Антиподы (Детективные повести и рассказы) [Николай Дмитриевич Пахомов] (fb2) читать постранично

Николай Пахомов Антиподы. Детективные рассказы и повести

Память о прекрасных делах доставляет удовольствие, а память о полученной пользе либо совсем нет, либо меньше.

Аристотель

ВМЕСТО ПРОЛОГА

Вечер. Темные плотные шторы на окнах. Электрический свет заливает комнату, отбрасывая резкие скошенные тени от предметов на стены. Мы с дочерью, сидя на диване, неспешно перебираем старые альбомы с фотокарточками. В углу мерцает экран телевизора. Холеная ведущая программы новостей поставленным голосом рассказывает о событиях в мире. Впрочем, о чем конкретно идет телеречь ни я, ни дочь не слушаем, занятые своим делом.

— Пап, какой ты молодой! — говорит дочь, рассматривая очередной фотоснимок. — Даже не верится…

Она поднимает серо-зеленые глаза, чтобы еще раз сравнить оригинал с изображением на фотке. Сравнение явно не в пользу оригинала.

— Время… — подпускаю ностальгической грустинки.

На снимке изображены я и Сидоров Владимир Иванович — молодые улыбчивые лейтенанты милиции. Рядом с нами Подушкин Владимир Павлович — начальник штаба ДНД завода Резиновых технических изделий (РТИ). Он пятком годов старше и тоже особыми печалями не отягчен. Мы с Сидоровым — в форменных фуражках, Подушкин — без головного убора, красуется шевелюрой. Шевелюра смолисто-густая, вьющаяся, как у цыгана. Судя по плакату на здании ДК РТИ, исполняем служебные обязанности по охране порядка в дни празднования 950-летия города Курска.

— А кто это рядом с тобой? — продолжает дочь, возвращая взгляд к фотокарточке.

— Друзья. Впрочем, ты должна их помнить… Не раз видела, когда после уроков забегала в опорный пункт.

В начальных классах нередко случалось, что дочь из школы шла не домой, где ни души, а ко мне на работу, чтобы быть «на глазах». Благо, что школа и опорный пункт в полутора кварталах друг от друга.

— В форме — это… — пытаюсь подсказать.

— Это дядя Володя Сидоров, — перебивает, вспомнив, дочь. — Он в опорном пункте был самый веселый!

Дочь уже давно взрослая. И школа, и институт, и аспирантура давно за ее хрупкими плечиками, но Сидоров для нее как был «дядя», так и остался таковым.

— Точно, — щурю в улыбке глаза. — Он больше других тебя баловал, занимаясь твоим «воспитанием» и «обучением». И, конечно, в веселости ему не откажешь…

То обстоятельство, что воспитанием дочери в такие дни занимались все, кому не лень, а точнее, кто был свободен от исполнения непосредственных обязанностей, я оставляю за рамками нашей беседы.

— А помнишь, тебя в шутку называли дочерью курской милиции? По аналогии с сыном полка из военного прошлого…

— Да, да, — улыбается детским воспоминанием дочь. — Как давно это было… — добавляет тут же она мечтательно-раздумчиво.

— Да, давно… Самому порой не верится, что все это было. А было ведь!

…Разговор с дочерью стал своеобразным толчком к тому, чтобы я засел на компьютер и написал несколько историй из жизни моих друзей-милиционеров. Впрочем, и до этого разговора имели место неоднократные понукания и осторожные «подталкивания» меня на стезю сочинительства.

Первое — дело рук отца, Пахомова Дмитрия Дмитриевича, сельского интеллигента. Он был не только заядлым читателем, но и «народным поэтом». До глубокой старости «баловался» стишатами, печатая их в районной газете.

«Подталкиванием» занимался Иштокин Александр Федорович, редактор малотиражной газеты «Вперед», издаваемой на заводе РТИ (позже — «Курскрезинотехника»). Иштокин не раз печатал мои заметки о работе милиции и состоянии правопорядка на поселке резинщиков. Часто — почти без правок и редактирования.

«Если и есть шероховатости, — говорил доброжелательно, — то не беда. Зато нет журналистских штампов. Свежо и остро. Бузуй дальше в том же ракурсе. Дерзай».

Они-то и побудили «взяться за перо» и написать о своих друзьях-товарищах. А разговор с дочерью стал тем трамплином, от которого я оттолкнулся.

Оттолкнувшись, стал писать о тех, с кем начинал службу в органах милиции, с кем впоследствии работал, с кем делил редкие минуты радости и довольно часто — досаду и огорчения.

«Кто о нас вспомнит, — подумалось мне, — если мы сами о себе не будем помнить. Пусть мы — обыкновенные люди, не совершавшие революций, как наши прадеды; не защищавшие Родину от полчищ захватчиков в годы Великой Отечественной войны, как наши деды; не поднимавшие целинные земли и не покорявшие космос, как наши отцы. Но, именно поэтому и надо написать, ибо мы все были личностями. Со своими характерами и недостатками, со своими причудами и заморочками, или, как любили говорить в те годы, со своими «прибамбасами».

Мы пришли в милицию молодыми, задорными, здоровыми телом и духом. И, как бы там ни было, отдали себя полностью выбранной работе; работе неблагодарной, грязной, потной, нервной, кровавой, нередко калечащей душу и тело; работе, которую не любят