Княже мой, княже [neisa] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Том 1. Часть 1.
Начищенный ботинок великого князя Аргайла опустился на мощёный металлом настил космопорта. Не глядя, Эван вытянул из кармана пачку сигарет и, зажав одну из них между губ, сделал глубокий затяг. Струя чёрного, как небо над Манахатой, дыма, вырвалась из его лёгких и прочертила в воздухе витиеватый узор. Князь поморщился – дешевое курево он не любил, но врач запретил ему его любимые сигары со старой Земли. - Вам не нравится, князь? – спросил Кестер, только что опустивший переборку, отделявшую палубу клипера от пропахшей смолой и горелым плациусом космической гавани. Эван пожал плечами. - Думаешь, корсы нас здесь не найдут? – спросил он, проигнорировав заданный племянником вопрос. - Думаю, мы не пробудем здесь достаточно долго, чтобы дождаться от них проблем. Нужно лететь на Кармадон, дядя. Только там вам смогут помочь. Дождёмся Линдси – за это время вихри как раз осядут, и можно будет продолжить полёт. Эван кивнул. Слова Кестера не убедили его ни в чём. В целебную силу вод Кармадона он верил не больше, чем в качество Манахатских сигарет, но когда у тебя нет выбора, и врачи в один голос заявляют, что полгода – твой предел, волей-неволей начинаешь надеяться на волшебство. Стараясь не замечать саднящую боль, разливающуюся по груди раскалённым металлом, он сделал ещё одну затяжку и огляделся по сторонам. Манахата была такой, какой он её и представлял. Город, выросший на пересечении двух потоков космического ветра, не мог быть другим. Тут и там вздымались корпуса металлических махин, пронзавших стальными мачтами звёздное небо. Такелажники, как маленькие жучки, ползали по гавани туда и сюда – кто-то с тележками, гружёными мешками с плациусом, кто-то - со стальными бочонками драгоценной патоки, вываренной из него, на таких же точно тележках, а другие, чьи хозяева предпочитали экономить даже на этом, с бесценными тюками на плечах – тончайшее полотно, специи, опиум, чай, драгоценные камни - кочевники, пользуясь привилегиями, данными им королевой, завозили сюда всё, чего только мог пожелать владелец нескольких районов от Лонг Айленда до Уайт Холла или его капризная жена. Когда-то Эван и сам завозил сюда кое-что. Только фрахтовал корабль по другую сторону луны - у Аргайлов не было лицензии на торговлю в центральном сегменте, как не было её ни у кого из Земного содружества. Левее, за прозрачной стеной, отгораживавшей порт от городской зоны, вздымались верхи Нью Хаус Экселент, одного из немногих поставщиков железа, оставшихся независимыми в противостоянии Аргайлов с корсиканцами. Эван, впрочем, не сомневался, что вскоре ситуация изменится – если он сам не приберёт Нью Хаус к рукам, то уже к концу года это сделают его враги. К концу года… Эван снова поморщился, отогнав неприятную мысль. Собственная смерть значила для него не так уж и много – он никогда не рассчитывал, что доживёт до пятидесяти. Да что там, хотя бы до тридцати… Он отвёл взгляд от многоэтажной махины, блестящей стеклянным фасадом и отражавшей освещавшие город огни, и теперь смотрел на кривоватые низенькие здания бондарных мастерских, жавшихся к этому оплоту корпоративного величия с правой стороны. Домики были грязными, а у самых стен сидели, распивая неразбавленный ром, пилоты небольших грузовых кораблей, заполнявших порт – те, кого здесь по старинке называли «моряки». Эван поспешил перевести взгляд дальше - к бесконечной череде причалов, убегающей в сторону голубоватого шара ближайшей звезды. - Начнём с губернатора? – спросил он. Желания тратить эти недолгие свободные дни на церемониальные визиты у него не было, но этикет нужно было соблюсти. - В каком-то смысле, - Кестер тоже вытянул из нагрудного кармана сигарету и закурил. – Заедем в отель, примем душ… А затем я покажу вам одно местечко, где проходят ассамблеи для лучших людей. Своего рода джентльменский клуб. Клуб любителей истории – кажется, он называется так. Эван поднял бровь и с сомнением посмотрел на него. - Губернатор уже ждёт вас там, - пояснил Кестер, - да и нам с вами не помешает отдохнуть. - Ну-ну… - протянул Эван и первым направился вперёд, к воротам терминала. Улицы Манахаты оказались не менее шумными, чем космопорт – платформы стояли сплошной чередой в несколько ярусов, не давая друг другу продвинуться вперёд, возницы то и дело высовывались из окон, чтобы наградить друг друга набором отборных поговорок на дикой смеси корсиканского и гэльского, моряки с пожелтевшими от космических излучений лицами сидели в подворотнях тут и там, распевая такие же несуразные песни о девочках в портах и цистернах с ромом на борту. Фуры с плациусом перегораживали обзор, так что Эван с трудом мог понять, как далеко тянется эта череда бесконечных платформ, а тюки с хлопком, бочки с патокой и мешки с рисом, сваленные прямо у подножия здания, наполняли воздух густыми запахами еды – от которых текли слюнки, и химии – от которых бесконечно хотелось кашлять. - Кестер, - позвал Эван и тронул племянника, сидевшего на переднем сиденье, за плечо, - к чёрту отель, - попросил он и сам разозлился от тех интонаций, которые прозвучали в его голосе, - поехали в клуб. Там можно остаться на ночь? Кестер молча кивнул и, заложив крутой вираж, вписался в только что образовавшийся просвет между платформами, чтобы, миновав их стройные ряды и собрав порцию корсиканской брани, выйти на верхний уровень трассы, а потом ещё выше – на единственную скоростную полосу для аварийных служб. Миновав несколько десятков метров, отделявших их от поворота, он свернул на узкую улочку. Ещё сильнее запахло специями и плациусом, зато платформ здесь почти не было, а ещё через несколько поворотов Эван обнаружил, что становится светлей, и покосившиеся домики разномастных мастерских сменяются стройными рядами двухэтажных домиков. Эти, в свою очередь, после очередного поворота превратились во вполне приличные муравейники небоскрёбов – не таких шикарных, как офис судостроительной корпорации, но всё же достаточно чистых, чтобы в них можно было жить. Затем исчезли и небоскрёбы, и платформа вылетела на площадь, озарённую небольшим искусственным солнцем, висевшем в воздухе над статуей, изображавшей какого-то незнакомого Аргайлу мужчину в погонах. Платформа ещё раз свернула и остановилась у небольшого особняка, имевшего даже небольшой палисадник вокруг. Кестер просигналил швейцару, и ворота открылись перед ними, впуская внутрь. Выпрыгнув на мостовую, Кестер бросил швейцару ключи и, открыв заднюю дверцу, помог дяде выбраться наружу. - Сюда, - с видом знатока он указал князю Аргайлу дорогу внутрь дома, которую, впрочем, Эван видел и так. Они пересекли порог и оказались в просторном холле, стены которого были обшиты темными деревянными панелями. Холл освещали висевшие вдоль стен бра, выполненные в духе прошедших веков докосмической истории Земли. Свет их не бил в глаза, но создавал уют. В глубине холла, в приоткрытых дверях в общий зал, виднелись несколько мужчин в дорогих, сшитых на заказ смокингах и юношей в прекрасно скроенных костюмах. Ещё один швейцар с подозрением оглядел их с ног до головы, но Кестер выдвинулся вперёд и прошептал ему на ухо несколько слов – после чего швейцар расплылся в улыбке и отвесил Эвану глубокий поклон. - Князь Аргайл, мы вас ждали, прошу прощения, - он извлёк из-за полы пиджака тонкий планшет, и взгляд его стал заискивающим, - простая формальность, приложите сюда палец... Если вы не против, конечно. - Рады приветствовать вас за стенами нашего скромного клуба, - продолжил он после этого. – Комнаты, выпивку, ужин? Просто партию в бридж? - Начнём с комнаты, - сказал Эван. - На одного или на двоих? - На одного. Мне надо принять душ. Мой племянник расскажет вам об остальном. Швейцар кивнул и, подозвав к себе молодого человека в белоснежном костюме, попросил провести гостя на второй этаж. Тот поклонился, поздоровался и, протянув тонкую, достойную кисти Микеланджело руку, предложил проследовать за ним по лестнице, ведущей наверх. Поднявшись, Эван увидел перед собой коридор, стены которого были обиты голубым бархатом и декорированы старинными полотнами, а пол покрывал пушистый ковёр с длинным ворсом, приглушавший шаги. Юноша прошёл вперёд и открыл одну из дверей, а когда Эван вошёл в номер, закрыл её у себя за спиной. - Душ справа, - сказал он и снова взмахнул в воздухе своей изящной рукой, - бар в вашем распоряжении. Пульт управления помещением вы видите перед собой. Если понадобится уборка – нажмите 03. Что-нибудь ещё? Эван внимательно оглядел юношу с ног до головы. У него были светлые волосы, мягкими волнами сбегавшие на плечи, и голубые, как небо над морем, глаза. Взгляд Эвана скользнул от бриллиантовой булавки, скреплявшей галстук, к вороту рубашки, и едва глаза его задержались там, как по горлу юноши пронёсся едва заметный комочек кадыка, вызвав нестерпимое тянущее чувство в нижней части живота. - Как тебя зовут? – спросил Аргайл. Лицо молодого человека на секунду озарила улыбка, но уже через секунду он потупил взгляд, а потом снова посмотрел на Эвана своими пронзительными голубыми глазами из-под тонких бровей. - Ливи. Это означает «связанный», мой князь, - ответил он, и тут же по приоткрытым губам пронёсся острый кончик языка. - Я буду иметь тебя в виду. Эван отвернулся и, уже не глядя на Ливи, добавил: - Можешь идти. Эван так устал, что его не волновало ничего – ни губернатор, ни мальчики с пухлыми алыми губами, промеж которых так и хотелось вставить член, ни их тонкие шеи, ни даже мини-бар, наполненный выпивкой, выдержке которой мог позавидовать погреб Букингемского дворца. На ходу сбросив на пол дорогой пиджак, он, всё так же не останавливаясь, принялся распутывать галстук. Ботинки остались лежать на пороге ванной – такой же просторной и светлой, как и комната, служившая холлом его апартаментам. Следом упали брюки и, погрузившись в клокочущую, как морская пена, горячую воду, уже наполнявшую ванну, Эван закрыл глаза. Теперь он наконец пожалел о том, что отказался от предложенных услуг – сейчас Аргайлу вовсе не помешал бы небольшой массаж. Он так и видел, как тонкие пальчики Ливи касаются его плеч. Князь издал едва слышный стон, и тот тут же потонул в шуме воды, а ещё через несколько минут в дверь раздался стук, и когда Эван, не скрывая раздражения, ответил: «Да», - на пороге показался вовсе не мальчик, о котором Эван мечтал только что, а Кестер – чисто выбритый и переодетый в свежий костюм. - Внизу начинается представление, мой князь. К тому же, господин МакКензи хотел бы с вами переговорить. Эван едва заметно поморщился и, откинув голову назад, уставился в потолок. Подумал и снова закрыл глаза – от горячей воды ему ужасно захотелось спать. - Вам помочь? Кестер вошёл в ванную и протянул руку. - Я пока ещё не так плох, - открыв глаза и заметив этот жест, Эван дёрнул плечом, - выйди вон. Видеть тебя не хочу. - Что мне передать господину МакКензи? - Что я сейчас приду.Часть
К тому времени, когда Эван сменил дорожный костюм на вечерний и, слегка пригладив влажные волосы, спустился на первый этаж, посетителей ничуть не убавилось. - Представление будет в самом деле интересным? – поинтересовался он, заметив стоявшего неподалёку от лестницы племянника. Тот улыбнулся. - Более чем. Пройдёмте сюда, князь, - тронув Аргайла-старшего за локоть, Кестер указал ему на столик, стоявший достаточно далеко от других, чтобы там царила тишина, но достаточно близко к свету и сооружённому в другом углу салона помосту. Аргайл последовал за ним и уже на ходу невольным профессиональным взглядом оценил сидевших за ним: пожилого мужчину в свободном, но дорогом костюме, и двух мальчиков по обе руки от него. Один из мальчиков, с аккуратно зачёсанными назад волосами и постным, как у монаха, лицом, абсолютно определённо был секретарём. Эту же версию подтверждал и планшет, который он держал в руках – кроме него техникой здесь не пользовался никто. Волосы второго тоже были весьма аккуратно уложены, и костюм на нём сидел ничуть не хуже. Однако и серебристый галстук, и едва заметный тонкий слой пудры, присыпавший край белой рубашки, выдавали в нём человека далеко не делового склада ума. Пальцы его, такие же аккуратные, как и у Ливи, лежали на столе расслабленно и покорно. А когда владевший этими двумя очаровательными созданиями мужчина положил руку ему на плечо, юноша чуть повернул голову и заискивающе улыбнулся. - Фу, - вполголоса произнёс Аргайл. Кестер позволил себе лёгкий смешок. - Неужели вас терзает брезгливость в отношении мужской любви? - Исключительно в отношении раболепствующих шлюх. Кестер, хотел тебя предупредить… - Да, мой князь? - Никто не должен знать о моей… ммм… небольшой проблеме. О цели нашего визита, я хотел сказать. - Само собой, мой князь… Продолжить разговор им не удалось, потому что мужчина поднялся из-за стола и чуть поклонился, посмотрев при этом в глаза Аргайлу с той же надеждой, с которой мальчик только что смотрел на него самого. - Гордон МакКензи, губернатор системы Трайс. Князь Аргайл, неимоверно рад приветствовать вас в своём городе… Аргайл механически протянул руку для рукопожатия, и мужчина тут же, склонившись ещё ниже, поцеловал перстень с большим синим камнем, украшавшим его палец. Подняв глаза и заметив тень брезгливости в глазах князя, мужчина тут же прервал свою речь и произнёс: - Простите, что я не в смокинге. Честно говоря, не ожидал вас так скоро… Если бы вы предупредили нас заранее… То есть, я не хотел сказать, что вы должны были нас предупреждать…- он сбился, заметив, что слушатель теряет к нему интерес. Взгляд Аргайла переместился с губернатора на помост, где с самого начала вечера стоял белоснежный рояль. Теперь же обстановку дополнил юноша в чёрном фраке – аккуратный и худенький, как тростинка. Чёрные волосы его лёгкими пёрышками разметались по плечам, почти что слившись с дорогим полотном, и малюсенькие сапфиры, украшавшие белый цветок в бутоньерке, искрились и точно оттеняли глаза - Их всех тут одевают как кукол? Губернатор тихонько хохотнул. - Можно и так сказать. Для нас важное значение имеет каждая деталь. Вы же понимаете, люди нашего статуса должны знать толк в искусстве… Помнить традиции наших предков и чтить историю. - Я так и подумал, - Аргайл, не поворачивая головы, опустился на стул. Мальчик обвёл взглядом зал, и теперь уже искорки мерцали в его глазах. На секунду взгляд его задержался на князе, и Эвану показалось, что мальчишка смеётся над ним – но уже в следующую секунду тот отвёл взгляд. Он опустился на скамеечку перед роялем и оправил фалды фрака, от чего на секунду тело его изогнулось в неуловимом движении, от которого у Эвана заныло в груди. Он аккуратно открыл крышку рояля и замер на мгновение, глядя в пустоту перед собой, как будто видел не зал, наполненный дымом сигар, а другие миры. Затем руки его двумя белыми птицами взметнулись вверх и ударили по клавишам, извлекая пронзительный до боли звук. Ещё на секунду наступила тишина, а потом пальцы юноши взлетели вверх ещё раз, и музыка полилась над залом трелью горного ручья. Аргайл опустил веки, но мальчик всё ещё стоял у него перед глазами – его фигурка, изогнутая, как юная ива, его белые пальцы и его глаза… Насмешливые и грустные, как два холодных колючих сапфира. Он сделал глубокий вдох и тут же закашлялся. Открыл глаза и обнаружил, что Кестер уже удерживает платок перед его лицом. - Благодарю, - сказал Эван негромко и, приняв белоснежный лоскут из его рук, легко коснулся губ, а затем спрятал его в карман. Бросил на губернатора обеспокоенный взгляд, но тот, кажется, ничего не заметил – тот тоже был погружён в созерцание юноши, игравшего для них. Пальцы его рассеянно перебирали волосы его собственного любовника, а тот обиженно смотрел на мужчину снизу вверх и жался к его покатому плечу. - Как его зовут? – спросил Аргайл, больше не глядя на сцену. Он не собирался выдавать свой интерес. - Рафаэль Энзо Лучини, - произнёс губернатор задумчиво, - у вас хороший вкус. Кестер бросил короткий взгляд на мальчика, затем на дядю и снова на сцену. Тень понимания скользнула в его глазах. - Я не говорил, что он меня заинтересовал, - Аргайл недовольно повёл плечом. – И, в конце концов, мне обещали, что я смогу поесть. - Простите, - губернатор мгновенно отвернулся от сцены, вспомнив, кто сидит рядом с ним, - Эдриан, поторопи людей, - обратился он к секретарю и, не дожидаясь, пока тот встанет, чтобы выполнить приказ, обернулся к Аргайлу. – Я мог бы сделать для вас что-нибудь ещё? - Пока ничего, - Аргайл пожал плечами и снова посмотрел на юношу, продолжавшего играть. В зале, кроме них, никто не разговаривал, и Аргайл тоже решил какое-то время помолчать. Затем принесли обед, и он принялся за еду, запивая отбивные весьма приличным и явно не местным вином. И только когда звуки музыки смолкли, а мальчик, раскланявшись, направился в зал, губернатор обратился к нему. - Мне было бы очень неловко тревожить вас по таким пустякам, тем более вы, должно быть, ещё не успели отдохнуть, - сказал он, наблюдая, как Эван кладёт в рот последний кусок, - но я давно пытаюсь дозвониться до вашего секретаря, чтобы обсудить с вами вопрос о поставках… - Гордон, - оборвал Эван его едва начавшуюся речь, и губернатор тут же замолк. – Вы разрешите называть вас так? Видите ли, я простой человек и не очень люблю разнообразный высокопарный трёп. - Само собой… - прошептал губернатор и торопливо кивнул. - Так вот, Гордон. Я не обсуждаю за ужином дела. Моё время слишком ценно, а я слишком жаден, и мне хочется оставить немного для себя. - Но тогда вы наверняка согласитесь посетить меня завтра в моей резиденции… - Я подумаю, - Эван кивнул. – А сейчас простите меня, я бы хотел немного отдохнуть. Он встал и, нашарив взглядом арку, ведущую в соседнюю залу, двинулся туда. Энзо поздоровался с несколькими гостями, которых знал достаточно хорошо, и, обменявшись рукопожатием ещё с десятком тянувшихся к нему незнакомых людей, едва заметно отряхнул руку. Чужих, особенно грубых, прикосновений он не любил. Ничего с собой поделать не мог - хоть Деливер и предлагал ему множество способов избавиться от предрассудка, но каждое касание чужой руки по-прежнему проходилось по его коже наждаком. - Вы чудесно играли, - услышал он голос одного из сидевших за боковым столом. Окинув взглядом компанию из четырёх мужчин, он не узнал никого, однако знаки отличия на левой половине груди у одного из них говорили о том, что перед ним офицер космических войск. Военных Энзо не очень любил, но тем не менее, изобразив вежливую улыбку, подошёл к столу. - Благодарю… капитан, - произнёс он. Небольшая пауза потребовалась ему, чтобы разглядеть прикрытый рукой приятеля эполет. - Меня зовут Пьетро Таскони, - капитан протянул руку и крепко, будто насмехаясь над телосложением юноши, который вряд ли был многим младше его, стиснул узкую ладонь Энзо. – Присядьте, выпейте с нами. Мы вас не обидим. «Корсиканцы? Здесь?» – пронеслось у него в голове, но вслух Энзо этого не произнёс. Вместо этого он вскинул бровь. - Обидите? Меня? Боюсь, капитан Таскони, вы слишком давно не были на берегу и слишком плохо помните, как здесь ведут дела. - Вы правы, давно, - Пьетро окинул фигуру Энзо жадным взглядом, будто бы уже раздевал его, - и очень голоден, надо сказать. - Боюсь, что этот вопрос вам нужно решать не со мной. Я не официант. - Я просто думал, что вы, возможно, захотите разделить с нами обед, - Пьетро обвёл рукой своих друзей. - У нас сегодня праздник, - добавил он. - Я вернулся из очень далёких миров. Энзо колебался. Будь это другой вечер он, скорее всего, выпил бы хотя бы бокал вина. Но его не оставляло чувство, что здесь, среди гостей, его ждёт кто-то ещё. Он даже, кажется, видел его глаза - когда садился за рояль. Но теперь не мог отыскать его среди людей, заполнивших зал. - Простите, - сказал он и легко улыбнулся, - но я устал играть и хотел бы немного прийти в себя. Он развернулся было, чтобы уйти, но тут же с удивлением обнаружил, что его запястье сжимает чья-то ладонь. - А мы хотели бы, чтобы ты остался. Энзо развернулся и столкнулся с горящим взглядом чёрных глаз, смотревших прямо на него. - Матео! Один из друзей Пьетро, удерживавший руку Энзо, на секунду ослабил хватку, услышав голос капитана, и, пользуясь случаем, Энзо вырвал руку. - Хотеть не вредно, - сухо сказал он. - Привыкайте получать отказ. Услышите его ещё не раз. - Ты в самом деле хорошо играл, - услышал он у самого уха голос Ливи и, обернувшись, увидел, что тот наблюдает за ним стоя у стены. Энзо улыбнулся и благодарно кивнул, но тут же Ливи продолжил: - только в следующий раз выше поднимай правую ладонь, запястья было не разглядеть. - Хорошо, - Энзо кивнул и, тут же кинув короткий взгляд на капитана и его друзей, вполголоса спросил: - Что корсиканцы делают здесь? Ливи пожал плечами. - Их пригласил губернатор. Говорят, Таскони хотят сменить гражданство, а МакКензи положил взгляд на их промышленный концерн. К тому же, это наши герои, - Ливи едва заметно усмехнулся. – Таскони только что получил медаль за освоение двадцати планет. И его отец выходит в парламенте на третий срок. Так что мальчика нужно уважать. - Теперь мы будем лебезить перед корсиканцами? - Теперь мы будем уважать точку зрения господина МакКензи. В конце концов, Манахата принадлежит ему. - Да пусть бы подавились своим гражданством, - юноша поморщился, - мне всё равно. Но они не умеют себя вести – сразу видно, южане. Дикарская кровь. Ливи улыбнулся. - Если ты предпочитаешь северян, - сказал он, - то тебе сегодня повезло. Он легко кивнул в сторону столика, за которым в одиночестве сидел мужчина с каштановыми волосами и с постным лицом. По телу Энзо пробежала дрожь. Этого клиента он приметил уже давно – когда ещё только начал играть. Мужчина был ещё молод – хотя и мальчишкой его явно было уже не назвать. Его широкие руки медленно перебирали карты, и Энзо невольно отметил, что кожу его покрывает едва заметный желтоватый загар – как бывает у тех, кто слишком много времени проводит в рубках кораблей, под прямым излучением звёзд. - Кто это? – спросил Энзо шёпотом. - У тебя хороший вкус, - с усмешкой ответил Ливи, - это Эван Аргайл. - Тот?! - Тот, - Ливи кивнул. – Только не разевай рот - похоже, ему не нужен никто. Энзо закусил губу. - Я подойду? – спросил он. - Попробуй, - Ливи наморщил курносый нос, но этого Энзо уже не увидел. Он отвернулся и шагнул вперед.Часть
- Добрый вечер. Эван невольно поднял взгляд от карточной колоды, заслышав мелодичный голос совсем рядом с собой. - Вы один? Можно присесть? Не дожидаясь ответа, юноша, недавно игравший на рояле в большом зале, опустился на стул. Аргайл проследил, как он ровно опускается вниз и как ложится на стол его изящная рука, так что накрахмаленная манжета чуть приподнимается, демонстрируя аккуратное запястье с острой косточкой, к которой так и хотелось прикоснуться губами. - Вообще-то, я не разрешал, - сухо произнёс Аргайл. И без того большие глаза юноши расширились ещё сильнее. - Простите, - сказал он. – Но вы выглядели таким грустным. Я надеялся, что смогу немного вас развлечь. - Здесь многие думают, что могут меня развлечь, - не отводя взгляда от юноши, Эван откинулся назад. – Меня уже пытались развлечь. Один молодой человек очень настойчиво предлагал мне нарисовать мой портрет... без штанов. Скажите, вы умеете рисовать? - Только чуть-чуть, - Энзо сделал вид, что не расслышал грубой части слов. – Мне больше нравится играть, - он пошевелил в воздухе пальцами, будто бы перебирая невидимые клавиши, - знаете… кончиками пальцев касаться этой нежной поверхности… ласкать гладкие клавиши и слышать, как твои лёгкие, едва заметные движения вырывают из огромного тела рояля непристойный стон. - Хм. - Вот видите, я вас уже развлёк. Аргайл хотел было отвернуться, но стоило ему отвести взгляд, как он наткнулся на художника, который в самом деле подходил к нему полчаса назад. Несколько секунд Эван смотрел на него, пока тот не почувствовал взгляд и не стрельнул глазками в его сторону, после чего Аргайл поспешно отвёл взгляд. - Вам нравится у нас? – голос Энзо вырвал его из оцепенения. - А вам? – Эван внимательно посмотрел на него. Губы Энзо дрогнули на секунду. - Как вам сказать… - Честно я бы предпочёл. Энзо едва заметно прикусил губу и отвёл взгляд. - Я не очень-то выбирал. - Я думал, в этом клубе не держат рабов. - О, дело не в рабах… Знаете… когда я был маленьким, мой старший брат, сидя долгими зимними вечерами в нашем старом доме на Торроу-стрит, рассказывал мне о чудовищных небесных вихрях, высотой в гору, о мачтах, гнущихся как ветки, и всё-всё-всё о Гаве и Ливерпуле, Старом Марсе и Старой Земле… «Космос, - говорил он, - это, мягко говоря, чрезвычайно капризная и обманчивая стихия. Сейчас он смотрит на тебя с обезоруживающей улыбкой. А в следующее мгновение кипит гневом»… И потом, когда я подрос, я мысленно уносился очень далеко и часто предавался долгим мечтаниям о длительных плаваниях и путешествиях. И думал о том, как славно было бы иметь возможность поболтать о далёких дивных планетах и о том, с каким почтением и интересом относились бы ко мне люди, если бы я только что вернулся с побережья Красной Армады или из Нью Микены, и о том, как романтично смотрелись бы мои пожелтевшие от света звёзд щёки… - Герман Мелвилл. «Редберн». Энзо кашлянул и чуть заметно покраснел, а затем решительно поднял на собеседника взгляд. - Вам тоже нравятся романы со Старой Земли? - Я должен был вас пожалеть? - Вы могли по крайней мере оценить, как хорошо я знаю историю докосмических времён! - Я оценил, каким идиотом вы считаете меня и тех, кто обычно сидит с вами за столом. Энзо скрестил руки на груди и отвернулся. Щёки его пылали, а внутри клокотала злость. Он ещё размышлял, сдаться ли ему или продолжить штурм, когда Рой, его куратор здесь, подошёл к нему со спины и, чуть пригнувшись, шепнул в самое ухо: - Мистер Лучини, вас просят пройти на второй этаж. Четверым господам нужна ваша консультация в выборе книг. Энзо против воли покраснел ещё сильней и, не оборачиваясь к куратору, процедил: - Я занят, Рой. Пусть позовут кого-нибудь ещё. - Они хотят тебя, Рафаэль! - Рой понизил голос и добавил уже тише, но с нажимом. - Губернатор особенно просил. - Идите. Энзо перевёл на Аргайла удивлённый взгляд. - Вы собираетесь меня отпустить? - Я не собираюсь вас удерживать, - во взгляде его плескалось презрение, - не привык. Энзо стиснул зубы. - Удачного вечера, - бросил он и, поднявшись, направился к лестнице, вовсю стуча каблуками о паркет. - В руки ничего не давать, - напутствовал его Рой, поднимаясь по лестнице вместе с ним и чуть подталкивая Энзо вперёд, - они могут только смотреть. - Хорошо, - Энзо не слышал его. Взгляд, полный презрения, всё ещё стоял перед ним как наяву, а щёки продолжали пылать. Миновав коридор, которым он ходил каждый вечер, Энзо открыл дверь и окинул взглядом четверых мужчин, разместившихся в креслах с бренди в руках. - Добрый вечер, - сказал он и закрыл за собой дверь. Пьетро Таскони, сидевший ближе всех, облизнулся, не отводя пристального взгляда от него. Чуть опустив глаза, Энзо увидел, как отчётливо набух бугор у него между ног. - Правила вы знаете, - сказал он и прошёл чуть вперёд. - Раздевайся и на колени, - перебил его корсиканец. Энзо отвернулся и, не глядя ни на кого, сбросил фрак на пол. Затем опустился коленями на него и двумя быстрыми движениями развязал бабочку, чтобы стянуть с шеи и ее. - Не так быстро, - скомандовал Пьетро. Энзо прикрыл глаза и, замедлив движения, принялся расстёгивать пуговицы рубашки одну за другой. - Смотреть на меня. Энзо насмешливо надломил бровь и поднял глаза. Пьетро уже расстегнул брюки и теперь медленно поглаживал член, глядя на него. Его друзья, сидевшие по сторонам, делали то же самое и так же внимательно смотрели на него. Закончив с рубашкой, Энзо развёл полы в стороны и легко скользнул пальцами по своей белой, плоской груди, задевая ногтем розоватый сосок. Негромко застонал и прогнулся, демонстрируя себя со всех сторон. - Брюки, - голос Пьетро слегка охрип. - Я могу для этого встать? - Можно не целиком. Не спрашивая больше ни о чём, Энзо расстегнул ремень и, вытащив его из петель, отбросил в сторону. Затем стащил брюки до колен и прогнулся ещё раз, опускаясь на четвереньки и выпячивая бёдра назад. Одну руку он завёл за спину и погладил себя промеж полушарий, задевая чувствительные складочки. Пьетро глубоко вздохнул и, поднявшись на ноги, обошёл его. - Ещё раз, - приказал он. Энзо снова погладил вход. Небольшая ласка заставила его собственный член дрогнуть, а мысли слегка смешаться, но новая команда Пьетро тут же направила его: - Теперь глубже. Трахни себя. Энзо ещё раз огладил анус, чуть разминая его, а затем на одну фалангу запустил палец внутрь и тут же застонал, прогибаясь в спине и демонстрируя удовольствие, которое должен был получать. - Ещё. Энзо повторил движение и стон. - Глубже. Энзо выполнил приказ. - Продолжай сам. Энзо задвигал кончиками пальцев внутри себя, легко потрахивая раскрытый вход и двигая бёдрами вперёд и назад так, чтобы помочь самому себе. Пьетро стоял у него за спиной, помогая самому себе рукой. Он закусил губу, и если бы Энзо видел его, то понял бы, с каким трудом сдерживается тот от того, чтобы не взять раскорячившегося перед ним юношу, наплевав на всё. - Трахнем его… - выдохнул один из его друзей, с тем же голодом во взгляде смотревший на него. Пьетро качнул головой. - Нельзя. Идите сюда. Энзо продолжал покачивать бёдрами и трахать себя. Никто больше не следил за его лицом, и потому он закрыл глаза и отвлекся от того, что творилось вокруг него. - А-ах… - он испустил особенно глубокий вздох, когда вошёл настолько глубоко, чтобы задеть чувствительный узелок, и тут же почувствовал, как солёная горячая влага падает ему на лицо. От неожиданности он распахнул глаза и открыл было рот, чтобы возразить, но так и не сказал ничего – зато следующая порция спермы, вырвавшаяся из направленного на него члена Пьетро, попала ему в рот. - Вот так, шлюшка. Любишь мужское молочко? Энзо промолчал, но ответ его никого и не интересовал. Одна за другой четыре струи фонтанчиками били ему в лицо. Энзо замер неподвижно, дожидаясь, когда они иссякнут, а когда это, наконец, произошло - не почувствовал ничего. Пьетро обтёр последние капельки с члена и заправил его обратно в брюки. Тут же его примеру последовали его друзья. - Было хорошо, - сказал он. – Каждый бы вечер на тебя кончал. И снова Энзо промолчал. Один за другим мужчины вышли, а Энзо ещё какое-то время сидел, глядя перед собой, не в силах заставить себя встать. Измятый цветок в бутоньерке поблескивал сапфирами. Потом поднялся и, путаясь в по-прежнему спущенных брюках, направился в ванную. Выпутав ноги из штанин, он пинком загнал брюки под унитаз, а сам прошёл в душевую часть. Поморщился, увидев в зеркале своё перепачканное лицо – маленькие струйки липкой дряни свисали с волос, заставляя их склеиться в одну грязную массу. - Горячую, - скомандовал он и замер, закрыв глаза, когда в лоб ему ударила горячая и чистая вода. Какое-то время он просто стоял, старательно заставляя себя не думать ни о чём. Опыт в том у Энзо был большой. Потом глубоко вздохнул и улыбнулся, заставляя себя переключиться на конструктив. - Зато у меня есть горячая вода, - негромко сказал он самому себе и, открыв глаза, посмотрел на собственное, уже ставшее чистым, лицо. Он прогнулся, теперь уже просто для того, чтобы капельки воды могли скользить по его телу более легко, и, потянувшись за мочалкой, принялся оттирать себя. Когда через полчаса он покинул душевую, ему уже было привычно спокойно и легко. Только бессмысленная обида на Роя почему-то поселилась внутри него. - Мог бы хотя бы сказать, - буркнул он, когда уже сухой и одетый в свежий костюм спустился в общий зал. - И что бы это изменило? - Ничего, - Энзо отвернулся и, скрестив руки на груди, оглядел зал. – А где Аргайл? - Ушёл. - Ушёл?! - Взял Ливи и пошёл наверх. Энзо стиснул зубы и, видимо, не смог сдержать злость, потому что Рой поймал его за подбородок и повернул лицом к себе. - Посмотри на меня, Рафаэль. Очень, очень уважаемый гость клуба дал тебе понять, что ты ему мешал. Что позволило тебе сделать вид, что ты этого не понимал? - Я ему не мешал, - процедил Энзо сквозь зубы и сжал кулаки. - Ты зря тратил время, Рафаэль. Он не интересуется такими, как ты. Ты понял меня? Энзо сглотнул, от обиды к горлу подступил непрошенный ком, но он лишь кивнул. - Иди, пообщайся с людьми. Энзо отвернулся и снова двинулся вдоль столиков отыскивая, куда бы присесть, когда услышал сбоку чей-то смешок. Энзо резко повернулся на голос и встретился взглядом с чёрными глазами одного из корсиканцев. Энзо растянул губы в улыбке и спросил: - Вам понравилось у нас? - Было ничего. - Приходите ещё. Если снова захотите почитать. У нас много библиотекарей. - Если бы мной занялись именно вы, то я почитал бы ещё разок... прямо сейчас. - Нет. Я устал и за ночь принимаю не больше одного. Считайте, что сегодня вам повезло - в первый и последний раз. Он отвернулся и двинулся прочь. Презрение, плескавшееся в глазах Эвана Аргайла, всё ещё не покидало его сознания, но Энзо знал - это скоро пройдёт.Часть
Неяркое бледное солнышко освещало улицы Манахаты - островной космической станции - отблёскивая острыми кончиками голубоватых лучей от поверхности водохранилища. Вечнозелёные деревья, создававшие облако достаточно чистой атмосферы, чтобы ближайшие к парковой зоне районы могли дышать полной грудью, шелестели листвой. Энзо закинул руки за голову и повернулся несколько раз – сначала влево, потом вправо. Распустил собранные в маленький хвостик чёрные волосы и, собрав их назад, затянул резинку поплотней. А затем неторопливо побежал вперёд. Он не любил рано вставать. По крайней мере с тех пор, как его жизнью стал клуб. И в то же время любил смотреть, как поднимается холодное, далёкое солнце над водой именно по утрам, когда его ещё не закоптили тучи дыма и не излапали чужие взгляды. Он зевнул на ходу и покосился на гладь воды, отражавшую весеннее небо. - Вчера всё прошло хорошо? – услышал он голос из-за спины и поморщился – Энзо предпочёл бы во время пробежки побыть один. Тем более именно с Роем он говорить не хотел. - Всё просто отлично, - сказал он, поворачиваясь, но лишь настолько, чтобы иметь возможность смотреть перед собой. – Я получил незабываемое удовольствие от этих ребят. Если ещё раз попытаешься отправить меня к ним, я отшибу драгоценности или им, или тебе. Особенно, если забудешь при этом спросить меня. - Всё ещё дуешься, - с каким-то даже удовлетворением хмыкнул Рой и чуть обогнал Энзо, так чтобы всё-таки оказаться в поле его зрения. – Зато мистер МакКензи остался доволен. Он прислал тебе кое-что. Энзо хмыкнул. Хотя обида продолжала терзать его, любопытство заметно скрыло её за собой. - Что? – спросил он. - Увидишь, - Рой подмигнул, - когда вернёмся в Клуб. На какое-то время он замолк, выжидая, когда мысли Энзо повернутся в нужное русло, а затем, уже немножко запыхавшись, продолжил: - Один человек хочет познакомиться с тобой. - Кто? - спросил рассеянно Энзо, пребывавший где-то посередине между мыслями о подарке и негой от солнечных лучей, скользивших по лицу. - Очень серьёзный человек. - Мне было бы проще, если бы ты оставил свои мистификации при себе. Хочется верить, что к несерьёзному ты бы меня не позвал. Он, однако, не добился ничего. Рой подмигнул ему и, бросив: - Поговорим потом, - плавно ушёл вбок, на аллею, уходившую на запад. Энзо помрачнел. Он не любил, когда у него вырывали карты из рук, и Рой отлично это понимал. И всё равно пытался внести сумятицу каждый раз. У Роя была странная манера преподносить каждого клиента как сюрприз, как будто Энзо целыми днями только такого подарка и ждал. И хотя его заказы всегда окупали себя, иногда нервов на них уходило больше, чем если бы Энзо выбирал сам. Собственно, самому выбирать никто не запрещал. Большинство делало именно так. Но Рой считал себя чем-то вроде продюсера - впрочем, никогда не переходил ту грань, за которой Энзо стал бы действительно зол. Энзо снова посмотрел на воду и опять на дорожку, убегавшую вперёд. Подумал и нажал на воротнике поло кнопку, включая в плеере случайный трек. Лёгкая ритмичная музыка зазвучала в ушах, и Энзо зажмурился от наслаждения. - Доли-доди-дом, - пробормотал он вполголоса и тут же ойкнул, обнаружив, что врезался во что-то мягкое и тёплое лбом. Энзо резко распахнул глаза и отпрыгнул назад. Высокий широкоплечий мужчина лет двадцати пяти с военной выправкой и снайперским прищуром глаз стоял поперёк дороги и явно не собирался уходить. - Нашёл, где стоять! – выдохнул Энзо, выдирая из уха наушник. - Извини, но иначе тебя было не остановить. Энзо поджал губы и окинул своё неожиданное препятствие ещё одним оценивающим взглядом. Поджал губы и, не говоря ни слова, побежал в обход. Мужчина проследил за ним немного удивлённым взглядом и, подумав, тоже перешёл на бег. - Я хотел предупредить, что впереди обрыв. - Конечно. И ты хочешь перенести меня через него на руках? - А что, мне нравится эта мысль. Энзо с сомнением покосился на него, но первое раздражение его немного уже прошло. - Если бы я хотел, чтобы меня носили на руках, я бы нанял себе рикш. - У них грубые руки. А я был бы очень внимателен. Энзо фыркнул, но фырканье на ходу перешло в смешок. - Разве тебе не надо сейчас быть на плацу и маршировать с другими солдатиками, сержант? - Я капитан. - О! Может, ещё и герой двадцати планет? - Как ты угадал? Наша эскадра вчера вернулась в порт. Энзо остановился и вскинул бровь. - И много вас там? – с трудом пытаясь отдышаться, но всё же насмешливо поинтересовался он. - Такой, как я – один. - Волейболистки занимаются на двадцать метров южней. - А мне нравишься ты. - Ну, здесь ты меня не удивил. - Тебя так часто носят на руках? - Ну, как тебе сказать… - Энзо скрестил руки на груди и задумался. Вообще-то, солдатик был довольно мил. Энзо нравились веснушки, усыпавшие его улыбчивое лицо, и складочка, залёгшая в уголке губ. Но знакомиться на улице он не любил. Тем более, что толку в парнишке явно не было никакого – простой моряк, Энзо считал бесчестным выжимать деньги из таких. - Не вредничай, конфетка. Я же вижу, ты хочешь ещё поболтать со мной. Первая половина фразы внесла полную ясность в мысли юноши. - Я не конфетка, я урюк. И у меня нет времени на болтовню. Снова припустив с места, он ловко свернул на первую же аллею и, заметив едущий по дорожке парка трамвайчик, вспрыгнул на него. Моряк попытался последовать за ним, но не успел – трамвайчик уже убегал прочь. - А я бы тебя любил! – бросил он, и Энзо, не сдержавшись, крикнул в ответ: - Все вы любите, пока корабль не покинет порт. Он отвернулся и, столкнувшись глазами с пристальным взглядом водителя, прокашлялся. - Повсюду разврат. На пробежку выйти не дадут, - пожаловался он. - Ну-ну, - водитель хмыкнул и отвернулся от него. Энзо, впрочем, после встречи пребывал в куда лучшем расположении духа, чем хотел показать. Внимание всегда радовало его, и, положа руку на сердце, он иногда готов был признаться, что потому и выбрал именно эту работу из множества других. Закончив с пробежкой, Энзо, не переодеваясь, зашёл в кафе и взял себе кофе. Потом побродил ещё немного по городу и вернулся назад, в клуб, чтобы начать готовиться к встрече, которую обещал ему Рой. Эван проснулся поздно. Разница в часовых поясах давала о себе знать. И куда хуже было то, что с самого утра его уже мучила боль. Обычно грудь начинала болеть ближе к ночи – как будто лёгкие уставали дышать. К полуночи кашель душил почти нестерпимо, не давая уснуть, но утром он казался самому себе почти что здоровым и какое-то время мог заниматься делами. Сегодня же, едва открыв глаза, он понял, что с трудом может вздохнуть – лёгкие резало наждаком, и оставалось гадать, виноват ли в этом салонный дым, в котором он провёл ночь, или попросту болезнь становится тяжелей. Заставив себя подняться, он заглотил несколько таблеток и, удерживая их под языком, прошёл в ванную, чтобы запить водой. Ненароком наткнулся взглядом на собственное потрёпанное после плохого сна лицо. Проглотив горсть воды, ещё одну плеснул себе в глаза. Таблетки помогали, но не очень хорошо. МакФилен дал их ему уже почти что четыре месяца назад, но сколько Эван не пил их – через несколько часов боль возвращалась, становясь ещё сильней. Он не привык анализировать такие вещи. Сам факт того, что он обречён, Эван принял как показания термометра – как то, что нельзя изменить. Конечно, было бы ложью говорить, что он совсем не надеялся пожить чуточку дольше, чем отпустили ему врачи. Он честно выполнял все рекомендации, ходил на приёмы в назначенный час и даже согласился поехать на эти проклятые воды, когда врач сказал, что это его последний шанс. Но паниковать, тратить время на поиски чудодейственных средств или беготню по другим больницам Эван не хотел. Время и так было слишком дорого для него, чтобы терять его подобным образом. Напротив, он вырезал из своего графика всё, что могло быть сделано без него – впрочем, не добившись этим ничего. Дел в клане всё равно оставалось столько, что ему с трудом удавалось выкроить вечер, когда бы его не трогал никто, и ещё более сложным оказалось выкроить две недели для поездки на воды. Эван очень отчётливо понимал, что время – это песок в часах, количество которого отмерено настолько строго, что выгадать пару крупинок будет слишком большой удачей, чтобы рассчитывать на неё. Вот только выбрать, что же он хочет сделать за этот - слишком маленький - оставшийся ему срок, он не мог. Ему мучительно не хватало одиночества, чтобы просто собраться с мыслями и решить, что может стать самым главным для него теперь, когда времени хватит только на что-то одно. Вокруг всегда были люди – множество людей, каждый из которых чего-то хотел от него. Каждый из которых о чём-то просил его. И каждый из которых имел много больше, чем он – целую жизнь, полную возможностей и времени, которое наверняка не умел ценить. Эван глубоко вдохнул. Таблетки уже дали эффект, и воздух не так жёг. Ещё чуть-чуть - и боль должна была стихнуть совсем. Онвернулся в комнату, распахнул чемодан и, достав пару костюмов, повесил их на шкаф – распаковывать вещи он тоже не хотел, слишком хорошо понимая, что, возможно, придётся сорваться с места в любой момент. Вытащив рубашку, он накинул её на плечи, застегнул, повязал галстук и, одев один из двух костюмов, стал спускаться вниз. Внизу уже появились первые гости. Несколько мальчиков сидели в разных углах зала. Взгляд Эвана невольно упал на двух из них: один, черноволосый, с высокими угловатыми скулами, обнимал другого, более мягкого на вид. Они тянулись друг к другу телами, явно намереваясь слиться в поцелуе. Эван отвернулся. Смотреть на чужие ласки он не любил. И тут же наткнулся взглядом на давешнего пианиста – Лючини сидел на диванчике перед столиком и задумчиво покручивал в руках стакан с бренди. Судя по количеству напитка, пить он толком не пил – только разглядывал угловатые льдинки и думал о чём-то своём. Эван хотел было подойти – мальчик неуловимо притягивал к себе, приковывал взгляд своей хрупкостью и отточенностью черт. Все мальчики, которых видел здесь Эван, были хороши. Если бы не неумолимый шёпот убегающего времени, преследующий его, он мог бы перебрать их всех одного за другим. Но с этим дело обстояло сложней. Он не был пирожным, которое хочется попробовать только чтобы узнать, каким оно будет на вкус. Эвану хотелось проникнуть в него – узнать, что кроется за холодной маской и равнодушием серо-голубых глаз. Он почти уже решил подойти, когда услышал голос хозяина зала, такой же точно, как и вечером ранее: - Мистер Лучини, вас просят на второй этаж. Эван мгновенно отвернулся, опасаясь, что мальчишка сможет поймать его взгляд. Не глядя больше ни на кого, он прошёл за один из столиков и сел. Затем подозвал к себе эконома и поинтересовался, как того зовут. - Рой, - ответил тот. - Рой, я могу побыть с тем мальчиком, который вчера делал мне массаж? - Само собой, - Рой улыбнулся, - он сейчас подойдёт. Энзо заметил Эвана, когда уже поднимался. Глаза его лишь на секунду скользнули по мужчине, и тут же кровь прилила к щекам. Он стиснул зубы, отгоняя непрошеный стыд, к которому давно уже привык. Ещё дальше отправил мысли о том, что не испытывал ничего подобного уже давно. Рой поймал его за руку и потянул наверх по лестнице. - Что с тобой сегодня? – пробормотал он вполголоса. – Заторможенный какой-то, - Рой принюхался, - ничего не курил? Энзо качнул головой. - Всё хорошо. Ещё несколько минут назад он и сам был уверен, что всё действительно хорошо, теперь же, как ни старался, неприятное чувство грызло его. - Кто он? – спросил он, чтобы перевести в другое русло разговор. - Его зовут Сабир Ар Маариф. - Кто? – Энзо замер на месте и распахнутыми глазами уставился на Роя. - Не смотри на меня так. - Он кочевник! Звёзды, что кочевник делает… - Энзо снизил голос и уже шёпотом добавил: - что кочевник делает здесь? - Он наш почётный член! - Рой, вам уже вообще всё равно, лишь бы был член? - Энзо! - Я Рафаэль! - Тихо! Мы пришли!Часть
- Прошу прощения, что заставил вас ждать, - Энзо приклеил на лицо улыбку и обыскал взглядом комнату. Вообще-то, он, конечно же, не опоздал, но таковы были правила игры: клиент всегда ждал. И всегда нужно было помнить о том, что он ждал, и извиниться за то, что он ждал. Простой ритуал. Вот и сейчас Сабир Ар Маариф обнаружился сидящим на подушках со стаканчиком бренди в руке. Первая брезгливость, которую Энзо испытал при мысли, что очень скоро его, возможно, будет трахать кочевник, не оправдала себя. Кочевники, которых он видел в порту до того, как поступил в Клуб, всегда были не очень-то ухоженными. Пальцы их казались грязными даже после мытья, ногти окружали чёрные ободки, а заискивающий взгляд делал их похожими на попрошаек. Они часто работали грузчиками или дворниками, и хотя умом Энзо понимал, что народ, который владеет всеми перевозками по линиям космических ветров, не может быть таким целиком, избавиться от иррациональной брезгливости не мог. Пальцы Сабира действительно были тёмными – Энзо первым делом вгляделся в них. Правда, скорее этот коричневый цвет напоминал темную карамель, а не грязь. Так что на секунду Энзо даже захотелось попробовать их на вкус. Обычный балахон, в котором ходили и те кочевники, которых Энзо видел до сих пор, тоже имел место на нём. Правда, был он не чёрным, как у многих, и даже не цветным, а бледно-голубым – так что хотелось приблизиться и разглядеть дорогую и несомненно редкую ткань поближе. По краю рукавов его к тому же усыпали искорки, и, вглядевшись, Энзо понял, что это маленькие бриллианты. Он поднял взгляд на лицо. Сабир Ар Маариф с лёгкой улыбкой смотрел на него. - Ты очень красив, - сказал тот. Энзо склонил голову набок. - Вы тоже, - сказал он и приблизился ещё на шаг. Энзо, в общем-то, не врал. Если Сабир и не был красавцем, то деньги, вложенные в его внешний вид, делали его однозначно приятным на лицо. Маленькая бородка была аккуратно подстрижена, а длинная серьга с большим синим камнем привлекала внимание к раскосым тёмно-серым, с синими прожилками, глазам. Сабир понимающе улыбнулся, но протестовать не стал. - Какой твой любимый цвет? – спросил он. Энзо отметил про себя лёгкий акцент, который, впрочем, не очень-то портил его. - Голубой, - с улыбкой сказал он и, оценив обстановку, присел сразу на подлокотник рядом с Сабиром. - Я так и знал. Как твои глаза. Сабир взял одну из коробочек со стола. Энзо заметил их только теперь, потому как чёрные футлярчики терялись между вазочками с фруктами и другой посудой. Отщёлкнув крышку своими длинными пальцами, Сабир продемонстрировал Энзо содержимое футляра, и тот улыбнулся ещё шире. - Я могу примерить? – спросил он. - Я сам, – Сабир вынул из коробочки ещё одну серьгу. Похожую на ту, что носил сам, и, потянувшись к уху Энзо, осторожно продел крючок в маленькую дырочку. - Это с Энвара, - сказал он, и Энзо почувствовал его горячее дыхание на своей щеке, - там живут птицы с огромными синими хвостами, такими же синими, как твои глаза. От вибрации, которые посылали эти звуки, по коже Энзо пробежали мурашки. - Вы были там? – глухо спросил он. - Да. Перед тем, как приехал сюда. Мы везли пряности и антиквариат. Любишь старинные вещи, Рафаэль? - Если они красивы, - Энзо поймал его руку и легко поцеловал, - как ваш подарок. - Я могу тебе показать. Там есть картины и оружие… Если ты не покидал Манахату, то никогда таких не видал. Энзо задумался. Никто не запрещал ему покидать клуб. Но о безопасности следовало помнить всегда. - Я бы хотел прежде получше вас узнать, - сказал он. Кончики пальцев пробежались по его щеке. - У тебя такая нежная кожа, - сказал негромко Сабир, - как атлас. Я бы увидел даже издалека. Энзо не сдержал улыбки и прикрыл глаза. Так, когда он мог сосредоточиться на ощущениях от движения руки Сабира, уже скользившей вдоль маленькой венки у него на шее, уже по всему его телу бежал жар. - Что бы вы хотели, чтобы я сделал для вас? – спросил он, накрывая руку Сабира своей и легко поглаживая его. Пальцы кочевника потянули его галстук, пытаясь развязать узел, но, видимо, с английским стилем одежды он был не слишком знаком. - Тебе не идёт этот костюм, - сказал он. - Хотите, чтобы я его снял? - Потом, - Сабир прильнул губами к нежной коже под самым ухом Энзо, - когда приедешь ко мне, приезжай как один из нас… Будешь джином для меня. - Хорошо. - Я войду в тебя, согну пополам. Я стану бурей, которая сомнёт тебя, - рука Сабира скользнула ниже, под пиджак, и потянула рубашку Энзо из брюк. В следующую секунду юноша ощутил её на своём обнажённом боку и невольно задрожал. Не дожидаясь приказа, он передвинул ногу через колени Сабира, усаживаясь на него верхом, и, поймав в ладони его лицо, крепко и глубоко поцеловал. В тот раз Сабир так и не взял его, даже не раздел до конца. Только ласкал, играл с маленькими сосочками, особенно чувствительными от соприкосновений с плотной тканью рубашки, гладил узкие бёдра и целовал. - Приходи ко мне, - повторил он, глубокой ночью провожая Энзо к дверям. - Когда? – спросил тот, чуть оглянувшись на него. - Завтра. Мне скоро уезжать. Энзо кивнул. Обычно он не любил встречаться с кем-то три ночи подряд, но просьбу Сабира мог понять. Утром ему не хотелось вставать. Две бессонные ночи сделали своё дело, и вместо того, чтобы отправиться на пробежку, Энзо долго валялся в просторной ванне в своих комнатах на третьем этаже клуба и сравнивал между собой два подарка, полученные за прошедшие два дня. Одним была длинная и искусно выполненная серьга Сабира. Другой он получил днём раньше, вернувшись с пробежки. Небольшая шкатулка лежала на туалетном столике у него в спальне, и в ней были часы, украшенные бриллиантами. Сами часы были так же хороши, как и серьга. Пусть в них и не было той изысканности, которую каждой вещи придаёт её чужеземное происхождение, но в целом они могли бы вполне неплохо смотреться на его руке. И в то же время часы раздражали его. Клиентов, за которых он получил их, Энзо не выбирал. Конечно, и Сабира он нашёл не сам, и всё-таки разницу чувствовал очень хорошо. Он подумал о том, что не пойдёт сегодня утром никуда. Будет валяться в постели до часу дня, и только потом надо будет выбраться на рынок, чтобы там пристроить какому-нибудь торговцу часы: одна мысль о том, что они хранились у него дома, раздражала его. Отложив их в сторону, Энзо ещё немного покрутил в руках серьгу. Взял зеркальце и приложил её к уху. Тихонько хмыкнул. Снова отложил и потянулся к телефону. - Ро-ой… - протянул он. - Да. Почему не вышел на пробежку, я тебя ждал. - У меня и так недобор полкило. Рой, - Энзо улыбнулся и снова приложил серёжку к уху, - мне нужен наряд кочевника. Ну, ты же понимаешь меня... наряд джина, которого согнут пополам... - закончил он мечтательно и на секунду прикрыл глаза, представляя, что его ждёт. Затем снова открыл их и быстро закончил: - ты же найдёшь мне что-нибудь? или поедем покупать? Рой какое-то время молчал. - Поехали, подберём, - наконец сказал он. – Когда вы встречаетесь опять? - Сегодня, - Энзо глубже опустился в горячую воду и зажмурился. - Подожди, Ливи закончит третий круг, и займёмся с тобой. - Не спеши… Я хочу ещё полежать. Он повесил трубку и окончательно утонул в тёплой неге, окружавшей его со всех сторон. Закончив нежиться, Энзо оделся – дневной вариант костюма был немного проще вечернего, в основном потому, что сам костюм был светлей и никаких драгоценностей не включал – и спустился на первый этаж. В клубе не было почти никого – только за одним из столиков двое мужчин негромко обсуждали какие-то дела. Ещё на одном диванчике в одиночестве сидел Эван Аргайл. Энзо вздрогнул, поймав на себе его взгляд – пронзительный, будто князь Аргайлов видел его насквозь. Энзо закусил губу, разрываясь между двумя желаниями – подойти к нему или бежать со всех ног. Он привык к вниманию и мужчинам, которые многое могли позволить себе, однако не боялся их никогда. Взгляд же Аргайла заставлял его цепенеть. Он снова почувствовал, как кровь приливает к его щекам и вздрогнул, когда на плечо ему легла чья-то рука. - Идём? – спросил Рой, внимательно оглядывая Энзо с головы до ног. – Тебе и правда надо поспать. Бледный, как белый волк. Сегодня можешь ехать, а завтра никаких встреч. - Хорошо, - были вопросы, в которых Энзо предпочитал Рою доверять. Бросив на Эвана последний взгляд, Энзо обнаружил, что тот уже не смотрит на него, а разговаривает с молодым человеком, который к нему подошёл. Отвернувшись, он быстро пошёл к выходу. - Хотите его увести, дядя? - Что? – Эван едва не поперхнулся кофе, настолько врасплох застал его этот вопрос. - Мальчик. Вы всё время… - Ты с ума сошёл! Чем молоть такую чушь, лучше бы выяснил, куда запропастился это проклятый Линдси. Сколько ещё мы будем его ждать? - Я ему уже звонил, - по лицу Кестера пробежала тень. – Затянулась перевозка на Вост. Кажется, кочевники… - он запнулся и бросил взгляд на соседние столы, - кочевники задержали корабли, - уже тише сказал он. - С Линдси? – Эван поднял бровь. - Он ответил, значит ушёл. Но мы потеряли груз. Придётся либо потратить время и рискнуть, пытаясь его вернуть, либо заплатить Ворсу отступные. Эван поморщился. - Я обязательно должен об этом знать? - Там крупная сумма, мы не можем решать без вас. - Если спросите меня, то пусть пытается вернуть. Это его ко… его прокол. Но… - он тут же помрачнел, - это значит, мы застряли здесь до тех пор, пока он не исправит всё, что натворил? Эван опустил глаза и покрутил чашку кофе в руках. Ему мучительно не хотелось тратить время на такую ерунду. - У него неделя, - сказал он наконец. – Если не справится - пусть платит отступные. Я деньги дам, ему придётся всё мне вернуть. Сроку будет – до того, как я вернусь с вод. Так ему и передай. И мне надоело, что у него всё идёт кувырком. Я знаю молоденьких ребят, которые справятся куда лучше него. Глаза Кестера сверкнули злостью, но Эван не обратил на это внимания: он слишком часто вызывал у людей злость. - Хорошо, - племянник кивнул. – Позвонить ему прямо сейчас? - Да. И не знаю… мне надоело сидеть в этом клубе. Поехали, съездим куда-нибудь.Часть
Почти весь день Энзо провёл с Роем в торговых рядах: куратор потащил было его в молл, где можно было купить готовую одежду на любой вкус, но, сделав лишь несколько шагов по этажу с магазинами, Энзо решительно отверг это начинание. - Я это не надену, - сказал он, брезгливо ткнув пальцем на манекен, разодетый в переплетения искусственного шёлка. - А по-моему, ничего, - заметил Рой, подходя к маскарадному костюму поближе. - Эта ткань колется. Она натрёт мне кожу. Рой закатил глаза. - Это сатин, - сказал он. – Никто ещё не натирал кожу шарфом из сатина. - И цвета… это какой-то кошмар. Как будто эту штуку просто окунули в бочку с краской, и всё. Рой промолчал. Он проследил взглядом за движениями Энзо, который обошёл ещё несколько павильонов и вернулся назад. - Мне нужен портной. - Во сколько встреча? - Он не сказал. Ну, думаю, нужно приехать к наступлению темноты. - И ты думаешь, кто-то выткет и окрасит ткань за три часа? К тому же, здесь нечего шить. Эти костюмы состоят из нескольких покрывал, и всё. - Вот именно. А на этом швы. Рой снова закатил глаза. - Твой вариант? - Пойдём в торговые ряды. Я выменяю что-то на часы. - На часы? – Рой поднял бровь. – Рафаэль, не смей. Это личный подарок мистера МакКензи. - А мне они не нравятся, - Энзо решительно направился вперёд. - Я рад, что твоя депрессия прошла, но тебе не кажется, что это перебор? Ты же не отдашь эти часы за несколько разноцветных тряпочек? - Я никуда не поеду в разноцветных тряпочках! – Энзо вскинул нос, что было довольно трудно сделать, учитывая, что жёсткий накрахмаленный воротничок и так впивался ему в подбородок, заставляя держать его высоко-высоко. Рой молча показал на выход и, вернувшись на аэроплатформу, они направились в названный Энзо район Рой этого каприза не понимал – в первую очередь потому, что торговые ряды, куда захотел поехать Энзо, на его взгляд были местом грязным и опасным, а один только вид холёного мальчишки неизбежно вызывал у торговцев желание поднять цены в несколько раз. Энзо, напротив, блошиный рынок любил. Во-первых, он напоминал ему о детстве. В отличие от стерильной плоскости молла, он казался живым. Во-вторых, здесь можно было отыскать аксессуары и коллекционные игрушки, которые не продавались больше нигде. Едва услышав слова о торговых рядах, Рой понял, что ему следовало просто купить эти несчастные покрывала самому, оставив Энзо и дальше отмокать в молоке – эту процедуру Энзо тоже любил и тщательно скрывал от остальных мальчишек, что использует её, чтобы не давать никому узнать секрета его белоснежной кожи. Рой вообще-то сомневался в магических свойствах молочных ванн, но капризы Энзо в целом окупались: среди участников клуба были такие, кто приходил туда исключительно ради него, а были и такие, кто ради него прилетали в Манахату и привозили коллекционерам редкий товар: как, например, нынешний гость – хозяин большого количества караванов кочевников, удерживающий монополию на несколько редких торговых путей Сабир Ар Маариф. Рой очень боялся, что Энзо перед этим очень желанным для многих негоциантом взбрыкнёт: это была его маленькая изюминка, которая одних раздражала, а других приводила в восторг. Однако, похоже, встреча прошла более чем гладко – Сабир вышел ночью из комнат довольный, как сытый кот, а сам Энзо даже проспал пробежку. Рой, впрочем, не испытывал желания таскаться с ним по торговым рядам до вечера, но стремительно понимал, что этого не удастся избежать: Энзо надолго застрял у лотка с сувенирными тросточками из разных миров, затем добрых двадцать минут рассматривал разномастные запонки и булавки, но так и не купил ничего. - У меня всё это есть, - разочарованно протянул он. - И если ты успеешь к Сабиру вовремя, будет ещё. - А кто он такой? – с любопытством спросил Энзо, перемещаясь к следующему латку. - Просто богатый кочевник. Кое-что нам привёз. - У него есть гарем? - Наверняка. - И мальчики тоже там есть? Несколько покупателей, стоявших вокруг, оглянулись на них, но Энзо сделал вид, что ничего не заметил. - Вряд ли. У них не принято проводить ночи с мужчинами. - Я заметил, - Энзо хохотнул, а затем ткнул пальцем на помост с рабами, - вот! Нашёл! - Это не костюм кочевника, - заметил Рой, скептически разглядывая то, что заинтересовало Энзо – смуглого аборигена, такого же невысокого роста, как и сам юноша, на щеке которого красовалось клеймо рабочего плантаций плациуса. - Зато это стоит золотых часов. Рой промолчал. Подошёл к товару поближе и, повернув его лицо за подбородок сначала в одну сторону, затем в другую, произнёс: - Это клеймо всё портит. И мне не нравится идея о том, что этот дикарь будет ошиваться в клубе. - Но у Ливи есть раб! Рой закатил глаза. - Ливи раба подарил мистер МакКензи. - А мне? - А тебе подарили часы! - Но я хочу раба! Рой закусил губу. - Нужно купить кого-нибудь обученного, - решительно сказал он. – Никаких дикарей, Энзо. Это последнее слово. Энзо надул губы, но в глазах его заблестел игривый огонёк. - На обученного мне не хватит, - заметил он. Рой поджал губы и искоса посмотрел на него. - Ты почти исчерпал лимит. - Тогда берём этого. Рой помолчал. - Вон тот, - сказал он, ткнув тростью в другого аборигена, без клейма и подстриженного на колониальный манер. – Но ты отдашь мне ещё сапфиры, которые тебе подарил Армстронг. Энзо торопливо кивнул, и Рой продолжил, обращаясь уже к рабу: - Ты. Умеешь прислуживать в спальне? Мальчик покраснел и попятился назад. Энзо поморщился. - Он имеет в виду, ты умеешь делать ванну, ухаживать за господином? Ну, хотя бы за госпожой? В глазах аборигена наконец промелькнуло понимание, и он закивал. - Когда-нибудь был личным слугой? - Ай, Рой, не пугай его. Скажи приказчику, что мы берём. - А костюм? - Иди, иди, костюм я давно нашёл. Некоторое время Энзо потребовалось на то, чтобы объяснить своему приобретению – которое не решалось назвать даже собственное имя – в чём состоят его обязанности. Как и предупреждал Рой, тот оказался совершеннейшим дикарём. Наконец, сбросив обязанности по обустройству Чезаре – так был поименован раб – на Роя, Энзо погрузился в ванну, наполненную молоком, и долго лежал в ней, закрыв глаза, пока не зазвонил лежащий на краешке ванны телефон. - Ты не забыл? - Нет… - промурлыкал Энзо, после процедуры находившийся в удивительно благостном расположении духа, и, повесив, трубку крикнул: - Чезаре! Полотенце мне! Раб молча принёс огромное махровое полотно, завернувшись в которое Энзо пошлёпал в комнату. Критически осмотрел ногти на ногах и, отметив про себя, что надо научить Чезаре делать педикюр, потребовал, чтобы тот облачил его в покрывала. Чезаре принялся оборачивать вокруг белоснежного тела мальчика нежный муслин зелёных и пурпурных цветов, по краю расшитый золотой бахромой. - Ты уверен, что нужно так? – поинтересовался Энзо машинально, забыв, что имеет дело с несмышленым рабом, но тут уже к своему удивлению услышал в ответ: - Положитесь на меня. Разрешите добавить на щиколотку браслет? Энзо покрутил в воздухе ногой и хмыкнул. - Ну, хорошо, - протянул он и вытянул ступню перед собой. Чезаре, выудив из вазы с драгоценностями золотую цепочку с голубыми подвесками, застегнул её на тонкой щиколотке. Энзо критически оглядел себя в зеркале и остался доволен. - Ещё серьгу, - он ткнул пальцем в серёжку, подаренную ему накануне, и Чезаре продел в ухо юноши ещё и её. – Думаю, ты поедешь со мной. Останешься ждать у дверей. Надеюсь, тебе хватит ума не пытаться бежать – в этом городе краснокожего очень легко поймать. Чезаре кивнул, и, накинув на плечи накидку, Энзо вышел из здания клуба через чёрный ход. Добравшись до отеля «Саладин», Энзо отзвонил Рою, как делал это всегда – чтобы тот мог предупредить ожидавшего почитателя его талантов, если бы Энзо опоздал. Второй звонок нужно было сделать сразу же, как только сегодняшний покровитель отпустит его – теперь уже чтобы Рой был уверен, что всё прошло хорошо. - Если не вернусь в полночь, возвращайся в клуб и скажи, что произошло, - предупредил он на всякий случай ещё и Чезаре, которого специально для этого взял с собой. Оставив того на улице и едва заметно придерживая накидку, Энзо решительно направился к стеклянным дверям. Оценил, в какой стороне находится лифт, и, кивнув швейцару, молча прошёл мимо него. Никто ни о чём его не спросил. Он поднялся на условленный этаж и, подойдя к двери, постучал. Сабир Ар Маариф уже ждал его – он возлежал на подушках в окружении свиты, и тело его скрывал лишь лёгкий халат из бледно-голубого газа. Впрочем, сказать, что он что-то скрывал, мог бы только очень тактичный человек – Энзо внимательно осмотрел покрытую редкими чёрными волосами смуглую рельефную грудь, с коричневыми, как шоколад, сосками – из-под халата виднелся один, а другой скрывала ткань – впалый живот, чуть подрагивающий при дыхании, и крупный, налившийся кровью тёмный член ниже него. Энзо сглотнул. Всё, что в прошлый раз ему не удалось разглядеть, теперь произвело на него нужный эффект. - Знаешь, зачем я позвал тебя, джин? - Да, мой господин, - Энзо скинул накидку и поклонился, принимая игру. – Я исполню все твои желания в эту ночь. - Три, - поправил его Сабир, - джины исполняют три. Энзо поднял бровь и кивнул. - Если ты джин, - продолжил Сабир, пристально глядя на него, - ты знаешь, чего я хочу. Взгляд Энзо снова упал на тёмный и твёрдый член. Затем он покосился на окружавших Сабира слуг. - Моя магия, - чуть охрипшим голосом сказал он, - действует только наедине. Несколько секунд Сабир пристально смотрел на него, но, поразмыслив, хлопнул в ладоши, и окружавшие его потянулись к выходу. Остались только трое – с рукоятями лазерных сабель на поясе. Теперь уже колебался Энзо. Впрочем, Сабира он мог понять – наверняка человек с его деньгами имел все основания опасаться незнакомых людей. «И незнакомых шлюх», - невольно проскользнуло в голове, но Энзо тут же отогнал от себя эту мысль и, решительно шагнув вперёд, опустился на колени между ног Сабира. Убрав руки за спину, он едва заметно улыбнулся и, не отводя взгляда от глаз Сабира, наклонился вперёд и поймал губами головку его члена. Сабир испустил шумный вздох и откинулся назад. Он закрыл глаза, и Энзо уже решительней взялся за дело, целиком теперь сосредоточившись на том, чтобы находить языком самые чувствительные участки на теле мужчины. Сабир не торопил его и не мешал, так что если бы не присутствие охраны, Энзо мог бы с головой погрузиться в процесс. Близость же не имеющих отношения к этому процессу людей хоть и отвлекала, но придавала остроты. Впрочем, через некоторое время Сабир вплёл пальцы в его волосы и с глухим рыком оторвал его от себя. - Все вон, - рявкнул он, и охранники покинули комнату. Когда же двери за ними закрылись, он посмотрел на Энзо новым, жадным взглядом и сообщил: - Ты угадал, джин. Теперь я сам исполню второе желание. Через секунду Энзо обнаружил, что лежит на ковре, прижатый к полу тяжёлым телом Сабира, а губы кочевника скользят по его шее, пробуждая сладкую дрожь и заставляя пах пылать. Когда губы Сабира скользнули ниже и принялись вычерчивать узоры на его животе, обходя дугой член, поднявшийся и проскользнувший между складок шаровар, Энзо застонал от смеси удовольствия и неутолённой жажды. - Возьми меня, - прошептал он, - согни, как ты хотел. Рука Сабира проникла ему между ног и принялась гладить заранее смазанный вход. Энзо прогнулся, пытаясь насадиться на него, а Сабир тем временем поймал губами его член и принялся умело посасывать. Затем отстранился и резко сказал: - Нет. Сегодня мой день. Энзо в недоумении смотрел на него. Сабир вернулся на подушки и снова развёл ноги. - Давай, джин. Выполни моё третье желание. Энзо сглотнул. Впрочем, упрашивать себя дважды не стал – тем более, что взгляд Сабира был испытующим настолько, что казалось, ещё секунда - и он сам пожалеет о том, о чём попросил. Энзо снова устроился на коленях между его ног и, поймав бёдра Сабира в ладони, развёл их ещё шире. Затем одной рукой проверил вход и, обнаружив, что тот уже влажный, медленно ввёл внутрь свой член. Сабир внимательно смотрел на него. Когда Энзо нащупал средоточие наслаждения внутри него, он приоткрыл рот и шумно вдохнул. Опустил руку на свой член, будто бы забыв, что можно приказать сделать это любовнику – но Энзо догадался сам, и, начав медленно двигаться внутри него, принялся ласкать плоть Сабира в такт движениям своих бёдер. В эти секунды этот сильный мужчина выглядел таким беззащитным, что Энзо не удержался – наклонился и поцеловал его в шею у самого уха. Сабир быстро обхватил мальчика руками и задрожал всем телом – и тут же Энзо выплеснулся внутри него. Какое-то время они лежали в обнимку, тяжело дыша, затем Энзо поднял и ощупал шаровары, слегка испачканные семенем и насквозь промокшие от пота. - Вам понравилось, мой господин? – спросил он. - Да, - рассеяно произнёс Сабир, похоже, всё ещё пребывавший в полудрёме, - мой везир вознаградит тебя. И, джин, - когда Энзо уже собирался поднять накидку с пола и уйти, Сабир остановил его. – Если кто-нибудь узнает о том, что здесь произошло... - Не волнуйтесь, мой господин, - Энзо поклонился, и лёгкая улыбка озарила его лицо, - я всегда буду помнить, как вы согнули меня. И если захотите - приду снова. Для этого – или для чего-то ещё. - Потом… - Сабир махнул рукой, - решу. Уже в прихожей высокий кочевник, закутанный в шёлк, вручил Энзо золотой браслет – не такой изящный, как серьга, но достаточно массивный и искусный. Поблагодарив, Энзо спустился на первый этаж отеля и забрался в салон аэромобиля, где ждал его Чезаре. Позвонил Рою и поехал обратно в клуб. У Эвана вечер выдался неудачным – губернатор продолжал настаивать на встрече, и в конце концов Аргайл сдался. Однако, когда губернатор начал разговор, пожалел об этом – тот говорил долго и нудно, старательно напирая на то, что Манахате не хватает поставок машин. - Обратитесь к кочевникам, - устало сказал Эван в который раз за всё время разговора. - Но у них их просто нет! – губернатор стукнул кулаками по столу. - Поймите вы, на плантациях нужно много машин… Эвану было всё равно. Он не видел, какое отношение имеет к этому городу, и почему проблемы МакКензи должны заботить лично его. - Слушайте, МакКензи, - сказал он наконец, выпадая из задумчивости, в которую погрузил его монолог. – Через несколько дней сюда приедет мой племянник, Линдси Аргайл. Поговорите об этом с ним. Но, честно говоря… Я считаю цены, которые установили вам кочевники, вполне резонными. Вы получаете с плантаций столько чистой прибыли, что не снилось ни одному машиностроительному заводу. Хотите, чтобы мы расширяли пределы сотрудничества – тогда я хочу видеть больше плациуса. Но вы утверждаете, что вам едва хватает самим, так? МакКензи молчал. Аргайл встал. - Если хотите, чтобы мы организовали поставки – хотя вы должны понимать, что мы не станем нарушать закон, - вы должны увеличить долю плациуса, который отдаёте клану. Обдумайте это и больше меня не тревожьте. Осадок от разговора ещё какое-то время не покидал его, и Эван даже подумывал снова взять себе мальчика, чтобы тот немного отвлёк его. Он подозвал к себе Роя, но едва взгляд Аргайла упал на сидевшего на диване и сладко улыбавшегося ему Ливи, как любой аппетит у Эвана пропал. - А где Рафаэль? – спросил он, сам удивившись тому, что произнёс этот вопрос. - Эм… - Рой замешкался, - вы хотите его? - Просто удивлён, но сегодня не видел его. - У него дела в городе. Если хотите, я постараюсь, скажем, на… на завтра всё организовать. Эван качнул головой. - Если что-то потребуется – я всегда готов, - Рой улыбнулся и отошёл от стола. Эван проводил взглядом этого довольно симпатичного мужчину, которого, впрочем, назвать мальчиком уже не повернулся бы язык. На секунду ему стало любопытно, был ли Рой сам когда-нибудь одним из них? Но тут же Аргайл отогнал от себя эту мысль. Он подозвал официанта и попросил виски, которое и цедил остаток вечера, покашливая иногда. Время уже близилось к часу, когда он встал и стал подниматься по лестнице к себе. Он миновал один пролёт, а когда выходил на площадку второго этажа, прямо у него перед носом открылась дверь, которой Эван никогда раньше не замечал, и с тихим: «Ой…» - Рафаэль Лучини вырос перед ним из-под земли. - Прошу прощения, - юноша попытался ускользнуть, но Эван не смог оторвать взгляда от него. От мальчишки пахло дорогими благовониями и похотью, и Эван почувствовал, как его наполняет злость. А через секунду, как назло, Рафаэль обернулся и внимательно, совсем не по-шлюшьи посмотрел на него. - Почему вы всё время так смотрите на меня? – спросил он. – Мне показалось, вам не понравилось, что я пытался с вами заговорить. - Да, - подтвердил Аргайл. - Тогда чего вы хотите от меня? Бровь Эвана дёрнулась, и он качнул головой. - Ничего. Не имею привычки хотеть чего-то от шлюх. - Вот и хорошо. Тогда сделайте одолжение – больше не смотрите на меня. Энзо отвернулся и заскользил вверх по лестнице, а ещё через несколько мгновений из той же дверцы вырвался ещё один мальчишка, красный, как дикарь. Едва не столкнувшись с Эваном, он тут же согнулся в глубоком поклоне и не распрямлялся до тех пор, пока Эван не махнул ему рукой, а затем помчался следом за Лучини наверх. Эвану отчего-то стало ещё более тошно. «Не так я хотел бы потратить последние дни», - подумал он. Но сделать Эван ничего не мог и потому просто пошёл к себе.Часть
Той ночью Эван снова спал не слишком хорошо. Внутренние часы наконец-то нашли свой ритм, и теперь ночные боли вернулись к нему – так что проснулся он невыспавшимся и усталым. Боль пока что терзала его только ночью – и ещё иногда, когда он слишком напрягал своё тело. Эвана приводила в ярость собственная беспомощность – ему едва исполнилось тридцать, и только три года прошло с тех пор, как он возглавил клан. Понимать, что тело так быстро подвело его, было отвратительно. Отвратительно знать, что он уже не может, как несколько лет назад, сделать над собой усилие, резкий прыжок. Эван всегда следил за собой – профессия требовала от него реакции, внимания и ловкости. А теперь он разом потерял это всё, и врачи обещали, что скоро потеряет гораздо больше – приступы кашля должны были стать чаще, но, к счастью, пока Эвана по большей части мучила только боль. Он выпил пару таблеток, и боль довольно быстро оставила его, но настроение Эвана от этого лучше не стало. Одевшись в свежий костюм, он вышел в коридор и тут же увидел, как захлопывается дверь, которую он заметил накануне. Секунду Эван постоял, размышляя о том, стоит ли лезть в то, что никак не может касаться его, но потом любопытство возобладало, и Эван, подойдя к двери, замаскированной под стенную обивку, толкнул её вперёд. С обратной стороны обнаружилась винтовая лестница, ведущая на первый этаж, освещённая лишь несколькими лампами дневного света, развешенными по стенам. Здесь не было ни обивки, ни ковров, и судя по всему лестница представляла собой чёрный ход. Эвану всё равно нужно было спускаться к завтраку, и потому он решил разведать новый путь. Постукивая каблуками по металлическим ступеням, он спустился на первый этаж и, увидев перед собой новую дверь, нащупал замок и толкнул вперёд и её. Утреннее солнце ударило Эвану в глаза, и, лишь проморгавшись, он понял, что оказался на берегу пруда. До сих пор Эван этого места не видел. Сам город здесь мало походил на элитные районы, куда возил его Кестер – здесь было просторно, и вдалеке виднелись не дорогие особняки, а многоквартирные дома. Землю мостили не плиты, а бетон, и, только ступив на него и оглядевшись по сторонам, Эван увидел в небе фиолетовый вихрь одного из космических ветров. Теперь Эван понял, что оказался по другую сторону здания клуба, а пруд должен был быть вовсе не прудом, а городским водохранилищем – единственным источником пресной воды в Манахате, откуда её черпали, чтобы пить, и затем, отфильтровав десяток раз, сливали назад. Замкнутая экологическая система станции была довольно проста – всё, кроме удобрений для деревьев, Манахата производила сама. Мясо выращивали в питомниках, кислород давали деревья. Правда, хватало его всего на несколько кварталов – в остальных воздух был разреженным, но это не волновало никого. Охотников жить здесь, рядом с плантациями драгоценного растения, расположенными на трёх планетах далеко внизу, всё равно находилось больше, чем нужно. Манахата очень многое могла покупать сама, даже по ценам, которые предлагал бродячий народ – а жадность кочевников знал каждый на десяток ветров вокруг. Тем сильнее Эвана раздражали настырные просьбы губернатора, который ничего не хотел давать ему взамен. Эван машинально потянулся к внутреннему карману пиджака в поисках сигарет, но тут же оборвал себя, вспомнив о кашле, и вместо этого снова стал осматриваться вокруг. Взгляд его почти тут же остановился на юноше в голубых спортивных штанах, стоящем вниз головой и подтягивавшем носки. Смотрелся он более чем аппетитно, и Эван уже подумал было, что не прочь заказать бы такого себе на одну ночь, когда юноша распрямился и тряхнул чёрными волосами, собранными в хвост. Эван скрипнул зубами, на секунду заметив его лицо, и стремительно отступил в тень. К счастью, Энзо, в отличие от него, не смотрел по сторонам. Он широко расставил ноги и, снова согнувшись, потянулся руками сначала к одному кроссовку, затем к другому. Эван облизнул внезапно пересохшие губы. Он чувствовал себя ужасно глупо, но взгляда отвести не мог. Мальчишка продолжал разминку. Бёдра его мягко шевелились, и ткань брюк натягивалась на них. Затем, закончив набор упражнений, он наконец выпрямился окончательно и, вставив в ухо наушник, неторопливо припустил вперёд. Он бежал, обегая небольшие газоны с растущими посреди них тополями и вычерчивая таким образом восьмёрки, так что Эван ещё какое-то время мог наблюдать, как тот отдаляется от него. Он напрасно боролся с желанием припустить следом – если бы не лёгкие, он бы абсолютно точно так и поступил, наплевав на костюм, который был на нём. А через полминуты стало ясно, что об этом думал не только он – крупный молодой человек лет двадцати пяти – тридцати на вид вырулил на дорожку откуда-то сбоку и пристроился к левому плечу Энзо. Эван видел, как он завязал с мальчиком разговор, и скрипнул зубами - желание побежать следом сменилось мыслью о том, чтобы врезать непрошенному напарнику, но додумать эту мысль он не успел, потому что услышал голос откуда-то сбоку: - Князь Аргайл! Князь Аргайл, это вы? Эван едва не застонал от злости. Он попятился, надеясь скрыться за дверью и ничего не отвечать, но владелец голоса явно был весьма настойчив и довольно ловко вклинился между Аргайлом и косяком. - Князь Аргайл, мне очень нужно с вами поговорить! Больше никто не хочет слушать меня, я ждал вас с тех пор, как ваш корабль появился в порту. - Я занят! – буркнул Эван. - Князь Аргайл, это очень важно! Мой отец отдал жизнь на службе вашему отцу! Эван скрипнул зубами и со вздохом посмотрел на говорившего – ему тоже было около тридцати и, судя по выражению лица, он вообще не привык просить. Эван поджал губы. - Кто вы такой? – спросил он. - Меня зовут Ольстер Маклейн. Пожалуйста, князь Аргайл… - Ну хорошо. Только не здесь. Идёмте, угостите меня завтраком, и я выслушаю вас. Энзо с самого утра пребывал в отличном расположении духа. Напевая себе под нос, он выбрался на берег водохранилища и долго растягивал мышцы, которые за ночь основательно затекли. Потом включил музыку и начал свой обыкновенный утренний вояж – описывая восьмёрки вокруг деревьев, растущих на берегу. Рой считал, что это развивает координацию движений и очень полезно для работы группы мышц. Его благостное настроение, впрочем, длилось не больше нескольких минут – ровно столько понадобилось Энзо, чтобы заметить, что рядом с ним кто-то бежит. Чтобы понять, что это давешний моряк, времени потребовалось ещё меньше, но Энзо решил сделать вид, что по-прежнему не видит вокруг ничего. Музыка помогала ему игнорировать разговор, который его не интересовал – до тех пор, пока, задумавшись о том, как бы сбежать от навязчивого поклонника, он не споткнулся о корень большого дерева, проломивший бетон – и чуть не полетел носом вниз. Наушник вылетел у него из уха, и Энзо не только ощутил сильные руки, удерживавшие его под животом, но и услышал у самого уха: - Осторожно! Я же говорил, там обрыв! Энзо попятился назад, наткнулся на горячие бёдра моряка и, тут же вывернувшись из его рук, отошёл чуть в сторону. - Хм, - произнёс он, разглядывая образовавшийся поперёк дороги овраг. – Никогда бы не подумал, что ты можешь быть прав. Бегаю тут каждый день и до сих пор не видел его. Моряк рассмеялся – голос у него был мягкий и будто бы искрящийся теплом. - Он здесь всего три дня. Наверное, глубинные плиты разошлись. А ты бегаешь вовсе не каждый день – тебя не было вчера. - Вчера я проспал, - признался Энзо и покосился на моряка. – А ты что, ждал меня? Моряк улыбнулся одним уголком губ. - Я же сказал – я мог бы тебя полюбить. Энзо хмыкнул ещё раз. Огляделся, оценивая свои возможности продолжить путь, и, поняв, что препятствие придётся обходить широкой дугой, повернулся к своему спутнику. - Как, ты говоришь, тебя зовут? - Лэрд МакКензи. - О! Из клана нашего губернатора? - Если это важно – то да. - Нет, - Энзо отвернулся, - мне всё равно. Разве что корсиканцев не люблю. - Ну, в этом ты не одинок. Энзо двинулся вперёд в обход оврага, и моряк поспешил за ним. - Так что ты хочешь от меня, Лэрд МакКензи? Капитан хмыкнул. - Кофе? Булочки? Потанцевать? - Танцую я не очень хорошо. Кофе сегодня уже пил и булочки не ем. - Ну дай же мне хотя бы шанс! – Лэрд поймал Энзо за плечо и развернул к себе лицом. Энзо склонил голову набок и посмотрел на него. - Хорошо. Удиви меня. Несколько секунд Лэрд молчал. - Хорошо, - сказал он наконец, - приходи сегодня вечером в порт. Энзо пожал плечами. Планов на вечер у него не было – Рой обещал выходной. - Отлично. Во сколько и куда? - У здания присоски – в восемь часов. - У… чего? Моряк удивлённо приподнял бровь. - У офиса Нью Хаус Экселент. Они же сосут у всех кровь. Парень, ты кто? Энзо нервно повёл плечом. - Если что-то не нравится… - Стоп. - Ладно, до вечера, морячок. Развернувшись, он припустил в обратную сторону, к берегу водохранилища, рассчитывая оттуда шмыгнуть в чёрный ход, но на сей раз взял такую скорость, чтобы угнаться за ним Лэрд не мог. Его планам, впрочем, не суждено было осуществиться – через несколько поворотов дорогу ему преградила фигура Роя. - Что ему нужно от тебя? – спросил он, пристраиваясь к Энзо сбоку. - Ничего, - выдохнул тот и тут же перешёл к нападению: - почему не предупредил, что там обрыв? Рой пожал плечами. - Никто не бегает по этой стороне, кроме тебя. Откуда я мог знать? Энзо фыркнул. - Ладно, - примирительно сказал Рой, - сегодня в шесть мистер МакКензи устраивает аукцион. Будь готов. - Но… - Энзо открыл было рот, чтобы возразить, но тут же замолк. - Завтра отдохнёшь, - ответил Рой на его невысказанный вопрос, - иди к себе, стилист в три часа начнёт обход. - И не забудь надеть часы! - добавил он вслед удаляющейся спине. - Так что вы хотели? Молодой человек, до того упорно требовавший внимания к себе, теперь явно не решался начать разговор. Эван сделал глоток кофе и, отрезав кусочек круассана, положил его в рот. Безделье, ставшее основным его занятием в Манахате, раздражало его – но поделать он ничего не мог. Если в первый день проснуться и знать, что не надо спешить никуда, ещё было приятно, то на третий день он уже начал сходить с ума. Теперь же, кажется, его мироощущение перетекало в новую фазу – Эван начинал чувствовать каждый кусочек пищи, который до тех пор казался ему лишённым всякого вкуса. - Мистер Аргайл, - наконец решился он. – Я не привык просить. - Я заметил, - Эван положил в рот ещё кусок и медленно прожевал, прежде чем продолжить, - и тем не менее, вы пришли именно за этим. Так что вам придется освоить что-то новое для себя. Ольстер глубоко вдохнул. - Мой отец, Лэмонт Маклейн, служил у вашего отца. Вы помните его? Эван покачал головой. Он не так уж хорошо знал своего отца, но признаваться в этом вовсе не хотел. - Двадцать лет… он провёл рядом с князем Хендри Аргайлом. Он был юристом. Пока корсы не убили его. - Поэтому вы не пошли на службу в наш дом? Ольстер повёл плечом. - Я был на флоте, - сказал он. – Ваш отец обеспечил деньгами мою сестру. Мне же не было нужно ничего. Но он заверял меня на похоронах отца, что всегда будет помнить его и поможет нам. Эван сделал глоток. - У вас есть чем это подтвердить? Ольстер покачал головой. - И что вы хотите от меня? - Моя сестра, - Ольстер облизнул губы, - у неё был поклонник из корсов. Лукас Огостини. Проклятое корсиканское имя, я теперь никогда не забуду его. - Что произошло? - Она отказала ему. Хотела улететь из Манахаты, чтобы он оставил её в покое – но не успела. Огостини нашёл и убил её. Они с друзьями… - Ольстер замолк, отвернулся к окну и покачал головой. – Я не могу убить их всех! – прошипел наконец он. – Я всех их нашёл, но… - Мистер Маклейн, - Эван с осуждением покачал головой. – Спекулируете тем, что были знакомы с моим отцом… - Я понимаю, вы можете не верить мне… но больше мне не можетпомочь никто. - Вы понимаете, какая разница между вами и мной? Ольстер торопливо кивнул. - И всё же от меня может быть польза. Если вы захотите. - Что вы можете мне предложить? Деньги? Связи? Что у вас есть? - У меня ничего из этого нет, - признал Ольстер и опустил глаза, - есть только я. Я хорошо стреляю. Хорошо вожу звездолёт. И никто ещё не мог упрекнуть меня в том, что я нарушил данное слово. А вам я могу поклясться, что буду верен всегда – даже если вы потребуете, чтобы я отправился на тот свет. Эван долго молчал. - На что ещё вы готовы ради своей сестры? - Что я могу предложить ещё? – растерянно произнёс Ольстер. - Вы сказали, что готовы умереть за неё. А что ещё? - Убить?.. – совсем тихо спросил он. - И не одного. Секунду Ольстер был неподвижен, а затем торопливо кивнул. - Всё, что вы скажете, мой князь. Эван поморщился. - Дядя, - поправил он и протянул руку, предлагая поцеловать перстень, украшавший её.Часть
Вернувшись в комнату, Энзо застал Чезаре перебирающим безделушки, стоявшие у него на столе. Подозрительно прищурившись, он приблизился сзади к краснокожему юноше – его обнажённая спина издалека казалась одним сплошным солнечным ожогом, так что к ней даже прикоснуться было страшно – но Энзо всё-таки опустил руку слуге на плечо, и тот тут же подпрыгнул, так что дорогая табакерка едва не выскользнула из его пальцев. Энзо в последнюю секунду успел подхватить её и аккуратно водрузил обратно на туалетный столик. - Ты вытирал пыль? – поинтересовался он. - Простите, господин. - Или что-то искал? Чезаре молчал. - Ну! - Вы так много курите, молодой господин? Энзо поднял брови и перевёл взгляд на стройные ряды табакерок, стоявшие на полках. - Я вообще не курю, - признался он. - Тогда… зачем? - Ну… - протянул Энзо, - князь МакЛайн подарил мне вот эту полтора года назад, когда я только пришёл в клуб,- он ткнул пальцем в фаянсовую шкатулку, изукрашенную серебром. – Потом мистер Фостер подарил вот эту, - он ткнул пальцем в маленькую золотую коробочку на другом конце полки, - а когда мистер Карлайл прислал вот эту, - он ткнул в табакерку из обсидиана, - я решил, что это судьба, и я стану их собирать. Чезаре молчал. - Что-то ещё? – поинтересовался Энзо, отступая назад и стягивая с себя пропитанную потом футболку. - А зачем вам двадцать две трости? У вас даже нету столько ног. Если вы будете носить по одной каждый день, то… - Ты ещё про жилеты спроси, - Энзо закатил глаза, - лучше скажи, почему у тебя нету ничего? Чезаре наклонил голову вбок. - Потому что я сам принадлежу вам. - Но я знаю рабов, у которых целые дома. Например, у мистера МакКензи есть такой раб. - Возможно, он уже давно живёт среди калсу? Он стал одним из вас? - Среди… а впрочем, не важно. Тебе, конечно, не нужен дом, но ты мог бы иметь хотя бы фрак. - Если таков ваш приказ. Энзо поднял бровь. - Не ожидал, что ты так быстро научишься принимать их всерьёз. - Почему нет? Мой народ знает, что такое принадлежать. - Вот и хорошо, - Энзо стащил с себя свободные штаны и, оставив их валяться на полу, прошлёпал в направлении шкафа, угнездившегося в углу. Всего таких шкафов у него в спальне было три – с горем пополам туда вмещалась та одежда, которая действительно была ему нужна. Отодвинув створку, он перебрал вереницу костюмов и выбрал тот, который уже слишком долго носил. - Вот, - сказал он, снимая его с вешалки, - вечером будешь сопровождать меня на аукцион. Молчи и стой в сторонке, я просто покажу тебя друзьям. В случае чего будь готов помочь. Чезаре поклонился. - Что-то ещё? - Накрахмаль мне воротник. И было бы хорошо, если бы ты научился завивать мне волосы, наносить пудру и тушь. Когда придёт стилист, внимательно наблюдай за ним. Тебе так же нужно будет научиться разбираться в благовониях. Я не люблю розу – её всегда использует Ливи. К моему цвету волос подходит фиалка, но я всегда разбавляю её специями, чтобы букет получался новым каждый раз. Я хочу, чтобы в комнате всегда стоял этот аромат. Пошли. Поможешь мне приготовить ванну из молока. - Уже готова, молодой господин. - М? – Энзо недоверчиво поднял брови и, подойдя к двери в ванную, заглянул в неё. – Когда это ты успел? - Вы ведь принимали её вчера. - Только не говори, что это та же. - Молодой господин держит меня за дурака, - Чезаре на всякий случай поклонился. - Ну… хорошо, - протянул Энзо и, нырнув в ванную, бросил за спину. – Тогда пока отдохни! Только не забудь про воротничок. И ещё погладь простыни и… Энзо добавил ещё несколько пунктов, но голос его в спальне уже не был слышен. Раньше, чем Энзо успел выбраться из ванны, в дверь постучал Рой. Не застав никого, кроме Чезаре, он оставил тому схему рассадки гостей. Чезаре вручил её Энзо, едва тот закутался в полотенце, и тот недовольно надул губы, обнаружив, что аукцион посетят не только члены клуба, но и их жёны. - И зачем там тогда я? – пробормотал он и тут же вспомнил, что обещал быть ещё и в порту – на секунду Энзо задумался, как мог бы предупредить Лэрда – но лишать себя удовольствия продемонстрировать Ливи и Констансу слугу он не мог. Затем пришёл стилист – всего за полчаса волосы Энзо были уложены, и без того белоснежная кожа была покрыта пудрой. Когда тот ушёл, Энзо, брезгливо поморщившись, надел золотые часы, которые так и не успел никуда деть, и стал спускаться вниз. Чезаре, в вечернем костюме, тоже следовал за ним. Волосы его, едва достигавшие середины ушей, тоже были завиты и теперь каштановыми кудряшками обрамляли лицо. Пудрить его Энзо не стал, решив, что мёртвому припарки не нужны – лицо его всё равно было красным, как помидор. Уже на лестнице Энзо столкнулся с Констансом, они вежливо улыбнулись друг другу и, стараясь не соприкасаться плечами, стали спускаться вниз. Зал уже был полон. Первым, кого выхватил взгляд Энзо, был Сабир. В белоснежном одеянии, подпоясанном голубым кушаком, он стоял на подмостке и выглядел необычайно довольным собой. Рядом с ним стояли мольберты с картинами, укрытыми бархатом. На секунду взгляды их пересеклись, и Сабир перевёл взгляд, как будто бы не видел Энзо никогда. Энзо ощутил лёгкий укол обиды, но, конечно же, ничего не сказал. Самому ему понравился халиф, и он был бы рад посмотреть антиквариат один на один – как тот в самом начале и обещал. Впрочем, надолго сосредоточиться на этой мысли Энзо не удалось – он услышал где-то совсем рядом звонкий смех и неприятные звуки, похожие на чмоканье. Повернув голову, он встретился взглядом с Пьетро и его друзьями. - Я бы попросил вас не шуметь, - спокойно сказал он, - у нас в заведении принято есть бесшумно. - Трудно сдержаться при виде такого лакомства, как ты. Энзо продолжал равнодушно смотреть на корса. Злость его давно уже утихла, и теперь он не испытывал к этим людям ничего. - Боюсь, что эту проблему в самом деле трудно будет решить, - сказал он и пошёл было вперёд, когда колено одного из приятелей Пьетро преградило ему дорогу. - А как насчёт того, чтобы обсудить это в библиотеке? Смотрю, ты носишь наши часы. Энзо брезгливо покосился на названный предмет. - Не вижу ни одной причины, чтобы это могло меня соблазнить, - произнёс он. Свернув налево, обошёл соседний стол и продолжил идти вперёд. Сделав несколько шагов, он столкнулся с пристальным взглядом Аргайла, пронзавшим его насквозь - будто бабочку иголка. Сглотнул. Желание подойти было нестерпимым, но он сдержался и вместо этого направился туда, где у дальней стены за выгнутым подковой столом уже сидели Констанс и Ливи. Он занял своё место, и Чезаре, пододвинув для него стул, остановился у него за спиной. - В тебя влюбился этот корсиканец? – поинтересовался Констанс, который успел застать произошедший разговор, но вовремя ушёл, чтобы не вмешиваться в него. - Просто молодой богатенький идиот. Констанс хмыкнул, а Ливи высокомерно приподнял бровь. - А как по мне, молодые – это очень хорошо. Зря ты воротишь нос. Молодые не умеют тратить деньги, готовы всё отдать, чтобы ты только позволил им посидеть у твоих ног. Когда я ещё выступал в Опере, у меня был один ухажёр… Энзо закатил глаза. Ливи любил вспоминать о тех днях, «когда он выступал в опере», хотя выступал он там едва ли год. Оскандалившись и разругавшись с постановщиком, который застал его с очередным ухажёром, он обнаружил, что больше его на сцену никто не берёт. Ничего, кроме как петь сопрано и играть на кожаных флейтах, Ливи не умел, и потому клуб стал идеальным выходом для него. Сам Энзо подобными приключениями похвастаться не мог, а манера Ливи вести себя наподобие брошенной и забытой звезды раздражала его. При клиентах он мог быть сладким, как мёд, но общаться с ним в остальное время было тяжело. - Ерунда, - прервал Ливи Констанс, так и не дослушав монолог, - настоящему мужчине должно быть шестьдесят. А лучше - шестьдесят пять. Во-первых, постель им уже не особенно и нужна – главное почувствовать, что они ещё ого-го-го. Во-вторых, только в этом возрасте у них появляются богатство и желание тратить его на тебя. - И поэтому МакКензи подарил часы мне, а не тебе… - пробормотал Энзо вполголоса, но Констанс расслышал его. - Что? – уточнил он. Энзо молча продемонстрировал запястье, и ревность окрасила пурпуром лицо второго мальчика. - Не волнуйся, - устало произнёс Энзо, - они мне абсолютно не идут. Я бы продал их, только Рой не даёт. - Он ещё очень даже хорош! – запротестовал Констанс. Теперь уже Энзо и Ливи синхронно закатили глаза. - Кстати, вон и он идёт, - заметил Ливи и кивнул в направлении губернатора, двигавшегося вдоль прохода под ручку с женой. – Как думаешь, Констэ, он к тебе подойдёт? - Не смешно, - насупился тот и отвернулся, чтобы не видеть пару, которая уже занимала свои места. – Как будто твой Аргайл поздоровается с тобой. Энзо вздрогнул, услышав фамилию князя, и невольно перевёл взгляд сначала на Ливи, а затем на него. Ливи промолчал, и, снова обернувшись к нему, Энзо увидел, что тот основательно зол. - Неужели не ладятся дела? – не сдержал насмешки Энзо. - Есть люди, а есть камни, - сухо заметил тот. - Есть камни драгоценные, а есть просто так, - Энзо побарабанил пальцами по столу и снова посмотрел на Аргайла, который в кои-то веки смотрел вовсе не на него, а на помост, где уже начинался аукцион. – На твоём месте я бы уже… - О, да, Рафаэль. Хочешь сказать, ты бы тут любого развёл? Рафаэль пожал плечами. Почему-то от мысли о том, что, несмотря на проведённую вместе ночь, у Ливи с Аргайлом так и не вышло ничего, ему стало легко. - Хочешь, поспорим на желание? - О чём? - Что ты не сможешь пробудить мужчину в том, кто будет сидеть во-он за тем столом. Энзо нахмурился и попытался вспомнить схему рассадки гостей, которую, очевидно, Ливи изучил куда внимательнее, чем он. - Ну же. Тебе даже не обязательно с ним спать. Я просто хочу видеть, что его зверь пробудился, когда он будет вставать из-за стола. - Ну… хорошо, - согласился Энзо. – Так кто он? Ливи молча улыбнулся и кивнул на проход. - Не-е-ет… - протянул Энзо, а Констанс негромко рассмеялся. - Спор есть спор, - заметил он. - Ливи, ты не сказал кто! - Ты сказал, что любой здесь пойдёт с тобой. Энзо закусил губу. В проёме двери стоял конгрессмен МакФолен – одно плечо его было заметно выше другого, густые брови срослись над переносицей, а зал он окинул таким суровым взглядом, как будто хотел сжечь половину собравшихся живьём. - Не дадим сделать из Манахаты прибежище порока! – процитировал Констанс почти что шёпотом, всерьёз опасаясь, что МакФолен его услышит. - Ливи, это не серьёзно… - произнёс Энзо. - Ты хочешь признать, что проиграл? – Ливи проглотил смешок. Энзо закусил губу. Проследив за тем, как конгрессмен разместится на предназначенном для него месте, и, подав знак Чезаре оставаться там, где тот стоит, Энзо осторожно, вдоль стеночки, стараясь не мешать ни выступавшим, ни зрителям, стал пробираться вперёд. - Здесь свободно? – спросил он с улыбкой, присаживаясь на соседний стул. МакФолен облил его взглядом, полным презрения. Энзо чувственно наклонился вперёд и чуть прикусил губу. - Видите ли, я смотрю на вас весь вечер, а вы всё никак не оглянетесь на меня… МакФолен продолжал молча смотреть на него. - Я знаю, вы не такой человек. Простите, если я оскорбил вас своим вниманием… - Энзо опустил глаза и пододвинулся чуть ближе к нему, так чтобы соприкоснуться плечом. – Просто в этом клубе так мало честных мужчин… Их вообще осталось в Манахате слишком мало. Понимаете… Всюду похоть… И только вы… не такой… Энзо будто невзначай уронил руку на его бедро, предполагая, что ему придётся ещё немало времени потратить, чтобы размочить этот сухарь. МакФолен не шевельнулся. Взгляд его по-прежнему был устремлён на Энзо, но теперь в нём была такая безумная жажда, что Энзо трижды проклял всю эту затею. А затем рука его скользнула вбок, и он с удивлением обнаружил под своими пальцами твёрдый горячий бугор. Энзо распахнул глаза и теперь уже сам ошарашенно смотрел на конгрессмена. - Таких… как вы… - растерянно произнёс он. – Простите, я, наверное, смущаю вас… Вы пришли посмотреть на фрески, ведь так?... - Да, - ответил МакФолен охрипшим голосом. - Простите, я оставлю вас, - Энзо поднялся и метнулся было в сторону, но рука МакФолена поймала его запястье, а когда Энзо сделал ещё один шаг, конгрессмену пришлось встать во весь рост. - Как тебя зовут? – прошептал он. Энзо сглотнул. - Рафаэль, - сказал он и попытался высвободить руку. - Я найду тебя, - пальцы МакФолена наконец отпустили его, и Энзо с облегчением вздохнул. Он бросил короткий взгляд на бугор, приподнимавший потрёпанный пиджак МакФолена, затем на Ливи, который сидел на своём месте, зажимая рукой рот и с трудом сдерживая смех. Энзо попытался передать взглядом всё своё торжество. - Желание за тобой, - произнёс он одними губами, но не пошёл за стол, а выскользнул прочь, на балкон – ему жизненно необходим был кислород. Выпорхнув на балкон, он стиснул тонкими пальцами парапет, отделявший центральный корпус клуба от небольшого овального пруда, в котором плавали кувшинки, и несколько раз глубоко вдохнул, открыв рот. Сердце его начало понемногу успокаиваться, но до конца успокоиться ему не удалось. Из-за спины раздался голос, от которого по позвоночнику Энзо пробежал холодок. - Вам вообще всё равно с кем спать? Энзо не ответил. Он вообще не мог шелохнуться, затылком чувствуя пристальный взгляд Аргайла. - Он же урод. Энзо сглотнул и резко развернулся. - Он член Конгресса, - Энзо заставил себя надеть маску спокойствия и улыбнуться. - И это всё, что имеет значение? Деньги и власть? - Нет. Денег вполне достаточно. Власть мне не идёт. Эван презрительно фыркнул и, подойдя к парапету в паре шагов от него, уставился на пруд. - Мог бы пойти на флот… - И служить своей стране? – Энзо вдруг охватила злость. - Просто быть мужиком. - А мужик – этот тот, у кого при виде такого лакомства, как я, встаёт? – с любопытством поинтересовался он и шагнул вперёд. – Тот, кто вставляет в другого свой член? Уверен, это для тебя главный признак. - Идиот, - Эван резко развернулся к нему лицом. - Почему тебя так волнует, кто меня трахает? Ты же сам отказался даже разговаривать со мной. - Потому что тебя трахают все, кому не лень. - Вот и нет! Исключительно лучшие люди этого грёбаного города. В котором я должен был пойти на флот. В основном женатые и благочестивые – в отличие от меня, того, кто им даёт. Губы Аргайла дёрнулись, он собирался сказать что-то, но выдохнул только: - Ты шлюха. - А вы грубиян. Хотите сказать, вы не спали ни с кем, кто пустое место для вас? - Конечно, нет. - Как зовут того мальчика, с которым вы провели прошлые три ночи? Эван молчал. - Ливи верно сказал… Вы камень. Живёте камнем и камнем умрёте. И никто никогда не имел значения для вас – кроме вас самого. Готов поклясться, вы ни фартинга не заработали сами - как и этот проклятый корс. Так что у вас, безусловно, есть все основания упрекать меня в том, что я не так зарабатываю себе на жизнь. - Ты не… - Эван замолк и махнул рукой. – Уйди. Я пожалуюсь управляющему, что ты снова ко мне приставал. - Вперёд. Если это вас заводит. Мне всё равно. Энзо прошёл в зал, и почти сразу же на него налетел Рой. - Где ты был? – прошипел тот. - Воздухом дышал. - Быстро к остальным! - Уже пошёл. Энзо не боялся. Не потому что был уверен, что Рой всё равно не избавится от него. Просто ему было всё равно. Два разговора пробудили в нём застарелую, давно забытую злость, и остаток вечера он провёл в молчании. Даже когда аукцион закончился, семейные пары разошлись, и остальные мальчики перебрались за чужие столики, они с Констансом продолжали сидеть вдвоём за одним столом: Констанс - потому что его никто не заставлял работать, напротив, губернатор требовал, чтобы он не обслуживал больше никого, а Энзо просто так. Потому что устал.Часть
- Как зовут тех, кто обидел твою сестру? – спросил Эван ещё прошлым утром, когда Ольстер провожал его в клуб. - Лукас Огостини – я ведь уже говорил. - Он был один? Ольстер качнул головой. Какое-то время он молчал, видимо, собираясь с силами, чтобы ответить, а затем медленно, будто говорил сам с собой, произнёс: - Их было трое. Лукас Огостини. Матео Пазолини. Пьетро Таскони. Когда сестру нашли, её тело было истерзано в клочья… Будто они резали её изнутри. Разве такой может быть любовь? Эван не обратил внимания на последний вопрос. Он не слишком-то верил в любовь. - Почему ты не пошёл в полицию? - Дело закрыли. «Не хватило улик». - А к местным Аргайлам? - Никто не хочет верить в то, что я вам рассказал. А сам… - Ольстер облизнул губы, - видите ли, князь Аргайл, Пьетро Таскони – сын владельца «Нью Хаус Экселент». Эти ребята думают, что здесь всё принадлежит им. Аргайл замедлил ход. - Почему до сих пор не сказал? Он оглянулся на Ольстера, и тот зло посмотрел на него. - Это имеет значение, да? Неужели даже Аргайлы боятся… - Замолчи, - Эван перебил его и, остановившись, уставился перед собой. – Эти дела надо решать не так. Я переговорю с его отцом. - И простите его? - Посмотрим. А чего бы ты хотел? Ольстер сжал кулак. - Мой враг не он. Лукас Огостини должен умереть. Остальные… Остальные просто должны страдать. Эван задумчиво потеребил краешек пиджака. - Для начала хочу посмотреть на него. Ты знаешь, где их искать? Ольстер усмехнулся. - Там, где горячо, наркотики и кровь. Каждый вечер они собираются в порту, у скрещения ветров. Эван кивнул. - Сегодня я занят. Завтра жди меня у ворот. Кестеру не нужно ничего знать. Найди того, кто нас отвезёт. Энзо чувствовал себя разбитым с самого утра. Накануне, вернувшись в апартаменты, он был приятно удивлён, что Чезаре не только погладил простыни, но и сам догадался положить грелку ему в постель. Впрочем, белоснежное и гладкое тёплое бельё только создавало для Энзо в эту ночь лишний диссонанс. Он ворочался до самого утра, то и дело вспоминая лица корсиканцев, никак не желавших отставать от него, и гаденькое чувство, которое испытал, нащупав на штанах конгрессмена выпуклый бугор – как будто случайно пощупал скользкого червяка. Он пытался настроить себя на позитивный лад и думать о том, как использует случайный приз – но в голову ничего не приходило. Заснул Энзо, только когда первые сизые лучики голубоватого солнца заглянули в окно, и спал, пока звонок Роя не разбудил его. - Уже двенадцать часов. - У меня выходной? - Бегать нужно всё равно. Энзо вздохнул и принялся выбираться из кровати. Ополоснувшись под душем, он натянул на влажное тело футболку и спортивные штаны и, пошатываясь, слегка спросонья стал выбираться в коридор. Чезаре нигде не было видно, но Энзо не очень-то его и искал. Зато, едва он миновал поворот, как нос к носу столкнулся с Констансом, который, казалось, специально его поджидал. На Констансе тоже была спортивная форма, но, судя по розовым щекам, он уже отбегал своё. - Энзо… Ливи тебя искал. - И что? – Энзо поморщился. После вчерашнего он видеться с Ливи абсолютно не хотел. - Зайди к нему после тренировки. Я тебя прошу. Энзо поджал губы и окинул взглядом Констанса. Не то чтобы он симпатизировал ему, но если кто-то из работников клуба и вызывал у него сочувствие – то только Констанс и Рой. Первый - потому что был единственным, кто попал сюда не по своей воле. Губернатор заинтересовался им пару лет назад, а мать с радостью отдала едва достигшего совершеннолетия сына состоятельному мужчине в бессрочную кабалу. Конечно, МакКензи не мог и не хотел держать свою игрушку при себе, и потому Констанс был определён в клуб, где, как и все, обучился элементарным вещам – этикету, риторике, игре на фортепиано и умению подбирать правильный костюм. Констансу абсолютно определённо было здесь лучше, чем дома – он был одет и обут, и хотя изрядная доля денег, выделенная на его содержание, по настоянию матери уходила в семью, в целом мог быть вполне доволен собой. Энзо не считал, что то, что происходило с ними в залах клуба, можно было расценивать как несчастье – все они сами выбрали свою судьбу. Какими бы ни были их поклонники – красивыми или уродливыми, молодыми или старыми – Энзо отлично знал правила игры. Он мог отказать любому, кто не нравился ему – но Рой мог заставить его провести время с любым, кто был нужен ему или тем, кто находился выше его. Всё решалось легко. Энзо знал это, когда пришёл в клуб, и хотя в отдельные минуты мог о чём-то жалеть, в целом тоже был доволен своей судьбой. Он мог заставить себя перетерпеть несколько часов с тем, к кому не испытывал ничего – это была работа не хуже любой другой. Куда болезненнее было видеть, как люди, которые нравились ему, исчезали, забывая о нём, как о забытой игрушке. Как, например, Сабир. Или как МакКензи о мальчике, которого купил. - Ну, хорошо, - сдался Энзо. – Только потом. Очень устал за эту неделю. Может, после пробежки в себя приду. Констанс кивнул. - Зайди к нему, - сказал он и исчез за поворотом. Энзо, которому после этой встречи стало ещё более тошно, спустился на второй этаж и выскользнул на улицу через чёрный ход. Разминался он торопливо и едва успел вставить в ухо наушник и сделать вдоль берега несколько шагов, как заметил Лэрда, стоявшего в тени тополя, прислонившись спиной к стволу и убрав руки в карманы. Лэрд пристально смотрел на него, но подходить не спешил. - Чёрт, - выругался Энзо, мгновенно вспомнив, что не только не пришёл на встречу, но даже об этом не сообщил. Поколебавшись недолго, он сам двинулся к капитану и остановился в паре метров от него, спрятав руки в задние карманы штанов и закусив губу. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. - Я думал, ты опять не придёшь, - мрачно произнёс Лэрд. Энзо поморщился – обвинения, на которые он не мог ответить, не столько смущали, сколько раздражали его. - У меня вчера появились дела. Я бы позвонил – но ты не оставил мне телефон. Лэрд продолжал мрачно смотреть на него. - Можем сегодня повторить… В смысле, попробовать ещё раз, - Энзо пожал плечами. - Я не привык, чтобы со мной так обращались, - перебил его Лэрд. Энзо хмыкнул. - Ну, как знаешь, - он отвернулся и собрался было продолжить пробежку, когда рука Лэрда накрыла его плечо. - Я заеду за тобой, - сказал он. Энзо молчал. - Только скажи куда. Энзо закусил губу. - Давай здесь? У водохранилища, в восемь часов? - Только не забудь. Лэрд отпустил его, и Энзо продолжил путь. Неприятное тянущее чувство в груди не пропадало, и он никак не мог понять, с чем следует его соотнести. Он сделал два круга, потянулся ещё раз и, вернувшись в клуб, поднялся на третий этаж. Энзо остановился на какое-то время около двери Ливи, раздумывая, зайти ли сейчас или сначала принять душ, однако, пока он размышлял, дверь открылась у него перед носом. В проёме показался мальчик-абориген, который служил Ливи, а из глубины комнаты донёсся мрачный голос самого хозяина: - Заходи. Энзо вздохнул и вошёл. В спальне Ливи стоял тяжёлый запах розового масла. Массивные пурпурные шторы, напоминавшие занавес в Оперном зале, даже сейчас, в полдень, почти полностью скрывали окно. Широкая кровать с витыми ножками из чёрного дерева и изголовьем, украшенным серебром, стояла в самом центре, будто гигантский алтарь, на котором хозяину комнаты приносили жертвы – или в жертву приносили его. Энзо не нравилось здесь всё. Дурманящий аромат вчерашнего секса, смешанный с запахом цветов, бархатные драпировки и гобелены, изображавшие купающихся античных богов. В этой комнате обитало тление, и он сторонился его, опасаясь, что однажды оно перекинется и на него. - Видел, тебе тоже подарили раба, - произнёс Ливи. Он лежал на постели, закинув руку за голову – то ли ещё не вставал, то ли уже снова лёг. – Поздравляю. Выходишь на новый виток. Энзо поморщился. - Не подарили, я сам его купил. - Сам… Или купил Рой? - Тебе не всё равно? - Всё равно, - Ливи поднялся с кровати и, придерживая у бёдер шёлковое покрывало, шлейфом тянущееся за ним по полу, побрёл к окну. Энзо какое-то время молча смотрел на него, прежде чем задать вопрос: - Ты хотел со мной поговорить? Ливи кивнул и, привалившись виском к стене, посмотрел на него. Энзо показалось, что тот принял что-то – то ли гашиш, то ли алкоголь, слишком нетвёрдо Ливи держался на ногах. - Рафаэль, о чём вчера с тобой говорил господин Аргайл? Энзо пожал плечами. - Тебе-то что? Ливи облизнул губы. - Скажи, что ты будешь делать, когда тебе здесь… надоест? Энзо пожал плечами. - То же, что и отец. Ливи хрипло рассмеялся. - Ты не сможешь… Ты никогда не сможешь вернуться в Лонг Айленд, - он замолк, а затем продолжил уже совсем другим голосом: - А впрочем, продолжай верить в это. И оставь Аргайла мне, Рафаэль. Энзо поднял бровь. Он спрятал руки в карманы и, чуть расставив ноги, опустил голову, так что теперь смотрел на Ливи из-под бровей. - Странный каприз, - сказал он. - Энзо… Я здесь последний год. - Меня зовут… - Энзо запнулся и, помешкав, спросил: - что значит – последний год? Ливи кивнул непонятно чему. - Так сказал Рой. Энзо молча смотрел на него. - Всё! – повторил Ливи громче, и в глазах его блеснула злость, - мне двадцать пять лет. Оказывается, это слишком много, чтобы соблазнять мужиков! - Ливи… - Пошёл ты к чёрту, Рафаэль! Никто не разрешал тебе так меня называть! - Джим, перестань. Ты помиришься с Роем, и всё будет хорошо. Ливи покачал головой. - Ты знаешь, Энзо, отсюда две дороги – в богатый дом или на панель. - Это и есть панель! - Ты никогда не торговал собой в порту, да, Рафаэль?! Ливи хотел добавить что-то ещё, но только опустил голову и замолк. - Джим, если бы я и хотел… Он даже не помнит, как тебя звать. Он никогда тебя отсюда не заберёт. - Это ты во всём виноват! – Ливи рванулся вперёд, роняя на пол одеяло, и Энзо с трудом успел перехватить его запястья, когда тот вскинул руки. – Я видел, как он смотрит на тебя! - Но я-то тут ни при чём! Я ему так же безразличен, как и ты. Он камень, Джим, камень, как ты и сказал! Он не чувствует ничего! Он презирает всех нас – большего, чем презрение, ты не добьёшься от него! Теперь, вблизи, запах роз и пота заслонил запах плациуса, который исходил от Ливи. Руки его тряслись. - Пусти! – выдохнул он. - Проспись! – резким усилием Энзо швырнул его на кровать и, не дожидаясь, пока Ливи поднимется на ноги, вылетел в коридор - ему мучительно требовался кислород. Он боялся, что Ливи погонится за ним, и потому быстро свернул за поворот и скользнул за дверь. Захлопнув её за спиной, он привалился к стене. Запах фиалок, стоявший в его собственной спальне, сейчас тоже душил его, и, метнувшись вперёд, Энзо распахнул окно. Он глубоко вдохнул пахнущий пережженным плациусом воздух Манахаты, закашлялся и тут же замер не дыша, увидев в открытом окне второго этажа, оказавшемся к нему под прямым углом, равнодушное и холодное лицо Аргайла. - Ненавижу тебя, - прошептал он, и то же самое ответили ему глаза шотландца – как и всегда. Энзо отошёл от окна и тут же обнаружил перед собой Чезаре. - Вы примите ванну? – спросил тот. - Всё хорошо? - Я хочу душ, - стягивая на ходу футболку, Энзо шагнул в сторону ванной и замер, увидев, что ванна, наполненная молоком, уже ждёт его. - Я знаю эту процедуру, молодой господин, - сказал раб, - ваша кожа превосходна. Но вы должны ухаживать за ней каждый день, чтобы она оставалась такой. Энзо закрыл глаза. На секунду он показался самому себе поездом, несущимся по рельсам – всегда только вперёд. Хочет он того или нет. Вагоны первого класса комфортны и в них всегда тепло, но стоит попытаться свернуть, как ты отправишься за борт – и твой же поезд тебя сметёт. Он глубоко вдохнул и ровно произнёс: - Хорошо.Часть
Окунувшись в ванну, Энзо довольно быстро стал приходить в себя. Чезаре, без всякого к тому понукания, пристроился у него за спиной и принялся массировать виски. Энзо застонал, откинулся назад, полностью доверяясь его рукам. - Вы плохо спали сегодня, - сказал тот, заметив это движение, - позвольте вам помочь… молодой господин. - Хорошо, - Энзо опустил веки и несколько минут просто нежился в тёплом молоке, а затем открыл глаза, поражённый внезапной идеей: - Чезаре, кто ты такой? Пальцы Чезаре замедлили движения. - Я не понимаю вопрос. - Своего имени ты так и не назвал. - Вы дали мне имя. Я рад носить его, если это удобно для вас. - Ты разбираешься в одежде арабов, в благовониях, умеешь согревать постель… - Вы же искали того, кто обучен служить в хороших домах. - Да, но ты же… дикарь? Пальцы Чезаре на секунду сильнее сдавили виски юноши, но тут же ослабили хватку. - Тебе неприятно, когда я так говорю? – ухватился за ниточку Энзо. - Полагаю, и вам не доставило бы радости знать, что говорят о вас у нас. - И что же говорят… о нас? Чезаре помедлил с ответом. Руки его снова начали размеренные движения, теперь уже больше поглаживая растревоженные места. - Говорят… Вы чума, которой боги со дна вод наказали нас. Говорят, остров Калсу в небесах – осколок Тсахи, мира, куда после смерти попадают худшие из нас. Многое говорят. - И ты веришь? - В каком-то смысле – да. - Как ты попал к нам? Чезаре пожал плечами. - Так же, как все. На мою землю напали и многих увели, превратив в рабов. - Давно? - Несколько лет назад. Ваши люди убивают моих людей и сами умирают, чтобы потом, стоя по колено в воде в загнивающих водоёмах, умирая от всех болезней, собирать плесень с речных камней… вы уверены, что это мы дикари? Энзо закрыл глаза. Ему надоел этот рассказ. - Продолжай… массаж, - негромко сказал он, погружаясь в сонную негу. Чезаре замолк, и это вполне устроило обоих. Выбравшись из ванной, Энзо долго перебирал ряды костюмов, ни один из которых не подходил для поездки в порт. Помимо фраков и смокингов здесь были сари, разноцветные покрывала, старинные камзолы… Даже лёгкий металлический доспех. Но никто из тех, с кем он проводил вечера, никогда не изъявлял желания увидеть обычного человека, мальчика из кварталов, где обитает средний класс. В конце концов, брезгливо поморщившись, он натянул джинсы, в которых когда-то пришёл в клуб, и одну из футболок, в которых обычно бегал по утрам. Собрал волосы в хвостик, потому что завивать их в такой вечер было бы странно, и, перебрав кончиками пальцев ряды побрякушек на туалетном столике, вставил в правое ухо маленькую золотую серьгу – один из первых подарков, которые получил тут. В назначенное время он выбрался на улицу через чёрный ход и, остановившись у тополя, где проходил их с Лэрдом разговор, стал ждать. Тот появился из-за спины, и о присутствии его Энзо узнал, обнаружив руку, лежащую у себя на бедре. Энзо обернулся и окинул незнакомого наглеца ледяным взглядом, приготовившись дать отпор, однако через секунду уже понял, что это тот, кого он ждал. - Привет. Выглядишь потрясающе – даже лучше, чем по утрам. Энзо вежливо улыбнулся. - О тебе могу то же самое сказать. - Идём? Энзо кивнул. Рука Лэрда чуть подтолкнула юношу вперёд, оставшись лежать у него на боку. Энзо не был уверен, что ему нравится такой подход, но спорить не стал, решив, что не стоит портить вечер, когда тот ещё не начался. До заката оставалось с полчаса, и Лэрд вёл его дорогой, о которой Энзо никогда не знал – вдоль берега, потом по парку, мимо других гуляющих пар, и остановился перед будкой, которая походила то ли на вход в вентиляционную шахту, то ли на полицейский пост. Лэрд нажал кнопку, вызывая лифт, а бровь Энзо невольно поползла вверх, пока тот полз. - Что мы делаем? - Спускаемся в подземку. Мы же собирались ехать в порт? Энзо молчал. - Ты чего-то другого ожидал? - Нет, - Энзо молча вошёл в лифт и остановился внутри, не поворачиваясь к Лэрду лицом. Несколько секунд оба молчали, а затем двери снова открылись, пропуская их на платформу между двух расщелин, в прорехах которых сверкали силовые линии рельс, и чернела бесконечность звёздного неба. Энзо сглотнул. В последние полтора года большая часть его жизни проходила в закрытых помещениях, и видеть пустоту открытого пространства так близко, почти что под собой, не слишком радовало его. Они подошли к краю платформы, крепившейся к потолку широкими пилонами, и несколько минут в молчании ждали поезда. - Мне кажется, тебе неловко со мной, - сказал Лэрд наконец. - Ты не прав. Просто я думаю, что ты должен начать раз… - окончание фразы потонуло в грохоте поезда, на некоторое время лишив Энзо необходимости отвечать. Затем поезд остановился, раздвинув двери прямо напротив них, и оба вошли в вагон. Энзо мгновенно стало душно, едва двери сомкнулись за его спиной – людей вокруг было слишком много, они стояли слишком плотно, и, казалось, все до одного смотрели на него. Отчасти в этом параноидальном страхе он оказался недалёк от истины – большая часть пассажиров действительно внимательно разглядывала мальчика, бледного, как мел, и будто только что сошедшего со страницы журнала мод. Здесь были портовые рабочие, механики, возвращавшиеся домой, и на несколько дней застрявшие транзитом в Манахате собиратели плациуса. Рука Лэрда, лежавшая у него на талии, вдруг показалась Энзо единственной защитой от чужого и неприятного мира, окружившего его. Он накрыл ладонь Лэрда своей, едва ли не стиснул её, прижимая плотнее к себе, а через несколько секунд свет в вагоне моргнул и погас, оставив только грохот силовых путей и жар ладони в руке. Когда же в следующее мгновение Энзо обнаружил, что чьи-то сухие и жадные губы касаются его губ, он чуть не выпрыгнул в окно. Свет снова вспыхнул, и Энзо остался стоять, широко распахнув глаза и пытаясь понять, кто в произошедшем виноват – хотя ни одна из возможных перспектив не утешала его. - Я сто лет не был в метро, - сказал он, когда поездка, наконец, закончилась, и они поднимались на лифте в порт. - Вот видишь, мне уже удалось тебя удивить, - усмехнулся Лэрд. - Не могу сказать, что это был приятный сюрприз, - Энзо шагнул на металлическую мостовую и замер. Ворох запахов ударил ему в лицо – промокших тюков с плациусом, горячей смолы, палёной резины и чего-то ещё, чему названия он не знал. Энзо закрыл рукой лицо и тут же увидел перед собой помост, на который только что прилетевший джентльмен выкатывал свой чемодан. Стайка оборванных мальчишек вилась вокруг него, явно надеясь получить хотя бы небольшой заказ. Воспоминания о том, как он сам всего полтора года назад сидел на таком же помосте, готовый разрыдаться, затопили его изнутри. Энзо качнул головой, решительно прогоняя их прочь. - Куда мы идём? – спросил он. - Вон туда, - Лэрд ткнул пальцем туда, где в темнеющем небе выделялись контуры двух фиолетовых вихрей, почти сходившиеся у корней. Лэрд убрал, наконец, ладонь с талии Энзо и, поймав его за руку, потянул вперёд. Корпусы кораблей и забегаловки с мгновенной едой мелькали с обеих сторон, люди спешили туда и обратно – высаживаясь с кораблей и пытаясь на них успеть. Энзо попытался отрешиться от шума толпы, неожиданно остро напомнившего ему о том, кем он был не так уж давно. С горем пополам это удалось ему, и когда они добрались до той части порта, что располагалась на самой окраине Манахаты, у перекрестья ветров, он наконец-то почти совладал с собой. Там, где два контура, похожих на два магических цветка – или на две гигантские проекции структуры ДНК – скрещивались между собой, освещённая светом закатного солнца парила в их потоках статуя Матери Изгнанников – первое произведение искусства, привезённое в Манахату десятки лет назад. Её рука, воздетая вверх, удерживала факел, горящий неоновым светом, который сейчас почти что сливался со светом солнца, но уже через несколько минут, когда светило уйдёт за плоскость горизонта, должно было стать маяком приходящим судам. - Красиво? – спросил Лэрд, притягивая Энзо к себе и прижимая спиной к своему животу. Тот стоял неподвижно. Он не мог бы сказать, что прикосновения Лэрда были ему неприятны – как, например, прикосновения корсиканцев. Размеренное и глубокое дыхание выдавало возбуждение Лэрда, но Энзо в себе ничего подобного не ощущал. - Ты это хотел мне показать? – спросил он. - Говорят, такая же точно стояла на старой Земле. А эту изготовили, как только Земля погибла. Её должны были установить в Альбионе, у резиденции короля. Но Манахата перекупила её – и теперь она здесь, освещает путь прибывающим кораблям. - А мне отдайте из глубин бездонных своих изгоев, люд забитый свой, пошлите мне отверженных, бездомных, я им свечу у двери золотой! - продекламировал Энзо задумчиво, разглядывая черты колосса в самом сердце ветров. - Сам сочинил? – Лэрд заглянул ему через плечо. Силясь сдержать внезапно нахлынувшее раздражение, Энзо покачал головой. Он перевёл взгляд с Матери на бесконечную звёздную бездну, окружающую её. Здесь, покачиваясь в волнах гравитационных полей, парили корабли и катера, хозяевам которых не хватило места в порту – или денег на него. Заметив, куда направлен его взгляд, Лэрд снова поймал Энзо за руку и потянул вперёд. Прыгая с борта на борт, он стал пробираться в направлении статуи, и Энзо, у которого поначалу сердце замирало при каждом прыжке, последовал за ним, стараясь попадать след в след. - Ветра отбрасывают собственное гравитационное поле. Оно волнами расходится каждые четырнадцать секунд. Самая сильная – девятая волна. Смотри, - Лэрд ткнул пальцем вперёд. Приглядевшись, Энзо увидел, как в самом деле импульсы фиолетовой энергии волнами разбегаются от линий ветров. Он улыбнулся. - Никогда не замечал, - сказал он. Какое-то время оба снова простояли молча, разглядывая фиолетовые брызги. Дыхание Лэрда мерно колыхалось около уха Энзо. - Пойдём, - сказал тот наконец, осторожно подталкивая юношу вперёд. – Покажу тебе народ. Энзо поморщился. Он не хотел никуда идти, однако сопротивляться не стал. Они миновали несколько барок, плававших в пустоте, обогнули корпус высокого ржавого корабля, загораживавшего обзор, и Энзо вдруг увидел перед собой целую ватагу ребят в такой же полосатой форме, как у Лэрда. Все они сидели на бортах покачивающихся катеров, курили и что-то обсуждали между собой. Один из парней, заметив приближающегося капитана, встал и махнул ему рукой. Все остальные тут же обернулись, прослеживая, кому адресован его жест. Кажется, кто-то из них приветствовал Лэрда, а Лэрд приветствовал их – Энзо этого уже не замечал, потому что прямо перед собой увидел чёрные глаза корсиканца и его улыбку – улыбку хищника, к которому жертва пришла прямо домой. Судорожно отвечая на рукопожатия, Энзо всё не мог отвести от него глаз. Здесь, вдали от стен клуба, он чувствовал себя абсолютно беззащитным и слишком хорошо понимал, что в одиночку против целой команды не сможет сделать ничего. Наконец приветствия были окончены, Лэрд стал обмениваться новостями с друзьями, а Пьетро всё смотрел на Энзо, пожирал взглядом его. - Я думал, мы побудем вдвоём, - шепнул Энзо, улучив момент, когда Лэрд замолк. Тот улыбнулся и кивнул. - Ребята, забудьте, что видели нас, ок? В компании послышались смешки и подначки, но это уже не имело значения, потому что Лэрд наконец потащил Энзо прочь. - Не любишь, когда вокруг много людей? – спросил он, пробираясь по очередному баркасу. - Можно сказать и так. Лэрд запрыгнул на борт небольшого катера, который тут же накренился под его весом, и, уловив положение шаткого равновесия этой посудины, уселся на него, расставив ноги в стороны. - Иди сюда, - он кивнул на пространство у себя между ног. Энзо поколебался. Он хотел было устроиться рядом, но лодка слишком качалась, так что он едва не рухнул в бездну между бортов. Лэрд едва успел поймать его и всё-таки устроил там, куда сразу звал – прислонив спиной к своей груди и обняв руками с двух сторон. - Кто ты такой? – спросил он. Энзо пожал плечами. - Просто парень. В городе много таких. - Таких красивых я ещё не встречал. Ни здесь, ни в других мирах. - Ты видел много людей? - Конечно, - Лэрд улыбнулся и пристроил подбородок ему на плечо. – Я же был среди исследователей двадцати миров, помнишь? Мы нашли пять новых народов. Возможно, кто-нибудь из них знает другие пути для путешествий в космосе кроме этих проклятых ветров. Или, по крайней мере, согласится торговать с нами в обход кочевников. - Ты бы этого хотел? - Конечно. А ты нет? Энзо пожал плечами. Он много слышал о том, что кочевники виноваты во всём, но сам никогда подобного не ощущал. - Там есть миры… Там есть горы, целиком состоящие из алмазов, и хрустальные дворцы, вход в которые стерегут крылатые львы с человеческим лицом. Жители этих планет куда более дикие, чем мы, но ткани, в которых ходят их девушки, легче воздуха, и если смотать их как свиток – целое сари легко пройдёт через обручальное кольцо. Там… Лэрд говорил, а Энзо молча смотрел в пространство между звёзд, перечёркнутое фиолетовыми вихрями ветров. - А там есть птицы, у которых хвосты синие, как мои глаза? – внезапно спросил он. - Что?.. – Лэрд озадаченно замолк. - Ничего, - Энзо усмехнулся и покачал головой. - Если бы мы не нашли их, в мире давно бы уже не было никого из нас. Лэрд ничего не сказал. - А ты? – после долгого молчания спросил он. - Что – я? - Ты никогда не хотел пойти служить на флот? Дальние миры, далёкие странствия… разве это не лучше, чем проклятый город сотни народов, закованный в металл? - Я служил на флоте, - Энзо повёл плечами, прогоняя внезапно охватившее его оцепенение. - Правда? Глядя на тебя, никогда бы не сказал. Энзо пожал плечами. - Чем ты занимался? Был пилотом? Вряд ли тебя взяли работать с грузом, да и на механика ты не похож. - Ничем, - оборвал его догадки Энзо, - я не хочу продолжать этотразговор. Лэрд хотел было ответить, но не успел, потому что корпуса ближайших барок загремели друг о друга, и через несколько секунд над одним из бортов появился высокий силуэт. - МакКензи! – услышал Энзо голос Пьетро. - Парни хотят начинать. Как насчёт тебя? Энзо перевёл на Лэрда вопросительный взгляд. - Сейчас будет Игра, - подмигнув, сказал он. - Игра? - Да. Будем играть в волнах. Нужно удержаться дольше остальных как можно ближе к перекрестью ветров, - удовлетворившись удивлённым выражением лица Энзо, он отвернулся и крикнул Пьетро: - у меня нечего поставить! Я пустой! Энзо показалось, что он заметил, как на лице корсиканца мелькнула усмешка. - А я думаю, у тебя есть кое-что, - он перевёл на Энзо жадный взгляд. Лэрд колебался не больше секунды. - По рукам! – крикнул он и, в один прыжок поднявшись на ноги, стал перебираться к корсиканцу по бортам. - Лэрд! Как это понимать?! - Не бойся, - Лэрд усмехнулся и снова подмигнул Энзо, - всё будет хорошо. Энзо не стал вставать. Молча и неподвижно наблюдал он, как Лэрд исчезает за высоким бортом баркаса, и как затем два небольших катерка отчаливают и, набирая ход, продвигаются в сторону ветров. Он даже не знал, на каком катере кто – и ему было всё равно. Он видел, как оба они перепрыгивают волну за волной и как подходят настолько близко к фиолетовому контуру, что даже у него, сидящего вдали, невольно захватило дух. Он посмотрел на соревнование ещё несколько секунд, поднялся на ноги и двинулся прочь – туда, где вдали виднелась серая плоскость мостовой. Он успел миновать большую часть порта и, оглядевшись, принялся выбираться на улицу сетью узких проулков, которые основательно изменились с тех пор, когда Энзо был здесь в последний раз. На какое-то время Энзо показалось даже, что он окончательно заплутал, и когда он свернул за очередной поворот, то нос к носу столкнулся с Пьетро, стоявшим посреди дороги, спрятав руки в карманы. - Наконец-то. Я тебя ждал. Энзо сглотнул и попятился назад, но тут же натолкнулся на что-то мягкое и, повернув голову, увидел ещё одного из корсиканцев. Довольно хихикнув, тот обхватил его руками со всех сторон и, не обращая внимания на невольный вскрик, повёл рукой вниз. На несколько секунд до боли стиснул пах сквозь джинсы, и только когда Энзо взвыл, снова провёл рукой вверх – на сей раз задирая край футболки и поглаживая гладкий впалый живот. - Знаешь, что МакКензи тебя проиграл? Энзо молча смотрел на Пьетро, пока тот говорил. - Будь мужчиной, конфетка. Нужно уметь отвечать за данное слово. Энзо стиснул кулаки и проглотил подступивший к горлу ком. Он судорожно искал возможности для побега, но вместо этого лишь нашёл взглядом ещё двух парней, жадно смотревших на то, как их приятель шарит по обнажившейся коже рукой. Корсиканец, стоявший сзади, уже задрал футболку достаточно высоко и, нащупав кончиками пальцев сосок, болезненно ущипнул за него. Энзо снова вскрикнул. Пьетро шаг за шагом приближался к нему. Энзо дёрнулся, но руки корсиканца были сильней. Он приготовился брыкаться, но стоило ему занести ногу для удара, как Пьетро перехватил его щиколотку и с силой отвёл в сторону, протиснувшись таким образом между бёдер, а затем потёрся пахом о пах Энзо, демонстрируя, как возбуждён. Где-то совсем рядом с лицом Энзо мелькнул нож, кровь зашумела у юноши в висках, а потом все звуки перекрыл выстрел, прозвучавший совсем рядом – этот звук Энзо в своей жизни слышал в первый раз, и потому поначалу ему показалось, что это не просто выстрел, а целый взрыв. Через секунду руки, державшие его, исчезли, и за считанные мгновения фигура Пьетро исчезла в темноте проулка, а следом за ним один за другим исчезли и его друзья. Энзо упал на мостовую, тяжело дыша. К горлу подступила тошнота. Он наклонился вбок, и его вырвало, но даже это не помогло – сердце продолжало бешено стучать, а живот сводили судороги одна за другой. Наконец, немного взяв себя в руки, он попытался встать, поскользнулся и снова упал. Посмотрел туда, откуда донёсся звук выстрела, и увидел два силуэта и два лица на перекрестье теней, одно из которых заставило его сердце стучать ещё сильней. - Отвратительно, - сказал Эван и поморщился, - шлюха в луже собственной блевотины. Тебе было мало тех, кого тебе предлагает Рой? Энзо молчал. Обида сдавила грудь, и он никак не мог подобрать слов. - Надеюсь, ты сам доберёшься домой? Я не нанимался нянчиться с тобой. Энзо механически кивнул. Эван развернулся и двинулся прочь. - Стой! – крикнул Энзо ему вслед, наконец поднимаясь на ноги и вытирая рот рукой. – Чёртов Аргайл! Если я так отвратителен тебе, какого дьявола ты меня спас? Губы Эвана дёрнулись, и он на секунду замедлил ход, чтобы бросить через плечо: - Потому что ты тоже Аргайл. - И всё?! - Всё.Часть
Ночь в Манахате не наступала никогда. Солнце могло опускаться за плоскость горизонта – это не меняло ничего. Оно и днём светило не очень хорошо, а стоило ему покинуть небосвод, как огни, горящие на вывесках и в окнах домов, затмевали неяркий свет звёзд. Улицы наполнялись людьми - новыми, не теми, кто ходил здесь днём, и жизнь продолжала идти своим чередом. Энзо думал об этом, стоя на краешке проспекта с поднятой рукой, и не знал, радоваться ему этим обстоятельствам или проклинать – потому что именно благодаря этому он вполне мог легко добраться домой и по той же причине мучился от осознания того, что десятки идущих мимо людей наблюдают его изорванную футболку и позеленевшее лицо. Наконец, ему удалось привлечь внимание таксиста, который после некоторых уговоров согласился принять плату задним числом – трое тех, кто останавливался до него, только смеялись в ответ и отвечали, что легко найдут того, кто заплатит вперёд. К середине ночи он наконец-то поднялся к себе и, простояв с полчаса под душем, усталый и раздавленный, как крыса, ненароком выбежавшая на трассу, забрался под пуховое одеяло, заботливо согретое Чезаре, и уснул. Спал Энзо хорошо – слишком устал, чтобы мучится мыслями о пережитых разочарованиях и неудачах. А когда наутро услышал звон будильника, решительно ударил по нему рукой и отказался выходить куда бы то ни было. Чезаре поил его горячим шоколадом, принесённым с первого этажа и поданным в постель, и кормил бутербродами с тунцом. Он же предупредил Роя, к тому времени уже оборвавшего телефон, что Энзо на тренировку не придёт. Ближе к одиннадцати в дверь постучали. Энзо не хотел открывать, но в конце концов всё-таки пришлось – и на пороге появился Ливи с бледным, но ухоженным лицом. - Я хотел извиниться, - сказал он, без приглашения зайдя внутрь и усаживаясь в кресло у окна. - Ничего, - последним, что волновала Энзо в эти минуты, был он. – Рой пошёл на попятную? Ливи проигнорировал вопрос. - Мне в любом случае не следовало говорить об этом с тобой. Энзо, намеревавшийся уже было выдать что-то утешительное, наподобие того, что у Ливи всё впереди, и выдержанное вино ценится больше молодого, только пожал плечами. - Если это всё, то будь добр, уйди, мне сегодня нехорошо. Ливи внимательно вгляделся в его лицо, затем кивнул и, поднявшись, вышел вон. Энзо снова опустил голову на подушки, но погрузиться в дрёму ему опять не удалось – Рой не стал стучать, попросту открыл дверь своим ключом. Энзо открыл глаза, делая вид, что не замечает его. Рой же подошёл к нему вплотную и, без всякого пиетета взяв за подбородок, покрутил туда и сюда. - Вроде ничего, - сказал он. – Ты второй раз за неделю пропускаешь тренировку. Что с тобой? Энзо пожал плечами. Выходить к водохранилищу, где его мог поджидать Лэрд, он не собирался абсолютно точно. - Мне надо пройтись по магазинам, - вяло отговорился он. – Пополнить запасы и, может быть, подобрать что-нибудь новое… Не хочу потерять вид… как Джим. Рой хмыкнул. - У меня сегодня нету времени нянчиться с тобой. - Со мной сходит Чезаре. - Ну… хорошо, - протянул Рой и, поднявшись, двинулся к двери. – Только далеко не уходи. - Не волнуйся, не сбегу. Мне некуда идти. - Ещё бы ты сбежал… Где ещё тебя будут облизывать со всех сторон. Энзо промолчал. Он отлично понимал, что Рой прав. Кое-как собравшись с силами, к двум часам дня он выбрался из дома в сопровождении Чезаре и, поймав такси, приказал ехать в Вест Энд. Здесь, как и обещал Рою, он обошёл мастерские портных. Уточнив мерки, заказал себе два костюма – черничный и цвета терракота. Купил несколько готовых сорочек - пять себе и столько же Чезаре, два пуловера – изумрудный и помидоровый, без рукавов – и несколько свитеров для Чезаре. Ему особенно хотелось восполнить тот пробел, который обнаружил вчера – полное отсутствие одежды, в которой можно было выйти на прогулку днём. Потому сумки, висевшие на плечах у Чезаре, пополнились несколькими парами джинс каждому из них – всё это Энзо без малейших колебаний записывал Рою на счёт. Затем он обошёл несколько магазинчиков с вещами, которые скорее могли пригодиться для ночных выходов – купил две пары прозрачных с кружевом и две пары белых шёлковых чулок, пересмотрел десяток флакончиков духов, но ничего не нашёл. Наконец, осмотрев ряды табакерок, он пришёл к выводу, что на сегодня всё. Чем больше времени он проводил здесь, в квартале дорогих мастерских и бутиков, тем более приходил к выводу, что хочет поехать домой. Не туда, в клуб, где он обитал последний год, а на Лонг Айленд - куда, по словам Ливи, вход ему был закрыт. Заглянув ненадолго в клуб, он велел Чезаре подняться наверх и сбросить сумки прямо на пол, а затем, снова поймав такси, отправился в то место, по которому скучал весь последний день. Они с отцом созванивались не очень часто – не потому что Энзо не хотел, а потому что Лучини-старший был уверен, что сын его отправился служить на флот. Связь между дальними мирами была дорогой, а в приграничье – например, в зоне вновь открытых двадцати миров – вовсе не ловил телефон. И потому Карло Лучини сам всегда говорил, чтобы Энзо не разговаривал слишком долго и лишний раз не звонил. Иногда, как сегодня, от этого Энзо становилось особенно тоскливо, но в целом он давно уже привык к мысли о том, что стал взрослым, и ему негоже ежедневно созваниваться с отцом. Едва переехав мост, отделявший от Сити крайнюю металлическую платформу, за свою продолговатую форму прозванную Лонг Айлендом, Энзо пожалел о том, что не догадался переодеться и приехал сюда в том же серебристом костюме, в котором, как правило, выходил днём. Такси остановилось у самого края моста, и ехать дальше таксист отказался наотрез. Расплатившись с ним, Энзо оглянулся на Чезаре, чьё присутствие немало придавало ему духа в окружении серых металлических стен, исписанных краской, и обвалившихся каменных руин. «Будь проклята, моя родина Лонг! Сгори! Провались! Исчезни из памяти!» - гласила одна из надписей. На другой стене Энзо увидел ещё одно проклятье: «Пусть пронзит тебя «Копьё судьбы!» - гласило оно. А на третьей почему-то было написано: «Восстань, остров рабов! Пробудись!» Энзо качнул головой, отвлекаясь от мрачной картинки, и двинулся вперёд. Нищета, ощущение опасности, отчаяние и безысходность накрыли его с головой и с каждым шагом становились сильней. Возле пластиковых мешков с мусором, валявшихся на тротуаре, возились мальчишки. Неподалёку от них слепой саксофонист с глазами, затянутыми белым бельмом, играл блюз. На ступеньках домов сидели старухи и безучастно смотрели куда-то поверх голов двух идущих по улице молодых людей. Наконец Энзо разглядел среди надписей и знаков, испещривших дом, который он некогда считал своим, вывеску со змеёй, обвившей чашу с вином. Он устремился к двери и уже у самого входа столкнулся с отцом – тот увидел идущих через окно и, выйдя навстречу, тут же обнял Энзо, бросившегося, в свою очередь, с объятиями к нему. Они поздоровались. - А это кто? – спросил отец, указав на Чезаре. - Это мой… мм… друг. - Вместе летали в двадцать миров? Энзо горько усмехнулся. - Да. Вроде того. - Я как услышал, что эскадрилья зашла в порт, сразу подумал о тебе. И вот! Энзо ещё раз обнял отца, чтобы не отвечать. Затем тот пригласил его в дом. Миновав небольшой и тёмный партерный этаж, где располагалась аптечная лавка, Карло провёл мальчишек в часть, предназначенную для своих. - А больше нет никого? – спросил Энзо. Рука Карло, наливавшая чай, почему-то дрогнула, и он покачал головой. - Фредерико не звонит уже год, - сказал он, опустив чайник на стол, - не знаю, что с ним. Ты бы поспрашивал у своих. Энзо серьёзно кивнул. Это он мог сделать – даже при том, что на флоте не служил. - Про Франческу ты знаешь… - Карло замолк, и в наступившей тишине урчание желудка Чезаре прозвучало особенно громко. – Чёрт, надо же вас накормить. Он полез копаться в шкафах, где, насколько смог разглядеть Энзо, не было ничего, кроме пустых пакетов, и отыскав наконец банку джема и хлеб, опустил их на стол. - Я не голоден, - сказал Энзо, хотя с утра не держал во рту ни крошки, - вы ешьте. Карло тоже есть не стал. Чезаре тоже ел осторожно – больше из вежливости, и хлеб с джемом так и остались стоять. - У нас всё хорошо, - заметил отец, обнаружив, что снова наступила тишина. – Сейчас всё больше аптек в центре, но наши всё равно ходят сюда. И к тому же знаешь, индивидуальный сервис… - он усмехнулся, - в молах такого нет. Запылившиеся прилавки говорили Энзо о другом, но он промолчал. Так, обмениваясь взаимным враньём, просидели до четырёх часов. После чего, обняв отца в последний раз, Энзо вышел на улицу и в наступающих сумерках отправился искать мост. - Я голоден, - сообщил он, едва они ступили в соседний район. – Зайдём куда-нибудь. Впрочем, как назло им попадались одни кофейни, и только к пяти часам Энзо удалось отыскать небольшой итальянский ресторан. К тому времени там уже собралось немало народу, и обнаружить глазами свободное место удалось с трудом. А увидев, кто сидит за столиком у камина, Энзо сглотнул и чуть было не вышел обратно в холл. Поначалу Эван хотел было потребовать, чтобы Таскони явился к нему в клуб. О том, что эта корсиканская семья планировала присоединиться к блоку Аргайлов, он знал ещё накануне, но сцена, которую он застал в переулках, заставила его существенно пересмотреть свой подход. Сын Таскони, очевидно, был неуравновешен – и Эван имел основания полагать, что таким же окажется его отец. Как он понимал теперь, мальчишку он уже видел в клубе несколько раз - и вместе с ним его бойцов. Поразмыслив, Эван решил, что не стоит приглашать Таскони к себе домой и назначил встречу на нейтральной территории, в итальянском кафе. Кафе выбрал Таскони – и в этом Эван счёл возможным ему уступить. Всё равно тот знал город лучше него - и если бы захотел, мог бы устроить засаду в любом другом месте. Ровно в полпятого вечера он протянул руку смуглому брюнету в безупречном чёрном костюме и оглядел его со всех сторон. - Капо Таскони… - Князь Аргайл, - Таскони склонил голову, признавая, что авторитет собеседника выше его. – Не ожидал, что вы сами прилетите, чтобы говорить со мной о делах. - Я здесь не ради вас, - Эван сел и, просмотрев меню, заказал оленину и порто – ничего итальянского он брать не хотел. - Но всё же вы нашли время встретиться со мной. Я польщён, - Таскони попросил лазанью и красное вино, и, едва официантка оставила их вдвоём, сосредоточился на Эване целиком. – О чём вы хотели вести разговор? - Вынужден вас разочаровать. Сейчас меня волнует не «Нью Хаус Экселент», а кое-что, имеющее личную ценность для вас – но и семейную для меня. - Что вы имеете в виду? - Ваш сын. Таскони помрачнел. - Что опять? Эван не преминул отметить, как нахмурился его лоб. - Ну же, говорите. Он разбил кому-то лицо? Эван улыбнулся нарочито холодно, чтобы смягчить обстановку совсем чуть-чуть. - Боюсь, дело посерьёзней. Он и другие ваши пиччотти надругались над девушкой из одной из наших семей. - Что с ней теперь? - Она мертва, - Эван поднял бровь. - Так значит… - спросил Таскони с надеждой, - дело уже решено. - У неё есть брат. Так что… ничего не решено. - Вы… не согласитесь отдать мне его? Эван негромко рассмеялся. - Боюсь, капо Таскони, всё должно быть наоборот. Только из уважения к вам я пока ещё не отдал ему вашего сына и его дружков. Таскони сцепил руки в замок и какое-то время молча смотрел на них. - Что вы хотите от меня? Вы же понимаете, Пьетро мой сын. Единственный сын, - с напором сказал он. – Если понадобится отказаться от сделки, чтобы сохранить ему жизнь – я выберу его. - Это плохо. Официантка поставила на стол напитки, и Эван пригубил порто. - Послушайте, князь… - снова заговорил Таскони, - я всё же предлагаю вам забыть обо всём. Девушке уже не помочь. Если хотите - я отдам вам этих ребят, но только не Пьетро! - Этого мало, - сказал Эван спокойно. – Я бы, может быть, и сошёлся с вами на этом, но… Вчера ваш сын снова добивался чего-то подобного от одного из подзащитных мне людей. - Как его имя? Я сам поговорю с Пьетро, так что он на милю к нему не подойдёт! Я вам клянусь! - Рафаэль. Рафаэль Энзо Лучини. Таскони поперхнулся вином. - Князь… - Таскони покачал головой. - Вас что-то не устраивает? – вкрадчиво поинтересовался Эван. - Он же… - Таскони наклонился к столу и процедил едва слышно, - он же шлюха в борделе МакКензи… О каком надругательстве может идти речь?.. - Он сотрудник клуба одного из моих людей, - перебил его Эван, - если это ничего не значит для вас – считайте, что это мой каприз. Но если ваш сын ещё раз приблизится к мальчишке – я его застрелю собственными руками. А вместе с ним и его друзей. Таскони побарабанил пальцами по столу. - Ну, хорошо, - произнёс наконец он. – Если это всё, я, пожалуй, пойду. У меня пропал аппетит. - Мы договорились?- Эван снова протянул ему руку. Таскони вздохнул. - Само собой, - и пожал предложенную ладонь. Он поднялся и направился к выходу. Какое-то время Эван сидел в тишине, прерываемой лишь гулом голосов за соседним столом. Затем у самого его уха прозвучал вопрос: - Что теперь? Вы же обещали, князь… - Теперь жди. - Ждать?! - Да. Сегодня же отыщи Рафаэля и не отходи от него ни на шаг. Если Таскони и его команда приблизятся к нему – можешь стрелять. Кестер будет тебе помогать. О полиции не волнуйся – это не вопрос. Как только дело будет сделано - придёшь ко мне, я улажу вопрос. - А если он так и не подойдёт? - Тогда и будем решать, - Эван почувствовал, как кашель подступает к горлу, и сделал глоток, чтобы задавить его. – Найди Рафаэля, - немного охрипшим голосом повторил он. - Да что его искать, - Ольстер недовольно поморщился, - вон он! Эван машинально поднял голову и обнаружил, что Энзо в самом деле стоит в зале, глядя прямо на него. По спине у него пробежала дрожь, как бывало всегда, когда он встречал этот взгляд. Энзо же, встретившись с ним взглядом, решительно шагнул вперёд и направился к нему. Энзо любил лазанью. Поэтому, когда, едва он сел на стул, её поставили перед ним на стол, расплылся в улыбке и язвительно произнёс: - Вы так заботливы, как будто только меня и ждали, мистер Аргайл. Аргайл не удостоил его ответом - просто опустил глаза на тарелку с олениной и принялся отрезать от неё кусок. Впрочем, из-за стола он Энзо тоже не прогонял, потому тот, окинув лазанью ещё одним взглядом, окликнув официантку, попросил у неё вино и тоже взял в руки нож. Какое-то время они молча ели. Чезаре и Ольстер стояли за спинами обоих ни слова не говоря. Когда же первый голод был удовлетворён, Энзо отложил вилку и нож и поднял на Эвана глаза. - Князь Аргайл, я должен вас поблагодарить. Мне очень жаль, что вам пришлось наблюдать то, что вы видели вчера. Губы Аргайла брезгливо дёрнулись, и Энзо поспешил продолжить, уводя в сторону разговор. - Я хотел спросить… что вы имели в виду… там?.. - О чём ты? – вопреки обыкновению Аргайл был полностью сосредоточен на нём. - Помните, вы сказали, что я тоже Аргайл? Бровь Аргайла чуть приподнялась. - Ты серьёзно? – уточнил он. - Да. Моя фамилия Лучини, вы, конечно, могли этого не знать… - Конечно, я это знал! – перебил его Эван и, замолкнув, растерянно покачал головой. Затем черты его немного смягчились, и он произнес: - Я отвечу на твой вопрос. Если потом ты ответишь на мой. - М… Хорошо, - произнёс Энзо после недолгого колебания. Он с трудом мог представить вопрос, который поставил бы его в тупик – даже если бы Аргайл поинтересовался, какого цвета у него бельё. Аргайл вздохнул и поднял взгляд куда-то Энзо за плечо, отстраняясь от шумного зала и подбирая, по всей видимости, слова. - Когда Земля была уничтожена, - сказал он наконец, - воцарился хаос. Никто не мог управлять народами, лишившимися своих вождей. Рознь, ненависть, предрассудки разделили людей. Кто-то должен был принимать решение, искать для нас новый дом – но на это не был способен никто. Вот тогда кланы выдвинулись вперёд. Если ты изучал историю – должен об этом знать. - Знаю. Но… - Клан – это семья. Так было испокон веков. Сицилийцы, корсиканцы, японцы, китайцы и мы, шотландцы, помнили об этом лучше всего. Клан – это всё. Но Сицилийцы и Корсиканцы, так же как японцы и китайцы, были поглощены собственной войной. Пока они решали, какой из кланов сильней, Аргайлы объединили свой народ почти целиком. Много позже корсиканцам это тоже почти удалось – сейчас они ненамного слабее нас. Но у них слишком много семей. Маленьких семей. Энзо молчал, по-прежнему не понимая, при чём тут он. - Аргайл испокон веков брали под свою защиту шотландских людей. Мы были полицейскими короны много веков. Мы знали, как объединить людей. Потребовалось меньше сотни лет, чтобы все кланы Шотландии присягнули нам, а затем и другие пошли за ними. Сейчас клан Аргайлов насчитывает более трёх десятков ветвей, каждая из которых ветвится ещё на десяток ветвей. Мы давно уже перестали требовать, чтобы те, кто просит защиты, принимали фамилию Аргайл. МакКензи, МакФерсты, МакГвайры… - Это всё я знаю… - осторожно вклинился Энзо, - но… - Ты всё равно не понимаешь? – Эван усмехнулся немного грустно. Энзо покачал головой. - Мы - семья, - жёстко сказал он. – Ты можешь не носить фамилию Аргайл и даже не иметь кельтских корней. Но ты Аргайл, если ты в системе моих людей. Энзо сглотнул и задумчиво поковырял вилкой в пустой тарелке. - И вы верите в это? - Я делаю это. В этом смысл моего места в клане. Может быть, оттуда, где ты, не видно, сколько нас и каково наше значение для содружества людей… - Эван покачал головой, и ещё одна усмешка отразилась на его лице, - зачем я всё это говорю. Ты просто шлюха. Ты в самом низу. И всё, что творится здесь, на вершине, не имеет никакого отношения к тебе. Энзо стиснул зубы, чтобы не заехать Эвану вилкой по лбу. Ему невыносимо захотелось встать и покинуть салон, но голос Аргайла заставил его оставаться на месте. - А теперь мой вопрос, - произнёс он. - Я вас слушаю, - Энзо сосредоточился, приготовившись к подвоху. - Почему ты не займёшься чем-нибудь ещё? - Что?.. – в лицо Энзо как будто плеснули ледяной водой. - Ты слышал. Ты умный, образованный парень. Характер у тебя вроде бы боевой. Почему не займёшься чем-нибудь ещё? Почему надо торговать собой? Энзо стиснул зубы и секунду упрямо смотрел на Аргайла. - Моя сестра, - медленно заговорил он. – Работала на упаковке плация. Согласитесь, работа ничего? Эван кивнул. - Четырнадцать часов в день она ссыпала перемолотый порошок на поднос, чтобы затем заматывать его в целлофан. Я видел, как её руки стали красными и опухли. Лицо же, наоборот, почти всё время было бледным, как мел. Она, я, отец – все мы знали, что плациус постепенно собирается в теле человека, который работает с ним каждый день. Уверен, ваш друг МакКензи тоже всегда это знал – а может, и нет, - Энзо облизнул губы и торопливо продолжил, опасаясь, что Эван его перебьёт, - у таких людей обычно в какой-то момент начинаются колики. Это ерунда. Всего лишь первый симптом, когда с фабрики нужно бежать со всех ног. Затем над зубами появляется голубая полоса – но это тоже ещё ничего. Следующая стадия – паралич запястий рук. Жалобы на головную боль. Ещё через какое-то время - слепота. Всё. Смерть наступает через три дня. Энзо растянул губы в улыбке, заметив, как меняется лицо Аргайла. - Она просто отпросилась с работы как-то раз. Уже не видела ничего. Её даже проводили домой, - улыбка Энзо погасла, и в глазах появилась злость, - на четвёртый день она умерла. Он замолк. На ответ Энзо не рассчитывал, просто выжидал, когда кровь перестанет биться в висках. - Я твёрдо уверен, князь Аргайл, что моя работа - далеко не самое плохое из того, что могло случиться со мной. И не собираюсь её менять. Аргайл открыл было рот, чтобы спросить что-то ещё, но звонок телефона перебил его. - Да, - Энзо поднёс мобильный к уху и нажал приём. - Рафаэль, ты где? - Я же говорил… ходил по мастерским и потом гулять. - Немедленно возвращайся в клуб. Энзо встал и, кивнув на прощание Эвану, который всё ещё смотрел на него, направился к выходу, поманив Чезаре за собой. - Что там? – спросил он, уже оказавшись на улице и поднимая руку, чтобы начать голосовать. - Очень важный клиент. Губернатор за него просил. - Больше нету никого?.. - Он хочет тебя.Часть
Уже оказавшись в такси, Энзо вдруг обнаружил, что им не удалось договорить. В обычных ситуациях он моралистов не любил. Все они делились на тех, кто пытался отыскать в нём второе дно, несчастного мальчика, которого насильно продали в дом утех, и на тех, кто был твёрдо уверен в его порочной натуре и пытался вернуть его к свету. Сам Энзо не видел в себе ни то, ни то. Вообще, если бы его спросили, кто он и чем зарабатывает на жизнь, он бы задумался надолго. Возможно, решил бы соврать и рассказать про флот, но через некоторое время передумал бы и сказал слово… к примеру, эскорт. Пожалуй, это больше всего было похоже на то, как он видел себя со стороны. «Я составляю компанию респектабельным джентльменам», – сказал бы он, и это не было бы враньём, потому что за одну лишь только возможность вставить в него член никто не стал бы платить золотом в двойном размере. Любой, кто хотел его общества, для начала должен был вступить в Клуб – а это мог позволить себе далеко не каждый, даже если имел деньги. Другой возможностью было заинтересовать кого-то из основателей – губернатора, например. Но ни в том, ни в другом случае «гость» или «участник» клуба ещё не получал право делать с ним, что хотел. Расположение таких мальчиков, как Энзо или Ливи нужно было завоевать – лаской или подарками - всё равно. Положа руку на сердце, Энзо сказал бы, что подарки куда лучше действуют на него, но и сам «клиент» тоже значение имел. Энзо мог смириться с отсутствием красоты, на которую не был падок никогда. Но он никогда не подпустил бы к себе человека грубого или неухоженного. Впрочем, и этим условием не описывалось всё. Сложно было сказать, за кем оставалось последнее слово – за ним или за теми, кто его нанял, но значение имело и то, и то. И в конечном итоге отказать тем, за кого «очень просил» мистер МакКензи, он всё равно не мог. Естественно, клиентов, предложенных МакКензи, не любил никто. А Энзо на них последнее время особенно везло. Энзо вздохнул, и мысли его снова вернулись к Аргайлу, который остался сидеть за столом, когда он ушёл. Вопреки обыкновению, Энзо почему-то хотел, чтобы этот человек понял, что творится внутри него. Энзо не был уверен, что это вообще возможно для человека, рождённого с серебряной ложкой во рту, но презрение Аргайла - как ничьё другое - причиняло ему боль. И если бы у него было время, чтобы продолжить разговор, он рассказал бы тому, что никто не приходит на эту работу от любви к ней – разве что полный идиот. Что очень редко случается то, что случилось с Констансом – когда мальчика попросту продают. Может, где-нибудь в дешёвых домах на улице роз – но точно не там, где работал он. Что большинство из них - обычные мальчики двадцати–двадцати пяти лет, ничем не лучше и не хуже других. Образ, манеры, этикет – всё это давал им Клуб. В каком-то смысле они были актёрами – только большинство их спектаклей заканчивалось голышом. В остальном всё было так же – цветы, золотые украшения и даже что-то похожее на аплодисменты, благодарный взгляд из-под ресниц, когда у мужчины всё хорошо. Большинство из них были детьми рабочих или мелких торговцев – таких, как его отец. Средней руки рантье, хозяев небольших магазинчиков, лавочек и забегаловок, которые с каждым годом всё меньше приносили доход. Все они - или почти все - приехали когда-то в Манахату в надежде, что здесь найдут успех. Что плациус – зелёное золото, как называли его тогда – сделает их богачами. В девяти случаев из десяти этого так и не произошло. Они умирали, добывая растущий на речных камнях мох, который потом другие высушивали за них, превращая в элитарный наркотик и топливо для кораблей – два в одном, в зависимости от того, как обработать это вещество. Кому-то из них повезло – на планетах-плантациях для них не хватало мест, тем более что у плантаторов давно уже пошли в ход аборигены, превращённые в рабов. Им не надо было платить, и они не претендовали на доход. Кое-кто предлагал ввести машинное производство, но дело не пошло: оказалось, что делать комбайны дороже, чем «нанимать» людей. Такими – удачливыми или не очень – город был заполнен до краёв. На каждое место в самой захудалой забегаловке претендовало трое – а место, как правило, доставалось купленному на помосте аборигену, либо же тому или той, кого хозяин тоже мог использовать «два в одном». Дети первого поколения поселенцев ещё могли найти доход. Тем же, кто родился в последние тридцать лет, оставалось только мечтать о том, чтобы выбраться отсюда – бросив родных и друзей. И тогда единственной возможностью становился флот. Энзо вздохнул и качнул головой. - Ну их к чёрту… - пробормотал он. Ему вдруг напрочь расхотелось что-то объяснять. Он уставился за окно и тут же заметил, что здание Клуба уже маячит за окном. – Меня никто не заставлял, - так же тихо произнёс он, - и я никому не должен ничего. Рой уже ждал его в его комнате на третьем этаже. Он стоял и, ничуть не стесняясь, перебирал сумки, брошенные Чезаре на пол. - Эти джемперы тебе не пойдут, - сказал он, вытягивая одну из покупок. - Это не для меня, это для него. Рой нахмурился, но ничего не сказал. - Он не может сопровождать меня по городу чёрти в чём! – предупредил Энзо его вопрос, но Рой только махнул рукой. - Валентин придёт через полчаса. В душ бегом. И подготовь себя – он не станет делать ничего. Энзо поморщился и повёл плечом: обсуждать такие вопросы он не любил, тем более что сделал бы всё и так – чтобы не рисковать. На ходу он расстегнул и скинул пиджак, который тут же упал в подставленные руки Чезаре, затем скинул на пол сорочку и позволил себе короткий глубокий вдох, наклонился, чтобы избавиться от штанов. - Я подберу тебе костюм, - сказал Рой, отворачиваясь и не обращая никакого внимания на то, что происходит у него за спиной. Не больше пятнадцати минут понадобилось Энзо, чтобы освежиться, и когда он уже намеревался выйти из ванной, на ходу заворачиваясь в белоснежное пушистое полотенце, Рой ткнул пальцем ему в лобок. - Это сбрей. Не говоря ни слова, Энзо вернулся в ванную и выполнил распоряжение – хотя оно немного и удивило его. Когда он снова появился в комнате, Рой уже протягивал ему костюм, состоящий из белой накрахмаленной сорочки и коричневой пары с простыми пуговицами с эмблемой Итенского колледжа. До него наконец дошло. Впрочем, сказать он ничего не успел, потому что в дверь постучали, и на пороге с щипцами в руках появился Валентин. - Что за спешка? – спросил он. – Почему заранее никто не сказал? Никто не собирался ему отвечать. Энзо молча взял из рук Роя костюм и при помощи Чезаре принялся одеваться. Закончив с сорочкой и пиджаком, он сел за туалетный столик. Валентин тут же подошёл к нему со спины и, накрыв грудь полотенцем, принялся разбирать волосы по прядкам, а Чезаре с ботинками в руках шмыгнул под стол и принялся надевать их на ноги Энзо один за другим. - Слушай внимательно, - Рой пристроился бёдрами на краешек стола, - это очень важный человек. Ты никому не должен говорить, кто он. Он немножко поиграет с тобой. - Что ему можно? - Всё. Главное - не забывай свою роль. Энзо фыркнул, а Рой попытался сказать что-то ещё, но шум фена заглушил его. Какое-то время все молчали, позволяя Валентину укладывать кудри Рафаэля, затем тот потянулся к пудре, но Рой остановил его. Энзо хотел было взять со стола золотые часы – но тут же получил по руке. - Пошли, - Рой первым встал и двинулся к выходу. Энзо последовал за ним. Уже на переходе, ведущем из одного корпуса в другой, Рой огляделся по сторонам и наклонился к Энзо, будто бы собираясь поцеловать. - Слушай внимательно. Забудь всё, что я сказал. Энзо поднял бровь. - Главное, что от тебя требуется – закрепить вот это, - маленькая пластиковая пуговка легла Энзо в ладонь, - так, чтобы камера видела его. Энзо кивнул, и Рой легонько ударил его по плечу: - Всё, вперёд. Они миновали коридор, и Рой приоткрыл дверь, ведущую в одну из комнат, предназначенных для гостей, а затем отошёл в сторону, пропуская Энзо вперёд. Мужчина, сидевший за большим дубовым столом, облизнулся и невольно опустил ладонь на вздымавший брюки бугор, увидев, как юноша в скромном коричневом костюме переступил порог и смущённо опустил взгляд. - Вы меня вызвали, сэр. Мужчина кивнул и поманил юношу пальцем. - Ты плохо сдал последний экзамен. - Простите меня, сэр, - Энзо подошёл чуть ближе и внимательно вгляделся в расширившиеся зрачки МакФолена, пытаясь понять, чего тот ожидает от него – послушания или протеста. - Не пытайся меня разжалобить. Я знаю, что ты дурной мальчишка, Рафаэль. - Простите меня, сэр, - Энзо снова потупил взгляд и сделал ещё шаг вперёд. – Могу я как-то загладить вину? - Руки на стол. Энзо подошёл и осторожно опустил руки туда, куда ему приказали. Он очень надеялся, что МакФолену не придёт в голову хлестнуть его по пальцам линейкой – или тростью, которую тот вертел в руках. Будто услышав его мысли, МакФолен сунул набалдашник трости ему под подбородок и дёрнул вверх, заставив зубы стукнуться друг о друга: - Смотреть на меня! - Простите, сэр… - Ты не заслужил прощения. - Как мне его заслужить? - Только искупить, - МакФолен поднялся и обошёл стол. Сейчас он выглядел выше, чем в тот вечер, когда Энзо видел его в прошлый раз. Впрочем, симпатичнее он от этого не стал. Проходя мимо Энзо, он не преминул замахнуться тростью и плашмя ударить Энзо по ягодицам, так что тот взвыл. - Снимай штаны, что стоишь? Энзо торопливо взялся за ремень и принялся расстегивать его, очень надеясь не вызвать неодобрения мужчины тем, что убрал руки со стола. Мимоходом он осторожно прилепил оставленную Роем пуговку к краешку стола и тут же прикрыл её пиджаком. Теперь он снова стоял лицом к столу, но теперь уже в одной сорочке, едва прикрывавшей выставленный назад голый зад. Ещё недавно казавшиеся свободными брюки застряли на уровне колен. - Маленькая шлюшка, - ладонь МакФолена врезалась в правое полушарие, оставляя розовый след. - Простите меня, сэр! - Только не смей реветь, - Энзо заработал ещё один шлепок. На сей раз ладонь МакФолена чуть задержалась и потискала его, но затем исчезла, и Энзо получил третий, уже более болезненный шлепок. Пальцы МакФолена теперь прошлись по его влажной от смазки ложбинке, и тот не преминул прокомментировать эту деталь: - Так и просишь, чтобы тебя трахнули. Тебе, наверное, даже всё равно - кто? Энзо промолчал. Последние слова против воли задели его. Это, однако, было его ошибкой – трость снова уткнулась ему под подбородок, и МакФолен развернул к себе его лицо: - Отвечать! Энзо на секунду поджал губы, пытаясь справиться с подступившей злостью. Затем широко, по-детски распахнул глаза. - Я бы хотел, чтобы это были вы, сэр. Я думал о вас ночью, когда… - Когда что? – трость впилась в его горло сильней, и Энзо закашлялся. МакФолен же, пользуясь его молчанием, продолжал допрос: - Когда ночью предавался греху сам с собой? Рука МакФолена, свободная от трости, скользнула по промежности Энзо. Пальцы сгребли в одну горсть яички и обвисший член и стиснули так, что Энзо опять взвыл. МакФолен, впрочем, кажется, вовсе не заметил этого – пальцы его стали мять то, что нашли, и через некоторое время Энзо понял зачем – у самого основания яички и член стянул жёсткий «учительский» ремень. Он был таким жёстким, что оттягивал их далеко вниз, и Энзо скрипнул зубами, чувствуя, как очень медленно в мошонке нарастает боль. МакФолен, впрочем, не удовлетворился сделанным. Чтобы немного отвлечь себя, Энзо пододвинул пиджак, проверяя, чтобы тот не заслонял камере обзор – тем более внезапной оказалась боль, когда что-то большое и гладкое, но, по-видимому, слишком сухое вошло в него. Энзо ойкнул и тут же на всякий случай крикнул: - Простите, сэр! – вопреки требованию не плакать, МакФолену явно нравилось, когда Энзо это говорил. Он пошевелил игрушкой внутри юноши, наблюдая, как расширяется под его движениями нежное розовое отверстие, а затем оставил её в покое и отстранился, чтобы полюбоваться на дело своих рук. Мальчик вспотел. Испарина покрыла его спину под задранной рубашкой. Ягодицы оставались белыми, а между ними торчал чёрный силиконовый плаг. МакФолен облизнулся. Он не был толком возбуждён, но ему определённо нравилось смотреть. И нравилось что-то ещё, что он не смог бы до конца обозначить словами – возможно, власть. Возможность подчинять. Он наклонился к ведру, стоящему по правую сторону от стола, и, проследив взглядом за его движением, Энзо побледнел – на сей раз вполне искреннее. - Не надо, сэр, - сказал он тихонько, стараясь серьёзностью голоса показать, что уже не играет, но МакФолену было всё равно. Он достал из ёмкости с уксусом ивовый прут и, размахнувшись им в воздухе, так что тот легонько просвистел, опустил на мягкие ягодицы, белеющие перед ним. - Ноги шире, - Энзо начал выполнять приказ, когда получил ещё один удар и всхлипнул, настолько неожиданным тот был. – Ты отвратительный мальчишка, Рафаэль. - Простите, сэр… Прут врезался в его ягодицы ещё раз, оставляя розовый след. - Ты любишь, когда тебя трахают в попку чем-то толстым. Это блуд. А ты - развратный мальчишка! Ты заслужил наказание. - Простите, сэр… - произнесённая в очередной раз фраза прозвучала устало, и тут же ягодицы обожгла боль. Энзо абсолютно не любил подобные игры, а любого орудия порки боялся, как огня. Но думать об этом у него не было времени – только всхлипывать и выполнять приказы, которые то и дело корректировал МакФолен: - Сильнее отклячь зад. Вот так, - прут свистнул ещё раз, и Энзо издал очередной всхлип. - Ты должен понять, Рафаэль, что такой мальчик, как ты, мог бы принести много пользы людям, - прут прочертил очередную розовую линию, и МакФолен, не сдержавшись, положил руку на собственный член. Стиснул его и ударил ещё раз. – Ты должен покаяться, Рафаэль. Искупить перед обществом свою вину. - Я иску… - новый удар и вскрик, - плю… Следующий вопрос прозвучал как удар под дых: - Кто твой отец? Энзо широко распахнул глаза и попытался выпрямиться, мгновенно позабыв про роль и любые распоряжения Роя, но рука МакФолена легла ему на поясницу, придавливая к столу. - Я задал вопрос. Розга впилась в нежное тело. Энзо всхлипнул, но промолчал. Ещё один удар обжёг его сзади, а затем Энзо ощутил, как член МакФолена трётся между его булочек – там, где уже был другой. - Отец учил тебя отдаваться чужим мужикам? МакФолен отодвинулся и ударил розгой ещё раз, вбивая искусственный фаллос глубже в нежное нутро. - Нет, - сказал Энзо тихо. - Ты научился сам? – ещё один удар. Энзо закусил губу. - Да? – опять удар. - Да! - И тебе нравится, когда мужики дерут тебя? Энзо молчал. Он получил ещё один удар, ещё один и ещё, но продолжал молчать. - Отвечай! – рявкнул МакФолен и с неожиданной силой приподнял его лицо, заставляя посмотреть на себя. Энзо, который от боли уже с трудом понимал, что от него хотят, судорожно пытался нащупать правильный ответ. Он знал, как и любой из мальчиков в клубе, что с психами спорить нельзя. И всё же слова, которых, по-видимому, добивался МакФолен, дались ему с трудом: - Да! – выдохнул он. – Трахните меня! Трахать его конгрессмен не стал – только стиснул собственный член и направил его Энзо в лицо. Тёплые противные струйки потекли у Энзо по щекам, и он закашлялся, стараясь преодолеть тошноту, когда те потекли в рот. Какое-то время МакФолен продолжал теребить свой член, но тот категорически не хотел вставать второй раз. - На сегодня всё, - сдался наконец он. – Но нам ещё не раз придётся встретиться, чтобы тебя перевоспитать. Энзо ничего не ответил. Достав батистовый носовой платок из кармана приспущенных брюк, он промокнул лицо и бросил его на стол. Затем потянулся размотать член – даже эти прикосновения вызвали боль. Когда же Энзо нащупал основание игрушки, торчащей из него, МакФолен перехватил его руку и сурово посмотрел на него. - Оставь. Будешь носить её до утра – пусть напоминает тебе обо мне. - Как прикажете, сэр, - Энзо опустил глаза и попытался не скрипеть зубами. Он натянул брюки и, не заправляя рубашки, накинул сверху пиджак. Затем склонился в лёгком поклоне, который тут же отозвался болью, но был нужен, чтобы незаметно отцепить камеру от стола. – Буду рад услужить вам ещё раз. Он вышел из комнаты и бросился бы по коридору бегом, если бы каждый шаг не причинял боль. В этой части здания слишком часто можно было встретить гостей или членов клуба, и, конечно же, ему не повезло – когда он пробегал мимо лестницы, ведущей на первые этажи, площадкой ниже показался Аргайл. - Рафаэль! Мне нужно… - У меня нет времени на вас! – Энзо, увеличив скорость, скользнул прочь. - Я просто хотел прояснить… - произнёс тот вдогонку, но Энзо почти бежал, а Эван абсолютно точно не собирался его догонять. Оказавшись у себя в комнате, Энзо сразу же закрылся в ванне и, сбросив с себя костюм, несколько раз пнул его ногой. Затем наклонился и осторожно извлёк из себя то, что «подарил» ему МакФолен – к его удивлению на вид игрушка была не такой уж большой, а с задней стороны её даже украшал изысканный алмаз. Энзо взвыл от такой насмешки и, швырнув пробку в раковину, нырнул под душ. Какое-то время он приходил в себя, но до конца так и не пришёл – дверь оказалась бесцеремонно распахнута, и на пороге показался Рой. Глаза его горели. - Где? – выдохнул он. Энзо ткнул пальцем в краешек раковины, где лежала запись. - Я ненавижу тебя, Рой! – выдохнул Энзо. Рой не ответил ничего.Часть
Весь следующий день Энзо пролежал в кровати, даже не думая вставать и вяло реагируя на любые попытки себя поднять. Чезаре упорствовал не слишком сильно и быстро удалился в выделенную ему комнатку, где и сам вскоре задремал. Когда же в спальне с проверкой появился Рой, Энзо лишь демонстративно перевернулся на другой бок – к куратору спиной. - Опять? – спросил тот. - Я устал. - Это не повод пропускать… - У меня попа болит. Рой замолк, и какое-то время в комнате царила тишина. - Он же ничего с тобой не сделал, - осторожно произнёс наконец Рой. - Как это не сделал? – Энзо задрал одеяло и выпятил белоснежный зад, исполосованный красным, как старый американский флаг. – Я просто не могу никому так показаться, Рой! И вообще! – Энзо инстинктивно попытался сесть, но только ойкнул и снова перекатился на бок – теперь уже на тот, с которого мог видеть Роя перед собой. – Я хочу уехать, Рой. Мне надоело это всё. - И куда ты поедешь? Энзо пожал плечами – ничего путного сказать он не мог. - Пожалуйста, Рой… - только и протянул он и, прикрыв глаза, сверкнул ими из-под пушистых ресниц. Он не очень-то надеялся, что против Роя сработает этот приём. - Хорошо, - к его удивлению ответил Рой. - Что?.. - Я сказал, хорошо. Энзо широко распахнул глаза. - Но не сейчас, - добавил Рой, - сегодня можешь лежать, только скажи своему слуге помазать тебя так, чтобы к завтрашнему дню всё прошло. - А завтра что?.. - Завтра князь Аргайл покидает нас. Будет прощальный приём. - Покидает… - протянул Энзо и, перекатившись на спину, уставился в потолок. К глазам почему-то подступили слёзы, хотя когда он попытался понять, откуда они взялись, не смог придумать другого объяснения, кроме того, что он такой же идиот, как и Ливи. «Думал, он тебя заберёт?» Энзо закусил губу и, пытаясь справиться с собой, не сразу заметил, что Рой теребит его за плечо. - Ты слышишь меня? - Да, - машинально ответил он и повернулся на звук. Рой устало вздохнул. - Чезаре! – крикнул он, и когда тот появился в дверях, сообщил: - Приведи нашего принца в порядок. И к завтрашнему вечеру приготовь ему килт. - Килт? – Чезаре и Энзо хором задали вопрос и переглянулись между собой. - Ты всё пропустил? – спросил Рой. - Ладно, будешь разбираться на ходу. Ах, да, - уже направляясь к двери, бросил он через плечо, - новости ты, конечно, не смотрел? - Нет… не смотрел. - Конгрессмен МакФолен отозвал свой законопроект. - Какой ещё законопроект? - Законопроект о проституции! Да что такое с тобой, - Рой в конце концов махнул рукой, - в сети посмотри. Всё равно вопрос уже решён. Ближе к вечеру Энзо всё-таки собрался с силами и, заглянув в сеть, выяснил, что имел в виду Рой: МакФолен на протяжении нескольких месяцев упорно выносил на обсуждение проект, согласно которому любое заведение, имеющее «меблированные комнаты» на втором этаже, должно было платить двойной налог – и все его сотрудники в том числе. Отложив планшет, он протянул руку к тумбочке и взялся за книгу. С куда большим удовольствием Энзо сейчас бы поиграл на фортепиано, стоявшем в углу – но сесть он в самом деле не мог. Дважды за день Чезаре, смущаясь и краснея, как помидор, мазал ягодицы Энзо мазью, которую тот велел достать у себя в столе. На следующее утро, осторожно помявшись с ноги на ногу и проверив, как ощущают себя больные места, Энзо всё-таки встал и, натянув тренировочные штаны с футболкой, отправился к водохранилищу. - Рад, что у тебя всё хорошо, - встретил его улыбкой Рой. Энзо только угукнул и спрятался за наушниками. Он специально пошёл другой дорогой – той, которой обычно бегал Констанс – но это не помогло. За очередным поворотом дорогу ему преградила широкая грудь, а когда Энзо, не поднимая глаз на нахала, попытался свернуть, тот поймал его за плечо. Энзо попытался вырваться, но не смог, и потому был вынужден остановиться и высвободить одно ухо. - Ну что? – раздражённо бросил он и поймал на себе такой же злой взгляд МакКензи, как был, должно быть, у него самого. На всякий случай Энзо запустил руку в карман и, нащупав телефон, бросил вызов на первый «горячий номер» - Рою. - Как это понимать? - Ты спрашиваешь меня? - Да. Ты же сбежал. А вчера и вовсе не вышел сюда. - А что, я должен был к тебе выходить? - Мог бы хотя бы объяснить, что произошло. - А ты мне ничего не хочешь объяснить? - Например, что? - Например, какого дьявола ты решил поставить меня на кон в своей идиотской игре? - Потому что я точно знаю, что маневрирую лучше него! - О да! И как, тебе это помогло? - Конечно! Я, как идиот, купил тебе подарок на весь выигрыш и вернулся – а нашёл только пустой катер, и всё. Энзо поджал губы. - Слушай, я не такой идиот... - начал было он и замолк. - Не такой идиот для чего? Только тут Энзо пришло в голову, что, в сущности, у него нет никаких особых оснований верить словам Пьетро. Но вдали уже маячили фигуры швейцаров, следом за которыми бежал Рой. - Для тебя не такой идиот, - буркнул Энзо и высвободил плечо. – И если не хочешь, чтобы тебе самому отшибли мозги, лучше сваливай отсюда и больше никогда сюда не подходи. Лэрд проследил за его взглядом и тоже разглядел кучку людей в форме Исторического Клуба. - Вот оно что… - протянул он и снова перевёл взгляд на Энзо, - мальчик, ты кто? - А тебе-то что? - Меня скоро будут бить из-за тебя, так что, думаю, я имею право знать. Губы Энзо надломила злая улыбка. - Я - никто, - сказал он сухо, - можешь спросить у губернатора, если правда с ним знаком. Он отступил на несколько шагов назад, позволяя швейцарам себя опередить, но Лэрд не стал дожидаться, когда его в самом деле начнут бить. Развернувшись, он припустил вдоль берега. Швейцары кинулись за ним, и в скором времени все они скрылись из виду. Только Рой остался стоять напротив Энзо. - Отключи телефон, - сказал он. - Чёрт… - выдохнул Энзо и, достав мобильный из кармана, нажал отбой. - Ты из-за него не выходил? Энзо кивнул. – Извини. Я просто испугался его. - Всё правильно. Если увидишь его ещё раз – скажи. Будешь бегать вместе со мной. Энзо кивнул ещё раз и побрёл вдоль берега назад. Эвана не очень обрадовала перспектива прощального вечера. Во-первых, он попросту не хотел тратить время на общество людей, каждый из которых чего-то хотел от него. Он и раньше любил побыть в одиночестве, но прежде, ещё до того, как он стал князем, таких возможностей у него было полно. Теперь же одиночество стало особенно актуальным для него. Во-вторых, было в этом словосочетании что-то, намекающее на похороны. Что-то, чего он очень хотел бы избежать – ну, или, по крайней мере, хотел бы, чтобы это «что-то» прошло без него. Однако отказывать губернатору этикет не позволял, да и Кестер старательно плясал вокруг него, помогая подобрать костюм, как будто для него всё это было делом исключительной важности. - Я бы советовал вам вот этот. Эван окинул взглядом клетчатый костюм из твида. Может, он бы его и одел, но настойчивость племянника раздражала его. - Мне будет в нём жарко, - упрямо заявил он и, не глядя на услужливо протянутые руки спутника, взял с вешалки простой серый фланелевый костюм, - мы слишком задержались здесь. От Линдси нет вестей? Кестер ответил не сразу. - Я бы советовал вам подождать ещё пару дней. Уверен, скоро он нагонит нас… - Нет! – отрезал Эван. Для него делом принципа было не показывать своей слабости, хотя, в сущности, особой теплоты к племянникам никто от него и не ожидал. – Если ему так трудно выполнить моё распоряжение в срок, то я вполне обойдусь и без него. Завтра же утром ставь корабль на разогрев. Кестер поджал губы и промолчал. Ясно было одно – нынешний князь редкостно упрям. А как добиваться от него своего - он пока не понимал. Закончив одеваться, они спустились на первый этаж, и, едва приоткрыв двери центрального салона, Эван замер, не зная, что сказать. Звуки волынок с порога оглушили его, а воздух в зале наполнял тяжёлый аромат тушёных потрохов. Несколько секунд он стоял молча, пока не заметил, что один из управляющих клуба – Рой – спешит к нему. На Рое был почти что такой же клетчатый костюм, какой предлагал ему Кестер только что. - Вот и хорошо, что я его не надел, - пробормотал Эван и захлопнул за собой дверь раньше, чем Рой добежал до него и начал кудахтать что-то наподобие: «Что для вас сделать? Вам помочь?» Эван молча опустился за столик, который обычно занимал. В зале было довольно много людей, но, к счастью, на него внимания никто не обращал. Тут же Рой подал знак, и мальчики, старательно дувшие в волынки, промаршировали к центру сцены, на которой в первый день присутствия Эвана на станции стоял рояль. Все они были одеты в одинаковые зелёные килты, из-под которых виднелись белые футболки. Такие же белые гетры были у них на ногах, и ни одного мальчика Эван не знал. Удивиться он не успел, потому что, выстроившись в линию, мальчики отступили назад. А в приоткрывшуюся дверь, ведущую, видимо, «за кулисы», влетела троица мальчишек уже не столько в килтах, сколько попросту в юбочках в красную клетку-тартан. Гетры у этих были чёрными, и они молотили о пол ногами так стремительно, что каждое движение в отдельности с трудом мог вычленить глаз. Эван на несколько секунд опустил взгляд в тарелку, которую поставили перед ним – там лежала половинка телячьего желудка, фаршированная мясом – и быстро поднял глаза назад. На несколько секунд взгляд его остановился на белых коленках, мелькавших в складках клетчатой ткани и тут же исчезавших опять, а затем он едва не поперхнулся, встретившись с рассерженным взглядом льдисто-голубых глаз. Подумал секунду и, снова опустив взгляд к коленкам, принялся разглядывать эту, куда более интересную для него часть. Энзо досталось место в самом центре троицы – почему, он и сам бы не мог сказать. Возможно, Рою просто показалось, что два блондина будут хорошо смотреться с двух сторон от него. Но кроме пристального внимания всех гостей, которое, в общем-то, Энзо и не брал в расчет, это означало кое-что ещё: когда первая мелодия закончилась, и зал огласил последний такт, помощники Роя толкнули небольшой круглый щит с шипом посредине так, что тот выкатился на самый центр зала, едва не проехав мальчишкам по ногам. Констанс и Ливи тут же отпрыгнули назад, Энзо должен был сделать куда более сложный кульбит и приземлиться уже не на пол, а на щит. Одна мелодия стремительно сменилась другой. Ливи и Констанс остановились, хлопая в ладоши. Энзо мог бы поклясться, что Ливи насмешливо смотрел на него, когда Энзо принялся прыгать по щиту, стараясь не напороться на шип. Притопывая ногами по щиту в бешеном темпе льющейся из-за спины музыки, он одновременно щёлкал пальцами в такт и думал про себя, какими такими делами заслужил это всё. В дополнение ко всему Энзо отчётливо видел, что всё время танца Аргайл таращился на него – причём не столько на него самого, сколько на его обнажённые ноги, которые наверняка в этой клетчатой юбочке были видны по бедро. Энзо казалось, что щёки его давно уже стали такими же пунцовыми, как ткань, и он с трудом попадал в такт, когда мелодия, наконец, закончилась, и Ливи с Констансом, подхватив его за руку, потащили прочь, в зал. Расслабиться, впрочем, Энзо не успел, потому что бегущий впереди хоровода Ливи по своей ли воле или по приказу Роя потащил прыгающих следом мальчишек прямиком к столу Эвана. Тот едва не подавился хаггисом второй раз, когда подпрыгивающие белоснежные коленки обступили со всех сторон и закружились вокруг него. Больше он уже не пытался есть и только молча смотрел на этот бешеный хоровод, пока, наконец, не закончилась и третья песня, и мальчишки не попрыгали назад. Разбившись по одиночке, они остались танцевать в разных сегментах зала, уперев руки в бок. Эван опустошил стакан виски, неведомо как оказавшийся у него на столе, и невольно покосился туда, куда упрыгал Энзо. Тот, видимо, от большого напряжения был красным, как рак, но коленки всё равно продолжали мелькать, а когда он повернулся к Эвану спиной, то килт, кажется, стал взлетать ещё выше, но всё равно не настолько высоко, чтобы разглядеть что-нибудь всерьёз. О этой внезапной и неутолимой жажды Эван скрипнул зубами. - Может, всё-таки его заказать? – не замечая, что говорит вслух, пробормотал он. - Что вы сказали, князь? – Рой и Кестер тут же наклонились к нему с двух сторон. - Ничего, - ответил Эван и, отрезав кусок мяса, положил его в рот. Довольно быстро расправившись с едой, он поднялся из-за стола. Мальчишки всё продолжали танцевать, и Энзо то и дело посматривал на него. - Благодарю за ужин, но у меня дела, - сказал он, не глядя ни на кого, и направился к выходу. «Может, всё-таки его заказать?» - продолжало биться у него в голове, когда он уже поднимался на второй этаж. Энзо едва не застонал в голос, когда увидел, что Аргайл уходит. Он думал о том, как по-идиотски сложилось их знакомство весь прошлый вечер, а потом и с утра, и только выходка Лэрда слегка отвлекла его. Сейчас он уже готов был согласиться со всеми теми нелестными эпитетами, которыми наделил его Аргайл, только бы тот не уезжал. «И к тому же, - думал он про себя, - что за нелепое упрямство. Ну конечно, он не возьмёт меня к себе, как мечтает Ливи, да и вряд ли вспомнит когда-нибудь, но почему хотя бы на одну ночь меня не заказать?» Эти мысли продолжали терзать его всё то время, пока продолжалось выступление, и когда их, выдохшихся и усталых, отпустили наконец в гримёрную, Энзо не поверил своим ушам, услышав слова Роя: - Один серьёзный джентльмен хочет с тобой поговорить, Рафаэль. Он завтра улетает и хочет взять тебя с собой. Сердце Энзо гулко ударилось о рёбра и снова пустилось вскачь.Примечание к части
Немного о килтах...Правильно было бы изобразить мальчиков одетыми вот так:
https://im3-tub-ru.yandex.net/i?id=4f36f59e1382987465254235977adcaf-l&n=13
Но поскольку это не очень эротишно, рубашка была заменена на футболку организатором концерта.
"Солисты" же вполне могли выйти и вот так: http://s017.radikal.ru/i426/1202/2d/86cd1323ba1e.jpg >
Часть
Всё время, пока Энзо поднимался в комнаты для встреч, сердце его билось бешено, отмеряя каждый шаг. «Он…» - Энзо обзывал себя идиотом, но ничего с собой поделать не мог – так хотелось ему верить. Когда же дверь, ведущая в библиотеку, открылась перед ним, он будто бы обмяк и едва не рухнул на пол, лишившись сил. Зажмурившись, Энзо заставил себя успокоиться и, глубоко вдохнув, шагнул вперёд. - Добрый вечер, - сказал он. Корсиканец, сидевший перед ним, покрутил в руках сигару и кивнул, предложив ему пройти к диванам, стоявшим посреди комнаты. Энзо стиснул кулаки и сделал ещё несколько шагов вперёд. - Никогда не видел тебя так близко, - сказал корсиканец. Энзо молчал. Надо было улыбнуться, но он никак не мог заставить себя. Наконец ему удалось выдавить улыбку – наверняка вялую и безжизненную, щедро сдобренную горечью разочарования. - Надеюсь, я вас не разочаровал. - Ничуть, - корсиканец качнул головой и улыбнулся. Улыбка сделала его сухое лицо со впалыми щеками заметно теплее, хотя чёрные глаза по-прежнему оставались холодными, как межзвёздная даль. Он протянул руку, - Доминико Анджэ Таскони. Вы знаете меня? Энзо едва заметно вздрогнул, и глаза его чуточку расширились. Он протянул ладонь и, приняв в неё кисть Таскони и поколебавшись секунду, поднёс её к губам – корсиканец явно к такому приветствию был привычен, но всё же в глазах его мелькнула тень удовлетворения, и лицо ещё немножко смягчилось. Энзо иногда было смешно от того, как мистически воздействует на людей чуточка учтивости, продемонстрированной через край. Таскони он не уважал и не собирался уважать. Но капо семьи выглядел достаточно респектабельно, чтобы не пытаться ему насолить в первые же минуты разговора. - Я могу присесть? – осторожно спросил Энзо. С самой той секунды, когда он оказался в комнате, у него кружилась голова. Таскони кивнул. Пока Энзо устраивался на диване, он взял в руки бутылку виски, разлил немного по стаканам и один протянул юноше, сидевшему теперь напротив него. Энзо поднёс стакан к губам и принюхался. На встречах он предпочитал не пить, однако голос Таскони чётко приказал ему: «Пей!» - да и сам он чувствовал себя слишком сумбурно в этот момент. - Мне сказали, - произнёс Энзо, чуть пригубив напиток, - что вы хотели меня забрать. О чём шла речь? Таскони тоже приложил стакан к губам и покатал тяжёлый напиток на языке. - Я хотел на тебя посмотреть, - сказал он. - Тогда зачем было врать? Я бы и так пришёл. - Я не врал, - Таскони недовольно приподнял бровь. – Я слишком много слышал о тебе в последние дни. И главное – что мой сын интересуется тобой. По спине Энзо пробежала невольная дрожь. - И что? – он откинулся на спинку дивана, стараясь не показать волнения. - И пока что я не понимаю, что он в тебе нашёл. - Что ж… У нас богатый ассортимент. Уверен, Рой с удовольствием предложит вам кого-нибудь ещё. Я могу идти? - Нет. Энзо уже встал, но рука Таскони легла ему на локоть и удержала его. Энзо холодно посмотрел на него, и уже мягче корсиканец добавил: - Постой. Энзо кивнул и сел, хотя цели этой встречи по-прежнему понять не мог. Десятки вариантов роились у него в голове: например, что Таскони-старший решил выкупить его на забаву пиччотти, или что хочет вовсе избавиться от него. Энзо не нравился ни тот, ни другой. - Ты создаёшь проблемы моей семье, - произнёс тем временем Таскони, будто угадав направление его мыслей: - и у меня есть два варианта: избавиться от источника проблем… - Или? – Энзо вдруг почувствовал, что его накрывает злость. Он вырвал локоть из пальцев Таскони и снова взял в руку стакан. – Удалось вам придумать что-нибудь ещё? Впрочем, зачем… Вы и ваши мальчики привыкли проще получать своё. - Я советую тебе замолчать, - перебил его Таскони, и Энзо тут же замолк. Впрочем, ненадолго. Уже через секунду он открыл рот, чтобы сказать, что ему нечего терять, но Таскони заговорил прежде него: - У меня к тебе предложение, Рафаэль. Секунду Энзо растерянно смотрел на него, а потом осторожно произнёс: - Я слушаю вас. - Ты знаешь о новостях двадцати миров? Энзо пожал плечами, ещё более растерявшись. - Те, которые открыл ваш сын?... - Не только он. Пьетро, честно сказать, дурак. Мне самому трудно представить, что он герой. Но дело не в том. - А в чём? - В том, что первый конгресс с представителями пяти основных миров было решено провести здесь. - Здесь? - В системе Манахаты, - Таскони подтвердил собственные слова кивком. – Я буду представлять Содружество земных миров. Естественно, что мне будет нужна спутница – или спутник. Энзо сглотнул. - Чего вы хотите добиться этим? – ему было страшновато представить, как он останется с кем-то из семьи Таскони наедине за стенами клуба. - Во-первых, ты довольно-таки удобный вариант – корсиканец по происхождению под защитой шотландского великого князя… «Под защитой шотландского великого князя?» - кровь стремительно застучала у Энзо в висках. - Но не буду скрывать, меня куда больше волнует другое – мне бы не хотелось, чтобы мой сын что-нибудь натворил... Я не могу гарантировать, что кто-то из моих мальчиков сможет его остановить. Но могу быть уверен, что ты будешь в безопасности рядом со мной. Энзо медленно кивнул, хотя предложение всё ещё немного пугало его. - Разумеется, я заплачу… Чего бы ты хотел? Энзо пожал плечами. Вопрос прозвучал неожиданно для него. - Улететь, - неожиданно для самого себя сказал он. – Я хочу денег… на несколько лет вперёд. И покинуть эту планету навсегда. - Очень правильное решение, - белые зубы корсиканца блеснули в разрезе губ. – Поговорим об этом потом. Но думаю, я смогу достать для тебя билет. Теперь, что потребуется от тебя…. Энзо сосредоточенно кивнул. - Как я сказал, последнее время много уважаемых людей говорят о тебе. Но нужно признать, хорошее говорят не все. Энзо поднял бровь. - История с конгрессменом дорого обойдётся тебе. Но! – капо ударил ладонью по подлокотнику. - Это не моё дело. Хочу только предупредить тебя, что со мной таких игр не должно быть. Энзо кивнул. - Кроме того, прежде, чем приступить к делу, я хочу всерьёз на тебя посмотреть. Завтра вечером ты свободен? Энзо кивнул, стараясь преодолеть незваную тоску. Ему снова вспомнились Эван и предстоящий отлёт шотландца. «Может быть, я мог бы полететь следом за ним… - подумал он. – Не всё ли равно, где начинать…» Он усмехнулся собственным глупым мечтам и краем уха расслышал последние слова Таскони, который уже поднимался, чтобы направиться к дверям. - Тогда завтра вечером в Сентрал сквер. В шесть часов. - Куда мы пойдём? - В Оперу, я же сказал. Верей по праву считался самой пёстрой, самой модной и самой фешенебельной улицей Манахаты. Здесь можно было продегустировать различные блюда, осмотреть впечатляющие творения безумных архитекторов, посетить исторические памятники, относившиеся к первым годам основания города, сделать фотографии интересных и неожиданных архитектурных деталей, заняться покупками или просто понаблюдать за людьми. В удобной обуви всю улицу из конца в конец можно было бы пройти за день. Впрочем, если заворачивать в каждый магазинчик и останавливаться у каждой витрины, можно было провести там и несколько дней. Энзо зевнул и отбросил листовку, которую ему вручил какой-то парнишка, в мусорное ведро. Поправил цилиндр, съехавший набок, и, ткнув тростью в мостовую, покрутил кончиком, будто собирался просверлить её насквозь. Он стоял у здания оперы на углу Верея и Сентрал сквера уже почти что сорок минут. Ветер трепал его аккуратно уложенные в клубе волосы, и помимо того, что он просто скучал, сама идея провести вечер с корсиканцем казалась ему всё более безумной. Он так увлёкся размышлениями на эту тему, что едва заметил, как у тротуара затормозила платформа представительского класса – за последние сорок минут он видел таких не менее двадцати. Он уже отвернулся было, когда заметил, что из открывшейся дверцы показался чёрный лакированный ботинок, а через секунду за ним последовали краешек чёрных брюк и фрак. Поднявшийся наконец перед ним в полный рост Таскони внимательно осмотрел свой эскорт. - Я ожидал большего энтузиазма, - сказал он. Энзо в один шаг перебрался к нему и, обняв за локоть, мягко произнёс: - Я вас ждал. И каждая минута ожидания разрывала мне сердце иглой. Таскони хмыкнул, накрыл его ладошку на своём локте рукой и молча двинулся вперёд. Билетов у них не спрашивал никто. Уже внутри, проходя сквозь анфилады залов, изукрашенных позолотой, Энзо понял, почему: Таскони держал здесь ложу для себя и ближайших друзей. Они вошли в зал, и какое-то время Энзо понадобилось, чтобы скрыть впечатление, которое это место произвело на него: в опере он был в первый раз, и её филиал в апартаментах Ливи явно и рядом не стоял. Таскони чуть подтолкнул его вперёд, и, оглянувшись на него, Энзо поймал насмешку в его глазах. Насмешка разозлила его, но он, естественно, промолчал. Как себя вести - он знал и потому без особых раздумий занял место, предназначенное для него. Постановка была старинной – ни названия, ни языка Энзо не знал, так что понял только, что девушка, метавшаяся по сцене весь первый акт, была очень несчастна и погибла в конце без особых на то причин – кажется, любовник её к кому-то приревновал. Энзо всех этих страстей абсолютно не понимал, но когда Таскони уже выводил его назад, поминутно здороваясь со знакомыми и останавливаясь, чтобы перекинуться с ними парой слов, один из них спросил Энзо: - Как вам опера? - Всё было просто превосходно, - Энзо с улыбкой кивнул. Больше никто на него внимания не обращал. Они покинули зал, и провожать его до клуба Таскони не стал. Энзо с тоской подумал, что сам он джентльмен в куда меньшей степени, чем требует от него. - Вы мне подходите, - сказал корсиканец, уже забираясь в салон своей комфортабельной платформы. Энзо напоследок ещё раз коснулся губами его запястья и молча проследил, как платформа отъезжает прочь. Денег на такси он с собой не взял – и тут же сказал себе, что он полный идиот. Впрочем, идти до клуба было не так уж далеко, и, зевнув ещё раз, Энзо направился вдоль по улице, где в вечернем полумраке продолжал гулять разномастный народ. Минут через пятнадцать он решил срезать угол и свернул в переулок. Постукивая тростью о мостовую, отмерил два десятка шагов и коротко вскрикнул, обнаружив, что чьи-то руки перехватили его поперёк туловища и сдавили с такой силой, что у Энзо едва не хрустнули рёбра. Он машинально потянулся к телефону, спрятанному в кармане брюк, но неизвестный тут же вывернул ему руку назад, так что Энзо вскрикнул ещё раз. Колено его упёрлось юноше между бёдер, а в следующую секунду ещё две фигуры выросли из темноты впереди - и послышался корсиканский говор. Энзо тихонько выругался, приготовившись рвануться и бежать куда-нибудь со всех ног, но сделать этого он не успел: фигуры сделали пару шагов вперёд, и тут же ещё две показались у них за спиной. Началась недолгая борьба, в которой Энзо быстро перестал понимать кто есть кто. Затем двое осели на землю, а ещё двое в плащах стали приближаться. - Стоять! – крикнул по-корсикански тот, кто его держал, и Энзо узнал голос, хотя и не смог вспомнить, кому именно из компании Пьетро он принадлежал. – Я его убью!.. Последнее слово потонуло в булькании, когда один из подступавших спереди рванул вперёд и молниеносным движением всадил в горло нападавшему трость с клинком. Энзо лишь пискнул, когда мёртвое тело стало оседать на землю, и сам едва не упал. - Не устаю поражаться вашему таланту напарываться на неприятности, - сказал его спаситель. Протянул руку, чтобы поддержать Энзо, и тут же закашлялся, так что Энзо самому пришлось поддерживать его, - Ольстер, закончи тут. Пора тебе учиться таким вещам. Второй мужчина кивнул, а Энзо наконец разглядел лицо Эвана совсем рядом с собой. - Пошли, я провожу тебя домой. Энзо закусил губу и послушно последовал за ним. Они шли, всё удаляясь от места стычки, а Энзо никак не решался начать разговор и только изо всех сил сжимал локоть Эвана в своих руках, а тот то и дело начинал кашлять и прижимал руку к груди, так что Энзо становилось неловко и казалось, что всё это из-за него. - Вы простудились? – спросил он. Эван покачал головой, и разговор угас. Уже у самого клуба Энзо попытался снова: - Я думал, вы уже улетели… - Улечу, как только отдам тебя на руки этому… Как его… - Рою… - подсказал Энзо и закусил губу. Эван кивнул. «Не улетайте!» - кричало всё внутри него, но он отлично понимал, как глупо было бы произнести это вслух, и потому молчал. Как и обещал, Эван довёл его до ворот и потребовал у швейцара, чтобы тот позвал управляющего. Пока они ждали, Энзо заговорил ещё раз: - Я не поблагодарил вас в прошлый раз… - Ты и в этот меня не поблагодарил, - Эван отвернулся, и Энзо понял, что в дверях показался Рой. Юноша снова закусил губу, чтобы не показать подступивших к глазам слез. Кивнул и бросился в дом.Часть
Энзо задумчиво смотрел в окно челнока, за которым тянулись неровные квадраты плоскогорий. На высоких плато, пересекая которые, бурные реки сбегали в долины у подножия гор, горные гребни разделяли плодородные впадины, а вулканы, окружённые закаменевшими потоками лавы, вечными стражами застыли среди них. Приглядевшись, можно было увидеть, что на равнинах земляные насыпи соседствовали с полями, которые огораживали каменные стены, построенные для того, чтобы удерживать дождевую воду и почву – от вымывания. На горных склонах, ограничивавших одну из таких долин, Энзо увидел террасы, уже засеянные сорго и пшеницей. Коричневые или цвета охры зимой, сейчас они уже были покрыты зеленью. Всё лето – с марта по август – долины эти казались бурно разросшимися садами. На другом плато располагался круг, образованный, как понял Энзо, вглядевшись, глинобитными домиками, поставленными плотно, так что одна стена касалась другой. - Жилища дикарей, - пояснил Таскони, проследив за его взглядом. Чезаре, сидевший в кресле рядом с Энзо, почему-то крепче стиснул руку юноши, которую и без того сжимал всю дорогу – он ужасно боялся летать – но промолчал. - Вы так уверены, что можете судить? – спросил Энзо. - Что? – Таскони моргнул, озадаченно глядя на него. - Ничего. Какое-то время царила тишина, а затем Таскони продолжил. - Они живут в этих маленьких домишках - в каждом по десятку человек. Внутри всего две комнаты, соединённые между собой, а в центре деревни святилище каких-то богов – вот и всё. - А больше на планете ничего не нашли? – с внезапным для самого себя любопытством поинтересовался Энзо. Таскони прищурился, внимательно глядя на него. - Нашли, - признался он, - каменный храм овальной формы, которому уже много веков. Стены его исписаны загадочными надписями, которые никому не удалось прочитать. Но сам он не так уж велик – всего три святилища и алтарь, да ящики с ладаном внутри. К тому же, на всей планете он один. - Интересно, - сказал Энзо и снова отвернулся к окну. Горы уже проплывали под ними, и овраги, подобно долоту, вырубали на горных склонах новые террасы, всё более углубляясь и образуя густую сеть долин. - Встреча будет проходить там, - Таскони указал пальцем на одну из долин, а Энзо кивнул, принимая его решение как факт. Долина, в которой предполагалось провести торжество, нравилась Энзо куда больше, чем тот город, в котором он жил. Простирающаяся километров на сорок в длину при ширине около восьмидесяти километров, она включала в себя долины и реки Сакраменто и Сан-Хоакина. Мощный поток Сан-Хоакины разрезал её на две части с севера на юг, проходя по дороге одно за другим пять живописных озёр. Воды его были прозрачны, как стекло, и изобиловали лососем и другой рыбой, так что казалось – протяни руку, и она сама пойдёт в ладонь Строители из местных, наспех сооружавшие корпуса для помостов и жилища для гостей, рассказывали, что по обширным равнинам, омываемым этой рекой, бродят табуны диких лошадей. Здесь же можно было встретить мулов, лосей... и даже медведей. «Калсу», как называли они уроженцев Содружества, приезжали сюда большими конными отрядами и ловили животных с помощью лассо, как сами туземцы ловили на побережье быков. Они же говорили, что «калсу» повезло – обычно в это время, в конце марта, уже начинался сырой сезон и заканчивался он только к ноябрю. В этот период целыми днями, а то и неделями, с серого неба беспрерывно лил дождь, струи его хлестали по серому камню гор, прибивая тучи пыли к земле, а низины превращались в ожерелья озёр. В ноябре же начиналась сорокоградусная сушь. Затопленные луга пересыхали, превращая озёра, образовавшиеся в сезон дождей, в гнилые болота, источающие зловоние, и огромная долина становилась полем смерти. В то, что кристально чистые водоёмы могли превратиться в болота, Энзо верилось с трудом. Воздух здесь, особенно в сравнении с воздухом Манахаты, был так свеж, что казалось - оставь кусок мяса лежать на жаре, и он никогда не сгниёт. Всё время, когда Таскони не интересовался им, Энзо проводил на побережье реки, разглядывая этот непривычно огромный водоём. Высоко наверху Сан-Хоакину питали снега, а живописные берега её от самого устья до края гор восхищали всех, кто прилетал сюда в первый раз. Вдоль реки по обеим сторонам тянулись роскошные дубравы, увитые диким виноградом, перемежаемые смоковницами и другими фруктовыми деревьями. За этой стеной деревьев по обе стороны реки виднелись макушки высоких рощ, словно островки среди лугов, зеленеющие в летнюю пору и вызолоченные солнцем зимой. Чуть дальше от реки местность становилась холмистой. Низины постепенно поднимались среди речек и лесов, словно приготовившись штурмовать вершины гор, и терялись в кущах сосен и дубов, чьи гигантские стволы добирались по горным склонам до района вечных снегов. Здесь, в долине, аборигенов встретить было нельзя – кроме тех, что «калсу» привезли с собой. Только одинокие гасиенды и небольшие гарнизоны поселенцев, изолированные друг от друга, гнездились глубоко в лесу. Здесь же, на реке, было решено открывать конгресс. Стоя на носу маленького кораблика, приготовленного для Таскони, Энзо не мог оторвать взгляда от гигантского водопада в сотню метров высотой, вздымавшегося над ними выше по течению реки. Четыре дня шли приготовления к встрече послов, и большую часть этого времени Энзо не был нужен своему спутнику. И все это время он проводил здесь. Могучий водный поток разрезал по середине маленький остров. С одной стороны он оставался ровным и был чуть выше, чем с другой. Вторая же половина утёса изгибалась подковой, и густое облако водяных брызг поднималось над ним, заслоняя обзор. Ощущение мощи водного массива, несущегося вниз, потрясало Энзо так, что сердце замирало в груди, а разбивающиеся о гладь реки водные струи грохотали так, что собственный голос он слышал с трудом. Верх водяной стены казался неподвижным. Его гладкая поверхность напоминала тёмно-зелёное бутылочное стекло. А ниже вода кипела и бесновалась, образуя гигантские водовороты. Над этим диким апофеозом клокочущих и грозно ревущих струй поднимался на сотню метров вверх белый столб водяной пыли, закрывавший всю середину подковы. Внизу, там, где сгрудились кораблики гостей, водопад выточил в каменном лоне реки глубокий желоб – упавшие глыбы грудились там одна на другой. Иногда Энзо представлял, как, вращаясь, они падают вниз, несомые потоками воды, год за годом вгрызаются в каменное дно. В солнечную погоду неровная, чуть волнистая и как будто бы взлохмаченная стена вспененной воды разбивалась о громоздящиеся внизу огромные куски упавших каменных глыб. А с двух сторон белопенное голубоватое водяное зеркало оттенялось сочной зеленью берегов. Таких корабликов на реке в этот вечер, когда закатное солнце уже касалось гор, было около десятка. Тот, на котором оказался Энзо, назывался «Леди Туманов». - Почему так? – спросил Энзо, когда они только поднимались на борт. Таскони пожал плечами и ответил, только когда кораблик уже отчалил и добрался до середины реки. - Аборигены рассказывают, что раньше, когда калсу ещё не появились здесь, каждый год самую красивую девушку приносили в жертву богу реки, жившему в пучине вод. Её одевали в лучшие одежды, причёсывали и заплетали косы, завивая их на концах, а сверху надевали венок. Затем сажали в пирогу без вёсел и отталкивали от берега там, выше по течению реки, - Таскони указал на вершины гор, где буйствовал водопад. - И Дева Тумана улыбалась и пела, плывя к водопаду – ведь ей выпало великое счастье встретиться с всемогущим божеством. Энзо поёжился, и губы его расколола улыбка. - Облик этой разъяренной реки настолько грозен, а водная стихия так пугает тех, кто нуждается в ней, так безгранична и сурова её бешеная сила, что воображение путешественника прямо-таки требует роковых и жутких историй, связанных с прошлым этого водопада, - сказал он. Таскони тогда не ответил ничего. А сейчас, стоя на носу катера и глядя на водяные вихри, Энзо и сам чувствовал себя «девой туманов», избранной и разукрашенной силами десятков людей, только чтобы столкнуть её в водопад. Он почти что чувствовал, как водяные вихри кружатся вокруг него, утягивая на дно. Потом над рекой протянули канат. Какой-то сумасшедший под оханье толпы в наступившем полумраке, разрываемом только лишь огнями прожекторов, ходил по нему туда и сюда и даже пытался танцевать. Энзо, обхватив себя руками, попросил отпустить его в каюту, но капо отказал. - Ты должен сопровождать меня – я для этого тебя с собой взял. Энзо вздохнул и вернулся на борт. Какое-то время капо молча стоял в сторонке, думая о своём, а потом сказал: - Я понимаю Пьетро. - Что? – Энзо вскинулся и удивлённо уставился на него. - Ничего. Капо обнял его за талию, но больше ничего делать не стал. Они так и стояли, пока не закончились представления, и капо не приказал поворачивать яхту к берегу. Потом был ужин – скромный и осторожный. Земляне явно опасались кого-нибудь оскорбить – но и показаться заискивающим не хотел никто. Сидя рядом с Таскони, Энзо рассматривал послов, сидевших по другую сторону стола. Представитель Сины, разодетый в многослойное шёлковое кимоно, прибыл в окружении троих юношей, одного из которых назвал своим отцом, а двух других – отцами своих детей. Энзо не понял, как такое могло быть, тем более что «отец» посла выглядел младше его самого. Но, конечно, никто не собирался ничего ему объяснять. Капо же отреагировал на такое представление с каменным лицом, и Энзо не мог и представить, что делалось у корсиканца в голове. Вся делегация была невысокого роста и пигментом напоминала осенний парк, в остальном же вполне походила на людей. Пандавы тоже были разодеты в шелка, но сидевшие на них куда свободней и почти не скрывавшие тел. Они много рассказывали о своей чудесной стране, где водятся все животные, кроме, разве что, лошадей, и растут зелёные круглый год леса. Затем представлялись даэвы, назвавшие себя людьми деревьев, и только перед самым отлётом Энзо понял, почему они называли себя так: корабль их походил на огромный дуб с полым нутром, а если верить самим даэвам - дубом и был. Ещё одна делегация полностью состояла из бородатых и кучерявых мужей. Уже второй раз Энзо услышал о загадочных крылатых быках, но только дёрнул плечом – о Лэрде вспоминать он абсолютно не хотел. Мысли о событиях прошлой недели погрузили его в тягостные раздумья о том, что могло бы сбыться, но не сбудется уже никогда: он всё думал, мог ли он задержать Аргайла хотя бы на день. Думал о том, что он сделал не так и что ему делать теперь. Неделя промелькнула так быстро, что он не успел понять, насколько высокомерный шотландец притягивал его к себе. Теперь же Энзо оставалось лишь с грустью вспоминать его глаза, карие и тёплые, как виски или пряный цветочный мёд. Энзо обхватил себя руками. Задумавшись, он пропустил момент, когда представляли пятую делегацию, и все приступили к еде. Он привычно кивал и улыбался, поддакивая всему, что говорил его спутник, первым смеялся над его шутками и, время от времени изящно прогибая спину, приникал к его плечу, хотя на самом деле не слышал ничего. Бескрайний простор планеты, на которой почти что не было людей, ошарашил его так же, как и водопад, по-прежнему грохотавший вдалеке. И когда через несколько дней первый раунд переговоров закончился обещанием встретиться опять и обсудить всё ещё раз, а Энзо наконец снова оказался на корабле, ему показалось, что он оглох и ослеп. Салон был малюсеньким и давил на него со всех сторон. Напрасно Энзо говорил себе, что скоро это пройдёт, ему по-прежнему не удавалось справиться с собой. «Я хочу улететь», - машинально повторил он сам себе, но тут же подумал об отце и обмяк, понимая, что навсегда останется здесь, на металлическом острове, парящем между плантациями, полном людей, для которых он был никем. Когда капо подбросил его до клуба, над городом царила ночь. Таскони не стал его провожать, но на прощание поцеловал в лоб и наградил долгим взглядом. - Ты слишком хорош, - сказал он. Энзо только дёрнул плечом. Вежливо поблагодарил и стал подниматься на второй этаж. А наутро в кабинете капо прозвучал звонок. Он поднял трубку и долго молчал, только с каждым словом становился бледней. - Капо... мне очень жаль... три тела выловлены у самых ветров. Их не могли опознать сначала, но теперь...Одно из них - ваш сын, - слова в трубке звучали сюрреалистично. - Пьетро… - прошептал он сквозь стиснутые зубы. «Я говорил! Я ему говорил!» - билось у Таскони в голове, а затем осознание накрыло его в один миг: - Это он... Лучини, чтобы он сдох. Быстро. Мальчишку ко мне.Часть
Весь путь Эван провёл в одиночестве, чувствуя, как грусть обступает его со всех сторон. Невольно в голову его приходила мысль: что было бы, если бы он позволил себе поблажку и снял мальчишку хотя бы на одну ночь. «Это очень плохая идея, - отвечал он тут же самому себе. – Это нервы и потрясения, которых он не стоит, и ещё большая жажда – потому что ни один наркотик никогда не помогал от себя самого». А к вечеру следующего дня корабль приземлился на Кармадон. В центральной части массивной горной гряды - на северо-западном склоне - вблизи Майлийского ледника выбивались горячие минеральные источники. Две дороги огибали гору с двух сторон. Одна заканчивалась у небольшой группы вилл, окружавших лечебный корпус, одну из которых и снимал для себя Аргайл. Другая дорога бежала вверх, насквозь пронизывая деревушку, где обитали местные жители – Кобан – и заканчивалась на уступе, откуда можно было смотреть вниз на долину и на другие склоны гор. Здесь, по разные стороны дороги, можно было отыскать множество полуразвалившихся фундаментов и одичалых садов. Кому они принадлежали - никто толком не знал. В первый же день Эван навестил врача. Большинство гостей целыми днями бродило по улочкам между виллами, здороваясь друг с другом и ведя бесконечные разговоры, которые Эван терпеть не мог. По вечерам они ходили на приёмы друг к другу же, либо проводили время в клубе или в ассамблее, где проходили балы и распорядитель представлял друг другу тех, у кого было желание завязать новые знакомства с полезными людьми. Эван отказался от этих забав почти сразу же. Он встречался с другими чахоточниками только по утрам, когда все они, одетые в купальные костюмы, которые не сильно отличались от парадных платьев, погружались в одну общую купальню с горячей минеральной водой. Этот источник, единственный из всех, был заключён под купол, и сидя по горло в воде между дамами, плававших вокруг в своих пышных купальных костюмах и придерживавших досочки кто с веером, а кто с носовым платком, смотрел, как проплывают сероватые и кучнистые облака над покрытым испариной потолком. В купальне было жарко, и, едва дождавшись окончания процедуры, он выбирался из воды, менял дневной костюм на прогулочный и отправлялся в горы. В первый же день он обнаружил ущелье, образованное соединением высоких острогов двух гор и заканчивающееся тупиком – кирпичной стеной, видимо, частью одной из загадочных руин. Забравшись на один из отрогов, он долго рассматривал, как шумная и быстрая река Гезельдон рассекает камни между двух гор, образуя водопад в несколько сот метров, и ему казалось, что через эту воду с бешеной скоростью несущаяся по камням жизнь, настоящая и бесконечная, кончиком кисти касается его. По западному склону тупиказигзагом вилась дорога, а рядом по рельсам – старым, какие, должно быть, были ещё на Земле, ползали туда-сюда вагонетки с рудой – бутовым камнем и гранитом, красным и серым туфом, песком и вулканической пылью.. На второй день он поднялся на вершину Кахтисара, одной из местных гор. Оттуда открывался вид на широкую долину Даргвар с одним из пяти озёр, располагавшихся тут – Пурт. Вечерами перед закатом солнца, притягивая глаз разноцветьем красок, в обширной зеркальной глади воды отражались окрестные горы, а в ясную погоду через бинокль можно было увидеть, как в кристально чистой воде плескается форель. С левой стороны озера на отвесном склоне скалы над самой пропастью гордо возвышалась сторожевая башня - некогда несокрушимая, теперь она светила путникам зевом пробитой стены. Несколько дней Эван искал, у кого бы спросить о ней – её разбитое основание будило странное ощущение родства в его душе. На третий день врач на очередном осмотре сам рассказал ему о ней: - Башню называют Башней Кровника. Много веков назад скрывавшийся в горах кровник построил её. Его враги никак не могли добраться до башни: стоило им подойти, как он осыпал их камнями и пулями. Тогда один из мстителей натянул на себя медвежью шкуру и ночью стал взбираться по тропинке, ведущей наверх. Завидев его, кровник достал ружьё и вышел на охоту. Едва он покинул пределы башни, как был сражён пулей одного из своих врагов. Эван, сидевший напротив с прибором для измерения давления на руке, поёжился. Эта история вызвала у него странное чувство – будто эхо из прошлого коснулась его тревога за то, что не доделал или сделал не так. - Люди не меняются, - задумчиво произнёс врач, взял в ладони лицо Аргайла и внимательно рассмотрел со всех сторон. - Вам стало гораздо лучше, - сказал врач тем временем. Это в самом деле было так. Кашель, раньше сгибавший Эвана пополам, едва он слишком сильно напрягался и сердце начинало стучать, почти не тревожил его сейчас, сколько бы Эван не лазал по горам, и он готов был поверить, что здоров. - Берегитесь. Симптомы бывают обманчивы. Вы продолжаете пить препараты, которые я вам прописал? Эван машинально кивнул, хотя за последние три дня к таблеткам не прикоснулся ни разу: сначала забыл их в домике, а затем так и не положил в карман. Не обращая внимания на слова врача, он продолжил обследовать окрестности и на следующий день поднялся к альпийским лугам Даргавского и Ганалдонского ущелий. С ранней весны до поздней осени землю здесь покрывал разноцветный ковёр цветов. В Кармадоне уже начиналась осень, и рощи Азалии, покрывавшие склоны гор, уже окрасились в ярко-красный цвет. От Тменакау до верхних террас по пологому левому склону ущелья, мимо альпийских лугов и мелкого кустарника бежала узкая горная тропинка. Правый же склон Ганалдонского ущелья покрывал берёзовый и хвойный лес. В ущелье гнездилось множество ягодных кустов, и каждый день, поднимаясь к источникам, Эван набирал целые горсти малины, брусники, смородины или черники, но, так и не донеся до дома, отправлял их в рот. Перед путником, приближающимся к источникам, из-за выступа горы неожиданно открывался величественный Майлийский ледник с низко опустившимся огромным ледовым языком. У самого основания ледника - среди живых цветов, образуя столбы пара из-под земли, фонтанировали лечебные источники Верхнего Кармадона. Каждый год подземные воды всё более подтачивали его, а под лучами горного солнца на поверхности ледника образовывалось неисчислимое множество струек воды, которые, собираясь вместе, превращались в реки и бежали водопадами вниз по склонам гор. Протекая со стремительной быстротой, они разъедали его, заставляя таять ещё сильней. Поджав губы, Эван смотрел на эту неподвижную белую махину, которая была обречена с той секунды, когда солнце коснулось её. Каждая новая струйка заставляла появляться ещё одну, и ещё, так что оставалось лишь гадать, что случится раньше: солнце растопит лёд или наступит вечная зима. - Впрочем, - сказал он сам себе, - ответ я знаю давным-давно. Он отвернулся и пошёл прочь. Со всех сторон Ганалдонское ущелье огораживали высокие горы, образуя замкнутую котловину. Горы защищали ее от холодных северных ветров и осадков, и здесь, между их склонов, Эван чувствовал себя как никогда хорошо. Раз за разом он поднимался сюда, теперь уже с самого утра, чтобы смотреть, как река, текущая меж камней, приобретает молочно-белый цвет, а затем постепенно, будто забирая себе лучи оранжевого солнца, темнеет и к вечеру становится уже грязно-бурой. Выше поймы реки ещё несколько источников было разбросано по склонам гор, и, стоя среди них на небольшой площадке, покрытой зеленью и цветами, Эван смотрел на скалистые отроги, поросшие травой. Там, на вершинах, глядя через бинокль, он видел, как стада туров пасутся и, минуя пресные воды, ходят к минеральным источникам на водопой. Туры двигались быстро, то перепрыгивая через пропасти, то поднимаясь по недоступным скалам, но самый старший из них всегда шёл поодаль, чуть позади, по более высоким местам, и осматривал дорогу – что происходит кругом. Вид этого мощного животного, такого одинокого в своём долге перед стадом, вызывал у Эвана грустную улыбку, и хотя тур вряд ли видел его, Эван каждый раз кивал ему, приветствуя как своего. На шестой день он направился в другую сторону от озера и вышел к селению Даргвас. Здесь дома местных жителей почти смыкались с другим селением, от которого у Эвана по позвоночнику пробежала дрожь: это были склепы. Кое-где уже начавшие обрушаться, а кое-где ещё полностью целые, разукрашенные непривычными барельефами и прекрасные в своём смертельном покое, они, тем не менее, казалось, дышали холодом, будто с другой стороны мира, из посмертия, чья-то рука протянулась за ним. Два дня Эван оставался мрачен, как покойник, и чувствовал себя так же: мысленно он уже видел себя среди этих надгробий. Силился представить, каким может быть небытие и что станет с миром без него. По всему выходило, что ничего. Мир немногое потерял бы от того, что его покинул молодой и не слишком удачливый великий князь Аргайл. Эван никогда не видел себя в этой роли. Он знал, конечно, что его отец – великий Аргайл, но никогда не думал о том, что однажды заменит его. Зато всю свою молодость, всё время, пока его судно бороздило просторы космоса с грузом контрабанды на борту, он абсолютно чётко осознавал, что он – Аргайл. Не в том смысле, который в это слово вкладывали сейчас, обращаясь к нему «великий князь». В ином, которое означает для каждого Камерона слово «Камерон», а для каждого Армстронга слово «Армстронг» - брат. Стоило прилететь на самую дальнюю планету, где он не был никогда, он твёрдо знал, что в резиденции Аргайлов ему окажут достойный приём. И в этом Аргайлы были лучше МакГуафров, Эллиотов и всех остальных – потому что резиденцию Аргайлов можно было найти в самом отсталом из миров. Эван очень чётко ощущал, какой силой обладает его клан. Как боятся его – даже те, в ком течёт не шотландская, а корсиканская кровь. И никогда бы он не променял фамилию, данную ему отцом, на какую-то ещё. Всё изменилось, когда он получил этот титул – великий князь. Говорят, что большое лучше видится издалека – но для него всё случилось наоборот. То, что раньше было частью его, теперь колыхалось где-то далеко внизу и пенилось вихрями волн. А он мог лишь смотреть, но больше не был одним из них. Он с удивлением обнаружил, как много значат деньги, власть и влияние для тех людей, которые окружали его. Для него самого они не значили ничего. Сейчас, оказавшись на пороге смерти, он вынужден был по-новому оценить то, что успел сделать, и то, чего не успел. Выбрать самое важное из того, на что мог ещё потратить время. Он бился над этой проблемой день за днём, чувствуя, как эти дни утекают сквозь пальцы песком, но за все прошедшие месяцы не стал ближе к ответу ни на шаг. Здесь, среди вечных гор и чистейших вод, он увидел собственную жизнь под другим углом. Она была маленькой – будь он хоть тысячу раз великий князь – и была короткой. И в том, что ему оставалось совсем немного, был свой великий закон, потому что в сравнении с судьбами гор двадцать, сорок лет – или шесть месяцев – в любом случае не значили ничего. К концу первой недели ему уже казалось, что он начал что-то понимать. Он позвал к себе Кестера, намереваясь сказать тому, чтобы он отправился в Манахату и забрал оттуда мальчика, которого Эван приметил, но попробовать так и не смог. Кестер, однако, пришёл к нему с собственными новостями и не один – вместе с ним был Линдси. После недолгих объятий он рассказал о том, как смог всё же выполнить приказ, как корабли, конфискованные у кочевников, всё-таки прибыли в порт. Эван уже не знал, стоит ли заикаться о мальчишке – он подозревал, что будет выглядеть идиотом, да и не хотел, чтобы слишком много людей знали о том, что его кто-то заинтересовал. - Вы думаете об этом юноше! – провозгласил Кестер первым, будто прочитав его мысли и одновременно с головой выдавая его. - В каком-то смысле, - задумчиво протянул Аргайл. – Здесь довольно скучно. Он бы мог существенно скрасить мой досуг. - Я знаю, что вам нужно! – Линдси усмехнулся и ударил тростью о пол. – Дом мадам Фузур. Эван поднял бровь. - И там есть не только мадам, - он подмигнул. Эван поколебался. В том, что говорил Линдси, был смысл. В конце концов, вряд ли этот мальчишка был намного лучше других. Брюнет… Довольно изысканный… Эван с трудом подавил непрошенное воспоминание, как в последней вечер, когда он видел Рафаэля, тёплая рука юноши лежала на его руке. Одно воспоминание об этом тепле пробудило в нём волну жара – куда более мощную и долгую, чем мог бы пробудить простой половой акт. Эван качнул головой. - Пойдём, - сказал он. – Посмотрим, что у них есть.Часть
Приезд Линдси и свиты великого князя внёс в наметившийся распорядок жизни Эвана совсем не те нотки, которых он хотел, и дело здесь было даже не в намеченном визите в сомнительный дом. Теперь, помимо обычного набора процедур, Эван имел на прогулку не более часа – за это время он едва успевал спуститься к подножиям гор, когда уже должен был возвращаться назад. Вся публика, гостившая в Кармадоне, собиралась в это время в клубе, где, как ни старался Эван обособиться от остальных, он день за днём становился объектом любопытных взглядов – тех, кто его узнавал, и тех, кто просто догадывался о нём. Линдси, Кестер и Ольстер, к счастью, старательно оберегали его покой, но сами при этом не давали ему передохнуть своей болтовнёй. Особенно в этом деле отличились, конечно же, Кестер и Линдси, в то время как Ольстер предпочитал молчать и стоять каменной фигурой неподалёку. Уже на второй день они завели привычку ещё и играть в бридж, причём поскольку играть вдвоём они не могли, а Ольстер в общем развлечении участия не принимал, уже на второй день Эван тоже оказался в это вовлечён, а вместе с ним и какой-то старикашка, который непрестанно чихал. Опустошив его карманы в надежде, что тот больше не придёт, Эван намерился уже было отдохнуть, но племянники тут же нашли нового игрока. Им оказалась молодая девушка, по-своему симпатичная, но метавшая на Эвана столь красноречивые взгляды, что после первой же партии Эван испытал желание сбежать. Он заставил племянников перебраться на бильярд, где к ним присоединилось несколько молодых людей, как минимум двое из которых смотрели на Эвана так, как голодные смотрят на пирог. - Они все знают, кто я такой? – шепнул Эван Кестеру, улучив момент. - Конечно, - Кестер удивлённо приподнял брови, - как же можно этого не знать. Скрипнув зубами, Эван вернулся за стол и тремя быстрыми ударами загнал в лузы остатки шаров. Не прощаясь ни с кем, он стремительным шагом вышел прочь и дрожащей рукой распутал шейный платок. Ему снова становилось хуже, хотя племянники и следили пристально за тем, чтобы он выполнял все предписания врача. Но хуже боли в пылающих лёгких была другая боль в груди, которая преследовала его в эти дни – от понимания того, что все они, как стервятники, кружат над его головой, тащат ему лучшие куски - но лишь для того, чтобы откормить себе добычу пожирней. Все они с нетерпением дожидаются, когда воздух в его лёгких закончится, и сердце остановится совсем. Миловидные девушки добропорядочного нрава, гибкие юноши с блестящими глазами и даже племянники, готовые в любой момент протянуть ему носовой платок – все они казались ему скоплением чудовищ, прячущих жадный оскал за улыбками тонких губ. «Чем они все отличаются от шлюх?» – спросил себя Эван и, дёрнув плечом, шагнул вперёд, в ночь. «Наверное, тем, - ответил он сам себе, - что не берут плату вперёд». На следующее утро он попытался сбежать и отправился гулять вдоль озёр, цепочкой протянувшихся вдоль долины. Он нанял лодку и впервые вблизи увидел лосося, плескавшегося в воде. Впрочем, долго наслаждаться природой ему не пришлось – он едва успел отплыть на несколько метров, когда завидел племянников, машущих ему руками, стоя на берегу. Эван стиснул зубы. Соблазн отвернуться и сделать вид, что он никого не видел, был велик, но он слишком хорошо понимал, что племянники тоже найдут лодку и отправятся за ним. И теперь уже озеро и горы, и реки, и даже туры будут принадлежать не только ему. - Греби назад, - устало приказал он лодочнику и под многоголосое квохтанье Линдси и Кестера стал выбираться на причал. - Вам вредно так напрягаться, князь! – частил Кестер. - И вам опасно уходить куда-либо одному! – вторил ему Линдси. - Хватит, - отрезал Эван. – Где ваша мадам Фузур? - Но… - растерялся Линдси, - ещё нет и двенадцати дня… - Советую вам известить её и подготовить всё, потому что чай мы будем пить у неё. Дом мадам Фузур стоял на окраине поселения – так, что от крайнего дома с трудом можно было увидеть его. Эван проходил мимо него не раз и, кажется, даже замечал девушку, поглядывавшую на него из окна, улыбавшуюся ему и чертившую на запотевшем стекле какие-то знаки – но никогда не принимал её всерьёз. Сейчас, когда на горы уже опускались сумерки, шторы оказались опущены, и только на подоконнике стояла красивая лампа с плафоном, расписанным красными цветами – хотя в доме свет её, должно быть, не был виден никому. Участок, на котором находилось заведение мадам Фузур, был довольно большим, так что с дороги можно было разглядеть один только тонущий в зелени уголок с окном. Небольшой парк был обнесён ажурным, но высоким забором, а вход к тому же располагался с другой стороны. За воротами был разбит сад с фруктовыми деревьями и розовыми кустами, взбиравшимися вверх по склонам гор, и само это место, шуршащее листвой и наполненное пением птиц, навевало покой. Аллея, по которой вели его племянники, закончилась живой изгородью из бересклета, откуда открывался вид на просторный газон в обрамлении буков и серебристых лип. На противоположном конце этой небольшой площади возвышался белый двухэтажный дом с массивной крышей и двенадцатью окнами вдоль фасада, ступеньками поднимавшимися там, где этого требовал склон. Если бы не эта особенность природы, заставившая архитектора проявить фантазию, и не цветущий сад вокруг, всё это строение можно было бы принять за казарму, а не за место для оказания особых услуг. И будто бы силясь оттенить эту неуместную суровость, перед входом в дом искрился струями в тусклом свете старинных фонарей небольшой фонтан, украшенный фигурой Адониса и Афродиты, нежно поддерживавших друг друга. Внутри дома стоял запах пирогов с абрикосом, мужского одеколона и немного – чего-то затхлого, тут же отбивавшего едва появившийся аппетит. На первом этаже всю троицу встретил стюард, который забрал у гостей плащи и пальто и, устроив их на вешалках, повёл всех троих по лестнице вверх. Миновав несколько площадок, они оказались в салоне, стены которого украшали гобелены, изображавшие всю ту же пару богов – на некоторых Адонис ласкал Афродиту, на других – наоборот. Впрочем, были здесь и другие полотна – где Адониса окружали лишь сатиры и амуры, а Афродиту, по всей видимости, наказывал за какие-то неведомые провинности Зевс. В углу стоял рояль, и когда скрипучие звуки его прорезали недолго царившую тишину, Эван вздрогнул, невольно вспомнив свой первый вечер в Манахате, когда, изгибаясь как дерево на ветру, извлекал из такого же инструмента звуки Рафаэль. Сегодня игра не радовала Эвана совсем. Повинуясь советам племянников, он устроился за столом, и Кестер тут же направился к барной стойке - заказывать напитки для него. Раньше, чем он успел опустить стаканы на стол, по другую сторону стола появилась дама в шляпке со страусиным пером. Присев в реверансе, она кокетливо поймала руку Эвана и коснулась поцелуем его перстня, давая понять, что узнала его. А затем опустилась на стул. - Светлейший господин, рада видеть вас в своём доме. Меня зовут мадам Фузур. Эван молча кивнул и дал знак племянникам оставить их наедине. - Вы хотели бы выпить, пообщаться с другими джентльменами… или провести время в компании, которую можем предложить только мы? - А есть те, кто приходит к вам просто так? Мадам Фузур легко рассмеялась. - Очень редко, - призналась она. – Не всем нравится сразу переходить к делу. Признаться, мне льстит, что вы посетили мой дом. Многих удивляет, что вы навестили наш курорт, но я надеюсь, что причина тому - не здравословные проблемы. Эван пожал плечами. - Я приехал отдохнуть. - Это так радует, что с вашим здоровьем все хорошо. - Насколько может быть хорошо у того, кто всё время проводит в четырёх металлических стенах. Ваш воздух гораздо свежее того, к которому я привык. Мадам Фузур кивнула. - Я слышала, вы редко появляетесь в клубе?.. - Ну почему же… - протянул Эван, - я провёл там два вечера. А теперь вот решил осмотреть и ваш дом. Надеюсь, у вас в самом деле есть что-то, чего в других местных заведениях нет. - Само собой, - мадам Фузур натянуто улыбнулась, понимая, что дальнейшие расспросы невозможны, - скажите, вы сегодня предпочитаете розы или ирисы? Если ирисы, то вас проводят в голубую гостиную. - Сегодня я хотел бы посмотреть ваши ирисы. И… - Эван постучал пальцами по столу. – Можете не беспокоить всех. Мне нужен брюнет. Стройный молодой брюнет. Мадам Фузур поднялась и снова присела в реверансе. - Пять минут. К вам подойдут. В самом деле, раньше, чем Эван успел опустошить предложенный ему стакан виски, к столику снова приблизился стюард и с поклоном сообщил: - Вас ждут. Эван залпом осушил бокал и, поднявшись, последовал за ним. Они миновали ещё одну лестницу и оказались ещё в одном салоне, тоже украшенном картинами и обставленном богатой мебелью: мягкими диванами и низкими креслами. Здесь пахло розами, и воздух показался Эвану слишком тяжёлым. В комнате - у окна, у камина, обнимая собой фальшивые колонны, стояли, сидели на подлокотниках диванов и полулежали в креслах, раскинув ноги или, наоборот, скрестив их, юноши всех известных Эвану рас. Здесь были и типичные корсиканцы с их чёрными волосами и жарким взглядом, и азиаты всех мастей с раскосыми глазами, нежными лицами и узкими плечами, и юный араб с густыми чёрными ресницами, с тенью обиды смотревший на своего гостя и в то же время не скрывавший своего желания познакомиться с ним поближе, краснокожие дикари с плантаций Манахаты тоже были здесь – не было только одного. Эван даже не стал осматривать их. Разочарованно вздохнув, он отвернулся и собирался уже уйти, когда натолкнулся на выжидающий взгляд мадам Фузур, явно привыкший к тому, что клиентам трудно сделать выбор самим. - Вас что-нибудь заинтересовало? – спросила она. - Нет, - отрезал Эван и попытался обойти её кругом, но ему это не удалось. - Если бы вы уточнили пожелания, возможно, я смогла бы подобрать что-нибудь ещё. А возможно, вы просто не разглядели кого-то из них? Поджав губы, Эван всё же бросил взгляд на это скопление сомнительной свежести цветов, но так ничего и не нашёл. - Ваш ассортимент прекрасен, - вежливо произнёс он, - но видите ли, мадам Фузур, мне не следовало сюда приходить. - О! Сомнения свойственны многим из наших гостей. - Да нет, - Эван поморщился. – Я просто… Рассуждал как идиот. Видите ли, в свете много тех, кто за деньги хотел бы переспать со мной. Но мне почему-то показалось, что здесь будет честней. Но это не то, чего я хотел. Мне нужно… Мадам Фузур прогнулась вперёд, силясь уловить теперь каждый оттенок его слов. - Мне нужно… нечто свежее. Понимаете? Ещё не распустившийся цветок. Прохладный, как весенняя роса. С глазами синими и большими, как драгоценные камни самой чистой воды, но чтобы на дне их таилась… таилась… Эван качнул головой. - У меня это есть! – решительно заявила мадам Фузур. Эван поднял бровь. - Я поняла, чего вы хотите, - она хитро улыбнулась. – Вам нужен тот, чей цветок ещё не расцвёл. Вы хотите сами его сорвать. - Ну… можно и так сказать. - Мои мальчики не радуют вас, потому что они слишком умелы и слишком… развратны, что уж скрывать. Так? - Так. - Идёмте, - мадам Фузур взяла его под руку и, махнув рукой мальчикам, разрешая им разойтись, сама повела Эвана к следующей лестнице. Они миновали ещё один пролёт и вошли в коридор, по обе стороны которого тянулись ряды дверей. Мадам Фузур подошла к одной из них и опустила в щёлочку жетон. - Ваши племянники уже заплатили за всё, - пояснила она и приглашающим жестом предложила Эвану пройти вперёд. Сама она внутрь не вошла, и дверь закрылась у Эвана за спиной. Эван огляделся. Комната была чисто убрана, но здесь не было ни мнимой роскоши бархатных сидений, ни картин в золотой оправе по стенам. Только кровать, сработанная из орехового дерева, покрытого блестящим лаком, усыпанная подушками и перинами так, что она казалась значительно выше, чем могла бы быть без них. Сверху её прикрывала жёлтая драпировка балдахина – не слишком тяжёлая, из сатина или вуали, но зачем-то обшитая бахромой. Рядом с кроватью стоял небольшой туалетный столик с букетом из белых цветов. В комнате царила тишина. Эван мог бы сказать, что это покой, но это место и этот жёлтый цвет нервировали его – так же, как и салон, и дом. Всё это было не для него. Всё это не имело ничего общего с ним. И всё это было чужим. Терзаемый этим чувством, он уже собирался было выйти, но снова скрип двери остановил его. Обернувшись, Эван увидел перед собой юношу лет восемнадцати на вид, немного не выспавшегося и одетого в белый ночной костюм. Юноша чуть испуганно смотрел на гостя большими синими глазами и комкал в пальцах кончики рукавов. - Вы пришли за мной? – спросил он. Эван кивнул, и юноша закусил губу. Секунду он стоял неподвижно, а затем шагнул вперёд, и когда губы его оказались совсем рядом с ухом Эвана, зашептал: - Это будет очень больно, господин? Эван молчал. - Пожалуйста, господин… Будьте осторожны со мной… Эван решительно отодвинул юношу от себя и вышел в коридор, хлопнув дверью за спиной. Ему было душно. Душно ото всего. Не обращая внимания ни на растерянно смотревшую ему вслед Фузур, ни на племянников, пытавшихся догнать его, Эван спустился на первый этаж и, миновав сад, направился прочь, к основанию гор. Фузур проследила за ним взглядом и, войдя в комнату с жёлтыми драпировками, раздражённо хлопнула дверью. - Ну и как это понимать? – зло спросила она. Мальчик, с которого уже слетели и сонливость, и мнимый страх, забрался на кровать с ногами и зевнул. - Я старался… - сказал он. – Он просто какой-то… не такой. Фузур подошла к нему вплотную и, взяв за подбородок, оглядела со всех сторон. - Ты становишься слишком стар, - сказала она. – Придётся отправить тебя в другой бордель. Глаза юноши широко распахнулись, являя новую порцию страха. - И не хлопай глазами. Со мной эти штучки не пройдут. Той ночью Эван так и не вернулся в дом. Он с упоением представлял себе, как, должно быть, Кестер и Линдси поднимают тревогу в лечебнице и собирают людей на поиски – и не ошибся. Уже под утро, сидя в башне Кровника на подгнившей деревянной лежанке, он наблюдал через дыру в стене, как цепочка людей с факелами движется по горной тропе. Уже на рассвете он вернулся в свой особняк, приказал приготовить ванну и, поплескавшись немного в пенной воде, позвал племянников к себе. - Я понял, что не смогу излечиться, - сказал он. Племянники молча смотрели на него. - И решил написать завещание, - продолжил он. Кестер и Линдси подались вперёд. - Сегодня я отправляюсь обратно на Альбион. Пусть там приготовят все необходимые бумаги. Полагаю, вас обоих интересует, кому я оставлю титул, земли и концерн? Кестер и Линдси остались неподвижны, но на лицах их красноречиво отражался волновавший их вопрос. Эван усмехнулся. - Что ж… Всё это получит тот, кто до конца недели привезёт мне мальчика из клуба в Манахате, который не даёт мне покоя. Он должен быть живым. Здоровым. И должен хотеть провести со мной оставшиеся полгода. Как вы это сделаете – мне всё равно. А теперь выйдите. Я хочу отдохнуть.Часть
Небольшой кораблик содрогнулся, отталкиваясь пламенем дюз от мягкой поверхности земли, покачнулся, отыскивая собственный, нужный градус поворота, и двинулся перпендикулярно вверх. Кестер и Линдси Аргайлы молча следили за показаниями приборов, не замечая ни скал, медленно уползавших вниз, ни облаков, укрывающих корабль пушистой пеленой. Только когда корабль поднялся на орбиту и, развернувшись, направился к фиолетовой полоске космического ветра, искрящейся далеко на границе системы, Линдси нарушил царившее молчание: - Хорошо, что он, по крайней мере, разрешил взять клипер. Мы могли бы тащиться до Манахаты целый месяц. Кестер усмехнулся и покосился на него. - Как думаешь, почему он это сделал? Ему просто не хочется столько ждать. Линдси пожал плечами. - Только не говори, что ты ожидал чего-то другого. Кестер промолчал. Он отвернулся и, взявшись за штурвал, принялся медленно заводить клипер в поток фиолетовых частиц. Далеко справа по борту проплывали оранжевые шары планет системы Кармадон. - Придержи левое крыло, - приказал он. Линдси послушно сдавил рычаг, и через несколько секунд корабль окончательно лёг на курс – фиолетовый вихрь закружил его, подхватил как ветер песчинку и, вращая, потащил прочь. С минуту понадобилось внутренним системам гравитации, чтобы справиться с изменением режима, и только после этого оба Аргайла смогли глубоко вдохнуть и отклеить головы от подушек. - Что это, по крайней мере, за клуб? – спросил Линдси. Кестер молчал, делая вид, что полностью занят управлением, хотя в этом уже и не было нужды. - Это же не то, что я думаю? Ответом ему снова была тишина. - Исторический клуб? - Да. Линдси присвистнул. - И какого из мальчишек мы должны забрать? Или он хочет, чтобы мы приволокли ему целый гарем? - Почему бы и нет? Будет менять их по одному в день. - Серьёзно, Кес. Ты понимаешь, о чём он говорил? - Думаю, да. - И? Кестер пожал плечами и встал, намереваясь удалиться к себе. Вопросы Линдси его раздражали. Трудно было поверить, что тот не понимает, в чём суть условий, которые поставил им великий князь. - Он пару ночей снимал там какого-то парня. Может быть, речь о нём? А впрочем, узнаем, когда прилетим. Он отвернулся и, щёлкнув тумблером, открывающим переборку, скрылся в темноте коридора. Линдси остался сидеть за пультом. Он задумчиво постучал кончиками пальцев по металлической панели. Ежу было понятно, что Кестер что-то скрывал. Видимо, решил в одиночку сорвать куш. - SWW, поиск. Манахата. Персонал «Исторического клуба». На экране высветилось несколько десятков имён. - Расширенный поиск. Персонал «Исторического клуба» младше 25 лет. Убедившись в том, что в новом списке те, кто в самом деле мог заинтересовать Эвана Аргайла, Линдси взял в руки планшет и принялся его изучать. Сутки потребовались клиперу «Тысячекрылая куропатка», чтобы приземлиться в порту Манахаты, и к тому времени, когда шасси ударились о металл мостовой, набор информации, которой обладали Кестер и Линдси, был достаточно схож. Больше никто из них не задавал вопросов другому. Линдси направился было к терминалу, где можно было взять на прокат гравиплатформу, и, заметив это, Кестер ему кивнул: - Разделимся, - предложил он. – Я заеду к губернатору. Он знает там всех парней. Линдси подозрительно хмыкнул. - Хорошо, - сказал он, однако, как только Кестер повернулся к нему спиной и отошёл достаточно далеко, последовал за ним. Он проводил кузена до широкой трассы, где тот запрыгнул на заднюю площадку муниципальной гравиплатформы, отметил мысленно, какой тот выбрал маршрут, и, посмеиваясь про себя, вернулся к терминалу заказа машин. Следующие три часа он проклинал свою непроходимую тупость, сидя за рулём и щёлкая переключателем радиостанций за два десятка метров от светофора, и наблюдая, как муниципальные платформы одна за другой проносятся по выделенной линии мимо него. Кестер добрался до здания клуба примерно через час – на всякий случай он сделал пару пересадок, чтобы Линдси не смог проследить его путь. Однако картина, которая предстала его взору ещё на площади, всерьёз озадачила Аргайла, если не сказать, поставила в тупик: газоны перед клубом были осыпаны крошкой из битого стекла. Большая часть окон уже была заново остеклена, однако последние два ещё ожидали своей очереди: бригада рабочих курила тут же, у ограды, помятой в нескольких местах и сверкающей заплатами силовых линий в местах прорывов. Дверь тоже была выбита, и целых трое швейцаров, не скрывая висевших на бёдрах кольтов, стояли перед ней стеной. Присвистнув, Кестер подошёл к ним и тут же спиной почувствовал, как ещё два пистолета, щёлкнув затворами, берут его на прицел. - Меня зовут Кестер Аргайл, - произнёс он, на всякий случай поднимая руки, - можете посмотреть документы в переднем кармане пиджака. Или сразу же отведите меня к управляющему. Кто тут за главного? Один из швейцаров осторожно приблизился к нему и в самом деле достал из нагрудного кармана Аргайла карту ID и права. Внимательно осмотрел, а затем протянул планшет, предлагая, видимо, пройти идентификацию по отпечаткам пальцев. Только удостоверившись таким образом, что перед ним в самом деле Аргайл, он хмуро качнул головой на выломанную дверь и сказал: - За мной. Внутри помещения клуба выглядели не многим лучше: впрочем, что бы тут ни произошло, нападавшим явно не удалось пройти далеко. Пятна крови украшали ковры на первом этаже, а в стенах тут и там зияли дырки от пуль – но только до лестничной площадки между первым и вторым этажом. Второй этаж был так же тих и пуст, как тогда, когда Кестер был здесь в последний раз. Однако, миновав его, швейцар повёл гостя ещё дальше наверх и остановился только в самом конце коридора третьего этажа – перед массивной дубовой дверью, окованной металлом. Пока они шествовали по длинному коридору, трижды сворачивавшему под прямым углом, Кестеру несколько раз казалось, что он слышит скрип дверей и чувствует спиной любопытные и взволнованные взгляды, но стоило ему обернуться, как перед ним оказывался лишь пустой коридор. Дверь открылась перед Аргайлом, и он увидел довольно молодого мужчину в сером плотном костюме, которого, как он смутно мог припомнить, звали Рой. - Мистер Фрейзер, - тут же представился он. – Прежний управляющий мёртв. Полагаю, теперь я за него. Кестер присвистнул. - Неудобно так говорить… Но, пожалуй, для меня даже хорошо. - О чём речь? - Меня послал великий князь. - Надеюсь, для того, чтобы расплатиться с Таскони за этот погром? Кестер задумчиво постучал пальцами по спинке кресла, оказавшегося перед ним. - Не совсем, честно говоря, - сказал он. - Тогда передайте, что я буду говорить с ним только после того, как он пришлёт мне дюжину бойцов. Кестер снова постучал по спинке кресла. - Мистер… мм… Фрейзер. Я ему это, безусловно, передам, но у меня к вам дело более важное и срочное. За его решение великий князь может заплатить очень и очень хорошо. Рой молча смотрел на него. - Мистер Аргайл хотел бы выкупить у вас мальчика… Рафаэль Лучини, кажется, так?.. Кестер замолк, заметив, как побледнел стоявший перед ним Рой. Вначале он подумал было, что это признак страха, но уже ближе к концу фразы ему казалось, что Рой вот-вот бросится на него, так что он счёл за лучшее развести полы пиджака и опустить руку на кобуру. Рой чуть заметно подался назад. - Опять, - удовлетворённо и зло сказал он. – Хотел бы я вам помочь… - он стиснул руку в кулак. - Но?.. - Но Рафаэль Лучини исчез. И это одна из главных моих проблем. - Исчез?.. – Кестер невольно наклонился вперёд. – Как это понимать? - Буквально, я бы сказал. Он встал в половине двенадцатого, вышел на пробежку и молча пробегал положенные полчаса. Вернулся к себе, принял ванну с молоком. Спустился вниз и попросил на обед утиную грудку в апельсиновом соусе. Съел её. Вернулся к себе. В половине четвёртого парикмахер причесал его, а в шесть Лучини не вышел в зал. Всё. - Вы заявляли в полицию? Рой расхохотался. - Мистер Аргайл, - он насмешливо посмотрел на него. – Что может знать полиция такого, чего не знаю я? Двери, окна… Всё было закрыто. В комнате полный порядок – разве что не закрыт флакончик духов. - А вещи? Вещи на месте? - Вы думаете, я знаю их все наперечёт? По крайней мере, в шкафу по-прежнему больше двух десятков жилетов и ни один фрак не пропал. Коллекция табакерок и другие безделушки – всё здесь. Разве что пара вещичек обнаружилась у его соседа – но этому, в общем-то, не стоит удивляться. Они же все тут бывшие портовые воришки. - Знаете, Фрейзер, князь будет очень недоволен. Рой помрачнел. - К сожалению, могу его понять... - Лучше бы вы придумали, как ему помочь... Кестер некоторое время молчал, собираясь с мыслями, но время торопило его. - Я могу осмотреть его спальню? – спросил он. Рой пожал плечами. - Констанс! – крикнул он. – Проводи мистера Аргайла в комнату нашего героя. Мальчик, которого, как показалось Кестеру, он где-то уже видел, нырнул в комнату и отвесил вежливый поклон. Он провёл Кестера в комнату Лучини – но, как и сказал управляющий, тут не было никаких следов борьбы или побега – ничего. - Спасибо, - сказал Кестер, оглядываясь по сторонам. – Я могу побыть здесь немного? Может быть, что-то найду? Констанс с сомнением покосился на дверь, но потом кивнул. - Я только предупрежу Роя, - он закусил губу, а потом решительно продолжил: - мистер Аргайл, зачем вам Энзо? - Кто?.. - Рафаэль Лучини. Что вы хотите от него? Кестер молча смотрел на него, не понимая, зачем ему объясняться с местной шлюхой. - Его ведь уже искали, - продолжил Констанс, - видели, что внизу? Эти корсиканцы… они дикие. Не могу поверить, что их пускали в клуб. - Тааак… - протянул Кестер и, усевшись в кресло, указал Констансу на другое, стоящее у окна, - ну-ка поподробнее, что тут произошло? Констанс закусил губу. Он подошёл к окну, но так и не сел, только выглянул в щёлочку между занавеской и стеной и тут же отошёл. - Да это было три дня назад. Уже после того, как Энзо исчез. - Было что? - Уже четвёртый час утра был. Да ещё ночь паршивая такая... часа в три отключили свет, и мы уже все стали подниматься наверх, проводив гостей. Только закрыли дверь, как включили свет и опять раздался стук... и Рой не хотел открывать, но потом управляющий сказал, что посетители прежде всего. Он сам спустился, посмотрел камеры. Видимо, всё там было хорошо... Он сказал только, что пришёл какой-то представительного вида корс. Стал отпирать, но как только дверь открылась – оттуда их повалило полно. Управляющий упал первым. Мальчики, кто ещё не поднялся к себе… Некоторых избили и даже пытались сделать сами знаете что. Потом подоспела охрана, опять стали стрелять. Мы отбились, но вот отобьемся ли второй раз? Мистер МакКензи не отвечает на звонки и не показывает нос. Он… - Констанс глубоко вздохнул. – Разве Аргайлы не должны защищать нас? Кестер помолчал и побарабанил пальцами по подлокотнику. В общем-то, мальчишка был прав. Но, строго говоря, всё это никак не касалось его. - МакКензи отвечает за этот город, - сказал он вслух. – Он и должен вас защищать. Когда он обратится с просьбой к князьям – тогда будем вести разговор. - Вот оно как… - протянул Констанс, отвернулся и, прищурившись, снова уставился за окно. – Ну, хорошо. - Ты знаешь что-нибудь ещё? - Об Энзо? – Констанс бросил на Кестера быстрый взгляд и покачал головой, - если бы знал – постарался бы помочь. Я могу идти, господин Аргайл? Кестер рассеянно кивнул, и Констанс вышел, оставив его одного. Кестер покопался ещё немного в шкафах, но так толком и не нашёл ничего. Он вышел и уже направился было к лестнице, когда услышал за спиной негромкий свист и резко обернулся. Ещё один мальчишка со светлыми волосами и холодной насмешкой на лице стоял, приклеившись спиной к стене и скрестив руки на груди. - Господин Аргайл… - пропел он. – А что, если я знаю кое-что? Кестер сделал несколько шагов вперёд и остановился напротив него. Мальчишка был на голову ниже его, но, запрокинув подбородок, умудрялся смотреть на Аргайла свысока. - Например, что? - Я первым задал вопрос. Кестер поднял бровь. - Деньги? – спросил он. Мальчишка звонко рассмеялся. - У меня этого добра полно, - он поднял руку и потряс в воздухе золотыми часами, украшенными бриллиантами. - Что ты хочешь? - Хочу, чтобы вы забрали меня отсюда. Уверен, великий князь хотел видеть меня, а не его. Кестер расхохотался. - Не слишком ли многого ты хочешь? - Мой товар – моя цена. - Ну… - Кестер улыбнулся, - хорошо. Но у меня нет времени ждать, пока мы доберёмся до Альбиона. Говори, что ты знаешь, сейчас. - Дайте слово Аргайла, - потребовал мальчишка. - Клянусь, - Кестер поднял правую руку. – Что, если ты поможешь мне найти Лучини, я заберу тебя с собой. - Хорошо, - блондинчик облизнул губу, - он накануне, перед тем как исчезнуть, говорил со мной. Обменял у меня эти часы и ещё пару безделушек на браслет и кулон. - Как выглядели побрякушки? - Золотой браслет с хризопразом работы Чизотти. Кулон такой… Капелькой. Сапфиры в оправе из платины. - Что-нибудь ещё? - Всё. - Он ходил к кому-то в последние дни? Мальчик пожал плечами. - В прачечную. И ещё его вызывали в «Саладин». - А друзья у него были? - Конечно! Я! Кестер хмыкнул. - А ещё?.. Может, ухаживал кто... - Ну… - протянул мальчик, - таскался тут один морячок, но Энзо его отшил. Его даже швейцары гоняли, но он потом ещё пару раз приходил – Энзо на планете был. Даже передавал письмо. - Письмо?.. – не дожидаясь ответа, Кестер направился к спальне Лучини. Огляделся, понимая, что найти письмо в этой комнате, где количество вещей и украшений зашкаливало, будет непросто. А и тут ли оно? В ящиках не было ничего, в карманах пиджаков - тоже. Корзина для бумаг содержала ватные тампоны для смывки косметики, обрывки каких-то упаковок, даже пакетик с презервативом был здесь - но не письмо. В книгах тоже ничего не оказалось. Кестер осмотрел кровать, шкафы и уже отчаялся, когда взгляд его зацепился за обрывок, застрявший в щели между туалетным столиком и стеной. Кестер тут же схватил его. Это был действительно обрывок письма, но не понятно чьего. И самое главное - тут была зацепка. « ...хотел бы провести ещё один вечер с тобой. Я улетаю четырнадцатого на «Белой даме» почти что на год. Наверное, у меня мало шансов вызвать твой интерес, но всё же: если у меня есть ещё хоть один шанс - приходи за два часа до отлёта в порт. Я буду...». - Когда пропал Лучини? – спросил Кестер, обернувшись к мальчишке, который вошёл в комнату следом за ним. – Число. - Четырнадцатое. А что? - Ничего. Жди меня здесь, я переговорю кое с кем внизу и вернусь за тобой. Мальчик кивнул. Кестер спустился на первый этаж и, завидев пробегавшую мимо платформу, запрыгнул на неё. Ливи, наблюдавший эту картину из окна второго этажа, издал пронзительный крик и едва не выпрыгнул из него, но было уже поздно. На четвёртом часу, вымотанный и возненавидевший всю эту станцию с потрохами, Линдси наконец добрался до клуба. Как и Кестер, он был вынужден предъявить документы, а потом долго ждал, пока швейцар проверит по базам отпечатки его пальцев. Ожидая окончания проверки и молча оглядывая лежащий в руинах первый этаж, Линдси спросил, где может найти управителя, но ответ его удивил. - Управитель пока не назначен, предыдущий нас покинул... внезапно... пока всеми делами занимаются распорядитель зала. Мистер Фрейзер только что ушел с предыдущей сменой осматривать повреждения со стороны боковой улицы, но мистер Виллис, его помощник, может с вами поговорить. Вот он, подождите, я сейчас его позову. Швейцар обратился к стоящему недалеко мужчине: - Мистер Аргайл хотел поговорить с вами, сэр. Линдси не стал откладывать интересующий его вопрос и после пары вежливых приветствий сразу спросил: - Вы не знаете, кем именно интересовался великий князь Аргайл, находясь здесь? Виллис ухмыльнулся и ответил: - Князь заказывал Ливи, насколько я знаю. Интересовался ли он кем-нибудь еще - мне неизвестно. Швейцар проводит вас. Рон, проводи господина Аргайла. Линдси пошел за швейцаром, но внезапно услышал звонкий голос: - Вы кого-то ищите? Линдси поднял голову и расплылся в невольной улыбке: на него смотрел ангел с глазами демона, белокурый, с опухшими веками и безупречно накрахмаленным воротничком. - Ты работаешь здесь? – спросил Линдси. - Мне нужно найти кое-кого. - Да, сэр, - Ливи вышел вперёд. – Работал, пока всё это не началось. Если хотите, я провожу вас, поднимайтесь за мной. Спасибо, Рон, я сам дальше. - Тогда… Ты, возможно, можешь мне помочь? - Само собой. - Пару недель назад сюда приезжал великий князь Аргайл. Ты видел его? - Конечно, сэр! - Он кого-то здесь к себе приглашал? Ливи потупил взгляд и едва заметно покраснел. - Да, сэр. Стыдно признаться, но… меня. Я так надеялся, что он захочет забрать меня насовсем, но… он очень спешил, да? Линдси кивнул и, шагнув к нему, приподнял за подбородок лицо юноши. Он мог бы, конечно, усомниться, правду ли тот говорит. Но насколько Линдси разбирался в мужской красоте – на месте Эвана он однозначно заказал бы его. - Как тебя зовут? - Ливи, сэр. - Он так и хотел. И прислал меня за тобой. - Правда, сэр? – пушистые ресницы Ливи вспорхнули, как две чёрных бабочки. – Вам придётся поговорить об этом с управляющим, вы знаете? - Да. Мы сейчас решим вопрос. Скажи… А больше за тобой никто не приезжал? Ливи стремительно покачал головой. - Я провожу вас к Рою, - он поймал Линдси за руку и потянул наверх. Уже у двери Роя он остановился в растерянности. - Иди, собирай вещи, - сказал Линдси, - только побыстрей. Линдси закусил губу и с подозрением посмотрелна него. - А может быть, вы сходите со мной? Тут столько стреляли, я уже всего боюсь. После непродолжительных уговоров Линдси вынужден был признать, что спальня – очень опасное место для юного Амура. И потому вместе с ним отправился складывать рубашки и паковать золотые побрякушки. Посредине этого действа, занявшего не меньше времени, чем дорога, раздался звонок Кестера. - Ты его не нашёл? – коротко спросил кузен. - Нет, - Линдси вздохнул. – Знаешь, Кес, я, наверное, пас. Мы его никогда не найдём. Я лечу домой. - У меня тут есть ниточка… Я хотел кое-куда заглянуть. - Езжай один, Кес. - Это не на Манахате, - предупредил тот. Линдси с трудом сдержал улыбку. - Тем более. Лети. Я закончу тут и возьму билет на экспресс. Встретимся на Альбионе? - Само собой… Довольные исходом разговора, оба повесили трубки, и Линдси вернулся к прерванному занятию. Разговор с Роем тоже прошел без проблем. - Мистер Фрейзер? Князь Аргайл прислал меня к вам, чтобы я забрал мальчика, которого он приметил, - Линдси бросил на стоящего рядом Ливи красноречивый взгляд. - Я правильно понял, это он? - Которого он приметил? - Рой поднял бровь. - Простите, сколько мальчиков ему нужно всего? Линдси не очень вежливо хохотнул, но тут же оборвал этот вопрос. - Простите. Нас с братом тоже очень интересует этот вопрос. Но мне всё же кажется, что один. - То есть, если Ливи отправится с вами, недовольство князя пройдёт? - Мне искренне хочется верить, что да. - Ну... хорошо, - Рой внимательно посмотрел на Ливи. - Но вы же понимаете, что наш клуб много потеряет, если мы отдадим вам его? Как видите, у нас и так сейчас не лучшие времена. - Мистер Аргайл всё понимает, - подтвердил Линдси. - Чего вы хотите? Деньги? Людей? - Людей будет своевременней всего. Что же касается денег... - Рой вздохнул и, кажется, собирался отказаться, но, подумав, произнёс: - Впрочем, это тоже не повредит.Часть
Корабль, который увёз Энзо с Манахаты, нес на борту гордое, хоть и короткое, название «Орб», и он покинул порт пятнадцатого числа в половине четвёртого дня. О том, что он не останется в клубе, впрочем, Энзо знал задолго до этого: с тех пор, как через несколько часов после возвращения с планеты распорядитель клуба вызвал его к себе и, постукивая кончиками пальцев по столу, сообщил: - Знаете, мистер Лучини, вы немало поиздержались за последний год. - Что? – хлопнул глазами Энзо, который, во-первых, плохо соображал от того, что его выудили прямиком из ванны, а во-вторых, ожидал чего угодно, но никак не обвинения в том, что он приносит убытки клубу. - Все эти духи, перчатки, трости… Рой, видимо, не хотел вас расстраивать, но они стоили огромных денег. Я даже с трудом представляю, как вы сможете расплатиться за это всё… Энзо хлопнул глазами ещё раз. Он по-прежнему продолжал не понимать. - Только за последнюю неделю я приглянулся трём таким гостям, каких губернатор ни за что не заполучил бы на свою сторону без меня. Может, мой туалет и стоит подороже, чем у кого-то ещё, но уверен, что клуб на этом ничего не потерял. - Четверым, - поправил его управляющий, - да к тому же ещё этот раб… Мало того, что он стоил немало денег, его ещё нужно кормить и одевать. Энзо поднял бровь. Слова, касавшиеся Чезаре, он успешно пропустил мимо ушей, сразу уловив более важный намёк. - Четверым, - повторил он, - Сабир, МакФолен… - Тихо! - Таскони… кто же ещё? – продолжил он, не обращая внимания на окрик. - Маленький корсиканец, вот оно что, - Энзо скрипнул зубами, - вы, стало быть, хотите, чтобы я обслужил и его? Кого ещё? - Обслужить его, - перебил управляющий юношу, - вам будет нелегко. У мертвецов не встаёт. Энзо поперхнулся, побледнел и, сам не замечая этого, опустился в кресло напротив массивного письменного стола, за которым сидел управляющий. - Что?.. – осторожно повторил он. - Тело молодого наследника «Нью Хаус Экселент» сегодня утром выловили в зоне ветров. Энзо облизнул губы. - Полагаю, вы понимаете, что капо Таскони сейчас очень, очень зол. Энзо молча кивнул, хотя не понимал толком ничего. - Но я-то тут при чём? – осторожно спросил он и продолжил уже увереннее. - Пусть пригласят полицию, я всё готов рассказать. Я был вместе с капо всю прошедшую неделю, он же сам захотел взять меня с собой. - Тело Пьетро, судя по всему, дрейфовало в невесомости все прошедшие семь дней. Кто-то перерезал ему горло за день до того, как вы вместе с капо покинули порт. Энзо сглотнул и побледнел бы ещё сильнее, если бы смог. - Но я… - он замолк, вспомнив нападение, которое произошло ночью - он не видел среди нападавших Пьетро, но, по большому счёту, он и вообще никого не разглядел. – Я же не мог этого сделать! Вы сами можете представить, чтобы я убил кого-то наподобие него? – Энзо нервно хихикнул. - Разве что в постели воткнул бы в него нож. Но той ночью я был один! Рой может это подтвердить! - Той ночью вас провожал в клуб великий князь Аргайл. Полагаю, он вполне мог расправиться с Таскони, если у него был к тому мотив. Например… вы. Энзо снова сглотнул. - Какой-то абсурд, - тихо сказал он. – Во-первых, Аргайл в ту ночь улетел. Во-вторых, ко мне у него не было никакого интереса, и это вам тоже подтвердит любой. И в-третьих, если бы это в самом деле сделал он – разве он бы бросил меня здесь?! - Мне, в сущности, всё равно, - прервал его монолог управляющий, подняв руку перед собой. – Абсолютно всё равно, кто его убил. Имеет значение только то, что думает об этом капо Таскони. Ты хочешь сам с ним поговорить? Энзо сглотнул в третий раз и покачал головой. - Вы должны меня защитить, - произнёс он, стараясь предать максимум убедительности словам, в которые не очень-то верил сам. – Вы же служите Аргайлам. Как и я. Мы все семья! Управляющий поднял брови и снисходительно улыбнулся, но вслух ничего не сказал. Энзо тоже умолк. Какое-то время царила тишина. Энзо думал о том, кто на самом деле мог бы ему помочь – а управляющий выжидал. - Вам ещё повезло, что благородный капо хочет избежать войны. Как, впрочем и мы. В сложившейся ситуации я вижу для вас два выхода, - так ничего и не дождавшись, сказал он. – Вы должны найти того, кто оплатит ваши долги, и покинуть клуб. Или же довериться мне – и тогда я передам вас тому, кто прямо сейчас готов уплатить долг. Энзо стиснул зубы. «Какой долг? – хотелось кричать ему. - Сколько нужно работать, чтобы вы были должны мне, а не я вам?» Вслух он не сказал ничего. Только поднялся и отвесил лёгкий поклон. - Я понял. Каков срок, в который нужно принять решение? - Я выиграл для тебя пять дней. Мой покупатель больше ждать не будет. При слове «покупатель» Энзо передёрнуло. В эту секунду он впервые по-настоящему осознал, насколько мало значит его жизнь в сравнении с желаниями тех, кем он привык вертеть и с кем проводил одну ночь за другой. Он улыбнулся – внезапно показавшись самому себе невозможно смешным, - и произнёс: - Я буду иметь в виду. Поклонившись ещё раз, он покинул кабинет и направился к себе. Пять дней истекали четырнадцатого числа, но Энзо ни в коем случае не собирался выдавать своего волнения: всё должно было идти так же, как и шло. Слежку, установленную за ним, Энзо заметил ещё в первый день. Впрочем, своих преследователей он вовсе не собирался волновать. По утрам он выходил на пробежку. Днём принимал ванну с молоком. Затем отправлялся на променад и даже заказал ещё один костюм. Удостоверившись, что уже заказанные ранее костюмы готовы, поручил портному отвезти их в камеру хранения в порт. Ещё через пару дней он собрал десяток сорочек и несколько платков. Жилетов в чемодан влезло в итоге только два, потому что кроме этого там лежала обувь, бритвенные принадлежности, килт и несколько дорогих, но не слишком броских аксессуаров. Из того, что было действительно значимо для него, Энзо взял лишь серьгу, подаренную Сабиром, но её он все эти дни носил с собой, отчасти надеясь на чудо, которого, впрочем, так и не произошло. Ещё несколько драгоценностей он обменял у мальчишек на другие, не такие заметные, чтобы можно было продать их прямо в порту, если это будет нужно. Тем же вечером, раньше, чем Чезаре вернулся из прачечной, где оставил весь заготовленный багаж, Энзо, почувствовав, что преследователи его расслабились, отпросился у Роя и поехал в «Саладин». К его разочарованию поездка закончилась ничем – Сабир гостиницу уже покинул, улетел он на собственном транспортнике, который, в отличие от транспортников Содружества, не числился ни в одной базе. Энзо, впрочем, не слишком-то и рассчитывал на этот вариант – Сабир, даже если бы и остался здесь, вполне мог отказать ему - и наверняка бы отказал. Оставался ещё один человек, который настойчиво добивался встречи с ним. И хотя контактов с Лэрдом Энзо всячески хотел бы избежать, другого выхода он найти не смог. Четырнадцатого числа, приказав Чезаре с самого утра отправиться в прачечную и затем ждать его в порту, Энзо в последний раз вышел на пробежку. Затем, вернувшись к себе, погрузился в ванну с молоком. Странное спокойствие овладело им. Он будто бы всё ещё мчался по рельсам, к которым привык, и не мог до конца поверить, что впереди обрыв. Сознание его разделилось пополам: половина всё ещё видела, как он вечером спускается в салон и подсаживается за столик к какому-нибудь джентльмену с обручальным кольцом. Другая половина просчитывала все возможные варианты, из которых оставалось только два: Ливи, который оставался ему должен, но он, впрочем, ничем сейчас помочь не мог. И Лэрд, к которому у Энзо доверия не было ни на грош. На всякий случай он приготовил деньги на билет, понимая при этом, что в порту его могут ждать люди Таскони, и в кассах наверняка легко опознают его и тут же позвонят капо. Все эти рассуждения не имели значения, потому что назад пути не было – только вперёд. Надев джинсы и футболку, Энзо накинул сверху белый пушистый халат и вышел в коридор. Тщательно заперев за собой дверь, он подошёл к двери Констанса и постучал. Когда же та открылась, и испуганное личико показалось в проёме, он бесшумно вошёл внутрь. Окно, ведущее на улицу, уже было открыто. Энзо оставалось только скинуть халат и выбраться наружу. На встречу он немного опоздал – впрочем, всё было запланировано именно так. Чезаре задержал Лэрда и отвёл его в один из боковых залов ожидания, где не было почти никого, а потом туда же привёл и самого Энзо. Тот не стал слушать романтических бредней, которые по-прежнему не принимал всерьёз, и, выждав, когда Лэрд сделает паузу в своих рассуждениях, произнёс: - Докажи это. - Что?.. - Докажи, что готов ради меня на всё. Секунду Лэрд в недоумении смотрел на него, а затем метнулся к окну, но Энзо перехватил его руку и расхохотался смехом холодным и колким, как разбитое стекло. - Нет. Мне твои подвиги не нужны. Я знаю, на что способны моряки. Ты делаешь это только для того, чтобы потешить себя самого. - Тогда как мне тебя убедить? Энзо улыбнулся. - Забери меня. Лэрд на несколько мгновений заледенел. - Ты к этому не готов? Кто бы сомневался, что все твои слова о любви не стоят ничего. Лэрд поджал губы на секунду, а затем произнёс: - Хорошо. Но тебе придётся слушаться меня. Энзо кивнул. - Мой корабль завтра покинет порт. И тут Энзо почудилось, что мир закружился вокруг него и рассыпался на тысячи осколков. - Что? – не слыша собственного голоса, уточнил он. - Завтра, - повторил Лэрд. - Но ты сказал, что сегодня! - Я соврал, чтобы увидеть тебя. Подождём один день, что с того? Энзо покачнулся и едва не рухнул в обморок. Внезапное осознание всей абсурдности происходящего захлестнуло его, и, хохоча, он рухнул на одно из кресел, стоявших вдоль стен. Лэрд в недоумении смотрел на него. - Завтра будет поздно… - в отчаянии произнёс Энзо, поймав на себе его взгляд, и, поднявшись на ноги, поковылял прочь. Уже на полпути к выходу Лэрд поймал его за локоть. - Стой. Энзо медленно повернулся через плечо. - Это так важно? Энзо кивнул. - Я не могу вернуться домой. - Я спрячу тебя до утра. А завтра ты улетишь со мной. Энзо растерянно кивнул, и, воспользовавшись его замешательством, Лэрд потащил юношу прочь. Эта ночь была для Энзо самой страшной из всех, какие он когда-либо переживал. Лэрд потащил его в Нижний Истсайд – густонаселённый район, где проживал рабочий класс. Один из трёх районов Манахаты, больше известный жителям остальных количеством найденных там мёртвых тел, чем тем, кто там живёт. В отличие от Лонг Айленда, где вырос Энзо и который тоже входил в эту тройку, Истсайд населяли в основном эмигранты из малых, неблагополучных планет – потомки ирландцев, евреев и латиносов, по неведомому капризу природы оказавшихся здесь такими же лишними, какими они были бы на Старой Земле. Миновав ряды невысоких домишек, Лэрд затащил юношу в низенькую дверь бара. Чезаре шмыгнул следом за ним и тут же подхватил Энзо, в момент одуревшего от запахов табака и дешёвого эля, на руки. Вместе с Лэрдом они усадили Энзо за стол, и, обращаясь уже не к нему, а к Чезаре, Лэрд произнес: - Я узнаю, не сдаёт ли кто на ночь жильё. Он удалился, а Энзо медленно приходил в себя. Теперь он смог разглядеть освещённый газовыми фонарями узкий подвал, вдоль стен которого выстроились ряды зеркал, на которых неведомый художник-любитель изобразил сцены из крестьянской жизни, по которой, видимо, тосковал. На одном из них, среди пшеничных снопов и залитых солнечным светом полей, раскинулась ярмарка, и сельские жители продавали лошадей. На другом начиналась свадьба. С гвоздей, вбитых в стены, тут и там свисали связки разноцветного перца и сушёного чеснока, добавлявших ещё одну густую ноту в местный аромат. За длинными столами, покрытыми разноцветными клеёнками, каких здесь было большинство, сидело множество людей, говоривших, кажется, разом на пяти языках. Тяжёлые облака синего дыма висели в воздухе, отделяя этих хохочущих бородатых мужчин в котелках от Энзо и Чезаре, который по-прежнему поддерживал своего господина под плечо. Наконец, Лэрд снова опустился за стол, отгородив Энзо от зала широкой спиной. - Комнат нет, - вполне ожидаемо сказал он. – Ничего, тебя здесь никто не найдёт. Слушай… Мне надо вернуться на борт… Энзо кивнул, понимая, что выбора у него нет. - Я зайду за тобой утром и подготовлю всё. Энзо кивнул ещё раз. Так он и просидел до утра, не решившись заказать даже кружку пива, чтобы не привлекать внимания к себе. Он уже едва мог держать глаза открытыми, когда за окнами забрезжил рассвет. А когда первые лучи упали на столик перед ним, дверь открылась, и в проёме появился Лэрд. - Всё готово, - сказал он, - идём. И уже окончательно перестав понимать, куда он двигается и зачем, Энзо поднялся и пошёл за ним.Примечание к части
Прошу прощения, что не отвечаю на комментарии, с временем полный трындец. Но читаю всё, спасибо за активность)) >Часть
Первым, что бросилось Энзо в глаза на борту «Орба» – многоместного краулера, везущего сотни колонистов в зону двадцати новых миров, были просторные палубы и комфортабельные дортуары. В общей части корабля располагались библиотека, комната для собраний, где по воскресеньям должен был читать проповеди пастырь церкви Ветров - одной из новых и весьма популярных конфессий, зародившейся после гибели Земли. По средам здесь читали доклады учёные, оказавшиеся на борту, а все остальные дни играл оркестр. И если присутствие на борту ученых и проповедника Энзо мог понять, то как сюда попал оркестр - он не знал. Хотя корабль должен был находиться в пути не больше полугода, на борт погрузили продовольствие, которого должно было хватить до двух лет. Четверо врачей организовали диспансер, который одновременно оказался единственным местом, где можно было достать алкоголь – выпивка на борту была строго запрещена, медики же наряду с другими медикаментами провезли на борт пять галлонов виски, которые, согласно смете, предназначались для использования в медицинских целях. Самые респектабельные из пассажиров располагались в проветриваемых каютах на несколько коек. Второй класс размещался в дортуарах по 10-20 человек, где, впрочем, было довольно уютно и светло. Остальные же спали вповалку в общих помещениях между палубами или на самих палубах. Женщин на борту почти не было, и в тех немногих, кто отправились всё же осваивать дальние миры, Энзо легко узнал своих коллег – из кают, располагавшихся скопом на отдельной палубе, они почти не выходили, появляясь в общих залах корабля разве что на обед. Большинство из них сопровождали сурового вида то ли покровители, то ли мужья, которые волком смотрели на любого, кто пытался с их подопечными заговорить. Впрочем, Энзо их беспокойства ни капли не разделял – он довольно давно уже заметил, что с тех пор, как перед немногими выжившими встала проблема населения неосвоенных пустых миров, большинство мужчин утратило к женщинам интерес. Женщина означала семью и детей, а иметь такую радость далеко не каждый из них хотел. Сам он поначалу надеялся, что сможет общения с местной публикой избежать. Однако его надежды разбились о скалы реальности в первый же день – когда Лэрд сообщил ему, что теперь Энзо - стюард, и снабдил фраком из полиэстера, от которого у Энзо чесалось всё тело, и в котором ему мучительно нечем было дышать. В тот же вечер Энзо узнал, что такое космическая болезнь. В космосе он был не в первый раз, но до сих пор ничего подобного ему не довелось испытать. Ещё через пару дней он оценил заодно и весь ассортимент продуктов, запасённый для колонистов на два года – по большей части он состоял из спагетти и крахмалистых пудингов безо всего. К тому же, хотя еды было запасено довольно много, уже к концу первой недели колонисты ощутили недостаток воды, которую предполагалось добрать на первой же пересадочной станции – однако что-то пошло не по плану, и этого так и не произошло. Энзо видел, что многими из путешественников, которых он видел теперь на палубах изо дня в день, владели тоска и страх. Как и он сам, добрая половина людей здесь улетала, потому что не имела ничего. Бежала из ниоткуда в никуда. И хотя ещё несколько дней назад сам он был полностью уверен в своей дальнейшей судьбе, теперь эта тревога охватила и его. В те дни, когда он обслуживал гостей в столовых для богачей, всё было относительно ничего. На него, как и в Манахате, обращали внимание представительные мужчины и даже некоторые женщины, которым он казался куда милее более зрелых мужчин. Однако к подобным вещам Энзо давно привык и без особых проблем давал слишком упорным отпор. Хуже было в те дни, когда он оставался в каюте Лэрда один. Мысли так и одолевали его. Он невольно вспоминал об отце, которого корсам найти было бы слишком легко, о братьях и о сестре, которых он бы уже точно никогда встретить не смог. Всю свою жизнь он искренне старался жить так, чтобы они – старшие в семье – гордились им, чтобы им не в чем было упрекнуть его. И теперь, как никогда отчётливо, он видел, что не преуспел. Он посылал отцу деньги – но мог только радоваться, что тот не знает, какой ценой. Он пытался служить на флоте, но не смог продержаться там и года. А теперь и вовсе оказался беглецом. В прошлом его не ждал никто, кто сожалел бы о нём, но и в будущем Энзо не видел никого. Он мог бы выйти на любой остановке – этого не заметил бы никто. Высадиться на любой обжитой планете или проделать путь вместе с другими колонистами и остаться в одном из неисследованных миров. Всем было бы всё равно. Лэрд приходил со смены раз в несколько дней. Такой уставший, что, как правило, засыпал, не сказав Энзо ничего. Только к концу второй недели у него выдался первый выходной и, выспавшись, он пригласил к себе нескольких друзей. Какое-то время, сидя в углу каюты, Энзо смотрел, как они хлебают купленный у врачей виски, играют в лото и домино. Потом встал и, вежливо попрощавшись с людьми, которых не знал, потому что Лэрд и не думал представлять их ему, вышел в коридор. Он поднялся на палубу, откуда открывался вид на бескрайнее море звёзд. Они отошли уже достаточно далеко от линий ветров, но не было здесь и планет – только довольно далеко светился голубоватый шар звезды, которую они уже оставили позади. Энзо долго стоял так, вглядываясь в этот безбрежный океан, где даже гигантские огненные шары казались песчинками, затерянными в пространстве – что уж говорить о нём, ещё более крошечном, чем они. Затем, решив, что друзья Лэрда уже разошлись, и остаток вечера он проведёт в мире и спокойствии, повернулся и побрёл назад. Он угадал, но только отчасти – Лэрд был один. Чезаре, как и сам Энзо, прислуживал на банкетах гостям и сейчас сновал во фраке где-то там, среди них. Взгляд у Лэрда был шальной – немного весёлый, немного пьяный. В нём было что-то ещё, и Энзо не успел понять что, когда Лэрд прижал его к стене и принялся покрывать поцелуями лицо. - Лэрд, прекрати! – попытался приказать Энзо, но Лэрд то ли не слушал, то ли не хотел слышать его. Непослушные пальцы Лэрда путались в пуговицах фрака, пытаясь их расстегнуть, а влажные горячие губы уже скользили по шее, силясь забраться под воротничок. - Да ладно тебе, не в первый же раз...Ты ведь знал, что всё к этому и... - бормотал Лэрд. Пуговицы стали той заминкой, которая позволила Энзо выгадать несколько секунд. Он подхватил стоящую на столе пустую бутылку из-под виски и с размаху, хотя и не очень сильно, заехал Лэрду в висок. Тот отстранился и секунду смотрел на Энзо недоумевающе и обиженно, а потом медленно осел на пол. Энзо перевёл дух. Его немного трясло, потому что Лэрд был заметно крупнее его. Собравшись с духом, он присел на корточки и приложил палец к шее мужчины, а затем с облегчением вздохнул – тот был жив, хотя на виске и показалась кровь. Энзо нырнул под койку и, выудив из чемодана шейный платок, быстро скрутил Лэрду руки за спиной, а потом отошёл назад, размышляя о том, что делать теперь. Своим положением он не очень-то дорожил. Лэрда он с трудом выносил даже когда тот просто засыпал рядом с ним, теперь же пьяный мужчина вызвал в нём такую брезгливость, какую ему редко доводилось испытывать. Энзо быстро побросал в чемодан те вещи, которыми пользовался каждый день, и стал ждать – он очень надеялся, что Чезаре вернётся раньше, чем Лэрд придёт в себя, и, к счастью, так и произошло. Вручив слуге чемодан, он коротко объяснил ему, что они уходят абсолютно неизвестно куда. Чезаре спорить не стал – видимо, понял всё по расположению тел, одно из которых по-прежнему лежало связанное на полу. Развязав Лэрда, они покинули каюту и больше не возвращались туда. Первую пару ночей мальчики провели под машинным отделением рядом с множеством таких же, кому не хватило денег на более солидный билет. На работу никто из них, естественно, не ходил, и к концу второго дня даже безвкусный пудинг стал превращаться в далёкую мечту. Деньги на корабле были в ходу – но купить за них было можно мало что, буханка хлеба стоила столько же, сколько золотое кольцо. Впрочем, теперь у обоих было куда больше свободного времени, и, пристроив чемоданы в багажное отделение, они проводили целые дни, глядя на космос и разноцветные кольца планет, проплывающие вдали. Энзо взялся вести дневник, но записывать туда было нечего: только описания медленно проплывавших мимо миров. Он думал о том, не переборщил ли, сбежав ещё и от Лэрда, и даже задумался в какой-то момент: может быть, ещё можно вернуться… к нему или куда-то ещё? Впрочем, решительное «Нет» тут же утвердилось у него в голове. Энзо было тошно. Причёска его изрядно поистрепалась, и ногти были поломаны, и всё же он не сомневался, что в случае необходимости сможет найти себе на корабле немало более достойных покровителей, чем Лэрд. Он просто… не хотел. Питаться тем немногим, что они успели запасти перед тем, как оказались на палубе, и то было лучше, чем торговать собой. Последние слова управляющего «у меня есть покупатель на тебя» всё ещё прочно сидели у Энзо в голове. - Вот и всё, в чём я преуспел… - пробормотал он и, заметив на себе вопросительный взгляд Чезаре, покачал головой. Долгое время ему не приходило в голову, что Чезаре, в сущности, с самого начала был в таком же положении, как и он. Что он точно так же выбирал между тем, чтобы принадлежать капризному и непостоянному господину или вовсе остаться в чужом мире без денег или еды. Теперь он вдруг необыкновенно ясно это осознал и, не глядя протянув руку, поймал в неё ладонь Чезаре. - Спасибо, что не бросил меня, - сказал он. - Куда бы я пошёл… Энзо вздохнул. Он слишком хорошо понимал, что в этом Чезаре прав. - Я тебя в это втянул. - Я не жалею, - Чезаре опустил лоб ему на плечо, и больше никто из них не сказал ничего. К концу третьей недели Энзо был уверен, что корабль пропустил минимум пять остановок. Они почти что не заходили в порт, чтобы пополнить припасы еды и воды, так что с каждым днём всё больше не хватало воды – не только им, но и всем остальным, и начала ощущаться нехватка витаминов. Примерно тогда же на корабле воцарилась дикая жара, которую никто из пассажиров не мог объяснить. Дышать удавалось с трудом, и Энзо начал подозревать, что капитан растерял по дороге не только воду, но ещё и кислород, когда атмосфера внезапно изменилась - температура упала до нуля. Они с Чезаре сидели на палубе, обнявшись и закутавшись в прихваченный впопыхах Чезаре килт. - Есс-сли только он сделает посадку в следующем порту – над-до сходить, - пробормотал Энзо, прижимаясь к Чезаре плотней. Однако, когда корабль всё же зашёл в следующий порт, оказалось, что всё, что есть на планете - это болота, над которыми кружатся тучи москитов, и небольшой сарайчик, гордо называвшийся «Гостиный двор». Те немногие постояльцы, которые застряли там, спали прямо на полу и, как понял Энзо после недолгих расспросов, ждали здесь корабля уже не первый год. Услышав о том, что транспортник с поселенцами прилетел, они устроили целое торжество и пытались штурмовать борт, но после тщательной проверки медики пустили на палубу только троих. Прогулявшись по взлётной полосе в окружении конвоиров и каждую секунду опасаясь увидеть среди караульных Лэрда, Энзо поспешил вернуться на борт. До следующей посадки оставалось ещё шесть суток, и Энзо твёрдо решил, что их он проведёт на мягкой кровати. Где-нибудь. Он пока не до конца знал где.Часть
- Раньше у нас, по крайней мере, было где спать. Энзо поморщился, услышав от Чезаре последние слова, но промолчал. Он отлично понимал, что краснокожий прав. Уход от Лэрда был красивым, но бестолковым поступком. И всё же он не жалел ни о чём. В нём будто бы переключили какой-то тумблер, и Энзо сам не знал, что именно стало причиной этого: бесконечное презрение одного из немногих людей, кто его заинтересовал… Равнодушие вчерашних любовников, казалось бы, всё готовых отдать ради него… Или эти до боли простые слова «у меня есть покупатель на тебя». Энзо всегда был уверен, что держит руку на руле. И даже если бы неведомый «покупатель» был действительно покровителем, который просто хотел забрать его к себе, он не позволил бы кому-то завладеть собой целиком. Впрочем, Энзо сильно подозревал, что речь шла всего лишь о том, чтобы продать его корсиканцам живьём. Он больше не хотел рисковать. Не хотел заходить за ту грань, где часто уже не владел собой, оказываясь полностью в распоряжении тех, кто платил за него. И то, что Лэрд оказался всего лишь ещё одним покупателем, ничуть не удивило его – он просто не хотел больше играть в эту игру. Однако холод, голод, засаленное тело и покрытый некрасивой мягкой щетиной подбородок отчётливо говорили о том, что надо что-то менять. И Энзо тщательно просчитывал, что. Несколько вариантов вертелись у него в голове. Например, можно было обратиться за защитой к капитану. Безусловно, вряд ли тому было дело до стюарда, которого чуть было не изнасиловал сосед по каюте, но можно было представиться кем-то ещё. Энзо чувствовал, что в этой идее кроется великая истина, но в то же время понимал, что если он станет слишком заметен на корабле, Лэрд тут же отыщет его, и тогда долгих объяснений и бесполезных претензий не избежать. Энзо ничего с Лэрдом обсуждать не хотел. Он использовал моряка так же, как тот собирался использовать его. Хотя можно было догадаться, кто из них в случае чего окажется во всём виноват. Был ещё один вариант, который, впрочем, больших прибылей не сулил. В барах для первого класса часто можно было услышать живую музыку, и Энзо подумывал, что музыкантам, наверное, должны были платить. Поколебавшись, он решил испробовать второй путь и для этого послал Чезаре за багажом, наказав принести приличный костюм, свежую сорочку, шейный платок и туалетные принадлежности. Сам он отправился в единственную на всю палубу душевую, состоящую из трёх блоков, в каждом из которых было по три устройства, дающих воду: в каждый посетители запускались по трое - и за три минуты должны были окончить «туалет», чтобы уступить место другим. Энзо, конечно, к таким скоростям не привык, но выбор был невелик. Окончив эту унизительную, но недолгую процедуру, Энзо выбрался в общий тамбур и, завернувшись в одноразовое полотенце, стал ждать, когда Чезаре доберётся до него. Крепкие мускулистые матросы скользили взглядом по его узким плечам, но Энзо не задерживал ни на ком из них взгляд, старательно делая вид, что этого интереса не замечает. Наконец появился Чезаре и вручил ему большой пакет. Пристроившись у раковины в уголке, Энзо принялся разбирать его: извлёк сухой шампунь, бритву и ещё несколько мелочей. Костюм и сорочку достал последними, когда уже закончил туалет. Немного помучился с шейным платком, который, как всегда, не хотел ложиться так, как он хотел, и, наконец вручив Чезаре пакет с грязным бельём, отправился обходить бары. В первых трёх он получил отказ. Правда, несколько раз ему предлагали подработать как-нибудь ещё. - Подумаю, - коротко отвечал он и, пожав руку начальнику, отправлялся дальше. К шести часам вечера ему основательно надоел этот променад. Очередной управляющий приказал ему подождать часок – из кабинета его, когда секретарь передавал эти слова Энзо, почему-то слышался пьяный женский смех. Энзо, которому, несмотря на усталость, некуда было спешить, спустился на первый этаж заведения и остановился у бильярдного стола, наблюдая, как местный «топ» раскидывает шары по лузам, разоряя игроков одного за другим. - Парень, хочешь сыграть? – услышал он вопрос и с удивлением обнаружил, что обращаются к нему. Энзо окинул оценивающим взглядом игрока. - Мне нечего поставить, - сказал он и попытался шмыгнуть в тень. - А я думаю, что-нибудь найдёшь, - на губах игрока заиграла поощрительная усмешка. - Да? – поинтересовался Энзо и поднял бровь. - Ну, если так, то я бы сыграл. Только от тебя я такой ставки не возьму. Парень немного удивлённо посмотрел на него. Потом достал из кармана пачку купюр и помахал ими в воздухе. - Ставлю двадцать против тебя. - Мало. - Тридцать?.. - Сто. В рядах зрителей послышался свист и пара смешков. - Ну… - парень поколебался, - хорошо. - Я бью первым – у меня должен быть шанс, - заметил Энзо и, отобрав у чемпиона кий, слегка натёр мелом кончик. Третейский судья собрал шары, расставил их треугольником, и Энзо нанёс удар. Первую партию он всухую проиграл. - Удачный вечер, - победитель приобнял его и зарылся носом в волосы у Энзо за ухом. Энзо вывернулся, изо всех сил изображая смущение. - Не надо… - почти шёпотом попросил он. – Я же раньше никогда… Чемпион хохотнул. - Вот и попробуешь разок. - Дай хоть отыграться. - Тебе же нечего поставить. - Я найду что-нибудь. Только… - Энзо закусил губу и спрятал руку в карман, - вот, это родовое кольцо, - он извлёк из кармана перстень, который пару месяцев назад подарил ему памятный клиент. – Только… Оно стоит больше, чем сто. Чемпион убрал руку с его бедра и, взяв в пальцы кольцо, старательно осмотрел со всех сторон. Потом присвистнул и, покосившись на Энзо, произнёс: - Где ты взял его?.. - Я же сказал, мне оставил его отец. Чемпион отошёл на шаг назад и осмотрел Энзо с головы до ног. Юноша и правда был одет весьма хорошо, да и держался… больше, чем на сто. - А у тебя есть ещё? - Не скажу. Сначала дай мне отыграться. - Значит, есть. Ну, хорошо. Сыграем ещё пул. - Только против него ставка должна быть другой, - Энзо накрыл кольцо рукой и жестом фокусника заставил его перекочевать в собственную ладонь. - Двести? - Пятьсот и мою честь. Снова были собраны шары, и снова Энзо выпросил право разбивать. Стараясь скрыть усмешку, он гонял по столу шары, приговаривая, что новичкам везёт. Интуиция подсказывала ему, что надо позволить противнику нанести хотя бы один удар – но в то же время он понимал, что стоит передать инициативу, как игра закончится для него. Пятьсот фунтов перекочевали в его карман, и ладонь недавнего чемпиона тут же накрыла его. - Ты должен дать мне шанс отыграться. Энзо задумчиво смотрел на него. - Я же тебе разрешил. - Нет, - Энзо отвернулся. Бросил короткий взгляд на лестницу, куда управляющий так и не пригласил его, и, насвистывая про себя, двинулся прочь. Дойти до места, где они с Чезаре проводили ночь, Энзо не успел. Уже на подступах двое парней обошли его с двух сторон. - Парень, гони бабло, - потребовал один. - Что? – Энзо поднял бровь. За спиной нападавшего мелькнул силуэт Чезаре, но хотя его наверняка видел и второй бандит, вряд ли он признал во втором мальчике участника событий. - Я сказал, деньги отдай. Бо для дела их собирал. - Само собой, - Энзо, развернувшись, заехал тростью в висок стоявшему сзади, и в ту же секунду Чезаре накинулся со спины на второго. Фактор неожиданности сделал своё дело, и, свалив обоих нападавших на пол, мальчишки бросились прочь. Бежать в костюме было не очень удобно, и Энзо сильно опасался, что тот вот-вот разойдётся по швам, но портной сработал хорошо – после продолжительного бега они укрылись в тёмной нише между лифтов, а нападающие пролетели дальше. Какое-то время Энзо сдерживал смех, а затем его прорвало. - Что теперь? – спросил Чезаре, когда господин его немного успокоился. - Интересно, тут кто-нибудь комнаты сдаёт? Комнату снять им не удалось, зато получилось договориться с одним из стюардов, который за двадцатку пустил их переночевать к себе, а наутро обещал подыскать в среднем классе уголок. Впрочем, по всему судя, оставаться на корабле больше было нельзя – даже с учётом того, что дела наконец пошли на лад. Энзо, тем не менее, ещё пару раз выбрался в бары. Работу он уже не искал – только играл в бильярд. Он считал часы до остановки, на которой собирался ещё раз попробовать сойти - и на сей раз мальчикам повезло. Судя по расписанию, которое висело в швартовочном отсеке на стене, последняя остановка означала переход корабля в пограничную зону, и теперь остановки должны были идти одна за другой: ближайшая из них ожидалась на третье утро после «планеты болот» - у планеты Сонора, и там должно было сойти «на берег» почти пятьдесят человек. У Энзо вызывало некие опасения то, что планета была слабо заселена, но едва он ступил на неё, его охватил восторг. В первые секунды ему показалось, что он никогда не видел более прекрасного, дикого и романтичного места. Вся колония представляла собой своеобразный палаточный город, состоящий из одной длинной улицы, по обе стороны которой раскинулись шатры – и самый большой располагался впереди, в дальнем её конце. Кампо де Сонора, как называли этот импровизированный город поселенцы, утопал среди деревьев, а жилища местных были сделаны из толстой ткани, похожей на парусину, пропитанного влагоотталкивающим раствором хлопка или – изредка – веток. Большую часть из них украшали шёлковые драпировки разных цветов, пёстрый ситец, флаги, всевозможные предметы, ярко сверкавшие на солнце: повсюду были разбросаны разноцветные мексиканские сарапе, богатые мати, расшитые золотом, самые дорогие шарфы и шали, видимо, из вновь открытых миров, сёдла, уздечки и брелоки аборигенов. Заглянув в один из шатров, вход в который не был ничем прикрыт, Энзо увидел, что это лавка, где продают товары, которым позавидовал бы иной бакалейщик на Манахате: кружевные мантильи, кашемировые шали, шёлковые чулки и обувь соседствовали с пряностями, красной фасолью, сахарным песком и мешками с маисовой мукой. По стенам были развешаны богато украшенные сёдла и переливающиеся всеми цветами радуги сарапе. Тут же у прилавков толпились люди всех рас и национальностей, пёстро шуршала звуками многоязычная речь. Сам город был полон китайцев в коротких штанах, с длинными косичками и в забавных конических колпаках, краснокожих, как Чезаре, молодцов с босыми ногами, но в коротких рубахах или же военных куртках, бородатых шотландцев с пышными шевелюрами в тяжёлых сапогах и с кольтами, заткнутыми за широкие пояса, корсиканцев в пёстрых костюмах, которые переговаривались между собой, улыбались и явно не собирались ни на кого нападать. Один из них старательно подмигивал Энзо, но тот так же старательно отводил взгляд. Оставив чемодан на руках у Чезаре, он направился вперёд – прямиком к центральному шатру и, не замедляя хода, вошёл в него. — Вам кого? — спросил его секретарь, сидевший за столом рядом со входом. - Мне к губернатору, - в том, что у губернатора должен быть самый большой шатёр, сомнений быть не могло — Зачем вам к губернатору? По какому делу? Энзо улыбнулся, убедившись в том, что не прогадал. — По личному, — сказал он и, равнодушно прошествовав мимо секретаря, нырнул за следующий полог. Поймал взглядом фигуру губернатора, сидевшего за большим дубовым столом над кипой бумаг, и, кашлянув, произнёс. – Простите, могу я войти? Ответа он ждать не стал, миновал полог и под пристальным взглядом губернатора, устремлённым на него, подошёл к столу, отобрал у того листок бумаги и, горестно вздохнув, произнёс: — Здравствуйте, вы меня узнаете? Губернатор окинул его рассеянным и немного раздражённым взглядом и произнёс: - Нет. — Совсем нет? А многие говорят, что я очень похож на отца. — Я тоже похож на своего отца, — нетерпеливо сказал губернатор. Поколебался и добавил: — Вы кто? Что вам надо от меня? Сек…! Энзо торопливо накрыл его рот рукой. — Тут все дело в том, какой отец, — шепнул он, склонившись к губернатору, так что дыхание его коснулось щеки немолодого уже мужчины. Затем грустно вздохнул и, подняв глаза к потолку, во вселенской тоске произнёс: — Я сын капитана Гранта. - Простите… - губернатор отодвинулся от него. Он чувствовал, что посетитель здесь не просто так, и за словами его стоит нечто большее, чего он пока не может понять, но осуждающий взгляд незваного посетителя, теперь устремлённый на него, отчего-то пробудил в губернаторе чувство стыда – как будто он что-то очень важное забыл. «Кто?» - хотел было спросить он, но интуиция подсказывала ему, что вопрос не уместен, а черноволосый юноша, по-хозяйски устроившийся на его столе, вторил ей: - Вы что, не помните моего отца? Героя двадцати планет! Он… - Конечно помню! – пробормотал губернатор и растерянно прошёл по комнате из конца в конец. Он вообще плохо помнил героев каких бы то ни было планет. Но… - Простите, - он замер напротив юноши и остановил на нём растерянный, почти что умоляющий взгляд. – Что вам нужно от меня? - Королева вас отблагодарит! - Да?.. - Да. Видите ли… - Энзо поднялся и, подхватив губернатора под руку, прильнул к его плечу, - видите ли… со мной в дороге приключилось несчастье. Я заблудился в джунглях и отстал от корабля. Представьте, я бродил по этим зарослям больше двух недель! И вот теперь оказывается, что мой корабль давно ушёл… Губернатор хмыкнул. Накрыл руку юноши своей рукой и осторожно похлопал по ней. Горячее дыхание у самого уха немного мешало ему соображать, но он всё же понял одно: юноша от него чего-то хотел. - Корабль? - Да! Мне нужно добраться до центральных планет. Но… - сын капитана Гранта вздохнул, - здесь ещё два месяца не будет подходящего корабля. - М… - Видите ли, мне негде жить… королева вас отблагодарит… - Вы хотите остановиться у меня?! - Если вы в самом деле готовы мне это предложить… - У меня жена! Энзо осуждающе воззрился на него. - Простите… мистер Грант… Я хотел сказать, что… - губернатор торопливо высвободил руку, - одним словом, вас устроят в комнатах для посла. Так будет хорошо? - Сойдёт, - Энзо отвёл взгляд и разочарованно посмотрел на трость, которую покручивал в руках. – По крайней мере, у вас здесь есть еда… - Само собой! Вы хотите есть? - Я – не очень. Мой слуга… - Винченсо! – крикнул губернатор, и тут же из-за полога высунулась голова секретаря. - Сделай что-нибудь! Устрой моих гостей. Очень важных гостей! – поправился он. Секретарь, поклонившись, приблизился к Энзо и, осторожно отцепив его пальцы от губернаторского плеча, повёл прочь. Губернатор дождался, когда полог, наконец, перекроет вход, и только после этого перевёл дух. Он опустился за стол, но сердце его бешено стучало, а пальцы, перебиравшие бумаги, тряслись. Проклятый сын проклятого героя, взявшийся непонятно откуда, был хорош… Губернатор невольно задел ноутбук, стоявший чуть поодаль – просто нажал случайный набор букв. Окошки замельтешили на экране. Губернатор выругался, спешно пытаясь прекратить не вовремя запущенный процесс, но не успел: верхнее окно, перечёркнутое большими красными буквами: «Wanted» - замерло на экране, и губернатор вздрогнул, мгновенно узнавая лицо. - Сын капитана Гранта… - повторил губернатор, и внезапно его накрыла злость на собственную глупость и на себя самого, - вот ты какой… Энзо и Чезаре сидели за длинным столом из полированного тиса друг напротив друга. Энзо медленно и грациозно нарезал отбивную и отправлял её в рот кусочек за кусочком. Чезаре внимательно изучал движения его рук и старался их повторить, хотя получалось у него пока что не очень хорошо. - Что теперь? – вполголоса спросил он. Энзо пожал плечами. - Немного тут поживём, - Энзо улыбнулся, - думаю, нам тут будет хорошо. А потом… Может быть, я и правда вернусь в центральные миры. Может… - он закусил губу, проглотив окончание фразы: «может быть, на Альбион». Через некоторое время, когда мальчики уже заканчивали есть, секретарь снова откинул полог и, поклонившись, произнёс: - Вы, должно быть, устали с дороги? Пройдёмте со мной, я покажу вам, где можно передохнуть. Энзо величественно кивнул и так же грациозно поднялся. Чезаре последовал за ним. Однако, едваони переступили порог, Энзо почувствовал, что что-то пахнущее больницей и кабинетом стоматолога накрыло его лицо. Где-то рядом пискнул Чезаре, Энзо дёрнулся, силясь вырваться, но тьма обступала его со всех сторон – пока не накрыла с головой.Примечание к части
Спасибо большое за обложечку FleurDuMall:http://savepic.ru/13367448.jpg
Просьба комментировать и её :) >
Последние комментарии
2 часов 50 минут назад
3 часов 7 минут назад
3 часов 28 минут назад
6 часов 10 минут назад
13 часов 33 минут назад
19 часов 17 минут назад