Архантропы вселенной или прикосновение к любви... [Аристарх Ильич Нилин] (fb2) читать постранично, страница - 2

качество их работы и цена нас устроили, решили, что в июне начнем ремонт.

Все это промелькнуло в моей голове, и я не заметил, как ко мне подошел бригадир рабочих.

— Артем Сергеевич, тут вот чемодан на чердаке лежал, а в нем какие-то вещи и бумаги. Вы бы посмотрели, а то вдруг важные?

— Спасибо, оставьте здесь, я сейчас посмотрю.

Он поставил чемодан рядом, и добавил:

— Еже ли не нужон, вы тогда чемодан не выкидывайте. Может нам сгодится, инструмент хранить. Он вроде так ничего, и замки работают.

— Хорошо, хорошо, я в любом случае чемодан на террасе оставлю, когда все посмотрю.

— Спасибо. Кстати, мы через пару часов закончим, а когда машина за контейнером придет?

— Обещали в три забрать.

— Тады мы успеваем, — он повернулся и пошел к дому, где двое его рабочих перетаскивали к воротам, где стоял контейнер все, что осталось от крыши. Старый шифер, обрывки рубероида, полусгнившие доски и весь тот хлам, который скапливался на чердаке годами.

Маша подошла ко мне, держа в руках какие-то бутыли.

— Представляешь, на чердаке столько всякого мусора интересного оказалось, прямо барахолка на дому. Посмотри, что я решила оставить, — она поставила на землю обе бутылки.

— Ты что, собираешься гнать самогонку?

— С чего ты решил?

— Думаю, что в таких бутылях либо самогон, либо какую-нибудь наливку хранят.

— Может быть. Но мне они очень понравились. Посмотри, на одной даже клеймо сохранилось. Она возможно дореволюционная, — Маша подняла бутыль и показала место, где стояло клеймо. Я внимательно посмотрел и, улыбнувшись, произнес:

— Должен тебя разочаровать, дорогая. Эти буквы означают, скорее всего, народный комиссариат какой-то там промышленности, то ли стекольной, то ли пищевой, не могу разобрать.

— Все равно, мне они нравятся, оставлю их себе.

— Разве я против? Поставь их пока в сарай.

Маша взяла бутыли и направилась к сараю, а я, взглянул на чемодан, пододвинул его поближе и, щелкнув замками, открыл крышку.

Ничего необычного в чемодане не было. Я стал вынимать и рассматривать его содержимое. Небольшая коробочка из папье-маше, в которой лежали какие-то булавки, пуговицы и несколько катушек с нитками. Пяльцы, с натянутой на них тканью, которая была наполовину вышита незатейливым, но так и не законченным узором. Иголка с ниткой была воткнута посередине. Несколько старых открыток с нарисованными на них животными и видами городов, шляпка с вуалью и несколько тонких свечек, наподобие тех, что прихожане покупают в церкви. На самом дне чемодана лежала пачка бумаг. Листы были пробиты дыроколом и перевязаны обычной бечевкой. Я достал их и перелистал. Они были исписаны карандашом и представляли собой не то какие-то записки, не то… Я медленно перелистал их, не вчитываясь в содержимое. Листов было так много, что я вдруг подумал: «Возможно это самиздатовская переписка какого-то запрещенного в свое время автора?».

Желтоватого цвета, крайне низкого качества бумага лежала у меня в руках. Я перевернул первый, чистый лист. На втором, мелким, но достаточно разборчивым почерком было написано: «Прикосновение к любви».

— Нет, — подумал я, — вряд ли это какой-то диссидентский роман. Скорее любовный, а может быть просто дневник?

Я положил несколько поленьев в костер и, усевшись поудобнее в шезлонге, начал читать…

Часть 1 ВСТРЕЧА

Глава 1

…Светофор переключился на желтый сигнал, но бардовая девятка, прибавив скорость, пересекла пешеходную зебру почти у самого края бордюрного камня, обдав двух прохожих потоком грязи, образовавшейся от обработки шоссе реагентом против наледи.

Лиза еле успела отпрыгнуть, но сделала это столь неудачно, что нога подвернулась, и каблук сломался. Она чуть было не упала на асфальт, но вовремя протянутая кем-то сзади рука, помогла ей остаться на ногах. Сломанный каблук вывел её из равновесия настолько, что она даже не взглянула на того, кто подал ей руку, а лишь буркнула: «Спасибо», и прихрамывая, направилась к ступенькам почтового отделения, которое находилось в двух шагах от злополучного для неё перекреста.

— Вам помочь? — услышала она чей-то приятный мужской голос, и, обернувшись, взглянула на того, кто предложил ей помощь.

Позади неё стоял высокий худощавый юноша, на вид лет двадцати пяти с рыжими, чуть взлохмаченными волосами и голубыми глазами. Лизе показалось, что в его лице просвечивает улыбка, и это ей почему-то не понравилось, она подумала:

— Надо же, у меня горе, а он лыбится. Черт возьми, что за мужики? Нет, чтобы посочувствовать, а им все смешки. Козел! — решительно подумала она, но произнесла совсем иное:

— Нет-нет, спасибо, я сама, — и поковыляла дальше. Ухватившись за ручку перила возле двери в почтовое отделение, она взглянула на сапог и только тут вспомнила, что в расстройстве позабыла каблук возле светофора.

— Черт, придется возвращаться, — но, подняв глаза, она прямо перед собой