Машина времени (СИ) [Muftinsky] (fb2) читать онлайн

========== 1. ==========

Тот август выдался в Нью-Йорке на редкость жарким, и после прохладного туманного Альбиона Пол изнывал, вынужденный всюду носить свой уже порядком приевшийся ему концертный пиджак с неизменным блестящим шарфом – последним писком моды близившегося к концу 1976 года. Листья в парках рано пожелтели от частого перепада температур, и мегаполис, в котором Пол не был уже, наверное, лет десять, встретил его яркими красками, словно специально для него устроив этот своеобразный карнавал цветов и оттенков. Машин в Нью-Йорке за эти десять лет порядком прибавилось, не говоря уже о пешеходах, однако, неизменным плюсом оставалась полная неузнаваемость, что повергало Пола в экстаз и воспоминания двадцатилетней давности, когда он мог еще спокойно пройтись по улицам родного Ливерпуля или Лондона, не слыша за спиной восторженных воплей и не тратя драгоценное время на бесчисленные автографы. Впрочем, Полу хватало мужества признаться самому себе, что его устраивала такая жизнь – жизнь супер-звезды на пике славы, красоты и физической силы. Это была жизнь, о которой он начал мечтать еще пятнадцатилетним мальчишкой, и ему не за что было ругать судьбу.

Он прибыл в НьюЙорк поздно вечером вместе с Линдой и детьми и тут же отправился в номер, лишь наутро решившись пройтись по улицам, которых не видел столь давно. Расквитавшись с обязательными для его приездов куда бы то ни было интервью и съемками, он предвкушал целый день провести с семьей где-нибудь в парке, покататься на лодке по озеру и просто расслабиться, но в ответ на его предложение Линда вдруг удивленно вскинула бровями и обняла мужа за плечи:

- Разве ты не собираешься навестить Джона?

- Что? – Пол побледнел и ощутил, как сильно заколотилось его сердце. Он выдохнул и попытался унять пульс. – Полно тебе, дорогая, он пошлет меня к черту. Ты что, не знаешь Джона?

- Вы были лучшими друзьями, и, насколько мне известно, твоего места в его жизни пока еще не занял никто.

- Йоко, - неожиданно вырвалось у Пола, и он прикусил губу, понимая, что брякнул лишнее, но Линда лишь тепло улыбнулась, словно понимая что-то, пока ему недоступное.

- Сходи к нему. Вы уже сто лет не болтали.

- Ну как же, два года назад провели замечательных полдня в студии…

- Дорогой, ты же меня отлично понимаешь. То, что случилось между вами, так и осталось нерешенным. И вы не сможете нормально общаться, пока не выясните все, не поставите все точки над и.

- Выяснишь тут… они с Йоко как приклеены друг к другу…

- Если двум людям действительно надо разрешить какие-то общие проблемы или недоразумения, им никто не в силах помешать. Да и, кроме того, кто тебе сказал, что она вообще будет дома?

- А куда она денется? Шону и года еще нет…

- Мне начинает казаться, что я тебя на смерть отправляю – так ты упираешься, - и Линда рассмеялась.

- Я боюсь его. Боюсь его высокомерия, равнодушия. Я не вижу в нем прежнего Джона.

- А между тем он прежний, и ты это знаешь. Вы что, не ругались с ним что ли в детстве никогда? Вот и представь, что вы повздорили и долго не общались, а ты решил пойти и помириться. Ну, представь, что ты идешь не к Йоко, а к Мими…

- Одно другого не лучше! – выдохнул Пол и тоже немного развеселился.

- Вперед, а я пока свожу детей в цирк, - и Линда ободряюще похлопала его по спине.

Гостиница Джона располагалась довольно далеко от его собственной, и, двигаясь по неизменным ньюйоркским пробкам, Пол успел порядком перенервничать, хотя изо всех сил внушал себе, что поворачивает на Пенни Лейн к маленькому и аккуратному домику Мими, чтобы как следует врезать своему лучшему другу Джонни за то, что тот уже неделю на него дуется.

На стойке администрации Пол не успел вымолвить и слова, как аккуратный клерк расплылся в широченной улыбке и понимающе закивал, потом перегнулся через стойку и, приблизив губы к уху Пола, радостно прошептал:

- Миссис в отъезде, он там один!

- Кто? – срывающимся голосом переспросил Пол.

- Вы ведь к мистеру Леннону, я правильно понимаю? – уточнил клерк. Пол медленно кивнул. – Ну, так вот его японская миссис уехала вместе с малышом, и он один. Вот уже несколько дней совсем не выходит из номера.

- Наберите его, пожалуйста. Может, он не захочет меня принять…

Уголки губ клерка печально опустились, и он быстро набрал номер Джона и произнес в трубку:

- Мистер Леннон, к Вам пришли. Ваш старый приятель. Очень старый. Воздержусь, пожалуй, хочу, чтобы Вы сами его увидели прежде, - в трубке слышалось бормотание до боли знакомого голоса, и Пол понял, что не может уже более держать марку – слишком многое стояло между ними, чтобы так просто ввалиться как в старые добрые времена, похлопать по плечу, повалить на пол, щекотать, потом до ночи болтать и играть на гитарах.

Путь до восьмого этажа занял бесконечно долгие пару минут, но Пол потерял счет времени, находясь фактически в полуобморочном состоянии от волнения. По пути он сто раз обдумал, что скажет ему, когда тот откроет ему дверь, но ничего, кроме банального «Привет, Джон» не приходило на ум.

Стук в дверь. Стук сердца.

- Привет, Джон.

Пол не видел его два года, но за это время Джон успел очень сильно осунуться, в глазах появилась какая-то затаенная боль и досада, которых и следа не было во время потерянных выходных. Он ничего не ответил, лишь отступил на шаг, приглашая Пола войти.

- Зачем ты пришел? – вопрос прозвенел в напряженной тишине и разрубил надвое рой мыслей Пола: на те, что до, и те, что после.

- Я хотел тебя увидеть, - просто ответил он, зная, что с Джоном нельзя играть в игры, разыгрывать спектакли или придумывать ложные поводы. Будучи искренним сам, той же искренности и открытости он всегда требовал и от него.

- Ну, вот увидел. Что дальше? – Джон взирал на бывшего лучшего друга сквозь стекла столь полюбившихся Полу очков, очков, сквозь которые еще лет девять назад он взирал на него с такой любовью и восхищением, а ныне в его взгляде читалось лишь равнодушие и холод.

- Все-таки ты мой друг. Я соскучился по тебе, - и Пол шагнул навстречу в попытке обнять посеревшего вдруг отчего-то Джона.

- Оставь эти любезности для Линды и прочих твоих бесчисленных дружков. А я тебе больше не друг. Здесь не Ливерпуль, и мы не у Мими.

- Лет девять назад, кажется, мы тоже были не в Ливерпуле и не у Мими… - Пол почувствовал назревающую перебранку и отчего-то вдруг осмелел, решив идти до конца. «Если потребуется, я даже рожу начищу этому самовлюбленному идиоту, мне надоела эта недосказанность!» - и он почувствовал, как бешеное сердцебиение постепенно начинает успокаиваться.

- Ого, Макка! – усмехнулся Джон. – Мы вспомнили события девятилетней давности! А что тогда было, не напомнишь?

- Прекрати паясничать, - сурово отрезал Пол и плюхнулся в кресло. – Я пришел поговорить, потому что давно тебя не видел, потому что мы расстались как враги и ничего толком не выяснили. И я хочу тебя вернуть.

- Не выйдет, Макка, - устало выдавил Джон. – Меня не интересуют твои «хочу». Я не желаю больше иметь с тобой ничего общего.

- Ах так! Какого же черта ты в интервью трындишь о том, что я твой лучший друг, что ты хочешь объединения Битлз?!

- Это было год назад.

- А ты каждый год меняешь свое мнение? Или нет, даже чаще: сегодня одно, завтра другое. Сегодня я с Полом, завтра я с Йоко – попробуй пойми такого непостоянного!

- Да как ты смеешь говорить мне о постоянстве! – взревел Джон, схватил Пола за грудки, вытащил из кресла и с силой ударил спиной о стену. – Ты, у которого сто пятниц на неделе и миллион друзей в каждом городе! Как смеешь ты указывать мне на Йоко, которая всегда со мной, когда сам всегда находил время для кого угодно, только не для меня! Все, Макка, - Джон отпустил его и поправил помятый пиджак, - не хочу портить ни тебе, ни себе этот чудесный солнечный день. Убирайся отсюда подобру-поздорову, пока я не побил тебя. Прийти ко мне было не самой лучшей твоей затеей.

- Я никуда не уйду, - твердо произнес Пол и вернулся назад на кресло. – Я хочу получить объяснения.

- Я вышвырну тебя в окно.

- Валяй, ты на все способен. Не удивлюсь, если ты однажды наймешь для меня киллера, чтобы я не раздражал тебя своей персоной.

- Что?! – ахнул Джон и изумленно уставился на друга.

- Ну, это я конечно лишнего хватил, - тут же поправился Пол. – Но, думаю, на моей могиле вы бы с Йоко точно сплясали в красных костюмах. Еще бы и Baby’s in black спели. Ради этого стоит умереть, - Пол живо представил себе описанную картину: Джон в ярко-красном костюме и Йоко в таком же красном платье отплясывают на его – Пола – могиле, напевая: Oh, dear, what can I do? Baby’s in black, and I’m feeling blue. Его вдруг разобрал смех, и он едва сдержался от того, чтобы не расхохотаться. Однако, на лице Джона не отразилось ни следа улыбки, только глаза еще более округлились:

- То есть ты полагаешь, что я тебя ненавижу?

- А разве нет? Ты в два счета выбрасываешь меня из своей жизни без объяснения причин после 11 лет близкой дружбы, а на все вопросы отвечаешь только то, что ты теперь с Йоко и тебе не до глупостей. Словно женщины когда-то мешали мужчинам дружить!

- Ах, вот какая, значит, у тебя версия произошедших событий, Макка? Ты себя невинным ангелком возомнил, а меня – злобным демоном, бросившим несчастного маленького Пола на произвол судьбы, так?

- Грубо, но в общих чертах все верно, - удовлетворенно хмыкнул Пол и отхлебнул из стоявшего рядом с креслом стакана, в котором оказался коньяк. – Старый пьяница, вот ты кто.

- Оставь в покое мой коньяк, он не для тебя был куплен! – рявкнул Джон, подошел к Полу, вырвал стакан у него из рук и со злостью плеснул его содержимое прямо ему в лицо. Пол опешил и несколько секунд сидел, не двигаясь, потом медленно встал и направился к двери. – Ты куда? – заорал вслед ему Джон.

- Ухожу. Не вижу смысла дальше общаться с человеком, для которого давно стал пустым местом.

- Стоять! – завопил Джон и, поймав друга за полу пиджака, резко развернул его к себе. – Ты никуда не уйдешь, Макка, пока я не выскажу тебе, подлец, все, что я о тебе думаю! – он толкнул его назад в кресло, скрестил на груди руки и начал широкими шагами мерить комнату. – Значит, ты смеешь полагать, что я поставил крест на нашей дружбе только потому, что встретил Йоко?

Пол кивнул, вытирая лицо блестящим шарфом и судорожно пытаясь вспомнить, взял ли он с собой на гастроли еще один такой же.

- Джон, я устал от этой перепалки. Я вижу, что ты мне не рад и не хочешь меня видеть – позволь мне уйти, и пусть все останется как есть. Видимо, ты прав, и ничего уже не изменить. Линда ошибалась…

- Что? Так тебя ко мне Линда отправила?!

Пол снова кивнул и подпер щеку рукой.

- То есть мы не виделись с тобой черт знает сколько лет, ты, наконец, приезжаешь сюда и даже не намереваешься зайти к своему старому другу?! Ты свинья, Маккартни, каких свет не видывал.

- Какой смысл к тебе заходить? Я пришел, и ты едва не вышвырнул меня вон. Ты первый не хочешь этих встреч и возобновления отношений, чего тогда требуешь от меня?

- Отлично! – Джон громко хлопнул себя по коленям и опустился на пол. – Ты все-таки непроходимый тупица, Макка.

- Да разве от тебя дождешься доброго слова… - уже примирительно проворчал Пол. – Даже коньяка не дал мне выпить.

- Что ж, ты хочешь знать правду? Ты действительно ничего не понимаешь? Я скажу тебе правду, Пол, но при условии, что ты тут же уберешься отсюда, и я больше никогда не увижу тебя. Ты меня понял?!

- Да где уж мне, - снова проворчал Пол. – Тащи лучше коньяк, я выпить хочу.

- Нет, - оборвал его Джон. – Я говорю тебе все, как есть, а ты убираешься. Уговор?

- Валяй, Леннон. Это лучше, чем ничего.

- Ты помнишь Индию? – Пол вдруг ощутил огромный ком в горле, боль от него распространилась по всему телу, а на глазах выступили слезы.

- Продолжай, - прошептал Пол и замер, изо всех сил сжимая подлокотники кресла.

- Что именно ты помнишь? Расскажи подробно.

- Я помню, что до Индии у нас было все прекрасно, даже в Индии поначалу все было замечательно, а потом вдруг ты стал каким-то чужим. Я не сразу это понял, хотя ты никогда прежде не отстранялся… Ну и после возвращения сразу же появилась Йоко, и расстояние между нами, поначалу казавшееся мне легко преодолимой щелью, выросло до безбрежной пропасти, краев которой я уже не в состоянии увидеть. Почему, Джон? Я много думал об этом, но так и не смог понять – почему? Что я сделал не так?

- О, если бы ты задал этот вопрос тогда, в Индии… Впрочем, вряд ли это что-то могло изменить. Ответь, что бы ты подумал, если бы я сказал тебе, что люблю тебя?

- Я тоже люблю тебя, Джон – и ты это знаешь. Мы же были лучшими друзьями…

- Ах, нет, не то! – махнул Джон рукой, словно отгоняя невидимую муху. – Макка, как же с тобой сложно. Мы знакомы двадцать лет, а я все еще робею перед тобой, глупость какая! – и Джон с силой шлепнул себя ладонью по макушке.

Он вдруг отправился на кухню и вернулся с литровой бутылкой коньяка и двумя обычными стаканами, наполнил оба до краев и протянул один из них Полу, второй в два счета опустошил сам и резко выдохнул. Потом набрал воздуха в грудь и продолжил, на этот раз немного смелее:

- Когда я впервые тебя увидел – чертова шестого июля пятьдесят седьмого – знаешь, что я подумал тогда? О, да, я оценил твой талант, я понял, что ты нужен для моей группы да и просто для меня – чтобы научить меня играть на гитаре… но кроме этого в моей чертовой тупой башке промелькнула дурацкая мысль о том, какой же ты все-таки красивый… Нет, только не перебивай меня, Макка, иначе я не смогу довести свой рассказ до конца, и мы снова повздорим! Да, я подумал, что ты потрясающе красив, как девчонка – нет, даже лучше любой девчонки, потому что обалденно играл на гитаре и пел, и с тобой можно было болтать о чем угодно. Ты был лучше любой девчонки. Думаю, да нет, наверное, уже знаю, что влюбился в тебя с самого первого взгляда, чертов Маккартни, свалился ты на мою голову откуда-то… - Джон налил себе еще стакан и столь же быстро опорожнил и его, не заметив, что Пол не сделал ни глотка, а руки его предательски дрожали, расплескивая коньяк на новые брюки.

- Значит, так все и вышло: я втрескался в тебя как последний идиот. Нет, ты только не подумай, что я голубой! И в мыслях у меня никогда не было оказаться в койке с парнем – фу, мерзость-то какая. Но ты все время ошивался рядом, мы даже спали в одной кровати. Точнее, спал один ты, а я смотрел на тебя… Как-то раз я так увлекся, что едва не поцеловал тебя спящего – вот шуму-то было бы! Насилу удержался…

- Но ты… ты… - Пол едва дышал от волнения, - ты и Стю… вы…

- Ах, ну да, ты застал нас, кажется, в не совсем подходящий момент! – Джон мечтательно улыбнулся. – Я хотел тебя, а в койку потащил Стю. Да потому что с ним было проще: напились, обнялись – и все, он мой, без всяких там напыщенных речей и биений себя кулаком в грудь, чего так часто демонстрировал мне ты. Да если бы я только попытался сделать тебе какой-нибудь намек тогда, ты бы меня одним взглядом уничтожил! Да я слово тебе боялся сказать… Я напивался до чертиков, чтобы набраться, наконец, смелости и пристать к тебе, но при одном взгляде на тебя и от одной только мысли трезвел даже после пары бутылок виски. Боже, как я хотел тебя! Но ты не замечал ничего. Да, ты ревновал к Стю, но как к другу и музыканту. И даже застав нас с ним в постели, ты никак не изменил своего отношения ко мне. Я был уверен на сто процентов, что ты пошлешь меня, если я только намекну тебе о своих чувствах. И тогда я решил просто оставаться рядом – в конце концов, быть твоим лучшим другом было ни с чем не сравнимым счастьем…

На этот раз свой стакан опорожнил Пол и потянулся за бутылкой, чтобы снова его наполнить. Он дрожал всем телом, его бросало то в жар, то в холод, и он никак не мог до конца поверить своим ушам.

- Вот так и повелось, что свои самые неприличные поползновения в твой адрес я скрывал под удобной поначалу личиной дружбы. Но со временем это стало сложнее.

- Почему? – неожиданно вырвалось у Пола, и он изо всех сил сжал ледяной стакан в ладони.

- Мы перестали гастролировать и стали реже видеться. Я мог не видеть тебя целую неделю. Неделю! Ты представляешь, что это для сумасшедшего влюбленного? Но это было еще терпимо, гораздо хуже стало во времена Пеппера, когда ты отвернулся от меня…

- Отвернулся? – снова не выдержал Пол. – Да как ты можешь такое говорить! Ты всегда был главным человеком в моей жизни!

- Главным? Возможно. Но далеко не единственным. У тебя появилась куча подозрительных знакомых, с которыми ты ходил в театр, на концерты, в музеи и картинные галереи, даже наркоту пробовал. Ты все время болтал о каких-то книгах, которые тебе рекомендовал почитать Сэм или Брюс – бог его разберет, я не помню уже этих бесконечных имен. Тебе стало со мной скучно. У нас с тобой осталась только музыка – да и та в студии. Мы больше не пели в один микрофон. Мы больше не спали в одной постели.

- Джон, я…я не знал… прости…

- Конечно, не знал! Где уж тебе! Со старым добрым Джоном было весело баловаться на гитаре, сочиняя песенки, а для серьезных вещей тебе вполне годилось окружение Джейн. Они ведь все были такие высокоинтеллектуальные, а я, чурбан, все таскался повсюду за тобой, ждал, когда ты сам позвонишь, когда сам придешь, а ты все не звонил и не шел. У тебя началась совсем другая жизнь, в которой не было места мне!

- Джон… - в голосе Пола послышались слезы, и он залпом выпил следующий стакан. – Джон, я ведь просто разнообразил свою жизнь… ты все равно оставался главным…

- Ну откуда, скажи, мне было это понять? Ты уделял мне от силы час в неделю – что я должен был делать в остальное время? Ответь мне, Маккартни, когда ты так усиленно обвиняешь Йоко в развале группы и в нашем с тобой раздоре, ты принимаешь во внимание тот факт, что Йоко появилась в моей жизни за полтора года до этого раздора? И, делая все для того, чтобы привлечь мое внимание, она, тем не менее, не добилась за эти полтора года ровным счетом ничего! А, знаешь, почему? Да потому что я, старый болван, все ждал и надеялся, что у нас снова будет все как прежде, а ты все мотался по театрам и галереям. Черт тебя побери, проклятый Макка! – и Джон со злостью стукнул кулаком по столу. – А потом умер Брайан, и наше казавшееся безоблачным будущее омрачилось. В нашу дружбу заползли мерзкие деловые дрязги, да еще эта Индия, будь она неладна…

- Почему Индия? – дрожащим голосом спросил Пол. – Ты уже второй раз ее поминаешь…

- Потому что именно в Индии ты послал меня ко всем чертям – и даже сам этого не заметил! – Джон ударил кулаком по столу и затряс рукой в воздухе от боли.

- Я? Тебя? - и без того круглые глаза Пола стали похожи на пятаки, на них вновь навернулись предательские слезы.

- Дело было так, - затараторил Джон, не поднимая на друга глаз и сняв очки, вероятно, чтобы не видеть его слез и выражения лица. – Я мечтал об этой поездке в Индию как о каком-то рае: наконец-то мы вновь будем вместе двадцать четыре часа в сутки! И я твердо решил тебе признаться, терять-то мне было уже нечего – по возвращении мы в любом случае опять разошлись бы по разным углам: ты к своей Джейн и театрам, а я к скучной Син и капризному Джулсу…

- Не любишь… ну почему ты его не любишь, Джон?..

- Постой, постой, у нас еще будет время обсудить и Син, и Джулса… дай мне сказать все, что я собрался, иначе я собьюсь и испугаюсь, а теперь уже поздно что-либо замалчивать, когда главное уже сказано. Так вот, мы приехали в эту Индию, и первое время я как на крыльях летал: ты все время был рядом, старые времена вернулись во всем своем великолепии, и я даже малодушно струсил, решив ничего тебе не говорить. Однако, дни бежали, нам надо было возвращаться и записывать очередной альбом, я просто не мог упустить столь удобный момент. И я таки признался…

- Когда?! – глаза Пола вновь округлились. Напрасно он рылся в своей памяти, пытаясь хоть что-то оттуда выудить, но ничего похожего не находилось.

- Недели через три после приезда. Помнишь, я предложил тебе прогуляться вдвоем по ночной Индии?

В голове Пола промелькнули какие-то смутные воспоминания о приятной ночной прогулке, когда Джон был все еще Джоном – его лучшим другом, когда они еще смеялись и говорили о разных глупостях, но подробности того разговора начисто стерлись из его памяти. Он опустил голову и налил себе новый стакан.

- Я знаю, ты этого не помнишь, даже не оправдывайся. Я же запомнил каждую мелочь… Чертова память! Ты был потрясающе красив в ту ночь. Как же тебе идет белый цвет, Макка! Зачем ты обряжаешься в черное и блестящее?.. Эта тонкая и широкая рубашка и свободные легкие брюки, на ногах – сланцы, ты был на отдыхе, ты был рядом с другом, не осознавая, какие чувства вызывал во мне в тот момент… Начал я, вроде, издалека – напомнил о том, как мы с тобой случайно застали Мика и Кита вместе, неужели не помнишь?

- Да-да, кажется, начинаю припоминать! – радостно отозвался Пол.

- Ну и пытался прокомментировать тот эпизод в нужном мне ключе: что, дескать, тяжело живется людям нетрадиционной ориентации, тем более, таким известным – нигде не спрячешься, не скроешься, везде тебя найдут и вытащат на свет божий твое грязное белье. Ты все поддакивал, но тема тебя, было видно, совсем не интересовала. А потом я задал тебе каверзный вопрос, решив просто прощупать почву для дальнейших действий. Я спросил тебя о том, а как бы ты поступил, если бы один из твоих друзей вдруг влюбился в тебя и признался тебе в этом…

Пол вздрогнул. Он вспомнил. Этот вопрос тогда вызвал в нем непроизвольную волну отвращения, прокатившуюся по всему телу, и он печально воспроизвел свой ответ:

- Я сказал, что при всем уважении к свободному выбору каждого человека, я никогда не пошел бы на это. Дружбу, может быть, и не прекратил бы, но уж точно отстранился бы. Этим и был хорош Брайан: он не покушался на нашу мужскую честь…

- Да, ты ответил именно так, но ты не видел свое лицо в тот момент: тебя всего перекосило от омерзения, словно ты ступил в кучу дерьма. Продолжать дальше не имело никакого смысла, я узнал все, что хотел – нашей дружбе пришел бы конец в любом случае. Тем более, Индия тебе скоро наскучила, и ты уехал, не дожидаясь меня. А Йоко… я просто заполнил ей тот вакуум, который образовался в моей душе после расставания с тобой. Ну, или, по крайней мере, попытался заполнить… Сам знаешь, как мне тяжело было без матери. Ты был всем в моей жизни, а тут вдруг не стало и тебя… Это было неизбежно, Пол. Если бы не она, я давно бы уже покончил с собой… - Джон вытер глаза и налил еще коньяку.

Пол сидел как сраженный громом и не смел даже пошевелиться. В душе он клял собственную глупость и слепоту, а по лицу его текли слезы, капая с подбородка прямо на пахнущий дорогим коньяком концертный пиджак.

- Джон… я никогда не думал, что ты так ко мне относишься… ведь сначала был Стю, а потом она…

- Дурак! – крикнул Джон, поднялся и со всей мочи пнул стену, отчего висевшие на ней картины закачались из стороны в сторону. – Стю был классным парнем, с ним было интересно болтать о живописи и все такое, но между нами всегда было какое-то пространство, которое мы никак не могли преодолеть, чтобы слиться воедино. Даже когда он оказывался в моей постели, я воображал, будто это ты, один раз чуть Полом его не назвал, вот смеху-то было бы! А с тобой с самого первого дня мы стали единым целым, между нами даже луч света не мог бы проскочить – ну вот как, ответь мне, мог ты приревновать меня к Стю?..

Пол опустил голову и мотал ей из стороны в сторону, силясь понять, когда он перестал понимать, что происходило с ними обоими – и не мог поймать этого момента. Его картина всего происходящего разительно отличалась от картины Джона, и только сейчас он начал осознавать, насколько восприятие последнего было честнее и ближе к истине.

- А теперь, как и обещал, убирайся к чертям собачьим, твоя чертова жалость мне тут не нужна. Прожил без нее столько лет, проживу и еще. У меня вон сын растет и все отлично. Давай, вали отсюда, - Джон снова перешел на грубый тон, подошел к Полу, подхватил его за локоть и стал толкать по направлению к выходу. Сперва Пол не сопротивлялся, не замечая, что происходит, и лишь пытаясь упорядочить разрозненные мысли, но у двери вдруг резко затормозил, вырвался из цепких рук Джона и произнес:

- Я никуда не уйду, я не смогу переварить эту информацию в одиночестве. Мне сейчас нужен ты.

- Чертов себялюбец! Почему, ты думаешь, я хочу тебя отсюда выгнать, а? Опять не понимаешь?! И они еще смеют говорить мне про твои мозги! Ха!

Пол непонимающе уставился на друга.

- Хочешь, объясню популярно? Так, чтобы ты сразу выкатился отсюда к едрене фене? Вот на тебе тогда! – Джон вдруг прижал его к стене и впился губами в его полуоткрытый рот. Пол опешил и не смел сопротивляться, а Джон тем временем скользнул языком внутрь и продолжал целовать его со всей страстью приговоренного к смерти преступника. Наконец он оторвался от губ Пола и вытер рот. – А теперь убирайся. Надеюсь, хоть теперь ты что-то понял.

- И не подумаю, - Пол вернулся на кресло, лицо его порозовело, а поцелуй Джона не вызвал при этом почему-то никакого отвращения. – Вот ты рассказал мне историю своих чувств, а я сижу и пытаюсь вспомнить, что я сам испытывал к тебе, и выходит как-то уж совсем неприлично… Ты говоришь, что влюбился в меня с самого первого взгляда… думаю, что и со мной произошло нечто похожее, правда, я не отдавал себе в этом отчета и мысли не допускал, что между мужчинами может быть что-то большее, нежели даже самая близкая и искренняя дружба. Но вот теперь вспоминаю тот момент, когда застал тебя со Стю и понимаю, что испытал именно ревность, а не что-то иное. Не могу сказать, что мечтал оказаться на его месте тогда, но ревновал при этом ужасно – и не просто как друга. Я и сам не понимал, что это было, Джон… Неужели ты станешь казнить меня за мою глупость?! Тогда в 68-м когда вы с Йоко занимались любовью у меня дома, я был готов убить вас обоих! Я не знаю, что со мной, Джон… будь я смелее, я бы признался в первую очередь самому себе, что безумно тебя люблю, но это всегда было выше моих сил, прости меня… - он уронил голову себе на колени, а плечи его затряслись от беззвучных рыданий.

Джон тихо подошел к другу и погладил его по густым еще черным, без намека на седину, волосам и коснулся губами макушки. Пол вздрогнул и поднял на него полные испуга и боли глаза.

- Прости меня, Джон, прости… - но Джон уже не слышал его, его изможденное осунувшееся лицо озарила радостная улыбка – улыбка прежнего Джона, и он снова поцеловал его – на этот раз нежно и даже почти по-братски, но тут не выдержал Пол, яростно ухватив его за шею и впившись в его губы со всей нерастраченной битловской страстью.

Несколько часов спустя они лежали в спальне Джона на безнадежно смятых и влажных от пота и поцелуев простынях и курили принесенную Полом травку. На губах Джона застыла игривая и безмятежная улыбка, он начал шутить, как в старые добрые времена, щекотал Пола и щипал его ноги, а потом вдруг бросался осыпать его поцелуями и крепко-крепко прижимал к груди, так что, тот стонал и пытался освободиться от столь горячих и страстных объятий.

- Что мы будем делать? – наконец подал голос Джон и с мольбой посмотрел в прекрасные карие глаза товарища.

- Уже поздно что-то делать, - с тоской протянул Пол, не глядя на Джона. – У тебя семья и Шон, у меня Линда и трое девчонок… Мы уже ничего не можем, время безнадежно упущено, - и он отвернулся к стене, чтобы скрыть вновь выступившие на глазах слезы.

- Если бы я только мог вернуться лет на восемь назад, я бы обязательно рискнул поцеловать тебя тогда в Индии! И черт с ней, с этой дружбой, она и без того висела на волоске… Пол, нам нужна машина времени.

- Как только я узнаю о ее появлении, то первым делом оповещу тебя, - весело расхохотался Пол и коснулся губами теплого лба Джона.

========== 2. ==========

Четыре долгих года прошли для Пола в аду: с Джоном они виделись крайне редко, да и тот после откровений памятного дня заслонился от друга глухой стеной безразличия, сквозь которую Пол даже не пытался пробиться, понимая, что не в силах ничего изменить.

Ноябрь 1980 выдался на удивление прохладным. В школу детей возила Линда, а Пол отсыпался перед каждодневной поездкой в студию. В тот день он проснулся раньше обычного и листал на кухне традиционную утреннюю газету, когда вошла Линда, бросила в угол сумку и молча принялась расшнуровывать грубые мужские ботинки, которые она уже давно предпочитала любой дамской обуви.

- Сколько чудаков на свете! – со смехом заметила она, бросая на стол перед Полом какую-то ярко-желтую листовку, на которой крупными красными буквами было выведено: «Машина времени. Только одно путешествие в прошлое всего за сто фунтов!» Ниже был указан телефон и адрес ученого-самоучки. Сердце Пола екнуло и подскочило к горлу, но он не подал виду и смял бумажку, затолкнув ее в рукав.

Не успев войти в студию, он тут же бросился к телефону и набрал выученный наизусть номер из листовки. На том конце провода хриплый голос ответил:

- Слушаю.

- Я по объявлению, - взволнованно начал Пол. – Насчет машины времени. Скажите, это не шутка?

- А сами как думаете?

- Я не знаю, мошенников много вокруг…

- Приезжайте и поговорим, я Вам все покажу, если сомневаетесь.

- Прямо сейчас можно подъехать?

- А отчего же нет? Я буду Вас ждать.

По указанному в листовке адресу располагался скромный жилой домик, ютившийся на самом краю крошечного лондонского тупика. Пол остановил машину, достал ключи зажигания и откинул голову назад. Все это запросто могло оказаться нелепым розыгрышем, а сердце его уже было не унять. Он хотел запретить себе надеяться, но уже не мог и, в сердцах хлопнув дверцей, направился ко входу в дом. Дверь на удивление была не заперта, Пол толкнул ее и осторожно шагнул в полумрак:

- Эй! Есть тут кто-нибудь? Я по объявлению. Я звонил Вам!

Откуда-то из глубины комнаты раздался тихий кашель, и чей-то голос крикнул:

- Проходите!

Пол ускорил шаг, наткнулся в темноте на что-то, лежавшее прямо посреди коридора, чертыхнулся про себя, едва не упав, и, наконец, очутился в довольно просторной комнате, занавески на окнах которой были плотно задернуты, и лишь в дальнем углу мерцал одинокий луч фонаря в руках невысокого щуплого мужчины в белом халате.

- Здравствуйте, - пробормотал Пол и попытался оглядеться.

- Добрый день, - радостно приветствовал его мужчина, с готовностью пожимая протянутую руку. – Что Вас привело ко мне?

- Кажется, в Вашем объявлении говорится что-то о машине времени. Это правда?

- Вы хотите побывать в прошлом? – мужчина хитро прищурился и склонил голову набок.

Пол громко сглотнул и кивнул.

- Ну что ж… как и сказано в моей листовке, одно путешествие стоит сто фунтов. По правде говоря, лично для меня это ничего не стоит, но ведь Вы понимаете, каких хлопот Вы можете доставить всем, натвори Вы что-нибудь в прошлом. Я мог бы потребовать куда более внушительную сумму, но не думаю, что в этом случае у меня вообще появятся клиенты. Вы и так первый…

- Да? – Пол вскинул брови.

- Народ не верит по большей части или просто боится. Вот ведь и Вы можете сорваться, я это чувствую. Вы боитесь.

- Я не сорвусь, - твердо произнес Пол. – Однако, мне следует посоветоваться с другом. Я позвоню Вам в ближайшее время.

- И Вы даже не желаете опробовать ее в действии?

- Не стоит, я верю Вам. Но даже если Вы – просто шарлатан или мошенник, я готов заплатить Вам эти жалкие сто фунтов за надежду, которую Вы мне подарили. Только сперва я хотел бы посмотреть на Ваше чудо техники.

Мужчина подошел к противоположной стене комнаты и нажал выключатель, комната тут же озарилась мягким матовым светом. В углу громоздилась какая-то нелепая полуржавая груда металлолома, и Пол скептически окинул ее взглядом.

- Смотрится неприглядно, я понимаю, - со смехом прокомментировал изобретатель удрученное выражение лица своего клиента, - однако, я лично опробовал ее на себе и смотался на десять лет назад. Отлично работает, несмотря на то, что детали брал по большей части на свалке.

- Да Вы гений, - пробормотал Пол. – Ученые годами бьются, а вы…

- Да никто не бьется, о чем Вы говорите, - покачал головой изобретатель. – Такая модель давно в ходу, да только в верхах запрет на подобные исследования. Вы хоть представляете, что произойдет, если во всеуслышание объявить о создании машины времени? Конец нормальной жизни. Каждый захочет вернуться в прошлое и все исправить. И вместо спокойной жизни будет катавасия – одни люди так никогда и не родятся, с другими произойдет что-нибудь ужасное, то, что уже случилось, никогда не случится… Нет, прошлое изменять нельзя!

- И это говорит мне изобретатель машины времени, вовсю рекламирующий свой товар! – снова рассмеялся Пол.

- Я готов показать людям прошлое и готов предупредить о возможных последствиях их действий, и я никогда не пущу в прошлое того, кто покажется мне ненадежным. Вы мне таковым не кажетесь.

- Рад слышать. Однако, в любом случае, я должен посоветоваться с другом, т.к. мое путешествие в прошлое касается не только меня одного. Я зайду к Вам на днях с сотней фунтов и кучей вопросов.

- Буду рад Вас видеть, мистер Маккартни, - и изобретатель хитро прищурился.

Пол вернулся домой и первым делом – до возвращения Линды с детьми из школы – набрал номер Джона. Трубку долго не брали, наконец, ответила Йоко своим традиционным комариным писком.

- Привет, - по-свойски бросил Пол. – Позови-ка Джона.

- Не уверена, что он захочет с тобой говорить.

- А это уже не твоя забота. Позови, - после давешней встречи с Джоном в 76-м Пол заметно осмелел.

- Да, Макка, у аппарата. Чего хочешь?

- Джон, я нашел ее.

- Кого?

- Машину времени. Какой-то изобретатель-самоучка предлагает за сто фунтов отправить нас в прошлое.

- Ты бредишь?

- В каком смысле? Ты сам говорил мне, что непрочь попробовать машину времени.

- О, Господи, Макка, ты рехнулся. Какая еще машина времени, иди к черту, здесь не Ливерпуль, и твои глупости выслушивать мне совершенно некогда.

В трубке послышались короткие гудки, и Пол со злости швырнул аппарат об стену. Тот разлетелся на мелкие кусочки, а диск повис на оставшемся осколке, державшемся на проводе. Когда в дом вошла Линда, ведя веселый и шумный выводок детей, Пол сидел на полу, сжавшись в комок и уткнувшись лицом в колени.

Прошло около полутора недель, в течение которых Пол только сидел у телевизора, щелкая пультом и игнорируя звонки Джорджа и Дэнни. Линда чувствовала, что у мужа что-то случилось, но не доставала его вопросами, зная, что он все ей расскажет только тогда, когда сам этого захочет, а до той поры любые расспросы могли спровоцировать вспышки гнева и ссору.

Рано утром 8 декабря, через десять дней после визита Пола к изобретателю и практически сразу после того, как машина Линды покинула гараж, направляясь в сторону школы, раздался звонок в дверь. Накануне Пол очень поздно лег, всю ночь проведя у телевизора за просмотром старых и глупых комедий и бессмысленных шоу, и не сразу услышал, как кто-то отчаянно пытается сообщить о своем приходе. Наконец, он заставил себя сползти с кровати и прямо в вытянутых трениках и футболке – небритый и с основательно помятым видом – побрел к входной двери. На пороге стоял Джон. Пол протер глаза и ущипнул себя за ногу:

- Приснится же… - пробормотал он и закрыл дверь прямо перед носом друга.

- Эй, Макка! Имей совесть. Я всю ночь провел в самолете, устал как собака, а ты даже не угостишь меня рюмкой коньяка?!

Пол снова открыл дверь и недоуменно уставился на Джона:

- Все равно ты мне снишься, какая разница – впущу я тебя или нет.

- Я не знаю, что там тебе снится, небритый ты старый лунатик, но для меня разница очень большая. Я продрог и хочу есть, а ну посторонись! – и Джон отпихнул Пола в сторону и ввалился в их уютную гостиную прямо в обуви. – Чем тут у вас поживиться можно голодному путнику, а?

Пол медленно и едва соображая, что к чему, проследовал за Джоном, не обращая внимания на мокрые и грязные следы от обуви, и уткнулся носом прямо в его теплое плечо. Они не виделись почти два года, лишь изредка перебрасывались сухими фразами по телефону, и Пол вдруг ощутил, как сильно ему не хватало этого худого плеча в мятой и потной футболке. Джон вздрогнул, ощутив сзади легкое прикосновение, обернулся и уже через мгновение сжимал друга в объятиях. Никакого завтрака у него, разумеется, не получилось. Минут через сорок они спешно поднялись с запачканного грязной обувью пола, не смея посмотреть друг другу в глаза.

- Ты меня хоть чаем напои, - хрипло пробормотал Джон, - и пошли к твоему кудеснику, нечего откладывать этот вопрос.

Ученый явно не ожидал их увидеть и поспешно вытирал испачканные в чем-то ладони о полы и без того засаленного халата. Шторы в комнате были по-прежнему задернуты и не пропускали ни единого солнечного луча.

- Прямо как в склепе каком-то, - проворчал Джон. – Вы никак вампир?

- Лишние фотоны могут оказать нежелательный эффект на работу машины. Не лабораторные условия, конечно, но все лучше, чем ничего…

- Тогда давайте, отправляйте нас прямиком на тринадцать лет назад. Обоих. Но только чтобы с возвратом! – и Джон состроил комичную физиономию, грозно нависая над изобретателем.

- Постойте, постойте! – замахал тот руками. – Не так быстро! Я прежде объясню вам всю сложность ситуации, а там вы уж сами решите, готовы вы на это пойти или нет. Первое и главное условие – прошлое должно остаться неизменным. Только в этом случае я могу гарантировать ваш возврат в то настоящее, каким оно является сейчас…

- Минуточку! – взволнованно перебил Пол. – Но вы, кажется, говорили мне…

- Все, что я говорил вам, касалось исключительно ситуации с идеальным исходом, когда не происходит изменения прошлого. По крайней мере, намеренное и масштабное. А вы, как я понимаю, именно за этим и пришли сюда? Прошлое решили перетасовать?

- Ну а вот это уж точно не твое дело, кудесник! Давай, валяй, говори, что нам делать, если мы все-таки будем менять это прошлое? Мы застрянем в нем навсегда, так что ли? Вернуть ты нас не сможешь?

- Это только во-первых, - дрожащим голосом произнес ученый. – А, во-вторых, я не вполне понимаю, что случится с вашей личностью в настоящем…

- То есть как это? Она, кажется, попросту переместится в прошлое.

- С этим не все так просто. Закон сохранения энергии необходимо соблюдать. Закон причинности тоже. Вы не можете исчезнуть просто так без всякого следа, вселенная должна найти способ как-то обосновать для себя это ваше исчезновение. И, я подозреваю, он вам не понравится.

- Говори давай, не томи уже! – возопил Леннон и рухнул на заскрипевший под его весом и, наверное, единственный стул в комнате.

- По моим подсчетам и прикидкам, в нашем мире, в настоящем вы умрете.

- Постойте, тут что-то не то, - пробормотал Пол. – Мне казалось, если мы попадаем в прошлое, меняем его, при этом автоматически меняется и настоящее, а мы возвращаемся в него уже другими людьми с учетом произведенных в прошлом изменений. Разве не так?

Леннон согласно кивнул и похлопал себя по колену.

- Если бы все было так просто, как об этом пишут в фантастических романах! Позвольте я попытаюсь вам объяснить принцип работы машины… В момент, когда она отправляет вас в прошлое, вселенная создает нечто вроде вашей резервной копии. И если вы мотались в прошлое только для того, чтобы прогуляться и ничего кардинального не изменили, то вы благополучно в назначенный час возвращаетесь назад, а копия ваша стирается из памяти машины. Если же вы меняете это прошлое таким образом, что оно уже никак не сможет пойти по тому пути, который привел его к нынешнему настоящему, то в настоящем, увы, не меняется уже ничего. Этот путь от момента изменения до настоящего момента остается неизменным, активируется лишь ваша резервная копия, которую вселенная тут же уничтожает во славу закона сохранения энергии. Иными словами, вы умираете.

- А как быть со мной настоящим, который остался в прошлом?

- А вот с вами происходит весьма интересная штука. Опять же согласно моим расчетам, в момент, когда прошлое меняется, от нашей основной истории, в которой мы все живем и вдоль которой движемся, как вдоль оси координат, отпочковывается альтернативная история. Если вы вернетесь в 63-й год и спасете Джона Кеннеди, мир для нас, оставшихся тут, не изменится никак, Джон Кеннеди будет по-прежнему гнить в могиле. А вот вы перескочите в тот мир, где он продолжит свое президентство, и увидите много интересных вещей. Своим изменением прошлого вы фактически просто порождаете параллельную вселенную, в которой события развиваются совсем не по изначальному сюжету… И вернуться назад именно поэтому вы не сможете никак – изъять вас из параллельной вселенной я буду не в силах. Это первое. А второе– ну вы же помните о том, что вы уже умерли? Так кому сюда возвращаться? Вы для вселенной будете лишним элементом, снова грозящим ей нарушением законов физики, она не допустит вашего возвращения.

- Все не столь радужно, как мне это виделось прежде, - мрачно произнес Пол и медленно зашагал к выходу. – Такой вариант развития событий нас никак не устраивает. Тут куда не кинь – всюду клин выходит. Мы умираем, прошлое остается неизменным, семьи наши будут скорбеть…

- Не мы, а я, Макка, - раздался хриплый голос Леннона из угла. – Не мы, а я.

- Даже не вздумай, - Пол в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и встал между ним и грудой металла, которую изобретатель столь гордо величал машиной времени. Уж лучше пусть остается все как есть…

- Лучше?! Гребанный Макка, ты когда-нибудь научишься думать и обо мне тоже?! Я не собираюсь и дальше продолжать ту жизнь, что веду последние десять лет. И другого выхода у меня уже не предвидится, только эта долбанная машина! Пусть хоть в параллельном мире наши с тобой двойники проживут другую жизнь, сохранят Битлз и свои отношения. Пусть хотя бы они будут счастливы, Макка!

- А Шон? Ты подумал о нем, Джон? И с каких это пор ты вдруг стал таким решительным? Йоко обычно даже через океан умудрялась дергать тебя за ниточки. Прошу прощения, - вдруг спохватился Пол. – Пойдем выйдем и поговорим на воздухе, ни к чему ссориться на людях.

Они вышли в сад, и Джон несколько минут молча мерил шагами неопрятный газон под окнами ветхого домика изобретателя.

- Зачем Шону такой дурной отец, как я? Ты прекрасно справляешься с четырьмя детьми, они тебя обожают, а я совсем забросил Джулса, а рядом с Шоном меня держит только чувство вины перед Джулсом. Все так сложно… С одной Йоко ему будет лучше…

- А обо мне ты подумал, дуралей? – едва слышно произнес Пол и опустил голову. – Ведь мне придется тебя хоронить. Ведь я никогда тебя больше не увижу, это ты понимаешь, ублюдок несчастный! Сейчас, как бы плохо все не было, мы можем хотя бы видеться и болтать по телефону, а к чему ты меня приговариваешь? К похоронам и вечному вдовству?

- Ты же будешь знать, что я жив, что у меня все получилось, что в другом мире мы ничего не побоялись…

- Нет уж, тогда туда отправляюсь я и без всяких разговоров!

- А вот это глупо, Макка. Помимо того, что ты бросаешь Линду одну с четырьмя детьми, ты еще и вряд ли сможешь что-то сделать с прошлым.

- Что?! – едва не взревел Пол. – Да что ты о себе возомнил?!

- Погоди ты, несносный, - перебил его Джон. – Я не о том. Ну вот куда ты собрался возвращаться и что именно менять?

- В Индию, разумеется. Убедить себя тогдашнего в том, что люблю тебя, и ответить взаимностью на ту твою откровенную ночную беседу…

- Себя-то ты убедишь, в этом я не сомневаюсь, а вот как насчет меня?

- Но ведь ты…

- Вот именно! Ведь я! Уже тогда мы вовсю общались с Йоко, и только я смогу предотвратить наше с ней сближение. А если туда отправишься ты, то мы оба и наши семьи пострадают совершенно напрасно: может быть, в ту ночь на пляже я и смогу уговорить тебя на поцелуи и секс, но та боль длиною в несколько лет не уйдет никуда, а Йоко по-прежнему будет казаться мне единственным источником исцеления от нее. Мы не можем рисковать, Макка. Спасти себя от Йоко могу только я сам.

- А меня, стало быть, от Линды и наших будущих детей? – вдруг с какой-то горечью бросил Пол.

- Мы можем ничего не менять, оставить все как есть. Решайте, мистер, а я пока покурю.

- О, боже, как же все это тяжело, я совсем не подумал о Линде! Ведь она же в том мире останется одна…

- А с чего ты взял, друг мой Макка, что ты лучший для нее вариант? Может, она встретит кого поприличнее и без этих вот бисексуальных замашек! Может, тот мужчина не будет мотать ей нервы. Да и кроме того, в этом нашем мире все останется как есть. Ваши дети никуда не денутся. Из него испарюсь один только я. А что будет в том новом мире – одному богу известно. Даже изобретатель всего только предполагает. Я бы на месте Линды только радовался бы возможности улизнуть от твоего смазливого личика, черт бы его побрал, Макка! – и он бросил окурок в кусты, быстро подошел к Полу и впился в него страстным поцелуем.

- Прямо сейчас, - пробормотал Пол. – Я же больше никогда тебя не увижу…

- О, так ты согласен! – рассмеялся Джон. – Прямо сейчас, говоришь? А ну пошли в машину. Изобретатель твой подождет. Чай сто фунтов на дороге не валяются!

Они любили друг друга так страстно, как только могли это делать люди, приговоренные к смертной казни в самом буквальном смысле этих страшных слов. Они все обратились в желание. Весь мир для каждого из них сосредоточился на эти долгие минуты в другом: Джон видел только расширившиеся зрачки Пола и его мокрые от пота черные пряди волос, слышал только его частое дыхание, не прерываемое ни единым стоном. Стонал и кричал лишь Джон. Спустя час оба они откинулись на заднем сиденье, и Пол отвернулся:

- Иди. Ты ведь этого сейчас хочешь.

- Ты даже не представляешь как…

- Иди. И если я узнаю о твоей смерти, то я по крайней мере буду знать, что все не зря. Иди.

Джон набросил куртку прямо на голое тело и, хлопнув дверцей автомобиля, направился к домику ученого и исчез за дверью.

Минуты тянулись мучительно долго. Пол уронил голову на руль, так и не попытавшись одеться, и молился…молился о том, чтобы только эта проклятая машина не сработала.

- Кажется, все прошло благополучно, - внезапно раздался голос изобретателя прямо у него над ухом. – Теперь будем ждать результатов. Если прошлое ему изменить не удастся, то вернуться он должен примерно в течение часа. Если же он одержит победу над прошлым, то…

- То?.. – выдохнул Пол.

- О его гибели мы узнаем сегодня же.

- Так скоро?! – в отчаянии воскликнул он.

- Наше время никак не соотносится с временем в прошлом. Он может провести там несколько лет, прежде чем что-то реально изменит, впрочем я дал ему всего месяц, так мы с ним договорились. По истечение месяца, если у него ничего не выйдет, он возвращается. И машине все равно, сколько дней или недель он там провел – история с ним должна быть завершена уже сегодня же до полуночи – либо его возвращением, либо его смертью. Предлагаю выждать час, и если он не вернется, просто позвоните мне, когда что-то узнаете… ну вы поняли…

Пол распахнул дверцу автомобиля и пригласил изобретателя сесть. Тот засмущался, увидев обнаженный торс своего первого клиента, и громко закашлялся. Пол тоже смутился и накинул пиджак.

- Ровно час?

- По крайней мере, не больше.

- Думаете, он вернется?

- Это же Джон Леннон, я прав?

Пол кивнул.

- И вернулся он именно в весну 68-го, вероятно, для того, чтобы предотвратить распад Битлз?

- Ммм, в некотором роде…

- Мистер Леннон – очень нерешительный человек, вам ли этого не знать, мистер Маккартни. Но если ему что-то втемяшит в голову… ох, простите, я хотел сказать, придет…

- Да, нет, тут вы совершенно правы, именно втемяшит и никак иначе… Он не вернется?

Изобретатель покачал головой.

Оставшееся время прошло в томительном ожидании. Наконец, Пол не выдержал, выскочил из машины и по лужам, в пиджаке на голое тело побежал к дому ученого. Там было все так же пусто и тихо. С момента исчезновения Джона прошло уже больше часа. Пол с тоской окинул взглядом странный ржавый агрегат, развернулся и вышел. Буквально на пороге он столкнулся с ученым.

- Так я и думал. Позвоните мне, пожалуйста, когда что-то узнаете о его смерти… Впрочем… думаю, о ней сразу же узнает весь мир.

Пол обреченно кивнул и завел автомобиль. В считанные секунды обшарпанный домик изобретателя горе-машины исчез из виду.

Пол бросил машину прямо на дороге, не загоняя ее в гараж, одним махом перепрыгнул через забор, распахнул никогда не запиравшееся окно на кухне и влез в дом, подбежал к телевизору и включил его. Шел рядовой выпуск новостей, в котором ни слова не сказали про Джона Леннона. Тогда он подошел к телефону и набрал его номер. Портье гостиницы сухим голосом сообщил, что мистер Леннон еще спит. Пол попросил его оставить сообщение с просьбой сразу же связаться с ним, как только Джон проснется. Весь день прошел для Пола как в тумане: он не выключал телевизор и каждый час набирал Джона, но тот категорически отказывался брать трубку: с утра он ушел в студию, потом на радио, и под конец дня Пол уже отчаялся спасти пусть даже жалкую копию Леннона, жить которой в этом мире оставалось считанные часы.

Линда, наблюдая состояние Пола, попыталась хоть как-то разговорить его, но он только сильнее ощерился, а ближе к ночи и вовсе напился и ушел спать, понимая, что к утру должно что-то решиться. Проснулся он со страшной головной болью от внезапного телефонного звонка. События предыдущего дня вновь возникли перед его глазами во всей своей ужасной неотвратимости. Он снял трубку и прохрипел:

- Слушаю.

- Мистер Маккартни? – Пол сразу же узнал голос вчерашнего изобретателя, и сердце его упало.

- Как? – глухо спросил Пол, понимая цель этого звонка.

- Застрелили. Включайте скорее телевизор. У него все получилось!

Пол, как в тумане, бросил телефон на подушку, выбрался из-под одеяла и дрожащей рукой нажал кнопку на телевизоре. Показывали последнее интервью Джона, вслед за тем – торжественно-печальное лицо Йоко, несшую свой обычный бред про сакральную жертву. Пол выключил телевизор и вернулся к телефону.

- Кто это сделал?

- Вы не будете смотреть новости?

- А ты не понимаешь, чертов сукин сын, что я просто НЕ МОГУ этого сделать?! Это выше моих гребанных сил – слушать из уст этих проклятых ведущих о том, что Джона больше нет!

- Джон жив и здоров вообще-то! И у него все получилось! Вы не рады?

- Рад. Не то слово, как я рад. В нашем мире его уже нет и не будет никогда.

- Пол, просто не забывайте о том, что он жив. Просто помните об этом! Я прошу вас.

- Хм, - пробормотал Пол и кивнул через силу. – Могу я звонить вам хотя бы иногда?.. Мне совершенно не с кем обсудить все, что произошло.

- Ну, разумеется, мистер Маккартни. Это будет нашей с вами тайной. Прошу вас, только не раскисайте. Мистер Леннон жив и сейчас очень счастлив, потому что ему удалось спасти Битлз!

- Ах, если бы только это! – усмехнулся Пол и положил трубку.

- Ах если бы только спасти Битлз, - пробормотал изобретатель, услышав в трубке короткие гудки. – История могла измениться как угодно в какую угодно сторону, в том числе и самую худшую. Но так или иначе, мистер Леннон там застрял именно потому, что что-то натворил. И я очень надеюсь, что это не усугубит ситуацию…

========== 3. ==========

Когда изобретатель повернул со скрипом какой-то ржавый рычажок слева, в первые секунды Джону показалось, что его ударили по голове огромным мешком с песком: в висках загудело, перед глазами поплыли темные круги, а во лбу взорвался необъятный комок боли. Он закрыл глаза пальцами и тихо застонал:

- Макка, твой изобретатель точно сделает из меня отбивную раньше срока…

Ад продолжался несколько минут, но к моменту его окончания Джон уже потерял счет времени, и когда боль вдруг отпустила столь же внезапно, как и нахлынула, он просто рухнул грудью вперед и потерял сознание. Он пролежал так, вероятно, около десяти минут и очнулся, когда ощутил на губах что-то странное и не совсем приятное. Он медленно поднял голову, тряхнул волосами и вытер рот – на пальцах остались следы песка. Джон попытался открыть глаза, но на ресницах тоже был песок, и он потратил несколько долгих минут, отряхивая ладони и протирая глаза. А когда, наконец, смог осмотреться, то увидел, что сидит на берегу моря, а вокруг царит непроглядная тьма. Он с трудом поднялся на ноги, отряхнул джинсы и, покачиваясь, побрел прочь от набегавших на берег волн: любоваться морем было совершенно некогда, изобретатель выделил ему всего месяц, и для начала неплохо было бы понять, куда именно он его зашвырнул. И, что гораздо важнее – в какое число.

Со времени их поездки прошло более двенадцати лет, но Джон отлично помнил тот старый маршрут от пляжа в гостиницу, занимавший около пятнадцати минут. Возле отеля он остановился, чтобы отдышаться, и с бешено бьющимся сердцем вошел в фойе, подошел к стойке администрации, поймав себя на мысли, что еще помнит эту милую синеглазую барышню, с которой беспрестанно кокетничал все эти несколько недель их пребывания в Индии, нагнулся прямо к уху опешившей девушки и страстно прорычал:

- Какое сегодня число, моя милая леди? Кажется, я слегка перебрал…

Она весело расхохоталась, даже не прикрыв рот ладонью, и радостно произнесла:

- Третье апреля. Надеюсь, ваша супруга об этом не узнает!

- Я набедокурил, правда?

- Думаю, да, сэр! Вне всякого сомнения.

- А который сейчас час? Имеет ли хоть какой-то смысл ползти к ней просить прощения?

- Всего полночь, сэр. Я бы на вашем месте не рассчитывала, что она уже сладко спит, а не восседает на кухне с самой большой сковородкой в руке!

- Мда? – Джон деланно зевнул. – Придется идти сдаваться. Пожелай мне удачи, милая. Строительной каски же у тебя все равно, наверное, нет.

Она снова расхохоталась и помахала ему рукой.

Джон буквально взлетел на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки, не задумываясь, подбежал к номеру Пола и уже занес кулак, чтобы постучать к нему в дверь, но тут же одумался и даже рассмеялся про себя: прошла чертова уйма времени, но он до сих пор по привычке первым делом думает о Маккартни, а лишь потом обо всем остальном. Джон подошел к соседнему номеру и тихо постучал. Он плохо помнил, что конкретно происходило накануне, а это верный признак того, что ничего особенного тогда и не случилось, и 27-летний Джон должен был мирно почивать в своей постели рядом с занудной Син. За дверью раздавалось едва слышное бренчание. Леннон постучал громче, и вскоре возле двери послышались шаркающие шаги.

- Друг или враг? – услышал он свой собственный голос и несколько секунд не мог произнести ни звука.

- Сейчас для тебя скорее второе, приятель. Но очень скоро ты поймешь, что первое и только первое. Открывай.

Джон младший, вероятно, замешкался, но тут в замке загремел ключ, и дверь распахнулась: на пороге стоял совсем еще молодой Леннон с густыми короткими волосами и бакенбардами в тех же старых велосипедках и в абсолютно белом легком летнем костюме.

- Я должен угадать, кто ты, врагодруг? – со смехом вопросил он.

- А вот это совсем необязательно. Ты один?

- Можно и так сказать. По крайней мере, супруга моя в расстроенных чувствах ушла ночевать в соседний номер, а мы с Полом…

- Так ты с Полом? – перебил его Джон и, оттолкнув свое опешившее альтер эго, быстрым шагом вошел в номер.

Пол сидел на кровати со скрещенными ногами и без рубашки и что-то наигрывал на гитаре. Джон сжал кулаки и обернулся:

- Мы можем поговорить наедине?

- У меня нет от него секретов, - пожал плечами младший.

- Разговор как раз касается его. И до поры до времени ему не стоит знать, что я хочу тебе сказать. Но он об этом обязательно узнает, когда ты будешь к этому готов.

- Я?

- Да, ты. Попроси его уйти.

Пол поднялся с кровати и виновато улыбнулся.

- Я все слышал и все понял. Пойду попробую улечься у себя на коврике, раз Син заняла мое место, - он махнул Джону младшему рукой и выбежал из номера.

Старший вновь сжал кулаки, почти физически ощущая боль в сердце.

- Ну так я слушаю. Вы кто такой будете? – зевнул младший, взял с тумбочки сигареты и закурил.

- Какая же я все-таки сволочь, прав Макка, - пробормотал старший, плюхнулся рядом и без церемоний достал из пачки сигарету и для себя. – Ты не узнаешь меня?

- А должен? – спросил младший без малейшей заинтересованности в голосе.

Джон поднялся, взял младшего под локоть и подвел его к зеркалу. Сходство казалось поразительным, хотя чисто внешне двоих разделяла пропасть гораздо большая, нежели реальные двенадцать лет, и Джон только в тот момент с ужасом осознал, насколько он постарел и насколько юным и прекрасным остался Пол.

- Ну и? – равнодушно продолжил младший. – Намекаете на какое-то родство между нами? Форма носа определенно похожа. Вы победитель конкурса моих двойников для тех, кому за пятьдесят, так что ли?

- Я и есть ты, придурок! – крикнул Джон. – Я пришел к тебе из будущего, из 1980 года, и у меня очень важная информация…

- Так, стоять, - перебил его младший, подняв вверх указательный палец, - я сейчас, сию минуту, - и он выбежал из номера.

Через пару минут он вернулся, ведя за собой Пола, который уже приготовился ко сну и на ходу натягивал футболку. Джон вновь ощутил знакомую ноющую боль в сердце при виде юного Пола, который в предлагаемых обстоятельствах был совершенно ему недоступен: если кто и мог соблазнить это творение божественного гения, так только младшая копия Джона, а самому ему оставалось лишь тешиться воспоминаниями о не менее великолепном, хоть уже и не столь юном теле тридцативосьмилетнего Макки, оставшегося в будущем.

- Что скажешь? – спросил Пола Джон младший. – Ты видишь здесь кого-нибудь?

- Это твой родственник? – зевнул Пол. – Вы с ним очень похожи. Я бы даже сказал, просто одно лицо. Не знал бы, как выглядит твой отец, подумал бы на него…

- Мда? – задумчиво пробормотал младший. – А вот он уверяет меня, будто… - в этот момент Джон предупреждающе прижал указательный палец к губам, и младший осекся. – Иди спать, Макка, а утром мы выясним, что за странный тип приперся ко мне в номер. Бьюсь об заклад, это очередной наш престарелый фанат.

Как только дверь за Полом закрылась, улыбка тут же исчезла с лица младшего.

- Так кто вы такой?

- Я же уже говорил тебе: я это ты образца 1980 года. Я прибыл к тебе из будущего на машине времени и должен сообщить кое-что очень важное. Но прежде чем я сделаю это, ты должен мне поверить, убедиться, если хочешь, в том, что я говорю правду. Поэтому задавай мне какие угодно вопросы о нашей с тобой жизни, я отвечу на любые.

- Учитывая нашу публичность, вряд ли в моей жизни остался хоть один эпизод, который не может узнать любой достаточно чокнутый идиот. Впрочем… есть одна такая штука. Давай, расскажи мне, коли не шутишь, как я провел свою первую ночь в Индии. И, самое главное – о чем думал тогда.

Джон усмехнулся собственной смекалке:

- Молодец, ты прямо подвел меня как раз к той теме, о которой я и хотел поговорить с тобой. Впрочем, обо всем по порядку. Свой первый вечер в Индии я искренне надеялся провести вдвоем с Маккой, напиваясь, куря травку, болтая о жизни, бренча на гитарах… в общем, как угодно, только с ним вдвоем. Но его, как назло, после обеда унесло куда-то, и никто, даже Джейн, не знал, куда он запропастился. Поначалу я бесился, потом начал переживать. Взял бутылку коньяка, забрался на крышу отеля, сидел там, бренчал на гитаре и постепенно опорожнял тару. И тут вижу, идет Макка – веселый и поддатый. Я ему кричу с крыши, дескать, мерзкая ты сволочь, где же ты пропадал. А он ответил, что завис в баре с какими-то своими новыми приятелями, и они там до ночи творчество Кафки, видите ли, обсуждали! И он совсем, понимаешь ли, забыл о том, что договорился провести этот вечер со мной! И эта скотина даже и не подумала извиниться, он просто пожал плечами: подумаешь, говорит, мы тут надолго, еще успеем наболтаться, а сейчас я ухожу спать, пока, Джонни! И посылает мне такой игривый воздушный поцелуй. Вот тут меня и понесло: я зашвырнул в него полупустой бутылкой коньяка и, разумеется, не попал. А потом принялся крушить всю мебель на крыше – шезлонги, стулья, разбил собственную гитару… А в голове при этом крутилась всего одна мысль, которая посетила меня тогда фактически впервые во всей своей очевидности и невозможности более ей противостоять…

- Ну и что это была за мысль? – дрожащим голосом спросил младший, вновь закуривая. – Все, что вы рассказали, можно было вполне узнать у кого угодно, свидетелей у той сцены хватало, на меня тогда куча народу снизу пялилась…

- Я крушил шезлонги, а сам думал: молись, Макка, чтобы только в твою дурную башку не пришло сейчас явиться на эту крышу и попытаться меня утихомирить, как ты это обычно делаешь. Молись, безмозглый идиот, чтобы Джейн тебя не выпустила из номера! Потому что если только ты сейчас подойдешь ко мне ближе, чем на пять метров, девственником тебе с этой крыши уже не выбраться, я тебя поймаю и изнасилую во всех возможных вариациях и конфигурациях в отместку за все твои надо мной издевательства в течение этих одиннадцати долбанных лет! Эта мысль, как пластинка, прокручивалась в моем мозгу, и я пытался даже во внутренней речи придать ей саркастичное и отчасти несерьезное звучание, а сам в глубине души только и мечтал о том, чтобы Макка поступил так, как он и обычно делает: заявился на крышу и дал мне, слетевшему на время с катушек и не заботившемуся тогда о том, какое я могу произвести на него впечатление, возможность воплотить в жизнь все мои угрозы и попробовать его если и не изнасиловать, то хотя бы просто поцеловать…

Джон усмехнулся и вынул потухающую сигарету из пальцев опешившего младшего.

- А теперь, когда ты мне поверил, думаю, я могу, наконец, перейти к делу. Ты как? Готов услышать все, что я могу рассказать тебе о твоем будущем на двенадцать лет вперед?

- Это, наверное, что-то дико страшное, раз я решился на такой безумный поступок, как махнуть на двенадцать лет назад. Ну говори же, что это? Надеюсь, с Маккой все в порядке? Он жив и здоров?

- О, насчет этого можешь не беспокоиться, мой чертов Макка отлично себя чувствует. Но это, пожалуй, единственная хорошая новость из череды плохих, что я собираюсь тебе сообщить. Может, попробуешь угадать?

Но младший только пожал плечами и снова закурил, взволнованно взирая на старшего.

- Как думаешь, долго вы еще протянете как группа?

- Ну… - задумался младший и выдохнул целое облако дыма, - судя по моим ощущениям, нашего запала и вдохновения хватит еще минимум лет на двадцать совместного с Маккой творчества. Но, судя по тому, что этот вопрос мне задаешь именно ты… я даже боюсь услышать правильный ответ.

- Верно, малыш. Ты правильно боишься. Вам как группе осталось от силы год с копейками. И все. А там – дрязги, разборки, взаимная неприязнь и годы публичных склок в том числе и в песнях.

- Что?! – заорал Джон младший и швырнул непотушенную сигарету прямо в лицо своего старшего товарища. – Я надеюсь, это шутка такая? Ты только что убедил меня в том, что ты это я из будущего, но вот уж подобным заявлениям я никогда не поверю. С чего нам с Маккой ругаться и расходиться по разные стороны баррикад, когда мы с ним выросли вместе и ни разу голос друг на друга не повысили. Что за чушь ты тут мне несешь?!

- Позволь мне все же продолжить. Ровно через три недели Макка уедет из Индии вместе с Ринго, оставив вас тут с Джорджем двоих. А когда вы вернетесь, у тебя практически сразу же начнется новый роман, результатом которого станет не только развод с Син, но и, что гораздо важнее, развод с Полом.

- Я что, променяю Пола на бабу? Да ты бредишь, как такое возможно-то?

- А хочешь знать, на какую именно бабу ты променяешь любовь всей своей жизни?

- Вот именно! Что это за баба такая, которая сможет развести меня с ним? Я уже хочу с ней познакомиться! – и младший нервно захихикал.

- А ты уже с ней знаком. Это Йоко Оно.

- Что? – и младший громко расхохотался. – Будем считать, что твоя шутка удалась. Ну так кто она?

- Я тебе уже сказал, это Йоко Оно, та самая художница, которая давно подбивает к тебе клинья и шлет посылки даже сюда в Индию.

- Откуда ты… Тьфу, впрочем, чего это я, разумеется, ты это знаешь не хуже меня… Йоко Оно? Махариши лишит меня разума? Со мной приключится шизофрения? Скажи мне, почему она? Как такое в принципе возможно? Что заставит меня пойти на такой шаг?

- Вот, приятель, ты задаешь очень правильные вопросы. Ты спрашиваешь о причине появления в твоей жизни Йоко, в то время, как все остальные и даже наш ненаглядный Пол, об этом даже не задумаются. Они просто будут считать причиной развала группы и разрушения ваших с Полом отношений Йоко. Они будут думать, что ты влюбился и именно поэтому решил их бросить. Но мы-то с тобой знаем, что Йоко никак не причина развала, а его следствие. Сначала произошел развал, а только потом на руинах появилась Йоко, которая худо-бедно сумела заполнить брешь, образовавшуюся в моей душе…

- Так в чем причина? – закричал младший. – Что вы не поделили с Полом?!

- И снова правильный вопрос. Но ответ на него ты получишь чуть позже. О причине я расскажу в последнюю очередь, а пока о следствиях. Ты женишься на этой Йоко, впадешь в жуткую депрессию и сядешь на героин, это такой очень тяжелый наркотик, о котором ты пока ничего не знаешь. У тебя будет несколько не вполне удачных попыток наладить отношения с Полом, и только в эти редкие часы ты будешь по-настоящему счастлив. Йоко в каком-то смысле заменит тебе мать, даст некое ощущение уверенности в себе, которого тебя напрочь лишил Макка своим поступком. Ты будешь злиться на него в течение долгих лет. Злиться и мечтать вновь оказаться с ним рядом на одной сцене…и не только. У вас с Йоко родится сын Шон, ты забросишь музыку и будешь жить на деньги Йоко. Но Пол вытащит тебя и из этого, заставив снова начать работать. И ты уже примешь решение уйти от жены и воссоединиться с Полом…

- А что сам Пол? Как все сложится у него?

- Лучше складывалось только у Битлз, да и то вряд ли. Он женится даже еще раньше тебя – увидев тебя с Йоко, он заткнет рану в своей душе первой попавшейся девушкой, которая была рада предоставить свое сердце на растерзание этому монстру.

- Ты ведь не о Джейн, я правильно понимаю?

- Нет, Джейн не такая идиотка, чтобы гробить свою жизнь ради этого ублюдка. Джейн жертвовать собой не станет. Его жену зовут Линда, она фотограф, и у нее уже есть ребенок. Полу она еще успеет родить троих – двух девочек и мальчика. Он будет всюду таскать ее за собой, затыкая ею брешь в душе, как я затыкал ее Йоко. Только у него все сложится как нельзя лучше – он будет очень счастлив, у него будет веселая и шумная жизнь, он попадет в книгу рекордов Гиннеса как самый успешный музыкант 20-го столетия. Заметь, без Битлз, сам по себе!

- А он знает, что ты сейчас тут? Судя по твоему рассказу, ему нет никакой выгоды в том, чтобы удерживать нас от развала – то ему приходилось делить всю славу на четверых, а то она вся достанется ему одному…

- А теперь включи голову и вспомни о том, что ты говоришь не о ком-то абстрактном, а о нашем Макке. Похоже это на него?

- Нет… он за Битлз убьет… Ты обещал рассказать мне причины вашей ссоры. Вероятно, ты вернулся сюда, чтобы предотвратить ее? Ведь Пол покинет Индию через три недели, вероятно, сразу после этого страшного события?

- Угадал. Правда, со стороны и даже в глазах самого Макки это и близко не выглядело ссорой – так, обычная дружеская беседа. И этот дурень до последнего не понимал, почему я бесился на него, пока я не разжевал ему все популярно.

- Ты попытался к нему пристать, наконец-то, а он тебя отверг?

- Ну вот видишь, ты сам все угадал. Потому что уже давно планируешь признание, просто не знаешь, с чего начать, чтобы не лишиться лучшего друга ни при каком раскладе. Как видишь, мне это не удалось, и я пришел сюда, чтобы помочь тебе исправить мои ошибки.

- Ответь мне на один вопрос, прежде чем начнешь читать мне лекцию о том, как мне лучше затащить Макку в постель: у вас таки все сложилось? Ну да, я понимаю, развал, жены, дети, склоки… но не могло же все это продолжаться двенадцать лет кряду. Неужели же вы так и не смогли договориться?

- Смогли, приятель. Через восемь долгих лет – в 76-м. Еще как смогли. Лучше тебе не знать, сколько часов мы провели тогда в постели, отрабатывая за все годы ссор и взаимного напряжения. А потом Пол где-то нарыл этого горе-изобретателя, который и отправил меня сюда. И если мне удастся сосватать вас здесь и сейчас, то и я останусь тут с вами до скончания дней, а мой Пол там будет доживать свой век один: мы пошли с ним на эту жертву, поэтому вы, придурки, просто обязаны сохранить и группу, и ваши отношения. Мы с Маккой слишком многим пожертвовали ради этого.

- И что мне теперь делать, по-твоему?

- Ну, самое главное – не робеть его. Ни при каких обстоятельствах. Он любит тебя ничуть не меньше, чем ты его, просто это такой человек. Меня это его качество – быть одновременно в ста разных местах и восхищаться миллионами разных людей, не принимая при этом никого и ничего близко к сердцу, выводит не меньше твоего. И я знаю, что ты ревнуешь и сходишь с ума. Поверь мне, Макку не изменить, проще научиться принимать его таким, какой он есть, и тогда все обойдутся гораздо меньшей кровью, чем если ты будешь дуться, закатывать истерики, хлопнешь дверью и уйдешь к Йоко. Вот тогда все действительно кончится трагедией – посмотри на меня. А так…ну любит он ошиваться с разным народом и обсуждать с ним Кафку. Ну захотелось ему в тот момент обсудить Кафку именно с ними, а не с тобой. Ему нужно разнообразие в жизни, ты можешь сколько угодно требовать от него, чтобы он был только с тобой – это пустое сотрясание воздуха. Макка принадлежит всем, таков его удел. Просто прими это как факт. Все равно любит он только тебя. Поэтому когда он тебя отвергнет через две недели – а он тебя отвергнет – прошу тебя отнестись к отказу философски и продолжать настаивать. Рано или поздно он уступит, его гетеросексуальные предрассудки уже дали сильную течь, а под твоим напором от них скоро не останется и камня на камне. Никаких обид, никаких сцен ревности, уходов в себя и переключения на Йоко. Продолжай с улыбкой настаивать на своем, и он сдастся. К 76-му он был уже готовенький, мне хватило одного поцелуя, чтобы он согласился на все и побежал искать изобретателя машины времени, - и Джон горько усмехнулся.

- А с ним… кто поговорит с ним?..

- Ну я попробую, конечно. Впрочем, я думаю, мы справимся и без этих разговоров. Макка сам хотел сюда ехать, я насилу его отговорил. Пользы от него тут было бы, как от козла молока. А теперь обмозгуй как следует все, что я тебе сказал, и действуй. Не жди этих двух недель, прошлое уже изменилось, мы можем импровизировать.

- То есть я могу начать хоть прямо сейчас?

- А тебе уже не терпится, малыш? – расхохотался Джон. – Тогда начинай. Только позволь мне быть свидетелем этой сцены. Ты же понимаешь, я не могу пропустить такое. Позволь я спрячусь за шторой.

Младший даже не дослушал эту фразу, в волнении выскользнув из комнаты. Через несколько секунд Джон услышал какие-то препирательства в коридоре, и вскоре младший вернулся, ведя за собой разбуженного Пола, шагавшего вслед за ним в одних темно-синих боксерах. Джон тяжело сглотнул при виде этого зрелища и изо всех сил сжал кулаки, искренне желая удачи своей более счастливой копии.

Пол плюхнулся на кровать:

- Джонни, дашь ли ты мне выспаться сегодня? Завтра ведь опять эта гребанная медитация, будь она неладна! И вставать в шесть утра! А сейчас уже два часа ночи!

Младший сел рядом и слегка приобнял друга за плечи:

- Ни на какую медитацию мы не пойдем, будем спать хоть до самого обеда, Поли, - и с нежностью посмотрел в огромные карие глаза Пола.

Тот все еще плохо соображал и только кивнул:

- Что-то случилось? Зачем ты меня разбудил?

- Случилось, - с дрожью в голосе произнес младший и медленно снял очки.

На лице его отразилось желание такой силы, что Джон едва не застонал за занавеской, вспоминая самого себя в Индии и все возможные методы, к которым он прибегал, чтобы побороть свою страсть и безумную похоть.

Правой рукой продолжая обнимать Пола за плечи, младший опустил ладонь левой на его еще теплое и розовое после сна колено. Макка вздрогнул и повернул к нему лицо. Взгляд его товарища был настолько красноречив, что Джону показалось, будто и до Макки, наконец, дошла вся суть проблемы. Опешивший, он сидел, боясь пошевелиться, и не сводил глаз с возбужденного лица младшего. А тот на секунду повернулся в сторону колебавшейся занавески, словно за тем, чтобы заручиться поддержкой старшего, а потом решительно наклонился к Полу и прижался ртом к его пухлым и столь желанным губам. Пол вскрикнул от неожиданности, вскочил и принялся тереть губы ладонью, с ужасом взирая на младшего:

- Джон, ты что, перебрал лишнего? Что все это значит?!

Как ни готовился младший к вероятному отказу, столь резкого отторжения он явно не ожидал. Лишь Джон за занавеской ухмыльнулся: ничего иного от Макки и ждать не приходилось – пока до его тупой башки дойдет, что он тоже этого хочет, Битлз сто раз успеют развалиться.

- Я выпил не больше твоего, - дрожащим голосом начал младший. – Мне казалось, ты тоже этого хочешь…

- Чего? Ты не с Брайаном меня часом попутал, Джон? Что с тобой случилось? Ты точно в порядке?

- В полном, - мрачно брякнул младший и закурил. – Еще скажи, что не знал ничего подобного обо мне. Ты же застал нас со Стю тогда! Ну же, припомни мне это в обычной для тебя манере!

- Но Стю… я думал, это касалось только Стю…

- Ты думал, на уродца Стю у меня встает, а красавчик Пол для меня просто друг что ли?

Джон громко кашлянул за занавеской, младший вздрогнул и тоже закашлялся, чтобы Пол не заметил, что в комнате посторонний.

- Джон… - пробормотал Пол в растерянности.

- Нет, не надо ничего говорить. Просто поживи с этой мыслью несколько дней. Джон Леннон тебя любит не как друга. Привыкни к этой мысли, обкатай ее в голове как следует. А потом мы снова поговорим, хорошо?

- Когда это произошло?

- Тебе точную дату назвать?

- Джон, давай только без шуток на этот раз, все очень серьезно.

- Без шуток. 6 июля 1957 года.

Пол охнул и потер лоб ладонью.

- Хорошо, я понял. Буду учиться как-то с этим жить. Прости меня, - он встал и медленно направился к выходу.

Когда дверь за ним захлопнулась, младший тут же бросился к занавеске. На лице его был написан ужас.

- Ты слышал, что он сказал?! Он будет учиться с этим жить! Он попросил у меня прощения! У меня ни единого шанса! – и он рухнул на колени и залился слезами.

- Послушай, парень. Несколько часов назад мы с Маккартни занимались любовью на заднем сиденье его автомобиля. Как думаешь, тебе достаточно этой информации, чтобы успокоиться, взять себя в руки и поверить в то, что он тебя любит? Дай ему переварить то, что ты на него вывалил. Он всю жизнь считал себя гетеросексуалом, мачо, бычком-осеменителем, а тут ты предлагаешь ему стать твоей принцессой ну или взять в принцессы тебя. У мачо случился когнитивный диссонанс. Дай ему принять тот факт, что он тебя любит и хочет. В один миг это не случится. С его-то непоколебимой гетеросексуальностью. На это может уйти несколько лет – будь готов и к этому. Впрочем, я не думаю, что все пойдет так уж плохо. Мой через восемь лет был уже как огурчик – притом, что мы никогда не поднимали этот вопрос. Он сам до него дошел и дозрел. Правда, тут свою роль сыграла боль от разлуки со мной и ревность к Йоко… Возможно, надо и тут попробовать нажать на те же кнопки – только понарошку, просто чтобы заставить нашего друга ревновать… В любом случае, давай понаблюдаем за ним хотя бы месяц, ничего не предпринимая, но периодически давая понять, что ты любишь его и что все отныне изменилось. Он будет твоим, парень, тут я готов ставить все свое состояние, - и он похлопал младшего по плечу. – А теперь давай спать.

Младший постучался в дверь к Джону уже через несколько часов – бледный, с взлохмаченными волосами и воспаленными глазами. Было заметно, что заснуть ему в ту ночь так и не удалось, хотя старший спал крепко и без сновидений. Оба они спустились к завтраку, и младший по привычке попытался подсесть к Полу, но тот закашлялся и в ужасе отшатнулся, пересев поближе к Ринго, игнорируя оклики Джейн. Младший мрачно проглотил кофе и пару бутербродов и отправился вслед за всеми на медитацию. Леннон убеждал младшего не принимать ситуацию близко к сердцу и выждать какое-то время, но тот уже был не в состоянии контролировать собственные эмоции. За весь день ему так и не удалось поговорить с Полом наедине – тот всеми силами избегал этого. На следующий день история повторилась, и лишь через три дня младший, вконец озверев от отчаяния, ворвался в номер Макки, рявкнул Джейн, чтобы она убиралась и не показывалась ему на глаза, а сам вдавил опешившего Пола в стену и прорычал:

- Ты долго намерен избегать меня? Ничего не хочешь мне сказать?!

- Джон, мне казалось, мы все выяснили в ту ночь. Ты дал мне время придти в себя и свыкнуться с мыслью о твоих чувствах ко мне. Надо полагать, положенное время еще не истекло. Или ты хочешь получить ответ сегодня же?

- Да, черт тебя побери! Я требую ответа прямо сейчас! Мне надоели эти игры в прятки, ты сведешь меня с ума! Говори.

- Джон, прости меня, это выше моих сил… Я не отказываюсь от совместной работы, я буду рад помогать тебе с музыкой и рад принимать твою помощь в плане текстов, но в остальном…

- В остальном мне убираться к черту, я правильно понимаю? Искать себе другого гребаного друга? Только работа, ничего личного?

Пол скривил рот и опустил глаза.

- Я понял тебя, Макка, - прохрипел младший, хлопнул Пола по плечу и стремительно вышел из номера.

Старший сидел под дверью и курил, прислушиваясь к диалогу через стену.

- А я тебя предупреждал, - бросил он, поднимаясь и туша сигарету об ладонь. – Ты слишком быстро хочешь получить результат. Так дело не пойдет. Именно эта моя нетерпеливость в итоге и вылилась в трагедию, которую мы с Маккой и расхлебываем. Я и пришел сюда, чтобы просить тебя набраться терпения, но, видно, это у меня получается не лучше, чем уговаривать в свое время самого себя. Впрочем, именно этим я, кажется, сейчас и занимаюсь – пытаюсь уговорить горячего и нетерпеливого себя набраться терпения… Следовало ожидать, чем все это закончится…

- Да пошел он к черту! Я не просил его ложиться со мной в койку. И никаких отношений не требовал. Но он не желает даже дружить! Ему противна сама мысль обсуждать со мной хоть что-либо кроме работы. Уму непостижимо… Ты говорил, что на днях занимался с ним любовью? А это точно был Маккартни? Ты не мог по ошибке завалиться с кем-то, очень похожим на него?

Джон рассмеялся:

- Наберись терпения, приятель, просто наберись терпения, он никуда не денется.

Однако, через две с небольшим недели Пол как-то резко засобирался домой, отказавшись обсудить эту ситуацию даже с Джорджем, и этот поступок серьезно насторожил Джона: несмотря на предпринятые им действия, история продолжала развиваться по прежнему сценарию, и Маккартни покидал Индию ровно в тот же день, в который это сделал когда-то его собственный Макка. До окончания отведенного ему изобретателем срока оставалось всего две недели, а Джону не удалось продвинуться ни на шаг к намеченной цели, и все, что он мог – это убедить младшего последовать за Полом. Тот долго упирался, но, наконец, согласился и взял билет на ближайший за ним самолет, чтобы только лишний раз не раздражать друга своим присутствием.

Младший снял для Джона квартиру по соседству, и практически все свободное время проводил с ним, напиваясь до невменяемости. Поскольку по возвращении в Англию ситуация никак не изменилась: Пол приходил в студию, по-прежнему с остервенением работал, но отказывался вступать хоть в какие-то контакты с младшим за пределами студии и даже во время перекуров. Время шло, и Леннон начинал подумывать о том, чтобы поговорить уже с Маккой. Направляясь к его дому в Лондоне, он предварительно заглянул к младшему и обнаружил дверь незапертой. Войдя внутрь, он услышал тихий смех, и сердце его вдруг екнуло от страшных подозрений. Он стремительно взбежал вверх по лестнице и увидел то, чего и боялся: на кухне в белом махровом халате Син восседала молодая Йоко, а младший стоял возле окна и курил. Леннон подбежал, схватил его за локоть и буквально столкнул вниз по лестнице.

- Ты что творишь, сукин ты сын?! Я для этого бросил своего пятилетнего сына и Макку, чтобы ты вслед за мной повторил все мои ошибки?! Мало мне головной боли с Маккой, теперь еще и тебя надо урезонивать?!

- Она прекрасна… Теперь я тебя отлично понимаю… Она стоит того, чтобы развалить даже Битлз…

- Черта с два, ублюдок! Я не позволю тебе этого сделать! Немедленно прогони ее и чтобы я никогда больше не видел вас вместе.

- Знаешь что… - вдруг совершенно не знакомым Джону металлическим голосом произнес младший, - катись-ка ты сам куда подальше со своим Маккой и своими больными фантазиями. Я плевать на них хотел. Я встретил женщину своей мечты и не собираюсь расставаться с ней только из-за того, что какой-то шизофреник пытается мне доказать, что она принесет мне несчастье.

- Тебе не она несчастье принесет, чертов ты идиот! Ты его сам себе принесешь, расставшись с Полом! Ты жить без него нормально не сможешь, придурок! Ты превратишься в ходячий скелет –посмотри на меня! В тебе не останется ни грамма жизни! Ты будешь смотреть в зеркало и не увидишь там никого, там будет пусто! Ты этого хочешь?

- Иди к черту. Даже если и так, оно, вероятно, того стоит…

- В тебе говорит обида, злость и боль, как во мне когда-то. К Йоко ты испытываешь те же чувства, что когда-то испытывал к Джулии – сыновние и никакие более! Неужели ты не хочешь построить отношения, основанные на равенстве? Син ты подавлял, Йоко ты подчиняешься, и только с Полом ты можешь стать одним целым, долбанный ты придурок! Ты же пожалеешь об этом!

Джон сплюнул и хлопнул дверью: до истечения срока, данного ему ученым, оставалось всего пару дней.

========== 4. ==========

Все это время Джон лихорадочно пытался хоть что-то изменить, но ситуация уже вышла из-под его контроля. Положение, как ни странно, усугубилось тем, что по истечении этих жалких нескольких дней Леннон не вернулся назад в 8 декабря 1980 г., и это лишний раз доказывало, что историю изменить ему все-таки удалось. Однако лишь через пару месяцев стало понятно, каким именно образом.

Младший не желал с ним общаться и запретил появляться на пороге его дома, Макку же все происходящее нимало не смущало: казалось, он напротив обрадовался появлению в жизни младшего по-настоящему любимой женщины. Вероятно, он искренне надеялся, что наваждение прошло, и их былую дружбу легко будет восстановить. И только Леннон видел, что Битлз, как когда-то и в его собственном случае, медленно, но верно шагают к краю пропасти, возврата из которой уже не будет. Впрочем, как вскоре выяснилось, персональная пропасть Пола в этом варианте развития событий не имела даже дна и с полным правом могла называться адом.

Они с младшим должны были отправиться в США по тяжелым для них организационным вопросам, которые прежде, как им казалось, с легкостью разруливал Брайан. Но Пол, все еще пребывая под впечатлением от инцидента в Индии, категорически отказался ехать, заявив, что нет таких вопросов и проблем, которые невозможно было бы решить по телефону. Младший тоже психанул, и поездка не состоялась – та самая историческая поездка, во время которой Пол второй раз встретился с Линдой и вернулся в Англию уже отчасти влюбленным в эту женщину. Леннон готов был рвать на себе волосы от досады: мало того, что его возвращение в прошлое никак не изменило судьбу Битлз, оно еще разметало в прах казавшиеся монолитными отношения младшего и Макки да еще и сделало невозможным женитьбу последнего на Линде – женитьбу, которая фактически спасла Пола от депрессии, запоев и угрозы суицида. Джон с большим трудом достал телефон Истманов и даже добился личного разговора с Линдой, но толку от этого разговора не было никакого. Конечно же, она знала о существовании такого человека, как Пол Маккартни, но какое ей было до него дело? Ну да, они как-то раз встречались, но Мик Джаггер, например, приглянулся ей тогда куда больше. И с какой это стати она должна бросать все свои дела и лететь в Лондон спасать от еще не начавшейся депрессии того, кто не значит для нее ровным счетом ничего? Исход их разговора был вполне предсказуем: она приняла Леннона за городского сумасшедшего и бросила трубку спустя уже около трех минут после начала диалога.

Тогда Джон решил затаиться и выждать дальнейшего развития событий, боясь уже хоть что-то предпринять для предупреждения любого вероятного нежелательного сценария. Ребята спокойно записывали Белый альбом, младший таскал в студию Йоко, Пол практически никак на это не реагировал и вообще выглядел веселым и беззаботным после расставания с Джейн. Младший не шел с ним ни на какой контакт, но Пол, вероятно, решил, что это от обиды за отвергнутые чувства, и поначалу не придавал этому его поведению почти никакого значения. Леннон нанялся в помощники к Мартину и имел возможность наблюдать за обоими в непосредственной близости, а в свободное время ошивался под окнами их домов.

Но постепенно, день за днем до Маккартни начало доходить истинное положение вещей: младший не желал больше никаких Битлз, ему было скучно в границах квартета, он не хотел больше никакого соавтора, не нуждался ни в чьих советах, и все, что его интересовало в этом мире, заключалось в глазах миниатюрной японки, вобравшей в себя весь окружающий мир. И когда, уже осенью, спустя полгода после появления в их мире Джона старшего, Пол, наконец, осознал, что произошло, его объял ужас. Запись Белого альбома на тот момент подходила к концу, а во всех СМИ объявили о громкой помолвке Мика Джаггера с разведенным фотографом Линдой Истман.

После окончания записи и выхода альбома младший заявил, что студийная работа с коллегами ему осточертела, что быть частью Битлз для него смерти подобно, и он желает развода – значительно раньше, нежели об этом в свое время объявил сам Леннон. Все разваливалось на части гораздо стремительнее, чем он мог предположить, и у него не получалось хоть как-то затормозить этот распад. Его личный, хоть и страшно депрессующий, но уже обзаведшийся на тот момент живительной Линдой Макка удержал группу на своих плечах, словно Атлант, на еще два великолепных завершающих альбома. А у нынешнего Пола не было на это ни сил, ни желания, ни вдохновения: он, подобно своему старшему я, обзавелся бородой и перестал появляться в студии. Младшему было плевать на все, кроме Йоко, и он приступил к записи своего первого сольного альбома охов и вздохов. Джордж только обрадовался возможности наконец-то скомпилировать в полноценный альбом весь накопившийся за долгие годы притеснения материал. Плохо было лишь одному Ринго, который совершенно не представлял, куда ему податься. Джон наблюдал за всем этим творившимся ужасом, видя, как прямо у него на глазах начал седеть Джордж Мартин, и понимал, что должен что-то предпринять, но не представлял, что именно. Взирая на ситуацию на этот раз со стороны, а не глазами обиженного влюбленного, погруженного в свой мир и свои эмоции, он увидел разверзшиеся перед ними всеми врата ада и совершенно четко осознал, что если кто и сможет их захлопнуть, то только он один. Он долго и лихорадочно соображал, за что взяться и как остановить распад, и идея пришла как-то сама собой. Младший давно вычеркнул его из своей жизни, ни Джордж, ни Ринго, ни Мартин, ни даже вновь образовавшийся Кляйн поделать ничего не могли, поскольку начался этот распад именно с трещины в отношениях Джона младшего и Пола. Оставался последний и самый по сути проигрышный вариант решения проблемы – депрессующий Макка в запое.

Джон отправился к нему в тот же день. Дверь ему, разумеется, никто не открыл, тогда он разбил окно, пробрался внутрь и обнаружил бесчувственного Макку на полу в окружении целой батареи бутылок и нескольких пустых пакетиков с белым налетом на стенках.

- Господи, он докатился до кокаина! Что же я натворил… - в ужасе пробормотал Леннон и первым собрал все это безобразие и отнес на свалку.

Затем раздел Пола до гола и отправил его отмокать в ванную, стараясь не всматриваться в столь знакомые и ставшие уже родными родинки, волоски и складочки страстно любимого тела – такого еще юного и пышущего здоровьем. После горячей ванны он организовал ему холодный душ, а затем вызвал скорую для промывания желудка, заявив, что его друг перебрал с выпивкой. Пол пролежал пару дней в клинике под капельницей под неусыпным наблюдением Джона и пришел, наконец, в себя. Он страшно похудел, под глазами образовались черные круги, мутный взгляд потемневших глаз ничего не выражал. Джон отвез его домой, побрил, едва ли не силой накормил его любимой тушеной говядиной, от употребления которой ему теперь, видно, не суждено было отказаться. Пол почти не сопротивлялся и не задавал никаких вопросов: жизнь, казалось, потеряла для него не просто всякий смысл, но лишилась даже своей сути.

- Ну вот, а теперь пришла пора нам с тобой поговорить. Ты узнаешь меня? – спросил Леннон, когда сытый и даже напившийся чаю Макка вновь завалился на свой любимый диван.

- Это вы тогда ошивались с нами в Индии. И, кажется, помогали Мартину на Эбби Роуд.

- Хорошо, но не отлично, - Джон подошел поближе и присел на корточки прямо рядом с Полом. – Посмотри на меня повнимательнее. Я никого тебе не напоминаю? – он снял очки и откинул со лба слипшиеся от пота длинные пряди начавших уже седеть медно-русых волос.

Пол вяло приподнялся на локте и внимательно всмотрелся в его карие глаза.

- Как вас зовут? – нехотя спросил он и снова уронил голову на подушку.

- Джон Леннон.

- Родственник что ли? – без тени изумления в голосе ровным тоном заметил Макка.

- Нет, я тот самый Джон. Твой Джон. Только я прибыл сюда из 1980 года. На машине времени…

- Я так и знал, - тем же ровным голосом отреагировал Пол. – Портвейн с кокаином бесследно не проходят. Вот и глюки меня настигли.

- Не веришь мне, выбирай любой удобный для тебя способ, чтобы удостовериться, что я не галлюцинация.

Пол молча приподнялся, потянулся к телефону и набрал чей-то номер.

- Джон? Привет. Да неважно, так себе. Да забей ты, какая разница, все образуется. Я не для этого тебе звоню. Слушай, тут ко мне заявился какой-то тип, жутко похожий на тебя, и уверяет меня, что это и есть ты, только прилетел к нам из будущего на машине времени. Мне уже вызывать санитаров или…? Да? Ты уверен в этом? Хорошо, это радует. Ну что-что… что я еще в здравом уме. Ладно, давай, прости, что побеспокоил…

Пол положил трубку и на этот раз вполне себе изумленно уставился на Леннона.

- Джон подтвердил твое существование.

В течение следующего часа Леннон старший рассказывал Полу то, что год назад поведал младшему, прибавив к этому то, что он успел натворить за этот самый год и как он все окончательно испортил, попытавшись подтолкнуть младшего к более смелым действиям. В конце он потупился с виноватым видом, чувствуя, как слезы наворачиваются ему на глаза, и едва слышно пробормотал:

- Не знаю, сможешь ли ты меня простить после всего, что я наворотил – и Битлз не спас, и вас с Джоном разрубил похлеще, чем это произошло в свое время с нами, и даже Линду в твою жизнь не допустил… Надо было отправлять сюда Макку, он бы справился лучше меня, теперь я это понимаю… - и он спрятал лицо в ладонях, а плечи его затряслись от беззвучных рыданий.

Когда он поднял, наконец, голову, Пол сидел, уставившись прямо перед собой, и медленно раскачивался взад и вперед.

- Впрочем, я много думал обо всем, что натворил, и теперь вижу, как могу компенсировать тебе весь ущерб… Если ты, конечно, согласишься.

Джон помедлил, выпил воды и продолжил:

- Мы с тобой можем работать вместе. В конце концов, я такой же Джон Леннон, как и твой, отличаюсь только возрастом и опытом, что в данном случае нам обоим будет только в плюс. Буду помогать тебе с текстами к тем шедеврам, что ты обязательно напишешь, а ты подкорректируешь то, что я уже написал, и, убежден, вдохновишь меня еще на очень многое. На барабанах мы можем оставить Ринго – уверен, он согласится. Для него это лучше, чем скитаться в одиночку, искать авторов и музыкантов, мучить свой и так никудышный голос… Возьмем Денни Лейна – ты пока не представляешь, кто это, но это весьма ценный товарищ, я всегда завидовал своему Макке, что ему удалось отыскать и затащить к себе в группу такого явного фронтмена, который с радостью согласился стать его безмолвной тенью. И фактически Битлз будут сохранены, ведь ты же понимаешь, что Битлз – это Леннон и Маккартни, т.е. в нашем случае – просто я и ты. Лейн ничуть не хуже Джорджа, тем более, что последний при любом раскладе не согласится с тобой сотрудничать. Вот и пусть они с младшим варятся каждый в собственном соку, а мы продолжим жить под названием…ну хотя бы…

- Wings. Это было бы логично, - хмыкнул Пол. – Жуки расправили крылья и улетели…

Джон улыбнулся:

- Иного названия я и не ждал от тебя. Так ты согласен?

- Но ведь Джон…он…он ведь еще только должен будет в будущем написать все то, что ты уже написал. Получается, ты лишишь его возможности хоть как-то удержаться на плаву. Ты все время будешь его опережать… Я не хочу так. Пусть все будет честно.

- Я не против, Пол, только за. У меня после возобновления отношений с моим Маккой масса творческих идей и задумок, и я с радостью покажу их тебе. Но при этом самые яркие свои песни я ему не отдам, даже не проси меня. Он должен понять, что он творит. И если ему это не объясню я, он так и будет витать еще долгие годы в облаках.

- Ему будет больно…

- Если угодно, в этом и заключается моя цель. И не смей меня отговаривать. Мне думается, у меня куда больше прав решать, как мне поступать с моей собственной, заметь, жизнью. Это даже не обсуждается, Пол. В любом случае, чтобы ты не переживал, я не скажу тебе, какую из песен я написал только что, а какую – уже десять лет назад. Ты этого знать не будешь, и твоя личная совесть будет чиста. А если какие-то претензии возникнут у младшего, поверь, я найду правильные слова для самого себя.

- Если бы ты мог их найти, мы бы не очутились снова там, где очутились… - хмыкнул Пол и впился зубами в ноготь большого пальца левой руки.

- Тогда я действовал необдуманно, признаю – стартанул в первый же день, как появился тут. А сейчас у меня за плечами целый год размышлений и наблюдений, а также нескончаемого самоанализа. Удар судьбы в лоб означает, что ее пинки в зад не возымели никакого действия. Но дело ведь даже не только в желании как-то проучить младшего. Моя главная цель – вытащить тебя из этого болота, где ты оказался исключительно по моей вине…

- И только-то? – как-то странно спросил Макка и с печальным изумлением посмотрел на Джона.

- Ты хочешь знать самое главное? Да ты уже это знаешь. Просто я Леннон, а ты Маккартни. Ну с кем мне еще работать в этой жизни, как не с тобой, пусть и чуть более молодым? Да и разве ты захотел бы променять меня на любого хоть даже и самого выдающегося музыканта? – усмехнулся Джон.

- Ты прав, - Пол поднялся с дивана, подошел вплотную к Джону взял его лицо в свои ладони, снял с него очки и в течение нескольких секунд внимательно всматривался в глаза старшего, потом улыбнулся и вернулся на диван. – Ты Джон, теперь я это вижу и знаю.

- Значит, депрессию долой?

- Долой! – гаркнул Пол и потряс в воздухе кулаком.

Формальности с окончательным распадом группы были улажены в считанные недели. Младшего все это уже давно не интересовало, и если бы не постоянное присутствие Джона старшего рядом с Полом, последний, верно, сошел бы с ума от всего того кошмара, что творился в студии и в суде все это время. Джордж только радостно перекрестился, когда все было закончено. Ринго поначалу воспринял предложение Пола о сотрудничестве без видимого энтузиазма, впрочем их старший товарищ чем-то заинтересовал его, и он решил хотя бы попробовать. Выцепить Лейна из созданного им три года назад коллектива оказалось еще проще – кто же откажется поработать с Маккартни и Ринго? И в этой версии вселенной Wings родились двумя годами ранее предназначенного. И с куда более сильным составом.

Дебютный альбом ¾ Битлз имел бешеный успех, и Ринго больше даже и не помышлял о том, чтобы уйти и сколотить собственный коллектив. После первого же совместного концерта Леннон младший примчался к своему старшему товарищу, которому Пол помог снять небольшую уютную квартиру по соседству со своим домом, и долго и нечленораздельно матерился, прежде чем Джон брезгливо взял его двумя пальцами за воротник пиджака и медленно произнес:

- Чего ты хочешь, мой глупыш?..

Младший опешил от небрежности и равнодушия тона, а потом крикнул:

- Какое ты имеешь право сотрудничать с Маккой?! Это нечестно, несправедливо! Двое против одного!

- Друг мой, - Джон сложил вместе пальцы обеих рук и принялся мерить комнату шагами, напустив на себя менторский вид, - быть может, ты хочешь отыграть назад развал Битлз? Тогда все вернется на круги своя, Макка снова будет с тобой. Нет? Не хочешь? Тогда какое ты имеешь право указывать Макке, с кем ему сотрудничать? Макка мечтает сотрудничать с тобой, это все, что ему нужно в этой жизни. Что поделать, если ему столь колоссально повезло и он может теперь выбирать аж из двух Леннонов! И коли один из них посылает его куда подальше, почему же он должен отказываться от услуг второго, друг мой? Поясни. Неужели же только из-за того, что он вместе с этим вторым может ненароком превзойти по достижениям первого? А разве не о сильном сопернике ты всегда мечтал? Разве не поэтому тебе и сейчас снится сотрудничество именно с Маккой – ведь только он написал единственную в мире песню, которая занозой засела у тебя в мозгу, провоцируя и дальше творить, чтобы только создать хоть что-то, что было бы не хуже этой песни?! Вот, принимай вызов. Ты молод и полон сил, а я уже старая развалина после депрессии и героина. В своем мире я уже давно умер, и меня там наверняка канонизировали, так что ты будешь бороться с покойником. Неужели тебе слабо? Давай, я обещаю тебе не мухлевать и не использовать ни одной из старых песен, которые я уже написал до знакомства с тобой. Я даже Полу этого не смог пообещать, а тебе обещаю – не перехвачу ни одну из песен, что тебе еще предстоит написать, начинаю с чистого листа. Хочешь – даже подкину тебе тексты и ноты к уже написанным песням, я их все наизусть помню…

- Да иди ты, - махнул рукой младший.

- И, раз уж ты сам ко мне пришел, не могу не поставить тебя в известность. Не обессудь, друг мой, если вдруг у меня что-то выгорит в отношениях с Полом. У тебя был шанс, но ты его упустил.

- Что ты имеешь в виду? – насторожился младший.

- То, что Макка тебя любит, ясно, как божий день. Я и ты – это один человек. Вывод? Макка любит меня. Он сам пока не отдает себе в этом отчет, но я, в отличие от тебя, психовать не стану, а спокойно выжду и подведу его к осознанию этого простого факта. И вот тогда, приятель, не обессудь, если и этот Макка окажется в моей постели, как оказался тот.

- Да ты… - младший побелел, сжал кулаки и готов уже был наброситься на Джона.

- Успокойся, дорогой мой, это всего лишь шутка. Впрочем, доля истины в ней все же имеется – этого Макку я люблю ничуть не меньше своего. А у тебя, в конце концов, есть Йоко, и я не понимаю такой реакции…

- Черта с два ты не понимаешь! Все ты понимаешь, ублюдок, и только на нервах моих играть горазд! Провоцируешь? Ну что ж, я принял твой вызов, еще посмотрим, чья возьмет, - и он громко хлопнул за собой дверью.

За прошедший год младший ни словом не перекинулся ни с Джоном, ни с Полом. Он выпустил-таки свой первый настоящий альбом, который обрел определенный успех, впрочем, ни в коей мере не сопоставимый с успехами Wings. Джон словно обрел второе дыхание, работая с юным Полом – начало шестидесятых и бурные музыкальные ночи вновь вернулись к ним во всей своей красе. Обоих просто распирало от вдохновения, они сочиняли музыку каждую свободную минуту и на некоторое время даже поселились вместе, потому что никак не могли прерваться, сделать перерыв. Их словно накрыло медовым месяцем. Во время многочисленных концертов, что они давали, оба не спускали друг с друга влюбленных глаз: Пол радовался возможности вновь работать с Джоном, которого он, как ему казалось, потерял навсегда, а Джон… Джон просто не верил своему счастью, не верил, что такое снова случится, и отдался эмоциям, не думая ни о завтрашнем дне, ни о младшем, ни даже об оставленном им Макке, который похоронил и оплакивал его вот уже в течение двух долгих лет.

Третий альбом Уингс бил все битловские рекорды, а Джордж Мартин, от услуг которого ребята решили не отказываться, все с большим подозрением посматривал в сторону Леннона. Смотрел и молчал, казалось, понимая что-то.

Как-то вечером, вернувшись с очередного концерта, возродившего битломанию во всей ее сумасшедшей первозданной красе, Джон с Полом плюхнулись на диван в гостиной последнего, и Пол предложил отметить успех давно завалявшейся у него бутылкой коньяка. За два прошедших года Джон невероятно похорошел – помолодел, набрал вес, подстригся, и у многих не могли не возникнуть вопросы, откуда Маккартни нашел себе такого странного нового соавтора – столь безумно похожего на Леннона как внешне, так голосом и всей сущностью. Ему оформили фальшивые документы на имя Уильяма Майлза, придумали фальшивую биографию, а единственный человек, знавший, кто он есть на самом деле, не мог проговориться ни при каких обстоятельствах, чтобы тут же не оказаться повязанными бригадой психиатрической помощи.

Пол налил каждому по стакану и убрал бутылку – они твердо решили не злоупотреблять выпивкой, пока их дела полностью не стабилизируются и будущее не прояснится в полной мере.

- За крылья жуков! – провозгласил Джон и коснулся холодным стаканом лба Пола, имитируя чоканье.

Пол рассмеялся и тряхнул своей густой темной шевелюрой, залпом опорожнил стакан и устало опустил голову на плечо друга.

- Мы ведь никогда в шестидесятые не играли таких длинных концертов. 20-30 минут и все, свободны. А тут почти два часа на сцене… мне кажется, я разваливаюсь по частям, Джонни…

Джон приобнял его, а другой рукой слегка коснулся волос Макки. Тот лишь повел головой, устраиваясь поудобнее на его плече, и Джон осмелел и принялся медленно гладить Пола по волосам, едва сдерживаясь от желания поцеловать его в макушку. Пол вздохнул, приподнял голову, и его круглые карие глаза очутились столь близко от губ Джона, что тот издал сдавленный стон, вскочил с дивана и пересел на кресло напротив.

- Что такое? – обеспокоено спросил Пол.

- С учетом всего того, что я тебе когда-то рассказал, мне странно слышать из твоих уст подобные вопросы, - процедил Джон, потирая пальцами лоб и стараясь не смотреть в сторону Макки.

- Джон, прошу… - едва слышно пробормотал Пол.

- Оставь, Пол, я не железный… - но он все же поднялся и вернулся на диван.

Пол снова радостно опустил голову ему на плечо, а Джон принялся судорожно гладить его по волосам, скрипя зубами от злости и желания одновременно. Пол поднял голову, как и тогда, и вновь посмотрел Джону в глаза. И в глубине его зрачков тот прочел вдруг что-то новое, чего там прежде не было – то, что он уловил тогда во взгляде Макки в 76-м, когда пытался выставить его из номера в Дакоте. Джон приблизил свое лицо к этим испуганным глазам и увидел внезапно, как тот смотрит на его губы. Дыхание Леннона участилось, он прикрыл веки, сделал глубокий вдох и поцеловал Макку, резким движением притянув его к себе. Тот не предпринял ни малейшей попытки к сопротивлению, напротив, он приоткрыл губы и с готовностью ответил на поцелуй, и уже через несколько секунд они целовались, как самые настоящие молодожены в период своего медового месяца – страстно, отчаянно, их руки блуждали по груди друг друга… Пальцы Джона скользнули чуть ниже, расстегнули молнию и пуговицы на новых модных брюках Пола, и последний громко застонал, ощутив его прикосновение. Джон опустился перед Маккой на колени и припал губами к его разгоряченному естеству, и Пол в ту же секунду издал болезненно громкий крик, вцепившись пальцами в обшивку дивана. Джон взял его вспотевшую ладонь в свою и положил ее к себе на макушку. Пол сжал в ладони его все еще густые волосы, откинул голову и снова застонал.

- Боже, Джонни, я люблю тебя, - выдохнул он.

- Я знаю, Пол, я знаю, - на секунду оторвавшись от него, прошептал Джон. – Ты вся моя жизнь, принцесса… - и вновь впился губами в сладостный источник его воспаленных грез.

В течение нескольких минут тишину нарушало лишь прерывистое дыхание Пола и его периодические стоны, он изредка выкрикивал имя Джона и часто и глубоко дышал. В момент, когда кульминация была уже близко, и Пол изо всех сил сжал в ладони медные волосы Леннона, словно предупреждая об этом, в комнате вдруг раздались аплодисменты.

- Браво, браво, Джон. Так вот зачем ты прибыл сюда прямо из 80-го! 28-летний Макка бесспорно лучше 38-летнего, браво!

Джон с Полом повернулись в сторону двери, и там стоял сильно осунувшийся младший с посеревшим лицом и полупустой бутылкой виски в руках. Он едва держался на ногах, от него разило алкоголем.

- Браво!

Младший низко поклонился им, снова зааплодировал, а затем покачнулся и вышел из дома, не потрудившись закрыть за собой дверь.

========== 5. ==========

Джон усмехнулся и попытался вновь вернуться к занятию, от которого его столь бесцеремонно оторвали, зарывшись лицом в вожделенном паху Пола, но Макка осторожно отстранил его:

- Джон, его надо догнать, он наделает каких-нибудь глупостей…

- Это ты мне говоришь? – рассмеялся Джон. – Максимум, на что он способен – это напиться. Ничего более ужасного от меня ожидать не стоит даже после такого зрелища. Ну же, малыш, расслабься, с ним ничего не случится, можешь мне поверить.

Но Пол решительно застегнул брюки и поднялся.

- Я пойду и догоню его. Я должен объясниться…

- О, боже, Пол, черт побери. Ты во всем Пол! Оставь, я сам догоню его и сам поговорю с ним. Так будет лучше. Подожди меня.

Он накинул пиджак и вышел в пасмурную лондонскую ночь.

Младшего Джон нагнал практически сразу, тот сидел у моста на берегу Темзы, допивая виски и что-то бормоча себе под нос. Джон опустился рядом и легонько толкнул его плечом.

- В чем дело, приятель? Что за обиды такие?

- Да иди ты…

- Ты можешь кочевряжиться перед кем угодно, Леннон, но со мной этот номер не пройдет, ты же понимаешь. Нельзя лгать самому себе. Так что, выкладывай.

- А раз ты и есть я, то давай сам догадывайся, - буркнул младший и сделал еще один глоток.

- Смею предположить, что ты ревнуешь, друг мой. К чему бы? Ты сам его бросил, оскорбил и унизил, ты наплевал на меня, вычеркнул нас обоих из твоей такой значительной жизни короля рок-н-ролла и бога политических кипешей, а сейчас вдруг возмущаешься тому, что мы с Маккой славно поладили. В конце концов, мы с ним Леннон и Маккартни, эй! Тебе не кажется, что то, свидетелем чего ты сегодня стал – вполне естественное продолжение наших с ним 13-летних отношений?

- Это мой Макка, ты слышишь?! МОЙ! И ты не смеешь…

- А что дал ему ты, кроме боли и безмерного страдания? Я нашел его напившимся в стельку и обнюхавшимся кокаином. Он бы сдох от передоза, если бы я не выбил тогда его окно. А что сделал для него ты, друг мой? Довел до этого состояния? Давай, пожалей себя, как ты это умеешь. Заяви в сотый раз, что никто и никогда не обижал тебя так, как Пол. Обкатай эту фразу на языке, почувствуй, как сладко она звучит. Что тебе за дело до него, у тебя уже давно есть Йоко вот и вали к ней и забудь дорогу к его дому. Он не более твой, чем мой. Не забывай о том, кто я такой.

- Я это отлично помню. И я отлично помню, что именно ты спровоцировал меня на то страшное признание, результатом которого и стала наша с Полом ссора. Не строй из себя святошу и спасителя человечества!

- О, нет, спаситель я только в этой истории, ибо единственная моя ошибка тут – так и не сложившийся брак Пола с Линдой. Ибо познакомься он с ней, из депрессии и запоя его вытаскивала бы уже она. Тебе в любом случае гордиться нечем, ты в обоих историях довел Макку до этого состояния, а уж кто его вытащил из ямы – дело десятое.

Младший замолчал, через некоторое время встал и швырнул пустую бутылку в реку, потом снова рухнул на асфальт и вдруг совершенно по-детски громко разрыдался. Леннон усмехнулся, но даже не попытался как-то его подбодрить или успокоить, ожидая, чем закончится эта истерика. Младший долго рыдал, бил себя кулаком по голове, всхлипывал, размазывая слезы по лицу, потом, наконец, уронил голову на плечо Леннону и пробормотал:

- Кажется, выход у меня всего один – пойти и утопиться. Мне нечего тебе возразить, ты тысячу раз прав. Моя проклятая ревность способна только убивать все вокруг себя… Но я не думал, что он будет так переживать. Я не ожидал, что он дойдет до края, я был уверен, что ему плевать на меня…

- Даже после моих слов?

- Ну ты же знаешь меня лучше любого другого, сам подумай…

- Ах, ну да, какие слова могут убедить Леннона… Он все свои шишки должен набить себе сам, а мудрые советы могут убираться к чертям собачьим.

- Я скучаю по нему… Я хотел сегодня поздравить его с успешным концертом, попробовать поговорить. Боялся страшно, вот и выпил лишку. А как увидел вас там, то…

- Прекрати молоть чушь. Он любит тебя. Тебя, а не меня.

- Ну конечно! Я слышал, что он кричал в исступлении, пока ты там…

- Джон, это ты прожил с ним эти 11 лет счастья. Это твои клетки вступали в контакт с его клетками, это ваше дыхание сливалось в единый поток, когда вы стояли на сцене и пели в один микрофон. Ты его Джон, не я. Мой Пол остался там, и я никогда его больше не увижу. И все клетки моего тела изнывают по нему. А твой Макка помогает мне забыться. Надо сказать, чертовски хорошо помогает – в конце концов, он же Макка. И это он прислал меня сюда. Я хотел продолжить доставлять ему удовольствие, но он был так шокирован твоим появлением, что хотел тут же бежать спасать тебя. Представляю, чем бы это кончилось…

- И что мне теперь со всем этим делать? Я увяз по самую макушку, мне никогда не выбраться…

- Для начала пообещай мне три вещи. Только при условии твоего согласия я помогу тебе.

- Валяй, - всхлипнул младший и громко высморкался прямо на мостовую.

- Первое. Ты разведешься с Йоко. И даже не возражай. Я знаю, как это сложно, можешь даже не пытаться мне это объяснять. Забыл, кто я, что ли? Но ты должен это сделать сейчас, иначе потом сделать это будет гораздо труднее, пропасть в ваших отношениях с Полом расширится, а твоя рана от разрыва с ним будет болеть настолько нестерпимо, что это приведет тебя на край могилы. Рубить надо сейчас, пока она не настолько глубоко пустила в тебя свои корни.

- Я разведусь, обещаю. Хотя мне очень и очень страшно…

- Еще три года назад ты прекрасно обходился без нее в своей жизни. Тебе было страшно тогда?

- Не напоминай, это было ужасное время, Макка доводил меня до ручки…

- Больше он этого делать не будет, он станет всецело твоим, как в начале шестидесятых. Хочешь? При таком условии развод тебя уже не так сильно пугает?

- Если все действительно будет так…

- Второе. Ты никогда не причинишь ему боли. Да, он та еще сволочь – заведет себе миллион друзей и со всеми любезничает, со всеми готов задушевные беседы вести, с каждым встречным будет миловаться. Ну вот прими это как данность, как черту характера. Вот мы с тобой ревнивы до чертиков, а Макки наши интересуются всем и каждым, всех хотят обаять и очаровать. Но выдери из их жизни этого Брюса или Сэма – Пол даже не вспомнит о том, что эти парни вообще когда-то были в его жизни. А выдери из его жизни тебя – и вот он уже на грани суицида. Ты чувствуешь разницу в отношении? А? Он может полгода шляться по этим Брюсам и Сэмам, отмахиваясь от тебя, но в конечном счете, ты единственное существо в этой жизни, которое он по-настоящему любит. Даже не пытайся понять его логику, об нее можно сломать голову. Просто прими как данность. Ты полюбил его именно таким, вот и продолжай любить и не травмируй своей беспочвенной ревностью.

- Беспочвенной, как же…

- Он любит тебя, Джон. Имей мужество посмотреть правде в глаза.

- Ах, отвянь. Что там третье у тебя по списку?

- Ну а третье, думаю, будет выполнить не легче, чем первое. Когда вы восстановите Битлз, Джон, пообещай мне, что вы с Полом прекратите подавлять Джорджа. Хватит этой дискриминации в виде одной-двух песен на пластинке. Он заслуживает куда большего. Пусть в альбоме будет не 13 песен, а 20. Тогда и у Джорджа не будет желания снова улизнуть и сколотить собственную группу для самореализации.

- Хрень, - махнул рукой младший. – Я согласен даже всю свою жизнь петь только песни Джорджа, лишь бы получилось исполнить хотя бы первый твой пункт.

- Ну а для этого тебе сейчас надо будет сделать одну простую вещь. Просто вернись сейчас к Полу и доверши начатое мной.

- Что?! – младший отшатнулся и, казалось, протрезвел в секунду.

- Я распалил его, долго он так не продержится, дело надо завершить. Вперед. Это и будет вашим лучшим примирением.

- Как ты себе это представляешь?! Я просто войду, молча повалю его на диван, расстегну штаны и…

- Именно так. А какие слова тут еще нужны, когда и так все яснее ясного? Вы оба взрослые люди, оба все знаете и понимаете. Слова будут потом, пусть они последуют за действиями, а не наоборот. Хватит с вас слов. Иди, Джон, а я постою за дверью, послушаю, позавидую тебе белой завистью, - и Леннон ухмыльнулся.

Младший поднялся и медленно побрел в сторону дома Пола. Джон последовал за ним, держась в некотором отдалении. В окнах не горел свет, и младший остановился в нерешительности.

- Он ждет моего возвращения. Разве можно уснуть после такого? Смелее, - приободрил его Джон.

Входная дверь была не заперта, и младший тихо прокрался внутрь, стараясь ступать бесшумно. Джон скользнул вслед за ним.

- Он наверняка в спальне. Иди туда, - прошептал он.

Младший медленно выдохнул, потер виски, скинул ботинки и на цыпочках направился в сторону спальни Пола. Дверь была приоткрыта, и изнутри не раздавалось ни единого звука. Джон присел у порога, а младший проследовал внутрь. Макка был там – лежал, раскинувшись, на широкой кровати и молча смотрел в потолок. Услышав шорохи у двери, он повернул голову:

- Ты уже вернулся? Как он? В порядке?

- Тссс, - прошептал младший и сел на кровать.

Он подвинулся чуть ближе к Полу и легонько коснулся рукой его лица, затем снял очки и припал ртом к горячим и влажным губам Пола, тот сразу же откликнулся на поцелуй, подаваясь к нему всем телом. Младший, как и двумя часами ранее его старший товарищ, потянулся к молнии на ширинке Макки, расстегнул ее и слегка приспустил брюки. Пол откинул голову и выдохнул в предвкушении. Младший был не столь искусен в этом деле, но постарался не ударить в грязь лицом, впрочем, Пол и не заметил разницы, пока не положил ладонь на голову младшего и не запустил пальцы в его длинные волосы. Он тут же отдернул руку, словно обжегшись, и потянулся к ночнику. Вспыхнул свет, и в ту же секунду Пол издал изумленный вопль:

- Джон! Что ты здесь делаешь?

- Пытаюсь помириться, - усмехнулся младший. – Тебе не понравилось?..

- Ну что ты, - смущенно пробормотал Пол. – Просто я никак не ожидал…

- Что я по-прежнему люблю тебя? – сразу взял он быка за рога, внимательно наблюдая за реакцией друга.

Тот вздрогнул, зрачки его расширились, и он вновь по старой привычке прикусил ноготь большого пальца.

- Я люблю тебя, Пол, - повторил младший. – Прости меня за это мое свинское поведение. Это просто ревность, будь она неладна. Я бы утопился от отчаяния в Темзе, если бы не он, наш старший ангел-хранитель…

Взгляд Пола потеплел, он придвинулся ближе:

- Иди ко мне, - прошептал он, накрывая губы младшего поцелуем.

Через час, устав слушать не прекращавшиеся вздохи и стоны, Джон неслышно вышел из дома Пола и отправился к себе, ощущая в сердце легкий укол зависти.

Это была самая спокойная и мирная ночь, проведенная Джоном в параллельной реальности. Наутро он встал пораньше, без стука вошел к Полу и в течение нескольких минут с улыбкой наблюдал за двумя спящими обнаженными ребятами. Простыни едва прикрывали их наготу, и они отчаянно крепко сжимали друг друга в объятиях, а младший что-то тихо бормотал и постанывал во сне.

- Подъем! – гаркнул Джон и хлопнул в ладоши.

Пол мигом подскочил и принялся непонимающе озираться, а младший лишь повернулся на другой бок, все так же сладко постанывая и причмокивая.

- Леннон, я кому говорю: подъем! – снова крикнул Джон и тряхнул младшего за плечо.

Пол смущенно провел по волосам и опустил глаза:

- Я поступил, как последняя свинья, прости меня…

- Тебе не за что извиняться, я ведь именно за этим и нагрянул в ваше время. Так что, пока все идет по плану. А ну помоги мне его разбудить, нас ждут великие дела.

Пол наклонился к уху младшего и что-то тихо в него прошептал. Тот улыбнулся и потянулся к нему губами, открыв, наконец, глаза.

- О, боже мой, снова ты! – проворчал младший, завидев стоявшего у кровати Джона. – Никакой личной жизни!

- Кажется, вчера мы выработали с тобой план действий. Или ты отказываешься?

- Я? Конечно же, нет, - младший потянулся к телефону, но Джон ударил его по руке и перехватил трубку.

- Я сам ей позвоню, ты этот разговор уж точно не осилишь. Просто сиди тихо, молчи и слушай.

Джон включил громкую связь, набрал номер, и через пять гудков комнату пронзил комариный писк:

- Йоко слушает.

- Милая? Привет.

- Завтрак, Джон. Ты не должен пропускать его, не забывай о режиме.

- Милая, к счастью, теперь я могу о нем забыть. Я подаю на развод.

- Джон, это действительно смешная шутка. Считай, что развеселил меня на неделю вперед. А теперь скорее собирайся и завтракать. Надеюсь, вы с Полом провели отличную ночь.

Джон едва не поперхнулся, услышав ее слова, но тут же взял себя в руки. Пол же буквально зажал младшему рот, чтобы тот не вскрикнул от изумления.

- Ты права, милая, как всегда. Я был у Пола. Боюсь, на этот раз ты проиграла. Бумаги о разводе уже отправлены в суд – да, я встал сегодня пораньше. Через месяц наш нелепый брак уйдет в прошлое. Надеюсь, я не сильно нарушил твои планы? – сахарным голосом продолжал Джон, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не начать кричать матом прямо в трубку.

- Джон, тебе всегда удавалось меня рассмешить, как никому другому прежде. Ты в этом отношении просто бог. От дома Пола идти всего двадцать минут, но если ты возьмешь такси, то домчишься за три. Я накрою овсянку полотенцем.

- Милая, ты можешь не верить мне сколько угодно. Но в твоих же интересах принять мои слова всерьез. Больше мы с тобой не увидимся до момента вызова нас обоих в суд. Приятного тебе аппетита, солнышко! – и Джон с радостной ухмылкой бросил трубку, а затем выдернул шнур из розетки и повернулся к ребятам. - Итак, пока вы тут дрыхли я успел все обдумать. Документы в суд прямо сейчас отнесу я сам. Ты, Пол, глаз с него не спускай и из дома не выпускай даже в ларек за сигаретами. Если понадобится, лупи по голове сковородой. Дверь никому не открывать, кроме меня. Поняли? Даже если это будет Ринго или любой из Джорджей. Даже Синтии с Джулсом! Впрочем, мне открывать не потребуется, я возьму ключ. Когда я вернусь, мы продолжим.

Джон взял паспорт младшего, вызвал такси и отбыл в суд. Вся процедура подачи заявления заняла у него не менее часа, и когда он подъезжал обратно к дому, то уже знал, кого застанет на пороге. Йоко отчаянно стучала в дверь и требовала впустить ее.

- Мы знакомы, мэм? – улыбнулся Джон и коснулся губами ее руки.

Она любезно улыбнулась и нахмурила лоб:

- Кажется, вы тот парень из Уингс, - заметив ключ в его руке, она принялась улыбаться еще любезнее. – Позвольте мне войти вместе с вами.

- А хозяева будут рады вас видеть? Что-то подсказывает мне, что нет. Так что, простите, мэм…

- Кого-то вы мне напоминаете, - пробормотала Йоко и почесала лоб. – Там мой муж. Кажется, он не в себе.

- Каждый человек сам вправе решать свою судьбу, не так ли, мэм? Кто дал вам право решать что-либо за вашего мужа? – Джон улыбнулся через силу, ощущая, как тяжело даются ему эти слова: карие глаза Йоко пронзили его насквозь, он вновь почувствовал на себе их магнетическую власть и поспешил захлопнуть дверь прямо перед ее носом.

- Кажется, мне придется вызвать полицию! – крикнул она. – Вы взяли в заложники моего мужа.

Джон подтащил младшего к двери и ткнул его локтем в бок.

- И выставишь себя на посмешище, милая! – дрожащим голосом выдавил младший то, что Джон прошептал ему на ухо. – Я нахожусь здесь по собственной воле, а вот твое присутствие как раз крайне нежелательно, и это Полу придется вызвать полицию из-за нарушения частных владений. А мы с тобой уже практически в разводе. Так что, иди домой и не смей больше появляться в моей жизни… - последние слова младший произнес почти шепотом, а вслед за тем рухнул на пол и разрыдался.

В течение всего месяца, пока оформлялся развод, все трое и носа не показывали из квартиры, заказывая себе еду по телефону. Йоко приходила каждый божий день. Один раз Пол даже вызвал полицию, впрочем, безрезультатно, те лишь посоветовали не втягивать внутренние органы в семейные разборки. Каждый день она по несколько часов стучала в дверь и окна и требовала, чтобы ей вывели Джона, и когда, наконец, пришла повестка, младший был уже не в себе и плохо соображал. На заседание они отправились втроем, и Джон вызвался представлять его интересы. Младший что-то бессвязно лопотал о том, что Йоко подмяла его под себя, начисто лишив воли, а Йоко лишь мягко и с улыбкой уверяла судью, что ее муж просто перенюхал кокаина, попав под влияние дурной компании.

- Дурной компанией вы называете Пола Маккартни и его соратника по группе Уильяма Майлза, я правильно понимаю? Наркотики – это серьезное обвинение, миссис Леннон. Вы его выдвинули несколько дней назад, и у нас была возможность обыскать дом мистера Майлза с собакой – никаких следов наркотиков в нем обнаружено не было. В настоящее время проводится обыск вашего дома и дома мистераМаккартни. Думаю, заключение будет вынесено на основании его результатов, впрочем, если вы хотите знать мое мнение, то под какое бы дурное влияние не попал бы ваш супруг, он имеет право на то, чтобы самостоятельно выбирать, с кем ему жить. У нас в стране хоть и монархия, но конституционная, и права человека – это священный кит, на котором зиждется наше государство.

Через несколько минут на стол судьи легло два заключения, и сам судья, очевидно, битломан, ехидно улыбнулся и торжественно зачитал их:

- Согласно заключению экспертов, в доме мистера Маккартни не было обнаружено запрещенных препаратов, а вот в вашем с мистером Ленноном доме, миссис Леннон, мы нашли кое-что интересное…

Йоко побледнела и до хруста сжала пальцы.

- …и это героин. Вещество пока мало изучено, но уже активно используется наркоманами всех мастей, и, по имеющимся у нас сведениям, в силе действия ничем не уступает кокаину. Так что, миссис Леннон, арестовывать за хранение наркотиков мы вас не станем, но и прошение о запрете развода не удовлетворим. Можете считать себя снова свободным, мистер Леннон, - и судья радостно улыбнулся во все тридцать два зуба.

- Рано радуетесь, - прошипела Йоко Джону на выходе из зала. – Так просто я его не отдам.

- Йоко, дорогая наша, - сладким голосом пропел Джон, - не проще ли тебе подыскать новую жертву? Здесь твоя песенка спета, ребята в полной мере поладили и ссориться больше не намерены. Зачем тебе тратить время впустую? В мире еще так много свободных холостых музыкантов и художников. Подыщи себе новую дойную корову, родная, - и Джон наклонился и звонко чмокнул ее в лоб.

- В любом случае пресса скоро узнает о характере отношений, связывающих Джона и Пола друг с другом!

- Да ради бога, милая! Их миллионные роялти никуда от них не убегут, и если их откажутся принимать крупные площадки, то в клубах они точно будут иметь успех, а этого им хватит до конца безбедной жизни. Тебе о таком и мечтать не приходится с твоим высоким искусством!

- Их посадят!

- А вот это грубо. Чтобы посадить, надо хоть что-то доказать. А кто будет всерьез принимать твои обвинения? Ты же видела, с каким радостным видом судья поставил росчерк «Разведены»? Люди скорее поверят, что это ты возводишь поклеп на великих битлов и мстишь им таким образом за развод.

- Ты меня недооцениваешь, малыш, - хищно усмехнулась Йоко. – В конце концов, это я развалила Битлз.

- Ха-ха-ха! – на весь холл рассмеялся Джон. – Ты? Ты слишком много о себе возомнила. Если бы за пару недель до того, как ты якобы завладела сердцем Джона, эти двое, - и он ткнул пальцем в идущих впереди младшего и Пола, - не разругались в пух и прах, не видать тебе Джона как своих ушей. Они и только они развалили Битлз сами своими собственными кривыми шаловливыми ручонками. А ты уже как падальщик прискакала поживиться трупом и внушила себе и окружающим мысль, что именно ты это тело и лишила жизни. Ан нет, оно поживет еще! – и Джон хлопнул в ладоши и поскакал догонять ребят.

========== 6. ==========

Джон спешил так, словно от этого зависело его возвращение в его собственный мир. На следующий же день он заставил ребят связаться с Ринго и, заручившись его поддержкой, всем втроем отправиться на поклон к Джорджу. Тот ответил категорическим отказом, даже когда младший рухнул на колени и заявил, что не напишет больше ни одной собственной песни, а будет петь исключительно творения Джорджа. И они вернулись несолоно хлебавши. Но Джон велел им не ослаблять напора и подключить Джорджа Мартина. В конце концов, в результате многочисленных звонков и встреч, им удалось уговорить Харрисона, но тот согласился на авантюру под названием «возрождение Битлз» только при условии заключения контракта, в котором и будет прописано, что на каждом альбоме ему будет отводиться не менее четверти от общего количества песен, которые он будет аранжировать исключительно по собственному желанию. С одной стороны подписантами выступила группа Битлз в лице младшего, Пола, Ринго и Джорджа Мартина, с другой стороны – ее будущий гитарист Харрисон. Ребятам было и смешно, и горько участвовать в подобном, памятуя о том, как все когда-то начиналось без всяких контрактов и подписей, исключительно на взаимной дружбе и доверии. Но они понимали, что не смогли в полной мере оправдать это доверие, поэтому проглотили эту горькую пилюлю и пошли на все условия Джорджа. В момент подписания контракта группа была возрождена, но от прессы это старались скрыть до момента выпуска первого сингла, чтобы было чем греметь, и все тут же засели за работу.

Джон с удовольствием наблюдал за ними, но не вмешивался, зная, что они отлично справятся и без него, хотя младший усиленно уговаривал его присоединиться: один Леннон хорошо, но два – все-таки лучше. Вместо этого Джон решил довести до ума заброшенную Полом Уингс: переговорил с Денни, нашел Джимми Маккалоха, искренне надеясь, что тот еще не начал баловаться запрещенными веществами, на барабаны взял Джо Инглиша, и группа зазвучала совсем иначе. Он позволил Денни в полной мере развернуться, ничем его не зажимал, взял в свои соавторы и на всех песнях они ставили авторство Лейн/Майлз. На концертах, которые никогда не были сильной стороной Джона, ведущую скрипку тоже играл Денни, и теперь Джон знал, что вряд ли этому парню в скором времени захочется покинуть группу, чтобы развиваться дальше: Уингс отныне давали ему все, что он хотел. Постепенно начал выходить на передний план и Джимми. За ним Джон следил еще пристальнее, всеми силами желая предотвратить развитие у него наркозависимости. Парень писал интересные песни, и Уингс с готовностью и радостью их играли, и Джон спустя много лет почувствовал, наконец, себя на своем месте. Он не мог вернуться к своему Полу и не мог возродить собственных Битлз, но он смог создать что-то новое, что заменило ему их, что приносило людям радость. Конечно, по силе успеха они не тягались с битлами и другими коллективами первой величины, но постепенно группа начала собирать приличные залы, их песни становились хитами, их пели на улицах и стадионах – в конце концов, одним из членов этой группы был Джон Леннон, черт возьми, разве могло случиться иначе?

Как-то раз, спустя пару лет после того, как все, наконец, наладилось, к Джону заглянул Пол, скромно размахивая перед собой бутылкой виски, и сказал, что у него есть к нему какой-то разговор. Джон молча пропустил его к себе и поставил на стол два стакана.

- Твой в курсе, что ты здесь? Ревновать ведь станет.

- Его постепенно начинает отпускать. Кажется, он начинает понимать, что я за фрукт такой. Да, это его собственное выражение, - рассмеялся Пол. – Расскажи мне о нем. Я хочу понимать его до конца, чтобы никогда не допустить того, что однажды уже едва не случилось.

- Это не вопрос знания и понимания, - задумчиво протянул Джон, - это вопрос желания это принять и не осудить. Ты ведь видишь, какой он – очень ранимый, чувствительный. Недолюбленный. Его никто в полной мере в детстве не любил, отсюда все эти комплексы, эта ревность его сумасшедшая. Ты замечал, как он смотрит на тебя? Как потерянный щенок на своего хозяина. Не обмани его, Пол. Уж я-то тебя знаю: сегодня ты горишь, а завтра тебя прищучит пойти в загул с кем-нибудь другим, и Джон надолго выпадет из поля твоего зрения. Ему будет тяжело. Мой меня в свое время именно этим и довел до разрыва: развлекался беспрестанно где-то на стороне, я уже и веру потерял в то, что нужен ему, что по-прежнему что-то для него значу… Мы с ним собственники, тебе придется с этим считаться, Пол. Он будет учиться жить с твоей ветреной натурой, а ты учись жить с его ревностью и желанием все время быть рядом. И не причиняй ему боли, прошу… сам же видел уже, чем это чревато… Он найдет, чем заткнуть дыру в своей груди…

- Это ты подговорил его начать общаться с Син и чаще видеться с Джулсом? Малыш теперь не вылезает от нас и абсолютно счастлив.

- Я хотел, думал, сам он не додумается до этого, но он очень изменился после всей этой истории с Йоко и развалом группы. Пройдя через такую пропасть боли, он что-то понял – то, чего понять не смог даже я. Знаешь, иногда мне кажется, что мы с ним больше не одно целое. Да и в тебе вижу черты, не свойственные моему Полу. И, наверное, это хорошо. Нас с ним боль покорежила, в душевных калек превратила. Верните меня сейчас назад, я не уверен, что сам смог бы бросить свою Йоко и своего Шона, чтобы быть со своим Полом и своим Джулсом. Что-то внутри меня умерло, перегорело, я ничего не могу…

- С тобой Уингс чудеса творят, ты тоже становишься другим, не тем самовлюбленным зазнайкой, что появился тут в 68-м.

- Да, иногда в голову приходят страшные мысли о том, что с Денни и Джимми мне работается ничуть не хуже, чем когда-то в Битлз с Полом и Джорджем. Я их искренне полюбил и все реже думаю о возвращении назад. Мне хорошо, Пол. Впервые в жизни мне хорошо без малейшей крупицы боли или ревности. Я счастлив, - и он залпом осушил стакан.

- Я бы хотел завести ребенка, даже уже присмотрел хорошую девушку. Но не представляю, как на это посмотрит Джон…

- А как он должен на это смотреть? Пол, ты создан для того, чтобы быть многодетным отцом, уж это ты мне поверь. Поэтому если девица не против рожать и не требовать никаких отношений – дерзай. У него уже есть сын, самое время и тебе обзавестись потомством… И да, вот еще что. Повнимательнее с Мэлом. В моем мире он скоро трагически погибнет, нам надо его спасти. После того, что нам удалось провернуть, я верю в наше могущество.

Они пили и разговаривали всю ночь, предварительно позвонив Джону, чтобы тот не переживал, а потом Пол ушел.

Битлз по-прежнему били рекорды, особенно теперь, на волне своего возрождения – поклонники и не чаяли так скоро узреть всех четверых снова вместе. Спустя несколько лет Харрисон, видя, что отношение Ленмаков к нему полностью изменилось, наплевал на все контракты. Они продолжали творить историю, не отдавая никому первых мест, и не завидовали им, пожалуй, одни только Уингс. Джон по-настоящему сдружился с Денни и Джимми – последнего удалось спасти от наркозависимости, он удачно женился и активно писал песни, и как-то в один из их веселых вечеров Джон рассказал им о том, кто он на самом деле такой. Поначалу Денни долго смеялся и отказывался ему верить, но, сопоставив некоторые факты, и видя отношение к нему Ленмаков, в конце концов, поверил ему и пришел в полнейший восторг: он работал с самим Ленноном! Не просто работал, он с ним дружил! Но один вопрос при этом беспрестанно мучил Денни:

- Джон, почему ты не попытаешься вернуться? Технологии уже давно шагнули вперед со времен 80-го. Может быть, ваш кудесник сможет-таки вернуть тебя?

Но Джон лишь покачал головой. Он много думал о возвращении, порой проводил бессонные ночи, пытаясь понять, хочет ли он этого теперь. Теперь, когда, счастлив и спокоен. Когда не нужно гнаться, соперничать, ревновать и завидовать.

- А что ждет меня там, даже если у меня и получится? Склоки с Йоко, к которой я снова попаду в зависимость, это уж как пить дать. И меня от нее спасти будет уже некому. Пол счастливо женат, у него куча детей, а, значит, все, что я могу получить от него – редкие тайные встречи. Писать музыку в такой обстановке у меня уже вряд ли получится. Не говоря уж о концертах, про них просто можно будет забыть. А я так к ним привык, они стали моим наркотиком. Вместо тамошнего героина. Там меня ждет одна только боль, Денни, не толкай меня туда…

- Там твой Пол, Джон. Твой. Ты позволишь ему и дальше страдать в одиночестве?

- У него есть Линда. Не думаю, что он так прямо уж и страдает.

- Линда – заплатка, ты же сам это понимаешь. Почти идеальная, лучшая из всех возможных. Но заплатка. Донорский орган. Зачем ты так с ним?

- Как так, Денни? – рассмеялся Джон. – Я ведь еще даже не ходил к тому кудеснику.

Но он пошел к нему уже на следующий день – просто потому что слова Денни пробудили в нем голос совести, который Джон никак не мог утихомирить. В нем давно умерло желание вернуться, но осталось дурацкое чувство долга, чувство вины перед детьми и Полом, и он отправился к изобретателю просто для галочки, искренне надеясь, что у того ничего не выйдет.

Домик ученого выглядел точно так же, как и в 1980-м в родном для Джона мире. Да и хозяин его мало изменился за прошедшие почти десять лет. В углу его гостиной по-прежнему валялся ржавый хлам, гордо именуемый машиной времени, и ученый с огромным интересом выслушал рассказ Джона, сразу же поверив каждому его слову.

- Я это знал! Я это чувствовал! – взволнованно перебил его он дрожащим голосом. – Что мы не сами по себе тут существуем, а отпочковались от основной ветки истории. Все данные об этом говорят! – и он похлопал ладонью по груде ржавого лома. – Но я пока и понятия не имею, как можно Вас вернуть назад и возможно ли это в принципе. Но теперь, когда у меня есть задача, я буду работать над ее решением. Только дайте срок – и я обязательно что-нибудь придумаю!

Джон вежливо поблагодарил ученого и покинул его скромный маленький домик, немного постояв в саду у порога, вспоминая их последнюю сцену с Полом. Он задержался на несколько минут и на дороге, где Макка тогда припарковал свое авто. Джон стоял там с закрытыми глазами, пытаясь уловить в своем сердце отголоски боли или ностальгии. Но ничего не дрогнуло в его душе, и он спокойно закурил и быстрым шагом направился ловить такси.

В последнее время он начал привыкать к своему новому состоянию – душевной пустоте и безразличию к миру, который он покинул вот уже 20 лет назад. Столько душевных сил и переживаний он вложил в этот новый мир, который и появился на свет исключительно благодаря его стараниям, что Джон просто не мог покинуть его, чтобы вернуться туда, где исправить что-либо уже не представлялось возможным. В мир, где снова будет пусто и холодно, где единственной радостью станут редкие обжимания с Маккой по гостиничным номерам. Нет, Джон просто не мог вернуться.

Сумасшедший изобретатель периодически выходил с ним на связь, сообщая о некоторых своих успехах. Потом надолго пропадал, и через несколько лет Джон уже перестал бояться, что ученому вдруг удастся вся эта безумная затея по возвращению Леннона в мир живых. Его, безусловно, томило одиночество, и после того, как Уингс встали на ноги к концу 70-х, он прекратил шататься по публичным домам, отыскал телефон Мэй Пэнг и в считанные дни завоевал ее сердце. Наверное, он мог бы и официально жениться на ней, но его все еще удерживал факт женитьбы на Йоко, пусть и неактуальной в этом мире, а Мэй, безумно полюбившая его, была согласна на все, став его второй Линдой. Детей у них не случилось, и Джон был отчасти этому рад – ему хватало редких встреч с местным Джулсом, для которого он был просто каким-то пожилым мужчиной, другом отца.

Изобретатель снова позвонил спустя около шести лет после того, как Джон появился на его пороге. Он долго мямлил и извинялся и, наконец, с глубоким вздохом произнес:

- Все тщетно, мистер Леннон. Эта задача мне не под силу. Она невыполнима. Вероятно, мой альтер эго в основном мире был абсолютно прав: вы застряли здесь навечно.

Губы Джона непроизвольно растянулись в полубезумной улыбке: он остается здесь НАВСЕГДА.

========== 7. ==========

Пол устало опустился на табурет за роялем, снял с плеча гитару и посмотрел в окно: розовые кусты возле студии заливал промозглый октябрьский дождь. Кусты, названные когда-то в его честь. Нэнси накануне улетела по делам в НьюЙорк и обещала пробыть там около недели, и сегодня он пойдет гулять с Беатрис в одиночестве, в очередной раз изо всех сил натягивая на себя улыбку при встрече с ее матерью.

Новые песни давались все тяжелее. Точнее, идей в голове было по-прежнему много, но все меньше из них казались Полу стоящими. Все реже Джон в его голове кричал: бинго! Все труднее было подобрать слова к мелодиям, которые по-прежнему лились из-под его пальцев, стоило ему только сесть за пианино или взяться за гитару. Он давно перестал их записывать и хранить. Их было так много в его голове, да и он в любой момент мог написать другую мелодию, напрочь забыв о предыдущей. Да, он до сих пор мог себе это позволить. Даже в свои 74. Он пробежал по-прежнему ловкими пальцами по клавишам и попытался что-то напеть. Голос вот уже лет 10, как звучал совсем не так, как когда-то. Вряд ли он теперь когда-нибудь сможет спеть на концерте что-нибудь вроде So Bad или Girlfriend. Не говоря уже о Wanderlust, он ее и 20 лет назад не мог петь так, как спел для альбома, когда душа кричала и плакала, а связки так великолепно ей подчинялись, что даже Джордж восхищенно назвал ее лучшим вокалом Пола во всей его жизни.

Дождь все не прекращался. Пол захлопнул крышку рояля, почесал переносицу и направился к выходу: надо было успеть забрать Беатрис из школы до появления там Хизер. В этот самый момент зазвонил телефон. Пол достал аппарат, к которому все никак не мог привыкнуть. Звонил Денни. И Пол отчего-то очень обрадовался его звонку.

- Безумно рад тебя слышать, приятель. Серьезно. Спасибо, что позвонил. Может, у тебя найдется минутка, и мы встретимся сегодня и поболтаем? Вспомним старые добрые времена…

- Пол, ты читаешь мои мысли. За этим я и звоню. Я хотел предложить тебе…может, ты бы не отказался… в общем, поработать со мной. На совместный концерт я, конечно, и не надеюсь, но, может, какие-то студийные записи или пара старых песен на сцене… Как ты на это смотришь?

Пол улыбнулся. Не так давно подобное предложение ему уже высказывал Ринго: совместный концерт и никаких гвоздей. Но Пол осознавал все безумие этой затеи: стучать на барабанах даже полтора часа подряд Ринго уже не сможет, тем более в тех энергичных вещах, с которыми выступает Пол. Приглашать его в качестве гостя на пару песен? Отчего бы и нет? Но от совместного концерта Пол мягко уклонился, и теперь не понимал, что ему отвечать Денни. Денни, конечно, далеко не Ринго и до сих пор находился в блестящей профессиональной форме, хотя в последнее время вел довольно беспорядочный образ жизни. Стоило бы его послушать в студии, чтобы понять, что к чему, но сама мысль о совместном концерте с ним отозвалась в Поле сладкой ностальгией по Уингс и 70-м, когда было весело, тепло и хорошо, когда была жива Линда, а Джимми еще как-то боролся со своей зависимостью. Когда Денни еще не возомнил себя музыкальным богом, способным и без Пола потрясти человечество…

- Приходи сегодня ко мне в студию, скажем, часам к 8. Мы поджемуем и все обсудим. Только ты и я.

Денни пришел с гитарой. Он все так же нервно помаргивал и робко улыбался, переступая порог студии. 35 лет назад он решил, что может обойтись и без Уингс, но уже через несколько лет понял, что Уингс – это главное событие в его жизни, и он упустил его, упустил свой шанс остаться на коне, променяв его на мнимую свободу и независимость, на обиду на Пола, что тот даже спустя 10 лет после расставания с Джоном все же предпочел скорбеть по последнему и забросить Уингс, нежели идти хоть на какой-то контакт с Денни. А теперь…теперь Денни готов был упасть прямо там на колени и целовать Полу ботинки за одну только возможность снова выступить с ним вместе, снова увидеть слева от себя так врезавшийся в память родной профиль – потный и счастливо улыбающийся. И вот Пол стоял перед ним, потом, увидев его, бросился к нему навстречу, обнял его, начал расспрашивать про гитару, и Денни почувствовал, что готов расплакаться прямо здесь и сейчас.

Они джемовали до глубокой ночи, и Пол, в конце концов, согласился обдумать затею совместного концерта, на подготовку которого все равно должно было уйти не меньше полугода.

- Ты готов жахнуть как в старые времена? 3-4 битловских песни, все остальное с Уингс? – хитро подмигнул ему Пол.

- Ты рискуешь. Народ, безусловно, любит твои песни. Но ты для них все равно в первую очередь – осколок Битлз. Ты и есть Битлз для них, какие еще 4 песни, Пол? Ну давай хотя бы напополам.

- Переживаешь за гонорары? – рассмеялся Пол. – А мне плевать. Получим мало – я заплачу тебе из своего кошелька. Я хочу попробовать, рискнуть, как когда-то. В афишах честно объявим о своем намерении и выставим сетлист. И посмотрим, как будут продаваться места. Но что-то мне подсказывает, что на мой совместный концерт с Денни Лейном придет не так уж и мало народу…

- Вот если бы ты пел концерт с Ринго… представляю, какая была бы давка…

Уже через неделю Денни стал частым гостем в студии Пола, и они приступили к активным репетициям. Сперва Пол решил, что Денни сыграет на нескольких песнях Уингс вместо одного из его гитаристов, но у Денни дела пошли столь неплохо, что к концу второго месяца репетиций Макка уже твердо решил включить Денни в полную программу. Он будет играть на электро, акустике, клавишах, он будет петь и объявлять песни – все как в старые добрые времена. Пол даже подумывал сделать им обоим футболки с крыльями – те, в которых они любили выступать прежде. А потом позвонил Ринго и со смехом высказал Полу свою обиду на его отказ работать с ним, но при этом столь резвую готовность возродить Уингс. И в среде битломанов вновь пополз ропот о меркантильном монстре Маккартни, который не желает удовлетворить их давние желания, зато зачем-то тащит в их жизнь Денни, про которого все давно забыли. Люди не понимали и не хотели понимать простых вещей.

И все равно на их первый с Денни концерт пришла целая уйма народу, Пол даже не ожидал, что Уингс по-прежнему кто-то нежно любит. Безусловно, у людей теплилась надежда услышать побольше битловских песен, но сетлист был объявлен заранее, и их там значилось не более пяти – те самые известные хиты, без которых концерт Маккартни невозможно было бы представить в принципе. Впрочем, сам бы он рискнул, но тут уперся уже Денни, которому, черт побери, самому было приятно играть старые битловские песни. Мировое турне длилось около полугода, и везде они собирали стадионы и самые крупные площадки. На один из концертов Пол пригласил Ринго, и тот даже поработал на нескольких песнях.

Теперь Пол окончательно понял, почему в свое время его выбор пал именно на Денни. Помимо того, что в плане игры на множестве самых разных инструментов Денни мог дать фору самому Полу, он в чем-то чрезвычайно походил на Джона, и в свои бурные 70-е он помог ему спрятаться от неминуемого факта разрыва с лучшим другом. Он не тянул на полноценного соавтора, но вполне годился на роль отличной заплатки, и Пол очень его ценил. И вот теперь, спустя столько лет, Денни снова был рядом, смотрел на него щенячьим взглядом и был готов на все, лишь бы только Пол не сказал ему: «На этом все, с тобой было классно работать, но наши пути должны разойтись». Пол вспомнил, что такое не быть на сцене одному – Денни никогда не был просто одним из музыкантов-аккомпаниаторов и бэк-вокалистов, он был полноценным партнером и соратником по группе. И это давно забытое ощущение не легендарного одиночки, а члена группы вызвало у Пола непреодолимое желание продолжать сотрудничество, и он робко предложил Денни записать совместный альбом. Тот почти прослезился.

Как-то раз после очередного концерта в рамках тура по возрождению Уингс Пол заметил в фанзоне чей-то показавшийся ему знакомым профиль. Он попытался вспомнить, где мог видеть этого человека, но ничего разумного в голову не пришло, и он продолжил играть. А после окончания, уже спускаясь со сцены, увидел, как этот человек подошел к Денни и что-то возбужденно шептал ему на ухо, а Денни лишь взволнованно кивал и улыбался. Пол подошел ближе. Если бы он не знал, что возвращение Леннона из параллельного мира абсолютно невозможно, он бы подумал, что у Джона все-таки получилось – настолько этот приятный седой мужчина был на него похож. Но потом тот поднял голову, заметил на себе пристальный взгляд Пола, смутился, скривил рот и вышел, надвинув на глаза шляпу.

- Кто это? – бросил Пол, подойдя к Денни. – Какое-то очень знакомое лицо у него…

- Просто старый фанат Уингс, - неуверенно пожал плечами Денни, смотря в сторону коридора, в котором скрылся неизвестный поклонник.

- И что он тебе говорил такого, что ты побелел, как мел? Денни, кто это был?

- Пол, я…

- Это был Джон, да?

- А откуда ты…?

- Откуда я могу знать, что он жив? Мне ли этого не знать! – охнул Пол, отшвырнул гитару и выбежал на улицу.

У него ушло несколько томительных минут на то, чтобы поймать такси, и, когда ему, наконец, это удалось, он выкрикнул адрес, который навеки отпечатался в его памяти, хотя он не был там уже более тридцати лет.

Домик сумасшедшего ученого стоял на прежнем месте. Минувшие с момента их последней встречи тридцать пять лет никак не повлияли на внешний облик этого странного жилища – он был все такой же облупленный и покосившийся, перед крыльцом все так же аккуратно росла трава, которую хозяин вряд ли хоть раз попытался скосить. Пол в спешке расплатился с водителем, взбежал на крыльцо и принялся колотить кулаками в дверь. Внутри раздались медленные шаркающие шаги, и на пороге показался изрядно постаревший изобретатель, щуривший глаза в роговых очках с толстыми стеклами.

- Вы… - пробормотал он в растерянности.

- Он был здесь, да? Только что. Вы ведь нашли способ вернуть его, так? Где он теперь?

- Мистер Маккартни, но с чего вы…

- С того, что ваш дом – единственное место, где он может находиться. Черт побери, он не захотел увидеться со мной спустя столько лет! Это о чем-то говорит! Вы ведь отправили его назад в ту параллельную реальность, так? Не молчите же!

Ученый молча кивнул и опустил глаза.

- Но как? Как? Вы же говорили…

- Мой двойник в той реальности нашел способ беспрепятственно путешествовать между нашими мирами. Если хотите…

- Что?! Ну уж нет, на это я точно не пойду. Хотя… да, отправляйте меня туда. Я хочу видеть, ради чего я тридцать шесть лет терплю все эти муки. Крутите свое ржавое корыто.

- Только помните, сэр, там сейчас 2004 год. Эта разница в двенадцать лет между нами сохранится теперь навсегда.

Пол только махнул рукой и взобрался на обтянутое дерматином сиденье машины времени.

Перед глазами его взорвались мириады звезд. Он схватился за голову, застонал и откинулся назад, но спинки сзади уже не оказалось – он лежал на дощатом полу, а сверху на него смотрел изобретатель.

- Ничего не вышло? – пробормотал Пол, поднимаясь и потирая ушибленный затылок.

- А вы еще кто такой? – изумленно вскричал ученый и сделал несколько шагов назад.

- Да вы в своем уме?.. – начал было Пол, но тут его осенило. – Какой нынче год?

- Я понял. Вероятно, вы за мистером Ленноном сюда явились, так? Как он ни старался, а укрыться от чужих глаз не смог. Вы ведь, если не ошибаюсь, Пол Маккартни из параллельной родительской реальности?

Пол встал, отряхнулся.

- Куда он пошел?

Ученый только пожал плечами.

- И адреса его не знаете? Впрочем, не нужен мне его адрес, пожалуй. Я тут осмотрюсь немного да и назад вернусь. Вы же сможете вернуть меня обратно?

Ученый задумчиво кивнул.

Пол благодарил бога, судьбу и собственную предусмотрительность, позволившую ему захватить с собой наличные, по счастливой случайности оказавшиеся у него в достаточном количестве, чтобы снять номер в гостинице и заказать в интернете билет на концерт легендарных Битлз, которые вот уже в течение более сорока лет потрясали мир своим талантом. Он понимал, что в этом мире ему придется провести не менее месяца, поскольку на ближайшие концерты все билеты наверняка были уже давно раскуплены. Но все оказалось еще хуже – ближайший еще не до конца раскупленный концерт должен был состояться только через три месяца, и Пол с досадой захлопнул гостиничный ноутбук – остаться здесь на такой длительный срок? Немыслимо! Он забрался под одеяло и начал лихорадочно соображать, как ему проникнуть в зал на ближайший концерт, чтобы поскорее вернуться домой и выкинуть из головы весь этот кошмар, мучивший его последние почти уже сорок лет. Джон забыл о нем, Джон не хотел его видеть, что ж, тем лучше. Он просто побывает на концерте, глянет на тех, ради кого пожертвовал собственным счастьем. И на этом все. ВСЁ.

Те, ради кого он пожертвовал… Пол несколько раз повторил эту фразу про себя. И тут же вскочил с постели, сбросив одеяло. Эврика! Вот кто может ему помочь! Только вот где они живут? Где они могут жить?

Пол спустился в фойе и подошел к улыбчивой девушке-администратору, облокотился о стойку и как бы невзначай бросил:

- А вы бывали на концерте битлов?

- Я? – удивилась девушка внезапности вопроса. – Да, один раз доводилось. Туда трудно попасть, да и билеты не из дешевых. Но оно того стоило, сэр.

- Вот и мне хотелось бы, - протянул Пол. – Я пока ни разу не видел их вживую.

- Да вы что? – воскликнула девушка и поправила волосы. – Вы, вероятно, жили где-то очень далеко… Хотя они по всему миру гастролируют… Обязательно сходите, сэр! Это то, что стоит увидеть перед тем, как умрешь.

- Расскажите мне о них, - попросил Пол. – Понимаю, просьба звучит глупо, но я и вправду последние десятилетия провел не там, где можно было бы узнать о звездах мировой эстрады. Все, что я о них помню – это то, как они блистали в 60-е. А что с ними случилось потом? Они все живы и в порядке?

- Сэр, это, конечно, очень странно, что вы ничего не знаете об этих людях, ну да я с радостью помогу вам. Я же сама та еще битломанка. Впрочем, а кто же не битломан в наше время? По-моему, таких уже не осталось, - и она тепло улыбнулась. – Говорите, ничего не знаете о них с конца 60-х? У них тогда как раз начался трудный период, который длился 4 года. Они распались…

- Как? – охнул Пол. – Все-таки распались?..

- Это время вы еще застали, верно? Раз знаете о распаде. Да, Пол с Джоном что-то там не поделили, Джон спешно женился на какой-то японке, к сожалению, я не помню ее имени…

- Вероятно, Йоко Оно, - подсказал ошеломленный Пол.

- Да, наверное. Это было так давно, совершенно вылетело из головы.

- Как?! Так они…

- Развелись, сэр, еще в 1972. Весь мир тогда на ушах стоял от счастья: Леннон бросил свою сумасшедшую художницу, вернулся к Маккартни, и Битлз воссоединились. С тех пор все у них идет отлично, без сучка и задоринки, можно так сказать.

- Они женаты? – осторожно поинтересовался Пол.

- Ринго пытался развестись со своей первой женой после того, как пошли слухи о ее измене. Но слухи не подтвердились, и они до сих пор живут вместе. У них пятеро детей. Джордж с Патти прошли через очень тяжелые времена. Она бросала его и уходила к Эрику Клэптону, но в итоге не выдержала и вернулась. Они с Джорджем по-прежнему вместе, у них двое замечательных детей, и ее красота не увядает с годами. Вы же помните Патти?

- Как ее можно забыть? – мечтательно протянул Пол.

- Так вот, а Джон с Полом оба не женаты, что наводит на некоторые мысли… У Джона из детей только Джулс, а у Пола есть какая-то дама на стороне, которая родила ему уже четверых, но, по слухам, никакого романа у них нет: только совместные дети.

- Хм, - пробормотал Пол. – И что на этот счет поговаривают люди?

- Сами понимаете, сэр. Они живут в одном доме. И хоть никаких официальных заявлений сделано не было… по-моему, трудно не догадаться, в чем там дело, - и она хитро улыбнулась.

- И как к этому относятся их поклонники? – осторожно спросил Пол.

- Ну а как к этой мысли отнеслись бы вы сами?

- Я? Откровенно говоря, я ничего не имею против…

- Вот так и остальные их поклонники. Кому-то тяжело смириться с этой мыслью, но когда они понимают, что их волшебные песни – результат не просто совместного творчества, но в первую очередь глубокой эмоциональной связи, их вынуждены прощать и принимать такими, какие они есть. А они чудесные, - и девушка мечтательно закатила глаза.

- Они ведь все еще живут в Лондоне?

- О, да, сэр! Они ужасные консерваторы. Объехали весь свет, а сами продолжают жить в старом доме Пола в Лондоне. Джон свой продал сразу после развода…

- Вот оно значит как, - радостно прошептал Пол. – Спасибо вам огромное. Вы даже не представляете, как помогли мне! – он быстро поцеловал ее в щеку, выбежал на улицу и запрыгнул в первое подъехавшее такси.

Забыть свой старый лондонский адрес не представляло никакой возможности, и уже через час он стоял у заветных ворот и ерошил волосы, пытаясь понять, как ему проникнуть на охраняемую территорию. Снаружи на каменных воротах виднелась небольшая кнопка звонка. Он нажал на нее и отошел на два шага назад. Из будки по соседству выглянул охранник и лениво протянул:

- Шли бы вы отсюда, сэр. Я вооружен. Будете бузить – вызову полицию. Сами понимаете, никто вас туда не пустит. Все лондонские фанаты это давно поняли.

- Я не фанат, - твердо произнес Пол и подошел к охраннику. – Я троюродный брат Пола по материнской линии. Мне бы надо с ним поговорить.

- Хм. А вы и вправду похожи. Я бы вас даже за его родного брата принял, если бы не был знаком с Майклом. Победитель конкурса двойников?

- Нет, - покачал Пол головой. – Я понимаю, вы мне не верите. Давайте тогда поступим следующим образом: вы позвоните Полу и скажете, что здесь стоит и ждет встречи с ним давний друг из другого мира. А если он спросит, из какого мира, скажите, из того, из которого к ним пришел…кхм… старший Джон. И что зовут меня Пол. А потом передайте трубку мне.

- Видите ли, Пол, мне платят за то, чтобы хозяевам не причинялось ни малейшее беспокойство, понимаете? Поэтому звонить я им не стану.

- Послушайте, рано или поздно я все равно с ними увижусь, и вот тогда вам не поздоровится за то, что не пустили меня…

- Знали бы вы, сколько народу пугали меня подобным… Идите спать, сэр. Войти вам все равно не удастся.

Пол развернулся, перешел на противоположную сторону улицы и присел на поребрик: придется ждать утра, чтобы поговорить со своим альтер-эго. Он просидел на мостовой несколько минут практически без движения, а потом тихо запел Yesterday. Постепенно он повышал голос, пел все громче и громче, и охранник вышел из будки да так и остолбенел.

- Да вы не просто внешне похожи на Пола. У вас с ним и голоса одинаковые! Разве такое бывает? – усмехнулся он. – Может, вы и вправду его родственник? А ну-ка спойте что-нибудь еще.

Пол, не подумав, затянул Maybe I’m Amazed, и в конце охранник покачал головой:

- Это что-то новое? Такого я у них не слышал. Пол написал новую песню? Очень в его стиле. Только вот о ком она?

Пол пожал плечами и запел Let it be, затем Hey Jude, проорал Helter Skelter.

Охранник уселся на противоположный поребрик и качал головой:

- Ну надо же, как похоже! Не работай я на них, подумал бы, что меня сам Пол Маккартни сейчас развлекает. Пожалуй, пойду и вправду им скажу о вас. Пол – добрый парень, авось чехвостить меня не станет, если вдруг ему не понравится, - и он скрылся в будке.

Пол даже не встал, продолжая горланить Hope of Deliverance. Через пару минут из будки послышались крики охранника:

- Сэр, мистер Маккартни разрешает вам войти!

Но Пол никак не отреагировал, продолжая распевать эту песню.

- Сэр, вы меня слышите? – молчание в ответ.

Спустя еще пять минут ворота распахнулись, и на мостовую вышел Пол младший в белом домашнем костюме и потертых шлепанцах. Он подошел ближе и опустился на корточки, внимательно всматриваясь в Пола, имитировавшего игру на гитаре и заведшего уже Mrs. Vanderbilt.

- Это ты? – с дрожью в голосе спросил младший. - Вижу, что ты. Кем же еще ты можешь быть… Ты пришел за Джоном?

Пол помотал головой, прекратил петь и медленно поднялся с мостовой.

- Нет, я пришел к вам. Хочу знать, ради кого я пустил свою жизнь под откос.

Младший поднялся и закрыл лицо руками:

- Наверное, я должен попросить прощения. Но какой в этом толк, ведь мы с тобой одно целое…

- Разве? – усмехнулся Пол. – Ты живешь с Джоном в этом чертовом МОЕМ доме вот уже тридцать лет и горя не знаешь, а я уже успел забыть, как выглядит МОЙ Джон. Да он уже давно и не мой.

- Он женился, - пробормотал младший.

- Вот как? И на ком же? Уж не на брошенной ли Синтии?

- Нет, на Мэй Пэнг. Знаешь такую?

- Мне ли не знать всех его женщин… Впрочем, я не за этими откровениями пришел. Мне нужна твоя помощь. Когда у вас ближайший концерт?

- Через неделю здесь в Лондоне…

- Все билеты уже раскуплены, а мне бы не хотелось задерживаться здесь надолго. Я прибыл в ваш мир, только чтобы посмотреть на вас.

- Я проведу тебя в фан-зону, это не проблема, - с готовностью откликнулся младший.

- Спасибо. Это все, о чем я хотел просить тебя. Куда и во сколько мне подойти?

- Постой. Ты вот прямо так и уйдешь? Я не отпущу тебя. Останься, прошу. Джон будет очень рад…

- Да нет, пожалуй, не стоит, - усмехнулся Пол.

- Ну я прошу тебя, - тихо настаивал младший. – Очень прошу. Всего пару часов. Я давно мечтал с тобой познакомиться…

Пол скривил рот и, наконец, кивнул, и оба они скрылись за воротами.

Внутри дома многое изменилось, и Пол не сразу узнал свой старый особняк.

- Мы планируем перебраться в Ливерпуль, Джон выкупил старый дом Мими и сейчас приводит его в порядок, а сюда хочет переехать…хм… ТВОЙ Джон.

Пол кивнул, но даже не посмотрел в сторону младшего. На дворе уже была ночь, и младший провел его прямиком в спальню, где на кровати, скрестив ноги, сидел Джон младший и что-то бренчал на гитаре. Пол оперся о стену, ощутив укол в сердце: после той памятной операции оно давно не давало о себе знать, а тут снова зашалило. Пол побелел, покачнулся и рухнул на пол. Очнулся он, когда ощутил, как кто-то хлещет его по щекам. Над ним нависло суровое лицо фельдшера скорой помощи.

- Это просто нервное потрясение, - сухо произнесла она. – Его кардиограмма абсолютно нормальная, но поскольку он пережил операцию на сердце, судя по этим шрамам, вы бы его поберегли. Если хотите, мы отвезем его в больницу и обследуем более тщательно.

- Не нужно больницы, - пробормотал Пол, - я уже в полном порядке.

Дама вскинула брови и пожала плечами.

- Звоните, если что, - и удалилась.

- С тобой точно все хорошо? – взволнованно спросил Пол младший, опустившись рядом со своим старшим товарищем.

- Да, все нормально. Я же говорил, что это плохая идея. Мне не надо было приходить сюда…

- Да он просто свинья, - раздался резкий голос поблизости.

Пол повернул голову и увидел стройную и подтянутую фигуру Джона младшего, столь не похожего на своего старшего товарища.

- Джон, ты чего? – спросил Пол младший.

- Старший. Он просто свинья и мерзавец. Как он мог так с ним поступить? Учил нас все эти годы, спасал от ссор и развалов, нянчился, как с малыми детьми, а сам? Он ведь приезжал туда к вам в ваш мир, да?

Пол молча кивнул.

- Ну и как? Чего он хотел?

- Да я и сам толком не понял. Он провел у нас, вероятно, несколько месяцев. Свел меня с Денни Лейном, моим…

- Мы знаем, кто это, - перебил его Джон.

- Ну так вот. Мы с Денни стали гастролировать вместе, и на одном из концертов я заметил в толпе знакомое лицо. Но когда я попытался догнать его и поговорить, он сбежал от меня и вернулся сюда. Вероятно, он не подозревал, что я догадываюсь, куда он может слинять.

- Он свел тебя с Денни? Хм… Джон, что ты обо всем этом думаешь?

- Думаю, что он свинья. Но свинья несчастная. Пол, что за жизнь ты ведешь там все эти годы без Джона?

- Жизнь как жизнь, - пожал Пол плечами. – Даю концерты, выпускаю альбомы. Несколько лет назад похоронил Линду. Вы ведь знаете Линду?

- Жену Мика Джаггера?

- Здесь она жена Мика? – взволнованно спросил Пол.

- Ну да. Глянь фото, если хочешь, - Джон развернул к нему экран ноутбука, демонстрируя двух счастливых пожилых людей – покрытого морщинами Мика и его улыбчивую Линду. Ту, что в мире Пола была его женой и умерла 18 лет назад.

- Она еще жива? – выдохнул Пол изумленно.

- Да вроде да. А с чего бы ей умирать?

- Значит, она умерла по моей вине! – Пол уронил голову на руки и разрыдался.

- Ну что ты, - пробормотал младший, гладя его по плечу, - здесь она жива, ты даже можешь увидеться с ней…

- А какой в этом толк! – прохрипел Пол. – Она знать меня не знает, ей до меня нет никакого дела! Как и Джону и вообще всем! – и плечи его вновь затряслись от рыданий.

- Ну вот что, - Джон хлопнул себя по колену, встал и подошел к Полу. – Старший мой – свинья, конечно, порядочная, но вот такие вещи я про него говорить не позволю. Он провел в твоем мире несколько месяцев, потратив их на то, чтобы свести тебя с Денни? И это, ты считаешь, ты ему не нужен? Ну вот посуди сам: он вернулся в ваш мир – наконец-то спустя столько лет – и что он видит? Ты счастливо женат – ведь так? Ведь женат же? Даже неважно на ком…

- Я и до этого был счастливо женат, только к Линде он меня не ревновал…

- Ну да, конечно. Это ты так считаешь, а на самом деле он с ума сходил от ревности. Уж ты мне поверь, лучше меня его не знает никто! А тут тебя угораздило опять жениться. Если Линду он еще как-то терпел, думая, что ты женился на ней назло ему, то с этой твоей новой, уж я не знаю, как ее зовут, явно перегиб, по мнению старшего.

- Можно подумать, это он все сам тебе рассказал!

- Ни слова он мне не говорил, да мне этого и ненужно, я объясняю тебе его аргументацию, потому что он – это я, хоть в последнее время он уже так и не считал и вообще так тут хорошо прижился, что и возвращаться не хотел…

- Об этом и речь. Ему стало здесь слишком хорошо, и он оставил меня одного в том мире полном боли…

- Да не хорошо, а комфортно. Как лошади в стойле. Но любой лошади нужна свежая трава и скачки по полю, а не тепло и уют. И он это поймет. Он не видел тебя тридцать шесть лет, эмоции и чувства слегка сгладились и притупились. Только не говори мне, что у тебя это не так! Они у тебя сгладились наверняка гораздо раньше, чем у него, уж я-то вас, негодяев Маккартни, знаю как облупленных! А тут он тебя увидел, все всколыхнулось по новой. Остается только немного подождать, и он сам приползет. Главное, чтобы ты его при этом не оттолкнул, как вы оба это умеете… - вздохнул Джон и снова взялся за гитару.

Концерт Битлз ошеломил Пола. Он никак не ожидал, что они настолько далеко уйдут от его представлений о них, от него самого и его казавшихся ему до той поры профессиональными концертов. Они были богами студии, а теперь стали богами сцены, и Пол, стоя в фанзоне среди ревущих и плачущих фанатов, вдруг понял, что он больше не жалеет о потерянных годах. Они не были потеряны, он отдал их в кредит тем дурным мальчишкам, и они превзошли все его ожидания, вернув заимствованное с лихвой.

Уже выходя на улицу, всхлипывая от захлестнувших его эмоций, Пол вдруг столкнулся с Джаггером, шедшим под руку с миловидной блондинкой, в которой Пол не сразу распознал свою Линду. Она была так близко, она тепло ему улыбнулась, и Пол не выдержал, шагнул вперед и прижал ее к груди. Мик опешил и тут же оттолкнул Пола.

- Простите, - пробормотал тот. – У вас потрясающе красивая жена, я просто не удержался. Берегите ее, очень вас прошу. Она просто золото.

- Сэр, вы так похожи на Пола Маккартни, - произнесла Линда, прищурившись. – Вы его родственник?

- Можно и так сказать, - кивнул Пол. – А вы хорошо с ним знакомы?

- К сожалению, весьма поверхностно, - погрустнела она. – Они с Ленноном с некоторых пор никого не пускают в свою жизнь. Но я очень за них рада, что у них все получилось, что они удержали группу.

Она слегка отстранилась от Мика, глаза ее сияли, вся она подалась к Полу, и тот едва удержался от того, чтобы снова обнять ее. Он изо всех сил закусил губу и сжал кулаки, и в этот самый момент ощутил чью-то тяжелую ладонь на своем плече.

- Поговорим? – произнес стоявший сзади него Джон без тени улыбки на лице.

Но Пол лишь покачал головой: разговор с ребятами, концерт и встреча с Линдой окончательно выбили его из колеи. Он не хотел и не мог выяснять сейчас то, что давно отболело и перегорело.

- Прости, Джон, но я должен вернуться. Я сделал здесь все, что запланировал, а там меня ждет Нэнси. Прощай, - и он шагнул под накрывший Лондон своей промозглой пеленой дождь.

========== 8. ==========

В свое время Пол вернулся всего минутой позже того, как покинул его, и уже заранее знал, что сделает, как только окажется дома. Он заказал два билета на ближайший рейс до Веллингтона. В один конец. После этого Пол позвонил своему агенту, велев отменить оставшиеся концерты. И уже через несколько часов они с Нэнси летели на другой край земли.

Впервые в жизни Пол остро ощутил необходимость взять таймаут. Начиная с 1957 года, он все время куда-то мчался, кому-то что-то доказывал – от концерта к концерту, от альбома к альбому. Как загнанный скакун. И только сейчас понял, насколько он устал. Устал эмоционально даже больше, чем физически. События последней недели окончательно его измотали, выжали последние соки, и он понял, что если не сбежит куда подальше от своей громкой жизни у всех на виду, то закончит ее в каком-нибудь доме призрения для душевнобольных.

Они с Нэнси сняли уютную крошечную виллу на берегу Тихого океана вдали от людских глаз и отключили телефоны. У них не было ни компьютера, ни телевизора, ни даже радио – лишь небольшая, но добротная библиотека. Пол даже не взял с собой гитару, чтобы не поддаться соблазну начать на ней бренчать и уже через пару дней не помчаться назад в Лондон. Неделя шла за неделей, и по прошествии двух месяцев Пол вдруг предложил Нэнси остаться здесь навсегда. Она лишь печально покачала головой:

- Боюсь, когда ты все узнаешь, ты не пробудешь здесь больше и дня…

- Что? – насторожился Пол.

- Да-да, я все-таки не удержалась и включила телефон позавчера – проверила новости. А то в мире начнется атомная война, и только мы с тобой будем не в курсе! – рассмеялась она.

- И?..

- Джон вернулся, - просто и без предисловий сказала Нэнси. – Вижу, ты даже не удивлен. Хм… теперь я, кажется, понимаю, от чего мы так спешно бежали сюда…

- Это ничего не меняет. Я остаюсь, - твердо произнес Пол с непроницаемым видом.

- Он вернулся как раз два месяца назад – в ту самую ночь, когда мы с тобой вылетели в Новую Зеландию. Пишут, что развелся с Йоко, сейчас они делят его собственное наследство – грызутся, как два пса, но Шон встал на сторону отца. Из него вырос хороший человек…

- Нэнси, я понимаю, у тебя бизнес, ты не можешь просто так взять все и бросить…

- Могу, Пол. Могу – ради тебя. Ты же знаешь, что наших с тобой денег хватит не на одну сотню лет тотального безделья. Но ведь ты не сможешь. Не сможешь жить вот так, даже не поговорив с ним… Я не знаю, что там между вами произошло, не знаю, зачем ему понадобилось исчезать вот так вот на долгие годы, инсценируя собственную смерть, но теперь вижу, что ты, по крайней мере, знал, что он жив, и даже внутренне готовился к его возвращению. Ведь так?

- Вот и отлично. Значит, мы остаемся. В конце концов, для чего нужны управляющие? Чтобы владельцы курили бамбук на пляже, - и Пол рассмеялся, скинул одежду и побежал к морю.

- Он уже связался с Ринго и Денни! Они хотят выступать втроем! – кричала она ему вслед.

- Ну вот и славно, - пробормотал он себе под нос и окунулся в теплую соленую воду с головой.

Прошло еще около месяца. Боль начала отпускать его, постепенно сдавая позиции, он уже мог совершенно спокойно и без внутренней дрожи вспоминать их последнюю секундную встречу и уже ловил себя на мысли, что ему абсолютно все равно, чем он сейчас занимается. Пол лежал на пляже, став за три месяца уже бронзовым, в наушниках надрывался Роберт Плант – в последнее время ему сильно полюбились Цеппелины, и он слушал их запоем, альбомами. Солнце жарило нещадно, не спасал даже соленый бриз. Пол дрыгал ногой и подвывал под Immigrant Song, когда вдруг ощутил, что на его лицо легла чья-то тень.

- Нэнси! – крикнул он, не вынимая наушников. – Ты мешаешь мне загореть до состояния эфиопа! Я же поклялся, что не уйду с пляжа, пока не превращусь в Литтл Ричарда!

Но тень даже не пошевелилась. Пол открыл глаза и первые несколько секунд не мог проморгаться. Перед ним и вправду кто-то стоял.

- Любимая, что-то случилось? – пробормотал Пол, нажимая на паузу и вынимая правый наушник.

- Классная песня, - произнесла нависшая над ним фигура четким и до боли знакомым голосом. – Я тоже в последнее время Плантом заслушиваюсь. Пейдж – гений.

Фигура опустилась на песок, и в ту же секунду Пол поднялся, развернулся и рванул к бунгало.

- Стой, Макка! Черт побери, я искал тебя три гребаных месяца, ты не уйдешь от меня просто так!

- Нэнси?! – вопросительно выдохнул Пол.

- Ее тебе не в чем упрекнуть. Она скрывала твое местонахождение как могла. Пришлось поднять все свои связи.

- И совершенно напрасно. Ты хочешь предложить мне поработать вместе? Реанимировать давно разложившийся труп Битлз? Делайте с Ринго что хотите. Даю вам свое благословение. Только меня в это не впутывайте. Можете считать, что меня нет. Умер я. Ты побыл на том свете, дай теперь и мне там побыть. Все, - Пол махнул рукой и захлопнул дверь прямо перед носом Джона.

- Я для кого вернулся, чертов ты придурок?! Для тебя! Все, с концами! Меня оттуда стерли, теперь при всем желании не смогу туда больше попасть. Обрубил все мосты. Ты можешь, а я уже нет. Я для кого это сделал? Для гребаного идиота, который даже на порог меня не пускает?

- Я наслышан о том, как ты вернулся, - тихо произнес Пол из-за двери. – Был ты там счастлив, и оставался бы там. Чем тыкать меня теперь своей великой жертвой. Я тебя о ней не просил, мне отлично жилось и без тебя. Поэтому страдай теперь сколько угодно, я тебя сюда не звал и вернуться не просил.

Слова прозвучали холодно и жестко. Джон упал на порог и застонал: за прошедшие годы Макка напитался прямо-то таки звериным равнодушием. Господи, только взять себя в руки… Что бы он сказал своему младшему, если бы его Пол учудил нечто подобное? Джон попытался успокоиться и абстрагироваться. Ну да, конечно, ты почти сорок лет живешь как в раю, при желании мог бы даже увести молодого Макку у своего альтер эго, а твой Пол тут прошел через настоящий ад, похоронил Линду, знатно потрепал нервы со второй супругой, да еще и узнал о нежелании Джона возвращаться сюда. Как он должен был себя вести? Неужели кидаться ему на шею? Вероятно, на его месте Джон поступил бы точно так же.

Он пошел по горячему песку вдоль кромки воды, таща за собой гитару, которую невесть зачем приволок сюда на край света, а в ушах звенел гитарный риф из Kashmir. Ничего нельзя было исправить, ничего. Что он мог сделать? Попросить прощения? Снова признаться ему в любви? А разве он в силах это сделать? Да и что это изменит? Эту почти сорокалетнюю пропасть между ними не преодолеть.

На берегу под зонтиком сидела Нэнси. Джон опустился рядом.

- Как я понимаю, Пол послал вас куда подальше? – хитро подмигнула она ему.

Джон кивнул и швырнул горсть песка в набежавшую волну.

- Этого следовало ожидать, - улыбнулась Нэнси. – Наводить мосты спустя тридцать семь лет легким делом не назовешь.

- Поеду я, пожалуй, отсюда. Передавайте ему мой горячий и пламенный. Скажите, Джон больше никогда его не побеспокоит. Все, финита ля комедия! Затворником был, в затворничество и возвращаюсь! Пускай снова гастролирует, я не появлюсь на его пути и не помешаю ни в чем. Пусть забудет обо всем.

Джон устало поднялся.

- Вы любите его? – вопрос Нэнси прозвенел, словно натянутая струна. – Можете не отвечать, - не дала она ему даже задуматься, - это не мое дело, в конце концов. Но прежде чем вы отсюда уйдете, вспомните 6 июля 1957 г., вашу первую встречу. Вспомните Париж 1961-го…

Джон закрыл глаза, и перед ним предстал совсем еще юный Пол в белом пиджачке с набриолиненным коком под Элвиса и круглыми карими глазами, одновременно насмешливо и влюбленно взирающего на него. Он вспомнил, как однажды в Париже проснулся среди ночи, встал с постели и подошел к мирно сопящему Макке, наклонился над ним и коснулся губами его щеки, а тот лишь застонал и повернулся на другой бок. Джону тогда стоило гигантских усилий не лечь рядом с ним или даже на него, покрывая его поцелуями с головы до ног. Он вспомнил, как они бродили по узким парижским улочками и орали песни, которые сочиняли прямо на ходу. Как, напившись, обнимались и плакали, порываясь признаться друг другу в любви, но так и не сделав этого шага. Как в том дурацком 68-м, ЕГО 68-м, для одной из фотосессий он хватал Пола за обнаженные ноги, и ему едва хватило сил, чтобы справиться с возбуждением и не накинуться на Макку прямо там при всех. Вспомнил, как счастлив он был, увидев Пола в 74-м – впервые после длительной разлуки, как пытался запомнить каждую его черточку. Вспомнил, как отчаянно целовал его в 76-м, уверенный в том, что Пол пулей вылетит из Дакоты, а вместо этого тот повалил его на кровать, и они долго еще наслаждались телами друг друга. Вспомнил их последний поцелуй в 80-м и сжал кулаки.

- Кажется, я забыл, зачем возвращался в прошлое, - произнес он сквозь зубы. – Нет, Макка, все было не зря.

Он поднялся с песка, отряхнулся и решительно направился в сторону бунгало.

- Пол открывай! – крикнул он как можно громче. – Я знаю, что ты меня слышишь. Я никуда не уйду, открывай! Ну да, да, я виноват, я предпочел сытую жизнь в загоне вольной жизни с тобой. Да, я трус, Макка. Ну ты хоть побей меня, обматери, в конце концов, скажи, что разлюбил меня!

- Ага, и снова сделать из тебя мученика? – дверь распахнулась, и на пороге стоял устало улыбавшийся Пол.

- Да, я не хотел сюда возвращаться, - продолжал Джон, не двигаясь с места, - пока Денни не переубедил меня. Я вернулся и увидел тебя в блеске софитов счастливо женатого с сияющей улыбкой на лице. И тогда я решил, что ты, пожалуй, прекрасно обходишься и без меня. Вот разве что Денни захотел к тебе пристроить – в том мире мы с ним сделали сногсшибательную карьеру, а здесь только ты мог помочь ему выкарабкаться… Связался с ним, уговорил навести мосты с тобой, понаблюдал за вами несколько месяцев да и хотел уже возвращаться…

- Вот если бы я не заметил тогда тебя в толпе, мы бы сейчас разговаривали? – мрачно спросил Пол.

- Возможно, нет. Но это не значит, что я бы забыл о тебе, Макка. Я люблю тебя. И, знаешь, пока я тебя разыскивал, то уже подумывал признаться в этом публично прямо в эфире какой-нибудь передачи. Надеялся хоть так привлечь твое драгоценное внимание, - и он шагнул вперед в попытке обнять Пола, но тот покачал головой и увернулся.

- Слишком поздно, Джон. Ничего уже не исправить.

- А я не хочу ничего исправлять. Я хочу начать все заново. Если угодно, я Джон Леннон, бездельник и разгильдяй. Все, что я умею – это бренчать на гитаре, - он протянул руку.

Пол задумчиво посмотрел на его раскрытую ладонь и осторожно пожал ее:

- Пол Маккартни, бас-гитара.

- Барабаны?

- Есть немного.

- Клавиши, электро?

- О, да, малыш, продолжай!

- Ну, что ты можешь мне сыграть, глазастый?

- Гитары у меня, как видишь, нет.

- Зато она есть у меня детка.

Пол ловко ухватил ее так, как берут гитары правши, и принялся наигрывать Эдди Кокрейна Twenty Flight Rock.

- Ого, да ты знаешь все слова! И играешь как правша! А мне говорили, ты левша.

- Знаешь, когда-то давно у меня был лучший друг. И на его праворукой гитаре я мог играть с такой же легкостью, как и на своей с перетянутыми струнами. Кажется, это она и есть…

Сердце Джона отчаянно забилось, он сделал шаг вперед:

- Мы в чем-то очень схожи. У меня тоже был лучший друг левша. И я каким-то чудесным образом спокойно мог играть на его извращенной гитаре, даже не задумываясь, какой рукой я это делаю. Когда я как-то раз со смехом рассказал об этом одному из своих приятелей, тот заявил, что это любовь…

Пол опустил гитару и в одну секунду преодолел разделявшее их расстояние.

- Где он сейчас? Этот твой друг.

- Не знаю. Он может быть где угодно, он такой любитель помотаться по свету. Один раз я нашел его аж в Новой Зеландии. Но ему никогда не удастся убежать так далеко, чтобы я не смог его найти. Потому что он всегда пребывает здесь, - Джон коснулся пальцем своей груди, - и здесь, - затем виска.

Пол резко выдохнул и прикрыл глаза. Еще через мгновение они уже отчаянно целовались, забыв и о возрасте, и о гулявшей неподалеку Нэнси…

*

- Ну и что будем делать на этот раз? – взволнованно спросил Джон и закурил, сжимая в объятиях того, кто доставил ему столько мук и столько наслаждения.

- Нэнси… - выдохнул Пол и потер глаза.

- О, нет, Макка, не начинай. Тебе катастрофически везет с женщинами. На твоем пути попадается уже вторая Линда! Гораздо красивее первой, между прочим!

- Молчи, несчастный! – воскликнул Пол и ткнул Джона под ребро.

- Разводиться вам, может, и не стоит, но я уверен, она не встанет на нашем пути…

- Очень обидно, Джон…

- Ну что такое, принцесса?

- Мы с тобой уже слишком стары. Нам осталось не так много лет вместе. А вот если бы мы в свое время не теряли зря драгоценные часы и минуты, то могли бы быть вместе уже в 57-м…

- Макка, я сам тысячу раз пожалел, что велел тому ученому возвращать меня в 68-й, а не еще на 11 лет раньше. И вот если бы…

- О, нет, - простонал Пол, - только не это! Не хочешь же ты сказать…? Нет, я не позволю!

- Нет, конечно же, нет, с меня хватит этих путешествий. Отправляй туда кого-нибудь другого. Пусть он сведет нас вместе, пусть объяснит, чего мы лишаемся, тратя впустую бесценное время. О, как хотел бы я, 21-летний, обнимать тебя, 19-летнего, так же крепко тогда, в Париже. Не смотреть издалека, а подойти, прижать к себе и никуда не отпускать… Как бы хотел, чтобы тогда, в конце 50-х в доме Мими в перерывах между игрой на гитаре мы не просто смущенно болтали о ерунде, а лежали бы так же, как лежим сейчас. О, мой бог, машина времени у нас уже есть, но где же найти добровольца?..

- В 57-й говорите? – раздался голос с порога спальни, и в проеме возникла стройная фигурка Нэнси в белом льняном платье.

- Нет, Нэнси, нет! – крикнул Пол, поднимаясь на локте и пытаясь отстраниться от Джона в неловкой попытке как-то скрыть то, что произошло между ними.

- Это отчего же? – весело продолжила она и опустилась в кресло возле окна. – Джон, что, говоришь, нужно сделать? Уложить вас с Полом в койку прямо в 57-м?

- О, Господи, Нэнси! – Пол закрыл руками лицо и рухнул на подушку.

- Ты хочешь сказать… - начал Джон.

- Я обожаю Элвиса и Кокрейна! – мечтательно протянула она и откинулась на спинку кресла. – Как думаете, я еще ничего буду для таких юнцов?

И Джон с Полом громко и радостно расхохотались.