Наследник (СИ) [Viktoria Nikogosova] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Хмурое осеннее небо свинцовым куполом висит над головой. Кажется, будто вот-вот разразится ливнем, да всё никак. Только еле слышные раскаты грома слабым эхом доносятся издали. Сырость витает в воздухе, смешиваясь с запахом могильной земли. Свод кованых створок усыпальницы венчает высеченный из камня Феникс. Символ Династии О’Хара, что неустанно бережет живых и хранит покой умерших членов рода.

Роскошный лакированный гроб Главы Штаба свита усопшего несет на собственных плечах. Я иду следом, на правах Наследника. Сердце тяжелой гирей грузно отбивает каждый удар. Сын крепко держит мою руку и не отходит ни на шаг. Он впервые на кладбище. В пять лет ребенку трудно объяснить, почему дедушка больше не дышит, почему не просыпается, не открывает глаза, когда его зовут. Почему теперь будет жить в склепе.

Слезы подкатывают к глазам, и я закрываю их, сглатывая подступивший ком. И пусть мне двадцать семь, а не пять — я никогда не мог представить, что утрата отца станет такой тяжелой. Сын шмыгает носом, не сдерживая слез. Он ребенок, и ему позволено многое. А я — Наследник и без пяти минут Глава. Должен держаться. Ради сына и Штаба. Должен.

Гроб ставят на пьедестал и накрывают толстым полотном с изображением Феникса. Неосознанно касаюсь прохладной поверхности крышки. От неё веет замогильным холодом и пустотой. Он готовил меня к тому, чтобы править, — всю мою жизнь, а я чувствую себя сейчас маленьким ребенком, брошенным без родительской опеки.

— Сэр, — обращается ко мне один из бойцов отцовской свиты. Пауза слишком затянулась.

Киваю, и гроб укладывают в нишу. Рик заливается слезами. Потерянно смотрю вперед. На то, как блеск лака меркнет в темноте нового отцовского обиталища. Все мы будем там. Так он говорил. И наша задача — не попадать туда как можно дольше.

Табличка с точно таким же, как и на входе, Фениксом венчает горловину ниши. Вот и всё. Рик намертво вцепляется в штанину, сдерживая слезы, мужаясь как может. Ему труднее, чем мне. Дед души в нем не чаял и всегда нежничал. Мне такой роскоши не доставалось. Поднимаю сына на руки и прижимаю к груди. Так ему будет легче. Теперь у него есть только я и Ким. А у меня — лишь тыл, и сам я — на передовой.

Шершавый мрамор холоден и выглядит на фоне остальных надгробий куце: статую в натуральную величину и табличку с именем в изножье монумента изготовить еще не успели. Их установят позже.

— Наследник, — Заместитель покойного Главы обозначает поклон лишь наклоном головы. — Все готово для дачи клятвы.

Киваю:

— Оставьте нас одних ненадолго.

Вновь поклон, теперь в моей жизни их станет еще больше. Ким коротко гладит меня по плечу, обеспокоенно смотрит в глаза. Теперь она — моя единственная опора, до тех пор, пока не вырастет сын.

— Всё нормально, не волнуйся.

Она уходит последней, цокая по бетонному полу тонкими шпильками. Звук отбивается от пустых стен слишком отрывисто. Поглаживаю сына по голове.

— Не раскисай так. Помнишь, что дедушка сказал напоследок? — Стискиваю зубы, чтобы не дать слабину. Если сорвусь сам, то Рика и вовсе никогда не успокою.

Он отстраняется от моей груди, все так же послушно сидя на руках, и заплаканными серыми глазами смотрит на меня, старательно подавляя всхлип.

— «Не вздумайте рыдать по мне».

— А почему он так сказал?

Рик передергивает плечами. Одно хорошо, хныкать он перестал. Мне и самому от этого легче. Перехватываю его поудобнее, высвобождая одну руку. Смахиваю слезы с раскрасневшихся детских щек.

— Потому что никто и никогда не должен видеть наши слабости. Мы — О’Хара, помнишь? — Он кивает, сжимая в кулачках черную ткань моей рубашки. — Дедушка хотел, чтобы мы были сильными.

— Что теперь будет?

Хороший вопрос. Надо идти… Нас уже наверняка устали ждать, тем более что для клятвы все готово.

— Я покажу, а ты постараешься не хныкать. Идет?

Вздыхает, совсем как взрослый. Тянется рукой к надгробию и, коротко погладив его ладошкой, соглашается с моим предложением.

Ставлю Рика на пол, и он сразу хватается за мою руку. Ему не нравится здесь. Зловещая атмосфера фамильной усыпальницы способна испугать даже взрослого, не то что ребенка. Сперва я не хотел брать сына с собой, достаточно было бы и присутствия на церемонии прощания. Но чертово положение обязывает нас быть подле гроба до последней минуты.

Дневной свет даже не слепит — до того темно на улице из-за туч. Возле склепа уже только двое: Заместитель и моя Ким. Оглядываюсь через плечо. Спи спокойно, отец, я постараюсь стать достойным Главой.

Опускаюсь на корточки перед сыном и беру его за плечи.

— Иди с Кимберли, ей тоже нужна поддержка. Доверить ее я могу только тебе.

— А ты?

— Мне нужно зайти в покои и переодеться.

— Я с тобой! — Он вцепляется в мою рубашку, а в глазах дрожат слезы. Но держится, как я и просил. Приглаживаю угольно-черные волосы сына.

— Не бойся. Вам с Ким нужно ждать меня там, я ведь говорил тебе утром. Помнишь? Я быстро, договорились?

Кимберли спохватывается моментально и, после кивка Рика, берет его за руку.

— Пойдем.

Он не сопротивляется, лениво плетется за ней, то поглядывая на цокающие по плитке каблуки, то оборачиваясь на меня. Надо идти. Как только жена и сын скрываются за поворотом, я торопливо ухожу к покоям. Время поджимает, не хочется заставлять людей ждать.

Жестокий и бездушный обычай — провозглашать нового Главу в день похорон старого. «Король умер. Да здравствует Король!». А ведь кресло еще даже остыть не успело толком. Поджимаю губы. Не важно, через этот кошмар придется пройти в любом случае.

Уже в покоях быстро переодеваюсь в форму. Ножны катан привычно ложатся на спину, а ремни кобур для «глоков» обнимают ноги. Пустой пояс. Ничего, кроме основного оружия, сегодня не понадобится. Церемония принесения клятвы Главы не требует большего. Это хорошо. На большее я не способен. Не сейчас.

Застегиваю китель до самой шеи. Мягкие шаги практически не слышны в опустевших коридорах. Ни души, все ждут меня там, на площади под балконом Главного Корпуса. Для бойцов Штаба наступает новая эра, а моя жизнь окончательно привязывается к креслу Главы. И если раньше Штаб выглядел как старший брат, которому отец всегда уделял больше внимания, чем мне, то сейчас он станет мне сыном, печься о котором придется изо дня в день. Куда больше, чем положено Наследнику. Весь груз ответственности за любой шаг каждого из Штаба ляжет на мои плечи.

Выход на площадь преграждают массивные деревянные двери. Старинные, обитые металлом, они выглядят как поверхность черной дыры. Дорога в один конец. Возле дверей меня уже ждет напарник. При виде него становится легче.

— Держись, Райан, — друг сходу приобнимает меня и похлопывает по спине. Он тоже одет в форму. Сегодня и он будет давать клятву… Клятву Заместителя.

— Спасибо, Кристиан.

Ненадолго закрываю глаза. В его присутствии я чувствую себя спокойно, как на любом задании. Больше чем друг. Я с полной уверенностью могу назвать его братом. По оружию, по взглядам, по жизни. Мы бок о бок с самого детства, и он вновь станет моей опорой — теперь уже в управлении Штабом.

— Клятву не забыл, надеюсь?

Мотаю головой.

— А ты?

— Такое забудешь… — он пытается разрядить обстановку, и я слабо улыбаюсь в ответ. Хоть какой-то позитив нужен сегодня, как воздух.

— Спасибо.

Он понимает меня без лишних слов и просто кивает. Чуть позже к нам подходит и Командующий моей личной свитой — Джон.

— Наследник, — отдает поклон, а затем второй для Кристиана. — Мистер Девингем. Готовы?

Делаю глубокий вдох, на секунду прикрыв глаза, киваю.

Джон негромко стучит в дверь, и вскоре створки распахиваются перед нами. Серость промозглой волной обдает щеки. Не холодно, но мерзко. Такая погода в наших краях редкость. И именно сегодня ей необходимо было случиться.

Ещё один вдох, поглубже, чтобы успокоиться. Я расправляю плечи и гордо поднимаю голову. Слова отца вспоминаются сами собой:

«Ты — Феникс, Наследник, будущий Глава. А потому всегда должен нести себя достойно, что бы ни было. Людям плевать, что у тебя на душе, их не заботят твои раны, переживания и неуверенность. Они всегда должны видеть сильного лидера у руля, иначе ты рискуешь утратить силу в их глазах. А власть Главы держится на его непререкаемом авторитете».

Элита войск Штаба — Черные Фениксы — выстроены в шеренги, вдоль которых я должен пройти. Когда-то так уже было… Когда я давал клятву Наследника. Было почти так же, только сердце рвалось из груди, как бешеное. А сейчас я удивительно спокоен. Теперь все гораздо серьёзнее.

Из тьмы на свет за мной выходят и Кристиан с Джоном. Держатся позади: Девингем справа, на правах десницы, а Джон по левую руку, как будущая карающая длань Главы.

Один за одним Черные Фениксы склоняют головы в традиционном поклоне.

Дорога до лестницы, ведущей на балкон, кажется удивительно короткой. Ненадолго останавливаюсь и бросаю взгляд на мраморные ступени. Вновь отцовские наставления толкают вперед, и я ступаю на первую ступеньку.

«Путь Главы всегда тяжел и полон скользких мест, Райан. Ты будешь ошибаться. Идеальных правителей не бывает, но твоя задача вовремя выносить для себя должный урок. Глава — самое почетное и вместе с тем самое тяжелое звание Штаба. На тебя смотрят все и равняется каждый. От детей, которые играют на лужайке, представляя себя высшими чинами или боевиками на заданиях, до взрослых умудренных опытом бойцов, принесших тебе клятву верности».

На балконе нас уже ждут. Заместитель отца сжимает в руках потертый временем Кодекс Штаба и коротко кивает мне. За его спиной стоят двое подручных. Тянуть нет смысла, паузу не поймет никто. Ким стоит поодаль, ладонями накрывая плечи Рика. Рядом с ними и жена Кристиана — Розали — обнимает маленького Каина. Вот она, будущая смена. Юные Наследники двух самых маститых родов. Каин держит Рика за руку, по-детски стараясь ободрить друга. Я коротко улыбаюсь самыми уголками губ. Как же они напоминают нас с Кристианом в детстве.

От растерянности сына будто нет и следа. В две пары глаз младшие смотрят на нас немигающе-восхищенно. Их с Каином шпионская форма еще впереди, а мы теперь забудем, как она выглядит.

Гробовая тишина стоит не только на балконе, но и на всей площади, распростертой под ним. Коротко бросаю взгляд вниз, на шеренги боевиков. Все молча ждут, и я, сделав глубокий вдох, решительно касаюсь ладонью шершавой обложки Кодекса.

— Я, Райан Реймонд О’Хара, — говорю громко, насколько хватает сил, так, чтобы слышало как можно больше людей, — Наследник Штаба разведывательных войск Соединенных Штатов Америки, Североатлантического военного союза и Династии О’Хара, принимаю на себя должность Главы. Клянусь с честью нести возложенные на меня Штабом обязанности, руководствоваться его Кодексом, традициями и интересами. Щадить достойных и справедливо карать провинившихся, отстаивать суверенитет Штаба и государства. Клянусь стать щитом и мечом, стоящим на страже Родины. Клянусь честью и именем Династии О’Хара.

Заместитель отдает подручному Кодекс и взамен забирает из его рук вытканный на полотне герб Династии. Я встаю на одно колено, и он покрывает им мои плечи.

— Да хранит вас Феникс, Глава, — он склоняет голову в поклоне и следом протягивает мне фамильную катану нашего рода и перстень Главы.

Поднимаю взгляд. Я никогда не держал их в руках: из рода это позволено только старшему. Только Главе. Поднимаюсь и забираю перстень, надеваю его на палец. Потом беру оружие из рук бывшего Заместителя. Следуя его примеру, все как один склоняют передо мной головы. И только Рик непонимающе смотрит на окружающих, а потом на меня. Киваю на остальных, и сын, забавно сцепив перед собой руки, чуть резковато отдает поклон.

Ненадолго закрываю глаза. Теперь я не смогу уделять ему столько же времени, как раньше. Штаб отберет практически все. Сперва у меня, а потом и у него, как только начнется изнурительное обучение.

Пара шагов, и я уже стою возле края балкона. Шеренги шпионов встают на одно колено и склоняют головы, молча выражая свою преданность новому Главе. Оборачиваюсь к сыну и протягиваю ему руку.

— Иди, не бойся.

Ким мягко подталкивает Рика в плечо. Он не расцепляет пальцы, все так же сжимает до побеления. Смотрит удивленно, а в серых глазах всполохами проглядывает неугомонное любопытство и восторг. Это первая церемония в его жизни. Однажды ему самому предстоит пройти через это, но когда-нибудь потом. Отдаю катану бывшему Заместителю. Кристиан пока не имеет права ее касаться, даже на время. Он еще не дал клятву.

Как только юный Наследник подходит ближе, я присаживаюсь на корточки и беру его на руки. Высвободив одну ладонь, накидываю полотно с гербом и на его плечо.

— Теперь ты — Глава? — спрашивает он. — Как дедушка?

— Да. Когда-нибудь и ты им станешь.

— Когда ты переедешь к дедушке? — побелев от страха, спрашивает сын. Я киваю, а он крепко обнимает меня за шею. — Я не хочу, папа, не надо! Там сыро и темно!

— Это неизбежно, — глажу его по волосам. — Но это будет очень нескоро. Я обещаю. А пока ты — единственный Наследник и будущее Штаба.

Рик растерянно смотрит на меня, а я слабо улыбаюсь. Обычно это его успокаивает.

Надо же, как резко иногда меняется расстановка сил. Всю жизнь я был будущим Штаба, его светлым завтрашним днем, а отец — крепким и стабильным настоящим, непоколебимым «сегодня». Но у всего есть свой конец, и рано или поздно «сегодня» превращается во «вчера». А светлое «завтра» сменяет предшественника, приобретая серые и обыденные краски.

Кивком подзываю к себе Ким. Она нерешительно подходит к нам и встает рядом с Риком. Пусть знают семью нового Главы в лицо. Бойцы внизу стоят по стойке смирно, с равнением на балкон.

Теперь мне предстоит принять присягу у Кристиана и Джона. Занять место отца и стать ему достойной заменой. Рику придется стать Наследником, достойным Штаба. И история нового юного Феникса Династии начинается здесь и сейчас, как когда-то началась и моя. Его ждет трудное обучение, вечное соперничество с ровесниками за звание лучшего, а там и появление первых недоброжелателей не за горами. Он будет мужать, набираться ума и опыта. А я уж постараюсь его защитить.

Так же, как отец всегда оберегал меня.

========== 1. Под крылом Феникса ==========

Воды… И чего-нибудь от головы. Такое ощущение, что во рту базируется пустыня, а в черепной коробке самозабвенно дает концерт группа хэви-металлистов. Или даже не одна. Еще и руками не шевельнуть. Что за ад вчера творился? Ах да. Я наконец получил диплом… и обмыл его до синих соплей.

Открываю глаза и мутным ото сна взглядом смотрю на будильник на тумбочке. Так-так, через три часа за мной уже приедет машина. Отец не дал мне на расслабление и дня, и уже сегодня нужно ехать в Штаб Англии, к родне, а затем лететь домой в Калифорнию. Пора вставать и собирать чемодан.

Под боком мирно сопит белокурая девица. Настырная, весь вчерашний вечер за мной хвостом ходила. Вот только вспомнить не могу, как зовут, хоть убей. Вот что с людьми делает коньяк.

Забираюсь рукой под одеяло и оглаживаю обнаженную ягодицу девушки, затем легонько шлепаю.

— Подъём, и так проспали слишком долго.

— Еще чуть-чуть, — мурлычет в ответ, потираясь аккуратным носиком о мою грудь.

Закатываю глаза. У меня нет времени на капризы. Поднимаюсь с постели. Кошмар, голова вот-вот лопнет от боли. Не одеваясь, семеню на кухню и сходу осушаю стакан воды. Аж жить легче. Роюсь на полках и нахожу болеутоляющее. Ну вот, считай и голову в порядок привели. Через пару минут таблетка начнет действовать — и можно будет вновь почувствовать себя человеком.

Шагаю в ванную и, наткнувшись взглядом на свое лицо в зеркале, вздрагиваю. Опухший, как алкаш со стажем. Серые глаза, обычно отливающие сталью, сейчас напоминают унылое лондонское небо. Не грозовое, а какое-то потухшее, переполненное испарёнными водами Темзы. А под глазами и вовсе красота — по доброй бутылке коньяка висит, не меньше. Зарываюсь пальцами в волосы. Вот же… случай. А мне сегодня с этой помятой мордой еще и клятву давать.

— Милый, ты что будешь на завтрак? Мюсли или овсянку?

Милый… Божий стыд, с чего она решила, что я теперь ее? Такая же бестолковая, как и горы предшественниц за эти годы. Может, поэтому я и не запомнил, как ее зовут, а ведь любопытно теперь. Только знакомиться сейчас будет совсем неуместно. Представляю ее реакцию — и коротко смеюсь в голос. Остановись, О’Хара, тебя несет. Скоро вся эта показуха и жизнь среди гражданских закончится. И начнется не менее веселая в Штабе, ага.

Умываюсь ледяной водой в надежде смыть вместе с ней отек, но выходит паршиво. Ладно. Сойдет постепенно. Главное — зажевать чем-нибудь запах коньяка. Девушка уже сидит на кухне, одетая в одну лишь мою рубашку. Даже не застегнулась, ненасытная. Впрочем, и я хорош, до сих пор бегаю тут, как папуас какой-то, одежды не знающий. В спальне шустро натягиваю на себя боксеры. Теперь можно спокойно завтракать. Тем более что на столе уже, поди, заждались несчастные мюсли. Держу пари, что готовить кашу она так и не стала.

— Садись, я кофе сварила.

Ну, хоть на это она оказалась годна. Мужайся, О’Хара, осталось немножко. Отпиваю кофе, с опаской глядя в тарелку. Нет, эту разбухшую в молоке гадость я есть не хочу. Поголодаю немного.

— Интересно, как там сейчас в Калифорнии? Тоже тепло? — невинно интересуется она, подобрав к себе ноги.

— Там жарче.

— Тогда мне лучше надеть майку и офисные шортики?

Что? Давлюсь очередным глотком кофе.

— Куда это ты собралась?

— Как куда? — в ее взгляде мелькает искреннее удивление, а сама она, с долей обиды, надувает и без того накачанные силиконом губы. Боже, и где я вчера ее откопал? И правду говорят: алкоголь способен сделать любую девушку краше. Тот самый случай. — Ты же вчера сказал, что улетаешь в Калифорнию, и звал меня с собой, чтобы познакомить с отцом. Разве не помнишь?

Отрицательно мотаю головой. Не мог я такого сказать, как ни крути. Даже если у нас с ней был божественный секс… В чем я сильно сомневаюсь, иначе я бы его помнил. И имя бы ее помнил, возможно. Черт, думай, О’Хара!

— И ты вот так быстро согласилась?

Она оживленно кивает, совсем не реагируя на тонны скепсиса в моем голосе. М-да.

— Эрик, к чему ты клонишь? Пытаешься откреститься от собственных слов?

Она сердито скрещивает тонкие руки на груди и недовольно буравит меня тяжелым взглядом синих глаз. Эрик… Ну, хоть настоящее имя свое ей не выболтал, и на том спасибо. А она дама хваткая, наверняка успела вдоль и поперек обшарить интернет и выяснить, кто такой Эрик Александр Брант.

— Дорогая, — расплываюсь в ядовитой ухмылке. — Ты разве не знаешь, что слова богатых мальчиков нужно делить на два?

Девушка явно теряется, глядя на меня как на последнего мерзавца. Тоже мне, жертва невинная.

— Нашла себе плечо побогаче и тут же решила вцепиться? Какие же вы все одинаковые, даже смешно.

Встаю со стула и направляюсь в комнату. Завтрак не задался. Надо собирать чемодан и уезжать отсюда. Еще нужно успеть заскочить к Брендону и отдать ему ключи от тачки. Тащить домой местного «мустанга» не хочется, оттого я решил оставить его хорошему другу. Он каждый раз приходил на выручку, когда мне не хватало опыта жизни в обществе гражданских, и я безумно за это благодарен.

— Ты сам-то понял, что сказал?! — разъяренная, как мегера, она вылетает из кухни за мной следом. У, как задел за живое. Значит, попал в цель и угадал ее намерения.

— Прекрасно, — улыбаюсь, так и продолжая стоять к ней спиной. Смотреть там не на что. — Или, по-твоему, ты самая умная? Когда же вы все поймете, что продаваться за бабки — гнилое дело?

Возмущению девицы нет предела. Испепелив меня взглядом, она надевает белье и натягивает платье. Боже, она вчера была в нем же? Расшитое неуместными розовыми рюшами, оно бесформенно висит на одном плече, визуально увеличивая девушку в размерах. Сколько я выпил к моменту, когда она ко мне подкатила, бутылок пять? Ну или где были мои глаза в тот момент?!

— Ну и проваливай, бабник проклятый!

Остается только рассмеяться. Сперва сами падают в постель, а затем строят из себя униженных и оскорбленных.

— Все старо как мир, — бубню себе под нос, складывая чемодан.

Так-так, главное — ничего не забыть. Документы и диплом на месте, карточки тоже забрал. Остальное в Штабе не пригодится. Девчонка заметно повышает тон. Самозабвенно поливает меня всевозможными ругательствами. Видимо, ей так легче. Топить в грязи других всегда приятнее, чем осознавать, что окунулся в нее сам. Вскоре эта тирада мне надоедает, и я решаю ее прервать.

— Надеюсь, ты сама доберешься до дома, на тумбочке пятьсот фунтов, на такси хватит, — она вновь пытается открыть рот, но я выставляю перед собой выпрямленную ладонь. Отец всегда так делает, когда хочет кого-то заткнуть, и величественно-пренебрежительный жест не подводит и сейчас. Она замолкает, растерянно хлопая длинными наращёнными ресницами. — Благодарю за ночь, я ее, конечно же, не помню, как, кстати, и твое имя, но уверен, что секс был неплохой, раз ты осталась здесь до утра. На этом слушать твои истерики я прекращаю. Прощай, куколка.

Подмигиваю и, ухватив чемодан за ручку, удаляюсь к выходу из квартиры. Девица растерялась в край, и этот эффект мне нравится. Как раз успею ретироваться. На недвижимость плевать, даже если она разгромит здесь все до камушка. Один черт жилище уже выставлено на продажу и гарантированно уйдет с молотка в любом состоянии. Как ни крути, квартира в непосредственной близи от Оксфордского университета всегда пользуется должным спросом.

Открываю дверь и выхожу в подъезд, подальше от этой истерички. Сейчас придет в себя после моих слов — и буря будет знатная. Спускаюсь вниз, машина оперативно отзывается на команду с брелка, а я блаженно улыбаюсь. Глупо утверждать, что я не горю желанием возвращаться в Штаб. Это мой дом, несмотря на всю его уставщину, суровые рамки и жестокие устои. И я привык ко всему этому.

Сперва разгульная студенческая жизнь показалась глотком свежего воздуха, чем-то невероятным, разнузданным настолько, что казалось, все барьеры сломлены. Но постепенно я всё больше понимал, что устаю от этой череды пьянок и развлечений с девицами на одну ночь. Оттого дал себе слово: вся эта несерьезность и распутство, утопленное в пьяном угаре регулярных вечеринок, останутся в прошлом, как только вернусь домой.

Это здесь я сын богатенького папочки и беззаботный разгильдяй, как и многие из подобных семей. А в Штабе ситуация будет совсем другая. Да, Отец не обделен богатством, куда уж Главе без этого? Но это не делает меня лучшим. Я — Наследник, и мой авторитет не в деньгах. Статус, который приносит больше проблем, чем пользы, который автоматически обязывает тебя быть лучшим из лучших, даже если понадобится сутки напролет пропадать на тренировках. И если раньше я был таким же молодняком, как все, а после Инициации уехал на учебу в звании рядового боевика, то теперь мне предстоит стать кем-то более весомым.

Укладываю чемодан в багажник, и из волнительных мыслей меня выводит крик отошедшей от шока девушки:

— Козел, бабник!

Вниз с балкона летит будильник.

— Так его! — подбадриваю я с язвительной ухмылкой. — Все годы мечтал его в окно выбросить!

— Ты еще и издеваешься, подлец?!

Разъяренная, как дикая львица, она ныряет обратно в комнату, а затем возвращается с целой охапкой вещей. Нет, ну такое зрелище грех упускать. Тем более что время еще есть. Складываю руки на груди и опираюсь на крыло «мустанга», заодно перебирая в голове более-менее подходящие для нее имена. Ну же, должен помнить.

С координацией у девицы явно плохо, то ли после вчерашней выпивки, то ли в принципе прицел хромает. Норовит попасть в меня хоть чем-нибудь, но все пролетает мимо. В какой-то момент я уже откровенно смеюсь над ее злостью. Как жаль, что девушек, не продающихся на первом же свидании, не осталось в природе.

— Сколько можно?! — скрипучий голос старушки с первого этажа норовит перекричать девичью истерику. О, миссис Прескотт проснулась. Разбудили лихо… — Эрик, уйми свою даму, сколько можно? Через день концерты. Это неприлично и нарушает все нормы морали!

Смеюсь в голос. Бабулька чуть подслеповата, оттого попросту не замечает между девушками, которых я таскаю в постель, разницы, искренне принимая их за одну и ту же истеричку.

— Не волнуйтесь, миссис Прескотт, я съезжаю. И пламенно надеюсь, что вам достанутся куда более спокойные соседи.

Надо будет предупредить тех, кто занимается продажей моей квартиры. Соседство с престарелой Миссис Мораль весьма изматывает. И если сегодняшний инцидент действительно нарушает спокойствие многих, то приглушенная музыка в вечернее время чем не угодила? Слишком тяжелый человек для мирного соседства.

— Слава Богу, он услышал мои молитвы!

Старушка простирает сморщенные от возраста ладони к небесам, а меня накрывает очередная волна неконтролируемого хохота. Анекдот, да и только.

Слишком подозрительно притихла блондинка. Ничего хорошего от нее можно не ждать, а потому я решаю ретироваться как можно скорее. Усаживаюсь в машину и перебарываю легкое недомогание. Главное, дорожной полиции не попасться, держу пари, что у меня в крови еще слишком много алкоголя для вождения машины. Но выбора нет, пора ехать.

Трогаю вальяжного «мустанга» с места. Вот мы с тобой и накатались, мой друг. Ладонью глажу авто по рулю. Сперва я хотел забрать его с собой, но потом решил отказаться от этой идеи. Пробег тут немалый, да и на жалование Наследника, чуть погодя, я смогу себе позволить что-то более ретивое и интересное. А «форд» оставлю хорошему другу. Широкий жест от чистого сердца — на прощание, ведь общаться дальше со всеми знакомыми из университета и даже другом я не смогу. Вот только они пока не знают, что Эрик Александр Брант пропадет с их радаров.

Узкая полоса дороги приводит меня к знакомому дому. Наверняка порой мне будет не хватать сумасшедших студенческих проделок. Детство ведь никуда не девается с возрастом, просто покрывается толстым панцирем из обязанностей, ответственности и серьезности, но все же греет душу, прячась в самом потаенном ее уголке.

Паркую авто и звоню Брендону. Бери трубку, чертяка. Я, конечно, понимаю, что мы оба вчера упились до безобразия, но мне некогда ждать, пока ты проспишься! Этот бурундук хоть и имеет за плечами русские корни и солидный иммунитет к алкоголю, но после праздника жизни отсыпается по полсуток. Не отвечает на звонок. Сердито опираюсь на капот задницей и притопываю ногой от нетерпения. Договаривались ведь.

Ожидание скрашивает упорное перебирание женских имен. Стоило бы уже плюнуть на это, но, черт подери, любопытство ведь теперь не уймется, пока не вспомню.

Спустя пару минут на улицу выходит весьма помятый Брендон. Из нас двоих я все же выгляжу приличнее. Его темно-русые волосы всклоченным хаосом торчат в разные стороны, а под карими глазами, совсем как у меня с утра, притаилась добрая четверть запасов океана. Да, опухли мы знатно, и если я проснулся и начал двигаться давно, то у друга отек свеженький, еще не тронутый. Домашние шорты и «майка-алкоголичка», как любит ее называть Брендон, солидно помяты. Благо задом наперед не надел, а то было как-то дело. На экзамене… Бьюсь об заклад, что это надолго засядет в памяти преподавателя.

— Тебя впору из Рокфора переименовывать в бурундука, — сердито выдаю я, окидывая его взглядом.

— Не бубни, Вжик.

Прыскаю со смеху. Позывные по мотивам «Чипа и Дейла» прижились на ура. За непомерную любовь к сыру и всем его производным, я довольно быстро окрестил Брендона Рокфором, в честь сорта сыра на самом-то деле, а тот — в отместку — за мою нетерпеливость и шустрость прозвал меня Вжиком. Сперва я был не в восторге от того, что меня обозвали в честь мухи, но потом, после дружеского: «Ты что, Вжика не видел? Дитя тундры, как можно не знать «Чипа и Дейла?», возмущение отлегло само по себе.

А я ведь и не видел… Все детство занимали тренировки и обучение. Какие там особо мультики? Чтение книг, высокопарной классики — да, но не мультики. А так хотелось. Хоть тут восполнил пробел. После этого на «Вжика» я уже не обижался. Ведь и правда, довольно обаятельный герой.

Брендон подходит ближе, и мы, пожав друг другу руки, легко сталкиваемся правыми плечами. Своеобразная фишка, которая появилась сама собой. Всё же Брендона мне будет сильно недоставать. Одногруппник за годы учебы стал для меня вторым напарником. А уж в гражданских делах его помощь и вовсе оказалась неоценимой. После детства в Штабе у меня представлений о мире за его стенами было — ноль целых и хрен десятых.

— Все-таки решил его оставить? — обводит внимательным взглядом машину Брендон.

— Да, не хочу тащить его домой. Там у меня есть другая.

Вру, но кому какое дело? Если разбираться честно, то в Штабе личный автомобиль без надобности. Рабочих лошадок общего автопарка более чем достаточно на любой вкус. Пока смогу перебиться на них, если понадобится. Да и у брата практически такой же «мустанг». Будем выглядеть как два идиота.

— Зажрался ты, Вжик.

Передергиваю плечами и достаю из сумки документы на автомобиль.

— Здесь всё на тачку, а также договор купли-продажи, подписанный с моей стороны. Я узнавал: с этим пакетом спокойно идешь и переоформляешь машину.

— Сколько я должен?

Скептически выгибаю бровь, буквально припечатывая друга взглядом. Еще чего не хватало. За всю его помощь и поддержку, что он оказывал мне во время учебы, подарок вполне заслуженный. Косые лучи солнца заигрывают с благородным темно-синим металликом кузова. Пусть и не новая, зато памятная. Часто выручала нас из неприятных ситуаций и доставляла в нужные места.

— И всё равно, — Рокфор почесывает затылок. — Неудобно как-то. Подарок дорогой.

— О, брось, — ухмыляюсь. — Во-первых, он прилично побегал, во-вторых, тебе не помешает сделать химчистку салона. «Мустанг» видел многих на своем заднем сидении.

— Гаденыш, — хохотнув, он легко бьет меня кулаком в плечо. — Умеешь всё испортить. Скоро за тобой приедут?

Кошусь на наручные часы.

— Минут десять у нас есть.

Он кивает.

— Слушай, ты не помнишь, с кем я вчера ушел из клуба?

— А на тебя склероз напал? — смеется Брендон.

— Ну, как сказать, — вздыхаю. — Хотелось бы все-таки вспомнить имя этой истерички. А то последнее, что помню, — как она ко мне подкатила. Да и в моих вчерашних пьяных до безобразия глазах она выглядела куда эффектнее.

Друг хохочет взахлеб и картинно пожимает плечами. Ясно, тут мне тоже ответа не добиться. А имя ведь практически крутится на языке. Почти угадывается — и в тоже время ускользает, как вода сквозь пальцы. Черт подери, и чего мне приспичило? Выброси это из головы, Рик!

Мы недолго разговариваем. Вспоминаем разные забавные случаи. Как-то так сложилось, что мы быстро нашли общий язык. Пары месяцев хватило, чтобы наладить общение и зацепиться друг за друга. Он стал для меня бесценным проводником в мир штатских, зато я нередко здорово помогал ему в учебе. Что ценнее, мы действительно стали хорошими друзьями. При всем этом я продолжал постоянно лгать, скрывая свое истинное имя и род деятельности.

О нас никто не должен знать. Иначе это может привести к серьезным последствиям. Вряд ли общество готово однозначно принять нас и осознать, что мы не мутная организация, занимающаяся невесть чем за спиной правительства и обычных людей, а щит, который стоит между ним и войнами.

Вскоре представительный «бентли» подъезжает к подъезду друга. Вот и настало время прощаться. Потерянно опускаю взгляд. Кто бы мне сказал несколько лет назад, что я сумею обзавестись здесь хорошим другом, да таким, что еще жалеть об отъезде начну? И тем не менее, О’Хара, продолжать это общение нельзя. Разве что совсем изредка — и то от имени Бранта. Можно будет обдумать. На крайний случай номер Брендона у меня есть.

— Мне пора, — с некой долей вины в голосе, практически оправдываясь, киваю на авто.

Из передней пассажирской двери выходит молодой парень в строгом приталенном костюме и, по-шпионски отвесив мне короткий поклон, открывает передо мной дверь:

— Самолет ждет, мистер Брант.

Вот же гений. Гражданскую фамилию упомянуть догадался, а вот не кланяться странным для гражданских образом — нет. Закусываю губу. Надеюсь, Рокфор не заметит подвоха, решив, что это всего лишь причуды персонала.

— Да, заберите чемодан из багажника «мустанга», я сейчас.

Паренек кивает и спешно выполняет указание.

— Серьезные-то какие, — друг с ног до головы оглядывает парня. — Ладно, не буду тебя задерживать. Удачного перелета, Вжик, и… не пропадай. Ладно?

— Постараюсь, — пожимаю его руку, как вдруг он притягивает меня ближе, дружески похлопывая по плечу.

— Обещай мне.

Так настойчиво, звучит почти требованием, а я только поджимаю губы. И как дать такое слово? Я не привык оставлять обещания неисполненными. Глубоко вздыхаю. Ладно, в конце концов, переписка в интернете и редкие звонки по праздникам от имени Бранта боком не выйдут.

— Обещаю… А теперь отпусти меня, а то потом сплетен среди людей отца не оберусь.

Коротко прыснув со смеху, он отстраняется. Улыбается во все тридцать два — наверняка сейчас выдаст какую-нибудь гадость. И я не ошибаюсь в расчетах.

— Ты, конечно, красивенький, но боже упаси, не для тебя мамка пацана растила. Всё, вали в свою Калифорнию, а то я сейчас расплачусь от трогательности и опозорюсь на весь двор.

Смеюсь, качая головой. Никогда не теряется. Быть может, поэтому мы и сумели подружиться? Он всегда напоминал мне меня самого. Такие же язвительность и спесь.

Напоследок скользнув взглядом по «мустангу», я разворачиваюсь и устремляюсь к свите. Это не отцовские бойцы. Он, конечно, мог обновить состав за столь долгое время, но едва ли отправил бы за мной непроверенных ребят. Это, скорее всего, подручные дяди Бенедикта — Главы Штаба Англии.

Усаживаюсь на заднее сидение, и за мной захлопывают дверь. Прощай, гражданский мир. С тобой было невероятно интересно. Теперь меня ждет родная среда, в которой вновь будут сплошные тренировки, субординация и вечное спасение бестолкового шарика, которого хлебом не корми — дай вляпаться в войнушку.

Отключаю гражданский мобильник и убираю во внутренний карман пиджака. Больше он мне не понадобится в ближайшем будущем. Штаб англичан располагается в Кембриджшире, дорога займет добрых два часа, если не будет пробок. Застрелиться можно. И свита у английского Главы невероятно молчаливая. Даже между собой не разговаривают.

Закатываю глаза. Не, ну я рискую умереть от тоски. Вчерашнему студенту тишина просто противопоказана, а потому решаю расшевелить это сонное царство. Пододвигаюсь ближе и высовываю голову в проём между сидениями.

— Ребят, у вас музыка-то хоть есть какая-нибудь?

— Конечно, сэр, — с опаской отвечает тот паренек, что забирал чемодан из багажника «мустанга». — Вы хотите послушать?

— Да, хоть что-нибудь. А то два часа в тишине я не выдержу.

Он кивает и включает аудиосистему. Помесь шотландских мотивов и современного дабстепа наполняет салон. Не лучший выбор, но это куда приятнее тишины. Пусть будет так.

Вскоре мне надоедает и это, и я уже практически готов картинно взвыть от скуки и нескончаемого перебора женских имен. Кажется, я уже не только вспоминаю все существующие, но и умудряюсь выдумывать новые.

Аллилуйя. Мы подбираемся к Штабу Англии. Пора спасаться из этой машины и чопорной страны. Ничего не имею против Англии, но их сдержанность и любовь к размеренному спокойствию и тишине сводят меня с ума. Мы проезжаем КПП, и перед глазами предстает сам Штаб. Снаружи они обычно выглядят как огромные города, обнесенные сплошной и неприступной бетонной стеной. Гражданские часто принимают их за какие-нибудь закрытые научные или правительственные городки. Да и располагаются они, по большей части, на солидном удалении от населенных пунктов, лишнее внимание нам ни к чему.

Штаб Англии стар как мир, оттого во всех постройках чувствуется дух средневековых времен. Все здания низкие, не выше пяти этажей, что по меркам времен их постройки — практически небоскреб. Строгие геометрические формы и множество острых шпилей на крышах, стремящихся в небо, так и спешат окунуть тебя во времена Тюдоров и дворцовых интриг. Красиво. Шпионы всегда были под правящей рукой. Сперва простыми доносчиками информации, а затем и карающей дланью, что в силах самостоятельно взвесить каждый свой шаг и смести любую угрозу для страны в порошок.

Вскоре мы подъезжаем к небольшой площади возле Главного Корпуса, где меня уже ждут родственники. Английская Династия — Аддерли — уходит корнями в глубокие века, беря начало от Генриха Восьмого. Судя по их генеалогическому древу, они дальние родственники нынешней королевы. Свита открывает дверь, и я выхожу из автомобиля. Чемодан заботливо катят за меня. Пошел режим «всё включено»? Прекрасно. Как там говорил отец? В чужом Штабе я всегда должен четко показывать свой уровень.

Горделиво расправив плечи, вышагиваю к дяде Бенедикту. Главе Штаба Англии, Бенедикту Филиппу Аддерли, если быть точнее. А то едва ли меня погладят по головке за простое «дядя». Подхожу ближе. Левая рука сжата в кулак, правая — накрывает ее, это происходит автоматически, на уровне застарелой привычки. Отдаю легкий поклон головой. Он — Глава, и это единственный чин, которого я обязан приветствовать как вышестоящего.

— Глава, благодарю за теплый прием.

Тонкие губы мужчины складываются в скромную полуулыбку, и он только коротко кивает. Темно-каштановые волосы чуть тронуты проседью. Ему уже глубоко за пятьдесят. Глухой старик по нашим меркам, не годный к боевым действиям. Зато Глава опытный. Серо-голубые глаза внимательно вглядываются в мое лицо. Несмотря на родственные связи, видимся мы крайне редко.

Моя бабушка — Айрис Аддерли, впоследствии О’Хара, — приходилась ему теткой. Их с дедом связывал сугубо политический брак и единственный сын. Любви там не было и близко. Да и как она вообще может появиться в браке по принуждению? Хотя нужна ли? Слишком большая слабость, которая при нашем положении практически непростительна.

Я плохо помню бабушку. Она умерла, когда мне было четыре года, за год до деда. Помню только ее красивый голос и длинные каштановые волосы, вечно собранные в пучок. Она распускала их только для меня, когда укладывала спать. Я любил в них копаться… Это усыпляло меня само по себе.

— Лайонел, — с улыбкой протягиваю руку Наследнику Англии. А вот он не очень похож на отца. По большей части уродился в свою мать — гречанку Хелену Метаксас. Темно-русые волосы Лайонела вьются непослушной волной, совсем как у Хелены, а задорные серо-зеленоватые глаза и вовсе не укладываются в понятие английской чопорности. Он явно повеселее Главы будет. Физическая форма у него что надо — успевал тренироваться в свободное от учебы время?

— Не думал, что ты успеешь обогнать меня с возвращением из Гарварда, — подмигиваю.

Мы учились по обмену. Все эти годы отец приглядывал за своим племянником в Америке, а дядя Бенедикт вовсю страховал меня. Пару раз его помощь пришлась кстати. Покушения, пусть и тихие, все же были.

— Нам еще неделю назад выдали дипломы, — пожимает Лайонел плечами. — Это у вас что-то припозднились.

Киваю и переключаю внимание на Хелену:

— Миссис Аддерли.

Учтиво киваю и целую тыльную сторону руки матери семейства. Она улыбается искренне, от уха до уха, как и принято у греков. Как же она не взвыла от этой тихой английской серости? Бенедикт-то эталон степенного до ломоты в зубах англичанина. Собственно, дед не раз говорил, что именно эта черта больше всего бесила его в бабушке. Так что у Аддерли это скорее семейное, за исключением пришлой Хелены. Она всё же сумела сохранить живость характера.

— Пойдем, пообедаешь с нами, а потом полетишь домой, — Хелена легко поглаживает меня по плечу.

Нам не пристало бросаться в объятия друг друга. Представители Династий всегда ведут себя отстраненно при посторонних людях. Телячьи нежности не идут на пользу имиджу Глав и Наследников. Такое позволено только с маленькими детьми. Как только наступает семилетие и начинается обучение — добро пожаловать в субординацию и забудь о нежностях. Только за закрытыми дверями, и то если родители посчитают нужным. Благо мой отец не из таких, и родительского внимания внутри семьи я получал даже больше положенного.

Мы проходим внутрь корпусаи по нескончаемой череде коридоров попадаем в крытый переход между корпусами. Это единственное, что сильно выбивается из общего стиля Штаба. Переходы явно строили намного позднее, чем основные здания. Стеклянные перемычки выглядят чужеродными, будто состряпанными наспех. Вскоре мы оказываемся у дверей покоев Главы. Печень тоскливо ноет, чувствует, что это не первое мое застолье за сегодня.

От вычурности во всем впору закатывать глаза. Впрочем, это не мое дело и тут я лишь гость. Притом редкий. Темная мебель контрастирует со светлыми стенами, сливается с паркетом цвета дуба. Почти все полки уставлены старинными томами классики, вперемешку с явно коллекционными статуэтками. На стенах красуются картины в золоченых рамах. Стеклянные двери ведут в просторную обеденную, в центре которой стоит массивный стол. Хозяйка покоев деловито рассаживает нас по местам и подает на стол угощения.

Чистое везение, что Наследница Греции умеет готовить. Всех Наследников и Наследниц воспитывают как боевиков. График обучения настолько плотный, что едва хватает времени на сон и крохотную личную жизнь. А дальше наступает рутинная практика, где задания Штаба валятся одно за другим, оставляя меж собой только небольшое время на передышку и восстановление сил. Как правило, кулинарным потолком шпионки служит более-менее сносная яичница и не слипшиеся в сплошной комок спагетти.

Ароматные запахи пробуждают аппетит. Пока хозяйка подает блюда, Глава, сдержанно улыбаясь, откупоривает бутылку ирландского виски. Терпеть его не могу, но пить придется. Во-первых, это их национальный напиток, а во-вторых, мой отказ будет выглядеть непочтительным по отношению к стране и родственникам. Я же тоже, черт подери, на четверть англичанин.

— Что ж, — подняв свой бокал, с улыбкой произносит тост Глава, — за вас с Лайонелом. Вы молодцы и успешно завершили учебу. Нам с Райаном есть чем гордиться. Теперь вы сможете заняться своими прямыми обязанностями в Штабах, и я желаю, чтобы ваше взаимодействие было легким.

Звон бокалов разбавляет мои мысли. «Чтобы взаимодействие было легким». Если оно вообще будет. Отец не сильно церемонится с родней со стороны матери, частенько ставя их на место. Не смотри, что они тихие и степенные. На уме только власть и упрочение позиций в шпионском НАТО, которым благополучно рулит отец. Но рычагом воздействия я для вас не стану, даже не надейтесь.

Многозначительно улыбаюсь, делая вид, что поддерживаю тост. Лайонел хоть и намного приятнее, чем его отец, но всё же необходимо быть начеку. Неизвестно, какие черты характера могут таиться за внешней безобидностью.

Весь обед проходит в осторожных реверансах друг другу и разговорах о будущем Штабов. Не даю ни одного утвердительного ответа на их предложения о взаимодействии и совместных операциях. Это не в моей компетенции, тем более, что я еще, по факту, даже не ношу титул Наследника.

После обеда я благодарю родственников за прием, и мы выдвигаемся к самолету. Скорее бы улететь… Я уже умаялся от этого жуткого напряжения и сплошного этикета. В обществе дяди Бенедикта вольностей себе не позволишь, мы ведь все такие воспитанные и правильные, что аж дурно становится. Только манеры, только хладнокровное спокойствие и сдержанность. Я к такому не привык. Невольно на ум приходят сетования деда о том, что поначалу бабушка звала его не иначе как «бесцеремонным варваром» — за живой, несдержанный характер и сплошное отсутствие треклятого этикета в рамках семейных отношений. А кому он нужен дома-то? Это же семья, а не деловые переговоры.

Перед посадкой в самолет я вновь пожимаю руки дяде и брату, а затем целую руку Хелены. Мой чемодан уже заботливо загрузили на борт, и мне остается только сесть самому. Распрощавшись с родней, надеюсь, надолго, я поднимаюсь по небольшому трапу. Внутри сразу возле двери меня с улыбкой поджидает Джон.

— Добро пожаловать на борт, Наследник, — отдает он поклон. — Пора лететь домой.

Не сдерживаюсь и я, искренне улыбаясь в ответ. Дружески хлопаю его по плечу, получая то же в ответ. Наше с ним общение всегда было таким, довольно близким и вольным.

— Спасибо, Джон.

Я догадывался, что отец отправит за мной надежных людей, но что отрядит Командующего своей свитой — не ждал. Впрочем, едва ли это удивительно. Всё мое буйное детство Джон носился за мной по коридорам и страховал от крупных неприятностей. Буквально как нянька, когда отец и Ким были заняты работой и ответственность за нас с Каином сваливалась на его плечи. Можно сказать, что наше воспитание — и его заслуга.

Прохожу в салон и усаживаюсь в кресло. Их тут немного, самолет маленький и юркий. Путь до Калифорнии неблизкий, но на такой ласточке покроем мы его за пару часов. Наша техника достаточно продвинута, а потому даже пассажирский самолет для транспортировки бойцов бодренько летает на скоростях истребителей гражданской армии.

— Впереди два с небольшим часа полета, — предупреждает Джон, усаживаясь на соседнее сидение и окидывая меня внимательным взглядом карих глаз. — Готов к принесению клятвы?

— Готов, текст вроде выучил.

— Надеюсь, не как Каин на Инициацию…

Смеюсь в голос, вспоминая тот курьезный случай. Было действительно забавно. Из-за ответственности момента Каин перенервничал, и если на первых порах просто заикался местами, то к концу и вовсе растерялся и забыл слова. Отец подсказывать не мог, а вот я успел шепнуть ему правильный вариант.

— Да, думаю, такое не оценят. Расскажешь вкратце, как дела в Штабе? К чему готовиться?

— Я здесь в том числе и для этого.

Джон пускается в долгий рассказ о делах Штаба и отца с момента моего отъезда в университет. Я приезжал домой нечасто и никогда не вникал в происходящее. Отец предпочитал, чтобы я концентрировался на учебе. Он прав. Тамагочи под названием «Штаб» теперь будет под боком двадцать четыре на семь, и я еще успею зверски от него устать.

«Вечное движение» — примерно так можно охарактеризовать жизнь Штаба. То здесь задания, то тут появление новой горячей точки, конфликт в которой нужно успеть погасить до того, как очухаются гражданские. Верхушке не то что скучать некогда — на личную жизнь порой времени не хватает. Наследник, конечно, не настолько загружен, как Глава или Заместитель, но обязанностей при этом у меня всё равно появится немало. И каждый вверенный мне процесс придется контролировать от начала и до конца.

— Ты выглядишь загруженным, всё в порядке? — интересуется Джон, а я ловлю себя на мысли, что последние его слова совсем не помню. Опять с головой ушел в мозговой штурм.

— Да, — киваю, на губы сама собой наползает улыбка. — Ничего серьезного. Просто никак не могу вспомнить имя одной знакомой.

Командующий отцовской свитой только ухмыляется, с хитрым прищуром глядя на меня.

— Если хочешь, мы ее найдем.

— Боже упаси, — фыркаю, вызывая у собеседника еще один короткий смешок. — Хочу вспомнить сугубо ради справедливости.

Он кивает, и мы возвращаемся к разговору о Штабе. За общением с Джоном время проходит быстро, и вскоре мы оказываемся на подлете к Калифорнии. Теряю нить разговора, намертво прилипая к иллюминатору. Дом… Родной сердцу берег, обласканный волнами океана, всё ближе и ближе. Будто чувствую этот легкий бриз на коже и ласковое теплое солнце. В холодной и вечно ненастной Англии я чувствовал себя не в своей тарелке. Я люблю тепло и солнце, роскошные пальмы нашего края и легкую, едва уловимую атмосферу нерушимого уюта.

Самолет заходит на посадку, и с высоты полета железной птицы Штаб виден, как на ладони. Такой же высокий бетонный забор, как и в Англии, но совсем другой дух, другие стержень и эпоха. О’Хара оказались куда менее консервативными правителями и отдавали предпочтение функциональности Штаба. Оттого все корпуса выглядят как новенькие.

Застекленные здания отражают лучи слепящего солнца. Хорошая идея, в целом-то. Зеркальное покрытие не позволит никому снять здание с высоты. Впрочем, любое постороннее летательно-ползательно-подкапывающее средство будет моментально уничтожено системой безопасности. Полеты в зоне нахождения Штаба запрещены, так же, как и нахождение гражданских в радиусе тринадцати миль от Штаба.

Самолет садится, и я ерзаю в кресле от нетерпения. Все годы учебы я скучал по семье. По отцу, Ким и Каину. И мне не терпится сорваться прочь из самолета и наконец обнять каждого из них. Вот только вряд ли выйдет. Если такая вольность с Ким и Каином при посторонних будет выглядеть нормально, то с Главой — едва ли. Нежности должны были закончиться еще в семь лет, а отец и так всегда проявлял на порядок больше заботы, чем положено.

Пилот объявляет об успешной посадке. Входная дверь открывается, и я едва успеваю встать, как в салоне оказывается Райан. Серо-голубые глаза отца полны радости. Как всегда, одет с иголочки, при полном параде, в костюме и чертовой удавке на шее. Ненавижу галстуки, но положение Главы обязывает выглядеть статусно.

Подхожу ближе, и он сходу обнимает меня. Крепко и в то же время по-отечески тепло. Расплываюсь в улыбке. Я всегда любил его объятия. В них чувствуешь себя невероятно спокойно и уверенно, будто ничто не страшно.

— Наконец-то ты дома, — по тону слышу, что он улыбается. Ладонью приглаживает мои волосы, а потом проводит ею и по спине.

— Я по тебе скучал, пап.

Он коротко прижимает меня крепче, а затем, держа за плечи, отстраняет от себя и обводит внимательным взглядом.

— Подрос, — с язвительностью в тоне подначивает отец. — Надеюсь, детство в Англии обронил?

— Боюсь, что нет, — не менее весело отвечаю я, хитро поглядывая на родителя. — Кто же тебе нервишки будет мотать? А то, я смотрю, Штаб плохо справляется. Ни одного седого волоса за эти годы.

— Ну, — приглаживает свою черную шевелюру. — Они честно и добросовестно пытались.

Смеюсь в ответ на его слова. Отца редко можно застать в таком позитивном расположении духа, обычно он порядком измучен делами и к вечеру вообще теряет малейшие остатки сил. Но сегодня особенный день, поэтому он такой. Ким пару раз говорила, что Райан стал более раздражительным и нервным после моего отъезда в Англию. Надеюсь, теперь всё встанет на круги своя.

— Ладно, идем, у нас сегодня плотный график.

Беру чемодан и шагаю следом за отцом на выход. Яркое солнце светит в глаза. Прикрываю их ладонью и, бросив взгляд вперед, впадаю в ступор. Откуда такая толпа? Ким, Каин и Найты стоят чуть ближе, а за их спинами мнется целая толпа народу.

— Сегодня в Штабе объявлен выходной и праздник по случаю принесения клятвы Наследника. Людям хочется на тебя взглянуть, хоть махни им.

Удивленно таращусь на толпу. Не бог весть какое событие — вернулся после нескольких лет систематического отлынивания от задач боевика, — а они радуются. Впрочем, это стандартное явление. У гражданских тоже в ходу прорываться на какие-нибудь митинги, встречи спортсменов с олимпиад и концерты, чтобы увидеть известных личностей их мира. А в Штабах единственными известными людьми, по сути, являются управляющие чины.

Приветливо машу им рукой, и люди машут в ответ, тишина взлетной площадки тонет в восторженных голосах. А классный прием, мне нравится. С улыбкой подхожу к Ким и тут же утопаю в объятиях. Хрупкая и женственная, она всегда была рядом с отцом и стала мне настоящей матерью. Воспитала нас с Каином и вложила все силы, словно в собственных детей. Отстраняюсь и вижу, как мачеха украдкой утирает редкие слезы.

— Ну ты даешь, будто я не вернулся только что, а собираюсь улететь.

— Я от радости, — махнув рукой, торопливо говорит она, и я костяшками пальцев плавно смахиваю слезинки из-под карих глаз.

— Тем более не стоит.

Кивнув белокурой головой, она широко улыбается, окончательно выпуская меня из рук. Переключаю внимание на Каина. Он таранит меня плечом и крепко хлопает по спине. Проделываю то же самое.

— Всю форму растерял в своем Оксфорде, — смеется, без зазрения совести стараясь меня поддеть, а я отвечаю таким же смехом. Кому еще столько позволено?

— Расслабься, напарник, всё здесь, — указываю пальцем на голову. — Еще устанешь от совместных тренировок.

Как же хорошо, когда они все рядом. Отец, Ким, Каин — все они. Несмотря на то, что Каин, по большому счету, просто мой лучший друг, я свободно называю его братом. Его родители — близкие друзья отца, они погибли, когда ему было всего шесть лет. С тех пор отец взял его к себе, и мы с ним выросли бок о бок, как настоящие братья.

— По случаю твоего приезда предлагаю рвануть пару дымовых шашек, как в детстве, — заговорщический тон Каина пробивает меня на очередной смешок.

Но не успеваю дать ответ, как нас прерывает суровый голос отца:

— Я вам рвану, мать вашу…

И мы вдвоем смеемся еще больше.

Ясно, это увеселительное мероприятие мы проделаем как-нибудь позже… Обязательно. Дьявольски ухмыльнувшись своим мыслям, пожимаю руку Джейсону.

— Наследник, — отдает он поклон, с мягкой улыбкой на тонких губах.

Заместитель Главы Штаба. Найт — второй человек после отца в иерархии. И надо же было, чтобы должность досталась такому неприятному типу, как он? Раньше заместителями всегда были представители Династии Девингемов, но после гибели родителей Каина замещать отца стало некому, и он назначил это недоразумение.

В серо-голубых глазах Заместителя всегда таится некая чертовщина, а в вечно лукавом прищуре и скептическом взгляде на всех и каждого так и читается надменная бравада. Так он ведет себя с каждым, за исключением отца, — банально потому что таких выходок Глава не стерпит.

А рядом с ним топчется Кайл. Ничего не сделал, а уже бесит. В сто раз заносчивее собственного отца. Что они-то тут забыли? Ах, да… Заместитель же, вот и приперлись засвидетельствовать свое почтение всем семейством.

— Так, не будем терять времени, — прерывает приветствия отец. — Джейсон, всё готово к даче клятвы?

— Да, люди оповещены, балкон подготовлен. Ждем только Наследника.

— Отлично, тогда, Рик, бегом к себе, переодевайся в форму и экипируйся, как полагается, Джейсон и Ким, мы с вами к балкону. Каин, оповестишь меня по готовности, чтобы мы начали церемонию вовремя.

— Обязательно.

— Тогда всё, марш все по своим делам, — махнув рукой, Глава уходит, Ким с Джейсоном устремляются за ним. Ну вот и хорошо. Кайл в момент тоже словно испаряется. Еще лучше, терпеть этого засранца рядом не хочу. Сегодня праздник, в конце концов, не портить же себе впечатления.

От задумчивого взгляда вслед Найту-младшему меня отвлекает легкий удар кулаком в плечо.

— Да ну его, — улыбается Каин. — Рассказывай лучше, как в универе дела были? Девок много перепортил?

— Сомневаешься? — ехидничаю. — Всё, чем я занимался, — учеба, распутство и пьянки. Там больше нечего делать в свободное время.

— Да ладно, на гражданке — и нечего?

Пожимаю плечами. По крайней мере, я за все годы ничего интересного для себя не нашел, кроме, пожалуй, дружбы с Брендоном. Но говорить об этом Каину не хочется. Мы слишком привязаны друг к другу с детства, и если я был общительным всегда, то в жизни брата, после смерти его родителей, я долгое время оставался чуть ли не единственным человеком, с которым он общался. Не хочу, чтобы ему стало неприятно.

— Там даже дымовые шашки не подорвешь толком. Только и делал, что развлекался да со старой соседкой лаялся. Мне эта миссис Прескотт будет в кошмарах являться.

Он смеется, звонко так, как в детстве, и душу согревают теплые воспоминания. И всё же, каким бы ни был дом, а в него всегда безумно приятно возвращаться.

— Ладно, пошли, а то отец ждет.

Киваю и, подцепив чемодан в руку, направляюсь в свои покои. Всё время учебы в университете я был отрезан от дома. Почти не общался с ними. Боялся, что гражданские могут случайно заглянуть в мобильник или оставленный включенным ноут и заподозрить неладное. Эти проблемы можно было бы решить, конечно, но рисковать не стоило. Общение происходило лишь иногда, и то в качестве краткого телефонного разговора или переписки через внутренний мессенджер Штаба.

— А ты как, не нашел себе девчонку?

Каин моментально вскидывает на меня такой убийственно-скептический взгляд, что я понимаю всё и без слов.

— Зачем мне эти проблемы? — с искренним недоумением спрашивает брат.

— Ну да, на свете столько прекрасных женщин, а тут надо выбрать одну. Зачем оно надо?

— Полностью поддерживаю!

Закатываю глаза. В этом все мы, дай волю — и мы с ним по жизни останемся холостыми. Было бы неплохо, на самом деле. Никакой тебе привязи, нет рычагов давления на тебя и слабости, которой не решится воспользоваться только ленивый. К статусу надо подходить практично. Для меня, Династии и Штаба будет безопаснее, если на меня нечем будет давить.

Вскоре мы доходим до моих покоев.

— Код-то помнишь хоть? — с иронией в голосе интересуется брат. Я только фыркаю в ответ, шустро набирая шестизначный код на смартлоке. Короткий писк — и сразу после ввода активируется небольшой экранчик. Рука будто автоматически выводит последовательность из нескольких жестов, и дверь, наконец, открывается. Самодовольно улыбаюсь, глядя на Каина.

— Неплохо.

Прохожу внутрь. Я толком-то и не успел пожить здесь до отъезда. Молодые шпионы обязаны проживать вместе со своими родителями до восемнадцати лет и получают отдельные покои только после Инициации. Я покинул Штаб спустя месяц после своего выпускного. Однако и этого срока мне хватило, чтобы по максимуму обкатать всю мебель на пару с Джевелс, хе-хе. Надо будет, кстати, повторить…

— Как Джел?

— Вспомнил, — складывая руки на груди, улыбается Каин. — Жива-здорова. Правда, сейчас не в Штабе. Ее отправили на небольшое задание.

— Без Кайла? Они ведь напарники.

Обычно пару никогда не разделяют, в этом и суть парного обучения. Почему нарушили золотое правило сейчас? Пытаюсь выведать ответы у Девингема, но он только отмахивается. Не знает — или не хочет говорить? Вполне вероятно, что отец намеренно отправил ее куда подальше, чтобы она не прискакала ко мне в первые же дни. В конце концов, он никогда не был доволен нашей с ней связью. Даже пламенные заверения о том, что мы просто друзья и, черт с ним, — любовники, — не сумели успокоить Райана. Отчего-то он считает, что я способен безрассудно в нее влюбиться. Бред несусветный, до этого-то не влюбился, с чего бы вдруг потом? А удивлять там уже совсем нечем. Я в ее исполнении видел всё, что только можно и нельзя.

— Чемодан оставь, потом разберешь. Натягивай форму и пошли.

Киваю. Да, это сейчас куда более важная задача. Иду в домашний кабинет и присаживаюсь на корточки возле шкафа с кубками. Еще бы вспомнить, где этот несчастный рычажок. После нескольких минут поисков и парочки хлестких ругательств, я нахожу нужный рычаг и откатываю шкаф в сторону.

Со стороны он выглядит как самая обычная часть интерьера, а на самом деле служит входом в оружейную и при этом позволяет не тратить пространство небольших домашних кабинетов попусту. Бронированная со всех сторон комнатка, до отказа набитая личным оружием, снабжена стойками для метательных ножей, полками для всевозможных гранат, пакетиков кислоты, отмычек и прочих прелестей шпионской жизни. И только именное оружие боевиков и экипировка всегда стоят отдельно. Подставки под катаны, «глоки» и манекен с надетой на него формой красуются чуть поодаль от полок. Из всего этого у меня есть только одежда. Оружие отец торжественно вручит мне сегодня, как только дам клятву.

Снимаю с себя брюки и рубашку, оставаясь в одних только трусах. Черные тканевые шорты до колен и майка приятно облегают тело, предохраняя его от грубой ткани формы. Сверху надеваю плотные штаны, впритык сидящие на ногах. Просторных штанин у формы не делают, слишком велик риск зацепиться за что-нибудь на бегу и утратить преимущество. Если не считать некоторой жесткости ткани, форма сидит на теле как вторая кожа, потому и ничего лишнего под ней быть не должно. Старательно пристегиваю к куртке ножны для катан, а на штанах закрепляю кобуры для «глоков». На торсе для них нет места. Натягиваю на себя китель. На руки ложатся кожаные гловелетты.

— Вроде всё.

— Вот теперь точно на Наследника похож.

С улыбкой покачиваю головой. Неисправим.

— Ладно, пошли. А то мы и так провозились.

Бросаю брюки с рубашкой на диван, и мы выходим в коридор.

— Дверь-то запри, — озорной тон Каина бьет по нервам. Давая клятву на Инициации, я тоже нервничал, но она, при моем статусе, и вполовину не так важна, как клятва Наследника.

Возвращаюсь обратно и короткой жестовой командой блокирую дверь, а затем несколько раз перепроверяю ее. Дергано делаю шаг вперед. Со стороны наверняка выглядит странно.

— Нервничаешь?

— Настолько заметно? — раздосадованно смотрю на напарника. Не хотелось бы выглядеть перед людьми параноиком. А ведь туда сгонят весь Штаб. Черных Фениксов и вовсе построят под балконом. У-у-у, держись, Рик, не время трястись, как йоркширский терьер миссис Прескотт!

— Ну если не считать, что тебя откровенно колбасит, как трансформаторную будку при коротком замыкании, то нет.

Фыркаю в ответ на его слова и стараюсь усмирить свои нервы. Ничего из ряда вон не предстоит! Нужно всего лишь пройти через шеренги Черных Фениксов, подняться на балкон, с чувством, толком и расстановкой произнести клятву — и всё! Но отчего-то ладони покрываются неприятным липким потом. Всё же это невероятно ответственный шаг, круче только клятва Главы.

Балкон выступает из Главного Корпуса, в котором базируется всё управление Штабом. Под балконом — целая площадь. Как правило, именно здесь оглашают какие-либо важные распоряжения, происходят венчания правящих чинов и приносятся ключевые для Штаба клятвы. Сегодня и мне предстоит это сделать. Клятву боевика на Инициации я давал вместе со всеми, без пафоса и балконов, в общей массе, да и зрителями были только родители новоявленных бойцов, если есть, и кураторы. А здесь публика куда более широкого формата. Не дай бог запнуться… На всю жизнь ведь запомнят.

И судя по гулу, доносящемуся с площади, там уже собрали всех, кого только можно и нельзя.

У самых дверей Каин похлопывает меня по плечу в тщетной попытке успокоить разбушевавшиеся нервы.

— Я пойду на балкон в обход. Должен буду тебя обогнать. Ты ведь знаешь, что делать.

— Да, — с напускной уверенностью в голосе говорю я. — Откроются двери, я должен пройти по площади, среди шеренг Черных Фениксов, а затем подняться на балкон и дать клятву.

— Именно, — щелкнув пальцами, он подмигивает и скрывается из виду.

Стараюсь угомонить свои нервы, пока не поздно. Я должен выглядеть спокойно и уверенно, но сердце предательски срывается на бег, колотится о грудную клетку как безумное. Спокойно, Рик. Спокойно. Пора заглушить в себе вчерашнего безалаберного мальчишку. Статус уже совсем не тот.

Двери с шумом распахиваются, и тонкая полоска света стремительно расширяется, позволяя лучам солнца полностью упасть на мой силуэт. Один сильный удар сердца, крупный вдох, до ломоты в легких, — и я победно расправляю плечи. Как подобает Наследнику.

— Смирно! — с балкона командует отец, и бойцы подразделения «Черный Феникс», снискавшие в боях немало наград, как один покорно вытягиваются по струнке, равняясь на флангового. — Для дачи клятвы Наследника вызывается Ричард Райан О’Хара, кровный Наследник Династии О’Хара!

========== 1. Под крылом Феникса (часть два) ==========

Выдох. Шаг на свет. Слепну от ярких лучей, но иду, гордо подняв голову.

Я, Ричард Райан О’Хара, клянусь…

Асфальт изрезан множеством теней, между шеренгами бойцов, стоящими лицом к лицу, остался совсем узкий проход.

…неукоснительно руководствоваться Кодексом Штаба…

Даже дети, которых привели посмотреть на Наследника и единственную за последние десятки лет подобную церемонию, притихли, глядя на меня.

…защищать интересы шпионов…

Иду, стараясь держаться максимально уверенно, хоть от давящей паники и хочется поежиться. Боюсь запнуться, боюсь упасть, неровно шагнуть. Нельзя. Я должен быть эталоном сейчас, золотым стандартом, на которого остальные будут смотреть, как на уверенное будущее.

…чтить ценности и традиции Штаба…

На лице непроницаемая уверенность, а в душе — настоящая буря. Чем ближе балкон, тем лихорадочнее я повторяю текст клятвы. Обрывки фраз крутятся в голове в хаотичном порядке. И я боюсь их спутать, когда коснусь ладонью Кодекса, когда понадобится уверенно и четко произнести всё, от самого начала и до конца.

…ценить жизни его бойцов, принимать максимально рациональные решения…

Когда я скрываюсь под тенью балкона, ощущаю, как сердце начинает трепетать еще сильнее. Оборачиваться назад нельзя, и я ставлю ногу на первую ступеньку. Тело будто ватное и отказывается слушаться, но я усилием воли и щепоткой грязных ругательств заставляю себя идти вперед.

…достойно править и стать мечом и щитом Штаба…

Большая ответственность. Слишком большая. Готов ли я к ней? Не подведу ли отца и людей? А ведь выбора нет, у отца не то что нет более достойных Наследников — у него их, кроме меня, нет вообще. А потому вся эта махина в любом случае упадет именно на мои плечи. Без права выбора и возможности отказа.

Последняя ступенька, и все слова вылетают из головы разом. Всё пространство схлопывается до одной-единственной точки: отца, держащего в руках пожелтевший от времени Кодекс Штаба. Собственное дыхание кажется громким, а пульс и вовсе оглушительным. Я подхожу ближе и в нерешительности смотрю на отца. Он демонстративно делает глубокий вдох, с едва заметной улыбкой в глазах. Внешне лицо непроницаемо, но я знаю этот взгляд. Машинально повторяю за ним.

Трэйси! Блондинку звали Трэйси! Чертовски вовремя, конечно! Видимо, от нервного напряжения мозг начал работать активнее. Только мерзость кроется в том, что я вспомнил абсолютно ненужное мне имя — и напрочь забыл, с каких слов начинается клятва Наследника. Твою мать! Паника неприятной мелкой дрожью пронзает тело.

Соберись, Рик. Это твой долг, и пора собрать волю в кулак. Едва заметно киваю себе и кладу руку на Кодекс. Отец смотрит глаза в глаза, и весь Штаб замер в гробовом молчании, ожидая слов от меня. Я — Феникс. И должен наконец выбраться из гнезда.

— Я, Ричард Райан О’Хара, клянусь, — от растерянности нет и следа, а уверенный громкий голос нарушает царящее вокруг безмолвие, — неукоснительно руководствоваться Кодексом, чтить ценности и традиции Штаба, ценить жизни его бойцов и принимать максимально рациональные решения. Достойно править в качестве законного Наследника Династии, быть милосердным к достойным и карающей дланью для провинившихся, защищать интересы шпионов Соединенных Штатов Америки, стать щитом и мечом Штаба, стоящим на страже Родины. Клянусь честью и именем Династии О’Хара.

Без малейших огрехов отчеканив слова клятвы, я опускаюсь на одно колено перед отцом. Правую руку прикладываю к груди, склонив голову в поклоне, а левую отвожу за спину.

Отец отдает Джейсону кодекс и принимает из его рук комплект именных катан. Солнечные блики искрят на полированных лезвиях, скользят по линиям тонкой гравировки, а у меня от этого зрелища перехватывает дыхание. Я должен был получить именные катаны и «глоки» еще при выпуске, но вручение оружия было решено отложить. Ведь в идеале Наследник всегда приносит клятву Штабу в тот же день, как проходит Инициацию, у меня же эти мероприятия оказались разделены годами учебы.

— Да хранит тебя Феникс, Наследник, — с нескрываемой улыбкой на лице говорит отец, жестом призывая подняться с колен.

Я встаю, и Глава вручает мне в руки катаны. Мои катаны. Облегченные и укороченные относительно своих прародительниц, но при этом не уступающие им в остроте. Мое первое боевое оружие. С благоговейным трепетом я убираю их в ножны за спиной. Следом Райан вручает мне два «глока». На корпусе каждого тонкой линией высечено «Richard Ryan O’Hara», как и на лезвиях катан. Улыбаюсь, убирая пистолеты в кобуры. Тяжесть оружия приятно ощущается на ногах и вдоль позвоночника. Личное оружие — честь, которую я теперь имею право носить при себе.

За спиной отца стоит Каин с гербом нашего рода, лежащим на его выставленных вперед руках. Он подходит ближе, и я без промедлений прикладываю стяг к губам. Вроде бы всё… Выжидающе смотрю на отца, и он одним кивком зовет меня за собой. Подходим к краю балкона, и Глава величественно опирается на парапет обеими руками, едва уловимым кивком призывая подойти ближе. Встаю рядом, и Черные Фениксы, совсем как я пару минут назад, опускаются на одно колено.

— Они выказывают свое уважение Наследнику, — спокойно поясняет отец, а затем переключает внимание на толпу, воодушевленно наблюдающую за нами. — Теперь это и твои люди тоже.

Обвожу их взглядом. Дети хлопают, а взрослые безотрывно следят за любым нашим движением. Теперь на мне лежит огромная ответственность за каждого из них. Чуть меньшая, чем на Главе и Заместителе, но всё же. К нам подходит Джейсон.

— Прошу прощения, сэр, — обращается он к отцу. — Столовая отрапортовала. У них всё готово для начала праздника.

Шокированно смотрю на Найта. Еще и праздник? Обалдеть. Впрочем, последним Наследником, дававшим клятву Штабу, был отец, и делал он это добрую четверть века назад. Неудивительно, что верхушка Штаба решила разгуляться и устроить из этого целое событие.

— Благодарю вас, — обращаясь к людям, громко говорит отец. — В столовой накрыты праздничные столы. Сегодня — официальный выходной в честь Наследника. Отдыхайте!

Толпа недолго ревет. А затем, успокоившись, потихонечку расходится по своим делам. Дополнительный выходной — это здорово, они неаверняка оценят. Отец отходит от парапета, и я следую за ним. Ким утирает слезы носовым платком. Ну что такое, опять?

— Я так тобой горжусь! — выдает она и крепко обнимает меня.

Люди внизу уже почти разошлись, а потому можно позволить себе немного вольностей. Крепко обнимаю мачеху. Она всегда такая сентиментальная и искренняя. Никакими уговорами, что нельзя себя так вести при посторонних, этого не заглушить. Постепенно она сама успокаивается и с улыбкой отстраняется от меня.

— Что дальше? — спрашиваю я, глядя на Главу. Уже даже Найт нас покинул, оказывается. Я и не заметил. — На сегодня все планы выполнены?

— Да, — торжественно подытоживает он, чуть хлопая меня по плечу. — А теперь домой, нам смотри, сколько всего отметить нужно. И твой диплом, — загибает пальцы. — И то, что он красный, и твое возвращение домой, и дачу клятвы… У, сколько поводов. А там, глядишь, еще что-нибудь вспомним.

Коротко смеюсь. Да, видимо застолье будет знатным. Ким только кивает, беря отца под руку.

— Тогда я иду переодеваться и потом приду к вам?

— О, нет-нет, — торопливо одергивает отец. — К себе ты не пойдешь, мы идем сразу к нам. Предварительно, правда, кое-куда зайдем. Каин, пожалуйста, проконтролируй то, что я просил, и по пути захвати Рику брюки и рубашку, ладно?

Нахмурив брови, пристально смотрю на отца. В смысле — к себе я не пойду? Не буду же я в форме за столом сидеть? Она, конечно, удобная, но сделана явно не для застолий. Напарник подмигивает отцу и шустро скрывается из виду. С подозрением щурюсь.

— Сдается мне, вы что-то скрываете.

— Естественно, — отмахивается отец. — Или ты хотел все сюрпризы разом? Пошли, всему свое время.

Они с Ким устремляются вперед, а я ухмыляюсь и шагаю за ними. Даже интересно теперь, что они задумали такого, что оккупировали мои покои? И Каин явно ведь в курсе. Мы идем по нескончаемым коридорам, натыкаясь на людей то тут, то там. Все, как один, отдают поклоны и поздравляют нас с отцом и Ким. А Райан, в свою очередь, светится круче свеженачищенной монетки в коллекции нумизмата. С другой стороны, это можно понять. Он наверняка горд за меня. Я ведь нигде не напортачил, что удивительно при том, насколько сильно я нервничал.

Всеобщий выходной уже погрузил Штаб в тотальное безделье. Работают только караулы, выставленные на дозорные позиции. Нельзя оставлять периметр без присмотра, какой бы ни был повод.

Мы выходим на подземную парковку Штаба. Кажется, я уже догадываюсь, каким будет первый подарок. Машина? Или же я не угадал — и Глава собрался куда-то выехать и показать подарок там? Едва ли. Он говорил, что отмечать мы будем в его покоях.

Перед нами любезно открывают отцовский бокс. Место рядом с его «мондео» всегда пустовало. Ким хоть и получила права в свое время, но практически не ездит за рулем. За пределами Штаба без отца она не бывает, а с ним ей автомобиль не нужен: он все равно всегда уперто садится в кресло водителя сам, не предоставляя никому возможности его занять. У Каина собственный бокс, и его «мустанг» стоит там.

Рядом с «фордом» Главы стоит новенькая «ламборгини сиан», перевязанная широченной красной лентой, завязанной в бант на крыше. От увиденного я буквально теряю дар речи, восхищенно обводя машину взглядом. Это… это же… Боги. Сигнализация коротко пищит, и у красотки загораются фары. От эйфории я, кажется, вот-вот лопну.

— «Ламборгини», — подытоживает отец. — Только води аккуратно, не гоняй, я тебя прошу. Она твоя. Это наш с Ким и Каином подарок за твою блестящую учебу.

Он протягивает мне ключи от авто и цепко наблюдает за реакцией. Будто в трансе забираю ключ и тупо смотрю на машину. Я мечтал о ней… Да черт с ним, не о ней, о любой ламбе, но о «сиане» даже думать не смел! Эта модель ведь совсем новая.

— Охренеть… — выдавливаю я, всё так же не в силах выйти из ступора. Видел бы ее Брендон. Оправившись от шока, я обнимаю сперва Ким, а затем и отца. — Спасибо! Обалдеть!

Пулей подлетаю к водительской двери и, бережно отодвинув с нее ленточку, открываю машину. Благородный черный металлик, как зеркало, отражает все отсветы от ламп. Дверь плавно отъезжает наверх, открывая взору роскошный салон.

Напрочь забываю о катанах и усаживаюсь в водительское сидение. Натуральная кожа. Настолько мягкая, что любой детали хочется касаться пальцами. Увлеченно разглядываю каждую кнопку.

— Заводи! — подначивает отец, и я жму кнопку автозапуска.

Благородный рык пронзает тишину бокса, и я прихожу в очередной восторг. Боже мой, можно я буду в ней жить, черт подери? Она прекрасна, как всё самое лучшее на свете вместе взятое и помноженное на саму «ламборгини». Рокот мотора и мягкая подсветка салона так и провоцируют на езду. Я бы с удовольствием ее обкатал, но произойдет это явно не сегодня. Слишком много других планов.

— Ну, ласточка, ну мы с тобой побегаем, — с широкой улыбкой оглаживаю ладонью руль. О, да… Она ведь как втопит — ни одни копы не догонят! Это просто обалденный подарок, и, держу пари, со стороны я выгляжу сейчас как ребенок, получивший долгожданную игрушку. Но, черт подери… Машина роскошна…

Вздыхаю и глушу мотор. В следующий раз, когда я тебя заведу, обещаю: мы хорошенько побегаем. Вылезаю из авто и закрываю дверь, а затем ставлю машину на сигнализацию.

— Спасибо! — вновь благодарю отца и Ким.

— Единственное, что не успели, — сделать бронировку кузова и стекол. — Внимательно слушаю Райана, кивая головой. Понял, о чем он. — Прежде чем выезжать из Штаба, обязательно исправь это. А сейчас пойдем, Ким наготовила на целый полк.

Киваю, улыбаясь до ушей, и перед самым закрытием бокса вновь недолго любуюсь своей машиной. Обалдеть. Моя… Прячу брелок сигнализации в нагрудный карман.

По пути до отцовских покоев у меня рот не закрывается от восторгов. Ну как тут замолчать, когда машина действительно зверь?! И больше всего меня удивляет, что Райан решился на эту покупку. Я склонен к лихачеству, за что нередко получал от него выволочки. Даже когда нас только начали учить, я ездил намного увереннее и резвее подавляющего большинства боевиков. А уж в Англии на «мустанге» и вовсе практиковался по максимуму, вжимая педаль буквально в пол. Благо отец об этом не знает. Иначе черта с два мне, а не «ламборгини».

Возле родной сердцу двери нас уже поджидает Каин с моими вещами в руках.

— Ну, как тебе подарок? — нетерпеливо спрашивает брат, и я расплываюсь в такой широченной улыбке, что он понимает всё без слов. — Ясно, можешь не продолжать.

Ким открывает покои, и мы входим внутрь. Здесь даже запах безумно родной и будоражащий сознание. Такой, какого нигде не встретить. Втягиваю его полной грудью и улыбаюсь, закрыв глаза. Хорошо… Дома всегда хорошо, ведь с ним тебя связывают самые теплые воспоминания.

Забираю у брата вещи и ухожу в детскую. С тех самых пор, как мы с ним разъехались по своим покоям, родители оставили всё нетронутым. Кажется, что можно закрыть глаза — и вновь оказаться беззаботным подростком, занятым тренировками и разномастными шалостями. Над двухъярусной кроватью красуется почерканная мной политическая карта мира, а над рабочим столом — исписанный донельзя план Штаба с четко проработанными шагами по захвату Куратора группы. Любили мы доставать его чрезмерным вниманием. Порой он и сам выдавал нам задания на слежку — и тут уже приходилось разрабатывать настоящий план-перехват.

Коротко смеюсь. Как же много всего в этой комнате. В этих покоях и вообще в Штабе. Каждый закоулок — родной, и, несмотря на детство, уничтоженное изнурительными тренировками, я люблю каждый поворот и коридор.

— Рик, ты идешь? Уже всё накрыто.

— Да, Ким, я сейчас!

Задумался, оттого совсем потерял счет времени. Наскоро застегиваю на себе рубашку и натягиваю брюки. Форму бережно раскладываю по нижнему ярусу кровати. Нечего валяться как попало. Это все-таки форма, а не тряпка. Выхожу из детской. Вся семья уже ждет меня в обеденной за большим столом. Меня посещает легкое дежавю. Точно так же сегодня днем я усаживался за стол с англичанами. Но если там всё было максимально холодно и отстраненно, то здесь все приличия можно отбросить в сторону. Мы семья, и, как любит говаривать Ким: «Посторонних не должно волновать то, что происходит за закрытыми дверями наших покоев».

Ким старательно раскладывает разномастные угощения по тарелкам, а отец протирает бутылочку запотевшей водки полотенцем. Да, виски, коньяки и прочая дрянь — для слабаков. Отец учился в МГУ и именно оттуда привез свою искреннюю любовь к редкому баловству этим напитком. Надо сказать, что пойло это адское. Никакого коньяка не хватит, чтобы произвести такой же убийственный эффект.

Он разливает беленькую по рюмкам, предусмотрительно наливает Ким лишь половину. Отец всегда пристально следит, сколько она пьет, и не допускает переборов. Так и выглядит любовь, верно ведь? Они вместе уже давным-давно, сколько себя помню, и попросту не могут иначе. Желание заботиться и любовь настолько укоренились в сознании, что любое их проявление уже происходит автоматически, как сама собой разумеющаяся вещь.

Ким хоть и приходится нам с Каином мачехой, но человека ближе нее, помимо отца, мне представить крайне трудно. Она всегда заботится о нас, как о родных. Словно мы ее кровные дети. Нежная и ласковая, всегда умудряется вовремя нас поддерживать, где-то амортизировать суровость отца, а где-то проявить твердость характера и подыграть Главе. Трудно представить их с отцом в отрыве друг от друга, да и от нас тоже.

— Что ж, — поднимает рюмку Райан. — Каин отстрелялся чуть раньше, а потому его диплом мы обмыли еще две недели назад. Но тем не менее. Хочу поздравить с окончанием университета вас обоих. Это важный и неизбежный жизненный этап, который вы достойно преодолели. Теперь вас ждет работа на благо Штаба и Родины. Но навыки, которые вы приобрели в университетах, время от времени будут вам полезны. За ваши успехи мы с Ким вами гордимся!

Рюмки коротко цокают друг об друга. Каин морщится, прежде чем проглотить содержимое: не очень любит водку, предпочитая ей виски или коньяк, но за неимением выбора и беленькая заходит ему вполне неплохо. Поначалу я жалел, что мы с напарником не попали в один университет. Отец отправил Девингема в Гарвард, а меня и вовсе решил послать в другую страну. И только потом я понял, в чем подвох. Каин никогда не пылал особенным интересом к учебе, и Оксфорд стал бы для него настоящим адом. Он попросту выдохся бы еще к концу первого курса и не сумел бы удержать планку диплома с отличием. А Гарвард, с его более лояльной и привычной для нас системой преподавания, оказался для него вполне сносным.

Сперва и я сам чуть не сошел с ума от объемов обучения. Пару раз доходило до того, что мне хотелось попросту собрать вещички и отчислиться. Нескончаемые пары в душных кабинетах давили беспощадным катком, а я, привыкший к постоянному движению и физической активности, тихонько умирал от скуки на последних партах. За первый месяц в университете я не держал в руках ничего тяжелее ручки и тетрадок, а потом мы скооперировались с Брендоном и начали ходить в тренажерный зал. Тогда житьстало чуточку легче.

Обратная сторона медали была в другом. Мне приходилось изо всех сил строить из себя обычного студента, не обладающего особыми физическими данными. Светить лицом на разнообразных состязаниях университетов не было ни нужды, ни желания, оттого приходилось шифроваться. Даже Рокфор удивлялся, но я уперто списывал всё на загруженность и нежелание разменивать важные пары на тренировки. В конце концов, отец отрядил меня в Оксфорд для того, чтобы из меня сделали толкового политика, а не пользовались выработанной годами тренировок силой и скоростью на бестолковых соревнованиях.

За разговорами мы теряем счет времени, и оно уже близится к почтенной отметке. Водка практически распита до дна, а вкусности почти съедены. Сознание приятно разморено, и я, откинувшись на спинку кухонного стула, неторопливо рассказываю забавные случаи из студенческой жизни. Старательно опуская подробности своих походов по девкам. Они и без меня прекрасно догадываются об этом, но озвучивать подобные тонкости незачем.

— Так, — легонько хлопнув ладонями по столу, отец косится на бутылку. — На ход ноги — и по домам. Завтра чтобы оба без опозданий в девять часов были у зала совета.

Каин кивает, зажёвывая поступившую информацию листом салата, а я внимательно смотрю на отца. Вот так сразу совет? В первый же день?

— С места в карьер?

— А почему бы и нет? Чего нежничать, клятву дал? Дал. Это теперь твоя работа, и чем быстрее начнешь, тем быстрее втянешься в процесс.

— Согласен.

Остатки водки разливаются на троих. Ким уже давно самоустранилась из этого процесса.

— За приятные жизненные сюрпризы, — толкает тост Каин и хитро косится на меня.

Опрокидываю рюмку, запиваю соком. Морщусь от неприятного привкуса, ощущая, как по гортани разливается обжигающая волна. Гадость эта их водка. Но до чего же занимательная.

— Поясни, — прошу я, подперев подбородок кулаком.

Они с отцом заговорщически переглядываются, и Глава задорно подмигивает мне.

— В покоях узнаешь. А теперь всё, кыш. До собрания надо отоспаться. Рик, форму завтра заберешь. А сейчас иди.

С подозрением сужаю глаза и смотрю на отца. Нездорово как-то они принялись меня спроваживать. Впрочем, он прав. Времени и так порядком, а завтра еще и первое в моей жизни собрание Штаба. Перед таким мероприятием хорошо бы выспаться. А то помню я рассказы Девингема: порой там бывает так «весело», что впору засыпать сидя. Но экспериментировать с терпением Райана нет никого желания.

Перед уходом вновь обнимаюсь с родителями. Дома хорошо… Но в своих покоях еще лучше.

Последовав совету отца, я не забираю вещи. Завтра, сегодня хочется только доползти до кровати и лечь спать. Силы покидают организм с невероятной скоростью. Неудивительно, впрочем. В один день перенести перелет, дать клятву и еще и пережить семейное застолье с тонной вкусностей от Ким и крепким алкоголем.

Градус всё больше и больше давит на уставшее сознание, приятно размаривая организм. Джевелс в Штабе нет, развлечений никаких и не предвидится, кроме сна, а жаль, она умеет развеять мужскую тоску. Успокойся, О’Хара, тебе бы завалиться спать сейчас без задних ног. Не до баб, однозначно. Киваю самому себе и подхожу к двери покоев. Так, главное, нормально выполнить жестовую комбинацию, а то еще не хватало, чтобы дверь попросту заблокировалась, восприняв мои попытки как неумелый взлом.

Мысли смешиваются между собой, рассеиваясь на полуслове. Замок поддается легко, и я наконец перешагиваю порог покоев. В небольшом коридорчике скидываю туфли с ног и босиком иду в спальню. Часть интерьера обновили к моему возвращению. Запах новой мебели навевает приятное чувство уюта. Уже в комнате к нему примешиваются нежные цветочные нотки. Будто в помещение внесли большой букет роз. Но откуда?..

Щелкаю выключателем и, как только свет озаряет комнату, впадаю в секундный ступор. Так вот откуда этот запах… Девушка. Отец рассказывал нам с Каином об этой традиции. Молодому, не связанному узами брака или же помолвки Наследнику могут свободно «подарить» на ночь одну из пленных. Пережиток прошлого, который до сих пор часто встречается во многих Штабах.

Худощавая, но вместе с тем изящная фигурка девушки совсем не похожа на атлетическое телосложение любой шпионки. Странно… Не информаторшу ведь отец решил под меня подложить? Да и они покрепче будут. Хрупкие руки заведены за кованую спинку кровати, вдобавок за нее же и зацеплены, иначе она бы явно не стояла в таком неудобном положении — на разведенных в стороны коленях. Плотная черная повязка на лице скрывает глаза. Интересно, какого они цвета?

Молчу, бродя по ее телу цепким взглядом. Хороша… Безумно хороша, не то что мой утренний кошмар по имени Трэйси. Роскошные локоны медными волнами покрывают всю ее узкую спину до самой талии, ниспадают на аккуратные плечи. На миг закрываю глаза. Обожаю такой типаж девушек, и тот, кто делал выбор, — очевидно попал в десяточку.

Чуть островатые колени девушки толстыми джутовыми веревками разведены в стороны. Удобства-то какие… Специально подгадывали положение, чтобы можно было справиться не развязывая? На плоском животе красуется красная шелковая лента с закрепленной на ней открыткой. Морщусь, на подсознательном уровне понимая, насколько это бездушно. Ее фактически предоставили для изнасилования, да так, словно она собственность Штаба.

Качаю головой и делаю тихий шаг вперед. Почти крадусь, старательно подавляя сбитое к чертям дыхание. Глупо отрицать, у нее отличное тело. Кружевное белье темно-зеленого цвета прекрасно сочетается с медными локонами, удачно подчеркивает светлую кожу.

Такую невозможно не хотеть, но, черт подери, я не насильник. А она едва ли отдастся добровольно.

Развязываю ленту на ее животе и читаю открытку.

«Поздравляю тебя с возвращением, сын. Это еще один твой подарок, надеюсь, она поможет скрасить твою первую ночь в Штабе. Отдыхай и помни: завтра утром она должна вернуться в камеру. Райан Реймонд О’Хара».

Поднимаю взгляд на девушку. Она молчит, поджав соблазнительно-алые губы. Красивые, в меру пухлые, и ровные-ровные, будто кто-то старательно и с любовью создавал их искусными руками. Крупная грудь нервно вздымается и опускается.

Пора заканчивать это издевательство.

Встаю на колени напротив нее. Ощутив шевеление рядом с собой, девчонка дергается в сторону, но ответом ее попытке избежать контакта служит лишь бряцание наручников о металл. Ее и без того рваное дыхание сбивается, и она, приоткрыв губы, шумно выдыхает. Аромат парфюма так близко ощущается еще ярче, жаль только, что даже этот прекрасный запах — не ее выбор.

— Пожалуйста, не надо, — доносится до ушей слабый шепот. За бессильной просьбой следует тихий всхлип.

За эти годы в Оксфорде я отвык от русского языка и услышать его сейчас никак не ожидал.

Девушка поджимает губы, подавляя очередное хныканье, а у меня, кажется, с треском рвется привычный шаблон. Шпионки — те еще гордячки, даже информаторши. И пусть эта традиция ужасна сама по себе и любому человеку невероятно сложно смириться с мыслью, что его используют для утех, как вещь, — рыдать себе не позволила бы ни одна.

Она отворачивает лицо и будто даже перестает дышать. Пытается услышать меня? Бесполезно, я ошарашен настолько, что вообще не шевелюсь. Каждое ее движение, каждый опасливый рывок в сторону выглядят настолько естественно, что только больше укрепляют ощущение странности происходящего. Ей действительно страшно. Бери себя в руки, О’Хара, нужно успокоить девчонку и, пожалуй, развязать.

Мой шумный вдох заставляет ее дернуться. Откуда она такая взялась-то только? Бережно снимаю плотную черную повязку с ее лица. От яркого света она тут же жмурится и опускает голову. Кончики кудрей соскальзывают вниз, открывая взгляду плавную линию плеч. Уймись, О’Хара, с ней тебе не светит. А жаль, что она против, черт подери…

Когда она более-менее приводит зрение в порядок, я мягко обращаю ее к себе за подбородок.

— Оу… — выдыхаю, снова не сдержавшись.

Обалдеть… Где они ее такую нашли? Большие заплаканные глаза отливают темно-изумрудным цветом. Они бездонны, черт подери. Пальцы так и замирают на ее тонком подбородке. Мы встречаемся взглядами, и я вижу, как в уголках ее глаз собираются слезы, а зрачки расширяются еще больше, практически скрывая радужку из виду. Из груди девушки вновь вырывается всхлип. Твою мать, О’Хара, ты пугаешь ее!

Она только намеревается что-то сказать, как я резко перевожу взгляд на ее подведенные алой помадой губы. Да уж… Еще никогда в жизни мне ничего не хотелось до такой степени, при условии того, что я попросту не могу это взять. Девчонка осекается на полуслове. Возьми себя в руки, Рик, она так поседеет раньше срока.

— Спокойно, — обращаюсь к ней по-русски, она, очевидно, именно из России. Вживую мне пока не доводилось сталкиваться со шпионками оттуда, и увиденное выглядит невероятно странно. Не похожа она на шпионку. На боевика так точно. — Я тебя не обижу, идет? А ты взамен пообещаешь не драться и не пытаться сбежать, хорошо?

Не хотелось бы устраивать с ней рукопашные бои на ночь глядя. Уж если и развлекаться, то явно не так. Вот только мое предложение ее ни капли не успокаивает, она всё так же дрожит, с диким страхом глядя на меня, и максимально тихо плачет. Стереотип однозначно разбит вдребезги. Такие вы, шпионки страны матрешек и вечных зим? Если это правда, то наши наглые и бесстрашные девицы вам сто очков форы дадут.

Бросаю взгляд на тумбочку и нахожу два ключа. Ага, значит, первые догадки были верны, и наручники там не одни. Тянусь к веревкам, что разводят ее стройные ноги в стороны. Вновь звяканье металла о металл доносится до ушей: опять пытается избежать моей близости. Делаю глубокий вдох.

— Не дергайся, я всего-то пытаюсь тебя развязать, — почти ворчу, строго глядя в ее огромные от страха глаза. Красивая… На такую даже просто смотреть — одно удовольствие.

Развязываю веревки, и девушка моментально сводит колени вместе. Стараюсь двигаться медленно, чтобы не пугать лишний раз. Беру с тумбочки ключи и заглядываю за спину рыженькой. Две пары. Черт, туда еще и подлезть надо умудриться, наручники застегнули аж за изголовьем, чтоб не сумела сесть. Подбираю положение не сразу. С выдумкой располагали, мать их, чтоб точно не дернулась никуда. Освобождаю тонкие запястья из стального плена.

— Ну, всё, теперь можешь сменить положение.

Она пытается двинуться, но безуспешно.

— Руки затекли…

Не, ну ведьма же натуральная… Или сирена. Кстати, есть определенное сходство с диснеевской Ариэль. Миловидное личико приятно сочетается с нежным голосом, чуть дрожащим от страха. И всё же странно, что она так испугалась меня.

Встаю перед ней и, обняв руками за талию, приподнимаю над простынёй. Неудивительно, что в таком положении у нее затекло всё, что можно. Руки безвольно опускаются вдоль тела, чуть задев меня. Усаживаю ее в изголовье, чтобы она могла опереться на спинку кровати.

Она зашуганно смотрит на меня, а я на нее — вылупился как баран на новые ворота. В упор, не отводя взгляда. Одно хорошо, хотя бы хлюпать она перестала. И что дальше с ней делать? Постепенно рыженькая приходит в себя, вяло пытаясь шевелить затекшими руками.

— Как тебя зовут?

Любопытно ведь, заодно это могло бы подтвердить мои догадки о ее национальности. Всё СНГ неплохо разговаривает по-русски, так что ориентироваться на один только язык — не самая лучшая идея.

— Ольга…

Ее нерешительный полушепот и взгляд затравленной дичи заставляют меня внутренне поежиться. Не самое приятное положение, ей досталось, но я-то ничего такого не сделал, что могло бы ее настолько напугать. Странная девица.

Киваю ей в ответ.

— Я — Рик.

Все-таки русская. Имя — лишнее тому подтверждение. Вновь смеряю Ольгу взглядом, м-да, беда у них со шпионками. Если они все там такие хрупкие и слезливые, то дело дрянь. Она робко разминает затекшие руки. Забавно морщит аккуратный, по-лисьи острый носик. Знаю я это мерзкое ощущение, когда мышцы покалывает.

Беру ее руки в свои и разминаю, начиная от кончиков тонких пальцев.

— Домогаться тебя я не собираюсь, изнасилования не входят в круг моих сексуальных интересов. Ты голодная?

Хотя о чем я. Она пленная, а они никогда сытыми не бывают. Ответом мне служит глухое урчание ее живота. Прыскаю от смеха на ее смущение. Щеки у нее забавно розовеют, а сама Ольга отводит изумрудный взгляд в сторону. Боже, какая скромность. Я видел много женщин, но они не краснели даже при самых бесстыдных поступках.

Хочешь ты спать, О’Хара, или нет, но теперь тебе придется накормить ее. Хоть чем-то. Кивнув самому себе, поднимаюсь с постели, тут же попадая под прицел цепкого взгляда рыженькой.

Забавная игра: я пытаюсь вести себя как можно непринужденнее и мягче, стараясь успокаивать всем своим видом, а она в каждом движении и попытке прикоснуться видит подвох. Впрочем, на ее месте я наверняка чувствовал бы себя так же. Хорошо, что я этого не узнаю.

Возле шкафа снимаю с себя рубашку. Дверцы открываются беззвучно, а вот я коротко скулю в голос. Прощай, свобода выбора, да здравствует гребаный дресс-код. Целый полк рубашек висит на вешалках, чередуясь со строгими костюмами. М-да, так теперь всю жизнь и прохожу в белых рубашках, черных удавках и сине-черных костюмах. Ах, да… Туфли, как же я про них забыл. Опускаю взгляд на низ шкафа и замечаю их, родимых. Гадство.

Кошусь на Ольгу, что старается глядеть куда угодно, только не на меня. Щеки теперь цветом напоминают два румяных спелых яблока. Ухмылка появляется как-то сама собой. Не хочет провоцировать, что ж, ладно. Спровоцирую сам.

Расстегиваю ремень и одним махом снимаю с себя брюки, а затем и носки, оставаясь только в облегающих боксерах.

— Тебе, наверное, не слишком комфортно сидеть в нижнем белье.

Она инстинктивно оборачивается на мой голос, а затем вновь забавно прячет взгляд. Я улыбаюсь. Не плотские утехи, но всё же весело.

— Не очень, если честно, — чуть не пищит она, задыхаясь от паники.

Готов хохотнуть в голос, но всё же сдерживаюсь. Надеваю на себя шорты с майкой. Пес с ним, ей будет так проще. Беру с полки футболку и шорты на шнурках. Вещи будут мешковато на ней висеть, конечно, но так она хотя бы будет чувствовать себя спокойнее.

— Держи, — протягиваю ей вещи, с мягкой улыбкой глядя на нее сверху вниз. — Думаю, тебе будет легче, если ты оденешься.

Ольга кивает, с опаской забирая из моей руки вещи.

— Одевайся и пойдем, перекусим чего-нибудь.

Она юрко ныряет в горловину футболки, одним легким движением опуская ткань на тело. Надевает штаны. Так ей будет теплее и комфортнее. Делаю глубокий вдох. Отчего-то мне не хочется, чтобы она меня боялась. Раз уж довелось встретить русскую, то любопытно бы узнать что-то о России не из учебников и по впечатлениям наших бойцов, а от человека, который прожил там всю жизнь. Заодно можно будет и осторожно расспросить ее о том, кто она такая.

Усаживаюсь напротив, пристально смотрю в глаза, стараясь уловить настроение, предугадать попытку к бегству. Нет, глухо, смотрит на меня, как кролик на удава, и даже не шевелится. А глаза красивые, черт подери, жаль, что испуганные. Она отводит взгляд, не выдерживая тишины.

— Я не кусаюсь. Честное — как там у вас? Президентское?

Она чуть улыбается, самыми уголками губ.

— Пионерское.

— Точно, — подмигиваю ей. Алкоголь и ее красота всё еще кружат голову. Спокойно, О’Хара, выдохнули. — Не бойся меня, — протягиваю ей руку, приглашая на кухню. — Я ведь обещал, что не обижу тебя. Пойдем, раздобудем что-нибудь съедобное.

Она нерешительно вкладывает свою руку в мою и поднимается с постели. Двигается безумно тихо, как мягколапая кошка, не то что я, слонопотам, вышагиваю как на плацу. Открываю перед нами стеклянные двери и киваю Ольге на высокий барный стул.

— Садись.

Она послушно выполняет просьбу, внимательно наблюдая за мной. Лезу в холодильник. Забили по самое не хочу. Вот только зачем? Готовить я так и не научился и вряд ли стану. Теперь мой удел — тошнотворная столовая. Аж морщусь, вспоминая некоторые блюда на вкус. На языке будто возятся переваренные спагетти. Мерзость какая.

— Давно ты здесь? — шарясь по полкам, решаю разбавить тишину хоть каким-то разговором.

— Не знаю, — подавленный голос Ольги бьет по сознанию.

Она так и не смогла расслабиться. Настороженно наблюдает за каждым моим движением, пугается, когда шевелюсь слишком резко. Вновь неприятные мысли накатывают сами собой. Не похожа она на шпионку. Совсем не похожа. Даже информаторы так себя не ведут.

Обращаю внимание на печенье. Может, угостить ее сладким?

— Когда ты последний раз была в России? Помнишь, какое число было?

Боковым зрением кошусь на нее. Она украдкой разглядывает помещение. Интерьер здесь что надо. Плитка цвета шоколада чередуется с молочной, удачно контрастируя с бело-бежевой мебелью. Когда-то это были покои отца… До того, как появился я.

— Первого июля, — неуверенно говорит она. — А нет, третьего! У меня был последний экзамен первого, а второго я просто отдыхала…

— На кого учишься?

Надо сделать яичницу, тем более что готовить ее недолго. И сандвичей нарежу, не съест все — останутся на завтрак. Пленную всё же стоит накормить чем-то более весомым, чем печеньем.

— На журналиста…

Нет, ну в этот момент я даже от поисков сковородки отвлекаюсь. На кого, простите?! Прищуриваю глаза, таки запуская руку на полку. Наконец-то, нашел.

— Так ты информатор?

Она вопросительно смотрит на меня, будто не понимая. Странно, у них в России это ведь называется так. Ну или близко к тому, и она должна сообразить, о чем я.

— Я — студентка.

Прыскаю от смеха, наливая масло в сковороду. Яичница и бутерброды — два единственных подвластных мне блюда. Остальное могу только безвозвратно угробить. Ну или травануть кого-нибудь от души. Стоило бы устроить Найтам такой званый ужин. Дьявольски ухмыляюсь сам себе: было бы ценно.

— Ну, я вот тоже вчерашний студент. — Непохоже, что она юлит, но проверить всё же стоит, а потому решаюсь задать вопрос в лоб: — К какому шпионскому подразделению ты относишься? Судя по физической форме и гражданской специальности, однозначно не боевик.

Ее красивые глазища делаются еще огромнее, а я только хмурюсь. Ну нет, так неинтересно. Или она решила устроить мне угадайку?

— Хорошо, — терпеливо говорю я, вновь напуская на губы непринужденную улыбку. — Каким оружием ты владеешь?

Она настороженно щурится, с опаской отвечая на вопрос:

— Сковородкой…

Прыскаю от смеха, представляя ее со сковородой наперевес. Убойная сила. И как она у русских называется, интересно? Тяжелая артиллерия?

— Чертовски обаятельно. Ты намеренно пытаешься юлить?

Яйца шипят на сковородке, перебивая шумный вздох Ольги. Она обнимает себя за плечи и опускает голову на грудь.

— Я не шпионка.

Ее голос звучит обиженно, как у маленького ребенка, лишившегося любимой плюшевой игрушки. Фыркаю, приправляя яйца солью.

— Так не бывает. В Штаб не доставляют гражданских.

Моя самоуверенность ее явно злит. Она вскидывает на меня раздраженный взгляд и поджимает губы. Явно старается не наговорить лишнего. А я только пожимаю плечами.

— Ты ведь и сама должна понимать, что прикидываться гражданской — глупо.

— Я не прикидываюсь! — хмурит брови Оля, но за всей этой внешней злостью видится бескрайняя тоска в глазах. Да ну, нет, не может быть, не верю, что тот, кто ее брал, мог так глупо облажаться. — Я уже много раз говорила об этом! Я просто студентка! Никакая не шпионка!

Примирительно поднимаю ладони вверх и глубоко вздыхаю. Тяжелый случай, но в ее эмоциях вновь ни капли фальши.

— Ладно, ладно, предположим. Но тогда с чего бы тебе быть здесь?

Перекладываю готовую яичницу на тарелку и ставлю перед ней. Придется дать ей вилку. И нож. И быть начеку. Мало ли, что скрывается за внешней хрупкостью. Не хотелось бы закончить свою жизнь вот так: едва вернувшись в Штаб, от ножа или вилки, измазанных в яичном желтке. Жуть. Ограничусь, пожалуй, ложкой.

— Не знаю, — она нервно передергивает плечами, жадно принюхиваясь к еде. Разглядывает ее, но не двигается с места, замерев как вкопанная.

Кладу перед ней ложку и, под ее непонимающий взгляд, развожу руками в стороны.

— Меры предосторожности, сама понимаешь, студентка, — говорю спокойно, с небольшим нажимом к концу.

Но и эта провокация не приносит ясности. Она попросту не реагирует на тон. Молча наблюдаю за ее поведением. Долгое разглядывание еды наконец заканчивается, и Ольга поднимает на меня умоляющий взгляд. Растерянно моргаю.

Я допускаю, что любую волю можно сломать. Более того, я даже знаю, как это делается. И сделаю, если потребуется. Но сколько же времени понадобилось, чтобы вот так сломать шпионку? Что-то здесь нечисто… В плену она всего неделю, судя по датам. Слишком маленький срок, чтобы сломать настолько — и при этом оставить человека в адекватном состоянии. Она всё ждет, глядя то на меня, то на еду, с шумом сглатывает скопившуюся слюну, но послушно не двигается с места. Охренеть… Сколько и каких пыток понадобилось бы пережить мне, чтобы так сломаться? А ведь жизнь — штука премерзкая, и никогда не знаешь, где тебя нагонит пушной зверь.

— Ешь, это тебе, — шокированно смотрю на нее. — Чего ты?

— Можно? — голос дрожит, она сцепила пальцы рук в замок, до побеления костяшек.

— Конечно, — киваю. — А кому же я еще ее поставил, по-твоему?

Ольга тянется за ложкой и нерешительно берет ее в руки, периодически поглядывает на меня, оценивая реакцию. Даже не двигаюсь, чтобы не спугнуть девушку. Мало ли, как она сейчас воспримет любое шевеление.

— А кто твой куратор?

— Не знаю…

Она уплетает простую еду за обе щеки. Аж у самого аппетит прорезается. Тормози, О’Хара, раскабанеешь. Сейчас надо набирать правильную массу, а не страдать бестолковым обжорством. На ее слова только тяжело вздыхаю.

— Ну, как зовут того, кто приходит к тебе в камеру? — Странно всё это. Но волновать меня это не должно. В конце концов, я не уверен до конца, что она не ломает комедию. С другой стороны, если так, то делает она это с невероятным профессионализмом. Нигде ведь не палится, а уж эмоции какие чистые. Мутная девица эта Ольга, как ни крути.

— А… Надзиратель? Кайл.

Надзиратель. Аут. Притом полный. Прикрываю глаза рукой. Кайл. Ну, тогда ее поведение объяснимо. Этот изверг любого заставит по струнке ходить. Даже удивительно, что она до сих пор в здравом рассудке, оказавшись в руках Найта-младшего. Или уже не очень? Оттого и пытается говорить о том, что не шпионка вовсе? Тут без ста грамм не разберешься, а я как раз предательски трезвею. Голова уже кипит от этого рыжеволосого ребуса.

Ольга приговаривает яичницу достаточно скоро. Я закидываю тарелку в посудомоечную машину и усаживаюсь напротив рыженькой. М-да… Интересно, однако. И можно было бы остановиться на достигнутом, забить и лечь спать, в конце концов, какое мне дело? Но чертово природное любопытство попросту не умеет останавливаться вовремя. Делаю глубокий вдох, вновь пасуя перед собственными полоумными идеями. Ничего ведь не случится, если копну чуть глубже, правда? Подумаешь, завтра буду на собрании засыпать…

— А за что ты попала сюда? — опираюсь локтями на стол, сцепляя ладони в замок, переношу вес тела чуть вперед, как бы надвигаясь на девушку.

Ольга сперва теряется от такого поведения, но быстро спохватывается.

— Не знаю. Кайл говорил, что я якобы занималась организацией какой-то диверсии против США. Всё спрашивал меня о подробностях и настоящей цели. Но я ничего не знаю. И много раз говорила об этом!

Голос дрожит, готовый вот-вот оборваться с концами. Раз диверсия, значит, она боевик. Но раз так, то она попросту не может быть такой… Неспортивной? Плоский, без намека на кубики живот, тонкие хрупкие руки. Ноги точеные, бедра чуть округлые. Не так выглядит фигура девушек-боевиков. Дети, что только учатся, и те мускулистее. Странно. И чем дальше, тем меньше происходящему адекватных объяснений.

— Прошу, помоги, — она нерешительно касается моих рук прохладными пальцами. Заглядывает в глаза, наивно так, умоляюще, что аж по нутру будто целая свора кошек скребет. В малахитовых глазах дрожат слезы, которым она старательно не позволяет выкатиться на свет божий.

Нет… нет, О’Хара, ты не можешь.

— У тебя есть куратор, — мягко напоминаю я.

Я не имею права лезть. За каждым заключенным закрепляется куратор, который ведет дело, представляет интересы узника на Трибунале. Проверять информацию должен Кайл, и у меня нет никаких рычагов давления на него.

— Он не слушает меня, — всхлип всё же вырывается из ее груди. — Он считает, что я вру, но это не так! Они меня перепутали! Понимаешь, просто перепутали! Кайл даже называет меня Наташей! Но я не Наташа!

Постепенно тихая просьба переходит в отчаянную истерику. Ее руки дрожат, всё так же безнадежно хватаясь за мои.

— Прошу… — шепчет лихорадочно, — я просто хочу домой, хочу, чтобы этот кошмар закончился…

Поджимаю губы. И всё же нет гарантий, что она говорит правду, равно как и нет уверенности, что умеет так мастерски лгать. Стал бы разбираться Кайл? Скорее всего, да, он всегда дотошно подходит к каждой мелочи. Такое упущение с его стороны — маловероятно.

— С чего ты решила, что я стану тебе помогать? — выходит отстраненно и достаточно холодно, но это напускное, вышколенное. На самом деле я напрочь запутался в собственных ощущениях. В ее взгляде ни капли подвоха, ни одного неверного движения, указывающего на ложь. Но то, о чем она говорит, — практически исключено.

Практически, О’Хара, но не абсолютно.

— Ты единственный, кто отнесся ко мне по-человечески…

Наивно заглядывает в глаза. Пытается увидеть хоть тень сострадания и поддержки? Если я буду вестись вот так на каждое обращение в мой адрес, то что за Наследник из меня выйдет? Глубоко вздыхаю и отодвигаюсь от стола, разрывая контакт с ее руками.

— Кайл твой куратор, ему этим и заниматься. Тебе нужно просить о помощи его. Вообще вся эта история выглядит сомнительно. Тот, кто тебя брал, должен был проверить информацию вдоль и поперек. Раз уж за тобой отрядили группу аж в Россию, диверсия замышлялась далеко не пустяковая. В таких случаях к поимке языков и виновников подходят с максимальной тщательностью.

Ольга обреченно выдыхает, опуская голову на грудь. Очередной всхлип — как ножом по сердцу. Поджимаю губы. Ненавижу, когда женщины плачут в моем присутствии, чувствую себя повинным во всех грехах сразу, а в ее слезах, как назло, не ощущается и капли фальши. Приходится бороться с желанием успокоить и пожалеть. Детская привычка: Ким часто было тяжело одной среди троих мужиков. По первости ее регулярно доводил до слез отец, а я видел это и после часто успокаивал, не понимая, за что он обижает ее. Думал, из-за меня и моих детских выходок. Только когда вырос, понял, что он попросту не любил ее тогда, благо сейчас всё изменилось. Да и наша с Каином подростковая спесь, что не раз расстраивала мачеху, немало потом добавляла. Мы получали за свое поведение выволочки от отца, конечно же, но разве это помогало? В юности работает сперва язык, а голове остается только анализировать задницу, в которую плавно скатилась ситуация.

— Все вы — одинаковые, — бессильно улыбнувшись, Оля обнимает себя руками и чуть покачивается вперед-назад.

Я закипаю.

— Кто это — «все»?

— Кайл, этот мужчина в строгом костюме, который сегодня меня выбрал на заклание, ты, — от расстройства будто не осталось и следа, слёзы выжег пламенный гнев. Она чеканит слова с таким невероятным презрением, что где-то в районе ягодиц у меня начинает печь от бешенства. — Вы даже не допускаете мысли, что не правы. Что вы — такие же люди, которые могут ошибиться. Куда уж всем до вас, бравые шпионы или как вас там! Только и можете, что мутузить всех без разбора да распоряжаться людьми, как собственностью!

Бью ладонью по столу. Резкий звук заставляет ее замолчать. Вот только вместо испуга Ольга кривовато-вымученно улыбается.

— Не боишься распускать язык? — шпилю сквозь зубы.

Надо же, одним несчастным сравнением умудриться вот так припечатать на месте! И сказать мне ей нечего. Вернее, есть, но я едва ли хочу развозить ссору неизвестно с кем на ночь глядя. А потому сжимаю зубы, не позволяя гадостям сорваться с языка.

Выходит, она видит во мне такое же животное, как и в Кайле, который явно издевается над ней на полную катушку. И если до этого я еще мог размякнуть и что-то сделать, например, проверить ее слова, то теперь этого не будет.

— Вот и поговорили, — раздраженно бурчу я и поднимаюсь из-за стола. — А теперь пошли в постель.

Былая бравада улетучивается в секунды, уступая место испугу. Что, черт подери, опять не так? А, понял. Это мы так отреагировали на двусмысленность?

— Успокойся, маленькая извращенка. Я не о том, о чем ты подумала.

Сердито прячу руки в карманы шорт, ожидая, пока рыженькая встанет. Она не тянет время. Поднявшись, тут же направляется в комнату. Семенит к кровати, чуть сжавшись и глядя в пол.

— Ложись.

Глаза слипаются, даже злость уже не ободряет. Подхожу к тумбочке с оставленными на ней наручниками. Девицу надо пристегнуть на ночь. Она странная, не хватало еще, чтобы пошла на поиски ножей, кухня-то не запирается. Да и убить можно не только колюще-режущими предметами…

Присаживаюсь на край рядом с ней.

— Давай руку. Приключения мне не нужны, так что переночуешь в наручниках.

Ольга кивает, не решаясь поднять на меня взгляд. Поджимает губы, когда щелчок металла разбавляет повисшую тишину. Одна рука, вторая, накинуть одеяло. Отлично. Оружие в таком положении она не добудет, убить меня не сможет, да и переночую я, пожалуй, в кабинете. Для большей безопасности. Он хотя бы запирается, и там есть небольшой кожаный диванчик, нужно только прихватить подушку и одеяло.

Рыженькая недолго елозит, устраиваясь поудобнее. Блаженно зажмуривает глаза и шумно выдыхает в голос. То-то… На мягком матрасе спать куда приятнее, чем на голом бетонном полу камеры.

Надо идти спать, я завтра не встану на это чертово собрание. А прогулять первое же — сомнительное удовольствие. Поднимаюсь с постели и выключаю свет в комнате. Наручники звякают об изголовье. Даже в темноте я вижу, как девчонка поджимает губы, бросая беспомощный взгляд на одеяло — то доходит ей до середины бедра. Закатываю глаза, устроили сюрприз, черт подери, нянчись теперь вместо сна…

Подхожу ближе и молча, в одно движение, натягиваю одеяло ей до шеи.

— Спи давай.

— Спокойной ночи. И… спасибо.

Голос звучит приглушенно, будто бы виновато, а сама она выжидающе смотрит на меня. Пытается прощупать? Считает, что я всё же могу ей помочь? Скорее всего. Надежда умирает последней, и в глазах Ольги она всё еще теплится.

— Спокойной ночи, — бесстрастно отвечаю я и, подцепив вторую подушку с постели, ухожу к шкафу.

Мне ей сказать больше нечего. Нахожу на полке плед и, наконец, скрываюсь за дверью кабинета, для собственного спокойствия запирая ее. Тяжелый вздох вырывается сам собой. Не успел ты вернуться в Штаб, О’Хара, как дела посыпались на твою голову сами собой. Даже оттуда, откуда никто не ждал подвоха, — из затеянного родными сюрприза.

Бросаю подушку на диванчик, ложусь. Раздеваться не стану, на коже обивки голым телом спать будет неприятно. В голове одна за другой крутятся мысли об Ольге. Да уж, вот чье имя я точно не забуду, несмотря на всю его сложность. Веселый денек. Надо будет завтра сказать отцу, чтобы больше мне такие подарочки не подкладывал. Проваливаюсь в сон, теряя мысль на полуслове. Черт с ним. Всё завтра.

========== VI Глава (вторая часть) ==========

Наконец-то этот суматошный день подошёл к концу, не думал, что отец устроит такую гулянку в честь моего приезда. Единственный раз, когда мне были позволены семейные формальности в стенах штаба. С семи лет я был помещён в рамки жёсткой субординации с отцом, в этом же возрасте началось моё обучение в детском шпионском корпусе. Чем раньше боевик начинает обучение, тем выше его индекс опасности, тем ценнее этот шпион для штаба, а уж будучи наследником, ты просто обязан быть лучшим везде.

К чёрту мысли, хочу расслабиться и разложить всё по полкам. Отец, стоп, нет, Райан, надо привыкать. Райан не дал мне и дня передышки, уже завтра нужно будет с головой окунаться во все бумажки и прочее. Нужно хорошенько отдохнуть, интересно, что за подарок он мне приготовил? Увижу в покоях.

Старая добрая дверь, как много за ней было; родные, пусть и такие холодные стены. Прокручиваю ключ в двери, единственное, чего я хочу, — растянуться в кровати во весь рост и заснуть. Я так уставал только вовремя сессий по тренировочным боям. Чёрт. Мне снова придётся ходить на тренировки.

Дверь отворяется, и перед глазами появляется родная сердцу спальня. По лицу расползается улыбка, когда я воспоминаю, как мы тут куролесили с Джевелс. Надо будет повторить. Включаю свет и впадаю в полный ступор. Вот это подарочек.

На моей кровати, стоя на коленях между подушек красуется привязанная девчонка, в откровенно пошлом белье. Отец явно перестарался. Руки девушки наручниками скованны за спиной, очевидно, они ещё и пристёгнуты к кованой спинке кровати. Колени лентами разведены в стороны. Бедняжка, скорее всего она кричала, раз ей заклеили рот. Шёлковая лента на глазах лишает её возможности видеть. Красный огромный бант на талии с прицепленной к нему открыткой, я морщусь, это отвратительно.

Чудом сдвигаюсь с места и сажусь на край кровати, она вздрагивает. Лёгким движением развязываю красную ленту и читаю открытку:

«С приездом сын, это тот самый подарок, развлекайся, но помни, завтра ты должен вернуть её в камеру. Райан Реймонд О’Хара»

Боже мой, сколько официальности, чувствую, спуску с субординацией он мне не даст. Опция «Строгий папочка» активирована. Медленно и бесшумно тянусь пальцами к её лицу, надо снять с её глаз повязку и разведать обстановку.

Она забавно жмурится от яркого слепящего света и медленно открывает глаза. Встрепенувшись, длинные изогнутые ресницы взмыли вверх. Я никогда не видел таких выразительных глаз, на меня смотрят два изумруда. Это взгляд загнанной дичи, она боится. Страх, паника, гнев — всё смешалось в этих глазах, всё её тело, предавшись единому ритму, дрожит. Медные волосы красивыми, вьющимися локонами накрывают спину до самой талии. Несколько прядей волос на затылке переплетены в затейливую небольшую причёску. Обожаю длинные волосы. Этот отвратительный корсет и чулки гадят мне всё зрелище!

Надо узнать, на каком языке она разговаривает, и успокоить. Развязывать её просто так — чревато. Я внимательно вглядываюсь в её глаза, а она изумлённо разглядывает меня, интересно, что её так зацепило? Думаю, как начать разговор, но не нахожу ничего особенного, да здравствуют банальности.

— Do you speak English?

Она отрицательно качает головой, боже мой, она даже по-английски не разговаривает, слава Богу, хоть европейской внешности, а там одному чёрту известно, куда могло занести моего отца.

— Español? Türkçe? Deutsch?

Она вновь качает головой, а у меня подходят к концу все догадки, как мне теперь с ней изъясняться? В безысходности выпаливаю свой последний вариант:

— Русский?

Она живо кивает головой, ну наконец-то, хоть один вариант оправдался. Меня удивляет, что она русская. Это странно. Что ж, теперь приступаем к исполнению следующей части нашего мини-плана.

— Послушай меня внимательно. Успокойся, обижать беззащитных барышень в мои планы не входит. Я тебя развяжу, но взамен ты обещаешь мне не кричать, не драться и не пытаться убежать, понятно?

Это прозвучало как минимум строго, она согласно кивает головой, и я приступаю. Надеюсь, ей хватит рассудительности не пытаться исполнить что-нибудь из того, что я перечислил.

Избавляюсь от лент, которыми привязаны её колени. Постарались они на славу, связали так, словно это не девушка, а терминатор. Бросаю ленты на пол, и моя гостья тут же сдвигает ноги вместе. Нужно осторожно отклеить скотч с её лица, чтобы не сделать больно, задачка не из лёгких, но вариантов у меня мало. Хотя бы в одном отец угадал, это занимательная игрушка из разряда «развяжи, если можешь».

Снимаю ботинки и пробираюсь к спинке дивана, как я и предполагал, две пары наручников, не пожалели ведь. Беру заботливо оставленный на прикроватной тумбочке ключ, уверенно выпутываю её тонкие запястья из оков. Ну, Аве, она, наконец, свободна.

Сажусь напротив неё, окидываю коротким взглядом, протягивая ей свою руку, думаю, нужно познакомиться и уж точно извиниться за отца, это дикарский поступок.

— Меня зовут Рик.

Она смотрит на меня с недоверием, хотя оно и понятно, как бы я смотрел на человека, которому меня подарили, как вещь?

— Я Оля.

Мм, у неё красивый мелодичный голосок, а имя вообще блеск, настоящая проблема для носителя английского языка, но, несмотря на это — чертовски красивое.

— Оля… Ты извини, что так получилось, отца явно занесло не туда.

Девушка в шоке, интересно, это от того, что я извиняюсь, или от того, что Райан мой отец? Забавно было бы узнать ответ на этот вопрос, но моя энергия на минимуме, мне срочно нужен сон.

Диван заманчиво близко, прямо под моей пятой точкой, но силы извне заставляют меня подняться и хотя бы сбросить с себя вещи. Я не могу смотреть на Олю, этот корсет и чулки — отвратительное зрелище, бедная девчонка наверняка и сама не рада такому раскладу. Снимаю с себя галстук и наконец не выдерживаю, надо срочно её во что-то переодеть.

— Господи, во что они тебя вырядили, а?

Надо найти ей парочку своих старых вещей, держу пари, в моей футболке и шортах она будет выглядеть в разы лучше, чем во всём этом тряпье. Куча полок и малое количество моих вещей спасают бедственное положение, я быстро выуживаю из шкафа необходимое.

— Держи, переоденься, думаю, тебе и самой не очень-то нравится твой внешний вид.

Она берёт вещи, так застенчиво и робко, её щёки окрашиваются забавным румянцем. Вряд ли она станет переодеваться, если я продолжу на неё пялиться. Чёрт, возьми себя в руки, Рик, дай девчонке переодеться! Отворачиваюсь к ней спиной и жду, одновременно борясь с желанием развернуться и разглядеть её как следует. Для этих целей у меня есть Джевелс!

— Я всё.

Слава Богу, теперь можно повернуться. Бедная, она так запугана, что даже боится разговаривать. Я испытываю огромное облегчение, когда её фигурка не затянута в этот корсет.

— Так-то лучше. Ты только не умирай, разговаривай со мной, я не кусаюсь.

Сажусь перед ней, надо её как-то успокоить, но как? Она забавно смотрит на меня, и я не сдерживаю улыбку. Истинная женщина, что возьмёт в ней верх: страх или любопытство к моей персоне? Её аккуратные губки расплываются в ответной неловкой улыбке, внезапно взгляд зелёных глаз соскальзывает с моего лица и принимаются рассматривать стройные спортивные ножки своей обладательницы.

Нет, мадам, так дело не пойдёт, себя ты уже видела, хочу, чтобы ты смотрела на меня. Осторожно касаюсь её подбородка пальцами. Удивительно, она не сопротивляется и покорно поворачивает головку, мы встречаемся глазами.

— Не бойся меня, я же обещал, что не обижу тебя. Есть хочешь?

Не знаю почему, но я выпаливаю этот вопрос, прежде чем успеваю подумать, она наверняка военнопленная, а раз так, то питается не очень хорошо. Хотя о чём я, свободная девушка вряд ли оказалась бы в моих покоях в таком виде, да ещё и в подарок от Райана. Надо будет поговорить об этом с отцом. Её живот забавно урчит мне в ответ, теперь я определённо обязан её накормить.

— Вставай, сейчас раздобудем что-нибудь съедобное.

Она скована страхом и определённо не пошевелится по своей воле, вкладываю её ладошку в свою руку и увлекаю за собой на кухню. С удивлением отмечаю, что адски соскучился по своим апартаментам. Когда она встаёт, я получаю возможность разглядеть её фигуру. Точёные женственные бёдра, хрупкие лёгкие руки, тонкие пальчики, спортивные крепкие ноги. У неё тоненькая талия и шикарная грудь, длинная шея и просто умопомрачительное лицо. Да, девочка что надо, вот только я её не трону, изнасилования не по моей части.

Сажаю её на стул. Надеюсь, у меня в холодильнике есть хотя бы что-нибудь, кроме мышей, павших голодной смертью. О да, тут всё же завалялась парочка свежих кексов. Это хотя бы что-то. Выкладываю их на стол и достаю молоко.

— Ничего другого у меняпока нет, только сладкое, ешь.

— Спасибо.

— Ого, да ты умеешь разговаривать! Я уж подумал, что ты собралась в молчанку играть.

Неужели она начинает разговаривать! Застенчивая улыбка касается её лица. Надо бы разузнать, как давно она здесь.

— Давно ты в штабе?

— Две недели.

Хм, слишком мало времени для того, чтобы так запугать человека, хотя смотря, кто её курировал.

— Кто твой куратор?

— Я не знаю, сначала меня отдали Кайлу, а потом передали Каину.

— Каину?

— Да.

Кайл, о, да, он умеет. Каин, вот гадёныш, даже не предупредил меня! Раз он её курирует, то точно знал, что именно с ней происходит. Ладно, ещё устроим ему головомойку. А пока будем улыбаться, так она хотя бы чувствует себя спокойнее.

— Надо будет разузнать этот интересный момент. Доедай, и ляжем спать, завтра я должен вернуть тебя обратно.

Она испуганно округляет глаза, это выглядит очень забавно. Я широко улыбаюсь и не выдерживаю — прыскаю от смеха.

— Успокойся, маленькая извращенка, я не о том, о чём ты подумала.

Убираю остатки еды в холодильник, отлично, завтра нам будет, чем позавтракать. Нужно ложиться, иначе я точно упаду посреди комнаты или буду спать стоя. Покрывало летит на стул, а Оля стоит в стороне, интересно, она когда-нибудь оживёт или так и будет ждать моих указаний?

— Снимай шорты и ложись, мне не принципиально на какой половине спать.

Забавная задачка: мне придётся спать в одной кровати с незнакомой мне девчонкой, предположительно, военнопленной. Шпионов-крыс не держат в камерах, их судят для показухи, а значит, она шпион-боевик. Веселая ночка тебе предстоит, Рик, придётся быть начеку.

Лениво плетусь к шкафу и сбрасываю с себя рубашку и брюки, оставшись в одних облегающих боксёрах, краем глаза замечаю, как она разглядывает меня, но не отвлекаю её.

Возвращаюсь к кровати и, хвала Богам, наконец укладываюсь в постель и расслабляюсь, я дико устал сегодня и хочу только одного — спать. На второй половине кровати елозит Оля, я недолго смотрю на неё, всё дальше уплывая в сон.

Сохранять концентрацию ужасно сложно, но я не должен заснуть раньше неё, это для моей же безопасности. Зелёные глаза быстро слипаются, стройное точёное тело погружается в сон, и Оля уже не представляет угрозы. Вслед за ней моментально засыпаю и я.

========== VII Глава ==========

Восемь утра, просыпаюсь, словно по будильнику. Университетская привычка не скоро оставит меня в покое. Прекрасно, Оля ещё спит, пыталась ли она ночью найти оружие, пока я спал? Вряд ли, я бы услышал, да и если бы она его нашла, то попыталась бы убить меня ещё ночью.

Смотрю на её лицо и, наверное, впервые вижу его спокойным. Она мирно посапывает, примостив голову на подушке, медные взлохмаченные локоны хаотично падают на лицо. Только я успеваю пристроить голову на согнутой в локте руке, как зелёные глаза моей соседки медленно и лениво распахиваются. Оля ловит мой взгляд и чуть заметно краснеет, меня забавляет эта реакция, я видел много девушек, но они не краснели даже при всём своём бесстыжем поведении.

— Доброе утро.

— Доброе.

Она улыбается и потягивается, а мне пора спешить в душные кабинеты на бесполезные заседания штаба.

— Вставай, нас ждут великие дела.

Нехотя выбираюсь из-под одеяла, всё тело протестует, там было так тепло и уютно. Придётся привыкать, отныне это моя работа — вытаскивать себя из апартаментов и заниматься всякой ересью. Майка и шорты легко спешат по коже к пунктам назначения. Оля не сдвинулась с места, она даже не представляет себе, каким вредным я могу быть.

— Мадмуазель, или вы сами слезете с кровати, или я буду вынужден стащить вас оттуда за ногу.

Надо же, работает. Мисс Покорность поднимается с кровати, на ней всё ещё мои шорты и футболка. Нужно найти ей женские вещи, не думаю, что наличие на ней мужских шортов, которые явно ей велики, и мужской футболки, болтающейся на её плечах, не вызовет подозрений.

В меню на завтрак кексы с молоком, хотя бы что-то, мы молча завтракаем. Достаю мобильный телефон, время карать провинившихся. Каин не предупредил меня о таком подарочке, вот пусть теперь и бежит за женскими вещами. Коротко разговариваю с ним по-английски, не обязательно ей всё знать.

Каин бьёт все рекорды, спустя пятнадцать минут он появляется в дверях моих покоев с джинсами, майкой, бюстгальтером и обувью.

— Это твои новые вещи, не будешь же ты по всему штабу расхаживать в моих шортах.

Она осторожно забирает стопку из моих рук и натягивает на себя джинсы, отворачиваюсь к шкафу. Даю ей ровно минуту на то, чтобы надеть лифчик, затем начинаю косить взглядом в зеркало, там мне хорошо её видно. О, да, я угадал со всеми размерами. В яблочко. Одно ясно точно, аппарат зрительного прицела в норме и работает исправно. Мм, я бы с удовольствием стянул бы с неё этот бюстгальтер и… соберись, Рик!

Натягиваю на себя свежие брюки и рубашку, галстук надевать не буду. Мы покидаем спальню, Каин всё это время ждал за дверью. По правде говоря, вчера я был чертовски рад его видеть, мы провели с ним всё детство, бок-о-бок тренировались и учились. Университетские годы стали для меня провалом, друзья на короткие сроки, девочки на пару ночей, разгульный образ жизни и годы разгильдяйства остались в прошлом, теперь я должен соответствовать заданным рамкам.

Какой-то отрезок времени мы идём вместе, Оля послушно шагает впереди, поворачивая согласно командам Каина. Она слишком покорная для шпионки. Моему другу нужно доставить её в камеру, а я хотел успеть забежать к отцу… к Райану до общего сбора.

Прощаюсь с Олей и без колебаний, вспоминая до боли знакомые коридоры, продвигаюсь к кабинету Райана. Главное, не забыть эту субординацию! Стучусь в дверь и незамедлительно получаю жёсткий уверенный ответ, отец не теряет хватку.

— Можно?

— А, это ты, Рик, проходи. Хорошо, что ты зашёл, я как раз хотел тебя увидеть до собрания.

— Я собственно тоже.

— Ну, рассказывай, — отец улыбается и подмигивает, — сюрприз-то понравился?

— Вот по этому поводу я и хотел с тобой поговорить. Отец, тебе не кажется что это слишком? Ты бы видел её глаза, она была до смерти напугана, она ж не вещь, она человек! Если в следующий раз захочешь сделать мне такой подарок, то вяжите Джевелс, вот с ней я поиграю, а других ко мне подсовывать не надо, я не маньяк, отец, и изнасилованиями не занимаюсь.

— Хорошо, я учту. Рик, мне не нравится, что ты спутался с этой Джевелс.

— Давай в своей личной жизни я буду разбираться как-нибудь сам, мне уже двадцать два года, не маленький, понимаю что к чему.

— Как знаешь, но имей в виду, она мне не нравится.

— Я это уже понял.

— Ладно, идём, нас наверняка уже ждут, мы опаздываем.

Райан поднимается со своего кожаного кресла, и мы вновь ныряем в коридоры. Зал заседаний, разве его забудешь? Отец вечно отчитывал нас с Каином там за всякие шалости. Он был прав, в зале уже полно людей, и все действительно ждут нас.

В общей сложности нас человек пятнадцать точно есть, Каин уже вернулся, Джейсон — отец Кайла здесь, интересно, где же в таком случае чёрт носит младшего Найта? Хотя, откровенно, мне всё равно, без Кайла здесь и дышится легче, его непомерная гордость и куча неоправданных амбиций выводят меня из себя.

Сажусь поближе к отцу, оказывается, все пришли подготовленными, как прилежные ученики с приготовленным домашним заданием. В руках у каждого папочка с бумагами. Начинает Джейсон, хотя, чему тут удивляться, он же заместитель моего отца. Мне даже думать противно, что когда-нибудь настанет день, и Кайл может стать моим заместителем.

Заунывные разговоры об успехах наших шпионов на разных направлениях и о продуктивности новых видов оружия заставляют моё сознание абстрагироваться от реальности. Как отцу хватает самообладания и бодрости, чтобы выслушивать всё это? Возможно, я пойму со временем. Сознание услужливо подбрасывает мне вчерашние ночные воспоминания об Оле.

Дверь с диким треском стукается о стену, и в комнату влетает женский силуэт. Столкнувшись с дверью, стройная фигурка падает на пол плашмя и скользит по паркету дальше. Знакомая фигурка, чёрт подери, это же Оля! Оказывается, мысли действительно материализуются!

Следом за ней на пороге зала появляется Кайл, ах вот куда этот гадёныш подевался, интересно, что ему надо от бедной девчонки? Она поворачивает лицо в нашу сторону, на щеке красуется красный след от удара, из губы сочится кровь, этот зверь посмел дотронуться до неё!

Он коротко приветственно кивает всем присутствующим и начинает продвигаться в сторону Оли, даже издалека, за спинами других людей, я вижу её страх, он почти ощутим. Она сжимается в комок и прикрывает рукой лицо, защищаясь от Кайла настолько, насколько это возможно. Ну нет, я не позволю ему больше измываться над девчонкой!

— Руки прочь, Найт!

Оля резко разворачивает голову в мою сторону, видимо, она не заметила меня среди этой толпы. Страх в зелёных глазах заменяется облегчением, она отчаянно смотрит на меня и панически озирается на Кайла.

— Она сбежала, Рик, я должен принять меры!

— Да неужели. И как же она так сбежала-то? Взглядом дверь прожгла, или ей кто-то лазерную пушку оставил поиграться?

Я уверенно шагаю к ней, судя по её полёту, она здорово ушиблась, если обошлась без переломов и вывихов, то это чудо. Осторожно поднимаю её на ноги, сможет ли она стоять после такого удара? Дверь в зал сделана из достаточно тяжёлого металла. Я отпускаю её, но она пошатывается и беспомощно падает ко мне на грудь, вцепляясь пальцами в руки, выше локтей, изо всех сил пытаясь удержать остатки равновесия. Рукой поддерживаю её за талию, второй осторожно дотрагиваюсь до её лица, такие травмы определённо не могут быть результатами полёта, её били.

— Понятия не имею.

— А я, кажется, знаю. С утра на ней не было ни одного синяка, а сейчас она избита.

— Это от падения.

— И красный след от руки на щеке тоже от падения? Помилуй Кайл, я видел, как она летела, таких травм от этого не бывает.

— Я отведу её в камеру.

Кайл делает шаг в нашу сторону, Оля сильнее вжимается в мою грудь, словно это её последний шанс на выживание, зарываясь лицом в мою рубашку. Я чувствую её дрожь всем телом.

— Я сказал, что она никуда не пойдёт!

— Рик, перестань. Кайл прав, она просто военнопленная и должна ответить за эту дерзость.

Естественно, Джейсон, как всегда, защищает своего сына. Это даже обидно, мой отец молчит и ждёт исхода, хотя тут дураку понятно, что хорошим дело не кончится. Я начинаю закипать, они злят меня всё больше с каждой секундой. В конце концов, это моя девочка, раз отец подарил мне её, и никто не смеет к ней прикасаться и уж тем более бить!

— Я не спрашивал советов, Джейсон, кто прав, а кто виноват, я разберусь сам!

— Рик!

Не одёргивай меня отец, ты только сделаешь хуже. Я злюсь ещё больше.

— Отец, мне помнится, ты вчера мне эту девушку подарил, так?

— Да.

— Значит, эта девушка — моя, и если кто-то рискнёт своей шкурой прикоснуться к ней без моего ведома хоть пальцем, жестоко за это поплатиться! Раз она моя, то и распоряжаться ею могу только я!

Я рычу, как зверь, Оля заметно расслабляется, её больше не пробивает дрожь, но выглянуть из своего сомнительного убежища – складок моей рубашки и моих объятий — она всё же не решается.

— Ну, ясно, я наследник, а вы никто. Ты заигрался, Рик.

Как он смеет? Кто он такой, чтобы позволять себе такие выходки? Я окончательно зверею.

— Тебе напомнить правила субординации?

— Попробуй.

— Каин, забери Олю.

Это вызов, и я его принимаю, что ж Кайл, ты сам захотел этого. Я зол, как никогда. Оставляю Олю Каину и рывком направляюсь к стене. На ней специальными держателями зафиксированы разные виды оружия. Полутораметровые палки для тренировочных боёв — то, что надо. Настало время показать псу, где его место.

— Значит, правила субординации мы забыли напрочь, глумимся над беззащитными девочками и ставим себя против управляющей династии? Молодец, Кайл, рекорд, так сильно ты не косячил ещё никогда!

— Меньше слов, больше дела, наследник, я покажу тебе, кто тут сильнее. Если я выиграю бой, девчонка пойдёт со мной, и ты больше носа не сунешь в наши с ней дела.

— Не боишься открыто ставить мне ультиматум?

— Чего я должен бояться?

— Например, удара.

Делаю резкий выпад в сторону противника, и Кайл отклоняется назад. Решаю добить его серией ударов, но Кайл успешно блокирует их. И всё же я нащупываю его слабое место. Он с лёгкостью пропускает удар ногой в корпус и отшатывается назад. Он тоже кипит от злости, бросается в мою сторону, а я руководствуюсь резервами своей памяти. Отвожу удар в сторону и со всей силы одариваю его палкой по спине. Противник выгибается и тихо скулит от боли так, что это слышим только мы вдвоём. Кружимся и наносим друг другу удары, раз за разом всё яростнее и стремительнее. Этот бык научился продуктивно орудовать корпусом, тараном он сносит меня с ног, и я падаю на землю. Мы катаемся по полу, попеременно завоёвывая превосходство над противником. Кайл оказывается подо мной, но резким толчком в грудь отшвыривает меня назад, из положения лёжа приходится быстро вскакивать на ноги и принимать стремительные удары соперника.

Я слышу, как Оля что-то спрашивает у Каина, но, что, разобрать не могу. Адреналин зашкаливает, кровь стучит в ушах, я буду биться до последнего, и этот гад ответит за свою дерзость в сторону династии, в сторону девушки, которая принадлежит мне!

Мы оба изможденны, но продолжаем бой, одним точным ударом ногой в челюсть я укладываю Кайла на пол, и тот больше не в силах подняться. Бой выигран, я показал ему его место. Здесь, на земле, у моих ног, у ног династии.

Довольно улыбаюсь и поворачиваюсь лицом к остальным присутствующим в зале.

— Так я буду наказывать каждого, кто дерзнёт хоть что-то сказать против династии. Я надеюсь, все усвоили урок? А ты, Кайл, запомни: если хоть на шаг ещё приблизишься к ней, я из тебя все внутренности выну и развешу по Штабу в назидание таким же садистам, как ты! Я не прощаюсь.

Кивком зову Каина за собой, ничего никому не объясняя удаляюсь из зала, Оля хромает и с большим трудом плетётся по коридорам. Надо признать, я здорово получил палкой от Кайла, но это не идёт ни в какое сравнение с возможными травмами рыженькой. Подхватываю её на руки и тащу до своих покоев, одно я знаю точно — в камеру она больше не вернётся, я не позволю.

Мы заходим в спальню, и я сажаю её на диван, усталыми шагами продвигаюсь в кухню и жадно пью воду, бой не на шутку вымотал меня. Проскальзываю обратно к дивану, нужно тщательно осмотреть её бедро, прощупываю его пальцами. Оля морщится от боли, уже сейчас видно, что синяк будет огромным.

— Просто ушиб, ничего серьёзного. — Каин подходит ко мне и касается моего плеча, я морщусь и устремляю взгляд на него:

— Он меня здорово повсюду палкой приложил. Сукин сын, он мне за это ещё ответит.

Стягиваю с себя рубашку и разглядываю тело в зеркале, продольные красные следы от ударов палкой обязательно превратятся в синяки, но это мелочи. В отражении ловлю взгляд Оли, зелёные глаза до краёв наполнены сожалением. В своём бедственном положении, испытывая ужасную боль от удара об пол и дверь, она находит в себе силы жалеть других — безумие.

— Запоминай, дорогуша, теперь ты будешь жить здесь, у меня под боком, хватит с тебя приключений. Надо будет заскочить к Ким за какой-нибудь мазью от синяков.

— Как думаешь, тебе это геройство выйдет боком? — интересуется Каин.

— С какой стати? Кайл нарвался и получил по носу, как нашкодивший щенок, притом абсолютно справедливо и на его условиях. Мне всё равно, что там скажет его папочка-Джейсон, мой отец был горд, и я это видел, на остальное мне плевать.

— Тоже верно.

Я действительно видел лицо Райана, пожалуй, его довольную физиономию сложно было не заметить, он светился как лампочка. Не каждый день увидишь, как твой сын дерётся во имя династии, тут и правда есть чем гордиться, по крайней мере, он воспитал во мне уважение к собственному роду.

— Спасибо… Ты меня спас, Кайл убил бы меня.

Откровенно, мне адски любопытно, из-за чего Кайл так на неё взъелся, и я решаю узнать этот интересный момент.

— Не за что, ты мне лучше скажи, чем ты его так разозлила?

— Я была в камере, когда он пришёл. Он пару раз ударил меня ногой, потом поднял и хотел измываться дальше, но я увернулась. Просто удрала от него. Я долго бежала по коридорам, а когда он меня почти догнал, с разбегу кинулась в ближайшую дверь, и я не ошиблась.

— Что верно, то верно, ты влетела в правильную дверь. Вывести из себя Кайла ничего не стоит. Но я удивлён его жестокости, как-нибудь попозже расскажешь мне, что у него с тобой за счёты такие, которые я ему свести не дал. А сейчас надо поесть и отдохнуть.

Мы ужинаем печеньем и чаем, сидеть на стуле Оле немного больно, она слегка морщится, когда меняет положение. Я переоделся в майку, на руках уже проступают синяки, но мне плевать, я доволен до безумия. Я нащёлкал по носу зазнайке-Кайлу, отстоял имя и честь династии и спас девчонку — неплохо за один-то день.

Заканчиваем ужинать и ложимся спать, я занимаю ту же половину, что и вчера ночью, мы оба быстро проваливаемся в бездну, измождённые и обессиленные уплываем в царство снов подальше от жестокой реальности.

========== VIII Глава ==========

Я сплю, мне так хорошо и так уютно, что просыпаться и открывать глаза совсем не хочется. Чувствую на себе взгляд, затем тихое вороватое шуршание ткани, всё-таки придётся открыть глаза. Оля немного приподняла одеяло и разглядывает своё бедро, там есть на что посмотреть… Стоп, Рик, тебя опять заносит. Надо пересечься с Джевелс, я так долго не выдержу.

Она морщит нос, как маленькая расстроенная девчонка, и опускает одеяло. Зелёные глаза вновь обращаются к моему лицу. Ольга замирает и первую секунду не знает,куда деться, неужели ей так нравится меня разглядывать? Хотя я и сам хорош, подглядывал за ней вчера утром.

Пробегаю взглядом по лицу, фигурке, скрытой одеялом, и останавливаюсь на оголённом плече. Мм, нет, я уверен, теперь мне точно нужна Джевелс, надо сбросить сексуальное напряжение, эта девчонка заряжает меня на все сто процентов. Отправляюсь в ванную, мне нужен холодный душ и тщательное самовнушение.

Старательно бреюсь и привожу мысли в порядок. Надо узнать, кто она такая и как попала в штаб, тогда я буду знать, чего от неё можно ждать. Холодный душ действительно успокаивает, я расслабляюсь, но надо выходить, я и так уже давно здесь торчу.

Выхожу из ванной, на ходу вытирая волосы полотенцем, Ольги нет в комнате. Куда она делась? Кажется, я догадываюсь, где она. В покоях стоит обалденный запах яичницы. Боже мой, если эта девочка ещё и готовить умеет, то она просто бесценна.

Приоткрываю дверь на кухню, одетая в джинсы и майку, она ловко движется между столов, управляясь со сковородкой. Лёгкие грациозные шаги дикой мягколапой кошки в размеренном ритме чередуются между собой. Я прохожу в помещение, вскарабкиваюсь на барный стул и смотрю на неё восхищённым взглядом. Я так смотрел на женщину в последний раз лет шесть назад, когда преодолел с Джевелс пределы дозволенного.

Передо мной на стол опускается тарелка, блюдо дымится и испускает чертовски аппетитный аромат. Желудок сворачивается в тугой узел, настырно требуя отведать предоставленное чудо кулинарии. Это не простая яичница, я такой никогда не пробовал.

— Мм, что это? Выглядит аппетитно.

— Яичница с помидорами.

Интересно. Беру вилку со стола и цепляю небольшой кусочек завтрака. Класс! Я в восторге, она готовит как заправский повар! Обожаю эту девчонку, она подарок свыше, теперь, надеюсь, мне не придётся давиться по вечерам кексами и будет с кем поговорить. Приютить её у себя — определённо хорошее решение, но всё же нужно узнать, за что она здесь.

— А ты классно готовишь, вкусно.

— Спасибо.

Её щёки заливаются забавной краской, чтобы не смущать её и успокоить ноющий предательский желудок, налегаю на завтрак. Каин, как обычно, исключителен, всегда поражался его пунктуальности. Ровно в девять утра он всегда стоит возле дверей моих покоев и послушно ждёт меня. Я прошу его подождать, бросаю тарелку в раковину и благодарю Ольгу за завтрак. Да, мне определённо нравится звать её Ольгой. Натягиваю на себя брюки и рубашку, надо идти, постигать таинства штаба и спасать мир Бог знает от чего.

— Вернусь позже, дверь я за собой закрою, так что не волнуйся, никто не войдёт. Хочешь, можешь принять душ или полежать, в общем, располагайся.

Я улыбаюсь и покидаю покои, закрывая дверь на ключ. Мы продвигаемся по коридорам, Каина явно распирает что-то спросить, но он сдерживается, оно и к лучшему, не хочу сейчас обсуждать что-то, кроме работы. Нужно окунуться в неё с головой. Но прежде всего я должен зайти к отцу и узнать про Олю.

На ходу объясняю Каину цель своего визита к отцу и знакомыми дорожками шагаю к кабинету Райана. Стоит сказать, у него довольно выгодное положение, мой рабочий кабинет рядом, за стенкой, с одной стороны удобно, а с другой, чувствую, что такое соседство ничем хорошим мне не выйдет. Он будет постоянно контролировать мою деятельность.

Стучу в дверь; дежурная фраза дозволяющая войти, которую он произносит, наверное, по сто раз на дню.

— Проходи, Рик.

— Здравствуй, Райан.

— Оставь субординацию для подчинённых. Мы здесь одни, и мы не чужие люди.

— Извини, отец.

— Раз ты ко мне пришёл, то у тебя какое-то дело. Излагай, я слушаю.

Он всегда видел меня насквозь, это, наверное, единственный человек в мире, которого я никогда не сумею обмануть.

— Да, я хотел узнать про Олю, кто она по специальности и за что она здесь?

— Ты хотел сказать, Наташа?

— Нет. Я всё правильно сказал.

— Она Наташа, Рик, не Оля. Эта девочка взломала наш сервер и стащила с него информацию и все данные по личному составу войск нашего Штаба; не тронула никаких важных документов и отчётов, только состав. Она представляется Олей, пытается выдать себя за другую, говорит, что гражданская. Предположительно она — шпион-боевик и владеет навыками программирования.

— Получается, она мне врёт.

— Она всем врёт, сын, мне кажется, так она пытается спасти свою шкуру. Девчонка не осознаёт, что только хуже топит себя в этом болоте. Она была под кураторством у Кайла, даже ему не удалось выбить из неё правду, хотя я был шокирован тем, что он с ней сделал.

— А конкретнее?

Я вскипаю: он оказывается ещё и до вчерашнего успел над ней поглумиться!

— Он избивал её шесть дней и морил голодом всё это время, пока девчонка в обморок не упала. Ему пришлось вызвать Ким — она-то и спасла положение. Я бы и не видел, что он с ней творит, даже не думал о такой жестокости. Передал её Каину, за неделю он ничего нового из неё не вытянул, потом появился ты.

— Ты специально её мне подсунул?

Я злюсь, подсунуть ко мне в постель девчонку, только ради того, чтобы разговорить — отвратительная идея. В ещё большее бешенство меня приводит мысль о том, что Кайл сделал с Олей.

— Нет, ни в коем случае. Просто это был единственный привлекательный вариант из всех остальных девушек.

— Ясно.

— Рик, не занимайся глупостями, верни её в камеру, нам нужно знать, как она подобралась к серверу. Пока она будет отдыхать у тебя, мы ничего не выбьем.

— Я сам достану эту информацию.

— Как знаешь, только будь аккуратнее, никто не знает, что у неё на уме.

— Хорошо, я пойду заниматься сбором фактов.

— Иди.

Выхожу из кабинета, с головой погружённый в густую толщу мыслей. Я пальцем её не тронул, вытащил из такого безвыходного положения, а она взамен отблагодарила меня ложью? Ну нет, раз она шпионка, то я просто обязан вывести её на чистую воду! Каин уже куда-то ушёл, скорее всего, по своим локальным делам, а я спешу к покоям. Хочу знать всё здесь и сейчас.

В комнате её нет, из ванной доносится шум воды. Я меряю шагами расстояние от стеклянной двойной двери на кухню до кровати и обратно. Жду её, злюсь и хочу услышать только правду, ложь меня не устроит.

Дверь открывается, и в комнату заходит Оля-Наташа, одетая в свои джинсы и майку; откинув мокрую копну волос за спину, она внимательно смотрит на меня чуть удивлёнными глазами.

— Сядь.

Коротко раздражённым голосом, не терпящим препирательств, я приказываю ей сесть на диван, указывая в его сторону ладонью. Она моментально повинуется и усаживается на краешке матраса, тревожно всматриваясь в моё лицо парой зелёных глаз. Держи над собой контроль, Рик, она не такая безобидная, какой хочет казаться!

— Значит, говоришь, Олей тебя зовут. Тогда как ты мне объяснишь, что ты, оказывается, Наташа?

Она шумно выдыхает воздух, лихорадочно бегая глазами по комнате, словно ища спасения, защиты у кого-то невидимого. Я терпеливо жду ответа, но всё больше уверяюсь в том, что рассчитывать мне не на что. Возможно, если я успокою её и дам ей понять, что она в безопасности, то получу правдивый ответ? Раз она побывала у Кайла, то точно боится любых вопросов, связанных со шпионажем.

— Не молчи. Я хочу услышать правду, сейчас и в лицо. Я единожды уже прикрыл тебя, могу прикрыть и второй раз, если ты расскажешь мне всё так, как оно есть на самом деле.

Она в отчаянии поднимает глаза и вглядывается в моё лицо, с трудом сглатывая комок, подкативший к горлу. Ну же, скажи мне всё, что ты знаешь, не усугубляй своё положение.

— Оля или Наташа, уж не знаю, как там тебя, давай договоримся: или ты мне рассказываешь правду, или я возвращаю тебя Кайлу, и пусть он делает с тобой всё, что ему заблагорассудится!

Потерянным взглядом она пробегает по полу. Из зелёных глаз начинают капать слёзы. Я не слышу всхлипов, но капли градом льются по её щекам. Глупая, я хочу тебе помочь, но не могу, пока не узнаю правду! Дай мне возможность изменить ситуацию!

Я делаю несколько шагов и присаживаюсь на диван рядом с ней, медленным движением я обращаю её лицо к себе. Зелёный встречается с серым, отчаяние с уверенностью.

— Почему ты не хочешь мне рассказать всё, как есть? Почему плачешь?

— Я говорила, мне никто не верит здесь. Все считают, что я вру, но это не так.

Её голос тихий, она почти шепчет, заливаясь слезами, вглядывается в моё лицо. Почему мне становится от этого не по себе? Я хочу помочь, вытереть капли с её лица, но для этого я должен знать, в чём дело и как всё было.

— Расскажи мне, мы разберёмся.

— Меня действительно зовут Ольга, я — Романова Ольга Дмитриевна. Я не шпионка, я вообще не знала о существовании подобных войск в таком виде. Программирование — не моё, я не вскрывала никакой сервер, для меня от вируса на ноутбуке избавится сущая проблема, а взлом тем более. Я не знаю, почему сюда попала, почему меня обвиняют и называют Наташей, я ничего не знаю, правда.

Она выпаливает всё на одном дыхании, я осторожно беру её за руку и притягиваю к груди, успокаивающе глажу ладонью по волосам, осторожно покачивая из стороны в сторону. Уговариваю её остановиться и не плакать, пытаюсь успокоить, но она не останавливается.

Чего она так боится, если говорит правду? Что, если действительно никто не пытался проверить правдивость её слов? Я выслушаю её и разберусь во всём, как и обещал. Она замерла на моей груди, осторожно касаясь её лицом, руками и корпусом. Её всхлипы, словно бритвой, полосуют меня изнутри, от женских слёз мне всегда становилось не по себе, но это странный, особый случай.

Я беру с тумбочки листок бумаги и ручку, аккуратным разборчивым почерком записываю её фамилию имя и отчество.

— Мне нужно больше информации, чтобы разобраться в происходящем. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать, хорошо?

Она медленно кивает головой, отлично, теперь она хотя бы будет отвечать мне.

— Место твоей регистрации?

— Московская область, город Королёв, улица Пионерская, дом шесть, квартира двадцать пять.

— Образование?

— Начальное образование в Гимназии номер шесть, сейчас я учусь в МГУ на факультете журналистики.

— Возраст?

— Двадцать лет.

— Номер паспорта ты, конечно, не вспомнишь?

— Нет.

— Ладно, и этого должно хватить. Иди, умойся и перестань затоплять комнату, мне нужна твоя фотография.

Она покорно встает и плетётся в ванную. Хвала Богам, у меня есть передышка, вся моя рубашка промокла от её слёз. Олин запах до сих пор стойко сохраняется в моей памяти, она пахнет моим гелем для душа и собой, маняще и восхитительно. Она возвращается на диван. Я извлекаю из своего кармана смартфон и делаю её снимок на камеру.

— Вот так, жди меня тут, сейчас мы всё проверим.

Забираю с собой листок бумаги с её данными и покидаю покои, закрывая дверь на ключ. Мне срочно нужен Питер, только он сейчас может помочь мне установить её личность. На силу вспоминая дорогу, бреду по коридорам, в итоге достигая цели. Вот она, обитель знаний всего нашего штаба — комната экспертов. Тут делают всё, что только душа пожелает. Но меня интересует только Олина личность.

— Привет, Пит, мне нужна твоя помощь.

— В чём суть дела?

— Смотри, — я кладу листок бумаги с её данными на стол Пита, достаю из кармана мобильный и показываю ему фотографию. — Вот данные, а вот фото девчонки, мне надо узнать, соответствуют ли данные фотографии и кто она вообще такая: шпионка или нет. И пробей её связи, может, у неё есть друзья-шпионы.

— Через полчаса у тебя всё будет. Мне в твой кабинет направить факс?

— Нет, я тут подожду, если ты не против.

— Да нет, сиди, я не долго.

Питер окунается в работу, а я устраиваюсь на небольшом кожаном диванчике. Меня обуревает странное чувство, я хочу, чтобы всё, что мне сказала Оля, оказалось правдой. Не хочу осознавать, что она обманула меня.

Полчаса тянутся для меня как вечность, наконец, Пит окликает меня, стрелой несусь к его столу и получаю результаты.

— В общем, твоя девчонка не имеет ничего общего со шпионажем, она гражданская и действительно Ольга Романова.

Улыбка чеширского кота расплывается по моему лицу: она не врала мне.

— Но есть интересный нюанс, — продолжает Пит, — у неё есть три бывших одноклассника, и все трое — шпионы, один из них — Павел Рокоссовский, ты наверняка слышал, он у них в России в рядах элиты. Лучший боевик. Вторая — Наталья Жукова — первоклассная взломщица и программист. Третий — Валерий Шустов, ну, это уже не столь примечательная фигура.

— А ну-ка распечатай мне их личные дела и фотографии.

— Момент.

Лёгким движением Пит посылает документы в печать, и через пару минут у меня в руках красуются три разноцветных папки с личными делами этого трио. Я благодарю Питера и покидаю комнату экспертов. Прежде всего, нужно оставить где-то папки и заскочить к отцу, хочу знать, кто приказал доставить сюда Жукову и кто занимался её поимкой.

Закрываю драгоценные папки под ключ в своём рабочем кабинете и вхожу к отцу.

— Снова ты? Что-то разузнал?

— Пока нет, я хотел узнать, кто занимался её поимкой и кто отдал приказ? Ну, так, для общей картинки.

— Приказ отдал я, а поимкой занимался Кайл и его ребята, а что?

— Да так, ничего, завтра расскажу, если всё так, как я думаю. Пойду я, у меня дел много.

— Ты темнишь.

— Может быть.

Дабы избежать лишних расспросов, покидаю кабинет отца с максимально возможной скоростью, а точнее, почти бегом. В таком же темпе выуживаю папки из своего кабинета и продвигаюсь к покоям. Хочу успокоить Олю, я ей верю, и она должна это знать.

Открываю дверь в спальню, рыженькая сиротливо свернулась в клубок посреди кровати и молча разглядывает сцепленные руки, её волнение можно понять. Сажусь на край дивана и кладу ладонь ей на плечо, я должен её успокоить, ведь всё разрешилось.

— Оля, успокойся, всё хорошо.

Она буквально вскакивает с места и оборачивается в мою сторону. В моих руках три папки разных цветов, она вопросительно смотрит на меня, зелёные огоньки полны любопытства и надежды.

Я откладываю папки в сторону и разворачиваюсь к ней, сбрасывая с ног туфли. Она внимательно наблюдает за мной, словно ожидая вердикта. Любопытство и страх сообща выедают её изнутри, ей необходимо знать, что происходит, и я это вижу по её лицу. Печально качаю головой и не отвожу от неё взгляда, мне безумно жаль её, она попала сюда по чужой ошибке и расплачивается за чужие действия.

— Что?

Она не выдерживает, любопытство заставляет задать этот вопрос, он интересует её больше всего.

— Они тебя перепутали, взяли не ту девчонку, которую надо было. Я всегда говорил, что от Кайла, как и от его людей, толку мало. А-р-р, как можно было так бездарно проколоться! Взять гражданскую и пытать её здесь. Позор.

В моём голосе явно проскальзывает раздражение с нотками презрения к Кайлу, что ж, так оно и есть, он виноват и очень крупно.

— Что значит гражданская?

— Ты гражданская, не военнообязанная, не шпионка! Мы никогда в своих действиях не затрагиваем гражданское население, это строгое табу, которое не нарушается никогда, даже если в этом есть необходимость!

— И что теперь?

— Пока не знаю, я завтра поговорю с отцом на эту тему. Ладно, Кайл, он, вылупив глаза, спешит выслужиться как безмозглый пёс, но отец-то куда смотрел?

Ладонью я провожу по её волосам, она успокоилась и вышла из оцепенения, но не сопротивляется моим движениям, это радует.

— Одно скажу точно, теперь тебя точно никто не смеет и пальцем здесь тронуть.

Она облегчённо вздыхает и, к моему великому удивлению, скорее всего от накатившего счастья, бросается ко мне на шею, крепко обнимает меня, и слезы выкатываются из её глаз. Несколько мгновений я пребываю в полном ступоре, для меня это неожиданная реакция. Но быстро спохватываюсь, кладу ладони на её тоненькую талию и мягко отодвигаю от себя, она послушно ослабляет руки, освобождая мою шею из объятий, и отстраняется. Я всматриваюсь в её глаза, готова ли она прояснить для меня сложившуюся картину? Или пока не стоит её мучить? Нет, стоит, лучше сделать всё за один раз, чем постоянно нервировать её и себя.

— Мне понадобится твоя помощь. — Я беру те самые папки, которые держал в руках и показываю ей. — Ты знаешь этих людей? Они живут с тобой в одном городе и учились в той же гимназии.

Она берёт папки из моих рук и открывает первую. Сосредоточенно вглядывается в первую страничку личного дела. Всё что там написано — фамилия, имя и отчество шпиона, его статус и фото, прикреплённое обычной канцелярской скрепкой. Она удивлена, хотя нет, скорее всего, шокирована таким поворотом.

Оля открывает вторую папку и снова ошарашенно вглядывается в первую страницу, скорее всего, она знает этих людей, раз так реагирует на информацию о них.

— Ты знаешь их? — Я больше не в силах сдерживать своё любопытство.

— Да, это мои одноклассники, я училась вместе с ними.

— Вот это поворот. Они шпионы, Оля, и работают на русскую разведку. Вот эта барышня — Наташа, взломала наш сервер и увела оттуда численность и данные личного состава. Её поручили отловить и доставить сюда, нам нужно было понять, через какую брешь она смогла пробиться, но, как видишь, всезнайка Кайл опять прокололся.

— Что с ней теперь будет? Её привезут сюда?

— Вряд ли, наши не будут второй раз рисковать шкурой ради этой девчонки, уже и так один раз прокололись. Скорее всего, её оставят в покое. Посмотри третью папку.

Она послушно открывает папку и давится, очевидно, воздухом, широко распахнутыми глазами вглядывается в фото и не верит собственному зрению.

— Это мой лучший друг, мы с ним сидели за одной партой. Это не может быть ошибкой?

— Нет, Оля, не может, я всё проверил несколько раз, он один из лучших шпионов российской разведки. По силе, я думаю, может сравниться со мной и Кайлом вполне.

На самом деле, я ничего не проверял, но я уверен, что Пит не мог ошибиться, он профессионал своего дела.

— Он предложил мне встречаться, перед тем как меня похитили.

Её голос тихий и ошарашенный. Смотрю на фото этого Паши, тоже мне, женишок.

— Не повезло парню, облом. Поздравляю, у тебя оказывается куча друзей-шпионов.

— Поверить не могу.

— Да уж, забавная история. А Кайла я ещё потрясу за этот прокол, жёсткий прокол.

— Можно вопрос?

— Задавай.

— Ты серьёзно говорил про Кайла, что отдал бы меня ему, если бы я соврала?

Как она могла подумать, что я отдам её этому извергу? Один плюс — мой метод блестяще применён на практике.

— Неужели ты всерьёз решила, что я могу отдать тебя на растерзание этому зверю? Плохо вы обо мне думаете, Ольга Дмитриевна. Это просто психологический ход, припугнуть тем, что для человека страшнее всего, и тогда он тебе всё расскажет, даже имена родственников до седьмого колена перечислит.

Я подмигиваю ей и мягко улыбаюсь, обед со всеми этими разборками мы пропустили, до ужина ещё далековато. Раз она будет жить со мной, то целесообразно провести ей небольшую экскурсию по дому.

Перед ужином я ненадолго исчезаю, возвращаюсь от Ким на удивление быстро с тюбиком мази от синяков. Мы мажемся практически с головы до ног. Оля быстро колдует ужин на двоих, и урчащие животы получают моральный ущерб за пропущенный обед.

Укладываемся в кровать, но не спешим засыпать, я прошу её рассказать о том, как она попала в Штаб и что с ней было здесь до моего приезда. Я недоволен всем, что происходило с Ольгой здесь. Во время рассказа я не могу удержаться и постоянно вставляю колкие замечания относительно Кайла.

Она заканчивает рассказ, и у обоих начинают слипаться глаза. Теперь можно спокойно засыпать и быть уверенным, что мне ничего не грозит во время сна, она не обучена, а значит, не станет искать оружие.

========== IX Глава ==========

Сон размеренно, минута за минутой тянется в своём привычном ритме, сдерживая в своём плену рассудок и тело. Я лениво открываю глаза, нужно подниматься. Тихонько встаю, натягиваю домашние шмотки и плетусь на кухню. Оля спит, разбужу её к завтраку. Объявляю матч реванш её яичнице и с головой ухожу в поиски чего-нибудь особенного к завтраку. Роюсь в мыслях, но ничего, кроме ароматного кофе и булочек, не приходит мне в голову.

Закончив приготовления, возвращаюсь в комнату. Она до сих пор мирно спит, обняв руками мою подушку. Тихим спокойным голосом бужу её, но она совсем не реагирует на меня. Что ж, мадам, это Вы объявили войну! Стаскиваю с неё одеяло и бросаю его на кресло, на фоне белой шёлковой простыни её бронзовое облако волос и сонное тело выглядят умопомрачительно. Интересно, эта барышня хотя бы понимает, как соблазнительно выглядит?

Она продолжает спать, лепеча что-то неразборчивое себе под нос, а я вхожу в азарт. Обхватываю её лодыжки ладонями и рывком тяну к себе, по гладкой поверхности она скользит без особого труда. Зелёные глаза удивлённо распахиваются и шарят по комнате. Она явно растерялась, но меня это не останавливает. Я склонился над ней и, растянув губы в хитрой ухмылке, собираюсь привести свой план в исполнение.

Подхватываю её и перевешиваю через плечо, носом она утыкается мне в талию. Оля пытается выбраться, в ответ на её сопротивление я от души хохочу и дёргаю плечом, так что она невольно подпрыгивает. Теряю голову, когда ещё я так дурачился? Слишком давно. Она кладёт ладони на мою поясницу, и под кожей загорается огонь. Мне хочется продолжения банкета, но, увы, ей вряд ли понравятся мои планы.

Стеклянные двери распахиваются, и взору открывается кухня, залитая яркими солнечными лучами. В чашках дымится ароматный кофе, рядом стоят аппетитные булочки. У самого стола я опускаю её на ноги, она сонно потирает глаза и потягивается, так невинно и сладко. О Боги, самоконтроль остался где-то в самом отдалённом уголке моего рассудка. Эта девушка определённо сеет в моём сознании разврат и похоть.

— Я думала, ты ушёл.

— А я уж собирался тебя затащить в душ и окатить водой, но потом подумал, что можно обойтись без таких кардинальных мер. Садись, у меня сегодня куча дел, а я всё никак уйти из покоев не могу.

А зря, я мог от души повеселиться.

— Извини.

Она виновато опускает глаза на булочку; эта невинность — вот что сводит меня с ума.

— Я бы не стал тебя будить, но сегодня ты пойдёшь со мной.

— Зачем?

— Ну,для начала мы сходим к моему отцу, пойми меня правильно, но я не могу упустить шанс потоптаться по Кайлу. Потом надо будет собрать управление штабом и решить вопрос с твоей депортацией домой.

Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами и не верит своим ушам, её губы складываются в улыбку, впервые я вижу её такой счастливой.

Мы доедаем и собираемся на выход, я надеваю свои чёрные брюки и свежую белую рубашку. Коридор полон людей, все выходят и закрывают двери на ключ. Влившись в поток людей, сонно шагающих к своим целям, мы двигаемся по коридорам. Я никогда не смогу забыть их, здесь всё моё детство. Многочисленные повороты, один за другим сменяющие друг друга, длинный путь, и мы оказываемся у родной мне двери — кабинет Райана.

Я не стучусь, свободно открываю дверь и пропускаю Олю вперёд. Райан сидит за своим столом; он явно удивлён нашему приходу. Его взгляд пробегает по мне, затем по моей спутнице. Жестом я указываю рыженькой на кожаное кресло, и она послушно садится в него. Её покорность не перестаёт меня удивлять.

— Рик, может, ты как-то объяснишь мне, в чём дело? — Райан говорит спокойным, но жёстким тоном.

— Я объясню, Райан, Кайл должен был доставить к нам Наталью Жукову, так ведь?

— Да.

— Поздравляю, он, как всегда, ошибся.

— Докажи мне это.

— Легко. Держи, — я передаю отцу красную папку с личным делом Наташи, почему он сомневается в моих словах? — Это личное дело Натальи, к нему прикреплена фотография девушки; теперь посмотри на Олю — это два разных человека.

Райан ошарашено смотрит на фото в папке и на зеленоглазую, лихорадочно что-то соображая. Я полностью доволен собой и гордо восседаю на втором кресле напротив Оли. Это абсолютная победа, сейчас весь план перейдёт во вторую фазу, и отец начнёт карать провинившихся. Держись, Кайл, я не сдаюсь так просто — я раскатываю по асфальту.

— Выходит, она гражданская?

— Да, Райан, Ольга — гражданская, они взяли не ту девочку, которую должны были, и это косяк сугубо Кайла.

Райан запускает ладонь в волосы и, кажется, осмысляет происходящее. Я внимательно слежу за его действиями, если честно, то я сожалею ему, это прокол Кайла, из-за которого может пострадать мой отец. Дайте мне сюда этого белобрысого, и я повторю свою фееричную победу на палках, лишь бы только исправить происходящее. Я всегда чувствовал себя неуютно, когда отец расстраивался, и это одна из таких ситуаций. Он единственный близкий для меня человек, и я готов на многое, чтобы уберечь его. Он нажимает кнопку на своём стационарном телефоне и бросает короткую отрывистую фразу в трубку.

— Как ты до этого докопался?

— Я просто выслушал её и проверил то, что она мне сказала. Она не врала ни единой секунды своего пребывания здесь. Кайл вместо того, чтобы проверить, продолжал измываться над ней, пока чуть не угробил. Ты сам-то веришь в то, что обученная шпионка не попыталась бы уже отсюда улизнуть? Пыталась бы выдать себя за другую?

— Кайла разорвать за это мало! Как можно их перепутать? Они же совсем не похожи!

— Не знаю, однако он и его люди перепутали. Кому ты звонил?

— Мне нужен Кайл. Такое ему с рук не сойдёт.

— Я на самом деле пришёл к тебе по другому вопросу. Раз так вышло, и мы докопались до реальности, то я бы хотел обсудить условия её депортации на Родину. Она не шпионка, а значит, не знает ничего, что нам выгодно.

— Для этого я должен собрать штаб. Ты знаешь, я не могу решать такие вопросы в одиночку. В остальных папках что?

Всё это время я держу в руках папки с личными делами Женишка и Валерия, касательно первой персоны из данного списка у меня двойственные чувства.

— Оля оказала мне небольшую услугу, это личные дела других русских. Они все шпионы, и с Олей их связывает лишь один факт — они все одноклассники.

— Да, девочка, весёлая вокруг тебя картинка складывается.

Райан усердно копается в папках, принесённых мною, Оля молча смотрит на сцепленные пальцы рук, один факт несказанно радует — отец не отверг мою идею с депортацией, а значит, я смогу исправить косяк этого умника.

Спустя несколько минут раздаётся стук в дверь — в кабинете появляется Кайл. Ледяные глаза сверлят Олю укоризненным, животным взглядом полным гнева. Она поёживается в кресле, мне хочется прямо сейчас почесать об него кулаки, но я сдерживаюсь. Наблюдаю за ними обоими и одариваю блондина взглядом, от которого по его паршивой шкуре должен пробежать холодок.

— Райан, Рик.

Кайл приветственно кивает обоим. Отец клокочет, он явно собирается выплеснуть гнев на блондина, а я упиваюсь своей победой и расплываюсь в хитрой лукавой улыбке. Чувствую, грядёт буря. Оля вжимается в кресло, она панически боится Кайла.

Райан кричит на Кайла по-английски, яростно и жёстко. Ясно, это разговор не для Олиных ушей. По ходу я вставляю язвительные комментарии в сторону Кайла. Он бросает на меня гневные взгляды, но мне всё равно, я гордо встречаю взгляд противника, не пряча глаз, не давая слабины. Кайл думал, что всё ограничится локальной дракой в совещательном зале — нет, дорогой, я намерен идти до конца. Хоть в лепёшку разбивайся, но я сделаю всё, чтобы избавиться от тебя и твоего папаши в управлении.

Разговор продолжается долго, разгорячённый спор ослабевает, и Кайл повержено опускает голову, ему нечем парировать. Жестом Райан приказывает ему покинуть кабинет, и блондин не задерживается ни на секунду. Дверь закрывается, и напряжение откатывает, чувствую себя абсолютным победителям по всем пунктам.

— Чувствуешь? — Я поворачиваю голову в сторону письменного стола и с шумом втягиваю воздух. — Палёной шкурой пахнет.

— Ты неисправим.

— Что дальше?

— А дальше я соберу штаб, и мы решим, что с ней делать.

Райан кивает в Олину сторону. Отлично, я депортирую её на родину.

— Мне увести её?

- Да, пусть лучше сидит в покоях. Если она сейчас нарвётся на Кайла, то он от неё точно мокрого места не оставит.

— Хорошо. Пойдём, Оля.

Посмотрим, если он к ней хоть пальцем прикоснётся, то в этот раз я возьму в руки не палку, а катаны.

Мы выходим из кабинета и неспешно плетёмся по коридорам. Быстро оказываемся у дверей покоев. Я покидаю Олю, заперев за собой дверь, мне нужно вернуться к отцу. Штаб соберётся на заседание в считанные минуты, стоит отцу только рявкнуть в трубку.

Наверняка Кайл уже нажаловался своему папочке о произошедшем, и тот обязательно придёт подготовленным; но мне всё равно, я буду решительно настаивать на её депортации. Она совсем ни в чём не виновата и не должна находиться здесь из-за чьей-то ошибки.

Отец уже ждёт меня возле закрытого кабинета, с теми самыми папками в руках. Я чувствую его настрой, он до сих пор зол на Кайла. Буквально через пару минут мы оказываемся в совещательном зале, том самом, в который влетела Оля, спасаясь от Кайла. Все рассаживаются по своим привычным местам, а я снова настырно занимаю стул рядом с отцом.

— Я собрал вас по срочному делу. Вам всем известно о взломе нашего сервера. По данным Кайла девушка-взломщица была задержана и доставлена в наш штаб. Как оказалось, это ошибка, доставленная к нам девушка, не имеет ничего общего со шпионажем и программированием тоже. Во-первых, мы должны решить вопрос с проступком Кайла — это вопиющая безответственность по отношению к поставленной задаче. Во-вторых, нужно обсудить условия депортации девочки домой.

Все удивлённо ахают и косят глазами в сторону сидящего в конце стола Кайла, это действительно очень большой промах.

— Какие есть доказательства того, что девушка действительно та, за кого себя выдаёт?

— Вот личное дело Натальи и её фото, а это фото Ольги, — Отец швыряет папку с личным делом и распечатанную с моего смартфона фотографию рыженькой под нос Джейсону, — Эта девочка не имеет ничего общего с нужной нам особой! Это и слепому видно!

— Раз их перепутали, то их что-то да связывает.

Райан бегает глазами по столу и смотрит на меня. Чёрт, я же не рассказал ему, при каких обстоятельствах была задержана Оля, ему нечем парировать слова Джейсона. Придётся рассказать всё здесь и сейчас.

— Я допросил Ольгу по этому вопросу, они знакомы, более того, учились в одном классе. Она, Наталья и вот эти два шпиона: Павел Рокоссовский и Валерий Шустов. Они собирались в лес отдохнуть и задержались у магазина, там-то её и взяли.

— Значит, виноват в этом не Кайл, а тот, кто проводил задержание, Рик, это большая разница. Раз девушки были перепутаны именно в момент задержания, то наказывать нужно непосредственно конечных исполнителей приказа.

Чёрт, как он ловко отклонил удар от Кайла. Я молчу и смотрю на отца.

— Его вина в этом тоже есть, Джейсон, он должен был проверить всё, когда девушка прибыла в Штаб. Если бы не Рик, мы бы и дальше продолжали выбивать из невинной девчонки то, чего она и знать-то не может!

— Хорошо, в этом я согласен, но о депортации и речи быть не может.

Что? Какого чёрта? Я начинаю злиться, почему он позволяет себе давать такой утвердительный ответ, не выслушав мнения других?

— Это почему же?

Я больше не сдерживаюсь и выпаливаю этот вопрос, возможно, немного резко, но меня это сейчас мало волнует.

— Вы сами сказали, что она гражданская, но в её окружении есть целых три шпиона. Допустим, она вернётся домой, а если она расскажет им, где была и кого видела? Русские с ног сбились в поисках информации о нашем наследнике, о тебе, Рик, а ты хочешь подарить им сведения на блюдечке? Эта девка может дать им столько, сколько они и не мечтали найти, притом она сделает это абсолютно без задней мысли. Её нельзя возвращать, она слишком много знает о том, что мы тщательнее всего скрываем. Это, прежде всего, ради безопасности наследника.

Мне хочется колотить кулаками в стену от бешенства, сколько в нём хитрости? Как ловко он обезопасил Кайла и свернул идею с депортацией Оли! Нет, я, чёрт подери, так просто не сдамся!

— Ей нет смысла рассказывать кому-то обо мне, тем более, я думаю, с ней можно поговорить на эту тему.

— Опрометчиво, Рик, даже слишком, у нас не будет гарантий, а подвергать твою жизнь опасности из-за какой-то девки мы не в праве.

— Она не девка!

Я рычу, они не знают её, не понимают, что с ней можно поговорить, и она согласится! Как мне доказать им это? Пожалуй, никак. Я бросаю гневный взгляд на торжествующих Найтов. Скажи спасибо папочке, Кайл, на этот раз он прикрыл твой зад, но в следующий раз я точно разорву его на британский флаг! Беспомощно смотрю на отца, в его глазах тревога, чёрт, нет! Джейсону удалось зародить в его душе сомнения! Пожалуйста, не надо, не отступай!

— Джейсон прав, мы не можем рисковать тобой ради её депортации.

Всё рухнуло… Ну почему он слушает их, а не меня? Я открываю рот в тщетной попытке возразить и тут же отступаю, по глазам отца я вижу, что возражения не принимаются. Вот чёрт, всё провалилось. Зачем тогда было давать Оле надежду? Обидно, глубоко в душе меня терзает горечь, отец доверяет не моим решениям, а этому Найту. Хочу уйти отсюда, но что я скажу рыженькой? Ничего хорошего…

Совещание заканчивается быстро, Кайл бросает на меня торжествующий взгляд, а я чувствую себя раздавленным. Со временем я обязательно возьму реванш, но нужно выждать момент. Плетусь к дверям покоев, мне дико не хочется расстраивать Олю, она была сегодня такой счастливой, какой я никогда её до этого не видел.

Я открываю дверь и вхожу в помещение, Ольга бежит к двери и глазами полными надежды смотрит на меня, а я не знаю, куда деться от этого взгляда. Мои глаза кипят злостью и обидой. Я виновато отвожу взгляд и, разувшись, продвигаюсь к кровати. Она следует за мной, бесшумно, как тень, ей нужно всего несколько слов, которые я не в силах сказать.

— Прости, Оля… Я сделал всё, что мог.

Меня душит гнев, обида и чувство вины. Я вижу её реакцию, она настороженно замирает и растерянно вглядывается в моё лицо.

— Что-то не так?

Она спрашивает тихо, почти шепчет, чувствую, как во мне что-то надламывается.

— Они отказали в депортации. Ты останешься здесь.

Она беспомощно хватает кислород, как рыба, выброшенная на берег. Все её надежды разбиты вдребезги. Она останется здесь. Медленно Оля падает на колени посреди комнаты. Опустошённая и раздавленная, она садится на пол.

— Почему?

Дрожащим голосом, грозящим вот-вот сорваться, она задает единственный вопрос, который её интересует. Я делаю резкий вдох и выпаливаю всё залпом, тоном полным возмущения и злобы:

— Видите ли, они боятся, что как только ты вернёшься на Родину — побежишь в свой штаб сливать всё, что видела здесь! Я сказал им, что это глупость и тебе нет смысла, но они опасаются твоих дружков. Все сошлись на мнении, что ты можешь разболтать им лишнего, а они донесут до своего управления.

— Но что я могу им рассказать? То, как меня мучили здесь? Они знают это и без меня!

— Ты можешь рассказать им про меня. Этого все и боятся.

В темноте она еле слышно дышит, свесив голову на грудь.

— Видишь ли, Оля, наследник династии всегда охраняется превыше всего. Вся эта свистопляска с Наташей этой и составом — не более чем мера моей безопасности. Русским не нужен состав, им нужен я, они хотят найти там меня и узнать, с кем имеют дело. Поэтому отец так рьяно взялся за поимку твоей подружки. Если меня найдут и убьют, династия останется без наследника, и всё пойдёт прахом. В этом и есть все опасения. Я сказал им, что всё можно решить, я уверен, что мы с тобой смогли бы договориться по этому поводу, но им всё равно. Мне очень жаль, я сделал всё что мог…

Слёзы градом льются из её глаз, она больше не может контролировать себя, всё разрушено до основания. Сидя на коленях посреди комнаты, она даже не пытается смахивать с глаз капли, они шумно бьются о паркет, разлетаясь крошечными брызгами в стороны, подобно её надежде, разлетевшейся тысячью мелких осколков. Я сажусь рядом с ней, тщетно пытаясь успокоить, остановить слёзы. Странно, она плачет при мне второй раз, и второй раз я чувствую тупую ноющую боль где-то в глубине души. Зачем я сказал, что они её одноклассники? Тогда бы не было проблем с депортацией. Дурак, своими собственными руками загубил то, за что боролся.

Моя рука медленно гладит её по волосам, другая прижимает к себе за талию. Она положила голову на мою грудь, её редкие всхлипы ножом разрезают тишину.

— Что теперь будет?

— А что должно измениться? Будешь жить у меня, тебя больше никто не тронет.

Постепенно она успокаивается, но чувство горечи вряд ли пройдёт быстро. Она в клетке. Во всём этом есть только один приятный момент — она неприкосновенна и может быть более-менее спокойна. Оля останется здесь, и я смогу контролировать её безопасность, хотя бы малая компенсация за предоставленные штабом неудобства. Мы пропустили обед, а сейчас время уже подбирается к ужину. Еда совсем не лезет в горло нам обоим. Молча ковыряем вилкой макароны, но я всё же заставляю её и себя поесть.

Я работаю за своим ноутбуком, а Оля ложится в кровать и моментально проваливается в сон, за этот день она пережила столько эмоций: почти ощутила свободу и потеряла самое желанное. Это, безусловно, отвратительный день для нас обоих.

========== X Глава ==========

Я сплю на спине, ну, как сказать, сплю, скорее, сверлю глазами потолок. Сегодняшний день, точнее уже вчерашний, никак не идёт из моей головы. Оказывается, я серьёзно недооценил Найтов, они более сильные соперники, чем я думал. Нет, я всегда предполагал, что его отец очень хитёр, иначе как он прибрал к рукам пост заместителя главы штаба после смерти родителей Каина; но что всё настолько плохо, понял только сейчас.

Как теперь действовать против их коалиции? Кайл будет заходить, скорее всего, с тыла, а папаша прикрывать махинации с фронта — значит, нужно быть аккуратнее именно с Джейсоном. Заваливать Кайла, оказывается, не так просто, как я думал, ладно, со временем найду, за что их прижучить.

Мои размышления прерывает Оля, она свернулась рядом в клубочек, чуть поджав под себя колени. Одна рука лежит перед ней, вторая ладонью накрывает запястье первой. Она скулит во сне и всхлипывает, что это? Кошмар? У меня бывали кошмары, но в раннем детстве, тогда ещё отец был за стенкой, и я бегал к нему. Пыл тренировочных боёв и азарт погони за статусом лучшего в своей категории изгнали из меня страх, заставили меня быть сильнее и надеяться только на себя. Теперь я не боюсь практически ничего. Исключение только отец, не могу себе представить день, когда мне придётся занять его место, когда он погибнет. Эта мысль больно жалит меня.

Она кажется такой крошечной и беззащитной, хнычет и царапает пальцами подушку в тщетной попытке избавиться от призраков, терзающих её сознание. Что ей снится? Кайл? Я протягиваю руку к её щеке, блестящей от слёз, и костяшками пальцев осторожно поглаживаю её. Лишить её сна – не входит в мои планы, но я должен выдворить из её сознания страх, по капле вытеснить боль, она не должна мучиться здесь.

Оля не просыпается, всхлипы потихоньку стихают, она, как крошечный котёнок, тычется носом в мою руку, инстинктивно, ведомая ощущениями, но сдерживаемая в плену сна. Я никогда не видел таких хрупких и беззащитных девушек, как она. Её автоматически хочется опекать, как можно было поднять на такую руку? Интересно, она хоть защищаться умеет? Я медленно убираю руку от её лица, влажные дорожки на щеках высохли, тело расслаблено обмякло под одеялом.

Ложусь на бок и откидываю мысли на задворки сознания, хватит с меня ночных раздумий, пора спать, иначе завтра я буду как выжатый лимон. Глаза постепенно слипаются, я проваливаюсь в сон, густой и тягучий.

Блаженство длится недолго. Просто отлично, я поспал всего пару часов и, видимо, дальше спать уже не получится. Сержусь сам на себя и поднимаюсь с кровати. Оля мирно спит. Натягиваю рубашку и брюки — чёртов дресс-код, с удовольствием одел бы спортивные штаны и майку. Не завтракая, запираю за собой покои; посижу в кабинете, предамся философским думам касательно семейства Найтов.

Усаживаюсь в удобное кожаное кресло и откидываюсь на спинку. Поспать не получилось, подумать толком — тоже, чего они хотят отказом в Олиной депортации? Джейсон хочет предоставить сыну возможность добраться до неё? Очень опрометчиво, я уничтожу его, если он приблизится к ней, хватит с неё страданий по милости Кайла. Показать мне, что моё слово наследника ничего не значит? Посмотрим, чья возьмёт.

Какой гамбит можно придумать против них? Вся проблема в том, что я один, у меня нет союзников. Каин верен мне, и я знаю это, но чем он может мне помочь, если даже я со своими возможностями не смог вчера добиться простой вещи. У меня нет такой опоры, как у Кайла, мой отец не станет заниматься интригами.

В кабинете горит свет, а я сижу, опрокинув голову на ладони, от мозгового штурма кипит разум, ничего стоящего не лезет в голову. Придётся просто быть осторожным и ждать момента, когда можно будет ужалить противника.

Лёгкие шаги за дверью, я узнаю их даже среди шумной толпы — отец пришёл. Хочу, как в детстве, прийти к нему в кабинет, сесть рядом и забраться в кольцо его рук. Чёртово шпионство, ненавистный Штаб, проклятое положение. С детства меня приучали к субординации, а сейчас уже и возраст вышел. Единственный человек, который тепло ко мне относится - это Ким, она носится со мной с младенчества и всегда была мне как мать.

Закрыв кабинет, шагаю к медицинскому корпусу, блондинка, как всегда, хлопочет в своём уютном кабинете. Отлично, посетителей нет. Открываю дверь, всё, что мне сейчас нужно - моральная поддержка, я иссяк и должен подзарядиться.

— Привет, Ким, можно?

— Заходи, что-то случилось? Ты какой-то хмурый.

Она подходит ко мне, ладонями обнимая моё лицо, вглядывается прямо в глаза. Я отворачиваюсь, врать ей в лицо у меня не хватит совести.

— Всё нормально.

— Я же вижу, что нет, что произошло?

Я рассказываю ей всё, не таясь, про то, что Оля ни в чём не виновата, что хотел депортировать её, но не смог. Она внимательно слушает меня.

— Поэтому я злюсь. Даже Джейсон поддерживает своего сына, а меня мой собственный отец поддерживать отказывается. Почему?

— Отчасти, Рик, они правы. Другое дело, что Джейсон сделал это для своей выгоды, но она действительно может представлять для тебя угрозу. Не фырчи на меня, это действительно так, она хорошая, милая и светлая девочка, но запросто может невзначай проболтаться. И что тогда? Ты хоть представляешь, что начнётся? На тебя будут охотиться все страны коалиции с Россией, а это довольно внушительная цифра. Райан оберегает тебя, он не совсем прав, что не поддерживает тебя в вопросах с этими самозванцами, но это ничто иное как забота. Он любит тебя и очень переживает.

— Иногда мне кажется, что он так печётся обо мне только потому, что я единственный наследник.

- Не смей так говорить о своём отце! Ты поймёшь его, только когда сам станешь отцом!

Сам станешь отцом… зачем? Родить наследника для династии и держаться с ним так же отстранённо? Вырастить из него машину для убийств и обречь на муки в этом аду? Я бы многое отдал, чтобы не быть никаким наследником, чтобы не видеть этого штаба и быть обычным человеком.

Я перевожу тему, и мы недолго общаемся с Ким. Покидаю её кабинет, легче не стало, пойду в покои, может, удастся хотя бы немного передохнуть от всего этого. Бреду по коридорам и встречаю Кайла, чёрт, кого угодно, только не тебя, мерзкий ты змеёныш.

— Здравствуй, Рик.

— Кого я вижу, привет, Кайл.

— Я смотрю, настроение у тебя после вчерашнего слабенькое, не расстраивайся, всё бывает, иногда и наследников разносят в пух и прах.

Я вскипаю, это открытый вызов.

— Да что ты? Скажи спасибо папочке, Кайл, он выгородил твой зад. Вчера в кабинете у Райана твой шакалий хвост явно пах жареным.

— Мало ли что там пахло, главное - итог, тот самый пьянящий вкус победы, который ускользнул от тебя вчера.

— Не совсем, тебе всё равно достанется. А с депортацией… Плевать, вы испортили жизнь не мне, а ни в чём не виноватой девчонке, которая стала пешкой в игре чудовищных обстоятельств.

Не считаю нужным продолжать разговор, не дожидаясь ответа, шагаю вперёд, хватит с меня сегодня встреч. Дверной замок открывается легко, и я вхожу в спальню. Оля вставала, кровать застелена покрывалом, она одета в джинсы и майку; свёрнутая калачиком, спит поверх покрывала. Вот кому сейчас спокойно: и спится хорошо, и наглых гордецов в коридоре не встречает.

Она вздрагивает от моего прикосновения — я кладу ей на плечо ладонь. Оля устремляет на меня взгляд сонных глаз, усердно вглядываясь в лицо. Удивительно, ей удаётся менять моё настроение, и я впервые за день нахожу в себе силы улыбнуться. Бесполезно, меня никогда не покинут навязчивые мысли об её теле, я пробегаю по точёной фигурке глазами, жадно впитывая каждую линию. Она словно читает мои мысли, её щёки заливаются румянцем. Стройный живот усердно урчит, вот чёрт, она опять не ела.

— Ты ела сегодня?

Я смотрю ей прямо в глаза и недовольно хмурюсь.

— Нет.

Она виновато потупляет взгляд, сейчас Оля похожа на маленькую нашкодившую девчонку, которая попалась на месте преступления. Укоризненно качаю головой и несколько раз строго цокаю языком.

— Ну и что ты прикажешь мне с тобой делать? Ты совсем не слушаешься.

Смотрю на неё серьёзно, но не могу сдержать азарта в голосе. Эта девчонка творит чудеса, паршивое настроение как рукой сняло.

— Не знаю.

— Придётся тебя наказать.

Даю волю своим словам и фантазиям. Мысленно представляю её, нагую, в чувственном танце страсти, близко, в соблазнительном контакте тел, кожи, губ. Смотрю на Олю и возвращаюсь на землю, её глаза округляются от удивления и взметаются на моё лицо, она испугалась? Хотя да, звучало это очень странно.

— Едой, маленькая извращенка, я не о том, о чём ты думаешь.

Иронизирую, сводя напряжение на нет. Её устраивает мой ответ, и рыженькая расслабленно вздыхает.

— В смысле едой?

— Для начала я затащу тебя на кухню, найду что-нибудь съедобное и заставлю тебя поесть. Оля, нельзя морить себя голодом.

— Мне, правда, не хотелось.

Кого она пытается обмануть? Она совсем не умеет врать, по крайней мере, мне. В бездонных зелёных глазах хранятся ответы на все вопросы и, что самое лестное, правдивые ответы.

— Хочешь, не хочешь, а теперь поесть придётся.

Она не протестует, поднявшись с кровати, послушно шагает вслед за мной. Я открываю двойные двери на кухню и замираю на пороге, воздух пропитан запахом еды. Вот это да, она готовила. Невольно улыбаюсь.

— Я пошарила у тебя на полках и в холодильнике…

— Не вздумай оправдываться. Ты всё сделала правильно. Я хотел поговорить с тобой ещё утром, но ты так крепко спала, что я решил тебя не тревожить. Раз уж так вышло, и мы будем жить тут вдвоём, то я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь свободно. Давай поедим и поговорим об этом подробнее, у меня сейчас желудок к спине приклеится от этих запахов, он уже требует свою долю.

Она улыбается и раскладывает рис по тарелкам, мы оба молча и с аппетитом едим. Мне не нравится, что она оправдывается, я хочу, чтобы она чувствовала себя здесь свободно. Кладём тарелки в раковину, и моя кормилица пристраивается к крану.

— Это подождёт. Давай сначала поговорим.

Я беру её за руку и веду в спальню, сажаю на диван и приземляюсь рядом, зелёные глаза пылают любопытством.

— Оля, как я уже говорил, мы будем жить здесь вдвоём, поэтому я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома. Если ты хочешь есть, то не жди меня, я могу за день появиться дома всего пару раз и то на бегу. Спасибо за ужин, мне понравилось. Но ты не обязана готовить мне.

Она краснеет, интересно, почему? Я никогда не смогу понять, с чем это связано.

— Нет, я буду… В конце концов я живу у тебя и должна хоть что-то делать.

— Ты мне ничего не должна. Считай, что это всё пошло в счёт кампании по спасению невинных барышень из когтей изуверов.

— Мне так будет спокойнее, я не смогу сидеть тут просто так сложа руки, на чужой шее.

Я осторожно зажимаю ладонью её рот и серьёзно, с долей удивления и азарта вглядываюсь в её глаза. Ещё ни одна девушка не бросала мне вызов, я не повторял дважды, мне покорялись быстро… Что ж, тем интереснее и жарче становится этот спор.

— Ты так и будешь настаивать на этом?

Она положительно кивает головой, настойчиво давая понять, что не отступится.

— То есть с тобой бесполезно спорить на эту тему?

Ещё раз кивает мне в ответ. Вздыхаю и закатываю глаза, ясно, она не отступится, что ж, тут придётся уступить, в конце концов, она хочет этого.

— Хорошо. Я уберу руку, только не перебивай меня, ладно?

Она кивает, я медленно убираю ладонь от её губ, смотрю на неё, чуть склонив голову на бок. Оля пробегает по мне взглядом зелёных глаз. Интересно, о чём она думает в этот момент? Я бы дорого дал, чтобы узнать, какие мысли роятся в её голове.

— Ты не должна ждать моего разрешения, если тебе нужно что-то сделать или ты хочешь, допустим, посмотреть телевизор, то включай и смотри, я не имею ничего против. Пойми это. Ты можешь здесь переставить некоторые вещи. Ну, мебель ты, естественно, не перетащишь, а вот остальное — пожалуйста. Только если я чего-то не найду, то ты будешь исполнять роль Гугл-поиска. Единственное, что я прошу не трогать — это бумаги на моём письменном столе в кабинете. Потому что если они перепутаются, то собрать их по порядку — целая эпопея. Я не знаю, чем ты увлекаешься, если ты хочешь, например, порисовать, то ты можешь пошарить в моём кабинете, там вполне найдутся листы и карандаши. Хочешь читать — полка книг в твоём распоряжении. Это, в принципе, всё.

— Я тоже о тебе мало знаю…

Зеленоглазая говорит это немного обиженным тоном, Боги, неужели она действительно хочет знать обо мне больше? Что ж, это даже любопытно, дадим ей волю действий и посмотрим, куда её заведёт любопытство.

— В чём проблема? Пробел всегда можно восполнить.

Она всматривается в моё лицо, словно пытаясь докопаться до истины.

— У меня много вопросов…

— Неужели тебе в правду так интересно?

— Да.

Оля краснеет и прячет глаза в пол, мм, эта застенчивость моментально меня воспламеняет, восхитительно, думаю, сейчас я готов ей многое позволить.

— Хорошо, задавай свои вопросы, а я буду отвечать.

Я сбрасываю с себя ботинки и ложусь на кровать поверх покрывала боком к ней, положив голову на согнутую в локте руку, внимательно изучая её пристальным взглядом любопытных глаз. Она садится так, чтобы видеть моё лицо, по-турецки складывает ноги и, собравшись с духом, начинает пополнять багаж сведений о моей скромной персоне.

— Сколько тебе лет? Где ты учился?

— Мне двадцать два года, я закончил Оксфордскую академию по специальности «Политика и международные отношения». Вернулся из академии неделю назад. А ты где и на кого учишься? Сколько тебе лет я знаю.

— Я учусь в МГУ, на факультете журналистики.

— Мой отец учился в МГУ. — Я улыбаюсь. — Россия имеет для меня большое значение.

— Я знаю, Ким мне проболталась, когда я была у неё.

— Ох, она непревзойдённая болтушка, хорошо, что она просто врач, а не шпионка.

— У тебя есть любимые книги?

Интересно, к чему этот вопрос, она наверняка уже обратила внимание на мою полку с книгами и теперь хочет знать мои вкусы, не думаю, что ей они понравятся, но врать я не собираюсь.

— Да, одна трилогия, я читал её давно, как только она вышла. «Голодные игры» - эта книга научила меня ценить то, что есть здесь и сейчас.

— Ты любишь антиутопии?

— Не только, Оля. Но, в основном, да. Ещё мне нравятся романы, преимущественно эротические.

В зелёных огоньках проскальзывает удивление, подумаешь, эротика, великая невидаль, хотя смотря, что она читает, настало время ответного выпада, леди.

— Какие тебе нравятся книги?

— В основном классика, русская и зарубежная. Больше всего я люблю Дюма.

Я морщусь, теперь ясно, почему эротика вызвала у неё такую реакцию, за что мне такая приличная девочка? Она улыбается в ответ на мою реакцию.

— Тебе не нравится Дюма?

— Мне не нравится классика. Этот вариант более правдивый. Тогда тебе вряд ли понравятся мои книжки.

— Возможно.

— Теперь допрос буду устраивать я: чем ты любишь заниматься в свободное время?

— Я люблю читать книги, я даже занималась танцами, но потом из-за университета пришлось бросить, времени не хватало. Ещё я люблю рисовать и иногда пишу стихи. А ты что любишь?

— Стихи? Класс. У меня не особенно много свободного времени, но я люблю читать, освоил игру на гитаре, пока был в академии, моя особая страсть — автомобили, обожаю ездить. Ты водишь машину?

Машины… Пожалуй, это действительно моя страсть, ретивая спортсменка с пламенным мотором под капотом способна отвлечь меня от всех мыслей разом, в вождении я растворяюсь, сливаюсь с машиной и действую с ней за одно.

— Да, дома у меня был мой маленький жигулёнок, хоть и без особенных удобств, но мне нравилось, в нём было уютно. Я добиралась на нём до университета.

— Забавно, хотел бы я посмотреть на твоего жигулёнка.

Оля улыбается, теперь мне немного легче с ней общаться, я хоть немного знаю её вкусы и предпочтения. Бросаю взгляд на часы, за разговорами мы совсем забыли о времени.

Моя новоявленная квартирантка устало бредёт на кухню, гремит кастрюлями, очевидно, заталкивая их в холодильник, а я сбрасываю с себя вещи. Хочу быстрее упасть в кровать. Устраиваюсь поудобнее, когда Оля возвращается в комнату, бегаю глазами по её силуэту. Я никогда не смогу заставить себя не думать об этом теле. Она просит меня отвернуться и быстро сбрасывает с себя одежду, я слышу только шорох ткани. С трудом сдерживаю желание обернуться и хоть краем глаза зацепить её обнажённый стан. Хватит, в конце концов, держи себя в руках, похотливое животное, это тебе не Джевелс! После разрешения выбираюсь из-за импровизированной шторки-одеяла и смотрю на неё, в моей футболке, с обнажёнными ногами она выглядит просто блестяще. Оля мягко укладывает голову на подушку и укрывается одеялом, так соблазнительно близко, но всё моё тело предательски расслабляется и отдаётся на волю сна.

— Спокойной ночи.

Сам удивляюсь звуку своего голоса, я сказал это мягко и тепло.

— Спокойной ночи.

Она мурлычет мне в ответ те же самые пожелания, примерно с той же интонацией довольной кошки. Я улыбаюсь и проваливаюсь в сон.

========== XI Глава ==========

Просыпаюсь вовремя, всё как всегда, по накатанной колее, даже скучно. Чем можно разнообразить свой досуг? Как минимум абстрагироваться от династийной коалиции и отдохнуть от прочих мелких забот. Окончательно откинув сонное состояние на задний план, встаю с кровати, завтракать после вчерашнего ужина я так и не захотел.

Будить Олю не хочется, поэтому я тихо одеваюсь и почти на выходе из комнаты вспоминаю вчерашний разговор. Она любит читать, но сама себе книгу подобрать не может… Что ж, придётся помочь ей с выбором.

«Делириум»,« Избранная», «Стеклянный трон», «50 Оттенков Серого»… Нет, нужно что-то полегче. Она должна вникнуть в антиутопии и не зацепить особенно ярких постельных сцен, для неё это пока сильно, учитывая, что Дюма о таком не пишет. Останавливаю свой выбор на любимых «Голодных играх» — пожалуй, это самый универсальный вариант.

Тащу из кабинета листок и ручку, какое послание ей оставить? Шуршу бумагой, пишу записку и скатываю в комок ещё один бездарно испачканный лист. Красноречие как рукой сняло. Останавливаюсь на нейтральном варианте: «Если ты захочешь почитать, то начинай с «Голодных игр» они легко читаются и помогут перестроиться на антиутопии. Когда вернусь — не знаю». В конце послания оставляю свою фирменную подпись, которая занимает довольно обширный участок бумаги.

Крадясь, покидаю комнату. «…Когда вернусь – не знаю». Рик Райан О’Хара, чёрт подери, с каких пор ты отчитываешься перед женщинами о том, когда вернёшься? Хмурюсь и откидываю мысли на задний план; это только ради того, чтобы она не ждала меня к обеду. Брось, кого ты пытаешься обмануть? Самого себя? Ты написал это для того, чтобы она не волновалась! Злюсь, сидя в тишине кабинета, и всё больше предаюсь мыслям… Хватит, надо отвлечься. В кабинете появляется Каин, отлично, с ним я хотя бы смогу заставить себя не думать о записке.

— Привет, я не отвлекаю?

— Нет, Каин, проходи.

— Как дела? В последнее время мы с тобой даже поговорить не успевали.

— Так себе.

— Найты?

— Да, чувствую, они будут солидной костью у меня в горле. Я подловил Кайла, но Джейсону удалось его выгородить.

— С твоим приездом они стали намного осторожнее и осмотрительнее. Рик, будь аккуратнее, не нравится мне всё это.

— Мне тоже не нравится, я бы с удовольствием выкурил их обоих, ты не интересовался? Как быть с правами твоей династии? Фактически, Кайл занимает твоё место!

— Я не спрашивал, да оно и понятно — их теперь бульдозером не сдвинешь с нагретого места.

— Мне плевать, я приду к управлению и разнесу Найтов в щепки.

— Не сомневаюсь, но, Рик, действовать нужно грамотно, ты не хуже меня это знаешь. Я всегда с тобой и готов влезть в любую авантюру, если для тебя это важно и это для тебя не секрет.

— Ничего, я найду, как их прижучить, но со временем.

— Как Оля?

— Нормально, не без истерик, но она смирилась с мыслью, что останется здесь. Представляешь! Прихожу я вчера в покои, бужу её, веду на кухню, потому как она, оказывается не ела; а там полные кастрюли еды! Эта девчонка ещё и готовит восхитительно!

— Повезло, мой лучший повар — ноги, которые тащат меня до столовой.

— Ха-ха-ха, я был удивлён.

— Ты поаккуратнее будь, сегодня Джевелс возвращается, если она увидит русскую, то скандалов тебе точно не избежать.

Я и забыл, что сегодня Джевелс возвращается из Франции, интересно, как там продвигалось её задание? В одном Каин прав: если она узнает об Оле, то парочку нелестных слов я о себе точно услышу. А хотя, с какой стати? Она никто, чтобы меня отчитывать. Наши с ней отношения можно назвать сексом по дружбе. Пришёл, увидел, переспал, не более того. Хотя улизнуть в покои, пока не поздно, стоит. Не хочется мне сейчас её видеть. В свете того, что в последнее время я просто грезил скинуть напряжение, это выглядит странным.

Вспоминаю её голубые озёра, каштановые длинные волосы, в которые я так любил зарываться лицом, кожу, которую так любил покрывать поцелуями. Давно это было, постепенно трепет перерос в привычку, и любви не стало, остались походы друг к другу для реализации эротических фантазий.

— Ясно, спасибо, что предупредил. Ты куда сейчас?

— Райан попросил сделать пару дел, а ты?

— Пойду к себе, хочу отдохнуть и расслабиться.

— Кажется, я тебя понял, удачи Рик.

Каин подмигивает и с хитрой ухмылкой на лице покидает кабинет. Ничего ты не понял, Девингем, я действительно хочу просто отдохнуть. Ладно, не просто, хочу поглазеть на Олю. Пора быть честным с самим собой, эта девчонка заставляет меня думать о неприличном.

Дверь покоев открывается легко, полностью погружённый в свои мысли, я забыл запереть дверь в комнату; корю себя за неосмотрительность и коротко смотрю на кровать. Оля почти до макушки натянула одеяло и продолжает мирно спать. Мои планы потерпели фиаско, придётся ждать её пробуждения.

Сажусь на край кровати спиной к силуэту, скрытому одеялом, и гоню из своего сознания мысли. Две тёплые ладошки ложатся на мои плечи, разминая мышцы мягкими и отточенными движениями. Боже, как хорошо. Зажмуриваю глаза и даю волю телу, изнутри вырывается протяжный глухой стон, блаженство.

— Я думал, ты спишь.

Я расправляю плечи, отдаваясь её рукам, кончиком носа она касается моего уха, не останавливая движений. Вот это да, она играет с огнём, сама мысль о том, что она так соблазнительно близко, восхитительна. Я чувствую, как она приближается к моей голове лицом, всё ближе и настойчивее. Медленно и нежно она чмокает меня в ухо, от удивления я распахиваю глаза. Ничего себе! Я недооценил Вас, Ольга Романова, Вы, оказывается, искусная соблазнительница. Я вспыхиваю, под кожей загорается огонь, глаза застилает пелена страсти.

— Ого, не думал, что книга может производить и такой эффект, Оля, ты меня удивляешь.

Ещё раз её губы касаются моего уха, я не поворачиваю к ней голову, снова закрываю глаза, ориентируюсь на осязание, хочу чувствовать её близость. Тонкие пальцы проскальзывают к груди, устремляясь к пуговицам моей рубашки. Шаг за шагом она добирается до середины рубашки, и её губы вновь оказываются рядом с ухом, я слышу её дыхание, чувствую её тепло.

— Кто такая Оля?

Я шокировано округляю глаза и буквально пулей вскакиваю с кровати. Джевелс?! Какого чёрта она делает в моих покоях? Что забыла в моей кровати? И где Оля? Я устремляю взгляд на гостью и разочарованно вздыхаю, такие иллюзии рухнули в одночасье.

— Как ты сюда попала, Джевелс?

— Для меня это не составит труда, я никогда не забуду дорогу в твои покои, — она встаёт с кровати и в одном нижнем белье шагает ко мне, обвивает мою шею руками, зарывая пальцы в волосы, мягко вглядываясь в моё лицо. — Так кто такая Оля?

— Не важно, лучше скажи, что ты здесь делаешь.

— Ну, так не интересно. — Она обиженно надувает губы и поправляет прядки моих волос, спадающие на лоб. — Я соскучилась и пришла к тебе.

— А я не соскучился.

— Не будь злюкой, лучше возьми меня прямо сейчас, не видишь, я сгораю от желания.

Она притягивает меня за шею и впивается в губы поцелуем. Я зол на неё за то, что она здесь; не знаю, где Оля, и должен её найти! Властно, по-хозяйски шарю языком в её рту, ясно давая понять, кто здесь хозяин. Кусаю её губы, вымещая злобу, и с удивлением отмечаю, что это не зажигает во мне желания. Она не сопротивляется, яростно отдаваясь порыву страсти, всё сильнее растворяясь в поцелуе. Я не хочу её, по крайней мере, сейчас, даже не знаю отчего. Или я слишком зол, или за время жизни в университете я отдалился от неё окончательно. Я отстраняюсь, оставляя её ни с чем. Прежде всего я должен найти Олю.

— Не хочу, оденься, бельём меня не возьмёшь.

Я разворачиваюсь к ней спиной и иду на кухню. Здесь рыженькой нет, но где она может быть? Держу пари, она где-то в покоях и наверняка наблюдает за нами. Наверное, впервые в жизни чувствую себя отвратительно, неужели во мне проснулось чувство стыда? Джевелс резко натягивает на себя одежду, она явно ожидалабольшего, прости детка, когда и где спать — решаю я. Возвращаюсь в спальню, Олю она не видела, раз поинтересовалась, кто это, но на всякий случай спросить не помешает.

— Ты здесь никого не видела?

— Нет, здесь разве должен быть ещё кто-то? Ах да, может, ты мне всё-таки ответишь, кто такая Оля?

— Моя подружка.

— С каких пор шлюху на пару ночей принято называть «подружкой»?

— Замолчи! — Я рычу подобно зверю, как она смеет? Из них двоих на шлюху скорее смахивает Джевелс, но никак не Оля! Я никому не позволю говорить о ней так. — Не вздумай ещё раз такое тявкнуть в моём присутствии! Она не шлюха!

— Ого, ты чего так раскричался?

— Потому что я не позволю выражаться о ней в подобном тоне! Она приличная, нормальная девушка, в отличие от некоторых!

— Ты на меня намекаешь? Спасибо тебе, дорогой, за комплемент.

— Не за что.

— Ну, знаешь, я не позволю говорить с собой в таком тоне…

Я поднимаю выпрямленную ладонь на уровне лица, тем самым приказывая ей замолчать. Джевелс моментально останавливается. Ещё пара слов — и я взбешусь окончательно, ей лучше проваливать, пока я ещё держу себя в руках.

— Иди к себе. Мы позже поговорим.

Её синие глаза мечут гром и молнии. Яростно фыркнув на меня, Джевелс моментально покидает покои. Сжимая кулаки, я смиряю свой гнев и распахиваю глаза.

— Оля, где ты? Выходи.

Озираюсь по комнате, мне интересно, где она всё это время пряталась и что видела. Дверь в ванную медленно открывается, и Оля шагает ко мне, спрятав глаза в пол.

— Ты всё это время была в ванной?

— Да. Интересно, как она смогла войти?

— Я забыл запереть комнату.

— Ясно.

В её голосе проскальзывает раздражение, интересно, по какой причине? От того, что шпионка проникла в комнату без моего ведома? Или из-за нашего поцелуя? Забавный момент, я бы дорого дал, чтобы узнать причину её гнева. Благоразумно молчу, ожидая момента, когда любопытство возьмёт над ней верх.

— Кто она?

Ого, она действительно хочет это знать? Что ж, я скажу.

— Моя любовница.

— И давно вы встречаетесь?

Да это настоящий допрос! Чувствую себя блудным мужем, попавшимся на горяченьком. Неужели это ревность?

— Мы не встречаемся, Оля, переспали — разбежались, не более того.

— И почему же?

— Это допрос?

Медленно, но уверенно зеленоглазая начинает меня злить: она мне никто, и я не обязан перед ней отчитываться! Мой голос звучит резко и холодно, а Оля выбрасывает белый флаг.

— Извини.

— Я никогда не буду встречаться с девушками, Оля, и никогда не женюсь. Я не позволю ни одной девушке, которая мне понравится, пострадать из-за меня! Моя жизнь всегда будет на грани, на волоске, и я не хочу обрекать кого-либо на это! Я — одиночка.

Я разворачиваюсь и ухожу на кухню, лучше переждать порыв злобы здесь. Забираюсь на барный стул и кладу голову на ладони. Глупая девчонка, она ничего не понимает. Какое право я имею обрекать кого-либо на такую жизнь? Я всегда буду под прицелом, желанной мишенью — как с этим должна будет жить моя семья? Не позволю, чтобы моя любимая девушка жила в постоянном страхе, каждую секунду ждала выстрела, предназначенного мне. Если я влюблюсь, то буду сломя голову бежать от этой девушки подальше, чтобы не причинить ей вред своей жизнью.

Штаб раскроил мою жизнь на куски, отрезал все пути к нормальной жизни. Я не смогу иметь семью, потому что найдутся те, кто причинит им вред лишь для того, чтобы надавить на меня. Не смогу нормально воспитывать своего сына, потому что мне придётся поставить его в такие же жёсткие рамки, в которые поставил меня мой отец с семи лет. Что я дам своему сыну? Ничего хорошего. Он никогда не сможет нормально общаться с одноклассниками, гулять с ними и в своё удовольствие носиться по улицам с игрушечными пистолетами, играя в войнушку. У него будет полно настоящего оружия в жизни. А что кроме? Пустота. Только штаб, тренировки, которые сделают из него машину для убийств, рамки, которые сделают из него комок субординации и этикета. Но что скрывается за этим? Кем стал я?

Я всё тот же мальчишка, каким был в школе, такой же одиночка. Посмотри на себя, О’Хара, спустя пятнадцать лет своего обучения, что ты умеешь? Только разрушать и убивать. Что было в твоей жизни? Тренировки, субординация и единственная цель — быть лучшим, оправдать возложенные отцом надежды, доказать, что ты достойный наследник. И кого ты вырастишь из собственного сына? Такого же мальчишку, лишённого детства? А придётся, потому что у тебя нет выбора: хочешь ты или нет, но ты должен сделать наследника для династии.

Оля осторожно входит на кухню, прерывая ход моих мыслей.

— Прости, я ужасно себя повела.

Она переминается с ноги на ногу возле стола, виновато потупив глаза в пол. Как она это делает? Гнев улетучился сам собой, ей действительно неудобно за случившееся. Она напоминает мне маленького ребёнка, напортачившего по крупному.

— Забудем об этом. Надо почаще на тебя обижаться, ты забавно извиняешься.

Улыбаюсь, зелёные глаза нерешительно перемещают взгляд с пола на моё лицо и в них проскальзывает облегчение. Эгоист, ты думаешь о себе, о том, как тебе здесь плохо, хотя фактически ты свободен. А Оля? Она страдает из-за чужой безответственности и промашки. Без вины виноватая, она вынуждена находиться в Штабе лишь потому, что знакома с тобой. Сам того не желая, я уже причинил девчонке вред, и что будет дальше? Когда я приду к управлению, я вышлю её домой, но сколько всего до этого ей придётся здесь пережить? Каин прав, если Джевелс узнает, кто такая Оля и что она безвылазно сидит у меня в покоях, скандалов не избежать. И ладно скандалы, что, если она решит принять меры?

Не важно, что будет и как, я должен защитить её и выждать момент. У меня нет выбора, вся моя жизнь связана со Штабом, и мне никуда от этого не деться. Как только мне подвернётся случай, я обязательно вытащу её отсюда, верну к нормальной жизни, избавлю от всего этого.

— Покорми меня, я голодный…

Она, улыбаясь, продвигается к холодильнику, разогревает рис и курицу. Обед проходит быстро, и после него я ныряю в домашний кабинет, зарывшись в папках и бумагах с головой, растворяюсь в работе. Я совсем не работал сегодня, для отвода глаз надо посмотреть хотя бы несколько папок с бумагами.

В конце концов, осознаю, что заставить себя сегодня работать не получится. Безразлично смотрю на все эти осточертевшие папки, надо расслабиться. Сегодня я выжат как лимон.

Возвращаюсь в комнату и делаю приятное открытие: Ольга читает «Голодные Игры». Отвлекаю её от книги, мне сейчас просто необходимо с кем-то поговорить, иначе собственные мысли окончательно сведут меня с ума. Мы болтаем о разных вещах, а я лишь отмечаю про себя, что она замечательная собеседница. Впитываю в сознание её голос, нежный и мелодичный. Рассматриваю лицо, изумрудные глаза и алые губы.

Вспоминаю дневное разочарование, а ведь мне действительно хотелось, чтобы на месте Джевелс была Оля. Теряю нить разговора, про себя представляя, как её тонкие пальцы скользят по моей груди, расстёгивая пуговицы; как губы её касаются моего уха, шеи, моих губ; её тело, в соблазнительной близости со своим.

У рыженькой слипаются глаза, я разрываю пелену мыслей, застлавших моё сознание. Пора вернуться на землю, ты этого никогда не получишь, Рик. Заставляю Олю лечь спать и ложусь сам, завтра меня наверняка ждёт разговор с Джевелс, поэтому надо выспаться.

========== XII Глава ==========

Холодно, сворачиваюсь в клубок, куда испарилось одеяло? Лениво открываю глаза и обнаруживаю интересный момент: одеяла нет, Ольги нет — забавная картинка. С кухни доносится грохот посуды; ага, значит, хотите поиграть, Ольга Дмитриевна?.. Что ж, давайте поиграем. Подскакиваю с кровати, налету хватая одеяло, запрыгиваю обратно — посмотрим, насколько она терпелива.

Проходит несколько минут, лёгкие шаги дикой кошки слышатся вблизи и вскоре замирают. Я не держу одеяло, оно вновь срывается с постели, ведомое парой женских рук. В последний момент я открываю глаза и резким рывком тяну его к себе, срывая Олю с места. Несколько секунд — и она уже в моих руках, извиваясь и шуточно пытаясь укусить меня за руки; в тщетной попытке вырваться рыженькая хохочет, так красиво и заразительно.

Окунаюсь в мысли, из моей головы никак не выходит наш с ней вчерашний разговор: её злоба и любопытство, чем это вызвано? Наверное, я не найду ответа на этот вопрос в одиночку. Из раздумий меня выдёргивает Оля: вырвавшись из моих рук, она настороженно сидит на краю кровати, внимательно наблюдая за мной взглядом своих зелёных глаз; в них пляшут весёлые огоньки, когда я ещё видел её такой весёлой? Когда слышал, чтобы она смеялась? Никогда. Интересный момент, думаю, стоит его продлить.

Резко движусь в её сторону, стараясь схватить. Несмотря на то что она гражданская, пластики и ловкости ей не занимать — увернувшись в последнюю секунду, Оля взвизгивает и бросается прочь от кровати.

Когда я ещё так развлекался с девушками? Никогда. Постель, секс, любой каприз, но банального морального комфорта не смогла дать мне ни одна особа, с которой я встречался. Олю я могу отнести в разряд своих знакомых, но морально она разряжает меня на все сто, а в данном случае на все двести.

На бегу натягиваю шорты и майку, она шмыгнула на кухню. Игра продолжается. Открываю дверь и влетаю в помещение, за спиной слышу шорох — медные локоны мелькнули в дверном косяке. Сейчас она напоминает мне лисицу: темно-рыжие волосы, по цвету даже ближе к меди, если не темнее, и безмерная хитрость. Что ж, меня это устраивает, я не против поохотиться на лису.

Крадусь к двери в ванную и прижимаю к ней ухо, по ту сторону звонкая густая тишина — здесь ловить некого. Мягкими, тихими шагами пробираюсь к двери кабинета и так же прикладываюсь к ней ухом. Поймал. За дверью отчётливо слышны короткие отрывистые смешки. Открываю дверь, но не спешу входить; даже не знаю, какими глазами я смотрю на неё. Во мне борются смешанные чувства: азарт, интерес, граничащий с откровенным любопытством, и детский, по-настоящему яркий восторг.

Зелёные глаза полны ответного восторга, веселья и того же азарта, что закипает во мне. Улыбаясь, делаю короткий шаг вперёд, она стоит перед моим столом и делает ровно такой же шаг назад. Видимо, эта игра закончится только тогда, когда я её поймаю.

Бросаюсь вперёд, рыженькая снова взвизгивает и бросается к столу; огибая его, вылетает прочь из кабинета, но не успевает унести ноги. Я бегаю быстрее, оттого успеваю нагнать её возле кровати. В уме рассчитываю всё необходимое и в прыжке бросаюсь на неё, мы оба приземляемся на кровать, и она оказывается сбоку от меня. Не теряя времени, хватаю её за запястья осторожно, но настойчиво — не хочу делать ей больно.

В тщетных попытках выпутаться из моих рук она смеётся и выдёргивает руки. Прижимаю её запястья к точёным, аккуратным бёдрам и сажусь на неё верхом, фиксируя её таз, тем самым лишая её возможности выдернуться — вот и попалась. Дёрнувшись ещё пару-тройку раз, она сдаётся; улыбаясь, смотрит на меня, терпеливо ожидая развязки. Я смотрю на неё и не знаю что сказать.

Мягко говоря, она меня удивила, весь вчерашний негатив уплыл сам собой, настроение зашкаливает. Беготня здорово сказывается на моей сытости, она близка к минимуму и требует строчного пополнения.

— Попалась, с проигравшего завтрак.

— Я не против, только слезь с меня, в таком положении я завтрак приготовить не смогу.

Она улыбается, а я послушно слезаю с неё. Оля продвигается в кухню; сидя на своём месте, я осмысляю произошедшее. Это было забавно, даже очень, хорошая разрядка. Такая юркая, быстрая и ловкая, она ускользала от меня, водила за нос и сама получала удовольствие от всей этой гонки. Она в отличной спортивной форме для гражданской, надо будет разузнать об этом, а сейчас я хочу есть.

Набросив на кровать покрывало, захожу в кухню. Оля размешивает сахар в чае и, заметив меня, улыбается. За завтраком мы разговариваем о нашем утреннем развлечении, о прочих вещах… Думаю, самое время спросить:

— У тебя хорошая физическая форма, ты занималась спортом?

— Нет, это из-за танцев, помнишь? Я говорила о них.

Точно, как я мог забыть про танцы.

— Интересно, какой же вид танца помогает так себя развить?

— Тебе не подойдёт.

Она веселится и кокетничает, эту девчонку ночью точно подменили.

— Почему же?

— Мне сложно тебя представить в костюме для танца живота!

Она смеётся. Да, пожалуй, и мне себя сложно в нём представить. Я видел танец живота пару раз по телевизору — завораживающее зрелище. Уверен, в живую он выглядит ещё интереснее.

Не успеваю я доесть завтрак, как в дверном проёме сердито начинает топать ногой Каин; бросаю взгляд на часы, чёрт, я опоздал на целый час. Придётся передвигаться в энергичном темпе. В шкафу нахожу чистые брюки и рубашку, натягиваю их на себя и выхожу из комнаты, запирая дверь на ключ: хватит с меня вчерашних приключений с Джевелс.

— Готовься, Рик, возле кабинета ты ничего хорошего не увидишь.

— Джевелс?

— Она караулит тебя с самого утра, я уже замучился от неё бегать, она как меня видит — пристаёт с расспросами: «Где Рик? Почему его ещё нет? Когда он появится?»

— Ясно, а ведь так хорошо всё начиналось.

— Ты о чём?

— Да так, не важно, мелочи.

Да, но эти мелочи заставляют меня улыбаться до ушей. Беру над собой верх, надо быть жёстким и строгим, разговор будет явно неприятный. Выходим на финишную прямую: у кабинета мнётся Джевелс, взгляд глубоких синих глаз прошивает меня насквозь.

— Здравствуй.

— Зачем пришла?

— Ты обещал, что мы сегодня поговорим.

Вот настырная.

— Я обещал, что мы поговорим позже, а позже не значит сегодня.

— Тебе сложно со мной поговорить сейчас?

Да, ты себе не представляешь насколько!

— Нет, проходи.

Я пропускаю Джевелс в кабинет и на секунду задерживаюсь на пороге.

— Каин, если через час она от меня не выйдет, знай, я морально убит. Вызывай вертолёты, звони 911, труби отцу, потому что ситуация будет плачевная.

Он улыбается и желает мне удачи, она мне явно пригодится. Вхожу в кабинет и сажусь за свой стол, с чего начать? Атаковать или предоставить эту возможность ей, а самому благородно парировать удары? Да, так и сделаем, и я, и мой разум, желающий уцелеть после этой беседы, пришли к консенсусу.

— Ты вчера вышвырнул меня из своих покоев, как котёнка!

Сколько гнева она вложила в эти слова, она действительно не на шутку злится… А впрочем, кто ещё должен из нас двоих беситься, не к ней же в покои влезли абсолютно наглым образом, состроив при этом невинные глазки.

— А ты влезла в них, как воровка.

— Я знаю, извини, мне правда стыдно, я просто соскучилась и хотела тебя увидеть. Неужели ты совсем по мне не тосковал?

— То, что ты соскучилась, не значит, что надо было лезть в мои покои и орать там, как потерпевшая.

— Ничего себе!.. А как бы ты отреагировал, если бы я сказала тебе, что у меня в покоях есть друг по имени Вася?

— Ты свободная женщина, Джевелс, не надо драматизировать. Ты прекрасно знаешь наши отношения, мы партнёры в постели, не более того. Не надо предъявлять на меня мифические права, я никому не принадлежу, я свободный человек. Не забывай об этом.

— А я тогда в твоём понимании кто? Халявный способ удовлетворения?

Её голос срывается, только слёз мне не хватало. Синие океаны её глаз, кажется, вот-вот выплеснутся, неужели всё это причиняет ей столько боли? До моего уезда в академию она была вполне согласна на такие отношения, что изменилось сейчас? Это побочный эффект расставания или синдром собственника на почве появления в моих покоях девушки? Она отворачивается, считает себя сильной и прячет слёзы. Ни один шпионский навык никогда не сможет искоренить слабость женщины к слезам.

— Всё немного не так, как ты думаешь: мы любовники, да, но мы не влюблённая парочка — в этом вся разница. Ты дорога для меня как подруга.

— Как ты не поймёшь, Рик? Вспомни, как всё начиналось, как было раньше?! Почему всё не может быть как раньше? До этих чёртовых университетов, до того, как всё рассыпалось?

— Тебя всё устраивало раньше.

— Раньше — да. Я только на расстоянии поняла, как мне без тебя плохо, почему ты не хочешь меня услышать? Посмотри на нас! Мы одинаковые! Мы оба шпионы, ежедневно подвергаем свою жизнь риску ради эфемерного мира, у нас общие цели и интересы. И после всего этого ты хочешь сказать, что мы разные?

— С равным успехом можно сказать, что мы одинаковые с половиной штаба.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я! Ты не хочешь причинить вред своей семье образом жизни, профессией. Тогда чего тебе бояться, если вся твоя семья будет шпионами?

Стоп, на что это она намекает? Я пока не собираюсь заводить детей и жениться!

— Остановись, тебя понесло не туда. Успокойся, хватит разводить сырость.

— А что мне ещё остаётся делать? Меня ты выгоняешь, в покоях у тебя сидит какая-то Оля… Что я должна, по-твоему, делать?

Просто так я от этого не отделаюсь, встаю из своего кресла и подсаживаюсь к ней. Прижимаю Джевелс к груди, ей нужно успокоиться, в моих руках она сделает это быстрее. Вцепившись в меня руками, синеглазая судорожно хватает воздух в перерывах между всхлипываниями. В последнее время на мою голову свалилось слишком много женщин, я не успеваю утирать им слёзы.

Усаживаю её на своих коленях, как маленькую, и глажу по волосам. Мне жаль её, она сейчас совсем на себя не похожа. Прежде сильная, уверенная и независимая, сейчас Джевелс рыдает, вжавшись в мою грудную клетку.

— Успокойся, возьми себя в руки.

Обращаю её лицо, влажное от слёз, к себе и вытираю капли руками. Потерянные синие глаза шарят по моему лицу, тщетно пытаясь отыскать ответы на свои вопросы. Каин прав, ничего хорошего от этого разговора я не получу.

Не сказать, что я совсем её не люблю, первые чувства не проходят бесследно, по-своему, я привязан к ней. Мне хорошо с ней, физически и в душевном плане, но стоит ли возрождать эти отношения? Не лучше ли дать им угаснуть окончательно? Это метод проб и ошибок, теория тут не работает. Придётся пробовать.

Джевелс успокаивается окончательно; размазав остатки слёз по щекам, ждёт от меня слов, но я не знаю что сказать. Растоптать её чувства у меня не хватит совести, а сыпать заверениями в вечной любви я не стану.

— Не молчи, Рик.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Ты хочешь сжечь все мосты, да?

— Нет, не хочу.

На лице синеглазой появляется тень улыбки: эта фраза, безусловно, её радует. Что ж, попробуем пойти предложенным путём, в конце концов, всегда можно будет разорвать все нити, которые нас связывают. Она пристраивает голову на моё плечо, уткнувшись носом в подбородок, и целует меня в шею.

— Ты зайдёшь ко мне?

— Да.

Я давно хотел разрядиться, думаю самое время. Она покидает мой кабинет, а я сижу, собрав мысли в кучу. Действительно ли мне настолько дороги эти отношения? Да. Мы общаемся с ней с детства, она для меня близка так же, как Каин, вся разница лишь в том, что я не ввязываю её в свои авантюры.

Сегодня ночью устрою тест-драйв своим чувствам.

========== XIII Глава ==========

Не успевает Джевелс пересечь порог кабинета, как я окунаюсь в мысли. Вот чёрт, прийти-то я приду, а что делать с Олей? Она наверняка будет волноваться, если я не приду. Так, стоп, О’Хара, ты вообще себя слышишь? С чего она должна волноваться?..

В помещение влетает Каин, Боже мой, сколько в его голубых глазах любопытства и осторожности. Подождать, пока он треснет по швам от нетерпения и выпалит вопросы, или рассказать всё самому? Ну нет, я подожду, так интереснее.

— Ну не молчи! Ты знаешь, мне любопытно! Что ты ей сказал? Она вышла от тебя с таким довольным лицом, ты бы видел!

Да, это мой дружище Каин, любопытный и неуёмный до безобразия. Он явно не оставит меня в покое, так что придётся коротко ему всё объяснить.

— Я пообещал ей, что приду.

— Зачем?

— А то ты маленький и не понимаешь, зачем взрослый мужчина ходит к взрослой женщине.

Подмигиваю, и его лицо расплывается в хитрой коварной улыбке. О да, я знаю эту улыбку, сейчас начнётся.

— Ну, поздравляю! А как быть с Олей?

Он словно читает мои мысли, я, правда, ума не приложу, что с ней делать. Может, имеет смысл предупредить её? А что я скажу? «Знаешь, Оля, не жди меня на ужин, я пошёл кувыркаться с Джевелс»? Отличное пояснение, блестяще, Рик, просто мастер объяснений. Почему я готовлю отговорки, как школьник, застуканный с сигаретой, да ещё и в женской раздевалке? Что хочу, то и делаю!

— Может, ты с ней посидишь?

Да, если она будет не одна, то мне будет определённо спокойнее.

— Я? Эм… Рик, может, ну не знаю… она же взрослая девочка, и, ну, в общем, я…

— Хватит искать отговорки, которые ты искать не хочешь! Посидишь? И тебе не скучно, и ей тоже.

— Ладно. Ты будешь заходить в покои?

— Нет, я отдаю тебе ключ и барышню, а ты в обмен притащишь мне бутылку вина и какой-нибудь веник, идёт?

— Хм, дорогая плата за комнату на пару часов и барышню, с которой можно только разговаривать и любоваться издалека, но ладно, я согласен.

Ах ты, змей, нечего там любоваться! Хотя я и сам хорош: разглядываю её при первой же возможности; красивенький презент отец сделал мне в честь возвращения, однако.

— Тогда мне бутылочку Пино Гриджио, пожалуйста, и… какие там она цветы любит, розы, кажется, штук пятнадцать, будьте добры.

— Как скажете, сэр. Ради того чтобы посидеть в вашей комнате с мисс Непреступная Крепость полночи и не спать в силу того, что мы перемоем Вам все косточки, я готов на всё!

— Ха-ха-ха, иди уже! Мне ещё собраться с мыслями надо.

— Ну да, а то ведь Вы идёте на такое важное задание, что я всерьёз волнуюсь за Вашу целостность, мистер О’Хара.

— Мистер Девингем, отправляйтесь уже, пожалуйста, за вином и букетом.

— А что, уже невтерпёж?

— Иди уже!

Бросаю в него свою ручку, он улыбается, успевая отклонить мой псевдо выстрел и скрыться за дверью. Да, сегодняшний день определённо хорош: утренняя беготня с Олей, решение проблемы с Джевелс, этот разговор с Каином и ночь, которая обещает быть занимательной — что ж, Рик, сегодня фортуна повернулась к тебе своим милейшим личиком и яростно требует обуздать её распутность.

Через час в кабинете вновь появляется Каин, чёрт, он светится, как фонарь, и наверняка уже полШтаба догадалось, что в пределах кабинетов случилось что-то очень интересное. Забираю букет и бутылку вина, Джевелс вряд ли нужен этот веник и алкоголь, но я не могу прийти к ней с пустыми руками. Ставлю бутылку в стол, а букет в воду, нужно дождаться вечера.

Работаю, мысленно постоянно возвращаясь почему-то именно к Ольге. Она порождает во мне странные чувства. Раньше я никогда не отчитывался перед женщинами в своих действиях и поступках, а ей сообщаю, когда вернусь. Странно, но факт: её невинность и наивность делают меня более дисциплинированным, сдержанным и тактичным. Посмотрим, что из этого выйдет, я ещё не встречал таких ангельски чистых девушек.

Долгожданный вечер стучится в окна, забрасываю работу в дальний угол и закрываю кабинет на ключ. Знакомые коридоры, всплывая в памяти, поворот за поворотом приводят меня к цели — вот она, эта дверь.

Покои Джевелс, за этой дверью было много всего интересного, толкаю дубовую преграду, и взору открывается комната. Полумрак, разбавленный изменчивым пламенем свеч, наполненный до боли знакомым мне запахом хозяйки обители. Огни свечей бросают мягкий свет на постель, устланную шёлковыми простынями; я прохожу внутрь, и из ванной появляется Джевелс.

Шёлковый халат не завязан, он свободно лежит на плечах своей обладательницы. Под ним красуется бельё небесно-голубого цвета. Взору открыто всё: стройная спортивная фигура, жаждущая моих прикосновений — искра зажжена, вот-вот разгорится пламя.

Медленно, мягкими шагами искусной соблазнительницы синеглазая плывёт ко мне в руки, съедая меня глазами. Её взгляд пылает, держу пари, мысленно она уже раздела меня и вытворила всё, на что хватило её развратной фантазии.

— Наконец то, я уже подумала, что ты не придёшь.

— За кого ты меня держишь? Я же пообещал.

Она опускает взгляд на букет и вино, её губы трогает задумчивая улыбка. Взгляд синих глаз, застланных дымкой, вновь поднимается на моё лицо.

— Думаешь, нам понадобится вино?

— Посмотрим.

Её губы прижимаются к моим в коротком, но нежном поцелуе. Она забирает букет и вино, направляясь на кухню; оборачивается, нюхает цветы и улыбается.

— Спасибо за цветы, я сейчас.

Сбрасываю с себя ботинки и носки — они мне больше не понадобятся — и жду возвращения Джевелс, признаться честно, её кокетство и стрельба глазками возымели эффект, я хочу её прямо сейчас.

Плавно покачивая бёдрами, она вновь приближается ко мне, я чувствую её запах, чувствую тепло её тела, но не касаюсь её кожи; она близко, но не совсем. Кладу руки ей на талию и притягиваю к себе, жадно втягивая запах её волос, зарываясь в них лицом, просто дотрагиваясь до неё. Пальцы синеглазой медленно скользят по моей рубашке к воротнику, по шее, спустя несколько мгновений моё лицо оказывается в её ладонях, синие глаза затянуты дымкой, в них разгорается пожар, и имя ему — страсть.

Пальцами касаюсь её подбородка и мягко целую в губы, даже не надейся, никаких целомудренных поцелуев, только старая-добрая Франция. Проникаю в её рот и настойчиво исследую все его уголки. Она отвечает на мой поцелуй, и наши языки сплетаются, в едином порыве предаваясь обжигающему танцу желания.

Стягиваю с её плеч шёлковый халат, взамен накрывая их своими ладонями, не разрывая поцелуй, отдаваясь ему всё яростнее с каждой минутой. Она в белье, а я в брюках и рубашке — не порядок. Джевелс словно читает мои мысли, её руки медленно расстёгивают пуговицы моей рубашки сверху вниз. Отрываюсь от губ, подведённых помадой, прокладывая дорожку поцелуев от её правого уха к плечу; получая одобрительный тихий стон, одариваю поцелуями всю шею в хаотичном порядке. Зарыв левую руку в её длинные волосы, правой притягиваю брюнетку к себе.

Пара мгновений — и моя рубашка летит на пол, синеглазая отстраняется и окидывает взглядом мой обнажённый торс, расплываясь в улыбке довольной кошки, и стреляет глазами. Закусив губу, она проводит ладонями по моим плечам, затем по груди, опускаясь к брюкам, яростно принимаясь за ремень, терзая несчастную пуговицу, не поддающуюся её пальцам. Ещё пара мгновений — и на мне только облегающие боксёры. Притягиваю её к себе за руку и сажусь на край дивана, размещая её на своих коленях; вновь поцелуй, я изнемогаю, хочу раздеть её.

Тянусь к застёжке бюстгальтера, она явно покорнее, чем пуговица моих брюк. Лифчик летит прочь, вбираю её стон, не разрывая поцелуя, опускаю руку на её грудь. Она близка, хочу заставить её дрожать от удовольствия. Из своего сидячего положения заваливаюсь на кровать, увлекая за собой и её.

Джевелс сидит на мне верхом, шаря руками по груди, неустанно отвечая на мой поцелуй и изредка издавая тихие призывные стоны. В одно движение переворачиваюсь, устраивая её под собой, прокладываю цепочку поцелуев от шеи, между грудей к животу, изредка покусывая и посасывая кожу синеглазой. Обвожу языком пупок, обхватываю руками бёдра и медленно стягиваю с её тела трусики, посылая их в дальний угол. Из нас двоих не совсем раздет только я, но это вопрос времени.

Опускаюсь правой рукой ниже, к самому сокровенному, ласкаю её, придерживаясь единого ритма, и в награду получаю стоны, разрезающие тишину мрака, тяжёлые вздохи, горящие желанием, и её движения навстречу моим пальцам.

Ввожу внутрь неё два пальца, продолжая чувственную пытку над её телом. Губами касаюсь её соска, обвожу языком, свободной рукой ласкаю второй. Спустя несколько мгновений они набухают, и я получаю больший простор для действий. Посасывая один и периодически сжимая второй сосок, уверенно веду её к грани.

Её тело фантастически натренировано, реакция на прикосновения не заставляет себя ждать, и постепенно её стоны становятся всё громче. Тело становится необузданным, разум теряет контроль над желанием, стройные ноги замирают — и Джевелс накрывает оргазм. Она выгибается и замирает, достигнув пика, получив желанное.

Язык тела красноречивее слов. Я возбуждён и хочу последовать за ней, тянусь к брюкам и извлекаю из кармана презерватив. Крошечный пакетик из фольги шуршит в моих пальцах, синеглазая распахивает глаза, съедая меня диким взглядом. Лёгкое движение руки — и содержимое упаковки красуется на моей ладони, только собираюсь стащить с себя боксёры, как Джевелс останавливает меня.

— Нет, я сама.

Короткий поцелуй в губы — и я оказываюсь на простыни, безостановочно бегаю ладонями по её спине, вдыхаю сводящий с ума запах разгорячённого тела. Джевелс забирает из моей руки презерватив и аккуратно вкладывает его обратно в пакет. Не понял, что это значит? Заниматься сексом без презерватива не буду, я ещё в своём уме, чтобы не заиметь от неё детишек!

Она заглядывает в мои глаза и жгучим, страстным взглядом пробегает по телу, снимает мои боксёры и обхватывает губами то, что было сркыто от глаз тканью. Медленно и безжалостно она мстит мне, учиняя ответную пытку надо мной. Я подаюсь бёдрами вперёд навстречу ей и растворяюсь. Напряжение тугим узлом стягивается где-то в глубине моего расслабленного тела, готовясь выплеснуться за пределы. Тяжело дышу, изредка и тихо постанывая, её руки бегают по мне, я чувствую, как приближаюсь к краю. К грани своего контроля. Замираю, достигнув цели, получив желанную разрядку.

Минута передышки и второй тайм, прелюдии окончены, теперь мы будем действовать сообща. Располагаюсь между её ног и раскатываю презерватив. Настойчиво и уверенно вхожу в неё, ясно давая понять, кто здесь хозяин. Не успевает она и охнуть, как я уже оказываюсь в пункте назначения, наращивая темп, снова чувствуя приближение края, удовольствия, которое мало с чем можно сравнить.

Резкий старт и быстрый темп дают о себе знать, Джевелс выбывает из гонки первой, достигнув финиша. Она сжимается вокруг меня. Я чувствую это. Пара движений — и я следую за ней в бездну удовольствия, рассыпаясь на куски. В изнеможении валюсь на неё сверху, оба чуть дыша переводим дух, возвращаясь на землю, стабилизируя рассудок.

— Ты тяжёлый.

— Извини.

Целую её в шею и укладываюсь рядом. Внимательно наблюдаю за ней, я хочу знать, о чём она думает. Но не сейчас, мне нужен душ. Закончив все необходимые процедуры в ванной, устало плетусь к кровати, не одеваясь падаю в постель. Я иссяк, сейчас мне нужен только сон.

Ложусь на бок лицом к Джевелс и притягиваю её к своей груди, обнимая, чувствую её обнажённое тело, но сейчас это меня не интересует, я слишком сильно вымотался. Да, Рик, теряешь форму.

— Я скучала по этому.

— Только по этому?

— Нет, по тебе, в целом. Не только по телу.

— Я тоже по тебе скучал. Спи. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Она располагает голову на моей груди и закрывает глаза. Я действительно скучал по ней, но понимаю это только сейчас. Тогда в своих покоях я был зол, оттого ничего не почувствовал.

Интересно, как там обстоят дела у Каина и Оли? Скорее всего, они уже спят. Интересно, как отреагировала Оля на то, что я ночую не в своих покоях, а в постели с другой женщиной? О чём ты, Рик, она тебе что, жена, чтобы ревновать? Хотя когда она вчера увидела Джевелс и узнала, что это моя любовница — не на шутку разозлилась и даже учинила мне допрос. Что ж, посмотрим позже. Сейчас мне нужно только одно — подзарядить износившуюся батарею и переключиться в режим сна. Зарываюсь носом в волосы Джевелс и закрываю глаза, уплывая в сон.

========== XIV Глава ==========

Просыпаюсь я рано; справедливости ради, стоит сказать, что это странное явление: обычно после таких развлечений я сплю как убитый. Во сне Джевелс обхватила меня всем, чем только смогла, и полностью прижалась ко мне. Теперь я понимаю, отчего проснулся: укутанный в одеяло, прижатый к её телу, я горю.

Медленно и осторожно выпутываюсь из её объятий и встаю с кровати, теперь главное собрать все свои шмотки в одну кучу. С горем пополам нахожу свои вещи и натягиваю их на себя, так я чувствую себя намного комфортнее. Крадусь на кухню с единственной целью — утолить жажду.

— Ты, я смотрю, тоже на водопой.

Джевелс стоит в дверном проёме кухни абсолютно нагая и хитро прищуривается, окидывая оценивающим взглядом моё тело. Факт того, что я одет, её явно разочаровывает.

— А я надеялась на утреннее продолжение.

Я не ошибся, узнаю её, она всё та же ненасытная постельная террористка, какой была до моего уезда в академию. Прости, дорогая, но пока я не настроен на второй дубль.

— Нет, мне пора, надо заскочить к себе, хочу принять душ и позавтракать.

— Так в чём проблема? Ополоснись здесь, а завтрак я приготовлю.

Откровенно говоря, Джевелс всегда отвратительно готовила. Поэтому идея завтрака, приготовленного её руками, не вызывает у меня никаких положительных эмоций, а душ в одном помещении с ней явно не закончится только водными процедурами. Мне нужно собраться перед рабочим днём.

— Нет, я сделаю это у себя.

— Настырный. Когда мне тебя ждать в гости?

Она подходит ко мне и обнимает, зарываясь лицом в рубашку. Я невольно вспоминаю об Оле, она так же пряталась в складках моей рубашки в тот день, когда убегала от Кайла, в наш первый день знакомства. Целую её в голову и делаю один осторожный шлепок по обнажённым ягодицам. Закусив губу, она издаёт одобрительный протяжный стон и провожает меня взглядом бездонных синих глаз.

— Не знаю, я дам тебе знать заранее.

Бреду по коридорам к своим покоям, в голове прокручивая вчерашнюю ночь, осознавая те чувства, прежде забытые мной, возвращённые к жизни этой ночью. Люблю ли я Джевелс? Не знаю. Я не могу сказать это уверенно, возможно, да; быть может, я просто не знаю, что такое настоящая любовь, и принимаю за неё простую привязанность.

Открываю дверь в покои и невольно улыбаюсь. Оля, свернувшись в клубок, спит поверх покрывала, почти на самых подушках, а Каин растянулся в изножье поперёк кровати. Видимо, они вчера здорово заболтались.

Что ж, придётся сооружать завтрак на троих и расталкивать этих сонь самому. Они оба крепко спят и абсолютно не реагируют на моё шуршание по комнате. Закрываю за собой дверь в кухню и начинаю обшаривать холодильник. Сыр, колбаса — всё как никогда банально. Наливаю Каину и Ольге чай, а себе варю кофе. Спал я мало, чтобы не клевать носом, придётся надраться кофе. Сегодня заседание штаба, я могу спать где угодно, только не там.

Закончив все приготовления, возвращаюсь в комнату и осторожно бужу Олю. Зелёные глаза, застланные сонной пеленой, медленно фокусируют взгляд на моём лице. Алые от природы, соблазнительно пухлые губки приоткрываются в отчаянном желании что-то сказать, но я останавливаю её. Приложив указательный палец к её губам, хитро улыбаюсь и киваю в сторону Каина. Она утвердительно качает головой, и я помогаю ей тихонько слезть с кровати.

— Каин Кристиан Девингем! Как вы смеете спать на задании?!

Он подскакивает с кровати и ошалело бегает глазами из угла в угол, покорно вытянувшись по стойке смирно. Я не выдерживаю и от души смеюсь над его реакцией, мой смех подхватывает и Оля. Мы оба заливаемся хохотом, держась за животы, а Каин гневно сверкает глазами. О нет, только не это, знаю я этот взгляд.

С высоты своего роста он прыгает на меня и заваливает на пол. Сев на мне верхом, хватает мои запястья и прижимает их к паркету над головой, сейчас начнётся.

— Я смотрю, кому-то очень весело.

Утвердительно киваю в ответ на его слова и снова прыскаю от смеха.

— Видел бы ты своё лицо, Девингем, это было что-то!

— Ты доигрался, Рик!

Он резко отпускает мои запястья и без особых усилий бьёт пальцами в бока, пересчитывая ими рёбра; поёживаюсь и силюсь скинуть его с себя, но он крепко сжимает мои ноги вместе, что ж, руки-то свободны. Мы возимся между собой, как дети, и мне всё-таки удаётся сбросить его с себя. Улыбаясь, мы оба неотрывно следим друг за другом.

Я безумно ценю Каина, он надёжный друг, для меня он как брат. Я точно знаю, что могу доверять ему, как самому себе. Мы выросли бок о бок, вместе тренировались и всегда действуем в паре. У каждого шпиона есть напарник. У отца напарником был отец Каина, теперь же Джейсон, что меня жутко не устраивает. Джевелс в напарники достался Кайл. Неравное распределение свойственно любой разведке, женщин среди нас мало — даже если они и есть, то их относят к разряду недолговечных шпионок и в основном используют в роли, так называемых, шпионов-крыс. Они слабее, жалостливее и после рождения ребёнка выходят из состава войск, а мужчинам это не грозит.

Закончив всю возню и дружески пожав друг другу руки, мы продвигаемся на кухню. Оля забирается на барный стул и принимается за бутерброды, а мы с Каином моем руки и рассаживаемся по местам.

— Ещё утро, а ты уже кофе пьёшь?

— Я не выспался, а носом сегодня клевать нельзя.

— Что, всю ночь усердно работал?

Каин ехидно улыбается и пилит меня взглядом. Вот гад, я не хочу, чтобы Оля знала, где я сегодня был и чем занимался, а его прямо распирает на намёки.

— Да, надо было поработать с бумагами и подготовиться к собранию.

— И как, успешно?

— Очень.

Я язвлю в ответ, интересно, он не понимает, что я не хочу продолжать этот разговор, или так успешно прикидывается?

Про душ можно забыть, со всеми этими завтраками, вознёй с Каином и моими переодеваниями времени до собрания не осталось совсем. Я закрываю покои на ключ, во мне всё клокочет, хочется накричать на своего напарника, но я понимаю, что это не лучшая идея. Молча смиряю гнев и, сжимая в руках папку с бумагами, шагаю к залу заседаний.

В сборе все, даже Кайл. Мы держимся отстранённо, никогда не любил весь состав совета штаба. Они все ровесники моего отца. Когда мой дед — Реймонд Рассел О’Хара — умер, весь совет штаба был снят, и Райан собрал новый состав, в который вошли лучшие шпионы одной возрастной категории с главой. Интересно только, каким образом в совет попал Джейсон, видимо, ему пришлось здорово ради этого напрячься.

В назначенное время и ни секундой позже возле зала заседаний появляется отец. Пунктуален, как всегда, с толстой папкой в руках он открывает ключом дверь зала и заходит сам. Согласно табелю о рангах следом за ним должен заходить Джейсон, но мне плевать на правила, он не более чем самозванец, вовремя занявший чужое место. Я настойчиво и неотступно следую за отцом, ошарашенное лицо Кайла и Джейсона — бесценно. День определённо удался.

Джейсон стал заместителем моего отца не по праву, он лишь воспользовался ситуацией. Отец Каина — Кристиан Девингем, представитель второй крупнейшей династии американской разведки после нашей — и мой отец всегда были лучшими друзьями, они были напарниками, как мы с Каином. Всё изменил один день, чудовищная случайность, которая разрушила всё. Каин был совсем крохой, когда погибли его родители. Они оба были шпионами, Кристиан и Розали Девингем. В тот день им было поручено уладить конфликт на границе с Канадой, это мелкое локальное задание стало для обоих роковым.

К пункту назначения они выдвинулись на личном автомобиле, но так и не добрались до границы. Тогда была зима, любая аварийная ситуация на дороге в условиях наледи может стать смертельно опасной, трассы в отдалённых штатах не всегда широкие и качественные. И эта трасса оказалась одной из таких… Фура со встречной полосы пошла на обгон, но слишком поздно. Кристиан пытался увильнуть, но машина потеряла сцепление с дорогой и не смогла уйти от столкновения. Они сошлись лоб в лоб. Водитель фуры отделался испугом и ссадинами, а пассажир и водитель легковушки разбились насмерть.

Нам с Каином было всего по пять лет, но я хорошо помню тот день. Когда вести дошли до Штаба, отец был сам не свой, его потрясённое состояние было практически ощутимым. Помню, как убивался Каин, я был с ним каждый день, не оставлял его ни на секунду, уже тогда я понимал, что ему как никогда нужна моя поддержка.

Отец взял Каина к себе и воспитывал нас обоих. С тех пор Каин единственный представитель своей династии. В силу возраста он не мог занять пост своего отца и права его рода были утеряны. На место Кристиана был назначен Джейсон Найт. Забавная картинка, уже тогда, в свои пять лет, я терпеть не мог ни его, ни своего ровесника Кайла.Будучи никем, они выстроили свою династию на костях другого рода и теперь радуются жизни, тогда как Каин остался ни с чем.

Я сотни раз клялся сам себе, что когда настанет день моего назначения и мне выпадет случай собрать новый состав совета Штаба, наберу силу и получу все полномочия и власть в свои руки — отодвину Найтов как можно дальше от управления.

Мои размышления увели меня в сторону от темы заседания, надо собраться и включиться в разговор. Джейсон докладывает отцу о положении других шпионских корпусов НАТО, горячих точек и временных точек дислокаций мелких формирований.

— Вооружённый конфликт в Конго набирает обороты. Райан, по твоему приказу там были сформированы наши заставы, миротворцы следят за происходящим, но конца и края конфликта там не видно.

— Отслеживайте присутствие шпионов других государств, я должен знать обо всех войсках входящих в Конго, будь то миротворцы, войска союзных государств или шпионские формирования.

— По некоторым данным на территорию Конго были заброшены русские шпионы-боевики, их немного, но они так же, как и мы, отслеживают ситуацию внутри страны — как быть с ними?

— Пусть себе сидят, главное, чтобы не лезли к нам. Отдай приказ нашим ребятам: пусть не выходят на конфликты и не высовываются, международные скандалы нам не нужны, сейчас мы там в роли наблюдателей, нам нужно согласие правительства Конго на сотрудничество.

— Может, проще выбить оттуда русских?

— Джейсон, я ясно дал понять, что мы там наблюдатели, не более того. Русские тоже наблюдают, в конце концов, каждая страна имеет на это право. В Конго сейчас опасное положение, нужно быть осторожными.

Ха! Так его, выбить, тебя бы отсюда выбить ко всем чертям, Найт. Напускаю на себя бесстрастный вид, а в душе радуюсь этому пинку, как маленький ребёнок новой игрушке.

— Слушаюсь, Райан. На сегодня есть ещё один вопрос, не терпящий отлагательств. Мы и так долго тянули.

— Поясни для всех ситуацию.

— Дело в том, что молодые шпионы, поступившие к нам на обучение из детского корпуса, разбиты на три группы; вчера было принято решение отдать эти три группы под кураторство трём нашим сильнейшим молодым шпионам, которые могли бы поделиться опытом с новичками и обучить их всему необходимому. Тремя такими шпионами в нашем Штабе являются, безусловно, Кайл, Каин и Рик. Нужно только распределить между ними группы «А», «В» и «С».

Я? Воспитывать молодняк? Смотрю на отца ошарашенными глазами и пытаюсь найти на его лице иронию. Чёрт, это не шутка! Как я буду воспитывать молодых бойцов? Чему я их научу? Вот дерьмо.

— Да, мы с Джейсоном вчера это обсудили, но распределение групп решили провести всем штабом в присутствии наших будущих кураторов.

Кошусь на Каина и Кайла, им обоим это решение тоже не нравится: прощай отдых, кучка пищащих малолеток не даст тебе и секунды покоя — достаточно вспомнить себя в этом возрасте. Помню, как мы всей компанией не давали покоя своему куратору.

— Группы распределены по принципу качества обучения — в группе «А» собраны самые сильные выпускники детского корпуса, в группе «В» воспитанники со средней успеваемостью, а в группе «С» те, кому обучение давалось сложнее остальных, но всё же они прошли все экзамены, — продолжает отец.

— Я считаю, распределение нужно производить исходя из подготовки наших кураторов. Кайл отдал много времени и сил своей подготовке, ему целесообразно отдать группу «А»: там ребята соответствующего уровня, следом Каин, ему отдать группу «В». Рик много внимания уделял образованию, оттого в последнее время тренировался мало, ему как раз подойдёт группа «С», там не нужно будет напрягаться и демонстрировать то, чего в силу определённых обстоятельств у него нет.

Я взбешён, Джейсон позволяет себе слишком много. На что он намекает? По его мнению, я уступаю по подготовке Кайлу? Он, видимо, забыл, как я отделал его сына в тот день за Ольгу! Наверное, я багровый от злости. Оба Найта обмениваются довольными взглядами, а я трещу по швам, едва сдерживая жгучее желание съязвить и надрать зад обоим. Отец вмешивается как никогда вовремя.

— Ты намекаешь, что Рик подготовлен хуже всех?

В голосе отца неподдельная ярость, отлично, хотя бы один раз Джейсон ответит за свои слова.

— Ни в коей мере, просто…

— Никаких «просто»! Никакого распределения проводиться не будет, им будет дана неделя на тренировки; ровно через семь дней устроим им своего рода соревнования, в зависимости от того, как распределятся места, будут распределены и группы. И если Рик обойдёт Кайла, ты ответишь мне за эти слова в троекратном размере. Заседание окончено, все могут быть свободны. Рик, останься.

Зал заседаний медленно пустеет, и, когда входная дверь закрывается за последним членом совета, отец поднимает на меня пристальный взгляд абсолютно серьёзных глаз.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что теперь просто обязан надрать зад Кайлу?

— Этот пункт первый в списке моих планов.

— Хорошо. Я хотел поговорить с тобой по другому поводу.

— О чём?

Он встаёт со своего кресла и кивком головы приказывает мне следовать за ним. Запирая за собой дверь в зал заседаний, он молча шагает вперёд, я не спрашиваю, куда мы идём и зачем, просто следую за ним, так как должен.

Мы у дверей покоев отца, как много для меня с ними связано. До восемнадцати лет я жил за стенкой с Райаном. Мой отец… Я помню, как в далёком детстве, каждый раз, проснувшись от кошмара, сломя голову бежал в его спальню, запрыгивал в кровать и прижимался к нему. Тогда меня уже ничто не пугало, с ним я всегда чувствовал себя в полной безопасности. Тренировочный пыл изгнал из меня страх, с семи лет я стойко боролся с собственными кошмарами и страхами, подавляя их в самом себе. Именно в тот момент я отдалился от своего отца, стал более независимым, вошёл в рамки субординации. А самое противное во всём этом то, что до самого конца он так и останется для меня главой, начальством и в последнюю очередь отцом. Я не хочу этого.

Он открывает дверь, и мы заходим внутрь. Здесь ничего не изменилось с момента моего переезда: всё та же мебель и расположение предметов. Интересно, зачем он привёл меня сюда?

— Рик, я хотел поговорить с тобой о Найтах.

Я внимательно наблюдаю за ним и вслушиваюсь в его голос, такой единственный и родной. У меня не было никого, кроме отца, мой дед души во мне не чаял, но в силу обязанностей главы уделял мне мало времени — я плохо его помню. Других родственников у меня и нет. Братьев у отца не было, а братьев деда постигла одна и та же участь.

Всё устройство династии напоминает мне Османскую Империю во времена правления Кануни Султана Сулеймана Великолепного. Шехзаде — братьев много, но выживет и взойдёт на трон только один. Право управления достаётся от отца старшему сыну, но это мало кого останавливало. Многочисленные интриги, яды и убийства шлейфом тянулись за сменой руководства штабом, и это было в порядке вещей. Мой дед — Реймонд О’Хара — был вынужден участвовать во всей этой грязи, бороться за право на выживание своей веточки династии, за своё право на власть. Он единственный из четырёх наследников остался в живых и пришёл к управлению. Однако к рождению своего сына он подошёл с умом. Мой отец был единственным наследником рода после деда, и я единственный после своего отца. Зато никаких тебе распрей, убийств и интриг, всё кристально ясно, есть я, есть пост, и я его займу после отца.

— Ты меня слушаешь?

В своих мыслях я отвлёкся от отца, утвердительно киваю в ответ на его вопрос и стараюсь сконцентрировать всё внимание на нём. Мне действительно интересно, что он хочет сказать мне о Найтах.

— Я думаю, в последнее время ты заметил, что Джейсон и Кайл постоянно провоцируют тебя на выпады? Как, например, сегодня.

— Да, если честно, они меня здорово разозлили.

— Я прошу тебя, Рик, пропускай это всё мимо ушей, ладно? Они добиваются твоей реакции, агрессии с твоей стороны. Будь выше, ты умеешь отвечать хладнокровно.

— Почему я должен терпеть этих двух облезлых самозванцев, отец? Какое право Джейсон имеет разговаривать с тобой в подобном тоне? Как он смеет ставить под сомнение авторитет династии? Почему ты это допускаешь?

— В конечном счёте, уже второй раз он остаётся в дураках. Рик, успокойся, я понимаю твою позицию и твою горячность, но и ты пойми, агрессия не выход. Ты наследник, и ты должен достойно выходить из таких ситуаций. Сегодня я предоставил тебе возможность благородно заткнуть всем сомневающимся рты и показать, чего ты стоишь, тебе нужно только воспользоваться этим с умом.

— Знаю.

— Послушай меня, я ни секунды в тебе не сомневаюсь и знаю твои возможности. Мы с тобой похожи… Ты думаешь, я всегда был таким спокойным и рассудительным? Нет, я смотрю на тебя, сын, и вижу себя в твоём возрасте. Я был таким же вспыльчивым и по себе знаю, что если нас с тобой разозлить, то мы можем задать такого жару, что противникам мало не покажется. Выплесни свою злобу и ненависть в нужное русло. Поверь, то, что ты одолеешь Кайла, заденет Найтов намного больше, чем сотни колких фраз. Просто укажи им на их место. Докажи всем, что я не зря тобой горжусь, что ты достойно носишь фамилию О’Хара.

— Я докажу, обязательно докажу.

Райан по-отечески обнимает меня и хлопает по спине; теперь я обязан это сделать. Я буду тренироваться, одержу верх в этих соревнованиях и обучу свою группу так, чтобы Кайлу и его папаше икалось моим именем!

— И ещё один момент, который я хотел обсудить.

— Какой?

— Эта девчонка, Оля, она тебе не мешает? Всё-таки посторонняя в покоях.

— Нет, отец, не мешает, наоборот, с ней как-то уютнее, есть с кем поговорить.

Чувствую себя идиотом. Стоило мне заговорить об Ольге, как я начинаю улыбаться. Одна мысль о ней снимает весь негатив, наверное, это единственный чистый светлый человечек в стенах этого Штаба. Даже Ким на её фоне кажется не такой доброй и наивной, как прежде. Отец хитро улыбается и покачивает головой. О нет, о чём он подумал, одному Богу известно.

— У нас с ней ничего не было. Она просто приятная собеседница и вкусно готовит.

И я шпион американской разведки? Выложил всё за пять секунд, как школьник, лишь бы папочка не подумал ничего лишнего. Да, Рик, что ты никогда не сможешь сделать, так это соврать своему отцу, у тебя просто не хватит на это совести.

— Чего же всё так плохо?

— Я не хочу её ни к чему принуждать, она гостья в моих покоях, соседка, не более того.

— Неужели она тебе совсем не нравится? По-моему, миленькая девочка.

Нет, я не хочу разговаривать на эту тему. Да, она миленькая, добрая, наивная, застенчивая и весёлая девочка с неземным телом. О Боже, куда тебя несёт, Рик. Нравится ли она мне? Как человек — безумно, но не более того. Откровенно говоря, она для меня скорее младшая сестрёнка, которая вечно влипает в неприятности и ведёт себя неразумно.

— Разве это имеет значение?

— Мне ловить тебя на слове?

Ненавижу такие разговоры. Надо было капитулировать сразу после разговора о Найтах.

— Она замечательная девушка, но не в моём вкусе, отец.

— Отчего же?

— Это допрос?

— С пристрастием, отвечай.

— Она постоянно попадает в переплёты, слабая и беззащитная, а девушка должна уметь постоять за себя.

— Всё с тобой ясно, видимо, ты ещё не достаточно вырос, чтобы научиться разбираться в девушках. Иди, у тебя завтра сложный день.

— Пока.

— Пока, сын.

Выхожу из его покоев и закрываю за собой дверь, всё я разбираюсь в девушках! Беззащитные наивные девочки всегда будут в зоне риска, а сильная, уверенная в себе девушка всегда сможет защититься и отклонить от себя удар в случае твоего отсутствия, тогда как первый вариант всегда нуждается в твоей защите. Такие девушки больше напоминают мне детей, нежели женщин.

И вообще, интересно, с чего он вдруг решил заговорить про Ольгу? Странно, вопросы в голове роятся, словно пчёлы в банке, и не находят выхода. Бреду по коридорам к покоям, обед я уже проспал, с такой работой мой желудок поднимет восстание. Время уже ближе к ужину, надеюсь, Оля ела и не ждала меня.

В покоях тихо и темно, на кровати никого, и только тёмный силуэт в ярком свете кружит по кухне и хлопочет у плиты. Медное облако волос накрывает спину своей хозяйки до поясницы, вьётся крупными кудрями от самых корней волос до кончиков. Умопомрачительно. Шагаю на кухню и тихонько приоткрываю дверь. Вот она, виновница сегодняшнего странного разговора с отцом, та самая беззащитная и хрупкая девочка, которая вызывает столько интереса у окружающих. Невзирая на обстоятельства и проблемы, всех интересует она. Мой отец интересуется о моём отношении к ней, Джевелс интересует, кто такая Ольга и что она делает в моих покоях, Каин согласился посидеть с ней ради того, чтобы узнать её поближе, я необъяснимым способом избавляюсь от всего негатива, который меня окружает в её присутствии, думая о ней. Что в ней вызывает у всех такую реакцию? То, что она другая? Чужестранка, неизвестная никому, непохожая на всех нас, другая, случайно оказавшаяся не в том месте и не в то время девчонка, ставшая пешкой в игре чудовищных случайностей. Девчонка, лишённая свободы, надежды, нормальной жизни, но не потерявшая себя.

— Привет, я как раз еду приготовила.

— Я чувствую, запах обалденный.

— Картошка и мясо.

Рыженькая ставит передо мной мою тарелку и тепло улыбается, усаживаясь напротив.

— Чем занималась, кроме готовки?

— Читала.

— И как тебе?

— Знаешь, я думала, антиутопии — неинтересная вещь, а нет, напротив, пока мне нравится. Книжка затягивает.

— Это уж точно.

— А у тебя как день прошёл?

Неужели ей действительно интересно? Секундное замешательство — и я решаю поделиться с ней сегодняшними событиями. А почему бы и нет? Она никому не расскажет, выслушает, может, подскажет чего-нибудь интересного касательно Найтов и всей этой свистопляски.

Описываю ей заседание совета Штаба, затем разговор с отцом, она внимательно и заинтересованно меня слушает, не перебивая; безотрывно вглядывается в моё лицо. Момент нашего разговора с отцом о ней намеренно опускаю, не нужно ей этого знать. Она соглашается со словами Райана и забавно злится на Джейсона за его хамство.

— Знаешь, мне кажется, у тебя всё получится. Ты сможешь обойти Кайла.

Она верит в меня? Вот это да, Оля, ты удивляешь меня всё больше.

— Я очень постараюсь. Ты, если хочешь, можешь ещё чем-нибудь позаниматься, а я с твоего позволения лягу спать, перед завтрашним днём надо хорошенько выспаться.

— Я тоже лягу.

— Хорошо.

Я иду в комнату и укладываюсь в постель, буквально через несколько минут возле кровати уже маячит Оля. Она просит меня отвернуться и переодевает свою майку на мою футболку, которая служит ей пижамой, а меня разбирает смешок. Каждый раз, когда она просит меня не смотреть на то, как она переодевается, её голос становится таким робким и застенчивым, какого я никогда не слышал ни от одной девушки, с которой бы встречался.

Проходит немного времени, и я чувствую, как рыженькая забирается под одеяло.

— Спокойной ночи, Оля.

— Спокойной ночи.

Закрываю глаза и немедленно теряю связь с реальностью, сон тащит меня всё дальше, туда, где нет границ и рамок, где всё эфемерно и всё позволено.

========== XV Глава ==========

С огромным трудом вытаскиваю себя из-под одеяла, всерьёз жалея, что не могу пнуть сам себя под зад. В тренировочном зале я должен быть ровно в десять, а сейчас уже полдевятого.

По прежнему опыту знаю, что перед тренировкой лучше не есть; интересно, какие сюрпризы нам сегодня подкинут тренеры и кто из них мне достанется? Не суть, включай разум, Рик, автономный режим для такой ситуации не подходит, пора проснуться. Ползу в ванную и умываюсь холодной водой, да, это хоть немного меня взбодрит. Душ принимать нет смысла, после тренировки я буду взмыленный, как конь в конце спринта.

Знакомые лёгкие шаги за дверью — рыженькая, оказывается, тоже не спит. Порядком наглядевшись на свой жалкий вид в зеркале, направлюсь на кухню. Как ей это удаётся? С того момента как я слышал шаги за дверью, прошло всего несколько минут, а на столе уже красуются бутерброды на любой вкус, из носика чайника клубами валит пар, а моя квартирантка раскладывает по чашкам сахар. Она рьяно вцепилась в идею кормить меня разными вкусностями. Будь осторожен, Рик, так и разжиреть недолго. Потеряешь боевую форму, и отец устроит тебе настоящий разнос.

Она стоит спиной ко мне и колупается с чашками, очевидно, зеленоглазая не слышала моих шагов к кухне и не видела того, как я прижался к дверному косяку. Всё, что на ней надето сейчас, — трусики и моя футболка. Ожесточённо борюсь с желанием зарыться носом в её волосы и вдохнуть их запах, обвить руками осиную талию и притянуть её к себе. Оля движется по кухне, купаясь в ярких солнечных лучах, проникающих через окно, словно мираж, грозящий вот-вот исчезнуть.

К сожалению, всё её труды пошли впустую, я не планировал завтракать, иначе на тренировке буду чувствовать себя бегемотом; просто составлю ей компанию и попью чая. Дозаправка своих восьмидесяти процентов жидкости в организме мне не помешает.

— Давно ты здесь?

— Минут пять уже точно.

Да, я уже больше пяти минут пилю тебя взглядом, Оля.

— Садись, чай уже готов.

— Спасибо.

Медленно потягиваю чай, рыженькая периодически украдкой пытается меня разглядеть, но стоит ей встретится с моим взглядом, как её щёки наливаются румянцем. Странное дело, всегда, когда мы встречаемся взглядами, она виновато отводит глаза и краснеет, но почему? Хотелось бы мне это знать.

Бросаю взгляд на часы — до тренировки осталось полчаса, надо собираться. В шкафу кучи рубашек, брюк и только один спортивный комплект — вот что с людьми делает дресс-код. Натягиваю на себя борцовскую майку и тренировочные штаны до колена, да, в них мне определённо будет удобно и легко. Зашнуровав кроссовки, шагаю к выходу, но меня останавливает Оля.

— Удачи.

Её смущённый робкий голосок и искреннее пожелание заставляют меня улыбнуться. Не знаю почему, но мне приятно слышать от неё эти слова, от Каина я сейчас поддержки не дождусь, как-никак мы соперники. Отец не станет сыпать пожеланиями, ему нужен результат, который я обязан выдать. Единственный, кто ещё может меня взбодрить, — Ким, но вряд ли отец позволит ей сантименты в мой адрес.

После того как Джевелс оказалась в моих покоях, я по несколько раз проверяю за собой дверь перед уходом: не хочу новой порции подобных приключений. Плетусь к тренировочному залу, оказывается, все уже в сборе: Каин и Кайл терпеливо чего-то ждут, и оба приветственно кивают мне. Надо же, что это стряслось с Кайлом, он со мной поздоровался — вот это да. Подхожу к ним; в конце концов, пора становиться взрослее и хитрее, буду вымещать весь пыл в боях, а не в словесных перепалках.

— Давно вы здесь?

— Минут пятнадцать, всё это время они что-то напряжённо обсуждают.

Кайл кивает в сторону Райана, Джейсона и Тейлора.

— Почему они в спортивной форме?

— А ты не знал, — изумляется Кайл. — Нас будут тренировать наши отцы, а Каина — Тейлор.

О нет. Вот чёрт. Мне крышка. Если тренировать в течение всей недели меня будет отец, то я, скорее всего, буду еле переставлять ноги. Только не это. Я помню парочку занятий с ним; бешеный темп тренировок, безусловно, его почерк. Это ужасно.

— Я смотрю, тебя тоже этот момент не устраивает, Рик.

— С чего они вообще решили тренировать нас сами?

— Всё началось, как всегда, со слов: «А давай-ка вспомним свои кураторские годы…» — и понеслась.

— Ясно.

Они недолго разговаривают и, вероятнее всего, наконец сходятся в едином мнении; потом, улыбаясь, идут в нашу сторону.

— Готовы, бойцы?

От отцовской широкой улыбки меня бросает в дрожь, уже представляю, как на четвереньках поползу в свои покои после тренировки, взмыленный хуже гончей, выжатый как сотня лимонов.

Мы обречённо отвечаем: «Да», — и покорно расходимся вслед за своими тренерами, один только Каин светится, как лампочка — ну конечно, Тейлор замечательный тренер, он был куратором нашей группы, когда мы проходили обучение. Лучшего учителя здесь, в штабе, я и не припомню.

— Давай начнём с самого простого. Сейчас пробежим пять километров, потом приступим к метанию ножей и стрельбе, после перейдём к рукопашному, а под конец займёмся полосой препятствий.

О да, прощайте физические силы, и здравствуй боль во всех частях тела от перегрузки мышц, давно не виделись. Соберись, Рик, отец с тебя живьём не слезет, пока ты не выдашь ему достойные результаты.

— Ты будешь с секундомером?

— Если ты собрался бежать пять километров по секундомеру, то я, конечно, могу замерить время; но, думаю, это лишнее. Мы просто пробежимся для разминки.

— Мы?

— Да, мы сделаем это вместе, в конце концов, если я хочу от тебя хороших результатов, то должен, как отец, сам подавать достойный пример. Готов?

— Пожалуй.

— Готовься, сейчас папочка тебя сделает.

Ого, да его тянет на юмор! Надо же, может, моя ситуация и не такая плачевная, особенно, если я сам его выжму. Утомив его, я автоматически освобожусь от тренировок на сегодня. Ухмыляюсь в ответ на его слова и встаю в стартовую стойку, начнём проверку бортовых показателей. Жажда — в норме, энергия — на максимуме, сцепление с дорогой — есть, желание обогнать отца — беспредельное. Да, я определённо готов.

По команде «Старт» немедля срываюсь с места и мчусь во весь опор, я должен увеличить отрыв, тогда ему точно не обойти меня. Пять километров -это приблизительно двадцать пять кругов по стадиону, придётся хорошенько напрячься, но я смогу. На бегу оборачиваюсь назад и вижу, что отец бежит медленно, фактически идёт рысью — так он меня точно не обойдёт.

Пока мы наматываем круги по стадиону, Найты отрабатывают тактику ближнего боя; мельком посматриваю за ними, было бы ценно изучить возможности Кайла и его фишки с расстояния, нежели в ближнем бою на самом себе. Стоит заметить, что они оба здорово ведут бой. Каин с головой ударился в метание ножей, это всегда было его слабым местом.

Идёт уже седьмой круг, я сбавил прыть, увеличив отрыв на три круга, и снова подбираюсь к отцу; пролетая мимо него, вижу злорадную ухмылку. Он хитро улыбается и укоризненно качает головой, что я делаю не так? Ведь я выкладываюсь по полной.

Пятнадцатый круг, я уже не бегу, темп моих передвижений даже быстрой ходьбой назвать нельзя, мягко говоря, я просто устало плетусь по стадиону. Отец бежит ровно в том темпе, в котором начал преодолевать дистанцию, разрыв, с трудом доведённый мною до пяти кругов, сократился уже до трёх и продолжает стремительно уменьшаться. Надо что-то предпринимать. Бежать уже нет сил, но до финишной черты ещё десять кругов. Перебарываю желание остановиться и отдышаться, я должен бороться. Благо, что перед началом тренировки я прихватил с собой свой Walkman и наушники.

Извлекаю из кармана плеер и включаю музыку на полную громкость, в голове продолжая отсчитывать ненавистные круги и сократившийся до одного круга отрыв с отцом. Музыка — вот что меня спасает. Под неё даже ноги передвигаются охотнее. Увеличиваю скорость и держу разрыв, но чувствую, что скоро выгорю. Силы медленно испаряются, с ними исчезает и скорость. Она постепенно сводится к минимуму, чувствую себя загнанной лошадью, взмыленной и обессиленной. Жажда выжигает лёгкие изнутри, воздух кажется нестерпимо горячим, но пути назад нет, я должен бежать.

До финишной черты остаётся всего три круга, мой отрыв улетучился, отец чуть позади меня. Я настырно не сбавляю скорость и иду вперёд, с трудом заставляя себя переставлять ноги. Все забыли про тренировки и наблюдают за нами, внимательно и безотрывно ожидая развязки.

Я выжимаю из себя все остатки и возможности, разгоняюсь до своего максимума и чувствую, как кровь стучит в ушах, как пульс ускоренным ритмом отдаётся в моей голове, в каждом моём шаге. Но мой максимум сейчас напоминает стартовый отцовский минимум. Он увеличивает скорость бега и обходит меня на предпоследнем круге, быстро и без колебаний. Секундное замешательство — и я бросаюсь вперёд, не знаю, откуда берутся силы, откуда пришла скорость, но останавливаться нельзя. Я иду чуть позади него, когда мы начинаем последний круг; пытаюсь обогнать, но он блокирует мне все пути, я могу его обогнать, я должен.

На второй половине круга я окончательно выгораю, ноги уже не слушаются команд, колени самовольно подгибаются, и я падаю, не дойдя до финишной черты совсем немного. Я загнался. Ошалело хватаю воздух ртом и даже не пытаюсь встать с пола, на это просто нет сил.

Размеренными, спокойными шагами отец подходит ко мне и протягивает руку.

— Вставай.

Его голос строгий, не терпящий препирательств, я пытаюсь заставить непослушное тело шевелиться, но тщетно: меня не слушаются ни ноги, ни руки.

— Я не могу.

Мой голос сбивчивый и тихий, это ещё сильнее распаляет отца. Взгляд серо-голубых глаз становится ещё жёстче, а голос ещё более строгим.

— Можешь. Я сказал: вставай.

Я смотрю на него, скорее всего, умоляющими глазами и отрицательно мотаю головой.

— Или ты найдёшь в себе силы встать и доказать, что ты сильный, или ты останешься лежать здесь и покажешь всем, что ты слаб.

Он медленно проговаривает каждое слово, и они действуют на меня как красная тряпка на быка. Заставляю дрожащие руки и ноги подчиняться своим командам и силюсь подняться с пола. Сначала встаю на четвереньки; покачиваясь из стороны в сторону, как пьяный, пытаюсь удержать равновесие на двух ногах и осторожно встаю в полный рост.

Отец смотрит на меня, не скрывая довольного вида и гордости, которой полнятся его глаза. Он бросает ровно такой же взгляд в сторону застывших от удивления Найтов и Каина с Тейлором, видимо, они явно не ожидали того, что я поднимусь.

Устало плетусь к скамейке вместе с Райаном и буквально падаю на неё. Полотенцем вытираю капли пота со лба и шеи, жадно глотаю воду и лью её себе на голову. Я бы сейчас с удовольствием проглотил пару тройку льдинок, чтобы охладиться изнутри.

— Не пей слишком много, сразу после такой нагрузки это вредно.

— Как? Ты же бежал намного медленнее меня, как так получилось?

— Я ещё в начале знал, что так будет.

— Но почему?

— Рик, не надо выжимать себя на самом старте — ты ускорился на первых же кругах и выдохся к середине дистанции. Ты загнал себя, а что в итоге? Свалился на дорожке и отказывался встать. Ключ к победе не в отрыве, Рик, здесь важно найти свой темп, такой, в котором тебе удобно бежать. И тогда ты сможешь спокойно пройти не только пять километров, но и намного больше. Заметь, я всю дорогу плёлся за тобой и обогнал только в конце. Важно ускориться не в начале, когда у всех полно сил, важно сделать это в конце, когда противники выдохлись. Ты экономишь силы для победного рывка. Понимаешь?

Кажется, до меня дошло: он знал, что я рвану вперёд, а значит, быстро выдохнусь, поэтому шёл рысью и позволил мне увеличить отрыв; а потом я иссяк, и ему не пришлось этот отрыв и сокращать то, я сам его сократил, сбавив собственный темп.

— Да, теперь да.

— Запомни это, завтра тренировка начнётся с такой же пробежки, где мы выберем темп.

— А как же Каин и Кайл? Они наверняка задумались над всем этим.

— Ты думаешь, они поймут этот урок? Не думаю. Посмотри на них. Кайл помешан на боях, он будет готовиться к ним, и бег его мало интересует. Каин всерьёз взялся за свои пробелы, до бега там тоже не дойдёт. Даже если они что-то и поняли, всё равно держи темп, ускоришься на последних кругах в зависимости от разрыва.

— Хорошо.

— Отдохнул? А теперь поднимай свой зад и идём метать ножи.

Сделав ещё пару глотков воды, поднимаюсь и шагаю за отцом. Пусть тренировки с ним дико выматывают, зато от них есть польза. Метал ножи я всегда хорошо, из рамок дополнительного оружия они мои самые любимые. Каждый шпион в обязательном порядке изучает технику ближнего боя, учится искусству боя с применением разного холодного оружия от шпаг до мечей, владению огнестрельным оружием и прочей шпионской аппаратурой. Нас учат стрелять из всего, чего можно и чего нельзя; стандартно в набор экипировки входят два пистолета с глушителями, забавные вещицы, маленькие, но очень ретивые. Смахивают на Глок, только сильно модернизированный — такие выпускаются только для снабжения шпионских Штабов, их нет даже на чёрном рынке. Из такой удобной штучки можно стрелять очередями, а можно палить поодиночке, удобное оружие в случае внезапной атаки. В качестве холодного оружия в шпионском наборе используются две катаны. Катана — лучшая представительница холодного оружия на земле, эта самурайская сабля издавна славится своей непревзойдённой остротой и лёгкостью. Если научиться грамотно с ней обращаться, то такое оружие может спасти тебе жизнь всего лишь одним ударом.

Всё остальное обычно используется в рамках дополнительного оружия. Одни осваивают лук, иные приспосабливаются к гранатам, третьи практикуют метание ножей. Это не весь список шпионских навыков, но мне хватает с головой: сейчас мой разум тратит всё свое внимание на тренировку, а не на размышления.

Беру со стойки несколько ножей и бросаю их в мишени; отца явно не устраивает простое метание, и мы переходим на метание в движущиеся цели. Мишени на роликах движутся из одного угла тренировочного поля в другое, а я прицеливаюсь в них, стараясь попасть в центр. Довольно кивнув головой, Райан кивком указывает мне на стрелковый тир — только вот оружие в нём настоящее.

Разбираю и собираю по секундомеру два Глока и только после этого приступаю к стрельбе. Палю по мишеням что есть духу и попадаю почти по каждой из них, за исключением тех, что движутся резкими рывками. С меткостью у меня всегда всё было нормально.

— Молодцом, теперь пора отрабатывать рукопашный бой.

— Может, завтра?

— Никаких завтра! Всё сегодня.

Он непреклонен; как я буду драться, если у меня нет сил? Соберись, нытик, никто и не говорил, что будет легко.

Место для тренировочных рукопашных боёв всегда было хорошо оборудовано: пол устелен множеством матрасов, которые при необходимости смягчат падения — оно и к лучшему, чувствую, сегодня я налетаюсь вдоволь.

Мои догадки верны, я падаю и поднимаюсь снова; за следующей комбинацией ударов моих сил едва хватает на то, чтобы зацепить отца, о том, чтобы уронить его на матрасы, я вообще молчу. Он явно недоволен всем происходящим, видимо, на данный момент всё совсем плачевно.

— Соберись, Рик!

— Я пытаюсь.

Он делает захват и выворачивает мою руку так, что я максимально выгибаю спину. Больно. Тихо и приглушённо скулю в ответ на его действия, но Райан не останавливается. Подножка — и я опять целуюсь с матрасом. Если он не сбавит обороты, то после следующего падения я точно не найду в себе сил встать.

Найты уже давно смылись из тренировочного зала, чуть позже ушёл и Каин, только я один, как последний козёл отпущения, отдуваюсь со своим тренером.

— Вставай, Рик.

— Нет, я больше не встану, не могу. Мне нужно отдохнуть. У меня всё болит.

Ноги и руки пробивает дрожь, спина нестерпимо ноет, а голову терзает пульсирующая нескончаемая боль. Желудок вышел из-под контроля и требует еды. Я ушёл из дома утром, а сейчас время близится к ужину. С самого утра я не ел и фактически не отдыхал, как жаль, что здесь нет Ким, она бы уже давно накинулась на отца и прекратила эту тренировку. Чувствую себя мазохистом, весь день выношу над собой физические издевательства, но покорно продолжаю их терпеть. С меня на сегодня хватит, если он сейчас же не отпустит меня в покои, то даже бульдозер не поможет ему поднять меня с матраса!

— Вставай или я тебя подниму сам.

Как хорошо, замечательный сервис, мне даже шевелиться не придётся. Матрас подо мной кажется таким уютным и мягким, что, честно говоря, мне даже вставать не хочется.

— Поднимай.

— Ясно… Твои требования, террорист?

— Отпусти меня в покои. Я хочу есть, спать и отдохнуть.

— Иди, завтра мы начнём с того же самого. К соревнованиям я с тебя сто потов сгоню, это для твоего же блага.

Может быть, и для блага, только вот от разрешения улизнуть в покои я буквально подскакиваю с места, но вся моя прыть быстро испаряется. Дрожащие ноги тащат меня к покоям из последних сил. Копошусь в кармане спортивных штанов в поисках ключа, не дай Бог я потерял его где-то в зале, тогда я точно упаду прямо здесь и буду ночевать под дверью.

К своему великому облегчению, я нахожу ключ и открываю дверь. Оля испуганно вглядывается в моё лицо, видимо, у меня действительно жалкий вид. Плетусь к кровати и валюсь на неё лицом в низ, я не в силах снять вещи, не в силах разуться, мне впервые за день хорошо. Хочу есть, живот призывно урчит, но я плюю на это: не смогу заставить себя встать.

— Рик, что-то случилось? Всё нормально?

В её голосе тревога, она сидит рядом со мной на диване и не отводит от меня глаз — надо успокоить её.

Непослушный язык отказывается тратить оставшуюся энергию на разговоры, но я заставляю себя процедить хотя бы несколько фраз.

— Всё нормально, я просто очень устал, Оля.

— Есть будешь?

— Я уже не встану.

— И не надо.

Что это значит? Она вскакивает с кровати и бодрыми шагами продвигается к кухне. Мне бы хоть часть этих сил… Буквально через несколько минут она вносит в комнату тарелку с едой, мм, мясо и макароны, восхитительный запах.

Тело, которое несколько минут назад отказывалось даже разговаривать, под натиском безграничного желания поесть передвигает конечностями и садится на кровати. Я забираю тарелку из Олиных заботливых рук и ем впервые за день; желудок благодарно урчит в ответ на предоставленное ему топливо. Прекрасно, я и поем, и отдохну, надо только найти в себе силы раздеться.

С едой я управляюсь быстро и, пока моя кормилица относит посуду на кухню, сбрасываю с себя насквозь пропотевшую майку и пыльные штаны. Смогу ли я добраться до ванной? Должен. Еда — отменная подмога, ноги и руки шевелятся намного охотнее, но дрожь в них не исчезла. Умываюсь и душем окатываю себя до пояса, хочу избавиться от липкого слоя пота и грязи.

Падаю на кровать — спина предательски ноет, и я морщусь. Рыженькая уже переодела свою ночную форму одежды и сидит рядом на кровати, она видела этот момент.

— Что-то не так?

— Всё нормально, просто спина болит, пройдёт.

Это, наверное, единственный участок моего тела, который сковывает боль, пульсирующее ощущение в голове ушло вместе с голодом.

Я уткнулся носом в подушки и ничего не вижу, хочу просто отдохнуть, дать силам восстановиться к завтрашнему дню: Райан не успокоится, пока я не пройду все круги ада, задуманные им в качестве тренировок. Одеяло прямо подо мной, но мне не хочется растрачивать силы — могу поспать и без него.

Глаза моментально слипаются, и я почти успеваю провалиться в сон, как две хрупкие тёплые ладошки касаются моей спины, мягкие пальцы пробегают от плеч к пояснице. Смутно, полусонным разумом я осознаю, что это Оля; хочу обернуться и убедиться в этом.

Поднимаю голову с подушки и оглядываюсь: сбоку от меня сидит моя зеленоглазая соседка и водит руками по спине, разминая ошалевшие от такой нагрузки мышцы.

— Расслабься, я, конечно, не профессиональный массажист, но у папы на работе меня учили делать массаж. То, что болеть не будет совсем, гарантировать не могу, но легче станет однозначно.

— Твой папа массажист?

— Нет, он хирург, работает в Москве в НИИ скорой помощи имени Склифосовского. Это больница, он делает операции. Я часто бывала у него. Когда он оперировал, я ходила в отделение физиотерапии к Сан Санычу. Он друг моего папы, сидела у него и наблюдала, он даже пару раз учил меня.

— Интересная профессия.

— Да.

Я послушно опускаю голову обратно на подушку и зажмуриваю глаза — блаженство. Перегруженные мышцы расслабляются, всё тело отзывается на её движения. От накатившего облегчения из меня периодически вырываются тихие приглушённые стоны. За весь сегодняшний дикий и убийственный день это по истине самый восхитительный момент. Чувствую, как по коже от удовольствия пробегают от поясницы до самого затылка мурашки.

Заприте меня здесь, я готов всю оставшуюся жизнь сидеть в одной комнате с этой девчонкой. Она действительно бесценна. Добрая, отзывчивая и красивая девушка с задатками искусного повара, волшебными руками и колдовскими изумрудными глазами — просто сон наяву.

Чувствую себя одомашненным котом, которому хорошо и уютно, когда его гладят. Сеанс массажа подходит к концу, и я чувствую, как боль в спине уменьшилась, и это действительно так. Довольно мурлыкою, когда её ладошки завершают программу исцеления покалеченных вояк. Чувствую себя свежим и отдохнувшим.

— Оля, спасибо тебе огромное, с меня причитается.

— Не за что, главное, чтобы помогло.

— Помогло, ой как помогло, восхитительно.

Её щёки чуть заметно краснеют от похвалы, но эти слова абсолютно заслужены. Выдёргиваю из-под своей пятой точки одеяло и укрываюсь им. Благодарно смотрю на Олю, но недолго: глаза быстро слипаются, очевидно, это от нагрузки и последовавшего за ней расслабления. Сегодня я буду спать как убитый

========== XVI Глава ==========

Сквозь крепкий сон я слышу голос Оли, тихий и мягкий. Мысль о том, что сегодня снова нужно идти на тренировку сокрушительной волной раскатывает меня по постели, не хочу просыпаться, не хочу вставать.

— Доброе утро, соня, просыпайся.

— Ещё пять минут, — бормочу я сквозь сон невнятным, расслабленным голосом.

— Чай остынет.

— Холодный попью.

— Опоздаешь на тренировку.

— Ну и ла… Стоп, сколько времени?

— Девять утра.

Жалобно и протяжно скулю, не хочу идти на тренировку, но если я там не появлюсь, то мне точно не спастись от трёхчасовой лекции отца о дисциплине и долге. Открываю глаза и прямо перед собой вижу Олино лицо — неплохое начало дня.

— Ты опять не будешь есть?

— Буду.

Вчера я заморил себя голодом, сегодня этой ошибки я не повторю — отныне завтрак обязательная опция в моём тренировочном рационе, так же как и белок.

Рыженькая улыбается и удаляется в кухню, а я заставляю себя встать. В руках и ногах больше нет дрожи, на её место пришла тяжесть, если сегодня я правильно подберу свой темп, то не загоню себя на дистанции, а значит, смогу спокойно приступить к метанию ножей и стрельбе, во время этих тренировок дам своему телу небольшое расслабление и разрядку. Скорее всего сегодня мне удастся выдать более удовлетворительные результаты в рукопашном и, о горе мне, добраться до полосы препятствий, а там одному Богу известно, какую ещё экзекуцию организует мне отец. Он однозначно решил каждый день выжимать меня по максимуму.

Так, вчера я сбросил свою спортивную форму на стул — значит, искать её нужно именно там. Штаны лежат ровно в том месте, где я их и положил, с той лишь разницей, что они аккуратно сложены, а вот майки я в упор не вижу. Заставляю сонные глаза заняться поиском необходимой мне вещи, но безуспешно. Ясно, или я не помню, куда её бросил, или Оля переложила её в другое место.

Одетый в одни только штаны, с голым торсом иду на кухню, зеленоглазая явно не ожидала столь эффектного появления. Позавтракаю и примусь за поиски майки, может, тогда прозрею и чудесным образом найду искомое.

— Надо было тебе раньше сказать: майка в ванной, я её постирала вчера, она была жутко грязная.

На секунду я впадаю в ступор. Вчера она накормила меня, сделала массаж, постирала мои вещи, сегодня разбудила меня к тренировке, чёрт подери, на что это смахивает? О’Хара, поздравляю, о тебе заботятся. Но с чего бы это? Если в её понимании это плата за спасение из лап Кайла, то такая забота мне не нужна, я сделал это по своему усмотрению, не рассчитывая ни на какую отдачу, мне достаточно обычной благодарности. Интересно было бы узнать этот интересный момент, надеюсь, он прояснится со временем.

— Спасибо, Оля.

Смотрю на неё внимательно и мягко, даже восхищённо — когда обо мне заботились в последний раз? Давно. Отец всегда пытался привить мне самостоятельность, и если до семи лет он позволял Ким возиться со мной, то после моего поступления в детский корпус всё это испарилось.

Кимберли он готов позволить всё, такова любовь, когда они рядом — оба превращаются в детей. Тайком, в свободное от моих тренировок время,когда отца не было в покоях, она играла со мной и занималась русским языком, но это длилось недолго. Постепенно я забросил игрушки и с головой ударился в учёбу: хоть я и любил бездельничать, но она всегда затягивала меня больше спортивных упражнений.

Теперь, спустя столько лет, в моих покоях появилась Оля, как гром среди ясного неба, и самое лестное, что отец не видит её заботы и не может ей это запретить. Да, это определённо положительный момент. В конце концов, почему о нём Ким может позаботиться, а обо мне заботиться нельзя? Всё должно быть справедливо.

Кладу в карман свой Walkman и натягиваю свежую майку, я иду к тебе, зал пыток. На часах девять сорок пять, отлично, успею спокойно дойти до точки сбор; пока не попаду на саму тренировку, буду расходовать силы в экономном режиме. Она снова провожает меня у дверей покоев, и я не сдерживаю улыбки, надо сказать, что это здорово меня подбадривает.

— Удачи, Рик.

Повинуясь минутному порыву, делаю шаг к ней; рыженькая растерянно моргает глазами, но стоит на месте как вкопанная. Кладу ладони на её хрупкие плечи и шепчу ей почти в самое ухо:

— Спасибо за майку, мне приятно, что ты обо мне заботишься.

— Не за что.

Носом касаюсь её шелковистых густых волос, они восхитительно пахнут, как и их обладательница. Голос Оли такой же приглушённый, как мой, слегка растерянный, но довольный.

Улыбаюсь и медленно отстраняюсь от неё, убирая руки с плеч. Если я сейчас же не уйду из покоев, то точно опоздаю. Рик Райан O’Хара, заставь себя, чёрт подери, оторваться от её глаз и перебирать ногами в сторону тренировочного зала!

Закрываю за собой дверь и направляюсь к пункту назначения. Я, как всегда, последний. Тренеры не спеша потягивают чай, а Каин и Кайл явно предвкушают тренировку — похоже, я один, кого не устраивает такой режим работы. Стараюсь тихонько прошмыгнуть к остальным жертвам экзекуций: чем позже начнётся всё действо, тем лучше.

Кайл сегодня явно не многословен, а вот Каина прямо распирает на вопросы. Хотя чему я удивляюсь, если я до сих пор не перестал улыбаться непонятно чему. Оставляю своего друга ни с чем, ловко уклоняясь от его расспросов. Тренировка начинается как никогда вовремя. Любопытство Девингема переходит все границы, если бы не отец, то я бы точно сорвался.

Расходимся каждый по своим местам: Найты снова идут отрабатывать ближний бой, а Каин одолевает полосу препятствий. Интересно, Кайлу в секторе рукопашного боя что, мёдом намазано?.. Он прекрасно дерётся, но не отходит оттуда ни на шаг. Ладно, к чёрту мысли, пора переключаться на собственную тренировку.

— Надеюсь, ты хорошо отдохнул за ночь. Пошли на старт, как я и обещал, начнём с забега.

— Отдохнул.

— По тебе заметно, за версту светишься.

Улыбаюсь ещё шире в ответ на его слова и встаю в стойку; темп, тебе нужен темп, Рик. Снова передо мной двадцать пять кругов по стадиону, но с той лишь разницей, что я буду бежать медленнее, в одной скорости, и только под конец буду выжимать всё.

Стартовый гудок — и мы начинаем забег, оказывается, выбрать удобную скорость не так то и просто: то я бегу слишком медленно, то слишком быстро, в итоге решаю подстроиться под скорость отца и сажусь ему «на хвост».

— Может, всё-таки расскажешь, что заставляет тебя светиться с утра пораньше?

— Разве разговоры не сбивают дыхание?

— Ух, мы даже язвим, O’Хара младший, доиграешься ведь, если я не выжму тебя на беге, то возьму своё в рукопашном.

— Ха-ха, не важно, у меня просто хорошее настроение.

— И имя ему Ольга?

— При чём здесь она?

Пытаюсь напустить на себя удивлённый вид, но попытка, видимо, проваливается с треском.

— При всём, Рик, я вижу, как эта девчонка на тебя действует, и это действие мне нравится.

— И как же?

— Положительно, очень положительно. С тех пор как она появилась в твоих покоях, ты стал более собранным, она заставляет тебя быть ответственным и, что самое лестное, разряжает обстановку. Правда, не знаю как, но получается у неё всё это просто замечательно.

Видимо, эффект, который она на меня производит, заметен даже остальным — интересный момент. Отбрасываю мысли в сторону, я должен держать темп. Найты смотрят на нас как на идиотов, интересно, как бы я смотрел на своего противника, если бы к соревнованиям он готовился, просто наматывая круги по стадиону? Как минимум странно, как максимум точно такими же глазами, как Кайл смотрит на меня. Ах, сколько в них бравады и вызова, посмотрим, как я надеру тебе зад в кроссе.

Бегу, размеренно чеканя ритм ногами об покрытие стадиона, до финиша всего пять кругов, чувствую, как напрягается отец — скоро будет рывок. Я иду чуть позади него и выжидаю момент, в наушниках гремит клубная музыка, как-нибудь надо будет вырваться из штаба и оторваться по-настоящему, давненько я не развлекался в барах.

Погружённый в свои мысли, упускаю момент, когда отец начинает рваться вперёд — вот она воля моим силам. Мчусь во весь опор и нагоняю отца, теперь мы идём вровень. Два круга до финиша, максимальная скорость набрана, мы оба, как взмыленные кони, рвёмся к цели, желая только одного — обогнать противника. Ничья меня не устроит, я намерен мстить за вчерашнее. На последнем круге прибавляю скорости и, буквально на несколько сантиметров опережая отца, прихожу к финишу первым, чему несказанно радуюсь.

Привет, отдышка, давно не виделись! Учащённо дышу, но, несмотря на это, улыбка расползается по моему лицу до самых ушей: я его сделал!

— Молодец, завтра пробежим последний раз.

— Почему последний?

— Зачем мучить тебя кроссами? Ты всё и так понял, нашёл свой темп и отлично завершил дистанцию, считай, что этот зачёт ты сдал.

Зачёт? Забавно, оказывается, он экзаменует меня. Откровенно говоря, мне всё равно, главное, что вчерашняя тренировка здорово помогла мне, и сегодня я сделал всё правильно. Раз отца устроил мой результат, то по поводу бега можно даже не волноваться.

Всё продвигается так же, как вчера: от стадиона мы движемся к сектору метания ножей. Райан доволен мною и здесь, завтра я уже не буду метать ножи. Держу пари, что он придумает что-нибудь новенькое взамен бегу и ножам.

Со стрельбой у меня не всё так гладко, движущиеся мишени до сих пор поддаются мне с трудом. Двигаясь резкими рывками, они успевают сбежать от пули в самый последний момент.

— Прицеливайся лучше.

— Я стараюсь, но она отъезжает, как только я спускаю курок.

— Значит, учитывай это обстоятельство.

Хм, учитывай это обстоятельство… Легко сказать — как я его должен учесть? Я знаю, что мишень движется рывками, но как я могу предугадать, в какую сторону она дёрнется в следующий момент? Опускаю дуло Глоков в пол и пристально наблюдаю за мишенями: они движутся в едином темпе, рывок происходит спустя определённое время, и каждый раз это время одинаковое.

Отец наблюдает за мной внимательными и любопытными глазами, как будто чувствует ход моих мыслей. Если рассчитать время рывка мишени, то я смогу всадить пулю в центр, направляю дуло одного пистолета в центр мишени, которая должна вот-вот дернуться. Мысленно отсчитываю секунды, и как только мишень смещается в сторону, прицеливаюсь в центр и незамедлительно жму на курок. Пуля попадает ровно в яблочко.

— Можешь же, когда захочешь.

Улыбаюсь в ответ на слова отца и начинаю палить по мишеням из двух глоков одновременно: надо сказать, что это сложно, но занимательно. Когда Райан окончательно удовлетворён моей пальбой по целям, мы переходим к полосе препятствий. Найты до сих пор тренируют ближний бой, мне вот интересно, они мазохисты и им нравится получать друг от друга, или они одержимы идеей завалить нас с Каином на соревнованиях так, чтобы мы не встали? Не берусь гадать, одно знаю точно — ближний бой будет самым сложным испытанием в турнире.

— Интересно, они когда-нибудь оттуда уйдут?

— Не знаю, Рик, я думаю, они решили делать ставку на силу Кайла… Только вот сила без ума — ничто. Не отвлекайся на них, давай ещё один заход на полосе препятствий и пойдём отрабатывать рукопашный. В конце концов, они там уже весь день торчат.

Хорошая мысль. Прохожу полосу препятствий ещё раз, попутно отец делится со мной хитростями прохождения каждого препятствия, и я проверяю их на практике. Что было бы, если бы меня тренировал не отец, а обычный тренер? Я бы не научился бегать в правильном темпе, легко преодолевать препятствия и стрелять по движущимся мишеням. Довольно неплохой багаж знаний, тем более что приобрёл я его всего за два дня.

Вытесняем Кайла и Джейсона и приступаем к ближнему бою, вот тут мне сейчас не поздоровится. Сегодня бой даётся мне легче, чем вчера, но я всё равно регулярно летаю на свидания к матрасам. Что мне делать, если он блокирует все мои атаки и не даёт мне даже малейшей возможности подобраться к себе? Это метод проб и ошибок. С трудом вспоминаю боевые комбинации и стараюсь атаковать с их помощью, впитываю действия отца, стараюсь запомнить его блоки и действовать так же. Чувствую, мне сегодня снова понадобится массаж. Не жалея ни сил, ни меня, он продолжает наносить удары один за другим, физически изматывая меня по максимуму.

Мы кружимся, нанося друг другу удары, ставя блоки и пытаясь удержаться на ногах. Со временем отмечаю, что мои блоки стали приносить больше пользы, отец задевает меня реже, полёты свелись к минимуму. Тут два варианта: или он устал (что вряд ли возможно), или у меня действительно начинает хоть что-то получаться.

Отец прекрасно натренирован; сидя в душных кабинетах штаба, он не теряет свою форму — и это замечательно. Не то что я: за четыре года в университете потерял всё, что было нажито мною непосильными тренировками. Дальше так продолжаться не может, лучше заниматься часто, но понемногу, чем редко, но в максимальном темпе.

Тренировочный зал опять пуст, в нём только мы с отцом. Найты предпочли удалиться сразу, как только мы заняли сектор рукопашного боя, Каин ушёл и того раньше, отработав только полосу препятствий.

— Ну всё, хватит с тебя на сегодня. Подведём итоги?

— Да.

— Сегодня ты порадовал меня намного больше, чем вчера. Ты выбрал свой темп в беге, завтра пробежимся без гонок, только в том темпе, который тебе удобен, чтобы закрепить результат. Метать ножи мы больше не будем, с ними у тебя всё и так замечательно. Стрельбу потренируем тоже последний раз, в сторону полосы препятствий можешь даже не смотреть — нам там делать нечего. Итак, завтра мы с тобой бежим кросс, стреляем, занимаемся ближним боем и приступим к боям на палках, на соревнованиях вам никто катаны в руки не даст, ещё поубиваете друг друга не дай Бог. Ещё меня радует тот факт, что сегодня ты не такой измотанный как вчера.

— Это точно. Спасибо.

— За что?

— За тренировки, я многому научился, правда.

— Спасибо скажешь, когда тебе достанется группа «А». Иди к себе, тебе нужно отдохнуть.

— Хорошо.

Иду к себе в покои, уставший, но счастливый. Сегодня мне удалось порадовать отца, научиться многим полезным вещам и сохранить хотя бы малую часть сил, которая позволит мне нормально поесть, посетить душ и лечь спать. Возле двери меня встречает Оля, я улыбаюсь ей и прохожу в спальню, на ходу сбрасывая с ног кроссовки.

Ноги и руки снова трясутся, но уже не так сильно, как вчера, боль в спине вернулась на своё место, однако я не чувствую себя смертельно измученным. Я согласен на такие тренировки, чтобы растоптать Кайла и вернуть себе прежнюю форму.

После тёплого душа оставляю спортивную форму в ванной по просьбе Оли и иду на кухню, стеклянные двери не в силах преградить путь запаху мяса — великолепное меню. Вскарабкиваюсь на барный стул и безотрывно слежу за рыженькой. Отец прав, благодаря ей я избавляюсь от негатива, и это здорово, иначе я бы постоянно пребывал в депрессивном состоянии.

Она раскладывает еду по тарелкам, по очереди пихает их в микроволновку, а я вспоминаю сегодняшнее утро. Зеленоглазая не на шутку растерялась, когда я сделал шаг к ней, но не дёрнулась с места… Говорит ли это о чём-нибудь? Пожалуй, она как минимум доверяет мне — и это хорошо.

Тарелки приземляются на стол, и мы начинаем ужинать. Я буквально кидаюсь на еду, Оля восхитительно готовит.

— Как сегодня прошла тренировка?

— Намного лучше, чем вчера, он хорошо подготовит меня к соревнованиям.

— Остальные готовятся так же?

— Нет, они странно готовятся… Каин за эти два дня занимался только полосой препятствий и метанием ножей, Кайл вообще только рукопашным боем.

— А ты знаешь, что будет на этих соревнованиях?

— Скорее всего то, к чему меня готовит отец. Вряд ли они скажут нам заранее.

— Понятно.

— А ты чем занималась, пока меня не было?

— Книгу читала.

— Значит, я всё-таки подсадил тебя на антиутопии?

Оля улыбается и кивает головой. Закончив ужин, мы идём в спальню, и я падаю в кровать. После сеанса целительного массажа я не могу себя заставить даже перевернуться. Тренировки — прекрасное снотворное, после них я засыпаю, словно по щелчку пальцев.

Благодарю свою спасительницу за массаж и засыпаю, ещё один суматошный убийственный день подошёл к концу.

========== XVII Глава ==========

Всю неделю, день за днём, я заставляю себя подняться с кровати и идти в тренировочный зал. Постепенно спектр моих ежедневных тренировок сокращается и остаются только бои, к которым отец готовит меня по усиленной программе.

Каждое утро меня будит Оля, кормит завтраком и робко желает удачи. Каждая тренировка приносит мне пользу. На одной мы отрабатывали блоки, на другой атаки, на третьей броски, и всё это в целом вылилось в довольно неплохой механизм, который у меня сносно получается применять на практике. В последний день мы с отцом только наблюдали за Кайлом и Каином, прикидывая их силы и возможности.

Каждый вечер я возвращался в покои и утопал в заботе Оли. Регулярный массаж здорово спасал положение, иначе я бы уже на второй день тренировок не смог разогнуть спину, не то что отрабатывать боевые приёмы.

Сегодня понедельник — день, на который назначен турнир; день, когда тренировки окончены и второго шанса не будет; день, когда я должен надрать зад Найту и Девингему.

Просыпаюсь я рано, потягиваюсь в кровати и отмечаю приятный момент: спина в идеальном состоянии. Олины волшебные руки делают своё дело. Смотрю на неё, спящую, взглядом обвожу черты лица, ставшие такими родными и знакомыми. Она у меня всего две недели, а такое впечатление, что прошла вечность. Интересно, сколько она здесь в общей сложности? Не берусь гадать, это не имеет значения.

Не хочется будить её, в конце концов, пора немного поухаживать и за ней. Закончив все приготовления по части завтрака, крадусь в комнату и ложусь на своё место. Хоть и паршивый, но как-никак сюрприз устроить хочется.

Взъерошиваю волосы, словно только что проснулся, и начинаю будить рыженькую. Ресницы вздрагивают и медленно поднимаются вверх, когда она пробуждается ото сна. Зелёные глаза лениво устремляют взгляд на моё лицо, а уголков её алых губ касается лёгкая улыбка.

— Доброе утро, спящая красавица.

— Доброе.

Она чуть заметно краснеет и убирает взлохмаченные прядки волос с лица. Как подтолкнуть её к кухне? После недолгих умозаключений прихожу к выводу, что лучше всего отправиться в ванную, тогда она в любом случае встанет и пойдёт готовить завтрак.

— Вставай, у нас сегодня много дел.

Поднимаюсь с кровати и марширую в ванную. Перед соревнованиями мне надо привести все скачущие из угла в угол мысли в порядок и хорошо настроиться на турнир, пока рядом Оля, такой возможности мне не представится. Самое неприятное во всём этом то, что мне придётся бороться с Каином. Мы превосходно знаем приёмы и ходы друг друга, и это только усложняет всю ситуацию.

На кухне, сложив руки на груди, сидит Оля, буравя меня взглядом, в её глазах пляшут озорные искры. Что ж, мой маленький сюрприз возымел эффект.

— Поздравляю, ты восхитительно прикидываешься спящим.

— Я старался, — не сдерживая смеха, отвечаю я.

— Заметно. Мог бы не вставать, я бы сама приготовила.

- Должен же я тоже о тебе хоть немного заботиться; в конце концов, ты в моих покоях гостья, а не повар. А с учётом всей твоей неоценимой помощи за эту неделю, ты у меня вообще можешь просить, чего захочешь.

— Серьёзно?

Сажусь за стол и принимаюсь за бутерброды, время, к сожалению, не резиновое, соревнования начнутся через сорок минут.

— Абсолютно.

Рыженькая бегает глазами по столешнице, словно что-то ищет. Затем поднимает на меня умоляющий взгляд, её щёки краснеют, она открывает рот в тщетной попытке что-то сказать и отступается, отводя от меня глаза. В ней что-то борется, но что? Надо разузнать этот интересный момент.

— Можно я пойду с тобой?

Она опережает меня буквально на пару секунд. Так вот что её терзает: хочет пойти со мной, но боится. Чего она боится? Спросить, или того, что там будет весь штаб, от рядовых до Главы? Хотя, скорее всего, я знаю ответ. Там будет Кайл, а его присутствие до сих пор пугает Олю до чёртиков.

Слишком много противоречий, Кайл будет занят соревнованиями, а вот Джевелс… Что, если она увидит её там? Плевать, я не собираюсь перед ней отчитываться, Оля моя подруга, но не более того, и поводов для ревности я не давал.

— Если ты хочешь пойти, то пойдёшь, собирайся.

Рыженькая радуется моим словам, как ребёнок. Она доедает завтрак и уходит в комнату, а я расправляюсь с грязной посудой. Не вижу ничего плохого в том, чтобы она развеялась, попрошу Ким присмотреть за ней и тогда точно буду спокоен. Господи, Рик, с каких пор ты начал так опекать девушек? С тех пор как ко мне попала Оля.

Спустя несколько минут получаю разрешение зайти в спальню, моя зеленоглазая спутница, оказывается, не теряла времени даром. Одетая в чистые джинсы и майку, она зачёсывает свои шикарные волосы в конский хвост. Её лицо светится, а с губ не сходит улыбка.

Когда все переодевания окончены, мы выходим из покоев в коридор, я запираю дверь, а Оля смотрит по сторонам. Ведомая моими указаниями, поворот за поворотом, плечом к плечу со мной, она впервые оказывается в тренировочном корпусе.

Здесь много людей, наверное, весь Штаб собрался, чтобы увидеть сегодняшние соревнования. Трибуны забиты до отказа, на первом ряду сидит Ким в своём белом медицинском халате. Велик риск травм, а значит, врач должен быть поблизости; рядом с ней уютно устроился медицинский чемоданчик. Думаю, самое время пристроить Олю.

Беру свою сопроводительницу за руку и увлекаю в сторону Ким. Оля увлечённо разглядывает зал, а я настойчиво тащу её к трибунам. Вокруг снуют толпы народу, боюсь отпустить руку, боюсь потерять её здесь.

— Ким.

Мой голос тонет в жужжании толпы, но слова доходят до адресата, и внимательные карие глаза устремляются на меня.

— Рик, ты уже здесь.

— Да, я могу попросить тебя об одолжении?

— Давай.

— Присмотри за Олей, пожалуйста, я не могу оставить её здесь одну без присмотра, хорошо?

— Хорошо. Оля, садись сюда, моя девочка.

Удивительно, как тепло Ким с ней разговаривает. Врач отодвигает чемоданчик и сажает Олю рядом с собой. Отлично, теперь я спокоен, рыженькая в надёжных заботливых руках, а значит, всё будет нормально.

— Рик, удачи тебе, родной.

Ким обнимает меня, и я почти успеваю уйти, но замечаю, как Оля вскакивает со своего места.

— Ты уже уходишь?

— Да, мне пора.

— Удачи, ты обязательно победишь, я верю.

Её глаза, такие наивные и в то же время уверенные. Мне бы столько уверенности в собственных силах. Я не знаю истинных причин своего порыва, но я делаю шаг к ней и обнимаю её. Она опешила, но мне всё равно — я крепко прижимаю её к своей груди и вдыхаю её восхитительный запах моего геля для душа и самой Ольги. Постепенно она выходит из ступора, и её ладони нерешительно ложатся мне на спину; расслабившись, она свободно приникает ко мне.

В репродукторах раздаётся треск, скоро всё начнётся, мне пора идти. Я отстраняю от себя Ольгу и одними только губами шепчу: «Спасибо». Моего голоса в общем шуме она всё равно не услышит.

Все рассаживаются по трибунам в предвкушении шоу, а я привожу мысли в порядок. Кайл гордо поднял подбородок и надменным взглядом бегает по залу, Каин, наоборот, потупив глаза в пол, ждёт начала всего мероприятия — и только мои мысли занимает не предстоящее действо, а девушка. Я не могу заставить себя думать о соревнованиях, мою голову целиком и полностью занимает Оля.

========== XVIII Глава ==========

Мы стоим в центре тренировочного зала в ожидании начала соревнований, трибуны утопают в шуме, держу пари, на нас уже сделали ставки. Отец, Джейсон, Тейлор и прочие члены совета Штаба сидят за отдельными трибунами — скорее всего, они судьи.

Из репродукторов доносятся фанфары, Боже мой, как всё официально. Огромный экран на стене загорается, и на нём появляется таблица наших показателей с пустыми графами. Отлично, все наши результаты будут заноситься туда. Микрофон передаётся в руки отца, и он, гордо расправив плечи, начинает свою речь.

— Сегодня — важный день: трое лучших шпионов будут бороться за право кураторства над группами выпускников детского корпуса. Соревнования будут проведены по следующим дисциплинам: бег на длинные дистанции, метание ножей, навыки обращения с огнестрельным оружием, полоса препятствий, рукопашный бой и бой с применением холодного оружия. Во избежание травм, вместо холодного оружия, наши шпионы получат полутораметровые палки.

Дальше продолжаются заунывные речи о долге, чести и отваге. Все дисциплины мы отрабатывали с отцом, поэтому я могу быть относительно спокойным. Вижу, как напряглись мои противники — хах, что, Кайл, не ждал? Думал, будет только ближний бой? Кошусь в сторону Оли: Ким оживлённо что-то ей рассказывает, скорее всего, переводит слова отца, она же не знает английского.

— В сегодняшних соревнованиях принимают участие: Рик Райан О’Хара, — подумать только, стоило отцу назвать моё имя, как зал наполняется ободрительными криками и улюлюканьем. — Кайл Джейсон Найт, — зал снова взрывается овациями, но уже более приглушёнными, Кайл бесится, ну конечно, ведь поддержали не его, а меня. — Каин Кристиан Девингем. Соревнования наши бойцы начнут с бега. Им предстоит дистанция в двадцать пять кругов. Тот, кто придёт к финишу первым, — получит два балла, второй получит один балл и третий не получит ничего. Так будет во всех соревнованиях на сегодня. Удачи вам, боевики, покажите всё, на что вы способны.

Вызов брошен, и зал наполняется мелодией нашего гимна. Мы вытягиваемся по стойке смирно, весь зал встаёт. Мне кажется, что, окажись в зале бабочка, за гробовой тишиной и звуками одного лишь гимна можно было бы услышать, как она трепещет крыльями. Как только гимн подходит к концу, мы все втроём направляемся к стадиону и встаём в стартовую стойку. Помни советы отца, Рик, что бы ни случилось, не выжимай максимум раньше времени.

Стартовый гудок — Кайл и Каин моментально срываются с места и наперегонки ошалело несутся вперёд. Они оба стремительно отдаляются от меня, я держу свою скорость. Бросаю короткий взгляд на отца, он наблюдает за мной и лукаво улыбается мне, его расчёты оправдались: ни Девингем, ни Найт ни черта не извлекли из наших с ним забегов. Надеюсь, всё пойдёт по плану, и они выдохнутся так же, как я.

Откуда в Каине столько настырности? Он бежит наравне с Кайлом и ничуть не уступает ему по скорости. Как рьяно мой дружок вцепился в идею получить хорошую группу, даже на Найта замахнулся.

Смотрю на Олю, какого чёрта? Нет, я должен что-нибудь сделать немедленно! К ней идёт Джевелс, вот дьявол, как она догадалась? Хотя о чём я, буквально пятнадцать минут назад я обнимался с ней на глазах у всего зала, тут, пожалуй, трудно не догадаться, что это именно она. Они недолго разговаривают, Боже, что я вижу. Олино выражение лица меня несказанно радует, она не боится и, как я понимаю, отвечает Джевелс. Интересный момент, надо будет потом разузнать у Оли о сути их разговора.

Продолжаю забег; наматывая десятый круг, отмечаю, что Кайл и Каин на своём тринадцатом круге сбавили скорость, но всё равно продолжают тягаться между собой. Добегу до восемнадцатого круга и буду смотреть по отрыву: если он не сократится, то придётся выжимать себя задолго до финиша.

Когда эта сладкая парочка вновь догоняет меня, на лице Найта просто гамма чувств и самое яркое из них — гордыня. Конечно, он ведь на целых четыре круга обходит наследника. Взмыленный, как дворовая шавка, полный щенячьей радости он одаривает меня надменным взглядом. Посмотрим, Кайл, как ты будешь грызть зубами асфальтовую дорожку стадиона, когда я обойду тебя на последних кругах!

У меня идёт семнадцатый круг, а у моих противников всего лишь девятнадцатый, я сокращаю отрыв. Расслабленно бегу всё в том же темпе, а у ребят уже ноги не шевелятся, чему я несказанно — как бы подло это не звучало — рад. Как только сокращу отрыв — рвану вперёд и заручусь разрывом.

Двадцатый круг, они обессилили настолько, что я уничтожил весь разрыв и того гляди начну отрываться от них. Догоняю противников и ещё больше сбавляю темп, дам себе один круг отдышаться, в конце концов, если я буду идти наравне с ними, то ничего не потеряю.

Когда остаётся ровно три круга до финиша — начинаю ускоряться, пора идти вперёд. Как только я пробегаю мимо конкурентов — оба начинают увеличивать темп, но я знаю их состояние, их хватит ненадолго. Кайл рычит за моей спиной и пытается выжать из непослушных ног всё, что только может, судорожно хватая воздух ртом. Каин ускоряется, но не так рьяно. Он сдался.

Бегу чуть впереди Кайла и вспоминаю, как отец блокировал мои попытки вырваться вперёд на первой тренировке. Виляю перед самым носом блондина, ещё больше изматывая его. До финиша остался всего лишь круг. Пока бегу по прямой, бросаю короткие взгляды на Олю и на отца, пока их обоих всё устраивает, рыженькая так вообще того гляди вскочит со своего места от нетерпения.

Половина круга — Найт дышит мне в спину, всего его попытки вырваться вперёд я пресекаю на корню и ускоряюсь ещё больше, оставляя его далеко позади: хочу победить с хорошим отрывом. Максимальный разгон делает своё дело, я прихожу к финишу первым, звучит финальный гудок и на огромный экран выводятся мои баллы в графе «Бег».

Зал взрывается одобрительными возгласами, отец слегка улыбается, большего ему не позволит его положение. Оля и Ким обнимаются и визжат от счастья, Боже мой, сколько у них эмоций, одним словом — женщины.

Кайл приходит вторым и сверлит меня ледяным гневным взглядом, но, в целом, плевать я на него хотел: я победил и несказанно этому рад. Оба противника вымотаны не на шутку, но на передышку им никто не даст времени. Сразу после оглашения наших результатов в забеге нас приглашают в сектор метания ножей.

Право начать первым достаётся мне как победителю прошлого конкурса. Ножи просто блестят, на них нет ни одной царапины и уж тем более сколов. Тщательно проверяю снаряды перед началом: если в ноже нет нормального баланса, то он никогда не полетит точно в цель, как бы ты ни пытался его метнуть. После проверки нам оглашают правила: десять движущихся мишеней, десять ножей — всё просто, победит тот, кто поразит больше всех мишеней.

Встаю в стойку, механизмы запущены, мишени начинают свой «бег» по предоставленному пространству. Перемещаясь из стороны в сторону то плавно, то рывками, они ездят из угла в угол. Прицеливаться нужно тщательно, у меня нет права на ошибку. Метаю ножи в мишени и поражаю восемь из десяти целей. Пока Кайл и Каин не пройдут этот сектор, я не узнаю своих результатов.

Следом за мной ножи берёт в руки Кайл. Не уделяя особенно много времени на прицеливание, он бросает ножи в мишени и попадает в семь из десяти целей. Вот гад, он опять в шаге от меня. Каин выдаёт те же результаты, что и Найт, жюри совещается между собой и решает отдать второе место в этом соревновании Девингему. Таким образом, я пока в лидерах, надеюсь, это сохранится и дальше.

Со стрельбой всё не так просто, для начала нужно разобрать и собрать два глока и только после этого начать палить в движущиеся мишени. Видимо, обычные цели наш Штаб ну никак не интересуют, им надо, чтобы всё двигалось.

Разбираю оружие так, словно занимаюсь этим каждый Божий день. Вернув все пружины, глушители и магазины на свои места, приступаю к стрельбе, сразу после меня всё это проделывает Каин, затем Кайл. По итогам этого соревнования на первое место претендуют оба: я и Кайл. Отвратительно. Интересно, что решит штаб, им сейчас, наверное, очень весело. Отец не позволит лишить победы меня, а Джейсон с пеной у рта будет доказывать, что его любимый Кайл намного лучше справился с данным испытанием и просто безоговорочно заслуживает победы. Аж противно.

Как я и думал, разобраться нормально им не удалось, в итоге победу присуждают нам обоим и в копилку каждого уходит по два балла, а Девингем получает один балл. До самого сложного остался только шаг. И этот шаг — полоса препятствий.

Мы будем проходить её одновременно, к нашему счастью, там как раз три ряда препятствий и каждому достанется своя полоса. По свистку рвёмся вперёд. Вот он, результат первого забега — Кайл и Каин еле передвигают ноги, а я относительно бодр. Надеюсь, Кайл выдохнется ещё больше к рукопашному бою.

Прохожу препятствия согласно наставлениям отца, шаг за шагом. Вскарабкиваюсь на стену и переваливаюсь через неё, ползу под рядами колючей проволоки, взбираюсь по канату наверх и делаю поистине каскадёрский прыжок, даже с кувырком в полёте, приземляясь на штабеля матрасов, и продолжаю бег. Лезу в трубу, бегу по подвесным лестницам и чувствую себя домашним хомячком, ей-богу. Не хватает только колеса, в котором надо было бы пробежать.

В итоге, успешно покончив с препятствиями, финиширую первым. Признаться честно, ждать соперников мне приходится долго. Выжатые, как два лимона, они медленно добираются до финиша. Каин обходит Найта на долю секунды, и в награду за усердия получает один балл.

В репродукторах гремит голос отца, он оглашает результаты каждого из нас на момент окончания первого блока дисциплин.

— По итогам первого блока Рик Райан О’Хара набрал в общей сложности восемь баллов, Кайл Джейсон Найт заработал четыре балла, Каин Кристиан Девингем получил три балла. Во втором блоке будут боевые дисциплины, боевики, просим вас пройти в сектор боя с применением холодного оружия, рукопашный бой завершит наш турнир.

Отлично, есть шанс утомить Кайла ещё больше.

От оглашения правил моя нижняя челюсть, очевидно, вполне смогла бы стукнутся об пол, но я успеваю остановить её раньше. Каждый из нас будет драться два раза, с каждым своим соперником. Первым в бой вызывается Кайл, ну конечно, кто бы сомневался. Принимает его вызов Каин, Господи, откуда у него только силы и смелость сегодня берётся? Он что, напился перед соревнованиями?

Собственно, для меня это плюс, я могу со стороны посмотреть на возможности обоих и оценить ситуацию. Бой начинается сразу после сигнала. Кайл здорово разозлён, он явно не ожидал, что я выдам такие результаты и вытесню его на вторые места. Они лупят друг друга палками изо всех сил, забыв даже о приёмах, скорее всего, они оба просто выплёскиваю злобу. Стоп… Тогда пошевели мозгами, Рик, как тебе должно достаться от них обоих? Ведь больше всего они сейчас злятся именно на тебя.

Обречённо вздохнув, мысленно мирюсь со своей скорейшей участью. Синяков на мне будет много — и это точно. Плевать, я пришёл сюда надрать зад Кайлу, а не думать о синяках.

Кайл побеждает, повалив Каина на пол, судья считает вслух до десяти, но Девингем уже не в силах встать, ему засчитывают поражение. Настала моя очередь.

— Держись, дружище.

Похлопываю Каина по спине и забираю из его рук палку.

— Накостыляй ему, Рик, ты можешь.

Улыбаюсь и вхожу на своеобразный ринг. Глаза Кайла наливаются беспредельным гневом, и он плотнее сжимает пальцы на своей палке. Его губы складываются в мерзкую ухмылку.

— Здесь я на тебе отыграюсь, наследник.

— Посмотрим. Вспомни, Кайл, один раз ты уже проиграл мне в бою на палках, а ставки там были так же велики…

— Это больше не повторится.

— Твоя победа? Согласен, она больше не повторится, хватит с тебя победы над Каином.

Звучит сигнал, и Кайл бросается в мою сторону. Яростно и ожесточённо наносит удары, я не могу даже попытаться атаковать его, просто отклоняю нападения и ставлю блоки. Делаю удар ногой в корпус и отталкиваю от себя Найта. Комбинация ударов, затем другая, подсечка и блондин уже сидит пятой точкой на матрасе.

Медленно он поднимается, и бой продолжается с новой силой. Дурак, он угробит все свои силы здесь и не оставит их на ближний бой. Вспоминаю нашу первую стычку и стараюсь применять то же самое. Постоянно прикладываю его палкой по всевозможным местам, чаще бью в корпус. Проходит ещё немного времени, он валится на пол и больше не встаёт. Судья засчитывает мне победу.

Бой с Каином проходит быстро. Мне жаль его, в голове периодически появляется мысль о том, чтобы уступить ему этот бой и намеренно проиграть, но что скажет отец? И сделает ли ему эта победа погоду? Тогда мы все втроём сыграем вничью. Неизвестно, как жюри рассудит баллы, победителем могут сделать вообще Кайла, присудив Каину фальшивую победу.

В мою копилку уходит ещё два балла, Кайлу достаётся один, печально, но Каин в аутсайдерах. Сказать, кто победил в сегодняшних соревнованиях можно и без заключительного испытания, слишком большой разрыв в турнирной таблице. У меня десять баллов, блондин в общем зачёте получил пять баллов, а Каин остался с тремя баллами. Но ближний бой никто не отменит. И я должен там победить. Не для того, чтобы получить ещё баллы, они мне не нужны — я хочу доказать Найтам, что они всего лишь зазнавшиеся выскочки; хочу оправдать надежды отца; хочу ещё раз увидеть счастливые глаза Оли, те, которыми она смотрит на меня после каждой моей победы.

Первым в бой рвётся Каин, их бой с Найтом проходит быстро. Следом с Девингемом бьёмся мы, и бой снова завершается моей победой. Каин остался ни с чем, проиграв оба боя.

Последняя битва, последний рывок. В сектор заходит Кайл, и мы оба встаём в стойку, ожидая команды. Он выдохся, иссяк, но терять бдительность нельзя, ближний бой — его стезя, он знает приёмы как свои пять пальцев, поэтому мне придётся несладко.

Раздаётся свисток, и мы начинаем ходить по кругу, не сводя глаз с противника. Нападать первым я не стану, буду ждать его действий. Выпад в мою сторону, но я успешно отклоняюсь. Всё это только раззадоривает Кайла, откуда он берёт силы? Умело чередуя удары и подсечки между собой, он надвигается на меня, ожесточённо вкладывая в каждый выпад все оставшиеся силы.

Наносим друг другу удары, кружась по полу. Делаю захват и роняю Кайла на матрасы. Пошатываясь, он снова поднимается на ноги. Это никогда не закончится. Я чувствую усталость, старую-добрую дрожь в руках и ногах; парочка ударов — и боль в спине возвращается на место.

Бой длится долго, и я теряю остатки сил, удары слабеют, но я должен держаться, должен победить. Всё чаще падаю и заставляю себя подниматься. Черпая силы не иначе как из преисподней, своего родного дома, Кайл начинает применять комбинации ударов, окончательно лишая меня остатков равновесия. Вяло отвечаю на его удары, но безуспешно. Обливаюсь потом и сгораю от жажды, чувствую себя как после первой тренировки с отцом, выжатым и обессиленным.

Окончательно измождённый, падаю на матрас. Силюсь встать, но ноги и руки отказывают мне — это конец, я не встану, я проиграл. Судья медленно считает до десяти, а Кайл нагибается ко мне.

— Я же сказал, что отыграюсь на тебе. Молодец, Рик. Живописно проиграл. Посмотри на свою русскую шлюшку и махни ей рукой, неудачник.

Перевожу взгляд на Олю: её зелёные глаза полны ужаса и боли, держу пари, если бы не Ким, она бы давно сорвалась с места и наделала глупостей. Я должен подняться, должен найти в себе силы и надрать зад этому подонку, чтобы Оля знала, что со мной всё нормально. Он должен ответить за свои слова в её адрес, и он за них ответит.

Силой мысли или грязными ругательствами — уж не знаю чем точно —заставляю руки и ноги слушаться моих команд. Медленно встаю, покачиваясь из стороны в сторону. Все ошарашенно смотрят на меня. В последний раз оборачиваюсь на рыженькую, она удивлена и довольна одновременно. Ради этого определённо стоило найти в себе силы встать.

— Заруби себе на носу, Кайл, она не шлюха, а каждый, кто рискнёт её так назвать, — ответит мне за это сполна.

Подпитываемый, скорее всего, гневом, кидаюсь на Кайла и из последних сил бью его ногой в челюсть. Оказывается, он тоже был в очень шатком положении и, упав на пол, даже не пытается встать. Этот бой окончен и победитель в нём я.

Когда судья заканчивает отсчёт и объявляет победителя, зал взрывается множеством одобрительных криков. Я сделал всё, что хотел: в моём распоряжении группа «А» и я в очередной раз надрал одно место Кайлу.

Бросаю гордый взгляд на судей, Джейсон буквально позеленел от гнева. Райан, наоборот, светится, как трансформаторная будка во время короткого замыкания. Усталыми шагами плетусь к центру зала и жду оглашения результатов, позднее ко мне подтягиваются Каин и Кайл.

— Ты мне ещё ответишь за это унижение.

— Посмотрим, Кайл.

— Поздравляю, Рик.

— Спасибо, друг.

Каин дружески похлопывает меня по плечу, а я, стиснув зубы, терплю боль. Всё тело ноет и саднит от многочисленных ударов.

— Наше соревнование подошло к концу, и мы готовы огласить результаты, — отец-отец, плохо ты маскируешься, голос просто звенит от счастья. Ну конечно, ведь его ставка сыграла. — Победителем соревнований становится Рик Райан О’Хара, ему под кураторство достаётся группа «А», поздравляем. Группа «В» достаётся Кайлу Джейсону Найту. Группу «С» получает Каин Кристиан Девингем. Поздравляем вас, боевики, вы отлично справились с заданиями.

Мм, сарказм, великолепно. Топаю к Ким и Ольге, они обе счастливы до безграничности.

— Рик, умница моя, какой ты молодец, как ты сделал этого мерзкого Найта!.. Ух, аж перья летали!

Ким бросается мне на шею, и я, вылупив глаза, стараюсь молча стерпеть эту пытку. Оля, кажется, догадалась о моём состоянии и сочувственно качает головой. Как спасению свыше радуюсь отцу, он отцепляет Ким от моей шеи и сдержанно поздравляет меня с победой.

— Я горд тобой как никогда, Рик, молодец.

— Спасибо.

— Идите к себе в покои, тебе надо отдохнуть и набраться сил. И мне не очень хочется ваших с Кайлом стычек, он сейчас на взводе.

— Маленький облезлый шакал облажался.

— Рик, я прошу тебя, не задирайся. Иди к себе.

— Хорошо, я иду. Пойдём, Оля.

Медленно ползу в сторону покоев, следом за мной плетётся Ольга, почему она молчит? Может, не хочет говорить в коридоре? Оно, в принципе, и правильно, не нужно чужим ушам знать, о чём мы разговариваем.

Войдя в покои, я уже не вижу ничего кроме кровати и целенаправленно иду туда, отказываюсь от еды, душа и всего прочего. Мне не хватит сил ни на что, так я ещё не уставал никогда. Оля недолго копошится на кухне, переодевается и ложится в кровать.

— Поздравляю.

— Спасибо.

— Я так испугалась, когда ты упал там… во время последнего боя.

— Я знаю, просто видел твоё лицо.

Оля смущённо улыбается и отводит от меня глаза, здесь что-то не так. Она пытается от меня что-то скрыть. Ах да, вспомнил.

— Зачем к тебе подходила Джевелс?

Этот вопрос явно застаёт её в раз плох, она молчит, лихорадочно шаря глазами по простыни. Так вот что она скрывает… Как бы тебе ни хотелось спать, О’Хара, ты должен докопаться до истины.

— Оля?

— Она спросила моё имя и сказала, что видела, как мы обнимались. Сказала, что не слепая и видит твои выходки. Больше ничего.

— Посмотри мне в глаза, это правда?

— Да.

— Хорошо, будь с ней осторожнее, даже я не знаю, что у неё на уме.

— Ладно.

— Спокойной ночи, болельщица.

— Спокойной ночи, чемпион.

Чемпион… Какое хорошее слово. Улыбаюсь и закрываю глаза, всё дальше уплывая в сон.

========== XIX Глава ==========

Несколько дней, данные мне отцом на передышку после соревнований, рассыпались как пепел. Не успев толком зализать раны, я отправился на тренировки со своими подопечными.

Когда хитростью, когда грубостью и жёстким контролем я уверенно двигал их вперёд. Групповые отработки ближнего боя даются сложно, девчонки из группы так вообще отказываются пробовать свои силы в бою с парнями. А зря, ведь в реальной ситуации никто не посмотрит на то,что они девушки. Заставляю их работать в команде и опираться на напарника. Небольшими, но уверенными шагами мы с ними двигаемся вперёд, и это меня несказанно радует.

Они занимают всё моё время, от самого рассвета и до заката. Утром мы начинаем тренировки, обедаем вместе в нашей столовой, ужинаем там же и тренируемся до позднего вечера. Я никогда не думал, что смогу стать нормальным куратором, терпеть детей чуть ли не большую часть суток, но у меня это получается. Моя группа безустанно оттачивает навыки и ни в какую не желает меня отпускать.

В этом смысле Каину и Кайлу повезло больше. Группа «В» исправно бегает на тренировки. Они уже поняли, что Кайла лучше не злить. Как-то раз он устроил им хорошую взбучку, после которой ни один из них не рискует даже пикнуть без команды этого тирана.

У Каина всё намного проще: его группа тренируется в режиме экономии энергии и сломя голову бегает с тренировок. Самое противное во всём этом то, что мы отчитываемся за успехи своей группы и слова Каина о том, что его группа не ходит на тренировки, никто даже и слушать не станет. Всем нужен только результат.

После тренировок я ночую у Джевелс. Учитывая моё выжатое состояние, её покои становятся как никогда привлекательными. Они ближе к тренировочному корпусу, чем мои, да и их хозяйка ублажает меня как может. Благодаря своей темноволосой бестии я сбрасываю всё напряжение в секунды и проваливаюсь в сон. Наутро просыпаюсь, убегаю обратно в зал, к своей группе, бодрый и отдохнувший.

Группа под моим кураторством неделю, и всё это время я страдаю хроническим недостатком сил и паталогической ленью, но выбора у меня нет. Такое впечатление, что, откажись я под страхом смерти идти на тренировку, эти черти всей гурьбой ввалятся в покои Джевелс и отнесут меня туда сами.

Мне снится сон. Я вхожу в ванную в своих покоях и вижу кровь. Она везде, белый кафель сплошь залит алыми пятнами и отсвечивает от света лампы. Кровь растекается всё дальше, уничтожая последние белые островки пола. Я не двигаюсь, стою на месте как вкопанный и чувствую, как мои ладони покрываются чем-то вязким. На них тоже проступает кровь, но откуда она? Вытираю руки об полотенце, оставляя на нём те же алые пятна, что и на полу, но это не помогает. Ладони утопают в крови. Её становится всё больше, я по колено в ней… По пояс, теперь она доходит мне до плеч. Чувствую, как тону в ней. В ужасе кидаюсь к двери ванной, но не могу выбраться. Остервенело дёргаю за ручку, но тщетно. Я захлёбываюсь кровью, иду ко дну и чувствую в себе пустоту. Всё вокруг рухнуло и жизнь не имеет смысла, до сих пор живой, но мёртв морально. Почему?

Резко распахиваю глаза и судорожно втягиваю воздух, пробуждаясь ото сна. В последний раз кошмары терзали меня в глубоком детстве, позже я забыл о них — что стряслось сейчас? Что значит этот сон?

— Рик, всё нормально? Ты чего вскочил?

Я лежу на спине, а Джевелс уютно устроила голову на моей груди. Таким шевелением я наверняка напугал её.

— Ничего, всё нормально, просто сон.

Целую синеглазую в макушку и глажу её по волосам. Мне не нравится этот сон, он странный и внезапный. Укладываю голову назад на подушку. Нужно спать, утром я обязательно вернусь к этому сну.

— Просыпайся, родной, иначе твоя группа мне дверь вынесет!

— Они уже здесь?

— Нет, но если ты опоздаешь ещё на полчаса, то они точно пойдут искать тебя по всем кабинетам.

Вот чёрт, я уже опоздал. Лениво потягиваюсь и встаю с кровати, времени расслабляться у меня нет. Завтракать я не хочу, а вот от воды не откажусь. Плетусь на кухню и осушаю налитый до краёв стакан. На его стенках остаются капли; совсем как в моём сне, они стекают вниз, к донышку, и сливаются в единую лужицу. Растерянно смотрю в стакан, мысленно возвращаясь ко сну: что он значит? Почему именно кровь и почему на моих руках?

— Рик, ау, ты чего там в стакане увидел? С тобой всё в порядке?

Несколько раз моргаю и трясу головой, словно пытаюсь выбросить из головы мысли, заполнившие сознание.

— Всё нормально.

— Завтракать будешь?

— Нет. Я пойду.

— Ты сегодня вечером опять ко мне придёшь?

— А ты не хочешь?

— Ну, сладкий, когда я не хотела, чтобы ты ко мне приходил?

Улыбаюсь и получаю поцелуй в губы: короткий, но многообещающий. Иду по коридору, а в голове до сих пор вертится сон — как мне выкинуть его из головы? Сегодня у меня нет ни малейшего желания гонять ребят по тренировочному залу, нужно придумать им что-то новенькое.

В зале только группа Кайла и мои ребята. Обливаясь потом и буквально задыхаясь на ходу, группа «В» преодолевает полосу препятствий, но Кайл и не думает останавливаться. Видимо, они опять в чём-то провинились.

— Прошу прощения, знаю, опоздал. Сегодня мы не будем отрабатывать физические дисциплины. Вам в детском корпусе говорили о рамках субординации и их исполнении?

— Да.

— Не «да», «да» вы будете говорить, когда вам сделают предложение руки и сердца. Как должен отвечать образованный шпион?

— Да, сэр!

— Правильно. Я не требую от вас постоянного выполнения этих норм, мне самому всё это не нравится, но тем не менее знать и уметь соблюдать эти рамки вы должны. Сегодня мы будем учиться выполнять именно их. Так что сейчас мы идём к моему кабинету, вы выстраиваетесь в очередь и по одному заходите в мой кабинет, согласно всем известным вам рамкам субординации. Как только вы выходите за пределы моего кабинета — можете считать себя свободными на сегодня от любых занятий. Все поняли?

— Да, сэр!

— Отлично. И да, только не вздумайте шуметь возле кабинета. Я думаю, напоминать, что соседний кабинет принадлежит Райану, не нужно. Если он услышит ваш гомон, то мне точно придётся весь день гонять вас по залу. Будете такие же выжатые, как ребята Кайла. Договорились?

— Да, сэр!

О Боже, я уже и сам не рад, что вспомнил про субординацию.

— Тогда шагом марш к моему кабинету.

Они послушно поворачиваются и настоящим маршем шагают за мной к кабинету. Как я соскучился по нему. С удовольствием падаю в своё кожаное кресло и оглядываюсь по сторонам. Я давно тут не был. С тех пор как мне под кураторство досталась группа, я не бывал ни здесь, ни в покоях: всё моё внимание и силы тратятся на ребят.

Тихий стук в дверь, и я, изо всех сил стараясь перенять командный голос отца, говорю дежурную фразу, позволяющую зайти в кабинет. Забавно, это и для меня хорошая практика.

— Разрешите войти, сэр.

— Войдите, Джошуа. Что у вас?

— Разрешите доложить, сэр. События на северном фронте вышли из-под контроля. Шпионы, находящиеся на границе Канады, ждут ваших распоряжений.

— Пусть начинают наступление, вышлите подкрепление к северному фронту.

— Есть, сэр!

— Это всё?

— Так точно. Разрешите идти, сэр?

— Идите, Джошуа.

— Есть!

Минус один.

Забавно, я велел им импровизировать и подкидывать мне разные интересные задачки… Они один за другим входят в мой кабинет, и, что лестно, все блестяще отчитываются передо мной в рамках этой треклятой субординации. Что ж, Рик, они молодцы — и это надо отметить. Пишу себе в ежедневник заметку. Такое надо обязательно поощрять.

Снова стук в дверь, снова мой грозный голос, от которого меня самого пробирает на смех, дозволяет войти следующему посетителю.

— Разрешите войти, сэр.

Джевелс? Ну да, чему я удивляюсь, она мастер эффектных появлений. Что ж, мне нравится эта игра, и я хочу её продолжить.

— Войдите, Джевелс, у вас что-то срочное?

— Да, сэр. Разрешите доложить. Шпион-боевик Джевелс Розали Смит безумно соскучилась по многоуважаемому сыну Главы Штаба Рику Райану О’Харе. Ситуация выходит из-под контроля, она самовольничает и позволяет себе вламываться в его кабинет по собственным праздным целям.

— Что же мне с вами делать, Джевелс?

— Не могу знать, сэр.

— Я вас накажу. Думаю, это будет разумно.

— Как пожелаете, Господин.

Ох, какой переход. Держу пари, мои глаза уже застланы туманом желания. Она покорно склоняет голову и потупляет глаза в пол, но эта смиренность лишь прикрытие. Мне ли не знать, какая она хищница.

— Иди сюда.

Хлопаю себя по коленям. Синеглазая шагает ко мне. Забравшись на колени, она утыкается носом в мою шею и медленно целует её. Это было бы замечательно, если бы за моей дверью не стояло по меньшей мере пять человек, которых я обещал отпустить пораньше.

— Мне надо отпустить ребят.

— Ну, я по тебе соскучилась. С тех пор как ты ночуешь у меня, я привязалась к твоему вниманию.

— Ты шутишь? Прошло всего пару часов.

— Я знаю.

Она целует меня в губы, невинными глазами вглядывается в моё лицо и явно не собирается дать мне закончить тренировку.

— Слезь с меня, мне надо отпустить ребят.

— Не хочу.

— Джевелс, я серьёзно.

Нехотя незваная гостья слезает с меня. Отпускаю ребят и возвращаюсь в своё кресло, как она всё-таки не вовремя.

— Рик, нам ведь хорошо вместе, правда? Хорошо, когда никого рядом нет, когда нам никто не мешает. Ни Каин, который за тобой хвостом ходит, ни Ольга. Правда?

Ольга… Вот чёрт, я совсем о ней забыл. В последние дни я уставал настолько, что даже не находил в себе сил добраться до своих покоев и проведать её. Услышав её имя, я застываю на месте. Я должен к ней пойти. Веду себя как свинья: бросил её в своих покоях и забыл о ней.

— Мне надо идти.

— Господи, да куда, Рик?

— К Оле.

— Всё же было нормально? Зачем тебе туда?

— Надо! Пусти меня.

Отодвигаю Джевелс от двери и вылетаю из кабинета. Что я скажу моей рыженькой? Почему меня не было? Понятия не имею, но одно знаю точно: я вёл себя как последняя скотина. Джевелс отстала, она вряд ли пойдёт за мной в покои, оно и к лучшему.

Комнаты пусты, Ольги нет, и только шум воды подсказывает мне, что она в ванной. Сажусь на диван и покорно жду её появления. Краем глаза замечаю записку на прикроватной тумбочке, интересно, что там?

«Прости меня. Я больше не могу так. Ольга».

Хватаю воздух ртом, словно из меня выбили весь кислород, и лихорадочно расставляю мысли по местам. Эта записка, написанная Олей, шум воды в ванной. В один прыжок оказываюсь у двери, дёргаю за ручку, но она не поддаётся — дверь заперта.

— Оля! Открой! Не вздумай ничего с собой сделать, слышишь! Открой дверь! Прошу тебя, Оля!

Я кричу что есть силы, но безуспешно. Всё, что мне остаётся, — выбить дверь, и я хватаюсь за единственный возможный шаг. Один удар, другой — и дверь слетает с петель.

Сердце, кажется, пропускает удар. Белый кафель залит кровью. Из крана струится вода, а Оля распростёрлась на полу без сознания и с окровавленными запястьями. Я застыл в двери и не знаю, за что хвататься: лицо Оли бледное, а весь пол сплошь укрыт алыми пятнами. Соберись тряпка, ей, возможно, всё ещё нужна твоя помощь!

Я бросаюсь к ней и проверяю пульс. Её кожа прохладная, а остатки крови в вене отбивают слабые удары.

— Оля, держись, пожалуйста, держись, малышка.

Срываю полотенца с крючков, нужно срочно перевязать запястья и остановить кровь. Она порезала себе вены. Заматываю её руки, мои ладони измазаны её кровью. Поднимаю обмякшую, перепачканную в крови рыженькую из алой лужи и со всех ног вылетаю из покоев. Её срочно нужно отнести к Ким.

Боясь опоздать, практически бегу к медицинскому корпусу и по пути натыкаюсь на Каина. Нет, только не ты, пожалуйста. Глаза Девингема лезут на лоб от увиденного.

— Что случилось?

— Не сейчас, Каин, мне нужно к Ким, и как можно скорее.

Не останавливаясь, на ходу я буквально шиплю на Каина и бегу дальше, по этим проклятым нескончаемым коридорам. Влетаю в кабинет Ким. Она вскакивает из-за стола и подбегает ко мне.

— Что с ней?

— Она вены перерезала. Ким, пожалуйста, сделай что-нибудь. У неё пульс слабый, скорее.

— Пошли, её нужно в операционную.

Я за несколько очень быстрых шагов покрываю расстояние от её кабинета до палаты и кладу Олю на операционный стол. Веки плотно закрывают её бездонные зелёные глаза, руки безжизненно лежат на столе, а медные, испачканные кровью волосы окружают мертвенно бледное лицо. Мне впервые в жизни так страшно.

— Иди отсюда, не путайся под ногами! Как только что-то будет ясно, я тебе скажу. Иди ко мне в кабинет и сиди там!

— Хорошо.

Я опустошён, такое чувство, что даже убит морально. На негнущихся ногах плетусь в кабинет Ким. Падаю на кушетку. Всё точно, как в моём сне: капли крови на кафеле, мои руки в её крови, опустошённость и чувство тупой, ноющей боли где-то внутри.

Это моя вина. Я виноват в том, что она сделала. Я в шаге от того, чтобы стать убийцей.

========== XX Глава ==========

Я потерял счёт времени, каждая секунда тянется для меня вечностью. Сижу на кушетке и еле заметно качаюсь вперёд и назад, словно умалишённый. Пальцы сцеплены в замок, стиснул их до боли, но мне всё равно, я не чувствую ничего. Пристально смотрю в стену, копаясь в шальных мыслях.

Это из-за меня. Я не досмотрел — был бы рядом, ничего бы не случилось. В этот момент я начинаю ненавидеть сам себя. Из головы никак не уходит её бледное бессильное тело, распростёртое на кафельном полу, в луже собственной крови. Невольно вспоминаю всё, что меня с ней связывает: её глаза, такие колдовские и глубокие; её лицо, такое красивое и невинное; её волосы, окутывавшие её медной пеленой; её запах, от которого кружится голова.

А если она умрёт? Что, если я не успел? Я никогда не смогу себе этого простить. Она заботилась обо мне, ждала меня, а я так отплатил ей за это? Бросил одну в своих покоях и даже зайти туда хоть раз в день не посчитал нужным. Я эгоист, думал только о себе, шёл на поводу у Джевелс и своего неуёмного желания, забыв про того единственного чистого человека, который мучился в этих стенах.

За дверью слышен шум шагов, но мне всё равно. Погрязший в собственных мыслях, невидящими глазами смотрю на дверь. Я хочу увидеть Ким, узнать, всё ли в порядке с Олей, хочу снова заглянуть в её зелёные глаза и увидеть в них жизнь. Дверь кабинета открывается, внутри меня всё подпрыгивает и стремительно катится вниз, но это не Ким — это отец.

— Что случилось? Каин сказал, что видел тебя в коридоре с Олей на руках.

Он стоит передо мной, а я вперился взглядом в его лицо. Чувствую себя убитым.

— Она перерезала вены.

Глаза отца расширяются от удивления, этого явно никто не ожидал. Он садится рядом со мной на кушетку.

— Почему?

— Это я виноват. Это из-за меня. Не уследил. Если бы я был в покоях, всё было бы нормально.

У меня начинается истерика, впервые в жизни. Обезумевшими глазами смотрю на отца, лихорадочно выпаливая фразы одну за другой. Райан облокачивается спиной об шкаф и садится на кушетке в полоборота, лицом ко мне. Как маленького ребёнка он прижимает меня к груди и успокаивающе качает из стороны в сторону. Ладонью гладит меня по голове, но это не успокаивает. Я не могу остановиться, твержу одни и те же фразы подряд, как сумасшедший.

— Успокойся, Рик. Всё будет хорошо, Ким отличный врач, она сделает всё, что нужно. С Олей всё будет нормально. Успокойся.

Замолкаю и ухожу в себя. Отец постоянно говорит мне что-то успокаивающее, но я не слушаю его. Всё моё сознание занимает Оля.

«Не бойся меня, я же обещал, что не обижу тебя…»

Так я сказал ей, когда она впервые появилась в моих покоях. Хорошенько же я выполнил своё обещание. Тяжело дышу; я сгубил её. Защитив её от Кайла, от всех на свете под замком своих покоев, не смог защитить её от себя, навредил ей.

Проходит много времени, мучительно много. Более девяти часов мы с отцом неподвижно сидим на кушетке. Мне нет дела ни до чего, а отец периодически разминает затёкшие части тела.

Когда в кабинет входит Ким, я словно оживаю. Вскакиваю и подбегаю к ней. Смотрю на неё умоляющими глазами и жду всего пары слов.

— Ким, пожалуйста, скажи, что с ней всё нормально.

Она смотрит на меня холодными, жестокими глазами и даже не думает отвечать на мою мольбу. Неужели всё кончено? Нет, только не это.

— Ким, не молчи.

Мой голос более твёрдый, а врач всё так же сверлит меня взглядом.

— Ким, скажи мне хоть что-нибудь!

Я кричу, сил сдерживать в себе эмоции больше нет, это грань.

— Не кричи на меня. Не успокоишься сам — вколю тебе успокоительное. Оля жива, — рычит она.

Поднимаю лицо вверх и облегчённо втягиваю воздух в лёгкие. Она жива… Значит, я успел вовремя. Оля, моя зеленоглазая малышка, она жива. Сажусь на кушетку. Слава Богу, она жива.

— Это правда, что за последнюю неделю ты ни разу не был в своих покоях?

Ким знает… Но откуда? Прячу взгляд в сторону. Мне нечего сказать, это действительно так и я знаю свою вину.

— Да.

— Рик, разве так можно? Ты совсем с ума сошёл? Она вообще-то живая, и ей, как всем нормальным людям, нужно общение и внимание! Это не игрушка, это живой человек! Если она тебе не нужна — вышли её, ей выделят отдельные покои, но зачем делать так по-свински? А если тебя запереть на неделю в четырёх стенах одного? Тебе понравится? Да ты взвоешь! Почему ты не думаешь о других?

Она кричит, к горлу подкатывает комок, и её голос начинает срываться. Из карих, до этого стойких глаз начинают литься слёзы. Виновато потупляю голову, мне нечем крыть, я действительно виноват как никогда.

— Ким, чего ты раскричалась?

— Потому что мне жалко эту девчонку, Райан! Ты думаешь, почему меня так долго не было? Она пришла в сознание, но молчала! Я разговорила её, и оказывается, что этот красавец вообще дома не появлялся! Как тебе такое?

— Рик, это правда?

— Да. Я знаю, как сильно виноват.

—Да что ты вообще в этой жизни знаешь, О’Хара?

Я впервые вижу Ким такой. В любой ситуации ей удавалось сохранять спокойствие и хладнокровный тон, а сейчас она кричит и, не сдерживая слёз, резкими движениями смахивает их с глаз.

— Прекрати, Ким, иначе сейчас получишь ещё одного невменяемого пациента!

— Пусть знает, что натворил! Детство кончилось, Райан, он взрослый мужчина и должен отвечать за свои поступки!

Молча сижу на кушетке, Ким зла как никогда и говорить что-то в своё оправдание бесполезно. Во-первых, меня даже слушать не станут, а во-вторых, мне нечего сказать.

— Ты оставила девчонку одну в палате?

— Нет, с ней медсёстры. Они проконтролируют её.

Оля в сознании, я должен пойти к ней. Знаю, как сильно виноват, но должен хоть что-то сделать.

— Пусти меня к ней. — Я буквально умоляю Ким, но это, как видно, злит её ещё больше.

— Даже не думай, она не хочет с тобой разговаривать и я тебя не пущу! Ты хочешь усугубить ситуацию?

— Я хочу просто поговорить с ней.

— Обойдёшься, я не буду подвергать её жизнь опасности.

— Ким, если она захочет умереть — мы её не остановим. Она будет пробовать второй, третий, пятый раз, пока не умрёт. Пусти его, пусть поговорят. Он или вразумит её, или ничего не изменит.

Ким закатывает глаза и, топнув ногой то ли от собственного бессилия, то ли переполняющего гнева, сдаётся и собирает всю волю в кулак.

— Хорошо, я схожу туда ненадолго и потом приду за вами.

Ким выходит из кабинета, и я слышу только цоканье каблуков всё дальше от двери. Отец встаёт с кушетки и разминается, а я сижу на месте как вкопанный. Что я скажу рыженькой? Не знаю, что-нибудь, что угодно, лишь бы вернуть её к жизни. Надо будет — буду валяться в ногах, сделаю всё, но не позволю ей повторить попытку самоубийства.

— Спасибо.

— Я делаю это не ради тебя, Рик. Это ради девчонки, мне её действительно жаль.

Проходит немного времени, и в кабинет возвращается Ким. Она берёт несколько шприцов с успокоительным из шкафчика и кладёт их в свою небольшую медицинскую сумку. Мы молча шагаем за ней к палате, она останавливает нас у дверей.

— Она сейчас слаба: и морально и физически — будь осторожнее. Не вздумай на неё давить или кричать. Если я услышу, что ты повысил тон, я тебя лично за шиворот оттуда выкину, и ты больше её вообще не увидишь — я об этом позабочусь. Всё понял?

— Да.

— Иди.

Я открываю дверь и вижу её. Такая потерянная и беззащитная. Она смотрит в стену и даже не поворачивает головы. Совсем не реагирует на шум.

Она сидит на кушетке, сложив ладони на коленях, её ноги стоят на полу. Спутанные, перепачканные кровью волосы покоятся на её плечах и груди. Зелёные, прежде такие живые глаза сейчас пусты, в них нет того озорного огонька, которым они всегда светились. Лицо бледное, но не настолько сильно, как это было в ванной.

Я сажусь на колени возле её ног и вглядываюсь в её лицо в надежде, что она хотя бы посмотрит на меня. Нет. Пусто. Такое впечатление, что передо мной сидит фарфоровая кукла, хрупкая и недвижимая. Она как мираж, прекрасный, но неживой. Меня пугает её поведение. Ольга ушла в себя. Я должен её вернуть. Должен сделать хоть что-то.

— Оля, поговори со мной, пожалуйста.

Она совсем не реагирует, и я пугаюсь ещё больше. Совсем неподвижная, холодная и чужая, такая, какой не была даже в день, когда оказалась у меня впервые. Кладу ладонь на её сцепленные пальцы, они чуть тёплые. Рыженькая изредка моргает, но так же безотрывно смотрит в стену.

— Не молчи, пожалуйста.

Ей всё равно, а мой голос тихий и умоляющий. Впервые в жизни я не знаю, что мне делать. Она не намерена мне отвечать — значит, я не буду ждать ответа, просто скажу всё, что должен сказать.

— Оленька, прости меня, пожалуйста, прости. Я знаю, как виноват, знаю, что вёл себя как последняя скотина. Понимаю, почему ты не хочешь со мной разговаривать, я заслужил. Пожалуйста, хотя бы послушай меня. Я не буду оправдываться, в этом нет смысла. Пойми, когда я увидел тебя там, в ванной, я… Мне не было так страшно и больно ещё никогда. Мы должны разговаривать друг с другом. Только так я буду знать, о чём ты думаешь и что тебя мучает. Ты должна жить…

Внезапно она высвобождает одну руку из-под моих пальцев и ладонью осторожно зажимает мне рот. Я смотрю на неё, довольный тем, что она хотя бы пошевелилась. Её безжизненный взгляд перемещается со стены на моё лицо. Я не сопротивляюсь, послушно стою у её ног на коленях и вглядываюсь в бледное, но такое родное лицо.

— Зачем?

Её голос слабый и тихий, но она заговорила. Это уже маленький плюс. Из её глаз выкатываются тихие слёзы, без всхлипов и рыданий они просто катятся по бледным щекам, прокладывая влажные дорожки, и капают вниз, на мою ладонь.

— Зачем? Если я умру — всем будет легче. Я здесь чужая, только мешаю всем. Я никогда не смогу вернуться домой, навечно останусь здесь, зачем мне это? Лучше умереть и освободиться от всего. Сам посмотри. Я всем мешаю. Мои родители, которые ищут меня, — перестанут искать, потому что будут знать, что я мертва. Они не будут вечно мучатся с поисками, изводить себя мыслью, что я, возможно, погибла — всё подтвердится. Ким больше не понадобится со мной возиться, у неё из-за меня всегда одни проблемы. Джевелс не надо будет переживать из-за того, что в твоих покоях вечно кто-то есть.

Она рыдает, а я не двигаюсь с места, безумно хочу успокоить её, прижать к груди и утереть слёзы, но не могу: я не знаю, как она отреагирует на это.

— И наконец, ты. Тебе не надо будет больше терпеть меня в своих покоях. Я больше не буду путаться под ногами. Не буду мешать. Всем станет легче. Я здесь чужая, никому не нужная, лишняя. Я хочу уйти. Отпусти меня.

Осторожно касаюсь её руки и убираю её от своего лица. Медленно сажусь рядом с ней на кушетку и притягиваю к себе. Её слёзы капают на мою рубашку нескончаемым ручьём, а внутри меня всё падает. Моя бедная маленькая девочка. Сколько всего накипело у неё внутри, что она решилась на такой шаг? Много, очень много.

— Оля, ты никому тут не мешаешь. Я обещаю, как только у меня появится возможность организовать твою депортацию, я её обязательно использую, слышишь? Ты не будешь жить здесь всю жизнь, я сделаю всё возможное. Ким — врач. Это её работа — возиться с пациентами, ты зря думаешь, что ты одна постоянно доставляешь хлопоты, у неё таких полШтаба. Джевелс… плевать на неё, я не её собственность, и не ей решать, кто будет в моих покоях, а кто нет. С чего ты взяла, что ты мне мешаешь? Оля, ты мне никогда не мешала, малышка, ну сама посуди: неужели, если бы ты мне мешала, я бы до сих пор держал тебя в своих покоях? Ты никому здесь не мешаешь. Ты — самый безобидный и добрый человек, которого я вообще когда-либо в своей жизни видел, как ты можешь кому-то мешать?

— Хах, — она слабо ухмыляется, — мало ты знаешь о своей любовнице. Всё не так безобидно. Они все хотят, чтобы я умерла. Она, Кайл, все.

— Не все. Мы волновались, Оля. Пока Ким занималась тобой, мы с отцом сидели в её кабинете, мы оба переживали, правда. Чего я не знаю о Джевелс? Расскажи мне всё; чтобы действовать, я должен знать как можно больше. Как я могу защитить тебя, если ничего не знаю?

— В тот день, на соревнованиях, она не просто спросила, как меня зовут.

— Что она тебе сказала?

— Она потребовала, чтобы я оставила тебя в покое, сказала, что Рик Райан O’Хара принадлежит ей и если я не перестану путаться у неё под ногами, то она найдёт способ меня убить. Я не стала тебе говорить, не хотела портить ваши отношения. А сегодня она пришла в твои покои. Не знаю, как она зашла. Я услышала, как ключ прокручивается в замке, подумала, что ты пришёл. А там она. Сказала: «Видишь, он уже неделю как не приходит, а знаешь почему? Он тебя ненавидит, ты ему мешаешь. Он просто не знает, как от тебя избавиться. Не волнуйся, ещё немного и он выбросит тебя куда подальше», — и ушла. Я поверила ей. Долго думала, как быть, не знала, что делать. Поняла, что никому не нужна, что всем только мешаю, поэтому решила, что это лучший выход. Я взяла нож с кухни, написала тебе записку и пошла в ванную. Я слышала, как входная дверь открылась, и потом потеряла сознание.

Джевелс сука. Она ответит мне за эти слова. Я взбешён и готов сию секунду свернуть ей шею за это. Так вот почему она прибежала ко мне днём — хотела задержать меня. Она знала, как отреагирует Оля и что сделает с собой. Конечно, чему я удивляюсь, она всегда была великолепным психологом. Она вломилась ко мне в кабинет, чтобы я точно не отправился к себе в покои, чтобы я опоздал, но ошиблась. Дрянь, она мне дорого заплатит за Ольгу.

Прижимаю рыженькую крепче к себе. Её всхлипы больно жалят меня изнутри, удивительно, как много я готов отдать за то, чтобы она успокоилась и перестала плакать. Целую её в макушку и глажу ладонью по спине.

— Тише, не плачь, не надо. Это неправда, я никогда такого о тебе не говорил. Если бы я хотел от тебя избавиться — выслал бы тебя из своих покоев, а не бегал бы из них сам. Всё не так.

— А как?

— Тренировки с группой забирали у меня все силы, Оля, Джевелс перехватывала меня, и я шёл к ней. Я не буду врать и оправдываться, в этом нет смысла, я не находил в себе сил добраться до собственных покоев. Знаю, что поступил чертовски отвратительно, знаю, насколько виноват. Прости меня, пожалуйста.

— Что ты почувствовал, когда увидел меня в ванной?

Она отстраняется от меня и внимательно смотрит мне в глаза. В её изумрудах вновь горит тот самый огонёк, слабый, эфемерный, но он вернулся на своё место. В неё по капле возвращается жизнь, она теперь не такая потерянная. Всё зависит от моих слов: я или верну её к жизни, разожгу этот огонь в её глазах, или загашу его окончательно. Что мне ей сказать? Как объяснить своё состояние, если я сам себе не могу его пояснить? Я буду говорить правду, то, что действительно чувствовал.

— Я испугался, Оля. Испугался, что опоздал и что ты умерла. Я возненавидел себя, за то что виноват в этом. Что не уследил, не предотвратил всё это. Почувствовал пустоту, словно что-то в моей жизни рухнуло.

Рыженькая смотрит на меня теми самыми глазами, которые я видел прежде, такими наивными и полными жизненного огня. Слёзы продолжают катиться из её глаз, но уже реже. Я сажаю её на свои колени, как маленького ребёнка, и, высвободив одну ладонь, утираю её слёзы.

— Я тебе верю. Не знаю почему, но я верю.

Несмотря на всё, что я сделал, она продолжает мне верить. Где предел её веры и наивности? Я не хочу этого знать. Мне достаточно того, что я вернул её из пустоты, мою добрую рыжую девочку, ту, которую успел спасти в последние секунды, ту, из-за слёз которой готов задушить Джевелс своими руками без раздумий и сожалений. Она смирно сидит на моих коленях и продолжает вглядываться в моё лицо. Её руки плотно забинтованы, глаза покраснели от слёз.

— Оля, пообещай мне, пожалуйста, кое-что.

— Что?

— Кто бы и что бы тебе ни сказал, чем бы тебе ни угрожали, говори мне об этом. Для того чтобы защитить тебя, мне нужно знать от чего тебя защищать. Не смотри на мои отношения с этими людьми, не бойся их испортить. Говори мне, что тебя тревожит, ладно?

— Хорошо.

— И ещё, пообещай мне, что больше никогда не будешь предпринимать попытки самоубийства. Для меня это очень важно.

— Обещаю. И ты мне пообещай, что больше не будешь исчезать так надолго.

— Обещаю.

Убираю взлохмаченные прядки с её лица и пристально смотрю на неё, словно боюсь, что она исчезнет. Обнимаю и только сейчас понимаю, что всё закончилось, она здесь, живая, у меня на руках.

— Знаешь что, давай, если Ким тебя отпустит, пойдём в покои, что думаешь?

— Можно, мне здесь не нравится.

— Посиди тут, а я поговорю с ней.

Поднимаюсь с кушетки и шагаю в сторону двери, надо упросить Ким отпустить её со мной. Я не оставлю её здесь, в свете того что догадываюсь о планах Джевелс — это очень чревато.

Закрываю за собой дверь и окидываю взглядом отца и Ким, они просто светятся. О нет, я надеюсь, они слышали не всё.

— Умница, Рик, мы всё слышали, у тебя получилось! — Врач улыбается.

Удивительные перемены, ведь буквально несколько минут назад она была готова разорвать меня в клочья собственными руками.

— Ким, можно я заберу её в покои?

— Забирай, только тогда тебе придётся самому делать ей перевязки.

— Сделаю.

— И следи за ней внимательнее, я переживаю.

— Рик, посиди с ней в покоях столько, сколько будет необходимо. Когда посчитаешь нужным, тогда и вернёшься к тренировкам с группой. Пока всё не наладится, носа в зал не суй.

— Хорошо.

— Забежишь ко мне завтра утром, я отдам мазь, будешь мазать ей запястья три раза в день. У неё потом даже шрамов не останется. Бинты и прочие медикаменты возьмёшь у меня.

— Ладно.

Возвращаюсь в палату и подхватываю Олю на руки. Она слишком слаба, чтобы преодолеть такой путь, да и разговор её порядком утомил. Устроив голову на моей груди, она засыпает. В покоях я укладываю её в кровать, раздев до нижнего белья. На улице уже темно. Джевелс наверняка ждёт меня у себя, я же обещал, что приду. Пожалуй, это лучший момент, чтобы устроить ей трёпку.

В ванной пятна крови присохли к кафелю, окровавленный нож лежит на краю раковины. Надо избавиться от этого кошмара. Выбрасываю нож в мусор, мочу тряпку и принимаюсь усердно драить пол своей ванной. Когда работа закончена — утираю капли пота со лба и решаю отправиться к Джевелс. Пора расставить все точки над «и».

Оставляю на столе записку для Оли, не хочу, чтобы она волновалась, если проснётся до моего прихода. Иду к покоям Джевелс, по дороге напуская на себя скорбный вид, хочу увидеть её бесстыжее лицо в конце своего маленького спектакля.

— Я уж думала, ты не придёшь. Что-то случилось? У тебя такое лицо.

Ты прекрасно знаешь, что должно было случиться, змея.

— Да. Оля…

— Что с ней?

Синие глаза горят интересом и надеждой, она и впрямь надеется, что Оля мертва. Что ж, продолжим.

— Она перерезала себе вены.

Чёрт подери, да во мне пропадает актёр, она явно верит в мои слова.

— Она умерла?

Я не ожидал такого, Джевелс даже не прячется. За эти слова я готов разорвать её в клочья.

— А ты ведь так хотела это услышать, да?

— О чём ты?

— Хватит ломать комедию, Джевелс, я всё знаю.

В её глазах появляется непередаваемый ужас. Так-то, бойся.

— Что ты знаешь?

— Ты угрожала Оле, а сегодня из-за твоих слов она чуть с собой не покончила! Если бы я не успел, если бы я опоздал хоть на пару минут, она бы погибла! Ты хоть понимаешь, что творишь? Что она тебе сделала?

— Она постоянно шьётся рядом с тобой!

— «Рик Райан О’Хара принадлежит мне…» — твои слова?

— Я такого не говорила.

— Хватит. Ты думаешь, я тебе поверю? Я знаю, как всё было, больше твоя ложь не прокатит.

— Почему ты не веришь мне?

— Потому, что я верю Оле. Я никому не принадлежу, Джевелс, я сам по себе. После того как ты вломилась в мои покои и устроила мне истерику, я дал тебе второй шанс, и, как видно, зря.

— Что ты имеешь в виду?

— Я больше не верю тебе. Больше не приду. И запомни, если не дай Бог ты ещё хоть раз посмеешь тявкнуть в сторону Оли, я тебя в порошок сотру, Смит. Запомни это.

Я взбешён, вылетаю из покоев, хлопнув дверью, но по дороге успокаиваюсь. Оля до сих пор спит в обнимку с подушкой. Сейчас уже поздно, занять себя я ничем не смогу, лучше лечь спать и отдохнуть.

Раздеваюсь, рыженькая спит настолько крепко, что не реагирует на шум. Забираюсь к ней под одеяло и тут же уплываю в сон. Наконец-то этот ужасный день подошёл к концу.

========== XX Глава (часть 2-ая, от лица Ольги) ==========

Пошла уже вторая неделя, с тех пор как Рик начал тренировать группу. С того момента, как он перестал появляться в покоях. Где он, почему не приходит ночевать? Если бы с ним что-то случилось, то весь Штаб бы гарантированно стоял на ушах. Он ведь Наследник. Но где ему быть? Вряд ли он будет оставаться у отца. Он слишком горд и независим для такого.

За всё это короткое время я успела неплохо очертить в своём сознании его характер. Яркая, красивая внешность неизгладимым оттиском врезалась в мою память. Сколько раз я уже прокляла тот день, когда впервые увидела его? Эта стальная уверенность и игривая улыбка сводят меня с ума. Ещё никогда я не видела настолько серьёзных и настолько безответственных людей одновременно.

Как можно было влюбиться с первого взгляда не пойми в кого? Конечно, Оля. Наступать на одни и те же грабли можешь только ты. Разве мало мне было первой любви, которая в кровь изранила наивную душу? Видимо, мало. И вот, сидя на его роскошной кровати, я заканчиваю очередной карандашный рисунок. Сероглазый, хитро улыбаясь, вглядывается в даль, скрестив мужественные руки на широкой груди. Нужно будет спрятать этот рисунок подальше. Туда же, где лежат и все остальные. Он не должен их найти, а избавиться от всех грёз, излитых на бумагу, мне не хватит сил.

В голове невольно всплывает его лицо, когда он пристально смотрел на меня, будто оценивая. Этот взгляд был нестерпимо горячим и сводил с ума. Властный взор американца медленно обводил линии моего тела, а в глазах явно читалось, что мысли его забрели в зону непристойностей, но благородство не позволяло ему предавать свои фантазии огласке.

Почему он так действует на меня? За один такой взгляд я бы без зазрения совести влепила Паше пощёчину. Но здесь совсем другая история и другие ощущения. В ответ на любую подобную его шалость по мне пробегают лишь волны приятной оцепеняющей дрожи.

Если бы я не знала, что он сын Главы, и в будущем ему предстоит править, то сочла бы его обычным шалопаем, который никогда не думает о завтрашнем дне, прожигая жизнь здесь и сейчас. Он слишком несерьёзный, будто ему не двадцать два, а пятнадцать. Представляю, какая он головная боль для своего отца. Но это бескрайне обаятельная головная боль.

Ненадолго прижав к груди планшет для бумаги с очередным портретом Рика, я улыбаюсь своим глупым фантазиям и устремляюсь к своему тайнику. Как было бы здорово, если бы он, возвращаясь каждый вечер в покои, целовал меня, рассказывал о том, как прошёл его день. Я кормила бы его ужином, а затем мы бы укладывались под тёплое одеяло в обнимку, и я таяла бы в его руках. Брось, Оля. Он ведь русским языком сказал, что у него никогда не будет девушки и любить он никого не собирается. А уж тем более меня. Я вообще не из его мира, диковинная, но далёкая.

Только я успеваю припрятать листок, как слышу, что в двери бодро прокручивается ключ. Неужели он пришёл? Сердце в груди трепещет, и тело окатывает приятное волнительное тепло. Наконец-то он здесь. Я быстрыми шагами выхожу из его кабинета и всё моё воодушевление сходит на нет. Это не Рик. Его чёртова любовница зачем-то притащилась сюда. Внутри всё кипит, а она елейно улыбается мне. Ненавижу её с того момента, как она в наглую разделась и улеглась в его кровать, а затем принялась массажировать его плечи. Лучше бы я не подглядывала в тот день из своего импровизированного укрытия. Я думала, что задохнусь от ревности и гнева. И вот она снова здесь, наглым взглядом обводит покои.

- Ну, привет, куколка, – надменным тоном приветствует меня эта особа, устраиваясь на диване и закидывая ноги на кофейный столик.

Как можно быть такой невоспитанной? Или это демонстрация превосходства? Вероятнее всего, да. Чем она могла понравиться Рику? Из милого в ней только бездонно-синие глаза. Всё остальное за версту разит отравой. Вся она – сплошной сочащийся яд. Её фигура изрядно испорчена обилием физических нагрузок. Слишком спортивная для девушки. Хотя, если мне не изменяет память, то все девушки поголовно, кроме Ким, которых я здесь видела, обладают теми же параметрами. Никакого разнообразия. Среди нас хотя бы калибр размеров бывает разный, а они все как штампованные.

- Как ты сюда попала?

- Ого, да мы огрызаемся? А зря, я всего лишь пришла поздороваться.

- Тебе показалось, - выдавливаю из себя фальшивую улыбку, настолько бутафорскую, что собеседница закатывает глаза, – Однако, это не отменяет того, что ты пробралась в чужие покои как к себе домой.

- Не учи меня, как жить. Я бы на твоём месте поуважительнее разговаривала с той, которая может свернуть тебе шею одной левой.

- Пришла меня попугать? Напрасно. Даже жаль, видимо, это единственное развлечение, которое у тебя имеется.

- У тебя и того нет, - смеясь парирует эта… Как же её… Джевелс! Точно! – Грустно тебе, наверное, одной в четырёх стенах. Решила тебя развлечь, а ты только ядом плюёшься.

- Ядовита из нас двоих только ты, я таким не страдаю.

- Поэтому и болтаешься, как не бог весть что в проруби, – Вновь улыбается соперница. Жаль я не справлюсь с ней, она действительно намного сильнее меня, – Рику по душе более живые самки.

Гнев раскатывается по телу, засада. Главное не побагроветь от злости. За мной водится такой грешок. Чувствую, как кровь приливает к щекам. Держись, Оля, она очень искусная змея.

- Выходит, что ты себя даже за девушку не считаешь? Всего лишь самка?

- Какие мы остроумные, теперь понятно, почему Рик сбежал из собственных покоев и ни в какую не хочет сюда возвращаться.

- О чём ты?

- О тебе, дорогуша. Наш бедный Наследник вынужден ютится в моей скромной каморке, – невинно хлопая глазками саркастично отвечает брюнетка, – Потому что от твоего общества его уже предельно тошнит. А выбросить жалко. Такой он у нас, благородный.

- Не верю ни единому твоему слову.

- Пожалуйста, не верь, я дорого дам, чтобы посмотреть на твоё лицо, когда его терпение лопнет, и он вышвырнет тебя, как котёнка из своих апартаментов. А зная О’Хару, это не за горами.

- Он этого не сделает.

- Брось, - надменно фыркает собеседница, – Кому ты тут нужна? Или ты так наивна и веришь, что он настолько честен? Мне тебя даже жаль. Плохо ты знаешь этого засранца. На его языке всегда мёд, а за спиной холодный кинжал. Он рассчитывал на твою депортацию, крошка, а теперь попросту не знает, куда тебя деть, и бесится. Поверь, позднее он самолично отдаст тебя в руки Кайлу, чтобы избавиться. Его бравады и благородства никогда не хватает на долго.

- Уходи.

- Я-то уйду. Свободная птица, в отличие от тебя. Ужасно, наверное, сидеть и безвольно ждать своей участи. Не так ли? Ведь из Штаба невозможно сбежать, тем более такой, как ты. Короче говоря, удачи тебе, – Она направляется к выходу и на минуту останавливается возле самой двери: - Жди Рика и заготавливай мольбы для Кайла, если они вообще смогут тебя спасти.

Хлопок, и дверь покоев закрывается на замок. Слышу биение собственного сердца, гулко отдающего в виски. Без сил я валюсь на колени, и из глаз невольно начинают катиться слёзы. Он не знает, как от меняизбавиться. Какими глупыми мечтами я себя тешила? Всё это время его тяготило моё общество, и он прикидывал, как отделаться от назойливой квартирантки? Неужели это действительно так, и он в правду отдаст меня Кайлу? Он же обещал, что не сделает этого. О каком двуличии говорила Джевелс? Я никогда не видела за ним такого. Голова идёт кругом от огромного количества вопросов, но я не в силах дать себе ни одного ответа.

А ведь она права. Я лишняя здесь. Это совсем чужой мир, с жестокими устоями и абсолютно другим мировоззрением. Он другой, ему никогда не сможет понравиться обычная девушка. Никакого будущего не может быть. Что ждёт меня впереди? Ничего хорошего. В худшем случае он нарушит своё слово и отдаст меня на откуп Кайлу. В лучшем случае меня до конца жизни будут перекидывать из камеры в камеру, без надежды вернуться на Родину. Даже то, что я имею сейчас – не жизнь, а в свете последнего разговора даже спокойного существования не предвидится.

Я мешаю всем. Мешаю ему спокойно жить в своих покоях. Вынуждаю сбегать из собственного дома. Это мерзко. Какому человеку бы понравилось, если бы в его доме внезапно поселился кто-то чужой, просто потому что деть этого квартиранта больше некуда?

Больше не могу так, не могу постоянно бояться, не могу больше мешать всем. Рыдания сотрясают всё моё тело, но я не двигаюсь с места. Меня пугает ход моих мыслей. Но вариант только один. Все смогут быть спокойны только после моей смерти. Родители получат моё тело в цинковом гробу. Один болезненный удар гораздо лучше, чем вся жизнь в неизвестности и поисках единственной дочери. Рику не придётся обходить стороной свои покои, он сможет спокойно жить в них, Райану не придётся скрывать, что они по ошибке взяли гражданскую. Всем будет лучше. Даже мне. Не будет больше страха, мучений и боли. Я освобожусь навсегда.

Окончательно укрепившись в своём решении, пишу Рику короткую записку и оставляю её на прикроватной тумбочке. Я слишком сильно погрузилась в свои бесплотные мечты. Наивная дура, между нами ничего и не могло быть. С чего я только решила, что он с интересом смотрит на меня? Не важно, сейчас ничто не важно.

Прихватив с кухни нож, я закрываюсь в ванной. Кафель неприятно холодит кожу даже через джинсы, ванная, выполненная в голубых тонах, сейчас кажется небывало леденящей и пустой. Разглядываю острие ножа. Хватит ли у меня сил на самоубийство? Да. У меня не хватит сил существовать дальше в таком режиме. Это и толкает меня к суициду. Включаю воду, в надежде замаскироваться. Если сероглазый придёт в покои в ближайшее время, то не решится на первых парах вломиться в дверь. Так я выгадаю время. Буду действовать наверняка.

Провожу сталью по венам, и обжигающий жар окатывает кожу. Боль приходит позже. Корчусь, но всё же принимаюсь полосовать второе запястье. Обвожу взглядом свою работу, кровь обагряет плитку, стекаясь в крохотные лужицы. Постепенно я начинаю замерзать. Очевидно, недостаток крови и приближающаяся гибель организма отыгрываются на мне. Плевать.

Из последних остатков рассудка я слышу, как дверь в покои вновь открывается. Эти шаги я узнаю даже в шумной толпе. Это брюнет. Надеюсь, что он не успеет увидеть записку на тумбе раньше, чем закончится моя схватка с жизнью. Его рассеянность не должна меня подвести. В последний раз горько улыбнувшись сама себе, я теряю сознание. Последнее, что я чувствую – леденящий кафель и собственную тёплую кровь, размазанную по полу. Я свободна ото всех оков.

***

Медленно открываю глаза. Слепящий свет льётся с потолка, и веки невольно сжимаются. Постепенно я привыкаю к яркости и возвращаюсь в чувства. Я… жива? Рядом со мной на операционной кушетке сидит Ким и обеспокоенно вглядывается в моё лицо. О нет, выходит, Рик успел меня спасти? Где его безответственность, когда она так нужна? И почему он не оставил меня умирать, если не знал как от меня отделаться? Ведь так он бы не пострадал, списав всё на то, что я не смирилась с отказом в депортации и подловила удачный момент. Всё это не сходится со словами Джевелс. Странно.

Блондинка нежно гладит меня по волосам и мягко улыбается. Это уже второй раз, когда она вырывает меня из лап смерти. Интересно, она сама вела операцию? Она тоже хирург, как мой папа? Не это сейчас важно. В глубине души я даже злюсь на красавчика. Он сломал мне все планы.

- Как ты, девочка моя? – ласковым тоном спрашивает мама Рика.

- Жива, к сожалению.

- Перестань, нельзя так говорить. Ты что! Слава богу, что Рик подоспел вовремя. Ещё бы пятнадцать-двадцать минут и тебя бы уже не спасли.

Мне не хватило каких-то пятнадцати минут, я победительница по жизни. О’Хара, будь он не ладен.

- Не молчи, поговори со мной, дорогая. Что случилось? Почему ты это сделала?

Стиснув зубы, силюсь сдержать слёзы. Я не хочу об этом говорить, просто дайте мне умереть спокойно, разве я многого прошу? Недолго мне удаётся держать над собой контроль, но со временем я сдаю позиции. Не в силах подавить в себе накатившие всхлипы, я вновь начинаю затоплять окружающее пространство. Ненавижу себя за это. Я вечно была слезливой тряпкой.

- Не плачь, лучше выговорись, тебе станет легче.

Отрицательно мотаю головой, сдерживая полоумное желание излить ей душу. Зачем я им всем сдалась? Один тащит моё издыхающее тело к матери, чтобы она меня откачала. Вторая уже дважды выдёргивает меня из лап смерти. Ведь всем было бы легче, если бы я умерла. Или это только мой вывод?

Проигрывая здравому смыслу и заливаясь слезами, я рассказываю ей всё как на духу. От самого начала, приплетая родителей и то, как переживаю за них, до сегодняшних событий, сдавая Рика со всей начинкой. Всё равно. Он тоже испортил мне всю задумку.

Врач внимательно выслушивает всё моё нытьё и в ответ на рассказ о деятельности Рика за последнее время укоризненно качает головой, приговаривая: «Я ему устрою!». Вот этого я хотела бы меньше всего. Дура, зачем я рассказала ей всё? Теперь американец ещё больше будет меня ненавидеть. Почему я всегда сначала говорю, и только потом думаю?

- Отдохни, медсёстры присмотрят за тобой. Рик сидит у меня в кабинете всё это время. Пойду, успокою его. И задам ему трёпку, заодно.

- Не надо.

- Надо. Заслужил.

Она уходит из палаты, и я сажусь на кушетке. Лежать больше нет сил. Она пойдёт успокаивать его? Значит, он нервничает? Но от чего? От того, что я могу умереть или от того, что косвенно виновен в этом? Вновь загадка. Я никогда не могу предугадать и понять его до конца. Каждый раз он открывается по-новому. Постепенно начинаю игнорировать нарастающие вопросы. Больше не буду тешить себя пустыми надеждами и жить в воздушных замках. Я ему не нужна и это банальная ответственность. Нужно выбросить его из головы. Он никогда не будет со мной.

Отрешённо смотрю в стену, чувствуя, как замыкаюсь в себе. Не хочу больше ни с кем разговаривать. Просто жажду покоя, свернуться в комок и никого не подпускать. Дверь в палату тихонько открывается, но я даже не поворачиваю головы. Мне всё равно кто зашёл. Словно что-то сломалось во мне несколько секунд назад. Мои ладони плотно лежат на коленях. Я практически вжала их в ноги.

Это Рик, его силуэт проскакивает перед глазами. Он молча садится возле моих ног на колени и виновато вглядывается в моё лицо. Не смотрю на него. Даже не хочу. Тело словно наливается свинцом. Нет ни дрожи, ни чувства холода. Только ощущение гнетущей пустоты где-то внутри.

- Оля, поговори со мной, пожалуйста.

Его голос ещё никогда не звучал настолько умоляюще. Поговорить о чём? О том, как я надоела тебе? О том как из-за тебя меня не смогли депортировать на Родину? О том что нахамила твоей любовнице сегодня? Или что доставила новых проблем? Его тёплая ладонь накрывает мои сцепленные до боли пальцы и я вновь чувствую эту предательскую приятную дрожь по телу. Ненавижу себя. Ненавижу его. Вновь эти ощущения. Как мне избавиться от них? Как выбросить его из головы и из сердца?

- Не молчи, давай поговорим, скажи мне, что тебя мучает.

Этот выжидающий виноватый взгляд выводит меня из себя. Глядя на него и не скажешь, что перед тобой шпион. Как же мне хочется сказать ему пару ласковых, но я благоразумно подавляю в себе это желание. Ничего не говори, О’Хара, просто дай всего один рецепт, по которому можно избавиться от навязчивой любви к тебе.

- Оленька, прости меня, пожалуйста, прости. – Вновь говорит он. Легко сказать «прости», не так ли? - Я знаю, как я виноват, знаю, что вёл себя как последняя скотина. Я понимаю, почему ты не хочешь со мной разговаривать, я это заслужил. Пожалуйста, хотя бы послушай меня. Я не буду оправдываться, в этом нет смысла. Пойми, когда я увидел тебя там, в ванной, я… Мне не было так страшно и больно ещё никогда. Мы должны разговаривать друг с другом. Только так я буду знать, о чём ты думаешь, и что тебя мучает. Ты должна жить…

Я вытаскиваю одну руку из под его ладони и мягко зажимаю ему рот. Не могу больше это слушать. Ложь? Судя по словам Джевелс – да. Бросаю взгляд на него. В глазах читается обеспокоенность, сталь, до краёв наполненная чувством вины. Редкое зрелище, раньше я никогда не видела его таким. Так мастерски врать, тем более взглядом практически невозможно. Хотя, о чём я. Я слишком наивна, чтобы пытаться его раскусить. Из нас двоих только он видит меня насквозь. Для меня он закрытая книга. Рик всё ещё стоит на коленях, и даже не пытается смахнуть мою руку со своего лица. А в моём сознании бьётся всего один вопрос, который тихим шёпотом срывается с моего языка:

- Зачем?

Вновь предательские слёзы катятся по моему лицу. Я чертовски слабая.

- Зачем ты меня спас? Зачем мне жить? Если я умру – всем будет легче. Я здесь чужая, только мешаю всем. Я никогда не смогу вернуться домой, навечно останусь здесь, зачем мне это? Лучше умереть и освободиться от всего этого. Сам посмотри. Я всем мешаю. Мои родители, которые ищут меня, перестанут искать, потому что будут знать, что я мертва. Они не будут вечно мучатся с поисками, изводить себя мыслью, что я, возможно, погибла, всё подтвердится. Ким больше не понадобится со мной возиться, у неё из-за меня всегда одни проблемы. Джевелс не надо будет переживать из-за того, что в твоих покоях вечно кто-то есть.

Практически навзрыд, задыхаясь от собственных всхлипов, я выпаливаю ему всё, что приходит на ум. Он покорно выслушивает всю мою тираду, внимательно вглядываясь в мои глаза. Что он там такого увидел?

- И наконец, ты. Тебе не надо будет больше терпеть меня в своих покоях. Я больше не буду путаться под ногами. Не буду мешать. Всем станет легче. Я здесь чужая, никому не нужная, лишняя. Я хочу уйти. Отпусти меня.

Бережно он отстраняет мою ладонь от своих губ и подсаживается рядом. Нет. Нет. И ещё раз нет! Снова эта чёртова уловка. Снова он обнимет меня, и я растворюсь в нём. Нет! Почему он всегда делает это, когда я начинаю плакать? И тем не менее, он повторяет это вновь. Выбрасываю белый флаг. Мне слишком хорошо в его объятиях, и я не могу отказываться хотя бы от таких крох его прикосновений и внимания. Продолжаю реветь, то ли от обиды, то ли от собственного бессилия. Уже и сама не пойму.

- Оля, ты никому тут не мешаешь. Я обещаю, как только у меня появится возможность организовать твою депортацию, я её обязательно использую, слышишь? Ты не будешь жить здесь всю жизнь, я сделаю всё возможное. Ким – врач. Это её работа возиться с пациентами, ты зря думаешь, что ты одна постоянно доставляешь хлопоты, у неё таких полштаба, Оленька. Джевелс, плевать на неё, я не её собственность и не ей решать, кто будет в моих покоях, а кто нет. С чего ты взяла, что ты мне мешаешь? Оля, ты мне никогда не мешала, малышка, ну сама посуди, неужели, если бы ты мне мешала, я бы до сих пор держал тебя у себя? Ты никому здесь не мешаешь. Ты – самый безобидный и добрый человек, которого я вообще когда-либо в своей жизни видел, как ты можешь кому-то мешать?

- Мало ты знаешь о своей любовнице. – хмыкнув, гнусавым голосом парирую я. Ненавижу свой голос после слёз. - Всё не так безобидно. Они все хотят, чтобы я умерла. Она, Кайл, все.

- Не все. Мы все здесь переживали, Оля. Пока Ким занималась тобой, мы с отцом сидели в её кабинете, мы оба переживали, правда. Чего я не знаю о Джевелс? Расскажи мне всё, что бы действовать, Оля, я должен знать, как можно больше. Как я могу защитить тебя, если ничего не знаю?

Вряд ли ты захочешь это знать. Но я скажу. Не всё, но основное.

- В тот день, на соревнованиях, она не просто спросила, как меня зовут.

- Что она тебе сказала?

- Она потребовала, чтобы я оставила тебя в покое, сказала, что Рик Райан O’Хара принадлежит ей и, если я не перестану путаться у неё под ногами, то она найдёт способ меня убить. Я не стала тебе говорить, не хотела портить ваши отношения. А сегодня она пришла в твои покои. Не знаю, как она зашла. Я услышала, как ключ прокручивается в замке, подумала, что ты пришёл. А там она. Она сказала: «Видишь, он уже неделю как не приходит, а знаешь почему? Он тебя ненавидит, ты ему мешаешь. Он просто не знает, как от тебя избавиться. Не волнуйся, ещё немного и он выбросит тебя куда подальше», и ушла. Я поверила ей. Долго думала, как быть, не знала, что мне делать. Поняла, что никому не нужна, что всем только мешаю, поэтому решила, что это лучший выход. Я взяла нож с кухни, написала тебе записку и пошла в ванную. Я слышала, как входная дверь открылась, и потом потеряла сознание.

На секунду он цепенеет от услышанного. Его гнев практически осязаем. Мышцы тела Рика невольно напрягаются и я, прижатая к его груди, ощущаю эту игру организма. Такую злость тоже невозможно отыграть настолько блестяще. Сероглазый действительно взбешён. Выходит, что всё, что она говорила мне – не правда? Иначе с чего бы ему психовать? Почему он не вспоминал обо мне так долго, а тут пришёл сразу после того, как она подтолкнула меня к самоубийству? Он что-то узнал. Не иначе. Вряд ли я узнаю об этом. Не это сейчас важно.

Его рука обнимает меня чуть крепче, чем секунду назад, а второй он успокаивающе поглаживает меня по спине. Когда-нибудь я сойду с ума от его выходок. Как злиться на него, если он ведёт себя так? Поцелуем в макушку он окончательно добивает меня. Я всё ещё реву как кит, но злость на него потихонечку испаряется. Ласковый мерзавец.

- Тише, не плач, не надо. Это не правда, я никогда такого о тебе не говорил. Если бы я хотел от тебя избавиться – выслал бы тебя из своих покоев, а не бегал бы из них сам. Всё не так.

- А как?

- Тренировки с группой забирали у меня все силы, Оля, Джевелс перехватывала меня, и я шёл к ней. Я не буду врать и оправдываться, в этом нет смысла, я не находил в себе сил добраться до собственных покоев. Знаю, что поступил чертовски отвратительно, знаю, насколько виноват. Прости меня, пожалуйста.

- Что ты почувствовал, когда увидел меня в ванной?

Это действительно безумно важно для меня. Я нахожу в себе силы и отодвигаюсь от его груди для того, чтобы посмотреть ему в глаза. Хочу видеть их. Если он попытается сфальшивить, то я увижу. Он мешкает. Почему? Придумывает или просто не знает сам, что испытал? Дай бог второе. О’Хара, дай мне надежду.

- Я испугался Оля. Испугался, что опоздал и что ты умерла. Я возненавидел себя за то, что виноват в этом. Что не уследил, не предотвратил всё это. Почувствовал пустоту, словно что-то в моей жизни рухнуло.

Это то, что я хотела услышать. Я ему не безразлична. Ему не всё равно, что со мной будет. Его любовница соврала. Ему не плевать! В груди все трепещет от счастья. Влюблённая идиотка. Несколько часов назад ты резала вены, а теперь сидишь с ним в обнимку, счастливая, что ему всё-таки не плевать на тебя. Постепенно я успокаиваюсь и почти прекращаю плакать, лишь редкие слёзы по проторенным дорожкам продолжают капать на его рубашку. Словно маленькую, он усаживает меня на своих коленях и освободившейся ладонью бережно смахивает капли с моего лица. Из всех мужчин на земле мне приспичило влюбиться в самого непредсказуемого, закрытого и бестолкового разгильдяя в шпионской форме. Не удивительно. В этом вся я.

- Я тебе верю. Не знаю почему, но я верю.

Вновь верю и вновь безотрывно вглядываюсь в его выразительные глаза. Он мечта. Не достижимая и масштабная. Самой от себя противно. Где это видано, чтобы девушка бегала за мужчиной? Боюсь, что по-другому с ним не будет.

- Оля, пообещай мне, пожалуйста, кое-что?

У него точно что-то слипнется от такой наглости.

- Что?

- Кто бы что бы, тебе ни сказал, чем бы тебе не угрожали, говори мне об этом. Для того, чтобы защитить тебя, мне нужно знать, от чего тебя защищать. Не смотри на мои отношения с этими людьми, не бойся их испортить. Говори мне, что тебя тревожит, ладно?

- Хорошо.

- И ещё, пообещай мне, что больше никогда не будешь предпринимать попытки самоубийства. Для меня это очень важно.

- Обещаю. И ты мне пообещай, что больше не будешь исчезать так надолго.

Мой голос скорее напоминает обиженного карапуза, надувшего губки. Обезоруживающе улыбнувшись, он отвечает всего одним словом, по тону, больше похожим на клятву:

- Обещаю.

Мягко глядя мне в глаза, он бережно заправляет пряди волос мне за ухо и вновь прижимает к себе. Какая злость? Я разве злилась? Нет, что вы. Просто в следующий раз я не буду вены резать. Я ведь пообещала. Всего лишь покалечу его сковородой. Пусть познает масштабы русской экзотики, чёртов хитрый американец!

- Знаешь что, давай, если Ким тебя отпустит, пойдём в покои, что думаешь?

- Можно, мне здесь не нравится.

- Посиди тут, а я поговорю с ней.

Он исчезает за дверью, а я вновь коротко и идиотски улыбаюсь всему произошедшему. Какой позор. Хорошо, что меня не видят родители. Спустя небольшой промежуток времени он возвращается и с невообразимой лёгкостью подхватывает меня на руки. Все эти события до безумия вымотали меня, и я обессилено прижимаю голову к его корпусу. Наследник долго, поворот за поворотом, преодолевает коридоры, а я погружаюсь в сон. Больше нет сил. Успокоенный организм и расцветшая от последнего разговора душа предательски засыпают, не давая в полном объёме насладиться его близостью.

========== XXI Глава ==========

Прохладный утренний воздух наполняет комнату, тоненькие золотые лучи пронзают занавески, а мне, как всегда, не спится с утра пораньше. Весь организм после вчерашнего желает выспаться, а голова забита разными мыслями. С таким раскладом спать точно не получится.

Рыженькая тихонечко сопит под боком, как все нормальные люди в семь утра. И только я сверлю глазами потолок, настырно желая чего-то дождаться. Вчера всё было слишком стремительно, разум был неспособен обрабатывать информацию, а сейчас, перезапустив жизненно важные сервера, — яростно кинулся в бой.

Как Джевелс вошла в мои покои, если ключи всегда со мной? Надо поменять замок. Больше не хочу её здесь видеть. Ещё больше не хочу подвергать опасности Олю. «Рик Райан О’Хара принадлежит мне…» В голове до сих пор крутится эта дурацкая фраза. Как у неё только наглости хватило такое ляпнуть? А впрочем, не важно, главное — продолжать сверлить потолок глазами, глядишь, побелка посыплется, ляжет тонким слоем пыли на Олю, она почувствует, проснётся и мне уже не будет так скучно: будем пялиться на потолок вместе.

Уже час я переминаюсь с боку на бок в тщетных попытках погрузиться в сон. Всё без толку. Восемь часов — у Ким уже начался рабочий день. Надо подниматься и идти к ней за медикаментами; как только Оля проснётся, сделаем первую перевязку.

Тихо, буквально на цыпочках пробираюсь к шкафу. Надеваю на себя майку и тренировочные штаны. Надо оставить ей записку, или не стоит? Нет, стоит. Пишу буквально пару слов, бережно кладу листок на прикроватную тумбочку, попутно комкая вчерашнюю записку, и выхожу из покоев.

Во всех этих многочисленных коридорах чувствуешь себя кротом. Осторожно пробираешься по своим тоннелям и боишься только одного — нарваться на отца с лопатой… То есть с кучей неотложных дел, которые обязательно надо переделать, иначе весь мир рухнет по щелчку пальцев.

Шагаю настолько бодро, насколько могу, прямиком к кабинету Ким. По дороге натыкаюсь на Кайла, Боже, Найты вообще когда-нибудь спят? Или они, как и все кровососущие, отсыпаются днём, пока светит солнце?

— С каких пор у нас в Штабе официальный дресс-код сменили на спортивный?

— С каких пор у нас в Штабе непонятно кто смеет ощериваться на старших по званию?

— Вопросом на вопрос, интересная тактика, сэр.

— Так то, твоё дело маленькое — соблюдать субординацию и держать своё жало за зубами, Кайл. А то я сегодня как раз не в духе, оторву ненароком, как изъясняться будешь?

— Я бы не делал таких громких заявлений.

— Ты и не делай, они тебе, как правило, всегда выходят боком, как, например, на соревнованиях. Ну, или тогда, в зале заседаний. Да много где, ты постоянно языком тренькаешь, а потом падаешь задницей в грязь. Интересно, твой папаша не замучился тебе её оттирать?

— А твой папаша не замучился исправлять за тобой косяки?

— Эй, ты как разговариваешь со старшим по званию?

— За отца я тебя придушу, О’Хара.

— Я тебя и твоего отца видел, знаешь, где? Молодец, догадываешься. Ты думаешь, я не вижу, как он крутится, прикрывая тебя? Только вот одна проблема: это чаще всего выходит моему отцу боком. А гадить ему на каждом шагу я не позволю никому, Найт. Хочешь — можешь так и передать своему папаше. Бойтесь собственной тени. Я отправлю вас обоих в ту грязь, из которой вы оба вылезли, и прижму там покрепче, чтобы вам и квакнуть было проблематично! Свободен.

Ух ты, я только что видел на его лице аж целый хищный оскал. Ай да я, ещё только восемь утра, а настроение Кайлу уже испортил. Теперь можно с чистой совестью прибавить в скорости и наконец добраться до Ким.

Палата как всегда пуста, у неё редко бывают посетители. Пристраиваюсь на стуле и жду, когда она закончит копаться в папках. Видимо, ей нужно найти что-то серьёзное, раз она настолько зациклилась на документах.

— Фух, твой отец — любитель подкидывать всякую бумажную волокиту! Представляешь, ему нужны отчёты по вакцинации состава. Вот на кой-они ему? Я уже половину папок перевернула, нигде нет этих отчётов.

— Помочь?

— Да нет, я как-нибудь сама. Чего зашёл-то?

— Я за медикаментами для Оли.

— Точно, совсем с этой ересью всё из головы вылетело! Тоже мне, начальник, — фыркает блондинка.

Ким шагает к шкафам, а меня разбирает смешок. Она очень терпеливая, и чтобы заставить её так ворчать — нужно приложить много усилий. Видимо, отец действительно не на шутку загрузил беднягу. Я бы помог, но боюсь навести в папках ещё больший бардак, чем есть сейчас. Хотя куда уж больше. Стол врача, который всегда находился в идеальном порядке, сейчас завален разными бумагами, бережно сложенными в файлы. Опустошённые папки, кипы разложенных листов вперемешку с документами — как она разбирается во всём этом? Ей давно пора завести человека, который помогал бы ей с бумагами. Когда у меня будет много бумаг, обязательно заведу себе очаровательную секретаршу в лице Девингема. Нам будет о чём поговорить, он будет мне помогать и, что самое лестное, не станет стрелять в меня глазками.

— Вот, держи, здесь специальная мазь, ею будешь мазать швы, только очень аккуратно. Она рассасывает рубцы. А вот этим веществом, название говорить не буду, ты всё равно не выговоришь, будешь швы промывать. Запоминай последовательность: промыл швы, помазал их зелёнкой, только не слишком много, потом сверху, когда чуть-чуть впитается, мажешь мазь и перебинтовываешь. И да, промывать швы и мазать мазью надо три раза в день, а вот зелёнку достаточно помазать один раз в день. Всё ясно?

— Да.

— И ещё не затягивай бинты слишком туго, это опасно.

— Хорошо.

— Иди и ничего не перепутай главное! Если забудешь — не ломай голову, звони.

— Спасибо, удачи с бумагами.

— Ох, она мне пригодится.

С небольшим пакетиком в руках выхожу из кабинета, а Ким с головой бросается в папки. Путь к покоям кажется намного короче, чем к кабинету врача. Интересно, что сейчас делает Найт? Скулит своему папочке, или ему хватит благоразумия, чтобы в кои-то веки отпустить папину штанину и принять вызов самому? Вряд ли.

Оля лежит в кровати и сонными зелёными глазами неотрывно наблюдает за пакетиком в моих руках.

— Доброе утро.

— Доброе. Что это?

— Медикаменты, будем тебя лечить.

Рыженькая морщится и опускает глаза в пол: уж кому как не дочери хирурга знать о том, как обрабатываются швы. Сажусь рядом с ней на диван и извлекаю из пакета все склянки, которыми меня снабдила Ким. Расставляю их в правильном порядке, пока я ещё помню эту градацию.

— Так, Ким сказала, что вот этим надо промывать. Я, правда, не знаю, что это такое.

— Это антисептик. Только зачем зелёнка и эта штука? Эти препараты оба антисептики.

— Не знаю. Она сказала делать так и только так.

— Наверное, зелёнка для того, чтобы подсушивать швы.

— Может быть. Ты у нас дочь хирурга — вот применяй знания на практике.

— Ладно, а это что за пузырёк?

— Это мазь, велено мазать тебе швы, чтобы шрамов не осталось.

— Хорошо. Начнём?

Признаться честно, я никогда не обрабатывал ни раны, ни швы и соображаю в этом примерно как свинья в апельсинах. Положительно киваю и ножницами аккуратно разрезаю узел на бинте. Разматываю Олино запястье, затем второе, а глаза самовольно бегут на затылок. Резала она себя от души, швы большие и их много. Зеленоглазая морщится и отводит взгляд от рук. Ох, Оля, зачем же ты себя так? Джевелс и меня за компанию убить за это мало.

Беру штуку под кодовым названием «Антисептик» и промачиваю ею бинт. Как бы протереть ей швы и не сделать больно? Мне страшно до неё даже дотронуться. Аккуратно, медленно и легко касаюсь её запястья и протираю шов, затем второй. Она поджимает алые губки и отворачивается.

— Больно?

— Немного — не страшно. Потерплю.

С зелёнкой всё намного сложнее. В ответ на мои действия Оля жалобно пищит и дует на швы. От каждого её писка я чуть не к стене отскакиваю, мне не хочется делать ей больно, но иного выхода здесь нет. Обработка нужна обязательно. Старательно мажу зелёнкой всё, что необходимо, и усиленно дую на её руки, как только промазываю. Так дело идёт быстрее, по крайней мере пищит она меньше.

Пока зелёнка впитывается, ставлю на кухне чайник. Запасы холодильника подходят к концу, надо не забыть их пополнить. Мазь придётся размазывать пальцем, нельзя, чтобы к ранам пристала вата.

Швы жёсткие и плотные, но тем не менее такие чувствительные. Когда все процедуры, наконец, закончены, забинтовываю её запястья, затягивая материю в тугой узел. По сто раз проверяю, не сильно ли забинтовал каждую руку. Повязка, конечно, не такая аккуратная, как у Ким. И всё же, хоть что-то у меня получилось.

Режу всё необходимое для бутербродов и замешиваю чай. От утреннего приподнятого настроения рыженькой не осталось и следа. Видимо, на неё так подействовала перевязка. Надо как-то отвлечь её от этих мыслей, развлечь, но как? В стенах штаба я никак не смогу заставить её расслабиться. А если… Надо выдернуть её из этих стен.

— Оля, когда ты в последний раз была на улице?

Зеленоглазая застывает с кусочком бутерброда в руках и удивлённо смотрит на меня.

— Больше месяца назад. Я в последний раз на улице была, когда меня затащили в машину и привезли сюда.

Её глаза до краёв наполнены печалью и тоской. Здесь, в этих стенах, она сидит безвылазно уже больше месяца. Из всего этого времени три недели она провела у тебя, Рик, и ты даже ни разу об этом не задумался? Жаль, что самому себе нельзя дать по шее, это будет выглядеть как минимум странно.

— Если хочешь, мы можем пойти прогуляться по территории штаба.

Она впилась в меня умоляющим взглядом, зелёные глаза шарят по моему лицу, словно пытаются убедиться в том, что это не шутка.

— Хочу.

— Тогда доедаем завтрак, одеваемся и идём.

Не думал, что это может так здорово поднять ей настроение. Мы доедаем завтрак. Пока Ольга переодевается, я драю кружки.

Что мне нужно с собой? Удостоверение, мобильный, ключи… Надо загрузить Каина, пусть присмотрит новый замок в мои покои. Теперь, когда я знаю, что у Джевелс есть к этому замку свой ключик, я не смогу спать спокойно.

Наспех вымытые медные волосы сырыми прядками лежат на спине Оли, до самой талии. Зелёные глаза увлечённо смотрят по сторонам, впитывая каждую деталь. На Контрольно-Пропускном Пункте она точно впервые.

— Стой здесь, я сейчас покажу удостоверение, и мы выйдем, хорошо?

— Хорошо.

— Увидишь Джевелс, даже на расстоянии мили, — кричи: «Убивают!»

— Ладно.

Она улыбается. А я не могу сдвинуться с места. Потоки людей здесь никогда не останавливаются, за исключением ночи. В этой толпе ничего не стоит затеряться. Однако, если ты хочешь выйти из Штаба, то просто так ты этого не сделаешь. Обязательно нужно удостоверение.

Выуживаю из кармана эту бестолковую корочку и показываю дежурному.

— Рик Райан О’Хара. Мне на выход, вон та девушка, — показываю дежурному рукой в сторону Ольги, — со мной.

— Могу я увидеть её удостоверение?

— Она гражданская.

— Я не могу её пропустить, сэр. Приказ лично Райана Реймонда О’Хары, не впускать и не выпускать в Штаб никого без удостоверений или пропусков.

— Да ладно тебе. Мы на территории прогуляемся.

— Извините, сэр, ничем не могу помочь.

Вот чёрт. Всегда не любил этот пропускной режим, но что всё докатится до такого фанатизма, я не предполагал.

— И что ты мне предлагаешь делать?

— Вы можете получить пропуск только у Райана.

Ну нет, к отцу я не пойду.

— А если мы скажем, что я пошёл один?

— Нет, сэр.

— Чёрт. А если ты вдруг не увидишь, как она пройдёт?

— Почему я не увижу, сэр?

— Ну не знаю, например, тебе кто-то очень злой подбил оба глаза, и, пока ты тут сидел, лёд прикладывал, она прошмыгнула через КПП.

— Вы мне угрожаете?

— Да что ты, Бог с тобой… Так, рисую возможный ход событий, если ты меня сейчас же не выпустишь вместе с этой девушкой.

— Я не могу. Если наш Глава узнает, то выговор получу я, сэр.

Вот упёртый гад.

— Скажи мне… ты удостоверение внимательно читал?

— Да, сэр.

— А фамилию ты точно правильно прочитал?

— Да.

— И что там написано?

— О’Хара, сэр.

— Можешь, когда хочешь! Смекнул? Допустим, я пройду с девушкой. Ты думаешь, Глава сразу об этом узнает? Смешно. Даже если и узнает — читай внимательно фамилию, будь уверен, получу я, а не ты.

— Хорошо, сэр, идите.

Ну наконец-то.

— Пошли, Оля. Быстрее, пока этот умник сомневаться не начал.

Подгоняю Олю и провожу через КПП. Раздвижные автоматические двери открываются, и перед глазами появляется площадь, залитая янтарными лучами света.

Мы выходим из-под широкого козырька на площадь, и я увлекаю Ольгу в сторону конюшен. В перечень обязательных дисциплин шпиона входит и верховая езда. Как только шпион поступает на службу в основной состав, ему выдаётся личный конь. Как правило, у младших чинов своих лошадей нет, они пользуются основными запасами конюшен, а вот у членов совета управления Штаба — свои личные кони.

Ещё на КПП я взял Олю за руку, боясь потерять её в толпе. Мы идём по улице, где не так уж и много народа, но я до сих пор не выпустил её ладонь из своей, не знаю почему, но мне спокойнее, когда я чувствую её.

Мы огибаем здание, всё ближе подбираясь к цели. Перед конюшней есть небольшая асфальтированная площадка, всё остальное занимают лужайки, раскидистые деревья и клумбы. Здесь можно спрятаться в тенёк.

— Куда мы идём?

— В конюшню, хочу тебя кое с кем познакомить.

В ней зажигается огонь, и это не что иное как любопытство. Завожу её внутрь и окидываю взглядом это место, такое близкое и знакомое. Я много времени проводил здесь раньше и с удовольствием торчал бы здесь сейчас, но, увы… Бумажная волокита в данный момент вышла на первый план.

— Джаред, ты тут?

— Какого чёрта? Я же сказал, что занимаюсь лошадью!

Он видит меня и впадает в ступор, мы с ним очень давно не виделись. Но общий язык всегда находили отменно.

— Рик, ты ли это? Или я уже настолько всем этим дерьмом надышался, что ко мне уже галлюцинации приходят?

— Нормально ты тут дышишь, — смеюсь.

— Ну, красавец. Сколько лет не виделись. И главное, как вернулся в Штаб, гад, сюда даже носа не сунул!

— Я не успел, Джаред. У меня сейчас приключение на приключении.

— Ясно, твой Идальго тут без тебя с ума сходит. Никого к себе не подпускал первое время: ни помыть его, ни расчесать — вообще ничего. Потом мы более-менее нашли с ним общий язык.

— Думаю, он предварительно лягнул тебя копытом пару раз?

— Не без этого. Он у тебя любит брыкаться.

— Да. Приведи его хоть, я по нему тоже соскучился.

— Сейчас приведу. А что это за барышня с тобой?

Оля стоит в чуть в стороне и увлечённо наблюдает за белой лошадью в стойле. С одним я угадал — лошади ей нравятся.

— Долго объяснять. Тащи сюда Идальго.

— Я не спешу. Как же Джевелс?

— Не хочу о ней разговаривать. Исчерпала она все лимиты. Я много на что закрывал глаза.

— Ясно, сейчас приведу.

Поворачиваюсь в сторону Оли и шагаю к ней. Она настолько поглощена наблюдениями за лошадью, что совсем не обращает внимания на мои шаги и даже не замечает, что я стою за её спиной.

— Нравится?

— Да, я люблю лошадей.

— Ты когда-нибудь ездила верхом?

— Нет. У нас негде.

Мы одновременно поворачиваем головы в сторону, откуда слышится цокот копыт. Вот он, мой красавец. Чёрная блестящая шерсть, длинная волнистая грива и хвост — мой Идальго. Оля уже забыла о белой лошади, которая занимала всё её внимание. Идальго явно интересует её больше.

— Отпусти его, Джаред. Идальго!

Зову его, он до сих пор помнит меня. Услышав своё имя, вороной конь ускоряет шаг и рысью продвигается ко мне. Тыкается мордой мне в грудь и часто фыркает. Запускаю руки в его гриву и хлопаю его по длинной изогнутой шее.

— Здравствуй, мой хороший. Я думал, он меня забудет.

— Лошадь никогда не забывает своего хозяина, а уж тем более если он сам её объездил.

Рыженькая восторженно замерла на месте и не отводит глаз от коня. Там есть на что смотреть. Я бы с удовольствием прокатился, но не знаю, как Идальго отреагирует на Ольгу.

— Иди сюда.

Аккуратно беру Олю за руку, выпрямив ладонь, кладу её на морду Идальго. Конь замирает, как и зеленоглазая любительница лошадей. Мой конь не сильно любит общество других людей. Его никто не мог объездить, вороной был диким, надеть на него седло смог только я. Он настороженно относится ко всем людям и почти никого к себе не подпускает.

Идальго делает шаг к Ольге и сильнее упирается носом в её ладонь. Удивительно, она нравится даже моей лошади, которая никогда не подпускала к себе посторонних людей. Даже отец не смог получить расположение моего вороного товарища.

Она плавно гладит его ладонью по морде, внимательно глядя в большие чёрные, как ночь, глаза коня, а он в свою очередь обнюхивает её. Было бы интересно посмотреть, подпустит он её к седлу или нет, но я не могу так рисковать. Не хочу, чтобы он сбросил её со спины.

— А чья эта белая лошадь?

— Это у нас Кайла лошадь. Принц на белом коне, прости Господи.

Мы с моей спутницей от души хохочем над шуткой Джареда.

— Интересно, чем же заведует этот «принц»?

— Я бы сказал, но боюсь впасть в немилость… Вдруг навоз за королевским конём убирать не дадут? Как я тогда жить-то вообще буду?

— Пусть сам приходит и убирает.

— Знаешь, он сюда заходит, своей надменной рожей светит, а мне прям так и хочется его этим светильником в навоз окунуть.

— Заодно напомнишь ему, откуда он вылез в люди.

— У, сделай с ним такое, как же. Тут вони от него будет больше, чем от всех коней вместе взятых.

— Да, — от души смеюсь. Джаред всегда переводил всё в шутку, — весело у тебя тут я смотрю.

— Это точно. Может, хоть прокатишься на нём?

— А Олю я куда дену?

— Ага, значит девушка у нас — Оля. Ничего не говоришь, а мне теперь догадывайся! Да с собой бери верхом.

Если рыженькая сядет в седло со мной, то точно ничего не случиться, Идальго меня никогда не скинет. Беру всё необходимое и седлаю коня. Нет, мне определённо надо время от времени ездить в седле. Я уже забыл, как закреплять ремни и как регулировать стремена.

С горем пополам завершаю всю подготовку. Сначала надо сесть самому, а потом посадить Ольгу сзади. Одним отточенным движением сажусь в седло, располагаюсь поудобнее и, убедившись в том, что конь спокоен, начинаю затаскивать в седло Олю.

— Держаться тут не за что, придётся за меня. Обхвати мою талию. — Она прижимается ко мне сзади, и по спине сам не знаю отчего бегут мурашки. — Да, вот так. Ничего не пугайся, главное — держись крепко. Готова?

— Да.

Что ж, за Олю можно не переживать, она вцепилась в меня мёртвой хваткой и удобно расположилась в седле. Пришпориваю коня, и мы выходим с конюшни на ипподром. Сделаем пару кружков по стадиону и заедем обратно, я не хочу долго гонять Идальго и Олю. Им надо привыкнуть друг к другу.

С шага на стадионе я перехожу в рысь. Олины руки лежат на моей талии, её живот прижимается к моей спине, и я изнемогаю. Ловлю себя на мысли, что мне это нравится. Бью Идальго под бока и перехожу на галоп, зеленоглазая сильнее вжимается в меня.

— Всё нормально? Если хочешь, можно поехать медленнее.

— Нет, всё нормально.

У неё радостный голос, как у маленького ребёнка, которому подарили новую игрушку. Постепенно она ослабляет хватку на моей талии, возвращаясь к изначальной. Идальго рвётся в бег, он явно соскучился по нашим вылазкам.

Завершаю прокат и загоняю его в конюшню, потом слезаю с коня и осторожно снимаю Ольгу. Зелёные огоньки, ещё утром такие печальные, сейчас полны озорных искр и радости. Хорошо, что я вывел её из Штаба, что привёл сюда. Она хоть немного отдохнёт от стен и забудется хотя бы на пару часов.

Мы выходим с конюшни и нарезаем несколько кругов вокруг здания. Надо сказать, что он огромный. Сидим под деревом на траве и обсуждаем наш сегодняшний прокат. Оля тараторит без умолку обо всём, что было с нами за сегодня с таким восторгом и радостью. Даже если отец и узнает, что я вывел её из Штаба и задаст мне по первое число, я буду знать, за что получаю. За счастье в этих зелёных глазах, за то, что хотя бы ненадолго она может почувствовать себя относительно свободной от этих давящих стен.

Возвращаемся в покои к обеду, делаем перевязку, и я наскоро жарю нам яичницу. Её рукам надо отдохнуть и зажить, поэтому пока еда на мне, что, кстати говоря, печально, потому что готовить я не умею.

После обеда мы разговариваем до самой ночи. Кексы с молоком служат нам ужином. Очередная перевязка, которая занимает достаточно много времени — и мы уже ложимся спать.

Из моей головы не выходит наша поездка, то, как она прижималась ко мне, и то, что я чувствовал в тот момент. Скорость, удовольствие и ответственность за неё. Я никогда такого не чувствовал до сегодняшнего дня. Теряю нить мыслей и проваливаюсь в сон.

========== XXII Глава ==========

За окном льёт дождь, звонко обивая свой ритм. Под такую колыбельную даже глаза открывать не хочется. Оля уже не спит, минут пять назад я слышал, как она шмыгнула с кровати и тихонько зашагала в кухню. Скорее всего, ставит чайник. Ей нельзя готовить… Надо поднимать свою задницу.

— Рик, просыпайся. У нас в холодильнике пусто.

— Пусто? Ты точно уверена?

— Да. Там остались только яйца, колбаса и сыр.

— Посмотри ещё раз, там должны быть мыши, — бормочу я сквозь сон.

— Какие мыши?

Разлепляю заспанные глаза и внимательно смотрю на Ольгу удивлёнными глазами.

— Как какие? Павшие голодной смертью!

— Я серьёзно. Нам нечем завтракать.

— Ты же сказала, что там есть яйца.

— Если тебе на завтрак хватит одного яйца, то да, у нас есть чем раздразнить аппетит.

Чёрт, надо было вчера заказать продукты. Теперь придётся импровизировать.

— У меня есть мысль. Мы можем поспать ещё полчасика, а потом сходить в столовую.

— Я хочу есть.

Она складывает руки на груди и забавно надувает губки, как маленькая капризная девчонка. Улыбаюсь — хочешь ты того или нет, Рик, тебе придётся встать. Капризы женщин и детей надо выполнять вовремя.

— Ладно, я встаю.

Пинками,грязными ругательствами и силой воли, которой не так много, как хотелось бы, заставляю себя встать с кровати и потопать в сторону ванной. Интересно, как отреагируют окружающие на появление Ольги? Вряд ли положительно. Несмотря на то что она гражданская, она всё равно чужая здесь. Иностранцев в Штабе недолюбливают.

Одеваюсь в брюки и рубашку, в конце концов, хоть я и в небольшом отпуске, но выглядеть должен внушительно. Всё-таки статус обязывает. Оля в тех же джинсах и майке, которые я дал ей в первый день взамен её вещей. Надо купить ей нормальные вещи. Она девушка и не должна ходить в тряпках.

Столовая как всегда жужжит, словно пчелиный рой, от кучи голосов голодных охламонов. Хотя о чём я, достаточно вспомнить себя в период обучения. Нёсся сюда как ошпаренный: тренировки здорово выжимают все запасы твоего организма, в том числе и пищевые.

Разнообразием столовая не блещет. Годы идут, а ассортимент не меняется, консервативный подход не всегда хорош, особенно в смысле еды. Беру яичницу и запеканку, на остальное даже смотреть страшно, не то что употреблять. Рыженькая морщит нос, её явно не устраивают предложенные блюда. Глянув на мой поднос, она выбирает себе то же самое, и мы идём к свободному столику.

— Здесь всегда столько людей?

— Да, почти весь Штаб кормится здесь, за исключением тех немногих, что находят время готовить себе сами, и моего отца. Ему готовит Ким.

— Ого.

— А чему ты удивляешься? Они у нас сладкая парочка.

— Я так и думала. Просто, когда Кайл заморил меня голодом и Ким пришла в камеру, чтобы меня осмотреть, она вызвала Райана. Мне тогда было настолько плохо, что я закрыла глаза и вообще была на волосок от потери сознания. Только помню, что они разговаривали по-русски, так нежно и тепло. Я сразу подумала, что между ними что-то есть. Райан так волнуется за неё.

— Да, он её очень любит. Если речь заходит о Ким, то он готов голыми руками разорвать любого, кто рискнёт отозваться о ней плохо.

— По-моему, это замечательно. Они любят.

Задумчивая лёгкая улыбка касается её лица, зелёные глаза наполнены теплом и трепетом. Любовь… Сердечки, цветы, признания и прочая мишура. Вот от чего никогда не откажется ни одна женщина. Как много смысла она вкладывает в чувства. Интересно, она когда-нибудь любила? Если да, то хотел бы я посмотреть на того глупца, который упустил такую девушку.

Я не любил и не хочу. Любовь в моём случае — бомба замедленного действия. Сейчас всё хорошо, ещё час всё хорошо, а через два всё может рухнуть за секунду. Моя любовь — истинное наказание для любой девушки, а моя жизнь вообще камера моральных пыток. Я не влюблюсь, уверен, мне хватит сил контролировать себя и избавится от этого паразитического чувства.

Мы принимаемся за завтрак, нехотя заталкиваю в себя яичницу. После Олиных деликатесов эту стряпню по вкусу можно сравнить с туалетной бумагой. Как я мог питаться этим четыре года? Ужасно. Оля медленно, время от времени морщась пережёвывает пищу. Она такого явно никогда не пробовала.

Оглядываюсь по сторонам и, к своему великому ужасу, вижу неподалёку свою группу. Я не успею смыться из столовой. Крепись, Рик, тебя ждёт викторина на тему «А почему у нас нет тренировок, и когда они начнутся?».

Они замечают меня и всей гурьбой проталкиваются через столы, счастливые до безобразия. В своей группе я всегда был заводилой, мы вместе уговаривались выслеживать Тейлора и всей кучей неслись к нему, как только он появлялся в поле зрения. Мы любили допекать его своей назойливостью, и, видимо, сейчас я расплачиваюсь за это собственной шкурой.

Вся столовая тонет в их гомоне. Наперебой подростки озабоченно интересуются, всё ли со мной в порядке, почему у нас нет тренировок и когда они возобновятся. Они окружают меня, как хищники загнанную жертву, и тараторят по-английски. Оля ничего не понимает, но улыбается. Согласен, со стороны это выглядит забавно, но не тогда, когда ты — эпицентр этого стихийного бедствия.

— Ребята, давайте говорить будет кто-то один, ладно?

— Хорошо. Мы хотели узнать, всё ли с вами в порядке и почему у нас нет тренировок.

Джейми, он у них заводила. Совсем как я когда-то. Сильный и смекалистый малый. Надо сказать, из него получится замечательный боевик.

— Со мной всё в порядке. Видите эту девушку? У меня есть особое задание. Я за ней присматриваю. Это очень важно. Поэтому у нас тренировок пока нет.

— Ого… — единогласно выдыхают они. — Здравствуйте!

— Она не знает английского.

— Она иностранка? Вот это да! А как её зовут? Откуда она?

— Молчите! Сейчас весь Штаб будет знать что к чему.

Напускаю на себя сердитый вид и утихомириваю ребят. Необязательно всем знать, что здесь иностранка.

— Извините.

Оля с интересном разглядывает ребят и улыбается в ответ на их улыбки. Она любит детей, это заметно невооружённым глазом. Всем ребятам в группе по пятнадцать лет, фактически они ещё дети.

Переключаюсь на русский и обращаюсь к Оле:

— Тебе передают привет!

— Правда? — Она обводит взглядом ребят, а затем вновь устремляет на меня глаза. — Скажи им, что я тоже передаю им привет.

— Ты можешь сама это сказать.

— Я не знаю как правильно. Hello?

— Именно.

Она смотрит на них и робко улыбаясь здоровается. Ребята приходят в восторг. Теперь всё их внимание устремлено на Олю. Надо поскорее избавиться от этого столпотворения.

— Что вы ещё хотели узнать?

— Когда у нас возобновятся тренировки?

— Я думаю, минимум через неделю. До этого времени вы можете быть свободны.

— Хорошо. До свидания.

— До свидания, ребята.

— До свидания. — Они обращаются к Ольге, а она растерянно смотрит на меня. М-да, запас её английского просто на критичном минимуме.

— Вye.

Улыбаюсь и подсказываю ей верный вариант. Она повторяет его и довольные ребята наконец освобождают место возле нашего столика.

— У тебя отличное произношение.

— Спасибо.

— Ты совсем не знаешь английский?

— Плохо. Я знаю буквально пару устойчивых фраз из разряда «меня зовут» и так далее. Я и в школе, и в университете изучала французский.

— Мм, язык любви.

— Ты знаешь французский?

— И не только. В общей сложности свободно владею шестью языками, в том числе и родным — английским. Я знаю французский, немецкий, русский, турецкий и испанский языки.

— Оу, меня на русский и французский хватало с трудом.

— Ничего, глядишь, ещё и английскому научишься.

— Если ты научишь, то вполне.

Рыженькая кокетливо улыбается, в зелёных глазах пляшут озорные искры. Она хочет, чтобы я научил её английскому, или это сарказм? Опомнись, какой тут сарказм? Это даже не намёк, это было сказано в лоб.

— Имей в виду, за курсы репетиторства я беру большую плату.

— Какую же?

— Как минимум — вкусные завтраки. Ты меня так разбаловала, что мне на всё это даже смотреть противно, не то что есть.

— Хорошо, — улыбаясь, соглашается Оля.

— Может, пойдём? Не люблю я здесь торчать.

— Пойдём.

Мы встаём из-за столика и направляемся к выходу. Почти вся столовая провожает Ольгу пристальными любопытными взглядами. Видимо, они всё-таки слышали гомон моих ребят. Плевать, что они там себе думают. Они её не знают, а если бы знали — умилялись бы, как и все остальные.

В такую дождливую погоду остаётся только сидеть дома. Хотя можно провести Оле экскурсию по Штабу. Представляю, какими глазами на меня будут смотреть остальные, но мне всё равно. Я хочу показать ей то, чем живу. В конце концов, раз она останется здесь, то должна иметь представление о том, куда угодила.

— Давай сделаем перевязку и прогуляемся по Штабу?

— А тебе ничего за это не будет?

— От кого? Разве что от отца. Не думаю, что он на меня взъестся, если я покажу тебе Штаб.

— Раз так, то давай.

Делаем перевязку и вновь ныряем в коридоры. Надо сказать, сегодня Олины руки выглядят получше. Куда бы отвести её в первую очередь? Столовую она видела, тренировочный и медицинский корпуса тоже, конюшню я показал. Можно сводить её в детский шпионский корпус, а потом придумаем.

Самое приятное во всей этой паутине длинных коридоров-то, что можно попасть из корпуса в корпус, не выходя на улицу. Штаб занимает огромную площадь. Стеклянные переходы между зданиями усыпаны каплями дождя. По ту сторону стекла не видно даже силуэтов, всё размыто непрекращающимся ливнем, грустно барабанящим свою особую песню.

И всё-таки какая она любопытная. Рыженькая увлечённо разглядывает всё вокруг, порой мне даже приходится подгонять её. Детский корпус несколько отличается от взрослого. У нас есть отдельное тренировочное крыло, а здесь всё в одном месте. Фактически это комплекс тренировочного, жилого и учебного корпусов. Классы тоже отличаются. Одни оборудованы специально для подготовки боевиков, иные растят поколение шпионов-крыс.

— Это детский корпус. Отсюда все шпионы начинают свой путь.

— Они же такие маленькие…

— Шпионов выращивают с семи лет, потом уже поздно. В свои десять каждый воспитанник знает как минимум двадцать способов, как можно заколоть противника обычным кухонным ножом. Про профессиональные я молчу.

— Ничего себе. Они такие разные.

— В смысле?

— Одни крупные, спортивные, а другие худенькие. Хотя они вроде одного возраста.

— Всё от разницы занятий. Одни тренируются в зале и готовятся стать пушечным мясом, как, собственно, все мы, а иные просиживают штаны за партами и предпочитают информационный штурм.

— Разве не все тренируются одинаково?

— Нет. Смотри, — указываю ей рукой на класс, полный ребят, — это будущее поколение крыс. А вон там — молодые боевики.

— И в чём же разница? — Она непонимающе смотрит то на одних, то на других детей. Действительно, с ходу почти невозможно уловить разницу между подразделениями.

— Крысы не ведут боевых действий, Оля. Их под прикрытием забрасывают в другие страны и внедряют в разные организации. Их задача — доставка информации. Они даже ножи метать не умеют. Боевики обучаются для решительных действий. Мы не высиживаем на одном и том же месте, не занимаемся добычей информации. Может, слышала, по телевизору в последнее время часто говорят, что в России или Америке были пойманы шпионы другой страны? Так вот, это они. Их не уничтожают, к ним даже силу не прикладывают. Их судят на показуху и отпускают домой. Боевики же, если попадутся, подлежат немедленному уничтожению. Мы воюем, Оля, а они нет. В этом вся разница.

— Сейчас же нет войны.

— Видимой — да. Холодная война не останавливалась ни на секунду. Как Россия соперничала с нами, так и будет. Всё это сближение, перезагрузка отношений — всего лишь один шаг к решению проблемы. Мы не сможем прекратить эту войну, пока людям есть что делить. Все эти акты Магницкого и так далее… Это всё мелкие уколы в сторону противника. У нас всё куда глобальнее. К сожалению, правительство не всегда понимает, что своими действиями ставит нас в тупик.

— Ты боевик, да?

— Да. И если понадобится, я должен не задумываясь отдать жизнь за Родину.

— Это же ужасно!

— Тем не менее всё так, как оно есть. Помнишь, когда мы с тобой чуть не поссорились, в тот день, когда Джевелс влезла в мои покои? Я сказал, что никогда не буду встречаться с девушками.

— Помню.

— Вот это и есть причина моих слов, Оля. Я не хочу никого обрекать на такую жизнь. Не хочу, чтобы моя любимая жила в вечном страхе, здесь, в этих стенах. Не хочу, чтобы в один прекрасный день с ней что-нибудь сделали только ради того, чтобы надавить на меня.

— Человек не может всю жизнь быть один…

— Я постараюсь.

Она с грустью смотрит на ребят, которые, обливаясь потом, отрабатывают ближний бой. Теперь она знает разницу между шпионскими подразделениями и не обращает ровно никакого внимания на молодых крысят. Они ничем не рискуют в будущем в отличие от боевиков.

— Получается, шпионы-крысы всегда в безопасности?

— Да. За это их в наших кругах недолюбливают. Боевики — абсолютная элита разведывательных войск. Крысы — низший класс. Если бы не добыча информации, их бы давно искоренили. Они будут работать до тех пор, пока оправдывают существование своего подразделения. Как только надобность в них исчезнет — подразделение испарится.

— Ясно. Неужели их родители одобряют всё это? Или они тоже шпионы?

— Брось. У них нет родителей.

— Как?

— Они все сироты, Оля. Ну, не все, конечно. Частично. Одни из них — дети военных, направленные в шпионский Штаб, другие — сироты, добровольно согласившиеся обучаться. Третьи — дети уже состоявшихся шпионов. Люди с улицы к нам не приходят. Прежде чем сообщить кандидату о том, что его хотели бы видеть в разведке, он проходит психологический отбор. На уравновешенность, на умение хранить тайны и так далее. С детьми это, конечно, сложно, но, как видишь, получается довольно неплохо.

— А ты попал сюда, потому что твои родители шпионы…

— Мой отец шпион.

— А мать?

— Матери у меня никогда не было. Она бросила меня, когда мне был всего день отроду.

Рыженькая удивлена, зелёные огоньки наполняются сожалением и горечью. Вот только не надо меня жалеть. Мне и с отцом замечательно жилось, всё лучше, чем с этой кукушкой, которая взглянула на своего сына всего один раз в жизни, при родах. Ким полностью заменила мне мать, для меня она как родная.

— Извини. Я не знала.

— Нестрашно. Россия близка мне в какой-то степени, мы с тобой соотечественники. Моя мать русская. Когда отец учился в МГУ, он познакомился с однокурсницей, Мариной Барковской. Ухаживал за ней, любил. Она забеременела мной. Испугалась и пришла к отцу — тот был счастлив. Ведь это может быть наследник. Они были вместе, он не говорил ей всей правды, для всех он был просто сыном богатеньких родителей, которые отправили его в Россию за лучшим образованием. Сразу после родов он рассказал ей всё. Что я — наследник шпионской династии, как и он. Райан хотел забрать её с собой, в Америку. Когда на следующий день он пришёл навестить нас, ему сказали, что мать сбежала, бросив ребёнка в роддоме. Я не знаю, как она обошла охрану, как смогла покинуть больницу, где люди кишат как муравьи, но она бросила нас. Райан забрал меня и вернулся сюда. Ким всегда по нему сохла. Она помогла ему забыть мою мать, заглушила его боль, возилась со мной как со своим собственным сыном.

— Ужасно… Как можно бросить своего ребёнка?

— Рик!

Только я собираюсь ответить Ольге, как слышу оклик отца. Он-то что тут делает? Теперь мне влетит.

— Я скоро вернусь.

Шагаю к отцу и даже не знаю, что делать: начать с оправданий или всё-таки дождаться обвинений? Буду молчать.

— Рик, какого чёрта ты расхаживаешь с ней по Штабу? — Тон отца резкий, да, обвинений ждать даже не пришлось.

— Отец, я…

— Ты с ума сошёл? Разве можно её водить везде и всё ей показывать? Чем ты думаешь вообще?

— Дай мне объяснить.

— Я тебя внимательно слушаю. - он недовольно ворчит, а я обдумываю тактику ответа. Начинать нужно плавно.

— Она здесь навсегда? То есть она не вернётся домой?

— Ещё чего не хватало. Поставить твою жизнь под удар?

— Я не об этом. Раз так, то что плохого в том, что я покажу ей Штаб? Она отсюда всё равно никуда не денется. Это не принесёт вреда.

— Ты можешь хотя бы меня в известность ставить о своих планах? Ко мне в кабинет прилетает Джаред, как потерпевший орёт, что Рик водит по Штабу иностранку. Я срываюсь с места, бегаю, как школьник, по всему зданию, ищу тебя. А ты оказывается здесь, и с Ольгой!

— Какие все ушастые, однако.

— Не понял.

— Мы сегодня с ней завтракали в столовой. У нас продукты кончились. Ко мне там подошли мои ребята, спросили, почему нет тренировок и когда они будут. Ради того чтобы они от меня отстали, я им наплёл, что Оля иностранка и я за ней присматриваю. Видимо, они потом где-то об этом галдели или Джаред был в столовой неподалёку. Если бы я знал, что это вызовет такую реакцию, я бы ничего не говорил.

— Ясно. Заставил ты отца побегать.

— Зато размялся.

— Знаешь, что!.. Я испугался, между прочим. Одному чёрту известно, что за иностранка с тобой и какие у неё цели, я же не знал, что это всего лишь Оля.

— Значит, когда я с ней, ты не переживаешь?

— Я тебя умоляю, она себя-то зарезать не может нормально.

Недовольно смотрю на него, это дурацкая шутка. То, что она себя даже зарезать не может — наоборот, счастье. Что бы было, если бы она сделала это профессионально?

— Что вы здесь делаете?

— Я решил показать ей Штаб.

— Решил он.

— Да ладно тебе, брось бурчать.

— Как дал бы тебе по шее, прямо здесь. Но ты же, гад, взрослый. В детстве на тебя управа хорошая была — по заднице выписал, и сразу шёлковый.

— Может, опустим подробности?

— Вот как, не нравится? Ладно, гуляйте дальше, мне идти надо. Только я тебя прошу, будь аккуратнее с байками.

— Ладно.

— Иди, твоя барышня тебя ждёт.

— Она не моя!

— Ну, знаешь, сын, это временное явление.

— Ты, кажется, сказал, что тебе надо идти?

— Молчу-молчу. Какие мы грозные.

Наорать, поиздеваться и смыться. Отличный вариант действий. Возвращаюсь к Оле, одно радует — мы соскочили с разговора о моей матери. Не хочу говорить о ней. Очень жаль, что я не родной сын Ким. Я был бы счастлив, если бы у меня была такая мать. Но, как говорят, родитель не тот, кто родил, а тот, кто воспитал.

— Извини. Тебе из-за меня досталось.

— Нет, мы всё уладили.

— Можно вопрос?

— Задавай.

— Почему в американском Штабе разведки вы разговариваете между собой по-русски?

— В целях сохранения информации. Русский язык изучают только те, кто входит в управление Штабом, остальные шпионы, за исключением крыс, этот язык не изучают. Нам проще говорить на таком языке, которого не понимают остальные, зато нет утечек информации в стиле: «Я стоял под дверью и просто слышал кусок разговора».

— Почему именно русский?

— Ну, а какой? Турецкий? Русский удобнее всего.

— Понятно. Куда дальше?

— Я предлагаю сходить к Ким. Время к обеду. Во-первых, тебе нужна перевязка, она как раз сделает. Во-вторых, у неё можно попить чаю. Продукты доставят только к вечеру.

— Пойдём.

Расстояние от детского до медицинского корпуса приличное. Легко огибая повороты, мы приближаемся к кабинету Ким. После всех сегодняшних разговорах о родителях мне страшно захотелось её увидеть.

Я не стучусь, просто медленно открываю дверь. Блондинка сидит в своём кресле и напряжённо вглядывается в монитор — надеюсь, мы её не отвлекаем. Она поднимает на нас тёплый взгляд карих глаз и улыбается. Чаще всего её кабинет пуст. Ким — главная в медицинском корпусе. Большая часть её работы — бумажная волокита. Обычно она берётся только за очень тяжёлых пациентов и Олю, как бы забавно это не звучало. Ей нравится это рыжеволосое чудо, и она с удовольствием возится с ней.

— Привет, ребята. Чего это вы вдвоём пришли?

— Дома скучно, решили в гости сходить.

— Садитесь. Чай будете?

— Да.

Поворачиваюсь к Оле и хитро улыбаюсь. Первое, что всегда предлагает Ким гостям, — чай. А в нашем случае это может сойти за обед. Второй раз идти в столовую мне не хочется.

— Как со швами?

— Справляюсь потихоньку, но было бы лучше, если бы ты показала мне, как это делать правильно.

— Хорошо, чайку попьём, и я перевяжу.

Кимберли, наверное, самая болтливая в нашем Штабе. С ней можно разговаривать часами обо всём на свете. Она быстро переключается с одной темы на другую, загружая Олю тонами ненужных ей данных, а я не спеша потягиваю чай и жую печенье.

Какого чёрта Райан намекает мне на Олю? Или у меня просто паранойя, или мой отец во всю свою прыть занялся сводничеством. Ну нет, я не буду присматриваться к девушкам, так и влюбиться можно. Тем более присматриваться по наущению отца. В конце концов, у меня своя голова есть на плечах. Сам разберусь.

Мы заканчиваем пить чай, и Ким принимается за Олины руки. Внимательно наблюдаю за каждым движением блондинки, стараясь впитать их в память. В принципе, я всё делал правильно, за исключением повязки. Оказывается, бинты нужно затягивать потуже. Поели, перевязку сделали, пора и капитулировать. Иначе очередные триста тридцать три темы, о которых можно поговорить, окончательно взорвут мне и без того кипящий мозг. Веду Олю в покои, скоро придёт доставка еды, и мы должны быть дома.

Свободное время занимаем разговорами на разные темы, лёжа на диване. Оля благоразумно не касается темы моей матери, и я благодарен ей за это. Не хочу об этом говорить. Что я могу сказать? Она бросила крохотного ребёнка на произвол судьбы, а сама сбежала, поджав хвост, как трусливая малолетка.

Доставка приходит поздновато. Пакеты с продуктами доставляются прямиком из столовой. Тщательно упакованные овощи, мясо, специи и всё прочее оставляют на столе кухни, и мы с Олей принимаемся разбирать сумки. Помогаю ей уложить продукты в холодильник и, когда дело сделано, принимаюсь жарить яичницу. Пора ужинать. Вторая половина дня пролетела как мгновение.

Мою посуду после еды и, возвратившись в комнату, перевязываю Оле запястья. Оба валимся в кровать и засыпаем. Несмотря на дождь и прочие мелочи, день был довольно насыщенным. Рыженькая отключается от реальности почти мгновенно, а я ворочаюсь. Умеет же отец задавать задачки. Почему он постоянно подталкивает меня к Оле? Нет, надо заканчивать мозговой штурм. Разум отключается, за ним следует и тело, я погружаюсь в сон, глубокий и тягучий.

========== XXIII Глава ==========

Я сижу дома с Олей уже десять дней. Мы регулярно ходим на улицу дышать свежим воздухом, болтаем с ней о чём душе угодно. За это время мы сблизились. Я с полной уверенностью могу сказать, что она моя верная подруга. Мне хорошо с ней морально, и я ценю это.

Просыпаюсь я рано, надо приготовить завтрак и собираться к Ким: сегодня она будет снимать Ольге швы. Режу бутерброды, разливаю чай по чашкам и бужу рыженькую. Зелёные глаза медленно нехотя открываются и фокусируются на моём лице. Спать некогда, надо вставать.

— Просыпайся.

— Не хочу.

— Это почему?

Она утыкается лицом в подушку и что-то неразборчиво бормочет.

— Что? — так и не поняв её ответа, осведомляюсь я.

— Я не хочу идти к Ким. Боюсь снимать швы.

— О-о-о, брось. Это не больно.

— А ты откуда знаешь?

— Все говорят, что это не больно, страшно — да, неприятно — да, но не больно.

Зеленоглазая протяжно скулит и садится на кровати. Как бы там ни было, швы снять надо. Это неизбежно.

— Пойдём, чай остывает.

Она согласно кивает головой и медленно сползает с краешка матраса. Я уже не жду, когда она попросит меня отвернуться. Накрываю голову одеялом, а через пару минут мы уже рассаживаемся по стульям и принимаемся за бутерброды. Время поджимает, Ким просила прийти в одиннадцать, а сейчас уже без двадцати. Одеваюсь, и мы направляемся к медицинскому корпусу.

Чем ближе кабинет, тем сильнее дрожит Оля. Её глаза до краёв наполняются ужасом, как только в поле зрения появляется нужная нам дверь. Пересекаем порог кабинета, и я чувствую, как ноги моей спутницы буквально подкашиваются от страха и паники.

— Боже, ты чего такая бледная? — Врач говорит успокаивающим, мягким тоном, но это явно не помогает.

— Она боится, Ким

— Нечего там бояться. Будет немного неприятно — и всё.

Когда в руках блондинки появляются медицинские инструменты, у Оли начинается истерика. Она отказывается подпускать к себе врача. Пытаюсь подойти к ней и успокоить, но не могу, она просит не подходить и меня. Так мы точно ничего не решим.

— Я, конечно, всё понимаю, но швы снять надо, Оля. Придётся потерпеть.

— Не надо.

— Без успокоительного мы не обойдёмся. Хотя… Я знаю, какую штучку мы применим.

Ким роется в своих шкафчиках. Рыженькая дрожит всем телом, а я один не знаю куда деться. Хочу помочь, но не знаю чем.

— Вот, мне надо вколоть это ей.

— Что это? — интересуюсь, нужно же знать, чем она собирается усмирять подругу.

— Препарат её относительно обездвижит, она сможет нормально чувствовать, разговаривать, но сил у неё будет мало. Шевелиться будет вяло. Фактически этот препарат её затормозит.

— Хорошо.

Я делаю шаг к Ольге, а она сильнее сжимается на кушетке. Она пугается ещё больше, хотя казалось, что больше некуда. Практически бросаюсь на Ольгу, придётся держать её. Запястья — настоящая проблема. Аккуратно зажимаю между своих коленей одну её руку, выше травмированного участка, вторую завожу за спину. Зеленоглазая кричит, настолько сильно, насколько может. Я никогда не видел её в такой истерике. Всё-таки она ещё маленькая пугливая девчонка.

Зажимаю ей рот ладонью и отчаянно борюсь с ней. Как только Ким вкалывает успокоительное, Ольга начинает затихать. Попытки вырваться медленно ослабляются, единственное, что осталось в её полной власти, — голос, и она беспощадно срывает его криком.

Ким снимает повязку с одной руки и принимается за шов. Рыженькая взвизгивает и тут же замолкает, сжимая непослушные веки. Она пытается мотать головой в тщетной попытке избавиться от моей ладони и время от времени жалобно стонет. Надеюсь, эта штука ещё и стирает память, боюсь, такое мне даром не пройдёт.

Быстрыми отточенными движениями Ким удаляет швы сначала с одной руки, потом с другой. Оля обмякла в моих объятиях и, оставив даже малейшие попытки выдернуться, смирно сидит на одном месте. Так-то лучше. Убираю ладонь с её лица и просто сижу сзади, поддерживая обессиленное тело подруги.

— Ну, вот и всё, ты дольше боялась и кричала. Значит, так, я сейчас наложу повязку, сегодня ещё пару раз обработай антисептиком, без зелёнки. Завтра можно будет уже не бинтовать руки, но мазь продолжайте мазать три раза в день, пока шрамы не исчезнут совсем. Видишь, они у неё небольшие, это от мази, будешь мазать, как сказала, — рассосутся совсем.

— Хорошо.

— Действие препарата пройдёт примерно часа через два. Хотите, можете это время у меня посидеть, идти она сейчас не сможет. Сил не хватит.

— Я её отнесу. Спасибо, Ким.

— Да не за что.

Беру Олю на руки и выхожу из кабинета. Она безумно лёгкая. Как-то раз я пробовал поднять на руки Джевелс, было тяжело, но терпимо. Синеглазая намного крупнее рыженькой. Она чуть выше, у неё более крепкие руки и ноги, плечи шире. Это всё от тренировок, постоянные физические нагрузки помогают нарастить мышечную массу, оттого Джевелс и тяжелее. Оля вообще напоминает мне крошечную фею, которая питается только росой. Маленькая, хрупкая и худенькая, кажется, она не способна дать отпор даже не обученной сверстнице. Настолько она безобидная.

Прижавшись к моей груди, маленькая бунтарка молчит. Надеюсь, Оля не обижена на меня из-за всего этого. Должна же она понимать, что это необходимая мера.

— Ты злишься?

— Нет.

— Точно?

— Точно. Сама бы я никогда не успокоилась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отвратительно. Я как безвольная тряпка.

— Скоро пройдёт.

— Угу.

Её голос заторможенный и монотонный. Скорее бы это действие проходило, оно мне не нравится.

Очередной поворот — и мы в жилом корпусе, до двери покоев осталось совсем немного, но мы нос к носу сталкиваемся с Каином. Нет, никаких разговоров, мне надо уложить Олю и дать ей отдохнуть.

— Рик. Нам надо поговорить.

Девингем обеспокоен, интересно, что такого могло приключиться, думаю, стоит узнать.

— Пошли ко мне в покои.

— Идём.

Каин открывает дверь, и я вношу зеленоглазую в спальню, укладываю её на диван и подкладываю подушки под голову. Так-то лучше. Ей будет хотя бы удобно.

— Садись, — киваю головой на краешек дивана неподалёку от себя.

За несколько шагов он покрывает расстояние от входной двери и садится рядом.

— Что с Олей?

— Швы снимали, Ким пришлось вколоть ей какую-то дрянь, чтобы успокоить.

— Понятно. Может, пойдём в кабинет?

— Говори здесь. Тут все свои.

Оля и Каин ошарашенно смотрят на меня, а я как ни в чём не бывало улыбаюсь. Забавная реакция. Каин явно не ожидал такого расклада.

— Ладно. Помнишь, на одном из собраний, давно ещё, обсуждалась ситуация в Конго?

— Ну и?

— Там сформировали постоянную заставу. Теперь в Конго есть наша точка, и решается вопрос о передаче управления этой точкой одному из членов совета. Найты хотят, чтобы застава отошла Кайлу, я не знаю зачем, даже смысла и мотивов не вижу, но Джейсон рьяно доказывает Райану, что Кайл -лучшая кандидатура. Я решил, что тебя надо об этом предупредить.

Конго… Зачем туда лезут Найты? Опасная горячая точка, полная вражеских застав. Джейсон хотел выбить от туда русских. Но смысл? Если Кайл получит под руководство Конго, то из-за такой выходки может выйти международный скандал. А раз так, то виноватым будет Кайл, Райану не составит труда объяснить, что ответственность лежит на нём, а значит, и вся вакханалия со шпионами произошла по его вине. Ничего не понимаю. Мысли лезут в голову быстрее, чем получают ответы. Одно знаю точно — что бы ни задумало это паршивое семейство, Конго им отдавать нельзя.

— Что по этому поводу говорит отец?

— Он отмалчивается. Взял тайм аут, чтобы обдумать всё это. Надо что-то делать. Я попытался пикнуть касательно этой ситуации, но меня заткнули.

— Кто и каким образом?

— Кайл припёр меня к стенке. Сказал, что если я ещё хоть раз взвизгну, то Райан узнает о том, как я тренирую группу. А мне, сам понимаешь, это не на руку. Они от меня бегают как от чумы, я их даже собрать не могу. Если Глава узнает об этом, то мне точно не поздоровится.

Значит, Каина они нашли как загнать в угол. Я понимаю своего друга, в его положении действительно лучше молчать. Надо же, как сильно Найты хотят заполучить эту точку в свои руки. Раз дело дошло до угроз, то ставки у них очень велики. Я точно должен во всём разобраться, это нельзя оставлять просто так.

— Ты смотри, как их прижало. Кайл даже не боится действовать. Неужели они совсем не думают о том, что ты можешь рассказать это мне?

— Не знаю, Рик, но мне это не нравится. Стоило тебе сесть с Олей дома, так они как с цепи сорвались.

— С этим надо что-то делать.

Стук в дверь, мы все как по команде поворачиваем голову в сторону входа в покои.

— Ты кого-то ждёшь? — интересуется Каин.

— Нет. Свои все здесь, если бы это был отец, он бы не стучал. Ким бы позвонила. Странно, — удивлённо копошусь в мыслях; действительно, кому нужно ломиться в мои покои? — Войди!

Дверь медленно открывается, и на пороге появляется Джевелс; виновато склонив голову, она делает несколько шагов вперёд и останавливается, бегло окидывая всех нас взглядом.

— Выйди, — рычу. Как она посмела после всего произошедшего вообще заявиться ко мне в покои?

— Рик, я хотела поговорить.

— Уходи, я тебе всё сказал ещё тогда.

Оля еле заметно толкает меня в спину, я оборачиваюсь на неё и непонимающе смотрю в зелёные глаза. Рыженькая хмурится и кивает головой в сторону Джевелс. Не понял, она что, хочет, чтобы я с ней поговорил? Она чуть не умерла из-за синеглазой, но всё равно жалеет её? Безумная девчонка.

Недовольно фырчу и поднимаюсь с дивана. Что ж, попробовать можно. Только что нового она мне скажет в своё оправдание?

— Пошли в мой кабинет.

Джевелс плетётся за мной следом и закрывает за собой дверь комнаты. Сажусь в своё кресло, внимательно наблюдая за незваной гостьей.

— Ты, кажется, хотела поговорить.

— Да. Рик, прости меня, пожалуйста. Я знаю, что ужасно поступила.

— Напомни мне, в который раз я должен тебя простить?

— Просто, пойми, когда с тобой в покоях сидит другая девушка, я с ума начинаю сходить. Как только представляю, как вы спите с ней в одной кровати, так меня сразу передёргивает. Я люблю тебя и хочу быть с тобой, быть твоей. Все эти десять дней я думала над произошедшим, не решалась подходить к тебе, дала остыть. Знаю, что не права. Я была готова сказать ей что угодно, только оградить тебя от неё.

— Хватит. Я слишком много спускал тебе с рук.

— Чего ты хочешь? Я всё сделаю! Обещаю, я её больше не трону, если хочешь — извинюсь перед ней. Только прости меня, пожалуйста, давай всё вернём.

— Тебе не противно так унижаться?

— Ради того чтобы ты меня простил, я готова на всё.

Дура. Что мне теперь с ней делать? Простить — значит вернуть всё обратно, значит, опять её выходки сойдут ей с рук. Я не хочу возвращать наши отношения. Не смогу чувствовать себя рядом с ней по-прежнему комфортно. Никогда не буду уверен в её действиях и словах. На её глаза наворачиваются слёзы. Держи себя в руках, Рик, она знает, на что нужно надавить. Не поддавайся, возьми себя в руки.

Не простить её — всё равно что угробить все наши отношения, в том числе и дружеские. Как можно выкинуть часть своей жизни? Кусок своей истории. Мы с ней знакомы с детского корпуса, она сиротка. Синеглазая быстро влилась в наш с Каином крохотный коллектив и дополнила его. Втроём нам было всегда весело и хорошо. Потом нам стукнуло по шестнадцать. Та ночь, страсть, взбудоражившая молодую кровь, первый секс, не на шутку вскруживший неокрепший юный разум.

Она смотрит на меня, а я не знаю, что сказать: мне жаль её. Борюсь с самим с собой, осознавая, что она всего лишь расчётливо дёргает за нужные рычаги и бьёт по хорошо известным слабым местам. Джевелс знает, что я не выношу женских слёз, они действуют на меня особенно. Я начинаю чувствовать себя виноватым и хочу как можно скорее прекратить всё это. Здесь я бессилен.

— Прощать тебя — не моя задача. Ты виновата в большей степени не передо мной, а перед ни в чём не виноватой девчонкой. У нас с ней ничего не было, она просто живёт у меня, живет потому, что я защищаю её от твоего напарничка. Потому, что мне нравится, что она живёт рядом, ясно? Она моя подруга. А ты знаешь, как я отношусь к друзьям. За неё и за Каина я кому угодно глотку порву. Ты говоришь, что любишь меня. Тогда почему ты изводишь тех, кто мне дорог? Пренебрегаешь моими решениями и делаешь, как тебе хочется? Ты понимаешь, что из-за твоей выходки Оля чуть не умерла? Ты хоть иногда задумываешься над своими действиями?

— Прости.

— Я думаю, нам с тобой лучше остаться друзьями. Не хочу больше никаких отношений. С меня хватит. Общаться — да, но не больше.

Джевелс застывает на одном месте и растерянно шарит глазами по помещению. Я действительно больше не хочу с ней никаких отношений. Порвать с ней общение — выше моих сил, мы слишком давно знакомы, и она слишком дорога мне как друг, чтобы просто так ею разбрасываться.

— Значит, это конец?

— Постельных отношений — да.

— Это окончательно?

— Да.

— Прости меня.

Она разворачивается и медленно бредёт к выходу, не обращая никакого внимания на других, обречённо опустив голову. Любовь — ужасное чувство. Теперь оно будет выедать её изнутри. Медленно умирать где-то в сердце, а может, там и останется. Тогда, в её покоях, разговор подобного рода дался мне намного легче, я был зол. Сейчас во мне нет гнева, и я чувствую себя последней скотиной. Но что я могу ей дать?

Она говорит, что любит, но способен ли я на такие чувства к ней? Нет. Я на них вообще не способен. Чаще всего она была для меня удовлетворением, возможностью уйти от реальности туда, где есть только удовольствие, жар двух тел и страсть. Она мне нравилась, да, этого я не могу отрицать. Но я не любил.

Собираю все мысли в кучу и рассаживаю их по полкам. Надо взять себя в руки и забыться. Действие препарата закончилось — к Оле вернулись силы, она сидит посередине дивана и разговаривает о чём-то с Каином. Точно. Надо узнать у него, когда собрание Штаба.

— Поговорили?

— Да, всё кончено.

— Зря ты так… Она просто тебя любит и ревнует.

Удивительно, Оля её защищает. Как бы там ни было, её поступку нет оправданий, она намеренно подтолкнула рыженькую к самоубийству.

— Просто?! А то, что из-за всего этого ты чуть просто не умерла, — это как? Не важно, да?

— Мне её жаль. У неё было такое лицо…

— Ей тебя не было жалко. Ты спала после нашего разговора, а я пошёл к ней. Она даже не пыталась скрыть радость от того, что ты с собой сделала. И после этого тебе её жаль?

— Я просто понимаю, каково это, когда любимый человек рядом, но недосягаем.

Откуда ей это знать? Может, у неё была безответная любовь? Какая разница? Это моё решение, и я его не изменю. Я не хочу больше иметь ничего общего с Джевелс, кроме общения.

— Давай закроем эту тему, ладно? Я уже решил этот вопрос.

— Извини. Лезу не в своё дело.

— Забудем, я не хочу из-за неё ссориться. Каин, когда ближайшее собрание Штаба?

— В среду.

Так, сегодня понедельник, надо вникнуть в ситуацию и подготовиться.

— Я тут подумал, может, залезть в кабинет Кайла и поставить туда камеру?

— Как ты это сделаешь, Рик? На двери-то замок.

— А отмычки тебе на что?

— И когда ты её ставить собрался?

— Можно сегодня вечером. Осталось только достать миниатюрную камеру слежения со звукозаписью.

— Тоже вопрос. Их просто так налево и направо не дают.

— Скажу, что хочу поставить камеры в покои и возьму штук пять. Несколько рассую по апартаментам и пусть висят, будут вопросы — подключу к ноутбуку и активирую. Одну повешу в кабинет Кайла.

— Тогда уж лучше в кабинет Джейсона. Там наверняка больше интересного, чем у младшего Найта.

— Не спеши, Каин, сначала надо начать душить мелкого гадёныша.

— Моя помощь нужна?

— Думаю, нет, сам справлюсь. Я объявляю этим двоим змеёнышам вендетту. Не позволю проворачивать дела за спиной моего отца.

— Когда приступаешь?

— Думаю, сначала надо пообедать. Иначе я своим урчанием половину Штаба на уши поставлю.

— Ценная мысль. В столовую?

— Фу, нет. Только не это. Я туда больше ни ногой.

— Избаловала ты его, Оля.

Под руководством рыженькой варю макароны и поджариваю колбасу. Хоть и паршивый, но обед на троих я смастерил. Скоро начнётся всё самое интересное.

========== XXIV Глава ==========

Иду по коридорам на склад, тщательно репетируя про себя речь. Элиот отлично заведует всем имуществом Штаба, но вся проблема в том, что у него даже гвоздь ржавый выпросить проблемно, не то что камеры слежения.

— Здравствуй, Элиот.

— Привет, что-то нужно?

— Да, мне бы звукозаписывающих камер модели I — 5500.

— Зачем тебе такие?

— Хочу в покоях поставить, мало ли какие незваные гости, — вру и не краснею. Да, Рик, на многое же ты готов ради информации о Кайле и Джейсоне.

— Такую аппаратуру я выдаю только с разрешения Райана.

Чёрт. Придётся блефовать.

— Тогда можно я позвоню?

— Звони.

Беру стационарную трубку и набираю отцу. Давай, Рик, ты сможешь соврать отцу, это необходимо.

— Слушаю, — будничным тоном отзывается в трубке голос Главы.

— Отец, это я.

— Не понял. Откуда ты звонишь?

— Я на складе, хочу взять пять штук камер модели I — 5500, но Элиот говорит, что такие выдаются только с твоего разрешения.

— Зачем они тебе?

— Хочу с завтрашнего дня приступить к работе, но боюсь оставлять Олю совсем без присмотра. Так я хоть время от времени буду наблюдать за ней по камерам. Они мелкие, их не видно. Если крупные повешу — буду чувствовать себя героем реалити-шоу. А так удобно.

— Хорошая мысль. Дай трубку Элиоту.

Отец отдаёт приказ кладовщику, и тот нехотя поднимается с места. С гулким шумом он роется на полках, и спустя несколько минут передо мной на стойку опускается пять крохотных белоснежных коробок с новенькими камерами — отлично, первый этап операции «Слежка» выполнен успешно.

Распихав камеры по карманам, бодро шагаю к покоям, надо разобраться с этими агрегатами иподключить одну камеру к ноутбуку. Прохожу прямиком в свой кабинет, Ольга и Каин окружают меня моментально. Вместе копаемся с этим чудом технологий. Камера сама по себе совсем крохотная, не больше спичечной головки, однако она может безостановочно записывать всё окружающее сутками. Лестно, что видео будет подаваться прямиком на ноутбук и сохраняться в специальной папке. Так что я всегда смогу достать необходимый компромат и сунуть его Найтам под нос. Ну и самое приятное, что эта кроха подзаряжается от передачи данных на сервер, в частности на мой ноутбук.

Сопрягаю камеру с ноутбуком, теперь всё окончательно готово. На самом деле, пролезть в кабинет Кайла — рискованная затея. Если меня застукают, то разразится скандал и я получу по крупному. Таким шагом я подставлю и себя и отца. Надо быть предельно внимательным.

Кладу в карман брюк отмычки, крепление для камеры и перчатки, лучше всего не оставлять там своих отпечатков пальцев. Хотя кто будет их снимать, если я пройду незамеченным? Надо перестраховаться. Каин проводит меня до своих покоев, потом я останусь один. Самое время брать себя в руки.

— Будь осторожнее.

Оля обеспокоена, её голос выдаёт волнение, а глаза полны страха. Такое впечатление, что она сама идёт в кабинет Кайла, а не я.

— Не волнуйся, буду.

Коридоры относительно пусты. Сейчас вечер, обычно в это время все сидят в своих покоях и отдыхают после напряжённого дня, и только небольшие кучки молодых шпионов слоняются из корпуса в корпус.

Расстаюсь с Каином у дверей его покоев и уверенными шагами продвигаюсь к кабинету Кайла. Спокойно, у меня всё получится. Вдох — выдох, никто не узнает. Я не должен подставить отца.

Стучусь в дверь Найта, но по ту сторону только густая тишина. Кабинет пуст. Дёргаю за ручку и окончательно убеждаюсь, что владельца помещения внутри нет. Выуживаю из кармана отмычки и принимаюсь за дело. Парочка поворотов — и замок открывается. Не знаю, как буду потом выбираться из кабинета, ведь я не смогу увидеть, есть ли кто-то в коридоре или нет. Это не важно, главное — поставить камеру и не попасться в самом кабинете.

На всякий случай запираю за собой дверь, мало ли кого чёрт дёрнет сюда войти, а тут я собственной персоной. Куда можно прицепить камеру? Это должно быть незаметное, удобное место, откуда будет хороший обзор. Самое главное, чтобы он не нашёл эту камеру.

Шкаф с кубками не подходит. Скорее всего, он облизывает их каждый день: на них ни пылинки. А значит, камеру он там легко может обнаружить. Рабочий стол тоже отметаем. Нужно повесить её повыше, чтобы она охватывала весь кабинет, а не только стол. Я должен знать, кто к нему приходит и что ему приносят.

На стене висит старая пыльная картина, она достаточно высоко, чтобы камера охватила весь небольшой кабинет. Отличное место. Забираюсь на кресло и пристраиваюсь к картине. Старательно закрепляю камеру на раме так, чтобы её не было видно. Хоть она и крошечная, но рисковать всё же не стоит.

Подобно эквилибристу балансирую на подлокотнике кресла, как вдруг слышу в коридоре шум шагов и голос Кайла. Вот дерьмо.

Спрыгиваю на пол и мечусь по кабинету, куда деваться? Чёрт подери, я должен срочно что-то придумать, иначе лучше сразу сделать самому себе харакири отмычкой, прямо на месте преступления. В панике замечаю платяной шкаф сбоку от стола Кайла. Открываю дверцу — там только парочка длинных пальто, и куча свободного места. Усаживаюсь на дне шкафа и закрываю дверь, теперь вся надежда на то, что ему здесь ничего не понадобится.

В шкафу темно, свет падает лишь из небольшой щёлки в дверях. Тонны пыли, самое главное — не чихать. Ключ бодро проворачивается в замке, и я слышу отчётливые шаги. Минуточку. Один человек не может так шагать. Вошедших двое. Один точно Кайл, раз он сумел открыть дверь — да и я слышал его голос, — но кто второй? Надеюсь, это не Джейсон. Какие-то до боли знакомые шаги…

Тихо размеренно дышу; надо придвинуться к щёлке и наблюдать за происходящим. Осторожно и бесшумно подползаю к единственному источнику света и впадаю в ступор. Что здесь делает Джевелс?!

— О чём ты хотела поговорить?

— Кайл, девку нужно срочно грохнуть. Эта маленькая тварь спутала мне все карты! — шипит она, словно змея, глаза её полнятся гневом, такой злой я синеглазую ещё не видел.

— Что случилось?

— Я пришла к нему сегодня, на какие только унижения не была готова пойти, но он вышвырнул меня, сказал, что нам лучше остаться друзьями. Всё идёт ко дну из-за этой русской! Какого чёрта вы с отцом вообще завернули её депортацию? Её надо было гнать отсюда, как только она появилась в его покоях! Почему вы не подумали, что она может мне помешать?!

— Не кричи. Откуда нам было это знать? Я хотел пришить её ещё давно. Но наш благородный засранец помешал. Он же грудью эту девчонку закрыл, что мне было делать? Я, конечно, кинулся в драку, но толку от неё не было. Паскуда, за четыре года он должен был потерять всё проворство и опыт, нет же.

Речь идёт о нашем сегодняшнем разговоре. Вовремя я заглянул на огонёк.

— Она всё испортила. Столько усилий и всё насмарку. Дрянь.

— Детка, ну что ты мне предлагаешь? Пробраться к нему в покои и свернуть ей шею? Тут и дураку будет понятно, чьих рук это дело.

Детка?! Не понял. Какой интересный момент.

— С тех пор как она перерезала себе вены, он не отходит от неё вообще. Как наседка. Везде её за собой таскает.

— Надо ждать. Откровенно говоря, я рад, что появилась эта русская. Теперь тебе не придётся спать с ним ради информации.

— Да, но эта информация порядочно прикрывала зад тебе и твоему папочке!

Секундная тишина — Кайлу, видимо, нечего ей ответить. Брюнетка, сердито скрестив руки на груди, сверлит глазами Найта, а я лихорадочно пытаюсь разобраться во всём ими сказанном.

— Как думаешь, на вскидку, он догадался, что к чему, или это гнев из-за рыжей? — уже спокойным тоном осведомляется хозяин кабинета.

— Я тебя умоляю, Кайл. Он столько лет сидел у меня на крючке, разбалтывал информацию и даже не замечал всего этого. Ты думаешь, он догадается сейчас? Какой из него Глава, этот дурак даже очевидного не видит. А теперь мы лишены этой ценной информации.

— Плевать, мне не нужна информация ценой того, что моя любимая девушка спит с каким-то ублюдком.

Джевелс сидит в кресле лицом к его рабочему столу, её глаза мечут гром и молнии. А Кайл стоит позади и после этих слов накрывает ладонями её плечи. Синие глаза моментально сменяют гнев на милость, в них появляется нежность, та, которой я никогда в них не видел. Они любят друг друга. Чёрт подери, я спал с девушкой Кайла! Вернусь домой — надо будет срочно принять ванную с хлоркой.

— Я сплю с этим ублюдком только ради того, чтобы в один прекрасный день Главой Штаба стал ты.

— Вы с отцом уговорились повторять мне на пару одно и то же?

— Кайл, ты этого достоин. Ты умнее, хитрее и сильнее. В его руках Штаб развалится как карточный домик. Ему двадцать два года, а в голове до сих пор ветер. В конце концов, каждый из нас что-то терпит ради общей цели. Джейсон терпит Райана, ты терпишь, что я сплю с Риком, а я ненавижу его, но сплю с ним ради всей нашей задумки.

Он садится рядом с ней на кресло и вглядывается в её лицо. Ледяные глаза полны трепета и любви. Когда он ещё бывает таким? Никогда. Никто не видел такого Кайла и не увидит, кроме неё. Неужели любовь так сильно меняет людей?

— Может, имеет смысл переманить эту девчонку на нашу сторону?

— Так она и перебежала, — закатив глаза, скептически отвечает Джевелс.

— А что ей мешает? Больше всего она хочет домой, так давай предложим ей депортацию. Пусть доносит нам, а когда дело будет в шляпе — отправим её домой.

— Она не будет на него доносить, Кайл.

— Почему?

— Она любит. Ты ни разу не обращал внимания на то, как она на него смотрит? При случае обрати. Этот засранец ей нравится, и очень сильно. И это не банальная благодарность за спасение. Он настолько влюбил её в себя, что она легко спустила ему с рук даже то, что он неделю домой не являлся. Она и думать забыла о самоубийстве!

— А он?

— Что он? Хоть бы что. Даже жалом не ведёт в её сторону. У меня было преимущество, я его держала сексом, а у неё ничего нет. Она до сих пор девственница. Он сам сегодня сказал, что у них ничего не было и что она ему просто подруга.

— Тем более. Она разочаруется, захочет домой и, ради того чтобы вернуться, поможет нам.

— Не уверена. Когда твой отец собирается шевелиться? Пока всё, что я вижу, — ваши взаимные упрёки, и на данный момент он тебя делает по всем постам.

— Это не так просто. Всё должно выглядеть естественно, Джевелс. Никто не должен усомниться в его смерти.

Что? Мои глаза лезут на лоб, они собрались меня убить, они собрались убить Олю, они собрались убить отца и занять место Главы! Кто-нибудь, держите меня, или я наделаю глупостей. Отвратительно. Меня держат за идиота. Они уже полным ходом роют мне могилку, а я продолжаю просто кусаться? Чёрт подери, как быть со всем этим? Я не могу сказать отцу то, что слышал, иначе мне придётся объяснять, почему я оказался в шкафу Кайла. Да и вряд ли мне поверят, отец потребует доказательств — и что я ему скажу? Камера! Точно, камера! Вот идиот, я не активировал камеру! Дьявол, Джевелс права, я дурак каких мало!

Они собираются меня убить и убить так, чтобы в это поверили все, в том числе отец. Лишить Династию наследника — значит уничтожить её. Я должен что-то делать. Нельзя позволить им прибрать к своим рукам Штаб. Надо защититься, но как? Что я могу сделать в одиночку против них троих? Могу. Должен. Сделаю.

— Это будет сложно.

— Я знаю.

— Иного выхода, кроме смерти, нет?

— Нет, родная. Династия развалится, только если он умрёт. У Райана не будет наследника, а значит, их место займут другие, и это будем мы.

— Может, мы его сами как-нибудь пришьём?

— Ты с ума сошла? — строго оговаривает Кайл. — Даже не говори о таком вслух никогда. За убийство наследника полагается смерть. Мы будем ждать, отец придумает что-нибудь.

— Скорее бы это всё провернуть. Когда он умрёт, можно девчонка достанется мне?

— Что ты задумала?

— Я хочу видеть, как она мучается. Хочу, чтобы она умоляла о смерти.

— Заберёшь.

Он целует её в макушку, а она улыбается. Сволочи. Они даже не сомневаются в моей смерти. Полностью уверенные в своей победе, они уже пируют. Ну нет, ребята, я вам точно поперёк глотки встану.

— А когда ты станешь Главой, я рожу тебе наследника. Такого же сильного, как ты.

— Обязательно.

Только не это, спасибо, я не заказывал порно! Она целует его в шею, а он скользит ладонями от её талии до ягодиц. Нет, Господи, я не хочу это видеть.

Отворачиваюсь к стене и погружаюсь в мысли. Я должен бороться. Слишком много поставлено на карту. Я всю жизнь думал об угрозе со стороны других разведок, а оказывается, что мне готовят несчастный случай прямо под боком. Великолепный сервис.

Оля… Нет, только не она. Эта тварь не оставит её в покое. Она намеревается издеваться над ней. Не позволю. Неужели рыженькая действительно любит меня? Нет, это невозможно. Почему? За что? Хотя почему невозможно? Достаточно обратить внимание на её поведение. Она кокетничает со мной, готовит, стирает и убирает в моих покоях за просто так. Волнуется за меня и заботится обо мне. Чёрт подери, Рик, только ты мог так вляпаться!

По ту сторону шкафа слышатся стоны и прерывистое дыхание. Отлично. Сегодня твой день, О’Хара. Хотя если посмотреть глобальнее, то я получил восхитительную информацию. Предупреждён — значит вооружён, теперь я знаю, кто есть кто, все маски сорваны, война развязана.

Когда всё действо подходит к концу, я снова начинаю подглядывать за голубками. Джевелс одевается и поправляет причёску, а Кайл восстанавливает дыхание. Отдышка, брат, плохой показатель, хе-хе.

— Пойдём ко мне, продолжим.

— Пойдём, родной.

Родной. Они выходят из кабинета, и Кайл запирает дверь. Надо выбираться из этого треклятого шкафа. Выкатываюсь из него фактически кубарем. Руки и ноги затекли и отказываются подчиняться мозговым командам. Надо активировать камеру и сматываться отсюда к чертям собачьим.

Лезу на кресло и активирую камеру — теперь надо выбираться. Прикладываю ухо к двери и по ту сторону не слышу ничего: ни шагов, ни голосов. Вылетаю из кабинета и как можно быстрее закрываю замок.

Быстрыми шагами фактически бегу по коридорам. В голове каша, мысли перемешались между собой. Надо отдохнуть, разложить всё по полкам.

По покоям из угла в угол ходит Оля, как только я вхожу внутрь, она подбегает ко мне и обеспокоенно шарит взглядом по моему лицу. Как теперь смотреть ей в глаза? Она любит меня, а я ничего не могу дать ей взамен.

— Всё в порядке? Тебя так долго не было, я подумала, что-то пошло не так, — тараторит она, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Всё отлично. Я поставил камеру, осталось только следить.

— Это хорошо.

Рыженькая облегчённо вздыхает, а я чувствую себя выжатым. Надо поужинать и лечь спать пораньше. Утром мозговой штурм будет даваться легче.

Ужинаем булочками с молоком, я ложусь спать, а Оля решает продолжить бодрствовать. Падаю на подушки и почти моментально засыпаю.

Сплю я недолго. К реальности меня возвращает сон, где мне всаживают нож в спину. Последнее, что я вижу, — кровожадная ухмылка Джевелс. После этого я теряю связь с жизнью и проваливаюсь в густую тьму.

Открываю глаза и вижу сидящую рядом с собой Ольгу. По-турецки сложив ноги, зеленоглазая разглядывает моё лицо, но как только мы встречаемся взглядами — виновато отводит глаза и краснеет. В её руках планшет для бумаг и остро отточенный карандаш. Интересный момент.

— Всё ещё не спишь.

— Уже собираюсь.

Только она порывается встать, как я кладу свою ладонь на её руку. Хочу узнать, чем она занималась, пока я спал.

— Что там? — Киваю на планшет в её руках; глаза рыженькой растерянно шарят по постели, этим вопросом я явно загнал её в угол. Что же там такого интересного?

— Ничего.

— Покажи.

— Нет.

— Да ладно тебе, я только посмотрю.

— Не надо.

Ползу на четвереньках в её сторону и заваливаю на кровать. Она прямо подо мной, руками прижала к груди планшет и отказывается отдавать его. Мне, правда, интересно, чем она занималась и почему не хочет мне это показывать.

— Дай посмотреть.

— Нет, слезь с меня, не дам!

Стою над ней на коленях и вытянутых руках, она пытается выбраться, но своим положением я не оставил ей такой возможности. Оля злится, но эта злоба напускная, в её глазах пляшут озорные искры вперемешку с тревогой.

— Почему ты не хочешь мне это показать?

— Потому что ты не должен это видеть.

— Слабый довод.

— Нормальный. Пусти меня, я всё равно не покажу!

— А если заберу?

— Ты не можешь. Если ты будешь отбирать планшет, то обязательно цапнешь меня за руки, а мне нельзя, мне только сегодня сняли швы. Ну пожалуйста, не надо.

— Кто сказал, что я буду трогать тебя за руки?

Оля удивлённо округляет глаза и смотрит на меня так, словно я маньяк. Опять эта реакция.

— Я не об этом, маленькая извращенка.

Я хватаю её руками за талию и одним быстрым движением сажаю на диване спиной к себе, прижимаю к своей груди и обдумываю дальнейшие действия. Так-так-так. И как нам с вами бороться прикажете, Ольга Дмитриевна? Одной рукой обвиваю её талию, удерживая её в своих объятьях, а второй принимаюсь нащупывать её слабые места. Отлично, она боится щекотки.

— Хватит. Отпусти, садист!

— Дай планшетку, и я отпущу.

— Нет.

Резко отпускаю её талию и, пользуясь замешательством противника, забираю из её рук планшет.

— Верни.

— Я только одним глазком.

Разворачиваю планшет лицом к себе, Оля бросается к листку, пытаясь сорвать его со скрепки, но я ловлю её руку чуть ниже локтя и отвожу бросок в сторону от столь ценного артефакта.

Это рисунок. Поразительный рисунок, если бы я не видел карандаша в её руках, то с уверенностью сказал что это чёрно-белая фотография. На листке бумаги я. Рыженькая рисовала меня, пока я спал. Она рисует как заправский художник. Все черты лица — всё прорисовано с фантастической точностью. Почему она не хотела показывать эту работу мне?

— Ты не должен был это видеть…

— Шутишь? Ты восхитительно рисуешь. Почему именно во сне?

— Не знаю, когда ты спишь, ты кажешься таким маленьким и беззащитным. Я давно хотела поймать такой момент, — она задумчиво улыбается, но потом за секунду обиженно надувает губки и рассерженным тоном продолжает свою мысль: — А ты взял всё и испортил!

— Извини. У тебя есть ещё рисунки?

— Нет.

Не знаю почему, но я хочу на них взглянуть. Оля прячет глаза, скрывает правду. Осторожно касаюсь пальцами её подбородка, обращая лицом к себе.

— А если честно?

— Есть. Но я не буду показывать.

— Оля, пожалуйста. Я хочу взглянуть.

Она сердито поджимает свои алые губки и недовольно хмурит брови. Проходит несколько минут, и она сдаётся под натиском моего взгляда. Обречённо вздохнув, зеленоглазая поднимается с кровати и плетётся в мой кабинет. Я послушно жду её возвращения. Она садится рядом со мной на кровать, сжимая в руках файл с листками. Нехотя протягивает его мне.

Извлекаю из файла рисунки и просматриваю. Почти на каждом я. На одном я стою рядом с отцом, на другом один, сердито подбоченившись, смотрю куда-то вдаль. На третьем сижу верхом на Идальго. Всё это время она тайком рисовала меня и молчала. Конечно, молчала, идиот. Теперь слова Джевелс не вызывают у меня никаких сомнений. Ольга действительно меня любит. Оттого простила мне мою выходку.

Как дальше вести себя с ней? Я не хочу ранить её, но не могу ничего ей обещать. Для меня она подруга, но не больше. Поняли ли её чувства отец и Ким и оттого стали подталкивать меня к ней? Не знаю. Быть может, да, а может, об этом никто не догадывается, кроме одной лишь Джевелс, ведь ей важно было отслеживать конкуренток. Мразь, как только думаю о ней — начинают чесаться ладони. Хочется придушить на месте. Как бы там ни было, пусть я и не буду любить Олю, но я буду защищать её из последних сил, до финального вздоха. Глупая девчонка, нашла в кого влюбиться.

Пересмотрев все рисунки, бережно складываю их обратно в файл и протягиваю Оле.

— Ты где-то училась?

— Нет, я самоучка.

— Выглядит словно фотография.

— Рада, что тебе понравилось, — она всё ещё сердится, оттого ответ скорее похож на сарказм.

— Не дуйся. Подумаешь, посмотрел.

— Ты не понимаешь.

Ошибаешься, теперь понимаю.

— Чего не понимаю? Того, что почти на всех рисунках я?

Чёрт, я загоняю её в угол. Надо сбавить обороты.

— Это просто потому, что я вижу тебя чаще всех и мне проще всего нарисовать тебя, чем кого-то другого.

— Я это понимаю.

Улыбаюсь ей, после моих слов Ольга заметно расслабляется. Она убирает свежий рисунок в файл и относит все художества в свой тайник, который находится где-то в моём кабинете. Держу пари, если я пойду рыться в шкафах, то не найду этих рисунков.

— Давай спать? Я устала.

— Давай.

— Отвернись.

Послушно накрываю лицо подушкой и жду, когда переодевания подойдут к концу. Оля опускается рядом со мной на кровать и сразу закрывает глаза.

Вслед за ней засыпаю и я, надеюсь, мне удастся выспаться.

========== XXV Глава ==========

Сон медленно по капле растворяется, рассеиваясь густой дымкой и сменяясь реальностью. Сегодня придётся возвращаться ко всем бумажкам и папкам. Чёртовы Найты. Если бы не они, я мог бы отдохнуть ещё недельку, главное — уговориться с Ким. А там мы бы вместе наплели отцу что-нибудь касательно Олиного состояния. Хотя она не будет врать Райану. Зеленоглазая спит. Оно и к лучшему. После вчерашнего я вообще не знаю, как вести себя с ней.

Тихонько поднимаюсь с кровати и прошмыгиваю в свой домашний кабинет, завтракать ещё равно; до начала — язык не поворачивается сказать — рабочего дня, ещё два часа. Надо посмотреть запись камеры из кабинета Найта. Они с папашей вечно страдают бессонницей и хроническим переизбытком энергии в особо выгодных им ситуациях.

Записи пусты, хотя чему тут удивляться: с ним в покоях Джевелс, а значит, спится ему сладко. Первое и самое главное — они хотят меня убить и вовсю обсуждают это. Значит, я должен поймать такой разговор и предоставить запись отцу. Тогда он своими руками изорвёт их в клочья. Нужно только выждать момент. Но много ли у меня времени?

Разработкой плана моего «несчастного случая» занимается Джейсон. Значит, у них троих он — мозговой центр. С ним будет сложно бороться, он очень хитёр. Я не хочу вмешивать во всё это Олю и Каина. В случае моей гибели они не тронут Девингема, просто сбросят его со счетов. А если я втяну их обоих в эту заварушку, то Оля пострадает больше, чем может, а друга уничтожат вслед за мной. Я должен молчать. Теперь династия, моя жизнь и жизнь дорогих людей зависит от меня. Но хватит ли мне хитрости и сил? Не знаю, но я должен бороться.

Прежде всего надо избавиться от Джейсона. Он — фундамент всего этого карточного домика. Без него они не смогут действовать и защищаться. Кайл хитёр, но не настолько. Чувствую себя дичью, загнанной в угол. И кто охотники? Кучка облезлых шакалов, жаждущих власти. Надо взять себя в руки. Теперь моя главная задача — уничтожить Джейсона в глазах отца. Это нужно делать через Кайла. Осталось только найти их слабое место.

Они хотят предложить Оле сотрудничество. Согласится ли она? Что, если согласится? Кому тогда вообще здесь я могу верить? Что, если Каин тоже связался с кем-то и жаждет моей смерти, изображая из себя лучшего друга детства? Ведь Джевелс придерживалась той же политики. Хватит, это уже паранойя.

Мысли скачут, словно шальные, а голова жужжит с утра пораньше. Зачем им Конго? Разве что выслужиться, навести там порядок и показать, какой Кайл молодец, сумел сделать то, что Райану было не под силу? Абсурд. Это невозможно, порядка там не навести, можно только сдерживать недовольства. Чтобы успокоить мятеж, нужно будет перестрелять половину населения этой страны как щенков. Это недопустимо. Никто не даст ему такого права.

Сгноить там чужие разведывательные войска? Это международный конфликт, за который оба Найта здорово поплатятся. Занять стратегически важную точку? А толк? То, что он будет сидеть там, не принесёт им абсолютно никакой пользы, ведь их цель здесь.

Стоп. А вот это уже интереснее и больше похоже на правду. А если они хотят, чтобы я пошёл на принцип и сам отчалил в Конго? Шевели извилинами, Рик, что тогда? Ты будешь регулярно мотаться в горячую точку, а там часто слышатся выстрелы. Зацепит тебя шальной пулей, и ищи виноватых. Пол-Конго расстреливать за смерть наследника? Вот он тебе и несчастный случай.

А если всё не так? Кайл ведь сказал, что Джейсон пока отмалчивается. Что, если он отмалчивается для них? А сам в голове уже сотни раз прокрутил план моей смерти? Он оказался прав. Я действительно хотел забрать Конго себе, лишь бы туда не попал Кайл. Конечно! Поэтому Райан ничего не говорит мне, поэтому он молчит! Он знает, что я сунусь туда, понимает, как это опасно! Всё складывается. Мне нельзя в Конго.

Девингем… Он ведь единственный, кто рассказал мне об этом. Моя реакция ему хорошо известна, может, он тоже засланный казачок? Но почему Кайл ни слова о нём не сказал? Может быть, он работает на Джейсона, а тот специально не говорит своему сыну о таком помощнике, чтобы они тоже конфликтовали? Чтобы я не подозревал? Всё может быть. Я никому не могу верить.

Робкий стук, дверь медленно открывается, и в кабинет заглядывает Оля. Взлохмаченные кудри лежат на её плечах, а сонные глаза внимательно смотрят на меня. Сможет ли она предать меня ради возвращения домой? Ставки соблазнительно велики. В любом случае, даже если так и случится, я не смогу её винить. В конце концов, она сделает это во имя собственного спасения. Тем более что её жизнь также поставлена на карту.

— Ты завтракал?

— Нет.

— Пойду поставлю чайник, ты будешь есть?

— Да.

Над своими размышлениями я, оказывается, просидел целый час. Надо позавтракать и начинать собираться. Значит, я пропускаю Кайла в Конго. Было бы замечательно, если бы мне удалось протянуть туда своего человека, чтобы внимательно следить за промашками Найта. Они обязательно будут, и я должен о них знать. Это идеальный вариант.

На кухне Оля уже приготовила бутерброды и разлила чай по чашкам. Если бы она знала, что меня сейчас гложет, то обязательно поддержала бы. Но я не буду вмешивать её в это. Не должен.

— У тебя всё нормально?

— Да, а что? — как можно более естественно интересуюсь я.

— Просто ты странный. Вчера, когда вернулся, и сегодня. Такой загруженный.

— Всё хорошо. Просто думаю о том, как вести себя завтра на собрании.

— Понятно. — Я поднимаюсь из-за стола и направляюсь в комнату. — Уже уходишь?

— Да, мне пора.

— Удачи.

Я стою спиной к Оле, а по моему лицу расползается улыбка. В свете всех событий это ценное пожелание.

— Спасибо, Оля.

Коридоры как всегда кишат народом, но даже гомон толпы не способен подавить ход моих мыслей. С Конго я всё решил. Из моей головы никак не выходят мысли о рыженькой. Джевелс всерьёз решила над ней издеваться, или это всего лишь бравада перед своим женишком-садистом? Скорее, первое. Единственный вариант её защиты — депортация, но Найты завернули эту идею так, что мне никогда её не выслать.

Надо обшарить свой кабинет: что, если они следят за мной, так же как я за ними? Буквально ползком исследую каждый квадратный миллиметр своего рабочего пространства и не обнаруживаю ровным счётом ничего. А отец? Вдруг камера там? Тогда они знают вообще обо всём. Его кабинет я обыскать не в состоянии.

Хочу пойти к нему и поговорить о чём-нибудь стороннем, как в детстве. Надо отвлечься от всех этих мыслей. Поднимаюсь со своего кресла; заперев кабинет, за пару шагов покрываю расстояние от своего кабинета до отцовского. Не стучусь, дёргаю за ручку двери и, войдя, впадаю в ступор.

Отец сидит в кресле, на его коленях уютно примостилась Ким. Они целуются, так нежно и трепетно, а я не могу заставить себя даже пошевелиться. Ну здорово, у всех вокруг одна любовь на уме, это что, обострение? Увидев меня, они разрывают поцелуй, Ким прячет взгляд, как школьница, а отец, недовольно насупившись, сверлит меня грозным взглядом. Пришёл поговорить с отцом, а уйду, получив по первое число.

— Я, кажется, в детстве учил тебя стучаться.

— Извините, я не знал, что вы тут вдвоём.

— Хватит ругать сына. Сами хороши, надо было закрыть дверь. Заходи, Рик.

— Женщина, это вообще-то мой кабинет.

— Ну, ты же не против, если я тут немножко покомандую.

О Боже. Ким кокетливо закусывает губу и пальцем проводит по кончику носа Райана. Видимо, слезать с его колен она даже не собирается. Серо-голубые глаза отца тут же успокаиваются, на лице появляется лукавая ухмылка. Чёртова любовь. Она что, на всех так действует?

— Чего хотел.

— Да не важно, извините, что вломился. Не буду мешать.

— Стоять! Сядь.

И что меня дёрнуло прийти к отцу? Сажусь напротив них в кресло и начинаю чувствовать себя нашкодившей малолеткой. Ким порывается встать с колен Главы, но тот удерживает её, обвив рукой талию. Интересно, зачем он меня остановил.

— Всё в порядке? — обеспокоенно интересуется Райан, внимательно вглядываясь в мои глаза. Надо собраться.

— Да.

— А мне кажется, нет. Посмотри отцу в глаза.

Только не это. Врать ему в глаза я не смогу. Нет, я должен. Нужно перевести стрелки.

— Я просто волнуюсь за Олю. Она там одна.

— Ясно. — Он загадочно улыбается и смотрит на меня. Ну нет, в вашу секту влюблённых до безумия я ни ногой! — Решил проблему с Джевелс?

— Мы расстались.

— Замечательно. Имей в виду, Оля нравится мне намного больше.

Сейчас взорвусь от злости. Какого чёрта? Он уже присмотрел мне девушку без моего на то согласия. Восхитительно просто! Не нужна мне никакая девушка — и точка.

— Мы с ней просто друзья.

Я произношу это фактически по слогам, чтобы слова точно дошли до адресата. Она не моя девушка, я постоянно даю это понять, а отец продолжает настырно подталкивать меня к ней.

— Не рычи. Так зачем приходил?

— Хотел поговорит по поводу Конго.

— Вот Каин засранец. Просил же его ничего тебе не говорить, а он всё равно донёс. Я надеюсь, ты не собираешься просить меня отдать его тебе?

Райан испытующе смотрит в мои глаза, наверное, я в кои-то веки порадую его своим решением.

— Нет. Кайл туда рвётся — пусть едет. Я просто хотел подробнее узнать, в связи с чем там была сформирована такая застава и какие войска ты планируешь туда отправить.

— Ты серьёзно? — с нескрываемым удивлением интересуется отец.

— Да.

— Ким, тащи чай. Обмывать будем. Я дожил до того момента, когда мой сын начал интересоваться делами Штаба сам без пинков.

Закатываю глаза и улыбаюсь. А ведь это действительно первый раз. До этого момента я вообще не проявлял никакого энтузиазма к своей работе. Единственное, что мне действительно нравилось, — тренировать ребят. Прочая бумажная и информационная волокита не вызывали у меня абсолютно никаких положительных эмоций.

Блондинка поднимается с колен Райана и направляется к буфету. Отец провожает её пристальным нежным взглядом. Он всегда на неё так смотрел, с предельным обожанием и трепетом. Невольно вспоминаю Олину задумчивую улыбку тогда, в столовой, когда мы говорили об отце и Ким.

Это действительно странно. Он сильный и опытный шпион, но его единственная слабость — женщина. Хрупкая и беззащитная. Ким не обучена, максимум её возможностей — беспорядочная стрельба из Глока направо и налево. Слабая, нуждающаяся в поддержке, она может управлять им, как вздумается, так же и он может грамотно руководить ею. Ко всему этому приводит любовь. Она делает людей уязвимыми, но отчего-то безумно счастливыми. Не хочу этого понимать. Мне хорошо и так.

— В Конго ситуация выходит из-под контроля. Недовольства нарастают, бунт разгорается сильнее. Если мы не вмешаемся, то, боюсь, они развяжут войну ещё и с соседями. Хватит с нас двух мировых войн. Я отдал приказ сформировать там заставу. Найты рьяно вцепились в идею отправить туда Кайла. Меня это удивляет. Неужели Джейсон не задумывается о том, что там очень опасно.

Нет, не задумывается, отец. Он хочет, чтобы туда побежал я, он в этом уверен.

— Ясно.

— Из войск хочу отправить туда пару сотен хорошо обученных шпионов.

— Получается, Кайл уедет туда?

— Ненадолго. Пробудет там месяц и вернётся, будет руководить отсюда.

Мы пьём чай и постепенно переходим от дел Штаба к делам личным. Вот этого я хочу менее всего, надо капитулировать, пока не поздно. Под предлогом важных дел, не терпящих отлагательств, которых по сути-то и нет, покидаю отцовский кабинет. Надо разложить шальные мысли по полкам и решить, кого можно отправить с Кайлом. Мне нужен свой человек в Конго, который будет близко к Найту и будет знать о каждом его шаге.

Возле дверей моего кабинета мнётся Каин, интересно, что ему понадобилось? Надо быть осторожным.

— Ты чего тут?

— Тебя жду.

— Заходи.

Открываю кабинет и пропускаю Девингема вперёд, какой-то он загадочный. Сев в кресло, он ёрзает и постоянно озирается на дверь. Окончательно перестаю понимать, что происходит. Надо разузнать этот интересный момент.

— Всё нормально?

— Угу. Гляди!

Он выкладывает из пакета дымовую шашку и пристально смотрит на меня. Какого чёрта?

— Ну, дымовая шашка, и что дальше?

— Давай вспомним детство?

— Девингем у тебя с шариками-роликами всё нормально? Какое к чёрту детство? Ты знаешь, что будет, если мы её подорвём? Нас со всей начинкой слопают! Тут же тревога на весь Штаб поднимется.

— Когда тебя это останавливало?

Вот дьявол. И чего ему приспичило вспоминать детство, а? Если мы её подорвём и попадёмся — достанется мне, притом по первое число. Вдруг его подослал Джейсон? Хороший способ меня подставить перед отцом. Единственный шанс проверить, верен мне Каин или нет — пойти на это безрассудство и дождаться последствий. Будь что будет, идём ва-банк.

— Только мы должны сделать это незаметно.

— Ура, узнаю своего друга. Где будем подрывать?

А вот это уже интересный вопрос, главное — не попасться. Что, если выкинуть шашку из двери кабинета? Нет. Плохой вариант, она подорвётся прямо на пороге. Хотя если швырнуть её дальше по коридору, то она откатиться довольно далеко. Отец наверняка вылетит из кабинета, услышав хлопок, тут же вылетим мы с Каином, и — бац! — подозрения от нас отпадут. Восхитительно просто! Так и сделаем.

Сколько подобных штучек мы провернули с Девингемом, уже и не счесть. Мы регулярно шкодили и исправно получали за это заслуженную кару от отца. Но именно сейчас двадцатидвухлетним здоровым дуракам понадобилось подрывать дымовые шашки в коридорах Штаба.

— Слушай план. Поджигаем шашку, швыряем её из двери в другой конец коридора и прячемся в кабинет. Шашка взрывается где-то в тартарары, и мы тут не при чём.

— Отлично! Зажигалка есть?

— Обижаешь. Для такого дела найду.

Выуживаю из ящика стола зажигалку, и мы принимаемся за дело. Садимся под дверью моего кабинета и приоткрываем щёлку, в коридоре пусто, можно действовать. Поджигаем шашку, и я со всей силы бросаю её вдоль по коридору. Дым густой пеленой заполняет помещение, скоро сработает противопожарная сигнализация. Закрываем дверь и садимся за стол. Вой сирены заставляет нас подпрыгнуть, взрыв шашки как сигнал. Пора вылетать из кабинета. Всё идеально, отец видел, как мы вышли.

— Что происходит? — осведомляюсь я.

— Не знаю, я слышал хлопок, а потом вой сирены.

Дым медленно рассеивается, и в том самом месте, куда мы швырнули шашку, проявляется силуэт. Чёрт подери, это Кайл! Вот так удача, у самых его ног лежат скудные остатки дымовой шашки. Теперь всю вину можно в случае чего спихнуть на него.

Из своего кабинета выскакивает Джейсон и в ужасе смотрит на сына. Да-да, друг, расклад у твоего отпрыска просто отвратительный. Благоразумно молчу, отец в бешенстве уничтожающе смотрит на младшего Найта, а тот в свою очередь не знает, куда деваться. Не всё же им меня подставлять, хотя такой поворот событий в мои планы не входил.

— Кайл Джейсон Найт, потрудитесь объяснить, что это всё значит!

— Я просто шёл по коридору и увидел дым, потом взрыв… Это не я!

— А кто?

Ух, отец зол, как сам сатана, хорошо, что я вне подозрений. Сирена продолжает надрывно пищать. Чтобы не вызывать подозрений, перенимаю отцовский гневный взгляд и пилю им Кайла.

— Я понятия не имею, Райан. Это не я.

— С чего вы взяли, что это сделал Кайл? — в разговор вклинивается Джейсон.

— А кто?

— Ты хочешь сказать, что больше некому, Райан? Всё детство с дымовыми шашками провёл, прошу заметить, не Кайл, а Рик!

Вот сукин сын.

— Я в кабинете своём был! Как можно подорвать шашку в коридоре, находясь при этом в кабинете?

— Тебе лучше знать, как ты это сделал!

— Мы оба были в кабинете! — вступается Каин.

— Вот не надо! Райан, ты прекрасно знаешь, что Девингем скажет то, что выгодно Рику!

— Закрой свой рот, Джейсон! Ты хочешь сказать, что Рик занимался этой глупостью? Я всё понимаю, ты хочешь выгородить Кайла, но не надо трогать моего сына. Я лично видел, как они оба вылетели из кабинета сразу после взрыва. Кайл взрослый мужчина, и он за это ответит. Если ты уверен, что это дело рук Рика — докажи мне это. Я поверю только видеозаписи. Найты, свободны оба! Своё Кайл получит позже.

— Есть, сэр!

Джейсон взбешён, Кайл растерянно хлопает глазами, а я, заняв боевую стойку, продолжаю изображать невинность. Старший Найт испепеляет сына убийственным взглядом и кивком головы зовёт его за собой. Как только оба исчезают из виду, отец переводит полный гнева взгляд на нас с Каином.

— Оба в мой кабинет, быстро!

Переглядываемся с Каином, в голубых глазах моего друга явно проскакивает паника. Он может потащить нас обоих на дно. Чувствую, сегодня мы вспомним детство по полной программе, даже с выяснениями и наказаниями.

Шагаем вслед за отцом в кабинет, в его кресле ёрзает Ким. Блондинка обеспокоенно вглядывается в наши лица. Стараюсь держаться уверенно и даже озлобленно, Девингем крепится из последних сил. Обычно он всегда прокалывался первым, боюсь, что и на этот раз он окажется слабым звеном нашей цепочки.

— Это ваших рук дело?

— Нет, мы были в кабинете, ты сам видел, как мы из него выскочили, отец.

— На кой-чёрт Кайлу подрывать посреди штаба дымовую шашку и торчать у места взрыва? — Глава кричит, стуча ладонью по столу.

— А на кой-подрывать шашку надо нам?

— С тобой бесполезно говорить. Каин, а ну посмотри мне в глаза и скажи правду. Это вы сделали?

Только не это. Держись, Девингем, если ты сломаешься, нам обоим конец. Райан пристально смотрит в глаза Каину, мой напарник молчит, словно силясь собрать мысли в кучу, и спокойным, ровным тоном выдаёт отцу ответ:

— Это не мы. Мы были в кабинете и вышли из него, только когда услышали хлопок.

— Убедили. Можете идти. Рик, если Найты будут что-нибудь бурчать, будь умнее, пропускай мимо ушей. Джейсон будет до последнего искать оправдания Кайлу.

— Хорошо.

Закрыв за собой дверь своего кабинета, облегчённо вздыхаю, нас пронесло — и слава Богу. Девингем не сломался, ему хватило сил. Мы оба с ним валимся в кресла и, глядя друг на друга, начинаем улыбаться. Потихоньку улыбка перерастает в смех, от тихого к более громкому. Если разобраться, то мы здорово нагадили Найтам.

— Молодец, партнёр, даже взгляд отца выдержал.

— А то, всё так удачно сложилось.

— Найтам теперь икаться нашими именами будет! — Смеюсь. Представляю, как сейчас Найт старший отчитывает Кайла!

— Так их, меньше важничать надо было. Хоть повеселились.

— Знаешь что, Каин, ну к чёрту теперь такие развлечения, я отца давно таким злым не видел.

— Согласен. Хорошо, что нас никто не заметил, иначе нам бы досталось по крупному.

— Да. Вовремя Кайл в коридоре появился.

— Несчастная жертва обстоятельств.

— Заслужил, — весь мой настрой меняется в секунды: Кайла у меня никак язык не повернётся назвать жертвой. — Оля тоже несчастная жертва обстоятельств. Только этот шакал получит за чужую выходку один раз, а она расплачивается до сих пор.

— Какие мы злые. Ты так и не смог успокоиться на этот счёт? Пойми, Рик, этого не исправить. Он искалечил ей жизнь, да, но то, что ты будешь злиться по этому поводу — не изменит реальности. Лучше подумай, зачем она здесь.

— В смысле зачем?

— Ничего не бывает просто так. Случайности не случайны, раз она здесь, значит, судьба привела её сюда.

— О, брось! Напоминаешь мне суеверную бабку, Каин! Судьбу вершим мы сами.

— Как знаешь. Я верю, что всё, что с нами происходит, — предопределено заранее.

— Не знал, что ты такой верующий.

— Нет. Просто верю в судьбу и ни во что больше.

— Моя судьба в моих руках, и всё будет так, как я захочу.

— Посмотрим, Рик. — Каин бросает взгляд на часы и морщится. — Пора обедать.

— М-м… Родная столовая, не правда ли, Каин? — ёрничаю, люблю издеваться над Девингемом, а в случае с нашей столовой — грех не пошутить.

— Иди к чёрту, О’Хара!

Каин картинно вздыхает и выходит из кабинета, а я думаю над его словами. То, что она здесь, — судьба… Большего бреда в жизни не слышал! Она здесь из-за ошибки одного умника. Чем можно заняться? Судя по протяжному жалобному урчанию живота, мне стоит последовать примеру Каина. Поднимаюсь из своего кресла и иду в сторону покоев. Не буду возвращаться к работе сегодня. Хватит с меня насыщенного приключениями утра.

На кухне возится Оля. Ей уже можно готовить, на руках остались только небольшие шрамы, которые каждый день я мажу мазью. Ещё немного, и от её попытки самоубийства не останется и следа.

— Мм,восхитительный запах.

— Ты уже тут? Я думала, ты придёшь как всегда поздно.

Оля явно взволнована, что-то не так. Её глаза полны тревоги, она старательно отводит от меня взгляд — что она скрывает?

— Что-то случилось?

— Мне надо с тобой поговорить.

Зелёные глаза устремляются на меня, до краёв полные страха и умоляющего света. Пока меня не было, что-то случилось. Она берёт меня за руку и ведёт в спальню, сажает на кровать и сама опускается рядом со мной. Это пугает. Что такого могло произойти, пока меня не было?

— Сегодня сюда приходил Кайл.

Что? Как? Чёрт. Я так и не поменял замок, очевидно, Джевелс дала ему ключи. Завтра не выйду за пределы своих апартаментов, пока не сменю замок!

— Что он тебе сказал?

— Он предложил мне доносить ему на тебя. А взамен он отправит меня домой.

Как лихо они принялись вербовать её в свои ряды. Похвально, эти ребята не теряют времени даром. Только я собираюсь заговорить, как Оля поднимает вверх расправленную ладонь и устремляет взгляд прямо мне в глаза.

— Не перебивай меня, пожалуйста. Он запугивал меня. Сказал, что мне лучше согласиться. Я приняла предложение. Просто испугалась дать ему другой ответ, боялась, что он убьёт меня. Но я не хочу ничего ему говорить, не хочу тебя подставлять. Не знаю, что мне делать. Я не могу предать тебя.

Моя маленькая зеленоглазая девочка. Как я мог думать, что она сможет подставить меня ради собственной выгоды? Она боится Кайла, не смогла отказать ему открыто из-за страха, но предупредила меня. Рыженькая умоляюще смотрит на меня, из глаз готовы брызнуть слёзы. Не позволю никому притронуться к ней, убью любого, кто посмеет ей угрожать. Я могу ей доверять на сто процентов.

— Он сказал, что если я расскажу тебе о его приходе, то он узнает и убьёт меня. Но я не могу молчать, не могу докладывать ему.

Вот что делает любовь. Её пугает угроза Найта, но, несмотря на это, она сообщает мне. Оля верит мне, и я должен её защитить.

— Не бойся. Завтра я заменю замок, и он больше не войдёт.

— Зачем им знать всё о тебе? О твоих планах?

Сказать ей правду или умолчать? Она доверяет мне и рассказывает обо всём, я должен быть честен с ней.

— Они хотят меня убить, Оль.

Глаза Ольги, наполняясь ужасом, широко распахиваются от удивления и паники. Тут есть чего опасаться. Раз уж они не боятся строить планы о моём убийстве, то что говорить об остальных людях, находящихся в Штабе.

— С чего ты взял?

— Вчера, когда я устанавливал камеру в кабинете Кайла, — он вернулся. Мне пришлось спрятаться в шкафу, если бы меня там увидели, был бы скандал. Найт был не один, с ним была Джевелс. Она спала со мной ради информации, а я как последний дурак выкладывал ей всё. Я верил ей. Они хотят убить меня так, чтобы это выглядело естественно, чтобы в моей смерти никто не сомневался. С Джевелс мы расстались, у них не осталось источника информации. Видимо, они решили использовать для этих целей тебя.

Намеренно опускаю часть, где они говорили о предложении для Ольги. Не нужно ей об этом знать.

— Твой отец об этом знает?

— Нет. Мне нечем это доказать, Оль.

— Но они же собираются тебя убить!

— Нужны доказательства. Подготовка убийства наследника очень тяжёлое обвинение. Преступления против династии караются смертной казнью. Для того чтобы говорить об этом отцу, мне нужны доказательства.

— Выходит, для них я — единственный источник информации.

— Да.

Оля закусывает губу и задумчиво опускает взгляд на матрас. О чём она думает? В комнате повисает гробовая тишина. Рыженькая старательно копается в мыслях, а я наблюдаю за ней. Полностью погружённая в свои раздумья, она даже не реагирует на мои шевеления.

— Раз так, то мы можем говорить им то, что нам нужно.

— Что?

— Давай пойдём от обратного. Что ты планируешь делать?

— Пока не знаю. Надо уничтожить Джейсона в глазах отца.

— Так я могу сливать им то, что поможет тебе их подставить! Я могу помочь в этом!

— Даже не думай!

— Почему?

— Я не буду впутывать тебя в это! Ты с ума сошла? А если что-то пойдёт не так? Да они пришьют тебя, я даже среагировать не успею! Этого не будет.

— Можно попробовать!

— Нет!

— Ты не понимаешь! — рычит она, повышая тон равносильно тому, как растёт громкость моего голоса. — Это замечательный шанс прижать им хвосты!

— Чем угодно, только не ценой твоей безопасности!

— Можно один раз попробовать!

— Я не буду рисковать твоей жизнью!

— Ну почему ты отказываешься?

— Потому что это может навредить тебе! Встречный вопрос. Зачем тебе это?

Её решимость испаряется, она отводит глаза в сторону и вздыхает. Я загнал её в угол.

— Потому что я хочу помочь тебе.

Конечно, как я мог забыть об этом чувстве, выгрызающем её изнутри? Теперь из-за этой большой и чистой она готова рисковать ради меня. Я должен её остановить и защитить, но понимаю, что аргументов у меня нет.

— Мы попробуем, но при условии, что когда ты будешь говорить с Кайлом, я буду рядом. Я должен контролировать ситуацию. Как вы будете обговаривать встречи?

— Он сказал, что будет приходить за день до собраний Штаба.

— Ясно.

Мне не нравится эта идея. Но ничего иного, скорее всего, не предвидится, разубедить Олю я сейчас не смогу. Откуда в ней появилось столько настырности? Мне не понять.

Обедаем мы достаточно поздно, за всеми разговорами прошло много времени. Рассказываю Ольге о нашей с Каином сегодняшней шалости, рыженькую явно радует, что Кайлу достанется по первое число. Бедный парень, его даже такое чистое и доброе создание ненавидит. Удивительно, что Джевелс спуталась с ним. Хотя тут нет ничего поразительного, они похожи — и этим всё сказано.

Мы болтаем до самой ночи. Когда глаза у обоих начинают слипаться — укладываемся спать. Завтра собрание, посмотрим, как Кайл и Джейсон будут скрипеть зубами, когда поймут, что я не стремлюсь в Конго.

========== XXVI Глава ==========

Глаза мои открываются как никогда легко, и тело не протестует подъёму ни секунды. Сегодня собрание Штаба. Держись, Найт, теперь-то твой зад удержится здесь только чудом, скажи «привет» Конго.

Встаю с кровати и окидываю взглядом Ольгу; её тело, скрытое от глаз одеялом, будоражит рассудок. Возьми себя в руки, Рик. Шагаю на кухню, перед собранием нужно поесть, калорий мне однозначно понадобится много.

Тихонько одеваюсь и запираю за собой дверь в покои. Теперь замок менять нельзя, иначе Кайл точно заподозрит, что что-то не так. Коридоры сиротливо пусты, шаги гулким шумом раскатываются по узкой бетонной норе, рассыпаясь о стены. Я как раз вовремя. Возле зала заседаний толпятся все члены совета. Кайл с папашей окидывают меня хитрым взглядом, в котором уже теплится победный огонёк. Нет, ребята, в Конго едете вы, можете уже паковать шмотки — Джевелс вам в помощь.

Ровно в двенадцать часов отец появляется возле зала заседаний и открывает дверь своим ключом. Никакого разнообразия, я так же настырно вхожу вслед за отцом, сталкиваясь плечом к плечу со старшим Найтом в дверях, нагло сажусь рядом с Райаном и пробегаю взглядом по всем присутствующим. Отлично, все в сборе.

— Думаю, пора начинать. Что у нас, Джейсон?

— Во-первых, сегодня мы хотели обсудить то, как проходит тренировка групп из детского корпуса. Во-вторых, решить вопрос с Конго наконец, теперь-то все присутствуют. Ну и, в-третьих, определить состав войск, которые будут отправлены в горячую точку вместе с тем, кого мы решим назначить представителем Штаба.

— Начнём с простого. Боевики, как проходят тренировки? Каин?

Спросить Каина первым — провальная идея. От неожиданности он и двух слов связать не сможет. Пробегает взглядом по столу, лихорадочно собирая в голове обрывки фраз в надежде сформировать из них достойный ответ, но всё идёт прахом. Его группа вообще не ходит на тренировки, и ему нечего сказать по этому поводу.

Каину давно пора было обратиться к отцу с этим вопросом, он бы помог приструнить этих малолеток, раз уж сам Девингем не в состоянии.

— Тренировки проходят замечательно. Я видел, как тренируются ребята Каина. По-моему, там всё здорово.

Какого чёрта Кайл защищает Девингема?! Ничего не понимаю. В свете последних событий меня это настораживает. Ошарашенными глазами Каин вперился в Найта, а тот, в свою очередь, как ни в чём не бывало наглым образом врёт моему отцу прямо в лицо.

Подтвердились ли мои мысли, действительно ли мой друг — предатель? Или Кайл затеял свою грязную игру? Быть может, он просто хочет рассорить нас? Разум отказывается шевелиться, я ничего не понимаю. Каин действительно удивлён происходящим — значит, это было неожиданно для него. Если брать в расчёт мысли о том, что он может сотрудничать с Джейсоном, а не с Кайлом, то такая реакция вполне предсказуема. Стоп. Тогда зачем младшему Найту прикрывать зад моему дружку? Я топчусь по кругу.

— Хорошо, я так понимаю, у Кайла тоже всё в порядке. Рик, ты возобновил тренировки со своей группой?

Вот дерьмо.

— Пока нет, я хотел собрать их сегодня после заседания и обговорить все детали.

— Вам придётся наверстать всё, что было упущено за время твоего отсутствия.

— Наверстаем, они молодцы, быстро подтянутся.

— Райан, мы можем узнать, по какой причине Рик отсутствовал на тренировках столько времени? Я думаю, это интересно всем.

— Он отсутствовал по уважительной причине.

— И как же зовут эту уважительную причину?

— Джейсон, ты слишком много себе позволяешь.

— Не думаю, что работа нянькой для психически неуравновешенной барышни входит в обязанности боевика и может быть важнее заданий государственной важности!

Все члены совета явно шокированы дерзостью Найта, отец ошарашенно смотрит на своего заместителя, а я моментально взрываюсь: или этот шакал закроет свою пасть, или я разорву его в клочья.

— Твоих мыслей на этот счёт никто не спрашивал, Найт! — выпаливаю я.

— Я разговаривал не с тобой, Рик. Ты не имеешь никакого права огрызаться в подобном тоне, я старше тебя по званию!

Придвигаюсь ближе к столу и подаюсь вперёд, тихим шёпотом отвечая на слова Найта:

— Хочешь, я раскрою тебе маленькую тайну? — Закончив фразу, переключаюсь на свой фирменный хамский тон и натягиваю на лицо ухмылку «аля сукин сын». — Я тебя и твоё звание видел в гробу и белых тапочках. Ты — ничтожество, вовремя вылезшее из грязи. Я бы посоветовал тебе закрыть свой рот и благоразумно молчать, когда с тобой говорит Наследник династии О’Хара! Иначе оглянуться не успеешь, а тебя уже, как щенка, вытряхнут за дверь!

— Ты мне угрожаешь?

— Ничто не вечно, Джейсон.

— Смею напомнить вам, Наследник, что вы — полукровка.

— Это ничего не меняет. И да, ты не имеешь никакого права указывать Наследнику на его место, я выше тебя по крови.

Найт кипит, Кайл постоянно открывает и закрывает рот в попытке что-либо выпалить, но я испепеляю его взглядом. Лучше молчи, иначе не поздоровится обоим.

— Как бы там ни было, гражданская девка в твоих покоях явно мешает тебе нормально работать.

— Кто живёт в моих покоях — моё дело. Не суй свой нос, куда тебя не просят, Найт, лучше следи за своими покоями.

Ух, чувствую, скоро кто-то лопнет от злости. Если бы ты знал, какую гадость я сегодня вам ещё подкину, ты бы кипел ещё больше.

Откидываюсь на спинку стула и торжествующе смотрю на противника. Кайл растерянно смотрит то на меня, то она отца. Надо же, как он беспомощен без Джейсона, даже не знает, что ему, бедняжке, делать.

— И да, запомни, пожалуйста. Она не девка и тем более не психически неуравновешенная. Для тебя она Ольга Дмитриевна. Ясно?

Джейсон молча сверлит меня глазами. Я растопчу твою гордость…

— Я не слышу ответа.

— Да, Наследник, — цедит сквозь сжатые зубы Джейсон.

По его щекам гуляют желваки, лицо багровое от злости и стыда, а мне плевать. Расплываюсь в улыбке и киваю в ответ на его слова. Отец гордо смотрит на меня и уничтожающе косится в сторону Найтов — отлично, Рик, один крохотный шажок к уничтожению этой твари в глазах отца ты сделал! Думаю, ответ от них не заставит себя ждать.

— Что мы там ещё хотели сегодня обсудить?

— Конго.

Матерь Божья, точно! Операция «Уничтожение» объявляется открытой. Несмотря на всё, глаза Джейсона светятся всё той же победной искоркой, они всё ещё не догадались. Что ж, устроим маленький спектакль.

— Пока тебя не было, Рик, здесь решался вопрос о передаче Конго куратору. Я отложил рассмотрение этого вопроса до твоего возвращения. Мы должны выбрать человека, который возьмёт в свои руки управление заставой в горячей точке. Единственный, кто вызвался, — Кайл.

— Я думаю, совет с удовольствием рассмотрит и другие кандидатуры.

Старший Найт хитро прищурившись и, будто забыв всё, что произошло несколькими минутами ранее, смотрит на меня. Бинго! Я просчитал их! Они действительно надеются, что я побегу туда сломя голову! Я облапошил Джейсона! Это определённо успех.

- А что. Я думаю, Кайл — замечательная кандидатура! Он столько лет отдал тренировкам и совершенствованию навыков, а эти качества крайне необходимы в Конго. Он превосходно справится с заданием. Тем более, мы все видели его рвение на наших соревнованиях, он вполне заслужил такое доверие. Думаю, задание будет ему по плечу.

То, что творится в следующие секунды, просто невозможно описать обычными словами. Кайл в панике косится на отца, ища защиты и подмоги. Джейсон, осознавая, что напоролся на собственные грабли, приходит в ужас и гнев. Райан, полностью довольный моими словами, улыбаясь смотрит на меня и положительно кивает головой. Прекрасно, на сегодня я — абсолютный победитель.

— Согласен, Рик. Если желающих больше нет, то, думаю, с куратором Конго мы вопрос решили. На заставу поедет Кайл. Теперь о войсках, которые отправятся вместе с ним.

— Думаю, крысы будут бесполезны, пара сотен боевиков будут Кайлу хорошей опорой, — с деловитым видом выдвигаю свою версию я.

— Принято. Тогда на сегодня все свободны. Рик, задержись.

Все поднимаются со своих мест и потихоньку покидают зал. Кайл, на негнущихся — скорее всего, от паники — ногах продвигается к выходу. Отчасти я его понимаю. Стать куратором заставы в Конго — всё равно что получить смертный приговор. Никто и ничто там не сможет гарантировать твою безопасность и жизнь. Но, как говорится у русских, не рой яму другому… Скажи спасибо своему папочке за такой подарок, он явно думал не головой, когда вплетал тебя в эту интригу.

— Я так понимаю, ты собрался меня отчитывать за нашу перепалку?

— Нет, наоборот. Сегодня ты меня порадовал. Чётко и без истерик ужалил Найта так, что тот аж побагровел от злости. И ещё меня очень обрадовало, что ты не сунулся в Конго. Я до последнего боялся, что ты наделаешь глупостей.

Интересный момент. Может, он знает о Найтах, но просто не говорит мне, чтобы не разводить панику? Да нет, если бы он знал, то давно бы разорвал их обоих в клочья за одни только попытки. Он бы не допустил действий. Хотя узнать, почему он так волнуется по этому поводу, — не помешает.

— Почему ты против идеи с Конго?

— Там опасно, Рик. Слишком опасно. Я не хочу похоронить собственного сына. Не знаю, чем думает Джейсон, отправляя туда Кайла, но тебя я бы туда не отправил ни за что!

— Ясно.

Ничего он не знает. Задачка не облегчилась, а только усугубилась. Теперь Джейсон вдвое активнее будет разрабатывать план моей смерти. Запатентовать не забудь, ага.

— Я могу идти?

— Иди. И не цепляйся, пожалуйста, с Джейсоном в коридорах, хватит с него утренней трёпки.

— Хорошо.

Выхожу из зала заседаний и держу курс к кабинету: надо немножко расслабиться. Вся эта грызня морально вымотала меня. Пара часов в тишине и спокойствии точно пойдут мне на пользу.

Прощай, спокойствие. Возле моей двери с ноги на ногу переминается Девингем. Что ему надо? Откровенно говоря, не хочу его видеть после заседания Штаба. Мне нужно время, чтобы обдумать всё произошедшее на совете. Как бы там ни было, но Кайл помог ему, а это семейство никому не помогает просто так, тем более что они ненавидят всех и вся, кто относится ко мне нормально.

— Ты что тут делаешь?

— Я к тебе. Можно?

Шёл бы ты отсюда, Девингем.

— Заходи.

Зачем он пришёл на этот раз? Не берусь гадать.

— Кайл сегодня спас твою шкуру.

— Сам удивлён. Вообще я хотел тебя поздравить, ты отменно разнёс Найтов! А ещё я рад, что ты не полез в Конго… Там опасно.

Да что ты говоришь? С каких пор меня стал так раздражать Девингем? Даже не знаю. Я вообще не знаю, как быть с ним. Действительно ли он против меня, или это паранойя? Каин, почему с тобой всё так непросто и неоднозначно? С одной стороны, вчера он мог здорово меня подставить перед отцом, но выгородил, у него даже голос не дрогнул. Он сказал мне про Конго, хотя знал мою реакцию. В то же время он сыграл мне на руку. В горячке на собрании я бы сразу кинулся в добровольцы, а так у меня было время подумать.

Чем больше я зацикливаюсь на этом вопросе, тем больше путаюсь в собственных мыслях. Надеюсь, всё прояснится в ближайшее время, иначе я окончательно погрязну в этой паутине версий.

— Спасибо.

— Может, отметим твою победу?

— А конкретнее?

— Сходим в ночной клуб, развлечёмся, познакомимся с какими-нибудь конфетками…

Чёрт тебя дери, гадский Каин! Что ты хочешь? Подставить меня перед отцом или просто развлечься? Как бы банально это ни звучало, но я опять могу это проверить, только если пойду на предложенное им безрассудство.

Стоп, а Оля? Я не могу оставить её одну на ночь и пойти развлекаться в клуб. А может, взять её с собой? Она так давно в Штабе, не думаю, что случится что-то плохое, если она развеется и потанцует. И я буду спокоен, никакие Найты и Смит не будут ей угрожать, она будет у меня под боком. А если решит сбежать? Там будет толпа народа, ей не составит труда затеряться и выбраться на улицу. Если она обратиться в посольство, то мне конец. Да нет, куда ей бежать? Она никого и ничего здесь не знает. Возьму её с собой, а дальше будь, что будет.

Отец меня убьёт.

— Когда и в какой?

— Сегодня можно сходить. Давай в наш любимый? Мы там сто лет не были!

— Хорошо. Я возьму с собой Олю.

Каин явно удивляется. Интересно, почему? Это не входило в его планы или просто кажется странным?

— А не боишься? Вдруг она сбежит?

— Она не убежит. А если попробует — догоним.

— Идёт. Тогда давай встретимся в десять вечера у КПП.

— Отлично. До вечера.

— До вечера, брат.

Брат. Так мы называли друг друга в детстве. И ведь действительно вели себя как братья, помогали друг другу и стояли за друга горой до последнего. А что сейчас? Я не могу быть в нём уверенным, сомневаюсь в каждом его шаге и действии — это до добра не доведёт.

Если мы собрались в клуб, то надо хорошенько отдохнуть, потому что в ближайшую ночь я планирую отрываться. Рисковать — так по полной. Надо найти свою группу и предупредить их о начале тренировок, после этого со спокойной душой можно идти к Ольге и отлёживаться перед вылазкой.

Где могут быть мои ребята сейчас? Столовую отметаем, обед уже закончился. Тренировочный зал тоже. Один бонус, они всегда держатся группой, найду одного – найду всех. На всякий случай всё-таки стоит проверить столовую и посмотреть в жилом корпусе, возможно, они валяются в койках, умирая от безделья. За что мне такие ребята? Они же ходячие батарейки, такое ощущение, что они все поголовно сидят на энергетиках с одной лишь целью — замучить своего куратора.

Приходится подниматься и отправляться на поиски ребят. Посмотрю сначала в столовой. Вдруг сегодня там приготовили что-то грандиозное, в чём я серьёзно сомневаюсь… Восхитительно. Я угадал. Всей гурьбой они галдят в столовой, сдвинув между собой порядка десяти столов, что-то бурно обсуждая и приглушённо хихикая. Держу пари, сейчас они будут скакать до потолка.

— Вот вы где.

— Мистер О’Хара! Сэр! Это правда, что Найта отправили в Конго и группа «B» теперь без куратора?

Вот он, такой знакомый и такой родной, смешавшийся в единый шум гул их голосов. Они никогда не научатся говорить по-одному и чётко задавать вопросы, но от этого я не стану любить их меньше. За ту неделю, что я тренировал их, они стали для меня родными. Я точно знаю, что Эшвуда и Коди нельзя ставить в пару, зато Джесси и Коди — замечательно работают вместе. У Фелиции плохо получается управляться с ножами, зато эта девчонка восхитительно стреляет. Карл знает всё о холодном оружии, а Маркус предпочитает рукопашный бой. И так далее. Никогда не думал, что смогу так привязаться к несносной куче подростков.

— Тише, по-одному. Да, это правда. Я пришёл за другим. С завтрашнего дня мы возобновляем тренировки.

— Ура! Наконец-то! Да! — всей гурьбой кричат они.

Просил же тише. Как я и говорил, их счастью нет предела.

— А во сколько и где мы соберёмся? — продолжает Джейми.

— В тренировочном зале. Часов в… — Если я иду в клуб, то без спиртного не обойдётся, очень-очень как не обойдётся, так что с утра мне понадобится время на то, чтобы прийти в чувства и привести себя в достойный вид, — давайте в два часа дня встретимся.

— Хорошо! До свидания!

— До завтра, ребята.

Все дела на сегодня сделаны, а значит, можно даже близко не подходить к кабинету. Иду к себе в покои, в голове прокручивая возможные варианты реакции Оли. Интересно, она любит клубы или вся эта шумиха не для таких девушек, как она? Вот и узнаем, вообще она говорила, что любит танцевать.

На кровати лежит Оля в обнимку с книгой. Прогресс — приятно, что ей нравятся мои книги, она уже почти в конце «Сойки-пересмешницы». Мне вновь не даёт покоя её тело. Стройные ножки, обтянутые джинсовой тканью, майка с откровенным вырезом, её грудь и женственные бёдра… Боже мой, мне срочно надо остановиться. Она шикарная девочка, но это не твой вариант, О’Хара. Ей нужны серьёзные отношения, муж и семья, а не секс и статус любовницы. Но это ей не помешало в тебя влюбиться, Рик. Ар-р, когда-нибудь моё собственное сознание всё же сведёт меня с ума.

Сажусь на краю кровати и поправляю прядь её волос, налипшую на сомкнутые веки. И тихим голосом начинаю пробуждать её ото сна.

— Оля, проснись.

— А? Я только на минуточку глаза закрыла…

Улыбаюсь. Сонная и такая хрупкая, словно хрустальная. Отчаянно борюсь с желанием дотронуться до неё, сам себя убеждая, что это плохая затея.

— Мы с Каином сегодня собрались развлечься и решили сходить в ночной клуб. Хочешь с нами?

Да, пожалуй, я бы тоже удивился такому предложению, особенно если учесть её обстоятельства.

— Я не знаю. Тебе не достанется?

— Да брось, кто об этом узнает?

Она отводит глаза в сторону и обдумывает моё предложение. Она когда-нибудь начнёт думать о себе?

— Если можно, то я бы хотела пойти.

— Можно.

— Когда пойдём?

— В десять вечера мы должны быть у КПП.

— Хорошо. Есть хочешь?

— Пожалуй, да.

— Пойдём.

Мы обедаем, и за едой я рассказываю Оле о собрании. Во всех красках расписываю ей реакцию Найтов на те или иные слова, то, как реагировали остальные, упоминаю вскользь. После обеда ложимся в постель и дремлем. Перед походом в клуб надо хорошенько отдохнуть, иначе до дома придётся ползти на четвереньках. Ноги будут просто гореть.

========== XXVII Глава ==========

В девять часов вечера на моём смартфоне начинает надрывно верещать будильник. На сборы у нас всего час времени. Оля спит настолько крепко, что даже звонок не пробуждает её. Придётся делать это самому.

Пристраиваюсь поближе к ней и внимательно разглядываю её лицо. Рыжие волосы спутанным облаком разметались по подушкам и простыне. Тонкие пряди налипли на веки и забились между соблазнительно приоткрытых алых губ. Длинная шея едва выглядывает из-под медной пелены. Хрупкие плечи наполовину скрыты от глаз одеялом.

Какие только чувства я не испытывал к этой девчонке. Интерес, сострадание, жалость, вожделение… Всех не счесть. Теперь наша дружба, её чувства. Как разобраться со всем этим? Она готова ввязаться ради меня в авантюру с Найтами, хотя прекрасно знает, чем ей это грозит. Хрупкая и беззащитная, но такая бесстрашная и преданная. Штаб стал для неё клеткой.

За всё время, что она рядом со мной, я привязался к ней. Без неё мои покои опустеют, вечера станут холодными и пустыми. С ней я чувствую себя другим. Не только убийцей, которого во мне воспитали с детства. Не просто пешкой, которую государство при надобности разменяет без лишних раздумий. Не той загнанной дичью, которой бы я чувствовал себя в одиночестве.

Она — единственный человек, на которого я могу полностью положиться, которому могу доверить всё. Только ей нужно совсем не это. Она любит, её не устроит дружба. Моё присутствие и отстранённость причиняют ей боль, но я не могу дать ей большего. Никогда не любил и не полюблю, Джевелс была ошибкой, всего лишь пристрастием, но не любовью.

Веки трепещут раз, другой — и пара сонных зелёных глаз медленно обводит меня взглядом.

— Нам уже пора?

— Да, у нас сорок пять минут на сборы.

Оля сладко потягивается и выбирается из-под одеяла. Она всё так же спит в моей футболке — надо выкроить время и купить ей вещи. Босыми ногами она уверенно топает в ванную и запирается там. Ясно, умываться придётся на кухне, очевидно, рыженькая пошла наводить марафет, а с учётом её волос — это надолго. Мм… эти волосы.

Умываюсь, надо порыться в шкафу. Хочу избавиться от брюк и рубашек, спортивный стиль тоже не подходит. С горем пополам нахожу на полках джинсы и белую рубашку с коротким рукавом — отлично, то, что нужно.

Одеваюсь и сажусь на кровать в ожидании Оли. Спустя минут десять дверь ванной открывается и на пороге появляется моя рыженькая подруга. Распущенные волосы накрывают её плечи и спину. На её лице нет ни капли косметики, одета она всё в те же порядком уже приевшиеся даже мне джинсы и белую майку, но выглядит потрясающе.

— Ух, мадам, позвольте вашу ручку.

Она кокетливо улыбается и стреляет глазками, Боже мой, мне нравится эта игра. Целую её руку. Рыженькая коротко хихикает и одаривает меня долгим взглядом, в её глазах пляшут полчища озорных искр, на губах играет лёгкая улыбка. Чувствую, мужская половина клуба в эту ночь будет любоваться на хорошо знакомую мне девушку.

Не отпускаю её, просто потому, что не хочу отпускать. Мы покидаем покои; я запираю их на ключ, хотя в свете последних событий это бессмысленно, в них всё равно шляется кто хочет и когда хочет, но ради приличия всё-таки надо закрыть.

Коридоры пусты, звук шагов разносится по помещению за секунды. Выводить Олю из Штаба — рискованно, но попробовать стоит. Что я буду делать, если она сбежит? Не знаю. Скорее всего, сделаю всё, от меня зависящее, чтобы её вернуть. Не смогу сам — получу от отца по первое число и буду делать всё возможное и невозможное, ибо волшебный отеческий крик на весь Штаб сделает из меня просто мага и чародея в одном лице.

На КПП никого, только Каин носится из угла в угол. Главное — успеть вывести Олю за пределы здания, пока здесь никого нет.

— Ну наконец-то. Надо сматываться от сюда побыстрее. Часовые сейчас меняются, у нас есть время. Привет, Оля.

— Привет.

— Да, ты прав, давно они ушли? — осведомляюсь я.

— Минут пять.

— Тогда бегом отсюда!

Быстрым шагом мы выходим через турникеты, минуя арки с металлоискателями и устремляемся к воротам, ведущим на свободу. Здесь тоже никого, смена караула происходит одновременно по всему Штабу, что-то в этот раз они слишком долго, но нам это на руку. КПП устроены так, что в момент смены часовых выйти из здания можно, а вот войти ты никак не сможешь. Фактически, от чужого вторжения мы обезопасились почти по всем постам.

За пределами Штаба даже воздух другой, свежий и чистый. В городе хочется дышать полной грудью, несмотря на полчища пыли, клубы выхлопных газов и прочей нечисти. Здесь по крайней мере нет Найтов, оружия и кучи неотложных дел по спасению надоедливого голубого шарика, вечно влипающего в неприятности.

Оля вглядывается в лицо каждого из прохожих, восторженно рассматривает улицы, залитые вечерним маревом и слабым светом загоревшихся ночных огней. Как только стемнеет окончательно — город просто утонет в разноцветном море переливающихся и танцующих светлячков рекламных вывесок, ресторанов и витрин. Она крепко держится за мою руку. Люди на улицах в привычной суете несутся к своим целям, по пути улыбаясь хрупкой рыжеволосой девчонке.

Зеленоглазая удивлённо смотрит на них, пытаясь разобраться в их реакции на неё. Какие мы всё-таки разные: русские и американцы. У нас принято улыбаться первому встречному, если встречаешься с ним взглядом, это правила хорошего тона, и их передают из поколения в поколение. Оля привстаёт на цыпочки, я немного наклоняюсь, и её губы оказываются у моего уха.

— Почему они улыбаются? Что-то не так?

Вот это да, оказывается, это здорово беспокоит Ольгу.

— У нас так положено, Оля. Если смотришь на человека, и он смотрит на тебя, то хорошим тоном будет, если ты улыбнёшься. Сама попробуй.

Она нерешительно перемещает обеспокоенный взгляд с меня на первого встречного мужчину с увесистым дипломатом в руках. Ольга робко улыбается, а мужчина расплывается в широкой ответной улыбке. Зелёные глаза моментально загораются интересом и весельем. Моя спутница вновь обращает ко мне свой взгляд; теперь она спокойна.

— Видишь, я же говорил, всё получится.

Весь остаток пути Оля не выпускает мою руку и постоянно одаривает улыбкой прохожих. До клуба путь не близкий, но преодолели мы его на удивление быстро. Здание мерцает тысячью ярких огней, свет лампочек переливается из золотого в серебряный и обратно. Оля заворожённо наблюдает за огнями, но я не даю ей задерживаться у входа.

Веду её вглубь зала, кипящего жизнью. Тысяча ошалелых ног на танцполе отплясывает под последние клубные хиты уходящего лета. Главное теперь занять удобный столик. Хочу держать в поле зрения сцену и зал, на случай если Оля решит попытаться сбежать — я тут же увижу это и смогу догнать её.

Администратор зала провожает нас к свободному столику — отлично! Как раз то, что я хотел, уютный столик на троих в центре зала, прямо перед сценой. Мы рассаживаемся по местам, и нам приносят меню. Гулять сегодня будем на полную катушку.

— Что будем пить, Рик?

— Даже не знаю.

— Виски?

— Ой, нет, — морщусь, в памяти автоматически всплывает наш с Каином эксперимент с виски. — Пей сам, я эту дрянь больше никогда в рот не возьму.

— Да ладно, если «Джек Дениелс» возьмём, то нормально.

— Нет, не хочу.

— Коньяк?

— «Хеннеси» предлагаешь?

— Можно и его.

— Давай водки?

— Водку? Уверен? С тобой всё нормально?

— Со мной всё нормально, — дьявольски ухмыляясь, отвечаю я. — слабо, Каин?

— Ты прекрасно знаешь моё отношение к водке. Может, всё-таки коньяк?

— Пей что хочешь, я буду водку.

— Ладно, давай водку.

— Оль, ты что будешь?

— Я вообще не пью…

— Что, совсем?

— Да.

— Вот это да. Может, хотя бы вина?

— Не знаю.

— Давай закажем, ты попробуешь, не понравится — выльем его.

— Хорошо.

— Ты какое будешь? Белое, красное? Сухое, полусладкое?

— Я в них не разбираюсь.

— Значит, на моё усмотрение. Выбрала, что будешь есть?

— Я не могу прочитать.

— Точно. Давай я тебе переведу?

— Не надо, я буду то же, что и ты.

— Ладно. Каин, ты выбрал?

— Да.

— Официант!

Подзываю официанта. Оля совсем потерялась, сидя на стуле, она сжалась в плечах, за счёт чего визуально ещё больше уменьшилась. Взглядом она бегает по залу и с опаской смотрит на окружающих. Она вообще когда-нибудь была в клубах? Кстати, это хороший вопрос.

— Оль, всё нормально? Ты какая-то напуганная.

— Всё нормально. Я просто первый раз в подобном месте.

— Ты совсем не бывала в клубах?

— Была пару раз, на море, с родителями. Там всё не так.

— Понятно, ничего страшного здесь не случится. Главное — одна никуда не суйся.

— Хорошо.

Наш разговор прерывает официант в идеально отглаженной белой рубашке. Матерь Божья, против него я чувствую себя на рабочем месте просто оборванцем.

— Вы готовы сделать заказ?

— Да. Нам литровую бутылочку водки «Смирнофф», бокал «Пино Гриджио», два «Цезаря» с грудкой, два «мяса по-французски», овощную нарезку, литр яблочного сока и… Ты что будешь, Каин?

— «Оливье» и форель, запечённую в сметане.

— Всё?

— Пока, пожалуй, да.

— Скоро я всё принесу.

Киваю официанту и снова смотрю на Олю. Она смирно сидит на своём месте и, кажется, не решается даже пошевелиться. Каин уже бегает жадным взглядом по столикам и танцполу в поисках одиноких девушек, а мне всё равно. Раньше мы вместе знакомились с девчонками, сдвигали столы между собой и продолжали веселиться даже после закрытия клуба, а сейчас у меня на это нет и малейшего желания. Дело даже не в том, что рядом Оля, сейчас мне кажется это омерзительным. Спутаться с кем попало на одну ночь ради шального удовольствия.

Лучи света носятся по помещению, музыка, усиленная басами, рассыпается о стены, барабанит в перепонки. Густой картинный дым рассеивается по залу. Проталкиваясь через столики, к нам спешит официант. Первой ходкой на стол опускаются салаты и спиртное, горячее вымогатель чаевых обещал принести чуть позже. Вилки и ножи старательно завёрнуты в салфетки, тарелки оформлены в едином стиле. Салфетки в подставке расставлены чётко на одном расстоянии, словно линейкой отмеряли.

— Что это?

— Это «Цезарь», думаю, тебе понравится.

Рыженькая накалывает на вилку немного салата и отправляет его в рот; тщательно и молча пережёвывая крохотную порцию, она положительно кивает в ответ на мои слова.

— Да, действительно вкусный.

Подмигиваю ей и принимаюсь разливать водку по рюмкам. Главное — держать контроль, я должен вернуться в Штаб на своих исправно шагающих двоих.

— Ну что, за твою победу сегодня, Рик, это было здорово!

— Спасибо.

Мы чокаемся и отправляем содержимое стопок в конечный пункт назначения, Оля делает небольшой глоток вина.

— Нравится?

— Нормально.

— Если не нравится, то не пей.

— Нравится.

Я наклоняюсь к Оле и губами практически касаюсь её уха. Мой шёпот обжигает ей кожу, она легонько вздрагивает, как только я начинаю говорить.

— Только не злоупотребляй.

Договорив, я сразу отстраняюсь от неё и, хитро прищурившись, смотрю на неё. Она положительно кивает в ответ на мои слова и принимается за салат. Её щёки пылают, она не знает, куда спрятать взгляд, мои действия явно были для неё неожиданностью. Мне нравится её реакция.

Официант не обманул, буквально через десять минут на стол опускается горячее ароматное мясо и рыба. Мы съедаем всё, за исключением салата: он остаётся практически нетронутым.

— Наели калорий? Пошли сжигать жиры, ребятки!

Встаю с места и подаю руку Оле. Она вцепляется в мою ладонь мёртвой хваткой и неотступно следует за мной; держу пари, она уже не раз пожалела, что пошла с нами.

На танцполе, кажется, даже яблоку негде упасть, но мы находим пустующий уголок сцены и сливаемся с окружающей толпой. Потихоньку приходим в движение, с каждой минутой всё больше и больше отдаваясь музыке. Рыженькая постепенно свыкается с таким количеством людей, после полутора месяцев проведённых ею взаперти привыкнуть к толпе сложно, но она справляется.

Она восхитительно двигается. Попадая точно в такт музыке, она покачивает бёдрами, плавно двигается в разноцветных лучах прожекторов. Её кожа в свете огней кажется шёлковой и соблазнительно смуглой. Облако рыжих волос становится похожим на языки необузданного пламени, зелёные глаза колдовски поблёскивают. Она великолепна. Ловлю себя на мысли, что не могу отвести от неё взгляд, я прикован к ней, как и мужская половина танцпола. Одни косятся в её сторону, иные вообще замерли и просто наблюдают за ней.

Вся она кажется эфемерной, нереальной. Каждая часть её тела играет свою роль, сливаясь с музыкой воедино, отбивая единый с ней ритм. Отчаянно борюсь с желанием подойти к ней и прикоснуться. Из последних сил расставляю мысли по местам. Что со мной? Мне хочется подойти к ней, дотронуться, впиться в её алые губы поцелуем, спрятать ото всех зевак подальше.

Что это может быть? Ведь так не относятся к друзьям. Мне абсолютно плевать, что на Каина уже пускают слюнки вон те пять девчонок, и мне категорически не нравится, что стадо мужиков буквально раздевает Олю глазами. Я теряюсь в своих мыслях, наблюдая за ней. Она — живое пламя, заполнившее всю сцену, одним лёгким движением вытеснив с поля всех главных обольстительниц клуба. Мне надо обдумать это. Признаться честно, тараканы, только что посетившие мой и без того шальной разум, здорово меня пугают.

Взмыленные, подобно коням в конце спринта, мы возвращаемся за свой столик. Каин уже строит глазки одной девушке, а Оля заметно повеселела — и только я один шуршу в своих думах. Разливаю водку по рюмкам, и мы пьём за то, что все мы здесь сегодня собрались.

Ритмичные клубные хиты, бухающие в колонках, уступают место медленной и мелодичной музыке. Диджей объявляет медленный танец. Может, пригласить Олю? А что в этом плохого? Станцуем с ней — и всё, больше же ничего не будет. Замечательно, просто танец. Отлично, надо сказать.

Только я собираюсь открыть рот, как вездесущий Девингем вскакивает со своего места, словно ужаленный, протягивает Ольге руку и тоном полным официальности и этикета задаёт вопрос:

— Могу я пригласить вас на танец, Леди?

Оля бросает на меня короткий печальный взгляд, улыбается Каину и даёт положительный ответ. Рыженькая буквально плывёт к танцполу, а мой друг козликом скачет за ней, именно козликом, иначе я не могу его назвать в данной ситуации. Этот взгляд. Она ждала приглашения от меня. Мерзкий Девингем. Он всё испортил. Ненавижу.

Он кладёт свои грабли на её тонкую талию и притягивает её к себе, а я буквально готов взорваться. Я хочу одного — чтобы он немедленно убрал от неё свои руки и больше даже не пытался до неё дотронуться. Наливаю себе стопку и, не закусывая, отправляю беленькую вслед за предшественницами в надежде затушить гнев. Ещё бы пара секунд, и я бы успел, но нет, ему же не терпится! Здесь полный клуб девушек, а ему понадобилась именно Оля. Гад. Я тебе это припомню, Каин.

Опустошаю ещё одну рюмку. Он приник к ней и кружится по сцене. Олины ладони лежат на его плечах. Иуда что-то говорит ей, а та смеётся. Внутри скребутся кошки. Там должен быть я, я должен обнимать её за талию, рассказывать ей что то, прижимать её к себе.

Выпиваю ещё одну рюмку. Так нельзя, надо останавливаться, иначе я окосею и свалюсь под стол, оставив этих голубков наедине. Песня заканчивается, и Каин выделывает перед Олей реверанс, целуя её правую руку. Гадёныш, кто тебе позволил целовать её? Зеленоглазая остаётся на сцене, а Девингем, улыбаясь до ушей и светясь как лампа, вприпрыжку несётся к столику. Натягиваю на лицо улыбку, как бы мне хотелось вместо неё вмазать ему хорошенько и вырубить эту лампочку.

— Почему она осталась там?

— Да пусть танцует, мы же приглядываем. Слушай, она обалденно танцует! А пахнет как, мм… как цветок.

— Заткнись, Девингем.

— С тобой всё нормально? Ты чего такой агрессивный?

— Ничего, просто замолкни.

— Ты из-за танца?

— Нет. За китайских мишек-панд переживаю!

— Погоди-ка… Ты что, ревнуешь?

Каин смотрит на меня ошарашенными глазами и постепенно расплывается в улыбке. Ревную… А ведь он прав. Это действительно так и называется. Но почему? Неужели? О нет!

— Точно! Ревнуешь! С ума сойти, Рик! Она тебе нравится, да? Ничего себе… Да ты втрескался!

— Замолчи!

— Почему? Правда глаза колет?

— Простозаткнись, пожалуйста, и не ори на весь клуб!

— Да это же здорово! У тебя появится девушка!

— Ничего у меня не появится.

— Почему нет?

— Она мне не нравится, она просто моя подруга!

— Из-за просто подруги так не бесятся! Кого ты обманываешь? Меня? Я знаю тебя. Она тебе нравится, Рик, ты можешь обманывать кого угодно, кроме себя!

— Если ты сейчас же не замолчишь, я тебе врежу!

— Ну, давай!

Только я открываю рот, чтобы ответить на выпад Каина, как до моих ушей доносится крик. Я машинально поворачиваю голову в сторону сцены и впадаю в секундный ступор. Кричала Оля — она в лапах какого-то пьяного ублюдка, колотит его кулачками в грудь, но безуспешно. Он прижимает её к себе и лезет целоваться. Не помня себя, я вскакиваю с места и стрелой несусь к сцене. Я убью его.

Долетев до места, вытаскиваю Олю из его клешней и прячу за свою спину. Она дрожит, зелёные глаза полны страха и паники. Расчленяю этого быка взглядом и мысленно сжигаю его останки, развеивая их по ветру. Никому не позволю домогаться до Оли.

— Пошёл вон, парень, это моя цыпочка.

— Лучше молчи, иначе я убью тебя, мразь.

— Я размажу тебя по сцене, мелочь.

Он намного крупнее меня, по небритым щекам гуляют желваки, карие глаза полны ненависти и застланы алкогольной пеленой. Я разорву его, даже не напрягаясь. Мы разговаривали по-английски, а Оля обеспокоенно суетится за моей спиной, я крепко схватил её за руку и не выпускаю из импровизированного укрытия. Диджей заглушил музыку, все увлечённо наблюдают за нашей стычкой, я готов вот-вот сорваться с места. Оля словно чувствует нарастающее напряжение.

— Рик, пожалуйста, не надо, давай уйдём, не надо.

Она еле слышно жалобно пищит за моей спиной, я чувствую только, как она вцепилась в мою ладонь. Представляю её большие умоляющие глаза… Нет, я накостыляю этому хаму, и только после этого мы уйдём.

— Ну что, герой, чего замялся? Или страшно?

Я поворачиваю голову к Оле и медленно, тоном, не терпящим препирательств, буквально по слогам говорю ей:

— Даже не вздумай лезть и пытаться нас разнять. Стой рядом с Каином и никуда от него не отходи. Поняла?

— Рик, пожалуйста!..

— Оля!

— Хорошо…

Я чувствую, как она всхлипывает. Рыженькая послушно шагает к Каину, не сводя с меня взгляда печальных глаз, полных слёз. Это животное ответит мне за её слёзы, за то, что посмело дотронуться до неё.

Встаю в стойку, чем вызываю порцию смешков этого качка и его друзей. Мне плевать, посмотрим, как они будут смеяться, когда окажутся в отделении неотложной помощи. Противник делает шаг вперёд и, пошатываясь, бьёт кулаком в воздух; я успеваю увернуться и ударить его в живот. От боли он свирепеет ещё больше, с разгона бросается на меня и бьёт по рёбрам. Морщусь от резкой боли и в гневе бросаю его через себя на пол. Даю ему ровно десять секунд на то, чтобы подняться; к моему удивлению, он укладывается в указанные рамки. Краем глаза замечаю, что Каин порывается влезть в драку, но Оля останавливает его. Хорошо, за них двоих можно не переживать.

Бью противника серией ударов и в довершение — как фирменный штрих — ломаю нос. Шатаясь, зажимая рукой нос, изрядно потрёпанный оппонент бурчит что-то неразборчивое. Его друзья совсем растеряли остатки надменной бравады и, кажется, уже готовы к безоговорочной капитуляции. Они подхватывают своего дружка под руки и буквально бегом выносят его из зала. Так то, никому не позволю своими грязными лапами цепляться за Олю!

Драка здорово помогла выпустить пар, да и после пяти рюмок водки я довольно сносно стою на ногах и даже помню комбинации ударов. Неплохо. Ай да я. В глазах Ольги проскальзывает облегчение. Я больше не отпущу её одну на танцпол, хватит с неё приключений. Толпа, образовавшая живой ринг постепенно рассасывается по сцене, диджей запускает следующие хиты, а мы молча шагаем к своему столику.

— Всё в порядке? Он тебя не зацепил?

— Нет, Каин, я отделался только ударом в рёбра, но всё нормально.

— Слава Богу.

— С тобой всё нормально, он ничего не успел сделать?

— Нет… Он только накинулся на меня и притиснул к себе. Я пыталась выбраться из его рук, но у меня не вышло, он слишком сильный.

— Ему повезло, что друзья вовремя утащили его зад из зала.

— Давайте выпьем за то, что всё обошлось.

— Давайте.

Шестая рюмка водки, я веду учёт. Разум начинает крениться, но мне всё равно. Музыка гремит в ушах, Оля сидит рядом и к ней не липнут никакие мерзкие личности. Доедаем салаты запивая их водкой и соком. Рыженькая потихоньку опустошает бокал вина. Ещё рюмка, и я начинаю веселеть с каждой минутой. Когда мы с Каином опустошаем бутылку — мне уже хорошо до безобразия.

Когда все тарелки, бутылки, рюмки, бокалы и графины пусты, мы с Каином оплачиваем счёт, оставляя неприлично щедрые чаевые этому хитрецу в форме официанта, и продвигаемся к выходу.

Вечерний воздух свеж, но не отрезвляет. Каин в отличие от меня держится бодро, я обогнал его на целых три рюмки. Русские знают толк в алкоголе, водка — убийственное топливо. Чувствую, что сейчас нахожусь в состоянии несостояния, но, несмотря на это, мне хорошо.

Через КПП мы проходим без особых проблем, мне даже удаётся напустить на себя серьёзный собранный вид. Сейчас четыре часа ночи, все люди в Штабе спят. Как кроты, пробираемся в кромешной тьме к своим покоям. Желаем Каину доброй ночи и плетёмся с Олей до наших покоев. Забавно, она выпила бокал вина, но по ней этого не скажешь, кажется, что она совсем трезвая.

Тыкаю ключом в замок и только с пятой попытки, перебрав все самые грязные ругательства в уме, попадаю в скважину и открываю дверь. Наконец-то мы дома. Сейчас с удовольствием растянусь в кровати и засну.

Нащупываю ладонью выключатель — и комната озаряется светом. После секундного замешательства выключаю свет и не двигаюсь в надежде остаться незамеченным. Какого чёрта здесь делает отец? Он молча и спокойно восседает на кресле и хладнокровно — по крайней мере, пока горел свет, — сверлил меня взглядом. Может, пока не поздно, смыться из покоев и вернуться завтра, когда протрезвею? Нет, плохая идея, в таком случае мне достанется ещё больше.

За пару секунд, которые я выиграл отключением света, силюсь придать себе более трезвый вид и вновь включаю свет. Жизнерадостно и как ни в чём не бывало смотрю на отца.

— Ух ты, ты здесь, а я тебя даже не заметил.

— Да что ты говоришь. Наверное, потому, что ты меня не заметил, — решил выключить свет.

Вот дерьмо.

— Мне надо с тобой поговорить, шагай в свой кабинет.

Дерьмо в квадрате. Мне здорово влетит.

Пошатываясь, послушно плетусь в свой кабинет и усаживаюсь в кресло. Чувствую, грядёт буря.

— Скажи мне, ты когда-нибудь научишься думать головой?

— Почему ты кричишь?

— А по-твоему, поводов нет? Ты сматываешься из-под самого моего носа; даже не поставив отца в известность, выводишь за территорию гражданскую, которая может в любой момент попытаться сбежать, нализываешься до безобразия и считаешь, что я перед тобой щебетать должен?

— Всё же нормально.

— А если бы было не нормально? Что ты тогда прикажешь мне делать? Где мне тебя искать, если что-то случится?

— Я не маленький, со мной всё будет нормально.

— Ты ничего не понимаешь в этой жизни! На каждом шагу, за каждым столбом могут скрываться люди, желающие тебя убить, я говорю тебе об этом с детства, но нет же, тебе плевать! Конечно, кто такой отец? Подумаешь, распинается тут, как попугай! Ты думаешь, мне хочется на тебя орать? Я волнуюсь за тебя! Посылаю за тобой человека, а он возвращается и извещает меня о том, что нигде тебя не нашёл! Как я должен реагировать? Куда ты испарился? Я по всему Штабу ношусь как ошпаренный, ищу тебя в каждой щели, под каждым ковриком, а тебя нигде нет! Просматриваю записи со всех камер — и вот он, голубчик, понёсся бегом без оглядки через КПП с Каином и русской девчонкой! Рик, как ты не поймёшь? Ты — наследник шпионской династии, а не пятидесяти килограммов гречки, и ты должен вести себя соответственно своему статусу! Меня с тобой когда-нибудь инфаркт хватит!

— Всё нормально, я же пришёл.

— Ещё бы ты не пришёл! Нажрался в зюзю, как свинья. Сколько раз я тебе говорил: «Не смей напиваться до одурения, это опасно!» Так ты меня и послушал! Поди, опять с Каином водку хлестали?

— Да.

— Молодцы! Этот тоже завтра получит по первое число! Мало сами смылись, так ещё и гражданскую за собой потащили! А если бы она сбежала? Ты хоть представляешь как это опасно? Если она сбежит и доберётся до посольства — пиши пропало! Это международный скандал, да ещё какой!

— Ну, она же не сбежала.

— А если бы собралась?

— Она не сбежит отец. Во-первых, ей некуда бежать. А во-вторых… У неё была такая возможность. Мы были в клубе, там толпы людей, если бы она захотела-то сбежала бы, в такой толкучке я бы не сразу заметил пропажу. Но она этого не сделала.

— Клубы ваши разнести к чертям до основания.

— Прости, я не думал, что ты будешь так сильно волноваться.

— Ты никогда об этом не думаешь.

Я встаю со своего места, и комната кренится в бок, затем возвращается в нормальное положение. Настолько твёрдо, насколько могу — шагаю к отцу и обнимаю его. Мне двадцать два года, а он до сих пор не перестаёт носиться со мной, как с малолеткой. Он до сих пор волнуется, когда меня нет, и нервничает, если у меня что-то не так. Мой отец. Он крепко обнимает меня и ладонью гладит по спине, совсем как в детстве. Я знаю, сколько проблем доставляю ему, знаю, сколько попортил нервов.

— Взрослый, но такой бестолковый. Пообещай мне, что будешь предупреждать меня, когда уходишь, ладно?

— Хорошо, отец.

— Проспись, пьяный поросёнок.

Он выходит из кабинета, желает доброй ночи Ольге и покидает покои. Устало ползу к кровати, мне действительно надо выспаться. Усаживаюсь на краю матраса и смотрю на рыженькую, она обеспокоенно вглядывается в мои глаза, а я лишь ухмыляюсь, даже не знаю, что меня так веселит в её взгляде.

— Тебе досталось из-за меня?

— Немножко, совсем чуть-чуть.

— Надо было не ходить.

— Да брось ты, всё нормально.

— Я так и думала, что тебе из-за меня попадёт. Извини, подставила тебя. Надо было сидеть дома, и тогда всё было бы нормально.

Алые губы выглядят так соблазнительно. Она так разгорячённо говорит, а я лишь наблюдаю. Её аккуратный маленький ротик мелет всякую чушь. Сгораю от желания поцеловать её. Ну, хотя бы просто чмокнуть. Сейчас или никогда.

Обхватываю руками её талию и ловлю шокированный взгляд моей подруги. В секунды разворачиваю рыженькую удобнее и моментально накрываю её губы своими. Идеально, она ещё не успела опомниться.

Зеленоглазая вскрикивает, но сомкнутые губы приглушают звук. Я целую её целомудренно, но неестественно долго. Её горячие влажные губы сводят меня с ума. Нежные, как лепесток розы, они норовят ускользнуть от меня. Оля колотит меня руками в грудь, пытается отстраниться, но безуспешно, вертит головой в надежде разорвать поцелуй, но я не хочу этого. Мне нравится.

Собираю капли самоконтроля в кулак и прекращаю поцелуй, не отводя взгляда от её глаз. В них смешалось всё, удивление, паника и что-то ещё. Боже мой, да она злится. Как только я отодвигаюсь от неё подальше — получаю увесистую пощёчину. Из глаз, кажется, того и гляди полетят искры. Больно.

— За что?

— Я что, по-твоему, похожа на дешёвую проститутку? Захотел — поцеловал, захотел — поимел?

— Нет.

— Разбирайся со своими половыми проблемами, пожалуйста, сам, не надо меня в это впутывать!

Вскочив с дивана, Оля скрылась в кухне. Пьяный дурак. Я обидел её. Хотя, что в этом такого? Ну поцеловал, зачем из этого такую истерику устраивать? Отец прав, я бестолочь каких мало. Она любит, и ей нужны поцелуи не по пьяни, ей нужна взаимность. Бабы, в их чувствах и желаниях сам чёрт не разберётся.

Интересно, надолго она на кухне и всё ли с ней в порядке. Раздеваюсь и не успеваю дойти до кухни, как Оля сама выходит мне навстречу. Молча, мимо меня она проходит к кровати уже переодетая и ложится под одеяло. Когда она успела переодеться? Наверное, на кухне. А впрочем, не важно. Значит, она решила со мной не разговаривать. Ну ладно, завтра разберёмся. Выключаю свет и укладываюсь на подушке. Нельзя, слышишь, О’Хара, нельзя больше никогда так напиваться.

После недолгих угрызений совести я моментально засыпаю. Алкоголь и усталость берут своё.

========== XXVIII Глава ==========

Непослушные веки отказываются подниматься, конечности не слушаются, а голова гудит, словно в ней дают концерт все рок-группы сразу. Кажется, что череп вот-вот расколется надвое или, ещё хуже, — лопнет на куски. Да ещё и щека так странно саднит. Медленно открываю глаза, а они предательски слипаются вновь. После долгого поединка с самим собой заставляю себя пробудиться окончательно.

Пытаюсь сесть, и тут же голову пронзает ноющая тупая боль. Всё же усевшись, сжимаю пальцами виски в надежде избавиться от мучительных ощущений. Оли рядом нет, где она может быть? Неужели вчера что-то случилось? Ни черта не помню… Танец Оли и Каина, то, как я разозлился, как потом к ней клеился какой-то блондинистый ублюдок и я надавал ему по морде. А дальше провал — интересно, как я добрался до дома?

Ужасно хочется пить, но заставить себя встать — ещё более мучительная пытка. Я разозлился… Да что там разозлился, вчера, после того как Каин попортил мне всю малину, я был просто взбешён. Он прав, я действительно ревновал Ольгу. Мне категорически не понравилось, что она была в руках другого мужчины, танцевала с ним и улыбалась его шуткам. Разгорячённые мысли, скачущие по моей голове, сводят меня с ума, третируя несчастный проспиртованный разум беспощадной болью и своим ходом. Неужели Каин прав, и это действительно признаки влюблённости? А что, если из подруги она плавно переросла для меня в девушку? Вдруг это не просто вспышка, а одно из побочных действий любви? Как тогда быть?

Да нет, я не мог влюбиться, это от привязанности. Я просто привык быть в центре её мира, привык тешить себя эгоистичной мыслью о том, что она любит меня. Надеюсь, что это был просто секундный заскок из-за спиртного. Не хочу влюбляться и причинять ей новый и новый вред.

С этим разобрались. Но что было дальше? Что было после драки, как я добрался домой и оказался раздетым? Может, Оля меня раздела? От этой мысли мои глаза ползут в район лба. Нет, она не могла такого сделать. Застенчивая девчонка, которая в глаза-то мне иногда из-за смущения боится посмотреть, точно не смогла бы меня раздеть, а значит, я сделал это сам.

Дверь, ведущая в ванную, открывается, и в комнату входит Оля, прерывая ход моих мыслей. Рыженькая бросает на меня уничтожающий взгляд и проходит мимо молча, не проронив ни слова. А вот это уже настораживает: что я мог вчера натворить? Одному Богу известно, как я ни пытаюсь — вспомнить не могу. Надо узнать у неё.

— Оль…

Она молчит, даже не поворачивает головы в мою сторону. Прекрасно, просто прекрасно, я точно вчера что-то сделал. Знать бы, что… Быстрыми шагами зеленоглазая скрывается за дверью кухни и буквально через несколько секунд возвращается обратно. Она явно не находит себе места и злится. Боже, моя голова… Я согласен даже на гильотину…

— Ты со мной не разговариваешь?

Глупый вопрос, но ничего более успешного я сказать просто не в силах.

— Ясно… Что я вчера натворил?

— Как будто ты не помнишь!

Сколько язвительности — видимо, я очень здорово её чем-то задел.

— После драки в клубе я ничего не помню…

Как быстро она меняется. Изумруды её глаз сменяют гнев на жалость, но это секундная слабость: она продолжает напускать на себя гневный вид. Кажется, что она вся горит от злости. Прежде медные волосы теперь полыхают искрами, не тем задорным огнём, что я видел в клубе, а страшным всепожирающим пламенем с тёмными переливами. Всё её тело напряжено, руки сжаты в кулачки, а губы предательски дрожат. М-м… эти губы.

— Голова болит?

— Безумно.

— Я не разбираюсь в ваших таблетках. У тебя есть что-нибудь для таких случаев?

— На кухне в аптечке должен быть Адвил.

Она молча идёт в кухню, а я, пользуясь моментом, экстренно ворошу память, но безуспешно. Чёртова водка!

— Держи.

Заглатываю таблетку и ставлю стакан на прикроватную тумбу. Боль медленно рассеивается, освобождая разум из стальных тисков. Я не отступлюсь, надо узнать, что произошло.

— Так, что вчера было?

— Не важно.

— Я вижу. Расскажи мне.

— Вчера ты нажрался в стельку, когда мы вернулись — здесь был твой отец. Я не знаю, о чём вы разговаривали, он долго кричал на тебя. Потом ушёл, а ты… Ты полез ко мне целоваться. Я даже среагировать не успела!

Точно. Я всё вспомнил. Идиот. Я даже не дал ей времени дёрнуться или запротестовать, настолько быстро вчера справился с хрупкой девчонкой. Злости в ней больше нет, только обида, до краёв наполнившая её глаза. Она наблюдает за мной, ожидая реакции, а я расставляю всё по полкам.

— Так вот почему у меня до сих пор так горит щека?

— Да, я тебя ударила.

Она говорит это с сожалением, пристыженно понижая голос и пряча взгляд.

— Правильно сделала… Заслужил. Прости, Оль, пожалуйста.

— Я подумаю.

Ого, подумает? Вот это да. Ну нет, теперь я любыми путями заслужу прощения.

— Я готов замолить свой грешок.

— И как же?

Недоверчиво скрестив руки на груди, Оля пристально изучает меня любопытным взглядом — неплохо, предложение её заинтересовало.

— Ты любишь шопинг?

Бинго! Убиваю двух зайцев одним ударом. Хитро прищурившись, рыженькая улыбается в ответ на моё предложение, а я неподвижно наблюдаю за ней. Так и она развлечётся, и я наконец избавлюсь от её вызывающих тошноту майки и джинсов. Они настолько намозолили глаза, что хочется просто выбросить их в мусоропровод, притом срочно.

Она глубоко вздыхает и азарт испаряется из её глаз. Так, что ещё вчера было… Отец, он на меня кричал. Может, из-за неё? Напрягай извилины, Рик. Он ругался из-за того, что я вывел её за пределы Штаба. Надо предупредить его и дело с концом. Тогда я смогу спокойно вывезти её на шопинг, как и планировал.

— Мне нельзя выходить из здания, — тихо, обиженным тоном озвучивает мои мысли Ольга.

— Кто сказал?

— Извини. Просто твой отец вчера так громко кричал, что я слышала половину разговора. Он ругался, потому что ты меня вывел отсюда.

— Значит, ты плохо слушала. Мы договорились, что если я буду его предупреждать, то могу шагать на все четыре стороны с тобой в охапку. Так что мы поедем по магазинам. Вот только таблетка начнёт действовать, моя голова окончательно перестанет разрываться, тогда мы сразу поедем.

— Есть будешь?

— Угу. Стоп. Ты меня уже простила?

— Не обольщайся, я просто не настолько жестока, чтобы вдобавок к твоей головной боли ещё и морить тебя голодом.

— Боже, какая ты добрая.

— Знаешь, иногда мне кажется, что даже слишком. Как-нибудь возьму и проучу тебя.

— О нет, не надо.

— А я думаю, надо.

— Прости… Мне, правда, стыдно. Я представляю, каково это. Отвратительно получилось.

— Скажу больше. Это было ужасно!

Оля встаёт с кровати и со стаканом в руках идёт в кухню. Я представляю, каково это… Да что ты представляешь? Можно подумать, тебя заламывал пьяный до безобразия мужик и целовал насильно. Надо было контролировать себя вчера. Во всём виноват вездесущий Девингем. Если бы он не стащил Олю у меня из-под носа — я бы не глушил водку в одиночестве. Моя зеленоглазая… Точно.

Вчера я действительно взбесился. Я знал, что у Джевелс кроме меня были и другие партнёры, ещё до всей заварушки с Кайлом, знал каждого из них и при встрече улыбался, мысленно разрушая их призрачную надежду на то, что они единственные избранные любовники этой женщины. Но я никогда не ревновал, когда случайно видел, как она целовалась с очередным юнцом за углом — не чувствовал гнева и лишь по ночам доказывал ей, что я единственный хозяин её тела, что я один знаю, как правильно с ним обращаться. Интересно, хватает ли Кайлу на неё прыти? Фу, меня заносит, хватит.

Ревность, я и не знал, что это такое. С самого детства я привык делить отца с работой и Ким, а здесь — захлебнулся гневом, когда увидел её в чужих руках. Она моя подруга, самый надёжный человек в этом Штабе, кроме отца, но почему я отреагировал так, что чуть не набросился на Каина? Что заставило меня так злиться? Она… её тело… То, какая она есть, сама, без оболочки, добрая и доверчивая душа, готовая простить всё на свете. Оля определённо сводит меня с ума. Мне нужно разобраться с собой, взять себя в руки. Я не могу себе позволить любовь. Это смертельно опасно и для меня, и для предмета воздыханий.

Вдруг я ошибаюсь? Может, это не ревность? А что тогда? Быть может, я просто побоялся отпускать её с Каином? Всё может быть, я начинаю бояться своих мыслей. Если она действительно мне нравится как девушка, то нужно срочно высылать её из Штаба или заниматься постоянным самовнушением. Мы не можем быть вместе, я только испорчу ей жизнь.

— Ты идёшь есть?

— Бегу!

Я совсем закопался в собственных раздумьях.

После завтрака шагаю в кабинет отца, по дороге подбирая объяснения. Ничего не скажешь, вчера я действительно был в ужасном состоянии. Постучавшись в дверь, вхожу; Райан сидит за своим столом и бросает скомканные бумажки в мусорное ведро, тщательно прицеливаясь и одобрительно улыбаясь самому себе, попав в цель.

— О, кто у нас проснулся, головка не болит?

— Уже нет. Я тебя не отвлекаю? А то, гляжу, ты тут прицел настраиваешь.

— Не отвлекаешь. О чём хотел поговорить?

— Во-первых, я хотел извиниться за вчерашнее. Не думал, что ты будешь волноваться. А во-вторых, хотел попросить пропуск для Оли, хочу свозить её по магазинам.

— Ты точно ничего больше не хочешь мне сказать?

— Например?

— Скажем, об Ольге. С чего это ты взялся таскать её за собой? Сначала клуб, теперь шопинг. Странный рывок.

Опять намёки, снова он смотрит на меня с хитрым прищуром и полчищами озорства в глазах. Эх отец, всё не так однозначно, я сам запутался в себе и не могу найти ответа на этот вопрос. Потерялся в непонятных новых ощущениях, с головой ушёл в мысли и не смог найти верного выхода. Всё слишком запутанно.

Я знаю, он бы помог мне разобраться со всем этим, но я не хочу говорить. Не хочу, чтобы он считал меня влюбившимся пацаном, потерявшим голову и контроль над всем, не хочу, чтобы они с Ким на пару лукаво улыбались, видя нас с Ольгой.

— Она моя подруга. Я же иду в клуб с Каином, он мой друг, почему я не могу взять её?

— Опустим подробности с клубом. То, как ты там надрался, совсем не красит тебя перед девушкой. Теперь шопинг.

— А что в этом такого? Я просто хочу, чтобы она ходила не в застиранном тряпье, а хороших дорогих вещах. Могу ей это позволить.

— Суть не в том, что в этом такого, а в том, почему ты этого хочешь. Разберись в своих мотивах, и ты поймёшь, о чём я.

— Я хочу сделать ей приятно.

— Молодец, ловишь налету! А почему ты хочешь сделать ей приятно?

— Потому что она моя подруга.

— Ясно, разговор сводится в пустоту. Держи пропуск и езжай, только будьте аккуратнее, пожалуйста.

— Хорошо.

— Рик, не лихач, я тебя прошу. Ты ведь на такой скорости даже среагировать ни на что не успеешь.

— Всё нормально. Я не один и буду осторожным.

Отец качает головой и, улыбнувшись, шутливо закатывает глаза. Сегодня у него хорошее настроение. Его явно ещё не успели измучать бумажной и информационной волокитой. Таким — весёлым и беззаботным — я запомнил его в детстве и встретил полную противоположность потом, после смерти деда.

Мне было пять лет, когда ужасающая новость прокатилась по Штабу; взбудоражив и разворошив привычное спокойствие, она свела с ума половину людей. Будучи на смертном одре, в последние минуты жизни он успел попрощаться с отцом и со мной. Передав в руки отца фамильный перстень — печать нашего рода и бразды правления, — он отбыл в мир иной, покинув нас окончательно. Я слабо понимал произошедшее, надеялся, что всё поправимо и вернётся на круги своя. Как же сильно я тогда ошибался.

В первый — и, скорее всего, в последний — раз в своей жизни я видел слёзы отца. Я помню тот день, словно он был вчера. Смахнув рукавом капли с глаз, отец посмотрел вверх, казалось, в потолок — куда уж выше? Нет, он искал защиты и сил свыше, собственных ему просто не хватало. Прижав меня к груди, он молча сидел на полу, возле кровати деда, а я лишь пытался осознать произошедшее, мне не хотелось верить, я убеждал себя, что всё нормально, но всё оказалось не так просто.

Именно в тот день я потерял частичку своего отца навсегда. Будучи наследником, он мог себе позволить излишнюю возню со мной, уделять мне внимания больше положенной нормы. Я всегда ценил такие минуты, проведённые рядом с ним. Он был для меня солнцем; всё, что меня окружало, — начиналось и заканчивалось им, купаясь в его внимании и заботе, я даже не думал, что когда-то может быть иначе.

Но это иначе настало. Отцу не дали даже оправиться от потери. В то время были серьёзные проблемы на многих фронтах, требовалось срочное принятие решений, а потому без Главы Штаб не мог существовать. В экстренном режиме был собран Совет Штаба, и работа продолжилась, словно ничего не изменилось. Будто никто не умер.

С тех пор ответственность тяжким грузом легла на плечи отца. Утомительная возня с бумагами и решение проблем, не терпящих отлагательств, окончательно выбили Райана из колеи. Лишившись внимания и опеки с его стороны, я был раздавлен грузом всего навалившегося. Всю ситуацию спасала только Ким. Ей удавалось возиться со мной и помогать отцу — не знаю, что бы с нами было, если бы не она.

Следом за дедом, буквально через несколько месяцев, в аварии разбивается отец и мать Каина. Это было вторым тяжёлым ударом для Райана. Я разрывался на части. В тот момент я знал, как важна моя поддержка Каину. А вот отцу помочь я не мог, просто не знал чем. После автокатастрофы Глава принял решение, которое удивило всех. Он взял на воспитание Каина, фактически принял его в семью без права на наследство.

Постепенно отец оправился ото всего этого и жёсткой рукой навёл порядок, но тот тёплый задорный огонёк так и не вернулся в его глаза. В них поселилась стальная уверенность и решительность, больше с тех пор я не видел своего отца таким, каким он был прежде. Возможно, стены Штаба день ото дня давят на него, возможно, положение обязывает его быть таким. Я не знаю, с чем это связано, да и не хочу. Мне достаточно знать, что он рядом и всегда сможет меня поддержать и направить по правильному пути.

В покоях на диване елозит Оля, бумага в моих руках моментально приковывает к себе любопытный взгляд.

— Что это?

— Твой пропуск. Собирайся, поедем по магазинам, отец дал добро.

— Здорово! Я быстро!

Она буквально подскакивает со своего места и стрелой несётся в ванную, а я присаживаюсь на краешке дивана и разглядываю аккуратно сложенную футболку, которая уже давным-давно принадлежит ей. Белая ткань хранит её запах и даже не успевшее рассеяться тепло хрупкого стройного тела.

Ольга не заставляет меня долго ждать, через пару минут она уже готова к выходу, а я лишь переодеваю брюки и рубашку: в джинсах и поло мне будет намного комфортнее за рулём и в торговом центре.

Покинув комнату, сквозь коридоры мы шагаем к подземному гаражу, личные автомобили стоят на парковке в подвале жилого корпуса. Моя спортсменка и отцовский Форд стоят в отдельном боксе.

Бокс открывают незамедлительно, и Оля, охнув, обводит взглядом кузов автомобиля. Новенькая Ламборджини Венено буквально блестит. Машина, созданная по последнему слову техники, совсем недавно сошедшая с конвейера, — подарок отца за окончание Оксфорда. Мечта, обратившаяся явью.

Не знаю, откуда у меня любовь к спортивным машинам, способным оглушить всю округу поистине зверским рёвом мотора и сметать со своего пути верстовые столбы. Отец придерживается классики, ему вполне хватает машины представительского класса, которая максимально развивает около двухсот-двухсот пятидесяти километров в час; для меня это мало. В черте города разгоняться негде, а вот на трассах между штатами это просто восхитительная лошадка.

— Это твоя машина?

— Ну не Форд же Мондео, он слишком медленный.

— Ничего себе.

Сажусь в салон и завожу мотор. М-м… какой звук. Пламенный агрегат размером в семьсот пятьдесят лошадиных сил дичайшим рёвом разрывает тишину, а затем становится в разы тише. Оля почти не дышит; сидя на пассажирском сидении, она заворожённо разглядывает интерьер машины и пробегает глазами по всем кнопкам и рычажкам. Кончиками пальцев касается своего сиденья и, кажется, не верит своим ощущениям и зрению.

— Натуральная кожа…

— На сиденьях? Да. Это Ламборджини Венено. Венено — в переводе с испанского — яд. Семьсот пятьдесят лошадиных сил, роботизированная коробка передач, максимальный тюнинг, эта малышка способна порвать несколько поколений гоночных болидов.

— Ого. Это не машина, а целое состояние.

— Она обошлась отцу в три миллиона евро. Плюс я вложил в неё порядочную сумму своих денег на тюнинг. Так что, пожалуй, ты права, это действительно состояние.

— Жуткие суммы.

— Да нормальные. Государство платит баснословные деньги за то, что мы рискуем собственными шкурами. Они готовы давать нам миллионы, лишь бы мы прикрывали их спины своими. Не будем об этом, мне тошно от таких разговоров становится. Надеюсь, ты, как и все русские, любишь быструю езду.

— Смотря насколько быструю.

— Пристегнись, тебе понравится.

Оля послушно закрепляет ремень безопасности, и я трогаюсь с места. С грозным рыком пробираюсь сквозь ряды прочих машин, лучи солнца начинают касаться капота машины, затем освещают её всю. За пределами стен Штаба, кажется, даже трава зеленее. Рыженькая заворожённо смотрит по сторонам — сейчас она напоминает мне крохотную любопытную птичку, готовую упорхнуть от любого резкого шума.

Уверенно веду машину вперёд, ловя удивлённые взгляды прохожих. Вскоре сворачиваю к торговому центру и паркую машину на открытой стоянке.

— Мы приехали.

— Ты не боишься её здесь оставлять?

— Да брось. Охранная система пентагона — ничто по сравнению с противоугонной системой этой машинки.

— Ты позаботился об её охране.

— А как же, Венено вышли ограниченной партией, таких машин по миру всего около пятидесяти штук. Лакомый кусочек для угонщиков. Пойдём?

— Да.

Торговый центр кишит людьми, толпы девушек и измученных парней слоняются от магазина к магазину. Куда бы её завести? Я даже не знаю, мои глаза разбегаются в стороны, а Олины и подавно. Если бы я не вёл её за руку за собой, она бы замерла в середине зала. Тонкими пальцами она сжимает мою ладонь, словно боясь потеряться; прижимается ко мне всё ближе, здесь народа ещё больше, чем в клубе, и это её явно пугает.

— Ты чего?

— Тут столько людей.

— Я так и знал.

— Что знал?

— Что тебя именно это и напугало.

— Не то чтобы это… Мне просто неуютно среди стольких людей. Я боюсь потеряться.

Кладу ладони на её плечи и носом зарываюсь в густые рыжие волосы, мне всё равно, как на нас смотрят окружающие. Она замерла, а я вдыхаю её запах.

— Не волнуйся. Я тебя не потеряю.

Я говорю достаточно громко, чтобы она услышала эти слова. Чувствую, как по её телу проходит короткая дрожь, точно разряд тока. Не хочу выпускать её из рук. Мысленно отвешиваю себе пару пощёчин и убирают от неё руки. Я должен держать себя под контролем. Зеленоглазая разворачивается ко мне лицом и так доверчиво смотрит на меня, что по спине пробегает холодок. Молча вкладываю её ладонь в свою. Веду в первый попавшийся магазин, мыслить о чём-то кроме неё я сейчас не в состоянии.

Вешалки пестрят яркими цветами, проходы между стеллажами полностью оккупированы охотницами за скидками. Касса безостановочно пищит, и довольные девушки с удовольствием опустошают кредитки своих инвесторов. Да, весь этот гнилой мир повёрнут на деньгах. Кого я защищаю своей собственной жизнью? Жлобов, которых буквально перекосило от злости при виде сложившейся суммы, и бездумных дамочек, которые готовы тратить цветные фантики на сотую кофточку.

Вешалки бодро клацают друг от друга; одни брюки, вторые, третьи, и я уже окончательно теряю счёт времени. Оля долго крутит каждые перед собой, прикладывает к себе, смотрит на ценник и вешает их обратно, вскоре она вообще не рассматривает их, лишь шуршит цветными блестящими бумажками лейблов и ценников.

— Ни одни не понравились?

— Нет.

— Оля, посмотри на меня.

Она вздыхает, словно приговорённая к смертной казни, и одаривает меня своим взглядом.

— Почему ты ничего себе не выбираешь, не нравится?

— Ты видел цены?

— Оль, мне глубоко плевать на эти бумажки. Сколько бы ни стоили эти тряпки — они будут твоими, если ты этого хочешь.

— Это слишком дорого.

— На моей кредитке сто тысяч долларов, и, чёрт подери, я ни на сантиметр не сдвинусь из этого проклятого торгового центра, пока не потрачу все эти деньги на тебя!

Мы оба настырно, испытующе уставились друг на друга и не желаем отступать. Она буравит меня взглядом, а я спокойно держу удар. Постепенно её бравада испаряется, и рыжая оппонентка сдаёт позиции.

— Я не хочу, чтобы ты так тратился на меня. И так предостаточно сижу на твоей шее и доставляю тебе кучу проблем.

— А я хочу на тебя потратиться. Мне, может, это нравится. Хочу видеть тебя в красивых приличных вещах, а не в этом тряпье. Хочу, чтобы ты чувствовала себя человеком, девушкой, красивой и модной. Позволь мне это удовольствие, ладно?

— Хорошо.

— Не смотри на ценники, выбирай, что нравится.

Медленно, шаг за шагом и под моим чутким руководством она выбирает себе вещи. Постепенно количество выбранных вещей увеличивается, и, обойдя весь магазин, мы устремляемся к примерочным. Вывалив всю собранную гору шмоток на несчастный стул, выхожу из примерочной и устраиваюсь на кожаном кресле напротив кабинки. Облегчённо перевожу дух: всё-таки шопинг действительно убийственная вещь.

Довольная как ребёнок, Оля дефилирует передо мной в новых вещах, а я придирчиво оцениваю оправу. Да, эта кофточка отлично ей подходит, а эти жуткие мешковатые джинсы нужно срочно убрать. Они портят её фигурку.

Она разная. То обольстительная дива, то кроткая девочка, которой не хватает разве что бантиков. Её хочется то прижать к себе и защитить ото всего на свете, то укрощать и поддаваться чарам. Страстные, горящие огнём колдовские глаза сменяют наивные и такие доверчивые огоньки. Яркие провокационные цвета, туфли на высокой шпильке, в противоречье им аккуратные балетки и пастельная гамма цветов. Поразительная смена.

Когда она появляется передо мной в белой блузе испанского покроя, чёрном корсете и джинсах, я буквально схожу с ума. Каждая линия её стройного тела подчёркнута и приковывает к себе взгляд. Лишившись дара речи, просто смотрю на неё, стараясь впитать в память каждую деталь и каждую чёрточку. Эдакая дерзкая ковбойка, разбивающая сердца воздыхателей одним щелчком кнута. Мужская половина бутика оторвалась от своих девушек и разглядывает Олю, я начинаю вскипать. Им никто не разрешал на неё пялиться!

— Ну как?

— Превосходно! Что там ещё осталось?

— Это последнее, я уже всё перемеряла.

— Отлично, иди переодевайся.

Улыбнувшись, она ныряет в примерочную, и все тут же возвращаются к своим делам. Жалкие бабники.

Вхожу в примерочную и отмечаю, что кучка обмелела, но всё же вещей мы выбрали много. Отлично, и что самое приятное, она не протестовала больше ни секунды. Не видя дороги, шагаю к кассе и выгружаю весь Олин гардероб. Все ошарашенно смотрят на нас, включая и кассира, видимо, в таких масштабах здесь мало кто отоваривается.

Расплачиваюсь, и мы продвигаемся к салону косметики. Оля долго и придирчиво растушёвывает помаду по руке, рассматривает флакончики с лаками для волос, внимательно изучает тени и всевозможные виды туши. Кажется, выбранной косметики хватит, чтобы разрисовать полштаба.

Завершив весь наш эпичный поход по магазинам, мы заходим в кафе и перекусываем лёгкими салатами.

— Подумай ещё раз, мы точно купили всё, что тебе нужно?

— Да. Вещи купили, косметику купили. Больше и нечего вроде.

— Тогда обедаем и выдвигаемся в сторону дома.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что здорово провели время. И за вещи.

— Забудь о вещах, считай, что это подарок. Крохотная благодарность за твою заботу и компанию.

— Ничего себе крохотная…

— Да, именно такая.

Подмигиваю ей и улыбаюсь. Зелёные глаза начинают искрить от заполняющего их веселья и озорства. Эта ответная улыбка… Отец прав, Каин прав, все вокруг чёрт подери правы. В ней что-то есть, и это что-то заставляет сердце биться чаще, сводит меня с ума. Эта фигура заставляет меня думать о неприличном. Доверчивые глаза останавливают и отрезвляют, алые губы нестерпимо манят к себе, а медные волосы полыхают всепоглощающим огнём. И я горю в нём. Этот огонь сжигает меня дотла. И каждый раз, вновь видя радость в её всё тех же наивных изумрудах, я восстаю из пепла.

Я должен задушить в себе это. Уничтожить все чувства, пока они не расползлись по сознанию. У меня нет на них права. Я потяну на дно нас обоих, сгублю её, если не остановлюсь. Буду до последнего сопротивляться, вырываться из этого сладкого и заманчивого плена. Бежать как можно дальше, в густую тьму, буду одиночкой, но не позволю себе погубить её. Я должен заглушить в себе это, пока не поздно, пока есть силы сопротивляться этим зарождающимся чувствам.

— Поехали?

— Угу.

Она идёт рядом со мной, а я героически несу кучу сумок, тщетно пытаясь не задевать людей объёмными пакетами. Что ж, план пошёл прахом, таким багажом кого хочешь снести можно. На парковке возле своих машин по кругу скачут разъярённые водители. Что за ересь здесь творится?

Машины надрывно верещат, брелки дистанционной сигнализации не срабатывают, а люди вокруг, не стесняясь в выражениях, кроют отборными ругательствами администрацию торгового центра. Здесь что-то нечисто. Рядом наверняка притаились угонщики с глушителями сигнализации, но вот зачем?

Подхожу к Ламборджини и жму на брелок — ноль эмоций, он не срабатывает, машина отказывается открываться.

— Что происходит?

— Чья-то машина, видимо, уже поехала кататься с другими людьми.

— В смысле?

— Это глушитель сигнализации — попросту говоря, «Глушилка», — здесь работают угонщики.

— Мы не сможем уехать?

— Пока они не выключат свою шарманку — вряд ли. Здесь у всех такая проблема.

Ставлю сумки рядом с багажником и подхожу к водительской двери; дёргаю за ручку, но тщетно, машина начинает оглушать округу пронзительным писком сигнализации. Надо её открыть, но как — большой вопрос. Безрезультатно жму на кнопки брелка, в итоге приходится, наплевав на визг сопротивляющейся сигнализации, открыть водительскую дверь ключом. Таким же образом открываю и багажник, сложив туда все купленные вещи, закрываю его и пытаюсь завести мотор. Всё в точности так же, как и у остальных.

По близости стоит только одна заведённая машина — чёрный БМВ Х6. Странно, завестись сейчас он не мог, а значит, и вовсе не глушил мотор. Но почему? Может, они знают о том, что здесь работает глушилка? Тогда надо понимать, что это и есть те самые угонщики. Мне хорошо видно двух мужчин, сидящих на передних сидениях, они пристально наблюдают за Ламборджини и мной, изредка отвлекаясь на Олю. А вот этот факт меня уже совсем не радует.

Они все будто на одно лицо, больше похожи на корейцев или китайцев — честно говоря, никогда не мог их различить. Что, если это вовсе не угонщики, а шпионы чужой организации и нужен им я? Умеешь же ты вляпаться, Рик.

— Оля, садись в машину, я оставлю тебе ключи. Закрой все двери изнутри и не вздумай оттуда высовываться, чтобы бы ни случилось, поняла? Я пойду за администрацией торгового центра, пусть решают этот вопрос.

— Хорошо.

Она садится на водительское сидение и закрывает двери;проконтролировав процесс, я нарочито быстро начинаю шагать в сторону здания. Из двери БМВ выходят двое и направляются за мной. Чёрт подери, я угадал. Они следят за мной.

Стараюсь затеряться в толпе, смешиваюсь с пёстрой массой беззаботных людей и двигаюсь к уголку администрации. Они не решатся предпринять действия здесь, значит, я могу быть спокойным, а вот дальше…

Постучавшись, вхожу внутрь и прошу администрацию разобраться, мои новоявленные друзья вваливаются следом за мной буквально через пару минут и говорят администрации то же самое, что и я. Пользуясь болтливостью начальника охраны, оставляю корейцев китайской наружности болтать с ним, а сам несусь к машине. Если это действительно шпионы, а не моя воспалённая фантазия, то они опасны в первую очередь для Оли, которая осталась в машине одна. Я должен как можно быстрее смыться отсюда.

Выхожу из дверей и с облегчением замечаю, что машины начинают потихоньку разъезжаться. Глушилка не работает — значит, нужно действовать быстро, пока они торчат в кабинете охраны. Бегу к машине; не дожидаясь сигнала, Оля открывает двери и ошарашено смотрит на меня.

— Нет времени объяснять, быстро садись в машину!

Она растерянно кивает, но выполняет мой приказ максимально быстро; завожу машину и, вжав в пол педаль газа, вырываюсь с парковки. Я видел, как преследователи запрыгнули в машину, но БМВ априори медленнее Ламборджини, я смогу оторваться.

— Что происходит?

— Видишь ту БМВ?

— Да.

— Это шпионы, я не знаю, на какую разведку они пашут, но они едут за нами и нам нужно оторваться, иначе всё может кончится визитом в чужой Штаб разведки!

— С чего ты взял, что они шпионы?

— Они пасут меня! Я пошёл в магазин — двое из них пошли за мной и не выпускали меня из виду, их машина — единственная на всей парковке была с заведённым мотором, а значит, глушилка была у них! И сейчас они едут целенаправленно за нами! Всё? Или ещё доказательства нужны?

— Как они нас нашли?

— Я сам бы хотел это узнать!

На самом деле — хороший вопрос. Как они вышли на нас, как догадались, что это моя машина? Не могли же они вести нас от самого Штаба, я бы заметил. Вряд ли они смогли найти нас сами, случайно. Значит, это было целенаправленно. Знать, когда я выйду в город, они не могли, выходит, им кто-то любезно подсказал. Но кто мог направить на мой след чужую разведку? Джейсон…

Как я сразу не подумал? Больше некому. Но как он мог об этом узнать? Каин ни сном ни духом о том, что я собрался в город, всё их паршивое семейство, и Джевелс в том числе, я сегодня не видел. Пропуска. Мой и Олин пропуска отметились на КПП. Найт просто повёрнут на контроле и постоянно проверяет, кто куда уходит и по каким причинам! Вот картинка и сложилась воедино. Паскуда, молись, чтобы я не вернулся, иначе я устрою тебе адскую жизнь.

— Джейсон.

— Думаешь, он им подсказал?

— Это месть за то, что Кайл отчаливает в Конго.

— Значит…

— Значит, что?

— Он рассчитывает на то, что они тебя убьют!

А вот об этом я не подумал. Конечно, им проще меня убить, чем доставлять в свою страну. Вжимаю педаль в пол и чувствую, как скорость притесняет меня к сиденью. Для X6 машина двигается неестественно быстро, у них что там, двигатель от реактивного самолёта стоит?

— Они совсем не отстают.

Оля неутешительно качает головой и постоянно наблюдает за преследователями. Я отключился от них, мне некогда смотреть в зеркала, этим занимается рыженькая. Слежу за дорогой и не сбавляю бешеную скорость. Остановиться — значит погибнуть, я должен выжать всё, что могу.

Если остановлюсь, то от нас с ней не оставят и мокрого места; ещё чего доброго и вовсе зароют где-нибудь под деревцем и поминай как звали. Курсы экстремального вождения не прошли даром, даже на такой скорости я чувствую сцепление с дорогой и спокойно управляю автомобилем. А ведь отец просил не гонять.

Гонка не ослабевает, они уже открыто преследуют нас и, не сбавляя темп, сидят на хвосте Венено. В итоге и они, и мы всё равно придём к одному. Погоня продолжается до тех пор, пока в машине есть топливо. Если мне повезёт и у них бензин закончится раньше, то я смогу хотя бы затеряться, а если я сойду с дистанции первым, то мы с Олей погибли.

========== XXIX Глава ==========

Лавирую между машин под оглушительный визг тормозов и гудки, БМВ проделывает то же самое и ни на сантиметр не отдаляется от корпуса Венено. Как я ни пытался сбросить их с хвоста – не вышло. Мешался с потоком машин, резко срывался в другой ряд, подрезал гражданских так, чтобы они стали преградой на пути преследователей, но не смог. Они умело обходят все препятствия, словно привязанные ко мне. Кажется, что они предугадывают каждый мой ход.

Чувствую себя загнанным гепардом, развивающим максимальную скорость и теряя остатки безопасности во имя спасения. На соседнем сидении Оля постоянно наблюдает за ними в боковое зеркало и нервно теребит пальцами ремень безопасности. В первые полчаса она пыталась смотреть на дорогу, но потом напрочь забыла об этой идее. Такая скорость для неё слишком велика, когда я подрезаю или перестраиваюсь, она инстинктивно пытается ударить по педали тормоза, которой нет под ногами. В России, насколько я слышал, все машины с левым рулём, а потому она не может привыкнуть к несколько иному положению вещей так быстро.

Задумывался ли я когда-то о собственной смерти так рьяно, как сейчас? Нет, у меня не было для этого поводов. Даже услышав разговор Найта и Смит, я не был настолько выбит из колеи. А здесь я в ловушке.

Что будет, если я погибну? Ничего, пустота. Отца убедят в моей гибели, никто даже и не подумает, что к этому причастен Найт. Раз так, то моё тело непременно оставят здесь, в машине, или заботливо положат рядом с ней. Ведь отцу потребуются доказательства. Мой бедный отец, такая новость совсем раздавит его.

Он снова замкнётся, уйдёт в себя и будет молча уничтожать себя изнутри, пока Найты будут пировать на моей могиле. Они сместят отца, и что тогда? Хорошо, если они просто выбросят его из Штаба, а что, если убьют вслед за мной? Никто не сможет его защитить, никто не сможет дать этим шакалам отпор за него. Они не преминут возможностью уничтожить наш род полностью, ради собственного тщеславия и проклятого статуса.

Оля, эта милая рыжая девчонка, погибнет из-за меня. Они заботливо положат рядом её бездыханное тело. Или, может, они просто заберут её, и Джевелс осуществит то, о чём говорила Кайлу. В любом случае она умрёт, так же как и я. Моя бедная малышка. Разве мало она вытерпела за всё это время, мало страдала? Смит уничтожит Ольгу только за то, что та спутала ей все карты, что появилась благодаря её возлюбленному не в том месте и не в то время.

Ким, хрупкая суетливая женщина, заменившая мне мать. Её тоже не пожалеют. Уничтожат вслед за всеми нами, да и захочет ли она сама жить, после гибели отца? Вряд ли. Она расплатится этим коршунам жизнью только за то, что любила. За то, во что верила и кого оберегала.

Я должен жить. Должен, чёрт подери, выбраться из этого дерьма. Единственный залог жизни отца, Ольги и Ким – моя жизнь. Не позволю навредить им, до последнего удара сердца буду защищать и оберегать их троих. Я должен вернуться, у меня просто нет выбора.

В салоне машины напряжённая тишина, Оля молча копается в собственных мыслях, а я пытаюсь думать о спасении. Нужно что-то делать, игра в кошки-мышки может длиться долго, а действия нужно предпринимать немедленно.

Нервничаю и постоянно поглядываю в зеркало заднего вида. Глаза преследователей полны щенячьей радости борзых, которые получат косточку от хозяина за загнанного кролика. Ловушка, и я почти угодил в капкан. Залог моей поимки – время и топливо, которое всё ещё плещется в бензобаке.

Ловушка… Что, если подстроить её им? Но что я могу сделать? Сидя в своей машине и летя на бешеной скорости, я не смогу устроить засаду. Отец. Надо позвонить ему. Он что-нибудь придумает, так он будет знать, что меня выследили, что всё это неспроста и подстроено кем-то.

— Оля, набери номер отца, — протягивая разблокированную трубку, говорю я. - сами мы из этого не выпутаемся.

— Диктуй.

Проговариваю ей номер, рыженькая старательно вводит его в мобильный и жмёт кнопку вызова. Забираю телефон из её рук и ставлю его в специальную

подставку, теперь голос отца будет слышен на весь салон, и я смогу, не отвлекаясь от дороги, объяснить ему всю ситуацию от начала и до конца.

— Слушаю, Рик.

— У меня для тебя есть две новости: хорошая и плохая, пойдём по классике, с какой начать?

— Что случилось?

— Ничего особенного, если не брать во внимание то, что за твоим сыном, на скорости триста километров в час, гонится БМВ Х6 до отказа набитая корейцами, китайцами или японцами, их сам чёрт не разберёт! Они все на одно лицо!

— Как это произошло?

— Я не знаю. Они пасли меня от самого торгового центра. На стоянке они включили глушилку и ждали, пока я выйду. Посадил Ольгу в машину и сходил к администрации здания. Когда вернулся, глушилка уже не работала. Заподозрил их, на всей стоянке только у их машины был заведён мотор. Рванул со стоянки, а они за мной. Я уже два часа пытаюсь скинуть их с хвоста, но не могу. Они слишком резвые!

— В какую сторону ты двигаешься?

— Знаешь, у меня, к сожалению, нет под рукой компаса, и я не могу тебе ответить на этот вопрос!

— Ты прекрасно знаешь о чём я! По какой трассе вы едете?

— По шестьдесят шестой трассе.

— Езжай вперёд. Дальше будет разветвление, крупной дорогой пойдёт новая ветка трассы, а одноколейной – старая ветка. Тебе нужно свернуть на старую. Там пусто, машин почти не бывает, там мы вас примем. По бензину дотянешь?

— Наверное… Не знаю.

Я сникаю, на самом деле, шансы ничтожно малы. До этого участка трассы ещё далеко, а бензина осталось не так много. Голос отца такой обеспокоенный, периодически вздрагивает, а вопрос полон надежды. Наверняка он сразу же после разговора вылетит из своего кабинета, мобилизует чуть ли не пол Штаба и сам примчится ко мне на помощь.

Если бы ты знал, отец, как мне сейчас страшно. Я никогда так не боялся, как сейчас. И не за себя, я боюсь потерять тебя, Ольгу, Ким - всё, что так дорого и близко. Из-за меня разрушится всё, что столько лет строилось непосильным трудом праотцев. Боюсь, что эти твари не пожалеют вас и друг за другом уложат в могилу в след за мной. Это как цепная реакция, эффект домино: уйду я, разменяют и вас.

Чувствую, как внутри, где-то глубоко во мне, возвращается к жизни тот мальчишка, который ушёл в пустоту пятнадцать лет назад. Больше всего мне сейчас хочется оказаться рядом с отцом, быть уверенным в его поддержке, знать, что если что-то случится, то я хотя бы смогу попрощаться с ним.

Я сижу здесь, за рулём своей машины, разговариваю с отцом и думаю о том, как мне страшно. А думаю я об отце? Каково ему? Пока я мямлю в трубку и размышляю о том, как хорошо было бы спрятаться в Штабе, он изводится и не знает, за что ему хвататься. Вот ему сейчас действительно страшно и больно. Его сердце сейчас рвётся на куски, он не знает, куда ему деться и что делать.

Возьми себя в руки, тряпка. Своим поведением ты напрямую влияешь на ситуацию! Оля обеспокоенно смотрит то на меня, то косится в сторону телефонной трубки, она явно поняла моё состояние. Отец рычит в трубку:

— О’Хара младший, отзовись!

Спохватываюсь и мысленно отвешиваю себе парочку пощёчин. Надо привести себя в чувства. Оказывается я ушёл в раздумья настолько, что совсем абстрагировался от реальности.

— Да, я слушаю.

— Слышишь меня, держись! Не вздумай сдаваться! Ты должен бороться!

— Я должен бороться… — повторяю я эхом, должен, и буду. — Я постараюсь дотянуть до старой ветки, но не уверен. Топлива мало, а они на хвосте. Останавливаться я не могу, у меня даже оружия нет.

— Сбрось их с хвоста и заезжай на заправку, заливайся до отказа и гони, главное — не выходи из машины.

— Я дам время заправиться и им!

— Плевать, заправка нужна тебе! Я вылетаю к ветке, держись, сын!

Он вешает трубку, короткие гудки отбивают ритм на всю машину, а в голове в такт им бьётся всего одна мысль — выжить. Оля кладёт свою ладонь на переключатель передач, накрывая мою руку. Отвлечься от дороги я не могу, держу пари, сейчас она сама не знает, за что хвататься, но, видя моё состояние, мужается из

последних сил. Вкладываю её руку в свою и ободряюще сжимаю.

— У нас получится.

— Получится.

Вжимаю педаль до отказа в пол и начинаю увеличивать скорость. Кажется, я всё-таки уже проскочил это разветвление дороги. Нужно искать заправку, развернусь в обратное направление потом. Теперь всегда буду заливать полный бак бензина в Штабе, хватит с меня таких приключений.

Как мне быть на заправке? Выйти из машины — смертельно опасно, а иначе залить топливо я не смогу. Мысли роятся в голове как языки пламени, обжигая разум своим ходом. У меня нет выбора, придётся идти ва-банк и рисковать. Иного выхода у меня нет.

Мчусь, из последних сил разбирая смазавшийся окружающий мир. Сбавляю скорость, до добра такое лихачество не доведёт, тем более толку от него ноль, оторваться я всё равно не могу.

Откуда не возьмись на дороге появляется дорожный полицейский, с мигалкой и сиренами он пытается притереть меня к обочине. Чёрт! Знать бы, наш он, или то же представитель азиатской национальности.

— Водитель Ламборджини Венено с государственным номером: Калифорния 1RRO111, прижмитесь к обочине!

— Чего они хотят?

В зелёных глазах паника, которой ещё не видел. Они говорят, естественно, по-английски, а Оля не может ничего разобрать.

— Патруль. Они хотят, чтобы я остановился, скорее всего, из-за нарушения скоростного режима.

— Это может быть опасно!

— Я не могу не остановиться, Оля, гирлянда из визжащих машин на хвосте мне не нужна. Я выйду из машины, закрой двери. Никому их не открывай и не выходи из машины.

— Что бы не случилось… Я помню.

— Умница.

Оставляю машину заведённой, прихватив документы, подхожу к патрульной машине. Мои новоявленные друзья проехали чуть вперёд и припарковались на обочине. Они будут ждать меня. Эта гонка ещё не окончена.

— Сержант Уинстон, можно Ваши документы?

— Держите.

— Вы нарушили скоростной режим, мистер О’Хара.

— Я в курсе.

— Боюсь, это слишком серьёзное нарушение, Вам придётся проехать с нами в участок.

Вот только участка мне сейчас не хватало! Лихорадочно соображаю как выкручиваться, но разум отказывается шевелиться. Придётся импровизировать.

— Может, обойдёмся без участка?

— Может, выполним требование властей? Кстати, девушка на переднем сидении Вам кем приходится?

— Какое отношение это имеет к превышению скоростного режима?

— Мало ли, может, вы похитили кого, вот и несётесь с такой скоростью по трассе. На ваше транспортное средство в участок поступило порядка пятидесяти жалоб от населения с указанием номерного знака.

— Это моя девушка.

— Ну, это мы проверим в участке. Будьте добры, пересадите девушку в нашу машину и проедьте с нами, машину заберёт на штрафную стоянку эвакуатор.

Я не хотел этого делать, но, видимо, придётся. Извлекаю из кармана джинсов шпионское удостоверение и чуть ли не тыкаю им в нос сержанту. Его глаза медленно, но уверенно, ползут на лоб.

— Извините, мистер О’Хара, я не знал, что вы из разведки. Тогда вопросов у нас к вам нет, будьте, пожалуйста, осторожнее.

Так всегда. Все государственные спецслужбы трепещут перед шпионами. Даже ФБР и прочие полу-разведывательные войска, которые формируются, в основном, ради прикрытия реальных Штабов и организаций. А уж для обычного сержанта полиции увидеть перед собой шпиона, вообще, нонсенс. Думаю, сегодня он будет на весь участок галдеть, что своими собственными глазами, по размеру сейчас схожими с двумя монетками по пять долларов, видел живого настоящего боевика. Что ж, раз так, то пусть окажет мне маленькую услугу.

— Мне нужна ваша помощь.

— Всё, что угодно, сэр!

— Сопроводите меня до ближайшей заправки. Топливо в моей машине подбирается к минимуму, если я не заправлюсь — то боюсь, что к утру на трассе шестьдесят шесть в Ламборджини будут обнаружены два трупа. Та БМВ гонится за мной уже весь день и вечер, мне срочно нужна дозаправка.

— Садитесь в машину, мы сопроводим вас до заправки!

Боже, какой он довольный. Теперь на фоне сослуживцев он просто герой. Шпионы давно стали мифом, сродни лохнесскому чудовищу. Красивая сказка, в которую многие верят, но не могут увидеть своими глазами. И этот чудак теперь один из тех, кто лично общался с разведчиком. Это, безусловно, нечто из ряда вон выходящее.

Сажусь в машину, неотрывно, хвостом, следую за полицейской машиной. Преследователи, видимо, почувствовав подвох, держатся от нас как можно дальше в потоке, но из виду не выпускают. Оля никак не может ровно усидеть на одном месте. Она ерзает в сиденье, то и дело открывает и закрывает рот, перебарывая жгучее желание завалить меня вопросами. Интересно, когда её самообладание закончится?

— Почему мы едем за ними?

Наконец-то. А она долго продержалась.

— Они сопроводят нас до заправки. Нам нужно топливо.

— Понятно. Как быть с хвостиком? Они всё равно едут за нами.

— Плевать, моя задача завести их в капкан к отцу. Пока мы в движении — ничего не случится.

— Да.

Отвлекаюсь от дороги на секунду и смотрю на неё. Зелёные глаза похожи на два тёмных омута, из которых вот-вот начнут капать слёзы. Она напугана, растеряна и не находит себе места. Я боюсь нанести ей вред, если влюблюсь,но, на самом деле, постоянно порчу ей жизнь даже без чувств.

Я должен хоть как-то её успокоить, но сидя за рулём ничего не могу сделать. Я бы сейчас с большим удовольствием обнял её, провёл рукой по шёлковым медным локонам и ушёл бы от реальности, растворился в ней.

Через ещё полчаса езды мы, наконец, добираемся до заправки. Сворачиваю с трассы, и БМВ делает то же самое. Что, ребята, то же бензина не хватает? Припарковавшись возле колонки, поворачиваюсь к Ольге.

— Пересядь за руль, глушить машину я не буду. Ты закроешься изнутри, если что-то пойдёт не так — уезжай! Ты умеешь водить, жми на газ и сматывайся.

— Нет, я не уеду!

— Уедешь.

— Нет, я не смогу, я тебя не оставлю!

По её щекам градом начинают катиться слёзы. Подруга отрицательно машет головой и продолжает твердить одни и те же слова. Она должна уйти, должна выжить, если мне такой возможности не представится. Я не могу рисковать ею.

Беру её лицо в свои ладони и растираю слёзы по нежной коже. Смотрю ей прямо в глаза. Она должна это сделать: спасти хотя бы себя в случае такой ситуации.

— Оля, ты сделаешь это.

— Нет.

— Да, и не спорь, прошу.

Тянусь через весь салон и целую её в щёку, знаю, что попытка дотянуться до губ может грозить провалом. Всхлипы стихают, она смотрит на меня так, словно видит последний раз в жизни. Внутри всё дрожит, за дверью машины неизвестность, но я должен туда шагнуть. Ради нас, ради неё.

Выхожу из машины и пересаживаю её за руль. Чувствую её взгляд на себе. Уинстон выходит из своей полицейской машины и следует за мной, также мои китайские дружки, с замашками корейцев японской наружности, отправляются к кассе. Всё может начаться в любой момент, а я безоружен, теперь везде буду с собой таскать оружие.

— Здравствуйте, мы рады видеть вас на нашей заправке, сколько вам топлива?

— Полный бак, пожалуйста.

— Ваша сдача.

— Спасибо.

Вставляю пистолет в машину и покорно жду, когда бак прожорливой Венено заполнится до отказа. Сержант не отходит от меня ни на шаг, а преследователи наскоро заправляют свой бронетанк с движком от реактивного самолёта. Когда пистолет отщёлкивается, вешаю его на держатель, прощаюсь с Уинстоном и благодарю его за сопровождение. Снова пересаживаю Ольгу и бью по газам, я не дам им заправиться до конца.

Они носятся вокруг БМВ и буквально вырывают из неё шланг, не успев толком закрыть двери, они рвутся с места и летят за мной. На улице уже темнеет, и это не предвещает ничего хорошего. Опыт вождения в темноте у меня совсем мизерный, а о скорости придётся забыть напрочь. Гонки по темноте в три раза опаснее, чем при свете дня.

Тьма неумолимо ложится на зеркальную асфальтовую гладь, неудобно ехать, когда ты не видишь ничего дальше собственных фар. Прижавшись к спинке сидения, Оля развернулась боком и в полу-лежачем положении прикорнула лицом ко мне. Бедная, за сегодня она так разнервничалась и устала, что готова заснуть даже в таком положении.

Глаза слипаются. Грязными ругательствами пытаюсь заставить себя следить за дорогой, но чувствую, что вот-вот усну прямо за рулём. Это слишком опасно. Тишина и монотонность давят, раскатывают меня по салону машины. Если в ближайшее время я не найду выход из ситуации, то, боюсь, мы погибнем в автокатастрофе. Надо разбудить Олю, если она будет со мной разговаривать, то я перестану клевать носом.

— Оля, проснись.

— А? Мы всё ещё едем?

— Да, поговори со мной, иначе я засну.

Она садится в сидении как положено и сладко позёвывает, потирая сонные глаза.

— О чём поговорим?

— Не знаю, о чём угодно, главное не спать.

— Ну, хорошо, какой номерной знак у твоей машины?

— Калифорния 1RRO111.

— RRO?.. Рик Райан О’Хара?

— Да, я за этим номерным знаком две недели бегал, через Штаб выбивал себе. Буквенная часть — инициалы, цифры — так, для красоты. А Калифорния — название штата, в котором машина зарегистрирована.

— То есть, мы в Калифорнии? Ну, в смысле, Штаб расположен в Калифорнии?

— Да.

— Здорово. Океан, пальмы, солнце и Лос-Анджелес.

— А ты неплохо разбираешься в географии.

— Я много читала про Штаты… да и вообще про разные страны.

— У нас тут всё сразу: и шоу-бизнес, и разведка. На любой вкус, так сказать.

Она тихо смеётся в ответ на мои слова. Хоть что-то положительное за день.

— А у тебя какой был номерной знак?

— Н053ТМ, но у меня был обычный знак.

— У вас их тоже выбивают по инициалам, если на заказ?

— Нет. У нас как посчастливится, а красивые номера можно получить, только если дать взятку. В основном приобретают номера с буквенной частью ЕКХ.

— Почему?

— Еду как хочу.

— Предприимчиво, однако. Нет, у нас можно заказать через Штаб, только деньги придётся доплачивать, но всё легально.

— Твой отец тоже номер заказывал?

— Да, у него: Калифорния 0RRO111. Разница лишь в одной цифре.

— У него такие же инициалы?

— Он — Райан Реймонд O’Хара. Мой дед был Реймонд Рассел O’Хара. Забавная вещь, даже не знаю, откуда у нашего рода такая любовь именно к такому набору инициалов.

— Зато не запутаешься.

— Это точно.

— Нам ещё далеко до того участка дороги?

— Я не знаю, пропустить я его вроде не должен был, но, ориентировочно, даже не знаю, где он может быть. Если мы проехали мимо, то это плачевно.

— Понятно, — тяжело вздохнув, отвечает Ольга. — Как думаешь, Джейсон успел предупредить своих дружков о засаде?

— Не думаю, если бы он это сделал, то они, скорее всего, уже удрали бы.

— Я тоже так думаю.

В дали, под светом фар, из тьмы появляется указатель на старый участок трассы, хвала Богам, мы не проскочили его! Жму газ и сворачиваю на старую дорогу. Кромешная тьма покрывает корпус машины. Новая трасса хорошо освещена, а столбы со старых участков полностью демонтировали. Всё, на что я опираюсь — фары.

В лунном свете за небольшим возвышением вижу отблески от корпусов тяжёлых джипов и вертолётов. Я так и знал, что отец притащит за собой целый Штаб. Преследователи начинают заметно нервничать, дорогу назад им уже перекрыл ряд бронированных джипов, осталось ехать только вперёд. Мне это не нравится. Они могут начать пальбу.

— Оля, перебирайся на заднее сиденье.

— Зачем?

— Не нравится мне всё это. Лезь, говорю!

Она послушно пересаживается на заднее сидение Ламборджини, пробираясь по бардачку между двух передних сидений.

Впереди джипы так же загородили дорогу. В салоне БМВ, явно, паника, благодаря включенному свету я вижу оружие в их руках. Если они начнут стрелять по машине, то вполне могут задеть Ольгу или меня, или, ещё хуже, попасть в бензобак, тогда машина сгорит как спичка и мы вместе с ней. Бью по тормозу и разворачиваю машину левым боком к преследователям.

— Быстро выпрыгивай из машины и беги! Быстрее!

Рыженькая открывает дверь и, выскочив из салона, приземляется на асфальт в нескольких метрах от машины. Они палят по Ламборджини очередями, вспарывая кузов как консервную банку.

Отстёгиваю ремень безопасности и под свист пуль, навернув в полёте сальто, вылетаю из водительской двери, буквально кубарем. Бежать поздно, нас может задеть пулей. Я ложусь на неё сверху и накрываю свою голову ладонями. Если машина взорвётся, то так я хотя бы прикрою Ольгу.

Звук стрельбы учащается, теперь к нему примешиваются родные очереди Глоков. Ползком пробираюсь как можно дальше от машины, таща с собою Олю. Оставленные в качестве преграды пустые броневики загородили всю дорогу, чуть в стороне припаркован отцовский форд, выстрелы не стихают, разрезая полночную тишину треском и грохотом. Я опираюсь спиной на колесо джипа и сажусь.

Зеленоглазая испуганно прижимается к моей груди, дрожа всем телом и капая слезами на мою футболку. Я обнимаю её, пытаюсь успокоить, хотя сам давно потерял остатки спокойствия. Там отец, что если он сунулся в пекло и участвует в перестрелке? Я не могу вступить в бой, оружия у меня нет, равно как сил. От долгой езды руки и ноги стали ватными, а усталость накатила сокрушительной волной откуда-то извне. Остаётся только ждать.

Постепенно грохот ослабевает, и всё вокруг обволакивает густая тишина. Слышу, как по асфальту стучат ботинки. От страха Оля замирает на месте и не может заставить себя даже пошевельнуться. Я встаю, кто бы ни вышел из-за Ламборджини, я должен встретить его ликом к лицу. Рыженькая встаёт, и я завожу её за свою спину.

К нам движется целая процессия: Каин, проклятый Джейсон, к моему огромному удивлению, Ким во главе с отцом. Он молча шагает ко мне, а я облегчённо выдыхаю, с ними двоими всё в порядке, с нами, вроде как, то же. Райан крепко обнимает меня, даже сквозь одежду, в гробовой тишине, я чувствую и слышу, как учащённо бьётся его сердце.

Смотрю на Найта старшего. Он уничтожает и без того измученную Ольгу взглядом, а та не знает куда от него деться. Я высвобождаюсь из рук отца и встаю прямо между ними, закрываю жертву игры взглядов собой. Сжав кулаки, испепеляю Джейсона взглядом в ответ. Никому не позволю её мучить, особенно тебе, шакал!

Джейсон быстро спохватывается и сменяет враждебный взгляд, перед отцом ему такие игры ни к чему.

— С вами обоими всё нормально?

— Да, Ким, спасибо.

— Откуда они могли взяться? — недоумевает Найт.

А то ты не знаешь, откуда они взялись, собачье отродье. Ненавижу его каждой клеткой! Уничтожу, как только представится возможность!

— Понятия не имею, Джейсон! Разберись с этим, если ещё хоть один раз с моим сыном приключится подобная ситуация, имей в виду, я с тебя заживо шкуру спущу! За его безопасность ты будешь отвечать мне головой! А ты, засранец, тоже хорош! Я сколько раз тебе говорил, чтобы ты отдал свою машину в отдел бронировки? Жить надоело?

— Всё обошлось.

— Хорошо, что обошлось! А если бы нет? — отец срывается на крик. — Ты когда-нибудь начнёшь думать своей головой или нет?

— Можно подумать, твоя машина бронированная.

Отец достаёт глок из кобуры, снимает его с предохранителя и стреляет в кузов собственного форда. На нём не остаётся даже царапины. Я ошарашенными глазами уставился на Райана, а он злится на меня, так тепло и по-отечески.

— Ладно, но стёкла-то вряд ли забронируешь.

Он снова заряжает глок и на этот раз, не глядя на машину палит по стеклу. На нём так же ни царапины. Боже мой, да это же легковой танк гражданского разлива!

— У тебя что, и резина защищена?

Отец метит пистолетом в покрышку, но Ким реагирует молниеносно. Ударив отца по руке, она сбивает прицел, и тот промахивается мимо колеса.

— Хватит! Иначе вы доиграетесь до того, что мы не уедем отсюда!

Глава моментально успокаивается, а я виновато потупляю взгляд. Надо было забронировать машину и тогда вообще ни о чём можно было бы не переживать, ни мне, ни отцу.

— Рик, у меня есть к тебе разговор. Каин, Джейсон, свободны, Ким, останьтесь здесь.

Плетусь за ним в сторонку, интересно, что он хочет мне сказать такого, о чём не должна знать даже Ким?

— Что-то не так?

— Да, нет, всё нормально. Мы с Ким давно подумывали о том, чтобы съездить в наш загородный дом, и я хотел поговорить с тобой на этот счёт.

— Вы хотите поехать? Езжайте, тебе давно пора отдохнуть.

— Я хочу, чтобы мы поехали все вместе, как раньше: я, ты и Ким.

Хорошая идея, я бы с удовольствием отдохнул вдали от Штаба, на побережье Тихого Океана. Наш дом стоит в таком выгодном положении, что небольшой пустующий участок пляжа принадлежит нам, вдобавок к этому пустынный берег небольшой речки, укрытый лесом, моё место, о котором не знает даже отец. Просто идеальные условия для отдыха.

Стоп. А куда я дену Олю? Я не могу отправить её в Штаб одну! Каин не защитит её как надо, а Джейсон не преминет возможностью уничтожить её, хотя бы морально. Джевелс обязательно найдёт возможности добраться до неё. Я не могу оставить её одну.

— Я не могу.

— Почему?

— Оля. Я не хочу оставлять её в Штабе. Если с ней что-то случится, я себя никогда не прощу.

— Так в чём проблема? Бери её с собой.

Что? Он только что сказал это вслух, или мой воспалённый от долгой езды мозг начинает самовольничать? Бери её с собой… Ничего себе, значит, он уже и не имеет ничего против того, чтобы чужая русская девчонка поехала с нами в наш загородный дом? Да, отец, твоё отчаянное сводничество просто не знает границ!

— И надолго мы туда поедем?

— Надо понимать, что ты уже не против и берёшь с собой Ольгу?

Чёрт.

— Да, именно так.

— Я думаю, на недельку.

— Отлично. Когда поедем?

— Прямо сейчас. Я не планировал возвращаться в Штаб, в случае твоего согласия.

— Хорошо.

— Идём.

Мы возвращаемся к Ким и Оле, и только сейчас я окидываю взглядом свою Венено. Метал вспорот пулями, стёкла отсутствуют полностью. Моя ласточка. Я замираю на месте, не в силах сдвинуться с места. Выть хочется, она теперь не подлежит восстановлению, моя Ламборджини.

— Моя машина…

— Рик, спокойно.

— Что, спокойно? Ты посмотри, что они с ней сделали, моя бедная Венено.

— Нашёл, за что переживать.

— Но это же Ламборджини Венено…

— Будешь хорошим мальчиком, и папочка купит тебе новую.

Отец хитро улыбается, Ким прыскает от смеха, а Оля подавляет в себе улыбку, она просто не знает как себя вести. И одному мне не до смеха, моя первая любимая машина фактически уничтожена. Гады.

— Давайте в машину! Рик, в багажнике есть что-нибудь? — продолжает отец.

— Да, там пакеты с вещами.

— Хорошо, я скажу, и их перенесут в форд.

Отец и Ким удаляются к остальным прибывшим, Райану наверняка надо раздать приказы и напутствия перед уездом.

— Пойдём, — я обращаюсь к Оле. Она совсем растерялась.

— Куда?

— Мы поедем в наш загородный дом на недельку. Отдохнём там.

— Понятно.

Она расстроенно прячет взгляд, не иначе как решила, что я не беру её с собой. Старательно скрывает свои чувства, но проваливается в этой идее на первых же секундах. Глупая, как я могу оставить её одну в этом аду? Пальцами осторожно беру её подбородок и, медленно поглаживая, обращаю лицом к себе.

— Эй, даже не думай. Ты едешь со мной.

Удивлёнными глазами она разглядывает моё лицо, словно ищет подвох. Я беру её за руку и тяну за собой в сторону машины. Послушно, но с большой опаской она шагает за мной, её явно пугает то, что целую неделю отец будет маячить рядом.

— Подожди. Мне нужно кое-что сделать.

— Что?

Даже в темноте я вижу, как она краснеет, буквально до кончиков ушей.

— Мне нужно в туалет.

— Ладно, только я предупрежу отца.

Как я и думал, отец всё ещё раздаёт приказы. Надо как-то выкрасть у него буквально пару секунд. Оля стоит в стороне и ждёт меня. Наглым образом отвлекаю Главу от важных дел:

— Отец, мы отойдём.

— Куда это?

— Местную флору оценить. Мы скоро.

— Идите, только не долго, ладно?

— Не волнуйся, уж с кустами и пнями я справлюсь.

Он улыбается и хлопает меня по плечу. Веду Олю в пролесок: надо найти такое место, чтобы оно было недалеко от дороги, но и чтобы рыженькую не было видно. После недолгих прогулок по ночному, с позволения сказать, лесу, я нахожу хорошее удобное местечко. Закончив всё необходимое, мы возвращаемся к Форду, за это время все пакеты уже перегрузили в багажник отца.

Садимся с Олей на заднее сидение просторной машины, и мы сразу же отъезжаем. Последний раз бросаю взгляд на свою Ламборджини. При взгляде на неё у меня сердце кровью обливается, бедная машина.

Мы молча едем обратно по трассе. Отец, оказывается, замечательно водит в темноте. Он уверенно ведёт Мондео и, кажется, совсем не напрягается, в то время как я сидел за рулём в адском напряжении.

Через полчаса езды зеленоглазая начинает засыпать сидя. Ещё немного и она стукнется лицом о переднее сидение. Ловлю её за плечо в последний момент перед падением, как бы уложить её здесь? Разворачиваюсь в салоне почти вдоль сидения, я слишком высокий, от того не могу поместиться на нём полностью. Опираюсь спиной на дверь и в полу-сидячем положении кладу Олю к себе на грудь. Так и ей будет удобно, и я сменю положение.

Отец и Ким периодически поглядывают на нас и лукаво улыбаются. Мне всё равно, я настолько расслабился, что начинаю засыпать вслед за подругой. Веки слипаются, несмотря на неудобное для сна положение, я засыпаю.

— Рик, подъём, мы уже приехали.

Медленно и лениво открываю глаза. Мы, действительно, уже приехали. Оля спит ровно в том положении, в котором я уложил её на себе. Аккуратно бужу её, чем, очевидно, вызываю тонны умиления со стороны Ким. Господи, чувствую, что эта неделя будет самой весёленькой с момента моего возвращения в Штаб.

Длинные пушистые ресницы вздрагивают один раз, второй, и она открывает глаза, так же нехотя, как я сам. Она окидывает взглядом сложившуюся ситуацию и своё положение. Щёки моментально поджигает румянец, а глаза не знают, куда спрятать стыдливый взгляд своей хозяйки. Видимо, рыженькая никогда не перестанет стесняться таких моментов.

Мы выходим из машины и направляемся в небольшую беседку, обвитую диким виноградом. Ким уговаривает нас поесть, собственно, она права, мы не ели за сегодняшний, точнее уже за вчерашний, день совсем ничего, а поесть нужно.

Пьём чай с бутербродами, хоть и сухомятка, но желудок всё же успокаивается. Мы с отцом и Ким разговариваем, а Оля молча сидит рядом со мной. Спустя время, я чувствую, как её голова ложится на моё плечо. Она всё ещё засыпает на ходу.

— Отнеси её в комнату, замучилась девочка.

Отец снисходительно улыбается и смотрит на неё удивительно тепло. Если я доберусь до комнаты, то сюда уже не вернусь. Хочу упасть в кровать.

Желаю Райану и Ким спокойной ночи и, подхватив Олю на руки, иду в дом. В своей комнате сажаю боевую подругу в кресло, она просыпается. Бедная, сегодня она ещё ни разу нормально не поспала, вечно я её бужу. Снимаю покрывало с кровати и бросаю на стол. Сейчас не до порядка.

— Переодевайся и ложись, мне не принципиально на какой половине спать.

Забавно. Те же самые слова я сказал ей в наш первый день знакомства. Почему я так чётко помню ту ночь? Не знаю, и вряд ли смогу себе объяснить это явление. Она улыбается, видимо, то же вспомнила эти слова.

— Во что переодеваться?

Чёрт, точно. Сумки с её новыми вещами так и остались в багажнике форда, и идти за ними у меня уже просто нет сил. Придётся снова одолжить ей свою футболку. Теперь чувство дежавю полностью оправдано.

Протягиваю ей белую футболку. Задумчиво улыбаясь, она берёт её из моих рук и пристально разглядывает, словно в ней есть что-то особенное. Не дожидаясь просьбы, я отворачиваюсь и смиренно жду, когда она переоденется. Попутно сбрасываю с себя одежду и после разрешения Оли ныряю в кровать. Боже, как же хорошо.

Устраиваюсь на подушке поудобнее. Рыженькая натянула одеяло почти до самой макушки и сжалась под ним в комок, чувствую, как ткань передаёт дрожь. Протягиваю руку к ней: бархатная кожа по температуре скорее напоминает ледышку.

— Ничего себе, да ты совсем промёрзла.

— Не страшно, сейчас согреюсь.

Да у неё зуб на зуб не попадает, наверное, она ещё на улице замёрзла, там было достаточно прохладно, а здесь, раздевшись до одной лишь футболки и трусиков, замёрзла окончательно. Нужно как-то её погреть иначе она может заболеть.

Приподнимаю одеяло, раздвигая руки и смотрю на неё: сейчас она кажется совсем крошечной и беззащитной.

— Иди сюда.

Её глаза удивлённо ползут на лоб, а я не знаю какими пряниками заманить её к себе в объятья. Это единственная возможность согреть её быстро и качественно.

— Не бойся, я только погрею.

Она нерешительно ладонью тянется ко мне, в зелёных глазах опаска борется с любопытством. Когда холодная ручка касается моей груди, я собираю весь самоконтроль в кулак, главное не поморщиться, не хочу спугнуть её. Она как маленькая недоверчивая птичка тянется к предмету любопытства, но боится подойти совсем близко.

Постепенно она вся оказывается в моих объятиях. Холод её рук жалит кожу, но мне всё равно, я улыбаюсь до ушей. Благо, она этого не видит. Одну её ладонь кладу на свой бок, вторую подсовываю под шею, так они будут согреваться быстрее. Сплетаю её ноги со своими. Левая рука в данном случае служит ей подушкой, она уютно примостилась на ней и уткнулась носом в мою грудь, а я, в свою очередь, закопался в её кудри.

Несмотря на то, что она холодная, её близость греет меня откуда-то изнутри, пробуждает во мне странное ощущение спокойствия и тепла. Она засыпает почти моментально, а в след за ней, обрадованный, от чего не знаю сам, подобным раскладом, засыпаю и я.

========== XXX Глава ==========

Темно, любое движение гулким эхом рассыпается о стены. Липкий страх перед неизвестностью всё дальше расплывается по телу. Где я? Почему вокруг такая пустота? Слепящий свет разъедает тьму, режет глаза, наполняет воздух треском ламп. Постепенно восстанавливаю зрение, нужно подняться и осмотреться.

Как я мог оказаться в тренировочном зале Штаба? Ничего не понимаю. Все сектора пусты, яркий свет льётся с потолка, а тишина всё так же нависает непроницаемой громадой. Шагаю вперёд, надо разобраться со всем этим. Заглядываю за стойку с оружием и вновь никого не обнаруживаю.

— Эй! Наследничек!

Оборачиваюсь и вижу Кайла, откуда он взялся? Секунду назад зал был пуст, я не слышал ни шороха, ни звуков шагов. Отсвечивая могильно-ледяным блеском, в его руках сжаты две катаны, на лице расплылась шакалья ухмылка. Факт того, что я безоружен, безусловно, не красит обстановку.

Пячусь к стойке и снимаю оттуда две катаны, теперь шансы равны. Шаг, и мы начинаем кружиться с оружием в руках, пристально глядя друг другу в глаза. Как правило, в боях с катанами выживает только один, и всё это похоже на танго смерти. Ледники его глаз горят животной жаждой крови, полнятся победным заревом.

Один за другим нанося удары, он всё больше упивается обстановкой. Один за другим отклоняя нападки, я копаюсь в мыслях, тщетно пытаясь объяснить себе происходящее. Тишина, только шаги и лязганье стали, жаждущей хотя бы глотка крови. Всё слишком спокойно, бой идёт медленно, словно он тянет время, ждёт чего-то или наслаждается происходящим.

Из-за стрелкового сектора появляется Джейсон, сжимая в кулаке Глок. Пользуясь моим замешательством, Кайл бьёт ногой в грудь, и я падаю на бетонный участок пола между секторами. Поднимаюсь, младший Найт, ужеехидно улыбаясь, смотрит на меня с приличного расстояния, а Джейсон спускает курок.

Выстрел, усмирённый глушителем, тихая пуля, которой я не успеваю избежать. Вокруг всё словно в замедленной съёмке. Сжимаю руками живот. Боль огнём выжигает меня изнутри, рвёт всё на части. Чувствую, как вязкая кровь обагряет ладони, обдаёт жаром похолодевшую кожу.

Не в силах стоять на ногах, падаю на колени и молча смотрю на новую династию. Дверь зала резко открывается и в неё влетает отец, растерянный, испуганный и в тоже время разрываемый гневом. Нет, он должен уйти! Я не успеваю даже отреагировать, Джейсон стреляет точно в голову, Райан замертво валится на пол.

— Нет! Отец!

Забыв о собственном ранении, подпитываемым гневом и предсмертной агонией, собираюсь встать. Кайл смеётся в ответ на мои попытки, громко и надменно. Чувствую, как в спину вгрызается нож, легко вспарывая одежду и тело. Вскрикиваю. В зоне моей видимости появляется Каин. Пожимая плечами и радостно оскалившись, он говорит мне:

— Ничего личного, брат. Это деловой подход.

Договорив, предатель поворачивает голову в сторону доносящихся приглушённых криков, я инстинктивно, из последних сил поворачиваюсь туда же. Ольга. Нет.

Тонкие руки связаны за спиной, лицо влажное от слёз, словно её обливали водой. Рот ей зажали ладонью. Моя девочка. Она из последних сил старается вырваться из их рук, но разве может она совладать с двумя широкоплечими танками, каждый из которых может скрутить её в одиночку? Её оттаскивают куда-то в пустоту, в густую темноту, которая была здесь до начала всего.

Кричу её имя, надрывно, до исступления, но безответно. Эти твари упиваются своей победой, а я захлёбываюсь бессильным гневом, истекая кровью, ощущая наступающий на пятки холод. Чувствую, как чьи-то тонкие пальцы за подбородок поднимают моё лицо вверх. Джевелс.

Она целует меня в губы, при этом оставаясь за моей спиной, нагнувшись к моему лицу. Холодный металл касается кожи на шее, оставляя после себя лишь вспоротые раны. Острая боль, недостаток воздуха и удушающий смертельный поцелуй. Хватаюсь одной рукой за горло, стараясь закрыть хлещущую кровью рану. Хриплю, не в силах издать даже стона, захлёбываясь собственной кровью.

Брюнетка отходит к Кайлу, а я распластываюсь на полу, испуская последние остатки жизни. Она сделала это кинжалом, который я лично подарил ей на день рождения. Какая жестокая ирония. Чувствую, как пустота накатывает, отбирая последние силы, жизнь, едва державшаяся за израненное тело, отбросила все попытки задержаться и теперь покидает прежнюю обитель. Я закрываю глаза и не чувствую ничего, только пустоту и спокойствие. Я мёртв.

Резко распахиваю глаза, судорожно втягивая воздух полной грудью. Хватаюсь за шею, но не обнаруживаю на ней ничего, хотя место, по которому прошёлся во сне кинжал Джевелс, жжёт огнём.

Я в загородном доме, рядом спит Оля, это был просто кошмар. Ещё один чёртов кошмар за последнее время! Всё, что чувствовал, было во сне, но так явственно и чётко, словно наяву. Постепенно дыхание успокаивается и ошалевшие мысли перестают носиться вскачь. Надеюсь, этот сон не станет вещим, подобно первому.

Рассвет неуверенно начинает пробиваться сквозь занавески, освещая помещение тусклым мягким светом, таким характерным для начала осени. Рыженькая тихо посапывает, прижавшись к моей груди, обняв меня всем, чем только смогла. Погружённое в сон стройное тело, бархатной кожей касающееся моей груди, сводит меня с ума. Интересно было бы узнать, за какие такие заслуги, мне в руки угодила такая добрая и чистая девушка, как Оля.

Проигрывая сам себе схватку за схваткой, обвиваю рукой её талию и целую в макушку. Медленно прижимаю к себе крепче, вдыхая её запах, такой знакомый и родной. Её руки успокаивают меня. Рыжие волны, рассыпаясь тоненькими реками, накрывают часть её спины и простынь. Я никому не позволю дотронуться до неё, а уж тем более причинить ей вред. Уничтожу каждого, кто осмелится подумать о таком, и начну с Джевелс. Через неё можно будет здорово задеть Кайла.

Растворившись в её объятьях, я засыпаю снова. И на этот раз, мне не снится ничего.

— Подъём, голубки! Солнце в зените, сахарные плантации не паханные стоят!

Распахиваю глаза. Прекрасно, чёрт, просто, прекрасно! Отец стоит возле нашей кровати, нарочито грозно подбоченившись, а умилению Ким просто нет предела. С весёлой неделей тебя, Рик, ты вляпался уже с первых дней.

Оля медленно открывает глаза, возвращаясь к реальности. Колдовские глаза подёрнуты сонной пеленой, а расслабленное тело, сплетённое с моим, отказывается повиноваться её командам. Она растерянно моргает, пытаясь оценить сложившуюся обстановку, видимо, отец ещё не попал в её поле зрения.

— Боже, какие нежности. Ребят, давайте вы встанете, а? Ну, кушать уже хочется.

Моя соседка по койке-месту ошарашенно округляет глаза и стыдливо косится в сторону отца, напрасно пытаясь выпутаться из моих рук и одеяла, заливаясь краской до самых кончиков ушей. А это забавно. Она старательно пихает меня в грудь, отталкивая от себя, а я не уступаю. По факту, метаться поздно, они всё равно нас уже видели и подумали то, что им хочется.

Зеленоглазая уничтожающе смотрит на меня, а я начинаю смеяться, как последний идиот. Представляю, какую картинку увидел Отец, ему определённо понравилось. Ким, так, вообще, скорее всего, прокрутила в голове сценарий нашей свадьбы! Они непонимающе уставились на меня, а я продолжаю смеяться, до коликов в животе и слёз на глазах.

Прячу лицо под Олиными волосами, продолжая настырно держать её в объятьях. От чего мне так смешно? Сам не знаю, то ли от того, как они пялятся на меня, то ли от возможного хода мыслей Райана и Ким. Оля замерла и, фыркая от гнева, периодически пытается выдернуться. Это всё уже превращается не в обычный утренний подъём, а настоящую игру «Выпутайся, если сможешь».

— Ким, что было во вчерашней колбасе?

— В смысле?

— Экстази, кокс, героин?

— Райан!

— Что? Как ты мне тогда объяснишь вот это смеющееся до слёз с утра пораньше создание? Потрудись, товарищ доктор!

— Понятия не имею.

— Я сам могу! — отзываюсь на вопрос отца сквозь смех.

— Да что ты говоришь…

— Я просто представил, что вы там себе придумали! — вытираю слёзы с глаз. — Это не то, что вы подумали. Оля просто замёрзла ночью, а я её погрел, ну, мы так и заснули.

— Ладно, ладно. Сделаю вид, что поверил. Вставайте, замёрзшие и отогревающие. У нас много дел. Переодевайтесь и к столу.

Они выходят из комнаты, а Ольга смотрит на меня, как святая инквизиция на еретика. Чувствую, сейчас мне достанется не по-детски.

— Неужели так трудно было расцепить свои лапы, когда я тебя отпихивала?

— Да, ладно, брось, всё под контролем. Тем более отпираться было поздно, они всё равно уже всё видели.

— Одному Богу известно, о чём они подумали! Безумно стыдно…

— Не обращай внимание.

— Отпусти, надо одеваться.

— Да.

Разжимаю прежде сцепленные на её талии руки и чувствую, как теряю тепло, которое она давала мне своей близостью. Она сползает на край кровати и обувает на ноги свои потёртые босоножки. Надо принести из машины её вещи и наконец-то выкинуть это тряпьё в мусор.

— Спасибо, что погрел меня.

Она сидит ко мне спиной, я практически слышу её улыбку и сам свечусь как лампа. Я её погрел. Здорово. Правда, чувствую себя школьником, которому купили долгожданную игрушку, но это не так важно. Ей было тепло, и она была в моих руках — вот, что главное.

Выгружаю из багажника многочисленные пакеты и пробираясь к дому ловлю хитрый отцовский взгляд. Что? Сейчас-то что не так? Это же просто вещи. Фыркаю и скрываюсь за дверью небольшого, но уютного особняка. Оля копается в сумках и наконец, выуживает оттуда облегающий расшитый разноцветными нитями топ и белые тканевые шорты, даже не знаю, почему она в них так вцепилась: обычная, ничем не примечательна вещица. Долго и настойчиво она расчёсывает спутавшиеся за ночь локоны, а я рассовываю пакетики по всем щелям. Надо же содержать всё, хотя бы в видимом, порядке.

Солнце заливает весь участок земли, огороженный тяжёлой кирпичной стеной от всей окружающей суеты. Ночью всё было сокрыто от глаз Ольги непроглядной тьмой, да и сил на любопытство у неё уже не было, а сейчас она заинтересованно рассматривает всё вокруг.

Несмотря на привычку жить красиво, транжиря деньги, уплаченные нам за риск своей жизнью государством направо и налево, добротный кирпичный коттедж не переваливает отметку двух этажей, да и по площади он не особенно крупный. Дед, который в своё время выкупил этот участок и отстроил дом, любил размах как никто из нас. Оттого и дом вышел через чур помпезным, хоть и не крупногабаритным.

Земли у нас достаточно много, дорожки вымощены плиткой, а всё остальное засажено газоном и неприхотливыми многолетними цветами, не требующими за собой ухода. Деревянная огромная беседка, которую отец своими руками отстроил на спор с дедом. Помню, как таскал ему гвозди и молотки, наивно полагая, что вношу свой вклад в строительство.

Баня, которую изготавливали специально по заказу Райна. Видимо, учёба в России здорово на него повлияла, с тех пор он не признаёт сауны и прочую новомодную ересь. Огромные качели, на которых я просидел всё детство, как канарейка. Небольшой сарай, где сложено всё необходимое, в том числе и наши с отцом велосипеды. Раньше мы с ним любили намотать милю-другую.

В беседке стол уже накрыт, Ким хлопочет над чашками, а отец гордо восседает во главе всего. Мы садимся за стол: я напротив отца, а Оля напротив Ким, встретившись глазами с Райаном рыженькая снова краснеет, а тот в свою очередь лишь ухмыляется. После сегодняшнего утра, она чувствует себя ещё больше не в своей тарелке, чем вчера. Надеюсь, за неделю она привыкнет к подобным ситуациям и перестанет так волноваться.

— Какие планы на сегодня, молодёжь?

— Не знаю, я ещё не думал об этом.

— У меня есть предложение.

— Слушаю.

— Мы с тобой берём удочки и шагаем к реке, порыбачим вместе, поговорим, а девчонки тут останутся, ужин приготовят. Вечером сделаем барбекю, посидим, отдохнём.

Хорошая идея. Оля и Ким замечательно общаются, за них я спокоен, да и мне не помешает провести как можно больше времени с отцом. Согласно киваю, дальше завтрак продвигается в тишине. Райан упаковывает с собой наживку и пакет бутербродов: обед придётся компенсировать сухомяткой. Переодеваю городские вещи на старые потёртые джинсовые шорты и майку, в них будет удобно.

Набрасываю собранный отцом рюкзак на плечи и, прихватив свой спиннинг, шагаю к воротам. Райан забирает со скамейки второй рюкзак с запасными поплавками, лесками и прочим барахлом. Женская половина уже увлеклась идеей готовки настолько, что даже не провожают нас, бросив в след только сухое: «Удачного клёва», Ким принимается за ревизию посуды, а Оля, бросив на меня короткий взгляд, шагает в кухню, оценивать запасы провизии. Ясно, дамы все в готовке.

Покинув дом, мы с отцом ныряем в лес, до самой небольшой реки здесь всего несколько миль пешком. Раньше мы часто устраивали пешие вылазки, когда бывали здесь. С каждым разом мы приезжали сюда всё реже и реже. У отца были вечные дела, потом я уехал на учёбу в Англию, а теперь, спустя столько лет мы здесь, вновь пробираемся через густой лес, одну за другой отыскивая знакомые тропинки.

Весь путь мы преодолеваем в тишине и, лишь добравшись до места, обмениваемся короткими фразами, устраиваясь на пологом берегу небольшой речки. Здесь всегда можно было ловить рыбу разве что для удовольствия, ничего стоящего здесь нет. Разложив всё необходимое вокруг, начинаю разматывать удочку. Пока я вожусь со спутанной леской, отец уже забрасывает крючок. Да, Рик, беда у тебя со скоростью.

Распутавшись и насадив наживку на крючок, следую примеру отца. Устроившись на траве, безотрывно наблюдаю за пёстрым поплавком, бороздящим воду.

— Ты как после вчерашнего, хорошо отдохнул?

— Нормально. Сейчас свежим воздухом подышу и будет, вообще, замечательно.

— Теперь из Штаба тебя буду выпускать только с конвоем.

— Да ладно, всё обошлось.

— А если бы нет? Вчера у меня земля из-под ног ушла! Если бы что-то случилось? Вот ты бы куда метался? Что бы ты делал? Когда эти корейцы начали по машине палить, у меня сердце в ботинки спряталось! Я впервые в жизни так испугался, Рик. Научись думать не только о себе!

Не терпящий препирательств отцовский тон жалит сознание хуже пчелы. Сурово насупленные брови придают холодному металлическому взгляду ещё больше грозности. Вчера я как раз-таки думал о себе в последнюю очередь. Надувшись, как ребёнок, отворачиваюсь и настырно, не отводя глаз, наблюдаю за поплавком.

— Забронируй следующую машину, — продолжает отец, заметно смягчившись, — пожалуйста.

— Хорошо.

— А теперь к более интересным вещам, — хитро прищурившись, говорит отец.

Кажется, я догадываюсь, о чём он хочет поговорить. Какой это по счёту наш с ним разговор об Ольге? Десятый? Сотый? И каждый раз все мои слова рассеиваются в пространстве, очевидно, не доходя до адресата.

— Всё не так, как вы с Ким подумали.

— На воре, как говорится… Но я не об этом. И, вообще, не об Ольге. Хотя о ней мы поговорим, только чуть-чуть позже. Сейчас я хочу поговорить о Джевелс.

— А с ней-то что?

— Да я у тебя хотел спросить. Вы же с ней расстались?

— Сразу после случая с Олей — да. Мы остались друзьями, не более.

— Это хорошо. Не твоего уровня девушка. Пустышка, не более.

— А Оля?

Сам не знаю почему, но этот вопрос срывается с моих губ. Интересно, что он думает о рыженькой?

— Ну, Оля… Она замечательная девушка. Скромная, воспитанная и сдержанная — идеальная комбинация. Откровенно говоря, сейчас таких мало. Я уже говорил, что она нравится мне в разы больше, чем Джевелс.

— Почему ты постоянно их сравниваешь?

— Они обе, так или иначе, имеют отношение к тебе.

— Одна бывшая любовница, вторая подруга. Действительно, есть что сравнивать! — усмехаюсь я.

— Ну, это пока подруга.

— Ты опять за своё.

— Я хочу, чтобы ты разул глаза, Рик, и внимательно посмотрел на тех, кто вокруг тебя. Правильно расставил приоритеты.

Отец внимательно наблюдает за моей реакцией, а я безотрывно смотрю на него. Даже не знаю, какое у меня сейчас выражение лица. Его голос мягкий, такой, какой я привык слышать в детстве. Он хочет как лучше, но не понимает, что это слишком рискованно. Я не хочу приносить никому вреда, тем более Оле.

— Я вижу, как ты меняешься, и, поверь, это перемены в лучшую сторону. С тех пор как это рыжее чудо попало к тебе в руки, ты здорово изменился. Как ты сам этого не видишь? Она делает тебя другим. Ещё никогда я не видел, чтобы ты так пёкся о ком-то; чтобы ты защищал кого-то в спорах до хрипоты; чтобы был так уверен в своих словах и поступках. Не понимаю, почему ты пытаешься ногами и руками отпихиваться от этого? В жизни есть не только любовницы, Рик, в ней есть женщины, которые делают нас сильнее.

— Можно обойтись и без них. Тогда и вреда будет меньше.

— За каждым сильным мужчиной, должна стоять сильная, уверенная женщина, иного быть не может. Когда я успел воспитать такого женоненавистника?

— Я не хочу подвергать ничью жизнь опасности. Любая девушка, которая будет близка со мной, автоматически окажется в зоне риска.

— О чём ты? Ты уже навредил ей тем, что вы знакомы. Подумай сам: мы не можем её освободить только потому, что она знает тебя. Она слишком хороший информатор для русской разведки. Куда уж дальше вредить? Из-за тебя она уже чуть не погибла от собственных рук! Хуже ей уже не будет. Что лучше в её случае, по-твоему? Пожизненное заключение в четырёх стенах твоих покоев или пуля, которая может ей достаться в случае близости с тобой? Чем ты спасёшь её? Пленом или относительно нормальной жизнью?

Я молча разглядываю траву, прокручивая его слова в голове снова и снова. Я уже навредил ей… Люблю я её или нет — никого не волнует. Джевелс и семейство Найтов всё равно жаждут её смерти. Её уже чуть не убили вместе со мной вчера. Отец прав, хуже я ей уже не сделаю.

— Но я не знаю, что конкретно испытываю по отношению к ней…

— Дай себе свободу, избавься от предрассудков и поймёшь. Ты думаешь, я сразу полюбил Ким? Нет. Мне было удобно её присутствие. Не знал, что с тобой делать и как управляться. Она помогла мне, заботилась о нас с тобой и всегда была рядом. Кимберли очень умная и настойчивая женщина, ей не составило труда где-то хитростью, где-то спокойствием и выдержкой покорить меня себе. Я ничего у неё не просил и не обещал взамен, она помогала по своей собственной воле. Возилась с тобой как с родным сыном, терпела все мои выходки и нападки. И однажды, когда я достаточно к ней привязался, она ушла, молча, не сказав ни слова. Вот тогда я взвыл. Действительно, понял, как мне хорошо с ней, не потому, что она не покладая рук возится с тобой и заботится обо мне. Потому что мне не хватает её самой: присутствия, тепла её улыбки. Как видишь, с тех пор мы вместе, и ничего, всё нормально.

— Вот родили бы мне сестрёнку и занимались бы её личной жизнью.

— Во-первых, я не планировал иметь несколько Наследников, я не хочу кровопролития между своими детьми. Мы же не заказываем пол ребёнка, это, так сказать, сюрприз от набора хромосом. А, во-вторых, у Ким не может быть детей. Она давно говорила мне об этом, какой-то врождённый дефект. Я не разбирался, мне не хотелось её расспрашивать и лишний раз давить на больное.

— Ясно.

— Я просто хочу, чтобы ты понял одну простую вещь. Влюбляться или нет — твоё дело, но пойми, человек не может всю жизнь быть один. У тебя должна быть семья, должен быть сын. А у сына должна быть мать. Моё счастье, что мне подвернулась Ким, если бы не она — я не знаю, что с нами было бы.

— Почему вы не поженились?

— Сначала как-то не до этого было. То твой дед умер, то Кристиан с женой разбился, какая тут свадьба, когда весь Штаб справляет траур? Потом дела, бесконечные папки с бумагами, пока втянулся в ритм — ты уже начал своё обучение, там за вами с Каином только и успевал носиться по всем коридорам, ловить вас с дымовыми шашками. Когда оглянулся, уже и поздно было. Какая сейчас свадьба? У нас есть всё что нужно. А кольца — не самая важная штука в этой жизни.

— Да… Удалась у нас сегодня рыбалка, вон, полное ведро рыбы.

— Это точно, — смеясь, замечает отец. — Давай к дому? Всё равно уже поздновато разгуливаться.

— Согласен.

Сматываем удочки и рассовываем всё рыбацкое снаряжение по рюкзакам. Зачем только раскладывались? После разговора с отцом во мне борются двойственные чувства. С одной стороны, он прав, касательно Ольги, я уже не сделаю ей хуже, а с другой, не могу разобраться сам в себе. Она нравится мне и я не в силах это отрицать, меня бросает в дрожь при одной только мысли об её теле и близости, но это не любовь.

А знаю ли я что это вообще такое? Нет. В свои двадцать два, я никогда не любил девушек. Использовал ради своего удовольствия — да, но не сгорал от чувств, собственно, так же, как и они.

Молча иду вслед за Райаном. В лучах солнца, близящегося к закату, листва пальм и деревьев отсвечивает глубоким изумрудным цветом, играя с яркими бликами света. В кухне Ким и Оля мечутся от стола к плите, раскладывая всё в большие тарелки и расставляя их на столе в беседке. Мы с отцом принимаемся за барбекю. Одним словом, идиллия.

Когда все приготовления заканчиваются, мы рассаживаемся за огромным столом. От всех тарелок струйкой поднимается ароматный дым. Запах, как в лучших ресторанах мира. Зная, что и Ким, и Оля превосходно готовят, я спокойно накладываю в свою тарелку всего понемножку, а отец внимательно рассматривает весь представленный ассортимент. Согласен, выбор очень сложный. Чувствую, сегодня я покачусь в свою комнату как колобок из русской сказки.

— Дамы, а что вот это такое?

Отец показывает на тарелку с капустой коричневатого цвета. Выглядит неаппетитно. Когда Ольга приготовила это в первый раз, я долго не решался даже попробовать.

— Это тушёная капуста, Райан, — с улыбкой отвечает Ким.

— Это вкусно, отец.

— Ладно, попробуем.

У всех четверых тарелки просто ломятся от еды. Мы с Олей спокойно принимаемся за ужин, а Глава с опаской ковыряет вилкой злосчастную капусту. Какая уж теперь еда? Всё моё внимание сконцентрировано на нём. Когда он снова поддевает нашинкованную капусту вилкой, я не выдерживаю и начинаю смеяться. Он устремляет взгляд на меня, и я вижу, как в его серо-голубых глазах пляшут озорные искры.

— Ты или ешь, или не ешь. Хватит в ней ковыряться! — Ким не выдерживает, она всегда боролась за хорошие манеры, а отца к ним, видимо, приучить оказалось сложнее всего.

— Да я ем.

Он кладёт вилку с капустой в рот, а Оля, затаив дыхание, неподвижно сидит на своём месте, ожидая вердикта. Это не загородный дом. Это главное помещение цирка Шапито.

— Кто готовил?

— Я.

Оля буквально пищит. Отец одобрительно кивает головой, теперь уже уплетая капусту, и не только за обе щёки, а меня снова разбирает на хохот. Надо держаться.

— Сегодня всё готовила Оля, я только помогала ей.

— Ты отлично готовишь!

— Спасибо, — она смущённо улыбается в ответ на слова Райана, и щёки расцветают таким знакомым мне румянцем.

— Приготовлено всё замечательно, только мне почему-то невкусно.

— Это почему же? — удивлённо смотрит на отца Ким.

— Водки нет. С ней будет совсем вкусно.

— Райан!

— Что? Ким, принеси водку, пожалуйста.

— Нет! Это вредно!

— Кимберли Тесса Ризерфорд! Принеси мне водки! — отец картинно шлёпает рукой по столу, озорно глядя на Ким. На его лице играет улыбка.

— Минздрав предупреждает…

— Я здесь - Минздрав! Тащи водку, сказал, будь хорошей девочкой! Мы будем сидеть и культурно выпивать.

— Культурно? — я ёрничаю.

— Ну да, ты культурно её пить не умеешь… Ничего, сейчас научим. Ким, ну серьёзно, неси, давай.

Закатив глаза, Ким поднимается с места и шагает к кухне. Райан, победно расправив плечи, широко улыбается и расставляет рюмки. Четыре штуки. Для него будет приятным сюрпризом факт того, что Ольга не пьёт.

— Вот, наконец-то.

Забрав запотевшую бутылку из рук врача, О’Хара старший принимается разливать жидкость по рюмкам и как только добирается до Ольгиной стопки, рыженькая останавливает его.

— Я не пью. Спасибо.

Главный по рюмкам садится на своё место и удивлённо изучает Олю взглядом, так и не выпустив из рук бутылку.

— Русская и не пьёт, мамочки мои. Какая, однако, интересная девушка. Неужели совсем не пьёшь?

— Совсем.

— Да ладно, так не бывает. Пойдём с другого края, ты, вообще, русская?

— Да… — Оля растерянно хлопает ресницами, а отец, продолжая улыбаться, качает головой и берёт в руки её рюмку.

— Ну, значит, придётся научить пить.

— Я не буду.

— Чуть-чуть. За знакомство. Ну, давай, девочка. Перейди на сторону зла.

— Отец, оставь её в покое, не хочет пить — не надо заставлять.

— Так, не мешайся! Оля, давай, не слушай их. Выпьем, про МГУ вспомним. Давай.

Рыженькая растерянно пробегает взглядом по столу, уверен, внутри она сейчас борется сама с собой. Очевидно, проиграв здравому смыслу, она отвечает согласием на предложение отца и принимает рюмку. Надеюсь, она почувствует, когда надо будет остановиться.

— Давайте, за нашу маленькую компанию.

Мы дружно осушаем рюмки, залпом заглатывая огненную жидкость. Оля морщится и заедает кусочком картошки, да, чувствую, за эту неделю отец научит её не только пить, но и ещё каким-нибудь вещам.

За ужином мы общаемся на разные темы. Оля и отец разговаривают об университете. Отец до сих пор помнит всех своих преподавателей наперечёт, некоторые у них с Олей даже совпадают. Он дотошно осведомляется о её выборе профессии, а моя подруга выкладывает ему всё. После первой рюмки она заметно посмелела, пошатнув собственную трезвость. Она не опьянела так с бокала вина, как с одной небольшой рюмки.

После третьей стопки рыженькая совсем хороша. На улицу уже опустилась ночь, и только в нашей беседке до сих пор горит свет, никто даже не думает расходиться. Они продолжают щебетать обо всём на свете, а я до сих пор не могу уложить у себя в голове образ пьяной Ольги. Несмотря на своё состояние, она не теряет культуры общения и ведёт себя достаточно скромно, хотя самоконтроля у неё осталось мало.

— Девушка, позвольте нескромный вопрос?

— Да, да!

— А на родине у вас есть молодой человек? — Глава лукаво смотрит на зеленоглазую.

— Нет.

Это уже слишком.

— Мне кажется, ей хватит. Оль, ты как себя чувствуешь?

— Лучше всех! — смеясь, отвечает подруга.

— Не думаю.

— Всё под контролем. Я отдаю себе отчёт о собственных действиях.

— Да что ты.

— Да. Я же не лезу к тебе целоваться!

Вот чёрт. Отец, ухмыляясь, смотрит то на меня, то на болтунью. Ким устремляет на меня глаза, по пять долларов каждый. Я вляпался.

— А вот это уже интересно! Оль, расскажи нам.

— Мы когда ходили в клуб, он же напился. А потом в покоях начал ко мне приставать. Ну, как приставать. Накинулся и поцеловал. Я еле вывернулась.

— Ай, яй, мистер O’Хара младший.

— Кстати, — Оля придвигается ко мне, а я удивлённо смотрю на неё. Что сейчас у неё на уме? Явно что-то безумное, потому как зелёные глаза полны замутнённым алкоголем хитрым отблеском, с примесью веселья и азарта. — Я должна вам поцелуй, сэр. Объявляю реванш!

Вот и конец её самоконтроля. Она опрокидывает меня назад, прижимая спиной к стене беседки. Горячими губами прижимается к моим, пальцами вцепившись в мою шею. Мои глаза, очевидно, ползут на лоб, а колдовские изумруды рыженькой довольно зажмуриваются. Я замер на месте, словно статуя. Шарю взглядом по лицу отца и натыкаюсь лишь на радостно-хитроватую улыбку.

Кладу руки на талию охмелевшей леди и начинаю медленно отстранять от себя. Она не поддаётся, прижавшись ко мне всем телом, чуть ли не запрыгнув ко мне на колени. Вижу, как за её спиной отец угрожающе машет мне кулаком. Превосходно просто! Мне даже выпутаться нельзя.

Постепенно её пальцы ослабляют хватку, легко пробегая от основания шеи к затылку и обратно, чем заставляют стадо мурашек пробежать по моей спине. Завтра она будет об этом очень сильно жалеть. Закрываю глаза. Оля, эх, Оля. Почему мы вечно целуемся, когда кто-нибудь из нас пьян?

Она медленно отдаляется от меня, и поцелуй разрывается, её губы ускользают от меня снова. Я продолжаю держать её за талию, а зеленоглазая елейно улыбается, глядя на меня.

— Один: один, мистер О’Хара.

Нагло облизав губы розовым язычком, она смеётся и возвращается на своё место. Отец явно доволен, а я не знаю как себя вести. Надо отнести её в комнату. Она должна проспаться.

— Мы спать. Спокойной ночи.

— Куда ты так быстро понёсся? Мы с Ольгой всё ещё разговариваем!

— Ей надо поспать.

— Райан, пусть идут. Оставь девочку в покое!

— Нет, Рик, давай ещё посидим, ну, пожалуйста?

— Спать!

— Я не пойду!

— Как знаешь! — я рычу ей в ответ.

Не медля более ни секунды, я подхватываю Ольгу на руки, перевешивая её через плечо. Она кричит, стуча кулаками в мою поясницу, но тщетно. Не обращая никакого внимания на её крики и требования поставить её на землю, несу свой ценный груз в комнату. Запираю дверь и сажаю бунтарку на диван. Надо её утихомирить и уложить спать.

— Переодевайся и ложись.

— Не буду.

— Оля!

— Что? Между прочим, нечестно пользоваться собственным физическим превосходством!

— Тебе надо проспаться.

— Просплюсь, я хочу обратно! Мы так хорошо разговаривали!

— Потом поговорите. Быстро ложись!

— А то что?

Она испытующе смотрит на меня, сложив руки на груди, притопывая ножкой, как маленькая капризная девчонка, коей она, собственно, сейчас и является.

— Иначе я уложу тебя сам.

— Ты этого не сделаешь!

— Уверена?

— Да!

Что ж, мне нравится эта игра. Я забираюсь на диван и пытаюсь совладать с ней. Откуда только силы берутся у этого хрупкого создания? Она беспорядочно отбивается от моих рук, звонко и заливисто смеясь, периодически дразнясь и показывая мне язык. Боже мой, она ведёт себя как ребёнок. Ловлю сначала одно, потом другое её запястье и, прижав их к дивану у неё над головой, окончательно обездвиживаю рыженькую.

— Молодец, ты победил. Проигравший идёт в беседку. Пусти меня, я проиграла.

— Нет, ты не угадала. Проигравший ложится спать.

— Я не хочу спать! Ну, пожалуйста, ну, Рик!

— Спать.

— А ты?

— И я тоже спать.

— А если я не соглашусь?

— Тогда мне придётся раздеть тебя до нижнего белья, уложить в кровать и держать там, пока ты не заснёшь.

— Это не интересно…

— Вот именно. Давай сыграем в игру?

— Какую? — она воодушевлённо смотрит на меня, сгорая от нетерпения. Что ж, пойдём предложенным путём.

— Кто быстрее переоденется и ляжет в кровать.

— Хорошо! Отвернись!

Встаю с кровати и отворачиваюсь лицом к шкафу. Считаю до трёх и начинаю раздеваться. Надо же соблюдать правила «игры».

— Ты всё?

— Да.

Я разворачиваюсь, и комнату заполняет смех. Она даже не думала переодеваться.

— Я предупреждал. Сейчас я сам тебя уложу.

— Нет. Даже не думай! Я буду отбиваться и кричать!

— Вперёд, тебя никто не услышит.

— Это плохая игра.

— А мне нравится.

Буквально набрасываюсь на неё, вжимая хрупкое тело в матрас. Принимаюсь за шорты. Уже через несколько минут они летят на стул, стоящий рядом с диваном. Рыженькая отчаянно колотит меня кулаками, но алкоголь даёт о себе знать, должной силы эти удары не имеют. Стаскиваю с неё топ и набрасываю на нас одеяло. Под ним она пытается метаться, безуспешно силясь ускользнуть от моих рук. Хватаю её за талию и прижимаю к себе. Коснувшись моей груди, она моментально успокаивается, удивлённо глядя на меня.

— Значит, всё-таки спать?

— Именно.

— С тобой не интересно.

Она разочарованно надувает губки и устраивается в моих объятьях поудобнее. Облегчённо вздыхаю, наконец-то это безумство кончилось. Я не такой буйный, когда выпью, и это плюс.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи…

Зеленоглазая отвечает мне сквозь сон, размеренно сопя на моей груди. Я улыбаюсь и, закрыв глаза, засыпаю.

========== XXXI Глава ==========

Просыпаюсь я рано, сон как рукой сняло. За ночь Оля совсем не изменила своего положения, разве что крепче прижалась ко мне. Надеюсь, она не вспомнит всего того, что приключилось вчера. Должные выводы из своего состояния она и сама в силах сделать, а о своих пьяных выходках ей знать необязательно.

Вспоминаю вчерашний разговор с отцом о ней. Моя рыженькая, абсолютно и безоговорочно моя. Какие бы чувства я не испытывал по отношению к ней — она в моих руках, и никто не сможет изменить её положение кроме меня самого. А я и сам не знаю, чего хочу.

Накручиваю медный локон на палец, с трудом перебарывая желание копошиться в них основательно, зарываясь в прядки пальцами. Обожаю длинные волосы. Девушки с короткими стрижками всегда проигрывали в моих глазах длинноволосым красавицам.

Ольга несколько раз забавно трётся носом о мою грудь и медленно открывает сонные глаза. Мне хочется задать ей кучу вопросов. О том, как она себя чувствует, не болит ли у неё голова. И больше всего меня интересует, помнит ли она произошедшее? Или алкоголь скажется на ней так же, как на мне?

— Доброе утро.

— Не думаю.

— Голова болит?

— Да нет, совсем чуть-чуть. Только вот я, убей, не могу вспомнить, как оказалась в кровати. И что вообще было после второй рюмки.

Одно радует: поцелуя она не помнит.

— Почему я в одном нижнем белье? Я не сама ложилась спать?

— Ну, ты… — шаря глазами по её лицу, растерянно отвечаю я, — ты заснула. Мы разговаривали за столом, а ты начала засыпать, я принёс тебя в комнату и уложил спать.

— Ясно. А почему мы опять в обнимку?

Действительно, хороший вопрос. Почему я не отпустил её сразу после того, как она уснула? Ведь моя задача заключалась в том, чтобы усмирить её. Лгать, так лгать.

— Ты замёрзла.

Спрятав от меня взгляд, она неловко елозит в моих руках, сам не знаю чего желая: то ли избавиться от моих рук, то ли устроиться поудобнее. Скорее, второе, иначе она давно бы попросту отодвинулась от меня.

Её дыхание опаляет, а длинные пушистые реснички щекочут кожу. Она вновь уткнулась носом в меня, невозмутимо вздохнув при этом. Оля, Оля… Что мне делать с тобой? Я не знаю. Мне бы в себе для начала разобраться.

Чувствую, как моя левая рука затекла под её головой, но стойко отбрасываю это ощущение подальше. Не хочу даже шевелиться, пока она спокойно прижимается ко мне. Отличная, однако, картинка получается. Вроде бы мы просто друзья, зато валяемся в кровати в обнимку. Но и обоюдно влюблёнными нас назвать нельзя.

Хорошо ей, она точно знает, что чувствует. А я потерялся в своих мыслях и выводах настолько, что даже задумываться об этом перестал. В конце концов, будь что будет. Я всегда полагался на разум, глушил в себе подсказки сердца и интуиции, теперь я буду делать то, что подскажут мне именно они. Иначе я никогда не выберусь из этого мозгового хаоса.

— Я хочу есть.

А я хочу, чтобы ты лежала так, как минимум, ещё пару часов точно. Делать нечего, придётся вставать.

— Тогда подъём.

Нехотя разжимаю объятия и выпускаю зеленоглазую из свои рук, сползая на край кровати. Натягиваю на себя майку с шортами и жду, пока Оля оденется и приведёт волосы в порядок. Ох, эти волосы… Я бы сам их с превеликим удовольствием привёл в порядок.

В беседке уже сидят отец и Ким. Глава сосредоточенно, жёстким тоном разговаривает по телефону, а Врач, посматривая на шпиона, медленно потягивает чай. Интересно, что заставило отца в отпуске взяться за телефон и раздавать приказы? Надеюсь, в Штабе всё под контролем.

— Доброе утро, выспались?

— Доброе, всё нормально? — киваю в сторону отца, судя по его тону, он зол не по-детски.

— Да ну их. Джейсон этот проклятый даже отдохнуть спокойно со своим Кайлом не даст. Завтра ведь последний день приёма добровольцев, которые поедут вместе с младшим Найтом в Конго. А послезавтра вместе с ними отчалит и сам Кайл. Вот Джейсону и не сидится на месте. С самого утра нас поднял своими звонками. Я со своим сыном ношусь, не сплю, и вы не спите.

Точно, как же я мог забыть! Мне срочно нужно найти человека, который поедет в Конго вместе с Найтом. Но как я это сделаю здесь… Мне нужно позвонить. Желательно так, чтобы отец этого не слышал, иначе будет допрос. С этим вопросом нельзя тянуть.

— А при чём тут отец? Его зачем беспокоить?

— Он там целые смотрины Кайлу устроил, словно не бойцов выбирает, а гарем. Ещё звонил решить вопрос с Джевелс. Ни одна девушка не полезла в добровольцы, кроме неё. Несёт же её в пекло.

Её несёт не в пекло, а за ненаглядным Найтом.

— А Райан что?

— Запретил принимать девушек в добровольцы. Там слишком опасно. Вы садитесь, я сейчас на стол накрою.

— Спасибо.

Мы садимся за стол, отец приветственно кивает нам и срывается по телефону на крик. Старший Найт явно вывел его из себя. Ким носит из холодильника еду, а я роюсь в аптечке: головная боль так и не оставила Олю в покое.

Горячий чай приятно греет изнутри, сейчас ещё утро, а потому воздух полон свежей прохлады. Отец кладёт трубку и качает головой, делая несколько глотков чая. Я бы на его месте уже давно послал куда подальше Найта вместе с его сыночком. В конце концов, это их проблемы.

— Что там с нашим куратором Конго?

— Ой, достали они меня с утра пораньше. То узнают когда точно Кайлу уезжать, то когда последний день приёма добровольцев, то как избавиться от Джевелс, которая настырно рвётся в бой. Как дети малые.

— Понятно.

— Плевать на них. Надо было думать головой, когда пропихивал сына в пекло. Ты как, Оля? Голова не болит? Вид у тебя помятый.

— Немного. Ничего страшного, пройдёт.

— Вы там вчера разобрались?

Давлюсь чаем. И пользуясь тем, что Оля смотрит на отца, отчаянно мотаю головой, взглядом упрашивая его молчать. Прокашливаюсь, Ким толкает Райана в бок и сверлит его грозным взглядом, а Главе, очевидно, до лампочки. Его губы складываются в хитрую ухмылку, а глаза искрятся от подкатившего веселья. Одна только Оля не понимает, что сейчас происходит.

— В чём мы вчера должны были разобраться?

Она удивлённо обводит нас всех взглядом, а я напускаю на себя такой же ошарашенный вид.

— Как это в чём. Ты что не помнишь?

— Если честно, то нет. После второй рюмки я уже ничего не помню.

— Сейчас напомним.

Закрываю ладонью глаза. Это аут. Сейчас один будет смеяться до потери пульса, а вторая краснеть, как помидор. Ким обречённо вздыхает. Рыженькую уже пробивает мелкая дрожь. Интересно, догадывается ли она, насколько всё плохо?

— Мы вчера культурно выпивали, про МГУ разговаривали. А потом ты нам спалила О’Хару младшего со всеми вытекающими. Ну, это когда вы в клуб ходили, и когда он на тебя с поцелуями накинулся.

Она смотрит на меня, так виновато, словно молча извиняется одним лишь взглядом. Бедняга, сейчас она вообще сгорит от стыда.

— Но это не самое весёлое!

Зелёные светлячки её глаз, полные тревоги и вины, выжидающе смотрят на отца, а он смакует её панику. Оттягивает время, продолжая всё так же лукаво улыбаться.

— Потом ты накинулась на него, сказала: «Реванш, мистер О’Хара», — и поцеловала его. Мне понравилось. Я аплодировал стоя! Это было очень мило.

Ну вот, она, кажется, забыла как дышать. Злюсь на отца. Зачем он рассказал ей всё? Было бы спокойнее, если бы она не знала о вчерашних событиях, упущенных её сознанием. Ольга не знает, куда ей деться. Она неловко елозит на своём месте, упорно глядя куда-то под стол. Такое ощущение, что она покраснела от самых пяток до кончиков волос.

Я ещё никогда не видел её такой смущённой, растерянной и, чёрт подери, привлекательно-хрупкой, и беззащитной. Бедная девочка. Вспоминаю, как мне было стыдно перед ней после своей пьянки. Но тогда мы были вдвоём, а здесь свидетелями её выходки стал отец и Ким, оттого ей втрое сложнее, чем мне.

Довольный своей работой Райан уплетает бутерброд, а я злобно смотрю на него. Только всё начало налаживаться и на тебе. Надо спасать положение. К завтраку Оля всё равно больше не притронется, ей не до этого.

— Что сегодня планируем делать? — осведомляюсь я, желая разрядить обстановку.

— Хм, может быть, в баню?

— Неплохой вариант. Оль, хочешь, я покажу тебе нашу баню?

— Да, — она цепляется за мои слова, как утопающий за соломинку, и буквально вскакивает со своего места.

Я веду её по дорожке к добротной деревянной бане, сделанной под заказ. Открываю тяжёлую дверь и завожу Ольгу внутрь. Прежде всего, здесь надо хорошенько прибраться. За всё время, что нас здесь не было, на столике в предбаннике скопился приличный слой пыли, а стены сплошь увешаны кружевной паутиной.

— Почему ты не сказал мне про вчерашнее?

— Прости. Не хотел тебя расстраивать. Я думал, что никто не поднимет эту тему.

— Я тоже хороша. Надо было не пить.

— С каждым бывает.

— С каждым?! Мало того, что вчера я разболтала твоему отцу про поцелуй, так ещё и сама на тебя накинулась! Ничего себе бывает! Я тебя тогда за такое по лицу одарила, а сама не лучше.

— Успокойся. Конечно, нехорошо вышло, но не стоит так убиваться.

— Извини. Я ужасно поступила вчера.

— Забудь и перестань так волноваться, ладно?

Кладу ладони на её плечи. Как успокоить её? Дать понять, что всё не настолько ужасно, как ей кажется? Не знаю. Она отворачивается и тяжело вздыхает. Да, Оля, в твоём случае лучше быть бесстыжей, чем стыдиться каждого совершённого поступка.

— Хорошо…

— У нас есть дела важнее.

— Например?

Боже, как она любопытна.

class="book">— Кайл. У меня всего два дня, чтобы найти того, кто поедет с ним в Конго и будет следить там за каждым его шагом. Я должен знать о его промахах.

— Но кого?

— Не знаю. Этот человек должен быть верен мне и должен молчать. Если Найты узнают, что я слежу за ними, то, боюсь, банальной погоней я уже не отделаюсь. Об этом человеке не должен знать никто кроме меня, даже Девингем.

— Почему?

— Я не могу ему доверять. Не знаю, что у него на уме. То Кайл прикрывает ему задницу на одном из собраний, то эти дымовые шашки, которыми я, естественно, только себя подставляю. Я запутался, не знаю, кому верить, а кому нет. В Штабе я доверяю только троим: тебе, отцу и Ким.

— Он же твой друг, Рик.

— И? Джевелс тоже была моей подругой, более того, любовницей. Но это не помешало ей переметнуться на сторону Найтов. Теперь она заодно с ними и продолжала вгонять мне в спину нож, если бы не случай с тобой и наша ссора.

— В этом ты прав. Всё может быть…

— Нужно быть осторожным.

— У тебя есть проверенные люди?

— Есть. Но мне нужно встретиться с этим человеком лично.

— Так, может быть, как-нибудь улизнёшь? В магазин, допустим, или прогуляться.

М-м-м… Боже, какая гениальная девочка…

— Точно. Прогуляться. Как ты относишься к велосипедам?

— Я? Причём тут я?

— Ну я же не могу смыться один, верно? А так мы с тобой вместе поедем прокатиться, встретимся с Рейзором, и вопрос с Конго закрыт.

— Эй, не вмешивай меня в свои шпионские штучки!

— Да ладно, всего один раз, — я ухмыляюсь.

Делаю небольшой шаг к ней, а она пятится назад, в итоге прислоняясь спиной к стене бани. Мне нравится эта игра в кошки-мышки. Чувствую себя лисом. А Оля, как минимум, смахивает на невинную зайку. Я подошёл к ней настолько близко, что чувствую её дыхание, осталось всего полшага, и я коснусь её.

— Помоги мне.

— Я и так из-за тебя вляпалась в такое дерьмо, Рик, что уже и подумать страшно!

— Брось. Что может случиться? Всего-то прокатимся, я поговорю с человеком и бинго. Кайл бесится в поисках стукача, которого никогда не найдёт.

— Ты можешь всё это сделать и без меня.

— Не могу. Ты очень важная деталь механизма.

Делаю ещё один крохотный шажок вперёд и отрезаю ей все пути к бегству. Теперь она вся здесь и явно не убежит.

— Рик Райан О’Хара, что ты творишь?

— Всего лишь прощу помощи, — улыбаюсь и заправляю крохотную, выбившуюся из хвоста прядь волос за ушко Оли. М-м-м… Действительно, что я творю?

— Отпусти меня.

Её запах одурманивает, рассеивая последние остатки трезвости, как дорогое французское вино многолетней выдержки. Густые реснички наивно и испуганно хлопают, подчёркивая обеспокоенный взгляд колдовских глаз. О Боже, я тону в них. Надо срочно брать себя в руки, иначе снова получу пощёчину, только вот на алкоголь переложить вину уже не получится.

— Соглашайся. Мне нужна помощь.

— Что будет, если я скажу «нет»?

— Хм, дай подумать… — намеренно нахмуриваю брови, при этом безотрывно наблюдая за ней. Интересно, как она отреагирует на мои слова? – Придумал. Или ты соглашаешься, или я тебя поцелую. Прямо здесь.

— Что?!

Её глаза ползут в район лба, а вскрик больше похож на мышиный писк. Она испугалась. Неужели я такой страшный?

— Ты с ума сошёл, шантажист!

— Не отрицаю. Так что? Ты мне поможешь, или можно приступать?

Медленно придвигаюсь к ней, сокращая и без того крохотное расстояние между нашими лицами. Естественно, что если она откажет мне в помощи, то я не накинусь на неё с поцелуем. Мне просто было интересно, как она среагирует, и я не ошибся в своих расчётах.

— Ладно! Я помогу.

— Отлично, тогда я звоню Рейзору, и через пару часов выдвигаемся.

Улыбаюсь и, выудив из кармана мобильный, отхожу от Ольги на безопасное расстояние. Она заметно расслабляется и облегчённо вздыхает. И всё-таки жаль, что она сдалась так быстро.

— Рейзор, привет. У меня есть к тебе дело. Нужно встретиться.

— Привет, Рик. Да без проблем. Где встретимся?

— Я скажу тебе куда подъехать. Только никого об уезде не оповещай. Никто не должен знать.

— Как скажешь. Адрес?

Диктую Рейзору пункт назначения, не отрывая взгляда от Оли. Я разговариваю по-английски, а она, не понимая ни слова, с самого начала перестала даже вслушиваться в разговор. Она села на самый край скамейки и постоянно озирается на висящую вокруг паутину. Да, согласен, обстановка не из лучших.

— Всё, записал, навигация показывает, что часа через четыре буду.

— Хорошо. Жду, до встречи.

— До встречи.

Кладу трубку. Отлично, звонок состоялся, потенциальный информатор прибудет через четыре часа, и отец ни о чём не знает. Пока всё идёт по плану. Зеленоглазая вопросительно смотрит на меня. Вот оно — женское любопытство.

— Он приедет?

— Да. Через четыре часа будет. Нам с тобой надо будет выехать через два часа. До пункта назначения нам полтора часа езды.

— А подальше встретиться никак нельзя было? — ёрническим тоном интересуется подруга.

— М-м-м… язвите, мисс Ольга.

— Я на велосипеде сто лет не ездила.

— А ты хорошо сохранилась. Признаться честно, я думал ты младше. Ну, как минимум, лет на восемьдесят.

— Я образно.

— Понимаю, что не буквально, — подмигиваю.

Она закатывает глаза и смеётся. Наконец-то, впервые за последнее время она смеётся, при этом будучи в трезвом состоянии. Подхожу к скамейке и протягиваю ей руку. Надо идти, посмотреть, что у нас с велосипедами и собрать с собой несколько фляжек воды. На улице жарко, а от активной работы ногами пить будет хотеться ещё больше.

За ручку вывожу её из помещения на улицу, залитую слепящим солнечным светом. Нужно поговорить с отцом и выпросить его велосипед для Оли. Если быть предельно честным, то я тоже давно уже не ездил. Единственное моё преимущество на фоне рыженькой — выносливость и тренировки. В остальном мы на равных.

Пока Ольга копается в своих вещах, выбирая майку и шорты поудобнее, я оповещаю Райана о нашей поездке и готовлю всё необходимое для велопробега. Фляжку с водой креплю на раме своего велосипеда. Во всём бардаке, устроенном в сарае, я смог найти только одну флягу, а небольших пластиковых бутылок и вовсе след простыл. Накачиваю шины и закручиваю все винты. Только после проверки цепи и тормозов подпускаю Олю к отцовскому велосипеду.

Регулирую ей сиденье и руль, чтобы спокойно преодолеть такое расстояние, она должна удобно сидеть в седле. Завершив все необходимые процедуры, бросаю взгляд на часы. Идеально. Мы как раз вовремя.

Выезжаем из ворот и набираем средний темп. Гнать нам некуда. Зеленоглазая рассматривает всё вокруг, увлечённо бегая взглядом от одного дерева к другому. На обратном пути надо будет сбавить темп и дать ей возможность рассмотреть всё более детально, если у нас останется время в запасе.

Поворот за поворотом, то ныряя в густую зелень, то выезжая на устланные цветами поляны, мы подбираемся к цели. На краю дороги красуется чёрный Мерседес, а рядом, прижавшись к кузову машины спиной, стоит Рейзор.

— Ну, привет, ездок. Сменил Ламборджини на велосипед?

— Ой, не спрашивай. Вспоминать обидно.

— А барышня кто?

— Моя подруга. Она не знает английского, но в курсе дел, ей можно доверять.

— Хорошо. В чём суть дела?

— Ты же в курсе, что Найт послезавтра едет в Конго?

— Как быть не в курсе? Они там в Штабе целый кастинг устроили. Мы с парнями до слёз смеёмся.

— Представляю. Мне нужен человек, который отправится туда вместе с Кайлом. Я должен знать, как у этого паршивца идут дела, и где у него косяки. Я мало кому могу доверять, а потому прошу помочь тебя.

— Значит, моя задача набиться в добровольцы, поехать туда и осведомлять тебя о происходящем?

— Да. Но никто не должен знать, какие цели ты там преследуешь. Идеально будет, если ты проберёшься к Найту как можно ближе. Решать тебе, я понимаю, что это опасно.

— Моё дело маленькое, Рик. Я служу Династии. А Династия — это ты. Я помогу.

— Спасибо, Рейзор.

— Как мы будем связываться, и что конкретно тебя интересует?

— Связываться будем через электронную почту. Меня интересует всё, что будет происходить в Конго, если будут оплошности, ослушание Кайлом приказов от отца, встречи с иностранными представителями шпионских корпусов — то такая информация должна быть у меня вместе с доказательствами. Мои слова должны быть подкреплены фактами. Я должен быть в курсе всего. Ты — мои глаза и уши в Конго.

— Хорошо.

— Никому не говори, что приезжал сюда и разговаривал со мной. Для всех мы должны быть абсолютно несвязанными между собой.

— Да, Наследник.

— Можешь ехать, спасибо за помощь.

— Да пока не за что.

Мы прощаемся. Чёрный мерседес пробирается по разбитой дороге, поднимая за собой столб пыли, а я провожаю его взглядом. Всё это время, Оля стояла рядом с велосипедами и наблюдала за нами издалека. Теперь я вижу, как её буквально распирает от любопытства.

— Ну, что там?

— В этом чёрном мерседесе только что уехала настоящая головная боль для Найтов.

— Он согласился?

— Да. Теперь я буду в курсе всего.

— Здорово.

Осушив флягу с водой до дна, мы выдвигаемся в сторону дома. Едем достаточно медленно, фактически в прогулочном ритме. По дороге я рассказываю Оле о местной природе, ровно столько, сколько знаю сам. Она увлечённо слушает меня, в обмен рассказывая о России. Между Америкой и моей второй родиной всегда были сложные отношения, сегодня, относительно холодной войны, они стали более приемлемыми, но только не между разведками. Для меня смертельно опасно соваться в Россию. Как только я пересеку границу — буду под прицелом русских шпионов, а хорошим это не кончится. Признаться честно, я бы с большим удовольствием съездил туда, посмотрел на природу. Быть может, что меня тянет туда из-за крови, ведь часть меня принадлежит России, тогда ещё остаткам Советского Союза.

За разговорами мы быстро доезжаем до дома. На улицы уже ложится закатное зарево. Паркуем велосипеды в сарае и садимся за стол. Отец уже затопил баню. Ужинаем, разговаривая на отвлечённые темы. Это радует, Ольга чувствует себя спокойнее в такой обстановке.

Мы расходимся по комнатам и готовимся к походу в баню. Собираю с собой в пакет шампуни, мочалки и прочие банные принадлежности. Отвернувшись к шкафу, жду, пока рыженькая наденет купальник, сам при этом на ходу переодевая плавки. Одно в этом походе несказанно радует: у меня будет возможность хорошенько разглядеть Олю. Чёрт, O’Хара, куда тебя несёт в последнее время? Мысленно чертыхаюсь, я перехожу все границы.

— Рик. Мне нужна помощь.

Разворачиваюсь к Ольге. Она стоит возле дивана, заведя руки за спину, держа неподдающиеся её пальцам завязки купальника.

— Завяжи, пожалуйста. У меня никак не получается. Верхние сразу завязала, а эти постоянно из рук выскальзывают.

Нервно сглатываю. Мама Мия, какая у неё аккуратная спинка. Забираю из её рук завязки и нарочито медленно, давая себе время рассмотреть её получше, тщетно пытаясь отрезвить себя самыми грязными ругательствами, молча перебранными в собственной голове, завязываю узелок на её спине. Затем поверх узла делаю аккуратный крепкий бантик. За этот вечер в бане я точно потеряю весь самоконтроль с такими-то ножками… Держи себя в руках, Рик!

— Спасибо.

Она улыбается и, отойдя к зеркалу, принимается собирать волосы в пучок, а я пытаюсь думать о чём угодно, только не о её теле. Попытка проваливается с треском. Через пятнадцать минут мы уже все собираемся в бане. После недолгих приготовлений буквально забегаем в парилку, чтобы не выпускать драгоценный жар.

Бросаю взгляд на градусник, в помещении ровно сто градусов. Идеальная температура для приёма бани. В тазу на лежаке уже томятся замоченные веники, чувствую, будет весело. Воздух обжигает кожу жаром, моментально прогревая весь организм. Я с детства любил походы в баню, особенно, когда дело доходило до веников. Мы с Ким с огромным удовольствием стегали ими отца, а он в отместку шлёпал нас двоих. Я, скорее, воспринимал это как обычную возню, чем что-то полезное или необходимое.

— А ты бывала в бане, Оль?

Опять отец допрашивает рыженькую. Теперь он не разгуляется, ведь она трезвая.

— Да. У нас на даче есть баня, папа сам её строил.

— Здорово. Я строить бани не умею, оттого пришлось заказывать. Вот беседки — пожалуйста. После учёбы в России, несколько раз побывав в бане, все эти сауны и прочая ересь отпали для меня сами собой. Не то. А здесь хорошо, душевно.

— Баня это хорошо.

— Очень. Я вчера долго думал. Почему МГУ? Сейчас в России есть много ВУЗов.

— Я подавала документы в несколько учебных заведений, в МГУ я не надеялась попасть, но попытаться решила. Очень удивилась, когда мне пришло извещение о поступлении. На фоне других университетов, решила пойти туда. Я не пожалела, там хорошие сильные преподаватели.

— Меня отец туда отправил. Когда сдал выпускные экзамены в своей школе, он сказал: «Райан, завтра ты едешь в Москву. Будешь учиться в МГУ на факультете «Политики и международных отношений», так будет проще управлять». Мои возражения мать с отцом даже слушать не стали. Мне быстро собрали чемоданы и на следующий день отправили в перестроечную Россию. Со временем я там обжился, но особого энтузиазма к учёбе я не испытывал никогда. В этом смысле Рик обошёл меня по всем показателям.

— А почему Рик учился не в России?

— Я ограничил его только в выборе страны. Когда ему подошло время учиться, английский Наследник положил глаз на обучение в нашем Гарварде, а я метил для Рика в Оксфорд. Он всегда хорошо учился, потому и присматривал для него сильный университет. Нам с Главой английской разведки пришлось заключить маленький негласный договор. Мой сын спокойно учится в Оксфорде, а его в Гарварде. Так мы и обменялись, я указал Рику на университет, а специальность выбрал он сам. Тоже пошёл на политику, как я. По окончании университета привёз мне оксфордский привет, в виде диплома с отличием.

— Отличник.

Улыбаюсь, в ответ на слова Ольги. Если быть предельно честным, то я чертовски пожалел, когда начал учиться на политика. Это была одна из самых сложных специальностей Оксфорда.

— Как ты училась? — интересуется у Ольги Ким.

— Я училась хорошо. Не совсем на отлично, бывали четвёрки, но сессию всегда удавалось закончить на отлично.

— Ну что. Думаю, пора на выход, на первый заход хватит. Рик, мы к вёдрам?

— Да, отец.

Из парилки мы выбегаем прямиком на улицу, к заранее приготовленным вёдрам с водой. Пользуясь своим скоростным преимуществом, окатываю водой отца, а следующее ведро приходится на долю Оли. Взвизгнув от соприкосновения холодной воды с кожей, рыженькая подхватывает стоящее рядом с ней ведро и бежит в моём направлении. Надо уносить ноги, пока не поздно. Не успеваю увернуться и зеленоглазая, напустив на себя хитрую ухмылку, выливает содержимое ведра, обливая меня водой. Холодно.

Несусь за ней вдогонку, всё больше сокращая расстояние. Подхватив на руки, тащу её к небольшому бассейну, в котором уже сидят отец и Ким. Бросаю её в воду и следом ныряю сам. После того, как боевые действия при участии вёдер подходили к концу, мы всегда погружались в бассейн. После банного жара прохладная вода приятно расслабляет организм.

— Это было здорово. Только очень холодно.

— Вы не обливались из вёдер?

— Нет. Мы обычно ополаскивались в душе и отдыхали в предбаннике.

— Так совсем не интересно.

Она осторожно шлёпает меня по плечу, наигранно надувая губы. В чём дело?

— Взял и выкинул меня в воду!

— Я коварный, — смеясь, отвечаю ей. — очень коварный.

— Я вижу.

— Второй заход? — интересуется отец.

— Да, только надо налить вёдра.

— Девчонки, вы в предбанник, Рик, мы нальём вёдра.

— Да.

Выбираемся из бассейна и наполняем разбросанные вокруг бани вёдра водой, расставляя их по своим местам. Следующим заходом в парилке разворачивается настоящее побоище на вениках. После первой же такой схватки веники приходят в негодность, и два захода не выходят такими же весёлыми как первый. С каждый нашим выходом на улицу становится всё темнее и темнее, в последний раз мы просто обливаемся из вёдер: без гонок и всего прочего. По темноте бегать опасно, можно здорово стукнуться о плиточные дорожки, если споткнёшься.

Пропускаем девушек в душ первыми, ликвидируя бардак в парилке. Листья разорвались на множество крошечных клочков и намертво прилипли к дереву. Лучше всего, дождаться пока они высохнут и пройтись здесь пылесосом.

Залетаю в душ, старательно трусь мочалкой, чтобы избавиться от надоедливых листьев. Насухо вытираюсь полотенцем и переодеваюсь в прихваченную из дома сухую одежду. Ольгу укутываю в свой толстый банный халат. С рыжих волос стекают капельки воды, разбиваясь о деревянные полы бани. У Ким где-то должен быть фен.

Отец и Врач идут в беседку пить чай, а мы с рыженькой ныряем в дом. Роюсь в комоде Ким, с большим трудом отыскивая в куче женского барахла, в виде всевозможных заколок и резинок, фен.

Ольга, улыбаясь, забирает из моих рук фен и садится на краю небольшого диванчика, напротив зеркала. Тщетно пытаюсь побороть в себе желание прикоснуться к ней. Самоконтроль даёт огромную трещину.

— Можно я?

— Что? — она непонимающе смотрит на меня, а я теряюсь. Впервые не знаю, что сказать девушке, понимаю, насколько глупо звучит моя просьба, боюсь отказа.

— Можно я посушу тебе волосы?

Её взгляд пробегает по полу, затем удивлённо обращается к моему лицу. Идиот. Поумнее ничего, конечно, придумать нельзя было. Алых губ касается задумчивая улыбка, и Оля протягивает мне фен и расчёску.

— Попробуй.

Не теряя времени, хватаюсь за предложенное. Сажусь за её спиной и втыкаю фен в розетку. Осторожно расчёсываю влажные кудри, увлечённо следя за собственными движениями. Какие волосы… Обожаю…

Бережно высушиваю прядку за прядкой. Рыжие локоны завиваются сами, как только тёплый воздух изгоняет из них влагу. Оля смирно сидит передо мной, безотрывно наблюдая за мной через зеркало, а я поглощён процессом настолько, что не замечаю почти ничего вокруг себя.

Когда вся процедура подходит к концу, я откладываю фен и ещё раз расчёсываю пряди. Чувствую себя маленьким ребёнком, которого полностью охватило чувство восторга из-за новой игрушки.

— Спасибо.

Голос Оли вырывает меня из мыслей. Она разворачивается ко мне лицом и забирает из руки расчёску.

— А теперь спать, парикмахер. Иначе я засну на ходу.

Молча киваю, просто потому, что слова тут излишни. Отношу фен на место и, вернувшись в комнату, на ходу сбрасываю с себя вещи. Пока я путешествовал по дому, рыженькая уже разложила все вещи по полкам. Не успеваю доползти до кровати, как Оля просит меня отвернуться. Как всегда, как я мог забыть?

Встаю лицом к входной двери и жду, пока мне разрешат повернуться. Дверь без стука открывается, и на пороге появляется силуэт отца. За секунды я разворачиваюсь к Ольге и, не глядя, прижимаю её к себе. Не прогадал. Она в одних лишь трусиках. Превосходно, просто прекрасно.

Гневным взглядом сверлю отца, готовясь к словесному нападению. Зеленоглазая испуганно смотрит на Райана, плотнее прижимаясь к моей груди, в надежде спрятаться. Надеюсь, я вовремя успел спрятать всё самое драгоценное от глаз Главы.

— Ой. Ребят, вы извините. Я никак привыкнуть не могу, что ты не один, Рик. Извини, Оля. Я не думал, что вы тут не одеты.

— Вот как ты в детстве мог учить меня стучаться, если сам не умеешь? — практически кричу я.

— Извините. Я попозже зайду.

— Чего хотел-то?

— Да я хотел предупредить, чтобы вы завтра пораньше встали. Дел много. Надо бы убраться, да и парилку в порядок привести. Сам видел, что там творится.

— Хорошо.

— Вы бы хоть это. Закрывались что ли.

— Отец!

— Всё, всё. Ухожу. Спокойной ночи. Извините.

Он закрывает дверь, а я чувствую, как волна гнева ослабевает, и её место занимает обострившееся осязание. Оля. Обнажённая, соблазнительно нежная прижимается ко мне голым торсом. Держи себя в руках, Рик. Это всего лишь стечение обстоятельств. Как сказать собственным ощущениям «нет»? Я должен.

Стоп. А интересненькое у нас положение сложилось. Когда отец вломился в покои — Ольга переодевалась. А я в одних трусах стоял спиной к ней. Как только я заметил его, сразу накинулся на неё и прижал к себе. Чёрт. Теперь точно всё просто так не объяснишь ни им, ни Оле.

Она смотрит на меня, а я не знаю куда деться и что сказать.

— Эм… Извини. Я просто…

— Я понимаю. Он ушёл, может, отпустишь меня?

Нет.

— Да. Только как? Я же увижу.

— И что ты предлагаешь? Стоять так пока одному из нас не станет всё равно?

Да.

— Нет. Завяжи мне глаза, и я ничего не увижу.

— Почему бы тебе просто не отвернуться?

— Я — не сова, и моя голова не крутится на триста шестьдесят градусов. Боковым зрением я в любом случае тебя увижу.

— А ты закрой глаза.

— У тебя не будет гарантий, что я не подглядываю.

Что я несу?

— Ты сегодня какой-то странный.

— Нормальный.

Она завязывает мне глаза своей майкой. Отлично. Так я точно не сорвусь, буду честен перед ней и перед собой. Отец, вечно его несёт, когда не надо! Чувствую, как она отдаляется от меня. Послушно стою с завязанными глазами посреди комнаты. В своей панике, увидев отца, я даже не обратил внимание на то, насколько Оля обнажена. Оно и к лучшему. Зато я ничего не видел.

Её тонкие пальчики усердно развязывают топ, служащий повязкой на глаза. А я чувствую себя как никогда странно. Она прикасается ко мне, а по телу бегут мурашки, как разряд тока, будоража собой сознание.

Мы ложимся в кровать, засыпая на разных половинах постели. Рыженькая отключается почти мгновенно, а я ещё долго прокручиваю сегодняшний день в сознании. Моя сегодняшняя выходка в бане, потом этот злосчастный фен, теперь этот случай с отцом и моя необъяснимая реакция на Ольгу. Что со мной, чёрт подери, происходит?

========== XXXII Глава ==========

На следующий день мы все дружно намываем особняк до блеска, уничтожая слои пыли, вольготно расположившиеся везде, где только можно и нельзя. За ужином отец гордо подводит итоги операции «Антипыль». Мы пару раз были у океана. Надо сказать, что загар, пусть и сентябрьский, довольно хорошо лёг на кожу Ольги, отчего она стала выглядеть ещё более соблазнительно.

План с Рейзором удался: его без раздумий взяли в добровольцы, и он уже три дня как в Конго вместе с Кайлом. Я периодически получаю от него электронные письма с описанием всего происходящего. Пока, к сожалению, к Кайлу не подкопаешься ни с какой стороны.

Завтра нам уже нужно будет выезжать в Штаб, и остался всего один свободный день. С каждым днём я всё необъяснимее чувствую себя в компании Оли. Её запах, тело, голос, она сама - сводят меня с ума всё больше. Похоть это, или нечто большее? Что всё-таки взяло верх? Свобода и страх навредить или шальные чувства, в плен которых я впадаю всё больше и больше день ото дня? Не знаю. Этот день я хочу провести особенно - вместе с ней -, а потому готовиться надо с самого утра.

Пока рыженькая потягивается в постели, я одеваюсь и выхожу на улицу. Утренний свежий воздух обдаёт кожу осенней прохладой. Засунув руки в карманы шорт, бодрясь на ходу, я шагаю к кухне и ставлю чайник. Скорее всего, отец и Ким ещё спят, иначе они бы уже сидели за столом.

Таскаю продукты из холодильника в беседку, старательно раскладывая их на столе. Из двери особняка выпархивает Оля, зябко нахохлившись, осматривается по сторонам. Ещё очень рано. С одной стороны, хорошо, что вторая половина дома ещё спит. Можно спокойно посвятить подругу в свою авантюру.

— Встать встала, а проснуться не смогла.

— Да. Ким и Райан ещё спят?

— Видимо, да. Думаю, они не скоро проснутся после наших вчерашних заплывов.

— Да, было здорово. Океан очень красивый.

— Ты не была на океане?

— Нет, только на Чёрном море. В России.

— Ясно. И где лучше?

— Там не нужно бояться акул.

— В Чёрном море нет акул?

— Есть — катраны —, но они очень маленькие: полтора метра, и зубы у них, как наждачная бумага. Они почти не подплывают к берегу. А у вас белые акулы. Страшно.

— Кто-то насмотрелся фильмов ужасов. Не так уж часто эти громадины сюда заходят.

— Всё равно, лучше спокойно плавать, зная, что тебя никто не съест.

— Да, пожалуй, ты права, — ухмыляюсь. А она ценит безопасность.

Она разливает кипяток по чашкам, а я наблюдаю за её движениями. Да. Я точно должен исполнить свой план.

— Как ты смотришь на то, чтобы вечером сбежать куда-нибудь?

— В смысле, сбежать? — она замирает с сахарницей в руках и удивлённо смотрит на меня.

— Я, ты, свежий воздух и тишина. Ни отца с его язвительностью, ни трещащей без умолку Ким. Что скажешь?

— Вообще-то, твой отец сегодня просил собрать все вещи, чтобы завтра утром не терять на это время.

Мысленно рычу. Она так умело ищет причины отказаться или не знает как быть с просьбой отца?

— Можно сделать это после завтрака… — бурчу ей в ответ.

— Хорошо. Если ты поможешь мне разобраться со всеми пакетами, то можно и сбежать.

Отлично. Чувствую, как собственные губы растягиваются в дьявольской ухмылке. Всё идёт по плану.

— Я помогу. Только отцу и Ким о нашем побеге ни слова. Я оставлю им записку.

— Да, капитан.

Она игриво отдаёт мне честь, по-своему, по-русски и принимается за бутерброды, а я смеюсь в ответ на её выходку. Теперь можно приступать ко второй части плана: нужно собрать провизию.

Сладкая парочка всея загородного дома медленно выплывает из дверей дома, обмениваясь улыбками. Отец целует врача в губы, коротко, но многообещающе. Боже, какие нежности.

— Доброе утро, дети.

Язвит, как всегда. Однако настроение у него лучше обычного. Думаю, они с Ким обрадуются нашему «побегу», в конце концов, они тоже хотят уединиться.

Мы спокойно завтракаем, обмениваясь короткими фразами. Райан излагает план действий на завтрашнее утро. Окончив приём пищи, мы с зеленоглазой спешим в комнату и принимаемся за многочисленные пакетики с её вещами и косметикой. Старательно укладываем вещи в пакеты покрупнее, более мелкие выбрасывая в мусорную корзину. Таким образом, по итогам переупаковки, ровно половина пакетов оказалась ненужной. Что ж, хороший результат.

Из сарая стаскиваю свой старый рюкзак, с которым в своё время бегал в школу. Воровато, подобно лису, бросаю из холодильника в пакет сосиски, мытые овощи и картошку. Съедобное укладываю на дно сумки, поверх кладу фольгу, ножи и всё прочее, что может понадобиться для пикника в лесу. К моему счастью, в рюкзак даже вмещается небольшой топор, плед и ветровка для Оли. Вечером будет холодно.

Когда рюкзак набит до отказа, а Ольга окончательно готова к выходу, на улице уже вовсю жарит дневное солнце. Шпион и врач тихо и мирно сидят в своей комнате, и моему плану ничто не мешает. Пишу записку отцу и оставляю её на столе в беседке. Сбежать, оно, конечно, хорошо, но чтобы он согнал сюда весь штаб на мои поиски, я не хочу.

Заперев за собой ворота, мы выдвигаемся к речке. Я не поведу туда, где мы были с отцом, хочу показать ей своё место, где так любил пропадать в детстве. Уверен, ей тоже понравится. Там неимоверно красиво. Берег, усыпанный мягкой травой и дикими цветами, спрятан от глаз любопытных склонившимися деревьями. Из тонких веток, обильно украшенных цветами и листьями, словно сотканы плотные природные занавески. Настоящий шалаш.

Мы сворачиваем с большой тропинки на едва проторённую дорожку. Активируя все резервы памяти, шаг за шагом вспоминаю дорогу, Оля почти бесшумно шагает за мной сзади, след в след как я. Когда до пункта назначения остаётся совсем немного, я останавливаюсь и оборачиваюсь к рыженькой. Она с любопытством смотри на меня, лёгкая улыбка касается уголков её губ. Стоит ли делать всё так, как я задумал? Думаю, да.

— Готова к сюрпризу?

— Даже так?

— Да, сегодня их будет много.

— Тогда готова.

Она улыбается шире, а я ухмыляюсь. Нет, леди, всё не будет так легко, как вам того хочется. Из бокового кармана рюкзака я достаю шёлковый чёрный галстук. Раньше я ходил в нём в школу, зачем мы перевезли его в загородный дом — одному Богу известно.

— Хорошо. Предлагаю маленькую игру, мисс Романова. Я завяжу тебе глаза и приведу на место, а ты попытаешься угадать, где мы. Идёт?

Ухмылка так и не спала с моего лица, а в зелёных глазах подруги обнажили катаны любопытство и опаска. Она борется сама с собой, очевидно, то уговаривая, то отговаривая себя от этого шага. Что останавливает её? Я лишь хочу понять, доверяет ли она мне настолько, насколько я этого хочу, или до сих пор опасается моих поступков.

Отводит взгляд, продолжая мысленную войну. Горю от нетерпения, ожидая от неё уже любого ответа, не обязательно положительного. Нужно подтолкнуть её к решению.

— Ты мне доверяешь?

— Да.

Она делает шаг ко мне, плывёт в мои руки. Я осторожно завязываю галстук и проверяю всё, она не должна ничего увидеть раньше времени.

— Не туго? Видишь что-нибудь?

— Нормально, ничего не вижу. Боюсь упасть.

— Не волнуйся, я поведу.

Беру её ручку и увлекаю за собой. Несмелые медленные шаги постепенно заменяются более уверенными. Через небольшой овраг я переношу её на руках, не хочу, чтобы она оступилась.

Речная вода предательски шумит, перекатываясь по камням сквозь небольшой завал. В этом месте она неглубокая, от силы: по колено. Всё осталось как прежде: нетронутым и красивым. Оля переминается с ноги на ногу и нетерпеливо теребит низ майки пальцами, а я уже представляю её реакцию. Под вечер здесь будет просто изумительный закат.

Кладу рюкзак на землю и встаю за спиной своей прекрасной спутницы. Солнце играет с её медными локонами, распаляя в них пламя, пробегает лучами по загорелой коже, а я не хочу двигаться.

— Мы пришли?

— Да, угадаешь где мы? Хотя бы приблизительно?

— Не знаю, здесь намного свежее, чем было в лесу, и журчит что-то. Река?

— Угадала.

Шёлковый галстук, не закреплённый узлом, моментально соскальзывает с лица рыженькой. Она зажмуривает глаза, медленно привыкая к свету, разглядывает всё вокруг. Восторженно обводит взглядом берег, мелкую речушку и спадающие к земле длинные ветви деревьев, прикрывающие землю от палящего светилы.

— Здесь очень красиво, — заворожённым голосом практически шепчет Ольга.

— Знаю. Это моё любимое место, я подумал, что тебе тоже понравится здесь.

— Вы сюда ходили рыбачить?

— Нет. Об этом месте знаю только я, набрёл на него в детстве и никому не показывал. Мне нравилось бывать здесь одному. Тихо, спокойно, и никто не мешает думать…

Она поворачивается ко мне, а я стою почти вплотную к ней. Зелёные глаза внимательно изучают моё лицо. Безотрывно наблюдаю за ней, кажется, это может продлиться вечность. Улыбаюсь и, подобрав рюкзак с земли, принимаюсь за оборудование места для пикника. Мы с Олей вместе расправляем плед. Рублю засохшие ветки топором и подготавливаю место для костра. Нужно обложить его камнями, я не хочу устраивать здесь пожар.

Заходим в небольшой ручей, усердно отыскивая камни покрупнее.

— Она везде такая мелкая?

— Чуть дальше она по пояс, а где мы с отцом рыбачили – два метра глубиной. Это ниже по течению.

— Ясно.

— А что, есть желание искупаться?

— Да, нет, зачем же купаться…

Я стою на выпрямленных ногах, сам при этом склонившись к воде. С опаской, судя по её хитрому тону: не зря, поднимаю на неё взгляд. Она сложила руки за спиной и, прикусив губу, подавляет лукавую ухмылку. С размаха она бьёт ногой по воде и окатывает меня брызгами. Холодная речная вода здорово жалит кожу. Поёживаюсь, а она заливается хохотом. Что ж. Это война!

Опускаю ладони в воду, готовясь к атаке. Рыжая оппонентка моментально перестаёт улыбаться и вытягивает вперёд руку, грозя мне тоненьким указательным пальцем.

— Даже не думай об этом, Рик!

— Почему же? — смеюсь, в её глазах тоже искрится озорство. Игра обещает быть занимательной.

Обливаю её один раз, довольно-таки, щадяще, а она, взвизгнув, принимается без разбора молотить по воде, накрывая меня всё новыми и новыми брызгами. Промокнув до нитки, смеёмся, видимо, она не собирается останавливаться.

Прорываюсь сквозь водяную атаку и, перевесив противника через плечо, выбираюсь на берег. С её волос капает вода, сама она требует опустить её на землю, вновь уличая меня в нечестном использовании собственного физического превосходства. Усаживаюсь на траве, размещая бунтарку на своих коленях. Отдаю ли я отчёт своим действиям? Нет. Мне хорошо сейчас, и задумываться над своими порывами я не хочу.

Она по-детски наивно смотрит на меня, время от времени посмеиваясь. Молча наблюдаю за ней, впитывая каждую чёрточку её лица в сознание. Я, наверное, никогда не перестану удивляться ею. Она похищена, фактически, находится в плену, по моей вине, у меня в плену. Но она смеётся сейчас, искренне и живо, словно это всё было не с ней, будто она по собственной воле оказалась там, в Штабе, сама пришла в мои покои.

Утратив связь с реальностью и погрузившись в собственные размышления, я так и не отвёл от неё взгляда. Нужно срочно что-нибудь предпринять, иначе это будет выглядеть, как минимум, странно. Лихорадочно сворачиваю свои размышления, отправляя их в долгий ящик. О чём сказать ей?

— Ты говорил, что сегодня будет много сюрпризов…

— Не волнуйся, будут.

Я срываю травинку и провожу ею по шее Ольги. Смеётся, отмахиваясь от зелёного стебелька. Со стороны мы наверняка выглядим чертовски глупо. В свои полные двадцать ведём себя как десятилетние дети, которым ничего не нужно кроме игр. Упиваясь этой шальной свободой, мы оба растеряли осмотрительность. К чему она, если нам обоим так хорошо сейчас?

Нужно заняться костром, иначе я не наскребу углей на то, чтобы нормально пожарить сосиски.

— Мне помнится, что мы начали с собирания камней. А потом кто-то начал брызгаться.

— Какой кошмар, Рик, как тебе не стыдно? — напускает на себя серьёзный вид Ольга. Идея трещит по швам, она начинает смеяться.

— Действительно, какой я нехороший. Ужас, просто!

Мокрая ткань майки неприятно липнет к коже. Снимаю вещь и развешиваю её на ветках, чтобы просохла. Вновь спустившись к реке, собираю камни покрупнее. Нужно обложить ими место для костра.

Оля сушится, сидя на берегу, и взглядом скользит по моему телу. Если она думает, что я ничего не замечаю, то очень сильно ошибается. Я прекрасно вижу, какими глазами она на меня смотрит и как покусывает нижнюю губу. Когда-нибудь она всё-таки сведёт меня с ума.

Обточенные водой и временем гладкие булыжники на берегу уже образовали неплохую по габаритам кучу. Думаю, этого хватит. Мастерю импровизированную ямку для костра, раскладывая по периметру камни. Что ж, несмотря на то, что я ни разу не был в бойскаутском лагере, выглядит довольно сносно.

Солнце беспощадно печёт, прогревая, кажется, до самых костей. Умываюсь водой, чтобы избавиться от липкого слоя пота. От физического труда становится ещё жарче, но выбора у меня мало: нужно нарубить щепок. С большими ветками костра не развести. Пока я крошу ветки и рву бумажки, предусмотрительно прихваченные мною из дома, Оля копается в рюкзаке.

— Золото нашла?

— В смысле?

— Ты так усердно там роешься, будто клад ищешь.

— Не удивлюсь, если найду что-нибудь интересное. Я в последнее время вообще не знаю чего от тебя ждать.

Я сам не знаю чего от себя ожидать. Делать необдуманные поступки в последнее время я начал в десять раз чаще, чем когда-либо. То я пристаю к ней в бане, шантажируя рыженькую поцелуем, то веду на пикник, сам при этом лелея планы на вечер. За последние дни я удивил, кажется, всех. Отец всё чаще косится на меня с хитрым прищуром, Ким всё шире улыбается, когда мы с Олей обмениваемся взглядами или разговариваем. Да и сама Оля стала вести себя как-то иначе. Более раскованно. И только я один, как последний идиот, с опаской только начинаю догадываться, в какие дебри меня заносят неподвластные и новые для меня чувства.

Старательно мотаю головой, в попытке избавиться от накатившего роя мыслей. Я дал себе слово не бегать от чувств и встретить их лицом к лицу. Пытаться выбраться из них бесполезно, это как болото: чем больше бьёшься, тем больше погрязаешь в нём. Если я всё-таки полюблю, то буду стоять за неё до последнего.

Мы вместе режем овощи и раскладываем их по пластиковым тарелкам. По распоряжению Ольги, заворачиваю картошку в фольгу, сам не знаю зачем, я планировал насадить её на шампур, а саму фольгу использовать в качестве упаковки для не съеденных продуктов. Когда мы начинаем поджаривать сосиски, солнце уже клонится к закату. Уютно примостившись на пледе, подруга изучающе рассматривает всё вокруг. А всё моё внимание занимают только шампуры.

Всё готово, палками вытаскиваю картошку из углей: она безумно горячая. Рывками снимаю с неё фольгу: иначе остывать она будет долго. Зеленоглазая усердно наводит порядок на столе, расставляя всё в удобном порядке. Подкидываю ветки в костёр и усаживаюсь напротив своей спутницы. Хочу держать её в поле зрения.

— Пикник на природе. Класс, давно ты это задумал?

— Нет. Это, кстати, был ещё один сюрприз на сегодня, — хитро улыбаюсь, вряд ли она догадывается о следующем.

— Люблю хорошие сюрпризы.

Она кокетливо стреляет глазками, Боже мой, что творится с этой несносной девчонкой?

— Давно хотел спросить. Откуда у тебя эти кольца?

На каждой её руке красуется по одному кольцу. Одно более простое, узенькое с несколькими камнями, а второе, на безымянном пальце левой руки, сплетено из витиеватых золотых узоров, сплошь укрытое зелёными камнями, в тон к её глазам, скорее всего, это изумруды.

— Вот это, — она протягивает мне правую ручку и пальцем указывает на кольцо, — мне подарили родители. Это за успешное окончание школы. У меня дома висит моя золотая медаль. А второе мне Паша подарил. Мне в тот день восемнадцать исполнилось. Он подарил мне хорошо запакованную коробочку и просил не открывать, пока гости не разойдутся. Я открыла и удивилась. На следующий день я долго уговаривала его забрать подарок. Это слишком дорогой презент, я не хотела его брать. Но он сказал, что если я не возьму, то, как минимум недели две, могу к нему не подходить, потому что он очень сильно обидится. Пришлось взять.

Фырчу в ответ на Олин рассказ. Какие мы нежные и обидчивые, однако, Павел Рокоссовский. Зачем я спросил её об этом? Теперь кольцо вызывает во мне сплошные недовольства. А самое противное во всём сложившемся то, что это его подарок, и рассказывает она об этой истории с улыбкой. Был бы этот товарищ рядом – с удовольствием бы задушил его.

Секундочку, О’Хара, очнись! Ты ревнуешь! Да, кажется, мои догадки всё-таки верны.

— А парень что подарил?

— У меня не было парня, – она смущённо потупляет взгляд в землю. Ну, надо же. У неё даже парня не было.

— Что, совсем, не было?

— Совсем.

— А если не секрет, то почему?

— Это допрос?

Сбавляю обороты.

— Нет, просто, интересно.

— У меня был один парень, но мы с ним быстро разошлись. Я любила его, а он видел во мне красивую побрякушку для собственной коллекции. У него было много девушек, но я надеялась, что стану единственной. Глупо. Он требовал секса, а я отказывала. Я не привыкла к такому быстрому развитию событий, всё было слишком стремительно. Когда он понял, что с меня нечего взять — сразу, не раздумывая, бросил, выпалив всё в глаза. Сказал, что я — лишь трофей, который он пытался заполучить в своей постели.

Во мне закипает злость. Как можно было поступить так с ней? Бедная Оля. Грусть заполняет её изумрудные глаза. Нужно взбодрить её.

— Брось, такие, как он, не стоят этой грусти.

Разговорился ты, Рик. А стоишь ли ты еёгрусти? Стоил ли ты её слёз, её жизни, которую она чуть собственными руками не сгубила из-за тебя? Нет. Ничто в этом мире не стоит её хрустальных слезинок, тем более, бесценной жизни.

— Я знаю. Может, конечно, я в своём одиночестве виновата сама, но, на мой взгляд, всё не должно быть так быстро.

— Согласен.

— А у тебя много было девушек?

— У-у… Поверь, очень. За свои шесть лет взрослой жизни я менял девушек как перчатки.

— В смысле, шесть? Кого же ты умудрился соблазнить в шестнадцать лет?!

— Соблазнял не я, совратили меня, я был абсолютно невинным мальчишкой, до встречи с определённой хищницей, — подмигиваю, интересно, она догадается о ком речь?

— Джевелс?

Бинго. Оля, просто, молодец!

— Именно она. Я даже не помышлял о сексе, пока она не предложила. Расписала всё в таких красках, что я не смог устоять. Соблазн, знаешь ли, сильная штука.

— Какой кошмар, — морщится Оля. — ладно ты! Ты — парень! А она… В шестнадцать.

— Не суть в возрасте.

— Как не суть? Вы же детьми были!

— Сделанного не вернёшь, Оль.

— А её родители, вообще, знали?

— У неё нет родителей, она сиротка. После этого, два года до университета, она была моей единственной девушкой. В Оксфорде я менял девушек каждые две недели, а то и чаще.

— И почему же? — язвит. Ей это, явно, не нравится.

— У них была одна общая дурная привычка. Как только мы начинали спать вместе — они паковали чемоданы и собирались в гости к моему папочке, и спрашивали: «А когда мы поедем знакомиться родителями? У нас же всё так серьёзно!» Меня никогда не интересовали Барби, я — мужчина, и, по природе своей, в куклы не играю. Здесь и выходил весь казус.

— Девушки всегда вешались к тебе на шею? – она не скрывает раздражения.

— Да.

— Неужели не было ни одной, которую тебе пришлось бы завоевать?

— Нет. Я не знаю, что такое завоёвывать девушку. Они всегда прыгали ко мне в постель сами.

— Поздравляю, вокруг тебя всю жизнь вились шлюхи! — Боже, как она злится.

— Не спорю. Их, так или иначе, привлекал кошелёк.

— Надо же, как мы самокритичны. Думаешь, кроме кошелька клевать больше не на что?

— Например?

Ловлю её на слове. Она пробегает взглядом по пледу и поджимает губы.

— Откуда мне знать? Я же не собираюсь прыгать к тебе в постель! Я предпочитаю, чтобы инициативу проявлял мужчина. Он должен добиваться девушку, а не ждать пока она раздвинет ноги.

— Ты чертовски права.

Эти слова нужно запомнить. А вы требовательная, однако, Ольга Дмитриевна.

— Ладно, давай, не будем об этом.

— Согласен.

Она молча разглядывает огонь, языки пламени отражаются в её глазах и вальсируют в зелёном океане. Почему она так разозлилась? В ней говорит ревность. Она кричит в ней и просится наружу. Нужно найти нейтральную тему. Кто дёрнул меня за язык, спросить про парня? Теперь третий сюрприз может полететь в пропасть.

Солнце клонится к горизонту, заливая небо розовыми закатными лучами. Мы с рыженькой молча наблюдаем за этой красотой, как заворожённые. Я любил бывать здесь именно по вечерам. Тут всегда, как нигде, красиво. Сейчас самое время для моей задумки. Но как она отреагирует на неё? Тем более после нашего разговора. Пойду ва-банк, я должен, наконец, разобраться в себе.

— Оль, я тут подумал… — сбиваюсь с мысли, на ходу подбирая слова, как школьник. — В общем, мы уже несколько раз целовались, когда кто-то из нас был пьян. Может… Есть смысл поцеловаться один раз, будучи трезвыми и…

Она прячет взгляд, краснея на глазах. Шумно втягивает воздух в лёгкие, а я не нахожу себе места. Какие мысли пролетают в её голове? Что она ответит?

— Рик, я…

Придвигаюсь ближе к ней и прикладываю указательный палец к её губам. Мне не нужно объяснений и множества слов, достаточно одного, любого.

— Просто скажи, ты хочешь этого или нет?

Смотрю на неё, скорее всего, умоляюще. Мне нужен этот поцелуй, как глоток свежего воздуха, жизненно необходим. Она зажмуривает глаза и нерешительно кладёт ладошки на мою шею, чувствую, как по телу проходит разряд тока, обжигая всё внутри всепоглощающим пламенем.

— Хочу.

Неосторожно брошенная ею искра, и внутри меня вспыхивает ярким пламенем. Я беру её лицо в свои ладони и медленно придвигаюсь к ней. Жар её дыхания призывно опаляет кожу. Я схожу с ума от её близости. Нетерпеливо накрываю её нежные губы своими, смакуя собственные ощущения. Где-то в крови по телу разбегается приятное тепло, сердце восторженно трепещет в груди дикой птицей.

Зажмуриваю глаза, чувствовал ли я что-то подобное, когда целовал десятки предшественниц? Нет, я ещё никогда не чувствовал как ток бежит по жилам. Оля водит пальцами от основания шеи до затылка, в местах соприкосновения с её пальцами кожа покрывается мурашками. Безумно хорошо.

Углублять поцелуй я не решаюсь, просто не знаю, как отреагирует моё рыжее чудо. Я люблю её, теперь я это точно знаю. Я приложу все силы и добьюсь её, завоюю её любовь, заслужу всеми путями.

Медленно отстраняюсь от неё и открываю глаза, колдовские светлячки уже внимательно разглядывают моё лицо, а я восхищённо наблюдаю за ней, заправляя за ухо выбившуюся прядку. Разряд, прошедший по телу даёт о себе знать, сердце бьётся как шальное.

Я выпускаю её лицо из своих рук, и мы, молча, словно по команде, начинаем улыбаться друг другу. Забавно, минуту назад мы целовались, а сейчас не находим друг для друга слов.

Остаток вечера мы разговариваем на непринуждённые нейтральные темы, словно ничего и не было. Меня раздирает любопытство. Понравилось ли ей? Что она думает обо всём произошедшем? Я не решаюсь спросить. Если бы она считала нужным — сказала бы сама. Ей, так же как и мне, нужно время, чтобы разложить по полком свалившееся на плечи головокружительное чувство. Я никогда не чувствовал себя так, как сейчас с ней. Я не любил до этого никогда, а то что у меня было, не стоит и десятой доли произошедшего за последние сутки.

Закончив пикник, когда на улицу уже опустилась чернильная тьма, мы собираемся, и я интуитивно вывожу её из леса. Дома, во дворе, сиротливо горит фонарь, оставленный включённым отцом и Ким. Побросав всё в беседке, мы устало плетёмся к кровати, сбрасывая вещи на ходу.

Улегшись в кровати на разные половины, каждый из нас погружается в свои мысли.

— Спокойной ночи.

— Спокойно ночи, Оля.

Она недолго ворочается, вскоре засыпая, а я сверлю глазами потолок. Значит, кольцо от этого Пашеньки до сих пор красуется на её пальце. Я должен подарить ей что-то своё, чтобы у неё была вещь от меня. Должен придумать план того, как буду завоёвывать её.

Ольга любит меня, но это ничего не меняет, несмотря на это, мне нельзя расслабляться. Главное, чтобы на первых парах отец и Ким не знали об этом. Не хочу никаких нравоучений и пособий по завоеванию барышень от отца, я в состоянии во всём разобраться сам.

Раз она считает, что девушку должны завоёвывать, значит, резких шагов предпринимать нельзя, всё должно быть плавно и продуманно до мелочей. Чёрт подери, Рик, ещё почти две недели назад ты воспринял слова Каина о том, что влюбился, в штыки и чуть не начистил другу пятак за это, а теперь лежишь ночью и разрабатываешь план Барбароссо.

Как я буду завоёвывать девушку, если никакого представления не имею о том, как, вообще, всё это происходит? Паникую, а Оля безмятежно спит на соседней подушке, сладко посапывая. К чёрту планы, размышления, стратегии и политику. Я найду, как добиться желаемого результата.

Улыбнувшись дьявольской улыбкой, очевидно, самому себе, одобрительно киваю головой и хитрым взглядом кошусь на Олю. Что ж, мисс Романова, это война, а на войне, как известно, все средства хороши.

Укладываюсь на подушке лицом к рыженькой. Скользнув взглядом по хорошо знакомым чертам лица, погружаюсь в тягучий сладкий сон, блаженно зажмурив усталые глаза.

========== XXXIII Глава ==========

Солнце прокалывает занавески тонкими стрелами лучей, тягучий сон медленно растворяется, уступая место туманной реальности. Про себя отмечаю, что просыпаюсь легко, несмотря на поздний отбой вчера. Открыв сонные глаза, буквально в нескольких сантиметрах от себя вижу лицо Оли. Безумно близко. Чувствую её размеренное тихое дыхание, пробегающее по моей коже.

На чём я вчера остановился? Ах, да, на разработке операции «Завоевание». Что ж, безусловно, положителен тот факт, что уже сегодня мы возвращаемся в Штаб, а значит, Ким и отец будут на безопасном расстоянии и не заметят моих действий. С дальнейшими пунктами плана полный провал. С какой стороны мне к ней подобраться? На деле, оказывается, что все мои знания о ней абсолютно бесполезны в любовном направлении.

Если бы я хотя бы знал, какие цветы она любит. Ладно, куплю розы, а там, быть может, она сама скажет, какие нравятся ей больше всего. И почему людей нельзя читать как книги?

Толи от моего пристального взгляда, то ли от нарастающего солнечного освещения в комнате, главный бастион, на который направлен мой амбициозный план, лениво открывает глаза. Моргнув раз, другой, она фокусирует взгляд на моём лице, а я улыбаюсь, сам не зная от чего. Чувствую себя идиотом.

- Давно не спишь?

- Только проснулся. Как спалось?

- Замечательно. Твой отец ещё спит?

- Если бы он бодрствовал, то уже давно поднял бы и нас. Пока всё тихо.

- Ясно.

Откровенно наглым образом рассматриваю её лицо, будто хочу найти что-нибудь новое. Щёки её краснеют. За столько времени эта реакция на меня стала настолько предсказуемой, что я перестал удивляться ей. Даже знаю, в каких ситуациях её можно ожидать.

Иностранка. Она чуждая мне во всём: в религии, в видении мира, в традициях и привычках. Но, несмотря на это, безумно родная и… Любимая? Да, именно так. Надо сказать, что довольно тяжело осмыслить то, чего не чувствовал по отношению к девушкам все двадцать два года своей жизни.

Всё произошло слишком быстро, словно сломалось под нестерпимым натиском. Я влюбился быстро, словно по мановению волшебной палочки. Настолько стремительно, что даже не сумел оценить свои силы, зацепиться за что-то, что помогло бы мне справиться с моими чувствами. Ещё совсем недавно, она была для меня соседкой по покоям, маленьким чистым созданием, которое нужно постоянно опекать, как младшую сестру, которую я в детстве усердно выпрашивал у отца и Ким. Была подругой, надёжной и верной, а стала всем, что меня окружает.

На каждый её нежный взгляд сейчас, когда она смотрит на меня колдовскими глазами, всё больше дурманя рассудок, сердце заходится в шальной гонке, окатывая тело нестерпимым жаром. Что вызывает во мне такую реакцию? Почему я хочу этого всё больше и больше день ото дня? Необъяснимо. Глупо. Смешно. Но это действительно так. Слова отца запустили адский механизм где-то в подсознании. Я, по его совету, обратил взор на ту, что рядом, и безоговорочно попал в её плен. Догадывается ли она об этом, или до сих пор считает, что её чувства безответны? Если, конечно, они не испарились в неизвестном направлении.

Она ложится на спину и смотрит куда-то в потолок, медные кудри волнами лежат на её плечах, разбросаны по подушке. Кажется, что они везде, и вся кровать больше похожа на рыжее море, в котором я бы с удовольствием пошёл ко дну. Накручиваю небольшую прядь её волос на палец, внимательно наблюдая за воспроизводимым процессом.

Кончиком пряди провожу по её тонкой шее. Хихикнув, Оля прижимается щекой к своему плечу, тем самым пряча от меня шею.

- Что ты делаешь?

Качаю ей в ответ головой. Я сам до конца не знаю, чем руководствуюсь в последнее время. Вновь легко касаюсь её всё той же прядью, только теперь в зону доступа попадает плечо, а не шея. В отместку под одеялом Ольга тыкает пальцем мне в бок, хитро улыбаясь при этом. Надо сказать, что ощущения не из приятных, её тонкие пальцы достаточно болезненно пересчитывают рёбра.

Не обращаю ровным счётом никакого внимания на её действия, продолжая настырно гулять прядкой по коже. Она уже не останавливается, приглушённо смеясь. Конечно, шумоизоляция в доме идеальная, но перестраховаться всё же стоит. Хватаю её за запястье и в несколько ловких движений обездвиживаю рыженькую. Коленями держу её бёдра, лишая возможности выбраться, а запястья бережно вжимаю в подушки над её головой.

- Отпусти! – силясь придать голосу серьёзность, сквозь смех протягивает Оля. – Так нечестно… Ты опять пользуешься своей силой.

Напускаю на себя виноватый вид, как маленький ребёнок. Нечестно, так нечестно. Оля улыбается.

- Всё, слезь с меня.

Она ёрзает подо мной, а я чувствую, как пульс увеличивается. Я бы сейчас с огромным удовольствием впился в её губы со всем жаром, на какой только способен, покрыл её ключицы, плечи и шею поцелуями… Остынь, Рик!

- Думаю, Ольга Дмитриевна, что мне нужна плата.

- Что? – она ошарашенно хлопает глазами, а я улыбаюсь, как сам сатана. Надеюсь, она не пошлёт меня к выше указанному в гости. – Ладно, что ты хочешь?

- Вот это уже деловой подход. Поцелуй меня, обещаю, я тебя сразу отпущу.

- Знаю я твои обещания…

Так, где я опять напортачил? В последнее время я исправно выполнял всё, что обещал ей, да и не только ей. Я, обычно, всегда выполняю свои обещания, не в моей манере бросать слова на ветер. Собственные резервы памяти отказывают, придётся осведомляться у первоисточника.

- В смысле?

- Как давно ты обещал научить меня английскому?

Вот чёрт. А про это я совсем забыл. Да, научить её английскому, безусловно, ценная задумка. Так она будет понимать почти весь Штаб, а значит, будет чувствовать себя спокойнее, особенно, в свете моих последних планов. Она должна напрочь забыть, что такое сидеть в покоях сутками.

- Забыл. Как только вернёмся в Штаб – подберу для тебя учебник, у меня остались Оксфордские книги.

- Где у меня гарантии, что если я выполню свою часть сделки, ты не забудешь меня отпустить?

- Не забуду. Обещаю.

- Теперь слушай два варианта развития событий: я могу преспокойненько себе вот так лежать, пока: первое, не проснутся твой отец и Ким и не придут будить нас. Ну, а второе, пока у тебя не затекут в таком положении руки и ноги. Намёк понят?

А она изворотлива и как всегда права. Райан наверняка скоро проснётся, а значит, времени у меня не так много. Взгляд зелёных глаз внимательно изучает мою реакцию, а губы её складываются во всё более и более хитрую ухмылку. Она меня подловила.

- Так что, давай, будь хорошим мальчиком, слезь с меня.

Отпускаю её и уваливаюсь рядом на подушки. Краем глаза замечаю, как Ольга, скользнув с края кровати, шагает в сторону зеркала. Прихода отца ждать бесполезно, видимо, они здорово покуролесили вчера с Ким, пока мы были у реки. Следуя её примеру, натягиваю на себя вещи и жду, пока соберётся Оля.

Приготовив завтрак, Оля остаётся в беседке, а я пробираюсь в комнату отца. Пора будить их, иначе мы соберём все пробки в городе.

Толкаю дверь, и перед глазами предстаёт отцовская загородная спальня. Большая светлая комната разительно отличается от его покоев в Штабе. Там всё более дорого, более умеренно, а здесь от каждой вещи веет уютом, домашним теплом. Бежевые занавески на окнах трепещут под властью лёгкого ветра, стремящегося из открытых окон. Словом, во всём здесь чувствуется идиллия.

Ким спит, устроившись на руке у Райана, прижавшись лицом к его груди. Надо сказать, для сорока трёх летнего возраста, отец превосходно выглядит. Мышцы чётко прослеживаются на его руках. В кольце его рук, под одеялом, Ким кажется совсем крошечной и беззащитной. Он обнимает её, зарывшись носом в пшеничные волосы. Точно так же, как я закапывался в волосы Ольги. Даже будить жалко. Во сне отец как-никогда спокоен.

Сегодня мы вернёмся в Штаб, и на его плечи снова ляжет этот адский груз. Вновь он будет нервничать, решать проблемы, которые ежеминутно появляются из ниоткуда. И будет ли он там так же спокойно спать, как сейчас здесь? Вряд ли. Я уверен, если бы не Ким, ему бы было во много раз сложнее справляться с этим грузом. Ей удаётся снимать с него хотя бы часть проблем, пусть ненадолго, но это здорово его спасает.

- Просыпайтесь, сони. На улице уже день.

Райан резко распахивает глаза, обведя взглядом комнату, на секунду задерживается на мне. Зевает, а я улыбаюсь. Вот так, слёту, и не скажешь, что перед тобой шпион с тридцати шести летним стажем. Отцу всего сорок три года, а шпионский стаж считается с самого начала обучения – с семи лет. Таким образом, и мои цифры стажа уже представить страшно. Как-никак пятнадцать лет уже отслужил на благо Родины.

- Который час?

- Одиннадцать утра. Уже обедать пора, а мы ещё не завтракали.

- Да, славно поспали. Ким, - он проводит ладонью по её лицу со всей нежностью, на какую только он способен, смотрит на неё, пробуждая ото сна. – Вставай, родная, и так уже все рекорды побили.

Она потягивается в его руках, а я пытаюсь побороть в себе улыбку. Боже, какие нежности.

- Ладно, вы вставайте, мы с Олей уже приготовили завтрак. Ждём.

- Хорошо.

Оставив их наедине, возвращаюсь к рыженькой. Когда все в сборе, молча принимаемся за завтрак. Отца уже занимают мысли, наверняка самая главная из них – Конго.

Мы с Райаном загружаем все пакеты и сумки в багажник машины, а женская половина дома принимается за продукты питания. Что-то выбрасывается, что-то бережно упаковывается в путь. В итоге через пару часов мы окончательно готовы к выезду.

Последний раз окинув дом взглядом, я сажусь на заднее сидении Форда. Да здравствует Штаб. Дрязги, скандалы, борьба за выживание и мерзкие Найты, что ж, товарищи, я еду. Проталкиваемся через пробки к Штабу. Держу пари, отец проклинает всё на свете.

Минуя злосчастный бич всех крупных городов, мы, наконец, добираемся до Штаба. Тяжёлые металлические ворота медленно открываются, и мы ныряем в густую темноту гаражного помещения. Отец паркует машину в отдельный бокс, а я тоскливо разглядываю пустующее соседнее место. Там стояла моя ласточка. Моя Венено. Которую я потерял по милости Найта старшего.

О, как там у русских говорят? Вспомнишь… Вот и оно. Наглая рожа Джейсона буквально сияет от счастья, а я одариваю его самым «тёплым» взглядом, на какой только способен. Не вижу смысла прикидываться в том, что рад его видеть. Кстати о птичках. Нужно пересмотреть записи видеонаблюдения из кабинета Кайла и проверить почту: вдруг от Рейзора уже поступили занимательные новости.

- Здравствуй, Джейсон.

- С прибытием, Райан, Рик. Рад вас видеть, надеюсь, вы хорошо отдохнули.

- А уж я-то как рад тебя видеть, Джейсон.

Язвлю. Найт старший выдавливает из себя дружелюбную улыбку, а я ухмыляюсь. Натуральная шавка. Пока рядом отец он будет стелиться передо мной, несмотря ни на что.

Отец сразу отправляется в свой кабинет, ему нужно принять дела у Джейсона и войти в курс происходящего. На фоне Штаба, в котором вечно всплывает что-то новенькое, неделя – просто колоссально большой отрезок времени, за который могло произойти адски много событий.

Ким отправляется в медицинский корпус, а мы с Ольгой шагаем к покоям. Всё в них осталось ровно так, как было до нашего уезда. Это радует, значит, в них не лазили ни Найты, ни Смит.

Выделяю большую часть полок в шкафу под вещи рыженькой, освобождаю несколько ящиков в комоде, и Оля начинает раскладывать свои вещи по полкам. Отлично, она занята и явно надолго. Пользуясь раскладом, удаляюсь в свой кабинет, самое время посмотреть, чем жил Найт младший в последнее время, если, конечно, вообще появлялся в своём кабинете.

Несколько дней, судя по записям, кабинет пустовал. А вот тот день, когда Найта утвердили на заставу в Конго. Интересно посмотреть. Жму «Запуск видеозаписи» и жду. Вот разгневанный и испуганный Кайл влетает в свой кабинет, следом за ним забегает Джейсон. Интересная картинка:

- Какого чёрта, отец?! Ты сказал, что мы отправим его в Конго без особых проблем! – он кричит, а Джейсон молча смотрит на взбешённого сына.

- Успокойся. По моим расчётам, всё должно было сложиться правильно.

- Поздравляю! Твои расчёты бесполезны! Я же говорил, что это глупая затея! Он в первую очередь позаботился о своей заднице!

- Это страх.

- Нет, отец. Это не страх. Он не такой дурак, как мы думаем. Рик прекрасно понял, что там опасно, и решил себя приберечь! Откуда нам знать, может, этот чёртов Девингем сболтнул ему, что я запретил ему вякать касательно Конго?

- Хватит поддаваться панике. Всё будет нормально. Поедешь на заставу, мы наберём сильнейших людей, ты быстро наведёшь там порядок. Рик моментально упадёт в глазах остальных на твоём фоне. А Девингем. Будь с ним аккуратнее. Его отец, дед, прадед - все они были шавками на службе у династии О’Хара, и он такой же как они. Для Рика он в лепёшку расшибётся.

- Так, может, убрать его с дороги? С ним будет проще справиться, чем с Наследником.

- Нет, Кайл. Их нужно стравить. Представь себя на месте Девингема. Ни семьи, ни девушки, никого ближе Рика у него в этой жизни с детства и не было. Подумай, какого ему будет, если О’Хара младший подставит его? Вычеркнет из своей жизни? Бедный парень. Ему будет очень обидно. Тогда он станет восхитительным оружием в наших руках. Сам посуди, он знает Рика как свои пять пальцев, даже лучше, чем сам Райан.

- Каин, как и Ольга, никогда не встанут на нашу сторону.

- Ты так же говорил про Джевелс. А потом она влюбилась в тебя и стала послушной марионеткой в твоих руках. Посмотри сейчас, сколько всего она сделала ради нашего блага?

- Не смей так о ней говорить. Я люблю её.

- Любовь - это слабость.

- Плевать. Это моя слабость, и я не прошу тебя совать в неё свой нос, – Кайл рычит, а Джейсон скептически улыбается. Надо же, оказывается, у них натянутые отношения.

- Ты не боишься, что в один прекрасный день она влюбится в кого-нибудь третьего и подставит тебя так же, как в своё время Рика?

- Не боюсь.

- Зря. Вы не пробовали предложить этой русской сотрудничать?

- Я предложил. Чуть не придушил, пока предлагал. Сначала она отказывалась, но потом, видимо, смекнула, что будет, если продолжит настаивать на своём.

- Аккуратнее с ней. Если Рик до сих пор не начал верещать по этому поводу, то девочка явно молчит. Не пугай её. Иначе она будет странно себя вести, ему не составит труда вытрясти из неё информацию.

- Что будет, если она скажет ему?

- Если она проболтается, то её нужно будет убить раньше, чем это дойдёт до Райана. У нас не должно быть свидетелей.

- Ясно.

- С Каином я что-нибудь придумаю. Нужно вбить клин между ними. Дальше они сделают всё сами. Помнишь, как ты поддержал его на последнем совещании? Рик здорово взбесился, когда ты прикрыл Девингема, нужно продолжать в этом же духе. Они уже стали хуже общаться. Успокойся. Мы найдём управу в Конго, побудешь там месяц и вернёшься. Иди отдыхать, тебе нужно много сил. И не вздумай больше паниковать. Все должны видеть, что ты готов и уверен в себе.

- Да, отец.

Джейсон покидает кабинет, спустя несколько минут удаляется и Кайл. Помещение пустует до глубокой ночи. Прерываю просмотр этой записи, в ней больше нет смысла, всё, что мне было нужно, я уже увидел.

Выходит, что все мои мысли, касательно Девингема, не оправдались. Он до сих пор остаётся одним из немногих здесь, кому можно доверять. Нужно срочно менять это положение. За наши двадцать два года никто не смог нас разделить. Ни учёба в разных университетах, ни девушки, которых мы иногда делили в жарких спорах, ни положение обоих, не разделят и Найты.

Джевелс. Значит, она просто влюбилась, как девчонка, оттого и начала помогать своему возлюбленному. Найт младший тоже влюблён, оттого с пеной у рта будет защищать её и отстаивать свои позиции в спорах о ней. И только Джейсон сохраняет ледяное спокойствие. Словно не с нашей планеты и не подвержен ни одному человеческому чувству. Он во всём видит только сухой расчёт.

Соображай, Рик, что тебе это даёт? Теперь я знаю, какие отношения царят между Найтами, и, безусловно, одна из причин этих отношений – Джевелс. Нужно было быть глухим и слепым, чтобы не заметить, как Джейсон относится к ней. Он ей не доверяет, в то время как Кайл уверен в ней на все сто процентов. Она – слабое место Найтов, при том обоих.

Раз они без зазрения совести постоянно бьют по Ольге, то я начну наносить удары по Джевелс. Но нужно быть умнее. Они не должны знать, что я в курсе всего. Иначе я только и буду успевать выпутываться из смертельных ловушек Джейсона. Каин, нужно срочно налаживать с ним отношения и быть предельно осмотрительным. Найт не преминет возможностью стравить нас.

Запускаю следующее видео. Оно снова пустое. Второе… Третье. А вот тот день, когда Джейсон всё утро названивал отцу по поводу Джевелс.

Кайл спокойно сидит за своим рабочим столом, просматривая какие-то бумаги. Очевидно, данные по Конго. Дверь его кабинета распахивается и от сильного ускорения врезается в стену. Джевелс её что, с ноги открыла? На пороге появляется брюнетка, буквально заживо сжигая Найта взглядом. От такого действа, он буквально замер на месте с листочками бумаги в руках и удивлённо смотрит на Смит. А та, в свою очередь, сжимает кулаки. Знаю я такую Джевелс, сейчас будет море крови:

- Какого чёрта твой папаша не пускает меня в добровольцы? - предсказуемо. Она кричит так, что стены кабинета чудом не трясутся, неужели она не боится, что проходящие мимо шпионы могут услышать её душераздирающие вопли?

- Он звонил Райану, Глава запретил принимать добровольцев-девушек.

- Не строй из себя идиота, Найт, тебе не идёт! С какой радости он вообще звонил Райану? - Боже. Кажется, если бы сейчас в её поле зрения попал Джейсон, она бы разорвала его голыми руками на сотни крохотных кусочков.

- Я попросил его позвонить.

- Почему ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой?

Он кладёт на стол бумаги и идёт к ней. Прижимает её к груди и успокаивающе гладит по волосам. Ледяные глаза полны печали и боли.

- Я не хочу, чтобы ты пострадала, Джевелс. Ты самое дорогое, что у меня есть, я никогда себе не прощу, если с тобой что-то случится. Пойми это, ты не должна рисковать собой, я справлюсь там сам.

- А я что здесь буду делать без тебя? Письма писать?

- Тише.

Из её глаз начинают капать слёзы. Кайл заботливо смахивает их со щёк брюнетки, безотрывно глядя ей в глаза. Джейсон прав. Она его слабость, при том очень серьёзная. Так же как у меня Ольга. У Найта есть одно преимущество, его слабость умеет обращаться с оружием, а моя и мухи не обидит. С этим срочно нужно что-то делать.

Он усаживает её на свои колени, и они долго сидят вот так, в обнимку. Разговаривают о разных вещах, которые не вызывают у меня интереса. Кайл уводит её в покои, и на этом запись вновь транслирует пустой кабинет. В последующих файлах помещение вновь и вновь пустует. Лишь в последний день перед отъездом в нём маячит силуэт Найта младшего. Собрав несколько папок, он пробегает взглядом по кабинету и буквально доли секунды смотрит в камеру. По большей части он страдает из-за Джейсона, и это печально.

Ход мыслей прерывает стук. Оля приоткрывает дверь и заглядывает в щёлку.

- Можно?

- Заходи, – улыбаюсь. Зачем она спрашивает разрешения?

- Обедать будешь?

- Нет, не хочется. А ты иди, поешь, не жди меня.

- Ну, - она складывает руки за спиной и, потупив глаза в пол, виновато шаркает ножкой по паркету. – Вообще-то я только что уже употребила парочку бутербродов. Не хотела тебя отвлекать, а потом подумала, что надо всё-таки спросить.

Смеюсь. Она кажется безумно наивной маленькой девочкой в таком положении. Теперь я понимаю Найта и его стычку с отцом. Он любит Джевелс, а она делает его не таким послушным, как того хотелось бы Джейсону. Любовь меняет нас всех. Девушки меняют нас.

- Что ты тут делаешь?

- Смотрю записи камеры из кабинета Кайла.

- О, что-то интересное есть?

- Да, есть пара моментов.

Рассказываю ей обо всём. Она внимательно слушает мой рассказ от начала до конца. В итоге даже жалеет Найта и Джевелс. Девушки, вечно они жалеют всех, кто под руку подвернётся.

Рыженькая сидит на краешке моего рабочего стола, то и дело переминаясь из одного положения в другое. Ей явно неудобно, но, несмотря на это, она молчит, упорно продолжая искать более приемлемое положение.

- Ты будешь ещё что-то смотреть?

- Хочу проверить почту. Рейзор наверняка что-нибудь уже написал мне.

Она вновь ёрзает. Улыбаюсь и качаю головой. Хватит с меня этих поисков удобств там, где их и быть не может.

- Не надоело переминаться по столу?

- Стоять мне надоело больше.

- Садись ко мне.

Выражение её лица бесценно. Она нерешительно сползает с моего стола, не делая больше и шага по направлению к креслу, удивлённо разглядывая меня из-под собственных длинных ресниц. Ухмыляюсь, интересно, сделает она этот шаг или нет?

Спустя, наверное, минуту, Оля подходит к моему креслу и присаживается на подлокотник, совсем с краю. Отбрасываю все мысли к чертям, обвив её талию руками, нормально усаживаю у себя на коленях в кресле. Она даже не пытается сопротивляться или выбраться из моих рук. Отлично. Всё прошло гладко.

Одну руку, набравшись наглости, я так и оставляю на её талии и вторую ладонь кладу на мышку. В несколько кликов открываю почту. От Рейзора пришло три письма. Два из них пустые, Найт, оказывается, неплохо справляется на заставе. А вот третье письмо привлекает моё внимание больше остальных. По размерам оно явно крупнее, чем два предшественника.

Зачитываю письмо вслух, переводя его для Ольги буквально на ходу.

«Здравствуй, Рик!

Что ж, спешу тебя обрадовать. Косяки у Найта всё же появились. Насколько я осведомлён, ему было запрещено задевать чужие шпионские заставы. Буквально сутки назад он принял у нас в импровизированном Штабе главу Французской заставы. Они долго о чём-то говорили, но после, Пьер Бюсси вылетел из приёмной Кайла. Уж не знаю, что он там наговорил французу, что тот так разозлился, но то, что был конфликт – факт. После этого я получил приказ от Найта на штурм Французской заставы. Я деликатно напомнил ему, что данные действия запрещены Штабом, чтобы не вызывать подозрений, так сказать. Но товарищ шеф пренебрёг моим предупреждением и дал письменное разрешение на штурм, которое уплыло у меня из рук к протеже нашего Кайла. Хвала всем пресвятым, я успел отсканировать бумажку. Она прикреплена к сообщению ниже. Таким образом, сегодня был штурм заставы, мы здорово потрепали Французов. Потерь в личном составе Найта нет. Но, сам понимаешь, это не есть хорошо для ребят. Парочка таких налётов, и жертвы появятся. В общем, я тебе сообщил, как и обещал. Удачного собрания Штаба, Рик. Уверен, ты надерёшь ему зад, а я посмотрю, как его тут папочка рвать будет. Они постоянно по мобильному разговаривают. Насколько я знаю, Джейсон не в курсе произошедшего.

С донесением, твой маленький жук».

Отлично! С этой информацией я быстро втопчу Найта в землю. Осталось придумать правдоподобную версию, чтобы не подставить Рейзора.

- Найт развернул там войну?

- Почти, Оля. Просто у кого-то оказалось слишком много власти в руках.

- Ты расскажешь всё отцу?

- Я планировал сказать об этом именно на собрании Штаба.

- Но ты подставишь Рейзора.

- Надо обдумать это. Я должен сказать об этом так, чтобы Джейсон не догадался о том, что мне кто-то доносит.

- Скажи об этом отцу напрямую! А он уже найдёт, как сказать это грамотно. Ему легче, он Глава. Ему доносить могут все поголовно.

Тут она права. Отец, действительно, всегда в курсе всего, а потому ничего удивительного для Найтов в этом не будет, нужно подумать над этим. Интересно, неужели Кайл совсем лишён инстинкта самосохранения, оттого и пошёл на французов с глоками в руках? Не важно, я хотел его промахов, и я их получил. Дело за малым, методично сливать данные отцу.

Гадостей для Найтов запасли, планы их прослушали, теперь можно и поесть. Занимательная, однако, картинка получается. Игра престолов на лицо. Они думают, что я не догадываюсь об их шагах и планах, а на деле, уже давно знаю, чего они хотят.

- Покорми меня, я хочу есть, – утыкаюсь носом в затылок Оли, ожидая её реакции.

- Пойдём.

- Отлично, поедим и ляжем спать пораньше.

- Никаких спать! Ты обещал найти для меня учебник и начать заниматься со мной английским!

Я бы с удовольствием занялся с тобой кое-чем другим… Мысленно отвешиваю себе несколько пощёчин, отправляя подобные мысли в долгий ящик. Даже если тебе это и светит Рик, то очень не скоро.

Мы ужинаем, а потом я с головой окунаюсь в поиски злосчастных Оксфордских книжек. Политология, социология, правоведение… Как у меня только хватало сил на всё это? Продолжаю перебирать учебники один за другим и в самом конце наконец-то нахожу учебник английского. Надо будет разобраться на этой полке: после моих поисков здесь остался живописный бардак.

Оля сидит на кровати и ждёт моего появления, а я, светясь, очевидно как медный чайник, шагаю к ней, с видом абсолютного победителя. Сажусь рядом с ней и пролистываю единственный имеющийся в наличии учебник. Что ж, думаю, он подойдёт для обучения с нуля.

- Ты как лучше запоминаешь?

- То есть?

- Ну, у одних людей слуховая память, у других зрительная, у тебя какая?

- Мне всё равно, в принципе. Но, думаю, лучше будет, если я буду воспринимать на слух. Так я буду хотя бы правильно произносить.

- Я тоже так думаю. Изучать язык, не зная слов – бесполезно. Чтобы уметь строить предложения, тебе нужна база. Поэтому мы начнём с самых распространённых слов, чтобы ты хотя бы могла понимать, о чём идёт речь. Я буду говорить слово на английском и его перевод, а ты будешь повторять за мной только английский вариант. Заодно посмотрим, что у тебя с произношением. Всё, что я слышал до этого – меня устроило.

- Хорошо.

- Начнём.

Она сосредоточенно впитывает каждый звук моего голоса, силясь максимально точно повторить услышанное. Есть несколько моментов, которые ей не удаётся выговаривать правильно. В таких случаях я задерживаюсь на одном слове и проговариваю его несколько раз. Наибольшие проблемы вызывает слово answer. Она не может правильно проговорить «w».

- Не получается…

- Пробуй ещё раз.

- Бестолку.

- Сложи губы так, как когда говоришь букву «у», но при этом старайся выговорить букву «в».

Она пробует, но выходит слишком жёстко.

- Мягче, Оль. Не сжимай губы.

И вновь бесполезная попытка. Мы сидим друг напротив друга, как две мартышки. Я показываю ей, как нужно сделать это правильно, а она пытается повторить. В итоге кладу большой палец на одну её щеку, а все остальные пальцы руки на другую и аккуратно нажимаю на них, заставляя губы сложиться в виде буквы «о». Она внимательно наблюдает за моим лицом, а я непреклонно повторяю слово.

Секундный стопор, и она повторяет его за мной. Бинго! Она наконец-то сделала это правильно! Довольный собой и, прежде всего, ею, убираю руку от её лица и улыбаюсь, мы это сделали. Она ещё несколько раз проговаривает слово, но уже так, как того требуют правила произношения, и мы двигаемся дальше. Скоро я останавливаюсь, не хочу нагружать её сразу большим количеством всего. Она должна их запомнить, а не видеть в страшных снах.

После окончания небольшого урока, мы единогласно решаем лечь спать. Завтра трудный день. Нужно будет поговорить с Каином и заняться своей группой. А то я совсем забросил ребят.

Добравшись до подушки, рыженькая моментально засыпает. А я успеваю ещё раз прокрутить в голове всё увиденное и прочитанное за сегодня. Сон овладевает мною явно быстрее, чем приходят выводы, касательно всего меня окружающего. Развернувшись лицом к Ольге, я отдаюсь на волю сна. Завтра подумаю обо всём.

========== XXXIV Глава ==========

Телефон на прикроватной тумбочке вибрирует взахлёб, а я никак не могу себя заставить даже пошевелиться. Слишком хорошо сейчас под одеялом, когда Ольга всего в паре сантиметров от меня. Удивительная закономерность: в последнее время мы стали просыпаться всё ближе и ближе друг к другу.

- Рик, телефон.

- Я слышу.

- Так выключи его.

- Кому с утра пораньше приспичило! – сажусь в кровати, опираясь спиной на подушки, и сонными глазами смотрю на экран смартфона. – Отец… Интересно, что там стряслось.

Соседка сладко потягивается, внимательно изучая взглядом мобильный в моей руке. Надеюсь, всё в порядке. Странно, что Райан звонит мне на сотовый ещё и рано утром.

- Алло.

- До тебя не дозвониться!

- Извини, я спал. Что стряслось?

- Ничего особенного, сегодня будет экстренное собрание Штаба. Есть одна задача, которую нужно решить в сжатые сроки.

- Хорошо. Во сколько собрание?

- Начнём в полдень.

Бросаю взгляд на часы: отлично, у меня есть час на сборы.

- Скоро буду.

Отключаюсь от разговора и обречённо смотрю на Олю. Чёртово собрание. Я мог проваляться с ней в кровати ещё как минимум час, а теперь придётся быстро вставать, завтракать и топать на заседание. По виду деятельности в последнее время я больше смахиваю на шпиона-крысу, нежели на боевика.

- Что-то случилось? – невозмутимо интересуется Оля.

- Не знаю, видимо, что-то серьёзное, раз отец собирает экстренное собрание Штаба. Через час я должен быть там. Будешь вставать или полежишь ещё?

Закусывает губу, изображая задумчивость, а я изнемогаю. Такая она притягательная сейчас, в коротенькой красной маечке на лямках, укутанная в одеяло, из-под покровов которого выглядывает стройная ножка. Почему я не Казанова? Этот малый умел покорять женщин, а я с одной хрупкой девчонкой развожу сопли. Надо штурмовать. Хватит охов и вздохов. Сегодня же куплю ей цветы.

- Встаю. Ты иди в душ, а я завтрак приготовлю.

- Ценное предложение.

Прохладные струи воды успокаивают не только тело, но и разум в купе с разбушевавшимися гормонами. После того, как окончательно уверяюсь в собственном спокойствии, покидаю ванную и распечатываю отсканированный приказ Кайла на штурм. Я не должен быть голословным, если отец попросит доказательств, то они должны у меня быть.

После завтрака я шагаю к залу, мысленно перебирая всевозможные варианты нападения на Джейсона. Я больше не буду тянуть, пора прихлопнуть их лавочку.

Мы с отцом подходим к залу почти одновременно, в его руках толстая папка с бумагами, выражение лица обеспокоенное. Может, сведения о Кайле уже дошли до него, и я опоздал? Возможно. Захожу в кабинет вслед за ним и занимаю свой стул.

- Сегодня у нас будет долгое заседание, - после того, как смолк весь шум, начинает отец, - есть важный вопрос не терпящий отлагательств. Но, прежде всего, хочется начать с Конго. Джейсон, Кайл справляется?

- Да, у него всё замечательно. Проблем пока не возникало.

- Да что ты говоришь, - я не выдерживаю, как у него хватает наглости вот так врать? Закатив глаза, язвлю. Не оставлю это просто так. – Правда?

- Представь себе.

Он натягивает свою фирменную мерзкую улыбку, а я уже вижу, как она слетит с его лица.

- А у меня другие сведения.

Ухмылка а-ля «Сукин сын» расплывается по моему лицу, а светильник Джейсона тускнеет. За столом повисает гробовая тишина, никто не решается заговорить, даже отец молча ожидает дальнейшего развития событий. Найт молчит, меня окатывает таким жаром, что от растущего напряжения я начинаю смеяться. Натянуто, странно, но нынешнее положение Заместителя не вызывает у меня больше никаких эмоций кроме смеха.

- Так расскажи, Рик, чего ты ждёшь? – он провоцирует, сквозь сжатые зубы выдавливает вопрос, уже заведомо зная, что мой выпад неизбежен.

- Несколько дней назад Кайл принял у себя Главу французской заставы. В ходе переговоров произошёл конфликт, и мистер Бюсси вылетел из палатки нашего Найта. После этого наш посланник лично, собственной рукой подмахнул приказ об атаке на заставу Франции. Разжигание конфликтов с другими разведками, тем более, с союзными, ему было строго запрещено, но он плюнул на приказ Главы, на весь Штаб и решил, что достаточно самостоятелен. Это ли нормально, Джейсон? Это проблема, которую ты пытаешься скрыть от всего совета. От Райана в первую очередь.

- Можешь доказать? – осведомляется отец.

- Да, это приказ Кайла на штурм, - протягиваю ему бумагу, шпион бегло оценивает её взглядом.

- Откуда у тебя этот приказ?

- Все подписанные бумаги отправляются в общий архив, и этот приказ не исключение. Мнепросто было интересно, какие указания будет отдавать Найт в Конго.

- Ты слишком драматизируешь происходящее, – вклинивается Джейсон.

- Правда? Тогда чего ради ты скрываешь произошедшее от Главы?

Он шарит взглядом по столу, а на щеках отца гуляют желваки. Как лихорадочно Джейсон перебирает отговорки в голове? Наверное, слишком сильно, оттого продолжает молчать, уничтожая меня взглядом. Я подписываю себе приговор, теперь смертельные ловушки будут ждать меня на каждом шагу. Найт, несомненно, позаботится об этом.

- Я скрываю это потому, что в произошедшем нет ничего серьёзного.

- По-твоему, то, что при этих действиях погибли шпионы, пусть единицы и с французской стороны, нормально? Нормально и то, что заместитель лжёт своему Главе? Сколько правды ты ещё утаил, а, Джейсон? Расскажешь нам?

- Ты забываешь своё место, – он в гневе, неописуемом и горячем, я ещё никогда не видел старшего Найта таким злым. – Здесь собрание, а не допрос.

- Вот как? Совсем нечего сказать? Явно не готовился к такому ходу событий.

- Допрашивать меня могут только вышестоящие по званию, такой человек в Штабе всего один, - он вскакивает со своего места и, оперившись руками на стол, склоняется надо мной, - Если Райан захочет, я отвечу ему на все вопросы, но никак не тебе, щенок!

Я поднимаюсь вслед за ним, и мы, уставившись друг на друга, испепеляем противника взглядом. В его глазах только гнев, оттого он позволил себе неосмотрительное оскорбление. Нужно пользоваться этим. Я уже перешёл черту, терять больше нечего: или я сейчас заставлю его ляпнуть ещё что-нибудь, или всё было бес толку.

- Без дешёвых оскорблений, заметь, я с тобой общаюсь в спокойном тоне. Райану ты обязательно ответишь, я не сомневаюсь. Только вот что ты ему скажешь? Очередную ложь?

- Тебя это касаться не должно!

- А, мы уже даже не отрицаем подобный вариант? – прищуриваюсь, утратив ледяное самообладание, он перестал следить даже за словами.

- Чего ты добиваешься?

- Правды, – я отхожу от своего места и медленно шагаю к нему, огибая стол. - Если это вообще возможно в твоём случае. Знаешь, у русских есть хорошая пословица: «Сколь верёвочке не виться, а конец будет». Чувствую, что конец-то близко.

- Твоя русская шлюха подсказала?

Я хватаю его за лацканы пиджака и, развернув, в секунды прижимаю к стене. Найт, несмотря на своё паршивое положение, нашёл как ударить меня в больное место. Он злится ещё больше, в глазах смешались гнев и торжество. Отец и все члены собрания подскакивают со своих стульев и ждут исхода.

- Не смей говорить о ней в подобном тоне, Найт, за неё я убью, – на ходу смиряя собственный гнев, шиплю я так, что слышим только мы вдвоём.

- Ты мне угрожаешь?

- Я предупреждаю.

- Остановитесь оба! Сядьте на свои места все!

- Рик, отпусти его, – вмешивается Каин, - Это не тот человек, об которого стоит марать руки.

Я отстраняюсь от Джейсона и молча иду к своему стулу в сопровождении Девингема. Опустив голову на сомкнутые пальцы рук, отец молча испепеляет Найта взглядом. Знать бы какие мысли сейчас посещают отца. Я бы дорого дал, чтобы увидеть, как он будет разносить своего заместителя потом, после собрания. После того как все занимают свои места, отец вновь начинает говорить:

- Перейдём к другой теме. Спасибо за сообщение, Рик. С тобой, Джейсон, я разберусь позже, сейчас у меня нет на это ни малейшего желания. Есть сведения, что Беларусь направила в Россию важное донесение, касательно ближайших стратегических планов как развития, так и дальнейших действий. Было бы ценно увидеть эту бумагу, доставить в наш Штаб – идеальный вариант. Так мы будем знать ближайшие планы противников. Бумага скоро окажется на территории Австралии, доставляют её русские войска. Как видите, путь они выбрали непростой. Изначально документ планировали доставить напрямую, но потом решили воспользоваться услугами других стран и провезти бумагу для отвода глаз по их территориям. Доставкой занялись сами русские, чтобы не вызывать подозрений о ценности их задания. Они будут там не дольше двух недель, якобы, с деловым визитом, затем двинутся дальше. Нам нужно заполучить бумагу, пока они на территории Австралии.

- Где конкретно они находятся? Город?

- Нет, Рик. Они будут в Большой пустыне Виктории. Туда мало кто сунется, слишком суровый климат.

- Что нужно от нас?

- Нам нужна группа людей, которая отправится туда и доставит донесение в Штаб. И, прежде всего, Глава отряда, который будет руководить операцией «Пески».

Я молча обрабатываю полученную информацию. Зачем русским понадобилось прокладывать такой странный маршрут? Намного быстрее было напрямую доставить бумагу из Белоруссии, чем рисковать ею, катая по всему шарику.

- Пусть Рик возьмётся, - подаёт голос Джейсон. – Сам попробует отдавать приказы. Для Наследника это весьма ценный опыт, заодно и посмотрим, так же хорошо он может управлять людьми, как осуждает других, кто хотя бы пытается это делать.

Оценивающим взглядом он смотрит на меня, вновь улыбаясь, словно пять минут назад не было никакой перепалки. Райан растерянно смотрит на остальных, сжимает кулаки, в надежде удержать самообладание и не выпалить Заместителю всё, что просится наружу. Сквозь силу, чуть заметно он всё же кивает головой в ответ на слова Найта.

- Да, думаю, это правильная мысль.

Что? Почему он согласился? Разум кричит как резанный и копается в шальных мыслях, почему отец дал своё согласие?

- На этом, - вновь продолжает Райан, - собрание окончено, можете быть свободны. Рик, останься ненадолго.

Все покидают помещение. Каин выходит последним, перед тем как закрыть дверь, смотрит на меня и, сжимая кулак, ободряюще подмигивает. Он ещё не знает, насколько отвратительно всё складывается. За пределами Штаба отцовской поддержки не будет, и я останусь один на один с противниками. Оля… Чёрт, она останется здесь одна. Как я смогу защитить её, если буду на другом континенте? Всё как-никогда некстати.

- Я хотел поговорить с тобой по поводу собрания.

- Будешь отчитывать за Джейсона?

- Нет. Хорошо, что ты поставил меня в известность. Я хотел поговорить касательно Австралии.

- Чего о ней говорить. Всё равно уже решили, кто туда отчалит.

- Дело не в этом.

- Дело в том, что ты послушал Найта и сделал, как он сказал!

- Глупый мальчишка. Неужели ты не понял, как он это сказал?

- Язвительно.

- Не в этом дело! Он обставил всё так, что иного варианта нет. Не послать тебя туда, значит, скомпрометировать перед всем Штабом! – вздохнув, отец проводит рукой по волосам, и, сменив тон на более спокойный, продолжает говорить, - В твоём возрасте я выполнил уже не одно задание, а ты до сих пор здесь. Я волнуюсь за тебя и всё ещё опекаю, потому что люблю. У моего отца менее были развиты эти чувства, оттого он не жалея посылал меня куда нужно было. Я не хочу, чтобы тебя считали трусом, который прячется в четырёх стенах. Они должны знать, что ты можешь и чего стоишь.

- Сколько у меня времени на сборы?

- Три дня, бумага прибудет в пустыню через четыре дня.

- Можно встречный вопрос?

- Задавай.

- А что случилось с теми китайцами, которые преследовали меня на трассе?

- Их расстреляли за покушение на жизнь Наследника.

Отлично, Джейсону и здесь удалось замести следы. От мёртвых не добьёшься сведений о роли Найта старшего в этой операции. Хорошо же он умеет прикрывать свою задницу.

- Я могу идти?

- Иди. Позже ещё поговорим, тебе нужно остыть.

Киваю ему в ответ и выхожу из зала. Занесу эту треклятую папку в кабинет и пойду в покои, не хочу сегодня больше ничем заниматься. Все мысли полностью забиты Ольгой. Я должен придумать, как защитить её на время своего отъезда от рук Джейсона и Джевелс.

Возле кабинета меня поджидает Каин, пожалуй, оно и к лучшему, я всё равно собирался с ним поговорить сегодня. Забрось своё настроение куда подальше, Рик, начинай исправлять косяки.

- Меня ждёшь?

- При всём уважении к церкви, но явно не пришествие Папы Римского.

- Заходи.

Заперев за нами дверь, я сажусь в своё кресло. Друг пристально рассматривает меня удивлённым взглядом, действительно, есть чему удивиться. Не хочу, чтобы кто-нибудь вломился в кабинет и прервал нас. В свете последних событий у нас много тем для разговоров.

- Как с отцом? Отчитывал?

- Нет, мы разговаривали про Австралию. Мне придётся уехать на две недели, – всё оказывается не так легко, как казалось, голос вновь становится понурым, а все остатки бравады, которые с горем пополам удалось собрать в кулак, улетучились. Я не хочу ни в какую пустыню. Не хочу оставлять Ольгу одну.

- Да ладно, прорвёмся.

- В смысле, «прорвёмся»?

- Я поеду с тобой, - он смотрит на меня уверенно и чуть заметно улыбается, - мы напарники, а значит, во всех передрягах должны быть вместе.

- Там опасно.

- Нас к этому и готовили все пятнадцать лет службы.

- Ты не понимаешь, Каин.

- Так объясни, и я пойму.

Вздыхаю. Тот редкий случай, когда дружба выходит боком. Меньше всего мне хотелось, чтобы и его жизнь подвергалась опасности. Из всего моего окружения у него самые большие шансы на выживание, если, конечно, он не начнёт такую активную деятельность. Девингем испытующе буравит меня взглядом. Ладно, чёрт с ним, я всё равно планировал рассказать ему об интрижке Найтов и Смит, думаю, самое время.

- Джейсон и Кайл хотят занять место династии, Каин. Они хотят убить меня, но так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в естественности гибели, в том числе и у отца. Джевелс спала со мной ради информации, которую заботливо поставляла Найтам, на самом деле, они влюблённая парочка с Кайлом. Я не хочу никуда уезжать из Штаба, потому что боюсь оставлять Ольгу одну. Знаю, что там, в Австралии, Джейсон наверняка предпримет десяток попыток меня убить, особенно после этого совещания, а потому не хочу втягивать тебя в это.

- Погоди… Дай сообразить. Найты что, совсем ошалели? – Девингем вскрикивает, а синие глаза ползут на лоб от удивления. – Какого чёрта ты молчал всё это время, Рик? Мы бы давно придумали, что с ними сделать! Выходит, и то преследование на трассе тоже дело рук Джейсона?

- Именно.

- Рик, ты… - он рычит, зарывая ладонь в волосы, - Вот как тебя назвать после этого? Против тебя трое, а ты молчишь? Ладно Райану, там чтобы пискнуть, понадобится куча доказательств и прочего, но мне-то ты мог сказать!

- Я не хотел втягивать тебя в это… - вру и не краснею, чувствуя себя при этом, по меньшей мере, школьником, которого поймали с сигаретой. Есть чего стыдиться, я не доверял другу, с которым мы были бок о бок с рождения.

- Вот гарантирую, не скажи я тебе о таком, ты бы орал на меня как резаный! Теперь я в любом случае поеду с тобой.

- А Оля? Она тоже в опасности, её тоже хотят убить.

- С ней сложнее. Но я не думаю, что они не будут предпринимать по отношению к ней действия, пока ты жив. Им не нужны проблемы. Так что главная деталь механизма – ты.

- Да.

- Ну, вот и всё, спокойствие, друг, спокойствие. Святая инквизиция ещё сгорит в гиене огненной. Мы с тобой махнём в пустыню, отдохнём. Золотой пляж, вода только во сне, всё включено! Сколько дней на сборы?

- Отец сказал три дня.

- Три так три, даже много. Ты мне вот что скажи лучше, как ты узнал об их плане?

- Когда я устанавливал камеру в кабинете Кайла, он вернулся к себе. С ним была Джевелс. Я не придумал ничего лучше, как спрятаться в шкафу и ждать, пока они уйдут, сам понимаешь, выбор был маленький. Они говорили об Ольге, что она помешала Джевелс, и из-за неё я перестал общаться со Смит, и ещё много о чём, в том числе и о Династии.

- Ты везунчик! Зато теперь у нас все козыри на руках. Мы знаем, что им нужно. Как думаешь, они догадываются, что ты в курсе?

- Вряд ли, если бы такая мысль закралась им в голову, то они наверняка предприняли что-нибудь более изощрённое, чтобы наверняка лишить меня жизни.

- Значит, и Джейсон предложил твою кандидатуру в Австралию, чтобы поставить под удар. Вот гад.

- Именно.

- Кто ещё знает об этой ситуации?

- Ольга. Я не мог ей не рассказать, особенно после случая с погоней.

- Ясно, – улыбается, хитро поглядывая на меня. Неужели всё так заметно? – Если хочешь, можешь, конечно, треснуть мне по лицу, как планировал в клубе, но, чёрт подери, О’Хара, ты влюбился как мальчишка!

- Угадал…

- Да ладно? – скептически протягивает Каин. – Наконец-то мы это признали! Господи, что с нами произойдёт в пустыне? Там появится куча оазисов или какой-нибудь другой катаклизм?

- Не смешно.

- Конечно, нет. А теперь давай к более интересному, ты ей признался?

Такого искреннего интереса я давно не видел в его глазах, любопытство съедает Девингема, а я только ухмыляюсь в ответ.

- Нет…

- И почему меня это не удивляет?

- Хватит!

- Какие мы злые, ладно, хватит, так хватит. Обедать пора.

Бросаю взгляд на часы, мы здорово заболтались. Время уже подбирается к вечеру, а желудок настойчиво требует еды. Пожалуй, Девингем прав, нужно пополнить продовольственные запасы организма.

- Засиделись.

- В столовую тебя не зову. Любимая вкуснее накормит.

- Если ты не перестанешь трещать об этом, то точно получишь! Об этом никто не должен знать.

- Молчу. Мистер Скрытность. Выпусти меня, я есть хочу.

Открываю дверь, и мы оба покидаем кабинет. Каин направляется в столовую, а я сворачиваю к жилому корпусу. Как сказать Оле про отъезд? Интересно, как она отреагирует? Найду как объяснить и что сказать.

Я вовремя. С порога покоев меня встречает аппетитный запах. Ольга возится на кухне, а желудок скручивается в узел от парящих в воздухе ароматов. Сбрасываю с ног туфли и босиком шагаю по паркету. Ещё несколько месяцев назад я не придавал особого значения всей этой заботе, считал её просто благодарностью за спасение. Если бы сейчас между нами не стояла бы стена молчания, и мы бы знали о чувствах друг друга. С каким удовольствием я бы обнял её, зарывшись носом в волосы, поцеловал бы в изящную шейку. Но всё не так просто, банальным: «Я тебя люблю», отделаться не удастся. Раз она хочет ухаживаний и красивых слов, значит, она их получит.

- Опять на кухне?

- Напугал! – она оборачивается ко мне, лёгкая улыбка едва касается уголков её алых губ, - Да, заглянула в холодильник, а ничего из еды там нет. Пришлось готовить.

Делаю шаг к ней, почти прижимая рыженькую к кухонному столику. Иногда у меня складывается впечатление, что при виде неё я теряю над собой весь контроль. Она пробегает взглядом по моему лицу, оценивая собственное положение и ничтожное расстояние, которое отделяет меня от неё. Держи себя в руках! Ты ведёшь себя как животное, О’Хара!

- Покорми меня.

- Садись.

И всё-таки она замечательно готовит. Расправившись с обедом, я ухожу в комнату и сбрасываю с себя осточертевшие брюки и рубашку, взамен им натягивая шорты и майку. Так намного лучше. Отрываю Олю от мытья посуды и увлекаю с собой в спальню, мне нужно поговорить с ней об Австралии.

- Мне нужно сказать тебе что-то важное.

- Что?

Такое знакомое любопытство заполняет её глаза, улыбаюсь.

- Мне нужно уехать из Штаба.

- Как? – обеспокоено интересуется зеленоглазая. – Что-то случилось?

- Появилось важное дело. Нужно доставить одну бумажку в Штаб, и мне поручили заняться этим. Я уеду на две недели, не больше. В Австралию.

Она сидит рядом со мной, молча опустив голову на грудь. О чём она думает сейчас? Какие мысли проскакивают в её сознании? Я не могу узнать. Не так мне представлялся этот разговор.

- Это опасно?

- Нет, - не желая расстраивать, вру ей, не хочу, чтобы она волновалась. – Я просто съезжу за бумагой и вернусь.

- А если не врать? – изумрудные глаза впиваются в меня жёстким непреклонным взглядом, она поняла, что я лгу. Что ж, попытка провалилась с треском.

- Да. Я буду в центре боевых действий.

Отворачивается, пряча взгляд в сторону. В первую очередь её интересует моя безопасность. Забавно, я думаю о ней в последнюю очередь, на первый план выдвигая сохранность Ольги. Замкнутый круг получается. У влюблённых всегда так?

- Ты поедешь один?

- Нет, со мной будет отряд войск и Каин.

- Когда?

- У меня есть три дня на сборы.

- Хорошо, что хотя бы Каин будет с тобой. Извини, мне надо домыть посуду. Давай, чуть позже вернёмся к этому разговору?

- Да, давай.

Она плетётся на кухню, а я остаюсь в спальне. Чувствую себя опустошённым. Нужно собрать всё самообладание в кулак, от того как я себя держу напрямую зависит настрой Оли. В конце концов, Каин сказал очень хорошую вещь: нас пятнадцать лет готовили к подобным вещам. Рано или поздно, мне всё равно придётся вылезти из Штаба на свет Божий.

Покончив с посудой, Ольга возвращается в комнату. Усевшись напротив меня на диване, она внимательно слушает мой рассказ о совещании, о разговоре с Каином. Подробности о своём отношении к ней я, естественно, сохраняю в тайне. А ведь я хотел купить ей цветы сегодня. Чёртово совещание и задание, всё из головы вылетело!

Нас клонит в сон. Пока рыженькая переодевается, я сдёргиваю с кровати покрывало и укладываюсь на своей законной половине. Она долго ёрзает под одеялом, очевидно, устраиваясь поудобнее, в итоге поворачиваясь ко мне спиной. Занявшись своим любимым делом – сверлением взглядом потолка, обдумываю сегодняшний день. Ольга долго не засыпает, смирно лежа на краю простыни. Моя поездка и ей не даёт покоя. Я уже давно улёгся на бок в попытке уснуть.

Вороватое шуршание ткани и шлёпанье босых ног по паркету заставляют меня открыть глаза. Зеленоглазая шагает в ванную, а я, приподнявшись на локтях, провожаю её силуэт. Во что такое омерзительно мокрое я вляпался?.. Ощупываю ладонью второй руки нечто и прихожу к выводу, что это подушка, насквозь промокшая… От слёз? Скорее всего, больше такой влажной ей быть попросту не от чего.

И ведь она даже ни разу не всхлипнула. Из неё вышла бы превосходная шпионка. В ночной тишине она ничем себя не выдала. Меньше всего мне хочется, чтобы она так волновалась.

В ванной выключается свет, и шаги раздаются всё ближе. Притворяюсь спящим. Если она сделала это ночью, то, наверняка, не хотела, чтобы я видел эти слёзы. Перевернув подушку, Оля укладывается спать. Совсем скоро в сон ухожу и я.

========== XXXV Глава ==========

Три дня – не слишком длительный срок. Всё это время я проводил в покоях, поближе к Оле. Пару раз отец вызывал меня к себе: мы долго сидели с ним над картами пустыни и данными о русском отряде. Ким отобрала лучших медсестёр, которые отправятся с нами. Ран не избежать, а потому медицинская помощь будет кстати. От столовой так же было выделено несколько поваров, которые разобьют в пустыне полевую кухню. Запасы продовольствия и вооружения накануне отъезда мы с Райаном проверяли лично. Такое впечатление, что нас отправляют не на две недели, а на целый год. В пункт назначения всё доставят раньше. И только мы с Каином прибудем в последний момент на самолёте. Он намного быстрее обычных гражданских лайнеров.

В ночь перед отъездом мне долго не спится. Нарезая круги вокруг своей оси, грязными ругательствами пытаюсь заставить себя уснуть, но бестолку. Видимо, идею со сном придётся отбросить.

- Тоже не спишь?

Голос Ольги заставляет меня чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности. Мне казалось, что она спала.

- Не могу заснуть. Ты, как вижу, тоже.

- Да. Совсем не хочется. Во сколько тебе нужно встать?

- В восемь часов. Спать осталось всего четыре.

- Всего четыре… - тихим эхом отзывается Ольга. – Пойдём на кухню, выпьем тёплого молока, должно сработать.

- Пойдём.

Мы поднимаемся с кровати, шагаем в кухню. Она выуживает из холодильника необходимый пакет и разливает молоко по чашкам. После того, как микроволновая печь наполняет тишину протяжным писком, рыженькая по одной перетаскивает кружки за стол. Её чашка успешно преодолевает путь, а моя выскальзывает из рук перед самым пунктом назначения. Посудина разлетается на множество маленьких осколков, которые поблёскивают на свету. Молоко щедро одарило каплями мебель и образовало лужицы на полу.

- Извини. Я сегодня весь день рассеянная… Сейчас уберу.

- Ничего страшного. Сядь, сам справлюсь.

Она вскарабкивается на барный стул, окидывая последствия падения взглядом. После того, как борьба со всеми осколками и молочными реками окончательно подходит к концу, я сам повторяю весь процесс с кружкой.

Вызываюсь мыть посуду сам, отправив Ольгу в комнату, принимаюсь за злосчастные чашки. Когда вхожу в комнату, зеленоглазая перемещает взгляд со стены на меня и пристально следит за каждым движением. В кровати намного теплее, чем на кухне.

- Рик.

- А?

- Обними меня, - её тихий шёпот заставляет меня вздрогнуть. - Пожалуйста.

Оля, что же ты делаешь? Как хорошо, что в комнате темно, и она не увидит мои ползущие на лоб от удивления глаза. Подавляю в себе улыбку. Она чувствует необходимость во мне, хочет, чтобы я обнимал её. Моя. Только моя и больше ничья. Уничтожу любого, кто рискнёт претендовать на девушку, принадлежащую мне.

Она прижимается к моей груди, щекоча кожу своим лёгким дыханием. Кладёт свою ладошку на мой бок, плотнее прижимаясь телом ко мне. Закапываюсь носом в её густые шелковистые локоны, обнимая осиную талию рукой. И именно теперь, когда хотелось бы не спать, наслаждаясь близостью, меня начинает клонить в сон. Организм мне явно не союзник. После недолгой борьбы с самим собой я засыпаю.

Звон будильника раздражает. Сейчас я ещё больше ненавижу Австралию, Джейсона и русских, с их чёртовым донесением. Спокойно, О’Хара, возьми себя в руки. Оля всё ещё в моих объятиях, м-м, а день не так уж и плохо начинается. Она недовольно ворчит сквозь сон, а я выключаю будильник.

Во избежание бедствий завтрак я готовлю сам, иначе рассеянность Ольги до хорошего не доведёт. Наш завтрак прерывает стук в дверь покоев. Странно, кому я мог понадобиться с утра пораньше.

- Войдите!

Надо же, у меня получается почти с той же строгостью, с которой отец дозволяет посетителям войти в кабинет. Видимо, наследственность даёт о себе знать даже в этом. На пороге появляется женщина, лет тридцати, не больше. Я никогда не видел её раньше.

- Мистер О’Хара, Мисс, - она здоровается с Ольгой по-английски, а та, в свою очередь, кивает ей в ответ головой. – Райан О’Хара приказал приготовить для вашего задания особый комплект экипировки. Примерьте его, если размеры не сойдутся, то я заменю форму.

- Другая форма? А со старой что?

- Я не осведомлена в этом вопросе, сэр.

- Ясно, спасибо.

- С вашего позволения, я подожду за дверью.

- Да.

Забираю из рук незнакомки коробку и окидываю её удивлённым взглядом. Странно. Старая форма более чем удобна и функциональна. Для чего отцу понадобилась новая? Как только незваная гостья скрывается за дверью, мы с Ольгой одновременно, словно по договорённости, усаживаемся на кровать.

В коробке точно такой же комплект формы, который утверждён приказом Главы для всего Штаба, только не традиционного чёрного, а песочного цвета. В такой форме легче будет скрыться в пустыне, чем в тёмном варианте. Что ж, хорошо, что отец позаботился о маскировке.

- Это и есть ваша форма?

- Да.

- Она такая толстая, – ощупывая ткань, задумчиво произносит Ольга.

- А как ты хочешь? Это полноценная броня, пулями её пробить очень сложно, только если палить очередью и с достаточно близкого расстояния. Для катаны она тоже толстовата, придётся ударить, как минимум, раза три по одному и тому же месту, чтобы нанести травму противнику.

Интересно, чему она улыбается сейчас?

- А цвет не чёрный для того, чтобы маскироваться?

- Именно.

- Примерь.

Ухмыляюсь. Всё это сейчас смахивает на стриптиз, ей Богу. Рыженькая сидит на диване и не сводит с меня глаз, а я стягиваю с себя все шмотки за исключением нижнего белья. В коробке, помимо самой брони, красуются шорты до колена и майка, в противном случае, плотная ткань будет неприятно тереться о тело.

Одеваясь, замечаю ещё один нюанс, относительно прародительницы: эта форма не такая тяжёлая. В чёрном варианте чувствуешь себя как в целлофановом мешке. Лёгкие ботфорты не жмут, они вообще кажутся на ноге невесомыми. Плотные штаны пришлись как раз впору. Верх закрывается на молнию и, что лестно, достаточно надёжно. За спиной две перекрещенные ножны для катан. Мы не используем оружие, которым владели самураи в древности. Наши катаны укорочены и облегчены относительно японского оружия, и сохранили своё название только благодаря остроте клинка. Больше их ничто не связывает. На широком поясе с внутренней стороны множество кармашков для взрывчатки, метательных ножей и прочей мелочи. Ниже бёдер с внешней стороны ног красуются две кобуры для глоков с глушителями.

На руку надеваю часы, идущие в комплекте с формой. Откровенно говоря, на часы они похожи только внешне. Это настоящая база данных, спутниковая система навигации, компьютер и система связи со Штабом одновременно. Устройство, которое может практически всё. Дальше - сложнее. С горем пополам вставляю в ухо динамик, благодаря которому смогу руководить отрядом не срывая голоса. Все будут слышать мои команды по такому же динамику. Микрофон встроен прямо в него.

Зеленоглазая восторженно разглядывает каждый карман формы: ей явно нравится. Открываю дверь и, поблагодарив гостью за доставку костюма, отпускаю её по следующим делам. Нужно взять с собой оружие и выдвигаться: совсем скоро улетать.

Молча веду Ольгу за собой в кабинет, и после парочки незатейливых движений шкаф с кубками отодвигается от стены, а взгляду открывается моя оружейная: такая комната есть в каждых покоях и у каждого шпиона она своя.

- А со стороны совсем незаметно, что шкаф бутафорский.

- Почему бутафорский? Самый настоящий, просто сделан с умом.

- Значит, оружие ты предпочитаешь хранить в покоях?

- Не я, так положено.

- Судя по объёмам – тут можно вооружить половину Штаба.

- Точно. Сам не пойму, зачем столько всего. Хватило бы стандартного шпионского набора.

Отвечая на вопросы Ольги, вооружаюсь до самых зубов, расталкивая по карманам взрывчатку, дымовые шашки, пакетики с кислотой и прочие «необходимые» вещи. Сколько себя помню: ни один шпион этим не пользовался. Катаны, глоки, запасные магазины и метательные ножи занимают свои законные места. Что-то я забыл. Точно, потайные карманы.

- Мне понадобится твоя помощь.

- В чём?

- Я расстегну молнию наверху, а ты со спины в потайной карман засунешь маленький ножик, хорошо?

- Зачем?

- Ну, как зачем. На случай того, если я попаду в плен и буду разоружён, у меня должно остаться хоть что-то, чтобы вспороть верёвки или взять заложника, я же как-то должен буду спасти свой зад.

- Предприимчиво, - смеясь, замечает собеседница, - и всегда вы подобным образом спасаетесь?

- Нет, мы стараемся не искать приключений на свою голову.

- Так голова или зад?

- При подобном раскладе, - ухмыляюсь, - мне хотелось бы спасти и то и другое.

- А правда, что вы носите с собой яд, и если попадаете в безвыходную ситуацию, то обязаны отравиться?

- Кто-то слишком часто смотрел шпионские сериалы, – качаю головой. Неужели гражданским забивают сознание такими стереотипами? – Нет, не правда. При безвыходной ситуации шпион обязан молчать как рыба и пытаться спастись.

- Понятно. Всё?

- Да, до остальных потайных карманов я уже добрался сам.

- Тебе не пора?

- Сколько времени?

- Девять часов.

- Чёрт, мы опаздываем! – на ходу застёгивая молнию, пулей вылетаю из оружейной и закатываю шкаф на место.

- В каком смысле «мы»?

- Ты не хочешь меня проводить? Помахать мне ручкой в окошко самолёта?

- Хочу.

- Тогда меньше слов, больше темпа, иначе я полечу не на самолёте, а своим ходом после отцовского пинка!

Опять она смеётся. Хватаю с тумбочки мобильный телефон и собранную ещё вечером небольшую спортивную сумку с личными вещами. Показываю Ольге как открывать и закрывать дверь в покои, и после этого мы двигаемся дальше. На крыше центрального корпуса уже блестит корпус самолёта.

Совсем скоро мы поднимаемся на взлётную площадку. Уже все в сборе. Каин, одетый в точно такую же форму как я, приветственно улыбается нам. Даже Джейсон пришёл. Конечно, он не упустит возможности порадоваться моему отъезду.

- Готовы? – интересуется Райан.

- Да! – я и Каин отзываемся одновременно.

- Хорошо. Тогда давайте расставаться и отправляйтесь. Чем раньше улетите, тем раньше вернётесь.

Он обнимает Девингема и хлопает его по спине. Затем мой друг направляется к Ким и прощается со всеми присутствующими по кругу. А я тем временем попадаю в объятия отца.

- Будь осторожнее, Рик. Я прошу тебя, не рискуй. Гори оно огнём это донесение, мне плевать: доставишь ты его или нет; главное – твоя жизнь. – он говорит тихо: так, что слышим только мы вдвоём. - Не геройствуй, не будет возможности выкрасть эту бумагу – оповещай меня и возвращайся, мы придумаем, что сказать.

- Я привезу её. Всё будет нормально, не волнуйся. Я же О’Хара, верно? Живучий, хитрый и шустрый.

- Это точно.

- Отец, пока меня не будет, присмотри, пожалуйста, за Олей, ладно? Не оставляй её одну.

- Я присмотрю, обещаю. За неё можешь быть спокоен.

- Отлично, – выпутываюсь из его объятий. – Спасибо за новую форму.

Подмигиваю ему и перехожу к Ким. На глаза блондинки уже навернулись слёзы. Только не это.

- Ох, родной.

- Спокойно, я не на казнь еду.

- Там опасно! Я твоего папашу в покоях чуть не придушила, когда узнала! Ну, хватило же мозгов собственного сына отправить!

- Тихо, тихо, Ким! Он и сам не рад.

- Ты же мне как сын…

- Не волнуйся, я вернусь, как только – так сразу.

Она целует меня в щёку и, напоследок посильнее притиснув к себе, разжимает руки. Ехидно улыбаясь, ко мне собственной персоной подплывает Джейсон, иначе его вальяжную походку назвать нельзя.

- Удачи, Рик.

Протягивает мне свою клешню, а меня откровенно тошнит от его притворства. «Сдохни в адских мучениях, Рик», - вот так надо понимать его фразу. Ничего, дорогой, я вернусь, и мы посмотрим, кто кого.

- Не волнуйся, Джейсон, когда я вернусь, мы вместе с тобой отметим мою победу.

Ухмыляюсь, не дождавшись ответа, разворачиваюсь и ухожу к Ольге. Хватит с меня его любезностей на сегодня. Рыженькая стоит одна, сцепив руки за спиной, и прячет взгляд. Она что, туда же?

Пальцами осторожно касаюсь её подбородка и обращаю лицом к себе. В изумрудных глазах застыли слёзы, которым она силится не дать скатиться по щекам. Только не её слёзы.

- Ну, давай не будем разводить сырость, ладно?

- Прости, – голос предательски дрожит, выдавая свою хозяйку. Она вот-вот разрыдается.

- Всё будет нормально, я вернусь.

- А вдруг что-то случится? Рик, я…

Капли выкатываются из её глаз, прокладывая влажные дорожки на щеках. Не давая Ольге договорить, я кладу указательный палец на её губы и обнимаю. Ни на сантиметр не сдвинусь с этого места, пока она не успокоится и не перестанет плакать. Плевать на Австралию и приказы, даже бульдозер не заставит меня и шага в сторону сделать!

- Тихо. Не плачь, я тебе обещаю, я вернусь. А ты взамен пообещай мне успокоиться и перестать реветь. Идёт?

Она согласно кивает головой.

- Умница, – убираю палец от её губ и наклоняю голову к ней так, что кончики носов соприкасаются друг с другом, - Я буду скучать.

Подаюсь к ней, и наши губы соприкасаются. Чуть слышно, она коротко стонет и обнимает меня крепче. Какие пустыни? Какой к чёрту самолёт? Я никуда не хочу. Чтобы вот так целоваться с ней, пусть и банально, в губы, я готов каждый день рисковать своей шкурой.

- Тебе пора, - разорвав поцелуй, неутешительно констатирует Оля. – Будь осторожнее.

- Обязательно.

Я отпускаю её и, победно задрав нос до самых облаков, вышагиваю к самолёту. Я только что снова поцеловал её и даже не получил за это по лицу! Это, определённо, успех.

Перед самым летательным судном я оборачиваюсь назад. Ольга держит себя в руках, отец и Ким стоят рядом с ней. Она в безопасности, тащи свой зад в самолёт, Рик! Мысленно отвесив себе несколько пощёчин, отдаю отцу честь и забираюсь в транспорт, следом за мной заходит Каин, и мы садимся на сидения.

Двигатели приходят в движение, и совсем скоро мы открываемся от земли. Внизу все расходятся, Штаб быстро отдаляется, а после и вовсе исчезает из поля зрения. Я отворачиваюсь от иллюминатора: больше ничего интересного для меня там нет.

- Тебя уже обрадовали тем фактом, что нам лететь придётся двадцать часов?

- Что? Как двадцать?

Сказать, что я удивлён – ничего не сказать. Это очень много. Главное, чтобы смена часовых поясов не сильно сказалась на самочувствии: мне нужна светлая голова. Каин улыбается, видимо, его устраивает перспектива убить сутки на акклиматизацию, не вылезая из палатки.

- Стоп. А где мы там будем садиться? Там же пустыня?

- Нас приземлят на полигоне, а дальше на внедорожниках по пустыне до лагеря. Часа в два ночи по Австралийскому времени прибудем в импровизированный Штаб.

- Радужные перспективы.

- Да. Может, в карты перекинемся? Я с собой прихватил.

- Давай, всё равно лететь далеко.

- Распишем пулю?

- Преферанс… Помнится, в прошлый раз ты меня сделал, Каин.

- Не волнуйся, я повторю.

- Посмотрим.

Улыбаюсь, да здравствует блеф. Признаться честно, в карты Каин играет как Бог. И не сказать, что сильно любит карточные игры, просто освоение преферанса далось ему намного легче, чем мне. Азарт в его глазах не знает границ, а я чувствую, что проиграюсь в пух. Ладно, главное хоть чем-то себя занять на время полёта.

Кон, другой, совсем скоро нам надоедает игра, и мы отказываемся от карт. Предварительно Каин обыгрывает меня, засаживая в долговую яму.

- С тебя тысяча долларов, после того, как вернёмся домой.

- Замётано.

- На эти деньги буду ходить обедать в ресторан. Меня от одного вида столовой уже тошнит…

- Да, брат, - смеясь, отвечаю Каину, - так сказал, будто у тебя денег нет! Как ты вообще там ешь? Мне страшно представить, как мы эти две недели питаться будем.

- Тебя вообще избаловали. Я-то такую кухню переживу, привык, – подавляя в себе улыбку, Девингем изображает сожаление, - А вот что будет с тобой, Рик, большой вопрос.

- Очень смешно, - закатываю глаза, его смешки никогда не закончатся. – Зато у меня есть девушка.

- Не твоя девушка.

- Почему это?

- А ты заявил на неё права? Сказал о своих чувствах? Нет. Так что она такая же твоя, как и моя. Смотри, Рик, будешь щёлкать клювом – уведу её у тебя. Загляденье, а не девушка. Красивая, умная, готовит как шеф-повар.

- Смотри штаны от натуги не порви, герой-любовник!

Злюсь, испепеляя его взглядом. Пусть только рискнёт.

- Остынь, я же не всерьёз, - присвистывая, объясняется друг. – Какие мы злые, оказывается. При всём уважении к Ольге, но она меня не интересует как девушка. Ты прекрасно знаешь, что твои дамочки для меня табу.

- Извини. В последнее время я действительно становлюсь слишком вспыльчивым, если речь заходит о ней.

- Заметно.

Он обиженно бурчит и отворачивается от меня, совсем как в детстве. Всегда, когда мы ругались, Каин вот так демонстративно складывал руки на груди и поворачивался ко мне задом, тонко намекая на толстую обиду.

Улыбнувшись, тыкаю его пальцем в рёбра. Дёргается, настырно продолжая меня игнорировать. Повторяю действие, до тех пор, пока он не начинает возмущённо фырчать. Отлично, ещё пара минут, и он начнёт смеяться, а потом мы помиримся. Всё стандартно и не меняется с течением времени.

- Отвали, О’Хара!

- Перестань дуться, и я отвалю.

- А просто так нельзя?

- Где в нашей жизни ты видел, чтобы кто-то делал что-то просто так?

- Шантаж.

- Догадался.

Девингем разворачивается: на его лице играет дьявольская ухмылка, а глаза полны хитрого отблеска.

- Обижаться я могу по разным причинам, но извиняешься ты всегда одинаково по-свински.

- Нам нормально.

- Да, тут ты прав. Чем бы ещё заняться?

- Не знаю. У меня все мысли иссякли. Сколько мы уже летим?

- Пять часов.

- Ещё пятнадцать.

Каин поднимает лицо вверх и шуточно воет. Смеюсь, откровенно говоря, и самому хочется взвыть от мысли том, что в таком положении придётся провести ещё втрое больше времени.

- Может, поспим? Так хотя бы не утомительно.

- Согласен.

Откидываем сидения назад и укладываемся на импровизированных диванах. Бессонная ночь сказывается наилучшим образом, я почти моментально проваливаюсь в глубокий и крепкий сон.

- Мистер О’Хара, просыпайтесь.

- Не так надо… - где-то на задворках сознания звучит ехидный голос Каина, а мне не до него, я слишком хорошо сплю. – Спящая красавица, а ну подъём!

- За красавицу и получить можно, - носом зарывшись, очевидно, в подголовник, глухо отвечаю на издёвку друга.

- Вставай, мы в Австралии.

- Уже?

- Да.

- Если это шутка, то я не отвечаю за свои действия после подъёма.

Всё тело кажется невыносимо тяжёлым, а конечности, будто ватные, отказываются слушать команды. Вот она, перемена климата собственной персоной, теперь буду чувствовать себя как червяк, пока не акклиматизируюсь.

Продрав глаза, замечаю, что за бортом самолёта густая тьма. Взвалив спортивную сумку на плечо и коротко зевнув, следую за пилотом: он сопроводит нас до машин и полетит обратно в Америку. Несмотря на пятнадцать часов беспрерывного сна, я всё ещё хочу спать.

Мы усаживаемся в салон внедорожников и несколько часов движемся по пустыне. В темноте мало что можно разглядеть, вокруг одни пески и больше ничего. Даже скудной растительности по пути следования я не заметил.

Как только мы начинаем приближаться к лагерю, все его обитатели оживляются, словно по команде, они выстраиваются в ровную шеренгу. Надо же, такое впечатление, что они долго и упорно репетировали это построение. На песке не так уж и просто образовать в такую линию.

- Пошли, принц.

- Почему сразу принц?

- Ну а кто? Да извинит меня твоя светлость, но король у нас один – Райан Реймонд О’Хара.

- Я Наследник, а не принц.

- Думаешь, твой вариант круче?

- Намного.

- Хорошо, Наследник, вас заждались уже. Имей совесть, два часа ночи, люди спать хотят!

Вылезаю из машины и, замерев на месте, изучаю колонну взглядом. Все, как один, стоят по стойке смирно, равняясь на меня. По команде какой-то девчонки, они разом отдают мне честь. Строевым шагом это хрупкое создание вышагивает ко мне и, отдавая честь, отчитывается:

- Мистер О’Хара, сэр, личный состав операции «Пески» построен! Командующая полевым Штабом в ваше отсутствие сержант Лейла Беатрис Дей.

- Вольно! – принимаю командование, и как я мог забыть о Лейле? Мы ведь разговаривали с отцом о ней. – Как обстановка?

- Пока всё спокойно, сэр. Русские ещё не прибыли.

- Отлично. Боевики, вы можете быть свободны! Отдыхайте!

- Да, сэр!

Качаю головой, вот это слаженность. Каин внимательно изучает Лейлу взглядом. Что ж, там есть на что посмотреть. Тёмные волосы стянуты в хвост, не настолько длинный, как у Ольги. Глаза у неё чёрные, тонкие губы сложены в вежливую приветственную улыбку. Форма выгодно подчёркивает её стройную фигуру.

Интересно, а как смотрелась бы в форме Ольга? М-м, скорее всего, просто умопомрачительно. Представляю её в экипировке, с двумя катанами за спиной, скрытыми от глаз рыжим каскадом её волос. Точёный силуэт, выделенный тканью. О-о, всё, пиши пропало, я совсем потерял нить разговора.

Лейла смотрит на меня, растерянно моргая глазами. Надеюсь, она ни о чём не спрашивала. Вспоминай, Рик, что ты слышал кроме своих мыслей?

- Я думаю, нам лучшеприлечь, - прокашлявшись, вклинивается Каин, - мы немного устали в дороге.

- Конечно, я покажу вашу палатку. Она большая, в ней же будут проходить совещания.

- Это хорошо.

Я молча шагаю за ними, мысленно благодаря Каина за его находчивость. Ноги увязают в песке, но плотная ткань ботфортов не пропускает его внутрь. Это хорошо, иначе такими темпами ноги можно стереть до кости.

Лагерь оказался не таким уж и большим, он уютно расположился в барханах. Наша с Каином палатка стоит по центру. Что ж, места в ней хоть отбавляй, она даже слишком велика для двоих. Всю дорогу Девингем не сводит глаз с Дей. У кого-то появилась новая жертва.

- Вот ваша палатка, доброй ночи. Если что-то понадобится, то я по соседству.

- Сладких снов, – улыбаясь, мурлычет мой друг.

- Доброй ночи.

Внутри палатки расставлена мебель. Много же усилий им понадобилось, чтобы расставить комоды и небольшие шкафчики на песке. Видимо, им пришлось разравнивать песчаную насыпь.

Раздевшись, сапоги и форму убираю в спортивную сумку. По ночам здесь ползает слишком много живности. Не очень мне хочется обуться в сапог со скорпионом или натянуть на себя майку, ставшую ночным убежищем змеи. Укладываюсь в спальный мешок и закрываю молнию до самой шеи. Наконец-то не надо никуда идти, можно просто взять и расслабиться, хотя бы на ночь. Мне нужно время, чтобы прийти в норму после смены часового пояса.

- Рик.

- Девингем, не порть удовольствие, дай поспать!

- Ответь мне на пару вопросов и будешь спать, сколько влезет.

- Слушаю.

- Кто эта очаровательная девушка?

- Она же тебе представилась… Лейла Беатрис Дей. Сержант, отец отправил её с нами, потому что она превосходно ориентируется по картам и на местности, а ещё она замечательно знакома с живностью и ядами. Незаменимый человек, если змея укусит – вспоминай, где её палатка. Будет настроение – откачает.

- Бог юмора! А сколько ей лет?

- Каин! Откуда я знаю? Завтра возьми и спроси у неё! Дай мне поспать!

- Не бесись! Я не закончил.

Мысленно бранюсь и, расстегнув мешок, сажусь. Быстро допрос не закончится, а если буду лежать, то шансов заснуть может и поубавиться, потому как могу успеть отлежать себе всё, что только можно и нельзя.

- Что ещё?

- Откуда Райан вообще про неё знает?

- Отец держит на примете всех способных людей в Штабе. Девочка выделилась своими особыми познаниями в географии, что в этом такого?

- Интересно, у неё есть семья?

- Нет, она сиротка.

- Печально.

- Допрос окончен? Я могу поспать?

- С тобой невозможно разговаривать. Тебе друг важные вопросы задаёт, а ты спать!

- Если бы это были действительно неотложные вопросы, Каин, я бы тебе без проблем ответил на них. Они ведь могут подождать до завтрашнего утра?

- Могут.

- Вот завтра я тебе на все отвечу, а сейчас прости. Я себя отвратительно чувствую после перелёта. Очень хочу отдохнуть, потому что завтра надо будет отслеживать русских и вникать в суть операции глубже. Мне надо доставить эту несчастную бумажку в Штаб как можно скорее, чтобы утереть нос Найту!

- И увидеть Ольгу…

- Да! – задумываюсь, чёрт, он ведь поймал меня на слове. – При чём здесь она?

- При всём, - этот хитрый тон меня сегодня однозначно допечёт, - а то я не знаю. Спи, и пусть тебе приснится твоя ненаглядная.

- А тебе Лейла. Желательно, в соблазнительном мини, что б ты всю ночь проворочался!

- Я тебя тогда разбужу.

Рычу и укладываюсь в мешок. Наконец-то тишина, и чёртов Девингем не трещит над ухом. Застегнув молнию, уютно устраиваюсь в мешке.

- Рик.

- Ну что опять? – срываюсь на недовольный умоляющий крик. Какой же занозой иногда бывает Каин.

- Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, болтун!

Короткий смешок и долгожданное спокойствие. Прохладный воздух наполняет палатку. Довольно комфортная температура для ночи. Глаза моментально слипаются сами собой, а тело, повинуясь спокойствию, расслабляется и отдаётся на волю сна.

========== XXXV Глава (часть 2-ая от лица Ольги) ==========

Треклятая бессонница. Порядком отлежав себе всё что можно, я окончательно сдаюсь. Разглядываю комнату, укутанную чернильной тьмой, и всё верчу в голове мысли о его отлёте. Там будет опасно. Успокаиваю себя только одной мыслью: где Рик, там всегда опасность. Вдруг Джейсон подстроит ему что-то? Как тогда он станет защищаться, совсем один?

В один из дней американец проболтался, что донесение ему предстоит выкрасть у русских. Патриотизм не даёт мне покоя. С одной стороны Родина, у которой наглым образом собираются стянуть что-то стратегически важное, с другой – любимый мужчина, за жизнь и здоровье которого я уже третий день опасаюсь не на шутку. Интересно, будет ли там Паша? Рик ведь говорил, что мой одноклассник тоже является элитным шпионом. Такая миссия была бы ему по плечу, да и всякие шифровки он очень любит с самого детства.

Брюнету не спится, он ворочается с боку на бок.

– Тоже не спишь?

Я не выдерживаю. Мой голос, внезапно прозвучавший в густой тишине, заставляет шпиона практически подпрыгнуть. Улыбаюсь, это была очень забавная реакция.

– Не могу заснуть. Ты, как вижу, тоже.

– Да. Совсем не хочется. Во сколько тебе нужно встать?

– В восемь часов. Спать осталось всего четыре.

– Всего четыре… – вновь предательская грусть слышится в моём голосе. Всего четыре часа, и он улетит. – Пойдём на кухню, выпьем тёплого молока, должно сработать.

- Пойдём.

Я нехотя сползаю с кровати. Нахохлившись от холода, двигаюсь напрямую к холодильнику. Что он будет есть в этой своей пустыне? Хватило с меня одного похода в их столовую, чтобы убедиться в том, насколько отвратительно здесь готовят. При таком раскладе за две недели он здорово оголодает. И с собой на такой долгий срок ему не наготовить. От мыслей меня отвлекает протяжный писк микроволновки. Подаю чашку Рику, и вновь погружаюсь в раздумья. В сознании эхом отдаются его слова: «Я буду в центре боевых действий». Чашка выскальзывает из моих рук у самого стола, и брызги молока разлетаются по всему полу. Эти мысли сведут меня с ума.

– Извини. Я сегодня весь день рассеянная… Сейчас уберу.

– Ничего страшного. Сядь, сам справлюсь.

Сажусь за стол, обводя взглядом разразившееся бедствие. Дожила, от нервов уже даже не в состоянии донести чашку до стола. Он берётся за тряпку и решительно ликвидирует все последствия полёта посудины, а я снова бесстыжим образом разглядываю его. За всё это время я так и не научилась смотреть на его тело спокойно. Каждый его сантиметр, каждое движение наполнено силой и невообразимой врождённой грацией большого хищного кота. Рик действительно похож на кота, забавно мурлычет, когда ему что-то нравится, и при этом старается жить в своём тесном мирке. На ум приходит соседский кот, он так же млел в моих руках от ласки, но как только выпутывался из них – стойко изображал безразличие и независимость. Барсик, ты ли это?

Покончив с осколками, он разогревает новую порцию молока, и мы молча осушаем кружки. Затем, не терпящим возражений тоном, он отправляет меня в кровать, а сам принимается расставлять посуду по местам. Укрывшись одеялом до самой макушки, я покорно жду его появления. Щелчок выключателя, и свет на кухне гаснет. Только луна, едва пробивающаяся сквозь занавески, бросает слабые блики на его стан. Когда-нибудь он окончательно помутит мой разум. Из всего мужского тела я неизменно больше всего любила мужественные плечи и в меру накаченный торс. В силу не ясного для меня закона подлости, именно этими обнажёнными частями тела он с завидной регулярностью щеголяет перед самым моим носом. Интересно, а что ему нравится больше всего в девушках? Очень надеюсь, что не спортивная фигура, иначе я буду в явном проигрыше.

Он укладывается рядом со мной, и сознание вновь услужливо подбрасывает воспоминания из загородного дома. Как же было хорошо, когда он грел меня собственным теплом. Сейчас я бы не отказалась от этого тепла и поддержки, хотя бы на пару минут. Уверена, это придало бы мне сил. Была ни была.

– Рик.

– Мм?

– Обними меня, пожалуйста.

Он приподнимает одеяло и распахивает под ним руки, раскрывая свои объятия. Без лишних промедлений я плыву в его распоряженье, и как можно плотнее прижимаюсь к груди Наследника. Его ладонь ложится на мою талию, и я едва заметно вздрагиваю. Каждое его касание импульсом прожигает тело, разнося странное тепло по венам. По обыкновению, он прячет нос в моих волосах и норовит прижать меня ещё плотнее. С радостным выражением лица уткнувшись в его торс, продолжаю наслаждаться нашей близостью. В руках Рика я всегда чувствую себя под стальной защитой, будто мне ничто не угрожает, когда он вот так обнимает меня. Не более чем иллюзия, ему и самому грозит невообразимая опасность, слишком искусен его противник. Вскоре глаза начинают слипаться, и я проваливаюсь в сонную дымку.

Будильник оглашает комнату своим протяжным звоном, и я недовольно ворчу в ответ на его мелодию. Разлепить глаза невероятно сложно, видимо, сказывается недосып. Ладонь сероглазого соскальзывает с моей талии и он выключает раздражающий звук. Трусь носом о его грудь. Как же я не хочу, чтобы всё это заканчивалось, чтобы он вообще вылезал из-под этого одеяла и куда-то уходил. Привяжите его к кровати! Обещаю, что буду вовремя его кормить и иногда отвязывать.

Бодро двигаясь по кухне, будущий Глава сооружает завтрак. Моё разбитое от отсутствия нормального сна и нервов состояние просто не позволяет сделать это осторожно и качественно, поэтому хозяйничает он. Приём пищи проходит быстро, в конце концов, бутерброды никогда не живут на столе долго. После завтрака он уходит в комнату, и я следую за ним. Сосредоточенным взглядом серых глаз боевик пробегается по помещению в поисках необходимого, как вдруг раздаётся стук в дверь. Кто это может быть?

– Войди! – властно говорит Рик. От этого тона по коже всегда пробегает холодок, будто ты в чём-то провинился, и вот-вот наступит расплата.

Я безразлично смотрю на вошедшую в покои женщину, всё моё внимание привлекает к себе коробка, которую она держит в руках. Это нечто она в любом случае принесла хозяину комнаты. Любопытство прожигает меня до костей. Это что ещё за подарки такие таскают ему непонятные бабы зрелого возраста? Чёртова ревность, снова она положила свои обжигающие лапы на моё горло.

– Мистер О’Хара, Мисс, – она говорит что-то неразборчивое, всё, что я могу понять – что она называет Рика по фамилии и, что-то сказав с улыбкой, кивает мне головой. Чтобы не показаться бестактной, отвечаю таким же кивком. – Райан О’Хара приказал приготовить для вашего задания особый комплект экипировки. Примерьте его, если размеры не подойдут, то я заменю форму.

– Другая форма? А со старой что?

– Я не компетентна в этом вопросе, сэр.

– Ясно, спасибо.

– С вашего позволения, я подожду за дверью.

– Да.

Они перебрасываются короткими фразами. Агент так же удивлённо косится на груз гостьи, как и я. Посланница, растянувшись в услужливой улыбке, вручает коробку адресату и покидает комнату. Молча я сажусь на кровать, то же самое проделывает и Рик. Сняв крышку, он оценивающим взглядом окидывает содержимое. Это какая-то одежда, даже зрительно ясно, что ткань, из которой она сшита, очень плотная. Песочные переливы цвета удачно подчёркивают огромное количество всяких кармашков, карабинов и ремешков.

– Это и есть ваша форма?

– Да.

– Она такая плотная.

– А как ты хотела? Это полноценная броня, пулями её пробить очень сложно, только если палить очередью и с достаточно близкого расстояния. Для катаны она тоже толстовата, придётся ударить, как минимум, раза три по одному и тому же месту, чтобы нанести травму противнику.

Улыбаюсь, это же прекрасно! В такой броне ему не грозит случайно прилетевшая шальная пуля. Что ж, так мне будет хотя бы немного спокойнее. Продолжаю ощупывать ткань, при всей своей плотности, она достаточно лёгкая. Это удивительное сочетание. Пустыня… Песочный цвет. Это практически идеальная цветовая гамма, которая вровень ляжет с настоящим песком. Так он будет ещё и незаметен для остальных. Готова поспорить, что моё восхищение не знает границ. Единственное, что сможет выдать Рика в барханах – угольно-чёрные волосы.

– А цвет не чёрный для того, чтобы маскироваться?

– Именно.

– Примерь.

В моём голосе отчётливо играет детский восторг. Мне страшно хочется увидеть его во всей экипировке. Это должно быть весьма внушительное зрелище. Ухмыльнувшись, он принимается стягивать с себя майку и шорты. Молодец, Ольга Дмитриевна, ты обеспечила себе маломальский стриптиз с его стороны. Мысленно хихикаю, так-то, мистер О’Хара, не только же вам можно наблюдать за моими переодеваниями по вечерам.

Напоминаю себе маленького ребёнка. По мере того, как он послушно натягивает на себя всё новые и новые элементы экипировки, я всё больше и больше прихожу в нескрываемый восторг. Он безумно хорош во всей этой форме. Практичные шорты и майка, которые он надел под низ, очевидно, должны будут уберечь кожу от воздействия толстой ткани. Штаны плотно облегают его ноги, обременяя их лишь двумя массивными кобурами, видимо, здесь будут пистолеты. Лёгкий верх, скорее напоминающий ветровку на молнии, усеян карманами и скудным количеством карабинов, на спине Рика красуются двое перекрещенных ножен, всё того же песочного цвета. Боже, неужели они ходят в бой с мечами? На ноги он обувает нечто, похожее на ботфорты. Они достают ему до самых коленей и прикрывают собой чашечки. Подошва у них практически отсутствует, уверена, что в них чувствуешь себя босым. Руки скрывают от глаз более плотные перчатки, доходящие до локтей шпиона. На запястье, поверх перчатки, боевик старательно застёгивает наручные часы. Странно. Зачем ему часы? Хотя, не удивлюсь, если эта какая-нибудь невероятно разумная штуковина, способная на умопомрачительные вещи.

Заворожённо продолжаю обводить взглядом всю форму, с головы до пят. Это что-то! Рик смотрится в ней просто роскошно. Отпустив «курьера», он молча ведёт меня за собой в кабинет и начинает сосредоточенно возиться со шкафом. Кубки звенят друг об друга, и шкаф внезапно отъезжает в сторону, открывая взору ещё одну комнату. Господи, сколько их здесь? Что ещё умеет отъезжать от заданного места в его покоях?

– А со стороны совсем незаметно, что шкаф бутафорский.

– Почему бутафорский? Самый настоящий, просто сделан с умом.

– Значит, оружие ты предпочитаешь хранить в покоях?

– Не я, так положено.

– Судя по объёмам – тут можно вооружить половину Штаба.

– Точно. Сам не пойму, зачем столько всего. Хватило бы стандартного шпионского набора.

Обвожу глазами множество стеллажей с оружием. Неужели он умеет пользоваться всем представленным ассортиментом? Страшно представить, что он может вытворить с каждым из отдельно взятых предметов. Для таких познаний, действительно, нужен не один год упорных тренировок и досконального изучения всего, что может попасть в руки. Со знанием дела Рик рассовывает множество ножей, неизвестных мне пакетиков и прочей дребедени по кармашкам на верху формы и на поясе. Бережно, словно это нечто невообразимо дорогое для него, заправляет сабли в ножны и прячет пистолеты в кобуру. Не знаю, как точно называются все эти штуковины, и знать не хочу.

– Мне понадобится твоя помощь.

– В чём?

– Я расстегну молнию наверху, а ты со спины в потайной карман засунешь маленький ножик, хорошо?

– Зачем?

– Ну как зачем? На случай, если я попаду в плен и буду разоружён, у меня должно остаться хоть что-то, чтобы разрезать верёвки или взять заложника, я же как-то должен буду спасти свой зад.

– Предприимчиво, – натянуто смеюсь, мысленно давая ему подзатыльник. Только попробуй попасть в плен, Рик. – И всегда вы подобным образом спасаетесь?

– Нет, мы стараемся не искать приключений на свою голову.

– Так голова или зад?

– При подобном раскладе, – ухмыляется он, – мне хотелось бы спасти и то и другое.

– А правда, что вы носите с собой яд, и если попадаете в безвыходную ситуацию, то обязаны отравиться?

– Кто-то слишком часто смотрел шпионские сериалы. Нет, неправда. В безвыходной ситуации шпион обязан молчать как рыба и пытаться спастись.

А ведь он прав, почти каждый шпионский фильм и сериал просто пестрит этим стереотипом. Стандартная капсула с ядом всегда и везде находится в самом потаённом кармашке агента, до которого он может добраться в любом положении. Его явно не радуют такие постулаты, привитые «гражданским» кинематографом.

– Понятно. Всё?

– Да, до остальных потайных карманов я уже добрался сам.

– Тебе не пора?

– Сколько времени?

– Девять часов.

Вылетев из оружейной пулей, он возвращает шкаф на законное место. Закатываю глаза. Он вечно опаздывает. Как можно быть настолько несобранным, когда против тебя смертельно опасные враги, когда тебя впереди ждёт такая огромная ответственность? Беззаботный мальчишка, вот кто он на самом деле.

– Чёрт, мы опаздываем!

Эта реплика заставляет мои глаза ползти на лоб. Он хочет взять меня с собой?

– В каком смысле «мы»?

– Ты не хочешь меня проводить? Помахать мне ручкой в окошко самолёта?

Ты даже не представляешь себе, насколько.

– Хочу.

– Тогда меньше слов, больше темпа, иначе я полечу не на самолёте, а своим ходом после отцовского пинка!

Смеюсь, хотела бы я это видеть. На самом деле, Райан всегда достаточно забавно ворчит на своего непутёвого сынишку. Удивительно, что, будучи Главой огромного Штаба, он не утратил отеческую теплоту и любовь к своему ребёнку. Отпрыск у него что надо, исправно доставляет папе хлопот. Один поход в клуб чего стоит, нервы отца явно были на пределе, раз он так неосмотрительно кричал на всю ивановскую. Рик заботливо показывает мне, как закрывать и открывать дверной замок. Зачем? Сама из покоев я не выйду, а Найты и Смит не нуждаются в том, чтобы я открывала дверь, они и сами лихо пользуются ключом.

Долго петляя по коридорам, мы выходим на крышу одного из зданий Штаба. Вид здесь просто потрясающий. Небольшой серебристый самолёт уже тревожит пространство приглушённым звуком турбин. Мы добираемся до провожающей компании. Каин, облачённый в такую же, как и Рик, форму, приветственно подмигивает мне. Его каштановые волосы прекрасно гармонируют с песочным цветом. Кажется я знаю, рисованием чьих двух мосек я буду коротать свой вечер сегодня. Безумно хочу нарисовать их в форме. Они шикарны.

– Готовы? – интересуется Райан.

– Да! – Каин и Рик отзываются одновременно, по-армейски. Интересно, как бы они смотрелись в русской армейской форме? Более чем уверена, что она была бы обоим к лицу.

– Хорошо. Тогда давайте расставаться и отправляйтесь. Чем раньше улетите, тем раньше вернётесь.

Парни прощаются со всеми по кругу, и первым к этому ритуалу приступает Каин. Обнявшись с Главой, Ким и пожав руку Джейсону, напарник Рика подходит ко мне и коротко обнимает.

– Всё будет нормально. Помнишь, как-то я говорил, что не всё так страшно, как кажется?

– Да, когда меня вели впервые в покои Рика.

– Ну, вот, сейчас все ровно так же.

– Спасибо, Каин. Будьте осторожнее, удачи.

Он по-дружески похлопывает меня по спине и широко улыбается в ответ на мои слова. Следом за ним ко мне подходит и Наследник. Я с горем пополам пытаюсь удержать самоконтроль и не зареветь. Не найдя лучшего варианта, просто прячу взгляд в пол, выкраивая жалкие секунды, чтобы взять себя в руки. Не спасает. Он медленно касается моего подбородка пальцами, и я встречаюсь с ним глазами. Сталь его взгляда отдаёт печальным отблеском, и он говорит, настолько нежно, насколько может в данной ситуации:

– Ну, давай не будем разводить сырость, ладно?

– Прости, – голос предательски дрожит, я не выдержу этого.

– Всё будет нормально, я вернусь.

– А вдруг что-то случится? Рик, я…

Его указательный палец ложится на мои губы, останавливая попытку договорить. В какой-то степени я благодарна ему за это. В противном случае, я бы выпалила ему всё. И как переживаю, и даже – что люблю. Эти слова были готовы сорваться с моего языка. Он крепко обнимает меня, а я давлюсь слезами. Я готова на что угодно, лишь бы он никуда не уезжал, даже готова поехать с ним. Но кто меня пустит туда?

– Тс-с, тихо. Не плачь, я тебе обещаю, я вернусь. А ты взамен пообещай мне успокоиться и перестать реветь. Идёт?

Киваю головой, сказать я ничего не смогу.

– Умница, – убрав палец от моего лица, он подаётся вперёд, и кончики наших носов соприкасаются. – Я буду скучать.

Рик, что же ты делаешь со мной? Медленно, с осторожностью настоящего охотника, он прикасается своими губами к моим, и его призывный жар опаляет кожу. Нет, я не могу больше терпеть и стоять как истукан. Ненавижу эти его штучки в такие моменты, своими выходками он вечно обезоруживает меня. Тихий и короткий стон непроизвольно вырывается из моей груди, и от накативших чувств я сильнее вцепляюсь в шпиона. Как отпустить его? Я должна, его ждут. В конце концов, если я лелею, пусть и крохотные планы на близость с ним, то должна научиться терпеть его работу.

– Тебе пора, – разорвав поцелуй, говорю я. – Будь осторожнее.

– Обязательно.

Боже, сколько гордости в его походке? Невольно закатываю глаза. Он чинно вышагивает к самолёту, задевая носом небо. Неужели наш поцелуй вселяет в него столько гордости? Ах, О’Хара, что же ты за ребус такой? Никогда не поймёшь, чем он руководствуется и почему принимает то или иное решение. Райан и Ким подходят ко мне, так же глядя вслед улетающим ребятам. Рик и Каин отдают честь Главе и скрываются за дверью лайнера. Я больше не увижу его в ближайшие две недели. Грустно. Вскоре самолёт полностью скрывается из виду.

– Так, девчонки, уймитесь! Не на казнь отправили, – глядя на нас с Ким, возмущённо произносит Райан.

– Легко говорить, мужлан, – утирая слёзы, отвечает блондинка.

Он закатывает глаза и обращается к стоящему рядом Джейсону:

– Глаз с Рика и Каина не сводить. Держать меня в курсе, вплоть до каждой минуты и каждого шороха там. Если, не дай Бог, хоть волос упадёт с голов моих детей, я с тебя шкуру живьём спущу, Найт. И не посмотрю, что ты мой напарник. Всё впитал?

– Конечно, Наследник и Девингем превыше всего, Райан. Я уже озаботился об их безопасности, как ты и просил. Туда посланы самые надёжные люди. Они сообщат, если что-то будет не так, и подстрахуют Рика в его решениях.

– Отлично. Можешь идти, займись делами Штаба. У меня сегодня будет иная миссия.

– Хорошо, если будет что-то важное – я сообщу.

– Да.

Найт уходит, а Ким, недовольно сложив руки на груди, вглядывается в лицо Главы.

– Это вся забота?

– А что ты мне предлагаешь, нянек за ними отправить? Чтобы сопли подтирали в нужный момент? Они – мужики, взрослые, сложившиеся боевики. Им по двадцать два года, пятнадцать из которых их учили тому, что они сейчас поехали выполнять. Они справятся. В конце концов, их дело маленькое – командовать. Если хоть что-то пойдёт не так, ты меня знаешь. Тут же верну их назад. И хватит подрабатывать бензопилой на полставки! Не зли меня, женщина!

– Молчу, но если с моими детьми что-то случится, я тебя застрелю, О’Хара, клянусь тебе.

– Не обращай внимания, – поворачивается Райан ко мне. – У нас всегда так, когда речь заходит об их профессии.

– Я понимаю.

- Рик попросил за тобой присматривать, честно говоря, у меня нет времени на то, чтобы периодически заходить к нему в покои. Да и у Ким полно работы в медицинском корпусе. Надеюсь, ты меня поймёшь, у меня навалом дел в Штабе. Поэтому, сейчас мы идём, собираем необходимые тебе на две недели вещи и ты переезжаешь в мои апартаменты. – Не успеваю я открыть и рта, чтобы запротестовать, как Райан поднимает выпрямленную ладонь на уровне своего лица и продолжает говорить: – Это будет более чем удобно. Покои двухкомнатные. Ты займёшь комнату Рика.

– Да, это будет здорово! Заодно покажу тебе фотографии мальчишек, когда они были маленькими! И мне наконец-то будет, с кем посплетничать вечерами.

Врач светится от счастья, а Глава снисходительно улыбается. Он действительно готов позволить Ким любую шалость, отреагировав на неё лишь улыбкой. Рик попросил за мной присматривать… Это мило. Улыбаюсь своим мыслям, бросая короткий взгляд в небо. Кто бы присмотрел там за тобой?

– Если Вы считаете нужным, то поступим так, – отвечаю я.

Даже после пребывания в загородном доме, я не научилась вести себя с его отцом спокойно. Мачеха одним только своим видом внушает тепло и спокойствие, а вот по-настоящему королевский вид главы семейства сам по себе вселяет трепет. Вся стать многовекового рода будто сконцентрировалась в нём одном. Сероглазый тоже выглядит внушительно и, сам того не замечая, ведет себя более чем властно. Однако, до отца ему ещё очень далеко. Райан держится непринуждённо, стараясь вести себя проще, но статус настолько впитался в его разум, что каждое движение и каждая фраза отдаёт величием. И величие это далеко не пустой звук. Чтобы править такой махиной и успешно решать конфликты с другими государствами, нужна поистине недюжинная сила воли и живой, вкрадчивый разум. Одним лишь приказом он способен поднять в бой тысячи, а то и десятки тысяч людей, которые просто верят в его решения.

– Бога ради, расслабься, – положив ладони на мои плечи, отвечает шпион. – Ты давно не в плену, и я не надзиратель. Ты дорога Рику, а те, кто имеет вес для моего сына – ценны и для меня. Так что, брось всё это. Практически член семьи, а ведёшь себя как выпускник детского корпуса. Ходишь по струнке и боишься лишнее слово сказать.

Член семьи? Или я чего-то не знаю, или у родителей боевика своя, особая атмосфера. Улыбаюсь, просто не знаю, как ещё отреагировать на его слова, кроме огромного удивления. Коротко кивнув в ответ, жестом он приглашает нас с Ким последовать в покои, и мы вновь ныряем в нескончаемую череду коридоров.

Совсем скоро Райан забирает у меня ключ и легко открывает ставшую родной за последнее время дверь. Блондинка помогает мне собирать все необходимые вещи и, беспощадно нагрузив Главу, мы выдвигаемся к их покоям. Я ни разу не была там. Они обмолвились, что жить я буду в детской комнате Рика. Мне безумно хочется как можно скорее взглянуть на это место. Интересно, каким он был в детстве? Наверняка ещё более несносным и непоседливым, чем сейчас.

Тяжеловесная металлическая дверь быстро поддаётся усилиям хозяина, и перед глазами предстают покои Главы. Уютная гостиная выполнена без излишней вычурности и роскоши, что явно контрастирует со всей помпезностью кабинета представителя Династии в Штабе. Кожаные диваны под беж с лакированными вставками из дерева удачно гармонируют с тёмным паркетом, оттеняющим всю светлую гамму тонов. Вся комната напичкана разномастной техникой, от огромной плазмы на стене до электронных часов, стоящих на комоде. Кофейный столик, выполненный из витражного стекла, венчает мозаичная ваза с герберой.

В углах гостиной виднеются четыре двери. Очевидно, в спальню, детскую, кухню и ванную. Странно, неужели у Райана нет домашнего кабинета? Вероятнее всего, я не заметила какую-то дверь, или здесь тоже что-то откатывается. Быстрыми шагами врач продвигается к одной из дверей и широко открывает её, предоставляя супругу удобный проход в комнату.

– Вот она, наша детская, после мальчишек здесь всё осталось нетронутым, – с горящими глазами поясняет Ким. – Рик и Каин жили здесь.

Детская разительно отличается от гостиной, здесь и в самом деле до сих пор царит дух мальчишества. На стене над огромным рабочим столом красуется план, очевидно, Штаба, изрядно почёрканный маркерами. На нём явно отмечались какие-то точки, небольшие стрелочки, а что-то необходимое и вовсе бралось в жирный чёрный кружок. Выглядит, как настоящая схема захвата. На пробковой доске канцелярской булавкой прикреплена фотография какого-то мужчины, внешне не имеющего ничего общего с О’Харой или Девингемом.

– Это их куратор. Он их учил, так же, как Рик сейчас учит малышню, – проследив за моим взглядом, поясняет Райан. – В детстве эта банда не давала ему покоя. На схеме – настоящий план выслеживания Тейлора. Таких схем пришлось заменить здесь с сотню, не меньше. Мальчишки постоянно по ним черкали. Юный Наследник был изрядной пиявкой.

Смеюсь, да, это похоже на Рика. Он и сейчас способен кого угодно измучить своим вниманием, если это доставляет ему удовольствие. Живой пример тому – Найт-младший. Там же, на очередной булавке, красуется картинка со спортивной машиной, а внизу написанный от руки план, разбитый на аккуратные пункты. Это не похоже на почерк Наследника, слишком разборчиво и ёмко написано, а он обычно любит размах на письме и старательно выводит витиеватые буквы. Политическая карта мира, закреплённая над двухъярусной кроватью, тоже претерпела коррективы. Всё тот же маркер усердно обводил страны в кружки и обозначал их латиницей.

– Даже боюсь предположить, что они творили с этой картой.

– Это я их заставлял. Здесь расчерчены зоны влияния, это, – указывает ладонью Глава, – наше НАТО, это альянс России, страны СНГ. Хотел, чтобы они с детства знали, где не наша территория и куда соваться нельзя.

Склоняю голову набок и внимательно вглядываюсь в схему. А ведь действительно, так и есть. У стран НАТО просто обведены границы, и в центре красуется большая английская «N», а Россия и её альянс густо заштрихован. Нейтральные страны, видимо, никак не обозначаются.

– А почему штриховка?

–Мёртвая зона. Нам туда нельзя ни в коем случае. Попади мы в Россию или союзные ей, – убьют, не задумываясь. Даже если это буду я или Рик.

– У вас есть какая-то неприкосновенность?

– Её сложно назвать таковой. Нас не имеют права убить на месте, лишь взять в плен. Однако, имеют все права подвергнуть смертной казни по решению Суда Штаба своей страны, если разглядят в действиях угрозу государству. Как правило, приговор всегда один, независимо от статусов. Поэтому я взахлёб с детства вдалбливал им в головы, что Россия и альянс – закрытая территория, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах нельзя туда попадать. Верная смерть.

– А если русские попадут к вам?

– Всё будет зависеть от обстоятельств. У нас натянутые отношения с твоей Родиной, увы.

– И никто не пытается их исправить?

– Никто не хочет делать первый шаг. Плюс политика сильно портит наши отношения. Порой именно из-за неё мы оказываемся в тупике и обнажаем катаны друг против друга. Самим нам нечего делить.

Я продолжаю смотреть на карту. Что, если бы им удалось наладить мир между странами? Возможно, именно тогда все страны зажили бы в спокойствии. Со слов Главы, именно политика не позволяет упрочить их контакты. Выходит, что они тоже подвержены её влиянию, не так уж они независимы?

– Вы подчиняетесь правительству?

– Нет. Мы защищаем нацию, свою Родину и своё правительство. Но мы не подчиняемся ему. Давным-давно Штабы были верными псами политиков. Со временем это изменилось. Мы своего рода наёмники. Государство платит нам баснословные деньги за то, чтобы мы обеспечивали сохранность границ и мир, но при этом постоянно портит всю картину своими решениями во внешней политике. Они отражаются на нас, и именно нам приходится расхлёбывать их дрязги.

– Они не боятся, что вы взбунтуетесь?

– У них нет выбора. Ни в одной стране нет ни одного войска, которое превосходило бы в силах элиту Шпионов. Таких бойцов воспитывают только Штабы. Правящим чинам в это совать нос не дают.

– Выходит, вы – государство в государстве.

– Своего рода, да. Это позволяет нам сохранять трезвость решений. Ни один Шпион никогда даже не пошевелится по приказу президента, без моего на то слова. Президент для нас такой же американец, как и миллионы тех, которых мы призваны защищать.

– Невероятно.

– Сложно и абсурдно, я бы сказал, но это так. На верхнем ярусе кровати спал Рик, все каракули на «планете», принадлежат ему. Каин ленился заползать наверх и всегда успешно дирижировал со стула.

– Даже не сомневалась, – улыбаясь, отвечаю я. Было бы странно, если бы такой озорной заводила спал на нижней койке.

– Каин очень сильно вертится во сне, мы боялись, что он попросту упадёт с верхней полки, – вклинивается в разговор Ким. – А вот О’Хара-младший таким не страдает.

– Да, ему главное загрести что-нибудь в объятия. Подушку, скомкать одеяло, ну, или барышню…

– Райан!

– Что? – пожав плечами, парирует отец семейства. – А то она не знает, засыпая и просыпаясь с ним в одной кровати.

Невольно краснею. На ум приходит тот случай в загородном доме, когда они застукали нас, спящих в обнимку. А ведь утро так хорошо начиналось в тот день. Долгожданные и продолжительные объятия Рика сводили с ума, приятное тепло, вперемешку с необъяснимой радостью разливалось по телу, и тут они. Внезапность, безусловно, их конёк.

– Вот и шкафы с кубками, – тактично меняет тему врач. – Когда они переезжали – оба решили оставить свои детские награды здесь.

На золочёных кубках красуются гравировки, чередующиеся друг с другом: «Richard Ryan O’Hara» и «Kain Christian Devingem». Ни Рик, ни Каин ни разу при мне не употребляли Ричард в обращении к Наследнику. Странно, у него очень красивое и благородное имя.

– Так он Ричард?

– Да, а как ты думала? – недоумённо интересуется мать семейства.

– Я думала – Рик. Он ни разу не представлялся при мне полным именем, и никто его так не называл. А сама я не больно сильна в иностранных именах.

– Имя ему дал дед. Там очень долгая история. Если будет желание, то я расскажу тебе завтра и о Рике, и о Каине. Сейчас располагайся, Ким побудет с тобой, а мне нужно идти.

– Хорошо.

Мы с врачом принимаемся за распаковку вещей и, что удивительно, тратим на это немалое количество времени. Затем она проводит мне экскурсию по остальной части апартаментов. Дверь в кабинет Райана, я всё-таки не разглядела, она скрыта от глаз гостей в спальне. Это удобно, думаю, при таком расположении, дети не больно досаждали Главе, когда тот был занят работой. В кабинете шпиона царит по-настоящему аптечный порядок. Кимберли шутливо парирует, что это её заслуга, так как сам агент не особо-то любит наводить порядок в документах и предпочитает властвовать над хаосом.

Стоит заметить, что время мы проводим достаточно весело, и от беспрерывного общения с разговорчивой блондинкой я чувствую себя намного спокойнее. Ближе к ужину в покои вновь возвращается владелец, рапортуя беспокоящейся матери, что её сыновья в полном порядке и всё ещё на пути в Австралию. Между ними царит по-настоящему семейный уют. Общество людей, которое, по сути, практически не имеет родства меж собой, настолько сблизилось в суровых условиях Штаба, что стало нерушимой стеной, эталоном, на который равняется весь шпионский быт Америки.

Мачеха сероглазого кормит нас ужином, вспоминая на ходу незначительные и умиляющие подробности из детства мальчишек. Она буквально упивается рассказами о них. Не родная обоим мать. Её любовь к ним заслуживает низкого поклона и глубочайшего уважения. Принять чужих детей так, словно ты сама родила их – великий дар.

После ужина боевик поспешно скрывается в спальне, а Ким, убедившись в том, что я улеглась спать, следует его примеру. Благо, что кровать парней стандартных размеров, и я без труда помещаюсь в ней. Залезать на вторую полку не решаюсь. Такие вершины по ночам не для меня. Уютно примостившись на нижнем ярусе кровати и предусмотрительно стащив подушку Рика со второго, укрываюсь одеялом до самой макушки, блаженно обнимая честно стиснутый предмет. Каким, оказывается, неугомонным вы были в детстве, мистер О’Хара. Забавно, что он не изменяет себе и по сей день. Постепенно, закопавшись в собственных мыслях, я отдаюсь на волю сна.

========== XXXVI Глава ==========

Жарко, всё тело в спальном мешке покрывается липким потом. Спать всё равно не получится, а наматывать вокруг себя круги порядком надоело. Потянувшись, отмечаю, что чувствую себя намного лучше, чем ночью. Руки и ноги движутся свободно, тяжесть, которая наполняла их накануне, отступила, разум прояснился. Теперь можно спокойно вникать глубже в суть операции.

Потянувшись, выбираюсь из мешка. Интересно, куда с утра пораньше чёрт занёс Девингема? Его спальник закрыт, небольшой комод, установленный на песке, занимает только сумка. Формы нет, Каина нет. Значит, Лейла, если проснулась, явно ходит по лагерю не в одиночку. Мой друг способен поднять мёртвого из могилы, а замучить живого своим вниманием тем более не составит ему труда. Бедная Дей.

За пределами палатки уже беспощадно палит солнце, сонные шпионы слоняются по лагерю с полотенцами и зубными щётками в руках. Было бы ценно последовать их примеру, но сначала нужно найти напарника.

Миную одну палатку, другую, не прекращая здороваться со всеми на каждом шагу. Вскоре замечаю своего друга в компании девушки. Я угадал. Он увлечённо слушает её, время от времени кивая в ответ головой. Каким тихим и неназойливым, однако, может быть Каин, когда ему нужно.

- Мистер О’Хара.

Лейла приветственно кивает головой, а Каин недовольно хмурится. Конечно, моё появление испортило ему беседу. Интересно, это просто очередная интрижка до попадания в постель, или она всерьёз ему нравится?

- Доброе утро, Рик.

- Доброе. Что-нибудь изменилось, пока я спал?

- Нет, сэр. Русские ещё не прибыли, но наши часовые отслеживают их, как только они появятся в поле видимости – нас оповестят.

Её субординация режет мне слух. Никак не могу привыкнуть, что называют меня здесь не меньше чем сэр или мистер. С одной стороны, так и должно быть - они подчинённые и обязаны обращаться ко мне в рамках звания и статуса. С другой стороны, для меня это выглядит дико, тем более, от девушки.

- Лейла, давай договоримся, при Каине и наедине можешь обращаться ко мне по имени и на «ты». Ладно?

- Хорошо. Нам нужно решить вопрос о собрании. Думаю, вам с Каином нужно вникнуть во все тонкости дела.

- Да, но для начала мне хотелось бы как минимум умыться и позавтракать.

- Идём, я провожу до полевой кухни.

Дей буквально плывёт вперёд, а напарник, не сводя с неё глаз, тихонько присвистывает. Она ещё не догадывается, в сети какого ловкого обольстителя может угодить по неосторожности. Помнится мне, как хитро мы с ним умудрялись окрутить девушек буквально за пару часов. Я бы и сейчас не отказался завалить кого-нибудь в постель. Воздержание, оказывается, сложная штука.

Послушно шагаем следом за сержантом к полевой кухне. Боевики, утирая проступающие капли пота со лбов, стоят в очереди к раздаче. Ужасно жарко, а ведь это только утро. Чувствую, днём пустыня превратится в крематорий. Приветственно склонив голову, шпионы, все, как один, замолкают, пристально наблюдая за нами. Чувствую себя экзотической зверушкой за стеклом зоопарка. Не каждый из них видел представителей династии, да ещё и так близко, буквально на расстоянии вытянутой руки.

Очередь продвигается быстро, и когда мы подходим к стойке раздачи, я облегчённо вздыхаю. Наконец-то я хотя бы не вижу любопытных взглядов всех вокруг. Вход в палатку кухни не такой обширный, как хотелось бы, к стойке может подойти всего лишь один человек, при этом оттеснив всех остальных из поля зрения.

- Доброе утро, Лейла.

- Я не одна.

Улыбнувшись, она отходит в сторону, и мы встречаемся с полевым поваром лицом к лицу. Молодой парень, на первый взгляд ему не больше двадцати пяти. Вряд ли он шпион, слишком пухлый для службы даже крысой. Хоть, по официальному названию, шпионы-информаторы и не тренируются с такой силой, с какой работают над собой боевики, но всё же нагрузка не позволяет им полнеть. Скорее всего, он просто один из поваров нашей отвратительной столовой. Вернусь домой – месяц буду накапливать калории на Ольгиных деликатесах.

- Наследник, мистер Девингем, добро пожаловать! - Светловолосый парень от души улыбается и приветственно кивает нам с Каином головой.

- Здравствуй, - отзываюсь я.

- Шон, нам бы чего-нибудь поесть, - вклинивается Дей.

- Да, конечно, что вы будете? У нас выбор из двух блюд, если можно так выразиться. Каша или бутерброды?

При его словах желудок подкатывается к горлу. Помню я, какие каши готовят в столовой Штаба. Смотрю на Каина и, молча поняв друг друга, мы единогласно выбираем бутерброды. Лейла, пожав плечами, забирает тарелку с горячей кашей, пахнет, кстати, на удивление,неплохо.

- Зря вы на бутерброды накинулись, Шон очень хорошо готовит, нам выделили замечательного повара.

Исходя из того, с каким аппетитом Дей уплетает завтрак, повар действительно готовит сносно. На обеде посмотрим, так ли он хорош, как о нём говорят. Небольшое количество столов в специальном шатре, служащим импровизированной столовой, забито до отказа. Одни шпионы сменяют других, вновь и вновь занимая столы. Приговорив бутерброды с чаем к казни, ныряем на улицу, вдыхая обжигающий воздух пустыни.

- Когда будем собирать совет? – осведомляется девушка.

- В любое время, чем скорее, тем даже лучше. Хочу поскорее вникнуть в подробности и разработать хотя бы основной план. Русские знают, что за ними следят?

- Нет, мы старались не выдавать своего присутствия. По крайней мере, они не подали вида, что заметили нас.

- Тогда им придётся заметить нас потом. Пока они не знают о нашем расположении и о лагере в целом – мы в выигрыше. Как мы узнаем, что они прибыли?

- Возле полигона, на котором садился ваш самолёт, расставлены часовые, как только русские прибудут на посадочную полосу – нас оповестят. За ними пойдут люди, которые узнают расположение их лагеря.

- Отлично, чем больше мы о них знаем, тем лучше. Лейла, будь добра, собери всех необходимых людей в нашем шатре, минут через тридцать. Пусть подготовят всё, что известно о русских.

- Иду выполнять!

Шутливо раскланявшись, Дей смешивается с толпой шпионов и вскоре совсем исчезает из виду.

- Каин, она ушла, проснись! Теперь можешь сдвинуться с места!

- Очень смешно, Рик! Надо было вот сейчас её отсылать?

- Ах, извините, сэр Девингем, я забыл получить письменное разрешение вашего сиятельства. Впервые вижу, чтобы ты на ком-то так зацикливался.

- Она… - задумчиво улыбаясь, протягивает Каин. – Она особенная.

- Держу пари, ты, как всегда, потеряешь к ней интерес сразу после постели. С тобой такое частенько бывает.

Друг недовольно фыркает, а я ухмыляюсь. Ведь, правда, до неё было несколько девушек, которые здорово примагничивали к себе внимание напарника, но интерес к ним угасал так же быстро, как и появлялся. Скорее всего, с Дей произойдёт тоже самое.

- А вдруг я влюбился? – испуганно округлив глаза, шёпотом осведомляется Каин. – Я не хочу быть таким же влюблённым дураком как ты!

- Хм, боюсь, что шансов у тебя мало, - дьявольски ухмыляюсь, - с каждой минутой её невинные глазки затягивают тебя всё глубже в омут. А знаешь, что потом?

- Что?

- Бессонные ночи, - понизив тон, нарезаю круги вокруг него, словно акула перед нападением, - и далеко не из-за разврата, а из-за мыслей, которые не дадут тебе уснуть, больная голова, в которую рвутся кучи вопросов и страх. Ты будешь бояться её потерять!

С последней фразой я делаю резкий шаг в его сторону, чем заставляю друга подскочить от неожиданности. Глаза его испуганно смотрят в никуда, а сам он встал в ступор. Вот оно, моё состояние, до того, как я перестал бороться сам с собой, до того, как сдался и осознал бесполезность сопротивления.

Тащу его в палатку и за оставшиеся двадцать минут привожу Девингема в чувства. Интересно, как теперь он будет смотреть на Лейлу?

Спустя пятнадцать минут, возле палатки начинают толпиться шпионы, что-то бурно между собой обсуждая. Буду учиться у отца пунктуальности, выйду к ним строго в оговоренное время. Тщательно прокашливаюсь и выхожу из шатра, кивком головы приветствуя всех присутствующих.

Их десять человек и все, строго придерживаясь иерархии, шагают за мной в шатёр. Они явно старше меня и хорошо знакомы друг с другом. В глазах шпионов я, наверняка, сейчас выгляжу как мальчишка, взваливший на свои плечи больше, чем следует при моём боевом опыте, которого, фактически, нет.

Собираю всю силу и волю в кулак. Или я поставлю себя в коллективе сейчас, или меня так и будут считать юнцом. Взглядом пробегаюсь по всем присутствующим. Легкие улыбки сквозят на их лицах, в глазах играет ирония. Они несерьёзно относятся ко мне и моей задаче.

Глубоко вдыхаю и расправляю плечи. Если я буду уверен в себе, то и остальные в меня поверят. Успокаивает то, что рядом Каин и Лейла, в их присутствии я чувствую себя более спокойно.

- Давайте начнём. Для начала мне хотелось бы узнать о русском отряде как можно больше и о конкретной цели нашей миссии. Где донесение, как оно выглядит, как его охраняют.

- Позвольте, я? – с улыбкой на лице отзывается один из членов импровизированного совета.

- Да, конечно.

- Я Джаспер, согласно местной иерархии я четвёртый человек после вас, мистер О’Хара, сэра Девингема и мисс Лейлы. Райан О’Хара отправил нас с вами для того, чтобы мы стали опорой и поддержкой на вашем первом задании.

Отец… Он даже на задание не может отправить меня как всех. Окружает меня лучшим оборудованием и людьми, приказывает изготовить новую форму, удобную для маскировки в пустыне, даже, по словам Лейлы, сносного повара снаряжает со мной в путь. Интересно, они ему и о каждом моём шаге обязаны докладывать или это не входит в их обязанности?

- Продолжайте.

- О русском отряде известно достаточно много. Мы превосходим их численностью в два, а то и больше раз. Их около сотни, а нас без малого двести пятьдесят человек. Отрядом руководит русский Наследник и его напарник – Павел Рокоссовский.

- Рокоссовский? – ошарашенно выпаливаю я.

- Да, сэр. Но обо всём по порядку. Русский Наследник – Алексей Михайлович Громов - хорошо обученный, смелый и довольно осмотрительный молодой человек, вы с ним почти ровесники. Донесение Алексей хранит лично, выкрасть бумагу будет не простой задачей. Напарник русского Наследника – Павел Андреевич Рокоссовский. Достать донесение будет сложно.

- Значит, наша задача - просто тихо выкрасть донесение?

- Да, Наследник.

- Ясно, что-то ещё известно?

- Они будут пребывать в пустыне не более двух недель, затем двинутся в Россию. Если мы не получим донесение до их уезда, то останемся ни с чем.

- Мы достанем донесение. Надо будет, я русского вместе с этой бумажкой выкраду и доставлю в Штаб.

Джаспер одобрительно кивает головой в ответ на мои слова и чуть заметно улыбается. Что мы имеем? Донесение, которое Громов всюду таскает за собой. Женишка, который в своё время ухлёстывал за моей Олей. Около сотни русских солдат и две недели на выполнение задания. Не очень положительная цепочка. Бойцы во главе с Пашей охраняют Наследника, а Алексей печётся о бумаге. Что ж, пожалуй, к документу будет очень сложно подобраться.

- Это всё, что мне необходимо знать?

- По части сведений об управлении операцией со стороны России, думаю, да, сэр.

- Вернёмся к вопросам действий. Есть какие-нибудь мысли касательно того, как подобраться к бумаге?

- Можно? – осведомляется один из присутствующих.

- Да, конечно.

- Мы долгое время наблюдали за русскими. У них есть сильные стороны, но и слабые места имеются. В целом, по подготовке это не самый слабый отряд. Михаил Громов – отец Алексея, позаботился о своём сыне, так же как и сэр Райан позаботился о нашем Наследнике. Удивительного здесь ничего нет. И с нашей, и с их стороны собраны сильнейшие бойцы. И Громов младший и Рокоссовский довольно хорошие стратеги. Тягаться в открытом бою нам нет смысла. Мы потеряем много людей, хотелось бы, чтобы лобовое столкновение было только в крайнем случае. Русские будут стоять до последнего. Что касается тихого похищения бумаги – тоже большой вопрос. У них всегда выставлены часовые, даже в момент их смены мимо лагеря муха не промчится незамеченной. Не то что группа шпионов.

- Хотите сказать, что туда невозможно пробраться? – закатив глаза, вклинивается Каин.

- Почему же невозможно? Всё возможно. Моя задача осведомить Вас и Наследника. Так вот, возвращаясь к противникам. Что касается их слабых мест, то, пожалуй, самое основное из них – двойное управление. У них получается нечто в духе русского двухголового орла с Герба. Алексей приказывает одно, его напарник совсем другое, хотя и исправно получает за это от Наследника, войска не знают, что конкретно им исполнять, поэтому замешательства в их отряде не редкость. Но, стоит заметить, что приказы обоих всегда разумны, они не действуют наугад, только точный расчёт.

- Понятно. Мыслей по взятию лагеря нет?

- Нет, мистер О’Хара, их нет и не будет. Лагерь русских запрещено брать штурмом.

- Тогда зачем со мной сюда прибыло двести пятьдесят человек? Мне бы хватило и пятерых.

- Для подстраховки, сэр. Если вам будет угрожать опасность, то мы развернём активные боевые действия. До этого, мы в качестве защиты.

Здорово. Если твой зад будет пахнуть жареным, то мы, так и быть, вмешаемся, а до этого славного момента крутись сам как хочешь. Придётся всё делать самому.

Каин скептически обводит взглядом всех присутствующих. Друг явно не в восторге от всего этого собрания, равно как и я. Один плюс, теперь я хотя бы имею представление о русском отряде и могу попытаться построить хоть какой-нибудь план.

- Есть ещё что-то, чего я не знаю, но должен знать?

- Думаю, - подхватывает Джаспер, - мы ознакомили вас со всем необходимым.

- Отлично, в таком случае, собрание окончено. Вы можете быть свободны.

- Мистер О’Хара, - прижав пальцы к уху, сосредоточенно произносит Лейла. – русские только что приземлились на полигоне.

Если до её реплики никто ещё не успел сдвинуться с места, то теперь они вряд ли уйдут, не дождавшись от меня действий. Все испытующе смотрят, ожидая чего-то, а я не знаю, за что браться. По крайней мере сейчас, я хочу своими глазами увидеть отряд Громова и оценить их визуально.

- Лейла, они пройдут мимо нас?

- Наши люди отведут их чуть в сторону, чтобы лагерь не попал в поле зрения боевиков.

- Нам будет их видно?

- Мы в небольшой низине, если подняться по песку чуть повыше и аккуратно залечь, то мы сможем увидеть их и сами останемся незамеченными.

- Хорошо, я хочу посмотреть на них.

- Да, сэр.

- Наследник, это слишком опасно, – одёргивает Джаспер.

- То, что я прибыл сюда, само по себе опасно. Мы только посмотрим. Девингем, Дей, вы двое – со мной, остальные свободны.

- Да, сэр, – единогласно отвечают все присутствующие.

Члены импровизированного Совета покидают нашу с Каином палатку, чуть позже мы втроём выдвигаемся из лагеря. Песок пересыпается под ногами и тихо шуршит. Спустя всего несколько минут ходьбы, мы добираемся до места, в котором будет видно русских. Новую броню по цвету не отличить от песка, тем более с большого расстояния. Мы останемся незамеченными, если не будем шевелиться и шуметь. И всё-таки здорово, что отец приказал переделать форму. В чёрной предшественнице было бы невозможно переносить пустынный климат и спокойно следить за объектами.

- Ричард, подключись к переговорному каналу, я не слышу тебя в нём.

Каин и я ошарашенно уставились на Лейлу. От её слов по моей спине бегают мурашки. Ричард… Никто никогда не называл меня полным именем, кроме отца. Это был его фирменный возглас, на случай, если я сотворил что-то невероятное и непременно должен получить за это наказание.

- Я - Рик.

- Но ведь полное имя Ричард? – удивлённо интересуется сержант.

- Да, но называй меня Рик, пожалуйста.

- Ладно.

Пожав плечами, Лейла вновь устремляет взгляд вдаль, а я принимаюсь рыться в своих наручных часах. И как настроить этот чёртов динамик? Надо было всё-таки освежить в памяти инструкцию к электронике. Нажимаю на один сенсор за другим, вскоре динамик в ухе издаёт протяжный громкий писк, и я начинаю слышать голоса солдат, сопровождающих русских.

- Каин, ты тоже слышишь этот гомон?

- Да.

- Мисс Лейла, мы на расстоянии трёх километров от лагеря.

- Принято, - отзывается Дей, - Наследник в канале, теперь отчитывайтесь ему.

- Да, мэм. Сэр, вы нас слышите?

- Да.

Буквально через несколько минут тишина, до этого момента наполнявшая воздух, сменяется рычанием внедорожников. Гигантская колонна русских крадётся по пескам, гусеницами прокладывая свой путь. Пока они в машине я не смогу их разглядеть. Транспорт с личным составом идёт впереди, с продовольствием и палатками сзади. Интересно, они, так же как и мы, притащили сюда лошадей, или решили ограничиться своими двумя? Узнаю позже. Чтобы сделать выводы об их лагере придётся подобраться ближе, значительно ближе, но уже завтра. Им нужно время, чтобы расположиться, и я им его дам.

- Уходим, я увидел всё, что хотел.

Желудок надрывно урчит, требуя пищи. Обед мы пропустили, а бутербродов, съеденных на завтрак, явно недостаточно, для спокойной работы организма. Такими звуками всю пустыню на уши поднять можно.

В лагере все шпионы уже столпились возле полевой кухни. Собрание и слежка за русскими растянулись до самого вечера. Что ж, самое время проверить, насколько хорош наш пустынный повар. Очередь продвигается быстро, довольные боевики с тарелками в руках расходятся по палаткам или подсаживаются к вечернему костру, весело что-то обсуждая.

- Добрый вечер! – раздаётся голос Шона.

Я снова отвлёкся от происходящего. В Боевых условиях это непростительно. С тех пор, как мы вчера покинули Штаб, я никак не могу собрать все мысли в кучу и рассадить их по местам. А самое забавное, что в голове постоянно крутится образ Ольги, расстроенной, в слезах. До этого она старалась не показывать своих чувств ко мне, но тут её самоконтроль дал трещину.

Как она там? Всё ли с ней хорошо? Не добралась ли и без того взбешённая отъездом Найта Джевелс до неё? Сможет ли отец защитить её? Сможет. Обещал. Защитит. Моя задача сейчас – бумага.

- Добрый. Что у нас на ужин?

- Макароны с котлетой.

Сносно, даже если котлеты он испортил, то макароны можно спокойно съесть. Одобрительно киваю головой и вскоре забираю свою тарелку. Что ж, выглядит неплохо. Мы втроём проходим в шатёр, служащий столовой. Все толпятся возле костра, оттого за столиками пусто.

Разрешение на розжиг ночных костров я давал лично только после того, как русские отъехали на достаточное расстояние. Наши часовые отвели их в сторону от лагеря и до сих пор находятся с ними. Неосмотрительный шаг, и костёр мог бы насторожить группу доставки бумаги. Мы должны быть осторожными.

Надо сказать, что после собрания я заметно осмелел, приказы стали даваться мне легче. Посмотрим, что станет с моей уверенностью, когда на кону будут человеческие жизни. Звучит смешно. Из меня пятнадцать лет выращивали машину для истребления врагов Америки, рассказывали о неимоверном множестве способов уничтожить противника, а мне до сих пор омерзительны даже мысли об убийстве. Хочется мне этого или нет, но обратной дороги нет, или я погибну, или погублю другого.

- Как думаешь, Рик, Громов и Рокоссовский действительно настолько хороши, как о них говорят?

- Не знаю, Каин. Это не первое задание Алексея, а потому он будет чувствовать себя увереннее, чем я. Нам нужно думать над тем, как пробраться в лагерь.

- Лейла, а почему наши шпионы, которые до сих пор в их лагере не могут выкрасть донесение?

- Там шпионы-крысы. Сами понимаете, они не способны на это, - отправляя хлебный мякиш в рот, констатирует Дей. - Им моментально перережут глотки.

- А мы способны убивать и подыхать? – моментально отплёвывает, словно заранее заготовленный вопрос Каин.

- Нас учили этому, а они умеют только добывать информацию.

- Это не значит, что они должны жить за наш счёт, Лейла.

- Успокойтесь оба, – вмешиваюсь, не хочу, чтобы банальный спор перерос в конфликт. – Мы постараемся обойтись без жертв.

- Было бы ценно, – отзывается напарник. – Может по палаткам? Глаза слипаются.

- Подождите, какие планы у нас на завтра?

- Ну, – Каин устраивает подбородок на согнутой в локте руке и пристальным лукавым взглядом опытного обольстителя стреляет в Дей. – у меня нет никаких планов на завтра. Я полностью в вашем распоряжении, сержант.

- А с каких пор, капитаны ходят в подчинении у сержантов, сэр Девингем? Это явный сбой в иерархии. Полковник, будьте добры, внесите ясность, чем мы будем заниматься завтра?

Ухмыляюсь, здорово она щёлкнула Каина по носу. Изображая безразличие, он сосредоточенно рассматривает стены шатра. Бедный Девингем, всё оказалось не так легко, как ему того хотелось. Чувствую, что Лейла станет для него интересной целью, какой, в прочем, стала для меня Ольга. Что ж, брат, немало испытаний нам с тобой предстоит на любовном фронте.

- Думаю, завтра мы подберёмся к лагерю русских и оценим их расположение. Мне нужно набросать хотя бы примерный план расположения палаток и, главное, шатра Громова. Я должен точно знать, где хранится донесение.

- Хорошо. Вот теперь можно и по палаткам, – чуть слышно шлёпнув ладонями по столу, Дей встаёт со своего места и направляется к выходу. – Спокойной ночи, начальство.

Киваю ей в ответ головой, а Каин, расплывшись в своей фирменной улыбке а-ля «секс символ», желает сержанту сладких снов. Держу пари, мысленно, желает ей увидеть во сне себя любимого. После короткой паузы, мы с Каином направляемся к себе в палатку.

Ночная прохлада успокаивает. Ход мыслей становится размеренным, решения - более чёткими. И всё же не понимаю, зачем русские сунулись в пустыню? Здесь невыносимо даже думать, не то что существовать целых две недели. Как там говорится? Умом Россию не понять? Скорее всего, именно так. Несмотря на то, что часть моих корней принадлежит России, я, видимо, никогда не смогу понять, чем они руководствуются. Вряд ли пустыню можно воспринимать как курорт.

Я и Каин укладываемся в спальники и обмениваемся стандартными пожеланиями на ночь. Этот чёртов Рокоссовский теперь не даёт мне покоя. Что ж, хотел бы я взглянуть в глаза тому глупцу, который упустил Ольгу из-под самого носа. Мою Ольгу. Интересно, как она там?

Скорее всего, сейчас рыженькая ещё спит. Представляю, как сладко она сейчас сопит, обняв мою подушку. Что снится ей? Я? Или что-то иное? Я бы дорого дал, за то, чтобы оказаться в её сне. Прошло всего два дня с того момента, как мы покинули Штаб, а такое ощущение, что прошла вечность.

С каким удовольствием я бы сейчас просто рассматривал её, спящую, хрупкую, строил бы планы завоевания и клятвенно обещал бы сам себе купить ей завтра цветы. Удивительно, как одна девушка способна перевернуть всё сознание с ног на голову. Ещё всего лишь пару месяцев назад я бы спокойно занимался выполнением возложенной на меня миссии и в голове крутил лишь мысли о донесении. А теперь? Вместо того, чтобы разрабатывать тактики и систематизировать всё, что есть в моей голове, я лежу и думаю о том, как ценно было бы хоть на пять минут вернуться в её общество. Сейчас мои мысли должна занимать только бумажка, Громов и Рокоссовский. С последним у меня свои счёты.

Дьявольски улыбаюсь своим коварным мыслям и, перевернувшись на бок, моментально засыпаю.

========== XXXVI Глава (часть 2-ая от лица Ольги) ==========

Рассветные блики нерешительно пробиваются сквозь занавески, силясь хоть как-то озарить помещение. Пошёл ровно третий круг вокруг собственной оси. Не могу спать. Все мысли занимает пустыня и противостояние Рика с моими соотечественниками. В голове так и вертятся слова Райана о том, что им лучше не встречаться с русскими. Вновь перевернувшись на бок, я не выдерживаю, чувствую себя волчком.

Шкафчики, столы, полки – всё сплошь уставлено машинками, фигурками воинов и кавалерии. Комната сама по себе напоминает штаб-квартиру. Расчерченные карты, доска для мела. Уверена, что ящики тоже полны всякой всячины. Дорого бы я дала, чтобы увидеть их в детстве. Судя по словам родителей – мафия ещё та. Ухмыляюсь. Наследник любил доставать своего наставника, а теперь за ним бегает целый полк детишек, от которых он усердно прячется по всем углам.

Меня съедает любопытство. Глава обещал рассказать о детстве сыновей вечером, а сейчас лишь раннее утро. Встаю, натягивая на себя футболку и джинсы, уснуть всё равно не выйдет. Окно детской выходит на огромную площадь, густо обрамлённую небольшими кустарниками. Интересно, для чего она нужна?

Мои размышления прерывает тихий звук шагов за дверью. Очевидно, владельцы покоев собираются занять свои рабочие места. Недолгое шуршание, и дверь комнаты еле слышно приоткрывается. В крохотном проёме появляется полусонное лицо Ким. Даже заспанная, без косметики, она не теряет своего очарования. Достаточно нежные и свежие не по годам черты лица, окружённые ореолом светлых волос, гармонично сочетаются с подтянутой фигурой женщины. Она явно уделяет немало внимания своей физической форме. А с другой стороны, такому мужу, как Райан, необходимо соответствовать.

– Уже не спишь?

– Только недавно встала, не спится.

– Да, я тоже всю ночь проворочалась, – опечаленно отвечает врач. – Дети ещё никогда не уезжали из Штаба по таким важным делам.

Дети… Два взрослых мужика? Нет, они действительно дети. Чего стоит одна лишь их возня между собой, будто им до сих пор по десять лет. А тот мальчишеский восторг в стальных глазах, при виде обожаемой машины? По-настоящему юношеское озорство и адреналин в тот момент, когда мы напролом бежали через проходную в клуб? Реакция Рика на Отца по возвращении из бара, и то, как он выключил свет, силясь остаться незамеченным, до сих пор пробивает меня на смех. При всей своей опасности, важности и поломанном тренировками детстве, они до сих пор остались в душе теми же мальчишками, о которых с такой нежностью в глазах рассказывает их мачеха.

– Ну, да ладно, они справятся. Раз не спишь – выходи к завтраку, он почти готов.

– Хорошо.

Привожу волосы в порядок, старательно зачёсывая на затылке конский хвост, и выхожу в гостиную. С кухни доносится приятный запах оладий. Ким балует Главу, несмотря на то, что сама заведует целым корпусом Штаба.

Видимо, владелец покоев любит светлые тона. Бежевая цветовая гамма чётко прослеживается и здесь. Хранительница очага неспешно приготавливает завтрак, разливая натуральный кофе по чашкам из аккуратной турки. Столешница обеденного стола выполнена из чёрного стекла, удачно оттеняя светлую обстановку помещения и гармонируя с точно такими же вставками мебели.

– Садись, а я пойду, разбужу Райана.

Её лёгкие шаги практически не слышны. После недолгого отсутствия, она вновь появляется в пределах кухни, но уже в компании отца Рика. Взъерошенные ото сна каштановые волосы едва спадают на лоб, а взгляд серо-голубых глаз покровительственно обводит свою территорию. Поприветствовав меня, он усаживается во главе стола и принимается за завтрак, а блондинка испытующе смотрит на шпиона.

– Как думаешь, дети долетели?

– Уверен. Сейчас они уже спят. Сегодня у них серьёзный день.

– Что будет сегодня?

– Русские приедут в пустыню. Рику и Каину нужно будет выстроить тактику. Кстати, радуйся, женщина. Сегодня твой сын проведёт своё первое собрание Штаба самостоятельно.

– Тоже мне, повод.

– Ладно, если что-то будет интересное, то я поставлю вас в известность. Иначе вы покоя мне не дадите в две дудки. У вас какие планы на сегодня?

– Мне нужно работать. Ты подкинул мне много бумажной волокиты, между прочим, – ворчит врач.

– У меня её не меньше, ты ведь знаешь, – игриво улыбается Райан.

– Знаю, поэтому не возмущаюсь. Так хотя бы разгружу тебя немного.

Он улыбается, осторожно заправляя прядь светлых локонов за её ухо. Рик прав, они действительно безгранично любят друг друга, и нежность в их действиях буквально осязаема.

– А у тебя какие планы? – переключает на меня своё внимание мужчина.

– Не знаю, может, я могу чем-нибудь помочь? Всё равно заняться нечем, – пожав плечами отвечаю я. Честно говоря, если окунусь в помощь кому-то, то время перестанет для меня тянуться.

– Прекрасно! Поможешь мне разобрать бумаги, заодно поболтаем!

– Вот и решили. Ким, если что – я на связи. Будет что-то важное по пацанам – сообщу. И не надо названивать мне каждые десять минут и спрашивать, всё ли с ними нормально.

– А я только собиралась попытаться, – недовольно надув губы, парирует женщина.

Закатив глаза и шутливо вздохнув, агент поднимается из-за стола. Я помогаю убрать посуду и остатки еды. Приготовив лёгкий кардиган, жду, пока Ким соберётся. Моё внимание полностью занимает рамка с фотографией, стоящая на столике в детской. На снимке, очевидно, О’Хара и Девингемы. Молодой Райан крепко держит на руках ещё маленького Рика. Здесь ему, наверное, не больше трёх лет. Сероглазый смеётся, глядя прямо в объектив фотокамеры. Ким, обняв своего мужчину, нежно смотрит на малыша в его руках и её губы трогает задумчивая улыбка. Плечом к плечу с Главой стоит высокий мужчина, визуально он годится в ровесники отцу Рика. Тёмные волосы шпиона прекрасно гармонируют с бездонными синими глазами, полными уверенности и радости. Каин –настоящая копия своего отца, с той лишь разницей, что у сынишки каштановый цвет волос. Женщина обнимает мужа и держит крохотного сына за ручку. Светлые локоны волнами ниспадают на её плечи и грудь, а голубые глаза со всей нежностью обращены к двум своим мужчинам. У неё достаточно спортивная фигура, по всей видимости, она была боевиком. Значит, вот как выглядят родители Девингема. Но что же с ними произошло? Ричард никогда не вдавался в подробности, лишь говорил, что Каину болезненно даётся любое воспоминание о семье и пару раз вскользь упоминал, что его родители погибли в один день, когда их сын был совсем маленьким.

Думаю, Ким или Райан расскажут мне об этом. Нарядившись, врач заходит за мной и я, набросив на плечи кардиган, шагаю за ней по коридорам. Приятно ходить по ним свободно, не озираясь на дуло пистолета и не боясь непрошеных попутчиков. Уже знакомыми мне поворотами, мы приходим к кабинету врача. Забавно, при виде неё, все, от боевиков до медиков делают небольшой приветственный поклон одной лишь головой. Точно так же, как при виде Рика или Райана. Хотя, чему я удивляюсь, она ведь женщина Главы.

До боли знакомое помещение. Разум услужливо подбрасывает воспоминания о том, как она готовила меня для Наследника, как я металась из последних сил, боясь быть подаренной вещью. Каин тогда был чертовски прав, зря боялась. Ради того, чтобы Рик был со мной, я готова на десяток подобных ритуалов. А тогда испугалась всего одного.

– Присаживайся, я только надену халат. Расскажу тебе, что куда раскладывать, а сама сяду за отчёты. Иначе никогда не успею.

Согласно киваю головой, и блондинка скрывается за дверью, ведущей в небольшую комнатку. Спустя пару минут, облачившись в медицинскую форму, она бодро приступает к делам. Недолгий инструктаж по разновидностям бумаг. Пока я оценивающе разглядываю разные формы документов, она опускает передо мной на стол большие папки и предельно подробно разъясняет, что, как и куда подшивать. Не медля, я приступаю к делу. Мне хочется помочь ей. Такая бумажная волокита изведёт кого угодно.

Интересно, Рик тоже будет заниматься одними лишь бумажками, когда станет Главой? Как он будет контролировать свой неуёмный пыл и энергию, сидя за столом в кабинете? Даже не знаю. Просто не могу представить его в ворохе бумаг. Он в них не смотрится.

Настойчиво и уверенно разбираю бумажки по папкам. До самого обеда Ким не блещет многословностью. С головой погружённая в отчёты и прочую волокиту, она сосредоточенно смотрит в широкий монитор компьютера, что-то усердно набирая на клавиатуре. Когда я заканчиваю со всей выданной мне порцией бумаг, а врач отправляет последний электронный отчёт Главе, мы облегчённо вздыхаем, единогласно решая что-нибудь перекусить.

Нырнув в покои Главы, Ким заметно расслабляется и бодро принимается организовывать обед. Набрав номер мужа, настойчивым тоном буквально требует прийти на обед и не морить себя голодом. Да, по Рику знаю, если не загонять их в покои, то позабудут о приёме пищи в принципе. Он частенько забывает про еду или запихивает в себя что-нибудь на бегу. Видимо и это он унаследовал от Отца.

Совсем скоро в гостиной начинает маячить силуэт шпиона. Облачённый в брюки и белую рубашку, он старательно стягивает с шеи галстук и, разувшись, босиком проходит к столу.

– Ну, как в медицинском корпусе? Навели порядок?

– А ты разве не видел отчёты?

– Каюсь, нет. Мне было не до них.

– Я запомню, – игриво сузив глаза отвечает Ким. – Как дети?

– Рик провёл первое собрание Штаба. Неуверенно, правда. Но это недостаток опыта, со временем наладится. Русские прибыли в пустыню.

– Много их?

– Меньше, чем наших. Единственная проблема в том, что они опытнее.

– Это плохо.

– Русский Наследник – Алексей, часто мотается на задания. Он хороший стратег, не знаю, как Рик будет с ним тягаться.

– Говоришь так, будто наш сын безнадёжен.

– Нет. Всего лишь неопытен. И в этом плане между ними огромная пропасть,– обеспокоенно говорит Глава. – Кстати, напарник русского – Павел Рокоссовский.

Паша? Даже не знаю, что в данный момент заставляет меня вздрогнуть. Я хорошо помню, как он дрался во дворе и пару раз в старших классах. Сила у него что надо, да и проворства ему не занимать. Однако, только теперь я понимаю, что не видела и малой части того, на что он действительно способен. Исходя из того, что Рик говорил: напарники всегда ездят на задания вместе. А значит, опытен не только Алексей, но и Паша. Это плохо, ведь Каин тоже не бывал на заданиях.

Американец силён, но даже Райана беспокоит разница в навыках. Противник агента не в его категории параметров, судя по всему, на голову, а то и на две выше. Это приводит меня в беспокойство. С одной стороны друг детства, который стал настолько родным за всю мою жизнь, что я считаю его практически братом, с другой стороны любимый мужчина, за зад которого с этого момента я волнуюсь не по-детски.

– Паша хорош в драках, я несколько раз убеждалась в этом, когда он выяснял отношения в старшей школе.

– Меня это не волнует. По силе и навыкам битвы сын хорош. А вот с тактикой проблемы. Надеюсь, ему хватит смекалки не сунуться к ним. Я отдал все распоряжения для того, чтобы его и близко не подпускали к русским.

– Ты знал, что там будет Лёша?

– Если бы я знал, никогда не пустил бы туда Рика. Ему ещё рано сталкиваться с такими противниками.

– Неужели этот Алексей так хорош? – от накатившей паники не выдерживаю я.

– Более чем. Стратегия – его сильное место. А наш всегда предпочитает действовать нахрапом.

Вздыхаю, расклад плох, как ни прикидывай. Если ещё и Джейсон выкинет какую-нибудь гадость, то сероглазому точно не сдобровать.

– Ты будешь сегодня возвращаться к работе? – уточняет Ким.

– Не планировал. Я хотел обдумать всё и дать распоряжения своим людям в пустыне. Чтобы он повели Рика правильным курсом.

– Ну и правильно, нечего в этом кабинете торчать. Ты помнишь, что вчера обещал ребёнку?

Невольно краснею. Блондинка настолько автоматически приравнивает всех ровесников пасынков к детям, что даже не задумывается об уместности сказанного. Райан вновь улыбается, в ответ на слова супруги.

– Конечно, помню. Начнём с Каина, Рика оставим на сладкое.

– Почему на сладкое?

– Ой, прекрати. А то я слеп.

Что он имеет ввиду? Неужели я уже успела где-то проколоться? Хотя, о чём я. Он шпион с гигантским стажем и наверняка видит меня вообще насквозь.

– Так вот, – начинает Глава. – Ты, наверное, уже видела фотографию в детской?

– Там, где вы и, вероятнее всего, родители Каина?

– Именно. Его отец – Кристиан, был моим напарником. Мы выросли с ним бок о бок, как наши сыновья. Только с той разницей, что у каждого были свои родители. Много куролесили в юности и в каждой передряге были вместе до последнего. Каин на пару месяцев младше Рика. То, что у меня вот-вот появится Наследник, я до последнего держал в тайне от семьи, а вот Кристиану было нечего скрывать. Когда он узнал, что скоро станет отцом, мы дали друг другу клятву. Если кто-то из нас погибнет, то второй обязуется забрать наследника друга к себе и воспитать его так же, как и собственного сына. Они родились, и практически с младенчества были вдвоём. Первые шаги были сделаны вместе. Первый раз погремушкой Рик огрел Каина, а тот в отместку стукнул его бутылочкой. – Райан тепло улыбается, а глаза его полны особой нежности. – Мафия с детства. Потом умер мой Отец, я стал главой, Кристиан – моим заместителем. Была зима, на границе с Канадой нарастали проблемы. Мы больше не могли их игнорировать, напарник изъявил желание лично погасить этот конфликт. Как Заместитель Главы, имел все права. Я отпустил его и до сих пор не могу себя простить за это. Он взял жену, Розали Девингем, и двинулся на задание. Дорога была скользкая, он не справился с управлением и лоб в лоб сошёлся с фурой. У них не было шансов выжить при таких обстоятельствах. Я видел тела, когда они прибыли в Штаб… Семейную пару хоронили в закрытых гробах, Каин даже не смог проститься с родителями. Ему было всего пять лет. Даже не раздумывал, что с ним делать. Усыновил его по всем правилам, за исключением наследства. Всё по праву принадлежит только Рику, за мальчиком я оставил всё наследство его династии. Он был раздавлен, бедная кроха не знала, куда деться. Кайл всегда был злым на язык, с раннего детства. Любил подтрунивать над Каином по поводу того, что никому тот, якобы, не нужен. Из-за этого Рик и Кайл часто вздорили, а сам наш голубоглазый замыкался в себе и по несколько дней отказывался разговаривать со всеми. Сын за напарника любого порвёт, и я рад, что сумел воспитать в них это. Постепенно, шаг за шагом, мы вытащили малыша из этой депрессии. Однако, до сих пор любое касание к его родителям – достаточно болезненная для него тема. Для меня они были родными, но я стараюсь не упоминать их при сыне. Не хочу делать ему больно. Он удивительно похож на Кристиана, не только внешне. Это его вылитая копия.

– Не могу судить, – печально отзываюсь я, бедный Каин. – могу только сказать, что Рик – ваша точная копия.

– Не во всём, – улыбаясь, отвечает Глава.

Малышу пришлось столько пережить. И я здесь ною о том, что у меня жизнь не сложилась? Украли, привезли к чёрту на куличики. Так и что? Зато влюбилась, как последняя дура и теперь не знаю, как подступиться к цели. Но всё это не идёт ни в какое сравнение с тем, как тяжело было крошечному ребёнку, который действительно оказался один во всём этом суровом мире.

– А что бы было, если бы вы не усыновили Каина?

– Отправился бы в детский корпус, вырос до нужного возраста и так же был бы воспитан боевиком. По сути, ничего бы не изменилось в плане образа его жизни. Не смог его бросить. Не только в клятве покойному Кристиану дело. Когда я получил весть и пришёл в покои, Каин был здесь. Они играли с Риком. Я должен был как-то сказать ребёнку об этом. Рассказал Ким, мы всю голову сломали над версиями. Видишь ли, Оля, шпионскому наследнику трудно рассказать байку о том, что его родители всё ещё на задании, год, два, три. Хоть он и был маленьким, но всё же быстро раскусил бы ложь.

– Это было очень тяжело, – вклинивается врач.

– Я помню этот момент, словно он был вчера. Присел к ним, катал с ними по полу машинки, а у самого ком в глотке при виде них. Потом я обнял их и сказал, что несмотря ни на что, они должны всегда быть вместе. Каин словно заподозрил что-то. Он так недоверчиво смотрел на меня своими синими светлячками, как будто в самую душу. Как можно было его бросить? Прижал их к себе и больше не мог держаться, не хотел, чтобы они видели моё беспокойство и разбитость. Я должен был мужаться, ради их спокойствия.

– Райан рассказал детям, в чём дело, и мы окончательно потеряли покой. Потомок Девингемов всегда был очень открытым и общительным ребёнком. Это из Рика всё нужно клещами вытаскивать, а Каин, наоборот, всегда болтал без умолку. После этих событий он замкнулся, совсем перестал разговаривать, отказывался от еды. Я насилу заливала в него воду. Мы боялись, что он заморит себя голодом. Насильно ведь не запихнёшь.

– Да, единственный, с кем он маломальски общался – Ричард. Через него мы узнавали, как он себя чувствует. Сразу после похорон я старался почаще вывозить их из Штаба в загородный дом, в парки, просто прогуляться и так далее. Хотел отвлечь их. Со временем Наследнику удалось вытащить друга из этой затяжной депрессии. Однако, как я уже говорил, после каждой нападки Кайла он вновь замыкался, но ненадолго. Этот белобрысый выродок порядком изводил мне ребёнка. Я уже грозился с него шкуру спустить на глазах у Джейсона, если тот не прикроет рот своему отпрыску. Теперь же парень реагирует на упоминания о родителях куда более спокойно, но лишний раз мы его не травмируем. Это ни к чему. Сейчас Каин живёт в покоях своих родителей. Он сам туда попросился, и я разрешил. Единственное, он очень боится больших скоростей, в противовес Рику. Одно время он даже отказывался обучаться вождению. Но это нонсенс, шпион должен уметь всё. Долго приходилось растолковывать ему это, прежде чем получить согласие. Ездит он всегда аккуратно и неспеша и вечно орёт на О’Хару-младшего, когда тот гоняет.

– Бедный малыш, – сочувственно отзываюсь я.

Что было бы со мной, погибни мои родители? Вероятнее всего, так же замкнулась бы в себе. Зная себя, вряд ли бы вообще вышла из этого состояния. Кайл, действительно, бессердечный гадёныш. Даже то, что они были детьми, не оправдывает его поступка. Но где же его мать? Всю дорогу я слышу от Рика только о его отце. Интересно.

– А у Кайла только отец?

– Да, его мать умерла, когда он был маленьким. Ему и четырёх лет-то не было. Один из заключённых сбежал из камеры с ножом и, скрываясь от погони, влетел в покои Найтов. Ребёнок был в своеобразных яслях, а Джейсон занимался какими-то делами в кабинете и не успел защитить жену. Беглец зарезал Элеонору Найт, опасаясь, что она позовёт подмогу. Обезумев от гнева, нынешний зам там же своими руками убил обидчика. Его никто не осудил за это, имел все права. По правде говоря, Кайла тоже здорово беспокоит гибель его матери, чтобы заглушить собственную боль, он нашёл того, кому ещё сложнее, и вечно норовил ударить в слабое место и у Каина, и у Рика.

<tab–- А у Рика-то что? У него есть вы, Ким, которая полностью заменила ему мать.

– Никогда нельзя заменить кого-то, тем более – мать, Оля. Я смогла дать ему заботу и любовь, но матерью от этого я не стала.

– У сына всё куда более запутанно, – вздыхает отец семейства. – Я вообще думал, что меня вместе с ним вышвырнут из Штаба.

Удивлённо округлив глаза, смотрю на Главу. Как так? Рик всегда говорил, что Наследник неприкосновенен, а тут вдруг «выкинуть»?

– Почему?

– Видишь ли, мой сын –,несколько нагулянный ребёнок. В Штабе свои традиции и свой уклад. Как правило, Наследники не имеют права выбора брака, Главы женят их и выдают замуж так, как того требуют каноны упрочения политических связей. Алексей, например, уже женат на белорусской Наследнице – Оксане. Михаил оженил его из политических соображений, парню повезло, он сумел влюбиться в свою суженую и в принципе слывёт счастливым супругом. Таких примеров – все Штабы. Наследники, а впоследствии и Главы исправно ходят налево от своих половинок, но это мало кого волнует, главное – политика между Штабами налаживается. Мой отец присмотрел для меня француженку.

– Помню я эту мадам. Приехала сюда и давай ходить по Штабу, задрав нос. Всё картавила всем: «Скоро я выйду замуж за вашего Наследника, и будете по струнке ходить». Мне хотелось её задушить, – раздражённо бурчит Ким.

– Я слегка испортил ему планы. О том, что в России у меня появилась девушка, я молчал. Знал, что будет море крови. Не рассчитывал обзаводиться ребёнком, это вышло по чистой случайности. Марина – моя девушка, была в огромном ужасе, когда узнала, что беременна. Признаться честно, я тоже. Первое что меня посетило – страх, просто представил, что со мной сделает Отец по возвращении в Штаб. Она хотела сделать аборт. В последний момент я успел перехватить её у поликлиники и запретил даже помышлять о таком. Постепенно свыкся с мыслью, что скоро стану Отцом. Даже Кристиан не знал, хотя от него у меня никогда не было секретов. Помню, как исполнял каждый её каприз ради ребёнка. Я любил её, Оля, даже более чем. Пожалуй, она была той самой первой любовью, о которой с такой эйфорией говорят юнцы.

Ким скептически улыбается. Ей явно не нравится даже малейшее упоминание об этой Марине. Надо же, как ревностно она относится к Райану. Собственно, так же, как и я к Рику, не имея ещё толком никаких прав на него.

– Она родила. Это был самый нервный день в моей юности. Не находил себе места. Всё крутил в голове, как сказать ей о том, кто я и кто мой сын. Даже продумал то, как приглашу её с собой жить в Америку. Это я и сделал в первое же посещение. С ходу выложил ей всё и открыл все карты, не было смысламолчать. Поразительно, но в её глазах не было ни капли удивления, когда я говорил о Штабах, будто она знала об их существовании. А может, это просто послеродовой эффект. Я не силён в этом. На следующий день меня оповестили, что мать ребёнка скрылась из родильного дома и написала отказ, бросив младенца в палате. В тот момент у меня уже не осталось выбора и вариантов тянуть время. Отец ждал меня на Родине, я был практически помолвлен, невеста вовсю готовилась к свадьбе. И тут я, с нагулянным младенцем на руках.

– Да, с каким упоением я наблюдала, как эта напыщенная кукла улетала восвояси, топая возле самолёта ножками. Божественно. – Ехидно улыбается врач.

– Чтобы ребёнок имел статус Наследника управляющей династии, ему мало родиться. Его должен признать частью династии действующий Глава. А у меня с этим возникли огромные проблемы. Выйдя из самолёта с пищащим грудничком на руках, я обескуражил всех. Всегда был примерным парнем, и тут на тебе. Подставил всех. Французы улетели, Отец долго и упорно кричал на меня так, что стены тряслись, Мать напрочь отказывалась со мной общаться и даже взглянуть на внука. Рика не признали Наследником. Свадьба не состоялась, кому нужен политический брак с тем, кто уже имеет своего претендента на шпионский престол? Никому. В этом нет выгоды. Я стал непрезентабельным товаром на рынке браков, чем изрядно расстроил Мать. В итоге, весь разговор свёлся к тому, чтобы я вернул ребёнка туда, откуда взял. Родители настаивали на том, чтобы я отказался от него и не позорил династию. Встав в глухую оборону, выгадывал время и придумывал, как вынудить их признать внука.

– Каким сладеньким Рик был в детстве! – вздыхает врач. – От пухлых щёчек сейчас не осталось и следа. Как только Райан прилетел и объявил, что ребёнка никогда не бросит, его Мать отдала тихий приказ направить медсестру в его покои, чтобы помогала возиться с ребёнком. Я с трудом туда пробилась, желающих на одинокого Наследника было очень много. С того дня, как я увидела нашего сынишку так близко – пообещала себе, что ни за что не брошу этого малыша.

– Да, – с нежностью в голосе отзывается Глава. – Тогда не это меня заботило. С ребёнком было кому возиться, хотя бы от этого я избавился. Дал ему имя Рик. Изначально его так и должны были звать, без полной формы, честно говоря, мне она не очень нравится. Не в этом суть. Для любой династии страшнее всего остаться без Наследника. Я единственный сын своего Отца, выбор у него не больно-то и велик был. Это породило во мне сумасшедшую идею. Я пошёл на шантаж. Объявил Реймонду, что если он официально не признает Рика своим внуком и частью династии, то я отрекаюсь от своего статуса, покидаю Штаб и оставляю его без продолжения рода. Он ни разу на меня так не орал, как тогда. Делать было нечего, но стойкость в собственных решениях брала своё. Взяв таймаут в своём решении, Глава начал навещать нас с сынишкой. Рик с детства был очень обаятельным и потешным, с завидной быстротой ему удалось завоевать любовь своего Деда, и впоследствии покойный Рей души не чаял во внуке. Потихоньку и Мать смирилась с тем, что малыш наполовину русский. Однако, было и для меня одно условие. Имя Рика во всех документах пришлось переправлять на Ричард. Дед заявил, что «не солидно» будущего Наследника называть одной из сокращённых форм имени. Но я всё равно всегда звал его так. Лишь иногда при Отце величал малявку благородным именем.

– Рик любил деда?

– Очень. Они здорово спелись. Шпион позволял младшему всё, от невинных шалостей до крупных косяков, закрывая на них глаза. И беспрестанно баловал его. А мы с Ким только и успевали тихонько наказывать его и учить уму разуму. Один раз Сын сдал меня с потрохами любимому Дедушке, пожаловавшись, что Папа его наказал. Крику было на весь Штаб, дескать, не смей трогать мою отдушину. Меня он так никогда не любил, даже в детстве, и я был рад, что хотя бы моему ребёнку удалось урвать эту любовь. Однако, Рика с малого возраста беспокоил вопрос о том, почему Мать бросила его. Солидный отрезок жизни это было его больным местом. Со временем и под тренировками он огрубел, и вся эта боль переросла в ненависть. Теперь он даже слышать не хочет о ней и упорно считает её кукушкой, которая испугалась ответственности.

– Как она смогла скрыться от шпионов?

Честно сказать, я действительно недоумеваю. Это же невозможно! Более чем уверена, что, пожелай я скрыться от Рика в любой точке планеты – идея провалится с треском, он достанет меня и из-под земли, если захочет. Как обычная девушка, сутки назад узнавшая, что её мужчина – агент, сумела скрыться от него?

– Понятия не имею. Искать её открыто не было возможности. Отец бы сразу пресёк её. Подпольно я пытался, след Марины затерялся, даже разведке не удалось его найти. Затем, когда сам стал Главой – даже не пытался возобновить поиски. Не было нужды. Это было её право, и она им воспользовалась, в любом случае, я благодарен ей за сына.

Вдвойне странно, раз Райан искал её. Только если она легла на самое дно в какой-нибудь глухой деревне, и то вряд ли. След её передвижений всё равно не скрылся бы от глаз опытных агентов. Возможно, она погибла? Нет, тогда они бы ещё быстрее отыскали данные о её смерти. Неужели Рику никогда не хотелось увидеть родную Мать? Хотя бы взглянуть в её глаза и задать вопрос, который его беспокоит, узнать у неё напрямую, почему она так поступила? Готова поспорить, что гордость не позволит ему пуститься на её поиски. Да и детская обида берёт своё.

За рассказом о нелёгком детстве мальчишек мы не заметили, как на Штаб опустился поздний вечер. Ким принимается прибирать со стола, а отец семейства удаляется в свой кабинет, обдумывать тактику борьбы с русским Наследником. Я же, в свою очередь, плетусь в комнату мальчишек и принимаюсь усердно искать листочек и карандаш.

Очертания парней ложатся на бумагу, постепенно обрамляясь более чёткими и детальными линиями. Как и хотела, рисую их двоих в форме, на фоне небольшого аккуратного самолёта. Разметив свет и тень, штрихую работу, придавая телам и оружию объём. Несколько кропотливых часов работы, и вот, два брата уже красуются на листе бумаги, будто живые глядя с картинки. Кончиками пальцев осторожно касаюсь нарисованных глаз Рика, не хочу размазать штрихи.

Они оба – спасательные плоты друг для друга, связанные неразрывными нитями. Один вытягивал другого. Мне всегда казалось, что Каин печётся о друге, а сероглазый более нейтрально относится к их связи. Я ошибалась. Со слов Райана, он прилично защищает напарника с самого детства.

Прячу лист в файл и закапываю на самое дно ящика в письменном столе. Надо потом не забыть забрать его с собой. Потратив всё внимание на бумаги врача и вымотавшись морально от рассказа Главы, клюю носом буквально на ходу. Раскладывая всю полученную за сегодня информацию по полкам, я укладываюсь спать и практически моментально погружаюсь в сон.

Комментарий к XXXVI Глава (часть 2-ая от лица Ольги)

Всем проды в честь Нового Года!

Рик по секрету шепнул, что чуть позже будет один приятный бонус: ещё одна новая глава!) Всех с наступающим Новым Годом! Спасибо что остаётесь со мной!)

========== XXXVII Глава ==========

Когда-нибудь я спекусь в этом аду. Ночная прохлада и утренний жар неудачно сочетаются между собой. Вечером в спальный мешок хочется зарыться с головой, а днём чувствуешь себя, как минимум, лягушкой в болоте.

Девингема снова нет, и появляется чувство дежавю. Неужели он настолько серьёзен в своих намерениях, что способен второй день подряд вставать в такую рань? Да, только, видимо, он решил, во что бы то ни стало, добиться расположения Лейлы, раз умудряется нечеловеческими для этого сони усилиями поднимать свой зад с утра пораньше.

Натянув на себя форму, выхожу из палатки в пустынное марево. Перед глазами разгорячённый воздух плывёт, словно еле заметная рябь по воде. Интересно, как там русские себя чувствуют в чёрной форме? Или Громов старший, так же как и мой отец, позаботился о специальном комплекте? Сейчас не это главное. Хотя, я не против того, чтобы Рокоссовский сварился в собственном соку.

Даже забавно. Я никогда не видел его, не знаю, какой он человек, но готов разорвать его в клочья. За то место, которое он до сих пор занимает в разуме Ольги, за кольцо, которое до сих пор дорого ей как память. Отчасти я ненавижу его ещё и за то, что он не смог предотвратить весь тот ужас, который произошёл с рыженькой. Он не обезопасил её от своего образа жизни, напротив, хотел втянуть её ещё глубже в это. С ним у меня будет время расквитаться, благо он близко к Алексею. Сейчас главное достать донесение.

Вода в умывальниках тёплая, такой невозможно освежиться. Как несчастные лошади в лагере пьют её? С этим нужно что-то делать, иначе мой Идальго может потерять форму и силы. Ход мыслей не проясняется, Шону на полевой кухне наверняка ещё хуже. Там жар намного не терпимее, чем вдали от плит и котлов.

В сегодняшнюю вылазку к лагерю Громова нужно будет взять как можно больше воды. Выдвигаться нужно ближе к вечеру, когда жар спадёт, сейчас необходимо заготовить провизию. Где чёрт носит Девингема, когда он нужен?

Видимо, мысли, действительно, материализуются. Только я подумал об этом паршивце, как он выплывает размеренным шагом из-за палатки Дей, отчего-то один, но счастливый до предела. Неужели он уже получил, что хотел? Да, нет, Лейла не могла оказаться такой легкомысленной девушкой, или даже Сержанты разведки так быстро покоряются его обольщающим синим глазам?

- Ну и где ты опять пропадаешь?

- И тебе доброе утро, Рик.

- Какое, к чёрту, утро? Надо завтракать, собирать провизию и уматывать к лагерю, иначе мы придём туда затемно. Какой я тогда план составлю?

- Как к лагерю? Только не говори мне, что мы идём сегодня?

- Вообще-то да. О чём ты только думаешь? Я, конечно, понимаю, что все твои мысли связаны с Лейлой, но не забывай ещё о том, что ты тут как бы на задании.

- Ой, как будто ты об Ольге не думаешь.

- Если ты сейчас будешь огрызаться, то на все две недели рассажу вас с Дей в разные палатки, и больше вы не увидитесь.

- Ты что? У меня только появился шанс!

- А вот с этого места поподробнее, Казанова.

- Ты не поверишь, мои жалостливые глазки, преданно смотрящие на неё, наконец-то сделали своё дело. Сегодня вечером у меня будет свидание!

- Да ладно? Серьёзно? – Скептически осведомляюсь я. Видимо, он напрочь забыл о нашем сегодняшнем деле.

- Она согласилась со мной поужинать вечером. Со мной одним! – гордо произносит Кайн.

- Да, только, видимо, от счастья у тебя отшибло память. Мы, вообще-то, собирались к лагерю русских сегодня вечером.

- Вечером? Нет, только не вечером. Погоди, у меня идея. Я прощу тебе карточный долг, а ты перенесёшь вылазку на завтра или сделаем её прямо сейчас. Ну, пожалуйста! – умоляюще глядя на меня, просит безнадежно влюбленный друг.

- Ты понимаешь, что времени у нас мало, а бумажка спрятана так, что до неё практически нереально добраться. Как я, по-твоему, буду составлять план хищения донесения, если у меня даже плана лагеря русских нет? А если мы пойдём сейчас, то зажаримся в пустыне заживо.

- Но от одного дня ничего не изменится, а вот моя жизнь может рухнуть.

Закатываю глаза. С ним бесполезно говорить. Даже в детстве всегда было так, если он что-то решил, то сдвинуть его с мёртвой точки практически не реально. Какие варианты у меня есть? Если я перенесу вылазку на завтра, то один день нашего пребывания здесь пойдёт впустую. Потерянный день, потом нам может не хватить именно его для того, чтобы выкрасть бумагу.

Думай, Рик, думай. Если откажу ему и потащу их в пустыню сегодня, то Дей, возможно, будет благодарна, а вот Каин затаит на меня такую обиду, которую я буду очень долго заглаживать.

Как бы я отреагировал будучи на его месте? Скорее всего, так же упрашивал бы перенести день вылазки, но от Оли никуда бы не ушёл. Что если оставить его и Лейлу в лагере, а с собой взять других шпионов? Я же туда не воевать иду, а только посмотреть на лагерь. В качестве эскорта мне подойдут любые шпионы, хватит и четверых. Тем более, что отец перестраховался по всем направлениям и отправил со мной лучших шпионов штаба, как рядовых, так и управление.

Отличная идея, так и сделаю, и друг доволен, и я на штаб русских взгляну.

- Ладно, есть другая идея.

- Какая? – Каин внимательно и с надеждой смотрит мне в глаза. Боже, как он напоминает маленького ребёнка, выпрашивающего конфетку.

- Я пойду к лагерю русских и возьму с собой четверых шпионов, а вы с Лейлой останетесь здесь и будете ужинать сколько вам влезет. Заодно и я мешаться тебе в лагере не буду.

- Отличная мысль! Нет, ты не подумай, что ты мне мешаешь, но, местами так оно и есть, ты вечно появляешься в самый ответственный момент, – недовольно надувая губы, бормочет друг.

- Ах, так? Собирай шмотки и переезжай в палатку к Дей, надеюсь, после ужина она тебя приютит, – издеваюсь я.

- Да я бы с удовольствием, куда приятнее спать в одной палатке с девушкой, нежели с таким самодовольным, противным и наглым типом.

- О-у, ты сейчас договоришься до того, что потопаешь со мной в пустыню, а Лейлу я оставляю в лагере, пусть поужинает с кем-нибудь другим, раз у неё появился свободный вечер.

- Молчу, ты вообще самый лучший друг, Рик!

- Ну и отлично, тогда пойду выбирать шпионов и запасать провизию, надо выдвинуться как можно раньше. Заодно поздороваюсь с Лейлой.

- Что? Что ты там забыл?

- Не волнуйся, Лейла не в моём вкусе.

- Зато я знаю, кто в твоём вкусе.

- Вижу, кто-то всё-таки хочет в пустыню, ну, как проигнорировать мольбу друга? Иди, собирай провизию, поехали.

- Нет, нет, нет, я молчу, я пойду заказывать вкуснятину у Шона.

- Иди. Благословляю тебя, сын мой.

- И как я жил без твоего благословения? Всё, побежал, дел много, солнце в зените, пора мне.

Хитрый, он знает, когда нужно уносить ноги. Беру курс на палатку Лейлы, она в любом случае лучше меня знает состав операции «Пески» и может помочь мне с выбором кандидатов. Шагаю к импровизированной палатке сержанта. Надеюсь, она ничем не занята.

Отодвигаю платяную дверь палатки и прошу разрешения войти. Лейла сидит на своём спальном мешке и листает какую-то толстую книгу. Как только я вхожу в её палатку, она захлопывает её и откладывает в сторону, переводя на меня взгляд.

- Привет, не отвлекаю?

- Привет, нет, что-то случилось?

- Мы сегодня идём посмотреть на лагерь русских.

- Разве сегодня?

Забавный момент. Или у них у всех повальный склероз, или её рассудок так же помутился от любви. Молодец, Каин, вывел из строя отличного бойца своими интрижками.

- Да, видимо, ты тоже не помнишь.

- А кто ещё?

- Каин.

- Понятно. Тогда я пойду заниматься приготовлениями.

- Нет, вы с Каином останетесь в лагере.

- Почему?

- Я знаю про свидание.

- Чёртов Девингем, сначала не оставил мне выбора, а теперь растрепал всем.

- Мне можно, я лучший друг. А про выбор, Каин его никому не оставляет. Его обаяние обезоруживает.

- Это точно, – задумчиво отвечает Дей.

- Будь добра, посоветуй четверых надёжных шпионов для вылазки к вражескому лагерю.

- Может, всё-таки мы пойдём?

- Нет, у вас другой приказ: оставаться в лагере и следить за порядком.

- Есть, сэр, - шутливо отдаёт честь и улыбается Лейла. – Значит, нужно четыре человека.

- Да, думаю, мне хватит четверых. Всё, что мне от них нужно – сопровождение в пустыне и знание координат лагеря нашего и русских.

- Тогда тебе подойдёт Дарен, он хорошо ориентируются на местности и координаты лагерей ему известны, Маргарет, она пригодится, если по дороге встретятся змеи или ещё кто-нибудь ядовитый, без медика в пустыне никуда, ещё подойдут Фрэд и Митчелл, просто крепкие ребята, на их счету не один десяток успешно выполненных операций. А так, можно брать любого, весь состав хорош.

- Отлично, тогда возьму их. Соберём припасы, лошадей и в путь. Точкой сбора пусть будет место для вечернего костра. Нам нужно попасть туда до заката, чтобы я мог начертить план лагеря.

- В таком случае, удачи, Наследник, я пойду, мне нужно оповестить людей и отдать приказ о сборе провизии, а ты иди и готовься сам.

- Спасибо, Лейла.

Мы вместе выходим из палатки и тут я взглядом напарываюсь на Девингема.

- А что вы там делали?

- Решали, кто пойдёт со мной в пустыню.

- Я надеюсь, выбрали надёжных людей?

- Разумеется, Каин, – вмешивается Лейла.

- Ну, ладно, не буду больше мешать. Приятного ужина. Пойду готовиться к выходу из лагеря.

- Удачи, Рик, мы придём проводить тебя.

- Спасибо.

Шагаю, а точнее вяло плетусь к своей палатке, обливаясь градинами пота. Как в такую жару мы выйдем в пустыню, где нет навесов и невозможно спастись от палящего солнца? Не знаю, как-нибудь выйдем. Должны. Нужно будет чем-то укрыть голову, солнечный удар рядом с русскими будет некстати. Надеюсь, нам удастся незаметно подобраться к лагерю и так же незаметно уйти. Вчетвером, с женщиной-медиком в отряде мы не отобьёмся даже от десятка русских, не то что ото всего лагеря.

А Джейсон молодец, знал, что здесь будет элита русских шпионов во главе с Громовым-младшим. Оставил мне как можно меньше шансов на выживание и сидит в Штабе, радуясь своей очередной подлости. Ничего, когда вернусь – придумаю что-нибудь интересное для него и Кайла. Тогда посмотрим кто кого.

Главное, чтобы они не добрались до Оли, пока меня нет. Джейсон не станет марать руки, а вот руками Джевелс он спокойно может убрать не угодную ему рыженькую. Как она там? Одна, в пустых покоях. Скорее всего, Ким постоянно навещает её. Представляю, как они вместе сидят там вечерами за чашечкой кофе и болтают без умолку, а потом моя девочка ложится спать, обнимает мою подушку и сладко сопит во сне.

Как дорого я бы дал сейчас, чтобы хоть на пять минут оказаться в её обществе, прижать её к груди и долго вдыхать её дурманящий запах. Чувствовать, как рассудок теряется от её близости. И тогда мне стало бы так хорошо, как бывало обычно, стало бы плевать на жару, на проблемы, на всё.

Я захожу в свою командирскую палатку, и начинаю вооружаться до зубов. Можно было бы ограничиться только катанами и глоками, но на всякий случай я прихвачу с собой всё что входит в боевой комплект шпиона. В ход идёт рюкзак, теперь мне предстоит собрать и его. На дно опускаются три железных фляжки с водой, сверху я укладываю бинокль, планшет для бумаги и карандаши, думаю, лагерь удастся зарисовать быстро. Поверх всего содержимого впихиваю спальный мешок. Ночь по пути к лагерю придётся провести в пустыне, не особенно хочется потом из всех щелей выковыривать песок.

Собравшись, я покидаю палатку и иду к шатрам конюхов. Нужно собрать Идальго и подготовить его к походу в пустыню. Таких вылазок у нас с ним ещё не было. Радует, что он всё-таки арабский скакун и куда лучше остальных штабских коней подготовлен к такому климату.

- Здесь есть кто-нибудь?

- Да, Наследник, Эдвард Эштон, конюх.

- Очень приятно, здесь гнедой арабский скакун бегает. Идальго. Это мой конь, подготовьте его к вылазке в пустыню, а так же ещё четырёх лошадей из резерва конюшни.

- Да, сэр.

Бросаю взгляд на часы, до выхода из лагеря остается не так уж много времени. Шпионы, выбранные мною для вылазки к лагерю, начинают один за другим стекаться к месту разведения вечернего костра. Нужно раздать им указания и выдвигаться в путь, полчаса ничего не решат.

Взглядом окидываю лагерь. Такое впечатление, что мы здесь не на задании, а в санатории. Шпионы шастают без дела от палатки к палатке, засаживая друг друга в карточные долги. Иные вообще додумались разлечься под солнцем и получить от задания хотя бы загар. Представляю, что скажет отец, когда увидит целую кучу загорелых и счастливых шпионов. Сдаётся мне, что что-то идёт не так. Держу пари, я с чем-то не справляюсь. Ладно, вернусь с лагеря и постараюсь навести порядок. Пока Штаб русских более приоритетная задача.

На моё плечо резко опускается рука, мурашки стадом пробегают по телу и в мозгу отдаётся лишь одна команда: защита. От неожиданности я машинально скручиваю оппонента, заламывая его руку за спину.

- Рик, ты с ума сошёл? Пришёл проводить друга называется.

Я отпускаю Каина и лихорадочно пробегаю взглядом по лагерю. Дарен, Митчелл и Фред на силу подавляют в себе смешки, скептически закатывая глаза, и обмениваясь короткими фразами. Паника накатывает на меня ещё более сокрушительной волной. Снова меня не воспринимают серьёзно, но на этот раз я облажался ещё больше. Нужно брать себя в руки, я должен быть для них авторитетом, а не посмешищем.

Ладно, на то чтобы доказать свой статус, у меня есть время. Им троим я докажу это на вылазке сегодня, а остальные убедятся в моей силе после того, как донесение окажется в моих руках.

- Извини, я машинально.

- Хорошо, что ты машинально мне свой фирменный с ноги не выписал. Что с тобой происходит?

- Не знаю. Почему-то мне неспокойно. Чувство нехорошее.

- Может всё-таки мы пойдём с тобой?

- Нет. Я сам справлюсь. Обычно паника мне не свойственна, а сейчас прошибает насквозь. А если нас засекут? Как я выведу этих людей оттуда? Я буду себя винить, если что-то с ними случится. А если и меня убьют? Что будет с отцом и Олей? Олю убьют сразу же, и спихнут это на самоубийство, такое уже было, этому поверят. А затем найдут и как убить отца. Джейсон неспроста меня сюда отправил, что если русские знают обо мне? Вдруг они ждут, и донесения никакого и нет в помине?

- Успокойся. Отец бы не отправил тебя сюда, если бы донесения не было. А вот о интрижках Джейсона можно только догадываться. В любом случае, это приказ твоего отца и мы обязаны его выполнить.

- Да, ты прав. Главное вытащить свою задницу из пекла, и всех присланных сюда бойцов сберечь.

- О чём вы говорили? - вклинивается в разговор Лейла.

- Ни о чём, обсуждали ваше свидание, Каин постарался на славу. – подмигиваю Каину.

- Тихо, всю интригу испортишь.

- Как скажешь. А мы будем выдвигаться, сейчас уже не так печёт солнце.

- Удачи, Рик, и будь осторожнее. Мне за тебя перед Райаном отвечать.

- Не волнуйся, Каин, всё будет отлично.

Собрав всю волю в кулак, я шагаю к своему крохотному отряду. Улыбки до сих пор не сошли с их лиц. Да, весело мне будет. Только Маргарет утешающе смотрит на меня. Кому как не медику понимать, какого на душе у человека, ни разу не бывавшего на заданиях, тем более таких ответственных и опасных.

- Что ж, все в сборе. Сегодня нам предстоит ответственная задача. Дарен, насколько я знаю, вам хорошо известны координаты лагерей, вы будете навигатором в нашей вылазке. Фред, Митчелл, вы основная сила, будете прикрывать отряд и в первую очередь Маргарет. Она больше всех нуждается в защите. Маргарет, ваша задача в случае выхода ситуации из-под контроля спастись. Медику не место в сражениях. Выдвигаемся.

Я усаживаюсь в седло Идальго. Боже мой. Последний раз я ездил верхом с Ольгой. Черт подери, опять мои мысли сводятся к ней. Держу пари, что меня быстрее застрелят, чем я перестану о ней думать. Мотаю головой, в надежде выбросить из головы навязчивые зеленоглазые мысли. Первостепенно донесение, потом Ольга. В конце концов чем быстрее я его добуду, тем раньше увижусь с ней.

Дарен занимает ведущее место в нашей колонне, я направляю коня за ним. Медик располагается в середине, а замыкают два вечно смеющихся здоровяка с провизией. Интересно, у них рты не порвутся, от смеха? Ненавижу, когда надо мной кто-то издевается, но ничего поделать пока не могу. Посмотрим, кто будет смеяться, когда я выкраду донесение.

Начинает темнеть и мы останавливаемся на ночлег. Спрыгнув со спины коня, я снимаю с Идальго седло и напоив его вдоволь запасённой в прок водой, отпускаю на отдых. Лошади остальных похожи на выжатые мочалки. Тяжеловато им.

- Здесь и заночуем. Распаковывайте провизию и ешьте. Сил нам понадобится много. Кто первым будет дежурить?

- Я – вызывается Митчелл.

- Хорошо, как только начнёшь засыпать – буди Фрэда, будете подменять друг друга. Если у обоих будут глаза слипаться – будите меня.

- Да, Наследник.

Надо же, видимо даже они чувствуют напряжение и серьёзность операции. Пусть у них на счету и больше нескольких десятков успешных операций, но они так же как и я нервничают, но не подают вида. Отчасти я понимаю причину, отец сам их уничтожит, если со мной что-то случиться, а влипать в приключения я люблю.

Костёр мы не разводим, отсюда русские могут его заметить. Маргарет заботливо делит провизию на пять частей и раздает каждому в руки. Мне ничего не лезет в горло. Пытаюсь есть, но все мысли занимает операция. Отбросив бесполезные попытки впихнуть в себя еду, я осушаю половину фляги воды и распаковываю спальник.

Застегнувшись до самой шеи закрываю глаза, в надежде хотя бы поспать. И тут осечка. Кручусь, как тот самый голубой шарик, который я вечно должен спасать, а легче не становится. Все мои мысли там, в ближайшем будущем.

Что если Джейсон действительно устроил там для меня засаду? Не важно, сам или руками русских. В любом случае вину он свалит на них. Такой исход для него даже интереснее, чем несчастный случай в стенах штаба или в пределах Калифорнии. В этой ситуации никто даже не задумается о том, что виновен Джейсон, а Каин может сколько угодно надрывать горло о планах Найтов в Штабе. Ему никто не поверит без доказательств, да и заместитель сможет придумать красивый конец для династии Девингемов.

Не радужный расклад, как ни крути. Если мы сумеем незаметно прокрасться к лагерю, то всё пройдёт гладко, следующую вылазку с захватом можно будет спланировать и действовать более чётко, а не спонтанно бросаться на чужой штаб.

Совершаю новый оборот вокруг своей оси, краем глаза подмечаю, что дежурит уже не Митчелл, а Фред. Надо же, как сильно я закопался в свои мысли, что даже не услышал, как эти танки шуршат по песку.

Шпион периодически клонится к песку, то засыпая, то отрезвляясь ото сна. Так дело не пойдёт. Они нужны мне бодрыми и с полной боевой готовностью. Вытаскиваю свой зад из тёплого спального мешка, и по коже пробегает холодок. Надо же, здесь бывает прохладно.

Из сидячего положения Фред резко подскакивает и собирается крикнуть, очевидно, спутав меня с русским шпионом. Да, спать он хочет очень сильно, раз не узнал собственного командира.

- Ложись спать, я подежурю.

- Всё нормально, я продолжу нести вахту.

- Это не просьба, это приказ. Вы нужны отряду отдохнувшими.

- Да, сэр.

Как сделать человеку приятно? Отправить его поспать. От мысли о том, что он уютно примостится в спальнике, бодрость нахлынула на Фреда с такой силой, которая заставила его незамедлительно двинутся к пункту назначения. Отлично. Я всё равно не сплю, а вот весь мой маленький лагерь храпит во всю силу, чего стоит один Митчелл. Так и русским недолго услышать нас. Буду звать его тихоней, если он ещё хоть раз хихикнет надо мной.

Внимательно наблюдаю за всей местностью вокруг себя. Интересное дело, кто-то тут лагерь стережёт, а кто-то там кулинарные изыски Шона уплетает, во всю соблазняя очаровательного Сержанта. Как там они? Получилось ли у Каина добиться её расположения, или она останется такой же неприступной? Сколько бы она не сопротивлялась, глаза Каина могут растопить любую льдину.

Ход мыслей замедляется и на разум опускается сонливость. Глаза начинают слипаться, а на пустыню проливается утренний свет. Как на зло, мне захотелось спать именно тогда, когда нужно будить весь лагерь и выдвигаться в путь. Только я собираюсь приступить к подъёму отряда, как замечаю, что Идальго ведёт себя крайне неспокойно.

Конь стоит на небольшой холме и судорожно втягивает теплеющий от солнечных лучей воздух, тревожно вслушиваясь в гробовую тишину пустыни. Я медленно, стараясь не издавать лишних звуков крадусь к нему. Идальго встаёт на дыбы и оглашает округу диким ржанием, которого я никогда не слышал прежде.

Отбросив осторожность в сторону я подбегаю к нему, боковым зрением замечаю, что все члены лагеря вскакивают на ноги. Забежав на холм к коню, не веря собственным глазам, я замечаю пятерых русских шпионов приближающихся к нам.

Вот она, та засада, которая не давала мне покоя. И как теперь быть? Их пятеро, они бодры и готовы к нападению, а мои люди только что оправились ото сна и не в состоянии вступить во встречный бой. Кони рассёдланы, сбежать мы не сможем. Я озираюсь по сторонам в поисках путей отступления, но обнаруживаю ещё один неприятный момент. Нас окружили. Выходов нет.

- Вооружайтесь! Мы окружены. Пробиваемся в направлении нашего лагеря, они без коней, мы сможем быстро сбежать! Маргарет, сразу после прорыва садитесь на лошадь и скачите к лагерю! Дарен, в каком направлении мы должны пробиваться?

- Туда, - рукой указывает шпион. – лагерь в той стороне.

- Отлично. Митчелл, Фред, защита лагеря на нас.

- Наследник, вы должны уйти вместе с Маргарет, мы задержим их насколько это возможно.

- Нет! Наша задача дать путь отступления в первую очередь Маргарет, а затем спастись и самим, старайтесь отбиваться.

- Есть, сэр.

Только я успел раздать указания всем, как к нам подлетает первая пятёрка врагов. Митчелл и Фред яростно бросаются в бой, я, обнажив катаны, готовлюсь к атаке.

Шпионы никогда не начинают встречный бой с огнестрельного оружия. Не знаю, откуда воспитан такой садизм, но бойцам приятнее убивать противника холодным оружием, нежели просто стрелять из засады.

Звон катан, лязганье и свист лезвий, разрезающих пустынный воздух. Один из захватчиков делает выпад в мою сторону. Это первый реальный бой на катанах в моей жизни.

Я заношу оружие над головой и блокирую удар противника. Далее следует серия чередующихся комбинаций ударов в мою сторону. Он даже не даёт мне сделать выпад, мне остаётся только оборона.

Машу катанами, успешно отклоняюсь ото всех ударов и ощущаю тяжесть во всём теле. Недосып даёт о себе знать. Нащупываю брешь в тактике противника. Он чередует одни и те же удары между собой. Я блокируюсь уже в автоматическом режиме, прокручивая в голове варианты возможных ударов. Мысли лихорадочно скачут в голове, схемы и комбинации одна за другой сменяют друг друга в памяти. Что же предпринять? В мыслях всплывают тренировки с отцом, когда он учил выбивать оружие из рук противника.

Он заносит катану над моей головой и пытается вновь ударить меня уже знакомым способом. Я уворачиваюсь и, зацепив его руку, завожу её на спину. Приложив небольшое усилие, выламываю руку, и от бессилия противник теряет один клинок. Не успеваю отпустить его руку, как слышу резкий и отрывистый выдох. Враг замертво валится на землю. Митчелл пронзил его грудь острием.

В знак благодарности киваю ему головой, мне не хотелось бы убивать самому. Пронзительный свист лезвия совсем рядом со мной заставляет толпы мурашек пробежать по моему телу. Я чувствую, как кровь стучит в висках, как адреналин громовыми раскатами проходится по жилам. Я должен бороться. Обязан защитить людей, которых обрёк на смерть. У меня нет выбора, его сделали за меня.

Оборачиваюсь и вижу, как Фред отражает удары противника. Катаны лязгают, извергая в воздух искры. Русский делает выпад, и мой союзник не успевает уклониться. Оружие входит ему под ребро. Я ошарашенно смотрю на покосившегося Фреда, и решаю бросится в бой. Митчелл опережает меня и, отчаянно рыча, всаживает окровавленный металл в тело убийцы.

Это ещё не конец, их куда больше, чем пятеро. Наскоро окидываю поле боя взглядом и непроизвольно задерживаюсь на окровавленной белой форме медика. Врачи на службе штаба всегда так же одеваются в форму, чтобы обезопасить себя, но цвет их формы во всех разведках – белый.

Кровавые пятна обагрили всю форму, струйки крови бегут по чуть желтоватому песку. Безжизненные, всё ещё распахнутые в наш мир карие глаза замерли на одной точке. Женщина. В этом бессмысленном бою сверхдержав мы забываем о жизни одного хрупкого человека. Медик, не военнообязанная, не обученная, к чему её смерть? Или в пылу войны люди всё же становятся животными? Врач. А ведь Ким так же может погибнуть в одной из битв. Очевидно, отец поставил её во главе медицинского корпуса ради её безопасности, чтобы держать её под боком и защищать самому.

Всё будто в замедленной съёмке. Дарена постигла та же участь. Он не пережил первой атаки. Нас осталось только двое: я и Митчелл. Даже лошади покинули нас. Кони из резерва Штаба сбежали ещё в самом начале, позднее сбежал и Идальго. Нам остаётся только одно – стоять до последнего.

- Наследник, я прикрою, бегите. Вы должны выбраться в лагерь!

- Нет, я не брошу тебя здесь.

- Таков приказ Райана, я должен защищать Наследника.

- Мне плевать на приказы. Я вас сюда завёл, моя вина в том, что люди погибли, мне и расплачиваться за это. Мы прорвёмся вместе, если нет, то вместе погибнем. Я не буду прятаться за чужие спины.

Митчелл в замешательстве. Он знает приказ отца, и привык следовать словам Династии, но его разрывает надвое. С одной стороны приказ Райана, с другой стороны мой, и ближе всего сейчас я.

- Тогда прорываемся.

Изо всех сил мы несёмся по песку в указанном Дареном направлении. Взбираемся на небольшую песочную насыпь и лоб в лоб сходимся ещё с одной группой русских. Их так же пятеро. Сзади нас поджимает ещё один отряд, но он в два раза крупнее. Вот мы и в тупике.

Зажатые между ними, мы держим катаны в боевой готовности. Ноги и руки отказываются шевелиться, по спине ручьями течёт пот, воздух обжигает лёгкие, и я до сих пор не могу отдышаться. Молча Митчелл встаёт спиной к моей спине, лицом к отряду в десять человек, оставляя меня один к пяти с другой группой русских.

Я помню эту тактику. Отец заставлял нас с Каином отрабатывать её в тренировочных боях, как двух напарников. Так риска получить удар в спину почти нет, её прикрывает сослуживец, а ты встречаешь только фронтальные и боковые удары.

Чувствую, как прижатый к моей спине Митчелл начинает орудовать катанами. Интересный момент, он бьётся, а на меня пока лишь замахиваются и изредка делают обманные выпады. Я не выдерживаю и пытаюсь нанести удар хотя бы по одному врагу. Моя атака не оправдывается, русский отклоняет мой удар, а я настырно продолжаю наступать.

Напарник настолько увлекся атаками, что вскоре я начинаю чувствовать, как боевик отходит от моей спины. Так мы долго не протянем. Митчелл ранен, его полоснули лезвием по груди, долго он не протянет.

Двое из моей доли противников начинают неравную битву, трое отходят в сторону. Странно, почему бы им просто не покончить с нами как можно быстрее? Митчелла снова задевают катаной, он протяжно скулит и заставляет отказывающее тело отбиваться от ударов. Одним точным ударом в шею он убивает одного из моих оппонентов и я остаюсь один на один с противником. Несмотря на раны и усталость шпион уложил уже четверых русских. Они видят в нём опасность. Вскоре всё их внимание переключается на него, за исключением одного лишь бойца – моего противника.

Он достаточно резво размахивает катанами, чередуя блоки и выпады, как я не стараюсь пробиться к нему, всё безуспешно. Выход только один. Пока все заняты Митчеллом, я должен расправиться с ним, и со спины подстраховать товарища.

Противник заносит надо мной катану. Перебрав все возможные варианты, я выбираю единственно верный. Бью так, что оружие вылетает из его рук. Отлично, малая часть сделана, по венам пробегает тёплая волна удовлетворения, я смог. Нельзя упускать из рук контроль над ситуацией. Не теряя времени даром и пользуясь замешательством противника я подсекаю его ногу своей, и валю его на землю. От падения русский выпускает из рук вторую катану и остаётся безоружным.

Поднимаю оружие над своей головой. Я должен убить его. Опускаю руку и понимаю, что не могу убить безоружного человека. Не могу убить человека в принципе. Мысли скачут из угла в угол, как шальные, не желая рассаживаться по полкам сознания. Я могу. Я должен. Чёрт подери, О’Хара, тебя готовили к этому пятнадцать лет!

В голове всплывают слова отца о том, что убивать нужно только тех, кто угрожает моей жизни, что убийства всех, кто подвернётся под руку не метод разведки. Слова смешиваются между собой. Я в растерянности смотрю на него, держа лезвие катаны у его горла. Что мне делать? Он не угрожает моей жизни на данный момент. Но если дать ему оружие в руки, то он не станет раздумывать над этим, как я. Я могу, я должен, меня растили для этого.

Уговариваю сам себя, и когда решаюсь – слышу протяжный крик Митчелла. Всё кончено. Я испортил всё своей беспроглядной и бесполезной жалостью. Если бы я успел, то Митчелл возможно выжил бы. Если бы я не потащил их в пустыню, если бы думал не только о себе.

Ошарашенно смотрю на тело шпиона, распростёртое у ног поредевшей группы русских. Я сгубил их своей вылазкой. Нужно было брать большой отряд и предусмотреть возможные подвохи. Жизни всех четверых на моём счету, я убил их своей халатностью и неспособностью управлять. А что дальше? Жизни отца, Ким, Оли, Каина. Нет. Я должен сопротивляться, до последнего. До точки. Теперь я убью. Любого. Каждого. Я должен выжить.

Отвожу острие катаны от шеи русского и отхожу от него, окидывая взглядом группу. Из пятнадцати осталось восемь человек. Мои шансы мизерны.

- Давайте. Бейте! Чего вы ждёте? – кричу я на русском языке. – Добейте меня!

Они нарезают круги вокруг меня, как акулы, вокруг жертвы кораблекрушения. Как я справлюсь с ними? Никак. Хотя бы покалечу. Встаю в боевую стойку и жду выпада хотя бы от одного из них. В конечном счёте не выдерживаю и сам кидаюсь на первого попавшегося под руку шпиона. Удар, ещё удар. Сила, которой так не хватало, кажется, берётся из ниоткуда. Ярость током расходится по телу, затуманивая и рассудок в том числе. Я виноват в произошедшем, я и отвечу.

Серия ударов, надо же, они даже не вступаются за сослуживца. Устроили себе гладиаторские бои значит. Злюсь ещё больше. Они не просто меня пришьют, ещё и поиздеваются. Рычу и вновь бью оппонента. Дикость, вот что сейчас во мне бушует. Она пришла на смену ярости и страху. Я как тигр, загнанный в ловушку, зверею ещё больше и не намереваюсь отступать. Будь что будет.

Представляю, как будет винить себя Каин, когда узнает об этом, как будет убиваться отец, в том числе и из-за того, что пошёл на поводу у Найта. Что будет с Олей и Ким? Они с ума сойдут.

Странное ощущение в затылке. Я будто глохну. Не слышу ни лязганья катан, ни разговоров той части боевиков, которая заняла позицию зрителей. В глазах всё мутнеет и я осаживаюсь на землю. Что происходит? Почему всё отключается? Валюсь лицом на песок и окончательно теряю всевозможную связь с реальностью. Что это? Смерть? Если да, то почему я не чувствую боли? Всё сознание окончательно отключается от реальности и всё, что меня окружает, накрывает беспроглядная и безмолвная тьма.

Комментарий к XXXVII Глава

Заранее извиняюсь за допущенные ошибки, бета сейчас дико занята, а потому, буду весьма благодарна за помощь по средствам публичной беты ^_^

========== XXXVII Глава (часть 2-ая от лица Ольги) ==========

Всю ночь я не сплю, с завидной периодичностью тревожно распахивая глаза. Необъяснимое ощущение паники вновь накрывает меня, вырывая из сонной пелены. Отчего со мной это происходит? Странно. Усаживаюсь в кровати, отбрасывая все провальные попытки вздремнуть.

Рик, что если с ним что-то случилось? Эта мысль, взявшаяся из ниоткуда, не даёт мне покоя. Соотечественники. Опытный Алексей и Пашка. Именно они могут стать главнейшей угрозой для него. Я бы сейчас очень многое отдала за то, чтобы поговорить с одноклассником. Лично, с глазу на глаз я смогла бы убедить его не трогать Рика. Интересно, искал он меня? И занимается ли этим до сих пор?

А хочу ли я, чтобы меня нашли? Безусловно, я соскучилась по родителям, по другу, но я знаю, что последует за этим. Если я найдусь, то меня увезут в Россию без разговоров. Я не хочу домой. Мне не нужен мир, в котором нет О’Хары, а как раз таки в моей привычной жизни ему нет места. Но готова ли я отказаться от свободы и спокойствия ради него? Даже не берусь гадать, пока меня никто не нашёл, и в глубине души надеюсь, что не найдёт. В противном случае даже не знаю, как разорваться в этом выборе.

Я не смогу внушить ему силу, но дам уют и любовь, каких не сможет предоставить ни одна женщина Штаба. Мир какой шпионки будет начинаться и заканчиваться им? Ни одной, все они всё равно будут думать о заданиях, опасностях, оружии и привычных тренировках. В конце концов, Ким далека от этого, однако ей удалось обаять Главу. Надеюсь, получится и у меня, только вот моя задачка с куда большим гонором и манией независимости.

Более чем уверена, что всё это напускное. Отчего-то он старательно отклоняет все попытки пробиться вглубь его души и узнать его таким, какой он есть на самом деле. Возможно,это связано с его матерью. Неужели он действительно недолюбливает всех женщин из-за неё? Да нет, тогда он точно не оставил бы меня у себя. Это, кстати сказать, была крайне странная выходка с его стороны. Сколько бы я ни силилась размышлять, никак не могу понять его истинных мотивов. Не зная, кто я, на что я способна и что вытворила, он просто оставил меня в своих покоях.

Что-то обезоруживающее было в нём с самого начала. Этот стальной взгляд, мягкий бас, вселяющий спокойствие и огромную уверенность. В тот день я клялась себе изувечить того, кому была подарена, а как только с глаз спала повязка – тут же отказалась от этой идеи. Эти мысли растворились сами собой, под натиском его обаяния. Ведь с самых первых его слов я начала без оглядки верить, каждому из них. Никогда до этого мне не хотелось просто слушать своего мужчину. Всегда строила амбициозные планы о том, как буду выбивать из мужа равноправие, а здесь сломалась, словно щепка, от первого же: «И даже не спорь!». Слишком убедителен его, не терпящий препирательств властный тон. И он работает, пробуждая во мне послушную девчонку. Глупо, но мне это нравится, просто следовать за ним и быть опорой, пусть и сомнительной.

За своими размышлениями я даже не заметила, как все обитатели покоев пришли в движение. После помощи Ким на кухне и завтрака, готовлюсь к работе. Сегодня у меня намечена вторая схватка с бумагами врача, вчера удалось разобрать большую часть, однако предстоит приложить ещё немало труда для того, чтобы привести всё в порядок.

Как и накануне, врач немногословна и с головой погружена во всевозможные отчеты. Отца в последнее время я тоже всё чаще заставала за бумажной волокитой, нежели занятым операциями. У нас это достаточно удручающий факт, а вот в Штабе – настоящий подарок, подальше от опасностей, сидя в безопасном тёплом месте.

Мне остаётся разобрать всего две папки. Молодец, Оля! Мысленно улыбаюсь сама себе, всегда любила делать что-нибудь полезное. В покоях Рика совсем обленилась, и весь привычный функционал выпал из моей жизни, оставив после себя только бытовые проблемы. Страшно представить, сколько бумаг в кабинете Райана, если в одном из корпусов необъятного Штаба покоится столько необходимой и свежей документации.

Мои размышления прерывает мужчина в белом халате, вбежавший в кабинет Ким. Тяжело дыша, он сбивчиво что-то объясняет блондинке на английском и та, шокировано округлив глаза, буквально бросается прочь со своего места. Выглянув из двери своего кабинета, она спокойным тоном отдаёт, вероятнее всего, распоряжения, потому как вошедший лишь кивает ей в ответ, покорно сцепив ладони рук перед собой. Выслав его из кабинета, она делает короткий звонок по телефону, а затем обращается ко мне:

– Оля, из Конго прибыл раненый шпион, состояние тяжёлое, мне нужно его прооперировать. Я попрошу кого-нибудь из медперсонала, и они отведут тебя к Райану в кабинет. Одну отправить не смогу, мало ли что. Глава предупреждён и ждёт тебя.

– Хорошо, поняла.

Боец из Конго? Выходит, там всё же дошло до кровопролития? Не хочу об этом думать, не дай Бог Рику вернуться раненым. И вновь опасения накрывают меня с головой, сжимая грудную клетку, словно тисками. Надеюсь, с ним всё хорошо. Не успеваю я оправиться от мыслей, как совсем молоденькая медсестра принимается что-то тараторить на незнакомом мне языке, потупив взгляд в пол. Почему весь персонал так реагирует на меня? Я наблюдаю это уже второй день. Кивнув головой, она приглашает меня пройти за ней, и я шагаю след в след. Занимательно. Неужели это от того, что Ким таскает меня за собой? Вряд ли.

Спустя короткий промежуток времени, мы оказываемся у кабинета Главы. Девушка нерешительно стучит, и, получив строгое дозволение войти, отворяет дверь. Райана еле видно из-за огромных стопок бумаг и широкого монитора. Безразлично подняв взгляд уставших глаз на вошедшую девушку, он принимается испытующе смотреть на неё. Та, в свою очередь, сцепив руки перед собой, делает подобие небольшого поклона Шпиону. Чтобы не выглядеть странно, я пытаюсь провернуть ту же процедуру, чем вызываю у владельца кабинета нескрываемую озорную улыбку. Что его так развеселило? Я лишь хочу не выделяться и не компрометировать его и себя незнанием местного этикета. У них, видимо, положена подобная процедура с представителями Династии. После короткого кивка Райана, девушка вновь повторяет то, что сделала при входе и покидает кабинет. Ничего себе, разведчик даже не сказал ей ни слова, она поняла его с полу-жеста.

– Должен признать, то что ты пыталась сделать, вышло крайне забавно, – с улыбкой начинает разговор отец Рика.

– Видимо, здесь так положено, просто не знала, как себя повести.

– Ты права, это знак уважения к Династии и любому вышестоящему по званию. Однако, тебе его проделывать не обязательно.

– Почему?

– Видишь ли, во-первых, ты вне званий и наших рангов, ты гражданская. – Хитро прищурившись, он обращает на меня взгляд горящих весельем глаз. – А во-вторых, ты живёшь в покоях моего сына. Весь Штаб на полном серьёзе принимает тебя практически за его девушку, так что, даже если ты и решишь придерживаться этикета, то провернуть это сможешь лишь со мной, как с Главой, и с Ким, как с матерью Наследника и моей женщиной.

Буквально ощущаю, как кровь приливает к щекам. Все вокруг считают меня его девушкой? Душа буквально пищит от счастья, и только остатки трезвого разума осаживают её. Все-то считают, а вот Рик нет. Хотя, чему я удивляюсь. Как тут не считать, что у него есть пара, когда он держит у себя в покоях особу противоположного пола, выезжает с ней куда-либо из Штаба, и вот так запросто целует на взлётной полосе перед заданием? Молчу, просто не зная, что сказать.

– Не это важно, нужно придумать, чем тебя занять, – обводя взглядом масштабы бедствия, раздумывает агент.

– Я могу помочь с бумагами, у Ким я практически всё разобрала.

– Ты знаешь, я был бы очень благодарен.

– Только расскажите мне, что и куда складывать.

– Хорошо, я принесу папки, а ты пока усаживайся в любое понравившееся кресло и, ради всего святого, веди себя свободнее. Ты же не на допросе!

– Извините. – Виновато склоняю голову и спохватываюсь. Он же просил.

Прикусываю губу и смотрю на Главу.

– Хорошо, начнём сначала. – Усердно роясь в шкафу с кучей всякой всячины, говорит хозяин бардака. – Почему ты так себя ведёшь, что именно тебя смущает в моём обществе?

– Ничего, просто я не знаю, как себя вести. У нас всё понятно. Я могу обратиться к человеку по имени и отчеству, а как обращаться к вам, не знаю.

– Только не Райан Реймондович, очень тебя прошу.

Смеёмся. Это действительно звучало бы очень забавно. Умением разряжать обстановку Рик явно пошёл в отца.

– Называй меня просто Райан. Без всяких титулов и должностей, не хочу этого официоза, мне его по горло хватает от подчинённых. Чёртовы шкафы! – восклицает Глава. – Роешься в них как навозный жук, а нужное находишь на самом дне.

Он ворчит, выкладывая стопку папок на стол. Подробный экскурс в его бумаги длится долго. Здесь непочатый край работы, и я с радостью хватаюсь за неё, это отвлечёт меня от тревожных мыслей и накручивания самой себя.

Отец сероглазого усердно просматривает бумаги, оставляет на многих из них свою размашистую подпись и ставит печать, затем передавая листки мне. На предоставленном столе я уже образовала собственный фен-шуй, рассортировав документы в нужном порядке и по видам. Время от времени владелец кабинета отрывается от дел и внимательно наблюдает за моими действиями. Боже, даже не представляю, как Рик будет со всем этим справляться. Более чем уверена, что он плюнет на всё это спустя пару дней.

– У тебя здорово выходит. Журналистов учат документообороту?

– И такое было, правда, теоретически. Работе с архивами тоже учили. Это неотъемлемая часть журналистики.

– Почему именно эта профессия? Мне кажется, что ты для неё слишком скромная.

– Да, увы. Помню, как преподаватель по журналистике говорила, что я выбрала для себя не тот путь, а я расстраивалась из-за того что не хватало настырности. Я считала, что это интересно, в центре событий рассказывать людям о том, что творится вокруг.

– Журналисты, – ухмыляется Райан. – Лишь марионетки в руках правительства, не более. Ты поняла бы это позже. Всё, что есть в прессе и на телевидении редко имеет что-то общее с реальностью. И, что удивительно, правду люди воспринимают как нечто абсурдное и невозможное.

– Теперь я вижу это собственными глазами.

– Смотри, как интересно твоя жизнь повернула. Собиралась наводить глянец на уродливое нутро мира, а затем взяла и попала в самый центр, откуда видно всю грязь.

– Очень интересный поворот, – с сарказмом отвечаю я. – Когда тебя просто берут и похищают из дома, привозят неизвестно куда и начинают выпытывать то, что ты и знать-то не можешь.

– И тем не менее, это судьба, – присаживаясь на краешке стола рядом со мной, отвечает шпион. – Посмотри, сколько случайностей с тобой произошло. Сначала тебя случайно спутали со шпионкой, что само по себе является непростительной ошибкой. При том не с простым агентом, а с тем, который перешёл дорожку лично мне, раскапывая информацию на моего сына. Затем, по чистой случайности, к тебе направилась сама Ким, потому что все врачи были заняты приёмом малышей – кандидатов для обучения. Так же чистой случайностью является и то, что ты подошла по всем выдвинутым параметрам и устроила врача. Мой выбор пал на тебя так же непредсказуемо. Ну, и, пожалуй, пиком всей этой необъяснимой цепочки стало твоё снайперское попадание в дверь зала заседаний Совета и то, что Рик тебя хорошенько запомнил и решил вступиться. Признаться честно, я был в шоке от собственного ребёнка. На первых парах даже решил, что годы обучения в Оксфорде изменили его, но нет. Каким был, таким и остался. Однако, этот его поступок я, как отец, до сих пор не могу себе объяснить. Ему не чуждо благородство, подчас граничащее с дуростью, однако это было что-то из ряда вон. А значит, что мой случайный выбор, который остановился на тебе, запустил что-то ещё более интересное.

– Да, я помню тот день. – По спине невольно пробегает холодок при воспоминании о том стрессе.

– Боже, сколько обиды в этом тоне. Тебе сложно понять наши традиции, а я объясню тебе, в чём дело. Видишь ли, для нас это норма. Подобные развлечения для молодых и холостых Наследников любых стран не являются зазорными. Такие вещи происходят регулярно. В наших рядах есть девушка, которая была в длительном плену в России до того, как Алексей женился. Пару ночей она провела в его покоях.

– И много таких было в покоях Рика?

– Ты была первой. И я уверен, что последней. И ведь, в глубине души, Ольга, ты благодарна мне за это, – хитро глядя мне в глаза, констатирует боевик.

Благодарна ли? Боюсь, что скорее да, чем нет. Если бы не тот своеобразный кастинг и не Райан, то я никогда не встретила бы Рика. Я действительно рада, как последняя идиотка, что теперь в моей жизни есть он, независимо от того, каким образом это произошло. Но к чему клонит Райан? Чего он добивается от меня?

– На что вы намекаете?

– Не увиливай, ты очень умная девочка и прекрасно догадываешься, к чему я веду. Мне лишь хочется знать, что ты чувствуешь к моему сыну.

Кажется, я задыхаюсь. Куда мне деться от его расспросов и пытливого взгляда любопытных глаз? Выбежать из кабинета вряд ли получится, весь Штаб принадлежит О’Харе-старшему, и прятаться мне негде.

– Он мой друг.

– Ой, прекрати, – тоном, полным сарказма, отвечает Глава. – Просто ответь мне, он тебе нравится или нет? Обещаю, в обоих случаях ты останешься довольна.

– Весьма странный вопрос.

– Обрисую тебе перспективы. Ричард отбыл на задание к русским. Я более чем уверен, что они успеют схлестнуться лично, и Алексею выпадет то ещё удовольствие познакомиться с нашим Мистером Язвительностью. Депортировать тебя на Родину мы не могли по одной простой причине: ты была знакома с Риком и могла рассказать о нём. Теперь этот запрет отпадает сам по себе. Если ты расцениваешь моего сына не более чем, как друга, то после его возвращения мы разбегаемся. Я обещаю тебе депортацию и дальнейшую спокойную жизнь. Просто договоримся, чтобы ты благоразумно не говорила лишнего Рокоссовскому. Если же ты что-то чувствуешь к Наследнику, то я буду только рад. Видишь ли, я не молодею, рано или поздно я уступлю своё место ему. К тому моменту я хочу, чтобы рядом с ним была надёжная любящая женщина. Как отец, имею все права женить его на ком попало, но мне всё же хочется, чтобы он жил в любви. И, как ни крути, но я всё же хочу понянчить внука. Если я буду ждать, пока младший разродится, то быстрее богу душу отдам, честно.

Щёки горят огнём, уверена, что покраснела, как помидор. Это натуральный любовный заговор против Рика! Шпион внимательно изучает мою реакцию, а я не знаю, за что хвататься. Вот он, тот выбор, которого я боялась. Схитрить не выйдет. Или О’Хара, или свобода и родители. Чего я хочу сама? Мысли пролетают одна за другой, и я неосознанно выпаливаю вопрос, который мучает меня больше всего:

– Если я останусь здесь, то мои родители никогда не узнают, что я жива, и со мной всё в порядке?

– Мне расценивать это как то, что ты согласна на второй вариант? – Боже, сколько в нём хитрости? Он профессионально цепляется за слова, совсем как младший.

– Я ещё не дала ответа.

– На первых порах они не узнают. Если ты согласишься, то мы дождёмся момента, когда Рик официально перед лицом Штаба признает тебя Невестой Династии. После этого и моего одобрения, а я, считай, уже одобрил, мы оповестим твоих родителей. Дальше всё будет так, как они решат. Они смогут приезжать в гости, если изъявят отдельное желание, то поселятся в Штабе. Толковые хирурги и менеджеры по поиску кадров лишними не бывают.

– Откуда вы знаете, кто они?

– Обижаешь. Я знаю всё о каждом, кто ходит в стенах моего Штаба. Так что, ты ответишь на мой вопрос? Он тебе нравится?

Мы сможем видеться. Они даже смогут переехать сюда, если захотят. Двух зайцев одним ударом? Пожалуй, это так. Но что, если ничего не выйдет? Возможно, не стоит пробовать. А с другой стороны, опустить руки и уехать из Штаба ни с чем я всегда успею. Я обещала себе бороться за сероглазого и во что бы то не стало добиться его любви, и это прекрасный шанс. Альянс с его родственниками – это невероятная возможность достигнуть цели. Тем более, что молодой боевик здорово прислушивается к словам родителя. От этого давления со стороны его отца на мои глаза буквально накатываются слёзы бессилия и смущения. Взяв разум в кулак, смиряю свою агонию и сдавленно выдаю Главе ответ:

– Я люблю его.

– Ты видела изнанку его жизни, Оля, – абсолютно серьёзным тоном говорит Райан. – Готова ли ты отказаться от спокойствия, от нормального образа жизни, от дома, ради него? Поселиться здесь, в Штабе? Это тяжёлая моральная ноша.

Я лишь молча утвердительно качаю головой. Меня душили, били, травили морально, доводили до самоубийства. Будет ли хуже? Уверена, что будет. Но я готова к этому. Ну, или мне так хотя бы кажется. Но нравлюсь ли я ему хоть немного? Этот вопрос не даёт мне покоя.

– Но я не знаю, нравлюсь ли я ему. – Опустив глаза, растерянно разглядываю собственные руки.

– Можешь расслабиться. Нравишься.

– Он никогда не говорил об этом, я не уверена.

– Поверь мне. – Глава перебирается ближе ко мне и устраивается на подлокотнике кресла. – Я знаю своего сына, таким он никогда не был. При том, изменился он с первых же дней, как только ты попала к нему в покои. Он никогда такими глазами не смотрел на женщин вокруг себя. Обычно от него похотливыми мыслишками за версту веяло, а тут нет. Совсем другой взгляд и отношение. Даже Джевелс никогда не вызывала у него этих эмоций.

– Тогда почему он молчит? – голос дрожит. Я действительно не понимаю, почему? Если всё так, как говорит Райан, то что ему скрывать? Или так трудно сказать всего несколько слов?

– Он боится.

– Чего?

– Того что ты скажешь «нет». – Встав с кресла, шпион отходит к окну, и глубоко вздохнув, поворачивается ко мне лицом. – Поступок его матери с ним, видимо, оставил внушительный отпечаток на его отношении к женщинам. Она была гражданской, такой же, как ты. И как только я предложил ей улететь – она оставила меня. Я больше чем уверен, что Рик опасается момента, когда у тебя появится выбор. Он не уверен, что ты согласишься остаться здесь навсегда и отказаться от нормальной жизни. Плюс ко всему, он боится навредить тебе своей профессией, ты из другого мира.

– Но ведь уже навредил.

– У нас был разговор на эту тему.

Ничего себе, мои глаза наверняка полны удивления. Они уже разговаривали обо мне? Выходит, Райан не только ко мне обращается с этим, но и сыну своему успел сказать пару слов обо мне? Интересное дело выходит. О’Хара старший изо всех сил пытается свести нас и, видимо, уже давно.

– Интересно.

– Более чем. Ты не заметила за ним странностей в последнее время, может, он начал вести себя как-то иначе?

– Да, после того, как мы побывали в загородном доме. В последний день он водил меня к реке и устроил пикник.

Намеренно умалчиваю о поцелуе. Тогда он застиг меня врасплох и поверг в огромное удивление. Сталь его глаз буквально светилась, а жаркие губы размеренно чеканили слова, всё сильнее и сильнее сбивая меня с пути истинного. Я чувствую, как одно только его присутствие рядом наводит на меня ворох приличных и не совсем мыслей. Последние раньше были для меня не свойственны, однако, О’Хара творит чудеса.

– Ну, вот видишь? Соглашайся, девочка, перейди на сторону зла. Давай обмен, я тебе сына, а ты мне внука.

– Почему именно я?

– А кто ещё? Джевелс? Я не знал, как от неё избавиться всё это время. Ты развалила все их многолетние отношения как картонную коробку. Брюнетка только и могла, что грузить его новыми и новыми проблемами и трепать нервы на каждом шагу. С тобой, Оля, совсем другое дело. Не знаю как, но тебе удаётся разряжать обстановку, ты делаешь его более спокойным и уверенным. Подбирать для него невесту из чьей-то чужой Династии вслепую я не хочу. Да и знаю, что любить по указке он не станет. Не тот сорт. Ты идеальная кандидатка для будущего Главы. Спокойная, умная, красивая и рассудительная девушка. А главное – любящая, что удивительно в его случае. Его язвительность, спесь, иногда непомерную гордыню и эгоизм сможет терпеть редкая женщина, а ты и вовсе умудрилась полюбить его. Наплевав на его профессию и то, что он, фактически, машина для убийств. Да, я Глава, Ольга, и должен думать о процветании Штаба, но в первую очередь я отец. Меня волнует счастье моего ребёнка, и как родитель я ищу для него лучшее. Самое лучшее, что с ним могло произойти, это ты. Позволить ему упустить это – выше моих сил.

– Но он даже не пытается сделать и шага в эту сторону, кроме того похода к реке.

– Вы, женщины, чертовски мудрые создания. Я никогда не планировал подпускать к себе девушек после случая с Мариной. Кимберли буквально ворвалась в мою жизнь. Она тихонечко нянчила Рика, параллельно хитро, малыми шагами начинала ухаживать и за мной. Мне была удобна она, Ольга, и не более. С ребёнком занимаются, еда в покоях всегда есть, везде чисто и прочие бытовые, но необходимые мелочи. Со временем она сокращала расстояние между нами, и я сам не заметил, как попал в её ловкие сети. Я полюбил её, эту смесь нежности и решительности одновременно. Но до последнего боялся говорить ей об этом. Опасался, что она поступит так же, как предшественница. Так что ты думаешь? Чтобы выбить из меня эти слова, она развернулась и ушла из моих покоев. Совсем. Она не оставила мне выбора, и я сознался. Ни разу я не пожалел, так же как и она. Спроси её об этом. Сделай шаг к нему, Оленька, дай ему понять, что он может не опасаться. Сын такой же бестолковый в любовном плане, каким был и я. Он не умеет ухаживать за девушками и сейчас чувствует себя, по меньшей мере, сапёром на минном поле. Дай ему волю, расслабь его, покажи, что он может действовать, и вот увидишь, он зашевелится.

Фактически, Райан предлагает мне перехватить всю инициативу на себя. Я никогда не думала об этом. Что, если он действительно опасается, оттого не предпринимает решительных попыток? Возможно, если я дам ему небольшой толчок к этому, то он действительно поймёт и станет более уверенным? А Ким, однако, молодец. Ловко она обуздала страхи О’Хары-старшего и направила его в нужное русло. Они с брюнетом действительно похожи, быть может, подобный вариант сработает и на Рике? Чувствую себя, по меньшей мере, заговорщицей.

– Если бы я ещё умела хоть что-то из этого. Я и не встречалась-то никогда толком с парнями, чтобы понимать, как действовать.

– У тебя есть Ким. Она просто грезит мечтами о том, чтобы у Рика была лучшая невеста. И ты ей безумно нравишься. Поговорите с ней, она тебе расскажет, как всё это провернула. Потом не забудь мне объяснить, – поднимая руки в воздух, продолжает Глава. – Просто интересно, на чём меня поймали.

Прыскаю от смеха, он всерьёз признаёт, что его буквально околдовали, но при этом светится от счастья и хитро улыбается, говоря об этом, с какой-то долей благодарности. А вот отношение блондинки меня не удивляет. Стоит только обратить внимание на то, как мило она всегда общается со мной и как возилась с первых дней. В конце концов, она знает своего сына как никто, да и опыт у неё имеется. Это безумно выгодный союз.

Начинаю чувствовать себя великим тактиком, замышляя натуральную войну с сопротивляющимся Риком. Отчего я так верю словам Райана о том, что сероглазый что-то чувствует ко мне? Потому что мне хочется в это верить? Не знаю, и гадать не берусь. Я не смогу простить себя, если упущу эту возможность. Всё время я боялась именно отца семейства и того, что он может попросту не одобрить меня в качестве девушки Рика, даже в случае, если бы у меня получилось этого добиться. А тут на тебе, буквально как гром среди ясного неба, он напрямую открывает передо мной целое поле битвы за шпиона.

Наследницы всех стран наверняка положат глаз на боевика, как только увидят. Он слишком хорош собой, да и с меркантильной точки зрения это просто идеальный вариант. Выскочить замуж за будущего Главу одной из двух мировых сверхдержав – это очень высокий уровень. Тем более, если учесть, что русский уже женат. Если ввяжусь во всё, то мне предстоит практически неравный бой с подготовленными девушками, которых всю жизнь воспитывали под брак с перспективным агентом. И тут я, выросшая на классике, подмосковная студентка, которая от вида клубов и крови всегда морщилась, а о прочих непотребствах и вовсе никогда не помышляла без наличия «прекрасного принца».

«Так в чём проблема, Оля? Принц-то нашёлся!» – язвительно подбрасывает мысль уже порядком растлённое боевиком сознание. И ведь в прямом смысле – принц. При собственном королевстве, высоком титуле и сравнительно голубой крови. Да, Оленька, слишком много диснеевских мультфильмов ты смотрела в детстве, а теперь вляпалась по самую «сказку».

Он слишком раскрепощённый. В этом плане мы с ним противоположности. Меня поцелуи-то наши заставляют краснеть до самых пяток, хотя я прекрасно понимаю, что он сдерживает себя и свои возможности даже в этом. Наверняка он более чем пресыщен обычными девушками и крайне придирчив в постели. Стоит только вспомнить, сколько бравады и гордости было в его глазах, когда он говорил, что девушки буквально сыпались к нему в койку. И как мне с этим быть? Легко даваться в его руки в этом плане я не собираюсь. В конце концов, топтать собственное чувство достоинства не входит в мои планы. При этом я должна как-то дать ему понять, что он спокойно может приниматься за штурм. Задача не из лёгких. Придётся разрабатывать целую тактику обольщения. Хотя, в последнее время мои попытки пострелять глазками и прочие женские хитрости приносили свои плоды. Я видела, как буквально загорались его глаза, в ответ на мои выходки. Квиты, мистер О’Хара, вы тоже часто выбиваете меня из привычных рамок своими штучками.

– Ну, так что ты скажешь? – прерывает ход моих мыслей Райан.

– Вы так уверены, что у меня получится?

– Более чем. – Пожимает плечами хозяин кабинета. – У Ким ведь получилось.

– А если ничего не выйдет?

– Тогда я отправлю тебя на Родину и пусть этот дурень живёт один.

– Почему мне кажется, что я заключаю сделку с дьяволом? – иронизирую я.

– Потому что я и есть он самый, а это моё частное отделение ада. Давай же, мне нужно пристроить своих чертят. Начну с Рика, потом и Каину кого-нибудь найду!

– Хм, – закусив губу, изображаю задумчивость. Кого я обманываю? Конечно да. – Идёт!

– Превосходно! – пожимая мне руку, говорит отец Рика, всё больше и больше расплываясь в хитрой улыбке. – Сделка подписана, дороги назад нет, чай будешь?

– Можно.

- Отлично, а я, пожалуй, коньячку за такое дело.

– Ким бы не одобрила.

– А мы ей не скажем. Первое правило мафии – не сдавать своих.

– Интересное правило, – смеясь, констатирую я.

– Это придумка Рика и Каина. Когда они были детьми, и их тренировал Тейлор, они называли свой отряд мафией. У них даже свой кодекс был. И все его придерживались. Благо, я вовремя успел подпихнуть им постулаты Шпионского Кодекса, которые они положили в основу своей проделки. Так они хотя бы к порядку Штаба приучались.

Я наливаю чай в заботливо предоставленную чашку, а Глава откупоривает крышку дорогого коньяка. Пробка с характерным звуком позволяет аромату напитка развеиваться в пространстве. Тёмные переливы алкоголя прекрасно гармонируют с округлым бокалом в руках хозяина кабинета.

Закончив импровизированный банкет, посвящённый успешному окончанию переговоров, мы вновь принимаемся за работу, и я с двойным энтузиазмом разгребаю документы. Если всё получится, то мы с Риком будем вместе. И тогда я вполне легально смогу растворяться в его объятиях. Боже, что сказали бы мои родители? Они были бы в полном шоке со своей некогда примерной дочери. Испортил ли меня шпион? Безусловно. Но мне нравится это действие, с ним я чувствую себя куда менее приличной и порядочной, однако это делает меня более живой. Словно я оклемалась от долгого сна и вздохнула полной грудью, увидела более реальную жизнь, не затуманенную красивыми иллюзиями в исполнении Дюма.

Раз уж я собралась всерьёз бороться за своё будущее, то должна где-то набраться напористости и решительности. В конце концов, в качестве примера, можно избрать Ким, или же даже самого Рика. Джейсон не раз сбивал его с ног, однако сероглазый всегда находит в себе силы не только подняться, но и нанести ответный удар. Такой же настырной должна стать и я. И шаг за шагом, невзирая на последствия идти к цели. Мысленно успокаиваю себя, как мантру повторяя: «У тебя всё получится».

За наведением порядка и построением хотя бы каких-то планов, я совсем теряю счёт времени. Глава отрывает меня от работы, и мы вместе вышагиваем к его покоям. Рабочий день на сегодня окончен. В покоях нас уже ждёт суетливая блондинка, заботливо разогревая ужин по второму кругу. Усадив нас за стол, уставленный разномастными блюдами, она вскоре садится и сама.

– Как день прошёл? – интересуется Райан.

– Операция прошла успешно, так что вполне себе хорошо.

– У нас тоже.

– Рассказывайте, – поднося к губам чашку, с любопытством в голосе говорит Ким.

Хитро покосившись на меня, Глава начинает улыбаться и качает головой.

– Я чувствую себя натуральным махинатором, воюющим с собственным неразумным ребёнком.

Затем шпион принимается долго и в красках описывать врачу все тонкости нашего разговора, постоянно требуя моего подтверждения сказанного. Карие глаза Ким заполняет поистине детский восторг, а по лицу расплывается широкая улыбка.

– Ну, вот и отлично! – восклицает женщина. – Вместе мы быстро это дело решим! А сейчас пора спать. Завтра рано вставать. Оля, пойдёшь со мной?

– Нет, – поспешным тоном вклинивается шпион. – Она будет со мной. В конце концов, раз она решилась попытаться стать девушкой Рика, то должна вникнуть в дела Штаба и разобраться, что здесь к чему. Они должны быть на одной волне. Очарование разности взглядов имеет свойство испаряться. А вот если она начнёт делать первые, пусть и неопытные шаги в окружении сына, он определённо останется доволен.

– Хитрый, просто у тебя бардака больше. – Недовольно скрестив руки на груди, супруга агента надувает губки и обиженно вглядывается в лицо оппонента.

– И это тоже.

– Я запомню.

– Только голодом не мори, всё остальное переживу.

– Ах, так? – тон женщины моментально меняется, теперь в нём прослеживаются игривые нотки. – Сам сказал. Тогда буду названивать тебе каждую минуту и спрашивать, как там дети. Кстати, как там мои сыновья?

– Всё спокойно. Я получил отчёт утром, до прихода Оли, заодно раздал указания касательно Алексея.

– Почему ты не отдаёшь приказы напрямую Рику?

– Серьёзно? – Боже, сколько скепсиса в голосе Райана. – Ты когда-нибудь видела, чтобы он слушался? Я вот нет.

<tab– Он бы принял твои слова во внимание.

– И сделал бы наоборот. Я что, сына не знаю? Так он будет считать, что это не моя паранойя и желание уберечь, а мнение окружающих его опытных бойцов. Психология, женщина! Сколько можно тебя учить тому, как обращаться с пацанами? Из них двоих напрямую можно говорить только с Каином. Вот он понимает человеческий язык. А с младшим я не знаю, что нужно сделать, чтобы он послушался.

– Ладно, - повержено поднимая руки, Ким сдаёт позиции в словесном споре. – Давайте укладываться. Я, честно говоря, очень устала.

– Иди спать, дорогая. Оль, ты тоже укладывайся, тебе завтра предстоит трудный день. Я всё уберу и вымою посуду.

– Не мужчина, а клад. Сладких снов, Оля.

Блондинка нежно целует Главу в губы, крепко прижимаясь к его груди, а тот, в свою очередь, растягивается в блаженной улыбке, не отрываясь от процесса. Всё это действо вызывает у меня улыбку, как у чеширского кота. Боже, сколько любви в этом поцелуе, в каждом их взгляде друг на друга. Готова поспорить, что они невольно вызовут умиление у всех, кому попадётся на глаза одна из подобных сцен между ними. Неужели у нас с Риком может быть так же? Мысленно вздыхаю, это было бы просто бесподобно. Фантазия услужливо рисует нас двоих. Его сильные руки на моей талии, обжигающие губы, оплавляющие последние крохи трезвого рассудка в моей голове и крепкий стан, в объятиях которого я буду забывать себя от счастья.

Укладываясь в постель, ловлю себя на мысли, что я уже начинаю вовсю пользоваться фразами сероглазого. В моём лексиконе никогда не было «готова поспорить» и «интересный момент». Влияние шпиона налицо. Ну, ничего, Рик. Оля выходит на тропу войны. Одобрительно киваю сама себе и, расплывшись в хитрой улыбке, закрываю глаза, мысленно настраиваясь на завтрашнее свидание с бумагами Главы.

========== XXXVIII Глава ==========

Голова пульсирует, будто кто-то колотит в затылок молотком, а в безвольное тело по капле возвращается сила. Я начинаю чувствовать себя, но ничего приятного в этом нет. Всё окатывает боль. Одно радует: я выжил, и моя битва ещё не окончена, но где я могу быть? Лагерь русских. Судя по тому, что я связан накрепко, это наверняка так.

Я сижу, опираясь спиной о главную опору шатра – достаточно толстый и прочный шест из шлифованного дерева. Руки связаны за ним между собой и для верности повторно привязаны к самой конструкции. Удушающие объятия верёвки удерживают шею рядом с палкой так, что я даже не в состоянии повернуть голову. Если её затянут хотя бы на крохотную долю туже, не смогу дышать. Рот заклеен скотчем. Что ж, хорошо они позаботились о своей безопасности, раз уж решились притащить меня в импровизированный Штаб. Самому мне не отвязаться.

Обнаруживаю ещё один неприятный момент: куртка и майка из моей экипировки пропали в неизвестном направлении. Черти, догадались, что стандартными потайными карманами новый комплект одежды не обойдётся и, чтобы перестраховаться, раздели меня до пояса. Плюс пять очков Штабу Громова за сообразительность. Вещи я себе потом как-нибудь верну, сейчас меня больше всего интересует: зачем я здесь, чья это палатка и как я смогу сбежать.

Мозговой штурм отменяется. При любой попытке интенсивно анализировать – голову пронзает новая боль, раз от раза становясь сокрушительней предыдущей. Остановлюсь на самом лёгком. Окидываю взглядом шатёр.

Он явно слишком велик для одного человека, да и на песке расстелено два спальника. Скорее всего, это командирские апартаменты, вряд ли у младших чинов настолько роскошная обстановка. А ведь я ещё многое не могу разглядеть из-за этой чёртовой верёвки на глотке. Чувствую себя щенком на привязи.

Закрываю глаза и пытаюсь угомонить шальные мысли. Спокойствие, Рик, нет ничего невозможного. В моём положении есть один огромный минус: я не смогу увидеть их лагерь, сидя в палатке, не смогу оценить свои шансы на побег и построить хотя бы какой-то план спасения. Придётся опираться только на разговоры обитателей этой палатки и искать зацепки о лагере из их уст.

Совсем скоро я слышу голоса рядом с тканевыми стенами, плотная дверь шатра откидывается и пропускает внутрь палящий солнечный свет. Я на секунду слепну от ярких лучей и смутно вижу лишь тёмные силуэты. Когда зрение проясняется, передо мной предстаёт Алексей Громов и, очевидно, женишок.

– Надо же, выспался, герой?

А вот и Павел Рокоссовский собственной персоной. И как он мог хотя бы немного нравиться Ольге? Хотя, надо сказать, на внешность он хорош. Крепкое телосложение удачно гармонирует с жёсткими чертами лица, светло-русые волосы оттеняют глубокий карий цвет глаз, он практически черноглазый. Да, знает, на что купить девушку, на пламенные речи о старой любви, которая никогда не угаснет, и притягательную внешность. Интересно, рыженькая знала, насколько он груб, или это показная спесь перед чужим Наследником?

– Уважительнее, Паш, он всё-таки Наследник, пусть и Американский.

А вот Громова я представлял себе не так. Мне всегда казалось, что он жесток, хамоват и одарён беспредельной самоуверенностью. Возможно, местами это так и есть, но пока он не проявляет этого.

Алексей брюнет, такого же спортивного телосложения. В описании любого шпиона это первая черта, на которую обращают внимание. Каштановый цвет волос и голубые глаза скрашивают жёсткий овал лица. Да, уверенность в нём чувствуется, но вот насколько велики её рамки, мне, видимо, только предстоит узнать.

Странно. Всегда нам говорили, что мы враги, но я не чувствую ненависти к нему, в отличие от Рокоссовского. Да, причина моей неприязни кроется в Ольге, но даже сам по себе он неприятный человек. Как она не видела в нём этого? Или он искусно скрывается за маской пай-мальчика? Если бы у меня были развязаны руки, я бы быстро научил его общаться уважительно, но, увы, такой роскоши мне не предоставили.

– Да мне плевать, кто он. Камикадзе, решили чужой лагерь вчетвером взять с балластом в белом халате на руках? Что ж, твой блестящий план сгубил их, а ты выжил только из-за своего титула.

Во мне всё вскипает. Значит, Маргарет для него балласт? Медик, которая не имела отношения к происходящим событиям, которая призвана спасать жизни, в том числе и таким ублюдкам как он, ненужный элемент? Либо Ольга слепа и глуха, либо он – двуличная сволочь и прячет своё истинное лицо только при ней.

Вина. Вот, что я сейчас чувствую. Как бы он ни пытался меня задеть, но в его словах есть рациональное зерно. Их смерти – действительно, моя заслуга. А ведь их наверняка кто-то ждёт в Штабе, у Маргарет и подавно, скорее всего, семья. Что, если я своим шагом оставил детей без матери? Мысленно добиваю себя. Я не убивал сам, но это ничего не меняет, мои руки уже обагрены кровью, и самое мерзкое в этом всём то, что это кровь моих людей, тех, кто доверял мои приказам, кто был послан сюда ради спасения моей жизни. И только одно успокаивает меня. Я благодарен Девингему за то, что он забыл про вылазку, за то что договорился о свидании, за всё это стечение обстоятельств. Хотя бы их жизни своим решением я смог уберечь.

– Ты решил его допечь?

– А что, пусть знает, какой он командир. Если бы ты был таким же бестолковым, то тебе бы ни одного задания не доверил твой Отец. Интересно, чем думал Райан, когда отправлял его в пустыню? У него ж молоко ещё не обсохло. Любопытно, он хоть в одной вылазке до этой был или только теоретическими навыками шпарит?

– Вряд ли, его не засекали ни в одной из операций. Да и видеть его никто не видел до нас. Мы бы знали, если бы он так же подставился под удар, сейчас-то мы владеем информацией.

Вот, что значит русские. Нацепили венок и сели почивать на лаврах, а ведь я, на секундочку, до сих пор жив и на слух не жалуюсь. Значит, всё-таки мои догадки были верны, их предупредили о моём появлении. Если бы они ещё любезно подсказали, кто, я был бы вообще благодарен и, так и быть, не стремился бы перерезать глотку Павлу.

– Да, видимо в Американском Штабе совсем по экзотике соскучились. Устроили игры на выживание для Наследника. Хотя его и Наследником назвать стыдно. Ну вот, а твой отец всё вынашивает планы по развалу Натовского ядра, осталось только подождать, когда этот юный талант придёт к власти, всё само развалится.

Держу пари, выражение лица у меня крайне недружелюбное. Громов мельком бросает взгляд на меня и ухмыляется. Ему явно доставляет удовольствие эта травля.

– Ладно, Паш, хватит, пошли, погоняем по лагерю любителей азартных игр, а то они совсем страх потеряли.

– Нет, погоди, тут есть человечек поинтереснее, – ехидно протягивает Рокоссовский, наклоняясь ко мне. – А что, если я тебе открою рот? Много ты скажешь в своё оправдание?

О, да, детка, ты даже не представляешь, сколько.

– Лучше не надо.

– Да, ладно, Лёш, что может случиться? Сейчас промямлит типа: ой, да, я виноват, опустите, ради Бога, не бейте меня, я Наследник, мой папа вам устроит. Хоть посмеёмся.

И тут он совершает одну из самых крупных ошибок за день – срывает у меня скотч с лица. Теперь-то я наговорюсь вдоволь.

– Наконец-то, я смотрю, ты догадливый до ужаса. Только дошло, что я хочу что-то сказать?

– Ого, а ты говоришь, картёжников гонять, ты посмотри, какой он смелый.

– Добро пожаловать, Рик, – любезно говорит Громов.

– Спасибо, всю жизнь мечтал здесь побывать. Сижу у себя в Штабе и думаю: как бы к русским попасть. Вот, решил скататься в круиз, на вас посмотреть, себя показать. Надо сказать, что пока видом не обрадован. Видимо, не всё включено.

– У, Паш, а вы подружитесь, – смеясь, замечает Алексей.

– Конечно, пару раз в нос словит, и подружимся, – язвит Павел.

– Смотри не промахнись, а то опозоришься хуже меня, – замечаю я и натягиваю на лицо свою фирменную улыбку а-ля «сукин сын».

Хохот Громова наполняет палатку, а из ушей Рокоссовского вот-вот пойдёт пар. Да, я, безусловно, доволен собой, какой я молодец, парочкой фраз разгорячил такого элитного бойца. Плюс сто очков, Рик.

Противник по словесному спаррингу молча делает шаг ко мне. Его глаза мечут гром и молнии, на лице застыл гневный оскал. В абсолютной тишине он заносит кулак и бьёт меня в лицо. Алексей вскакивает на месте и срывается на крик:

– Ты что делаешь?! Как я, по-твоему, его привезу отцу в таком виде? Это, в первую очередь, трофейный подарок.

– Ничего себе подарок, давай я отрежу ему язык, этого никто не заметит, зато нервные клетки будут целы! А ты, Наследничек, уж извини, мимо носа всё-таки промахнулся, зато в челюсть попал.

– Ну, хоть куда-то попал, слава Богу, всё не так безнадёжно с тобой.

– Я сейчас его убью! – кричит главный шутник шатра.

– Смотри, хоть на этот раз не промахнись, а то я опять съязвлю.

Он бросается на меня, но дорогу ему перерезает Громов, закрывая меня грудью.

– Только попробуй его ещё раз тронуть. Сам предложил ему рот открыть. Если с него упадёт хоть волос, отвечать перед моим отцом будешь сам, если сможешь, так как мало тебе не покажется от меня лично.

Подавляя собственный гнев, шпион опускает готовые к удару кулаки и делает глубокий вдох. Он уже успокоился? Нет, так не интересно.

– А до десяти посчитал? Говорят, помогает.

Он рычит и гневно сверкает на меня глазами, а Громов издаёт короткий смешок.

– Что ты мне глазки строишь? Не знаю, как ты, а я натурал. Точно, – с напускным ужасом вскрикиваю я, – теперь я понял, кто меня раздевал!

Ну всё, сейчас он точно меня убьёт, и никакой Громов его не остановит. Сквозь дикий смех Алексей вновь затыкает мне рот. Ну вот, а я только размялся, столько всего ещё просится в его адрес с языка.

– Громов, как хочешь, а ночью я его убью и скормлю труп пустынным волкам.

– Боюсь, отравятся, смотри какой он ядовитый. Ты тоже хорош, такой бешеный в последнее время. Проблемы?

– Да, есть одна, не важно, сам разберусь.

– Нет, так не пойдёт, мы же друзья, верно? Я могупомочь?

– Твоя помощь не помешала бы, - гнев сменяется печалью на лице Павла.

– Рассказывай.

– Несколько месяцев назад у меня пропала девушка. Точнее её кто-то похитил. При этом выкуп никто не требует, да и мотивов ни у кого из окружения их семьи на это нет.

Я всегда и везде появляюсь вовремя. Наверняка, он ведёт разговор об Ольге. Она пропала около трёх месяцев назад. Да, плохой из него шпион, раз он до сих пор не нашёл её, хотя под моим крылом её невозможно найти. Какой быстрый, уже записал её в свои девушки, интересно, у него ничего от наглости не треснет? Она моя.

– Она красивая?

Она не просто красивая, она совершенство.

– Да, достаточно красива.

И всё? Это все, что ты можешь сказать?

– Пробовал проверять бордели, арабских шейхов? Они падки на красивых девочек.

– Уже всё проверил, мне кажется, что я уже перетряхнул все подобные заведения мира, не то, что России.

– Понятно. Значит, у тебя была девушка, а я не в курсе? Молодец, друг.

– Ну, как девушка…

Вот именно, что никак!

– Рассказывай, раз уж заикнулся.

– Она моя бывшая одноклассница, мы с ней всегда хорошо дружили. Я предложил ей встречаться в тот день, и мы пошли на пикник, а по пути её похитили прямо из-под моего носа.

Я не в силах сдержать смешок. Такого стыдно назвать шпионом. Громов и Рокоссовский одновременно с недоуменными выражениями лица оборачиваются на меня. Я моментально успокаиваюсь и принимаю серьёзный вид, чуть заметно кивая им головой. Павел закатывает глаза, а Алексей вновь хихикает.

– Ладно, пошли обедать, там расскажешь подробнее.

– Пошли, а то меня уже от этого шпиона тошнит.

Взаимно. Так, что мы имеем? Теперь я точно знаю, что меня кто-то сдал. Притом не просто то, что я буду в пустыне, а даже с моими фотографиями, раз они знают, как я выгляжу. Возможно, были слиты и личные данные. Не радужный расклад. Кто бы это мог быть? Сообщить о том, что я двинулся в пустыню, мог кто-то из Штаба. Джейсон, конечно, сволочь, но вряд ли он будет связываться с русскими. А вот о том, что я вышел к их лагерю, мог сообщить только шпион, находящийся в лагере и знающий о том, куда я направляюсь. Значит, возможно, это один и тот же человек, просто попал под отбор отца. Но это меньшее из зол.

Рокоссовский ищет Ольгу, а теперь ему будет помогать ещё и Громов. Так они быстро смогут сузить поиск. Вряд ли они узнают о том, что она в нашем Штабе, никому это не выгодно, в том числе и Найту, тем более, что он сам не дал её депортировать, и сейчас она их источник информации обо мне. Она в безопасности. Но что, если они всё же найдут её? Тогда я могу потерять рыженькую. Не допущу этого. Сделаю всё от меня зависящее, но не отдам её никому.

Но для начала мне нужно выбраться. И как же мне сбежать отсюда? У меня нет оружия, и я намертво привязан к этому чертовому столбу. Выходов нет. Хотя нет. Есть одна лазейка. Вспыльчивость Паши может сыграть мне на руку, нужно только грамотно вывести его из себя. Если я постараюсь сделать так, чтобы он отвязал меня, то у меня будет шанс взять его в плен и за счёт этого балласта выбраться из лагеря. Главное, чтобы Громова не было поблизости, иначе весь план пойдёт прахом.

Но как я выберусь, если до сих пор не знаю, где донесение? Моё пребывание здесь не должно быть бесполезным, мне нужно хотя бы узнать, где оно лежит, в идеале, конечно, желательно его выкрасть, но это невозможно. А тут мне снова поможет мой вспыльчивый друг. Громов всё за него отдаст, хотя на его месте я бы ещё попросил его застрелить.

Дверь палатки вновь пропускает разгорячённый воздух пустыни внутрь. Они что, не ели, а заглатывали? В шатёр входит неизвестный с флягой в руках. Неужели они решили меня хотя бы напоить? Вряд ли они хотят, чтобы я схлопотал обезвоживание. Это действительно кстати, так как я давно не пил, а в пустыне это смертельно опасно. Незнакомец склоняется надо мной и шепчет мне в самое ухо:

– Сэр, шпион-разведчик США, идентификационный код: ноль пять двести семьдесят семь восемьдесят три. Донесение хранится в сейфе комода Громова, код от сейфа: четыреста тридцать девять и пять.

Я киваю ему головой, и он отклеивает скотч. Жадно глотаю воду, осушая флягу до самого дна. С удовольствием выпил бы ещё столько же.

– Сколько их здесь? – осведомляюсь у шпиона-крысы.

– Триста пятьдесят человек, сэр.

– Ты здесь один?

– Нет, нас трое, мы поможем вам с побегом, но немного позже, когда бдительное внимание к вам ослабнет.

– Хорошо, спасибо.

Он улыбается и снова цепляет на меня скотч. Не подавая вида, шпион выходит из командирской палатки, а я вновь прокручиваю мысли в голове.

Их больше, чем нас. Как такое могло произойти? Выходит, что даже отец располагает неверной информацией насчёт лагеря русских. Их данные с самого начала были неверными. Нет, это невозможно, шпионы-крысы сообщили бы об этом, по крайней мере, этот, так как он до сих пор работает на нас. Слишком много вопросов заполняет мою голову, и ни один ответ не приходит на ум. Здесь что-то не чисто.

Они знали, что я буду в этой вылазке, располагали данными о том, как я выгляжу, были предупреждены, что я иду к их лагерю, им даже удалось раздобыть данные о том, сколько нас будет в этой операции. Нет, слить такое, будучи рядовым боевиком, невозможно, это дело рук кого-то из тех, кто занимался подготовкой операции, как максимум, свои руки к этому приложил Джейсон.

Слишком опрометчивый шаг для него. Ведь русские могут спокойно воспользоваться его данными и затем сообщить об этом отцу. Хотя, как знать, что он пообещал им в случае своего восхождения в кресло Главы. От бессилия мне хочется выть.

Отбросив все второстепенные мысли в дальний угол, берусь за самую важную. Где донесение, я теперь знаю, мне известен даже шифр от сейфа, осталось лишь выгадать подходящий момент. Надеюсь, что Громов и Рокоссовский расстаются хотя бы ненадолго. Если мне не удастся выловить Пашу в гордом одиночестве, то весь мой план побега полетит к чертям.

Надеюсь, что Девингему хватит благоразумия не сообщать об этом в Штаб и не сеять панику. Моя бедная рыженькая, что будет с ней? Сознание заполняют её колдовские изумруды глаз, до краёв наполненные слезами в день моего отлёта, крепкие объятия и тот поцелуй. Он был неимоверно многообещающим. Манящий нежный запах её тела тихим эхом отдаётся где-то на задворках разума. Я бы отдал всё, что имею, чтобы избавить её от слёз и боли в этой жизни. Однако, в последнее время только я и становлюсь причиной её постоянных расстройств. Чёртов везунчик, вляпываться – это по твоей части, Рик!

В шатёр спешно залетает Алексей, развеивая образ Ольги в моём сознании. Наскоро он продвигается в ту часть палатки, которую мне не доведётся увидеть из-за этой привязи на шее, будь она неладна.

– Не думаю, что тебе удобно в таком положении, – огибая меня, сочувственно отзывается Громов. – Верёвка на шее не сильно давит?

Киваю ему в ответ головой, она здорово стесняет моё дыхание и раздражает. Он наклоняется ко мне и осторожными движениями ножа вспарывает, очевидно, узел. Объятия верёвки облегчаются, и я, наконец, могу вдохнуть полной грудью. Блаженство.

– Думаю, так будет лучше, в конце концов, даже если надумаешь бежать, то это тебе не поможет. Хотя, я бы не советовал, всё равно далеко не убежишь.

Это мы ещё посмотрим.

– Ну и где ты застрял? – входя в палатку, спрашивает Рокоссовский.

– Тебе рассказать забыл. Нам надо знать координаты их лагеря. Мы не можем упустить такой шанс, надо сократить ряды боевиков Америки.

Интересный момент. Выходит, наши координаты им не известны? Значит, мои мысли о том, что данные были слиты кем-то из лагеря, не оправданы, информация была предоставлена им откуда-то сверху. Из Штаба. Хорошо, хотя бы пока мой лагерь в безопасности.

– Так давай выбьем из него эту информацию.

– Он должен выжить и в более-менее сносном состоянии прибыть к нам в Штаб. Подарок должен сохранить приличную упаковку.

– Доверь его мне и будут тебе координаты лагеря – хитро прищурившись, продолжает Павел, – и обещаю, ни одного синяка на видимых из-под формы частях тела.

– И что же ты собираешься с ним делать?

– Сейчас увидишь.

Он вспарывает верёвки на моих руках, и на секунду я ощущаю свободу. Сейчас или никогда. Собрав все остатки силы в кулак, я бью Рокоссовского ногой в грудь, отталкивая его и выигрывая для себя время. Алексей вскакивает на ноги и порывается вмешаться, но женишок останавливает его.

– Ах, ты падла! Не лезь, Лёх, он мне сейчас за всё ответит.

Пользуюсь протяжкой, которая необходима Рокоссовскому, чтобы встать. Резким движением ныряю за столб и срываю скотч с лица. Так-то будет лучше. Тело отказывается повиноваться мне, но я привожу себя в чувства, перебрав все самые грязные ругательства в своей голове. Соберись, Рик! Это твой шанс.

– Не промахнись, снайпер! – язвлю в ответ.

Мой оппонент рычит и срывается с места. Насилу успеваю увернуться от его удара в голову. Злить его – опасное занятие, в пылу боя он совсем не контролирует себя. Гнев ослепляет его, а натянутая на лицо ухмылка больше напоминает хищный оскал. Вот ты какой в битве, Павел Рокоссовский. Теперь я понимаю, почему именно он напарник Громова, женишок для Русского наследника серьёзная опора в любой схватке.

Серии ударов, серии блоков. Я лихорадочно извлекаю из памяти необходимые комбинации, изредка переходя в атаку. Нужно нащупать его слабое место, понять, что он оставляет без прикрытия. В один из моментов я понимаю, что медлить больше нельзя, будь как будет.

Яростно перехожу из глухой обороны в атакующую позицию. Игра в лоб с ним не действует, зато он легко пропускает обманные манёвры. Заношу ногу для удара, как только он бросается блокироваться от неё – делаю чёткий удар корпусом в грудь и заваливаю его на песок.

К бою подключается Громов. Дело дрянь. С ними двумя мне точно не совладать, слишком хорошо оба обучены, а я слишком измотан. Из последних сил отбиваюсь от них, чувствуя, как вся бравада испаряется. Я знаю, как справиться с Пашей, если нам удастся остаться один на один, нащупал его слабое место. Но представится ли мне такая возможность? Если нет, то всё будет кончено, я не смогу выбраться отсюда, а что ждёт меня в России, одному Богу известно.

Громов подсекает меня и я падаю лицом в песок. Один из них садится на меня верхом, держа мои руки за спиной. Бьюсь, как рыба, выброшенная из воды, в тщетных попытках избавиться от них, не дать связать себя снова.

– Угомонись же ты! – рычит Рокоссовский, всё крепче сжимая мои запястья за спиной. – Давай, Лёха, вяжи его!

Громов накрепко связывает мне руки и отходит в сторону. Рокоссовский вскакивает с моей спины и рывком ставит меня на ноги. Рукой он прижимает меня за шею к своему корпусу так, чтобы я больше не мог вывернуться.

– Спокойно, Рик. Ты всё равно не вырвешься. – равнодушным тоном, словно оглашая приговор, говорит русский Наследник.

– Пока я жив, я буду бороться, – настырно отвечаю я.

– Это дело поправимое, – отвечает женишок.

Он волочит меня на улицу. Здесь уже вечереет, воздух не жжёт лёгкие, лишь обдаёт кожу приятным теплом. Русские боевики заворожённо наблюдают за тем, как меня протаскивают через лагерь. Следуя за нами, они удивлённо перешёптываются. Я не слышу их разговоров, да мне и не до них. Гораздо интереснее, куда меня тащит Рокоссовский.

Не успеваю я подумать об этом, как перед моим взором появляются большие поилки для лошадей. Очевидно, что мы проходим мимо конюшенного шатра. А может быть, и не мимо.

Он перекладывает свои руки мне на плечи, и, придав мне ускорения, толкает корпусом в поилку. За шею он удерживает меня в воде, перегнув моё тело через борт корыта. Извиваюсь в его руках, норовя вырваться и вдохнуть воздух, а он взамен старательно притапливает меня. Драгоценного кислорода, на силу запасённого перед незапланированным погружением, становится всё меньше. Теперь я уже не так активно бьюсь, всё тело начинает обмякать, пребывая в беспомощном состоянии, близком к обморочному.

За плечи он вырывает меня из воды, и я делаю глубокий судорожный вдох. В тщетных попытках отдышаться, мой разум проясняется. Я открываю глаза и вижу перед собой воду. Как только я вновь делаю вдох, Паша вновь окунает меня головой в поилку. Он снова старательно удерживает меня за шею тем, а я опять пытаюсь вырваться. Когда силы окончательно покидают меня, я открываю рот, в безнадёжной и отчаянной попытке издать хотя бы звук, но всё это действо не венчается успехом. Я лишь безвольно хлопаю ртом и заглатываю грязную конскую воду.

Резкий рывок, когда я на волоске от смерти, меня вновь вырывают из этого ада, но на этот раз яростнее и ожесточённее. Я падаю на песок, и, что есть силы, откашливаюсь, выплёвывая воду и пытаясь вдохнуть хотя бы немного драгоценного воздуха.

– Ты с ума сошёл? Тебе кто давал право его убивать? – в порыве ярости, Громов отчитывает женишка перед всем лагерем.

– Я не собирался его убивать!

– Заметно. Ещё чуть-чуть и он бы захлебнулся. Включай иногда голову, Рокоссовский, он что по-твоему, через зад дышит?

Павел виновато опускает взгляд в пол, а Алексей, ни слова больше ему не говоря, подходит ко мне.

– Вставай.

Я настырно продолжаю лежать на спине, стабилизируя собственное дыхание. Не собираюсь делать то, чего они от меня хотят. Пусть топят, пусть режут, пусть жгут, но я никогда не подчинюсь их воле.

– Я не буду повторять дважды! – кричит Наследник.

– Ну, так заставь меня, у вас двоих, я смотрю, это хорошо получается.

Мой голос звучит отрешённо, а ярости Громова нет предела. Вот он, такой, какой есть. Без напускных масок воспитанности и уважения к противнику. Лёгким движением руки он сдёргивает со столба хлыст, предназначенный для коней, и щедро одаривает меня ударом по телу.

Протяжно скулю и пытаюсь увернуться от следующего удара. Надо сказать, успешно. Бинго, детка, тебе ещё нужно будет по мне попасть.

– БДСМ по-русски? Нет, ребята, я в такие игры не играю.

И кто меня тянет за язык? После последних слов он звереет ещё больше, и мне всё чаще приходится избегать встречи с хлыстом.

– Рокоссовский! Живо подними его на ноги и к столбу в центре лагеря!

– Есть.

Они вновь куда-то меня тащат, а толпа русских ротозеев шагает за нами. Вот это шоу мы им устроили. Паша, развернув меня спиной к «зрителям», старательно привязывает мои руки к столбу. Они что, задались целью привязывать меня ко всему, к чему возможно, и что попадается на глаза?

– Я это тебе припомню, Пашенька, – цежу сквозь зубы.

– Если успеешь, из России ты вернёшься домой в цинковом гробу, тогда уже припоминать будет поздно.

– Не волнуйся, я злопамятный, с того света достану. Даже интересно, что ещё вы практикуете в своих застенках?

– Сейчас я тебе покажу, что мы тут практикуем, – гневно рычит Громов.

Ухмыляюсь, он рассчитывает меня напугать? Ежу ясно, что он собрался со мной сделать. Держу пари, что он выпорет меня перед всеми, как истинный папочка, и скажет несколько пафосных фраз в назидание остальным, даже скучно. Такие методы не практикуют со времён средневековья, а русские до сих пор чуть что, хватаются за плеть. Извращениями пахнет, господа.

– Я прошу тебя по-хорошему и в последний раз, скажи нам координаты твоего лагеря и ты избежишь этого.

– Предлагаешь мне продать своих людей с потрохами ради того, чтобы сейчас уберечь свою шкуру? А ты пойдёшь на это, Громов? Ты сдашь чужие жизни в обмен на свою?

– Никогда. Пусть я не узнаю координаты, но дурь я из тебя выбью, – мягко улыбается Алексей.

– Давно пора, – подначивает Паша.

– Перед вами Американский Наследник, Ричард Райан О’Хара. Сегодня на заре, в результате успешной операции «Перехват», наши бойцы доставили его в лагерь.

По толпе проносится восторженный шепоток, а я уже представляю, как этот чёртов хлыст будет полосовать мою спину. Интересно, что Громов понимает под «дурью» во мне, или это ненормально, бороться и пытаться вырваться, если попал в плен? Ничего не понимаю. Возможно, действительно сказывается моя неопытность в плане заданий Штаба и проведения операций.

– Он пришёл за нашим донесением практически в одиночку, но не стоит расслабляться. Его людей в пустыне много, и они в любой момент могут прийти за ним. В этот момент мы все с вами должны быть готовы к бою, в котором будем стоять насмерть плечом к плечу! Каждый, кто придёт к нам – будет повержен. Наследник будет доставлен в Россию на суд нашего Главы. Рик, я в последний раз обращаюсь к тебе. Укажи координаты лагеря. В этом случае я гарантирую, что убит никто не будет, лагерь будет взят в плен. Медицинские работники будут немедленно депортированы в Америку, а все боевики, в том числе и ты, будут возвращены на Родину по договорённости Глав Штабов.

Сохранят жизнь всем моим людям? Тогда почему же сегодня они уже убили медика, которых в дальнейшем готовы сразу депортировать? Уловка? Может быть. Но я не буду рисковать своими людьми. Каин обязательно сообщит в Штаб, отец придумает, как обезопасить их всех и вытащить меня отсюда. Даже если они не успеют ничего сделать, и мы уедем в Россию, то пострадаю только я один.

– Нет, я своих людей не выдам.

В ответ на мои слова, он одаривает меня щедрым ударом хлыста по спине. Сквозь зубы я рычу, в тщетной попытке выпутать руки из верёвок. К коже будто приложили раскалённый металл. Чувствую, как след от удара пульсирует, наливаясь кровью. Я должен выбраться, во что бы то ни стало. Слишком паршивое положение вещей здесь наклёвывается.

Ещё удар. Новой волной боли он раскатывается по телу, пробирая каждую клеточку, словно электрическим разрядом. Снова мой отчаянный рык и новая порция пустых попыток освободиться. Если бы я хотя бы мог видеть, в какой момент он замахивается, я пытался бы уклониться. Но мне не хочется плясать под хлыстом и подставлять под его удар что-то иное, кроме спины.

Он активно испещряет кожу всё новыми и новыми ударами, не оставляя на спине живого места, а я всё больше приспосабливаюсь к этой боли. Со временем я совсем оставляю попытки освободиться, это лишь усугубляет моё положение. С каждым новым моим порывом к освобождению, Громов вкладывает всё больше силы в удар, принося им неимоверную боль. Сейчас, когда я покорно повисаю на верёвках и начинаю стойко выносить каждый жалящий укус хлыста, подавляя в себе даже малейший звук, русский наследник сбавляет темп. Теперь он стегает меня, скорее показательно для остальных, нежели для борьбы со мной.

Хлыст со свистом рассекает воздух и больно жалит кожу. Мощный удар окатывает жаром спину и разрядом расходится по сознанию. Я обессиленно стону, опустив голову на грудь. Нет, Громов. Я не смирился. Тешь своё самолюбие, думай о том, что я подчинился и обессилел. Выкраду донесение и уведу отсюда своих людей, тогда посмотрим, кто кого.

– Пусть это будет вам уроком. Каждый, кто не станет подчиняться и противопоставит себя нам, будет растоптан. Мы заберём его волю, отнимем все силы, но получим то, что нам нужно. Идите по своим палаткам, отдыхайте. Если он не выдаст нам свой лагерь, то скоро его боевики придут за ним сами. Мы должны быть готовы.

Вся толпа зевак, что окружала нас, начинает расходиться, напоследок одаривая взглядом мою спину. Девушки-медики морщатся и не скрывают жалости. Видимо, там всё очень и очень плохо. Чёрт с ним. Самое главное – показать этому великому карателю, что с рук ему это не сойдёт. Теперь моей спеси и желания мстить хватит на то, чтобы испепелить лагерь Громова к чертям собачьим вместе с ним самим.

– Первый урок, О’Хара, никогда. Слышишь? Никогда не противопоставляй себя тому месту, в которое попал. Угодил в чужой лагерь? Будь добр играть по нашим правилам, иначе можно поплатиться собственной шкурой, которую я с тебя запросто спущу, – медленно цедит каждое слово Алексей.

– Ты же всё трясся, чтобы Рокоссовский мне, не дай Бог, презентабельный вид не попортил, а сам? Как папочке объяснять будешь?

– Мне-то легче объясниться перед своим отцом, чем тебе. Не вынуждай меня повторить это или придумать что-нибудь похлеще. Лучше скажи мне координаты лагеря.

– Да хоть убей меня, я не выдам их.

– Хорошо. Пашка, потащили его в палатку. Надо вызвать медиков.

– Нет, мы сейчас сами его вылечим, – ехидно отзывается женишок.

Не нравится мне этот тон Рокоссовского. Они отвязывают мои руки от этого чёртового столба, и я чуть не падаю на песок. Бессилие сковывает всё тело, а рассудок пронзает адская боль. Даже не хочу видеть, что он сделал с моей спиной, я чувствую, что там всё плохо. Держу пари, останется куча шрамов.

– Так, кладём сюда. Надо привязать лицом к балке и покрепче.

– Что ты задумал? – изогнув бровь, интересуется Алексей.

– Увидишь. Сделай это, я сейчас вернусь.

Олин друг детства выходит из шатра, а Русский Наследник принимается старательно привязывать меня. Я даже не реагирую, нет смысла препятствовать. Их двое, а я один, они всё равно сделают то, что им необходимо.

– Сделал? – интересуется Паша, вернувшись в палатку.

– Да, что это?

– Сейчас увидишь. Ну что, остряк-самоучка, мы дождёмся координаты лагеря? Если не ответишь на наш вопрос, то будешь всё на свете проклинать.

– Я не пожертвую жизнями своих людей ради собственной шкуры, если ты этого ещё не понял, то мне нечего больше сказать.

Какое я имею право уничтожить стольких людей, чтобы временно избавиться от их пыток? Да даже если нужно будет пожертвовать всего одной чьей-то жизнью. Прикрыть себя другими людьми. И как потом с этим жить? Как смотреть в глаза родственникам погибших людей? Да всем, кто знает об этом. Нет, моя жизнь не стоит таких жертв. Кем бы я ни был. Мой титул Наследника Династии не делает мою жизнь дороже чьей-то чужой, и за свои промашки я буду отвечать своей шкурой.

– Леха, принеси ведро воды, а лучше два.

– Хорошо.

– Ну, с Богом, – с явной издёвкой говорит Паша.

Чувствую, как он перетаптывается за моей спиной, и через пару секунд спину прожигает неимоверная адская боль. Кричу настолько громко, насколько я могу, вслух перебирая все самые изощрённые и грязные ругательства, которые знаю. Собрав все остатки сил, я, что есть духу, извиваюсь и силюсь вырваться из привязи, но даже этих нечеловеческих усилий мало. Спину жжёт так, будто меня запихнули в преисподнюю, доводящая до исступления боль затуманивает рассудок, и я не чувствую ничего, кроме неё.

– Ты что сделал? – влетев в палатку с ведрами воды наперевес, кричит Громов.

– Воду, скорее!

Они вдвоём окатывают меня из ведра прохладной водой, и мне становится легче. Всю спину продолжает щипать и жечь, но это уже не настолько нестерпимая боль, как прежде. Все эти метания, боль и крики окончательно вымотали меня. Я безвольно прижался к балке, служащей опорой шатру и мне, и не шевелюсь. На это просто нет сил. Пусть делают, что хотят, я больше не могу терпеть.

– Что вы с ним сделали? – мягкий женский голос слышится в палатке.

Медик? Скорее всего. Эти чёртовы профессионалы, видимо, натворили дел.

– Я высек его хлыстом, а потом мы попытались промыть рану водой, – объясняется Наследник.

– От воды он не стал бы так кричать. Этот поток мата и дикий ор слышал весь лагерь. Чтобы помочь ему, я должна знать, что с ним делали.

– Я посыпал ему немного соли на свежие раны. Думал, он расколется, – виновато продолжает напарник Наследника.

– Ах, ты сукин сын, я тебе что, рыба к пиву? Угораздит тебя оказаться в Америке. Клянусь, я с тебя всю шкуру сниму и в соли обваляю, – в полубреду шепчу я.

– Что ты сказал, бессмертный, что ли? – рычит Рокоссовский.

– Тихо, заслуженно. Лена, сделай, пожалуйста, всё как надо.

– Хорошо, Алексей Михайлович.

Голоса Громова и Рокоссовского исчезают. Может быть, они в палатке и молча наблюдают за процессом, быть может, покинули её. Я не берусь гадать, шальной и измотанный всеми навалившимися событиями, мозг отказывается обдумывать что-либо.

Врач осторожно колдует над моей спиной, то прикладывая что-то к ранам, то тихонько охая. Я лишь изредка протяжно и жалобно скулю в ответ на её действия. На большее меня просто не хватит. Когда она заканчивает с обработкой моих ран – принимается распаковывать что-то шуршащее. Очевидно, бинты. Старательно наложив повязку на всю мою спину, она молча удаляется из палатки, и всё окутывает гробовая тишина.

Я должен собираться, должен вырваться отсюда. Если здесь в лагере со мной такое проворачивают, то что могут сделать в русском Штабе? Страшно представить. Силюсь следить за ходом своей мысли, но мне это не удаётся. Я всё больше и больше теряю связь с реальностью. Сознание рассеивается, и всё накрывает благодатная тьма, которая приносит с собой покой.

========== XXXVIII Глава (часть 2-ая от лица Ольги) ==========

Я стою возле магазинчика в окружении девчонок. Вижу, как подъезжает чёрная “Тойота”. Знаю, что будет дальше. С ужасом понимаю, что меня увезут на ней, но не могу пошевелиться. Липкие щупальца страха окутали всё сознание и не позволяют мне даже пискнуть. Через секунду всё вокруг гаснет. Что происходит? Я не видела, как меня втаскивают в машину.

Сквозь тьму я слышу до боли знакомый голос. Рик. Он кричит, и возглас его до краёв наполнен болью и безысходностью. Нет! Я пытаюсь сделать шаг, но в кромешной темноте не вижу, куда ступаю. От раза к разу шпион кричит всё истошнее. Отбросив все страхи, я бегу, не разбирая дороги, туда, откуда доносился его голос. Я должна хоть что-то сделать.

Совсем скоро мягкий свет начинает теплиться передо мной, и уничтожать остатки теней, терзающих разум. О’Хара связан, всё его лицо и форма запачканы кровью, а тело безвольно обмякло, прижавшись к столбу, к которому он намертво привязан верёвками. Он тяжело дышит, издавая крики в ответ на побои. Вокруг него, нарезая круги, бродит Паша. Я хочу остановить его, крикнуть, но не могу издать и звука. Голос отказывает мне, равно как и тело. Становлюсь не более, чем невольным наблюдателем.

– Оленька, – смахивая пот со лба рукой и вышагивая ко мне, говорит Паша. – Я так долго искал тебя! И тут я узнаю, что ты у него, представляешь?

Он обнимает меня, как в детстве, а я, выглядывая из-за его плеча, обеспокоенно смотрю на Рика. Как мне спасти его?

– Знаешь, что я придумал? Я убью его, мы вернёмся домой, хорошо? – поднимая дуло пистолета на Рика, продолжает друг.

– Нет!

Буквально кричу, надеясь остановить его. Русский боевик мешкает и интересуется причинами моего порыва. Наследник, я должна его спасти, должна защитить того, кого люблю. Но как?

– Смогу забрать тебя только, когда он умрёт.

Ехидно оскалившись на американца и прижимая меня к себе за талию, Рокоссовский вновь прицеливается, и, в растерянности, я принимаю единственно верное хладнокровное решение.

– Хочу убить его сама.

Глядя в мои глаза, Рик раздавлено улыбается, гордо вздёрнув подбородок. Даже смерть он готов встретить лицом к лицу. Отойдя от Паши, я целюсь в возлюбленного, а за моей спиной поодаль, скрестив руки на груди и улыбаясь происходящему, стоит блондин. Не мешкая больше ни секунды, я разворачиваюсь и спускаю курок. Друг детства замертво валится на белоснежный пол, обдавая его кровавыми каплями. На удивление, я облегчённо выдыхаю, будто убиваю каждый божий день, и бросаюсь отвязывать своё ходячее бедствие.

Когда последняя верёвка поддаётся моим рукам, шпион падает на колени и, опершись на столб, силится встать. Откуда ни возьмись, рядом появляется Джейсон. Молча он целится в Рика и спускает курок, прожигая его животным взглядом. В последний раз вскрикнув, он растягивается у ног Найта.

– Нет!

Кричу во весь голос и испуганно распахиваю глаза. Всё лицо мокрое от слёз, силюсь смахнуть с глаз дрёму и по кругу сама повторяю себе: «Успокойся, это всего лишь сон». На мой крик в детскую влетает Райан. Его обеспокоенный взгляд окидывает всю комнату, а сам он принял, по всей видимости, отработанную за многие годы боевую стойку.

– Что случилось?

– Кошмар приснился, простите, я не хотела всех будить.

Глава облегчённо вздыхает, а врач, присаживаясь на краю кровати, успокаивающе проводит рукой по моим волосам.

– Успокойся, дорогая, чтобы это ни было, это всего лишь сон. Всё хорошо.

Утвердительно киваю головой. Это был крайне страшный и странный сон. Рик, во сне он погиб, я не сумела даже попытаться предотвратить выстрел Найта. Паша, собственными руками застрелила Пашу. Господи, какой кошмар. Что, если бы передо мной действительно встал такой выбор? Даже думать об этом не хочу, максимум, что я осилила бы – ранить друга и дать американцу уйти. Слишком мерзкие мысли лезут в мою голову.

Успокоив меня, его родители уходят в свою комнату. Уснуть вновь у меня не получается. Сознание терзает беспроглядный страх. Когда же он уже вернётся домой? Его отъезд протекает для меня крайне тяжело.

Через некоторое время пара вновь пробуждается ото сна и приступает к сборам на работу. Стараюсь не подавать виду и вести себя как обычно, хотя на самом деле внутри меня продолжает терзать ужас. Хорошо было бы, если бы О’Хара сейчас был здесь. От одного только его присутствия всё бы как рукой сняло. Заглатываю завтрак и натягиваю на себя вещи поудобнее, однако, увидев моё облаченье, Ким останавливает меня:

– Нет, нет, нет, дорогуша! Ты метишь в невесты к Наследнику. Это совсем другой уровень. Сделай макияж, как положено, надевай что-нибудь красивое, каблучки и вперёд.

– Да брось, – останавливает врача Райан. – Рика пока всё равно нет.

– Ничего, пусть привыкает. В первую очередь, Оля, надо наряжаться не для них, – кивая на Главу, парирует блондинка. – А для себя. Ты красивая девочка, и это надо всячески подчёркивать!

– Пока мы с вами будем этим заниматься – опоздаем на работу.

– Не ворчи, родной. Ты иди, а мы сделаем свои дела, и я приведу её к тебе.

– Хорошо. Я ушёл.

Поцеловав супругу, отец семейства набрасывает на себя пиджак и спешно покидает покои.

– Вот и отлично, не при нём же мне тебе все секреты раскрывать. Давай посмотрим, что у тебя есть из косметики.

Долго и придирчиво мачеха сероглазого оценивает всё, что недавно куплено и приходит к выводу, что лучше всего для данного случая подойдёт лёгкий макияж. Отточенными движениями она выводит на моих веках небольшие аккуратные стрелки, подчёркивающие глаза. Удлиняющая тушь действительно соответствует своему названию. Ресницы кажутся просто огромными и очень пушистыми. Как последний штрих, я наношу на губы блеск и с довольным выражением лица оглядываю себя в зеркале. Так я действительно выгляжу эффектнее. Дома моим максимумом была тушь и гигиеническая помада, не больше. Стрелки, действительно, вещь!

– Ну вот, видишь? Так лучше. Запомни ещё одну штучку. Естественная красота – это прекрасно! Но она предназначена только для твоего мужчины. Потому что только он видит тебя утром и перед сном, когда ты не накрашена. Остальным такой роскоши предоставлять незачем. Ты наводишь марафет не для Рика. А для себя, любимой, и для окружающих. Знаешь, зачем?

– Зачем?

– В Штабе полным полно смелых и холостых ровесников моего сына. Шпионы – отчаянный народ. Если ты кому-то понравишься, то этот кто-то не упустит возможность это показать, будь ты хоть кем по отношению к Наследнику. Неприкосновенна лишь официальная супруга, ну и я. И тебе приятно, знак внимания, как-никак. И для Рика лишний тонус. Как думаешь, какая женщина для мужчины интереснее? Серая мышка, которая никуда от него не денется, или красивая эффектная барышня, которую взглядом провожает половина Штаба? Думать о том, чтобы удержать его рядом с собой – не твоя задача. Это он должен за тебя бороться и бояться тебя потерять.

– Безумно хитро.

– Я знаю, о чём говорю. О’Хара – чертовски ревнивые собственники, притом оба. В открытую играть на этом не стоит, а вот аккуратно надавливать на больные места необходимо, и главное помни: невинные глазки – наше всё! Они спасают даже в самой безвыходной ситуации. Виновато хлопаешь ресничками, с выражением абсолютного раскаяния на лице, и вуаля. Мир у твоих ног.

Да она гений обольщения! Ей впору писать справочник по соблазнению мужчин и издавать его многомиллионными тиражами. Девушки, страдающие безответной любовью, вроде меня, выложили бы не одну тысячу рублей за то, чтобы обаять своих любимых. Она принимается мастерить на моей голове причёску, продолжая при этом болтать без умолку и на ходу раздавать важные советы:

– Никогда не бойся где-то проигнорировать младшего. Попросил не надевать вещи с глубоким вырезом? Значит, ревнует, взыграл собственник. Отлично, ты на верном пути. Ответ должен быть всегда один: «Конечно же, нет, любимый. Я не вещь и запрещалку свою оставь для подчинённых». Пусть своим воспитанникам ставит табу, ты свободная юная девушка. Поверь, в глубине души их всегда разрывает от гордости. Ведь их девушка такая красивая, что все остальные шеи сворачивают. Пусть он переживает, что ему не достанется твоего внимания и ловит каждый момент, когда ты в хорошем расположении духа. Это пробудит в нём азарт и подтолкнёт его к борьбе за твоё внимание и опять же, будет тонизировать и держать в форме. Райан до сих пор злится, когда я шастаю в его управляющий корпус. Все члены Совета Штаба меня взглядом провожают, а наш Мистер Глава вскипает как чайник. Сегодня сама увидишь.

Ким хихикает, завершая последние штрихи с моей причёской. Самая макушка волос сплетена в подобие колоска, остальная же часть остаётся распущенной. Красиво, а главное удобно, они не будут мешать мне ковыряться в папках.

– Теперь одежда, – открывая шкаф, продолжает Ким. – Она всегда и при любых обстоятельствах должна подчёркивать твои достоинства. Красивые ножки? Прекрасно! Побольше юбок и высоких каблуков. Аккуратная шея? Замечательно! Надевай вещи с открытым воротом, пусть все видят, насколько ты хороша. И да, отбрось ложную скромность. Одним только взглядом ты должна уметь сжигать О’Хару дотла. Почаще воспламеняй его, они любят такие игры. Примерь вот это.

Она протягивает мне юбку-карандаш до колена и строгую блузку небесно-голубого цвета. Я послушно натягиваю на себя обе вещи и отмечаю, что они идеально сидят на мне. Юбка выгодно выделяет мою талию и в меру подкаченные ягодицы, а блуза с v-образным вырезом роскошно обрамляет зону декольте. Улыбаясь, смотрю на Ким, ей бы работать стилистом.

– Вот, совсем другое дело. Помни, мужчины до самой гробовой доски остаются детьми. И при этом, так же как и мы, чрезвычайно падки на комплименты. Видела, как вчера Райан расплылся, когда я похвалила его за посуду? То-то же. Не сыпь ими на каждом шагу, но держи в рукаве, в качестве козыря. Сделал что-то, что было для тебя крайне приятным? Похвали, подметь это. Он это обязательно запомнит, и, поверь, не раз повторит в самых разных интерпретациях. Рик крайне неопытен в плане ухаживаний. Не бойся ему намекать, желательно попрямее, они не очень сильны в наших витиеватых махинациях.

– Да, он говорил, что ни разу не добивался девушек.

– Ой, молчи. Я как вспомню это стадо легкодоступных особ вокруг собственного ребёнка, так в дрожь бросает. И ведь вечно они с Каином в каком-то мусоре ковырялись. Ну, да ладно. Не суть важно. Запомни. Встала, накрасилась, нарядилась, расправила плечи и пошла покорять мир и О’Хару вместе взятых. Поняла?

– Кажется, да.

– Отлично, мне кажется, вот эти туфли подойдут сюда лучше всего. Примерь.

Чёрные замшевые туфли на высоком каблуке идеально вписываются в общую картину и удобно сидят на ноге. Да, это определённо прекрасный вариант для работы.

– Красавица! Думаю, можно выдвигаться. А то Райан нас заждался.

Довольным взглядом врач обводит свою работу и вскоре мы покидаем покои. Я сто лет не ходила на каблуках, однако мне удаётся быстро приноровиться к ним. Мы заходим в корпус управления. Мужчины в костюмах с папками в руках снуют из кабинета в кабинет, одаривая нас с Ким заинтересованными взглядами и приветливыми улыбками. Блондинка статно вышагивает по коридору, гордо подняв голову, расплываясь в очаровывающей ответной улыбке каждому встречному. Совсем скоро она без стука открывает дверь в кабинет Главы.

-– Наконец-то, – вставая со своего места, отзывается шпион. – Надо сказать, что ожидание стоило того, Ольга, прекрасно выглядишь.

– Думаю, Рик был бы в восторге. Ладно, побежала я, у меня дел много, до вечера, любимый.

– До вечера.

Райан шагает за супругой и, стоя в дверном проёме, провожает врача глазами. Неизвестный мне мужчина замер возле соседней двери и так же наблюдает за плывущей по коридору матерью семейства. На лице агента проскакивает целая гамма чувств, от любования до откровенного гнева в адрес дерзнувшего. Кимберли права. Он действительно не на шутку ревнует и буквально клокочет от того, что на неё заглядываются другие. Это работает!

– Ладно, приступим.

Шумно захлопывая дверь, он огибает стол и жестом приглашает меня присесть. Я вновь с головой ухожу в папки, стараясь не вспоминать об утреннем сне. Самые ценные советы по покорению брюнета я уже получила, и это, безусловно, хорошо. Осталось лишь отточить их на практике. Ким стоит избрать для себя безоговорочным эталоном, даже спустя столько лет совместной жизни она держит своего возлюбленного в умеренном напряжении.

По ходу работы владелец кабинета рассказывает мне о Штабе и его устройстве, постепенно вводя меня в курс местной иерархии. Чем больше я узнаю, тем больше поражаюсь его усилиям. Он держит в абсолютном контроле весь этот огромный шпионский аппарат и при этом ещё и успевал должным образом заниматься сыновьями.

– Но как всё это можно держать в своём поле зрения?

– Для этого мне и нужны Главы Корпусов и Заместитель. Локальные Главы, такие как Ким, полностью контролируют свой корпус. До меня от них доходит уже подготовленная и обработанная информация. Я осуществляю управление через них. Спускаю им приказы, которые они исполняют. Власть в Штабе держится на непререкаемом авторитете Главы. Любой приказ должен быть исполнен, вне зависимости от содержания.

– Тогда что делает Заместитель?

– Решает вопросы, не требующие пристального внимания. Фильтрует их, так сказать. И принимает решения по данным вопросам, которые я утверждаю или опровергаю. Полностью заменяет меня, в случае необходимости. Когда мы уезжали на неделю в загородный дом, управление Штабом осуществлял полностью Джейсон.

– Ясно. А боевики? Чем они занимаются, когда нет заданий?

– Тренировками и обучением. Военные технологии постоянно подбрасывают нам что-то новенькое, и все это мы должны уметь. Шпионы учатся и тренируются всю жизнь, и я не исключение.

– А Вам это зачем, вы же Глава?

– Это не меняет того, – смеясь, отвечает Райан, – что я в первую очередь шпион, и должен суметь наилучшим образом защитить себя, свою семью и нацию. Если долг позовёт, то независимо от положения я его исполню.

– Вы не выезжаете на задания?

– Нет, зачем? Для этого есть сын и высокопоставленные шпионы. Когда Рик станет Главой – на задания будет ездить его ребёнок. Так положено. Наследник обязательно должен постоянно мотаться по поручениям Штаба и проводить операции. Самое ценное, что он может получить там – опыт. Его задача в Австралии и везде, где он окажется – управлять. Большего от него не требуется, для исполнения у него есть рядовые бойцы.

– А Каин?

– Каин его напарник. Более чем уверен, что будущий заместитель. Сын на дух не переносит Найтов. Задача Девингема сведётся всё к тому же управлению.

– Понятно. Может, чаю? Заодно отдохнёте от компьютера.

– Да, давай сделаем перерыв. А потом мне нужно будет что-то придумать для этих бумаг.

– А что с ними не так?

– Их надо отдать Джейсону. У меня, честно говоря, нет желания идти к нему.

– Он же заместитель, вызовите его сюда.

– В последнее время у нас с ним слегка натянутые отношения. Как видимся, так обязательно ругаемся. Он нервничает из-за Кайла в Конго и за то, что оба получили по шапке за выходку на заставе. Я зол из-за Рика, потому что по милости заместителя у меня не осталось выбора и пришлось отправить сына на задание. В общем, разногласия у нас сейчас и обоим спокойнее, когда мы не пересекаемся. Документы важные, а Найта видеть не хочется.

– Замкнутый круг.

– Это точно. Оль, будь другом, а?

Что? Я? Нет, только не к Найту! От всего их семейства меня бросает в дрожь, особенно от старшего. Он же может выкинуть всё, что угодно. Лихорадочно шарю глазами по столешнице в поисках достойных отговорок, но ни одна не приходит на ум. Мне, честно говоря, неудобно отказыватьРайану в такой мелочи. Что же делать? Глава испытующе смотрит на меня, а я сдаюсь под натиском этого взгляда. В конце концов, я быстро отдам ему документы и тут же шмыгну за дверь. Ничего не должно случиться. Он не станет рисковать. Боже, слышал бы это Рик.

– Хорошо, я отнесу.

– Наверняка он отдаст тебе какие-то другие бумаги, которые ты должна будешь дать мне. Держи, вот эта папка. И на вот ещё. – Он открывает ящик стола и извлекает оттуда небольшую электронную штуковину.

– Что это?

– Мини-рация. У меня есть вторая. Я знаю, что ты побаиваешься Найтов. Возьми её для своего спокойствия. Если что-то тебя напугает, то зажми эту кнопку, и я всё услышу.

– Ладно.

Старательно засовываю рацию в карман юбки. Удивительно, она настолько маленькая, что даже не выделяется под тканью. Кнопка там всего одна, так что я не должна буду её перепутать. Забираю папку и внимательно вслушиваюсь в слова агента, запоминая дорогу до кабинета заместителя.

Цокаю каблуками по коридору, привлекая внимание всех и каждого, кто встречается на моём пути. Интересно, их совсем не удивляет, что посторонняя гуляет по коридорам главного корпуса? Хотя, о чём я, Райан же говорил, что здесь уже все считают меня девушкой Наследника. В таком случае их реакция объяснима. Возле двери Джейсона я ненадолго замираю. Как же мне не хочется туда идти. Может, просто подсунуть бумаги под дверь? Нет, не выйдет, отец семейства просил чётко в руки, да и Найт вряд ли нормально среагирует на такую выходку. Смиряя ополоумевшее от страха сознание, я делаю глубокий вдох и стучусь. После знакомой фразы на английском, осторожно толкаю дубовую преграду и попадаю в кабинет.

Он разительно отличается от кабинета Райана. Помещение намного меньше и выполнено преимущественно в тёмных тонах. Все шкафы заполнены папками с бумагами, между которыми красуется множество кубков и медалей. Найт-старший явно любит демонстрировать свои достижения. К рабочему столу владельца кабинета примыкает небольшой стол для переговоров, который окружает два тёмных кожаных кресла.

Заместитель удивлённо обводит меня взглядом и чуть заметно ухмыляется, вставая со своего места. По всему телу пробегает короткая опасливая дрожь. Было бы намного ценнее, если бы он сидел на своём месте.

– Кого я вижу, Ольга Дмитриевна?

– Да, добрый день. Мистер О’Хара просил отдать вам это.

Я протягиваю ему папку, и он забирает её из моих рук, всё так же прошивая меня внимательным цепким взглядом. Его глаза такие же ледяные, как и у Кайла. Только вот озлобленности в них намного больше. Стою, вытянувшись по струнке, и почти намереваюсь уйти, как он продолжает наш разговор:

– Он просил отдать это без каких либо разъяснений?

– Да.

– У меня тоже для него кое-что есть. Только мне нужно пояснить, что к чему. Присядь, я расскажу.

Мысленно чертыхаясь, я прохожу к переговорному столу и присаживаюсь в кресло. Джейсон усердно роется в своём столе и вскоре извлекает аккуратную синюю папочку. Положив её передо мной, он требует открыть первый файл с бумагами, и приступает к долгим разъяснениям. Отбрасывая собственную панику, я принимаюсь внимательно впитывать каждое слово главной угрозы династии. В конце концов, потом мне придётся все это воспроизвести для Главы. Прошу у Найта листок и по ходу его рассказа делаю себе пометки. Такой объём информации и кучу незнакомых терминов сходу мне точно не запомнить.

– На этом всё? Я могу идти?

– Куда же ты так спешишь?

– Работы очень много, – натянуто улыбаюсь. – Боюсь не успеть, да и мистер О’Хара ждёт.

– Смотри, какая умная девочка. Решила Рика с другой стороны обуздать? Пробиться через родителей?

– Не понимаю, о чём вы.

– Всё ты понимаешь, Оленька. У нас ведь с тобой уговор, или не помнишь? Ты нам выродка на блюдечке, а мы тебе депортацию, или позабыла?

– У меня не было иного выбора. Если бы я не согласилась, ваш сын бы меня придушил.

– Метод воздействия у каждого свой. Мне понимать это как то, что ты отказываешься от сделки?

– Никаких сделок я с вами не заключала, и заключать не собираюсь. Против Наследника я не пойду никогда.

– Ты же умная девочка, Рик без пяти минут труп.

— Вы ошибаетесь.

– Тешь себя этим, – прищуриваясь, почти по слогам проговаривает Найт-старший. – Думаешь, я не позаботился о его участи? Русские знают о нём всё, вплоть до того, как он выглядит, они лишь ждут его. И наш умник уже выдвинулся к ним в лагерь лично, чтобы зарисовать их расположение. Его уже не спасти.

– Вы лжёте.

Мой голос полон отчаянья. Рик, только не это, ему никак нельзя попадать к русским. Эта тварь выдала им не только информацию об отряде, но, надо понимать, и его фотографии. То, за что искали Наташу, за что пострадала я, и за что завернули мою депортацию, он только что провернул собственными руками! Я ошарашенно осознаю происходящее, а он, в свою очередь, встаёт из-за своего стола и подходит к моему креслу. Я должна что-то сделать.

– Ты очень красивая и умная девочка, думаю, что ты даже не оцениваешь в полном объёме свой потенциал. Вместе с тобой мы смогли бы быть силой и получить от жизни всё. Тебе необходимо лишь сделать правильный выбор. Рик хорош собой, молод, дерзок, но фактически уже одной ногой на том свете. Выберешь его, пойдёшь на дно со всеми, окажешься сообразительной и будешь держаться меня – весь мир окажется в твоих руках.

Рация. Мне необходимо всего лишь зажать кнопку и продолжить этот разговор. Потом они обязательно убьют меня за это. Плевать, я ввязалась в эту войну за Рика и я должна защитить его, как смогу. Если Райан услышит все это, то никаких доказательств добывать не понадобится, он тут же казнит Джейсона, и я смогу избавиться от него. Эта дрянь, которая доставила мне и сероглазому столько боли и страданий своими интригами моментально расплатится за всё. Соберись, Оля. Ты должна сделать это. Воевать, так по-крупному.

Я опускаю руки и силюсь как можно незаметнее пробраться к передатчику в кармане. Достигнув своей цели, зажимаю кнопку и на ходу успокаиваю сама себя. Мы должны избавиться от него, в противном случае он перебьёт всех нас. Он кладёт руки на мои плечи, и по телу пробегает ток, будто по мне пустили разряд. Убери от меня свои лапы!

– Что вы делаете? Уберите руки.

– Я? Ничего предосудительного. Всего лишь то, для чего ты была подарена Наследнику.

– Отпустите меня!

– Так что ты скажешь мне?

Дыханием он обжигает мою шею и его губы ложатся на кожу. От неожиданности я вскрикиваю. Райан уже наверняка заподозрил, что что-то не так. Мне нужно как-то вывести Найта на очередной выпад в сторону Рика. Я не могу убрать руки от кармана, рация перестанет работать. И выдерживать его поцелуи, ползущие по телу я больше не в силах, что же делать?

– Я люблю Рика. Уберите от меня руки.

– Ясно. А у Династийного щенка хороший вкус, фигурка у тебя что надо, стоит опробовать.

Его рука ложится на мою левую грудь. Это я терпеть точно не стану. Отбиваюсь, изо всех сил стряхивая его руки со своего тела. В считанные секунды он заламывает мои запястья за спинку кресла и бёдрами вжимает их в неё. Дёргаюсь, в тщетных попытках вырваться. Только я намереваюсь крикнуть, как он, словно почуяв мой дальнейший ход, зажимает ладонью мой рот. Мотаю головой, извиваясь как змея. Не трогай меня. Где же Глава, когда он так нужен? Надеюсь, он не пропустил момент, когда рация заработала, и аппаратура не дала сбой. В противном случае это животное изнасилует меня прямо здесь.

– Прекрати, наивная дура. Для этого тебя и держат до сих пор в покоях Наследника. Ты лишь шлюха, которая должна его удовлетворять.

Его рука через вырез проскакивает в чашку моего бюстгальтера. И я из всех сил, срывая голос, кричу, надеясь привлечь хоть чьё-нибудь внимание к кабинету заместителя. Пальцы Найта внаглую гуляют по моей груди. Когда я вновь собираюсь вскрикнуть, дверь кабинета с гулким шумом открывается и стукается о стену. Райан, слава Богу, это он!

Взбешённый Глава за несколько шагов покрывает расстояние до заместителя и, не ожидая никаких объяснений, делает один отточенный удар по его носу. Рыкнув от боли, Найт отшатывается к шкафу и зажимает рукой пострадавшую часть тела, сквозь его пальцы сочится кровь. Вероятнее всего, агент сломал напарнику нос. Смахивая слёзы с лица, я буквально спрыгиваю с этого чёртового кресла и прячусь за спиной шпиона.

Всерьёз жалею, что не додумалась включить рацию раньше, когда разговор шёл о покушении на Рика. Оля, как же ты так? Теперь буду долго корить себя за это. Но я рада, что хотя бы что-то успела сделать.

– Ты с ума сошёл, О’Хара? За что?

– По-твоему, не за что? Девочка ясно тебе сказала: «Не трогайте». Этого тебе мало?

Глаза Джейсона наполняются непередаваемым ужасом и гневом одновременно. Видимо, он только начинает осознавать, что Райан слышал наш разговор. Теперь он будет ходить по минному полю, пока не вынюхает, что именно слышал оппонент.

– Запомни на будущее, Найт, не смей даже приближаться к ней. Она принадлежит Рику и династии О’Хара в целом, а ты знаешь что бывает, когда пытаешься положить глаз на женщин династии!

– А Рик в курсе, что её уже приписали к нему?

– Это тебя не касается! В своём плачевном состоянии тебе в пору, поджав хвост, умолять о прощении и оправдываться изо всех сил! – срываясь на крик, парирует отец брюнета. Всё тело шпиона напряжено, а на скулах играют желваки.

– Не знал, что она принадлежит Наследнику.

– «Династийному щенку», так ты, наверное, хотел сказать?

– Я не это имел в виду.

– Другого смысла я в этом не вижу, Джейсон. Запомни, – приближаясь практически вплотную к заместителю, сквозь зубы цедит мой защитник, – если ты ещё хоть раз, на расстояние пушечного выстрела приблизишься к кому-то из моей семьи, я расценю это как покушение на Династию. А ты и без меня знаешь, что за это бывает. Сделай милость, в ближайшее время не попадайся мне на глаза. В противном случае вылетишь со своего места как пробка. Ольга, за мной.

Напоследок испепелив противника взглядом, О’Хара пропускает меня вперёд и с гулким хлопком закрывает дверь кабинета. Слава Богу, что он успел! В сознании до сих пор чётко сохранилось ощущение его лапы на моей груди, будто она до сих пор там. Что теперь будет с Найтом? Надеюсь, что перелом носа – самое нежное, что с ним случится в обозримом будущем.

В абсолютной тишине мы добираемся до рабочего места Райана. На ходу он силится смирить свой гнев, но эффекта это не производит. Шпион до сих пор клокочет от злости. Закрыв за собой дверь, он зарывает ладонь в волосы и натужно вздыхает.

Если разобраться предельно честно, я безумно сильно попортила Джейсону картину. Пусть отец семейства и не слышал слов о покушении на Рика, но прекрасно понял отношение своего заместителя к сыну. Это, безусловно, хороший шаг в сторону уничтожения угрозы. Младший бы мной гордился.

– Прости, Оля. Я даже предполагать не мог, что он такое вытворит.

– Ему уже досталось за это. Я не хотела становиться причиной такого конфликта. Извините. – Как там говорила Ким? Невинно хлопаем глазками? Пожалуй, самое время.

– Заслужил. «Династийный щенок» у него. Тварь. Мизинец этого щенка не стоит его паршивой душонки. Ему ещё повезло. Если бы в дверь влетел Рик, то от Джейсона не осталось бы и мокрого места, и чёрта с два кто-то остановил бы сына.

Мысленно ликую, чем больше Райан злится на него, тем ближе его конец. С каких пор я стала такой кровожадной? Я взаправду хочу, чтобы его убили, притом как можно скорее. Что происходит со мной? Влияние Штаба и его жестоких нравов, или же страх за любимого человека? Надеюсь, что второе.

– Давайте не будем говорить Ким? Я не хочу, чтобы она волновалась.

– Посмотрим. Этот шакал наверняка побежит к врачам нос латать. Если скажет, что это моих рук дело, то от допроса с пристрастием мне явно не отвязаться. Придумаем что-нибудь. Главное, не говори Рику. Он и так терпеть не может Найта, а если узнает об этой выходке, то в ближайшее время Штаб будет справлять траур.

А было бы очень ценно. Кто-то соболезновал бы, а вот мы с брюнетом точно были бы счастливы. Самой от себя мерзко, как можно такой быть? Можно. И даже нужно. Меня тут никто не жалеет, хватит и мне страдать этим, я уже давно не в том мире, где сострадание в чести.

– Почему Найт до сих пор ваш заместитель, если вы так злитесь на него?

– У меня нет другого выбора, Оля. Я мог бы снять его и назначить на это место Каина, восстановив его права. Более того, я был бы рад это сделать. Но подобным ходом я лишаю Рика напарника и опоры. Девингем больше не сможет мотаться с ним по заданиям, у него будет полно работы здесь. Младшему придётся заменять пару, а я по себе знаю, что ничем сносным это не заканчивается. Да и кого ему дать? Более-менее надёжным бойцом является Кайл. Но они быстрее перестреляют друг друга, чем будут что-то делать сообща. Искать другого заместителя временно не хочется. А на безрыбье и Джейсон рыба. Тем более, что со своей работой он справляется более чем прекрасно.

– Понятно.

Замкнутый круг, вырваться из которого позволит только что-то из ряда вон выходящее. Получается, что шпион терпит это недоразумение ради безопасности Рика. Более, чем объяснимо. Всё-таки Райан безумно любит своего сына, и это здорово. Что теперь делать с Джейсоном? Главное – дожить до возвращения сероглазого и в срочном порядке просить его сменить замок в покоях. Иначе первый же внезапный визит Джевелс или Кайла станет для меня фатальным.

Рик, он в опасности. Отец блондина обмолвился, что русские уже ждут его. Но что я могу сделать? Ох, О’Хара, хватило же тебе безрассудства пойти к ним в руки? Что можно придумать? Шурша бумагами, верчу в голове разномастные планы. Всё без толку. Достучаться до них в пустыне вряд ли представляется возможным. Брюнет брал с собой мобильный, я явственно помню, как он забрал его с тумбочки и положил в карман, однако едва ли он взял его с собой в вылазку. Напарники всегда вместе. Значит и Каин с ним. Никого другого в их окружении я не знаю.

Что, если попытаться позвонить им? Но как? У меня нет телефона, да и их номеров я не знаю. Только если попытаться умыкнуть трубку Райана. Сразу отметаю эту шальную идею. Не выйдет. Разговоры стационарной трубки наверняка где-то фиксируются. Тоже не пойдёт. Мобильный был бы идеальным вариантом, я бы просто удалила данные о звонке, и всё. Да и контакты ребят там наверняка сохранены. Прямо сейчас я этого не сделаю. На номер Главы постоянно поступают звонки, вряд ли он расстаётся с ним.

Мобильник Ким – куда более простая задача. Все эти дни он свободно лежал на кухне, до самой ночи. Лишь перед сном она забирала его в комнату. Нужно только не упустить момент. Надеюсь, на нём нет никакого хитроумного пароля или иной системы распознавания владельца. В подобном случае моя затея провалится с треском, и мне не удастся предупредить мальчишек.

А вот рассказал ли Рик Каину о планах Найтов? Хороший вопрос. У Брюнета были серьёзные сомнения насчёт друга. Исчезли ли они? Что, если я только хуже подставлю сероглазого? Вдруг Девингем действительно помогает Джейсону? Я в тупике. Мысль о том, что возлюбленный может там бороться за жизнь совсем один, окончательно выбивает меня из колеи. Плевать на то, что меня могут застукать, придумаю, как вывернуться, я должна предупредить его любой ценой.

После окончания рабочего дня в покоях нас вновь ждёт Ким. Видимо, она всегда заканчивает раньше Главы. Хотя я вообще поражаюсь, как с такой горой работы он вообще умудряется вылезать из кабинета.

За натуральной трапезой из разнообразных блюд, блондинка интересуется тем, как прошёл наш день. Мы оба успешно утаиваем инцидент с Джейсоном. После ужина врач уходит в ванную, оставляя мобильный на обеденном столе, а шпион спешно ретируется в свой домашний кабинет. Предусмотрительно вызываюсь мыть посуду, я должна быть рядом с мобильным. Теоретически, если дверь комнаты супругов откроется, то я услышу её раньше, чем попаду в поле зрения вышедшего. У меня будет время на то, чтобы бросить трубку и не быть застигнутой врасплох.

Оставив кран открытым и сделав глубокий вдох, я медленно крадусь к телефону и нажимаю на кнопку блокировки. Слава Богу, как я и думала, язык на смартфоне русский. Своей перестраховкой от других шпионов они играют мне на руку. Пароля на мобильном нет, и это облегчает мне задачу. С горем пополам я нахожу записную книжку в памяти телефона и шарю по контактам. Давай же. Давай! На иконке Рика стоит фотография. Отлично! Набрав номер, нетерпеливо жду ответа, постоянно озираясь на двери в ванную и комнату. Лишь длинные гудки отбивают свой ритм. Возьми трубку, пожалуйста!

– Привет, мам!

Чёрт. Какого лешего Девингем хватает трубку Рика? В растерянности я даже не знаю, что выдавить из себя, но быстро восстанавливаю самообладание. Нужно узнать, где Наследник.

– Каин, это Оля. У меня очень мало времени, пожалуйста, скажи, где Рик, что с ним?

– Ого. Удивила. А чего шепчешь?

На ум не приходит ничего кроме старого доброго мата.

– Отвечай!

– Он вышел к лагерю русских разведать обстановку.

– Нет. Нет-нет, его нужно остановить!

– Его нет почти сутки, они уже наверняка выдвинулись назад.

– Ты не понимаешь, ему грозит опасность. Джейсон хочет его убить! Русские знают о нем, им даже известно, как он выглядит. Найт всё подстроил. Каин, спаси его, они убьют Рика!

– Сука! – голос собеседника полон тревоги и гнева, а меня пробивает дрожь, и слёзы готовятся выкатиться из глаз. Надеюсь, брюнету удалось проскользнуть незамеченным. Господи, пожалуйста! – Откуда ты знаешь об этом?

– Долгая история, я и так тайком стащила телефон. Джейсон сегодня болтанул мне об этом. Хотел припугнуть. Я сочла это ложью. Каин, сделай что-нибудь, если он попадёт к русским то это конец!

– Я тебя понял. Спасибо! Не волнуйся, я сделаю всё, что смогу. Найт ответит за это. Успокойся и не сей панику. Без доказательств даже говорить об этом бесполезно.

– Знаю, поэтому и хотела предупредить Рика. – От звука открывающейся двери волосы на моей голове немедленно встают дыбом, у меня больше нет времени. Практически шёпотом, дрожащим голосом я тараторю в трубку. – Я не могу больше говорить, спаси О’Хару, иначе ему конец.

Завершив разговор, я поворачиваюсь лицом к раковине, наскоро удаляя исходящий вызов из памяти телефона. Хоть бы пронесло. За секунды до того, как Кимберли входит в кухню, я успеваю вернуть её телефон на место и облегчённо вздыхаю. Получилось? Надеюсь, она ничего не заметит.

– Ты всё ещё здесь?

– Да, рассматривала посуду на полках, она у вас очень красивая.

– Я люблю всё красивое, – с улыбкой отвечает врач. – Идём спать.

Согласно кивнув, я укладываю последнюю тарелку на сушку и направляюсь в детскую мальчишек. Всё дневное напряжение даёт о себе знать. Я обессилено усаживаюсь на кровати и роняю голову на кисти рук. Господи, как же всё это тяжело и страшно. Домогательства Найта до сих пор сковывают сознание. Мне удаётся привлечь к себе внимание даже такого животного, как он, и только Рик как заговорённый продолжает сохранять хладнокровие. Что с ним не так? Неужели выстроенный им барьер и самовнушение столь сильны?

Каин сказал, что он ушёл из лагеря сутки назад. Судя по тону его напарника, паники среди боевиков нет. Неужели до русских так далеко идти? Голова вскипает от тысяч вопросов, не находящих ответа. Одному Богу известно, что могло произойти с агентом. Господи, защити его, придай ему сил. Они нужны ему как никогда. Пусть он вернётся домой. Ирония жизни, я молюсь за профессионального убийцу. Плевать кто он, я люблю и готова смириться с этим. Тем более, он не уничтожает невинных людей. Только таких же, как сам, и то в бою. А там, как известно, нет выбора.

Сна ни в одном глазу и я снова берусь за карандаш, решаясь на самую откровенную из своих затей. Очертания боевика в полном обмундировании лёгкими штрихами ложатся на бумагу. Себя рисовать куда сложнее. Я долго бьюсь над соответствием собственных пропорций фигуры и накрепко вплетаю себя в его объятия. И вот, мы с ним красуемся на листе бумаги. Обняв меня за талию, он тепло улыбается, во второй руке сжимая пистолет, опущенный дулом в пол, а я свободно приникла к его широкой груди, блаженно зажмурив глаза. Было бы ценно, если бы и реальность была таковой.

Боюсь, что только начинаю осознавать, в какую схватку со смертью ввязываюсь из-за этих стальных глаз. Отступлюсь ли я? Нет, дороги назад нет. Я люблю. И это чувство ведёт меня вперёд. Давным-давно пора было избавиться от жалости к противникам. Моя борьба не ограничится лишь завоеванием его любви. Всё куда глобальнее. Мне предстоит отстоять и его жизнь. Пусть по-своему, всего лишь помогая, но, так или иначе, теперь и я вступаю в этот бой. Отныне мне не будет покоя, пока жив Найт-старший. Я готова стать очередным его врагом и заплатить любую цену за нашу безопасность. Джейсон будет уничтожен, и я приложу к этому все силы, которые смогу.

Прячу свой рисунок в стол, в компанию к его предшественнику, и в последний раз прокрутив мысли в голове, укладываюсь спать. Я добрая и безобидная до поры до времени, у всего есть предел. И горе тому, кому удастся его преодолеть.

========== XXXIX Глава ==========

Жалящая прохлада окатывает всё тело, и я резко пробуждаюсь ото сна. Меня, как щенка, облили водой из ведра. Мотаю из стороны в сторону головой, избавляясь от капель воды, стекающих с волос и лица. Что сегодня мне преподнесёт, госпожа, мать её, удача?

Шарю взглядом по шатру и натыкаюсь, конечно же, на Рокоссовского. Его мерзкая физиономия расплылась в лучезарной улыбке на сотню киловатт, а глаза просто сверкают от подкатившего веселья. Ничего, когда-нибудь я потушу этот светильник.

– Проснись и пой. Что-то ты грустный, – по-детски недовольно морщит лоб русифицированная версия Кайла.

– Оставь его в покое хотя бы до звонка отцу, – отзывается за моей спиной Громов.

Звонка отцу? Алексей собрался звонить своему Главе? Если они будут согласовывать дальнейшие действия, и Михаил отдаст ему приказ возвращаться домой, то дело дрянь. Я не успею ни выкрасть донесение, ни сбежать и спасти свою шкуру. Мысли скачут в голове, а упорядочить их у меня не хватает сил. Хватаюсь за каждую спасительную соломинку в своём сознании, но эффекта мало. Чёрт. Придётся импровизировать.

– Я связываюсь с отцом, отвяжи его и приведи в божеский вид.

– Да ладно тебе, и так сойдёт. Только от столба отвяжу его.

Рокоссовский вспарывает верёвки, а я, раздираемый беспредельным желанием кинуться на него, смиряю своё полоумное рвение. Всё снова пойдёт по кругу, если я это сделаю. Они вдвоём снова уложат меня наземь. Будем менять тактику. Пусть считают, что сломали меня вчера и подчинили своей воле, а я выжду момент и нападу тогда, когда они уже не будут ждать подвоха.

Словами женишок указывает мне, что делать, и я повинуюсь. Чёртов русский. Уберите Громова из палатки, и я натяну Пашеньке его удивлённые глаза на одно интересное место. Ненавижу себя и своё положение за это, но молча, скрипя зубами, самолично скрещиваю руки за спиной. Сопротивление сейчас ничего не даст. Успокойся, Рик, ты ещё им покажешь.

Русский Наследник возится с какой-то хитроумной аппаратурой и что-то настраивает, очевидно, связь с Москвой. Таких передатчиков связи я не видел, у нас они совсем другие, а с этим я не разобрался бы и за пол дня.

Передатчик издаёт дикое шипение, и по лицу Алексея расплывается улыбка чеширского кота. Видимо, настроил. Он ставит устройство на песок и на стене шатра появляется изображение. С нашей стороны видно лишь Наследника, меня Рокоссовский пока держит в стороне.

Перед глазами предстаёт Михаил Громов. Видимо, он находится в своём кабинете, за спиной русского Главы красуется Флаг и Герб России. Они с Громовым-младшим здорово похожи. Черты лица, цвет волос и цвет глаз, всё словно под копирку. Он копия своего отца. Поразительно, и нам с Райаном говорят, что мы похожи? Да чёрта с два, я всё-таки унаследовал несколько черт, очевидно, от мамаши, а этот словно клон.

– Михаил Владимирович. – Алексей приветственно кивает головой.

– Что за официальность? Ты не один?

– Нет, со мной Паша и подарок, который ты должен увидеть.

Рокоссовский всё-таки свинья. С издевательской улыбочкой на лице он вталкивает меня в фокус передатчика, и я валюсь на колени перед Громовыми. Уничтожающим взглядом смотрю на женишка. Я не я, если ты будешь жив.

Пытаюсь подняться с колен, но он тут же осаживает меня, за плечи вжимая в землю. После недолгих попыток встать, я демонстративно и с ухмылкой применяю совсем другой вариант. Усадив пятую точку на песке, я по-турецки складываю ноги и надменно гляжу в самый объектив. Не знаю, как там отреагировал любитель рыжеволосых красавиц, стоящий за моей спиной, но вот реакция Мистера «Дай похвастаюсь подарком» просто бесценна. Его растерянный взгляд обводит мою, держу пари, до чёртиков наглую в этот момент физиономию, а рот приоткрывается в тщетной попытке что-нибудь сказать. Бинго! Я ошарашил всех. Лишь бы боком не вышло, но, чёрт подери, ва-банк!

– Надо понимать, Ричард Райан О’Хара? – снисходительно улыбаясь, уточняет Глава.

– Он самый, – растягиваясь в ещё более наглой улыбке, вставляю я. – Здравствуйте.

– Здравствуй-здравствуй, – кивает головой русский. – А теперь, Лёша, поведай мне, как вы его взяли.

– Он приблизился к нашему лагерю с маленьким отрядом, видимо, хотел разведать. Вряд ли в таком составе они пришли за донесением. Наши бойцы разобрались с боевиками, а его доставили к нам, как я и распорядился.

– Отлично. Значит ты не только наглый и хамоватый, но ещё и безрассудно смелый? Безумно опрометчивый шаг. И чему тебя только учил твой отец?

Фыркаю и закатываю глаза, вот Райана я трогать не советую. Надо прикусить язык, если сейчас выпалю всё, что думаю, то точно лишусь всех спасительных возможностей.

– Управление теперь, скорее всего, осуществляет Каин Кристиан Девингем. Он его напарник, – выдвигает свои догадки Алексей.

Скорее всего, это действительно так. Вот только как там они? Что делает Девингем? Бедный Каин, наверное, не находит себе места и винит себя, за ту интрижку с Дей, в результате которой я отправился в разведку один.

– Он что-нибудь рассказал? – интересуется Громов-старший.

– Нет, мы пытались с ним разговаривать по-человечески и иными способами, но он не выдаёт координаты своего лагеря. От него вообще не удалось получить никакой информации, кроме сплошного потока язвительности. У них с Пашей любовь, подтрунивают друг над другом.

Ах, по-человечески вы со мной пробовали? Ну, всё. Я больше не могу молчать!

– По-человечески? – натянуто смеясь, интересуюсь я. – Это в каком моменте? Когда меня, как собаку, привязали за глотку к этому чёртовому столбу? Или когда, как котёнка, топили в корыте? А, извини, может быть, ты имел в виду момент, когда меня пороли, как скотину? Или всё-таки речь идёт о том, когда меня солили, как рыбу к пиву?

– Паша, – обращается Глава. – Сделай доброе дело – заставь его молчать.

Рокоссовский коротко кивает головой и принимается искать скотч, а я оцениваю обстановку. Знал же, что нужно было молчать. Лучше бы среди вредных привычек я выбрал курение, чем неумение вовремя заткнуться. Усугубить своё положение ещё больше я не хочу, а выкарабкаться из сложившейся ситуации практически невозможно. Да здравствует старый добрый скотч. Теперь точно не придётся себя сдерживать, всё равно никто не поймёт, что я пытаюсь сказать.

– Спасибо. Зачем вам координаты его лагеря? Дождитесь, пока они сами за ним придут. Девингем наверняка уже сообщил в Штаб о пропаже. Райан своими же руками отправит их к вам, он не бросит сына в чужом лагере.

Безжалостный взгляд русского Главы прошивает до костей. А ведь он прав. Каин обязательно сообщит отцу, а тот бросит все силы на то, чтобы вытащить меня. Нет, это самый паршивый исход всего. Русских на порядок больше, чем нас, слишком опасный ход. Люди погибнут. Я должен что-то сделать, должен бежать, как можно скорее.

– По глазам видно, что у него это первое задание, - отмечает Михаил. – Завтра вечером я вышлю за вами самолёт. Вы с Пашей забираете О’Хару и возвращаетесь в Москву. Управление лагерем сложи на Максима Гараева.

От удивления мои глаза лезут на лоб. Как – завтра вечером? Значит, послезавтра мы вылетим в Москву? Нет, не может быть. Мои люди придут в лагерь тогда, когда меня уже увезут. Они придут в ловушку, и все погибнут в тактической хитрости Громовых. Нет, я должен что-то сделать. Крысы. Их трое, надо сообщить через них, хоть кто-нибудь, но передаст сведения Каину и, я надеюсь, ему хватит благоразумия не кинуться сюда.

– Паша.

– Я.

– Координаты вашего лагеря не могли быть заранее известны американцам. Прочёсывать всю пустыню в поисках вас они тоже не могли. Ищите крысу в лагере. Среди вас есть человек О’Хары. – Они все втроём смотрят на меня, а я не знаю куда деться, дело дрянь. – Я даю тебе карт-бланш, делай всё, что необходимо, но выбей из него эту информацию, пусть сдаст крысу. Главные условия: он должен выжить и не должен остаться инвалидом. Всё остальное я дозволяю. Если не расколется, пока вы в лагере, то в Штабе мы поговорим с ним совсем по-другому.

– Есть, товарищ Глава, – с нескрываемым удовольствием в голосе, отзывается Рокоссовский.

Мне конец. Этот чёртов женишок точно вынет из меня все силы. Слишком мало времени, чтобы предпринять хотя бы какой-то шаг. Нужно думать, и думать в экстренном режиме.

– А ты, Рик, – обращается ко мне отец Алексея, – как ты хотел? Это боевые действия, реальный плен со всеми вытекающими последствиями. То, что ты отхватил плетей по спине – ещё цветочки. В Штабе мы тебе с удовольствием продемонстрируем всевозможные варианты, а пока наслаждайся тем, что Паша использует только подручные материалы.

– Готовься, после этого разговора твоя жизнь превратится в ад, – жаркий шёпот одноклассника Оли обжигает мне ухо, а по спине инстинктивно прокатывается мелкая незаметная дрожь.

– На этом у меня всё, Лёша, если американцы придут раньше, чем я заберу вас – хватай их Наследника, донесение, и с Пашей выбирайтесь из лагеря к полигону. В этой мясорубке вас быть не должно.

– Хорошо.

– Если будет что-то из ряда вон выходящее, то немедленно сообщай мне. Займитесь О’Харой.

Изображение, которое передатчик транслировал на полотняную стену шатра, исчезает. Видеозвонок русскому Главе закончен. Что по итогам? Мой зад здорово пахнет жареным. Теперь они будут выбивать из меня то, чего я и сам не знаю. Как же хорошо, что крысы связывались с Дей, и я ничем не смогу их выдать. Только вот как теперь выкрутиться самому? Даже если мне представится возможность остаться наедине с Рокоссовским, то вряд ли после издевательств у меня хватит сил на драку с ним и на побег.

Громов-старший прав, я идиот, каких мало. Хватило мозгов сунуться к чужому лагерю с отрядом людей, количество которых я могу пересчитать по пальцам одной руки. В итоге я всех подставил под удар. Подставил людей, которые пошли со мной, подставил лагерь под ловушку русских, подставил Каина перед Штабом, вынудив своим положением отца идти на уступки и компромиссы с Михаилом. Ты в дерьме, Рик.

– Ну, что мы будем с ним делать? У меня уже руки чешутся, – за подбородок обратив моё лицо к себе, протягивает Паша.

– Не знаю, что ты планируешь? – разбирая передатчик связи, осведомляется Громов.

– Может, рёбрами ему похрустеть… Я знаю такую классную штуку. Втыкаешь ножик промеж рёбер и начинаешь его проворачивать, ломаешь два ребра и вызываешь адскую боль у подопытного.

Он улыбается как сам сатана, а я, что есть силы, стараюсь напустить на себя безразличный вид. Не нравятся мне его идеи. Он тыкает пальцем мне в ребро, а я инстинктивно, принимая сказанное всерьёз, резким рывком отстраняюсь от него. Оба шпиона заливаются хохотом, в ответ на моё действие. Чёртовы шутники. Я должен держаться.

По логике вещей, сегодня Девингем должен был спохватиться о моей пропаже. Возможно, что крысы сообщили Дей о моём отсутствии раньше. Штаб, скорее всего, уже знает, что я в плену. Как же мне связаться с информатором и не выдать их? Задачка не из лёгких, надеюсь, Алексей и Паша будут оставлять меня наедине с самим собой хотя бы ненадолго. Только так я смогу спасти Каина и своих людей. Пусть я не выкраду донесение, пусть не спасусь сам, но спасти людей я обязан.

Бедный отец, если он уже в курсе, то наверняка рвёт и мечет, а Ким и Оля и вовсе не находят себе места. И всё же мир тесен, не столько удивительно то, что я встретил здесь Рокоссовского, сколько удивляет факт того, что Ольга, моё рыжеволосое счастье, которую он так усердно ищет, сейчас в моём Штабе.

Забавно, как всё повернулось. Теперь я могу почувствовать себя в Олиной шкуре. Как же несладко пришлось моей малышке, когда Кайл пытался вытащить необходимую информацию. Ей было во много раз труднее, чем мне. Она хрупкая и нежная девушка, которая не знала, куда и зачем её привезли, и чего ей ждать. Со мной всё проще, будут пытать до беспамятства, а затем расстреляют, как особо опасного боевика.

– Заметь, Отец сказал, что он должен выжить и не остаться инвалидом. Мы не имеем права его убить без Трибунала Штаба. Так что, будь добр, выбирай менее опасные методы.

– Скажи нам, кто шпионит в нашем лагере, и дело с хвостом. До приезда в Россию будешь отдыхать.

Так я тебе и поверил. Упёрто смотрю в глаза Рокоссовскому, это всё что я могу сделать, ведь рассказывать мне нечего. Постепенно его взгляд звереет. Одним резким движением он срывает скотч с моего лица, и удар в челюсть не заставляет себя ждать. Валюсь на песок. Решил избить меня? Паршивая затея, вчера было больнее.

Не успеваю я избавиться от этой мысли, как он бьёт меня мыском ботинка в спину. Кричу, разрывая тишину палатки в клочья. Но безрезультатно, он продолжает наносить удары по рассечённым участкам спины. Извиваюсь как змея, силясь увернуться от его ударов. Если перекачусь и скрою из зоны поражения спину, то подставлю рёбра и голову, придётся терпеть.

– Остановись, Паш. Это не метод. Хоть убей его, но он будет молчать, – вмешивается Громов.

– А что ты предлагаешь?

– Не знаю, надо подумать. Для начала я хочу поесть, уже обед. Кишки в трубочку сворачиваются.

При разговорах о еде мой желудок невольно урчит. Я не ел почти двое суток.

- Ему тоже надо поесть, – продолжает Алексей.

– Не заслужил. Только язвит на каждом шагу.

– Привяжи его, и идём, по дороге решим. Сам тоже хорош.

Фыркнув, шпион подтаскивает меня к столбу и опирает о него спиной. Морщусь, любое касание к ранам отдаётся сильной болью, импульсом расходящейся по всему телу. Надёжно прикрепив мои руки к балке, он двигается к выходу из шатра, следом за ним, напоследок окинув меня недовольным взглядом, из виду исчезает и Громов.

Нужно срочно что-то придумать. Я должен выбраться или послать весть. Будем надеяться, что они пришлют ко мне кого-нибудь из информаторов, чтобы я смог передать весть через них. Если это не произойдёт, то, боюсь, Каин и Отец наделают глупостей.

Побег. Практически недостижимая цель. Это единственное средство моего спасения. Если я попаду в русский Штаб, то дороги назад уже не будет. Оттуда невозможно сбежать. Нужно выкручиваться здесь.

Мысли, словно шальные, скачут из угла в угол, не желая превращаться в единый план действий. Ничто не вяжется между собой. Даже если я выведу Рокоссовского из себя, то он предпочтёт разбираться со мной, пока я связан. Если случится чудо, и он развяжет меня, то вряд ли хватит моих сил, я успел здорово ослабнуть. Плюс ко всему, начнись драка – из шатра будут доноситься подозрительные звуки, и он, если почувствует утерю преимущества, может позвать подмогу. Всё слишком сложно для исполнения.

За размышлениями я даже не заметил, как пролетело время. Напарники возвращаются в палатку, в руках Громова поднос, очевидно, с едой. Они всерьёз решили меня накормить? Пустая трата времени, я не стану ничего есть и пить, лучше сдохнуть от голода и обезвоживания, чем от пыток в русском Штабе. Наследник ставит поднос на песок рядом со мной и принимается развязывать мне руки. От запаха еды желудок сворачивается в узел. Сознание услужливо подбрасывает воспоминания о вкуснятине, приготовленной Ольгой. Вот за это я готов продать всё на свете.

Алексей отходит в сторону и устраивается на спальном мешке, Рокоссовский же принимается наблюдать за мной, вооружившись пистолетом. Это интересный аналог нашему “Глоку”, скорее всего, модернизированный до неузнаваемости пистолет “Макарова”. Почти весь шпионский мир успешно пользуется “Глоками”, и только Альянс России придерживается своего колорита. За это стоит отдать им должное. Русское оружие славилось во все времена. Я бы не отказался от такого “Макарова”, в качестве трофея, их не достать даже на чёрном оружейном рынке.

– Ешь давай, нет времени с тобой сюсюкаться.

Закатываю глаза в ответ на замечание Паши и продолжаю дальше разглядывать пистолет. Добротный глушитель и внушительный магазин с патронами. Держу пари, они примерно равны с Глоком по характеристикам, оба не имеют практически ничего общего с базовой версией.

– Я больше не собираюсь с ним церемониться.

Женишок поддевает поднос ногой, и капли воды окропляют песок. Он вспыльчивый как спичка. Боевик хватает меня за глотку и, прижав спиной к центральной балке шатра, провозит спиной вдоль него, ставя на ноги.

Исступлённо кричу, израненная кожа моментально отзывается на его действия, и подобно импульсам тока, боль прошивает организм. Резким рывком он швыряет меня наземь, и я насилу успеваю подставить под себя руки, чтобы смягчить падение. Лишая меня кислорода, он всё крепче вжимает шею в землю. Бьюсь в тщетных попытках разжать его пальцы на своём теле, но сил мне не хватает, сказываются голод и издевательства последних суток. Организм отказывает мне, я начинаю отдалённо слышать свои же хрипы, так, словно они принадлежат не мне, перед глазами начинает стелиться муть. Смерть? Лучше так, чем в Штабе русских.

Глубокий, насколько возможно, вдох, кашель до изнеможения. Хватаю кислород, медленно стабилизируясь. Зрение проясняется, возвращается слух, я был на грани смерти. Снова.

– Говори, имена крыс, координаты лагеря? Иначе в следующий раз я не дам тебе сделать вздох! – кричит Павел.

– Остановись, так с ним разговаривать бесполезно. Я сам им займусь. Принеси воду, но в бутылке или фляге.

Рокоссовский коротко кивает и скрывается из виду, даже не хочу думать о том, что на уме у Громова.

– В последний раз, по-хорошему, спрашиваю тебя. Кто следил за нами и где находится твой лагерь? Если ты сейчас не ответишь мне – пеняй на себя, – монотонным голосом, обратив моё лицо к себе, спрашивает Алексей.

– Я не знаю ни того, ни другого.

– Как хочешь, я предлагал.

И вновь я мысленно возвращаюсь к Ольге. Ведь Кайл так же пытался выбить из неё то, чего она не могла знать, и никто не пытался прислушаться к ней. Вот так подарочек от обстоятельств. Я рад только тому, что она всё-таки девушка, а к ним применяют вполовину более гуманные способы, чем к нам.

Полотняный занавес палатки откидывается, пропуская внутрь свет, и в проёме появляется силуэт боевика. Не успевает он войти внутрь, как Наследник снабжает его новым поручением:

– Присмотри в лагере место, где мы сможем его удобно привязать. Что-то наподобие турника или арки, обязательно прямоугольной формы.

– Судя по всему, – удовлетворённым голосом констатирует женишок, – ты задумал что-то интересное. Я быстро.

Энтузиазма у него хоть отбавляй, с лучезарной улыбкой на лице он принимается выполнять новое задание от своего командира, а я прокручиваю в голове план побега. Мы с Громовым в палатке одни, Рокоссовский, высунув язык, носится по лагерю в поисках подходящего места для следующей пытки. Сейчас или никогда.

Алексей стоит ко мне спиной. Максимально тихо стараюсь встать, но задеваю ногой предательскую металлическую кружку. Чёрт. Напарник Наследника – кретин! Это после его пинка по подносу посудину никто так и не убрал. Русский разворачивается лицом ко мне. Теперь всё будет не так просто, как я рассчитывал.

– Я бы на твоём месте не стал этого делать. Будет только хуже.

– Хуже уже некуда.

Бросаюсь на него, и с ходу бью в челюсть, из разбитой губы противника течёт кровь. Он утирает её тыльной стороны руки и, ухмыльнувшись сложившимся обстоятельствам, ожесточённо кидается в бой. Нужно быть внимательным, даже то, что я должен прибыть в Россию живым, не воспрещает Алексею в качестве самообороны пырнуть меня ножом.

Пропускаю удар в живот, не успеваю увернуться от атаки в спину, и вновь получаю по ранам от хлыста. И на что я рассчитываю в этой битве, если собственныесилы подводят меня с самого начала? Зверею и, не жалея соперника, вкладываю все остатки мощности в комбинации, подбрасываемые шальным разумом. Мне бы не мешало подзарядиться. Несмотря на всё, мне время от времени удаётся взять преимущество и это радует. В один из таких моментов я постараюсь сделать захват, и он уже никуда от меня не денется.

В самом разгаре битвы в палатке с довольной физиономией появляется Павел. Вот только тебя здесь не хватало. Я не успеваю следить за обоими. Напарник Алексея срывается с места и бросается в бой. Двое на одного, шансы равны нулю. Один за другим я начинаю пропускать удары то одного, то другого атакующего. В конечном счёте Громов валит меня на песок, и я предпринимаю последние тщетные попытки вести бой лёжа. Не подпустить их к себе, вот главная задача, которая с треском проваливается.

– Зови подмогу и медсестру, живо!

– Есть.

Алексей усаживается на моей спине, вжимая меня в песок. Его колени прижимают мои руки к корпусу, а ладонью он придавливает мою голову к земле. Идиотское положение, из которого невозможно выкрутиться. Не был бы я измотан – сумел бы дать отпор и сбросить его с себя. В ответ на мои препирательства он одаривает меня крепким хлопком ладони по ранам. Я выгибаюсь и кричу, старая добрая боль вновь покрывает всю шкуру и расходится по мышцам.

В палатку буквально влетает бригада из трёх здоровых боевиков во главе с Павлом и медик. Зачем им врач? Хотят усыпить меня, вколоть транквилизатор, успокоительное? Не важно, главное не сдаваться, назад дороги нет.

– Значит так, парни, я отпускаю его, переворачиваем на спину и держим как можно крепче. Алина, мне нужно что-нибудь, что не даст ему терять сознание.

– Алексей Михайлович, вы уверены, что хотите использовать наркотические вещества?

– Что за наркотик?

– Новая разработка, повышает выносливость и чувствительность организма. Сильной зависимости не вызывает. Из побочных эффектов только один, будет чувствовать огромный страх, буквально перед всем. Сознание он потеряет после того как препарат полностью выведется из организма.

– Отлично. Вкалывай то, что необходимо, и чтобы хватило на долгий срок. Препарат сразу подействует?

– Нет, нужно будет небольшое количество времени.

– Пойдёт. После того, как Алина делает укол, сразу же, бегом тащим его к месту, которое присмотрел Рокоссовский, и фиксируем. Вопросы есть?

– Нет, – отвечают практически в один голос шпионы.

– Тогда за дело.

Глаза лезут на лоб. Наркотиков мне не хватало. Не успеваю опомниться, как Громов буквально спрыгивает с моей спины, и пять пар рук в секунды переворачивают меня. Беспорядочно отмахиваюсь ото всех и перехожу на крик. Вслух перебираю все самые грязные ругательства, какие только знаю, хоть это и бесполезно. Постепенно я всё же сдаю позиции, и они начинают брать надо мной контроль.

Распрямив мою правую руку и крепко прижав её к песку, Громов подзывает врача, и та извлекает из медицинского чемоданчика все необходимое для инъекции. Удерживая надо мной верх, они затягивают жгут и дезинфицируют кожу на вене. Стекло отсвечивает в слабых лучах света, а мутная белёсая жидкость заполняет колбу шприца. Я не должен позволить им вколоть себе эту дрянь.

– Успокойся, Рик. Мы всё равно сделаем то, что нам нужно, только попутно она порвёт тебе шприцем вену.

– Да прекрати! – не выдерживает Паша.

Ни одни слова не вразумляют так, как удар в челюсть. На секунды я теряюсь, Громов забирает шприц из рук врача и проводит иглой по коже. Ввёл? Нет, это очередное издевательство в духе русского Наследника. Он гуляет иглой вдоль моей вены, щекоча кожу. Хватит, чёрт тебя подери! Внезапно, в тот момент, когда я не жду, он вкалывает препарат в вену. Гад, я запомню тебе эти издевательства. Как только он отходит от меня, я перестаю биться в их руках. Чем сильнее я дергаюсь, тем быстрее препарат разойдётся по телу, я должен отсрочить эффект, хотя смысла в этом практически нет.

Меня волокут к окраине лагеря, постепенно собирая за собой толпу зевак. Снова улица. Что на этот раз придумает русский Наследник? Не думаю, что это будет что-то новое. Вновь одарит плетью по спине? Да ради Бога, мне всё равно.

Рядовые шпионы быстро привязывают меня к деревянной конструкции, напоминающей букву «П» русского алфавита, старательно разводя руки и ноги в стороны. Надо сказать, что примотали они меня на славу, пошевелиться для меня настоящая проблема.

Солнце нестерпимым жаром окатывает кожу, раскалённый воздух обжигает лёгкие, кажется, что вместо крови по организму начинает разливаться лава. К командованию русского лагеря начинает подтягиваться всё больше людей, и каждый из них с любопытством наблюдает за мной, и действиями своего локального Главы. Чувствую, как гул сердцебиения отдаётся в ушах, силы берутся из неоткуда. Начинаю учащённо дышать, жадно втягивая в себя обжигающий жар, сгорая вместе с ним.

Вместе с теплом по телу начинает расходиться необъяснимое для меня чувство. Оно растёт и, пульсируя в висках, отдаётся лишь одной командой: «спасайся». Я начинаю беспорядочно озираться по сторонам, ожидая, пожалуй, всего, чего угодно. К Алексею подносят крупную металлическую коробку. Что это? Смахивает на электрогенератор. Я щурю глаза и мотаю головой, силясь избавиться от накатившего страха. Он тисками сжимает грудь, сдавливая дыхание, отдаваясь толпами мурашек, пробегающих по спине. С флягой в руках ко мне начинает приближаться Громов. Я силюсь выдернуть руки из пут, но мне это не удаётся, чуть не дрожа, я смотрю на него и сам удивляюсь себе. Для меня это абсолютно не свойственно.

– Осознал, что с нами бесполезно бороться? Здесь вода, – указывая на флягу в своих руках, монотонным голосом говорит Наследник. – Если не будешь пить сам, то я волью её в тебя. Обезвоживание мне не нужно.

Он откручивает крышку фляги и подносит её к моему лицу, а я стараюсь максимально отстраниться от него, чувствуя необъяснимо сильный страх. Что, если там яд, и он хочет отравить меня? Подсознание вопит изо всех сил, пытаясь уберечь меня. Я не должен пить, ни в коем случае.

– Смотри-ка, а препарат подействовал даже лучше, чем я предполагал. – Пальцами он держит меня за подбородок и уверенно смотрит мне в глаза. – Страх тебя буквально душит. А знаешь, что будет дальше? Я заставлю тебя рассказать всё, что ты пытаешься скрывать. – Алексей приближается ко мне и дыханием обжигает ухо. – Ты всё расскажешь и будешь умолять меня остановиться. Но помни, я всегда готов тебя выслушать.

Он стискивает челюсть пальцами, пытаюсь отбрасывать это ощущение, мне нельзя пить. В конце концов, под натиском его рук сдаюсь, и, вскрикнув от боли, открываю рот. Не теряя и секунды, он начинает вливать в меня воду. Инстинктивно сглатываю. Струи воды стекают по моей груди, одаривая кожу приятной прохладой, хотя бы на несколько секунд. Один глоток, другой, липкий и тягучий страх окутывает с головы до ног, но я не в силах оторваться от фляги и всё больше вхожу во вкус.

– С тебя хватит. А теперь я избавлю тебя от этого.

Шпион достаёт из кармашка нож и вспарывает бинтовую повязку, которая защищала мои раны от окружающей среды. Нарочито медленно он перерезает ткань, и это выглядит как издевательство. Громов смакует мой страх, упивается им, а я не могу ничего с собой поделать. Мысленно откидываю его в дальний угол, но он вновь и вновь возвращается ко мне, всё более сокрушительной волной наполняя разум. Что за дрянь они мне вкололи?

Бинты присохли к ранам, но русского это не останавливает. Он срывает повязку со спины, в ответ получая мой сдавленный жалкий крик. Мне хочется бежать отсюда как можно дальше, все силы стараюсь бросить на то, чтобы выпутаться из верёвок, но дело не венчается успехом. Полный провал, я не могу спастись, а подсознание кричит без умолку. Напоследок он выливает остатки воды из фляги мне на голову, и вновь волна приятной прохлады успокоительно проходится по телу. Но это спокойствие мимолётно.

Ко мне подносят тот самый ящик, переносной электрогенератор. В ужасе смотрю на него, и шальной, замутнённый какой-то дрянью разум, услужливо подбрасывает паническую мысль. Ток. Нет. Он собрался одарить меня разрядами тока по всему телу. Спасаться. Я должен что-то сделать, должен бежать. Учащённо дышу, словно уже бегу, а на деле всего лишь вновь пытаюсь вырваться их своей привязи. Верёвки с каждым новым рывком всё сильнее вгрызаются в кожу рук, но это меня не останавливает, тока я боюсь гораздо больше.

– Страшно? – ухмыляясь, но сохраняя убийственную выдержку в голосе, интересуется организатор всего этого электрического шоу. – Ответь на мои вопросы и ты избежишь этого.

– Я ничего не знаю и даже после десяти разрядов тока не смогу дать другого ответа.

– Ты сам себя слышишь? Глава лагеря и ничего не знает? Как-то не вяжется. Придётся вразумить тебя по-другому. Цепляйте электроды.

Что есть духу, стараюсь увернуться от рук Рокоссовского, но простора маловато. Он прикрепляет на моё тело провода с пластинами на концах. Такие я видел в реанимации у Ким, их используют как датчики для контроля за сердечным ритмом. Чёртова ирония жизни, то, что человечество придумывало во благо и ради спасения людей, шпионаж и боевики используют совсем для противоположных целей. Помимо воды, которой меня заботливо окатил Алексей, я начинаю чувствовать, как покрываюсь липким слоем пота. Мелкая дрожь пробивает всё тело, и мной овладевает паника. Я не способен ни на что другое. Старательно Паша закрепляет электроды на моём теле скотчем, внимательно проверяя каждый проводок. Само это действо уже можно назвать первоклассной пыткой.

– Готово?

– Да, Лёш.

– Давай первый разряд, короткий.

– Как скажешь.

Не успеваю я запротестовать, как женишок жмёт на кнопку и подаёт разряд на провода. Всё тело больше не повинуется командам, я рвано содрогаюсь, не в силах избавиться от пущенного тока. Дрожь бьёт все тело, чувствую, как меня трясёт, но не могу остановить себя, я безволен.

Кричу, срывая и без того охрипшее горло, но я не слышу собственного голоса, лишь звенящая тишина до нестерпимой боли раздаётся в моих ушах. Звуков больше не существует. Я не могу видеть ничего перед собой, глаза застит то тёмной пеленой, то яркие вспышки лишают меня возможности различать силуэты, чёрное и белое чередуются между собой, принося разрывающие ощущения.

Чувствую, как по костям проходит ток, сметая всё на своём пути. Их словно крошат в пыль, одну за другой, плавно доводя до исступления. Я ещё никогда так явственно не чувствовал каждый свой орган. Их словно сжимают в тисках, с каждой секундой всё сильнее, а затем и вовсе начинают разрывать на части. Голова трещит. Огонь течёт по венам, обжигая и без того измученное тело. Похоже, нет ни единой клетки в моём организме, которая не приносила бы сейчас сокрушительную волну мучений.

О том, что я всё ещё жив, мне напоминает лишь боль.

Разряд прекращается, и я повисаю на собственных руках, привязанных к столбам. Облегчение наступает лишь на секунду. По всей коже проходится неприятное покалывание, время от времени превращаясь в судорогу. Я всё так же не могу видеть, взгляд застят всё те же вспышки света и тьмы. Стараюсь сделать вдох, но воздух словно не входит в лёгкие. Я силой втягиваю его внутрь, но, раскалённый до предела, он не спасает положение. Начинаю слабо слышать гул вокруг, так, словно погружён в огромную толщу воды, под которую дано прорваться лишь самым громким звукам. Голова кружится, и мне тяжело стабилизировать её, к горлу подкатывает тошнота. Ощущаю собственный пульс, отстукивающий в висках с гулким шумом.

Я чувствую движение воздуха рядом с собой и с трудом фокусирую взгляд. Зрение возвращается, но в существенно искажённом варианте. Вижу перед собой Громова. Он неестественно чёткий на фоне всего остального, никого кроме него мне не удаётся разглядеть. Словно двухмерный, он кажется мне нарисованным, плоским. Весь дальний план смазан, я могу смотреть лишь на что-то одно и то, с существенными изменениями.

– Рик, имена крыс. Кто сдал вам координаты нашего лагеря? – ровным голосом, будто с большого расстояния, спрашивает Наследник.

– Я не знаю имён, – хриплю я и сам удивляюсь своему голосу, он словно чужой.

– Но они есть в лагере?

– Есть.

– Сколько их?

– Не знаю.

– Разряд.

И вновь до последней клеточки прошивает адская боль. Кричу, не слыша себя в этой агонии. Лишь только одна мысль пульсирует на задворках сломленного сознания, я должен спастись. У меня нет другого выбора. Если здесь в пустыне они способны провернуть такие пытки, то что они могут вытворить в Штабе? Всё, что угодно. Я должен что-то придумать. Унести ноги – всё, что мне нужно.

Снова секундное расслабление и постэффект, чудовищное возвращение к реальности после разряда. На этот раз он был длиннее, ощущение, будто прошла вечность. Вновь чувствую, как тело обмякло и висит на привязи рук, подкосившиеся ноги не в состоянии держать вес тела. Мотаю головой, в попытках выбросить звон из ушей и прояснить зрение. Жажда одолевает меня со страшной силой, и я инстинктивно облизываю губы.

– Хочешь пить? – осведомляется Алексей.

– Да.

– Скажи мне, сколько ваших крыс в нашем лагере, и я дам тебе воды.

Сделка с совестью? Пожалуй. Ведь если я скажу, сколько информаторов в стане врага, им не станет хуже. Капли пота стекают по коже и попадают в открытые раны на спине. Зуд в купе с тошнотой и остатками эффекта от разряда мучают меня до изнеможения. Странно, что я до сих пор не потерял сознание. Хорошенький препарат мне вкололи.

– Трое.

– Молодец. Получай свою награду.

Он подносит бутылку к моим губам, и я принимаюсь жадно втягивать в себя воду. Крупными глотками, как можно скорее выпить всё, пока он не отнял жидкость, как в прошлый раз. Теперь же он позволяет мне допить всё до последней капли. Становится намного легче, но ненадолго. Желудок скручивает, меня вот-вот вывернет от головокружения и выпитой воды. Нельзя было пить.

– Раз ты не знаешь, как их зовут, то, вероятно, знаешь, как они выглядят? А значит, сможешь нам их показать.

– Я их не знаю.

– Врёшь. Паш, два коротких подряд.

Два подряд? Я даже не успеваю осмысливать слова, словно в замедленной съёмке, как разряд опережает осознание. Сколько ещё раз он отдаст этот приказ, прежде чем поймёт, что я действительно, чёрт подери, ничего не знаю? Вместе с напряжением меня окатывает и гнев, нельзя больше это терпеть, нужно что-то придумать.

Секундный перерыв, и новый короткий разряд импульсом проходится по телу. Дикий коктейль нестерпимой боли и неконтролируемых судорог по всему организму, будто из тебя вытаскивают душу.

Новое расслабление и стабилизация самого себя. Пытаюсь втянуть воздух, но лёгкие напрочь отказывают, и я начинаю задыхаться. Попытка, вторая, я не могу ничего сделать. На пятый вдох мне удаётся урвать хотя бы каплю кислорода. Постепенно моё дыхание и все остальные функции организма приходят в норму.

– С каждым разом будет всё хуже, Рик. Ты ведь не хочешь, чтобы это продолжалось. Покажи нам Крыс.

– Нет.

– За кого ты борешься? За Информаторов? – смеясь мне в лицо, спрашивает Алексей. – Ты ведь прекрасно знаешь разницу между нами и ими. Им ничего не будет, я лишь свяжу их и доставлю в Штаб, затем их осудят для показухи и отправят в Америку. А что теряешь ты? Терпишь разряды тока, избиения, мучительную боль, ради того, чтобы они не сели на скамью подсудимых и не были с позором отправлены на Родину? Благородно, но глупо.

В его словах вагоны здравого смысла. Я защищаю тех, кому серьёзного вреда не причинят. Мысли скачут в голове, перекрывая друг друга, подсознание настойчиво твердит о подчинении и благоразумии, но я отбрасываю этот вариант. Я не стану подставлять людей.

– Иди к чёрту, Громов. Когда-нибудь и тебя так прожарят до костей.

Протяжно стону. От слов к делу? После его удара в солнечное сплетение тело начинает вопить от боли, из организма снова выбит весь кислород, а подкатывавшая рвота уже не в силах сдерживаться. Меня от души выворачивает желчью, попутно прожигая весь пищевод. Благо хоть себя не обдал, отвратительный сервис в русских отелях.

Новый разряд проходится по коже, проникая в каждый уголок обессиленного, но отчего-то до сих пор пребывающего в сознании тела. Интересно, с какой попытки Громова выбить из меня информацию я бы потерял сознание без наркотика?

Ток покидает тело, и я чувствую, как по лицу гуляет жар. Облизываю губы и чувствую привкус крови. Откуда она? Паника накрывает меня новой волной, если я не придумаю что-нибудь, то сдохну здесь от очередного удара.

– Подумай о своей шкуре. У тебя уже кровь носом пошла, Рик, тебе нужна помощь. Расскажи мне то, что требуется, и я позволю врачам осмотреть тебя. К тому же, не сомневаюсь, что дома тебя ждут, как минимум родители, а как максимум имеет место быть какая-нибудь красавица. Я ведь прав? – прокрадывается в сознание монотонный голос Наследника, как только я вновь отхожу от прошедшего разряда и начинаю слышать.

– Угадал, есть.

– Так и подумай о ней? Она обрадуется, если получит из твоей поездки обугленное тело?

– Предположим, я сдам тебе информатора, что дальше?

– Ты сказал, что их трое.

– Я знаю только одного, – хриплю я.

– Хорошо, сдай мне одну крысу, остальных я найду сам.

– Как только я покажу его тебе, ты меня отпустишь?

– Развяжу и прекращу эту пытку. Затем мы прилетим в Россию, и мой Отец выдаст тебя твоему, соответственно, при определённых условиях.

– Тогда какой в этом смысл?

– Ты избежишь лишних мучений.

В моей шальной голове созревает план по спасению, время использовать его на полную катушку. Для этого придётся вытерпеть ещё один удар.

– Слабый довод, чтобы подчинить меня.

Он ухмыляется и даёт отмашку Павлу. Новый разряд, но я уже знаю, что буду делать, когда он прекратится. Придётся взять все свои инстинкты в кулак и овладеть собственной истерикой. Громов прав, я должен подумать о своих близких и уцелеть ради них. Придётся пойти на хитрость, если проколюсь, то точно погибну.

Как только Рокоссовский прекращает подачу тока с генератора, я без движения повисаю на верёвках. Стараясь тихо втягивать в себя воздух. Как только организм стабилизируется, я начинаю слышать шум и гомон вокруг. Рядом кто-то суетится, очевидно, Громов и электрическая компания.

– Что с ним? – кричит Алексей.

– Скорее всего, действие препарата закончилось, Алексей Михайлович, – мягкий женский голос отвечает ему.

– Он только начал раскалываться! Живо, ещё дозу.

Я чувствую на себе чьё-то горячее дыхание, и преднамеренно перестаю дышать, пусть сочтут меня полутрупом и отвяжут отсюда.

– Он не дышит!

– Что? Быстро всех врачей сюда! Вспарывайте верёвки и кладите его на песок!

Мои руки и ноги чувствуют огромное облегчение, когда их отвязывают от этих чёртовых столбов, но я не подаю вида, стараюсь вообще не подавать признаков жизни. Хоть этого и не хватит надолго. Чьи-то пальцы пытаются прощупать мой пульс, но, очевидно, никак не могут нашарить его под кожей. Надо же, даже организм заодно со мной.

– Пульс очень слабый, надо ждать врачей и срочно его откачивать.

Так вот, кто пытается обнаружить во мне жизнь. Лёша. Именно его голос я слышу над собой. Это будет идеальный вариант. Мозг словно автоматически избрал для себя единственную цель – выживание. Без моего собственного контроля он предпринимает все действия, а я в собственном теле чувствую себя сторонним наблюдателем.

Резко распахнув глаза, я заламываю сидящего над собой Громова так, что он даже не успевает опомниться. За глотку прижимаю его к себе. Озверевший от испытанной боли, я не отдаю себе отчёт в своих действиях. Выхватываю из кармашка его формы нож и прислоняю его к горлу Наследника. Теперь он и весь его лагерь в моём распоряжении.

– Отпусти его, не вздумай вспороть ему глотку! – кричит Рокоссовский.

– Замолкни, иначе я с удовольствием выполню твоё предостережение, – мой же голос кажется мне совсем чужим, будто говорю не я. От меня самого вообще хоть что-нибудь осталось после этого кошмара?

– Не стрелять, – спокойным голосом отдаёт команду Алексей.

– Страшно, Лёш? – отстранённым тоном интересуюсь я.

– Да, но не от того, что у моей глотки нож. А от того, что ты сейчас под препаратом и не отдаёшь себе отчёт в своих действиях.

– О, – протягиваю я, – ты себе просто не представляешь, насколько я сейчас озверел. Спасибо вам за сервис. Рокоссовский, веди меня в палатку, у меня там дело есть.

Павел, подняв руки в воздух, чинно вышагивает передо мной, а я с Громовым в заложниках, автоматически передвигаю ногами. Весь организм будто отключен от меня и совершает действия по заранее вбитым в программу командам. Словно живёт отдельной жизнью.

Мы входим в командирскую палатку, и я требую вернуть мне верх от моей формы и всё вооружение. Паша медленно складывает всё рядом с ногами своего напарника. Вот они, все мои вещи. Отдаю приказ русскому Наследнику, и он, под контролем ножа, подаёт мне один из “Глоков”. Заряжаю его и бросаю нож в песок. С пистолетом наперевес мне будет гораздо удобнее держать их двоих под контролем.

– Разоружайтесь оба, быстро!

Два напарника переглядываются между собой, держа руки поднятыми.

– Не заставляйте меня нервничать, живо. Я и выстрелить могу.

Они оба принимаются выворачивать всё своё вооружение на песок, а я, напротив, вооружаюсь до зубов. Майка плотно прижимается к коже, чем доставляет нестерпимую боль и дискомфорт. За то время, что я провисел на той конструкции, ко всем моим травмам успел добавиться и солнечный ожог всего торса. Бедная Ким, она с ума сойдёт, когда увидит всё это на мне.

Держа обоих боевиков на мушке, я подхожу к сейфу в тумбочке Громова и без труда открываю его. Странно, будто всю жизнь им пользовался. Ошарашенно смотрю на донесение, затем на напарников. Строго говоря, они смотрят на меня не менее удивлёнными глазами. Убираю донесение во внутренний карман, подальше от чужих любопытных глаз, из кучки их оружия забираю два пистолета “Макарова”, принадлежащих Лёше. Не знаю, зачем они мне, пригодятся.

– Рокоссовский, дуй в конюшню и подбери мне лошадь. Чем живее она будет, тем живее будешь ты, и позаботься о запасе воды.

Он коротко кивает и скрывается за стенами шатра, а я цепляю на русского Наследника наручники.

– Ты веришь в то, что сможешь сбежать?

– Ну, ты же верил в то, что сможешь заставить меня говорить.

– Это абсурд, Рик. Никто не даст тебе выйти из лагеря.

– Мне не дадут, а вот с тобой наперевес вполне.

– А, – протягивает Громов, - вот оно что. Ты решил меня притащить в свой лагерь? Обмен опытом?

– Что ты, меня с детства Отец учил всякую гадость в дом не таскать, я тебя где-нибудь по дороге выкину.

– За нами погонятся мои люди, и как только ты меня выбросишь, они тут же тебя схватят.

– “Глоки” до отказа набиты патронами, вам по мне стрелять нельзя, а вот мне почти по всем можно. Как думаешь, эффективная будет погоня?

– Посмотрим.

– С какой стороны меня принесли, отвечай, и тогда я сохраню тебе жизнь за пределами лагеря.

– Ты и так меня не убьёшь. Это повлечёт скандал.

– Уверен? Мне сейчас плевать, в кого разрядить магазин, я всех вас ненавижу.

– Хорошо, скажу это не потому что боюсь, а потому что ты всё равно далеко ноги не унесёшь отсюда. Выходишь из командирской палатки и скачешь прямо.

– Скажу тебе больше, я унесу свой зад отсюда. Шуруй, иначе прострелю тебе ногу.

Выталкиваю Алексея из палатки и оглядываюсь по сторонам, русские боевики оцепили шатёр живым кольцом. Гнев и страх повторных издевательств подстёгивают меня к действиям, и я сам не ведаю, откуда берутся силы.

– Прикажи им пропустить нас, – тихо отдаю команду Громову.

После его указаний шпионы расступаются и, внимательно наблюдая за моими действиями, пропускают нас к приведённой Павлом лошади. Сажусь в седло сам, не отрывая пистолета от Алексея, а затем затаскиваю туда и его. Со скованными за спиной руками не больно-то большое сопротивление окажешь, будучи перегнутым через коня. Наматываю узду на одну руку, а дуло пистолета второй рукой прикладываю к спине русского Наследника.

– Если я увижу, что кто-то погонится за нами – убью всех, в том числе и Громова. Рокоссовский, сто раз подумай над тем, высылать ли за мной людей.

Бью коня под бока и сразу пускаюсь в галоп, по указанному до этого Алексеем направлению. Постоянно оглядываюсь и контролирую ситуацию, надеюсь, им хватит благоразумия не выслать погоню. Тем временем, в пустыне начинает вечереть, ничего хорошего это не сулит. Как, по сути, и то, что рано или поздно наркотик из моей крови выветрится, и тогда я, по всей видимости, отключусь от реальности. Дотянуть бы до своего лагеря. Спустя пару часов езды я спешиваюсь, нужно напоить лошадь и пополнить запасы воды самому. Сбрасываю Алексея на землю и окидываю взглядом простор. Погони за нами нет.

– Водой поделишься?

– У меня должны быть причины делиться?

– Брось, ты прекрасно знаешь, что я выполнял свою работу.

– И ловил кайф от этого, – озлобленным тоном парирую я.

– Какой кайф в нашей собачьей работе? Ты это потом поймёшь, когда съездишь не на одно задание Штаба, а на десяток. Погано даётся осознание того, что ты лишь пешка в интригах наших правительств.

– Мы сами себе хозяева и защищаем свою страну.

– Ошибаешься, – горько улыбается Громов. – Мы лишь машины для убийств и уже давно.

– Может и так, у меня нет желания разводить с тобой полемику. На этом наши пути расходятся.

– Ты бросишь меня здесь?

– Хочешь поехать со мной в Штаб? – усаживаясь в седло, спрашиваю Алексея.

– Честно, не горю желанием.

– Я тоже так думаю. На, лови, ключи от наручников, пистолет и флягу воды. Думаю, тебе хватит этого джентельменского набора, чтобы добраться до своего лагеря.

– А второй пистолет?

– Нет, он трофейный. Где ещё прикажешь мне добыть модернизированный шпионский пистолет “Макарова”? Только подрезать у тебя, ещё и с фамильной гравировкой.

– Не за что.

– И да, если ты указал мне неверный путь, то я клянусь тебе, Громов, при следующей встрече я тебя убью.

– Хочу сказать тебе ещё одну любопытную вещь напоследок.

Закатываю глаза. Он так тянет время, или действительно у него на уме есть что-то важное?

– Слушаю.

– Тебе наверняка интересно, кто слил данные о тебе, вплоть до того, как ты выглядишь?

Громов умён как сам дьявол, эта мысль действительно не даёт мне покоя. Но с чего бы ему сливать мне эту информацию? Чем активнее пытаюсь искать ответы в своей голове, тем больше теряю все адекватные версии. Узнаем.

– Очень даже, узнаю кто – убью.

– Тебя слили Рокоссовскому, ему на почту пришёл файлик с твоим личным делом, количественным и качественным составом войск, вооружений и всего прочего, – ухмыляется русский. – Это же насколько нужно не любить своего Наследника, чтобы подложить ему такую свинью?

– И кто же отправитель файла?

– Это была анонимная отправка. Мы пробили местонахождение отправителя, с помощью IP и пеленгации по нему. Твои данные были отправлены из Конго. Если сложить два и два, то рядовым бойцам не дано знать о данных другой операции. Только управляющие чины это знают. Из вашей элиты там только Найт-младший. Как его, - щурится Алексей, – кажется, Кайл. Отправить письмо мог только он, а знать всё мог от своего отца. Берегись, Рик, вы пригрели на груди клубок змей.

–Даже если и так, почему ты делишься со мной этим?

– Мне не всё равно. Я предпочитаю иметь дело с многовековой Династией, нежели с безродными псами, которые займут это место интригами. Умней, О’Хара, это твой единственный шанс спастись. И я скромно полагаю, что преподал тебе хороший урок в этот раз.

– Смотри, как бы в следующий раз я тебе шкуру не прижёг, а за информацию спасибо.

Не дожидаясь ответа, я пришпориваю коня и вновь пускаюсь в галоп. Главное – не отключиться по дороге. Найт, паскуда. Так и знал, что он замешан в этом деле. Для отвода глаз подрядил на это Кайла. Вернусь в Штаб и размотаю ему кишки по всем коридорам. С этих пор шутки закончились, следующая остановка Джейсона – гробовая доска.

Внезапно до моих ушей доносится характерный хлопок выстрела. Несчастное сердце совершает кульбит, с давящей болью ухая куда-то в пятки. Пальба? Откуда? Погоня? Нет… Нет, я только выпустил из рук залог своей свободы, только не это! Не медля пригибаюсь к шее коня и, вцепившись в гриву мертвой хваткой, тяну узду из стороны в сторону, петляя по песку. Оборачиваюсь назад и вижу, как держа руку вытянутой вверх, Громов ржёт во всю глотку, утирая слезы ладонью, явно намекая, что выстрел был скорее для адреналина.

Вот тварь. Мысленно рычу и снова бью скакуна под бока. Псих! А ведь он действительно мог выстрелить, пусть не в меня, но в коня запросто. И тогда попытка побега провалилась бы с треском. В бою мне его не одолеть сейчас. Но почему тогда Алексей отпускает меня? Странно, но думать нет сил, голову изрядно третирует боль. Разберусь чуть позже, эта его выходка явно не сулит ничего хорошего.

Песок, холодеющий вечерний воздух и больше ничего. Пью на ходу, лошадь в таких условиях может спокойно двигаться вперёд без регулярных водопоев. Инстинктивно удерживаясь в седле, пытаюсь ковыряться в наручном компьютере и выуживаю единственную положительную информацию: через него мне удаётся отследить компьютер Каина.

Наручные компьютеры напарников всегда прошиваются на двоих, и база данных в них общая. А потому, зная определённые параметры и шифры, можно легко обнаружить местоположение друг друга. Воспользовался ли он этим? Не знаю, главное теперь мне известно, что я двигаюсь в верном направлении. Громов не обманул, как ни странно. Судя по данным устройства, Каин движется. Они вышли на мои поиски? Дело дрянь, я должен остановить их.

Скачу по весь опор, но ещё через час езды я чувствую, как начинаю отключаться. Видимо, действие русского препарата заканчивается. Нет, только не сейчас. Я должен добраться до Каина, его координаты совсем рядом с моими, главное дотянуть. Осознаю, что руки и ноги начинают отказывать мне, но слишком поздно. Слетаю с лошади и падаю лицом в песок. Всё становится неясным, теряет чёткость, по телу раскатывается дикая боль, и я окончательно теряю всю связь с реальностью.

========== XXXIX Глава (часть 2-ая от лица Ольги) ==========

Не сплю, раз за разом прокручивая слова Джейсона о том, что Рик уже двинулся к лагерю русских. Каким же бестолковым надо быть, чтобы самолично направиться под самый нос к врагу? Да, в этом весь О’Хара – сначала сделает, а потом подумает, что, наверное, ошибся.

Даже если Каин действительно на его стороне, то вряд ли успеет вытащить зад друга из приключения. Если он там ничего не может сделать, то что могу сделать я? Если бы Райан знал о сложившейся ситуации, то непременно защитил бы боевика. Что, если рассказать ему? Возникнет вопрос о том, откуда я узнала. Автоматически придётся сдать Найта, вот только доказательств у меня нет. Сыграть на том, что произошло вчера, также не выйдет. Глава, конечно, разозлился, но решение вряд ли станет принимать сгоряча.

Чёртовы законы, почему нельзя просто застрелить Найта, и всё? Это бы спасло многих. Возможно, стоит попытаться ещё раз пересечься с заместителем, вовремя включить рацию и вывести его на нужный разговор? Вряд ли сегодня меня выпустят за пределы кабинета. Шпион больше не станет так рисковать, да и главная угроза Династии вряд ли решится на повторный шаг. На уме так и вертится присказка с родины: «Что бы такого сделать плохого».

За своими раздумьями я совсем не замечаю, как проходит утро и сборы на «работу». Молча шагаю след в след за Главой и уже в кабинете принимаюсь вновь разгребать бумаги. Как же их много. Мысленно кляну всё это на чём свет стоит, разве это сейчас важно? Сознание вопит, а спокойный вид Райана приводит меня в бешенство. Неужели ему до сих пор не доложили, что у Рика проблемы?

До полудня помещение напоминает проходной двор. Агенты с кипами бумаг буквально роятся возле стола Главы, подваливая мне и ему всё больше и больше работы. Начинаю испепелять всех входящих взглядом. Треклятые документы прибывают быстрее, чем я успеваю их разобрать.

Совсем скоро в кабинете появляется и Джейсон. Неужели он совсем ничего не боится? Хочется метнуть ему в лоб вон ту статуэтку со стола Райана. Хотя физиономия у него и без того потрёпанная. Ссадины щедро окропили его переносицу, а под глазами красуются внушительные мешки сине-фиолетового цвета. Мысленно улыбаюсь этому зрелищу, хоть раз, но он получил по заслугам.

– Райан, Ольга, – сцепив ладони перед собой и кивая головой каждому из нас в отдельности, здоровается заместитель.

– Что неясного в моей просьбе о том, чтобы ты не попадался мне на глаза в ближайшее время?

– Я бы хотел принести свои глубочайшие извинения за вчерашнее, если позволишь.

Он стыдливо прячет взгляд в пол и даже не рискует поднимать голову. Какой же он скользкий. Засунь себе свои извинения… Злюсь, неужели всё это вот так спустится на тормозах? Отец Наследника заметно мнётся, его гнев осязаем, однако холодный разум берёт вверх. Скептически кивая, он позволяет заместителю извиниться, вальяжно рассевшись в кресле и подперев ладонью подбородок.

– Прежде всего, я хотел бы извиниться за неудачно подобранное выражение в адрес Наследника. Я был категорически не прав и, более того, не имел ни малейшего права на такие высказывания по отношению к представителю Династии. Так же я хотел бы извиниться перед Ольгой, я был не прав.

И это всё? Прекрасно просто. Как в детском саду, я был не прав, простите, я больше не буду кидаться кашей. Моему возмущению нет предела. Райан, видимо, тоже не в восторге. Только Глава собирается сказать что-либо в ответ, как шпион опережает его:

– Я готов понести любое заслуженное наказание, предусмотренное тобой, Райан, вплоть до снятия меня с должности заместителя. Моё поведение откровенно не соответствовало должностному положению, и я это в полной мере осознаю.

Как любит говорить Рик: «ва-банк». И ведь наверняка сработает, он знает О’Хару старшего слишком хорошо для того, чтобы предпринимать такие шаги необдуманно. Наследник прав, мы имеем дело с крайне умным и изощрённым врагом. Ричарду нужно срочно умнеть, иначе эта змея так и будет на голову впереди со своей неуёмной энергией и желанием уничтожить всё вокруг.

– Хорошо, что ты понимаешь это, – спокойным тоном отвечает Райан. – Решение касательно твоей участи за эту выходку я приму позже. Пока у меня нет желания об этом думать. Можешь идти.

Он откланивается и покидает кабинет, а у меня внутри всё клокочет. Даже не хватает цензурных слов, чтобы описать старшего Найта. Хитрый, скользкий, предусмотрительный и осторожный манипулятор от Бога. Изо всех сил напускаю на себя безразличный вид и вновь с головой ныряю в бумаги. Глава закатывает глаза и, фыркнув себе под нос, принимается в очередной раз внимательно всматриваться в монитор своего компьютера.

– Оля, ты закончила там с бумагами?

– Не совсем, но осталось немного.

– Оторвись, пожалуйста. Есть дело важнее.

Послушно откладываю свою работу в дальний угол и подхожу к агенту. Что он задумал? Надеюсь, не придётся снова идти в кабинет Найта. Вряд ли он повторит свою оплошность, однако попадать ему под горячую руку я точно не хочу. Он, вероятнее всего, зол до чёртиков, ибо ему сейчас приходится идти на любые унижения, чтобы добиться прощения.

– Смотри. – Ладонью он указывает мне на множество новых документов на своём столе. – Всё это срочные документы, которые требовали моего заверения. Теперь их нужно вернуть всем шпионам обратно. Обычно они приходят ко мне под конец рабочего дня и забирают их. Однако, у меня есть другая мысль.

– Какая?

-– Не пойми меня неправильно, но мне очень понравилось то, как ты сходила к Найту в кабинет, в плане рации. Я попрошу тебя разобрать документы на папки и разнести их адресатам. При разборе смотри на подписи. Они у всех характерные, так что не спутаешь, раскладывай по ним. На каждую папку я тебе прилеплю стикер с номером кабинета и кратким описанием того, где он находится. Твоя задача – разнести документы и в нужный момент включить рацию. Хочу устроить облаву на любителей болтать. Идёт?

– Честно говоря, это немного пугающая перспектива.

– Не волнуйся. Я не подам вида, что в курсе. Просто запомню. Так что, поможешь?

– Хорошо.

– Да, ещё, пожалуйста, перед тем, как класть документ в папку, делай скан мне на почту.

– Вы уверены, что я разберусь с настройками?

– Там всё просто, нажми на сенсоре иконку с конвертиком, выбери мою почту и запихни документ в сканер.

– Попробую.

Я беру первую бумажку и приступаю к делу. Как Райан и сказал, я отыскиваю нужную кнопку, и маленький экран принтера выводит мне целый список электронных адресов. Выше него находится, очевидно, строка поиска. Я забиваю туда фамилию Главы, и устройство выводит мне два одинаковых контакта. Чёрт. И как теперь разобраться, кто есть кто? Оба контакта обозначены как «RRO’Hara» с одинаковым доменом после собаки… Они оба RRO…

Напротив адреса написано что-то по-английски, но моих познаний не хватает для того, чтобы это разобрать. Спросить Райана? Опять буду выглядеть дурой. Была не была. Отправлю на первый адрес. Наверняка верхний из них, согласно иерархии, принадлежит Главе. Кладу документ в отсек для сканирования и, после проката, сообщение с электронной версией отправляется указанному адресату. Точно ли я всё направила верно? Всё-таки придётся краснеть.

– Проверьте, пожалуйста, хочу убедиться, что всё сделала правильно.

– Минутку. У меня в почте нет сообщений с принтера.

– Странно.

– Ты уверена, что не перепутала меня с младшим?

– Не знаю, у вас одинаковые почтовые ящики, – с долей обиды в голосе сдаюсь я.

– Давай проверим. – Улыбаясь, Райан встаёт с места и подходит ко мне. – Показывай и рассказывай, что ты сделала.

– Как вы и сказали, я нажала на конвертик, здесь в строке поиска ввела Вашу фамилию. Вот. Он вывел из списка два контакта.

– На какой ты отправила скан?

– На первый. Ведь ваша почта, по логике вещей, должна быть первой в списке.

– Да уж, ну, я тебе скажу, что этот скан улетел на почту к Рику. Напротив почты написаны должности. Плюс ко всему, принтер автоматически выводит меня последним в списке, я специально так настроил, для собственного удобства. У сына всё наоборот, последней выводится его почта, моя стоит первой.

– Я не смогла разобрать английские слова… – Вновь это чувство стыда. Мне действительно стыдно, что я до сих пор не смогла выучить и пары слов на английском.

– Он так и не научил тебя разговаривать по-английски?

– Нет, – заложила его по всем постам.

– Получит по шее. Это никуда не годится. Запоминай. Напротив меня написано «Head» – Глава. Напротив Рика «Successor» – Наследник.

– Теперь понятно.

– Пробуй заново.

Я повторяю ту же процедуру заново, выбирая теперь уже правильную почту в списке. Успешно. Файл отправляется к законному адресату, и я принимаюсь к серийному сканированию, попутно раскладывая бумаги в разные папки. Надо сказать, что управляюсь я достаточно быстро. Когда последний документ прокатывается в принтере, на каждой папке уже красуется приклеенный шпионом стикер с координатами владельца папки.

– Держи. – Он, совсем как вчера, ставит на свой стол ту же самую крохотную рацию. – Всё по стандарту, если что-то тебя испугает, или будет что-то интересное – зажимай кнопку.

– Помню.

– Умница. И долго не разгуливай, а то я начну нервничать. А мои нервы не венчаются ничем хорошим для верхушки Штаба.

Улыбаюсь, и шутливо откланиваюсь Главе. Осторожно закрыв дверь кабинета, бросаю взгляд на первую папку в своих руках. Кабинет восемьдесят четыре. Так-так-так, где же он? Шагаю согласно указанным ниже на листочке наставлениям и вскоре оказываюсь возле нужной двери. Отец Наследника заботливо указал имя и должность каждого владельца документов, так что, я могу удобно обратиться к каждому из них. Отлично. Стучусь в первую дверь и получаю дозволение войти.

– Здравствуйте. – Хозяин кабинета явно обескуражен моим появлением.

– Добрый день, Эмет. Дело в том, что у мистера О’Хары сегодня очень много дел, и он не хотел бы отвлекаться на раздачу документов вечером. Глава попросил меняразнести всем подписанные бумаги. – Предварительно отклеив стикер, я протягиваю шпиону папку прямо в руки, приветливо улыбаясь при этом. – Вот ваши.

– Благодарю. – Мужчина располагающе улыбается, и я невольно подхватываю эту улыбку.

– У Вас нет ничего для Райана?

– Нет, даже если и было бы, то совестно нагружать такую юную и хрупкую леди бумагами.

– В таком случае, я пойду, удачного дня.

– И Вам удачного дня.

Покидаю кабинет и принимаюсь искать следующий. Забавно, оказывается, тут нет ничего сложного и страшного. Главное – не попасться Найту. Папка за папкой, дверь за дверью, со временем у меня на руках остаётся последнее поручение, и я продвигаюсь по указанным координатам. Стучу в дверь и, получив дозволение, вхожу внутрь. Какого чёрта здесь делают Найт и Джевелс?

Шпионка моментально отрезает мне путь к двери, запирая её на ключ. Джейсон опирается о стол, скрестив руки на груди и елейно улыбается. Что они задумали? Время включать рацию. Они не убьют меня, это слишком опасно для них. Максимум – угрозы, но даже это может стать ещё одним уничтожающим фактором для них. Беру папку подмышку и засовываю руки в карманы джинсов, зажимая кнопку рации.

– Более чем уверен, что ты не надеялась нас увидеть.

– Очень интересно, как вы умудрились попасть в чужой кабинет?

– Мир не без добрых людей.

– Верно, – улыбаюсь. – Но и в семье не без урода…

– С каких пор ты стала такой острой на язык? Или после вчерашнего решила, что всё дозволено?

– Вероятнее всего, у Рика набралась, он у нас мастер огрызаться, – вклинивается брюнетка.

Чем бы ещё вывести их из себя? Они должны наговорить как можно больше.

– Не волнуйся, Джевелс. Курсы О’Хары-младшего закончились. Вряд ли он чему-то сможет её научить.

– Утешаете себя раньше времени? После ваших вчерашних угроз я успела предупредить Каина. Он вытащит Рика.

– Ошибаешься. – Улыбнувшись, он отходит от письменного стола, жестом приглашая меня к нему.

Что происходит? Я нерешительно шагаю к столешнице и с ужасом отмечаю, что на дубовой поверхности разложены фотографии. Рик в руках русских. Его спина изранена, а неизвестный брюнет то замахивается на него хлыстом, то с гордо поднятой головой оценивает свою работу. Нет. Только не это. Надеюсь, он ещё жив. Всё ещё можно исправить! На мои глаза невольно наворачиваются слёзы, а от бессилия хочется взвыть. Нет. Это ложь. Этого не может быть.

– Он жив?

– Пока да. Его не убьют в лагере. Отвезут в Россию, а там естественным для него приговором станет расстрел.

Его спокойный тон добивает меня ещё больше. В мыслях мелькают слова Райана о том, что им ни в коем случае нельзя попадать в Россию. От паники я, кажется, начинаю задыхаться. Я должна что-то сделать. Райан должен знать. Рации мало.

Затуманенный рассудок подкидывает единственный вариант действий. Я хватаю первые попавшиеся фотографии со стола и несусь к двери, буквально сбивая сообщницу заместителя с ног. Проворачиваю ключ в двери и почти вырываюсь на свободу, но в последний момент меня откидывают от двери и вжимают в стену. Истошно кричу, пытаясь вырваться из рук Найта. В ответ на мои действия он лишь зажимает мне рот ладонью и настоятельно требует тишины. Постепенно я прекращаю попытки. Из его мертвой хватки мне не вырваться.

– Угомонись и слушай меня, – впиваясь безжалостным взглядом в моё лицо, сквозь зубы цедит шпион. – Ты глупая девчонка. Не раз тебе предлагался выбор, что сделала ты? Встала на его сторону. Вместе с ним и погибнешь. Думаешь, я не понял, что ты вновь провернёшь свой трюк с рацией? Спешу тебя поздравить. Я приготовился к этому. Рация здесь не работает. Вчера я думал убить тебя первой, но после остыл. Это будет слишком легко.

– Немного информации к сведению: я просила Кайла отдать её мне после того, как всё закончится. Не знаю, говорил он тебе об этом или нет?

– Говорил. Ты её получишь. Как только все погибнут. – Он переводит взгляд на меня и ослабляет хватку, убирая ладонь от моего лица. – Ты увидишь смерть каждого из них. Я не оставлю ни одного. Первым умрёт Рик в Штабе русских. Райан не сумеет договориться с Громовым, и Наследника казнят. Твои ставки: кто умрёт следующим?

Заливаюсь слезами и мотаю головой. Я не хочу это слушать. Не надо!

– Следующим умрёт Каин. Я не забыл о нём. Наследник Девингемов первый кандидат на кресло Главы после Рика. Райан запросто отдаст ему это место. Мне не нужны конкуренты. Я даже о сценарии позаботился. Он умрёт так же, как его родители. Разобьётся в автокатастрофе. Всё спишут на стресс в связи со смертью Рика. Это эффект домино. Уйдёт он – уйдут все.

– Не выйдет, Глава будет оберегать его.

– Я хитрее. Ты должна была это заметить. Следом после них расплата застигнет и Райана. Зная его, он не сможет смириться с утратой обоих детей. Наверняка, кинется в первую попавшуюся сложную операцию, а там я позабочусь о его смерти. Последняя в цепочке – Ким. После потери двух сыновей и Главы, она сама окажет нам услугу. Её не придётся подталкивать к смерти. Блондинка сделает всё сама. Ты будешь наблюдать за этим. Я предоставлю тебе эту возможность.

Он убирает от меня руки, и я падаю на пол, не в силах удерживать равновесие. Слёзы катятся по щекам, а всхлипы тревожат тишину кабинета. Зачем он рассказывает мне об этом? Подавляет морально, чтобы я ничего не успела поделать? Постепенно я собираю волю в кулак и успокаиваюсь. Он смотрит на десять шагов вперёд и запугивает меня неспроста. Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы вытащить Рика.

Я молча поднимаюсь на ноги и, утерев последние капли с лица, решительно, со всей ненавистью, вглядываюсь в лицо Найта:

– У тебя ничего не выйдет.

– Мы уже на ты?

– «Выкают» тем, кого есть за что уважать. Ты этого не заслуживаешь. Хочешь уничтожить всех вокруг? Запугать меня? Не выйдет, – поворачиваясь в полоборота к Джевелс, я продолжаю гневно выплёвывать слово за словом. – Я никого из вас не боюсь. Ни тебя, ни твоего сынка, ни его подстилку. Вы решили, что всесильны? Нет. Не угадали. Мой выбор сделан, и клянусь тебе, Найт. – Приближаюсь к нему вплотную. – Я стану началом твоего позорного конца.

Не дожидаясь ответа, я вышагиваю к двери, и буквально шиплю на брюнетку:

– С дороги.

– Ты ответишь за каждое слово, – отвечает шпионка.

– Джевелс, пусти её. Она пожалеет об этом позже.

Покидаю помещение и делаю глубокий вдох. Теперь каждый из них окончательно и бесповоротно мечтает о моей смерти. Плевать, нужно срочно думать, что делать с Риком. Он в большой опасности. В туалетной комнате привожу себя в порядок и направляюсь к Главе. Нужно что-то придумать.

Толкаю дверь и проникаю в кабинет. Глава обеспокоенно вглядывается в моё лицо и чуть не вскакивает с места. Старательно напускаю на себя беспечный вид, будто ничего не произошло. Что, если рассказать ему? Думаю, стоит, надо лишь собрать все силы. Плевать, что у меня нет доказательств. Даже если он не поверит мне, то всё равно перестрахуется насчёт сына. Большего мне сейчас не нужно.

– Где ты была так долго?

– Доставка бумаг немного затянулась. Все интересовались, почему документы возвращаются к ним нестандартным образом. Но всё в порядке. Прошу прощения, что заставила нервничать. Я не хотела.

– У тебя растерянный вид, что-то всё же случилось?

– Да, мне нужно Вам кое-что рассказать. – Нечего больше ждать. Брюнет нуждается в помощи.

– Говори.

Не успеваю я раскрыть и рта, как раздаётся стук в дверь. После короткого ответа Райана на пороге появляется Джейсон, собственной персоной. Что? Зачем он прискакал к Главе? Что-то не так. Неужели? Нет…

– Опять ты?

– Да, есть срочные обстоятельства, о которых ты должен знать. Даже в свете того, что ты не хочешь меня видеть, я не имею права молчать об этом.

– Ну, давай, удиви меня.

– Рик. Всё пошло наперекосяк.

– Что с ним?

Глава моментально меняется в лице, взглядом, полным тревоги, он буквально впивается в лицо своего заместителя и ожидает ответа. Мерзкий Найт. Я буквально чувствую, как сердце катится в пятки, и кровь шумит в ушах. Рик. Мне даже представить страшно, что с ним случилось, раз заместитель принялся докладывать об операции.

– Все наши предостережения не помогли. Он лично двинулся с небольшим отрядом в лагерь русских. Его до сих пор нет. Вероятнее всего, он попал в плен. Нужно срочно что-то делать, Райан, иначе всё закончится плачевно.

Глава вскакивает со своего места и, зарывая ладонь в волосы, поворачивается лицом к окну. Обернувшись, он растерянно пробегает взглядом по столу, и всматривается сначала в моё лицо, а затем, беря над собой верх, переводит взгляд на Найта.

– Какие меры приняты?

– Девингем рапортовал о ситуации. Я не знаю, каким образом, но его рапорт не дошёл до меня вовремя. Все виновные определены и готовы понести наказание. На данный момент Каин на связь больше не выходил. Думаю, он собрал все силы лагеря и двинулся к русским, чтобы отбить Наследника у врага.

– Нужно срочно его отозвать оттуда. Это бесполезный манёвр: пока сын в руках Громова, русские неуязвимы перед нашими войсками.

– Мы не можем связаться с ним. Агент Девингем не выходит на связь.

– Значит, найди в канале кого угодно и вели передать Каину мой приказ! Мне всему необходимо учить тебя? Пусть остановят войска! В Лагере русских есть наши крысы, почему они молчали? Почему рапортовал только Каин?

– Не могу знать, Глава. Возможно, это оказались двойные агенты, или же их убили.

– Срочно связаться с информаторами из русского лагеря, я хочу знать, что с Риком! Через полчаса чтобы все были собраны в зале заседаний. Чтобы собрали мне все данные, я не должен действовать вслепую!

– Конечно, иду выполнять.

– Вперёд.

В ступоре смотрю на Главу, не зная, куда себя деть. Я готова сделать всё что угодно, лишь бы как-то помочь в этой ситуации, но адекватно понимаю, что толку от меня ровным счётом нет. Агент шумно втягивает воздух в лёгкие и буквально оседает на край стола.

– Рик, Рик, Рик… Как же так, когда же ты научишься думать.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Да. Отправляйся в мои покои и сиди там. Слухи всегда моментально распространяются по Штабу. Когда Ким вернётся, прощупай, знает ли она о случившемся, если да, то постарайся её успокоить. Скажи, что я в курсе и занимаюсь этой проблемой. Как будут новости – я дам вам знать. Когда вернусь – не знаю. Буду сидеть здесь до посинения, пока не вытащу его.

– Хорошо.

– Я дам знать, не волнуйтесь раньше времени. В лагере его не убьют. Нельзя дать им вылезти из пустыни. Вот ключи от покоев. Давай. Возьми на себя Ким. Это облегчит мне задачу.

– Сделаю.

Я забираю с кресла кофту и направляюсь к выходу, а Райан принимается ожесточённо кричать на кого-то в телефонную трубку. Бреду по коридорам, словно в тумане вспоминая дорогу. Как я успокою Ким? «Не волнуйтесь, Ваш сын в лапах убийц, но пока ещё жив?» Даже не знаю, какие слова подобрать. Я сама в огромной панике.

Открываю знакомую дверь и в полной прострации, сидя в гостиной, ожидаю прихода хозяйки. Не знаю, сколько времени прошло. Кажется, что вечность. За это время от Райана нет никаких вестей, и моё беспокойство растёт с каждой минутой. Спустя ещё некоторое время, в покои буквально врывается Ким.

– Оля. Слава Богу, хоть ты здесь. Это правда?

Она знает. Врач в неописуемом ужасе всматривается в мои глаза, из последних сил надеясь, что всё, что она слышала – не так. Что это ложь и выдумки. Но мне нечем её успокоить. Вся ситуация страшна своей неизвестностью.

– Рик в плену у русских. Мистер О’Хара собрал срочное заседание Штаба, они решают эту проблему. Он просил не поддаваться панике и ждать.

Присев ко мне, на самый краешек дивана, блондинка опускает голову на сомкнутые ладони и, не сдерживая эмоций, принимается реветь навзрыд. Мы сможем выстоять только вместе. Я обнимаю её, и, наконец, сама теряюсь весь контроль, давая выход напряжению.

– Я ведь говорила Райану, что нельзя их туда отправлять, они не готовы к такому. Что теперь будет? Что с Каином?

– Насколько я поняла, с ним всё в порядке. Рик почему-то двинулся туда без него.

– Главное – чтобы всё было хорошо.

Со временем мы обе успокаиваемся. И врач принимается отпаивать себя и меня чаем с какими-то успокаивающими травами. Правда, толку от них мало. Каждый час даётся нам всё сложнее. За это время несколько раз супруга Главы всерьёз порывалась потревожить его звонками. Я насилу успевала остановить её. Беспокойная мать – страшная вещь. Глядя на неё сейчас, я всё больше задумываюсь о своей маме. Как она перенесла эту новость? Ведь она в такой же неизвестности, как и мы сейчас.

Глухая ночь, лишь беспроглядная тьма стелется за окнами. Новостей всё нет. Сна ни в одном глазу. Мысли не дают покоя. Почему Джейсон буквально следом за мной побежал докладывать начальству о случившемся? Возможно, он испугался, что я расскажу то, что знаю? Это выглядит логично. Предусмотрев такой вариант он, скорее всего, решил действовать на опережение. Отвлекаясь от этих мыслей, как мантру повторяю себе, что всё наладится. Что Рик в порядке и всё будет хорошо.

На комоде надрывно начинает звонить стационарный телефон, и Кимберли, словно ужаленная, подлетает к нему. Это наверняка Глава.

– Слава Богу! – Она шумно выдыхает, и слёзы облегчения выкатываются из её глаз. – Да, я поняла. Хорошо. Как он? Ладно, я поставлю его на ноги. Давай, дорогой. Держи нас, пожалуйста, в курсе.

Она кладёт трубку и впервые за вечер робко улыбается. По выражению её лица я понимаю, что критичная опасность миновала, но всё равно не могу усидеть на месте. Наверняка мой взгляд более чем умоляющий.

– Они нашли его. Рику удалось сбежать оттуда. Он без сознания, врачи говорят, что состояние не из лучших, но видимых серьёзных повреждений нет. Райан останется там, будет готовить вывод войск из пустыни. Слава Богу, он жив.

Не в силах сказать ни слова я просто обнимаю её. Он жив, он в своём лагере. Как же хорошо. Мы допиваем чай, недолго разговаривая о произошедшем. Сама не замечаю, как проваливаюсь в сон, прямо посреди разговора. Расслабление, последовавшее за сильным стрессом, просто размазывает меня по дивану. Скорее бы он вернулся домой.

========== XXXX Глава ==========

По капле начинаю приходить в сознание. Чувствую, как каждая клетка организма отзывается болью, словно я без остановок тренировался на износ. Заставляю себя открыть глаза и взглядом окидываю помещение. Лежу на кушетке, раздетый до нижнего белья, во весь торс заботливо наложена бинтовая повязка, а рядом с импровизированным ложем стойка с капельницей. Видимо, всё очень плачевно. Шатёр, вероятнее всего, медицинский, вот только чей он? Наш или русский?

И вновь страх вперемешку с паникой накрывает меня с головой. Изо всех имеющихся сил я стараюсь отбросить букет боли на задворки сознания, но идея проваливается с треском. Я должен узнать, где нахожусь. Если снова в лагере русских, то можно смело заказывать себе траурный марш.

Пытаюсь подняться на ноги, но безуспешно. Тело отказывается повиноваться командам, сопротивляясь моей воле всё новыми и новыми волнами боли. Руки и ноги кажутся тяжёлыми, словно налитыми свинцом. Единственное что мне удаётся – предпринять попытку сесть, но я быстро жалею об этом. Голова начинает кружиться, а к горлу подступает тошнота. Рассудок твердит о единственно верном решении: лежать, не двигаясь с места, и я повинуюсь ему. У меня просто нет выбора и сил.

Сколько я был без сознания? Несколько часов, суток? Череду моих размышлений прерывает откинувшаяся платяная дверь шатра. От слепящих солнечных лучей я невольно жмурюсь, подкрепляя это недовольным ворчливым стоном, и сам пугаюсь своего голоса. Видимо, это не издержки ударов током и не проблемы со слухом, я охрип до ужасного состояния. Чёрт тебя дери, Лёша.

– Ты очнулся! Слава Штабу! Как ты? – тараторит Девингем.

Смотрю на него и расплываюсь в улыбке. Хвала небесам, я у себя в лагере. Они всё-таки нашли меня.

– О’Хара, не беси меня, я и так с тобой все нервы вытрепал! Отвечай на мои вопросы.

– Прекрати изображать Громова, последняя фраза у меня уже в печёнках сидит.

Головная боль начинает буквально разрывать мою черепную коробку, а от криков Каина становится только хуже.

– Оу, – протягивает друг. – Голос у тебя что надо, фильмы ужасов выложат миллионы за то, чтобы ты озвучивал каких-нибудь ходячих мертвецов.

– Очень смешно, я и есть ходячий полутруп.

Не успеваю я договорить, как в палатку заходит Лейла и молча устраивается рядом с Каином, кивком головы приветствуя меня.

– Рик, что с тобой было? – не отстаёт напарник. – Врачи сказали, что состояние у тебя очень паршивое.

– Не сейчас. Где моя форма?

– В нашей палатке, – нахмурив брови, отвечает друг. – Если ты о донесении, то мы уже нашли его. Я пошарил по твоим карманам, пока врачи занимались тобой. Как ты это сделал?

– Сам не знаю, надо уносить отсюда ноги, и как можно скорее, Громов с нас живьём не слезет. Мне нужно связаться с Отцом.

– Связывались, он выслал самолёты. Один заберёт нас троих, а второй заберёт остальных бойцов лагеря. Ориентировочно самолёты будут сегодня к вечеру, точнее будет известно позже уже от пилотов.

– Оперативно. Сколько я был без сознания?

– Больше суток с того момента, как мы тебя нашли в пустыне.

– Дело дрянь, Громов и Рокоссовский так меня полюбили, что теперь будут носом рыть песок, пока не найдут меня. Надо шевелиться, вот только встать я не могу. Каждое движение отдаётся дикой болью.

– Нам нужно будет как-нибудь дотащить тебя до полигона. Придумаем что-то.

– Тащить не вариант, – печально констатирую я. – В этом случае я буду как весьма ценный, но тяжёлый балласт.

– А что ты предлагаешь? Если пошевелить пальцем для тебя проблема, то о передвижении по пустыне я вообще молчу.

– Значит, мы должны родить идею и поставить меня на ноги. Сейчас некогда валяться.

Головная боль с каждым новым ударом пульса причиняет всё больше страданий, слово черепную коробку используют вместо наковальни. Соберись, Рик, сейчас не до боли. Ты должен вывести людей, Громов слишком хитрый сукин сын, чтобы вот так просто позволить тебе удрать. Ход мыслей не проясняется, как бы я ни пытался себя отрезвить. Так дело не пойдёт.

Что за убойное топливо вкололи мне русские, если ещё буквально вчера я не чувствовал боли при движениях и умудрился даже сбежать? Наркотик, это была какая-то отрава, но она позволила мне держаться на ногах. В голове вертится всего одна, безумная, но на сто процентов верная мысль. Придётся пережить ещё одну дозу наркоты. Это единственное, что позволит мне вытащить людей из этой песчаной могилы и хотя бы попытаться просчитать Громова. Каин, главное чтобы он согласился и помог, нужно убедить его.

– Лейла, мне нужно собрание Штаба, где-то через час в командирской палатке.

– Рик, боюсь, что у тебя не хватит сил на собрание. Тебе нужно лежать, – обеспокоенно отвечает сержант.

– Это приказ, он не обсуждается. Каин, останься.

Дей кивает головой и покидает палатку, а я буравлю Каина взглядом, не терпящим препирательств.

– Мне нужна твоя помощь, обещай, что сделаешь то, что я прошу.

– Зная твою больную фантазию, я не соглашусь, пока ты не скажешь, в чём просьба, – скрестив руки на груди и недовольно насупив брови, отвечает друг. Меньше всего сейчас мне нужна его упёртость и чёртова забота обо мне.

– Русские, с той целью, чтобы я не терял сознание под пытками, обкололи меня какой-то неведомой мне наркотой. Благодаря ей я долго не терял сознание при максимальных перегрузках организма и сумел даже сделать ноги из их лагеря. – Глаза Каина лезут на лоб от сказанного мной. Делаю глубокий вдох, выбора нет, я должен. – Я чисто физически измотан до крайности и встать с койки сам не смогу. Даже костыли мне не помощники. Найди какую-нибудь молоденькую медсестру, которой можно будет ловко промыть мозги и приведи её ко мне.

– Ты что задумал? – ошарашенным тоном выпаливает напарник. – Нет, О’Хара, иди к чёрту, я не дам тебе обколоться!

– Ты не понимаешь, они убьют всех их, Каин, убьют! – перехожу на хриплый крик. – А нас с тобой доставят в Россию и мы сдохнем там оба от очередных пыток! Они уже провернули со мной то, о чём мне вспоминать страшно, хотя это полевые условия, и большую часть операций с пленными они просто не в силах исполнить!

– Нас больше, чем их, мы прорвёмся, – ухмыляясь, парирует друг.

– Русских больше, чем нас! Данные, которыми располагает Штаб – фикция, на деле всё не так. Их триста пятьдесят голов, они точно знали, как я выгляжу, и ждали меня там, на подступах к лагерю! Это дело рук Джейсона, Брат. Громов лично сказал, глядя мне в глаза, что мои данные и данные отряда, вплоть до вооружений и характеристик людей были анонимно отправлены на почту Рокоссовскому! Русский не дурак, если бы он не был подготовлен, то не отпустил бы меня вчера так просто и не указал бы мне направление, по которому меня принесли. Он дал мне сбежать, чтобы я вывел вас под их прицелы. Я должен, чёрт подери, встать и спасти своих людей, которых попросту подставили из-за меня!

С надеждой смотрю в его глаза, буквально умоляя о согласии. Он должен понять меня, должен подумать о людях и том, что наши задницы здорово пахнут жареным. За секунду на его лице проскакивает нескончаемая череда эмоций, от полной растерянности до осязаемого пламенного гнева. Девингем с шумом втягивает жаркий воздух пустыни и молча, стрелой вылетает из палатки. Закрываю глаза, в надежде, что Каин не наделает глупостей и прислушается ко мне, как мантру повторяя только одно: «Доверься мне».

Проходит буквально пара минут и в палатку возвращается Каин, на пару с молоденькой светловолосой медсестрой. Она растерянно смотрит на меня, кивая головой, и опасливо озирается на взбешённого до безобразия заместителя. Хвала небесам, Каин, как всегда, не подвёл. Стоя за её спиной, он еле заметно кивает мне головой, давая своё согласие на происходящее. Теперь я полностью отдамся на откуп препаратам и смогу встать в строй.

– Как тебя зовут? – обращаюсь я к женственной хрупкой фигурке, замершей от неизвестности в палатке.

– Эшли Ровена Розвуд, сэр, – она буквально пищит от неожиданности.

– Хорошо, Эшли, надеюсь, ты понимаешь, что всё, что будет происходить дальше – не должно выйти за пределы палатки. Я отдаю приказ и требую его исполнения, а разглашать его и светить этим приказом категорически запрещаю.

Внимательно изучаю её взглядом, худощавая молодая девчонка едва ли не дрожит от моего сухого и строгого тона.

– Да, сэр.

– Мне нужно встать на ноги, любой ценой. Я должен не то, что начать шевелиться, мне нужно суметь бегать и биться притом на как можно более долгий срок.

– Сэр, прошу прощения, такой эффект могут произвести только наркотики. Миссис Ризерфорд меня убьёт собственными руками, если узнает, что я дала вам их.

– Значит миссис Ризерфорд об этом знать не нужно. – Закатив глаза, раздражённым тоном выпаливает Каин.

– Я отдаю приказ, а ты исполняешь, все последствия и разговоры с Ким я беру на себя. Скажем ей, что я сам добрался до наркотиков, и эта ситуация вышла из под вашего контроля. Твоя задача лишь подобрать необходимый из них и сделать укол. Большего я не требую.

– Но, сэр, они все сопряжены с риском возникновения зависимости. Как медик я обязана вас предупредить.

– Моё лежачее положение сопряжено с риском гибели всего личного состава операции «Пески», – раздражённо выплёвываю слова, испепеляя блондинку взглядом. – Просто сделай что требуется.

– Да, сэр.

Она с опаской продвигается к шкафчикам и начинает отставлять всевозможные коробки с препаратами в стороны, в поисках необходимых ампул. Каин занимает место возле платяной двери палатки, никто не должен застукать нас за этим делом. В противном случае старшие медсёстры испоганят мне всю задумку, и Эшли получит суровый нагоняй. После долгой возни с поисками она подходит к моей кушетке и перетягивает левую руку медицинским жгутом. Медсестра здорово напряжена и постоянно обеспокоенно косится в сторону входа в шатёр. Она опустошает ампулу и, выгнав из шприца воздух, вкалывает это дьявольское топливо в вену. Перед глазами автоматически всплывает Громов и его издёвка со шприцем, то, как он безжалостно водил вдоль вены иглой, силясь нагнать как можно больше ужаса на измотанное сознание.

– Всё. Ампулу я выброшу, чтобы её не нашли, – информирует Эшли.

– Спасибо, через сколько препарат подействует? – как же меня раздражает мой хрипящий голос.

– Минут через пятнадцать он войдёт в полное действие. Дозы должно хватить примерно на сутки.

– Что будет потом? – скрестив руки на груди, осведомляется Каин.

– Затем постепенно начнёт возвращаться боль во всём организме. Это станет первым сигналом к тому, что действие препарата вот-вот закончится. После этого, Наследник, вероятнее всего, потеряет сознание, так как даст огромную перегрузку организму.

– Если времени не хватит, вторую дозу подряд можно будет сделать? – уточняю я, и моментально натыкаюсь на разгневанный взгляд Каина, он буквально испепеляет меня.

– Можно, но не желательно. Это очень большая нагрузка для организма.

– Понял, Эшли, приготовь с собой в дорогу ещё ампулу и шприц, задействуем их в крайнем случае.

– Есть, сэр.

Медик отходит к шкафчикам и прячет необходимый комплект в свою небольшую медицинскую сумочку, а затем старательно ставит все склянки по своим местам, силясь сделать это максимально приближенно к изначальному варианту. Подозрения нам не нужны. Штабу будет спокойнее думать, что я ковыляю на своих двоих самостоятельно.

– Я могу идти, сэр?

– Пожалуй, да. Спасибо, будь наготове, когда понадобится.

– Да, сэр.

Кивнув головой, Эшли покидает шатёр. Друг всё так же убийственно буравит меня взглядом полыхающих гневом глаз. Обречённо вздыхаю, он так и будет на меня злиться? Я делаю всё что могу, пусть это и безумство.

– Так и будешь вредничать, или, наконец, поймёшь, что я делаю это не ради своей тщеславной задницы?

– Я понимаю, что ты делаешь это не для себя, – бурчит Каин. – Просто трезво оцениваю, какие последствия это может принести.

– Плевать. Я уже угробил четверых, с меня хватит.

Чувствую, как сжимающая тисками всё тело и голову боль понемногу стихает, уступая место прекрасному ощущению спокойствия и силы. Предпринимаю попытку сесть и с чувством удовлетворения обнаруживаю, что у меня не кружится голова и тошнота не подступает давящим комком к горлу. Я будто воскрес из мёртвых, заново родился. Напарник удивлённо обводит меня взглядом и открывает рот в тщетной попытке что-то сказать. С присущей мне хитринкой улыбаюсь и в глубине души несказанно радуюсь тому, что одна моя проделка за сегодня увенчалась успехом. Смогу стоять на ногах и смогу бороться – то, что мне и нужно. Спустя ещё десять минут я абсолютно бодр, полон энергии и совсем не чувствую никакой боли.

– Чёртова смесь, она, что, и мёртвого из гроба поднимет? – ошарашенно произносит Девингем.

– Каин, есть ещё две просьбы, принеси мне, пожалуйста, мою форму и пожрать, кишки к спине прилипли.

Мне безумно хочется есть. Не сказать, что я голоден, капельницы дают свой эффект, но тем не менее, мне хочется употребить что-то съедобное и желательно побольше. Спустя несколько минут мой пустынный заместитель приносит мне всё необходимое, и я принимаюсь жадно закидывать в себя еду. Мысленно отмечаю, что Шон вновь порадовал меня своими поварскими навыками. Надо будет порекомендовать его отцу, может, он пристроит этого талантливого, по меркам нашей помойной столовой, повара на достойное место. Глядишь, и меню заиграет новыми красками.

– Ложку только не съешь.

– Издевайся, издевайся. Не дай тебе боже столько дней не жрать.

– Ну, да. После деликатесов Ольги для тебя любое голодание – трагедия.

– Я теперь два месяца без перерыва отъедаться буду, как чёртов бурундук.

Каин смеётся и забирает у меня опустевшую посуду, а я начинаю надевать форму, предварительно проверяя, на месте ли донесение. Зуд по всему телу не даёт мне покоя, кожа начала слезать, чёртов ожог по всей тушке.

– Сколько у нас до собрания времени?

– Думаю, – отвечает задумчивым тоном напарник, как вдруг его прерывает Лейла, вошедшая в палатку. – Нисколько.

Издаю короткий смешок в ответ на его импровизацию, а Сержант ошалелыми от шока глазами разглядывает меня.

– Не спрашивай меня, как, будем считать, что я просто встал.

Опешив, она вопросительно смотрит на Каина, а тот, в свою очередь, поверженно поднимает руки в вверх и качает головой:

– Я пытался его остановить, но он слишком упёртый. Впрочем, как и всегда.

– Вы с ума сошли!

– Тихо, не ори на весь лагерь. Другого выбора нет, на собрании ты поймёшь, почему.

Застёгиваю молнию на верхе формы и мой шальной, затуманенный наркотиками разум посещает одна любопытная мысль. В какой момент они спохватились обо мне? Когда Каин заподозрил неладное и что предпринял? Это действительно интересует меня и, не успев обдумать вопрос, я выпаливаю:

– Когда и как вы поняли, что я вляпался? Что вы предприняли, когда я не вернулся?

– Идальго вернулся в лагерь один, с пустым седлом, – отвечает друг. – Я хотел поднять боевиков в ружьё и идти к лагерю русских, но совет запретил мне действовать без команд Штаба. Сразу после собрания я направил известия о твоей пропаже в Штаб, но реакции не последовало. Я ждал, а потом не выдержал. Разнёс всё собрание к чертям собачьим и приказал всем поднимать свои задницы и готовиться к выходу из лагеря и бою с русскими, вопреки всем приказам и координациям. Мы выдвинулись и по пути нашли тебя без сознания на песке. Идти дальше не было смысла, в ускоренном темпе мы вернулись сюда, и врачи принялись кружиться вокруг тебя. Они сняли форму, и я пошарил по карманам в поисках зарисовки русского полевого Штаба, а вместо неё нашёл зашифрованную бумажку. Догадался, что это донесение, правда, всё никак не мог и до сих пор не могу понять, как ты его выкрал в одиночку. Я не стал больше полагаться ни на кого и связался на прямую с Райаном, как стало ясно из разговора – о моём обращении в Штаб, согласно установленному порядку, он не знает. Принял решение эту информацию дальновидно придержать, ты распорядишься ею куда лучше чем я, сам знаешь почему.

Каин делает акцент на последних словах и я понимаю, к чему он клонит. Его отчёт о том, что я пропал, не мог просто так затеряться в Штабных документах, а вот преднамеренно его замять ничего не стоит. Джейсон, я более чем уверен, что это вновь его рук дело. Ведь только Найту невыгодно было дать этому ход, в надежде на то, что меня убьют или доставят в Россию и Отец просто напросто опоздает. Сукин сын, игр больше не будет, мне надоели гонки на выживание, или я закопаю его, или он уничтожит нас.

– Понял. Лейла, сколько времени до собрания?

– Все уже ждут у входа в командирский шатёр, как ты и просил.

– Хорошо, я готов, идём.

Каин и Лейла выходят из палатки и, следом за ними, её покидаю и я. Жмурюсь, постепенно привыкая к яркому солнечному свету пустыни, и делаю глубокий вдох. Я должен держаться естественно. Правда, пока не представляю, как. Дрянь, текущая по моим венам, вместе с кровью, придаёт мне огромный прилив сил, и энергия готова бить через край. Слишком странно для человека, которого чуть меньше, чем двое суток назад нашли в пустыне без сознания, и о котором все врачи лагеря в один голос говорили: «состояние тяжёлое, строгий постельный режим». Ким бы своими руками задушила меня за принятое безрассудное решение.

Почти весь лагерь уже собран, за исключением медицинской и командирской палатки. Отлично, лагерь почти готов к отходу от точки пребывания. Это нам на руку, наше время ограничено Громовым. Нужно ещё умудриться обвести его вокруг пальца. Занимательная задачка из разряда «Обмани, если сможешь», и мы должны её выполнить. Расправив плечи, вышагиваю к месту собрания и ловлю на себе удивлённые взгляды всего личного состава. Уже что, все в курсе, что моё состояние оставляет желать лучшего? Закатив глаза, мысленно бранюсь на медперсонал, они все болтливы до безобразия, начиная с Ким и заканчивая самой рядовой медсестрой.

Весь полевой состав совета Штаба приветственно кивает головами, как того требует обращение с представителями Династии и проходит за мной в шатёр. Спиной чувствую их удивлённые шепотки. Я разворачиваюсь лицом к ним и отвожу взгляд, не стоит им смотреть мне в глаза. Держу пари, что зрачки у меня меньше игольного ушка после этой химической дряни.

– Сэр, мы надеемся, что вы в достаточно сносной форме, однако врачи выдвигали предположения, что состояние не из лучших, и вам необходим строгий постельный режим, – произносит Джаспер.

– Нам некогда отлёживаться. Нужно вывести личный состав операции «Пески» из пустыни, при этом сведя потери личного состава к минимуму. Джаспер, мне помнится, что по вашим данным численность отряда русских составляла не более сотни человек.

– Да, сэр, – недоуменным тоном парирует член совета. Видимо, придётся его ошарашить.

– Наши данные о лагере Громова не имеют ничего общего с реальностью. Я был там, русских не сотня, их триста пятьдесят человек. Штабом были даны неверные данные.

По шатру прокатывается возмущённый и обескураженный ропот. Лейла растерянно вглядывается в моё лицо, надеюсь, теперь она поняла, зачем нужно было идти на крайние меры.

– Сэр, как такое могло быть? Выходит, русские в последний момент изменили своё решение о составе и количестве войск?

– Или же нам изначально преподнесли неверные данные и пытались нас дезинформировать, так как русский наследник знал всё, вплоть до того, как я выгляжу. Кто занимался добычей информации о русском отряде и передал нам такие данные, я разберусь в Штабе, сейчас есть куда более приоритетная задача. Нам необходимо грамотно распределить силы и вывезти людей из пустыни. У лагеря Громова есть один приказ – уничтожить всех, Наследника в плен. Как вы понимаете, все бойцы лагеря в зоне риска, даже медперсонал и повара.

– До этого мы собирались прорываться к полигону, – вклинивается Каин. – Но мы рассчитывали, что их не более ста человек. При таком раскладе, даже если бы они и сунулись в бой, то мы вполне спокойно задавили бы их количеством. Теперь нужно пересматривать эту тактику, раз их больше, то в лобовом столкновении нам не выстоять.

– Да, именно поэтому я вас и собрал. Сейчас мы в экстренном режиме должны решить, что нам делать. Громов чертовски умный сукин сын, он был слишком спокоен, когда я бежал из лагеря, и постоянно твердил, что мне всё равно от него из пустыни никуда не деться. Я более чем уверен, что помимо количественного, у него ещё куча козырей в рукаве. Он абсолютно уверен, что мы в его руках.

– Тогда что мы будем делать? Мы должны предугадать его шаги, – интересуется Джаспер.

– Именно. Для начала, Каин, ты сказал, что Штаб уже выслал самолёты, как я понял, они ещё не прибыли на полигон и ближе к нему должны будут выйти с нами на связь. Могут ли они сесть не на полигон, а, скажем, в пустыне?

– Сэр, позвольте.

– Это Эрик, – поясняет напарник, – технарь лагеря.

– Да, конечно, – одобрительно киваю головой.

– Самолёты не смогут подняться затем в воздух в условиях пустыни. Штаб выслал стандартные самолёты, рассчитанные на полигон, так как не в курсе о нашем неприятном положении.

– Паршиво, как ни посмотри, – протягиваю я. – Что касается Громова и Рокоссовского, эти двое действительно тянут каждый в свою сторону. На каждое слово Громова обязательно есть слово его напарника. Это даст нам преимущество. Так же русские уверены, что на три головы выше нас и на три шага дальновиднее, мы должны брать это в расчёт и обойти их. Им придаёт сил то, что Алексей очень опытный командир и хороший стратег. Держу пари, они уже предприняли действия. Покидая их лагерь, я забрал их Главу с собой, он был залогом того, что я выберусь из плена. Спустя два часа галопа я бросил его в пустыне. Если они выдвинулись за ним сразу и просто придерживались такого расстояния, чтобы не попадать в поле моего зрения, то он вернулся в лагерь быстро. Если же они из соображений его безопасности не вышли за ним следом, то добирался бы он дольше. Тут всё равно, как ни крути, он оказался в лагере раньше, чем я и, вероятнее всего, уже успел к нынешнему моменту не только построить план, но и приступить к его исполнению.

– Самолёты посадить в пустыне нельзя, полигон наверняка будет занят русскими, – напряженно констатирует Девингем.

– Да, лоб в лоб шансов мало, полигон стоит посреди пустыни, незаметно к нему не подобраться, да и возьмут они его, вероятнее всего, в кольцо.

– Есть ещё один вариант, – голос Лейлы задумчив, но в нём сквозят тонкие нотки облегчения, что такого пришло ей на ум? – Слева от пустынного полигона идёт небольшая кромка джунглей. Мили две-три в ширину, не более. За ней, в окружении растительности есть заброшенный полигон. Им очень давно никто не пользовался, судя по тому, что не на всех картах он есть. На свежих картах его не осталось, спутниковая система никак не обозначает его, показывает только брешь в массиве зарослей. Та площадка есть только на очень старых картах местности или на крайне подробных.

– Как ты обнаружила её? – улыбаясь Дей, интересуется Каин.

– Я готовилась к нашему отлёту из Штаба и переворошила все карты, что имелись в картографическом отделе. Только на самых старых из них мне удалось отыскать отсылки к тому, что этот полигон ранее использовался, но потом был заброшен из-за постройки нового. Того самого, на который мы прибывали.

На самом деле, это прекрасное известие. Теперь в нашем распоряжении есть две точки, по которым мы можем строить план. Если мы все двинемся на старый полигон, то сможем без проблем вылететь из пустыни, без потерь личного состава. Что-то не даёт мне покоя, слишком гладко всё выглядит. Раз Сержант знает об этом полигоне, то где гарантии, что о нём не знает и Громов? Вряд ли они летели сюда без тщательного анализа местности, только я мог прилететь экспромтом, не готовясь ни к чему и полагаясь на данные Штаба и людей. Больше я этой ошибки не повторю.

– Хорошо, но что, если Громов тоже знает об этом полигоне? – уточняет напарник.

И всё-таки, наши с ним мысли, как всегда, сходятся. Так было всегда, одна и та же шалость всплывала в головах обоих одновременно и превращалась в одну общую безумную идею, от которой в глазах появлялся пламенный задор. Для напарников это великая ценность.

– Тогда всё плачевно.

Лейла сникает, а в мою голову приходит очередная безумная мысль.

– Дайте мне лист бумаги и карандаш, – по самые уши погружённый в свои мысли, тихо произношу я.

Молча, мы с Каином, как по команде, направляемся к письменному столу, и весь импровизированный совет Штаба следует за нами, ошарашено и безотрывно наблюдая за каждым нашим движением. Напарник выуживает из стола бумагу и карандаш, а я, положив лист перед собой, принимаюсь набрасывать на нём очертания полигона, нашего лагеря и штрихую линию джунглей слева от основной посадочной площадки.

– Лейла, где рисовать лагерь русских, приблизительно?

– Здесь.

Она указывает пальцем на воображаемую точку на бумаге, и я обвожу её. За кромкой зарослей рисую ещё один прямоугольник-полигон. Неплохая вышла карта. Осталось лишь изобразить на ней ход своих шальных мыслей. Хорошо бы суметь воплотить эти планы в жизнь, зная, как действует наркотик, я понимаю, что воображение может услужливо подбрасывать мне достаточно невыполнимые и бредовые сценарии спасения.

– Отлично, теперь, сколько часов займёт путь пешком от полигона до нас, от нас до Громова и от него до полигона напрямую? – глядя на Лейлу, уточняю расстояние, попутно нанося на свою карту стрелки от лагерей, над которыми надпишу время пути.

– Пешком от нас до полигона десять часов пути, от лагеря до русских восемнадцать часов, от них до полигона, вероятнее всего, около пятнадцати часов.

– Если пятнадцать, то они в любом случае успели оцепить основной полигон, – констатирует факт Каин.

– Именно, а значит, ломиться в лоб бесполезно, – говорю я, нанося на план численность своих войск и войск Громова. – Снова вернёмся к тому, что Наследник не дурак и людей у него не просто больше, а на сто человек больше. Это уже очень хорошая фора. Нам надо рассчитать путь до заброшенного полигона, Лейла, навскидку, ты хорошо разбираешься в географии и картографии, сколькопримерно может составить путь?

– Для нас это будет часов двадцать, не меньше.

Дело дрянь, если мы пойдём к заброшенному полигону, а мы к нему пойдём, то мне всё-таки придётся задействовать вторую дозу наркотика. Я просто не имею права свалиться без сознания посреди вывода войск. Это посеет панику в моих рядах и приведёт к замешательству. Да и на плечи Каина ляжет непомерная нагрузка, ему придётся в кратчайшие сроки привести всех в чувства и заставить повиноваться себе. Абсолютно точно придётся тащить Эшли с собой, чёрт, этого я хотел бы меньше всего. Подвергать жизнь медика опасности не входило в мои планы.

– Паршиво. Прикинем силы. Вчера вечером я уже был здесь и был без сознания, так?

– Да, – отвечает друг.

– Значит, вчера вечером Громов-старший должен был выслать маленький самолёт. Он хотел сделать это для того, чтобы забрать Лёшу, его бестолкового болтливого дружка и меня. Они должны были оставить лагерь на какого-то Максима и улететь, а бойцы, в свою очередь, должны были ждать вашего прихода за мной. Таким образом, они хотели подстроить ловушку и перебить весь наш личный состав. Это им не удалось. Вот интересно, прилетят ли теперь за ними, и если да, то каким самолётом.

– Наши радары не засекли ни одного летательного судна в пределах основного полигона, – отчитывается Лейла.

– Тогда у нас два варианта. Или они полетят с заброшенного полигона, и Громов тоже о нём знает, или же они не полетят вообще. Нам нужна информация. Крысы так и остались среди них, я лишь выдал то, что их трое. Лейла, свяжись с ними как можно оперативнее и узнай, что творится в лагере русских и летит ли за ними какой-либо самолёт.

– Есть, сэр.

Шпионка принимается связываться с крысами и удаляется в более тихий край палатки. Все остальные во главе со мной внимательно вглядываются в начерченную на листке карту и, бьюсь об заклад, прокручивают разнообразные варианты вывода войск. Спустя пару минут Лейле удаётся установить связь с одним из информаторов, и она старательно выуживает всю необходимую информацию. Почему я не слышу разговора? По всей видимости, динамик выпал из уха ещё в лагере противника, или же во время моего фееричного падения с лошади. После собрания мне нужно будет срочно обзавестись им, иначе я не смогу руководить отрядом.

– Сэр, русские частично покинули лагерь, согласно словам информатора, сто боевиков, а так же медперсонал и полевая кухня остались в лагере. Они не готовились к отходу, а потому все палатки стоят на своих местах. Нам не повезло в том, что все наши крысы остались в черте штаба. Отряд в двести пятьдесят боевиков во главе с Громовым и Рокоссовским покинул лагерь. Куда они двинулись им не известно.

– Это всё?

– Нет, есть ещё одна деталь. От лагеря они ушли в двух немного разных направлениях. Разница в количестве бойцов у отрядов была разительная. Большой отряд под управлением Максима Гараева ушёл прямо, вероятнее всего, по направлению к основному полигону. Второй отряд поменьше под управлением Громова на пару с Рокоссовским отклонился от прямого курса и ушёл чуть в сторону.

Отлично, делаешь успехи, Рик, ты сумел просчитать Громова и то, что он наверняка знает о второй посадочной площадке. Дьявольски ухмыляюсь сам себе и принимаюсь рассуждать вслух:

– Значит, я угадал, Громов знает о втором полигоне и решил лично взять его под контроль, однако его терзают большие сомнения о моей осведомлённости, раз отряд был небольшой. Он знает, что нас двести с небольшим человек бойцов, все остальные люди – медперсонал, полевая кухня и конюхи. Для него как минимум логично выставить порядка двухсот человек на основной полигон в изначально выгодную позицию. Они успеют там расположиться и будут в выигрыше. Плюс ко всему, он не располагает данными о нас и не знает что у нас на уме. Выведем ли мы все войска, или из пустыни вывезут только меня и донесение. Для него мы загадка, и этим надо пользоваться. Повторюсь, он не уверен, что мы знаем о старом полигоне, значит, стоит предположить, что он взял с собой порядка пятидесяти человек и пошёл туда сам, чтобы избежать лобового столкновения, но в случае, если что-то пойдёт не так – быть в гуще событий. Я слышал об этом Гараеве, пока был в их лагере, отец Громова лично советовал сыну оставить его за главного, когда представитель Династии покинет лагерь. Значит, делаем вывод, что это весьма способный координатор и толково может провести лобовое сражение. Громов не доверит точку, в которой уверен на девяносто процентов, бог весть кому.

– Чудесно, – закатив глаза, парирует Девингем. – Но нам туда топать, как сказала Лейла, порядка двадцати часов, а наши самолёты прибудут часов через пять. Если мы все самолёты направим на полигон в джунглях – Громов подаст сигнал своим людям, и они успеют передислоцироваться к нему гораздо раньше, чем мы притащим туда свои задницы. Они-то налегке, Рик, а мы с палатками, аппаратурой, медикаментами и прочей дрянью, нагружены по самые плечи.

А ведь он прав. Уставившись в карту, я внимательно разглядываю протяжённость и наношу ещё одну линию – расстояние от одного полигона до другого. Оно составляет где-то тринадцать часов. Мы не уложимся. Лёша действительно успеет переместить их с одного места на другое, и мы всё равно сойдёмся с ними лоб в лоб. Мысли одна за другой мелькают в моей голове, и, не успев проскочить, разбиваются о сплошные противоречия. Кажется, что вариантов кроме открытой битвы, просто не существует, как вдруг я хватаюсь за последнюю безумную идею, которую подбрасывает мне шальной разум.

– Я придумал, – ошарашенно выпаливаю я, сам удивляясь своему безрассудному и опасному плану.

– Порадуй нас, – скептически отзывается Каин.

– Смотрите, – я обращаю их внимание на карту, и расплывшись в, держу пари, самой коварной улыбке, на какую только способен, начинаю с энтузиазмом излагать свой план. – Как Каин правильно заметил – Громов выдернет своих людей с основного полигона, как только увидит, что в джунглях сядет два самолёта, и один из них большой. Он решит, что мы по близости и будем вывозиться всем лагерем. В спешке он не успеет обдумать никакие варианты, свяжется с Гараевым и прикажет ему двигаться к старому полигону. Мы дадим им порядка пяти часов для отхода, пока и сами будем идти к основной посадочной точке. Как только мы прибудем туда – большой и маленький самолёты улетят к нам, оставив русских ни с чем. Там, даже если Алексей отдаст команду срочно выдвигаться к прежней точке, то они при всём желании не успеют. Сколько нам нужно на загрузку самолёта?

– Порядка часа, – практически шёпотом отзывается Лейла.

– Мы успеем загрузиться и улететь за это время.

– Гениально. Вот только ты напрочь забыл подумать о том, что они могут просто на просто убить пилотов или даже вывести оба самолёта из строя, и они не смогут прилететь к нам. Их там всё-таки пятьдесят человек. И, опять же, ты сам сказал, что Громовым был отдан приказ, согласно которому всех положено убить, а тебя взять в плен. По-моему, мы подкидываем им идеальный вариант для ловушки. Только учти, что если они это всё провернут, то, вероятнее всего, он прикажет всему остальному лагерю боевиков прибыть к полигону, они объединятся, и их будет уже не двести на одной точке и пятьдесят на другой, как ты предположил, а все триста в сборе.

И снова, чёрт подери, Девингем прав. Хорошо, а если попробовать по-другому.

– Самолёты нам всё равно придётся где-то посадить. Следуя логике Лёши, он не станет выводить самолёты из строя. Он всё в заданиях расценивает как трофеи. Готов поспорить, что наши самолёты для русских – нечто интересное, что им наверняка хотелось бы увезти к себе и рассмотреть более детально. В конце концов, это вооружение и стратегическая единица твоего врага. По крайней мере, я бы с удовольствием утащил бы себе парочку русских шпионских самолётов и разобрал бы их по винтикам. Они оставят их на ходу, полагая, что сумеют застать нас врасплох. В таком случае, мы посадим маленький самолёт на заброшенный полигон, а большой на основной, чтобы зафиксировать их отряды на своих местах. Нам придётся так же разделиться и заготовить два варианта плана. В любом случае, мы доходим до середины пути к маленькому полигону вместе, а затем действуем в зависимости от плана и того, что нам преподнесёт связь с пилотами. По первому, надеюсь, они не тронут пилотов и просто рассредоточатся вокруг самолётов так, чтобы остаться вне поля зрения и не вызвать подозрений. В подобном случае мы все двинемся к заброшенному полигону, быстренько разберёмся с маленьким отрядом Громова и перетащим большой самолёт к нам. Они не успеют предпринять меры, а мы успеем улететь. Если они всё-таки убьют пилотов, то мы активируем план «Б», согласно которому разделимся и отрядом в пятьдесят человек пойдём до заброшенного полигона, отобьём маленький самолёт, усядемся в него и полетим к большому полигону. Отряд в двести человек с момента нашего разделения двинется к основной посадочной полосе и незаметно заляжет рядом с ней. Мы прилетим туда и постараемся сократить количество русских, с воздуха. Приостановим атаку, и в наступление пойдут наши пешие силы, отобьём второй самолёт и улетим домой. Сбивать нас в воздухе они не станут, власти Австралии быстро отреагируют на это и уж точно ни мне, ни Громову несдобровать перед нашими Отцами, да и всем миром, это будет крупный политический скандал, мы оба это прекрасно понимаем.

– Но, опять же, если они не выведут из строя самолёты. Только вот что прикажешь делать, если мы придём к старому полигону, перережем отряд Громова, возьмём его в плен, и обнаружим, что наш самолёт испорчен? Второй тогда, следуя логике, будет испорчен тоже.

– Тогда мы перебьём и второй отряд русских, вновь свяжемся с Отцом и запросим ещё самолёт. Другого выбора у нас не будет, а уничтожать их проще, когда они разделены.

– Ты чёртов, мать твою, гений и садист в одном флаконе! Ты готов перерезать двести пятьдесят человек как ягнят?

– Да. Во-первых, на кону стоят жизни моих людей, я предпочитаю пустить под катану чужих бойцов, ради того, чтобы выгадать спасение для своих. В конце концов, они не жалели нас, когда мы оказались под их лагерем, и не пожалеют там на полигонах. Во-вторых, я на своей шкуре ощутил, что такое плен и пытки, Каин, и чёрта с два я вернусь туда живьём! В первый раз я не сумел убить, это сгубило моих людей и привело меня в Штаб русских, больше такой ошибки я не совершу. Жалеть в первую очередь нужно своих людей, раз они не оставляют нам выбора, то пусть будут готовы погибнуть от наших рук. Нас пятнадцать лет готовили к этому, а мы до сих пор боимся защищаться, в то время, когда нас готовы убивать как назойливых мух.

Джаспер и все остальные члены совета одобрительно улыбаются в ответ на мои слова, а Каин замирает на месте. Я понимаю его чувства. Признаться честно, вся эта бравада напускная и берёт своё начало, вероятнее всего, откуда-то извне. Самому мне до сих пор всё так же противна сама мысль об убийстве, но только сейчас я отчётливо понимаю, что иного выбора у всех нас нет. Алексей уже давно установил правила этой игры, и победитель здесь будет только один – тот, кто выживет. Им не впервой убивать, я более чем уверен, что и сам Громов убивал уже не один раз, об этом красноречиво говорит его опыт в управлении и хладнокровность, с которой он проводит пытки. Теперь этому придётся научиться и нам с Каином, как бы омерзительно это ни было.

– Другого выбора всё равно нет, – пожав плечами, друг соглашается со мной.

– Мы с Каином и Лейлой возглавим отряд в пятьдесят человек, который пойдёт к заброшенному полигону, Джаспер, вас я попрошу отвечать за всех остальных.

– Есть, Наследник.

Склонив голову набок, я удивлённо смотрю на него. Откуда такая перемена в тоне и в обращении? Он сделал это более уважительно, чем раньше и с большим подчинением, без скепсиса в голосе. Может, они перестали расценивать меня как неразумного мальчишку? Было бы хорошо.

– У кого-нибудь есть вопросы?

– Нет, сэр, – хором отвечают присутствующие.

– Отлично, в таком случае, готовьте лагерь к отходу, мы должны выдвинуться не более чем через два часа. Время и так поджимает нас по всем постам. Собрание окончено, Каин и Лейла, мне нужен новый динамик связи, свой я где-то потерял.

– Да, сэр.

Складываю лист, с наспех набросанной карандашом картой, пряча его в один из кармашков формы. Он мне пригодится. Мы все покидаем палатку, и боевики, не медля, приступают к её разбору. Спустя несколько минут, Дей приносит мне новый динамик, и я привязываю его по сети к своим наручным часам. Теперь я абсолютно точно готов к отходу.

– Не знаю, как мы выведем такую махину из пустыни, Рик. Сюда нас привезли на внедорожниках, а обратно всё это придётся тащить пешком. Люди к сражению будут измотаны.

Каин растерян, честно говоря, растерян и я. На бумаге и на словах всё выйдет очень красиво, но стоит хотя бы одной крошечной детали пойти не так, как всё рухнет. Вдруг я где-то просчитался? Что, если у Громова совсем другой план, и он предусмотрел каждую нашу лихорадочную мысль? Если всё пойдёт не так, как мы задумали, то конец у всех печален.

Обвожу взглядом лагерь и оцениваю наш багаж. Всё крайне плохо, нам не унести столько. Бедные лошади по колено вкопаются в песок с такой ношей. Нужна ли она нам, когда на кону стоят жизни? Как я раньше не подумал об этом? Ты тормоз, Рик! Шарю в своём наручном компьютере и подключаю динамик к голосовым опциям. Незамедлительно слух пронзает короткое, но громкое шипение, время учиться командовать отрядом дистанционно.

– Боевики, внимание. Ричард Райан О’Хара, – собрав всю волю в кулак и придав своему тону максимальную строгость, обращаюсь я к бойцам. – Слушайте мою команду: на лошадей навьючивать только стратегически важное техническое оснащение лагеря, медикаменты и провизию. Мебель, палатки, котлы и прочую утварь бросьте на своих местах, они нам не понадобятся.

Шпионы разом сбрасывают с коней все бесполезные причиндалы нашего лагеря и собирают с собой только самое основное. Так будет намного проще и меньше нагрузки. Напарник одобрительно кивает головой, и мы принимаемся обходить лагерь. Я должен лично проконтролировать все сборы. Когда обход личного состава окончен, все практически готовы к выходу. То, что я принял решение оставить хлам в пустыне, здорово сэкономило нам время.

– Сэр, – обращается ко мне Джаспер, – мы полностью готовы к выходу из лагеря. Люди построены и ждут вашей команды.

– Спасибо.

Что мне сказать им? Сухо повести вперёд, бросив лишь: «марш», или же как-то направить их, придать сил? Я должен что-то сделать. Отец собрал со мной в пустыню опытных бойцов, на счету которых далеко не первый десяток успешных операций. Однако, если моя оплошность заведёт их в грамотную ловушку, то никакой опыт не спасёт нас. Чёртова ответственность, а ведь дальше будет только хуже. Со временем все задания будут лишь сложнее предыдущих, а когда-нибудь мне и вовсе придётся принять управление целым Штабом, сотнями тысяч жизней. Собраться, другого выбора нет, мой настрой напрямую влияет на них.

– Бойцы, я не хочу смердеть пафосом на всю пустыню и говорить что-то о чести и долге. Всё это вы знаете и без меня – и то, что мы должны, и то, что наша честь и честь страны в руках каждого. Мы не были готовы к такому повороту событий, нас самым низким образом подвели и бросили на откуп российской разведке. Не буду тешить вас пустыми надеждами. Их больше, чем нас, и, вероятнее всего, нам предстоит крайне кровопролитная битва лоб в лоб. Лично я оказался не готов для такого задания должным образом. – Главное – вовремя признать свои ошибки, кажется, так всегда говорил Отец. – Но это не значит, что мы опустим руки и сдадимся. Я поведу вас вперёд, как смогу и как сумею из последних сил, и только вместе мы выстоим. Встаньте плечом к плечу, боевики, сегодня нам придётся пройти реки крови и не утонуть в них. Убивайте всех, кто появится на нашем пути, пощады не давать никому. Они не щадили наших братьев по оружию, не станут жалеть и нас. Исключение составляют лишь Громов и Рокоссовский, их можно только взять в плен. Русские диктуют правила этой игры, и мы принимаем их. Раз они приготовились убивать нас, то пусть ожидают и того, что мы ответим им на это, встанем спина к спине и будем биться до последнего вздоха.

Выхватываю из ножен одну катану и поднимаю её в воздух, как призыв к борьбе и единству духа шпионов. Вся та тихая паника и неуверенность, что сковывала лагерь тисками, будто отступила. Решительность, вот что я вижу теперь, когда сталкиваюсь взглядами то с одним, то с другим боевиком, стоящим в первых шеренгах. Хвала богам, кажется, я сумел настроить их на нужный лад, упадок моральных сил пагубно скажется на их способности воевать.

Как можно видеть в них лишь группу машин для убийства, которых можно разменять при надобности? Каждый из них человек, со своей историей, жизнью, возможно, даже семьёй и детьми. Наша жизнь – самая великая ценность, которая находится в наших руках. Превыше неё только семья, ради которой ты, не задумываясь, пожертвуешь собой. В этом и есть великая сила и одновременно слабость шпиона. Супруг и дети. Именно они придадут тебе сил, как никто другой. Ради них ты пойдёшь в самую безнадёжную битву и будешь всеми возможными и невозможными способами спасаться, чтобы вернуться к ним, оберегать их. Они же и станут твоим слабым местом, тем, через что можно управлять тобой. Той угрозой, на поводу которой ты пойдёшь всегда, что бы ни требовалось от тебя. Тем, ради чего ты отдашь свою жизнь. Возможно, когда-нибудь я очерствею, руки мои по плечи обагрятся несмываемой кровью других людей, и тогда я начну расценивать их лишь как боевые единицы. Сейчас это абсолютно чуждо для меня.

Отрадно то, что, загрузив лошадей провизией и электроникой, мы сможем сесть в седло и сами. Это сохранит физические силы бойцов. Люди Громова будут в куда более сносной форме, и это очередная гигантская проблема нашего положения. Убрав катану в ножны, я отдаю команду «верхом» лагерю, и все шпионы начинают рассаживаться по сёдлам. Идальго, он сумел пройти всю пустыню и самостоятельно отыскать Штаб. Поразительно для лошади. Я смотрю ему в глаза и, огладив ладонью крупную конскую морду перед поездкой, впрыгиваю в седло коня.

Время выдвигаться. Лейла воспроизводит карту пустыни в своём наручном компьютере и выстраивает кратчайший маршрут до заброшенного полигона. Молча я извлекаю из кармана листок с наброском и отдаю ей. Будет удобнее ориентироваться, если она перенесёт все наши метки на реальную поверхность. Когда кропотливый процесс подходит к концу, она возвращает мне бумажку и уверенно констатирует, что наш маршрут построен. Вновь отдаю команду боевикам через динамик и пришпориваю коня. Пойдём мы шагом, нет смысла загонять скакунов, Громова нам всё равно не обойти.

Время от времени я осаживаю Идальго и обхожу строй по кругу, призывая шпионов держаться более плотной группой. Разбредаться нам нельзя, чем кучнее мы держимся, тем тяжелее нас разделить и перебить по группам. За маршрут передвижения ответственна Лейла, на себя я взял ответственность за строй и бойцов, а за дозор оставил старшими Каина с одной стороны колонны и Джаспера с другой.

И вновь в моём динамике раздаётся короткое мерзкое шипение, а затем в канале слышится жёсткий мужской бас:

– Мистер О’Хара, сэр, Маркус Бенедикт Эванс, пилот борта за Штабным номером 1927592-92. Мой самолёт и грузовой самолёт за номером 6816267-62 в пределах Австралии. Готовы зайти на посадку.

– Приём, слышу без помех, – отзываюсь я. – Маркус, в указанных вам координатах находится пустынный полигон, туда нужно посадить грузовой самолёт. Левее указанных координат есть полоска джунглей, там есть заброшенный полигон, который много лет не используется местными властями. Маленький самолёт нужно будет посадить туда, спутники будут обозначать это место как пустой участок в зарослях.

– Понял, сэр. Грузовой самолёт ушёл на посадку в пустыню. Указанное вами место спутники обнаружили, иду на посадку туда.

– Отлично, ждите моих дальнейших указаний.

– Есть, сэр.

Намеренно умалчиваю о том, что полигоны, вероятнее всего, оцеплены. Если там стоят русские, то пилоты сообщат об этом сами, заодно используем их в качестве дистанционной разведки.

Обжигающий дневной воздух пустыни постепенно холодеет и приносит заметное облегчение и прохладу. За своими постоянными мыслями о том, что всё может оказаться вовсе не таким, как кажется, и что Громов запросто может подбросить какую-нибудь непредусмотренную нами свинью, я совсем потерял счёт времени. Сейчас на пустыню начинает опускаться густая чернильная тьма. Мы уже несколько раз организованно останавливались, чтобы напоить лошадей и утолить жажду самим.

Сонная колонна боевиков устало плетётся по пустынным пескам, клюя носом в гриву коней на ходу. После полуденного зноя благословенная прохлада здорово расслабляет организм. Каждый из них почти сутки не спал, и это убийственно сказывается на их потенциале. Спать в таком количестве мы тоже не сможем. Многие изобретательные боевики намертво привязываются верёвками к коню и засыпают прямо в седле. Застав за этим делом одного, второго, а затем уже и не первый десяток шпионов, я начинаю призывать оставшихся бодрствующих к такому же опыту. Лошадь – стадное животное и будет идти табуном за направляющим до тех пор, пока шагает хотя бы одна ведущая лошадь. Таковым станет Идальго и я.

После долгих убеждений Каин поступает точно так же, как и все остальные шпионы, затем к нему присоединяется и Лейла, предварительно передав на мой портативный компьютер свою улучшенную карту. Выставив из десяти человек дозорный караул по периметру колонны, я принимаюсь ещё чаще обходить строй и более внимательно следить за каждым. Их много, глаза разбегаются по этой сонной толпе, но огромный запас сил и бодрости позволяет мне держать всё хотя бы под видимым контролем. Я ни разу даже не зевнул, спать мне совсем не хочется.

Постоянные действия затуманивают разум, и я теряю счёт времени. Мне тяжело следить за боевиками, за маршрутом и наблюдать за пустыней, во избежание засад одновременно, но я стараюсь из последних сил. Постепенно первые кроткие лучи начинают касаться охладевшего за ночь песка и рассвет всё больше раскаляет воздух. Мы пришли к месту, где нужно решить, какого плана придерживаться, надеюсь, они не тронули пилотов, хотя это больше напоминает хрустальную мечту.

Включаю голосовую связь и за счёт динамика бужу всех до одного. Сонный Каин резко распахивает глаза и принимается озираться по сторонам. Затем, убедившись в том, что колонне ничто не угрожает, он принимается потягиваться, буквально привставая в седле. Закатываю глаза, Девингем такой Девингем. Отдаю лагерю команду остановиться, и все тормозят коней. Спешившись, шпионы поят скакунов водой и на ходу уминают сух пайки, решение в целом верное, мой желудок истошно урчит на всю округу и требует пищи. Но сейчас не до него.

– Мы уже пришли? – зевая, уточняет Лейла.

– Судя по твоей карте, да. Теперь нам нужно связаться с пилотами и понять, что делать дальше.

– Мне связаться или ты?

– Давай ты, я пока обойду лагерь, посмотрю, как боевики.

Спешиваюсь с коня, и Каин следует моему примеру. Мы вместе принимаемся просачиваться сквозь массу боевиков, усевшихся на песок и коней, жадно хватающих воду. Личный состав выглядит более отдохнувшим, чем вечером, значит, небольшой сон пошёл им на пользу. Хорошо. Я боялся, что их разморит ещё больше. Закончив свой обход, могу с удовлетворением констатировать неплохое состояние бойцов.

Вид Дей достаточно обеспокоенный, она усердно пытается докричаться до пилотов, но, видимо, тщетно. Значит, Громов хорошо засел там и сумел подобраться к самолётам так, что пилоты не успели среагировать. Выходит, что он не просто стоит на полигонах, но ещё и нашёл способ затаиться там и ждать. Предположим, на заброшенном полигоне это реально, но где в пустыне смогли спрятаться двести шпионов в чёрной форме? Загадка. На связь со мной выходил пилот маленького самолёта, что, если только он имел возможность держать с нами связь? Бред, такого не может быть, все самолёты оснащены по последнему слову техники.

Паника накатывает на меня новой волной. Что, если они сбили оба самолёта? Тоже не может быть. Зарево от подбитого большого лайнера полыхало бы на многие мили вдали, плюс произошло бы это ночью, так радиус видимости увеличивается в разы. Да и к моменту посадки мы были не на таком уж огромном расстоянии от пустынной взлётной полосы. Вероятнее всего, что русские не подходят вплотную к действующей площадке, а залегли вдалеке и лишь несколько из них подобрались к технике и убили пилота. Но ограничились ли они убийством? Что, если Каин всё-таки прав, и Алексей действительно примет решение уничтожить средства передвижения, заперев нас в пустыне ещё на несколько суток? Есть ли тогда смысл подставляться под столкновение? Не лучше ли вернуться и, используя то, что они не знают, где наш лагерь, пересидеть русских? Не будут же они вечно торчать на полигонах в таком количестве? Мы узнаем, когда они придут в лагерь, крысы сообщат, и тогда сможем махнуть к полигону. Но ведь самолёт не сможет прилететь вот так по заказу, а отстояться на других площадках в Австралии ему никто не даст, шпионскую технику не жалуют. Чёртовы мысли. Мерзкая безысходность. Ненавистная пустыня. Я запутался и не вижу ни одного выхода, который бы казался правильным. Везде есть тонны «но», и одна хлеще другой.

– Они не отвечают, – неутешительно отзывается Сержант.

– Я так и знал, русский слишком умный для такой промашки, – накаляет обстановку напарник.

– Знать бы, в целости ли самолёты, – размышляет Джаспер.

– Это можно проверить, - вклинивается Эрик. – Сэр, вам нужно связаться со Штабом, и чем скорее, тем лучше. Там могут отследить бортовые датчики. Если самолёт выведен из строя на столько, что не сможет подняться в воздух – определённые его датчики на радарах нашего центра полётов погаснут. Они будут отображаться на карте как существующие, но не боеспособные.

Меня пронзает необъяснимое чувство радости, будто я пятнадцатилетний мальчишка, только что получивший желанный гаджет в подарок. Дьявольски улыбнувшись, бросаю короткий взгляд на Каина и принимаюсь насиловать свой наручный компьютер. Отхожу на приличное расстояние, не стоит им присутствовать при этом разговоре. Мне срочно нужно связаться именно с Отцом и ни с кем другим. Только на него можно полагаться. Сейчас в Калифорнии как раз день, он сможет отозваться на звонок и поднять на уши центр полётов. По памяти за секунды я набираю заветный номер и жду, пока установится видеосвязь с Главой. Штаб отслеживает каждый персональный наручный компьютер, когда звонок дойдёт до кабинета Райана, он без труда увидит краткое резюме на звонящего. Главное, чтобы он был в своём кабинете, а не на собрании. В противном случае придётся штурмовать его мобильный или уж в совсем крайнем случае – звонить Ким. Она поднимет не то, что Штаб, а все Штаты, если это понадобится для моего спасения.

– Рик! Что случилось? – Отец рад и обеспокоен одновременно, на его лице сменяется огромная гамма эмоций, от радости того, что я жив и в состоянии стоять, до откровенного ужаса, нагоняемого моим внезапным звонком.

– У меня очень мало времени, Отец, мне нужна твоя помощь.

– Говори, я надеюсь с тобой всё в порядке?

– Не совсем, но это не важно, расскажу, когда вернусь. Вы прислали нам два самолёта, – сбивчиво и судорожно берусь объяснять Райану то, что от него требуется. – Пилоты посадили их там где я просил, теперь они не выходят на связь. Боюсь, что Громов добрался до них раньше и вывел их из строя. Эрик, наш технарь, говорит, что вы через центр управления полётами можете отследить, жизнеспособна ли данная техника. Уточни это и скажи мне, пожалуйста. Мне надо знать, куда вести людей и как действовать.

– Минутку.

Он набирает номер на стационарном телефоне и связывается с необходимым центром, требуя вывести все данные на его монитор. Меня всегда забавлял его чёткий и строгий тон в общении со всеми подчинёнными. Когда Глава таким голосом требует от тебя чего-то, держу пари, на твоей голове начинают шевелиться волосы. Мне редко выпадал шанс испробовать это на своей шкуре, да и, как ни крути, он никогда не получался и в половину таким холодным, по отношению ко мне.

– Самолёты целы, ничего не повреждено, проверил даже отдельные узлы, всё в норме, Рик.

– Тогда почему мы не можем связаться с пилотами? Получается, что их убили, а лайнеры оставили целыми.

– Не понимаю, чего добивается Громов, – задумчиво насупив брови, произносит Отец. – Что-нибудь тебе известно о том, что ждёт вас впереди?

– Да, нужно будет разделиться на два полигона. Отобьём на старом полигоне самолёт и полетим к пустынному. Будем стрелять с воздуха, сократим их количество и начнём прорываться к большому лайнеру. Выбора нет. По-другому нам теперь не выбраться.

– Я даю добро на этот конфликт, делайте всё возможное и выводите людей. Мне кажется, что он преднамеренно заманивает вас в ловушку. Будь крайне осмотрительным, Рик. Он уже удобно расположился там и просто ждёт вас. Его позиция выгодна, русский Наследник уже успел оценить местность, положение, и вынудит вас прийти за самолётом, потому что секретную технику никто не бросит. Делает ставку на силу, хотя я не понимаю о какой силе речь, их намного меньше.

– Мне очень много нужно тебе рассказать. Но не сейчас, всё не так, как кажется. Я знаю, что буду делать и поведу людей вперёд, но понятия не имею, чем всё закончится.

– Сын, как бы это ни звучало – думай о себе и в первую очередь спасай свой зад. Мне как Отцу плевать, сколько людей сложит свои жизни для того, чтобы выжил ты. Я готов ещё не одну сотню человек отправить на заклание, лишь бы ты выстоял.

– Постараюсь, – пересилив себя, выдавливаю несчастное подобие улыбки, мне нужно успокоить его. Теперь он будет мотать себе нервы до тех пор, пока я не извещу его о том, что спасся. – Если вдруг самолёты будут выведены из строя – сообщи мне, чтобы я знал.

– Хорошо. Я знаю чем тебя взбодрить. – О да, снова этот хитрый отцовский прищур.

– Порадуй, а то тут поводов для веселья не намечается.

– Оля очень переживает и ждёт тебя, – его голос необычайно тёплый и успокаивающий, я предпочёл бы не прерывать связь и всю дорогу идти, слыша его, это дало бы мне очень много моральных сил. – Они там с Ким о чём-то секретничали, всего разговора я не слышал, урвал только самый конец.

– И что там? – с неподдельным интересом отзываюсь я.

– Как я понял, девочка тебя любит и очень давно, собственно, это слепому видно по тому, как она переживает и ждёт тебя. Так что, будь добр, сын, не порть нам нервы. Возвращайся скорее и, пожалуйста, целым.

– Хорошо Отец. Спасибо, мой личный разведчик.

– Есть ещё кое-что, что я слышал. Но об этом мы поговорим дома.

– Так не честно.

– Зато стимул.

– Убедил, – рычу я, вот зачем было играть на моём любопытстве? – Отличный стимул. Я пошёл, мне нужно выводить людей.

– Удачи, сын, я всегда на связи. Держись, ты сможешь.

Шепчу «спасибо» и прерываю связь, не могу больше разговаривать. После его слов об Ольге шальной рассудок отказывается думать об операции. Как же я хочу домой, просто закрыть глаза, а открыв их – отказаться в одной постели с рыженькой. Я бы отдал всё, что имею, чтобы всю жизнь провести с ней, в безмятежном спокойствии единения двух душ, избитых этой реальностью. Отрезвить себя – штука не из лёгких. Ругнувшись про себя, я возвращаюсь к импровизированному совету Штаба. Я не Ричард Райан О’Хара, если не обниму Олю завтра вечером!

– Что там?

Каин всё так же обеспокоен, а я чувствую себя на порядок легче после разговора с Отцом. Хотя бы потому, что знаю, что Громов всё-таки пошёл на поводу своего мнимого превосходства, и не отрезал нам все пути к отступлению.

– Всё нормально, самолёты на ходу, можем двигаться, придётся следовать плану «Б». Джаспер и Лейла, отберите мне лучших людей, с которыми мы отобьём маленький самолёт. Со мной пойдёт Каин, Лейла, и одна медсестра – Эшли. Всех остальных подберите как можно скорее. Лошадей мы оставим, нам некуда будет их деть, тот самолёт пассажирский. Эрик, большое спасибо за грамотную идею.

– Есть, сэр.

Боевики расходятся в стороны и начинают заниматься исполнением обозначенных задач, а мы с Каином тем временем набиваем рюкзаки до отказа водой. Сух паёк придётся употребить здесь, места в багаже для него просто нет. После еды отмечаю, что ощущение не меняется. Голод не тяготит меня, так же, как отчего-то не мучает и нарастающая жара. Я до сих пор чувствую себя неестественно, будто подключен к независимому блоку питания и живу за счёт его энергии. Плевать, главное вылезти отсюда. Дома Ким подлатает всё, что необходимо, и всё вернётся на круги своя. Через двадцать минут Лейла и Джаспер возвращаются с небольшим строем бойцов и Эшли. Пора выдвигаться.

– Сэр, всё готово, – резюмирует Джаспер.

– Отлично, ты поведёшь отряд в двести человек в бой. Не теряй со мной связи. Лейла передала тебе карту?

– Да.

– Выдвигайтесь к полигону. Будьте внимательны, русские где-то на расстоянии от него, раз пилоты их не заметили, постарайтесь не ввязываться в схватку раньше времени. Я сообщу, как только мы отобьём самолёт. С этого момента будьте готовы, следующей командой, вероятнее всего, будет «в бой».

– Понял, сэр.

Я коротко киваю ему и разворачиваюсь лицом к нужному нам направлению, призывая шпионов шагать за мной и быть готовыми к любым неожиданностям. Не успеваю сделать и пары шагов, как Джаспер останавливает меня.

– Сэр.

– Да?

– Будьте осторожнее. Когда придумаете хитрость, подумайте ещё раз, и найдите способ обхитрить её же. Только тогда вы получите тот результат, к которому пришёл русский. Проанализируйте его, обхитрите вновь. Вот тогда вы обойдёте Громова на один шаг вперёд. И ещё одна вещь. Сэр Райан отправил с нами комплекты старой чёрной формы, на случай если новая не будет обладать той же функциональностью и обнаружится это только в какой-нибудь стычке. У всех ваших шпионов она есть при себе в рюкзаках. Не знаю, пригодится ли вам это, да и в бою будет поздновато оценивать свойства формы.

– Разберёмся, спасибо, Джаспер.

Я улыбаюсь и, в знак признательности, киваю боевику головой. В ответ он проделывает то же самое, и мы расходимся, каждый по своим направлениям. Джаспер недвусмысленно намекнул, что Алексей просчитывает нас, и это не составляет ему труда. Значит, действительно придётся занять другую тактику и думать более масштабно.

Вновь жар овладевает пустыней, обжигающими ветрами шаря по песчаной поверхности. Нет, думать в такую погоду о чём-то стратегическом просто невозможно. Отключаю ход своих мыслей, оставляя в голове лишь две задачи: сверку с картой и мониторинг ситуации вокруг. На остальное меня просто не хватает. Зря я наивно полагал, что окружающий крематорий и дальше будет мне безразличен. Наркотик не всесилен, однако.

До кромки джунглей мы добираемся уже ближе к послеобеденному времени. За это время я сотни тысяч раз успел мысленно поблагодарить Отца за форму песочного цвета, в чёрном варианте мы бы сварились заживо за время этого путешествия. Вот она, полоса растительности, за ней полигон, самолёт и русские бойцы. Вновь в голове сплывают последние слова Джаспера. Перехитрить Громова. Но как?

Ход моих мыслей постепенно начинает обрисовываться во что-то более сносное, когда мы ныряем в густые заросли, скрываясь от палящего солнца. Алексею удалось просчитать, что мы знаем об этом полигоне и придём сюда. Что будем делать мы? Просто начнём ломиться к самолёту? Паршивая идея, нас перестреляют раньше времени. Так же он предусмотрел и то, что должен остаться незамеченным, чтобы пилоты не могли предупредить нас. Преимущества, от того что они пришли раньше, они у него определённо есть. Раз наш шпион его не заметил, значит, они прятались, очевидно, в джунглях, совсем по краю полигона? Логичный ход. Боец при всём желании не заметил бы их в такой кучной растительности. Но что потом? Они могли подкрасться к самолёту с хвоста и проникнуть на открытый борт. Вряд ли самолёт был закрыт, ведь боевик ждал нас.

Если они спрятались в джунглях, то дело дрянь, они просто зажмут нас в кольцо на полигоне, и нам будет крайне сложно отбиваться. Поднять самолёт в воздух сможет каждый из нас. Всех боевиков обучают управлению любыми средствами транспорта, поэтому проблемы здесь нет. Но нам понадобится время, на то чтобы рассесться по местам управления и приготовить лайнер ко взлёту. Просто боем мы не выгадаем это время, перебить всех – крайне трудная задача. Выгоднее всего взять в плен всё того же русского Наследника, и, вертя его жизнью перед носом у его же бойцов, проделать всё необходимое. Но как пробраться к полигону? Я должен убедиться, что русских нет на площадке, и что они действительно в чаще джунглей, только это позволит мне выстроить единственно верную тактику и придерживаться её.

Мы бредём по зарослям, переваливаясь через огромные стволы извилистых деревьев, катанами срубая крупные листья и ветки на своём пути. По телу начинает постепенно разливаться небольшая ноющая боль. Сколько прошло с момента укола? Сутки, чуть больше. Надо срочно делать вторую дозу, иначе я завалюсь прямо здесь, и чёрта с два мы просчитаем русских. Я останавливаюсь на месте, бросая оценивающий взгляд на высокое тропическое дерево. Это может стать отличной дозорной вышкой, судя по карте Лейлы, полигон уже не за горами. Нужно взглянуть на площадку и узнать есть ли там кто-то.

– Каин, просьба есть. Лезь на дерево.

– Зачем?

– Надо, будешь моими глазами, не в моём состоянии изображать мартышку. Полезай до самого верха, только осторожно, найди полигон и скажешь мне, что на нём видно.

– Понял.

Не мешкая, он принимается карабкаться на дерево. Признаться честно он всегда классно по ним лазил, и что самое главное – быстро. Я могу залезть куда угодно, но на это понадобится время, предпочитаю осмысленно выбирать опору, он же чувствует её словно интуитивно, оттого всегда махом влезал даже на самые сложные цели. Пока он взбирается на дозорный пункт, я отвожу Эшли в сторону и отдаю приказ на второй укол, параллельно с этим снимая верх своей формы. Она недолго пытается разубедить меня, но непреклонность моего тона берёт своё. Спустя короткое время она, сдав свои позиции, делает новую инъекцию в вену. Так-то лучше, теперь мне не грозит обморок.

– Долез, как слышишь?

– Отлично, что видишь?

-–Полигон пуст. Ты уверен, что они там?

– На все сто процентов, Громов ни на шаг оттуда не сдвинется, пока мы не придём к самолёту. Для этого он оставил их в рабочем состоянии, чтобы заманить нас. Но тогда где они?

– В джунглях, скорее всего по самому краю. Они могут зайти с тыла, как только мы выдвинемся на полигон. Подожди, там кто-то шастает. Двое.

– Как они выглядят? Я понимаю, что расстояние большое, но хотя бы что-то ты должен различить.

– Высокие оба, форма чёрная. Один блондин, что-то усердно травит брюнету. Второй держится не меньше, чем по-королевски, и молчит.

– Громов и Рокоссовский собственными персонами, вероятнее всего. Слезай, я увидел всё, что хотел.

– Сейчас.

– Хорошо, а что будем делать мы? – интересуется Лейла.

– Интересный вопрос.

Мой голос звучит совсем уж задумчиво. Вторая порция допинга начинает доходить до организма, и боль отступает на задний план. Отчего-то мне становится так хорошо и так весело, что я сам пугаюсь свой реакции, это ненормально, в первый раз такого не было. Когда под рукой напарника ломается ветка, он, от души ругнувшись, с небольшой высоты падает на землю, я и вовсе прыскаю от смеха. Взгляды всех шпионов в секунду обращаются на меня, вот дерьмо. Не зная, как повести себя в данной ситуации, я просто картинно пожимаю плечами и возвращаюсь к мозговому штурму навалившейся проблемы.

– Есть какие-нибудь мысли? – отряхиваясь от пыли, как ни в чём не бывало, в разговор вклинивается Девингем.

– Они засели в лесу. Что-то подсказывает мне, что не просто кучкой, а в круговую, так удобнее стиснуть нас в кольцо. Вряд ли они будут забираться на деревья, для хорошей маскировки, ведь им нужно будет вовремя зажать нас, а со ствола слезать можно очень долго. Непозволительная протяжка при исправно функционирующем самолёте.

– Надо как-то обойти это, не дать им окружить нас.

– Да. Их примерно пятьдесят человек, как нас. Этого достаточно, чтобы неплохо расположиться вокруг. Раз так, то они сидят по одному на расстоянии друг от друга. Вряд ли парами, их банально не хватит на то, чтобы оцепить такой объём. Что, если мы просто так же по кругу рассредоточимся и перебьём их, пока они разделены?

Каин и Лейла удивлённо смотрят на меня, а я и сам в шоке от своей чокнутой идеи. Перед самым полигоном я предлагаю разделиться чуть ли не по одному и тихонечко резать русских, пока сладкая парочка топчется по полигону в ожидании нас. Ход мыслей пугает меня до чёртиков, но это единственный способ не нарваться на столкновение лоб в лоб. Дальнейшие размышления повергают меня вполный восторг, и я решаю немедленно озвучить их остальным.

– У меня есть гениальная мысль!

– Уверен? – чёртов скептицизм, весь день я натыкаюсь именно на него из уст Каина.

– Абсолютно! Боевики, быстро переодевайтесь в чёрную форму!

– Что ты мелешь? – приблизившись ко мне на расстояние шёпота, сквозь зубы цедит взбешённый заместитель. – Наркота в голову ударила?

– Девингем, отвали. Я придумал, как вытащить наши задницы отсюда, и не смей путаться под ногами. Просто верь мне и делай то, что я говорю! – раздражённо отвечаю я.

– Я сомневаюсь на счёт трезвости хода твоих мыслей!

– Тогда предложи что-то более умное!

– Прекратите! – вклинивается Лейла, как тренер малолеток, растаскивая нас в стороны за вороты формы. – Рик, что ты задумал?

– Просто доверьтесь мне, большего не прошу. Если не верите – отсидитесь в кустах.

– Да сейчас!

Каин бесится, а меня разрывает от подкатившего веселья. Но сейчас не до него. Изо всех сил напускаю на себя серьёзный вид, при этом игриво подмигивая Девингему, а он, в свою очередь, закатывает глаза и издаёт тихий обречённый стон. Чёрт тебя дери, напарник, неужели ты до сих пор за все наши двадцать два года не понял, что я псих, каких мало и готов на любую сумасшедшую авантюру?

– Лейла, у Эшли есть второй комплект белой формы, переодевайся!

– Под медика косить? Только через мой труп!

– Он будет, если ты не сделаешь то, что я говорю.

Напористо парирую её выпад и, испепеляя взглядом, жду, когда она сломается, выполнив моё требование. Спустя несколько мгновений она вздыхает и, вскрикнув, «ладно» принимается переодеваться в медицинский комплект формы.

– Что за бал-маскарад ты задумал, дьявол в шпионской форме?

– Доверься мне, друг. Я выведу нас отсюда.

Он утвердительно кивает головой. Довольным взглядом обвожу переодетых шпионов и начинаю приводить свой безумный план в исполнение. После того, как я объясню его остальным, все вопросы отпадут сами собой.

– Громов опасен, его убить мы не можем, но нам необходимо лишить его связи, чтобы он не мог координировать своих людей. По этой причине слушайте мой план. Боевики в чёрной форме. Рассредоточиваемся по джунглям вкруг полигона. Тихо и незаметно убиваете русских боевиков, занимая их место. Обязательно постарайтесь вытащить динамики из их ушей и внимательно слушайте. Как только Громов отдаст команду оцепить полигон, поймёте по обстоятельствам, как она будет звучать, вы выходите из джунглей и оцепляете полигон. Алексей не заподозрит подвоха, он будет слишком сильно занят нами. Лейла, Каин, Эшли. Мы с вами выходим на полигон. Они не знают, в каком количестве мы будем выбираться, поэтому вопросов не возникнет. А дальше положитесь на меня. Все поняли свои задачи?

– Да, сэр, – практически в один голос отзываются шпионы.

– Лейла, направь каждому план полигона, чтобы они знали, куда им идти.

– Есть, сэр.

– Выдвигаемся, как только все будут готовы.

Какой по счёту за сегодня и вчера это ошарашенный взгляд Девингема, направленный в мою сторону? Я потерял счёт. Это и не имеет значения, он делает несколько шагов ко мне и бросает лишь одну, звучавшую доселе фразу:

– Ты просто чёртов гений и псих в одном флаконе.

– Стараюсь.

Улыбнувшись, отмечаю, что Лейла уже закончила пересылку карт, и все готовы исполнять задуманный план. Желаю удачи всем бойцам, и мы расходимся в разные стороны. Теперь главное – не запороть всё. Если что-то пойдёт не так, то с вероятностью девяносто девять процентов, я снова окажусь в руках Громова и тогда мне точно несдобровать за мой побег и тонны дерзости. Даже представлять не хочу. Лучше тогда сразу получить пулю в лоб, чем вновь испытать эти ужасные ощущения на своём теле. А то и ещё хлеще, познать что-нибудь новенькое, в исполнении русской разведки.

Подойдя к полигону практически вплотную, я обнаруживаю, что на нашем пути нет никаких боевиков. Что, если я просчитался? Что мешает русским спрятать своих людей в нашем самолёте и выдернуть их оттуда? Чёрт, О’Хара, и ты думаешь об этом только сейчас? Без паники, если всё пойдёт по такому сценарию, то уже я поставлю Алексея в проигрышное положение и оцеплю по кругу. Придумаем что-нибудь. Сделав глубокий вдох, я выхожу на полигон, в упор не видя ни Громова, ни Рокоссовского. Куда делись эти два дьявола?

Перебежками мы двигаемся по полигону в сторону самолёта. Что, если они просто отошли куда-то и проворонили нас? Это тоже усложняет нам задачу. Когда до цели остаётся не такое уж большое расстояние, шпионская парочка вальяжно выплывает из самолёта, перерезая нам путь. Чёрт. Неужели они действительно все там? Дело дрянь. Что, если они не вывели из строя самолёт, чтобы самим улететь на нём домой, предварительно захватив в плен нас? Дерьмо. Всё может оказаться именно так. Расплывшись в омерзительной улыбке Громов, игриво салютует нам и склоняет голову набок. Чёртов сукин сын.

– Я же говорил, что тебе не уйти от меня, Рик.

– И тебе привет. У меня нет времени, уйди с дороги.

– Смотрю, ты, как сбежал, так совсем от рук отбился, в лагере был сговорчивее. Или страх потерял? – подтявкивает Рокоссовский.

– Может, расскажешь нам, какие такие всесильные медики смогли тебя на ноги поставить в короткие сроки?

– Тебя это не касается.

– А зрачки-то у него уже, чем спичка, взгляни, Лёх.

– Шутник от Бога, я смотрю, – глядя на Павла, отзывается Каин.

– А ты, видать, самоубийца? Очень приятно, я Павел.

– Не могу сказать что взаимно.

– Хватит. Где донесение, спринтер? – осведомляется Громов, пресекая словесную перепалку заместителей.

–,Допрос? Прекрати, я не в плену и отвечать на твои вопросы не собираюсь.

Шагая по лезвию, вынуждаю его выдернуть людей, увидеть, где он их спрятал, и оправдался ли наш план.

– Я предлагаю тебе два варианта, сейчас ты можешь сдаться на мою милость, или же продолжить свою браваду. Самолёт вполне в исправном состоянии. Помнится мне, что ты на редкость альтруист. Если сдашься вместе с донесением, я отпущу этих двух медсестёр и Девингема. Они улетят, всем твоим остальным людям я тоже расчищу путь до большого самолёта и позволю им улететь. А ты отправишься с нами в Россию. Это очень выгодная сделка, Рик. Не вынуждай меня брать тебя в плен силой. Потому что при таком раскладе никаких гарантий я тебе не даю, и убиты будут все. В том числе и медперсонал.

– Вдвоём они возьмут нас в плен, Каин, ты слышал это?

– Ты тоже подумал, что это звучит как анекдот?

– Что ж, твой выбор, – Алексей ухмыляется и качает головой, затем прикладывает пальцы к уху и отдаёт команду личному составу. Отлично, я добился своего! – Оцепить полигон.

Да! Чёрт подери, да! Я просчитал его! У меня получилось. Теперь вся надежда на наших боевиков, которые уже должны были разобраться с русскими бойцами и занять их места. Из джунглей выходят шпионы и берут взлётную площадку в кольцо, сужая его. Постепенно мы стоим в плотном кругу боевиков, без возможности пробиться наружу. Громов смакует свою победу, а я принимаюсь оценивающе пробегаться глазами по оцеплению. Из меня чудом не вырывается торжественный возглас. Они это сделали! Лишь несколько человек из отряда русских, которых удастся пересчитать по пальцам одной руки, уцелели. Моим людям удалось зачистить оцепление.

Формы всех разведок имеют примерно одинаковый крой, но всё же отличаются друг от друга. Победно задрав нос выше небес, Алексей не удосуживается даже обратить внимание на эти различия, а я с чувством абсолютной победы настырно устремляю на него взгляд хитрых глаз. Натянув дежурную в их отношении ухмылочку а-ля «сукин сын», я поддаюсь бушующему чувству радости внутри, и вскоре начинаю издавать хриплый, держу пари, достаточно зловещий смех.

– Непростые в Америке наркотики, веселящие, – обращаясь к Алексею иронизирует Павел.

– Я бы на твоём месте молчал. Вот правда, считай это дружеским советом, – парирует Каин.

– А они не знают, где просчитались, брат. Вот и торжествуют.

– Утомил, – отзывается Наследник. – Взять их всех.

– Да, ребята, взять их всех! – отдаю команду личному составу на английском, никто из них не владеет русским.

Паника Громова и Рокоссовского – бесценна. Единицы русских шпионов обнажают катаны и грудью встают на защиту своего Главы. Мы в свою очередь тоже вооружились и готовы вступить в бой.

– Ах ты, сука! – буквально кричит Паша.

– Хитрая сука, прошу не путать, – с язвительными нотками в голосе отвечаю на выпад шпиона.

– Что ж, Рик, так даже интереснее, – хорошо знакомым монотонным голосом констатирует Громов. – Хочешь устроить резню?

– Боже, о какой резне речь, если вас семеро, а нас сорок два боевика?

– Сорок один, с вами два медика.

– Чёрта с два! Один.

– Вдвойне сука! – вновь кричит Рокоссовский.

– У меня нет на это времени, – перехожу на английский и отдаю команду своим бойцам. – Убить всех, никого не жалеть, Громова и Рокоссовского обезвредить и взять в плен.

– Да, сэр, – отзываются все хором.

Шпионы кружатся в битве, отсветами от лезвий катан пробегая по асфальтовой поверхности. Русские напарники встают спина к спине и ждут выпадов в свою сторону. Нет. Нашим бойцам их трогать нельзя, а вот они запросто могут перерезать всех атакующих. Когда последнему рядовому шпиону с их стороны приходит конец, я молча выхватываю два “Глока” и направляю их на противников.

– Сложите оружие и сдайтесь.

– Ты всё равно не выстрелишь, – констатирует Лёша. – Меня убить ты не имеешь права, так же, как я тебя.

– Да, но я могу без проблем убить Рокоссовского, тем более, что он меня бесит, – перевожу дуло второго “Глока” на Павла. – Я не буду ждать вечно, на счёт три спущу курок. Не сдадитесь – его тело поедет на Родину в цинковом гробу. Раз. – Держу пари, Алексей изрядно напрягает свой словарный запас, перебирая самые грязные ругательства в своей голове. – Два.

– Я согласен, – рычит Громов. – Умазал.

– Да, детка, – удовлетворённым тоном проговариваю я.

Они бросают катаны на землю и повержено поднимают руки в воздух.

– Мало, разоружайтесь полностью, только без глупостей. Я держу его на мушке.

Борюсь с обжигающим желанием застрелить Рокоссовского к чертям собачьим. Хотел бы я его смерти? Нет, Оля не хотела бы этого. Как она будет смотреть на меня, если я убью его? Как на врага. Он друг её детства, фактически как Каин для меня. Даже если я хочу этого, то не могу себе позволить так поступить с ней. Это причинит моей рыженькой огромную боль. Не хочу расстраивать её, а потому смиряю свою полоумное рвение.

– Динамики дистанционной связи вытаскивайте. Мне не нужно, чтобы вы координировали второй отряд.

Переглянувшись, они сдают и эту часть боевого комплекта.

– Отлично. Лейла, возьми себе кого-нибудь, и дуйте запускать самолёт. Громова и Рокоссовского связать и покрепче. Каин, найди в наручном компьютере Алексея Максима Гараева и выйди с ним на связь, надо прощупать, где они, чтобы обеспечить проход второму отряду.

– Вот же гад.

– И да, рты тоже заткните. Меня уже тошнит от них.

– Нашёл, Рик.

– Отлично, – подхожу к Наследнику и подношу к его лицу динамик. – Может, узнаешь, где Гараев? Очень нужно. Я, как и ты, предлагаю тебе альтернативу. Отзови сейчас своих бойцов от основного полигона, дай им команду пропустить нас, и я не трону их. Сэкономь жизни своих людей.

Он молча, с достоинством настоящего хищника, прошивает меня убийственным взглядом до костей, но я не реагирую на него, упорно настаивая на своём. Мне нужно дожать его, чтобы он пошёл у меня на поводу и выпустил людей. Как только связь со вторым его отрядом устанавливается, русский резко бросает короткую и отрывистую команду:

– Все на полигон, разбейте отряд в щепки!

Гордыня и упёртость, где-то я уже видел это.

– Что ж, я так понимаю, что это «нет». – Давлю ногой динамик Алексея и елейно улыбаюсь. – Я всё думал, как мне выманить твоих людей на саму площадку, в одно место. Чтобы удобно обстрелять их с воздуха и сократить количество. А тут даже думать не пришлось, ты сам здорово собрал их в одну кучку.

От ужаса Громов приоткрывает рот, в тщетной попытке сказать что-нибудь, но потуги эти проваливаются с треском. Давай же, давай, или я настолько неубедителен в своей напускной жестокости? Я, так же как и он, дал ему возможность выбора, и он своими руками сгубит людей? Не понимаю его мотивов. Лейла запускает двигатели самолёта, и я оценивающим взглядом обвожу полосу. Времени больше нет. Надо спешить. Я выхожу на связь с Джаспером и сообщаю ему, что они могут приближаться к полигону, так как мы вот-вот вылетим туда. Затем отдаю приказ оставшимся шпионам подниматься на борт, оставляя при себе лишь троих боевиков, ещё ненадолго задерживаясь с русскими.

– Неужели ты перебьёшь всех людей?

– Ты не оставил мне выбора, я выполняю свою работу.

– Хорошо, я пойду на твои условия. Только людей не трогай, двести человек слишком много для гордыни.

– Разумный ход, – вновь перехожу на английский. – Заберите их двоих на борт, они полетят с нами и обеспечат нам выход отсюда.

– Есть, сэр.

Они ведут связанных пленных в самолёт. Развернувшись, вслед за ними быстрым шагом топаю к самолёту. Как только я вхожу на борт, входной люк закрывается и боевая машина приходит в движение. По-хозяйски прохожу в кабину пилотов и обнаруживаю за штурвалом Лейлу. Уверенно она поднимает борт в воздух и, разметив на карте пункт назначения, задаёт курс к полигону.

– Как будем действовать?

– Бойцы Громова выйдут на сам полигон, нам не придётся никого убивать. Посади самолёт там, рядом с большим. С Громовым в руках я быстро проведу людей на борт.

– Здорово! – отзывается за моей спиной Каин. – Ты так и предполагал?

– Я надеялся на этот исход, Алексей, хоть и гордец, но он уважает своих людей и тоже не является сторонником крупных жертв.

Принимаюсь внимательно вглядываться вдаль, через несколько минут перед глазами появляется заветный полигон и чёрные шеренги русских войск выстроенные по квадрату, вокруг лайнера. Как теперь умудриться сесть? Русские, увидев самолёт, заходящий на посадку, расходятся в стороны и позволяют нам сесть. Гараев наверняка почувствовал что-то неладное. После посадки отдаю Дей команду открыть люк и вышагиваю на борт за русским Наследником. Громов самостоятельно поднимается на ноги, чем существенно облегчает мне задачу, не хочу таскать его за шиворот как котёнка. Как только люк открывается и вечерние лучи солнца начинают просачиваться в самолёт, я упираю дуло “Глока” в спину пленного и делаю несколько шагов вперёд. Всю эту процедуру, но уже с Рокоссовским, проделывает и Каин. По элите войск России пробегает шепоток и откровенная паника. Нет времени мешкать. Переговоры должны начаться здесь и сейчас.

– Давай, Лёша, будь лапочкой, сделай что требуется.

– Что б тебя, О’Хара. В следующий раз я тебе надеру зад, в этот, так и быть, твоя взяла, – тихо переговаривается со мной Алексей. – Бойцы! Опустите оружие и разойдитесь! Пропустите американцев на их борт, мы дадим им улететь, в таком случае уцелеем и сами.

– Товарищ…

– Я сказал пропустить! – рявкает русский, прерывая, очевидно, того самого Гараева на полуслове.

Шпионы расходятся в стороны, образуя живой коридор до самого самолёта. Я связываюсь с Джаспером и, пояснив всю ситуацию, вызываю их на полигон. Вскоре наши люди появляются в поле зрения и кучным строем проходят к самолёту. Двести человек не самое малое количество. В первую очередь на борт ступают медработники и несколько боевиков, по всей видимости, они займут места пилотов. Вся загрузка в итоге занимает очень солидный отрезок времени. Громов заметно мнётся. Ощущение приставленного к тебе оружия не из приятных, однако, бывают вещи куда хуже этого. Когда все наши шпионы загрузились в самолёт и пилоты закрыли багажный люк, я вновь тихо обращаюсь к своему пленному:

– Удачного забега по пустыне до лагеря. И да, Лёша. Помнится мне, в прошлый раз кто-то говорил: «Умней, O’Хара», как видишь, наверстал упущенное.

– Повезло, не более, я просто недооценил тебя.

– Возможно и так, не собираюсь доказывать обратное. Более того, спасибо за грамотный урок. Я действительно благодарен за этот опыт, за исключением тока и прочей телесной боли, конечно. Вынужден откланяться, дела не ждут.

– Это не последняя наша встреча, теперь я буду знать, на что ты способен.

– Взаимно.

Я отпускаю его, а Каин Павла. Делаем несколько шагов назад, и Лейла начинает закрывать люк самолёта. До последней секунды держу прицел на противнике, и лишь после закрытия входа убираю “Глок” в кобуру. Начинаю чувствовать, как самолёт идёт на взлёт. Нужно всё проконтролировать. В иллюминаторы вижу, как грузовой самолёт взлетает следом за нами, а русские не предпринимают никаких действий. И тут я оказался прав, сбивать самолёт слишком рискованная затея. Единственный просчёт Громова, который подвёл его – оставить самолёты невредимыми. Если бы он вывел их из строя, мы оказались бы полностью в его руках.

– Мы сделали это, – растерянно улыбаясь, шепчет Каин. – Мы смогли! Да! Рик, мы сделали это!

Он кричит во всё горло, и, рукой обхватив мою шею, прижимает к себе. Совсем как в детстве, он проделывает этот до чёртиков раздражающий механизм и ерошит волосы на моей голове. Я всё ещё в стадии осознания. Сладкий вкус победы буквально кипит во мне, норовя выплеснуться за края. Мы действительно смогли, практически без потерь личного состава, чёрт подери, мы провели Громова, опыт которого выше в десятки раз! Мы летим домой! Наконец-то мы вернёмся на Родину. Совсем скоро я смогу обнять мою Олю, вновь почувствовать её восхитительный запах, ощутить манящую призывную близость её умопомрачительного тела. Я справился, несмотря на подлости Джейсона нашёл выход и доказал всем что способен на нечто большее, чем переборка нудных бумажек Штаба.

– Надо связаться со Штабом, сообщить, что мы выдвинулись и скоро будем.

– Идём.

Бодрым шагом мы оба буквально летим в кабину пилота. По лицу Лейлы расплылась счастливая улыбка до ушей, она кокетливо стреляет глазками в Девингема, а я теряю дар речи. Что, чёрт подери, изменилось за то время, что я торчал у русских? Между ними что-то есть? Потом надо будет обязательно разузнать этот любопытный момент. Сержант ставит самолёт на автопилот, предварительно задав координаты Штаба, и резюмирует положение дел.

– Мистер О’Хара, сэр, операция «Пески» успешно завершена, поздравляю вас!

– Хвала небесам, Лейла. Свяжи меня с Отцом, пожалуйста.

– Минутку.

Она буквально мурлычет и , стоя на прямых ногах, склоняется над пультом управления самолётом. Напарник театрально облизывает губы, жадно обводя пятую точку пилота глазами. Боже, он как всегда в своём репертуаре. Я укоризненно качаю головой и издаю короткий смешок. На что в ответ друг проворачивает шлёпательный жест рукой, кивая в сторону барышни. И как теперь держать себя в руках? Из последних сил стараюсь не засмеяться, грозя братцу кулаком. Всю нашу клоунаду вовремя прерывает установившаяся с кабинетом Отца связь. Сейчас здесь вечер, а в Калифорнии раннее утро. Придётся его разбудить, если он, конечно, вообще спал.

– Рик? – обеспокоенно вглядываясь в изображение на своём мониторе, интересуется Отец. Да, всё так, как я и предполагал. Он, по всей видимости, не спал и до сих пор сидит в своём кабинете, хотя ночь на родине уже миновала.

– Да. Всё хорошо, операция «Пески» завершена, мы возвращаемся домой, мне удалось вывести людей.

– Слава богу, – облегчённо выдохнув, протягивает Райан. – Когда вы будете в Штабе?

– Лейла, что говорят приборы?

– Лететь ещё пятнадцать часов, эти самолёты быстрее, чем те, на которых мы прилетали сюда.

– Понял, посадочная полоса будет готова к тому времени. Мы ждём вас.

– Скоро будем.

– Вернётесь – поговорим, расскажете, как там всё было.

– Обязательно отдохни. Вид у тебя не из лучших, – подмечаю я.

– Я бы сказал то же самое обо всех троих, – ухмыляется Отец. – До встречи.

Эхом отзываюсь на слова Отца, прежде чем прервать связь. Сна снова ни в одном глазу, чёртова наркота, держу пари, что буду чувствовать себя ещё более разбитым, чем в первый раз, после того как оклемаюсь от неё. Оба товарища сонно позёвывают, упорно отказываясь отоспаться. После долгих и ожесточённых уговоров с моей стороны, Каин и Лейла всё же удаляются в салон самолёта, предварительно напомнив мне систему управления лайнером. Никакого влияния на управление я не оказываю, лишь слежу, чтобы ситуация не вышла из-под контроля автопилота. Со скуки начинаю внимательно разглядывать открывающиеся природные виды, нетронутые живописные облака, распростёртые по небосводу.

Чего мне сейчас действительно хочется, так это просто сойти с борта и нырнуть в объятия своих близких людей. Наконец полной грудью втянуть до боли родной, свежий и насыщенный океаном воздух Калифорнии. Спустя несколько дней пребывания в пустыне, я уже мечтаю о Родине, как о чём-то несбыточном. Представляю, как хочется Ольге хотя бы на минутку оказаться в России, хоть краем глаза увидеть родные места. Вот только это выше моих сил. С Громовым теперь дружбы определённо не выйдет.

Откидываюсь на спинку кресла пилота, старательно выбрасывая из головы малейшие воспоминания о пустыне. Нет, не хочу думать об этом сейчас, моё сознание занимают куда более приятные мысли, и я растворяюсь в них. Отец, насколько более спокойным я буду чувствовать себя рядом с ним. После задания, всё же, что-то во мне надломилось. Теперь я не чувствую себя таким уж беззащитным и зависимым от его опеки.

Когда мужает шпион? Давая клятву верности отечеству, или же когда первые капли крови окропляют его руки? Мне не довелось убить, чему я безмерно рад, однако, в этом ли становление воина невидимого фронта? Нет, мы крепнем в обстоятельствах и битвах. Одних ломает убийство, и только с этого момента они начинают ощущать свою ответственность, силу и серьёзность всего происходящего. Иных разбивают в щепки пытки, пережитые ими, принося вместе с болью осознание происходящего.

Со стороны наш мир необычайно красив. Невероятная техника, о которой гражданские слышали только в фантастических фильмах. Великолепное вооружение, которое обычным войскам лишь снится. Безупречная броня, способная выдерживать, пусть и не долгий, но нестерпимый натиск сверхоружия. Благие цели и идеалы защиты своей нации и Родины, которые преследует шпионский мир. Насколько прекрасна оболочка, настолько же погано наше нутро.

Что есть внутри нашего мира? Боль, страдания, убийства и реки чужой крови. Мы благородно убиваем, чтобы этим не пришлось заниматься другим. Пока люди живут в мире – мы воюем, изо дня в день всё пополняя список жертв этой невидимой битвы. И сколько ещё должно полечь шпионов, чтобы прекратилась вечная свара меж государствами? Политическая делёжка приводит нас к одному и тому же результату, с попеременным успехом . Сегодня мы потеряли лишь единицы, а завтра можем оказаться на пороге сотен жертв. В этом ли политическая и мировая стабильность? В том, чтобы вынуждать нас убивать?

А ведь мы тоже люди и тоже хотим просто жить в своё удовольствие, не опасаясь за близких. Не думая каждый день о том, что смерть вот-вот постучит в твои двери. Но дело до спокойствия людей есть только нам. Жестокая ирония. Убийцы, чьи руки по плечи в крови, обеспечивают в государствах мир, жертвуя своими жизнями ради других. Аж тошно от этой идеальности. Выглядим как великомученики, только без почестей.

За всеми своими долгими мыслями и мечтами о доме я упустил из виду время. И хорошо, иначе оно тянулось бы вечно. Совсем скоро бесконечный океан заканчивается, и в пределы моей видимости попадает дорогой душе калифорнийский берег. Сердце учащённо стучит в груди от восторга, как же я рад видеть родные места, рад, что сумел вернуться. Осенние закатные лучи играют с зеленью, и всё вокруг, по сравнению с пустыней, кажется мне необычайно свежим и спокойным. Лишь только начинающая проявляться боль не даёт мне покоя. Не хотел бы я потерять сознание на посадочной полосе.

Бужу пассажиров и начинаю заходить на посадку. К собственному удивлению, процесс происходит довольно успешно, хотя я уже много лет не отрабатывал механизм управления летательными средствами. Сносно, даже очень. В лобовое стекло я вижу, как Отец и Ким стоят чуть ли не вплотную к полосе. На секунду я встречаюсь с Райаном взглядом, его лицо светится словно лампочка. Конечно, я подкинул ему очень хороший повод для гордости. Сам улыбаюсь своему ещё одному маленькому успеху, и чуть ли не вылетаю из кабины пилота.

Подхватив свой рюкзак на плечо, и смиряя своё неуёмное желание нестись от самолёта подальше со всех ног, гордо шагаю к входному люку. Там уже стоят Каин и Лейла. Они оба, не сговариваясь, отходят чуть назад и уступают мне место впереди. Люк постепенно открывается, и вскоре я вновь встречаюсь взглядом с Отцом. Он сдержанно улыбается и делает короткий одобрительный кивок головой. Победно задрав носы до небес, мы с ним оба улыбаемся. Как только выход из самолёта открывается полностью, я начинаю размеренно продвигаться к Главе.

– Поздравляю! – С нескрываемой радостью и гордостью в голосе, Глава жмёт мне руку и притесняет в свои объятия, Святые Угодники, как же в них хорошо. – Слава богу, ты дома, я так испугался.

– Всё относительно нормально. Я тоже очень по тебе скучал, пап.

– Каин, иди сюда, чего как не родной?

– Иду-иду.

Он обнимает нас с напарником одновременно, и мы оба, как по команде, улыбаемся во все тридцать два зуба. Как же, чёрт подери, хорошо может быть в Штабе. Никуда больше отсюда не выйду, нет-нет-нет.

– Сегодня я горд как никогда вами обоими, – отстранившись, говорит Глава. – Большие молодцы. Самое главное, что всё уже закончилось.

– Ты даже не спросил, при нас ли донесение, – недовольно ворчу я.

– Веришь? Мне плевать, для меня главное, что оба моих сына вернулись домой сегодня. Ладно, идите, поздоровайтесь с Ким. Она вся извелась и мне уже прогрызла всё, что можно.

Коротко хохотнув, я перехожу к Ким. Карие глаза блондинки полны слёз радости и всё той же отцовской гордости. Это что, заразно? Она бросается ко мне на шею и крепко прижимает к себе, а я корчусь от боли. Действие наркотика проходит, и ощущения вновь возвращаются на круги своя. До потери сознания я должен добраться до Оли.

– Мам, только не плачь, пожалуйста, – смахиваю с щеки Ким скатившуюся слезу и вновь прижимаю её к себе.

– Господи, как хорошо, что ты наконец-то вернулся, сынок. Я спать спокойно не могла, пока вы там ошивались. Как ты? Когда Каин звонил, он сказал Отцу, что у тебя серьёзные травмы, и врачи велели лежать. Как же ты встал?

– Жизнь прижала.

– Ну-ка посмотри мне в глаза. – Она в секунды становится серьёзной и строгим тоном призывает меня выполнить её указание, нехотя я поднимаю взгляд на Ким, и она в ужасе охает. – Вы что натворили?

– Мам, не кричи, у нас не было другого выбора, я позже вам объясню, ладно? Не волнуйся, всё нормально.

– Я тебя вылечу, самое главное, что ты уже здесь.

– Да.

Я уступаю своё место Каину, Ким пускает слёзы и по его возвращению. Всё-таки они с Отцом оба любят напарника как родного, и я этому очень рад. Он для меня как брат, мне нечего с ним делить с самого детства и я готов ему отдать если не всё, то очень многое.

– У нас есть для тебя сюрприз.

Прокашливаясь, Отец прерывает ход моих мыслей, отводя Ким в сторону за руку. Я смотрю вдаль, и перед глазами появляется Оля. Моя девочка, из лёгких будто выбили воздух, и я не в силах сделать вздох. Как же я скучал по ней, моя малышка. Теперь мне плевать на боль, что уже не на шутку отыгрывается на организме, плевать на то, чтобы было со мной сутки назад, будто всего этого не было. Словно всегда была только она, единственная и незаменимая опора в моей жизни. Та, что приводила в чувство одной лишь своей улыбкой. Оцепенев от накатившего прилива чувств, я не смею двигаться с места. Улыбаясь, рыженькая смотрит на меня, также не решаясь подходить. Я смотрю на родителей, в тщетной попытке выдавить «спасибо», язык, словно чужой, отказывается произносить хоть что-то.

– Мы подумали, что тебе будет приятно, если она встретит тебя у самолёта.

Я просто улыбаюсь и мгновенно срываюсь с места ей на встречу. Она бежит ко мне, и её медные волосы полыхают в свете янтарных лучей вечернего Штаба. Вновь иду на её пламя, в котором вновь буду сгорать от желания и любви день изо дня. Обнять её и никуда не отпускать, это единственное, чего я сейчас хочу, и на что способен.

Сбрасываю рюкзак с плеча и подхватываю на руки подбежавшую Олю. Плевать, как на меня сейчас смотрят окружающие, мне абсолютно всё равно. Я безмерно рад её видеть и безумно скучал всё это чёртово время, теперь мне не до того, чтобы оглядываться на других. Она смеётся, обвив мою шею руками. Боль? Какая к чёрту боль. Я даже и не чувствую её, слишком счастлив я сейчас. Ставлю её на землю и крепко прижимаю к себе. Вот она, самая большая драгоценность моей жизни. То самое дорогое, что есть у меня здесь, в моей несметной сокровищнице.

– Привет, – нерешительно начинает разговор Оля, из глаз её, так же как у Ким, катятся непрошеные хрусталики слёз, моя девочка.

– Кто-то обещал мне не разводить сырость, когда я уезжал.

Прижимаю свой нос к её, совсем как в тот день, и вдыхаю манящий запах её кожи. С ней я пьянею и без алкоголя, и способен забывать об изнеможении и без наркотиков. Хочу прижать её ещё крепче, вдавить в себя и никогда не разъединяться, но боюсь сделать ей больно. Она слишком хрупкая, для моих слоновьих объятий.

– Прости. Что у тебя с голосом?

– Сел, орал очень много. Я безумно по тебе соскучился.

Оля улыбается, а я, пользуясь моментом, медленно прижимаю свои губы к её губам. Её тёплые ладошки ложатся на мою шею, и их обладательница отвечает мне взаимностью, чуть заметно притесняя меня к себе. Донесение? Если надо – я ещё сто таких раздобуду, лишь бы эта девчонка вот так целовала меня за каждое! Удары током? Вообще не проблема! Лишь бы она обнимала меня так, словно следующего раза не будет. Закрыв глаза, я просто наслаждаюсь происходящим.

Медленно и робко моя соседка разрывает поцелуй и, чуть заметно улыбаясь, вглядывается в моё, держу пари жалкое от предшествовавших обстоятельств лицо. Отвечаю ей взаимной улыбкой, чувствуя, как боль накатывает на меня с новой силой. Мне срочно нужно в покои, в противном случае я отключусь прямо здесь. Мне бы не хотелось этого.

Обвиваю рукой её талию и поворачиваюсь лицом к самолётам, боевики, совсем так же как я, обнимаются со своими родными и близкими и со счастливыми лицами расходятся с посадочной полосы. Отец и все остальные идут в нашу сторону, нужно тоже уходить. Чувствую, как кто-то дёргает меня за штанину, и, недоумевая, смотрю под ноги. Какая-то бойкая малышка, с куклой в руках вопросительно смотрит на меня, грустно надув губки.

– Карен, вот ты где! Прошу прощения, сэр, – делая приветственный кивок, к нам приближается шпион.

– Значит, ты Карен, да? – присев на корточки рядом с ребёнком, спрашиваю я. – А я Рик.

Протягиваю руку девочке, будто она совсем взрослая шпионка. Оля улыбается, а юное создание застенчиво протягивает мне свою маленькую ручку.

– А почему моей мамы нигде нет?

– Как зовут твою маму?

– Маргарет.

Перед моими глазами невольно всплывает залитый кровью труп медика в пустыне, а к горлу непроизвольно подкатывает тошнота. Девочка смотрит на меня глазами своей матери. Я запомнил их, во всём этом ужасе, они остались открытыми на наш изуродованный и жестокий мир. Потеряв дар речи, я лихорадочно соображаю, что можно сказать ребёнку и нахожу единственно верный вариант.

– Твоя мама ещё на задании. У неё очень важная миссия там, она вернётся, как только всё закончит.

– Спасибо! Когда я вырасту, я обязательно стану как мама!

Девочка бросается ко мне на шею и открыто, по-детски, обнимает меня. Я поднимаю взгляд на её отца и еле заметно отрицательно качаю головой. Маргарет уже никогда не вернётся домой. Шпион опускает голову и насилу сдерживает накатившее отчаянье.

«… стану как мама!». Бедный ребёнок, теперь у неё нет матери, есть только один отец, который вообще является боевиком. Что уготовано этой девочке? Спустя несколько мгновений малышка отпускает меня, даёт руку своему отцу и на прощанье машет мне свободной рукой. Вымученно улыбнувшись, я встаю на ноги, и взлётная полоса кренится, постепенно возвращаясь на своё законное место. Дело дрянь, я помню это ощущение. Вот-вот потеряю сознание.

– Что случилось? – спрашивает Оля.

– Эта девочка, дочка одной из медсестёр, которых Ким отправила с нами. Её мама погибла. Она искала её, но не нашла среди прибывших.

– Ужасно. – Рыженькая не на шутку опечалена, признаться честно, я тоже.

– Отец, пожалуйста, сделай так, чтобы ребёнок ни в чём не нуждался. Маргарет погибла по моей вине.

– Не волнуйся, конечно, сделаем.

Чувствую, как начинаю терять связь с реальностью, совсем как тогда в пустыне. По телу разливается предательская слабость, а перед глазами дымкой стелется тьма. Слышу чужие голоса будто издалека, на обеспокоенных лицах окружающих паника. Ноги подкашиваются сами собой, и я близко к падению, но Отец в последний момент, перед самым полом успевает подхватить меня на руки. Будто в бреду повторяю одну и ту же мантру: «всё нормально», «всё нормально». Пока и вовсе не теряю весь оставшийся рассудок. Вновь всё пространство вокруг занимает благословенная тьма и покой, избавляя измученное тело от боли и перегрузки.

========== XXXXI Глава ==========

Медленно прихожу в себя. Первым возвращается слух, а вернее невыносимый звон в ушах. Веки не слушаются меня, напрочь отказываясь повиноваться командам. По телу вновь, как в прошлый раз разливается боль, вот только в этот раз она куда сокрушительнее. С трудом открываю глаза, и перед взором предстаёт белая палата. Запястья мои плотно прикованы к кровати кожаными ремнями. Голова разрывается. Сознание пронзает ужасающая мысль: где я?

Последнее что я помню — то, как мы бежали по полигону к самолёту вместе с Каином, Лейлой и молодой медсестрой. Как же её звали? При каждой тщетной попытке восстановить события, мне становится всё хуже. Паника захлёстывает меня, как цунами. Что было потом? Что произошло на полигоне? Думай, Рик, думай! Помню Громова и Рокоссовского. Они были там. С нами.

Нас окружили. Нет. Нас взяли в плен. Каин. Где он и девушки? Мы в России. От того я связан и на кушетке. Спасаться. Я должен спастись. Как я сразу не понял этого? Чувствую себя отупевшим, возможно это какие-то транквилизаторы. Изо всех сил я начинаю выдёргивать руки из манжет и жалобно визжать. Всё происходит словно в замедленной съёмке, я двигаюсь, но до чёртиков медленно, рвусь из пут, но ощущаю, что этого ничтожно мало.

Кто-то приближается, я слышу шаги. Медики. Я должен сопротивляться до последнего. Не сдамся. Нет. Настырно продолжаю свои действия, как вдруг звон в ушах уступает место до боли знакомому и успокаивающему голосу:

— Тише, успокойся, ты дома, всё хорошо. Ты дома, Рик, всё в порядке, сынок.

Я долго пытаюсь сообразить кто передо мной, но на подсознательном уровне подчиняюсь отданной команде о спокойствии. Тупым взглядом всматриваюсь в черты лица человека, сидящего передо мной. Знакомый голос и родная внешность. Я впадаю в ещё большую панику. Что со мной не так? Как я мог не узнать родного отца?

Он успокаивающе гладит меня по волосам, сидя в изголовье кушетки. Серо-голубые глаза обеспокоено вглядываются в мое лицо. Как много чувств смешалось в них. Они переполнены такой же паникой и страхом, как, наверняка, и мои, едва скрываемая жалость и чувство вины печальными отсветами поблескивают в тусклом свете штатного ночника. Лишь только гнев полыхает в его глазах. Он бы собственными руками разорвал всех, кто к этому причастен, я знаю это, как никто другой. В детстве всегда так было, когда Кайл серьезно задевал Каина и отец решительно вставал на защиту брата.

Девингем. Что с ним? Спасся ли он? Почему я ничего не помню? Надо узнать.

— Где Каин, с ним всё в порядке?

Сам изумляюсь своему голосу. Он до невозможности охрип, а речь заторможена донельзя. Кажется, что я произносил эту фразу вечность. Злюсь, моя медлительность и тупость доводят до ручки. Всё тело ноет, мозги отказывают, при этом явно пытаясь покинуть черепную коробку с небывалым аншлагом, иначе я не могу объяснить беспредельные головные боли. Кожа саднит, от нескончаемого желания чесать всё, что попадётся под руки, я буквально напоминаю себе чесоточного.

— С ним всё в порядке. Ты не помнишь?

Отрицательно мотаю головой. Последнее, что сохранилось в памяти, это то, как мы вышли на маленький полигон и нас окружили шпионы Громова. После этого моё сознание будто отключили, ни одна, даже крохотная деталь не задержалась в моей памяти. Как только я начинаю напрягать извилины, копошась в задворках разума в поисках воспоминаний, натыкаюсь на беспощадный натиск пульсирующей боли и издаю сдавленный скулящий стон. Нет, лучше не буду думать. Мне срочно нужно обезболивающее.

Отец молча извлекает из кармана мобильный и куда-то звонит. Не берусь гадать, мне всё равно. Сейчас меня донимают далеко не вопросы, а собственное разбитое состояние.

— Не спишь? Рик очнулся, что-то мне подсказывает, что самочувствие у него крайне неприятное. Сообщи Каину, он тоже нервничает. Жду.

— Ким?

— Да, она просила сообщить, когда ты придёшь в сознание.

— Долго я лежал?

— Почти два дня.

— Мама, наверное, в панике.

— Не она одна. Ольга места себе не находит,с тех самых пор, как Джейсон доложил что ты попал к русским. Каин винит себя напропалую, говоря о том, что если бы он тебя не отпустил одного, то всё было бы в порядке. Я уже миллионы раз пожалел, что своими руками отправил тебя туда. Нельзя было идти на поводу у Джейсона. Я чуть не погубил собственного сына.

— Каин бы погиб, если бы пошёл со мной. Я говорил ему об этом. А ты не мог знать наперёд, что случится в этой миссии. Никто из нас не застрахован.

На самом деле, в глубине души, я виню Отца в произошедшем. Но понимаю, что другого выбора не было ни у кого. Я никак не смог бы всю жизнь отсиживаться в Штабе. Отец не знает о той «свинье», которую мне заботливо подложили. Но сейчас я не стану об этом говорить. Нам обоим как никогда нужно спокойствие и расслабление. Изматыванием нервов никому не помогу сейчас, да и хочу твёрдо стоять на ногах в момент разбора полётов на совете. Клянусь, Найт ответит за всё.

— Нельзя было сталкивать вас с Громовым… Он пока слишком опытен для тебя.

— Не в этом дело. Я потом тебе расскажу обо всем, сейчас нет сил.

— Как ты?

— Паршиво.

Я не успеваю договорить, как дверь в палату открывается, и в помещение буквально влетает обеспокоенная Ким. Следом за ней на пороге появляется Оля. Время расплаты настало, разнос мама устроит пышный.

— Слава Богу, ты пришёл в себя! — обнимая меня и заливаясь слезами, тараторит Ким.

Боль пронзает всё тело, тягучей и непрерывной волной пробегая по нервным окончаниям. После того, как Ким расстёгивает манжеты на моих руках, я пытаюсь занять сидячее положение, но она останавливает меня. Оно и к лучшему, у меня даже на это нет ни малейших сил, руки и ноги словно налиты свинцом. Рыженькая мнётся в стороне, время от времени смахивая со щёк тщательно скрываемые слезы. Вот только их не хватало. Тихо, словно мягколапая кошка, она подходит к кушетке с противоположной стороны от Ким. Молча вглядываясь в моё лицо, она присаживается на самом краю. Я безумно соскучился по ней.

Превозмогая собственное изнеможение, я поднимаю ладонь к её щеке и сбитыми в кровь костяшками пальцев смахиваю с неё слезинку. Руку начинает трясти от напряжения. Чёртов ток, ненавистный Громов, проклятая пустыня. В ближайшее время я не смогу даже обнять Олю.

— Все нормально. — в тщетной попытке ободрить всех, выдавливаю из себя слова.

— Это нужно обязательно проверить. — с нескрываемой тревогой в голосе, вклинивается Ким. — Твоё состояние внушает мне серьёзные опасения. Что с тобой было? Расскажи нам, подробно, чтобы я могла адекватно оценивать возможные травмы.

— Особо нечего рассказывать.

— Врёшь и не краснеешь? — с порога оговаривая меня, в помещение входит Каин. — Понадобилась бы тебе в таком случае наркота?

— Ну что же ты делаешь…

— Мама все равно уже в курсе, если ты об этом. Я свою долю пряников получил,твоя очередь.

— Спасибо, мне именно их и не хватает сейчас.

— Рассказывай, мне нужно знать. Постарайся описывать возможные травмы подробно.

Делаю глубокий вдох, мне безумно не хочется вновь окунаться в этот ужас. Вариантов нет, Ким права. Одному богу известно, какие скрытые от глаз увечья я мог получить и как они отыграются на мне потом. Нужно все расписать. Я долго раскладываю свои мысли по полкам и с медлительностью черепахи устанавливаю в своём сознании последовательность получения побоев.

— Всё началось с засады в пустыне. Я не видел, как это произошло, меня хорошо одарили по голове, и я потерял сознание. Очнулся уже у них в лагере. Затем им приспичило выбивать информацию. Удары в челюсть, куда придётся. Топили, душили, когда поняли, что не помогает, решили выпороть хлыстом. Потом Рокоссовский додумался «подсолить пилюлю». На следующий день снова били, по ранам в том числе. Морили голодом, за время плена я не ел. Пил тоже мало. А позже дошли до тока. Громов не хотел, чтобы я терял сознание, и для этого они вкололи мне какую то дрянь. Наркотик, именно он потом удерживал меня в сознании. Я не помню, сколько разрядов было. В памяти осталось только состояние. Перед последним ударом у меня кровь носом пошла, и я понял, что нужно спасаться любой ценой. Хорошо, что мне удалось их провести. Они просто не были готовы. Я притворился мертвым, мне на руку сыграл слабый пульс, они забеспокоились и отвязали меня. Пока измывались с током, я успел обгореть на солнце. Взяв в плен Громова, я выкрал донесение и сбежал, бросил его в пустыне и поскакал к лагерю. Не успел доехать, наркотик рановато прекратил своё действие. Я потерял остаток сил в седле и последнее, что я помню за тот адский день, это падение с лошади. Когда очнулся у себя в лагере и ощутил всю фатальность ситуации — потребовал от Каина привести медсестру и буквально принудил её выполнить мое требование и подобрать мне наркотик. Я бы не встал без него, рисковать людьми не хотелось. В ходе побега действие препарата закончилось, и я потребовал вторую дозу подряд. Моя отключка спровоцировала бы панику. Я не мог поступить иначе.

— Расскажи мне подробно, что ты чувствуешь сейчас?

Изо всех сил Ким пытается заставить себя успокоиться, но дрожащий голос выдаёт свою хозяйку. Чувствую себя полутрупом, однако эта жалость и слёзы медленно, но верно начинают выводить меня из себя. В конце концов, я вернулся, и это главное. Девушкам вечно нужно кого-то жалеть. Вот только объектом жалости я быть не привык.

— Мышцы болят, как после беспрерывных и долгих тренировок. Дрожь время от времени, пошевелить ничем не могу нормально. Сразу колотить начинает. Весь торс и руки чешутся, кожу сорвать хочется. Голова разрывается просто, даже на гильотину согласен. Невозможно терпеть. Лежать тоже не в удовольствие, это из-за ушибов, наверное, не могу лечь удобно, больно. Чувствую себя тормозом, как в замедленной съёмке. Разум, словно деградировал, по три часа собираю в голове более-менее сносные предложения и с трудом выстраиваю речь. Весь организм ломает. После того как попытался привстать подкатила тошнота.

В последующие несколько минут я просто задыхаюсь от кашля. Неясно откуда взявшийся приступ пробивает судорогами всё тело и вновь уничтожающими импульсами боль раскатывает меня по простыни. Громов, как же я тебя ненавижу. Ким уходит куда-то к шкафам, а затем возвращается со шприцем и какой-то таблеткой в руках. Покорно наблюдая за ней, я не вдаюсь в расспросы. Сейчас только она знает, что для меня лучше, моя задача лишь подчиняться.

— Таблетку под язык.

— Не молчи, — беспокойно прерывает тишину отец. — что приблизительно с ним может быть?

— Кашель из-за сорванного горла, не страшно. Со швами девочки ещё в пустыне разобрались, так что в этом плане уже все в норме. Ушибы с внешней точки зрения не страшны, синяки пройдут. Дрожь и боль в мышцах последствия тока, не быстро, но они исчезнут. Чуть позже доберёмся до их восстановления, если какая-то из них утратила свои функции, то это нужно вовремя проконтролировать. Первостепенно меня беспокоят его головные боли и возможные травмы внутренних органов, это необходимо проверить в первую очередь. Я сделаю ему обезболивающее и мы займёмся обследованием. Думаю, что это на весь день, не знаю, сможешь ли ты?

— Мне плевать на всё, — отвечает Райан, — я его не оставлю.

— Хорошо.

Ким перетягивает жгутом руку, дезинфицирует кожу и подносит шприц к вене, и сознание, услужливо повторяясь, подбрасывает мне образ Алексея со шприцем. Ощущения того, как он водил иглой по телу, словно наяву пробегают холодком по шкуре. Невольно я зажмуриваю глаза и изо всех имеющихся сил ёжусь, пытаясь увернуться от укола.

— Спокойно, Рик, после этого тебе станет легче. — мягким и успокаивающим голосом размеренно произносит Ким.

После окончания этой маленькой моральной пытки, я облегчённо выдыхаю, и вновь меня накрывает небольшой порыв кашля. Чёрт подери, это невыносимо.

— Побудьте здесь, я пройдусь по кабинетам, подготовлю специалистов для диагностики. Нельзя тянуть. И так много времени упущено.

Блондинка покидает кабинет. Какие к черту диагностики? Лучше бы я продолжал валяться без сознания. С таким букетом ощущений я вряд ли смогу уснуть самостоятельно. После всех этих осмотров нужно будет поинтересоваться у Ким о снотворных. Постепенно боль немного откатывает под натиском препарата. Видимо, в ближайшее время, жить тебе, О’Хара, на болеутоляющих, да на снотворных. Прекрасный круиз, всё включено, мать вашу. Я бы не отказался от тех наркотиков, которые во время побега спасали меня. То восхитительное чувство расслабления и спокойствия, которое они дарили, буквально за десять минут вырвало меня из разбитого состояния. Сейчас я бы дорого за них дал. Хотя бы за малую часть той дозы. Только до восстановления организма. Потом они были бы мне не нужны.

Ход моих мыслей прерывает робкое тёплое касание Оли. Чуть заметно она проводит пальцами по исколотой и щедро одаренной синяками руке. Рыженькая больше не плачет. Серьёзным взглядом обводя разномастные отметины на открытых для взора участках моего тела, она молчит, погружённая в свои мысли. О чем она думает? Хотел бы я знать, но здесь Отец и Каин. Не думаю, что она ответит мне при них.

Моя малышка, зачем я ей такой? Самой большой болью для меня будет видеть страдание в её глазах. Оно каждый раз будет наполнять её колдовские светлячки при виде издержек моей профессии. Что останется ей? Краткие моменты относительного спокойствия, в те дни, когда я в Штабе? Тоже нет. Здесь мне угрожает не меньшая опасность. Жизнь, наполненная страхом. Добро пожаловать в мой мир, Оленька. В последние дни он открылся для тебя по-новому… Изнутри. Не только с разреза внешнего лоска и дешевого позёрства о нашем статусе. С угла реальных стычек он выглядит совсем по-другому, для нас обоих.

За разглядыванием её лица и волнистых локонов, я теряю счёт времени. Будто отключился. Совсем скоро в кабинет возвращается Глава медицинского корпуса и несколько санитаров с каталкой. Вот только этого мне не хватало. Я категорически против этой затеи. Однако, идея о сопротивлении проваливается с треском. Мои доводы и просьбы Ким даже не слушает, а парочка медицинских работников с энтузиазмом перекладывают меня на мой личный, чёрт подери, транспорт. От стыда мне хочется провалиться сквозь землю, а злость на собственное немощное положение пожаром вспыхивает в груди.

Жёсткая поверхность каталки не лучшее ложе для меня. И без того ноющее тело отзывается ещё большим дискомфортом и болью. Сегодня я, видимо, сойду от этих ощущений с ума.

Весь день мы ныряем из кабинета в кабинет, в каждом из которых меня старательно сканируют, просвечивают, продувают, и залезают буквально в каждую щель. Полный рентген, всего, что на нём видно и нет. Ультразвук всех полостей, от головы до пят, доставляющий незабываемый букет ощущений. Мне провезли этой штуковиной по всем приличным и нет местам и теперь я чувствую себя так, словно весь Штаб сутки без перерыва чихал на меня. Мерзкая вязкая жижа. С детства ненавижу всякие УЗИ. Гастроскопия так вообще повергает меня в полный восторг. Я же ведь всем своим состоянием просто кричу о том, что мечтаю заглотить какой-нибудь шланг. Только одно меня радует во всей этой «прелести жизни»: пока Ким не видит никаких сбоев в работе организма и довольна результатами обследований.

Завершает всю палитру моих медицинских страданий томограмма головного мозга. Если признаться честно, то это единственная процедура, против которой я даже не пытался протестовать. Меня серьёзно настораживают сокрушительные головные боли, и я бы хотел быть уверенным, что с головой у меня тоже всё в порядке. По итогам этой процедуры я тоже в норме. Странно. Должны же быть какие-то причины?

— Так, отлично. Спасибо, коллеги. — отпуская специалистов, прерывает осмотр мама. — Я хочу сделать кардиограмму. На этом и закончим, во всем остальном проблем я не вижу.

— Разве УЗИ недостаточно? — опасливым тоном уточняет отец.

— Ультразвук и ЭКГ разные вещи. Я хочу посмотреть на его сердечный ритм и убедиться, что и там нет проблем.

— Хорошо.

— Одно маленькое уточнение. Если все с головой в порядке, то почему она так раскалывается? Этому есть какое-то объяснение?

— Не волнуйся. Отклонений после всего проделанного я не вижу. По всей видимости, это следствие множественных сотрясений мозга и ломка после применения наркотиков.

— Ломка? — медлительно проговариваю это слово. Только этого мне не хватало.

— Конечно, а как ты хотел? Две огромные дозы усиленного метамфетамина подряд. Думал, после этого сразу можно будет жить припеваючи? — с явным укором в тоне, принимается отчитывать Ким. — Теперь тебе, дорогой мой, придётся бороться с куда более серьёзной проблемой. Готовься к тому, что тебя будет ломать, и будет хотеться новой дозы. Не тешь себя надеждами о том, что ты думаешь о наркотике только в целях обезболивания. Нет. Твой организм требует наркотик как факт, а не как способ избавиться от чего-то. Борьба с потребностью в этой дряни нам ещё только предстоит.

Откуда она узнала, что я думал об этом? Хотя, о чем я. Вряд ли это первый случай в её огромной практике. Наркомания… Нет, ну, просто замечательно. Благородный наркоман, отделанный до состояния отбивной, по цвету более похожий на баклажан, да и по определению своему сейчас схожий с овощем. Хуже уже быть не может.

— Что теперь делать? — потерянно спрашивает Каин.

— Лечить, мазать мазями с пят до головы, колоть обезболивающие, давать побольше витаминов, не нагружать организм, не нервировать. Холить, лелеять и всей нашей дружной семьёй ставить на ноги, как в физическом, так и в моральном плане. Ему нужен очень большой и внимательный уход. Забота и внимание сейчас — лучшее лекарство. Если он будет в одиночестве, то ломки возьмут верх. Ладно, давайте разбираться по мере поступления проблем, нужно сделать кардиограмму и покормить его. Аппарат нам привезут в палату.

Меня перевозят назад, и перекладывают на кушетку. Все это время я занимаюсь тем, что ковыряюсь внутри своих мыслей, оценивая все выявленные последствия вылазки. Ничего особенно страшного и необратимого нет. Самое сложное ждет меня впереди. И я должен буду собрать волю в кулак. Надеюсь, что мне это удастся. Сейчас ни на что нет сил.

Всё те же два бодрых санитара подключают аппарат к сети и подготавливают его к работе. После всего технического ритуала, они подкатывают эту установку ко мне и принимаются цеплять датчики. В голове невольно всплывает воспоминание о том, как в пустыне ко мне подносили генератор, как старательно связывали по рукам и ногам. Давящее ощущение на запястьях и щиколотках тревогой отдается в моём сознании. Я начинаю ощутимо паниковать. Они прикрепляют электроды на мою грудь, а шальной разум едва сдерживается. Задыхаясь от чувства страха и паники, перед тем самым моментом, когда один из них намеревается включить аппарат, я начинаю срывать с себя все провода.

— Нет! Не трогайте!

Беспорядочно отмахиваюсь от санитаров, как можно дальше отталкивая от себя аппаратуру. Это натуральная истерика. То, что было со шприцем утром — цветочки. Сейчас мне не на шутку страшно, я свято верю в то, что после нажатия кнопки по мне побежал бы ток. Страхуя себя от повторения этого ужаса, неведомо откуда беря силы, я бьюсь в приступе паники на кушетке, как волк огрызаясь на нападающих. Я никого не подпущу.

— Спасибо, можете идти.

Выслав медработников, Ким осторожно приближается ко мне. А я уже не могу остановить собственную паранойю и совладать с собой. Сжавшись на койке и накинув простынь поверх головы, я ощутимо дрожу, и как мантру повторяю всего два слова: «нет, не надо!».

— Рик, сынок, всё хорошо, не бойся меня.

— Нет! Не трогай! — сбивчиво дыша, я выплёвываю слова, сам того не осознавая. — Не надо!

— Я не сделаю тебе больно. Ты же знаешь это.

Её голос мягко проникает вглубь сознания, но страх плотными тисками сковывает пошатнувшийся разум. Я лишь отрицательно мотаю головой и зажимаю уши.

— Может, нам его вытащить оттуда как-то?

— Не вздумайте, напугаете ещё больше. Сынок, посмотри на меня.

Ким не подходит ко мне. Я не чувствую её рядом. Ощущаю только страх. В своём абсолютном замешательстве я уверен, что её намерения принесут мне очередную порцию страданий. Я не хочу этого, их и без того было много.

— Не трогай! Нет!

— Я тебя не трогаю, просто стою рядом. Успокойся, все в порядке. — врач переходит на полушёпот и, тихо обращаясь к Девингему произносит то, что мною воспринимается как очередная угроза. — Найди в шкафчике успокоительное и дай мне.

Приглушённое цоканье ботинок по кафелю. Что они сделают? Отключат меня препаратами? Они будут делать это каждый раз, когда моё сознание помутится? Как теперь жить с этим? Я отключаюсь от окружающей реальности, полностью погружённый в себя, в тысячи вопросов, последовательно всплывающих друг за другом. Я сошёл с ума? Если нет, то что это?

— Оля, остановись!

Я не успеваю воспринять и оценить услышанное, лёгкое шуршание и рядом со мной кто-то садится на край кушетки. Секундное замешательство и тело само готовится к удару. Поднимаю руку вверх и, борясь с судорогой, принимаюсь копить остатки сил для отпора. Чья-то рука сдёргивает простынь с моего лица и перед глазами предстаёт Оля. За спиной рыженькой в оцепенении замерли все. Ким, зажав рот ладонью, впилась взглядом в мою поднятую руку, отец и Каин словно приготовились к прыжку, терпеливо ожидая моего выпада.

И только Ольга не предалась общему замешательству. Я никогда не видел её настолько решительной. Открытым стойким взглядом она смотрит в мои глаза, и я чувствую себя загнанным зверем. Словно мы когда-то успели обменяться ролями, и она заняла позицию хищника.

— Ты мне доверяешь?

Она повторяет мои же слова. Я сказал ей это, когда вёл к своему заветному месту, завязав ей глаза. Я глубоко вдыхаю и, зажмурив глаза, положительно киваю головой. Рука, доселе поднятая в воздух, с гулким шумом плюхается на кушетку рядом со мной. Этим срывом я сделал себе только хуже. От моих метаний по простыни кожа начала зудеть ещё больше, и в голову словно бросили огромный камень. Боль, изнеможение, осознание собственной беспомощности и невменяемости добивают меня. Нужно было не спасаться из рук Громова там, в пустыне. Лучше бы я погиб.

Я невменяем. Психика раздавлена всеми предшествующими событиями и наркотиками. Что будет дальше? Я так и останусь таким? Надеюсь, что нет. В противном случае я не хочу представлять опасность окружающим людям своими заскоками. Ольга принимается тихонько гладить меня по волосам. Её движения нереально успокаивают.

— Вот так. Молодец.

— Я так понимаю, кардиограмму в ближайшее время лучше не делать? — облегчённо вздохнув, уточняет Ким.

— Нет.

На секунду я сам пугаюсь отрешённости своего голоса. Таким безразличным я не был ещё никогда.

— Ладно. Рик, надо покушать.

— Я не хочу.

— Нужно, — настойчиво проговаривает Оля. — тебе нужны силы.

— Хорошо.

Собрав волю в кулак и стиснув зубы, я переворачиваюсь на спину, а затем, не без помощи отца и Каина принимаю сидячее положение. Меньше всего меня сейчас волнует еда и прочие радости жизни. Собственное состояние повергло меня в полный шок. Раньше я считал себя психом, в авантюрном смысле этого слова. Теперь интерпретация этой характеристики приняла совсем уж тёмные оттенки.

— Что это такое?

— Ужин, — поясняет врач. — жирной и домашней еды тебе сейчас нельзя. Ты слишком долго не ел перед этим. Чтобы не перегружать желудок, тебе придётся начать с диетической медицинской пищи.

— Мерзость. Это кто-то уже ел до меня?

— Рик! – морщась от поступившего замечания, отдёргивает меня Ким.

Ольга тихонько хихикает, а Каин и вовсе принимается откровенно ржать от моей реакции. Как эту неведомую тошнотную смесь можно запихнуть в себя? Да, запашок ещё тот. Кошмар.

— Я значит там от русских бегу, спасаю личный состав, попутно мечтая съесть что-то безумно вкусное, приготовленное руками Оли или мамы, а вы мне вот такой сюрприз подкладываете?

— Домашняя пища слишком жирная для тебя сейчас.

— Понял? Жирно кушать будете, сэр. — подначивает Каин.

— Понял. Я не буду это есть. Помру с голода в палате, и пусть это будет на совести повара.

— Так, не капризничай. Ешь что дали.

— Да я и ложки в себя не запихну! Обратно полезет. Дайте мне чего-нибудь вкусного, ну, пожалуйста.

— Кстати, я тут подумал. Оля же будет готовить что-то. Так вот, пока ты, Рик, в санатории, надо же кому-то эту вкуснятину есть. Я тебя пока заменю на этом нелёгком поприще.

— Только рискни здоровьем! Моё!

Каин хохочет, а я сердито насупливаю брови. Неужели так трудно дать мне что-нибудь вкусное? Ну, или хотя бы съедобное.

— Давай договоримся, сегодня ты ешь это, а завтра я разрешу что-нибудь постное, но вкусное, хорошо? Не будем грузить желудок с первых дней.

— Я хочу сегодня.

— Дорогой мой, сынок, — язвительным тоном отвечает блондинка. — по всем правилам, ты эту красоту должен минимум три дня поглощать, на завтрак, обед и ужин. Я и так иду на большой компромисс. Или так, или три дня я буду заливать это в тебя через зонд!

Дело дрянь. Она ведь сделает. Бросаю взгляд на тарелку и невольно морщусь. Фу. Это будет «самое роскошное» меню в моей жизни. Оля цепляет на ложку крошечную порцию этого нечто и подносит к моему рту. Занавес, меня теперь ещё и кормить будут как ребёнка с ложки.

— Я сам.

— Открывай ротик. — сюсюкая со мной, как с маленьким ребёнком, говорит Оля.

Бешусь, а отца и Каина вновь разбирает смешок. Дни в загородном доме были самыми абсурдными и залётными в моей жизни? Ха! Так надо мной ещё никто не издевался.

Тихонечко рыкнув, я открываю рот, и Оля загружает ложку «еды» в «ангар». Морщусь, оказывается, хуже нашей штабной столовой может готовить только наша медицинская столовая. Прикладывая невообразимые усилия, я пытаюсь проглотить предложенное угощение, но что-то явно идёт не так. Ужин встаёт комком в горле и просится назад в тарелку.

— Нет-нет-нет! — осторожно зажимая мне рот рукой произносит Оля. — глотай.

Теперь я точно не смогу это съесть. Осознав всю двусмысленность высказывания рыженькой, отец и Каин просто валятся с ног, дикий смех наполняет всю палату. Держась за животы и смахивая слезы с глаз два элитных боевика, не в силах вымолвить сквозь гогот и слова, зубоскалят от души, пристально наблюдая за мной и ожидая действий.

Чёрт подери. Попытки Рокоссовского меня задеть кажутся просто детским лепетом по сравнению с тем, что происходит сейчас. Я звучно пропихиваю комок еды в глотку. Не успеваю перевести дыхание, как возле носа уже появляется вторая ложка. Оля, что же ты делаешь.

— Гады, смешно вам?

— Видел бы ты своё лицо, — еле проговаривая слова, смеётся Каин.

— Тебя бы таким покормить.

— Не отвлекаемся. — надзирает Ким.

С горем пополам я расправляюсь с содержимым тарелки. Как хорошо, что завтра мне уже не придётся это есть.

— Так, уже поздно. — констатирует врач. — Все лекарства, мази и все прочее я подберу завтра. Ты как, боль усилилась?

— Есть такое дело.

— Значит нужно вколоть ещё обезболивающего. И найти тебе компанию на ночь. Одному лучше не оставаться.

— Я останусь. — не мешкая ни секунды вклинивается отец.

— Нет, Райан, ты трое суток сидел здесь, практически не спал, а днём работал. Тебе тоже нужен отдых.

— Давайте я останусь. Вам нужно работать, Каину тоже после пустыни нужно хорошо отдохнуть, а я свободна. Так и мне и Рику будет спокойно.

Оля? Нет, плохая идея. Если я опять на какой-то почве слечу с катушек, то меньше всего мне хочется, чтобы под удар попала она. Нужно как-то предотвратить это.

— Ты уверена, может всё же лучше я? — уточняет Каин.

— Абсолютно. Всё будет в порядке.

— Хорошо, ты умеешь делать внутривенные инъекции? — осведомляется Ким.

— Да. Папа учил меня.

— Значит, смотри: чуть позже сделаешь ему вот этот укол – обезболивающее. Под «чуть позже» я подразумеваю интервал в минут пятнадцать, не затягивай с этим. Пусть пробует спать самостоятельно, без препаратов. Если совсем никак не сможет, то дай ему выпить вот это. Действенное снотворное без особенных побочных эффектов.

— Держи, — протягивая мой мобильный Оле, произносит друг. — это мобильник Рика. Он с пустыни у меня в карманах болтается. Если что — звони. В контактах разберёшься.

— Всё будет в порядке.

— Пойдём, спокойной ночи, родной.

— Снов.

— Ценное пожелание.

— Знаю. — подмигивает брат.

— Оля, держи, — передавая в руки зеленоглазой Глок, отец инструктирует её. — в Штабе никому нельзя доверять на сто процентов. Берёшь эту штуку, отводишь в сторону и нажимаешь кнопку — снимаешь предохранитель. Будет стрелять по одной пуле. Если ты собираешься остаться с ним на ночь, то должна и суметь защитить Наследника. Сам он сейчас не в состоянии.

— Да, я понимаю.

С ума сойти, что только что произошло? Она спокойно забрала у него Глок? Странности продолжаются. Да и общаться с отцом она начала как-то свободнее, интересный момент. Зеленоглазая спокойно убирает оружие в тумбочку, возле второй кушетки, на которой утром дремал Глава, а мои глаза не иначе как ползут на лоб. Что за перемены с ней произошли за это время?

— Смотрю, ты уже не боишься отца.

— Мне кажется, что мы нашли общий язык за это время. — тепло улыбаясь, отвечает Оля, подготавливаясь к уколу. Ким оставила ей заготовленный шприц и рыженькой остаётся только вколоть его мне. Затянув руку жгутом, она метится в вену, а я лишь закрываю глаза, подавляя опасения. Уж она то мне точно не навредит.

— Когда вы успели?

— Ну, ты попросил отца присматривать за мной. — Чёрт. Вот же случай. Зачем он ей об этом сказал? — Спасибо, мне приятно, что ты обо мне заботишься. — А в прочем, может и не зря.

Невольно подхватываю её улыбку и сам начинаю идиотски улыбаться. Возьми себя в руки, О’Хара!

— Расскажешь, как провела время?

— Давай завтра? Сегодня ты устал, пора бы и поспать, ладно?

— Идёт. Давай снотворное.

— Нет, попробуй сам.

— Вряд ли получится, но ладно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Ольга ложится на кушетку и укрывается одеялом, а я ещё долго верчусь в поисках удобного положения. Как же я мечтал об этом в пустыне. О её этом нежном «спокойной ночи». Как только укладываюсь в более-менее приемлемое положение, глаза автоматически начинают слипаться, и я погружаюсь в сон, но длится моё блаженство не долго.

Полночи я сплю урывками, и пробуждаюсь, или от боли, несмотря на сделанный укол, или от терзающих меня кошмаров. Каждый раз, когда мне удаётся по настоящему уснуть, к реальности меня возвращают жуткие картины из пустыни, где меня или бьют током, или избивают до полусмерти, или же вовсе убивают. Каждый раз я пробуждаюсь от собственного крика. Всем этим действом я не даю нормально спать и Оле. Она каждый раз подпрыгивает на кушетке и потом долго успокаивает меня заверениями, что все позади и я дома. Вскоре я и вовсе отбрасываю попытки уснуть.

— Может, снотворного? Так хоть поспишь. — сонным голосом осведомляется зеленоглазая.

— Нет, не хочу больше видеть эти кошмары. Ложись, отдохни. Тебе нужно поспать.

— Я не лягу, если ты не будешь спать.

Сдавливаю виски пальцами. От всех этих скачков и эмоциональных нагрузок голова начала просто невыносимо болеть. Утренняя боль теперь кажется мне просто лёгким дискомфортом.

— Сильно болит?

— Нормально, пройдёт.

— Не надоело хорохориться?

— Что делать? — это что-то новенькое в исполнении Оли.

— Просто скажи мне как есть.

— Да, очень сильно.

— Я сомневаюсь, что тебе можно ещё одну дозу болеутоляющего. Слишком часто.

— Значит, придётся терпеть.

— Это тоже не выход… Можешь приподняться?

— Зачем?

— Нужно.

Она забирается в изголовье кушетки и садится на самые подушки, прижимаясь спиной к стене, а затем укладывает мою голову на свои колени.

— Что ты задумала?

— Закрой глаза и не дёргай меня расспросами. Спи.

— Я серьёзно.

Зажав мне ладошкой рот, она в последний раз просит меня замолчать, и я соглашаюсь с этим. Её тонкие пальцы легко пробегают по моему лбу. Она нежно выводит на коже витиеватые узоры, и я просто уплываю. Это до изнеможения приятно. Не останавливаясь ни на секунду, рыженькая усердно продолжает действия, и боль словно отступает сама собой. Время от времени я реальным образом мурчу, как настоящий кот. Замерев в одном положении от удовольствия, я не в силах даже открыть глаза, чтобы взглянуть на неё в этот момент. Её действия неимоверно расслабляют весь организм и я, поддавшись этому расслаблению, теряю последние нити, связывающие меня с существующей реальностью, и просто-напросто засыпаю крепким сном младенца.

========== XXXXII Глава ==========

Я лениво открываю глаза, ёжась от неприятных ощущений. За всю ночь я даже не сменил положения, и отлежал и без того измученный организм. Ольга спит, облокотившись спиной о стену. Бедняжка, я не дал ей нормально прилечь. Полночи она вскакивала из-за моего скулежа, а затем ей удалось провернуть что-то невероятное. Я отключился и ни один, даже малейший дурной сон не смог пробраться ко мне в сознание.

Медные локоны струятся по её плечам широкой рекой, роскошно обрамляя зону декольте, едва не касаясь моего лица. Моя девочка, зачем я тебе такой? Как нужно было устать жить к двадцати годам, чтобы выбрать для себя самый рискованный и опасный вариант действий? Я более чем уверен, что после моего визита к Громову отец вряд ли запретит её депортацию. Но нужно ли оно нам?

Двойственность ситуации сводит мысли в тупик. Я люблю её, и для безопасности надёжнее было бы депортировать Ольгу и обрубить все связи. Там вдали она бы забылась, научилась жить после Штаба. Ей бы уже не угрожали никакие Найты, случайные пули и прочие прелести шпионской жизни. Я был бы спокоен за неё. Возможно, попытался бы вернуть всё, когда разберусь с Джейсоном, если она ещё не заведёт семью к тому времени. Но там Рокоссовский. Он не даст ей покоя, особенно если она расскажет ему о своих чувствах. Мало помалу, я ощущаю, как во мне просыпается маленький О’Хара-эгоист. Она моя и я никому её не отдам.

Хватит ли мне сил отпустить её? Не знаю, вряд ли. Я сходил с ума в пустыне, зная, что максимум через две недели вернусь. Что будет, если я буду понимать, что больше её не увижу? Она уже слишком глубоко проникла в мою душу, впиталась под кожу и накрепко врезалась в память. Нет, Оля, ты только моя. Главное, будь рядом и не предавай меня, а я постараюсь защитить тебя, даже ценой собственной жизни. Клянусь тебе.

Костяшками пальцев я глажу её щёку и сонные глаза, медленно помаргивая, устремляют свой взгляд на меня.

— Ты не просыпался за ночь. — расплываясь в улыбке, констатирует Ольга.

— И тебе доброе утро.

— Голова не болит?

— Немного, по сравнению со вчерашним — это просто рай.

— Отлично.

— Что это было?

— Сама не знаю, я всегда так делала когда у мамы болела голова, и всегда помогало.

— Тебе пора в Хогвартс.

— Перестань.

Она забавно ворчит и зарывает руку в мои волосы. Избейте меня ещё сто раз, ради такого. Когда я мог вот так спокойно лежать в её объятьях, окутываемый лаской и заботой со всех сторон? Всё нестерпимо болит или и вовсе затекло до предела, но я не шевелюсь, стойко отбрасывая собственные ощущения.

— Ты обещала рассказать, как провела время. Просто напоминаю, вдруг тебе захочется.

Хитро кошусь на Ольгу, параллельно пытаясь напустить на себя как можно более ангельский вид. Совместить несовместимое? Пожалуй. Мне нравится играть с ней. Держу пари озорства во мне сейчас в разы больше, чем в маленьком ребёнке, а уровень благоразумия и вовсе стремится к нулю. Сломанное детство решило навестить мою подпорченную психику?

— Да ничего особенного не было.

Она так и не научилась врать. Отводя взгляд в сторону, рыженькая всегда автоматически раскрывает свой блеф. Здесь есть что-то неладное. Это лишь тщетная попытка укрыть что-то от меня. Но что? Надо разбираться.

— Ложь не твой конёк. — с долей обиды в голосе начинаю наступление.

— Я не лгу. Просто рассказывать особенно не о чем.

— Если я узнаю что-то от других — очень сильно расстроюсь. Не люблю, когда меня пытаются обмануть. И ты об этом знаешь.

Зеленоглазая оппонентка глубоко вздыхает, и не находя лучшего варианта для отсрочки неизбежного, предлагает сперва позавтракать. Не протестуя и секунды, соглашаюсь на это предложение. В конце концов, мне необходимо сейчас питаться в достаточных объёмах, иначе я никогда не восстановлюсь. Покорно заглатываю практически обезжиренный творог и прочие «прелести» целебного питания. Мерзость. Настоящая лотерея, то ли поправишься, то ли отдашь концы с этими «деликатесами». Скорее бы обед.

Следом за поглощением, с позволения сказать, пищи, наступает ещё более неприятная процедура. Все те же вчерашние санитары в четыре руки бодро принимаются мазать, втирать, бинтовать, обрабатывать и обеззараживать все моё тело с головы до пят. Сопротивление бесполезно, да и я понимаю, что это необходимо для моей скорейшей поправки. Тихонько матерюсь по-английски, в ответ почти на каждое их прикосновение. Застрелите меня, так будет быстрее и гуманнее. Оля сочувственно смотрит на меня, но не вмешивается в процесс. Нет смысла, они всё равно не говорят по-русски. Как только все процедуры подходят к концу, я облегченно вздыхаю. Хвала небесам.

Своими мыслями напоминаю себе доисторического человека. Лишь бы поесть, почесаться, затащить Ольгу в пещеру, в смысле в объятия, да и вместо речи чаще можно услышать несвязное мычание при перемене положения. И до сих пор мне так и не даёт покоя Олино вранье. Неужели отец все-таки недоглядел и Найт старший ухитрился добраться до неё? А в прочем, это логичный вывод. Даже при всем желании отец не смог бы двадцать четыре часа в сутки опекать мою очаровательную военнопленную. Так и знал, что пока я буду в пустыне, эта шайка не даст ей покоя.

— Я, конечно, понимаю, что зачастую женские обещания можно делить на два, но всё же ты отвлекла меня завтраком, пламенно заверяя, что после него расскажешь мне всё.

— Прямо всё-всё?

— Да. Теперь уже вплоть до минуты. Сама напросилась своими попытками юлить.

Надеясь на благоразумие Ольги, я устраиваюсь на койке в более удобную для слушания позу. В конце концов, если она решит меня обмануть, то я быстро раскушу ее. Она, в свою очередь, с ногами забирается на край кушетки и, подобрав ноги к груди, сцепляет тонкие пальцы в надежный замок.

— Ладно, вымогатель. Все то время, что ты был в Австралии, я жила у твоих родителей в покоях. Ещё на взлетной полосе Райан сказал, что ему некогда за мной присматривать и носиться в твои покои, объявил, что по данной причине я переезжаю в вашу бывшую детскую, на время твоей «командировки».

С ума сойти, повергнутый в полный шок, я заторможено перевариваю предоставленную информацию. Что это значит? Нет, то, что Ольга нравится Ким ясно как божий день. Как минимум потому, что она единственная достойная девушка из всех, на которых когда-либо моё не особенно придирчивое и лишенное инстинкта самосохранения в постельном плане сознание устремляло своё внимание. Строго говоря, Райану она может нравиться по тем же причинам, он и сам недвусмысленно подталкивал меня к ней. Как же идеально она должна устраивать Главу, чтобы он даже забрал её к себе в покои на время моего отсутствия? Судя по всему, у Отца в моем отношении на неё большие планы. И я совсем не против.

— Забавно.

— Что тебя так удивило? — заинтересованным тоном спрашивает Оля.

— Не характерно для него, он всегда сдерживает обещания — да, но посторонних людей в личных покоях не терпит. Видимо, он доверяет тебе, раз самолично забрал тебя в свою святую святых.

— Ты знаешь, мы много общались и теперь я не чувствую себя такой зажатой в его обществе, даже научилась расслабляться. Они очень много рассказывали о вашем с Каином детстве. Ким героиня, так сильно полюбила чужих детей, сейчас это уже редкость.

— Да, у неё мы никогда не знали отказа, и если отец что то запрещал, то мы всегда шли к ней. Нам мама всегда прощала любое безобразие, а уж кошмарить Штаб мы с братом обожали. Я и сейчас обеими руками за, честно говоря, вот только статус уже не тот и возраст. Нельзя себя так вести при моем положении. Все лучшее Ким отдавала нам и всегда поровну. В детстве я не понимал, а сейчас просто поражаюсь тому, как они с Отцом сумели воспитать нас в равных условиях, без деления на родного и не родного.

— Да, даже по их рассказам это заметно. Больше всего из услышанного меня шокировала история Каина. Бедный, пережить такой стресс в детстве.

— Значит, ты уже в курсе некоторых подробностей жизни Мистера Обаятельности. Это до сих пор больная тема, не касайся ее при Каине, пожалуйста, он, конечно, не замкнётся, как в детстве, но все же не стоит.

— Ким предупреждала меня об этом. Она просила не касаться ещё одной темы при тебе… - Оля кокетливо прикусывает губу, хитро играя на моем любопытстве.

— И какой же?

— На самом деле, я хотела бы с тобой о многом поговорить, ну, о тебе и Каине, но боюсь, что ты закроешь тему и разозлишься.

— Я хоть раз на тебя злился всерьёз?

— Да. — боже, сколько обиды. Честно говоря, я даже и припомнить такого случая не могу, будем осведомляться у первоисточника.

— Когда же?

— Когда к тебе в покои ввалилась Джавелс, и я устроила тебе допрос.

Улыбаюсь, как последний идиот. Тогда это действительно довело меня до ручки, потому что я никогда не отчитывался ни перед кем, кроме Отца. А сейчас я уверен, что готов простить ей любую тему, которую бы она не подняла.

— Многое изменилось с тех пор.

— И что же? — скрестив руки на груди, хитро выманивает информацию Оля. Нет, лисица, ты хотела цветов и ухаживаний? Сперва ты получишь их сполна, а затем и мое признание на блюдечке. Всё будет постепенно и плавно, так, что ты и сама не поймёшь, как мы станем неразрывным целым.

— Мы стали хорошими друзьями, а тогда ты была всего лишь спасённой жертвой, которую я приютил у себя.

— Это, кстати, ещё один мой вопрос.

Мозг изнывает, я не в состоянии правильно воспринимать её намеки и делать логичные выводы в оперативном режиме. Сейчас тот самый единственный момент, когда рыженькая в состоянии легко обвести меня вокруг пальца и выманить лишнюю информацию. Лучше держать язык за зубами и перейти в режим активного слушателя, однако вряд ли мне это удастся.

Вновь верчусь на месте в попытке выбрать удобное положение, черта с два. Навернув около пяти кругов вокруг своей оси и жалобно обскулив все принятые позы, останавливаюсь на наименее болезненной. Когда эти муки кончатся?

— Ладно, мне всё равно в своём состоянии от тебя даже не уползти, поймала. Задавай свои вопросы. Но перед этим ты расскажешь мне то, что обещала.

— А я только обрадовалась, что ты забыл об этом. — игриво закатывая глаза, разочарованно говорит Оля. — Хорошо, но сначала ты пообещаешь мне, что не будешь выкручиваться и соскакивать с темы. Идёт?

Она чертовски хитро разводит меня на информацию, а я слишком поздно осознавая это, даже не пытаюсь сопротивляться. Это бесполезно и, надо признать, сейчас она на коне. Я, согласно кивая, даю ей полный карт-бланш, и её соблазнительно алые губы складываются в лучезарную хитроватую улыбку. Она натуральная лисица и чем дальше, тем больше я убеждаюсь в этом.

— Ничего интересного особенно больше и не было. Первый день мы перетаскивали мои вещи, а потом я несколько дней была у Ким в корпусе и помогала ей с бумагами. Кстати, — словно вспомнив что-то безумно важное, говорит Ольга. — Ким привезли раненого шпиона из Конго на срочную операцию. Я не вникала, да и не смогла бы, они говорили по-английски. Видимо там дошло до кровопролития.

— Ты моя умница, настоящая шпионка.

Вымученно улыбаюсь, преодолевая собственные ощущения, Оля явно делает успехи, интересно, на неё так влияет окружающая атмосфера? Раз она жила в покоях отца и ходила с Ким на работу то могла слышать ещё что-нибудь важное.

Рыженькая кокетливо и горделиво одновременно задирает носик до потолка, улыбаясь поступившей похвале. Она сводит мой потрёпанный разум с ума втройне быстрее, чем обычно. Она больше не скованна, как прежде, даже позволяет себе стрельбу глазками и открыто смотрит мне в глаза. Так мне будет в разы тяжелее держать над собой контроль. Своей игрой она моментально меня воспламеняет, вот только обидно, что мне сейчас не до этого, тело изнывает не от опаляющих чувств, а от разномастных неприятных и болезненных ощущений. Чертов Громов.

— Стараюсь. — удовлетворенно протягивает русская. — А потом Ким занялась операцией и чтобы я не сидела одна, отправила меня к твоему отцу. Остаток дней я ходила «на работу» с ним, помогала ему разбирать бумаги, разносила папки с документами. Взамен он рассказывал мне, как устроен Штаб, о роли каждого в нём. У него ужасно много работы, даже не представляю тебя в ворохе всех этих приказов, отчётов и всего прочего.

Второй шок за утро, иду на рекорд. То есть когда я ей детский корпус показал, он меня чуть со всей начинкой не слопал, а как сам, так вот он мой кабинет, располагайся, полистай бумажки, я тебе ещё и расскажу всё, что нужно и нет. Это что-то не здоровое, подозреваю, что он конкретно наметил Ольгу ко мне в невесты. Интересно, она сама хотя бы на секундочку догадывается, куда ее приведёт любезность Главы? Любопытный момент.

— Раз он рассказал тебе о Штабе, значит и о Династии ты в курсе.

— Да, он пролил свет на жуткий процесс «дарения» меня тебе на ночь.

— Помню я твои квадратные глаза и дрожь по всему телу. — смеясь, отмечаю я. А ведь сейчас это действительно вспоминается с улыбкой, а тогда все это действо до чертиков напугало Ольгу и вызвало отвращение у меня самого.

— Будешь тут дрожать, когда тебя подарили неизвестно кому. То, что в тебе взыграло благородство скорее удача, чем предсказуемый исход.

— Согласен.

Абсолютно теряю нить разговора, проворачивая в сознании второй вариант развития событий. Что если бы я воспользовался подарком отца и сделал с ней то, для чего она была отправлена в мои покои? Ведь я с самого начала не ровно дышал при виде её полуобнаженного тела. Я, безусловно, насладился бы ею сполна, более чем уверен, что ее сопротивление распаляло бы меня ещё больше. Но что было бы в итоге? Я бы сломал ей жизнь, не обрел бы любовь, продолжая время от времени спать с Джевелс, не узнал бы об их плане и, в конечном счёте, погиб в Конго, а то и раньше.

Я смеялся, когда Каин говорил о судьбе и том, что Ольга попала в Штаб не случайно, а теперь это не кажется мне таким уж абсурдным заявлением. Ведь она единственная, кому удалось одним своим появлением сломить весь ход моей жизни, перевернула весь уклад с ног на голову.

Ход моих мыслей прерывает звук двери. Опять санитары? Чем ещё они решили меня намазать? К моему большому удивлению в палату вползает верховный змей собственной персоной. Что он забыл здесь? Пришёл поглумиться над моим состоянием или выразить свои как всегда глубокие и искренние соболезнования? Интересный момент, кто успел сломать заместителю нос в мое отсутствие? Безнаказанно такое провернуть мог только мой отец, любой другой серьёзно поплатился бы за это. Теперь меня будет раздирать от любопытства.

class="book">— Наследник, Ольга, добрый день.

Он проделывает приветственный поклон, как и полагается, мне и к моему очередному необъятному удивлению, Оле. Он всегда смотрел на неё сверху вниз, а тут соблюдая правила приветствия Династии, желает ей доброго времени суток. Что, чёрт подери, произошло в Штабе пока меня не было?

Рыженькая брезгливо отводит от него взгляд и заметно мнётся, пытаясь скрыть от меня эту выходку. Что-то тут не даёт мне покоя. Её реакция странная, она что-то определенно знает. Если принять во внимание то, что она несколько дней торчала у Отца в кабинете, то, вероятнее всего, она знает что произошло с заместителем и причины этого раскраса.

— Как твоё самочувствие, Рик? Выглядишь, прямо скажем, не как победитель.

— Да тебя, я смотрю, тоже помяло. Архивной папкой длинный нос придавило, или подрихтовал кто-то?

— Язвишь, значит идёшь на поправку. — все так же убийственно улыбаясь, парирует Джейсон. — Неудачная тренировка.

— Кто же так неаккуратно поработал пластическим хирургом? Надеюсь, несчастного не расстреляли за брак производства?

— Мы с твоим Отцом отрабатывали ближний бой.

— Очень радует, что наш Глава не разучился качественно ломать носы. Хорошо, что не своим фирменным, а то справляли бы траур. — напускаю на себя обеспокоенный вид. — Смерть от сломанного носа, позорно для заместителя.

— Не более позорно, чем не справиться с управлением автомобилем.

Моментально вскипаю. Слава Богу, что Каина нет рядом. Это было бы достаточно болезненным и сильным ударом для него. Пора ставить этого сукиного сына на место.

— Если ты ещё хоть раз, позволишь себе открыть подобным образом рот в сторону династии Девингемов, то я лично выправлю тебе перелом в обратную сторону.

— Русские прибавили тебе пыла. Что ж, откланиваюсь, дел много. Поправляйся, Рик, народ ждёт твоего выздоровления.

— Не волнуйся, я не заставлю долго ждать.

С молчаливой улыбкой на лице, словно ничего и не произошло, он вновь совершает два поклона и покидает палату. Мразь, натуральная. Пришёл, взбесил и ушёл. Закрываю глаза и смиряю гнев внутри себя. Если бы не моё положение, то со сто процентной уверенностью, я бы не устоял и прошёлся бы ему по свежей ране. Занять место другого рода и отплясывать по их костям, оставив сироту ни с чем. Как же я его ненавижу. Встану на ноги, и совет обязательно узнает обо всех подробностях операции «Пески». Конечно же, он будет всё валить на крыс, но на этот случай у меня тоже припасён козырь. Я похороню Найта заживо в его же лжи. Только одно радует в сложившейся ситуации, колкости я отплевываю все в том же оперативном режиме.

Что-то здесь всё равно не вяжется, в такой напряженной ситуации, Отец вряд ли бы покидал свой кабинет. Не до тренировок ему было. Однозначно так. Единственное, только если он выместил злобу на Джейсона, за то, что тот поспособствовал моей отправке в Австралию и своим бедственным положением там я обязан той подаче. Да нет, Райан не стал бы этого делать, чтобы не выставить меня слабым, а себя чересчур заботливым. По всем канонам Штаба он ещё после семи лет должен был перестать опекать меня. Глава и так местами проявляет чрезмерную любовь, так подставляться он бы не стал. Ольга определённо знает что произошло, ну или хотя бы отдалено слышала об этом.

— Ты говорила, что была у Отца в кабинете в последние дни. Что ты мне не договариваешь?

Мой вопрос приводит ее в моментальное замешательство. Она пытается прятать взгляд, держу пари, лихорадочно перебирая отговорки в собственной голове. Нет, дорогуша, меня устроит только правда.

— Ольга, я хочу услышать только правду. Пеняй на себя, если соврёшь.

— Что будет в таком случае?

— Просто перестану тебе безоговорочно верить.

— Боюсь, что правда тебя очень не обрадует. — чуть ли не шепчет Оля, все больше выводя меня из себя.

— Считаю до трёх, не услышу ответа — отправлю тебя в покои и пока я не поправлюсь — будешь сидеть там. Заодно успею остыть. Раз, два.

— Между прочим, это обидно. Я расскажу, но помни, ты сам на этом настоял. Если Райан узнает, то мне крышка. Я помогала твоему отцу разбирать бумажки в кабинете. В один из дней он попросил меня отнести одну папку Джейсону. Он ведь не в курсе ваших тёплых отношений. Отказывать было неудобно, и я пошла, с собой твой отец дал мне рацию. Малюсенькую такую, и просил нажать на кнопку, если меня что-то испугает. В общем, отнесла я папку. Найт начал осторожно намекать мне на то, что я как бы обещала сотрудничество им, а по итогу уже помогаю Главе. Я сказала, что никакого сотрудничества с ними быть не может, что я свой выбор сделала.

Голос Оли начинает дрожать, а после последних слов и вовсе прерывается, слезы подкатывают к изумрудным глазам, и я больше не могу лежать спокойно. Собирая силы в кулак, скуля и храбрясь на ходу, я подползаю к рыженькой, сидящей на краю кушетки, и облокотившись на подушки спиной, как могу, притягиваю хрупкий силуэт к себе.

— Что было дальше?

— Он начал говорить, что ты без пяти минут в могиле, и у меня ещё есть время сделать выбор. Что ты двинулся к русским, и они знают о тебе всё. Я дикий тормоз, — от всей души всхлипнув, заливая бинты слезами, продолжает моя соседка. — нужно было включить рацию сразу, как только он заговорил о тебе. Мне было настолько страшно, что наличие этой штуки в кармане напрочь вылетело из головы. Я зажала кнопку, после этого он сказал мне, что я была подарена тебе для ясных целей, которые должна исполнять. Я сидела в кресле, он подошёл сзади, сначала положил мне руки на плечи, поцеловал в шею. Не могла отбиваться, держала эту треклятую кнопку. Потом эта дрянь полезла ко мне в лифчик, отметив, что у «династийного щенка» хороший вкус на женщин. Даже отбиться и вскрикнуть не смогла, он так ловко скрутил меня. Услышав все это по рации, Райан влетел в кабинет Джейсона и с ходу ударил его по лицу и забрал меня оттуда. Вечером я, можно сказать, выкрала телефон у Ким, пока она была в душе, мне повезло, что там не было пароля, и он был на русском языке. Позвонила тебе, не зная, в одной ли команде с тобой Каин. Когда он снял трубку, я безумно перепугалась, в двух словах рассказала ему о случившемся и попросила остановить тебя, но он видимо ничего не успел сделать. Мы с твоим отцом уговорились никому об этом не сообщать, особенно тебе. Глава побоялся, что ты убьешь заместителя.

— Правильно опасается, убью тварь.

Ольга плачет, а моему гневу нет предела. Шутки однозначно окончены, эта дрянь не только подставила меня, но и посмела прикоснуться к самому дорогому и чистому, что у меня есть. Вырву руки с корнем. Мысленно, во всех подробностях проворачиваю картину его убийства. Хватит ли у меня на это сил? Да. С удовольствием. Никто не смеет трогать то, что принадлежит мне, особенно мою рыженькую. За неё разорву в клочья голыми руками и на месте. Молись, чтобы я не встал, Джейсон. Мое выздоровление станет твоим концом.

— Это все?

— Нет, на следующий день Райан вновь дал мне рацию и попросил разнести папки всем, кроме Джейсона. Я разнесла, а в последнем кабинете меня снова ждал он собственной персоной, но уже на пару с Джевелс. Теперь он готов к такому ходу, он понял, что я его подставила и носит с собой какую-то глушилку. У них были твои фотографии, ты был связан, и тебя пороли хлыстом. Поняла, что Каин не успел тебя спасти. Я схватила фотки со стола и побежала к двери. Джейсон буквально отшвырнул меня оттуда. Хотела отнести их Главе. Больше никакие доказательства не понадобились бы. Но у меня не получилось. Я пыталась, как могла.

— Ты моя умница. Он ещё затрахается кровью харкать за это, клянусь тебе.

Отбрасывая все физические ощущения на задворки сознания, я прижимаю её к себе, настолько крепко, насколько могу. Моя отважная хитрая малышка. Она втоптала Найта в грязь в глазах Отца одним легким движением руки гораздо лучше, чем я, всеми своими тщетными усилиями. Русские женщины — отчаянные, она натуральным образом влетела в горящую избу на остановленном коне. Моему восхищению ею просто нет предела. Откуда она взяла столько смелости на этот шаг? Даже не буду гадать. В очередной раз я поражен ею.

— Ещё он рассказал мне последовательность. У него все для всех готово, ему мешаешь только ты. Найт старший планирует убрать тебя, затем он сказал, что погибнет Каин. Ему не выгодно оставлять в живых ещё одного претендента на кресло Главы. Меня насторожило то, что он сказал. С его слов Каин погибнет так же, как его родители. Он готовит для него аварию. Я, конечно, не хочу ничего утверждать беспочвенно, но вы точно уверены, что опытный шпион мог просто не справиться с автомобилем? Вы конечно не всесильны, но все же. Я видела, как ездишь ты, твой отец. Как-то это не вяжется, на мой взгляд.

Заторможено перевариваю информацию, сплетая факты воедино. В словах Ольги есть доля здравого смысла. Авария выглядит естественно, как не крути, однако, автомобилем Шпиона учат владеть как собственной рукой. Гололёд, как правило, не является для нас особенно серьёзной проблемой. Вопрос лишь в том, что они сошлись с фурой. Двоякая ситуация, он мог не успеть выровнять автомобиль. Или же транспорт был преднамеренно поврежден.

Погоня корейцев за мной… Ведь все время они просто гоняли меня по трассе, не пытаясь прострелить колесо или же застрелить на парковке и заправке. Если бы они меня убили, то Отец явно предъявил бы претензию Корее. Думай, Рик, думай, что тебе это даёт? Это вылилось бы в международный скандал. Вплоть до того, что Райан мог бы добраться до Корейского Наследника. Тут-то и вылез бы факт того, что Штаб их не высылал и они лишь ряженые клоуны. Так Джейсон подставил бы себя по всем постам. Этот хорёк знает, что я достаточно резво летаю на любых машинах, а уж со своей спортсменкой тем более способен сметать верстовые столбы с пути. Они гоняли меня для того, чтобы я разбился. Всё сложилось. Повредить машину он не успел, не знал, что я вылезу на свет Божий. А вот о задании Девингемов знал заранее, ведь Кристиан наверняка на собрании заявил о том, что поедет регулировать Канадский вопрос.

С каждой моей мыслью, слова Ольги кажутся мне все более трезвыми и взвешенными. Это нужно проверить и желательно так, чтобы Каин не знал. Не хочу травмировать его. Моё состояние с каждым днём становится всё более и более отягощающим. Отсиживаться некогда, слишком крепкая заварушка назревает вокруг и пора её сворачивать. Я и так запустил положение.

— Логичная мысль, только Каину ни слова.

— Само собой, я тише воды и ниже травы. — изображая на своих аккуратных губках закрывающуюся молнию, ставшая одним из основных врагов Найтов Оля поднимает на меня взгляд покрасневших от слёз глаз.

Как я мог так долго держать над собой контроль и не влюбился в неё раньше? Все время я укрывал в своих покоях настоящий клад и самого верного соратника. Нужно обезопасить Ольгу и Каина. Джейсону ничего не стоит изменить порядок наших с ним смертей и убрать сначала брата. До тех пор, пока я не встану на ноги, нужно защитить их двоих. Лучшим вариантом будет не выпускать Девингема из Штаба, однако, если он решит завоевывать Лейлу, то запросто потащит её в какой-нибудь ресторан или прочее живописное место. Как раз таки на машине. Нужно просто предупредить его. Надеюсь, он послушает. А вот Ольгу нельзя выпускать из палаты. В покоях её запросто могут задушить и имитировать повешение, а вот меня под крылом отца не тронут. А что с дальнейшей последовательностью? Интересный момент.

— Каков порядок после меня и Каина?

— Райан, он убеждён, что тот кинется в какое-нибудь задание лично. Там заместитель и собирается позаботиться о его кончине. Это будет естественно, Глава в трауре и отчаянии упустит какой-нибудь смертельный удар. Следующая — Ким. Он рассчитывает, что она покончит с собой. Если нет, то они ей в этом помогут.

— Да, после того как она потеряет всё, это наиболее возможный вариант развития событий. Ловко он всё продумал, хитер как Сатана. Что на счёт тебя?

— Он обещал, что я увижу смерть каждого из вас, а затем он отдаст меня Джевелс.

— Подозреваю, что перед этой дьяволицей он сам наиграется с тобой всласть. — Оля испуганно вглядывается в моё лицо, надеясь увидеть хотя бы тень иронии, прости, малыш, мне нечем тебя порадовать. — Да, маленькая извращенка, на этот раз я именно об этом. Вот сукины дети. И чего я эту стерву не придушил в тот день, когда ты вены вскрыла?

— Ты был на неё настолько зол?

— Думаешь, я по иным причинам прервал с ней свои многолетние отношения? Она предала меня, подняв руку на человека, гарантом безопасности которого я являлся. Прощать предательство не в моем стиле.

Она задумчиво улыбается, а затем бросает взгляд на часы:

— Пора обедать. Набери Ким, пожалуйста. — протягивая мой же смартфон просит Оля.

— Зачем?

— Твоя мама просила позвать ее к обеду, чтобы она отобрала то, что тебе можно есть.

— Неужели я буду кушать что-то из домашнего?

— Да.

Торопливо набираю номер и, скроив максимально ангельское выражение лица, протягиваю своей очаровательной медсестричке трубку. Коротко посмеявшись надо мной, она принимается оживленно тараторить с Ким. А всё-таки чертовски здорово, что у неё такие классные отношения с моими родителями. Это дорогого стоит, если даже отец за неё сломал нос заместителю. Ай, да Оля, ай, да лисица. Несмотря на свою наивность и невинность она достаточно смекалиста, хитра и, что самое лестное, мудра не по годам. Держу пари, скоро мое обожание к ней не будет знать границ.

Совсем скоро в палату входит Ким, и, растянувшись в самой ласковой и тёплой улыбке, на которую она только способна, обводит меня и Ольгу довольным взглядом. Что её так порадовало? Ах, да. Во-первых, я сижу, пусть меня и раздирает нестерпимое желание сделать себе харакири от боли, тем не менее, я стойко сохраняю принятое положение. Ну, а во-вторых, я так и не перестал обнимать Олю. Да и она не предприняла ни одной попытки отсесть. Успех, определённо, О’Хара!

— Привет, дорогой. — легонько обнимая меня, здоровается блондинка. — Оленька, здравствуй. Не рановато ли ты сел? Тебе лучше лежать.

— Честно? У меня болит абсолютно все, терпит только задница, вот на неё и устроился. Хоть немного дух перевести.

— Ну, посиди тогда, только недолго. Как спал?

— Спал. И то уже подарок.

— Хорошо, — удовлетворенно произносит мама. — мальчишки приходили? Сделали все необходимые процедуры?

Согласно киваю головой, признаться честно, сам факт того, что надо мной колдуют мужики, меня напрягает. Я предпочёл бы медсестёр. Однако уверен, что Ким теперь не подпустит ко мне ни одну другую девушку, кроме Ольги. Собственно говоря, я согласен на это. Девчонки активно принимаются оговаривать моё меню, а я лишь строю жалостливое лицо каждый раз, когда врач вычёркивает очередную вкуснятину из моего рациона. Надо учиться радоваться мелочам, мне хотя бы больше не придётся есть тошнотворные плоды криворукости наших поваров. Фу, как вспомню, так комок к горлу подкатывает.

Как только они сходятся в едином мнении, я принимаюсь поглощать человеческую пищу. Божественный вкус. Господи, как хорошо. Весь мой организм, вплоть до кишок, приходит в неописуемый восторг. Как жить то прекрасно оказывается. Поварам надо вереницей записываться к Оле на мастер-классы. Тогда и шпионы ходили бы в столовую с удовольствием, а не морща лица и заглатывая все на ходу, лишь бы не ощущать вкус.

После обеда я заметно добрею и расслабляюсь, вслух мурча от удовольствия и облизываясь, подобно коту, чем вызываю очередную порцию смешков у присутствующих.

— Ладно, я побегу, работы очень много. Отец обещался вечером к тебе зайти, у него тоже безумно много дел скопилось, никак отбиться не может. Позже опять мальчишки придут, ещё раз все перевяжут, намажут и так далее. Как только подживёт ожог на коже, работать станет легче.

— Хорошо, спасибо.

— Да не за что, родной.

Одарив нас очередной лучезарной улыбкой, Глава медицинского корпуса покидает палату, и Ольга вновь пересаживается на краешек моей кушетки. Спина изнывает, и я сдаю позиции, вновь нарезая круги, и обнаружив удобное положение, наконец, растягиваюсь на простыни. Ах, хорошо…

— Между прочим, я свою часть уговора выполнила. — угрожающе прокашлявшись, начинает разговор Оля.

— Какого уговора?

— Хм, сомневаюсь, что склероз в твоём возрасте, это норма.

Точно, она собиралась задавать мне какие-то вопросы. А я, к своему несчастью, обещал чистосердечно и без отговорок отвечать. Вздохнув, устремляю на неё максимально внимательный взгляд и киваю в ответ. В конце концов, если я имею на неё планы, то мы должны знать друг о друге больше.

— О Каине я сказала то, что хотела. Меня вот какой вопрос интересует. Допускаю, что врожденное благородство и твой хаотичный ход мыслей в совокупности не позволили тебе сделать со мной то, для чего я была «подарена». Но вот что заставило тебя вступиться за меня тогда, когда я влетела в зал? Почему ты так поступил?

Интересный вопрос. А самое неприятное, что я обещал не врать. Как сказать этому чистому созданию, что её силуэт, вихрем промелькнувший в зале заседаний произвёл в моем мозгу гормональный фурор, вероятнее всего на фоне воздержания? Если скажу ей об этом, то придётся признаваться, что она мне нравится, а это в корне убьёт задумку по ее завоеванию. Одно признание неминуемо потащит за собой второе, а мне хотелось бы, как минимум, презентабельно выглядеть во время данного процесса. Несвоевременное любопытство грозит спутать мне все карты. Придётся вуалировать. Ва-банк!

— Все вопросы будут в таком стиле?

— Да, не юли.

— Хорошо, я отвечу. Честно говоря, доподлинно я не могу сказать, что подтолкнуло меня к этому. Во-первых, буду откровенен, ты красивая и запоминающаяся девушка. Серую мышь я мог бы и не заметить, влети такая в кабинет. Ты уже достаточно знаешь моё испорченное мышление, так что нечего таить, ты привлекла меня своей внешностью, на красавиц я падок. Во-вторых, меня удивило, что спустя максимум час ты оказалась прилично избита, что само по себе странно. Далее, я ещё в покоях отметил, что ты слишком кротка, покорна, и забита для шпионки. Эти ведьмы имеют, как правило, боевой характер. Так же меня шокировал факт того, что ты не владеешь ни одним языком кроме русского, что тоже странно для человека нашей профессии. Плюс ко всему, носился за тобой горячо мною любимый Кайл. Я не мог устоять, соблазн сделать ему падлу тоже сыграл свою роль. Строго говоря, интерес к твоей загадочной и притягательной персоне, вкупе с любопытством к сложившейся ситуации, ну, и моя природная любовь к тому чтобы гадить людям подтолкнули меня спасти тебя.

— Целая гамма, раз ты даже сам определиться не можешь.

О, Оленька, ошибаешься, я уже определился. С того самого момента, как я снял повязку с твоих глаз, они не давали мне покоя. Твоя хрупкость и невинность открыто провоцировали во мне инстинкт защитника, мне подсознательно хотелось тебя опекать. Стать для тебя стеной. Азарт и баловство, пожалуй, напоминали об утерянном детстве и позволяли мне хоть на каплю окунуться в то время. Это тело, естественная красота и грация тихой пантеры кружили голову с первого дня. Даже сами мысли об интимной близости доводят сознание до изнеможения. Смелость и отвага твоих последних действий и вовсе приводят меня в полный восторг и все больше распаляют и подогревают вожделение тобою. Ты даже не представляешь, какой мир я готов тебе открыть. Мир, в котором ты будешь засыпать и просыпаться счастливой в моменты, когда мы будем рядом. Где ты станешь моей религией, образом жизни и всем, что будет вокруг, а я буду надёжным плечом, на котором ты будешь спать спокойно, каждую ночь, защитой, которая не колеблясь отдаст за тебя всё, что имеет.

Разглядывая сидящую рядом с собой Олю, я совсем ушёл в себя. Вопросительно выгнув бровь, моя собеседница скрещивает руки на груди, а затем принимается недовольно топать свисающей до пола ножкой по плиточным полам палаты. Черт. Что я прослушал?

— Ты намеренно игнорируешь вопрос?

— Если честно, то я закопался в мыслях и попросту его прослушал. Извини.

— Ладно, я повторю. Ты говорил, что вы с Джевелс давно знакомы. Ты любил её? У вас ведь были отношения.

— Нет. — я это понимаю только теперь, когда действительно обрёл это чувство. — Как девушку нет. Как сестру — безусловно. Она прибилась к нашей компании в детстве. Когда Наследник поступает на службу, вокруг него формируется группа ровесников, преимущественно элитных династий, или же ребят, подающих очень большие надежды. С этой группой я вырос вместе. Чаще всего членами совета Штаба становятся воспитанники той же группы. Не знаю, каким образом в нашу банду занесло Джел. В раннем детстве её здорово обижали, чаще всего, упрекали в том, что она безродная и так далее. На фоне Каина, которого тоже вечно подначивали из-за гибели родителей и утери статуса, она казалась такой же невинной жертвой. Мой обостренный инстинкт братства меня подвёл. Я начал заступаться и за неё. Тогда была совсем другая девчонка. Добрая, забитая. Единственное, что лишь усилилось с годами, это её гордыня, поднявшая голову из-за отношений с единственным Наследником. Ведь до университета я на других девушек и не смотрел, её хватало с лихвой. Никакие жизненные узы, кроме братских, никогда не входили в мои планы, и я всегда считал её лучшей подругой. Да и она, уверен, просто играла, возможно, рассчитывая забеременеть и получить почётный статус части Династии.

— Из грязи в князи?

— Ну, типа того.

— Я поражаюсь вами. Неужели не противно спать с человеком, к которому не чувствуешь любви? — укоризненно глядя на меня, спрашивает рыженькая.

— Никогда не задумывался над этим прежде, а теперь и сам не знаю, как мог быть настолько ветреным.

— Хочешь сказать, что сейчас что-то изменилось?

Разящий скепсисом тон Ольги от чего-то побуждает во мне очередной транш веселья и озорства. Если бы ты догадывалась о моих чувствах, то не прощупывала бы почву настолько лобовым способом. Значит, мой план движется успешно, и пока она даже не подозревает, что в обозримом будущем её ждут сюрпризы. Это, безусловно, хорошо. Нужно продолжать в том же духе.

— Ток невероятным образом ставит мозги на место, и, знаешь, провиснув на веревках и собственных руках, уверенный в том, что мне не выжить, я переоценил, наверное, все свои жизненные постулаты и принципы.

Вновь тонко увожу её от сути, искусно подбирая слова. По сути, если бы она вслушалась в сам смысл сказанного, то сумела бы построить отдалённые догадки на счёт моего отношения к ней. Однако, по всей видимости, меня спасает факт того, что она привыкла воспринимать мои слова без двойного дна. Это тоже хорошо, так я смогу подольше потомить её в сладком периоде непредсказуемости и осторожных ухаживаний. Дам ей время осознать все постепенно и окончательно решить, готова ли она жить здесь, в ритме Штаба.

— Такое кого хочешь образумит.

— Ещё вопрос?

— Определённо.

— Чувствую, ты решила вспомнить о своей профессии. Ощущение будто я на интервью.

— Правда, я не знаю, как ты отреагируешь. – заметно погрустнев, высказывает свои опасения новоявленный репортёр.

— Что такого нехорошего ты задумала спросить?

— Это о твоей родной матери.

Вот об этой, позволения сказать, кукушке, я точно говорить не хочу. Немая пауза между нами затягивается всё больше. Она спокойно ожидает моего ответа, а я даже не знаю, что ей сказать. Я всегда предпочитал избегать даже малейших отсылок к ней. Хотя, в конце концов, когда то я сам впервые рассказал своей соседке о ней. Да и она имеет право знать, не только обо мне. Смирив собственное отвращение, я положительно киваю собеседнице головой. Что поделать, женщину, как и её любопытство, нужно удовлетворять всегда.

— Почему ты даже упоминать о ней не хочешь?

— Она этого не заслужила. Говорят про тех, о ком есть что сказать. Мне о ней, кроме того, что она поступила как последняя сука с собственным ребёнком, припомнить нечего. И это не влияние Отца или Ким, это моё собственное мнение. У меня есть замечательная мать, пусть не родная, не это важно, у некоторых кровные мамаши в десятки раз хуже, чем моя приёмная. Я не жалуюсь. И с отцом хорошо жилось.

— Неужели тебе никогда не хотелось найти её и спросить, почему она так поступила?

— Зачем? Я не был ей нужен даже тогда, когда был новорождённым, Оля. Теперь она не нужна мне. Всё просто. Тогда отец не смог найти её, хоть и перевернул всю Россию, что само по себе настоящий подвиг, потому что искать человека во вражеской сверхдержаве и остаться незамеченным практически невыполнимая задача. Эта дамочка в тех же условиях, даже если сильно захочет – никогда меня не найдёт. И, слава богу.

— Но ведь она родила тебя.

— Прости мне мою грубость, но рожает сейчас любая шлюха. Чтобы родить много ума не нужно. Трудно воспитать ребёнка, да. Но не родить и бросить, испугавшись за свою шкуру. И я никогда ей этого не прощу.

— Того, что она тебя бросила?

— Нет, Оля. Она не дала мне выбора… Испугавшись за себя, студентка не задумываясь разменяла собственного младенца. Бросив меня на откуп Штабу, выкроить себе жизнь. Какая молодец, правда? А я вынужден был по умолчанию стать Наследником организации, которая вечно спасает драную планетку от таких же обученных патриотов до мозга костей. И не потому что нам хочется, а потому что мы не умеем ничего другого. В свои двадцать два я даже на несчастных коньках кататься не умею, зато могу катаной кого угодно на ломтики порезать. Да, у меня куча денег, но некуда их тратить, нет целей, потому что вся никчемная жизнь пройдёт здесь и на благо Америки, под пытками, прицелами и сплошным страхом за жизнь близких. Я не умею жить, Оленька, как нормальные люди. А если бы она сбежала со мной, то у меня могла бы быть нормальная жизнь. Школьные друзья, ты думаешь, они у меня были? Нет. Я ни с кем не общался там и был как псих-одиночка, потому что мне было некогда дружить, некогда ходить в гости и некуда звать. Я приходил и как проклятый до самой ночи подыхал на тренировках. Я мог бы работать как нормальный человек, а не проминать татами собственным телом, падая носом в пол после очередной комбинации, и не отлеживаться после задания неделями. У меня была бы нормальная семья, за жизнь которой я мог бы не опасаться каждую секунду и не думать о том, что их заставят страдать ради того, чтобы прижать меня к стене. Да даже дожить до восьмидесяти, а здесь у меня шансы, в среднем, вдвое меньше. Мне никогда не понять её. И не простить.

В своеобразной истерике, я вываливаю на зеленоглазую практически все свои внутренние переживания, связанные с матерью. Она задумчиво обрабатывает полученную информацию, опустив взгляд в пол, а я лишь молча перевожу дух. Голова вновь начинает раскалываться, а изнывающее тело требует смены положения, но я не шевелюсь, ожидая её реакции. Зачем я выболтал все? Моё нытье было лишней для неё информацией.

Безысходность накрывает меня с головой. В самой глубине души, я боюсь, что она поступит так же, как моя мать и бросит меня, когда я предложу ей остаться в Штабе… Эта перспектива удручает меня не на шутку. Если все так произойдёт, то я вообще не смогу никому верить. Всё, что я так старательно планирую выстроить, рушится в сознании. Почему она молчит? Не знает что сказать? Или задумывается о том, нужна ли ей такая жизнь со мной? Не знаю, и чем дольше она молчит, тем больше я паникую. В тот самый момент, когда я набираюсь смелости прервать молчание, тишину нарушает голос русской:

— У тебя может быть семья и здесь.

— Политический брак меня не прельщает, добровольно никому такая жизнь не нужна, только по расчёту, что тоже не в радость.

— Ты просто плохо ищешь. Счастье, как правило, рядом с нами, только мы не умеем смотреть по сторонам.

— Вот скажи, ты бы как поступила на её месте? – пытаясь успокоить собственные опасения, осторожно интересуюсь я.

— Уехала бы с Райаном. Любимого мужчину и тем более ребёнка я бы не бросила ни за что.

Она уверенно, одно за другим, произносит слова, а в моей душе начинает теплиться надежда, постепенно разрастаясь до поистине амбициозных масштабов. Она будет моей, стоит мне лишь приложить для этого должные усилия. И я сделаю все, что смогу и даже то, что будет неподвластно. Теперь я уверен в её настрое. Оказалось, что она обладает достаточно боевым характером. Приятный сюрприз. Это позволит моей девочке легче выживать в жёстких условиях Штаба.

Я наивно полагал, что изучил её, а моя очаровательная пленница внезапно начала открываться передо мной с новых граней своего темперамента. Нежную и беззащитную Оленьку, оказывается, реально довести не только до самоубийства, но и до пламенной ненависти, разбудив в ней хитрого и опасного противника. Да, Джейсон, ты наживаешь себе врагов даже там, где их, казалось бы, нереально заработать.

Медные локоны струятся по её плечам, и я окончательно теряю трезвость рассудка, представляя её взлохмаченной, раскрасневшейся от смущения, но с ног до головы объятой пылом страсти. Я бы многое отдал за это. Но, к сожалению, от меня требуется лишь терпение, которым я обделен от природы. Настоящий закон подлости. Крепись, Рик, возможно, тебе удастся дойти до этих фантазий в реальности.

Развеивая очередную бесплотную эротическую фантазию, в помещение, отвешивая лёгкие поклоны, входят санитары. Что, уже пора? Сейчас меня снова будут вертеть, мазать и бинтовать. Сущий ад. Начинаю всем своим естеством тихонько ненавидеть любые медицинские действия. Такими темпами у меня даже на лечение порезов от листка бумаги будет дичайшая аллергия. Молча Оля отходит от кушетки, вновь предоставляя им плацдарм для обработки. Если разобраться честно, то я настоящее пособие для интернов. Хвала небесам, ко мне хоть экскурсии не водят.

Собственный хриплый скулеж злит ещё больше. Самое противное, что я даже не могу сдержать это вытье. Стараюсь максимально отключиться от воспроизводимого ими процесса. Всё равно влияния на это у меня нет. В самом разгаре действа в палату начинают стекаться посетители. Отец и Ким, в компании Девингема сначала бурно что-то обсуждают с рыженькой, изредка покашиваясь на меня. Не выдерживая вновь, отборно, но коротко матерюсь на английском вслух, моментально натыкаясь на суровый нагоняй Отца:

— Держи марку. Забыл, как получали с Каином за подобные словечки?

— Говори себе это, когда тебя выводит из себя Найт. — легко парирует выпад отца блондинка, вызывая мой вымученный смешок.

— Не мешай воспитывать сына.

— Поздновато ты спохватился, Отец.

— А он у нас из тех, кто считает, что лучше поздно, чем никогда. — вновь язвит Ким в ответ на моё уточнение.

Окончив действо, два медбрата покидают мои новоявленные апартаменты, и я с облегчением вздыхаю. На сегодня это мучение закончилось. Правда, завтрашний день не за горами. В голове все больше укрепляется мысль о том, что это никогда не закончится.

Страдаю из-за того, что собственной шкурой прикрыл крыс, которые и тысячной доли всего того, что довелось ощутить мне, не испытали бы на себе и за всю свою жизнь. Ненавижу свою работу. И, тем не менее, я правильно поступил, пусть и безрассудно.

— Как ты себя чувствуешь? — примостившись на краю моего ложа, мягко интересуется отец. Давно я не видел в его серо-голубых глазах столько заботы и тревоги. Мне стыдно жаловаться, он никогда не обходит меня вниманием, однако, видимо, только в такие сложные моменты мне доведется ощущать всю его отцовскую любовь, без границ и рамок.

— Чуть лучше, чем вчера. Но все равно хочется впасть в кому до полного выздоровления.

— Это лишнее. Ким, что скажешь?

— Каких заключений ты хочешь от меня за один день лечения? Со слов санитаров, процесс продвигается в нормальном режиме. Ткани измучены, совсем быстрого восстановления от них ждать не стоит. Меня больше волнует момент наступления ломок по наркотикам и вопрос того, чтобы рядом с ним была не только Ольга в этот момент. Она умница, но сдержать его порывы не сможет при всем желании.

— Но ведь их нет. Этих ломок.

— Они наступают не сразу. Не стоит обольщаться, Райан.

— Тогда какие твои предложения?

— Все необходимое штат медиков сделал. Остаётся лишь мазать, втирать, обрабатывать и перевязывать. Велик не только физический ущерб, но и моральный. Нам нужно искоренить и эти проблемы.

— В санаторий его предлагаешь отправить? — скептически осведомляется Глава.

— Можно увезти его в загородный дом. – вклинивается в разговор рыженькая. — Там природа, свежий воздух и спокойствие. Всё, что ему нужно. А мазать и втирать могу научиться и я.

Родители задумчиво переглядываются, а я не знаю, как предотвратить это. Для меня и восстановления это безумно ценная мысль, но для безопасности это огромная брешь. Если я отчалю за город, то со мной, кроме Ольги, загладить свою вину наверняка поедет и Девингем. Джейсону не составит труда одним махом прихлопнуть там всех нас и списать это на кого-то другого. Слишком большая роскошь для него.

— Не думаю, что там будут соответствующие медицинские условия. Да и безопасность под большим сомнением. В ближайшее время я не смогу защищаться.

— А я тебе на что? – резво отплевывает слова Каин. Черт, ты же знаешь о Найтах, просто включи голову!

— Тебя одного мало для защиты. – аргументирует отец. — Он сейчас слаб и не может встать, а вы заточены под действия в паре.

— Особые медицинские условия не нужны. Всё равно, если я и одобрю это, то точно не в ближайшие пару дней. — Кимберли, хоть ты не подведи. — Охрана для сына — важная вещь. На первое время ведь можно выслать с Каином небольшой отряд самых верных тебе людей, Райан. А потом, когда Рик окрепнет, их можно и отослать.

— Ты за то, чтобы отправить сына за город?

— Я отчётливо понимаю, дорогой, что Ольга права в одном: ломки, истерики и расшатанную психику Наследника рядовым бойцам видеть не следует. Медперсонал болтлив до безобразия и то, что вчера произошло на кардиограмме уже передают по Штабу в качестве сплетен. Что будет, если у него начнутся ломки — одному Богу известно.

— Да. Власть держится на авторитете, этого нельзя допускать…

Я должен остановить это немедленно. Ну или же откорректировать их планы… Все мы будем в безопасности только если Отец поедет с нами, желательно с вооружённой свитой наперевес. Мечта идиота, при том несбыточная. Ему нельзя покидать пост на столь длительный срок. Только если работать на удалении и наскоками. Нет, ничего не выйдет. А в прочем, ва-банк:

— Я буду в полной безопасности, только если ты поедешь со мной.

— Чудесная идея! — восторженно хлопая в ладоши, заливается Ким.

— Я не могу на длительный срок покидать Штаб.

Истинная женщина, в каждой своей ипостаси. Стоит только внимательно вглядеться в то, как тонко и изящно Ким всегда добивается своего. Это на самом деле завораживает. А самое забавное всегда то, что Отец слишком поздно осознает дозволенные своей жене масштабы. Сожалеет ли он потом о том, что поддался? Вряд ли, иначе Глава давно бы научился противостоять её чарам. Кимберли максимально ласково обвивает шею шпиона руками и невинно хлопает глазками. Если она научит всей этой дамской гадости Ольгу, то я совсем забуду что такое говорить «нет».

— Не смотри на меня так.

Дело идёт ко дну, мягкий голос жертвы слишком отчётливо информирует охотницу о том, что объект её внимания вот-вот даст окончательную слабину, утонув в обилии ласки. Она моментально реагирует: жалобно пару раз шмыгнув носиком и обидчиво надув губки, мать опускает голову на грудь разбитого вдребезги оппонента и выдаёт самый большой козырь, грозящий окончательно разрушить все противоречия:

— Штаб разве не может немножечко подождать? Ладно, я, но дети тебя совсем не видят вне уставной обстановки. И сыну ты сейчас очень нужен. — умоляющий взгляд и тон даже меня пронимают до дрожи. В таком ракурсе можно позволить что угодно. Кто-нибудь, уберите отсюда Олю, ей нельзя наблюдать за этим наглядный пособием!

— Ну, ты же знаешь, малыш, что я не могу. Да и Оля только мне бардак разобрала. Пока я буду с вами — там вырастет настоящий Эверест из бумаг. Мне будет страшно даже дверь открыть.

— А я помогу Вам ещё раз разобрать бумаги. — полностью переняв вид врача, Ольга подключается к убеждению отца. Дело дрянь, рыженькая слишком быстро учится.

— Поехали, Пап. Мама права, мы почти не видимся нормально.

Господи, и Каин туда же. Если бы у меня была шкала умиления, то она обязательно бы лопнула. Видел бы кто нас сейчас. Разве повернулся бы язык назвать таких опаснейшими боевиками? Один как овощ, даже привстать не может, второй строит умоляющие глазки Главе, а третьего так и вовсе облепили со всех сторон и, фактически, выбора мало.

— Спасибо, сын, подкинул идею. — делая глубокий вдох, Отец ненадолго устремляет взгляд в потолок. Улыбка озаряет его лицо, и самый бугристый бугор всея Штаба чуть заметно кивает головой. Наша взяла.

Святые боги, Ким разорвёт от счастья. Короткий, но чертовски многообещающий поцелуй, словно искра вспыхивает посреди кабинета. И так каждый раз, когда они достигают консенсуса. Рыженькая и Девингем хитро переглядываются и брат, еле заметно потирая ладони, подмигивает мне, недвусмысленно жестами намекая, что чуть позже мы обмоем это дело. Коротко и безмолвно смеюсь, чтобы не выдать его. Однако, синеглазого это не спасает. Суровая Оля уже машет кулаком у него перед носом. Это полный аут.

— Тогда, дорогая, занимайся приготовлениями по транспортировке Рика. Я закрою все срочные дела, и обсужу с Джейсоном расстановку сил. Когда скажешь, тогда и поедем.

— О, в таком случае я приготовлю все как можно скорее.

— Не сомневаюсь.

— Ладно, пойдем в покои, сыну нужно отдыхать.

— Иди, я тебя догоню.

Пожав плечами, Ким и Каин желают всем присутствующим доброй ночи и покидают кабинет. Оля, под предлогом того, что ей нужно найти что-то невообразимое в соседнем помещении, тактично оставляет нас наедине с отцом.

— Ты что-то хочешь мне сказать?

— Скорее отдать. Я давно должен был это сделать, однако, не принимал это во внимание.

Из кармана брюк Отец заботливо выуживает коробочку с заготовленным подарком. Что там? Покорно ожидаю, пока предмет предстанет перед глазами, и, можно сказать, даже удивляюсь увиденному. В его руках красуется толстая золотая цепочка, на которой, словно объятый пламенем, искрит сплошь укрытый изразцами феникс. Он точно такой же, как и на перстне Райна. На фамильном перстне нашего рода. Гордая и бессмертная птица, расправив крылья, словно готовится вонзить в противника стальные когти. Достаточно жёсткие линии кулона делают его вполне пригодным для ношения на мужской шее.

— Пусть символ нашей Династии хранит тебя. — застегивая цепь на моей шее, сосредоточенно проговаривает Отец. — Ты уже подобно ему начинаешь воскресать из пепла.

— Помнится мне, что когда-то давным-давно перстня было два, один для Главы, а второй для Наследника, которого его отец сочтет достойным поста.

— Тогда ты должен знать и о том, что в братских дрязгах символ наследования накрылся пушным зверьком.

— Да. – улыбаюсь. — Спасибо, Папа.

— Отдыхай. Надеюсь, что после того, как мы переберёмся в загородный дом, ты станешь чувствовать себя лучше.

— Было бы ценно.

Обменявшись пожеланиями на ночь со мной и вернувшейся в палату Олей, шпион покидает нашу крохотную компанию. Совсем скоро, я, к своему ужасу, натыкаюсь на искрящий любопытством взгляд зеленоглазой и по умолчанию начинаю морально готовиться к целому марафону вопросов. Напустив на себя бесстрастный вид, я вновь принимаюсь за своё любимое занятие — испытывать лимит её терпения. Почему мне всегда хочется играть с ней? Присаживаясь на краю кушетки, она начинает разговор совсем издалека, так, что в какой-то момент я даже готов разочарованно картинно всхлипнуть от её безразличия.

— Голова болит?

— Да.

Честно говоря: отваливается! Но я стоически переношу эти ощущения. В конце концов, мне и самому уже до безобразия надоело собственное нытьё. Однако, по тягучим и липким щупальцам боли, я все же прихожу к выводу, что порция обезболивающего прожигает свои последние остатки в моём организме и мне, вероятнее всего, уже нужна следующая.

— Все остальное тоже?

— Ага, — не утешительно констатирую я. — пора делать болеутоляющее.

— Хорошо, сделаем. Расскажешь, что за птичка у тебя поселилась?

Мысленно улыбаюсь, вот и конец терпению. Как и обычно, она себе не изменяет, и я чертовски рад этому. Сейчас то время, когда она боялась даже шевельнуться без моей команды, вспоминается как небылица, по сравнению с тем, какую Ольгу я наблюдаю сегодня. Без притворств, опасений и страхов она свободно задает вопросы и, порой, даже перехватывает на себя инициативу, отрезвляя меня.

— Расскажу, только не смейся. История, как по мне, странная. Феникс — символ династииО’Хара. У каждой Династии есть свой герб, как и полагается. На наш занесло этот ходячий факел. Давно, когда Америки ещё не было, и горстки Штатов только начинали свою войну за независимость, зародилось и шпионство нашего государства. Наш праотец — Рэйнер Джеремия О’Хара. Именно он основал Штаб Америки и Династию. Человеком он был достаточно суеверным. Любая магия, предсказания и прочая ересь привлекали его внимание на ура. После победы в борьбе за независимость, становления Штатов и Штаба, он нашёл одну из сильнейших провидиц своего времени. Его интересовал всего один вопрос: что будет с его потомками. Ведьма раскинула карты, долго капала воском, шептала себе что-то, видимо, договариваясь с хрустальным шаром. А затем схватилась за карандаш и в состоянии транса начертала феникса. Того самого, которого ты видишь сейчас. Выйдя из небытия, она принялась пояснять смысл своего видения. Начала она с того, что наша династия пройдет сквозь века, и поколение от поколения О’Хара будут крепнуть и мужать. Но ничто не вечно под луной. Однажды наступят смутные времена, но не между братьями пройдет битва, угроза придёт извне. Белокаменные стены, гранит коридоров обагрится кровью своих правителей. Род погибнет, от мала до велика, не останется ни одного благородного, а престол займут смутьяны, жаждущие чужих смертей и хаоса. Никому не будет спасения, они будут сеять смрад и гибель каждому. Люди потеряют надежду. И только один Наследник фениксом воскреснет из мертвых. Именно в его руках окажется дальнейшая судьба, под его крылом все сплотятся и смогут дать бой окрепшей и поднявшей голову змее. Удовлетворённый таким ответом, Рэйнер забрал эскиз феникса и приказал изобразить его на фамильном гербе. Так же он выплавил два перстня и одну роскошную диадему с фениксом. Один перстень ты могла видеть на руке у Отца. Он передается от правителя к правителю и принадлежит строго Главе. Второй всегда предназначался тому Наследнику, которого действующий властитель желал видеть после себя в управляющем кресле. Но на деле это кольцо кочевало из рук в руки, как последняя неблагочестивая барышня, и в итоге было заботливо потеряно старшими родственниками. Корону предок выплавил для своей жены и матери Наследников рода. Когда Глава женится, его невеста коронуется перед Штабом. После этого момента, избранница шпиона становится неприкосновенной для остальных, и приказы её исполняются наравне с мужем. Этого феникса Райан сделал отдельно для меня.

Неужели ей действительно интересно все это? Хотя да, её любознательность порой зашкаливает. Пока я вещал, словно преподаватель на паре, Ольга успела сделать мне укол обезболивающего и устроиться в изголовье моего «роскошного дивана». Её пальцы вновь принимаются за ту же операцию, что и вчера, и я неимоверным образом расслабляюсь и избавляюсь от боли в секунды.

— Это же здорово! — восторженно отзывается рыженькая, поправляя выбившуюся прядку волос. — Очень красивая история. Получается, гадалка предсказала будущее целого рода. А ты не думал, что смутное время наступает именно сейчас?

— Ой, брось. Ну, как человек может воскреснуть из мертвых? Бред. Я мало верю во всю эту ересь.

— Во что ты вообще веришь?

— В себя. Как бы эгоистично это не звучало.

— А в бога?

— Не изображай из себя свидетеля Иеговы.

— Серьёзно? – изумляясь до глубины души, буквально вопит собеседница. — Я вот верю. Высшие силы определённо есть. И всякая магическая, как ты выразился, ересь, тоже имеет место быть. Как можно совсем ни во что не верить?

— Оля, атеисты такие же люди, как и ты. Из плоти и крови. Одного из них ты видишь перед собой. И раскрою тебе тайну, почти все шпионы не являются приверженцами религии. Я не хочу и не стану тебя разубеждать и будоражить твои религиозные чувства, однако, о себе скажу: за мои, в будущем, бесконечные убийства и реки крови, мне светит только ад. И, согласно библии, никто там не станет разбираться, убивал я во благо людей, или же во вред. Я отнимаю жизни, и это уже достаточная причина, хотя и не ясная для меня лично. Мало приятного в этом. Давай не будем углубляться в эту тему дальше? Я не хочу, чтобы у нас возникали разногласия.

— Я и не собиралась оспаривать твою точку зрения. — пожимает плечами моя персональная сиделка. — Каждый имеет право на своё мнение. Просто было интересно, почему ты так думаешь.

— Уже ни о чем не думаю. Мне сейчас хочется только мурлыкать.

Тая под её руками с каждой секундой все больше, я действительно теряю всяческое желание шевелить чем либо, включая язык. Вытягиваю руку вверх и накрываю ладонью её колено, осторожно, скорее даже испытующе поглаживая его. После той пощёчины за поцелуй я действительно опасаюсь рваться с места в карьер.

Раньше я моментально перескакивал с одного этапа на другой, и к вечеру, незнакомая девушка уже свободно скакала на мне в позе наездницы. А сейчас я дотронуться до нее не так боюсь. Чувствую себя идиотом. В конце концов, я взрослый мужчина, и она должна понимать, что вечно на одних только целомудренных поцелуях да поглаживаниях жить не смогу. Ладно. Разберусь с этим чуть позже, когда встану на ноги. Пока будем довольствоваться малым. Больно многого хочешь, Рик.

Постепенно я и вовсе засыпаю от этих нежных расслабляющих движений, расходящихся волнами благословенного тепла по телу. Было бы ценно, проснувшись утром, вместе со сном стряхнуть с себя все травмы, и как ни в чем не бывало воспрянуть с постели, как феникс из пепла.

========== XXXXIII Глава ==========

Последующие два дня проходят в режиме сурка. Чувствую, что в кошмарах, вместо Громова, ко мне начнут приходить два треклятых санитара, с вечной улыбкой на лице. Ольга и Каин только и успевают посмеиваться с моих процедур. Однако, они приносят свои плоды. За это время у меня полностью сошёл солнечный ожог с кожи и синяки уже не причиняют столько боли. Мышцы стали чувствовать себя лучше, меня больше не трясет при малейших потугах к шевелению, однако ходить самостоятельно я до сих пор не в состоянии. Для таких подвигов организму нужно больше времени.

Трудами Ольги мигрень покинула мою и без того больную голову. Русская совсем не отходит от меня, постоянно скрашивая однообразие происходящего своим присутствием. Постепенно и мой голос пришел в норму, приступы лихорадочного кашля больше не прошибают тело. В общем и целом, мне становится ощутимо легче, однако, не все так радужно.

С каждым днем я становлюсь все раздражительнее и не сдержаннее. Регулярные срывы на персонал медицинского корпуса стали для меня обыденностью. Пару раз я, к своему необъятному стыду, серьёзно повышал тон и на Ольгу, за что исправно отхватывал от Отца и Ким. Грань между самоконтролем и неоправданной агрессией совсем стерлась в моих глазах. Малейший шум, неверное движение, неуместное слово доводят меня до белого каления, в бешенстве я совсем перестаю подбирать выражения и, кажется, способен довести до слез не то что рыженькую, но даже и Джейсона.

Возникает ощущение, что я не спал уже вечность. Самое противное заключается в том, что я начал страдать хронической бессонницей. Ночи напролет я глазею в потолок, или же на спящий объект своих амбициозных планов, прокручивая в голове все сказанные ей за день грубости, коря себя по максимуму. В первое время она замирала в ступоре, не зная как реагировать на мои выходки. До тех пор, пока Ким не вынесла своё пугающее, но истинно верное заключение. Абстинентный синдром пришёл в действие, с каждым днём все глубже и глубже затягивая меня в пучину нескончаемых ломок. Поводом для беспокойства стал факт того, что раздражительность лишь первая ласточка.

До чертиков злюсь на Олю за её отчаянное безрассудство. День ото дня я становлюсь все свирепее и опаснее, а она стоически переносит любые мои крики, настырно продолжая оставаться рядом. Даже родителям и Девингему не удалось убедить её в том, что лучше держаться подальше от меня, пока я не избавлюсь от зависимости. Как-то раз Райан самолично пытался вывести её из палаты. Но даже это не вразумило зеленоглазую. На свой страх и риск она продолжает находиться рядом, убеждая всех в том, что именно сейчас меня как раз таки и нельзя бросать на откуп персоналу. Возможно, в её словах есть рациональное зерно. Но гнев на чертов альтруизм и жалость выжигает меня изнутри. Мне хочется собственными руками чуть ли не за ноги оттащить её в покои и приковать там наручниками к батарее, отрезав тем самым пути к себе. Я никогда не прощу себя, если с ней что-то случится, когда разум окажется в очередной агонии, и тело перестанет ведать, что творит. А потому, стараюсь максимально держать язык за зубами и сохранять железный контроль над самим собой, хоть это и даётся с огромным трудом.

Сегодня с самого утра в медицинском корпусе идут активные сборы и подготовка. Мы уедем в нашу уютную резиденцию приблизительно к обеду. До этого времени, меня опять должны будут всячески обработать и подготовить к переезду. Ненавижу все это. Бесит.

- Ты меня не слышишь? – прерывая пелену мыслей, вклинивается в разум мягкий голос русской, - Завтракать будем сейчас, или чуть позже?

- Мне все равно. – раздраженно бурчу в ответ. Черт, я не могу сдержать себя даже в такой мелочи. Виновато кошусь на собеседницу и потупляю взгляд в пол. Кретин. – Прости.

- Уф, - она закатывает глаза, охренеть просто, я же извинился! – тяжелый случай. Уже с утра вредничаешь?

- Оль, не провоцируй, бога ради. Мне адских усилий стоит этот драный самоконтроль.

- Когда-нибудь ты доведёшь меня. Пополню твой словарный запас русским матерным. – усаживаясь рядом со мной и поднося под самый нос вилку с яичницей, угрожающе проговаривает Ольга, - не бубни и жуй завтрак.

Это звучит как: «Закрой рот, О’Хара». И, тем не менее, я благоразумно прикусываю язык, не позволяя очередной гадости сорваться с него. Она и мат вещи несовместимые. А в прочем, может и стоит вывести её на это. О, я с удовольствием наказал бы её за такую дерзость во всех нелицеприятных… Бесит это вечное бесплотное вожделение ею. Чувствую себя сопливым слюнтяем, который только и может, что пялиться на старшеклассниц в замочную скважину женской раздевалки. Драный постэффект от тока. Чтоб у Громова розетка дома заискрила. Любитель электричества, мать его.

Послушно жую, на ходу смиряя ярость. В конце концов, она реагирует на меня ровно в том же стиле, в котором получает ответы. Пожалуй, её стойкость и упорство тоже выводят меня из равновесия. Хотя, в последнее время, по сравнению со мной, ребенок осваивающий езду на двухколесном велосипеде находится в большем равновесии.

- Если серьёзно, - заметно смягчившись, продолжает местная оппозиция, - то нельзя столько злиться. Это мешает твоему восстановлению. Я надеюсь, что когда мы уедем, у тебя появится больше положительных эмоций.

- У меня было бы море позитива, если бы сюда снова заглянул Найт-старший. От души оторвался бы на нем.

- Я за ним не пойду. Хватит с меня.

Словно щелчком, в разуме вплывают события, о которых мне рассказывала Оля. Я уже далеко не первый месяц позволяю себе бродить по её груди и соблазнительным изгибам только лишь жадным взглядом. А этот подонок позволил себе прикоснуться к ней. Хана усердно выстроенному спокойствию. Меня сейчас разорвет по швам от бешенства. Вскипая как чайник от каждой новой мысли, начинаю пытаться безуспешно осадить себя.

- Та-а-ак, - протягивает «врач», - вдох-выдох, посчитай до десяти.

Гениально просто. Ей надо писать пособие, под названием: «Как довести наркомана до психоза одной фразой».

- Я ровно этим же предложением взвинтил до исступления Рокоссовского.

- Вот, а теперь ты сам на него стал похож. Фырчишь как еж. Помнишь, что мне Ким сказала делать, когда ты начинаешь хамить или ругаться матом?

- Бить по губам. – сквозь зубы обиженно цежу я. Это даже звучит унизительно. Ещё бы ремень ей выдали, и наказали раздавать шлепки по заднице, в случае возникновения уж совсем феерических заскоков. Воспитатели черт подери.

- Не хочу так делать. Поэтому держи себя в руках.

- Губы не обязательно бить, для того, чтобы они замолчали.

- А что ещё тогда с ними делать?

- Проехали.

Как же умело она всегда включает невинность. Даже разочаровывает. Как будто вся её святая наивность не позволяет ей догадаться о втором дне в моих словах. Или же она просто-напросто дразнит меня ещё больше. Я хочу её и с каждым днём это все труднее отрицать. Неземное тело, которое хочется сжимать в своих руках, предаваясь животной и жаркой страсти, срывая с неё вещи и остатки приличий. Просто обнимать, растворяясь в спокойствии единения, вдыхая её запах и не опасаясь реакции. Чертовы барьеры. Их ещё предстоит сломать. Ладно, чем больше будет затягиваться отсрочка, тем слаще потом будет достигнутый результат. И тогда я возьму все сполна.

После короткого стука в дверь, в помещении появляется улыбающийся до ушей Каин, игриво салютуя нам. Закатываю глаза. Довольный, как чеширский кот. Бесит. Бесит, что меня все бесит. Мысленно рычу. Я так окончательно сойду с ума.

- Вы представляете, кто едет с нами в качестве охраны в загородный дом?

- Удиви.

- Лейла! Кроме прочих шпионов, Райан выбрал и её!

Сколько же детского счастья звенит в его голосе. Впервые за день улыбаюсь. Я вовремя подсуетился, самое приятное, что Отец не отказал и даже одобрил подобный ход. Правда, для этого пришлось чистосердечно сдать Девингема и рассказать о его возможных чувствах к молоденькой шпионке. Надо сказать, что он не терял времени даром. Безусловный рекордсмен по количеству подкатов на секунду времени, с его же собственных слов, буквально не даёт прохода сержанту. Думаю, что пора брать у него уроки, он уже набил куда больше шишек, чем я даже мог себе представить, и при этом никогда не опасается отказа. Авантюрист до мозга костей, он не угомонится, пока не заполучит своё. Таким нужно стать и мне.

- Поздравляю!

- Спасибо, Оля! Мне понадобится ещё парочка советов от тебя, и, думаю, она будет в моих руках.

Что?! Советы? Ольга раздает ему указания? Интересный момент, теперь мне в любом случае придётся озаботиться этим вопросом. Она же, наверняка, дает ему такие рекомендации, по итогу которых, ответила бы взаимностью и сама. Вновь необоснованный приступ агрессии накрывает меня с головой. Когда это они успели пошушукаться без меня?

- Не за что, рада, если они помогают.

- Даже очень, – губы напарника складываются в мечтательную улыбку, а затем, будто отрезвившись от грез, он переходит на серьёзный тон. - Ты как себя чувствуешь, Рик? Готов?

- Вспомнил, наконец, что существует ещё кто-то, кроме Дей?

- Не обращай внимания, - глубоко вздохнув, словно для успокоения, вклинивается Оля. – он сегодня с самого утра просто невыносим.

- Ой, гляньте на него, верховное зло разбушевалось. Ты можешь напугать кого угодно, но только не меня.

Несносен я, значит. Хорошо. Нервно постукиваю пальцами по железному краю кушетки. Надо остыть, но не знаю как. Две пары внимательных глаз выжидающе уставились на меня, и ждут ответа, очевидно удивленные молчанием. Так-то. Я могу не только орать. Молчу, в душе радуясь, как маленький ребенок. Неожиданный ход с моей стороны выбивает их из колеи. Хоть раз за день, но я должен повеселиться.

- Если честно, то у меня есть к вам просьба.

- Видела, Оль? Отлегло.

- Будешь издеваться – опять психану.

- Чего ты хочешь? – уточняет рыженькая.

- Мне нужен мой ноутбук, его нельзя здесь оставлять, туда подвязана камера из кабинета Найта.

- Понял, проконтролирую, что-то еще, босс?

- Да, в покоях есть оксфордский учебник по английскому языку. Возьми ещё и его, пожалуйста. Я обещал научить Олю ещё давным-давно.

Зеленоглазая задумчиво улыбается, глядя мне в глаза. Да, я помню свои обещания, пусть и не всегда. Упорядочив для себя список необходимых вещей из моего жилища, Каин оставляет нас наедине, но блаженство длится не долго. Санитары… Зверею на глазах. Внутри разверзается настоящая буря, как же они мне надоели. Едва заметно, воспитательница всея палаты сжимает кулачок, недвусмысленно намекая мне на взбучку, в случае раздачи необоснованных нагоняев персоналу. Она дико права. Любой из медиков – страшный болтун, Штаб действительно не должен знать о моём состоянии. Иначе тот же Джейсон заполучит весомый козырь в руки. Хотя, уж кто-кто, а он наверняка в курсе любой мелочи, вплоть до того, сколько раз за день я чихну. Сжав зубы, терплю все, к удивлению наблюдательницы, без единого комментария. Хотя, держу пари, что гуляющие по скулам желваки видны невооруженным глазом. Мастерство маскировки подводит тебя, О’Хара. Когда они покидают палату, по одному лишь взгляду Ольги, я осознаю, что нужно успокаиваться. Да здравствует банальность! Пять глубоких вдохов немного стабилизируют эмоции. Уф, так-то лучше.

- Ну, вот и все. Можешь помахать им ручкой, теперь всем этим процессом над тобой буду заниматься только я и Ким.

Я б не отказался, если бы ты занималась надо мной не только этим процессом. Дьявол. Похоть сведёт меня с ума. Кстати, какой это по счету проступок в списке прегрешений? А в прочем, и знать не хочу. Легче все равно не станет. Я бы с удовольствием окунулся бы в какую-нибудь дополненную виртуальную реальность, где мог бы воплотить хотя бы парочку своих заблудших в безобразности мыслей.

- Аллилуйя! Ты даже не представляешь, насколько я счастлив.

- Догадываюсь, - обезоруживающая, но в то же время хитроватая улыбка озаряет лицо собеседницы. Как-то это настораживает, - вернёмся к тому, на чем нас прервали.

- Не понимаю о чем ты.

- Все ты понимаешь, ты просто решил «проехать».

- А, об этом, – и как же мне быть с тобой? Напускаю на себя максимально обольстительный вид, хоть это и слабо вяжется с моей помятой физиономией, и принимаюсь атаковать, - ты ведь догадливая девочка. Неужели не представляешь, как можно заставить меня молчать?

- Хм, даже не знаю. Ты и молчать – вещи не совместимые.

Она кокетливо закусывает губу, уверенно стреляя глазками, изо всех сил изображая искреннее непонимание такого сумбурного сочетания. А-а-а, как же легко ей сейчас удерживать превосходство, когда можно не опасаться непредсказуемой ответной реакции. В духе той, когда я притеснил её к стене в бане, отрезав малейшие пути к отступлению. Нужно ломать ситуацию в корне, невинной зайкой всегда была, есть, и будет она. Роль хищницы примерить я ей не дам. Это моя позиция в расстановке наших сил и я не намерен отдавать свою нишу.

- Не дразни меня. – заметно охрипшим, от затуманивающего желания, голосом, четко проговариваю я.

- Ты ведь делаешь это, когда тебе вздумается. Почему мне нельзя?

Ухмыляясь, закрываю глаза. Блестяще. Значит, мне удается её цеплять, отпуская небольшие разогревающие пошлости и давая мелкие намеки. Уже хорошо. Ты даже не представляешь себе, моя дорогая, насколько сильно я могу раззадоривать тебя.

- Поверь, я ещё даже не старался.

- Не сомневаюсь. Уверена, что ты способен на большее, маленький извращенец.

Финиш. Она меня добила. Игривая улыбка озаряет её лицо, а я даже не знаю, как мне среагировать. Обескураженный её ответом, в срочном порядке пытаюсь отрезвить себя и придумать что-то хлесткое, чтобы парировать выпад. Ольга Дмитриевна, это настоящая война, в которой, априори, несмотря на всю вашу браваду, победителем останусь я.

- И, тем не менее, ты и сама знаешь, что в твоём распоряжении есть арсенал методов, перед которыми я безоружен.

- Да, но они припасены на крайний случай. А то привыкнешь, и как тебя потом в рамки ставить прикажешь?

- То есть, ты хочешь сказать, что это один из методов воздействия?

- Скорее вознаграждения.

Вот значит как. Думай, Рик, думай. Её просто необходимо подловить, здесь и сейчас.

- Тогда, боюсь, что ты уже задолжала мне одну награду.

- За что же?

- Я ни разу даже не прикрикнул на персонал.

- Полагаешь, что этого достаточно? – Ах, какой напускной скептицизм, я загоню тебя в рамки твоих же обещаний.

- А ещё я сам, без дополнительных пинков, вспомнил, что обещал научить тебя английскому и позаботился о литературе. Разве я не заслужил хотя бы маленького поощрения?

Напоминаю себе змея-искусителя. Хитрый прищур и максимально ласковый голос делают своё дело. Алые губы собеседницы складываются в улыбку, и она повержено качает головой, поражаясь моей наглости. Я – не обманутые избиратели, мисс Романова, меня не так просто затравить пустыми предвыборными обещаниями. Каждое из них придется претворять в жизнь сполна.

- Согласна.

Одной рукой она собирает распущенный каскад волос в хвост и перебрасывает пряди через плечо так, чтобы они не мешали предстоящему действу. Локоны переливаются в свете пробивающихся сквозь занавески лучей, искря на солнце. Свободная ладонь изнуряюще медленно ложится на мою щёку, одаривая кожу теплом своей обладательницы, сводя меня с ума окончательно. Склонившись над моим лицом, Оля закрывает глаза, полностью отдаваясь на милость бушующих чувств. Осторожным движением руки я пробираюсь по тыльной стороне её тонкой шеи, под кромку волос, мягко поглаживая кожу. О, да. Весь воздух наполнен сладостным и тягучим, словно патока, предвосхищением событий. Наполненный предвкушением, я автоматически зажмуриваюсь и подаюсь навстречу её алым губам.

Хлопок входной двери возвращает нас к реальности буквально за секунду до поцелуя. Я готов рвать и метать. Кто, мать его, посмел прервать нас? Внутренний голос срывается на крик. От переизбытка бешенства я с гулким шумом бью ладонью по кушетке, чем заставляю вздрогнуть, не успевшую отстраниться, Ольгу. Все томительные ожидания событий рухнули в секунду, из-за того что в моей плате организован самый настоящий проходной двор! Взметаю осатаневший взгляд на вошедшего и немедленно перехожу в стадию тихого гнева. Отец и Ким неловко мнутся на пороге, не зная как себя вести в сложившейся неловкости. Почему вечно все идёт через задницу?

- Привет, сын.

- Привет.

Мой голос звучит достаточно озлобленно, за что я немедленно корю себя. Я могу повышать голос на кого угодно, кроме Райана. Во-первых, он мой отец и у меня нет никакого морального права на подобное, во-вторых, не положено по званию, в-третьих, я ещё с детства запомнил эти подзатыльники. До сих пор в ушах звенит, когда пытаюсь прикрикнуть.

- Прости.

- Я понимаю. – без капли раздражения отвечает Глава. - Мы слегка не вовремя, однако, все готово к отъезду. По сути, мы пришли за тобой.

- Отлично. Чем скорее уедем, тем лучше.

Одобрительный кивок Отца, служит своеобразным сигналом к началу. Объятый обжигающим ураганом злости, совсем упустил из виду реакцию на произошедшее рыженькой. Как же они все-таки не вовремя. Учитывая приличия моего очаровательного призового фонда, мне не понадобилось бы и двух минут на то, чтобы закончить начатое. Все псу под хвост. Черт с этим, сегодня она избежала расплаты, но я ещё найду, за что стребовать законную награду. Нужно пустить свою энергию в правильное русло. Иначе я дотла спалю несчастные нервные клетки, в своей вечной агонии бешенства. А Глава без нервов – беда для Штаба.

И если с Джейсоном все предельно ясно, по ближайшим планам, то в тактике завоевания Ольги существует огромная черная дыра. Лежа на койке удивить ее невозможно. М-да, О’Хара, а зад свой от кушетки ты оторвешь, кажется, только в следующей жизни… Бесит. Смятение полностью завладевает моим сознанием. Я ни черта не знаю о том, как завоевывают девушек. Штабы – пожалуйста, а вот женщина, это для нас слишком сложно. Мысленно осаживаю сам себя. Никакой паники. Только холодный расчет. Да, я не силён в этом, но уверен, что вырвать победу у Громова было в разы труднее.

Вдох-выдох. Оклемавшись от мыслей, обнаруживаю, что я уже в машине. Черт. Мои эфемерные планы, дрожащие от любого противоречия, подобно пламени свечи, близкой к затуханию, совсем вырвали меня из реальности. Штаб располагает техникой на любой вкус, включая небольшой и юркий спецтранспорт, усердно косящий внешним видом под гражданский. Держу пари, что меня запихнули в подобие скорой. Ещё при обсуждении плана переезда, мою амбициозную идею о том, что я вполне располагаю силами преодолеть путь на заднем сидении Форда, пустили под нож суровой реальности. Ким твердо и непреклонно заключила, что мне пока рано занимать сидячее положение на столь длительный срок. Да и, с её же слов, легковой пассажирский автомобиль не обладает должными параметрами.

В ходе принятия решений, коррективы претерпели и мои мечты о мягкой кровати. Все ту же несчастную кушетку за мной притащат и в загородный дом. Я, наверное, никогда не избавлюсь от нее. В моей безумной голове проскакивала мысль, каким бы то ни было образом повредить ее, чтобы нечего было брать с собой, но потом до меня дошёл один прискорбный факт. Кушеток у Ким хоть завались, и ничто не помешает ей настырно взять другую. А посему, я отложил идею в долгий ящик. Ломать нужно будет непосредственно на месте, чтобы наверняка, когда второго варианта уже не будет. Расплываюсь в улыбке. Да, детка! Так я избавлюсь от этой надоедливой жесткой мерзости.

- Чего такого хитрого ты задумал? – дьявол. Рассеянность моё второе имя, я совсем не заметил, что со мной в кузове, прижавшись спиной к стенке автомобиля, едет Мать.

- Я? Да нет, тебе показалось.

Молча она озаряется улыбкой, слегка закатывая глаза. Кому я пытаюсь солгать? Она, как и Отец, всегда наверняка знает, что за мысли роятся в моей голове, стоит только мне выдать себя хотя бы какой-то эмоцией на лице. Стоп. Ольга. Где она, черт подери? Я упустил её из виду. Новый шквал гнева въедается в подкорку сознания. Идиот, ее вообще нельзя выпускать из поля зрения! Конечно же, с ней все в порядке, родители бы не сдвинулись без нее ни на шаг из Штаба, однако это не умаляет моей беспечности.

- Где Оля?

- Опомнился, - едва уловимые укоризненные нотки сквозят в голосе собеседницы. Согласен, паршивый из меня защитник, - она с Отцом в машине. Я убедила её, что там она хотя бы отдохнёт на заднем сидении, за время езды.

- Ценная мысль.

Голос выдает во мне тревогу. Честно говоря, ее беспрерывное нахождение рядом со мной рождает целую волну разномастных ощущений и мыслей. То, что она поддерживает меня и из всех имеющихся сил пытается помочь, безусловно, заставляет меня, так или иначе, держаться на плаву. Возможно, без нее, в руках персонала, видя близких лишь по вечерам, я бы гораздо хуже переносил реабилитацию, однако, она совсем не думает о себе. Временами я вижу, как она засыпает буквально на ходу, превозмогая собственное утомление и бессилие, и это серьезно беспокоит меня. Хвала богам, теперь Отец и Ким будут свободны от забот в корпусах и смогут подменять её, давая рыженькой время на передышку.

В самом начале нашего знакомства, я бы никогда не поверил, что в ней есть твердый стержень, он словно спал в самой потаенной глубине её нутра. Полагал, что она хрупка не только физически, но и внутренне, но это оказалось приятным заблуждением. В недрах её души есть стойкое, неугасимое пламя отваги и воли. Именно оно не дало ей сломаться под ударами твёрдого кулака жестокостей жизни. За счет этой силы она выстояла в неравной схватке с неистовствами Кайла. Этими же резервами сейчас она смиряет необъятный страх, в своей груди, время от времени касающийся её сердца холодными пальцами неизвестности. Беззащитная снаружи, и безумно стойкая внутри, она вселяет в меня ощущение уверенности и мощи. Словно бы нет ничего невозможного.

Я считал её другой. Иностранкой, иноязычной, иноверной. Чужой по укладу жизни, традициям, порядкам и сущности. Да, это действительно так. Однако, что-то с самого начала зацепило меня в ней, заставив держать её возле себя, уберегая от угроз, валившихся на новоявленную соседку, словно из рога изобилия. Она оказалась безумно близкой мне… Духовно? Да.

Очарованный другой культурой, обаянием, силой и красотой, я изначально не имел шансов на обособленность. Ольга явилась в Штаб, чтобы порушить весь мой уклад, и принести вместо него новый. Более совершенный, логичный и… Желанный? О, да. Раньше я лишь отмахивался от любых разговоров о том, что мне нужна девушка не на одну ночь, а на всю жизнь. Слова Отца казались мне смехотворными. А она по щелчку пальцев поставила меня на колени перед собой, сломив последние остатки воли. Я сопротивлялся изо всех сил, однако, это не принесло плодов.

Стоит сказать, что чувства ко мне, заметно изменили и её, выпустив на свет божий тот самый пороховой запал, способный разнести в щепки все вокруг. Чего стоит только её дерзость в адрес Найта. Она перестраивается. Медленно впитывает в себя прописные для шпиона истины жизни в Штабе. Ее метаморфозы всегда приятно поражают. Безусловно, я влюбился в нежную и трепетную лань, но при этом, её медленное перерождение в грациозную и хитрую лисицу ничуть меня не пугает. Напротив, эти перемены лишь распаляют чувства к ней.

Заскучав от затянувшегося молчания, Ким принимается оживленно болтать со мной на отвлеченные темы. В красках блондинка расписывает, все произошедшие с ними события, с самого моего уезда в пустыню. Врач способна заговорить мертвого, но я рад её обществу. Мать всегда была такой, несдержанной, безумно разговорчивой и живой, на фоне внушительных, но словно покрытых ледяной коркой статуса шпионок. Возможно, Отец потерял голову именно из-за этого.

Разговоры здорово разбавляют обстановку, чему я несказанно рад. Хочется полной грудью вдохнуть чистый, насыщенный океаном воздух побережья и, желательно, поскорее. От душной палаты мед корпуса меня порядком тошнит. Совсем скоро, как по заказу, мы оказываемся в нашей фамильной резиденции. Когда взору предстает дом и люди, которых Отец взял с собой, я на секунду даже теряю дар речи. Порядка двадцати боевиков, среди которых затесался предмет воздыханий брата, покорно вслушиваются в каждое координирующее напутствие своего Главы. Да, защита что надо. Под такой огонь даже Джейсон не полезет. Значит, мои расчеты верны. Так я обезопасил всех нас.

Хотел бы я задержаться на улице, да только это непозволительная, черт подери, роскошь. Меня заталкивают в загородные покои, на заботливо привезенную кушетку. Немой рык пронзает сознание. Как же мне это все надоело. Вновь волны неконтролируемой ненависти и гнева вторгаются в разум, шараша и без того нестабильную психику. Новая веха ломок? Хорошо, что сейчас со мной никого нет, я должен преодолеть это самостоятельно.

Эти ощущения с каждым разом все безжалостнее наступают на глотку, сдавливая её в хриплом приступе. И с каждым новым остервенением, стабильность выгорает все сильнее. Мне тяжелее привести себя в равновесие. И с каждым разом это пугает меня все больше. В такие моменты к внутренним ощущениям примешиваются ещё и физические, я не могу найти себе места. Любое положение кажется неудобным, мышцы изнывают, тянут, и ничто не помогает им остыть, пока не откатит общее цунами, накрывающее меня с головой.

Нужно что-то придумать. Что если в самом лечении и мнении Ким есть ошибка? После такой ударной дозы дури, мы свели её на нет. Вдруг это неверно? Возможно, стоит снижать дозу, делая небольшие инъекции, время от времени? Нет. Все правильно. Нельзя убеждать себя в том, что я хочу употребить наркотик только в целях лечения. Мечусь по кушетке, в поисках удобного положения, отупевшим взглядом налитых гневом глаз вперившись в стену. Я должен справиться. Вновь рычу, но уже вслух, меняя ракурс на койке. Какого черта?!

- Не ждал? Думал, я тебя здесь не достану?

Улыбка расползается по его лицу, а на моей голове волосы встают дыбом. Как здесь оказался Громов?! Все моё естество пищит, как резаное, а сам я принимаюсь группироваться. Как он обошёл стольких людей? Что с семьёй и Олей?

- Как ты здесь оказался?

- Легко и непринужденно. Я ждал тебя. Сейчас ты за все расплатишься.

Сжимая в руках знакомый спине кнут, он делает небольшой шаг вперёд, а я, в свою очередь, не зная куда деться, готовлюсь принимать удар лицом к лицу. Он растягивается в самодовольной ухмылке, кивая на орудие пытки в своих руках. По жалу бича скользят прожилки тока, треща от напряжения. С каждым новым его шагом, я начинаю дергаться все больше, сердце, вскачь носящееся по грудной клетке, норовит вырваться из груди. Мне не отбиться от него, я слишком слаб, для того чтобы тягаться сейчас.

- Не подходи! Проваливай!

Дверь с лёгким шумом впускает в помещение Ольгу и Ким, и я невольно обращаю лицо к ним, при этом выставив в защитном жесте руку перед собой. Слава богу с ними все в порядке.

- Рик, что случилось, дорогой?

- Бегите отсюда!

Я оборачиваюсь, готовясь к удару, однако, Громова и след простыл. Как? Что это было? Он был в паре футов от меня и не мог бесшумно раствориться в воздухе, да и мои новоявленные гости должны были его заметить. Только если…

- Зачем бежать? Ты кричал. Что произошло?

Они ничего не видели. Не слышали разговора, только мои крики в пустоту. Галлюцинация. Четкая, словно явь, она заставила меня испугаться до потери пульса. Вдобавок к прочему букету эмоций и физических ощущений теперь прибавились и миражи, заботливо созданные воспаленным разумом. Только этого не хватало для полного счастья. Опершись на локти, я застыл, медленно переваривая собственные неутешительные выводы. Словно избавляясь от наваждения, я мотаю головой и укладываюсь на простыни.

Поверженный произошедшим, не могу выдавить из себя и слова. Я радовался, что с момента той выходки на кардиограмме, никаких странностей в сознании не происходило, за исключением учащающихся актов агрессии. Вновь ошибся. Мне не выстоять против этого. А дальше будет только хлеще. Я должен постепенно сойти с иглы, мои мысли на этот счет верны. И теперь лечить свою зависимость буду сам. Нужно только раздобыть препарат.

- Ответь мне, – обеспокоенный взгляд врача буквально впивается в моё лицо, что я тебе скажу? – ты что-то видел?

- Да. Я, - нужно выкручиваться, думай О’Хара, думай! – задремал, проснулся от очередного кошмара. Он был больно уж явственным. Вскочил тут вошли вы. Видимо, из-за резкого пробуждения я не сумел сходу отличить сон от реальности.

- Понимаю, все хорошо.

Она оглаживает меня рукой по голове, а я рассаживаю носящиеся вскачь мысли по полкам. Мне нужна доза, как бы прискорбно это не звучало. Я больше не хочу существовать в таком режиме. Препарат, который мне вкалывали, является спец разработкой Штаба. У Ким в загородном доме есть настоящий медицинский кабинет, с разномастными лекарствами. Однако просто так его не открыть. Блондинка всегда носит ключ при себе на общей связке от дома. Эта привычка выработалась у нее с нашего с Каином детства. Пару раз мы хорошо разворотили ее закрома, за что, конечно же, получили от Райана по первое число. Мне жизненно необходим этот ключик, в голове даже четко вырисовывается его картинка. Он откроет мне ворота в рай. Главное добраться до цели.

- Нужно тебя перевязать, сделать все необходимое. А то со всеми этими сборами и переездами весь день прошёл.

- Как скажешь, Мам.

Удовлетворённо кивнув головой, она скрывается из виду за дверью. Рыженькая принимается старательно расталкивать привезенные из Штаба вещи по полкам. Если бы я мог хотя бы небольшое расстояние пройти, то нашёл бы как выманить желаемое у врача, под удачным предлогом. Сейчас у меня нет никаких предпосылок, для подобной просьбы. Хотя, есть один вариант. Безумный, правда, впрочем, как и всегда, а потому, расплывшись в улыбке чеширского кота, я решаю привести в исполнение именно эту идею.

Все действующие лица моего маленького спектакля ничего даже не заподозрят, главное, чтобы Отец не вмешался. Совсем скоро Ким возвращается в комнату с пакетом разносортных мазей и прочей ереси. Сейчас или никогда. Сперва необходимо избавиться от Ольги. Она может запороть мне всю, и без того хрупкую, картинку. Ва-банк.

- Здесь есть вода? В горле пересохло.

- Нет, - предварительно окинув взглядом комнату, отвечает доктор, - потерпишь немного? Обработаем швы и я принесу.

- Я могу сходить, а вы как раз пока бинты снимите.

Рыженькая никогда не подводит. Силюсь подавить внутреннее ликование. Рано радуешься, О’Хара. Впереди ещё много острых углов, которые необходимо обойти.

- Мам, мне нужна твоя помощь.

- Излагай, что такого ты задумал, что для этого пришлось выслать Олю?

Черт. Откуда она..? Не важно. Нельзя мешкать, иначе она распознает ложь в моих словах.

- Я хочу её порадовать. Однако, совсем потерял из виду свою связку ключей от дома. Если ты не против, то я хотел бы дать ей доступ к библиотеке. Она очень любит читать, в Штабе мне ее удивить нечем, наши вкусы несколько разнятся, а здесь много разнообразных книг. Ольга очень много времени проводит со мной, я у нее в долгу. И, пока моё состояние оставляет желать лучшего, было бы не плохо, сделать ей хотя бы небольшой приятный презент.

Во мне погибает актер. Даже мерзко. Без зазрений совести приплетаю к своей наглой лжи самого невинного человека из своего окружения. Дьявол. Ладно, разберусь с этим позже, когда оклемаюсь. И все же, русской нужно дать ключик. Так я убью двух зайцев. Заглажу свою вину натуральной взяткой и заработаю себе абсолютное алиби. Напускное спокойствие трещит по швам, главное не сорваться сейчас, если упущу из рук узду своего самоконтроля, то не видать мне желаемого, как собственных ушей. Мать одобрительно кивает головой, а я вцепляюсь в её взгляд своим. Не вызвал ли я подозрений? Угрызения совести вперемешку с паранойей кружат голову, вытесняя кислород из лёгких. Нет, все в порядке, если бы она насторожилась, то ответ был бы иным.

- Хорошая идея. Она большая молодец. Цени это, Рик.

Ты даже не представляешь себе, на сколько. И я должен как можно скорее слезть с этой чертовой зависимости, в первую очередь, ради её безопасности. Каждую минуту находясь рядом, она ставит себя под возможной удар моей помутившейся психики. Сегодня мне просто привиделся Громов, а если завтра я приму её за Рокоссовского, или за Джевелс?

- Я понимаю это.

- Держи, - протягивая мне связку, расплывается в улыбке блондинка. – отдашь, когда Оля выберет себе все, что захочет. Я её не ограничиваю.

- Понял. Только не говори ей, ладно? Хочу, чтобы это был сюрприз.

Она заговорщически подмигивает ровно за секунду до возвращения очаровательного прикрытия моей лжи. Если я проколюсь, то, как буду смотреть им обеим в глаза? Не знаю. Останется только сгореть от зазрений совести. И если мать ещё более-менее адекватно отреагирует на это, осознавая истинные мотивы, то Оля может понять меня совсем уж превратно. Может, стоит сказать ей? Нет. Этот минздрав точно перекроет мне любые пути к цели. Не должен знать никто.

Гражданская протягивает мне стакан. Крупными глотками я осушаю посуду, вместе с водой норовя заглотить все образовавшиеся угрызения. Охренеть, от куда у меня столько совести-то взялось, что она так интенсивно принялась душить меня своими правдолюбивыми лапами? Вдох-выдох, Рик. Ты должен быть хладнокровным.

Как только все процедуры подходят к концу, мать уходит организовывать ужин, на все огромное семейство и ораву боевиков, призванных защищать нас. Оля лишь тоскливо провожает её взглядом. Хм, интересная реакция. В чем дело?

- Что-то случилось?

- Боюсь даже представить, сколько нужно наготовить на всех. Ей одной не справиться.

- Помоги, если хочешь. Заодно и поужинаешь там со всеми, с людьми пообщаешься.

- А ты?

- За пару часов не умру. Да и после дороги в сон клонит, - наигранно зеваю, стараясь придать жесту максимальную правдоподобность. – так что иди и не волнуйся обо мне.

- Принято, тогда я позже принесу тебе ужин, хорошо?

- Конечно.

Улыбаюсь. Иди, Оля, иди. Её сочувствие как никогда играет мне на руку. Ещё один пункт готов. Теперь необходимо как-то доползти до медицинской комнатки. Хвала небесам, она на одном этаже со мной. Далеко передвигаться не придется. Ступеньки я бы сейчас не осилил даже в горизонтальном положении. Она утепляется, и, затянув на затылке волосы в хвост, покидает меня, оставляя наедине с мыслями и строящимися планами.

Прямо сейчас идти рискованно. Её наверняка спросят, почему она, наконец, решилась отойти. Вполне вероятно, что меня придут проверить. А значит, нужно дождаться этой проверки. Дьявольская ухмылка расползается по моему лицу. Пока все идет более чем прекрасно. Если все пройдет успешно, то я смогу избавиться от своего гнетущего состояния, и тогда уже можно будет засаживать Найта в пекло, добиваться внимания Оли, и постепенно разбираться со своей зависимостью.

Мои расчеты не подводят и теперь, меньше чем через час некто заглядывает ко мне, решая удостовериться в том, что все в порядке. Усердно имитирую сон. Теперь пора. Как только гость покидает комнату, я принимаюсь осторожно выпутываться из-под простыни и сползать с кушетки. Каждая нагрузка на мышцу волнами разгорячающей, ноющей боли расходится по конечностям. Ткани организма будто натянуты, словно струны. Бодрясь на ходу, делаю шаг, другой и валюсь на пол, чертыхнувшись в полете. Твою мать. Я планировал хотя быкакое-то расстояние преодолеть пешком. Нет. Не сдамся.

Настырно ползу к стене и, опершись на неё, поднимаюсь на ноги. Да, так на порядок лучше. С горем пополам я покидаю помещение и прислушиваюсь к окружающим звукам. Никого нет, в особняке стоит гробовая тишина. Это замечательно, значит все на улице. Если кто-то попадется мне по дороге, то пиши пропало. Вся моя задумка пойдет прахом.

Шаг за шагом, со скоростью истинной улитки я продвигаюсь к цели, замирая от каждого постороннего шороха. Ох, видел бы меня дед, и мне и Отцу бы голову оторвал. Возле самой двери медкабинета я вновь валюсь на пол. Мне уже не хватает сил даже на то, чтобы стоять на своих двоих при опоре на стену. Черт. На коленях, припав к двери, я долго целюсь в замочную скважину. Голова кружится и картинка в моих глазах предательски двоится, а руки сковывает дрожь. Рычу от бессилия и изнеможения. Осталось совсем немного. Назад я уже вернусь своим ходом, нужно только собрать все силы в кучу. Возьми себя в руки, тряпка!

Порядком третировав собственный словарный запас в уме, с горем пополам я все же открываю дверь, и можно сказать падаю в помещение. Нужно перевести дух. Иначе потеряю остатки сил на финишной прямой. Тихонько закрываю за собой дверь, и, приникнув к кафельному полу блаженно вздыхаю. Чуть-чуть, пару минут, и поползу дальше. Пока я не в силах. Пот бисером усеивает кожу, и местами я начинаю ощущать пощипывание. Нужно абстрагироваться, не до этого сейчас.

Продвигаюсь к столу врача и вновь поднимаюсь, предварительно включив тусклый ночник. Мне понадобится источник света. Пока я полз – улицу успела окутать чернильная тьма. Так-так-так, куда она могла бы спрятать подобный убойный препарат? Нижние полки отпадают. До них мы с Каином дотягивались в два счета, и ничего серьёзнее перекиси, зеленки и прочей безобидной околесицы там никогда не было. Шевели извилинами, О’Хара!

Медсестра в пустыне. Где она искала препарат? Среди обезболивающих. Наверняка. Плюс он стоял в глубине полки, потому как она достаточно долго отставляла прочие склянки. Пошатываясь и перехватываясь от опоры к опоре, я продвигаюсь вдоль шкафов. Все не то. Вообще-то, даже не факт, что у нее есть здесь подобный препарат. А другими наркотиками баловаться я бы не хотел. Мысли разрывают разум, не желая собираться в единую цепочку выводов, рождая противоречия. Все равно я обшарю все, и только тогда успокоюсь.

Ниша за нишей, коробка за коробкой. Седативные, гомеопатия, болеутоляющие… Стоп! Вот оно! С осторожностью настоящего сапера отставляю хрупкие ампулы в стороны и продвигаюсь вглубь. Что за..? Эту шкатулку Отец подарил ей, ещё когда мы были маленькими. Она кодовая. Черт! Это последний вариант, во всех других шкафчиках искомого не оказалась, а значит, оно может быть или здесь, или его и нет вовсе. Но как мне теперь угадать шифр?

Одну за другой перебираю комбинации, обыгрывая даты рождения нашей семьи. Бинго! Вполне предсказуемо для матери, наши с Каином дни рождения. Сердце пропускает удар и я нерешительно открываю шкатулку. Есть! Мутноватая жидкость отсвечивает в тусклом мерцании настольной лампы, на ампуле красуется надпись на латыни. Точно такая же, как тогда, в пустыне. Восторг пульсирующей волной накатывает на испускающий силы организм, и я готов вскрикнуть в голос. Нашел. Не зря полз как червяк через коридоры и не зря провернул весь этот обман. Я наконец-то избавлюсь от этих назойливых кошмаров, перестану вспыхивать, как спичка. Глубоко вздохнув, я улыбаюсь во все тридцать два. Все отлично. Осталось раздобыть шприц и жгут, и дело с концом.

Всего у Ким три ампулы. Теперь нужно правильно просчитать дозировку. Лазить сюда каждый раз – слишком рискованно. Препарат спрятан в самом дальнем углу и вряд ли она спохватится о нем. Значит нужно забирать все, и бережно прятать в своей комнате. Вот только как. Ольга. Она может случайно нарваться на мою своеобразную заначку. В таком случае можно будет сразу ставить крест на всем. Ладно, об этом буду думать позже, с этой дрянью в крови даже мозги будут слушаться меня охотнее.

Тогда мне вкалывали целую ампулу, и её хватало на сутки. Теперь же необходимо постепенно снижать дозу, чтобы сойти на нет. Однако, ресурсов у меня немного. На трясущихся ногах плетусь к тумбе, где видел шприцы и жгут. Собрав все необходимое в кучку, я сажусь на пол, спиной прижимаясь к стене. Как же распределить три ампулы? По целой – много. Да и по половине, честно говоря, тоже. Я достаточно долго держался без них. Разделю на четыре части и буду применять тогда, когда поведение будет становиться опасным для окружающих.

Согласно кивнув, в ответ на свои размышления, распаковываю шприцы один за другим и набираю в них жидкость, усердно разделяя на равные порции. Так то. В конце концов, если потом, я пойму, что можно ещё сократить дозу, то всегда успею разделить содержимое. С каждым движением, руки начинают дрожать все сильнее. Нужно оперативно сделать инъекцию, иначе потом я и вовсе не осилю это.

Откладываю фасовку препарата по шприцам на потом. Нужно браться за более приоритетные задачи. Закрываю глаза и смиряю дрожь в теле. Вдох-выдох. Все получится, я должен суметь. Если не успокоюсь, то черт из два попаду в вену. Вновь противоречия наводняют рассудок, подобно цунами, грозясь разрушить не окрепшую уверенность в действиях. Что если я совершаю ошибку? Ведь Ким куда лучше знать, как лечить зависимость? Нет, все правильно. Оборачиваю жгут вокруг руки, как вдруг тихое, вороватое шуршание отвлекает меня от воспроизводимого действия. Какого черта?! Ольга? Как она оказалась здесь? Твою мать, О’Хара-младший, ну ты и болван.

Я утыкаюсь затылком в стену и повержено улыбаюсь, обводя взглядом вошедшую. Не мираж ли она? Подобно Громову? Зеленые глаза обеспокоенно шарят взглядом по моему лицу. Она заметно мнётся, оцепенев от увиденного. Держу пари, что моя одержимая наркотой физиономия в свете тусклого ночника выглядит достаточно пугающе, а постепенно наливающийся гневом взгляд и вовсе, способен вызвать непроизвольные мурашки на её хрупкой спинке. Гнев захлёстывает с головой. Как же я мог не озаботиться тем, чтобы запереть дверь? Идиот. Полагался на то, что никто и не додумается здесь искать. Почему она одна? Где же все остальные? Или же только она обнаружила пропажу и решила сначала разобраться во всем самостоятельно? Когда она успела стать такой отважной?

Некогда размышлять над этим. Она меня не остановит. Не проронив ни слова, зубами затягиваю жгут на руке, отщелкивая колпачок со шприца. Сейчас или никогда. Свет ночника хорошо освещает крупную, пульсирующую вену. Осталось только попасть, но руки дрожат, как лист на шквальном ветру. Дьявол.

- Рик, не надо, ты не сделаешь себе лучше.

- Ошибаешься. Знаешь, что меня толкает к этому? – гневно отплевываю слова, она мешает мне сосредоточиться. Отсрочивает инъекцию, отдаляет от желаемого своей панацеей. Нельзя вестись. Я должен продолжать. Не реагировать на неё лучший вариант сейчас, и я возобновляю попытку попасть. – Собственное состояние. Я вот на данный момент не знаю, ты передо мной, или это глюк.

- Ты не попадешь в вену.

- Постараюсь.

- Если у меня не получится тебя отговорить, то давай я хотя бы помогу. – осторожные шаги отдаются легким цоканьем по кафелю, в такт пульсирующей вене. В одном она безоговорочно права, снайпер из меня сейчас никудышный. – В конце концов, раз ты пошёл на все это, то знаешь, что делаешь.

Её рука медленно тянется ко мне, а голос невероятно успокаивающим теплом прокрадывается в подсознание. Она никогда не подводила меня. Может имеет смысл довериться ей сейчас? Он всегда достаточно экспрессивна и практически не умеет держать эмоции при себе, если бы она хотела предотвратить это все в корне, то явно не стала бы предлагать помощь. Просто позвала бы отца, и они с Каином быстренько бы вправили мне чердак на место. А значит, что она, как и раньше, заодно со мной и ей можно довериться даже в таком. Глупец. Нужно было сразу посвятить её в планы, тогда, возможно, мы придумали бы куда более удобный сценарий.

Молча киваю головой и протягиваю шприц в руки зеленоглазой. Блеск в её глазах не дает мне покоя. Что-то здесь не чисто. Она где-то просчитала и обошла меня. Она всматривается в мои глаза, подобно хищнику, жадно выискивая игру эмоций на моем лице, а я силюсь сохранять спокойствие. Это не Ольга. Она так не умеет, это мираж. Но почему тогда шприц не упал и не стукнулся о плитку, как только я выпустил его из пальцев? Сознание заходит в тупик и на меня накатывает необъяснимая паника. Я настолько изощренно схожу с ума, или же Мисс Невинность вновь удивляет своими поступками?

Она садится лицом ко мне, седлая мои колени. Глаза в глаза, слишком близко, что, черт подери, она творит? Одним грациозным движением ладони она отметает в сторону все на совесть заправленные шприцы, безотрывно буравя меня взглядом. Что примешалось в нем? Гнев, тревога, граничащая с откровенной паникой и в тоже время что-то несвойственное её непорочной чистоте. Страсть. Мать моя русская. Это разверзнувшееся торнадо производит в ней необъяснимые перемены. Изумрудные светлячки мерцают затуманенными, темными переливами, а всё тело их обладательницы натянуто, словно тетива.

С видом истиной победительницы, она чуть заметно стягивает с меня жгут, и выпускает препарат из шприца на пол. Все усилия прахом, хитростью и лаской она обошла меня как сопливого шестиклассника. В бешенстве от происходящего я стискиваю зубы, силясь проглотить вопли негодования и возмущения. Идея трещит по швам. Но не успеваю открыть рта, как она вновь выкидывает безумную выходку, ставящую меня в абсолютный тупик.

Она моментально прижимает свои губы к моим, зажмуривая глаза. Какого хрена? В голове будто бы отщелкивается какой-то тумблер, доселе хотя бы на какие-то несчастные сотые доли, державший мой рассудок в стабильном состоянии. По-хозяйски я накрываю ладонями тыльную сторону шеи и талию, сильнее вжимая её в себя, не позволяя разорвать спонтанный поцелуй. Как зверь, принимаюсь впиваться все сильнее, время от времени оглаживая спину дерзнувшей. Нежные лепестки её губ пьянят разум, источая сладкий тягучий мед, импульсами разнося возбуждение по телу. Кровь будто вскипает, подобно лаве, выжигая самоконтроль из оболочки. Разорвав поцелуй, она принимается сурово и уверенно отчитывать меня за проступок:

- Я не дам тебе колоться, О’Хара! Можешь орать, крушить мебель, на стенку лезть, но дозу ты не получишь! Если понадобится, то я сама стану твоим наркотиком.

Я больше не в силах контролировать себя. Ни за что не отпущу ее. Хочу большего. Она расплатится за свою дерзость здесь и сейчас. Подпитываемый гневом и дикой степенью возбуждения, превращающей человека в животное, я моментально впиваюсь в её губы, заваливая хрупкую фигурку Ольги на пол плашмя. Приложившись оголенными майкой плечами к холодной плитке, она шипит, словно дикая кошка. Вот так запросто, по щелчку пальцев меня не вводила в такое состояние ни одна женщина до неё. Я не вижу барьеров, границы расширились до вседозволенности и я ступаю по самому краю бездны. Как эквилибрист под куполом цирка, выдерживающий томительное равновесие на канате. Вот только моя опора рухнула вниз, беспощадно утаскивая меня в пучину непреодолимой похоти и разврата.

Подо мной рыженькая совсем замерла, нерешительно прикладываясь к моим губам в ответ. У неё нет никаких шансов даже вырваться из этого. Её изначальное положение было невыгодным. Теперь, при его перемене, она даже не может сдвинуть ноги, мои бедра попросту не позволят сделать это. О, малышка, я хочу научить тебя чему-то плохому и грязному. Ты сама напросилась на это. Такого О’Хару ты ещё не знаешь.

Прикусываю её нижнюю губу, вынуждая распахнуть створки рая. Я не ошибся в расчетах. Она легонько вскрикивает, и я, не теряя ни секунды, пользуясь просчитанными последствиями своей атаки, неумолимо углубляю поцелуй. Её веки ошарашенно распахиваются, а взгляд цепко пробегается по моему лицу. Ах, Оля, какая же сложная битва сейчас разверзлась в глубинах твоего естества. Страсть, затуманившая её разум, отдающаяся в каждом движении стройного тела обнажила катаны и грозится вот-вот убить задыхающихся в её руках невинность и приличие. Дрожь от моих прикосновений пробивает каждую клеточку её тела, и оно извивается подо мной, призывно и маняще дразня и без того опьянённый разум. Бушующее неистовство в душах обоих, кажется, пропахивает своим запахом комнату, вожделение осязаемо и густой негой окутывает наши силуэты, зашоривая и без того невидящий ничего кроме партнера взор.

Вожу ладонями вдоль её силуэта, периодически получая в ответ одобрительные стоны. Я никогда не сумею насытиться ею. Хозяйничаю в её аккуратном ротике, сплетая наши языки воедино. Ощущения будоражат дух, как же давно я мечтал об этом, вот так стихийно и без тормозов вцепиться в её стан, властно распоряжаться каждым движением. Плевать на то, что она не дала мне совершить задуманное, сама эта авантюра стоила подобного исхода.

Объятые жаром ладони ложатся на мою грудь, сокрытую от нее бинтами, и принимаются испытующе прогуливаться по телу. В местах соприкосновения с ней кожа будто опаляется, наполняя мысли безумством происходящего. Хочется кричать от наслаждения ею. Оторвавшись от губ, я плавно перехожу на шею своей роскошной жертвы и, чередуя нежные поцелуи с легкими укусами, вновь получаю заслуженное. Её мелодичный и приглушенный голос, пропитанный удовольствием, будоражит тишину комнаты, вознося меня к седьмому небу. Да, моя маленькая извращенка, я в силах заставить тебя щебетать куда бесстыднее и громче.

Языком провожу по хрупкой ключице, по второй, продвигаясь до яремной впадины. С максимальной трепетностью принимаясь касаться её губами, вновь вынуждая её извиваться подо мной, чувствуя, как моё, принявшее вполне естественные очертания, возбуждение упирается в бедра Ольги.

Гнев растворился, спаленный дотла всеобъемлющей тягой двух душ. И я отчетливо начинаю осознавать происходящее. Русская осторожно и мягко толкает меня в грудь. К продолжению она не готова, и как бы я того не желал, придется остановиться. Спонтанно вспыхнувшая искра и так завела нас слишком далеко. Я отрываюсь от основания её манящей шеи, и на секунду бросив взгляд на дверь кабинета, немедленно цепенею.

Леденящим душу взглядом Рокоссовский прошивает меня до костей, замерев на пороге. Его оскал с каждой секундой становится все более угрожающим. Я больше не обращаю никакого внимания на Олю и её попытки высвободиться. Ужас сковал меня, ледяными витками колючей проволоки обвив самое сердце. Слишком ослаб от пути сюда, от разразившегося буйства исступления с рыженькой. Как мне защитить её? Он должен погибнуть, если русские узнают, что зеленоглазая в моих руках, то я больше никогда не увижу ту, которая нужна мне больше воздуха. Отодвигаюсь от своей спутницы и, глядя на дверь, презрительно цежу сквозь зубы:

- Проваливай!

- Что? – озадаченно пищит Ольга.

- Я никуда не уйду, пока ты жив. Твой последний хрип будет для нее подарком, предваряющим наши отношения. Она моя. – рычит Рокоссовский в ответ.

- Ты ошибаешься, мудак.

- Рик, с кем ты разговариваешь?

- Не лезь Оля, это наше дело.

- Здесь только мы с тобой, - за подбородок обратив моё лицо к себе, наскоро тараторит гражданская.

Зажмурившись, я трясу головой, и вновь повернувшись в сторону двери, не вижу ровным счетом ничего, кроме безмолвной тьмы. Снова глюк. Остолбенев от паники, я смотрю на Олю и учащённо дышу. Черт подери, когда-нибудь я избавлюсь от этого? И вновь небольшая доля гнева появляется в моем сознании. Если бы не она, я бы сделал то, что задумал.

Крепко обняв меня, она еле слышно втягивает воздух в протяжном вздохе. Я съехал с катушек, это факт. Даже перечислять симптомы не надо и так всё ясно как божий день. Ещё недолго мы сидим вот так, в обнимку, оба смиряя внутри испытанный шок ото всего произошедшего. Мне нужно тщательное самовнушение. Иначе просто не выстоять.

В тихом приступе злости Ольга старательно выливает все шприцы в раковину, а так же вскрывает все оставшиеся ампулы и отправляет вслед за предшественницами. Отлично. Теперь в доме нет ни грамма дури. Блеск. Даже если захочется, я не сумею. С одной стороны, оно и к лучшему, зато не будет излишнего соблазна.

- Никто не должен знать о том, что мы тут были.

- Согласна, даже представлять не хочу, что будет, если Ким узнает обо всем. Одно только не понимаю. Как ты сюда добрался? Подкупил кого-то?

- Нет, сам дополз.

- Значит, тебе придется повторить этот подвиг.

- Я не дойду. Меня уже трясет как трансформаторную будку, во время короткого замыкания. Встать сейчас выше моих сил.

- Предположим, но если ты этого не сделаешь, то мне придется обратиться к Каину или твоему Отцу. – скрестив руки на груди, она старательно изображает безразличие, вот черт. Как ни крути, а её выпад обоснован. - Они-то быстренько тебя телепортируют.

- Шантажируешь не краснея.

- Ой, на себя посмотри. – предательский румянец поджигает её щеки, - Извращенец.

- Лишь взял своё. – ухмыляюсь, - кто-то же задолжал мне поцелуй днём.

- Поняла, выплаты призовых лучше не задерживать, иначе ты лупишь слишком большой процент. Как коллекторы в родной России, ей-богу.

Смеюсь, не до конца понимая о чем она. Нужно разрядить обстановку, воздух буквально искрит от поступившего тягучего напряжения. Я не хотел бы, чтобы мы с ней отдалились друг от друга после произошедшего. Стоит проверить этот интересный момент.

- Никуда не поползу. Когда я продвигался сюда – у меня был большой стимул. Я мечтал что отсюда, уйду на своих двоих. Ты меня, реальным образом обломала. А совершать героический поступок ради того, чтобы опять попасть на эту вонючую кушетку нет никакого желания.

- Рик, ты не оставишь мне выбора.

- А ты уговори.

- Ничего себе! Это в твоих интересах. - уперев кулачок в бок, Ольга чуть заметно кренится и сверлит меня взглядом обомлевших от наглости глаз.

- Сдаюсь, ты права. Только по пути в покои у нас будет одно дельце.

- Какое ещё?

- Ким – единственная у кого на связке есть ключи от этой каморки. Чтобы добраться до препарата мне пришлось выудить ее комплект. – выдерживаю паузу, обдумывая, как преподнести это Оле, чтобы не обидеть. Как не крути извилинами, а все равно выходит паршиво. Придется говорить как есть. – Я сказал, что свои найти не могу, а её попросил под предлогом того, что хочу, чтобы ты подобрала себе книги для чтения в нашей библиотеке.

Мне кажется, я чуть ли не впервые в жизни краснею от стыда. Это гнетущее чувство иссушает меня изнутри, вгрызаясь в разум беспощадными тисками справедливости. Она никогда не использовала меня ни для чего, а я запросто придумал ход, в котором смог прикрыться ею. А в целом, это стандартно для наркомана. Разменивать все ради дозы. Самому от себя становится мерзко. Жалкое дерьмо. Нужно брать себя в руки и откачивать настоящего Рика, который жил до всех этих событий.

- То есть ты соврал Ким и приплел меня ко всему этому, в качестве благовидного предлога?

Она раздражена, а я лишь виновато потупляю взгляд в пол. Мне нечем крыть. Правда на её стороне сейчас. И если она затаит обиду, то поступит абсолютно правильно.

- Да. Однако, в случае успешного завершения этой, с позволения сказать, вылазки, я все равно собирался дать тебе ключ. Я, честно, хотел, чтобы ты подобрала для себя литературу из любимых авторов. Если это конечно способно хоть как-то замолить мою вину.

- Вряд ли. – Ольга сердито качает головой, а затем, заметно смягчившись, подходит ко мне и присаживается рядом на корточки. – Вставай, наркоша. В конце концов, я понимаю, что ты сделал это из-за ломок, а не по собственной воле.

Все так же задыхаясь в глубине души от самобичеваний, я вымученно улыбаюсь и, взяв в руки ключи, покорно предпринимаю попытки встать. Если бы у полезности моих потуг была шкала, то она явно стремилась бы к минусовым значениям. Чувствую себя как Бемби из Диснеевского мультика. Я что, ещё и ходить разучился? Психую, карабкаясь по стенке вверх. С нечеловеческими усилиями поймав хоть какое-то устойчивое положение, концентрируюсь по максимуму и покидаю помещение. На улице уже глухая ночь к тому моменту, и все обитатели особняка видят десятый сон.

Только я успеваю себя поймать на мысли, что шуметь нельзя, как вдруг с гулким хлопком спотыкаюсь о, мать его, ненавистный коврик, и падаю на паркет. Да, таким грохотом кого угодно можно на уши поднять. Ольга от испуга зажимает рот, а я, от непонятно откуда подкатившего веселья, издаю глухой смешок, зарывшись носом в ковер. Чувствую себя тюленем.

Переворачиваюсь на спину и, улыбаясь, смотрю на Олю. Энергичными жестами она просит меня встать, а я отрицательно мотаю головой и подавляю в себе смех. Дико комичная ситуация. Если нас кто-то услышал, то лучше не вставать, не подавать признаков суеты, это вызовет больше расспросов. Театрально рыженькая закатывает глаза и прикрывает их ладонью. Сейчас взорвусь от хохота. Зажав рот рукой, бьюсь в немом припадке смеха на полу. Сурово поджав губы, зеленоглазая вцепляется в мою руку. Широко расставив ноги и упершись покрепче в пол, она пытается сдвинуть меня с места. С тихим жалобным скрипом я скольжу по поверхности, благо бинты обеспечивают плавное передвижение по паркету. Сейчас я буду орать на весть дом, и биться в приступе неконтролируемого гогота. Она подхватывает игривое настроение, и, отпустив мою руку, принимается приводить себя в спокойное состояние. Оба смеемся шепотом. Кому расскажешь – не поверят.

Угомонившись, я проползаю парочку дверей по-пластунски, и мы оказываемся у входа в библиотеку.

- Оля, - шепчу я, - держи этот ключ, открывай дверь.

- С ума сошел? Нам надо к себе, если кто-то нас запалит, то песенка спета.

- Открывай, давай.

Чертыхнувшись, она отворяет замок, и я буквально вкатываюсь в семейную библиотеку. Уф, хоть куда-то я доплелся. Слежу за её восторженным взглядом, обводящим огромные книжные шкафы, выполненные из красного дерева. Она завороженно включает свет и не смеет двигаться с места. Вот это я понимаю, любовь к книгам. Для меня здесь по большей части – пристанище макулатуры. Немногое здесь я могу прочесть. Классика это не про меня, как бы прискорбно это не звучало. Забираюсь в кожаное кресло и блаженно закрываю глаза, раскинув руки на подлокотники. Как хорошо.

- Выбирай любые, Ким разрешила.

- Их так много, класс!

Сосредоточенно осматривая полки, она копается в томах, а я запоздало начинаю понимать, что сюрприз с треском провален. Все книги здесь на английском, за исключением русской литературы. Черт. Даже её любимый Дюма и тот, вероятнее всего, на английском. В более благоприятном случае, отец умудрился добыть для Ким оригинал, и он будет хотя бы на понятном для Ольги французском.

- Они на английском… - вторя моим мыслям, разочарованно проговаривает русская.

- Да, я только что про это вспомнил.

- Жаль. Я бы с удовольствием что-нибудь прочла. Однако, кто-то так ничему меня и не научил.

- Каюсь, виноват. Опять. Есть варианты по заглаживанию моих проступков?

- Даже не знаю, - хмыкнув, Оля выуживает с полки книгу Дюма, и разворачивает её обложкой ко мне. – Прочти название, будь другом.

- «Графиня де Монсоро». Не советую брать отдельно, возьми, в таком случае, стоящую слева «Королеву Марго», - безучастным тоном рекомендую я, - и находящуюся справа «Сорок пять». Это все часть одной трилогии…

- О Гугенотских войнах… - прерывая меня посреди фразы, поражённо произносит рыженькая, и её губ касается легкая улыбка, - Ты же говорил, что не любишь классику?

- Но это не значит, что я её не читал. Видишь ли, Наследник должен быть крайне образованной и разносторонней личностью, по этому, в детстве, меня буквально принуждали тоннами поглощать эти книги одну за другой. Ах, да, сейчас я ещё раз тебя удивлю. После романа «Сорок пять» картинка остаётся незавершенной. Соавтор Дюма Огюст Маке написал произведение «Дочь мельника», чуть правее на полке, крайне редкое издание. Эта книга ставит логическую точку в борьбе за престол данной серии книг.

- С ума сойти! Ты разбираешься в этом всем! – Ольга буквально пищит от упоения, прижимая к груди четыре заветных тома любимого писателя.

- Невольно, но самое главное хоть раз пригодилось.

- Да уж, у меня, кстати, созрела мысль о том, как ты можешь замолить грешки.

- Просвети.

- Пока ты не научишь меня английскому, тебе придется читать мне книжки на ночь, ну или днём. – я даже запротестовать не успеваю, как она внезапно, перехватив книги в одну руку, прижимает тонкий указательный пальчик к моим губам. – Ну, а что, горло у тебя уже не болит. Я помогаю тебе, а ты мне читаешь книги. Идёт?

- Подозреваю, что отказ не принимается?

- Нет.

- Согласен. Только не сегодня, хорошо?

- Идет.

Черт. Классика. Опять придется, пересиливая себя бегать глазами по ненавистным строчкам. Ну, почему она не любит какие-нибудь антиутопии, эротику, детективы? Плевать, переживу как-нибудь. Зато это будет хоть какая-то компенсация за неудобства. Чтец из меня ещё тот, конечно, без язвительных комментариев не обойдется, ну да ладно. Заготовим это на сладкое.

Производя чудовищные усилия над собой, жалея, что пнуть меня некому, поднимаюсь с кресла и вдоль треклятой стены плетусь в комнату. Как только мы пересекаем порог покоев, я валюсь на пол, не в силах стоять даже с опорой. Чувствую, что здорово пожалею завтра об этих нагрузках. Уложив книги стопкой на прикроватной тумбочке, Ольга пытается помочь мне встать, но это уже выше моих сил. Я как овощ.

- Останусь тут, а утром скажем, что я с кушетки упал.

- Нет, давай забирайся.

- Она слишком высокая. Сам я не встану уже, ты меня не затащишь, да и не позволю. Слишком тяжёлый для тебя.

- Спать на полу не вариант.

- Ещё какой вариант, - раскинув руки в стороны, обнимаю пол, и удовлетворённо улыбаюсь. Если честно, то мне уже плевать, где спать. Энергия на минимуме и без подзарядки мне не протянуть, а для такого дела и паршивенькая «розетка» подойдет.

- Кровать ниже. Давай ты попытаешься хотя бы туда заползти.

- А как мы наутро объясним моё внезапное перемещение?

- Ты упал, затащить тебя наверх мне не хватило сил, а сюда мы с горем пополам умудрились тебя затолкать.

- Я смотрю, ты быстро учишься хитрить.

- У меня хороший учитель.

Даже слишком. Подобно гусенице забираюсь в мягкое ложе и моментально теряю дар речи от блаженства. Боги, как мягко. А-а-а, роскошь.

- Во время кошмаров я себя не контролирую. Не хочу во сне ударить тебя или же напугать.

- Не будет никаких дурных снов. – забираясь под одеяло, констатирует зеленоглазая.

- С чего ты взяла?

- Я знаю, как от них избавиться. – она набрасывает мою руку на себя и вплотную прижимается к моей груди. - Мне всегда помогает. Спи.

Обалдевшими глазами я пробегаюсь по её затылку. С ума сойти. Долго она собирается удивлять меня своими поступками? Откуда в ней взялось все это?

- Ах, да. – коротко целуя меня в губы, соседка прерывает молчание. – Это за твои старания.

- Спасибо. Спокойной ночи.

- Сладких.

Она недолго трется носом о бинты на моей груди, и затем, практически моментально проваливается в сон, а я ещё долго верчу в сознании все произошедшее за сегодня. Что вообще это все значит? Слишком не характерное для неё поведение. Словно бы кто-то внушил в неё тонны уверенности, за время моего отсутствия.

Ким. Кто же ещё? Она ровно такой же решимостью в своё время одурманила Отца, развила у него неутолимую потребность в себе и подтолкнула к действиям. Однозначно, её школа. Значит, родители выпытали у Ольги информацию о её чувствах, пока я был в Австралии. Что ж, тем интереснее игра. Ответный штурм не заставит себя ждать, теперь все это похоже не на завоевание, а на противоборство двух горящих огней, которые обречены слиться в единое пламя.

Ухмыльнувшись своим мыслям, я закапываюсь носом в кудри объекта своего обожания, и закрываю глаза. Хотя бы одна ночь без кошмаров в её объятиях станет настоящим подарком для меня. Растворившись в её тепле и запахе, я теряю остатки бодрости, погружаясь в царство Морфея.

========== XXXXIV Глава ==========

Постепенно, под чутким руководством Ким и Ольги я начинаю приходить в себя. О моей вылазке в кабинет врача так никто и не узнал, нам с рыженькой удалось сохранить это в тайне, за что я безмерно благодарен ей. В первое время иллюзии в купе с ломками накатывали на меня все сильнее и сильнее. Как-то раз я принял Отца за Рокоссовского, благо моё состояние не позволило отбиваться должным образом, потому что о порядке и местах для удара я думал в последнюю очередь. Однако, и с этим Ким удалось расправиться, курс таблеток поставил психику на ноги, и она перестала вытворять подобные фокусы. Вскоре мне разрешили недолгие прогулки и я, наконец, вдохнул полной грудью чистый и свежий воздух побережья.

Покорно исполняя наш с зеленоглазой уговор, я читал ей классику. Признаться честно, переводить книгу с одного языка на другой прямо в процессе – идея паршивая, при этом мне удалось выжать максимум из данного занятия. Долгие и упорные сеансы репетиторства, в конечном счете, принесли плоды, шаг за шагом, слово за словом, Ольга начала не только понимать, о чем я говорю с ней по-английски, но и приступила к самостоятельному чтению и теперь я прихожу на помощь только тогда, когда ей встречаются неизвестные слова или обороты речи. Самым приятным моментом во всем этом для меня оказалась поддержка окружающих. Семья быстренько принялась в разговоре переключаться с русского на английский и наоборот, просто вынуждая её практиковаться по сто раз на дню.

Русская успела здорово сдружиться с Лейлой, чему мы с Каином только рады. Планы брата на шпионку серьёзны как никогда, однако она продолжает сохранять неприступность. Будучи подругой Дей, Ольга ухитряется крупно пособничать Девингему в его амбициозных начинаниях. Мне впору заводить тетрадь и конспектировать её советы, самому ведь тоже пригодятся. Да и блондинка не теряет времени даром, она с залихватским энтузиазмом принялась постоянно шушукаться с девчонками и постепенно заманивать их в недра нашего семейства.

В полусне пытаюсь прижать Ольгу ближе к себе, и с удивлением отмечаю, что она слишком… Мягкая? Что за чертовщина? Приоткрываю один глаз, чтобы окинуть её взглядом и диву даюсь, как рыженькая ухитрилась подсунуть мне вместо себя подушку? Я ведь достаточно крепко обнимаю её во сне. Интересный момент. Поверх одеяла красуется стройное тело соседки по ложу, успевшее приобрести благородный бронзовый оттенок загара, за время пребывания здесь. Очевидно, она сидит, опершись спиной о резное изголовье кровати, стройные ножки чуть подтянуты к корпусу. Из звуков в комнате одно лишь шуршание страниц и тихое дыхание Оли. Я все ещё хочу спать.

С подушкой в обнимку переворачиваюсь на другой бок, спиной к зеленоглазой, силясь уснуть ещё хотя бы на час. Как чувствовал, что играть с Отцом и Каином в покер до глубокой ночи – паршивая затея. Засадили в долги дальше некуда, а ведь брату я ещё с пустыни должен. Шулеры несчастные. Такое ощущение, что у каждого по три колоды в рукаве. Мысленно чертыхаюсь. Надо будет как-нибудь отыграться.

Ладонью Оля касается моего затылка, мягко погружая кончики пальцев в волосы. О-о, оказывается, выгодно притворяться спящим! Она позволяет себе больше вольностей, когда убеждена, что я не узнаю об этом. Недолго поводив рукой по моей голове, она, видимо, вновь принимается за чтение, а на моём лице расползается блаженная улыбка от уха до уха. Она безумно нежная, каждое её движение, касание, всегда наполнено трепетом, заботой и лаской.

Практически удаётся уснуть, как вдруг раздается стук. Кому не спится? Тихонько русская соскальзывает с кровати и семенит босыми ногами к двери. Если там Отец, то все пропало. Разбудит один черт.

- Да сколько можно спать? С подушкой слипнется!

Басистый голос Райана нарушает тишину комнаты. Изо всех сил напускаю на себя сонный вид. Может, все-таки прокатит и мне дадут ещё немножечко поспать?

- Подъём, Рик!

- У меня отпуск, дай поспать ещё час, не будь извергом.

- Не до шуток!

Вслед за отцом, в комнату вваливается вся наша дружная компания. Лёгким движением руки он сдергивает одеяло с кровати. Теперь выбора точно нет. На лицах вошедших скользит беспокойство и только мы с Ольгой искренне не понимаем, что произошло.

- Джейсон звонил. – продолжает Глава.

- Вот это счастье! Предлагаешь отметить его звонок?

- Язви, язви, сейчас посмотрим, как запоёшь. К нам в Штаб прилетела французская делегация. Их Глава, его жена, дочь и Наследник прибыли к нам, чтобы свататься к тебе, мой дорогой и единственный кровный сын!

- Что?

Буквально вскрикиваю. Сон как рукой сняло. Какое к черту сватовство? Нет. Растерянно смотрю на Отца, ища в его эмоциях подвох, но тщетно. Не может быть.

- Надо что-то делать!

- Через пару часов они будут здесь. Найт направил их сюда. Женить тебя на француженке в мои планы точно не входит. Давать отказ прямо и в лоб я не могу. Ты должен понимать, это наша внутренняя политика НАТО. Нам нужна конкретная причина, по которой вы не можете быть вместе.

- И как ты предлагаешь мне выкрутиться?

- Не знаю. Думайте, при том вместе с Каином и срочно.

- Ситуация, - вклинивается Девингем, - придумаем тебе отмазку, не впервой.

- Нет, Каин, ошибаешься. Запомни, любая невеста, от которой открестится он – станет твоей личной проблемой. Им плевать за кого выдать дочерей. Да, Рик в приоритете, ему править. Но ты мой признанный сын, и если не выходит с ним, то брак с тобой тоже выгоден для политической обстановки.

- Замечательно.

Мысли рассыпаются прахом одна за другой. Как можно тактично избавиться от невесты, не обострив политическую ситуацию? Бред. И времени в обрез. Все веселье брата испаряется в неизвестном направлении. Так-то. Не мне одному выдумывать.

- Думайте, а мы пока пойдем готовиться к приёму. Надо съездить в ресторан и купить чего-нибудь съедобного. Может, по пути тоже что-нибудь толковое в голову придет.

Родители покидают комнату, а мы с напарником по жизни и по несчастью ошарашенно переглядываемся. Ситуация тупиковая. Нужна действительно веская причина, не задевающая нежные чувства союзников. Чертов Найт, сто процентов он сейчас мерзко похихикивает, представляя возможную картину.

- Что будем делать? Рик!

- А?

Чёрт. О чем он говорил? Озадаченный переборкой вариантов я даже не услышал, что говорят окружающие. Лейла присаживается на стул лицом к нам и, подперев острый подбородок кулаком, хитро поглядывает на нас с Каином. Есть на что посмотреть. Два здоровенных мужика испугались приезда одной французской мадмуазели.

- Да бросьте, Райан не станет женить вас насильно, - всплеснув руками, восклицает Оля.

- Не станет, но ему нужна веская причина. Иначе можно здорово поругаться с союзниками. – неутешительный тон боевика нагнетает ещё больше.

- Ой, прямо. Вас послушать, так или женись, или конец союзу. Куда Франция из НАТО денется?

- Хорошо рассуждать, Лейла. Что делать-то?

- Копаться в ней и выискивать недостатки – дурной тон, - загружено констатирую я. – притвориться первосортным ублюдком тоже не выйдет, позорить Отца и Династию в мои планы не входит. Мне потом рулить этим драным НАТО.

- Полета для фантазии маловато.

- Отвратительно, как не крути.

Девчонки скептически переглядываются и то и дело похихикивают над нами. Они обе далеки от подобных дел и просто не представляют насколько все паршиво. Если не придумать достойную причину, то Райан зайдет в тупик, в котором останется только два радикальных варианта. Или ругаться с французами или женить меня, что звучит ещё более мерзко.

Какого черта они вообще решили, что могут вот так прискакать в чужой Штаб и свататься? Кто дал им такие права? Чувствую себя вещью на распродаже. Ошалелые невесты. Их напрочь атрофировавшаяся гордость и самоуважение не знает границ. Не нужны мне никакие женщины. Если я когда-нибудь и буду стоять у треклятого алтаря, то только рука об руку с рыженькой.

Ольга… Точно! Это же гениально и просто как дважды два! И как я раньше не догадался? Я молча встаю с постели и, ухнувшись на колени у ног зеленоглазой, утыкаюсь в неё лицом.

- Оля, спаси меня, умоляю.

Целую аккуратные колени русской, и поднимаю на неё взгляд максимально жалобных глаз. Она в силах вытащить меня из этой задницы.

- Что ты творишь?

- Только ты сейчас можешь мне помочь!

- Эй, а мне кто поможет?

- Тебе к барышне на стуле. Оля, ну, пожалуйста!

- Каким образом я тебя должна спасти?

Все трое уставились на меня, абсолютно не понимая о чем речь. Реакция Оли в данном случае непредсказуема. Во-первых, она недооценивает серьёзность ситуации, во-вторых, неизвестно как она воспримет роль, отведённую ей в спектакле моего безумия. Ва-банк. Иных вариантов у меня все равно нет.

- Тебе всего лишь нужно стать моей девушкой, пока французы не уедут. Мы изобразим для них любовь и отношения, на фоне этого, я уверен, Отец сумеет прикрыть нам с Каином задницы. За нами не заржавеет. Вы не понимаете, насколько это серьёзно, - и пусть я поступаю, как последний гад, но придётся сыграть на её чувствах. – женить Наследника на потомственной Наследнице раз плюнуть, если нет объективных причин для отказа. Плюс Найт-младший здорово изгадил нам отношения своими выходками в Конго. Пожалуйста, Оль. Я не хочу жениться на француженке.

Вновь утыкаюсь лицом в её колени. Ну, давай же.

- На ком же ты тогда хочешь жениться? Может она красивая.

Ах, так? Играть изволите, Ольга Дмитриевна? Издевается надо мной, в тот самый момент, когда мне реально нужна помощь. Ладно, я отыграюсь потом. Нужно добить её сомнения окончательно.

- Да хоть как с обложки. Она мне даром не нужна, если я и женюсь, то только по любви. И явно не на представительнице наследных кровей. Я хочу жить с любимой и любящей женщиной.

Есть контакт, она протяжно вздыхает. Ну, же! Не понимаю, я мёртвой хваткой вцепился в эту идею по двум причинам, первостепенно мы красиво избавимся от непрошеных гостей. Да, согласен. Но это не основная из причин. Сутки, или больше, в зависимости от того, сколько пробудет у нас делегация, мы с Ольгой оба сможем свободно наслаждаться обществом друг друга, яко бы играя в любовь. Хотя, на самом деле, просто оба сбросим маски.

- Мысль дельная, - отзывается Каин. – Лейла, будь моей спасительницей!

- Хитренькие. Оля, не спеши соглашаться. Вы вляпались, а мы вас спасай. За спасибо что ли? – сержант подмигивает зеленоглазой и с хитрым прищуром косит на брата. – Цена вопроса вашего спасения, мальчишки?

Чудесно просто. Нет, я практически готов возмутиться этой наглости, но Девингем опережает меня:

- Чего вы хотите, террористки?

- Даже не знаю, - картинно изображая глубокое раздумье, Лейла обращается к Оле. – Вот ты бы чего хотела?

- Интересный вопрос.

Что? Вот это они спелись! Где моя прежняя зеленоглазая девчонка, которая от каждого шороха впадала в панику? Черт подери, как не возмущайся, а такая Ольга нравится мне ещё больше. Да, пусть влияние окружающих делает её более смелой, напористой, местами она становится решительнее и немного наглее, но от этого она, безусловно, играет новыми красками. Будто бы на моих глазах оживает и принимает реалистичные черты. Но сейчас не до игр. На этот раз я смотрю в её глаза серьёзно и ровным тоном, будто клятву, выдаю свою ставку:

- Любой каприз, какой захочешь.

- Любой? – уточняет русская.

- Абсолютно.

Она улыбается и утвердительно кивает головой:

- Что я должна делать?

Боже мой, я готов наброситься на неё и расцеловать. Да! А впрочем, я позволю себе это немного позже, когда у неё не будет возможностей избежать этого. Всячески подавляю в себе поистине дьявольскую ухмылку. О-о, я наиграюсь всласть. Эдакий тест-драйв чувств в полном режиме. Здесь-то я и пойму, сможем ли мы быть парой, и насколько обоим будет хорошо в отношениях.

- Просто изображать пару.

- Хорошо.

- Лейла, а ты?

- Ну, если Каин тоже пообещает любой каприз, то я согласна.

- Можешь придумывать желание, дорогая.

Прыскаю от смеха, как быстро сориентировался. Он строит ей глазки, и, держу пари, теперь уже не опасается гостей, а предвкушает их приезд. Осталось лишь позвонить отцу и проконсультироваться с ним. Надеюсь, его устроит этот вариант. Созвонившись с Главой и обсудив план, я окончательно расслабляюсь, Райан все одобрил.

Остаток времени перед приездом французов мы проводим в стремительной подготовке и проработке биографии Ольги. Не стоит им знать о ней правду. Рыженькая долго и придирчиво примеряет на себя американские имена, пока не останавливает выбор на «Одри». Главное по ошибкене назвать её родным именем.

И вот, мы уже собираемся перед воротами особняка. Главная причина беспокойства загоняет автомобиль в ворота, следом за ними въезжает и джип со свитой. Стоя позади Оли, я обнимаю её. Игра начинается, мисс Романова. Спектакль для французов и истинное наслаждение для души. Что может быть лучше? Спутница поворачивается ко мне и я, не медля, коротко целую её в губы. Держи контроль, О’Хара, от блаженства недолго и голову вкупе с бдительностью потерять.

С французами воочию мне предстоит встретиться впервые. Глава, Наследники и Мать Династии выходят из авто и управляющие чины пожимают друг другу руки.

- Здравствуй, Этьен! Давно мы с тобой не виделись.

Французский Глава статен и высок, правильные черты лица выгодно подчеркнуты темными растрёпанными волосами. Приталенный костюм очерчивает каждую линию спортивного силуэта мужчины. От него за версту разит стойким и дорогим парфюмом, а стильные вещи напрямую свидетельствуют о том, насколько их владелец следит за своим имиджем. Француз и есть француз.

- Да-да, Райан, последнее собрание НАТО было достаточно давно. Кто же из этих юношей наш Наследник и будущий Глава?

- Что ж, пожалуй, я вас представлю. Это моя жена – Кимберли Тесса Ризерфорд, но вы знакомы.

- Здравствуй, Ким, дорогая! Ах, сколько шикарных распродаж прошло без тебя! – тараторит дама средних лет, наскоро обнимая блондинку.

Буду догадываться по ходу пьесы. Очевидно, это жена Главы собственной персоной. Летящее платье, офисного покроя, исполненное в достаточно строгих цветах не доходит и до колена. Лёгкий макияж невольно акцентирует внимание на крупных карих глазах и тонких губах, своей обладательницы. У неё достаточно угловатые черты лица, но в них есть что-то располагающее. Интересно, откуда её привезли французу? Судя по болтливости, я бы сделал ставку на то, что она итальянка. Удлинённое скошенное каре с тёмными переливами цвета очерчивает овал её лица. Такое ощущение, что они пролили флакон с парфюмом в машине. Я задохнусь скоро.

- Дела, заботы. Медицинский корпус и Райан занимают всё моё время, Мари, очень рада тебя видеть!

- Любить нужно себя, а мужчины это дело наживное. – француженка заговорщически подмигивает Кимберли и одним грациозным кивком приветствует всех остальных. М-да, и меня планируют женить на дамочке, воспитанной с мыслью, что: «мужчины это дело наживное»?

- Это мой сын и кровный Наследник, - продолжает представление присутствующих друг другу Отец. – Ричард Райан О’Хара, мой названый сын, кровный Наследник Династии Девингемов - Каин Кристиан Девингем. А девушки у нас: Лейла Беатрис Дей - дама Каина, и, наконец, спутница Рика – Одри Вайолет Эванс.

- Спутницы? Разве твои сыновья не холосты?

- Да, но и я официально до сих пор не женат, но при этом у меня есть достойная пара.

- Думаю, твой заместитель тебе доложил, что мы приехали свататься. А посему, все же представлю свой товар лицом, вдруг наша мадмуазель придётся молодому Наследнику по душе.

Ощущаю, как Ольга моментально напрягается, игра её мышц под лёгкой рубашкой выдаёт настрой рыженькой. Зелёные глаза обводят француженку придирчивым взглядом, и их прекрасная обладательница сильнее вцепляется в меня. Да, дорогой Этьен, ты себе просто не представляешь, насколько решительна эта безобидная с виду малышка. Вся прелесть заключается в том, что я никому её не отдам, до последнего дыхания, и она, по всей видимости, никому не уступит меня. Она не оставила шансов даже Джевелс.

За руку он подводит к нам с Олей свою дочь. Блондинка… Не вариант, даже если бы не было русской. Единственная блондинка, которую выдерживает мой мозг – это Ким, всех остальных терпеть мне крайне трудно, слишком легкомысленны. Хотя, возможно, жизнь играла со мной злую шутку и сталкивала исключительно с поверхностными особами. Короткая стрижка практически под мальчика. Дважды не вариант. Ненавижу, когда девушки косят под мужчин. У её отца волосы на голове длиннее. Крупные синие глаза, пожалуй, единственное, чем я мог бы полюбоваться. Достаточно явно очерченные скулы, овалом лица она пошла в мать. Тонкие губы, по сравнению с пухленькими и маняще алыми от природы устами зеленоглазой и вовсе не вызывают у меня интереса. Объективно: она хороша собой, но не для меня. Эра, когда я интересовался вот такими раскованными женщинами, сжигающими дотла одним взглядом похотливых глаз, давно канула в лету. Забавно, но с Ольгой не могут тягаться даже представительницы Династий, происходящие из элитных родов, где пару подбирают по внешней презентабельности и значимости политических связей.

- Это Элен Мари Шатильон д’Эстанду, моя дочь. – гордо произносит Этьен.

Мысленно фыркаю. Прямо представляю себе жаркую ссору, в которой придётся проговорить её имя, да ещё и угрожающим тоном, будет звучать как проклятье.

- Бонжур.

Она протягивает мне ручку, явно намекая, что я просто обязан её поцеловать. Черта с два. Жму её руку и приветливо улыбаюсь. Пусть считают меня тугодумом. Смерив Ольгу презрительным взглядом, француженка ждёт, пока Оля исполнит перед ней поклон. Черт. Рыженькую никто об этом не предупреждал. Немая пауза затягивается и надо что-то делать. Чмокнув русскую в макушку, я делаю шаг к французскому Наследнику и подаю руку.

- Думаю, быстрее получится, если мы познакомимся сами. Ричард Райан О’Хара.

- Согласен. Очень приятно, Алексис Этьен Шатильон д’Эстанду.

- Что ж, раз все уже познакомились, предлагаю перебраться за стол и отпраздновать ваш приезд, - пытаясь разрядить обстановку, вмешивается Ким. – Одри, дорогая, помоги мне, пожалуйста.

- Конечно.

- Девочки, помогите хозяйкам. Нам нужно поговорить по-мужски.

Вся женская половина нашей компании уходит накрывать на стол. Чувствую, что этот его разговор «по-мужски» ничем хорошим не закончится.

- Признаться честно, Райан, мы не ожидали, что у Наследника Америки уже есть пара.

- Что поделать, Этьен, вы опоздали со сватовством.

- Кто такая, эта Одри? Слишком хрупкая фигурка, для шпионки.

- Она ассистентка Кимберли, медик. Разве это имеет значение?

- Влюбляться в медиков, это у вас семейное, - натянуто улыбаясь, язвит француз.

- Ну, кто же виноват, что я в своё время вернулся с малышом на руках и оказался не нужен вашей Династии, для заключения брака. А теперь вам понадобился тот самый ребёнок, и вы самовольно явились свататься. Ты прекрасно знаешь, Этьен, как это происходит. Я вестей о том, что ищу Наследнику невесту, не давал. Вы приехали на свой страх и риск.

- И, тем не менее, тебе решать, на ком женится твой сын.

- Да, это так.

- Ваш Найт здорово напортачил в Конго. Плюс инцидент многолетней давности с тобой и моей сестрой. И сейчас отворот–поворот? Из-за кого? Да, эта ваша Одри хороша собой, но где ей тягаться с представительницей благородных кровей? Она не ровня ни моей дочери, ни, уж тем более, твоему сыну.

Сучий выродок. Да что же вы все ополчились на мою рыженькую? Ни одна из Династийных пустышек не стоит и её мизинца. Сейчас взорвусь.

- Ты справедливо заметил, мой дорогой друг. Мне решать, кто ровня моему Наследнику, а кто нет. В своё время я остался ни с чем, в плане политического брака, зато обрел любимую женщину. Того же желаю обоим своим сыновьям. Если бы мой Наследник был одинок, мы бы с тобой даже не дискутировали над этим вопросом. Но, поскольку, и Ричард и Каин уже практически просватаны, разрушать их пары я не в силах. Девушки и так мирятся со всеми их тараканами, а этих чертей под час и мне терпеть сложно. Ради всего святого, никто вас не гонит. Я лично вам не отказываю. Если Элен удастся обаять моего сына и отбросить Одри на второй план – ваша взяла. Женю его на твоей дочери без разговоров. Если нет, то моя потенциальная рыженькая невестка останется при своём О’Харе и моём благосклонном расположении. И ещё момент, не советую дурно отзываться об избранницах моих сыновей. Во-первых, за ними не заржавеет, от Рика даже Громов-младший вскипел, во-вторых, я так же не позволю задевать потенциальных снох.

- Идет, Райан. Элен без труда заткнёт за пояс любую конкурентку, я в ней не сомневаюсь.

Они пожимают руки, а я тихонечко киплю. Заткнёт она. Я её сам заткну, пусть только рот раскроет в сторону Ольги. Отец был прав, причина, действительно, должна была быть веской. Не додумайся мы до этого, неизвестно какую истерику бы устроил француз. Гости продвигаются к беседке, и я шумно выдыхаю. Нужно успокоиться. Не мне с ними воевать, на это и прав нет, здесь своё слово может сказать только Глава.

- Убедились, как сильно за вас хотят замуж?

Мы с Каином только и можем, что ошарашенно переглянуться. Действительно, рвения у них хоть отбавляй. Дай волю, и сваты прямо сейчас заключили бы этот брак. Теперь надо внимательно следить за Ольгой и не оставлять её одну. Одному богу известно какие гадости способна наговорить ей француженка. Да и чего вообще стоит эта мадмуазель мне только предстоит узнать.

Возле просторной беседки крутится целая толпа людей: маститые представители союзного государства рассаживаются по предоставленным местам, а наши девушки то и дело носятся от кухни к столу. Вызываюсь помочь, и, пользуясь выкроенным временем, ловлю «Одри» возле холодильника.

- Оля.

- Ты какой-то взволнованный.

- Ага, слышала бы ты тот разговор «по-мужски». Кошмар, Джейсон не так сильно хочет меня убить, как французы выдать за меня свою дочь. Я тебя прошу, будь с ней аккуратна, не отходи от меня. Неизвестно что это за барышня и на что она способна. Она не дура, трогать тебя не станет, но за её язык я не ручаюсь.

- Боже мой, ты переживаешь за меня? – сколько чертовой неуместной иронии в её голосе. Она выуживает из холодильника салатник, и скептически улыбаясь, поворачивается к выходу. Ну, уж нет, ты меня выслушаешь. Хватаю её за локоть и бережно поворачиваю лицом к себе.

- Больше, чем ты можешь себе представить. И, между прочим, я серьёзен.

- Хорошо, как скажешь. Не отходить, так не отходить.

До уха доносится смешанный топот. Черт подери, я спиной чувствую этот невыносимый парфюм. Одним движением выхватываю из рук рыженькой салатник, отставляя его на ближайший стол, и моментально впиваюсь в её губы поцелуем. Она лишь секунду протестующе мычит, а затем и сама кладёт ладони на мои плечи. Нет, обычный поцелуй не пойдёт, испорченный женским обществом с пелёнок Наследник так никогда не целуется. Напираю, настырно углубляя поцелуй. Угадал, Отец, хвастая закромами своего бара на ходу, вместе с Этьеном вальяжно вплывают в помещение. Моментально отрываюсь от Ольги и, напустив смущённый вид, неловко прокашливаюсь. Рыженькая и вовсе старательно прячет взгляд. Надо спасать положение.

- А вы чего здесь оба? Марш за стол, сейчас мы с коллегой выберем, что выпить, и присоединимся к вам. Бегом!

- Да, Отец.

Прихватив салатник и Олю, поспешно капитулирую из кухни. Кошмар, если в таком ритме пройдет весь день, то к вечеру я точно буду спать без задних ног.

- Что ты творишь?! – ожесточённым шёпотом требует ответа русская.

- Выкручиваюсь на ходу. Это лучше, чем, если бы они застали нас за непонятными разборками.

- Чувствую себя как… Ай, не важно. Пошли. Мадмуазель твоя заждалась.

- Плевать на неё.

- Между прочим, она не плоха. Может и понравится.

Сколько язвительности и гнева в этом тоне. С ума сойти. Нет, Оля, я один божий раз присмотрелся к девушке в своей жизни и, пожалуй, с меня хватит. Благо мы успеваем к тому моменту приблизиться к беседке, и мне не хватит времени, чтобы выпалить ей ответ.

Мы с ней садимся рядом и в ожидании возвращения наших заядлых барменов, я демонстративно обвиваю её талию руками, утыкаясь носом в медные локоны. Элен брезгливо косится на пленницу моих объятий. Так-то, впитывай, запоминай, что это место занято.

- Нам их не дождаться, – неутешительно констатирует Мари. – Кстати! Я привезла французское вино, мужчины явно будут что покрепче, а нам, дамы, предлагаю лёгкий купаж элитных сортов винограда и нежный вкус напитка античных богов.

- Минутка рекламы в эфире нашего радио «Говорит Франция», - шепчу на ухо Ольги, и та приглушённо хихикает. Действительно, забавно смотрится, благо никто из окружающих не слышал эту шутку, иначе она хорошенько бы вышла мне боком. – Ты будешь вино?

- Только не много.

- Хорошо, любимая.

Накрывая руками её плечи, я чувствую, как по телу рыжеволосой проходит лёгкая короткая дрожь, и она заметно расплывается в улыбке. Честно сказать, я и сам здорово просмаковал эти слова. Любимая. Самое удручающее в том, что из нас двоих только я знаю, что мой эпитет чистейшая правда, а она лишь принимает это за игру. Ничего, настанет день, и она узнает об этом.

Совсем скоро к столу возвращаются Отцы Династий, с пятью бутылками разномастного алкоголя. Водки на столе ни грамма, при посторонних приходится держать марку и глотать бурбон, будь он не ладен. Надо же было в качестве национального напитка провозгласить такую гадость. Как не крути, а сегодня даже напиться по-человечески не выйдет. Они наполняют бокалы присутствующих, и Этьен на правах гостя вызывается произнести первый тост:

- Шпион – человек глубоко ответственный, серьёзный и волевой. Особенно, если ему предстоит стать Главой. Сегодня за вашим гостеприимным столом собрались два поколения. Настоящее и будущее разведки НАТО. Мы с тобой, Райан, уже делаем все на автоматизме, наш выбор практически всегда профессионален и выработан за многие годы управления. Молодым боевикам ещё только предстоит узнать, каков вес их выбора, каковы его последствия и перспективы. Я хочу поднять бокалы за то, чтобы наши сыновья всегда в своей жизни и правлении делали исключительно правильный выбор!

Звон бокалов оглашает беседку, а мне безумно хочется закатить глаза в ответ на этот тост. Держусь из последних сил. Этот тончайший намёк на Элен даже глухой бы заметил. Вот только я уже сделал наивернейший выбор своей жизни, и француженка в него не вписывается. Бедная Оля, ей предстоит терпеть подобные нападки все это время.

- Прекрасный тост, - Отец тоже невероятно напряжён, пожалуй, только нам, как близким людям, дано разглядеть прекрасно маскируемую злость в отдельных нотах его голоса, полыхающий, и далеко не весельем, взгляд. За годы работы он научился мастерски скрывать истинные эмоции, надевать разномастные маски, которые необходимы в некоторых ситуациях. Без них его было бы легко просчитать.

Заглатываю бурбон, и чтобы не морщиться моментально заедаю каким-то мясным рулетом. Надо держать под контролем количество алкоголя в бокале Оли. Ей нельзя напиваться, по прошлому опыту, она становится слишком болтливой и без малейших промедлений может похоронить всю авантюру. Тогда французы точно устроят настоящую истерику, да и в отношениях наших стран это пробьёт огромную брешь. Надо было дать ей средство от опьянения.

Скоро умру от этого веселья. Отцы наперебой тараторят о стратегии развития НАТО, споря на ходу, дамы обсуждают разнообразные шмотки и прочую дрянь и только я, Каин, Ольга и Алексис не у дел. Рыженькая, очевидно, не сильна во всех этих брендах, а нам с парнями до большой политики ещё как до Аляски на санках. Надо что-то делать, иначе усну лицом в лазанье. Время от времени Элен бросает на меня томные взгляды, а я лишь мысленно закатываю глаза, как же мне все это надоело.

- Что-то молодёжь скучает, - отрываясь от политики, Отец обращается к нам. – организуйте какую-нибудь приятную музыку, давайте потанцуем.

Каин, как сидящий с края стола, с энтузиазмом принимается воплощать задумку Главы в жизнь. Все так же не выпускаю зеленоглазую из рук, мне даже и не хочется этого делать, да и она не пытается отвергать меня. Все слишком хорошо, где-то должен быть подвох. Хотя, быть может это просто паранойя. Подключив усилитель к ноутбуку, и сформировав плейлист, брат запускает воспроизведение. Из колонок льётся нежная медленная мелодия и Девингем провозглашает белый танец, призывая дам выбрать себе кавалеров.

- Ох, Одри, позвольте одолжить Вашего мужчину?

Француженка не теряется и, невинно хлопая глазками, пытается реквизировать меня на танец. Чёрт, а ведь я видел, что Ольга тоже собиралась это сделать, чертова мадмуазель опередила её на доли секунды. Приветливо улыбнувшись, русская утвердительно кивает головой, хотя по глазам видно, что всё её нутро клокочет от ярости. Беру гостью за руку и вывожу на площадку перед беседкой. Чувство дежавю наклёвывается само собой. Ведь когда-то точно так же Каин увел Олю из-под моего носа. Тогда я впервые задумался над своими порывами и внезапной, удушающей ревностью. Медленно начал осознавать, что влюбляюсь, а сейчас же я уже по самые уши в этой тягучей сказке с привкусом ванили, и ничто не способно меня выдернуть оттуда.

Следом за нами выпорхнули практически все, и после недолгого замешательства, Оля приглашает на танец французского Наследника. Что? Какого черта? Сказать, что я взбешён – ничего не сказать. Кладу руки на талию Элен, ненавязчиво ведя в танце, откровенно испепеляя Алексиса взглядом. Убери от неё лапы! Сгораю от ревности и разрывающего желания подойти и вырвать её из его объятий. Почему она так поступила? Наверняка есть объективная причина, но, тем не менее, аж в глазах мутнеет, когда я вижу его довольную физиономию. Она моя.

- Очень приятный вечер, не находишь? – голос Наследницы прокрадывается в сознание, вырывая меня из сгущающейся агонии.

- Да, весьма. Приятно, что в нашей упорядоченной и серой жизни возможны подобные моменты.

- Если жизнь серая и превращается в существование, то, наверное, самое время что-то менять?

Он что-то рассказывает Оле, увлечённо, детально. Она улыбается, местами даже смеётся и ведёт себя непринужденно. Какого хрена О’Хара? Это их первая встреча, о какой ревности речь, два абсолютно незнакомых и разных человека. При том моя соседка тоже знатно испепеляет Элен взглядом, а значит, тоже ревнует. Однако все эти доводы сознания меня не успокаивают. Господи, эта музыка когда-нибудь закончится или нет?

- Если не хочешь, то можешь не отвечать.

Француженка приникает ближе ко мне, и, устроив голову на моей груди, косит на Ольгу, а та, в свою очередь багровеет от злости. Какого дьявола творит эта французская бестия? Что она спрашивала у меня до этого? Я мягко отстраняю её от себя, и хвала небесам, музыка наконец-то заканчивается. После всего этого банкета, Штабом клянусь, оторву Девингему голову за идею с белым танцем.

Под предлогом того, что нужно подогреть некоторые блюда, Оля скрывается в кухне, и я следую за ней. Меня распирает от целой гаммы чувств, но первостепенно я хочу знать, с чего она взялась танцевать с Алексисом. Она стоит спиной к двери, опершись о стол руками, будто переводя дыхание после долгого бега. С чего начать? Вообще-то из меня просится настоящий вопль негодования, однако, я понимаю, что никаких прав на это не имею. Да, люблю её, да, умираю от ревности, но ей об этом неизвестно, а значит и претензия будет странной и необоснованной. От неё за версту разит напряжением и чертовым парфюмом Наследника, будь он не ладен!

- А-а, ты здесь, - боги, её голос пропитан неподдельным гневом, скрыть который она не в силах, а изумруды глаз буйствуют всепожирающим огнём.

- Да, решил, что тебе нужна помощь, - да здравствует блеф, я ещё никогда не видел её настолько распалённой и дьявольски соблазнительной.

- Сама справлюсь. Пока как раз можешь поболтать с гостями, я смотрю, вы как раз станцевались, глядишь, и выйдет из вас что-то.

- Не меньше чем ты станцевалась с д’Эстанду! – всё, больше не могу терпеть. Я же ещё и виноват теперь? Будто сам пригласил блондинку на танец. Внутри все плавится.

Она делает несколько шагов ко мне и пристально вглядывается в глаза, словно хищная кошка, готовясь к атаке.

- Ах, извините, что я пыталась быть с вашими потенциальными родственниками учтивой и любезной, сэр! Он остался сидеть один, я одна, что мне ещё прикажешь делать, если эта девка уже увела тебя на танец? Сидеть как дуре?

- Они мне не родственники, во-первых…

- А во-вторых? Ну же, договаривай. И вообще, какие к чёрту претензии? Я выполняю свою часть уговора. Может мне тоже хотелось потанцевать?

- С этим?

- Почему бы и нет? Тем более альтернатив не осталось. Сам подумай, как бы это выглядело?

Если бы я мог что-нибудь разорвать, я бы сейчас это всенепременно сделал, и желательно на маленькие кусочки перед самым её носом, чтобы она хоть на капельку поняла, насколько я зол. Почему бы и нет. Замечательный ответ. А с другой стороны, я действительно завёлся на пустом месте и она права как не крути. Она осталась в неловком положении и попыталась выйти из него максимально любезно. Чёрт подери, хочется рычать вслух, это не отменяет бушующего урагана ревности внутри.

- И при этом, я не вешалась на него, в отличие от некоторых, и он меня к груди не прижимал!

- Да я даже не заметил, как она это сделала, потому что все глаза сломал на вас!

- Бедненький, обняли, а он отбиться не успел, ай-ай!

Сарказм, язвительность и необъятный пыл этого тона сводят с ума. Она сгорает от ревности точно так же как и я сам. Вот здесь-то мы оба и посыпались друг перед другом, даже последнему глупцу всё ясно из этой обоюдной сцены ревности. Медный ореол волос придаёт Ольге ещё большую внешнюю раскалённость. Грудь её часто вздымается и опускается под влиянием участившегося дыхания. В шаге от меня, совсем рядом, испепеляет меня взглядом в открытую. Такой я её не видел никогда. Она сейчас словно моё собственное отражение, такое же разъярённое и жаждущее выплеснуть эмоции.

Молча делаю шаг к ней и, прижав к стене, напористо целую в губы. Зеленоглазая из всех имеющихся сил бьёт меня в плечо, пытаясь вырваться из рук, но безуспешно. Нет, сейчас я никуда тебя не выпущу! Осторожно кусаю её нижнюю губу, совсем как в тот раз, и она вновь инстинктивно приоткрывает рот, желая возмутиться. Прости, дорогая, мне придётся использовать этот стон в своих корыстных целях. После того как я углубляю поцелуй, она прекращает колотить меня, и издав полный возмущения короткий рык, запускает руки в волосы, стягивая их пальцами, все яростнее и ожесточённее предаваясь поцелую, невольно я и сам издаю короткий стон. Мои руки блуждают по её телу, от нежных хрупких плеч до тонкой талии, строго в дозволенной зоне. Рассудок затягивает густым туманом желания, которому я не в силах противостоять. Разнимите нас, иначе эта борьба двух пылающих огней не закончится никогда. И, тем не менее, все это пора заканчивать, как бы ни хотелось большего, совсем скоро нас уже явно начнут искать, мы испарились слишком надолго. За время всего этого буйства моя свирепость сошла на нет, и я полностью успокоился.

- Если этот Алексис ещё раз к тебе приблизится, то я разобью ему морду, и не посмотрю на его Отца, - слегка отстранившись от Ольги, я произношу это без малейших колебаний. Я действительно готов это сделать.

- Ты бешеный, О’Хара, - её тон стал заметно мягче, в нём даже появились озорные, чуть язвительные нотки, раздражение схлынуло и с неё. – Что это вообще было?

- Представь себе, - отходя к столу за посудиной с мясом, буквально цежу сквозь зубы. - Я разозлился.

- Разозлился он, – она фыркает, напуская на себя уязвленный вид. – ты вечно пользуешься своим физическим превосходством.

- Ну, я ведь не уличаю тебя в том, что ты постоянно играешь со мной своею природной соблазнительностью. Так что квиты.

- Я подумаю. А сейчас пошли.

Чувствую себя идиотом, она закатила мне сцену ревности, поколотила, как смогла, практически оставила виноватым, а я от чего-то счастлив до безобразия и хочется идти чуть ли не вприпрыжку. Она сдалась под моим натиском и приняла поцелуй, и не просто как неизбежный факт, а даже ответила на него! Есть, О’Хара, определённо прогресс! Между нами просто дикая страсть, моментально заряжающая дух до предела. Такого у меня ещё не было.

Есть совсем не хочется, да и алкоголь не приносит удовольствия. Куда бы смыться из-за этого стола? От окружающего веселья Ольга тоже приуныла, она по-хозяйски кладёт мне голову на плечо, а я, в свою очередь, обнимаю её, притесняя ближе. Каин тоже изо всех сил изображает любовь, то нежно гладит руку Сержанта, то томно смотрит ей в глаза, то их и вовсе прорывает на коротенькие поцелуи. Везёт же некоторым, француженка на него вообще не обращает никакого внимания. А я, как всегда, эпицентр бедствия.

Несколько раз мы вновь выбираемся потанцевать, но, чтобы не раздражать друг друга, танцуем строго с Олей вдвоём. Предаваясь музыке и ведя её в незатейливом танце, буквально отдыхаю от всего происходящего. Стервозные Наследницы не мой вариант, у меня самого дерьма хоть отбавляй, нуждаюсь в балансире, а не в дополнительном раздражителе. И рыженькая на эту роль подходит как никто лучше. Слегка вальсируем, она приникает к моей груди и улыбается, а иностранка кипит, изредка косясь на Отца. Да, дома у тебя будет крайне неприятный разговор о том, что ты не способна завоевать перспективного жениха.

Наплевав на правила ведения танца, я просто обнимаю Олю, продолжая перетаптываться с места на места. Она поднимает на меня взгляд зелёных светлячков и улыбается вновь, я по-идиотски подхватываю это вслед за ней. Почему тем или иным людям хорошо друг с другом? Почему мне так спокойно с ней? Наверное, я никогда не смогу себе это объяснить. Где-то за гранью понимания. Я даже не могу сформулировать, за что люблю её, как всеобъемлющее наваждение.

- Ты, оказывается, и танцевать умеешь. – умиротворённым голосом обращается ко мне Оля.

- Представляешь? В юности меня и этому учили.

- Господи, а танцам-то зачем шпионов учить?

- Как же? Вот тебе сегодня, светский приём, пригласил даму на танец, а как двигаться неизвестно. И как Наследник будет выглядеть? По меньшей мере глупо.

- Безумие. Танцор, знаток классики, профессиональный убийца, разведчик, чуть ли не принц правящей Династии и страшно представить кто ещё.

- А ты пофантазируй, - смеюсь, действительно, если глянуть со стороны, то я умею организовывать приёмы, править, воевать, танцевать, а вот жить нормально, как обычные люди не умею. Вот тебе и весь парадокс. Образованный, но бестолковый, в целом-то.

- Не хочу, мне больше нравится наблюдать за тем, как ты открываешься.

- Взаимно, – и даже не представляешь себе, на сколько.

Она легонько притягивает мою голову к себе поближе и мягко целует меня в губы. А вот это уже как никогда искренне. Всё, О’Хара, довольно охов и вздохов. Я оклемался от травм и наркотиков, теперь настало время действовать. Тем более что уже ясно как пять долларов, она не против и никуда не собирается убегать из Штаба. Как только французы уедут – начну штурм, и на этот раз без каких-либо отговорок.

Алексис, на самом деле, достаточно приятный молодой человек, думаю, в дальнейшем у нас с ним сложатся хорошие рабочие отношения, и на него можно будет полагаться в НАТО. Это весьма ценно. Своих людей в Штабе у меня много, несмотря на козни Джейсона, а вот в альянсе мне только предстоит их обрести.

По окончании вечера девушки принимаются уносить грязную посуду со столов и распихивать остатки изобилия по полкам холодильника. А я иду показывать французским Наследникам их комнаты для ночлега. Порядком выбился из сил от всех этих притворств и лжи за день. Прикрыв за собой дверь комнаты, я моментально расслабляюсь и стягиваю с себя вещи. Сейчас дождусь пока Оля вместе с Лейлой и Ким наведут там порядок, и наконец-то лягу спать.

Робкий стук в дверь прерывает ход моих мыслей. Странно, зеленоглазая явно бы не стала барабанить. Чертовски лень одеваться, но стук повторяется и у меня пропадает выбор. Дьявол, не буду натягивать шорты, подойду так, в конце концов, я у себя дома. На пороге мнётся Элен, в лёгком шёлковом ночном халатике. Что ей надо среди ночи?

- Могу войти?

Она томно стреляет глазками, изображая невинность и покорность. Что тебе надо от меня? Решила прыгнуть в постель? Не выйдет.

- Прости мне мою бестактность, но зачем?

- Поболтаем по-дружески, Одри все равно пока занята, а у меня есть несколько вопросов о вашей стране.

Чёрт подери, гори огнём весь этот этикет и тактичность. Ненавижу все эти рамки и показное приличие. Утвердительно киваю, запуская её в покои, в глубине души опасаясь реакции Ольги. Если она увидит её здесь, то это невообразимо испортит всю складывающуюся идиллию.

- У вас очень красивая природа, ты когда-нибудь был во Франции?

Она вальяжно устраивается на краешке постели, а я, буквально, копчиком чувствую, что этот визит не сулит мне ничего, кроме проблем. Халатик едва подпоясан, вырез на груди и вовсе разъехался до беспредела, открывая взору дорогое бельё небесно-голубого цвета. Решила сыграть на самых высоких ставках?

- Нет, не доводилось, мы ведь практически невыездные, - натягивая на себя шорты, отвечаю я.

- Да, я рада, что сейчас выдалась возможность посмотреть на красоты союзного государства. Мог бы не одеваться, меня не смущало.

- Зато меня напрягает.

- Ты удивительно скромный для Наследника, тем более Америки. Я думала ты, заядлый сердцеед и холостяк.

- Ну, когда-то я таким и был. Но то было давно.

Усаживаясь на край кровати, я откидываюсь назад, опираясь на вытянутые руки. Незваная гостья осторожно кладёт ладонь на мою грудь, шагая пальцами по коже вверх, к шее. Меня словно обдаёт кипятком.

- Прекрати.

- По тебе видно, что ты знатный обольститель. Только вот ради этой пустышки ты затолкал свой потенциал глубоко в себя. Она не стоит того. Тебе нужна сильная женщина.

Француженка льнёт ко мне. Смиряя собственную горячку, беру себя в руки и цежу сквозь зубы:

- В последний раз тебя предупреждаю. Прекрати!

- Брось, она даже не узнает об этой измене.

Нагнувшись лицом к моему торсу, она целует его. Но я не чувствую удовольствия, наоборот, словно кожу полосуют ножом. Как ужаленный вскакиваю с постели, стряхивая с себя её руки. Тяжело дышу, будто переводя дух после произошедшего. В пару широких шагов я покрываю расстояние до двери и, вымещая все бешенство, резко распахиваю её.

- А теперь послушай меня, только будь добра, внимательно. Если ты считаешь, что каким-то образом лучше Одри, то ты очень сильно ошибаешься. Я люблю её и никогда не предам. Измены не по моей части, я выбыл из этой гонки, чего и тебе желаю. Будь добра, покинь комнату. У нас ничего не может быть!

Француженка повержено улыбается, разводя руками в стороны. Внутри меня все кипит, по правде говоря, мне хочется вышвырнуть её из комнаты. Поразительно, насколько противной для меня стала одна мысль о близости с другой женщиной. Как только она прикоснулась ко мне, от каждого её движения я ощущал лишь отвращение. Но почему? Это влияние Ольги, моих чувств к ней, или что это, чёрт побери? Раньше подобные вещи не являлись для меня проблемой. Я судорожно перевариваю информацию, как Элен подходит ко мне вплотную.

- Жаль, а в прочем, я сделала все, что от меня зависело. Доброй ночи, Одри.

Она покидает комнату, напоследок прошив Олю гневным взглядом. Твою мать. Что видела русская? Молча смотрю на неё. Как вкопанный, не решаюсь даже шевельнуться. Осознание собственного поступка даётся мне тяжело и долго. Это нормально, так и положено, но меня, скорее, настораживают кардинальные перемены в самом себе. Это произошло быстро, будто она сумела выстроить невидимый барьер во мне. Перековать основу до неузнаваемости. Зеленоглазая буравит меня взглядом, а я не рискую проронить и слова.

- Что она здесь забыла?

- Пришла поговорить, а что?

- Ты раскрыл дверь перед самым моим носом, чудом меня ею не убив. А потом суровым тоном пронёс ей тираду о том, что Одри изменять не станешь, - выражение её лица становится язвительным, весь её вид недвусмысленно говорит о том, что она вновь злится, а голос наполнен сарказмом. - Весело, видать, поговорили.

- Элен пришла сюда, - закатив глаза, отвечаю на выпад Оли, в конце концов, я ведь правильно поступил! - яко бы поговорить, а потом начала приставать ко мне. Я её выпроводил. Что не так?

- Всё так. Идеально соблюдаешь легенду. А теперь давай спать? Безумно устала купаться в этой лжи.

Развернувшись ко мне спиной, она шагает к кровати. Без лишних просьб отворачиваюсь, позволяя ей переодеться. Чёртова Элен. Ведь был такой хороший вечер. Не понимаю, почему она злится? В чем я виноват? Я же отшил её. Ай, ладно. Потом привыкну к этому механизму. Женщины, как разбираться в ваших поступках и реакциях, если они не вяжутся с логикой?

Дождавшись разрешения, я ныряю в постель. Ольга быстро засыпает, а я всё ещё пытаюсь осмыслить все произошедшее за день. Только теперь до меня доходит, почему русская так выбилась из сил и остро реагирует на все. Эта игра, при наличии реальных чувств, её порядком утомила. Измотанная осознанием того, что это лишь притворство, она злится на все аспекты этого спектакля. Ничего. Скоро все это закончится, и мы оба будем счастливы. Кивнув сам себе в ответ, я закрываю глаза. Завтра нас ждёт второй бой с французами, и мы должны быть отдохнувшими.

Комментарий к XXXXIV Глава

Доброго дня, дорогие читатели! ^^

Очень хотелось бы отзывов, а то в последнее время их крайне мало. Хочется понимать, какое впечатление производит история и происходящие события. Как-то читательский отклик стремиться к минимуму, хотя и просмотров новых глав много.

========== XXXXV Глава ==========

Что за адский топот разносится по коридору? Возмущённо ворчу и переворачиваюсь на другой бок, нос к носу сталкиваясь со спящей Олей. Это далеко не первый раз, когда мы ложимся спать на разных половинах кровати, а просыпаемся практически вплотную. Подсознание ведёт нас к этому автоматически? Что ж, я не против таких выходок моего организма. Надо ещё поспать. Видеть лица французской Династии с самого утра – выше моих потенциальных сил. Элен вообще нет желания лицезреть. Хочется упаковать француженку в её же роскошный чемодан с вытканной Эйфелевой башенкой, и отправить прямо в этом восвояси. Не успели приехать, а уже указы раздают. Женись на этой, женись на той. Аж тошнит.

Блаженно закрываю глаза, вдыхая запах рыженькой. Её локоны щекочут моё лицо, но мне совсем все равно. Единственная женщина, которой я столько позволяю. Из маленькой и неразумной сестрёнки, нуждающейся в опеке и защите, коей я считал её на первых парах, она резво превратилась для меня в девушку, которую я желаю видеть рядом с собой всей душой, и вот таким моментам с которой радуюсь, как дурак. Да чертов же топот! Что там происходит? Надо посмотреть. Только я собираюсь встать, как неожиданно рука Ольги ложится на мою щёку. Все, финиш. И пусть весь мир подождёт теперь. Сам бог велел лежать и не двигаться. Как истинный сапёр, медленно и осторожно, кладу руку на её талию и подползаю ещё ближе.

В итоге уснуть я так и не смог, только дремота окутала сознание лёгкой пеленой. Шум по ту сторону двери вскоре стих. Оно и к лучшему. Спустя коротенький отрезок времени Оля просыпается и тихонько елозит по простыни, видимо, потягиваясь, а затем убирает ладонь от моего лица. Не открываю глаза. Нужно как-то сымитировать пробуждение, иначе это будет странно выглядеть. Пошевелившись, медленно открываю глаза и натыкаюсь на внимательный взгляд своей пассии. К её щекам чуть приливает румянец. Хоть это осталось неизменным.

— Доброе утро.

— Доброе… — как-то натянуто отвечает зеленоглазая. Она все ещё злится из-за всего происходящего? Вероятнее всего да. А впрочем, от чего бы ей было успокоиться? Ведь французы ещё здесь. Честно говоря, нет никого желания вылезать из комнаты. Пусть едут свататься к Кайлу. Он сын заместителя, заодно и за Конго расплатится сполна.

Внезапно рыженькая шокировано округляет глаза и начинает опасливо приподнимать одеяло. Вопросительно смотрю на неё и заглядываю под поднятую ткань. Что за дела?! По ноге Ольги неспешно ползёт змея. Соседка готовится закричать, но я вовремя зажимаю ей рот.

— Лучше не провоцируй.

Её жалобный писк приглушает моя ладонь. Она изо всех сил старается не издавать звуков и не шевелиться. Откидываю одеяло и медленно занимаю сидячее положение. Так-так…

— Спокойно, это всего лишь удав.

— Легко говорить. Убери его, пожалуйста, — с диким ужасом в тоне просит рыженькая.

Удав удавом, но кусается эта падла все равно больно. Не хочется ощутить его клыки в своей руке. Змея словно гипнотизирует Олю взглядом и поднимает голову над ней. Откуда в доме змея?! Ей негде было влезть. Зеленоглазая зажмуривается и прикрывает рот ладонью, силясь сдержать свою откровенную панику. Медленно беру со стула майку. Черт, даже если я накину ткань на голову ползучего гада, нет гарантий, что он не цапнет русскую за ногу.

Машу вещью с одной стороны от змеи и, как только она отвлекается, хватаю её с другой за глотку. Удав моментально обвивает мою руку, сильно сдавливая её своим телом. Рыженькая словно по щелчку пальцев забивается в изголовье, чуть не громоздя из подушек укрытие. У нас здесь не водятся такие удавы… Калифорнийские имеют другой окрас, а этот самый обычный пятнистый. Откуда его принесло? Если бы нас решили убить таким изощрённым способом, то проще было бы подкинуть ядовитую змею. Эта разве что Олю может до остановки сердца напугать, мы же с Каином удавов ловили пачками. Да и Джейсон вряд ли стал бы действовать, пока тут французы и Райан. Ему не нужна гибель членов иностранных династий. Слишком велик риск. От мыслей меня отвлекает стук в дверь.

— Да, войдите.

В покои с важным видом заходит Отец, а затем принимается уничтожать удава осатаневшим взглядом. Следом за ним вальяжно входит вся французская чета.

— Ох, вот где она! — оживлённо тараторит Элен, бросаясь ко мне. — Элисса выползла ночью из своей переноски, я все утро её искала.

Растерянно глазею на д’Эстанду. Обалдеть, это её комнатный зверёк?! Не зря говорят, что питомцы похожи, на своих хозяев…

— Она чуть не сожрала Одри.

— Нет, что ты, она слишком ручная. Никогда не кусается. Прошу прощения, если она вас испугала, более чем уверена, что она и сама безумно растеряна. Позволишь?

Вот же причуды. Держать дома змею… Хотя, у меня в Штабе тоже есть целый собственный выводок, только вот пока укротить не получается. Она перехватывает её за шею и бережно снимает ползучую с моей руки. Ну, ты ещё поцелуй её здесь. Оля никак не может оклематься от шока. Вот тебе и доброе утро. Эти гости когда-нибудь уедут?

Когда я просил в детстве щенка или котёнка, мне, значит, отказывали, а в других Штабах НАТО, живущих по единому закону, аж змей в покоях держат. И где справедливость? Я тоже хочу домашнее животное! Только не такое мерзкое. Хорошо ещё, что это хозяйство Мама не видела, вот где была бы натуральная истерика на весь дом. Поставщики утреннего приключения уходят из комнаты и я расслабленно выдыхаю. Отец потирает переносицу. Ещё только утро, а он уже раздражён.

— Мне кажется, или наши гости ведут себя малость как хозяева? — интересуюсь, благоразумно приглушив тон.

— Слава небесам, что скоро они нас покинут. Утром у нас с Этьеном уже состоялся разговор. Он признал поражение Элен в конкуренции невест, а потому сегодня они отбудут в Штаб. Джейсон уладит с ними инцидент в Конго, в конце концов, его отпрыск нахимичил. А завтра вечером уедем мы с Ким, мне нужно будет решить с ними ещё ряд вопросов. Поздравляю, Одри, в глазах французов ты непобедима. Вставайте, чем быстрее позавтракаем, тем скорее они укатят в Штаб и мы вздохнём спокойно.

Театрально поднимаю ладони к потолку и тихонько протягиваю «ура». Закатив глаза в ответ на мою выходку, глава семейства покидает помещение. Переключаю своё внимание на Олю. Подтянув ноги к груди, рыженькая сидит в подушках и пристально смотрит на меня, явно пытаясь отойти от утреннего шока. За несколько шагов покрываю расстояние до постели и усаживаюсь рядом с ней.

— Ты как?

— Не очень. Когда я почувствовала, как по ноге ползёт что-то омерзительно холодное и увидела змею, думала, у меня сердце остановится.

— Все позади.

Подползаю ближе к Ольге и обнимаю её, успокаивающе оглаживая по спине. Признаться честно в какой-то момент я и сам испугался. Облегчение нахлынуло, когда я понял, что змея не ядовита. Вообще девчонки часто боятся подобных вещей, так что не удивительно, что она так отреагировала.

— Между прочим, я тебя спас, — горделиво поднимая голову, протягиваю каждое слово. — Я герой.

— О, да, — тихонько хихикая, отвечает спасённая жертва. Это можно считать красивым жестом? Даже не знаю. — Спасибо.

Внезапно я вспоминаю её слова в своей палате, о методах поощрения и растягиваюсь в хитроватой ухмылке. Ну, а почему бы и нет? Да, ситуация скорее сумбурная, чем критическая, но тем не менее, я же заслужил хоть какую-то награду?

— И все? Мне кажется, я заслужил приз.

— Хм, в России говорят: когда кажется, креститься надо. Но, на самом деле да, и приз твой — моя искренняя и неподдельнаяблагодарность. Будем считать, что ты мой герой.

Дьявольски хитро, мисс Романова. Я даже не знаю, как вывернуть ситуацию в более удобное русло. Что ж, будем считать, что на этот раз она выкрутилась, не хочу вдаваться в долгую и ненужную полемику, пытаясь склонить чашу весов в свою сторону. Вымогать нужно изящно, а не в лоб. Каждая подобная её выходка подстёгивает во мне азарт ещё больше, раздувая внутренний огонь. Он заставляет меня тлеть.

Она поднимается с постели и принимается одеваться, а я, в свою очередь, учтиво отворачиваюсь. Когда-нибудь я перестану это делать, наверное… Ольга надевает лёгкое платье, а я влезаю в свежую поло и шорты, на улице жара, какой смысл укутываться? Ладно вчера, мы принимали гостей, но сегодня то марафет не обязателен. Впрочем, от новости об их уезде я пришёл в восторг, даже готов хлопушку им вслед подорвать от радости. Честно говоря, я бы взглянул на выражение лица Найтов, если бы французы решили посвататься к ним, а самым интересным зрелищем стало бы, пожалуй, противостояние Элен и Джевелс. О, да. На такое и тотализатор организовать не грех, хе-хе.

Ольга собирается достаточно быстро и раньше меня умудряется улизнуть на кухню, чтобы помочь Ким накрыть завтрак. Воздух уже разогрет приветливыми лучами калифорнийского солнца. Сказка… Шагнув на порог дома, я вдыхаю полной грудью и морально готовлюсь к встрече с гостями. Я даже готов лично погрузить их чемоданы в авто, лишь бы только больше не возвращались к вопросам сватовства, но, судя по словам отца, Этьен уже сделал для себя должные выводы.

Желаю всем доброго утра и окидываю присутствующих взглядом. Не понял, Ким здесь, а где Ольга? Черт, и Элен не видать… Только этого мне не хватало. Словно проследив за моей реакцией, мать коротко кивает мне в сторону кухни. Видимо, моим худшим опасениям суждено сбыться и рыженькая сейчас находится в непосредственном обществе Наследницы. Молча и незаметно для остальных я продвигаюсь к кухне, в итоге замирая под самой дверью. Они о чём-то говорят, вот только судя по тону, обе прилично злятся друг на друга. Оценив обстановку, прикладываю ухо к двери. Вдруг там что-то интересное происходит или Ольгу и вовсе пора красиво и ненавязчиво спасать.

— Ты искренне полагаешь, что Наследника устроит безродная серая мышь, вроде тебя? Брось, глупо полагать, что он будет твоим всегда. Наиграется, насытится и устремит свой взор к достойным девушкам, равным по статусу.

— Что вы, Мадмуазель, — Ольга откровенно язвит, насилу сдерживая собственное раздражение, а я невольно расплываюсь в улыбке, это выглядит забавно и чертовски льстит, если честно. — моя предшественница имела неосторожность заикнуться о том, что Рик принадлежит ей. Ровно с тех пор она его бывшая. Я умею учиться на чужих ошибках и такого провала не повторю. Однако, приятно видеть, что остальным девушкам четко видно, кто в фаворитах.

— Фавориты имеют одно дрянное качество, они часто сменяются.

— Возможно, вот только вам на моем месте уже не быть.

— Дерзкая, для медсестры выросшей в Штабе, или внимание Ричарда на тебя так влияет? Падать будет больно.

— Не больнее, чем приехать к Наследнику и остаться не у дел из-за какой-то медсестры без роду и племени.

В помещении повисает тишина, а я поджимаю губы. Это было весьма хлестко. В одном права, она действительно быстро учится и надо слушать в оба, чтобы прервать все вовремя.

— Сомневаюсь, — напыщенно парирует француженка. — я то уеду в свой Штаб и выкрою себе ещё некоторое время без брака, пока отец взвесит все за и против. А что будет с тобой, если тебя выкинут? Думаешь, в случае разлада ты сохранишь покровительство его матери? Наивная девчонка. Тебя раздавят и похоронят, не дав закончить последний вздох.

— Меня не выбросят. Хочешь знать почему? Да, я вам неровня, куда мне до Наследниц. Но у меня есть главное. Не алчность и неуемное желание власти, а любовь, которую я готова отдать ему сполна. Что ты можешь ему дать? Чувства? Нет, ты его не любишь и не сумеешь, тебе не это нужно. Заботу? Тоже нет, все вы не умеете ничего, кроме борьбы и убийств. Сына от нелюбимого мужчины? Он у него в любом случае будет, таков его статус. А я дам. Дам покой, заботу и ласку, которой он не получит ни от одной из вас. Дам то, чего не даст ни одна другая. Поэтому я в фаворитах и на шаг впереди. Я не пытаюсь его использовать и менять, всего лишь люблю и стараюсь стать надежным тылом. И я не отступлюсь от своего ни перед тобой, ни перед любой другой.

Тихо перевожу дух за дверью. Внутри как то необъяснимо тепло и приятно. Девушки из-за тебя ссорятся, а ты доволен, О’Хара. Улыбаюсь, как идиот. Конечно, в этой ситуации нет ничего хорошего, но черт подери. Оля не стала бы так реагировать, если бы ей пришлось лгать, а значит все сказанное ею — чистая правда. Она настроена решительно и это не может меня не радовать.

— Да кому нужна твоя любовь? Ему нужен статус и крепкая поддержка НАТО.

Несколько раз шумно потоптавшись под дверью, я вхожу внутрь кухни. Не стоит продолжать эту перепалку, она не приведёт ни к чему хорошему. Элен сидит на стуле, горделиво вздернув подбородок и закинув ногу на ногу, буквально испепеляя русскую взглядом. Мало тебе досталось только что от Оли? Рыженькая, оборачивается и, лучезарно улыбаясь, обращается ко мне:

— Я думала ты не встанешь, соня. Проголодался?

— Есть немного, — вышагиваю к своей соседке и тут, неожиданно, она обнимает меня и буквально впивается в губы с поцелуем. М-м-м, кажется, я иду ко дну, а Ольга вот напротив, просто четко указывает Элен кто в доме хозяин. Даже не буду препятствовать, в данной ситуации лучше просто тихо наслаждаться процессом.

Француженка ухмыляется глядя на нас и покидает кухню, на которой мы остаёмся вдвоём. Оба не спешим отпускать друг друга. Спустя пару мгновений, русская прекращает все действо и недолго внимательно смотрит на дверь.

— Что? Вдруг она не ушла.

— Всякое может быть. Что она тебе наговорила?

— Ничего особенного, — по лицу Оли пробегает робкая улыбка и она снимает разогретый завтрак с плиты. — Пойдём? А то гости в Штаб опаздывают…

— Согласен, — коротко хихикнув, отвечаю я.

Каким безобидным цветком она становится в моем присутствии, минуту назад была готова Элен чуть ли не на ленточки разорвать, а сейчас ушла от моего вопроса, прикрывшись собственной невинностью. Женщины воистину дьявольские создания, иначе их природную хитрость и колдовские чары просто не объяснить.

Завтрак проходит достаточно спокойно, Отцы без устали трещат о политике и возможных вариантах расширения сотрудничества между нашими странами, жена Главы и вовсе приглашает Ким во Францию на пару дней и только Элен испепеляет Ольгу взглядом. Не так проста и хрупка, как кажется, не так ли? В попытке прервать это зрительное уничтожение, я притягиваю Олю к себе ближе. На меня так смотреть француженка не решится никогда, а потому можно быть спокойным.

Гости собираются в путь достаточно скоро, практически сразу после трапезы. Никто из нас не протестует этому. По мне так лучше, если они уедут как можно скорее. В целом я остался доволен нашим знакомством с их Династией, если не считать Элен. Алексис весьма рассудительный и спокойный парень, да и у нас остались друг о друге хорошие взаимные впечатления, что в любом случае повлияет на отношения в НАТО.

Обменявшись крепкими рукопожатиями, Отцы семейств уговариваются встретиться в Штабе, мы же с Наследником Франции решаем поддерживать удаленную связь. Это выгодно обоим. Мне необходимо заручиться поддержкой Глав других государств, а ему не помешает благосклонность США. Автомобили покидают территорию резиденции и все присутствующие, как один единый организм, делают облегчённый вздох.

— Поздравляю, — с широкой улыбкой на лице, констатирует Отец. — операция «Срыв помолвки» завершена успешно.

Ким прыскает от смеха, братец жмёт Лейле руку, словно они партнеры по бизнесу, а я только крепче прижимаю к себе Олю, которую обнял ещё при французах.

— Спасибо за помощь.

— Никаких спасибо! — нарушает тишину возмущённый голос шпионки. — Вы обещали нам по любому желанию.

— Фу, как это меркантильно…

Смеюсь, в ответ на замечание Каина, а Лейла лишь закатывает глаза. Да, чувствую, мы с братом неимоверно вляпались этим своим уговором. Оля задумчиво улыбается. Самое забавное в том, что я знаю её самое смелое желание. Вот только вряд ли она решится его озвучить.

— Мы слова на ветер не бросаем, — горделиво задираю нос я. — озвучивайте желания.

— О, я так хочу провести день на берегу океана!

— Прекрасно, одно желание есть. Поехать можем сегодня. В конце концов, сейчас только утро, да и погода как раз жаркая. Оль, а ты чего хочешь?

В ответ на вопрос Девингема, русская только задумчиво поджимает губы. Не знает, что сказать? Насколько было бы проще, если бы она озвучила свою позицию в этом желании, все разрешилось бы как никогда быстро и легко, но вряд ли это нас устроит. Я и сам порядком загорелся этой целью.

— Не знаю… Можно его пока приберечь?

— Конечно, — с улыбкой отвечаю я.— тогда, собираемся и идём к океану?

Брат кивает головой и мы начинаем сборы. Отец и Ким явно рады нашему отбытию. Им тоже нужно уделить хоть каплю времени друг другу, пока оба на отдыхе. У них неимоверно мало времени друг на друга, только вечерами, но к этому моменту, как правило, Райан уже раздавлен огромным количеством работы за день, а Мать уже измучена бумажками, а то и вовсе несколькими операциями к ряду.

Мы с Девингемом забиваем большие рюкзаки провизией до отказа. Часть остатков вчерашних изысков кулинарии девчонки запаковывают в фольгу, мы же соберём прочий необходимый инструмент, вдруг будет прохладно и нам приспичит развести костёр? К нашему счастью, часть берега, которую мы собрались сегодня посетить, в основном безлюдна, а потому мы сможем себе позволить свободный отдых, со всей его пьянящей атмосферой.

Откапываем в сарае свои доски для сёрфинга. Невольно накатывает ностальгия. Ведь это отец научил нас покорять волны. Главное только вспомнить, как это делается. Пледы для девчонок, гитара, доски, газеты, ножи, спички, топор, саперная лопата и прочие необходимые для масштабного пикника вещи занимают свои законные места в рюкзаках и до отказа забивают наши руки. Приходится ещё брать с собой сумку холодильник для продуктов, иначе они испортятся на солнце.

— Вы, что съезжаете? — смеясь, спрашивает отец.

— Не дождётесь.

— А счастье было так близко…

Хихикнув, в ответ на наигранное возмущение Отца, мы с Каином поджидаем девчонок. Как же долго, господи. Как будто они не купальники надевают, а собираются в белый дом на аудиенцию. Наконец они выходят во двор, и боевик картинно поднимает руки в воздух, протягивая «аллилуйя». Смеюсь в голос с его выходки. Да уж. Действительно, свершилось.

Пляж от нашего дома скрывает узкая полоса леса. Приходится потратить немного сил на то, чтобы добраться до золотой песчаной кромки океана. По пути, перед выходом на берег, мы заглядываем в магазинчик и закупаемся пивом до отказа. Совсем скоро взору открывается побережье. Каждый раз это живописное место просто захватывает дух своей нетронутой красотой природы. С досками мы угадали, гладь воды тревожат добротные волны, раскатывающиеся по поверхности.

Мы устраиваемся в тени раскидистой пальмы и разбиваем мини лагерь. Раздобыв четыре крепкие и длинные палки, мы ставим их торчком в песок и натягиваем на них один из пледов. Теперь тенек нам обеспечен. Скидываем с себя лишние вещи и устремляемся к воде. Ах, какая тёплая. Разогретая лучами солнца, она ласкает кожу и приносит неимоверное умиротворение. С братом ныряем с головой практически сразу, а девчонки пытаются войти постепенно. Переглянувшись, мы с Каином понимаем друг друга без слов. Надо ускорить этот процесс.

Как две акулы мы окружаем наших дам и, улёгшись на спину, принимаемся хлопать ногами по воде, окатывая жертв с головы до ног брызгами. Они визжат от жалящих прохладных капель и в конечном итоге следуют нашему примеру, опускаясь в воду целиком. Внезапно, Лейла бросается в сторону напарника и принимается шуточно топить его. Смеюсь, как вдруг Ольга принимается проделывать тоже самое.

— Не выйдет, я крепко стою на дне, — беспорядочно отмахиваюсь от её рук и норовлю отплыть на безопасное расстояние, но она весьма проворна.

— Уверен?

С заговорщической улыбкой она ныряет ко дну и я теряю ее из виду. Мы знатно подняли муть и песок скрыл Ольгу от моих глаз. Черт, она в выгодном положении. Озираюсь по сторонам, где же она? Чувствую, как на моих щиколотках что-то сжимается, на какую-то секунду я теряюсь, и меня резким рывком сбивают с ног. Падаю спиной в воду, стараясь грести руками, чтобы оставаться на поверхности. Рыженькая все так же мертвой хваткой держит меня за ноги, в таком положении я не смогу вырваться так, чтобы не причинить ей боль, а потому барахтаюсь как жук.

— Видимо, не совсем крепко, — ах, сколько же язвительности в этом тоне.

— Ладно, признаю, умница подловила, а теперь будь хорошей девочкой, отпусти.

— Не-а, скучно быть хорошей.

Она начинает выталкивать мои ноги из толщи океана, от чего тело автоматически погружается вглубь. Без зазрения совести русская мотает меня туда-сюда, позволяя время от времени делать вздох и заливается громким смехом. Когда ей надоедает это занятие, она отпускает меня, и я перевожу дух, растянувшийся на поверхности в виде звезды. Хорошо как, эти ее карусели порядком выматывают. Пристроившись сбоку, Оля ныряет через меня в воду, притапливая руками.

— Нет, ты не лиса, — говорю я, — ты дельфин, ну или русалка на крайний случай.

— И тот и другой вариант на суше не обитает, так что давай остановимся на том, что я лиса, которая очень любит плавать. С родителями мы всегда любили возиться в воде…

Грусть овладевает ее голосом, а в глазах отражается неимоверная тоска. Она скучает по ним. Как бы я чувствовал себя в подобной ситуации? Сидя в плену у Громова, часто думал об этом. От мысли о том, что уже никогда не увижу родных, у меня разрывалось сердце. Ей наверняка ещё тяжелее, чем мне. В попытке хоть на каплю облегчить сложившуюся ситуацию, подхожу к ней ближе и мягко вплетаю в свои объятия. Как только мы разберёмся в наших отношениях, я в первую очередь выйду на связь с ее родителями. Так больше не может продолжаться.

— Не грусти, это ведь хорошие воспоминания. Давай договоримся так. Я постараюсь что-нибудь сделать, чтобы ты могла хотя бы поговорить с семьёй. Только дай мне время, чтобы продумать это, хорошо?

Ольга внимательно смотрит в мои глаза, словно ища подвох в словах, а потом крепко обнимает, жарким шепотом дрожащего голоса обжигая кожу.

— Спасибо, для меня это очень важно.

— Я знаю…

Поглаживаю спину Оли ладонью и проникаюсь происходящим. Как же хорошо, в её руках. Не спешу размыкать объятия, но охочих изгадить момент слишком много. Каин вопит с берега, приглашая нас на баночку пива, а я только незаметно для русской отмахиваюсь от брата рукой. Отвали и не гадь в мою малину, будь лапочкой!

— Хорош там друг в друге взглядом дырки прожигать, пиво закипит!

Только я собираюсь хлестко ответить Девингему, как объект моих самых амбициозных планов предлагает пойти на берег. Ну, напарник, я тебе устрою.

Под тенью импровизированной палатки уже организован настоящий банкет. К моему удивлению, даже Оля соглашается на пиво и мы приступаем к посиделкам. Кайф, что еще нужно от жизни? Тишина, спокойствие, свобода и расслабляющая атмосфера, запах океана и раскатистый шум волн, омывающих бархатный песок. Роскошь - одним словом.

— Ну, как будем развлекаться? — потирая ладони, спрашивает брат.

— Думаю, до гитары в кругу костра мы дойдём к вечеру. Пока ещё тепло и мы в сносной кондиции, предлагаю заняться серфингом и накупаться по максимуму.

— Ценная мысль, Рик. Заодно девчонок прокатим.

— Ага, если сами вспомним, как на них правильно стоять.

— Отбросить пессимизм!

Господи, откуда у Каина столько энтузиазма? Или Лейла в бикини оказывает на него такое влияние? В любом случае, энергия у него хлещет через край, а значит, что и остальным он покоя не даст. Мы недолго валяемся на песке, перебрасываясь незначительными шутками. Время от времени, взгляд Оли и Лейлы скользит по изуродованной спине. Ким сказала, что шрамы вряд ли сойдут со временем и это прискорбно… Когда я впервые увидел кожу, впал в ступор, вся спина исполосована. Я уже всерьёз задумывался о татуировке, вот только какую сделать — не знаю. Нужно хорошенько взвесить все за и против этого дела.

Ещё немного повалявшись на песке, мы с Каином берём доски для сёрфинга и уходим к океану, наверстывать упущенные навыки. На первых парах выходит паршиво, на каждой более-менее путной волне, с завидной регулярностью падаем в воду. Ну, нет, так дело не пойдёт. Видел бы нас Отец, уже бы давным-давно потонули в тоннах сарказма и поучений.

Настырность приносит свои плоды и вот, механическая память начинает всплывать из недр разума, позволяя удерживаться на волне. Через пяток другой подходов мы и вовсе чувствуем себя уверенно, как раньше. Чудесно, то чувство, когда ты седлаешь волну просто невозможно объяснить словами. Возникает ощущение, будто ты летишь, словно птица. Чуточку сгибаю ноги в коленях и рукой касаюсь лазурной глади. Ради таких вещей стоит жить и стоит сохранять хрупкий мир на нашей планете. Чтобы просто наслаждаться тем, что создала природа и чувствовать себя ее частью.

Оля завороженно наблюдает за тем, как мы с братом гоняем по волнам. Чтобы научить ее кататься уйдёт слишком много времени… Сумею ли я удержаться на доске вместе с ней? Надо попробовать. На следующей попытке я беру курс на девчонок и, подплыв, усаживаюсь на доску.

— Не хочешь попробовать?

— Я не умею, — смущаясь на ходу, отвечает Оля.

— Тебя одну никто и не пустит, залезай сюда.

Нерешительно она даёт мне руку и я помогаю ей взобраться на доску, инструктируя касательно положения, которое необходимо занять:

— Сиди так, можешь держаться руками за края доски, главное ноги не высовывай, иначе мы моментально улетим с неё.

— Поняла.

Гребу к чуть большей глубине и поджидаю достойную волну. Рыженькая увлечено копошится руками в воде, завороженно наблюдая за разномастными яркими рыбками. Она подобно маленькому ребенку, наивно и восторженно воспринимает все происходящее, как сказку. И вот, наконец, появляется достойный внимания вал. Уверенно веду сёрф и поднимаюсь на ноги, отправляя нас в чистое скольжение по толще океана. Огромная волна начинает заворачиваться в трубочку и мне удаётся пронырнуть внутрь неё. Лучшее, что можно испытать, стоя на серфе… Невообразимая красота. Побывав в волне один раз, уже нет шансов сдать назад, в неё захочется вскочить вновь. Адреналин и наслаждение пульсом отдаются под кожей, я запускаю руку в воду, слегка брызгая на Олю.

— Вставай, только медленно и постарайся держать равновесие.

— Боюсь, не выйдет.

— Я помогу.

Русская плавно поднимается на ноги, но не найдя опоры, пытается присесть назад. Не позволяю ей этого сделать, хочу, чтобы ощутила полный размах происходящего безумства. Как только она поднимается, я обнимаю её сзади за талию, тем самым удерживая на месте. Пальцы Оли вцепились в мои руки, а сама она с упоением разглядывает все вокруг. Скоро тяга волны закончится и, вероятнее всего, мы упадём с доски. Но предупреждать я об этом, конечно же, не буду.

Укладываю ладонь на кисть Ольги и сплетаю наши пальцы в замок, она чуть дрожит от моих прикосновений, а дыхание ее сбивается, совсем как тогда в медицинской комнатке Ким. Вытягиваю наши сомкнутые руки к стенке волны, оглаживая рукой Оли хрустальную рябь. Не в силах противостоять чарам происходящего, не могу держать контроль. Разве он нужен, когда нам так хорошо? Необходимо срочно что-то делать и рушить стену молчания. Невозможно больше терпеть эти границы и дистанцию, балансировать на краю пропасти и каждый раз стараться не рухнуть вниз. Трусь носом о её шею, а затем оставляю на бархатной коже, соленой от океана, мягкий поцелуй.

Разбег барашка заканчивается и после мощного толчка, мы слетаем с доски. Падаю на спину, настырно не выпуская Олю из рук. Тут достаточно глубоко, а я не знаю, насколько хорошо она плавает, когда не ощущает дна. Хорошо, что доска к ноге привязана, не уплывет далеко, иначе гоняться за ней можно вечно. Практически синхронно мы выплываем на поверхность и втягиваем воздух в легкие.

— Не плохо, — с довольной улыбкой, заключаю я. — Хорошо держалась для первого раза.

— Ну, так у меня был лучший инструктор.

Небеса обетованные, откуда в ней столько кокетства взялось, до сих пор не пойму. На какое то количество времени я зависаю, теряя абсолютно все мысли в голове, словно они вместо меня идут ко дну.

— Залезай на доску, я потащу нас к берегу.

— Могу доплыть и сама.

Закатываю глаза, какая же она настырная. Но ответом на мой жест служит лишь хихиканье. Однако ее непослушание не порождает во мне злости, лишь желание шуточно приструнить непокорную. А может и не шуточно… Закатай губу, Рик.

— Будь хорошей девочкой, не повторяй ошибки Ариэль.

— Ого, да ты смотрел диснеевские мультики?

— Кажется, их смотрели все. Мальчики в том числе. Только вот принцы там все безликие, как под копирку.

— Раз уж ты смотрел «Русалочку», то должен знать, что, в конечном счёте, упрямство Ариэль привело к тому, что она вышла замуж за принца Эрика.

Какой тонкий намек на толстые обстоятельства, да и хитроватый прищур буквально вопит о том, что она открыто пытается меня спровоцировать. Закрываю глаза и улыбаюсь, да, Ольга Дмитриевна, вы начинаете делать поистине гроссмейстерские ходы, однако в партии победителем останусь я. Обыграть меня могут, пожалуй, только трое: Отец, Джейсон и Кайл. Да, этот белобрысый гад всегда меня обыгрывал. Единственное, где он всегда на голову впереди и делает меня как ребёнка. Найт-младший — признанный чемпион Штаба по шахматам.

— Полезай на корабль, Ариэль, принц Эрик поведёт судно к своим берегам.

Оля хихикает, и я помогаю ей взобраться на доску. Благодаря манжете на ноге, я спокойно плыву вперёд, таща своего пассажира на буксире.

Так и тает день, сменяясь прекрасным закатом. Солнце уже начало клониться к океану, раскрашивая небо в ало—персиковый цвет, волны совсем стихли, и полный штиль разгладил лазурь океана, словно утюгом. Мы уже неплохо так пополнились пивом, и принялись развлекаться всеми доступными способами, в ход даже пошла гитара.

— Может, в картишки перекинемся?

— Изыди, шулер! — мой тон полон возмущения, а Каин лишь театрально пожимает плечами, невинно хихикая.

— Просто так — не интересно!

— Ужас, Лейла, от тебя не ожидал. Вы идеальная пара, два жулика.

— У нас есть при себе салфетки, можно написать на них желания, запихнуть в рюкзак. Проигравший тянет и исполняет…

Обескураженно смотрю на Олю. Матерь божья, что творится вокруг меня и на какие чудеса способен алкоголь?

— Идёт, — озарившись хитрой ухмылкой, заключает Каин и каждый из нас принимается выдумывать желания, фиксируя их на доступных нам носителях. Стараюсь придумывать что-то более-менее приемлемое, но все скатывается к какому-то детскому идиотизму. Пусть так, зато повеселимся.

Уложив все бумажки в рюкзак, мы долго и упорно принимаемся выбирать карточную игру, которую все знают. К моему очередному шоку, оказывается, что Ольга умеет играть в покер.

— Откуда? — недоумение ощущается в моем голосе. Русская только игриво закусывает губу. Мысленно бранюсь, не своди с ума, я и так на взводе, да ещё и пьян.

— Мой покойный дедушка обожал карты. Знал кучу игр и фокусов и упорно считал, что, как единственная внучка, обязана стать профессионалом в этом деле, я до сих пор многое помню. Может, после партий покажу парочку занимательных вещей.

Немая пауза ненадолго затягивается, однако, заинтересованный братец уже принимается тасовать колоду, м-да, Рик, с таким раскладом все салфетки будут твои… Кон начинается паршиво до ужаса, и с течением времени распутная удача так и не пытается мне благоволить. Основная борьба развязывается между Каином и Олей и это уже понятно, вот только хватит ли мне имеющегося, чтобы обойти Лейлу?

По итогу все мои расчеты летят в тартарары и я оказываюсь первым везунчиком нашего коллектива. Ну, вот и как с ними играть? Не сказать, что я плохо играю, напротив, но мое везение в картах стремится к отрицательным значениям. Вся компания в предвкушении ожидает приговора, и я запускаю руку в рюкзак. Только бы что-нибудь адекватное, а то знаю я Каина, да и мои собственные варианты мне не очень нравились.

— Выпить залпом банку пива, — зачитываю я вслух текст задания. — Это кто такой молодец и решил меня споить?

— Обращайся.

Лейла подмигивает, и я тянусь за банкой. Залпом, это, конечно, мощно. Хорошо хоть не Оле досталось. После такой дозы и скорости ее было бы не собрать и пришлось бы в ускоренном режиме уходить домой. Прохладный алкоголь медленно вливается в организм, повышая градус безумия в моей голове. Наутро я пожалею, но карточный долг игнорировать я не в праве.

После завершения задания, Каин вручает мне колоду, и я раздаю на новую партию. Доза пенного ударяет по голове, мне становится без особенных причин весело, даже удивительно, как порой одна несчастная банка может изменить расклад. В этот раз мне везёт, я ухитряюсь избежать проигрыша, уступая это почетное место Лейле. Оказывается, мне ещё повезло. Ей выпадает задание показать какой-то предмет жестами, и несчастная настырно норовит довести задумку до финала. Вот только мы никак не можем угадать слово. Девингем только подхихикивает. Видимо, его салфетка досталась проигравшей.

— Щетка?

— Да не совсем, — рассуждаю в голос. — ёршик?

— Слава богу! — вопит сержант, — Я думала уже не угадаете.

— Шедевральная идея: заставить человека в формате «крокодила» показывать эту приблуду.

— Зато как это было сделано. Конфетка!

Закатываю глаза, чувствую, самый смак ещё где-то впереди. Так и происходит: каждый из нас периодически то совершает глупости, то истязает себя физическими нагрузками, порой попадались даже достаточно раскрепощенные задания. И вот, в очередной раз я попадаю в аутсайдеры и вынужден тянуть несчастную бумажку. К моему облегчению, их осталось всего две. Хватаю одну наугад и зачитываю содержимое:

— Расскажи любую из своих тайн.

А вот это уже интересно. Что бы такого рассказать, чтобы не сильно испортить себе репутацию? Натворили мы с братом много всего и рассказывать о чем-то вопиющем не хочется, а незначительные байки совсем не приходят на порядком опьяневший ум.

— Мы с Каином были ещё детьми, но уже достаточно шкодливыми. Как-то раз Отец вернулся вечером в покои и на кухне за чашечкой кофе пожаловался Ким, что по итогам учебной тревоги Штаб не очень оперативно среагировал на угрозу и что, в случае реальной проблемы, протяжка была бы не позволительна. Мы это дело услышали и решили, как добрые детки, помочь папе привести всех в тонус. Через недельку мы уже были по самые уши снабжены дымовыми шашками, знали о каждом сигнализаторе и кнопке в каждом углу. И вот, идёт Совет Штаба, открывается дверь, в которую вкатывается три дымовые шашки, ещё одна остаётся на пороге за дверью. Мы ведь должны были быть скрытными, как настоящие боевики. Закинув снаряды в зал, мы побежали врассыпную по Штабу и на каждом шагу кидались шашками и жали на все сигнализаторы. Нам было по восемь лет… Весь Штаб собрался по тревоге в считанные секунды, а нас, болванов малолетних, без труда отследили по камерам. Ух, от Отца нам достались просто дикие нравоучения да и на тренировках под его руководством мы потом месяц гибли, правда, он от души посмеялся, когда узнал наши истинные мотивы. Ту тревогу выдали за учебную, а нашу роль в ней замяли…. Думаю, сойдёт за тайну.

Рассказывая это сейчас, я и сам не могу сдержать смеха, а вот тогда возмущённые возгласы отца привели нас с братом в натуральный ужас. После короткого перерыва на очередную дозу спиртного, мы принимаемся за последнюю партию. Кон выдался невероятно напряженным и до последнего сохраняется интрига. Вскрываем карты и, к всеобщему удивлению, проигрывает Оля. Тяжело вздохнув, она достаёт последнюю салфетку и зачитывает задание:

— Французский поцелуй с одним из присутствующих…

Возмущённо кошусь на раздосадованного Каина, его почерк.

— Блин, подсунь листок Лейле!

— Эй, нет, ребятки, — томно закусив губу, сержант смотрит на Ольгу. — можем обломать мальчиков и поцеловать друг друга. Вот уж они расстроятся.

— Боюсь, вы нас только порадуете… — самодовольный тон Каина вызывает во мне внутреннее возмущение. Никому не позволю Рыженькую мою целовать! Даже девице!

— Пожалуй, к такому я ещё больше не готова…

— Каин, я там видела одну занимательную пальму, будь добр, хочу сфотографироваться…

— Что, с деревом?

— Не важно! Пошли!

Прикрываю глаза рукой, Лейла оказалась куда сообразительнее, чем брат. Она утаскивает его подальше от нас, а проигравшая неловко улыбается.

— Можем просто сказать, что ты выполнила задание.

— Карточный долг, — придвигаясь вплотную и укладывая руки на мою шею, чётко говорит Русская, весьма нетрезвым голосом. — это дело чести.

Нерешительно она смыкает наши губы в поцелуе, и я совсем теряю остатки трезвости, но уже не от алкоголя, а от пьянящего наслаждения, стягивающего низ живота в истоме, и наполняющего душу теплом. Может не такое уж и дурацкое задание? Глаза автоматически закрылись, чтобы не мешать восприятию зрительными образами, они излишни сейчас, имеют значение только тактильные ощущения. Она мягко поглаживает мою шею, время от времени переходя на плечи, а я же напротив, вцепился в осиную талию мертвой хваткой, лишь время от времени блуждая руками вниз и вверх. Я никому не отдам ее, даже если отстоять это право придётся ценой жизни.

Мягко углубляю поцелуй, лаская каждый миллиметр предоставленной мне области ее тела. Мало-помалу я чувствую, как в штанах все каменеет. Дожил, О’Хара, раньше тебя было не возбудить поцелуем, а теперь ты как сопливый ботаник воспламеняешься с пол оборота. Тихий и удовлетворённый стон Ольги будоражит рассудок, дорогого стоит то, что она не просто воспринимает это как долг, но и получает удовольствие от происходящего.

Она мягко отстраняется от меня, чуть улыбаясь. Наивный взгляд зелёных глаз искрит яркими переливами, словно изумруд в солнечных лучах. У меня с языка готово сорваться признание, но я молчу о нем. В голове уже роятся скудные наметки того, как можно сделать это красиво. Хочу, чтобы это было незабываемо.

— Задание можно считать выполненным.

— Да, — мой охрипший от желания голос звучит приглушённо. Так и не выпустил ее из объятий, нет сил на это. Укладываю ладонь на тонкую шею, большим пальцем нежно поглаживая пунцовую от смущения щеку.

Не говоря ни слова, вновь припадаю к меду уст своей рыжей бестии. В сто раз сильнее наркотика, в миллион серьезнее алкоголя. Самая таинственная пленница Штаба совсем не сопротивляется, вместе со мной растворяясь в безумстве происходящего.

Дыхание обоих сбито, а сердца с диким ритмом гулко отбивают чечётку в груди. Может к черту всю эту красоту и пафос, отбросить все хрупкие, как хрусталь, наметки и просто вот так взять и признаться во всем? Сдаться по всем постам и, наконец, успокоить метания души, желающей единения и любви? Изъяснения в светлых чувствах после убийственной дозы алкоголя не лучшая идея. Все же будет логичнее отложить это до более подходящего момента и оперативно заняться разработкой плана волшебного и решающего вечера. Да, так будет правильнее.

— В задании был один поцелуй, — ангельски улыбаясь, уточняет проигравшая. Черт…

— А… Ну… Так, а э… — пытаюсь найти отговорки, но все они ускользают от меня, едва я успеваю за них ухватиться. Вот же неловкость. Думай, Рик, думай! — это долг. Помнишь, ты мне как-то задолжала поцелуй, когда родители нам помешали в палате? Так вот это он.

Пронёс какую-то муть и теперь сижу, мысленно надеясь, что это прокатит. При том что она этот долг вернула ещё когда шприцы у меня отбирала. Да уж, Рик, как никогда блестяще. Куда подевалось красноречие, когда оно было так нужно? Ничего не говоря в ответ, Оля выпутывается из моих объятий. Чувствую себя школьником после поцелуя со старшеклассницей, не знающим, куда теперь деть взгляд, аж самого такая реакция раздражает. Невинность заразна, или что?

Затянувшуюся паузу своим появлением разряжают друзья, взахлёб спорящие о том, что Каину не влезть на пальму. Плохая идея брать пьяного Девингема на слабо. Он ведь сделает!

— Он залезет, нет смысла спорить. Каин на дереве держится лучше любой белки. Заканчивайте этот спор.

— Не, — вытянув указательный палец в сторону той самой пальмы, протягивает сержант. — на эту ему не влезть. Готова поспорить.

— Идёт. — тыкаю брата в бок локтем, но он только отмахивается от меня, ему нельзя дать туда заползти, если свалится, то шею свернёт. Был бы трезвым, я бы и слова не сказал. — Цена вопроса, леди?

— Принесёшь мне пальмовую ветвь, и я отвечу согласием на твоё предложение встречаться.

Лицо синеглазого озаряет сперва лучезарная счастливая улыбка, а затем она медленно, но уверенно, превращается в хитрую дьявольскую ухмылку. Прикрываю глаза рукой, черт, теперь его абсолютно точно не остановить.

— Может, перенесём каскадерский трюк на завтра? Когда все будут трезвые… — вмешивается Оля.

— Нет, — горделивый тон Каина непроизвольно вызывает у меня смешок, все не так просто, Оля. — Я возьму своё здесь и сейчас.

Все вместе мы отходим чуть в сторону к пальме. Каин зажимает во рту нож и принимается настырно лезть на дерево. К моему глубочайшему облегчению, алкоголь не имеет такой уж большой власти над его инстинктами. Пусть медленнее и менее проворно, но он все-таки лезет вверх, ведомый благородной целью. Лейла буквально любуется им. Развела парня на красивый поступок и стоит довольная. Девчонки все такие хитрые.

Добравшись до макушки, брат срезает ветку ножом и та летит на песок. Спуск вниз даётся ему куда легче, и он возвращается к нам достаточно резво. Подняв свой ключик к успеху, Каин выделывает картинный мужской реверанс перед брюнеткой и вручает свой трофей.

— Мисс Дей, готовы ли вы исполнить своё обещание и стать моей дамой?

— Ох, так и быть, я согласна.

Лейла застенчиво прикрывает лицо пальмовым листком, а Каин просто тает на глазах. Глаза, цвета сапфира, словно ищут подвох, и не найдя такового, он обнимает теперь уже свою девушку и подмигивает нам с Олей из-за плеча боевика. Жесть, какой он шустрый, и сильно-то не заморачивался с подходом. А я все тяну кота за хвост. Хорошо, что родители не в курсе моих чувств к Оле, иначе бы всенепременно указали бы на то, что брат уже добился своего, а я все медлю. Завтра нужно будет сделать Оле какой-нибудь сюрприз. Пора штурмовать.

Остаток вечера мы проводим в кругу небольшого костра, под звуки гитары и разномастных песен. На полных правах напарник совсем не выпускает новоявленную вторую половинку из рук, да и сама она не спешит отстраняться. Неужели она преднамеренно некоторое время игнорировала потуги друга, чтобы повысить ставки и подогреть интерес? Если все так, то она справилась на ура. Легкодоступная девица бы не заинтересовала. Посмотрим, насколько его хватит в серьезных отношениях.

Опустошив все закрома съестного и пива, собрав с собой весь мусор и принесённые вещи, мы выдвигаемся домой. Густая тьма уже окутала собой пространство, и время перевалило за полночь, когда наша компашка возвращается в особняк. Распрощавшись на сегодня с новоявленной парочкой, наконец, оказываемся в своей комнате. Уф, сейчас завалиться без задних ног. Ольга сходу ныряет на свою половину.

— Переодевайся и будем спать, — говорю я, укладываясь рядом, уже переодевшись. Рыженькая только отрицательно мычит в ответ. — Ты как себя чувствуешь?

— Нормально. Просто лень.

— Ты и лень — вещи несовместимые. Давай, будь хорошей девочкой.

— Нет.

Полуулыбка посещает мое лицо, и я ненадолго прикрываю глаза, чтобы заставить свой пьяный рассудок не хохотнуть в голос. Нет у неё. Это становится даже интересно.

— Да. Иначе я сам тебя раздену.

— У-ти, как страшно.

Вылупившись на Ольгу, я даже потерял дар речи. Обалдеть. А впрочем, что-то похожее было, когда она напилась с отцом. Тоже смелости было хоть отбавляй. Пользуясь моим ступором, она взбирается на меня и, оседлав бёдра, вжимает мои запястья в подушку над головой и заливисто смеется. Невольно я тоже прыскаю от смеха, однако, забавного в этом мало. Такие игры на пьяную голову грозят тем, что остановить себя будет крайне сложно. А впрочем, может это не нужно? Ведь она так восхитительно нарывается.

— Я тебя поймала, — Оля опускается к моему уху и ее дыхание опаляет кожу, дьяволица, что же ты творишь. Горсти самообладания тают на глазах, и я теряю последние адекватные мысли.

— Предположим. Что дальше, хищница?

— То же, что и всегда происходит с добычей.

Русская бережно кусает мочку моего уха. Я тону, делая шумный выдох. Откуда она набралась всего этого, где взяла столько смелости? Алкоголь, она оттуда черпает это воодушевление, но ломать ее роскошное наступление я не желаю. Осторожные укусы ползут по моей шее. Точно так же я распалял Олю там, в медицинской комнате Ким и она усвоила правила этой игры. Попахивает поражением по всем постам, Рик. Оторвавшись от своего занятия, лисица внимательно вглядывается в мои глаза, а затем ее посещает короткая нежная улыбка. Она такая, какая есть и этого не изменить. Закусив губу, она будто ждёт от меня реакции. Что я могу сказать, изнемогая от желания и выжигаемый просто бурей страсти?

— Не кусай губу, — совсем хрипло произношу я.

— Моя губа, хочу и кусаю…

— Как сказал один известный герой небезызвестного романа: «Или ты перестанешь ее кусать, или я повторю это лично».

Соблазнительница только смеётся в ответ на мои слова, а я лишь в секунду перекидываю ее на спину и нависаю сверху, теперь уже ей некуда бежать и она в моей власти. Я достаточно резво впиваюсь в ее губы и сходу осторожно воплощаю угрозу в жизнь. Стон Ольги наполняет комнату и некогда застенчивая и робкая девчонка сейчас рьяно принимается предаваться весьма развязному поцелую. Контролировать свой пыл практически невозможно, да и я совсем оставил эти попытки. Она уже довела меня до крайней степени сумасшествия своими выходками.

Тяжело дышу, но совсем не от поцелуя. Обуревающие чувства в купе с наслаждением от процесса накрывают меня, словно цунами, будто выкачивая воздух из легких. Вновь дразнит, нежно отираясь о мой нос кончиком своего. Риск истлеть от обжигающей волны буйства растёт с каждой секундой все выше, и я готов превратиться в уголь, рассеяться пеплом в ее руках, зная, что это будет лучшая ночь из всех, что были подарены мне судьбой.

— Ты хоть понимаешь, к чему мы катимся? — ощущая растущее возбуждение, пульсирующее в сознании и низу живота, чуть не рычу, заглядывая в ее устланные алкоголем и туманом желания изумруды.

— Да. Может, это и есть мое желание?

Последние жалкие щепки сознания сгорели дотла и я, молча вновь целую ее, испытывая неимоверное и необъяснимое чувство внутри. Стаскиваю майку прочь с Ольги, купальник пойдёт в расход чуть позже, принимаюсь блуждать по ее нежной шейке губами. В полной боевой готовности я расположился между стройных ног рыженькой. Объятая желанием и раскрасневшаяся от происходящего, она путешествует ладонями по моему телу, время от времени притесняя голову ближе к себе, сладкие нотки ее голоса подстегивают ещё больше.

Даже хорошо, что она выпила. Алкоголь позволит сделать все максимально безболезненно. Вот только что будет на утро? Не пожалеет ли она? В прошлый раз она не вспомнила о поцелуе, а когда узнала, то чуть не задохнулась от стыда. Что если и в этот раз будет так же? Меньше всего я хотел бы, чтобы она пожалела о своём решении. Зависаю над ней, внимательно глядя в глаза. Рыженькая растерянно смотрит на меня, в некогда осмелевшем взгляде читается опаска и насторожённость, легкими нотками отравляя ее общую решимость и возбужденность.

Если я воспользуюсь ею, то грош цена моей любви. Давно пора делать первые шаги, и если она сумела сломить свои внутренние принципы, пусть и под давлением алкоголя, то я тем более сумею переступить через собственные опасения. Смирив в себе скачущие мысли и хлещущую через край животную страсть, я нежно целую ее губы, совсем иначе, не так как все прежние разы, без капли напора.

— Извини, но нет.

— Что?

— Если ты действительно хочешь этого, то богаради, но не по пьяни. Ты не заслуживаешь такого…

Оля поджимает губы, сложные эмоции захлестывают разум русской. С одной стороны в ее колдовских глазах проскальзывает облегчение, но слишком плотно сплетенное с обидой и расстройством. Вновь нагибаюсь ниже, чтобы припасть к ней и иссушить это огорчение в тепле поцелуя, но она лишь отворачивает лицо.

— Спокойной ночи.

Тон голоса Ольги холодит сознание. Черт, не этого я хотел в итоге.

— Спокойной… — отзываюсь эхом и укладываюсь рядом на простынь. Не переодеваясь, она перемещается на бок, спиной ко мне и больше не говорит ни слова. Все так сказочно шло, и я все испортил. Нет, это правильный поступок. Нет никакого права подвергать ее такому унижению. Зеленоглазая заслужила любви, достойного отношения, того, чтобы ее носили на руках и черт подери не имели как шлюху. Она поймёт меня утром, когда вспомнит о произошедшем и даст трезвую оценку ситуации. Пора брать себя в руки и двигаться к признанию.

Мы оба уже не в силах терпеть притяжение друг к другу и игнорировать его, настало время положить конец происходящему. Если раньше это напоминало внутренние самокопания и поиск верного пути, то сейчас все кристально ясно и сомневаться в цели просто преступление. Я мужчина и должен проявлять инициативу сам, а не сваливать все в ее хрупкие руки.

Соседка по постели не издаёт ни звука. Идиотская ситуация, как не крути, но я не знаю, что сказать ей сейчас. Этот разговор лучше отложить на утро. Почему мне так не по себе внутри? Не знаю… Я задел ее, а ведь она пошла на такой решительный ход. Порядком измучив себя мыслями и невнятными угрызениями совести, я укладываюсь спать. Чудесный день и испорченная ночь. Укутываемый густой негой сна, я оправдываю себя верностью своего поступка.

Комментарий к XXXXV Глава

Решила порадовать продой чуточку раньше ^^

Надеюсь успеть к празднику выкатить ещё одну Главу)

========== XXXXVI Глава ==========

Тёплые лучики робко пробиваются сквозь занавеску, придя вчера домой, мы даже не задернули шторы и теперь солнце слепит меня даже через опущенные веки. Гадство. Я хочу поспать ещё, но для этого придётся прикрыть этот прожектор. Мысленно бубня, я встаю с постели и сонно шагаю к окну. Облегчённо вздохнув, возвращаюсь к ложу и не обнаруживаю Олю. Где она?

В какой момент она ушла? Я так крепко спал, что даже не услышал этого… Сон, как рукой сняло. Нужно найти ее и поговорить о вчерашнем. Мы должны спокойно все обсудить, хочу, чтобы она понимала мотивы моего поступка. Одеваю шорты и борцовскую майку, так хотя бы не будет жарко, сентябрь в Калифорнии весьма номинальное понятие.

Покинув комнату, замечаю столпотворение в конце коридора, Отец, Каин и Лейла сгустились возле входа в родительскую комнату и упорно слушают происходящее за дверью. Вряд ли они бы стали подслушивать тишину. Значит там Оля и, очевидно, мама? Что происходит? Заметив меня Райан сатанеет на глазах и, поманивая пальцем, подзывает меня к себе. Черт. Может смыться, пока не поздно? Очевидно, что они знают о произошедшем, или же это просто паранойя?

Когда я нерешительно подхожу к Главе, он молча берет меня за шиворот, как котёнка, и прижимает ухом к двери. Господи, он меня сейчас испепелит этим своим взглядом. По ту сторону двери я отчетливо слышу разговор Оли и Ким. Рыженькая плачет, а врач явно пытается успокоить эту эмоциональную бурю. Вчерашнее событие настолько задело ее?

— Я не могу так больше, — всхлипывая, стенает Оля. — переступила через себя, растоптала гордость и приличия, но ему это не нужно. Рик прекрасно знает, что я никогда не осмелюсь это повторить, он меня насквозь видит! Значит ему это не нужно.

Как я и думал, она поняла все не так. Закрываю глаза, прижимаемый к двери отцом, надо было вчера решить этот вопрос и не ждать, пока она додумает все сама. Как же все сложно с этой чертовой любовью.

— Все не так… — шепчу, пытаясь оправдаться, но Отец лишь зажимает мне рот ладонью.

— Заткнись и слушай, до чего ты довёл!

Выбора не много, а потому я повинуюсь, хотя от чувства вины хочется провалиться сквозь землю. Я имел ввиду совсем не то, что она восприняла за правду, лишь не хотел опорочить ее, запятнать белоснежную душу грузом подобного мерзкого поступка, а она расценила все как отказ от неё и нежелание. Женщины… Мое железобетонное возбуждение, которое она явственно ощущала, в расчёт даже не взяли.

— Я уверена, что не в этом дело, солнышко. Он поступил благородно, вам нужно поговорить с глазу на глаз и решить этот вопрос.

— Мне не хватит сил об этом заикнуться, я потому и напилась. И так из кожи вон лезу, сколько можно? Поступилась всеми своими принципами, веду себя как дура, но ему все равно! Не могу так больше.

— Я говорила тебе, что он бестолковый в этом плане… — Ким пытается успокоить внутренние терзания Оли, а я чувствую себя просто скотиной. Я измучил ее своими протяжками, довёл до крайних мер и умудрился облажаться даже тут. Надо было выпаливать все вчера, все слова восхищения и любви, которые так просились наружу. Но нет же, черт подери, мы хотели чтобы все было красиво и правильно. Идиотская ситуация и правы в ней обе стороны по своему.

— Устала подталкивать его. Прошу, отправьте меня домой. Не хочу больше так жить, унижать себя не получая от этого ровным счетом ничегошеньки. Сдаюсь, я бессильна здесь.

Если бы не рука отца на моем лице, то я бы явно выпалил «нет», а так это превратилось в тихое и неразборчивое мычание. Нельзя допустить ее уезда. Ким молчит, и только всхлипы Ольги нарушают тишину. Высвободив одну руку, Отец что-то набирает на своём телефоне и вновь прячет его в карман. Что он делает? Вряд ли я получу ответ на этот вопрос. Он убийственно молча, болезненно вцепившись в мою руку выше локтя пятерней, тащит меня на улицу, а затем и вовсе в баню. У, раз мы уходим так далеко, значит он взбешён до безобразия и не хочет, чтобы кто-то слышал его сейчас кроме меня.

— Скажи на милость, тебе хоть чуточку стыдно?!

Так и знал… Ничем хорошим этот разговор не кончится и самое противное здесь в том, что он прав по всем постам и крыть мне нечем. Все мои доводы будут настолько пусты и призрачны, что с треском разобьются о его вопросы.

— Да… Но я могу все объяснить. Разве я не прав? Я поступил с ней, руководствуясь честью, не используя ситуацию. Разве было бы лучше, если бы мы переспали по пьяни?

— Думаю, тут и слепому ясно, в чем ситуация. Я говорил тебе об этом и раньше, девчонка неимоверной смелости набралась, но ты и тут все обгадил! — чуть не кричит Отец, активно жестикулируя руками. И вновь он прав, надо было то всего лишь сказать то, что и без того готовилось сорваться с языка. Молчу, виновато опустив голову. — Теперь Ольга выбилась из сил и хочет домой и я ее понимаю! Сегодня мы с Ким уезжаем в Штаб и я забираю русскую с собой. Как только уедут французы — я депортирую ее в Россию, хватит! Доигрался.

Внутри меня все ухает вниз. Нет, только не это, потерять ее в шаге от финиша — слишком дорогая цена. Поджимаю губы, поистине умоляюще глядя на Райана. Я не отдам никому. Медленно на задворках сознания начинает пульсировать только одна мысль: не имею права потерять Ольгу. Но что если ей будет лучше так? Я люблю ее, но спокойствия здесь можно не ждать. Рыженькая всегда воспринимает все слишком близко к сердцу и эта черта когда-нибудь сведёт ее с ума в этом Штабе. В трансе, погруженный в мысли, автоматически выдаю себя. Не отступлюсь, даже если придётся перечить всем и каждому на своём пути.

— Не позволю.

— Тебя спросить забыл! — вопит Отец. — зачем она тебе?! Не наигрался? Я и без того многое тебе позволяю, но смотреть на то, как мучается девчонка нет больше сил!

— Я своё слово сказал! — огрызаюсь, заметно повысив тон. От его непреклонности я скоро начну вскипать. — Если понадобится, то Штабом клянусь, я украду ее и сбегу к чёртовой бабушке, но депортировать не дам! Надо было думать об отправке на родину раньше! До того как…

Осекаюсь на полуслове, натуральным образом задыхаясь от возмущения и гнева. Неужели он ничего не понимает?! Как будто сам был чертовым спринтером в отношениях! Ким тоже намаялась с ним до безобразия, так чего он хочет теперь от меня?!

— До того как что? — он скрещивает руки на груди и сердито топает ногой, доводя меня до ручки. Загнанный в угол его вопросами я просто-напросто не вижу путей к отступлению. Раскрыт по всем постам и осталось только подтвердить догадки окружающих. Да и Каин давненько мог сдать меня им.

— До того, как я влюбился как мальчишка, по твоим между прочим наущениям! — хорошо, что мы в бане и мой взбешённый крик никто не услышит, кроме отца. — И нечего меня винить ни в чем! Ты сам ровно такой же и точно так же тупил! Откуда мне быть другим! Да, я люблю ее и черта с два позволю отправить Олю в Россию! Даже если для этого придётся пойти против твоей воли!

Постепенно Отец от озлобленности переходит к полному спокойствию и расплывается в удовлетворённой улыбке. Перевожу дух, словно после длительного бега и непонимающе смотрю на Райна. Это… Уловка? Всего лишь попытка выбить из меня правду, которую я старательно скрывал. Чтобы дать выплеск гневу, я с рыком бью кулаком в стенку здания. А затем смотрю на главного виновника концерта.

— Обязательно нужно было тебя довести до истерики, чтобы получить признание?

Беззвучно матерюсь, я так и знал! Это всего лишь мастерский ход и холодный просчёт моего поведения в подобной ситуации.

— Почему ты до сих пор ей не сказал об этом?

— Я хотел начать ухаживать за ней ещё перед пустыней. Но потом это задание, подготовка, не менее тяжелая реабилитация. Только я встал на ноги более-менее нормально, так на тебе, прикатили французы. Хочу признаться, поухаживать за ней и между прочим и собирался это сделать. Эта ситуация… Я поступил правильно. Мой косяк в том, что я тянул резину. Не высылай Олю, пожалуйста.

Боевик делает глубокий вдох и смотрит на меня уже куда более снисходительно, чем до этого.

— Хорошо. Но я даю тебе две недели максимум. В течение этого времени ты должен ей признаться. Или ты вскрываешь карты и Ольга остаётся с тобой, мы находим ее родителей, заключаем помолвку и все происходит ровно так, как и полагается, или я отправляю русскую на родину, а тебе подбираю невесту из достойной Династии и ты без каких либо претензий женишься. Хватит. Все Наследники твоего возраста уже сосватаны, одному тебе позволяют все. Ты или женишься на любимой девушке, или тормозишь дальше и сочетаешься браком с неизвестно кем. Дамочек из Династий ты уже видел своими глазами. Как твой отец я хочу, чтобы ты был счастлив, но как Глава я обязан подумать о будущем своего рода.

— Ты в любом случае собрался женить меня?

— Да, но я отдаю предпочтение Ольге. Надеюсь, что ты меня понял. Ровно через две недели я подпишу приказ о депортации, если до этого момента вы оба не объявите себя парой. На этом у меня все. Если тебе нужна будет моя отцовская помощь в подготовке, то я всегда рад.

Шпион покидает помещение и я остаюсь наедине со своими мыслями. Вот к чему было его усердное сводничество, он в любом случае планировал женить меня, но ради потенциального брака с Олей даже задвинул Французов, с которыми и так отношения прямо скажем не ахти. Усаживаюсь на лавочку в предбаннике. Условия игры теперь известны, как и сроки ее проведения. Вот только жесткие рамки меня не радуют. А впрочем, все к этому шло и без его ультиматума. И дело теперь не в том, что я не хочу жениться на абы ком, скорее чаши весов сместились в сторону того, что я хочу быть с Ольгой. Совсем не важно, придётся ли ради этого хомутать себя клятвой и обязательствами, я готов дать ей все, что потребуется, от своей жизни до мира.

Привожу разбушевавшиеся нервы в порядок. Он найдёт как отсрочить перед Олей этот вопрос на две недели и я даже не сомневаюсь в этом. Вот только как мне теперь быть? Ситуация из ряда вон и ее критичность никак не проигнорировать. Нужно набраться сил и как-то поговорить с теперь уже практически невестой. Главное не сделать хуже, а то за мной не заржавеет.

Успокоив все свои внутренние противоречия, и ещё раз укрепившись в избранной цели, я выхожу на улицу, жмурясь на солнце. Все уже роятся возле беседки и усердно делают вид, что ничего не произошло. Глаза Оли припухли от слез, едва ли сейчас их можно назвать изумрудами, скорее бледными фианитами, которые не в силах сравниться с былой роскошью чистейшего и яркого цвета. От ее вида я чувствую себя ещё более мерзко.

Ким смотрит на меня с непередаваемым укором в глазах. Господи, когда все это закончится? Признание Оле должно будет поставить все на свои места. Две недели, некогда раскачиваться, нужно все обдумывать и действовать. Не отступлюсь от своего и сделаю это красиво, как и планировал.

— Мы с Ким сегодня уедем в Штаб. Свиту тоже заберу, опасность миновала, и в ней нет нужды. А то уже и так все в курсе какие шашни у моих сыновей и с кем. После завтрака сгоняйте в город, — обращаясь к нам с Каином, говорит отец. — купите продукты и что вам там ещё понадобится на неделю, список девчонки вам напишут.

— Ого, надолго затянется наш отдых?

— Пока на недельку, Каин. Рик, хоть вы и здесь, но твоя задача расшифровать донесение. Доведи дело до ума. Как только будут итоги — сообщишь мне.

— Хорошо.

После завтрака я так и не успеваю поговорить с Олей, нас моментально отряжают в город. Райан специально ставит палки в колёса? Может, оно и к лучшему, если сперва с ней поговорит он. Я даже не стану возмущаться, если меня сдадут по всем постам, рассказав ей об утреннем разговоре. Но такой роскоши ждать не приходится. Отец явно дал понять, что с этой проблемой я должен разобраться сам и при том в ближайшей перспективе.

Каин размеренно ведёт машину, а я притих на пассажирском сидении, задумчиво рассматривая простирающиеся за окном пейзажи. Основная задача сейчас состоит, пожалуй, в том, чтобы объясниться за вчерашнее. Какие слова можно подобрать для этого? Тупиковая ситуация и сейчас тот самый редкий случай, когда я не вижу абсолютно никаких адекватных выходов. Запутался в трёх словах… Скажи я их раньше и не было бы вообще никаких проблем.

— Расскажешь, о чем с Отцом шушукались? А то на тебе после всех утренних событий совсем лица нет.

— Выволочку получил крепкую. А потом он красиво развёл меня на правду об отношении к Оле, — тяжело вздыхаю я. — как щенка сопливого сделал.

— А выговор за что? Ты же правильно поступил.

— По большей части из-за того, что до сих пор не сказал ей о своих чувствах.

— Ну, за дело получил. Давно пора было объясниться.

— Когда, Каин? За пару дней до пустыни, где я потенциально мог сдохнуть? Лёжа на больничной койке под ломками? Сейчас я оклемался, да, но даже продумать все хорошенько некогда. Отец дал мне две недели… — вновь отворачиваясь к окну, протягиваю я. — по их прошествии я или объявляю Олю своей парой и мы заключаем помолвку, или ее отправляют в Россию, а меня женят на какой-нибудь девице из правящей Династии НАТО.

Брат только присвистывает в ответ и потирает лоб. Ситуация паршивая своей безысходностью. Мне в любом случае светит брак, а этого я совсем не планировал. Быть с Ольгой — безусловно, да, но жениться это совсем уж серьезно. Я ещё молод для этого. Это же начнутся всякие проблемы, головные боли, усталости, домашние дела, а то и вовсе дети! Кошмар.

— Приём! — возмущённо напарник щёлкает пальцами у меня перед носом, и я словно выхожу из транса, совсем уж испугано глядя на него. — Ты как будто приведение увидел.

— Нет, всего лишь представил прелести семейной жизни и детей.

— М, да ты уже ждёшь не дождёшься.

— Иди ты…

Друг смеётся, а мне вот что-то совсем не весело. Ладно, главное добиться Олиной руки, а там может и удастся затянуть со свадьбой. Ну, не готов я, ей богу.

— Две недели это мало. Что делать планируешь?

— Добиваться. Хватит тянуть. Ты вон вообще красавчик. Пора и мне брать все под контроль. Как раз и куплю ей какой-нибудь подарок, пока мы в городе.

— О, тогда и я что-то куплю Лейле. Пальмовая веточка это, конечно, высший пилотаж, но иногда и до простых смертных побрякушек надо опускаться.

Прыскаю от смеха в ответ на его слова. Да уж, мастер подкатов. Надо у него уроки брать. Кстати о них.

— Оля тебе там, вроде как, советы раздавала…

— Это будет не бесплатно.

— Наглец.

— А то. Хочу Лейлу сегодня свозить в ресторан, присмотрим приличное заведение и я дам тебе парочку ценных указаний.

— Идёт.

В небольшой городок мы прибываем достаточно скоро, в первую очередь, решая закупить все по списку, а затем уже спокойно выбирать подарки девушкам. Обход продовольственных магазинов заканчивается быстро. Дома получим по ушам, помимо необходимого мы с братом умудрились, как дети, набрать кучу всякой вредной вкуснятины. Почему бы и нет? Упаковав все в багажник Мустанга Каина, мы пускаемся на поиски подарков.

Темно синий Форд брата поблескивает на солнечном свету и я с тоской вспоминаю свою Ламбу, раскрошенную под орех чертовыми подставными шавками Джейсона. Надо купить себе машину, а то так и буду в пассажирах тухнуть, а это совсем не по мне. Душа тоскует по рулю и прыткому авто, аж выть хочется. Каин не даст мне порулить. Он боится быстрой езды, и хоть машинка у него не из медленных, но катается он на ней более чем вальяжно.

Сперва мы принимаемся обходить ювелирные магазины и уже в третьем из них находим достаточно приятное и нежное колечко, которое, как сказал напарник, просто блестяще сядет на пальчик его зазнобы. Решив, что обделять Ким с подарком — просто преступление, мы покупаем красивый ненавязчивый кулон с брильянтом для неё. Вот только для Ольги я не вижу ничего подходящего. Все эти побрякушки померкнут, столкнувшись с ее красотой.

— Может, платье какое? Раз уж украшение не хочешь?

— Нет, — задумчиво глядя на витрину зоомагазина, отвечаю я. — Тут кольцом не откупишься. Нужно что-то грандиозное, чтобы она махом забыла обиду.

— На такое способна только бейсбольная бита…

Злобно сверкаю на этого балбеса глазами, а он только пожимает плечами, неловко хихикнув. Вот же… Растеряв всю адекватность, я шагаю ближе к магазинчику и просто прилипаю к витрине. Маленькие пушистые комочки снуют туда-сюда, виляя хвостами и облизывая стекло. Прикладываю ладонь к глади, и они старательно пытаются прижаться к ней. Маленькие и беззащитные, ищущие ласки и любви… Отец убьёт меня.

— Котёнок, или щенок?

— Ты с ума сошёл? В Штабе запрещено держать домашних животных, и ты это знаешь.

— Знаю, но если Отец хочет мне гражданскую жену, то пусть готовится мириться с поблажками.

— Хитро, — брат усаживается на корточки рядом со мной и разглядывает животных. — Я бы их всех купил.

— Да, но выбрать надо одного.

Мы заходим внутрь магазина и теряемся во времени и бесчисленном многообразии разномастных зверушек. Попугаи, мыши, хомячки, шиншиллы, котята, щенки и далее-далее-далее. И как теперь выбрать животное?

— Могу чем-то помочь, господа? — молодая девчушка в униформе подходит к нам. Неужели у нас на мордах написано, что мы растерялись как дети и нам необходима консультация? Пожалуй, да.

— Было бы ценно. Я хотел бы купить подарок для своей девушки, вот только не знаю, какое животное выбрать.

— Бери хомячка, — тыкая меня локтем в ребра, тараторит Девингем. — Во-первых, есть шанс, что ты выживешь после гнева отца, а во-вторых, он на тебя похож.

— Я тебе его подарю.

— Не, уволь…

Девушка хихикает, а затем принимается показывать нам разных домашних питомцев, коротко рассказывая об уходе за ними. Внезапно я понимаю, что ничего полезного об Ольге не знаю. Я даже не подозреваю, кого она больше любит, котиков или собак. Привезу не того зверя — будет провал. Интуиция у меня ни к черту. Может, и в правду, купить ей колье, а потом аккуратно вынюхать, какие животные ей нравятся?

Думай, О’Хара, думай. Ей очень нравятся лошади. Это не проблема, я закажу ей кобылу в Штабе, при том самую лучшую, но сейчас не об этом. Они отличаются своей природной грацией, как у кошек и слепой преданностью, как собаки. Черт, легче не стало. И все же в лошади больше собачьих качеств… Тогда, быть может, я не прогадаю? Собака может грызть туфли, Оле это вряд ли понравится. А кот? Кот может гадить в ботинки, а этого я не потерплю. Да и две императорские задницы в одних покоях это слишком.

Мы доходим до клеток с щенками и все мои противоречия как рукой снимает, они невообразимо милые и ласковые. Котиков в интернете посмотрит, а собака хотя бы сможет защитить ее, если меня нет рядом. Да, однозначно, мне нужна большая хорошая собака, которая сможет постоять за Олю.

— А это у нас Сибирский Хаски. Своенравные, но очень преданные. Хозяев ценят превыше всего, человек для них — вожак, а семья — стая, которую они будут защищать.

Я расплываюсь в довольной улыбке и присаживаюсь возле клетки на небольшую табуреточку. Щенки скачут возле дверцы, тихо пища от предвкушения, наперебой пытаясь достать до меня.

— Можно их посмотреть?

— Конечно.

Консультант расстилает пеленку и усаживает на неё щенков, одного за другим, но мой взгляд моментально цепляется за одного красавца. Бойкий щенок несколько крупнее остальных, на спинке у него красуется шерсть насыщенно-шоколадного цвета, а глаза отливают сталью, совсем как мои. Он внимательно изучает меня взглядом и, неловко плюхнувшись на зад, пытается лапой заигрывать с моей ногой.

— Кажется, ты ему понравился.

— Это взаимно. Я забираю его.

— Может, все-таки хомячка?

— Нет. Его.

— Как скажете, — улыбаясь, отвечает девушка. — я подготовлю на него документы и необходимый набор кормов.

— Подберите нам, пожалуйста, все. От корма до щёток для расчесывания.

— Хорошо.

Она закрывает клетку, усадив туда оставшихся щенков и, забрав мой подарочек, уходит оформлять покупку. Восторженно смотрю на всех животных. Я бы забрал каждого, но мне и за одного, по всей видимости, оторвут голову. Спустя продолжительный отрезок времени, наш пушистый друг уже готов к переезду вместе со всем своим обширным багажом. Стойко и мужественно мы тащим все упаковки, коробки, простынки и все прочее к машине, беспощадно нагружая Мустанга брата.

— Ну, что, домой? — напарник явно в предвкушении разноса. Вот засранец. Я его поддерживаю во всех начинаниях, а он ждёт не дождётся, когда я от отца огребу.

— Предлагаю купить по букету цветов дамам. Будет хорошо. Подарочек и букет. И да, надо купить большую подарочную коробку. Перед вручением хочу посадить туда щенка, чтобы сохранить ненадолго интригу.

— А вернее отсрочить момент того, как он попадётся на глаза отцу.

— Есть такое дело… Оля должна в него влюбиться раньше, чем Глава начнёт возмущаться. У него не должно остаться пространство для манёвра. Райан не станет отбирать у неё подарок.

— Жук.

Сказано — сделано. В цветочном магазине мы берём три шикарных букета и одну красивую коробку. Усаживаюсь на пассажирское сидение и не выпускаю из рук щенка. Он игриво грызёт мою руку, поддавая её лапой. Надеюсь, он меня не сожрёт и будет хоть чуточку благодарным за то, что я забрал его из того ужасного места. Как только мы въезжаем в ворота, я резво прячу Хаски в коробку, закрывая крышкой. Надеюсь, он не будет верещать и не изгадит мне задумку.

— Стройтесь, девчонки! — командный тон друга приводит женскую половину дома в замешательство, а Глава так и вовсе, сложив руки на груди, скептически поглядывает на нас с братом. – Мы не с пустыми руками.

Первый подарок по праву и статусу вручается Ким. Мы дарим ей цветы и подвеску, моментально попадая в объятия врача. Презент пришёлся ей по нраву и это хорошо. Одно попадание есть. Отчего-то я уверен, что и Лейле понравится знак внимания от Каина. Вот только угадал ли я с животным? Вдруг Ольга боится собак? Черт… О’Хара, ты думаешь об этом только сейчас?! Балда.

Забираю из машины букет для рыженькой и коробку. Щенок, слава небесам, притих и спокойно сидит в своей небольшой темнице. Нервничаю как студент на зачете. Как только я подхожу к русской, все моментально начинают пялиться на нас. Все это злит меня до безобразия и пагубно сказывается на концентрации. Признаться честно, я никогда не задумывался над подарками девушкам. Мог позволить им дорогие сюрпризы и все это делалось лишь для одной цели и, грубо говоря, мне было абсолютно плевать, устраивает это их или нет. Сейчас иной случай. Мне важно угодить ей и я надеюсь, что не ошибся.

— Это тебе, – протягивая букет Оле, смущённо, как сопливый пацан, говорю я.

— Спасибо, - она чуть улыбается и нюхает благоухание цветов. Чего ты стоишь, мать твою русскую, Рик? Вручай собаку и дело в шляпе! А вот стоит ли? Пан или пропал…

— Это тоже для тебя, я подержу, а ты снимай крышку.

Цель моих амбициозных планов растерянно смотрит на меня и, отложив букет, тянется к крышке коробки. Внимательно вглядываюсь в её колдовские глаза, просто надеясь не увидеть там и тени испуга. Распаковав подарок, она на секунду впадает в ступор, а затем алые губы складываются в радостную улыбку. Не веря своему взору, она смотрит на меня, и я с облегчением выдыхаю. Кажется, ей понравилось.

— Сибирский Хаски, он твой.

С благоговейным трепетом Ольга извлекает свой подарок из коробки и накрепко прижимает щенка к груди. Ставшее таким родным лицо озаряет улыбка, а глаза доверчиво смотрят на меня. Гора с плеч, она довольна подарком. К изумрудам русской подкатывают легкие слезы и она обнимает меня.

— Я всегда мечтала о собаке… Спасибо!

Слова бессмысленны, заключаю ее в кольцо своих рук и улыбаюсь. Черт… Я ведь только сейчас вспомнил о том, что мы не одни, умиленные Ким и Лейла завороженно наблюдают за происходящим, Отец сердито притопывает ногой, а брат силится не засмеяться от реакции родителя. Ну, нет, отбирать подарок я не стану. Строю максимально умоляющее лицо и с чувством полной виновности кошусь на Главу.

— Вы обязательно должны будете поставить щенка на учёт в псарне и пройти с ним курс обучения, — раздраженно грозя пальцем, инструктирует Глава. — Если уж я и позволю собаку в покоях, то она должна быть образованной и служить защитой.

Боевик подходит к нам и медленно протягивает руку к новому члену своей и без того большой семьи. Любознательный пёс от души облизывает шершавым крохотным языком руку шпиона и тот расплывается в широкой умиротворенной улыбке. Животное животным, а власть чует за версту.

— Ладно, — предварительно всплеснув руками, он принимается поглаживать щенка за ухом. — Я ведь не каменный. Пес очень хорошенький.

Облегчение тёплыми волнами расходится где-то в глубине души, унося с собой утренние терзания совести. Кажется, мне удалось улучшить ситуацию. Это хорошо, молодец, Рик!

— Давайте пообедаем, да мы с отцом будем собираться в дорогу, не хотелось бы приехать в Штаб ночью. Да и все разогрето, только вас и ждали.

Согласно кивнув, я выпускаю Олю из рук. Каин забирает из машины сумки с продуктами, я же уношу в дом кучу причиндалов, для новоявленного квартиранта. Нас ожидают к столу, а потому мы оставляем щенка в комнате, расстелив ему только одноразовую пеленку. Пёс внимательно исследует и обнюхивает каждый предмет, который оказывается на его пути.

За обедом Отец отдаёт нам массу инструкций о том, что мы должны быть осторожными и бдительными, как детям малым. Надо подпольно возобновлять тренировки, мне совсем не нравится то, как я отощал после всего этого лечения. Всю мышечную массу придётся долго и мучительно восстанавливать, она серьезно пострадала после тока и длительного бездействия.

— Не думаю, что кто-то уже сунется к вам, был смысл добивать, пока один из пары не мог сражаться, сейчас это стало опаснее. Да и Громовы не дураки, это моментальное объявление охоты на русского Наследника, а то и войны.

— Все будет в порядке… — вот только в глубине души я так совсем не думаю. Отец уедет и вполне может активизироваться Джейсон, что паршиво само по себе. Хоть я и восстановился, но биться в полную силу не сумею, как не крути. И в этом нет ничего хорошего.

— Если что, то я на связи, оружие и экипировка у вас есть.

— Да.

— Хватит о негативе. Затопите баньку, — вклинивается Ким. — очень полезно для восстановления. Сейчас уже можно как раз.

— У нас с Лейлой несколько иные планы на сегодня. Я хочу съездить в город, в ресторан.

— Думаю, выезжать нам лучше вместе. Даже если кто то и следит за въездными воротами и считает машины, то сделает вывод, что уехали все. Тогда и Рик с Олей спокойно смогут остаться здесь.

— Хорошая мысль.

Решив последние противоречия, мы расправляемся с обедом и принимаемся за сбор уже ненужных вещей. Глава и его свита вывезут все ненужное назад в Штаб, оставив после себя только привычные и необходимые в загородном доме бытовые вещи. По мере того, как приближается отъезд Райана, я от чего-то впадаю во все более тревожное состояние. Я не в той форме, что если что-то произойдёт и я не сумею защитить Ольгу? Мысленно отвешиваю себе пощечину. Когда я успел стать таким паникером? В крайнем случае у меня есть два моих Глока и я буду стрелять без лишних вопросов и реверансов традициям.

Окончив мучительную подготовку, родители наконец усаживаются в автомобиль и вся достаточно громоздкая колонна машин покидает территорию загородного дома. Мы с Олей остаёмся только вдвоём, как в старые добрые времена. Мнусь, как мальчишка, осадок от вчерашних событий наверняка остался, и недосказанность грузом вновь навалилась на душу. Надо быть мужиком и решить этот вопрос. Тем более что времени благодаря отцу у меня в обрез.

— Раз у всех свои планы, то, может быть, мы обустроим место для щенка и попаримся?

— Можно, — как-то потерянно пожимает плечами Оля и ничего больше не говоря, направляется в дом. Это совсем не то поведение, какое было у неё в последние дни. Девушка банально не знает, как вести себя после вчерашнего и в какой-то степени я ее понимаю. Иду след в след за ней, прикидывая в голове варианты разговора, как не крути выходит неприятно. Придётся дать ей не хилый такой спойлер, касательно моего отношения ко всей ситуации и ней в целом. Вот же безнадежность.

Мы входим в комнату, и щенок принимается радостно нарезать круги возле наших ног. Может, стоило брать менее шустрого? Оля нежно треплет его за ушком и вновь берет на руки. Черт, кажется, я притащил себе конкурента. Ненадолго хмурюсь. Низки же твои шансы, О’Хара, если мохнатый шустрик может принести тебе проблемы. Кстати о нем, надо бы дать ему имя.

— Ты уже решила, как назовёшь собаку?

— Пока не знаю, у тебя есть мысли?

— Нет, но не будет же он безымянным бегать.

— А если Тамерлан? Сокращённо будет Тима, — задумчивый голос Оли доносится до пса и тот внимательно уставляется на свою хозяйку, чуть склоняя голову на бок, а затем издаёт визгливый щенячий лай.

— Думаю, он согласен, — сквозь смех говорю я и оглаживаю крупную мордашку Тимы. — Оль, думаю, нам надо поговорить о вчерашнем…

— Не стоит… Я поняла тебя, лучше закрыть тему.

— Нет, не лучше.

Забираю щенка с ее рук и, выдав ему новую плюшевую игрушку, отправляю заниматься своими делами на пол. Усевшись напротив Ольги, я беру ее ладони в свои и, силясь задушись внутреннюю панику, в срочном темпе пытаюсь подобрать слова. Черт, где мое хваленое красноречие, когда оно так необходимо? Чувствую себя идиотом, но отнекиваться поздно. Рыженькая отводит от меня взгляд и, сделав глубокий вдох, пытается что-то сказать. Я только и успеваю, что положить указательный палец на ее маняще алые губы.

— Пожалуйста, не перебивай меня. Не буду оправдываться о вчерашнем, я считаю, что поступил правильно. Ты достойна лучшего, а не секса по пьяни. Несправедливо подвергать тебя такому унижению. Лгать в этой ситуации, по меньшей мере, глупо. Да, я хочу этого, хочу тебя и откровенно признаю своё бессилие вчера перед твоими выходками, я был на волоске от потери самоконтроля. Мне кажется, что только слепой и глухой не сможет оценить тебя по достоинству. Ты безумно добрая, милая и красивая девушка. Я… Помню твои слова о том, что мужчина должен добиваться, а не ждать, пока к нему запрыгнут в койку. И я хочу добиться этого. Ну… В смысле… Не этого, а… —прерываясь на каждом слове, судорожно тараторю я. — а тебя.

Это ведь не выглядит, как признание? Или выглядит и я выдал себя с потрохами? Совсем запутался в сказанном, однако, умолчать об этом было бы не верно. Да и полагаться на подкуп Тамерланом глупо. Я всегда амбициозно полагал, что могу окрутить любую девушку всего за пару дней, использовав лишь часть своего словарного запаса и обаяния. Ага, стоило только влюбиться и познать всю свою ничтожность перед чарами истинной женщины, которая не продаётся, а достаётся в награду за огромные и тяжелые труды, спустя недели и месяцы завоеваний.

Нежно улыбаясь, Ольга смотрит на меня в упор. Какое же дурацкое чувство, эта ваша любовь. Кидает то в жар, то в холод, то душа трепещет от восторга, а то и вовсе дребезжит от боли и опаски, подобно битому стеклу. Удобно было, когда сердце ничего не чувствовало, просто служило мотором для организма, но черт подери, насколько же скучна была тогда жизнь. Она словно не имела красок, разделённая лишь на чёрное и белое, а сейчас ее наполняют всевозможные оттенки разномастных чувств и ощущений. И я теряюсь в их потоке, словно щепка в бурлящем водопаде.

— Я поняла…

— Точно? Или как ночью?

— Точно.

Чуть улыбаюсь в ответ на ее слова. Теперь даже по тону и малейшему движению видно, что она не злится ни капли, это хорошо. Вот только интриги в моих намерениях теперь стало меньше, а впрочем, ей бы не составило труда раскусить их, как только я стал бы заваливать ее подарками. Так лучше, пусть это будет игра в открытую, по крайней мере Ольге станет легче.

Мы раскладываем все причиндалы для щенка по новоявленным местам и, как дети, принимаемся играть с ним, гоняя друг другу плюшевый мяч. Ольга всегда мечтала о собаке, я тоже хотел хоть какое-нибудь домашнее животное. Даже на пресловутого хомячка был согласен. Когда Тимка окончательно выбивается из сил и укладывается спать, я ухожу топить баню. В своё время Отец дорого отдал за неё, да и сделана постройка была на совесть, а потому для хорошего жара хватает вполне непродолжительной растопки и вот уже через пару часов отметка на градуснике уверенно начинает подбираться к сотне градусов.

Утирая пот со лба, я иду за Олей в дом. Уф, кочегар из меня тот ещё, надеюсь, последняя пара поленьев не была лишней. По пути к особняку я запариваю парочку веников, одним не обойдёмся точно, зеленоглазую давно пора выпороть за ее плохое поведение, хе-хе. За то время, что меня не было, русская успела подготовить все необходимое для принятия баньки и покормить собаку. Ну, он и жрать горазд, конечно. Каждые два часа ему положено питание и Тима исправно справляется с поглощением. Его аппетиту можно позавидовать.

Однако, вместе с его прожорливостью и непомерной активностью, каким то образом уживается большая сообразительность и внимательность. Каждый раз он упорно смотрит на того, кто обращается к нему и безотрывно слушает каждое слово. Главное, чтобы он не завалил обучение, иначе у меня прибавится проблем.

—Идём?

Кивнув головой, Оля поднимается и вручает мне халаты и прочие шмотки. Придя в баню, я заботливо развешиваю все по крючкам, пока моя спутница переодевается в купальник. Главное не съехать с катушек при виде полуобнаженного тела. И вот, спустя короткий отрезок времени, она выпархивает из душевой кабины в соблазнительном бикини и молча протягивает мне плавки. Отхожу в сторону и нервно сглатываю, самоконтроль вчера давался как-то легче. Соберись, маньяк несчастный!

С порога парилки нас окатывает приятным жаром. Затаскиваю внутрь два таза с вениками и закрываю дверь. Тело, под влиянием окружающего зноя, моментально покрывается бисером пота, цепь на шее принимается неприятно жечь. Дискомфорт вынуждает меня нахмуриться, однако, постепенно я начинаю свыкаться с этим. Кожа рыженькой блестит, словно покрытая глянцем и мой рассудок начинает плыть, а взгляд скользит вслед за робкими каплями, бегущими вниз. О-о-о, совсем все плохо с тобой, Рик.

— Не жарко?

— Рассчитываешь напугать русскую баней?

Смеюсь в ответ на ее слова, да, вряд ли удастся. С хитрым видом я зачерпываю из тазика немного воды и выплескиваю на камни. Парилку наполняет густая дымка, плотнее сжимая легкие в объятиях разгоряченного кислорода. Я уже жалею, что занялся позерством перед ней. Откинув копну волос с тонкой шеи, Оля хохочет надо мной и подливает ещё воды. Я только и успеваю удивленно округлить глаза. Напустив на себя непринужденный вид, терплю жар. Черт. Она явно более подготовлена к таким выходкам в бане.

Вскоре мы выбегаем на улицу и я принимаюсь мстить за чрезмерный накал обстановки. Окатываю зеленоглазую из ведра и тут же, не давая очухаться, тащу к бассейну, прыгая в воду прямо с ней в обнимку. Да, вот так совсем хорошо. Такое чувство, будто бы заново родился, всем телом ощущаю приятное расслабление, волнами благословенного тепла расходящееся по мышцам. Ким чертовски права, вся эта процедура неимоверно благотворно воздействует на меня.

Местная золотая рыбка размеренно нарезает круги по бассейну на спине, словно прибывая в нирване. Не хочется вылезать из воды, но нужно идти, в маленьком банном холодильнике нас поджидают две бутылочки пива. При виде спиртного Оля чуть морщит нос.

— Не хочешь?

— Не думаю, что пить два дня подряд это разумная идея.

— Кто сказал пить? По бутылке всего лишь. Так, разминка. Холодненькое хорошо пойдёт после баньки.

Полный скепсиса взгляд рыженькой внимательно и придирчиво обводит запотевшую бутылку, стоящую на поверхности стола. Заговорщически улыбаясь, откупориваю тару, с характерным шипением крышка поддаётся моим рукам и приятный запах хмеля и солода наполняет предбанник. Подношу горлышко к губам и жадно делаю несколько крупных глотков. Оле остаётся лишь закатить глаза, что она с успехом, собственно, и делает. Опершись руками о стол, бестия склоняется надо мной, соблазнительно выгнув спинку. Она рискует вынудить атеиста вознести молитвы о благоразумии к небесам обетованным. Ей богу, я ведь не железный. Плотоядно ухмыльнувшись, Оля берет мою бутылку и отпивает оттуда алкоголь, редкие капли темного напитка сбегают по ее подбородку и пускаются в долгое путешествие по шее, попадая в натуральный рай: на едва прикрытую верхом бикини роскошную грудь русской. Боюсь, если она повторит вчерашний трюк, то мне уже не хватит сил остановиться. Остаётся уповать только на то, что второй раз через свою гордость приличная девушка перешагивать не станет.

— Второй заход?

— Ты уже напился? — она вновь отпивает алкоголь, а в голосе сквозят легкие нотки разочарования.

— Предпочитаю растягивать удовольствие.

Картинно закусив губу, Ольга мычит, в знак понимания и мы вновь идём в парилку. Второй заход выйдет куда более жарким. Сходу я беру в руки достаточно пушистый дубовый веник и успеваю хлестнуть им зазнобу по пятой точке. От неожиданности она только и успевает охнуть. О-о, этот взгляд явно не обещает мне ничего хорошего.

— Мистер О’Хара, по-моему, вы потеряли всякий стыд.

— Это наказание за вашу дерзость, мисс Романова.

— Ах, — беря в руку второй веник, протягивает Оля. — так? Держитесь, сэр, Россия объявляет вам войну!

Мы принимаемся хлестать друг друга наперебой. Соизмеряя силу, я стараюсь делать это максимально осторожно. Ошмётки листьев разлетаются по парной, брызги окропляют камни, превращаясь в пар и заволакивая помещение дымкой. Я уже весь отшлепан с головы до ног. Она маленькая и шустрая, оттого без особого труда юлит вокруг меня, раздавая удары. Мне тяжеловато за ней поспевать. В конечном итоге я подлавливаю ее и, зажав в мертвой хватке, чуть нагибаю вперёд, удобно открывая для себя стройную попку зеленоглазой. О, да. Сделав порядка пяти прицельных шлепков по ягодицам, принимаюсь шлепать и все остальное. Оля хоть и остаётся в безвыходном положении, но даже и не думает отчаиваться, резво отогревая меня по ногам.

— Так не честно!

— Зато эффективно.

Изловчившись, Ольга умудряется укусить меня за бок, при том достаточно ощутимо, но я не ослабляю хватку.

— Маленькая пиранья, — в ответ на мои слова она лишь смеётся и угрожает повторным актом мелкого терроризма. Не выпуская хищницу из рук, меняю положение вещей, сводя хрупкие запястья перед ней. Автоматически ее тело прижимается к моему спиной, и отшлепанные ягодицы аккурат прислоняются к моему паху. Зря я это делаю. Закрываю глаза, предпринимая бесполезные попытки привести мысли в порядок. То ли под влиянием марева, то ли от вожделения, они совсем растворяются, напрочь отказываясь являть собой что-то четкое.

Освобождаю однусвою руку и отвожу ею медные кудри в сторону, обнажая для себя шею. Нежно поглаживаю кожу кончиком носа, м, я схожу с ума, не иначе. Что ты там мямлил несколько часов назад про завоевание? Слабо происходящее походит на покорение женщины, скорее на ее растление и банальное домогательство. Вдоволь насытившись лаской, я мягко прижимаю губы к тому же месту, а затем оставляю на нем легкий укус, под аккомпанемент шумного выдоха Оли.

— Странные воспитательные меры, — томный голос Оли прокрадывается в мысли, катализируя новую волну безрассудных поступков. Выпуская ее руки из своей ладони, я прижимаю тонкий стан крепче к себе и вновь припадаю к тыльной части шеи, одаривая нежностью каждый миллиметр соленой от пота кожи.

— Рик… — выдыхает Оля, однако, так и не успевает закончить мысль. На полуслове ее прерывает внезапно сгустившаяся тьма. Какого черта происходит? Где свет? А самое главное, как всегда невообразимо вовремя!

— Конец света? — загружено говорю я. — Обычно электричество отключают только во время грозы.

— Мне это не нравится, — голос Ольги наполнен испугом, а сама она накрепко вцепилась в мою руку. — вдруг это не случайно?

— Брось, нас проще запереть и спалить в бане, списав все на несчастный случай, чем обесточивать особняк и информировать таким образом о чем то неладном. Возможно, подключают кого-то к общему щитку. Оставайся здесь, а я выгляну на улицу, вдруг там есть какое-то шевеление.

— Нет! Я с тобой…

— А если там опасно?

— Я дико боюсь темноты, а потому здесь для меня небезопасно в двойне и я рискую схлопотать остановку сердца от любого постороннего шума. Пожалуйста, не уходи.

— Думал, что после Кайла ты уже никаких ужастиков не испугаешься.

— Увы, ему далеко до моей бурной фантазии.

— Ладно, пошли.

Держа Ольгу за руку, я на ощупь нахожу дверь и толкаю ее. В предбаннике царит такая же чернильная тьма, на улице уже сумрак полным ходом, оттого в помещениях лишь жалкие крохи света борются с чернью. Открываю дверь бани. После полной темноты в вечернем полу-мраке глаза ориентируются куда лучше. Внимательно обвожу взглядом весь участок земли и дом. Ни одного отсвета фонарика или прочей нездоровой активности. Можно выдохнуть. Видимо обычное штатное отключение.

— Все в порядке, там никого. Давай ополаскиваться и двигать к дому. Не хочется торчать в бане, если проблемы со светом затянутся надолго.

— Как ты себе это представляешь?

— Так же, как и при свете. Я ведь рядом.

— А вдруг там будет какой-нибудь паук, или ещё что-нибудь мерзкое, а я не увижу?! Нет, я не смогу!

— Ладно, пошли вместе.

— Как вместе? — совсем потерянно спрашивает русская.

— Спокойно, в купальниках и плавках, примем душ, закутаемся в халаты и пойдём в дом.

— Ну, давай…

Найдя душевую кабину, затягиваю туда с собой Ольгу. Открываю кран и настраиваю температуру воды. Подруга по несчастью буквально не отходит от меня ни на миллиметр и не выпускает из рук. Настолько велика боязнь темноты? На самом деле, в этом нет ничего хорошего. Страхи разрушают нас, вынуждают подчиняться обстоятельствам или людям, которые окунают нас в них. С этим надо бороться.

Нашарив какой то флакон, я подношу его к носу. Да, смахивает на шампунь Оли. Прошу ее не двигаться и выливаю немного жидкости на волосы рыженькой. От моих прикосновений она чуть заметно вздрагивает, а я принимаюсь с детским восторгом размазывать косметику по волнистым локонам.

— Я могу и сама.

— А… эм… извини, я просто подумал, что было бы неудобно толкаться локтями, тем более ты предпочитаешь не разрывать физического контакта.

От этого махрового бреда я закатываю глаза, благо непроглядная тьма скроет это от Оли. Страх Господень, я уже даже не слежу за тем, какой идиотизм сочиняет мой мозг.

— Ладно, — укладывая ладони на мою талию, с ощутимой улыбкой в тоне, говорит она.

Все это принятие душа происходит неимоверно абсурдно и глупо, но черт подери, не видно же ничего. В итоге из-за страха Ольги мы практически не расставались всю дорогу. И вот, легко и непринужденно, главная скромница особняка уже трёт мне мочалкой спинку. В следующий раз, когда пойдём в баню, я специально приплачу какому-нибудь электрику за повторение этого шоу.

Внезапная вспышка больно режет глаза, мы оба невольно зажмуриваемся. Ведомый инстинктами, я хватаю зеленоглазую за руку и завожу за спину. Мало ли что. Со временем я привыкаю к свету и, щурясь, открываю веки. Все спокойно и никаких хлопков двери я не слышал. Выходит, действительно просто отключение? Это хорошо. Червячок сомнения в моей душе успокаивается и я расслабленно выдыхаю. Оно и к лучшему. Тем более скоро Каин и Лейла вернутся.

— Ну, вот, все позади.

— Да, — явное облегчение скользит в задумчивом голосе Ольги, помимо мочалки я ощущаю прикосновение ее пальцев к спине. Она проводит ими по шрамам? Скорее всего да. Их там слишком много. — Мазь не помогает…

— И не поможет. Ким сказала, что тут только пластическая операция может спасти ситуацию, но я думаю, что это лишнее.

— Я никогда не поверила бы, что Паша способен на такое.

— Как видишь, — оборачиваюсь лицом к ней и укладываю ладонь на тонкую талию, второй чуть приподнимаю подбородок раздосадованной подруги. — Выше нос, это все позади.

— Да… Выходим?

— Пожалуй, да.

Я вылезаю из кабины первым и подаю ей полотенце и халат, чтобы она могла вытереться и переодеться. Сам же я принимаюсь проводить аналогичные процедуры в предбаннике. Вешаю насквозь мокрые плавки на веревку и надеваю шорты на голый зад. Чистого белья мы с Ольгой не прихватили. Как только она облачается в халат, мы наконец уходим из бани и шагаем к дому. Интересно, как Тимка отреагировал на наше отсутствие и долгую темноту?

— Иди в комнату, как раз переоденешься, а я пока гляну что у нас с автоматами. Вдруг какой-то из них выбило от внепланового отключения.

Кивнув в ответ на мои слова, Оля удаляется вверх по лестнице, а я направляюсь в дальний угол большого коридора. Так-так-так. Вроде все в порядке и включено, а нет… Что это у нас? Один из автоматов выключен, при том достаточно малой мощности. Что на него подвязано? Ах, да, камеры наблюдения и сигнализация. Почему оказался выключен только он? Все это более чем странно. Он потребляет слишком мало мощи, чтобы вырубиться при перегрузке, отключились бы другие автоматы, с большей нагрузкой. Внезапно меня будто кипятком окатывает, он не только выключен, к нему ещё и провода обрезаны. Это явно не могло произойти случайно. Обесточить весь особняк чтобы подобраться к щитку незамеченными, избежав прицелов камер. А затем не вызывая подозрений включить все обратно, напрочь лишив отца или Каина возможности в динамике понять, что что-то пошло не так.

Ольга, я отправил ее в комнату одну… Нет! По шкуре пробегает холодок, а мышцы сковывает мелкая дрожь, некогда стоять, нужно забирать ее, Тамерлана и запасаться оружием, если ещё не поздно. Со всех ног, не издавая ни звука, перемахиваю лестницу на второй этаж. Сердце набатом колотит в груди. Она словно предчувствовала беду, а я не послушал, решив, что никто не мог так оперативно среагировать на отъезд Отца. Домчавшись до двери в свою комнату, махом открываю ее и впадаю в полный ступор.

— Тише, будь хорошим мальчиком, не шуми, а то куколке придётся не сладко.

Четверо… Мне не совладать с четырьмя бойцами сейчас. Ольга в лапах одного из них, с диким ужасом смотрит на меня. Ее руки, очевидно, скованны за спиной, а на лице красуется добротный кусок скотча. По щекам рыженькой катятся крупные слёзы, я должен что-то сделать, спасти ее.

— На колени, — держа пистолет у виска русской, говорит один из них с ощутимым немецким акцентом. Немец? Откуда? Оля пытается вырваться, кивая головой на дверь и что-то неразборчиво мыча. Я не смогу оставить ее и сбежать. Поднимаю руки в воздух и покорно опускаюсь на колени. Нечем крыть, она в их руках и поставить самое ценное под удар я не в праве.

— Цвёлф, Элф, валите его на пол и прижмите покрепче.

Выходит, тот, что держит в руках Олю, у них за главного. Паршиво. Моментально меня укладывают мордой в пол. Руки разводят в стороны и крепко вжимают в паркет. Я не сумею вывернуться из этого. Испуганно я начинаю понимать одно: это, пожалуй, финиш. Кто эти люди? Джейсон их нанял? По физической форме это явно не шпионы. Почему они так странно называли друг друга? Как узнали, что в доме только мы? В панике я совсем теряюсь. Нужно что-то делать, как-то спасаться! Хапнув меня за волосы, один из них вынуждает меня поднять взгляд на главаря. Стеная, Ольга захлебывается слезами. Нужно успокоиться. Я должен как-то выкрутиться и защитить девчонку.

— Цеин, на-ка, подержи малышку.

— С удовольствием.

Ехидно ухмыляясь, так называемый «Десятый», грубо хватает Ольгу в свои клешни, отчего та невольно приходит в ещё больший ужас. Ну, суки. Пытаюсь выдернуться, но сил мне не хватает. Чертова реабилитация. Это однозначно дело рук Найта, выродок, только он мог подобрать такой идеальный момент.

— Кто тут у нас? — держа меня за морду, елейно улыбается командующий парадом. — Догадываешься зачем мы тут?

— Лясы поточить, в противном случае не понимаю, почему я ещё жив.

— Догадливый, люблю таких. Жаль не девица, а то я бы наказал твой дерзкий рот. Впрочем, — указывает тот на Ольгу. — Могу отыграться на ней.

В бешенстве я вновь предпринимаю попытку вырваться, рыча от собственного бессилия. Вся четверка принимается бодро и отвратительно ржать надо мной.

— Тронь ее и ты труп.

— Не находишь своё положение несколько бедственным, для таких заявлений?

— Неин, хватит трепаться, вали его да давай лучше девчонкой займёмся.

— Поговори мне тут, шавка. Сам разберусь. А по поводу барышни — обломитесь. Заказчик ясно сказал, что девственность проверит и если ее там не окажется, то сами знаете, что с нами будет.

Кончики ушей будто горят, а все потроха оплавляются от настоящего цунами гнева, затапливающего сознание без малейшей жалости. Никому не позволю к ней прикоснуться. Разорву всех и каждого в клочья. Бригада карателей разочарованно вздыхает, а главарь, сильнее сжав пальцы на моих щеках, пристально вглядывается в мое лицо. Из-за спины он вытаскивает одинокую катану и кладёт её передо мной.

— Я вот все думаю… В моей практике была уйма заказных убийств, но такого демонстративного и жестокого я не совершал ещё никогда. От этого меня посещает легкий мандраж предвкушения, но не суть. Кому же ты так насолил, что тебя приказано обезглавить, да притом не абы как, а вот этой прелестью? А главное, шик то какой, голову бросить на въезде, а тушку растащить по углам. Мерзкая картинка, не находишь?

— Надеюсь, ваш клиент понимает, что рискует не досчитаться своей головы, — раздраженно цежу сквозь зубы я, параллельно взвешивая всю ситуацию в целом и продумывая варианты спасения. Пока ничего сносного в мою голову не приходит, как не прискорбно. От услышанного Ольга впала в натуральную истерику.

— Ты задолбал, Неин! Мы будем дело делать или нет?! Девица мне сейчас все ноги оттопчет!

— Замолкни и терпи. Девчонке все равно приказано смотреть, — ядовитая ухмылка посещает его лицо, и он вновь переводит на меня взгляд озверевших от жажды крови карих глаз. От этого взора у меня невольно начинает сосать под ложечкой, будто ледяные иглы вонзаются в сердце, напуская на него корку из паники и страха. И она сжимает несчастную душу, грозясь расколоться на осколки. Я должен держаться и отбросить панику. Но смогу ли я выжить? Я ещё никогда не был так близок к смерти. В лагере русских я знал, что меня не убьют, хотя бы в ближайшей перспективе, а здесь каждая минута может стать последней. Ненадолго я опускаю взгляд на катану и с изумлением отмечаю, что на ней красуется гравировка «Алексей Михайлович Громов». Что?!

Это посланники Громова?! Не может быть, он не идиот, и даже если бы они были направленны им, то сделали бы все максимально без следов. Он не глуп и так подставлять себя под гнев моего отца не стал бы. Если окажется, что Лёша причастен к моей смерти, то все страны НАТО откроют на него охоту и вряд ли он сумеет выстоять. Из жажды мести его просто убьют, вынеся приговор заочно. А вот Джейсон запросто мог провернуть что-то подобное. Ему более чем выгодно спихнуть вину на русского, с которым мы не так давно уже имели удовольствие сцепиться. Какая же он продуманная мразь, черт бы его побрал. «Девятый» поднимается с корточек и направляется к Ольге, достаточно широко улыбаясь, вот только ничего приятного этот его позитив не сулит.

— А девчонка переживает за тебя. Бедняжка, — с наигранным сожалением произносит киллер и укладывает ладонь на шею Оли, чуть сжимая пальцы. — Ну, ничего. Папочка тебя успокоит, главное смотри внимательнее.

Рыженькая не отводит от меня взгляд, а из изумрудных глаз градом катятся слезы. Ситуация дерьмовая и это факт. Немец вплотную прислоняется к ее щеке и языком слизывает ползущую вниз каплю. Я начинаю закипать. Убью тебя, тварь, чего бы мне это не стоило, пусть это даже будет мой последний поступок в жизни. Необъятная ненависть вихрем выжигает остатки благоразумия и спокойствия. Ощущаю, как мышцы, подобно тетиве, натягиваются в подготовке к очередному рывку. Ольга брезгливо и протестующе стонет, в ответ на его действия, вызывая у него ухмылку. Я тебе морду порву надвое, тварь проклятая.

— Не волнуйтесь, парни. Чтобы увидеть такую красоту и не прикоснуться, нужно быть или слепым, или кастрированным, потрогать и опробовать ее ротик нам никто не может запретить.

От услышанного объект домогательств моментально приходит в ужас и вновь предпринимает попытки выбраться. Группировка восторженно улюлюкает и принимается отпускать сальные комментарии, а из меня будто кислород вышибло.

— Насладись хоть зрелищем, — обращаясь ко мне, говорит Неин. — Боги, да она ещё и без белья.

— Не смей к ней прикасаться!

Я буквально ору, но он игнорирует это, распахивая верх халата Ольги, и поражено присвистывает, обводя ее грудь взглядом. Мразь. Осатанев до крайности и собрав все силы, я принимаюсь биться в руках двух его подельников. Ольгу накрепко зажал в руках третий соучастник, а этот выродок демонстративно лапает то, что принадлежит мне, с елейной ухмылкой наблюдая за моим бешенством. Зря ты выводишь меня из себя.

Девятый нагибается ниже и принимается блуждать по груди Ольги губами. Русская стыдливо отводит взгляд и зажмуривает глаза, чтобы не видеть происходящий ужас. Ее всхлипы и протестующие возгласы тонут в хохоте этих мерзких животных, а чистота и невинность и вовсе рискуют измараться в несмываемой грязи. Бьюсь, как затравленный зверь в клетке, но мне не хватает сил. Совсем немного. Каин, где тебя носит, черт подери!

— Хватит, пожалуй. Ставь на колени, — они опускают ее на пол. Если уж мне не хватает сил совладать с ними, то где ей тягаться? Слишком хрупкая для них. Слишком беззащитная перед такими ударами судьбы. Рычу, все так же продолжая трепыхаться, не жалея собственных сил. Ощущение бесполезности давит на меня все больше. Я настолько жалок, что не могу даже защитить ее от такого позора.

— Будь умницей, дорогая. От тебя зависит, чего он лишится в первую очередь, конечностей и будет страдать, или же головы и избежит мучений.

— Твою мать, Неин, надоел твой спектакль, давай его прибьём и потом девкой займёмся. Он уже достал выкручиваться!

— Так держи крепче!

Раздосадовавшись от ответа, «Одиннадцатый» садится на мою руку задницей, намертво прижимая ее к паркету. Сука, больно то как. Но в тоже время он даёт мне этим шагом единственный шанс на спасение. Черт, как бы мерзко не было, а придётся пользоваться. В очередном своём приступе преднамеренных конвульсий, я умудряюсь вывернуть руку ладонью вверх и накрепко хватануть этого Элфа за яйца. Мерзость какая… Со всей силой сжимаю честно схваченное в кулаке, и парень начинает орать от боли.

В агонии он соскакивает с места, освобождая мою ладонь от плена. В секунду я хватаю лежащую перед самым моим носом катану, изо всех сил цепляясь за призрачный шанс на спасение. Ольгу они не убьют и это факт. Она нужна им живой и невредимой, это играет мне на руку. Наотмашь я рублю по Цвёлфу, в последние секунды он успевает уклонить от меня корпус, но подставляет руку. Этим ударом я отрубил ему кисть и тот, завопив от боли, откатывается в сторону. Кровь хлещет из его раны и я зверею от этого запаха с примесью металла.

— Цеин, пристегни девицу куда-нибудь, займёмся ею позже.

— Ты уже никем заняться не сможешь, тварь.

Только я собираюсь двинуться в атаку, как оклемавшийся и раздраконенный моей выходкой Одиннадцатый мигом кидается на меня. Они, что, все безоружные? Запрыгнув мне на спину он выуживает из кармана нож. Нет, надо выкручиваться. Озлобленный всеми предшествующими событиями, я напоминаю себе хищника, обезумевшего от жажды убийства. С разгона я припечатываю местную панду в стену, и тот роняет нож на пол. Мысом ноги я подбрасываю потерянную вещицу в воздух и, свободной от оружия рукой, бросаю его четко в голову Двенадцатого. Прицел работает исправно, первая кровь пролита. Один убит.

Шокировано смотрю на бездыханное тело. Я… Убил? Щелчок пистолета приводит меня в чувства, словно ведро холодной воды. Неин прицеливается и, охваченный лихорадкой слишком стремительных событий, я предпринимаю очередной шаг, влекущий за собой неминуемое убийство. Дергаюсь влево, отчего Элф слетает с моей спины. Хапнув его за шиворот и поставив перед собой, я пинком отправляю его в наиболее опасного противника.

Выстрел приходится в мой живой щит, и я рад был бы облегченно вздохнуть, вот только Десятый уже успел пристегнуть Ольгу к ножке шкафа. Сидя лицом к мебели, русская старательно пытается вырваться из оков, но тщетно. Не выйдет, лишь изранит руки. В круговороте боя я совсем упустил из виду пистолет, которым был вооружён Девятый. Черт, это плохо. Слегка обескураженный падением второй противник наваливается на меня и у нумерованных назревает перевес. Они оба хорошо владеют ножами, до такой степени, что я с одной катаной успеваю лишь отбиваться.

От избытка адреналина даже не чувствую, когда обжигающее лезвие клинка проходится по моему плечу. Лишь жар текущей по руке крови информирует меня о том, что я, пусть и не серьезно, но ранен. Они зажимают меня в угол и я понимаю, что дело не пахнет ничем хорошим. Собрав в себе всю ярость и силы, отбиваю Неина ногой в сторону. От души замахнувшись, со свистом рассекаю воздух лезвием и сношу Цеину голову с плеч. Перекатываясь по паркету, она пачкает кровью пол и добирается до Оли. В ужасе зеленоглазая ещё ожесточённее пытается вырваться из пут.

Непозволительно отвлекся от процесса. Выронивший нож противник буквально испепеляет меня взглядом. Глаза его из карих превратились в два черных уголька, и он рискует прожечь ими во мне дыру насквозь. Я пропускаю удар в живот и, в секунды развернув меня резким толчком, Девятый, мощным пинком впечатывает меня головой в стену.

В глазах темнеет, а по ушным перепонкам колотит невыносимый звон. Валюсь на пол, заторможено стараясь уползти в сторону. Координация полностью убита и все, что мне остаётся, отшвырнуть катану в сторону Ольги. Она хоть как-то сможет ею оборониться, в случае чего. Будто в вакууме. До меня доходят лишь слабые отголоски криков русской. Схватив за ногу, противник подтягивает меня к себе и с жалким скрипом тела о паркет, безвольно скольжу к нему в лапы. Беспорядочно норовлю отмахнуться от него, но толку ноль. Все двоится в моей голове и я беспросветно мажу.

— Сука! Ты убил их всех! — ощущаю груз на своих бёдрах, он пытается устроиться на мне? Зачем? Ещё раз ударив меня, теперь уже затылком об пол, Неин укладывает обе руки на мою шею. — Ты сдохнешь за них! Обезглавить я всегда успею. Тварь! Ты будешь задыхаться долго!

Сдавив до предела источник кислорода, без малейших колебаний, он хладнокровно доводит меня до края жизни, откуда воочию ощущается отдающее гнилью и сырой землёй дыхание смерти. Пытаюсь разжать его пальцы, даже стараюсь скинуть его с себя, но ни что из этого не приносит плодов. Верчусь, как уж, но бессмысленность действий раскатывает меня по паркету. Это конец. Тяжёлые хрипы, вперемешку с рыданием Ольги тревожат помещение. Каин не придёт. Не успеет. А сам я не сумел.

Ощущаю, как слабеют руки, а рассудок затягивает, словно мороком. Уже не слышу ровным счетом ничего, окончательно обмякнув на полу. Организм, словно на автомате, пытается втягивать воздух, и у него это словно бы даже получается. Через жалкие крохи времени, начинаю биться в приступе невыносимого кашля. Что происходит? Перекатившись на бок, укладываю ладонь на горло и не чувствую на нём чужих рук. Куда делся Неин? Не важно. Черт подери, я рискую выплюнуть лёгкие в этом припадке. Потираю кожу на месте удушения и открываю глаза, нос к носу сталкиваясь с бездыханным немцем. Из раны в его голове на паркет медленно, тягучим ручьём стекает кровь. Он… Мертв? Но кто? Каин здесь?

Пытаюсь привстать, но тут же ощущаю ломоту, словно мозги чайной ложкой из ушей выковыривают. Боль сковывает тело, я не могу сконцентрироваться на чем-то одном и настроить резкость взгляда. Чертов удар лбом о стену. Шарю глазами по помещению, но не нахожу в нём Девингема. Но кто тогда? В поле зрения попадает замершая на месте Оля, со сжатым в руках мертвой хваткой пистолетом. Все её тело пробивает крупная дрожь, а взгляд будто остекленел. Это она стреляла. Не может быть сомнений. Больше некому. Она спасла мне жизнь, когда я уже был на грани.

Но где взяла пистолет? Видимо, умудрилась как-то дотянуться до выроненной Неином «Беретты». Перебарывая подкатывающую тошноту и нарушенную координацию, ползком добираюсь до Ольги. Забрав оружие из её рук, отстреливаю цепочку наручников от шкафа. Рыженькая даже не смотрит на меня, а из колдовских глаз капают молчаливые слезы. Она не может поверить в то, что убила? Этот ступор объясним, как и то, что она схватилась за оружие. Снимаю скотч с её лица и прижимаю к себе.

— Ты цела? Тебя не зацепило ничем? — это молчание сводит меня с ума. Она словно выгорела. Напоминая фарфоровое изваяние, спасительница побелела, словно мел. О том, что она живая напоминает лишь дрожь тела. Все остальное даже выглядит неестественно-жутким.

— Я… Я не хотела… — потрясенно произносит Оля тихим шёпотом. — Только хотела спугнуть его… Не хотела…

— Успокойся, посмотри на меня, — упорно вглядываюсь в её глаза, стараясь внушить ей мысль, будто подсовывая соломинку утопающему. — ты поступила правильно, слышишь меня? Если бы не этот выстрел, то он убил бы меня, Каина, Ким, Отца, всех! Ты бы попала к Джейсону и, в конечном счете, тоже бы умерла! Ты защищалась, только и всего, слышишь?

— Нет… Я убила… Не должна была!

Она срывается на крик, захлёбываясь в волнах накатывающей истерики. Вперемешку с трепетанием, русская принимается отпихиваться от меня. Все мои увещевания бессильны, будто бы не доходят до адресата. Я не могу успокоить её. Удерживая Олю на месте, за подбородок обращаю её лицо к себе и впиваюсь в губы крепким поцелуем. От неожиданности она теряется, и я, уложив ладони на её плечи, нашариваю необходимую точку её тела. Чуть надавливаю в нужное место, и раздавленная предшествовавшими событиями девчонка теряет связь с реальностью, проваливаясь в бессознательное состояние. Это единственный правильный вариант сейчас.

Ещё недолго я сижу в обнимку с ней, тяжело переводя дух. Боюсь обернуться и увидеть комнату в багровых тонах, опасаюсь признаться себе, что в момент боя я жаждал этого исхода, как лев, алчущий до крови антилопы. Однако, мысль о Тамерлане вынуждает меня действовать. В голове царит абсолютный хаос и я не в силах разложить мысли по полкам. На автоматизме укладываю своего стрелка на постель и обшариваю комнату. Они запихнули щенка в ящик комода, а тот и рад стараться, свернулся калачиком и уснул, уютно примостившись в простынках. Достаю его оттуда и, прижав к груди, окидываю комнату взглядом. Стены и пол щедро окроплены алым цветом. Собственно, из моего плеча тоже до сих пор сочится кровь.

От увиденного зрелища подкатывает тошнота, и я решаю уходить отсюда. Ольге тоже не стоит вновь видеть это, когда она придёт в себя. Опустив собаку на пол возле самой двери, забираю мобильник с тумбочки и подхватываю спящую на руки. Пес бодро и гордо плетётся за мной в родительскую комнату, а меня все безжалостнее накрывает осознание произошедшего. Убил, можно сказать, троих… Одного преднамеренно кинул на смерть. Двух других прикончил лично. Почему я чувствую себя так отвратительно? Словно не защищался, а уничтожал с особой жестокостью. Насколько бесцеремонной тварью нужно быть, чтобы с тщательностью истинного маньяка продумывать смерть каждого, мечтать о ней и приближать всеми силами?

Укладываю Олю на родительскую постель и набираю Каина. Сердце будто опухло в груди, и я ощущаю каждое его угнетающее трепыхание в ритме ламбады. Оно давит, то подкатываясь к горлу, то ухая вниз, словно утягивая с собой рассудок. Длинные гудки недолго отбивают звонкий ритм, и я тону в нём. Замедленным повтором совсем свежие воспоминания прокатываются перед глазами, и я даже не реагирую на порядком обеспокоенный голос брата. Он кричит, а мне на ум приходят безнадёжные стенания Оли и собственные хрипы, предсмертные возгласы всех убитых моей рукой. Выражения их лиц неизгладимым оттиском отпечатались в сознании.

Стабильность психики трещит по швам. Так и не ответив Каину, я роняю телефон на пол и застываю на месте, отчего-то вспоминая мёртвую Маргарет, распростёршуюся на раскалённом песке. Это моё будущее? Смерти направо и налево? Закрываю лицо ладонями, пытаясь угомонить расшалившуюся фантазию. Мне становится сложно дышать, лёгкие деревенеют, отказываясь пропускать через себя кислород. Хлопаю ртом, как рыба и направляюсь к выходу из дома.

Улицу уже окутала густая тьма, укрыв собой все от людских глаз. Я валюсь на землю перед въездными воротами, обуреваемый крайней степенью сумасшествия. Усаживаюсь на колени и покорно не двигаюсь с места. Отчего-то мне кажется, будто за мной наблюдают со стороны. И взгляд этот ужасом прошивает до костей, сковывая остатки разума. Зашуганно осматриваюсь по сторонам. Что происходит? Тени окутывают меня с головы до ног. Выглядит, как помешательство чистой воды, и я пугаюсь этого. Во тьме леденящими душу отсветами мелькают хищные прищуры, постепенно становясь все явственнее и ближе. Как только дистанция сокращается до минимума, на уши обрушивается волна воплей.

И даже закрытые веки не помогают избежать видений. Мне мерещится это? Все те, кто погиб по моей вине, начиная от Маргарет и заканчивая этой троицей, в дьявольском вальсе маячат перед глазами, и я на своей коже чувствую капли их крови, что мучительно медленно и мерзко стекают вниз. Зажимаю уши, но не спасает. Я совершенно точно прихожу к выводу, что эта ересь творится не наяву, а в моём расшатанном и не стабильном сознании, и без того подломленным событиями в пустыне, а теперь они и вовсе смешались в единую какофонию. Так недолго и сойти с ума.

Ото всего этого прихода меня начинает невообразимо мутить, но поделать я ничего не могу. А потому без сил валюсь лицом на землю, надеясь, что она остудит пыл разгоряченного сознания. Во всей этой вакханалии я все четче и яснее начинаю слышать своё имя. Мне кажется, будто я смотрю перед собой. А впрочем, как знать, может, я и вправду смотрю? Взгляд пуст и полностью отрешён от реальности, мне уже все равно. Я перестал реагировать на происходящее и оно потихонечку отступило.

Надо мной будто бы возвышается мужчина, с высоты своего роста снисходительно наблюдая за мной. Вновь сев на колени, я ощущаю мягкое и заботливое прикосновение к щеке, словно бы кто-то оглаживает её ладонью. Или это ветер терзает и без того ополоумевшую душу? Я устремляю взгляд вверх и вижу его, седовласого, но такого же статного и величественного, как десятилетия назад, перед смертью. Реймонд Рассел О’Хара, слывший жестоким и бескомпромиссным в своих решениях Главой, но вместе с тем бесконечно любящий и ласковый дед, души не чающий в своём неразумном внуке.

— Я умер? — абсолютно спокойно интересуюсь перспективами. Когда ещё обычно видят усопших так реалистично?

— Нет, тебе не место среди почивших О’Хара. Даже твой отец ещё не заслужил этой чести.

Борясь с дрожью в теле, я чуть облегченно выдыхаю, терзаясь крайне неприятными размышлениями о собственном состоянии. Я просто молюсь о том, чтобы это был сон. Если в реальности чердак уехал настолько далеко, то плохи мои дела.

— Знаю, о чем ты думаешь. С тобой все в порядке, рассудок помутил яд. Он не страшен и действие пройдёт.

— Почему ты здесь?

— Кто ещё будет наблюдать за вами и защищать? — властный голос предка в точности походит на тот, каким я его запомнил, и от этого на меня невольно накатывает идиотская улыбка, а из глаз выкатывается одинокая слеза, совсем как тогда у отца, возле смертного одра родителя.

— Лучше бы ты был рядом.

— Я и так всегда рядом. Ближе, чем вы с Райаном думаете, бесёнок.

В ответ на это прозвище издаю короткий смешок, ещё больше давясь слезами. Он всегда звал меня так, когда я шкодил по крупному. Его ладонь едва ощутимо треплет меня по волосам.

— Это не первый бой со смертью, который тебе предстоит выстоять. И ты должен спасти нашу семью. Сын много не знает, а ты вооружен информацией и, Штабом тебя прошу, не подставляйся под вражеский клинок. Сегодня ты был на волоске от гибели и я успел вовремя. Но я не могу разорваться надвое, хоть я и дух бесплотный.

— Ольга застрелила его.

— Откуда ей было взять силу воли на убийство? — дедушка многозначительно смотрит на меня, а затем оглядывается чуть назад. Приподняв мой подбородок вверх, он мягко улыбается. — Поднимайся с колен, О’Хара никогда на них не стояли. Напротив, твои гордые предки всегда опускали на них неверных и отсекали головы с плеч.

— Нет… Стой!

Внезапная вспышка яркого света больно режет по глазам, растворяя фантом, доселе заполнявший сознание без остатка. Ослепнув от озарения, я прикрываю глаза рукой, осознавая, что все это безобразие в стиле мечты психиатра сгинуло, вместе с рассеявшейся тьмой. Остатки агонии покинули меня, оставив лишь след в памяти.

Суетливый и испуганный голос Каина пробивается в сознание. Я ощущаю, как брат теребит меня за плечи, старательно возвращая расплывшиеся под гнётом яда мозги в черепную коробку. Мотаю головой, как после долгого сна и окончательно прихожу в себя.

— Все в порядке, — как-то уж слишком спокойно говорю я.

— Ты, ты напугал меня до потери пульса! Почему ты весь в крови?! Почему камеры не работают?! — Каин вопит, а я, как идиот, смотрю в одну точку, шокированный всеми произошедшими событиями. — Где Ольга, мать твою за ногу?!

— В комнате Отца. С ней все в порядке, просто без сознания.

— Лейла, сходи к ней, пожалуйста.

Без лишних слов сержант удаляется в дом, а брат все так же старательно норовит выудить из меня хотя бы крупицы информации. После короткого ступора, я поддаюсь на его требования. Он все равно не отстанет от меня.

— Нас пытались убить. Я более чем уверен, что Джейсон причастен. Их было четверо.

— Обалдеть, ты четверых положил?

— Не совсем, одного убила Ольга.

От души ругнувшись, Девингем прикрывает рот рукой, а затем помогает мне подняться на ноги. Словно ватные, они отказываются держать вес тела. Со временем это ощущение проходит, и я устало плетусь за напарником в дом. Вновь приходится пройти через это. Некогда уютная и родная комната превратилась в кошмар наяву. Пристально осматривая все мельчайшие детали, Каин лавирует между оружием и телами, а я обессиленно прижался к дверному косяку, сдерживая ком тошноты у горла.

— Понятно, от чего тебя так накрыло.

О, если бы ты знал насколько. Моя отрешённость лишь вишенка на торте. В голове творится куда более невообразимый хаос, а сам я похожу лишь на пустую оболочку.

— Надо звонить Отцу.

— Не стоит, они только приехали домой… Пусть хоть ночью поспят спокойно.

Задумчиво оценив мои слова, брат кивает, соглашаясь отложить звонок родителю на завтра. Мы с ним обходим дом, обыскивая каждый угол. К счастью, ничего подозрительного и никого постороннего нет, а потому можно расслабиться. Во всей этой катавасии я даже не подумал о том, чтобы осмотреть все. Да, адекватность поступков просто стремится к нулю. Сейчас бы вырубиться и уснуть, да только после пережитого нет даже намёка на какую-то дремоту. В родительской комнате Ольга уже пришла в себя, и Лейла пытается её успокоить. Я оставил её одну, и она наверняка безумно перепугалась. Идиот.

— Оля…

Она отшатывается от меня, как от огня, и я ошарашенно смотрю на неё. В чем дело? Почему? Глаза русской впервые смотрят на меня с таким страхом и ненавистью. Даже хлеще, чем когда она была скованной в изголовье постели. Хрупкое тело сотрясает дрожь, внутри меня мотор будто чечётку отбивает. Она тоже временно помутилась рассудком под влиянием этого шока?

— Не смей ко мне подходить, — шипит русская. Объятая пламенным гневом, она старательно сдерживает слезы.

— С тобой все в порядке?

— Со мной?! — будто обомлев от моей наглости, с явным укором в голосе возмущается зеленоглазая и поднимается на ноги, начиная медленно приближаться ко мне.— О, со мной было все в порядке, пока я не попала в этот проклятый Штаб! Из-за тебя! Потому что вы искали того, кто посмел попытаться добыть информацию на Наследника! Потом я застряла здесь, снова по твоей вине! Меня уже сто раз чуть не убили потому что я рядом с тобой! И, наконец, я убила! Снова из-за тебя! Сколько можно?! Во что ещё я должна буду вляпаться по твоей милости, О’Хара?! Как низко я ещё должна буду пасть?

Стоя практически ко мне вплотную и прожигая взглядом, некогда миролюбивая и добрая девчонка совсем не походит на саму себя. Произошедшее настолько сильно сломало её, уничтожив остатки того светлого, что держало естество наплаву? И в одном она омерзительно права. Лучше не будет. Только хуже.

— Я не хочу тебя больше видеть!

Её слова рвут душу в клочья, и мне остаётся только отвести взгляд в сторону. Крыть нечем, она права в своей истерике и я понимаю это. По всем постам. Я не принёс ей ровным счетом ничего хорошего, зато разрушил все светлое и постоянное, что было в беззаботной и обычной жизни.

— Прости… — единственное, что я сумел выдавить из себя и то полушёпотом. Высказанная ею претензия повергает меня в глубочайший катарсис, и я не вижу оттуда никакого выхода. Покидаю комнату, Каин идет за мной, но я прошу его оставить меня в покое. Словно в трансе. Прохладный ночной ветерок не спасает. Даже он не в силах распалить безнадёжно угасающее пламя надежды. Я ведь верил в то, что мы сможем пройти сквозь все дерьмо вместе. Нет… Она слишком не подготовлена к такому.

Я забираюсь на крышу небольшой подсобной постройки. Стылый воздух пробирает до костей, вместе с сознанием того, что все планы, по большому счету, оборачиваются пеплом. Она не сможет жить здесь, не сумеет переносить подобные вещи регулярно и все это превратится в сплошную муку для Оли. Я должен её отпустить. Должен оставить и дать жить спокойно, как бы больно ни было. Мне будет неимоверно сложно отпустить её. Однако, если я хоть на капельку люблю ее, то должен найти в себе силы. Ради ее блага.

Звезды мерцают в чистейшей тьме ночного неба, а мне хочется выть от безысходности. Голова раскалывается от боли и заполняющих сознание мыслей и я сжимаю виски кулаками, чуть скуля. Депортировав, я кину свою девочку в лапы Рокоссовского и русской разведки. Станет ли ей легче? Сомневаюсь. Жизнь превратится в череду допросов и она навечно останется под присмотром Штаба Москвы.

Тело стынет от прохлады вместе с нутром. Сосущая тревога уступила место полной и всепоглощающей пустоте, оставляя душу ни с чем. Укладываюсь на металлические листы крыши спиной и бесцельно устремляю взгляд ввысь. Все слишком противоречиво и я впервые в таком беспроглядном тупике.

— Обо всем ты мне, дедушка, подсказал, только об Оле промолчал…

Может, еще раз головой во что треснуться, для очередной порции глюков? Потираю переносицу, дожил, мать твою русскую, уже и с глюками не прочь пообщаться, пусть и мотивирующими. Надо будет поговорить с отцом об этом. Сам я не сумею разобраться и это уже абсолютно ясно. Какой же ты сука, Найт, так умудриться все испортить это надо постараться. Я ощутимо замерзаю, однако игнорирую это ощущение, плевать, так даже лучше. Может, это позволит остудить мысли и рассуждать хладнокровнее.

Вернусь в Штаб и игры кончатся. Довольно терпеть все эти атаки, пора продвигаться в наступление саму. Пора отправлять на эшафот всех, и главаря и мелких сошек. Я даже готов самолично привести приговор в исполнение с каждым из этой троицы. У меня пропадает всякое желание шевелиться, только свернуться в комок и все. Не знаю, сколько торчу здесь. Судя по положению луны на небосводе, уже очень давно. Не хочу возвращаться домой. Смотреть в глаза Оле я сейчас не в силах. Слишком сильно виноват перед ней и крайне глубоко задели те слова.

Чтобы смирить поток мыслей я принимаюсь просто рассматривать созвездия. Это часто помогало мне успокоиться и начать мыслить тверже. Они бессовестно дерзко норовят своим светом рассеять тьму, но под силу это лишь солнцу. «Ты должен защитить наш род», — эхом отдаются слова Реймонда в голове. Но как? Что я могу сделать без доказательств? Разве что заказать Джейсона так же, как он меня. Действовать его же методами, как же это мерзко.

Нет, я не хочу уподобиться ему, чем я в таком случае буду лучше? Нужно действовать иначе и раскрывать карты. На ближайшем собрании все всё узнают о пустыне. Молчать больше нет смысла, пусть проводят расследования и принимают меры. Он постелил себе соломку тогда с погоней, но больше я ему сделать этого не позволю. Чувство гнева начинает потихонечку подогревать меня изнутри, раскаляя кровь в жилах. Он должен заплатить за все.

— Рик, ты здесь? — голос русской заставляет меня прийти в короткое замешательство. Что она тут забыла? Ты же не хотела меня видеть?! Мысленно осаживаю сам себя, стоит делать скидку на шоковое состояние, тем более в ее случае.

Приподнимаюсь на локтях и смотрю на землю. Одинокий отсвет фонарика бьет меня по глазам, она сама пошла искать меня по темноте? Зябко кутаясь в толстый плед, зареванная Ольга облегченно вздыхает, обнаружив меня на крыше.

— Я искала в доме, но тебя там не было… — мелодичный голос будто бы заторможен, да и движения ее нельзя назвать оперативными. Странно.

— На крыше как-то спокойнее. Ты чего по темноте бродишь?

— Тебя искала. Ты ушёл и не вернулся. Пойдём в дом?

— Не хочу.

Ольга тихо перетаптывается внизу, а затем молча устремляется к лестнице, опертой о стенку здания. Черт, она может свалиться с неё. Поднимаюсь и придерживаю своеобразный трап на месте, чтобы он не съехал вниз. Медленно, но уверенно, рыженькая одолевает эту высоту и я помогаю ей перебраться на крышу. Усевшись рядом, она неловко улыбается, нервно заправляя кудри за ухо, а затем виновато закусывает губу.

— Прости меня… Наговорила всякой необоснованной гадости. Я очень виновата. Не знаю, что на меня нашло. Видимо, под влиянием всего этого ужаса голова совсем перестала адекватно анализировать вещи.

— Не такой уж и необоснованной.

— Нет, это не так. Твоей вины в проделках Найта нет, а все, что мне довелось пережить — их промахи или же преднамеренные мерзости. Ты наоборот с самого начала всегда защищал меня. Если бы не твоя помощь, тот меня убили бы ещё на стадии допросов, так и не выяснив, что я не Наташа. Да и сегодня… Если бы ты не изловчился и не защитил нас, то мне бы пришлось пережить вещи куда страшнее, чем все что уже минуло. Прости меня.

Вынув из кокона пледа руку, она укладывает ее мне на щеку. Тёплое прикосновение невольно провоцирует меня податься чуть вперёд. Это все-таки была просто истерика, на фоне произошедшего? Но ведь она по каким то причинам высказала все это. Однако, я на себе ощутил сегодня, как может помутиться рассудок в таких условиях.

— Ты совсем холодный.

— Да, тут не жарко.

Ольга стягивает с себя плед и медлительно прижимается к моей груди, накидывая источник тепла на мои плечи. Черт побери, и я размышлял о том, что ее нужно отпустить? Нет. Это однозначно выше моих сил и я не в состоянии потерять единственный луч света в этой беспроглядной тьме. Бережно обнимаю зеленоглазую, закутывая нас обоих до самой шеи, и коротко целую ее в макушку.

— Мне кажется, что ты несколько заторможена.

— Да, Каин дал мне какое-то успокоительное. Истерика прекратилась, но вместе с тем я стала походить на овощ. Что ты тут делал?

— Смотрел на звёзды.

Оля поднимает лицо вверх, принимаясь наблюдать за небесными телами. Эгоист. Опять думал только о том, насколько мне плохо и обидно после ее слов, а о том, какая буря накрыла душу подруги я представил лишь смутно.

— Как ты умудрилась дотянуться допистолета?

— Он лежал далеко. Ухитрилась подтянуть его ногой. Сперва не хотела стрелять совсем, думала, что он увидит пистолет и опешит. Правда, слишком долго возилась, пытаясь до него достать. Ты уже жутко хрипел и я растерялась. Испугалась, что он убьёт тебя. Даже не помню, как это было, в какой-то момент поймала себя на мысли, что полностью успокоилась. Дуло не ходило из стороны в сторону. Самое странное, что я даже сообразила, как перезарядить пистолет. Все сделала так… Хладнокровно. Будто не я. А когда чуточку пришла в себя, то осознание выбило меня из колеи.

Потеряв дар речи, я смотрю на Ольгу. В голове громом раскатывается фраза галлюцинации о том, что ей неоткуда было самой набраться силы для выстрела. Может, это был не совсем беспочвенный глюк? Коротко мотаю головой. Этого не может быть и мой скептицизм отказывается с этим соглашаться! Это просто-напросто совпадение, вот и все, в шоковой ситуации такое может быть. Если бы не одно но. Как она умудрилась догадаться, как именно перезаряжается немецкая «Беретта»? Если принцип перезарядки «Глока» ей объяснял Отец, когда оставлял пистолет, то в нашем случае механика несколько иная. Фу, О’Хара, брось эти бредни! Это просто совпадение и влияние крайне стрессовой ситуации вот и все!

— Ты спасла мне жизнь.

— Ценой другой.

— Да, и это не последний случай. Вернусь в Штаб и разберусь с Найтами. Хватит с нас приключений, сколько уже можно? Я убью его. Самолично, если понадобится, но подвергать тебя и свою семью таким выходкам я больше не позволю!

— Расскажи отцу. Он поможет.

— Да, на собрании перед всеми, чтобы у Джейсона не было времени юлить и продумывать пути отхода.

Кивнув в ответ на мои слова, Оля вновь устремляет взгляд в небо, глядя на безмятежно мерцающие звезды вдали.

— Они красивые.

— Да, — в целом, перевести тему это правильная мысль. И так достаточно негатива, нужно отвлечься на что-то более приятное. Я уже потихонечку согреваюсь в объятиях Оли. — Ты разбираешься в звездах?

— Нет, у нас не преподавали астрономию, а сама я как-то не интересовалась. Знаю только большую и малую медведицу, пожалуй.

Строго цокаю языком, и плавно опускаюсь на спину, утягивая с собой Олю. Устроившись на моей руке, она внимательно наблюдает за мной, а я, в свою очередь, принимаюсь показывать ей различные созвездия, рассказывая о них то, что приходит на память. Краткий с первого взгляда экскурс затягивается надолго, с каждой минутой небесные тела меркнут все сильнее.

— Кто ты по знаку зодиака?

— Рыба.

— Вон твоё созвездие, — очерчивая пальцем в воздухе звездную линию, говорю я.

— Красиво, — она восторгается сонным голосом, плотнее прижимаясь ко мне. — а какое из них твоё?

— О, самое дрянное и несносное. Видишь? Скорпион.

— Почему сразу дрянное?

— Не знаю, все говорят, что скорпионы невыносимы.

— Не сказала бы. У меня папа скорпион.

— Забавно.

— Это, выходит, у тебя скоро день рождения?

— Не совсем… До ноября ещё очень далеко.

Оля сонно трется о мою шею носом, уютно примостившись на боку. Нам обоим нужно поспать, и изморенные организмы четко дают понять, что сейчас самое время. Укладываюсь лицом к спящей, и плотнее укутываю нас в кокон пледа. Не хотелось бы, чтобы она замёрзла. Это чревато какой-нибудь болячкой, а нам только этого и не хватает.

Робкие рассветные лучи чуть пробиваются сквозь толщу слишком затянувшейся тьмы. Этот рассвет принесёт нам желанный покой и очищение. Вот только сперва я разберусь со всеми врагами. Хватит игры в кошки мышки. Чмокнув русскую в лоб, я закрываю глаза, дико надеясь не увидеть и малой доли кошмаров. Лучше вообще не видеть снов сейчас. Разморенный теплом своей спутницы и измотанный всеми событиями тяжелого как никогда дня, я практически моментально проваливаюсь в царство Морфея, блаженно закрыв глаза. Со всем дерьмом я буду разбираться завтра и Джейсон ощутимо пожалеет, что я выжил. Настало время нести возмездие.

Комментарий к XXXXVI Глава

Новый год, чтобы боржмить, ну, и чтобы начать его с продолжения!

Очень жду Ваши отзывы к этой Главе, так как она является важным кирпичиком в фундаменте отношений героев и изменении характера их обоих. Спасибо, что остаётесь со мной! Всем счастья и удачи в Новом Году ^^

========== XXXXVII Глава ==========

Просыпаюсь от натиска нестерпимого жара. Такое ощущение, что плавлюсь в каком-нибудь живописном аду. За ночь мы так и не сменили положения, оставаясь в руках друг друга. Ольга достаточно тяжело дышит, шепча что-то неразборчивое, словно в полубреду. Что за дела такие? Выпутываюсь из одеяла и понимаю, что настолько горячо в коконе было не из-за температуры воздуха. Весь торс покрыт капельками пота, а Ольга и вовсе мокрая вдрызг. Протягиваю руку к ее лбу и чуть не ошпариваюсь. Какого хрена происходит?

— Оля, проснись! Проснись, ты горишь!

— Я не сплю, без паники, кажется, я заболела.

Ее гнусавый голос повергает меня в полный ужас. Без паники?! Без какой к черту паники?! Что с ней делать теперь?! Это не смертельно?! И тут я понимаю, что ровным счетом ничего не знаю о болезнях гражданских и способах их излечения. Пора звонить Отцу и заодно Ким ставить на уши.

— У тебя болит что-нибудь? Потерпи, сейчас слезем отсюда и позвоним маме.

Суюсь к лестнице и обнаруживаю, что за ночь она таки съехала вниз и теперь мы даже слезть отсюда не можем. Просто блестяще. Джейсон, чтоб тебя там передернуло. В идеале, я могу спрыгнуть так и просто подставить Оле стремянку. Вот только сумеет ли она сама сейчас спуститься? Черт. Ладно, выбора немного. Пристраиваюсь на краю крыши, выискивая более удобное место для приземления.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь прыгнуть. Наш с тобой трап предательски свалился и по-другому нам не слезть.

— С ума сошёл? Для полного счастья не хватало сломать себе что-то!

— Да не должен, если правильно сгруппируюсь.

— Давай без экспериментов, пожалуйста. Попытайся позвать Каина.

Найдя правильную точку, я молча спрыгиваю с невысокой крыши по итогу успешно приземляясь на «лапы», как настоящий кот. Лишь выставив руки к земле в полёте, я почувствовал неприятную боль в плече. Это ещё что такое? Осматриваю рану, место пореза припухло и покраснело. Ну, вот только воспаления ещё не хватало. Закатываю глаза, как же все невероятно надоело. Оклемался от прошлых болячек? Лови новых, и не благодари!

— Рик?

— Я в порядке, — улыбаюсь, в подтверждение своих слов и, поднявшись на ноги, приставляю лестницу к стене. — Только осторожно.

Медленно Оля спускается вниз. Черт подери, она еле стоит, изможденно удерживая равновесие. Подхватываю ее на руки и уношу в дом, не стоит ей сейчас напрягать себя попусту. В беседке уже потягивают чай порядком насупленный Каин и обеспокоенная Лейла. Заприметив нас, брат испытующе смотрит на меня, буквально подскакивая с места.

— У Оли температура, надо звонить родителям, не знаю, что с ней делать.

— Я уже звонил Отцу и сказал ему о ночном инциденте. Сам он приехать не сможет, французы, будь они не ладны, он пришлёт свиту и куратора, который будет расследовать дело. Ждём вот сидим.

— Ким придётся звонить в любом случае.

— Не стоит, — бормочет Оля. — Мы можем справиться сами. Отнеси меня в кровать. Каин, у вас осталась водка?

— Надо смотреть. Должна быть.

— Найди, пожалуйста, налей рюмку и погрей в микроволновке, чтобы была тёплая. Как погреешь, принеси нам бутылку, эту рюмку, чайную ложку и мёд, я его видела в полке на кухне.

— Понял, сделаю.

Недоуменно смотрю на Олю, какая к черту водка?! А впрочем, она хотя бы знает, что делать, я так и вовсе понятия не имею не то что чем лечить, но и даже что с ней происходит толком. Полагаясь на указания русской, я несу ее в спальню родителей и укладываю в постель. Тимка радостно крутится возле ног, а мне банально не до него сейчас. Насыпаю ему корм в миску и, пока тот отвлекается на еду, я вновь возвращаюсь к больной.

Каин появляется со всем необходимым достаточно быстро. Рыженькая велит мне размешать ложку мёда в горячей водке. Обалдев от таких напутствий, я все же покоряюсь. Завершив все необходимое, отдаю рюмку Оле, и та залпом за один глоток опрокидывает тару. Нас с Каином, как по команде, передергивает. Морщусь от отвращения, горячая водка редкая мерзость, да если ещё и с мёдом, ужас просто. Даже пробовать не хотелось бы. Борясь с тошнотой, рыжеволосой все же удаётся сдержать порывы и не выплюнуть все обратно.

— Да, русские девушки убийственны, — присвистнув, протягивает брат.

— Водка полезна не только для застолья. Спасибо, Каин, а теперь выйди, пожалуйста.

Понимающе кивнув, напарник покидает помещение, и мы остаёмся вдвоём с бутылкой водки. Вся эта непонятная медицина начинает меня напрягать, я скептически слежу за Олей.

— Какого черта ты задумала?

— Русская народная медицина, — чуть улыбнувшись, отвечает та и, выпутавшись из пледа, развязывает на себе халат. Я только нервно сглатываю, уймись, О’Хара и засунь свои похотливые мысли в пекло! Сейчас совсем не до этого. Однако, что на уме у этой дьяволицы сам праотец не разберёт. На кой она раздевается? На автоматизме отвожу взгляд в сторону.

— А теперь бери бутылку, выливай немного водки в ладонь и растирай по коже, это должно сбить температуру.

Стыдливо прикрыв обнаженную грудь одной рукой, одетая только в трусики Ольга протягивает мне злосчастную бутылку. Растерянно киваю. Кто бы мне сказал, что я способен так смущаться общества обнаженной дамы — треснул бы и не задумался. Как и было сказано, я наливаю спиртное в ладонь и бережно принимаюсь мазать шею Оли, нарываясь на очередной нагоняй:

— Это бесполезно, надо не размазывать, а растирать. Нажимай чуть сильнее и шевели руками быстрее. Эффекта от того что ты делаешь сейчас не будет.

— Ладно, так?

— Да.

Сосредоточенно принимаюсь растирать практически каждый миллиметр кожи Оли, разогревая нагое тело ещё больше. Надо притащить ей градусник и заставить измерить температуру. И все равно я позвоню Ким. Размазав по пациентке добрых полбутылки водки, я притаскиваю ее ночную рубашку. Не будет же она голой лежать, и мокрый от пота халат тоже плохая идея. Рыжеволосая принимается переодеваться, и я удаляюсь в медицинский кабинет Ким. Уезжая, она, оказывается, оставила Каину ключ, на всякий случай. Будто чувствовала что-то неладное.

Найдя на полках градусник, я вновь возвращаюсь в спальню и заставляю зеленоглазую померить температуру. Она заметно дрожит, свернувшись в клубок под одеялом. Укладываю ладонь на ее плечо, скрытое от глаз тканью. Я не знаю, что делать и чем помочь. Идиотская ситуация.

— Не сиди рядом, а то тоже заболеешь.

— Можешь не волноваться, тебе меня не заразить.

— Иммунитет и самоуверенность штука хорошая, но все же.

Коротко прыснув от смеха, я укладываюсь рядом с ней, практически нос к носу, и кончиками пальцев прикасаюсь к разгоряченной щеке.

— Шпиону непозволительно валяться с простудой, а потому в семилетнем возрасте юных разведчиков начинают прививать специальной вакциной. На протяжении пяти лет раз в год детям делают укол. За этот срок препарат вырабатывает в организме бешеный иммунитет. Мы не простужаемся, не болеем никакими гриппами и прочей дрянью. Все вирусные и простудные болячки на фоне этого мне не страшны, так что даже если ты будешь чихать на меня без перерыва, заразить не выйдет. Ядами меня тоже трудновато взять. Ким с малого возраста, так сказать, подтравливала нас, чтобы в случае реальной попытки мы уцелели.

— Кошмар, ты вообще человек? Мало того что умеешь много всего, так ещё и не болеешь.

— Можешь пощупать и убедиться, я из такой же плоти и крови, как и ты.

— К сожалению, да… Мне не нравится твоё плечо. Думаю, рана воспалилась.

— Скорее всего. Пока не до неё, чуть позже перевяжу. Ты чего дрожишь?

— Знобит, водке нужно время, чтобы подействовать.

— Понял, доставай градусник.

Сосредоточенно смотрю на термометр и прихожу в ужас от достигнутой отметки. Обалдеть!

— Тридцать девять с половиной… Ты сама уже почти как водка.

— Отлично, тридцать девять своих, сорок внутри, а все равно мёрзну.

— Не смешно! — возмущённо говорю я, укладываясь рядом с Олей и обнимая ее. — Когда твоя русская панацея подействует?

— В течение часа. О, да… Не уходи никуда, от тебя так тепло.

Послушно остаюсь на месте, все, что я могу сейчас сделать. Лёжа на кровати, с успехом дотягиваюсь до прикроватной тумбочки и забираю с неё заботливо поднятый кем-то с пола мобильник. Экран треснул от падения, покрыв стекло паутинкой. Ну, замечательно, теперь ещё и телефон новый покупать придётся. Я все больше и больше бешусь на Найтов. Хоть одного бы мне сюда, я бы тому этот телефон до самых гланд засунул через запасной выход!

— Алло, Рик? У вас все в порядке? — мать обеспокоено тараторит, толком не успев снять трубку. — Отец вкратце рассказал мне о произошедшем! Кошмар! С вами все в порядке? Вы целы?!

— Да, не волнуйся. Меня только по плечу полоснули ножом немного, рана слегка воспалилась, остальное мелочи.

— Быстро обработай рану!

— Боюсь, поздновато. Она уже коркой покрылась, думаю, это работа для тебя. Сейчас не обо мне, есть проблема серьёзнее, у Ольги очень большая температура, по ее указаниям мы с Каином дали ей тёплой водки с мёдом и я ее растер все тем же чудом животворящим, но пока эффекта нет. Что делать с ней?

— Лучше всего подождать, она права, водка подчас чудеса творит, так что подождите часок, — услышав эти слова в трубке, рыженькая смотрит на меня взглядом а-ля «Я же говорила!» и мне остаётся только закатить глаза. Я беспокоюсь, между прочим, а ей смешно! — Если температура не начнёт падать, то пойдёшь в мой кабинет, позвонишь ещё раз, и я скажу тебе какие таблетки взять.

— Понял.

— Не знаю, сказал тебе Каин или нет, к вам едет свита отца и поставленный куратор, я не в курсе, кого он отправил. Осмотрите там все и уедете с ними домой. Там не безопасно. Как вернётесь, так проверим твоё плечо и Олю.

— Хорошо, до связи.

— Давайте.

Вешаю трубку и, нахмурившись, смотрю на экран. Да, однозначно надо новый брать, менять экран дороже выйдет. Опять его купи, потом перепрошей систему, поставь на учёт в Штабе. Геморрой сплошной. Легким движением руки отправляю его назад на тумбочку и крепче прижимаю к себе Ольгу. Заодно тогда уж нужно будет купить мобильный и ей, чтобы она могла в случае чего связаться со мной. Найты достаточно уверенно нацелились на неё и, боюсь, что для них это самая легкая часть цепного механизма, а потому следить нужно в оба.

Постепенно исходящий от Оли жар уменьшается, и она проваливается в достаточно крепкий сон. Хорошо. Я крайне смутно помню, как болел в глубоком детстве. Кажется, это было всего парочку раз, и те протекали легко. Да и правильные таблетки Ким делали своё дело, ставя на ноги буквально за пару суток.

Долгая тишина и статичность морят, дремота одолевает и я прикрываю глаза. Чуточку поспать не помешает. Самую малость. Но не успеваю належаться всласть, как воровато открывая дверь, кто-то входит в комнату, отчего я моментально взметаю туда взгляд. Увидев Каина, я заметно успокаиваюсь.

— Рик, там свита приехала и Куратор дела.

— Какой-то ты совсем удрученный.

— Ну, как бы тебе так сказать… Ты только не убей его.

Насупливаю брови и поднимаюсь с постели. Предостережение брата порождает не самые приятные мысли в моей голове, а потому я, как грозовая туча, хмурюсь на глазах. Переодеваю майку на более приличную отцовскую поло. Ну, дай бог мне терпения.

— Оля, я приду попозже, если тебе станет хуже, то дай мне знать об этом.

— Хорошо, дай мне Тиму, пожалуйста.

Вручаю Ольге щенка, и мы с братом выходим на улицу. О-о-о, Каин был прав, я безумно хочу убивать! Бешенство наполняет меня с головы до ног и вскипевшая от гнева кровь обдаёт опаляющим жаром лицо. А Найту-младшему хоть бы что. Этот сукин сын разъехался в своей фирменной скотской улыбочке и, сунув руки в карманы, оперся задом на Мустанг Каина. Острое желание сунуть его мордой в выгребную яму прочно поселяется в сознании, и я настолько заметно начинаю полыхать от ненависти, что даже напарник ощущает это.

— Будь благоразумнее, если ты в злобе выложишь все козыри, то мы никогда не сумеем подловить их.

Он чертовски прав, а потому я пытаюсь усмирить себя, вот только выходит паршиво. Придётся терпеть этого козла и следить за тем, чтобы он не замёл следы.

— Наследник, — елейно ухмыляясь, Кайл отвешивает поклон. Давненько я так не пригорал, но тут особый случай.

— Пасть от улыбки не порви. Какого черта ты здесь забыл?

— Боже, что с нервишками? Я только поздоровался, а у тебя уже одни мерзости с языка срываются.

— Юмор не твой конёк, я задал вопрос.

— Тоже самое можно сказать про твоё хладнокровие. Меня сюда прислал Глава, велел пристально и внимательно все осмотреть и дотошно разобраться в деле. Показывайте, что вы тут натворили и поехали в Штаб, у меня там в постели девка томится, а мы тут жалом меряемся.

— Бедняжка, — с наигранным сочувствием, протягивает Каин. — Надеюсь, она успеет убежать, пока ты тут шаришься.

— Ха-ха, — хлопая в ладоши, надменно парирует Кайл. — шутки за триста от Девингема. Как же я по вам скучал в Конго, прям до дрожи. Мне сказали тут четыре трупа. Готов поспорить, что они от бенефиса Каина со смеху подохли. Хватит топтаться, пошли на место происшествия, или хотите, чтобы опарыши по дому поползли?

— Я смотрю, ты стал ещё более циничным после Конго.

— Ну, знаете ли, Наследник, смерть, кровища, свист пуль над ухом двадцать четыре на семь. Тонизирует. Я же, в отличие от некоторых, боевой опыт ездил нарабатывать, а не синяки да шрамы коллекционировать.

Все. Финиш. Я прямо сейчас его зарою под какой-нибудь куст и сверху кирпичами обложу. Вскипев от гнева, делаю шаг к нему и буквально уничтожаю взглядом. Однако, этому говнюку хватает сил и выдержки встречать выпад лицом к лицу. Ухмылка не сходит с его уст, а сам он источает яд и холодность за версту.

— А ты не обалдел ли случайно? Тебе по жалу прописать, чтобы ты закрыл варежку? — раздраженно цежу я сквозь зубы. Ещё в большее замешательство меня приводит его размеренный и до идеала спокойный ответ:

— А сил хватит? Ты после пустыни форму потерял, оно и не мудрено от таких травм. Будет малость неудобно обгадиться при свите достопочтенного Главы. Потому успокойся и пошли смотреть, кто собирался тебя пришить. У меня нет желания торчать тут до ночи. А чудеса расшатанной психики будешь демонстрировать русской своей.

Прищурившись, я ещё недолго смотрю в его наглые ледяные глаза, торжествующие от правоты. Самое мерзкое тут то, что его слова справедливы до ломоты в зубах. Он всегда дышал мне в спину и я каждый чертов раз одолевал его если не чудом, то явно слабым перевесом. Сейчас я рискую уступить бой любому более-менее элитному бойцу, а уж Кайлу солью с треском.

— Не волнуйся, это временное явление. Даже если ты одолеешь меня единожды, то это будет одноразовая акция, которую ты как торжественное событие запомнишь на всю жизнь.

— Пусть так, на мой век хватит. Но видишь ли, в чем загвоздка, я то переживу кратковременную славу, а вот тебе и один малейший проигрыш никогда не позволят забыть. Такова твоя участь. А теперь, серьезно, пошли копаться в деле. Так и быть, я не стану подрывать твой авторитет, уговорил.

Дайте мне ствол, я застрелю его прямо сейчас. Молча, с достоинством истинного хищника, я прошиваю его взглядом и кивком головы призываю следовать за собой. Почему меня не покидает ощущение, что Найт тупо получает удовольствие от того, что раздраконивает нас с братом? Скорее всего, так и есть. Под гнетом вчерашних событий и самочувствия рыженькой, мне совсем сложно держать себя в руках и сохранять спокойствие. Главное не выпалить ничего важного.

Мы поднимаемся на второй этаж и я толкаю дверь в свою комнату. Солнечный свет пронизывает помещение, вот только даже он неспособен хоть как-то разбавить обстановку. Все забрызгано кровью. Ремонт неизбежен. Даже жестокий до мозга костей Кайл присвистывает от увиденного.

— Мощное зрелище, — проскальзывая в дверной проём, брезгливо говорит блондин.

Я прижимаюсь спиной к дверному косяку и на силу сдерживаю рвоту. Меня все ещё не отпустило полностью… В пустыне такого не было. Такой эффект от того, что я сам убил? Угрызения совести накатывают с новой силой, но я отметаю их. Это был единственный шанс спастись, а потому нет смысла сожалеть. Присев на корточки к одному из трупов, Найт надевает латексные перчатки и принимается осматривать тело.

— Два трупа от огнестрела и два от холодного. Признавайтесь, детишки, кто звезда утренника? Каин хоть одного-то положил? Или за дверью отсиделся?

— Пошёл ты… — вклинивается брат, вот только его слова не возымели нужного эффекта. Незваный гость лишь ухмыляется в ответ.

Интересный момент. Кайл не в курсе, что Девингема не было рядом в это время? Налётчики должны были действовать независимо от того есть кто-то или нет? Или же следователь отыгрывает свою роль? Чёрт, тут просто так не разобраться.

— Каина не было дома, он уехал с Лейлой в ресторан.

— Ах, с Лейлой, — язвительный тон, с которым местный раздражитель протягивает имя Сержанта, моментально взводит уже и самого Каина до предела. Прикрываю глаза рукой, кого мы обманываем? Нам не удержать контроль и рано или поздно, но кто-то из нас выскажет ему все. — Достопочтенный коллега, вы не пробовали думать головой, а не штанами, когда на вас оставляют заботу о безопасности прихворавшего Наследника? Нет, серьёзно, О’Хара, я поражаюсь, как ты ещё жив с таким напарником. В пустыне его рядом не было, тут он опять отсутствовал. Более бесполезную пару надо ещё умудриться подобрать.

Каин в несколько широких шагов покрывает расстояние между собой и Кайлом, а тот, в свою очередь, все так же невозмутимо сидит на корточках. Брат сжимает кулаки, силясь взять над собой и бешенством верх. Жестами я прошу его остановиться. Мордобой ни к чему хорошему не приведёт.

— Следи за языком, Найт, — мой тон, схожий скорее с рыком, похоже не доходит до адресата, и тот лишь продолжает сосредоточенно возиться с трупом. Господи, да что он там такого нашёл то?

— Выходит, Рик положил четверых.

— Не совсем, — складываю руки на груди, пусть знают, может начнут хоть на капельку остерегаться лезть к Оле. — Я убил троих, тот что подстрелен в голову — жертва Ольги.

Кайл с театральным недоумением на лице медленно оборачивает на меня голову. Так-то. Настырно смотрю ему в глаза, стараясь прочесть череду его эмоций. Глухо. Он всегда был таким, холодным до безобразия, словно сокрытым ото всех под массивной толщей льда и безразличия. Молча тот начинает хлопать в ладоши, от чего Каин раздражённо фыркает.

— Браво! Каин, а чего ты фыркаешь? Тебе у девки надо уроки брать. Даже гражданская нежная барышня и та помогла больше твоего.

Черт. Я вовремя успеваю впрыгнуть в пространство между ними, предвосхищая реакцию брата. Редко когда можно увидеть Девингема с таким необъятным гневом в глазах. Обычно он куда более спокоен, чем я сам и старается не вступать в конфликты. Но их отношения с Кайлом это особый случай. С самого детства ненависть между ними не знала границ.

— Прекратите оба! Каин, спокойно. Кайл, если ты рот не закроешь, то даже отцовская свита тебе не поможет.

— Кстати о ней, тебе пора бы набрать свою, чтобы вот таких эксцессов не было.

Удивленно кошусь на него. С чего бы ему отдавать мне такие советы? Это ведь идёт в разрез с их планами. Он ковыряется с телами, как чертов маньяк и я, буквально, не выдерживаю:

— Да что тебе там медом намазано?! Ты не Эксперт!

— Тихо, — прощупывая пальцами шею Неина, сосредоточенно говорит блондин. — Они как-то переговаривались между собой? Отличительные черты были? Имена?

— Тот которого ты тискаешь, был за главного. Болтал без умолку, вот и договорился. Акцент у них был немецкий, катана, которой они собирались меня пришить — типа Громова, там его гравировка. А называли они друг друга: Неин, Цеин, Элф, Цвелф.

— Какой махровый несусветный бред! — Кайл выуживает нож из аккуратной ножны на поясе и вспарывает тыльную сторону шеи трупа. — Ты уверен, что тебя после наркоты отпустило?

— Давай его огреем чем-нибудь, а?

— Спокойно, Каштанка, ты бы лучше вот их вчера раскидывал, а не сосался со всякими Сержантиками. Куда Глава только смотрит? Один с гражданской, а второй бог с знает кем якшаются.

— Не твоё собачье дело!

— Заткнитесь оба! — конкретно не выдерживаю. Если ещё хоть один из них выдаст какую-нибудь гадость, то я всенепременно задушу обоих.

— Так-так-так, — покручивая в пальцах извлечённый из трупа предмет, заинтересованно произносит Найт. — Гляньте-ка сюда, истерички. Ничего не напоминает?

Мы оба с Каином склонились к сыщику и принялись внимательно разглядывать предмет. Чем дальше, тем интереснее. Что это может быть? Вряд ли маленький детонатор, такой мощи не хватит, чтобы уничтожить дом, на случай если они провалят операцию. Да и он бы уже давно сработал.

— На чип похоже.

— Схватываешь налету, мой любезный друг. Но боевиков ни в одной стране не чипируют и это факт. Выходит, это какие-то наёмники.

— Да, этот Неин говорил о том, что на его счету много заказных убийств.

— Как хорошо, — с наигранным восторгом, паясничает Кайл. — что их накрыл словесный понос, иначе бы я сейчас в твоём трупе ковырялся.

— Не дождёшься.

Ответом мне служит лишь дежурная ухмылка Кайла. Сукин же ты сын, Найт, прямо сейчас бы тебя зарыл. Положив чип в маленький пакетик с застёжкой, боевик поднимается и проходит дальше к катане.

— Что-то тут не вяжется, они называли себя не по именам, а по числительным, чипированы, как собаки, и притащили с собой на место оружие с гравировкой Громова. Это не русский, однозначно. Даже если бы он решил тебе отомстить за поражение в пустыне, то явно отправил бы своих бойцов, а не этот цирк с конями, да и постарался бы максимально замести следы. Явно не стал бы сорить такими прямыми уликами. Кто-то хотел отвести подозрения… Вот только как-то слишком топорно.

Кайл задумчиво обводит взглядом помещение, и вдруг его словно что-то щелкает: взгляд несколько раз пробегает из стороны в сторону. Истинный боевик, ничем кроме этого он себя не выдал, но на его беду я слишком пристально слежу за каждым движением и вздохом.

— Каин, там на парковке вместе со свитой Главы есть парочка экспертов, позови их, пусть разбираются со всем остальным. А, и да, в свите есть какой-то толковый спец. Райан просил направить его к щитку, чтобы он починил проводку.

Брат с недоверием смотрит на Кайла, а затем на меня. Киваю головой. Найт не решится напасть. Ему нет смысла лично пытаться меня убрать. Однако его реакция не даёт покоя. Его будто осенило.

— Твои версии, следователь?

— Вообще все это странно. Кто-то пытается спихнуть все на Громова, но это слишком глупо. Немцы… При чем тут они? Что за числительные вместо имен?

— Я думал, что ты мне ответишь обо всем этом.

Подхожу практически вплотную к Кайлу, и тот со спокойствием настоящего айсберга смеряет меня взглядом. Скользкий, как змея, однако до старшего ему ещё далековато. Тот никогда не выдаст себя ни единым мускулом. Реакция младшего была слишком странной. Быть может он не в курсе, чье это покушение? Судя по всему, Джейсон не очень-то ставит их с Джевелс в курс дело.

Если Найту неизвестно об этом покушении, то можно ли делать выводы о разобщённости в их рядах? Вполне вероятно, что все не так уж радужно в их семействе. Выходит, что заместитель не очень доверяет своему сыну? Можно ли считать это недостатком их лагеря? Да, и на нём нужно играть. Кайл явно догадался чей это ход, вот только ему неясно почему он обставлен так. Правильно. Он и сам говорил, что папаша хочет обстряпать мою смерть, как несчастный случай, а здесь на тебе. Слишком активно начал действовать, и если пустыню ещё можно было списать на мою молодость и глупость, то это явное и вопиющее нападение, за которым определённо кто-то стоит. Слишком много улик и информации они после себя оставили, на простой налёт не спишешь.

— Ищи, Найт. Рой землю носом… — медленно и холодно, говорю я сквозь зубы. — Я хочу знать, кто за этим стоит. Кто бы ни был в этом замешан, можешь мне поверить, я лично убью его. И всех, кто хоть чуточку к этому причастен. И да, я буду пристально следить за ходом следствия.

Даже не поведя бровью в ответ на мои слова, Кайл невозмутимо кивает головой. Сукин ты сын, и твой папаша из той же масти. В комнату заходят эксперты и принимаются фотографировать и осматривать тела, делая необходимые записи в блокнотах. Найт берёт с меня подробные показания о произошедшем.

Честно сказать, яснее картинка не стала. Я всю голову сломал со всеми этими деталями, но так и не понял ровным счетом ничего. Они мертвы и выйти на заказчика, скорее всего будет невозможно. Разве что постараться поковырять чип, возможно через него удастся понять хоть что-то.

Джейсон знал о том, когда отец прибудет в Штаб и что приедет он без нас. А вот люди его, видимо, были совсем недалеко, раз смогли так оперативно отреагировать на уезд всех из дома. Как и в случае с корейцами это всего лишь ряженые клоуны. Стоп, секундочку. Не из одного и того же ли они шапито сбежали? Этого я уже не узнаю. Они давно казнены и даже если Кайл каким-то образом присутствовал при этом, то явно не расскажет о сходствах. Ведь это автоматически свяжет два события между собой и даст четкое указание к тому, что кто-то целенаправленно пытается меня убить. Да и чипы эти могли попросту не заметить.

Но как Кайл догадался о них? Он знает что искать? Судя по его изумлению нет. Да и если бы он четко о них знал, то вряд ли стал бы так палиться, вытаскивая чипы при нас. Вероятно, что он все же не знает, что это за люди. Выходит, отец не посвящает его не только в планы, младший ещё и не знает обо всех его ресурсах. Или же Джейсон просто-напросто заказал это убийство в какой-то киллерской конторе. Если так, то мы сумеем на них выйти. Главное следить за блондином и ходом следствия. Не дать ему спустить все на тормоза, вот главная задача.

— Эксперты закончат через час, трупы заберём с собой, над ними поколдуют в Штабе, — отвлекает меня от мыслей командный голос Найта. — Собирайтесь. Как только здесь со всем закончат — мы уедем в Штаб. А сейчас пойдём, надо ещё Ольгу опросить.

— Зачем тебе она?

— Для полноты картины, вы же оба там присутствовали, вдруг ты мне по ушам ездишь, что она кого-то убила?

— Оставь её в покое, она больна.

— Не мудрено, с тобой нормальная не уживется.

Делаю глубокий вдох для успокоения и потираю переносицу. Идиот он и есть идиот.

— Твои искрометные шутки уже до тошноты доводят. Пошли, но если ей плохо, то никакого допроса не будет.

— Ей всегда при виде меня не хорошо становится.

Полностью игнорируя Кайла, я покидаю место работы экспертов и направляюсь к отцовской комнате. Оле заметно полегчало и она уже вовсю тискает Тамерлана, копаясь в густой шерсти щенка. При виде Найта улыбка на лице рыженькой моментально угасает, сменяясь паникой в глазах. А голубоглазому хоть бы что. Взяв стул, он усаживается лицом к русской и, подмигнув, убийственно спокойным тоном начинает диалог:

— Ну, что, Наташенька, тряхнём стариной? Как ты вскрыла базу?

Растерянная Ольга смотрит на меня, а я только и могу, что глаза рукой прикрыть. И что у него за настроение такое игривое сегодня? А, впрочем, он всегда любил поплеваться ядом, а уж язвительные комментарии и вовсе его амплуа.

— Не вынуждай меня вывести тебя отсюда за шиворот.

— И так всегда. Ладно, пошутили и хватит. Давай все с начала. Что вчера произошло?

Замявшись, зеленоглазая последовательно рассказывает Кайлу все, с момента выхода из бани. Он даже старательно фиксирует все на бумаге. Иного выбора у него нет. Ему придётся создать хотя бы видимость следствия для отвода глаз. Нет уж. Это дело ты будешь распутывать основательно, я тебе клянусь.

Тимка высвобождается из рук хозяйки и с щенячьей опаской медленно семенит к ледяному бедствию. Время от времени, Найт косится на собаку, что подбирается к нему все ближе, в его глазах будто бы даже тень любопытства появляется. Растеряв всю осмотрительность, хаски обнюхивает вальяжно сидящего на стуле гостя, благо он совсем возле края и питомец не рискует свалиться вниз.

— Кыш, — мягко произносит светловолосый, глядя на собаку, но Тамерлан невозмутимо продолжает исследовать его глупым детским взглядом. — Ой, ну… Черт с тобой.

Пожалуй и я, и Каин с Ольгой впадаем в натуральный ступор. Я даже не нахожу слов, дар речи будто наглухо отшибло. Кайл протягивает к псу руку и поглаживает его за ухом, а шерстяной засранец радостно виляет хвостом. Эта ледяная глыба способна умилиться от зверушки? Не может быть! Увидев наше замешательство, Найт прочищает горло и отвлекается от щенка, возвращаясь к показаниям Оли.

— Что-то ещё было?

— Нет.

Мы с Каином так и не смогли заставить себя оправиться от шока. Обалдеть. Или обаяние Тамерлана зашкаливает, или в Кайле все же есть что-то человеческое. Да ну, нет, бред какой-то. Не может человек так сильно маскироваться при посторонних. С деловитым видом он надевает колпачок на ручку и поднимается на ноги.

— В целом последовательность произошедшего мне ясна, с деталями придётся покопаться. Пойду, посмотрю, закончили ли эксперты. Собирайтесь. Скоро будем выезжать.

Наскоро Найт покидает комнату и все присутствующие принимаются переглядываться между собой. Оля вновь берёт в руки Тимку и поглаживает его мордашку.

— О, как, Тима, ты даже со зверюгами можешь общий язык найти.

Чтобы не тратить время понапрасну мы дружно налегаем на сборы. Не хочется больше оставаться тут одним, мало ли что может подкинуть Джейсон. Лейла собирает продукты на кухне, а я шуршу по окровавленной комнате. Все привезенные сюда временно вещи Ольги остались там, в шкафах, и их нужно забрать с собой, как и прочие мелочи.

Внезапно я ловлю себя на достаточно абсурдной мысли: надо проверить машину Каина. Найт терся возле Мустанга и это мне не нравится, хоть там и была свита Отца, но лучше перестраховаться. Брат вовсю загружает авто вещами, и я целенаправленно отправляюсь к нему, чтобы подкинуть эту мысль, так сказать, в массы.

Вдвоём мы внимательно осматриваем машину брата, залезая в каждую щель, уделяя внимание днищу и пространству под капотом. Все в норме, нет ни малейших следов неполадок. Подоспевший к этому действу Кайл только и делает, что ржёт с нас. Что его так забавляет?

— Два чокнутых параноика, вы собрались?

— Собрались.

— Тогда давайте выезжать уже.

Эксперты упаковываются, а трупы в спец мешках один за другим грузят в машину, усердно косящую внешним оформлением под полицейскую. Да, пора выезжать домой. Пятна крови в моей комнате ребята из свиты во главе с Лейлой замыли, чтобы не поползла всякая мерзость. Вещи погружены в Форд, осталось только усесться в него самим.

Ольге стало заметно лучше, будто бы и не было никакой температуры. У неё такой сильный иммунитет? Или температура имела под собой иные причины? Не берусь гадать, я не силён в медицине, а потому нет смысла играть в ромашку. Перед выходом из дома надеваю на себя нательную кобуру и укладываю в неё Глоки. На всякий случай лучше быть вооружённым. И теперь, пожалуй, это станет моим постоянным правилом.

Мы усаживаемся в машину. Каин так и не пустил меня за руль, решив управлять самостоятельно. Чертов упёртый баран. Если завяжется погоня, то черта с два же он уйдёт от неё. Водит он хорошо, и даже очень, но медленно для экстренных ситуаций. Страх перед скоростью не позволит ему выжать газ до пола. А впрочем, вряд ли кто-то погонится за нами при такой свите и Кайле. Джейсону нет в этом никакой выгоды на данный момент. Девчонок вместе с Тамерланом мы усаживаем назад.

Кайл с деловым выражением лица выруливает с территории загородного дома, возглавляя колонну, Каин занимает место за ним, а вся свита движется сзади, держа нас в поле зрения. Время от времени Найт солидно поднимает скорость, провоцируя Каина на более быструю езду. Не, не выйдет. Я бы тебе показал, кто за кем должен пыль глотать, а вот брат это совсем другой случай. Отчаявшись в своих напрасных поползновениях, флагман импровизированной колонны наконец успокаивается и начинает двигаться в одном и том же ритме.

— Чертов провокатор… — бубнит себе под нос Каин.

— У него слишком игривое настроение. Мне это не нравится.

— Мне тоже. Такое чувство, что он уже где-то насрал нам в тапки, и ехидно предвкушает то, как мы вляпаемся.

— Или же возвращение к Джевелс его так воодушевило. Она наверняка обеспечила ему тёплый приём.

— Возможно, но по всем законам нашего жанра он должен был крепенько отхватить за выходку с Французами. Тем более что оные аж собственной персоной в Штабе.

— И даже это его не расстроило. Странно это все. Надо смотреть за ним в оба, — пристально наблюдаю за едущей впереди черной БМВ. В ней весь Кайл. Он всегда обожал свою резвую, но при этом внушительную машинку. Она как ничто лучше подчеркивает характер своего владельца: резвая, исполненная в агрессивном дизайне, рассеивает тьму ледяным светом ксенона, источаемым хищными раскосыми фарами. Надо сказать, что Найт большой ценитель дорогих и качественных машин. На моей памяти их было три. Первая — совсем старенькая, не пробыла у него и года. До сих пор не могу понять, почему он не взял тогда новую. Не хватало денег? Выходит, отец ему не помог в покупке авто? Что ж у них за отношения такие интересные? Занимательный ты ребус, Найт. И если разгадать тебя, то многое станет ясно о ваших планах.

В машине негромко играет радио, девчонки тараторят о чем-то своём, тиская Тамерлана. Вот кому хорошо, все его гладят и никаких проблем, кроме того как дотерпеть до прогулки и поесть у него в принципе быть не может.

— Может, навесить ему ещё какой-нибудь жучок? — достаточно тихим тоном предлагает Каин.

— Как вариант. Только вот ставить надо в покои. В кабинете достаточно камеры. К Джейсону, думаю, лезть бесполезно. Он сделал выводы из выходки Ольги и больше так не подставится. Теперь эта змея везде будет ползать с той приблудой. Вопрос только в том снабдит ли он этой информацией младшего гадёныша.

— Наверняка. Они в одной лодке.

— Не уверен, Каин. Не уверен… Кайл понял, что в историю вмешан его отец в процессе осмотра. А значит, что Джейсон заранее его в эти планы не посвящал и для нашего «друга» они являются сюрпризом. У меня есть подозрения, что главарь не очень доверяет своим мелким сошкам и держит половину, а то и больше планов в тени от них и от всех. Вот только так ли это и, если я прав, зачем он так поступает, понять пока трудно. Не понимаю его мотивов.

— Тогда тем более надо ставить камеры. Везде.

— Да, ты прав.

— О чем это вы шушукаетесь? — внезапно вмешивается в наш диалог Лейла, укладывая ладони на плечи Каина.

— Обсуждаем возвращение в Штаб.

Ответ Каина крайне уклончив. Он не посвящал Сержанта в подробности? Это весьма мудрый поступок с его стороны. Лейла проявила себя крайне хорошо, но не стоит терять бдительность. Мы все ещё мало знаем её для того, чтобы рассказывать такие вещи. Да и делать это лучше плавно, потому что информация способна шокировать своей весомостью.

— Да здравствуют тренировки, — обреченно всхлипывает шпионка, и принимается массировать плечи благоверного. Стараясь скрыть хитроватую улыбку от пассажиров, Каин натуральным образом тащится от процесса, а я не слабенько так напрягаюсь. Не хотелось бы, чтобы он растерял бдительность. Но, вместо этого, он чуть снижает скорость, вызывая во мне просто бурю негодования. Дома натискаетесь! Только я собираюсь возмутиться, как вдруг у меня звонит телефон. Чертов Найт, что опять ему надо?

— Что? — возмущённо отвечаю на звонок вопросом.

— Твою русскую. Можно было посадить за руль кого-то быстрее улитки?!

— Езжай спокойно. Мы, может, о тебе беспокоимся, чтобы ты в целости и сохранности до своей бабы доехал, а не разбился где-то по пути, ополоумев от гормонов.

— Ой, бесишь. Ну, ничего-ничего. Доедем. Когда прибудем в Штаб, вот обещаю тебе, О’Хара, один заходик с дамой за тебя сделаю, а то по рыжей ты только и можешь, что слюни пускать.

— Пошёл ты, — что б его черти драли, прямо чувствую, как злость подкатывает, приглушив свой порядком разъяренный тон, я буквально отплевываю емуответ: — лучше попускать слюни и получить что-то годное, чем довольствоваться шлюхой, которую половина Штаба вертела на причинном месте!

Вешаю трубку и отшвыриваю телефон на полку, мою последнюю фразу вряд ли кто-то слышал, кроме самого Найта в трубке. Он не он, если не сумеет задеть за живое, да так, чтобы аж нутро свело от злости. Каин косится на меня, а я уперто отворачиваюсь в окно. Не хочу никому ничего пояснять. Мне надо успокоиться.

Спустя пару часов, собрав все пробки, мы наконец заезжаем на территорию Штаба. Возле боксов нас встречает целая делегация. Французы и Джейсон во главе с Отцом и Ким. Господи, д’Эстанду то что здесь забыли? Впору застрелиться. Интересный момент, Кайлу не грозит женитьба? Надо будет потом узнать у Главы. Дуэль взглядов Элен и «Одри» просто бесценна.

Хвала небесам, Ким не даёт встрече затянуться, аргументируя тем, что я ранен и мне нужен осмотр, а потому мы все быстро расходимся по своим делам. Свита Отца отнесет вещи в покои, а мы с Ольгой и Тимкой направляемся сразу же в Медицинский Корпус. По пути мать настоятельно требует подробного рассказа обо всем произошедшем. Вновь по кругу. Как на повторе пересказываю все ей, уделяя отдельное внимание возможным травмам. По сути, их не много. Всего лишь ранение и пара крепких ударов головой. В последнее время это моя любимая часть программы, скоро в черепной коробке и встряхивать то будет нечего.

Первым делом Ким берётся за осмотр рыженькой. Предоставленный сам себе Тамерлан с деловитым видом обходит кабинет и обнюхивает каждую деталь. Непомерное любопытство щенка вынуждает его наматывать круги по полу. Пусть мотается, может утомится и ляжет спать поскорее. Уж очень он гиперактивный.

Блондинка заставляет зеленоглазую измерить температуру, принимается долго и упорно прослушивать лёгкие, а затем и вовсе, достаточно досконально ощупав горло, заглядывает внутрь него. Гадость какая. Даже при простуде надо производить такой полный визуальный анализ?

— Никаких признаков болезни я не вижу. Температуры у неё нет, признаков воспаления носоглотки тоже, насморка нет, болей нет, хрипов в лёгких нет. Я думаю, что причина в стрессе.

— Так бывает?

— Да, каждый организм по-разному реагирует на такие события. Бывает, что наше тело пытается защититься, но делает это совсем не верно. Во всяком случае, это лучше, чем внезапный скачок или падение давления. С ними бороться посложнее. Теперь давай твою руку посмотрим.

Покорно снимаю с себя футболку и мать принимается за работу. Подушечками пальцев она осторожно надавливает на покрывшуюся коркой рану, и я тихо скулю от неприятных ощущений. Больно, однако.

— Придётся вскрывать. Но откуда такое воспаление за сутки…

— Нож, которым меня порезали, был обработан ядом. На первых парах у меня, скорее всего от него, началась какая-то дикая галлюцинация. Потом я пришёл в себя. А на утро уже ощутил, что все не так радужно. Во вчерашнем стрессе я напрочь забыл обработать порез.

— Тогда это объяснимо, — обкалывая место предстоящих манипуляций обезболивающими, мать только строго цокает языком. — Когда же ты научишься вовремя заниматься такими ранениями?

В ответ я пожимаю плечами. Не до ранений мне было во всей это свистопляске. Рыженькая помогает Ким подготовить инструмент, и они в два смычка начинают надо мной мини операцию. Слава Штабу, что я не чувствую ровным счетом ничего, от добротной дозы анестезии. Надо же, какой у Оли интерес ко всем медицинским причиндалам. Почему тогда она не пошла учиться на врача? Мерзость то какая, фу.

— Так, шов я наложила. Пока ничем не мазать, между стежками стоит дренаж. Нужно сперва вывести гной. Каждый день будешь ко мне заходить. Надо наблюдать за раной и вовремя принять меры. И так сильно запустили.

— Хорошо, босс.

Получив все необходимые напутствия, мы с Олей забираем щенка и уходим восвояси. Покои… Как же давно черт подери я в них не был. Все полки и поверхности мебели щедро укрыты пылью, а в спальне стоит духота. Хаски с деловитым видом бодро обходит владения, словно понимая, что это отныне его территория. Пусть осваивается. Помогаю Оле расставить все необходимые для пса атрибуты по комнате, и разобрать вещи по местам. Все это, конечно, хорошо, но ещё лучше будет, если я наконец-то сменю замок.

Со стационарной трубки я звоню мастеру, и мне пламенно клянутся, что он придёт буквально через полчаса с новой личинкой для замка. Отлично. Наконец-то я буду спокоен. Что-то я ещё должен был сделать. Отец просил заняться донесением. Точно. Быстренько управлюсь с бумажкой и устрою разнос Найтам на собрании.

Пока Оля проводит ревизию холодильника, я принимаюсь буквально обползать и исследовать каждый закоулок комнат. Покои достаточно долго были без присмотра, и ушлый Джейсон вполне мог подослать сюда брюнетку с парой-тройкой камер. Завершив осмотр последнего клочка своего кабинета, я с облегчением потираю ладони. Даже странно, что он не следит за мной. Считает, что и без того может просчитывать все наперед? Что ж, пока это выходит более чем сносно, к сожалению.

Чуть погодя в покои, отвешивая поклон, входит мастер, и я предельно четко объясняю ему, чего хочу от замка в своих покоях. Безопасность Ольги превыше всего. Джейсону ничего не стоит умыкнуть её из-под моего носа, чтобы посеять панику и спровоцировать меня на необдуманные поступки. И беда далеко не в поступках, а скорее в незавидной участи моей малышки.

— Мы наконец-то поменяем замок? — отвлекаясь от готовки, интересуется причина моих глобальных перестраховок.

— Да.

Сотрясения мозга влияют на меня крайне плохо, я даже перестаю понимать, чем руководствуется моя пустая голова в данный конкретный момент. Подхожу к Оле сзади практически в плотную и обвиваю талию рукой, а вторую укладываю на хрупкое плечо. М-м-м, её запах.

— Я не стану больше подвергать тебя опасности.

— Вряд ли замок сумеет меня спасти.

— Ты права, но он поможет выиграть время. Как только я расшифрую бумажку, у меня вновь начнутся трудовые будни. Уходя, я буду оставлять тебе Глок. Чтобы ты могла защититься.

— Я не хочу больше убивать, — замерев от накативших воспоминаний, дрожащим голосом умоляет Оля, будто бы я принуждаю сделать это здесь и сейчас. Мягко я разворачиваю девушку в объятиях и поднимаю её взгляд на себя, обратив лицо за подбородок. Беззащитная и наивная. Она сможет повторить вчерашний подвиг только в подобной стрессовой ситуации.

— Никто и не требует. Я прошу лишь защищаться. Найты и их шавки оставят нас в покое, только когда умрут. Один за другим. До этого славного момента хотелось бы, чтобы ты была под защитой. Когда я рядом, можешь быть уверена, костьми лягу, но сделаю все возможное для твоей безопасности. Но если меня поблизости нет, то ты должна уметь постоять за себя и хотя бы выиграть время для своего побега.

— Один удачный выстрел не делает из меня бойца.

— Да. Его могут сделать только тренировки, которыми мы и займёмся. Я буду тренировать группу и брать тебя с собой. Хотя бы чуть-чуть, но обучу всему, что необходимо. И тогда я буду спокоен. Если ты не против, конечно же.

— Решил воспитать из меня шпионку?

— Всего лишь вклад в твою безопасность. Я не хочу, чтобы ты менялась. Только стала чуточку сильнее и осмотрительнее для собственной сохранности.

— Поняла, — поджав алые губы, Оля чуть кивает головой. Вот и отлично. Так будет лучше для всех. Довольный тем, что мы достигли единой точки зрения, я подаюсь чуть вперёд, коротко и нежно целуя её губы.

Визгливый лай разносится по комнате, а затем Тимка, упёрто стоя на своём, пятится к нам в кухню. Шикнув на щенка, выхожу в комнату и застаю мастера за сбором инструментов. Так быстро? А впрочем, замена личинки не требует больших временных затрат. Поблагодарив мужчину за работу, я принимаю ключи и проверяю замок. Да, все отлично. Один ключ я отдаю Оле, а второй, взамен старого, вешаю на свою связку.

Настоящее чудо, что хоть какие-то продукты умудрились дожить до нашего возвращения в добром качестве, иначе мы могли умереть с голоду. И вот, передо мной на стол опускается ароматная яичница. Честно говоря, безумно хочется спать. Особенно сильно это желание накатывает на меня, как только я прикидываю в уме, сколько дел завтра необходимо переделать.

— Ты на работу утром?

— Нет, я пока ещё дома побуду, пока не расшифрую бумагу. Плюс завтра у нас много дел. Надо Тимку на учёт поставить в псарне, группу мою разыскать и назначить тренировку. Надеюсь, ими кто-то занимался, пока меня не было. Плюс надо пополнить холодильник и сходить к Ким на перевязку. Короче говоря, носиться нам завтра придётся активно.

— Нам? — чего это она так опешила от моих слов?

— Не хочешь?

— Просто странно. Раньше ты не брал меня с собой, за исключением одной прогулки и ваших соревнований. Я только за, все лучше, чем сидеть одной.

— Тамерлана нам придётся брать с собой в псарню вместе со всеми документами. Можем сходить туда ближе к вечеру, — накрываю руку Оли своей ладонью. — заодно и погуляем с ним после этого.

— Хорошо.

Лёгкая улыбка касается губ рыженькой, и она, свободной рукой, заправляет выбившийся локон за ухо, чуть краснея под моим взглядом. Ненадолго закрываю глаза, вот она, та самая привычная и родная реакция, которая хорошенько засела в памяти. Теперь я доволен. Давненько я не видел за ней этого.

— Что будем делать?

— Я бы лёг спать с удовольствием.

— Если честно, то я это и хотела предложить.

Широко улыбаюсь и киваю, в ответ на эти слова. Ольга выглядит измотанной, оно и понятно: мы слишком много пережили вчера, мало спали ночью и, плюс к тому, русскую здорово выбила из сил температура. Мы убираем со стола вместе, отставляя грязную посуду в раковину. Надо будет обзавестись посудомоечной машиной, это существенно упростит Оле жизнь и увеличит количество времени, которое мы сможем проводить друг с другом рядом.

Позаботившись о том, чтобы миска щенка была полной, мы с Олей укладываемся спать. Блаженство. Глаза слипаются сами по себе и, пожелав спокойной ночи своей соседке по ложу, я выискиваю наиболее удобное положение на боку и расслабленно отдаюсь на волю сна. Все завтра. А сегодня нужно хорошенько отоспаться после всего.

Комментарий к XXXXVII Глава

Всем добра и проды в этот снежный воскресный день)

Ну, а нам с Риком отзывов =)

========== XXXXVIII Глава ==========

Все мечты выспаться прахом. Утром к реальности меня возвращает настырный скулёж щенка, вперемешку с попытками стянуть одеяло, свисающее с края. Вот же проблемное создание. Усаживаюсь на постели, строго глядя на Тамерлана. Он должен понимать, что если будет поднимать меня ни свет, ни заря, то ничем хорошим это не закончится. Радостно тявкнув, бедствие виляет хвостом и скачет, цокая когтями по паркету.

— Тихо! — шёпотом шикнув на Тимку, поднимаюсь с постели, оставляя рыженькую мирно спать. Пусть отдохнёт подольше.

Увиваясь за моими ногами, пёс радостно шагает на кухню и гремит миской. Что, уже все?! На ночь только полную насыпали. Это нормально, что он вот так без перерыва ест? Спрошу сегодня в псарне. Почесав затылок, я даю ему ещё корма и подливаю воды. Надеюсь, теперь он получил, что хотел. Ставлю чайник на плиту и прошмыгиваю в кабинет. Где же эти чёртовы бланки? Ах, вот они.

Отмечаю в списке все продукты, которые необходимо доставить к нам в покои. По пути занесем список в столовую, и вечером у нас будет еда. Набираю побольше фруктов, ягод и всякого баловства, в виде сливок, печенья, и прочих сладостей. Пригодятся, чуть позже дам бумажку хозяйке, чтобы она дополнила перечень при необходимости. Начало положено, одно дело сделано.

Из носика чайника уже клубами валит пар. Разливаю кипяток по чашкам и нарезаю бутерброды. Завтрак готов, даже будто бы идиллией размеренной жизни пахнет. Вот только это эфемерно до ужаса и весь мираж грозит развеяться от малейшего дуновения. Отправляю Каину сообщение по внутреннему мессенджеру Штаба. Перезвонит, когда проснётся. А теперь пора будить лисицу.

Тихо проскальзываю в спальню и, цапнув собаку на руки, забираюсь на кровать. Устраиваюсь на матрасе, подперев рукой голову, и отпускаю ходячий будильник. Он сосредоточенно обнюхивает наше ложе, а затем устремляется к Оле, неизменно виляя хвостом от радости. Питомец принимается ластиться к спящей, и бойко облизывает нежное личико русской. Пухлые губки соседки сквозь сон складываются в улыбку, и та тихонько бормочет себе под нос:

— Рик…

Отвожу взгляд в сторону. Она решила, что это я? И заулыбалась при этом. Это было бы мило, если бы было правдой, разочаруется же она, когда поймёт, что это был другой мужчина, обитающий в наших покоях. Чарующие изумруды русской, сонно помаргивая, устремляют взгляд на Тимку, а улыбка пропадает с её губ. Так и знал. Время разрядить обстановку.

— Доброе утро.

— Доброе, — стыдливо поправляя волосы, прячет взгляд Оля. — Ты чего не спишь?

— Этот пушистый террорист меня разбудил.

Подбираюсь ближе к ней и укладываюсь на спину, изображая косоглазие. Коротко хохотнув с этой выходки, зеленоглазая мягко поглаживает мой лоб пальцами, и я закрываю глаза. Готов мурчать, как кот.

— Там и завтрак готов.

— Какой хороший мальчик.

Не успеваю ответить, как ощущаю нежное прикосновение её губ к своим. Пресвятые боги, от неожиданности даже смутился, как сопливый пацан. Она нависла над моей головой, а я покорно продолжаю лежать на спине. Этот поцелуй втрое слаще, чем все предыдущие, как минимум от того, что она инициировала его сама.

— За такие роскошные чаевые я могу баловать тебя каждое утро.

— Замётано, идём есть?

Завтрак проходит в размеренной и уютной обстановке, надо беречь силы, сегодня нам предстоит весьма загруженный день. Ополоснув чашки, Оля удаляется в комнату, а я принимаюсь рассовывать оставшиеся продукты по полкам холодильника. Рыженькой и след простыл. Скорее всего, она уже ушла в ванную.

Открываю шкаф, борясь с откровенным желанием взвыть. Да здравствуют рубашки и брюки. Закатываю глаза, за последнее время я очень привык к вольному стилю одежды и теперь упаковаться во все это неимоверно тяжело. Ненавижу этот официоз. Самое мерзкое, что мог бы одеться более непринужденно в выходной, если бы не был Наследником. В угоду положению приходится соответствовать статусу и в любой ситуации выглядеть представительно. Одеваюсь и поверх рубашки закрепляю кобуру для Глоков. В Штабе вряд ли нападут, но нужно быть готовым ко всему. Усевшись на край застеленной кровати, ожидаю свою спутницу, что-то она совсем уж долго собирается. Намереваюсь постучать, как опередив меня на секунду, русская открывает дверь. Даже не знаю, как смотрю на неё.

Медные локоны аккуратно собраны в небольшую косу на макушке, убирая кудри с лица зеленоглазой, однако весь оставшийся каскад своих роскошных волос она сохранила нетронутым, позволив им накрыть собой спину. Изумруды ее кокетливо подведены длинными изогнутыми стрелками, а пушистые реснички, подчеркнутые тушью, растерянно хлопают, обрамляя невинный взгляд своей обладательницы. Чуть алая помада прямо провоцирует на поцелуй. Господь милостивый, как же она прекрасна.

Совсем потерял дар речи, скользнув глазами ниже. Небесно-голубая блузка выгодно выделяет тонкую шею девушки и открывает взору будоражащую зону декольте. Строгая юбочка и туфли на высоком каблуке окончательно обескураживают, акцентируя внимание на красоте ее точеных ножек. Ее опасно в таком виде из покоев выпускать, я ведь не отобьюсь от толп охочих сделать комплемент.

— Ты… Безумно красивая, — смущенно произношу я. Щеки собеседницы покрываются чуть заметным румянцем, а губки складываются в скромную улыбку.

— Спасибо. Идём?

— Ты не устанешь на каблуках?

— Нет, они удобные.

Сомнительное удобство, однако. Пожав плечами, пропускаю Олю вперёд, и мы покидаем покои. Начнём со столовой. Отдадим список, заодно может быть повезёт поймать там кого-то из моей группы. Только ленивый не сворачивает шею в сторону моей спутницы, и я от этого начинаю изрядно закипать. Иные и вовсе позволяют себе откровенно присвистывать и блуждать по ней взглядом. Половину Штаба перестреляю такими темпами.

В столовой просто тучи народа. Беру Олю за руку и принимаюсь продираться через толпу. Тогда как я оказываюсь в центре этой невероятной толкучки, у меня начинает трезвонить мобильник. Кто так безумно вовремя? Потерпят. Выведя нас из этой жуткой очереди, достаю смартфон из кармана. Чёрт, Каин. Не вовремя, хотелось поговорить с ним без лишних, пусть и очаровательных ушек.

— Да, привет.

— Писал? Я только сейчас сообщение увидел.

— Ага, вот только говорить не могу сейчас. Я напишу тебе, ладно?

— Секреты? От Оли? Как тебе не стыдно?! — ох, уж мне эта его наигранная сердитость.

— Представь себе. Все, некогда. Жди пташку.

Вечное неудобство: чтобы сделать заказ, нужно прошмыгнуть на саму кухню и, обогнув практически все по краю, добраться до стойки с приёмом бумажек. Стану Главой — на корню перекрою эту чёртову богадельню! К моему огромному шоку, за стойкой я обнаруживаю порядком скучающего Шона. Интересный момент.

— Шон? Привет, — обращаюсь к парню по-английски.

— Наследник! — повар буквально подскакивает от неожиданности и спешно делает поклон, а затем, спохватившись, нерешительно откланивается и перед Олей. Обаятельный и одутловатый кулинар смущается от одной только добродушной улыбки рыженькой и приветствия с приличным акцентом.

— Не суетись. Что ты тут делаешь? Тебе самое место у плиты, с твоими-то талантами, а ты тут бумажки принимаешь.

— Ах, если бы, сэр. До начальства дошёл слух от бойцов, что их в пустыне кормили едой, а тут, здравствуйте, родные помои, вот меня и посадили на раздачу.

Не на шутку удручённый вздох Шона придаёт ещё больше драматизма сказанному. В ответ я только потираю переносицу. Это не лезет ни в какие ворота. Надо поговорить с отцом. Достойный повар должен кормить людей, а не принимать списки на поставки продуктов в покои.

— Так, ладно, придумаем что-нибудь. Мы тут заказик принесли, нам нужно все по списку, желательно к вечеру, а то график плотный, боюсь не успеть принять днём.

С деловым видом кареглазый берёт у меня из рук бланк и пробегает взглядом по строкам, молча кивая каждой из них.

— Да, у нас есть все. Единственный нюанс: есть несколько видов продуктов из списка. Бенджамин может показать продукты и вы выберете нужные.

— А разве есть разница?

— Естественно, — вклинивается Оля. Радует, что она уже хорошо ориентируется в английском.

Только пожимаю плечами и предлагаю ей самой выбрать необходимое. Очевидно, помощник Шона, отводит Ольгу к хранилищу чуть поодаль и они принимаются вместе рассматривать продукты. Пусть берёт, что нравится.

— Шон, дело есть. Каин рассказал, что ты им с сержантом классный романтический ужин устроил.

— Что Вы, сэр. Пустяки, в пустыне невозможно было разгуляться, мистер Девингем преувеличивает.

— Не скромничай. Мне нужна будет твоя помощь. У меня есть смутный пока что план. Возможно, в один из дней мне понадобится, чтобы ты соорудил нечто подобное, только уже для нас.

— Это честь, сэр. Скажете, что захотите увидеть на столе и постараюсь приложить максимум усилий. Мне нужно будет знать о событии за день, чтобы приготовить все необходимое. Простите моё любопытство, это Ваша дама?

— Для этого мне и нужен ужин, — подмигиваю повару. — Чтобы эта очаровательная девушка сказал мне «да».

— Думаю, у неё нет шансов устоять, сэр.

— Хотелось бы верить.

Оля возвращается ко мне, очевидно довольная сделанным выбором. Отлично. Раз для неё так важен конкретный набор продуктов, то пусть развлекается, мне не жалко. Направляемся на выход и, напоследок, жестами показываю соучастнику заговора, что дам знать о нужной дате позже. Одно только «но», мне не хотелось бы делать Ольге признание в Штабе. Думаю, более вольная атмосфера расслабит её куда лучше. Да и для прочей романтики будет полезнее, если стены не будут давить на нас обоих. По пути до обеденного зала я пишу Каину сообщение в мессенджере:

«Брат, спасай. Мой телефон как будто визит Самары из своего экрана пережил. Мне нужны два новых смартфона, один мне, второй Ольге. Закажи, пожалуйста. Хочу сделать ей подарок, но опасаюсь, что меня застукают за заказом. Желательно гаджеты покруче. За ценой не постою».

Отправив текст, принимаюсь внимательно обводить столовую взглядом. Так-так-так… Где могут быть эти неугомонные воробьи? Поймал. В самом дальнем углу, сдвинув с пяток столов между собой, они галдят наперебой. Во главе стола с хитроумным выражением лица восседает Джейми. Они уже наверняка в курсе, что я вернулся в Штаб, а значит, они вполне себе могут разрабатывать план перехвата. Будет забавно опередить их.

Увлекая русскую за собой, тихонько стараюсь пронырнуть к ним в тыл, вот только идея проваливается с треском. У них, что, чуйка что ли? Завидев меня с достаточно почтительного расстояния, они заканчивают импровизированное собрание. Видимо, осознав, что я и сам уже иду к ним, они покорно ждут на своих местах. Жестом прошу их не вставать. Нет смысла, лишний грохот стульев по плиточным полам. Подходим к их столам, и я ощущаю, что как-то выпадаю из их поля зрения и внимания. Иностранка для ребят куда более интересная гостья.

— Здравствуйте! — перебивая друг друга, каждый из них заинтересованно уставился на Олю и множество любопытных глаз ждёт от неё ответа.

— Здравствуйте, ребята, — смущаясь на ходу, здоровается на английском моя спутница. Будущие боевики удивлённо смотрят на меня, а я только горделиво задираю нос. Да-да, она научилась, она умеет и это моя заслуга. И я безумно рад любому ее успеху. Цель моих амбициозных планов присаживается на свободный стул, и я заботливо придвигаю его, опершись руками на металлическую спинку.

— И так, халявщики, вы хоть чем-то занимались, пока меня не было?

— Да, сэр, — отвечает за всю группу Джейми. — Пока вас с мистером Девингемом и Найтом не было, нас всех вместе тренировал Тейлор.

— Это хорошо. В целом, я оклемался, и мы можем возвращаться к нашим занятиям.

Вот наркоманы… Они дружно протягивают ура и взахлёб принимаются выпытывать из меня дату тренировки.

— Ты готова сегодня? — по-русски интересуюсь мнением подруги.

— Можно попробовать.

— Тогда сделаем так: сейчас у нас есть несколько дел, быстренько их доделаем и, думаю, - бросаю взгляд на часы. — к пяти вечера мы как раз освободимся. В пять в тренировочном корпусе. Первое: у нас новый член группы, знакомьтесь. Это Ольга, она будет тренироваться с нами, но в щадящем режиме.

— Вы не боевик? — с опаской интересуется Мадлен, белокурая бойкая девчонка вопросительно выгибает бровь, глядя на Олю. Рыженькая, в свою очередь, только отрицательно качает головой, вызывая настоящий шквал любопытства у ребят.

— Разве такое возможно?

— Вполне, — как бы так помягче им это преподнести? Да как есть, просто в подробности вдаваться не буду. — Оля гражданская и она из России. Её по ошибке взяли в плен, спутав со шпионкой. После того как открылась истина, она попала под мою опеку и сейчас я хочу, чтобы она умела защищаться. Поэтому тренироваться будем вместе.

— Мы думали вы вместе… — Джейми, по всей видимости, успевает сказать раньше, чем обдумать. Виновато парень поджимает губы и косит на меня. Стоя за спиной Оли, сперва насупливаюсь. Ребята как один смотрят на нас двоих и я, жестами, чтобы не дать понять русской, что за её затылком что-то происходит, поясняю им, что это так и есть, просто она пока не знает. Уф, спасибо тому, кто придумал язык жестов, иногда это бывает крайне полезно.

Любители задавать много вопросов хитро улыбаются и кивают головами. Словно что-то заподозрив, Оля разворачивается ко мне. Черт. Напускаю на себя по-настоящему ангельский вид:

— Но мы и не порознь, — смотрю в её глаза сверху вниз, любуясь ими. Выходит, весь Штаб воспринимает её, как мою женщину? Впрочем, неудивительно. Я ведь везде таскаю её с собой, да и она провожала и встречала меня с задания, а это делают, традиционно, только близкие. — Так, поехали дальше. Поскольку вы тренировались вместе со всеми группами то, пожалуйста, сообщите группе «С» что у них тоже будет тренировка. Чтобы к пяти они были с вами. Настоятельно прошу заранее сказать им, что если они не явятся, то у них будет ворох проблем. На этом все, собрание окончено. До вечера.

Пока не поздно, решаю ретироваться. Иначе они придумают ещё сто вопросов, и мы уже никуда не уйдём. Подаю Оле руку, и мы покидаем столовую. Так-так, что дальше было в планах? Ах да, на перевязку к Ким. Нужно, чтобы она посмотрела дренаж. Вновь то тут, то там, я замечаю косящих на мою спутницу мужиков. Злюсь. Моё! Когда заходим в кабинет мамы, наконец выдыхаю с облегчением. Тут на зеленоглазую хотя бы смотреть никто не будет. Блондинка, как и всегда, по уши завалена работой.

— О, дети. Оля, — протягивает Глава Медицинского Корпуса. — Ты бесподобна. Смотри в оба, сын, такую леди и проморгать недолго, ты ведь знаешь, что боевики отважны не только в бою.

Прикрываю глаза рукой, боже, какая откровенная попытка играть на моей ревности. Соседка лишь смущённо благодарит за комплемент.

— Знаю. Силёнок не хватит.

— Мы слава небесам не в каменном веке, и женское сердце любит не того, кто сильнее.

Вот же заговорщицы. Молча сажусь на кушетку и снимаю с себя рубашку. На бинтовой подушке невооружённым взглядом видно солидные сгустки гноя и крови. Не плохо так все воспалилось.

— Уже лучше, чем было. Но снимать пока рано. Обработаю сейчас все и сделаю перевязку. Завтра придёшь.

— Ладно. Мы сегодня идём на тренировку. Рекомендации есть?

— Постарайся не сильно себя нагружать. В особенности руку, она травмирована и ей в идеале нужен покой, потому что шов может разойтись.

Получив все наставления и ещё пару раз услышав, будто бы между делом, о том, что Оля в таком виде нарасхват, наконец покидаем врача. Я, черт подери, и сам вижу, что за ней готов ползти каждый первый холостой парень Штаба. Она для всех диковинка. Чёрта с два я кому-то её отдам. Убью любого претендента, но не отдам.

В покоях Оля собирает Тиму, для похода в псарню, а я звоню Каину и сообщаю ему о тренировке. В конце концов, пора ставить его группу в рамки и приучать их ходить на занятия. Вечно прикрывать другу задницу пустыми словами не смогу. Оказывается, что брат уже заказал нам мобильные и они приедут завтра утром. Идеально. Отнесу их Питу, он быстренько поставит все что нужно и к вечеру смогу вручить ей подарок.

В псарне народу мало, тут обитают в основном кинологи, занимающиеся воспитанием служебных псов. От обилия запахов Тамерлан замер на Олиных руках, опасливо поглядывая по сторонам. Так-то, больших собак мы, значит, опасаемся. Ну, ничего, его научат порядку здесь. Придётся, правда, носиться с ним на занятия. Разберёмся.

— Добрый день, мистер Питерс, — приветствую я местное начальство. Псарня относится к Корпусу Безопасности Штаба, а потому Джон Питерс не является сильно большой шишкой. Однако, работу свою любит и выполняет на совесть. В их подразделении все отлажено, как в часовом механизме, благодаря им Штаб располагает достойными сторожевыми псами, и ищейками.

— Добрый, сэр. Чем могу помочь?

Отхожу чуть в сторону, чтобы в поле зрения мужчины появилась Оля и Тамерлан. Серо-голубые глаза Майора впиваются внимательным взглядом в Тимку. Мохнатая непоседа поджимает уши, будто ожидая от человека подвоха. Внушительный вид Начальника подразделения в кого угодно страх вселит, не то что в неразумного щенка.

— У нас есть питомец. Глава велел поставить его на учет в псарне и пройти с ним курс обучения. И вот, мы здесь.

— Маловероятно, мистер О’Хара. В Штабе запрещено иметь домашних животных, распоряжений от Главы мне не поступало. Хаски для целей псарни бесполезны.

— Он и не для этого. Щенок будет жить в моих покоях.

— Повторюсь: у меня подобных распоряжений нет.

От чего-то на меня накатывает довольно ощутимая волна раздражения. Выходит, моего слова недостаточно? Что ж, ладно. Получай тогда от Главы. Я прошу стационарную трубку и набираю Отца. Загруженным тоном он отвечает на звонок, заметно смягчаясь, когда слышит в трубке мой голос. Осторожно поясняю ему, что требуется официальное подтверждение моих слов. Довольно коротко он отдаёт распоряжения Джону и тот, поглядывая на щенка, делает глубокий вдох.

— Не поймите меня не правильно, сэр, но вы приобрели себе большую проблему. Эта порода собак неугомонна. Позвольте щенка?

Оля с недоверием ставит Тимку на стол, и мужчина средних лет принимается за осмотр. Активность собаки я уже оценил, в любом случае, лучше так, чем если бы он был безвольным валенком. Закончив визуальный осмотр, Питерс просит документы на щенка.

— Привитый, это хорошо. В целом все в порядке. В случае, если заметите у него какие-либо недуги, придёте сюда. Штатные ветеринары находятся здесь. Нам недавно привезли партию овчарок, их обучение с профессиональными кинологами стартует в понедельник. Тренировка начинается в семь вечера и заканчивается в девять, по понедельникам, средам и пятницам, три раза в неделю. При себе иметь поводок, щенка и какое-нибудь лакомство для дрессировки. Первоначально в домашних условиях научите его ходить в ошейнике. Если у вас нет вопросов, то у меня все.

— Есть: он очень много ест. Постоянно сметает миску и просит ещё.

— Щенка надо кормить каждые два-три часа. По мере подрастания, нужно будет снижать количество порций в день. Хаски активны, они много носятся и немало едят. У щенка всегда должна быть вода, еда строго в определённое время. Приучайте его к тому, что кормить его можете только вы. Собаку можно отравить кусочком колбасы, и она будет застрахована от такого, если привыкнет к тому, что нельзя кормиться из чужих рук.

— Понял.

— Жду вас в понедельник. Собака на довольствие оформлена. Вот направление, по нему получите корм, ошейник с поводком и прочие мелочи собачьей жизни.

— У нас все это есть.

— Тем лучше, но корм советую взять наш. Это не хлам, который продают в зоомагазинах, а действительно натуральная и сбалансированная кормёжка для здоровой собаки.

Поблагодарив Джона, забираю Тимку со стола, и мы идём за кормом. Ещё одно дело сделано. Из дома Оля прихватила с собой поводок с ошейником, единогласно принимаем решение, не отходя от кассы, так сказать, пойти в своеобразный парк Штаба и погулять с «ребёнком».

Засранец напрочь отказывается ходить на поводке. Усевшись на землю, это чудовище всматривается в нас своими стальными глазищами и отказывается подниматься. Все увещевания русской пёс пропускает мимо ушей, даже мои угрозы оставить его без ужина не помогают. Настырный? Ладно. Забираю из рук возлюбленной поводок и тащу за собой собаку. Он катится по траве на заднице, упираясь всеми лапами.

— Это не вариант, — сквозь смех, говорит Ольга. — Он не поймёт этого буксира.

— А как ещё заставить его идти?

Задумчиво рыжеволосая отходит к рядом стоящей скамейке и открывает пакетик корма, который нам выдали. Выудив оттуда пригоршню гранул, она хитро улыбается и смотрит на объект дрессуры. Сев на корточки рядом с непослушным сибиряком, укротительница даёт ему обнюхать и съесть одну гранулу. Уплетает только в путь.

— Умница, Тима. А теперь, пойдём со мной.

Не тут-то было, щенок все так же настырно сидит на траве, не собираясь подниматься. Вот только девушка сдаваться легко не намерена, это не в её стиле. Забрав поводок у меня из рук, она крутит у Тимки перед носом кормом и начинает отдаляться. Щенок, ведомый желанием получить вкусняшку, покорно идёт следом, позабыв о поводке. Пройдя пару футов, с видом истинной победительницы, Оля вновь хвалит его и вручает корм.

— Сдаюсь, твоя взяла, великая дрессировщица.

— Это только начало. Боюсь, что он проест весь корм Штаба на этапе обучения.

— Ничего страшного. Главное чтобы научился чему нужно.

Со временем он смиряется с мыслью, что ему придётся ходить на поводке. Впрочем, вряд ли это его расстраивает, еда способна сгладить все противоречия на корню в данном случае. Люди, прогуливающиеся по парку, с интересом смотрят на поводок в Олиных руках, да и на неё саму. Она загадка для всего Штаба. Неизвестно откуда появившаяся гражданская, которую никто не видел ранее. Для многих девиц в Штабе моё общество — хрустальная мечта, а Оле удалось невероятное: будучи никем, не просто оказаться в покоях Наследника, но и стать безмерно дорогим человеком.

К концу без малого почти часовой прогулки, игривый пес уже абсолютно спокойно относится к привязи. Ему определённо нравится носиться по улице. Гулять с ним придётся часто и долго. Что ж, ладно, это скрасит однообразные вечера в Штабе. До тренировки остаётся час, пора выдвигаться к дому. Уже в покоях зеленоглазая пополняет миску питомца и сбрасывает с себя осточертевшие туфли, глухо выдохнув от облегчения.

— А говорила, что удобные.

— Когда я помогала твоему отцу и мало передвигалась, мне показалось именно так. Но сегодня мы много ходили.

Постепенно ухмылка пропадает с моего лица. Стоп, секундочку. Она вот в таком виде ходила помогать отцу? Какой раз за день я пригораю? А впрочем, это безумно глупо. Не могу же облачить её в паранджу. Просто нужно научиться мириться с тем, что теперь она будет не только сидеть в покоях и радовать меня своей красотой, но и выходить в люди. Правда это будет чертовски трудно. Усевшись на краешек постели, девчонка принимается разминать руками икры.

— Так ты делу не поможешь.

— Почему это?

— Спазм надо снимать правильно.

Усаживаюсь напротив неё и аккуратно укладываю ножки на свои колени. Икры на ощупь достаточно забиты. Строго цокаю языком и принимаюсь плавно снимать тянущие ощущения. В своё время мы с Каином на таких неприятных мелочах собаку съели. В процессе тренировок нередко можно столкнуться с тем, что мышцы начинают обалдевать от нагрузки и вытворять подобные вещи. Быстро снять симптомы помогает качественный массаж. Банальным растиранием тут не отделаться, нужно достаточно глубокое воздействие.

Бережно разминаю ткани, плавно наращивая интенсивность движений. Рыженькая заметно кайфует в моих руках, откинувшись на спину. Постепенно мышцы смягчаются и я перехожу чуть ниже, уделяя внимание стопам. Ни за что не поверю, что у неё после такой гигантской шпильки не болят плюсны. Она весьма восприимчива к любой ласке и прикосновениям, и это очень даже хорошо во всех смыслах. Потом мне это пригодится, надеюсь.

— Так-то лучше, не ходи на каблуках долго. Помимо нагрузки на ноги это ещё и дополнительная задачка для позвоночника.

— Я в курсе, Ричард Малышев.

— Кто? — непонимающе, смотрю на Ольгу. Что ещё за Малышев?

— Проехали, это русский прикол, слишком долго объяснять. Будем считать, что ты маг, колдун и чародей.

— Возможно, а теперь собирайся на тренировку.

— Не знаю, меня так разморило.

— Не отлынивать.

Нависнув над подопечной, достаточно сурово вглядываюсь в её лицо, а та только хихикает в ответ. Несносная девчонка, как её в рамки ставить в таком ракурсе? Она одним юрким движением выбирается из поля зрения и принимается переодеваться в спортивные вещи. Следуя поданному примеру, облачаюсь в лёгкие укороченные штаны с манжетами и майку. Да, в этом будет удобно тренироваться.

Оставив собаку в гордом одиночестве, выдвигаемся к тренировочному корпусу. Меня даже будто бы легкое предвкушение посещает. Какой-то частью своей души я ненавижу все это, но в тоже время отрицать свой образ жизни глупо. Привык к регулярным занятиям, оттачиванию своих навыков и это часть меня. Оле, напротив, только предстоит постигнуть все прелести тренировок. Сильно третировать физическими нагрузками нет смысла, разве что подобрать фитнесс-программу для поддержания её изящных форм, а вот со всем остальным большой вопрос.

Учиться стрелять и метать ножи она будет однозначно. Это полезные навыки. Катаны вряд ли ей пригодятся, а впрочем, как часть моего арсенала, могут и понадобиться, тому наглядным примером служит случай в особняке. Из боевых искусств, пожалуй, ей подойдёт что-нибудь лёгкое и направленное чисто на самооборону. Носы ломать я её все равно научу. Хороший отвлекающий манёвр, да и Джейсон оценит, хе-хе.

В зале уже столпились ребята, и сердито притопывающий ногой Девингем. Интересно, на кого это он так злится? На свою группу? Да нет, вряд ли, они здесь в полном составе. Скольжу взглядом по огромному залу и обнаруживаю Кайла, истязающего молодёжь. Черт, вот надо же было одновременно с ним в зал попасть. Как раз и тир занял, где я хотел погонять бойцов и начать обучать Олю.

— Не, ну, ты прикинь! — возмущается Каин. — По-человечески попросил уступить сектор стрельбы, так эта падла белобрысая мне выдала, что надо было в загородном доме упражняться.

Прикрываю глаза рукой. Слишком рисковая будет тренировка. Воспитанники непонимающе наблюдают за нами, а Девингем старается изо всех сил напустить на себя спокойный вид. Лучше всего отойти в другую сторону и заняться чем-нибудь иным сегодня. Если бы я был в своих прежних силах, то всенепременно показал кто в доме хозяин, но такой роскоши у меня нет, и восстанавливать её придётся в муках.

— Черт с ним, пусть стреляет, если ему так нравится. Мы займёмся рукопашным.

— Вот так запросто?

— Да, Каин. Я не в той форме, чтобы тягаться с ним, — мой тон звучит более чем уязвленно, признаться честно, это положение вещей не на шутку беспокоит меня. Чувствую себя ущербным. Ещё этот несчастный порез, который не позволит теперь тренироваться в полную силу и восстанавливать форму. — Не хватало ещё уступить ему бой. Ты и сам знаешь, что не справишься с Найтом. А потому мы идём тренировать ближний бой.

Раздражённо шагаю к сектору с настеленными на полы татами, кивком головы приказывая молодняку следовать за мной. После распределения на пары ребята бодро принимаются отрабатывать приёмы. Хорошо. Пора приниматься за Олю. Рыженькая скромно стоит в стороне, наблюдая за молодым поколением. Кудри собраны в хвост и открывают взору хрупкую шейку. В настоящем бою её сломают в два счета… Ладно, тяжело в учении, в конце концов, моя задача сводится к тому, чтобы она могла немного покалечить противника и выкроить время на бегство.

— Теперь с тобой, сложи кулаки и встань в стойку, вот так.

Зеленоглазая с серьёзным выражением лица старается повторить принятое мною положение, и сжимает тонкие пальцы истинной пианистки в кулачки. Боже, она так после первого же удара пальцы сломает.

— Не так.

Беру руку Оли в свою ладонь и меняю положение некоторых пальцев в кулаке.

— Если будешь складывать так, как ты сделала, то первым же ударом по противнику сломаешь себе большие пальцы. Вот так правильнее. А теперь давай, попробуй, — вставая перед Ольгой, говорю я. — Бей.

— Тебя? — удивлённый взгляд глаз цвета малахита пробегает по моему лицу.

— Меня, хочу понять, какую силу имеет твой удар и руки.

— Не смогу. Кайла бы ещё куда ни шло…

— Боюсь, дерьма не оберёмся. Так что придётся использовать более безопасный вариант.

Как только Ольга делает замах, я инстинктивно напрягаю пресс. В конечном счете ощущений не больше, чем если бы в меня на полном ходу врезался воробей… М-да, работы предстоит много. Чуть шипя от боли, мой юный падаван растирает костяшки пальцев.

— Не могу сказать, что это блестящий результат.

— Оно и понятно, — бурчит русская. — у тебя там что за место пресса, сталь?

— Весьма потрёпанные мышцы. Будем ставить тебе удар, с тем что есть даже не отбиться. Ты когда-нибудь дралась? Во дворе… Или в школе, например?

— Нет, у меня был Паша, он успевал бить всем моськи до того как я даже сообразила бы пикнуть.

— Ишь какой заботливый, — презрительно фыркаю после её слов о Рокоссовском. Даже не знаю, кто раздражает меня больше он или Найты вместе взятые? Плевать, не о нём сейчас надо думать. Однако, все же надеюсь, что ему от души икнулось, вот так, чтобы он аж подпрыгнул, гад. — Ладно, не суть. Теперь попробуй ногой.

Сделав обречённый вдох, рыженькая отклоняет корпус и делает солидный замах ногой по моему бедру. А вот это уже может быть очень даже больно. Сообразив наперёд, подставляю руку и одним точным движением ловлю её за щиколотку перед самым столкновением. Надо сказать, силы она вложила не мало, пришлось достаточно напрячься, чтобы остановить удар.

— Вот это уже лучше, — расползаюсь в елейной ухмылке и, так и не выпустив ногу из своей хватки, поддерживаю Олю под поясницу. Испытующе медленно принимаюсь поднимать руку, плавно,стараясь не навредить. — Как только станет больно: обязательно скажи. Хочу посмотреть на твою растяжку.

— Это выглядит глупо.

— Плевать, эта тренировка предназначена для тела, а не для ума, ребята вон вообще друг на друге отрываются.

К моему огромному удивлению, с пластичностью у неё все по высшему разряду. Уже поднял её ногу выше своей головы и стоя в моих объятиях, она растянулась в достаточно изящном шпагате. Присвистываю от восхищения:

— Боже, какие таланты. По вертикальному зачет, с продольным, выходит, тоже. Что на счет поперечного?

Отпускаю свою ученицу из рук и та, с хитрой улыбкой на лице, молча, с одного маха, садится в заказанный вид шпагата. Тихонько аплодирую.

— Я покорён, — медленно опускаясь в ровно такое же положение. Шок Ольги просто бесценен. Она явно не ожидала того, что я способен на такие же выходки. Треклятая растяжка хоть раз в жизни принесла какие-то приятные плоды.

— Пожалуй, я не меньше…

Коротко хохотнув, поднимаюсь с места и подаю ей руку. Работы предстоит много, и это ясно. Медленно, но уверенно учу её держать стойку правильно. Она лупит кулаками в мои ладони, прислушиваясь к словесным наставлениям. Не только сила рук вкладывается в удар, но и правильное положение атакующего. Будет с неё толк, надо только приложить усилия.

От тренировки с Олей меня отвлекает достаточно громкая возня. Какого черта? Оборачиваюсь на шум. Каин и Кайл сцепились не на шутку и уже чешут друг об друга кулаки. Будущие боевики увлеченно наблюдают за дракой, уверен, даже ставки успели сделать. Решительными шагами я достаточно быстро иду к этим двум баранам. Что такого умудрился буркнуть Найт, что брат аж в драку сорвался? Только если что-то о покойных родителях. Иным образом его трудно спровоцировать.

— Кого черта вы оба творите?!

Но никто из них не реагирует на меня. Они от души вкладывают все силы в удары, рыча от боли и злости.

— Ты ответишь за это! — орёт Каин, но ответом ему служит лишь смешок блондина.

— Кишка тонка, Девингем, даже хорошо, что твой отец не видит этого позора.

В своём репертуаре, тихо, мерзко и с ледяным самообладанием, младший змеёныш подначивает друга, и тот, в свою очередь, растеряв последние остатки ума от ярости бросается в бой не щадя себя. Все мои попытки растащить их идут прахом. Они оба ополоумели настолько, что становятся опасными в бою. Невольно и сам оказываюсь участником этого замеса. Надо вырубить Кайла и тогда получится положить всему конец.

— Закрой пасть, Найт. Мне хотя бы есть чем гордиться, в твоей жизни только пустота и Смит, которую половина Штаба поимела! Как оно, спать с мусорным ведром?!

Глаза определённо на лоб лезут от их взаимных претензий. Бой даётся мне с огромным трудом. От постоянных напряжений рука в районе раны начинает ныть, а потом и вовсе пульсировать от растущей рези. Из-за этих двух умников наверняка усугублю ситуацию со швом. На силу сдерживаю атаки взвинченного до ручки Кайла. Синеглазый недвусмысленно намекнул зверюге на Джевелс и если тот раскусит намёк, то с ними придётся не сладко. Нам неоткуда знать об их отношениях с брюнеткой, по большому счету. Они не афишируют чувства, а значит, это наталкивает на определённые выводы. Девингем, язык твой без костей!

Один отработанный удар белобрысого резво сбивает с ног. Он здорово огрел меня по голове, и я потерял не только равновесие, но и ориентацию в пространстве. При том наглухо. Уши будто залепило ватой. Отдалённо слышу крики Оли, перед глазами полная мешанина. Мозг трещит по швам. Не в силах координировать собственные движения, я распростёрся на полу.

— Рик! Ты меня слышишь?! Отзовись! Пожалуйста, ответь!

— Все нормально.

Вот только это ничуть не умаляет панику рыженькой. Уложив мою голову, очевидно, на колени, она ощупывает кожу на предмет рассечений. Вряд ли… Он просто четко попал в цель и вложил слишком много силы в удар. Опять несчастная черепушка пострадала. Скоро все мозги потеряю.

— Вы адекватные?! Чуть не поубивали друг друга! Посмотрите на себя, морды разбиты, третьего вообще чуть не контузили. Ведёте себя, как животные!

— Ты мне ещё здесь поговори! — спесиво отрезает Кайл, в ответ на нравоучения русской.

— Замолкните! — протягиваю я, стабилизируя рассудок.

Постепенно раздвоенная картинка складывается в нечто однородное, а слух приходит в норму. Взбешённым тоном Найт констатирует завершение тренировки и испаряется из зала. Каин распускает оставшиеся группы, и мы остаёмся втроём.

— Ты как?

— Боже, сколько вины в этом голосе. Бывало и хуже. На кой черт ты взболтнул про Джевелс? Теперь этот гад смекнёт, что мы знаем больше, чем должны!

— Я не подумал… Просто…

Брат сникает с каждой секундой, а в синих глазах до краёв разливается обида и боль. Найт всегда знает куда бить, и слабое место Девингема очевидно до неприличия. Я слышал фразу о Кристиане из уст противника и по мне это достаточная причина для мордобоя. Перебарывая собственные неприятные ощущения, усаживаюсь, оказываясь на одном уровне с сидящим на коленях напарником. Сейчас он безумно напоминает самого себя в глубоком детстве и это нужно срочно заканчивать.

— Правильно, что вдарил ему, — прижавшись лбом ко лбу товарища, в упор смотрю ему в глаза, будто бы пытаясь внушить уверенность и силу. — Я бы его вообще убил. Что произошло перед дракой?

— Я наблюдал за вашей тренировкой и время от времени смотрел на ребят. Этот выродок подошёл и начал издалека. От того что ты таскаешь Олю уже и на занятия он перешёл к тому, что ценности меняются и ты забываешь, кто всю жизнь был рядом. Шкурой чувствую, он пытался стравить нас. Вот только не вышло. Слово за слово, в итоге он сказал, что я умудрился просадить даже остатки благородного имени своей Династии. Ну, тут уж я и не выдержал.

— Вот сукин сын.

— Надо сходить к Ким, повязка вся в крови.

Скосив взгляд на бинт после слов Оли, заметно закатываю глаза. Вот этого бы точно не хотелось. Она ведь просила не напрягать руку, а я и вовсе умудрился все усугубить. Как всегда все через одно место. Не без помощи Каина мне удаётся подняться на ноги. Голова трещит по швам после крепкой затрещины Найта. Хотя бы это нужно скрыть от матери, иначе очередная волна томограмм и прочих прелестей медицины мне обеспечена.

— Можно? — без стука открываю дверь кабинета. Блондинка опасливо косится на меня, словно бы ожидая подвоха. О, да, есть причины для беспокойства.

— Что уже произошло? Я ведь говорила приходить завтра.

— Ну, видишь ли… — сцепив руки перед собой, проскальзываю в поле зрения супруги Главы. — Я на тренировке швы порвал… Самую малость.

Чертыхнувшись, мама встаёт с места и достаточно раздражённо требует, чтобы я уселся на кушетку. Оля, виновато потупив голову, устраивается в кресле рядом с её рабочим столом. Тихая буря только начинается, сейчас она чуточку усмирит себя в немом приступе злости и начнёт отчитывать и меня, и рыженькую в придачу. Так происходило всегда.

— Я же просила не напрягать руку! — шипит врач, разматывая бинтовую повязку, изрядно залитую кровью. — Ну, вот, пожалуйста! Разворотили на совесть!

Поджимаю губы. Да уж, если раньше на руке красовался более-менее аккуратный порез, то теперь кромка кожи солидно порвана. Не удивлюсь, если это ещё один шрам, от которого я уже не смогу избавиться. Что-то их слишком много за последнее время.

— Случайно вышло, я правда старался не задействовать руки.

— И что вдруг заставило тебя изменить намерения? Вот ответь на милость, как ты мне теперь штопать это предлагаешь? Куда Каин только смотрел?

— На Кайла…

— Боже, с сыном все нормально? — киваю головой в ответ на полный испуга вопрос Ким и прикрываю глаза. Рана прилично ноет. — опять каких-нибудь гадостей ему наговорил…

— Все в порядке, я вовремя вмешался. Сцепились они не слабо, оба друг другу дерьма наговорили. Ау!

— Терпи.

Глухо вою в голос, когда Ким начинает обкалывать рану анестезией.

— Во всем этом есть один плюс: вместе с кровотечением вышла доля нагноения. Правда, я не пойму сейчас, то ли кожа припухла только из-за разрыва швов, то ли воспаление ещё есть. Поставлю все-таки дренаж, а завтра глянем что к чему.

— Как скажешь, мам.

— Балбес ты у меня, — лучезарно улыбнувшись, Глава Медицинского корпуса целует меня в макушку и берётся за инструменты.

Ловкие движения, отточенные за годы практически до автоматизма. Спустя достаточно короткий отрезок времени на тело ложится аккуратный плотный шов. Хорошо, когда твой близкий человек — медик. Страшно представить что могло произойти, если бы нашу семью оперировал и лечил человек Джейсона. С моим бурным детством и юностью Отца мы бы явно почили с миром уже давно.

— Вот так. Если у тебя опять разойдётся шов, то клянусь: мало тебе не покажется.

— Так точно, босс. Собирайся домой. Уже вечер глухой.

— Да, сейчас уберу все и пойду вытаскивать твоего Отца из кабинета. У него там полный завал.

Неловко вышло, этому наплыву работы он обязан своей поездкой с нами в загородный дом. Ну, да ладно. Зато он хоть как-то развеялся от Штаба и подышал свежим воздухом. В этих застенках только пыль глотать, да портить себе нервные клетки.

Распрощавшись на сегодня с врачом, мы с Олей вновь ныряем в бесконечную череду коридоров. После обезболивающих жгучая боль в руке прошла и я начинаю чувствовать себя более умиротворённо. В покоях нас уже ждёт радостный Тамерлан, без устали виляющий хвостом. Его уже пора опять кормить. Кстати говоря, о еде… Где наша доставка?

— Нам продукты принесут сегодня, или завтра?

— Не поверишь: стою и думаю о том же самом, — губы сами собой складываются в улыбку и я с какой-то неимоверной теплотой смотрю на рыженькую. У нас даже мысли начинают сходиться. Это ведь здорово! Ну, или просто я слишком очарованный дурак.

— Вряд ли сегодня успею что-то толковое приготовить.

— Не важно, сейчас достаточно будет поужинать чем-нибудь лёгким, а завтра уже разберёмся.

Кивая головой, зеленоглазая насыпает в щенячью миску корм и Тимка дорывается до еды. Голодающий, тоже мне. Ольга уходит в душ, а я лишь тоскливо смотрю ей вслед. Ванная мне только снится, теперь снова водные процедуры придётся отодвигать до момента выздоровления раны. Кто пришёл?

— Войди, — строго дозволяю я, устремив взгляд в сторону двери. Ура, продукты пришли. Забираю сумки у парнишки и составляю их на обеденный стол. Кажется, мы немного переборщили с объемами.

Курьер уходит, принимаюсь проводить ревизию пакетов. М-м-м, сколько вкуснятины. Безумно крупная клубника, янтарные персики и невероятно заманчивый виноград. Может, к черту донесение сегодня, а? Впрочем, такой подход рискует скатиться к чему-то непристойному, а этого в последнее время и так слишком много. Рассовываю по холодильнику и полкам продукты.

Достаю два бокала для вина и принимаюсь мыть по чуть-чуть всяческих фруктов и ягод. Была ни была, в конце концов. Нельзя сбавлять темпы, сегодня я, по сути, не сделал ей ни одного подарка, а это солидно выбивает меня из плана. Нет сюрпризов, значит есть приятные романтические выходки. Укладываю эти изыски пищи на фруктовницу и откупориваю неимоверно дорогущую бутылочку красного полусладкого. В качестве повода можно приплести её первую тренировку. А почему нет? Тупить так по крупному!

— Ого, что за повод?

Вот же растяпа, даже не услышал, как хлопнула дверь ванной и моя очаровательная подопечная оказалась на пороге кухни. Медные кудри на силу собраны на макушке, видимо, она не хотела их мочить. Не имея должного упреждения они растрёпанно окутывают лицо, длинными локонами ниспадая на тело. Раскрасневшиеся от банных процедур щёчки придают всему силуэту просто дикую невинность, словно бы передо мной совсем крохотная и неразумная девочка, которой чужды все жестокости этого мира. Эдакая роза, выросшая под куполом заботы, любви и нежности. По большому счету так и было, вот только неаккуратные мародеры вырвали её из райских кущ и поместили в эту вазу. Крупные и неотразимые глаза насыщенно-зеленого цвета удивленно рассматривают стол, а затем скользят по моему лицу. Коротенький шёлковый халатик едва прикрывает упругие ягодицы и открывает взгляду изящную шейку, вкупе с ошеломляющей зоной декольте.

Если бы ты только знала, Оля, какую невероятную власть имеешь надо мной. И дело далеко не в природной соблазнительности и аскетичности моих последних месяцев. Нет. Все дело в ней самой. Совокупностью всех своих данных она медленно и уверенно влияла на меня все это время, меняя некоторые аспекты жизни до неузнаваемости просто своим присутствием. Кухня схлопнулась до одной единственной точки — Ольги и я как ослеп. Медленно она вынимает заколку из волос и они струящимся каскадом распадаются по плечам, накрывая собой спину. Отец будто точно знал, какую девицу выбрать мне в покои. Словно предвидел результат.

— Предлагаю отметить твою первую тренировку, я обескуражен тем шпагатом.

— А тебе разве можно пить после анестезии?

— Уже все выветрилось.

Шагами дикой мягколапой кошки, девушка плывёт ко мне в руки. Взяв со стола один бокал, она задумчиво улыбается. Игриво закатив глаза, обольстительница медленно разворачивается в сторону спальни. Этот взгляд с поволокой производит просто ошеломительный эффект. Собственные взбудораженные гормоны готовы утопить меня под настоящим цунами эйфории. Бодро подхватив фруктовницу, бутылку, и свой бокал, иду вслед за ней. Надо же, у нас нет настроения сидеть на кухне? Ай-яй, мисс Романова, вы снова рискуете, ведь с каждым разом мне все сложнее держаться и останавливать себя.

Отставив все на прикроватную тумбу, забираюсь на матрас, к самому кованому изголовью и опираюсь о него спиной. Русская реагирует практически молниеносно, достаточно резво оказываясь в моих объятиях. Так ещё лучше. Ставлю блюдо с фруктами перед нами, одной рукой настырно продолжая обнимать Олю. Не отпущу, сама напросилась.

— Ты ведь хотел сегодня заняться русским донесением.

— Я и занимаюсь русским, только не донесением, а обществом.

— Как-то много русского в жизни американца.

— В самый раз.

Отрываю от ветки янтарную виноградину и отправляю в рот. Сладкий сок бьёт по рецепторам, взвинчивая градус приторности происходящего. Строго говоря, не только Оля изменила меня. Я тоже порядком повлиял на её характер. Сейчас едва ли можно себе представить, как она смущается при словах о том, что спать нам придётся в одной постели. Мне нравится, как она становится смелее, увереннее. Сейчас Ольга находится в абсолютно очаровательной стадии осознания изменений собственного мировоззрения. Держу пари, что в ближайшей перспективе она наконец сделает выводы о всех возможных рычагах давления, тем более что тренер у неё в этом плане годный.

— Мне даже не предложил, — с наигранной обидой в голосе, театрально заявляет Оля, вызывая ухмылку на моём лице. Вновь отделяю крупную ягоду от ветки. Ва-банк, черт подери!

— Отбери.

— О… — обомлев от моей наглости, рыженькая мультяшно округляет глазки, складывая губы в подобие произнесённой буквы.

Сама она никогда этого не сделает, ещё крепки рамки приличия в её голове, да и она слишком трезвая для такого. Забираю бокал из руки Оли, и оставляю обе посудины на тумбу. Крепко зажимаю ягоду губами, благо не совсем тонкая шкурка не позволит соку брызнуть наружу раньше времени. Медленно придвигаюсь почти вплотную к русской, подразнивая её собственным теплом и близостью желанного лакомства.

Видимо, договорившись со своими внутренними противоречиями, охотница предпринимает первую робкую попытку выкрасть приз. Нет, Ольга Дмитриевна, я не собираюсь сдаваться быстро. Стараясь не засмеяться, настырно удерживаю превосходство в импровизированном соревновании. Ей придётся прибегнуть к куда более распущенному поцелую, чтобы получить хотя бы мизерные шансы на победу.

Постепенно входя во вкус, зеленоглазая меняет положение, усаживаясь лицом ко мне. Хрупкие ладони удерживают мою шею на месте, согревая кожу своим теплом. Осознав, что ухватить округлую ягоду губами не выйдет, она применяет радикальный вариант и в ход, пусть и с опаской, идёт язык. О, небеса обетованные, так и с ума сойти не долго. Радуюсь, как ребёнок. Провокация удалась на славу. Вот-вот упущу превосходство.

Сплющиваю ягоду, выпуская сок наружу и одним отточенным движением углубляю наш импровизированный поцелуй. Все эти дразнящие выходки доводят до ручки и это глупо отрицать. Терпкий поцелуй с привкусом винограда затягивается надолго. Никто не готов отступаться в этой борьбе. В конце концов, поддаюсь, позволяя Оле умыкнуть заслуженную награду.

От её победной улыбки меня пробивает на смех. Боги, как мы горды собой. Наряду со всей этой решительностью, румянец смущения все же поджёг её щеки. Легко скользнув ладонью по её волосам, я беру бокал с вином. Надо затушить чертов пожар внутри, сейчас оплавлюсь натуральным образом.

— Почему мне кажется, что ты намеренно меня растлеваешь?

— Я? — идея напустить на себя ангельскую невинность трещит по швам. Сейчас я в лучшем случае напоминаю чертенка, который питается её смущением, а в худшем и вовсе дьявола, состроившего планы на её чистоту и непорочность. — Предположим. Но ты же не против.

— Возможно, я слишком сильно изменилась.

— Взаимно. Мы уже не та компашка заядлого бабника и скромной недотроги.

— Думаешь это хорошо?

— Прекрасно!

Звон бокалов наполняет комнату своей ненавязчивой трелью. Её настораживают эти изменения? Но они, безусловно, к лучшему. Или же так кажется только мне? К черту самокопания. Не хочу опять заниматься самобичеваниями и формированием не бог весть откуда взявшихся выводов, на основе одной невинной фразы. Любого пугают внутренние перемены, а уж Олю вдвойне.

Остаток вечера проходит непринуждённо и спокойно, в достаточно приличной атмосфере. Когда донышко бутылки являет свой лик миру, и последний напиток античных богов, облаченный в золоченое стекло, подходит к концу, мы принимаем решение укладываться в постель. Лисица сонно потирает глаза, время от времени позёвывая.

Босыми ногами шагаю в ванную, стараясь смыть пот хотя бы с корпуса. Не очень хочется ложиться в чистое бельё не смыв с себя липкий слой. С горем пополам оканчиваю это дело. Пес с ним, ничего толкового из этого не выйдет по определению. Кстати, о пушистом, его опять пора кормить. По возвращении в спальню обнаруживаю, что Ольга уже все сделала и даже успела нырнуть в объятия одеяла. Шустрая какая. Ставлю будильник на завтра. Хватит раскачиваться, пора расшифровывать бумагу и отправлять Найтов под шквальный огонь Глоков. Жить будем или мы, или они. А я подыхать не намерен.

Набравшись неимоверной наглости, подбираюсь вплотную к своему осажденному по всем постам бастиону и прижимаю к груди. Да, так мне намного спокойнее, когда ощущаю, что она в моих руках и все в порядке. Отрадно, что она даже не предпринимает попыток запротестовать, просто-напросто удобнее устраиваясь в мои руках.

— Спокойной ночи, — оставляю мягкий поцелуй на её макушке.

— Сладких снов.

От тепла и близости Оли практически моментально теряю трезвость суждений. Или же вино дошло? Я, конечно, по-джентельменски обогнал свою пассию на целый бокал, но вряд ли такой слабый напиток способен выбить меня из колеи. А там как знать. Закрываю глаза и словно по щелчку пальцев проваливаюсь в крепкий и беспробудный сон.

Комментарий к XXXXVIII Глава

Доброго дня!

Главу задержала, есть такое дело. Не сумела дождаться бету, личная загруженность у моей помощницы сильно возросла =( Буду благодарна за отзывы и за помощь по средствам публичной беты!

========== XXXXIX Глава ==========

Ненавистный будильник настырной вибрацией изгоняет сон из сознания. Тот момент, когда ты вчерашний, нагадил себе сегодняшнему. Мысленно рыкнув, вырубаю этот адский механизм. Хорошо хоть Оля на него даже не отреагировала. Ещё немного полежав, начинаю предпринимать осторожные попытки выбраться из постели. Уютно устроив рыжеволосую головку на руке, соседка по ложу умудрилась вплести меня в объятия намертво. Будить её в такую рань не входит в планы.

В конечном счете мне с успехом удаётся выпутаться из клубка наших тел. Глаза слипаются. От ранних подъёмов отвык, при том конкретно. Даже собака обалдела, увидев меня в такой час бодрствующим. Навожу себе крепкий кофе, а Тимке отсыпаю корма. Семь утра, значит следующую кормежку можно организовывать в десять. Хорошо, думаю, Ольга проснётся к тому времени.

На пару с кружкой, крадучись прошмыгиваю в кабинет. Где была эта несчастная бумажка? Вот она, родимая, в сейфе. Свою почту и записи из кабинета Кайла я мониторил ещё в загородном доме, а потому они не представляют интереса, там пусто. По всей видимости Найт любит работать в тишине, концентрируясь на каждой бумажке. К нему крайне редко приходит кто-либо. Даже Джевелс и та старается его не беспокоить. Джейсон, по всей видимости, вызывает сына к себе при необходимости. Каин прав, камеры надо рассовывать дальше. Не вечно же Найт-старший с глушилкой ходит. Он тоже не дурак, вряд ли ему нужны лишние вопросы о том, почему все камеры наблюдения в коридорах сбоят при его появлении в кадре.

Впрочем, не удивлюсь, если у него есть свой человек среди экспертов, который подтирает за ним дерьмо. Логично, что если он намылился захватывать власть, то предварительно обзавелся штатом последователей по всем направлениям. Очень сомневаюсь, что он действует в одиночку. Если все так, то игра становится ещё более опасной.На второй половине шахматной доски стоит не только король, ферзь и одинокая кобыла, которой не так давно ходили в лоб, но и ладьи, слоны и пешки имеют место быть. И опасаться стоит именно безликих сошек, в руках которых находятся наши жизни в моменты стычек.

В тоже время то, что нумерованные, напавшие на нас, были заказными убийцами — сильно сбивает меня с толку. У Джейсона нет своих людей в Штабе? Нет неважных фигур, которые можно разменять? Или же он не доверяет никому здесь, считая, что его вполне себе могут предать за вознаграждение? Безумно хитро. Вряд ли ему легко удаётся вербовать людей на такое скользкое дело, а значит он должен быть предельно осмотрительным. В такой ситуации проще нанимать убийц со стороны. Вот только он ведь не может не знать, что всем им трудно тягаться с боевиками по навыкам. Гораздо проще было заказать аккуратного киллера, который снял бы меня, сидя на чьей-нибудь крыше. Зачем ему понадобился этот спектакль? Намеренно нагоняет страху?

Он не знает, что я в курсе их планов. По крайней мере на момент атаки на особняк, а значит этим ему заниматься нет смысла. Пытаться организовывать покушения, с целью создания иллюзии того, что меня хотят убить многие — глупая затея. От этого мы с отцом только станем осмотрительнее и аккуратнее. Найт не из тех, кто бесцельно будет усложнять себе задачу. Или в этом есть какой-то неясный для меня тактический умысел, или же я переоцениваю его и это всего лишь неудачные попытки меня убрать. Скорее всего так и есть. Неин задушил бы меня, если не Оля.

Тряхнув головой, устремляю взгляд на донесение. Все эти мысли не имеют значения сейчас. Песенка Джейсона практически спета, и его смерть в расшифровке этой бумаги. На собрании не дам спуску и перестану молчать о подробностях. Если понадобится, то вывалю все. Нельзя больше играть в кошки мышки. Эти гонки на выживание с каждым разом становятся все опаснее. Я должен защитить своих близких и положить опасности конец.

Сканирую донесение и, отформатировав полученный файл, вхожу в систему Штаба. Удобно, что моему логину открыт полный доступ ко всем закоулкам виртуальной и материальной составляющей организации. Ещё давно наши спецы разработали дешифратор, который включает в себя все известные криптографии шифры. Представить трудно, как люди вручную перебирали всевозможные способы, чтобы получить хотя бы крупицу полезной информации из добытой бумаги.

Потягиваю себе спокойненько кофе, пока ноутбук надрывается, занимаясь муторной переборкой способов. Если найдёт верный, то выдаст готовый результат. Если нет, то придётся попытаться дешифровать данные принудительно по каждому методу и смотреть на результат. Не хотелось бы такого исхода, конечно. Однако, я сильно сомневаюсь, что все пройдёт гладко. Все русское никогда не покоряется с первого раза: ни страна, ни Штаб, ни лагерь, ни женщины, ни даже собаки. Не удивлюсь, если и с донесением будет та же подлянка.

Спустя полчаса натужной переборки и моего поплёвывания в потолок, телефон на столе коротко вибрирует. Это что ещё такое? Сообщение от Каина. Интересно.

“Приехали ваши мобильники, я их отнёс Питу, он перешьёт их на систему Штаба. Через пару часов можешь забирать”.

Картинно хлопаю в ладоши. Ты ж моя радость, поменьше бы ещё всякой гадости говорил врагам, когда не надо и был бы совсем уж на вес золота. Пишу практически благодарственное письмо и разбавляю все смайликом с поцелуйчиком, в ответ получая одинокого, позеленевшего от тошноты колобка. Приглушённо смеюсь. Ишь какие мы верные, уже аж тошнота от всех кроме Лейлы подкатывает.

В конечном счете система Штаба показывает живописный ноль, тактично посылая меня в дальние дали, испытывать удовольствие от расшифровки в ручную. Вот же мерзость. Потираю глаза, делая новый глоток кофе. Не бодрит, как не прискорбно, только горький привкус во рту остаётся.

Начинаю запускать процесс расшифровки в ручную каждым из способов, и старательно фиксирую результаты. Из одной несуразицы получается ничуть не меньшая ахинея и так продолжается бессчетное количество раз. Вожусь достаточно долго и, как только собираю все расшифровки, запускаю их в печать. Трофейную бумагу убираю в сейф, принимаясь забавляться с копиями. Чувствую, что на весь этот занимательный процесс уйдёт далеко не сегодняшний день. Как бы не пришлось возиться пару дней. Слишком уж много вариантов винегрета получилось.

Раскладываю пасьянс из бумажек на огромной столешнице, стараясь выбрать хоть крупицу полезной информации из всего этого. Бестолку. Стою над бумагами, вглядываясь в буквы непонимающим взглядом. Почесываю в затылке. М-да, Громов, задание давно завершено, а ты до сих пор умудряешься подкидывать мне дерьмо на каждом шагу.

Ухожу в задачку с головой. Понять бы сперва с какой стороны подойти к этой загадке, а там глядишь и путеводная ниточка появится, дернув за которую можно будет размотать весь клубок. Если предположить, что они использовали для зашифровки определённый ключ, то цель становится ещё более недостижимой. Черт, надо было все-таки брать Громова в свой лагерь и выбивать из него информацию, а не играть в благородство. В конце концов, меня никто не пожалел.

— Давно не спишь?

Сонный голос Оли застает меня врасплох, заставляя чуть ли не подскочить на месте от неожиданности.

— Ты хочешь, чтобы я схлопотал инфаркт.

— Нет, всего лишь спросить завтракал ты или нет.

— Если можно считать кофе завтраком.

— Понятно. Вылезай из кабинета, там оладушки готовы.

Изумленно смотрю на Олю, аж даже оладьи? Она определённо балует меня и я доволен этим. Оставив все бумаги на своих местах, иду на кухню, попадая в конкретный плен аппетитного запаха пищи. Не завтракать — крайне паршивая идея, однако, мне не хотелось создавать лишние шумы и тревожить чужой сон.

— Собаку я кормил в семь.

— Давненько ты бодрствуешь, даже не слышала, как встал.

— Не зря же я шпион, я должен быть тихим, скрытным и неуловимым, — заметно позерствую, вызывая у Оли короткий смешок.

— Что ж, успешно. Донесением занимаешься?

— Да, но пока бестолку. Буду ковыряться до победного.

— У тебя получится.

— Надеюсь.

Позавтракав, составляю посуду в мойку и бросаю короткий взгляд на часы. По сути, мобильники уже должны быть готовы, да и мозгу не помешает разгрузка. Надеваю на себя рубашку с брюками и, предупредив Олю, устремляюсь в отдел Экспертов. Побалую рыженькую, заодно ей будет чем заняться, пока я ломаю голову над шифрами.

Поворот за поворотом и вот я уже достигают цели. Отдел экспертов невероятно громоздкая штука. Здесь есть спецы по компьютерным технологиям, криминалисты, аналитики в области технологий. Это живая энциклопедия, и я мог бы отдать бумагу для расшифровки им, но теперь это уже дело принципа. За своим рабочим местом напряжённо работает и Пит.

— Сэр, — склоняя голову приветствует меня парень.

— Да ну, брось, а то официальность так и прёт.

— Принято. Мобильные готовы, в твой я перенёс все данные со старого. Система предыдущего смартфона будет уничтожена автоматически через сутки и аппарат, по сути, откатится к заводским настройкам без возможности восстановления памяти. Если он тебе нужен, то я сниму пометку удаления системы.

— Думаю, нет. Два телефона мне точно не нужны.

— Хорошо. Второй завёл, как сказал Каин, на Ольгу Романову. Пришлось её в ручную забивать, так как в базе она не числится. Повозился немного, но все работает. Тебе нужны какие-нибудь фишки для отслеживания второго телефона?

— Нет, не нужно.

У меня нет причин сомневаться в Оле. Полагаю, ей было бы крайне неприятно узнать, что я слежу за каждым её шагом. Она большая умница и мы сумеем договориться касательно звонков на родину. Тем более что у нас в отношениях наклевывается просвет.

— Тогда все готово, можешь забирать.

— Спасибо тебе огромное, Пит. За мной должок.

Подмигнув мне в ответ, эксперт вновь утыкается взглядом в монитор и включается в работу. Лучше его не отвлекать, он может заниматься чем-то важным в данный момент. Забрав две аккуратные коробочки с мобильными, выдвигаюсь к Ким. Посмотрим рану, заодно может быть у неё найдётся хотя бы скудненькая ленточка, чтобы красиво упаковать подарок.

— Можно? — отстучав о дверь незатейливую мелодию, спрашиваю я.

— Заходи, у тебя сегодня игривое настроение, я смотрю.

— Есть такое дело, — полноправно занимаю кушетку и укладываю коробочки рядом с собой. — Оле вот подарок купил.

Ким недолго косит на меня с хитрым прищуром, а затем внимательно разглядывает упаковку, восторженно охая. Да, та ещё производительная лошадка. Уверен, что она устроит мою пассию по всем направлениям.

— Хороший гаджет. Ты уверен, что хочешь ей подарить мобильный? Не опасаешься?

— Нет, я в ней уверен.

Чуть нахмуриваюсь, Ким не доверяет Ольге? Да нет, иначе бы не подпускала ко мне так близко и не участвовала бы в отцовском сводничестве. Скорее всего просто опасается возможной реакции девчонки на соблазн. Не, она у меня умница и явно не станет сталкивать нас с Россией лбами. Ей интересны там только родители, а на счет них я уже дал обещание.

— Это хорошо, — снимая бинтовую повязку, говорит блондинка. — Иногда мне кажется, что мой сын влюбился как мальчишка. Только не говори ему, а то он расстроится и начнёт корчить из себя взрослого мужчину.

— Да, Каин в полном беспамятстве от своей большой и чистой…

Умело кошу под дурака, однако, мы оба понимаем о ком речь. В ответ на мою попытку увести разговор в сторону, мать только смеётся, чуть ероша ладонью смоль моих волос.

— Глупость Наследнику не к лицу.

— Черт, а счастье было так близко.

— Честно говоря, я была бы счастливой матерью, если бы у моего сына была такая любящая жена, как Оля.

— Так даже не интересно, ты уже в открытую действуешь. Совсем вы с отцом всю интригу убили.

— А какой в ней смысл? Она хорошая девушка и мы с Райаном хотим тебе счастья. Не вижу в этом ничего зазорного.

— Я знаю. Терпение, маменька, терпение. У меня осталось полторы недели на то, чтобы воплотить ваш сценарий в жизнь и признаться ей. Будет вам невестка.

— Вот и отлично, — крайне скрупулезно разглядывая рану и ощупывая кожу, говорит мать. — Если тебе нужна помощь, то скажи, мы ведь не чужие.

— Пока мне только нужно упаковать красиво телефон. В остальном, думаю, справлюсь сам, от вас только спокойствие и чуть менее яростное сводничество, пожалуйста. А то я чувствую себя идиотом. Что там с раной?

— Ты знаешь, давай будем снимать дренаж. Все уже хорошо.

Киваю головой и врач принимается извлекать крошечные трубочки из тела. Мерзкий процесс, однако, он достаточно быстро подходит к концу и я выдыхаю с облегчением. Теперь можно просто залечивать рану и не волноваться о воспалении. Медик обрабатывает шов и накладывает свежую повязку на руку, попутно вновь поясняя мне последовательность действий при перевязке. За последние недели моей бурной жизни этот тошнотворный алгоритм набил дикую оскомину. Порой посещает чувство, что я способен пересказать его наизусть, даже если меня поднимут глубокой ночью.

Мать заботливо собирает пакетик всякой всячины, начиная от антисептиков и заканчивая мазями. Даже не хочу подсчитывать, сколько таких боекомплектов я уработал своей спиной за время реабилитации, проще просто смириться с тем, что понадобится потратить ещё один.

— Мазь я положила, главное не забывай наносить, тогда и шрама не останется.

— Спасибо. Поможешь упаковать подарок, — состраиваю до неприличности умоляющие глазки, по-детски жалобно шмыгая носом. — Пожалуйста?

Вся эта крохотная, но убедительная постановка действует на мать наилучшим образом. Строго покачав головой, она пускается в долгие поиски чего-нибудь смахивающего на праздничную упаковку в своём столе. К моему удивлению, у запасливой супруги Главы обнаруживается целая стопка разномастной упаковочной бумаги. Обалдеть. Откуда?

— Райан часто балует меня цветами и подарками, — словно предвидя моё любопытство, поясняет Кимберли. Её тонкие от природы губы складываются в неимоверно ласковую и тёплую улыбку, а взгляд наполняется безбрежной любовью и трепетом. — Приходишь с утра на работу, а у тебя на столе шикарный букет, или же какая-нибудь небольшая, по сути бесполезная, но неимоверно согревающая душу безделушка. И дело далеко не в подарке, а в том, что дорогой тебе человек, несмотря на всю его загруженность и усталость помнит о тебе, о твоих предпочтениях, о том, что цветы в твоём кабинете уже увяли и можно наполнить его новым букетом. Дело в заботе и любви, отражением которых являются любые знаки внимания, от одного хилого цветочка, до банального комплемента за ужином. Впрочем, я что-то увлеклась. Давай сюда коробку.

За пару размашистых шагов покрыв расстояние до стола Ким, я так и не сумел отвести от неё увлечённого взгляда. Она ведёт себя сейчас как совсем юная девчонка, влюбившаяся впервые и накрепко. Может, я зря так скептически относился к консультациям отца и он таки мог подсказать мне что-то путное? Скорее всего, да. Но Рик не Рик, если не набьёт полный лоб собственных шишек, а потому приходится постигать все эти их таинства любви и ухаживаний самостоятельно, просто заваливая рыженькую всевозможными проявлениями прекрасных чувств по поводу и без.

Узким скотчем местная упаковщица постепенно заставляет красивую золотистую бумагу лечь по форме коробки, а затем повязывает поверх аккуратный бант из красной атласной ленты. Красота, просто закачаешься. Теперь не стыдно подарок вручать.

— Кудесница. Спасибо большое!

— Не за что, лекарства не забудь.

— Точно!

Махом растеряв из памяти все возможное, чудом не забываю и свой телефон, и пакетик со всякой всячиной. Вышло неимоверно здорово. Держу пари, что со стороны моё одержимое свертком в руках лицо выглядит невероятно глупо. В какой-то из моментов, ловлю себя на мысли, что мне плевать на мнение окружающих. Глава едва ли задумывается о статусе и положении, когда добывает для своей любимой очередной подарок. Вряд ли его терзают угрызения совести, когда он вечером идёт в её кабинет и, отперев своим ключом, ставит свежий букет в вазу, или же несет его домой. Пора и мне избавиться от всех предрассудков. Плевать, как меня воспринимают окружающие в этом плане. Пусть считают влюблённым юнцом. В бою никто не посмеет усомниться во мне, а сплетни от безделья не извести никогда.

Достаточно скоро добираюсь до родной двери и, сделав парочку глубоких вдохов, отпираю замок. Мохнатый комок визгливо лает, нарезая круги возле моих ног, и изо всех сил виляет хвостом. Господи ты ж боже, юла несчастная. Резво откладываю медикаменты и свой мобильник на комод, успевая аккурат к появлению Оли в поле зрения.

— Что Ким сказала насчет раны?

— Все уже хорошо, — шуточно вытягиваюсь по стойке “смирно” и прикладываю руку к виску, отдавая Ольге честь. Сжатый во второй руке подарок скрываю от неё за собой, интересно, заподозрит она подвох? — дренаж сняла, велела мазать и бинтовать, лекарства выдала, полковник О’Хара в ваше распоряжение поступил.

Хихикнув, Оля с хитрой улыбкой на лице чуть наклоняется в бок, пытаясь заглянуть за мою спину. Прикрываю веки, о, да. Признаться честно, она неимоверно наблюдательна и всегда отмечает разносортные мелочи, которые происходят вокруг. Если уж даже в полуобморочном состоянии русская ухитрилась углядеть нежные взгляды, которыми обменивались родители в её камере, то об остальном можно даже не заикаться. Шлёпая босыми ногами по полу, она подбирается ко мне, и, забавно приподнимаясь на цыпочки, старается выглянуть из-за плеча. В её обществе детство вряд ли сумеет когда-либо выветриться из головы, разве что сменившись похотью и более взрослыми играми.

— Да-да, я не с пустыми руками, — приобняв девушку за талию, вручаю цветастую коробку. Глаза её искрят, подобно изумруду, обласканному яркими лучами солнца. Начало многообещающее, не так ли?

— Спасибо!

Охваченная интересом с головы до пят, рыженькая усаживается на кровать и с нетерпением принимается бережно вскрывать упаковку. Мама постаралась на славу, легко до содержимого не добраться и это радует: дополнительный квест раздразнит её любопытство ещё сильнее.

Освободив коробку от цветастых пут, Оля растерянно смотрит на меня, будто бы не веря увиденному. Ошарашена функционалом? Вновь возмущена тем, что я купил очередную дорогую штуковину? Что не так? Или же её смутил мобильник как факт? Вполне возможно. Эта штуковина, подаренная мной, по сути, должна была красноречиво заявить о безоговорочном доверии и надеюсь она уловила смысл. Моя очаровательная пленница никогда не была глупа, оттого сложить два и два в своей прекрасной головке, безусловно, сумеет.

— Ты уверен, что стоит? — откладывая презент в сторону, будто опасаясь подвоха, осведомляется Ольга.

— Почему нет?

— Я всё еще не совсем свободна… У тебя не будет проблем?

— Только если ты позвонишь в Россию, — усаживаясь рядом, вовлекаю зеленоглазую в объятия. — Я думал, что тебе понравится.

— Мне безумно понравилось, просто, — прижавшись плотнее ко мне, она осекается на полуслове. Даже при недосказанности я явственно понимаю к чему ведёт уклон. Опасается не удержаться? Нет. Скорее ей будет больно осознавать, что средство связи у неё в руках, а связаться с близкими при этом она не может. Нужно ускоряться. Ей все тяжелее даётся малейшая мысль о родителях, а значит грань терпения ближе с каждым вот таким событием. И так достаточно измучили её.

— Не могу беспрерывно находиться дома и в моменты когда я тухну в кабинете, мне хотелось бы, чтобы ты была на связи. Нам обоим будет спокойнее, если мы сможем общаться друг с другом удалённо. Единственная просьба: не связывайся с родителями. Это не надолго, в течение максимум двух недель я обеспечу тебе возможность хотя бы поговорить с ними. Идёт? Я уже практически все продумал, осталось только обставить это.

— Хорошо, спасибо.

Крепко обняв меня, она улыбается. Главное, что удалось её оперативно успокоить. Да и, все же, по глазам видно, что мобильник ей очень даже приглянулся. А-то, красненький модный корпус, Каин на славу постарался. Надо будет ему тоже потом озвучить большое и человеческое мерси.

— Развлекайся. В него уже встроена система Штаба, добавлены необходимые на первых парах контакты, если будут вопросы — свисти. А я пойду дальше страдать над бумагами.

Вот только к настоящему моменту я уже несколько выпал из спектра внимания рыженькой. С ярой увлечённостью она взялась исследовать подарок. Достаточно долгоиграющая игрушка и это не может не радовать. Хотя бы не будет скучать, пока я занимаюсь делами.

Второй раунд боя с бумажками оказывается ничуть не успешнее первого. Никакой логики в расшифрованных вариантах не вижу, хоть застрелись, и с каждой минутой это злит все больше. Текст написан сплошной простынёй, без единого пробела или знака препинания. Бесконечный поток букв в исходнике мозолит глаза, сбивая с толку не на шутку. Чертов ключворд.

За время мозгового штурма в моей голове появляются разные сумасбродные мысли. От той чтобы взяться зарасшифровку вручную, карандашиком прикидывая варианты, до того чтобы откровенно набраться наглости и сделать звонок русскому другу. Интересно, сильно бы полыхнул Громов, если бы я позвонил ему и попросил ключик от шифровки? Черт, нельзя о таком думать, иначе моя буйная фантазия точно не отступится.

Спустя ещё пару часов активных размышлений, я уже распластался на кресле, закинув ноги на подлокотник. Чертовы символы русского алфавита пляшут по извилинам, будто издеваясь над моей беспомощностью. Массирую виски пальцами, опрокинув голову на ладони. Ни одной, даже малейшей идеи нет. Глухо, и самое мерзкое в том, что не знаю, с какой стороны подступиться. Испепеляю бумажку взглядом. Гори в аду тот, кто в принципе придумал криптографию, а уж автор этого шифра вдвойне.

— Ты собираешься обедать? — тихонько заглядывая в кабинет, спрашивает Оля, однако, мой вид заставляет её охнуть. — Похоже, тебе не до еды.

— Громов и Рокоссовский — сукины дети, никак не пойму, как они это сделали!

Моему возмущению просто уже нет предела и я порядком прикусываю себе язык, чтобы не материться по-взрослому. Шастаю по кабинету туда-сюда, как маятник. Зад уже затёк от долгого лежания в одной позе. Поглядывая на меня, соотечественница этих двух засранцев подходит к моему столу и внимательно изучает исчерканную карандашом копию треклятого донесения. Не бумажка, а чертов рог изобилия, из которого градом валятся сплошные проблемы.

— Никак не получается?

— Нет. По всей видимости, они использовали какой-то новый метод шифрования. Или же шифровали несколькими разными методами. А может прибегли к какому-нибудь ключу, чтобы засекретить текст. Не знаю. Я с таким не сталкивался и наша база тоже. Остаётся только один вариант: вооружаться бубном, лисьими шкурами и разводить костёр. Может так получится.

Несмотря на иронию в голосе, я порядком взвинчен. А вот о рыженькой такого не скажешь. Задумчиво закусив нижнюю губу, она поглаживает кончиками пальцев бумагу, будто бы понимая, что именно лежит перед ней. Бесполезно, уж если я никак не пойму что к чему, то гражданской тем более трудно будет нащупать истину.

— Можно чистый листок?

— Что ты задумала?

— Пока не знаю.

С нескрываемым скепсисом в глазах, даю ей бумажку и усаживаю в кресло. Подперев лоб кулачком, новоявленный эксперт зажмуривается, будто пытаясь что-то сообразить. Даже любопытно становится, она действительно собирается провернуть то, на что у меня уже сегодня не осталось моральных сил? Вряд ли что-то выйдет, но само зрелище стоит того.

Остро отточенным карандашом, она пишет в столбик буквы и одну единственную цифру: “рокоссовскийпавелиольгароманова1а”. Что за ересь? Внимательнее вглядываюсь в листок, не понимая ровным счетом ничего. Это… Ключ?! Но откуда? В следующем столбце грифель выводит округлые буквы русского алфавита, согласно их положенному порядку.

— Как же там было, — натужно пытаясь вспомнить что-то, Оля подпирает кулачком подбородок. — Снизу вверх или сверху вниз. Точно. Снизу.

Обалдев от хода её мыслей, наблюдаю за движением руки. Она рисует третий столбец, в котором сохраняет на своих местах буквы из ключа, которые ещё не успели повториться, снизу вверх дополняя их недостающими символами русского алфавита по порядку. Получается сущая нелепица, но проделанного мне вполне хватает для того, чтобы уронить челюсть куда-то в подвал. Охренеть.

— Смотри: первый столбец — памятка, чтобы если что вспомнить какая буква какой соответствует, второй — алфавит в положенном порядке, третий — те буквы, на которые стоит заменять стандартные. Знаки препинания, заглавные буквы, пробелы и абзацы полностью игнорируются при замене букв.

Я ещё долго не могу отодрать подбородок от пола. О-фи-геть. Откуда она знает ключ?! Хотя, откуда — вопрос идиотский. Судя по содержанию текста, он банально использовал их имена и неизвестные мне “1а”. Шокированно смотрю на Олю, нет, это просто за гранью добра и зла. Она ещё и шифровки разбирать умеет. Не девчонка, а находка для шпиона, в совсем уж прекрасном смысле этого клишированного выражения. У-у-у, Паша, если все так и эта отмычка сработает, то ты нещадно прогадал.

— Откуда ты это взяла?

— Мы с Рокоссовским с первого класса и до самого выпускного сидели за одной партой в школе. На уроках хотелось не только слушать учителя, но и пообщаться. Перешёптываться чревато, а потому мы прибегли к запискам. Но это оказалось так же не безопасно. Все забавные детские изречения об учителях моментально выходили боком, как только попадали в руки педагогов. Пашка решил бороться с этим кардинально. В один из дней он расписал мне вот эти самые три столбца на бумажке и сказал, что вести переписку на занятиях будем в таком формате. В своё время мы даже умудрялись говорить шифровками короткие фразы. Со временем обнаглели и стали разговаривать на уроках более спокойно и этот специфический язык стал забываться. Я с трудом вспомнила его сейчас. Если текст “переводил” Паша, то это может помочь.

Какой там раз уже я успел обалдеть от происходящего? Гражданская девица уделала всю систему расшифровки Штаба, которым кичится Отдел Экспертов и устроила огромную проблему для юных импортных шифровщиков. Я бы никогда не сумел подобрать ключ. Банально бы даже не подумал об именно таком варианте. А впрочем, рано радоваться, надо понять, подходит ли он сюда.

Рыженькая принимается скрупулезно расшифровывать этот буквенный товарняк и он начинает вырисовываться во что-то сносное. Обалдеть просто, получилось! Вот только с каждой буквой выражение лица Оли становится все более шокированным. Вглядываюсь в буквы, такое чтение без пробелов даётся мне с трудом.

— Ничего не понимаю…

— В смысле? — заинтересованно смотрю на неё, эта реакция немного настораживает.

— Это… Стихотворение? Судя по строчкам, смахивает на балладу “Вересковый мёд” Стивенсона.

— Не может быть!

Я забираю из-под её рук бумажку с частью расшифровки и бегаю по строчкам глазами. Нет… Открываю ноутбук и ищу заявленную Олей поэзию в интернете. Сверяю строчки и прихожу в полное замешательство. Какого черта? Ищу подробный анализ стихотворения, в надежде уловить хоть крошечную метафору или отсылку, но все тщетно. Не может быть… Нас развели, как кроликов.

В порыве отчаяния и бешенства я отправляю анализ на печать, укладываю его, донесение и расшифровку Оли в папку. Не могу остановиться и со злости бью кулаком в стол подальше от русской. Все это донесение и вылазка — фикция, на которую мы повелись. Чуть не сдох там ради чертового стиха?! Убью Найтов, прямо сейчас. Набираю отца и невероятно взбешённым тоном коротко требую собрать совет по донесению. Глубоко дышу, пытаясь успокоиться, но не выходит. В конечном счете, меня накрывает волна неконтролируемого беспочвенного смеха, и я только потираю переносицу. Сукины дети.

— Ай, красавцы, — сквозь зубы цежу я. — ай, да молодцы. Вот уроды. Собирайся, мы идём на совет.

— Мы? — озадаченно пищит зеленоглазая. Ах, да… Там же будут оба Найта. Плевать, сам никогда не сумею донести участникам собрания метод, которым удалось расшифровать бумагу.

— Да, сама и расскажешь, как разобралась с шифром. Я буду рядом и сумею защитить. Одевайся.

Оля уходит в комнату, а я никак не могу себя успокоить. С каждой новой скачущей по голове мыслью вскипаю все больше. Джейсон, выходит, подстроил мне свидание с Громовым и Рокоссовским, а эти два козла и рады стараться, ломали спектакль с этой бумажкой. Вот же… Это провал. Что если донесений было несколько и наш крыс банально ошибся, зная только о подделке? Не поэтому ли Алексей так спокойно отпускал меня из лагеря? Но зачем тогда они гонялись за нами по пустыне? Просто так не стали бы, не знать, что в бумажке они не могли, судя по ключу именно Пашенька её шифровал. Срань божья. Найтов по стенам размажу.

— Я готова.

— Отлично.

Везёт, что она успела накраситься ещё утром, иначе собирались бы мы долго. Надеваю рубашку и брюки. Забрав папку, мобильник и Олю выдвигаюсь к залу собраний, тлея изнутри. Я сейчас натуральным образом готов кого-нибудь разорвать от злости.

К моменту нашего прихода все кресла вокруг огромного стола из красного дерева уже заняты, свободно только одно — моё. Все шокированно смотрят на мою спутницу, искренне не понимая, почему я позволяю себе приводить её сюда. Пусть даже не косятся на нас, она сумела сделать то, на что их чертовски умная и бесполезная система не способна. Умельцы несчастные. Раздражённо хлопаю дверью так, что штукатурка чудом не сыплется со стен, сходу испепеляю Джейсона взглядом. Ты у меня попляшешь. Отдельной партией. Сольно. Сукин сын.

— Присаживайся, — указывая Ольге на свободное кресло, говорю я, и она занимает место подле отца, под обескураженные шепотки всех присутствующих. Я лишь хлопаю ладонью по столу в ответ на их гомон, и все как один замолкают в гробовой тишине. Так-то.

— Рик, будь добр, объясни присутствие гражданской. Ей не место на советах, — отец достаточно осторожно строит разговор, видимо ощущая искрящее напряжение, повисшее в воздухе.

— Оля расшифровала донесение, а потому я счел её присутствие уместным. Плюс она хорошо знает Рокоссовского и может пригодиться в обсуждении архи-глобальной проблемки, которая у нас всех появилась.

Стараюсь разговаривать как можно спокойнее, но идея не способна увенчаться успехом. Из меня готовы вырваться наружу настоящие вопли негодования. Глава кивает головой, допуская присутствие моей рыженькой агентессы за столом, Кайл самодовольно ухмыляется, а Найт-старший и вовсе возмущённо складывает руки на груди. Униженный и оскорблённый право слово.

— Будь добра, расскажи как ты это сделала, — обращаясь к своей пассии говорю я, укладывая ладонь на её плечо. Так ей будет спокойнее. — Сразу хочу сказать: наша система расшифровки текстов — полная туфта! Она не работает, если при этом процессе использовался уникальный ключ. Слава Штабу, что рядом оказался человек, который банально знает ключ!

— Очень интересно, — ехидно включается в разговор Джейсон. — Откуда же бедной, ошибочно задержанной гражданской девочке знать ключ, которым можно расшифровать донесения русских спецслужб? Может, её таки не спутали ни с кем и это грамотно выстроенная русская афера?

— Не советую забегать вперёд, — сквозь зубы цежу я, стоя за спиной обвиняемой. — До тебя ещё дойдёт раздача пряников, а потому сиди и молчи в тряпочку.

Вопросительно изогнув бровь, старший змей благоразумно замолкает, довольно скептически воспринимая рассказ Ольги. Она принимается в красках расписывать процесс расшифровки и происхождение такого, на первый взгляд простого, но защищённого витиеватым ключом, способа. Отец весьма напряжённо вслушивается во все сказанное. Когда она подходит к части содержания донесения, я чуть сильнее сжимаю руку на её плечике, не принося боли, лишь давая понять, что эту часть занимательной информации я оглашу сам. И она понимает меня с полу-жеста.

— Так, а что в донесении? — нетерпение Райана объяснимо, но я благоразумно придержу эту информацию, сделав её вишенкой на торте. Добить нужно красиво.

— Вообще к этому заданию, у меня лично, много вопросов. Сэр, кто занимался разведкой и подготовкой вылазки? Чьи информаторы принесли весть о донесении?

— Мои, — не дожидаясь ответа от Райана, надменно встревает Джейсон.

— Вот как? Прекрасно, — наигранная, до безобразия фальшивая улыбка посещает моё лицо и я впиваюсь жёстким взглядом в лицо оппоненту. Ты пожалеешь о содеянном и на этот раз молчать не стану. — Тогда как ты объяснишь дезинформацию, которую нам швырнули под нос?

— Не понимаю о чем ты.

— Удобно включать дурака в любой непонятной ситуации. Я поясню: заявленная численность состава русских была сто человек, не считая обслуживающего персонала, чистый состав боевиков. А на выходе мы получили мать их триста пятьдесят голов только боевого состава! Не хочешь объясниться?! Почему крысы знали и не рапортовали? Их в лагере было три человека! Почему я узнаю об этом непосредственно тогда, когда попадаю в плен? Или эту информацию намеренно умолчали, с целью похоронить меня в этой пустыне?

Растревоженный шепоток пробегает по залу, разбавляя могильное молчание, на секунды захватившее пространство после моих слов. Я достаточно повысил тон, плюнув на приличия и звания. Не собираюсь сюсюкаться с ним. Настало время идти ва-банк.

— Всю информацию, что подавали шпионы, я приобщал к общему своду данных по операции. Да, я занимался подготовкой информации, но третьего глаза у меня нет. Русским ничто не мешало в последний момент изменить поголовье войск, при том, что они прибыли в пустыню после прилёта нашего отряда. Вполне вероятно, что в нашем составе тоже имели место быть крысы, которые отстучали им о количестве бойцов. Громовы не идиоты и, естественно, перестраховались, заручившись численным превосходством. В полевых условиях наши засланцы уже не отчитывались мне, им был дан приказ направлять все новости напрямую назначенному командованию операции “Пески”. А таковыми, смею напомнить, являлись вы, Наследник, Каин и Лейла Дей. О причинах их разгильдяйства мне неизвестно.

Он говорит все это с абсолютно спокойным лицом, так, что даже ни единый мускул не дрогнул. В какой-то момент я даже теряюсь. Отец выжидающе смотрит на меня, а Олю под моей рукой от напряжения и вовсе начало мелко потряхивать. Так хитро и непринуждённо выйти из положения. Впрочем, он наверняка подготовился к такому развитию событий. Вряд ли он ждал, что я промолчу, не в моём стиле.

— Допустим. Когда мы с отрядом приблизились к лагерю Громова — нас ждали на подступах. Позднее, при побеге Алексей обмолвился, что они знали о конкретно моём прибытии и им заботливо скинули файл с численностью и составом войск, а также досье на меня, со всеми фотографиями и прочими прелестями жизни. То, за что мы взяли Ольгу, пусть и по ошибке, слили им бойцы наших рядов! Напрямую на почту Рокоссовскому.

— Это подтверждает теорию о крысах среди нас, — изобразив задумчивость и негодование, выдаёт Джейсон. Члены совета ропщут, требуя выловить и наказать агента, затесавшегося в ряды нашего Штаба. Настало время добивать. До победного конца.

Обхожу стол по кругу, практически вплотную приближаясь к Найтам и смотрю на старшего сверху вниз. Спокоен как удав, надменно держит удар, а глаза откровенно полны бравады. Это финиш твоих попыток. И бить я буду по отпрыску, какие бы отношения у вас ни были.

— Да, у нас есть крыса. Жирная такая и наглая несусветно. Со слов все того же русского Наследника, они пеленговали источник письма и оказалось, что осведомитель, в момент отправки, находился в Конго. Скажи на милость вот какую вещь: из рядовых бойцов в горячей точке никто не мог знать о подробностях другой операции и уж тем более иметь на меня полное досье. Все это могло быть известно только кому-то высокопоставленному. Такой человек на заставе был один. И это Найт. Надо же, какой парадокс. Операцию готовил один представитель династии, а информация к русским утекла из места нахождения другого. Слишком странно, для совпадения.

Осатанев, Кайл вскакивает со своего места, взметая на меня пылающий гневом взгляд. Его ледники рискуют растаять от всеобъемлющего пыла. Однако, при всем этом, ни единое его движение не выдаёт и крохи паники, напротив, создавая ощущение глубокой оскорблённости и возмущения.

— Ты пытаешься приписать мне предательство Родины и покушение на жизнь Наследника?! Надеюсь, у тебя есть доказательства этих слов, в противном случае все это махровая клевета, с целью дискредитации нашей Династии! Я готов прямо сейчас, не выходя отсюда отдать ключи от покоев, соглашаясь на полный обыск в них. Я могу доказать, что не причастен к подобным мерзостям никоим образом. Можешь ли ты опровергнуть мою невиновность или это пустозвонство?

— Да, мы с Кайлом по защищённому каналу обсуждали операцию “Пески”, плюс рассылку данных я делал и ему в том числе, наряду с остальными членами совета и группой подготовки, так как он тоже является участником совета. Вполне вероятно, что ноутбук мог быть взломан. Райан, с сыном я абсолютно солидарен. Если уж Наследник пытается выдвинуть нам подобные тяжкие обвинения, то будьте добры, подкреплять их доказательствами. Мне скрывать нечего и я так же готов на немедленный обыск, если Глава посчитает это необходимым.

— Предположим информацию увели, взломав Найта, но откуда взялось досье на меня? — пытаясь удержать атакующую позицию, спрашиваю я.

— Оттуда же, Рик. Через Кайла можно получить доступ к более весомым данным Штаба. В том числе и к личным делам состава, к которому ты относишься. Ситуация из ряда вон и я согласен с этим. Но обвинять во всем нас — нонсенс. Ещё раз спрашиваю, есть какие-либо доказательства? Думаю, сэр, что за время моей службы на посту заместителя я ни разу не давал повода, чтобы правящая Династия могла усомниться в верности моего рода Родине и Штабу.

Стоя со мной лицом к лицу, младшенький испепеляет меня взглядом. Совет недоумённо косится, ожидая конкретики и доказательств, которых нет… Оглядываюсь на отца, но тот тоже непреклонно ожидает четкого ответа.

— Прямых доказательств у меня нет, я настаиваю на обыске и расследовании данного дела. Виновный должен быть найден.

Театрально блондин швыряет ключи от своих покоев на переговорный стол, демонстрируя всем своим видом абсолютную уверенность в этом действии. Следом за ним связку откладывает и Джейсон.

— Сэр, думаю, будет наиболее справедливо, если обыск проведёт ваша свита, — обращаясь к отцу, говорит Джейсон и Глава кивает тому в ответ головой.

Вызвав в кабинет по телефону начальника своей свиты, Райан отдаёт тому ключи:

— Ищите любые зацепки. Хоть малейший намёк на покушение — моментальный отзвон мне. Ноутбуки обоих на экспертизу начальнику отдела экспертов. Морроу, — обращаясь к Главе Корпуса Безопасности, озлобленным тоном, отдаёт распоряжения отец. — позаботься о том, чтобы результаты были у меня как можно скорее и пусть хорошо пороется в удалённых файлах. Любые средства связи всех бойцов задействованных в операции “Конго” изъять и проверить на предмет слива информации. Данные мне нужны в ближайшие часы.

Морроу совершает поклон одной только головой, в знак получения приказа и направляет распоряжения начальнику отдела экспертов. Остаётся только ждать. Оба Найта не прошибаемо спокойны. Есть в этом какой-то подвох. Может, не стоило с ними идти в лоб? Нужно было осторожно размотать этот клубок. Впрочем, если они грамотно замели следы, то распутывать мне прямым образом нечего.

— Пока идут обыски, вернёмся к содержанию донесения, — хладнокровно говорит отец.

Стоявший на ногах Кайл усаживается в кресло, продолжая на пару с папашей строить из себя униженных и оскорбленных, а я возвращаюсь к Оле. Она напугана этой перепалкой и обеспокоенно смотрит на меня. Найты слишком ловко отклоняют от себя малейшие выпады и даже там, где я был уверен в том, что поймал их, они умудрились выкрутиться. Вряд ли они бы вот так сами заикнулись о покоях, если бы не были на сто процентов уверены в своей правоте.

— А в содержании донесения у нас вообще финиш. Баллада “Вересковый мёд” Стивенсона, — подталкивая папку под нос Отца, со злостью говорю я. Глава принимается бегать по строчкам глазами.

— То есть мы там жизни бойцов и ресурсы сложили ради поэзии? — прикрыв себе после этих слов рот ладонью, боевик обводит присутствующих взглядом. — Есть в нём какое-то второе дно?

— Боюсь, что нет, я распечатал анализ стихотворения. Там есть только один посыл — верность своей родине и готовность отдать жизнь за её тайны. Вряд ли для донесения этой мысли до братского народа стоило так заморачиваться.

— Вполне вероятно, — вновь вмешивается Джейсон. — Что после того, как им слили нашего Наследника, они решили вовсе не брать с собой донесение, а притащить пустой муляж. Не перевезти бумагу, так попытаться взять в плен представителя вражеской Династии.

— Скорее всего. В конечном счете задание полностью прошло впустую из-за слива информации с нашей стороны. — нервно отец потирает лоб, а затем лупит кулаком по столу. — Кто бы ни был причастен к этому — пойдёт под трибунал, а затем и на эшафот. Мы чуть Наследника не потеряли из-за этих выходок, а будущее Штаба напрямую зависит от его сохранности.

— Разумеется, сэр.

— Перейдём к остальным делам, до момента появления конкретики по обыску я никого не выпущу из зала совета.

Остальная часть собрания проходит в своём привычном ритме, заунывно и монотонно. Оттоптал себе уже все ноги, но присесть некуда, оттого я послушно продолжаю стоять за спиной у рыженькой. Под беглыми взглядами членов совета и испепеляющими краткими зрительными контактами с Найтами Оля совсем вжалась в спинку кожаного кресла и кажется в нём совсем крошечной.

Как все же дико смотрится на собрании женщина. Ким крайне редко присутствует на сходках управляющих чинов, только при очевидной необходимости. Как правило, здесь не обсуждают ничего кроме оружия, кровопролития и международных интриг, а потому матери на таких мероприятиях становится как-то не по себе. Она всегда ратовала за спокойное решение конфликтов и минимизацию кровопролития. Вот только в нашей работе это утопия.

От всех этих ассоциаций, присутствующая на совете Оленька выглядит совсем уж чуждо. Ну, зато посмотрит воочию, как Отец управляется с этой махиной и что предстоит мне. Если все-таки повезёт, то заодно и раздачу орехов от Главы увидит. Вот только я даже представлять себе не хочу, насколько вызверится Райан, когда и если ему подадут виновников моего коленно-локтевого положения в пустыне. Держу пари, что Найты на кого-то спихнули эту вину и грамотно все подстроили, поэтому и сидят с абсолютным спокойствием на лицах.

Спустя ещё добрых три часа, начальник свиты Отца и отдела экспертов на пару заявляются в зал советов, а следом за ними бойцы волоком затаскивают скрученного Рейзора. В шоке я уставляюсь на парня, а тот лишь коротко печально усмехается происходящему. Пока все пожирают глазами, очевидно, обвиняемого, я бросаю короткий взгляд на Кайла, и блондинистый засранец незаметно для остальных подмигивает мне. Они вычислили и подставили Рейзора в Конго. Мрази. Самое поганое, что теперь я даже не представляю, как вытащить его из этого фееричного дерьма, заботливо подброшенного Найтами.

— Этого быть не может! — возмущённо протестую происходящему, однако, прочистив горло, верховный эксперт нашего Штаба даёт совсем другое заключение:

— Все проверено, сэр. Покои Найтов прошли обыск, в личных ноутбуках не найдено никаких следов диверсии. Однако, ноутбук Кайла Джейсона Найта подвергался хакерским атакам и одна из них увенчалась успехом. Аккаунт был вскрыт, и информация с него могла подвергнуться хищению. Средства связи участников операции “Конго” были изъяты и подвергнуты экспертизе. В ноутбуке Рейзора Дженсена Прайда была найдена информация совпадающая с данными с почтового адреса Кайла Джейсона Найта. Сообщение отправлено по электронной почте на ящик, принадлежащий Павлу Рокоссовскому и содержит данные об операции “Пески” и личное дело Наследника, сэр. Сообщение было удалено, пришлось копнуть глубже и восстановить его.

Потеряно вслушиваюсь в каждое слово. Нет… Это не может быть Рейзор, само собой нет! Насколько же аккуратен Джейсон в каждом своём поползновении к моей гибели? Нужно иметь невероятную выдержку и хитрость, чтобы вот так красиво запутать все следы, не оставить ни малейшей зацепки. Несмотря на всю свою осторожность все еще недооцениваю старшего Найта и он продолжает просчитывать меня на раз. Конечно… Я выдал себя тогда, обнародовав приказ Кайла по французам. Им не составило труда сузить круг подозреваемых до тех, кто в принципе видел эту бумажку и докопаться до истины. Я должен защитить Рейзора.

— Более чем уверен, что его подставили.

— Снова здарова, — закатывая глаза, парирует блондин, а отец сурово смотрит на меня. Он не верит моим словам? Хотя о чем я. Здесь есть факты в сухом остатке, а потому любые изречения стоят как никогда дёшево. Черт подери.

— С чего такое мнение? Давайте говорить конструктивно, — помалу заместитель начинает перенимать атакующую позицию. Им удалось наглухо выбить почву у меня из под ног. Мысли носятся вскачь, не желая упорядочиваться, рассыпаясь о малейшее противоречие. Я в тупике.

— Рейзор мой человек, я направил его в Конго для отслеживания ситуации.

— То есть за мной ещё и слежка была организована? — Кайл ловит меня на слове, и я прикрываю глаза, стабилизируя рассудок. Чем дальше заходит разговор, тем в большем дерьме я утопаю. Они выворачивают ситуацию так, что виноватым становлюсь я. — На каком основании, позвольте узнать?

— На том же, нам явно не доверяют, — подключается Джейсон. — Наследник, не все доверенные люди хранят нам идеальную преданность. То, что Рейзор ваш человек не мешает ему тихонько работать на русских, о чем красноречиво говорят факты. Здесь ясно одно: слив информации был продуман до мелочей и в ходе этого процесса рассчитывали запятнать наше доброе имя. Что практически получилось.

Растерянно смотрю на отца, а тот лишь звереет на глазах. Нет… Все это не так! Но у меня нет и малейшего доказательства кроме пустых слов. Им даже не составило труда уклониться ото всех нападок.

Реально ли мне вообще совладать со старшим Найтом? Слишком ловок и хитёр, поистине гроссмейстерский отыгрыш партии. Однако теперь я не только выхожу дураком, но ещё и редкостным балаболом, не подкрепившим ни единого своего обвинения фактом.

— Тебе есть, что сказать в свою защиту? — обращаясь к Рейзору ожесточённым тоном, интересуется отец.

— Боюсь, что нет, сэр.

— Бросьте в камеру и назначьте дату трибунала. По вопросу обвинения будем разбираться там. Каин, куратором дела будешь ты.

— Да, сэр.

— Вопрос исчерпан, собрание окончено. Все могут быть свободны, Каин, Рик и Ольга, останьтесь.

Рейзора уводят прочь, Главы Корпусов расходятся из зала, а Отец заметно злится. И только я один, кажется, абсолютно потерялся во всем происходящем. В моих глазах все доводы и слова выглядели безумно убедительными и Найты очевидно предвидели такой ракурс. Оттого заранее продумали себе полное алиби, на случай форс-мажора.

— Какого черта произошло на собрании, потрудись объяснить?

Голос отца разъярён, а я лишь хлопаю в ответ глазами. Он слепо верит доказательствам, которые ему предоставлены. Все результаты экспертизы Хилтон, начальник отдела экспертов, заботливо сложил в папочку и оставил Главе перед уходом. Я не знаю чем крыть их ложь и как выводить на чистую воду. Вариантов фактически нет.

— Я сказал правду и не солгал ни разу. Громов, когда говорил о том, что им слили информацию обмолвился о том, что это выгодно только Найтам.

— А ты и повелся?! Нашёл, кого слушать! Врага! Ему выгодно стравить нас здесь внутри Штаба и прикрыть жопу своему информатору!

— Это мой человек! — переняв отцовский полукрик, огрызаюсь из последних сил. Так и с ума сойти не долго. — Да, я отправил его в Конго следить за Найтом. Да, для того, чтобы собирать компромат! А что если все это правда и они грамотно замели следы? Что если они хотят убить нас всех, чтобы занять место нашей Династии?

— Бред сивой кобылы. Доказательства есть? А вот на Рейзора есть! Джейсон и его щенок — козлы каких мало, да! Но на предательство Родины и покушение на Династию они никогда не пойдут! Найты прекрасно знают, что за это их ждёт смерть. Зачем им это, если они и так вторые люди после нас в Штабе?

— Доказательств у меня нет, но я их добуду!

— Будь добр поднимать подобные темы на собраниях только имея железные подтверждения своих слов. Ты выставляешь себя не бог весть кем, а значит и меня тоже! Я прекрасно понимаю, что ты Найтов терпеть не можешь, и по молодости мог повестись на ложь Громова, поданную на серьёзных тонах, но все это не повод для того, чтобы бросаться голословными обвинениями! Трибунал работает только с фактами и уж поверь мне, если я узнаю, что кто-то пытается даже подумать о том, чтобы покуситься на твою жизнь, жизнь Ким, Оли, Каина или мою, то я, не задумываясь, и без трибунала вынесу приговор этому человеку. На данный момент виновный найден.

Меня душит просто неконтролируемая волна ярости. Она обжигает грудь, сдавливая сердце в цепких и оплавляющих лапах неописуемого гнева, катится по горлу вверх, будто силясь вырваться комком из уст. Мне хочется не то что орать во все горло, а даже крушить и ломать все, что попадёт под руку.

— Хорошо, добуду, — приближаюсь вплотную к отцу. — Но если я сдохну раньше, чем это произойдёт, то не смей по мне даже всхлипнуть!

После этого я разворачиваюсь и, схватив Олю за руку, покидаю зал собраний. Тяжело дышать. Злость настолько впилась в глотку, что сдавила собой лёгкие, вытесняя жалкие крохи кислорода, выжигая остатки благоразумия. Следом за нами из зала вышел и Каин. Брат спешно догоняет нас, и, спохватившись, я сбавляю темп. Рыженькая на каблуках и я загоню её таким галопом.

— Зря ты так с отцом.

— Возможно, но он даже не допускает мыслей о подвохе со стороны Найтов. Надо что-то делать, но пока не знаю, что. Проводи Олю до дома, пожалуйста, у меня есть одно дельце.

— Что ты задумал?

— Шифроваться нет смысла, а потому я пойду ворошить осиное гнездо.

Неодобрительно пожав плечами, Каин даже не берётся меня останавливать. Слишком озверел и напарник как никто знает, что сейчас останавливать меня гиблая затея. Оля шагает за ним, беспокойно оглядываясь на меня. Черт подери, я должен положить всему этому конец ради её безопасности и спокойствия своей семьи. Вот только как бороться с этой заразой пока не знаю. Будем пытаться провоцировать. Устремляюсь к кабинету заместителя и буквально с ноги открываю дверь.

— Вся компания в сборе, — обводя Кайла, Джейсона и Джевелс взглядом, говорю я. Брюнетка заметно мнётся, в их планы не входило, чтобы кто-то знал о ней? Поздно. Все известно давным-давно.

— Рик, чем обязаны? — с ядовитой улыбкой на лице, интересуется главный махинатор, восседающий за своим столом. — Нам зачитаны не все обвинения?

— Ёрничаешь? Это хорошо, вот только осталось не долго.

— Судя по сегодняшнему собранию, у нас вся жизнь впереди.

Игнорирую колкий выпад блондина, глядя в глаза его отца. Скользкий и мерзкий. Надменно смотрит на меня, как на пятилетнего мальчишку, возомнившего себя не бог весть кем. Заставлю тебя пожалеть об этом. Не сумею добыть доказательства, так найду другой способ. Должен как-то защитить свою семью и сделаю все, что будет в моих силах.

— Жаль, что слова Громова, фактически врага Штаба, способны заставить тебя усомниться в людях, которые служат ему верой и правдой уже не первое поколение.

— Оставь свои спектакли для отца. Я прекрасно знаю о ваших делишках и уже давно. Не собираюсь больше ждать очередной твоей выходки по типу погони корейцев, свиньи в пустыне или нападения на загородный дом, Найт.

— Не понимаю о чем ты.

— Естественно не понимаешь. Бойся своей тени, Джейсон. Шутки кончились. Мне до тошноты надоела игра в кошки-мышки, — опираясь ладонями на край стола, я чуть склоняюсь к собеседнику, натуральными образом уничтожая его взглядом. Жаль, что это невозможно сделать в буквальном смысле слова. — если ты ещё раз рискнёшь прикоснуться к Ольге, я тебе клянусь, мне не понадобятся доказательства и слова. Я просто сразу же убью тебя на месте.

Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь к двери, напоследок одарив леденящим душу взглядом и Джевелс. Сука, я ведь защищал тебя, как собственную сестру, а теперь ты сдохнешь вместе с ненаглядным Кайлом. Ждать итогов расследования нападения в загородном доме бессмысленно, младшенький заметёт следы и это ясно теперь уже как дважды два.

Хлопаю дверью и иду к покоям. Мне срочно нужно привести себя в порядок и успокоиться. За сегодня меня уже колбасит от перенапряжения, как чертову трансформаторную будку при коротком замыкании.

В покоях Оля в гордом одиночестве и уже успела переодеться в домашние вещи. Запираю дверь и скидываю с себя туфли, какой же убогий выдался день. Усевшись на кровать, опрокидываю голову на руки. Сукины дети, как же с вами бороться… Если Найтам хватит мозгов и выдержки, то сейчас они просто-напросто лягут на дно, и я останусь ни с чем.

Чувствую движение рядом с собой, лёгкие ладошки зеленоглазой ложатся на мои плечи, и она приникает ближе, приобнимая меня. Как мне выкрутиться из всего этого? Как защитить свою семью, если отец не слушает меня без доказательств? Найты верой и правдой… Убить они нас пытаются этой верой и правдой. Как уберечь Олю? Во всех этих перипетиях именно она является наиболее уязвимой фигурой на шахматной доске. При том в смелости ей теперь не откажешь, и она явно под прицелом как минимум двоих из вражеской коалиции. Я сумею обеспечить ей хотя бы призрачную защиту, когда объявлю своей женщиной и частью Династии. Тогда они будут побаиваться лезть к ней, хоть на капельку.

— Не расстраивайся. С одной стороны было логично предположить, что они перестрахуются по всем возможным вариантам.

— Я понимаю… Просто ума не приложу, как их ловить. Они не оставляют следов, не давая и единой зацепки. Ты сама видела сегодня, что совет полагается лишь на доказательства и факты. Не знаю, как выстоять против них, если не могу добыть доказательства. Выходит, что каждую свою выходку Джейсон просчитывает по каждой мелочи.

— Он опаснее, чем мы думали.

Кивнув головой, поворачиваюсь лицом к Ольге и прижимаю к себе накрепко. Я должен сделать все возможное, чтобы защитить её и первым делом надо браться за решающий вечер. В ближайшее время она должна стать официальной женщиной Наследника и вместе с этим статусом я сумею дать ей больше защиты. Вдобавок к этому пора воспользоваться странным, но грамотным советом Кайла. Я должен набрать свою свиту и как-то попытаться защитить Рейзора.

— Больше всего я боюсь, что они доберутся до кого-то из вас, — полушёпотом говорю я, закопавшись носом в кудри Ольги. — Хоть бери и нанимай киллеров, которые пришьют их тихо и не принуждённо.

— Возможно, это не такой уж и плохой вариант. Я в шоке от произошедшего. Найт невероятно опасный противник.

— Да…

От чего-то прижимая её к груди, я всегда чувствую себя спокойнее. Мысли перестают носиться вскачь. Сегодня я не рожу ни одного добротного варианта. Нужно время на то, чтобы остыть и начать рассуждать хладнокровно. Пора завязывать с тягомотиной и признаваться Оле, параллельно с её обучением. Она должна уметь хотя бы качественно стрелять.

— Как говаривал Тейлор, наш с Каином Куратор группы: и не таких по гробам фасовали. Управимся как-нибудь, — пытаюсь разрядить обстановку, но выходит как-то уж слишком мрачно. — Давай поужинаем, сделаем перевязку и ляжем спать. Ей богу, не хочу чтобы этот мерзотный день затягивался надолго.

— Хорошо, Тимку надо покормить. Кстати, нам завтра идти с ним на занятия.

— Да, я постараюсь завтра ещё поторчать дома, но, боюсь, что со вторника точно придётся приступать к обязанностям.

— Это неизбежно, — легонько огладив меня по щеке ладонью, Оля поднимается и уходит на кухню. Хаски бодро бежит за ней, виляя хвостом.

Встаю с постели и ненадолго останавливаюсь возле зеркального шкафа, вглядываясь в своё отражение. Как мне тягаться с таким соперником? Должен. Я не дам Джейсону уничтожить все это. До последнего вздоха и капли крови, но я буду стоять на своём. За моей спиной семья и пятиться некуда. Все или ничего. Словно лёгкое дуновение ветра щекочет моё плечо. Устремляю на него взгляд, а затем оглядываю комнату. Странно, окно закрыто. Оборачиваюсь к зеркалу и ненадолго замираю на месте. Силуэт деда положил руку мне на плечо, и уверенно делает один одобрительный кивок головой.

— Чёрт! — так и кирпичный завод открыть не долго. Отшатываюсь от зеркала, как от огня, а затем с опаской заглядываю в него вновь, не видя уже ровным счетом ничего. В пору было бы перекреститься, но в исполнении закоренелого атеиста это будет выглядеть совсем уж лютым богохульством. Убедившись, что все это мне показалось, и ничего потустороннего в моей комнате нет, я устремляюсь на кухню к Ольге.

Ужин проходит в тоскливой и тихой обстановке. Каждый из нас попросту старается переварить произошедшее, однако, тотальное молчание начинает лишь нагнетать саспенса. Плюс ещё этот глюк в зеркале, бр-р. У меня совсем плохо все с головой, или таки в нашем мире есть место чему-то сверхъестественному? Не хотелось бы ни того, ни другого варианта, на самом то деле.

После еды мы недолго возимся со щенком, стараясь утомить его играми. Слава богу, что удаётся это сделать довольно быстро. И вот, когда Тамерлан устало уползает на свой уютный диванчик, мы с Олей принимаемся за шов. Мой личный доктор моет руки, а затем аккуратно срезает бинтовую повязку, слишком уж тугой узел затянула Ким.

— Кожа уже не красная, — осматривая рану, констатирует рыженькая и расплывается в улыбке. — Это хорошо.

Киваю в ответ, любуясь её довольным личиком. Сосредоточенно и шаг за шагом она обрабатывает порез, как заправская медсестра и, толстым слоем положив мазь от шрамов, накладывает плотную бинтовую повязку на руку.

— Ты с большим интересом тянешься ко всему медицинскому. Почему не пошла учиться на врача, как отец?

— Папа не хотел, да и у меня с химией были большие проблемы. Учитель был не из тех, кто умеет доходчиво объяснять и кое-как ставил нам четвертные. Я поняла, что не смогу сдать экзамены и нормально поступить.

— А почему он был против?

— Очень много лет и сил нужно отдать учебе, а зарплата у нас в стране у медиков не высокая. Плюс ко всему его очень пугало то, что я буду военнообязанной и в случае войны меня могут отправить куда угодно.

Задумчиво улыбаюсь. Родители очень любят её. Такая дочь это предмет для настоящей гордости и это глупо даже пытаться опровергнуть. При личной встрече я обязательно отблагодарю их за такое воспитание.

— Спать?

— Да.

Я раздеваюсь и укладываюсь в постель достаточно быстро, а вот у Оли наступает долгий ритуал всяких умываний, снятий макияжа, переодеваний и прочих прелестей девичьей жизни. Когда она наконец завершает все эти круги ада и ныряет под одеяло, я сразу же притягиваю её в свои объятия. Мне будет спокойнее, если буду ощущать её присутствие. Пожелав друг другу доброй ночи, мы оба закрываем глаза. Измотанный сегодняшней нервотрёпкой, я довольно быстро отключаюсь от совсем уж не радужной реальности.

========== L Глава ==========

Неделя растаяла, как робкий иней вблизи горящего огня. За всей этой бесконечной суматохой я даже не заметил стремительного течения времени. Дней до исхода срока, данного отцом на завоевание Оли, становится все меньше и меньше. У меня осталось трое суток и Глава, будто занеся дамоклов меч над моей головой, напоминает об этом сто раз на дню. Благо, что практически все готово. Осталось утрясти лишь ряд противоречий.

Пять дней назад над Рейзором состоялся трибунал. Ни мне, ни Каину не удалось отстоять его перед лицом суда. Это ещё одна смерть, запятнавшая мои руки кровью. Парень погиб по моей вине и первый день после трибунала я был как контуженный. Найты играют по крупному, а варианты того, как приструнить их, так и не посетили мою голову. С горем пополам оклемавшись от смерти ни в чем не повинного человека, я с головой ушёл в подготовку завтрашнего дня.

Весь тот грандиозный антураж, который я продумал самостоятельно, влетел мне в дичайшую копеечку, но все это ничто по сравнению с восторгом, в который впадёт Оля, как только станет участницей происходящего. Все будет максимально красиво и нежно. Я не должен её спугнуть, хотя, она видела закидоны и поинтереснее в моём исполнении, а потому стремительность событий вряд ли в силах смутить мою зеленоглазую подругу.

Утром просыпаюсь ещё до будильника. За этот крохотный день мне нужно провернуть просто невероятное количество дел и сделать все так, чтобы задумка не полетела псу под хвост. Коротко поглаживаю Олю по щеке костяшками пальцев. Мы так и спим в обнимку. Каждую ночь. Как-то раз она легла пораньше, а я остался в домашнем кабинете, решив дать бой скопившимся бумагам. Долго сон не продлился, нахлынувший кошмар настолько крепко захватил сознание, что русская пришла ко мне в слезах и коконе одеяла. Её до сих пор мучает факт убийства, подло поджидает любой момент одиночества и принимается съедать её изнутри.

Благо Тимка и работа с отцом не особенно позволяют ей скучать, когда меня нет рядом. Глава достаточно хитро определил мою пассию к себе в подручные и теперь весь мой рабочий день напролёт, она сидит у него в кабинете и помогает с бумагами. Такого идеального порядка в кабинете боевика ещё никогда не было. Он и сам нарадоваться не может такой подмоге. Пару раз Ким даже шутливо предлагала ему официально оформить Ольгу, как помощницу Главы.

Три дня в неделю по вечерам мы носимся с Тамерланом назанятия. Маленький мохнатый засранец потихонечку мужает. Благодаря дрессуре он уже становится чуточку более смирным и даже умудрился выучить пару команд. Разделение обязанностей по псу привело к тому, что днём он является моим “сыном” и я каждые два часа таскаюсь с работы в покои, чтобы покормить его и хоть пару раз пошвырять игрушку. Вечером полноправной “мамочкой” становится Оля, стойко выдерживая тренировки в псарне.

Питерс сходу дал понять, что когда мы приходим со щенком на занятие, то все звания и статусы можем оставлять за дверью. В строю наш пёс носит звание рядового, а значит и мы с русской ровно такие же мелкие сошки. Возможно, это жёстко, зато правильно, в какой-то степени. Позволяет не расхолаживаться и заниматься на совесть.

Каин с Лейлой в своих отношениях двигаются с дичайшим превышением всех возможных скоростей. Боевики уже приняли решение жить вместе, и строгая Дей с лёгкой руки брата стала полноправной хозяйкой в его покоях. К необъятному счастью Девингема, девчонка оказалась не самым паршивым поваром, и о столовой он теперь забыл напрочь. Так глядишь и до свадьбы дело дойдёт. Правда, если так случится, я рискую никогда не избавиться от отцовского язвительного: “тормоз”.

— Что, уже пора? — раздосадовано всхлипнув, Оля сонно смотрит на меня. В противовес ей я уже бодр, как в самый разгар дня. У меня слишком много дел и если я буду дремать на ходу, то все завтрашнее действо пойдёт прахом.

— Да, Глава и его бумажный апокалипсис заждались.

После подъема ненадолго залетаю в ванную и, умывшись, топаю ставить чайник. Черт, сейчас, фактически утро, и мой мохнатый детёныш от души и совершенно справедливо требует пополнить его миску. Так и быть. Кстати о братьях меньших, нужно будет попросить Каина присмотреть за ним. Девингем ответственный и с удовольствием повозится с Тамерланом. Так и сделаем. К сожалению, это лишь малая часть из того, что сегодня предстоит утрясти.

За завтраком русская стойко и мужественно пытается проснуться, насилу пережёвывая бутерброд. Просмотр фильма до поздней ночи не пошёл ей на пользу, а я, очевидно, подзаряжаюсь от легких нервов. Честно сказать, меня немного пробирает нервная обстановка с подготовкой и сладкое предвосхищение событий. В глубине души я опасаюсь, что все может пойти совсем не по тому сценарию, и в ответ я услышу категоричное «нет», тогда все в одночасье рухнет. Но, как сказала Ким, нужно отбросить пустой пессимизм и просто делать то, что должно.

Накрасившись и нарядившись в красивое платье офисного покроя, главный борец с бардаком Главы цокает каблуками по длинным коридорам, время от времени поглядывая на встречающихся по пути людей. Она прекрасна и с этим глупо спорить даже слепцу.

— Доброе утро, работяга, — объявившись на пороге кабинета отца после короткого стука в дверь, шутливо откланиваюсь я. — Привел подмогу.

— Отлично! Оленька, проходи. А ты иди, работай, у тебя и так времени в обрез.

Потираю лоб, опять этот до безобразия прозрачный намёк, да ещё и в купе с лёгкой укоризной во взгляде серо-голубых глаз. Все бы ничего, но родительские активные пинки до ужаса раздражают, тем более что я и так лезу из кожи вон, и они об этом знают.

Жестами показываю отцу, что напишу ему позже. Мне надо и с ним разрулить парочку моментов, вот только Оле об этом знать не обязательно от слова совсем. Удаляюсь в свой кабинет и, плюхнувшись в кресло, делаю глубокий вдох, тихонько отстукивая ладонями по столешнице незатейливую мелодию. Надо завоёвывать Россию… Ну, то есть Ольгу.

Отправляю очаровательной секретарше фиолетовый смайлик рогатого чертёнка. О, да. Именно так я себя сейчас и чувствую. В последние дни у нас образовалась достаточно плотная переписка. Отец задался целью внедрить свою новоявленную агентессу в жизнь Штаба поплотнее, оттого, помимо бумажной волокиты, снабжает её мелкими поручениями, по типу разноса бумаг. За этот короткий срок в одну неделю ей удалось включиться в режим и сформировать эдакий по-детски хрупкий образ помощницы Главы, которую все обхаживают как могут. Эти бесконечные реверансы старых хрычей перед моей девочкой до ручки будоражат все естество, и мне хочется рвать и метать. Более-менее меня успокаивает наше общение в мессенджере. Так я хотя бы понимаю, что с ней все в порядке, и никто не дерзнул её обидеть. Убью же к чертям собачьим любого.

Не отвечает. Разочарованно хмыкнув, загружаю почту и просматриваю сообщения. Ничего интересного не приключилось и слава небесам. Мне сейчас любой чих способен все испортить. Чтобы организовать для объекта своих широкомасштабных планов день романтики, пришлось прибегнуть не только к помощи многочисленных пособников в Штабе, но и сформировать контакты с гражданскими. Все пройдёт там, на свежем воздухе и вдали от этого места. Сюда она вернётся уже женщиной О’Хары. Надеюсь…

У каждого Шпиона есть вторая — гражданская личность, на случай если ты просто идёшь прогуляться в город, и до тебя случайным образом докопается полиция. Помимо второго имени, отец является держателем солидной доли акций в гражданском бизнесе, приносящих очень даже неплохой доход в казну Штаба. Уже много поколений наш род умудряется совмещать приятное с полезным и приторговывать ценными бумагами, держа поистине золотой кейс при себе. Со слов отца это наша подушка безопасности на случай, если когда-то что-то пойдёт не так.

Подыскивая всех необходимых людей для воплощения моей задумки в жизнь, мне пришлось оправдывать имидж сынка богатого до безобразия папашки. Вести себя приходилось подобающе, роль избалованного сукиного сына, тыкающего всех носом в состояние своей семьи, далась мне нелегко, однако справился более чем блестяще. Насколько же мерзко было осознать, что весь этот прогнивший мир начинает стелиться у твоих ног только тогда, когда в ладони появляется упитанная пачка денег. Этот продажный мир мы защищаем своими жизнями.

Трудно было бороться с желанием почесать кулаки о заискивающие елейные лица. Фамилия Брант известна в пределах штата Калифорния, плюс подставные документы выполнены с идеальной точностью. После того, как я предъявил новоявленным партнёрам паспорт на имя Эрика Александра Бранта вопросов не осталось. Владельцы всех богаделен штата были готовы прогибаться в любых позах и вылизывать крокодилью кожу моих ботинок, лишь бы я принёс заявленную сумму именно к ним.

Честно сказать, я порядком потешил своё самолюбие и отшил все дорогущие и элитные заведения, отдав предпочтение молодым бизнесменам. Отрадно, что именно они и заискивали передо мной меньше всего. Люблю такой подход. Маршрут завтрашнего путешествия в рай проработан и только одна точка до сих пор меня смущает. Поскольку аналогов предложено не было, пришлось соглашаться на предложение мутного пузатого мужичка.

Его наглость не знает границ и на каждом шагу он норовит выбить с меня побольше денег. Хвала Штабу, что образ выродка бережёт мои нервы и здорово отрезвляет эту неприятную личность. Мы оба держимся друг за друга и боимся пережать, так как у него нет альтернатив моим деньгам. За один вечер я предложил ему такую сумму, которую не заработает его контора и за целые выходные. А у меня, по большому счету, нет хотя бы похожих на его предложение вариантов. Сегодня опять придётся ему звонить, будь он неладен.

Решив, что пора браться за великие дела, я набираю сообщение отцу. Он регулярно отправляет рыженькую по делам и мне нужно выловить хотя бы один такой момент, чтобы поговорить с ним. Мне нужны ключи от его машины и пропуск на Ольгу. Своим табунчиком лошадиных сил я так и не разжился. Займусь этим после окончания всех завоеваний.

Вскоре мобильный отзывается короткой вибрацией. Так быстро? Вглядываюсь в экран. Нет, это не отец. Это Пит. Ещё один немаловажный человек во всей занимательной подготовке.

“Привет! Я сделал, что ты просил, можешь зайти за результатами”.

— Ес!

Совершив победный выпад кулаком в воздух, воодушевлённо ищу свободную флешку в своём рабочем столе. Кажется, есть одна. Отлично. Резво закрываю кабинет и бегу в отдел экспертов, счастливый до безобразия. Главное, чтобы ещё одна моя шалость удалась.

— Привет! Неужели успешно? — не успев толком подойти к Питу, интересуюсь я.

— Да! Ну, ты и мастер задачи подкидывать, конечно. Пришлось конкретно напрячься, сперва чтобы найти, а потом чтобы нормально и без улик добыть доступ.

— Показывай.

— Смотри, — горделиво произносит парень, указывая на монитор ладонью. На аватаре Оля задорно спрятала носик в ворот пушистого свитера, и, в ореоле насыщенно-медных волос, проглядывают только улыбающиеся изумруды глаз и скулы. Скромница, как и всегда.

— На “Фейсбук” похоже.

— Не, это интереснее. Русский аналог “Фейсбука” — “ВКонтакте”! Смысл ровно тот же, только аудитория преимущественно русскоговорящая. Наш вход в их системе не заметят и данных о нём не останется. Она не висит в онлайне, а потому можешь делать все, что хочешь, кроме видимых изменений.

— Мне они и не нужны. О, кликни сюда, — указываю на раздел “Музыка”. — Отлично! Ты можешь мне весь вот этот список аудиозаписей с её страницы закинуть на флешку?

— Ещё легче… Тут нет функции скачивания.

— Надо найти.

— Тогда подожди немного.

Подтаскиваю стул и усаживаюсь рядом с парнем, таращась в экран, как малое дитя. Достаточно шустро эксперт принимается скакать между окошками и терзать коды. В чем в чем, а в программировании я не понимаю ровным счетом ничего, просто занимая позицию безмолвного зрителя. Несколько раз ругнувшись, один из моих помощников, наконец, добивается поставленной цели и весь плейлист Оли отправляется ко мне на флешку.

— Все?

— Да, можно заканчивать сеанс. Спасибо тебе большое!

— Не за что.

Забираю носитель из рук Питера и с дьявольской физиономией направляюсь в столовую. Надо оповестить Шона о том, что завтра он нужен мне в ресторане, притом с самого утра. Деловито вышагиваю на кухню, по-хозяйски обводя взглядом владения. Боже, как же вас здесь много и все поголовно бездари, которые не могут приготовить ничего сносного. Такое чувство, что неудавшиеся боевики и информаторы, нацепившие поварские колпаки, готовят всю бурду, чтобы досадить своим более успешным коллегам. Как ещё объяснить эту маниакальную любовь к приготовлению сущей безвкусицы?

— Привет! — игриво салютуя обаятельному пухловатому повару, говорю я. — Шон, настал день икс, ты безумно нужен мне завтра в ресторане.

— Наследник, — он отдаёт положенный поклон, забавно подскакивая с места. — Я готов, вы определились со списком блюд? Мне нужно будет знать, где взять продукты и что из них готовить.

— А-а-а… Эм… Честно сказать, я не знаю. Каин тоже составлял меню?

— Нет, сэр, я импровизировал.

— Чудесно. Значит, повторишь этот подвиг. Ужин я планирую вечером, он должен быть сытным, так как за день мы здорово проголодаемся. Хочу чего-то невероятно изысканного, чтобы каждое блюдо выглядело уникально и было вкусным. Делаем ставку на впечатления, как визуальные, так и вкусовые. За ценой не постою, продукты будут любые. За это время я более-менее разведал: никаких субпродуктов, дама не любит всякие сердечки, печени и все прочее, даже если они невероятно обалденно и оригинально выглядят. Из морепродуктов давай вычеркнем всяких устриц, осьминогов и прочую склизкую мерзость, ладно? Ах, и да, мясо лучше в разделанном виде, боюсь, целую запечённую утку без шкуры или же молочного поросёнка моя нежная особа не вынесет.

Парень старательно фиксирует все пожелания в скромненький блокнот и сосредоточенно кивает головой. Судя по рекомендациям Девингема, пустынный повар сумел сотворить им в полевых условиях роскошное меню, а уж у меня-то с изобилием любых продуктов оторвется на славу.

— А десерты?

— О, да, мы любим сладкое. Тут все что угодно, пожалуй.

— Понял, сэр. Куда мне нужно будет ехать?

— Завтра утром к тебе зайдёт Сэм. Надёжный человек из свиты Главы, он отвезёт тебя на место и проконтролирует, чтобы тебе предоставили полную свободу для готовки. Продумай меню и не позднее, чем к пяти вечера скинь мне список необходимых продуктов, пожалуйста. Я отправлю его в ресторан, чтобы они закупили их к завтрашнему дню. В идеале, когда ты прибудешь на место, там уже все будет подготовлено. Если чего-то не будет хватать, то аккуратненько наберёшь мне сообщение, и я решу этот вопрос. О том откуда вы оба там не распространяться. Для вас там я Эрик Александр Брант, сын Александра Джонотана Бранта, крупного торговца ценными бумагами. Ферштейн?

— Да, сэр, думаю, все будет в порядке. Я постараюсь приложить все усилия.

— Более чем уверен, что все будет безумно вкусно. Ах, да, кстати: если моя пассия останется довольна, а я почему-то уверен, что так и будет, то обещаю, в качестве благодарности я поговорю с Главой. Хорошие повара должны кормить бойцов, а не прозябать за стойкой.

— Наследник, — торопливо делая довольно глубокий поклон, заплетающимся от волнения языком тараторит Шон. — Это огромная честь! Большое спасибо!

— Спасибо скажешь, когда все сложится. А сейчас я побежал. Не забудь про список и будь готов завтра в девять!

Распрощавшись на сегодня с кудесником завтрашнего ужина, я продолжаю свой забег по Штабу. Теперь надо зайти к Ким, тем более что сообщений от Отца пока не поступало. Мать ещё вчера хотела осмотреть шов, однако мне было совсем не до этого. Весь день, безбожно шифруясь, я провёл на гражданке, в муторных обсуждениях, утомительном образе засранца и решении ряда неприятных мелочей с несносным пингвином. Пора исправлять это упущение. Стучу в дверь кабинета блондинки и с широкой улыбкой на лице захожу внутрь.

— Привет.

— Неужели у тебя образовалась свободная минутка.

От язвительности её тона я невольно закатываю глаза и, издав короткий смешок, киваю головой. Да, в последние дни я ношусь, как чертов Соник, но интерес к тому, что выйдет в конечном итоге подстёгивает меня к продолжению действий.

— Рассказывай, мне же любопытно! — принимаясь за рану, врач нетерпеливо требует подробностей. Мама такая мама.

— Пока особо нечего. Пит вскрыл её страничку в социальной сети, я увёл музыку, заплатил всем, кому необходимо на гражданке, Шона подрядил на приготовление еды. Вроде бы все практически готово. Осталось только смотаться за подарком и решить последние противоречия с тем мерзким мужиком, о котором я говорил. А, и да, мне нужна будет отцовская машина на завтра. Вроде бы все. Я жутко боюсь что-нибудь забыть. И нервничаю как первоклассник.

— Спокойствие. Все получится, — отвлекаясь от осмотра, мать берёт моё лицо в чашу своих заботливых ладоней и успокаивающим голосом приводит в чувства. — ты у меня умничка. Посмотри, как постарался. Я уверена, что она это высоко оценит. Все получится. Тем более, что план у тебя просто роскошный. Я бы с ума сошла от счастья, если бы в своё время Райан так предложил мне встречаться.

Улыбаюсь в ответ на её слова. Мне действительно стало как-то легче, и невроз откатил на второй план. Все получится, осталось только отшлифовать мелкие, но важные детали. Мне приходит сообщение от Отца. О-оу, придётся поторапливаться.

— Ким, ещё долго? Через пятнадцать минут наш Глава отправит Олю разносить папки, мне катастрофически надо к нему успеть.

— Нет, сейчас забинтую, и можешь бежать. Шов снимать ещё рано, через пару дней избавимся от него.

— Вот и ладушки.

Чуть ли не пулей вылетаю от матери, чмокнув её в щёку напоследок. У меня всего жалких семь минут, чтобы добраться до Главного Корпуса и скрыться в кабинете, не попасться на глаза Оле. Подбегаю к кабинету и успеваю юркнуть за свою дверь за секунды до выхода рыженькой из кабинета Главы. Уф, все взгляды тех немногочисленных боевиков, проходящих по коридору, устремляются к ней. По классике наша маленькая мышка-нарушка гуляет по кабинетам с прослушкой. Так и мне с Райаном спокойнее, и подопечная в полной безопасности. Тем более что дальше этого коридора она не уходит.

— Ещё раз привет, — проскальзывая незамеченным в кабинет Главы, с облегчением прикрываю за собой дверь. — Сколько у нас времени?

— В среднем она тратит двадцать минут на обход всех с папками и обмен любезностями. Так что, думаю, нам хватит. Как успехи?

— Все почти готово. Сегодня смотаюсь в город, утрясу последние детали. Мне нужен будет пропуск на Олю.

— Сделаю. Только чуть позже. Запечатаю в конверт и отдам ей, она передаст тебе после работы.

— Идёт. Ещё мне нужна на завтра твоя машина.

Изумлённо Глава смотрит на меня, характерно изогнув бровь. Да-да, моя наглость не знает границ, но что поделать. Своих колёс у меня нет. В Форде отец души не чает, а потому всегда со скрипом позволяет кому-либо сесть за руль. Исключение составляет только Ким. Ей он без проблем позволяет практически все, за исключением совсем уж феерических заскоков.

— Это будет слишком дорого тебе стоить…

— Ну, — жалобно протягиваю я и подхожу к отцовскому креслу. Утыкаюсь лицом в плечо родителя. — пожалуйста. Мне всего-то нужно завтра, на денёчек. Я её вкусненьким бензинчиком заправлю, а?

— Пропуск тебе дай, машину дай. А мне вот никто ничего не даёт.

Что за спектакль ломает Глава? Однако, у него сегодня на редкость позитивное настроение к середине то рабочего дня. Даже удивительно.

— Ну, ты же самый лучший папа на свете и настоящий волшебник! Поделись машинкой. А я тебе будущую сноху подгоню, а? Хороший бартер?

— Ладно, — отец укладывает ладонь на мою голову и коротко треплет по волосам. По тону я слышу, как он улыбается. — что не сделаешь ради внуков.

Обалдев от услышанного, я моментально поднимаю на него ошарашенный взгляд, чудом не падая с подлокотника, до этого славного момента служившего моему заду опорой. Вот тебе и цена вопроса. Дороже всех с меня возьмёт родной отец.

— Ничего себе заказы. Я ещё слишком мал для таких игрушек.

— У меня в двадцать два года уже был сын.

— Вот и будем считать, что ты инвестируешь в будущее. Но не прямо же вот завтра заниматься вопросом демографии!

— Максимум до двадцати пяти ты должен разродиться.

— А то потом стану старой девой?

Глава смеётся и выкладывает ключи от Форда на стол. Я искренне надеюсь, что все это было им сказано в шутливой форме. В противном случае меня серьёзным образом смущают эти рамки. А впрочем, с этим делом мы разберёмся с Олей как-нибудь сами.

— Спасибо большущее, — подрываюсь с ключами с места. Надо бежать, пока ставки не выросли. А то потом никогда не расплачусь с такими долгами.

— Не спеши. Завтра часть моей свиты поедет с вами.

— О, нет… Я специально уматываю из Штаба, чтобы на нас не давила эта атмосфера. Конвой точно погубит всю задумку!

— Они не будут попадаться на глаза, наблюдая издалека. Но без охраны я вас двоих за пределы этих стен не выпущу.

Отец абсолютно серьёзен и в какой-то степени прав. Джейсону ничего не стоит испортить все и подослать каких-нибудь залётных головорезов к нам. Потираю подбородок, обдумывая слова Главы. Да, так и сделаем. В конце концов, мне и самому будет спокойнее осознавать, что Оля в безопасности и никакая неожиданность не застанет нас врасплох.

— Ладно, только пусть держатся в стороне, чтобы не мозолить глаза. Хочу, чтобы Ольга думала, что мы одни.

Одобрительно кивнув моим словам, Глава шутливо закатывает глаза и качает головой. Что его так развеселило? Даже гадать не берусь, наверняка его забавляет моя суетливость и опаска во всех аспектах завтрашнего дня. Выруливаю из кабинета и нос к носу чуть не сталкиваюсь с зеленоглазой. Черт… А вот это совсем не кстати.

— О, привет, а чего это ты не в кабинете? — пытаясь увести её внимание в сторону от визита к отцу, выпаливаю первый же вопрос, пришедший в голову. Главное, чтобы не начала любопытничать, как обычно.

— Райан просил разнести папки по кабинетам. Ты какой-то странный…

— В смысле?

— В прямом, какой-то растревоженный. Будто я тебя врасплох застала.

Черти бы драли женскую интуицию. Вот как от неё можно скрыть что либо, если она день ото дня все яснее и четче начинает видеть меня насквозь? Отрицательно машу головой, лихорадочно придумывая, на что можно оперативно сослаться. Думай, Рик, думай!

— Просто есть одно дело в городе, Каин просил помочь. Не хотел тебе говорить, чтобы ты не нервничала.

На нас пялится добрая половина коридора. Естественно, Наследник, как чертов школьник, стоит чуть ли не по стойке смирно и отчитывается перед импортной девчонкой. Благо хоть сути разговора они все не слышат, а то вышло бы втройне глупо.

— Будь осторожнее, ладно?

Она наивно и с явным беспокойством смотрит мне в глаза, будто умоляя проявить осмотрительность. Возьму с собой парочку человек отца. Один сыграет водителя, а второй телохранителя. Самое оно под имидж элитного засранца.

— Обещаю.

Опускаюсь на её манящие губы с лёгким, нежным поцелуем, явно демонстрируя всем проходящим по коридору зрителям, что эта девушка занята. Моё, и я порву любого, кто посягнёт. Яркий румянец окрашивает щёки, рыжеволосая принимается старательно прятать взгляд в пол. Ей неуютно от такой выходки? Впрочем, возможно это и было лишним.

— Иди в кабинет, а я побежал творить великие дела. Если что, то я на связи.

— Хорошо. Не забудь покормить Тамерлана.

Твою пушистую, про собаку-то я совсем забыл.

— Конечно! Я помню.

Вру безбожно. Как только Оля скрывается за дверью, я чуть ли не с буксом трогаюсь с места и бегу в покои. Дел ещё навалом, а время близится к обеду. Совсем скоро у меня встреча с этим Фицджеральдом. Более чем уверен, что это какой-то совсем уж безвкусный бизнесс-псевдоним. Иначе объяснить себе выбор такого отталкивающего имени для своего ребёнка я не могу.

Надо ещё хотя бы одним глазком взглянуть на музыку в плейлисте Оли и выбрать хотя бы один несчастный трек про любовь и заучить слова. Порой я и сам не понимаю, зачем обставляю все так пышно и сложно, изрядно затрудняя жизнь себе самому. Отрезвляет лишь потенциальный эффект, который произведёт вся моя задумка. И ради этого стоит напрягаться.

Дома я в темпе вальса подключаю флешку к ноутбуку и запускаю список песен. Так-так-так. Она отдаёт предпочтение нескольким группам в большей степени, все остальное смело можно причислять к разряду сборника всякой интересной всячины. Местами встречаются совсем попсовые и сопливые песни о любви, плавно переходящие в баллады, а иногда проскакивает и вовсе рок, пусть и не тяжёлый. Ох ты, какие контрасты мы в себе таим, даже забавно.

— Ну, и что нам из этого выбрать для лиричной, до соплей романтичной песни, изобличающей мои чувства? — Тимка ластится к ногам, и я, взяв его на руки, ласково треплю пушистого за ушком. — Лишь бы жрать, лучше бы вариант подкинул.

Тащу его на кухню, чуть пританцовывая под заводной ритм какой-то русской песни. Приятный мужской голос льётся из колонок, на серьёзных тонах загоняя голимую попсу в уши. Насыпаю щенку корм, и когда троглодит принимается за обед, я переключаю песню. Проигрыватель скомпоновал их по исполнителям и теперь я невольно кручусь возле творчества одного и того же певца.

Внезапно у него проскакивает очень даже неплохая песня, как раз таки о любви. Вот оно, хорошее, приятное признание в светлом чувстве, да ещё и текст сам по себе в лоб говорит о том, как важны её, ответные чувства и какую бесценную значимость имеют для меня. Прекрасно. Оторвавшись ото всех дел ищу в интернете текст песни и отправляю на печать. Благо он не сложный и я должен его запомнить.

Отзваниваюсь Коллину и говорю о том, что сегодня нам необходимо организовать ещё одну вылазку в город. Без лишних слов один из надёжных бойцов свиты Отца обещается взять напарника и быть готовым через двадцать минут. Хорошо. Как раз успею одеться, как подобает, и дойти до парковки.

Откатываю дверцу в оружейную и прохожу внутрь. Как только я окончательно выбрал для себя план действий и понял, что мне необходимы гражданские партнёры для её воплощения, пришлось закупиться соответствующими шмотками. Накрахмаленная, морозно-белая рубашка со стоящим торчком воротом хорошо облегает плечи, явно демонстрируя участникам переговоров, что ставка делается не только на “личных телохранителей”. Дорогой приталенный костюм поистине не выговариваемого бренда и ботинки из натуральной крокодиловой кожи.

Ненавижу эту чертову двойную жизнь. Увы, к ней приходится прибегать каждый раз, когда вылезаешь на свет божий заранее зная, что предстоит общаться с гражданскими.

Облачившись в образ гламурного сукиного сына, я запираю покои и топаю к парковке. Наверное, лучше не светить Мондео Главы и явиться, как и в прошлый раз, на казённом внедорожнике. Да, Фордом воспользуюсь завтра, Райан меня пришьёт, если узнает, что я пустил за руль свиту. Возле отцовского бокса уже поджидает сегодняшний “личный водитель” и “телохранитель”.

В чем интерес такой жизни? Да, безопасность это прекрасно, но чем развлекаться, если машину за тебя ведут, жизнь охраняют, еду готовят, каждый день застилают постель и отглаживают все, вплоть до трусов? Остаётся только заводить беспорядочные половые связи, что, собственно, и мне было не чуждо, да баловаться алкоголем и наркотиками. Если вдуматься, то я и эти прелести жизни богатеньких ублюдков перепробовал. Впрочем, мне и в достатке не откажешь.

— Коллин, Эштон, — приветствую боевиков. Оба как по заказу наряжены в костюмы, пиджаки скрывают от глаз нательные кобуры. Отлично. Выглядеть для гражданских будут внушительно. — Сегодня едем на Риверсайд Авенью. Коллин, ты за телохранителя, Эштон за водителя. Я решу все сам, можете не беспокоиться. Поедем на штатном Рейндж Ровере.

Без лишних слов, отбив поклон, мужчины вслед за мной устремляются к боксам с машинами, стоящими на общем довольствии. Не у всех есть личные автомобили, и не всегда стоит светить ими на заданиях. Для этих целей Штаб снабжён лошадками на любой вкус, от непримечательных дешёвых малолитражек, до крупногабаритных и внушительных внедорожников и джипов. В наличии имеется даже пара фургонов и фур, на всякий пожарный.

Свита занимает передние сидения, а я располагаюсь позади. Машина трогается с места. Пора окунаться в размышления о предстоящем разговоре и усердно входить в образ. В какой раз меня посещает мысль о ненависти ко всему этому за сегодня? Считать бесполезно, каждая секунда этой игры неимоверно бесит. Пишу сообщение Шону с просьбой поторопиться со списком. Заодно как раз и всучу его своему поставщику.

Мы прибываем достаточно скоро. К моему удивлению, город не стоит глухих пробках. Такое разве бывает? Впрочем, оно к лучшему, чем раньше начннём, тем скорее закроем все вопросы. Эштон паркует автомобиль. Отрадно, что отца окружают весьма умные и наученные жизнью люди, а потому боевики без дополнительных объяснений сообразили, какую линию поведения им стоит изображать. Водитель открывает передо мной дверь и я, натянув скотскую ухмылку, выползаю на свет божий, где уже поджидает телохранитель. Прямо Кайла себе напоминаю в этой роли.

— Отгони машину, нас ждёт долгий разговор.

— Да, сэр.

Важно вышагиваю навстречу ко второй стороне переговоров. Господи, как же хочется глаза закатить от его елейной рожи. Не лопни от улыбки. Держу пари, что если я предложу тебе хоть на десяток тысяч долларов больше, то ты с великим удовольствием будешь на коленях передо мной стоять с широко открытым ртом. В этом прогнившем мире можно купить любого с потрохами, при том ещё и указав какой конкретно спектр услуг требуется от новой игрушки. Как Ольга осталась такой в этой реальности? Крайне любопытная деталь. Или так только в Америке? Сомневаюсь, мы навязали капитализм и эту чертову псевдо демократию всему миру, а потому вряд ли в какой-то части несчастного шарика ситуация обстоит иначе.

— Мистер Брант, рад вас видеть! — он протягивает мне потную от предвкушения транша ладошку, чуть сжимая руку. Мысленно ухмыляюсь, если бы я применил своё стандартное рукопожатие, то в этой хрупкой, изнеженной пятерне обязательно бы что-нибудь хрустнуло.

— Не могу сказать, что взаимно, мистер Келлоуэй. По правде сказать я весьма возмущён. — мой тон холоден и непреклонен, а смотрю я на мужчину с некой долей презрения.

Взгляд мелких, крысиных глаз мечется из стороны в сторону, боится потерять такие деньги. Выходит, мне хорошо удаётся блефовать, весь гнев не более чем фикция с целью продавить своё. У меня нет альтернатив, а потому я в любом случае арендую это место, вопрос лишь на каких условиях. На лице, напоминающем своей формой луну, явственно проступают бисерины пота, придавая ещё большей омерзительности всему виду владельца необходимого мне на завтра заведения. Сам по себе Фицджеральд Келлоуэй всем своим видом напоминает добротную откормленную морскую свинку, с поистине Смаугской любовью к портретам президентов нашей страны на банкнотах.

— Сэр, давайте уладим наши противоречия за бокалом хорошего коньяка? Вы какую выдержку предпочитаете?

Черт, ненавижу коньяк. Но образу ублюдка надо соответствовать.

— Экстра олд, надеюсь, у вас есть что-нибудь приличное.

— Разумеется.

Следуем вглубь территории к очень уютному ресторану, стилизованному под античный антураж Греции. Боги Эллады, выполненные из белого мрамора, прочно поддерживают крышу уличной веранды, превращая унылую колоннаду в произведение искусства. Меж столбами красуются низкие резные балясины из всё того же мрамора, увитые роскошным диким виноградом. Вся роспись внутри, каждая фигура, каждый листочек растений будто находится на своём месте. Дыхание замирает от всей это красоты, а потому я неимоверно хочу привезти сюда Ольгу. Но без лишней шумихи. Чтобы здесь никого не было.

Проходим мимо столиков и отдыхающих за ними людей в кабинет директора. Не хочу всей этой суеты завтра, а потому, одним из условий моей оплаты является факт того, что на вечер следующего дня все, что находится на этой территории, будет перекрыто. Доступ будет только для нас с Олей и это стоит того. Не хочу никакой толпы. Только она и я, будто всего прочего мира не существует. Все с кем я вёл переговоры, согласились на такие условия, один только этот хитрец пытается усидеть на двух стульях. С его комплекцией оно, конечно, реально… Но не в моём случае.

Без приглашений усаживаюсь в свободное кресло и многозначительно буравлю взглядом собеседника. Через жалкие доли секунды в помещении появляется услужливый официант, с дорогущей бутылкой коньяка и закуской. С характерным звуком пробка покидает горлышко тары, и алкоголь скрывает от глаз донышко хрусталя. Ах, да, у них же принято наливать понемногу и смаковать ощущения.

Беру бокал и, скроив до безобразия мудрое лицо, вращаю посудину, анализируя поведение напитка. Масляные струйки неспешно стекают по стенкам и я одобрительно киваю этому. Хороший коньяк, хоть я и равнодушен к нему. Да и запах приятный. Делаю небольшой глоток.

— Предположим, порадовали. Однако, это не умаляет моего недовольства. Я, кажется, четко огласил свои условия. Со своей стороны я оплачиваю сумму средней выручки за уикенд вашего заведения, а вы, в свою очередь, закрываете его на один вечер под меня, допускаете моего повара на кухню и снабжаете его любыми продуктами и алкоголем по списку. При том, прошу заметить, что завтра лишь четверг. Никак не выходной день и потеряете вы в разы меньше, чем получите, от сотрудничества со мной, Фицджеральд.

— Мистер Брант, я это прекрасно понимаю! Но допустить неизвестного повара на нашу кухню… У нас свои кулинары, поверьте, они приготовят все что вы пожелаете ничуть не хуже, чем ваш кандидат.

— Вас волнуют только повара? — ехидно ухмыльнувшись, вопросительно выгибаю бровь. Очень сомневаюсь, что его интересует такая мелочь, как люди. Слишком свысока он смотрит на свой персонал.

— И они в том числе. Дело в том, что закрывать весь наш комплекс под двоих человек бессмысленно. Он слишком большой и вряд ли вам помешают люди. Мы готовы не пускать спонтанных посетителей, но на завтра у нас был заказан юбилей и свадьба. Поверьте, вы даже не заметите их здесь. Они будут располагаться в другом крыле.

— Мы или одни, или вы теряете деньги, — сатанею на глазах. Да за ту сумму, что я плачу, мне ещё и с чужими свадьбами и юбилеями тут толкаться?! Вот уж нет! И так слишком интимный момент наклёвывается! — Мириться с присутствием кого-либо здесь я не намерен. И, прошу заметить, я назвал справедливую цену, за которую можно закрыть глаза на эту причуду.

Выпиваю коньяк и пристально вглядываюсь в пустую гладь хрусталя, предварительно кивнув на неё головой.

— Ваш бокал или пуст, Фицджеральд, или полон. Или свадьба и юбилей, плюс залётные гости, и деньги уходят к вашим конкурентам, или же все, что есть на территории, завтрашним вечером будет безраздельно принадлежать только мне. Я не собираюсь искать компромисс, его обеспечит сумма, — отставляю бокал на стол и откидываюсь спиной в кресло, прожигая дыру в этом бурундуке взглядом. — Между прочим, поместье Мартинес согласно на мои условия, при том за полсуммы. В числе моих фаворитов до сих пор вы, однако, я могу и изменить позицию.

Мужичок суетливо промакивает лоб ажурным носовым платочком, заметно нервничая. У Мартинеса нет и половины из того, что мне необходимо, однако их давняя вражда способна сыграть мне на руку. Келлоуэй скорее удавится, чем позволит Эрнесту увести куш у себя из под носа. Парк Олимп практически у меня в руках и осталось лишь добить его жадность.

Мобильник издаёт звон битого стекла. Надо сменить звуковое уведомление, никак руки не дойдут. Пока я отвлекаюсь на сообщение, владелец заведения заботливо пополняет мой бокал. Снимаю блокировку с экрана и вижу сообщение от Шона. Прекрасно. Список продуктов есть и это уже замечательно. Пересылаю информацию на номер собеседнику.

— Это от меня. Список продуктов, которые завтра утром должны быть в наличии. Могу пойти навстречу вашим поварам и оставить их, в качестве ассистентов для своего шеф-повара. Со всем остальным компромиссов не будет. Мартинес просил дать ему вердикт до пяти вечера. Смею заметить, что у меня на раздумья осталось всего два часа времени, и они напрямую зависят от вашего ответа.

У казавшегося безопасным предпринимателя буквальным образом начинают играть желваки от бешенства. Прав был мой информатор, когда говорил о том, что между этими двумя бизнесменами есть жуткая неприязнь.

— Что ж, мистер Брант, думаю, что улажу вопросы с завтрашними молодожёнами и юбиляром. В конце концов, у меня есть хороший друг, который сможет устроить им праздник. Продукты будут закуплены завтра ранним утром.

Растягиваюсь в победной улыбке, медленно кивая головой жертве своей коварной игры. Бинго! Держу пари, что в моём взгляде пляшут не то что озорные черти, а и вовсе полыхает натуральный триумфальный огонь. Отлично, теперь все встало на свои места в завтрашнем дне.

— Прекрасно, я рад, что мы пришли к консенсусу.

Очередное склизкое рукопожатие вызывает у меня отвращение, однако, нужно терпеть. Выпиваем ещё по дозе коньяка и обсуждаем менее насущные вопросы. Такие как музыкальное сопровождение вечера, дополнительное украшение зала и использование всего парка в целом. Прекрасно. Я доволен буквально всем, теперь уже на полную катушку предвкушая завтрашний день.

Обговорив все, подписываем договор, и я перечисляю Келлоуэю первую половину суммы. Завтра, по итогам вечера будет выплачен второй транш. Хозяин заведения веселеет на глазах, как только ощутимая цифра услаждает его взор своим появлением на счетё. Так-то. Но пусть только рискнёт не выполнить хоть что-то из условий. Второй части суммы ему не видать, а по первой я обращусь в суд.

Усевшись в машину, я вздыхаю с нереальным облегчением. Хвала богам все это закончилось. Наполнять каждый жест презрением и ненавистью к каждому, кто ниже тебя по достатку неимоверно сложно, особенно после шпионского воспитания, в котором в строю все равны, если их не отличают звания. Боевиков с детства приучают к тому, что даже относясь к именитой Династии, они такие же бойцы, как и остальные. На гражданке царит совсем другой подход. Да и положение измеряется не силой, отвагой, честью или достижениями, а количеством хрустящих купюр у тебя в портмоне.

— Теперь нам нужно на Седьмую авеню, пора забрать подарок.

Водитель кивает, и мы устремляемся по узким городским улочкам в ювелирный магазин, который я с большой придирчивостью выбирал из десятков аналогичных точек. Только здесь мой эскиз приняли без проблем и охотно помогли с его редактурой. Сообщение о готовности заказа мне пришло ещё вчера, вот только я не сумел выкроить даже минутки на то, чтобы заскочить за украшением для Оли.

Мастер приветливо улыбается мне и с гордостью демонстрирует итоги трудов. На какие-то секунды я даже застываю на месте. Получилось просто восхитительно! Полностью удовлетворённый исполнением работы, я расплачиваюсь с парнем и забираю коробочку с подарком для рыженькой. Ай, как прекрасно это украшение будет смотреться на ней. Как можно промотать сегодняшний день, никто не в курсе?

До Штаба мы добираемся довольно быстро и я, отблагодарив бойцов, буквально бегом несусь в покои, сверяясь с часами. До того как закончится Олин рабочий день остался всего лишь несчастный час. Черт. Я могу не успеть появиться в Главном Корпусе. Залетаю домой, даже не видя Тимку. Сбрасываю с себя карнавальный костюм сукиного сына и буквально комком зашвыриваю в оружейную. Потом разберу, рыженькая сама туда не полезет, а я уже приготовил на завтра Глоки. Красную бархатную коробочку с подарком я заботливо прячу в сейф, под ключ. Не хочу, чтобы она нашла сюрприз раньше времени.

Тамерлан с искренним непониманием ходит за мной попятам, воспринимая забеги хозяина как новую игру. В один из таких моментов этот пушистый дьявол умудряется зубами цапнуть меня за штанину и я, не успев одеть вторую ногу в брюки, с гулким шумом валюсь на пол плашмя.

— Ну, держись, мохнатый говнюк! — Шиплю от боли, потирая ушибленный локоть. Только взметаю озверевший взгляд на пса, как тот, словно почуяв подвох, хватает лежащую рядом со мной на полу рубашку и несется с ней прочь, радостно виляя хвостом. Безбожно опаздываю, а тут ещё это. Убью его. — А, ну, стоять!

Распутав штанины, натягиваю брюки на задницу и поднимаюсь в вертикальное положение. Куда делся этот шерстяной комок? Дверь в кабинет закрыта, остаётся только кухня или ванная. Где он?!

— Тима, ко мне! — черта с два, плевать хотела на тебя эта Хаски, Рик. Поймаю его, и мало не покажется. У меня и так времени в обрез. Обшариваю каждый миллиметр ванной и не обнаруживаю животное. Ладно, хорошо, значит кухня. Плотно прикрываю за собой дверь ванной, отрезая ему очередной путь для манёвра, и вхожу в кухню. Где этот паршивец? Шаг за шагом, один укромный уголок за другим. Что за мистика, черт подери? Где псина?!

Внезапно до меня доносится короткий, но достаточно отчетливый звук. Тимка чихнул. Растянувшись в дьявольской ухмылке, я медленно поворачиваюсь в сторону, с которой слышал шум. Забился под шкафчики? Маленький изобретательный хитрец. Подхожу ближе и обнаруживаю край рубашки, торчащий из укрытия.

— Хана тебе, Тимочка. Вот я тебя достану и почешу свой тапок об твой зад!

Ухаюсь на колени и хватаю руками ворот рубашки. Эта зараза, видимо, таскает вещь за рукав. Ладно. Тихонько тяну трофей на себя, встречая достаточно ожесточенное сопротивление. Воришка ещё и норовит удержать добычу, глухо порыкивая, в ответ на мои действия.

— Тима, фу! Штабом клянусь, как только ты отсюда вылезешь, я тебя пришибу, если сейчас же не отпустишь рубашку!

Вот только этому не суждено сбыться. В один из подходов я чуть сильнее дёргаю на себя вещь и пёс, видимо, резче тянет её на себя зубами. С характерным треском ткань рубашки рвётся, и я достаю наружу солидно оборванную тряпку. Тем временем щенок, лишившийся натяжения, служившего опорой, с грохотом врезается в стену и издаёт короткий визг.

Восхитительно! Вещь на помойку! Да ещё и такое чувство, будто ею эту самую помойку сперва обтёрли. Чертово детство в жопе, когда он уже вырастет, этот пёс?! Разозлившись, я лезу рукой под шкафчики и хватаю щенка за загривок. Благо сидит он не совсем далеко. Выволакиваю его на свет божий. Сероглазый засранец виновато поджимает уши, повиснув как мешок. Интересно, выходит им не больно, когда их держат за складку шкуры на шее? Или его настолько одолела совесть, что стыдно даже пискнуть?

— Надрать бы тебе жопу тапком, да некогда совсем, — бросив взгляд на часы, я опускаю пса на пол и топаю за новой рубашкой. — Нельзя так делать! Нельзя воровать вещи!

Наскоро собираюсь и пихаю в пакет тёплые шмотки на завтра для нас с рыженькой. Они нам пригодятся. Новая упаковка колготок, тёплые носки, джинсы и свитер, думаю, этого хватит, чтобы она не замерзла там, куда завтра нас занесёт мой сумасшедший замысел. Хватаю лишний ключик от наших покоев с полки и брелокотцовского Форда. Надо довести все дело до ума и как можно быстрее.

Бегу до бокса с машиной и запихиваю пакет в багажник. Так, далее по списку Каин и при том как можно скорее. Оля закончит работать через полчаса, а мне минут десять только бежать до Главного Корпуса.

Сегодня я явно занимаюсь пародией на Фореста Гампа, иным образом не могу себе объяснить весь этот дикий темп, в котором ношусь, как ужаленный. Говорила мне мама, будь проще. Да нет же, надо чтобы было как в последний раз. Стрелой несусь к кабинету брата и, появившись на пороге, несколько мгновений борюсь с жуткой одышкой. Я ещё не полностью восстановил свою форму после пустыни и сам по себе весь этот процесс даётся мне невероятно тяжело.

— Оу, ты чего как загнанная лошадь? Отдышись. Присядь.

Падаю в кресло и наливаю себе воды из графина. Натуральный кошмар. Даже боюсь себе представить день, когда я решу сделать Ольге предложение. Что тогда мне подкинет мой воспалённый больными фантазиями мозг? Я вообще выживу после этой подготовки? Плевать, пока рано о таком думать. Главное чтобы завтра все прошло гладко.

— Застрели меня, я устал до безобразия сегодня.

— Все готово хоть?

— Да. Все идеально и по моим прикидкам мероприятие должно пройти как по маслу. Вот только сегодня у меня дух вон.

— Ничего страшного, на пальму залезть в состоянии некислого опьянения тоже, знаешь ли, трудно.

Смеюсь в ответ на замечание Девингема. Да лучше бы я сто раз на пальму слазил, чем имел бы дело с такими мерзкими личностями, как Фицджеральд. Черт с ним, зато завтра рыженькую ждёт такой день, которого, готов поспорить, у неё не было ещё никогда в жизни. И это подогревает мои внутренние силы.

— У меня есть к тебе дело. Завтра нас весь день не будет в Штабе, а Тимку надо кормить каждые три часа, в идеале. Можешь за ним присмотреть, пожалуйста? Я оставлю тебе ключ от двери. Ну, пожалуйста!

В какой раз за день я строю умоляющие глазки? Даже не знаю, счет потерял. Закатив глаза, брат забирает у меня из рук протянутый ему ключ и обещается помочь. Уф, миссия на сегодня выполнена. Сейчас бы завалиться спать без задних ног, чтобы завтра быть огурцом, да вот только покой нам лишь снится.

— Присмотрю.

— Как тебе с Лейлой живется, кстати? У нас так и не было времени поболтать на эту тему.

— Да, — театрально выказав обиду, коротко надувает губы Каин. — У нас все хорошо. Знаешь, возникает такое ощущение, будто мы всю жизнь вот так вместе прожили. Настолько удобно и хорошо в моральном плане, что хочется спешить домой каждый день.

— Это же здорово! Рад за тебя, — кошусь на часы и отмечаю, что Ольга освободится буквально через пять минут. Черт. Пора бежать. — Ладно, я пошёл, послезавтра поговорим. Идёт?

— Обязательно, ты же знаешь, я лопну от любопытства.

Киваю напарнику и спешу к своему кабинету. Обшариваю карманы и понимаю, что оставил ключи от него дома. На ум приходит только старый добрый мат. Вот дерьмо. Ладно, мы пойдём другим путём. Набираюсь наглости и после стука, вхожу в кабинет Главы. Оля и Отец уже практически собираются на выход. Вот и отлично, я вовремя.

— Зашёл забрать помощницу, — шутливо подмигиваю Главе, красноречиво давая понять, что с завтрашним днём все в порядке. Райану никогда не нужно было лишних слов для того, чтобы понять нас с Каином. Он лишь довольно улыбается в ответ, делая короткий одобрительный кивок.

— Да, мы как раз уже собирались по домам. Ты заходил к Ким сегодня?

— Да, отец. Шов пока рано снимать.

— Хорошо. А теперь дуйте, у вас тренировка с ребёнком. До завтра.

Меня как током прошибает. Ещё же с Тимкой на тренировку бежать. Черт, сколько можно сегодня носиться везде? Стоя рядом со мной, Оля озадаченно смотрит под ноги, будто бы что-то изучая взглядом. Что она там увидела? Устремляю своё внимание вслед за ней и повержено закрываю глаза. Дьявол. Во всей этой суматохе я не глядя напялил крокодиловые ботинки и припёрся в них.

— Я не помню у тебя таких туфель, — растерянно говорит рыженькая.

— А.. Эм… Каин себе заказал новые, а ему размер не подошёл. Вот он мне и отдал. Прикольные, правда? — в ответ на мою ложь боевик закатывает глаза и старается не засмеяться в голос, а я бы и рад прикрыть глаза рукой, да выдам себя с потрохами.

— Не плохие. Мне казалось, что у Каина нога несколько больше твоей.

Нокаут. Её наблюдательность просто не ведает границ, и я натуральным образом не знаю, как выкрутиться из этого. Конечно, где там моему скромному по мужским меркам сорок первому тягаться с его сорок четвёртой ластой? Отец откровенным чудом сохраняет спокойствие и не срывается в хохот, а я лихорадочно придумываю очередную гениальную отмазку:

— Ну, да, представляешь, какой развод? Аж на три размера меньше пришли. Куда смотрят, когда присылают. Ладно, пойдём, пора Тимку на тренировку собирать.

Сомневаюсь, что она поверит в этот несусветный бред. Впрочем, зеленоглазая благоразумно молчит, принимая импровизацию за данность. Пожелав доброго вечера и ночи Главе, мы, наконец, покидаем его кабинет. Вот держу пари, что сейчас отец будет ржать до посинения. Чуть не спалился сегодня. Тоже мне, шпион. То забыл, это не проконтролировал, там не посмотрел, везде чуть не опоздал. Кошмар. Главное, что все успел в конечном итоге.

В покоях Тамерлан честно и добросовестно разорвал на клочки оставшийся возле шкафчика несчастный огрызок моей рубашки. Мысленно матерюсь, прикрывая глаза рукой. Где эта наглая мохнатая рожа? Не заставляя долго себя ждать, на пороге объявляется мелкий вредитель и радостно ластится к Ольге.

— Что тут произошло? — осматривая лоскутки, интересуется русская.

— Вот же гад… Я сегодня был на складе оборудования. Мне нужно было кое-что проверить. Помог Элиоту перетащить пару коробок и испачкал рубашку. Зашёл переодеться и оставил шмотку на диване, не донёс до ванной, спешил сильно. А этот засранец вон, порвал её, походу.

Строго цокая языком в адрес Тимки, Оля принимается ругать щенка за содеянное. Усевшись напротив, пёс виновато поджимает уши и внимательно выслушивает каждое слово. Боже, какой смирный. Слушался бы меня — не огребал бы от Ольги. А так на, лови, пусть мамка тебя отчитывает за порчу имущества.

— Ах, да. Держи, — доставая из малюсенькой сумочки конверт, говорит Оля. — Глава просил тебе передать. Сказал, что ты поймёшь что к чему. Я не знаю что там.

— Спасибо. Потом погляжу.

Главное не расплыться в хитроумной улыбке. Держи себя в руках, Рик, держи! Теперь у меня и пропуск на руках. Все отлично. Осталось только текст песни выучить и подготовить хотя бы скудные намётки речи. Впрочем, более чем уверен, что все один черт скатится к лютой импровизации.

Переодеваемся в спортивные вещи и цепляем бедокура на поводок. Надо как-то пережить тренировку и можно будет вздохнуть спокойно. Надеюсь, сегодня не будет никакой активной беготни, а то я рискую не доползти до постели. Ещё не мешало бы поесть, а то на обед у меня был лишь одинокий коньяк.

Как только нам оглашают достаточно спокойный ритм тренировки, я буквально делаю облегченный выдох. Ура, хоть здесь я, наконец, расслаблюсь, и просто буду наблюдать за Олей и Тимкой. Очаровательная укротительница не только собак, но, как выяснилось, и мужчин, непреклонно дрессирует щенка, заставляя его сидеть и лежать. Полезные команды, как не крути. Может они хотя бы на каплю позволят усмирять его необъятную энергию.

Спустя два часа упорной тренировки Тимка начинает осознавать неизбежность подчинения и, пусть нехотя, но выполняет отданные ему команды с первого раза, настырно требуя за свои выходки лакомство. Жуй ради бога, только делай, что просят. Он должен закончить это обучение и получить корочку, иначе я проблем не оберусь.

После занятий мы решаем немного прогуляться с питомцем по парку, а заодно и подышать свежим воздухом. Приятная прохлада окутывает тело, остужая ход мыслей. Оля рассказывает о том, как разносила сегодня бумаги адресатам и о забавных моментах уходящего рабочего дня, а я смотрю на неё и все явственнее представляю завтрашний день. Будто бы ощущаю восторг, в который ввергнет её водоворот событий.

Осталось подождать всего сутки, О’Хара, и она или твоя, или все пропало. От осознания этого во мне зарождается лёгкое беспокойство, томительной интригой захлёстывая сердце. Вдруг все же она не захочет остаться? Что если тот случай в особняке стал для неё переломной точкой? Тогда все пропало. Отбрасываю пессимистичные мысли подальше. Совсем скоро мы расставим все точки над “i” и все будет ясно, а пока загадывать глупо.

В покоях скидываю с себя кроссовки и ухожу в душ. Надо освежиться после сегодняшних забегов, да и завтра я должен быть в наиболее товарном виде, так сказать. Струи тёплой воды согревают кожу. Мысленно я уже совсем не здесь. Вновь репетирую речь, которую завтра предстоит произнести перед рыженькой. Вся мерзость кроется в том, что каждый раз она звучит по разному и даже сейчас у меня путаются мысли. Успокойся, Наследник, второго шанса не будет. Дверь в ванную тихонько приоткрывается, и до ушей доносятся босоногие шаги по кафелю. Как жаль, что в этот момент нас разделяют матированные двери душевой кабины. Было бы мило, если бы я по какой-либо причине принимал бы не душ, а ванную.

— Вот ты где! А ну марш на место.

— Как прикажешь.

— Это не тебе, — смеясь, отвечает Оля. — Тамерлан забежал в ванную с тобой. Ты скоро? Я ужин погрела.

— Да, осталось немного.

Очевидно, забрав щенка, моя собеседница покидает помещение, и я окидываю взглядом своё отражение в зеркале. Уф. Мне за ночь ещё и надо как-то текст песни выучить, чтобы завтра не облажаться. И минусовку к нему найти. Сегодняшняя суматоха не закончена. Самое неприятное, что я и сделать то это незамеченным не смогу. Без меня Оля спать не ляжет. Ладно, что-нибудь придумаю.

За ужином я фантазирую напропалую, подкидывая Оле не имеющие ничего общего с реальностью события рабочего дня. К моему огромному облегчению, зеленоглазая решает немного позаниматься рисованием, а я в свою очередь спешно удаляюсь в кабинет. Оперативно ищу распечатку текста необходимой песни и минус к ней в интернете. Отлично. Это тоже готово. Записываю трек на диск и убираю в конверт. Завтра надо не забыть его.

Благо текст песни оказывается незатейливым. Думаю, сумею осилить за ночь. И не такое наизусть заучивали в университете. Несколько раз пробегаю взглядом по строчкам, стараясь впитать их в разум. Все получится, главное не нервничать. Раз за разом слова все лучше укладываются в голове, и я ловлю себя на мысли, что потихонечку запоминаю правильную последовательность.

Спустя час я решаю отложить текст в сторону. Потом ещё пару раз освежу в памяти. А сейчас пора спать. Завтра я должен быть бодрым и полным сил. Оля уже тоже окончила свой очередной шедевр. Шерсть у Тимки получилась настолько реалистичная, что кажется, будто бумага покрылась натуральным мехом.

Вновь пополнив миску щенка, художница ныряет под одеяло и сходу подползает ко мне поближе. Раскрываю руки, позволяя ей подобраться вплотную, и заключаю в крепкие объятия. Вот так… Хочу чувствовать её всем телом, это робкое дыхание на своей груди. Нежно целую в макушку. Уже утром, Оленька, ты проснёшься в чуточку другой реальности, где я признаю свою абсолютную слабость пред тобой. Всего лишь через каких-то жалких восемь часов.

========== LI Глава ==========

По неведомому закону подлости полночи я не сплю, борясь с диким желанием сменить положение. Останавливает только крепко спящая Оля. Не хочу тревожить её сон, сил ей понадобится много. Как, собственно, и мне. Вот только организм плевать на это хотел. Под рассветные лучи, робко пробивающиеся сквозь плотные занавески, я начинаю потихонечку засыпать. С паршивой овцы хоть клочок шерсти. Даже пара часов сна, но необходима. Иначе буду напоминать себе зомби.

Сладкая дрёма длится не долго, и к реальности меня возвращает настырно вибрирующий под подушкой мобильник. Пора вставать. График у нас плотный, а потому и подъём будет ранний. Тихо и аккуратно выбираюсь из объятий Оли, укутывая её одеялом. Она может поспать ещё немного, а вот мне уже пора начинать свою программу.

Пробираюсь на кухню и достаю все необходимое из холодильника. Будут горячие бутерброды и омлет. Почему бы и не попробовать? Отсыпаю взятку мохнатому наблюдателю, и приступаю к готовке. Глаза слипаются. Так дело не пойдёт. Нахожу на полках энергетик и открываю банку. Как знал, что такая ситуация с бессонницей застанет меня врасплох, хорошо, что успел вовремя запастись чудодейственным средством.

Раскладываю колбасу и сыр на хлеб, параллельно выливая замешанные с молоком яйца в сковороду. Да, вот так. Глоток за глотком заливаю в себя дозу топлива, и постепенно оно приносит положительный эффект. Чувствую себя намного бодрее. Отлично. Совсем скоро в расход идёт и турка, в которой уже закипает ароматный кофе. Прекрасно.

Как только все приготовления окончены, аккуратно составляю все на поднос на ножках и тихо пробираюсь в спальню. Оля распласталась на спине. Даже будучи во власти сна она не теряет своей красоты, напротив, становится умиротворённой и оттого ещё более нежной и беззащитной. Отставляю столик на тумбу, и присаживаюсь с краешка постели, склонившись к рыженькой лицом. Бережно убрав сбившиеся ото сна кудри с лица, мягко накрываю её губы поцелуем.

Она лениво мурчит в ответ на мой поцелуй, сонно открывая поистине колдовские глаза. Густые реснички смущенно хлопают, подчеркивая общую растерянность своей обладательницы, а щёки заливает лёгкий румянец. Укладываю ладонь на её нежную шею и поглаживаю кожу большим пальцем. Мне мало тебя. Не хочу прерывать контакт вообще. Никогда. Ею вообще реально пресытиться?

— Доброе утро, — оторвавшись от алых лепестков её уст, растягиваюсь в довольной улыбке. Главное не потонуть к чертям в этих розовых соплях сегодня. А то на полном серьёзе могу и не всплыть.

— Доброе.

Немая пауза, во время которой мы просто-напросто разглядываем друг друга затягивается надолго и я решаю, что тормозить уже некуда. Отодвигаюсь в сторону, давая рыжеволосой простор для манёвра. Достаточно шустро она присаживается на кровати и, не теряя драгоценного времени попусту, ставлю перед ней кроватный столик с завтраком. Сказать, что она в шоке — ничего не сказать. Бинго, один плюсик к карме есть.

— Ого, — обескураженно выдыхает Оля, обводя взглядом предоставленное угощение. — Вот это сюрприз.

— Представляешь, самому не верится! Хочешь маленькую тайну?

— Валяй.

— Сегодня тебя ждёт очень много сюрпризов.

Она забавно застывает с кусочком омлета у самого рта. Трудно даже сказать вот так сходу, что за эмоции обуревают её сознание: в чарующих изумрудах словно смешалось все. Удивление настолько овладело ею, что губы непроизвольно образовали собой ровненькую букву “о”, а во взгляде искрами полыхает неистовое любопытство. Закрываю глаза и откровенно ухмыляюсь. Да, именно такого эффекта я и хотел. Сегодня ей суждено стать маленьким восторженным ребёнком, ну или же Золушкой, наконец выбравшейся на бал и ставшей принцессой, даже не знаю, чего ей там больше всего хотелось в детстве.

— А как же работа?

— Отец в курсе и не ждёт нас у себя в кабинете раньше завтрашнего дня, — горделиво задираю нос. Да, прощай Штаб. Сегодня он не будет иметь на нас ровным счетом никакого влияния. — С этого момента начинается чистая магия, уж поверь. После завтрака мы собираемся и едем в город. Весь день пройдёт там.

— Думаешь, это безопасно? — с долей досады, пытается меня отрезвить Ольга.

— Пессимизм в сторону! Сегодня нас никто не тронет и точка. А потому, дорогуша, доедаем завтрак и отправляемся навстречу приключениям.

Улыбка озаряет её лицо и русская с двойным рвением принимается за завтрак, нахваливая мою работу. Ой, перестань… Продолжай. Слава небесам хоть тут не запоролся. Однако, впереди меня ждёт ещё куча скользких мест, которые нужно пройти максимально достойно. Даже не хочу торопить события. Не прочь, чтобы этот день тянулся вечность. Только мы вдвоём, шальная свобода и атмосфера сплошной романтики и любви.

— Как лучше одеться? В плане, мы будем много ходить или нет? Боюсь устать на каблуках.

— Не, никаких шпилек, только удобная обувь. Впрочем, конечно, могу тебя и на руках носить…

— Это лишнее, — покончив с последним бутербродом, смущённо протягивает Оля. — Тогда я иду собираться?

Утвердительно киваю головой. Мне тоже надо подготовиться. Не забыть подарок, пропуск для своей спутницы, флешку и диск с музыкой, бумажку с текстом песни, навигатор с проложенным маршрутом и целый арсенал разномастных ксив, на все случаи жизни. Вдруг что-то произойдёт все-таки? Вряд ли, добрая половина свиты Отца будет наблюдать с расстояния и в любой момент придёт на подмогу. А уж до этого славного момента я сумею как-нибудь протянуть и сам.

Надеваю на себя самый любимый костюм и небесно-голубую рубашку. От белых тошнит порядком, и мириться с ними ещё и в собственный выходной нет никакого желания. Да, отлично смотрится. Во внутренний карман пиджака я бережно прячу коробочку с подарком для Оли. Он увенчает наш вечер своим появлением, в случае если я услышу заветное «да». При ином раскладе сюрприз утратит всякий смысл.

Примерно спустя полчаса в спальню из ванной выходит она. Её невероятная красота будоражит сознание, доводя кровь в жилах до кипения. На какой-то отрезок времени я теряю дар речи. Кокетливое платьице с пышной юбкой не доходит до колен, делая её эдакой маленькой наивной девочкой, на манер Алисы в стране чудес. Яркий, но неимоверно уместный макияж выгодно подчеркивает бескрайние омуты глаз, в глубине которых хочется тонуть без малейших шансов на спасение.

Будто пребывая в трансе, делаю несколько шагов к рыжеволосой, и прижимаю её к себе. Родная, своими женскими чарами ты рискуешь вырвать признание из моих уст раньше, чем наступит вечер. Локоны на макушке собраны аккуратным бантом, который придаёт ей ещё больше невинности, и я невольно вновь вспоминаю диснеевскую Ариэль, кажется, волосы на свидание с Эриком она собирала так же. Надо же, как символично… Моё гражданское имя полностью сходится с вышеуказанным принцем. Очнись, О’Хара! Тебе ещё весь день заправлять праздником жизни, а ты уже поплыл.

— Ты самая красивая девушка из всех, которых я когда-либо встречал.

Обращая её личико к себе за подбородок, мягко произношу слово за словом, вместо точки запечатлевая на её губах короткий, но неимоверно нежный поцелуй. О-о, Рик, сил тебе понадобится много. И так в последние дни держался, как мог. Вообще порой у меня возникает ощущение, будто бы я люблю с каждым днём все сильнее, задыхаясь в этом чувстве. Она как наркотик, и если её рядом нет, то начинаю тосковать. Оттого в последнее время я с завидной регулярностью отирался в отцовском кабинете, заходя туда по каждой мелочи и глупости.

— Спасибо.

Смутившись от комплимента, она отводит глаза. Надо чуточку перевести тему. В конце концов, нам уже пора. Подставляю даме локоть и веду к парковке. Пока Оля наводила марафет, я успел отписать начальнику свиты Отца и удостовериться, что у Шона все в порядке. Прекрасно. Теперь можно выдвигаться на первую позицию.

Открываю бокс с Фордом и перед самым авто вручаю новоявленной автоледи ключи. Об этой маленькой детали плана я умолчал, когда выпрашивал Мондео для сегодняшней поездки. Именно поэтому не стал брать машину у Каина. Мустанг может быть для Оли резвоват, а нам сегодня нужна неспешная езда. Она должна двигаться к точкам сама, терзаясь предвкушением и любопытством. Хотя бы на первую позицию точно, а там, если пойму, что езда даётся ей с трудом, заберу штурвал в свои руки.

— Ты хочешь, чтобы я вела машину?

— Да, ещё ни разу не видел, как ты рулишь.

— Но у меня нет прав с собой… — растерянно рыженькая хлопает глазками, а я звонко хихикаю в ответ. Кому они нужны, когда при мне портмоне? Даже если попадётся безумно принципиальный дорожный полицейский, то его недовольство быстро сумеет сгладить правильное удостоверение.

— Все в порядке. Главное, что ты умеешь ездить. Остальное мы решим, если возникнут проблемы.

Открываю перед зеленоглазой дверь, и она нерешительно занимает водительское место, утопая в сидении. Отец всегда вальяжно сидит за рулём, откатывая кресло достаточно далеко. Он ценит простор для манёвра и в этом мы с ним разные. Я держусь к рулю куда ближе, ощущая свою неразрывную связь с машиной именно через него. Мне проще контролировать ситуацию, когда все необходимые рычаги в зоне оперативной досягаемости. Я как жокей, всегда держу поводья коротко. Глава не раз ругал меня за это. Дело привычки и удобства, спорить об этом бессмысленно.

Ольга настраивает положение всех зеркал, руля и сидения под себя, а я разваливаюсь на пассажирском, сосредоточенно принимаясь раскладывать вишенки на торт. Кожаные сидения позволяют мне спокойно елозить по салону, подготавливая все необходимое. Форд Мондео Главы снабжён просто невероятными встроенными мозгами. Отправляю на бортовой компьютер автомобиля маршрут нашей поездки, и приятным мужским голосом продукт отечественного автопрома констатирует, что маршрут построен и авто готово к поездке.

Русская ошеломлённо вслушивается в каждое слово искусственного интеллекта, мультяшно округляя глазки. Да, эта машина поумнее некоторых людей будет, однако, это не мешает Отцу время от времени посылать говорящего мужичка на три советские. На экране бортового компьютера красуется четыре точки, которые нам сегодня необходимо посетить перед поистине судьбоносным вечером. Четыре места, по количеству месяцев, которые мы с ней знакомы. Интересно, она догадается сопоставить две эти величины между собой? Или я сильно переборщил с символизмом? Пятой, не обозначенной на карте точкой, станет восхитительный античный рай Келлоуэя. Туда я довезу её сам, до последнего сохранив томительную интригу.

— Четыре места? Обалдеть. Хорошо, что я и в самом деле не надела каблуки.

— А то, — подмигиваю, вставляя флешку в заботливо продуманный конструкторами аудиоразъём. По салону разливаются бойкие ноты какой-то современной и заводной русской песни. Какой по счету удивлённый взгляд я ловлю сегодня? Впрочем, от осознания того, что все продуманные хитрости пока производят должный эффект, меня наверное скоро разорвёт. Ликование распирает собой грудную клетку, рискуя вытеснить из неё легкие. Чувствую себя мальчишкой и это прекрасно, черт подери!

— Откуда у тебя эта музыка?

— Места знать нужно, — пожимаю плечами, внимательно глядя на собеседницу. Она так и не решается тронуться с места. — Газуй, у нас в сутках всего двадцать четыре часа, а мест охо-хо как много.

— Эта песня с моей странички ВКонтакте, — приводя автомобиль в движение и сосредоточенно глядя вперёд, с крохотной долькой возмущения в голосе, Оля начинает наступление. — Ты, что и туда залез?

— Ты же живёшь со шпионом. Мне нужно было приятное музыкальное сопровождение, которое ты любишь, и я его добыл.

Злится на меня? Да нет, по виду вроде не скажешь. В конечном счете, местная Ариэль закатывает глаза в ответ на мои оправдания и коротко смеётся. Вот так-то лучше. Не хотелось бы повздорить из-за такой глупости, тем более что я старался для её же удовольствия. М-м, кстати о нём. Мама родная, как же соблазнительно она смотрится за рулём. Интересно, она вообще умеет кататься на больших скоростях? Хотел бы я это проверить. Если она ещё и гонять умеет, то ей вообще нет цены.

Она чувствует себя очень даже уверенно и, состроив жутко серьёзное личико, пристально вглядывается в дорожную обстановку. Благо сейчас то самое приятное время, когда на дорогах рассасываются малейшие пробки. Рядом с нами не город-миллионник и это прекрасно. Иначе даже для того, чтобы вылезти из Штаба, необходимо было бы отстоять пробку. Поворот за поворотом улицы перемежаются друг с другом, образуя хитросплетения покруче Гордиева узла. Солнце ярким светом затапливает улицы, играя с крупными волнами медных волос, разметавшихся по сидению.

В боковое зеркало замечаю штатный джип со свитой, держащийся на почтительном расстоянии. Отлично. Мы под присмотром и все пока идёт просто замечательно. Надеюсь, ей понравится весь сегодняшний день, и каждая секунда его времени в отдельности. Я вложил во все это немало сил и души, оттого безумно хочу, чтобы она прочувствовала все эти старания и оценила их по достоинству.

И вот мы прибываем к первому пункту назначения. Ольга уверенно паркует автомобиль, испытующе бросая взгляд на меня. Бортовой компьютер констатирует факт прибытия, и я радостно выхожу из машины, чтобы успеть открыть своей даме дверь. По всем канонам поведения истинного джентльмена, подаю девушке руку, помогая выбраться из авто.

— Куда мы приехали?

— Чуточку терпения и ты все узнаешь, — удаляюсь к багажнику за тёплыми вещами. Каждая точка олицетворяет собой период наших отношений и для того, чтобы натолкнуть её на эту мысль, я приготовил небольшие пасхалки. — Как тебе за рулём Мондео?

— Здорово. Очень плавная машина, она даже двигается по-королевски.

— Слышал бы тебя отец, он в ней души не чает.

— Зачем нам пакет?

Смеюсь, хитро сверкая глазами в ответ на её любопытство. Как же её одолевает желание выпытать из меня все раньше времени. Боги мои. Надо держаться и подогревать интерес.

— Вряд ли тебе будет интересно, если я расскажу все заранее. Просто расслабься и получай удовольствие от неожиданностей, идёт? Или ты опасаешься?

— Нет, просто все это жутко непривычно.

— Пора свыкаться с подобным, — шепчу эти слова в самое ушко Оли, опаляя нежную кожу своим жарким дыханием. — Я бываю до дикости непредсказуем.

— Это точно.

Веду её внутрь достаточно просторного здания, где нас уже поджидает персонал. Бизнесмен, которому принадлежит это заведение, весьма порадовал меня своей харизмой и хваткой. Оттого я позволил ему некоторые вольности. Он обещал не просто открыть нам доступ к необходимому, но ещё и организовать крохотное представление, которое напомнит Ольге о самом начале наших отношений. Дне знакомства, каким бы он ни был.

Услужливый молодой человек проводит нас в раздевалку и выдаёт два ключа от шкафчиков. Прекрасно. Протягиваю любимой пакет, цепко наблюдая за её реакцией. Наличие тёплых вещей явно наводит её на разномастные мысли и, улыбнувшись их ходу, мой главный бастион принимается переодеваться в предоставленный комплект одежды. Как только мы оба укутываемся в вещи потеплее, я отпираю оба шкафчика сам и перед глазами предстают новые начищенные ледовые коньки.

— Я обожаю кататься на коньках… — задумчиво поглаживая пальцами натуральную кожу новоявленной обуви, она поднимает на меня восторженный взгляд. — Откуда ты узнал?

— Как-то раз ты сама проболталась об этом. Я просто запомнил.

Русская фигуристка бросается ко мне на шею, крепко вжимая в объятия. Лишь подхватываю её, расплываясь в улыбке. Угадал. В суете подготовки я старательно пытался выудить из памяти хотя бы крупицы полезной информации о её интересах, подобно старателю на прииске, и мне все же удалось выкроить несколько важных подробностей разговоров.

— Спасибо!

— О, не за что, — протягиваю я. — Правда, спешу огорчить. Тебе предстоит ухитриться поставить меня на лезвия, потому как я ни разу не выходил на лёд. А это, скорее всего, то ещё удовольствие.

Уровень настроения у неё явно подскочил и это просто замечательно. Сперва тренер терпеливо показывает мне, как правильно зашнуровать коньки, а затем демонстрирует, как дойти на этом безобразии до льда. Меня нещадно мотает по коридору от осознания сомнительности опоры, однако я мужаюсь на ходу. Кажется, рискую разбить себе что-нибудь об лёд и пожалеть об этой идее.

Как только мы добираемся до покрытия, успеваю лишь схватиться за борт. У-у, ноги-то разъезжаются, как после бурной пьянки. Ольга старается сдерживать смех, за что я ей особенно благодарен. Чувствую себя идиотом.

— Дай мне пару минут адаптироваться. Прокатись пока, а я понаблюдаю, как это вообще делается.

Кивнув, русская берёт разбег, шустро перебирая стройными ножками. Её волосы развеваются на скорости, а лицо посещает блаженная улыбка от уха до уха. Она явно ловит кайф от процесса. Ну, хоть в чем-то мне можно быть хуже всех? Думаю да, тем более что происходит это за пределами Штаба, а значит все в порядке. Лихо развернувшись, она принимается кататься задом, наращивая темп. Вот это уже начинает меня напрягать.

— Помедленнее, будь добра! Не расшибись!

— Брось, я каждую зиму пропадала на катках. Смотри, что могу. — шаркнув по льду зубастым мысом лезвия, она ненадолго открывается ото льда, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и выделывает ласточку. Ох, ты ж… Мне бы просто по прямой научиться ездить и то хлеб.

Набравшись смелости и насытившись осознанием собственной ущербности в этой стихии по горло, я делаю решительный шаг вперёд, наглухо теряя равновесие. Недолгий кордебалет на льду венчается феерическим падением на жопу. Больно-то как, абзац какой-то. Поворачиваюсь на бок и с обиженным выражением лица потираю задницу. Ау. Какого черта он такой твёрдый, этот их лёд? Не с моей костлявой филейной зоной по такому переминаться.

— Ты в порядке?

— Да, все нормально. Как ты блин стоять умудряешься? У меня ноги разъезжаются, как у коровы.

— Это просто, — сквозь звонкий смех отвечает Оля и подаёт мне руки. Вот ещё, не хватало и её завалить на эту жесть. Цепляясь за бортик, стойко поднимаюсь в вертикальное положение и вновь с головой вникаю в ценный урок от профи.

За руки она откатывает меня в середину арены, и я принимаюсь группироваться. Паршивенько, мне даже схватиться будет не за что. Коряво отталкиваясь носиком лезвия, я сдвигаюсь с места, тут же вновь теряя равновесие. Все, финиш, опять отшибу себе что-то интересное. Однако, Оля ловко успевает встать позади меня и подхватить под спину, сводя все мои метания из стороны в сторону на нет. Уф, устоял.

— Ты слишком напрягаешься. Расслабься, здесь не надо понимать, необходимо чувствовать. Ощути лёд под собой.

— Уже ощутил.

— Я не об этом! Под ногами. Почувствуй его лезвиями, — местный сенсей медленно отъезжает от меня, демонстрируя как необходимо двигаться. — Правой, левой. Плавно и осторожно.

Что-то в этой схеме обязательно пойдёт не так, и я это буквально копчиком ощущаю. Но, как там говорят? Не попробуешь — не узнаешь. Вздохнув и мысленно чертыхнувшись, я начинаю медленно двигаться.

— Обалдеть, получилось!

— Вот! Продолжай, на большей скорости легче держаться.

Постепенно я чуточку разгоняюсь и ощущаю себя более расслабленно. Все было бы просто замечательно, если бы не приближающийся бортик. Черт. Оля орёт, призывая меня повернуть или затормозить, вот только я безбожно путаюсь в командах и, не успев отреагировать, с разгона въезжаю в ограждение. Благо хоть не лицом. Отскочив от пластика, валюсь на лёд, прикладываясь ещё и спиной. Хорошо, что удар не сильный.

— Ты в порядке?! Я же говорила: тормози!

— А я умею? — удивленно спрашиваю ее, укладывая ладонь на шею Оли, присевшей рядом со мной. — Все отлично, честно. Осталось только научиться поворачивать и сбавлять скорость. Не волнуйся.

— Горе. Неужели ты ни разу даже не пытался кататься?

— Нет. А где? Холод и лёд у нас в Калифорнии понятия номинальные. Думал, в Англии хоть на все это погляжу, да и там не свезло… Зимы, в которые я учился, выдались на редкость тёплыми, и снега было до ужаса мало. Однокурсники даже прикалывались, что я с собой из Калифорнии вечное лето прихватил. Да и не до этого как-то было…

С улыбкой покачав головой, Оля накрывает мои губы своими, нежно поглаживая лицо кончиками пальцев. О, для этого можно и ещё раз об бортик, на бис, так сказать. Артистизм: шесть ноль! Техника: шесть ноль! О’Хара чемпион. Медали розданы, пьедестал занят, приз я получил, можно дальше тренироваться.

После незатейливой ласки, я с новым приливом сил поднимаюсь на ноги. Трогаться научился и с горем пополам у меня это дело начало получаться. В процессе езды русская объясняет мне, как входить в повороты и тормозить. Эдак скоро начну гонять, как по асфальту. Спустя, наверное, ещё час я уже более уверенно двигаюсь и даже не бьюсь о предметы. И все-таки закрыть лёд для посещения было толковой идеей. Со своей комплекцией я бы точно раздавил, или насмерть сшиб пару-тройку гражданских, как мух. Безопасность превыше всего. На зрительской трибуне показывается владелец ледовой арены. Точно, нам пора уступить лёд более профессиональным фигуристам.

— Давай выйдем за борт.

— Зачем?

— Нужно, пошли.

Утягиваю Олю с собой, и мы покидаем лёд. Закрыв за собой дверцу, киваю распорядителю мини-спектакля, и над льдом гаснет свет. Обнимаю рыженькую сзади. Надеюсь, все уверения в грандиозности номера оправдаются. Не хотелось бы, чтобы сюрприз пошёл прахом. Впрочем, будет в этом и мой косяк, я должен был все посмотреть.

Под свет прожектора на лёд выезжает миниатюрная спортсменка, одетая в костюм из белых шортиков и черной майки. Интересно, у неё свои рыжие волосы или для соответствия образу она упакована в кудрявый парик? Смотрится очень даже органично. Под юркую мелодию она беззаботно рассекает лёд острием коньков, выделывая поистине умопомрачительные вещи.

Оля оборачивается ко мне, впиваясь вопросительным взглядом, требующим ответа. Киваю ей на импровизированную сцену. Она догадалась о чем речь и хочет лишь подтверждения своей версии. Пусть увидит все сама. Общими мазками и немного искажая суть произошедшего, мне пришлось изложить нашу историю знакомства, выдав её за задумку Олиного проекта книги. Гражданские охотно клюнули на эту удочку и с удовольствием решились воплотить историю в жизнь.

Из тени появляются двое мужчин в костюмах. Совершая разномастные поддержки и пируэты, они подхватывают юркую девчонку под руки, и ненадолго уходят в тьму. Белый свет густо заливает всю площадку, актриса сидит на льду, а вокруг кружит чуть ли не точная копия Кайла. Если бы я не знал, что этот засранец не умеет кататься так же, как и я, то заподозрил бы в двойной жизни. Грубые движения рывками, нагнетающая музыка, мелькание света и тьмы вперемешку. Ощущаю, как Оля мелко дрожит под моими руками.

Всю эту последовательность я собирал по лоскуткам в своей голове. Что-то помнил из рассказа центральной участницы событий, что-то пришлось уточнять у Ким и Каина. Благо по итогам всей этой детективной работы удалось восстановить картинку событий. Постарались спортсмены на славу, пока все действо завораживает своей красотой и точностью каждого движения.

Спектакль подбирается к кульминации и вот, запястья исполнительницы роли моего рыжеволосого чуда уже разведены в стороны атласными лентами, а сама она обречённо стоит на коленях под одиноким лучом софитов. Из тьмы на свет выхожу я. И снова попадание в яблочко, словно искали фигуристов по нашим параметрам. Ленты спадают с её рук, и оба спортсмена начинают предаваться безмерно красивому, нежному и страстному одновременно танцу на льду, под невероятно прекрасную музыку. Мать моя русская, я потрясён. Это волшебно!

Как только действо подходит к концу, мягко целую Олю в макушку и поворачиваю к себе лицом. На ресницах красуются хрустальные слезинки, а сама она при этом очарованно улыбается. Не, только не слёзы. Не такого эффекта я хотел.

— Ты чего? Или тебе не понравилось.

— Это было безумно здорово и так… Трогательно.

Всхлипнув от накативших эмоций, она прижимается к моей груди. Женщины… С ней можно поседеть раньше срока. Поглаживаю её по спине и второй рукой показываю бизнесмену, что все прошло просто отлично. Кивнув головой, он скрывается из виду, оставляя нас одних. Я, конечно, хотел всколыхнуть чувства, напомнить о нашем старте, но настолько эмоциональной реакции не ждал.

— Спасибо тебе… — успокоившись, говорит Оля. — Это просто волшебно!

— Рад, что тебе понравилось.

— Откуда ты взял такую полную картину событий?

— С пристрастием допросил мать, Каина, что-то помнил по твоим рассказам, пробелы заполнил исходя из логики.

— Но тебе ведь пришлось рассказать гражданским… Или это шпионы?

— Нет, — смеюсь, боевики бы так никогда не откатали программу. Только если по фигурной стрельбе. — Пришлось соврать, что это макет твоей книги и ты у меня начинающий автор.

— Хитрющий.

Вместо ответа приподнимаю её личико за подбородок и мягко целую. Она счастлива, как ребёнок и от этого я получаю новый прилив бодрости и сил. Настало время второй точки, которая понравится ей не меньше.

— Это не последний сюрприз. Поехали?

Кивнув мне головой, Ольга берёт меня за руку, и мы шагаем в раздевалку. Не совсем уверенной походкой, правда, но об этом история умалчивает. Коньки — адская штуковина ей богу. К моему большому удивлению, в качестве подарка, нам оставляют обе пары, заберём их с собой. Это не было обговорено заранее, а потому становится небольшим, но приятным презентом. На выходе жму руку владельцу катка. Все было по высшему разряду, и я безумно доволен тем, как он исполнил свою часть уговора.

Вновь сажаю рыженькую за руль. Сменив лезвия на ботинки, до сих пор хожу, как в коньках, крайне опасаясь навернуться. Да и по задумке рулить должна она. Русская и сама порядком вошла во вкус, теперь уже абсолютно спокойно заняв водительское кресло. После моей отмашки она стартует с места и начинает продвигаться резвее, чем прежде. Освоилась в машине? Или же приближает следующую точку всеми доступными способами? Даже любопытно, насколько она может ускориться. Правда, на отцовской машине это проверять как-то не хочется. Надо было все-таки Мустанга вымогать у брата…

Свита настырно не выпускает нас из виду. Интересно, где они были все это время? Пытались ли проникнуть на территорию ледового дворца? Наверняка да. Даже нет сомнений в том, что Отец дал им установку тотального контроля ситуации. Пусть так, зато мы в безопасности.

К следующей точке зеленоглазая подбирается достаточно быстро. Объятая предвкушением, она нетерпеливо смотрит на меня. Жаль, конечно, что стартовое мероприятие задало такую высокую планку и теперь я опасаюсь того, что все остальное померкнет в лучах грандиозного представления. Впрочем, на вечер приготовлено нечто большее, что точно сумеет побить все козыри дневной программы. А их у меня, как никогда, полный рукав.

Свои двери перед нами открывает единственная в нашем городе стекольная фабрика. Здесь ребята создают поистине восхитительные вещи и нам уготована роль творцов. Для всей задумки пришлось усердно покопаться в своём кабинете и перерыть каждую несчастную бумажку. Лёд мы будем растапливать качественно и наверняка, добавляя в него целую палитру разномастных красок.

Нас встречает директор компании, и мы жмём друг другу руки. Довольно молодой парнишка двадцати пяти лет сумел поднять такую махину, руководствуясь лишь голым энтузиазмом. Он проводит нас в один из цехов, где мы с Олей встаём перед огромным столом с лежащим поверх него стеклом. Эскиз ребята проработали заранее. Я здорово измучился, пока добыл варианты для будущего витража. После долгих раскопок в кабинете, удалось найти не только её рисунки на бумаге стандартного формата, но и пару интересных вариантов на половинке ватмана. Их и возьмём за концепт работы.

— Откуда тут мой рисунок и как ты его нашёл, дьявол? — взгляд спутницы искрит любопытством. Да, тяжко мне дался поиск её заначки, но все же я раздобыл необходимое. Иначе мы бы убили здесь весь день.

— Хорошенько обыскал кабинет. Запомнил, что свои работы ты прятала где-то там и нашёл эту. Сегодня из этого холста мы сделаем заливной витраж.

Опешив от масштабов творения, Оля увлечённо разглядывает стекло. На половинке ватмана красуется невообразимой красоты Феникс, удачно контрастирующий с изумрудной зеленью леса. Именно эту задумку мы сегодня и претворим в жизнь. Даже интересно, когда она успела его нарисовать? Наверняка это произошло после того, как я рассказал ей о предании Рода и фамильном Гербе, не иначе.

Джонотан — владелец компании, заставляет нас надеть фартуки, благодаря которым мы не рискуем изгваздаться, как поросята. Он же выдаёт нам тюбики с веществом, которым предстоит нарисовать на стекле контуры. Даже вникать во все это не берусь. Моё наличие здесь номинально, трюк больше рассчитан на Ольгу. С залихватским энтузиазмом и детским восторгом в глазах, она принимается за задачку.

Постепенно и я ухожу в процесс с головой, старательно выводя каждую линию. По ходу действий владелец фирмы раздаёт нам ценные советы и направляет работу в правильное русло. Достаточно скоро каждое пёрышко, листочек и малейшая линия контура переносится на стекло. Чувствую себя ребёнком, который занимается чем-то неимоверно увлекательным и важным. Это превосходно успокаивает.

Под руководствомнашего куратора, Оля замешивает краски и придает витражу цвет. Феникс будто бы оживает, объятый пламенем раскалённых перьев. Чуть высунув язык, я сосредоточенно орудую кисточкой, под чутким наблюдением своей художницы. Постепенно мы заканчиваем процесс творчества, и витраж отправляется в сушку. Нашему полотну предстоит пройти процесс закрепления слоя и только после этого его можно будет забрать с собой.

Во время достаточно длительного процесса обработки практически готового изделия, хозяин фабрики устраивает нам обзорную экскурсию по каждому цеху. Боже, он явно болен стеклом, иначе не объяснить то, с какой маниакальной увлеченностью рассказывает о каждом маломальски важном этапе его изготовления. Всю нашу прогулку по производству венчает небольшое чаепитие в кабинете генерального директора. Отлично, перехватить что-нибудь как раз не помешает, до ужина ещё далековато.

Спустя час на наших глазах из печи достают готовый обработанный витраж. Получилось очень даже замечательно! Нам торжественно вручают всякие хитромудрые штуковины для закрепления стекольного холста на стене. Можно будет повесить его в спальне, итог нашего творчества довольно неплохо должен будет вписаться в интерьер. Беру стекло в руки и бережно несу до машины. Рыженькая восторженно обводит взглядом проделанную работу, сияющую на солнце ещё более насыщенными цветами, чем казалось в помещении.

— Так здорово вышло! Давай повесим его где-нибудь в спальне? Или на кухне? А? — она восторженно тараторит, нарезая круги возле багажника Мондео, в который я старательно запихиваю стекло. Невольно меня посещает улыбка. Ребёнок, чистой воды, да сам не лучше. Солгу, если скажу, что все сегодняшние события не окунули меня в беззаботность и детский азарт.

— Куда скажешь, туда и прикрепим, — закрыв багажник, целую её медовые губы, без остатка растворяясь в ощущениях. Вечер, как и кульминация, все ближе. — Что ж, познакомились, лёд растопили, пора и к следующему месту?

— Даже не спрашиваю, что меня там ждёт. Буду следовать твоему совету и расслабляться.

— Давно пора. Держи ключи, поехали.

Услужливо открываю дверь перед своей леди, а затем упаковываюсь в авто и сам. Третья точка — самая противоречивая из всех, которые сегодня я для неё приготовил. Там все идеально выстроено и просчитано, да и корпят над тонкостями спецы Штаба, вот только согласится ли она — настоящая загадка. Мероприятие, по сути, должно показать нашу степень доверия друг другу.

После достаточно длительной поездки, мы оказываемся возле небольшого взлётного полигона. Пришлось арендовать его на день и пригнать из дома самый неприметный самолёт, внешне похожий на гражданских военных пташек. Отец долго не давал добро на этот манёвр, но, в конечном счете, мне удалось его убедить.

— Полетаем? — за ручку выводя любимую из Форда, заговорщически спрашиваю я.

— Неужели и это гражданские?

— Ну, нет, такое важное мероприятие я им доверить не смог. Самолёт — собственность Штаба. Все спецы, которых ты видишь, наши люди. Тут все спокойно и проверено вдоль и поперёк свитой Отца.

— Я ни разу не летала на самолётах.

— Летала.

— Нет.

— А как тогда ты попала в Америку? Вплавь?

Оля с подозрением сужает глаза, а потом лишь пожимает плечами, вызывая у меня короткий смешок. Да-да, она была без сознания, под каким-нибудь жутко эффективным аналогом хлороформа, а потому и не помнит происходящего. Сомневаюсь, что Кайл тащил её в Штаб морскими путями. Вышло бы слишком долго.

— Давай попробуем.

Мы заходим на борт, и я молча провожу её в кабину пилотов. Шокировано она смотрит на меня, не веря глазам. Лишь киваю.

— Да, сегодня мы будем пилотами.

— Ты хочешь, чтобы мы разбились?

— Нет, — пристёгивая зеленоглазую ремнями к сидению, даю уверенный ответ. — Новое открытие для тебя: меня обучали управлять, в том числе и самолётами, а потому роль основного пилота ляжет на меня, ты будешь моей очаровательной ассистенткой.

— Жесть. Ты случайно в космос не летал?

— Пока нет, с тобой, может, и это осилю.

Неловко хохотнув над моей шуткой, Ольга надевает на голову наушники и устраивается поудобнее. Плюхнувшись в кресло, провожу необходимые приготовления для поднятия в воздух, пристегиваюсь и подключаюсь к каналу связи со Штабом. В наушниках обоих пилотов раздаётся шипение, а затем его прерывает голос диспетчера центра полётов Штаба.

— Пилот Ричард Райан О’Хара, борт номер триста тринадцать, прошу разрешить взлёт с полигона Рейджен Хоул, квадрат двести восемьдесят пять.

— Все приборы исправны, сбоев в системе пеленгации летательных судов нет, взлёт борту номер триста тринадцать разрешаю.

Уверенно нажимаю все необходимые кнопки и иду на взлёт, попутно объясняя своему помощнику тонкости данного процесса. У неё выходит очень даже неплохо, следуя рекомендациям, русская сосредоточенно смотрит перед собой. Мельтешащие перед взглядом полосы постепенно отдаляются, и борт самолёта поднимается в воздух, навстречу робкой дымке лёгких облаков.

Сам по себе лайнер достаточно мал и резв, что позволит нам даже изобразить несколько лётных фигур в воздухе. Вот только я не спешу с этим. Пока напарнице предстоит хотя бы привыкнуть к стандартному снижению и набору высоты, а также плавным поворотам.

— Боже, это не передать словами! — заворожённый шёпот Оли заполняет эфир наушников, и я с улыбкой кошусь на неё. Восторженно разглядывая облака, она вцепилась руками в штурвал.

— Весь мир кажется крохотным, будто поместится на ладони. Находясь в полёте, всегда чувствуешь эйфорию. Все кажется неважным, невесомым.

— Да! Рик, это нечто!

— Уверена? Отпусти штурвал.

— Что ты задумал?

— Доверься.

Настороженно глядя на меня, она все же убирает ладони, отдавая управляющую позицию в моё полное распоряжение. Начинаю стремительно набирать высоту и скорость лёта, подготавливаясь к парочке лёгких фигур пилотажа. Самолёт великоват для некоторых манёвров, на шустром истребителе я могу сделать многое, что на гражданке считается высшим пилотажем, а здесь выбирать не приходится. Взяв необходимый разгон, лихо вхожу в штопор. Олин вскрик раскатывается по наушникам. С опаской она вцепляется в сидение, тихонько чертыхаясь в ответ на мою выходку.

— Ну, как тебе? Жаль, самолёт великоват, я бы ещё пару трюков показал.

— Спасибо, я и так чуть не поседела. Но, черт… Должна признать. Это было обалденно, хоть и чуточку страшно!

— Есть ещё одно ценное предложение… Правда, не знаю, насколько смелыми бывают лисы, — хитро прищурившись, смотрю на Олю.

— Ты в своей обычной шедевральной манере пытаешься взять меня на «слабо». Я не Каин.

— Знаю и от этого не легче. Ты когда-нибудь мечтала летать, как птица?

— Предположим.

— А что если я предложу тебе это испытать?

Остолбенев, она недолго смотрит на меня, пытаясь найти хоть тень блефа на моём лице, но я как никогда серьёзен. Сольный прыжок с парашютом позволить ей я не могу, а вот в связке должно получиться вполне сносно. Парашют я собирал сам и перед полётом обязательно его проверю, тут можно обойтись без подвохов. Плюс есть страховочный, на случай если не раскроется основной.

Изначально я планировал полёт с помощью вингсьюта, но Ольгу бы пришлось долго и мучительно готовить к этому мероприятию. К сожалению парного костюма летяги не существует, а потому пришлось вернуться к старой доброй классике.

— Только не говори, что предлагаешь парашют.

— Почему бы и нет? Ай, брось! — протягиваю я. — на моём счету добрых триста прыжков, вся оснастка проверена, собирал её лично. Отдельно я тебя не отпущу, естественно. Прыгать будем тандемом. Ну, давай, девочка, переходи на сторону зла. Клянусь, тебе понравится! Потом будешь просить повторить.

С какой-то тоской она вглядывается в лазурную синеву неба, украшенную лёгкими перистыми облачками. И хочется и страшно. В очередной раз, борясь сама с собой, Оля медлит с ответом. Силится отрезвить себя от безумства? Или же напротив рушит остатки адекватности?

— Если не хочешь, то так и скажи, я не обижусь.

— Я… Просто мне страшно, — девчонка повержено опускает голову, сознаваясь в очередном своём страхе. Хмурюсь. Стоит ли уговаривать её переступить через боязнь? Не испортит ли это день? Впрочем, если она спокойно выдерживает полёт в кабине пилотов, то боится не высоты, а предрассудков. С осознанием того, что я рядом ей будет легче.

— Что ж, Ольга Дмитриевна, предлагаю искоренить эту фобию. Ты мне доверяешь?

Протягиваю руку к ней, и та, в свою очередь, после короткого замешательства, словно уговорившись сама с собой, сплетает наши пальцы меж собой. Ей страшно, и это понятно. Кивнув в ответ на это, вызываю с борта парочку ребят, которые заменят нас за штурвалами. Передав управление, мы с рыженькой удаляемся в бортовую часть самолёта и я помогаю ей надеть всю необходимую экипировку. Возлюбленная мелко дрожит от страха, но старается не подавать виду. Моя маленькая отважная белка-летяга.

Помню свой первый прыжок, когда меня чуть ни пинком выбросили из самолёта. Отказывался прыгать до последнего. Шаг с борта казался для меня гибельным, и даже предварительные занятия в аэротрубе и разномастных симуляторах не внушали уверенности в своих силах. Вот только инструктор шуток не любил, и как сопливого щенка буквально вытолкнул меня в люк.

Первые секунды сердце сжималось в груди от страха, в какой-то момент даже перестал ощущать то, каким набатом оно колотит о рёбра, отзываясь болью. Кровь прилила к вискам, и я всерьёз распрощался с жизнью. Мы падали стаей, тогда ещё неопытных и желторотых галдящих птенцов, под присмотром всего парочки умудрённых опытом орлов.

Чем дольше длился полёт, тем больше я ловил себя на мысли о том, насколько эфемерна жизнь. Секунда промедления и от тебя не останется ровным счетом ничего, лишь мешок с костями. Страх Каина — скорость, брал верх и в свободном падении. Он до сих пор ненавидит прыжки с парашютом и всячески старается их избегать. Непробиваемо спокойным в первом полёте был лишь Кайл, будто бы для него не было страха, как такового, и перспектива разбиться совсем не грозила.

Эйфория от полёта пришла чуть позже, после приземления, когда вновь появилась возможность ощутить землю под ногами. Спустя столько прыжков ощущение опасности притупилось, и теперь я воспринимаю это как нечто захватывающее дух.

Мы с Олей стоим на краю борта, возле открытого люка и я раздаю на ходу полезные советы. Вон она, как повернула, эта жизнь. Теперь уже я занял нишу опытного сапсана, а русской предстоит стать едва оперившимся птенчиком, впервые узнавшим, что такое полёт. Отважно делаю шаг в бездну, под громкое Ольгино: “Не надо!”

— Поздновато!

Ору, как можно громче, из-за скорости и потока воздуха ей будет крайне плохо слышно. Расслабляюсь, занимая необходимое для полёта положение в воздухе. Мотор потихоньку начинает разгоняться, сладкой адреналиновой истомой наполняя организм, щекоча нервы и будоража рассудок. Напарница по полёту недолго паникует, а затем, подражая моему положению, отдаётся на милость ласкающего кожу ветра.

Весь город лежит перед глазами, вдалеке можно даже разглядеть очертания Штаба. Именно в такие моменты ощущаешь себя свободным, зависящим только от гравитации и воздушных масс, направляющих твой полёт. Только проходя по грани жизни, ощущаешь её настоящий вкус, видишь то, к чему раньше был слеп. По правде говоря, я в неописуемом восторге от того, что Оля решилась на этот шаг. А сейчас, судя по тому, как она увлеченно наблюдает за происходящим внизу и доносящимся до меня лёгким ноткам её бодрого смеха, и вовсе получает удовольствие от происходящего.

— Тебе нравится? — кричу я, максимально приблизив лицо к ней.

— Безумно! Это нечто, Рик! Мы как птицы!

Черт подери, я люблю эту сумасшедшую девицу всей душой! Какая бы ещё гражданская девица творила бы со мной такие безумства и с охотой пыталась стать частью шпионского мира? Да никакая. Любую напугало бы нутро Штаба, и вечная угроза жизни. Но не её.

Снизившись до необходимой высоты, я дёргаю за кольцо, и парашют раскрывается за спиной. Держусь рукой за стропы, контролируя полёт. Свободное падение прекрасно по-своему, но лёгкое парение под надёжным куполом впечатляет не меньше. Теперь нет нужды строго сохранять определённое положение и можно позволить себе некоторые вольности, особенно Оле.

Она достаточно активно размахивает руками по сторонам, задавая тысячи разномастных вопросов о том, что находится в том или ином месте. Её восторгу нет предела, объятая им с головы до ног, она заводит ладони за голову и мягко обнимает меня за голову. Разрази меня гром, если это не лучший полёт в моей жизни.

Вскоре мы приближаемся к тому же полигону, с которого стартовали. Ребята специально рассчитывали момент нашего прыжка, чтобы приземление было наиболее мягким и комфортабельным. Захожу на посадку, потихоньку балансируя за счет строп. Внизу уже поджидает парочка спецов, готовая оказать любую помощь. Справлюсь и сам, главное, чтобы Оля не подвела.

— Подогни ноги и не опускай их, прижми к себе и не дёргайся.

Она делает, что велено и вскоре я касаюсь кромки травы. Приземляться на асфальт — неблагодарная затея, даже если процесс происходит крайне удачно. На короткий момент я срываюсь на бег, постепенно замедляясь, вот только хватает моего равновесия ненадолго. Валюсь на землю спиной, пристёгнутая ко мне карабинами партнёрша по прыжку невольно накрывает меня сверху своим телом.

Ощущение твёрдой опоры после полёта просто не передать словами. Наслаждение от очередного успешного прыжка постепенно накрывает разум, сжигая все мысли дотла. Чуть переведя дух, отстёгиваю от себя Ольгу и та, скатившись на землю, заглядывает в мои глаза, умиротворенно улыбаясь до ушей.

— Это было волшебно! — тараторит она, а я лишь смеюсь в ответ.

— Какой раз за сегодня ты это говоришь? Я уже со счета сбился, ей-богу. Очень рад, что тебе нравится.

Чуть покачав головой, зеленоглазая стаскивает с наших лиц массивные шлемы и впивается в губы с поцелуем. Укладываю ладонь на её шейку, легонько поглаживая кожу, без остатка отдаваясь на милость своей юной парашютистки. Она и не спешит прекращать, нежно напирая, к моему полномасштабному шоку самостоятельно углубляя поцелуй. Опешив, я даже глаза открыл, чтобы убедиться в происходящем. Удовлетворенно зажмурившись, возлюбленная бессовестно душит меня восхитительно трепетным поцелуем, безраздельно властвуя в этой буре. И ведь даже нет желания перехватывать инициативу. Наоборот, даю ей полный карт-бланш, робко отвечая её язычку взаимностью.

— Ты — моё небо, — шепчу я, когда она открывается от поцелуя. — Серьёзно, каждый раз чувствую себя именно так, когда ты рядом. Будто лечу, без тормозов и опоры, в какой-то эйфории.

Чуть покраснев, девушка укладывает голову на моё плечо. А я уже не могу замолчать. Выше моих сил, черт побери. Эмоции от прыжка накатили настолько сильно, что разум ослеп, не замечая, что творит язык.

— Ты не перестаёшь меня восхищать. Была такой хрупкой, робкой и испуганной вначале, казалось, что неверный вздох способен тебя сломать. Я тогда поражался, как ты выстояла против Кайла. Он давно заработал статус адского куратора и, как правило, ему отдавали тех, кто совсем не раскалывается. А потом эта пустыня и твоя резкая смена, совсем другая грань характера. Ты безумно сильна духом и, оказывается, способна на сумасбродные поступки.

— Все мы меняемся под давлением окружающей среды. В определённый момент я поняла, что иначе в Штабе не выжить. А про поступки. В компании с ума сходить не страшно.

— Да, — наблюдаю за её пальцами, обводящими пряжки строп. Мы даже несколько обогнали график. Я полагал, что на полёт и уговоры уйдёт больше времени.

— Я тоже хочу сделать тебе сюрприз… Но потом.

— Почему потом? Сегодня день неожиданностей по календарю. Ты меня заинтриговала и теперь я тоже хочу свою порцию восторгов.

— Глава сказал, что за мою работу с бумагами мне положено жалование. Вот когда у меня появятся деньги на воплощение своей маленькой задумки, тогда и будет сюрприз.

— Тебе напомнить пин-код от моей карты?

— Это не честно, покупать подарок на деньги того, кому собираешься его вручить.

— Брось, Оль. Я даже не знаю, сколько там точно денег, серьёзно. Вот как твои родители тогда вообще покупают друг другу подарки? У них ведь общий бюджет?

— Д… да, — чуть нахмурившись, растерянно произносит Оля.

— Значит и деньги на подарки они берут из общего кармана? — ответом мне служит лишь положительный кивок собеседницы. — Вот, видишь! Считай у нас тоже совместный бюджет. Сейчас осталось немного лишнего времени, и мы можем позволить себе отклониться от курса. Только скажи, куда тебе нужно и мы заедем.

— Хм, даже не знаю.

Отодвинувшись от меня, Оля выуживает из кармашка экипировки мобильный и усердно роется в нём, состроив максимально сосредоточенную мордашку. Не теряя времени понапрасну, я начинаю выпутываться из строп и отстёгивать парашют. Встаю с травы и блаженно потягиваюсь. Как хорошо. Солнце согревает своим теплом, лучами заигрывая с сочной стриженной зеленью, путаясь в медных локонах задумчивой Ольги. Обласканная его светом, она, такая хрупкая, словно нимфа, неимоверно гармонично распростёрлась на изумрудном ковре, сотканном природой.

— Нам нужно заехать сюда, — забираю мобильник из её руки. Так-так. Торговый центр? Логично. Вот только что она там хочет купить? Теперь уже меня начинает распирать от любопытства и азарта.

— Умеешь интриговать. Тогда сейчас едем туда, а потом на последнюю точку. Идёт?

— Хорошо.

Помогаю Оле подняться и веду к разбитой свитой палатке. Скинув лётную экипировку, мы переодеваемся в обычные вещи и устремляемся к заскучавшему от безделья Форду.

— Ты за рулём?

— О, нет. Боюсь, что с моими дрожащими после всех этих полётов коленками, за руль садиться не стоит. Да и тебе лучше знать, где находится тот торговый центр.

— А ты разве не вспомнила? — распахивая дверь авто перед собеседницей, вопросительно выгибаю бровь. — Это ведь то самое место, откуда нам на хвост присели Корейцы.

— Да? Я тогда была в такой панике, что все позабыла…

Качаю головой в ответ на её изумление и закрываю дверь. Интересно, что такого она задумала там найти? Черт подери, риск истлеть от любопытства возрастает с каждой секундой. Вот только, как и всегда, от меня требуется всего лишь терпение, которым я по факту обделён от природы. Гадство натуральное.

И вот, в поле зрения попадает то самое здание, парковка как всегда забита до отказа, но мне все же удаётся занять вовремя освободившееся местечко. Глушу мотор и намереваюсь выйти из машины, внезапно натыкаясь на суровый взгляд рыженькой:

— Ты куда собрался?

— С тобой, одну не отпущу. Мало ли что.

— Ну, и какой тогда это сюрприз? Я пойду одна. Там охрана и вряд ли кто-то что-то сделает. Ой, все. Не волнуйся, маменька, пирожки бабушке донесу, дорогу знаю, секс люблю.

Она отмахивается, а я таращусь на неё обомлевшим взглядом глаз, размером с пять австралийских долларов каждый. Какую дорогу она знает и при чем тут секс?! В ответ на мой взгляд русская неловко смеётся и закатывает глаза.

— Проехали, это русский анекдот про красную шапочку…

Что за красная шапочка? Сузив глаза, с подозрением наблюдаю за тем, как она прикрывает лицо ладонью. Не, она тут свои национальные шуточки отпускает, а я должен понимать, что воспринимать подобные слова надо не буквально?

— Вот ты ж маленькая извращенка.

— А то! — подмигивает она. — Так, все, я пошла. Не подглядывать! Испортишь сюрприз — обижусь, притом сильно.

Строго погрозив мне пальчиком, она горделиво выходит из машины с моей карточкой в руках. Пишу сообщение одному из бойцов свиты, и он незамедлительно отправляется за ней. И пусть я не даю ей сделать самостоятельно и шага, пес с ним, зато нервные клетки будут целее и объект воздыханий в безопасности.

Вокруг толкаются машины, такое чувство, что этот осиный рой не затихает даже с наступлением чернильных сумерек. Раздражённые водители насилуют гудки, покрывая друг друга щедрыми ругательствами. Пешеходы снуют между железных коней, дополняя какофонию неистового шума цоканьем ботинок об асфальт, собственными голосами и шуршанием пакетов. Как не сойти с ума и не стать злобным порождением сплошной ненависти в этом суетном мире? Бесперебойная гонка за лидерством свойственна и шпионам, однако сама жизнь в Штабе течёт достаточно размеренно. Если ты, конечно, не Наследник… С этим почётным званием, видимо, по умолчанию прилагается гора проблем и настоящее ассорти несчастных случаев на любой вкус.

Ольги нет достаточно долго и, конкретно ввергнувшись в панику, я звоню её провожатому из свиты, чтобы разведать обстановку. Намеренно прошу не сообщать мне о том, в каком конкретно магазинчике она находится. Стоит сохранять интригу, раз уж эта её вылазка запланирована, как сюрприз. Достаточно молодой парнишка заверяет меня, что все в порядке, и она просто-напросто закопалась в широком ассортименте товаров икс. Шопинг… Будь он проклят.

Спустя, наверное, минут сорок, мне на мобильный приходит заветное сообщение о списании средств с карты. Аве, она закончила! Не глядя удаляю СМСку. Не имеет значения, сколько денег она потратила, хоть все, хоть скупила полмагазина для себя любимой и заботливо запасла для меня только парочку носков. Все, что она захочет, будет принадлежать ей и я готов это дать.

И вот, сияющая от счастья Оля выходит из дверей торгового центра, с довольно крупным и безликим пакетиком чего-то любопытного. Интересно, что такого нужно было купить, чтобы прятать его в однотонном бумажном укрытии? Да и все магазины стараются чуть ли не в обязательном порядке запечатлеть свой бренд даже на туалетной бумаге, не то, что на фирменных пакетах, в которые укладывают товары. Такие упаковки разве что в магазинах для взрослых остались… Да нет, моя скромница туда никогда бы не зашла сама. Бред какой-то.

Ерзаю от нетерпения, удобнее устраиваясь в кресле. Хорошо, что глухая тонировка начисто скрывает моё глуповато-детское предвкушение от зевак. Одарив меня через лобовое хитрющим взглядом, Оля грациозно дефилирует к багажнику и прячет пакет туда. Негодованию моему просто нет предела. Это мне ещё и терпеть опять? Вот же случай, я рассчитывал, что моё томительное предвкушение подошло к концу, а оно вон как повернуло.

— Ну, что, едем в последнее место? — усаживаясь в машину, дьяволица явно еле сдерживает коварную ухмылку и искрящий задором взгляд. Ждёт, когда я лопну от любопытства, не иначе.

— Да, конечно.

Посмотрим, кто кого переиграет, мисс Романова, я могу убийственно долго сохранять выдержку. Трогаю машину с места, под аккомпанемент звонкого смешка, со стороны пассажирки. Открыто дразнит меня, играя на любопытстве, и веселится при этом. Разве не я так поступал все время? Растягиваюсь в ухмылке. О, да, она пытается взять меня моим же оружием, что уже интересно само по себе. В конечном счете, я все же поддаюсь на провокации:

— Интересный пакет у тебя в руках был. Давно не видел настолько обезличенную упаковку.

— Никогда не думала, что элитного боевика можно вот так легко спровоцировать на любопытство! — театрально хлопнув в ладоши, ликует Оля. — Я припасла сюрприз на попозже. Тебе придётся чуточку потерпеть.

— А вдруг мне что-то понадобится там, и я случайно загляну?

— Будь хорошим мальчиком, не порть задумку.

— Как говаривала одна безумно красивая русская девчонка: хорошим быть скучно.

— Эх, тогда я купила подарок явно не в том магазине.

От шока я аж пропускаю замедление едущей впереди машины и в последнюю секунду успеваю ударить по тормозам, чтобы не угодить в аварию. Закусив губу, рыженькая вновь смеётся надо мной, а я только и могу, что взметнуть на неё обалдевший взгляд. Вот это заявочки. Пора начинать опасаться за свой зад, выпорет, как пить дать, а противопоставить будет нечего.

Сознание наполняет лёгкая эйфория. Я уже даже на это согласен, чертово воздержание из любого способно сделать извращенца любой степени сумасшествия. Такой госпоже я бы отдался без лишних разговоров и сомнений. Остынь, О’Хара! Иначе точно выпорешь чужую тачку отцовским бронированным бампером! Будет тебе тогда в Штабе то ещё доминирование с мазохизмом вместе.

Скроив максимально деловое выражение лица, я концентрируюсь на дороге. По крайней мере пытаюсь. Что же там такое в этом пакете, а? Теперь любопытство стало одолевать ещё хлеще, словно на самом краю сознания поселился нетерпеливый чертик, настырно подогревающий интерес пламенем адским. Как хитро она все это дело обставила. Та ещё задачка и теперь всё сознание зависло где-то между коварством русских девушек и нерадивым продавцом, согласившимся продать нейтральный пакетик.

Вскоре, утешив себя мыслью о том, что я шокирую её не меньше, и тоже знатно отыгрываюсь на её пытливости, подбираюсь к якобы последней на сегодня точке. Солнце как раз любезно начинает клониться к закату, суля поистине роскошный вид. Нас встречает нанятый мной молодой фотограф.

Без лишних слов следуем за провожатым, открывающим натуральную дорогу в рай: за густыми ветками деревьев притаилось невообразимо сказочное место, ярко залитое золотом небесного светилы. Разномастные цветы ковром раскинулись в невысокой траве, а ветви деревьев, стоящих практически на самом краю обрыва образуют живописную арку, так и просящуюся на холст какого-нибудь маститого художника. Вдалеке виднеется лазурная кромка океана, жадно вбирающая в себя налитый робким румянцем солнечный диск. Идеальнее места для романтической фотосессии и не придумать.

— Мы будем фотографироваться?

— Почему бы и да? У тебя когда-нибудь была профессиональная фотосессия?

— Нет.

— Тогда наслаждайся, — приникнув практически в плотную к уху Ольги, обжигаю его своим дыханием. Прикрыв веки, она внимательно вслушивается в тон заправского искусителя и коротко улыбается.

— Замерли, идеальный кадр! — вмешивается фотограф.

— Оу, это будет занятно, — продолжаю я шёпотом, вызывая новый всплеск прерывистого дыхания у зеленоглазой.

Не ошибся в расчетах. Полностью увлекшись процессом, репортёр принимается с залихватским энтузиазмом расставлять нас в разномастные положения ради красивых кадров. В конечном счете, все мы уходим в проработку ракурсов с головой. Я то томно смотрю Ольге в глаза, то властно прижимаю к себе, то держу на руках, как маленькую девочку, а то и вовсе довольно страстно нависаю над ней, распростертой на мягкой траве.

Даже боюсь себе представить, сколько раз щёлкнул затвор фотоаппарата. У нас будет просто невероятное количество совместных снимков. Заключив, что работа с нами — чистое удовольствие, паренёк обещается скинуть все на мою гражданскую почту в течение пары часов. Пожимаю ему руку, люблю людей, в глазах которых ярким пламенем горит азарт и любовь к своему делу, это лучший тест на профпригодность.

Весь краткий путь до Форда русская без умолку рассыпается в восторгах от минувшего события. Раз она с таким восхищением восприняла все сегодняшние метки на карте, то финальное событие произведёт просто грандиозный фурор и, наконец, расставит все точки над “i”.

— Спасибо тебе! — обнимая меня, возле пассажирской двери, с невероятной искренностью в голосе, чуть не пищит от радости Ольга. — Это был замечательный день! Ты все так здорово организовал! Я приятно поражена, при том наповал.

— Рад, что тебе понравилось, — утыкаюсь в лоб рыженькой, чуть поглаживая её нос кончиком своего. — Давно хотел сделать для тебя что-нибудь приятное.

— Что-нибудь? Ты шутишь! Это не что-нибудь, это сказка!

— Сказки должны продолжаться вечно, а ты знаешь, что в определённое время Мондео превратится в тыкву.

Всхлипнув от досады, как малое дитя, она лишь кивает, смирившись с перспективой возвращения в Штаб. Приникаю к её губам, силясь иссушить горечь, посетившую любимое лицо, в сладком, словно патока, поцелуе. Напирать не хочу, не сегодня, я должен быть галантным, черт подери. По правде говоря, я бы с удовольствием плюнул на весь антураж прилизанного принца и, сорвав роскошный кринолин со своей Золушки вместе с остатками приличий и недоступности, пустился во все тяжкие. Однако, я надеюсь добраться до этого позже. Тогда и разгуляюсь.

— Вот только не помню, хоть убей, во сколько чары должны будут рассеяться. Хм… Что там говорил наш Верховный Главнокомандующий фей Штаба?

Изображаю нешуточную задумчивость. Аж даже потираю лоб, в притворных потугах вспомнить что-то невероятно важное. Робко улыбаясь в ответ, Оля смотрит на меня, чуть сощурив взгляд сияющих задором малахитов.

— Ах, ты ж, точно! — хлопнув себя по лбу, озаряюсь лисьей улыбкой и лезу в бардачок, извлекая оттуда подобие волшебной палочки. Когда я поведал Каину об этой части дня, он посмотрел на меня, по меньшей мере, как на ненормального. Насупив брови, брат старательно вникал во все сказанное, а затем мой кабинет потонул в неконтролируемом хохоте Девингема. В какой-то момент я даже надуться успел, уж куда лучше, чем пальмы калечить!

— Вот, держи. Фей никак не шёл на уговоры, и пришлось подрезать у него палочку. Жаль, но спектр возможностей у неё маленько ограничен: только на сегодняшний день распространяется.

Смеясь, принцесса бала забирает у меня магический инструмент из рук и мечтательно обводит его взглядом.

— И как ею пользоваться?

— А ты озвучь, чего хочешь от неё, и взмахни. Советую продлять тыкву, а то скукожится скоро, бедолага.

Откровенно подталкиваю её к нужному варианту и, в конечном счете, она понимает все правильно. Грациозно махнув палочкой в воздухе, Ольга поддаётся на провокацию и выдаёт желание, которое как никакое другое идеально подведёт нас к новому сюрпризу:

— Хочу, чтобы сегодняшний день не заканчивался.

Многозначительно поднимаю взгляд вверх, а затем суетливо осматриваюсь по сторонам, словно ищу что-то.

— Вот фей, засранец, не дозовёшься… — тяжело вздохнув, развожу руками я. — Придётся самому выполнять.

Запала подруги, кажется, хватит не на один день таких сюрпризов. С нескрываемым интересом она наблюдает за моей маленькой импровизацией, каждым отдельным движением и жестом, будто стараясь уловить хотя бы какой-то намёк на грядущие события. В этом и прелесть происходящего. Если до этого ей были известны точки, то сейчас у неё нет и сотой доли информации, и все мои дальнейшие шаги останутся окутанными тайной до последнего.

— Видишь ли, — вновь залезая в бардачок, продолжаю нагнетать интригу. — Своим желанием ты наколдовала себе ещё один сюрприз, но я не хочу, спалить его раньше времени. А потому придётся завязать тебе глаза. Идёт?

Недолго рыженькая разглядывает черную шёлковую повязку в моих руках, а затем, поворачивается спиной, покорно позволяя мне лишить её обзора. О, да, я хочу, чтобы она прозрела лишь в самом центре того удивительного места, которое уготовано на финал вечера. Несомненно, эффект будет что надо и оставит после себя приятное послевкусие.

Плотно завязываю широкую ленту на лице лисицы и убеждаюсь в том, что она ничего не видит. Стоя за её аккуратной спинкой, я укладываю ладони на плечи, соприкасаясь с бархатом её нежной кожи. Мой наркотик. Сейчас совсем не укладывается в голове то, как я существовал до неё. Будто не было жизни до возвращения из Оксфорда, и все прошлые события не более чем выдумка. Одарив хрупкую шейку своим горячим дыханием, я оставляю на ней легкий поцелуй, смакуя собственные ощущения, что будоражат рассудок. Даже ничего не делая, она умудряется сводить меня с ума. Инстинктивно русская оборачивает голову в мою сторону, и с её губ срывается томный выдох.

— Эту игру мы продолжим когда-нибудь позже.

Взяв её за руку, бережно веду до машины и помогаю сесть в кресло. Захлопнув пассажирскую дверь, ловлю себя на мысли, что мне хочется, черт подери, скакать от воодушевления. Главное не обгадиться с песней и признанием. Копчиком чувствую, что где-то должен быть подвох. Весь день прошёл как по маслу, осталась самая малость, где все уже зависит лишь от меня самого. Должен. Сделаю. Это куда легче, чем выводить бойцов из смертельной ловушки Громова, а потому я обязан справиться. Мужик же я, в конце концов.

Сажусь за руль, и тишина в салоне рассеивается, под влиянием мерного рокота мотора, спустя пару мгновений, к нему примешиваются тягучие нотки очередной русской песни. Укладываю Олину ладонь на рычаг переключения передач и накрываю сверху своей рукой. Хочу чувствовать её каждую секунду, словно задохнусь, если разорву контакт.

Уверенно беру курс к парку Олимп. Фицджеральд заждался поди, черт алчный. Плевать на него, не в этом главная проблема. Чем ближе мы подбираемся к цели, тем больше меня начинает накрывать лёгкий мандраж. Я никогда ничего подобного не говорил девушкам и даже не делал похожих красивых жестов. Что если что-то пойдёт не так, или она все же не захочет остаться? Что будет тогда? Мысленно осаживаю себя. Было бы неплохо получить отрезвляющую пощёчину, чтобы прийти в норму. Отставить панику, все будет идеально.

Лихорадочно прокрутив в голове, по меньшей мере, пять вариантов признания и лакирнув это тройкой мысленных повторов нужной песни, паркую авто. Ни одной машины рядом нет. Выходит, Келлоуэй все же сдержал слово и обойдётся без эксцессов и дополнительной возни. Вывожу Олю из авто и, подхватив на руки, героически тащу в самый центр парка. После наступления сумерек, каждое деревце и каждая постройка озарились светом миллионов крохотных лампочек, медленно гаснущих и вновь загорающихся в унисон. Я не был здесь в тёмное время суток и от окружающей красоты перехватывает дух.

— Попытаешься угадать где мы? — опустив Олю на землю, встаю за её спиной.

— В прошлый раз было легче, тебя подвела река. А сейчас так тихо… Лес?

— Не совсем, — чмокнув незадачливого Шерлока в макушку, одним лёгким движением стягиваю повязку с её глаз. Отхожу в сторону, позволяя ей вдоволь налюбоваться окружающей красотой.

Парк “Олимп”, принадлежащий Келлоуэю, — находка для ценителей прекрасного. Помимо невероятной красоты деревьев и клумб с разномастными экзотическими цветами, здесь можно встретить и рукотворные красоты. Изваяния богов античного пантеона, сатиров, нимф и прочей колоритной прелести гармонично дополняют собой спокойствие и величие многолетних крон, обласканных лёгким ветром. Шелестящая листва играет со светом огоньков подсветки, создавая вокруг статуй настоящий ореол таинственности, будто они сами источают сияние. В небольших прудах, к которым тяготеют изящные ветви плакучих ив, резвятся разноцветные карпы кои.

Однако, это живописное место и одухотворяющее спокойствие далеко не единственное достоинство парка бизнесмена. Здесь умудрились ужиться две кардинально разные стихии: единение с природой в тиши деревьев и безбашенный парк аттракционов, виднеющийся за массивными стволами деревьев и пышными кустиками.

Восторженно сделав один оборот, Оля не находит слов, чтобы описать всю эту красоту и молча вглядывается в мои глаза. Я специально привёл её сперва сюда. Любящая природу и живописные места, именно в этой части парка она сумеет должным образом погрузиться в атмосферу, заботливо созданную архитекторами. Каин был прав, когда советовал ухватиться за это место.

— Здесь безумно красиво… — тихим шёпотом, словно боясь нарушить первозданную тишину, восторгается Оля, и мягко прижимается к моей груди.

— Все это меркнет в моих глазах, по сравнению с тобой.

Укладываю руки на её талию, а она, взамен, лишь взметает на меня взгляд наивных изумрудов, уверовавших в сказочность происходящего. Именно такого эффекта я и хотел, погрузить её в атмосферу чего-то волшебного, кардинально отличающегося от Штаба.

— Пойдём, это ещё не всё.

За руку веду её за собой, в ту часть парка, где расположились стилизованные под античность крышесносные карусели. Почему бы и нет? Я вот не очень помню их в своём детстве. Оля, наверняка, чаще бывала на них, а потому сюрприз придётся ей по душе.

— Обалдеть!

— Нравится?

— Ты шутишь? Это все… О, Рик! Весь этот день это нечто из ряда вон! Ты… Ты такой молодец. Это просто невероятно.

— Наша задача угодить клиенту, для этого ведь и нужны волшебные палочки.

С улыбкой покачав головой, русская обвивает мою шею руками и дарит мягкий, до безумия нежный поцелуй в губы, и я плыву. Каждый раз, когда она так делает, чувствую, как задыхаюсь от любви. От желания никогда не разрывать это будоражащее соприкосновение аж захватывает дух, и сердце начинает заходиться в шальной гонке, глухо стуча в грудную клетку. Она моё все, и если её не будет рядом, то мир померкнет. Хочу, чтобы она была рядом всегда и приложу для этого все усилия.

— Где все люди? Никогда не поверю, что такой грандиозный парк может пустовать.

— Сегодня парк закрыт и безраздельно принадлежит только нам. А потому я предлагаю обкатать тут все, что можно и нельзя. Идёт?

Заговорщически хихикнув, моя пассия кивает в ответ, и мы как дети принимаемся носиться от одного аттракциона к другому. Это сумасшествие чистой воды, и минувшее давным-давно детство, вновь посещает уже абсолютно взрослых людей. Сперва начинаем с колеса обозрения и практически всю дорогу проводим в объятиях и поцелуях, напрочь позабыв о прекрасных видах окрестностей. Мы вдоволь насмотрелись во время прыжка с парашютом, оттого высота карусели кажется смехотворной.

Совершив полный оборот, практически бегом покидаем кабинку и, на Олину беду, в моё поле зрения попадают весьма экстремальные русские горки. О-о-о, да. Русские ведь любят быструю езду, да? Тащу её туда, упрашивая прокатиться хоть разок. Придирчиво она оценивает взглядом всю конструкцию, вместе с её мертвыми петлями и отвесными скатами, а затем переводит взгляд на меня.

— Ты моей смерти хочешь?

— Да ну, неужели это страшнее прыжка с борта самолёта?

— Я всегда обходила американские горки стороной, — чуть поджав губы, задумчиво заключает рыженькая.

— Стоп, почему американские? Они же русские.

— Нет.

— Да, — чуть теряюсь. Или везде свои названия? Так и должно быть?

— В России это американские горки.

— А у нас наоборот. Бог с ними, давай прокатимся. Поверь, после полёта совсем не будет страшно.

С дьявольской улыбочкой смотрю на неё, давай же, давай, переходи на сторону зла, у нас есть печенье! Вскоре она даёт мне руку и я увлекаю её в первую вагонетку. Нас накрепко пристёгивают к сидениям и, после моей отмашки, служащий парка нажимает кнопку “пуск”. Медленно, но уверенно, вагончик набирает скорость, подбираясь к резкому спуску. Глаза Оли ползут на лоб от предвкушения грядущего ужаса, а я только смеюсь в ответ, хотя у самого тоже сердечко ходит ходуном. Иногда полезно себя так закалять.

— Нет, нет-нет! — словно предвещая резкое ускорение, Ольга пищит, закрывая глаза и сильнее вцепляясь в перекладину. — Я убью тебя, когда мы спустимся.

На её предостережение отзываюсь смехом. Вот только повод для хохмы улетучивается мгновенно. Когда мы срываемся вниз с огромной высоты и начинаем резво набирать скорость, Ольга срывается на крик, а я мужаюсь из последних сил. Держись, О’Хара, это не то место, где стоит орать от бьющего набатом в висках адреналина.

Резво входим в одну мертвую петлю, а затем во вторую. Рельсы со шпалами мелькают перед глазами настолько быстро, что их даже невозможно разглядеть и вот, вагончик на последнем издыхании ползёт к очередному спуску, набирая высоту. С края взятой высоты, я замечаю, что пути перемежаются, и зазор между ними с такого расстояния кажется крохотным. Карусель вновь срывается вниз, и теперь уже орём мы оба, Ольга в принципе, а я от паники и мысли, что мы не проскочим в отведенное на манёвр пространство.

Однако, чем ближе щекочущий нервы момент, тем яснее видно, что все рассчитано вплоть до миллиметра. И вот, нарезав ещё парочку петель, зависнув на макушке одной из них и войдя в воронку, наш транспорт возвращается к старту. Мотор в груди стучит, как полоумный, отплясывая дикую помесь чечётки с танцами народов Африки. Перевожу дыхание. Чуть погодя, моё лицо озаряет улыбка, и я начинаю смеяться, как умалишенный. Черт подери, это было круто! Я бы глянул на морду Каина при первом же резком спуске.

— Класс!

Перевожу взгляд на Олю и обнаруживаю, что она моего восторга совсем не разделяет. Разозлённо она смотрит на меня, буквально испепеляя взглядом. Ох, не к добру это. Поджимаю губы, нервно кося на распорядителя аттракциона.

— Солнышко, ты чего?

— Беги,Рик… Ой, беги…

— Понял, можно меня сперва отстегнуть?

Кивнув без лишних слов, парнишка выпутывает из плена страховки сперва меня, а затем уже принимается за Ольгу. Отхожу на почтительное расстояние. Похоже, не стоило воспринимать её угрозу со смехом. Почему она не сказала, что настолько опасается этого заезда? Высвободившись из вагонетки, зеленоглазая делает пару неуверенных шагов, будто ноги не слушаются её, а затем, восстановив уверенность движений, срывается с места в погоне за мной.

Матернувшись про себя, принимаюсь удирать от неё по газону, начисто игнорируя таблички с запретом на это дело. В один из моментов теряю ее из виду, скрываясь за стволом достаточно крупной ивы. Уф, ясно, русские горки из перечня допустимых каруселей можно смело вычёркивать. Внезапно ощущаю, что кусты совсем рядом со мной приходят в движение. Даже пикнуть не успеваю, как после резкого толчка валюсь на траву. Какого чёрта?

Гордо задрав нос, Оля прижимает меня к земле, оседлав бёдра. С улыбкой истиной хищницы, воспользовавшись моим замешательством, она засовывает мои руки под свои ноги и, мёртвой хваткой сжав бёдра, натуральным образом умудряется меня обездвижить. Вот так да… Только и остаётся что глазами хлопать.

— Я сделала выводы из прошлой охоты, — игриво замечает она, опускаясь к моему лицу.

От этих её выходок у меня перехватывает дыхание, и оно окончательно сбивается, вот только теперь уже не от бега. Восхитительное ощущение её близости, сжимающих объятий стройных ножек на моих бёдрах и абсолютной беззащитности перед ней опьяняет разум. Конечно, я могу в два счета сбросить её с себя, подготовка позволяет. Но надо ли мне это? Нет, ей я готов позволить все. И я прикрываю глаза, отдавшись полной власти своей лисицы, разделив её игру. Все это нравится мне куда больше, чем какие-либо аттракционы.

— Ты быстро учишься, и иногда меня это пугает.

— О-о, — мультяшно округлив губки в считанных сантиметрах от моего лица, изумлённо протягивает она. — Твои действия тоже часто меня пугают, особенно когда я начинаю осознавать их эффект.

Склонившись к шее, кончиком носа она проводит по моей разгоряченной коже, и я шумно выдыхаю. Ей нравится дразнить меня? С каждым разом она делает это все более мастерски и сил на оборону, после таких наступлений, остаётся ничтожно мало. Если все сложится хорошо и Оля примет моё признание, то сегодня вечером у кого-то возможен секс. О, да. От этой мысли аж взгляд помутнел. Глупо скрывать, я безумно хочу её, вот только желание совсем не однобоко. Она нужна мне не только в моей постели, но и в жизни, день ото дня все больше. А потому надо держать марку. Венчает всю эту сладкую пытку лёгкий укус, оставленный на шее.

— Можно считать, что я наказан?

— Не сказала бы. Все-таки нужно было покупать другой подарок.

— Ой, ну, я исправлюсь, честно. Только отпусти меня.

Хохотнув, лисица встаёт, позволяя мне подняться на ноги. Взяв её за руку, я выруливаю на дорожки, замечая на себе неодобрительные взгляды сотрудников парка. Вот нечего так глазеть, за те деньги, что я отвалил Фицджеральду запросто сможете новый газон высадить, взамен помятому. Долго и упорно мы штурмуем оставшиеся аттракционы, а затем, я увлекаю Олю к ресторану.

Чем ближе ужин и признание, тем больше я паникую. От мысли о том, что мне придётся сказать заветные слова, и возможно услышать “нет”, дрожь проходится по телу, а остатки кислорода будто сами собой выгорают в лёгких. Спокойствие. Все вокруг уверены, что она скажет да. И я не сомневаюсь в её чувствах. Опасаюсь только того, что она не захочет всю жизнь провести в Штабе, под прицелами Найтов и прочих недоброжелателей.

Усаживаемся за стол и я укладываю свою ладонь поверх её руки. Какого черта я творю? Смахивает на попытку успокоить собственные нервы, но выходит до безумия паршиво. Беспокойство растёт с каждой секундой все больше, но я стойко борюсь с ним, не подавая вида. Возьми себя в руки, тряпка! Вдох-выдох. Чувствую себя сопливым мальчишкой, который смущается сказать «люблю». Аналогия была бы забавной, если бы не её правдивость. По факту так и есть, вот только от этого не легче.

Официант приносит нам приготовленные Шоном кулинарные изыски. Мама Мия, а украсил-то блюда как в лучших ресторанах. Нагулявшись вдоволь, Оля с завидным аппетитом принимается за ужин, а вот мне не лезет кусок в горло. Черт подери, надо было успокоительного выпить что ли? Обалдеть, отродясь за собой такой робости не помню. Вот что делает любовь, дожил, называется. Отпиваю вино из бокала, под негодующий взгляд Ольги. Что не так?

— А как мы поедем домой? Или ты собрался пьяным за руль садиться?

— Брось, вино едва ли способно помутить мой рассудок. Если все будет совсем фатально, то попросим Отца прислать свиту.

Как ни прискорбно… Я бы сейчас дорого дал за то, чтобы меня хоть капельку накрыло, всего лишь для смелости. Большего не нужно. Кивнув в ответ на мои слова, Оля переключается на восторги о сегодняшнем дне. Я ожидал, что ей все понравится, но на такой эффект не смел даже надеяться. Быть может, пора делать ответственный шаг? Наверное, да. Твою русскую мать, у меня аж ноги трястись начали. О-о-о, О’Хара, как все чертовски плохо-то с тобой, паникёр несчастный.

Из колонок льётся приятная музыка, Оля нахваливает местные блюда, а я отчаянно силюсь взять верх над своей истерикой. Быть может сделать это без лишнего пафоса, сидя за столом? Так мне будет легче, наверное… А может быть и нет. Стоп машина! Нет и точка! Не для того я старательно создавал всю эту череду роскошных событий, чтобы испортить все банальным “я тебя люблю” в перерывах между пережевыванием! Задумку надо довести до конца.

— Мне нужно кое-что уладить на кухне. Посиди немного, я скоро, хорошо?

— Хорошо, — растерянно отвечает собеседница, провожая меня взглядом.

Прохожу за кулисы небольшой сцены и делаю глубокий вдох. Да что ж ты так колотишься? Закрываю глаза и укладываю ладонь на грудь. Ужас, я даже чувствую, как сердце сходит с ума в груди, то замирая от страха, то разгоняясь до неимоверных скоростей, подобно той самой треклятой вагонетке. Беру заботливо приготовленный микрофон и отдаю диджею диск с необходимой песней. По моей отмашке он запустит трек. Выглядываю из тканевого укрытия на Олю. Нельзя надолго затягивать ожидание, оно испортит всю картинку.

— Вот и как успокоиться? — тихонько спрашиваю сам себя.

— Коньячку?

От этого вопроса стоявшего рядом парня я чудом не подскакиваю. Напоминаю себе чихуа-хуа, шарахаюсь уже от каждого непонятного шелеста, не то, что голоса.

— Лишним не будет.

Делаю несколько крупных глотков прямо из горла заботливо предоставленной бутылки. Да. С такой дозой я сохраню адекватность и стану чуточку смелее. Спустя несколько минут, киваю диджею и он запускает запись. Под вступительные аккорды я выхожу на сцену и свет прожекторов автоматически направляется на меня. Ох, ты ж, вот она, минута славы.

Во взгляде Ольги сквозит явное удивление, и она с интересом наблюдает за мной. Даже не знаю, что именно спасает меня в данной ситуации: то ли от осознания неизбежности и невозвратности момента, то ли от старого доброго коньяка, я наконец беру верх над удушающими противоречиями и, прикрыв глаза, начинаю петь.

Тихая и плавная музыка акцентирует внимание на нужных словах в тексте и я, отдавшись ей сполна, ловлю себя на том, что улыбаюсь, уже более смело глядя на Олю. Строчка за строчкой текст плавно подбирается к припеву, и я делаю шаг к ней, второй, наконец, подобравшись к столу. Словно замерев от предвкушения, русская внимательно вслушивается в каждое слово, и смотрит так открыто и с любовью, что мой голос рискует оборваться в любой момент. Но я держусь, доводя задумку до конца.

Во время достаточно бодрого припева, я вывожу Олю в центр зала и крепко обнимаю. Мы слегка покачиваемся на месте и, как только музыка заканчивается, я, отложив микрофон в сторону, накрываю алые губы любимой поцелуем. На густых ресничках замерли редкие слёзы. Только не они, им попросту не место здесь. Сегодня все кончится совсем иначе. По крайней мере я надеюсь на это.

— Малыш, я хотел тебе кое-что сказать, — тяжело дыша, под волной спирающей горло нерешительности, говорю я, не выпуская рыжеволосую из своих рук. — Только не перебивай меня, ладно?

— Ладно… — эхом вторя моим словам, она укладывает руки на мои плечи.

Вот ведь задача, когда не надо — язык как помело, а сейчас и пару предложений связать трудно. Мысленно отрезвив себя парочкой хлёстких ругательств, я делаю глубокий вдох. Пора. Хватит тянуть резину.

— Я безумно сильно тебя люблю, Оля.

Смахиваю брызнувшие из изумрудных глаз слёзы, не давая им проложить влажную дорожку по пунцовым от смущения щекам. Вновь делаю глубокий вдох, ловя себя на мысли, что стало намного легче, что теперь слова будто бы сами сплетаются в предложения, идя напрямую от сердца, зашедшегося в очередной лихой гонке.

— Ты лучшее, что когда-либо было в моей жизни. Серьёзно. Рядом с тобой мне неимоверно хорошо. Все теряет смысл, если тебя нет рядом. Я в пустыне часы считал, до возвращения домой… Потому что в Штабе была ты. Знал, что увижу тебя только вернувшись назад. Ты самая красивая, добрая, нежная, заботливая, ласковая… Черт подери, я миллион эпитетов могу подобрать, и их будет мало! Хочу всю свою жизнь провести с тобой вместе. Встречать рассветы, провожать закаты, отмерять года, да даже обзавестись Наследником! Только с тобой. Хочу сделать тебя счастливой… Все что угодно готов бросить к твоим ногам. Хочешь мир? Завтра же развяжу войну и не успокоюсь, пока не преподнесу его тебе на блюдечке. Все, что пожелаешь. — очередной вдох, как утопающий под толщей воды. — Знаю, со мной опасно, чертовы Найты, Штаб, вся эта катавасия. Она будет со мной всегда и этого не изменить. Я пойму, если ты не захочешь остаться…

Молча она зажимает мне ладошкой рот, забавно всхлипывая. Лицо её озаряет широкая улыбка и, прижавшись крепче ко мне, она говорит то, что я надеялся услышать лишь в самых смелых мечтах:

— Я тоже тебя люблю и без тебя, Штаба, всей этой вашей шпионской дребедени моя жизнь уже не будет полной. Я всегда буду рядом с тобой.

Мягко убрав её руку от своего лица, припадаю к её губам с поцелуем, будто скрепляя наши признания нерушимой печатью. Она останется… Она будет моей. Наконец эта стена молчания порушена, и я до сих пор не могу уверовать в произошедшее. Оля моя…

От чего душа начинает петь? С каким скепсисом я всегда воспринимал изречения про всяких бабочек в животе и прочую дурь. Однако теперь на себе чувствую их присутствие, будто сотни лёгких крылышек будоражат нутро, погружая его в доныне совсем неизвестные ощущения. От воодушевления хочется скакать, но выпустить из рук любимую нет сил. Дорогая и, наконец, моя.

Наш поцелуй прерывает невероятный грохот, от разрывающихся в иссиня-чёрном небе фейерверков. Утерев последние слёзы, накатившие на сентиментальную девушку, я кошусь на стоящих в стороне Шона и парня из свиты отца. Они поняли все абсолютно правильно и дополнили и без того лучший момент вечера. Огненные шапочки салютов расцветают в небе, напоминая искрящие драгоценные камни, переливающиеся тысячами разномастных оттенков. Садовая моя голова, украшение, точно же!

— У меня есть ещё один подарок.

Выуживаю из кармана пиджака коробочку и открываю, демонстрируя Ольге содержимое. На бархатной подложке красуется раскинувший крылья в стороны феникс, с крупным изумрудным взглядом, под стать хозяйке. Эскиз кулона делали с фамильного герба. Раз она моя женщина, то должна носить знак принадлежности к Династии, четко давая всем понять свой статус.

Огладив крупный кулон пальцами, русская поворачивается ко мне спиной, откидывая копну медных кудрей в сторону. Застёгиваю замок и оставляю поцелуй на её нежной шее. На моей шее… Она оборачивается ко мне лицом и под грохот последнего залпа, я вновь припадаю к мёду её уст. Теперь меня уже точно от этого не оторвать.

Насладившись очередной лаской, мы возвращаемся к ужину, за которым я рассказываю некоторые подробности подготовки сегодняшнего мероприятия. О, да, уморительных моментов там достаточно. Чего стоит только одна игра на два фронта, в ходе которой мне каждый раз приходилось придумывать просто блистательные отмазки каждому внезапному явлению, по типу новых ботинок, не подошедших Каину и прочих прелестей жизни.

Надо сказать, что Шон блестяще справился с ужином. Каждое блюдо, помимо божественного вида, наполнено просто роскошным сочетанием ингредиентов. Все просто невероятно вкусно. Не в силах отказать себе в этом удовольствии, мы набиваем животы до отказа. Обалдеть. Надо срочно разговаривать с отцом и ставить это дело на поток. Боевиков необходимо кормить достойной пищей, а не черт знает чем.

— Теперь домой?

— Да, у меня на сегодня все фокусы закончились.

— Как хорошо, что у меня есть один трюк в рукаве, — многозначительно улыбаясь, отпивает вино соблазнительница. И тут я вспоминаю про её ответное алаверды. Точно. Напрочь забыл об этом.

— Тогда нам надо домой как можно скорее.

— Не думала, что ты настолько любопытный. Рик, давай машину поведёт кто-нибудь другой? Ты выпил… Не хочу, чтобы что-нибудь случилось.

— Расслабься, все отлично. Я нормально себя чувствую. Отец не любит, когда за рулём его Форда сидят посторонние, а потому поведу сам. Если почувствую, что на сегодня с вождением лучше завязать, то обязательно уступлю руль. Идёт?

— Ладно.

Поблагодарив Шона за отменную кухню, мы уходим к Форду. Усаживаю Олю в авто, а затем оказываюсь в водительском кресле и сам. Завожу мотор, но тот, в свою очередь, отвечает мне бесплодными потугами. Какого…

— Превышена предельно допустимая концентрация уксусного альдегида в воздухе. В запуске автомобиля отказано. Управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения может навредить вашему здоровью.

Обалдевшим взглядом смотрю на бортовой компьютер Мондео.

— Охренеть, — присвистываю.

Эта падла ещё и содержание алкоголя в моём организме по воздуху определяет? Вот зачем отцу такая гадость в машине? Чтобы если что не иметь возможности сесть за руль? Бред, а если ситуация жизни и смерти и всякое такое? Интересно, а если я просто буду сидеть в машине, то она один черт не заведётся? Или у неё есть какой-то хитроумный датчик недалеко от водителя конкретно? Сколько вопросов… И ни одного вразумительного ответа.

— Даже машина и та против, — хихикает Оля.

— Ладно, пойдём другим путём.

Набираю номер начальника Отцовской свиты и вкратце обрисовываю сложившуюся ситуацию, ощущая на том конце трубки короткий смешок. Ишь ты, смешно им видите ли. Гадство. Спустя достаточно короткий отрезок времени до нас добирается трезвый водитель. Пусть развлекается. Забираю свою рыженькую на заднее сидение и там, растянувшись поперёк сиденья, мы вновь попадаем в объятия друг друга. О, да. Что ещё нужно? Вообще больше ничего. Можно даже меня из Форда не вытаскивать. Могу пожить и тут. До сих пор не верится, что все эти нервы и переживания позади и теперь мы оба признались в чувствах в открытую.

За разговорами обо всяких невероятно романтичных глупостях и нежными прикосновениями, совсем не замечаем, как отцовская машина оказывается в родном боксе. Оперативно, даже слишком, или все от того, что счастливые часов не наблюдают? Скорее второе. Сомневаюсь, что паренёк оказался совсем отчаянным и откровенно лихачил за рулём любимого авто Главы.

Пожав водителю руку, забираю ключи и принимаюсь вытаскивать вещи из багажника. И вновь все моё внимание приковывает к себе безликий бумажный пакетик. Что же там такое? Неспроста ведь она продолжает выдерживать интригу. Юрко Оля выуживает его из машины. Я даже не успеваю отреагировать. Шустрая какая. Пусть так. Все равно вот-вот узнаю, что за сюрприз она мне приготовила.

Стойко и мужественно тащу две пары коньков и витраж домой, осторожно лавируя в лестничных проёмах с достаточно объёмным стеклом. Не хотелось бы его разбить, жаль пустить столько стараний насмарку. Возле двери, визгливо подвывая от счастья, нас встречает Тамерлан. Без устали виляющий хвостом комок шерсти ластится к ногам.

— Бедняга, он наверное весь день голодный.

— Я просил Каина за ним приглядеть. Он должен был его кормить.

— Это хорошо.

Она тискает щенка, а я утаскиваю все наработанное сегодня непосильным трудом фигуриста и витражиста в кабинет. Уф. Пусть там полежит. Завтра найдём всему этому место. Сейчас у меня несколько иные планы. Хитро ухмыльнувшись, я выхожу в спальню и притягиваю Олю в свои объятия. Я и раньше не встречал сопротивления, однако, теперь имею право делать это абсолютно законно, что не может не радовать.

— Может, выпьем шампанского? — мурчу в самое ухо Оле, как заправский змей искуситель.

— Форд же тебе четко сказал: “превышено допустимое значение”.

Прикрываю глаза. М-м-м, издеваться изволите, Ольга Дмитриевна? Ты теперь моя, могу и отшлёпать. О, да… Даже приятная дрожь по телу пробежалась от этих мыслей. Но напирать не стану. В конце концов, для неё это важный шаг и я уважаю это. Чуть перетаптываюсь на месте, изображая подобие танца.

— Да бог с ним с Фордом. Шампанское, клубника со сливками, лёгкая музыка, ты и я.

— Почему-то мне кажется, что ты пытаешься меня соблазнить.

— Вполне возможно, — оставляю лёгкий поцелуй на её нежной шейке. — Но этого не будет, пока ты сама не пожелаешь. Подталкивать и вынуждать я не буду.

— Хорошо, давай шампанское и все прочее. Можно попросить твой ноутбук? Он мне нужен… Для сюрприза. А, да, и Катану… В ножнах.

— Катану не дам, она очень острая.

— Во-первых, я осторожно, во-вторых, я не буду вынимать её из ножны.

Любопытный чертик в моём сознании поднимает свою рогатую голову, и принимается буквально воспламенять мою и без того больную фантазию. Ноутбук? Пусть будет так. Правда, касательно оружия я крепко сомневаюсь, но, в конечном счете, сдавшись под натиском её решительного взгляда, я повержено поднимаю руки в воздух. Киваю головой и приношу необходимое из кабинета. Оля сосредоточенно роется в ноутбуке, а я принимаюсь накрывать импровизированный стол. Подкатной тумбочки будет достаточно для заявленного ассортимента продуктов.

— Когда я скажу, нажмёшь вот сюда. Ладно?

Удивленно киваю, выставляя бокалы на тумбочку. Взяв пакет и оружие, рыженькая скрывается за дверью ванной комнаты. Таращусь в монитор. Она нашла какую-то песню и хочет, чтобы я запустил её по сигналу. Зачем для этого она ушла в ванную? В пакете какое-то нижнее бельё? Или они и вовсе всё-таки решилась зайти в магазин для взрослых? Боги мои, от предвкушения даже сидеть ровно не могу. Что задумала эта дьяволица?

Томительное ожидание все больше подогревает интерес, доводя его до невероятного уровня. Даже Тимка, будто бы понимая мой накал, терпеливо уселся возле кровати и ждёт. Откидываюсь назад на локти, если она хочет, чтобы я сдох от любопытства, то идёт правильным путём. Практически готов умолять её ускориться, как вдруг дверь в ванную чуть приоткрывается. Сердце пропускает удар и, совершая кульбит, ухает вниз, беспощадно окатывая жаром организм.

— Включай.

Подчиняюсь отданной команде и жму на саундтрек. Плавная музыка, с примесью восточных барабанов и лёгких напевов наполняет комнату и в центр спальни мелкими шагами, чуть позвякивая, пока не ясно чем, семенит Оля, наглухо замотанная в лёгкую ткань. Оставив ногу в сторону, она опускает сперва один край своего занавеса-юбки, а затем второй.

Обалдев, нервно сглатываю. От испытанного шока совсем теряюсь, ощущая, как нижняя челюсть стремится к полу. Полуобнажённая, одетая лишь в лиф, наручи и длинную юбку в пол, закреплённую на самых бедрах, Оля двигается в такт музыке, сводя меня с ума окончательно. Вот ты какой, танец живота воочию.

Лёгкая летящая юбка практически прозрачна, оттого стройные ножки рыженькой проглядывают из-под ткани, бархатный лиф и пояс, увенчанный золотой россыпью разномастного бисера, монеток и пайеток невероятным образом подчеркивает её и без того роскошную фигуру. Длинные бисерные кисточки свисают с краёв этих элементов костюма, обыгрывая каждое движение бёдер и груди, превращая их в произведение искусства.

Каждым изгибом своего тела, каждым движением она отдаётся музыке, покачиваясь в такт. Ещё до начала действа я успел натыкать везде свечи и выключить свет, оттого её танец приобретает ещё более будоражащие нотки. Пламя бросает отсветы на её плоский животик, заигрывая со смуглой от загара кожей. Ровность моего дыхания летит в тартарары. Держу пари, что смотрю на неё с непередаваемым восторгом и вожделением одновременно, жадно наблюдая за каждым новым движением.

От происходящего я наглухо потерял дар речи, благо, что успел хотя бы охнуть в самом начале, ещё до того, как ей удалось полностью захватить моё внимание. Эта пластика в сочетании с идеальным чувством ритма поглощают меня всего и, невольно я представляю её, объятую не светом огней, а жаром моих ладоней. Я там, кажется, обещал её не подталкивать к этому, да? Скорее всего, не выйдет. В штанах уже все окаменело, однако, думаю, что она рассчитывала именно на это. Глупо было полагать, что подобная красота не произведёт на меня впечатления.

Строго говоря, взгляд Оли наполнен не меньшим влечением. Раскованно, даже дьявольски, улыбаясь, она порождает во мне натуральную бурю страсти, заводя и без того взвинченный до предела организм. Я хочу её здесь и сейчас. Вынув из-за спины катану в ножнах, она укладывает её на своё бедро и, продолжает танец, теперь уже накрепко вплетая в него моё оружие.

Вскоре музыка, вместе с градусом безумия в головах обоих, набирает обороты, и зеленоглазая, сделав шаг ко мне, усаживается на бёдрах, продолжая танец буквально на мне. Взяв мои ладони в свои руки, она укладывает их на талию. Сам я не смею и двинутся. Заворожённый действом, буквально забываю, как дышать. Её взгляд, наполненный страстью и желанием, придаёт ей ещё больше очарования, рискуя испепелить меня начисто. Как же она прекрасна…

Музыка плавно подходит к концу и сидящая в моих руках прекрасная Шехерезада выгибается назад. Крепче сжав её талию, удерживаю Олю на месте, не позволяя упасть. Чуть погодя, бестия возвращается в нормальное положение, с нескрываемым желанием глядя мне в глаза.

— Ты… Это шикарно! — сбивчиво рассыпаюсь в комплиментах.

— Заметно, — чуть поёрзав по моим бедрам, с хитрой улыбкой она придвигается ближе, практически вплотную к моим губам. — Я хочу тебя.

Плевать на клубнику с шампанским. После этих слов я будто теряю все нити, связывающие меня с реальным временем. Бархат её кожи под моими ладонями, призывный жар манящих губ, и общий соблазн происходящего срывают меня с якоря. Терпким поцелуем опускаюсь на её аккуратный ротик и не теряя лишнего времени углубляю поцелуй. Хочу испить до дна, даже если рискую захлебнуться от всеобъемлющих чувств.

— Как пожелаешь, султанша моего сердца.

Разогревающе поглаживаю её тело, путешествуя пока только по дозволенным местам, не руша рамки приличий. Я распалю тебя ещё больше, так, что с каждым прикосновением ты будешь растворяться в ощущениях все сильнее. Изнурительный поцелуй заканчивается, но лишь для того, чтобы сделать вдох и предаться новому. Её тонкие пальцы истинной пианистки зарываются в мои волосы, блуждают по шее и плечам, а затем опускаются на рубашку. Терзая пуговицы, она расстёгивает вещь, под аккомпанемент нашего шумного и сбитого дыхания, звучащего в унисон.

Сколько раз я мечтал об этом? Как часто прокручивал в голове картину того, как она, нагая и обласканная моими прикосновениями сладко стонет от удовольствия? И, наконец, добрался до этого момента. Совсем скоро так и будет, и я, наконец, сумею усладить не только свою бурную фантазию. Целую её шею, прогуливаясь по ней языком, мягко кусая кожу губами. Моя, только моя и ничья больше. Такое счастье нужно самому. Посасываю выступающую ключицу и срываю первый неуверенный стон с её губ. Да-а-а, продолжай. Громче.

Моя рубашка летит прочь, и я остаюсь с голым торсом. Чуть толкнув меня на простынь, Оля ухмыляется, отбирая главенствующее положение. Пусть так, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не передумало. Её уста опускаются теперь уже на мою шею, и я с шумом выпускаю воздух из лёгких. Как хорошо. Закрываю глаза, чтобы не мешать себе наслаждаться ощущениями, так намного лучше. Бисерные кисточки соприкасаются с торсом, создавая невообразимо приятный контраст между бодрящей прохладой костюма и моим разгорячённым телом.

Низ живота сводит сладкая истома, и я окончательно забываю обо всем вокруг. Ничто не имеет значения сейчас, только она. Опускаю ладони на её ягодицы, сокрытые от глаз лёгкой тканью юбки. В ответ на мои поглаживания зеленоглазая вновь мурлычет, уткнувшись носиком в мою шею. Её руки, кажется, будоражат каждую клеточку тела, вызывая волны неконтролируемого возбуждения и удовольствия, и я отдаюсь им без остатка.

Бережно переворачиваю её спиной на постель и нависаю сверху. Позже, если захочет, я ещё предоставлю ей возможность побыть сверху. Увлечённо она наблюдает за каждым моим действием, взором затянутых туманом желания изумрудов. Тянусь за бутылкой шампанского на столе и отпиваю алкоголь прямо из горла. Придётся немного пошатнуть собственную трезвость. Ольге для первого раза требуются долгие ласки, а аскетический образ жизни моих последних месяцев способен испортить все на корню. Да и самой русской не помешает умеренная доза допинга. Не хочу, чтобы ей было больно.

Отпив ещё немного, отставляю бутылку в сторону и в поцелуе, делюсь с возлюбленной шампанским. Умница, она поняла ход моих мыслей без единого слова. Хотя, вполне может быть, что эта выходка обусловлена поглотившей её разум атмосферой разврата и осознанием моей опытности. Сегодня все будет в первую очередь для её удовольствия. Первый раз должен быть особенным и до дрожи приятным оттиском отпечататься в памяти.

Снимаю с себя брюки и носки, оставаясь в одних лишь облегающих боксёрах. Смущённо девушка скользит взглядом по напрягшемуся органу, а затем отводит взгляд в сторону, заливаясь предательским румянцем. Бережно освобождаю её бедра от объятий пояса и юбки, любуясь каждой точёной линией роскошного тела. Обвожу пупок языком, щекоча кожу. Утратив контроль, Ольга выгибает спину, нарушая тишину комнаты мелодичным стоном. Мало, хочу ещё…

Скольжу выше, лаская каждый миллиметр бронзового бархата, упиваясь собственными ощущениями. В порыве страсти стройные ножки рыженькой обнимают мои бёдра, а я зверею ещё больше, все ближе и ближе подбираясь к груди. Нужно ещё шампанского, и мне и ей. Приподнимаю её за плечи и одним отточенным движением расстёгиваю лифчик. Отбрасываю вещь в изголовье, чтобы собака не попортила реквизит. С него станется.

Жадно обвожу взглядом округлую грудь русской. Мать моя женщина, я готов кричать от восторга ею. От одного моего взгляда соски моментально твердеют, предоставляя мне невероятное поле для действий. Щёки партнёрши напоминают два спелых помидора, налитых багряным цветом.

— Ты роскошна, — рыкнув от восхищения с примесью безумной страсти, я опускаюсь на её грудь, принимаясь ласкать каждый её сантиметр, предусмотрительно не касаясь сосков. Я доберусь до туда чуть позже, ещё больше распалив ощущения.

Вдоволь наигравшись со всем предоставленным, я смыкаю губы вокруг её нежной плоти. Сколько эмоций в этом стоне. Страсть, желание, удивление, восторг, и стыд, все смешалось в её голосе. Боюсь, она уже и сама не в силах разобрать, что именно движет ею. Это и не нужно. Главное кроется в том, что нам обоим безумно хорошо сейчас. От накативших ощущений она чуть сильнее сжимает мои бёдра в своих объятиях и, закопав пальцы в волосы, притесняет голову ближе к телу.

— Ай, как ты восприимчива. Кажется, я никогда не устану петь тебе дифирамбы.

— Разве это плохо? — сквозь стоны спрашивает она, тоном пронизанным желанием.

— Это восхитительно.

Поглаживаю вершинку груди языком, а затем втягиваю в рот. Вот так, туда-обратно, под шумное сопровождение её голоса. В какой-то момент меня посещает мысль, что я готов финишировать от одних её сладких возгласов. Нет, так дело не пойдёт. Я никогда не был бойцом-пятиминуткой, нехрен и начинать позориться. Вновь пью шампанское и делюсь частично с Олей. Я должен быть в строю как можно дольше, пока она не насытится. Переключаюсь на вторую грудь, продолжая ласкать пальцами первую. Интересно, сумеет ли она разрядиться так?

По-хозяйски укрываю её лоно своей ладонью, ощущая призывный жар даже сквозь ткань трусиков. О-о, я схожу с ума от этой девчонки. Такого бешеного желания у меня не было ещё никогда. Поправив своё достоинство, я устраиваюсь так, чтобы наша плоть соприкасалась сквозь ткань и медленно начинаю двигаться туда и сюда, подогревая её интерес. Мурлыкая, как довольная кошка, она выгибает спину, буквально на блюдечке подавая мне свои манящие округлости. И я не упускаю это из виду, окутывая спелые земляничины её сосков лаской.

Ощущаю, как мало-помалу она напрягается. Малахиты её глаз распахиваются, а по телу проходит лёгкая судорога оргазма. В ответ на это я лишь улыбаюсь. Есть контакт. Она просто невероятна! Обрушиваюсь со страстным поцелуем на её губы, терзая забывший своё природное предназначение дерзкий язычок рыженькой. Она обмякла в моих руках, приводя сознание в порядок, но это, откровенно говоря, не входит в мои планы.

Переворачиваю её на живот и заботливо ставлю на четвереньки. То лишь малая часть программы. Нижнее бельё Ольги промокло до нитки от соков, и я вожделенно стаскиваю очередную ненужную вещицу с прекрасного тела. Теперь моё заслуженное упоение получает её роскошная попка, и не только.

Пройдясь пальцами по нежному лону Ольги, я вновь получаю в награду одобрительный разомлевший стон. Это ещё далеко не самое приятное, что я способен сотворить с тобой. Целуя ягодицы рыженькой, я испытующе медленно ввожу в неё большой палец.

— Рик…

Её стон, в котором слышу своё имя — лучший сигнал о том, что я иду в верном направлении. Она поразительно узкая, крепкие внутренние мышцы до головокружения приятно сжимают мой палец.Ощущаю, как плывет сознание, представляя ощущения после того, как войду в свои новоявленные владения традиционным способом.

Ритмично надавливаю подушечкой на переднюю стенку влагалища, остальными пальцами мягко поглаживаю клитор Ольги, доводя её до исступления. Потонув в бескрайнем море удовольствия, она совсем перестала сдерживать свой голос, радуя все новыми и новыми мурлыканьями мой слух. Вскоре она вновь приходит к разрядке, сжимая в кулачках белоснежную шёлковую простынь.

Порядком подготовив её к грядущему контакту, переворачиваю Олю на спину и подкладываю под бёдра любимой подушку. Так её ощущения будут менее болезненными. Выуживаю из ящика комода презерватив и снимаю с себя боксёры, оставаясь перед ней абсолютно обнажённым. Раскатываю контрацептив по пульсирующему органу. Склонившись к Ольге, беру себя в кулак. Резко входить не стану, боюсь причинить совсем сильную боль, от плавности тоже в таком ракурсе не легче.

Крайне медленно, будто дразня, вхожу в её сладкую узость, а затем замираю на полдороги. Чувствую плеву, не только сам, но и по поведению зеленоглазой ощущаю, что подобрался к ней вплотную. Продвигаюсь чуть дальше, под сдавленный всхлип Оли. Черт. Несмотря на весь разогрев, провести этот процесс безболезненно, кажется, не выйдет. Лучше сделать это резче и махом лишить боли.

Извиваясь подо мной от болезненных ощущений, рыженькая сдерживает слёзы и до боли выпускает коготки в мою спину. Были ни была. Надеюсь у неё не будет спазма. Резким толчком буквально вгоняюсь в неё до основания, под наполненный мукой вскрик любимой. Это первый и последний раз, когда я принесу ей боль. Ну, может ещё всего разочек, когда она будет рожать моего Наследника.

— Прости, все позади, малышка, сейчас будет легче, — покрываю залитое слезами личико нежными поцелуями, не двигаясь с места. Ей нужно время, чтобы привыкнуть к моим габаритам и расшириться под них. — Скажи мне, как только станет легче.

— Хорошо. Уже не так больно, только очень… Непривычно.

— Это дело поправимое.

После такой боли, как пить дать, все возбуждение с неё схлынуло, а потому вновь берусь за тонкую и нежную настройку её тела на продолжение банкета. Постепенно она отвечает взаимностью моим ласкам, и я ощущаю, как от возбуждения чуть плотнее сжимается её лоно. Пора. Занимаю её губы страстным, почти удушливым поцелуем, начиная плавно двигаться туда и обратно.

Вбираю её стон, не разрывая контакта наших губ. Плавлюсь от неимоверно приятных ощущений, укутывающих в своей неге сознание. Рукой сжимаю грудь Оли, упиваясь своими ощущениями.

— Как. Же. Ты. Хороша. Черт. Подери. — в промежутках между толчками рычу я, любуясь её лицом. Закатив глаза от удовольствия, забыв о рамках приличия, она тяжело дышит, подстёгивая меня к планомерному наращиванию темпа. Упиваюсь каждой новой секундой ощущений и в какой-то момент не успеваю сдержать хриплый стон. Да-а-а, эта девчонка настоящая награда.

На своём веку я видел много девственниц, но ни одна из них не делала со мной такое. Её неопытность не раздражает, напротив, сводит с ума, даруя просто невероятное наслаждение процессом. Вновь припадаю к губам, хочу чувствовать её всем телом. Ближе. Жарче. Моя… Чувствую, как бисерины пота покрывают тело, а удовольствие разливается по низу живота, сводя мышцы в сладостном предвосхищении разрядки.

Руками нахожу её ладони, распростёртые по простыни и, сплетя пальцы между собой, легонько вжимаю в простынь. В моей власти не меньше, чем я в её. Мы оба принадлежим друг другу и иного варианта событий я более не желаю. Вновь глухо подаю голос, вперемешку с её звонким напевом. Ощущаю, как и без того узкая Ольга сжимается вокруг меня сильнее. Она вот-вот достигнет финиша.

— Давай, малышка, давай!

Спустя пару толчков она выгибает спину, образуя дугу, и звонкой трелью полного наслаждения голоса разрывает тишину комнаты. Долгая судорога оргазма беспощадно накрывает хрупкое тело, вынуждая все мышцы сжиматься в сладострастной разрядке. Я ощущаю это как нельзя лучше.

— Оля… — полным сладкой муки голосом, на грани сознания, протягиваю имя той, что дороже всего на свете. Её плоть сдавливает меня и не в силах больше терпеть, ухожу в нирвану практически следом.

Обессиленно валюсь на неё сверху, в немом восторге переводя дух. Усталость прошедших суток, бессонной ночи и поистине волшебного секса раскатывает меня по простыни. Никогда не сумею насытиться ею. Она нужна мне, вдох от вдоха все больше. Словно наваждение, которое невозможно выбросить из головы, она безраздельно владеет моим сознанием, а теперь и телом. И я рад такому повороту событий. Моя.. А я её…

— Прости, — коротко целуя её в шею, виновато сползаю на матрас. — я тяжёлый.

— Кто тебе такое сказал?

Её разморенный голос прокрадывается в сознание, а я невольно хмурюсь. Джевелс всегда ругала меня за это. Вот только говорить Оле об этом не хочу, не стоит портить момент.

— Сам догадываюсь, я намного крупнее.

Притягиваю обнажённую девушку к себе и блаженно закрываю глаза. Как же хорошо жить на свете все-таки, особенно когда недосказанности больше нет.

— Я люблю тебя, — зарываюсь носом в её густые локоны.

— Хочешь правду?

— М?

— Это, наверное, глупо, — отводя взгляд в сторону, вздыхает русская. — Я боюсь, что проснусь завтра, а все это окажется сном. Уж больно все хорошо…

— Все будет в порядке. Это все самая настоящая реальность.

Погладив её по щеке, я поднимаюсь с постели, с голым задом и задранным до потолка носом, горделиво вышагивая в ванную. Нужно выбросить презерватив и смыть с себя остатки пота и семени. После оперативной водной процедуры возвращаюсь в спальню и тушу свечи. Ольга так и не оделась, внимательно наблюдая за мной.

Ныряю в объятия постели и любимой. Укрываю нас тоненьким одеялом, с головой окунаясь в тепло её нежных рук, робко обнявших меня. Совсем выбился из сил… Хотел ещё ванную с лепестками роз, да сил уже не хватит, ни у неё, ни у меня самого. В следующий раз. Баловать её придётся в том же режиме, уж очень мне понравился весь этот процесс. Коротко целую сонную Олю.

— Завтра, когда проснёшься, помни, если мы оба голые, значит, все было взаправду. А сейчас, спокойной ночи, любимая.

— Спокойной ночи, родной.

Родной… Расплываюсь в широкой улыбке до ушей, в ответ на её мурчание и закрываю глаза. Завтра родители будут наконец-то довольны, и перестанут меня дёргать. Это был божественный день. Я бы с удовольствием прожил его ещё раз, но, к сожалению, до таких возможностей наши технологии не дошли. Ещё раз чмокнув зеленоглазую в макушку, полностью отдаюсь на волю сна. Хватит на сегодня мыслей и дел, пора и отдохнуть.

Комментарий к LI Глава

Это свершилось! Бгг, паровозик который смог :D

Очень жду Ваших отзывов о новой главе. Поделитесь впечатлениями! Вам не сложно, а нам с Риком очень приятно)

========== LII Глава ==========

Вальяжно потягиваюсь ото сна, ощущая то, как соприкасаются наши тела под одеялом. М-м-м, утро доброе. Вновь утыкаюсь носом в её локоны. Вставать не хочется от слова совсем. Слишком хорошо, рука не поднимется разрушить эту негу. Сколько время? Уж больно солнце ярко светит за окном… Мы, кажется, проспали все, что только могли.

Тянусь за мобильным и с ужасом отмечаю, что уже без малого одиннадцатый час. Глава задаст мне знатную трёпку. Я обещал, что сегодня мы уже, как два штыка, будем на рабочих местах с самого утра. Впрочем, если он до сих пор не оборвал мне трубку, то можно и не спешить. Любопытство родителей, конечно, не знает границ, но вместе с тем они мудро не тревожат нас. При любом раскладе понадобилось бы дополнительное время, или чтобы успокоить себя и смириться, или для полного и безбашенного наслаждения обществом друг друга.

Воспоминания о вчерашней умопомрачительной ночи вихрем проносятся в сознании. Все было роскошно и определённо стоило мучительного ожидания и ограничений самого себя. Эта её неопытность, робкий наивный взгляд, дрожащие от удовольствия губы, издающие сладкие стоны… Вся она была роскошна вчера и не менее прекрасна теперь, под властью сна.

— Доброе утро соня, пора открывать глазки, мы уже и так все проспали.

Легонько трусь носом о её румяную щёчку и вскоре, лениво помаргивая, она открывает глаза. Будто свыкаясь с ощущением собственной обнажённости и моих объятий, русская с немым вопросом, застывшим в лучистых изумрудах, смотрит на меня. Заговорщически ухмыляюсь, о да… Одним грациозным движением сбрасываю с нас одеяло, демонстрируя Оле наилучшее доказательство реальности вчерашних событий.

— Как я и говорил: если мы проснёмся голыми, значит все, что вчера было — чистая правда.

Недоверчиво она скользит взглядом по нашим телам вниз, мало-помалу наливаясь краской. Боже мой, настолько она не краснела ещё, пожалуй, никогда. Стыдливо рыженькая прячет взгляд, уткнувшись носом в мою грудь. Святая невинность.

— Даже не думай стесняться, — мягко обращаю Оленьку лицом к себе, абсолютно серьёзно вглядываясь в её бескрайние омуты. — Ты роскошна и это бессмысленно отрицать. Я люблю тебя.

Словно документ государственной важности, я заверяю свои слова крепким поцелуем. Все, О’Хара, вот ты и растаял, как мороженное в летнюю жару. Настолько хорошо бок о бок с ней, что вставать совсем не хочется.

— Я тоже тебя люблю, — нежная улыбка озаряет её лицо. Черт подери, ненавидел ведь всегда розовые сопли, а сейчас буквально с удовольствием захлёбываюсь в этом океане чувств. Надо брать себя в кулак. Так совсем недолго растерять и остатки бдительности. Джейсон как раз и будет пользоваться именно такими моментами, когда я попросту даже не задумываюсь о возможном ударе.

— Я вчера так и не успела тебя спросить. Когда ты понял, что любишь?

— Помнишь наш первый приезд в загородный дом? Вот тогда, — уверенно отвечаю я. — Когда мы пошли на рыбалку, Отец завёл очередной разговор о тебе. Я к тому моменту уже со счета сбился… Эта тема была частым явлением. Никогда не хотел ни с кем встречаться и любить. Потому, что мог принести опасность близкому человеку. Однако, Глава открыл мне простую истину: тебе я уже неплохо так испортил все, что мог. Эти слова запустили во мне поистине адский механизм, и после нашего пикника у реки я уже четко знал, что испытываю к тебе не просто дружеские чувства. После возвращения хотел купить цветы, сделать какой-нибудь сюрприз. И на тебе… Задание в пустыне. Не хотел признаваться до. Опасался того, что могу не вернуться. С этим грузом тебе было бы ещё труднее пережить мою гибель. После пустыни сама знаешь, на что я был похож. Там не до признаний. С каждой твоей новой отважной выходкой я ощущал, как влюбляюсь все сильнее. Сама видишь, я просто-напросто тормоз и мог бы сказать об этом уже давно.

— Пожалуй, — задумчиво хмыкнув,собеседница закусывает губу. — Все это больше смахивает на отговорки. У тебя были иные причины, о которых ты говорить не хочешь… Мне так кажется, по крайней мере.

— Делаешь успехи, — ухмыляюсь, чуть ощутимо прикусывая мочку её ушка. — уже научилась видеть меня насквозь.

— Ах, если бы… — в её раздосадованном тоне лёгкими нотками сквозит обида. — Я перед тобой, как на ладони, а ты до сих пор закрытая книга.

— Так открой её. Я вон, видишь, весь перед тобой, аж даже без обложки. А если честно, то я боялся, что как только у тебя появится выбор, ты сбежишь от меня, так же как мать сбежала от Отца.

— Облегчить тебе жизнь своим побегом? Ну, вот ещё!

Смеюсь в ответ на её слова. О, дорогая, кажется, ты слабо себе представляешь, кто кому будет кровь портить в нашем тандеме. Она недолго трётся носиком о мою шею, а затем оставляет на ней лёгкий укус, и расплывается в хитрющей улыбке.

— Я тоже умею кусаться.

— Даже не сомневаюсь, Лисица.

— Почему именно этот зверь?

Хищно надвигаюсь на Олю, зловеще сверкая глазами. Наваливаюсь сверху, бережно вжимая тонкие запястья над головой в подушку.

— Потому что ты рыженькая, хитрая и постоянно норовишь меня загрызть, кокетливо виляя своим пушистым хвостиком у меня перед носом.

— Исходя из этой логики, ты заяц.

— Почему это? — возмущенно отрываюсь от её шеи, прекращая бродить по ней жаркими поцелуями. — Я думал, что я тигр… Ну, на крайний случай, котик.

— Лисы не едят котиков и уж тем более больших. А вот кроликов за милую душу.

— Р-р, видишь? Я даже рычу!

— Коты не рычат, они шипят.

— Тигр рычит.

— Боже, мы сошли с ума, благо нас никто не видит со стороны, — вперемешку с томным выдохом от поступающих ласк, констатирует Оля.

— Да ну, брось. Забавно же. То, что происходит за закрытыми дверями нашей спальни и приемлемо для нас обоих — остальных не касается.

— А что для нас приемлемо? — ох уж это её мурлыканье… Жаль продолжения не будет.

— Будем узнавать по ходу пьесы. Я свои лимиты знаю, а твои нам предстоит найти.

Укладываюсь на простынь, под разочарованный вздох Оли. Ей пришлась по душе эта игра, и она явно хотела большего. Притягиваю её к себе. Мы когда-нибудь встанем с постели или нет сегодня? Надо. Отец и Ким наверняка с нетерпением ждут итогов вчерашнего дня. Операция «Завоевание» завершена успешно. Миссия «Отношения» активирована. Вот только проходить такие квесты меня не учили, от слова «совсем».

— Для приличия уже пора бы встать, — зажмурив один глаз, будто прицеливаясь, бросаю взгляд на электронный будильник, стоящий на тумбочке. — Уже двенадцатый час. Давай примем ванну, позавтракаем и успокоим нервишки Главе. Он наверняка скоро лопнет от любопытства и примется обрывать мне телефон.

— Примем ванну? — кокетливо пробегая пальчиками по мышцам плеча, заигрывает зеленоглазая. — Что, прям даже во множественном числе?

Закатываю глаза. Дьяволица. Поднимаюсь с постели и одним ловким движением закидываю Олю себе на плечо.

— Прям даже да! — звонко шлёпнув её по ягодице, устремляюсь в ванную.

О, да, черт подери, теперь я могу себе позволить такие выходки. Ставлю её в просторную чашу душевой кабины. Рыженькая принимается стыдливо прикрываться руками. Это пройдёт со временем, пока ей не комфортно и это лучше, чем если бы её внезапно обуяла безбашенная раскованность.

Затыкаю сливную дыру специальной заслонкой и забираюсь к Ольге. У меня в покоях весьма удобное и вместительное джакузи со стеклянными высокими бортами. Три в одном! Можно использовать как душ, как ванную, а время от времени и вовсе отмокать в объятиях нежной пены и пузырьков воздуха. Собственно, именно этим мы сейчас и займёмся.

Капаю под струю воды гелем для душа, и она принимается услужливо взбивать воздушную и лёгкую пенку. Сажусь на выступ и утягиваю в свои объятия любимую. Ничего-ничего, я научу тебя не стыдиться собственной наготы, однако, это будет происходить постепенно. Должна же она, в конце концов, плавно осознать свою сексуальность.

— Прекрасно… — бормочу я, откидывая голову на бортик ванны. Что ещё нужно для счастья? Пожалуй, на данный момент у меня есть все необходимое, кроме безопасности. И для сохранности своего маленького райского оазиса я должен добыть эту невероятно важную составляющую. Сам я Джейсона не осилю. Он мне несколько не по зубам, как оказалось. Слишком мало у меня опыта и данных на него. Быть может аккуратненько заказать его? Вылезает же эта дрянь на свет божий время от времени? Пришьют себе по тихому, и поминай, как звали, зато я спокоен. Кайл без него ноль, а потому можно будет расслабиться.

Этот ход убил бы много зайцев одним камнем. Я убрал бы основного врага и защитил семью, Каин вернул бы себе законное место заместителя, да и мне не пришлось бы в муках добывать доказательства их диверсий. Заказать можно и старшего и младшего засранца, чтобы не пытался мстить за смерть горячо любимого родителя.

— О чем думаешь? — прижатая ко мне спиной и укутанная густой пеной, она совсем расслабилась.

— О нашей безопасности. Надо убирать Найтов с шахматной доски, — укладываю ладони на её плечи и, смазав кожу пеной, начинаю массировать их. Стоит отвлечь её от этих мыслей, нечего вникать в подобную грязь. Я — мужчина, защита семьи — моя задача, а потому и руки марать предстоит мне.

Постепенно Ольга совсем отдаётся на волю моим рукам, изредка мурлыкая от удовольствия. Я рискую разнежить её до состояния полного нестояния, а ведь нам ещё идти к родителям. Обнимаю её, взамен убранным от плеч рукам оставляя цепочку целомудренных поцелуев. Такое хорошо бы на ночь, перед сном. Развернувшись, Оля опирается ладонью на мою грудь и придвигается ближе, смыкая наши губы в безмерно нежном поцелуе, до краёв наполненным любовью.

Полноправно уложив руки на её бёдра, притесняю ближе, фактически вынуждая усесться на меня сверху. Мультяшно округлив глазки от ощущения моей эрекции под собой, русская на секунду замирает. К румянцу от жара прибавляется смущение, делая свою обладательницу по-настоящему пунцовой. Ощущение тесной близости её тела кружит голову.

— Ведьма.

— Почему это? — озадаченный писк Оли веселит меня, провоцируя на короткий смешок.

— Потому что ни одна женщина не делала со мной такого. Хлеще наркомании, уж поверь. Доза нужна постоянно.

— Так бери, этот допинг тебе разрешён, — томно соблазняет она, обвивая руками мою шею.

— Я бы и рад, но в ближайшие пару дней нельзя, — напустив на себя невинный вид, укладываю ладонь на её лоно, пальцами поглаживая нежный цветок. — придётся подождать, пока там все заживет, после вчерашнего.

Зажмурив от удовольствия глазки и вновь покраснев, она запрокидывает голову назад, открывая, моему жадному до её форм взгляду, упругую аккуратную грудь. Почему бы и не развлечься подобным образом, раз уж она так бойко нарывается? Языком дразню её налившиеся возбуждением соски, время от времени забавляясь то с одним, то с другим. Стонет, крепко вцепившись в мои плечи руками. Да, маленькая извращенка, я не лгал, когда говорил, что мы будем испытывать лимиты, только совсем постепенно и мягко. Ванная для нас приемлема. Прекрасно. Надеюсь, что Оля не ханжа, иначе список развлечений может существенно сократиться.

За своими размышлениями упускаю момент, когда она выходит из под контроля. Одержимая накатившим разрядом удовольствия, она подаётся вперёд, растеряв силы, укладывается на мою грудь. Шустрая девчонка, и это очередное её достоинство. Поглаживаю спину, ощущая сбитое дыхание партнёрши на своей коже.

— А ты?

— Столько месяцев терпел, уж пару дней переживу как-нибудь. Не волнуйся, я в накладе не останусь.

Коротко прыснув от смеха, любимая чуть отстраняется от меня, меняясь буквально в секунды. От этого взгляда по телу проходят мурашки, до чертиков серьёзная Оля смотрит глаза в глаза. Что я не так сказал? Или сделал? Чувствую себя, как Тимка, пару дней тому назад погрызший самые удобные туфли хозяйки.

— Что такое?

— Я не знаю, к чему ты привык… — отводит взгляд в сторону. Что происходит? — Не знаю, как у тебя все было раньше. Я не смогу простить измену, если она произойдет. И не смогу смириться с побоями. Если ты не готов быть только моим, то нет смысла и начинать… Да, я не опытная, но…

— Тише, — укладываю палец на её губы, не давая договорить. Откуда такие жуткие мысли в такой разумной голове? Впрочем, это логично. Я несколько раз упоминал, что считать поголовье моих бывших бессмысленно, ни одной переписи не хватит. Да и о том, что многие были со мной одновременно, тоже упоминалось. Вот тебе и природа сумбура.

— Я хранил Джевелс верность два года, пока она не начала гулять от меня налево. Она злилась и мстила. Ей хотелось любви, видимо, а я считал все это лишь дружбой, в том числе и постель. Любовники — да, но не больше. И я всегда говорил ей об этом. А потому тут вопрос встречный. Если ты готова мне не изменять, то у нас все будет путём. Знаешь ли, порядком нагулялся. А потому как там в этом дико популярном фильме? Она моя, а я её. Да и, собственно, ты видела мою реакцию на подкат Элен. Хотя мог бы воспользоваться, отношений у нас тогда ещё не было. Касательно побоев, можно сказать обидела. Я хоть раз на тебя замахнулся? Этого не было, даже когда ты была просто квартиранткой в моём доме, с чего бы распускать руки теперь, когда ты чуть ли не самое дорогое, что у меня есть? Брось эти глупости. Максимум, который я за собой оставлю, это поймать тебя и отшлёпать по заднице, за что-нибудь совсем уж феерическое и то легонько, в качестве игры, идёт?

В малахитовых светлячках проглядывает облегчение, а алые губы складываются в довольную улыбку. Ну, вот и ладушки. Уф, это только начало отношений, а уже пошли серьёзные разговоры, во время которых чувствуешь себя последним засранцем, который каким-то образом умудрился натолкнуть несчастную девочку на такие жуткие мысли.

— Есть что-то, чего и ты простить не сможешь, кроме измены?

— Да, предательство, — без доли сомнения в голосе, выдаю свой ответ. — Шпионы люди чести, за редким Найтовским исключением, а потому я привык к тому, что предательство недопустимо. Неважно о чем идёт речь, семья, родина, бойцы, которые верят твоим приказам. Семья это самое дорогое, что мы имеем, и какова же тогда нам цена, если мы готовы это предать? А потому я никогда не сумею понять и принять такую выходку. Впрочем, к тебе это вряд ли можно отнести. Ты не продала меня Найтам даже на самом старте, когда мы ещё не были связаны чем-то большим. Думаю, нам не о чем волноваться.

Бодро кивнув в ответ, Оля вновь укладывается на мне, как панда, обхватив тело. Тишину окружающей идиллии прерывает мощный рёв желудка, угнетённого сосущей пустотой. М-да, уж. Взвыл-то как корова, бедная рыженькая аж подскочила от неожиданности.

— Давно пора позавтракать, — подытоживает свой звонкий смешок зеленоглазая.

— Да, кролика надо откармливать, а то чем будет питаться лисица?

— Не кролика, а зайку, — она игриво нажимает пальчиком на кончик моего носа, а я от чего-то смеюсь. Зайка, умора! Наследник, боевик элиты, лучший в своём поколении, маститый убийца. И Зайка… Серенький, пушистенький и ручной. Кто узнает — засмеёт. А в целом, если смотреть на вещи объективно, то с ней я всегда такой и есть. Мягкий, добрый и заботливый. Плевать, главное, что это происходит за закрытыми дверями спальни, как говорит Ким. Теперь мне до чёртиков любопытно, как в уединенной обстановке мать кличет Главу. Если так же зайчиком, то я рискую помереть со смеха, как только услышу. Стоит отдать блондинке должное, она никогда не позволяла себе таких нежностей даже при нас, изо всех сил поддерживая имидж монарха Штаба.

Окончив все положенные водные процедуры, мы выбираемся из ванной и, к моему сожалению, Ольга достаточно юрко успевает одеться в домашние шмотки. Уйми аппетиты, Рик, а то выглядишь, как извращенец. Воздержание — штука страшная. Кухня её стихия, а потому я усаживаюсь на барный стул и послушно жду, лишь только взглядом провожая каждое движение русской.

— Яичница или оладьи?

— Давай первый вариант. Чем дольше мы возимся, тем сильнее я рискую отхватить от отца. Я, конечно, крайне редко и давно получал затрещины до звона в ушах, но повторять не хочу. Я слишком стар, для всего этого.

Хохотнув, Оля принимается мастерить что-то невероятно вкусное. От запаха желудок начинает петь свои тошные заунывные серенады, подгоняя рыженькой очередной транш веселья. Её оперативность не знает границ, спустя пятнадцать минут на стол опускается тарелка с ароматной едой, а миска Тамерлана пополняется двойным объёмом корма. С утра мы как-то совсем позабыли о питомце, а потому ликвидировать последствия приходится сейчас, да ещё и с неустойкой. Пожелав друг другу приятного аппетита, ощутимо налегаем на завтрак. А то, проспали все на свете, как бурундуки, так ещё и сколько времени нежились то в постели, то в ванной. Не порядок. Есть нужно вовремя.

Режимность никогда не была моей сильной стороной. Всегда все делал хаотично, хватаясь за каждую соломинку по очереди, за что исправно получал нагоняи от отца. Глава весь язык истрепал в нотациях о том, что я должен быть собранным и последовательным. Вот только упорядочить весь кавардак порой труднее, чем властвовать над хаосом. Пожалуй, именно из-за этого я не оказался подготовленным должным образом к пустыне и дал Джейсону возможность меня убить. Надо взрослеть, черт подери. Теперь у меня ещё и собственная, пусть пока и крохотная, но семья наклёвывается.

После завтрака Оля принимается наводить марафет, а я решаю немного прибраться в комнате. Убираю свечи в кухонный шкафчик, кто знает, когда они пригодятся вновь? Танцевальный костюм бережно укладываю в пакет. Совершенно очаровательная штуковина. Чувствую, я часто буду требовать выступления на бис. Постепенно, теперь уже наша, спальня принимает свои привычные черты, становясь более опрятной и уютной.

Отправляю матери и брату сообщение, с просьбой зайти к Главе. Да, гораздо проще собрать их всех в одном месте, чем носиться из кабинета в кабинет и рассказывать все, как на повторе. Надо будет ещё не забыть замолвить словечко за Шона. Своё дело он вчера сделал на ура, оттого вполне заслуженно должен стать поваром нашей столовой. Может, хоть готовить прилично начнут.

Оля собирается неимоверно долго. Или мне попросту так кажется от безделья. Я успел уже даже с Тимкой наиграться вдоволь. Женщины… Может именно их лучше ставить на должности президентов? Пока они соберутся на какие-нибудь правительственные переговоры, в них уже исчезнет надобность. Так, глядишь, и проблем подкидывать нам перестанут… Хорошая идея для диверсии. Махнуть не глядя, и наслаждаться жизнью. Одно только но, главное чтобы экспрессивные дамочки в пылу ссоры за ядерные клатчи не похватались. А то попляшет вся планета, при том качественно.

Когда зеленоглазая выходит из ванной, я театрально простираю руки к небу. Свершилось! Но, стоит сказать, что ожидания стоили того. Одета она, как куколка. Цветастое платьице до колена, каблучки и совсем лёгкий макияж придают её ещё большей невинности. Да-да, знаем, плавали, тыл, так сказать, до сих пор от её коготков огнём горит, особенно после горяченькой ванной. Ничего, и не такое переживали. Моя спина видала лохмотья и похуже.

Беру её под руку и, заперев покои, важно вышагиваю в Главный Корпус. Нас ещё ни разу не видели вот такими: вальяжными, держащимися за руки и до жути влюблёнными. Пусть видят все, она моя и молчать об этом я не стану. Чем скорее все наши люди привыкнут к этой мысли и начнут относиться к Оле подобающе, тем лучше для всех. Возле тяжёлой дубовой двери, я на секунду застываю, переводя дух, а затем стучусь, ожидая дозволения.

Суровый отцовский бас всегда неизменен, однако, сегодня он отчего-то лишь забавляет. Наверное, так влияет бурная фантазия, ярко рисующая довольного итогами вчерашнего дня Главу. Наконец его план увенчается успехом и очень многое в произошедшем зависело от него. Именно Райан подтолкнул меня к ней, за что я ему безмерно благодарен. Иногда все же стоит прислушиваться к родителям, их мудрость с высоты прожитых лет способна не только набивать оскомину, но и действительно принести пользу.

Как только мы появляемся на пороге, все трое внимательно уставляются на Олю. Что за? А, впрочем, логично. В её сияющих от счастья изумрудах легче всего отыскать ответы на все вопросы. Хитро, безумно хитро. Усаживаю возлюбленную в кресло и остаюсь за её спиной, накрывая плечи ладонями, совсем как тогда на совете Штаба. Не в силах больше сдерживать себя, расплываюсь в довольной улыбке и ироническим тоном начинаю приоткрывать перед присутствующими завесу тайны.

— Что ж, мы вчера очень здорово отдохнули, кстати, спасибо за ключи, отец, — укладывая на стол перед девушкой брелоки от Форда, улыбаюсь абсолютно хитрющим образом. — И теперь мы с Олей встречаемся.

Всплеснув руками, мать смахивает слёзы радости и, выскочив из-за своего места, обнимает новоявленного члена нашей семьи, осыпая ту поздравлениями. Довольная улыбка озаряет лицо отца, а брат принимается одобрительно кивать моим словам. Это оказалось проще, чем я думал.

— Наконец-то сподобился, тормоз…

Закатываю глаза в ответ на хлёсткий комментарий отца. Собственно, я и не рассчитывал, что все обойдётся совсем уж ванильными поздравлениями без капли язвительности. Отец и Каин не они, если не найдут возможности подшутить.

— Райан!

— Что Райан? Слава Штабу, хоть теперь все это позади и я могу смело слать всех обнаглевших невест восвояси. А то французы были только первой ласточкой. На тебя отбоя нет. Оля, иди, обниму хоть.

Весь этот муравейник трудно вообразить себе умом человека, который понятия не имеет, что кроется в недрах семейства Главы. Врач и напарник обнимают Олю, потом это счастье перепадает и на мою долю, хоть я и пытаюсь отмахнуться, но выходит паршиво. Все, все! Утопите ведь в этой патоке! Затем к новоявленной невестке подходит сам отец семейства и, крепко обняв, даёт одно, но крайне важное пожелание:

— Терпения тебе, моя дорогая. Когда закончится, прямо возьми скалку, как у вас это в России делают, и хлопни, чтобы промеж ушей звенело! Главное чтобы у вас все было хорошо, и чтобы внучков побольше!

— Какие внуки? — возмущённо встреваю я. — Остынь пока, с внуками-то! Рано ещё.

— Тихо, я не с тобой разговариваю. Я напрямую с поставщиком договариваюсь.

— Обалдеть, а я тогда кто?

— Производитель, — сквозь дикий ржач, подмечает Девингем. — Наше с тобой дело маленькое, походу.

Кабинет оглашается звонким смехом всех присутствующих. Надеюсь, никто не стоит под дверью. Все это веселье явно не вписывается в имидж правящей Династии, однако, кого это волнует сейчас? Поводов для радости в нашей жизни и так не очень-то много, оттого хочется не скупиться на эмоциях хотя бы в такие редкие моменты.

— А мне внучку! Я заслужила девочку, в конце концов, трёх мужиков вырастила, как-никак.

— Каких это трёх? — с подозрением косясь на врача, возмущается отец.

— Мальчиков да тебя, сам-то вспомни, как у тебя до последнего детство в одном месте играло!

Все, теперь наша с Каином очередь смеяться до потери пульса. Недоумённое лицо Главы правящей Династии просто бесценно. Даже нельзя описать словами, что именно за эмоции проскакивают в его серо-голубых глазах. В конечном счете, он сужает глаза, будто бы с подозрением кося на блондинку, и, повернувшись к Оле, выдаёт то, что порождает новую волну смеха:

— Не, ты её не слушай, она тебя научит сейчас. А вот про внучку мысль толковая, можно было бы наши пацанские ряды принцессой разбавить. Вот дедушка был бы ра-а-ад. Их-то в платья не нарядишь, засмеют.

— Остановись, дети задохнутся со смеху.

— Да ну, — сквозь слезы смеха, рвано протягиваю я. — главное чтобы внуки были.

— Ничего, поживёшь с моё, и не так внуков захочется. Лучше вообще двух. Или трёх. Внуков много не бывает!

— Десять, черт подери. Остановитесь! Я столько строгать не собираюсь.

— Тоже мне, Папа Карло, как будто много ума нужно, — с наигранной обидой в голосе, Райан подкидывает очередную порцию смеха в этот котёл безумия.

Мало-помалу мы с Каином приходим в себя и даже перестаём тихонько подхихикивать. Родители, тем временем, уже накрепко оккупировали Ольгу. В глубине души я безумно рад тому, как они восприняли мой выбор. Это дорогого стоит. Мне повезло родиться у отца, который при всем своём высоком положении никогда не видел во мне пешку, которую необходимо выгодно разыграть во имя благополучия Штаба. За это я безмерно благодарен ему. Каждому слову, действию и даже пинку, которые всецело были направлены лишь на одно: чтобы я вырос достойным сыном своего рода.

Я всегда чувствовал себя кем-то важным, тем, чье мнение может быть интересным, у кого есть право голоса. Никогда меня не позиционировали как пустышку, дело которой молчать, а потому я с детства знал себе цену. Быть может именно этот мудрый шаг отца помог вырастить из меня личность, имеющую собственное мнение и видение. Вместе с тем он всегда терпеливо и настойчиво учил меня уважению, умению считаться с остальными. От всей этой совокупности их с Ким воздействия я стал таким, какой есть сейчас.

Все эти разговоры о детях хороши, но что я сумею дать малышу? Что если я не сумею стать хорошим отцом? Таким же, каким является мой родитель? Смогу ли я научить его всему, чему необходимо для того, чтобы стать не просто сильным и уверенным в себе Наследником, но и человеком, готовым слушать и сострадать, если это необходимо? Я никогда не задумывался над подобными вопросами до настоящего момента.

Мы с Олей пара, следующий шаг, пусть и не прямо сейчас, но все же свадьба. Годы пронесутся, как шальной локомотив, и постепенно придёт время для рождения нового О’Хары. Вот тогда-то я и потеряю покой. Если я боюсь дышать над Ольгой, оберегая её на каждом шагу, максимально стараясь создать для неё безопасные условия, то что будет, когда у меня появится собственный сын?

Он будет моим продолжением, походить на меня, важничать, задирать нос и драться. Уловлю ли я нужный момент, чтобы вовремя искоренить в нём не нужные, разлагающие человека черты характера? Слишком много вопросов, а ответов пока нет. В любом случае пока невероятно рано задумываться о детях. Нам нужно пожить вместе, понять насколько у нас все хорошо, по возможности обустроить новое гнёздышко, побольше нынешнего. И уж тогда, лет через пять, можно будет задуматься о детях.

А что если родится дочь? Я же первому же жениху голову оторву за неё. Я то знаю, что у парней-подростков на уме! Там сплошные гормоны, тестостерон и спермотоксикоз! Убью к черту, и скажу, что так и было. А потом мне придётся выдать её замуж. Тут-то папочке Рику крышу и сорвет. Как её отдать? Да и сына как отдать? Вдруг он влюбится в подобие Джевелс? Я забуду, как спать! Нет, дети это не для моей нервной системы. По крайней мере не сейчас. Не готов!

— А давайте вечером соберёмся на семейный ужин? Каин, возьмёшь Лейлу, сядем все вместе, девочки нам чего-нибудь вкусного приготовят. Посидим, расскажете нам, как вчера день прошёл в подробностях, а потом Рик поведает о том, как тут весь Штаб на уши ставил со своей подготовкой.

— Всю контору спалил, — отойдя от своих мыслей о продолжении рода, отвечаю Главе. — Можно и так. Ты не против?

— Я только за, — Олина радостная улыбка невольно вынуждает ухмыльнуться и меня самого. Тепло так где-то внутри, аж петь хочется.

— Вот и решили. Тогда кыш отсюда все, дайте доработать до вечера по-человечески. Девчонки кооперируются и что-нибудь готовят. Ужин будем у Рика в покоях устраивать, а то пес ваш заскучает в одиночестве.

Вот так запросто взял и раскидал обязанности. Почему бы и нет? Имеет право, двойной бугор ведь, и Штаба и семьи. В итоге один на один с готовкой остаёмся только мы с Олей. Каин хитренько откупился помощью Лейлы, удалившись по невероятно важным делам. Знаю я эти дела, до вечера ведь будет в потолок плевать. Вернувшись в покои, мы с рыженькой вновь попадаем в объятия друг друга. Любовь на ура выбивает мозги из черепной коробки, оставляя вместо себя парящих бабочек, что крыльями щекочут тело изнутри. Создаётся ощущение, будто бы оно звенит от счастья, подобно кусочкам пестрого стекла, бережно собранным на нитку.

Бестолковое чувство, ей-богу, но как же оно греет душу. Все, что было до этого вдруг начинает казаться пустым, не полным, серым, а любая происходящая здесь и сейчас глупая мелочь кажется невероятно важной и полной тайного смысла. Аж голова кружится от всего этого буйства чувств.

От нечего делать и желания помочь любимой любой ценой, поступаю в распоряжение Оли на кухне. Старательно принимаюсь за чистку овощей. Дей не заставляет себя ждать, и после долгих поздравлений и бурной радости за нас, присоединяется к процессу подготовки ужина.

Очень интересно, до верховного змея уже доползли слухи о том, что мы с русской теперь официально вместе? Хотелось бы взглянуть хоть краем глаза на его лицо. Перекосило, наверное, неплохо. Он ведь стойко пытался доказывать Оле, что ей тут ничего не светит, и она сглупила, когда приняла не ту сторону. Ничего. И до него доберемся. Больше рисковать ею, как в загородном доме, я не стану.

Тимка бодро крутится под ногами у всех присутствующих, забавно выпрашивая хоть какую-нибудь вкусняшку. Сую ему кусочек моркови, и мохнатый обжора моментально проглатывает абсолютно новое для него лакомство.

— Ты её вообще жевать пробовал? Хомяк!

— Дай ему ещё морковки, она полезна для зрения.

— А что тогда останется кролику? — игриво откусывая кусок овоща, смотрю на Олю, в ответ на это она лишь качает головой.

— Кролик? — удивляется Лейла. — Рик — кролик?

— Нет… Он зайка… — смущаясь на ходу, зеленоглазая отводит взгляд, сложив губы в нежную полуулыбку.

— Забавно, такой зайка кому хочешь голову отгрызёт, как тот кусок от морковки.

— Ну, а ты Каина как называешь?

После этого вопроса Оли я даже притаился, стараясь не издавать ни звука. Ну-ну, скажи же! Сейчас от любопытства лопну. Сам же он никогда не признается, даже под дулом пистолета.

— Бусенька.

Все, ахтунг. Мой дикий хохот наполняет кухню, и я отхожу от девушек подальше, чтобы не огрести за несдержанность. Бусенька. Огонь! Я хоть пушистый. Смахиваю слёзы с глаз, черт пойми от чего, то ли от смеха, то ли от лука.

— Ему нравится, между прочим, — ворчливо оправдывается гостья.

Подавив собственную истерику, накатившую от ласкового прозвища брата, я ухожу ненадолго в ванную и умываю лицо. Со смеха покраснел, как помидор. Окончательно придя в норму, возвращаюсь к девчонкам, усердно колдующим над плитой. По большому счету моя помощь закончилась, и я теперь чаще мешаюсь, чем помогаю, регулярно приставая к любимой. Нужно. Больше. Ольги!

Успеваем закончить готовку как раз к приходу гостей. Так даже удобнее, не нужно будет подогревать и блюда не потеряют первозданный вкус. Силой сдерживаюсь от того, чтобы не поприветствовать свою бусеньку с применением этого уникального позывного. Не сейчас, не сейчас, держись Рик! Вместе с Каином вытаскиваем обеденный стол в спальню и помогаем накрыть его. Невестки Главы хлопочут над сервировкой и с полной отдачей делу расставляют посуду с угощениями на массивной столешнице. Его проще не выволакивать с кухни, чуть не надорвались, пока тащили.

Отец садится во главе стола, подле него устраивается Ким. Я занимаю противоположную сторону, заботливо придвигая Оле стул, стоящий рядом со мной. Каин с Лейлой садятся друг напротив друга. Идиллия, самая настоящая. Все это пиршество венчает запотевшая бутылочка водки, стоящая в самом центре праздника живота. Роль распорядителя алкогольной части вечеринки берёт на себя Райан, умело разливая водку по стопкам. Рыженькая безропотно соглашается, только просит налить ей всего половинку от стандартной дозы. Хорошо. Надо поглядывать за ней. Не хочу, чтобы на утро ей было плохо.

— Совсем недавно — подняв рюмку, Глава торжественно произносит тост. — наш стол был маленьким, неполным. Ким смотрелась за ним совсем одиноко. Теперь я рад, что нахожусь в обществе не только своих сыновей, но и женщин, которые для них дороги. Рад, что вы обе, пусть пока и не официально, но все же уже являетесь частью нашей маленькой, но крепкой семьи. За вас, девочки, за каждую из вас троих. Именно вы способны в корне изменить не только наш быт, но и всю жизнь, одним лишь своим присутствием и бесценной заботой.

Дружно опрокидываем рюмки. Хороший тост. Заедаю беленькую кусочком колбасы и незаметно для остальных укладываю свободную руку на колено Ольги. Хочу чувствовать её, каждую минуту, будто до сих пор боюсь, что мираж рассеется и все вернётся на круги своя. Нет, теперь все будет двигаться по иному, более приятному сценарию, по крайней мере в наших с ней отношениях.

— Что ж, — чуть хлопнув ладонями по столу, Глава деловито улыбается, поглядывая на нас. — Теперь мне нужно будет как-то добраться до Олиных родителей. Сколько можно считать дочь без вести пропавшей? Я бы уже с ума сошёл, если бы в течение такого времени не сумел найти Рика.

В глазах рыженькой искрой вспыхивает надежда, граничащая с мольбой. Вся превратившись в сплошное внимание, она наблюдает за отцом. К изумрудам подкатывают лёгкие слёзы, как она именует это явление, счастья. Чуть ощутимее сжимаю пальцы на её коже, пытаясь внушить таким образом уверенность в словах шпиона и поддержать.

— Вот только что мы им скажем? — обеспокоенный голос матери наталкивает меня на очередной ворох неприятных мыслей. Они воспримут нас как врагов… Столько времени русская томилась здесь в натуральном плену и мы молчали. Её родственники явно не среагируют на меня благосклонно, как и на присущий мне образ жизни в целом. Черт. Об этом я совсем не думал.

— Что-нибудь придумаю. Вываливать на них сразу всю правду не стоит. В идеале их нужно сюда как-то заманить так, чтобы об этом не прознал Рокоссовский. Потом-то он, конечно, узнает, но будет поздно. У нас уже будет заключена помолвка.

— Вдруг они откажут? — продолжает напирать блондинка.

— Скорее всего, так и будет, — Вслух сказал? Судя по реакции остальных да. Слишком углубился в размышления и даже не понял, как слова сами собой сорвались с языка. Придётся доводить мысль до логической точки. — Не бог весть какой подарок, жених — профессиональный убийца, да еще и вырвавший свет в оконце из тёплого и уютного кокона любящей семьи.

— Мне нужно будет поговорить с ними самой, они поймут, — Оля суетливо тараторит. Опасается, что мы вовсе решим не связываться с её семьёй? Нет, этого не будет. В любом случае, они должны знать, что она жива и в добром здравии.

— Естественно. Главное только как-то аккуратно затащить их в Америку, — подытоживает отец. — Я, к сожалению, не могу туда незаметно гонцов заслать. Если в девяностые в России царила жуткая разруха, в которой Громовым было банально не до мелких лазутчиков, то теперь у них граница на замке. Это похвально, на самом-то деле, но не в нашем конкретном случае.

— Ну, как сказать “на замке”… — язвлю, ведь и правда, Ольгу-то пропустили, как не крути. — Кайлу удалось туда своих людей запихнуть.

— Конечно, я был вызверен хакерской атакой на столько, что пообещал ему на пару со старшим голову снести, если он мне не добудет дерзнувшего.

— Не порядок, хакера нет, а головы у Найтов на плечах.

Поджимаю губы, под неодобрительный взгляд родителя. Ясно, о блондинистом выродке и его дьяволе-папаше мы даже слышать не хотим. Впрочем, может это и правильно. Сегодня не до них. А ведь и правда интересно, как же наша ледышка туда влезла? Вода, конечно, везде дырочку найдёт, а уж если замерзнет, то ещё и разверзнет её до жутких размеров, но все это лирика. В сухом остатке повисает ещё один вопрос. Как можно влезть в страну, за границей которой наблюдают настолько пристально, что даже отец отмечает эту внимательность?

Хорошенькая загадка, которая опять отправится в долгий ящик, ко всем остальным вопросам по выводку змей. У каждого имеются скелеты в шкафу, но на этих двух ребят никакой мебельной фабрики не хватит. Почему все это так напоминает мне эффект домино? Если зацепить первую кость, найти кончик нитки, то все их тайны одна за другой всплывут на свет, похоронив под собой всю паучью сеть серого кардинала.

Что-то нечисто с этой границей. Не приоткрылась ли она преднамеренно? Да нет, тогда Рокоссовский бы точно знал, где искать Ольгу, да и им незачем было бы заворачивать её депортацию. До сих пор не ясно, зачем Джейсон совершил этот манёвр с пленной. Это единственная выходка, которая не укладывается в общую канву его планов. Заранее предателю неоткуда было знать, оставлю я её у себя или вышлю в другие покои. Оставлять её для мести Кайла глупо. Даже без моего покровительства он бы крепко отхватил за убийство гражданской.

Каким образом отец уехал учиться в Москву, если Дед и покойный Владимир Громов ненавидели друг друга до скрипа в зубах? Меня даже признавать Наследником не хотели из-за того, что я банально произошел от русской крови. На секундочку даже не от шпионской. Один и тот же ли это ход в зимнюю сказку? Или у Джейсона свои связи?

— Слушай, вопрос не по теме, — пытаясь соединить между собой цепочку событий в сознании, отзываюсь я. — Ты учился в МГУ. В те годы там была полная разруха, да. Но я не верю, что за столько лет они тебя не засекли. Тем более, что учился ты под своим именем. Как так?

Все с любопытством устремляют внимание на Главу. Интересная деталь, Ким тоже не в курсе таких возможностей? Ладно она училась в России. Неприметный медик Штаба нигде и не мог засветиться до такой степени, чтобы попасть под прицелы русских в такой-то тяжёлой обстановке, а вот Наследник — человек не маленький.

— Перестройка сильно подкосила безопасность страны. Штаб России тоже пострадал от всех этих бесконечных перемен и буквально не знал, за что хвататься. Подумай сам, — всплеснув руками, терпеливо поясняет отец, опершись локтями о столешницу и подавшись вперёд, принимается очищать мандарин от кожуры. — Был огромный Советский Союз, один единый Штаб СССР. С этой махиной связываться не хотел никто, отсюда и появление НАТО. Отдельно противостоять им не мог ни один Штаб нынешнего Североатлантического союза. Когда страна рассыпалась, как карточный домик, начал валиться и Штаб. Белорусы, Украинцы, Армяне, Грузины, все союзные республики стали независимыми государствами, а значит и должны были обзавестись своими шпионами. У Громовых из рук валилось все, по началу они стояли крепко, пытаясь держать всех в кулаке, сохраняя единство. Но политика дрянная штука. В конечном счете, именно она раскроила мощнейший Штаб на куски, — демонстративно разделив фрукт на дольки, отец кивает на него. — Владимиру пришлось отпустить представителей братских народов восвояси, чтобы там они создали свои Династии. В знак крепости отношений он женил Михаила на Наследнице новоявленной Украинской Династии — Людмиле Вишневецкой. Я как раз учился в этот самый период — развала и разрухи. Отец заключил своеобразный договор. Я учусь, во все ещё годном на тот момент МГУ, а он взамен не вмешивается в процесс деления их Штаба, и не заманивает выходцев из России в НАТО.

Задумчиво перевариваю информацию. Хотел бы я глянуть на переговоры Громова и О’Хары. Это даже у нас с Лёхой не вышло, а уж как сумели договориться деды, которые до зуда в пятой точке ненавидели друг друга — штука интересная. А ещё безумно интересно, почему между ними царили такие плохие отношения? Были ведь какие-то причины? Наверное, я никогда об этом не узнаю.

Джейсону явно нечем было шантажировать русских. Выходит, людям Кайла или просто повезло остаться незамеченными при вылазке в Россию, или таки у них есть свой ход на родину моей ненаглядной. Надо его найти и прикрыть лавочку. Громов в здравом уме никогда не разрешил бы им приехать, чтобы повязать шпионку. Что если они специально взяли не ту? А Ольга просто случайно подвернулась под спланированную акцию? Тоже бред… Зачем оно им? И тем и другим нет смысла заниматься подобными вещами. Чем дальше, тем хлеще. Об этом надо думать на свежую голову.

— Я бы дорого дал, чтобы посмотреть на переговоры Владимира и деда.

— Не поверишь, но я тоже, — с несколько печальной улыбкой на лице, отец переводит взгляд на Олю. — Теперь нам надо проделать что-то похожее с Олиными родителями. Нам нужно, чтобы они не обратились к Рокоссовскому. Он может испортить и без того хрупкую ситуацию.

— Может, мне тогда самой с ними поговорить? Хотя бы по телефону… Я сумею убедить их приехать так, чтобы Паша не знал.

— Возможно. Я подумаю над этим и решу, как сделать лучше. К концу недели, в любом случае, мы выйдем с ними на связь и решим последнюю проблему. Идеальный вариант, если они останутся жить здесь. В России они, скорее всего, попадут под пристальное наблюдение. В конце концов, будучи родителями невесты Наследника, они могут знать что-то полезное для Громовых и того же Павла. А здесь они были бы рядом.

Многозначительно улыбаюсь, в ответ на слова отца. Безопасно тут, как же. Впрочем, на Родине им слаще не будет. Если все произойдёт так, как желает Глава, то количество людей, за безопасностью которых мне придётся следить буквально двадцать четыре на семь, вырастет на двух человек. Я себя не прощу, если Оля останется без родителей по моей вине.

Зеленоглазая лучезарно улыбается в ответ на слова Боевика. Она ждёт этой встречи уже безумно давно. Затягивать с воссоединением уже некуда, и так мучить её выше моих сил. Ладно, О’Хара, не впервой. Заведёшь себе достойную свиту, наберёшь толковых бойцов, закрепишь за ними гражданских членов своей семьи, и будешь спать чуточку спокойнее, самую малость. Затем уже можно будет заняться участью хитрожопых Найтов.

Вот уж кто действительно оправдывает свой герб. Символ Династии есть не только у правящих семей, но и у любой семьи, род которой насчитывает более чем три поколения. У Найтов на гербе притаилась хитрая лисица, с обманчиво-ласковым взглядом и добродушной мордашкой. Мне ли не знать, каков оскал их тотемного, так сказать, зверька? И вправду справедливым кажется характеристика Ольги. Пока на их фоне я кажусь не Фениксом, а зайцем, которого упорно пытаются растерзать.

Ничего, рано или поздно мне удастся подпалить им шкуру. Нужно только опыта набраться и ума. Хотя, это скорее прерогатива Каина. На его гербе красуется умудрённая веками сова. Надо сказать, что внимательность и любовь к деталям — семейная черта Девингемов.

— Рик, подкинь салатика, пожалуйста, — передавая мне тарелку, просит брат. О-о-о, все, я не могу молчать.

— Конечно, бусенька, тебе сколько ложечек?

Отец и мать ошарашенно смотрят на меня, а затем на синеглазого. С характерным звоном Лейла резким движением укладывает вилку на тарелку, буквально испепеляя меня взглядом. Чтобы скрасить неловкое напряжение, Оля коротко хихикает, а напарник краснеет, то ли от смущения, то ли от злости, сурово поглядывая на меня исподлобья. Я честно пытался не засмеяться, но не смог, черт подери. Хохочу в голос, вскоре за мной это подхватывает Глава, а затем и все присутствующие, кроме самой Бусеньки. Умора блин.

— Чей бы зайчик пищал! — парирует шпион, и тут уже смеяться прекращаю я. Откуда…? Перевожу взгляд на Лейлу, а та в свою очередь, лишь пожимает плечами.

— Так и знала, что ты обязательно его заденешь с этим, а потому отправила Каину сообщение с предупреждением, на случай чего подобного.

Вот же… Мафия! И только отец заливается всласть с нашей шуточной перебранки. Одновременно сузив глаза, мы с Каином косимся на родителя. Так-так-так. Дьявольски ухмыльнувшись, перевожу взгляд на Ким.

— Даже интересно, как в кулуарах семейной рутины величают нашего Главу, — ковыряясь вилкой в салате, принимаюсь рассуждать в голос, поглядывая за матерью. Хихикнув, та разумно молчит, а отцовский взгляд нахмуривается.

— Точно не зайчиком и не бусенькой, — язвит Тот Чьё Ласковое Прозвище Нельзя Называть.

— Котик? — ёрнически предполагает брат, попадая под обстрел взглядом.

— Тигруша, — смутившись, как совсем юная девчонка, врач сдаёт нам боевика со всей начинкой. Стоически держусь, сдерживая смех. Забавно слышать о нём такое. Особенно ещё в подобном ласковом тоне.

— Лучше молчите оба.

Ценное предостережение, вот только когда я их слушал? Киваю, демонстрируя на губах закрывающуюся молнию. А затем, имитируя кошачью лапу рукой, грациозно выпускаю когти и издаю шутливый рык. Все присутствующие, включая даже самого царственного представителя больших кошек, начинают смеяться взахлёб.

Ничто человеческое нам не чуждо, как бы величественно и гордо мы не смотрелись со стороны. Династия, громкое имя и слава предков. Все это нужно уметь нести на своих плечах вперёд с достоинством истинного Главы, но нужно ли все это внутри семьи? Нет. Намного лучше сохранять в очаге своей ячейки общества тепло и любовь. Только она позволяет нам быть настоящими.

Придвигаюсь ближе к Оле, и обнимаю её. Да, теперь я могу делатьэто, когда заблагорассудится. Обесценилась ли она в моих глазах, утратив былую чистоту и недоступность? Нет… Наоборот, будто стала ещё более бесценной. Где-то на подкорке я безумно боялся, что потеряю к ней интерес, как только мы дойдём до постели, как это было с десятками предшественниц до неё. Однако, напротив, вчерашняя ночь словно подбросила новых дров в пламя моего интереса к ней.

— В любом случае, тигруша звучит куда более грозно, чем зайка.

— Ничего, дорастёшь, — хитро сверкнув глазами, Ким укладывает голову на плечо отца, и тот не мешкая ни секунды, одаривает светловолосую макушку поцелуем. У меня есть хороший ориентир для построения семьи. Не пропадём. Глядишь, и Олины родители подоспеют. Надеюсь, что сумею им понравиться… Я хочу, чтобы она была так же счастлива, понимая единство своих родных и того, что они приняли её выбор. Тяжёленькая тебе предстоит работёнка, О’Хара, надо произвести наилучшее впечатление. Особенно странно это выглядит на фоне твоей профессии. Ладно, что-нибудь придумаем.

По просьбам зрителей, я пускаюсь в долгий и щедро сдобренный юмором рассказ о подготовке вчерашнего дня, а потом Оля, тараторя взахлёб, делится впечатлениями от итогов моего труда. Да, все это было поистине невероятной сказкой, которая до сих пор вихрем проносится в разуме, оставляя приятное послевкусие. Задумчиво поглаживаю её ручку, внимательно вслушиваясь в каждое слово. И пусть я слышал эти восторги вчера. Мне приятно, что я сумел доставить ей столько незабываемых эмоций и впечатлений.

Под наш занимательный рассказ отец вновь пополняет стопки, учтиво наливая Оле всего лишь половину положенной нормы. Глава семейства только ухмыляется, в ответ на мой зрительный контроль за рюмкой пассии. И что его так забавляет? Сам ведь точно так же всегда печётся о Ким. Или ему непривычно видеть подобное в моём исполнении? Вполне вероятно.

— Все так здорово получилось! — восторженно всплеснув руками, Ким хитро косится на меня. — Рик так старался и переживал, что что-нибудь пойдёт не так или тебе вдруг не понравится.

— Носился как никогда, аж ботинки перепутал в последний день.

Качаю головой в ответ на слова родителя. Мы не мы, если не припомним все самые забавные подробности. Впрочем, получилось действительно смешно.

— Какие ботинки?

— А которые тебе по размеру не подошли.

Брат, картинно сузив глаза, косит на меня, а я лишь пожимаю плечами, крепче прижимая к себе Олю. Что поделать, антураж требовал жертв.

— То есть тебе повезло, что мы в тот день уже не встретили Каина, и я не заикнулась об этом?

— Да, — киваю в ответ на вопрос рыженькой, прыская от смеха. — Думаешь, я просто так чуть ли не бегом понесся домой?

— Я думала, что ты спешил на тренировку с Тимкой.

— Этого мохнатого засранца я был готов пришить на месте в тот день. Прискакал из города буквально за час до конца рабочего дня, начал переодеваться впопыхах, а это чудовище утащило мою рубашку и заныкалось под кухонный гарнитур. Так я её, собственно, и порвал, пока из-под мебели вытаскивал. Потом у меня совсем не осталось времени, а надо было ещё теплые вещи в Форд закинуть и Каину ключи от дома дать, чтобы за Тамерланом приглядел. Тут уж, конечно, не до туфель было. Вот и перепутал.

— Предлагаю выпить за любовь, — с улыбкой на лице, берёт на себя инициативу Райан. — Видите, на какие безумства, вы нас толкаете? Один на пальму пьяным лазает, второй носится, как гончая, забывая все на свете.

Вновь выпиваем. Я так и не выпустил Олю из рук, стойко стерпев обжигающую порцию спиртного без оперативной запивки. Да и русская, собственно, не пытается отстраниться. Уютно умостившись у меня под боком, она потонула в объятиях так же, как и я сам. Когда-нибудь мы сможем умерить пыл и насытиться неразрывным контактом, предоставив партнёру чуть больше личного пространства. Но не сейчас.

Как и все хорошее, за теплой семейной атмосферой и беседой, наш вечер постепенно подходит к концу. Распив беленькую до до дна, мы сохранили вполне сносную кондицию. Завтра всем предстоит работа на благо Штаба, а потому до похмелья лучше не доводить.

— Ничего не знаю, завтра оба с утра на работу. Рик к себе, Оля на подмогу с бумагами. И вообще, как только заключим официальную помолвку, нужно будет как-то обозначить твою должность и выделить под это дело штатную единицу. Могу же я себе позволить помощницу, Глава я, или кто?

— Трудно спрогнозировать, сегодня мы едва смогли себя заставить встать, — заговорщически подмигиваю Оле, под суровое отцовское постукивание пальцами по столешнице. — Работать, так работать…

Величественно кивнув, Глава сменяет раздражение на милость. Общими усилиями мы уносим всю посуду на кухню. Пока девчонки упаковывают все остатки в холодильник и моют посуду, мы с Девингемом вновь совершаем подвиг и тащим треклятую мебель на ее законное место. Надо завести себе какой-нибудь лёгкий дежурный столик для таких случаев. Эта громоздкая мерзость с большим трудом проходит в достаточно широкий дверной проём и обладает достаточно тяжеловесной столешницей. Уф, все, слава Штабу.

Распрощавшись со всеми до завтрашнего утра, мы с Олей остаёмся наедине, и я моментально вплетаю её в свои объятия. В ответ она лишь приникает к груди, поглаживая ладонями спину.

— Наконец-то мы снова вдвоём.

С улыбкой подхватываю рыженькую на руки и накрываю губы страстным поцелуем. Со стороны смешно, а я действительно успел соскучиться по её губам. Эта жадность до её ласки когда-нибудь пройдёт? Отец ведь так себя не ведёт. Значит со временем и я остепенюсь немного. Чуть отпрянув, зеленоглазая поглаживает мою щёку ладонью, с задумчивой улыбкой на лице.

— О чем ты думаешь?

— О том, каким, оказывается, нежным и заботливым ты можешь быть.

— Сам в шоке, — поставив любимую на пол, перехватываю её руку своей, вторую укладывая на талию. — Потанцуем?

Хохотнув, она отдаётся моим движениям, и я ненавязчиво веду в танце. Тимка мельтешит под ногами, норовя ухватить меня за штанину. И плевать, что мы двигаемся под аккомпанемент абсолютной тишины. Хорошо и без музыки. Подхватив партнёршу под спину, запрокидываю её назад, склоняясь к изящной шейке. Веду себя, как мальчишка. Очень плохой мальчишка…

Закопав пальчики в мои волосы, пленница объятий томно выдыхает, притесняя меня ближе. Ухмыляюсь, кончиком языка подразнивая кожу на ключице.

— Какие мы прожорливые, Ольга Дмитриевна.

— Разве это плохо? — наивно хлопает ресничками, пристально глядя на меня. В малахитах ярким огнём пылает любопытство, плотно сплетённое с желанием и торжеством. Она постепенно начинает чувствовать власть своей природной соблазнительности над моим вожделением. Пытается прощупать рамки? Что ж, пусть так. На её беду мои аппетиты трудно насытить.

— Отнюдь. Это роскошно.

Лучезарно улыбнувшись, она чуть подталкивает меня в сторону постели, и я пячусь назад, уступая её нежному наступлению по всем фронтам.

— Дразнишь не краснея, — укладываясь спиной на простынь, очарованно смотрю на Олю. Редко её такой можно увидеть.

— Ты теперь мой, а потому, что хочу, то и делаю.

Поднимаю руки в воздух в знак согласия. Девчонка явно хочет разгуляться и разрушить рамки приличий. Заверив свои слова пламенным поцелуем, она уверенно седлает мои бёдра и опускается губами на шею. Черта с два я устою. Сколько поводов для радости за один-то день. Родители довольны тем, что мои потуги увенчались успехом и что они, наконец, заполучили желанную невестку; я приятно удивлён решительностью и пылом рыженькой; а она сама, в свою очередь, полным ходом познаёт собственную сексуальность.

Расправившись с пуговицами моей рубашки, бестия стаскивает с меня вещь и предусмотрительно бросает на рядом стоящее кресло. Медленно, наслаждаясь звуком расстегивающейся молнии, я освобождаю рыженькую из объятий платья, оставляя шикарное тело в одном лишь белье.

— Дьяволица.

В ответ на это она лишь игриво прикусывает кожу, на моём животе. Глухо стону. Держаться нет больше сил. Легко и непринуждённо искусительница расправляется с ремнём моих брюк, и вскоре я остаюсь в одних боксёрах. Присаживаюсь, плотно прижимая к себе Олю. Ближе. Хочу чувствовать тебя всем телом. С горем пополам скинув носки, укладываю ладони на ягодицы русской, чуть сжимая их пальцами.

— Раздевайся, — мой шёпот обжигает её ушко, и в довершение я смыкаю губы на мочке, нежно посасывая кожу.

— Сама?

Ухмыляюсь, вот и конец бравады? Даже обидно. Аккуратные щёчки алеют, а руки в нерешительности замерли на моих плечах. Неужели испугалась?

— Ты так активно пошла в атаку, что даже совестно отбивать инициативу.

Откидываюсь на локти, вожделенно наблюдая за ней. Сумеет ли переступить через себя? Принять мой вызов лицом к лицу? Хмыкнув, она горделиво задирает нос, ожидая, что я таки сделаю это сам. Поджимает губы, борясь с самой собой. Укладываюсь на матрас, принимаясь руками водить по её телу, то чуть заходя на ткань бюстгальтера, а то и вовсе укрывая чашки ладонями. В конечном счете, все её сомнения сходят на нет, зажмурив глаза, она решительно снимает лифчик. В который раз я замираю от восторга, ошеломлённый её красотой? И ведь наверняка не в последний.

— Умница, — усаживаюсь, приникая к груди губами, подразнивая языком, под полные удовольствия стоны Оли. Сходу одной ладонью опускаюсь ниже. Какие мы нетерпеливые. — Я ещё разогнаться не успел, а ты уже готова.

Но ответом мне служит лишь сбитое дыхание любимой, что опаляет плечо своим жаром. Сводит с ума покруче любого психотропного препарата. Чуть приподняв её над собой, стаскиваю с себя боксёры. Вчера я не дал ей хорошенько себя разглядеть. Девственницы штука пугливая, их то размер пугает, то ещё что-нибудь эдакое, теперь эти барьеры у неё стёрты.

— А краснеешь прямо как вчера.

— Легко говорить, — скосив взгляд вниз, смущённо выдаёт зеленоглазая. Я только смеюсь в ответ, за бедра притягивая её ближе, иссушая все сомнения в жарком поцелуе.

— Лучше поведай тайну, у тебя давно женские дела в последний раз были?

Боже, она сейчас задохнётся от стыда.

— Дня четыре назад, — заикаясь через букву, сдавленно говорит Оля. — Это имеет значение?

Четыре дня… Какая прелесть. Кивнув в ответ, снимаю последнюю вещь с любимой и укладываю ее на спину. Судя по вороху интересных статей, которые я успел обойти ещё в бурной юности, сейчас наиболее безопасное время для незащищённого секса. Почему бы и не попробовать? Я тоже хочу, чтобы у меня с ней хоть что-то было впервые. А так двух зайцев одним камнем, и новые ощущения получу, и ребёнка не заделаем.

Медленно вхожу в неё, срывая с алых губ стон. Боги, как это оказывается приятно, без лишних преград и барьеров. Бережно набираю темп, зажмуривая глаза от удовольствия. О, да… Теперь главное не пропустить момент. Наслаждение полностью изгоняет из разума малейшие мысли, оставляя его восхитительно пустым. Мышцы сводит, дыхание сбивается и, покрывая поцелуями шею Оли, я хрипло рычу от восторга.

— Малыш… — шепотом обжигаю кожу, чувствуя, как её лоно все сильнее и сильнее сжимает объятья вокруг моего естества. А вот это уже опасно. Под раздосадованный возглас рыженькой, я чуть отстраняюсь и лезу в ящик тумбочки за контрацептивом. — Терпение.

Вновь подаюсь вперёд, после чувства свободы и естественности все воспринимается совсем иначе. Буквально спустя пару толчков хрупкое тело любимой замирает, а по точёным ножкам проходит сладкая судорога нирваны, доводящая меня до пика. Под сокрушительной волной удовольствия только я и она, вместе. Дуэт шального сбитого дыхания и тихих стонов нарушает тишину комнаты. Её парфюм пахнет втрое слаще на разгоряченном теле. Улегшись рядом, притягиваю Олю в объятия, упиваясь её запахом.

— Надо вставать, а так лень, ужас просто.

— Чем быстрее встанешь и все сделаешь, тем раньше вернёшься ко мне в руки.

— Мотивирует, — коротенько целую любимую в плечо и поднимаюсь с постели, шагая в ванную. Хорошо-то как, аж разморило. Возвращаюсь в спальню, сходу попадая под внимательный взгляд русской.

— Скоро разучусь спать в одежде, такими темпами, — с улыбкой, говорит она.

— Это же замечательно. Буду только рад.

Обнимаю её, устраиваясь поудобнее на простыни. О, да. А теперь спать. Ставлю будильник в мобильном телефоне, и, чмокнув зеленоглазую в макушку, закрываю глаза. Завтра снова придётся окунуться в бумажную волокиту и терпеливо ждать, когда закончится рабочий день. Но ради многообещающих вечеров с до одури любимым человеком можно и превозмочь рутину. Улыбнувшись ходу своих мыслей, согретый теплом её тела, я отключаюсь от реальности в густой неге сна.

========== LIII Глава ==========

Звон будильника тревожит тишину, пробуждая меня ото сна. Как жаль, что сегодня не выйдет поваляться в постели. Целую заспанную Олю в щеку, и отираюсь о неё носом, как кот, ластящийся к хозяйке.

— Пора вставать, нас ждут великие дела.

Она забавно ворчит, уткнувшись в мою грудь. Я бы и рад поваляться часок-другой, да только сегодня это непозволительная роскошь. Глава четко дал понять, что мы должны войти в график с сегодняшнего дня. Распорядок жизни Штаба просто невыносим для моей совиной натуры. Однако, каждый божий день приходится как Фениксу, восставать из отключки и тащиться в душные кабинеты.

Поднимаюсь с постели и, натянув на себя штаны, шагаю на кухню. Мне срочно нужно кофе. Да и Оле не помешает доза бодрящего допинга. Ставлю чайник и турку на плиту. А где собака? Не понял… Обычно он, как жадная акула, всегда нарезает круги вокруг любого человека, присутствующего на кухне. Выглядываю из дверного проёма в комнату и невольно смеюсь от увиденного. Уткнувшись носом в подушки, рыженькая свесила с края руку, к которой ластится бодрый Тимка. Закатываю глаза, подъём неизбежен.

Иду в комнату и, забросив Тамерлана на кровать, усаживаюсь с краю, нависая над обнажённой спиной зеленоглазой. Пес топчется по хозяйке, виляя хвостом без устали. У него когда-нибудь садится батарейка? Нависнув над любимой, в последний раз прошу её встать, грозясь принять меры, но ответом мне служит лишь недовольное хныканье. Сама напросилась. Склоняюсь над плечиком и только намереваюсь цапнуть русскую зубами, как хаски начинает визгливо лаять на меня, бесстрашно бросаясь на амбразуру.

— Что происходит? — оторвавшись от подушек, Оля растерянно смотрит на меня, а затем на собаку.

— Смотри, — устрашающе клацнув зубами прямо на глазах у щенка, намереваюсь повторить попытку покушения, но мохнатый друг не дремлет. Реагируя моментально, он принимается гавкать вновь. Недоумённо смотрим на виновника спектакля. Как только отстраняюсь, он тут же сменяет гнев на милость и начинает вилять хвостом.

— Ладно, а если так? — опускаюсь на её руку с поцелуями. Вот же хитрец мохнатый, против таких действий он не протестует, значит, а вот укусы воспринимает как угрозу для своей хозяйки. — А тренировки приносят свои плоды.

— Умница, Тимочка!

Фыркаю, конечно умница. Её теперь даже не куснуть. Впрочем, пса всегда можно закрыть в кабинете. Ехидно ухмыляюсь, поглядывая за Олей.

— Или ты встаёшь, или я закрою бодигарда в кабинете, и искусаю тебя с головы до ног, до того самого момента, пока ты не оторвешь свою очаровательную попку от постели.

Забавно подняв руки в воздух, она косит на собаку. Ишь, мафия. На кухне уже полным ходом закипает кофе и пыхтит чайник. Вот и замечательно. Как раз вовремя. Разливаю напиток из турки по чашкам, и ощущаю, как две тёплые ладони ложатся на мой обнажённый торс. Оля приникает ко мне со спины, и я моментально расплываюсь в улыбке.

— Садись, сейчас бутерброды нарежу, и будем завтракать.

Оставив поцелуй на моей спине, она послушно усаживается на стул, в ожидании кофе. Наскоро режу хлеб, мы совсем забыли о времени и оно уже предательски поджимает нас по всем фронтам. Пора спешить на работу. Ближе к обеду выкраду её на тренировку, а до этого момента придётся вступить в неравный бой с бумажками.

Отжать у отца секретаршу, что ли? Впрочем, если она будет сидеть в моём кабинете, то за всеми поцелуями, объятиями, нежностями и прочими любовно-романтическими вещами мы напрочь забудем о работе. Да и под крылом Главы она в большей безопасности, чем со мной. Я стараюсь не сидеть на месте и постоянно хожу то на тренировки, то по ещё каким-нибудь локальным делам. В такие моменты она будет наиболее уязвима, а потому пусть все идёт своим чередом.

После недолгих сборов, мы, наконец, выдвигаемся в путь. Что на повестке дня? Ворох бумаг и всяческих прошений, которые я имею право завизировать самостоятельно, без одобрения Главы. Разберёмся. Надо ещё связаться с Джейми. Нет желания вылавливать их по коридорам, оттого придётся найти в базе его номер мобильника. Позвоню и отдам приказ на сбор. У меня сегодня не беговое настроение. Тихонько себе постреляем и разойдёмся.

Сдав Ольгу под опеку Райана, откланиваюсь и ухожу к себе. Системник чуть жужжит, хоть как-то скрадывая тишину. Через пару часов надо не забыть покормить собаку. Обнаружив в личных делах номер заводилы своей группы, пишу ему сообщение. Так, одно дело сделал. Можно не сомневаться, что ребята придут ко времени. График тренировок группы Каина мы тоже вроде как наладили. После моей достаточно ощутимой угрозы о том, что они все строем полетят в ряды полотёров, возымели эффект. Никому из выпускников детского корпуса не хочется споткнуться на финишной прямой, оттого они сделали должные выводы.

Что теперь? Надо набрать свиту. А я ведь ещё хотел покопаться в деле гибели Девингемов. Да и камеры надо рассовать по покоям Найтов. Дел навалом, и я совсем позабыл о них, на фоне подготовки к признанию. Откидываюсь на спинку и потягиваюсь. Хватит нежиться, пора возвращаться к делам. Джейсон, по всей видимости, залёг на дно, одно то, что наш с Ольгой вечер прошёл в спокойствии уже говорит о многом.

Как же мне влезть в их покои незамеченным? Вполне вероятно, что они установили там свои камеры, на случай внезапного проникновения. А значит подложить свинью реально только при откровенном визите. Бред. Если я приду к ним собственной персоной, то они обыщут каждый угол сразу же после моего ухода. Во всяком случае я бы поступил именно так.

Судя по всему, моя вылазка в кабинет Кайла осталась незамеченной, да и после последней перепалки с Джейсоном они не кинулись искать прослушки. Решили, что мне все рассказала Оля? Логичный вывод и самое приятное, что он работает мне на руку. Теперь, когда они знают, что игра идёт в открытую, наверняка примут меры и подстрахуют себя по всем постам.

Если так, и я попадусь хоть на одну камеру слежения на их территории, то мне не поздоровится. Очередной тупик в исполнении змеёнышей. Что если начать с Отдела Экспертов? В любом случае у них там есть кто-то, кто подтирает дерьмо. Найти бы его и взять за жабры. Вовлеку во все это Пита — подставлю насмерть. Хватит с меня Рейзора, который пострадал ни за что.

Найт ползает по Штабу с заглушкой после горького опыта с Олей. Что нам это даёт? Я могу воспользоваться такой же штуковиной, чтобы проникнуть к ним. Не годится, все равно будет заметен подвох. Камеры не станут транслировать пустое помещение, с них просто пропадёт сигнал, и если они регулярно следят за ними, то почувствуют неладное. Меня, конечно, в кадре не будет, однако сама авантюра будет бесполезна. Они по найденным камерам смогут отследить источник питания и сервер, через своего человека среди Экспертов. Чертов замкнутый круг, но копать надо, хоть в каком-нибудь направлении.

После тренировки схожу в архив и умыкну дело Девингемов. Хочу порыться именно в бумагах. Быть может, там найдутся какие-то зацепки, которые помогут установить реальную причину их гибели. Высказывание Найта-старшего странное само по себе. Если он способствовал смерти заместителя с супругой, то зачем ему намекать об этом Оле? Что если он просто намеревается строить сценарий несчастного случая Каина по образу и подобию его родителей? Но это же странно!

Глупо готовить для брата аварию. Он всегда предпочитает неспешную езду, и вынудить его поддать газку крайне сложно. Не для этого ли Кайл примерялся при возвращении из особняка? Оценить реакцию напарника и понять, поднимет ли тот скорость от злости? Возможно. Ну, или я становлюсь конченым параноиком. Но они не пробовали его гонять, как меня. Как он поведёт себя при погоне? Скорее всего, начнёт удирать, как и любой адекватный человек. Резать тормоза ему никто не станет. Топорно. Тут нужен чистый несчастный случай, как и со мной.

Потираю переносицу. Ещё только утро, а мозг уже кипит. Свита. В свете последних событий я не уверен, что могу доверять кому-то собственную защиту. К чему Кайл вообще сказал об этом? Вынуждает меня начать лихорадочный сбор? Они с папочкой без проблем могут подсунуть кого-то своего, до мозга костей “преданного” мне. За ними не заржавеет. А тот потом исподтишка всадит Наследнику нож в спину ради благого дела.

Чертов ты сукин сын, Найт-младший, двоякий и скользкий. Такой же, как старший дьявол. Ни того ни другого нельзя воспринимать буквально, потому как они постоянно вуалируют свои действия. Самое мерзкое, пожалуй, кроется в том, что никогда не знаешь, чего ждать. То ли они вынуждают тебя ошибиться и мастерски блефуют, заставляя истину ускользать сквозь пальцы. То ли и вовсе говорят правду прямо в лоб, надеясь, что ты один черт им не поверишь.

Начну со смерти Девингемов, а там может какая-то более сносная картинка происходящего нарисуется. Вдруг молодой Найт был менее осмотрительным, чем сейчас, и все же оставил хоть какую-то зацепку? Хотелось бы, но вряд ли все пройдёт так легко и безоблачно.

Берусь за бумаги и мужественно разгребаю бардак. Кошмар, прежде чем взяться за просмотр и принятие решений, следует хотя бы разложить их по стопкам. Иначе я рискую заблудиться и в пустую попортить документы, черкнув ручкой, где не следует. Время плавно подбирается к часу икс, уже пора бы выдвигаться на тренировку, а я сумел только порядок навести. Три часа в пустую, уши бы надрать себе вчерашнему. Надо взять за правило, наводить порядок вовремя и не разбрасывать всю эту гадость по столу в хаотичном порядке. Запираю кабинет и беру курс на отцовскую дверь. Время начинает поджимать. Вхожу сразу после стука.

— Можно?

— Ты работать будешь или нет? — с долей возмущения в голосе, отчитывает меня Глава. — Хватит у меня тереться, иди и трудись.

— Вообще-то я по работе и пришёл. У нас через двадцать минут тренировка по стрельбе и я, собственно, за Олей.

Присвистнув, шпион переводит удивлённый взгляд на рыженькую. Уголки его губ ползут к ушам, складываясь в хитрую улыбку.

— Похвально, — кивнув, боевик отпускает нас.

Не тратя время понапрасну, мы с русской отправляемся к покоям. Для стрельбы, конечно, можно было бы и не переодеваться, однако в более лёгком облачении моей юной ученице будет легче сконцентрироваться именно на прицеливании. Наскоро переодеваюсь и пополняю щенячью миску. Оля собирается быстро и мы, в довольно ускоренном темпе, выдвигаемся к ребятам.

Поприветствовав всех, увлекаю зеленоглазую к сектору стрельбы. Любопытные боевики безотрывно следят за каждым нашим жестом и обменом взглядами, а я только ухмыляюсь в ответ на это. Люблю играть на чужой любознательности и с этим ничего не поделать.

— Смотрим и запоминаем, — стоя перед небольшим столиком с двумя Глоками, я начинаю оперативно разбирать пистолеты. — Ваша задача: подошли, разобрали, собрали, зарядили, отстрелялись по зафиксированным мишеням. Как только закончите эту пристрелку — начинайте пальбу по движущимся. Поверьте, ваш противник стоять, как вкопанный не станет.

Задаю параметры в консоль, и мишени начинают двигаться в произвольном порядке. Ставлю набитые до отказа магазины на оба пистолета и зрительно оцениваю условия стрельбы. Придётся потрудиться. Просчитав траекторию, прицеливаюсь и начинаю палить. Постепенно предугадать перемещения становится легче. Отстреливаю оба магазина и отхожу от стойки.

— Приступайте, — киваю ребятам, и Джейми первым начинает возиться с оружием. Вот и ладушки. Я со стороны за ними понаблюдаю. Благо в секторе находится несколько раздельных тиров и никакой Найт не занял все до единого, наплевав на остальных. — У нас с тобой несколько иная программа.

Отвожу Олю чуть в сторону и беру другие тренировочные пистолеты. Обращаться с двумя одновременно она пока не сможет и это факт. Нужно начинать с малого. Откладываю один ствол в сторону и, предварительно проверив, отдаю ей второй.

— Собирать и разбирать их тебе не нужно, главное уметь грамотно обращаться с оружием, — она потерянно разглядывает огнестрельное в своих руках и нервно сглатывает, поднимая на меня настолько умоляющий взгляд, что впору немедленно прекращать это издевательство.

— Я не хочу больше стрелять, — дрожащий полушёпот Ольги тонет в бойких хлопках выстрелов ребят, и она опускает руку с пистолетом вниз. Ей тяжело себя перебороть. Делаю шаг к ней и обнимаю, успокаивающе поглаживая спину ладонью.

— Спокойно, никто не просит стрелять по людям. Это всего лишь мишени.

— Сейчас да, а потом? Я не хочу снова убивать!

— Ради своей защиты тебе придётся научиться обороняться, — мягко обращаю её лицом к себе и серьёзно вглядываюсь в изумрудные омуты. Она каждой клеточкой своего тела силится отторгать все это насилие и военщину. — Ты не в состоянии отстоять себя в драке, Оль, банально не хватит сил. Я хочу, чтобы ты могла защититься, если меня рядом нет, для этого придётся перешагнуть через страхи и опасения.

Тяжело вздохнув, она коротко кивает головой. Игнорируя присутствие посторонних, коротко и целомудренно целую её поджатые от напряжения губы. Со временем она поймёт все мои перестраховки. Если вдруг произойдёт какая-нибудь паршивая ситуация, наподобие случая в загородном доме, то Оля сама мне спасибо скажет, когда сумеет избежать гибели или попадания в лапы Найтов.

Разжимаю объятия и рыженькая устремляется к линии стрельбы. Оглядев пистолет, она крепко сжимает его в руке так, что хрупкие костяшки белеют. Видимо, переборов внутренние противоречия, зеленоглазая снимает Глок с предохранителя и готовится к стрельбе.

— Нет, погоди, так ты не справишься с отдачей, — скрупулезно ставлю любимую в правильную позицию, вынуждая вытянуть руки по максимуму. — Вот так. Если тяжело держать одной рукой, то возьми двумя. На первых парах тебе главное научиться прицеливаться. Зажмурь один глаз и пользуйся прицелом на макушке пистолета. Готова?

— Кажется, да.

— Стреляй.

Дуло гуляет из стороны в сторону, но я не останавливаю процесс. Ей нужно привыкнуть к ощущению пистолета в своей руке, его отдаче. На скорый успех рассчитывать бессмысленно. Она спускает курок, и пуля пролетает мимо мишени. В загородном доме она даже не прицеливалась, просто интуитивно подняла пистолет и хладнокровно выстрелила. Ладно, промах это нормально, с кем не бывает. Заставляю её сделать ещё с десяток выстрелов к ряду и впадаю в ступор. Все в никуда.

Разум вновь услужливо подбрасывает воспоминания из особняка. Слова деда эхом отдаются в ушах, холодком раскатываются по коже, вызывая стада мурашек. Да быть не может! А впрочем, как ещё объяснить себе тот снайперский выстрел, на фоне сплошных промахов? Сейчас обстановка куда более спокойная и она не боится опоздать с выстрелом, не суетится. Ни черта не понимаю. Чем дальше, тем больше мои выводы расходятся с трезвой логикой. Уф, изыди! О’Хара, уйми фантазию.

— Я не могу! — сдаётся она, раздражённо откладывая пистолет на столик. Оля обнимает себя за плечи обеими руками, разглядывая манекены с нарисованными на них мишенями. — В каждой этой кукле я вижу его…

Быть может пока рано наседать с тренировками? Боюсь, что Джейсон не станет ждать момента, когда мы встанем в колею. Укладываю ладони поверх её дрожащих пальцев. Проблема глубже, чем я думал и норовит всплыть при малейшей ассоциации с тем проклятым днём. С другой стороны, глупо было полагать, что все внезапно растает само по себе.

— Все наладится. Правда ведь? — наивно-детским тоном спрашивает Оля.

— Обязательно, солнце, — целую её в макушку, наблюдая за ребятами.

Вот у кого ни страха, ни моральных травм от боевых условий. Самое мерзкое, что им предстоит столкнуться с этим в будущем. От моей руки… Мне, как Наследнику, а в дальнейшем и как Главе предстоит направлять их на задания, помещать в условия, в которых они могут с лёгкостью проститься не только с психикой, но и с жизнью. Во всем есть свои минусы.

Будучи мелкой сошкой, ты вынужден рисковать собственной шкурой на благо Штаба и государства, но при этом на тебя не довлеет бремя ответственности. Когда в твоих руках сконцентрирована вся власть, тебе приходится договариваться с собственной совестью, брать верх над предубеждениями и расценивать людей как средство достижения благой цели. Если мы не будем воевать, то кто? Гражданские? Видели мы, какой разрухой оканчиваются их потуги… А главное каким диким количеством жертв они обходятся.

Только я собираюсь отвлечь Ольгу на что-нибудь более приятное, как к нам подбегает молоденький паренёк из свиты отца. Вид у него очень обеспокоенный. Что уже случилось? Отдав поклон мне и рыженькой, он прячет взгляд в пол.

— Сэр, Глава велел вам прийти к нему. Срочно.

— Оля, побудь здесь с ребятами, я скоро вернусь. Без меня никуда не ходи.

— Наследник, мистер О’Хара говорил о вас обоих.

С опаской кошусь на боевика. Что такого могло произойти, чтобы отец вызывал нас обоих? Выходит, это какая-то семейная проблема. Неприятная дрожь проходит по телу, цепкими лапками страха впиваясь в кожу. Главное, чтобы все были живы. Вдруг с Каином что-то случилось? Киваю гонцу головой, надо идти и как можно скорее.

— Джейми, — обернувшись к своей группе, говорю я. — За старшего. Проследи, чтобы группа успешно и без приключений отстрелялась. Как закончите — свободны. Если с кем-нибудь что-то случится — ответишь своей головой.

— Да, сэр!

— Идём, — переключаюсь на Олю, обеспокоенно хватая её за руку. Она явно чувствует моё напряжение и без препирательств следует за мной.

— Думаешь, что-то случилось?

— Боюсь, что да. Отец просто так не стал бы вызывать нас обоих да притом срочно, — спешно шагаю по коридорам, бегая взглядом из стороны в сторону. — Главное, чтобы все были живы.

Вскоре мы уже подбегаем к отцовскому кабинету. Шатен из свиты отца отходит поодаль, и я стучу в дверь, в глубине души терзаясь сомнениями. Больше всего я боюсь войти и услышать, что кто-то из нашего семейства пострадал. Пара глубоких вдохов стабилизирует рассудок, но нервный полу-рык Райана вновь заставляет меня похолодеть. Толкаю дубовую преграду и, пропустив вперёд Ольгу, впадаю в натуральный шок.

— Мама!

Вскрикнув, рыженькая моментально срывается с места и бежит в объятия, очевидно, родителей. Мама? Навстречу Ольге кидается приятной внешности женщина лет сорока, быть может, и старше. Однако выглядит она очень молодо. Русые волосы сплетены в колосок, а глаза припухли от слёз. Высокий и статный рыжеволосый мужчина с облегчением обнимает свою крошечную семью, будто укутывая их в заботливый кокон своих рук, скрывая от всего мира. Вот в кого её рыженькие кудри. Заливаясь слезами, они обнимают найденную не иначе как чудом дочь, а я от ужаса только и смог, что челюсть обронить. Какого дьявола здесь делают русские?!

— Давно не виделись, — хлопнув в ладоши, с наигранной лаской в голосе обращается ко мне младший Громов.

Кажется, будто тут сконцентрировались все до одного. Отец взвинчен до предела, с явной злостью косит на непрошенных гостей. Громов старший зол не меньше и угрожающе упёрся локтями в стол. Русский глава прискакал собственной персоной? Удивительно, как ему не плевать на обычную гражданскую. Ах, да, там же обида во всего Рокоссовского поди. Этот блондинистый ублюдок просто уничтожает меня взглядом. Каин и Ким растеряны, а кодла Найтов сохраняет своё фирменное безразличие.

— Ещё бы столько вас не видеть, — цежу сквозь зубы ответ, не отводя убийственно тяжёлого взгляда от Павла. Почему я не пристрелили его в пустыне? Почему не умею убивать силой мысли?

Родители облепили Олю, со страхом глядя на меня и тихонько что-то говоря ей. Да, им поди наговорили много разных небылиц. Не удивлюсь, если я на завтрак вместо кофе предпочитаю кровь невинных младенцев. Даже воздух в кабинете искрит от дикого напряжения. Потихонечку меня начинает мелко трясти, но старательно подавляю этот приступ гнева. Оказывается, меня можно довести до белого каления одним только присутствием Пашеньки и Лёшеньки.

— Какого черта вы забыли в чужом Штабе?

В ответ на мой довольно жёсткий тон, Глава русского Штаба лишь вопросительно выгибает бровь, а младшенький только прыскает от смеха.

— Рад, что мы не отбили тебе жало, а то было бы скучно, если бы ты вдруг уподобился многострадальному Грейджою, — парирует Наследник.

— До Рамси тебе как до Китая раком. Да и на роль безродного бастарда больше тянет твой дружок. Ты, как ни крути, засранец благородный.

Пожав плечами, он лишь улыбается, а его напарник, хлопнув по столу ладонью, поднимается со своего места. Война наших взглядов не кончится никогда. Вот только я уже не обессиленный пленник. Втащу так, что вся пустыня перед глазами пронесётся.

— Ты её выкрал, сукин сын, слышал, что я ищу её и ржал, — если бы он мог плеваться ядом, подобно кобре, то непременно бы это сделал. Я все ещё стою возле двери, как нашкодивший кот, а блондин, в хищной манере подбирается практически вплотную.

— Знай своё место, — практически по слогам отрезаю я. — Не имеешь никакого права выдвигать мне претензии. В твоих интересах сидеть возле ноги хозяина и молчать, пока две Династии будут решать образовавшийся вопрос.

— Он их выдвигать и не станет, — прерывая возможный словесный понос Павла, вклинивается в разговор Михаил. — их озвучу я. Россия выдвигает вам обвинение в похищении, применении пыток в отношении гражданского лица, а также насильном удержании невиновной после установления её личности. Ты распустил язык вперёд своего Главы и хорошо парируешь колкости, однако, хоть на секунду подозреваешь, какие это тяжкие обвинения?

— Да, и более того, буду рад, если виновные понесут за это наказание, — медленно перевожу взгляд на мнущихся за спиной отца Найтов. Проследив за этой реакцией, русский проделывает тоже самое. — Вот вам и виновники. Один накосячил и взял вместо Жуковой Ольгу, а второй, тот, что постарше, сделал все, чтобы не допустить её депортацию. Вам с собой завернуть, или здесь удовлетворите своё желание мстить и мы на этом разойдёмся?

— Тем не менее, решения принимает Глава, и ответ держать ему и правящей Династии. Своих Найтов наказывайте, как хотите, можете хоть прилюдно выпороть, нам все равно.

Только я собираюсь раскрыть рот, чтобы в очередной раз съязвить, как отец жестом приказывает мне молчать. Быть может, он и прав, иначе перепалка перейдёт все возможные границы. В конце концов, я не имею ни малейшего права так себя вести с отцом чужой Династии.

— Давайте успокоимся и начнём разговаривать конструктивно. Уймите своего Рокоссовского, он не дома и разговаривает не с рядовым бойцом. Если истерика не прекратится, я отдам приказ свите, и его выведут из кабинета до тех пор, пока вопрос не решится.

Отец сохраняет убийственное спокойствие в тоне, однако глаза его мечут гром и молнии. Райана явно раздражает то, что Громовы ведут себя, по меньшей мере, нагло. Впрочем, есть в этом доля логики. Ощущение собственной правоты и превосходства придаёт им сил. Но откуда они узнали, что Ольга здесь? Отец неудачно связался с её родителями? Нет, он не собирался делать поспешных шагов, напротив, хотел все тщательно продумать и посоветоваться с нами.

Выходит, что им заботливо подсказали. Ох, сукины дети, меня сейчас разорвёт от злости. Скосив взгляд на Найтов, мысленно бранюсь. Младшенький будто бы даже в шоке, а старший пристально разглядывает русское семейство. Некому было, кроме них. Только они могли подложить такую бессовестную и жирную свинью под самый нос.

— Чай, кофе, потанцуем? — пытается разрядить обстановку Алексей. Что, тоже не по себе от напряжения? Сейчас поддам нового.

— Лучше медку… Верескового. Я смотрю вы любители, настоящие “малютки медовары”.

Щёлкнув пальцами и поддав кулаком воздух, Наследник взметает озорной взгляд на своего напарника. В этих глазах просто толпами пляшут бесята. Какого черта происходит? Я думал, он серьезен до мозга костей, а выходит совсем не так? Или же он старательно работает громоотводом, чтобы мы не переубивали здесь друг друга, погрязнув в неразрешимых спорах.

— С тебя полтос, Паша, я говорил, что он расшифрует бумажку. И как тебе поэзия?

Закатываю глаза. Значит, это все-таки правда. Как держать самоконтроль, если я прямо сейчас готов разбить обоим морды, за этот нахальный развод? Радуются они мне ещё тут. Сволочи.

— Грустно, — продолжает Лёша, как ни в чем не бывало выкладывая истинный план вылазки, а я, медленно багровея, ощущаю опаляющую волну безумной злости. — наверное, будет узнать, что никакого донесения и не было. Собственно, миссия состояла в том, чтобы поймать какого-нибудь высокопоставленного языка. А уж отказать себе в удовольствии встретиться с тобой мы и вовсе не могли. Надо сказать, ты первый, об кого я сломал зубы… Ну, ничего, ещё потягаемся. Сейчас вот, например. Паша, кстати, был уверен, что ты не расшифруешь.

— Я даже знаю, кто ему помог, — угрожающе медленно кареглазый переводит взгляд на Олю, но та, к его огромному удивлению, держит этот удар. Выпутавшись из рук родителей, она подходит ко мне, вставая рядом.

— Да, ты прав. И уж моя проделка куда безобидней ваших издевательств.

— Это война, Лёль! — заметно повысив тон, констатирует Рокоссовский. — Ты возвращаешься домой!

— Война в ваших головах! Вам нечего делить! — явно поражённый её уверенностью Павел, сужает глаза, с подозрением глядя на Олю. Все остальные заинтересованно наблюдают за их перепалкой. — Я не вещь! У меня есть своё мнение, и распоряжаться мною никто не станет, ясно? Я гражданская и подчиняться никому из вас не обязана! Где тебя носило раньше? Именно из-за того проклятого похода на шашлыки и попала сюда! И знаешь что? Я никуда не поеду. Поздно! Люблю Рика и остаюсь в Америке!

— Мы на стадии заключения помолвки, ага, — язвительно добавляю я, любуясь обескураженным лицом блондина, и укладываю ладони на плечи Оли. Сколько муки в его взгляде, не меньше чем в моём, когда я в плену огребал сполна. Так-то, будем считать это справедливой местью.

— А мне писала совсем иначе, с каких пор ты стала такой двуличной, Лёль?

Зависаю после его слов. Он сказал это так уязвлённо, аж до дрожи, вот только ступор вызвала совсем не интонация. Что значит писала? Подозрительно молчит и рыженькая. Бьюсь об заклад, что моё лицо вытянулось от удивления.

— Я ничего тебе не писала.

— Да брось! — отрезает кареглазый. — А кто говорил, что своё дело сделал, отомстил на полную катушку и теперь хочет домой?! Я что ли?

Резко выдыхаю, будто из лёгких выбили остатки кислорода. Щемящая боль безжалостно раскатывается где-то внутри. Сердце ухнуло вниз, так, словно мчится вглубь организма на лифте, с оборванными тросами. Чуть пячусь назад, окидывая взглядом присутствующих. Ким, отец и Каин в не меньшем шоке уставились на Олю.

— Это не правда… — растерянным тоном проговаривает русская и отрицательно качает головой, а затем, обернувшись, смотрит в мои глаза. — Это все ложь. Ты запрещал писать и я не писала. Никому!

— А это тогда что?! — швырнув свой мобильный на стол, Рокоссовский раздражённо смотрит на одноклассницу.

Будто в трансе, я нерешительно делаю пару шагов вперёд и разворачиваю телефон к себе. Ошибки быть не может, это Олин номер. Тот самый, симка с которым находится в её телефоне. Отматываю диалог наверх, он состоялся вчера. В глубине души не желаю знать о чем шла речь и за что она мстила. Нет. Я должен убедиться. Это не может быть правдой, она ведь не могла так искусно врать. А что если могла?!

“Привет! Паша, это я, Лёлька”;

“Оля? Мы с ног сбились! Что это за номер? Почему американский? Где ты? С тобой все в порядке? Родители с ума сходят! Прошу, скажи где ты, я приеду!”;

“Я в Америке. В Штабе. Меня перепутали с Наташей. Я знаю все о вас”;

“С тобой все в порядке? Как ты ухитрилась выйти на связь?”;

“Долгая история, расскажу при встрече. Забери меня, прошу. Я сделала, что хотела… Теперь помучается он”;

“Я скажу Лёше и мы постараемся завтра прилететь. Не выдай себя, мстительница”;

“Спасибо”.

Я дышу так, будто бежал марафон всего лишь секунду назад. Оля ошарашенно смотрит на меня, а на её глаза наворачиваются слёзы, которым она молча позволяет выкатиться из глаз. Нечего сказать? Привстав, отец забирает телефон ивнимательно изучает предоставленный материал. В шоке смотрю на ту, которую считал самой невинной и дорогой в своей жизни. Такова ты, плата за любовь и доброту?

— Будь добра, дай свой телефон.

Спохватившись, Оля протягивает мне мобильный. Разблокировав экран, я захожу в сообщения и обнаруживаю там ровно те же сообщения. Закрываю глаза, ощущая, как пульс набатом колотит в висках. Сердце словно опухло в груди, и настырно пытается разбиться о кости, принося нестерпимую боль. Вся моя идиллия, которую я себе вообразил, без капли жалости трещит по швам. Я ведь верил тебе.

Русская будто не верит своим глазам, глядя в экран смартфона. Все сходится… Иного быть не может. Вчера я весь день лично лицезрел её гаджет. Он не пропадал из поля зрения. Лежал себе мирно поблизости и несколько раз она основательно отвлекалась на него, когда мы готовили. Ничто не мешало ей бросить пару сообщений Павлу, прикрываясь просмотром рецептов.

— Мы должны убедиться, что не было взлома, — ознакомившись со всем имеющимся, неуклонно говорит отец, и Громов старший лишь кивает ему в ответ головой. Ещё есть надежда на то, что все это не правда. Я не хочу в это верить… Но сосущая пустота внутри разверзается все сильнее.

Отзвонившись экспертам и потребовав детальную проверку аккаунта Ольги, Райан нервно постукивает пальцами по столешнице, поглядывая то на меня, то на рыдающую рыжую. Я настолько оторопел от прочитанного, что наглухо замкнулся в себе, слыша посторонние разговоры словно издалека. Как же так могло быть? Если всё правда, то насколько виртуозно ей удавалось прикидываться невинной овечкой?

Когда от двери кабинета начинает доноситься робкое постукивание, я непроизвольно дёргаюсь. Вот и вердикт? Отдавая поклон, в помещение входит начальник отдела экспертов, нервно теребя бумагу в руках.

— Сэр, мы провели экспертизу, которую вы просили, вот заключение, — подавая бумагу Главе, сбивчиво поясняет эксперт.

— В двух словах мне скажи.

Напряжение отца сгущает и без того свинцовую атмосферу кабинета, а гробовое молчание, повисшее в воздухе, словно гром среди ясного неба, нарушает скрипучий и неумолимый тон следователя:

— Хакерских атак на аккаунт произведено не было, сбоев в работе также не обнаружено. Единственный вариант: утеря телефона.

Закрываю глаза, печально усмехаясь происходящему. Сука, кто бы знал, что это настолько больно. Ток ничто перед таким ударом. Заливаясь слезами пуще прежнего, Ольга взахлёб отрицает причастность к этому. Я бы поверил… Если бы лично не видел её мобильный. Если бы она теряла его, или же забывала где-то. Можно было бы предположить, что кто-то настрочил эти сообщения за неё, но здесь все предельно ясно.

— Я ничего не писала! — вперемешку с рыданиями, она делает шаг ко мне, а я лишь отшатываюсь в сторону, как от прокаженной.

Волна негодования проходится по телу, обдавая его нестерпимым холодом. Осознание всего объёма её предательства происходит крайне медленно, мозг будто отказывается мириться с подобной информацией, а душа и вовсе старается отторгать, принимать за ложь. Но все говорит против неё.

— Без рук, — раздавленным полушёпотом прошу я, не позволяя Ольге дотронуться до себя. Пустым взглядом смотрю в её наполненные слезами глаза. Как мне нравилось любоваться их красотой… И так она за это отплатила? Вонзив мне нож в спину? Не лучше, чем Джевелс… Не лучше любой из этих лживых сук, лишь виртуознее и профессиональнее.

— Я дал тебе все…

— Рик, прошу…

— Ты была одной из немногих, которым я действительно верил, — тихо, так, чтобы слышала только она, не хочу, чтобы остальные слышали. — Черт подери, Оля, я то думал ты другая. А ты такая же, даже хуже.

— Нет, — мотая головой, умоляет она.

— Да. От несчастной крошки до собственной жизни. Я все тебе вверил. А ты мстила, — усмехнувшись, я делаю глубокий вдох и обращаю взгляд к потолку, не в силах больше наблюдать за её, как оказалось, очередным спектаклем. — Молодец, у тебя получилось.

— Все не так!

— Конечно, нет. Хорошей жизни захотелось, вот и опомнилась. Только поздно. Забирай все… Вещи, побрякушки, собаку, все что захочешь и убирайся. Я не хочу тебя больше видеть. Никогда.

Оторопев, она вновь пытается броситься ко мне на шею, но я не подпускаю близко. Не хочу ощущать её руки на себе, не хочу вновь окунаться в это. Она хотела качественно отомстить и у неё получилось. Далеко пойдёт.

— Лучше бы ты дала меня задушить… — совсем тихо говорю я, в последний раз заглянув в её глаза, запоминая их такими: невероятно красивыми и лживыми, как никогда.

Окинув всех присутствующих взглядом напоследок, я молча скрываюсь за дверью кабинета. Полностью игнорируя заинтересованные шепотки свит отца и Громова, срываюсь на бег, мча прочь от кабинета, от Главного Корпуса. Хорошо бы было ещё и от Штаба… Несусь, совсем не глядя под ноги, петляю по коридорам, будто утратив ориентацию в пространстве. Стены нестерпимо давят на меня, словно сковывая тело в тисках, выдавливая душу их оболочки.

Дышать становится все труднее. Суровая реальность сжала своими правдолюбивыми лапами глотку, и я не в силах избавиться от объятий. В покои нельзя. Не хочу её больше видеть. Пусть забирает вещи и Тимку без моего присутствия. Ноги самостоятельно приносят меня в тренировочный корпус, где все ещё стреляют ребята. Черт подери, вас только ещё не хватало. Никого не хочу видеть сейчас.

Они обеспокоенно уставились на меня. Что за ступор? Не видели меня в таком состоянии? Интересно где Ольга? Ненавижу все это… Ненавижу себя, за эту несусветную глупость, бестолковое доверие. Джевелс права. Я идиот. И самое мерзкое, что я был бесконечно прав, когда всячески отрицал любовь. А потом растаял. Кретин. Ненавижу.

— Тренировка окончена. — отрешённо говорю я.

— Сэр…

— Пошли вон! — срываюсь на крик, испепеляя Джейми взглядом. Поджав губы, парень чуть заметно кивает, и ребята в секунды покидают помещение. Оставшись в одиночестве, я недолго перевожу дух, опершись руками о стойку с ножами. В ушах настырным боем раскатывается зашкаливающий пульс, с каждым разом все болезненнее отдаваясь где-то внутри.

Я её на руках носил, берёг, как зеницу ока, дышать над ней не смел, а она предала меня? О, да… И сделала это так же хлёстко и хитро, как Джевелс. А ведь казалась такой невинной и хрупкой. Ложь, все ложь. Лишь маска, которую она с удовольствием надела на себя, чтобы отомстить мне за чужие грехи. Любовь — бред сопливых идиотов, коим я стал благодаря искусной лжи.

Злость нарастает, опаляя и без того ноющее от зияющей пустоты нутро. Хапнув первый попавшийся нож со стойки, я швыряю его в мишень, вложив весь гнев в бросок. Один за другим, манекены превращаются в ежей, но это не спасает разум от застящей пелены зверского гнева. Даже не замотав костяшки в эластичные бинты, я принимаюсь вымещать злость на груше. Ору, норовя сбить собственную спесь, утопить её в волне физической боли. Нет, не выходит. Я не могу выбросить её из головы.

Эти чёртовы изумруды всплывают перед глазами каждый раз, когда я смыкаю веки. Заплаканные, напуганные и беззащитные. Сукина дочь, как же ты могла так поступить? И ведь черт подери, как виртуозно она отыгрывала роль жертвы, все глубже и глубже запуская в меня свои когти. Колочу что есть сил. Все время я опасался Джейсона, не видя под носом искусную хищницу, взявшую меня в оборот. Нет никаких гарантий, что она не играла на два лагеря. Ничто не мешало именно ей слить Рейзора Найтам. Черт подери, О’Хара, как же ты слеп!

Я был уверен в ней, как в самом себе. Настолько любовь зашорила трезвый взгляд. Наивная и хрупкая, такое обличье как нельзя лучше идёт коварной дьяволице. Никому нельзя доверять. Никому. Кровь мажется по груше. Я сбил костяшки о грубую ткань до мяса, но отчего-то все ещё не ощущаю физической боли. Зато душевную с лихвой. Вновь рыкнув от отчаянья, вкладываю все силы в удар, поддавая мешок для битья. Лишь смутные отголоски боли доносятся до сознания. И только багровые капли дают мне понять, насколько все плохо с кулаками. Даже это не помогает перестроиться.

Осоловевшим взглядом я вперился вперёд, не видя ровным счетом ни черта. Лишь слова и действия. Один только её образ, меркнущий от осознания второго дна. Будто вывалялся в грязи, как бездомный пёс. Отчего так мерзко и больно внутри? От подлости? Но ведь меня уже предавали так. Ещё больше силы в удар. Резче довернуть корпус. “Я люблю тебя”… Насколько беспринципной нужно быть, чтобы на раз-два разбрасываться подобными словами? Такой же, как Джевелс. Я повторно влез в дерьмо, в которое зарекался втяпываться даже мизинцем.

Осатанев до крайности, я бью по груше ногой, и та срывается с цепи, с гулким хлопком падая на линолеумный участок пола. Рычу от гнева, поддавая её пинком. Точно так же, как пнули меня. Я так же лёг ей под ноги, сбитый с толку чистотой и непорочностью. Как умело она пользовалась этим. Не постыдилась даже собственной девичьей честью поплатиться за возможность задеть меня посильнее. И ведь получилось. Словно в сердце вогнали массивный крюк, за который теперь тащат на самое дно, где сплошь мрак. И нет выходов.

Усевшись на грушу сверху, я продолжаю молотить её кулаками. Ненавижу её… Всем нутром и каждой клеточкой сейчас ненавижу. Я не зря опасался подвоха, ждал, что она не согласится быть рядом. Лучше бы она отказала в тот день и уехала. Это было бы менее болезненно, чем осознать, что тобой все это время банально управляли, как марионеткой, чтобы в один прекрасный день позволить осознать привязь. Да, Джевелс так же меня предала, однако, её мотив можно понять. Она старается на благо человека, которого любит. Даже такая как она, способна не только искать выгоду, но и любить!

— Рик! Прекрати, твою мать, что ты творишь?! Взгляни на свои руки!

Разум словно в тумане. Не сразу обращаю внимание на Каина. Он самозабвенно распинается, увещевая меня остановиться. Чувствую себя роботом, безжизненной пустой куклой, которая с хладнокровным безразличием отбойными молотками колотит по всему что попадается на глаза. Он оттаскивает меня от цели, и я успокаиваюсь. Дыша как загнанная гончая, молча смотрю в пол, силясь совладать с потоком сознания. Каждое воспоминание связанное с ней будто лезвием катаны задевает сердце. И я не могу выстоять в этом.

— Ты посмотри, что ты натворил!

Выйдя из ступора, окидываю пол взглядом. Светлое покрытие забрызгано редкими каплями крови. Зато ткань найденного мною козла отпущения смазана на ура. Поднимаю кисти в воздух. Пальцы рвано дрожат, как если бы по ним пустили ток. Мне ли не знать. Обессиленно ухмыляюсь, наблюдая за картиной. Кожа на руках убита в хлам, но боли я не чувствую.

— Надо идти к Ким.

— Нет, — охрип, в очередной раз. Орать нужно было меньше. А впрочем, в эти моменты мне становилось капельку легче. Моя отрешённая физиономия явно пугает Каина. Плевать, притом на все. Впервые в жизни я ощущаю себя настолько опустошённым и сломленным. Убогое чувство… — Она улетела?

— Да. Правда рыдала долго, умоляла о разговоре с тобой. Отец поговорил с ней с глазу на глаз, а потом Павел её забрал.

— Скатертью дорога… — коротко кивнув, опускаю руки на колени.

Разговор… Очередное желание промыть мне мозги? Нет. Я больше не куплюсь на эти уловки. Ни с одной из них. Хватит. Один раз напоролся на грабли с брюнеткой, так нет, мне было мало. Как идиот уверовал в большую и чистую. Вот только на этот раз к ручке садового инструмента заботливо примотали топор, от прямого попадания которого душа мечется, как птица в клетке. А если она раскаялась? Сумел бы я простить? Едва ли… Я никогда не смог бы ей больше верить.

— Если не хочешь к Ким, то пошли к тебе. Руки надо обработать.

— Не хочу, — там каждый чертов миллиметр напоминает о ней. Каждая несчастная пылинка, любая мелочь, и даже постель, укладываться на которую теперь нет ни малейшей тяги.

Усевшись рядом со мной на пол, брат прижимает меня к себе, как маленького. Даже не поднимаю рук, не проявляю реакции. Я отдал все до дна, и мне не осталось ровным счетом ничего, кроме разбитого вдребезги сосуда.

— Держись, Рик. Мы все шоке от её выходки. Это цинично и ужасно со стороны Оли. Но ты сильный и сумеешь это пережить. Слышишь?

Жалость. Как же она добивает… Но я и сам осознаю, насколько жалок сейчас. А самое неприятное в том, что ещё и беззащитен. Открывшись и получив удар под дых, я потерял ориентацию в пространстве. Мозги не желают собираться в кучку. Уткнувшись лбом в плечо брата, сохраняю гробовое молчание и отчуждённость. Мне нужно побыть одному.

— Пойдём к нам? Подлатаем тебя, а потом выпьем. Выговоришься. Будет легче.

Отрицательно качаю головой. Синеглазый с разумным терпением относится к моей апатии. Без лишних слов он уходит за аптечкой, и, вернувшись, вновь пытается хоть на каплю растормошить меня. Щедро залив разодранные в лохмотья костяшки перекисью, напарник зубами вскрывает упаковку с бинтом.

— Хорошо, что Мать этого не видит. Разбил знатно.

Даже не ощущаю ни капли пощипывания. Лишь шипучая пена заволакивает раны на обеих руках. Надо же, любовные раны — лучшая анестезия. А я-то, дурак, наркотой пичкался. Надо было всего лишь раньше узнать о подлости рыжей. Тогда на адреналине и бешенстве я бы и сам вынес бойцов на малом полигоне. Кипельно-белая ткань ложится на руки, на манер того, как обычно обматывают кулаки перед тренировкой. Ирония судьбы. Тот, кого я все детство вытаскивал из похожего состояния, сейчас как никто лучше понимает меня и всячески пытается ободрить. Моими же уловками. Даже жаль, что не работает. Как мёртвому припарка.

Девингем теперь не оставит меня в покое. Не удивлюсь, если именно Джейми отстучал ему, что я здесь. Я не хочу никому попадаться на глаза сейчас. Не желаю ни с кем разговаривать, даже с ним. Кажется, именно теперь я осознал, что он находил в молчании и одиночестве, когда моральная боль брала верх. Мне нужен этот таймаут. Скрыться ото всех и спокойно зализать раны.

Молча поднявшись с места, как бледная тень самого себя вчерашнего, я устремляюсь к выходу из зала. Брат настырно шагает за мной. За дверью караулит моя группа, обеспокоенно норовя заглянуть в лицо. Обвожу их всех взглядом и, глаза в глаза столкнувшись им с Джейми, втягиваю шею в плечи. Выходит, они слышали мой ор? Караулили от желающих потренироваться? Делаю шаг вперёд. Нечего сказать им сейчас, нет слов на то, чтобы оправдаться и успокоить. Плевать, даже если поползут грязные слухи по Штабу. Они непременно снежным комом свалятся мне на голову. Уж Найты об этом позаботятся. Выходит, они даже не при чем. А ведь моя паранойя именно им приписала внезапный визит русских.

Словно на быстрой перемотке. И вот, уже возле собственной двери, я настырно тычу в замок ключом. Оборот, другой. И вид спальни заставляет меня поёжиться от нагрянувших воспоминаний. Вечерние сумерки постепенно сгущаются, оттого в помещение чернильной дымкой заволокло все. Вот только топот этот я узнаю из тысячи. Щелкнув выключателем, устремляю взгляд к полу и обнаруживаю Тимку, радостно нарезающего круги возле меня.

— Ольга ничего не стала забирать. Совсем.

Стекаю на пол, устремляя все внимание на пса. Даже его бросила… Плюнула даже на собаку, в которой не чаяла души.

— Тимка… — поглаживаю льнущего ко мне щенка. — Тебе, очевидно, за туфли отомстили?

— Где у тебя водка?

— Не нужно. Спасибо, Каин. Оставь меня, пожалуйста.

— Рик…

— Оставь меня, — куда более жёстко, чем в первый раз, говорю я, поднимая на брата взгляд. Неужели ты не видишь, что мне нужно побыть одному.

— Хорошо, — скрепя сердце, напарник даёт добро. — Только прошу, будь на связи и не делай глупостей.

— Хватит одной…

Кивнув, Девингем скрывается за дверью, тихонько прикрывая её за собой. Хаски уже успел облизать все, что ему попалось под нос. Вот кому все равно. Он любит всех и вся, и никогда не сумеет осознать всех человеческих перипетий. Запираю дверь на замок. Все на своих местах, ровно так же, как было утром. Вещи Ольги разбросаны по стульям. Да, вчера я не думал, куда отшвыриваю тряпки в порыве страсти.

Вновь разум захлёстывает поток ненужных воспоминаний, безжалостным катком расплющивая мозги по черепной коробке. Привалившись к стене спиной, крепче прижимаю к себе Тамерлана, будто он моя единственная спасительная соломинка в этой какофонии предательства и боли. Радостный от моего внимания, он тянется к лицу мордой, успевая лизнуть меня по кончику носа. От неожиданности я смеюсь. Вот только хорошего в этом мало.

Задыхаюсь в этом хохоте, мало-помалу чувствуя, как он переходит в нечто менее приятное. Сам не замечаю, когда смех превращается в рыдания, а по лицу обжигающими каплями принимаются течь слезы. Остановись, О’Хара, как же низко ты пал. Зажимаю рот ладонью, силясь сдержать истерику, но твердости воли не хватает. Осознание собственной сломленности добивает окончательно. Я жалок настолько, что не в состоянии даже подавить эмоции.

Все удары судьбы, все тяготы и предательства я всегда старался встречать лицом к лицу, сохраняя твёрдость характера. А здесь выгорел дотла, дошёл до ручки и не могу нащупать треклятый стоп-кран. Ненавижу себя такого. Кусаю кулаки, пуще прежнего терзая раненую кожу. Не спасает. От этого становится ещё тоскливее и хуже. Взвыв, как волк одиночка, я обессиленно укладываюсь на полу и сворачиваюсь в комок. Пёс растерянно наблюдает, будто осознавая масштабы накрывшего меня цунами. Дожил, Рик. Настолько ничтожен, что тебя жалеет даже собака.

Когда я ревел в последний раз? Кажется, в далёком детстве, когда впервые хорошенько сцепился с Кайлом и получил сполна. Да, та проигранная драка казалась мне самой большой и досадной частью чуть ли не всей жизни. Реалии сменились, и я научился держать себя в руках. Вот только сейчас нет сил сжимать пальцы. Быть может, после этого мне станет легче.

Убожество сложившегося положения медленно, но верно начинает приводить меня в ярость. Всхлипы нарушают тишину все реже, а я все пламеннее начинаю ненавидеть себя за этот ход событий. Слезы текут. Кто она такая, чтобы из-за неё сносить такое унижение, пусть и за закрытой дверью? А ведь она однажды показала истинное лицо. Да, именно там, в загородном доме, когда выпачкалась в чужой крови.

“Как низко я ещё должна буду пасть?” О-о-о, кто ещё пал. Именно по её милости я опустился ниже плинтуса и как сопливая девка дал волю эмоциям. Слава Штабу, что хоть в покоях отменная шумоизоляция, и мои вопли никто не услышит. Закипаю все больше, но общий градус безумия не иссушает влажные дорожки на лице. Капли все ещё предательски текут из глаз, вопреки отсутствию всхлипов.

“Я не хочу тебя больше видеть!”… Так она сказала тогда. И это было истинно верным. Именно тогда её маска дала трещину, под гнётом по-настоящему чудовищных обстоятельств. Очередная капля разбивается о паркет, и я в немом приступе отчаянья хлюпаю ладонью по луже, как малое дитя. Я так старательно выстраивал свою реальность, черт подери, даже готов был создать с ней семью. А что она? Срам божий, надеюсь, она не забеременеет после вчерашней ночи. Спиногрыз от неё мне не нужен. Впрочем, это было бы красивой ответной местью. Господи, О’Хара, о чем ты только думаешь?

Не желаю ей мстить и видеть тоже. Ни её, ни Павла. О, клянусь, Рокоссовский, при следующей нашей встрече я непременно тебя убью. Раньше жалел ради Ольги, теперь же пощады не жди. Пес поддевает меня мордой под ладонь, и забирается под руку, послушно укладываясь рядом. На автомате начинаю поглаживать его за ухом.

— М-да, Тима. Теперь ты только мой ребёнок.

А оно мне нужно? Нет. Но и сил отдать его в псарню мне не хватит. Я не поступлю так же, как она. Не предам того, кто слепо верит. Обняв щенка покрепче, лежу на полу. Даже холод паркета не остужает разгорячённое от злости, боли и обиды тело. Закрываю глаза. Нет сил встать. Зачем? Впрочем, я знаю, как можно хотя бы попытаться заглушить внутреннюю боль.

Разбито поднимаюсь на ноги вместе с Тамерланом в руках и бреду в кабинет. Нужно забыться, отвлечься от обрывков воспоминаний. Роюсь в баре и выуживаю на свет божий бутылку водки. Да. Каин был прав. Иным образом сейчас не вытравить её из головы.

Или в покоях неимоверно душно, или же я задыхаюсь от внутренних мытарств. Подхожу к окну в спальне и открываю его настежь. Улицу уже полностью захватила ночная тьма, а жаркий дневной воздух заметно остыл, и теперь прохладными дуновениями медленно овладевает комнатой. Так легче. Опускаю Тамерлана на пол. Надо накормить этого балбеса. Он весь день голодный. Сегодня ещё и тренировка должна была быть. Гори все огнём. Пополнив миску кормом, я вновь возвращаюсь к окну. Настолько жарко и душно, что отходить от него совсем не хочется.

Усаживаюсь на широком подоконнике, вытягивая ноги. Как раз, словно специально делали замер. Откупорив бутылку, без закуски делаю пару глотков. Беленькая безжалостно обжигает рот, пламенной волной обдавая пищевод. Закрываю глаза, откинув голову на стенку. Должно полегчать. Так ведь? Глупо топить такое в водке, но иных вариантов отвлечься я просто не вижу. На трезвую все осознание даётся слишком болезненно и тяжело.

Свет уличных фонарей медленно брезжит в ночи, ярко подсвечивая аллеи парка Штаба. невольно в сознании всплывает совсем уж недавняя прогулка по владениям Келлоуэйя. Чертова русская, отпусти! Оставь меня в покое! Вновь заглатываю допинг, морщась от неприятного вкуса. Когда-нибудь, я сумею забыть. нужно напроситься в какое-нибудь задание. Там точно отвлекусь на ура. Но черт подери, кто присмотрит за мохнатой мордой? Отец не станет носиться с ним на тренировки. Чертова реальность настолько же уродлива, насколько прекрасны были фантазии о ней.

Спустя половину бутылки я уже не терзаюсь воспоминаниями. Они путаются меж собой и раз от раза смотрятся все сумбурнее. Хер с ней, О’Хара, махни рукой. Мало шалав, что ли было в твоей жизни? Шумно икнув, киваю себе головой. Да-а-а, поголовье баб в пору сравнивать с населением славного крохотного Ватикана. Быть может чуть меньше, но теперь нет препятствий для новых рекордов. Кому только они нужны, эти подвиги… В ближайшее время я к ним не готов и это факт. Размазня.

В себя меня приводит характерный звук отпирающегося замка. Какого черта? Каин пришёл меня проведать? У него оставался ключ от моих покоев. О-о, да нет, этот не синеглазый вовсе. Постарше будет. Да и само его присутствие отдаёт гнилью. Тамерлан самозабвенно надрывается, облаивая непрошенного гостя с головы до ног. Если бы не слоновья доза алкоголя, то я бы даже удивился этому явлению.

— Ты жопой что ли ключи от моих покоев штампуешь, старый хрыч? Пошёл вон, ты даже собаке моей не нравишься, а уж ему я доверяю.

В ответ на мою грубость Джейсон только улыбается. Цепкий взгляд леденящих душу глаз обводит бутылку в моей руке. Раздраконенная его визитом собака, норовит хапнуть Найта за штанину. С нескрываемым отвращением он раздражённо отмахивается ногой, чудом не задевая собаку.

— Ещё раз лягнёшь моего пса, и я убью тебя этой самой бутылкой. Какого черта ты здесь забыл и откуда у тебя ключи?

— Какие мы грозные, — будто гипнотизируя меня взглядом, он открыто вперился глаза в глаза. Сменив откровенную атаку на хитрый прищур, верховный змей ехидно продолжает разговор. — Даром, что пьян. Кто ищет, тот всегда найдет. Или твоя русская девица о такой поговорке тебе не рассказывала?

— Иди в пекло, — отворачиваюсь в окно, только я забылся. Сукин сын.

— Хороша интриганка. Даже меня облапошила. Сперва такая деловая: “В союзницы не пойду”, а потом уже раз и Райана умасливает. А на выходе? Конфетка. Даже я не подумал о таком восхитительном способе выбить тебя из колеи.

— М, а я смотрю, ты пришёл сюда дифирамбы петь? Поздно, её тут уже нет. Можешь позвонить в Россию. Глядишь вариант подкинет, как меня убрать поэффективнее, — язвлю, отпивая из горла. — а то сам ты явно не справляешься.

— Всему своё время, — его тонкие губы складываются в мерзкую ухмылку, а сам Найт облокачивается спиной о стену и скрещивает руки на груди. — Ты интересный противник, О’Хара. Как тебя не топи — ты каждый раз всплываешь.

— Без фекальных аналогий, будь добр. Я вообще-то феникс, мне и положено каждый раз возрождаться из пепла.

— В таком случае, мне, как лису, положено охотится на кур, — от его чувства собственного величия впору закатывать глаза. Кур он тут нашёл. Я рискую протрезветь от злости.

— Пасть обожжёшь. Зачем ты притащился сюда? Поковыряться в ране? Как видишь, мне уже практически плевать, так что ты опоздал. — поднимаю бутылку чуть вверх, оценивая количество оставшейся водки. Не плохо. Мне хватит.

— Было бы плевать, ты бы не хлебал в два горла, — чего он ходит вокруг и около? Сукин сын, ей богу. Фыркнув от возмущения, делаю ещё глоток и отвожу взгляд. Он прав, как же он черт подери прав. Даже после такой дозы не все равно. Пусть обида и ощущается куда легче, но все равно это не мешает ей тяготить сознание и душу.

— Я вот знаешь чего не понимаю? — устремляя взгляд на Джейсона, говорю я. — Ты каждый раз извращаешься, выдумываешь такие хитроумные ловушки, из которых реально сложно вывернуться, сохраняешь конфиденциальность и заметаешь следы, а сейчас взял, приперся и разговариваешь со мной за жизнь, будто и не хочешь убивать вовсе. Что за комедию ты ломаешь? Впрочем, уверен, что узнаю об этом, когда буду в очередной заднице.

— Рад, что тебе нравится. Правдоподобные сценарии, знаешь ли, трудновато даются.

— Так толкни меня в окно, дел-то. Чего стесняешься? Я пьян, все поверят, после такого-то события. Седьмой этаж, меня не соберут при всем желании.

— Скучно, — брезгливо морщит нос собеседник. — Да и мне это ни к чему. Все камеры Штаба видели, что я пришёл сюда. Только самая последняя не запечатлела, кто открыл замок твоей двери. Мне не нужны лишние улики. Плюс к этому, ты слишком любишь себя для того, чтобы покончить жизнь самоубийством. Неправдоподобно. Кстати, спасибо твоей рыжей сучке, именно она научила меня не расставаться с заглушкой.

— Обращайся, уверен, что она с удовольствием тебе поможет.

— Вряд ли, — сделав пару шагов к двери, он бросает на меня взгляд, чуть повернув корпус в мою сторону. — У неё другой фаворит и об этом красноречиво говорит их поцелуй перед самолётом. Хорошо отыграли, влюблённые, даже я не сразу заподозрил, что её разоблачение наигранно.

От его слов внутри меня вновь все предательски сжимается от боли, и я повержено выдыхаю. Мразь, натуральная. Опять делаю глоток.

— Пошёл вон.

— Я то уйду. Оглянись, кто остался рядом с тобой? Брат? У него новая игрушка и со временем ваши узы ослабнут. Родители? У них просто нет выбора. Джевелс, что стелилась перед тобой — предала, найдя любовь в чужих руках. Ольга… Я в восторге от неё, честно. Мастерица на все руки. Так обаять, поднять до небес и с разгона бросить вниз об землю. Подняться будет трудно и все потому, что рядом не окажется никого,— приблизившись к двери, он укладывает пальцы на ручку, поглаживая металл. — Райану была нужна от тебя семья и продолжение рода, которое ты не дал. Будь уверен, он изыщет другие варианты для тебя. Каин по уши влюблён и этого не заметит только слепой. Как только у него появится своя семья и ребёнок — ты для него отпадёшь. Одиночество, О’Хара, твой удел. Я приложу все силы к тому, чтобы избавить тебя от него.

Окончательно вызверившись от несусветного бреда, который он несёт, я делаю замах и бросаю в Найта-старшего бутылкой. Вот только он к тому моменту успевает скрыться за дверью. Стеклянная тара вдребезги разбивается о дубовую поверхность, окропляя каплями алкоголя пол. Обхватываю себя за плечи и начинаю покачиваться вперед и назад, осознавая услышанное. Нет… Это все не правда. Ключ запирает покои на замок с обратной стороны. Посмотри-ка, какие мы воспитанные.

Но ведь с Джевелс и Ольгой он прав. Столько сделал для брюнетки, защищал её как родную сестру. Да, не любил, но делал все, что было в моих силах. А каков итог? Она с Кайлом и так же как и Найты жаждет моей смерти. Вытащил её из дерьма, в коем она рисковала дрейфовать всю жизнь. Не позволил сделать из неё затравленную пешку, вдохнув уверенность и жизнь в скромную и забитую сиротку. Ничего, в качестве благодарности она приложит свою руку к твоей гибели, можешь не сомневаться, Рик.

С Олей все произошло ровно так же и даже хлеще. Потому что её-то я сумел полюбить. “Лучше бы ты дала меня задушить”… Эти слова сами собой сорвались с моего языка и были действительно искренними. Так было бы честнее с её стороны и менее болезненно для меня. Нет, я должен хотя бы физически существовать, для того чтобы Найт не получил желаемое.

Отец говорил, что моя женитьба на ком-либо вопрос решённый и если не сложится брак с русской, то он подберёт мне другую девицу. В силе ли эта угроза? Я не готов сейчас даже к фиктивному браку, слишком силён был удар. Сдохну, но на пушечный выстрел не подойду к алтарю. В гробу я его видел.

Под гнётом допинга мозги расплываются по черепной коробке, отказываясь выдавать сносные мысли. Как любопытно оно дошло, с отсрочкой. Поднимаюсь с подоконника и, пошатываясь, добираюсь до постели. Пользуясь забытьем, скидываю с себя вещи и ныряю под одеяло. Нет желания ужинать. Тимка сиротливо заглядывает на постель и чуть поскуливая, поджимает уши.

— Она больше не придёт! — раздражённо выпаливаю я, с укором глядя на питомца.

Тимка не виноват в том, что воспринимает рыжую, как мамку. Твою русскую, он кажется таким опечаленным, вся скорбь собачьего народа сконцентрировалась в его крупных серых глазах. И этим он безумно смахивает на меня самого. Свесившись с постели, я беру его к себе под бок, но это ничуть не прибавляет ему веселья.

— Загадишь простынь — я тебя убью. Спи давай, мохнатая стелька.

Устроившись поудобнее, щенок моментально проваливается в сон. Вот только мне это счастье не светит. Здравствуй, бессонница вперемешку с кошмарами. Давненько не виделись. К реальности меня возвращает безумно колоритный и яркий сон, в котором Ольга с лучистой улыбкой на лице всаживает мне катану в грудь, под восторженный взгляд влюблённых глаз Павла. Ненавижу их обоих.

Как теперь спать без неё? В объятьях зеленоглазой меня не беспокоили тревожные сновидения, но теперь и этому конец. Настолько ущербным я не чувствовал себя ещё никогда. Даже состояние овоща после пустыни ничто. Борясь с отвращением к самому себе и очередной идиотской идее, я подтягиваю Олину подушку под нос. Она все ещё хранит запах предательницы. И он необходим мне сейчас, как воздух.

Мне предстоит не просто борьба с собой. Я должен научиться жить без неё. Без той, что казалась центром мира в моих мечтах, что жестоко и бесцеремонно предала. Она сосалась с Рокоссовским возле самолёта. С этим жестоким выродком… Чем я хуже?! Что сделал не так?! Я ведь старался для неё, так, как ни для кого другого. Теперь все это не имеет значения. Счетчик сброшен на ноль, а я разбит в дребезги. Нужно собраться заново, лоскуток за лоскутком скроить себя. Нет права утратить силы. Феникс всегда возрождается из пепла, как за кромешной тьмой приходит благословенный рассвет. Осталось лишь расправить поломанные крылья.