Ледниковый Период: Потепление (СИ) [Muftinsky] (fb2) читать онлайн

========== 1. ==========

Джон разлепил глаза и несколько секунд изучал трещину на потолке: Вероника уже год просит его заняться ремонтом дома, а он постоянно находит какие-то отговорки. Ремонт – не самое увлекательное занятие в шестьдесят-то семь лет… Трещина, всего лишь небольшая трещина. В конце концов, никому на голову потолок пока не упал и можно еще какое-то время подождать. Джон медленно поднялся с кровати и тут же схватился за поясницу: в последнее время она стала все чаще давать о себе знать. Вероника все грозилась записать его, наконец, в тренажерный зал, чтобы он начал выходить из дома хотя бы пару раз в неделю, а не раз в несколько месяцев. За порогом его давно уже никто не караулил, но он все равно каждый раз боязливо оглядывался по сторонам, накидывал на голову капюшон, надевал очки и скользил вдоль домов к месту назначения: вождение автомобиля тоже стало даваться ему все сложнее.

В последний раз он выбирался в Лондон около трех месяцев назад – на поздний спектакль и в сопровождении дочери. Кто, как и откуда мог про это узнать – до сих пор осталось для Джона догадкой, но стоило ему только выйти из здания театра, как его облепила толпа возбужденных молодых людей. Они протягивали ему блокноты и маркеры и просили, очень просили расписаться. Такого ажиотажа вокруг собственной персоны Джон не помнил вот уже несколько лет – все внимание оттягивали на себя Брайан с Роджером, и он даже был им за это отчасти благодарен. Поначалу гонялись и за ним, но постепенно он седел и терял волосы, и его почти перестали узнавать. Поэтому толпа возле театра так выбила его из колеи. Он стоял там, зажатый со всех сторон радостными людьми со счастливыми глазами, и закрывал лицо руками. Воспоминания нахлынули на него с новой силой: будь сейчас рядом кто-нибудь из остальных троих, он бы его спас… Брай начал бы фоткаться, Роджер завел бы светскую беседу, а Фредди… Фредди…

Джон оторвал ладони от лица и принялся поспешно расписываться. Фредди бы просто взял удар на себя. Весь удар, целиком. Он бы встал между ним и этой толпой, закрыл бы его своей спиной, как всегда делал и раньше. А сейчас Джон здесь совсем один, и он понятия не имеет, как вести себя, а потому молча расписывается. Дочь, наконец, схватила его под локоть, видя, как отца начинает бить мелкая дрожь, извинилась перед фанатами и затолкнула его в автомобиль. Когда машина сорвалась с места, Джон разрыдался.

Прошло три месяца, а воспоминания были все так же свежи. Какой ему тренажерный зал? Там его точно узнают и в покое не оставят. Надо бы купить что-то вроде беговой дорожки: вокруг дома бегать – тоже удовольствие сомнительное. Его могут окрикнуть соседи, да и фанаты все еще помнят, где он живет. Джон даже обнаружил несколько своих свежих снимков в сети. С ними хоть маску носи круглосуточно. И как только Брай и Родж это выдерживают… Да и как он сам все это когда-то выдерживал?

Джон спустился по лестнице на первый этаж, медленно перебирая ногами по ступенькам. Едва не задел носками тапок слегка сгрудившийся палас – вовремя ухватился за перила, иначе полетел бы вниз головой, и вот – еще одним квином в мире стало бы меньше… Кажется, Вероника снова куда-то упорхнула. В последние годы она все чаще стала оставлять его одного, пропадая то у подруг, то в каких-то клубах по интересам. Она знала, что мужу слишком импонирует одиночество, чтобы силой втискиваться в его жизнь. Когда твой возраст подползает к отметке 60, а затем и пересекает ее, ты перестаешь нуждаться в ком-либо, кроме детей и внуков. Да и тех предпочитаешь видеть лишь по праздникам. Тело твое сковывает вечная усталость, а разум – вечная скука и апатия. Возможно, у кого-то жизнь проходит насыщеннее, но с Джоном это правило срабатывало на сто процентов, и каждое утро он, спотыкаясь, плелся в гостиную, заваривал чай и бездумно смотрел телевизор вплоть до обеда. Потом возвращался наверх, снова ложился – на этот раз с книгой в руках – и проводил в постели весь остаток дня. Потом возвращалась Вероника, они вместе ужинали и расходились по своим комнатам. Еще тридцать лет назад такая жизнь казалась ему немыслимой. А сейчас он не мог понять, как он выносил тогдашний бешеный ритм.

Телевизор включился, как только Джон переступил порог кухни: он стоял на таймере, и каждое утро включался в одно и то же время: Джон никогда ни на минуту не опаздывал к завтраку. Он предпочитал новостные каналы, и если в мире происходило что-то интересное, то мог засидеться у экрана вплоть до самого вечера.

- Сенсация! – радостно сообщил ему диктор, когда Джон бросил взгляд на телевизор и плюхнулся на стул, чтобы растереть затекшие ноги.

- Мда? – пробурчал Джон. – Ну-ка, ну-ка.

- Найдено лекарство от СПИДа! – продолжил диктор, сверля дырку во лбу наклонившегося Джона.

- Да ну! – хмыкнул тот. – И в который уже раз?

- Мы пригласили в студию доктора медицинских наук, руководителя исследовательского центра профессора…

- Не многовато ли регалий? – перебил его Джон, наливая в чайник воду.

- Стэнли Абрамса.

- Жаль, что не Джей Джея, а то могло ведь и вправду выйти что-то интересное, - покачал головой Джон и полез в холодильник за сыром и колбасой.

- Доктор Абрамс, насколько я знаю, подобного рода сенсаций за последние лет тридцать мы повидали немало. Что заставляет вас верить, что на этот раз все без обмана и ложных иллюзий?

- Многократные испытания на людях, уже умиравших от СПИДа, от которых отказались все врачи, поставив на них крест. Они соглашались на эксперименты, толком и не веря в успех, просто в надежде, что наша работа даст хоть какой-то результат в будущем. Но в итоге они все выздоровели. Все до одного, - рука Джона, державшая чайник, замерла в воздухе. – В настоящий момент мы в процессе получения субсидий от государства, чтобы максимально снизить цены для населения.

- И когда же вы объявите о том, что СПИД больше не страшен? Что от него больше никто никогда не умрет?

- Да я ведь делаю это прямо сейчас, - улыбнулся доктор Абрамс, подтянутый улыбчивый мужчина средних лет – только в этот момент Джон вдруг решил рассмотреть говорившего.

- На чем же основан принцип действия вашего революционного лекарства? И как было совершено открытие? – журналист тоже был чрезвычайно взволнован.

- Просто мы стояли на плечах гигантов. Почва для открытия была подготовлена задолго до самого открытия. А принцип действия столь же прост, как и у любого противовирусного препарата. Вся проблема состояла лишь в подборе подходящего оружия. И вот оно найдено.

- Значит, вы можете начинать принимать пациентов прямо сейчас?

- Можно и так сказать. Субсидия от государства пока не получена, но мы охотно идем навстречу и разбираем каждый случай индивидуально. Думаю, на днях правительство сделает официальное заявление по этому поводу. По крайней мере, наш исследовательский центр уже получил добро на распространение данной информации через СМИ.

- Где вы были раньше! – в сердцах воскликнул Джон и плеснул в кружку кипятка. – Где вы были 27 лет назад со своими изобретениями? Кому они сейчас нужны?! Его уже не воскресить, какими лекарствами пепел не посыпай…

Чай еще не успел толком завариться, а Джон уже отхлебывал кипяток из кружки и стучал кулаком по столу.

- Они изобрели лекарство, черт побери! Давайте, спасайте гребаных наркоманов и педиков, а он продолжит гнить в могиле! Это все, что вы можете нам предложить! – и глаза Джона наполнились слезами.

Он уронил голову на стол и отчаянным движением сбросил кружку с чаем на пол. Ноги его обожгло кипятком, но он даже не пошевелился и не издал ни звука.

Он просидел в такой позе несколько минут. А, может быть, часов – он перестал следить за временем. И в этот момент в вязкую тишину его дома ворвался назойливый телефонный звонок. Джон редко снимал трубку – хоть фанаты и не знали его номера, но его знали почти все СМИ и частенько названивали ему с просьбой дать интервью или просто комментарий. Поначалу он отнекивался, потом стал бросать трубки, а в последнее время перестал их даже поднимать – всем заправляла Вероника. И сейчас телефон был переведен в режим автоответчика. После третьего гудка включилась запись, и Джон услышал мягкий женский голос:

- Джон, если вы не дома, пожалуйста, перезвоните мне, когда вернетесь. Это Мэри Остин. Есть важный разговор, а никому кроме вас я доверить этого не могу.

Джон ринулся к аппарату, поскальзываясь на остывшей луже чая, и схватил трубку в последнюю секунду, когда Мэри хотела уже было дать отбой.

- Мэри! – выдохнул он, нажимая на кнопку приема звонка.

- Слава богу, вы дома! – казалось, она была безумно рада его слышать.

- Что стряслось?

- Ну… в общем… вы смотрели сейчас телевизор? Интервью Абрамса слышали? Ну про лекарство от СПИДа?

- Да, а в чем дело?

- Как думаете, ему можно доверять? Думаете, это не очередная пустая сенсация? У вас есть возможность навести справки?

- Мэри, я… - и Джон запнулся.

Что он мог сказать ей? Что давно ни с кем не общается и растерял все былые связи? Что если бы не Вероника, он давно бы сгнил в своем доме, где даже по лестнице ему было сложно спускаться? Мэри не видела его уже пару десятков лет, она просто не представляет, в кого он превратился. И как ей все это объяснить сейчас по телефону?

- Джон, не волнуйтесь, я сама уже навела справки. Я давно слышала про исследования Абрамса, их хвалили многие медики, называя весьма и весьма перспективными. Про них говорили, что если у кого и есть шанс победить СПИД, так это у Абрамса. И вот это случилось. Я поздравляю нас, Джон.

- Но… с чем? Что это нам даст…теперь?.. – непонимающе выдохнул Джон.

- А вот чтобы объяснить это, нам с вами необходимо встретиться. Это не телефонный разговор. Вы сможете подъехать через пару часов в кафе…

- Нет, - резко оборвал ее Джон, даже не дослушав названия кафе. – Если хотите, приезжайте ко мне сами. Адрес вы знаете.

Мэри согласилась как-то слишком быстро, что несколько насторожило Джона: уж не привезет ли она с собой настырных папарацци, много лет пытающихся пробиться к «телу» Джона Дикона? И ведь Веронику как назло унесло куда-то… Джона охватила легкая паника, он беспокойно ходил по кухне, так и не вытерев лужу и не убрав осколки кружки.

Мэри подъехала ближе к обеду. Одна. Она легко взбежала на крыльцо и нажала звонок. Впустив ее в дом, Джон отметил про себя, что она шикарно выглядит для своих лет и почти не изменилась. Впрочем, полученное ей от Фредди наследство позволяло вести самый элитный образ жизни.

Джон проводил ее в гостиную, но чаю не предложил: ему не хотелось возвращаться в полумрак кухни, снова ставить чайник и смотреть на потухший экран телевизора, вспоминая, как несколько часов назад доктор Абрамс вещал из него про то, как он имел все средства для спасения жизни Фредди, но не сделал этого.

Мэри села поближе к Джону и сжала его руку в своих ладонях.

- Джон, сейчас я скажу вам нечто удивительное, но и, наверное, очень болезненное. Постарайтесь понять меня и не злиться за то решение, что мне пришлось принять тогда, 27 лет назад…

Джон насторожился.

- Дело в том, что… Это изобретении Абрамса… оно и вправду может очень помочь нам спасти Фредди.

Джон молчал. Спасти Фредди. Ну да, как же он сразу не догадался, она повредилась рассудком за столько лет жизни с осознанием факта того, что его больше не существует. Чего уж тут говорить, надо звать санитаров. Он бы и сам довез ее до ближайшей клиники скорой психиатрической помощи, но…

- Джон, вам, наверное, мои слова кажутся странными. Даже дикими. Но да, сейчас я думаю только о Фредди. У него наконец-то появился реальный шанс. Именно ради этого шанса мы тогда и заморозили его…

- Вы его…что?! – Джону стоило неимоверных усилий выговорить эту простую фразу.

Ему казалось, что он стал персонажем какого-то дешевого научно-фантастического мыла.

- Мы с Джимом и Питером приняли поспешное решение заморозить Фредди. Он впал в кому, а это идеальное состояние для заморозки живого организма. Обеспечивается стопроцентная сохранность всех органов и тканей. Я не знала, сколько лет науке потребуется для изобретения лекарства от СПИДа, но я бы в любом случае оставила завещание с рассказом об этом. Человечество не должно лишаться Фредди Меркьюри, Джон!

Точно. Третьесортное голливудское мыло. Даже думать об этом не стоит. Джон махнул рукой и продолжал молчать.

- Я узнала об этой программе примерно за год до его смерти и все наводила справки. Месяца за три я решилась и пошла на консультацию к тамошним врачам. Никаких имен, разумеется, не называла, но исподволь разузнала все, чего хотела. Когда Роджер мчался в автомобиле, чтобы увидеться с Фредди, я нарочно попросила Пита позвонить ему и сообщить о смерти – если бы заморозка кончилась неудачей, меня бы проклял весь мир. Невзирая на то, что Фредди в любом случае бился в агонии, в его смерти все равно обвинили бы меня. Поэтому я решила все сделать тайно. Под видом врачей, констатирующих смерть, в дом прибыли специалисты из криоцентра и сразу же сделали ему какой-то укол – чтобы он мог пережить процедуру прощания с ним близких. Окончательно заморозили его лишь в день похорон, когда в печи крематория сгорел пустой гроб, а Фредди в этот момент был помещен в пластиковый контейнер и оставлен в нем до лучших времен. Если честно, я не особо верила в успех всего предприятия. И тем паче не была уверена, что его разморозят при нашей жизни. Но… кажется, у нас появился шанс. Я хочу переговорить с доктором Абрамсом. Нам ведь нужны гарантии. Мы не можем размораживать его просто так…

Джон все молчал, словно в одночасье лишился слуха и голоса. Мэри наговорила так много всего, даже половина услышанной им информации не усвоилась как надо, Джон лишь ощущал, как его колотит мелкая дрожь, словно это его самого засунули в морозилку.

- Что скажете, Джон? – не выдержала Мэри отсутствия реакции от собеседника.

- Вы хотите сказать, что… что… Фредди жив?.. – выдохнул, наконец, Джон ту единственную фразу, что выражала всего его мысли на этот счет.

- Да! – и по щеке Мэри побежала слеза. – Да, черт побери, он жив, Джон! И я хочу, чтобы вы поехали со мной к Абрамсу обсудить процедуру его разморозки и лечения. Вы… согласны, Джон?

Был ли у него хоть малейший шанс отказаться? Ну, разумеется – больная спина, обожженная нога, паршивое настроение после встречи с фанатами, усталость и апатия… но больше в душе его не жило ничего – ни злоба на Мэри за сокрытие такого рода информации, ни желание тут же рассказать обо всем Брайану с Роджером… Он хотел лишь увидеть Фредди, просто увидеть его сквозь тонкую корочку льда, которой все равно наверняка не существует. Технологии нынче шагнули столь далеко, что корочка льда существует лишь виртуально – в виде пропасти между ними. Пропасти длиной в двадцать семь долгих лет…

- И что, за все это время ни один паршивый журналист не докопался до истины? Быть того не может!

- Мы изначально сработали очень чисто. О том, кого замораживают, знал всего один врач, по документам Фредди проходит как совсем другой человек. Тот врач вскоре скоропостижно скончался. Хаттона тоже уже нет в живых, а Питеру болтать не с руки. Мы будем и дальше продолжать хранить тайну его жизни – в конце концов, только ему решать, что с ней делать.

Джон медленно кивнул, чувствуя, как на его плечи навалилась многотонная тяжесть: Фредди сейчас никак не больше сорока пяти – именно в этом возрасте его заморозили. А вот ему, Джону, уже 67… Фредди годится ему в сыновья. Какие нелепые зигзаги судьбы…

- Я поеду с вами, Мэри. Если хотите, даже прямо сейчас.

========== 2. ==========

Хранилище было огромным. Джон и не подозревал, что такое количество людей захочет увидеть будущее – без болезней, без старости. Это было единственное криохранилище в мире: специалисты выезжали в любую точку планеты, делали будущему клиенту укол и вывозили в Великобританию – но уже в аккуратном пластиковом контейнере. Под видом трупа. Никак иначе классифицировать замороженных было нельзя. Да и никого из них пока еще не пытались вернуть к жизни.

- Если повезет, мистер Богемиан будет первым, - улыбнулся миниатюрного телосложения мужчина в белом хирургическом костюме.

Джон едва ковылял по длинному коридору, погруженному в полумрак. Наверное, он ожидал увидеть нечто вроде гигантского холодильника, а это был просто длинный темный холл с множеством отсеков. Контейнер Фредди располагался в самом дальнем конце, поскольку он стал одним из первых клиентов этой фирмы, сам того не подозревая.

- Сразу приводить его в чувство мы не будем, - продолжал авторитетно вещать мужчина в белом костюме, представившийся доктором Купером. – Для начала доктор Абрамс, - и он почтительно кивнул, - должен провести курс инъекций. Как вам известно, пациента заморозили буквально на пороге смерти. Велика вероятность, что при разморозке он его перешагнет, поэтому мы должны подстраховаться и восстановить его организм до пробуждения.

Они остановились возле одной из ниш, по виду ничем не отличавшейся от всех остальных, и доктор Купер с гордостью протер рукавом и без того идеально чистую стенку контейнера. Сквозь нее проглядывали до боли знакомые Джону черты, и он схватился за сердце и согнулся в три погибели.

- Джон, что с вами? – переполошилась Мэри, хватая его под руку.

- Все в порядке. Просто я… до конца не верил, а теперь… - он задыхался и едва мог говорить, слезы застили ему глаза: Фредди выглядел точно так же, как в свои последние дни тогда в 1991 году.

Он запомнил каждую черточку его уставшего лица. И если до этого у Джона оставались еще какие-то сомнения, то теперь они были окончательно развеяны.

- Ну что, - потер руки доктор Купер, - идем подписывать бумаги?

Джон не остался на бюрократические формальности, а вышел на воздух и сразу поймал такси. Он был счастлив, что у Мэри хватило силы духа заниматься всем этим. Наверное, когда-то давно он тоже был способен на это, а сейчас… в нем ничего не осталось от былого Дики. И если Фредди удастся воскресить, он никогда не узнает в этом уставшем и апатичном старике того скромного, но твердого и решительного Джона.

Мэри позвонила ближе к вечеру.

- Ему поставили капельницу с лекарством. Когда начнут сходить пятна Капоши, начнут разморозку.

- А они начнут сходить? – недоуменно спросил Джон.

- Должны. Доктор Абрамс уверяет, что уже через пару недель появятся первые результаты.

- Вы не сказали ему, кто это?

- Нет. И будем надеяться, что он до последнего не догадается. Поэтому я буду вынуждена просить вас, Джон, пока не появляться в криоцентре. Чтобы не привлекать ненужное внимание. Вас могут узнать…

- Хорошо, - тут же согласился Джон. – Я буду ждать звонка.

И он ждал. Ждал его каждый день, каждый час, начиная с того момента, как положил трубку. Он достал из блокнота в тумбочке простенький календарик и отчеркнул на нем ровно тридцать дней. Он дал себе тридцать дней на то, чтобы смириться со смертью Фредди. Он так до конца и не мог поверить в происходящее.

Джон зачеркивал каждый день, проходивший без звонка от Мэри, а сам позвонить ей не решался. По истечении третьей недели на него постепенно начало накатывать волнение, а концу месяца оно уже душило его. Неужели Мэри забыла? Или что-то произошло с Фредди? Что-то непоправимое? Джон едва сдерживался, чтобы не позвонить самому: все равно все юридические права были только у нее. Да и зачем она вообще вовлекла его во всю эту историю? Сделала бы все сама, он бы и не узнал ни о чем даже. Не было бы мучительных бессонных ночей с нескончаемыми мыслями о том, как Фредди воспримет свое воскресение, что скажет обо всем происходящем с Куин сегодня, как посмотрит на него, Джона?

Мэри позвонила ровно через сорок дней после их последнего разговора по телефону. Голос ее слегка дрожал, и сердце Джона тут же камнем рухнуло вниз.

- Что с ним? Как все прошло?

- Пятна Капоши сошли, - голос ее задрожал еще сильнее. – Кажется, он здоров, Джон. Он исцелен от СПИДа, Джон! – и она вдруг разрыдалась в трубку, как беспомощная маленькая девочка.

Ноги Джона подкосились, и он рухнул на пол, выронив трубку. Она отлетела на несколько метров в сторону, и ему пришлось предпринять некоторое усилие, чтобы медленно подняться и доковылять до трубки. На том конце провода Мэри все еще рыдала.

- Так вы его разморозили? – простонал Джон.

- Нет еще. Я боюсь, - лепетала она. – Джон, я хотела просить вас присутствовать. Если возможно… Я так этого боюсь, - и в трубке снова послышались всхлипы.

И Джон знал, чего именно она боялась. Он и сам боялся того же. Но сейчас кому-то одному из них надо было взять себя в руки.

- Когда едем? – отчеканил он.

На этот раз им не пришлось вновь преодолевать бесконечные ряды отсеков – контейнер Фредди был перенесен в просторную комнату, чем-то напоминающую операционную. Посреди нее была каталка с контейнером, со всех сторон освещаемая огромным количеством ламп. Над контейнером склонилось несколько врачей, в их числе и Купер с Абрамсом.

Джону хотелось задать им тысячу разных вопросов – о шансах, о том, как сохранился мозг Фредди и его память, но он просто в ужасе молчал, наблюдая, как исхудавшее тело его друга извлекают из контейнера и кладут на каталку.

- Они точно делают такое не впервые? – сквозь сплошную пелену страха, окутавшую его с ног до головы, прорвался голос Мэри.

Он сжал ее руку, пытаясь дать понять, что он рядом и поддерживает ее, но вряд ли она вообще почувствовала это рукопожатие.

Несколько долгих минут группа врачей колдовала над бездыханным телом, и Джон перестал понимать, кто он, где находится и чего ждет. Казалось, душа его отделилась от тела и безмолвно парила над каталкой с распростертым трупом Фредди. Трупом… Когда они констатируют его смерть? Прошел, наверное, уже час с момента начала реанимационных мероприятий, но время смерти так пока и не объявили. И Джон не выдержал – ринулся к столу и закричал вдруг, срывая голос:

- Он умер, да? Все напрасно? Назовите время смерти!

И в этот самый момент ресницы Фредди дрогнули, а веки приподнялись, обнажая мутные карие глаза. Джон замер на полуслове, с ужасом взирая на происходящее.

- Ну вот, и время смерти объявлять не пришлось, - доктор Купер миролюбиво похлопал Джона по плечу. – Если бы люди погибали во время разморозки, кто бы стал их замораживать? Мы же солидная фирма, - и он усмехнулся.

Фредди лежал на столе без движения, лишь моргал и смотрел на всех мутным ничего не выражающим взглядом.

- Что с мозговой активностью? – подошел к томографу Купер.

- Все показатели в норме. Температура тела – 35 градусов. Придет в себя, когда она поднимется до нормы.

- В реанимацию его! – и недвижимого моргающего Фредди резво вывезли из ослепительно белой комнаты с рыдающей Мэри и совершенно потерянным и ошеломленным Джоном.

Он жив! – стучало в его мозгу. Они спасли его! Скоро он все вспомнит и начнет искать нашего общества… Джон в ужасе содрогнулся: ему ни в коем случае нельзя показываться Фредди на глаза. Фредди вообще нельзя знать всего того, что происходит сейчас с остальными тремя квинами. Будет лучше, если Мэри соврет ему об их смерти. Впрочем… если он доберется до интернета…

- Мэри, - бормотал он, пока они шли назад к машине, - ему нельзя всего этого знать. Он не должен видеть Адама. Не должен видеть нас с Браем и Роджем. Ему надо сообщить, что мы умерли.

- Джон, как вы это себе представляете? Он откроет интернет и…

- Он не знает про существование интернета! Мэри, заклинаю вас, не рассказывайте ему правду. Он должен радоваться жизни, а не впадать в депрессию… И кстати что вам сказали о функциональности его мозга?

- Норма, - пожала она плечами. – Кругом полная норма. Он все помнит, все знает, все понимает и все чувствует. Это наш Фредди – тот, каким мы хоронили его в 1991-м.

Веронике он не стал говорить ничего, ему не хотелось ни с кем обсуждать эту тему, она была слишком болезненна для него, лишнее упоминание родного имени било в солнечное сплетение, и Джон задыхался, хватал ртом воздух, а перед глазами стояли мутные зрачки живого Фредди – живого сейчас, в 2018 году… Что он скажет, когда снова увидит его? Что оба они скажут друг другу? Для Фредди не прошло и минуты с того рокового ноября, а для него минула целая жизнь – жизнь без Фредди, жизнь, потушившая былой блеск в его глазах, стершая с лица улыбку, разучившая его играть на басу. Жизнь, в которой он для всех стал всего лишь воспоминанием, в которой двое остальных с легкостью обходятся без него. И не только без него – без Фредди… Что он скажет на все это? Одобрит их выбор, благословит Адама и уйдет в закат? Или вернется на подмостки и даст всем понять, кто в доме хозяин?

Джон нахмурился. Он слишком давно не брал в руки бас. Иногда, когда он пересматривал старые концерты, то поражался, как он вообще когда-то мог играть такие сложные и интересные партии. Сейчас он не смог бы выдать даже ничего примитивного – память ушла, пальцы не слушались…

Джон закрылся в ванной и подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел старый уставший мужчина, ничем не напоминавший уже даже Джона образца двадцатилетней давности, когда квины записали свою последнюю песню – No one but you. А Фредди был все так же молод и прекрасен. Да, болезнь иссушила и подкосила его, но сейчас он отъестся, наберется сил и быстро вернется в прежнюю форму. А куда может вернуться Джон? Только в свою берлогу. В ней он и останется.

Мэри позвонила через две недели.

- Ему стало значительно лучше, постепенно приходит в себя. Но ему пока не сказали ничего. Он думает, что его вылечили от СПИДа и что на дворе 91-й год. Не хотят его так сразу шокировать.

- Но это же невозможно будет долго держать втайне! Когда он увидит тебя, то все равно поймет, что от него что-то скрыли.

- Они решили тянуть, пока он не пристает к ним с вопросами. Он пока звал к себе только Джима. Персонал пообещал организовать их встречу – они же понятия не имеют, что Джим давно умер.

- Джима? Не тебя, не Роджера, не Брайана?

- Они хотят уже начать постепенно вводить его в курс дела. Я очень боюсь, что он проговорится о том, кто он такой – вот тогда мы не оберемся проблем.

- Может, тогда стоит забрать его в Гарден Лодж и самим постепенно рассказать ему обо всем?

- Хочется делать это под контролем специалистов. В общем, я пока не приняла никакого определенного решения и хочу посоветоваться с врачами. Вы поедете со мной, Джон?

- Мэри… скажите, а почему в конфиденты вы выбрали именно меня? Почему не Роджа или Брайана?

- Они у всех на виду и привлекут слишком много ненужного внимания. А вас никто из врачей даже не узнал. Это нам очень на руку. Так вы поедете?

- Мэри, это как раз то, о чем я хотел бы с вами поговорить… дело в том, что я… больше не смогу вам помогать. Боюсь, это просто выше моих сил.

- В чем дело, Джон?

- Я не могу видеть его, не могу разговаривать с ним. Я… я давно похоронил его…

- Но он жив! И нуждается во всех нас!

- Да – в нас прежних. Но мы уже не те и не можем дать ему того, что он хотел бы получить. Никто из нас троих…

- Говорите за себя, Джон, - сухо отрезала Мэри. – Если для вас это слишком тяжелая ноша, больше я вас не побеспокою и буду разбираться со всем сама, - и она бросила трубку.

========== 3. ==========

Несколько последующих дней прошли для Джона как в тумане: он плохо соображал, где находится и что происходит. А потом вдруг снова принялся ждать звонка от Мэри, хоть в глубине души прекрасно понимал, что его не поступит. Что если он хочет снова увидеть Фредди, ему нужно самому взять трубку и набрать ее номер. Он мучился в нерешительности не один долгий день. Он то страшился реакции Фредди на то, как все изменилось, то с ужасом осознавал, что он остался там совсем один, и никто из прежних друзей не спешит к нему. Впрочем, еще неизвестно, кому было сложнее в этой ситуации – Фредди, который обалдеет, узнав о заморозке, или им самим, узнавшим о том, что он жив.

Джон целыми днями ходил из угла в угол, пока, наконец, его не схватила за руку Вероника:

- Я не знаю, о чем ты думаешь и на что никак не можешь решиться. Я просто хочу тебе напомнить твой прежний девиз: лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном.

Жена всегда понимала его лучше всех остальных.

Лучше жалеть о сделанном? Он посмотрит на Фредди хоть одним глазком, скажет ему хотя бы одно слово и быстро уйдет. В конце концов, за 27 лет мучений он заслужил эту короткую встречу. И пусть лицо Фредди вытянется от изумления и, возможно, отвращения, но лучше жалеть о сделанном…

И он позвонил Мэри.

- Мэри, я… как он?

- Вам всю историю от рождества Христова рассказать, Джон? – усмехнулась она. – Прошел месяц, и вот вы решили справиться о его состоянии?

- Я… - у него перехватило дыхание, а в груди что-то резко закололо, - я…

- Он отходит от шока – сами понимаете, столько всего свалилось. Заморозка, 27-летняя пропасть между ним и всеми вами, смерть Джима… И да, он видел концерты Брая и Роджа. Сам нашел их, я ни слова не говорила.

- И… как ему все это?

- Молчит. Он стал странно молчалив. Совсем непохож на себя прежнего. Доктор Купер предупреждал, что у него может измениться характер и мировосприятие: застывший в бездействии на целых 27 лет мозг играет со своим обладателем злую шутку. И чем дольше этот период, тем очевиднее разница между тем, кем человек был до и кем стал после.

- Давно вы забрали его?

- Около недели. Врачам он так ничего и не сказал, так что, они по-прежнему не знают, кого разморозили. Кстати, он сейчас один в Гарден Лодж. Попросил оставить его пока разбираться со всем. Просил никого к нему не пускать и вообще пока никому ничего не говорить.

- То есть он не знает, что я уже в курсе?

- Я сказала, что вы присутствовали на разморозке. Кажется, ему это не понравилось.

- Я… могу его увидеть?

- Джон, да позвоните ему сами. У вас же остался его телефон.

Когда он набирал старый, казалось бы, давно забытый номер, его руки даже не дрожали – они ходили ходуном, и несколько раз он промазал мимо нужных цифр. Да, в конце концов, почему он так нервничает? Вряд ли Фредди вот так вот просто возьмет трубку. Может, он и телефон-то отключил. Или сменил номер. Или вообще не захочет с ним разговаривать – услышит его сбивчивый хриплый голос и просто бросит трубку. Мэри сказала, он сильно изменился – так, может, ему вообще больше неинтересна ни музыка, ни квины. Мир взорвется, когда узнает, что Фредди жив, а самому Фредди до этого мира не будет никакого дела…

Так и есть, после трех гудков на том конце провода включился автоответчик, и бодрый голос робота произнес: «Сейчас никто не может подойти к телефону. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала». Мысли Джона лихорадочно заметались из стороны в сторону. Сказать что-нибудь? Или бросить трубку? Тогда зачем он звонил?

- Фредди… - тихо прохрипел Джон. – Это Джон. Джон Дикон. Не знаю, помнишь ли ты меня… Если вдруг захочешь поговорить, позвони мне. Я… я буду ждать, - и он тут же нажал отбой.

Ему почему-то казалось, что Фредди перезвонит прямо сейчас, сию же минуту. Что он, услышав голос Дики, уже бежит, запыхавшись, к телефону и тут же набирает его номер. Но он не перезвонил ни через минуту. Ни через час. Ни даже через неделю.

В конце концов, все это предсказуемо, - убеждал сам себя Джон. Что ему делать со стариками? Наверняка он не раз и не два посмотрел концерты Куин с Ламбертом, увидел, что нынче представляет из себя эта группа, может, послушал и их альбом с Полом Роджерсом. А, может, все это его вообще не интересует. Если верить словам доктора Купера, Фредди стал другим человеком – да, наверное, по-прежнему потрясающе поет, но шумным тусовкам отныне предпочитает одиночество. И чем он там занимается в своем замке из слоновой кости – неведомо никому. Мэри он звонить не стал, да и какой смысл? Если Фредди позволяет ей навещать его, это не значит, что через нее можно выхлопотать право и для себя. Унижаться он точно не станет.

Телефон зазвонил через десять дней. Джон уже перестал ждать чего-либо и вернулся в прежний режим ответа на звонки – через Веронику, и трубку принесла ему именно она.

- Тебе звонит какой-то старый друг, - протянула она ему телефон. – Не представился.

Кто-то из одноклассников прознал, где он живет? – лихорадочно мелькнуло в мозгу Джона.

- Привет, - услышал он на том конце провода, и сердце его тут же рухнуло в пропасть: он узнал бы этот голос из миллионов других. – Прости, что не перезвонил сразу, я не проверяю автоответчик, это Мэри, она включила мне запись.

- Ну да, - совершенно невпопад брякнул Джон и замолчал.

А что еще он мог сказать? Фредди, я так рад тебя слышать? За эти 27 лет тоски и одиночества все чувства и эмоции Джона окончательно вытравились этим ядом – ядом смерти Фредди. В нем, казалось, не осталось ни капли сил даже обрадоваться тому, что он все-таки жив – и был жив все эти годы. Чашка была разбита на мелкие осколки 27 лет назад, и сейчас склеить из нее что-то удобоваримое не представлялось возможным.

- Как ты? – послышалось в трубке.

И что ему отвечать? Рассказать о рождении новых детей, которые сейчас уже совсем взрослые? Или о том, как у него по утрам ломит поясницу? О том, как он стремительно теряет остатки волос. Или как тяжело ему стало переваривать пищу и приходится постоянно пить ферменты. Как крутит ноги, как он полюбил читать дамские романы, как он посадил этим летом розы, а их побила тля?

- Дики, почему ты молчишь?

Фредди, это для тебя прошел месяц, а для меня – целая жизнь, полная печали и безысходности. Мы на разных полюсах, нам никогда не встретиться.

- Ты мог бы приехать в Гарден Лодж?..

- Нет! – выпалил вдруг Джон, не задумываясь. – Никогда.

- Почему, Дики?

- Мне 67 лет, Фредди. Когда мы последний раз виделись, мне было 40.

- Ну да. И что с того?

- Во мне ничего не осталось от того прежнего Джона.

- Совсем ничего? - в голосе Фредди сквозила хитрая ухмылка.

- Ну… почти.

- Тогда сгребай это свое почти и приезжай, - в трубке зазвучали до боли знакомые Джону интонации. – Только давай когда стемнеет. Не хочу пока, чтобы кто-то знал о моем возвращении.

Джон положил трубку и снова подошел к зеркалу: постаревший, облысевший, поседевший мужчина с лишним весом, одышкой и хриплым голосом. Фредди хватит удар, когда он все это увидит.

Джон залез в душ и долго скреб свое дряблое старческое тело. Словно вода могла хоть как-то омолодить его. Потом он стоял у зеркала и долго ерошил волосы в попытке придать им хоть какую-то иллюзию былой пышности и густоты. Затем, завернувшись в полотенце, подошел к шкафу и принялся копошиться в нем, ища подходящую одежду. Надеть костюм? Тот, что он надевал на свадьбу сына. Или просто джинсы и футболку? Надо как-то замаскировать слишком уж выпирающий в последнее время живот… А вот обрюзгшие щеки уже никак не спрятать… В отчаянии Джон вышвырнул из шкафа всю одежду и едва не разрыдался: в 67 тебя не спасет уже ничто – ни душ, ни парикмахер, ни красивый костюм. Ты безнадежно стар и уродлив, и Фредди заметит это с первой же секунды. Так что, какой смысл наряжаться? Былые 40 не вернуть уже никогда. Да и зачем? Он, что, барышня, чтобы пытаться выглядеть для Фредди привлекательнее? Он всего лишь басист группы Куин, для того, чтобы играть на басу, совсем необязательно быть юным и сексуальным. Хотя и на басу он давно уже не мог играть. Он не мог ничего – только бессильно возвышаться над горой одежды, мучительно борясь с желанием никуда не идти.

Наконец, Джон и вправду решил на все плюнуть и одеться в свои самые повседневные шмотки – джинсы и свитер. Виден живот и толстые ноги? Ну да, Фредди, теперь я таков, и с этим ничего не поделать. Хотя бы сделай вид, что не так сильно шокирован.

У дверей Гарден Лодж Джон был около восьми вечера. В этой части Лондона и прежде было безлюдно, а теперь и вообще не встретить ни человека. Совсем скоро ситуация изменится, и Джон на секунду задержался у ворот, вспоминая свои ощущения, когда в последний раз был здесь – приходил ночью просто прижаться к стене и поплакать. А теперь… уже через несколько минут он увидит его живым и здоровым, молодым и прекрасным, и он не решается переступить эту черту, за которой живет ужас пострашнее смерти…

Джон достал телефон и набрал номер мобильного Фредди – да, он успел обзавестись и мобильным телефоном.

- Ты уже здесь? – послышалось в трубке.

Джон громко сглотнул и кивнул, словно бы Фредди мог его видеть.

- Открываю, заходи, - в воротах щелкнул замок, Джон толкнул дверь и прошел во двор.

Здесь мало что изменилось за 27 лет. Деревья только чуть подросли. Да воздух стал отчего-то более спертым. Он тоже, вероятно, не догадывался о том, что хозяин жив и вернется. Дверь в дом уже была приоткрыта, и Джон осторожно просунул голову внутрь – в полумрак гостиной.

- Заходи, - послышался тихий голос. – Запри за собой дверь.

В темноте мелькнула чья-то фигура, и, умом понимая, что это, наверное, и есть Фредди, Джон не почувствовал ничего.

- Поднимайся наверх, - произнесла фигура. – Ко мне в спальню.

На лестнице было хоть глаз выколи, и каждый шаг давался Джону с огромным трудом. Ботинки цеплялись за невидимые ступеньки, тут же накрыла одышка, и Джон остановился, чтобы отдышаться.

Спальня была в дальнем конце коридора второго этажа, но свет там тоже не горел. Джон едва не упал, пока брел к заветной двери, а, когда, переступил, наконец, порог, кто-то схватил его за плечо, стремительно втащил внутрь и захлопнул дверь.

Шторы в комнате были плотно задернуты, Джон оказался в кромешной тьме и не видел теперь даже очертаний скользившей по комнате фигуры.

- Может, мы включим свет? – робко предложил он.

- Ты правда этого хочешь?

- Ну, хотя бы понять, с кем я разговариваю…

- А, ну да, - на секунду комнату осветила яркая вспышка света, выхватив изможденное лицо Фредди – Джон узнал его, даже ослепнув от вспышки. – Так достаточно?

- Но почему ты сидишь в темноте?

- Привычка. Да и я провел во льдах 27 лет, Дики, мне трудно видеть этот мир таким, каков он есть сейчас.

Он боится увидеть меня, - мелькнуло в голове у Джона. Уже увидел Брая и Роджа и теперь боится вдвойне. Что ж, такая конспиративность нам обоим на руку. Не стоило и так мучиться с выбором одежды…

- Но ты уже успел обзавестись мобильным и даже посмотреть концерт с… хм… Адамом.

- Дики, для меня с момента встречи со всеми вами прошел всего один месяц – месяц моего нахождения в больнице. И когда в палату вошла Мэри, я не узнал ее, я не понял кто это. Да и до сих пор все не могу осознать, что это не дурной сон, что все это вправду происходит со мной…

- Дурной сон? Я бы назвал его самым счастливым сном за последние мои 27 лет, - пробормотал Джон.

- Я все пытался выяснить у нее, кто она такая, где Джим, где все вы, а она молча взяла меня за руку, посадила в машину и повезла меня в Гарден Лодж… И по пути мы остановились на светофоре, а там… там была растяжка во всю улицу: Куин и Адам Ламберт. Я не сразу понял, что это и о ком. А потом увидел правее фото Брая и Роджа. Не знаю, как я узнал их. Скорее интуитивно что-то подсказали мне кудри Мэя, и когда Мэри рванула вперед, я схватил ее за плечо:

- Кто они? – я ткнул пальцем в плакат.

И заметил, как она вздрогнула и побледнела.

- А ты знаешь, кто я? – спросила она, не оборачиваясь. – Я Мэри, - сказала она, не дожидаясь ответа. – А там были Брайан с Роджером. Фредди, сейчас на дворе 2018 год, и это то, о чем я хотела бы с тобой поговорить.

И потом в тот самый день на меня все это свалилось водопадом. Кома, заморозка, 27 лет в пластиковом контейнере, Брайан и Роджер, продолжающие как-то держаться на плаву, ты, ушедший в затвор, весь мир, похоронивший меня… Как я не загремел в психушку в эти первые дни – понятия не имею. Мэри все это время была рядом со мной, но я не узнавал ее. Какая-то пожилая женщина, отдаленно напоминающая мне мою Мэри… И никого из вас…

- Фредди… пойми и ты меня… я же сейчас стал совсем другим… Старым, слабым, беспомощным и ни на что не годным. Ты помнишь меня совсем не таким, и я… просто не мог показаться тебе в своем нынешнем виде… Это было выше моих сил…

- Да, Дики, понимаю. По большей части именно поэтому и выключил свет – так тебе будет комфортнее самому. Не придется стесняться и робеть. Хотя мне-то плевать, я приму тебя любым, но ты – нет. Поэтому посидим в темноте.

- Фредди… что же теперь будет?

- Не знаю. Наверное, ничего особенного. Пока я не планирую открывать миру факт своего возвращения.

- Но… почему? Ты не представляешь, как будут счастливы фанаты…

- А ты вернешься в группу, Дики, если я скажу «да»?

- Фредди, я давно не брал в руки бас.20 лет, если быть совсем точным. Я уже ничего не умею. Роджер тоже не справляется без Руфуса. В прежнем темпе гонит пока только Бри, но и ему уже 71, он стар и слаб, они очень мало гастролируют и совсем ничего не записывают…

- Тогда о каком возвращении ты говоришь мне? Какое может быть возвращение без всех вас? Мы должны решить это вчетвером. Как решали все прежде…

- Я совсем, совсем не узнаю тебя. Ты стал другим…

- Я пережил смерть, Дики. Вернулся оттуда, откуда не возвращаются. Вряд ли я снова смогу нацепить трико как ни в чем не бывало и тереться возле ударной установки, откуда мне отекшей ладонью будет помахивать седой и располневший Тейлор…

Джон вдруг рухнул на колени и громко разрыдался. Даже такие яркие чудеса неспособны ничего вернуть и исправить. Даже воскресший Фредди не сможет повернуть время вспять, вернуть юного голубоглазого Роджера, вернуть черную шевелюру Мэя и счастливую улыбку Дики… Он сам так и остался вмороженным в 91 год – когда они еще были молоды и полны сил.

- Мы должны были стареть все вместе, - бормотал Джон, лупя кулаком по ковру. – Я ненавижу эту гребаную жизнь, отнявшую тебя.

Прежний Фредди подбежал бы к скрюченному на полу Дики, обнял бы его, достал бы пиво и начал травить бы анекдоты. Но сейчас… этот новый Фредди даже не пошевелился. Он замер где-то в районе дивана и, казалось, даже не дышал.

- Во мне все разрушено, Дики. Вроде только вчера приходил Бри с Анитой, а я лежал на постели полумертвый абсолютно без сил. И вот я хочу взять трубку и позвонить ему, но кому я позвоню? Того Бри больше нет. Моего мира больше нет. А, значит, нет и меня самого…

Дики замер, глотая слезы. Ужасная, жестокая правота Фредди сбивала с ног, лишала всякой надежды.

- Но… если вдруг ты передумаешь, ты дашь мне знать? – пролепетал Джон, сам не понимая, что именно он хочет услышать.

- Дики, ты же сам сказал, что не брал в руки бас вот уже 20 лет. А я… я не пел 27 лет. Ты думаешь, я умею петь? Я уже пробовал. Похоже, вечная мерзлота уничтожила во мне и это.

- Но… как? – опешил Джон, оглушенный грохотом падения последних руин надежды.

- Это конец, Дики. А при таком раскладе стоило ли вообще размораживать меня?..

========== 4. ==========

Джон вернулся домой полностью уничтоженным. Старость, болезни, неумение играть на басу, Адам Ламберт – все бы это померкло в один миг, если бы этому начал противостоять реальный Фредди – каким он был тогда. Фредди, который плевал на СПИД и до последнего пел, как бог. Который до последнего носил яркие шмотки и заразительно смеялся. Тот Фредди вытащил их из ямы одной лишь фразой: «Ну что, ребята, работаем?» А этот… этот Фредди попал в яму еще глубже их собственной. Этого Фредди самого необходимо было спасать и приводить в чувство. Только было ли это возможно?

На следующий день Джон позвонил Мэри.

- Ну что, Джон, теперь понимаете, почему я так хотела, чтобы вы это увидели сами?

- Мэри… с этим что-то можно сделать? Как-то это исправить?

- Он все еще под наблюдением Купера, но сам в клинику не ходит. Думаю, ничего не будет страшного, если вместо него сходим мы двое. Если эти изменения личности необратимы… будем как-то учиться с этим жить.

- Может, рассказать остальным двоим?

- Если маховик запустится без позволения Фредди, последствия предугадать будет сложно. Если здесь окажутся Мэй с Тейлором, следом за ними придут и папарацци. В нынешних обстоятельствах как бы все это не кончилось плачевно.

Доктор Купер принял их через несколько дней и внимательно выслушал их рассказ. Мэри выдавала себя за супругу пациента, Джон – за двоюродного брата. В глазах Купера мелькало какое-то сомнение, какая-то искорка зарождающегося понимания, но вслух он ничего не озвучил.

- Собственно, это как раз то, о чем я и говорил. Нам еще повезло, что его сравнительно недолго продержали в замороженном состояния. Возможно, эти изменения не несут необратимого характера. Но дело и не только в самом факте воздействия холода на ЦНС. Он сейчас переживает тяжелейший шок. Его мир умер, он выпал из собственного времени. Вокруг него никого из тех, кого он знает. А вас он, как ни пытается, не может воспринимать своими близкими. Вы для него чужие люди, как бы он не боролся с этим фактом. И никакие лекарства тут, увы, не помогут.

- Мы можем как-то помочь ему влиться в этот мир, в это время? Помочь ему вернуться и полностью осознать себя здесь?

- Для этого необходимо протянуть мостик между прошлым и будущим. Зацепиться за что-то яркое и положительное из его прошлого и продолжить это в настоящем. Но только это должно быть очень сильным эмоциональным переживанием для него. Достаточно мощным, чтобы растопить эти окружающие его льдины и позволить ему войти в наш мир одним из нас, а не тенью прошлого.

- Что бы это могло быть, Джон? – задумчиво произнесла Мэри, когда они вышли на крыльцо.

- Первое, что мне приходит в голову – гастроли с Куин. Но он сам признался мне, что не может петь. Да и чтобы организовать эти гастроли, Фредди должен стать одним из нас, должен вернуться. Значит, это должно быть что-то сиюминутное, быстрое и простое. Я бы проголосовал за встречу с Хаттоном, однако, это невозможно. Впрочем… он же любил вас, Мэри… Может, стоит попробовать как-то сыграть на этом?

- Я уже слишком стара и непривлекательна для него.

- А вы сделайте это в темноте. Вспомните слова-триггеры. Это должно помочь, я уверен…

- Хорошо, я попробую, - без особого энтузиазма согласилась Мэри.

Через два дня они сидели в парке, Мэри уткнулась носом в круглое плечо Джона и поминутно всхлипывала.

- Я сделала все как вы сказали. Я купила красное белье – его любимое. Я проскочила в Гарден Лодж под покровом ночи, зная, что он еще не спит. Я набрызгалась его любимыми духами. Когда я вошла к нему в спальню, я включила Лед Зеппелин Dazed and Confused – ту самую песню, под которую мы впервые занимались любовью. Я сама подошла к нему и оседлала его – как сделала и тогда. Я он откликнулся, я почувствовала его возбуждение. Я поняла, что он вспомнил. Он провел ладонями по моим бедрам, он впился губами в мою ключицу, и мы занялись любовью – так, словно это происходило 40 с лишним лет назад. Он был все так же молод и полон сил, а я… посмотрите на меня, Джон… Я, конечно, старалась, как могла, но вряд ли хоть чем-то напоминала ему себя 25-летнюю. Это была игра, Джон. Бездарная игра. Ложь во спасение. И, наверное, это понял, почувствовал. Когда все закончилось, он поцеловал меня напоследок и прошептал все тем же ледяным голосом:

- Иди домой, Мэри. Тебе не надо здесь оставаться. Спасибо тебе за эту ночь, я вспомнил, что еще способен этим заниматься. Но давай лучше оставим все прошлое в прошлом.

У меня ничего не вышло, Джон, - и слезы снова потекли по ее щекам.

- Подождите, Мэри, - неуклюже попытался он ее успокоить. – Это была всего лишь первая попытка. Я хочу все же опробовать вариант с Хаттоном.

- Но… как?

Джон достал из сумки планшет и нашел в Гугле сайт с мужчинами на одну ночь.

- Давайте поищем максимально похожего на Джима.

- Джон! Вы сошли с ума!

- У вас есть другие предложения?

Поиски заняли не один час, но вот, наконец, на экране всплыло лицо очаровательного черноусого араба.

- Если немного подгримировать, одеть соответствующим образом… - и Джон достал телефон.

Услуги Фахима обошлись им недешево. Кроме того, пришлось воспользоваться услугами пластического гримера и долго ходить по магазинам, выбирая одежду, хоть отдаленно похожую на ту, что когда-то носил Джим.

- Запомни, - инструктировали они его напоследок, - ты должен быть одновременно робким и развязным, брать инициативу на себя, но при этом во всем поддаваться ему.

Они включали ему видео и аудио Джима – все, которые Мэри удалось накопать. И готовы были платить ему любые деньги за молчание – вероятно, сам Фахим и не вполне поймет, с кем проведет ночь, но стоит ему рассказать об этом кому-нибудь еще, как уже на следующий день тайна Гарден Лодж будет раскрыта.

Они прикрепили к его футболке миниатюрную камеру, сунули в ухо крошечный наушник – чтобы держать ситуацию под контролем – и отправили покорять вершину под названием Фредди.

Он позвонил в дверь и представился посыльным от Мэри Остин. Фредди позволил ему войти, но свет в гостиной так и не включил. Впрочем, когда он увидел Фахима, то замер, ловя воздух ртом.

- Вы… - выдавил он едва слышно, - вы…

- Меня зовут Джим, - точно по инструкции выдал Фахим и улыбнулся.

- Джим?! – выдохнул Фредди. – Но… как такое возможно?

- Может, угостите меня виски? – и Фахим подмигнул Фредди в точности так же, как делал это на пленке и сам Хаттон.

Фредди лишился дара речи и хлопал глазами не в силах осмыслить происходящее, а Фахим захлопнул за собой дверь, схватил Фредди под руку и потащил за собой на второй этаж.

- Ну так кто-нибудь в этом доме угостит меня виски?

Через несколько минут они уже сидели на постели в спальной Фредди, и последний разливал дрожащими руками виски по большим стаканам.

- Так кто вы, говорите?

- Я курьер. Принес вам это, - и Фахим протянул ему коробку, обвязанную красной лентой.

Внутри оказалась крупная игрушечная кошка, удивительно напоминающая Дилайлу. Фредди задрожал еще сильнее. В этот момент рука Фахима сжала тонкое запястье Фредди, скользнула чуть выше, и парень привлек к себе стройное тело едва соображающего Меркьюри. Его губы властно впились в шею, скользнули выше, затем спустились к ключице, и Фредди застонал, опрокидываясь на кровать.

- Джимми! – выдохнул он. – Джимми!

- Неужели у нас получилось! – обрадованно захлопала в ладоши Мэри, возбужденно ерзая на сиденье автомобиля, припаркованного у соседнего дома.

Джон словно прирос к месту, каждое движение Фахима, каждый вздох и стон Фредди отдавались знакомой болью в его груди. Он прикрыл глаза и отвернулся.

Фахим снял футболку и аккуратно положил ее рядом, чтобы сидевшие в автомобиле клиенты могли хоть что-то увидеть из происходящего в дальнейшем. Фредди лежал на кровати безвольной куклой, лишь зрачки его были сильно расширены, и он лишь повторял:

- Джимми! Джимми!

Фахим, как и было ему велено, раздел Фредди, не дожидаясь отклика с его стороны, и навалился на него всем телом. Джон зажмурился и попытался зажать уши, лишь Мэри продолжала смотреть, как завороженная. Все было кончено за несколько томительных минут, и Фредди благодарно поцеловал Фахима, а потом прошептал:

- Ты был очень хорош, да. Почти так же хорош, как Джим. Спасибо тебе.

Фахим пожал плечами и начал одеваться, а Фредди накрылся одеялом и отвернулся к стене.

- Сработало? Или нет? – бормотала Мэри.

Она набрала номер Фредди, едва только Фахим вышел за ворота.

- Как ты себя чувствуешь? – проворковала она.

- Неплохо, - был сухой ответ. – Ты хочешь приехать?

- Тебя хочет повидать доктор Купер. Ты же пока еще у него под наблюдением.

- Пусть приезжает, - голос звучал все так же безэмоционально.

- Не помог даже Хаттон! – воскликнула она, бросая трубку. – Есть еще идеи, Джон?

- Есть. Но вам они не понравятся, Мэри.

- Ну говорите, говорите же скорее!

- У нас осталось всего двое из его близких людей, с кем он пока не виделся. Я хочу предложить вам привезти сюда Брайана и Роджера. С Брайаном они много писали вместе, и если бы он мог привезти ему идеи песен… А Роджер… Роджер был его лучшим другом. Его даже Хаттон к нему ревновал.

- Но… ведь для этого сперва необходимо поговорить с ними самими…

- Это я беру на себя, - задумчиво произнес Джон.

========== 5. ==========

- Значит, Фредди жив, - медленно произнес Брай, наклоняясь вперед и постукивая подушечками пальцев друг об друга.

- Джон, ты вообще давно у врача не был? Что-то ты мне не нравишься, - лицо Роджера приняло озабоченное выражение, но затем он вдруг весело расхохотался.

- Я не хочу с вами спорить. Если вы не верите мне, вы можете позвонить Мэри Остин и пообщаться с ней. В конце концов, поезжайте в Гарден Лодж! Он там сидит, закрывшись от внешнего мира, и не хочет возвращаться к прежней жизни.

- Ну хорошо, допустим, - спокойно продолжил Брай, глядя в пол. – Допустим, все, что ты нам рассказал сейчас – чистая правда. Почему ты не сказал нам этого раньше? Почему Фредди сам с нами не связался?

- Да, почему, черт побери, молчит пресса? – встрял Родж. – Фредди воскрес полтора месяца назад, а об этом знают всего два человека?! Ты правда полагаешь, что мы в это поверим?

Джон закрыл ладонями лицо и устало выдохнул.

- Ребята, что вы хотите от меня услышать? Он сильно изменился. По его словам, он даже петь уже не может. Вся эта ситуация его подкосила и уничтожила. Он ничего не хочет, он пребывает в глубокой депрессии. Мы пытались с Мэри как-то его вытащить из ямы, но у нас ничего не получилось. Поэтому я и решил обратиться за помощью к вам…

- Интересное дело, Брай, - Роджер демонстративно отвернулся от Джона и подсел поближе к Брайану, - нам они решили сообщить о его возвращении в последнюю очередь! Послушай, а это точно Фредди? - и он с ехидной усмешкой окинул Джона взглядом с ног до головы.

- Брай, вы написали с ним вместе очень много песен. Я подумал, что это как-то можно использовать, чтобы вытащить его, помочь. Доктор говорит, ему нужна какая-то ниточка, которая протянется в прошлое и вытащит его из ямы. Что-то сиюминутное, яркое, радостное. Мы опробовали вариант с любовью к Мэри и Хаттону – ничего из этого не сработало. А Родж был его лучшим другом, можно как-то и на этом сыграть в дальнейшем. Окатите меня сейчас каким угодно скептицизмом, но, пожалуйста, приезжайте в Гарден Лодж… Прошу…

- Хорошо, хорошо, Джон, - Брай протянул ему руку. – Я приеду. Когда он будет готов меня принять?

- Пусть это будет сюрпризом. Он не хотел вас видеть. Ему все это очень больно и неприятно…

Брайан стоял у ворот Гарден Лодж уже на следующий же день. На нем была белая рубашка и черные джинсы – как во времена Live Aid, а через плечо он перекинул свою неизменную Красную Леди. Мэри была уже на месте и должна была впустить его внутрь. Он прошел через двор в дом и тяжело выдохнул, войдя в до боли знакомую гостиную. Встретившая его Мэри прижала к губам палец и указала ему наверх. Брайан кивнул и едва ли не на цыпочках принялся подниматься в спальню Фредди.

Шаг, еще шаг. Что творилось в голове гитариста в этот момент? Поверил ли он до конца словам Джона? Предвкушал ли долгожданную встречу? Бри и сам не знал ответов на эти вопросы. Он просто шагал по знакомому коридору, а в голове его было пусто. Он отмерял расстояние, переставляя ноги – с пятки на носок, с пятки на носок. Все его внимание было сосредоточено на темно-синих кроссовках, мелькавших у него перед глазами. Когда он, наконец, уперся лбом в белую крашеную дверь спальни, в голове вдруг зазвучал голос Дики:

- Ребята, я сейчас скажу вам что-то очень важное. Только прошу, не падайте в обморок… Фредди жив…

Фредди жив! Брайан легонько толкнул дверь ладонью – она всегда едва держалась в петлях, достаточно было одного слабого прикосновения, чтобы она тут же подавалась и распахивалась. А там за дверью… на кровати неизменно лежал умирающий Фредди. Брай так часто видел эту картину, что даже 27 лет не выветрили ее из его памяти. Он автоматически повернул голову направо, с ужасом отмечая, что постель заправлена, а Фредди на ней нет. Умер? – накрыло его внезапной догадкой. Ну нет же, Брай, опомнись, сейчас не 91-й год!

Он вошел и осторожно прикрыл за собой дверь. За столом у окна маячила чья-то фигура в черном. Брай откашлялся:

- Здравствуйте.

Фигура вздрогнула и обернулась.

В этот момент Брай осознал, что он все-таки сомневался, до самого последнего момента не верил в возможность всего этого – заморозка, разморозка, исцеление от СПИДа… все это казалось нереальным сюжетом голливудского блокбастера, а никак не эпизодом собственной жизни. Но фигура в черном обернулась на его покашливание, и все сомнения развеялись в секунду. Не надо было никому ничего доказывать, не нужны были тесты ДНК и бумаги, подтверждающие факт заморозки… Это был Фредди и никто другой. Он был так же небрит, как и 27 лет назад незадолго до «смерти». Лицо его носило столь же отрешенное выражение, но вместо ярких рубашек, он был полностью облачен во все черное. Но не это выбило Брая из колеи, а потухший взгляд и отсутствие малейшей искры радости или изумления в глазах Фредди.

- Здравствуй, Брайан, - сказал, как ложку на пол уронил, и снова отвернулся к окну.

- Фредди… - Брайан сделал несколько шагов вперед, подходя ближе. – Это ты?

- Я тоже тебя узнал, - голос не выражает ни малейшей эмоции.

- Но… почему ты не сообщил нам? Почему ты сидишь тут и прячешься от всех? – Брай встал совсем рядом, с отчаянием всматриваясь в знакомый профиль друга.

Фредди ничего не читал – стол вообще был абсолютно чистым, на нем не лежало ни единой бумажки. Он просто смотрел в окно невидящим взором, и даже усмешка не подернула его губы, пока Брай говорил.

- Я же уже, кажется, все озвучил Джону, - отчеканил Фредди, как руку отрубил. – Я не могу больше петь, не могу писать музыку. Я ничего больше не могу. Все уничтожил холод. Так что, вы правильно сделали, что взяли этого мальчика.

- Так для этого я сюда и пришел! – Брай достал из-за плеча Красную леди и поспешно пробежался пальцами по струнам. – У меня столько начатых мелодий! Мне все эти годы так не хватало твоего цепкого критичного взгляда! Вот посмотри, - он вынул из кармана пачку набросков будущих песен – все, что скопилось у него за последние годы, все, что он записал бы с Куин, если бы эта группа продолжала существовать во плоти, а не седой кудрявой и бородатой тенью.

Он положил их на стол прямо перед Фредди, но тот даже не посмотрел на гору бумаги.

- Брай, я ничего не могу, извини. Ничего. Я кончился. Сначала замерз, потом растаял, и с жидкостью из меня утекло что-то очень важное.

Но Брай лишь улыбнулся одними уголками губ и достал из кармана джинсов блестящий металлический кружок, когда-то давно, вероятно, бывший монеткой.

- Помнишь? – несколько робких аккордов, и Брай затянул полушепотом: - Love of my life you’ve hurt me, you’ve broken my heart, and now you leave me…

- Love of my life can’t you see? Bring it back, bring it back… нет, Брай, - помотал головой Фредди и отвернулся.

Голос Фредди звучал надтреснуто, словно тот был сильно простужен. Его когда-то эластичные связки походили на тонкие хрупкие льдинки – чуть посильнее надави – и разлетятся на множество осколков, а от голоса останется лишь воспоминание…

- Может, мы сводим тебя к фониатору? 27 лет мороза выбьют из колеи кого угодно…

Но Фредди покачал головой.

- Я не могу петь, Брай. Понимаешь?

- Ну хорошо, петь будем мы с Тейлором, мы еще что-то можем. Но вот твоя помощь в доработке этих мелодий мне бы не помешала, - и Брайан подвинул мятую пачку чуть ближе к удрученному парсу.

Фредди снова помотал головой, даже не глядя на ноты.

- Ты хоть посмотри! – выпалил Брай, хватая листок и тыча им перед носом Фредди.

Не беря в руки бумагу, Фредди сфокусировал взгляд на нотах, а через минуту попытался пропеть мелодию – своим осипшим голосом.

- Я ничего не чувствую, Брай, - произнес он, отворачиваясь. – Я не знаю, что с этим можно сделать, как доработать, какой текст наложить, какие инструменты. Я не понимаю, как я раньше этим занимался. Помню, что делал это, но не представляю, как это у меня получалось. Я забыл, Брай. Я все забыл… - и он вдруг поднял на гитариста взгляд беспомощного ребенка.

Сердце Брайана сжалось. Он сгреб в охапку листы и сел на корточки, чтобы посмотреть другу в глаза.

- Ты знаешь, я едва не покончил с собой, когда тебя не стало, - произнес вдруг он, глядя куда-то вбок и теребя в пальцах записи. – Мой мир рухнул в одну секунду – после звонка Роджера. Он рыдал, Фредди, рыдал, как мальчишка. Я никогда прежде его таким не видел. На Джона было вообще невозможно смотреть, он словно умер вместе с тобой. Мы… наверное, нам не стоило продолжать без тебя. Это была ошибка, - Брайан уронил голову, зарылся лицом в мятые листки и замер.

Слез у него не было, все они давно вытекли в бесконечных рыданиях еще 27 лет назад.

- А, по-моему, пацан неплох. И вообще идея стоящая, - голос Фредди зазвучал чуть бодрее.

- Джон не хочет иметь с нами никаких дел. Вчера мы впервые его увидели спустя, наверное, лет десять! Ни одного телефонного звонка, ни одной смски! Ни единого поздравления с праздниками! Он выбросил нас из своей жизни, как только мы попытались найти вокалиста… Но теперь… наше существование невозможно – без вас с ним. Ты хотя бы попробуй. Просто попробуй…

- Я не могу просто пробовать, кудрявый, - устало выдохнул Фредди с какой-то совершенно чужой интонацией. – Мы или будем лучшими, или не будем вовсе. Нет смысла выходить к публике, если ты не способен ее завести – не голосом, так хоть эмоцией. Во мне все замерзло, Брай. Во мне царит какой-то чертов ледниковый период, и тираннозавр Рекс вымер от лютой стужи.

Брайан поднял лицо на друга, чувствуя, как сдавило ему горло. Он протянул руки и, роняя листы с записями, обвил шею Фредди, прижимаясь лицом к его угловатому плечу.

- Я так скучал по тебе. Каждый день. Вернись, я прошу тебя… Быть без тебя на сцене невыносимо… Выходить туда каждый раз, словно по указке, и не видеть там тебя. Слышать сзади звук родных барабанов, но не слышать родного баса и любимого голоса… Никто не трется возле моей ноги с открученной микрофонной стойкой. Никто не скачет возле меня. Никто не делает пошлых движений бедрами. Боже, я так скучал! – в отчаянии воскликнул Брай, впиваясь пальцами в плечи Фредди и поднимая лицо.

Он зарос щетиной, его черты странно, но не болезненно заострились, а в глазах поселился лед. Фредди положил ладони на плечи Брайана и приблизил к нему лицо:

- Такой седой стал… На свете нет гитариста лучше тебя, Брай. И ты был им до того, как я вошел в твою жизнь. Помни об этом, - холодные губы Фредди коснулись порозовевшего лба гитариста, и Брайан с тоской выдохнул.

- Может быть, тебе показаться специалисту? Ну, мне неплохо помог психиатр - тогда, после твоей кхм… смерти.

- Мой врач утверждает, что с моей психикой полный порядок, - как бы невзначай пожал плечами Фредди.

- Да, я вижу, - пробормотал Брайан, медленно поднимаясь и растирая затекшие ноги.

- Скажи остальным, пусть угомонятся уже, наконец. Со мной все будет хорошо.

- Да, Фредди, а как же иначе, - с горечью в голосе прошептал Брайан, выходя из комнаты.

За воротами уже нервно бегал из стороны в сторону вконец ошалевший Роджер. Джон сидел в припаркованной неподалеку машине.

- Ну что? – схватил Родж Брайана за грудки, как только тот показался в дверях.

Брайан помотал головой, и ответ Роджер прочел в его глазах.

- Ну ладно, - пробормотал Роджер. – Если он не может петь и не может писать, возможно, он еще может развлекаться? А ну от винта, работает профессионал! – и Роджер пулей влетел в дом.

========== 6. ==========

Он проскочил мимо обалдевшей Мэри, не успевшей даже запереть дверь после ухода Брайана.

- Роджер, постой, ему вредно так много волноваться! Приходи лучше завтра! – но голос ее уже эхом разлетался по пустой гостиной, а Роджер, забыв о возрасте и артрите, резво взбежал по лестнице и исчез в коридоре.

Дверь спальни оставалась приоткрытой, и Фредди даже не потрудился подойти и захлопнуть ее. Роджер просунул голову в щель и хрипловато пропел:

- Ээээээээээооооооооо! Эээээээээооооооооо!

Плечи так и сидевшего за столом Фреди едва заметно дернулись, он развернулся, и некое подобие улыбки скользнуло по его измученному лицу.

- Родж, - выдохнул он, и в глазах его потеплело.

- Привет, старина! – крикнул Роджер, протискиваясь в приоткрытую дверь и маша ему рукой с напульсником на запястье. – Вот, видал, какую гадость теперь на руках таскаю? Старость не радость! А ну иди сюда! – и Родж заключил Фредди в свои объятия.

- Роджер, - пробормотал Фредди, прижимая к себе поседевшего бородатого ударника, - ты бороду отпустил, негодник…

- Зато так я солиднее выгляжу! – и он любовно погладил свою седую бороду.

- Ничто не заставит тебя выглядеть солиднее, Тейлор, - Фредди усмехнулся.

- Ну давай, рассказывай, как там жизнь в холодильнике? Как там – по ту сторону Антарктиды?

Фредди пожал плечами:

- Не знаю. Для меня все пролетело как один миг. Вот я лежу на постели, в ногах Дилайла, рядом Джим держит меня за руку. Я чувствую, что скоро умру – с минуты на минуту – и закрываю глаза уже без всякой надежды когда-либо их открыть. В следующую секунду я их открываю, мне кажется, я немного отдохнул и могу еще поговорить с Джимом, да и ты обещал приехать ко мне в тот день. Открываю глаза, а на меня куча докторов смотрит, у всех глаза с полтинник, все носятся вокруг меня, кричат. Ну все, думаю, совсем плохи дела, в хоспис везут, наверное. А потом как началось… Сперва заявили, что вылечили меня от СПИДа, и что скоро родственники заберут меня домой. Спрашиваю про Джима – никто ничего не знает. Зато ко мне приезжает какая-то пожилая женщина и увозит меня в Гарден Лодж. А по дороге я узнаю, что это Мэри… Я все никак не могу уложить это в голове – еще вчера был ноябрь 1991, а уже сегодня ноябрь 2018, и вы с ужасом взираете на меня. А для меня ничего не произошло. Я просто на мгновение закрыл глаза, а за это мгновение прошло 27 лет…

- Паршивые и прекрасные 27 лет! Фред, знал бы ты, сколько всего интересного появилось в мире за это время! Мы же поедем с тобой гонять в картинг? Ну же! – и Родж толкнул Фредди плечом. – За все эти чертовы 27 лет мне не с кем было как следует надраться и повеселиться, вот и пришлось даже бороду отпустить и с Мэем связаться. Это же ходячая энциклопедия по астрономии и барсукам! Мистер Скука, мистер Занудство! Фредди, слава богу, что ты вернулся, наконец! – и Родж снова заключил его в объятия.

- Родж, я…

- Я в курсе, ты больше не можешь петь и сочинять песни. Наши двое пай-мальчиков мне уже об этом сообщили. Да мне чихать! На картах гонять никакой голос не нужен. Ну разве что кричать от восторга: Йу-хууууууууу! Ну что, поехали? У меня там приятель держит базу, пустит нас в любое время. Предлагаю отправиться ночью, самый шик!

Фредди улыбнулся. На мгновение в его взгляде скользнул какой-то азарт, но глаза тут же потухли, и он опустил голову.

- Родж, прости, но у меня нет желания заниматься чем-либо.

- А, ну то есть только сидеть за столом и пялиться в окно? На это желание есть?

- Родж! – простонал Фредди, заламывая руки. – Ты не понимаешь.

- Неа, не понимаю, - помотал он головой. – То Мэй слезы лил, когда тебя увезли в холодильник, а нам сказали, что в печь. То Дикон ушел в закат, наматывая сопли на кулак. Теперь и ты по тому же пути пошел. Хочешь сказать, что из плохишей остался я один? Три пай-мальчика и во всех смыслах веселый Роджер? Ну уж нет. Ладно, не хочешь на картинг, так и быть, пошли в этот твой гей-клуб. Ради такого дела рискну девственностью, - и лицо Тейлора приняло уморительно серьезное выражение.

- Роджер!

- Ну а что, чем только не пожертвуешь ради дружбы! – и Роджер благоговейно закатил глаза, сложив ладони перед грудью. – Правда, кому там сдался 69-летний дед. Но мало ли на свете извращенцев? Пошли давай, мой молодецкий дух требует приключений.

- А ты совсем не изменился…

- С чего бы вдруг?

- Возраст, лишний вес, постоянное общение с Браем, женитьба…

- Это бестактно с твоей стороны напоминать мне о том, как тяжела и беспросветна моя жизнь! – и лицо Роджера приняло скорбное выражение.

- Я не смогу составить тебе компанию… Какой во всем этом смысл?

- Смысл? Да у жизни вообще нет смысла, Фредди! Жизнь – это сплошная череда веселья. И вот у нас появился очередной повод отпраздновать – ко мне вернулся мой лучший друг! Воскрес спустя 27 лет! – Роджер извлек из пиджака флягу и поставил ее на стол. – Если ты так переживаешь за мою честь, в гей-клуб тоже можем не ходить. Давай просто отметим твое восстание из ада, - и Роджер издал жуткий утробный вопль. – Стаканы тащи или будем прямо так?

- Врачи запретили мне пить алкоголь. Это плохо повлияет на нервную систему недавно размороженного…

- А тебе не кажется, друг мой, что на твою нервную систему уже ничто плохо не повлияет, поскольку ее у тебя уже нет? Я что не предложу – ты все отвергаешь. Ты вообще точно Фредди Меркьюри, а? – Роджер нагнулся и внимательно всмотрелся в глаза друга. – Чтобы Фредди отказался от тусовки и выпивки?

- Я сейчас рано ложусь, Родж, и много сплю.

- А зачем?

- Что?

- Ну зачем ты ложишься? Спишь зачем? Ради чего все это? Петь ты не хочешь, тусить и радоваться жизни тоже. На хрена тогда вообще продолжать эту жизнь? Влачить жалкое бесцельное существование?

- Ты предлагаешь мне совершить увлекательное путешествие назад в холодильник?

- А что, это мысль! Клин вышибают клином. Раз у тебя отморожены мозги, может, повторная заморозка приведет их в чувство, а?

- Я все-таки надеюсь, что, может быть, доктору Куперу удастся чего-то добиться… Он верит, что у нас все получится.

- Я сейчас часом не дверью ошибся? Не в секту свидетелей Иеговы случайно забрел? Фредди, я ушам своим не верю!

- Родж, я и вправду очень устал. Можно я останусь один? – и Фредди поднял на друга совершенно искренний взгляд, полный мольбы.

Роджер пожал плечами.

- Флягу оставляю – вдруг все же надумаешь. Там отменный виски. Номер мой знаешь. Если что, звони – подгоню девочек, мальчиков, кого угодно.

- Роджер!

- Понял. Аннигилируюсь, - и Тейлор исчез за дверью.

Двое других не находили себе места. Джон давно вышел из машины и ходил по пятам за Брайаном. Оба беспрестанно хрустели костяшками пальцев и воздевали руки к небу. Они не сразу заметили Роджа, и тот наблюдал за этой сценой в течение нескольких секунд, а затем вдруг оглушительно расхохотался.

- Это что еще за секта заклинателей дождя?

- Роджер! – закричал Брайан и подбежал к нему, хватая его за плечи. – Ну что там? Как все прошло?

- Да так же, как и у вас, в общем-то. Это какой-то зомби, а не наш Фредди. Звал его в гей-клуб – так он даже туда отказался пойти!

- Чтооо?! – глаза Брайана округлились, а руки непроизвольно легли на талию. – Куда ты его позвал?!

- Ну в гей-клуб же! Где лучшие тусовки? У нас в гей-клубе! Йу-ху!

- Можно подумать, ты частый гость подобных заведений, - усмехнулся Мэй.

- Ну конечно, с тобой-то туда не особо и зачастишь, - и Роджер слегка выпятил нижнюю губу.

- Чтооо?!

- Молчу, молчу, Брай! Раз тебя так оскорбляет тот факт, что я не пригласил туда тебя, то вот, официально приглашаю: Брай, пошли со мной в гей-клуб! И Джона за компанию возьмем, ему тоже не мешает развлечься и сделать лицо попроще!

- Тейлор, мать твою, - прорычал Брайан сквозь смех, - когда-нибудь я тебя точно придушу. В какой-нибудь другой жизни, где я буду полицейским, а ты – гопником.

- Ого, какие горячие ролевые игры! Ты хочешь попробовать так, милый? – и Роджер шаловливо подмигнул Брайану, а затем звонко шлепнул его по заду, от чего Мэй сразу взвыл и отвесил Роджу подзатыльник.

- Ребята, я, конечно, понимаю, что вам очень весело и все такое, но все же давайте не забывать про то, зачем мы здесь собрались, - деликатно попытался вернуть их в русло конструктива Джон.

- Ну мы тут бессильны, как ты понимаешь, - развел руками слегка порозовевший Родж. – Надо снова идти к врачу и обстоятельно с ним поговорить. Раз уж Фредди даже от вискаря отказался…

- Роджер, ты же бросил пить! – воскликнул изумленный Брайан.

- Да, такая версия развития событий тоже имеет право на существование, - хохотнул Роджер.

- Я назначу встречу с доктором Купером, - продолжал Джон. – Давайте сходим туда втроем. Я что-то уже совсем потерялся и не понимаю, как быть…

- Втроем? – насторожился Брай. – Нас же двоих сразу узнают, сложат два и два, и на следующий же день Гарден Лодж будут осаждать папарацци.

- Да, Дики, иди-ка ты туда один, а мы пока с нашим кудрявым другом посетим все приличные и неприличные заведения в районе, - и Родж загадочно подмигнул Мэю.

Доктор Купер в очередной раз пролистал толстую карту, вздохнул и откинулся на кресле.

- Вы хотите от меня чуда. Но чудес не бывает. Вы же понимаете, что после всей этой истории с заморозкой…

- Понимаю, доктор! Но есть ли хоть один шанс, что он станет прежним? И как мы можем помочь ему? Мы делали все по вашим рекомендациям, выкопали все самые приятные и радостные моменты его прошлой жизни и разложили перед ним. Но его не заинтересовало ничего, словно бы прошлое умерло для него, словно бы он возродился снова, и ничего уже не связывает этого человека с тем. Я совершенно его не узнаю. Его словно подменили.

- Увы, это нормальная предсказуемая реакция организма на такой длительный шок. Мозг и гормональный фон может и вовсе не оправиться, и ваш брат останется таким навсегда. И что же, вы не сможете любить его?

- Доктор, это совершенно чужой человек. Чтобы полюбить его, мне нужно сперва его узнать, а он не подпускает никого из нас к себе и близко. Он выстроил вокруг себя высоченные стены, а дверей в этой башне нет…

- А вы хорошо искали?

- Доктор, я же говорю: испробовали абсолютно все.

- Точно? Или вы искали обычную деревянную дверь с массивной металлической ручкой? А ведь это может быть потайной ход, и чтобы найти его, нужно простучать всю кирпичную кладку и найти тот, который сдвинется, открывая вход внутрь. У любого здания есть вход и выход. И если вы их не видите, это не значит, что оно выточено из цельного куска гранита… Давайте подождем и поработаем еще немного, а антидепрессанты я всегда успею прописать. Хотя пока и не вижу для этого показаний.

Джон вышел на крыльцо и задумчиво чиркнул спичкой о коробок – по старинке он зажигал сигарету именно так. Невдалеке просигналила машина, а за лобовым стеклом мелькнула пара темных очков – бездарная маскировка Тейлора. Джон вздохнул и медленно спустился по ступенькам. Потайной ход… что же это может быть?..

Брайан подвинулся на заднем сиденье, приглашая Джона устроиться рядом.

Они внимательно выслушали сбивчивый рассказ Дики, а в конце Родж не выдержал и громко расхохотался:

- Потайной ход? Серьезно? Ха-ха-ха! Так Хаттон что-то не смог туда протиснуться.

- Родж! – осадил его Брай, внезапно побледнев. – Что ты опять несешь?! Джон, у тебя есть еще идеи?

- Нет. Монсеррат умерла, реальный Джим умер – а ведь этими лазейками вполне могли быть они. Сестра? Племянники? Гадать можно до бесконечности…

- Кокаиновая гей-вечеринка?.. – начал было Родж, но, увидев во взгляде Мэя свою скорую смерть, тут же прикусил язык.

- Наверное, придется учиться жить с новым Фредди, - пожал плечами Брайан. – С Фредди, который больше никогда не будет петь и сочинять музыку. С Фредди, который будет скучнее зубной боли…

- В общем, в нашем полку прибыло – одним Браем станет больше! – бодро сообщил Родж, прикладывая к виску два пальца.

- И что, будете и дальше продолжать выступать, словно ничего не произошло? – ехидно процедил Джон, пытаясь разглядеть хоть тень смущения на бесстрастном лице Мэя. – Как вы публику будете обманывать, играя на их слезах и зная, что Фредди – вот он, буквально на соседней улице сидит за столом и бездумно пялится в окно?!

- Наш Фредди умер 24 ноября 1991 года. А это… совсем другой человек. И я не знаю, как нам с ним быть. Мы дадим ему еще один шанс. Да и, в конце концов, ему все равно – что мы есть, что нас нет.

- С вами все ясно, - отрезал Джон и вышел из машины, громко хлопнув дверцей.

Он брел по улице и курил одну сигарету за другой. Мэри сдалась. Брай сдался. Для Роджа все хиханьки да хаханьки. Лазейка… потайной ход… что же это может быть? Где та единственная брешь в кирпичной кладке? Думай, Дики, думай. Включай свои великолепные мозги. Вспоминай.

Шаг. Еще один. Еще десяток. Сотня. Сигарета – одна, другая, третья, десятая, пустая пачка летит в урну… Вспыхивают и гаснут спички, падая на мокрую после дождя мостовую. Ниточка в прошлое… Видео его собственных выступлений? Да он поди закрутил их уже до дыр, если даже до Адама добрался. Может, сводить его на концерт Экстраваганцы? Живой Марк сработает лучше бездушной пленки… Надо пробовать, но думай же, Джон, думай. Должно быть что-то еще, нужно больше вариантов…

На город постепенно спускалась ночь – промозглая ноябрьская лондонская ночь. Джон продрог и поплотнее запахнул на себе пуховик. Когда-то много лет назад в похожую ночь… стоп! Джон замер и закрыл лицо руками. Нет, только не это. Да это и не сработает, не может сработать! Но… он ущипнул себя за руку, высоко поднял голову, сунул руки в карманы и быстро зашагал к ближайшей станции метро.

А по щекам его катились слезы. Хотя скорее всего это были капли внезапно обрушившегося на город дождя.

========== 7. ==========

- Ну вот, как обычно, - простонал Фредди, закидывая голову вверх и ловя на язык холодные капли ноябрьского дождя, - только случится что-то по-настоящему хорошее, а разделить это не с кем! Один нажрался и потащился за очередной юбкой, а у второго, понимаешь ли, экзамены! Эээээээээээээээооооооооооооо!!! – и его пронзительный голос вырвался, словно ястреб из клетки, и взлетел в небо ночного Лондона.

«Ну да, как обычно, - повторил про себя Джон, зябко поводя плечами и низко опустив голову, - я здесь вместо мебели», - и он безмолвно шагал рядом с продолжавшим ныть вокалистом, размышляя о том, какой бы найти предлог получше, чтобы свернуть в боковую улицу и умчать к Веронике, которая наверняка уже ждет его и волнуется.

- Вот, глянь, Дики, как тебе? – на ладони Фредди лежала темно-синяя бархатная коробочка, а в ней – аккуратное золотое колечко. – Сегодня я сделаю ей предложение! – коробочка захлопнулась и исчезла в кармане кожаной куртки.

Джон ссутулился еще сильнее. Надо бы тоже сделать предложение Веронике, хватит уже тянуть с этим, ее родители явно беспокоятся на этот счет – они встречаются уже несколько лет, а о свадьбе и речи не заходит…

- Прогуляешься со мной? – Фредди уцепился за локоть Джона и слегка наклонился, чтобы посмотреть тому в глаза. – Я не смогу быть один в эту прекрасную ночь!

«Ну конечно, мне всегда только и остается, что следовать за вами по пятам. Я же мебель. Бас-гитара на подставке с колесиками…»

- Я, кажется, впервые в жизни по-настоящему люблю. Это невероятные ощущения, Дики! – Фредди раскинул руки и поднял их вверх, прогибаясь навстречу моросящему дождю.

Его зеленоватые очки в форме звезд давно запотели и намокли, и Джон осторожно поднял голову, глядя, как крошечные капли стекают по стеклам, оседая на порозовевших щеках вокалиста.

- Мне кажется, я все могу. Вот прямо сейчас я могу изменить весь мир, все исправить, достаточно только взобраться повыше и посмотреть на него с высоты, а потом запеть… И в мире непременно наступит гармония, она родится из моего голоса, из Браевской гитары… Мы можем все, Дики, слышишь меня! – и Фредди в исступлении сжал смущенного басиста в объятиях.

Очки острыми краями задели лоб Джона, и он поморщился, слегка отстраняясь.

- Если честно, я замерз и пошел бы сейчас домой…

- Дики, ты еще зануднее Брая, - протянул Фредди, снимая очки и пряча их в карман куртки. – Когда мы еще с тобой погуляем вот просто так, одни? Жизнь так коротка, не успеешь оглянуться, мы женимся, остепенимся, заведем детей, будем видеться раз в год по праздникам, а потом уже ездить друг к другу на похороны. Юность – единственно, что имеет значение, и нужно пользоваться ей на полную катушку, пока она у нас еще есть! – и он провел теплой ладонью по намокшим прядям Джона, стряхивая с них холодные капли.

- Ты сделаешь предложение Мэри, я его сделаю Веронике – это и есть жизнь, это и есть счастье, - пожал плечами Джон.

- Счастье – это бродить по мокрым ночным улицам, как сейчас вот, с кем-то близким и родным. С кем-то, кто наверняка никогда не станет частью твоей жизни – и, наверное, это даже к лучшему, потому что счастье нельзя удержать, его нельзя приручить, нельзя сделать его своим постоянным состоянием. Счастье – это редкие яркие минуты, как звезды в ночном небе. Если бы небо круглосуточно было светлым, кому бы это понравилось? Все любят ночь, когда из непроглядной тьмы выглядывают крошечные искорки далеких звезд. И звезды эти, хоть кажутся совсем песчинками, гораздо больше нашего Солнца, просто они слишком далеко. Но будь они ближе… - Фредди схватил Джона за плечи, и лица их оказались на одном уровне, - они спалили бы Землюсвоим огнем, - голос Фредди звучал совсем глухо, хрипло и едва слышно, пальцы впились в намокший пуховик Дики, и он смущенно опустил голову, не зная, куда прятать глаза, не понимая, отчего так заколотилось вдруг сердце.

- Фредди, я… я не согласен. Мы живем ради семьи. Ради детей…

- О да, тысячу раз да! – выдохнул Фредди, отступая на несколько шагов и покрутившись на месте. – Но эти острые минуты, а иногда даже и секунды настоящего счастья останутся с нами навсегда. Останутся сверлящей мозг мыслью: а что если бы попробовать все изменить? Что если бы направить Землю и Сириус навстречу друг другу? От Земли останется лишь кучка черного пепла, но прежде она познает огонь такой яркости, такого жара, который прежде был ей никогда неведом.

- И этот жар спалит на ней все живое, - пробормотал Джон, опуская лицо еще ниже и потирая заледеневшие пальцы друг о друга.

- Но это живое, - возбужденно крикнул Фредди, - прежде чем испустить дух, станет свидетелем самого прекрасного явления во всей своей жизни! Возможно, они и родились на этот свет, только чтобы увидеть все это.

- Я не силен в вопросах астрономии, - сухо отрезал, наконец, Джон. – Тебе бы это лучше с Браем обсудить.

Фредди даже не обернулся, лишь плечо его слегка дернулось, да качнулась прядь волос, падая на лицо.

Они вышли к Лондонскому мосту около десяти. Улицы давно опустели – погода разогнала по домам даже самых отъявленных любителей прогуляться. Сперва они шли прямо по проезжей части: Фредди расставил руки в стороны и бегал зигзагами вокруг ссутулившегося Джона, едва перебиравшего ногами. Казалось, Сириус и впрямь приближается к Земле, рассекая темный бездушный космос со скоростью, в разы превышающей световую.

Наконец, Фредди подбежал к перилам моста и легко вскочил на парапет. Подсветка башен освещала его стройную фигуру, издалека он казался неведомым волшебным существом, впорхнувшим в этот мир сквозь какую-то кротовую нору, существом с планеты системы Сириуса… Джон замер посреди мостовой, невольно залюбовавшись этим зрелищем. Фредди медленно шагал по парапету, отчаянно балансируя, но в его движениях было больше шутливого изящества, нежели реального страха упасть в Темзу.

- Слезай! – крикнул Джон. – Если ты кувырнешься вниз, я не смогу тебя спасти, я не умею плавать!

Фредди достал из кармана очки и снова нацепил их. Кажется, дождь постепенно набирал силу. Точеные длинные ноги медленно перемещались на фоне ночного неба, сливавшегося по цвету с чернильными водами реки.

- Иди сюда, Дики! Иди, почувствуй, каково это – первые всполохи Сириуса на горизонте!

Сердце Джона снова предательски заколотилось, и он зачем-то ускорил шаг.

- Мы же станем легендами, Дики? – Фредди присел на корточки, протягивая баасисту узкую ладонь.

- Да! – выдохнул тот, не сводя глаз с возбужденного лица вокалиста. – Мы войдем в историю и разрушим ее!

Былая неловкость и неуклюжесть вдруг куда-то исчезли, уступив место какой-то почти кошачьей грации и небрежности. Дики вскочил на парапет рядом с Фредди и, не выпуская его ладонь, окинул взглядом темные воды Темзы у них под ногами.

- А ты знаешь, Дики, что на самом деле Сириус – это двойная звезда? – произнес Фредди, не повернув головы, но на секунду Джону показалось, что его карие глаза как-то особо хищно блеснули сквозь зеленые стекла очков. – Именно поэтому он кажется таким ярким и большим. А еще потому, что он находится не так далеко от Земли, как мы думаем…

Пальцы Фредди чуть сильнее сдавили ладонь Дики, и тот почувствовал, как сердце его готово вырваться из грудной клетки и взмыть вверх-туда, где в небе сияет далекий Сириус.

- А еще она медленно движется к нам, что тоже увеличивает со временем ее яркость… - продолжать говорить Фредди.

- Оттт-кккку-ддда ттты всссссе эттто зннннаешшшшь? – пробормотал Джон, заикаясь не то от холода, не то от волнения.

- Не забывай, милый, я же играю в одной группе с чертовым астрофизиком! – и Фредди звонко расхохотался, внезапно отпустив ладонь басиста. – Их и вправду две – Сириус А и Сириус В. В телескоп мы можем увидеть только А, и оттого он кажется нам ярче, оттого он кажется нам главным, и мы не замечаем скромного В… Хотя именно в нем живет в тысячу раз больше света… Раз в несколько лет они сближаются, и тогда между ними наблюдаются магнитные бури, - Фредди развернулся лицом к Джону и смахнул с лица мокрые пряди.

Джона колотило, словно под током, и он все никак не мог уловить тот момент, когда в слове «Сириус» перестал слышать лишь название далекой звезды.

- Фредди, уже поздно, - пролепетал он едва слышно, с испугом наблюдая за тем, как солист подходит к нему все ближе и ближе. – Тебе же надо успеть еще к Мэри. Ты же хотел сделать ей предложение…

- Магнитные бури, - повторил Фредди, делая последний шаг, сокращавший расстояние между ними до нуля. – Их сближение происходит примерно раз в 40 лет.

Джон чувствовал, как дыхание его участилось, он хватал воздух ртом, и вместе с ним внутрь попадали мелкие бисеринки дождя. Фред стоял так близко, что дыхание Джона вмиг покрыло его зеленые очки слоем влаги. Тот снова снял их и убрал в карман.

- Фредди, я… мне тоже надо идти домой, Вероника, наверное, волнуется… - сказал он, просто чтобы сказать хоть что-то.

Просто потому что не знал, что еще нужно говорить в таких ситуациях. Потому что боялся сказать что-то совсем другое. Или услышать что-то еще более дерзкое.

Рука солиста легла на грудь басиста, и на мгновение Джон испугался, что вот сейчас Фредди почувствует, как сильно бьется его сердце, и поймет, как он на самом деле взволнован.

- Магнитные бури, - снова произнес Фредди, а лицо его было так близко, их носы почти соприкасались друг с другом.

Джон ощутил приступ паники и в попытке хоть как-то отсрочить неизбежное, залепетал:

- Мне очень жаль, что Родж и Брай не смогли пойти с тобой.

- Просто настала пора двум Сириусам сблизиться, - голос Фредди звучал непривычно низко и хрипло.

Его дыхание обжигало щеки Джона. Тот зажмурился и вцепился пальцами в колонну моста позади себя. Секунды текли, словно ленивый дождь с небес, и оседали на их волосах и на камне парапета. Еще шаг – и ботинок Фредди уперся в колонну за спиной Джона, и бедра их слились в единое целое.

- Но… - в последней отчаянной попытке пробормотал Джон, опуская лицо и упираясь подбородком в грудь.

Фредди провел пальцами по его мокрому лицу и улыбнулся. Еще шаг – и вторая нога прижимается к колонне… Джону не хватает воздуха, он поднимает голову, резко вдыхает, и словно в замедленной съемке видит вдруг, как нога Фредди соскальзывает с парапета. Джон пытается ухватить его за куртку, но она такая же мокрая, и рука Дики скользит, не встречая ни единого препятствия. Миг – Фредди взмахивает руками в воздухе и проваливается в темноту, разделявшую и соединявшую небо и реку. Еще миг – и внизу послышался тяжелый всплеск. Несколько секунд Джон бездумно всматривался в черную бездну у своих ног, затем соскочил и побежал к берегу. У причала должны быть хоть какие-то лодки. Там и вправду покачивалось на волнах крошечное суденышко, прикованное цепью к каменному парапету. Джон заметался в поисках камня или чего-нибудь тяжелого, нашел, наконец, обломок того самого парапета и несколько секунд отчаянно лупил им по замку на цепи. Когда тот был сбит, Дики запрыгнул в лодку, не став разбираться с мотором, схватил весла и изо всех сил загреб к середине.

- Фредди, ты там? – крикнул он. – Я плыву, у меня лодка, держись!

Но ни единый звук не нарушил тишину ночной Темзы.

- Фредди, но ты же умеешь плавать, борись! – снова крикнул Джон, потому что молчание казалось ему невыносимым.

Он не мог вспомнить, в какой именно точке моста они находились, и сделал несколько кругов, борясь с тяжелой черной водой, прежде чем заметил что-то на поверхности реки. Это была куртка и разметавшиеся по ней черные волосы.

- Фредди! – выдохнул Джон, наклонился и вытащил солиста из воды.

Он перевернул его на спину, убрал с лица ледяные пряди и прижал ухо к груди, пытаясь понять, бьется ли еще его сердце. Но сердце самого Джона колотилось столь сильно, столь громогласно, что ему не удалось разобрать ни звука. Он прикладывал пальцы к безжизненному запястью Фредди, к его шее – там, где кожа тоньше и нежнее китайского шелка, но руки его предательски дрожали, а холод пронзил его естество, и он тщетно пытался обнаружить хоть какие-то признаки жизни в безвольном теле солиста.

Тогда он принялся отчаянно надавливать ему на грудную клетку, вспомнив, что так его учили в колледже. Затем наклонился, зажал Фредди нос и коснулся губами его ледяных губ, раздвигая их и наполняя своим дыханием. Еще раз, другой, третий… Холодное тело не шевелилось, но Джон продолжал болезненно всей грудью вдыхать мокрый лондонский воздух и выдыхать его в ледяные бездушные губы Фредди.

- Очнись! – кричал Джон. – Очнись! Ты должен очнуться!

Но все было тщетно, и тогда Дики заплакал. Заплакал, наверное, впервые в своей жизни, где проявлял лишь мужество и суровую сдержанность.

- Фредди, - бормотал он, - Фредди, ты не имеешь права бросить меня тут одного… Ты… ты…

И Джон вдруг резко наклонился и впился губами в неподвижный рот солиста – но на этот раз не в попытке вдохнуть в него жизнь. И в этот самый миг рука Фредди легла ему на спину, а губы откликнулись на неуклюжий поцелуй. Джон вздрогнул и тут же отпрянул, изумленно хлопая глазами.

- Так ты… жив? Ты очнулся?!

Фредди улыбнулся и приподнялся на локтях.

- Я и не терял сознание. Я же прекрасно плаваю, забыл?

- Но… чего же ты ждал? Зачем вот это вот все? Почему молчал, когда я….? – у Джона не находилось слов от возмущения.

- Ну как я мог отказать себе в этом удовольствии? – глаза Фредди хитро сверкнули в темноте. – Да и потом когда еще сам Джон Дикон полезет ко мне с поцелуями!

- Ты… ты… - и Джон с размаху отвесил Фредди звонкую оплеуху.

- Я тоже люблю тебя, милый, - и Фредди расхохотался, а хохот его помчался по реке, отражаясь от каменного парапета.

- Еще скажи, что и с моста ты свалился нарочно! – буркнул Джон, разворачивая лодку к берегу.

- Нет, вот здесь осечка вышла, - разочарованно цыкнул Фредди. – Там ведь наверху намечалось что-то поинтереснее падения, а? – и он подмигнул, снова кладя ладонь на спину Джона.

- Как ты там сказал? Сириусы сближаются раз в 40 лет? – и Джон шевельнул лопаткой, скидывая руку солиста.

- Что-то около того, - задумчиво произнес Фредди.

- Вот и поставь будильник на следующие сорок лет! – со злостью выплюнул Дики и яростно загреб в направлении берега.

- Я замерз, - тихо произнес Фредди.

И Джон вдруг ощутил, как его губы обдало жаром.

========== 8. ==========

- Будильник давно прозвенел, - на стол перед Фредди лег увесистый том в яркой обложке.

«Все о звездной системе Сириуса», - медленно прочел он и поднял голову. Рядом стоял взъерошенный Джон – если только такое определение можно было применить к его коротко стриженной шевелюре.

- Все магазины оббегал, но все-таки нашел, - удовлетворенно хмыкнул раскрасневшийся и запыхавшийся Дики и плюхнулся на диван. – Я закурю?

Фредди задумчиво кивнул, а в глазах его блеснула до боли знакомая искра.

- Ну прости. Когда он прозвенел, я все еще лежал в холодильнике, - развел он руками, а на лице его расплывалась хитрая улыбка.

- Еще скажи, что и заморозил себя нарочно! – Дики выдохнул дым прямо в лицо вокалисту, и тот закашлялся.

- Милый, вообще-то я умер от пневмонии, не забывай об этом! – возмущенно крикнул Фредди.

- Кто здесь умер? – Джон обеспокоенно принялся осматривать комнату. – Я вижу только сорокапятилетнего мудака, пытающегося держать нас за идиотов, - и Джон весело подмигнул.

- Какой текст, какой лексикон! – охнул Фредди, прижимая ладони к щекам. – Ты прошел курс обучения английскому мату по ускоренной системе Роджера Тейлора? Или это сам Роджи заявился ко мне в карнавальном костюме Дики?

- Я вот думаю, тебе сразу врезать или подождать, пока доктор Купер даст мне на это официальное добро… - протянул Джон, скользя глазами по стройной фигуре смеющегося Фредди.

- Ну прости, прости. Ты же знаешь, как я не люблю этих трогательных сцен и объятий и…

- Фредди! Я сейчас разозлюсь! – погрозил ему пальцем Джон.

- Ну ладно, ладно. Допустим, я захотел немного пошутить…

- Немного?! Пошутить?! – Джон задохнулся выпускаемой струей дыма и согнулся пополам, пытаясь выкашлять, попавший в дыхательные пути табак.

Фредди вскочил и принялся усердно колотить его кулаком по спине. В этот момент Джон вытянул ногу вперед, Фредди споткнулся, покачнулся и рухнул на пол, нелепо махая руками в воздухе.

- Да ты просто бессердечный ублюдок, - произнес Джон, туша сигарету прямо о белый кожаный диван.

- Дики! Это же мой диван! Он стоит безумных денег! – Фредди подполз ближе и кинулся осматривать причиненный его мебели ущерб.

На диване расплылась безобразная черная дыра.

- Дики, да ты разоришься, покупая мне новый такой же! – рявкнул Фредди, ударяя кулаком по обивке.

- И вот еще что, сегодня вечером выйдет новостной репортаж о твоем воскрешении. И с минуты на минуту сюда явятся журналисты и операторы. Готовься.

- Что?! – опешил Фредди.

Джон хищно усмехнулся и потрепал Фредди по голове.

- А диван ты себе купишь с гонораров за концерты. Бри уже ведет переговоры с организаторами.

- Дики, а вы не обнаглели?!

- Неа, - улыбка его стала еще шире, и он затянулся новой сигаретой.

- И стоило вылезать из холодильника ради вот этого всего! – притворно заохал Фредди, поднимаясь с пола.

- И сними уже, наконец, эту черную монашескую рясу. Где только откопал ее…

- Дики, а я и вправду тебя не узнаю. Что случилось с моим скромным мальчиком?

- Примерно то же самое, что и с моим бесшабашным кутилой, который вздумал над нами пошутить, сыграв роль несчастного зомби.

- А, может, я не просто шутил. А, может, я… провоцировал?.. – во взгляде Фредди мелькнула кокетливая шаловливость.

- Хм, забавно. Ты кадришь меня? – Джон поднялся с дивана, подошел к зеркалу и внимательно осмотрел себя с ног до головы. В этот раз он не пытался выглядеть лучше и моложе, чем он есть. – Вот этого вот старого обрюзгшего 67-летнего мужика? – и он ткнул пальцем в собственное отражение.

- Нет, ну я, конечно, мог бы сейчас затянуть романтический спич на тему того, что с того самого 1973 года ты ни капли не изменился и так остался для меня прежним юным и прекрасным Дики, но… мы же оба понимаем, что я нагло совру, - хохотнул Фредди, подходя к Джону и кладя ладонь ему на плечо.

- А еще я разучился играть на басу, - спокойно добавил Дики, стряхивая пепел на белоснежный тапок Фредди.

- Дики, да ты совсем потерял совесть! – закричал Фредди, снимая тапок и заботливо стряхивая с него черный порошок.

- Ну, что скажешь? – Джон резко развернулся лицом к другу и посмотрел в карие глаза.

- Милая у нас группа получается. Басист не играет на басу, вокалист не поет, и только ударник и гитарист продолжают уверенно тянуть лямку группы Куин в ее прекрасное будущее – на свалку истории! – Фредди громко зааплодировал и расхохотался.

- И? – настаивал Джон.

- Работаем, ребята! – крикнул Фредди. – Ээээээээооооооооо! – и его голос эхом разнесся по дому.

- Да ты бессовестный враль! – возмущенно заорал Джон, обвивая рукой шею Фредди и прижимая его к себе. – Ты и потерю голоса симулировал?

- Нуууу… - замялся Фредди, опуская глаза.

- Ладно, хрен с тобой. Басовые партии я подучу. Что-нибудь выдать попробую.

- И что, мне придется ехать с вами в тур? С тремя старыми пердунами?- простонал Фредди, падая на диван и закатывая глаза.

- Ну, ты можешь поискать себе кого-нибудь помоложе. Ну, допустим, из созвездия Центавра…

- Это ты на кого намекаешь? – насторожился Фредди.

Джон опустился перед ним на корточки и тепло улыбнулся.

- Я безумно рад твоему возвращению. Хоть ты и чертов ублюдок и бессердечный лжец.

- Нет, ну а как еще я мог заставить тебя вспомнить про это? – и Фредди постучал ногтем по увесистому тому на столе. – Не речи же романтические толкать. Ты же знаешь, я их до жути не люблю.

- Зато обожаешь приколы и розыгрыши. Это я в курсе, - закивал Джон, ощущая, как к горлу подступает предательский ком.

- Это же весело, Дики! Живем один раз, помнишь? Жизнь не должна превращаться в болото!

- Да, но она превратилась, - он медленно поднялся и выбросил недокуренную сигарету в форточку.

- Так, может, попробуем выбраться из трясины, а?

- В моем-то возрасте? Немыслимо, - помотал головой Джон, садясь на диван рядом с Фредди и отворачивая лицо.

- Ну вот, узнаю своего старого нытика и ворчуна, - ласково улыбнулся Фредди, кладя голову ему на плечо. – Дики, сегодня доктор Абрамс изобрел лекарство от СПИДа, а завтра он может создать эликсир вечной молодости…

- А может и не создать. А может создать его лет через 30, когда будет уже поздно. А может…

В этот момент палец Фредди лег на пересохшие губы Джона.

- Заткнись, а. Посмотри в небо. Сириус сегодня особенно яркий. Наверное, началось очередное сближение.

- Ага, и магнитные бури, - процедил Джон, тем не менее, поднимая голову и глядя в окно. – Кстати, а где то кольцо? Ну, которое ты мне тогда показывал. Я ни разу не видел его на Мэри.

- А, - махнул рукой Фредди, - утонуло тогда же в Темзе. Выскользнуло из кармана. Да я его и не для Мэри покупал.

- В смысле? – насторожился Джон. – Ты же сам говорил…

- Поехали к Браю, - резко сменил тему Фредди, соскакивая с дивана и подходя к шкафу. – Послушаем, как ты там разучился на басу играть.

- Постой, я все-таки не понял…

Фредди развернулся на пятках и вонзился карим взглядом прямо в удивленно распахнутые глаза Джона.

- Если мы все будем понимать, если мы построим вокруг себя мир полной ясности, разве сможем мы в нем жить? А, малыш? Если я скажу тебе все, что думаю и чувствую сейчас и чувствовал тогда, разве станет тебе от этого легче, Дики?

Тот сглотнул и резко помотал головой.

- Вот. Мы влипли с моим СПИДом и заморозкой по самое некуда. Но все-таки не так сильно и необратимо, как те же битлы. Что-то мы еще можем исправить, а что-то нам уже неподвластно. Не лучше ли попытаться сделать хоть что-то, чем бесконечно рефлексировать на тему того, а что было бы тогда в 1973, если бы…?

- Фредди… - пробормотал Джон, чувствуя, что задыхается, а грудь его сжимают рыдания. – Я… я…

- Узнаю старого друга, - улыбнулся Фредди. – Заикается, смущается, краснеет, двух слов связать не может. Хоть что-то в этом мире неизменно. Слава доктору Абрамсу!

- Аминь, - выдохнул Джон и ощутил, как в сердце его вошел покой.

- А вообще, - Фредди натянул гавайскую рубашку кислотных цветов и узкие белые джинсы, - я бы эту идею с эликсиром молодости так просто не бросал. Чем черт не шутит, а? Запишем вас троих в контрольную группу…

- Почему сейчас все проще, чем тогда, в 1973? – выдохнул Джон, отчаянно заламывая руки.

- Может, потому что нам уже нечего терять, кроме твоей девственности? – подмигнул ему Фредди и выскользнул из комнаты, и в тот же миг по коридору понеслось громогласное ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭООООООООООООООООО!!!