Колониальная Пехота (СИ) [Руслан Зейналов] (fb2) читать онлайн

Колониальная Пехота

Глава 1: Засада

— Шевелись! — крикнул строю сержант, сверкнув искусственными клыками. Его глаза глядели на будущих солдат, вымазанных в грязи. Каждый второй еле волочил ноги от усталости — шестичасовому маршу обрадовался бы только мазохист. Никто не скажет, но такие в отряде есть. Сержант был бы и рад врезать этим увальням дубинкой или рукоятью пистолета, но настроение в отряде от этого только повысится, а это ему не нужно.

— До сбора на обед осталось двадцать минут, а до стен первой линии ещё чёртов километр! — подгонял он, хотя сам не сильно радовался перспективе орать на солдат, пешедралом волочась к базе. Единственное, что поддерживало в командире взвода силы — грёзы о пайке старшего сержантского состава и надежда на появление машины караульной службы. А это было реально — караульные были готовы поддержать усталого взводного, просто добавив в отчёт строчку «участие в учебном процессе с целью повышения общей эффективности».

— Ребят, вы, может, хоть слово скажете? А то плетётесь как груз на верёвочке, куда прикажут, и от вас ни чиха ни дыха, — проворчал курсант в чистой, в отличие от остальной одежды, форменной куртки. Его тихий протест никто не поддержал — все остальные в подразделении хранили молчание, переставляя ноги по сухой дороге.

«Да это же бред! Их с грязью мешают, отдыху не дают, чуть ли не по дням без жратвы оставляют, а им хоть бы хны.» – пронеслось в голове того самого недовольного.

Вдалеке, поднимая песчаную дымку, катилась БМП. По мере её приближения глазу открывались новые детали — лопнувшие стволы курсового спаренного пулемёта, судорожно дёргающая башня, которой что-то мешало повернуться. Самым целым казался плазменный лучемёт на кронштейне, фотонное ядро которого бойко светилось синим. Шесть сегментных колёс были целы — и это, наверное, самое приятное из общего состояния бронемашины. Судя по виду, оа только что покинула бой — дымились следы попаданий, от триплекса и двухсантиметрового листа, защищавшего смотровую щель мехвода, осталось только воспоминание и облупленная краска.

Сержант замахал руками, привлекая к себе внимание водителя. БМП чуть сбавила скорость и тормознула в метрах десяти. Чья-то рука в экзоперчатке подтолкнула люк командирской башни, и на свет вылез мужчина в форме. Его торс и руки окружали провода и детали экзокостюма. Правая рука была свободна от оков механизма, и, судя по изредка возникающим искрам, в эти оковы более не влезет.

— Взвод, стоять! Передышка пять минут, пока я разговариваю, — махнул рукой сержант и двинулся к БМП.

***

Я благополучно повалился на задницу. Бросив на меня пару косых взглядов, сослуживцы поступили точно так же — только с меньшим энтузиазмом. Вместо, казалось бы, нормальных разговоров, чуть ли не гробовая тишина совершенно не изменилась. Солдаты просто восстанавливали дыхание и бегали глазами по сторонам.

В их взглядах нельзя было прочитать и намёка на умные мысли — складывалось ощущение, что они все попросту болванчики, исполняющие приказы.

И это было правдой. Гипнофильм крутили всем, кто «добровольно» попадал в Колониальную Пехоту. Правда, моя удача тогда сыграла козырную карту.

«Я уверен на все сто процентов, что эта тягомотина не стоит того. Нас уже должны были выслать к звёздам новых планет...» – мечтательно протянул я, прикрыв глаза и задумавшись.

Моя жизнь до призыва была как-то... Проще. И интереснее. Да, работа была непыльная, платили мало, место жительства, мягко говоря, не самое безопасное.

Но там было интересно жить. В дороге могли подстерегать опасности. Фронтир сам по себе место опасное, так и люди там жили особые. Со своей приключенческой жилкой.

Такая жилка досталась и мне. Я мечтатель до мозга костей. Грезил о звёздах, о собственном корабле, верной команде, приключениях. О том что я стану главным героем собственной жизни.

Попав в Колониальную Пехоту, я понял, что мои мечты тут колышат только меня и самых гадких людей на белом свете, безнравственных и бессовестных гончих псов.

Тем временем левый боковой люк и десантная аппарель с грохотом опустились, подняв очередную волну пыли. Оттуда выскочили побитые бойцы, вооружённые чем попало — разнообразия как цветов в хвосте павлина. Кто-то светил пехотными плазмерами, в чьих-то руках покоились взведённые пистолеты, а у пары бойцов вообще слегка архаичные автоматические винтовки, приклад и цевьё которых были сделаны из дерева. Великая древность. Лидер недобитков вышел и пафосно передёрнул затвор дробовика и пробежался взглядом по нам, после чего достал сигарету и закурил.

Я отвлёкся от разглядывания солдат и прислушался к разговору командиров:

— Вы случаем не на базу их тащите?

— Так точно, жрать то им надо, к сожалению.

— Советую развернуться и переть куда-нибудь ещё. База «Льеж» охвачена огнём. Мы вообще не поняли, что происходит — люди начали попросту помирать всеми возможными способами, даже наши коновалы обзавидуются. Затем ещё и деревья взбесились, снесли стены первой и второй линии, подавили кучу народа и техники, разнесли пару гаражей с танками и на том встали. Потом потери возросли ещё сильнее, и — череда взрывов в центральном корпусе. Весь вышком базы был на совещании. Командиры подразделений поделились на два лагеря: одни попытались организовать оборону и встретить противника огнём, а другие начали драпать кто куда. Как вы понимаете, первые к этому моменту закончились. А вторых посекли деревья — нам вон вообще железку воткнули. Но повезло. Уцелели единственные из всей колонны.

— Мы можем чем-то помочь? — нахмурившись, спросил сержант.

— Сомневаюсь, у вас даже оружия нет. В этом, откровенно говоря, и проблема, от взвода солдат я бы не отказался. Пусть и тащить вас разве что на броне. — вздохнув, командир экипажа БМП напряг сервоприводы экзоскелета и резко вырвал арматуру, мешающую башне крутиться. Наводчик не удержался и повертел, отчего получил пинок от командира.

Арматура отправилась в дальний полёт.

— А если быть серьёзным, Банчоза… Делайте но… — договорить ему не дал взрыв станкового плазменного лучемёта. Туча осколков и горячая плазма полетели в сторону командира и сержанта. Человек в неполном экзоскелете умер мгновенно, осев на свою комбашню.

Сержант закричал и схватился за лицо, но тут же затих, оказавшись прибитым к корпусу БМП как плакат. Пехотинцы открыли огонь на поражение вокруг себя, не целясь и не стараясь занять оборону — так сильно на них надавила общая истерия. Курсанты залегли почти в полном составе, но тут по ним начал проходить неуловимый вихрь. Со свистом их тела разрубались на части, отлетали руки и головы. Прямо из-под земли возник древесный корень. Пехотинец с автоматом вскрикнул и повернул ствол в его сторону. Грохот архаичной автоматики прибавился к общему шуму. Пули винтовочного калибра отскакивали от корня, не способные его пробить. Извернувшись, корень разделился на несколько мелких отростков и вонзился в тело бойца в нескольких местах. Не прекращая своё движение, корень начал рубить других солдат.

Вихрь и свист от группы курсантов сместились к солдатам. Сержант, выстрелив в неопределённую сторону из дробовика, крикнул: «Врассыпную!», и его подчинённые приступили к исполнению, разлетаясь в стороны, прочь от бушующего корня и приближающегося вихря. Со свистом что-то отделилось от общего безумия и ринулось на сержанта. На пару мгновений под дневным солнцем блеснуло лезвие, охваченное мелкими корешками, но тут же скрылось. Лишь поднимающиеся волны пыли позволяли понять, что неизвестный приближается. Сержант-колпех присел на колено, поудобнее перехватил свой дробовик и выстрелил несколько раз. После этого он начал двигаться назад, прочь от БМП, на ходу закидывая новые заряды.

На дорогу брызнула… Кровь? Оливкового цвета жидкость начала течь практически по воздуху, и в этот момент наваждение спало — то, что напало на колонну, не являлось человеком. Да, оно имело примерно схожие очертания — правда изгиб ноги был какой-то не такой. Всё это существо было древесного цвета, и не просто так — всё тело оплетали корни, а там, где должны быть глаза, горели зелёные огоньки. Осознание раскрытия маскировки пришло не сразу — тварь какое-то время стояла в ступоре, после чего протяжно заревела и в несколько движений добралась до лесополосы.

Бушующий корень, до этого гонявший удирающих пехотинцев, развернулся и вонзился в голову обидчика. Выйдя тем же путём, что вошёл, корень ушёл под землю.

Вихрь разделился на несколько более мелких — и затем последовала кара. Дающие дёру колпехи пытались отстреливаться, но у них не было шанса. Лишь пару раз кровь противника проливалась на дорогу, но они исчезали раньше, чем наваждение, дающее им превосходство, спадало. Шум огнестрельного оружия становился всё локальнее. Уже не грохотали архаичные автоматы, ведь их владельцы были нанизаны на корень, как мясо, ещё в начале битвы. По ту сторону БМП до последнего стреляли из пистолета. Стреляли не жалея ни себя, ни своё оружие — гильзы всё летели и летели, а магазины, похоже, меняли практически на лету. Но и этому было не суждено пережить битву — голова владельца в шлеме взлетела в воздух и шмякнулась об корпус бронемашины, там по итогу и оставшись.

Последним из смертельной симфонии замолчал плазмер — его соло завершилось пиканьем индикатора перегрева малого фотонного ядра, одновременно ставший похоронным маршем владельца. Взрыв озарил пространство вокруг него и задел всех, кто к нему приближался. Сразу группа незнакомых тварей возникла перед ним, раненная или покрытая ожогами. Той, что была ближе всех, досталось сильнее — её тело, на четверть сгоревшее дотла и осыпавшееся пеплом, отбросило в сторону БМП.

Я тем временем валялся под трупами, стараясь ничем себя не выдать — быть превращённым в фарш я не испытывал никакого желания. Слишком уж был силён противник, который за пару минут умудрился вырезать, по сути, два взвода пехоты и привести в негодность бронемашину… Хотя стоп. БМП!

Мехвод, очнувшийся от ступора, прожал газ. Шесть сегментных колёс рванули по дороге. Вот только далеко ему уехать не получилось — корень-убийца возник из той же ямы и вцепился в пару задних колёс, отрезав экипажу путь отступления. Существо из той группы, что досталось взрывом плазмера, подбежало к носу машины. Ловко запрыгнув на капот, тварь на четвереньках приблизилась к смотровой щели и заглянула внутрь, мотая головой, подобно змее. Перепуганный мехвод схватил гаечный ключ и с криком ткнул им в лицо твари. Существо затихло практически моментально, и, царапая покрытие, скатилось вниз. Это вызвало вполне закономерную реакцию — ярость. Другая тварь запрыгнула на тот же капот и бросила в щель какую-то хрень. Я уж было задумался, что это, но взрыв и брызги кислоты стали вполне красноречивым ответом на мой немой вопрос.

Твари немного разбрелись по полю боя, и вскоре большая часть ушла куда-то в лес, оставив одну из товарок. Наблюдать? Вырезать выживших, если такие есть? Запечатлеть поле боя?

Плевать, мне жить хочется.

Мои глаза забегали по округе в поисках ближайшего трупа. Таким был один из пехотинцев, разрезанный крест-накрест. Его левая рука валялась ближе всего к кучке мёртвых курсантов, а ладонь сжимала чересчур громоздкий пистолет хрен знает какого калибра, но по виду — ручная артиллерия, не иначе.

Я, прикрываясь телом своего товарища по цеху, подполз и подтянул руку к себе. Самым сложным казалось разжать пальцы. Мёртвой хваткой вцепился, гад, кхм.

Наконец-то, приложив максимум усилий и чуть ли не тужась, мне удалось вытянуть пистолет. И правда тяжёлый — жуть. Я начал осматриваться в поисках той самой твари, что осталась одна. Вместе с глазами двигался и ствол пистолета.

Что-то с упорством танка дышало мне в ухо.

Я выпучил глаза и медленно повернул голову. Та самая тварь, не скрытая наваждением, с интересом меня разглядывала. Её зелёные глаза-огоньки меняли яркость, то тускнея, то наоборот, разгораясь. Повернув голову чуть набок, существо продолжило наблюдать. Хотя бы явно дышать прекратило, а то бы совсем абзац.

Я сглотнул и начал медленно направлять пистолет в её сторону. Это не осталось без внимания — свет стал чуть более пугающим, прибавив кислотности в свою зелень. Вполне понятно, что это означало, не надо быть ксенобиологом. Я сунул пистолет в карман и потихоньку начал отползать.

Агрессивность света прошла. Фух.

— А я уже подумал, что меня прямо сейчас убьют или изнасилуют. Удивительно. — буркнул я, качая головой и поднимаясь.

Тварь, похоже, попыталась изобразить удивление — один из огней уменьшился в размерах, а другой, наоборот, разгорелся. Голову же она склонила набок.

— Не понимаешь, походу. — сказал я, после чего отряхнул форму. Надо бы запаску поглядеть.

«Грязь…»

Не моя мысль, слишком конкретная и умная. Я приподнял бровь и глянул на существо.

«Грязь-животное. Другая кровь. Грязная кровь».

Ну спасибо, блин, только оскорблений мне не хватало.

«Уходить».

Я помахал ручкой и кивнул. Существо скрыло себя наваждением и исчезло.

— Писец, я только что говорил с не-человеком. Такое вообще бывает? — спросил я себя, перешагивая через тела и направляясь к десантному отсеку. Протиснувшись в малый люк, я, не оглядываясь, подошёл к ближайшему сидячему месту и приподнял его.

Под ним лежал заветный аварийный набор. Я с рвением открыл его и выудил комплект униформы. Счастье находишь там, где не ждёшь, верно?

А вообще... Повезло. Я сейчас был в таком дерьме, что и не осознать сходу. Настолько близко я оказался к концу своей жизни, настолько близко была моя смерть... А фортуна меня любит. Может, стоит попробовать поплыть по течению? Просто так я бы не уцелел.

Значит, пора быть героем?

Моя куртка полетела в направление аппарели, вместе с грязной майкой, ботинками и штанами. Я преспокойно нацепил штаны, правда, не застегнул, потому они съехали вниз, завязал шнурки на чистых берцах и накинул футболку. Но стоило мне потянуться к упавшим штанам, раздался щелчок.

Справка по миру 1

Справка по миру «Колониальной Пехоты»

ВЫПУСК ПЕРВЫЙ

КОЛОНИАЛЬНЫЙ СОЮЗ

Объединение колоний терран, расположенных на протяжении Кольца Снайдера – группировки звёздных систем вокруг Солнечной. Колониальный Союз основан в 2192 году, когда колонии смогли восстановить межзвёздную связь и наладить политическое взаимодействие. В Совет Человечества – главный орган законодательной и исполнительной власти – входит по одному представителю от каждой колонии. Государство людей является отлаженной бюрократической машиной, которая, при своих масштабах, способна пережить мелкие просчёты и ошибки. К сожалению, эти ошибки слишком учащены, что сильно сказывается на работе гуманитарных, полицейских и военных структур.

КОЛОНИАЛЬНАЯ ПЕХОТА

Крупнейшее военное формирование в истории человечества. В активно действующий состав Колониальной Пехоты входит по меньшей мере десять миллиардов человек, и эта численность стабильно поддерживается за счёт постоянного притока новобранцев и успехов генной инженерии. Колониальная Пехота имеет лучшее по меркам человечества вооружение и снаряжение, такое как плазмеры и Боевую Индивидуальную Броню Армейца, которая, благодаря своей модульности, позволяет солдатам быть готовым к любым погодным условиям. Колониальная Пехота является глобальной организацией, которая защищает человечество как от внешнего врага, так и от самого себя.

УНИФОРМА КОЛОНИАЛЬНОЙ ПЕХОТЫ

Для удобства работы в любых условиях разработан максимально простой и эффективный комплект одежды. Он состоит из специального тонкого нательного белья, которое покрывает всю площадь кожи тела кроме ступней, кистей и головы. Для кистей и ступней имеются полнопальцевые перчатки и носки соответственно. Оно впитывает влагу и не пропускает воздух. Имеет чёрный цвет.

Второй частью комплекта являются форменная куртка и штаны. Курка имеет два нагрудных и два наплечных кармана, имеет два внутренних армированных слоя для защиты от ножевых попаданий. Воротник регулируется, в нём находится вшитый капюшон. Штаны типа «карго» со вшитым армированным слоем и защитой коленей. Ширина штанины регулируется липучками у ступни. Цвет зависит от условий, в которых участвует Колониальная Пехота.

ПЛАЗМЕРЫ

Несмотря на подавляющую распространённость огнестрельного оружия, Колониальная Пехота предпочитает использовать оружие, подпадающее под тип «плазмер». Принцип действия прост: энергия зажигает газ, что генерирует плазму. Так происходит при каждом выстреле. Стандартными плазмерами Колониальной Пехоты считаются такие штатные образцы, как пехотный плазмер «Косорез» и армейский ручной бластер «Подонок».

КОНЕЦ ПЕРВОГО ВЫПУСКА

Глава 2: Серая смерть

Гадкий щелчок заставил меня застыть на полпути к успешному надеванию штанов из заначки внутри БМП. Слава стальным яйцам наставникам из учебного лагеря, нас отучили прудить в штаны от подобных неожиданностей. Мои глаза забегали из стороны в сторону в попытке найти источник злополучного звука. Искал я недолго — стоило мне повернуть свою пока ещё не пустую голову налево, моя переносица поцеловалась с холодным стволом пистолета. Штатный армейский бластер — батарея на сорок выстрелов, регулятор мощности, встроенный коллиматорный прицел. И это чудо военной инженерии угрожало моей возможности умереть не с яйцами по ветру.

— Кто такой будешь?! Отвечай! — бросил владелец оружия, открываясь моим глазам. Мужчина передо мной был гладко выбрит — суровые армейские порядки — одет в грязный, порванный офицерский мундир с парой медалей на груди, на руках белые перчатки (дурацкая традиция, которая почему-то держится у нас в Пехоте, несмотря на нашу грубость и мужланство). Эти же самые культи жутко трясутся, отчего на моём носу ствол бластера танцует вальсы. Что, естественно, меня напрягает.

— Курсант едрить-вашу-мышь-лысый-злой-коротыш, сэр! — ответил я стандартным курсантским речитативом, который был жутко популярен среди моего и прошлого поколения новобранцев. Они меняются каждые лет пятьдесят-сто, но это уже лишние подробности.

— Что? — он посмотрел на меня, не скрывая удивления. К слову, я упоминал, что другой рукой он держится за голову? Он прижимал носовой платок к виску, и белая тряпица потихоньку краснела, а пятно расширялось, занимая пространство полностью и бесповоротно.

— Виноват, сэр, вы, вероятно, контужены. Курсант Данлоп, сэр. — я, конечно, по всем правилам соблюдал нормы общения со старшим по званию, но натягивать штаны не возбранялось, потому со спокойной душой подтянул до талии мешковатые «карго» и застегнул «умный» пояс, который сразу же подстроился под меня. Приятная и полезная мелочь. Как и несколько подсумков да ножны с штык-ножом, которые прилагались к поясу по Стандартному Упорядоченному Комплекту Армейца №76.

— Курсант, значит. Кто-то ещё выжил там, снаружи? — офицер опустил пистолет в кобуру под левым плечом и плюхнулся на сидячее место. Он взглянул на покрасневший платок, тяжело вздохнул и приложил его обратно.

— Никак нет, сэр. Разрешите узнать ваше звание, сэр!

— Разрешаю. Я — лейтенант Шим. Командовал взводом бойцов, который сопровождал этот БМП во время… Эвакуации, назовём это так. В общем, принимаю командование над… Тобой, курсант.

— Сэр, так точно, сэр! Какие будут указания, сэр?

— Найди мне бинт и флягу. А себе — приличное оружие, ибо пистолет у меня только один. Тем более, рыться в фарше, который остался от командира БМП и экипажа, смысла немного. Кроме варианта, в котором ты оказываешься каннибалом, сильно снижая планку затруднений на порядок.

— Никак нет, сэр, каннибалом не являюсь, сэр. Исполняю приказ, сэр! — пробурчал я скороговоркой, после чего прихватил с сиденья свою ручную артиллерию, которую так и опробовал. А потом выбрался из душного десантного отсека.

Поле боя выглядело откровенно плохо. С нашей стороны.

***

Из БМП выбрался курсант в более чистой камуфляжной форме и с пистолетом наголо. Выглядел он, конечно, храбрым, но недостаточно, чтобы легко спрыгнуть на грязь и начать рыться в трупах. Паренёк аккуратно опустил ноги в высоких ботинках на землю. Начал водить пистолетом из стороны в сторону, якобы это может помочь определить противника и так далее. Но он понимал, что старый пистолет, годный для запугивания птиц и ссущихся новобранцев, не поможет откровенно ничем. Потому, заприметив торчащий приклад боевого дробовика, он запустил пистолет мёртвого сержанта куда-то в кусты.

Курсант подхватил дробовик, удивительно проигнорировав чавкающий звук, который тот (или то, в чём он лежал) издал, и проверил его состояние. «Вроде работает» — пробурчал он. Но тут ему пришла в голову гениальная мысль подобрать ещё и боеприпасы, чтобы было чем стрелять, и нагнулся. Это спасло ему жизнь, потому что…

***

— Ёк! — брякнул я, когда услышал звон и треск металла. И обернулся.

Чёртов пистолет полетел в мою сторону и вонзился в корпус БМП! Если бы не моё шестое чувство, совмещённое с попустительским отношением к разовому подбору максимального количества экипировки и желанием иметь лишние полшанса на выживание, моя башка взорвалась бы как арбуз, по которому выстрелили из штурмового плазмера для десантных войск.

Я примерно уловил, откуда летел пистолет и направил дробовик туда. Оттуда на меня смотрели два горящих кислотно-зелёных глаза. Прямо из кустов. И я сильно сомневаюсь, что эти глаза выражали любовь, признание и сожаление моей жестокой судьбе.

— Курсант! Какого хрена? Что долбит в корпус этой чёртовой могилы? — это лейтенант с ворчанием выглядывает из БМП, помахивая пистолетом.

— Не могу знать! Но я сомневаюсь что этому неизвестному интересно танго с нами, сэр!

— Тогда уничтожь его! Он враг! Огонь, солдат! — и, показывая мне пример для подражания, навёл бластер и выстрелил. Я на уровне инстинктов, вбитых учебкой, бросился в атаку.

Ненавижу свои инстинкты и учебку особенно.

Угадайте, что я забыл там, откуда рванул? Правильно, патронташ с боеприпасами. И потому мне оставалось надеяться, что дробовик заряжен. Я прицелился и на бегу нажал на спусковой крючок. Дробовик бахнул, ударив меня по плечу. Спасибо за отсутствие компенсаторов отдачи, сарж.

А глаза пропали. Старания как мои, так и лейтёхи были успешны. Для садовников — мы вполне успешно накрошили кусты, за которыми были те слегка пугающие зелёные глаза. И тут до меня снизошло озарение. Знаете, так бывает: неожиданно понимаешь, что что-то не так, и это «что-то» ты вполне ясно видишь в своём мысленном беспорядке.

— Эхм... Может, мирно решим вопрос? Я всё-таки не злой... Белый и пушистый... Кхм... — крикнул я в пустоту, надеясь на сознательность противника и понимание общегалактического.

«Грязь-животное сменить покрытие» — раздалось у меня в голове. Спасибо за ядовитое замечание.

— Это называется одежда. Покрывала мы меняем в казарме раз в неделю. — ответил я, — А что ты тут делаешь? Вы же вроде ушли по-английски.

«Приказ матери» — резкости в этом ответе было раза два в больше, чем на нашей ротной фотографии.

— Да хоть чёртовой. И вообще, будь добра не называть меня «грязь-животное». Мне обидно. Как минимум потому, что я более-менее чистый.

«Матерь желает видеть. Странные чувства. Мановения. Душок.»

Я отчётливо услышал, как за моей спиной вылез лейтенант. Вяло переступая через металл и мертвецов, он с интересом смотрел, как я болтал с непонятной тварью. Ну, как болтал. Думал, что для меня нетипично.

— Хорошо. Предположим, у твоей матери фетиш на барахтающихся в грязи молодых людей с дробовиками и в армейской форме. Не суть. У меня вопрос. Можно?

«Давай-за»

— Что на севере?

«Серая смерть»

— Прозаично.

«Уходить! Прямо сейчас!» — и с этими словами она схватила меня за ворот и потащила за собой. Не так я себе представлял первое свидание. Или второе? Скорее второе, ибо первое закончилось вооружённым нейтралитетом.

Она затащила меня в кусты и практически вдавила в землю. Рядом появился лейтенант. Как он умудрился незаметно проскочить? Ладно, главное, что я жив и меня вроде убивать не собираются.

«Молчать тихо! Не шевелить себя!» — прошептала она, и… Исчезла. Бестактная скотина. Могла бы и меня тоже куда-нибудь деть. Наверное.

Мы дружно смотрели на дорогу, ожидая сюрприз с севера. По крайней мере я. Хочется верить, что в её понимании «серая смерть» — стандартная колонна наших вооружённых сил. Несколько танков и бронемашин, содержащих в себе не меньше сотни солдат в средней броне. Страшная вещь в руках гибкорукого командира.

И тут земля затряслась. Сначала слабо, и сильнее, сильнее, сильнее… Я, расположившийся спиной к ближайшему дереву, почувствовал себя в массажном кресле, мощность которого выкрутили в максимум. Такое себе ощущение. Да и дробовик неприятно постукивал по коленям.

То, что шло по дороге, и правда заслужило прозвание «серая смерть». Мордовороты ещё те.

Процессия, возглавляемая верховым воином, двигалась по дороге в жутком ритме, пробирающемся до самого сердца. Всё это сопровождалось дикими выкриками, громогласной реакцией со стороны орды, и барабанным боем. Развевалось гигантское знамя на шкуре неизвестного северного пушистого зверька.

Выглядели гиганты внушительно — броня из ворованного металла, кожи и шкур; оружие, разнящееся практически во всём — были как и самодельные копья-молотки, так и вполне необычные для этих уродцев армейские плазмеры. Факт наличия плазмеров у двухметровых серых варваров меня напрягал больше всего, ибо даже в руках недотёпы, плазмер является оружием победы.

Простите мне мой негалактический, но это звиздец, товарищи.

Варвары шли и шли, пока не добрались до резни, оставшейся после девушек. Вождь показал на БМП и что-то выкрикнул.

От толпы отделилось несколько уродцев, выглядящих, как наши механики-танкисты после трёх часов в компании бухла. Они подскочили к БМП и начали… Его разбирать и что-то творить. Если верить моей фантазии, они хотят присоединить наш БМП в своё воинство. Но не маловата ли тачанка?..

«Грязь-животные. Уходим. Мной-за!» — прошептала твара, и, слегка ослабив своё наваждение до состояния заметной ряби, повела нас прочь. Мы, не имея выбора, поползли за ней.

***

Драковождь Грумза Большой Бругх, лидер этой орды, слез со своего бронированного монстра и подошёл к БМП. Рядом с ним он заметил что-то непохожее на обыкновенную красную кровь. Пригнувшись, он провёл пальцами по зеленоватой лужице и принюхался. Этот запах и цвет были ему знакомы. Грумза грозно зарычал и сказал что-то на своём языке.

Орда отозвалась грохотом, полным ненависти. Вождь отдал приказ, махнув топором по кругу. Воинство начало наводнять лес вокруг. А сам драковождь, возглавив небольшую группу из десяти варваров, пошёл прямо по следам курсанта.

Глава 3: Неприятности?

Наша троица неудачников пробиралась через высокую траву и деревья. Мы старались это делать относительно быстро, потому что за нами слышался треск, топот и чьи-то грозные крики. Не знаю, какая вожжа ударила под хвост того верхового, но теперь серые уродцы разошлись по лесу и крушили всё на своём пути, будто бы пытаясь кого-то найти. И у меня смутные сомнения, что ищут нас с лейтенантом.

В моих руках всё ещё был траншейный дробовик. Деревянный приклад и рукоятка сильно выбивались на фоне современного снаряжения, которое вовсю использовало полимеры и новейшие сплавы для того, чтобы оружие не сломалось в руках охламона из учебки. К сожалению, даже сверхкрепкий материал не способен уберечь автоматическую винтовку от злобы сержанта-инструктора. Представьте себе – каждый месяц мы запрашивали по две-три новых винтовки, дробовика. А однажды сержант избил Тайда плазмером до такой степени, что оружие чуть не взорвалось в руках у саржа. Оно взорвалось примерно метрах в десяти, потому что он его отбросил.

Моя форма снова была грязной до жути. Обидно, хотя и вполне ожидаемо – мы ползаем по грязи да слякоти, оставшейся после недельного проливного дождя. Но в состоянии моей одежды был один весомый плюс – от меня не несло дерьмом.

Лейтенант выглядел всё ещё не очень – походная офицерская форма была практически в клочья, что делало её похожей на старые-добрые маскхалаты. Платок он где-то профукал, так что рану на виске было видно вполне отчётливо. Медали Шим, слава Союзу, убрал в нагрудный карман, и эти блестяшки не могли нас выдать. По крайней мере, он так заявил, когда застегнул этот самый карман. Всё это сопровождалось многозначительным взглядом из пустоты. Я уверен, сценка снятия медалей у неё вызывала странные ощущения. А может и негодование с отвращением. Кто её знает.

Она нас вела за собой. Да, она была невидима, но создала точку на своей маскировке, по которой мы могли следить, куда она ступает. Это сильно помогло нам, ибо иначе мы бы потерялись в этой чащобе и стали бы объектом давления со стороны серых великанов. А я очень сильно не хочу стать ковриком. Мне в учебке хватило.

– Капрал, – шепнул мне лейтенант, приблизившись примерно на полметра, – дробовик заряжен?

– Сэр, так точно, сэр… – я сначала чуть не вскочил, но одумался, – по крайней мере, должен, сэр.

– Тогда сейчас мы это проверим. Открыть огонь по цели перед нами.

– Сэр?

– У тебя перед лицом враг, который использует тебя как приманку для серых! Они однозначно заодно! – лейтенант начал повышать голос, но запнулся и свалился на лужу. И сделал он это настолько громко, что, мне кажется, нас бы услышал даже слепой.

Я жутко выругался и обернулся с дробовиком наголо. На звук плеска воды отозвались и серые – они громко закричали, и, размахивая примитивным оружием и парочкой плазмеров, понеслись в нашу сторону.

В армии нас учили так – видишь противника, идущего в твою сторону? Займи укрытие и открывай огонь на эффективном расстоянии. Огневой мощи твоего взвода должно хватить. Вот только один казус сильно мне казался пугающим – то, что вместо взвода у меня был лейтенант в грязной луже, пришелица в режиме невидимости, и я. Команда мечты, однако.

Враг всё приближался, и наконец-то я мог спокойно вести огонь из траншейника.

Я нажал на спусковой крючок, и дробовик снова стукнул меня по плечу. Пускай и не так сильно, как в прошлый раз. Но всё равно неприятно. Заряд дроби влетел в торс ближайшего серого, пробивавшего себе путь через траву с помощью топора из всякого мусора. Серый великан резко остановился, всплеснув руками, и повалился на землю. Однако, веснушки ему оказались не к лицу.

Реакция была вполне ожидаемой – грозные воины, яростно вопя, ускорили своё продвижение в нашу сторону.

Тут ко мне присоединился офицер. Его бластер выплюнул несколько снарядов в направлении толпы. Мой взгляд встретился с его – всего на секунду. Но в нём было видно, что он готов сражаться. Только это мне и было нужно.

Я дёрнул помпу, и горячая гильза упала рядом со мной. Нацелившись на другого воина, я выстрелил ещё раз. На его голом, накачанном торсе появилось несколько отметин от попаданий, но он не остановился. Я дёрнул ещё раз. Вторая гильза полетела в воздух. Снова выстрел…

… И ничего. Дробовик разрядился!

Я бросил оружие в сторону противника и, резко развернувшись, рванул в сторону. Лейтенант, проявляя чудеса разумности, присоединился ко мне в стремлении свалить к чёртовой матери на рога. Мы неслись через траву и деревья на наиболее возможных скоростях.

– Я… Говорю… Вам… Совершенно… – сочетать бег и разговоры достаточно тяжело даже после девяти месяцев в учебке, – Честно… Я… Хочу… Чтобы… Нас... Спасли… Хоть кто-нибудь!

– Курсант?.. Чёрт тебя… Дери… Беги, пока я не выстрелил! – бросил он, ускоряясь после того, как ему чуть не подпалили задницу из плазмера.

И тут мне стало интересно, а куда делось наше бревно женского пола? Мне казалось, ей приказали за мной следить. Обычно считается, что это предполагает и помощь в экстренной ситуации, иначе следить будет не за кем. А сейчас как раз такая ситуация, чёрт подери! За мной несётся орава серых великанов с жутким желанием отправить меня на тот, простите, свет!

Трава становилась всё короче, и теперь она была мне лишь по колено. Самое приятное то, что она не была острой (а ведь бывает и такое), а наоборот, шелковистой. И легко давящейся.

Я нёсся по лесу, проскакивая мимо деревьев. Их длинные, колючие ветки без признаков листвы так и норовили хлестнуть меня по роже, но опять сказывался опыт учебки – там были и полезные моменты, вроде марш-бросков по лесам в полной экипировке. Мы в средней броне, с плазмерами наголо, с штурмовыми рюкзаками, пот хлещет в глаза; на пути ещё и лежат тренировочные мины. Рядом сержант, укрытый силовым полем, который подгоняет нас, активно крича и помахивая в сторону цели. Хотя бы пистолетом-шокером не пользуется, а ведь и такое мог от большой балды. При всём этом со стороны, в которую мы бежим, в нас несутся лучи турели в режиме парализатора. Мы были вынуждены и пригибаться, и падать рылом в грязь, и прятаться за деревья. За это, нас, кстати, материли на чём свет стоит – мол, как вы, мясо, смеете останавливаться. Охренели! Потом, помнится, мы с товарищем догадались высадить пару батарей плазмера в одну из грёбаных турелей. К нашему удивлению, наши плазмеры были заряжены боевыми. Турель-парализатор взорвалась, обдав землю в радиусе пяти метров осколками и взрывной волной. Но угрозы больше не представляла, потому оставшиеся два человека от взвода в тридцать человек добрались до флага и нажали на кнопку окончания испытания. К нам подошёл сержант, пожал руки и вырубил обоих шокером. Но не пистолетом. Мы пытались бунтовать против оглушений, но как нам объяснил майор Громов, это упрощает способ перевозки солдат и сильно закаляет нас на случай других оглушений уже не союзниками.

А пока я вспоминал свои учебные будни в лесах Эгиды, наша парочка всё ещё бежала, но не так резво, как раньше. Потому разрыв между нашими спинами и серыми гигантами стал намного меньше. Но тут к погоне подключился верховой, и расстояние стало буквально нулевым. Он стоял перед нами, направив на нас кривой меч и злобно скалясь, смеряя нас взглядом.

Мы с лейтенантом встали как вкопанные, оказавшись в окружении серых великанов. Офицер направил пистолет на лидера орды, а я выхватил из ножен штык-нож и встал в боевую стойку. В этом конечно смысла не было, ибо серые однозначно пустят нас на фарш и моя маленькая заточка ничего им не сделает. Как комариный укус слонозавру. Но попытаться надо. Хотя бы не опозорю Колониальную Пехоту, которая подарила мне такую прекрасную учебку, такие весёлые будни и такую высокую смертность среди курсантов.

– Я ДРАКОВОЖДЬ! ВАША НА МОЙ ЗЕМЛЯ! ПУЩУ КРОВЬ! ПРОЧЬ! – рычал он на общегалактическом, таком же ломаном, как у девы в невидимости, но всё же погрубее.

– Драковождь? Хм. – мой единственный союзник человеческого вида, не опуская пистолета, приблизился к великану и горделиво заявил, – Я – лейтенант Шим, офицер Колониальной Пехоты, на данный момент уполномоченный представитель Колониального Союза! Я требую неприкосновенности для меня и моего…

Лейтенант не закончил, потому что взмахом кривого меча «драковождь» отделил голову от тела и отправил её в дальний полёт. Тело, лишившееся мозгового центра, не выпуская пистолета из рук, повалилось сначала на колени, а потом и попросту на землю, окропляя траву кровью. Со звоном из кармана выскочили медали, блестящие на палящем солнце.

Бластер торчал из под левой руки, и я мог бы его достать, но если я рвану к нему, то кольцо серых великанов, которое медленно сужалось, схарчует меня заместо морковки, что, безусловно, мне не нужно от слова совсем.

Я сделал несколько шагов к телу, поглядывая на верхового. Клинок его меча молчаливо следовал за мной, а сам драковождь лишь тяжело дышал, пиля меня взглядом. Серые делали шаги вместе с моими. Это мне совершенно не нравилось. Всё это сопровождалось гробовым молчанием, что напрягало меня ещё больше. Меня не покидало чувство неправильности происходящего. Слишком большое количество совпадений. Или не совпадений. Плевать. Один чёрт всё плохо.

Я слегка пригнулся и потянул руку к бластеру, за что заработал общественное порицание в виде рычания. Потому я отвёл руку обратно. И встал. Как и они.

Я всё ещё стоял, практически недвижимый.

И они тоже.

И опять.

Сколько уже? Минут пять? Я тяжело вздохнул, опустил нож и повернулся к вождю.

– Слушай, друг, тебя самого ожидание не достало, не? Мы тут торчим уже минут пять, у лейтенанта уже вытекло всё что можно, да и смысла в этом не особо. Ты мне проясни нормальным языком, чего тебе от меня надо? И желательно объясни как избежать насильственной смерти от рук твоей подпевки.

– Я ДРАКОВОЖДЬ ГРУМЗА! ЛИТЬ ТВОЯ КРОВЬ!

– Гений, чесслово. Краткость – сестра таланта?

– ПРОЧЬ С МОЯ ЗЕМЛЯ!

– Я бы с радостью, но вы как-то не даёте. Встали кругом и пристали как банный лист.

– ЧТО ТВОЯ ХОТЕТЬ?! ПРОЧЬ!

– Ты, кажется, меня не понимаешь. Ладно, попробуем по-твоему. – я набрал воздуха грудью и сказал на выдохе, – МОЯ УХОДИТЬ ПРОЧЬ! ТВОЯ ПУСКАТЬ МОЯ! ИЛИ МОЯ ТВОЯ СЕКИР-БАШКА!

– СЕКИР-БОШКА? ТВОЯ МОЯ? ХА-АХ-АХА-ХАХА-ХА-ХА! – серые великаны разразились громким, жутковатым смехом, и этот момент общего ржания я умудрился подхватить бластер из-под руки трупа и упрятать его в карман куртки.

– ХОЧЕШЬ МОЯ СЕКИР-БАШКА? ГРОБ-НАЗАР! – прорычал драковождь, и слез со своего монстра, направляясь ко мне.

– ГРОБ-НАЗАР! ГРОБ-НАЗАР! ГРОБ-НАЗАР! – вторила ему толпа, расширяя круг. Судя по единству их скандирования, это что-то ритуальное. Поединок, если мои домыслы верны.

Я влип, верно?

Глава 4: Влип!

– Влип! – прошептал мне курсант по правую руку, отскакивая в сторону и старательно делая вид, что к делу причастности не имеет. Также, как и несколько других курсантов, окружавших меня.

Ко мне на скорости лёгкого глайдера нёсся сержант-инструктор. Его берет был скособочен под углом, близким к прямому, но сохранял удивительный баланс на голове и не думал падать. Руки инструктора были, однако, по швам, что придавало его приближению комичности. Но эта комичность сводилась на нет его гримасой, которая выражала если не ненависть, то жуткое желание набить мне рожу. Когда между нами было примерно метров десять, он согнул правую руку и направил указательный палец на меня, разразившись тирадой:

– Ты! Грёбаный уродец, который по непонятным Господу причинам топчет этот сраный полигон и мои нервы! Коммунистический пидорас-хуесос! Ты типа самый умный, да?! Ты будешь жевать дерьмо до тех пор, пока сам в него не превратишься! Уж я то тебе устрою!

– Виноват, сержант-инструктор, сэр, разрешите узнать причину вашего недовольства! – ответил я на его вполне слабенькие вопли. Он может и сильнее.

– Ах узнать хочется?! Слушай, маленький подвыпердыш! – сержант подскочил ко мне в упор и начал тыкать пальцем мне в глаза. – Ты, кусок пирога с черникой и хуетенью, засирающий эту сраную галактику, умудрился использовать стандартный пехотный плазмер и уничтожил учебную бронемашину! Она стоит дороже не только твоего годового оклада, но и твоей жопы вместе взятых! Как?! Как ты умудрился, чёрт подери?!

– Сержант-инструктор, сэр, вашим приказом было провести наступательную операцию с полным уничтожением сил противника. – сказал я, сделав самую невинную мину из доступных

– И?!

– Бронемашина со спаренным плазмером относилась к силам противника, сэр.

– ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ УНИЧТОЖИТЬ ВРАГА, КОТОРЫЙ КОНТРОЛИРОВАЛ МАШИНУ, СОЛДАТ!

– Сэр, этой детали в вашем приказе не было, а перед операцией не были оговорены ограничения на уровень разрушений.

– Я ЧТО, ДОЛЖЕН ТЕБЕ ОБЪЯСНЯТЬ, ЧТО МОЖНО А ЧТО НЕЛЬЗЯ?! ТЫ СОЛДАТ, ИЛИ НЕТ?!

– Сэр, виноват, сэр, но, цитируя вас, укажу на то, что мы не являемся полноценными солдатами, пока не переживём первый бой в течении пятнадцати часов, сэр.

– ТЫ НЕ ОТВЕТИЛ НА МОЙ ПЕРВЫЙ ВОПРОС, УБЛЮДОК!

– Сэр, неточность приказа может повлечь ненужные разрушения, сэр, и, как мне известно с теоретических занятий, ответственность в таком случае ложится на плечи командующего, ибо именно неточность его приказа привела к чрезвычайной ситуации.

– Ясно всё с тобой… Курсант Данлоп! – последние два слова он будто сплюнул, после чего со всей силы ударил меня в живот, – вам назначается двенадцать часов карцера за разговоры со старшим по званию, в которых вы как-либо оскорбляете его действия или честь. Статья 17778-21q Устава Колониальной Пехоты. – ещё удар, от которого я упал на колени и сильно согнулся, сопровождая падение стенаниями, – уже два выговора, урод. Ещё один в этом месяце, и тебе абзац.

Двое ближайших курсантов, не дожидаясь команды сержанта-инструктора, подхватили меня и потащили в сторону карцера. Так-то меня скорее волокли, не заботясь о моей бедной заднице. И ногах. И лице.

Когда я более-менее оправился от удара, я попытался подняться на ноги и заговорить:

– Ребя-ат!

– Молчи, Данлоп. – бросил один из моих конвоиров.

– Ты опять обосрался на задании, Данлоп. – вторил ему другой.

– Кто просил тебя взрывать бронемашину, Данлоп?

– Бронемашина стоит много денег, Данлоп. Зачем ты взорвал бронемашину?

– Я выполнял задание и защищал членов отряда, а если он думает, что уничтожение техники врага принесло вред, то он сам враг! – последние слова я уже просто выкрикнул, практически вырываясь из рук близнецов.

– Ты не умеешь воспринимать команды, Данлоп. Ты плохой солдат. – с презрением сказал один из братьев.

– Ты не умеешь контролировать эмоции, Данлоп. Ты опасен для остальных. – присоединился другой.

– А вы – два дебила, сила есть, ума не надо. – огрызнулся я, стараясь двигать ногами, а не волочиться по земле.

– Карцер чистит мозги, Данлоп. Тебе надо успокоиться.

– Мы правильные солдаты. Мы слушаем команды. Мы не делаем лишнего, Данлоп.

– Думать вы не умеете. – иронично заключил я и замолчал, потому что мы приближались к бетонной будке карцера.Сопровождалось это насмешками и косыми взглядами других курсантов и обычных солдат.

– О, это же Данлоп! Опять намутил чего на тренировке? – спросил меня пехотинец на входе в карцер

– Взорвал бронемашину с помощью штурмового плазмера и оскорбил старшего по званию. – хором отозвались близнецы, с силой швыряя меня в бетонку. Затем они, точно по команде, развернулись, и, чеканя шаг, ушли обратно. Я тяжело вздохнул и поднялся.

– Перевожу со слабоумного: открыл огонь по отмеченному противнику, уничтожив единицу вражеской техники, тем самым спася жизни сослуживцев. А с сержантом мы ругаемся регулярно, он просто дополнял свой еженедельный рапорт о моей необучаемости лишней причиной. – хмыкнул я, отряхивая униформу и стягивая лёгкий бронежилет.

– Ну, как обычно, в общем-то. Сколько дали?

– Двенадцать часов.

– Сколько?! Не многовато? – удивился охранник, присвистнув и встав в более небрежную позу, чем та, в которой был ранее.

– По мнению сержанта-инструктора мне давать меньше половины дня нельзя.

– Не повезло тебе. Кстати, вопрос. Как ты, чёрт побери, расхреначил броневик из плазмера? Он же не такой мощный, чтобы пробить щиты и корпус этой машинки. Да и на ней же должен быть штурмовой плазмер, чтобы гасить таких умников на корню.

– На учебных плазмерах обычно заварен регулятор мощности, а, по обыкновению, нам выдали боевые. Понимаешь, к чему я клоню? – не прекращая разговор, я положил жилет и снаряжение в автоматизированный шкаф перед входом.

– Хах. Не понимаю, зачем вообще нужны учебные.

– Детишкам давать на парадах.

– И правда.

– У тебя тариф как обычно?

– Как всегда. Сейчас отстегнёшь или по наитию? – охранник посмотрел по сторонам, деловито потёр руки и улыбнулся самой своей спекулянтской улыбкой.

– Сейчас.

– Тебе что? Выпивка? Жрачка? Снотворное? Мелок?

– Мелок и аудиоплеер.

– На сколько?

– На весь срок.

– Ну ты и загнул, конечно. Ресурсов-то хватит?

– Батареи с плазмера покроют часть оплаты?

– Только неюзаный свежак, перезаряженных у меня куча.

– Тогда заберёшь из шкафа, четыре штуки. – махнул я рукой

– Принял. Тогда с тебя полсотни кредов.

– В прошлый раз было меньше. – я несказанно удивился цене. В армейских кругах спекуляция и завышенные цены это норма, но полсотни плюс четыре свежих батареи плазмера – это очень много.

– В прошлый раз я получал премию за образцовую работу, да и бюджет армии был выше.

– На сколько он упал за неделю?

– На полпроцента. Плюс на десяток сенаторов-пацифистов, которые считают, что делать искусственное собачье дерьмо для детских ТВ-шоу намного лучше, чем снарядить бравых пехотинцев тысячей новых танков.

– Тысячей?

– Дела суровые сейчас. На Балтиморе гражданская война, на Пхуте уже два года чёрт знает что, и это только в нашем квадрате. Рядом с крупнейшим учебным центром Колониальной Пехоты!

– Жутко. – проворчал я, протягивая пять металлических пластинок спекулянту-охраннику. Тот принял их, убрал в нагрудный карман и достал из поясной сумки огрызок мелка и аудиоплеер с наушниками. Судя по наклейке с пламенем, на нём был рок и металл.

Я взял у надсмотрщика плеер и мелок, после чего он повернулся к панели, потыкал в виртуальную клавиатуру, подал голос в вылезший из стены микрофон, показал глаз камере, приложил правую ладонь к биосканеру, дал образец крови маленькой игле и сказал числовую комбинацию, которая обозначала пароль. С шипением открылся внешний замок. Конструкция прокрутилась и ушла в стену. Первая дверь разошлась в стороны. Вторая, внутренняя, сопровождаемая струёй пара, взлетела вверх. И мне открылся карцер. Я сделал пару шагов вперёд. Сканер над дверьми прошёлся по мне красной сеткой. Металлический женский голос заявил:

– Обнаружен заключённый – курсант №12-997-123-001, Генри Данлоп. Дата заключения введена в реестр и личное дело. Длительность заключения – двенадцать часов, введено в реестр. Источник приказа на заключение – сержант-инструктор Хулио Банчоза. Введено в реестр. Причина заключения введена в реестр и личное дело. Предупреждение: на время нахождения в карцере вы не имеете право на питание, медицинскую помощь, контакт с людьми, самооборону, вызов адвоката, запросы на справление нужды в нормальном туалете, секс с представителями своего пола, противоположного пола, самим собой, других гуманоидных, негуманоидных, неразумных и разумных животных рас… – список был, как обычно, долгим. Спустя пару минут она закончила, – Приятного пребывания в карцере, курсант Данлоп.

– Иди в задницу, баба железная. – бросил я динамику и вновь осмотрел место, в котором мне двенадцать часов сидеть.

Комнатушка шесть на шесть метров, вбитая в стену койка с простынёй – длинный шаг к простуде или воспалению лёгких. Дыра в полу, которая выполняла роль нужника. Уже проржавела насквозь. Одинокая лампа, висевшая на проводе. И, в общем-то, всё.

Я включил плеер, заткнул уши и включил случайное проигрывание всего имеющегося на диске-носителе. Взялся за мел. И начал рисовать на гладкой стене.

Обычно я рисовал всё, что придёт в голову – матерные надписи, сцены из порножурналов. Сочинял стишки и прочую белиберду. А иногда я увлекался тактическим мышлением и стены превращались в таблицы расчётов и сосредоточение стратегических карт. Сражения разных эпох, обработка наших учений, и тому подобное. От скуки, знаете ли, и не такое попрёт из головы.

В итоге на шестом часу пребывания мелок сточился в ноль, и, оставшись лишь при музыке, я решил подремать взамен упущенного. Я взял и улёгся на койку. Глаза сами собой закрылись, а я, слушая свои же рассуждения, не заметил, как уснул.

Если так посмотреть, в карцере я уже был пятнадцать раз. Во всех случаях меня сюда загонял сержант-инструктор, который меня откровенно ненавидел. Как минимум за то, что я умею думать. Многие же, наоборот, такой привелегией не обладали и были слабы на ум, зато хороши, когда дело доходило до смерти и выполнения приказов. В первый раз я сюда попал около полугода назад, когда оспорил приказ сержанта. Да, я был слегка глупее, чем сейчас. Но всё ещё мыслил разумно.

Я говорил, что уснул на гипнофильме? Так вот, я тогда уснул, и потому воздействие на мне не сработало. Я категорически отказался тупеть и подчиняться дурацким командам таких ублюдков, как Банчоза. Это ему не нравилось. Не нравилось офицерам. Зато старые солдаты, которые мыслили разумнее из-за опыта, относились ко мне прохладнее, а были и друзья, как надсмотрщик в карцере и пара человек на нашей базе на Эгиде.

К слову, об Эгиде. Учебно-подготовительная военная база Колониальной Пехоты, квадрат Гамма-637, планета Эгида. Сплошной лесной массив, отчаянно сражающийся с присутствием людей в некоторых секторах своего пространства. На этой базе одновременно обучалось и базировалось четыре миллиона человек – среднестатистический городишко, верно?

Учебные и военные комплексы соединялись внешними дорогами, монорельсами в подземных туннелях и воздушным транспортом, который вечно слонялся по планете. Рабочие экзоскелеты и строительная техника постоянно боролась с деревьями, которые росли как на дрожжах. С переменным успехом, как вы могли догадаться.

Я попросту надеялся дожить до момента, когда наше обучение закончится, и меня отправят воевать в любой мир, подальше от Эгиды и сержанта-инструктора Хулио Банчозы.

***

Разбудил меня надсмотрщик, который, сочувственно на меня глядя, сообщил, что мой шестнадцатый срок в карцере успешно завершился. Много радости, конечно.

Охранник забрал у меня плеер с наушниками, помог подняться и вытащил из карцера...

Справка по миру 2

Справка по миру «Колониальной Пехоты»

ВЫПУСК ВТОРОЙ

ГРОБ-НАЗАР

Ритуальный поединок Серой Орды, являющийся крайней мерой в решении спора или конфликта. Проведение поединка оглашается приближённым к Драковождю шаманом Орды. Гроб-Назар состоит из двух фаз, которые могут как разделиться, так и идти в единое время – бой тела и бой духа. Особенностью поединка является то, что проигравшего в поединке могут возродить Великие Духи – божества Орды. В этом случае судьбу проигравшего решит победитель. Гроб-Назар имеет череду строгих правил, к которым относится честный бой: никто из Орды не имеет права мешать или помогать участникам поединка, словом или делом. Наказание – смерть через лишение души и предание тела уничтожению.

ДРАКОВОЖДЬ ГРУМЗА БОЛЬШОЙ БРУГХ

Лидер Орды. Великий воин, объединивший разрозненные племена серого народа в поход по планете. Обладатель простой внешности: длинных чёрных волос, заплетённых в косы, и такой же бороды. Ростом достигает более двух метров. Экипирован бронёй из бронематериалов техники Колониальной Пехоты. Вооружён молотом, созданным на основе крупнокалиберной автоматической пушки. Грозен с врагами, милостив к друзьям. В ходе беседы раскрывается как интересный собеседник и как личность с собственным мнением, которое не зависит от влияния шамана.

ШАМАН ШАГИЛА УМНАХИТРЫЙ

Заклинатель при драковожде. Мелкий, тощий старикашка с косым носом и длинными когтистыми пальцами. Раскосые глаза бледно-зелёного цвета. Опирается на длинную палку. Одет в одежду, сильно схожую по внешнему состоянию с джутовым мешком. Подпоясан верёвкой, на которой висит шаманская снедь, склянки и инструменты. Обладатель отвратительного, режущего ух писклявого голоса, гнилых зубов и вонючего дыхания изо рта. Вредный, настойчивый. Ворчливый. Пытается воздействовать на драковождя и занять лидирующие позиции в Орде.

ВЕЛИКИЕ ДУХИ

Мифические божества Серой Орды, представляющиеся Орде пантеоном тысяч душ предков вождя, следящих за воинами, наставляющих и ждущих. Они принимают решения о жизни и смерти, дают советы через Шамана и являются верховными судьями на Гроб-Назар.

ГРАББАТЦ ЧЕРНОРУК

Первый полководец при драковожде. Воин-ветеран, который рос среди сражений на гладиаторской арене. Является приверженцем технологического развития Орды, с использованием человеческих технологий не только ради бронелистов грубого снаряжения. Относится резко негативно к шаману и его помощникам, так как считает их пережитком прошлого и грубыми карьеристами, которых не заботит судьба Орды.

КОНЕЦ ВТОРОГО ВЫПУСКА

Глава 5: Гроб-Назар

– ГРОБ-НАЗАР! – ревела толпа, ритмично топая и взмахивая оружием или кулаками. Меня и лидера серых великанов окружило вполне плотное кольцо из воинов и неведомой зверушки, которая покоилась за спиной вождя.

Сам драковождь выглядел внушительно – в нём были все два с хвостом метра, жутко развитая мускулатура, которая формировала габариты, способные загородить выход из десантного бота. При этом на нём были кустарные, но богато украшенные доспехи из… Чёрт побери, наших собственных бронелистов! Судя по всему, эта скотобаза обобрала пару наших бронемашин для защиты своей голой задницы. Однако.

В руках он сжимал молот, сделанный из крупнокалиберного автоматического орудия. Его-то я узнал сразу. Мы часто катались на бронетранспортёрах, на которых были эти малышки. Разрушительная мощь и эстетически приятные очертания – её главные достоинства. Жаль, она не выстрелит ему в ногу. Она бы сильно облегчила мне жизнь.

Морда у него была не особо приятная. Грубые, угловатые черты лица, короткий толстый нос, прямоугольный подбородок, горящие ненавистью и азартом красные глаза с вертикальным зрачком, как у кошки. Два длинных клыка выпирали из крупной нижней челюсти. Длинные чёрные волосы были связаны в толстые хвосты и закинуты назад. Примерно так же обстояло дело и с бородой. Губы формировали подобие ехидной усмешки.

Со мной дела обстояли куда проще. На мне была грязная военная форма лесной камуфляжной расцветки, высокие чёрные ботинки и балаклава, которую я нёс на манер шапки. Из оружия у меня только стандартный штык-нож с пятнадцатисантиметровым лезвием да ручной бластер, боезапас которого оставался для меня загадкой.

– ГРОБ-НАЗАР! – продолжала скандировать толпа, которая, судя по грохоту земли, только увеличивалась. Серой орде хотелось увидеть, как мелкий человечишка будет бороться с вождём на ритуальном поединке.

В этот момент сквозь орду проскочил мелкий старикашка примерно моего роста. Он опирался на деревянную палку, при этом был одет в, по сути своей, подпоясанный мешок с капюшоном. На этом поясе болталась книга, подобие сумок и пара человеческих черепушек. Он, двигаясь в припрыжку, приблизился к вождю и завёл разговор:

– Моя вождь! Гроб-Назар известно воины Орда. Дохляк не знать. – бросил он, тыкая в мою сторону скрюченным пальцем и постоянно мотая головой от меня к вождю.

– И ЧТО?

– Моя вождь, моя говорить дохляк о Гроб-Назар. Традиция требовать честный бой. – начал заверять вождя старикан, который, если верить моей бурной фантазии, представлялся мне племенным шаманом.

– ГОВОРИТЬ. – утвердительно кивнув головой, приказал вождь, сверля меня взглядом. От этого мне было не по себе.

Шаман подскочил ко мне и отвесил лёгкую пощёчину.

– Ай! Какого хрена?

– Смотреть на меня! Моя говорить! – сказал мне старик, тыча себе в грудь. – Гроб-Назар – важный вызов. Важный бой. Великие духи неба, земли и крови смотреть бой и судить. Гроб-Назар – битва души и тела. Великие духи давать сила восстать из Вальхаллы для второй бой, если твоя быть сильный, но проиграть. Твоя судьба решай победитель. Великие духи требовать честный бой. Без обман. Без помощь шаман. Только сила, воля и дух. Твоя бороться с вождь!

Закончив короткий рассказ о том, что такое их этот Гроб-Назар, он удалился, а я постарался переварить эту информацию и усвоить, приведя в адекватный вид.

Гроб-Назар – ритуальный поединок духа и тела, который состоит из двух фаз. При этом, если ты проиграл одну из фаз, есть шанс ожить и сразиться во второй. Или быть приговорённым победителем – зависит только от того, кто одержит верх. Нельзя делать какие-то действия, нарушающие честность сражения. Только честные приёмы. Интересно, удар в яйца считается грязной игрой?

Но в остальном звучит как нереальная фантастика. Возродиться после смерти. Жуть. И глупость.

Получается, всё против меня. Мой соперник – великан. У него молоток, опыт ближнего боя и мышечная масса как у лёгкой бронемашины. Если не больше. Сбежать никак – окружён. Остаётся одно – драться.

– Окружён, но не сломлен, верно? –пробормотал я, изучая арену. Просто полянка. Цветы, трава, труп лейтенанта с отрубленной головой, маленькая лужица крови. Пара кочек. И всё на том.

– ТВОЯ БУДЕТ ПОБЕЖДЁН, ДОХЛЯК! МОЯ ВЫБИРАЙ БОЙ ТЕЛА! – прогрохотал драковождь, и, не дожидаясь объявления начала битвы, ринулся в мою сторону, замахиваясь молотком. Это он так решил быстро от меня избавиться?

Я отскочил влево, перекатился и, заняв удобное положение, выстрелил три раза. Три синих пучка плазмы вылетели из ствола и устремились в сторону вождя. Вождь, поднимавший свой молот, не успел среагировать, и снаряды влетели прямо в его броню и плоть. Одно из попаданий прожгло локоть великана. Два других вонзились в броню, оставив приличные вмятины и следы попадания. Разъярённый моими удачными выстрелами, драковождь заревел и резко взмахнул молотом. Орудие смерти пронеслось в паре сантиметров от моего лица, отчего я упал на жопу с перекошенным от страха лицом. Вождь не стал останавливаться на достигнутом, и, сделав пару шагов в мою сторону, повторил удар. Если бы я не откатился в сторону центра нашей импровизированной арены, от меня бы осталась кровавая лепёшка. Что сильно бы сказалось на моей работоспособности и привлекательности.

Я кое-как поднялся на ноги и спровоцировал Грумзу на размашистый удар сверху. Его молот поднял комья земли и образовал глубокую ямку, чем я и воспользовался. Поймав в прицельную сетку коллиматора злобную морду драковождя, я нажал на спусковой крючок. И ещё раз. И ещё пару, пока он поднимал своё орудие смерти. Пучки плазмы сильно укоротили его бороду и даже обратили в прах один из двух крупных клыков. Глаза серого великана налились кровью, дыхание участилось, а в габаритах, он, казалось бы, прилично подрос.

Он легко подтянул к себе молот одной рукой, кровожадно ухмыльнулся и начал медленно двигаться в мою сторону.

– Ты, я понимаю, разозлился? – спросил я, скрывая свой страх за маской улыбки.

– ГРААААРГХ! – проревел мне в ответ вождь, и снова замахнулся молотом. В этот раз одной рукой, что ему было несомненно сподручнее. Оружие рассекло воздух над моей головой. Драковождь перехватил молот свободной рукой и ударил ещё раз, разве что с другой стороны.

Я продолжал отходить, стреляя на ходу. Синие пучки плазмы врезались в кожу монстра, прожигали броню, но вождь продолжает наступать. Мои руки начинают трястись, но я постарался успокоиться. Я навёл прицел на его голову и стрелял, пока батарея не выскочила из пистолета. Бластер опустел.

Плазма пробила один из глаз драковождя Грумзы. Фонтанчик крови брызнул на голую землю. Серый великан ослабил хватку на молоте и приложил свободную руку к ране, рыча от нестерпимой боли. Не удержавшись, Большой Бругх упал на одно колено.

Я, неожиданно почувствовавший прилив сил и желание добить его, отбросил бластер в сторону, и, покрепче схватившись за свой штык нож, издал боевой клич и набросился на вождя. Он не смог среагировать. Успешно подбежав к нему, я вцепился рукой в его уцелевший клык и вонзил штык нож во второй глаз. За секунду до того, как лезвие вонзилось в цель, Грумза бросил на меня взгляд, полный уважения.

Драковождь в ярости оттокнул меня слабеющей рукой. Ну, по крайней мере, не так больно. Хотя и отлетел я метра на три-четыре от него.

Грумза зарычал, но его рык перешёл в скулёж. Спустя несколько секунд серый великан с грохотом упал на землю лицом вниз, загоняя мой штык-нож до самого края себе в голову.Он издал последний вздох и затих.

***

Толпа молчала. Воины с вытаращенными глазами смотрели на своего великого предводителя, который сейчас лежал в сырой земле, окропляя траву кровью. Грумза, тот, кто возглавлял Орду в походе против людей; Грумза, даривший кров и заботу лишённым; Грумза, давший народу силу и страсть, был мёртв.

А рядом с его трупом стоял дохляк. Тяжело дыша, он вытер потное, окровавленное лицо рукавом своей форменной куртки. Дохляк бегло оглядывал толпу, окружившую поле брани, слегка пошатываясь на своих тонких ногах. Серый народ смотрел на тело, то и дело переводя взгляд на этого… Мелкого сморчка. Его жизнь можно закончить прямо сейчас – он лишён оружия. Он не будет сопротивляться. Он не сможет. Но Гроб-Назар требует честного сражения и уважения к победителю.

***

Шаман подскочил ко мне со скоростью глайдера и начал тормошить:

– Дохляк победа! Твоя одержать верх в бой тела и бой духа!

– Стоп. Боя духа же не было.

– Бой духа быть в момент бой тела! Твоя дух оказалась сильнее!

– И что дальше? Ты же говорил, что эти ваши великие духи могут поднять умершего. И что мол я там судьбу его решу…

– Твоя не понимай. Великие духи сами решай поднимать или нет. – бросил старикашка, и, отстав от меня, перевернул тело вождя с незавидной лёгкостью и аккуратно сунув пальцы в кровавое месиво левого глаза, вытащил мой штык-нож. Вытерев его о подол своей накидки, он протянул его мне, – твоя оружие быть с твоя.

– Ладно-ладно, победил я. Ну и? Что мне причитается? Власть? Женщины? Деньги? А может билет на Терру?

– Твоя победа. Твоя и решай.

– Ладно. Тогда я ухожу. И будьте добры, мне в этом начинании не мешать. – я повернулся на пятках и начал шагать в неизвестную сторону, как вдруг меня окликнули:

– СТОЙ! ТВОЯ НЕ УХОДИТЬ! – громовой голос раздался из-за моей спины. И, по крайней мере, я знаю одно существо, способное так оглушить меня. Я обернулся и увидел…

Грумзу! Этот чёртов серый берсерк относительно крепко стоял на ногах и указывал в мою сторону. Глаз у него не было – значит, не восстановились – но он стоял живее всех живых. Моё сердце ушло в пятки – я боялся, что он или его ватага нападут на меня. Потому сжал рукоять штык-ножа и приготовился уйти с песней.

– ТВОЯ ОСТАТЬСЯ. МОЯ БЫТЬ С ВЕЛИКИЕ ДУХИ. МОЯ ХОТЕТЬ ГОВОРИТЬ С ТОБОЙ, ДОХЛЯК.

– Ох… – я вздохнул и убрал штык-нож в ножны, после чего подошёл ближе и сказал, – Хочешь со мной говорить? Тогда называй меня по имени! Или хотя бы по фамилии. Всяко лучше вашего «дохляка».

– ТВОЙ ИМЯ?

– Генри Данлоп.

– ДАНЛОП, ТВОЯ ИДТИ СО МНОЙ! МОЯ НЕ ТРЕБОВАТЬ, МОЯ ПРОСИТЬ И ПРИГЛАШАТЬ. – сменив натянутые нотки на более спокойные, Грумза казался уже не таким безмерным уродцем.

Я натянуто кивнул, что вызвало радостный гогот со стороны толпы. Вождь улыбнулся и уже захотел хлопнуть меня по спине или плечу, но старикашка ему что-то прошептал, и делать он этого не стал. Лишь приложил руку к спине и в добровольно-принудительном порядке повёл за собой.

Глава 6: В сердце серой орды

Грумза, легонько удерживая свою руку на моём плече, улыбался во все клыки. Хотел сказать, что во все тридцать два, но сомневаюсь, что это будет соответствовать действительности. Всё-таки, драковождь должен оправдывать своё название. Хотя бы отсутствием пары-тройки клыков.

Серые вовсю обсуждали произошедшее сражение, тыча в мою сторону оружием и пальцами. Они рассуждали о правильности моих действий, не заикаясь о вожде. Судя по всему, не хотели получить от него или его сторонников по балде за попытку преуменьшить возможности лидера. Кто-то даже подражал моим приёмам, не сбавляя темпа. Выглядят как дети, насмотревшиеся патриотического кино про колпехов. Хотя, приятно ощущать себя в центре внимания.

Старикашка, то и дело спотыкаясь, вприпрыжку шёл за мной и вождём, разглядывая меня со смесью интереса и жадности. Похоже, ему приглянулся бластер, которым я орудовал на Гроб-Назар. Тьфу, ну и название. Хотя, не мне его оспаривать, я же не коренной серый. Да и будь я серым от рождения, стал бы я что-то говорить против? Оно же, по идее, имеет какое-то сакральное значение или перевод, если это древний язык. Надо будет расспросить Грумзу или придурка в мешке, пусть и компания шамана мне не улыбается.

В нагрудном кармане моей форменной куртки бряцали медали лейтенанта. Я наконец смог их по-человечески разглядеть. И честно, я был сильно удивлён, когда определил, что же за награды носил на своей форме лейтенант Шим.

Первой оказалась медаль «За выдающуюся службу». Одна из старейших наград в Колониальной Пехоте, сохранившаяся ещё со стародавних времён, которые никто так и не помнит. Она представляет собой золотое рельефное изображение государственного герба Колониального Союза в центре тёмно-синего эмалевого кольца с выполненной золотыми буквами вдоль окружности надписью «ЗА ВЫДАЮЩУЮСЯ СЛУЖБУ 3018». На реверсе награды, в центре — свиток поверх знамён и оружия. На нём было выгравировано имя – Картер Шим. При помощи фигурной планки медаль соединяется с прямоугольной колодкой, обтянутой лентой награды. На ленте награды пять полос, расположенных симметрично относительно центральной оси, слева направо: пурпурная, синяя ультрамариновая, центральная белая полоса. Затем полосы повторяются в обратном порядке: синяя ультрамариновая, пурпурная.

Вообще, у нас её принято называть наградой для высших чинов. Причиной тому служит то, что как минимум половина награждённых является как минимум генералами. Так что, увидеть эту медаль на груди у лейтенанта в заднице Галактики – удивительное событие. Если я выживу после всей этой хренотени, которая творится вокруг меня с незавидной регулярностью, постараюсь узнать что-нибудь о Шиме. Вдруг я служил с героем Союза, и не догадывался об этом?

Вторая награда поменьше по значимости, да и более ожидаемая у офицера младшего командного состава, но всё равно, ценная – бронзовая звезда. Лента так же состоит из пяти полос – красной, белой, синей, белой и красной. На ней расположилась литера «V», что значило лишь одно – награда получена не просто за военные заслуги, а за героизм.

Интересный человек мне попался. Неуравновешенное поведение, не всегда взвешенные решения, но ко всему прочему – такие награды. Удивительно. Даже немного жалко, что он остался там, на поляне, с отрубленной башкой.

Но теперь я точно знаю, что хочу узнать о Картере Шиме больше.

На мои раздумья над медалями обратил внимание драковождь. Не знаю, как, ведь глаз у него в наличии не было. Он слегка пригнулся ко мне, и, стараясь говорить относительно на моей громкости, сказал:

– Что это, Данлоп? – судя по его удивлённому виду, он явно не понимал назначение этих наград и надеялся, что я проясню ему. Я ненадолго нахмурился, стараясь придумать объяснение, и наконец ответил:

– Это награды, Грумза. Их даруют воину за его подвиги. Они очень ценны и показывают, что воин, который их заслужил, велик.

– Эти награды быть у человек, который моя секир-башка. – пробурчал драковождь, – Значит, он быть сильный воин? Моя не верить. Сильный воин не умирать так глупо.

– Не каждый воин способен на великие свершения после многих часов боя, при ранении и усталости. А убитый тобой лишь недавно отошёл после сражения. – парировал я, бросив взгляд на Грумзу

– Моя думай твоя иметь право носить награды. Твоя победить моя на Гроб-Назар. – ударив себя кулаком в грудь, сказал Большой Бругх, тем самым показывая, что факт того, что я его прибил, великая честь. Забавно.

– Поди докажи это комиссии по награждениям… – проворчал я в кулак, так, чтобы Грумза меня не услышал. – Давай опустим эту тему. Лучше расскажи, зачем ты меня пригласил.

– Позже, Данлоп. Твоя народ говорить «в ногах правды нет». – закончил наш диалог драковождь, ведя меня дальше.

Окружение начало заметно меняться. Деревья и кусты постепенно уходили назад, а на нашем пути встал импровизированный лагерь. Серые даром времени терять не стали – возвели подобие поселения прямо посреди дороги. Он не был окружён стенами, но судя по всему, ненадолго – несколько особей покрупнее старательно вбивали в грунт и землю частокол. Пространство лагеря наводнили шатры и палатки, жители нового поселения старательно разносили материалы, продукты и личные вещи. Похоже, они тут надолго. И командование колпехов на планете это не устроит, проходили уже. Люди Колониального Союза – жуткие ксенофобы. И чем чин больше, тем дурнее человек в плане нетерпимости к нелюдям.

Серый народ из лагеря косился на меня с нескрываемым удивлением. И я их прекрасно понимаю – вернулся вождь, лишившийся глаз, сородичи обсуждают Гроб-Назар со мной, и вообще, я в наличии с рукой Грумзы на плече, не связан, не убит. В лагере начал нарастать гул. Кто-то попытался рвануть ко мне, но воин из группы драковождя его оттолкнул.

Под недовольство толпы мы дошли до шатра, который принадлежал Грумзе. А как ещё назвать самую большую байду с украшениями во всём лагере? Так ещё и с охраной и собственным частоколом?

Двое серых отодвинули края на входе и запустили меня и драковождя внутрь.

Внутреннее убранство шатра удивляло – в центре находился большой костёр, который прогревал пространство и служил светильником. Вокруг этого костра расположились подушки, или, по крайней мере, их подобие. Вдоль стен – тюки, мешки, сундуки и прочая утварь. Пара вёдер и корзин. И полноценная стойка с оружием, на которой красовались разнообразные предметы грубой работы – пара кривых мечей, топоры разных видов, булавы, копья, даже лук. Лук, к слову, смотрелся богато и достойно – сложная форма из дорого на вид дерева. Края сильно напоминали костлявые крылья.

Похоже, до конца в шатре не разгрузились, но работать при вожде не решились, тем более, раз он с гостем. Значит, лишних ушей быть не должно. Что безусловно радует.

Грумза уселся на самую крупную подушку из возможных, которая, как я догадался, принадлежала ему. Расположился, как это принято называть, «по-турецки». Пригласительным жестом позвал к себе. Я не мог отказаться как минимум из вежливости, за вбивание в мой мозг которой отвечала моя мать. Жаль, я её больше не увижу. В Колониальной Пехоте долго не живут, и домой не возвращаются. Потому что вернувшийся домой не способен его защитить в полной мере. Так нам говорили на официальном распределении по учебным корпусам.

Я упал на подушку напротив Большого Бругха и потянулся. За этот день я уже изрядно натерпелся и сейчас просто хотел отдохнуть от бесконечной беготни, угрозы для моей задницы и боевых действий. Была бы возможность, я бы сбегал в бар за парой литров «Балтиморского тёмного». Лучшее тёмное пиво во всём квадрате. Однажды мы поймали его, когда коменданта базы повысили и приставили к награде – он так растрогался, что устроил курсантам однодневную пирушку с алкоголем. Но без девочек, о чём многие сокрушались. Хотя на следующий день инструктора, которые все до одного были с похмелья, вытрясли всё, что вчера было выпито и сожрано нашей братией.

– Нехилый лагерь вы тут отстроили, Грумза. Я удивлён и обеспокоен. – буркнул я, вздохнув.

– Моя говорить спасибо, Данлоп. Но моя не понимать беспокойство. – приподняв бровь, сказал драковождь. Даже лишившись глаз, мимика лица была в полном порядке.

– Твоя орда идёт через земли Колониального Союза, а теперь вообще встала лагерем на месте уничтоженной колонны курсантов и бронетранспортёра с героем-офицером. Тем более, кровь этого офицера на твоих руках.

– Теперь моя понимать. Твоя думать мой народ в опасности? – спросил Грумза, уперев руки в колени.

– Да, именно. Твои серые умрут. – мой голос в момент стал серьёзнее, и в нём послышались стальные нотки. И тут я почувствовал холодное лезвие на своей шее. Это уже второе покушение на меня за сегодня в, казалось бы, спокойной обстановке! Нападение на колонну теми девушками не в счёт.

– Ты не ведать что говорить, дохляк. – чей-то голос шёпотом донёс до меня мысль, что язык мой – враг мой.

– СЫН! НЕ СМЕТЬ! – прорычал Большой Бругх, приподнявшись с подушки. Лезвие резко пропало от моего горла, и справа от меня появился серый, по виду мало чем отличимый от человека. Если, конечно, убрать из расчёта цвет кожи, изрядные мускулы, черты лица и клыки. Серый бросил в меня взгляд, полный презрения, и снова повернулся к отцу.

– Отец! Дохляк порочить народ! – жалобно произнёс он. Похоже, старается донести до Грумзы причину попытки моего убийства.

– Этот дохляк – воин! Победить моя на Гроб-Назар! Великие духи не принять к нему неуважение, сын! Позор на твоя голова! – забыв обо мне, драковождь принялся читать нотации в лучших родительских традициях. Что забавно, на моём языке. – Данлоп моя гость, гость клана Бругх, и твоя порочить клан! Твоя извиняться немедленно!

Грумза указал на меня пальцем и, нахмурившись, стал терпеливо ждать. Его сын повернулся ко мне и поклонился, произнеся:

– Я виноват в своём невежестве. Ты решать мою судьбу, дох… Гость. – процедил сквозь зубы серый, прожигая меня взглядом на манер шахтёрского лазера.

– Да плевать уже, иди подобру-поздорову. Я уже устал за сегодня. – проворчал я, махнув на серого рукой. Дождавшись кивка Грумзы, он быстрым шагом удалился из шатра.

– Арон не знать и принять твоя за враг. Твоя не обращай внимания. – попросил Грумза, обратно усевшись на подушку. – Вернуться к делу. У моя к тебе вопрос.

– Дай сначала я задам, хорошо?

– Хорошо.

– Как называется твой народ?

– Гроам'риангормиаронот. – без тени запинки произнёс Большой Бругх, ухмыляясь.

– Твою мать, ну и название.

– Говорить гроам. Народ привык.

– Гроамы, значит… Хорошо. Следующий вопрос – зачем вы идёте по планете ордой и крушите всё вокруг?

– Воля Великих Духов. – вмиг посерьёзнев, сказал драковождь.

– То есть они захотели разнести всё вокруг к чёртовой матери?

– Шаманы передать их воля.

– Ты своего шамана, я заметил, не особо жалуешь.

– Он не уметь говорить сам. Он становиться оболочка для Великие Духи. Они говорить.

– Предположим… – я запутался. – Но вы же понимаете, что Колониальный Союз так просто свою территорию не отдаст?

– Гроам любить сражение. – Грумза поиграл мышцами, показывая, насколько народ это любит. Заметно, блин.

– Это будет не то сражение, к которому вы привыкли. Это не будет небольшая группа и пары машин и горстки солдат. Это будет массированное контрнаступление сил Колониальной Пехоты. Артиллерия, удары авиации, запуски стратегических ракет дальнего действия, да на вас спустят весь арсенал колпехов на Эгиде! – я прямо таки взорвался, стараясь объяснить всю суть угрозы.

– Твоя говорить странный слова. Но я чувствовать беда в твой голос. Твоя бояться за мой народ.

– Наконец ты понял, Грумза. Вас выдавят отсюда к чертям, и никого не останется, если вы не прекратите наступать. Вам надо остановиться. Как встали здесь – так и встать. Охотьтесь на местную живность, создайте оседлую культуру, начните диалог с Союзом. Шансы маленькие, но есть. Иначе вам геноцида не избежать.

– Моя благодарить твоя за совет. Моя говорить об этом на совет орды.

– Хорошо, что об этом поговорили. Ладно, а теперь, что ты хотел мне сказать?

– Теперь это должно подождать, Данлоп. – Грумза поднялся с подушки, после чего направился к выходу. – Моя просить твоя остаться тут. Твоя быть накормлен. Спать здесь. Говорить потом.

Он вышел из шатра, оставив меня наедине с мыслями и потрескивающим костром. Похоже, мои слова о возможном уничтожении орды задели его за живое, и он захотел решить проблему. Но я мало понимаю, почему так резко он перестал рассматривать во мне врага. Стоило мне его убить, так он сразу же стал говорить по-дружески, защитил от своего сына, назвав гостем клана, и вообще, стал сильно активничать в мой адрес. Даже дал место в собственном шатре. Может быть, я плохо понимаю их традиции? И это в порядке вещей?

– Похоже, что не особо… – пробурчал я себе под нос, увидев, что в шатёр врывается вооружённая группа гроамов.

Справка по миру 3

Справка по миру «Колониальной Пехоты»

ВЫПУСК ТРЕТИЙ

ПЛАНЕТА ЭГИДА

· Квадрат: Гамма-637

· Уровень пригодности: А3

· Ценность: высокая

«Эгида представляет из себя подобную Терре планету со стандартными приемлемыми показателями. Местная фауна имеет малый разброс и сконцентрирована преимущественно в центре лесных образований. Главной проблемой планеты является агрессивная флора, которая широко распространяется по поверхности. Причина тому неизвестна.

Попытки по нейтрализации быстрорастущих деревьев регулярно приводят к «контрударам» - резким появлениям корней из-под земли и многочисленным потерям инженерно-строительной службы.

Высокая ценность Эгиды обоснована наличием на ней главной, наиболее крупной учебно-подготовительной базы Колониальной Пехоты. Ежегодно планету покидает до сотни полностью снаряженных обученных батальонов колониальных пехотинцев.

Человечество владеет планетой почти четыре сотни лет, упорно сражаясь с агрессивной флорой и не переставая обеспечивать поля боя готовыми войсками.»

Из записей архива Центральной Разведывательной Галактической Службы

« – Эгида – срань господня. Вроде и животина не мешает, и врагов нет от слова совсем. Зато деревья! Эти брёвна нам войну объявили. За неделю мы потеряли четыре экзоскелета и семь рабочих разного уровня профессионализма. Понимаете? Жуть, блин. С нами на полном серьёзе отгоняют военную технику. Не меньше пары «коробочек». И самим оружие выдают. Чувствую себя не работником второго класса, а планетарным ополченцем.»

Со слов рабочего второго класса Глеба Мисковичева во время опроса армейских волонтёров

ПЛАНЕТА БАЛТИМОР

· Квадрат: Гамма-638

· Уровень пригодности: А1

· Ценность: средняя

«Балтимор является проблемной планетой ввиду своей погоды - постоянные дожди обеспечили ему дурную славу. Они затрудняют строительные работы и сильно замедляют расширение городов. Почти 80% планеты покрывает вода. Отсюда следует, что гражданские постройки располагаются либо на возвышенностях, либо на искусственно созданных платформах.

Основу вооружённых сил на Балтиморе составляют силы Береговой Охраны. Обеспеченные высокоподвижными глайдерами и конвертопланами, войска Колониального Союза на Балтиморе способны в скором времени обеспечить защиту населения.

Последние пятьдесят лет на Балтиморе идёт гражданская война. Группировка террористов, называющих себя «Дети Скубы», оказалась слишком широко распространена на территории КС, и имеет крупную агентурную сеть, что мешает ЦРГС получать полный спектр информации о действиях группировки.»

Из записей архива Центральной Разведывательной Галактической Службы

КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО ВЫПУСКА

Глава 7: Mortem a caelos

Ворвавшиеся в шатёр гроамы, беспардонно отмалчиваясь, распределились вдоль полога с оружием наготове. Десять особей, практически на одно лицо, с одинаковыми комплектами брони — кираса с откровенными швами сварки по бокам, высокие ботинки, чем-то схожие с армейскими, защита бёдер и коленных суставов, наплечники, металлические воротники, беспалые перчатки. Встав на караул, они казались невозмутимыми. Но ощущение прожигающих взглядов меня не покидало.

Я вскочил и положил ладонь на рукоять штык-ножа, готовясь встретить безносую. Моя правая нога, будто заговорённая, отошла чуть назад. По явившимся прошла волна напряжения - они крепче взяли свои двуручные орудия смерти, а тени, оставляемые пляшущим огнём костра, заметно сгустились. Мои глаза начали оббегать окружающее пространство в поисках отходного пути или защиты, но ничего приметного, кроме слишком громоздкого гроамского оружия, в поле зрения не оказалось.

Вздохнув, я расслабленно плюхнулся обратно. Чего мне беспокоиться? Один раз выжил - случайность, дважды - удача, трижды — статистика. Ведь так?

Отточенным движением дёрнул штык-нож из его вместилища, чем спровоцировал общественное порицание. Удивительно, как подобные действия могут вызвать рецидив. По чистейшей оплошности.

Я вытянул из кармана штанов тряпочку, а с чехла на поясе вытянул флягу. В ней даже что-то плескалось. С рвением ленивца я отвинтил крышку и пустил воду на лезвие, после чего начал оттирать от грязи и подсохшей крови, которая неприятной коркой легла на мой последний шанс. Бурые кусочки, крошась, посыпались на землю рядом с подушкой. Раз за разом подливая воды, за минуту-другую я отчистил свой нож от лишнего и попросту старался довести до блеска единственным доступным способом.

Немного вяло покрутив лезвие на свету и оставшись довольным результатом, вогнал клинок в ножны. Не стоит лишний раз давать той десятке злобных надсмотрщиков возможность поиграть нервишками в терранскую рулетку. От скуки я решил попытаться их разговорить.

— Мне тут интересно стало, вас тут торчать Грумза поставил? Ну, драковождь. — Ноль реакции, в принципе, ожидаемо. — Кто тогда? Старикашка в мешке? Или кто другой из компашки больших дядь?

Мои попытки пробиться через суровое молчание результата не возымели. Дисциплину этих парней можно только похвалить. Достойный результат для варваров. Мне оставалось только пожать плечами и улечься на груду мягких подушек.

— Слушайте, ребята, я вот в толк взять не могу. Вы под угрозой неминуемой смерти от врага, превосходящего вас в технологиях на сотни лет развития. Колониальный Союз способен приставить вас к ногтю, не вступая с вами в прямой контакт. А вы тем временем продолжаете всё крушить, так теперь ещё и лагерем встали. Феноменально! — от скуки мой язык потихоньку развязывался, как от пары литров хорошего пива, а ожидание чего-то, о чём я и не догадывался, сильно действовало мне на нервы.

Когда мой мозг окончательно признал поражение и скрутил язык морским узлом, я попросту прикрыл глаза. Возможно, мечты о месте, далёком от этого, позволят мне хотя бы подремать. А то дорогой сержант Банчоза, земля ему лазерной оградой, выгнал нас сегодня из казармы ещё до восхода солнца. Когда взвод потных, злых, грязных и совершенно беспомощных курсантов оказывался под командованием сержанта-инструктора, страдали все. Абсолютно все.

Правой рукой неряшливо нашарил дог-таг. Две небольших пластинки на цепочке, как в старые добрые времена. Давно уже личная информация и прочее имеется на специальной считываемой татуировке, которую наносят на спину. Боль во время нанесения — невыносимая. Смыть невозможно. Единственный метод избавиться — содрать кожу в том месте, где она есть. Но работает не всегда - нанесённый рисунок мог войти слишком глубоко, и тогда надо снимать вместе с мясом. Мало кто на такое отважится.

Я бросил взгляд на выгравированный текст.

ДАНЛОП

ГЕНРИ

1944-1950-1967

А(I) Rh+

Стандартная комбинация для дог-тага бойца Колониальной Пехоты. Основная инфа, которая нужна для медиков или Службы Опознания и Сопровождения в Корень Истории — по сути, гробовщиков. Похороны, передача самого нежелательного конверта в жизни — их работа. Не знаю, насколько стальные нервы и маленькое сердце надо иметь, чтобы с невозмутимым лицом и абсолютным пофигизмом относиться к чужим горестям. Ну, одно радует точно — мне и моей родне, если она ещё осталась, пока такое не светит. Но именно что пока.

Когда я убрал дог-таг обратно под майку, послышался ропот. Стражи начали что-то делать. Я приподнялся на локтях, посмотреть, что там такое творится. В шатёр вошёл гроам, на голову выше остальных, но не доросший до уровня Грумзы. На нём был аккуратно сделанный доспех с аккуратными, тонкими следами сварочных швов, которые пытались прикрыть тканью или элементами экипировки. Руки были оголены, но на ладонях были тканевые повязки. В остальном он напоминал этих стражей, только выше и на вид богаче.

Он махнул рукой десятке воинов, и те попарно покинули шатёр, но, судя по отсутствию удаляющихся шагов, окружили шатёр снаружи. Ну, пофигу. Один этот и то меня прибьёт.

Я, проявив некий интерес к предстоящему разговору, поднялся и устроился поудобнее.

Гроам подошёл и сел напротив. Неожиданно, он протянул мне руку. Я, следуя привычке, протянул в ответ. В ожидании, что мне её сейчас оторвут.

Я ошибался.

Последовало обыкновенное рукопожатие.

Серый, не скрывая удовольствия от моей реакции, расплылся в улыбке, которая из-за острых клыков была похожа на оскал.

— Дохляк, твоя имя Данлоп?

— Тебе Грумза сказал? — не знаю почему, но мне жутко захотелось поогрызаться. Может, потому что ситуация напоминала мне допрос.

— Вождь сказать мне много. Теперь моя нужно слушать твоя. — с серьёзным видом заявил гроам, упирая руки в боки.

— Забавно. И что же такого я сказал Грумзе, чтобы сам!.. Кстати, кто ты?

— Моя имя Граббатц Чернорук. — с этими словами он ударил себя в грудь. Учитывая, что на нём броня, металл отозвался глухим звоном. — Моя второй после драковождь в Орда, дохляк.

— Ну предположим. И что ты хочешь услышать, Граббатц? — спросил я, смеряя гроама взглядом. Он заметил это и решил немедля ответить.

— Воины дохляков. Моя хотеть знать, как воевать твой народ.

Я долго осмысливал сказанное. Меня буквально просили раскрыть все известные мне карты, которые содержит колода Колониального Союза. В принципе, я мог рассказать это. Всё равно они много не проживут — колпехов спустят быстро, а эта бригада пьяных мамонтов может наворотить дров, не имея под рукой деревьев. И даже знания, которыми я могу поделиться с гроамами, не помогут отбить комбинированный штурм наземных и воздушных сил. А потом, для верности, по ним пройдутся из орудий атмосферных крейсеров, которые в количестве восьми штук дежурят над основными позициями людей.

— Вам это не поможет. — сказал я прямо, — Вас раздавят и не почувствуют.

Это его однозначно обидело, судя по изменениям в лице и интонации.

— Ты не мочь говорить с такая уверенность, дохляк. — и зачем, спрашивается, он спрашивал, как меня звать, если всё равно обзывается? — Мощь Орда больше, чем твоя кажется. Не все сражаться как ты.

— Ты думаешь, мы воюем как вы? — я потихоньку начал заводиться, — Не-а! Колониальная Пехота лезет в ближний бой только в последний случай, когда кончились патроны и техника! Ты пойми! Вас могут перебить, даже не подходя к вам!

— Я услышать, дохляк. Твоя оставаться здесь. Под охрана. — Граббатц поднялся с подушки и покинул шатёр. В этот раз внутрь никто не зашёл. Наконец гордое одиночество, да?

***

— Кроссроудс, говорит Хоук-1-1, до отмеченной точки четыре тысячи метров, выход на позицию через тридцать секунд, запрашиваю разрешение на открытие огня. — пилот атмосферного штурмовика Mixfighter B-16, стремительно приближаясь к цели, говорил в внутришлемный микрофон. Его палец уже лежал на кнопке штурвала. В нужный момент он нажмёт на неё, и десять кассетных бомб с миниреактивным двигателем упадут на противника. Ему было всё равно, что с ним будет. Если кто-то останется — на вооружении штурмовика есть шестиствольный автолазер с собственным ИИ, которому ленивый пилот может доверить уничтожение всего живого.

В-16 всегда работал в звене — четыре машины смерти. И сейчас они шли на задание. Неизвестный противник, цель — уничтожить до последнего, оставив от его позиций пустынное пепелище. Никто не задаёт вопросов — чистая работа, убил и забыл. Именно так советовали действовать пилотам. Иначе рука дрогнет, в другой раз.

— Хоук-1-1, говорит Кроссроудс, разрешение даю. Точное количество целей будет передано через десять секунд. Как поняли? — ответили с той стороны.

— Кроссроудс, говорит Хоук-1-1, принято, ожидаю. — стоило закончить фразу и вздохнуть, на визоре шлема пилоту открылась численность врага. Россыпь красных точек на голографической трёхмерной карте, которая появилась на приборной панели благодаря встроенному в шлем модулю дополненной реальности, удивила авиатора. Их было не меньше четырёх сотен. Но расположение, наоборот, вызывало лёгкую ухмылку. Они держались группками по двадцать-тридцать целей, а значит, их бомбовый налёт снесёт большинство, можно будет хоть дронов спускать.

Пилоты штурмовиков опустили подушечки больших пальцев в лётных перчатках на кнопки. До выхода на позицию оставалось всего несколько секунд, но тут...

— Хоук-1-1, говорит Кроссроудс! — по голосу с той стороны было понятно, что что-то не так. Угроза с земли? Или неба? — На позиции врага обнаружена дружественная цель! Отмена бомбометания! Повторяю, бомбометание отменить! Уничтожить врага остальными средствами! Как поняли?!

— Кроссроудс, говорит Хоук-1-1, вас понял, бомбы в люке, используем автолазеры. Конец связи. — не скрывая разочарования, ответил командир звена. Этот разговор слышали остальные, и их негодованию не было предела. Откуда свои в зоне действия? Информации о дружественном огне не было ещё на этапе подготовки.

Практически одновременно лётчики закрыли кнопку прозрачной крышкой, и, оказавшись на позиции, нажали на гашетку.

Четыре шестиствольных автолазера начали свою смертоносную песню.

***

Я слышал знакомый рокот, но мне не хотелось, чтобы это оказалось тем, чем может быть.

Но я опять ошибался.

Это были грёбаные штурмовики В-16! Гроза врагов на земле и в атмосфере, страшная машина смерти в руках опытного пилота.

И сейчас они утюжили по лагерю гроамов со всем грёбаным рвением, которое только может быть. Слава богу, они не использовали свою бомбовую нагрузку. Иначе бы от лагеря, и от меня в том числе, не осталось бы просто ничего. Лазеры хотя бы аккуратнее.

От полога шатра, в котором я находился, осталась только маленькая оседающая тряпка. Края горели ярким рыжим пламенем, сжирающим шатёр. Я выскочил на улицу, перепрыгнув через десяток изуродованных, дымящихся трупов.

Зрелище, которое мне открылось, было адским. Четыре реактивных штурмовика раз за разом разрезали небо, оставляя за собой дымчатый след. Из их носовых орудий извергался красный лазерный шторм, уносящий за собой десятки жизней. Не ожидающие удара с небес гроамы кричали, тыкали пальцем в небо, метались из стороны в сторону в поисках укрытия, но ничто не могло спасти их. Разрубаемые лучами тела падали на окровавленную землю, а ошмётки, более не похожие вообще ни на что, разлетались в стороны. Откуда-то слышался детский плач, но резкий звук трескающегося дерева превратил его в глуховатое бульканье, затихшее в мгновенье. Горели палатки и шатры. Наверное, знай я язык гроамов, не выдержал бы — мне были бы понятны эти крики, наверняка являвшиеся призывами о помощи, или молитвами в адрес Великих Духов, которые не способны сохранить этот народ от смерти с небес.

Я начал пробираться через этот ад. Лёгкой трусцой пробираясь через тела, горящие поленья и тряпки, покрытые сажей инструменты и оружие, я сдерживал в себе крик. Не хотелось просто упасть на колени посреди этого и кричать, чтобы меня забрали. Я хочу забыть этот кошмар прямо сейчас. Но не получится. Надо выбираться.

Тут на меня обвалились опоры какого-то шатра. Горячие деревяшки прижали меня к земле, и начали прожигать куртку. Я попытался их отпихнуть ладонями, но жар, который чуть не оставил на моих руках жуткие ожоги с волдырями, не дал мне этого сделать. Я согнул руки в локтях и с силой пихнул прочь. Отряхнувшись, я поднялся с земли. Из глаз текли тоненькие ручейки слёз, которые быстро исчезли. Надо вести себя как мужчина, чёрт возьми!

Набрав в себе силы, я разбежался и перемахнул через огонь, оказавшись в более просторной части лагеря.

Несколько гроамов с крупными луками и даже парочкой плазмеров пытались попасть в реактивные самолёты. Их возглавлял Граббатц — великан то и дело обеспечивал целеуказание своим подчинённым, вполне метко отправляя плазменные снаряды кислотно-зелёного цвета в фюзеляж того или иного штурмовика. Сомневаюсь, что это сработает — самолёты обеспечены генераторами энергощита, что сильно повышает их стойкость на поле боя.

Неожиданно второй после Грумзы увидел меня. Он грозно зашагал в мою сторону, медленно разгоняясь и замахиваясь топором. Я уже смирился с тем, что от сейчас стану кровавым фаршем, как вдруг на заход пошёл штурмовик. Я буквально видел нарисованную на носу самолёта пасть, раскрытую в хищном оскале. Шестиствольное орудие в очередной раз раскрутилось, и на стрелков пролился лазерный дождь. Гроамы забились в конвульсиях и повалились на землю обгорелым мясом. Покорёженные стрельбой плазмеры и луки разлетелись в стороны.

Самолёт продолжал стрелять, и линия, по которой работал автолазер, поднималась всё выше, пока одинокий луч не пронзил голову Граббатца. Голова взорвалась как спелый арбуз, а тело по инерции пробежало ещё немного, пока не повалилось в разгорающийся позади меня пожар.

Я тяжело вздохнул, смотря на это, после чего погрозил кулаком вслед и прокричал:

***

«Твою мать! Это было настолько близко, что я чуть ёжика не...» — встроенный усилитель поймал и очистил от шума слова зелёной точки, которой чуть не досталось из автолазера. Пилот ухмыльнулся — из-за него сейчас всё звено сажает боекомплект, когда могло просто сбросить бомбы и уже пить кофе, находясь на базе.

Количество красных точек стремилось к нулю.

— Кроссроудс, говорит Хоук-1-1, цели уничтожены, свой в порядке, возвращаемся. Как поняли?

— Хоук-1-1, говорит Кроссроудс, принято, возвращайтесь.

Звено перестроилось в клин, покидая оставленное пепелище. Четыре реактивных штурмовика В-16 на высокой скорости ушли в разворот и отправились домой. По пути они встретили конвертоплан, который, нагрузившись десантом, отправлялся забирать своего.

Десантная машина приблизилась к площадке, на которой был убит Граббатц. Рядом с убитым серым великаном стоял курсант в грязной, чуть опалившейся униформе. Он тяжело дышал, уперев руки в колени, и смотрел на опускающийся трап.

***

Из конвертоплана выскочила шестёрка колпехов в лёгких бронекостюмах. Расположившись по широкой дуге от входа, они распределили сектора обстрела и пропустили пару санитаров. Медики в камуфлированных комбинезонах, с белым наплечником, на котором красовался красный крест, подбежали ко мне и, причитая, подхватили под руки. Вдвоём они затащили меня внутрь и усадили на место в левом ряду сидений. Один из санитаров активировал диагностатор и начал осматривать меня, нажимая кнопки на левом наруче. Второй медленно стягивал с меня рваную, горелую куртку.

Последнее, что я увидел и услышал, была пара очередей из плазмеров и быстрое отступление колпехов внутрь. Трап поднялся, закрывая десантное отделение, и конвертоплан взмыл в воздух.

А потом я попросту отрубился, оставляя кошмары позади.

Глава 8: Серьёзный разговор

Я лежал в одиночной камере на территории оперативной базы «Алтис», ядра сети наблюдательных центров Колониальной Пехоты на территории планеты. Они были больше формальностью, чем необходимостью, и отнюдь не за красивые глаза их прозвали «лесопилками». Как можно догадаться, основные работы по вырубке агрессивной флоры велись именно тут. И статья небоевых потерь тоже.

Как человек, которого, что забавно, эвакуировали аж с помощью конвертоплана с десантом и командой медиков с оборудованием, оказался в камере под наблюдением? У меня складывалось несколько догадок даже относительно самого факта эвакуации, ибо у нас так не работают. Такое могли устроить как минимум для высшего офицерского состава, а я обычный болванчик из рядов пушечного мяса.

Слава Колониальному Союзу, медики провели мне полную диагностику и общее лечение. На ожоги был нанёсён гель, поражённые участки кожи покрыла искусственная, плюс сделаны необходимые перевязки. После этого медики, вспотевшие, с каменными лицами собрали оборудование и убрались в другой конец десантного отсека.

Последнее я узнал из вольного пересказа колпеха, который входил в группу прикрытия. Мы разошлись на взлётно-посадочной: колпехи удалились по своим делам, то есть, на сдачу оружия, устный доклад о задаче, письменную компоновку сухим языком, передачу вышестоящему лицу, чистку снаряжения, а потом, наконец, на заслуженный отдых. А я, под присмотром медицинского дрона, тихонько гудящего моторчиком, поковылял куда глаза глядят, ибо с устройством базы был не знаком.

Летающая машинка неожиданно перегородила мне дорогу и начала настойчиво зудеть. Спустя минуту она выдала тираду:

– Бззз, бззз, курсант Данлоп, приказано прибыть в штаб, бззз, следуйте за дроном, бззз. – на том и песня закончилась, а дрон развернулся на сто восемьдесят и полетел, подавая мне сигналы красным маячком. Мол, вот он я, переставляй палки в мою сторону.

Я, не имея альтернатив, пошёл за ним. По плато, на котором были в том числе и несколько ВПП, сновали все кому не лень – вооружённые и нет пехотинцы, инженеры, механизированные экзокостюмы с закрытыми кабинами, колёсный, гусеничный, шагающий, антигравитационный транспорт. Я, увлёкшись видами, чуть не попал под гусеницы танка-великана. От превращения в лепёшку меня спас дрон, долбанувший меня лёгким зарядом шокера. Достигая десять в высоту и тридцать в длину, танк «Бегемот» был настоящим монстром, а если учесть количество пушек, так вообще - ад на гусеничном ходу.

Из башенного люка вылез мужик в шлеме с откинутым тактическим модулем. Оперевшись на башню, он начал сотрясать воздух кулаком и крикнул:

– Придурок, смотри куда прёшь! Идиот! – после чего забрался обратно.

Вздохнув, я побрёл дальше, потирая место, куда получил заряд от дрона. Мелкая скотина. Хотя на него злиться у меня особо смысла нет.

Мы подобрались к зданию, выстроенному «уголком», с полукруглой приёмной в центре. Просто, практично, и по своему красиво. Многоэтажная конструкция, выполненная в печально-серых тонах, предстала перед моими очами типичнейшим муравейником из возможных. Повсюду снуют люди, ещё активнее и кучнее, чем на плато.

Не прекращая жужжать и подавать сигналы красным маячком, вредный дрон повёл меня внутрь. Вяло переставляя ноги по лестнице, я надеялся, что моё возвращение домой будет тихим, мирным, и, желательно, с пивом.

Когда перед моим лицом открылась автоматическая дверь и я сделал шаг вперёд, мои надежды были разрушены с такой же жестокостью, с какой утюжили поселение гроамов.

Перед приёмной стойкой, скрестив руки на груди, стоял сотрудник Колониального Комиссариата Внутренних Дел. Я невольно сглотнул, а моё сердце вжалось в пятки и помахало белым флагом, мозг бил траурный набат, а жаба с хомяком затянули военный марш. Мысленно я послал их к чертям и пообещал лишить пенсии по выслуге лет.

Всем своим видом человек из ККВД вселял неприязнь. Его натянутая улыбка заставляла всё внутри непроизвольно сжиматься, он был гладко выбрит и коротко пострижен, что делало его похожим на яйцо, особенно если взять в расчёт бледную кожу. В его взгляде, который прожигал тебя полностью, не оставляя праха, читалось презрение, но при этом некая благосклонность, он мог внешне показаться взглядом усталого, но приветливого человека, но стоит рассмотреть его глубже, то становится тяжко. Это взгляд коршуна. Охотника. Не знающего жалости. Он вызывает дрожь.

Он слегка вальяжно освободил руки, мягко оттолкнулся от стойки, и, сфокусировав свой взгляд на мне, пошёл в мою сторону. Его шаги были бесшумными, и, не будь здесь снующих офицеров и адъютантов, я бы и не подумал, что он вообще касается пола. Улыбка колкома на секунду расширилась, и его клыки сверкнули ослепительной белизной.

Его движения были выверенными и точными. Атмосфера всё больше сгущалась, что заметили и другие люди в холле. Они бросали косые взгляды, но, лишь мельком замечая нашивки на рукавах униформы этого человека, прятали глаза и ускоряли шаг, стараясь быстрее отсюда уйти. Была бы моя воля, я бы тоже свалил, но что-то будто прибило мои ноги к полу, и мне оставалось только дожидаться неизбежного.

Он подошёл ко мне и протянул руку:

– Курсант №12-997-123-001? – он попытался сделать лицо попроще, но от этого стало только хуже.

«Мудила!» – пронеслось у меня в голове, когда он назвал меня по личному номеру вместо фамилии. Будто почувствовал моё недовольство, он сильнее сжал мою ладонь, от чего я невольно скривился. Умеет он портить настроение.

– Так точно, сэр, курсант Данлоп. Вызывали? – наши руки наконец разлепились, и я встал, как по приказу «Вольно!» – руки за спиной, ладонь на ладонь, ноги на ширине плеч. Ну не могу я от этих рефлексов избавиться, не дано мне.

– Вызывал. Информация, которой вы владеете, нас интересует. Вы проследуете за мной на стандартизированную процедуру считки памяти. Напоминаю, вашему мозгу ничего не угрожает, процент случаев частичной утери памяти - два процента, случаев полной - восемь. Малые, не имеющие веса значения. Итак, за мной, курсант. – он со скрипом начищенных подошв высоких сапог развернулся на сто восемьдесят и пошёл к служебной лестнице. Я поплёлся следом, осознавая свою беспомощность в этой ситуации.

Мы прошли мимо приёмной стойки с напуганной капральшей, и нашим пунктом назначения стал спуск в конце коридора. Обходя офицерские кабинеты, я разглядывал внутреннюю архитектуру штаба. Мягкие, сухие цвета. Сглаженные острые углы. Аккуратная, максимально функциональная мебель. Никаких украшений и даже растений, прагматично и просто.

Офицерам не разрешалось как-либо персонализировать кабинет – на то была целая статья устава. Наказание, если можно так выразиться, с прогрессией. Сначала - два часа карцера, потом - четыре, и так на два часа больше каждый раз. Больше двух суток нельзя - в расход. А в расход никто не хочет.

Мы подобрались к арке. Автоматическая дверь, ведущая на лестницу, отошла в сторону, пропуская нас. Мы начали спускаться вниз, а я, от большой балды, считать ступеньки. Вот угораздило же нашим строителям сделать базу без лифта! Вообще никакого! Интересно, сколько жалоб на это недоразумение поступило как в письменном, так и в устном виде? Причём даже больше волнует соотношение цензурных к нецензурным. Уверен, последние выигрывают с нехилым отрывом и готов поставить на это десятку.

Тем временем количество ступенек перевалило за сотню. Мне поднадоело считать, ибо, чувствую, спускаться мы будем как минимум столько же.

Я бросил взгляд на колкома. Он всё так же невозмутим, и даже расслаблен. Он легко движется вниз, будто бы немного паря над ступенями. «Такое ощущение складывается, что он не человек, а машина. Жестокий робот с функциями достать, докопаться и убрать. А ещё гадкой, прилизанной внешностью. Ещё немного, и как змея, кожу сбросит. Бр-р-р.»

Наконец, спуск начал подходить к концу. Меня встретило больше чем пятьдесят сантиметров плоской поверхности, параллельной подошве моих ботинок. Очередная автодверь ушла в стену. Мне кажется, для здешней атмосферы больше бы подошла классика на петлях. С круглыми оконцами. Чтобы открывалась в обе стороны и немного болталась. Я уверен, что испугался бы. Наверное.

Мы вошли на этаж, который совершенно не кричал о своём назначении.

Перед нами тянулся коридор, вдоль стен которого стояли двери. По четыре с каждой стороны. Плюс, одна была напротив нас. Вроде ничего примечательного. Но шесть дверей из боковых были пронумерованы, а на двух были вполне ясные таблички «Комната наблюдения» и «Комната охраны». Значит, на этом этаже обитает не только страшный тролль из ККВД, но и его племя. Надеюсь, они не любят загадывать загадки.

– Не слышно криков людских в подземелье тёмном... – пробурчал я под нос, так тихо, что он не должен был услышать.

– О, курсант №12-997-123-001, на этаже, принадлежащем ККВД, великолепная шумоизоляция. – заметил колком, подняв палец правой руки вверх. Плюс одна причина в копилку, по которой его можно обвинять в нечеловечности. Скоро эту копилку можно будет разбить и пойти в пекарню, купить проблем на постном масле. – У вас есть ещё вопросы? Интересные заметки? Не беспокойтесь, вам не придётся их повторять, я запомню и занесу в протокол.

– Никак нет, я лучше всё оставлю при себе. – бросил я, вздыхая.

– А вот этого делать не рекомендую. – колком повернулся ко мне и покачал головой. – Утайка любой информации может быть приравнена к государственной измене. А, как известно, колониальные пехотинцы очень, очень любят Колониальный Союз, ведь так?

В его голосе проскакивали настойчивые, требовательные нотки. Его улыбка растянулась до ушей, а глаза были прикрыты. Руки собраны в замок за спиной. Он чуть пригнулся ко мне и наклонил голову набок, продолжая улыбаться. Я поёжился. С такими фокусами мне придётся менять свою форму во второй раз за сегодня. Я сделал невольный шаг назад, отмахнулся и предательски ломающимся голосом выдал:

– Конечно, сэр! Только благодаря Колониальному Союзу я обладаю возможностями служить и защищать!

– Великолепно. Что же, давайте наконец дойдём до необходимого помещения, где мы сможем поговорить... – он специально тянул слова, медленно поворачиваясь на носках в сторону одной из комнат, кажется, с номером "сто один". – Более основательно.

Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть и последовать за ним.

Он подошёл к двери и встал напротив небольшой металлической рамки на уровне его лица. Маленькая крышка с щелчком раскрылась, и из тьмы вылез маленький манипулятор. На его конце виднелась камера небольших размеров с небольшим моргающим красным диодом. Она поднялась на уровень глаз колкома, и в воздухе возникла сетка бирюзового цвета. Она прошлась по всему его телу, после чего камера ушла обратно. Зато вылез планшет для считки биометрических показателей. На зеленоватом сенсоре появилось ярко-салатовое очертание ладони, к которому человек приложил свою. Линия прошлась вверх-вниз, после чего раздался отчётливый звук шприцов, вонзающихся в подушечки пальцев. Колком убрал руку, и планшет исчез в стене.

Мои уши чётко уловили звук отпертого замка. Человек из ККВД положил ладонь на ручку двери и толкнул ту вперёд, после чего жестом пригласил меня внутрь. Я прошёл внутрь. Перед моими глазами предстала полностью белая комната с зеркальной стеной, металлическим столом и двумя стульями. Свет в комнате обеспечивали продолговатые лампы, расположенные на стыках пола, стен и потолка.

Судя по виду ножек стульев и стола, они приварены к полу. Гениальное в своей простоте решение, которое позволяет избавиться от возможных казусов на рабочем месте.

Я сел на одно из сидячих мест, и потянулся. Помотал головой, разминая шею. Положил руки на стол. Посмотрел на колкома, садящегося напротив. Он сложил руки в замок, и его указательные пальцы касались верхней губы. Перед его глазом появился зелёный экранчик с быстро бегающими строчками, и я только после этого смог заметить голографический проектор на его левом ухе. Вздохнув, он начал разговор:

– Итак, курсант №12-997-123-001, он же Генри Данлоп. Ваше личное дело меня невероятно позабавило. Количеству появлений в камере карцера может позавидовать даже автономный биоробот-уборщик. Отчёты сержанта Банчозы, который отвечал за ваше обучение до инцидента ПТ-07061099, крайне не лестны. В них он отзывается о вас как необучаемом, недееспособном, попросту бесполезном куске биомассы, на который по неведомой ошибке тратятся ресурсы. При этом те случаи, которые он отмечает как прямые нарушения приказов или вообще предательства своих сослуживцев, имеют интересный характер. Мои аналитики отмечают нестандартный для курсантов набор действий. Уничтожение бронемашины тому пример. Или использование гравицикла как детонатора для подрыва укреплённой позиции условного противника. Вы проявляете смекалку и зачастую отходите от догматов войны, что сказывается на эффективности подразделения и потерях. Безусловно, вас можно за это похвалить.

Он сделал театральную паузу, давая мне переварить сказанное.

– Вот только вышестоящему руководству это не нравится и, тем более, не нужно.

Мои брови непроизвольно взмыли вверх. Это не прошло мимо глаз колкома, и он продолжил.

– Как вам должно быть известно, Колониальный Союз столетие за столетием следует твёрдо устоявшимся правилам. Колониальная Пехота, как его часть, естественно, тоже. И подобные случаи могут пошатнуть стандарты, на которых стоит наша жизнь.

Он привстал и упёрся руками в стол, пригнувшись в мою сторону.

– Колониальная Пехота сильна в единстве. Единый организм. Как муравьи. Действуете по определённым командам, в едином порыве. Без самодеятельности. Без энтузиазма. – он глотнул воздуха, и продолжил. – Говоря проще, колониальные пехотинцы идентичны. А вы, курсант, не похожи на других. И это плохо. Вы должны быть как все. Жить как все. Воевать как все. И, что важно, умереть за Колониальный Союз, как все.

Мне хотелось вскочить и треснуть ему по роже, но неведомая сила удерживала меня в кресле. Мне оставалось только дёргаться и выслушивать его тираду.

– Я испытываю невероятное желание отправить вас на переработку, но нынешняя ситуация в секторе слишком напряжённая, чтобы переводить ценный живой материал впустую. Вам дан шанс исправиться. И вы им воспользуетесь. Вы отправляетесь на Балтимор – избавляться от повстанцев и прочих нарушителей режима. Но сначала мы считаем вашу память о инциденте ПТ-07061099, курсант. Поздравляю с окончанием обучения и внеочередным повышением до специалиста четвёртого ранга. – с этими словами он вытащил из нагрудного кармана ручку, направил её на меня и повернул крышку. Произошёл щелчок, и я свалился в забытье.

***

Тело курсанта перенесли в соседнее помещение и расположили в хирургическом кресле. Его голова была обвита сенсорами, вокруг кружили сканеры, а в искусственно раскрытый правый глаз вонзилась игла. Все части тела удерживали захваты, а рядом дежурили два бойца с электрошоковыми посохами, которыми обычно удерживали на расстоянии агрессивных животных, когда вели в камеру или из неё.

Все возможные пишущие и воспроизводящие приборы выводили информацию. Отдельные кадры, слайд-шоу, видеоролики, текстовая интерпретация, аудио. Считано должно быть всё. Информация об инциденте из головы того, кто принял в нём прямое участие – великолепный материал.

Колком сидел в своём кресле и разглядывал курсанта. В нём было что-то особенное. Но сотрудник ККВД не мог понять, что.

Один из его подчинённых, сидящий за монитором, приложил руку к наушнику, после чего повернулся к колкому и сказал:

– Сэр, поступил приказ на реструктуризацию вычислительного центра с целью стандартизации мышления объекта. Ожидаю... Психометрические показатели в норме. Показатель психопаспорта выходит за границу стандартного – уровень вольности третий. Ожидаю... Время отхода от нормы психического состояния зафиксировано. Ожидаю разрешения на начало процедуры.

Поразмыслив, он бросил взгляд на курсанта, затем прикрыл глаза и откинулся в кресле.

– Отказано. Изменить последний период работы. Отправная точка изменения – этот варварский «Гроб-Назар». Заблокировать изначальный вариант на ментальном уровне.

Не отражая эмоций, подчинённый повернулся к монитору и начал ввод. Манипуляторы, которые до этого были готовы войти в мозг напрямую, вернулись в пространство над потолком.

«Бесчувственный автоматон с биооболочкой – великолепный образец работника ККВД» – пронеслось в голове колкома.

– Вживите объекту чип модели БО-М2 и установите межпространственный канал связи.

Последовала любимая им театральная пауза, и после неё он перешёл на шёпот:

– Посмотрим, как вы раскроете свой потенциал, специалист четвёртого ранга Генри Данлоп.

Глава 9: И в незнакомую даль...

С самого детства я видел эти расклеенные агитационные постеры, разлетающиеся от порыва ветра флаеры, раздаваемые подростками, рекламы и телепередачи. Всё вокруг меня кричало о гордости Союза, лучших воинах известного космоса.

Всё вокруг ещё с детства готовило меня и тысячи других детей ко вступлению в Колониальную Пехоту.

Но что-то я забегаю вперёд.

***

Средний класс в Колониальном Союзе проживает относительно неплохо, если это касается городов, которые в народе прочно закрепились как «муравейники». Они имеют квартирки, дома, со всеми вытекающими удобствами и возможностями. Небоскрёбы позволяют держать свой транспорт на любом необходимом этаже – гараж при каждом небоскрёбе состоял из тысяч подъёмных платформ, каждая из которых, по сути, являлась чьим-то парковочным местом. Зачем так круто? Да потому что магистрали тоже были многоэтажными. Самая большая находилась на Старой Терре, и состояла из ста восьмидесяти идентичных дорог с расстоянием в четыре метра между каждой. Однажды в детстве видел картинку - не поверил.

Большая часть городской инфраструктуры была в воздухе, на антигравах. Кроме муниципальной и прочей, что как-то была связана с правительством – те придерживались классических догмат о крепком фундаменте в матушке-земле, да и относительно регулярные падения зданий одно на другое сильно играли им на руку.

Вот только налог, которым облагалось здание, построенное на земле, да и приобретение этой земли были с таким количеством нулей, что налог на занятие воздушного пространства уже не казался сильно опустошающим. Хотя им и являлся.

Жить в «муравейнике», если верить официальной статистике, которую ежегодно крутили по телевизору, могли себе позволить только 34 процента населения Колониального Союза. Это не считалось чем-то элитным, не провоцировало притеснений. Хотя конфликты, которые пытались разжечь те, кто жил за стенами «муравейников», имели регулярный характер, несмотря на работу полиции.

Откуда я это знаю? Я целых два месяца прожил в «муравейнике»! За шестьдесят один день до прибытия на службу, правда...

А вот до этих двух роковых месяцев я жил за стенами, там, где живёт большая часть населения людских планет.

На Фронтире.

Так называют деревни, анклавы, племена, пещеры, подземные и надземные комплексы, лагеря, и так далее по списку. В общем, всё, где люди могут кое-как жить. Но не сравнивайте Фронтир с легендарным Диким Западом со Старой Терры – у нас не настолько запущенный случай. Скорее, просто захолустье.

В принципе, на Фронтире можно прожить всю свою жизнь, ничего не обрести и не потерять. Не сделать себе лучше или хуже.

Зато за пушки тут хватаются чаще, чем заводчане, которые эти пушки, собственно, делают.

Главной тому причиной являлись мутанты и агрессивная фауна – всё меняется от планеты к планете, но общая идея, в принципе, не различается. Люди поголовно входили в ополчение для защиты самих себя в более-менее организованном виде. Проходили уже, когда каждый играл сам за себя. Выживших не было.

Из-за сильных ограничений на владение оружием, максимумом было иметь два пистолета и длинноствол на совершеннолетнего мужчину. И то, для этого нужно было отслужить, получить тонну-другую разрешений-предписаний-заключений, ежемесячно проверяться в ближайшем Оружейном Жилом Управлении. Плюс само оружие продаёт только завод-производитель или даже государство. Если в первом были заоблачные цены, то у вторых было настолько устаревшее, что можно было найти на нём серийный номер времён Эпохи Протоэкспансии. Правда, шанс, что оно не рассыпалось в прах, был жутко низкий.

Потому оружие старались хранить и передавать в поколениях. Иначе семья оставалась без возможности защититься или начинала промышлять нелегалом. Оба варианта не в почёте.

***

– Генри, мышь твою под дизельный грузак, где ты ворочаешь свои полужопия? – донесся хриплый голос из недр подвала. Следом за ним последовал грохот и звон битого стекла. – Бегом сюда, долбоклюй!

– Иду, босс! – бросил я, вяло перемещая ноги по пыльному бетону. После пары шагов я понял, что путь предстоит тяжёлый. До этого я сидел в тени грузовика-континентальника, но сейчас без зазрения совести открывал свою шею и руки грёбаным лучам. Знойное солнце жгло практически насквозь. Я должен был пройти десять метров по солнцу, чтобы добраться до подвала, в котором матерился мой наниматель и напарник. Честно скажу - никакого желания у меня не было. Но те креды, которые я получал за день работы, позволяли мне не питаться аварийными брикетами питательной смеси двадцатилетней давности. Или не питаться вообще - я крайне не любил даже взглядом касаться этой зернистой дряни цвета детской неожиданности.

– Тащи свои грабли сюда, иначе я проштыряю тебе гузно своим третьим средним пальцем! – прорычал босс, который, несмотря на свои угрозы, был по женщинам. И слава Союзу.

Я собрал все свои силы в кулак, помотал головой, разгоняя рябь перед глазами, и рванул к подвалу. Лучи солнца, как бешеные собаки, начали цепляться за всё, что было оголено, и нещадно нагревать до золотистой корочки. Каждый мой удар ступни о бетон поднимал клубы пыли, которые так и оседали в воздухе, потому что, спасибо метеоспутникам «муравьишек», ветра сегодня не планируется. «Плантации и биофермы города нуждаются в натуральном свете», блин. Тьфу на вас.

Финальный рывок, и мои ступни в ботинках касаются третьей ступени. Ещё один, и вот я на полу, внутри. Вдалеке от «натурального света».

Мой босс был взят в плен без возможности самостоятельной эвакуации. И, судя по всему, мне предстоит его спасать.

Коробки со стеклянной и фарфоровой утварью, и прочим хрупким хламом – серьёзный противник в борьбе не на жизнь, а на смерть.

– Что встал, как петух поутру? Сними с меня этот мусор! – рявкнул мужик, смачно сплёвывая в мою сторону.

– Да-да, сейчас сделаю, босс. – пробурчал я, принимаясь возвращать коробки на поддон.

Моим боссом была жертва эксперимента по наделению животных разумом, самый жирный хряк прямоходящий. Он же мистер Брендан Диал, владелец и единственный квалифицированный водитель транспортной компании «Диал и Путчер». Название дурацкое. Как и владельцы, собственно.

Когда последний ящик с осколками товаров вернулся на место, мой босс, кряхтя и смешно помахивая обеими руками, повернулся на живот, сопровождая это хриплым «Ой-ой-ой-ой-ой». Последнее показывало, что это не входило в его планы.

Треск, разлетевшийся по помещению, подтвердил мои догадки о том, что его клетчатая рубашка не выдержала этого акробатического номера. Рубаха на спине разошлась по шву и поделилась напополам. А пузо, которое та героически сдерживала, увеличило занимаемую Диалом площадь вдвое. Я не удержался и начал посмеиваться в кулак.

– А ну быстро подними меня, замухруй беспонтовый! Ух я тебе покажу небо в облаках! Где тут дрын какой-нибудь?! – бесновался мой босс, пытаясь перевернуться обратно на спину.

Я, еле сдерживая смех, подошёл к экзопогрузчику. Запрыгнул внутрь, пристегнулся, вставил руки в перчатки-манипуляторы. Слегка подвигал пальцами – конечность погрузчика ожила. Я подошёл к лежащему на спине боссу и протянул руки в его сторону. Взялся за половинки рваной рубахи, и потянул на себя.

Диал начал верещать, чувствуя боль, и его верещание медленно переходило в визг. Его ноги тряслись в воздухе. Я, тем не менее, продолжал подтягивать его к себе. Судя по звуку, сервомоторы напряглись. Надо же – даже экзопогрузчик не мог выдержать вес моего босса. Забавно.

Когда я почувствовал, что он может устоять, отпустил его. Диал, чуть шатаясь, засеменил к полкам, чтобы удержаться. Пока я вылезал из экзопогрузчика, Брендан поливал меня грязью:

– Тупой огузок! Безъяйцевый подзалупный ушлёпок! С такими методами ты в пехоте, трепыхать тебя в глаза, быть должен! И таких же как ты придурков за яйца так дёргать!

– Зато я вас поднял, босс. – пожал я плечами, вздыхая. Пусть ворчит.

– Ладно, чертила. Шуруй к машине, я сейчас подойду. Тьфу на тебя. – сплюнул Диал, засеменив куда-то вглубь подвала. Я же попросту вышел наверх.

Лучи солнца набросились на меня, слепя глаза. Я, жутко ругаясь, побежал к грузовику.

Подтянувшись, я дёрнул ручку двери. Та со скрипом открылась, и я залез в душный салон. Расслабленно усевшись в своё водительское кресло, я щёлкнул тумблером, чтобы врубить радио. По салону континентальника разнёсся бойкий девичий голос. И стоило мне только по-настоящему почувствовать себя счастливым человеком, как вдруг хриплый голос испортил мне жизнь:

– Опять на свою тощую Идаль змея душишь? – злорадно посмеиваясь, бросил Диал. Он забрался в свою часть кабины, которая была немного раздута и сильно снижала мою мобильность. Просто по-другому этот хряк сюда не помещается. Я слегка сбавил громкость на радио, но не убрал полностью, и завёл грузовик. – Ладно, кати в свинарник, там вроде движ, судя по шепотку ослиному. Вдруг и работёнка на наш континентальник найдётся.

Я нажал на педаль газа, и наш грузовик начал медленно разгоняться. Я вырулил на дорогу и повёл нас в ближайшее поселение – колонию «Хоуп Хадли», в честь первооткрывательницы моего родного мира. Бетонка посреди пустыни была покрыта песком. Голубое небо покрывали небольшие, плавно идущие облака. Поток прохладного воздуха залетал в кабину грузовика из приспущенного окна. Качалась из стороны в сторону фигурка какой-то танцовщицы в откровенном наряде. Иногда я откровенно жду того, что кабина подпрыгнет на кочке. Но нет, любые чужеродные предметы просто обращались в пыль или обломки.

Правой рукой нашариваю кнопку автопилота на приборной панели. Нажимаю – и руль, вжавшись в приборку, складывается в небольшой многоугольник с зелёной лампочкой в центре. Всё, грузовик под контролем встроенного компьютера.

Я потянулся к нагрудному карману куртки цвета хаки, которую повесил на сидение в начале дня. В нём покоились тёмные очки, совершенно не защищавшие от солнца. Подделка. Но зато они потрясно выглядели, а для меня большего аргумента было и не нужно. Натянув их на лицо, я глянул в небольшое зеркало – как всегда великолепно. Обожаю их.

Диал, глядя на происходящее, в привычной манере ворчал. Поняв, что его недовольство мне как об стенку горох, он переключился на другую тему.

– Чего ты в этой Идаль нашёл? Ну певичка она, типа популярная. Куры вон тоже в своём мусорнике тоже звёзды. Ну, типа, серьёзно! Тощая, взяться не за что! Тьфу. Настоящей женщины должно быть много! – горячо доказывал он свою позицию, размахивая руками и делая неопределённые жесты. – Да и вообще, рыжие волосы никогда не бывают настоящими. Либо краска, либо мутация. А мутанторов, сам кумекаешь, на Фронтире не жалуют. Хотя, судя по тебе, заморышу гнилозадому, на такой помойке выбирать не приходится.

Я спокойно сидел, глядя далеко, в пустыню, и игнорировал все его попытки спровоцировать меня на агрессию. Уже проходили.

Наконец Диал успокоился, и, махнув на меня своими пятью сардельками, отвернулся. Спустя минуту с его стороны раздался храп вперемешку с похрюкиванием. Дрыхнет без задних ног, как всегда.

Я тоже подумывал о том, чтобы задремать. Но одна вещь этого не давала сделать – звонкий, но грустный девичий голос из старенького автомобильного радио.

Случайность однажды – или судьба?

Верность до сна в деревянных гробах?

Желание жить или глупость юнца?

Остаться во тьме или идти до конца?

Но тут песню прервали. Служба новостей, мать её. Всю идиллию быку по хвост.

– Сегодня во всех поселениях Фронтира будет проведён сбор новобранцев в доблестную армию Колониального Союза. Вариативность подразделений, набор в которые постоянен, поражает воображение! Каждый юноша, достигший совершеннолетия, обязан... Поучаствовать! – ведущий запнулся, но быстро реабилитировался. – С вами была СНФ! До скорой встречи!

Кажется, у меня перехватило дыхание, а мозг начал отчаянно трубить тревогу.

Тот самый день, который ненавидят матери.

День, который показывает всю циничность Колониального Союза.

День Всеобщего Призыва.

Молодых людей с разных поселений собирают в толпы и распределяют по армейским подразделениям. И с этого момента начинается их обязательная десятилетняя служба.

Грузовик-континентальник продолжал ехать в Хоуп Хадли, пока я чуть трясущимися руками забирал кофе. Диал всё ещё дремал.

Радио я, по непонятным причинам, выключил. Возможно, пытаюсь поймать последние моменты тишины, ведь дальше мне они не светят. К сожалению.

Сделал глоток. Горячий напиток пошёл по горлу. Сделал ещё несколько, небольших. На лбу выступила испарина.

Не хочу! Просто не хочу! Эта чёртова армия гребёт всех без остановки, носится по всей галактике, сражаясь непонятно с кем. А ведь главный враг Колониального Союза – его же колонии! Сотни, тысячи миров просто не хотят лезть в единую машину, и выставляют штыки. Безуспешно, к сожалению. Пока не было ни одной колонии или альянса колоний, которые отбились от натиска многомиллиардной армии. Та же Колониальная Пехота – они просто заваливают врага трупами! Там полк умер, мы присылаем два. И так каждый раз, пока враг не сдастся.

Не хочу. А ведь придётся.

***

Наш континентальник подобрался к Хоуп Хадли. Всё вокруг говорило о том, что в городе торжество – развешены флаги Колониального Союза, играет музыка, ходят парадно одетые семьи. Тут и там видно солдат. В основном в лёгкой броне и при оружии.

Особенно выделялись люди в украшенной форме и красных беретах. Они мастерски лавировали в толпе и, будто получая информацию от незримых наблюдателей, вылавливали в толпе молодых парней. Короткий разговор – и рядом, точно по команде, появляется солдат, который куда-то уводит будущего курсанта.

Диал ткнул меня в плечо. В обычно наглых глазах читалось сочувствие.

– Ладно, подпердыш, давай вылазь. От судьбы не убежишь – у неё есть винтокрылы. Не парься – передам зарплату твоей матери, знаю, где обитаете. Всё, шуруй, не разводи меня на сантименты.

Я лишь сдержанно кивнул. Щёлкнул замок, дверь грузовика открылась. Накинул на плечи куртку, предварительно сняв её со своего места. Всё, прощай, работа.

Мне показалось, или, когда я спрыгивал на дорогу, я услышал всхлип?

Дверь за мной закрылась, и континентальник поехал дальше. Отряхнул куртку. Осмотрелся. В принципе, я могу встать тут и ждать судьбы – офицеры рано или поздно меня поймают.

И правда, стоило мне сделать пару шагов, за моей спиной образовался человек в красном берете. Едва почувствовав приближение руки к плечу, я слегка отшатнулся вперёд и развернулся.

Человек передо мной расплылся в улыбке. Он сложил руки за спиной, и, прочистив горло, начал говорить:

– Молодой человек! Вамдосталась честь вступить в доблестные войска Колониального Союза! Вы сможете увидеть галактику, познакомиться с новыми людьми и послужить родине!

Я откровенно клевал носом. Из-за радиооповещения мой сон решил меня помучить, и, не появляясь, изредка тянуть за яйца. Так что слушал этого парня я в полуха.

– Я вижу, я вас заинтересовал. Следуйте за бойцом! Ваше будущее – впереди!

Рядом с ним возник пехотинец. Зайдя мне за спину, он положил руку мне на плечо и повёл в здание кинотеатра. Так вот куда людей собирают.

***

Я и другие уже полчаса ждали. Свет погас неожиданно. Включился экран. Оттуда началось пафосное вещание, а мои глаза сомкнулись.

Я уснул! Я, чёрт побери, уснул!

***

Нас повели к армейским транспортникам. Пацаны, которые только что относились к солдатам с недоверием, сейчас смотрели на них практически с благоговением. Беспорядочная толпа старательно строилась в колонны и подражала армейскому маршу. Играла парадная музыка. Всё вокруг работало на атмосферу.

Лишь из одного континентальника на окраине города, на максимуме возможностей машинного радио, играл девичий голос. Добрый. Мягкий. Живой.

Прощается чей-то сын, чей-то внук, чей-то брат,

Злую шутку сыграла скотина-мораль:

Уходит из семьи молодой солдат

И к новой семье, и в незнакомую даль...

Глава 10: Балтиморские салюты, часть первая: Сюрприз!

Из камеры я вылез с ощущением, будто я с бодуна.

Мне помогли выйти двое бойцов, которые, похоже, должны меня доставить к стартовой полосе стандартной подготовительной процедуры. Перелёты с планеты на планету - не самое приятное приключение из доступных колониальным пехотинцам. По уровню неприятностей они проигрывают только высадкам и переброскам на атмосферной авиации.

В голове ясно пронеслись последние события. Наш побег с поля боя, преследование серых тварей, смерть Шима. Какой-то дурацкий ритуальный поединок, который закончился высадкой десанта. С дюжину колпехов высадилось вне круга серых и устроило тарарам. Почти все серые были убиты, кто-то удрал или валялся недобитым. Оказалось, летели за лейтенантом, но он погиб раньше. Меня взяли просто потому что я там был. Подержали в допросной, опросили, как было, и закинули сюда.

По пути меня откровенно укачивало. Ещё секунда – и моя вторая по счёту форма будет в непригодном состоянии, что я и пытался донести до пары неумолимо тупых конвоиров.

– Мужики, вы хоть трясите поменьше, я же не мешок какой! – если бы они заглянули мне в глаза, уверен, им бы стало страшно. Или смешно.

– Молчать, боец. Приказано доставить тебя к межпланетному десантному транспорту, бортовой номер F-1812-1914-D. – практически безэмоционально ответил один из бойцов. Кажется, правый – его голова повёрнута чуть в мою сторону.

– Вы бы дали хоть форму сменить! Я же в замызганной! Да и снаряжение у меня нет! – я попытался надавить на хоть какие-то зачатки логики у этих идиотов с промытыми мозгами. Повезло же, блин, мне оказаться таким умным.

– Отказано. – проговорили они хором, и резко завернули вправо. Так резко, что я чуть не потерял контроль над ногами. А это было бы чревато тем, что меня бы волокли по полу.

– Тьфу на вас, блин. Отпустили бы хоть, я сам ходить могу, в вашем темпе.

– Отказано.

Они точно не автоматоны? Или роботы какие? Просто нельзя быть настолько серьёзными и вредными одновременно.

Словесная перепалка без права на победу вывела меня из овощного состояния. По крайней мере, качало уже не так сильно.

Когда мы подобрались к лестнице, я тихонько сглотнул. Если эти солдафоны поведут меня в классической манере «чем шире шаг, тем ближе враг», то мои штаны будет ждать испытание на прочность.

Бойцы одновременно делают длинный шаг сразу через пару ступеней, и, естественно, тянут меня за собой.

Почему мне везёт только в угадайке по теме «Методы транспортной экзекуции»? Был бы я на телешоу, уже заработал бы на безбедную старость.

Когда мы поднялись наверх и зашагали по коридору, я стал центром внимания всего офицерского и сержантского состава, который только находился на этаже. Выдавив из себя вялую улыбку, продолжил идти вровень за конвоирами.

Всяческий шепоток начал ходить вокруг. Тут были те, кто видят меня уже во второй раз – а каким был первый, сами понимаете. Когда я приблизился к входной двери, почти все потеряли ко мне всяческий интерес. Только пара человек бросали мне в спину сочувственные взгляды. Жаль, я этого не видел.

Автоматические двери разошлись в стороны, выпуская нашу великолепную троицу из жертвы и двух конвоиров на свежий, по идее, воздух. Хотя я ставлю сто против одного, что на территории базы любая экологическая комиссия подняла бы вооружённое восстание с целью вырубить людей, которые вырубают леса. Причём теми же инструментами и с таким же рвением.

Дурацкое солнце посчитало своим героическим долгом сделать мою жизнь ещё хуже чем сейчас. Разогретый воздух пробирался в лёгкие и доставлял достаточный дискомфорт. Солнечный свет был настолько ярок, что любая поверхность, от которой он отражался, становилась для меня врагом номер один среди архитектурных творений наших инженеров. На моём лице сменилось столько мученических гримас, что это не могло избежать взглядов раздражённых солдат. Один из моих конвоиров ткнул меня локтем в бок и сделал вид «я не при делах», пока я восстанавливал дыхание.

Если я слегка сбавлял темп, конвоиры не сдерживались в ругательствах и пинках.

Великолепное цирковое шоу для всего персонала, который расположился снаружи, однако. Уверен, они оценили и между собой обсудили такое количество возможных сценариев моего прошлого и будущего, что хватило бы на автобиографию арестантов целой тюрьмы строго режима, сопряжённой с психушкой, армейской учебкой и мусоросжигателем.

Кое-как меня довели до плаца №4, где перед моими глазами показался строй из сотни таких же неудачников, как и я. Перед ними был типичный для Колониальной Пехоты межпланетный десантный транспорт, страдавший гигантизмом в полной мере этого слова. Эта штука способна вместить в себя батальон дуболомов с плазмерами, но при этом условия там... Как у грузовых контейнеров. Потому что размещают этот батальон... Как раз таки в грузовых контейнерах. Экономия наше всё.

Аппарель была опущена и холодные аппартаменты для пехоты ждали своих квартирантов, но что-то должно было произойти. Что-то, чего все ждали. Конвоиры меня бросили и, развернувшись на каблуке, ушли прочь.

Я, потирая болящий бок, уткнулся где-то с краю строя. Человеческая многоножка совершила комбинацию перемещений, для сохранения идеальной формы. Я наконец-то смог разглядеть небольшую трибуну. Она была... Пуста. На ней стоял...

Никто. Целый никто.

То есть мы тут должны париться, пока очередной офицер прихорашивается? Удивительно! И нормально, к сожалению.

Наконец по аппарели начал спускаться человек. Аккуратная, выглаженная офицерская форма, руки, сложенные за спиной, фуражка, кобура с бластером. Издалека было не разглядеть, но что-то мне казалось знакомым. Не знаю, правда, что.

Человек подошёл к трибуне, слегка опёрся руками в белых перчатках и чуть поправил микрофон. Выпрямившись и вздохнув, он начал речь.

– Колониальные Пехотинцы! Вам предоставилась честь представлять интересы Колониального Союза на одной из планет, где грязные бунтовщики, погрязшие в невежестве, пытаются взять власть в свои руки! Но мы с вами знаем, что их планам не суждено сбыться! Всё, что они могут – барахтаться подобно утопающим, которыми, они, несомненно, и являются! Возьмите в руки оружие и принесите им правосудие! Только вы способны освободить Балтимор от гнили, которая на нём осела!

Солдаты заропотали между собой – речь начала действовать.

– И в этом походе против бунтовщиков вас поведу я!

Все замолчали в ожидании...

– Лейтенант Картер Шим! За Колониальный Союз! За человечество!

***

Я не понимаю таких шуток.

Серьёзно. Это нелепый бред. Если бы мне неделю назад сказали, что при мне сначала убьют офицера, а потом меня поставят ему под командование, я бы рассмеялся ему в лицо и назвал придурком.

Нынешний я надавал бы тогдашнему по рукам и стребовал клятву больше никогда не делать опрометчивых выводов.

Лейтенант Картер Шим, герой Колониального Союза, наградник, и так далее, умер при мне. Его голова поцеловала землю, кровища залила округу. Я всё это видел. Его бластером я вооружился во время Гроб-Назара, за пару секунд до высадки десантников. И сейчас он, как ни в чём не бывало, собирается командовать нашей ротой.

Не понимаю.

– Мне нужно проветриться. – бросил я ребятам в нашей импровизированной казарме, и вышел. Гвалт не снизился ни на йоту, а мне в спину бросили несколько шуток.

Мои ноги сами понесли меня шататься по коридорам. Сжимая в руке две начищенные до блеска медали и хмурясь, я шёл в разные стороны, не сильно разбирая дороги. Всё моё внимание было переключено на обдумывание произошедшего.

Неожиданно мой лоб столкнулся с преградой и я впилился в стену.

– Чёрт тебя подери! – прорычал я, активно потирая ушибленный лоб и моргая.

– Не следите за дорогой, специалист четвёртого ранга Данлоп? – раздался из-за моей спины насмешливый голос. Настолько знакомый, что мне не пришлось поднимать взгляд, чтобы определить, кто перед мной.

Я встал по стойке смирно и отчеканил:

– Виноват, исправлюсь, сэр!

– Правильно, исправитесь. А сейчас следуйте за мной, Данлоп.

И мы пошли.

А вы чего ждали? Пафосной речи? Провокационных вопросов? Того, что я резко драпану или воспользуюсь штык-ножом по прямому назначению?

А вот не-а, кто на это ставил, скидывайтесь.

***

Автоматическая дверь отошла в стену, и мы вошли в его кабинет. Это была небольшая комнатушка с массивным деревянным столом, двумя офисными стульями и большим креслом по ту сторону стола. На стене висели чёрно-белые копии армейских дипломов и сертификатов. В углу комнаты была группа вешалок с элементами брони и парадной формой. Закончив осмотр комнаты, мой взгляд упал на главный, наиболее выделяющийся элемент интерьера.

Красивый узор столешницы было практически не видно, так как та была завалена документацией, письменными принадлежностями и гаджетами. Со стороны левого стула был разложенный флаг Колониального Союза, чей край слегка касался пола. Из-под бортика стола выглядывали армированные носки ботинок. Рядом с ними, судя по виду, покоилась коробочка с боеприпасами.

Лейтенант уселся в своё кресло и слегка подался вперёд. Кресло на антиграве двинулось в мою сторону, но лишь на пару-тройку десятков сантиметров. Шим вытащил из ящика ноутбук и поставил на стол, небрежно отодвинув небольшую стопку. Пальцы в белых перчатках совершенно аритмично начали нажимать на кнопки. Я попытался подать знак, что я всё ещё тут, но лейтенант махнул рукой куда-то в сторону стула. Мне ничего не оставалось, кроме как усесться.

Картер всё ещё долбил по клавишам, меняясь в лице. Затем он резко приложил левую руку к груди и начал ощупывать. Ничего не найдя, офицер посмотрел на меня исподлобья и спросил:

– Как я умер, специалист четвёртого ранга Данлоп?

Мои брови взмыли вверх, а глаза выпучились. Ещё мгновение, и я бы начал набирать ртом воздух, как рыба.

– Не смотрите на меня так, Данлоп. Я спрашиваю – как я умер?

– ...

– Сюрприз!

– Эхм... Сэр?

– Кажется, вы потеряли нить ситуации. Объясняю. Офицеры с моим уровнем заслуг – ценные кадры с безграничным опытом и известным именем. Потому мы подписаны на программу клонирования. Каждый раз, когда умирает клон, запускают новый. Правда, каждая смерть сильно портит банк генетического кода, да и утеря некоторых... Символических вещей сильно бьёт по собственному достоинству. К примеру, двух армейских наград, которые, собственно, и сделали нулевому доброе имя, используемое каждым клоном по очереди. Судя по донесении ККВД, эти награды сейчас у вас, специалист четвёртого ранга Данлоп.

– Так точно... Сэр... – я, всё ещё в шоковом состоянии, раскрыл ладонь и бросил взгляд на медали. Одна из них впилась мне в кожу и по ней текла маленькая струйка крови. Я быстро обтёр медаль о край кителя и протянул награды офицеру. Он бережно взял их из моих рук и положил в нагрудный карман.

– Надену потом... Ладно, к делу. Так как я умер?

Мне ничего не оставалось, кроме как выложить ему свою историю, свои удивительные приключения и прочее. Он выслушал всю мою околесицу со спокойным лицом, и только когда я закончил, громко рассмеялся.

– Судя по отчётам, смерть прошлых «я» и их подопечных... Были проще, чем у вас, Данлоп. Ладно. Я получил, то что хотел. Вы свободны, специалист четвёртого ранга.

Сказав это, Шим уткнулся в ноутбук, а я выскочил из его кабинета.

К чёрту. Хватит с меня приключений на сегодня.

– Эй, Данлоп! – бросил мне кто-то с того конца коридора. Я присмотрелся: это был рядовой первого класса Фирс, глыба, шкаф, называйте как хотите. Он шёл в мою сторону и слегка улыбался. Приблизившись ко мне на достаточное расстояние, он махнул рукой в приветственном жесте и сказал:

– Тут слух пошёл, что ты на Эгиде был в эпицентре событий. Не поделишься? – хмыкнув, он похлопал меня по плечу. Лучше бы не хлопал. Скривившись, я потёр плечо и кивнул. Фирс повёл меня коридорами, что-то бурча. Я же наконец смог его полноценно рассмотреть.

Высокий, практически под два метра ростом, широкоплечий и мускулистый. Из формы на нём была только белая майка размера 3XL и камуфлированные штаны, но, в принципе, они только подчёркивали его габариты. Ступал тяжело, грузно, даже казалось, что от его шагов шатало палубу. На шее была цепь с жетонами, которые бряцали друг о друга. Такие же, как у меня.

На руки были намотаны бинты. Наверняка постоянно занимается борьбой или чем-то подобным. Ребята из отделения тяжёлого вооружения вообще любят эту тему. По крайней мере, так они предстают, а дальше – домыслы моей больной фантазии.

Фирс – блондин; от его короткой стрижки шли аккуратно стриженные бакенбарды, придающие ему некоторой комичности.

Но самое главное в его образе – простота и глупость. Обычно он говорил предложениями в одно-два слова, выделяя их интонацией, а сейчас излагал мысли как нормальный человек. Странно всё это. Да и вообще, нравы людей в полёте поменялись. Обычно спокойные и стадные люди вели себя развязнее, сбивались в мелкие кучки, играли в азартные игры, дрались, шутили. Будто кто-то взял и выключил в них идеальное поведение.

Ну да ладно, чего в голову не придёт.

Фирс указал на пару поставленных друг напротив друга ящиков в конце коридора. Там их было ещё несколько, но именно эти два выглядели как сидячие места. Усевшись на один из таких, Фирс жестом пригласил меня присоединиться. Я не стал ему отказываться и пристроился напротив.

Нахмурившись, он начал разговор:

– В общем. Сейчас – самое удобное время для разговора, пока язык подвешен, так сказать. Я хочу знать, всё, что произошло на Эгиде с тобой. – сказал он, указав на меня пальцем.

– Ну, смотри... Была засада. Какие-то твари налетели на нас и на отступающих. Перебили всех, я уцелел, забрался в БМП – а там спрятался лейтенант Шим.

– Шим? Разве он не с нами?

– Подожди, я не закончил. В общем, начали мы рвать когти от серых великанов – не знаю, как их ещё назвать. Как ты, только масштабнее. – я подкреплял свои слова жестами, так что сравнение заставило Фирса хмыкнуть и улыбнуться. – Шли мы, шли, вступили в бой с преследователями. Ну... Нас окружили.

И тут во мне что-то перемкнуло, я стал хуже видеть. Будто покрыло туманом. Я ровным голосом произнёс:

– Лейтенант Шим был убит, и меня втянули в ритуальный поединок. В этот момент высадился десант, целью которого было вытащить лейтенанта. Они забрали его тело и меня, уничтожив всех серых. Меня подержали в допросной, а затем в камере. Потом отпустили и приписали сюда.

Фирс нахмурился и приподнял брови, разглядывая меня с неподдельным интересом. Когда мне стало легче и я вернулся прежнее состояние, он сказал:

– С тобой только что что-то произошло. Будто всё, что ты сейчас сказал, ты даже не задумывал. Ложь какая, или что. Странно это, не задумывался об этом?

– Да нет, нормально. Я в порядке, не беспокойся. Это всё, что ты хотел узнать?

– В принципе да. Меня устраивает пища для размышлений такого рода. Ладно, Данлоп, можешь идти. Спасибо за разговор. И да, – следи за собой. Что-то с тобой всё-таки не так, даже если ты уверен в обратном. Береги себя. – Фирс махнул мне рукой и погрузился в раздумья. Я встал с ящика и пошёл к казарме.

«А Фирс интересный парень, однако. Я думал он такой же дуболом, как и все остальные. Бывает же» – пронеслось у меня в голове, пока ноги несли меня по коридорам корабля.

Справка по миру 4

Справка по миру «Колониальной Пехоты»

ВЫПУСК ЧЕТВЁРТЫЙ

ОРГАНИЗАЦИЯ «ДЕТИ СКУБЫ»

«Дети Скубы» – крупная террористическая организация, зоной действия которой является планета Балтимор, входящая в интересы Колониального Союза. Предположительная численность – не менее сотни тысяч человек по данным ЦРГС. Пропагандируют возможность жизни под водой в некоем городе «Восторг», населяемом идеальным обществом без товаро-денежных отношений и частной собственности, с общедоступными ресурсами и личной независимостью. Как лидера своего утопичного общества рассматривают некую «Скубу», внешних данных которой найдено не было.

Основные методы пропаганды – незаконные выступления и агитационные плакаты. Также выявлена активность подпольных группировок и агентов в большинстве гражданских сфер, из-за чего их негативное влияние распространяется на 60% населения. В случае формирования слишком крупных групп возможно разбойное нападение на государственные структуры и вооружённые силы.

Это вызывает большие проблемы в внутрипланетной логистике, а распространённость их ячеек даёт им возможность нападать на конвои Береговой Охраны.

Рекомендуется проведение масштабной операции силами Колониальной Пехоты.

Из доклада майора ЦРГС Фаргуса Денкельдорфа на собрании по вопросу Балтимора

««Дети Скубы» действуют очень грязно и неимоверно хитро. Эти [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ] дети умудряются оказаться среди любой толпы. Расстреляйте десятерых гражданских – и среди расстрельной команды окажется пять террористов. Любая полицейская операция на территории слишком опасна ввиду того, что враг может быть кем угодно – в том числе организатором. Доверия оказывать банально некому. И несмотря на это все откровенничают между собой, и скубары используют это себе на пользу. И никто не может это исправить. Я даже вам не верю.»

Из интервью с офицером Береговой Охраны лейтенанта первого ранга [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ] во время опроса армейских волонтёров

КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОГО ВЫПУСКА

Глава 11: Балтиморские салюты, часть вторая: Не звали!

Откровенно говоря, время перелёта на транспортнике я помню смутно. В вопросах бытовухи. В остальном же происходящий бардак вбился мне в голову надолго.

Прошёл где-то месяц, если верить ежедневному объявлению. За этот месяц я исследовал, вроде бы, треть корабля. Всё остальное было недоступно человеку с моим пропуском – весь транспорт был разграничен на несколько отсеков, проход на которые ограничивался уровнем допуска. Уровень этот зависел от звания, и, как вы могли догадаться, у специалиста четвёртого класса он лишь немногим выше, чем у рядового состава. Это иногда раздражает, ибо моё «немногим» выражается в паре-тройке кают, которые мне, в общем-то, и не интересны.

Большим минусом этого корабля является полное отсутствие возможностей по отработке боевых навыков, не считая физической формы, изучения теории и практики рукопашного боя. Всё это мы делаем на одной и той же площадке, практически одновременно. И это забавно, когда в одном углу читают лекцию о приоритете выбора цели в секторе обстрела, в другом группа бойцов избивает друг друга, а вокруг них мотает круги взвод, подгоняемый окриками сержанта. Удивительно, но всё это выглядело вполне цивильно и даже систематизировано.

После недели привыкания. За эту неделю количество травм, межвзводных драк и забитых палат в медпункте было настолько высоким, что точка кипения была не за горами. Ещё бы несколько косяков с нашей стороны, и палубная охрана устроила бы нам сабантуй с драматичной концовкой в корабельном карцере. Причём сидели бы мы чуть ли не всей ротой.

Смешно, правда, было бы только им.

Корабельная столовая заслужила у нас только одно звание – пыточная. Да, и раньше нас кормили не то чтобы хорошо-вкусно, а скорее вдалбливали в нас столь ненавистные пайки, которые разбавляли свежими овощами и хлебом. Но...

– Сколько раз тебе сказать надо, пухлый палач наших желудков, если залить питательный брикет цвета детской неожиданности соусом из продуктов, которые ты отказываешься называть, вкуснее он не станет! – так звучит самая типичная претензия с нашей стороны, которую мы повторяем если не ежедневно, то раз в пару дней.

– Я и не обязан делать вам еду, дуболомы недоношенные! В мои обязательства входит поддерживать в вас всё необходимое! – хряк с несколькими лишними подбородками показывает средний палец, и проводит им из стороны в сторону, показывая своё отношение ко всем, кто собрался в столовой.

– Вкус еды и есть необходимое, грёбаный ты банан! – к протесту присоединяется всё больше солдат, которым не по вкусу давиться питательным брикетом.

– Ну соус-то чувствуется? Чувствуется! Какие проблемы?! – повар потрясывает половником, выглядывая из-за своего раздаточного стола.

– В тебе проблемы! – и с этими словами кто-то запускает в сторону повара тот самый брикет с тем самым соусом. Толстяк успел спрятаться за подносом, и вовремя – количество снарядов продолжает расти в геометрической прогрессии.

В этот момент в столовую врываются палубники с круглыми прозрачными щитами и шоковыми дубинками, которые начинают бить первых попавшихся солдат и медленно распределяются по всей столовой.

Злость от того, что их нормально не кормят, осознание того, что единственную еду они только что запустили в её создателя, и то, что появились палубники, привели голодных колониальных пехотинцев в состояние боевого куража.

– Наших бьют! – разлетелось по залу. И понеслось...

Вооружённые подносами солдаты бросились в контратаку на палубную охрану. Бойцы с щитами ловко отбивали удары пехотинцев и отбрасывали их назад, нанося увечья дубинками. Плоский металл гнулся и трескался, но казалось, что запас просто неисчерпаем – пехотинцы, потеряв своё импровизированное оружие, отступали в толпу, чтобы вернуться с подносом наперевес.

Вот один из солдат поязыкатее запрыгивает на стол и начинает координировать действия сослуживцев. Бездумная толпа, начавшая получать приказы, буквально на глазах преобразовывается в легион.

– Подрывники, брикетами – залп! Операторы тяжёлого вооружения – вперёд! Ударить и на смену оружия! Пехота, по сигналу!

И вот группа пехотинцев, державшаяся чуть позади, прицеливается и начинает забрасывать охранников. Питательная дрянь рассыпается в крошки, соус забрызгивает визоры и щиты, координация охраны слабеет.

«Тяжи», выставившие перед собой скамейки, разгоняются и врезаются в противника. Это срабатывает как бульдозерный отвал, снося и разбрасывая врагов. Кто-то из атакующих падает без сознания – увернувшиеся от атаки действуют безжалостно.

– Пехота, бей!

Масса солдат устремляется на охрану, приходящую в себя после атаки тяжеловесов. Не готовые отбиваться, они один за другим пропускают удары подносов и кулаков. Кто-то из солдат подхватывает трофей и использует против владельца – первая захваченная дубинка разбивает визор охраннику и выводит того из игры.

Остатки подразделения палубников в суматохе умудряются сбежать с поля боя и заблокировать зал. Победители расхватывают оружие и снаряжение побеждённых и барикадируют помещение.

Через час сержант-палубник пытается договориться с солдатами через интерком:

– Прекратите этот балаган, сдайте оружие и сдайтесь сами, и тогда ваше предложение будет рассмотрено!

– Хрен там!

– Обойдёшься!

– Нормальной еды нормальным людям!

– Сами виноваты, псы наземные! Я с вами разберусь! – и интерком умолкает. Пехота чествует очередную победу. Тем временем часть бойцов пытается пробиться к повару – тот во время боя запер дверь и опустил решётку, полностью изолировавшись от голодных.

И обещание сержанта сбывается – палубники с помощью инженерного экзоскелета пробивают баррикады и врываются в столовую, вооружившись дробовиками-электрошокерами и гранатомётами со слезоточивым газом в снарядах.

Доблестные пехотинцы дают последний бой, но безуспешно. Вскоре бунтовщиков грузят на гравиплатформы, как мешки, и увозят в карцер. Естественно, привлекаются рабочие – разбрасывать бездыханные тела по камерам.

Через примерно полчаса об этом узнаёт лейтенант Шим от запыхавшегося адъютанта, и доходит до карцера. Там начинается театрально-оперное представление «Ты, палубная крыса» в исполнении звёздного дуэта. Это единственное время, когда охранники не ругаются с пехотой, а горячо обсуждают действия и реплики героев. Потом две группы зрителей разделяются – выпущенные из карцера пехотинцы слушают драматический монолог «Я же говорил», а охранники – его комедийный вариант «Грёбаная пехтура».

И так каждую неделю.

Я удивляюсь, как они умудряются собачиться и забывать произошедшее к концу недели, чтобы повторить в начале следующей. Даже речи, которые своим придуркам читают командиры, из раза в раз не меняются. Слава Колониальному Союзу, меня это полностью избегает – я к голодным бунтам своих сотоварищей стараюсь не присоединяться, ибо первого раза хватило.

Кроме регулярной бузы Колониальной Пехоты на корабле было ещё несколько активностей, которые скрашивали наше тут присутствие. К примеру, ежедневные лекции по общей теории. Судя по словам инструкторов, специально из-за высадки на Балтимор. Темы варьируются от работы внутри малой группы и общей группы войск, так и доходя до мелочей, в том числе о СУКА-х, которые будут нам предоставлены штабом на время работы на планете.

– Садитесь! – сказал инструктор в шляпе с широкими полями, и взвод послушно плюхнулся на задницы. – Сегодня мы повторим одну из важнейших тем, связанных с вашей командировкой на планету Балтимор. Вы должны понимать, что вы будете действовать на незнакомой вам территории. Несмотря на посильную помощь Береговой Охраны Балтимора, вы, тем не менее, регулярно будете оказываться в контакте с местным населением. Как вам, надеюсь, известно, главной проблемой сил закона является террористическая организация Дети Скубы. Учтите – они отвратительные противники с точки зрения боевых действий, и у них не достаёт хитрости и тактического мышления. Правильно управляемый отряд может нанести им сокрушительное поражение без потерь.

Инструктор откашливается, делает глоток из стакана на столе и продолжает:

– Преимущественно агенты Детей Скубы распространены среди гражданских и неплохо маскируются. Но у них есть проблемный признак – они постоянно прячут лицо, на котором есть клеймо. Видите человека в маске, или старательно уходящего от зрительного контакта – хватайте. Не забывайте, что ваша цель – поддержание порядка, локализация крупных бунтов и тому подобное. Вдумайтесь – вас целая рота! Да вы можете горы свернуть! А теперь перейдём к тактике малых групп. Откройте файл...

И так протекало каждый раз. Инструктора старались вдолбить нам в голову то, что мы молодцы, что враг слабый, что мы там ненадолго, а как придём, так сразу нас расцелуют, девушки будут виться и так далее.

Вот только чуйка пережившего вакханалию мне подсказывает, что всё будет не так.

Как всегда.

***

– Эй, Данлоп, поднимайся! Нас спустят на Балтимор через шесть часов! – раздался у моего уха голос сержанта, заставивший меня подскочить и треснуться головой о верхнюю койку. Я, шипя, натянул форму и потащился за взводом, строящимся двойной колонной на выходе из казармы.

По пути я потирал лоб и ворчал, что меня не обязательно было поднимать криком. Мои товарищи, не продравшие глаз после сна, посыпали меня ругательствами. Кто-то пихнул меня в бок, а когда я посмотрел на возможного злодея, тот лишь смотрел в сторону и посвистывал.

Нас, под недовольные взгляды охраны, завели жрать. Двойная колонна перестроилась в нестройную колбаску, растянувшуюся от входа до пункта выдачи. По одному исчезали подносы, и на них появлялись тарелки с тостами, энергетические батончики-мюсли и стаканы апельсинового сока.

– Э... – удивлению с нашей стороны не было предела.

– Чего рты раззявили?! У вас высадка. Живо пожрали и вон отсюда! – бросил кабан в фартуке, скривившись и махнув рукой.

Ускорившись, народ практически смёл продукты, которые выделил повар, и потащился. Довольные, они уплетали тосты, жевали батончики и запивали всё соком, не веря в свою долю счастья.

Я в привычной для себя манере потряс стаканом. В моё поле зрения попала кучка бежевого цвета, и напомнила мне проказу курсантских времён.

– Буря в толчке! – я бросил стакан об пол, и когда все замолчали, отвлекшись на звон, прокричал сигнальную фразу.

Удивлённые солдаты начали проверять свои стаканы, и замечая проблему, приготовились к метанию.

Сок полился, правда не как из рога изобилия... А как из бомбы напалм.

Охрана уже ворвалась и приготовилась бить морды, но бунта не произошло. Обозлённая солдатня разбила посуду и нестройно покинула столовую. Даже недожрамши.

Сержант, поддерживая относительно хреновое настроение в наших рядах, повёл нас на лучшее учебное поле на этой посудине. Второй взвод уже отдувался, отжимаясь и бегая кругами. Нас они встретили беговой речевкой:

– Первый взвод уже идёт! – начал ведущий.

– Даже Боже их не ждёт! – продолжили бойцы, сдерживая смех и свой темп.

– С первым взводом хоть куда! – звонкий голос отличника сержантской школы сопровождало эхо среди корабельных переборок и коридоров.

– С первым взводом нам пизда! – хор ржущих парней в спортивной армейской форме повредил строй и просто развалился по палубе, держась за животы. Их сержант попытался восстановить порядок, но не выдержал и скатился в такое же состояние, как и его подчинённые.

– Позубоскалили и ладно, страдайте дальше. Первый взвод, планы меняются! Идём на тренировку ближнего боя! Повязки цепляй на ходу! Ша-а-а-агом арш!

Как заведённые, мы вытащили тренировочные повязки и начали обвязывать по кистям. Вскоре все мы были готовы бить друг другу морды.

– Ладно, обормоты родные, молитесь, чтобы ваш номер не выпал сейчас. – с этими словами инструктор достал инфопланшет и открыл приложение-рандомайзер, ввёл цифру «29» и нажал на кнопку. На экранчике возникло число 01, а потом, когда сержант повторил действие – 10.

– Данлоп, Фирс, шаг в круг! Вы в деле!

Тяжело вздохнув, я вошёл внутрь круга, сформированного бойцами взвода. Несколько человек похлопали меня по плечу, взъерошили волосы и в таком духе. Кто-то даже меня ущипнул за задницу.

Относительно поправив форму и остаток причёски, я скинул с себя китель и бросил на пол. Ребята за моей спиной подцепили его и утянули к себе. Благодарно кивнув, я перевёл взгляд на соперника и встал в боевую стойку.

Фирс не стал ждал сигнала и ринулся в атаку, занося правую руку назад для удара. Дождавшись необходимого момента, я отпрянул в сторону и ударил соперника кулаком в бок. Ему не сильно это понравилось, и он, слегка согнувшись, зарычал.

– Врежь ему!

– Кроши его!

– Фирс! Фирс! Фирс!

Пехотинец развернулся ко мне и снова начал замахиваться. Я поставил блок по линии его атаки, как вдруг он резко сменил ударную руку и его тяжёлый кулак влетел мне в лицо. Моя голова откинулась назад, а блок распался. Воспользовавшись моей слабостью, Фирс ударил ногой с разворота прямо в живот. Я отлетел в сторону и завалился на колени.

Разъярённый боец начал рывок, надеясь со мной закончить, но неожиданно я рванул ему навстречу и снёс его с неустойчивой позиции. Мой приём сработал, и Фирс, кувыркнувшись в воздухе, глухо ударился об палубу.

Я начал восстанавливать дыхание и подниматься, но удар в сгиб правого колена заставил меня припасть и потерять какой либо контроль над ситуацией.

– Добей его!

Звуки поднимающегося Фирса напомнили мне чем-то мою дуэль с Грумзой. Правда, тогда было и места больше, и у меня был бластерный пистолет. Сейчас у меня только кулаки. Не получилось сыграть на ловкости и хитрых приёмах. В принципе не получилось что-либо сделать – грузный Фирс, шкаф из отделения тяжёлого вооружения, оказался просто непробиваемым.

Я почувствовал касание. Кажется, его кулак опустился на мою голову.

– Фирс – победа. Данлоп – ты опять обосрался. Сегодня точно не твой день.

Мой китель полетел в меня со всем презрением, которое только можно выразить проигравшему в честной драке. Я поднялся и натянул камуфляжную куртку. Фирс протянул мне руку – и я её пожал.

– Нормальный бой. Хорошее начало. Хреново продолжил. Практикуйся.

***

Тренировка закончилась через полтора часа. Нас, уставших и побитых, загнали в душевую, а потом к медикам, прикрыть ушибы и прочее. Чтобы смотрелись получше.

После этого всей ротой во главе с лейтенантом мы отправились в арсенал за снаряжением.

И там нас нехило огорошили.

– Идёте налегке: бронежилеты, форма, наколенники, стандартные пехотные плазмеры и СУКА No. 69. Больше не дам, получите нормальные комплекты после высадки.

– Маловато будет, знаешь ли! – сказал лейтенант Шим, ударив кулаком по столу.

– Да на кой вам больше-то, высадка в мирной зоне, вам ничего не сделают! – откровенно негодующий начальник склада пытался объяснить нам, дуболомам, что ему со своей колокольни яснее.

– И-ди-от! Нам необходимо больше оборудования для эффективной работы, иначе мы не сможем выполнить свою работу! Ты меня по-ни-ма-ешь?! – лейтенант сорвался и попросту схватил начсклада за одежду и с душой потряс.

Комендант, отбившись от лейтенанта, отмахнулся и рявкнул:

– Ладно! Дам вам пару автоматических пушек на гравитационной платформе! Довольны? А теперь взяли свои баулы и снаряжение и НАХРЕН ИСЧЕЗЛИ ИЗ МОЕГО АРСЕНАЛА!

Человеческая многоножка медленно но верно распадалась – люди начали получать снаряжение. Я был первым, и потому долго копался в поисках своей этикетки на запечатанном пакете. Подгоняемый сзади, я взял свои вещи и в ускоренном порядке вышел на свободу. Меня сразу же дёрнул сержант и потянул на построение перед ударными десантными общевойсковыми транспортами, они же, в девичестве, УДОТ-ы.

Целый час я простоял в полном снаряжении в ожидании других придурков, подобных мне. Наконец, вся наша рота, распределённая методом тыка по УДОТ-ам и выслушавшая речь, покинула мусорку с двигателями.

– Всем позывным, на связи Хоутел, проверка связи, приём. – голос лейтенанта, механизированный за счёт микрофона и качества связи, раздался у нас в наушниках.

– Альфа-Лидер, на связи, приём.

– Бета-Лидер, слышу громко и чётко, приём.

– Гамма-Лидер, канал стабилен, приём.

– Вас понял. Следуйте к точкам выброски, конец связи.

Транспорты, включая форсаж, рванули к поверхности планеты. Дежурные стрелки на турелях проверяли пространство вокруг. Пристёгнутые колониальные пехотинцы, сжимая в руках плазмеры, были расслаблены. Их не ждала сложная работа, а высадка вообще должна пройти без проблем. Вот пролетевшим мимо показались станции атмосферной обороны – небольшие сложные фигуры, ощетинившиеся одноствольными автолазерами и пусковыми установками реактивных зарядов. Ничего не подозревающие пилоты шли спокойно, как вдруг...

Обновление системы защиты сменило настройки «свой-чужой». На радаре искусственного интеллекта показалась вереница красных маркеров, и он приступил к их устранению.

– Манёвр уклонения! – крикнул командир транспорта с Гамма-Лидером, но было поздно – рой реактивных ракет добрался до своей цели, и транспорт взорвался. Так же погибли и ещё два УДОТ-а – остальные выпустили ловушки и увернулись, но тут заговорили автолазеры. Красные лучи осветили космическую тьму. Лазерные вееры начали рисовать фигуры, которые с рвением цепного пса следовали по пятам десантных транспортов. Вот взрывается ещё один; тела разлетаются по вакуумному пространству вместе с осколками и обломками.

– Вытащи нас отсюда! – рявкнул сержант пилоту, удерживаясь в маневрирующем корабле.

– Да пытаюсь я, пытаюсь! – крикнул ему пилот, уводя свой УДОТ в вираж. – Система охраны взбесилась! Мы потеряли половину десанта! А-а, твою мать!

Лазерный луч высокой мощности пробил корпус и добрался до штурмана, чья голова попросту взорвалась от попадания. Кровавая каша разлетелась по кабине, забрызгивая приборы и людей. Одного из бортстрелков вырвало, когда чудом уцелевший глаз свесился с приборной панели, и упал, обратив взор на юнца. Сержант выскочил из кабины и практически забежал в десантное отделение.

– Держись, сосунки, посадка будет жёсткой! – с этими словами он запрыгнул на своё место и пристегнулся. – Страховочную систему активировать, если не хотите быть пущенными на шашлык!

Пехотинцы потянулись к кнопке, мигающей ярким красным светом, подобно тем лазерам, что сейчас уничтожали их сослуживцев. По сигналу сержанта они одновременно нажали...

...Но спасительного чуда не произошло. Страховочный скафандр, встроенный в десантные сиденья, отказал из-за повреждений. Накатила паника – самые напуганные задёргались на своих местах и начали молиться, у кого-то под маской потекли слёзы. Некоторые были сдержаннее, но и они мотали головами и вопросительно смотрели на сержанта, в том числе и я. У меня в мыслях было всё что угодно, кроме хороших идей. Я сгруппировался и зажмурился.

– Храни нас Бог... – прошептал сержант и расслаблено закрыл глаза.

– Держи-и-ись! – прокричал в микрофон пилот, старающийся восстановить контроль над УДОТ-ом и приподнять его нос. В армированном стекле стремительно пролетали облака и тучи, тёмное, грязное небо и далёкие шпили высотных зданий. Проходит несколько секунд, и десантный транспорт падает на землю...

***

Капли дождя неумолимо барабанят по обломкам и телам, туша огонь, разбавляя и смывая прочь лужицы крови и машинного масла. В воздухе витает запах смерти – именно тот, который не спутать ни с чем, едкий и горький, пробирающий насквозь. Хмурые тучи медленно плывут куда-то на север, как умирающий, что стремится уползти от самой Смерти. Даже привычный для Балтимора дождь казался неестественным – слишком сильным и горестным, будто само небо оплакивает умерших.

Издалека приближается глайдер, в кабине которого видно двух человек в форме Береговой Охраны. Приблизившись к упавшему УДОТ-у, эти двое останавливают свой транспорт и подходят к горящим обломкам. Аккуратно, стараясь не наступить в грязь, они осматривают место крушения. Подойдя к одному из тел, люди в форме видят, что перед ними живой – оставшийся без руки и с неестественно выгнутыми ногами, в оборванной форме, юноша тяжело дышал и пытался вытащить из своего живота осколок бронежилета. Увидев бойцов Береговой Охраны, он протянул к ним целую руку, и что-то залепетал. Из его глаз полились кровавые слёзы. Один из солдат подошёл и посмотрел на него, наклонив голову набок.

И наступил на осколок, вгоняя его глубже, пробивая грудную клетку. Короткий вскрик – и раненый утихает, и его рука, подобно плети, падает на землю.

Убийца снимает с головы шлем. Его взгляд отражает презрение; губы плотно сжаты, а на щеке красуется клеймо «Детей Скубы».

– Ты мог бы проявить толику милосердия, брат. – бросил ему второй охранник.

– Они пришли убивать наших братьев и сестёр. Они пришли забрать наш мир. Они пришли лишить нас Скубы. Они! – человек без шлема плюёт на мертвеца, – Не заслуживают! Милосердия! Их! Сюда! Не звали!

Глава 12: Теория общественного единства

– Пля-а-а-а... – стон вырвался из меня вместе с выдохом. Моя рука начала перемещаться в поисках какой либо опоры и наконец нашарила что-то целое. Ухватившись, я подтянулся и завыл – моё действие отозвалось жуткой болью в спине, а когда я попытался разогнуться... В общем, не лучшие две минуты в моей жизни.

Разодрав глаза, я начал осматриваться. Судя по всему, наш УДОТ упал на сушу – достаточно редкую на этой захолустной планетёнке. Хоть какая-то приятная новость. А исходя из моего опыта – их много не бывает.

Место крушения выглядит печальнее некуда. Наш транспорт разорвало на несколько частей, и основной корпус повредился до такой степени, что был похож на скелет с оголёнными рёбрами. На одном из этих «рёбер» висело тело колониального пехотинца – во время удара об землю его, неведомым для меня образом, насадило сверху. Его лицо выражало неприкрытый, искренний ужас, и заглядывать ему в глаза я бы не рискнул...

Десантное отделение было перевёрнуто вверх дном – кресла местами вырывало с мясом, искрились оголённые провода. Большая часть тел уцелела, удержавшись на своих местах. Чёрт знает, почему они умерли – переломы, кровотечения, или что ещё – методов умереть достаточно.

Сломанное оружие и запчасти от него были разбросаны по всему отделению. Я начал себя обхлопывать по двум важным позициям – груди и правому бедру. Стало легче – кобура с пистолетом была приятно тяжела, а рукоять отозвалась холодом металла, когда пальцы её коснулись. А вот с плазмером хуже – на мне болтался пустой ремень. Судя по всему, моё основное оружие улетело в далёкие дали во время крушения. И это не радует.

Мой взгляд начал бегать в поисках длинноствола. Приметным было то, что плазмеров категорически не хватало – людей было больше. Осознав это, я осмотрел подсумки у пары относительно целых сослуживцев – пусто. Кто-то нехило так нас обмародёрил.

Я вытащил пистолет из кобуры и нажал на кнопку ЛЦУ. Маленькая краснаяточка показалась на тёмном, почерневшем, обломанном металле. Так безопаснее, думалось мне. Надеюсь, так и будет.

Аккуратно перешагивая через обломки и тела, я добрался до сержанта. Его голову размозжило упавшей переборкой, из-за чего всё вокруг было красным красно с примесями серого вещества. Вытянув из ножен вибро-штык, я перерезал ремни безопасности и отбросил их в сторону. Из расстёгнутой мной сумки выпал инфопланшет, внешний вид которого не вызывал нареканий. Но стоило его включить – и радость сменилась разочарованием. И без того не особо сенсорный экран был повреждён, пересекающая от угла к углу чёрная линия вперемешку с зелёной сеткой и мелкими трещинами расширялась в большую блямбу в центре, что затрудняло возможность работать с гаджетом, а шансы на нормальное взаимодействие сводила к нулю.

– Задница.

Вздох, замах – и повреждённый планшет летит куда-то, в конечном итоге ударяясь об землю и проскальзывая к берегу.

Ноги вынесли меня прочь из развалившегося УДОТ-а. Лёгкий бриз прошёлся по рукам, шее, щекам. Воздух был непривычный – поначалу было даже тяжело дышать. Только когда мой нос зачесался и палец потянулся избавиться от проблемы, пришло осознание, что дыхательная маска-респиратор осталась в разбитом транспорте. На брифинге нам не раз говорили, что атмосфера Балтимора не совсем пригодна для дыхания – со временем в лёгких кончается место и ты попросту задыхаешься.

На моём лбу выступили капли пота, но их сразу впитала кепи из влагостойкого материала. Я инстинктивно прикрыл рот и нос рукой и рванул обратно, сорвал с лица ближайшего мертвеца спасительный респиратор и судорожно натянул на лицо. Подтянул лямки, поправил положение маски. Чуть надавил ладонью, уменьшая просвет между лицом и самим дыхательным аппаратом. Сердце потихоньку шло на успокоение, а мелкая дрожь отстала от моих рук. Я проморгался и посмотрел на свои ладони, фокусируя взгляд. Всё вроде в порядке, я в сознании.

Я окончательно свыкся с мыслью своего одиночества и решительно двинулся в никуда. По крайней мере, УДОТ точно был за моей спиной. Глаза бегали в поисках признаков возвышенностей, силуэтов зданий, транспорта или чего-то более или менее обнадёживающего. Пока что безрезультатно – всё вокруг так и говорило, что цивилизации тут нет, не считая меня, разбитого десантного бота и теоретических спасателей.

Кажется, сейчас утро – по крайней мере об этом говорил туман и яркое, пусть и застланное облаками и плывущими вдалеке тучами. Внутренний хомяк запрыгнул на полицейский флаер, включил мигалки и начал мотать круги по пустому пространству моих мыслей. Помотав головой, я постарался прийти в себя и подавить панику. К моему удивлению, наш УДОТ упал не на какой-то пятачок земли посреди океана, а на более или менее продолговатый участок. Это прибавляет оптимизма.

Я пригляделся к не до конца исчезнувшей дымке тумана впереди меня. В сером мареве медленно показывался силуэт. Изначально бледный, он стал приближаться и становиться чётче – будто кто-то подкручивал показатель прозрачности. Силуэт стремительно приобретал форму, проявились очертания. Достаточно понятные, чтобы делать предположения.

– Либо это человек на глайдере, либо адский паровозик, что пришёл по мою душу. – пробурчал я под нос, смещаясь вправо, к берегу, одновременно с этим приближаясь к земле. Оказавшись в лежачем положении на небольшом склоне, я направил пистолет на силуэт и затих.

Дымку тумана разрезал побитый транспорт. Его колбасило – то вверх, то вниз. Либо антиграв барахлит, либо пилот – неумеха. Неожиданно его глайдер остановился и не очень плавно опустился на землю. Водитель выскочил и достал какой-то громоздский прибор. Если мне не кажется... Чёрт, это же НЛП-19 «Кредитор» армейской модели! Осознав беспомощность в этой ситуации, я вскочил, держа пистолет в направлении неизвестного.

Человек с НЛП-19 встрепенулся и отшатнулся назад, увидев ствол, направленный в его сторону. Практически отбросив «Кредитор» в сторону глайдера, он поднял руки вверх и заговорил:

– Н-н-н-е-не-не т-трогай м-меня! Я н-н-не оп-п-пасен!

Я закатил глаза и чуть-чуть поводил пистолетом вверх-вниз.

– Не оп-п-п-пасен он, но машет армейским сканером жизненных форм и катается на глайдере сил Береговой Охраны, ага. Не оп-п-пасный.

В ответ на мою колкость он только повысил голос.

– Ч-ч-честно, у м-м-меня д-д-даже ор-ружия н-нет!

– Не голоси, чёрт побери! – рывком я приблизился к нему и прижал к борту глайдера. Пистолет уткнулся ему подбородок, скрытый шлемом.

– Ла-ла-ладно! Т-т-т-только уб-бери п-пистолет! П-пожалуйста! – человек замахал руками, и я его отпустил. Но пистолет в кобуру не отправил, вполне красноречиво держа его в руке.

– Рассказывай, кто такой, откуда и зачем сюда прёшься. – сказал я в приказном тоне...

...Который у меня никогда не получался.

– Т-только н-не м-машите п-пистолетом. В-в общем, м-меня з-зовут Т-тим М-м-мас-с-саркс. Я в-волонтёр, п-помогаю Б-б-береговой Охране.

– И в чём суть твоей помощи?

– Я д-должен б-был ос-смотреть м-место к-крушения... – голова волонтёра начала вжиматься в плечи

– Поздравляю, смысла осматривать нет. УДОТ и мертвецы разграблены неизвестными, остался только я. Вертай транспорт, полетим к твоим дружкам разбираться.

– Н-но я н-н-не м-могу в-взять в-вас с с-с-собой! – собравшись, выкрикнул Тим, но после этого он сжался ещё сильнее прежнего.

– И почему же? –проворчал я.

– П-п-п-потому чт-т-т-т-то я д-д-д-должен уб-б-б-бедиться чт-т-т-то н-н-никто н-не в-в-выжил!

– ... – я нахмурился и картинно взвесил пистолет в руке.

– ... – уверен, за визором скрывалось удивление и ожидание худшей учести.

– ... – я подошёл к парню вплотную, от чего тот ойкнул и начал трястись.

– Н-н-н-е н-н-н-над-д-до! – выпалил Тим на одном дыхании.

– Да нафиг ты мне сдался, идиот. Выключи завесу на визоре, хоть рожу рассмотрю, придурковатую. – буркнул я, взмахнув пистолетом. Вжавшийся в борт глайдера парень что-то подкрутил, и серая завеса исчезла, сделав стекло шлема полностью прозрачным.

Острые черты лица, глубоко посаженные бледно-голубые глаза, под которыми красовались мешки. Острый вытянутый нос с бежевым пластырем на переносице. Искусанные губы. Лёгкая, мелкая щетина, которая только начинала расти.

Я резко направил свой пистолет ему в колено и выстрелил. Пуля сорок пятого калибра пробила материю комбинезона, кожу и коленную чашечку. Потерявший всякую опору Тим завалился на бок. Гримаса на его лице менялась с каждой секундой – прошлый страх сменился непониманием, затем отчаянием, и под конец перерос в ненависть.

Именно в этом выражении лица в полном великолепии представал символ Детей Скубы, хищно оскаливаясь и обращая свой дикий, гневный взор на обидчика.

Я беззлобно пнул парнишку по шлему, от чего тот окончательно вырубился. Лицо потерявшего сознание Тима постепенно разгладилось, ненависть отошла.

Уверен, когда он придёт в себя, туман будет разгонять матами, если знает.

Хмыкнув, я забрался в глайдер. Его приборная панель в принципе никак не отличалась от приборки автомобиля – не считая дополнительных показателей тяги, отрыва от земли и прочих, необходимых для транспорта на антигравитационном движке.

Повозившись минут эдак пять в попытках запустить это ведро с гайками, я наконец-таки поднялся в воздух. Загорелась подсветка приборной панели. Загудел двигатель. Взявшись за манипулятор, я повернул его в обратную сторону. Глайдер медленно разогнался и повёл меня вперёд. Учитывая, что контролировать это чудо техники можно и одной рукой, во второй я держал пистолет, и был готов вступить в бой.

Правда, какой бой посреди этого безжизненного захолустья.

***

Целый час.

Целый час я катился на этом творении дерьмодемона.

Потому что я не могу по-другому назвать того, кто сделал эту штуку! Её клиренс меняется не потому что пилот криворукий урод, а потому что движок не выдерживает нагрузки! Зачем делать такой патрульный транспорт, который не держит патрульных?! Чёрт подери, я несколько раз чуть землю не поцеловал! Стабильности этой штуки не уступают только школьные любовные отношения!

Мой взгляд упал на показатель топлива. Стрелка мерно скашивалась налево, намекая, что страдать мне осталось не много.

НЛП-19 молчал как партизан. Это радовало и напрягало одновременно. Может, он попросту барахлит? Погода к этому располагает, как-никак – долбил мелкий дождик. Есть, конечно, вариант, что мне достался бракованный локатор, который работает только в недвижимом положении, что полностью расходилось с его нынешним. На руку это теории играло то, что Тим останавливался, чтобы всё просканировать.

Неожиданно дымку впереди разрезало высокое здание и несколько силуэтов. Я обрадовался и ускорился, но тут глайдер клюнул носом.

Достаточно сильно, чтобы удариться об землю и отправить меня в короткий полёт, сопровождаемый моим криком:

– Гравитация, бессердечная ты сука!

***

– Он живой? – спросил чей-то голос, и меня ткнули палкой в бровь. Легонько.

– Наверное. Но свалился прилично. – ответил другой голос, более грубый и хриплый, наверняка старческий.

– А кто это? Форма не наша, да и снаряжение поприличней. Посмотрите только, какой пистолет! – вклинился тонкий женский голосок с нотками беспокойства и интереса.

– Не знаю. Какая-то ка-а-а-ало... – чтение явно не сильная сторона старика.

– Вот только не надо читать, у тебя не выходит! – присоединился к моей мысли первый голос, и судя по звуку, отвесил старику подзатыльник.

Осознав, что в сознании я сделаю больше, чем без, я резко поднялся и продрал глаза.

Это вызвало культурный шок, ибо все от меня отпрянули и стали тыкать пальцем, глядя на меня выпученными глазами и хватая, как рыбы, ртом воздух. Я не особо резко, чтобы не растрясти последние мозги, встал на ноги и начал осматриваться.

Меня окружили гражданские – обтягивающие разноцветные комбинезоны, немного тупые лица и полное непонимание ситуации. Типичные некомбатанты. Подняв руки в примирительном жесте, я заговорил:

– Внимание, блин. Все успокойтесь. Я – специалист четвёртого класса Данлоп, Колониальная Пехота Колониального Союза. Во-первых, отдайте оружие. – с этими словами я резко вырвал у женщины пистолет, на что та явно обиделась, ибо нахмурилась и отвернулась, – Во-вторых, прошу вас проводить меня и указать направление ближайшего расположения Колониальной Пехоты или сил Береговой Охраны. Это очень важно.

Толпа тихонько подняла гомон, обсуждая меня, мой внешний вид, слова и так далее. Но, к сожалению, ничего умного я от них не слышал – большинство в основном поносило мою форму, мол, какой дебил будет носить такую мешковатую дрянь, в отличие от модных комбинезонов, которые, похоже, здесь были популярны. Лишь пара человек выделялась обсуждением моего наличия тут и какой-то Колониальной Пехоты, которую здесь все произносили через А, забавно растягивая. Вздохнув, я убрал пистолет в кобуру. Наконец какой-то мужчина в комбезе жёлтого цвета поднял руку, и, протиснувшись через других идиотов, подошёл ко мне.

– Я могу вас провести к базе Береговой Охраны, она как раз недалеко. – приветливо улыбнувшись, он пошёл по дороге. Я поплёлся за ним.

К слову, все они носили прозрачные маски-респираторы. Правда, у некоторых маска будто была искусственно закрашена в цвет комбеза, либо полностью, либо в каких-то конкретных местах. Сначала я напрягся, но потом списал всё на тупую местную моду.

Зато мой провожатый подался в расспросы.

– Слушайте, а что это за Ка-а-а-алониальная Пехота?

– Военное подразделение, одно из основных в Единой Дальнерубежной Армии.

– И вы солдат?

– Угу.

– А что за форма на вас такая... Несуразная? Как мешок висит, блёклая. Никакой индивидуальности. Да и на голове... Кхм. – проводя обеими руками вверх вниз, он скривился, глядя на меня.

– Это называется военная форма. А цвет такой и должен быть, потому что форма должна маскировать там, где собираешься воевать.

– Пра-а-а-а-авда? Ух ты. А почему у вас пистолет будто из мусора собран? – с этими словами он указал пальцем на моё оружие.

– И что тебя не устраивает?

– Ну... Он угловатый какой-то. Неаккуратный. Грубый. Настоящая красота в гладком и ярком! – заявил он, чем окончательно разочаровал меня в этой планете.

«Планета педиков, блин, куда нас отправили?!»

– Зато работает, так что претензия не принимается. – отмахнулся я.

– Ну... Ну... Ладно. К слову, вы какой-то зажатый.

– Какой родился, пока не застрелился. – буркнул я, смеряя провожатого взглядом и явно обозначая своё нежелание продолжать болтологию. Пару раз он ещё пытался заговорить, но быстро прекратил попытки и вёл меня в полном молчании.

Улицы этого городишки нельзя назвать чем-то привычным – не было теряющихся в облаках небоскрёбов, вытянутых многокорпусных зданий, многоэтажных трасс, как в типичных городах-муравейниках. Каждое здание было себе на уме, то поднимаясь вверх и заканчиваясь раздвоением, то лихо закручиваясь, подобно древнему обелиску. Некоторые здания вообще парили, двигаясь на антигравах нехилой мощности. Вдоль барьеров расположились зелёные полосы с деревьями и скамейками. Множество дорожек вообще были реками – по ним курировали глайдеры и лодки. Всё было выполнено в яркой бело-серой схеме, где-то уступая чёрному. Мой сине-чёрно-белый камуфляж сильно выделяется на фоне всего этого дерьма. Хотя, несмотря на это, место красивое, ничего не скажешь.

Люди ходили и улыбались друг другу, здоровались, обменивались шутками. Учитывая, что моросил дождь, рядом с каждым летел небольшой дрон-зонтик. И не скажешь, что планета страдает от действий террористической организации.

Большинство людей шли в закрашенных респираторах. Лишь некоторые были в классических, прозрачных, вроде моего провожатого.

Из одного из левитирующих зданий вылетел аэрокар, который вклинился в общий воздушный поток, который практически закрывал небо. Я вздохнул. А тут интересно, технически это вообще другая цивилизация.

Правда мыслят они всё равно как педики, тьфу.

– Мы уже скоро придём на место!

– Вот уж счастье какое.

Проводник покачал головой. Ему точно не нравится мой пофигизм и нежелание общаться. Мы завернули за угол одной округлой высотки.

Здание Береговой Охраны располагалось на площади. Площадь окружал высокий забор, за которым ничего не было видно, поэтому мы чуть ускорились и прошли к большой арке. Мне открылась эта самая площадь.

Весело тут у вас.

Перед входом стояла статуя одного из советников, который когда-то тогда, лет четыреста назад, настоял на колонизации Балтимора.

Он был закрашен разными цветами, обмотан всяким мусором, а собственную разбитую вдребезги голову держал в своей же руке. На груди общегалактическим было написано «Предатель» и «Лжец», а вокруг самой статуи была свалена куча всякого мусора и окровавленных тел с мешками на головах.

Вокруг здания стояли оборонительные сооружения, патрулировали солдаты, пара которых с винтовками наперевес шла к нам, после того как кто-то указал пальцем в мою сторону.

На самом здании ярко горела неоновая надпись «Береговая Охрана Балтимора», а чуть выше должен был крутиться голографический символ подразделения.

Вот только вместо него вертелся символ Детей Скубы.

– Да вы, нахер, шутите. – проворчал я, хватаясь за пистолет.

Глава 13: Прятки в трёх соснах

Мой провожатый посмотрел на пистолет в моей руке и скривился, после чего напрыгнул и схватил за руку.

– В нашем милом городе нельзя махать оружием, солдатик! – крикнул он на меня, на что получил в лицо. Мой кулак прилетел ему прямо в морду, и человек отпрянул, отпустив мою руку.

Тем временем бегущие в мою сторону боевики выставили стволы вперёд и открыли огонь на поражение, не особо целясь и не жалея боеприпасов. Я рывком добрался до стены, и тут же ощутил, как в бетон врезаются импульсы плазмеров. К паре патрульных присоединилось ещё несколько бойцов в броне Береговой Охраны. Долбя в моё укрытие в несколько стволов, они начали добиваться успеха – стена стала осыпаться активнее, и вот один из импульсов вышибает кусок с мою голову в паре сантиметров от меня.

Я чуть пригнулся у края стены, и, направив пистолет на противника, открыл огонь. Сорок пятый калибр не мог взять броню – но с формой справлялся отлично. Один из боевиков сделал неосторожный шаг, и пара пуль вонзилась в его бедро. Потеряв равновесие, он завалился набок и потерял ко мне интерес, так же, как и его напарник, который подхватил его и потащил в укрытие. Я, проявляя всю свою внутреннюю жестокость, выстрелил и в него. Горе-санитар, не защитивший плечо наплечником, взмахнул рукой и чуть завалился под весом своего протеже. Оставшиеся боевики из отряда переключились на подавляющий огонь.

Пришло понимание, что я либо даю дёру, либо меня сравняют с землёй. А было кому – к боевикам-патрульным уже бежало подкрепление, а на меня со стороны гражданских летел чей-то дрон. Убийца-зонтик с агрессивным писком метил в мою бедную голову, но несколько пуль остановили его наступление, и он повалился на дорогу, после чего озарил улицу небольшим взрывом. Я вытащил из пистолета магазин и сунул в подсумок на поясе, вытащил новый, вставил в пистолет и взвёл его.

Толпа постепенно смелела. Люди стали собираться в кучке, в их руках начали появляться камни, зонтики и прочий мусор.

«Откуда они взяли камни на ровной площадке?!» – пронеслось у меня в голове, когда несколько относительно больших камешков прилетело в меня, пусть и отскочило от брони. Я рванул вдоль стены, на ходу изучая планировку улицы.

Два параллельных переулка разделяли несколько однообразных коттеджей. До той стороны улицы можно добраться только по паре мостиков, одному пешему и одному транспортному. На углу каждого из домов была непонятная труба, возможно, внутридомовой лифт для мелочи или почты. Ну да не о том. Как вариант можно упасть в речку и поймать лодку, но шанс был достаточно низок, потому отметаем без права на реализацию. И, в конце концов, можно светить пятками дальше по улице.

Посмотрим.

Тем временем к толпе присоединилось несколько боевиков, и они, возглавив разъярённых горожан, открыли по мне огонь.

«Судя по всему, поддержки от местного населения можно не ждать, они все тут террористы.» – пролетело в моей голове, пока ноги несли в неизвестность.

Импульсы плазмеров пролетали мимо меня, врезаясь в стены коттеджей или распадаясь в воздухе. На улице, по которой я бежал, было пустынно. Тут-то людям храбрости не хватило, смешно. Мой взгляд поймал забавную картину: из-под занавесок одного из окон на меня какое-то время смотрела женщина, но вскоре отошла и скрылась в доме.

Из-за угла на меня выехал аэробайк – его водитель в снаряжении Береговой охраны затормозил и направил на меня плазмер. Я чуть сбавил ход, прицелился и выстрелил несколько раз, отправляя пулю за пулей в человека. Большая часть летела мимо, но одной удалось угодить боевику в живот, и он согнулся, опустив ствол. Я разогнался и рванул прямо к нему, глядя на пролетающие мимо меня импульсы плазмеров и камни. Пару раз рядом даже просвистели пули – благо, на мне всё ещё был бронежилет.

Байкер, увидев моё приближение, попытался направить на меня своё оружие, но я ему не дал – мой апперкот сбросил его с железного коня, а его выстрел отправился в воздух. Плазмер боевика перекочевал в мои руки, а место в аэробайке оказалось занято мной. Я добил раненого выстрелом в лицо и сорвал с его пояса пару подсумков с боеприпасами – капсулами с полужидким водородным топливом. Каждой такой капсулы хватает на полсотни выстрелов, но большой проблемой плазмеров в принципе является перегрев фотонного ядра и нестабильность самого боеприпаса – капсулы часто используют как плазменные гранаты.

Повернувшись в сторону толпы, я прицелился в бойцов Береговой Охраны. Из корпуса плазмера выскочил голографический прицел. Но время играло против меня, поэтому тратить его на удивление встроенной модификации было нельзя. Нажатие на спусковой крючок – и шарообразный сгусток плазмы, в просторечии «импульс», разрезал воздух и устремился в противника. Боевик вырвал из толпы мужчину и прикрылся им – смертоносный шарик врезался ему в торс и прожёг практически насквозь, после чего осел и рассеялся. Мертвец повалился на землю. Это вызвало прилив ярости у толпы, но вот только… Не в очень понятном русле. Они с большим рвением бегут на меня! Чёрт побери, их товарищем только что прикрылись, и винят в этом бедного специалиста Данлопа. Вселенская несправедливость в действии.

– Кажется, стрелять больше не стоит. – буркнул я, запуская аэробайк и задумываясь о том, куда я дену своё новое оружие. Мой взгляд упал на занятную кнопку у рукояти. Была не была – нажимаем.

Оружие за несколько секунд сложилось, превратившись в небольшой овал с рукоятью. На его левой стороне возник магнитный захват. Приложив его к поясу, я закрепил захваченное оружие и освободил руку.

Газ, разворот – и рвать когти!

Аэробайк чуть качнулся, пока набирал обороты антигравитационный движок. Зашумели стабилизаторы, позволяющие удерживать байк в ровном положении. На них потом влияет водитель – ослабление левого или правого стабилизатора позволяет резче войти в поворот.

Заработали движки, закрутились винты. Аэробайк оторвался от земли.

– Давай-давай-давай! – крикнул я, надеясь, что ругань ускорит запуск. – Работай, чёртов коптер!

Винты активно закрутились, клиренс стал приемлемым для движения. Толпа тем временем приближалась. Неожиданно пуля ударила в бронежилет и отскочила – пистолетный калибр не был способен пробить стандартную защиту колониального пехотинца.

Аэробайк наконец-то заработал как надо и понёс меня по улице. Я максимально ускорился, и дома стали пролетать мимо. Толпа окончательно отстала, и за углом уже никого не нашла – я свернул на мост и перешёл на ту сторону. На дороге шло активное движение – приходилось лавировать между глайдерами, байками и, неожиданно, колёсным транспортом. Пешеходы поспешили уйти за стенки или пригнуться – я, конечно, старался их избегать, но чья-нибудь голова точно будет на моей совести.

– Берегись! – крикнул я семейной паре, что возникла на глайдере прямо передо мной. Женщина обернулась и завизжала; водитель резко дал вправо и врезался в дверь коттеджа.

Мимо пролетел импульс – похоже, меня заметил пеший патрульный.

И правда, как тут не заметить непонятного солдата на угнанном аэробайке.

Протяжно завизжала сирена – за мной вылетели бойцы Береговой Охраны. Их глайдер страдал от той же проблемы, как тот, на котором сюда прибыл я – отвратного качества антигравитационный движок. Его качало вверх-вниз, что мешало второму номеру прицелиться, потому каждый импульс, что летел в мою сторону, не мог меня достигнуть.

Здания пролетали мимо – однообразные и неповторимые одновременно. На первый взгляд, это совершенно обыкновенные здания, которые можно встретить на любой планете – собранные по многовековым чертежам. Но это было не так – дополнительные украшения, изменения конструкции, причудливые навершия – всё это делало дома в городе уникальными. Аккуратные улочки производили приятное впечатление – за всем здесь следили, прибирали, чтобы поддерживать город в чистоте. Люди тоже не выглядели привычными к тому образу жизни, который навязывался в муравейниках Колониального Союза – как-то здесь всё богато, что ли.

Мотор аэробайка ревёт, выжимает из себя всё возможное. Железный конь гонит на полной скорости. Я разворачиваюсь и стреляю из пистолета, наобум, наугад, лишь примерно представляя, куда полетит пуля. Не жду, стреляю ещё раз. Мимо меня проскакивает очередь синих импульсов – глайдер Береговой Охраны не собирается отставать.

Впереди – полицейское заграждение и несколько боевиков. Они открывают огонь, их плазмеры изрыгают снаряды с той же ненавистью, что и их владельцы – ругательства. Даю крен, стараясь не задеть частично заграждающий пространство биллборд. На ходу стреляю из пистолета по противникам – нужно прижать их к земле, помешать им стрелять в мою сторону. Сзади всё держится глайдер. Воет сирена. Ускоряюсь. Руль начинает трясти – гражданский аэробайк не был предназначен для таких нагрузок.

Щелчок! – магазин опустел. Убираю пистолет в кобуру, на ходу застёгиваю, держа руку на руле. Сгустки плазмы пролетают всё ближе, но большая часть так или иначе врезается в стены и столбы. К первому глайдеру подлетает второй. Штурман второго глайдера стреляет с боевой винтовки – в отличие от плазмера, эта штука стреляет пулями, но использует технологию ускорителя масс.

Поворачиваю вправо, слышу, как боевики обмениваются информацией. Один из глайдеров продолжает гнать по прямой, другой же преследует меня.

– Вам не надоело?! – кричу им, снимая с пояса плазмер и нажимая на заветную кнопку.

– Тормози, говнюк! Хуже будет! – говорит штурман в микрофон, опуская своё оружие и берясь за громкоговоритель.

– Так я вам и поверил! – рявкнул я в ответ, но, снизившись, резко прожал тормоз. Байк приподнял нос и завис на месте, а боевики проехали чуть вперёд, не ожидая от меня такого манёвра.

Хотя, рановато я об этом подумал. Водила начал заворачивать в мою сторону так, чтобы штурман получил укрытие. Я схватил рукоять захваченного плазмера и открыл огонь.

Сгустки плазмы врезались в борт глайдера и рассеялись по поверхности. Я присмотрелся – под глайдером было чётко видно место, откуда идут самые явные колебания воздуха. Переместив прицел, я сделал глубокий вдох и пустил очередь.

Три импульса разрезали воздух и оплавили днище вместе с антигравитационным движком. Зависшие на высоте пяти метров боевики повалились на бетон вместо со своим транспортом. Послышался хруст. Аккуратнее падать надо.

Позади меня послышалась ругань – похоже, парни с заставы. Я слез с байка и нажал комбинацию кнопок – и железный конь понёсся вперёд, уходя всё дальше. Вслед за ним мимо меня пролетел глайдер. Я забежал в переулок и спустился по лестнице.

Тупик. И две двери по бокам. Великолепный выбор местности, Данлоп.

Слыша приближающиеся голоса, я толкнул левую дверь, а потом правую. Закрыв правую дверь сразу же после толчка, я вбежал в левую.

Перед глазами оказалась кладовка, набитая ящиками и мешками, а также два пути – вверх и вниз. Не особо думая о последствиях, я побежал наверх. Выбив плечом дверь перед собой, я оказался в помещении. Стены бледно-розового оттенка, аккуратная, без острых углов и выпирающих элементов мебель, несколько белых сидений-подушек, пара дурацких картин и деревянная клетка на ножках и пропеллер с нависшими на нём яркими бумажками, мерно покачивающийся над этой самой клеткой. В углу были свалены всякие мягкие вещи и какие-то макеты людей в разных нарядах, с застывшей гримасой сумасшествия на лице.

Я выпучил глаза.

– Ну и местечко, ух. – аккуратно шагая по комнате, как по минному полю, я добрался до двери. Аккуратно положил руку на ручку, и попытался повернуть.

Заперто.

Мне сегодня везёт. Я только взял курс на разворот, как заметил, кто же узник деревянной клетки.

Младенец, завёрнутый в одеяло, валялся на подушке и мирно сопел. Прислушавшись, я понял, что от непонятного пропеллера исходит тихая мелодия. Колыбельная или что-то такое. Милая сцена, которую я никогда не видел.

И тут в комнату, из той же двери, вошёл боевик Береговой Охраны с дробовиком наперевес. Увидев меня, он собирался направить дробовик и крикнуть, но я показал ему вполне красноречивый знак и сказал:

– Тссссс! Дитё спит! – и показал на малыша. Боец нахмурился и заглянул в кроватку, после чего понимающе кивнул. Направив на меня ствол дробовика, он прошептал:

– Ты идёшь со мной!

– Не могу, сам понимаешь. – пожал я плечами, не выпуская из рук плазмер

– Не усложняй, парень. Я сейчас ведь подкрепление вызову.

– Ты, вообще-то, усложняешь. Отпустил бы меня подобру-поздорову, не?

Оппонент только собирался мне сказать, что я не прав, но тут по ту сторону запертой двери раздалось:

– Зо-о-о-о-олотко, ты уже проснулось? Мамочка идёт!

Я посмотрел на боевика. В этот момент мы были похожи – оба были в непростой ситуации. Тихо пройдя к той же самой двери, откуда пришли, мы спустились и закрыли за собой.

– Ладно, о чём я… – начал было боец Береговой Охраны, но я напрыгнул на него и врезал прикладом плазмера. Парень отшатнулся, но был ещё в сознании, потому мне пришлось замахнуться и ударить его ещё раз, до треска визора шлема. В этот раз он отлетел к стене, отпустив дробовик и окончательно потеряв сознание.

Я аккуратно вышел из подсобки и осмотрелся. Людей не было. Повезло.

Осмотревшись, я медленно прошёл до лестницы, ведущей на улицу. Люди восстанавливали движение, начали ездить глайдеры и байки, пешеходы, осторожно оглядываясь, шли по своим делам.

– Маскировку бы… О, идея! – бросил я, когда заметил в куче мусора длинную тряпку. Вытянув её, обнаружил старый коричневый плащ, явно больше нужного на пару размеров.

– Так себе… Они же в обтягивающем ходят. Тьфу. – разочаровавшись, я бросил плащ обратно и заглянул к оглушённому. В принципе…

…Нет, я это не нацеплю. Возвращаемся к плащу. Натягиваем. И лезем на крышу.

Помнится, когда я был мелкий, мне хотелось стать супергероем в чёрном плаще, который будет всех спасать от бандитов и полицейских. Это было глупо, хотя я однажды нацепил плащ деда, маску со странными ушками и играл с ребятами. Весело было. Жаль, то время ушло, и мне пришлось идти работать.

Ну да ладно, не до ностальгии сейчас. Забравшись на крышу и прикрывшись парой листов металла, я начал проводить ревизию личных вещей и обдумывать ситуацию.

Так, судя по всему, Колониальной Пехоте попросту не удалось закрепиться на планете, ибо как минимум семьдесят процентов населения и весь основной состав Береговой Охраны принадлежит к Детям Скубы. О вооружённости населения судить не приходится, скорее всего, весь планетный арсенал у самих боевиков под контролем. Если проанализировать поведение людей, напрашивается банальный вывод – люди с Колониальной Пехотой либо не сталкивались вообще, либо делают вид, что не сталкивались. Живут они при этом мягко говоря припеваючи – аккуратные, убранные улицы, никаких следов войны. Не считая разгромлённого управления Береговой Охраны. Скорее всего, тот, кто рулит местным населением, делает это умело.

Поддержки от местных можно не ждать, придётся действовать своими силами. В приоритете – найти людей, кроме нашего УДОТ-а на планету должно было упасть ещё несколько. Если с каждого по человеку, то отряд собирается. Надеюсь, лейтенант Шим уцелел – с ним, как никак, основные системы связи с внешним миром. Да и пара пушек на антиграве не повредит.

Единственный метод, которым я могу узнать о зонах падения – забраться в терминалы в управлении Береговой Охраны. Но в этом случае это будет означать либо отчаянное сопротивление упавших, либо пару десятков трупов.

Конечно, можно поискать тех, кто Детей Скубы не поддерживает, такие должны быть хоть где-то. А сейчас нужно найти убежище, где можно переждать ночь, и желательно – найти что-нибудь пожрать.

Проверив своё снаряжение и зарядив пистолет, я поднялся и поправил плащ. Активировал прицел плазмера – работает. Можно отправляться.

Вот только бойцы Береговой Охраны, поднявшиеся на глайдере со стороны дороги, так не думают.

Интерлюдия 1

РЕКВИЕМ ПО ЭГИДЕ

На Эгиде почти не ходят дожди – небесная влага редкий гость в дремучих лесах планеты, но при этом флора и фауна планеты ни в чём себе не отказывает: сети корней собираются у озёр и рек, а животные в любое время суток найдут свой путь к водопою, который не иссякнет. Почему? Этим вопросом можно задаваться долго, но ответ прост – такова природа планеты.

Лёгкий ветер колышет листву высоких деревьев. Их шелест умиротворяет – так вам ответственно заявит любой, кто здесь побывает. Землю топчет мелкая живность, а между веток пролетают птицы. Будто всё сущее на Эгиде живёт единым дыханием, единым сердцем. Только так леса планеты способны предстать в своём великолепии –и заворожить взгляд.

Но стоит лишь повернуть взгляд, и природа уходит на второй план.

Монструозная строительная техника, оголившая пилы, рубит стволы. Подобные хищной пасти ковши выкорчёвывают пни, до последнего цепляющиеся корнями, но и им не суждено выдержать напора. Когда пень и ствол собираются для отправки на лесопилку, в образовавшуюся яму спрыгивает пара инженеров с плазменными резаками – корни, что ещё торчат, не должны мешать будущему фундаменту или дороге. Корни пытаются уйти от людей, извиваются, даже бьют по броне, в которую закованы инженеры – прошлый опыт и некролог среди рабочего состава заставили командование выдавать армейскую броню тем, кто выходит на бой с флорой Эгиды.

Когда планете надоедает, она наносит свой удар – хищники сбегаются к месту работ и атакуют рабочих, а корни деревьев, что остались целы, вонзаются в технику и пилотов. Раньше это обращало противника в бегство – перепуганный люд, бросая инструменты и раненых, убегал на ближайший КПП и долго не возвращался. Но люди быстро нашли решение, и теперь хищников встречают плазменным огнём, а особо больших монстров крошат крупнокалиберные пулемёты и автоматические пушки, расположенные в башнях бронетранспортёров; корни тоже получают отпор – инженерные экзокостюмы разрывают их, практически не напрягая серворуки, а если начинаются проблемы, пускают в ход цепные топоры и всё те же плазменные резаки, правда, большего размера.

Техногенная волна прокатывается по Эгиде, со временем поглощая её ресурсы. Возникают шахты, лесопилки, военные базы – флора и фауна, которую люди окрестили агрессивной, прекрасно подходила для подготовки солдат Колониальной Пехоты. Заканчивали обучение не все – какой-то процент курсантов терялся в дремучих лесах осаждённого мира.

Лишь недавно дожди на Эгиде стали частым событием.

Подобно убитой горем матери планета плачет. Поднимающийся ветер, всплески воды, настороженный шелест листвы, протяжный вой диких животных, грохот падающих деревьев, гул моторов, хор сотен напевающих марш глоток, кричащих сержантов, скрежет металла – всё это собирается в единый шум, в единый реквием по Эгиде.

Но даже пробыв на планете четыре сотни лет, люди не знали всего о ней. По ту сторону росли народы, о которых они даже не подозревали. И эти народы были неразрывны с планетой.

Ведь они были созданы в одно время.

Теперь эти народы, сами того не ведая, присоединились к войне, начатой не ими. Но теперь они либо победят, либо умрут.

И один народ уже пал.

Гроам'риангормиаронот отдали свою кровь и жизни – люди, узнав о новой угрозе, взялись за неё основательно. Роковой авианалёт убил не всех.

И пошедшим за Грумзой повезло, что они умерли быстро.

Ежедневно с базы «Алтис» поднимались звенья бомбардировщиков. Нагруженные разрывными и зажигательными бомбами, они оставляли полосы смерти и пустоты. На земле не отставали – моторизованные колонны патрулировали на всём протяжении дорог, тянущихся на километры, а при обнаружении связанных с гроамами следов – устремлялись в погоню.

Эгида плачет.

И её плачу не суждено закончиться даже тогда, когда Реквием закончит играть.

***

ЦЕЛЬ УНИЧТОЖЕНА

Чёрный дым вздымался в воздух, чтобы исчезнуть среди туч. Мелкие капли дождя падали на холодный металл и тела, которые то прятались в недрах транспорта, то вылезали обратно, нагруженные ящиками и бронёй.

Небольшое плато, на котором не очень мягко приземлилась пара УДОТ-ов Колониальной Пехоты, медленно преобразовывалось в укреплённый лагерь. Уцелевшие инженеры, управляя небольшими дронами и менее образованными подчинёнными, монтировали быстровозводимые баррикады. Пара операторов тяжёлого вооружения занималась своим делом: один выкорчёвывал с платформы автоматическую пушку, аккуратно снимая ненужные детали и стараясь ничего не сломать, а другой устанавливал на баррикаду кронштейн для шестиствольного пулемёта, работающего на ускорителе масс. Пехотинец, приставленный к оператору вторым номером, выносил из УДОТ-а ящики, в которых покоились ленты с десятимиллиметровыми патронами. Малый калибр компенсировался скоростью полёта и пробивной способностью. А учитывая, что в минуту станковый пулемёт «Плевака» извергал тысячу двести снарядов, противнику не оставляли и шанса на выживание.

Несколько солдат, переставшие различать пот и капли дождя, настойчиво вонзали лопаты в землю. Их руками создавались будущие окопы, ведь на всех солдат баррикад не хватит, да и не славились они большой надёжностью. Плазмеры болтались на их спинах, бряцая о бронежилеты. Чуть кряхтя, бойцы сбрасывали землю в мешки.

Другие занимались разрешённым вандализмом – разбирали и ломали внутреннее убранство упавших транспортов. Выносили сидячие места и ненужные переборки, устанавливали необходимое. Сапоги с окованным носком то и дело топтали по опущенной аппарели. Какой-то умник смог сохранить армейские трафареты и старательно наносил изображение на борта. Два белых креста в квадратных скобках возникли на одном из УДОТ-ов, а рядом – надпись «Медпункт».

Мужчина в офицерской форме и скособоченной фуражке следил за процессом, обходя своих людей и давая советы. Левая рука была перебинтована и, закреплённая в согнутом положении, не особо мешала. За пояс были повешены белые перчатки, порванные и пыльные.

На груди позвякивали две медали.

Лейтенант Шим глянул на небо – серое и мутное. Такое небо он встречал раньше на многих мирах. Лишь иногда ему умудрялось видеть яркое, девственно чистое полотно, подобно тому, что было на Эгиде.

– Когда этот дурацкий дождь закончится? – бросил он в воздух, зная, что никто не ответит. Подойдя к сержанту, что вглядывался в бинокль, лейтенант задал вопрос:

– Сержант Тейлор, видите что-нибудь?

– Никак нет, лейтенант. Тихо как в казарме. – отпрянув от линз оптического прибора, чернокожий скрестил руки на груди и столкнулся взглядом с командиром. – Претензии, приказы, сэр?

– Да. Снарядите двух человек, поставьте на резервный канал связи и отправьте на разведку. Я хочу понимать, куда мы попали и далеко ли до союзников.

– Есть, сэр.

Развернувшись, Шим пошёл в сторону медпункта, и разобрал бормотание Джейкоба: «А есть ли ещё у нас тут союзники?..». Покачав головой, лейтенант решил не обращать на это внимание. Сержант Тейлор же нажал на кнопку на рации, и назвал две фамилии.

Мимо лейтенанта пробежали двое – похоже, Джейкоб решил уменьшить количество рабочих рук именно на обустройстве медпункта. На ходу исполнив воинское приветствие, бойцы побежали дальше.

«Совсем юнцы, только из учебки.» – пронеслось в голове у Шима. – «Прямо как специалист Данлоп. К слову, где он? Надо будет отыскать свой чёртов планшет и пробить в базе данных, на каком транспорте он летел. Интересно, уцелел ли? Уж слишком он похож на меня в начале службы. Такой же неправильный.»

Зайдя по опущенной аппарели в медпункт, лейтенант скептически оглядел пространство.

Всё, что можно было вырвать из УДОТ-а, благополучно вырвали, оставив только пару сидячих мест на входе. Повреждённые места и выпирающий металл без сожаления резали плазменными резаками, а дыры старательно заваривали прямыми листами. Это делало стены и потолок слегка выпуклыми. Один из солдат старательно изготавливал койки, а другой – ломал то, что не нужно. Всем этим руководил медик, срывая горло на тех, кто что-то делал не так.

– Придурки! Ящик с инструментами сюда! А шкаф с медикаментами в тот угол, иначе не удержится! Идиот, ты нахрена уголки с внешней стороны приварил?! Как я туда человека положу?! Срывай к чёртовой матери и переделывай! Да не всю койку, плять, а уголки! И мне плевать что это дольше и муторней! Сам виноват!

– Я гляжу, всё идёт неплохо.

– Экхм… – замялся медик, не ожидавший увидеть лейтенанта за своей спиной. – Кхм… Э… Так точно, сэр. Всё идет… Ну… Сойдёт. Просто бойцы обделены умом.

– Следите за тем, что они делают, вы за них в ответе. Много вам ещё времени на обустройство надо?

– Часа два, сэр, доделать общие работы, обустроить, перетащить медикаменты и расположиться. После этого медпункт будет готов к работе.

– Рад слышать. Работайте, Дос. Нам нужен этот медпункт. – с этими словами Шим повернулся к выходу и спустился по аппарели. Вздохнув, он нашёл пустой и никому не нужный ящик, и присел. Стянул с головы фуражку, взявшись за козырёк, и утёр капли дождя со лба рукавом. Не то чтобы в этом было много смысловой нагрузки, но что сделано, то сделано.

Чей-то голос разрезал воздух:

– Атака! На баррикады!

Инстинктивно положив руку на рукоять бластера, лейтенант вскочил. Вытащив «Подонка» из кобуры, Шим побежал к бойцам и начал руководить обороной:

– Займите окопы! Операторы – к тяжёлому вооружению! «Плевака» должен быть готов стрелять через десять секунд! Инженеры – увести дронов, они ещё будут нужны! Колпехи, пушки наголо! Надерём им зад!

Из дымки тумана начали возникать силуэты вооружённых людей: десятки человек бежали сквозь туман навстречу солдатам. Вот первый выходит в зону прямой видимости – поверх обтягивающего комбинезона одеты бронеэлементы, в руках – странного вида оружие, судя по свету фотонного ядра, плазмер. Лицо испещрено шрамами и татуировками. Выставив ствол вперёд, он открыл огонь.

«Береговая Охрана. Судя по всему, боевики Детей Скубы хотят сыграть на этом и обмануть нас.»

– Залп! – приказал Шим, и первым произвёл выстрел. Импульс не попал в цель, пролетев чуть выше и правее, и прошёл сквозь туман. Единым залпом колониальные пехотинцы ответили наступающим. Подобно косе синие сгустки плазмы вошли в ряды противника, разрезая на части, скашивая целые группы и калеча. Разъярённые боевики, не целясь, стали поливать позиции солдат огнём, но попадания в укрепления ничего не могли сделать. Больше шести десятков человек возникли из тумана, и тут заговорил «Плевака».

Безгильзовые патроны калибра 10×24 мм, разогнанные до невероятных скоростейускорителем масс, со свистом вылетели из шести раскручивающихся стволов. Электронный УСМ пулемёта позволял стрелять с ювелирной точностью. Наступающих поразил адский вихрь, не жалеющий никого на своём пути. Оператор мастерски наводил орудие смерти, используя шлем дополненной реальности – на его визоре отмечались цели, направление стрельбы, уровень перегрева и боезапас, всегда начинавшийся с девятьсот девяносто девяти.

С криком «Йи-и-и-иха!» оператор «Плеваки» водил стволами, скашивая противников. Вскоре волна закончилась, и больше сотни боевиков осталось валяться на земле, орошённой кровью. Колпехи прекратили огонь, ведь целей больше не было. Вздохнув с облегчением, бойцы не спешили покинуть позиции – все ждали новой волны.

– Идут, черти! Новая волна! – прокричал сержант Тейлор, опустив цевьё своего плазмера на край баррикады и прильнув к прицелу.

В этот раз боевики пригнали технику – туман разрезали глайдеры с лучемётами, беспорядочно выпускающими импульсы в адрес Колониальной Пехоты.

– Москиты в небе! – крикнул кодовую фразу Шим, пуская вслед одному из глайдеров маленький шар плазмы.

Глайдеры Береговой Охраны начали мотать круги вокруг оборонительных позиций колпехов, обстреливая солдат. Эффективность в этом была – они вносили сумятицу и заставляли бойцов постоянно перемещаться, отвлекали на себя, позволяя пешим боевикам наступать.

Услышавший лейтенанта пехотинец отбросил свой плазмер и потянулся к ящику. Откинув крышку, он достал прямоугольный тубус, чем-то напоминающий реактивный многозарядный гранатомёт, чем в общем-то, и являлся. Поставив тубус стволами вверх, боец нажал на кнопку, которая покоилась на панели. Со всех сторон опустились стабилизаторы, укрепившие положение орудия. Пехотинец набрал комбинацию на сенсорной клавиатуре, и из ящика, гудя и пиликая, вылетел дрон. Взлетев на несколько метров, он провёл анализ и спустился вниз. Подлетев к тубусу, дрон пристроился у панели и подключился, вводя данные.

Заработал механизм подачи. Миниатюрные ракеты быстро распределились по стволам прямо из магазина. Автоматизированная крышка разошлась в стороны. Загорелась красная лампочка на панели – индикатор готовности.

– Быстрее! – Крикнул Шим, отскакивая от импульса, который ударил ему под ноги.

Пехотинец, не обращая внимания на бой, ждал сигнала.

Красная лампочка сменилась зелёной.

– Есть! – ответил колпех, и нажал на большую кнопку.

Десяток реактивных зарядов вырвался из «Мухоловки», стационарной системы зенитного залпового огня. Снаряды с автоматическим наведением на основе снятых показаний дрона устремились к целям. Превосходя глайдеры по скорости и манёвренности, ракеты не оставили и шанса вражеским «москитам». Горящие остовы повалились вниз, падая то в воду, то на своих товарищей, то просто в случайное место. Один из таких ударился об УДОТ, но, не нанеся повреждений, скатился по склону в бурлящие волны.

– Тачанка на поле боя! – бросил Джейкоб в рацию, продолжая стрелять.

Враг, воспользовавшись суматохой, подкатил несколько импровизированных баррикад и бронированный низколетящий грузовик. Перестрелка медленно перетекала в позиционный бой.

«Тачанка» Береговой Охраны была обыкновенным крытым грузовиком, обшитым бронёй. Из бойниц стреляли плазмеры и автоматы, а на кабине расположился боец со спаренным лучемётом. Открыв огонь по окопам, лучемёт проредил солдат внутри, превратив нескольких в кровавое месиво.

Полевой медик, пригнувшись, подбежал к окопу и запрыгнул внутрь. Вжавшись в землю, в нём лежал пехотинец, зажимающий кровоточащую рану, оставшуюся вместо руки. Крича и постанывая, он потянулся рукой к медику. Тот прижал его к дну окопа и сунул в рот кляп. Санитар потянулся к поясной аптечке и вытащил шприц с мощным обезболивающим. Вонзив иглу, медик ввёл лекарство. Отбросив пустой шприц, он достал быстродействующее снотворное и также ввёл раненому. Боец затих, и санитар смог заняться раной.

Пехотинцы пытались обстрелять тачанку из плазмеров, но ничего не выходило – импульсы рассеивались, не нанося урона. Враг же вполне успешно начал выводить колпехов из боя.

Оператор «Плеваки» по приказу Шима сменил цель, направив все свои шесть стволов на бронированный транспорт. Десятимиллиметровые пули продавливали, но не могли пробить броню. Поняв свою беспомощность, оператор прицелился в боевика за лучемётом и обратил гнев «Плеваки» на него. Импровизированная защита и щитки лучемёта не выдержали давления и потрескались, оголяя стрелка. Веер пуль вонзился в бойца Береговой Охраны, и тот свалился с кабины, испустив дух.

– Нам нечем убрать тачанку!

– Придумайте что-нибудь! – приказал Шим, прячась за баррикаду и забирая полуразряженный плазмер из рук мёртвого пехотинца, половина лица которого попросту исчезла. Высунувшись, лейтенант пустил очередь в наступающих и снова скрылся.

И тут прозвучал взрыв.

Тачанка противника взорвалась, разорвавшись на две части. Осколки брони посекли боевиков со спины, и те, понимая, что шансов нет, начали отступать.

А «Плеваке» всё равно, убивать наступающего противника или отступающего.

Ещё раз ударила автоматическая пушка, установленная металлический ящик. Крупная дымящаяся гильза упала на землю. Обернувшись к пехотинцу, который держался за её рукоять, Шим приподнял бровь. Пожав плечами и улыбнувшись, пехотинец по фамилии Поласки ответил:

– Цель уничтожена.

Глава 14: Маскировка работает только по четвергам

– Я говорил, как ненавижу этот грёбаный день?

Я резко развернулся и дал дёру. Бежать по крыше не совсем ясной геометрической формы – такое себе удовольствие. Особенно, когда сзади в твою сторону несётся под сотню агрессивно-синих импульсов. Край крыши приближался всё быстрее. Импульсы летели всё ближе. Гул антиграва приближался вместе с ними. Натяжной вой фотонного ядра лучемёта гнался за мной как дикий пёс. Я не отвечаю – боеприпасов, если верить экранчику, было немного, и на ходу попасть не смогу, тем более, для этого надо развернуться.

Край ближе, всё больше виднеется соседняя крыша. Всё больше раскрывается стена дома напротив. Из окна кто-то глядит, мельтешит, тычет пальцем, кричит. Сзади догоняют, вот уже искры от попадания плазмы в полотно, по которому я бегу, попадают на плащ. Ноги несут вперёд, дыхание почти не держится, передышки не хватило. Лучемёт затихает, и стрелок судорожно меняет батарею, взмахивает штекером кабеля, подключает. Свет возвращается в фотонное ядро. Крыша всё ближе, и ближе. Мимо меня, несущегося на всех порах, проскакивает парочка влюблённых. Девичий визг.

Прыжок.

Нога отрывается от края, и ветер несёт меня на соседнее полотно. Сверху пролетают шарики плазмы, а я спускаюсь всё ниже. Кажется, недолёт.

Звон стекла. Снова визг. Но с хрипотцой. Я не смотрю по сторонам, бегу в дверной проём. Дверь закрывается за моей спиной. Раздаётся шипение – импульс попал, и если бы не автоматика, то пятку бы мне поджарили.

Передо мной возникает человек. Мужчина – его дебильный красный комбинезон с соответствующей выпуклостью между ног сдаёт его с потрохами. Взмахиваю рукой, но, кажется, не той – мужик отлетает туда, откуда пришёл, и с грохотом бьётся об лестницу. Похоже, я дал ему по лицу плазмером.

Плюс один в мою копилку необдуманных действий, приводящих к минусам к карме.

Выношу дверь перед собой, которая, к моему удивлению, оказалась на древних-древних петлях. Кто так делает? Не важно. Окно. Или назад. Бегу к окну. Возникает глайдер Береговой Охраны. Эти уроды умудрились меня обогнать. Просчитали, как я побегу? А, в задницу пошли. Разбегаюсь, и, прикрывшись руками, разбиваю стекло собой. Моё тело бьётся об гладкий корпус вражеской машины. Уверен, пусть я и не вижу, но брови обоих бойцов взмыли вверх. Лучемёт начал двигать свой ствол в мою сторону, но ему не суждено меня убить сегодня. Рука хватается за болтающуюся рукоять-переноску, а другая – поднимает плазмер. Всё это время мы парим, а мои ноги болтаются внизу. Наверняка я выгляжу как дебил.

Плазмер выплёвывает импульс в лицо водителю. Его голова в шлеме взрывается, и тело оседает на приборную панель. Пулемётчик начинает стрелять в пустоту, а ствол лучемёта начинает ощутимо греться. Я начинаю подтягиваться, и тут глайдер, потерявший контроль, падает.

Стрелок прекращает огонь и прыгает прочь с падающего транспорта. А я тем временем держусь и пытаюсь подтянуться.

Ситуация смешнее некуда. Глухой удар моей груди о корпус глайдера, долбанувшегося об землю. Дыхание перебило, а я скатился по гладкой детали на холодный бетон. Противник начал подниматься и искать пистолет на поясе. Я подтянулся с помощью корпуса боевой машины и навёл плазмер на боевика. Палец касается спуска.

И ничего не происходит. Экранчик горит красным.

– Чёрт тебя подери! – кричу я злобно, и, замахнувшись, бросаю плазмер в бойца Береговой Охраны. Получив оружием в шлем, он отшатывается, а я тем временем достаю свой пистолет, но... Магнитный захват решил забарахлить именно сейчас. Пистолет намертво повис на моём бедре. Я тяжело вздохнул и бросился на врага в ближний бой.

На мою нелепую атаку ответили ударом ноги, от которого я попросту не ушёл. Благо, устоял. Мотнув головой, я побежал на него снова, в этот раз избежав глупой ошибки и не попав под тяжёлый кулак в бронированной перчатке. Бок боевика открылся, видимо, опыта в мордобойном бою у него не больше, чем у меня. А мой опыт печальный.

Мне кажется, или голова заболела?

Бью в открытый бок и добавляю кулаком в голову. Если в бок вышло действенно, то по шлему прошлось кое-как – максимум прибавит лёгкой тряски, но на жизни не сыграет.

А вот летящая в мою сторону нога вполне себе может. Но, кажется, боевик чувствует себя так себе – удар вялый, чуть заторможенный, поэтому я отхожу в сторону и бью в лицевую маску, как следует размахнувшись. И без того шатавшийся боец Береговой Охраны падает, полностью открываясь для моих злодейств.

Неожиданно что-то со скрежетом ударилось от бетон переулка. Мой взгляд упал на этот предмет, и честно говоря, я был близок к тому чтобы нанести тяжёлые увечья своему лицу.

Мой пистолет свалился с магнитного захвата и теперь валялся, вяло поблескивая в свете уличного фонаря. Скотина. Сначала отлепиться от бедра отказывался, а теперь ехидно лежит, ждёт, когда я его возьму и выстрелю в боевика, пытающегося подняться, но достаточно оглушённым, чтобы делать это медленно, как черепаха, и неряшливо, как маленький ребёнок.

Я посмотрел на него и на пистолет. Именно сейчас моё табельное оружие выглядело как голодный хищник. И свет фонаря только это подчёркивал, делая некоторые детали страшнее, чем они есть. Мой взгляд снова прыгнул на лежащего противника – дрожа и постанывая, он лишь ворочался.

Моя рука тянется к пистолету, пальцы охватывают холодную прорезиненную рукоять.

Я подхожу к раненому боевику. Ствол пистолета смотрит ему в лицо.

Я жмурюсь и тяжело вздыхаю. Делаю правой ногой шаг назад, замахиваюсь и со всей силы бью по закрытому шлему. Боец Береговой Охраны затих, а мой пистолет через задницу и после танцев с бубном, упокоился на моём бедре. Правда, пришлось сунуть его в карман. Спасибо, дурацкий магнитный захват, решивший повредиться именно после этой беготни.

Поправив полы плаща и чуть ослабив ремни, я заметил, что так он меньше обтягивает бронежилет, но при этом слегка открывает верх. Удобно, и при этом есть доступ к подсумкам. Правда, свой пояс мне пришлось одеть поверх, но он выполнен в защитных и чёрных цветах, так что маскировке не сильно и повредит. С кепи съехала тканевая накидка, похожая на короткое пончо с капюшоном. В принципе, полезная штука. Тем более, светить формой колпеха мне не стоит, а эти дебильные обтягивающие костюмы я не надену, не заставите.

Сняв с головы головной убор, я с сожалением посмотрел на значок Колониальной Пехоты и резко потянул за него, сорвав с кепи. Металлический щит с перекрещенными плазмером и штык-ножом спрятался в моём кармане, а кепи вернулась на место. Накинув тряпицу, я принялся обыскивать лежащего передо мной парня на предмет боеприпасов.

Обогатившись на один энергетический батончик, две батареи к плазмеру и три листовки с символикой Детей Скубы, которые я сразу же разбросал вокруг, я распределил добро на поясе, и нажал на кнопку. Плазмер собрался в небольшой прямоугольник и прицепился на пояс. Теперь меня практически не узнать. Правда, не знаю, носят ли тут плащи. Если не носят, то у меня большие проблемы.

Выглянув из-за угла переулка, в котором произошло всё вышеописанное, я застал удачную картину – люди, что шли по улицам, накинули пальто, плащи и дождевики, некоторых прикрывали дроны-зонтики.

Респираторы у всех закрашены. Вы шутите, да?

Расправив плечи и раздражённо выдохнув, я сделал шаг на улицу. Некоторые на меня искоса поглядывали, но затем отвлекались и шли дальше по своим делам. Вдруг, какая-то девушка взвизгнула, увидев катастрофу глайдера. Толпа хлынула смотреть, и я, решив воспользоваться неразберихой, крикнул:

– Господи, какой ужас! Авария! Помогите им, кто-нибудь! – и с этими словами я растворился среди зевак, подхвативших мои якобы обеспокоенные крики.

Чёрт его знает, куда идти. Вся эта ситуация складывается так скверно, что я попросту не представляю, что мне делать.

Следуя заданию, поставленному нашему подразделению, мы должны поддерживать порядок на Балтиморе и желательно избавиться от бунтовщиков. Вот только нам всё представили как небольшие бедствия и акты протеста. Нападения на патрули, с использованием оружия. Акции устрашения. То есть террористическая деятельность, целью которой является дестабилизация общего положения. Пошатнуть закон.

Но получилось так, что мы приехали, а закон теперь другой. И мы по другую сторону баррикад.

Обстановка, мягко говоря, хуже некуда.

Стараясь действовать непринуждённо и при этом скрытно, я начал изучать местность вокруг. Длинные улицы, идеальные прямые углы улиц. Будто на землю просто поставили сетку бетонных дорог, а в квадраты между ними воткнули всякие причудливые дома.

Один из них буквально пролетел над моей головой. И пролетев, сел по другую сторону улицы. Кому нужны переходы, если можно делать вот так, да?

Я никогда не пойму эту планету.

Мимо катились глайдеры и немного колёсного транспорта. Повсюду шаталась Береговая Охрана, в числе которой виднелись боевики менее цивильного вида – в агрессивно разукрашенных комбинезонах, обвешенные бронёй из мусора и трофеями. Этакие террористы. Понятно, кто был основной боевой силой бунтовщиков.

Больше всего удивляет, что всех это устраивает. Обработка? Теоретически.

Отмахнувшись от лишних мыслей, я начал подниматься на лестницу перехода. Мимо меня сновал народ в разноцветных комбинезонах, поверх которых были натянуты вполне себе однотонные горчично-бежевые плащи и шляпы. Переход через дорогу выглядел вполне типично для индустриального мира нашего времени – большой монолитно сделанный коридор, способный изменять длину и высоту с помощью сложного механизма. Ходил слух, что эта штука может даже поворачиваться, изгибаясь специально для создания кольцевого воздушного пространства для техники на антигравах. Правда это или нет, я не в курсе – с муравейниками у меня контактов почти не было.

Я остановился у одного из заграждений, и расслаблено опёрся на него. Передо мной, сквозь мутное стекло, открылся вид слишком идеального со структурной, и полностью неадекватного с архитектурной точки зрения. Сумасшедшее место. И повторяю, я не представляю, что мне тут делать.

Перед моими глазами проносился транспорт, исчезая под ногами и возникая за спиной. Люди блуждали по переходу, иногда посматривая в мою сторону. Какие-то парочки останавливались у заграждения, чтобы очередной парень сказал очередную романтичную хрень, очередная девушка хихикнула, и пара уходила, сливаясь с остальной толпой.

Со временем мне это надоело. Покачав головой, я повернулся налево и пошёл к спуску по другую сторону улицы.

Сзади послышался гомон. Обернувшись, мне предстала дурацкая ситуация – пара боевиков Береговой Охраны пробивалась через толпу, выкрикивая призывы к спокойствию и содействию.

Астрологи объявили неделю преследований: скорость сверкания пятками увеличилась вдвое. Или что-то вроде.

Дурацкая шутка, но ситуацию отражает прекрасно.

Я практически прыжками спустился с лестницы, и тут кто-то схватил меня за руку.

– Простите, а вы куда? Ужасно выглядите. – заявила женщина, брезгливо осматривая меня из-под зонтика, – ваш плащ будто из помойки! А на голове? Такие пончо почти никто не носит!

– Кхм... Ну... Кхм... Бывает и такое... Кхм... – ответил я, стараясь отвертеться от неудобного разговора, выделяющего меня на фоне других.

– Что-то? Говорите чётче! И спокойнее! Кто с вами это сделал? И что с вашей маской? Какая-то она... Не такая. – брови женщины взмыли вверх, когда она увлечённо стала рассматривать мою маску-респиратор стандартного образца. – вам стоит сходить в кино, развеяться. Там сейчас прекрасный фильм показывают.

– Кино? Да, это дело. – поддакнул кто-то из толпы, обратив взгляд на нас.

– Согласен. И не надоедает! Каждую неделю хожу с женой. – добавил какой-то седой мужчина из-за моей спины.

– А после него чувствуешь себя таким довольным! Жаль, что сегодня среда. Буду ждать выходных с нетерпением. Вы тоже? – вставила своё слово девушка в пальто, которое носили древние эксгибиционисты. И современные тоже.

– Кхм... Обязательно... Кхм... До встречи. – я вырвал свой рукав, и тут, наконец, на столпотворение обратили внимание боевики. Махнув в нашу сторону, они устремились сюда, проталкиваясь через гражданских. А люди в моём окружении начали прибавляться, обсуждая какой-то фильм и моё поведение. Женщина фыркнула и сказала:

– Вы себя отвратительно ведёте, юноша! Будто давно в кино не ходили. – протянула она, и наконец заметила, что на мне не тапочки из психушки, в каких они ходят, а армейские берцы. Женщина отстранилась и обернулась к бойцам Береговой Охраны, собираясь что-то сказать. Но я решил действовать агрессивнее.

Рука тянется к карману, расстёгивает липучку, охватывает рукоять. Ствол вздымается в небо. Выстрел.

Горячая гильза вылетела на бетон. Из ствола пошла лёгкая дымка. Люди пригнулись и отскочили, напуганные резким выстрелом. Пригнулись и боевики, но потом ринулись в мою сторону с большим рвением.

Я разворачиваюсь и бегу мимо людей. Гражданские отмахиваются, прячутся, кричат. Над головой пролетает импульс – да Детям Скубы гражданских вообще не жалко! Я бы и ответил, но слишком велик шанс попасть в напуганных некомбатантов.

Кажется, я оказался на какой-то границе двух районов. Гигантский мост оказался прямо за углом – пешая дорога сужалась, а энергетический мост сменял бетонный. Движение застопорилось.

Я забежал на пешеходную бетонку и обернулся. Боевики прорвались через толпу гражданских и уже стреляли в мою сторону. Наконец, можно было ответить, и мой пистолет начал плеваться пулями сорок пятого калибра.

Завертелся маховик уличной перестрелки. Обе стороны использовали всё, что попадалось под руку: бойцы Береговой Охраны пользовались гражданским транспортом и особенностями балтиморской архитектуры, в то время как я открывал двери и прятался за них. И иногда выскакивал, чтобы выстрелить, и спрятаться обратно. Со временем импульсы плазмы сжигали дверцу, и я либо менял дверь, либо менял машину.

Когда мне стало окончательно понятно, что я не герой боевика и одним пистолетом от прибывающего противника не отобьюсь, я убрал пистолет обратно и вытащил плазмер.

Достала эта оружейная канитель, но либо так, либо зачем мне маскировка.

Оружие в моих руках раскрылось, и я, вспомнив симуляцию городского боя, сменил позицию. Высунулся сбоку и накрыл очередью пару бойцов, пытавшихся приблизиться ближе. Один из противников не успел увернуться, и повалился на бетон от жгучей боли, пронзившей его бок. Перекат в другую сторону, аналогичные действия, но в этот раз никто не лежит.

Издалека начал приближаться силуэт, большой и пугающий. Кажется, он, выставив ковш, расталкивал транспорт гражданских перед собой. Очертания стали чётче.

В мою сторону катился...

... Дикий папуасский танк, по-другому не скажешь.

Из кузова торчала пара лучемётов и станковый ракетомёт, который, слава богу, они пока использовать не решились. Или просто не успели. Посмотрим. Но перспективы некрасивые. Мои глаза начали скакать вокруг в поисках пути отступления, и зацепились за лестницу. Недолго думая, я подбежал к ней и сломал замок размашистым ударом приклада. Лестница покатилась вниз, пока я не услышал щелчок – готово, можно отступать. Перемахнув через ограждение, я схватился за лестницу и в ускоренном порядке начал спускаться. Мне в спину летели плазменные импульсы, ругань и крики. Последнее делилось на испуг, недовольство, приказы и стоны. И тут я услышал самый дерьмовый звук из возможных.

Длинное пш-ш-ш-ш-ш, перерастающее в рёв летящей ракеты. Взрыв. Бетон разорвался на десятки обломков. Лестница потеряла всякую опору и начала клониться прочь от стены.

Дойдя до почти прямого угла, лестница окончательно отделилась от моста. И теперь вместе со мной летела вниз, в грёбаную неизвестность, ибо что-то в глубине моей души не разрешало мне смотреть в недра возможной смерти.

Я говорил, как ненавижу этот грёбаный день?

Глава 15: Шаг в неизвестность

Тёмные волны болтались из стороны в сторону, укачивая тело. Вырубленного человека аккуратно уводило в сторону берега, край которого обрамлял склеившийся, чуть блестящий песок. В отдалении по водной глади плавал мусор – пришедшая в негодность лестница и обломки бетона, медленно уходящие на дно. Из-за небольшой кислотности вода медленно поглощала краску и неприятно щипала отрубившегося в полёте Данлопа за оголённые руки под рукавом плаща.

Наконец, волны резко толкнули тело на песок и отстали, успокоившись. А мусор продолжал плавать и тонуть.

***

Резкий вдох, сиплый, громкий. Кажется, я поперхнулся: начинаю закашливаться и резко поднимаюсь. Выпучиваю глаза и оглядываюсь. Приходит осознание – чёрт, из-за случайно попавшей в мост ракеты мне пришлось свалиться чёрт знает куда! Я, вроде, живой... Хотя смутные сомнения всё ещё есть. Хлопаю себя по лицу ладонями – больно. Надеюсь, тому, кто придумал так себя будить – тоже.

Начинаю прохлопывать себя по поясу и бёдрам с целью проверить снаряжение. Руки касаются мокрого брезента, сжимают его в выпуклых местах. В мозгу вырисовывается образ – подсумок, пряжка, магнитный захват. Опускаюсь ниже – пистолет в изрядно промокшем кармане. Замучаюсь потом чистить.

Будет ли потом? Поглядим.

А вот не будет! Герой, блин! Приключения, плять! Доигрался! Поиграл в пупа земли, блин! Подумал, если пару раз уцелел по нелепой случайности, то всё, можно познавать Галактику как в каких-нибудь комиксах или сериалах для детей? Думаешь, что тебе всё даётся просто по факту твоего наличия? Высокое звание рядового состава, миссия, да? Круто?!

Молодец!

Теперь ты валяешься хрен знает где, гонимый населением целой планеты, в непонятном состоянии, мокрый и злой! Удачно! Великолепно! Выскочка чёртов. Теперь разбирайся в том, что наворотил. Вдох-выдох. Успокойся.

Вдыхаю и выдыхаю. Чёрт, фильтры!

Резко тянусь к футляру и достаю пару новых. Откручиваю отработанные и вкручиваю новые. Вдыхаю и выдыхаю.

Чёрт, это было близко.

И тут я понимаю, что мой – экспроприированный – плазмер плавает где-то в озере. С грустью открываю подсумки с батареями и достаю одну из них. Маленький серебряный цилиндрик сочился тусклым синим светом. Сжимаю, и углубляюсь в мысли, сфокусировавшись на переходах синего цвета... И прихожу в себя. Не время валяться на песке и предаваться самобичеванию.

Моя мокрая задница в армейской форме поднимается на ноги, а я, скривившись, пытаюсь избавиться от налипших песчинок. Осознав, что руками ничего не сделаю или сделаю только хуже, забегаю в воду. Песок смыло, и я, чуть отряхнув от сильно налипших частиц, вылез, более или менее довольный. Правда, плащ мне пришлось скинуть к чёртовой матери, как и накидку – промокшие насквозь, они бы только хуже мне сделали, да и брезентуха, из которой сделано моё средство маскировки, висела бы на плечах мёртвым грузом. То, что помогало мне быть незаметным примерно минут пятнадцать, теперь останется здесь как памятник моей способности попадать в передряги. Правда, стоило мне начать двигать левой рукой чуть активнее, чем лёгкими помахиваниями, я почувствовал дикую боль. Бросив на неё взгляд, я понял причину – предплечье было красным красно от нескольких ран, полученных мной неизвестным способом. Наверное, металл или куски бетона постарались. А затем поработала лёгкая кислотность воды, из-за которой всё стало ещё хуже. Больно до жути.

Я с трудом расстегнул лямки перчаток. Расстёгивались они скверно, что, в принципе, ожидаемо. Сложив их вместе, я как следует скрутил их, чтобы выжать хоть частично. Куртку я решил не трогать – учитывая состояние левого предплечья, хрен я что-нибудь в таком состоянии сделаю. Так что придётся ходить в мокром. И почему в наш комплект снаряжения не сунули походную сушилку для униформы? Использовал такую один раз, висит на поясе, а потом р-раз – и форма сухая, всем хорошо.

Моя целая рука дотянулась до герметичного медицинского подсумка и расстегнула его. Углубившись, я нашёл необходимый предмет – умный медицинский диагностатор «Коновал». Щёлкнул тумблером, чтобы включить. Жизнерадостно загорелся экранчик и пара датчиков. Покрутив колесо-манипулятор, я выбрал раздел «Диагностика и лечение».

– Пожалуйста, наведите сканер диагностатора на раненый участок. – произнёс роботизированный мягкий женский голос, и я послушно направил сканер на своё предплечье. Красная сетка спроэцировалась на мою руку и начала двигаться, собирая информацию. На экране выводилась тонна текста, подсчётов, графиков, составлялась объёмная модель повреждённого предплечья. Соты сетки становились всё меньше, да и сама сеть уже начала целенаправленно сканировать ранения. Тонна текста пропала с экрана в небольшую папку в углу, уступив место подробной информации по делу. Объёмная модель начала становиться более приближенной к реальности – сформировалась чёткая форма, начали вырисовываться границы ран. Вывелось процентное повреждение кожного покрова, степень загрязнённости, тяжесть повреждений, пугающий список возможных последствий. Началось высчитывание наиболее оптимального метода лечения. Сканер выключился.

– Пожалуйста, установите и подключите к диагностатору лечебный модуль номер три. – потребовал «Коновал» всё тем же приятным голосом. Я переложил диагностатор в раненую руку, залез в подсумок целой и на ощупь начал искать модуль. Проведя пальцем по выпуклой цифре 3, я облегчённо вздохнул и выудил прямоугольник. Установив его в подсвеченный отсек, я снова поменял руку, и направил прибор на раны предплечья. Мединструмент принял модуль и начал работать.

Из корпуса вылез маленький механодендрит с шприцем, игла которого вонзилась мне в руку. На экране появилась надпись «Ввод дезинфицирующего и обезболивающего состава». Колба опустела, а я слегка зашипел – обезболивающее заработало не сразу, так что частично дезинфекцию я ощутил. Затем механодендрит исчез, и вылезла ещё парочка – с лазерным скальпелем и распылителем регенерата. Я терпеливо смотрел, как маленький лазерный луч срезает мёртвую кожу и лишние элементы. Заработал распылитель – поверх раны был уложен слой регенерата, специального вещества, ускоряющего регенерацию тканей и улучшающего контакт изначального кожного покрова и искусственной кожи. Лазерный скальпель спрятался в диагностаторе, и вылез дозатор синтетической плоти. Поверх массы розоватого цвета был распылён ещё один слой регенерата.

– Пожалуйста, установите и подключите к диагностатору лечебный модуль номер пять.

Я снова поменял руку и быстро сменил модули. Лечение продолжилось.

Из диагностатора вылез моток искусственной кожи. Механодендрит начал резко и точно наносить слои, двигаясь туда-сюда. Вскоре вся рана была покрыта свежим кожным покровом. Моток синткожи сменился мотком бинтов. Десять секунд – и предплечье замотано. Диагностатор радостно пиликнул, и на экране нарисовался список рекомендаций. Проигнорировав его, я выключил прибор и убрал в подсумок. Подвигал залеченной рукой – не болит. Но это вина обезболивающего. Поработает ещё пару минут и растворится.

Я вытащил пистолет из кобуры и проверил работу ЛЦУ – в порядке. А теперь – осмотреться.

Место, в котором я оказался, сильно отличалось от остальной суши Балтимора. Скалистый берег омывала прозрачная, чуть тёмная вода; небольшие деревья росли в отдалении. Посмотрев вверх, я увидел, что густой туман отделял это место от остального мира. Границы туманной крыши чётко ставили скалы, оскалившиеся сотнями зубьев. С двух сторон шумели водопады.

Картина, конечно, красивая.

Правда выхода отсюда я не вижу.

Я решил осмотреться и побродить – вдруг найду что-нибудь. Именно думая, что меня может ждать, я начал ходить вдоль скал, то и дело включая фонарик с тактического комплекса на моём пистолете. Ничего особенного я не нашёл, кроме ржавого мусора, не ржавого мусора, неметаллического мусора, и так далее по списку. Мелкая травка росла из-под камней и песка. Какая-то мелкая живность бегала вокруг.

Идиллия.

Неожиданно я заметил, как небольшая тварь на манер волка-герды с моего родного Фронтира забегает в тьму, растворяясь в тени. Я подошёл поближе и посмотрел на вход в пещеру.

– Высота метра два, самое то. Не самое комфортное из возможного, но вполне себе. – пробурчал я под нос и включил фонарик.

Пещера старая. Стены и пол покрыты пылью и паутиной; некоторые камни покрыты плесенью и грязью. Труп какой-то мелкой твари валялся в углу с откушенной головой. Не очень активно растущие растения были общипаны.

А жизнь бьёт ключом, однако.

Я водил лучом фонаря по стенам и медленно входил в пещеру, шаг за шагом погружаясь во тьму. Немного подумав, я подкрутил радиус освещения фонарика за счёт мощности. Теперь конус света позволял видеть всё пространство коридора – освещался и пол, и потолок, и стены. Выдохнув, я двинулся дальше.

Виды не менялись, несмотря на то что я углубился метров на пятьдесят.

Накаркал.

Запищал какой-то датчик, причём не мой. Свет за моей спиной исчез – вход перекрыла плита, идеально плоская с моей стороны, укрытая причудливым рисунком и мелкой линией фиолетового света. Именно света – я даже не мог понять, есть ли у него продольный источник, какой используется обычно.

Сглотнув, я развернулся и пошёл дальше, освещая свой путь в никуда пистолетным фонарём.

По мере моего движения пещера стала расширяться в размерах, и начала наполняться интерьером. Из стен стали понемногу выступать одинаковые колонны, нечто, похожее на угловые лампы. Коридор становился больше и больше, стены начали терять каменистые выпуклости и становиться более плоскими... И стали раскрываться подробности.

Каждую стену покрывал дикий узор. Заворачиваясь в невероятные петли и формируя невообразимые рисунки, они возникали на полу и оканчивались на потолке. Всё это освещали полосы фиолетового света, освещающие лёгкую пылевую дымку.

На полу валялся инженерный фонарь. Выключенный. А в углу притаился рюкзак, кажется, выпотрошенный кем-то.

Я направил ствол пистолета на рюкзак и бочком приблизился к нему. Обыкновенный холщовый вещмешок на простеньких лямках с парой липучек и застёжек. Взявшись за одну из лямок, я его как следует потряс, но изнутри ничего не показалось. Кажется, он пуст.

– Он пуст. Да ещё и дырявый. – бросил я в пустоту и отпустил лямку вещмешка. Мой взгляд перешёл на инженерный фонарь, который, как и вещмешок, был недееспособен – стекло было раскрошено, а рукоятка расколота пополам.

– Вандализм в масштабе двух предметов. Позитивно.

Решив перестать уделять мусору столько внимания, я пошёл дальше по коридору и натолкнулся на тело.

Что можно сказать точно, так это то, что принадлежность к какой-то группе или фракции я не определю. Но это был гуманоид.

Кожа была мертвецки бледной и зеленоватой; всю её покрывали многочисленные волдыри и наросты. Судя по позе, в которой было существо, над ним как следует надругались – ноги и руки были неестественно вывернуты, где-то вздулись, а где-то пугающе обтягивали кости. Голова оказалась оторвана от тела и немного погрузилась в грудную клетку. Один из глаз держался на ниточке нерва и смотрел на другой. Гримаса, похожая на истерический вопль, застыла в тот самый момент, когда вызывает не меньший ужас, чем у её обладателя. Кожа местами склеилась, и торчащие кости её оттягивали. Мелкие щупальца оплели рваную шею и касались сломанных плеч. Они не двигались, будто застыли в ожидании новой жертвы. Всё это было покрыто слоем паутины и пыли, что придавало ужасающему образу существа некой архаичности. Кто знает, сколько эта тварь пролежала в таком положении, и может ли она встать.

Я отмахнулся и продолжил двигаться вперёд. На моём пути стали появляться новые подробности – лампы, рабочие или нет, лежалые кости и останки, мелкие ящички, покрытые многими слоями паутины, отработавшие свой ресурс генераторы. Всё больше указывало на то, что здесь кто-то был и что-то делал, и это не привело ни к чему хорошему.

Я сделал шаг и услышал звон. Присмотревшись к полу, мой взгляд обнаружил катющуюся гильзу. Она покрутилась на месте и остановилась. Моя рука непроизвольно потянулась к гильзе и подобрала. Я посветил фонариком и подтвердил свои опасения.

Гильза не самая свежая, но калибр, вид, форма и прочее выдавали в ней отечественную разработку. Кто-то тут стрелял с табельного личного оружия колпеха.

Вопросов всё больше, а ответов нет.

Двигаясь дальше, я приближался к арке, резко отделяющей коридор, по которому я шёл. Напрягшись, я сделал шаг вперёд.

Это было шарообразное помещение, габаритами с футбольное поле в диаметре. Вдоль стен шли балконы, ограждённые стеклянными бортиками; многие стёкла были разбиты, а между ними в воздухе парили ступени лестницы, чуть покачивающие из-за сквозняка. Многочисленные оттенки синего и серого пересекались между собой, и освещалось это таинственными переливами фиолетового света, следовавшими по линии рисунков, которыми были испещрены стены. Каждая стенка состояла из десятков сегментов разных геометрических форм, сочетающихся между собой и разделённых углублениями. Световые линии сходились наверху, в каменистой арке. С краёв стекала вода, собиравшаяся в прозрачную колонну, конца которой не было, ведь он исчезал на глубине. Из многих мест торчали провода. Некоторые сегменты стен, самые мелкие, были выдраны из стен. За ними находилась пустота. Я даже посветил туда – ничего.

По линиям света ходили белёсые импульсы.

Чуть ниже потолка располагались балки, чем-то похожие на монорельс. Они оплетали воздух паутиной, и самые мелкие обматывали водяную колонну, будто катушка. По ним скакали электрические разряды, настолько чётко видные, что становилось боязно приближаться.

Если бы не мертвецки тусклое освещение, то я бы тут мало что увидел. Очень многое скрывала тьма, и я даже не представляю, что это может быть. Единственные чувства, которые я испытывал тут, это страх и благоговение. Кто мог это построить? Откуда оно здесь? Почему здесь никто не подаёт признаков жизни?

Удивительно.

Я как-то настороженно стал светить себе под ноги – как бы не провалиться чёрт знает куда.

Именно сейчас я почувствовал, насколько отвратительно быть в прохладной пещере, будучи одетым в мокрые тряпки.

Я продолжил двигаться вперёд, водя стволом пистолета по сторонам. Чёрт знает, кто здесь сидит и сидит ли вообще.

– Эхо! – крикнул я, и пустота ответила мне таким же «Эхо!».

Зачем я это сделал?

Оставим это без ответа, но за логику можно ставить «незачёт».

Я добрался до ступеней, ведущих вниз. Аккуратно опускаю ногу, готовясь отпрянуть в случае падения этой штуки. Ничего. Ступенька держится и падать не думает. Делаю ещё шаг.

– Фух. – выдыхаю я, начиная активнее спускаться на ярус ниже. Он практически ничем не отличался от того, на котором я был – кроме спуска ещё больше вниз и закрытой двери. Опустил пистолет, осмотрелся.

– Чёрт, да это место самое странное из мной посещённых. И самое главное, ни души. Впервые за долгое время я один. – пробормотал я в пустоту, скрещивая руки на груди и щёлкая предохранителем. – Позволяет подумать вслух. Я прошёл столько дерьма за сколько? За неделю? Н-да. Фортуна любит идиотов.

Я достал из подсумка промокшую вакуумную упаковку батончика, вскрыл её и откусил. Шоколад с орешками. Самое то.

И тут слева от меня, в середине балкончика, возникла голограмма. Ну, не то чтобы полноценная. Она формировала гуманоидный силуэт и пару деталей, но на большее уже не хватало мощностей эмиттера.

– Ghelaufos Halecide Portulaot! – рявкнула голограмма, заставив меня подскочить, как ужаленному, с батончиком в зубах и пистолетом наголо.

– Чего?.. – мои брови взмыли вверх, когда я понял, что из его тарабарщины ничего не разобрал. – Наверное, повреждена речевая матрица эмиттера. Как можно так исковеркать общегалактический?

– Ghelau... Cartorim Jakeilo! – всплеснув руками, сказала голограмма и покачала головой.

– Так, а теперь давай так, чтобы я понял.

– Пиотр, прекращай, он тебя не понимает. – из-за закрытой двери вышел старик в выцветшем комбинезоне и лохмотьях. Его голова была обмотана сетчатым шарфом, из-за чего его лицо я разглядеть не мог. Он повернулся ко мне и посмотрел белесыми глазами, – Юноша, прошу за мной. У меня есть, что вам показать.

Интерлюдия 2

ПРИБЫТИЕ

Эгида.

Я слышал это название мельком, из новостей, в которых воспевали очередной обученный призыв. Очередные сотни тысяч готовы воевать за Колониальный Союз и его великие цели. Юноши, собранные горстями с разных миров, из разных классов, и сброшенные в общий котёл, который кто-то наверху помешивает. Подсыпает техники, технологий, специальностей, бюджетов. Разбавляет сюжетами для телеэкранов, чтобы не так концентрировать внимание, не тратить столько много. Снимет пенку некоторых возможностей. Чуть-чуть выдержит, чтобы на выходе всё это залить водой внутренних конфликтов, и резко, не выключая огня, опрокинуть в себя всё получившееся варево. И так раз за разом, век за веком.

Колониальный Союз сам себя поглощает и воспроизводит. Этакий вечный двигатель жизни, работающий сам на себе.

Мы летели в ужасном, даже по сравнению со старым континентальником, транспорте. УРОД или УДОТ, я не запомнил, но, в принципе, отражали действительность они в равной степени. Летающий тарантас.

За нами, как за детьми малыми, следил мужик в ярко-красном берете. Он сидел на особенно выделяющемся сидении у аппарели – оно давало ему полный обзор на нас, молчунов. Обладатель берета обладал смуглой кожей, густыми бровями, шрамом на щеке и щетиной. Он крутил сигарету в зубах и обводил нас раздражённым взглядом. Почесав щетину, сержант скрестил руки на груди, откинул голову и закрыл глаза.

На бронежилете красовался именной шеврон «Х. Банчоза». Что это за фамилия дурацкая?

Не очень понимаю, почему он вообще нужен внутри. Судя по поведению ребят и попросту мертвецкой тишине, они бунтовать не собираются. Как болванчики, переглядываются между собой, поглядывают в иллюминаторы. Ничего кроме этого не делают. Я задумался. Они стали так себя вести после того, как то кино в День Всеобщего Призыва посмотрели. Может, мне повезло, что из-за усталости меня увело в царство Морфея? Если так, то мне не повезло.

Потому что я отсюда не сбегу. И сомневаюсь, что такое возможно.

Мы тем временем входили в атмосферу планеты и приближались к учебно-боевой оперативной базе «Льеж», и это всё, что нам рассказали. Правда, какое-то время Банчоза распинался о том, что там из нас сделают людей, и что он будет чуть ли богом в наших глазах, что мы познаем, какого это – за родину воевать.

Я лишь незаметно качал головой, вжимаясь в кресло, чтобы он меня не заметил.

Из углового динамика сквозь шумы продрался роботизированный голос пилота:

– Внимание, шобла криворуких идиотов, мы приближаемся к базе «Льеж». Готовьтесь отстёгиваться и свалить нахрен с моего борта. – буркнул лётчик, и динамик затих. Начало ощутимо трясти, загудели переборки. Даже внутри слышался шум тормозящих двигателей, деактивация маневровых трастеров, писк датчиков из кабины.

Банчоза дёрнулся, всплеснул руками и проснулся. Громко выругавшись, он потянулся к ремням безопасности и отстегнулся. Хлопнув себя по коленям, он встал и рявкнул:

– Взвод, встать!

– У тебя даже хер не встанет, Банчоза! – буркнул пилот в динамик, – Мы ещё не сели, долбоёб!

Ребята, естественно, встали. А я запутался в руках и не успел отстегнуться, и ворочался, пытаясь раскрыть заевший замок.

И тут мы приземлились, с грохотом и неплохим таким толчком. Все, естественно, повалились на пол, включая не устоявшего сержанта. Из динамика раздался хриплый смех:

– Чувак на тринадцатом месте – фортуна на твоей стороне. Ладно, остолопы, приземлились. Свалите с борта.

Наконец, я нащупал застёжку, расстегнул ремни безопасности и вскочил с сидения. Банчоза в это время только-только поднимался, как и весь остальной взвод. Он злобно потирал лоб и оглядывался. Увидев меня, спокойно стоящего посреди толпы, сержант скривился, показал мне средний палец и ударил по аппарели. Та поспешила опуститься и выпустить нас наружу.

– На выход, уроды! – приказал Банчоза, и мы потихоньку выскочили из УДОТ-а.

Снаружи было столпотворение – из девяти таких же транспортов выбегали люди. Стоило УДОТам взлететь – прибывала новая волна. Грубоватые, угловатые десантные челноки запускали двигатели и устремлялись в небо.

– Добро пожаловать на «Льеж», взвод. А теперь – построиться в три колонны! Бегом!

И мы, слегка путаясь в ногах, построились. После этого Банчозакрикнул «Беглым шагом!» и наш взвод последовал за ним.

Все люди, прибывающие на Эгиду, стекались на плац номер два, самый большой на базе. Там, используя усилители, они строили новобранцев, выкрикивая, в какой начерченный мелом прямоугольник им необходимо встать. Всё это снимала камера оператора, а красивая, откровенно одетая репортёрша, фальшиво улыбаясь из десантного отсека УДОТ-а, вещала:

– И вновь призывники прибывают на крупнейшую базу Колониальной Пехоты в секторе! Вчера закончился День Всеобщего Призыва, и теперь эти юноши со всей присущей им силой и энергией будут нести знамёна Колониального Союза на дикие и восставшие миры! Мы с гордостью смотрим на наших защитников! Слава Колониальному Союзу! А с вами была Челси Фула́ни, канал «Новости Единой Галактики»!

Оператор показал большой палец, и прекратил съёмку. Репортёрша вздохнула, сунула сигарету в зубы и пустила колечко дыма. Расслабившись, она сплюнула на пол и закрыла глаза.

«Надоело. Где настоящие новости? Почему всего этого нет?! Дурацкая планета, и почему я поставлена сюда?!» – пронеслось у неё в голове.

А тем временем люди заканчивали строиться. Первая волна, двадцать тысяч человек с ближайших к Эгиде миров, готовились начать свой год в самой крупной учебке в Галактике.

Старый офицер, френч которого был усыпан медалями, седые усы – закручены, а верхняя половина головы блестела аугметикой, вышел на высокую трибуну и, прочистив горло, начал говорить:

– Добгхо пожаловать на базу «Льеж», собаки! Вы пгхизваны сюда, чтобы стать настоящими людьми! Вы научитесь воевать! Гхубить вгхагов штыком, давить сапогом, сжимать в вашем сгханом кулаке и пгхевгхащать в пыль! Вы выгхастете из кгхыс в Колониальных Пехотинцев! Ясно, угходы?! Угха!

– Ура! – ответили ему девятнадцать тысяч девятьсот девяносто девять глоток. А я, тем временем, испуганно смотрел в никуда, размышляя, выдержу ли этот год.

– Первый взвод, за мной! – рявкнул Банчоза, и мы двинулись в неизвестную сторону.

Мой взгляд зацепился за группу гигантских вышек, которые торчали из-за лесополосы. Они были частично обшиты металлом; на них висели прожектора; внутри, кажется, двигались лифты. Значит, под монструозными тарелками есть какие-то ярусы, этажи, центры.

– Сержант Банчоза, сэр, разрешите вопрос? Что это за вышки? – подал я голос из колонны, когда с лёгкого бега мы перешли на прогулочный шаг. Сержант затормозил и посмотрел на меня с дурацким выражением лица. Он замялся, замычал, будто не представлял, что сказать. Но потом нахмурился, показал мне средний палец и сказал:

– Э... Ну... Ноль вопросов, пидрила. Два наряда на ротный толкан!

***

Мы сидели под огнём.

Искусственные деревья прошибали импульсы. Вздымались фонтаны земли, нас осыпало древесной крошкой и пылью, разлетались осколки. Фирс лежал чуть поодаль, за армированным ящиком, и тщетно пытался перезарядить свой лучемёт. От отряда осталась пара-тройка человек, и вражеский броневик, единственный противник на поле боя, не жалел боеприпасов. Скоро от тренировочной зоны останется только груда обломков и взвод парализованных тел. Банчоза опять вылезет из своей уютной кабинки, и начнёт орать, какие мы криворукие, скудоумные дегенераты, но похвалит за отдачу жизней Колониальному Союзу.

Задумавшись, я обратил внимание на тело капрала – он, парализованный попаданием тренировочного снаряда, валялся лицом в грязи. В его руках лежал штурмовой плазмер, особое пехотное оружие, менее скорострельное, но более убойное. Правда, лежал он неудачно – на открытом месте без укрытий. Повернувшись, я глянул на противника – и если правильно помню, бензобак у него слабо бронирован. Мне пришла в голову дебильная идея.

Я окликнул Фирса:

– Фирс, прикрой меня! – и с этими словами бросил ему плазмер. Он отбросил свой лучемёт, и, подхватив моё оружие, ответил:

– Есть.

Полетели импульсы. Лучемёт в башне отвлёкся на Фирса, а я, пользуясь этим, рванул к капралу. Двигаясь практически рывками, я перепрыгивал условно мёртвых, осколки, грязь, лужи, камеры. Я чуть пригнулся, но скорости не сбавил. Лучемёт начал поворачиваться ко мне. Оказавшись рядом с телом капрала, я снизил свой силуэт и практически лёг рядом. Мои руки вырвали штурмовой плазмер, пальцы обхватили рукоять. Ствол поворачивается к противнику. Диким, хищным светом разгорается фотонное ядро. Кислотно-зелёные импульсы плазмы вылетают из ствола и летят в броневик.

Вспышка. Взрывная волна разбрасывает обломки боевой машины и качает оставшиеся деревья. К моим ногам падает обгорелая голова автоматона. Бледная кожа, бритый, лицо ничего не выражает.

– Живым построиться! – рявкнул матюгальник, и мы с Фирсом встали в шеренгу.

Раскрылась дверь. Ко мне, злобно выпучив глаза и неразборчиво ругаясь, топал Банчоза с парой подсосов.

– Я влип, да?

***

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА

– Комиссар, вы уверены, что нам не стоит вмешиваться? Происходящее перешло грань разумного. Мы потеряли контроль над Балтимором.

– Мы не потеряли контроль, генерал. У нас его и не было изначально. – человек, лицо которого скрывала искусственно поставленная тень, затянулся дешёвой сигаретой из числа тех, которыми смолят солдаты.

– Что за глупости вы говорите?! Эта планета принадлежала Колониальному Союзу, власть же в данный момент в руках бунтовщиков! – мужчина ударил кулаком по столу. Его собеседник покачал головой.

– Для них это освободительная война, в которой они победили. А мы – вторженцы.

– Любой бунтарь мнит себя законом, когда держит в руке оружие!

– И как, по-вашему, решить проблему?

– Военное вторжение! Блокада планеты! Ковровая бомбардировка города и сброс десантных частей!

– Хотите разбомбить заводы? Они – главная ценность планеты. И не забывайте, мы потеряли как весь десант, так и корабль. Враг контролирует системы обороны. Всё ещё считаете вторжение целесообразным?

– Да! Их надо выжечь калёным железом! – генерал вскочил с кресла и попытался поймать взгляд комиссара. И когда его глаза сошлись с пустотой гончего пса Союза, поёжился. Слишком пугающа аура, что окружает этого... Человека ли?

– Сядьте и успокойтесь. У нас есть свой агент на планете. Вы видели его способности – он обладает неплохой смекалкой и дико высокой выживаемостью.

– Это делает его ненадёжным. Солдат не должен думать. – отрезал генерал, усаживаясь обратно.

– Солдат и не думает на протяжении нескольких веков. Вы понимаете, насколько сильно один человек способен спутать карты в колоде? И насколько может быть выгодным это изменение? – спросил комиссар и подался вперёд. Его глаза загорелись азартом.

– Это риск.

– Оправданный риск.

– Мне нужны гарантии. Да даже не мне, всему Союзу нужны гарантии!

Тут тихо пиликнул планшет на столе. Колком взял его в руки и посмотрел на экран. Его брови взмыли вверх, а сигарета чуть не выпала изо рта. Убрав планшет, он нервно постучал пальцами по подлокотнику и сказал:

– В таком случае лучше вернуться к наблюдению. Но, к сожалению, без вас. Покиньте помещение.

– Что?! С чего это вдруг?! – вскочил генерал, когда внутрь вошла пара вооружённых автоматонов, и схватила его за руки.

– Государственная тайна.

Глава 16: Встреча

Я следовал за стариком в обмотках. Не знаю, что повело меня за ним: сам факт того, что он пока не пытается меня убить, какое-то потаённое доверие или просто любопытство. Тем не менее, шаг вперёд сделан, а отступать в Колониальной Пехоте не принято.

Мой взгляд цеплялся за человека передо мной, выуживая в моменты появления яркого света новые детали.

Балахон, сделанный из старых плащей, покрывал тело с ног до плеч. Разные оттенки коричневого, сшитые вместе, выглядели пугающе, особенно в тусклом фиолетовом свете коридоров. Голова была обмотана грязным бинтом – лишь глаза, скрытые тенью, иногда встречались с моими, и я не мог разглядеть, что в них отражено.

Старик опирался на взорвавшийся ствол крупнокалиберного пулемёта – пламегаситель выглядел как цветок, чьи причудливо загнутые края-лепестки угрожающе блестели рваными краями. За обувью человека в балахоне тянулись шнурки – наверное, армейская обувь.

Вопросов стало немного больше, и моя рука сильнее сжала рукоять пистолета.

– Не беспокойтесь, юноша. В моих же целях поддерживать вашу неприкосновенность. Здесь вам не нужно ничего бояться, в том числе и меня. – старик помотал головой и продолжил идти.

Я слегка ослабил хват пистолета и решил поводить фонариком по стенам, задумавшись, скрывается ли на них что-то новое. И был удивлён – колонны, которые поддерживали потолок, изображнали фигуры. Да, на тех, что я видел раньше, тоже было нечто похожее, но оно было больше в виде рисунков и каких-то простых геометрических форм. А здесь – полноценные фигуры, которые органично срастались с основой.

Я даже засмотрелся, оглядывая одну из колонн. Руки существа были подняты вверх, будто оно и держало плоскость надо мной. Отразились даже напряжённые мышцы могучих рук. Тело было оплетено ветвями, и узор из них заканчивался наверху и восходил к потолку.

Какой-то стиль у этих колонн... Странный. Хотя в этом есть что-то своё. Будто этот стиль выделяет природу изображённых на колоннах существ, её великолепие, идеальность, что ли.

Мой взгляд поднялся к лицу. Оно выражало спокойствие и уверенность. Черты были чуть грубыми, но при этом сглаженными – немного квадратное лицо, густые брови, странной формы подбородок. Нижняя челюсть чуть выступает вперёд, и клыки снизу тянутся вверх, но не сильно. Материал был обтёсан и обработан так, что существо было темнее самой колонны.

Вся рельефная фигура со стороны освещалась фиолетовым цветом от потолочных ламп.

Меня что-то ткнуло в бок. Я повернулся и увидел старика, бинты на лице которого чуть развернулись, и можно было видеть лёгкую улыбку. Особенно хищно в ней выглядел обломанный клык.

– Я понимаю, что колонны вызывают восхищение, юноша. Но не сейчас. Давайте продолжим наш путь.

Я кивнул и пошёл дальше. Перед нами возникла закрытая дверь. Старик что-то проскрежетал, и возникла та самая голограмма.

– Пиотр, открой.

Голограмма кивнула и пропала. Дверь загорелась синим цветом, и резко исчезла с нашего пути.

Мне ничего не оставалось, как выпучить глаза. Хотя дальше тоже было на что посмотреть.

На проводах и лианах висел один из наших УДОТ-ов. Удивительно, как он уцелел в таком состоянии – я чётко помню, как ему насквозь пробило левый движок. Судя по виду, болтался он так уже несколько дней. Аппарель была закрыта, но аварийный люк – распахнут. Значит, кто-то выбрался? Снаружи его ведь не открыть, только если не старик вырвал. В чём я сомневаюсь.

Поймав мой взгляд, старик покачал головой.

– Нет, юноша, моей вины в этом нет. – старик посмотрел вверх и громко произнёс, – Пиотр, приведи сюда пассажира.

Нам моргнула одна из ламп, а я тем временем чуть приподнял ствол пистолета.

И тут из-за двери напротив нас возник человек в форме Колониальной Пехоты. Издалека я не мог разобрать лица, но он казался мне смутно знакомым.

Когда я смог разглядеть короткую причёску и дебильные бакенбарды, я понял, кто шагает в мою сторону.

– Данлоп!

– Фирс!

Мы оба чуть ускорились и крепко пожали друг-другу руки. Великан хлопнул меня по плечу и, улыбаясь, спросил:

– Ты каким образом умудрился тут оказаться, да ещё и в таком виде?! Хотя, зачем я спрашиваю? Это самое очевидное из возможных событий. – сказав это, Фирс покачал головой и усмехнулся.

– С чего это вдруг? – мои брови непроизвольно взмыли вверх, – Мне кажется, именно у меня шансов на выживание был меньше всего?

– Тебе кажется. – серьёзно произнёс Фирс, но после этого сделал лицо попроще.

– Вынужден согласиться с вашим собеседником, юноша. – вклинился в разговор старик, – Шансов на выживание у вас больше, чем у всех ваших сотоварищей вместе взятых.

Я перевёл взгляд с Фирса на старика и обратно. Мой однополчанин только покачал головой. Затем ему пришла в голову идея, и он куда-то ушёл. Мне оставалось только щёлкнуть предохранителем пистолета и убрать его в кобуру.

Кажется, после этого атмосфере стало легче.

– Ладно, юноша. Пока ваш друг ушёл за одеждой, я хочу задать вам вопрос.

– Вперёд?..

– Вы знаете, кто вы? – старик нахмурился и стал сверлить меня взглядом.

– До этого разговора не сомневался.

– Хм... – старик устремил свой взгляд мне в лицо, и мне резко ствло не по себе. – Ладно, зайдём с другой стороны. Кем были ваши родители?

– Полисмэн Фронтира. Постоянно на работе сидит, жутко устаёт, и приходя домой, всех к стенке.

– А мать?

– Я про мать и говорил. Отец был сыном фермера-гидропоника, но сам захотел свалить из захолустья в муравейник. Так в захолустье и остался. – я пожал плечами и приподнял бровь. – А чего это вам вдруг интересно? Вы мне так и не объяснили, кто вы такой и что это за место.

– Всему своё время. Мне нужно ненадолго удалиться. А вы пока поболтайте с другом и переоденьтесь – я уверен, что мокрое вам не очень по вкусу. – с этими словами старик развернулся, и, слегка пошаркивая, пошёл в ту сторону, откуда мы пришли.

Фирс подошёл с комплектом формы и протянул мне, после чего красноречиво отвернулся.

Я громко и картинно вздохнул, после чего начал стягивать с себя своё мокрое тряпьё.

– Ты зачем отвернулся, Фирс? Будто голого мужика не видел.

– Ну... Не знаю. В голове всплыло.

– Может ты меня с девушкой перепутал? Обычно от дам отворачиваются. Им некомфортно, или что-то вроде того. – проворчал я, натягивая на тело не очень свежую, но хотя бы сухую форму.

– Ладно, забили. – буркнул мой товарищ, поворачиваясь ко мне, – Не сомневаюсь, что если спрошу про то, как ты выжил и как получил такие раны, то ты расскажешь мне очередную фантастическую историю.

– Какие раны? – сделал я невинное выражение лица.

– Думаешь, что я не отличу настоящую кожу от искусственной? Ты однозначно недавно зализывал раны, так что брось это шутливое отрицание.

– Окей, ладно. От рассказа воздержусь, пожалуй. – сказал я, потихоньку застёгивая пояс и поправляя снаряжение, – Тебе, я так понимаю, просто повезло?

– Вроде того. Наш УДОТ подбили, и нас резко склонило с просчитанного курса. Когда увидели кратер в земле, попытались вырулить, но пилоту резко стало хреново, и он свалился с кресла. Инфаркт словил, не иначе. УДОТ повело внутрь, и мы оказались тут. Кто-то успел до этого выпрыгнуть, а те, кто остался тут, поломался при ударе. Большинство просто в кашу.

– А ты каким образом уцелел, раз вы так свалились?

– А я был одним из тех, кто вылез. Правда, уже когда мы падали внутри. Открыл аварийный люк и благополучно из него полетел. Глянь вверх – там обломанное деревце. Моя работа. – хмыкнув, произнёс Фирс.

– Окей. Даже проверять не буду, поверю на слово. Оружие есть?

– Воз и маленькая тележка. – улыбнулся Фирс, и потёр руки.

– Отлично. Пошли, поглядим, снарядимся. Сдаётся мне, что мы застряли тут надолго, а местные пушки у меня доверия не вызывают.

– А что у местных? – спросил мой сослуживец, ведя за собой в какое-то помещение. Похоже, туда, куда он сныкал всё оружие с упавшего УДОТа.

– Да плазмеры странные. Вроде устроены по-нашему, а батареи свои, и форма округлая. Такие в Союзе вроде не делают, шаблон-то единый.

– Местное производство?

– У планеты низкого уровня ценности и оружейные заводы с профилем работы с жидкой плазмой? Не смеши.

– Тогда откуда у них незнакомая модель плазмеров? Самоделка?

– Слишком аккуратно и точно для самоделки, тем более, в массовом производстве.

– Значит, либо они глобальнее, чем кажутся, либо мы что-то не знаем. – заключил Фирс и подошёл к двери. Она загорелась синим светом и исчезла. – Жутко. И до жути удобно.

Передо мной предстал импровизированный арсенал – вдоль дальней стены были аккуратно выложены родные глазу «Косорезы», в углу, на ящике боеприпасов, примостился единый пулемёт М191 «Жаба», а под ним, хищно скалясь, лежал ручной однозарядный гранатомёт Б205-М «Хусгор», название которого часто обыгрывалось нецензурным образом. Рядом с оружием валялись комплекты брони, боеприпасы, дополнительное снаряжение и прочие полезности, которые делают жизнь колониального пехотинца чуточку лучше.

– Бери что душе угодно, только не трогай «Жабу». – махнул рукой Фирс, и обратил свой явно влюблённый взгляд в сторону пулемёта.

– Чем тебе он так приглянулся? У него и отдача, и патроны, которые явно тяжелее батарей, и сам он громоздкий даже по меркам Колониальной Пехоты. – спросил я, подбирая с холодного пола целёхонький шлем с тактическим визором. Покрутив его в своих руках, я пристально его осмотрел и потом нахлобучил на голову. Меня неприятно ущипнуло в затылок, и визор включился. – О, работает.

Я постучал по шлему, и, убедившись, что он чётко занял позицию на моей пустой голове, потянулся за плазмером. Холодная рукоять «Косореза» приятно легла в мою руку, а я почувствовал вседозволенность. Рядом лежала кучка батарей, часть которых перекочевала в мои подсумки.

В моё поле зрения попал комплект защиты суставов, напашник и полноценные наголенники. У кого Фирс их спёр, я не в курсе, но сразу же отхватил себе.

В моё лицо прилетела пара перчаток. Зацепившись за респиратор, они повисли на мне. Я злобно снял и только хотел бросить обратно, но вспомнил, что мои перчатки как раз немного... Промокли. Натянув обновку на руки, я расправил плечи, почувствовав приятную тяжесть снаряжения. Наконец-то чувствую себя человеком в полной мере.

Фирс тоже обвесился как следует, после чего протянул мне бандольеру и гранатомёт. На мой удивлённый взгляд он ответил простым «пригодится». Мне ничего не оставалось, кроме как перекинуть бандольеру через плечо и повесить «Хусгора» на магнитный захват.

К нам подошёл старик, всё так же опираясь на ствол пулемёта. Он легонько стукнул меня по шлему и сказал:

– Юноша, перед тем, как вы с другом отправитесь громить бедную планету, давайте вернёмся в центр комплекса. – с этими словами старик развернулся и повёл нас обратно.

Выйдя к той самой сфере, мы заметили насколько сильно изменилось помещение. Изнутри сферы вырывался свет, и казалось, что она сейчас взорвётся, и то, что скрывается внутри, ослепит нас всех. Старик остановился и указал своим импровизированным посохом на сферу.

– Вам туда, юноша.

– И как я туда попаду? – спросил я, пытаясь отыскать подвох. Но его не было. Как и мостика, по которому я мог взойти.

– Только пройдя через сомнения. – серьёзно заявил старик. Я посчитал своим долгом не пересекаться с ним взглядом.

– Час от часу не легче. Фирс, если что, подстрахуй. – бросил я, и, подойдя к краю, сделал шаг вперёд. Прямо под моей ногой возникла ступенька! Я чуть надавил, и она не свалилась вниз. Уже плюс.

Ещё шаг, новая ступенька. Но стоило мне переставить правую ногу на третью, первая ступень исчезла, будто её и не было.

– Данлоп, ты знал, что умеешь ходить по воздуху? – спросил меня Фирс, который, похоже, этих ступеней не заметил.

– Даже не догадывался, представь себе. – чуть осмелев, я стал двигаться навстречу сфере. Когда мне практически удалось её коснуться вытянутой рукой, она раскрылась, и мне непроизвольно пришлось прикрыть глаза – слишком яркий свет был внутри.

Последний шаг я сделал через силу, ведь вся моя уверенность резко улетучилась. Меня будто втянуло в центр сферы, и я не услышал, как она закрылась.

«Какого лешего?!« – пронеслось в моей голове. Я понял, что не чувствую своего тела.

«Не слышит...» – возникла мысль, которая явно была не моей. – «Но чувствует...»

«Не осознаёт... Но понимает...» – чей-то шёпот нёсся по моей голове, и если бы я мог управлять своей оболочкой, я бы схватился за голову и закричал.

«Мать хочет говорить... Но слишком слаб...» – это прозвучало как минимум обидно, эй!

«Тянется к неведомому... Как любопытное дитя...» – одно сравнение лучше другого, могли бы просто молчать, черти.

«Раскроет истину... Если пройдёт... ложь...» – я потерял нить логики. Эй, объясните уже нормально!

«Пусть... правду... Слабеет...» – кажется, их провайдер выпил лишнего.

И тут я почувствовал боль. Сильнейшую боль, которую не ощущал раньше. Меня будто сжигало изнутри, по крупицам, но со всей жестокостью.

Я провалился в забытие, и последнее, что увидел – то, как моё тело плавно, вперёд ногами, выплывает из сферы, свет от которой куда-то делся.

***

– Данлоп! – неразборчиво крикнули с той стороны, где ещё было моё сознание. Щёку пронзила боль, и повторный крик был яснее, – Данлоп!

Я открыл глаза – напуганный Фирс как следует меня тряс, пытаясь привести в сознание. Когда он занёс руку, чтобы отвесить мне оплеуху, я отполз и прикрикнул:

– В порядке я! В порядке!

– Фух... Я уж думал, какого хрена с тобой произошло. Не потрудишься объяснить?

– Откажусь. Сам пока мало что понимаю... – сказал я, потирая щёку. В голове медленно, но верно выстраивалась картина.

Всё, что меня искусственно заставили забыть, теперь вернулось на место. Дуэль с Грумзой, смерть гроамов. Разговор с комиссаром. Даже появились некоторые подробности, будто я был одновременно там и со стороны. Чёрт, я и не догадывался, что можно так легко изменить память человека.

Осознавать, что с тобой так поступили, жутко неприятно. Просто воспользовались, как вещью.

Тишину прервал старческий кашель. Я посмотрел в угол – тело лежало, держа руку на вертикально стоящем шесте. Старик поманил меня пальцем, и стоило мне подойти, заговорил:

– Ты... Смог, юноша. Я верю в тебя, дохляк. И духи верят. – старик улыбнулся и стянул с себя бинты. Мне открылось серокожее лицо, смутно знакомое, пусть и вместо бороды была кривая щетина.

– Ты должен идти дальше. Юноша, духи смотрят. И теперь я тоже буду среди них. В тот момент, когда ты дрался с Большим Бругхом, я покривил душой... Боя духа не было... В полной мере. Ты должен был победить... А Грумза – наказан за легкомыслие. Он тоже следит. А теперь – иди, Данлоп. Дай старику спокойно умереть. – с этими словами Шагила, Говорящий с Духами, склонил голову и испустил последний выдох.

Я встал и покрепче взялся за «Косорез». Фирс смотрел на меня немного недоумевающе.

– Ты мне многого не рассказал, когда мы были на корабле.

– Тогда я не помнил этого, спасибо ККВД. А сейчас – пошли. У нас есть миссия, забыл? Избавиться от Детей Скубы на Балтиморе. – я махнул ему рукой и пошёл вслед за шариком света, который, наверное, должен нас вывести отсюда.

– И как мы будем это делать, если нас только двое? Очередная дикая в своей сути авантюра, в которой всё зависит от тебя? – не скрывая иронии, бросил Фирс, меняя хват «Жабы» на походный и следуя за мной.

– Как ты угадал, а? – я громко и весело рассмеялся, и мой товарищ ко мне присоединился. И так, смеясь, мы вышли к ярко-фиолетовой двери.

– Ну что, кто первый? – спросил Фирс.

– Давай я. Если не вернусь, поставь мне цветочки на могилку.

– Угу, обязательно. Шуруй давай, балабол.

Я лишь кивнул и сделал шаг вперёд, навстречу своей войне.

Глава 17: Спасение мира...

Когда я шагнул в портал, мне пришлось оказаться в самом невероятном и необычном пространстве, в котором только можно быть.

Пелена белого света сменилась фиолетовой дымкой. Я оказался в тянущемся вдаль туннеле. Его граница казалась относительной, одновременно поддерживая ясную форму, но не ограничивая. Свет был и за ним, и в нём. Меня окружили несущиеся лучи разных цветов: синего, голубого, белого, ярко-фиолетового. Все они неслись мимо, в никуда. Я не чувствовал опоры под ногами; меня несло как в свободном падении, но я не чувствовал давления откуда-то. Моё тело меня не слушалось – оно застыло, подобно статуе. Я мог только шевелить глазами, оглядывая туннель.

Неожиданно тот конец туннеля стал становиться ярче и ярче, пока не стал болезненно белым. Белое пятно расширялось, тянулось в мою сторону. Из-за потока света я зажмурился, но всё равно чувствовал сильную боль.

И тут меня, наконец, выкинуло. Вместо калейдоскопа цветов – привычное тусклое серое небо Балтимора, бледный бежевый бетон, грязь, коричневого оттенка водица, вяло текущая по стоку. Я даже не сразу осознал, что я в реальном мире. Но когда осознание пришло, я вскочил, как ужаленный, и начал водить стволом плазмера из стороны в сторону.

Рядом, примерно в таком же состоянии, как и я, возник Фирс. Он ошалело мотал головой, и поймав меня взглядом, так и застыл с открытым ртом. Кивнув в сторону исчезнувшего портала, напарник вопрошающе глядел в мою сторону. Я только устало вздохнул и пожал плечами. Поняв, на что я навожу, Фирс поправил хват пулемёта, настроился на работу.

– И где мы? – спросил он, проходя стволом «Жабы» по верхнему уровню акведука, в котором мы оказались.

– Где-то. – многозначительно произнёс я, делая первую пару шагов вперёд. Каждый шаг сопровождался всплеском грязноватой водицы. Коричневые капли попадали на берцы и форменные брюки. Я сместился немного в сторону, чтобы ходить по сухому бетону. – Но что я могу сказать точно, эту штуку не используют уже давно.

– Удивительно, как ты пришёл к такому выводу, Данлоп. – бросил Фирс, закатив глаза и начав двигаться правее.

– Работаем как по учебнику? –спросил я, смещая ствол «Косореза». Фирс зеркально повторил мои действия, готовясь открыть огонь по любому противнику над моей пустой головой.

– Спрашиваешь ещё. Разве мы умеем по-другому? – с непониманием спросил мой второй номер, не прекращая внимательно оглядывать свой сектор. И в чём-то я с ним был согласен – мы не умели по-другому. Нас так вымуштровали, что нам и не приходило на ум, что можно сделать иначе. В Колониальной Пехоте не думают, а воюют.

– Лучше бы умели. – буркнул я.

Мы продолжили двигаться по акведуку, готовясь в любой момент вступить в бой.

Сам акведук выглядел печально – многоуровневая бетонная конструкция, окружённая строгими, высокими зданиями заводских цехов. Ярко-белые пластины, которыми были выполнены стены и крыши, контрастировали с серым, застарелым бетоном, трещинами и налипшей грязью. Оборванные провода свешивались вниз. Промокшие листовки прилипли к бетону и практически вросли в него. Полоски света меланхолично мигали и гасли.

Я отпустил цевьё «Косореза» и показал левой рукой на край нашего уровня акведука. Фирс кивнул и начал смещаться наверх, переместив ствол своего пулемёта направо. Я взял на себя прикрытие и двигался назад, осматривая наши тылы. Услышав на выбранном нами радиоканале шёпот «Готов», я отвернулся и ускорился, приблизившись к второму номеру.

Нам открылось крупное внутреннее пространство заводских цехов. Контейнеры для межпланетных перевозок, гравиплатформы, на которых покоились неизвестные металлические ящики. Иногда из цехов выбегали люди, чтобы что-то схватить или перебежать в соседний. Каждый цех имел своё погрузочное поле, отделённое двухметровыми заборами с лазерной сеткой. Между дорогами, сетью тянущимися вдоль зданий, пролетали грузовые и рабочие дроны, проскальзывая в специальные окна. Мы переглянулись – в глазах моего напарника читалось удивление.

– Мне казалось, что здесь бунтовщики должны были всё разгромить. – сказал он, скрываясь за бортом акведука.

– Мне тоже. Но похоже, что они как-то неправильно бунтуют. Или мы их не поняли. – ответил я, многозначительно подняв указательный палец. Фирс посмотрел на меня, как на идиота, и спросил:

– И что мы будем делать дальше, капитан Умные Мысли?

– Мне тоже интересно. – заметил я, выглядывая из-за борта, – Вообще, наша задача была в поддержании порядка на планете и ликвидации чёртовых мятежников, а не кошки-мышки, где мы играем роль сопутствующего ущерба. Но раз уж такая пьянка, то нам стоит что-то сделать. Вообще, я слышал, что местные зависимы от какого-то кино.

– Ты шутишь? Какого ещё кино?

– Помнишь, на день Всеобщего Призыва тоже кино крутили? Мне кажется, это из той же темы.

– А что было не так в том кинофильме? Агитка как агитка.

– Забей. – бросил я после минутного молчания, полного разочарования в дедуктивных способностях моего напарника. А ведь он казался мне намного умнее меня. – Ты был патриотом?

– Не особо. – ответил Фирс, чуть призадумавшись. – Хочешь сказать, что фильм на это повлиял с помощью прямого воздействия? Программирование человека?

– Да, хотя я бы сказал проще. А теперь давай вернёмся к более насущной проблеме, чем насаждаемый нам патриотизм. Например, к тому, что нам сейчас делать. Идеи?

– Диверсионная деятельность. Ты же понимаешь, что заводы уцелели не просто так? В них заключена какая-то ценность, из-за которой «Дети Скубы» их не трогают. Так что я считаю необходимым нанести по этим самым заводам удар.

– А у нас было на то добро? Мне казалось, нам и то автопушки давать не хотели, не то что взрывчатку доверять. – недоверчиво протянул я, и вдруг мой взгляд зацепился за крупную грузовую платформу. Её окружала группа боевиков и рабочих. Все они были одеты в костюмы химбиозащиты, и сканировали её содержимое. На платформе держалась огромная цистерна с символикой Детей Скубы, нарисованной поверх предупредительного знака «Биологическое оружие».

– Кажется, я нашёл, что именно мы будем взрывать.

– Ты серьёзно, Данлоп? Хочешь взорвать цистерну с неизвестным биологическим оружием?

– Я хочу что-нибудь взорвать, и цистерна меня устраивает.

– А взрывчатку ты взял?

– У меня есть гранатомёт.

– А его хватит?

– Ну, чтобы самостоятельно подорваться, точно, значит и на цистерну пойдёт.

– Тебе не кажется, что ты слишком самоуверенный?

– А тебе не кажется, что ты задаёшь слишком много вопросов для колониального пехотинца?

– Туше. Спускаемся?

– Пошли. Как раз они зашли в цех, нас не увидят.

Я повесил свой плазмер на спину, и нажал на кнопку. Из пряжки выстрелил трос, с помощью плазменной зажигалки, крюка и магнита зацепившийся за борт акведука. Проверив своё снаряжение, я отошёл на несколько шагов, чтобы было место для разбега. Дождавшись Фирса, я рванул вперёд и спрыгнул вниз. Трос вытягивался из моего пояса, и я всё приближался к земле. Визор шлема отслеживал мою позицию в воздухе, чтобы вовремя меня остановить. Резкий удар в поясницу – и я завис в метре от земли. Из меня вырвался тяжёлый вдох, через который уходила и боль. Мой палец потянулся к кнопке, и крюк отцепился. Моё тело шлёпнулось об бетон, а торс втянулся обратно в пряжку. Я поёжился – никогда не любил это ощущение. Опомнившись, я присел на одно колено и взялся за плазмер. Фирс спустился аккуратнее и тише, несмотря на свои габариты. Выставив в хищном оскале ствол своего М191, он последовал за мной к девятому цеху этого завода.

Забор не был для нас преградой – похоже, им совершенно наплевать, кто окажется внутри. Или они просто не ожидают каких-то диверсий, ведь сюда попасть уже задача не из лёгких. Через дверь мы тоже прошли без проблем, и теперь оказались внутри. Нас встретил белый коридор без всяких признаков жизни – только аккуратная мебель и турникет. Мы, нарушая заводскую ТБ, перемахнули через него и пошли дальше. Механическая дверь взмыла вверх, и за ней стоял боевик в форме Береговой Охраны. Увидев нас, он растерялся, что дало Фирсу время налететь на него и практически вогнать в стену. От резкого удара парня просто вырубило, а визор его глухого шлема треснул. Мы с напарником переглянулись и пошли дальше.

В соседней комнате переговаривались двое бойцов БО, сотрудник службы охраны и один из рабочих в костюме химбиозащиты, и все были без шлемов. Они обсуждали свою личную жизнь, просто и непринуждённо. Их оружие было отложено в сторону, и теперь мы видели их лица. Обезображенные клеймами культа, шрамами и ожогами, они улыбались, и болтали о детях, жёнах и плохой погоде. И сначала мне даже показалось, что что-то здесь не так, и эти люди непричастны к творящемуся на планете, но когда они заговорили о нуждах Детей Скубы, о их высшей цели и необходимых жертвах, меня перекосило. Один из них гордо сказал, что отдал сына с редкой группой крови для изготовления этого оружия. Работника осенило, и он, посмеиваясь, рассказал, что именно он и сцеживал кровь с ребёнка, после того как ему на автоматизированном конвейере отрубили голову, как петуху. Четвёрка начала смеяться.

Я почувствовал, как мои руки затряслись. Я поднял ствол «Косореза» и направил на группу говорящих. Фирс смотрел, не прерывая меня и не пытаясь остановить. Палец нажал на спусковой крючок, и плазменные импульсы осветили помещение. И возглас «Слава Великой Скубе» утонул в бульканье закипающей крови и звуки летящей плазмы, поражающей свою цель. Пять секунд понадобилось, чтобы четыре обгорелых и изуродованных тела упали на пол.

Я плюнул на одно из них, и мы прошли сквозь комнату. А потом задумался – а должно ли всё быть так? Как обычные люди непринуждённо обсуждают подобные вещи, от которых далеко не одному ублюдку хреново станет? Почему они смеются над тем, что один из них убил сына другого?

А потом понял, что причина та же, по которой солдаты спокойно идут под пули и убивают всех на своём пути. Потому что некоторым большим шишкам нужны послушные народные массы, а какой лучший метод сделать человека послушным? Переписать его. Вот и переписали целую планету, превратив в клоаку ублюдков и говнюков, от которых только в дрожь бросает.

По пути нам встретился громкоговоритель, вмонтированный в угол коридора. Из него неожиданно послышалось:

– Братья и сёстры! Сегодня вы в очередной раз приблизили нас к нашей цели! Благодаря вашему труду и жертвам ваших родных мы станем едиными со Скубой, и наши пророки полетят в другие миры! Мы, дети великой Скубы, станем её пророками! Сегодня мы запустим первую цистерну, которая отправит наших врагов прямо в объятия прощения! Правосудие настанет через полчаса! Слава Великой Скубе!

Матюгальник замолчал, оставив нас в небольшом осадке.

– Предлагаю быстрее решать вопрос. – сказал Фирс.

– Согласен. Чем быстрее, тем лучше.

– Включи аварийный маячок по частотам КП. Твой шлем справится, он офицерский. Если скубачи такую цистерну заготовили, то кто-то точно выжил. В приличном количестве. – бросил мой напарник. Я последовал его совету и сделал необходимое.

– Теперь пошли мочить всё что попадётся под руку, и ждать, что нам ответят. – сказал я, и, поудобнее перехватив плазмер, рванул вперёд. Фирсу пришлось меня догонять.

Дверца открылась, улетев в потолок. В помещении оказалась группа культистов и охранников. Похоже, пальбу они услышали, ибо вооружились и поглядывали в сторону двери, откуда я и возник. Рабочие закричали, а охранники начали стрелять из пистолетов. Мой бронежилет пережил несколько попаданий, а я скользнул влево, чтобы прикрыться за ящиком. В комнату ввалился Фирс с М191 наголо, и открыл огонь. Вот что называется оглушить себя и противника – эта дикая машина смерти начала плеваться смертоносными снарядами с невероятной скоростью, и все, кто попадались на пути, обращались в мясо. Убив всех, мой напарник крикнул «Чисто!» и мы побежали дальше. Так мы и прорывались через комнаты и коридоры первого этажа, убивая рабочих и охранников, не жалея никого.

– Приём, ваш сигнал обнаружен! Кто на линии?! – чей-то голос раздался в динамике внутришлемных наушников. – Приём!

– Говорит специалист четвёртого класса Данлоп! – ответил я, оторвавшись от дикой беготни, – слышу вас хорошо! Приём!

– На связи сержант Тейлор! Получили ваш сигнал! Специалист Данлоп, доложите! Приём!

– Сержант, на вас собираются использовать неизвестное биологическое оружие! В данный момент пытаемся это пресечь, сэр! Приём!

– Наши жопы зависят от вас, Данлоп! Сделайте всё в стиле Колониальной Пехоты! Конец связи!

Наш разговор прервался, и мы снова переглянулись с напарником.

– Фирс, скажи, что пока я говорил, ты нашёл план цеха.

– Нашёл. Следуй за мной, кажется, я понял, куда они увезли цистерну.

– Подробности?

– Третий этаж, зал заполнения.

– Пошли! – и с этими словами мы свернули направо, где нас уже ждали Дети Скубы. Они пытались забаррикадировать проход к лестницам, и ощетинились штатными пистолетами и пистолетами-пулемётами. По нам открыли огонь из огнестрела, но огонь был настолько ураганным, что мы укрылись по обе стороны коридора. Нас прижали к укрытиям, и вылезти, чтобы открыть огонь, не выходило.

Я быстро повесил свой «Косорез» на пояс и снял с него «Хусгор». Рукой мне удалось нашарить на бандольере подсумок с осколочным снарядом. Маленький цилиндр вошёл в гранатомёт. Ствол с щелчком закрылся, и я, сильно рискуя, выскочил в центр прохода и выстрелил в сторону баррикад. Да, я моментально огрёб целую кипу мелкокалиберных пуль, но на то у меня комплект бронезащиты, специально, чтобы подобную мелкашку как проблему не рассматривать. Хотя, справедливости ради, в плечо мне всё-таки попали. Граната пролетела через помещение и начала падать вниз, а Фирс затащил меня в укрытие, пока снаряд не разорвался. Свет взорвавшейся гранаты окрасил помещение, обломки, осколки и куски людей разлетелись в стороны. Фирс дал мне время отдышаться и сменить оружие, и после этого мы побежали к лестнице.

На пути у нас вставали вооружённые инструментами рабочие, боевики БО и охранники цеха. Все они падали от плазменного огня и свистящих снарядов «Жабы». Мы проскочили второй этаж, и вбежали на третий. Снова заорал матюгальник:

– Братья и сёстры! Враги пришли сюда, чтобы лишить нас того, к чему мы стремились! Лишить смысла все наши жертвы! Убейте их! Защитите то, что может объединить нас со Скубой!

Нам пришлось сильно ускориться, ибо это заявление явно разгорячило наших противников. Когда мы вошли в первый коридор, нас попытались закидать трупами. Больше десятка человек рвануло в нашу сторону, преследуя желание насадить нас на дубинки, шоковые шесты и ножи. Фирс зажал гашетку пулемёта и превратил атакующих в кровавый фарш. Мы перескочили дымящиеся тела и оказались в просторном зале, полном механических приспособлений. Нагромождения ящиков и цистерн, краны, тянущие лапы из потолка, грузовые экзоскелеты и перевозчики, конвейеры. Плюс самопальные баррикады и даже пулемётная точка, встретившая нас ураганом плазменных импульсов. Мы с Фирсом подбежали к ближайшим укрытиям.

– Данлоп, заряди в лучемёт гранатой, иначе мы отсюда не вылезем! – крикнул мой напарник, вслепую пуская очередь в боевиков.

– Принял! – ответил я, откладывая плазмер в сторону и доставая случайную гранату. Мне не было интересно, какую я вытащил, главное, что не дымовую. Я надломил «Хусгор» и выбросил отстрелянную гильзу, зарядил новый снаряд и защёлкнул ствол. Лучемёт противника садил в пространство между мной и Фирсом, чем я и воспользовался. Мне пришлось сместиться вправо и сесть на колени, чтобы занять удачную позицию. Повезло – теперь моё тело скрывала тень, и меня почти что не было видно. Сделав глубокий вдох, я прицелился и выстрелил.

Граната, сопровождаемая зелёным свечением, пролетела по дуге прямо к противнику и ударилась об пол.

Враги начали обращаться в прах, кричать, пытаться потушить поглощаемую плоть. Укрытия, ящики и цистерны тоже сгорали, поглощаемые зелёной массой. Боль, которую чувствовали культисты, и врагу не пожелаешь. Их не могла спасти броня, вода, огнетушители. Когда на них попала хотя бы капля зелени, вылезшей из смертоносной гранаты, они могут только просить быстрой смерти.

Снаряд, начинённый агрессивной плазмой Е-4, который пытались запретить в течение двухсот пятидесяти лет какие-то мелкие активисты, никого не оставит равнодушным.

Сожрав всё, на что она попала, плазма Е-4 быстро остыла и обросла коркой. Фирс с вытаращенными глазами смотрел то на меня, то на поле боя. Большая часть выживших, кого не достала граната, сбежала к чёртовой матери. Оставшиеся пребывали в таком состоянии, что не сразу опомнились и дали нам перестрелять их, как в тире.

Оставалось последнее – уничтожить гигантскую цистерну, на которую, слава Колониальному Союзу, плазма Е-4 не попала. Зато эту самую цистерну получилось нормально разглядеть – шесть метров в высоту и четыре в диаметре, с кучей мелких прямоугольников предупреждений и отметок. Я подошёл ближе, и заметил, что армированный корпус бочки смерти покрыт испариной. Моя рука непроизвольно потянулась к ней, но в пустой голове возникла лампочка и я убрал руку.

– Данлоп, вперёд. Ты же так хотел проверить возможности своего гранатомёта, да?

– Тихо ты. Лучше помоги мне зацепить эти гранаты на цистерне. – сказал я, вешая оружие на пояс и доставая из бандольеры ещё парочку плазменных гранат.

– Убери обратно, идиот! Это была шутка! – рявкнул Фирс, вырывая из моих рук гранаты с плазмой Е-4 и засовывая в подсумки на бандольере. После того, как последний подсумок был защёлкнут, мой напарник прописал мне затрещину, от которой у меня закружилась голова. – Ты всё-таки полный идиот, Данлоп.

– Бо-о-ольно. – заключил я, расстёгивая лямки шлёма и потирая виски. – И что ты предлагаешь?

– Связаться с командованием и вызвать поддержку. Пусть рвут когти сюда.

– А чем тебя не устраивает вариант взорвать эту штуку дистанционно?

– Сам посуди: это огромная цистерна с биологическим оружием, о котором мы не знаем ничего, ни как оно действует, ни как распространяется, ни его смертность. И ты хочешь это подорвать?

– И дать дёру.

– Ты дебил, Данлоп. – заключил Фирс и покачал головой.

– Ладно, вызываю поддержку. – проворчал я и начал пробивать своих по аварийной частоте.

Глава 18: ...как метод контрацепции

Лагерь Колониальной Пехоты на Балтиморе, основанный лейтенантом Шимом и его людьми, терпел бедствие.

Когда очередная атака Береговой Охраны была отбита, медик, перепрыгивая между траншеями, считал потери. В каждой траншее, в которой оказывался одетый в рваную форму мужчина в резиновых перчатках, с белым наплечником, был минимум один труп. Обожженные плазмой, оборванные крупнокалиберными пулями тела смотрели в небо стеклянными глазами. Их пальцы сжимали оружие, с которым они умерли. По коже стекали струйки крови. Алая жидкость капала на влажную землю, и впитывалась, исчезая с глаз долой. Медик резкораскрывал застёгнутые воротники и маленьким лазерным скальпелем срезал цепочку, на которой болтались мокрые от пота жетоны. Стянув их с шеи мертвеца, мужчина прятал цепь с металлическими пластинками в подсумок на груди. Виновато опустив взгляд, он протягивал руку в перчатке и опускал веки холодного трупа. Всё это время на них косились живые, ждущие, когда санитар отойдёт в соседнюю траншею, чтобы наброситься на мертвеца, подобно стервятникам, и собрать боеприпасы, ведь своих было слишком мало. Немногие солдаты сменили своих «Косорезов» на причудливые плазмеры боевиков, чтобы батареи, к которым в целом было больше доверия, распределились между остальными бойцами.

Шим сидел на ящике снаружи того, что было медпунктом. Он в очередной раз обернулся, и увидел ту же картину, что и пять минут назад: затухающие огоньки, дымящийся металл и лужу крови под завалами. Во время последней атаки враг использовал миномёты, и вполне успешно – десятки снарядов упали на позиции пехотинцев и их импровизированные здания. УДОТ, ставший прибежищем для раненых, обрушился, погребя шестерых солдат, всё сложное медицинское оборудование и большую часть медикаментов. Уцелевшего едва хватит всех, это понимал как медик Дос, так и Шим, встретившийся взглядом с подавленным санитаром.

Сержант Тейлор, чуть прихрамывая на левую ногу, подошёл к лейтенанту и исполнил воинское приветствие.

– Сэр, разрешите доложить?

– Валяй, Джейкоб. – Шим махнул рукой, и вздохнул, готовясь слушать плохие новости.

– Сэр, учитывая обвал медпункта, мы потеряли десять человек за последнюю атаку. Уничтожена автопушка, «Плевака» приведён в негодность. Вместе с единственным оператором. В строю осталось восемь солдат, включая меня и вас. – лейтенант, наблюдая за лицом сержанта, в очередной раз удивился, как тот умудряется держаться спокойно, но потом напомнил себе, с кем имеет дело, и отбросил подобные вопросы.

– Что Данлоп? – спросил Шим с нескрываемой надеждой.

– Связался с нами только что. Доложил о захвате вражеского биологического оружия и передал свои координаты. Это недалеко – в паре километров на север.

– Сейчас сгустится туман, и можно выдвигаться. Враг нас может не заметить. Прикажите бойцам собирать пожитки, нас выселяют. – бросил офицер, и встал с ящика.

Его рука всё ещё была перебинтована и висела на шее мёртвым грузом. Повернувшись к своему бывшему сидению, лейтенант подобрал с него «Косорез» и повесил ремень через плечо. На глазах Шима солдаты выслушали приказ сержанта и разбежались по траншеям, активно складывая батареи, аптечки, жратву и важные вещи в подсумки и рюкзаки. Им понадобилось очень немного времени – всё-таки, после подобных побоищ, всего остаётся понемногу. Последние колониальные пехотинцы построились в шеренгу, и взглядами, полными отчаяния, смотрели на своего командира. Шим встал перед ними и начал говорить:

– Мы потеряли многих друзей, сослуживцев, братьев по оружию. Их жизни стоили сотен жизней этих ублюдков, и я не намерен отставать! – лейтенант добавил в голос чуть азарта, и мысленно ухмыльнулся, когда солдаты немного расслабились, – Но кроме всего этого у нас есть приказ – обеспечить порядок на планете. Учитывая, в каком виде этот самый порядок нам предоставили, лучше поступить иначе и прибраться от дерьма, которое тут наворотили Дети Скубы. Так что сейчас мы выдвигаемся на север – встретить ещё двух выживших, и скооперироваться с ними. Строй, напра-во! Колонной за мной бегом марш!

И отряд, бросая тела своих товарищей, устремился сквозь туман, на координаты Данлопа. Чем дальше забирались солдаты, тем гуще становилась дымка перед ними. Вскоре бойцы могли видеть сослуживцев только на визорах шлемов. Шим, чтобы поддержать людей, сказал:

– Чур, не теряться. Если что, вытяните руку и поймайте плечо своего товарища спереди. Подчёркиваю – плечо, а не задницу.

– Всё слышали? – игриво спросил Тейлор, держа темп лейтенанта, – Кто потерялся – тот лох!

Атмосфера разрядилась тихими смешками солдат. Подобный настрой командиров их приободрил – раз уж они держатся навеселе, то чего им, пехтуре, раскисать.

В это время группа Детей Скубы принялась отчаянно долбить по позициям Колониальной Пехоты, думая, что там кто-то есть. Прямо из дымки, в которой недавно скрылись пехотинцы, вылетели плазменные импульсы, пулемётные очереди и щелчки автоматических винтовок. С бешеным воплем боевики, накачавшиеся наркотиками, рванули навстречу врагу. Взорвалась одна из чудом уцелевших мин – и послужила сигналом для лейтенанта, что стоит двигаться быстрее. Отдав приказ бойцам в виде текста на визоре шлема, Шим прибавил темп.

Противники прорвались на позиции, и, к своему удивлению, не встретили сопротивления. На руинах укреплений, в залитых дождём траншеях были лишь трупы убитых ранее солдат. Враги с остервенением метались из стороны в сторону, выискивая противника. Они ждали засады, и потому прокололись, дав отряду выживших уйти достаточно далеко.

– Эй, Факир, что думаешь, вылезем из этой жопы? – шёпотом спросил один из солдат, на шлеме которого было написано «Поласки».

– Возможно вылезем. Возможно сдохнем. – пробурчал подтянутый смуглый мужчина по прозвищу Факир, заново обхватывая съехавшую рукоятку своего оружия.

– Многозначительно, прямо ужас какой-то. – проворчали из конца строя. Все сразу узнали чуть хриплый голос санитара.

– Заткнись, Дос. – бросил Факир. Если бы его сослуживцы могли обернуться и посмотреть ему в лицо, то им бы открылось недовольство и раздражение, которые прямо сочились из глаз пехотинца.

– Вам походу болтать на ходу удобно. – делая вдох перед каждым словом, сказал только вышедший из учебки парнишка с дурацкой, по мнению большинства, фамилией Танкеров.

– Тебя не спрашивали, лаврушка. – хмыкнул Поласки, мотнув головой.

«А они стали намного болтливее. Да и вольности в мыслях прибавилось, наверняка. Я не замечал подобного в прошлых кампаниях, в которых принимал участие я... То есть настоящий Шим» – заметил лейтенант, сверяясь с радаром. До точки встречи, которую указал Данлоп, оставался километр. Они неумолимо приближались к ней, но странное чувство опасности не покидало офицера.

Бойцы продолжали двигаться. Тихо гремело их снаряжение, приклады плазмеров били о пластины бронежилетов. Восемь человек активно дышали через фильтры респираторов. Дымка тумана потихоньку рассеивалась, окружение стало видно лучше.

И наконец, восемь тел вынырнули из тумана, и увидели высокие стены завода. Пара прожекторов прочёсывала территорию вокруг. Визоры шлемов распознали лазерные лучи, скрывающиеся в инфракрасном спектре. Взгляд сержанта зацепился за пулемётную точку, и, потратив несколько минут, он выявил остальные. На визоре лейтенанта показались отметки этих самых пулемётных точек, которых обнаружилось четыре штуки. По стенам шагали солдаты. Внизу, вдоль стен, медленно проплывали глайдеры Береговой Охраны. Красные лампы сирен крутились у главных ворот, показывая, что завод охватила тревога.

– Напомните прописать Данлопу затрещину. – буркнул Тейлор, снимая с предохранителя свой «Косорез». То же сделали и остальные пехотинцы.

– Если мы вообще встретимся – занимайте очередь, сержант. Я первый. – вторил ему лейтенант, принимаясь изучать позиции противника и обдумывать план атаки. Он начал видеть систему в патрулях боевиков. В его воображении, будто в дополнительной реальности, возникали направления, составы, шансы на успех. Его аналитический ум позволял продумывать всё наперёд, десятки действий. Он уже начал раздавать приказы, распределяя имеющихся солдат, как вдруг со стороны завода раздалась канонада взрывов. Труба заводского комплекса перестала дымить и попросту обрушилась, поднимая пыль и дым. Вверх поднялся потерявший управление глайдер: он пролетел несколько метров и ударился об крышу одного из десятков зданий. Небо разорвал веер трассеров, исчезнувших в облаках. Боевики зароптали, зашевелились, и большая часть охраны попросту сбежалась за периметр, оставляя большую часть позиций.

Неожиданно визор Шима заметил летящий снаряд, который ударился в одну из охранных башен. Всё её пространство поглотила зажигательная смесь. Пламя своими языками касалось всего, что попадалось ему на пути: людей, снаряжение, материалы. Кричащий человек, больше похожий на факел, выбросился с горящей вышки и разбился оземь. К нему подскочило несколько людей в форме заводских рабочих, но в бронежилетах и касках. Они попытались потушить его, но специально разработанная для безжалостного уничтожения огневая смесь не тушилась ни водой, ни огнетушителями. Тело закончило корчиться и верещать, после чего люди попросту разошлись в стороны. Казалось, сирена зазвучала с новой силой, а красный свет стал только агрессивнее.

Раздался ещё один взрыв, от которого пошла ощутимая тряска.

– Кажется, кто-то что-то уронил. Ещё раз. – заметил Тейлор, находясь в ожидании на своей позиции.

– Похоже, им там весело. Присоединимся? – спросил рядовой Фордж, в голосе которого играли азартные нотки.

– Кому там весело, мы узнаем, когда заберёмся внутрь. Вдруг это нашего Данлопа похоронили. – проворчал Дос.

– Этого дебила ещё надо постараться похоронить. – пошутил Факир, но реакции не услышал – все были наготове.

– Ладно, приступаем к исполнению плана. Вступить в бой! – приказал Шим, и их акт в этой бойне начался.

***

– Я больше никогда не доверю тебе свою жизнь, Данлоп! – прокричал Фирс, убегая с прежней позиции. Мгновением позже – и его бы размозжило десятками обломков заводского корпуса. Обрушившийся на площадку пластибетон поднял достаточно пыли, чтобы это облако можно было считать за дымовую завесу. Практически врезавшись в ящик, боец вжался в своё укрытие и пустил слепую очередь из «Жабы».

На отважных солдат Колониальной Пехоты набросилась целая орда – раз за разом из переулков и зданий выбегали десятки вооружённых людей, цель которых была одна: убить незваных гостей. На ходу стреляя из всего, что можно было достать на планете, рабочие и боевики старались задавить своим числом. На глазах Фирса Данлоп беспорядочно стрелял с гранатомёта, посылая снаряды чёрт знает куда. Одной такой «случайной» плазменной гранатой Генри попал в выхлопную трубу, основание которой как следует проело зелёной субстанцией. Потеряв всякую опору, труба обрушилась на пятый и шестой корпуса, и перекрыла один из транспортных путей, похоронив под собой не меньше пары сотен человек.

Снаряды из «Хусгора» падали где угодно. Пытаясь вести эффективный огонь и при этом не получить плюху от наседающих противников, Данлоп бил навесом, как заправской миномётчик. С задорным свистом осколочные гранаты падали повсюду, и смертоносный дождь мог как убить с десяток агрессивных аборигенов, так врезаться в стену или окно.

В какой-то момент Генри махнул гранатомётом Фирсу и показал на плазменную гранату – последнюю в его арсенале. Боец отчаянно замахал руками и крикнул:

– На потом! Не стреляй ей сейчас! Убери нахрен!

Данлоп лишь кивнул и положил гранатомёт на ящик. Взявшись за свой плазмер, пехотинец начал отчаянно садить в боевиков. Плазменные импульсы с характерным звуком вылетали из ствола «Косореза» и прожигали человеческую плоть.

Очередной рабочий с пистолетом в руках получил заряд плазмы в живот. Он резко остановился и опустил взгляд на дыру в своём торсе. Произнеся несколько нечленораздельных звуков, он всплеснул руками и упал. В тот же момент боевик Береговой Охраны перепрыгнул через тело, стреляя из боевого дробовика. Ему досталась очередь от Фирса. Шлем выдержал первое попадание, но бойца как следует тряхнуло. Следующий патрон пробил коленную чашечку, и раненый завалился набок. Оставшиеся три выстрела вонзились ему прямо в грудь, и он, отпустив рукоять своего орудия, осел на землю.

Несмотря на успех в уничтожении наступающих, у парочки пехотинцев были проблемы – их постепенно прижимали к цеху, который они и пытались защитить, да и патроны, которые, как им казалось, они взяли с запасом, постепенно подходили к концу. Фирс отметил, что в коробе его «Жабы» осталась половина ленты. Ну, как отметил? Посмотрел на счётчик патронов.

– Фи-и-и-ирс! Время? – спросил Данлоп, но интонация, с которой он это говорил, заставила напарника буквально сорваться:

– ТЫ ЕЩЁ И КАНЮЧИТЬ СОБИРАЕШЬСЯ?! НЕТ, БЕРЕГИ ГРАНАТУ, И ЗАБЕРИ СВОЙ ГРЁБАНЫЙ ГРАНАТОМЁТ!

– Ну... Ладно... – пробурчал Генри, и, подхватив своё орудие смерти левой рукой, отбежал назад.

В этот момент на дорогу выехал грузовик. Покрытый дополнительными металлическими листами, с символикой Детей Скубы на борту, он ощетинился лучемётом. В кузове, рядом с оператором плазменного пулемёта, сидели боевики. Водитель должен был подвести их как можно ближе, чтобы они закончили эту возню с неверными.

Но меткий выстрел из плазмера закончил жизнь водителя раньше времени, и грузовик покатился дальше. Задавив особо рвущегося в бой рабочего, он укатился вперёд, ко входу. Десант, не понимая в чём дело, долго сидел в кузове, но когда до них дошло, покинул грузовик, забрав лучемёт с собой. Транспорт отъехал на несколько метров вперёд, как вдруг тела боевиков прошил плазменный огонь.

Это заставило удивиться всех участников перестрелки, и горячка боя даже прервалась на несколько секунд. Это дало команде Шима устранить большую часть атакующих. Фирс и Данлоп добавили со своей стороны, и наконец обратили врага в бегство. Боевики и рабочие, громко крича проклятия, скрылись в заводских цехах и забаррикадировали за собой двери.

Фирс с облегчением присел на ящик, всё ещё сжимая в руках «Жабу». Данлоп вышел с автоматом наперевес, и встретился лицом к лицу с лейтенантом Картером Шимом. Выражение его лица сменялось с шока на удивление, с удивления на радость, с радости на испуг, с испуга на растерянность. Видя весь этот калейдоскоп гримас, офицер искренне рассмеялся и подошёл поближе.

– Рад тебя видеть, специалист четвёртого класса Генри Данлоп. Я гляжу, вы от души в тир сходили.

– Есть такое, сэр... – Данлоп не мог подобрать слова, чтобы выразить свои эмоции. Но Шим махнул рукой и сказал:

– Ладно, покажите ваше ОМП. Будем думать, как спасать эту затхлую планетёнку.

Справка по миру 5

Справка по миру «Колониальной Пехоты»

ВЫПУСК ПЯТЫЙ

ЛЕЙТЕНАНТ КАРТЕР ШИМ

Дата рождения: 18.01.2990

Место рождения: планета Литтл-Рок, сектор А-1С, система Фолкс, Западный Сегмент.

Картер Шим за свои тридцать два года жизни, из которых четырнадцать он провёл на военной службе в Колониальной Пехоте, успел достигнуть успешной карьеры офицера, нескольких наград и права клонирования. Лейтенантское звание он получил за героизм в битве с революционерами-кибернетиками в 3018-м году, возглавив наступления целого батальона после смерти командного состава. Проявив великолепные лидерские качества и способности, Картер Шим смог изменить исход битвы за планету, разбив механизированный корпус лидера революционеров. Тогда же и произошла первая смерть Картера Шима. Но комендором системы было принято решение дать молодому лейтенанту прожить полноценную жизнь. Далее юный герой принимал участие во многих крупных сражениях, зарабатывая славу и защищая Колониальный Союз.

Картер Шим является образцовым офицером: он обладает смекалкой, харизмой, опытом и теорией. Умело оперируя всеми этими качествами, он добивается победы в любых, даже самых стрессовых условиях.

Из статьи во Всеобщей Офицерской Энциклопедии Колониальной Пехоты

«Картер – настоящая гордость поколения. Я очень рад тому, что он не вобрал в себя особенности того слоя офицеров, в котором он зачастую находился, и не удивлён, что он заслужил право клонирования. Такие как он способны удержать Колониальный Союз от позора и развала. Папарацци ушли? Между нами говоря, он заноза в заднице. Слишком правильный. Надо побыстрее потратить его генетический материал, чтобы клонов перестали делать. А то достал уже портить мне всю работу.»

Из личного разговора офицеров Колониальной Пехоты на ежегодной вечерней встрече старшего офицерского состава

КОНЕЦ ПЯТОГО ВЫПУСКА

Глава 19: В пути

Увеличившаяся группа Шима распределилась по периметру заводского цеха. Наладив подобие укреплений из контейнеров и мусора, собрав боеприпасы с трупов и подогнав ко входу грузовик, пехотинцы пытались включить грузовой кран, который чудом не задело ни огнём боевиков, ни моей «великолепной» стрельбой. С помощью него они хотели погрузить цистерну в кузов и оперативно ретироваться.

Танкеров и я, инженер и грузчик до службы, забрались в кабину и осматривали приборную панель, электронику и просто связь с общей системой. Выглядело всё плачевно – какой-то гений разлил масло, и из-за этого закоротило контроллер подъёма/спуска башни. Как Танкеров не старался, не выкручивал комплектующие, у него не получилось восстановить работу контроллера. Он даже попытался собрать эрзац-машину из медной проволоки, автомобильного ионного генератора и плазмера боевиков, но ничего, опять же, не вышло.

– Да едрись ты с подвыподвертом! – рявкнул Танкеров, когда электрический разряд чуть не поджарил инженера по попытке подать ток на приборную панель, – Грёбаная срань, работай, крутить тебя ключом через жопу!

– Тебе не кажется, что выдавая такие перлы, ты не заставишь её работать? – заметил я, осматривая округу через прицел своего «Косореза».

– Иди к чёрту, Данлоп. Лучше бы помог.

– Я в таком дерьме не разбираюсь.

– А в чём ты ещё разбираешься, кроме поиска проблем?

– Это было обидно.

– Мне плевать. Либо помогай, либо вали.

Я надулся и назло Танкерову долбанул ногой по приборке. Неожиданно огоньки загорелись, включился сенсорный экран. Загудел ионный движок. Механические детали задвигались, заглушка крана отъехала в сторону. Кран раскрылся на стандартную длину. На сплетённом, «мышцевом» тросе спустилась лапа с магнитным захватом в основании.

– Я не знаю что вы сделали, но главное, что кран заработал. Осталось только загрузить цистерну и мы валим отсюда, – раздалось в внутришлемной рации. Похоже, Шим был доволен.

Танкеров просто сидел и смотрел, как один пинок сделал то, чего не смог он за полчаса его работы. Повернувшись ко мне, он взял пустую бутылку, которая лежала в кабине, и бросил. Я увернулся и быстро спустился по лестнице, выслушивая вслед оскорбления на каком-то незнакомом языке.

– Suchiy ti vitrah, Dunlop! Sjebalsia otsuda, blyat!

Отойдя на порядочное расстояние, которое счёл безопасным, я подошёл к лейтенанту Шиму. Он с сержантом Тейлором обсуждал план отхода. «Взяв под козырёк», я вступил в разговор.

– Облака Балтимора будут ионизированы по меньшей мере месяц. Мы можем запросить эвакуацию с воздуха. – доложил Тейлор, сверяясь с метеорологическим докладом по местности.

– У Колониальной Пехоты во всём квадрате нет реагентных снарядов, если верить последним данным, которые были взяты в день высадки. Да и системы обороны противника распределены по всему периметру орбиты. Несколько десантных операций они уже срезали без брешей, а значит и боевое столкновение стерпеть могут, – отрезал Шим.

– Захват местного транспорта? В центре столицы есть космопорт. Коды безопасности наверняка единые, и мы успеем покинуть орбиту, – предложил сержант.

– Рискованно. Доставить цистерну с ОМП на захваченном с боем транспорте в космопорт, пройдя через посты охраны, гражданских, и так далее. Даже если мы пройдём тихо, то захват корабля не останется незамеченным. Они сменят коды, и нам конец, – ответил лейтенант и покачал головой.

– Захват ЦУ систем обороны? Если мы сможем взять под контроль хотя бы пару турелей, то организуем брешь в периметре. Дальше по ситуации – либо сами рвём когти, либо вызываем своих, – с этими словами Тейлор достал планшет с картой и выделил участок в горах. Шим внимательно изучил карту и вывел маршрут от нашей позиции. Выходило относительно недалеко – старый акведук шёл практически к стенам горной базы.

– Там находится база Береговой Охраны, наверняка ставшая рассадником боевиков, – скептически заметил лейтенант, – Даже беря в расчёт Фирса и... Кхм... Данлопа, нас десять человек, и патроны у двоих на исходе. Да, местное оружие никто не отменял, но лучше наше положение это не делает.

– А выбор?

– Нету у нас выбора. Грузим цистерну на грузовик и выезжаем, – скомандовал Картер и переключился на общий канал отделения, – Парни, сворачиваемся! Цистерну в кузов, пехота – на погрузку! Возьмите побольше патронов, нам предстоит кровавая баня!

– Сэр, есть, сэр! – рявкнули восемь глоток, и сержант начал раздавать полезные указания.

Я подошёл поближе и, собравшись с духом, сказал:

– Лейтенант, сэр... То, что я вам сказал на борту транспортника... Ложь.

– Вы солгали мне? И на какую тему? – удивился Шим, скрестив руки на груди.

– На тему... Всего, что было после смерти вашей прошлой копии. Мне частично блокировали память. – и после этого я полностью выложил историю, которую вспомнил. Включая действия ККВД. Лейтенант слушал, не прерывая и задумчиво хмурясь. Когда я закончил рассказ, он встал и сказал:

– Не повезло тебе. Дело серьёзное, каждому встречному рассказывать об этом не стоит. Хотя, справедливости ради, комиссариат сам по желании всё узнает. Я уверен, за тобой велась слежка.

– А почему «велась»? – искренне недопонимая, спросил я.

– Потому что я не сомневаюсь, что после того, как ты побывал в той сфере, ККВД потеряла контроль над ситуацией.

– И что это должно значить? Что у меня проблемы?

– Проблемы у НАС, Данлоп. Достанется тебе, а остальным по инерции, включая Фирса и меня.

– И... Что нам остаётся?

– Делать свою работу и уповать на удачу.

После этих слов лейтенант поправил ремень плазмера на плече и пошёл к грузовику.

Танкеров уже закончил погрузку, и резво спускался с крана. Бросив в меня недовольный взгляд, он прошёл мимо и запрыгнул в водительское кресло. Сержант Тейлор махнул мне рукой, и я поспешил на борт. К «Хусгору» у меня была одна граната, плазменная – та, которую Фирм мне сказал сэкономить. Посмотрев на небольшой цилиндр с зелёной полосой, я ненароком напрягся – в моих руках было военное преступление особой тяжести. Но ведь я уже стрелял ими, причём по людям. На моих глазах смертоносная плазма Е-4 поглощала плоть, и только ради того, чтобы моя задница была в порядке. Но не воспользуйся я подобными цилиндрами, пришлось бы туго. Да и убивал я не обычных людей, а боевиков, болванчиков с промытыми мозгами. Эта мысль успокоила меня. Намного проще совершать преступления, когда осознаешь, против кого ты воюешь.

Закончив рассуждать, я забрался в кузов и хлопнул по борту. Танкеров завёл грузовик. Лёгкие вибрации пошли по всему транспорту. Зарычал двигатель, запыхтела выхлопная труба. Транспорт сдвинулся с места, и нас понесло на выход, который был заблаговременно разнесён в щебень группой Шима. Находясь в кабине с прямым доступом к карте, лейтенант выполнял роль штурмана, направляя Танкерова в нужную сторону. Хотя, «направлял» это громко сказано – просто приказал двигаться вдоль акведука.

Удивительным было то, что нас не пытались преследовать или останавливать – мы преспокойно покинули территорию завода и пропали из виду.

Наш грузовик катился по грязной, мокрой траве. ОМП в кузове немного скользило из стороны в сторону, издавая невыносимый скрежет. В те моменты, когда Танкеров умудрялся попадаться на кочки, цистерна чуток подпрыгивала, заставляя наши сердца сжиматься. Даже Факир, который относился ко всему с ноткой безразличия, испускал поток ругательств, стоило злополучному скрежету возникнуть слева от его плеча. Это же и веселило – тот же Полански тихонько похрюкивал в плечо, а остальным везло больше, ибо их улыбки скрывали серые маски-респираторы. Неожиданно у всех на часах-коммуникаторах запиликал предупредительный сигнал, и восемь рук потянулись к подсумкам с фильтрами. Практически синхронно они задержали дыхание и сменили спасительные дыхательные элементы. Кучка старых фильтров улетела за борт.

– А ведь могли продать на гражданском рынке... – проворчал один из солдат, провожая цилиндры взглядом.

– Да кто тебе позволит, болван, – буркнул Дос.

– Опять ворчишь, Дос? – заметил сержант, скрестив руки на груди, – Когда от тебя исходят звуки, это либо недовольное сопение, либо что-нибудь токсичное.

– Вас это не устраивает, сержант? – проворчал санитар.

– Сильнее меня не устраивают только твои пререкания.

– Виноват, исправлюсь, сэр, – отмахнулся медик и отвернулся от компании.

– Так-то лучше. А теперь о более интересном. Данлоп, расскажи-ка, как ты умудрился выжить, оказаться здесь и захватить грёбаное оружие массового поражения? – спросил Тейлор, с интересом оглядывая меня. Я смутился и пробурчал что-то нескладное. Мой взгляд с надеждой обратился к Фирсу, но тот отвернулся, мол, не при делах.

«Предатель» – подумал я, и, тяжело вздохнув, выдал сильно приукрашенную и откорректированную версию того, что недавно выдал Шиму. Слушали меня с раскрытыми ртами, ибо мои россказни нельзя назвать логичным произведением. Особенно учитывая, что половину событий я выдумывал на ходу.

Если кратко, то я упал, проснулся, пошёл, нашёл город, там меня встретили агрессивно, я сбежал, свалился с моста, попал в укрытие Фирса, оттуда мы вышли и выдвинулись сюда. Я старался рассказывать без подробностей, чтобы не возникало вопросов, но случилось совершенно наоборот – меня ими завалили. «Как ты выжил, как ты спасся», каждый лез и приставал.

Но я быстро ретировался и, взявшись за плазмер, начал осматривать округу. Нашлемный визор перешёл в режим автоматического сканирования местности. Всё-таки, казусов с преследованиями хотелось бы избежать.

И не зря – у одного меня был офицерский шлем с продвинутым визором и системой сканирования разведывательного образца, и это обеспечивало мне преимущество. В том числе против балтиморской Береговой Охраны.

Равнины начали сменяться холмами; Танкеров приноровился к управлению грузовиком и теперь лихо объезжал кочки и ямы. Правда, это сказалось на нашем благополучии, ибо ремни безопасности в местных тачанках не предусмотрены. Нас нехило мотало из стороны в сторону, а Фордж даже свалился со своего места и ударился шлемом об цистерну. Поласки помог ему подняться.

В этот момент из-за холма вылетела четвёрка глайдеров. Как стая стервятников они полетели в нашу сторону. Стрелки подскочили к лучемётам и навели прицелы на грузовик. Я переслал информацию на визор Тейлора, поднял «Косорез» и открыл огонь. Ярко засветилось фотонное ядро, из ствола вылетел веер синих импульсов. Мои выстрелы спровоцировали смену строя противника – глайдеры разлетелись в стороны, чтобы прибавить газу и приблизиться к нам. Практически одновременно стрелки начали вести огонь, чем заставили нас сростись с кузовом.

Видя наше положение дел, лейтенант открыл дверь кабины и высунулся с бластером наперевес. Придерживаясь за ручку двери, он прицелился и сделал несколько выстрелов. Большая часть улетела в молоко или ударилась в корпус ближайшего глайдера, но пара последних врезалась в тело стрелка, и тот, скончавшийся от сильнейших плазменных ожогов груди и головы, свалился с транспорта и остался позади. Водитель, не долго горевав по своей потере, включил форсаж и рванул прямо к кабине грузовика. Держась одной рукой за руль, а другой взявшись за рукоять лучемёта, боевик пытался и держаться наравне с наши грузовиком, и стрелять по Шиму. Лейтенант благоразумно скрылся внутри и закрыл дверь. В этот момент из-за борта показался Факир с взведённым плазмером. Судьба бойца Береговой Охраны очевидна – он был изрешечён импульсами, и его глайдер, потеряв контроль, пропал из виду.

– Осталось три! – крикнул колпех, прячась за борт. Над его головой пролетела очередь из вражеского лучемёта.

Резко два глайдера взмыли вверх, оказавшись на удобной высоте. Как один, мы разрядились в ионные двигателя противников. Один глайдер попросту отключился, и ударился об землю позади нас. Второй же озарила череда небольших взрывов, и корпус раскололся пополам.

Пока я, Дос, Факир и Тейлор были на перезарядке, Фордж и Фирс вылезли из-за борта и отогнали последний глайдер – пилот, потерявший стрелка, решил покинуть бой.

– Теперь они знают, где мы. И куда мы, – заметил Факир, доставая из кармана пачку сигарет. Помяв в руках упаковку, он безнадёжно вздохнул и убрал её обратно.

– Насчёт «куда» сомневаюсь, но то, что эффект неожиданности пошёл по известным буквам, факт, – сказал Фирс, перезаряжая свой плазмер.

– Солидарен, – кивнул Фордж, тяжело вздыхая.

– А вам не кажется, что напали на нас как-то... Слабовато? – изложил свою мысль доселе молчавший солдат с слишком бледной кожей, щуплый, но высокий парнишка с интересной фамилией Грациани.

– О, макаронник проснулся, – хмыкнул Поласки.

– Заткнись, Поласки. Хренова язва, – рявкнул Тейлор, и повернулся к бойцу, – Логичная мысль, Грациани. Всем, оружие в зубы, смотрим по сторонам.

– Сэр, есть, сэр! – отозвались все, и развернулись в сторону возможного противника. В голове пролетела забавная аналогия с теми десантниками-боевиками, которых покрошили шимовцы.

Пейзаж, тем временем, становился всё более грубым и угловатым; округлые холмики сменялись горами. Вдалеке виднелся шлейф горной дороги, вдоль которого двигался вражеский транспорт. Судя по размерам, джип или вроде того.

Шим приказал вывести наш грузовик на эту дорогу. Танкеров, сопровождая свои действия причитаниями и громким ворчанием, послушно вырулил и аккуратно, по склону холма, провёл нас к дороге. На ней было пусто – патрульный уехал, и мы безнаказанно покатились вверх.

Весь отряд был на взводе, готовый в любой момент вступить в бой. Лейтенант закрепил на шлеме насадку-дальномер и теперь, выглянув из люка в кабине, смотрел в сторону крепостной стены, выглядывающей из-за горных хребтов. Край стены пропадал в пелене хмурых облаков, а границы сростались с каменной грядой. Аккуратная стена, без рисунков и всяческого мусора, возвышалась вдалеке. По оба края ворот виднелись шарообразные кабины лазерных турелей. Мимо ворот мерно шагали караульные дроиды. Ворота были открыты, и ко входу медленно приближался патрульный глайдер. Дроиды его остановили для проверки документов. Обе турели многозначительно навелись на небольшой транспорт.

Оборона у этой базы должна быть серьёзнее некуда – кроме тех двух лазеров должны быть фазовые пушки для борьбы с ПВО и несколько стационарных лучемётов на внутреннем и внешнем КПП. Плюс, гарнизон в две роты солдат, полуроту инженерной службы и до двух десятков караульных дроидов модели БОГ – она же Бот Обороны Гарнизона. Правда, их так не называл никто, кроме конструктора, ибо называть человеческий скелет с бронезащитой, камерой вместо головы и автоматом в руках богом – нелепая затея.

Однако, нам сейчас жутко везло – наш грузовик скрывала лёгкая дымка тумана, и потому мы могли преспокойно подобраться как можно ближе. Нас было не заметить невооружённым глазом, а сенсоры в такую погоду работали отвратительно. Так что, противник был слеп. Но не глух, и когда начнётся само действие, сюда прибежит весь разозлённый пчелиный улей. Нас было много, считай, целое отделение. У нас было превосходство в технологическом, дисциплинарном и моральном плане. Мы, мать её, Колониальная Пехота. И это как-то делало жизнь легче.

Но нервишки, тем не менее, пошаливали у всех.

– Лейтенант, сэр, какой у нас план? – спросил Джейкоб, напряжённо разглядывая картину впереди. Его пальцы в беспалых перчатках усиленно сжимали рукоять «Косореза».

– Наглый, как авантюры Данлопа, – это заявление вызвало у всех усмешку, – Потому что это и будет авантюра Данлопа.

Глава 20: Ва-банк

– Сэр, при всём уважении, эта идея – дерьмо, – заявил сержант, перемещаясь ближе к кабине.

– Прекрасно это понимаю, Тейлор. У тебя есть лучше? – в тон ему ответил лейтенант, поднимая дальномер.

– Никак нет, сэр, но... Это же Данлоп, чёрт возьми! Вы сами видели, что произошло на заводе.

– Видел, но тем не менее. Ему жутко везёт. И это везение нам только на руку.

– Ему везёт попадать в передряги, сэр, – покачал головой Джейкоб, – И ничем хорошим они не заканчиваются.

– Не сказал бы. Он умудряется вылезать из передряг и оказываться в плюсе. Давай посудим сами. Он выжил при крушении и нашёл снаряжение, напарника и связался с нами. Он вступил в бой за ОМП противника, причём противника с численным перевесом, и уже соединился с нами. Мы обеспечены транспортом и выполняем задачу, он жив, и у него все шансы выжить и дальше. И я говорю только про Балтимор, сержант. На Эгиде он тоже показал свою высокую выживаемость. Тем более, наша ситуация – ещё большее дерьмо, чем эта идея.

– Так точно, сэр. Готовить ребят?

– Готовь. А я пойду потолкую со специалистом четвёртого класса, – с этими словами лейтенант взобрался на крышу кабины, и, обогнув цистерну, присел на свободное место в кузове.

Солдаты, как ужаленные, вскочили с мест и быстренько ретировались, исполнив воинское приветствие и спрыгнув на дорогу. Там их перехватил сержант.

Один только я сидел на заднице и смотрел на Шима, который нагнулся ко мне и сказал:

– В общем, Генри, смотри. Тебе нужно сделать так, чтобы во-он те ворота стали нашими, – лейтенант махнул рукой в сторону крепостной стены, – КМБ.

– Э... – выдал я, от удивления не в силах возразить, – Но...

– Вот и хорошо, приступай, – Шим встал и, перед тем, как спрыгнуть на дорогу, сказал, – Ждём твоего сигнала.

Я, естественно, про себя, выругался, и повесил на плечо «Косорез». На глазах у Грациани и Доса я преспокойно пошёл в сторону вражеской базы. Санитар покрутил пальцем у виска и махнул рукой. «Макаронник» же несмело подался вперёд и спросил:

– Это... Ты куда?

– Просто собираюсь провернуть что-то из ряда вон выходящее, – сказал я и пошёл дальше.

У меня не было плана. Серьёзно, как можно на ходу продумать план по захвату ворот? С турелями и охраной. Бред же. Но приказ надо исполнить, на меня, вроде, надеются. Либо хотят таким образом от меня избавиться, кто знает. Хотя, зачем лейтенанту меня убивать? Он же понимает мою ситуацию, поддерживает. Помогает.

Вот и мне подводить его не надо.

Я снял с плеча плазмер и проверил заряд батареи. Половина. Должно хватить для начала шоу.

На полпути к воротам мой визор выделил турели и отметил патрульных дроидов. Противников аккуратно окутал красный контур, и теперь у меня было преимущество в наведении – даже сквозь дым или относительно тонкую стену враг будет отслеживаться системами шлема.

Удобно носить офицерские вещи.

Когда между мной и целью оставалось не больше сотни метров, патрульные навели на меня оружие, а одна из настенных турелей красноречиво повернулась в мою сторону. По мере моего приближения противник вырисовывался всё чётче, и анализатор, наконец, смог вывести окошко с примерной информацией о БОГ–ах. Маленький прицельный круг нарисовался у шеи и начал ненавязчиво мерцать, намекая, куда стоит целиться. Когда я чуть повернул голову к турели, то узнал забавный факт – вместо армейских орудийных систем там стояло нечто неопределённое, выполненное на базе производственного станкового лазера, поглощающего энергию как не в себя и недостаточно мощного, чтобы наносить большой урон военной или чрезмерно бронированной гражданской технике.

Жаль, что брони у нас было маловато.

Вскоре перед мной предстали ворота, а два дроида подошли ко мне вплотную.

– Внимание, неизвестный, вы находитесь на территории Береговой Охраны Балтимора. Вас нет в базе данных, идентификация осложнена. Просим вас оказать содействие а опознании и внесении в базу данных или покинуть данную территорию, – высказался патрульный и стал ждать моего ответа.

– Хорошо, вносите. Если меня сейчас же не пропустят, вышестоящее руководство будет крайне недовольно эффективностью вашей базы, вы будете отключены и переплавлены в ложки для заключённых, в ваши корпусы будут мочиться, а базу переделают в свалку отходов! Немедленно разошлись! – начал я гневную тираду, стараясь запутать относительно слабый ИИ дроидов. Если получится, то у меня будет шанс убрать турели. И проникнуть внутрь.

– Затруднительно. Отправлен запрос на сверку личности... – начал БОГ, но я его резко прервал.

– Ты, тостер глючный, подставляешь персонал базы и самого себя! Если через две минуты я не буду на территории и не приступлю к инспекции, то твоего командира будут ждать печальные последствия! – с этими словами я активировал протокол постановки помех. Запрос жестянки с высокой вероятностью не достигнет терминалов БОБ–ов.

– Затруднительно принять решение. Запрос невозможно отправить... – продолжал дроид, ИИ которого потихоньку закипал.

– Придурковатый БОГ, – я тяжело вздохнул и пошёл внутрь. Второй дроид опустил оружие и отошёл в сторону. От того же, что меня допрашивал, пошла лёгкая дымка.

Я спокойно прошёл мимо обманутой охраны и проник в периметр базы. По состоянию вещей было заметно, что персонал состоит из расслабленных раздолбаев, что нетипично для местных боевиков. Обычно они более собранные, ведь это так важно, делать всё для великой цели устроить потоп планетарных масштабов. Или что они там задумали.

На грузовой площадке покоились неровно уложенные контейнеры. Вокруг них крутились люди в робах техников. Особенно тяжёлые грузы переносили рабочие экзоскелеты, такие, как был у Диала. Было время...

Рядом с контейнерами были выставлены ящики и натянуты маскировочные полотна с функцией «хамелеон». Судя по цветомаркировке, строительные материалы и оборудование для силовых установок.

Вдоль площадки мерно шагали боевики, то и дело поглядывющие по сторонам. Все они были в полных бронекомплектах Береговой Охраны и с, что интересно, обыкновенными армейскими «Косорезами», а не этими вычурными плазмерами Детей Скубы.

Плюс один в копилку вопросов.

В дальнем углу, у гермоворот, ведущих в горный комплекс, выстроилась боевая техника. Почти всё было в разобранном состоянии, но судя по количеству ремонтных дронов, нависших над остовами бронетранспортёров, ненадолго.

Слева от входа на базу был устроен паркинг для глайдеров. Около десятка единиц выстроилось вдоль стен. Рядом с ними стояла пара техников, что-то обсуждающих между собой. Наверняка, состояние и боевую готовность.

Я повернул направо, с целью войти в крепостную стену и захватить лазерную турель.

Турели подобного типа – довольно забавная штука. Это шар с парными лазерными пушками, которые могут спокойно скрыться внутри.

Связано это с тем, что шарообразная турель может перемещаться по трубе, закрытой с двух сторон бронированными люками. Когда сфера подъезжает к одной из сторон стены, люк открывается, и оператор орудий может вести огонь.

Это позволяет нанести удар по противнику в случае прорыва периметра, а форма турели – крутиться во все стороны.

Пока я вспоминал эти особенности, со мной связался лейтенант.

– Хорошо сработано, Данлоп. Осталось провести внутрь нас, – сказал Шим, облегчённо вздыхая.

– Вас тихо или громко? – спросил я, используя вместо микрофона внутришлемный чат.

– Тихо, – ответил лейтенант, добавляя в голос стали.

– Значит сделаю как получится, – брякнул я и выключил чат.

Пройдя несколько метров, мне удалось найти дверь, которую кто-то любезно выделил наклейкой «Территория ограниченного доступа».

Я взобрался по десятку небольших ступенек и открыл дверь. Внутри сидел дежурный в маске, но без шлема, покачиваясь на стуле и с сожалением смотря на пачку сигарет, валяющейся на приборной панели. Столкнувшись со мной взглядом, он чертыхнулся и попытался подхватить с пола плазмер, но я оказался быстрее. Мой кулак врезался в его лицо, и ещё сидящий боевик вместе со стулом повалился на стену. Я разбежался и ударил с замаха ногой по голове. Парень дёрнулся и отключился.

Надеюсь, я ему ничего не сломал.

Нажав на кнопку вызова турели, я скрылся за панелью. Шар потихоньку начал отъезжать, закрылся бронированный люк. Оператор дождался, когда турель остановится и откроется, и вышел.

– Какой болван это сделал?! Турс, ты? – боевик сделал несколько шагов вперёд, и увидел оглушённого. Я выскочил из-за укрытия и как следует ударил оператора плазмером, использовав оружие как дубинку. Тело с раскрашенным носом грохнулось на пол.

Я оперативно забрался в шар и выкатил его ко внешней стене. Два шахтёрских лазера, которые какой-то умник очень аккуратно приделал на место боевых орудий, вылезли из турели на уровне моих коленей.

Внутри было неплохо, по меркам армии – кресло, как у стоматолога, и панель управления. По всем статьям эта турель была на уровне башни бронемашины – полноценный триплекс, внутреннее бронирование, стандартные механизмы управления. Забравшись в кресло и уложив плазмер на колени, я положил руки на подлокотники и обхватил рукояти управления. Крышка, закрывающая кнопку открытия огня на правой рукоятке, была заблаговременно откинута – похоже, этот парень был готов меня испепелить.

Дроиды не заметили изменения и продолжали стоять на воротах и тупить. Вторая турель медленно крутилась, изучая свой сектор обстрела. В неё надо стрелять первой. Так, влево-вправо, чтобы посмотреть вверх – тянешь на себя, чтобы вниз – наоборот. Придётся попривыкнуть.

– Лейтенант, сэр, по моему сигналу рвите когти внутрь, – сказал я, наводя стволы шахтёрских лазеров на шар второй турели. БОГ–и обратили на это внимание и попытались вызвать оператора.

– Что?! Я же сказал – тихо! – рявкнул Шим, но тем не менее потребовал от ребят погрузиться.

– Ну, в вас начнут стрелять не сразу, считайте это за тихо, – ответил я и нажал на кнопку.

Два толстых, с людскую руку, красных луча устремились навстречу второму шару. Столкнувшись с бронёй, лучи начали прожигать свой путь. Оператору не повезло, ведь он подставил самую тонкую часть своей сферы. Лазер вонзился в броню и раскалил её до такой степени, чтотурель лопнула. Но оператор успел выскочить и пропасть в крепостной стене. Я, не убирая пальца с кнопки, повернул орудия на дроидов и сжёг их к чёрту.

Грузовик с цистерной набрал скорость и пронёсся мимо. Я нажал на кнопку, перехода и сфера, спрятав оружие, откатилась на внутреннюю сторону стены. Люк открылся, и мой шарик смерти ощетинился лазерами.

Вооружённые до зубов и агрессивные колпехи выгрузились из грузовика и сразу же открыли огонь по наиболее опасным боевикам. Ну, то есть по тем, у кого было оружие. Бойцы Береговой Охраны не были готовы к нападению, и первый десяток свалился практически моментально.

– Поласки, Фордж, прикрыть Данлопа! Данлоп, жги! Остальные – прорываемся к воротам! – прокричал свой приказ Шим, на ходу отстреливаясь из плазмера. Агрессивно светящиеся импульсы будто сами наводились на цели, желая впиться в них, врезаться, поглотить. Как хищные твари.

Я лишь только послушно нажал на кнопку. Шахтёрские лазеры внесли свою лепту в творящийся хаос – два красных луча, разрезающие всё на своём пути, заставили многих попросту разбегаться в стороны. Но были и смелые, открывшие ответный огонь. Кто-то добрался до фазовых пушек, и готовился палить в наступающих. Мне приходилось оперативно избавляться от умников. Через полминуты мне надоело и я стал просто прожаривать эти пушки, чтобы за них никто не мог встать.

Одному из техников всё-таки удалось это сделать, и он разрядил кассету снарядов прямо в наступающих. Когда я навёл свою лазерную турель на орудие, то там уже никого не было.

Хитрый жук.

Махнув рукой, я собирался повернуть орудие в сторону глайдеров, но тут моя сфера начала двигаться. Я удивился и быстро отлип от рукояток. Мои руки потянулись к «Косорезу», но было поздно. Дверь, ведущую внутрь турели, открыли. На меня смотрело два бластера, удерживаемых техниками. Оба посмотрели на меня с нескрываемым удивлением, и на секунду замешкались.

Мне хватило времени, чтобы подхватить свой плазмер, и услышать очередь.

Тела техников повалились на пол. С их спин сходила дымка от попадания импульсов. Из-за угла возникли лыбящийся Поласки и слегка запыхавшийся Фордж.

– Вылезай из своего гроба, лейтенант уже подбирается к воротам, надо догонять. Понимаю, место насиженное, в скорлупке хорошо, но пора родиться, причём сразу взрослым петухом. Труба зовёт, – хмыкнул Поласки и резко вжался в стену, прячась от нескольких импульсов. Вслед за ним спрятался Фордж.

Я залёг, пользуясь небольшим выступом, как опорой для плазмера и укрытием. В коридоре с дальнего конца возникли боевики. Двое, в неполном доспехе, явно удивлённые неожиданной атакой. На их лицах читалось такое же недоумение, что и у техников. Но тем не менее, огонь по нам они открыли.

Я прицелился и нажал на спусковой крючок. Тройка агрессивно-синих импульсов ударилась в стену и обожгла одного из бойцов. Боевики попытались ответить, но в нашу перестрелку включились Поласки и Фордж. Плазменные шары летали по всему коридору, прожигая стены, потолок, пол, оставляя свой огненный след на всём чего касались.

Фордж потянулся к подсумку и вытянул из него шарик осколочной гранаты. Кивнув мне и дёрнув за штанину напарника, колпех пригнулся и подбросил снаряд к противнику. Шарик ударился об потолок и скатился по стене прямо под ноги противнику. Оба бросились к той двери, из которой появились, но тут же были встречены плазменным огнём.

Раздался взрыв. Осколки вспороли одежду и кожу двух боевиков, разрезали на части, превратили ноги в кровавый фарш. Стараясь не обращать внимания на это зрелище, мы покинули крепостную стену.

Снаружи был огненный ад. Многие контейнеры и ящики на грузовой площадке взорвались, и теперь полыхали. В небо тянулся столб чёрного дыма. Рядом валялись обгорелые или простреленные тела техников и солдат. По площадке растекалась лужа топлива, по которой тянулась полоса рыжего пламени.

Глайдеры противника, по крайней мере, те, что остались, метались в воздухе и обстреливали наших товарищей. В ответ веером устремлялись в небо синие импульсы армейских «Косорезов».

Поласки рванул напролом, махнув нам рукой. Мы с Форджем переглянулись и побежали за ним.

Увидевшие это боевики сразу же открыли по нам огонь. Прибавивший скорости Фордж прижал шлем к голове и закричал. Его напарник чуть сбавил темп, чтобы отпустить несколько очередей и продолжить бежать. Я на ходу разрядил магазин в сторону врага, но ни в кого, естественно, не попал.

– Мы вскрыли ворота! Бегом, бегом, бегом! – прокричал лейтенант, отстреливаясь от наступающих. Выглядел отряд неважно: Дос тащил одного из наших на плечах, Факир помогал раненому Грациани забраться внутрь, Фирс, кажется, валялся в кузове, но в сознании, ибо он размахивал бластером и стрелял куда получится. С края стекало что-то красное.

Грузовик медленно катился к открытым дверям, а мы стремительно приближались к своим. В нас начали стрелять всё активнее, запах горелого металла был ближе и ближе, ноги заплетались. Поласки на ходу перезарядил «Косорез» и снова стрелял, пропуская нас с Форджем вперёд. Лейтенант машет нам, держа плазмер в одной руке. Оружие болталось, но продолжало плеваться плазмой в направлении противника.

И вдруг, Фордж резко падает, заваливаясь налево. Плазмер выпадает из его рук и бьётся об бетон. Неожиданно, прямо передо мной загорается белая вспышка, и я теряю сознание.

Глава 21: Красавчик Джек, часть первая: God & Guns

Фронтир - место, где живёт большинство. Это большинство вынуждено бороться за жизнь со всеми опасностями, которые могут встретиться на пути. С непогодой. С местной фауной. С мутантами. Всё, что населяет Фронтир, является врагом и другом одновременно. Никто не делает однозначных выводов о здешних людях и земле, ведь это может стать непоправимой ошибкой. А может быть, и последней.

Но это всё ещё не Дикий Запад. Там была своя атмосфера первооткрывателя в новых краях, заходящего за край известного ранее. Человека, который сам вынужден создавать правила для здешних земель. Покорителя дальних рубежей, извечно тянущегося к горизонту. В этом чувствовалась та самая свобода, которую люди воспевали на протяжении своих жизней. Свобода выбора и воли - ты можешь пойти туда, куда тебе хочется, сделать то, что хочется. Твоё единственное ограничение - ты сам, ведь только твоими руками творится твоё будущее.

Больше всего Фронтир похож на Дикий Запад периода его заката. Технологии не стоят на месте, и пустоши пронизывает сеть магистралей. Вдоль покрытых пылью дорог шеренгой стоят столбы, тянущиеся между городами. Да, в наше время в них нет нужды - небольшая электростанция есть везде, и потому пара мобильных генераторов способна питать целое поселение на протяжении его существования. Даже если бросить всё, что построено, по вечерам в опустевших домах будет загораться свет, а из генераторной будет исходить мерное гудение роторов и писк датчиков в рубке управления.

Каждое поселение Фронтира похоже на пригодный к использованию рудимент - оно живёт своей жизнью, но всё равно подключено к единой системе. Его можно использовать ей на пользу. Этот рудимент может быть жемчужиной среди органов системы. При этом его потеря не сильно отразится на ней, будто бы и не было этой точки на голографической карте.

Политика Колониального Союза по отношению к Фронтирам весьма прозрачна – «вы здесь живёте, и должны быть нам благодарны. Вот только ваши проблемы – не наши. Отдувайтесь сами».

Вот и приходится отдуваться всеми способами, до которых можно догадаться.

И всё бы ничего, но кроме довольно безразличного отношения к основному источнику солдат для планетарного ополчения и Колониальной Пехоты, Фронтир буквально душат ограничивающими законами. Удавка запретов натянута на шее большинства человеческого населения за границей муравейников, и с каждым годом всё сложнее нащупать пульс.

В первую очередь, жизнь осложняют законы об оружии – не более трёх стволов на семью вне зависимости от количества лиц и поколений, достатка и статуса, профессии и заслуг. При этом все они должны быть лицензированы и чипированы. Только одну единицу оружия, не важно, огнестрельного, плазменного или лазерного, можно записать в бессрочную семейную лицензию, позволяющую зачислить это самое оружие в ряд семейных реликвий.

Однако, сменить оружие по этой лицензии нельзя. По крайней мере, на нашей планете прецедентов не было, и во многих городах и посёлках хранились пистолеты, ружья и дробовики многосотлетней давности. Многие не работали и годились только для того, чтобы висеть на стене и обвисать байками и историями, покрываться пылью и забываться. А какие-то, наоборот, были готовы к бою, но использовали устаревшие батареи или боеприпасы, которые можно найти только через чёрный рынок. Как вы могли догадаться, это не шибко легально.

Впрочем, всем было на это наплевать. Нелегальщиной промышляли многие, ибо только так, в обход всех формальностей, которые навязал Союз, можно было жить на уровне чуть выше прожиточного минимума. В эту плеяду махинаций и обманок попал в том числе и я. Тогда шёл второй год моей работы на Диала. Да, в основном мы работали официально, как бригада разнорабочих, выполняя разгрузку-погрузку и доставку в разные части планеты, благо, старый континентальник позволял перемещаться почти комфортно.

Но при этом этот хряк преспокойно брал заказы на перевоз контрабанды, из-за чего регулярно влипал в различные ситуации. Довольно опасные. До стрельбы доходило не то чтобы часто, но в свои шестнадцать я умело обращался с лазерными пистолетами и укороченными ружьями, вроде лупары.

Мама об этом знала и не пыталась остановить. Она знала, как живут на Фронтире, ведь сама была такой же. И я только рад тому, что за свою молодость она заработала репутацию опасного стрелка. Иначе бы быстро стал сиротой.

Так вот, возвращаясь к Диалу. Как-то раз он умудрился связаться с держателем игорного притона в центральном муравейнике, «предпринимателем» по прозвищу «Красавчик Джек». Звали его по-другому, но имя уже забылось. Задания были банальнее некуда – перевезти одну нелегальщину оттуда туда, спереть что-то с неохраняемой территории, или тому подобное. Проще говоря, челночная работа. Зато относительно безопасная.

Правда, были и случаи, когда наш континентальник становился полем боя, инструментом побега или даже разменной монетой.

Вот только в этом случае он играл все роли одновременно.

В общем, Брендан заключил договор с трестом горнодобытчиков, по которому должен был перевести с завода пару десятков ящиков шахтёрского оборудования и четыре генератора. Учитывая, что заказ занимал большую часть кузова, но не весь, Диал взял ещё несколько, на мелкие грузы вроде блоков питания, поливочные системы и ещё одну хрень, о которой заказчик особо не распространялся, просто пихнул деньги и скрылся, скинув на датапад борова точку доставки. Диал сначала громко возмущался, но потом махнул рукой и послал меня разгружать.

Пока Брендан сидел в кабине и хлестал холодное пиво, я должен был залезть в грузовой экзоскелет и закинуть в кузов то, о чём договорился боров. Это означало, что мне предстоит пройти полторы сотни метров, прячась от солнца в маленькой тени, чтобы потом открыть дверь, забраться в экзоскелет и нагружать и без того ломаные сервомоторы, которым работа противопоказана. А почему противопоказана? А потому что их около двух недель назад прострелили из плазменной винтовки, и Диал, жмот, отказался покупать новые. В итоге мне приходится очень аккуратно распределять нагрузку и орать на босса, когда он берёт избыточно тяжёлые заказы.

И мне не повезло – за континентальником пряталась цистерна четыре на шесть, с виду довольно тяжёлая. Она была обтянута плёнкой и тряпицей, а лицом ко мне был знак, затянутый чёрной изолентой. Пыльная и грязная.

Зато, за неё заплатили. Так что придётся погрузить её и укатиться с боровом в закат.

Я подошёл к пульту и нажал на кнопку. Большая дверь начала тихонько подниматься, открывая грузовой отсек континентальника. Металл складывался гармошкой, и вскоре я мог спокойно подтянуться и оказаться внутри.

Одна из тех причин, по которым данный тип грузовиков получил своё название – габариты. Континентальники – поистине монструозный транспорт. Полторы сотни метров длины грузового отсека и десять – жилого. Высота двухэтажного дома. Ширина – десять метров с хвостом. Во внутреннем пространстве можно перевозить танковые взводы или роту солдат.

Видавший виды экзоскелет ждал меня прямо у входа. Я повернулся спиной и медленно поднял ногу, чтобы встать на платформу. Когда я почувствовал контакт подошвы с холодным металлом, то поставил вторую ногу и встал ровно. Осталось вложить руки в скелетные рукава и взяться за манипуляторы.

Окончив процедуру запуска, я аккуратно спустился на бетон дороги и присмотрелся к цистерне, чтобы решить, где взяться. Особого смысла в этом не было, ведь это был, мать его, цилиндр. Но тем не менее, я нашёл подобие выступов, и схватился за них. Оперев цистерну на корпус экзоскелета, я повернулся боком, и пошёл к континентальнику. Предстоял самый сложный этап – загрузить цистерну внутрь.

Пользуясь своим экзоскелетом как опорой, я прислонился к борту грузовика и начал медленно выпрямляться. Днище цистерны со скрежетом начало двигаться внутрь. Я облегчённо вздохнул и толкнул цистерну внутрь, после чего забрался внутрь сам. Приставив груз к стене, я активировал магниты и на всякий случай зацепил ремнями.

Вернув на своё место экзоскелет, я спрыгнул на пыльный бетон дороги и нажал на кнопку закрытия кузова. Дождавшись, когда гармошка превратится в монолитную пластину, я пошёл обратно в кабину.

Оттуда неслось что-то матерное, под бойкую игру на гитаре. Всему этому Диал пытался подпевать, причём выходило у него неплохо... В цитировании матерных выражений. В остальном он звучал как раненый мутант.

Я усмехнулся и покачал головой. Опять он нажрался вусмерть и устроил бардак. А ведь казалось бы, меня не было всего минут пять, от силы. Поразмыслив, я махнул рукой на попытку забраться в кабину с первого этажа и полез по лестнице.

Как только я открыл дверь, в мою сторону полетела пустая бутылка из-под пива. Она ударилась о бетон и разбилась на пару десятков осколков.

– Драть вас в гузно, мутанторы грёбаные! Живым не дамся! – верещал Диал, пытаясь своими сардельками открыть бардачок и достать оттуда пистолет. В это время я, чудом увернувшийся от снаряда, залез на место водителя, закрыл дверь и с размаху влепил боссу пощёчину.

– Да ты офонарел, малой! – рявкнул на меня покачивающийся на своём месте Брендан. Польза от моей пощёчины была точно – взгляд стал на йоту осмысленней.

– Сами офонарели, босс! Нажрались, как всегда, водить кто должен? Я? Мне по закону не положено. И так с этим улыбчивым Джеком связались, так нет, хотите загреметь за пьяное вождение и меня без будущего оставить! – начал я его отчитывать, не без удовольствия смотря на то, как он хватает ртом воздух, но по пьяни не способный связать пару слов.

Я потянулся к подлокотнику, открыл его, достал медицинский пистолет, вложил ампулу с отрезвляющим составом, прицелился и выстрелил. Игла вонзилась в руку Диала, и состав вошёл в контакт с кровью. Брендан вынул ампулу вместе с иглой и бросил себе под ноги.

Мусора стало больше.

Но хотя бы этот боров в норму пришёл.

Пока Диал стонал от головной боли, которая была побочным эффектом лекарства, я завёл континентальник и потихоньку начал выводить нас на дорогу. Загорелся центральный экранчик встроенного компьютера, на котором возникла карта. Нажав на сенсорную кнопку, я включил второй экран, поменьше, и в списке документов нашёл список заказов. Я решил отдавать по глубине их загрузки, то есть первым делом избавиться от цистерны. Мне показалось, что это хорошая идея. Тем более, Брендан не мог ничего оспорить.

Вышло довольно удачно – просто прокатиться по прямой в течение трёх часов, если верить компьютеру. Щёлкнув тумблером, я отдал управление автопилоту. Теперь у меня три часа, которые нужно потратить, желательно с пользой. Я аккуратно слез с водительского кресла и, переступая через мусор, спустился вниз.

Первый этаж континентальника можно сравнить с небольшой комнатой на двоих – дублированная мебель по оба борта и общий диванчик со столом в центре. Этакая общага, только богатая. Я подошёл к своей кровати и наступил на педаль, выпирающую из-под днища. Верхняя половина со встроенным матрасом начала подниматься, предоставляя взору скрытый арсенал. Несколько пистолетов, одна лазерная винтовка и боеприпасы, которые располагались в зарядных ячейках.

Я потянулся к своей гордости и любимчику – лазерному револьверу Нью-Денвер Айрон, рукоятка которого была сделана из редкого в наших местах дерева вишнёвого оттенка. Я всегда работал с ним очень аккуратно, постоянно обслуживал и вообще старался особо не доставать, кроме как полюбоваться его красотой. Из-за принципа его работы стрелять было довольно дёшево, но всё равно, он слишком мне нравился в чистом виде. Рядом с ним находилась заводская упаковка боеприпасов. Я аккуратно подцепил крышку пальцем и вытащил один из цилиндриков. Внутри находился одноразовый источник заряда, который инициировался ударом курка по кнопке. Из цилиндра вылетает пучок маломощных лучей, которые проходят сквозь фокусирующие линзы и усиливаются. В итоге ствол покидает вполне себе достойный снаряд, способный пробить лёгкий бронежилет.

Меня не покидало одно чувство... Чувство того, что скоро дела будут худо. Поэтому я аккуратно снял револьвер и уложил в кобуру, которая никогда не покидает моего пояса. Рядом с боеприпасами лежали готовые, снаряженные шестизарядники. Я взял парочку и сложил в прямоугольный патронташ, находящийся прямо под левой рукой. Затем я вскрыл цинковку с дробью и ссыпал около десятка шелл в соседний, такого же размера брезентовый подсумок. После этого я закрыл коробки боеприпасов и опустил верх кровати. Всё, будто и не было небольшого арсенала.

Я присел на диванчик и вытащил из кобуры револьвер. Обхватив резную рукоять, я начал крутить орудие смерти под светом лампы. Та грань, на которую падали исходящие от лампочки лучи, начинала ярко блестеть и переливаться. Это порадовало – значит, я хорошо его протёр и почистил.

– Налюбовался, балабол? – спросил Диал, медленно спускавшийся по лестнице. Одной рукой он держался за перила, а другой мерно помахивал, балансируя на маленьких ступенях. Тихо ворча, он прошёл мимо меня и открыл холодильник. Достав оттуда пакет со льдом, он приложил его к виску и плюхнулся на кровать, – Больно много внимания для одного ствола.

– Этот револьвер только такого и заслуживает, – парировал я, убирая пистолет в кобуру, – Он слишком хорош.

– Тьфу на тебя... Аааргх... – простонал Брендан, – Нельзя было сделать так, чтобы без похмелья, едрись оно с перегрузкой?..

– Можно, но стоит такое в три раза дороже, босс, – сказал я, и покачал головой, – Хотите, чтобы не болело, выделяйте деньги.

– Ну тебя, подпердыша, с твоими нотация-а-а-а...

Я саркастически хмыкнул. Наверняка сейчас начнёт просить пива или чего покрепче. Мне лишь нужно ему отказать. Прекратив продавливать дыру в старом диване, я поднялся и подошёл к холодильнику. Внутри была пластиковая бутылка с апельсиновым соком. Я отвинтил крышку и опрокинул бутыль. Холодная ярко-жёлтая жидкость полилась по горлу, расслабляя и делая жизнь проще. Думал выразил своё пренебрежение к моим действиям протяжным стоном. Вытянув свою руку ко мне, он попросил:

– Пи-и-и-ива...

Я демонстративно продолжил пить, и только когда бутылка наполовину опустела, завинтил крышку и убрал бутыль в холодильник. Брендан двигал пальцами в ожидании холодной жести банки. Я хлопнул дверцей холодильника, и, пройдя мимо, поднялся обратно в кабину.

Мимо проносились пейзажи покорённого пустыря – дикие пески прерывала бетонная магистраль. Вдоль неё тянулись столбы с натянутыми проводами. Сквозь выцветший и потрескавшийся за десятилетия бетон прорастали мелкие стебли. Те, что покрупнее, давили массивные колёса континентальника.

Вдали, на дикой территории, росли кустарники и хрупкие деревца. Отшлифованные временем и песками валуны блестели на полуденном солнце. Где-то вдалеке тянулась ветка монорельса. Холмы и небольшие горы пересекали горизонт. Яркое, такое живое голубое небо высилось над грязным, полумёртвым Фронтиром.

Я уселся на водительское место и подтянул к себе планшет с панели управления. Экран задорно светился в ожидании команд. Я открыл плейлист с музыкой и вяло пролистал его. Десятки песен в старых добрых жанрах рок и кантри. Мелькнул старик Тревис Тритт, который был известен... Много сотен лет назад. Решив, что искать в этом списке что-то своё мне лень, я ткнул в кнопку случайного порядка.

Говорят, что подобное нужно слушать на оригинале, на стареньком английском, а не переделки на общем. Я с этим согласен. Из динамиков прозвучал мужской голос:

– Last time I heard this politician...

Я сразу узнал, что это – «God & Guns». Бог и пушки, если по-нашему. По моему лицу растянулась блаженная улыбка.

Я нащупал рычаг и потянул на себя, опуская спинку водительского кресла. Стоило мне оказаться в полулежачем положении, музыка заиграла чуть громче.

– God and gu-u-uns, keep us stro-o-ong...

Я погрузился в лёгкую дрёму, обдумывая свои же слова о том, что три часа надо провести с пользой.

***

Разбудила меня упавшая на голову сумка. Я дёрнулся и вяло разлепил глаза. Под мою ругань сумка улетела на место Диала. Интересовал меня один вопрос – как она на меня упала, ведь находилась на полке?

Континентальник ощутимо тряхнуло. Я вскочил и глянул в окно.

Рядом с бетонкой катилось три пикапа. На одном из них стоял массивный крупнокалиберный пулемёт, скорее всего, старый военный образец. Он обстреливал кабину короткими очередями, но толстый корпус терпел, пусть и с натяжкой. Рядом гнала ещё парочка, но приспособленная под доставку бойцов – несколько бандитов тратили боеприпасы на пуленепробиваемые окна, о свойствах которых не подозревали. Водители старались держаться свои машины ровно, но всё равно были вынуждены вилять, чтобы не врезаться в камни или покосившиеся столбы.

Меня переполнял азарт и интерес вперемешку со страхом. Настоящая погоня! Как в вестернах! Мы на дилижансе, и за нами гонятся головорезы.

Я выхватил из кобуры револьвер и потянулся к окну. Стекло медленно опустилось. Теперь можно было открыть огонь. Я взвёл курок и начал целиться в водителя пикапа с пулемётом. Стрелок продолжал поддерживать своих товарищей в обстреле первого этажа. Транспорт ушёл в манёвр, огибая валун. Я дождался, когда он вернётся в стабильное положение, и выстрелил. Курок ударил по кнопке, чуть утопленной в гильзе. Пучок начал преобразовываться в единый, и уже через мгновение ствол покинул красный луч. Он расплавил стекло, решётку, водительское кресло и подпалил левое плечо водителя. Тот что-то прокричал, и пулемётчик повернул ствол в мою сторону. Я закрыл окно и пригнулся. Пятидесятый калибр врезался в дверь и стекло, превращая их в решето. Я перекатился к лестнице и сполз на первый этаж, где Диал заряжал ворованный плазмер. Кажется, он называется «Косорез». Увидев меня, босс молча бросил плазмер мне и вытащил винтовку рычажного действия.

В этот же момент зазвонил настольный коммуникатор. Брендан ударил кулаком по кнопке вызова. Возникла голограмма улыбающегося мужчины. На нём были широкие синие джинсы и коричневая кожаная куртка с высоким воротником, накинутая поверх белой рубашки. На бедре висела кобура. На кармане рубашки болтались солнечные очки. На руки были натянуты беспалые перчатки. Многие одеваются подобным образом, но выделяла этого человека другая черта.

Дебильная причёска.

– Диал, друг мой, что там у тебя происходит? – спросил Красавчик Джек. Его голос сочился ехидством, – Дорога плохая?

– Джек, ты не вовремя, – бросил Диал, перекидывая через плечо бандольеру, – Перезвони попозже.

– Сейчас лучшее время для разговора, на мой взгляд. О, и твой патрон тут, – увидев меня с револьвером в руке, Джек отвесил шутливый поклон, – Останови грузовик, Брендан. Не порти своё имущество. И моё тоже.

– Ты на что намекаешь?! – проревел мой босс, злобно выпучив глаза.

– На то, что подгонять оружие посильнее мне не хочется. Остановись и мы решим дело мирно. Я даже тебе денег отстегну, – заявил Красавчик Джек, чуть повернув голову набок и помахав указательным пальцем.

– Обойдёшься, деньгосос ушлый! – рявкнул Диал, приблизившись к голограмме практически вплотную.

Я смотрел на это до тех пор, пока кабину не тряхнуло ещё раз. Похоже, что мне стоит заняться обороной.

Плазмер был для меня новинкой. Слишком крутая уж штука, дорогая как чёрт и редкая в наших краях. Тем более, армейской модели. Повертев его в руках, я примерно понял, где и на что нажимать. Вроде бы.

– Чтобы стрелять, нажимай на крючок у рукоятки. И да, отверстием на себя, не перепутай! – заметил Джек с усмешкой, игнорируя брань Диала. Я показал ему средний палец и открыл одно из окон.

Бандиты Красавчика подошли ближе, и один готовился прыгать к двери. Я выставил ствол из открытого окна и выпустил очередь. Небольшая отдача ударила в плечо. Синие шары вылетели из ствола. Когда они коснулись тела головореза, то прожгли в нём несколько дырок. Мертвец свалился в кузов, на своих соратников, а я выпучил глаза. Так вот, чем воюют гордые защитники человечества. Страшная штука. Не дожидаясь прихода бандитов в нормальное состояние, я прицелился в водителя и начал стрелять. Снаряды прожгли металл и прикончили того, кто попытался выйти из боя. Машина, потерявшая контроль, врезалась в столб и задымилась, оставаясь позади.

Пикап с пулемётом продолжил гнать за континентальником, в то время как второй, с бойцами на борту, сбавил ход и пропал из виду. Побледневший Диал повернулся ко мне и сказал:

– Мелкий, дуй в грузовой. Бегом!

Глава 22: Красавчик Джек, часть вторая: T-R-О-U-B-L-E

Автоматическая дверь открылась, позволяя мне войти в гибкий шланг, соединяющий кабину и грузовой отсек. Я заскочил в тёмное помещение и стал обшаривать стену в поисках выключателя. Вдалеке, по ту сторону грузового отсека, слышались шаги.

Я задумался о том, что им может быть нужно. Сам Диал? Нет, тогда бы они действовали мягче. Значит, что-то из груза. Шахтёрское оборудование? Да ну, Джек, конечно, ублюдок, но не безмозглый мародёр. Всю эту хрень он может добыть и сам, не понеся убытков. Даже генераторы. Прочие мелочи я даже не рассматриваю, ибо ему они не нужны в принципе.

Осталась одна вещь, которая была в грузовом отсеке и могла заинтересовать Красавчика Джека.

Цистерна.

Я нащупал кнопки выключателя и включил свет. Люминесцентные лампы, установленные на стыке стен и потолка, осветили внутреннее убранство грузового отсека. С обратной стороны разнеслись громкие маты.

– Ускоряемся! – прокричали с той стороны, а кто-то начал топать в мою сторону. На моём лбу выступила испарина, сердце сжалось и дезертировало в пятки. Я сдал плазмер и начал медленно идти вперёд. Руки тряслись, а глаза медленно бегали из стороны в сторону.

И вы не можете меня ни в чём обвинить! Пока я был в кабине, отстреливался из окон, а на фоне была дикая пустошь, это было... Романтично, что ли. Так, как я мечтал.

А потом мне дали в руки плазмер, который классическую смерть посреди песка, во время погони, превратил в мясорубку. И теперь я в замкнутом помещении, с несколькими бандитами, для которых я вооружённый ребёнок. Да что тут говорить, я и есть вооружённый ребёнок! Шестнадцать не возраст.

Я повернул за угол одного из ящиков, и увидел мужчину в форме бежевого цвета. На нём был бронежилет, очки для сварки и тряпка на лице. В руках у него был автоматический пистолет. Увидев меня, он выпучил глаза и заговорил:

– Эй, паца-а-ан! Отдай-ка ствол большому доброму дяде, – бандит начал приближаться ко мне, медленно поднимая ствол пистолета, – Не игрушка это. Отдай.

Я нажал на спусковой крючок. Лёгкий полумрак коридора, сделанного из ящиков и контейнеров, осветили синие шары плазмы. Мужчина вскрикнул, когда импульсы прожгли дыру у него в животе, а обожжённые органы вместе с кровавым фаршем начали вытекать из его тела. Труп с грохотом повалился на пол. Я не выдержал, и меня скрутило.

Никогда не видел подобного. Неужели можно сделать ТАКОЕ, чтобы убивать людей?

Когда мне стало немного легче, а завтрак покинул организм, я пошёл дальше. Руки тряслись сильнее, и меня, кажется, ещё немного мутило. Я опёрся на стенку, направив ствол вперёд себя. Рукоять скользила во влажной руке.

Мне было страшно. Адреналин прошёл.

У меня не было опыта участия в таком! Обычно я был вместе с Диалом, мы были в укрытии, светло вокруг, врагов немного... Да и я на подтанцовке, как говорил Брендан. А тут – сам себе подтанцовка, подпевка и солист. У меня в руках – отвратительное оружие, без которого я сдохну. Передо мной – бандиты, которые хотят меня убить.

Я вышел к открытой гаражной двери. Один из бандитов, забравшись в мой экзоскелет, пытался отцепить цистерну, а второй стоял на стрёме. Увидев меня, он выстрелил из автоматической винтовки. Десяток пуль полетел в мою сторону и со звоном ударился об контейнер. Я взвизгнул и упал на задницу. Мужик выскочил, чтобы добить меня, и тут я открыл огонь. Шары плазмы проели верхнюю часть его головы, превратили в ничто череп, оставив нижнюю челюсть. Труп начал падать на меня, и я отскочил в сторону.

Не дожидаясь чуда, я выбежал навстречу экзоскелету. Тощий бандит с жидкой седой бородёнкой посмотрел на меня и со словами «Кыш, заморыш!» вырвал плазмер из рук. Он махнул рукой и выбросил моё оружие в пустыню.

– Тебе помочь свалить или сам? – мужчина улыбнулся во все кривые тридцать один, и начал медленно подходить ко мне, – Иди сюда, мелочь, иди сюда!

Я вытащил из кобуры револьвер, взвёл его выстрелил в живот бандита. Лазерный луч прошил его насквозь, вместе с блоком управления. Я взвёл револьвер ещё раз и снова выстрелил, но чуть выше. Красная линия ударила в шею, и тело в ставшем грудой металла экзоскелете попятилось на край. Ещё мгновение, и труп вываливается на пустырь. Водитель пикапа, что держался рядом, отъезжает и пропадает из виду.

Я медленно поднялся, держа полуразряженный револьвер наготове, и подошёл к цистерне. Бандиты сняли часть страховочных ремней, но не поняли, как отключить магнитный захват. Зато сняли мусор, который на ней был, и подтёрли краску.

На цистерне был нарисован знак биологической опасности, а рядом – странный символ с литерами «ДС». Я отшатнулся и нервно сглотнул. Биологическое оружие, мать его!

У нас на борту биологическое оружие. Классно. Всю жизнь мечтал перевозить нелегальные товары и сражаться из-за них за свою жизнь с бандитами.

Я подошёл к пульту на стене и нажал кнопку экстренной блокировки. Гаражная дверь опустилась, а за ней – защитная заслонка. Теперь можно открыть только изнутри. После этого я кое-как дошёл до кабины, обойдя окровавленные, изуродованные тела. Жуткое зрелище.

Диал сидел на диване, пока дрон-автодок обрабатывал его раны. Одна из стен и дверь были в хлам. Моя кровать была раскурочена, но арсенал, благо, уцелел. Пол был усыпан гильзами. Простреленный полицейский шлем валялся в углу.

– Зачистил их, парень? Не в лифте родился? – спросил в своей привычной манере Диал, но намного мягче, чем мог бы.

– В грузовом отсеке два трупа, экзоскелет в утиль. Плазмер тоже утерян, – со вздохом заметил я, залезая в холодильник. Оказалось, что и ему прилетела плюха пятидесятого калибра – задняя стенка была пробита насквозь, и остатки пива моего босса растекались по полкам. Услышав это, он тяжело вздохнул и выругался. Я взял початую бутылку сока и залил в себя её содержимое. Когда жидкость кончилась, я завинтил крышку и поставил бутылку обратно.

Диал отмахнулся от автодока, который начал зачитывать отчёт, и навис над столом. На его лице читались злоба и напряжённость. Он забрался в карман клетчатой рубахи и выудил оттуда пачку сигарет. Сунув одну из них в рот, Брендан поджёг её зажигалкой и затянулся. Серый дым полетел вверх.

– Мы в заднице, паря. Ты, как я понимаю, допёр, чего этим остолопожопым нужно? – спросил босс, набирая номер на панели.

– Цистерна с биологическим оружием? – вопросительно ответил я, кивая в сторону грузового отсека.

– С чем-чем?! – вскрикнул Диал, оторвавшись от набора числовой комбинации.

– Ну... Э...

– Не мямли, балабол. Повтори!

– На цистерне знак биологической опасности и какие-то странные символы.

– Драть вас в гузно через прогиб... На что я подписался... Кхм. Ладно, – проворчал Брендан, ткнул в пару кнопок и нажал на вызов. Вскоре возникла голограмма Джека. Он явно был доволен чем-то, – Так, подпердыш, слушай сюда. Я тебе нихрена не дам. Клиент дал место, я на место отвожу.

– О, дорогой друг! Я не претендую на товар как вор, – картинно оскорбился Красавчик, после чего скрестил руки на груди и продолжил, – Я претендую на товар как клиент. И я хочу забрать своё.

– Что значит клиент, лисья морда? Чтобы ты и купил что-то легально, Джек?

– Ты говоришь о каком-то другом Джеке, друг мой. Но мне и правда нужна эта цистерна, а единственным курьером поблизости был ты, Брендан.

– Тогда почему твои головорезы пытались отобрать цистерну силой, а?! – не выдержал и крикнул я. Диал покачал головой, а Джек повернулся ко мне и усмехнулся.

– Какой боевой малый. Ладно, отвечу. Знаешь, как работает доставка пиццы? – спросил меня Красавчик, из-за чего я встал в ступор на минуту, пытаясь понять, к чему он клонит. В итоге я сдержанно кивнул, – Так вот. За задержку после получаса доставка бесплатная.

– Э... – я честно не оценил юмора и дошло до меня не сразу, но когда дошло, я показал бандиту средний палец. Он рассмеялся и снова повернулся к Диалу.

– Смотри, Брендан. Мне нужна эта цистерна. Довези её до места, и мы в расчёте. Я даже не стану брать компенсацию за порчу моего имущества.

–А я вот возьму. Спасибо за испорченную кабину, мудозвон.

– Ха, ты уже её получил. Ко мне вернулась всего лишь одна машина из трёх. Сам их перестрелял? – усмехнулся Красавчик Джек, вытаскивая из кармана красно-белую упаковку сигарет.

– Пацан. Ладно, Джек, я привезу цистерну, – начал Диал спокойным тоном, – Вот только не тебе, ублюдку.

– Я так не играю. Конец связи, Брендан.

Голограмма Джека пропала, а мой босс ударил кулаком по столу. От него прямо веяло раздражением и злостью. Я опустился на диван и стал ждать каких-то инструкций от Диала, параллельно успокаиваясь. Адреналин от перестрелки прошёл.

– Так, – буркнул Брендан, включая голографическую карту, – через полкилометра у нас заправка с закусочной, точка встречи с клиентом – через полтора. Ближайшее полицейское управление – через три. Это плохо, похоже, мимо Джека мы не проскочим.

Я подошёл ближе к карте и полностью согласился с Диалом. Ситуация дрянь.

– Так, пацан, перезаряди револьвер, и возьми свой дробовичок.

– А что будет? – спросил я, параллельно приступив к выполнению указаний босса.

– Лично мне – кофе и яблочный пирог, тебе возьму гамбургер, – с улыбкой сказал Диал, отправляясь в кабину, – А потом мы перестреляем пару десятков говнюков.

***

Закусочная «Цыпочки Бэтси» встретила нас покосившейся и выцветшей вывеской, пыльным паркингом с ржавыми бортами и несколькими гравикарами на нём. Вдоль стены стояла группа колёсных байков, древних как первые колонизаторы. Позади здания закусочной виднелась заправка с яркой рыжей надписью «Драйверс» на козырьке. Мимо заправочных станций шагал дроид-смотритель, который отвечал как за оплату топлива, так и за безопасность. Поверх угловатого корпуса была кое-как натянута красная форменная жилетка, а кепка с фирменной надписью была примотана изолентой.

Диал покинул континентальник первым, и, дождавшись, когда я возьму лупару и выйду, запер двери и включил систему безопасности. Мы подошли к двери в закусочную и вошли внутрь.

Пара мелких вентиляторов вяло крутилась на потолке, вися там больше для атмосферы, чем для пользы. Вдоль широких окон стояли сидения с мягкой обивкой и высокими спинками. Имитирующие дерево столы ломились от еды и кружек с напитками. Улыбчивая фигуристая официантка мелькала между посетителями, собирая и отдавая заказы. Короткая розовая юбка подскакивала каждый раз, когда она делала излишне резкое движение. Белый фартук, несмотря на специфику заведения и посетителей, оставался кристально чистым. Мой взгляд следовал за ней, совершенно не слушаясь притихшего, агонизирующего голоса разума.

Неожиданно заболел затылок. Я обернулся и увидел Брендана, который убирал руку после подзатыльника.

– Мы жрать, а не девственности тебя лишать, – бросил он, проходя к стойке, – Плюхайся.

Я закатил глаза и сел на барный стул, который, пусть и со скрипом, но крутился. К нам тут же подошла дородная женщина с вычурной причёской, которая, наверное, и есть та самая Бэтси.

– Привет, мальчики! Чего желаете?

– Мне кофе без сахара и кусок яблочного пирога, – начал Диал, потупив взгляд и слегка покраснев, – Пацану гамбургер или что-нибудь подобное, и, наверное, газировки.

– Оки-доки! Подождите немного, ваша еда будет готова с минуты на минуту! – ответила женщина, улыбнувшись и отправившись на кухню.

Я решил отвлечься и поискать в зале ту самую официантку. Всё-таки, зацепила она меня. Да и гормоны... Отлично сказано, Данлоп, десять очков Диалу. Сам себя унизил.

Девушка порхала, как героиня приключенческого кино, лавируя между крупными и мелкими посетителями, которых в «Цыпочках» было навалом. Вот она принимает заказ, и вот уже берёт со стойки поднос и относит его в другой конец закусочной. Всё это время её одежда агрессивно манит к себе, плавные движения поражают воображение.

Оторвал взгляд я только тогда, когда получил тычок в бок от своего босса. На небольшой тарелке передо мной был довольно крупный бургер с дымящейся котлетой. Свежий, горячий соус медленно стекал по нижней булке, виднелись овощи и прочее содержимое самого знакового фастфуда в истории. Я уловил запах и сглотнул слюну. Руки сами собой потянулись к еде. Дальнейшее я описывать не буду, ибо выглядело это довольно непристойно.

Когда с бургером было покончено, настал черёд газировки. Я совершенно как ребёнок тихонько тянул колу через соломинку, смотря по сторонам. Мой взгляд зацепился за ребят у дальнего столика, которые недобро зыркали в нашу сторону. Сидели они тихо, официантку грубовато отогнали. Я пригнулся к боссу и озвучил свои опасения. Он, не отрывая взгляда от женщины за стойкой, пробормотал:

– Не парься и не тереби меня лишний раз, я тебе не папаша. Успокойся.

– Но они реально смотрят на нас косо и меня это напрягает! – прошипел я Диалу, дёргая его за рубаху.

– Ладно, заколебал! Вали в грузак! – рявкнул Брендан на меня, отмахиваясь и не сводя взгляда с той, в кого явно влюбился. Я обиженно вышел с газировкой в руках, толкнув дверь плечом. В этот же момент меня окликнул девичий голос:

– Уже уходишь?

Обернувшись, я увидел ту самую официантку в вызывающем наряде. Она улыбалась, как всегда. В её руках была полупустая бутылка с газировкой. От неё не исходило какой-либо опасности, только дружелюбие и снисходительность. Подойдя ко мне, она подхватила у меня стакан и подлила напитка.

– Оставайся! Твой папа же отдыхает, так чего тебе страдать снаружи? – спросила она с лёгким нажимом, – Кстати, там ребята тебя звали, хотели поболтать. Пошли?

– Я... Э... Ну... Ладно... – пролепетал я, отправляясь вслед за ней. Но до меня дошло, что ведут меня прямо к тем злобным мужикам в конце зала. Пришлось опустить свободную руку в карман рядом с кобурой.

– Вот, мальчики, оставляю вас тут. Не шалите!

– Ой... – только и сказал я, смотря на четверых бугаёв в бронежилетах и кожаных куртках. Один был в солнечных очках, на голове второго был армейский шлем без визора, третий светил железными зубами. Последний, четвёртый, был меньше других, и выделялся на фоне товарищей отсутствием особенных черт.

– Ну привет, мальчуган, – сказал мужчина в очках, – А мы с тобой дружить хотим. На грузовичок посмотреть.

– Да-ай, пцан, у нас кой-чо есть, те понраица. Хошь? – спросил мужик с железными зубами, показав на небольшой баул у своих ног.

– Нет, обойдусь как-нибудь, – ответил я, медленно смещаясь назад. Рука чуть поднялась к кобуре с револьвером.

– Ну это ты зря, мы же по-хорошему хотим. Давай дружить, парень, – начал человек в каске, чуть смещаясь в мою сторону, к краю дивана, – Мы просто хотим поболтать.

– А я просто не хочу с вами болтать, – огрызнулся я.

– Ну а мы всё равно поболтаем, – грозно произнёс четвёртый, поднимаясь со своего места, – Скрутите его уже, босс ждать не будет.

Я отреагировал мгновенно – оружие вылетело из кобуры, как ракета из шахты, и лазерный луч прострелил бедро явного командира. Мужчина опустился обратно на диван, ругаясь и вытаскивая из куртки пистолет. Боевики уже доставали оружие, показался мелкокалиберный пистолет-пулемёт. Я вскинул револьвер и выстрелил в мужчину с каской. Луч ударил в шлем и не пробил его, но бандит повалился на стол, раскидывая еду и стаканы. Мужик с железными зубами прицелился в меня из обреза и шмальнул дуплетом. Мне невероятно повезло, потому что снаряды пролетели мимо и подстрелили какого-то посетителя. Я ответил боевику парой выстрелов в лицо. Мёртвое тело какое-то время удерживалось на своих двоих, но потом упало на пол. Последний бандит набросился на меня с электрошоковой дубинкой, Но его голова взорвалась всего в паре метров от моей.

Я отпрянул и обернулся. Выстрел был сделан Диалом – в его руках была разрывная ручная пушка, редкое и чересчур жестокое оружие. Это, по факту, дробовик с барабанным шестизарядным магазином, в котором находились крупнокалиберные экспансивные снаряды. Разгоняемые с помощью ротора, они покидали ствол с огромной скоростью и при попадании в цель разрывали её в клочья.

– Ладно, пацан, убедил. Валим, – после этих слов он повернулся к Бэтси и скинул ей на стойку пачку купюр, – Прости, милая, за шум и мусор.

Не дожидаясь ответа, мы выскочили изздания и побежали к континентальнику. Нам вслед стали стрелять возникшие из ниоткуда боевики Джека. Стрекотали автоматы, щёлкали лазерные винтовки. Нас преследовала целая куча народу, целью которых было отбить у нас грузовик. На ходу Диал отключил защиту на входном пространстве в кабину и забрался внутрь так резво, как не мог в принципе – всё таки, его габариты забывать нельзя. Я запрыгнул вслед за ним и спрятался за стеной. Зазвонил настольный коммуникатор. Пальба прекратилась.

Диал принял вызов и увидел злобно ухмыляющегося Джека.

– Ну что, друг мой? Последний шанс решить вопрос мирно.

– Предположим, что я соглашусь. Что мне с этого?

– Ты будешь жить. Я заберу у тебя грузовик и его содержимое. Вдобавок выплачу компенсацию, – начал бандит, загибая пальцы, – И даже оставлю в живых. Мне кажется, великолепное предложение.

– Маловато будет. Отдам только цистерну.

– Маловато будет, – ответил Джек в той же манере, и тут же добавил металла в свой голос, нахмурясь и погрозив пальцем, – Пока ты споришь, я подвожу калибр посерьёзнее. Соглашайся или сдохни.

– Хрен тебе в гузно, подпердыш недожатый, – рявкнул Брендан, показывая голограмме неприличный жест, – Всех твоих подсосов перебью и нассу тебе на лицо, когда встретимся лично!

– Ну, дело твоё. Парни, сравняйте кабину с землёй, но кузов оставьте в порядке. Найдём, как вывезти груз, – с этими словами Красавчик Джек отключился, а стрельба началась с новой силой.

Пули затарабанили в корпус, которому и без того досталось совсем недавно. Диал нахмурился и пошёл к аварийному ящику, который занимал большое пространство внутри кабины. Как только он набрал числовую комбинацию, армированные двери распахнулись. Внутри лежало всё, чего не достать на гражданском рынке, всё, чем гордится армия Колониального Союза.

Особенное внимание привлёк прямоугольный тубус, пристроенный снизу, рядом с контейнерами, на которых было написано «Взрывоопасно». Диал с кряхтением поднял тубус за переносную рукоять и пошёл в сторону кабины. Я просто стоял и смотрел ему вслед. Послышался механизм снятия крыши. Неужели у моего босса припасён миномёт?!

Но всё было веселее. На самом деле Брендан готовил к залпу реактивный гранатомёт «Мухоловка». Он только что объявил войну – и теперь был готов действовать вне правил. От тубуса отлетел дрон, считывающий информацию о противнике и его позициях. Подключившись к панели управления, дрон передал координаты целей, и гранатомёт сделал всё остальное. Миниатюрные ракеты покинули орудие убийства и полетели к противнику. Прогремела череда взрывов.

– Данлоп! – прокричал Диал из кабины, обратившись ко мне по имени. Обычно он этого не делал, – Прикрой меня, пока я перезаряжаю эту штуку! Ящик не трогай!

В этот момент заиграла музыка, и мой босс выкрутил громкость на максимум. Песня Тревиса Тритта с соответствующим ситуации названием разлетелась по полю боя.

Я подбежал ко входу в кабину и осторожно выглянул на улицу. Снаружи был бардак – горели взорванные машины, кричали раненые, матерились живые. Слаженного огня уже не было, стреляли только те немногие, кто уцелел. Издалека уже катились подкрепления. Вот на паркинг заезжает колонна бронированных гражданских машин, выскакивают боевики. Я открываю огонь из револьвера, и после пары выстрелов ухожу на перезарядку. Меня тут же замечают и начинают палить. Свистят пули, бьющиеся об броню кабины. Взрывается граната, и осколки, попавшие внутрь, рассекают кровать, портя матрас, обивку и всё, что попадается на пути. Я вскрикнул, вжимаясь в стену. Мимо меня проскочил Брендан с парой контейнеров со снарядами. Вытянув из подсумка новые батареи для револьвера, я трясущимися руками зарядился и взвёл оружие. Остервенелые бандиты бежали в нашу сторону, тратя боезапас на порчу чужого имущества.

Я выглянул с револьвером наперевес и начал стрелять по наименее защищённым боевикам, пуская яркие лазерные лучи. Снова прогремел залп ракет, и волна наступающих пропала в стене огня. Когда вспышки взрывов исчезли в накалившемся воздухе, по дороге к паркингу подъехал бронетранспортёр Колониальной Пехоты с символикой Красавчика Джека.

Сам пахан явился разбираться. Покинув свой транспорт, Джек пошёл к полю боя. Следом тянулась четвёрка телохранителей с ростовыми полицейскими щитами. Пройдя вдоль целых и не очень автомобилей своих подручных, главарь вышел на линию напротив входа в кабину. В этот момент я чуть сместился к окну и прицелился.

Джек снял солнечные очки и повесил на карман рубашки, после чего зашагал в сторону континентальника. На середине своего пути он сбавил темп и начал хлопать.

– Великолепное зрелище, Диал! Настоящая огненная геенна, – сказал он на повышенных тонах, – Ты прекрасно показал, что брать тебя штурмом было плохой затеей. Правда, как и конструкторы танков прошлого, допустил одну ошибку.

Красавчик Джек достал красно-белую упаковку сигарет и, вытащив одну, закурил, пока выдерживал театральную паузу.

– Корма не защищена.

До меня быстро дошло, что он имел ввиду. Я выпучил глаза и посмотрел на Диала, который только и мог, что зарычать от осознания своего поражения. Джек тем временем нацепил свои солнечные очки. Я не удержался и, прицелившись, выстрелил Красавчику в лицо. Лазерный луч вылетел из ствола револьвера и ударил в голову пахана. Он закричал от жуткой боли, но сквозь его стоны можно было расслышать фразу «Не стрелять». Брендан заскочил в водительское сиденье и дал по газам. Континентальник рванул прочь от «Цыпочек», устремляясь в никуда прямо по пыльному шоссе, а из динамиков грузовика неизвестный кантри-музыкант пел о дороге и о том, что только она является нашим Чистилищем.

Глава 23: Планы придумали неудачники

Я чувствовал, как моё тело волочат по бетону. Где-то на фоне велась стрельба, слышались неразборчивые крики моих товарищей. Из района живота по телу расходилась ноющая боль. Открыв глаза, я увидел летящие импульсы плазмы, капли дождя, и небо, которое потихоньку закрывал потолок бункера. Ко мне, лежащему на полу, подбежал кто-то из наших, и начал помогать закидывать меня внутрь. Наконец, меня уложили к стене, и я, кривясь от сильной головной боли, попытался осмотреться. Наш грузовик, пробитый в нескольких местах, остановился напротив меня, и из кабины выскочил сержант, держащийся за простреленную руку.

– Закройте эту сраную дверь! – рявкнул он, вскидывая плазмер и пуская очередь. Ствол вскинуло вверх, и импульсы ушли веером.

Кто-то ударил по панели, и огромная металлическая дверь начала опускаться. Побитые колпехи начали с удвоенным рвением отстреливаться от наседающих защитников. Противники потихоньку останавливались, ибо понимали, что подстрелить кого-то уже не успеют. Стрельба прекратилась, и наступила тишина. Колпехи дружно выдохнули и переключились на раненых. Дос аккуратно спустил человека со своих плеч. Факир посадил Грациани рядом со мной. Макаронник приветливо махнул рукой и улыбнулся сквозь боль.

– Рад, что вы целы, специалист Данлоп, – пробормотал он.

– Что произошло? – спросил я, пытаясь подняться, но тут же оседая обратно.

– Рядом с вами подорвалась граната, Поласки вас затащил на своём горбу. Фордж погиб... – протянул Грациани, вытаскивая окровавленной рукой из подсумка энергетический батончик, но отвлёкся, сфокусировавшись на цистерне. Он тихонько заговорил, и в его голосе явно слышалось отчаяние, – Я... Не выдержу ещё одну смерть. Не смогу... Надеюсь, всё это не зря.

– Знаешь, я тоже.

В это время наш единственный медик при помощи лейтенанта вытащил из кузова Фирса, вместо ног которого был кровавый фарш. Поласки протянул свой автодок, и Дос сразу же приступил к работе. В это время сержант Тейлор подошёл ко мне и помог подняться. С его лица не сходила печальная ухмылка.

– Стягивай жилет и куртку, залатаем. Тебе повезло, осколок посёк тебя и вылез, пока Поласки тебя тащил, – буркнул он, помогая мне расстегнуть жилет и убрать его в сторону. Сняв с меня рваную куртку, он вытащил бинт и начал наматывать. Завязав концы в узел, сержант накинул на меня бронежилет, – Нам нужны все доступные бойцы.

Твой плазмер у Поласки, не забудь забрать.

– Сэр, есть, сэр. Как обстановка? Мне кажется, по состоянию здоровья прогулял немного, – спросил я, застёгивая свой бронежилет.

– В общем и целом, мы в жопе. Фордж мёртв, Фирс остался без ног. Танкерова прошили в нескольких местах, так что он небоевой. Грациани и я - по мелочи, отстреляемся. Ты тоже считаешься по мелочи, раз не свалился, пока я это озвучивал. В порядке только лейтенант и рядовые Факир и Поласки.

– Какой план? – я с надеждой посмотрел в глаза сержанта, – Он хотя-бы есть?

– Планы придумали неудачники, Данлоп, – заметил Тейлор, – Но есть цель, поставленная лейтенантом – занять ЦУ. Оттуда мы перелопатим их системы обороны и дадим сигнал нашим, что здесь ещё ведётся бой. Как по мне, звучит реально.

– Не мне судить, сэр, – попытался я избежать того, о чём догадывался, и сержант только подтвердил мои опасения.

– Как не тебе? Ты теперь наша козырная карта. Нет, ну надо же – прорваться на базу врага таким тупым способом. Так что, в захвате ЦУ ты принимаешь прямое участие.

– Ох, пля... – на выдохе брякнул я, – Когда этот день закончится?

– Когда мы покинем Балтимор. Когда мы отсюда свалим... – протянул сержант, после чего помотал головой, чтобы не зависнуть надолго. Тейлор отмахнулся от меня и пошёл к Грациани, чтобы залатать и его.

Я сделал несколько шагов и скривился – живот болел, и болел неприятно. Но ходить можно, а значит боеспособен.

Поласки сидел на ящиках и проверял боезапас. Судя по его кислой мине, с этим делом у него было не густо. Все мы потратили много зарядов, так что многие были на пределе и ждали возможности перехватить трофей. Увидев меня, Поласки бросил мне плазмер. Я на лету поймал «Косореза» и повесил его на плечо, после чего сел рядом и посмотрел на боевого товарища.

– Ты как? В порядке? – спросил я, и тут же увидел, как он нахмурился и опустил взгляд.

– Не уберёг я Форджа. А его мать ведь просила... – пробормотал Поласки, и резко ударил кулаком по бедру, – Просила сберечь придурка! Защитить, чтобы не помер в какой-нибудь жопе галактики! Чтобы вернулся! А я... Не смог. Он мне как младший братишка был. Знаешь, такой, несмышлёный, которого оберегать хочется просто потому что иначе он, балбес, не выживет. И что в итоге? Его сраный труп, пробитый осколками, валяется снаружи, пока я сижу здесь и жду чуда! Твою мать!

– Тише, – сказал я как можно спокойнее, – Сбавь обороты. У нас ещё есть работа, которую надо сделать. Собери яйца в кулак.

– Ну тебя нахрен, даже если ты и прав.

После этого я встал и пошёл в сторону лейтенанта, сидящего на кабине. В его руке отчётливо было видно сигарету, а маска была снята и висела на руке. Он затянулся и тяжело вздохнул. Увидев меня, лейтенант сказал:

– О, Данлоп, в порядке. Через пару минут выход, будь наготове.

– Сэр, а вы уверены, что маски снять можно? – я с недоверием покосился на дыхательную маску и постучал по подсумку с фильтрами.

– Нет, но моего желания курить это не отменяет, – проворчал Шим, закатывая глаза, – Дуй давай, не мешай человеку расслабляться.

Мне оставалось только «взять под козырёк» и отойти в сторону. На моё плечо неожиданно опустилась чья-то рука. Я встревоженно обернулся и увидел хмурого как балтиморская погода Доса.

– Тебя Фирс видеть хочет. Через пару минут заработает лекарство, и поболтаете потом вы только в Аду.

– Спасибо, Дос.

Фирс был в отвратительном состоянии – если бы не продвинутая технология автодока, то он бы умер безо всякой надежды на спасение. Обрубки его ног были отрезаны, а та часть, что ещё крепилась к телу, обработана медицинским гелем и туго забинтована. Посмотрев на меня с долей скепсиса, раненый откашлялся.

– Ты был на один шаг... Кхе... Ближе к смерти, чем... Кха-кха... раньше. И как... Кх... У тебя это получается?

– Слепая удача.

– Глухонемая инвалидка твоя... Кха-а-кха... Удача. Не потеряй её... Кх... Ладно, я тут... Кхем... Прикорну. Не просри все оставшиеся полимеры, Генри, – после этих слов Фирс потерял сознание и склонил голову набок. Я посмотрел на него и задумался о том, стоило ли это того. Но потом перевёл взгляд на цистерну и сделал для себя вывод: стоило. И стоит до сих пор.

Тем временем группа, которая будет захватывать ЦУ, уже собиралась. Факир добыл план комплекса и теперь составлял маршрут; сержант отдавал приказы по строю и переговаривался с лейтенантом, обсуждая, куда деть раненых. Я проверил заряд батареи плазмера и подошёл к Поласки, который с нетерпением ждал выхода.

Ещё пару минут Дос с лейтенантом оживлённо спорили, после чего Шим приказал Факиру и Грациани остаться. Кивнув нам, лейтенант приблизился к двери и нажал на пульт управления.

– Ребята, это финальный шаг нашего похода. Наш враг – дальше по коридору, понимаете? И мы должны сделать так, чтобы они вообще не показывались! Мы потеряли многих, – лейтенант провёл рукой по воздуху, показывая на ангар, на раненых, на грузовик с цистерной. После этого он сжал руку в кулак и ударил по стене, – И я не намерен терять людей! Потому я не приказываю, а прошу. Нам нужно взять сраный центр управления, сломать к чёртовой матери сломать систему галактической обороны, вызвать наших и удрать отсюда! Кто готов сделать последний шаг со мной?

Факир опустил взгляд и промолчал. У него явно что-то было на душе, какая-то тяжёлая дума, которая не давала ему покоя, но он с готовностью взвёл плазмер и сделал шаг вперёд. Ударив себя кулаком в грудь, он громко произнёс:

– Я с вами, сэр. В Ад и обратно.

Сержант Тейлор повесил на плечо плазмер и отрицательно покачал головой, кивнув в сторону обхаживающего раненых Доса.

– Извини, Шим, но их надо прикрыть, на всякий случай. Разгромите там всё к едрене фене и верните нас домой.

Грациани долго думал, стоит ли ему высказываться, и в итоге встал рядом с сержантом.

– Виноват, сэр, но... Мне не хватит духу. Я не могу к вам присоединиться... Я... Простите меня, ребята. Пожалуйста.

– Ладно, Грациани. Не нервничай. Оставайся тут и помоги сержанту Тейлору защищать остальных, – с одобрением сказал Шим, поворачиваясь к нам.

На лице Поласки сменялись гримасы одна за другой: неуверенность, полный ненависти оскал, печаль, злость. В итоге он тихо зарычал, но сделал шаг вперёд и встретился взглядом с лейтенантом. Шим поёжился, но кивнул. Я пожал плечами и присоединился к остальным. Лейтенант облегчённо выдохнул, после чего сказал:

– Спасибо, парни. А теперь... Колпехи! Надерём им зад!

В коридоре нас встретила импровизированная баррикада с несколькими техниками за ней. Нас попытались обстрелять из пистолетов, но мы прошли через защитников, как нож сквозь масло. Техники отчаянно палили из бластеров, пытаясь отогнать прочь от своей баррикады. В этот момент Поласки вскочил прямо на ящик и, не сбавляя темпа, спрыгнул с него, нанося удар коленом в лицо одному из бойцов. Оглушённый повалился на пол с окровавленным лицом и выронил бластер. Справа от Поласки возник техник с помповым дробовиком, но в этот момент он получил очередь импульсов в лицо от Факира. Переглянувшись, колпехи пригнулись и открыли подавляющий огонь. Мы с Шимом прорвались дальше, отстреливая людей на своём пути. Часть противников бросилась бежать прочь, вглубь комплекса. Оставшиеся попрятались в укрытия, но это им не помогло. Плазма, вылетающая из стволов «Косорезов», прожигала ящики и мебель насквозь, расплавленный металл обжигал людей, импульсы врезались в тела и отрывали конечности. Техники начали метаться из стороны в сторону, меня позиции, но в этот момент их ловили очереди, пущенные колпехами. Получив сигнал от Шима, Поласки и Факир рванули навстречу врагу и попросту перестреляли источники сопротивления на этой баррикаде. Один из выживших, вжавшись в угол, достал коммуникатор и прохрипел:

– К-кхультисты Скубы прорвались... Не пустите их в ЦУ...

Шим резко повернулся к нему и подошёл поближе, после чего показал на своё лицо. Раненый посмотрел на отсутствие клейма и выпучил глаза. Начав хватать ртом воздух, он потянулся к нам, одновременно пытаясь снова взять ослабшей рукой коммуникатор, но его руки опали на пол, а голова свесилась вниз. Лейтенант стянул с рабочей жилетки умершего техника коммуникатор.

– Внимание защитникам, говорит лейтенант Картер Шим, Колониальная Пехота. Выйдите на связь, приём.

– Говорит капитан первого класса Арк Торкус, Береговая Охрана Балтимора. Можете не прикидываться, ублюдки, мы знаем, кто вы и зачем. Думали, форма, снятая с убитых, поможет вам войти сюда так легко и взорвать эту базу? Хрен там!

– Капитан Торкус, я – командир десантной группы, которая должна была помочь с обеспечением подавления восстания, но мы были сбиты системами защиты. Нам нужен доступ в ЦУ, приём.

– Мне плевать, чью личину ты нацепил, сволочь, но ты не подойдёшь к ЦУ. Я лично тебя убью, сраный культист. Всем позывным, сменить канал связи. До встречи, «лейтенант Шим», – прорычали с той стороны, после чего собеседник отключился.

– Итак, можно сделать вывод. На этой базе нет культистов, но нас приняли именно за них. Нужно добраться до ЦУ и желательно в процессе примириться. Всё...

– Примириться?! – вскрикнул Поласки, смотря прямо на Шима. В глазах бойца читалась ярость и скорбь, – Эти суки виноваты в смерти Форджа! Эти ублюдки его грохнули! Мы чуть не померли там! Под их огнём! Мы потеряли половину отряда, по сути дела-то! Половину, сэр! И Форджа с ними...

– Молчать, Поласки! Мне самому не по себе от произошедшего! – рявкнул Шим в ответ, всплеснув руками и приблизившись к пехотинцу, – Но у нас нет сраного выбора! Хочется посидеть и поплакать над смертью товарища? Не сейчас! Сначала сделай так, чтобы эти сволочи, которые вообще начали этот грёбаный конфликт, поплатились за это! А потом... Потом мы выпьем за ребят.

– Но... – растерялся Поласки, – Нельзя же просто простить им это...

– Нельзя. Но я повторяю, выбора у нас нет. Я сам хочу взять командира здешнего гарнизона и оторвать ему яйца, запихнуть в глотку и заставить высиживать их до взрыва сверхновой, но надо сначала закончить битву. Выполнить наш долг. Понимаешь?

– Понимаю... Сэр, – насупился пехотинец, – Выступаем?

– Выступаем.

Мы перезарядились, проверили боезапас и пошли дальше, ориентируясь на указания Факира. Петляли коридорами с разрушенными баррикадами, пулемётными точками, трупами. Стены на нашем пути были обожжены попаданиями плазмеров и вскрыты крупнокалиберными пулями. Некоторые лампы, висящие над головами, мигали или вообще переставали источать свет, создавая мрачную атмосферу. Такое ощущение, что здесь развернулась настоящая гражданская война. Нам ничего не оставалось, кроме как ошарашенно смотреть по сторонам, водя стволами плазмеров вслед за взглядом.

Вдалеке послышался шум перестрелки. Мы удивлённо посмотрели на лейтенанта. Он лишь молча показал жест «вперёд!» и побежал первым.

Оказалось, что бойцы Береговой Охраны перестреливались между собой; пара десятков трупов валялась посреди перекрёстка коридоров. Импульсы плазмы и автоматные очереди метались из одного коридора в другой, убивая боевиков. Мы спрятались за линией ящиков, не встревая в перестрелку. В коридоре прямо перед нами находилась взорванная дверь, из которой бежали бойцы. Судя по рисункам на броне, культисты. Похоже, что бойцы Береговой Охраны, которые не присоединились к культу, пытаются отбить ЦУ.

Стало понятно, почему командир боевиков пытался нас не допустить. Наверняка, считая нас культистами, он не хотел допустить удара в бок. Учитывая, что у нас общий враг...

– Нейтрализовать противника, – приказал Шим и первым открыл огонь по культистам Скубы. Синие импульсы плазмы разрезали пространство перёкрёстка. Поласки встал рядом и присоединился к перестрелке, Факир залёг на полу и начал подавлять боевиков. Мне ничего не оставалось, кроме как вскинуть своё оружие и ударить по врагу.

Дети Скубы явно не ждали гостей. Четыре плазмера с неприкрытой стороны сильно прорядили противников. Обстреливаемые с двух сторон культисты начали в ускоренном порядке увеличивать дугу укрытий, притаскивая ящики и бочки, но удавалось у них это с переменным успехом – то и дело своеобразные инженеры-строители падали, подстреленные либо нами, либо бойцами Береговой Охраны. Кто-то пытался снять что-то с основной линии и перетащить на наше направление, но, как можно догадаться, делали они только хуже.

Я выпустил финальную для батареи очередь и с криком «перезарядка!» скрылся за контейнером. Нажатие на кнопку отщёлкнуло батарею, которая выскочила из нижнего ресивера и упала на пол. Я дотянулся до подсумка и вытянул новую, после чего вставил её и приготовился к стрельбе. Над моей головой просвистела пуля. В металл контейнера, за которым я скрывался, начали со рвением тарабанить. Шим пригнулся и сказал:

– Мы тебя прикроем, переведём огонь на себя! А ты дуй вперёд и вбей их в каменный век!

– Есть, сэр! – ответил я, и как только трое моих товарищей начали усиленно давить на боевиков, провоцируя агрессивный ответ. Те не заставили себя долго ждать и отвлеклись от меня.

Рывок из-за контейнера в центр коридора. Резкий уход вправо. Подобно раскату грома пролетает над головой автоматная очередь. Я падаю к ближайшему краю вражеских укреплений и смотрю, как в мою сторону поворачивается ствол автоматической винтовки. Хватаю ствол и тяну на себя, после чего вылезаю на открытое пространство и открываю огонь на поражение.

Импульсы плазмы бились в броню боевиков и прожигали тела. В этот момент за моей спиной раздался боевой клич Колониальной Пехоты, и моя команда рванула на поддержку. Наш удар внёс сумятицу, и культисты, стоящие на охране ЦУ, оказались разбиты. Только пара человек, еле волочась, смогла добраться до комнаты в конце коридора и скрыться. Стрельба прекратилась. Наконец-то.

За нашими спинами раздались щелчки, а навстречу вышел мужчина в броне Береговой Охраны. Его броня с красными полосами была обожжена и пробита в нескольких местах, на поясе болталась кобура с бластером. В руке мужчина сжимал помповый дробовик. Подойдя к Шиму, он направил дробовик лейтенанту в лицо. Мы с Факиром моментально прицелились на помощников офицера. Поласки с рёвом в мгновение оказался рядом с капитаном Береговой Охраны и ударил его кулаком в лицо. Мужчина с грохотом повалился на пол, отпустив дробовик, который колпех перехватил и выбросил в сторону. Боец размахнулся и ударил офицера ногой в бок, после чего направил на лицо ствол плазмера.

Бойцы БО Балтимора, какие ещё могли стоять на ногах и держать оружие, прицелились на Поласки. Но по ним было видно, что ещё одну перестрелку они не переживут, и она может закончиться для них фатальным исходом. Поласки лишь оскалился.

– Не стоит сейчас тыкать пушками, – процедил он, сверля взглядом офицера Береговой Охраны. Тот сплюнул кровь и выбитый зуб на пол и сказал:

– Ладно, лейтенант, всё-таки вы не культист. Но убить вас я теперь хочу ещё сильнее. Тьфу...

– Заткнись, ублюдок, иначе я тебя...

– Тихо, Поласки, – спокойно сказал Шим, после чего обратился к офицеру Береговой Охраны, – Капитан, я бы с радостью вынес вам мозги и обоссал ваш труп, но сейчас мы на одной стороне. И мне нужен ЦУ.

– Тогда можете идти и брать, суки. Мои бойцы слишком побиты, чтобы брать ЦУ, а вы свежие. Тем более, я никого и ничего вам не дам, сволочам. Отдувайтесь сами, – бросил капитан, поднимаясь с пола. Один из подручных подхватил его и оттащил к баррикаде, – Исчезните с глаз моих, пока я не приказал открыть огонь.

Лейтенант покачал головой и повернулся к нам. Ухмыльнувшись, он перезарядил плазмер и кивнул в сторону центра управления. Мы улыбнулись в ответ и пошли вперёд.

Внутри было явно хреново – часть оборудования погромлена, пара техников в изрисованных тряпках пыталась достать застрявшие в металле инструменты, чтобы добить панели и мониторы. Вся стена напротив входа была завешена мониторами, под ними нагромоздились десятки панелей, терминалов и серверов. Пол и стены были изрисованы символикой Детей Скубы. Висячие прямоугольные лампы еле-еле светили. Мебель в комнате была перевёрнута и частично поломана. Раненые и напуганные боевики попрятались за углами и ящиками, готовясь дать нам короткий, но опасный бой. Правда, у них не получилось – мы оперативно расстреляли техников прямо в спину, а потом попросту ворвались внутрь и не дали побитым защитникам даже пискнуть. Четверо раненых боевиков, сгруппированных вдоль стены, смотрели на нас с испугом и гордостью одновременно. Я подошёл поближе, чтобы закончить с ними, но заметил знакомое лицо. Это был юноша с острыми чертами лица, от виска которого стекала струйка крови. Глубоко посаженные бледно-голубые глаза смотрели на меня через пелену слёз. Грязный бежевый пластырь болтался на носу.

– Тим? – спросил я вслух, опуская ствол плазмера.

– А? К-к-к-каж-ж-жет-тся я в-вас з-знаю! Т-т-точно. В-вы же м-м-меня с-стук-кнули... – осенило парня, и он побледнел ещё сильнее, чем был до этого.

– Ох... Угораздило же тебя. И какого хрена ты забыл здесь?

– Он здесь ради Великой Скубы! Чтобы защитить планету от неверящих вроде вас! – прокричал его товарищ с отстреленной рукой. Плюнув в мою сторону, он попытался встать и ударить меня, но я с замаха ударил его плазмером по голове. Оглушённый свалился прямо на колени к раненому пацану, который не удержался и вскрикнул.

– Дурдом... – пробормотал я, смотря на людей перед собой.

– В-в-великая С-ск-куба з-защ-щитит нас! От-т в-вас! С-сег-годня п-придёт п-п-прав-восудие! – сказал Тим, пытаясь набраться храбрости.

– Правосудие? Тим, рассказывай! – рявкнул я на него, выпучив глаза и хватая за воротник термокостюма.

– В-в-вы с-сам-ми дос-ст-тав-вили ор-рудие п-прав-восудия! – затрясся Массаркс, его глаза закатились, и он опал на стену. Пара других раненых начала плеваться белой пеной, и присоединились к овощному состоянию Тима.

– Сэр, у нас проблемы, – доложил я лейтенанту, тщетно пытавшемуся заставить панели ЦУ работать так, как ему нужно. Шим повернулся ко мне, позволяя продолжить, – С цистерной что-то произойдёт, и учитывая, что культисты называют это правосудием, мне это не нравится.

– Н-да... – протянул лейтенант, – Так, Факир, ид...

Он начал говорить, как вдруг в ЦУ вбежал перепуганный Грациани. Он тяжело дышал. Схватив меня за руках, макаронник потянул меня за собой. Мы начали бежать по коридорам. На выходе из ЦУ нас провожали озлобленными и удивлёнными взглядами бойцы Береговой Охраны. Один из них хотел высказать какое-то ругательство, но мы его не услышали – так быстро пришлось нестись к ангару.

– Грациани! Да какого хрена?! – спросил я на ходу, пытаясь держать темп, – Что происходит?!

– Там... Просто... Чёрт-те что... Но оно связано... С тобой! – еле выговорил мой боевой товарищ, чуть ли не падая на ходу.

Мы довольно оперативно добежали до двери в ангар, в котором... Прошла буря. Грузовик был перевёрнут, ящики раскиданы, стены помяты в нескольких местах, трубы и провода разорваны. Дос и наши раненые валялись по всей комнате, без сознания. Цистерна же...

Висела в воздухе.

– Моё сердце больше не выдержит подобных сюрпризов, – пробормотал я, смотря, как цистерна начинает раскрываться.

Глава 24: Занавес

Цистерна левитировала в воздухе благодаря одной ей известной силе. Весь мусор и грязь опали вниз, рисунки исчезали с корпуса прямо на моих глазах. Вокруг цистерны начало образовываться силовое поле синего цвета, после чего она опустилась на пол, поднимая пыль. Я, не опуская прицела, спустился по лестнице и приблизился к оглушённому Досу.

– Грациани, помоги вытащить отсюда наших!

– Д-да, сэр! – пролепетал он, после чего подскочил ко мне и, схватив медика за ворот униформы, начал волочить к коридору. Я повесил плазмер на плечо, всё ещё сверля взглядом цистерну, и попытался схватить Фирса. Оказалось, что эта груда мышц даже без части ног и снаряжения довольно тяжёлая. Поднять удалось его далеко не с первого раза, но тем не менее, туша моего напарника оказалась рядом с медиком. Я вытер выступившую испарину и подошёл к Танкерову. Он валялся, скособочившись у стены. Из рассечённой брови стекала кровь, а на спину давил ящик. Он ударил рукой по полу и пробурчал:

– Помоги, блин...

Я вытянул бойца из-под ящика и оттащил к остальным, после чего комиссовал из закромов Доса бинт и потуже затянул на голове инженера. Отмахнувшись от рассказа Танкерова, я связался с лейтенантом, используя внутренний коммуникатор:

– Лейтенант, сэр, у нас тут проблема в ангаре...

– Данлоп, не сейчас! Мы смогли нарушить работу систем внутренней обороны, и теперь турели гасят сами себя, но есть другая проблема – разведчики капитана обнаружили приближающиеся силы Детей Скубы. Грёбаная орда! Сейчас техники вскроют ангар и начнут готовить баррикады, им не мешаться. Танкеров живой?

– Так точно... – протянул я, рассматривая матерящегося бойца.

– Тогда гони его на турель. Она пригодится в защите. Остальные будут на внутренней линии.

– Как вы договорились с капитаном? Он же вас ОЧЕНЬ сильно невзлюбил, – спросил я из интереса.

– Культистов он не любит ещё больше. Всё, конец связи.

– Конец связи...

Я кивнул Танкерову и сказал:

– Тебе за турель, приказ лейтенанта. К нам гости. Если что, те, кто в крепости, оказались своими, так что стрелять не будут.

– Принял. Нет, ну вы издеваетесь, конечно. Чёрт подери, я чуть не сдох здесь, и что в итоге? Вместо пива и отдыха заставляют воевать, блин!

Он, ворча на своём особенном языке, ушёл прочь, потому что инженеры, используя небольшой подъёмник, вскрыли ангар. Сразу же они начали перетаскивать контейнеры и ящики, выстраивая баррикады. Вскоре вернулись наши, и мы дружно начали готовиться к бою. Капитан прислал часть своих людей, после чего они начали спорить с лейтенантом.

– Нет, вы будете во второй линии! На стенах будут только мои бойцы!

– Да один колпех стоит десятка ваших! – ответил Шим, показывая на меня.

– Хрен там, и так одного пустил! Гуляйте!

Раздался взрыв. Мы увидели, как часть крепостной стены, в которой находилась турель, обрушилась. Обломки погребли около десятка человек, которые были у неё – бойцов, готовящихся к обороне. В том числе и нашего инженера.

– Чёрт, Танкеров... Ладно, нет времени печалиться. К бою! –рявкнул Шим, после чего колпехи и часть солдат бросились к дальней линии баррикад, которую построили примерно в двадцати метрах от входа в ангар.

Из ворот, которые никто не контролировал, и обрушенной стены в нашу сторону ринулись враги. Десятки, сотни боевиков, в броне и без, бежали на нас, желая убить, четвертовать и изнасиловать трупы ради веры в Великую Скубу. Они заполонили площадку и лезли на укрепления, начиная беспорядочно палить в людей. Мы ответили им чётким, направленным огнём, выбирая и уничтожая одиночные цели с высокой скоростью. Огромная толпа ринулась через грузовые контейнеры, где мы, ещё в начале боя, приметили топливные баки.

– Поласки! Огонь! – приказал лейтенант, и колпех отстрелялся по грузу. Произошёл второй взрыв за сегодня, невероятно большой и громкий. Бетон под нашими ногами затрещал и затрясся, отчего мы знатно перепугались. Топливная лужа растекалась повсюду, создавая стены огня. Огромные обломки контейнеров, бочек и ящиков разлетались по округе. В небо устремился невероятного размера столб чёрного дыма.

Удивительно, но неожиданная потеря не меньше полутора сотен человек разом не отпугнула, а только раззадорила врага. Боевиков стало намного больше, и тут мы поняли, что того количества стволов, которым мы располагали, нам не хватит. Но каждый понимал, что драться надо до последнего.

Честно, я перепугался. Мне нужно было хоть куда-то выжать всю депрессию, усталость и нервы, которые накопились за весёлые деньки на Балтиморе. И у меня появилась возможность. Я вставил последнюю батарею своего плазмера, повышенной ёмкости, и зажал спусковой крючок, не жалея «Косореза».

Через пару минут фотонное ядро плазмера раскалилось до предела, его свет разливался повсюду, покрывая синими оттенками людей, металл и пространство вокруг. Истошно запищал индикатор перегрева, параллельно впрыскивая охладитель. Я почувствовал, как накаляется корпус, и отбросил плазмер в сторону. Мои глаза начали бегать по нашим позициям в поисках оружия.

– Данлоп! – окликнули меня откуда-то слева. Я поднял голову и увидел Шима. Он расстегнул кобуру и бросил мне бластер. Пистолет тут же оказался в моих руках, – Не перегрей!

После этих слов лейтенант снова повернулся в сторону противника и продолжил отстреливать культистов, короткими очередями срезая людей. Импульсы плазмы летели по воздуху, освещая хищным синим светом лёгкий вечерний полумрак. Падают тела противников и союзников. Пара бойцов Береговой Охраны схватывается в ближнем бою, и Поласки, не зная, кто из них враг, обстреливает обоих. В этот же момент рядом с ним падает граната, и колпех, подхватив её, возвращает отправителю. Взрыв. Летят осколки, рассекая доспехи, одежду и плоть. Из пламени возникают боевики, с яростным криком бросаясь в атаку на наши позиции. Я стреляю навскидку. Ко мне присоединяется Грациани, стреляя из автоматической винтовки убитого союзника. Звенят падающие гильзы. Пули со свистом разрезают пространство и вгрызаются в противников, но тех, кто не умер, это не останавливает – раненые и хромые они продолжают идти в нашу сторону, стреляя из пистолетов, винтовок и ружей, ковыляя и нечленораздельно мыча.

Защитники базы палят беспорядночно, не выбирая целей, стараясь своей волной огня скосить наседающую толпу. Кое-как направляет огонь своих людей капитан, перемежая приказы с матами. из ангара к нам выбежали вооружённые техники с небольшим подкреплением и грузом – двое тащили станок со спаренным лучемётом, а третий, нахлобучив армейский шлем поверх кепки, тащил батарею с кабелем. Дойдя до наших позиций, они установили лучемёт и воткнули кабель, подавая энергию в орудие. Один из них попытался встать за станок, но Тейлор оттолкнул его и схватился за рукояти. Техники отошли в сторону и присоединились к обороне с автоматическими пистолетами.

– Надерём им зад! – прокричал сержант, после чего вдавил гашетки, позволяя лучемётам присоединиться к симфонии перестрелки.

– У-у-ура! – ответили мы и с новой силой вдарили по Детям Скубы, которые и не собирались отступать. Они продолжали давить, бросаясь в атаку одна волна за другой, используя всё, что только есть у них в арсенале. Через дым и пламя удалось разглядеть приблизившийся грузовик с пулемётчиками; водитель резко повернулся, выставляя борт и позволяя своим пассажирам открыть по нам огонь.

– Машина на одиннадцать! – сказал Факир, отправляя очередь в сторону грузовика. Сержант повернул спаренный лучемёт и накрыл боевиков, не позволяя им вылезти. Плазма прожигала укреплённые борта, двери кабины и людей, оставляя грузовик грудой металлолома. Пока наш главный калибр жёг технику, пехота приблизилась к нам практически вплотную. Сержант сменил цель, и тут с дальней крепостной стены потянулся длинный дымный шлейф.

– Берегись! – воскликнул Шим, и пригнулся. Большинство последовало его примеру.

Время будто замедлилось, и я чётко увидел, как сержант, не прекращая палить, закрывает глаза. Спустя мгновение в него врезается ракета, и его тело пропадает во взрыве. Волна разбрасывает защитников в стороны. Меня откинуло на несколько метров назад. Те, кто остался на ногах, продолжали стрелять, отвлекая врага и позволяя остальным прийти в себя. Шим стоял над обугленными останками сержанта около минуты, словно приходя в себя, но затем вскинул своё оружие и начал отступать.

В глазах двоилось. Уши заложило. Я медленно мотал головой, пытаясь оклематься. Руки почти не слушались.

– ...лоп! – прозвучало откуда-то, и я пытался найти источник этого звука, но не мог ничего разобрать.

– Данлоп! – с ещё большей настойчивостью сказал Поласки, которого мне удалось окончательно разглядеть, – Подъём, придурок! Уходим!

Колпех схватил меня за руку и помог подняться. Кивнув в сторону отступающих, он начал отходить, стреляя в наседающих боевиков. Я рванул к уже подготовленной баррикаде, находящейся на входе в ангар. В нас с Поласки стреляли все, кому не лень, и только благодаря тому, что выжившие защитники неплохо справлялись с уничтожением противника за нашими спинами, мы ещё были живы. Я подобрал с земли плазмер Детей Скубы – похоже, кто-то прибарахлился в ЦУ, – и перемахнул через контейнер. Поласки – следом.

– Дальше отступать некуда! – сказал лейтенант, показывая на цистерну, – Им нужна эта хрень, и мы её не дадим! Так что завалите всех к чёртовой матери!

Самая важная в наших жизнях перестрелка продолжилась в новом ритме, когда музыку заказывали не мы, а боевики. Береговую Охрану изрядно проредили во время отступления, и их трупы усеяли предыдущую линию обороны. Культисты десятками бежали в нашу сторону, размахивая инструментами, трубами, ножами и огнестрелом. Бывшие бойцы БО стреляли на ходу, стараясь прижать нас к земле. Не летели ракеты – похоже, они боятся повредить цистерну, и это играет нам на руку. Импульсы и пули убивали врагов одного за другим, не позволяя им прорваться, но вышло так себе – солдат было слишком мало, чтобы остановить всех противников, и вскоре культисты перескочили через первую линию обороны.

Пуля из автоматической винтовки задела плечо Грациани, и он свалился на бетон. Дос неожиданно возник рядом с ним и начал тащить беднягу вглубь ангара. Поласки начал громко кричать и отстреливаться, не жалея своего оружия. Шим уже сменил оружие и стрелял со штурмовой винтовки. Факир пускал короткие очереди со своего «Косореза». Капитан Береговой Охраны валялся на полу с простреленной головой, его бойцы вжимались в укрытия и тряслись от страха. Дос старательно штопал раненых, не жалея медикаментов ни на колпехов, ни на новых союзников.

Сквозь дым от пожарища пролетел шлейф ракеты. Врезавшись в баррикаду, она раскидала смятые и сломанные контейнеры, бочки и ящики, унося жизни бойцов Береговой Охраны. Поласки и Факир отлетели в сторону цистерны и дружно отключились.

– Чёрт подери! Держать строй! – приказал Шим, отбрасывая своё оружие и забирая дробовик из холодных рук мёртвого капитана. Выстрелив, офицер снёс левое плечо подобравшемуся близко противнику. Лужа горящего бензина подплыла к нам, и теперь нас частично закрывала стена пламени. Вот только это не помогло, и боевики, видя, что наша оборона трещит по швам, бросились в ближний бой, перепрыгивая огонь и баррикаду. Активно загрохотал дробовик лейтенанта. Я косил людей автоматическим огнём, не давая подойти ко мне, но вдруг ко мне подскочил боевик в броне Береговой Охраны с пожарным топором в руках. Его выпученные глаза отражали всю ненависть ко мне, всю безумную преданность культу, его лицо было перекошено в гримасе ярости. Он замахнулся и попытался снести мне башку. Лезвие со свистом понеслось сквозь воздух, но я ушёл в сторону и ответил, попав прикладом плазмера прямиком в челюсть. Боевик отшатнулся от меня, и я сразу же высадил в него короткую очередь. Культист затих, и его сразу же сменил другой. Первый выстрел, и враг падает. Второй, и один из атакующих лишается ноги. Третий, и человек падает с дырой в животе.

Клац. Батарея разряжена.

Я бросаю плазмер в сторону атакующих и хватаюсь за топор. Боец Детей Скубы на скорости запрыгивает на ящик и пытается налететь на меня, вскидывая ствол автоматического пистолета, но я размахиваюсь и бью, разрезая его тело остро заточенным лезвием топора. Краем глаза вижу, как слева от меня возникает ещё пара культистов, целящихся в меня, и тут лейтенант стреляет в них. Шрапнель разлетается, и их тела прошивают металлические снаряды. Враги, дёргаясь в конвульсиях, падая на пол. Я добиваю раненого и подбираю автопистолет, чтобы направить его на атакующих и открыть огонь. И в этот момент в коридоре возник Тим. На его поясе болтались гранаты и шахтёрская взрывчатка. Он остервенело смотрел на нас и вскоре рванул в нашу сторону.

Шим развернулся и, не медля ни секунды, бросился навстречу.

– Нет! – только и успел выпалить я, смотря, как лейтенант, подобно сержанту пару минут назад, погибает во взрыве. Меня снова откинуло в сторону, и в этот раз встать я уже не смог – ноги окончательно отказались работать.

Картер лежал на полу, в обожжённой броне и рваной форме. Вся его кожа жутко покраснела и покрылась коркой, либо лопнула и сочилась кровью. Части конечностей просто не было.

Шим погиб. Мы потеряли его... Опять? Нет, опять потерял его только я. Ведь лишь я знаю двоих, не совсем похожих друг на друга людей, при этом являвшихся одним и тем же человеком. И именно к этому, понимающему, храброму, харизматичному офицеру я привык. И теперь он мёртв.

– Твою... Мать! – прорычал я, сквозь слёзы смотря на мертвеца.

И тут цистерна открылась прямо у меня на глазах. Из щелей начал идти пар, и внутри... Оказалось нечто вроде сферы, окружённое полупрозрачными кольцами света. Снизу это поддерживалось каким-то генератором антиграва. Шар парил и слегка крутился в воздухе, а затем всё это окружила синяя проекция планеты.

– Что... Это... За хрень... – спросил я, удивлённо вылупившись на неизвестный прибор. Где биологическое оружие? Какого чёрта?!

А потом по площадке, захваченной культистами, ударили ракеты. Людей раскидывало в разные стороны, разрывало бетон, стены и ящики. Культисты нервно метались по площадке, пытаясь понять, что же ударило громом с небес. Затем заговорили автолазеры, поливая врага дождём. Я просто смотрел на то, как поле боя обращается в пепел. Как сам дьявол решил вставить своё слово в эту битву.

Однажды я уже это видел.

На площадку, посреди трупов, спустился УДОТ. Трап опустился на землю, и из неё вышел человек в форме ККВД. Сняв фуражку, он начал идти в нашу сторону.

Перейдя через баррикаду, он подошёл к цистерне и оттолкнул оглушённого Поласки. Когда комиссар взял Факира, тот дёрнулся и попытался протянуть руку к человеку перед собой. Офицер ККВД скривился и, вытащив бластер, выстрелил ему в лицо. Колпех умер мгновенно. Оттерев кровь со своей одежды, мужчина убралпистолет обратно в кобуру и восхищённо посмотрел на прибор, спрятанный в цистерне. Я наконец разглядел его лицо. Это был Он.

– Великолепно. Просто великолепно. Так долго я за тобой гнался... – сказал комиссар, после чего опустил взгляд на меня, – О, специалист четвёртого класса Данлоп. Приветствую. Вы отлично выполнили своё задание, пусть и потрепали мне нервы. Возможность смотреть на мир вашими глазами можно было и не убирать. Правда, сомневаюсь, что вам теперь будет до этого смысл. Как и вашим товарищам. Данлоп, вы понимаете, за что боролись? За источник развития! Человечество в лице Колониального Союза нуждается в технологиях. Утерянных технологиях той расы, которая соседствовала с нами, из-за которой наше великое государство долго не могло бороздить звёзды с максимальным успехом. Они спрятали источники знаний повсюду.

Он усмехнулся и подобрал плазмер Детей Скубы, после чего показал на него.

– Посмотрите на это. Уверен, вы пытались понять, что это. А я вам скажу. Это – изначальная технология плазмера. Не наша попытка создать массовое производство, а то, за счёт чего существует наше оружие. Благодаря вашей жертве мы разворошили это осиное гнездо. Создавать тут агентурную сеть было проблематично и невозможно – дурацкий культ оказался плохо контролируемым и разросся слишком быстро. Жаль, жаль. Как и жаль, что для работы некоторых особенностей этих технологий нужны определённые людские гены. Хотя, Дети Скубы сами сделали всю работу за нас. Посмотрите, Данлоп, – оно полностью готово! Полностью разархивированный источник знаний! Повторюсь, вы большой молодец. Жаль, правда, будущего у вас теперь нет.

После этого он достал из нагрудного кармана формы солнечные очки и нацепил на лицо. Одна из линз была прострелена лазером. Комиссар улыбнулся, после чего сделал знак рукой. К нему подошла пара людей с неестественно бледной кожей и автоматическими винтовками. Он кивнул им и растворился в дыме пожарищ. Один из автоматонов приблизился ко мне и опустил ствол винтовки мне в лицо.

***

– Что предлагаете делать? Мы добыли необходимое, но кадровая проблема... Осталась.

– Когда в Колониальном Союзе были проблемы с кадрами? – с усмешкой спросил комиссар Джек, закуривая сигарету.

– И правда. А что со свидетелями? Добить?

– Нет. Отправьте их... К прочей «гнили».

– Наказание страшнее смерти... У вас есть вкус, комиссар.

– Да. Ступайте, – сказал Красавчик, после чего повернулся и подошёл прибору. Проекция сферы уже отсутствовала, и теперь он был доступен к использованию. Комиссар протянул руки к одному из световых дисков и повернул его. Центральная золотистая сфера завертелась, как бешеная, после чего вспыхнула и разделилась на половины. Между половинами возникла карта. В глазах Джека загорелся азарт. Он повернулся и закрыл глаза, – Я получу, то что хочу. Выполню свой долг. И ты мне в этом поможешь...

Оглавление

Глава 1: Засада

Справка по миру 1

Глава 2: Серая смерть

Глава 3: Неприятности?

Глава 4: Влип!

Справка по миру 2

Глава 5: Гроб-Назар

Глава 6: В сердце серой орды

Справка по миру 3

Глава 7: Mortem a caelos

Глава 8: Серьёзный разговор

Глава 9: И в незнакомую даль...

Глава 10: Балтиморские салюты, часть первая: Сюрприз!

Справка по миру 4

Глава 11: Балтиморские салюты, часть вторая: Не звали!

Глава 12: Теория общественного единства

Глава 13: Прятки в трёх соснах

Интерлюдия 1

Глава 14: Маскировка работает только по четвергам

Глава 15: Шаг в неизвестность

Интерлюдия 2

Глава 16: Встреча

Глава 17: Спасение мира...

Глава 18: ...как метод контрацепции

Справка по миру 5

Глава 19: В пути

Глава 20: Ва-банк

Глава 21: Красавчик Джек, часть первая: God & Guns

Глава 22: Красавчик Джек, часть вторая: T-R-О-U-B-L-E

Глава 23: Планы придумали неудачники

Глава 24: Занавес