КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706105 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272715
Пользователей - 124641

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Тень за троном (Альтернативная история)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

Сразу скажу — я

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Гончарова: Азъ есмь Софья. Государыня (Героическая фантастика)

Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))

С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Твой временный Санта [Дэвид Левитан] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Дэвид Левитан Твой временный Санта

© М. Приморская, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Когда друг просит тебя побыть Санта-Клаусом, сразу чувствуешь себя толстым.

— Но я же еврей, — протестовал я. — Ладно бы ты попросил меня побыть Иисусом — он из моего народа и хорошо выглядел в набедренной повязке. К тому же Санта непременно должен быть весёлым, а от Иисуса на Рождество требуется только одно — родиться.

— Я серьёзно, — сказал Коннор. Не так часто он бывает серьёзным, чтобы я мог просто от него отмахнуться. — Возможно, это последнее Рождество, когда Райли всё ещё верит в Санту. Меня она сразу узнает. Так что Сантой можешь быть только ты. Больше у меня никого нет.

— А как насчёт Ланы? — спросил я, имея в виду старшую из его младших сестёр.

Он покачал головой.

— Без вариантов. Ну просто никак.

И неудивительно. От Ланы скорее дождёшься издёвки, чем подарка. Ей всего двенадцать, а я уже её боюсь.

— Ну, пожа-а-алуйста, — принялся канючить Коннор. Я ушам своим не поверил: можно подумать, я быстрее соглашусь выставить себя дураком, если он сам будет валять дурака.

— Костюм даже подгонять не придётся! — заверил он. Этого-то я и боялся.

Канун Рождества для меня — это традиционные семейные споры о том, какие фильмы смотреть на следующий день. (Выборы Папы Римского — ерунда по сравнению с нашими баталиями.) Покончив с этим, мы расходимся по разным углам, и каждый занимается своим делом. И хотя моя семья не религиозна, я всё равно не мог допустить, чтобы они увидели, как я покидаю дом в костюме Санты. Поэтому незадолго до полуночи я тайком выскользнул на улицу и попытался переодеться на заднем сиденье своей машины. Это двухдверная Honda Accord, и от меня потребовалась изрядная сноровка. Случайный прохожий, заглянув в окно, подумал бы, что я либо душу Санту, либо занимаюсь чем-то ещё. Штаны Санты не налезали на джинсы, и мне пришлось раздеться до трусов, чтобы ниже пояса тоже стать Сантой. Я думал, костюм будет сидеть, как пижама, но ощущения были такие, будто я замотался в старые шторы.

И это не считая белого меха. Интересно, откуда взялся этот мех, если Санта проводит большую часть времени на Северном полюсе? Похоже, белым медведям больше вреда от него, чем от глобального потепления. Ну, это так, к слову. Ерунда, но в такой час на заднем сиденье машины ничего умнее в голову не приходит.

Пока я пристёгивал живот и надевал куртку, Коннор, наверное, уже уснул и беспечно видел сны. Вообще-то он не собирался ложиться, но я подумал, что это было бы слишком рискованно. Если бы нас поймали, мы бы не только огребли неприятностей, но и ужасно разочаровали бы Райли. Лана с матерью, наверное, тоже спят. Не думаю, что они подозревают, что я собираюсь нанести им визит. Они вообще с трудом представляют, кто я такой. А вот Райли спать не должна. Во всяком случае, когда я появлюсь в гостиной. Ведь мы затеяли всё это только потому, что эта шестилетняя девочка ещё верит в чудеса. Иначе я бы на это не пошёл.

У меня был подарок и для Коннора — завёрнутая в красивую бумагу коробочка, которую я отчаянно пытался не помять, хватая в темноте сапоги и бороду. Я уйму времени потратил на то, чтобы придумать ему подарок на наше первое Рождество. Коннор считает, что подарки — это не важно, но я так не думаю. Просто в них главное — не цена, а возможность сказать: «Я тебя понимаю». Правда, тут всегда есть риск: когда три недели назад я заказывал подарок, была вероятность, что мы расстанемся до Рождества. Но этого не случилось. Мы всё-таки вместе.

Когда я оделся, оказалось, что я не могу перелезть на переднее сиденье. Пришлось изменить положение и сиденья, и руля, чтобы втиснуть мою сантовость на водительское кресло. Тут-то я и понял, зачем нужны открытые сани.

Дома у Коннора я был всего несколько раз, и в основном ещё до того, как мы начали встречаться. Для его матери я был кем-то из толпы друзей: ещё одно тело на диване, лицо над миской с чипсами… Долгое время нас было шестеро, а потом мы с Коннором стали парой. Время от времени Райли забегала на нашу территорию, чтобы стащить что-нибудь съедобное или пококетничать с любым, кто обратит на неё внимание. А Лана оставалась у себя в комнате и включала музыку так громко, что мы не слышали даже своих мыслей. Как-то странно было подъезжать к их дому в костюме Санты, так что я остановился у дома соседей. Могу только догадываться, как я выглядел, выходя из машины. На улице было так тихо, что от этого даже становилось страшно — ничего себе канун Рождества! Я чувствовал себя не вестником добра и веселья, а скорее уж маньяком из малобюджетного фильма ужасов «Убийственная поездка Санты», в котором собирается искромсать парочку добропорядочных граждан и несколько не слишком сообразительных и плохо одетых подростков.

И тут я вспомнил, что оставил ключ от дома Коннора в джинсах. Пришлось возвращаться за ним. Неумелый из меня серийный убийца.

Да ещё и лицо под бородой чешется.

* * *
Хоть мы и евреи, сначала родители уверяли меня, что Санта существует. Просто никогда к нам не приходит. Они говорили, что ему просто не хватает времени на всех. «Не так уж много домов он может обойти за ночь, — говорили они. — Поэтому и пропускает девочек и мальчиков, у которых уже было восемь дней Хануки. Но ты можешь помахать ему, когда он будет пролетать мимо».

Так что в раннем детстве в канун Рождества я допоздна не ложился спать, чтобы помахать Санте, если он зайдёт к соседям. Именно из-за соседей, у которых был сын моего возраста, мне и не говорили правду о Санте. Родители боялись, что я сразу же поделюсь с приятелем этим разрушительным знанием. Их опасения были не беспочвенны: к тому времени я уже успел убить в друзьях веру в пасхального кролика. Я считал, что толстяк, который летает по всему миру и дарит подарки, — это нормально, а вот кролик, раздающий пасхальные яйца, — просто глупость.

В конце концов, именно соседский мальчик и сказал то, что помогло мне узнать правду. Наш разговор был примерно таким:

Он: «Второе имя Санты — Святой Ник».

Я: «Святой Ник Клаус?»

Он: «Нет. Просто Святой Ник. Святой Николай».

Я: «Но разве не все святые умерли? И если Санта-Клаус — святой, разве это не значит, что он мёртв

Я видел, что правда ошеломила его. И он расплакался.

* * *
Коннор дал мне такие подробные указания, будто я один должен был сыграть всех одиннадцать друзей Оушена. Подарки уже лежали под ёлкой, и носки были заполнены и развешаны. От меня требовалось разворошить подарки, а потом якобы случайно наткнуться на дверь Райли, пошуметь, чтобы она проснулась, тихо выскользнула из комнаты и увидела, как я раскладываю всё по местам. Коннору пришлось раз шесть повторить, что его мама не держит под кроватью ружьё. Он поклялся и добавил, что она принимает столько транквилизаторов, что не проснётся, даже если я проеду через её спальню на санях, запряжённых стадом северных оленей. Я подумал: что же с ней будет, случись пожар, но решил оставить свои страхи при себе.

Мне хотелось, чтобы Коннор не спал. Я хотел, чтобы он был со мной, когда я приду в его дом. Так странно красться на цыпочках по кухне без него. Странно слышать тишину в коридоре, не чувствуя рядом его дыхания. Я знал, что его присутствие испортило бы нашу задумку, но так хотелось, чтобы он подсказывал из-за кулис, как мой личный «рождественский» Сирано.

Зато он смотрел на меня с фотографий, висевших на стенах: вот он сам, вот его сёстры, а вот фотография его матери в овальной рамке. Чем ближе я подходил к гостиной, тем старше становился Коннор на фотографиях. Лица на стенах уже едва ли не смеялись надо мной: я постоянно наступал на левую штанину, рискуя в любой момент оторвать её.

Комнату освещала ёлка, украшенная разноцветными гирляндами. На верхушке была звезда, и я подумал: да, именно так и должно быть. Все рождественские ёлки похожи, но в каждой есть что-то своё, особенное. Под этой было не так много подарков, как я ожидал. Ну да, тут же живёт не семейный хор Ван Траппов, а всего четыре человека. Да и Рождество — это только один день, а не восемь.

Я чувствовал себя крайне нелепо, передвигая подарки ближе к камину. Но раз уж я взялся играть эту роль, то нужно всё делать по-настоящему, а это значит, что Санта, несмотря на свои габариты, всё-таки «пришёл через камин». Я старался двигаться тише мыши — только бы Райли не проснулась и не увидела, как Санта вытаскивает её подарки из-под ёлки. Тогда весь наш план провалится. Благополучно разложив подарки, я добавил к ним ещё один — для Коннора. Он не знал о нём, и мне очень хотелось его удивить.

Обычно в такое время я не сплю, только если сижу за компьютером. Жара в комнате, добравшись до моих подмышек, ещё раз напомнила мне, во что я одет. Подарки из носков я вынимать не стал, не был уверен, что запомню, где что лежало.

Теперь надо подойти к двери Райли и как-то дать ей понять, что я уже тут. Интересно, что же мне делать, если она не выйдет из комнаты. Войти и разбудить её? Проснуться от того, что над твоей кроватью склонился Санта, — такое, пожалуй, может травмировать психику. Меньше всего мне хотелось, чтобы она закричала. И я совершенно не собирался объясняться с её матерью.

Хорошо хоть, дверь Райли было легко узнать. Может, Коннор и гей, но на диснеевских принцессах свихнулся не он, а Райли. Эх, жаль, у меня нет колокольчика… Ну, или северного оленя, чтобы он громко стукнул копытом. Постучать? Плохая идея. Эльза с плаката на двери сверлит меня ледяным взглядом, а Ариэль смотрит так, будто я тону. Даже весёлая улыбка Бёлль говорит: «Хуже, чем роль Санты, может быть только роль Санты, сыгранная спустя рукава. Так что ты уж постарайся, маленький еврей».

Я тихо наклонился к Бёлль, так что борода коснулась её щеки, а потом, повышая голос на каждом слоге, произнёс: «хо… Хо… ХО!» За дверью послышался шорох: Райли явно этого ждала. Грузно, будто отяжелев сразу на сто килограммов, я зашагал обратно в гостиную.

Когда я миновал коридор, дверь со скрипом открылась. Лёгкие шаги прошелестели у меня за спиной: она старалась двигаться бесшумно, но получалось так себе.

Спросив себя: «А что на моём месте сделал бы Санта?» — я направился к припрятанным подаркам, и начал перекладывать их обратно под ёлку. Вообще-то Санте такая работа не по статусу — этим ведь эльфы занимаются, да? Но раз уж он путешествует один, то это тоже часть выступления. Может, начать насвистывать? Но песня «Santa Claus is Coming to Town», пожалуй, прозвучит эгоцентрично. А «Jingle Bells» наводит меня на мысли о…

— Извините, — детский голосок прервал мои размышления.

Я обернулся и увидел Райли. В ночнушке она была похожа на Венди из «Питера Пена» или, вернее, на фею Динь-Динь. В этот час она казалась сонной тенью Райли. Но голос её звучал довольно бодро.

Коннор уверял, что она не будет мешать. Клялся, что, увидев меня, Райли тут же отправится обратно в кровать, довольная, что её рождественская мечта сбылась.

— Да, детка? — сказал я. И понимая, что говорю, как Злой и Страшный Серый Волк, постарался закончить фразу чуть веселее. Вышло как у Злого и Страшного Серого Волка после трёх «Ред Буллов».

— Ты настоящий?

— Конечно, настоящий! Вот он, я!

Она, кажется, удовлетворилась таким ответом… на секунду.

— Но кто ты? — спросила девочка.

«Кем ты хочешь, чтобы я был?» — чуть не спросил я. Но я знал ответ. И это был не я. И не Санта-Клаус.

Хорошо ещё, что свет в комнате такой тусклый, а борода у меня — такая густая. И что я не забыл обуть сапоги. Но всё равно я боялся облажаться. Один неправильный ответ, и всё пропало.

В то же время я не мог заставить себя сказать: «Я — Санта-Клаус». Потому что я ведь не Санта. И не настолько хорошо вру, чтобы она поверила.

Так что я сказал весело, как клоун:

— Ты же знаешь, кто я! Я приехал к тебе прямо с Северного полюса!

Она удивлённо раскрыла глаза. И в тот момент, когда логика отступила перед чудом, я увидел, насколько Райли и Коннор похожи. Я увидел Коннора, который никогда не стесняется показать, что для него важно. От души смеётся, когда мы смотрим комедию «Гарольд и Мод»; сияет, услышав любимую песню по радио; улыбается, если долго ждал меня и видит, как я захожу в комнату. В Конноре нет ни капли цинизма. Словно он об этом даже не слышал. И благодаря ему и я могу иногда отдохнуть от цинизма.

И вот передо мной Райли — в том возрасте, когда хрупкая скорлупка детства даёт первые трещины. Я знал все подходящие случаю вопросы, которые можно было бы задать: «Ты хорошо себя вела в этом году? Что бы ты хотела получить от Санты?» Но мне хотелось сказать совсем другое.

— Не переставай верить, — произнёс я.

Райли лукаво посмотрела на меня.

— Как в песне?

Усмехнувшись — «хо-хо-хо!» — я ответил:

— Да. Именно как в песне.

С этими словами я наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза, и не успел выпрямиться, как она потянулась к бороде. Я вздрогнул, ожидая рывка и разоблачения. Но Райли просто похлопала меня по плечу.

— У тебя очень хорошо получается, — сказала она.

Понятия не имею, мне она сказала это или Санте. Но чтобы у меня и дальше всё получалось, я должен был вести себя, как Санта.

— Хо-хо-хо! Спасибо, Райли!

Она радостно изумилась.

— Ты знаешь, как меня зовут!

— Конечно! Иначе как я пойму, какой подарок кому?

Это мысль ей понравилась. Она кивнула и чуть отступила.

Я улыбнулся.

Она тоже.

Я улыбнулся ещё шире. Переступил с ноги на ногу.

Она улыбнулась в ответ. И не двинулась с места.

«Интересно, будет невежливо, если Санта посмотрит на часы?»

Райли продолжала смотреть на меня.

— М-м… знаешь… я не могу доставлять подарки, пока ты тут. Таковы правила Санты.

— Но ты единственный Санта. Разве не ты устанавливаешь правила?

Я покачал головой.

— Не-а. Они передаются от одного Санты другому.

— А кто был Сантой до тебя?

На секунду задумавшись, я сказал:

— Моя мама.

Райли хихикнула.

Я улыбнулся.

Она тоже.

Она не собиралась уходить из комнаты.

Я представил, что Коннор, посмеиваясь, наблюдает за нами и как будто шепчет мне на ухо: «Ты не умеешь прощаться». Это правда. Обычно, когда мы общаемся в Сети, между первым «спокойной ночи» и моментом, когда мы действительно прощаемся, проходит примерно сорок семь минут.

— Северные олени ждут меня, — сказал я. — И другие дети тоже. Вообще-то, я только начал развозить подарки.

Я знаю, что на шестилетних детей редко действует просьба подумать о других. Но Райли, похоже, поняла. Задумавшись, она отступила ещё немного.

А потом вдруг подбежала ко мне и обняла. Прижалась головой к подушке на животе. Обхватила меня за ноги. Райли наверняка поняла, что подушка — это подушка. Наверняка заметила, как мешковато висят на мне штаны. Но она думала не об этом. Всё, чего ей сейчас хотелось, — чтобы чудо не кончалось.

Она хотела, чтобы я был настоящим.

— Счастливого Рождества, Райли, — сказал Санта. — Очень-очень счастливого Рождества.

Отстранившись, она подняла на меня глаза и серьёзно сказала:

— А теперь я пойду спать.

— Сладких снов, — пожелал ей Санта. И для надёжности добавил «Хо-хо-хо!».

Райли так же тихо вернулась к себе в комнату. Она хотела сохранить это втайне от остальных.

Проводив её взглядом, я подождал и, услышав, как хлопнула дверь, начал перекладывать подарки обратно под ёлку. Через минуту до меня донёсся звук… похожий на аплодисменты.

— Браво, Санта, — раздался голос, полный сарказма. — Приятно, да? Нравится обманывать маленьких девочек?

На пороге кухни стояла Лана. На ней была ночная рубашка и спортивные штаны, но не похоже было, чтобы она сегодня ложилась спать. Впрочем, даже проспав целую ночь, она выглядит, как вампир, так что сложно сказать наверняка.

— Привет, Лана, — сказал я тихо, чтобы Райли не услышала.

— Привет, Санта. — Лана зашла в комнату и оглядела меня с ног до головы. Я не привык к испытывающим взглядам двенадцатилетних девочек. — Даже представить себе не могу, какие сексуальные услуги мой брат пообещал тебе за это. Нет, правда. Ты выглядишь, как полный придурок.

— Я тоже рад тебя видеть! — весело ответил я и продолжил заниматься подарками.

— Не скажешь мне «хо-хо-хо»? Это потому, что я плохо себя вела? Ну конечно, кому ещё судить об этом, как не старому белому толстяку! Но ты ведь мне даже кусок угля не принёс?

— Тс-с-с. Она тебя услышит.

— И что такого? Конечно, Коннору нравится поддерживать иллюзии. А, по-моему, хрень всё это. Поверить не могу, что он дал тебе этот костюм. Он не имел права!

Я понимал, что недостаточно долго встречаюсь с Коннором, чтобы кричать на его сестру. Так что я просто молчал и даже не смотрел на неё. Почти все подарки уже под ёлкой. Закончу, и можно уходить.

— Тебе что, олень язык откусил? — съязвила Лана. — А, понятно. Райли ты пудришь мозги, а на меня можно вообще не обращать внимания? Все вы такие.

— Лана, прошу тебя. Пожалуйста, говори тише.

— Пожалуйста! Санта, ты такой вежливый, — она подошла ближе. — Неудивительно, что ты нравишься Коннору.

Обычно я очень рад слышать, что нравлюсь Коннору. Но из её уст это звучало как обвинение.

— Ты же знаешь, кто всегда это делал? — продолжала она. — Знаешь, чей это костюм? Знаешь, сколько лет я была такой же глупой, как и Райли, думала, что это Санта. Думала, что так будет всегда. А оказалось, что глупее всех — Коннор, раз он считает, что может просто напялить на тебя этот костюм и притворяться, будто его не бросили так же, как всех нас.

Я отнёс последний подарок под ёлку.

— Ну что? Не собираешься его защищать? Не скажешь, что во всём этом есть смысл? Я до смерти хочу услышать, как ты попытаешься объяснить, почему ты здесь. Притвориться, что всё в порядке, хотя всё уже рухнуло.

Я впервые посмотрел ей в глаза. Но в её взгляде сквозила такая неприязнь, что пришлось снова отвернуться.

— Я здесь, потому что он меня попросил, — сказал я. — Вот и всё.

— О-о-о, — сказал Лана таким голосом, будто смотрела видео с милыми котиками. — Это любо-о-овь.

И я не выдержал. Я должен был что-то сказать. Так что я снова посмотрел ей в глаза и твёрдо произнёс:

— Да. Это. Любовь.

На секунду она замолчала. На секунду мне показалось, что она успокоилась. На секунду я поверил, что она поймёт. Но Лана очень быстро опять стала собой.

— Ненавижу тебя, — выпалила она.

Теперь уже я опешил.

— Почему?

— Потому что он — не твоя собственность. Ты не имеешь на него никакого права, даже если вы с ним встречаетесь. Ты не настолько важен для него.

Первым моим порывом было сказать: «Прости». Извиниться за то, что я пришёл в их дом. Что обманул её сестру и в последний раз — ещё на год — заставил поверить в Санту.

Но сожаления в моём сердце не было. И вместо извинений я произнёс:

— Ты так сердишься.

— Ага! И, думаю, есть из-за чего.

— Но не из-за меня.

Сказал, и тут же пожалел. Потому что дело и правда было совсем не во мне.

— Это не из-за того, что ты гей, — пояснила Лана. — Ты же понимаешь, да? Если бы ты был девушкой, я бесилась бы точно так же.

Странно было это слышать.

— Так чего же ты хочешь на Рождество, малышка? — спросил я голосом Санты.

Я подумал, что она взбесится из-за малышки. Но она просто ответила:

— Хочу, чтобы в этом костюме был не ты.

Кивнув, я произнёс своим обычным голосом:

— Понятно. Но скажи мне, что Санта действительно может тебе дать?

— Не похоже, чтобы ты принёс подарки.

— Я принёс один.

— Для Райли? А, для Коннора…

— Надеюсь, ты понимаешь, почему я ничего не принёс тебе.

— Почему?

— Потому что ты всегда чертовски зла со мной.

Рассмеявшись от удивления, Лана ответила:

— Справедливо.

Наступила тишина. И тогда мы оба услышали это.

Где-то открылась дверь. Мы продолжали молчать.

Лёгкие шажки…

— Вот дерьмо, — прошептала Лана.

Райли, похоже, не слишком удивилась, увидев Лану рядом со мной.

— Ты принесла ему печенье? — спросила она старшую сестру. — Я уже почти заснула, но вспомнила, что не дала ему печенья.

И старшая сестра, не мешкая ни секунды, ответила:

— Пойду принесу.

Лана ушла на кухню. Райли, не в силах оторвать взгляд, уставилась на подарки под ёлкой. Я помню, как точно так же разглядывал подарки вокруг меноры — пытался угадать, какой из них мой и что там внутри. Мама часто упаковывала подарок в коробку больше, чем нужно, просто чтобы сбить меня с толку.

— Куда ты поедешь дальше? — спросила Райли.

— В Небраску, — ответил я.

Она кивнула.

Лана вышла из кухни с тарелкой печенья и стаканом молока.

— Держи, — сказала она.

Я взял печенье. Оно было немного чёрствым.

— Лучшее печенье, которое я сегодня ел! — воскликнул я ради Райли.

Лана явно хотела сказать гадость, но удержалась.

— Ну, что же, — сказала она, — наверное, тебе пора.

— В Небраску! — подсказала Райли.

Как ни странно, мне уже не хотелось уходить. Теперь, когда мы собрались тут все вместе, а одна из них точно знает, кто я, мне захотелось остаться. И чтобы Лана предложила разбудить Коннора. И чтобы мы вчетвером до рассвета ели печенье.

— Давай, — прервала мои размышления Лана. — Небраска ждёт.

— Ты совершенно права, — отозвался я и направился к двери.

— Не туда! — Лана указала на камин. — Это единственный путь на крышу.

Я чувствовал, что Райли смотрит на меня. Уверен, можно было что-то придумать, но в голову не приходило ни одного внятного объяснения, почему мне нужно воспользоваться дверью.

Словом, я направился к камину. Выглядел он так, будто им никогда не пользовались. Наклонившись, я заглянул внутрь и увидел, что дымоход не очень широкий.

Я высунулся обратно и посмотрел в глаза Райли.

— Пора в кроватки! — крикнул я.

Райли помахала мне.

— В добрый путь, — усмехнулась Лана. Ничего не поделаешь. Я заполз в камин, подтянулся, влез в дымоход и начал считать до ста, что приблизительно равнялось количеству паутин, которые меня окружали. На одно страшное мгновение мне показалось, что я застряну тут со своим животом, но места хватило. Хорошо, что Санту не в каждом доме угощали печеньем. Пыль облепила язык, забилась в глаза. Неужели нет нормального способа попасть в дом? Почему Санта не может просто оставлять свои дурацкие сани у крыльца, как делают все приличные люди? Слышно было, как Лана пожелала Райли спокойной ночи. Потом обе двери хлопнули, закрывшись. Я потихоньку выбрался из дымохода и кое-как отряхнулся от пыли, обрушив настоящий «снегопад» на ковёр. Пусть Лана попробует это объяснить.

«Моя работа выполнена», — подумал я. Но я знал, что не уйду, не увидев его. Этого не было в нашем плане, как и многое из того, что сегодня произошло. Но я не мог побывать у Коннора и не дать ему знать, что я здесь был. Иначе дело останется незавершённым.

Дом вернулся к привычному ночному ритму — дыхание, шорохи, какие-то пощёлкивания, невнятное бормотание во сне. Я сделал несколько осторожных шагов и замер. Скорее всего Райли ещё не уснула, а её дверь как раз на пути к комнате Коннора. Так что я стоял и не шевелился, вдруг осознав, как редко мне приходится это делать. Нужно перестать участвовать в происходящем и стать только наблюдателем. Телефон — оружие, с помощью которого я обычно убиваю время, — остался в машине. Безоружный, я осмотрелся. В тихой, по-рождественски освещённой комнате было очень одиноко. Чего-то не хватало, но точно не меня. На полках стояли книги, я не видел названий, только очертания прижавшихся друг к другу томов. На одной из полок книги стояли под охраной маленьких фигурок: солонки и перечницы — чья-то коллекция.

Я отпустил время — пусть минуты идут своим чередом, но, когда я думал о них, они шли медленнее. Это не мой дом, и я поймал себя на мысли, что он никогда моим не будет. Я ожидал, что Лана снова выйдет, чтобы выпроводить меня. «Почему ты всё ещё здесь?» — спросила бы она, и единственное, что я мог бы произнести в ответ, — это имя её брата.

Я знал: он хочет, чтобы я был здесь. Но почему всё должно быть именно так? Я хочу, чтобы Коннор представил меня родным как своего парня. Хочу сидеть за обеденным столом, шутить с Райли — так, чтобы Лана тоже не могла удержаться от смеха. Хочу, чтобы они увидели, как я держу его за руку. Хочу держать его за руку. Хочу, чтобы он любил меня, и когда я плохой, и когда хороший. Хочу. Хочу. Хочу.

Я боялся любви, ведь это значит, что я прошу очень много. Я боялся, что моя жизнь никогда не пересечётся с его жизнью. Что я никогда не узнаю о нём всего. Что он никогда не узнает всего обо мне. Что мы будем слушать истории, но никогда не узнаем всей правды. «Хватит», — сказал я самому себе. Я должен был сказать это вслух, потому что мне нужно было это услышать.

Я прислушался у двери Райли. Прислушался у двери Ланы. Надеюсь, они сейчас не прислушиваются к шагам Санты. К моим шагам.

Я прошёл по коридору, миновал их двери. Увидел впереди комнату Коннора.

Стоя напротив его двери и собираясь войти, я вдруг почувствовал, что в коридоре есть кто-то ещё. Обвернувшись, я увидел в дверях мать Коннора. Глаза почти закрыты, волосы спутаны. Я увидел её ночнушку и мне стало грустно и неловко. Она свисала с безжизненного тела, изношенная, слишком длинная. Я не должен был видеть маму Коннора такой — погружённой в тёмное глубокое забытье.

Я хотел стать для неё таким же призраком, каким она казалась мне. Но не мог спрятаться. Я уже готов был всё ей рассказать. Но она заговорила первой.

— Где ты был? — спросила она.

Внезапно я почувствовал, что ни за что не смог бы этого ей объяснить. Я просто не знал правильного ответа.

— Меня здесь нет, — отозвался я.

Она кивнула. Я думал, что будет продолжение, но нет. Она вернулась в комнату, закрыла за собой дверь.

Я знаю, что не должен был этого видеть. И даже если она этого не вспомнит, я буду помнить.

На долю секунды мне стало жаль Санту. Можно только догадываться, что ему довелось повидать в его путешествиях. Хотя он же не знаком со всеми этими людьми. Остаётся надеяться, что с незнакомцами как-то проще. Не буду ничего рассказывать Коннору. Просто скажу ему «привет» и пожелаю спокойной ночи.

Я пробрался в его комнату и закрыл дверь так тихо, как только мог. Я бы хотел, чтобы он всё это время не спал и волновался за меня. И поздравил бы, когда опасность миновала. Но всё, что меня ожидало, — лишь его сонное дыхание. В окно падал свет фонаря, подчёркивая тёмно-синие тени в комнате. Коннор лежал на кровати. Я видел, как поднимается и опускается его грудь. Телефон валялся на полу — выпал из руки. Я знаю — он держал его на случай, если мне вдруг понадобится помощь.

Никогда раньше я не видел, как он спит. Никогда не видел его таким — уплывшим в безопасные дали. Моё сердце тянулось к нему, как к магниту. Я смотрел, как он спит, и чувствовал, что мог бы любить его очень долго.

Но вот он я, стою вне окутывающего его кокона. Я люблю его, но понимаю, что нахожусь снаружи, я — инородное тело, а не часть его сна. Я здесь, потому что забрался через дымоход, вместо того чтобы постучать в дверь.

Я снял шапку и отцепил бороду. Снял сапоги и отставил в сторону. Отстегнул живот и бросил на пол. Размотал и стянул через голову красные шторы. Снял штаны, почувствовал кожей, какой в комнате холодный воздух. Всё это я проделал очень тихо. И только уже почти сложив одежду Санты аккуратной красной стопкой, услышал, как Коннор окликнул меня.

Мне было бы достаточно увидеть тепло в его глазах, когда я подошёл ближе. Достаточно видеть его волосы, торчащие во все стороны, его пижамные штаны с ковбоями. Достаточно услышать: чёрт, не могу поверить, что я уснул. Всего этого было бы достаточно. Но что-то было не так. Я всё ещё чувствовал, что меня здесь быть не должно.

— Я — самозванец, — прошептал я.

— Да, — прошептал он. — Но ты — правильный самозванец.

Без костюма Санты я дрожал. Без костюма Санты я — это просто я, в доме Коннора в рождественскую полночь. Без костюма Санты я — настоящий, и хочу, чтобы всё было по-настоящему. Так, как есть, или хотя бы так, как будет.

Коннор почувствовал, что я дрожу, и молча укутал нас одеялом. Наш дом в его доме. Наш мир в этом мире.

Снаружи могут быть северные олени, пролетающие мимо луны. Вопросы с неправильными ответами и ложь, которую всё-таки лучше произнести вслух. Снаружи может быть холодно. Но я здесь. Я здесь, и он здесь, и всё, что нам нужно знать, — что я буду обнимать его, а он будет обнимать меня, пока я не согреюсь и не почувствую себя дома.