КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706312 томов
Объем библиотеки - 1349 Гб.
Всего авторов - 272775
Пользователей - 124657

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Это Йольское чудо, Чарли Браун [Стефани Перкинс] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Стефани Перкинс Это Йольское чудо, Чарли Браун

© М. Приморская, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Мериголд очень нравился этот ёлочный базар. Там было светлее и, возможно, даже теплее, чем в квартире у них с мамой. В узорчатых подсвечниках потрескивали свечи. Мигали лампочки гирлянд, висевших крест-накрест над головой. А у входа стоял громадный пластиковый снеговик и светился изнутри ярко-оранжевым светом. Над его курительной трубкой поднимались настоящие клубы дыма.

Мериголд нравился насыщенный хвойный аромат ёлок «Фрейзер» и шелестящий хруст опилок под ногами. Ей нравились мужчины во фланелевых рубашках, поднимавшие деревья на крыши универсалов и седанов. Потом они привязывали их бечёвкой, которую доставали прямо из кармана. Как фокусники. Мериголд нравился деревянный сарай: стены, украшенные гирляндами и венками, шумный старый кассовый аппарат и ветки омелы с прозрачными ягодками, свисавшие с крыши, будто сосульки. Но больше всего Мериголд нравился процесс выбора идеальной ели.

Слишком высокая, слишком низкая, слишком пышная, слишком тонкая. А вот эта — в самый раз.

Сколько Мериголд Мун Линг себя помнила, они всегда приходили сюда всей семьёй. Но в этом году она заходила в лавку одна. Много раз и вот уже целый месяц.

Как попросить совершенно незнакомого человека о таком странном одолжении? Она задавалась этим вопросом ещё с «Чёрной пятницы» и до сих пор не нашла подходящего ответа. Но время поджимало. День зимнего солнцестояния уже завтра, так что действовать нужно сегодня.

Мериголд пришла сюда… ради парня.

Боже. Даже думать об этом странно.

Но дело не в том, что ей понравился этот продавец. Нет. Она пришла сюда потому, что ей от него кое-что было нужно.

Конечно, он был симпатичным. К чему лукавить? Надо признать очевидное: этот парень — вполне привлекательный образчик мужского пола. Просто не в её вкусе. Чересчур… мускулистый. Когда человек целыми днями таскает ёлки, то у него, конечно же, появляется хорошо очерченная мускулатура. А Мериголд нравились парни, ведущие преимущественно сидячий образ жизни и обладающие более художественными интересами. Чтение собрания сочинений Курта Воннегута. Создание популярного веб-комикса. Игра на контрабасе. Чёрт подери, да хоть видеоигры. От таких занятий человек становился либо пухлым, либо тощим, и именно такие ребята привлекали Мериголд.

Тем не менее у этого парня из ёлочной лавки было то, чего не хватало всем остальным. Что-то такое, что мог дать только он.

Ей был нужен его голос.

Впервые она услышала его, когда шла по автостоянке, отделявшей её дом от автобусной остановки. Каждый год в начале праздничного сезона компания «Ели от семьи Драммонд» («Семейное дело. Работаем с 1964 г.») арендовала северо-восточную часть парковки, принадлежавшую продуктовому магазину «Ingles». В Эшвилле это было самое популярное место, где торговали рождественскими елями. В горах Северной Каролины таких мест было много — всё-таки это край еловых ферм, — и потому, чтобы выделиться из толпы, Драммонды предлагали вдобавок дружелюбие, традиции и атмосферу. И бесплатный горячий органический яблочный сидр.

В Эшвилле любят всё органическое. Такой уж это город.

Услышав этот голос, Мериголд замерла. Парень доставал стройные, связанные деревья из грузовика, выкрикивая указания другому работнику. Мериголд пригнулась, забежала за какой-то минивэн и выглянула из-за капота, как плохой шпион. Её поразило, что он выглядел, как её ровесник, и голос ему явно не подходил — низкий, уверенный, насмешливый. И, казалось, чересчур мощный для юношеского тела. В нём чувствовались усталость и снисходительность, но в то же время много тепла и юмора.

Это был хороший голос. Крутой голос.

Тот самый недостающий элемент её последнего проекта.

Мериголд снимала короткие комедийные анимационные фильмы. Ещё в средней школе она начала делать их для себя, просто для развлечения. И к одиннадцатому классу, когда она запустила официальный канал на YouTube, у неё уже было достаточно сноровки и таланта, чтобы обзавестись тысячами подписчиков. А теперь она пыталась привлечь внимание одной анимационной студии в Атланте.

Чаще всего Мериголд все роли озвучивала сама. Иногда ей помогали друзья (в прошлом году) или коллеги из маминого ресторана (в этом году). Но этот фильм… он был особенно важен. Он станет подарком маме на день зимнего солнцестояния и её билетом из этого города. Мериголд сходила с ума. Она не знала, сколько ещё сможет протянуть здесь.

Ей нужна помощь этого парня, причём срочно.

Вечер выдался необычайно шумный. Сжимая в руках горячий стакан с сидром (как устоять перед таким соблазном, да ещё бесплатным), она рыскала среди деревьев и прислушивалась, стараясь не обращать внимания на смех детей и рёв бензопилы. В любых других обстоятельствах подобное сочетание вызвало бы тревогу. Здесь же оно дарило лишь веселье. Вернее, могло бы подарить, если бы её желудок не сжимался от страха, как при просмотре фильмов ужасов.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

Там. В дальнем углу. Мериголд не слышала, что ответил покупатель, но угадать было нетрудно по следующей реплике продавца.

— Конечно. Просто позовите кого-нибудь из нас, когда определитесь.

Мериголд помчалась на голос, понимая, что всё получится, только если она столкнётся с этим парнем на полной скорости и им придётся заговорить. Трусливо, да. Зато честно. Она пробежала сквозь ряд двухметровых елей, недавно срубленных и щеголявших толстыми зелёными иголками. Продавец завернул за угол первым.

Мериголд едва не врезалась в него.

Парень вздрогнул. А потом увидел лицо Мериголд и вздрогнул снова.

— Я тебя уже видел тут.

Теперь уже Мериголд изумилась.

— Причёска, — он кивком указал на густую, стильную косу, которую она закрепляла вокруг головы. Остальные её чёрные, как смоль, волосы тоже были подобраны. — Такую не забудешь.

И правда, коса была визитной карточкой Мериголд. Однажды некий сексапильный юноша лет двадцати со шрамом на брови сказал, что эта причёска выглядит мило. С ней Мериголд ощущала себя милой. Но только не сейчас. Сейчас она чувствовала, что её вот-вот вывернет наизнанку.

— Знаешь, — продолжал парень, не дождавшись ответа, — это странно. Ведь люди, как правило, покупают ёлку только раз в году.

— Я живу вон там, — Мериголд указала на жилой комплекс по-соседству, — и сажусь на автобус вон там.

Она указала на улицу рядом с магазином.

— А, ну тогда не буду стоять у тебя на пути, — сказал парень, не сдвинувшись с места.

— Я не иду на остановку.

— Значит… ты всё-таки решила купить ёлку?

Он посмотрел на девушку, будто с ней было что-то не так. Но, по крайней мере, не разочарованно. Вблизи он казался ещё крупнее, плечи и грудь — ещё шире. Карие глаза и тёмные волосы тёплого каштанового оттенка. Фланелевая рубашка в красную клетку с закатанными рукавами — униформа «Елей от семьи Драммонд». Интересно, он сам из этой семьи или просто сезонный работник?

Не то чтобы Мериголд не хотела купить ёлку. Хотела. Очень-очень хотела. Но мама откладывала на новый дом, а она сама — на квартиру в Атланте. Мозг лихорадочно искал другой выход из этой ситуации. Мериголд нужно было выгадать немного времени. Сначала надо узнать парня получше и убедить его в том, что она — нормальная, а уж потом задавать пугающий вопрос. Увы, похоже, купить ёлку — это единственный шанс.

— Да, — согласилась она. — Ну, возможно.

Лучше уточнить сразу.

— Мне было интересно, есть ли у вас… ну, знаете… Чарли Брауны?

Как только она задала вопрос, ей стало неловко. А когда она поняла это, то смутилась ещё больше. Но парень неожиданно усмехнулся. Он сорвался с места, и Мериголд поспешила за ним. Они подошли к кассе, возле которой сгрудились низенькие ели, едва достававшие девушке до колен.

— Они такие… крохотные.

Было сложно скрыть разочарование в голосе.

— Извини, — отозвался продавец. — Так ты просила или нет показать что-то похожее на ёлку Чарли Брауна из мультфильма?

По телу Мериголд пробежала дрожь, едва она снова услышала вблизи этот голос. Снисходительно-надменный, но в то же время с нотками дружелюбной насмешливости. Наверно, с таким голосом можно ляпнуть любую гадость, и всё равно выйти сухим из воды.

Мериголд была готова ему подыграть.

— Ёлка Чарли Брауна была жалкой, — сказала она, — но всё-таки почти что с него ростом.

— Да. А он был коротышкой.

Мериголд не могла не улыбнуться.

— Как насчёт чего-нибудь повыше… но с большим, неприглядным и непригодным к продаже изъяном? У вас что-то подобное есть?

В глазах парня блеснул огонёк.

— У нас все деревья пригодны к продаже.

— Но наверняка найдётся хоть одна уродливая ёлка.

Он развёл руками.

— Видишь тут где-нибудь уродливые деревья?

— Нет. Поэтому я и спрашиваю, где вы их прячете.

Парень улыбнулся хитрой лисьей улыбкой, и Мериголд почувствовала, что ему понравилось быть пойманным на слове.

— Ладно. Допустим. Возможно, у нас тут кое-что есть. Возможно.

Продавец пошёл обратно к деревьям и привёл Мериголд к дальнему ряду у забора. Наконец они остановились перед елью, которая была ниже него, но выше неё. Как раз посередине.

— Вот эту мы уже пару дней никак не можем продать. У неё не хватает веток вот тут, — он поднял ёлку и показал с другой стороны, — и тут. Но их можно скрыть, если поставить дерево к стене…

— Как вы и сделали?

Он снова коварно улыбнулся.

— … и любому гостю вашего дома она всё равно будет казаться полноценной.

Шумное, говорливое семейство бродило по соседнему ряду: мать, отец и маленькая девочка. Девочка указала на самую высокую ель. Она возвышалась над всем вокруг, в ней было как минимум шесть метров.

— Можно, мы возьмём вон ту? — спросил ребёнок.

Родители засмеялись.

— Для этого гостиная должна быть намного больше нашей, — объяснила мама.

— А у кого-нибудь есть такие гостиные?

— У кого-то есть, — ответил папа.

— Когда я вырасту, моя гостиная будет такая большая, что я смогу покупать здесь самую высокую ёлку каждый год.

Эти слова, как стрела, поразили Мериголд в самое сердце. В детстве на этом самом месте она сказала отцу эти самые слова. Воспоминания нахлынули. В прошлом году её семья впервые не купила ёлку. Грусть сменилась чётким желанием: Мериголд осознала, что… она хочет ель. Отчаянно.

Она дотронулась до ели, пробежала пальцами по ветвям дерева.

— Мне она действительно нравится…

Она перевернула картонный ярлык и вздрогнула.

— О, это старая цена, — сказал парень. — Я могу сбросить десять баксов.

И всё равно мама не обрадуется, если узнает, что дочь потратила столько денег.

— Я бы взяла её за полцены, — предложила Мериголд.

— За ель такого размера? Ты с ума сошла.

— Ты сказал, что она стоит здесь уже несколько дней и никому не нужна.

— Я сказал пару дней. Не несколько.

Она уставилась на него.

— Хорошо, я сброшу пятнадцать.

— Полцены, — увидев, что он вот-вот согласится, она добавила: — Послушай, это всё, что я могу заплатить.

Продавец обдумал предложение ещё раз. Потом рассмотрел её саму. Силе его взгляда противостоять было нелегко, но Мериголд не сдавалась, не отводила глаз. У неё возникло отчётливое чувство, что она сейчас получит скидку.

— По рукам, — проворчал парень, но по голосу было слышно, что он доволен.

— Спасибо, — с чувством произнесла Мериголд, когда он вытащил ель.

— Освежу ствол, пока ты будешь платить, — пояснил парень, а потом крикнул куда-то в сторону:

— Мам! Оранжевый ярлык — за полцены!

Значит, он всё-таки из Драммондов.

Его мать — женщина с приветливым лицом, которое цветом, к сожалению, немного напоминало красно-коричневую картошку, — сидела в деревянном сарае. Оторвав взгляд от любовного романа в мягкой обложке, она удивлённо вскинула брови.

— А, — сказала она, когда Мериголд подошла к кассе, — теперь всё понятно.

— Простите? — переспросила Мериголд. Где-то неподалёку взвизгнула бензопила.

Женщина подмигнула.

— У моего сына обычно скидки не допросишься.

Мериголд чуть замешкалась: ей не давал покоя вопрос, который ей ещё предстояло задать. Наконец она поняла намёк, и её щёки вспыхнули.

— Наши клиенты обычно уносят с собой больше ёлок, чем планировали.

Голос у женщины был приятный, но заурядный, с каким-то деревенским выговором, чего Мериголд не заметила у её сына.

— Я вообще не собиралась покупать ёлку, — быстро ответила Мериголд. — Так что это в любом случае больше, чем я планировала.

Женщина улыбнулась.

— Вот как?

— Он хороший продавец.

Мериголд не совсем понимала, почему защищает репутацию парня перед его матерью. Может, потому, что собирается попросить его об одолжении? Она заплатила наличными, желая как можно скорее закончить этот разговор и в то же время продолжая бояться другого, предстоящего. Желудок судорожно сжимался, будто в нём шевелились щупальца.

Мериголд посмотрела на телефон: уже почти восемь.

Визг бензопилы прекратился. Через мгновение парень с елью в руках подошёл к девушке. Надо спросить у него. Надо спросить прямо…

— Где твоя машина? — произнёс он.

Дерьмо.

До них дошло одновременно.

— У тебя нет машины.

— Нет.

— Ты пришла пешком.

— Да.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга.

— Ничего страшного, — сказала Мериголд. Как она могла забыть, что ей придётся тащить чёртово дерево домой? — Я смогу её донести.

— Это просто смешно.

— Нет, всё в порядке. Вон мой дом. Вон там.

Мериголд указала на единственное тёмное окно в соседнем жилом комплексе. В каждом из остальных было видно ёлку или менору. На каждом балконе перила были обмотаны гирляндами, там висели большие светящиеся леденцовые трости или мигающие таблички «Счастливого Рождества».

— Это твоё? — спросил он. — Тёмное окно наверху?

— Ага.

— Я неделями смотрел на него. Грустное зрелище.

— Ты ещё в квартире не был, — пошутила Мериголд. Потому что никто не бывал у них в квартире.

— Похоже, теперь придётся зайти.

— Что? — встревожилась Мериголд. — Зачем?

— Ты с этой елью даже полпути не пройдёшь. Она очень тяжёлая. Колоссальная.

В доказательство парень перехватил дерево покрепче и зарычал. Ель содрогнулась. Но Мериголд покорило то, как он произнёс слово «колоссальная». Ей представилось, как он диктует бесконечный список соблазнительно звучащих слов.

Дилемма. Синхрофазотрон. Пассатижи.

Мериголд вернулась к реальности. Она терпеть не могла чувствовать себя беспомощной, но сейчас ей и правда не обойтись без помощи этого парня, причём уже в двух делах. Сунув руки в промежуток между ветвями, она схватилась за ствол и потянула к себе, надеясь, что парень потянет его обратно.

— Всё хорошо, — сказала она. — Я смогу.

— Отпусти.

— Нет, правда, я сильнее, чем кажется.

— От… — он резко дёрнул ель, — пусти!

Мериголд разжала руки, притворившись, будто её пересилили.

— Прости, — сказал он через мгновение. — Но дело пойдёт быстрее, если ты не будешь тянуть её вниз.

Мериголд подняла руки вверх, сдаваясь.

— Как скажешь.

— Я намного выше тебя. Равновесия не будет, — объяснил он.

Мериголд пожала плечами, и парень крикнул:

— Буду через пятнадцать минут!

Глаза его матери подозрительно сузились.

— Уходишь на перерыв?

— Я помогаю клиенту.

— То есть уходишь на перерыв?

Парень вздохнул.

— Да, мам.

* * *
Он с трудом протискивался к выходу, а Мериголд шагала следом, чувствуя острый приступ вины. «Идиотка», — мысленно обругала она себя.

— Ты не должен был этого делать.

— Ты права. Не должен.

Холодный ветер резко усилился, и Мериголд одной рукой прижала вязаный шарф, а другой — шерстяную юбку. Хорошо, что колготки догадалась надеть самые плотные.

— Спасибо, — сказала она парню. — Мне очень приятно, правда.

Тот фыркнул.

Но прозвучало это довольно мило, и Мериголд продолжила:

— Как тебя зовут?

— Норт.

— Как? — удивилась Мериголд. — Значит… твоя мама тоже хиппи. Никогда бы не подумала.

— Почему? — парень остановился, чтобы взглянуть на неё, и иголки градом посыпались на тротуар. — А как тебя зовут?

— Мериголд. Мериголд Мун[1].

Норт улыбнулся.

— Очень по-эшвиллевски.

— Я родилась и выросла тут.

— Мои родители не хиппи, — произнёс парень и снова зашагал. — И всё-таки я Норт. Северный, как Северный полюс. К сожалению. Моего брата зовут Николас, а сестру — Ноэль.

— Ого. Боже. Это…

— Раз в сто хуже, чем твоё имя.

— Я хотела сказать, очень преданно. Празднично-преданно.

Норт хмыкнул. Мериголд улыбнулась, радуясь, что заслужила его улыбку.

— А где твоя семейная ферма?

— В Шугар Коув, — ответил он. Мериголд пожала плечами. — Неподалёку от Спрус Пайна.

— А, ясно, — кивнула она. — Поняла.

Логично. К северу от города было множество еловых ферм.

— Ты знаешь, насколько маленькое местечко Спрус Пайн?

— Его едва находит GPS.

— Так вот, по сравнению с Шугар Коув — это Шанхай.

И снова Мериголд удивило то, как он подбирал слова. Родители её матери были иммигрантами из Шанхая. Он не мог этого знать, но, возможно, хотел намекнуть таким образом, что она китаянка? Большинство американцев неазиатского происхождения с трудом угадывали её национальность. Сначала говорили, что она, наверное, японка, кореянка или вьетнамка, и только потом произносили «китаянка». Будто боялись этого слова, как стереотипа. Боялись оказаться в неловком положении. Можно подумать, что Китай — не самая густонаселённая страна в мире.

Но у Мериголд не было времени мешкать. Он наконец, дал ей возможность достучаться.

— А по твоему говору и не скажешь, что ты из деревни.

— В отличие от маминого, да?

Мериголд вздрогнула. Ну вот, сама себя загнала в ловушку.

— Прости.

— Раньше я тоже так разговаривал, — произнёс Норт ровным голосом. — Пришлось немало потрудиться, чтобы перестать.

Они подошли к жилому комплексу, и Мериголд снова указала на свой дом. Норт застонал.

— Ну конечно в самом конце, где же ещё.

— А почему ты перестал? — спросила она, возвращаясь к прежней теме.

— Потому шо городские называли меня «деревней» и сомневались в маем интеллехте.

Разговор не клеился.

Норт поставил ель у лестницы, испустив один-единственный вздох.

— Помогай, — он наклонил дерево набок. — Возьмись с этого конца.

Мериголд ринулась вперёд, чтобы схватиться за верхнюю часть ели. Из-за большой разницы в росте и силе выровнять темп они смогли только спустя несколько неловких шагов.

— Конечно же, ты живёшь в дальнем доме. И конечно же, на верхнем этаже.

— Конечно же, ты собираешься заставить меня, — пробурчала Мериголд, — сожалеть о твоей помощи всю жизнь.

Они неуклюже обогнули U-образную лестничную площадку между первым и вторым этажами.

— Можешь идти чуть быстрее? — спросил Норт.

— А ты можешь быть чуть добрее?

Он рассмеялся.

— Серьёзно, ты, как морской огурец. Подозреваю, он очень медлительный, иначе бы его не назвали в честь овоща. Который вообще не двигается.

Когда они добрались до второго этажа, Мериголд чуть не уронила верхушку ели. Норт продолжал идти.

— Прости, — извинилась она, стараясь не отставать. — Тут трудно ухватиться.

— Это же дерево. За него очень удобно хвататься. Оно всё целиком предназначено для хватания.

— Ну, может, я и смогла бы нормально ухватиться, если бы ты так сильно не тянул.

— Ну, может, мне бы не приходилось так сильно тянуть, если бы ты нормально несла свою часть.

— Никакой логики. — Мериголд ударилась локтем о перила следующей лестничной площадки. — Ай.

Норт ринулся вперёд, вырывая ель из её рук.

— А-А-А-А-А-А! — заорал он, словно гладиатор, и на полном ходу рванул вверх по лестнице. На третьем этаже он уронил дерево, и оно прокатилось на несколько футов вперёд.

— Что это было, чёрт возьми? — крикнула Мериголд.

Норт улыбнулся.

— Так быстрее, правда?

— Ты мне чуть пальцы не оторвал.

— Похоже, в итоге мне твоя помощь не понадобилась. Потому что от тебя её вообще не было. Помощи. От тебя вообще не было помощи.

— Я даже не хотела ёлку. — Мериголд пристально взглянула на него. Всё, забудь. Никакой озвучки. — А ты уговорил её купить. Сам виноват.

— Тогда в другой раз слоняйся где-нибудь ещё.

Мериголд поставила ель вертикально и подтащила к двери.

— Я не слонялась.

— Что там происходит? — проскрежетал внизу чей-то голос.

Мериголд съёжилась.

— Простите, мисс Агриппа!

— Так я и знала, опять ты! Опять там что-то замышляешь!

Норт удивлённо поднял бровь.

Мериголд покачала головой и прислонила дерево к стене возле своей двери.

— Я просто принесла домой рождественскую ель, мисс Агриппа. Извините за крики.

— Надеюсь, ты не собираешься вынести её на балкон? А то все иголки сюда полетят. Делать мне больше нечего, разгребать грязь за тобой.

Обе брови Норта поползли вверх.

Мериголд рылась в сумке в поисках ключей.

— Она будет стоять в квартире, мисс Агриппа. Как любая нормальная рождественская ель, — пробурчала она себе под нос. Дверь внизу с силой захлопнулась.

— Какая милая женщина, — произнёс Норт.

Мериголд уже устала от всего этого. Всё. Хватит.

— Ну, спасибо, что помог мне донести эту штуку. Теперь я уж как-нибудь сама, — она открыла дверь и включила свет. — Спокойной ночи.

Но Норт не смотрел на неё. Он смотрел ей через плечо, распахнув глаза от удивления. — И как же ты занесёшь ёлку туда?

* * *
Мебель, пакеты и коробки были свалены горой до потолка. Буквально до потолка. Даже с включёнными лампами квартира тонула во мраке. Высокие башни громоздились, закрывая практически весь свет. И среди всего этого пролегала узкая тропинка, где с трудом протиснулся бы один человек.

— Ты что, всё собираешь в кучу?

В голосе Норта звучало удивление, смешанное с недоверием.

— Я не собираю всё в кучу. И моя мама тоже.

— А что это тогда такое?

В груди Мериголд всё сжалось, как от викторианского корсета.

— Это временная ситуация. Мы… переезжаем.

— Почему же вы не сдали вещи в камеру хранения?

— Потому что камеры хранения стоят денег, а мы копим на новый дом.

Тут Норту крыть было нечем. На его лице промелькнуло смущение, но быстро исчезло. Похоже, он всё понял.

— Так… и где мы поставим ель?

— Я же сказала, дальше я сама справлюсь.

— Не справишься, это и так ясно. Она сюда даже не пролезет. — Норт указал на узкую тропинку. — И каким же будет твой последний ход? Куда ты собираешься её ставить?

Мериголд накрыло знакомое чувство страха и стыда. Как она могла подпустить его так близко? Как могла потратить деньги на то, что они выбросят на следующей неделе? На то, что даже не влезает в квартиру? Мама будет в бешенстве. Её сердце неистово стучало.

— Я… не знаю. Я собиралась поставить её перед стеклянной балконной дверью. Как и все соседи.

Норт вытянул шею, заглядывая за угол.

— Перед балконной дверью? Вон той, которая за сервантом?

— Да. Наверное…

— С ума сошла? Зачем ты тогда вообще купила ёлку?

— Потому что ты умеешь уговаривать!

Норт обернулся и уставился на неё с каким-то непонятным выражением на лице. А потом… улыбнулся. При виде этой тёплой — неожиданно тёплой улыбки — Мериголд слегка успокоилась.

— Так что ты будешь делать? — спросил Норт.

— Думаю… немного сдвину эти вещи?

Её лицо выражало то же сомнение, что и голос. В конце концов, они с мамой так ни к чему и не притронулись с тех пор, как въехали сюда.

Норт осторожно шагнул в квартиру и остановился, почёсывая затылок. В груди Мериголд всё ухнуло вниз. Ей нечего стыдиться: Это всё не просто так, чёрт возьми. И это только временно, чёрт возьми, — но она всё равно смутилась.

— Безумие какое-то, — сказал Норт. — Причём опасное.

— Мы уже год тут живём, и на нас пока ничего не упало.

— Вы живёте в этом колодце смерти уже год?

Он пробрался в глубь квартиры. Дорожка вела к самым жизненно важным местам: к кухне, ванной, спальням.

— Прости, но я не позволю тебе занести сюда мою ель, — крикнул Норт из-за угла. — Она засохнет ещё до Рождества. А это всего через пять дней.

— Это не важно. Главное, чтобы моя ель протянула до завтра.

— А что будет завтра? Приедут рабочие и всё тут порушат?

— Будет Йоль. Праздник зимнего солнцестояния.

Голова Норта показалась из-за шатающейся колонны стульев для гостиной.

— Ты ведьма?

Мериголд удивлённо рассмеялась.

— В смысле, викканка? Ты викканская ведьма?[2]

— Нет.

— Тогда язычница? Какая-нибудь… неоязычница?

Мериголд помотала головой.

— Друидесса? Или кто там ещё празднует солнцестояние?

— Его может праздновать кто угодно, — Мериголд прошла за ним в глубь квартиры. — Это астрономический феномен. Наука. Зимнее солнцестояние — самый короткий день в году.

— Значит, вы с мамой… учёные?

Мериголд улыбнулась.

— Нет. Моя мама точно язычница.

— Тогда я снова должен спросить: зачем ты тогда купила рождественскую ель?

— Потому, что они мне нравятся. Мой отец, — Мериголд запнулась, а затем продолжила, чуть смутившись, — он праздновал Рождество, а мама нет. Но она согласилась включить рождественскую ёлку в нашу традицию, потому что они красивые. И естественные. И, кроме того, у христиан их бы наверняка не было, если бы не язычники, праздновавшие Йоль. Это у них сначала появились вечнозелёные деревья.

Она ожидала, что Норт уличит её в слишком рьяной защите — Мериголд всегда отчаянно защищалась, — но его лоб разгладился.

— А где сейчас твой отец?

Умер. Норт ожидал, что она скажет: «Умер».

— В Шарлотте, — ответила она.

— А, — на лице Норта промелькнуло облегчение. — Развод?

— Родители не были женаты.

— А братья или сёстры у тебя есть?

— Я единственный ребёнок.

— А где твоя мама?

Мериголд думала, что уже прояснила это.

— Я же сказала, она живёт здесь.

— Я имею в виду, где она сейчас?

Мериголд снова почувствовала смущение, которое тут же сменилось досадой.

— На работе. Она работает в ночную смену.

Но едва эти слова слетели с губ, как Мериголд остолбенела. Она только что сказала незнакомцу, что, кроме них, здесь никого. Как можно было сделать такую глупость?

Но Норт просто был раздражён.

— Значит, никто нам не поможет. Прекрасно.

— Ты о чём?

Он снял бирюзовый марокканский столик с верхушки мебельной башни так осторожно, будто играл в «дженгу».

— Теперь тебе придётся отойти.

Досада Мериголд стремительно росла.

— Что происходит?

— Тут можно всё разгрести, но мне понадобится намного больше места. Придётся всё вот это, — он мотнул головой, — перенести туда, — кивок в сторону коридора. — А ты загораживаешь проход.

С этими словами он ринулся вперёд, выпихивая Мериголд её собственным марокканским столиком из её собственной квартиры.

Мериголд была потрясена.

— Что ты творишь?

— Помогаю тебе, — Норт поставил столик рядом с елью, — конечно.

— Разве тебе не нужно возвращаться на работу?

— Нужно. Так что ты продолжишь это делать, пока меня не будет. Не больше одной вещи за раз, ладно? — он кивнул, отвечая на собственный вопрос. — Вот и славно. Я вернусь, когда закончится моя смена.

* * *
Мериголд не понимала, как он её на это уговорил. Последние два часа она переносила в коридор пыльные стулья, грязные картонные коробки, пакеты для мусора, набитые постельным бельём, и корзины со всякими безделушками. Мисс Агриппа уже трижды на неё накричала.

Что скажет мама, когда рано утром придёт домой и увидит, что в квартире всё переставлено? И узнает, что Мериголд позволила незнакомцу помочь ей это сделать? Что это было его предложение?

Хотя… неправда. Не совсем.

Мериголд в общем-то догадывалась, почему позволила уговорить себя. И не только из-за мысли о том, что уж теперь-то сможет попросить его о помощи с озвучкой. В компании Норта ей было так весело, как не было уже давно, поскольку все её друзья уехали в колледж прошлой осенью. С Нортом она не знала, что будет дальше. А последние несколько месяцев Мериголд всегда точно знала, что её ждёт. Сломленная депрессией мать, бесконечная работа и облегчение, которое Мериголд находила лишь в молчаливом общении со своим компьютером и виртуальными людьми со всего мира.

А Норт был настоящий. Из плоти и крови.

И теперь её собственная плоть покрылась тонким слоем пота. Замечательно.

В начале одиннадцатого Мериголд вытирала бумажными полотенцами подмышки, как вдруг услышала на лестнице тяжёлые шаги. Поспешно избавившись от полотенец, она встретила Норта у двери.

— Весёлого солнцестояния. — Норт протянул ей подставку для ели.

— У нас уже есть такая. Где-то, — ответила она.

— Не сомневаюсь. Мне кажется, у вас тут уже есть всё на свете. Вот только шансы отыскать это близки к нулю.

Мериголд не знала, смеяться или обижаться. Он протиснулся мимо неё в квартиру.

— Спасибо, Норт, — сказал он.

Обижаться. Она стиснула зубы.

— Спасибо, Норт.

— Пожалуйста, Мериголд, — он окинул квартиру одобрительным взглядом. — Надо же. Ты убрала больше, чем я предполагал.

— Я тебе уже говорила, что у меня больше сил, чем кажется.

— И светлее стало.

Мериголд не могла этого отрицать, но… вещи нужно будет занести обратно. Хотя она бы предпочла их просто выкинуть.

— Ты правда думаешь, что мы сможем разложить всё так, чтобы хватило место для ёлки?

— Похоже, ты сомневаешься. С чего бы? Я, кажется, не сделал ещё ничего сомнительного в твоём присутствии.

Сомнительное. Ещё одно хорошее слово. Ей нравилось не только то, как он говорил, но и что он говорил.

— Ты сделал уже кое-что сомнительное.

— Например?

— Помогать мне, совершенно незнакомой девушке, таким экстремальным образом — это очень даже сомнительно.

— Хотел бы поспорить, — ухмыльнулся он, — но не могу.

— Почему ты мне помогаешь?

Он снова окинул взглядом квартиру, оценивая её площадь, размеры всех укромных уголков и щелей.

— Потому что у меня хорошие организаторские навыки. Я чувствую, как можно правильно разложить вещи. Я — человек-тетрис. Это моя суперсила. И мой долг — помочь тебе.

Мериголд скрестила руки на груди.

— Суперсила, значит.

— Она есть у каждого, хотя бы одна. К сожалению, у большинства людей они идиотские — например, первым замечать четырёхлистный клевер. Или угадывать вес человека с точностью до фунта.

Любопытно, правда? Мериголд приятно было думать, что внутри неё прячется суперсила, пусть даже глупая. Интересно, какая?

— Ладно, — голос Норта вернул её в реальный мир. — Пока я буду двигать остальную мебель — (большие тяжёлые предметы она перетащить не могла), ты всё пропылесосишь и протрёшь. Тут будто восемь кошек живут. У тебя восемь кошек?

— У меня их восемнадцать.

— А. Но пылесос-то здесь есть?

Мериголд вскинула подбородок.

— Да, конечно.

Хотя, надо признать, здесь они с мамой не могли им воспользоваться.

— Мисс Агриппа разозлится, когда услышит, что ты пылесосишь в такое время?

— Очень.

Глаза Норта вспыхнули.

— Отлично.

Пока Норт таскал мебель, Мериголд, забыв на время о претензиях соседки, пылесосила и вытирала пыль на вновь освобождённых местах. Не желая признаваться, что у них нет тряпок для пыли — вернее, где-то есть, но бог знает где, — она использовала махровые салфетки. Декоративные, которые хранились для гостей.

В квартире было две спальни, одна ванная комната, кухня, столовая и гостиная. Наконец первые комнаты были чисты. Стоя посреди маленькой столовой, Мериголд подумала о том, что её ноги никогда ещё не попирали пол на этом самом месте.

— Поскольку эта комната отделена от других, — делился Норт дальнейшими планами, — мы превратим её в склад. Сюда должно поместиться почти всё, включая вещи из ваших спален. А остальное сложим вдоль стены.

Он указал на самую длинную стену гостиной.

Мериголд нахмурилась.

— Главное, всё правильно упаковать и разложить, — пояснил Норт. — Когда я пришёл, то сразу увидел: пространство используется совершенно неразумно.

Мериголд понимала ход его мыслей, но, прожив здесь целый год, никак не могла представить, что всё может быть иначе. Или, если вдуматься, просто не позволяла себе подобных мыслей? Чтобы не разочароваться ещё больше.

— Это сделали перевозчики мебели, — сказала она. — Только они тут перекладывали вещи.

— Но вы это так оставили.

Устыдившись, Мериголд не ответила на незаданный вопрос. Почему? Она и сама не могла точно сказать. К счастью, Норт уже снова энергично расхаживал по квартире.

— Сначала нам понадобятся самые крупные и самые плоские вещи, — сказал он.

— Например, сервант?

— Именно.

Они перенесли его вдвоём, тяжело и неуклюже, но как только он оказался на новом месте, Мериголд стало… легче. Стеклянная дверь балкона была свободна. Сквозь неё она увидела улицу, ларёк, деревья, продуктовый магазин, декабрьское небо. Серп луны. При желании можно было даже выйти на балкон. Если бы не было так холодно и ветрено, конечно.

Но главное — появилось пространство для ёлки.

— Что дальше? — Мериголд с трудом сдерживала волнение. — Книжные шкафы?

Норт помотал головой.

— Это пустой сервант. Место тратится впустую.

— А, — Мериголд засомневалось. Обычно в серванте стояла разная керамика ручной работы, сделанная друзьями друзей матери, и фамильный фарфор, который дедушка с бабушкой привезли из самого Китая. Но она понятия не имела, где сейчас всё это.

— Я не помню, где лежат красивые тарелки, — призналась она.

— Красивые тарелки нам ни к чему. Просто нужно его чем-нибудь наполнить.

Норт выбрал коробки и сумки подходящего размера, которые отлично поместились в сервант. Работа спорилась: большой фермерский стол из маминой спальни поставили на бок, напротив серванта. Между ними всунули шкафы, которые набили книжками прямо в коробках, и два стула с горками вещей на них. Подвесная лавка для террасы, два кресла-качалки, четыре стула для внутреннего двора, газонокосилка и половина обычных стульев для столовой — всё это тоже мастерски было размещено в комнате.

Норт действительно укладывал вещи, как в тетрисе: что-то вверх тормашками, что-то боком. Блоками. Устойчиво. Каждый предмет мебели наполнялся, обкладывался постельным бельём и полотенцами, а все оставшиеся щели забивались безделушками и мелкой утварью. Прежде чем занять своё место, вещи тщательно протирались. Норт наложил вето только на несколько предметов: лампу, стол, ковёр и парочку других. Их отложили в сторону.

В квартире стало чище, появилось больше места, и Мериголд вздохнула свободнее. Она поняла, что может дышать. Жадно, полной грудью.

— Что будем делать с диваном? — спросила она. — Он всё ещё у меня в спальне.

Норт вытер лоб рукавом рубашки. Он вспотел.

— Перенесём в гостиную, чтобы вы могли им пользоваться.

Эта мысль, такая невероятно простая мысль, казалась необычайной.

— Вам нужно где-то сидеть помимо кроватей. Нужно место, где вы сможете расслабиться, придя с работы. — Он расстегнул пуговицы фланелевой рубашки в красную клетку. — Где вы сможете сидеть и любоваться моей елью.

О, господи. Мериголд порадовалась, что она уже и так вся красная от уборки. Она попыталась сосредоточиться, но при виде раздевающегося Норта сделать это было нелегко.

— Ты по-прежнему называешь её своей.

Он улыбнулся.

— Я же вырастил её, не так ли?

— А я уже купила её, не так ли?

— И я очень этому рад.

Норт откинул рубашку в сторону и остался в чёрной футболке… с логотипом NPR.

Мериголд окончательно потеряла дар речи.

Где-то в глубине души она предполагала, что нравится Норту. А иначе зачем он всё это делает? Но сейчас Мериголд впервые призналась себе в том, что, возможно, Норт пришёл к ней домой не только с целью продемонстрировать свои сверхчеловеческие организационные навыки.

Её это взволновало.

И потом… эта футболка. Радио NPR обычно слушали парни с домашними интересами. Возможно, у Мериголд с Нортом было больше общего, чем она предполагала. Возможно, их объединяло не только удовольствие от словесных перепалок.

Когда в ответ не раздалось ни единого колкого словечка, остроумие Норта немного угасло. Казалось, Норт засомневался в себе, опасаясь, что неправильно всё понял. Может быть, он вовсе и не интерсовал эту девушку?

О, Мериголд была заинтересована.

Мериголд точно была заинтересована.

Она дерзко ему улыбнулась.

— NPR, значит?

Увидев выражение её лица, Норт расправил плечи, и Мериголд невольно обратила внимание — пристальное внимание — на его торс. Отлично очерченный торс. Но тут до парня дошёл смысл вопроса. Смутившись ещё больше, он развернулся и стал засовывать коробку из-под обуви с винтиками и гайками в одну из оставшихся расщелин.

— Я получил её во время одной из недавних выездных трансляций, — сказал он, имея в виду футболку.

— Угу, — кивнула Мериголд.

— Мне нравится быть в курсе событий. Узнавать что-то новое.

— Моя мама слушает NPR.

Норт по-прежнему стоял, отвернувшись.

— Так, я должен был спросить это раньше, но есть ли здесь коробки с украшениями к Рождеству, — он помотал головой, — к Йолю, которые нам стоило бы поискать?

Сменил тему вместо того, чтобы подхватить игру? Интересно. А раньше казалось, что он не упустит случая подколоть в ответ.

— Или на солнцестояние ёлки не наряжают? — продолжил он сухо. — Оставляют в первозданном виде?

Вот, это уже похоже на Норта. Хотя… откуда ей знать, что похоже на него, а что нет? Внезапно Мериголд поразило то, как сильно ей захотелось узнать его получше.

Она шагнула к нему.

— У нас в семье — наряжают.

Норт обернулся, не осознавая, что она стоит почти вплотную. Но не отступил и не дрогнул.

— Значит, коробка с украшениями где-то есть.

Низкий голос отзвуком прокатился по всему её телу.

— Да. Целых две.

Норт улыбнулся.

— Можешь их описать?

— Одна из-под игрушечного замка от «Fisher-Price», другая — из-под домика «Fisher-Price Tudor».

— Кажется, такие мне пока не попадались.

Его тон стал ещё ниже. И даже — ладно, признаемся честно — сексуальнее. Низкий и сексуальный голос… который говорил о коробках из-под игрушек.

Мериголд отвернулась, улыбаясь самой себе.

— Тебе принести что-нибудь? Воду? Кофе? Чай?

Похоже, Норта забавляло её весёлое настроение.

Хоть он и не знал, в чём причина.

— Ага, кофе. Спасибо.

Кухня тоже лежала в руинах, но, в отличие от остальной квартиры, здесь было куда больше пространства для маневра. Пока Мериголд варила кофе, Норт переставил в угол гостиной круглый стол для внутреннего дворика и два стула для столовой. Получилось уютное место для ужина. Мериголд обычно перекусывала стоя, здесь или у себя в комнате. Она уже и забыла, когда в последний раз ела вместе с мамой.

Появившись откуда-то у неё из-за спины, Норт указал на устройство для приготовления кофе.

— Что это?

— Френч-пресс.

— Прикольно.

Она пожала плечами.

— Мама не верит в электронные кофеварки.

— Ну, зато она верит в кофе.

Мериголд рассмеялась, доставая из шкафчика две чашки ручной работы: её мать верила в поддержку местных мастеров.

— Какой кофе ты пьёшь?

— Чёрный.

— Ну, надо же. Какой крепкий дровосек.

Норт фыркнул.

Мериголд улыбнулась.

— Я тоже пью чёрный кофе.

Он наклонился к ней, вытянувшись во весь свой немаленький рост над островком посреди кухни.

— А я думал ты из тех девушек, кто пьёт травяной чай.

— Ну, конечно. — Мериголд закатила глаза, протягивая ему кофе. — Из-за ресторана, да?

— Из-за солнцестояния. И твоего имени. И этой керамики, — он поднял чашку повыше. — А что за ресторан?

Она забыла, что не рассказывала ему. Казалось, он уже всё знает и так. Мериголд уселась за столик, Норт сел напротив.

— Мама держит ночной веганский ресторан домашней еды в центре города, — выпалила она на одном дыхании. — Да, я знаю. Это очень поэшвиллевски.

— «У Генриетты?» Твоя мама — Генриетта?

Брови Мериголд от удивления поползли вверх.

Норт пожал плечами.

— Тут не так уж много ночных ресторанов, а в Шугар Коув их и вовсе нет. Так что я часто забегал туда после кино или концертов. Все знают твою маму, — добавил он. — Или, по крайней мере, слышали о ней. О том, как она помогает бездомным и всё такое. У неё отличная репутация. Это очень круто.

Мериголд ожидала, что он будет её подкалывать, а вместо этого ощутила ком в горле. Она уже давно не слышала, чтобы кто-то хвалил Генриетту. Мамины работники устали и от её грусти, и от её гнева так же, как и Мериголд. Но Генриетта создала себе доброе имя тем, что хорошо кормила любого, сколько бы денег в кармане у него ни было. В меню её ресторана было простое блюдо с бобами и рисом, за которое клиенты платили кто сколько сможет. Деньги тех, кто давал больше, чем стоило блюдо, переходили к тем, у кого денег было мало или совсем не было. И люди на удивление щедро платили сверх положенного.

— Спасибо, — едва слышно проговорила Мериголд.

— Ты веганка?

— Нет, я даже не вегетарианка. Но в основном ем веганскую пищу, — призналась она, — Мне нельзя хранить мясо в доме. Поэтому раньше я ела его в школьной столовой.

— Школьный мясной обед. Прямо бездна отчаяния.

Мериголд улыбнулась.

— Ты даже не представляешь.

— Значит… ты сейчас не в школе?

— Нет, уже окончила. А ты?

— Тоже. Сколько тебе лет?

— Девятнадцать. А тебе?

— Тоже.

Они улыбнулись друг другу. Смущённо. И удовлетворённо. Пауза начала затягиваться, пока не затянулась слишком. Норт поёрзал на стуле.

— Я был вегетарианцем пару месяцев. Мне пришлось снова начать есть мясо, потому что для работы на ферме нужен определённый уровень протеина и энергии. Но как только я оттуда выберусь, я снова попробую.

— Тебя не привлекает семейное дело?

— Ни капли. А тебя?

Мериголд покачала головой.

— Ресторанный ген мне не передался. У дедушки и бабушки тоже свой ресторан, — пояснилаона. — Китайский. В Атланте.

— Круто. А мои бабушка с дедушкой создали еловую ферму.

— «Семейное дело. Работаем с 1964 года», — процитировала она их слоган.

Что-то вспыхнуло в глазах Норта. Будто он чувствовал то же самое, что и она, когда Норт с уважением отозвался о её матери. Гордость и, возможно, облегчение.

— Так и есть, — отозвался он.

— Почему же ты не хочешь быть фермером, Норт Драммонд?

— Просто это не моё, — он сделал глоток кофе. — Как у тебя с ресторанами, наверное.

Но в его словах слышалось что-то, чего он всё-таки не смог скрыть. Скорее страдание, чем безразличие.

— И всё же, почему ты не хочешь стать фермером, Норт Драммонд? — снова спросила Мериголд.

Он грустно улыбнулся.

— Эта работа действительно не по мне. Ферму должен был унаследовать Ник, мой старший брат. Но оказалось, что ему она тоже не нужна. Года два назад он ушёл посреди ночи. Собрал все свои вещи и переехал в Вирджинию, чтобы жить там со своей девушкой. Теперь они разводят смешанные породы собак. Паглей и лабрадудлей.

Мериголд поразила горечь, с которой он рассказывал эту историю.

— Но… он ведь просто пытался выбраться оттуда — так же как и ты. Нет?

— У моего отца недавно обнаружили болезнь Паркинсона.

— Чёрт. Вот чёрт. Мне так жаль.

Норт уставился в чашку.

— Ему становится всё тяжелее работать, и родители всё больше и больше теперь полагаются на меня. Они надеются, что я буду управлять фермой, но на самом деле больше всего ею хочет заниматься сестра. А мои родители — хорошие люди, но… старомодные, что ли. Прошлым летом из-за этого вышла большая ссора. В итоге Ноэль тоже сбежала.

Мериголд пожалела, что не может перегнуться через стол и обнять Норта. Она всё поняла: любовь, стыд, необходимость остаться, пока всё не наладится.

— Я пытался убедить её вернуться. Пытался убедить родителей отдать ферму ей, чтобы я смог уйти.

— Почему же ты не можешь просто уйти, как сделали твои брат и сестра?

— Даже в нынешнем положении ферма почти не приносит дохода. Без меня родители разорятся.

Мериголд сглотнула. Она приняла точно такое же решение: отложить своё будущее на потом.

— Я… Я тоже остаюсь здесь, чтобы помочь.

Норт поднял взгляд. Ни жёсткости, ни напряжения в нём больше не было.

— Это как-то связано с твоим отцом?

— Это всё из-за моего отца.

— Поэтому вы с мамой живёте вот так?

Теперь уже Мериголд уставилась в чашку.

— Слышал истории о женщинах, которые не знали, что у их мужей была тайная, вторая семья?

— Ага.

Мериголд пожала плечами.

Повисла пауза.

— Серьёзно? Нет, ты это серьёзно?

— В Шарлотте. Жена и две дочери.

Норт выглядел ошеломлённым.

— Они тоже были не очень счастливы, когда узнали о нашем существовании, — добавила Мериголд. — И теперь он живёт там. С ними. Возмещает убытки. Им. Возможно, завёл уже третью и четвёртую тайную семью, я не знаю. Всё выяснилось в прошлом году, незадолго до Рождества.

Норт помотал головой.

— Не представлял, что так бывает в реальной жизни.

Мериголд тоже не представляла.

— Так почему вы не оставили себе дом? — спросил он.

— Потому что мы с мамой… это мы оказались второй семьёй.

Глаза Норта расширились от понимания.

— Он женился на другой женщине ещё до того, как даже встретился с моей мамой. А мы были его экзотическим, легкомысленным, хиппи-проектом на стороне, — Мериголд выплюнула эти слова, будто яд. — Вот почему теперь его жена, его законная жена, забирает все деньги в судах. Он был вынужден продать наш дом, и нам пришлось переехать.

— Мне жаль. Я даже не знаю, что сказать.

Она оттолкнула чашку от себя.

— Мы собираемся найти новый дом этой весной.

— И… ты останешься тут, в Эшвилле? Будешь помогать матери?

Мериголд почти забыла, почему она в самом начале подошла к Норту. Почти. Ну и что, что он не сможет выполнить её просьбу — или, скорее всего, она так и не выскажет её вслух. Пускай. Достаточно того, что ей сейчас есть кому излить душу. Достаточно сегодняшнего вечера.

— Знаешь, это нелегко, — призналась Мериголд. — Мне здесь нравится. Мне нравится местная архитектура в стиле ар-деко, нескончаемые музыкальные фестивали и немного слишком дружелюбные жители. Но… тут для меня нет будущего. Нет карьеры. Когда у матери всё наладится, я перееду в Атланту.

Норт нахмурился.

— Чтобы работать у бабушки и дедушки?

— Нет.

Но Мериголд снова улыбнулась: он запомнил.

— Анимация.

И она стала вдохновенно рассказывать о разных студиях, которые были всего в трёх с половиной часах езды оттуда. О том, как годами рос рынок Атланты, как все основные телевизионные каналы создавали там шоу. Рассказала о собственном канале на YouTube, о своём успехе, о своих планах.

Мериголд рассказала ему обо всём. Кроме той ключевой роли, которую он должен был сыграть в этой истории.

Норт наклонился к Мериголд.

— Ты хочешь поступить в колледж? Учиться на художника-аниматора?

— Я хочу работать. Я готова работать, — Мериголд замолчала. — А ты хочешь пойти в колледж?

— Да. Хочу… — он смущённо запнулся.

Мериголд наклонилась к нему, повторяя его движение.

И вдруг Норт выпалил, указывая на свою футболку:

— Я знаю, что это умирающее искусство и всё такое, но я хочу изучать это дело. Я хочу работать на радио.

В голове Мериголд прозвучала сирена, на всю мощность.

— Мне как-то сказали, что у меня подходящий голос для радио, — продолжал он. — И с тех пор я никак не могу выбросить эту мысль из головы. Я люблю радио. И подкасты[3]. Слушаю This American Life, WTF и Radiolab целыми днями во время работы, как одержимый.

— У тебя и правда хороший голос. У тебя замечательный голос.

Норт, похоже, немного оторопел от её напора, но обратного пути уже не было.

— Я должна кое в чём признаться, — сказала Мериголд и на одном дыхании выложила историю о том, как весь этот вечер оказался завязан на его голосе.

Норт замер.

— И ты, наверное, теперь в ужасе, мне очень стыдно. Всё, умолкаю, — наконец сказала она. И умираю.

Повисла долгая, мучительная пауза. А потом напряжённое лицо Норта наконец расслабилось.

— Во-первых, — произнёс он так же спокойно и насмешливо, как и всё, что говорил раньше, — мне льстит, что ты пришла в лавку ради меня, а не в поисках ели. Это наглядно демонстрирует твой прекрасный вкус.

Уголки губ Мериголд слегка дёрнулись.

— Я пришла ради твоего голоса.

— Во-вторых, поверить не могу, что тебе понадобился целый месяц, — я уж молчу о том, что мне пришлось буквально ворваться в твою квартиру, — чтобы всё-таки задать мне этот вопрос. Который, кстати, ты до сих пор так и не высказала в виде просьбы. А я не могу дать ответ, пока ты этого не сделаешь.

Мериголд откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.

Норт усмехнулся.

— Очевидно, моя работа на сегодня закончена. Так что я могу сидеть тут столько, сколько понадобится.

— Норт, — процедила Мериголд сквозь стиснутые зубы, — не соблаговолишь ли ты предоставить свой голос для моего нового видео?

— Всё зависит от того… — Норт закинул руки за голову, — сколько мне за это заплатят.

Эти слова поразили Мериголд в самое сердце. Невероятно, но она даже не подумала о том, чтобы заплатить ему. Её друзья и коллеги всегда делали это бесплатно. Но, конечно же, Норту надо будет заплатить. Разумеется.

— Мериголд, — произнёс он после того, как пауза затянулась секунд на двадцать, — я пошутил.

— Что?

— Это была шутка. Конечно, я согласен. Звучит классно.

— Я могла бы заплатить тебе продуктами, — сказала она быстро. — Из ресторана.

Норт уставился на неё.

— Знаешь, что в сегодняшнем вечере самое странное? Почему этот вечер выдался невероятно странным?

— Почему же?

— Потому что ты так и не догадалась, что я готов сделать всё что угодно, всё, — он очертил рукой круг, — только чтобы побыть с тобой. И не нужно мне платить.

У Мериголд сердце ушло в пятки. Прошёл почти год с того момента, как она в последний раз оказалась в подобной ситуации. С парнем. С красивым парнем. Все мысли вдруг разом вылетели из головы.

Норт толкнул ботинком её туфлю.

Её нога задрожала.

Стук в дверь вырвал Мериголд из оцепенения.

— Потише там! Тут некоторые спать пытаются!

— О, господи, — вздохнул Норт. — Когда же она уймётся?

— Никогда.

Мериголд встала и поплелась к двери.

— Мы ведь сейчас вели себя тише всего с момента моего прихода.

— Она стучит, даже когда мы с мамой спим. Она нас будит.

Открыв дверь, Мериголд изобразила фальшивую улыбку.

— Мисс Агриппа. Чем могу помочь?

— Уже полночь. Я не могу спать в таком шуме… — мисс Агриппа вдруг замолчала. — О, боже! Вас грабят!

— Нет! — Мериголд сделала шаг вперёд.

Мисс Агриппа отскочила назад. Одну руку она прижимала к груди, дрожа от страха, а другой указывала на Норта.

— Мужчина! У тебя в квартире незнакомый мужчина!

— Это мой друг, — наконец совладала с голосом Мериголд. — Продавец из лавки елей по соседству. Вы же видели его раньше, верно? Он помогал мне убираться. Хорошо вышло, не так ли?

— Позвонить в полицию? — прошептала мисс Агриппа. — Ты в опасности?

— Все хорошо, честно-честно. Это Норт. Он мой друг.

Норт помахал рукой. Выражение лица мисс Агриппы изменилось.

— А твоя мама знает, что он здесь?

— Конечно, знает, — отчеканила Мериголд. Вот тут, пожалуй, лучше соврать. — Спокойной ночи, мисс Агриппа.

— Он скоро уйдёт? Вы так шумели сегодня…

— Да, мисс Агриппа. Извините, что потревожили.

Мериголд хотела захлопнуть перед ней дверь, но соседка задержалась, пристально глядя на девушку. На улице стало прохладней, посвежело. Казалось, вот-вот… выпадет снег. Наконец, мисс Агриппа отступила и зашагала вниз по лестнице. Мериголд выдохнула.

— Привет, друг, — произнёс Норт прямо у неё над ухом.

Мериголд вздрогнула.

И тогда она решилась: толкнула его плечом в грудь, легонько. Норт, похоже, обрадовался.

— Это же… — он принюхался, — снег. Пахнет снегом.

— Я тоже так подумала.

В этих краях снег шёл не так часто, а если и выпадал, то обычно после Нового года. Пока что был только один короткий снегопад, ещё в ноябре. Снежинки ложились на землю и сразу таяли.

— Люблю снег, — хором сказали Мериголд и Норт.

Посмотрели друг на друга и улыбнулись.

— Надеюсь, снег всё-таки будет, — добавила Мериголд.

— Знаешь, я всегда думал, что нам повезло со снегом. Он идёт здесь нечасто, и это делает его особенным.

— То же самое можно сказать и о многом другом.

— Верно.

Норт взглянул на неё, и его улыбка стала шире.

Мериголд чувствовала то же самое. Исключительность, своеобразие Норта. И этого вечера. Ей хотелось, чтобы он длился вечно.

— О нет! — среди приятных мыслей вдруг возникла одна тревожная. Она втолкнула Норта обратно в квартиру. — Моя мама! Если пойдёт снег, она закроет ресторан раньше.

Окинув взглядом лежащие в коридоре вещи и ель, они поспешили вернуться к работе. Очень быстро — быстрее, чем Мериголд могла себе представить, — они аккуратно расставили всё в гостиной, возле самой длинной стены.

Осталась только ель.

Норт внёс её в квартиру на руках, как жених невесту, и гордо водрузил напротив стеклянной двери. Когда он закрепил дерево на подставке, Мериголд собрала пылесосом осыпавшиеся иголки. Затем снова быстро подмела в спальнях, пока Норт расставлял оставшуюся мебель — диван, кофейный столик, марокканский столик и стеклянную лампу — на свободном месте.

Мериголд почти закончила уборку, когда вдруг обнаружила в углу собственной спальни это. Коробки Fisher-Price.

Она внесла их в гостиную торжественно, будто реликвии.

— Смотри, — сказала она.

Норт включил лампу, и Мериголд подпрыгнула от радости. Уголок, который он создал на её любимом ковре с узором в цветочек, выглядел тёплым, удобным и манящим. Норт даже нашёл радужный шерстяной плед, в который они с родителями кутались, когда смотрели телевизор, и накрыл им спинку дивана.

Выглядело идеально. Всё выглядело идеально.

— Ну, тут не особо… — начал он.

— Нет. Особо, — оборвала его Мериголд. Это, наверное, был самый лучший подарок, который она когда-либо получала. На глаза навернулись слёзы. — Спасибо тебе.

Норт улыбнулся.

— Иди сюда. Давай нарядим твою ёлку.

Мериголд засмеялась, вытирая глаза рукавом свитера.

— О, так теперь это моя ёлка? Я её заслужила?

Норт сделал вид, что пришёл в ужас из-за своей «оговорки». Мериголд снова рассмеялась. Когда она открыла первую коробку, то счастье наполнило её до краёв. В коробке было полно аккуратно связанных гирлянд из белых и голубых лампочек.

Норт заглянул ей через плечо.

— Ого! Подумать только!

— Что?

Норт смутился, будто Мериголд поймала его на чём-то, но честно ответил:

— Я удивился тому, насколько аккуратно сложены эти гирлянды. Они ведь вечно спутываются в один жуткий клубок. Но это… самая аккуратная вещь, которую я видел во всей твоей квартире.

— Когда мы складывали их два года назад, — ответила Мериголд, — наша жизнь была совсем другой.

Норт взял связку бледно-голубых огоньков и начал их раскручивать.

— Можно много сказать о человеке по обстановке, которая его окружает.

— Если это так, — задумчиво произнесла Мериголд, — то моя жизнь теперь выглядит намного лучше.

— Но чувствуешь ли ты, что она стала хоть немного лучше?

Мериголд встретилась с ним взглядом. И улыбнулась.

— Несомненно.

* * *
Они украсили ёлку гирляндами. Множеством гирлянд. Мериголд захотела развесить все гирлянды, и когда они закончили, ёлка засияла как маяк, восхитительно ярко.

Норт открыл вторую коробку и вытащил сосновую шишку на белом бантике. Он удивлённо поднял бровь.

— Ты не найдёшь там никаких Санта-Клаусов или ангелов, — сказала Мериголд. — Это же научный дом, помнишь?

Он рассмеялся.

Каждая игрушка была завёрнута в папиросную бумагу. Они аккуратно разворачивали их одну за другой: красные птички-кардиналы, пятнистые олени, чёрные медведи. Солнце, месяц и звёзды. Яблоки, жемчужины, груши и розы. И снежинки. Много-много серебристых снежинок.

— А ты знала, — спросил Норт, вешая на ёлку голубую сойку, — что настоящие ели намного полезнее для окружающей среды, чем искусственные? Многие люди думают, что искусственные лучше, потому что настоящую нужно выбрасывать каждый год. Но настоящие деревья синтезируют кислород и, пока растут, создают среду обитания для птиц и животных. А потом, когда засыхают, их можно использовать как перегной для удобрения почвы. А пластиковые просто… гниют на свалках. И разлагаются сотни лет.

Мериголд ждала, когда он закончит свои разглагольствования.

— Да, — отозвалась она. — Я знаю.

— А. — Норт затих, покачивая на указательном пальце крошечную безделушку.

Но она поняла, почему он почувствовал, что должен ей об этом сказать. Она слегка пихнула его локтем.

— Я рада, что ты работаешь на хороших парней, Норт.

— Я и есть хороший парень. Один из них, — отозвался он.

Развесив последние украшения, Мериголд выглянула на улицу через стеклянную дверь. Крохотные снежинки кружились, падая с неба.

Мериголд побледнела.

— Ты знал, что идёт снег?

— Видимо, он только что начался.

— Тебе пора. Мама наверняка уже закрывает ресторан и скоро будет дома.

Мериголд принялась судорожно запихивать бумагу в коробки, чувствуя на себе пристальный взгляд Норта. Он явно хотел у неё что-то спросить — наверное, то же, что и она у него, — но времени не было. Пока он прятал коробки, она ринулась на кухню, сняла с холодильника накрытое фольгой блюдо, прибежала обратно в комнату и сунула его Норту. — Пожалуйста, возьми это домой. В знак благодарности.

Лампочки гирлянд окрашивали его лицо то в синий, то в белый цвет.

— Что это?

— Печенье. Веганские имбирные леди. Это всё, что у нас есть, но они очень вкусные, честно. Ты даже не почувствуешь, что в них нет масла.

— Имбирные леди?

Мериголд пожала плечами.

— Мою маму мужчины сейчас не очень интересуют.

— Ясное дело, — отозвался Норт. — Последний был так себе.

— Хуже некуда.

— А… как ты к ним относишься? — спросил он осторожно. — Нормально?

Она удивилась тому, насколько правда — простая, очевидная правда — может быть болезненной, если произнести её вслух.

— Бывало и лучше, — наконец призналась она.

Норт внимательно смотрел на неё. Отблески огоньков мерцали в его тёплых карих глазах.

— Мне жаль, Мериголд.

Её сердце забилось сильнее.

Норт взял тарелку.

— Можно… можно я тебе как-нибудь позвоню? Я имею в виду, если тебя всё ещё интересует озвучка, я с радостью помогу. Я бы мог забежать после смены. Мне всё равно нужно будет его вернуть.

Он приподнял блюдо неожиданным для него неуклюжим жестом.

Он ведь мог подойти и поцеловать её. Он что? Проявляет уважение? Почему ей хочется раствориться в нём? Или чтобы он растворился в ней? Выхватив у него блюдо и отставив его в сторону, Мериголд дотронулась до его щёк. И притянула к себе.

И поцеловала.

И он поцеловал её в ответ.

Их губы раскрылись; его вкус был чистым, здоровым и совершенно новым для неё. Он притянул её ближе. Её пальцы скользнули вниз по его затылку. Вниз, к его груди. Он поднял её, а она обхватила ногами его за талию, и это казалось самым естественным в мире. Будто бы они заново открыли нечто важное, что утратили когда-то, не помня об этой потери. Поцелуй стал глубже. Так они целовались несколько минут, сплетаясь телами.

Когда она наконец соскользнула обратно вниз, у них обоих тряслись коленки.

— Я хотел сделать это весь вечер, — признался Норт.

Его голос над самым её ухом отдавался в глубине тела. Он заполнял её всю.

— Я хотела сделать это весь месяц.

— Я хочу делать это весь остаток месяца, — Норт поцеловал её под носом, потом в подбородок. — И после.

— И после, — согласилась Мериголд.

И их губы снова сомкнулись.

— Ладно, ладно, — рассмеялась Мериголд минуту спустя. — Теперь тебе точно пора.

И они поцеловались снова.

— А-а-а-а, — закричал он, отрываясь от её губ. — Всё! Ухожу!

Волосы Норта были дико взъерошены. Коса Мериголд наполовину расплелась. Они снова рассмеялись. У обоих закружилась голова. Им открылось чудо и радость новых отношений.

Мериголд бросила ему рубашку.

— Не забудь.

Он накинул её поверх футболки.

— Как ты думаешь, что скажет твоя мама, когда увидит всё это?

— Честно? — Мериголд покачала головой, закрепляя волосы заколками. — Она будет в бешенстве. Но потом… Думаю, потом она будет рада. Возможно, даже счастлива.

— Я надеюсь.

— Вот, вбей сюда свой номер.

Мериголд вытащила телефон из кармана и бросила его Норту. Он сделал то же самое, и они добавили друг друга в записную книжку.

— Напиши мне, когда доберёшься до дома, хорошо? Чтобы я знала, что с тобой всё в порядке.

Норт улыбнулся.

— Напишу.

Они снова поцеловались у входной двери.

— Завтра вечером я работаю, — сказал Норт в перерывах между поцелуями.

— И слава богу!

— Знаю. Никогда ещё так не радовался тому, что работаю на родителей.

Они рассмеялись.

— До завтра, Мериголд Мун.

И напоследок Норт поцеловал её ещё раз.

Мериголд выглядывала на улицу сквозь морозные узоры, которые разрастались и сверкали на стеклянной двери балкона. Она смотрела, как Норт идёт к машине. Издалека его фигура казалась идеальной, и Мериголд до боли захотелось обнять его. Садясь в грузовик, он поднял голову и посмотрел на её окно.

Улыбнулся, увидев её силуэт, и помахал.

Сердце Мериголд подпрыгнуло, и она помахала в ответ. Она смотрела вслед грузовику, пока тот не скрылся из виду. Огни в ёлочной лавке погасли, фонари не горели. В тусклом свете ближайшего магазинчика Мериголд увидела, что ели стоят, припорошенные снегом. Снаружи было холодно, пусто и темно.

Вдруг в замке повернулся ключ.

Мериголд обернулась. В квартире было тепло, уютно и светло. Норт был ей нужен, чтобы сделать маме подарок. А вышло гораздо лучше — красивая квартира и прекрасное дерево.

Ручка двери повернулась.

— Мам, — произнесла Мериголд, — добро пожаловать домой.

Примечания

1

Marigold (англ.) — бархатцы, Moon (англ.) — луна.

(обратно)

2

Виккане — поклонники неоязыческой религии, основанной на почитании природы. Йоль — один из восьми больших праздников, которые отмечают виккане.

(обратно)

3

Подкаст — звуковой или видеофайл в стиле радио- или телепередачи, а также регулярно обновляемая серия таких файлов, публикуемых на одном ресурсе интернета, с возможностью подписки.

(обратно)

Оглавление

  • *** Примечания ***