Янтарные слезы Феникса [Екатерина Мозговая] (fb2) читать онлайн

Екатерина Мозговая Сказ про Воительницу и Рыжика 3 Янтарные слезы Феникса

ГЛАВА 1 О пользе женской запасливости

Оцепенение дарило навязанное спокойствие, навеянное чужой волей. Иначе объяснить практически полное равнодушие к собственной участи и отсутствие желания сопротивляться и бороться до последнего я бы не смогла. Сознание, словно пустая коробка, лишь безучастно подмечало факты — рывок и мой импровизированный кокон вырывает порталом неимоверной силы. И впору бы ужаснуться, да задаться вопросом, что произошло с остальными людьми, оставшимися на полигоне? Ведь у них нет такой защиты-ловушки, как у меня. Но чувства, отрезанные от разума, не смогли пробиться к оному, дабы застывшее в безразличии сердце смогло сделать первый удар, проломивший брешь в чужом колдовстве.

Давящая, практически подавляющая сила проклятой магии не позволяла уцепиться хоть за одну спасительную мыслишку. И все так же отстраненно я констатировала сама же себе, что обстановка вокруг определенно поменялась. Ведь звенящая тишина, резко наполнилась таким шумом, который и не на каждой стройке услыхать можно. Что-то гремело, колотилось, выло. Раздавались звуки скрежета металла, а еще чьи-то ликующие возгласы, доносившиеся на зверином, гортанном, рычащем языке…

Не сумев разобрать многое из-за повышенной громкости, я только и уловила несколько обрывочных фраз: "ловушка захлопнулась", "универсал пойман" и что-то вроде "фатэ будет доволен".

Слово "фатэ" мой мозг идентифицировать не смог и вяло отмахнулся, мол, подумаешь. Какая мне вообще разница, что там творится…

А творилось нечто определенно. Поскольку через мгновение радостные возгласы, перекрикивающие общий шум, сменились яростными криками и явными звуками схватки. Все это я подметила тоже прибывая в полусознательном состоянии, не испытывая ни интереса, ни страха, ни прочих чувств. Темнота душила сознание, заменяя его жалким подобием безвольного состояния.

Огненная вспышка, на секунду пробившаяся в мою темницу, заставила глаза болезненно моргнуть и ощутить… Творец, да хоть что-нибудь ощутить. Отголоски такой родной, испробованной, и прочувствованной на себе магии вернули меня к жизни быстрее, нежели ушат холодного снега за шиворот. И реальность взорвалась всеми теми чувствами и мыслями, кои полагается испытывать человеку, загнанному в угол. Я задохнулась от осознания того, где нахожусь. Но панику впустить в разум не позволила, ибо там за удерживающими меня чернильными жгутами инородной силы, бился за нас двоих мой Мир. И если я хочу хоть чем-то ему помочь, то поволнуюсь попозже, когда из передряги выберемся.

В кои-то веки осмелевший и взявший ситуацию под контроль мозг, в спешке начал искать решение возникшей проблемы — как выбраться из ловушки. Почему в спешке? Да потому, что там мой безрассудный и отчаянный Феникс сражается с андрогинами. И как бы я не была в нем уверена, долго против этих тварей он не продержится.

Поэтому переведя дыхание и стараясь не слишком остро прислушиваться к доносящимся воплям, я стала перебирать в голове возможные варианты избавления от магической западни. Рыхт. Проклятая магия ведь тоже не бездействует и всячески пытается вновь дотянуться до меня своими щупальцами, дабы усмирить затрепыхавшуюся неожиданно добычу. Руки инстинктивно вспыхнули огнем, стараясь уничтожить противника, но результата это не дало. Удерживающая пакость не убоялась ожогов, и продолжила тянуться ко мне, будто упырь к голому горлышку. Благо хоть скорость она имела весьма сомнительную, давая моей смекалке фору в поиске выхода.

Очередной огненный залп, вошедший прямо в мою темницу, слегка истончил ее, позволив изумленно отметить — а пламя Рыжика куда действенней моего. В чем разница? От усердия даже прикусила губу, вглядываясь в образовавшиеся бреши плетения чернильных магических связей, и дабы сделать хоть что-то, тоже пальнула по стенкам кокона огненной стихией. Однако тут же разочарованно выдохнула — эффекта ноль. Что я делаю не так? Почему магия Демирина действует на это проклятье, а моя нет?

Мелькнувшая вдруг здравая мысль, потонула во вновь нарастающем гомоне. Судя по всему, на подмогу к четвероруким прибыло подкрепление, а это ни разу, нисколечко не хорошо.

Вот когда я действительно запаниковала и закричала в надежде, что огненный упрямец услышит:

— Уходи. Уходи, рыктов дурак.

Но надеяться на мизерный шанс, что буду услышана и уж тем более, на то, что Рыжик проявит благоразумие, не стоило. И оттого, видимо в бессилии, я стала колотить, удерживающую пакость кулаками, вымещая ужас, властвующий в душе, хоть какими-то действиями.

И так я вошла во вкус, что пропустила очередной огненный штурм клетки, которая вдруг еще сильней пропалилась, ослабела, и моя рука, не встретив должного сопротивления, вырвалась на свободу. Вот ведь ей повезло. А остальному телу, что теперь делать?

Додумать изумленную, бредовую думу не успела, ибо с той стороны мою едва освободившуюся ладошку тут же сцапали. Да настолько неожиданно, что я даже вскрикнула со страху и так донельзя перепуганная. Однако вслед за ужасом пришло облегчение, поскольку тепло удерживающей меня руки я знала распрекрасно, оттого обхватила ее столь же крепко, мысленно давая себе обещание, что не выпущу теперь хоть под страхом смерти. А он паршивец, и без того присутствовал, так что обещание выдалось на диво актуальным.

Огненный магический и уже привычный разрыв пространства все мое естество встретило столь счастливо, слово мы не спасались с Демиром бегством, а под венец скоропостижно собрались. И даже молниеносное и весьма ощутимое приземление на сыру землицу, не уменьшило радостного настроя. Тем боле, удерживающие чернильные путы от удара лопнули и я, наконец, прочувствовала, хоть и весьма болезненное, но освобождение.

Упав наземь и сделав еще несколько оборотов вокруг своей оси, я судорожно вскрикнула и часто задышала, пытаясь абстрагироваться от боли и одновременно наслаждаясь чистым, упоительным воздухом, вновь проникшим в легкие. Заставив их работать на полную мощность, будто бы пытаясь выкачать из организма остатки чужого вредоносного воздействия.

Но разлеживаться долго даже не пыталась, внутренний ехидна-голос, сразу же напомнил, мол, не мешало бы оглядеться и разведать обстановку. Что я и сделала…

Взгляд зацепился за заснеженные, укрытые по самые верхушки многовековые стволы деревьев, довольно обильный пролесок и белоснежный покров, только и нарушаемый моим валянием. Созерцание последнего позволило осознать — выбросило нас определенно не на полигон, да и не возле РАМИиЗ, потому как оттуда зима уже по добру по здорову убралась, оставив после себя только слякоть, да подтаенные, грязные разводы. А здесь же… Ее правление оказалось обозначено весьма красноречиво.

Однако долго любоваться морозными красотами не стала, с испугом выискивая рядом любимого. Не мог же он остаться там?

С трудом приподнявшись на четвереньки, ибо мышцы не то со страху, не то от перенапряжения, дрожали, словно замерзшая собачонка, забытая злобливым хозяином, оглянулась назад. Увиденное заставило позабыть и об испуге, и об усталости. Силы на рывок, и коротенький забег к бессознательно распластавшемуся на боку Демирину, взялись из тех закромов, которые обычно жадный организм экономит до последнего. Когда перевернула безвольно лежащего парня на спину, руки затряслись по новой, а за секунду к ним невольно и губы присоединились. Позвоночнику вдруг стало жарко так, словно по нему "нежно" раскаленной кочергой провели. Не в силах сдержать крик, зажала рот рукой, прикусив ту, дабы успокоиться и уже не с таким ужасом разглядела обширную рану на предплечье Феникса, которая быстро украшала пространство алым цветом.

— Потерпи, мой хороший, — стала нервозно приговаривать я, пытаясь магически просканировать степень повреждений несносного Рыжика.

И с паникой осознала — не работает. Я ничего не чувствую. Абсолютно ни единого магического потока. Попытка разжечь на ладони огонек или отбросить от нас снежный настил, так же не увенчалась успехом.

Перепугано застонав, схватилась за виски пальцами и, сотрясаясь уже от не сдерживаемых рыданий, принялась раскачиваться из стороны в сторону, не зная, как быть. Демирин ранен, а я не могу даже первую магическую помощь оказать. Вокруг ни души, холодно, поддержки ждать не от кого, да и неизвестно, как далеко мы оказались от адрогинов. Творец, как же быть?

Реальность выдалась настолько пугающей, что обычно бесстрашный нрав во мне поутих, как догорающий без подпитки костерок, и ледяное дыхание беды, почувствовалось кожей на затылке. В особенности подкашивал вид бесчувственного Мира. Богиня Созидания, я просто не справлюсь без него.

Однако причитать и паниковать подолгу не было возможности. Утекающие безвозвратно время буквально осязалось неподъемным грузом на моих плечах. В самом деле, я ведь не какая-то безвольная барышня. С каких это пор не знаю, как быть?

Взяв себя в руки, деловито оглядела пространство. Для начала нужно спрятаться. А там уж… Пересидим как-нибудь.

Отгоняя предательские мыслишки, что нам, возможно, никто не придет на помощь, подорвалась с места и на плохо гнущихся ногах, с возможной скоростью и усердием, стала прочесывать близлежащие чащи. Место для схрона найти предстояло поблизости, поскольку тащить своего бессознательного героя куда-то далеко было идеей не самой лучшей. Уж что-что, а свои возможности я сейчас рассчитывала здраво, подстегиваемая страхом за ненаглядного. И спустя, рыхт его знает, сколько минут мне, наконец, улыбнулась удача. Впервые за день.

Раскидистый, буквально исполинский вяз, словно вынырнул из земли, будто бы диковинная рыбина, дабы вздохнуть в корни-жабры кислорода. И зев распахнутой пасти мне приглянулся, во-первых, вместительностью, во-вторых, дотащить до него наверняка тяжеленного Феникса хотя бы реально.

Больше не раздумывая, ибо каждая секунда для истекающего кровью Демира дорога, кинулась обратно. Однако ухватить Рыжика за плечи не представлялось возможным — мало того, что кровотечение усилится, так еще и след кровавый нам ни к чему. Нечто подсказывало — уж с двумя носами приспешники Безымянного нас по нему точно учуют. Поэтому первым делом разорвала край плаща благоверного, и дрожащими, не привыкшими к таким экстремальным условиям руками попыталась наложить повязку и жгут, мысленно вознося хвалы Инкинии, предпочитающей готовиться к экзаменам исключительно вслух. Большую часть ее предметов, я заучила против воли. Посему более-менее сносно выполнив все премудрости, удостоверилась, что крови на снегу не прибывает. Далее стащила плащ уже с себя и невероятными усилиями воли, подпихнула ткань под огненного героя, соорудив хиленькие, но носилки. А дальше дело было за малым… Всего-то дотащить бессознательного жениха до укрытия.

— Если выберемся, родной, — сипела от натуги, пытаясь рывками подтаскивать Демирина к вязу. В который раз поскользнулась, больно приложилась коленками и левой ладонью и договорила благоверному многообещающе: — Рыхта с два, ты у меня будешь так объедаться, как раньше. Я тебе устрою счастливую супружескую жизнь.

Но либо угроза вышла не столь устрашающей, как мне бы того хотелось, либо Миру в данный момент было все равно, но в сознание сей доблестный оборотень и не подумал приходить. Вот и ладненько. С такой-то раной, его искривленного болью лица, я сейчас просто не вынесу.

Дотащив-таки Феникса до места, и утерев со лба пот, попыталась залезть в схрон первой, да так и отпрыгнула, испуганно вскрикнув, ибо жилище-то оказалось обитаемым. А матерый, пушистый лисяра вторженке в моем лице не обрадовался совершенно. Однако уж на что я натура незлобивая, но от безысходности и страха, зашипела на животное с таким же рвением и самоотдачей. Лис, судя по всему, проникся, и решил с чокнутой двуногой не связываться и, продолжая возмущенно потявкивать что-то вроде: "дожили, человечки уже сред бела дня норы отбирают", поджав хвост, унесся в неизвестном направлении. В следя его негромко заверила, что арендую пространство ненадолго и обещаю сильно не хозяйничать. Но говорила я сие скорее для собственного успокоения, заговаривая истошно вопящие в панике мысли.

Вновь переведя взгляд на побледневшего Мира, тихонечко всхлипнула, и опять взялась за дело. Тащить безвольного Демира на открытом пространстве оказалось куда более легким испытанием. А вот втаскивать его в хоть и внушительную, но нору, да еще и не растревожив рану, у меня и вовсе еле вышло. Но я не была бы собой, если бы не справилась.

Шумно выдохнув, резким движением отерла лоб, и ненароком скривилась. Звериный дух не лучшее соседство, но и на том спасибо. Немного привыкнув к полумраку и вновь посетовав на невозможность разжечь хоть маленький огонек, я быстрыми, дергаными движениями принялась ощупывать шею в поисках единственного средства, которое сейчас способно помочь моему любимому. Нашарив заветный камушек, для удобства насаженный на цепочку и таскаемый мной еще с памятного нападения изломов, извлекла на свет огневу. И даже позволила себе робкую улыбку, поглядев на теплый и мерцающий блеклым, но светом подарок Шисса.

— Спасибо, — едва различимо помянула огнезмея, и принялась деловито разматывать рыжиковское предплечье.

Далее просто опустила камень рядом с раной и вернула все на круги своя. Мысленно моля всех богов скопом, чтобы волшебный накопитель не утратил за это время своих целебных свойств. Пусть хоть кровь остановит, да сил в бессознательного оборотня влет. Ибо если эта пташка продолжит вот так валяться, я долго не выдержу. Холодный разум скоро потопит подступающая к нему, словно буря — истерика.

Первые пару минут просто бездумно сидела рядом с Фениксом и жадно в него вглядывалась, пытаясь засечь начальные признаки исцеления. После обхватив ладонями щеки парня, прижалась к нему лбом и прошептала в губы:

— Если ты позволишь себе такую роскошь, как умереть, пеняй на себя. Видят боги, Демирин из рода Алых Фениксов, ты же знаешь, я девушка неробкого десятка. Не постесняюсь и в чертоги богини Созидания наведаться, дабы до тебя добраться, — договорила, и впилась в холодные, безучастные губы с солоноватым привкусом моих, уже неконтролируемых слез поцелуем.

Последний раз погладила милого по лицу и вновь выбралась на заснеженное пространство. Предстояло еще замести следы. Благо хоть робко падающий снежок за прошедшее время расхрабрился и словно подвыпивший гость, повел себя гораздо наглее, да повалил на и так белую землю с утроенным энтузиазмом.

Осталось только избавиться от алых пятен и по возможности сильнее загородить укрытие. Внутреннее напряжение от того, что похитители объявятся гораздо раньше спасения, заставили проделать все максимально быстро. Однако сие не могло не сказаться на пошатывающейся от усталости мне. Поэтому обратно к Демиру я забралась из последних сил, сразу же изучила состояние жениховской ручки, довольно хмыкнула, узрев, что изменения в лучшую сторону действительно присутствуют, да и улеглась рядом с любимым обессилено, пытаясь хоть чуточку его обогреть.

Сколько так пролежала без мыслей, тупо пялясь в просвет на бушующий снежный буран, не знаю. Но в какой-то момент не выдержала, завладела здоровой рукой Рыжика, сплела наши пальцы, и тихонечко проговорила, спасаясь от завывающего с ветром на пару одиночества:

— Давай же, Рыжик. Сам ведь говорил, чтоб я не записывала тебя в пустобрехи. А если ты здесь окочуришься, не женившись на мне, я на твоей надгробной плите именно сей эпитет и нашкрябаю, — помолчала и добавила: — Прежде чем рядом слечь…

Выговорила последнее и сглотнула тугой комок, чтобы вновь не расплакаться. И даже опешила, совершенно не ожидая услышать едва различимый, но такой родной и желанный голос.

— В трепачи… Я просил не записывать меня в трепачи, — неразборчиво, с трудом ворочая языком, прошептал Демир. — И знаешь, родная, — тоже сглотнул и добавил: — Умеешь ты угрожать.

Я же… Заслышав голос любимого, не выдержав громко всхлипнула и вжалась в его бок сильнее, попутно стараясь добраться губами до его подбородка и зацеловать все до чего дотянусь.

Феникс на такие поползновения отреагировал положительно, слегка сжав мою ладонь.

— Где мы? — спустя время осведомился ненаглядный.

— В норе, — хмыкнула я, и, не сдержавшись, истерично хихикнула. Объяснение вышло шикарным.

— Ясно, — невозмутимо отозвался Рыжик и вопреки нынешнему своему состоянию, растянул губы в шкодливой улыбочке и с присущей ему ядовитостью заметил: — А то я признаться, награда моя, грешным делом озадачился, что ж здесь так воняет. Нет, я ни на что не намекаю…

И не договорил, ибо негодующая от таких заявлений я, приподнялась на локте и, взглянув в его наглые зенки, возмущенно выдохнула:

— Ах ты, рыжий нахал. Я тебя значит, практически волоком на себе тащила, рану залечивала, переживала, беспокоилась, а ты.

— Что я? — совершенно не усовестился огненноволосый прохвост.

— А ты пытаешься обвинить меня в порче воздуха, — не постеснялась довершить свою претензию. — А между прочим, чтоб ты знал, нору я без всякой магии отвоевала у злого лиса. Он отчего-то не хотел впускать нас в гости.

— Я в тебе не сомневался, — хохотнул любимый. А после гораздо более деловым тоном уточнил: — Почему без магии?

— Да вот решила развлечься, — видимо мое нервное напряжение вылилось в банальный женский скандал, — дай, думаю, порычу на ошалелое от такого поворота животное. Так сказать, создам равные условия для дележки пространства.

Демир вынес поток моих фантазий стойко и переспросил по-прежнему спокойно:

— А если серьезно?

— А если серьезно, — разом сникла я, и договорила обреченно тихо: — Дела наши не завидны. Здесь нет магии, Мир. Какая-то аномальная зона.

Любимый кивнул и задумчиво констатировал:

— Вот почему нас выбросило не в той точке, куда я проложил вектор перехода.

— Тогда возникает вопрос, как ты вообще открыл портал ко мне?

— Ну, во-первых, в той пещере, где мы очутились, с магией было все в порядке, — отчитался огненный маг. — Даже чересчур, учитывая, кто нас там ждал. Во-вторых, ты моя, хоть и проблемная, но таки истинная пара, а это уже другой магический порядок. Высший, если не сказать — божественный. Со своими законами и тонкостями.

Рыжиковское спокойствие, словно теплое любимое одеяло, согревало буквально изнутри, поэтому нелестный комплимент насчет проблемности, я ему великодушно спустила. В тайне с ним согласившись: действительно, мне в последнее время везет, будто незадачливому покойнику, при жизни свято верившему, что двум смертям не бывать, наивно не подозревая о скорой встрече с королевскими некромантами.

— Мне кажется, мы попали в некий ареал, где природная магия исчерпалась за счет того, что неподалеку андрогины вовсю ее высасывают, ничего не давая взамен, — поделилась я своими предположениями. — Оттого твой портал и врезался в невидимый для обычного восприятия барьер.

— Очень может быть, — не менее задумчиво отозвался Феникс. Попытался перевернуться ко мне, и недовольно зашипев, скривился от резкого болезненного толчка.

Я тут же участливо и обеспокоенно вскинулась:

— Больно? — вопрошаю сочувствующе.

— Больше жжет, — сделал легкомысленную моську благоверный, всячески демонстрируя, мол — волноваться причин нет. — К слову, а что у меня там? — полюбопытствовал, как бы, между прочим.

— А ты не помнишь? — удивляюсь.

— Смутно, — хмурит брови Мир. — Последнее воспоминание: резкая боль в плече. А дальше твой милый голосочек, обещающий поглумиться над постаментом в мою честь.

— Я и не такое пообещать могу, чтобы тебя в чувство привести, — шепчу самодовольно. А дальше вкратце пересказываю, а если честно — откровенно жалуюсь и хвастаюсь проделанными трудами по транспортировке и лечению раненного героя. Рассказ завершаю наставлением, во всю копируя заумный и важный голос Инки: — В общем, лежи и радуйся, что в тебя прилетело заклинание не столь опасное. Могло ведь и больше не повезти…

— Боюсь, родная, дело не в везении. Меня спасло пламя силы, смягчив последствия, — выдал Демир.

А я промолчала, обдумывая сию возможность. Ведь действительно огонь Мира по каким-то причинам вполне успешно противостоял проклятой ворожбе, по сравнению с моим. Да и когда мы освобождали изломов, именно его стихия помогла мне пережить воздействие…

— Возможно, дело в твоем тотеме, — поделилась я предположением. — Не зря ведь фениксы — любимчики богини. Видимо утраченные возможности, столь щедро вернувшиеся к тебе, дарованы неспроста…

— А в жизни вообще все неспроста, — согласился огненноволосый философ. — Вот, например, взять сегодняшнюю ситуацию, очень своевременно открылась эта ловушка… И думаю, ты тоже уже осознала, что настроена она была именно на тебя.

— Ты думаешь..?

— Другого универсала я в академии не встречал. Природного, по крайней мере. Да, многие добиваются этих высот со временем, но чтоб вот так сразу подфартило… Ты уникум, родная. Причем в прямом и переносном смысле. Ловушка захлопнулась, когда ты рассердившись, забыла про осторожность и слила силы воедино. Думаю, именно на эти колебания магических потоков она и настраивалась. К слову, когда ты в последний раз использовала дар на полную?

Я призадумалась. А действительно, когда? Мне ведь сподручней все же пользоваться какой-то определенной стихией, ибо контролировать их разом — задача сложная и энергоемкая. Вот и упражнялась в основном задействуя по два внутренних источника.

— Давненько, — вынужденно призналась. — При первом походе в Рандийскую службу безопасности. Там в мертвецкой я и…

— Кто при этом присутствовал? — напряженно перебил Демир.

— Валдек, Чар и… — начала спокойно перечислять своих провожатых, как упомнила еще одну присутствующую персону. Да так и закусила раздосадовано губу, нехотя добавив: — и Салисен.

— Знаешь, обольстительная моя, как-то вокруг тебя в последнее время очень много этого рарха, — недовольство нескрываемое Миром было очевидным и колючим.

У меня от эдакого настроения, даже озноб прошелся по и без того медленно коченеющему телу.

— Ты думаешь, он как-то с ними связан? — опасливо уточнила у призадумавшегося любимого.

Феникс зыркнул по-прежнему насуплено, но с сожалением возразил:

— Мне бы очень хотелось так думать, и списать все на Медяшку, но… Боюсь это не решит нашей проблемы. Крайнего найти всегда просто, а вот виноватого… Нет, демон, как бы меня сие не печалило вне подозрений.

— Почему? — вопрошаю удивленно. Поскольку, несмотря на заслуги песчаника, доверия он у меня не вызывал.

— Не скажу, — безапелляционно буркнул жених, чем заставил отчего-то улыбнуться и заподозрить огненную пташку в тщательно скрываемой и не менее лелеемой ревности. — Однако же, это определенно кто-то из твоего близкого окружения. Если, конечно, Зараженный не строил портал наобум, надеясь на удачу, — выдал еще одно предположение Рыжик, таким тоном, что сразу становилось понятно — в сие совпадение он не верит.

Совет был дельным и неприятным одновременно. Все же о моей универсальности знают до обидного близкие люди. Что же теперь их подозревать? Однако раненый жених, укрытие в норе лиса, отсутствие магии и помощи, более чем безоговорочно намекали, дескать, да Лиани, пора призадуматься…

— Но сейчас нам с тобой лучше поразмыслить о другом, — тем временем продолжил Феникс, вновь пытаясь, если не сесть, то хотя бы перевернуться на бок. И опять-таки у любимого ничего не вышло. Он шумно выдохнул, буквально свалился на спину, и часто задышал, пытаясь не застонать в голос.

— Да не двигайся ты, бедствие огненное, — запаниковала я. — Что тебе лежа не думается, что ли? Кстати о чем?

— А о том, заботливая моя… — выделил последний эпитет ненаглядный особым ударением, ненавязчиво так намекая, мол, забота мне не свойственна вовсе.

А хоть бы и так, лишь бы вскакивать перестал, да рану тревожить.

— …что в антимагической зоне ни мы не сможем на помощь позвать, ни нас поисковик не отыщет. А лежать и коченеть здесь последнее дело. Вот и остается только одна дорога, — и, не договорив, качнул головой в просвет норы, где буран разыгрался совсем уж серьезно.

Посмотрела на решительного мага скептичненько и эдак с прискорбием произнесла:

— Да у тебя жар…

— Не смешно, — возразил любимый, и попытался еще высказать нечто "умное", но был перебит разгневанной мной.

— Если мы туда сунемся, то наши тельца только по весне и найдут, ежели андрогины раньше не отыщут.

— Оставаться здесь тоже не вариант, — нахмурившись, проговорил Демир. — Если ты, конечно, не хочешь окочуриться в импровизированном гробу.

— Не хочу, — ответила, соглашаясь. И с надеждой провела по выпуклому, шарообразному, стеклянному основанию на браслете, мысленно надеясь, что Аскрин со своим страпсом, отыщет нас не слишком поздно. И уже не таясь, показала маяк жениху, стараясь удержать на личике решительность и уверенность, что сей простейший, кровососущий страпс — ключ к разрешению наших "трудностей".

По окончанию рассказа Мир поглядел на меня ну ОЧЕНЬ насмешливо, и не сдержавшись, прыснул.

А я ожидавшая немного другой реакции, уже всерьез обеспокоилась, может и действительно у Рыжика жар? Однако тот проявленной заботы не оценил и настойчиво не давая моей конечности дотронуться до его лба, иронично-печально поведал:

— Ох, Лиани… Запасливая ты моя катастрофа.

ГЛАВА 2 Спасение замерзающих — дело рук… ног и прочих частей тела, которые можно сплести, да и согреться друг другом

Яркое солнышко, весело заглядывающее в кабинет Волина Сейхери, совершенно не вязалось с сумрачным и тревожным настроением, царившим там.

— Перестань мельтешить, Аск, — раздраженно выдал глава РАМИиЗ, устав наблюдать за метаниями друга.

— А ты перестань бездействовать, — сорвался некромант, шибанув кулаком по столу, вроде бы как начальства. Вот только беспокоился он сейчас об этом в последнюю очередь. — Думает он… Пока вы тут обдумываете стратегии по спасению, может оказаться, что и спасать уже некого.

— Ну, твои предложения тоже не такие уж здравые, — попытался воззвать к разуму коллеги нимфид, как один из главных свидетелей произошедшего, находившийся здесь. — Действуя на эмоциях, мы лишь усугубим ситуацию…

— Я бы на твоем месте, Ивсил, вообще молчал, — зло выдавил декан магии Смерти, взирая на преподавателя с нескрываемой яростью. — Исчезновение Лианель и Демирина на вашей ответственности.

Выпад переживающего мужчины цели не достиг. Обычно скорый на расправу, как словесную, так и силовую, нимф войны обвинения проглотил, хотя бы по той причине, что и сам чувствовал за собой вину.

— Аскрин, не перегибай, — заступился за подчиненного Сейхери, начиная понемногу закипать и терять вид достойный, приличествующий эльфу властному и уверенному. — Ивсил и Валд так же несли ответственность и за остальных студентов. Ты прекрасно знаешь, что только благодаря их самоотверженной и своевременной обороне, никто не пострадал. Никто, кроме куратора студентки Фирсен, который додумался сигануть в закрывающийся портал Демира. Его тоже обвинишь в некомпетентности? Ты хоть осознаешь, как он рисковал? И что мне теперь говорить его жене? Как поглядеть в глаза? Я даже не знаю, выживет ли он после такого магического удара.

— По-моему, с ролью участия ты справишься с блеском, — не впечатлился тирадой средний Фирсен. — В мои очи ты заглядываешь очень даже смело.

Ректор нервно дернул головой, поджал губы и попытался хотя бы голосу придать невозмутимости, но получилось изобразить лишь прохладность, свойственную обиде.

— Что предлагаешь? — устало бросил он. — Поисковики их не фиксируют. Удаленное расстояние, которое мы смогли рассчитать, показывает, что место их пребывания варьируется где-то меж северных хребтов Рандии и горами Забвения фей. Не плохой такой базис для поисковой миссии. Называется, пойди туда — не знаю куда, и принеси то, не знаю что.

— Ну да, удобней вообще ничего не делать, — ядовито выдал Аскрин. Махнул на собравшихся рукой и подытожил: — Ладно, сам разберусь…

— Смотри, какой инициативный, — хмыкнул, закипая Волин. — Такое бы рвение да на работе. Сам он… Я, между прочим, не говорил, что брошу ребят. Может, тебе и тяжело поверить, но об ответственности я не забыл. И с совестью у меня пока конфронтации не возникает.

— Она у тебя сейчас возникнет со мной, если ты не перестанешь разглагольствовать, и не поднимешь, наконец, свой утонченный эльфийский зад, дабы делать хоть что-нибудь.

— Хороший план, — хохотнул нимфид, среди студентов прозванный Зверем, за, скажем так, "темпераментный" характер и повышенную преподавательскую активность.

Волин же ответить и вовсе не успел, потому как дверь его кабинета резко распахнулась, со всей пламенной отдачей шибанув по стене и в комнату не вошел, а ввалился Чар, собственной наследной персоной. И выражение у племянничка было столь решительным, что руководитель РАМИиЗ сразу же осознал — в стане спасительного отряда добровольцев прибыло.

* * *

Долго дуться на потешающегося огненноволосого парня у меня не вышло, поскольку, как бы я не храбрилась, и не заверяла его сгоряча, что следом за мной его никто не приглашал, а все ж таки не признать рыжиковской иронии не могла. Я еще та неприятность, свалившаяся на его голову. И если бы не оборотническая сущность, он может быть еще и подумал, а нужна ли ему такая "историевлипательная" женушка, а так… Тотемная сущность ведь не оставила Миру выбора.

Сокрушенные мысли, засевшие в моей голове, что занозы, мешали думать о чем-то более необходимом сейчас, и я все время к ним возвращалась. В итоге, настолько себя накрутила, что даже не заметила, как начала шмыгать носом.

Зато заметил Феникс.

— Малыш, мне чудится, или ты решилась на крайний метод манипулирования мной?

— О чем ты? — не поняла, к чему клонит вечно заставляющий мой мозг держаться в тонусе Рыжик.

— А о том, маленькая моя, что твои слезы, могут заставить меня даже с пробитым плечом, встать, и…

Что там "и" выяснять не стала, категорично запротестовав:

— Все-все, никаких больше слабостей, вставать тебе сейчас действительно не стоит, да и доказывать мне ничего не нужно.

— Да? — наигранно усомнился огненный маг. — А то смотри, я могу…

— Хвастун, — припечатала беззлобно, приподнимаясь над ним, и уже гораздо более деловито уточнила: — Кстати, насчет посмотреть… Дай-кая гляну, как там огнева с ранением справляется, а то, судя по разговорчивости, ты уже практически здоров.

Огненноволосый пациент стойко перенес все манипуляции. И видя, как я трясусь над ним, дабы лишний раз не причинить боли, даже старался не морщиться, однако я и сама интуитивно ощущала, что дается ему это нелегко.

— Ну что там? — поинтересовался Демирин, когда я сосредоточенно возвращала повязки восвояси. — Очень уж ты хмуришься, награда моя.

И было, между прочим, с чего.

Плечо Мира хоть и перестало кровоточить, однако это все, на что хватило волшебного камушка. А природные оборотнические свойства организма, вовсю боролись с остатками воздействия, не успевая уделять внимания заживлению. Рана по-прежнему оставалась свежей и от ее растревоживания, что воду от ветра отделяла хрупкая корка льда — покой. Нет, определенно, если мы попытаемся отсюда выбраться своими силами, далеко Феникс не уйдет…

— Тебе показалось, — медленно выговорила я, стараясь запрятать беспокойство, что из голоса, что из глаз. — Все хорошо.

— Ох, Лиани… — проговорил любимый с мягким укором. — Не умеешь врать, не берись.

Я тоже улыбнулась своему огненному весельчаку, продолжающему шутки шутить даже в столь прискорбной ситуации, в которой мы оказались.

— А как же тренировки? Надо же на ком-то учиться. Оттачивать, так сказать, навыки.

— Угу, и делать ты это собралась, насколько я понял, исключительно на мне? — опять изобразил укоризну Рыжик.

— Ну что ж я могу поделать, если именно ты каждый раз являешься главным объектом моих утаиваний? — вымолвила преувеличенно расстроено. Попутно пытаясь за шуточной перепалкой сменить тему.

Однако Демирин не являлся бы собой, если бы позволил мне это сделать.

— Экая у тебя дилемма, — констатировал любимый, и добавил в голос твердых ноток: — Давай только в другой раз, а сейчас, пожалуйста, ответь честно. Я парень крепкий, обещаю не биться в истерике.

— Да здесь вроде и негде биться-то, — буркнула недовольно, но таки созналась: — Кровотечение огнева остановила и даже края чуть-чуть затянулись. Однако вставать и уж тем более идти тебе по-прежнему нельзя. Иначе все труды огненного камушка насмарку, да и велика вероятность скоропостижной потери сознания.

— Печально, — был краток любимый.

— Угу, — я естественно старалась соответствовать.

— Значит, остается ждать? — то ли спрашивая, то ли уговаривая сам себя, тихо проговорил Мир.

— Выбор невелик, — так же тихо отозвалась я, нервно разминая замерзшие руки.

Рыжик, заметив сии манипуляции, тут же предложил:

— Давай согрею, — и, не дожидаясь ответа, здоровой рукой сграбастал мои ладошки, да принялся на них дуть.

Дыхание у любимого и впрямь оказалось согревающим, да и сам он, несмотря на злоключения, оставался огненным парнем в прямом и переносном смысле слова. Так что я вновь прижалась к боку Рыжика и, устроившись по удобней, провалилась не то в дремоту, не то в забытье, ускользая от наваливающейся усталости и обреченности. Как говорится, сдаться мы всегда успеем…

В любом случае сон вышел поверхностным, нервным, и не принес столь необходимого отдыха. А очнулась я от нехорошего, муторного предчувствия. Резко распахнула глаза, и несколько секунд лежала неподвижно, прислушиваясь к звукам леса. Страшась, услышать рокочущие, прерывистые голоса приспешников Безымянного. Однако улегшаяся за этот час метель, оказалась единственным изменением в окружающем нас пространстве. Природа была тихой и сонной, и, казалось бы, такие мелочи, как два попавших в беду путника ее не интересовали совершенно. Что ж… Спасибо хоть следы помогла замести.

Но тягостное внутреннее ощущение не спешило проходить, и через мгновение я осознала, что же меня так тревожит.

У Демира действительно начался жар… Любимый вновь прибывал в забытьи, лоб его покрыла испарина, да и кожа сделалась значительно горячей, превышая естественную температуру тела. А мелкая дрожь, сотрясающая жениха, и вовсе привела меня в состояние истерии.

Я, отчаянно застонав, придвинулась к Фениксу ближе, не зная, чем могу помочь. Рыхтово бессилие. Ведь мало того, что магии нет, так еще и с временем года не повезло. Ему бы сейчас листьев горечавки с цветами ромашки, или веточек горячной лозы заварить. Но где ж я их сейчас раздобуду? На глаза опять навернулись предательские слезы. Отчаянье, словно старинный враг, мечтающий задушить меня голыми руками, подкралось недопустимо близко. Я больше не знала, что делать. И это незнание буквально выбивало из головы все разумные мысли.

Нахлынувший страх подстегивал осознание того, что Демирину становится только хуже. Озноб усиливался, ломота суставов стала столь явной, что любимый принялся выгибать позвоночник, болезненно постанывая, отчего волосы у меня на затылке мигом встали дыбом. А уж, когда Феникс от стонов перешел к вскрикам, бормотаниям и мотанием головой, я и сама затряслась от ужаса происходящего.

— Потерпи, родной, потерпи, — шептала я, поглаживая прибывающего в беспамятстве Феникса, не решаясь его будить. Еще неизвестно, что в таком состоянии хуже.

— Пить… — стало мне ответом, в одной из коротких вспышек, когда сознание ненаглядного прояснилось.

— Сейчас, сейчас, — засуетилась, затравленно озираясь по сторонам.

Жаль, не догадалась на занятие взять флягу с водой, но кто ж знал, что все так обернется. Мысленный, не в меру умный голосишко, тут же ехидно подметил, мол, если б я оказалась поумней, тогда таскала бы с собой целую торбу вещей, полезных в экстремальных ситуациях. Не стала прислушиваться к собственным поучительным думам, и попыталась выбраться из норы. За неимением лучшего и снег подойдет. Благо в нем нынче недостатка не нашлось. Если не сказать наоборот. Потому как, когда я проложила лаз из укрытия, то тут же заработала снежный обух по затылку, скинутый с коры исполина в чьем нутре мы нашли убежище. Испугано ойкнула и пригнулась, однако положение сие спасло мало. Посему лишь встряхнулась, особо не обращая внимания на неприятные ощущения. Уже и так ведь давно замерзло все, что только могло.

Стянула с головы шапку, воспользовавшись заледеневшей тканью, как черпачком и быстренько шмыгнула обратно, по проторенной, как говорится, дорожке. Внутри вяза все ж хоть немного теплее.

Обеспокоенно глянула на пылающего парня и успокаивающе просипела, отметив, что и мое горло столь низкие температуры отказывается терпеть безропотно:

— Давай, милый, — скомкала кусочек снега в небольшой шарик, и стала гладить горячие, сухие губы Феникса, чтобы влага попадала в рот ненаглядного порциями мизерными, но зато безопасными.

Утолив жажду, Рыжик благодарно прикрыл глаза и, не разжимая век, уточнил:

— Сколько мы уже здесь? — фраза вышла невнятной, ибо сформулировать ее защитнику мешали зубы, отбивающие дробь.

И чудился мне в этих постукиваниях — марш, исполняемый перед казнью.

Тем не менее, настороженно отчиталась:

— Ну… точно не скажу, но думаю ночь достигла своей середины. Так что, спи, давай, — добавила недовольных и серьезных ноток, словно передо мной дите заигравшееся.

— А ты? — вяло улыбнулся Демир.

— А я покараулю, — с готовностью возвестила.

Феникс хмыкнул и беззлобно констатировал:

— Воительница моя, — несколько секунд помолчал, открыл очи, вперил их в меня решительным взглядом и больше без ужимок, хрипло проговорил: — Если на рассвете помощь не объявится, родная…

А мне вот что-то столь твердое и убежденное начало не понравилось совершенно, посему я, набравшись мнимой уверенности, которая, несмотря на все внутренние заверения, убегала вместе со временем, словно из песочных часов, излишне бодро перебила жениха:

— Объявится, Рыжик, объявится. Я своего дядюшку знаю. Он не даст нам так бесславно пропасть. Ты же помнишь его угрозы? Этот чернушник лучше сам приложит свою некромантскую ручонку к нашему упокоению, нежели поделится с кем-то сим удовольствием.

Однако любимый оптимизмом, граничащим с утопией, заражаться не стал, и продолжил прерванную речь, так же решительно:

— …ЕСЛИ, твой дядюшка не прибудет к рассвету, дабы лично нас добить, я открою, — скривился и удрученно исправился, здраво оценив собственные силы: — попытаюсь открыть портал.

Что-то в спасительном плане меня насторожило… Что-то нехорошее, буквально заскользило капельками пота по холодеющей спине.

— Но, — нахмурила озадаченно брови и напомнила благоверному: — Мы же в антимагической зоне.

— Спасибо, — грустно отшутился Рыжик, — я пока еще при памяти.

— И..? — протянула, вопросительно подталкивая своего раненного героя к более конкретным объяснениям.

— Если ты вспомнишь общую магическую теорию, малыш, то поймешь, что, несмотря на отсутствие магической энергии здешнего пространства, наш с тобой источник никуда не делся. Просто энергетический уровень здесь столь низок, что высасывает не часть сил при попытке колдовать, а практически все.

— Я по-прежнему не пойму, куда ты клонишь, — выдавила недовольно, раздражаясь из-за своей недогадливости и продолжающем фонить беспокойстве.

— У нас будет лишь один шанс, гордость моя, — очень убедительно продолжил Демирин. — Если я раскрою внутренний источник до предела, то смогу на мгновение выжечь пространство и сквозь этот барьер.

— Угу, — кивнула настороженно сощурившись. Подвох прямо ощущался болезненным нытьем висков и тяжестью в груди, — Только ты оговорился, — уточняю: — Наверное, хотел сказать — МЫ раскроем источники.

— Нет, маленькая моя, я сказал то, что нужно. Твой резерв пригодится, когда ты будешь преодолевать переход. Иначе велика вероятность того, что портал высосет тебя где-нибудь на полпути. А мне бы не хотелось, чтобы моя любимая потерялась в пространстве.

— Иными словами, — медленно протянула я, сглатывая тугой комок, наконец, осознав, что решил предпринять сей самоубийца, — ты со мной не отправишься?

Феникс не спешил с ответом, да и не нужен был он, в общем-то, потому как я по глазам видела — самоуверенный остолоп для себя уже все решил…

Да сейчас.

— Нет, — заявляю решительно и зло.

— Лиани… — пытается воззвать к моему благоразумию любимый.

Но как никогда напрасно. Нет, его и не будет.

— Рыжик, я не сдвинусь без тебя с этого места, даже если ты будешь сутки удерживать свою огненную дыру, — закричала я, не в силах справиться со смесью обуревающих негативных эмоций.

Демира такая категоричная упертость тоже, мягко говоря, не обрадовала. И для того, чтобы не уподобиться мне и не перейти на крик, ненаглядный на несколько секунд прикрыл свои медовые очи, дабы успокоиться.

— Аскрин определенно плохо влияет на твой язык, — в итоге выдал он преувеличенно весело. — Теперь я понимаю, откуда у тебя столько нелестных эпитетов всегда заготовлено для окружающих людей. Всему виной тлетворное некромантское влияние. Это же надо мой портал дырой обозвать.

— Не поверишь, но дядюшка говорит то же самое. Правда, у него первоисточником моего сумасбродного характера, выступаешь как раз ты, — с жаром выдала я, радуясь короткой передышке в столь сложной теме, поднятой огненным кошмаром.

Ведь думалось мне — это еще не финал. Поединок мнений в самом разгаре. И ожидания подтвердились…

— Ли, послушай, — облизнул вновь пересохшие губы парень, и я заботливо провела по ним новой порцией снега. Мир благодарно улыбнулся и продолжил: — Ты ведь сможешь позвать на помощь.

Такое заявление вызвало в моей душе живейший отклик. Правда, чуток не тот, на который рассчитывал рыжий обманщик.

— Феникс, — процедила разгневанно, — я что, по-твоему, полная дура? Неужели ты думаешь, я столь легко куплюсь? Да, когда я к тебе доберусь повторно, спасать уже будет некого. Ты ведь вбухаешь весь свой резерв в переход, и на заживление раны сил не останется. Хочешь, чтобы я позволила тебе здесь истечь кровью или банально помереть от переохлаждения?

— Яхочу, чтобы ты позволила мне остаться мужчиной, — таки терпелка ненаглядного тоже пошла трещинами, словно земля перед землетрясением.

И отчего-то мне так же стало страшно, будто бы и впрямь сие стихийное бедствие вот-вот нагрянет.

— Если уж сама подняла тему осознания, то думаю, для тебя так же понятно, что других вариантов спасения попросту нет. Я — хомут на твоей шее, Лианель. И не собираюсь утянуть тебя с собой на дно, — рыкнул любимый и обжег меня решительным взором.

Однако мои очи оказались жароустойчивей. Ну, или лоб тверже. А может, у них и вовсе дуэт. Поэтому, переупрямить меня — задача из области нереальной.

Посему я лишь непримиримо поджала губы, отвернулась и буркнула безжизненно:

— Не бывать этому.

— Лия, — процедил доведенный до бешенства парень, — я ведь все равно открою рыхтов портал.

— Прекрасно, — не поворачиваясь, произнесла я, — тогда мы сможем дружно помахать нашим не спешащим спасителям на прощанье ручкой.

— Посмотрим, — отчего-то слишком уверенно произнес Мир.

Чем заставил мою настороженность, буквально затрубить от нового неприятного предчувствия.

— Ты что удумал? — вопросила, хмуро поглядев на ненаглядного.

Однако тот лишь горько ухмыльнулся, первым отвел взгляд и шепотом проговорил:

— Давай спать, родная. До рассвета не так много времени.

И можно подумать, после лицезрения сей обреченной моськи, я смогла сомкнуть глаза.

ГЛАВА 3 Битва

Вокруг было бело и тихо, тихо и бело. В общем, можно чокнуться от первозданной зимней красоты и от осознания, насколько их миссия, скажем так, заковыриста. А уж рассчитывать на немагический маяк Аскрина Волин и вовсе не спешил. Он, как натура, близко повязанная с природой, на искусственно созданного страпса, обжившегося в браслете друга, разве что не фырчал презрительно. Такие вот биологические опыты эльфу чужды, если не сказать — отвратительны. Но вариантов все равно имелось немного, оттого руководитель РАМИиЗ, как бы не угнетался происходящим, а продолжал пробираться сквозь заснеженные завалы молча. Хоть и хотелось сказать многое. Однако же был он мужчиной дальновидным и вполне осознавал — ему в ответ прямым текстом без всякой лести могут заявить, что его вообще-то с собой не брали. Только этого ему сейчас для полного счастья и не хватало.

Ведь после суетных сборов, договора с туманными волками, туманные волки — разумные магические животные, способные преодолевать значительные расстояния очень быстро. Оттого в народе и прозвались туманными, ибо растворяются в пространстве так же неуловимо которых пришлось битый час упрашивать прокатить четверых спутников на своей далеко не эфемерной хребтине (в сей момент ректору даже показалось, будто это не на его владениях поселились уникальные разумные звери, а он на их. И должен им тоже исключительно Сейхери, настолько те оказались ребятами несговорчивыми), изнурительной поездки и тяжелого ночного похода по горным переходам Рандии, сквозь которые волки уже не могли прорываться безопасно, у Волина и так настроение выдалось самым, что ни наесть паршивым.

— Рыхт, — зло рыкнул эльф, уйдя в коварную заснеженную яму по бедра и лишь чудом успев ухватиться за загривок своего хищного сопровождающего, что позволило не скрыться под снегом полностью.

Волчья морда вынесла панибратство стойко и ничего не сказала. Однако оскалилась уж очень красноречиво и зловредно. Отчего и так злой мужчина яростно прищурил очи, силясь подобрать ответ на такую молчаливую провокацию подостойней.

— Как твое детище, сирин Аскрин? — помогая выбраться из природной ловушки начальству, поинтересовался нимфид, который тоже возжелал поучаствовать в походе. Косточки размять, как он выразился.

На что властитель академии мысленно прокомментировал — как бы нам эти косточки по прибытию и вовсе в труху не смололи. Идея вчетвером по свежему следу отправиться в андрогиновское логово била все рекорды по идиотизму. И если бы главными идиотами в итоге оказались не Аск с его племянничком, эльф бы на такую авантюру не согласился. Действовать хоть и нужно быстро, но всяко поосмысленней.

— Но-о-ормально, — растягивая гласную, сосредоточенно ответил декан магии Смерти, прибывая в состоянии далеком от насущных проблем его спутников. — Нам, по-прежнему, на северо-восток.

— Кто бы сомневался, — прошипел, уязвленный невнимательностью друга к своим затруднениям, Волин. И сам же себе удивился — с каких пор он стал таким сварливым и изнеженным? Может, и впрямь, главе РАМИиЗ нужна сия встряска? А то так недолго и в старика обратиться.

Стоило признать, что хоть их действия и вышли на редкость спонтанными, а все ж таки имели свои положительные результаты. Взять хоть во внимание эту антимагическую зону, в кою они угодили, пока добирались до исчезнувших ребят. Ректор и сам предполагал нечто подобное, не понаслышке знакомый с магией проклятых, и сейчас, столкнувшись с реальностью, мысленно давал себе четкие указания по дальнейшему изучению сей аномалии. Правда, неувядающий в нем реалист не был полностью уверен, что из здешних мест он выберется целым, но предусмотрительный эльф предвидел и такой исход. Потому еще на границе с лишенным магии пространством отправил брату вестника с их координатами и кратким описанием ситуации. В любом случае, это как минимум поможет продвинуться ищейкам Союза в поиске укрытия четвероруких.

Из самоуспокаивающих мыслей ректора вывела возня племянника. Тот для экономии сил уже с час назад перекинулся в снежного барса и чувствовал себя распрекрасно в отличие от лишенного таких привилегий родственника. Однако сейчас огромная, но еще угадываемо — детская морда большой кошки выглядела чем-то озабоченной… Чар враждебно вздыбил загривок, припал к земле и предупреждающе порыкивал, неистово отбивая хвост о снежный настил.

— Аскрин, по-моему, нам стоит притормозить, — выдал Волин, заражаясь тревогой младшенького племянничка и пытаясь окликнуть друга, потерявшего даже зачатки бдительности. — Очень уж меня настораживает поведение Чара.

Барс на это лишь согласно рыкнул, выдохнул с силой воздух и уши к голове прижал, что на кошачьем языке, явно гласило — плохи наши дела.

Волки, стоит признать, тоже почувствовали изменения раньше людей и нелюдей. Заметались, ощетинились и присоединились к глухо рычащему полукровке. Однако думалось Волину — одним рычанием положение они не спасут.

— А местность не так уж и не обитаема, как хочет казаться, — присвистнул нимфид, неосознанно принимая одну из защитных стоек.

— Она больше и не хочет, — мрачно процедил Волин, замечая две размытые тени, быстро приближающиеся к их дружной команде. — Ну, и как вам гости? — криво ухмыльнулся эльф, понимая, что встреча с ледяными крованэ, крованэ — сезонные духи леса. Ледяные соответственно принадлежат зиме. В это время они и бодрствуют. Обычно не предоставляют опасности и не показываются путникам. Но если уж появились — жди беды… Единственным уязвимым местом является ледяная пластина посередине груди, однако добраться до нее непросто, потому как духи быстры, и, двигаясь по принципу смерчей, не спешат подставляться под удар, не сулит им ничего хорошего.

Ивсил ответил на, в общем-то, риторический вопрос довольно односложно, но умудрился с помощью всего одного слова передать всю ту глубину незавидности их положения:

— Хреново, — весело изрек он, доставая из ножен родовой клинок, коим по собственному мнению, владел виртуозно.

— Может, удастся договориться? — был более оптимистичен Аскрин, досадуя на отсутствие весомой поддержки в бою — магии.

— Ну-ну, — скептичность тона Сейхери не давала и шанса такому мирному исходу дела.

А дальше, на разговоры времени не осталось. Приблизившиеся духи леса, грозно загудев, напали на путников, подымая своей волей нешуточный пласт снега, пытаясь без лишних усилий раздавить сопротивление вторженцев.

Мужчины, не раз бывавшие вместе в опасных ситуациях, очень слаженно сгруппировались, выставив вперед щиты, принимая мощный снежный удар на себя. Волки и пребывающий в звериной ипостаси Чар, вынуждены были укрыться за спинами товарищей.

— Чем же мы им не угодили? — просипел, переведя дыхание Ивсил, пытаясь приказать дрогнувшим рукам, продолжать держать защиту.

— Мордой не вышел, — рыкнул Волин, тоже мысленно уговаривая конечности не сдаваться.

— Это наш-то красавчик? — деланно изумился Аск. — Ох, — добавил сипло, когда очередной удар чуть не выбил щит из ладони. И некромант с прискорбием осознал — хоть защита и устояла, а вот пальцы… Указательный и большой явно недееспособны. — Ну, Зверь, если уж ты их не покорил своей неземной красотой, то у нас с Волом просто нет шансов, — прошипел в итоге Аскрин, стараясь абстрагироваться от боли.

На заднем плане недовольно рыкнул Чар, досадуя, что не может сейчас обернуться и помочь остальным. Однако его остроухий дядюшка перевел сей порыв на свой манер:

— Чарчер попросил тебя, дружище, не обобщать. Рыхт, — ругнулся, осознавая, что от натиска ноги вдавливаются в снег и грозятся спрятаться там от неприятностей полностью.

— Экий ты полиглот, — наигранно восхитился средний Фирсен, вжимая голову в плечи от очередного буйства природы.

— Мы, эльфы в стократ тоньше чувствуем мироздание, — не преминул похвастать не лишенный маленькой толики превосходства Сейхери.

— А, по-моему, вы просто снобы, — сказал, как отрезал нимфид, пресекая дальнейший обмен любезностями, который пусть и отвлекал от проблемы, однако и путей ее решения не добавил. — Харе остроумием блистать. Если не заметили, публика на редкость неблагодарная.

Мужчины поддержали сей выпад молчаливым согласием, поскольку в "публике" и сами отклика не нашли.

— Твои предложения? — невзначай гаркнул Аск, ибо говорить нормально уже бессмысленно. Буран глушил звуки столь тщательно, будто бы он и не буйство стихии, а какая-нибудь усердная мамаша, не дозволяющая нарушить сон ее дитяти.

— Думаю, есть шанс, — с сомнением откричался в ответ Ивсил, стараясь перехватить поудобнее щит, и приготовить другую руку для удара. А дальше заговорил военной терминологией, прекрасно знакомой и понятной остальным: — Применим квадрат Форета. Рассредоточимся и атакуем одновременно, используя эффект неожиданности.

— А ты не находишь, что с ним мы немного припозднились? — хохотнул Волин. — Да, и рассредоточиться, под таким натиском как-то сложновато.

— Стареешь, старина, — огрызнулся нимфид, — когда тебя стали пугать такие мелочи?

И больше не давая друзьям шанса оспорить решение, первым разомкнув защитный контур, резко ушел в сторону, перекувыркнулся через голову и оказавшись вблизи к одному из духов, не размениваясь на этикет, приличествующий началу поединка, саданул того клинком в спину, как раз на уровне слабого места. Сталь вошла в ледяную поверхность крованэ неохотно, и, к сожалению цели, не достигла. А Ивсил попал в весьма затруднительную ситуацию, ибо оружие, вошедшее в духа леса, застряло там наподобие крюка для скалолазания в горную породу, и нимф только и мог, что не оставлять попыток сие исправить. Однако дух зимы не дал ему такой возможности, и завертевшись волчком на месте, воспарил вверх, отбросив противника в сторону.

Свободный полет длился недолго, и, несмотря на довольно внушительный снежный настил, закончился неудачно. Голова мужчина встретилась с булыжником, торчащим из снега, словно последний зуб из пасти доживающего свои дни чудища.

— Вот, рыхтов нимф, — раздосадовано гаркнул ректор, следя за падением Зверя, и совсем уж некультурно сплюнул, заметив, что крованэ этого показалось мало, и он уже почти настиг бессознательного Ивсила, — Аск, на тебе эта ледышка, а я попробую вторую от нашего торопыги отогнать, — выкрикнул Волин, и кинулся на перевес зимнему, угрожающе гудящему духу.

— Без проблем, дружище, — возмущенно ответил Аскрин, приготовившись…

Нет, не бить врага на поражение, как приличествует доблестному воину, отправившемуся отведать всяческих тягот и препятствий, которые спустя много лет (если воину повезет) будут не только пылиться в памяти, но и вполне требовательно о себе напоминать ломотой суставов и вечно ноющей, отмороженной в свое время поясницей. Так вот в этой конкретной ситуации молодой мужчина собирался поступить, куда как не геройски, зато умнее — и стал петлять, словно заправский заяц, вгоняемый такой прытью противника в легкий ступор. Он, признаться, и сам удивился, сумев развить столь завидную скорость, при таких неприглядных обстоятельствах. Небось, именно последние, и помогли некроманту с задачей справиться.

Волки до этого усиленно делающие то же самое, дабы рассредоточить внимание духа, так же на несколько секунд зависли. На их разумных мордах вполне понятно читалось — и зачем нас собственно с собой звали? Вон, как чернушник резво рассекает снег. Сели бы к нему на хребтину, мигом бы домчал.

Что подумал Чар, для всех осталось тайной. Поскольку полукровка, воспользовавшись шумихой и дезориентацией духов, перевоплотился обратно в человека и, перехватив по удобней свой меч, вонзил его в крованэ.

Удар был метким, и к счастью для Чарчера, достаточно сильным, дабы угодив в пластину врага, разбить ее.

Принц так и застыл, пораженно глядя, как один из невероятно могущественных существ леса, медленно и не менее удивленно касается проломленной грудины. Неестественно голубые глаза духа зимы яростно суживаются, лапа, более напоминающая обледенелую елочную ветвь, заносится для очередного удара… Но крованэ не успевает довершить начатое, и с неприятным скрежетом разлетается на осколки, будто ледяная фигура, в основании которой оказался скол.

Если бы третьего рандийского принца не сбил с ног один из туманных волков за мгновение оказавшийся рядом, замешкавшийся от шока парень, сейчас напоминал подушечку для швейных мелочей. Ибо напоследок противник все же подгадил, и, развоплотившись, рассыпался острыми ледяными иглами, которые на себя приняла не уязвимая человеческая кожа, а дебелая шкура серого спасителя.

От резкого падения у Чара выбило весь воздух из легких, но это не помешало ему отметить, как болезненно тявкнул, разлегшийся на нем волк. Тому досталось, хоть и не очень. Однако пробитое ухо, заполучившее столь необычное украшение, в виде смертельно-заточенной сосульки, несколько смазывало триумф победы…

— Я перед тобой в долгу, — благодарно просипел эльфооборотень.

На что заскуливший было мохнатый друг, зыркнул на принца насмешливо и вскочив, отпрыгнув от разлегшегося звездочкой парня на несколько шагов.

А в голову Чарчера вдруг пришла абсурднейшая мысль, о которой и рассказать кому бы то ни было стыдно — до чего же все-таки небо над головой живописное… Ангела, что ли сделать?

Продлилась слабость меньше секунды, и полукровка, перекатившись на живот, быстро подскочил на ноги, вновь готовясь крушить так не вовремя обозлившихся на них духов.

В тоже время у другого Сейхери, более, так сказать — чистокровного, дела шли, а если точнее, то неслись, не так успешно. Ректор со всем отчаяньем осознавал, что до нимфида доберется вторым, не успев остановить разъяренного ледяного мстителя. Но в следующие мгновение, эльф и подавно застыл в обалдении, не ожидав узреть столь радикально меняющиеся события…

А все дело в том, что к месту событий он домчался и вовсе третий. Правда, и крованэ не смог поплатиться с обидчиком. Ему помешала появившаяся из неоткуда кошка. Причем, огненная. И смутно знакомая…

Красавица, вмиг приобретя размеры, коим позавидовал бы и Чар, прибывая в ипостаси барса, угрожающе выгнула спину, полностью загораживая собой радужноресницего, и зашипела, опаляя жаром дыхания присмиревшего духа. Видимо, тот тоже совершенно не ожидал такой подлянки. Цель ведь была так близка.

Волин, сраженный красотой элементаля и смутными догадками, даже споткнулся, неотрывно глазея на противостояние: огня и льда. Последнего здесь оказалось во стократ больше, но судя по уверенности, с которой держалась пламенная хищница, имела она это обстоятельство в виду.

Крованэ это тоже понял, оттого решил прибегнуть к переговорам. До тонкого эльфийского слуха вскоре донеслось едва разборчивое восклицание, словно не речь, а ветра шум:

— Это наша добыча, — наверное, если бы буря могла говорить, то именно таким голосом и вещала.

Кошка на сие заявление ничего не ответила. Только зрачки до этого тонкие и, казалось бы, ломкие, заполнили собой все пространство глаз, будто бы вознамерились поглотить противника своей тьмой.

Даже находившегося поодаль мужчину проняло.

А через мгновение Вол понял, что ошибался. Потому как огненная красавица молчаливо, но явно дала знать, духу о том, что он не прав. Ибо тот, резко завертелся волчком, поднимая вокруг себя шлейф ветра и снега, словно собирая личную армию верноподданных, и заговорил куда угрожающе и эмоциональней:

— За кого ты вступаешься? Эти недалекие ошибки богов, считающиеся чуть ли не вершителями мира, зашли слишком далеко. Посмотри, что они делают с лесом. Нас медленно, заживо сжирают.

От необоснованных обвинений ректор поперхнулся возмущенно, а от сравнения его и вовсе замутило, потому как эльф, потребляющий в пищу исключительно дары природы, был преисполнен негодования и возмущения. Никого он не ел. Однако озвучивать протест в слух Сейхери, естественно, не стал, нечто подсказывало — момент определенно неподходящий.

Огненная сущность уже без сомнения, определенная главой РАМИиЗ, как элементаль, тоже весьма иронично отнеслась к объяснениям крованэ. Отчего тот и вовсе раздухарился, если такое простонародное выражение применимо к лесному духу. А после ударил. Правда, противница оказалась настороже и с легкостью отбила атаку огненной лапой, коей было не страшно ледяное сопротивление обезумевшего существа. Послышалось шипение, и повалил пар, являвшийся закономерным разрешением стычки двух противоположных стихий. Дальше, огненная кошка и сама напала на обидчика, плавя своим жаром его ледяную форму.

Дух загудел и заметался еще активней, но кошку, хоть и огненную сие не испугало. Будучи от природы хищником, в добычу коготки она вонзила намертво, да и к основанию головы, клыками прильнула, словно в попытке задушить, что сопротивление, что самого духа. А задние лапы элементаля, усиленно старались сошкрябать уязвимое место соперника, и вскоре под огненным напором пластина крованэ поплыла…

Сражение завершилось молниеносно быстро. Кошка просто вонзила в образовавшуюся дыру огненную лапку, будто в норку, где спряталась пугливая мышка, и противник ее развоплотился. Обдав ректора снопом ледяного крошева, разной степени серьезности… Ногу пробила резкая боль. Однако Волину удалось мужественно сдержать вскрик, наблюдая, как прочно в его голень вошла ледяная игла.

Рыхтова поездка. Не сиделось ему в кресле. Совесть всяко зудит не так ощутимо, как проткнутая на вылет нога.

Но помалодушничать подолгу у эльфа не вышло. Потому как, управившись с духом зимы, хищница направила свои мягкие, беззвучные, неестественно ярко переплетающиеся в огненных сполохах лапы в его сторону. И отчего-то при виде этаких подкрадываний, ректора посетила мысль — не едят ли элементали эльфов? Слишком уж вид у "временной союзницы" был… хищным.

— Хорошая киса, — сипло выдавил Сейхери, пытаясь не выказать страха и неуверенности, как никогда чувствуя свою магическую уязвимость. Будучи магом Земли, ему ничего бы не стоило покорить волю любого хищника.

И уж совсем мужчина растерялся, когда в его голове прозвучало кокетливо-ироничное:

"Спасибо, за комплиман, парниша" — муркнула огненная бестия и стала тереться о заиндевевшую руку главы академии, напрашиваюсь на ласку. Попутно отогревая Волина, что от внешнего холода, что от внутреннего, навеянного природной опаской перед таким набором внушительных клыков и недюжей силы.

— Да, не за что, — еще более обалдело выдал Сейхери, замечая, что огненный элементаль лизнул рану на его ноге.

Неужто примеряется, откуда кусать сподручней?

Вновь забеспокоился эльф, но тут же расслабился, заслышав насмешливое пофыркивание огненной проказницы. Это отчего-то одновременно и успокоило, и обнадежило. Да и нашлись у Волина уже в более прояснившейся голове догадки по поводу сего существа.

— И где бы я мог Вас видеть? — с напускным уважением, граничащим с ехидством, уточнил мужчина и приглушенно охнул, почувствовав, что игла, застрявшая в ране — истаяла. А вместе с ней улетучились и последние опасения.

Нет, киса, явно посчитала его невкусным. И слава, богине Созидания.

"Лично, мы не знакомы", — ушла от прямого ответа огненная интриганка.

Но по задорному огоньку и в так пылающих очах, Сейхери словно наяву узрел очертания проказницы, оставленные на память на двери его кабинета. Вот и свиделись с еще одной подельницей неуемной Лианель Фирсен…

Одновременно с укрепившимся в его мозгу выводом, с сзади донесся выкрик, видимо, пытающийся прояснить ситуацию:

— Это свои, — радостно прокричал Аск, добегая до застывшей парочки. Бухнулся на колени, и, обхватив мордаху кошки руками, принялся счастливо с ней сюсюкать: — Файри, красавица, вовремя же ты. А остальные где?

Что именно отвечала элементаль некроманту, ректор, естественно, не понял, но мысленно, чуть ли отчаянно не простонал — так их еще и много у этой проблемной девчонки.

— Ясно, — коротко резюмировал Аскрин, не догадываясь о раздумьях главы РАМИиЗ, и протянул ладонь к старинным браслетам, надетым на переднюю лапу кошки. Их было четыре. Обычные литые серебряные кольца с крупным белым камнем. В котором угадывалась магическая природа.

Накопители — сделал вывод Волин, и сам мысленно удивлявшийся, откуда в антимагической среде взяться элементалю, напрямую зависящему от магии. Судя по всему, кошка отправилась невидимым эскортом вместе с ними, и не высовывала свой любопытный огненный нос (дабы не тратить понапрасну силы, взятые взаем у камней), пока дело не запахло жаренным.

— Молодец племяшка, — тем временем продолжил бормотать Фирсен, не стесняясь вслух озвучивать мысли, — правильные преподнесла вам презенты. Дальновидненько как вышло…

Файри на сей вывод жалобно мяукнула, по-видимому, расстроившись при упоминании пропавшей хозяйки, за секунду уменьшилась до размера трехмесячного котенка и запросилась на руки к некроманту. Тот, не стал противиться, и, устроив огненного элементаля у себя за пазухой, обратился к позабытому на время другу:

— Ты как? — быстрым взором окинул эльфа, чуть дольше задерживаясь на пробитой ноге, и сам же сделал вывод: — Нужна перевязка.

— Да, ладно, — отмахнулся Сейхери, оглядываясь на остальных участников похода, подмечая, что его не в меру прыткий племянник, слава всем богам, живой здоровый. — Сначала нужно заняться нашим ушибленным на всю голову воякой, прилегшим передохнуть под камушком.

Аскрин весело хмыкнул и уточнил:

— Интересно, ты Ивсила так охарактеризовал в конкретной ситуации, или по жизни?

— Сам как думаешь? — невозмутимо парировал эльф.

— Я думаю, вы два излишне обнаглевших придурка, смеющих глумиться над пострадавшим товарищем, — негаданно вместо Аска в разговор вступил сам виновник обсуждения.

— А ты лежи там и не подслушивай, — не растерялся Аскрин, приближаясь к недовольно потирающему голову нимфу войны. — Ишь, гениальный стратег, отвоевал уже свое, али добавить? — поинтересовался с напускной заботой, ибо друга за самоуправство, как минимум хотелось отчитать. Но, несмотря на столь явное желание, все-таки руку протянул, и встать Ивсилу помог.

— Обойдусь, — только и буркнул невозмутимо тот, поглядывая с любопытством на высунувшую из укрытия мордашку Файри. — Твоя питомица или..?

— Или, — оборвал вопрос Аск и развернулся к остальным своим спутникам. — Ну что, дальше пойдем или передохнем чуток?

— Я думаю, привал нам не помешает, — сделал вывод Волин, не дожидаясь чей-либо помощи, самостоятельно разбирающийся с пострадавшей конечностью.

— Боюсь, у нас на это нет времени, — донеслось мрачное от Чара, успевшего немного отойти от остальных мужчин, дабы разведать ближайшую местность на предмет проходимости.

И все взгляды мигом устремились на принца, возле которого один из туманных волков весьма настойчиво что-то откапывал. И это нечто явно не привело полукровку в восторг.

— Кровь… — констатировал очевидное Аск, поравнявшись с венценосным барсом.

— И много, — добавил Чарчер хмуро, уже не скрывая беспокойства.

— След взять сможешь? — нимфид оказался более уравновешенным при виде эдакой находки, даже с пробитой и весьма ощутимо пульсирующей головой.

Однако вместо принца голос подал волк. Одобрительно рыкнул, мотнул головой, и, не обращая внимания на остальных, потрусил по осязаемому лишь им запаху.

И мужчины, враз позабывшие об отдыхе и полученных травмах, ринулись следом, гонимые, что тревогой, что такими же предчувствиями…

ГЛАВА 4 Кто кого переупрямит

Последние часы до рассвета, я провела в тревожном ожидании. Отстраненно отмечая, как снежный покров потихоньку вторгается в наше убежище, закрывая собой просвет. Не стала сему препятствовать. В норе сделалось лишь теплее, а это сейчас один из самых значимых факторов.

Демир больше не проваливался в беспамятство, и дыхание его было спокойным. Но я отчего-то пребывала в уверенности, что любимый спит. Однако нарушать тишину разговором не торопилась. Никто из нас не уступит друг другу. Он потому, что прав, а я… потому что не могу его оставить. Наверное, именно в эту предрассветную пору, я и осознала, что люблю его неизмеримо сильнее, чем себя. И сейчас перед очередным поединком мнений, к которому не была морально готова, я просто наслаждалась его близостью, и тишиной.

Голова стала болезненно пустой, и горло за ночь совершенно разобидевшись на отсутствие попыток как-то его залечить, разболелось не на шутку. Да и колотило меня уже не то от холода, не то от температуры. Но все это казалось неважным. Дикая безысходная усталость с лихвой заполняла собой остальные неудобства.

Феникс завозился первым, доказывая, что мой герой к собственному совету не прислушался и спать не стал.

Я тут же, и сама приподнялась. Наклонилась к Миру и принялась решительно расковыривать повязки, дабы убедиться, что за прошедшие часы огнева смогла выжать из себя хоть немного лечебной магии…

— Чуда не произошло? — предугадал мои выводы Демирин.

Хотя, какой предугадал. Выражение моего лица, небось, вышло столь несчастным, что не нужно быть хитроумным Рыжиком, чтобы понять — дела наши определенно настроены пессимистично.

Природная регенерация моей пташки совершенно не справлялась с проклятой ворожбой, и рана оставалась столь же уязвимой. Если огненноволосый упрямец решится открыть портал, она попросту его добьет. А он решится… Уж я-то за это время разгадала коварство ненаглядного. Ему ведь не нужно вставать во весь рост, дабы запихнуть меня в спасительный огненный проход насильно. Достаточно просто сделать его не вертикальным, а горизонтальным. Вот и вся премудрость.

Поэтому у меня имелся лишь один шанс на то, чтобы помешать ему так с нами поступить. И пусть он вновь в духе "плохих идей", я не собиралась от него отказываться.

Умышленно не отвечая на вопрос, делаю вид, словно очень занята изучением повязки несносного жениха. А сама тихонечко концентрируюсь на своих внутренних источниках, собираясь вбухать весь потенциал стихийной магии в ранение любимого. Убив тем самым и жалкие попытки Рыжика остаться один на один с бедой (истощенную магически он меня точно в портал не закинет. Легче и милосердней лично задушить. А поскольку он и это сейчас сделать не способен, так я вообще кругом подстраховалась) и, если повезет, ранение его, наконец, затянется. А то надоел, понимаешь, бледностью и испариной измученного, но по-геройски собранного лика сверкать.

Сил моих нет — на это смотреть. И пусть он меня после трижды морально съест нотациями и упреками, но быть посему.

На возвышенной и одухотворенной напутствиями моей вредности тираде, я и воплотила коварный план в действительность. И должна признаться, результат удивил не только не ожидавшего такого вероломного поступка Феникса, но и меня. Ибо, наверное, от переизбытка волнения и решительности, просыпающейся в нас в минуты повышенной опасности, импульс энергии больше походил на уважительный разряд. Который, и впрямь, шибанул любимого до такой степени, что аж волосы вздыбились, словно выдрессированные командиром бойцы.

— Лия, — охнул неверяще благоверный, сумев справиться с дармовой силой, обрушившейся на него столь "деликатно". — Ты.?

— Я, — вскинулась нервно. А после, вспомнив, что вообще-то, делала сие не просто так, снова притиснулась к своей слегка поджарившейся от моих щедрот пташке и уперлась взглядом в рану. — Ну вот, — выдохнула довольно, — сжимая мелко трясущиеся ладони, дабы не показывать степень уже не усталости, а практически истощения, — теперь совсем другой результат.

После моего направленного вмешательства у живучего огненноволосого мага от недавнего кровавого повреждения остался только розовый, диссонирующий с общей белизной кожи след. Но думаю, этакую дисгармонию любимый как-нибудь потерпит. Все мы, в конце концов, не идеальны…

— У меня слов нет, Воительница… — начал было по-прежнему ошарашено, но теперь еще и зло Рыжик.

— Вот и замечательно, — не дала обрушить на свои хрупкие плечи буйство жениховского негодования. — Хотя, это даже удивительно, чтоб у тебя и не нашлось, что сказать… А в закромах язвительности не искал?

— Зачем? Я, если что, у тебя займу, — констатировал Демирин мрачно, осознавая, что я не спишу бояться его гневного настроения. — Что ты сделала?

— Как ты и предлагал, открыла внутренние источники. На мгновение, но этого хватило.

— Но я не чувствовал вмешательства, иначе пресек бы саму попытку так сглупить. Ты не могла влить в меня силу одним рывком, нужно было время… Если только… — начал и замолчал, уже сам обо всем догадавшись. — Огнева.

— Да, — не стала отпираться. — Я использовала ее, как проводник. Так сказать, зарядила природный артефакт. Если уж она не утратила силы в этой среде, то и моей не позволила бы бездарно раствориться. Да и не целитель я. Самостоятельно с твоей раной не справилась бы. Плюс ты, до поры до времени, под рукой не мешался, а лежал весь такой смирнехонький… — вот говорю и отчего-то начинаю злиться. И поскольку теперь любимый в норме, злость, взращенную обидой, скрывать нет никакой нужды, — Готовился спровадить меня куда подальше, — и ударяю наглого хитреца по здоровому плечу, не сильно, но веско. Подкрепляя, слова аргументом более убедительным. — Или думал, я не догадаюсь, что ты затеял? Да, как только посмел решать за двоих?

— Кто бы возмущался? — столь же чувственно отреагировал ненаглядный. Жаль только владели им не любовь и благодарность, а гнев. — Поворачивается же язык упрекать меня в таком.

— Да, поворачивается. Он, как водится, без костей, — заступаюсь за свой незаслуженно обиженный язычок. — Можно подумать, у тебя сия мышца менее подвижна.

— Куда уж мне до твоих высот. И знаешь, что, родная?..

Ух, некто рыжий явно распалился, вон как зыркает яростно.

Но переспросить, что конкретно я знаю, не успела, ибо сработал отвлекающий фактор, подкравшийся беззвучно, в виду того, что сора напрочь лишила нас обоих чувства осторожности.

Однако в кои-то веки, сие даже вышло на руку…

— Не знаю, родной, — послышался радостный и совершенно неожиданный голос… почему-то нимфида. — Но весь во внимании, — договорил неизвестно какими судьбами взявшийся здесь радужноресниций, и вход в наше укрытие был вандальски раскурочен.

Отчего большая часть снега повалилась на нас же с Демиром.

— Остыньте слегка, — посоветовал, оттеснивший преподавателя Чарчер и свою остроухую мордаху засунул в лаз первым, оглядывая нас облегченным, но цепким взором.

— Ну, наглая нынче молодежь пошла, — а этот родимый, возмущенный тембр я ни с кем не спутаю.

Дядюшка собственной персоной.

Интуиция в невиданном приступе истеричной радости, едва не подпрыгивая, весело пропела, что нас таки сегодня придушат — не жених, так родич.

— Отлепитесь вы уже от этого дерева. Дайте близкому родственнику убедиться, что с этими двумя медведями, решившими здесь зазимовать все в порядке.

— Да что им сделается? — раздался тщательно поставленный, недовольный глас главы РАМИиЗ. — Небось, они и адрогинов до нервной икотки довели.

Но я на него не обиделась. Потому как от неожиданности и облегчения только и могла, что ошарашено хлопать ресницами, да закрывать и открывать рот. Такое спонтанное спасение, на которое уже и не рассчитывала, выбило все силы. И я вместо того, чтобы радостно кинуться геройскому отряду на шею, продолжала неподвижно на них пялиться, напоминая самой себе дикого мелкого зверька, не чаявшего встречи со столь большими и сильными существами.

Только украдкой прикоснувшаяся ко мне ладонь Феникса вывела из этого состояния.

И на шее я все же повисла. Но только на одной…

Аскрин проявление родственной любви пережил стойко. И даже сетовать не стал на сдавленное горло или залитый слезами плащ. Да и остальные участники вызволительной операции, проявленную слабость предпочли не заметить. Поскольку дел еще предстояло — на целую обратную дорогу.

* * *

— Я уже все сказал, Волин, — мрачно отрезал Демирин, досадуя на то, что уже битый час находится в кабинете ректора, дабы поделиться важными разведывательными сведениями, которые больше напоминали откровенный допрос. Благо хоть пока без пристрастий…

Однако Феникс, будучи не из робкого десятка, не давал руководителю РАМИиЗ наседать с вопросами. Он и сам рад помочь, если б было чем.

— Что я мог разглядеть такого запоминающегося, находясь под землей, в условиях схватки сразу с тремя четверорукими? Неужели ты действительно веришь, будто я нашел время, дабы тщательно изучить местность? Или может мне нужно было пару камушков захватить с собой, чтоб наши низкорослые знатоки горных пород определили местонахождение туннелей андрогинов? — распалялся и без того огненный маг. Стихия, временно блокированная, теперь пыталась насытиться свободой и требовала свое.

— Мир прав, — вступился за друга Чар, не пожелавший оставить того наедине со своим въедливым и порой невыносимым дядюшкой. — Тем более, нам и так крупно повезло… Теперь мы хотя бы знаем, как они к нам попадают. И знаем примерное место их схрона.

— Мы знаем лишь место, до которого добралась их отравляющая все магия, — отмахнулся ректор, поморщившись, потирая небритый подбородок. — А дальше рыхт его знает, сколько еще пространства. Плюс одно дело отыскать гадов на поверхности и совсем другое играть с ними в кротов.

— Подключите дроу, — хмыкнул Феникс, а после осененный догадкой с сомнением договорил: — если их еще не подключили…

— Ты думаешь, — начал Чарчер, но тоже замолк, обдумывая такой исход событий. — В принципе, все логично, — в итоге проговорил принц. — Они ведь ребята замкнутые. Кто даст гарантию, что в их подземных городах не осталось Зараженных?

— Это всего лишь предположение, — подстрелил полет умной мысли племянничка Сейхери. — Хоть и не лишенное логики, — признался неохотно. — Однако на данный момент мы не можем руководствоваться лишь догадками.

— Так кто ж вам не дает их подтвердить или опровергнуть? — устал от политических интриг Демир. Ему сейчас больше всего хотелось разыскать свою отбывшую на отдых невестушку (а думалось Миру, что уж она этим правом не воспользуется) и проследить, дабы она действительно наслаждалась теплом постели, а не искала очередного приключения. — Но только как-нибудь без меня, — сказал серьезно, поглядывая на ректора без страха и прочей блажи, положенной студентам. — Покрайней мере, на ближайшую недельку другую. Думаю, секретные службы нашего Союза и сами прошерстят, что дроу, что их подземные лабиринты. Не удивлюсь, если они там найдут мно-о-ого необычного, — добавил с эдакой убежденностью, да и откланялся, поскольку в дальнейшей беседе смысла не видел. Оставляя венценосных остроухих Рандии самостоятельно разгребать полученные сведения. А он, в конце концов, устал.

ГЛАВА 5 Слезливая

Сегодня лечебный корпус академии не чинил мне препятствий, дабы попасть в крыло потерпевших. Наверное, в последнее время я стала здесь слишком частым гостем, — подумалось мрачно, когда миновала пост дежурной, попутно выяснив у нее, где искать Валдэка.

О том, что куратор, серьезно ранен откатом захлопнувшегося портала, я узнала не сразу. Ибо из спасительного отряда, нам об этом никто сказать не удосужился, а после… Изнервничавшихся друзей пришлось утишать рьяней, чем себя и заверять, что со мной все в порядке. Так сказать, вышла просто незапланированная прогулка, если не возвеличить ее до свидания. Ведь уединенная ночевка в норе столетнего исполина весьма пикантный опыт, которым далеко не каждый может похвастать.

Естественно, ни троллик, ни девчонки, ни даже затесавшийся к нам плат на заверения не купились. Однако и дрожать надо мной перестали, даже пошутив, дескать, такой Грозной Воительнице как мне, именно такая романтика и положена, чтоб экстремально, да незабываемо.

Не стала отнекиваться, лишь улыбнулась украдкой, оценив шутку. И хотела уже выпроводить всех беспокойных юмористов за дверь, чтобы, наконец, расслабиться и попасть под неусыпный врачевательный контроль своей персональной целительницы, но тут-то и всплыла информация о кураторе…

Конечно же, после таких сведений об отдыхе и тем более лечении и речи быть не могло.

Поэтому наплевав на обещания, я бросилась к преподавателю, успевшему стать другом, и пострадавшему по моей вине.

В палату заходила с опаской, не готовая морально узреть всегда жизнерадостного и полного сил Валда бессознательным и слабым. Но еще сильнее веру в собственную стойкость подбила, сидящая рядом с куратором медноволосая женщина. Мидея из рода Аспидных Пантер… Вторая половина преданного ей сердцем Валдека.

Оборотница мое появление распознала сразу, и резко вскинув голову, взглянула вопросительно, а я, едва не пискнув: "Извините, ошиблась" малодушно попятилась обратно. Потому как смотреть в обеспокоенные, заплаканные глаза жены куратора оказалось тем рубежом, через который переступить не получилось. Я словно почувствовала себя утопающим, вдруг осознавшим, что силы наисходе и еще одного взмаха руками не будет… Вот и со мной приключилось нечто подобное, только вместо верхних конечностей, спасовали нижние и едва не надломились под тяжестью хоть и нечаянной, но вины.

Из-за меня ведь все… Пусть и не нарочно, но если бы напарник не чувствовал ответственности за свою "везучую" студентку, то не бросился следом, и не лежал бы сейчас с кровоизлиянием мозга и минимальными шансами на выживание.

— Я… — не имея возможности двинуться с места под взглядом горюющей женщины, попыталась разбить тишину, будто бы покрывшую все вокруг невидимым зеркальным щитом. Но жалкая попытка оказалась слишком слабой, и не справилась с угнетающей безысходностью. Поэтому не найдя в себе сил продолжить, вновь замолчала и опустила глаза в пол.

— ЛианельФирсен, верно? — раздался в ответ приятный, мягкий тембр. — Муж столько о вас рассказывал, что… В общем, не узнать сложно, — и мне улыбнулись.

И от этого знака проявленного расположения, сделалось тошно, а на глаза навернулись слезы:

— Наверное, вы меня ненавидите? — выдавила жалко, стараясь не всматриваться в карие с легкой рыжинкой очи.

Мидея на столь прямой отчаянный вопрос отвечать не торопилась, но и с обвинениями не спешила. Такая заминка позволила немного перевести дыхание, осознав — драться оборотница не кинется.

— Вы знаете, Лия, — начала женщина, а после поправилась, вернее поинтересовалась: — Если мне будет позволено, так вас называть?

— Да, — ответ вышел стремительным. Еще бы, я ведь рассчитывала на названия совсем другого смысла.

— Так вот, мне, конечно, очень хочется спихнуть всю вину на вас, чтобы испытать хоть малюсенькое облегчение. Выговориться, поскандалить, но… Буду честна, я хорошо знаю своего мужа и не могу не признать, что излишний героизм являлся той чертой за которую я его полюбила и… люблю. Поэтому бросьте самоосуждение. В случившемся нет вашей вины.

— Есть… — прошептала едва слышно и сглотнула тугой, вязкий ком, мешающий не то, что изъясняться ясно, а и вовсе говорить. — Если бы… если бы не я…

— Перестаньте, — взмахнула оборотница тонкой кистью, — пожалуйста, я не готова сейчас успокаивать еще и вас. Себя бы… — и не договорила, отвернувшись от меня, дабы я не увидела заблестевших слез.

Только этого и не требовалось. Задрожавшие плечи все расставили на свои места.

Испытанную мной неловкость сравнить с чем-либо не вышло. И, наверное, стоило, просто молча выйти, дав благородной, доброй женщине возможность прийти в себя, но вместо этого я, наоборот, приблизилась к Мидее и, положив одну ладонь на ее плечо тихо, однако уверенно заключила: — Все будет хорошо.

Едва различимый всхлип, задержка дыхания и отчаянный шепот в ответ:

— Ох, девочка, если бы ты знала, сколько раз я это уже слышала за прошедшие сутки.

— Все равно, — воскликнула с жаром. — Он выкарабкается. Он просто не имеет права на другой… — голос дрогнул, но я упрямо договорила, — исход. — И против воли шмыгнула носом, стараясь таким нехитрым способом удержать строптивые слезы.

— Мне ведь ничего не говорят… Не делают прогноза… — Мидея забормотала совсем уж отчаянно, а я не выдержав ее боли, обняла женщину пытаясь утешить.

— Вулфин прекрасный специалист, уж поверьте — я-то знаю. Если он взялся за дело, то…

— Он отводит глаза, Лианель. Я же оборотень, я чувствую его неуверенность и беспокойство.

Что еще добавить в подобной ситуации, я не знала. Однако собиралась продолжить стоять на своем и заверить жену куратора, что он личность излишне активная и беспокойная, для того чтобы долго валяться без дела. А значит, обязан, если не сегодня, то завтра прийти в себя. Иначе… иначе…

Дверь отворилась легко и тихо, захватив зареванных нас врасплох, а не ожидавший такого поворота Северный Волк (к слову, легок на помине) и вовсе застыл на пороге, одной рукой придерживая кипу бумаженций, а второйудерживая пространство для маневра, не давая двери за своей спиной захлопнуться. Ибо по лицу заведующего лечебницей просто огромными, удобными для обучения детей буквами читалось — к столь масштабному "потопу" он не готов.

Ну, это как водится, его личные проблемы.

— Проходите, не робейте, — выдала я требовательно, отстраняясь от оборотницы, и вытирая тыльной стороной ладони глаза.

— Да я, вобщем-то… — смутился Вулфин, но вспомнив, что нелюдь он уже достаточно взрослый, самодостаточный, привыкший и сам разговаривать в таком же ключе, исправился и уточнил: — По какому поводу печалимся?

— А то вы не видите? — всплеснула я руками, не ожидав такой черствости от всегда участливого целителя.

— Представьте себе, не вижу, — невозмутимо отчеканил замдекана целительского факультета, и обратился к спешно пытающейся успокоиться Мидее: — Я же вам говорил, повода для беспокойства нет. Состояние стабильное. И уж слезами вы ему точно не поможете. Отправляйте лучше домой, отдохните, придите в себя. Вас, сирина Фирсен, это тоже касается. Только вернулись, а уже вновь не сидится, — выдал и головой эдак неодобрительно качнул. А после заметив, что отклика своими разумными доводами в наших бунтарских душах не сыскал, буркнул недовольно: — И вообще, мне нужно остаться с пациентом наедине. Позвольте вашему покорному слуге такую роскошь. Если, конечно, не желаете поучаствовать в незапланированном донорстве силы… — закончил оборотень совсем уж поучительно-снисходительно, видимо нисколечко не сомневаясь, что от такой чести мы откажемся.

Только просчитался он однозначно.

О чем в следующий момент и догадался, углядев на наших с Мидеей лицах одинаковый порыв к самопожертвованию. Широко распахнул очи, и выдал возмущенно:

— Богиня Созидания, да вы не в себе. Марш из палаты, пока я не распорядился, чтобы к сирону Валдеку запретили посещение.

Нужно признать, такой аргумент оказался весомей, оттого ни я, ни жена напарника воспротивиться не посмели, и с завидным единодушием перебрались на диванчик в холе. Как говорится, на всякий случай. Вулфин ведь гений своего дела, буквально чудотворец. А нам сейчас именно последнего и не хватало.

Там меня Демирин и нашел. Появившись уже в привычном алом портале, показательно огляделся, отыскал мои глаза, и слегка наклонив голову вниз, воззрился ОЧЕНЬ красноречиво, всем своим видом вопрошая, мол, родная я тебя, где оставлял?

Ну а я, покаянно вздохнув, ответила нечто на подобие — это все рыхтовы обстоятельства.

Любимый ухмыльнулся, и показательно закатив очи к потолку, выразительно… промолчал. Подошел поближе, быстрым взглядом оценил мою соседку, и сделал совершенно верные выводы:

— Мне очень жаль, сирона. У меня было слишком мало времени, для того чтобы прожечь пространство вслед за Лианель. А оказавшись на месте, портал захлопнул не я, а приспешники Безымянного. Вот и вышло так, что сиронВалдек не успел следом, — удрученные и серьезные пояснения, а после горькая усмешка и добавление: — А может, и к лучшему. Сейчас… у него больше шансов уцелеть.

Глаза Феникса заволокло дымкой тревожных воспоминаний, едва не затянувших и меня следом в страшную, обреченную ночь, которую нам довелось пережить.

— Спасибо, — Мидея ответила кратко. Но, несмотря на это, слово было произнесено тоном действительно благодарным. Просто оборотница всей душой прибывала сейчас в палате мужа, оттого не сводила с дверей, ведших к нему ожидающего надежды взгляда.

Я же кивком головы предложила любимому присесть рядом, и когда тот, не чиня протеста, уселся, тихонечко пояснила:

— Там Вулфин колдует. А нас выгнал, чтоб не причитали и не отвлекали.

— Разумно, — согласился Рыжик, захватив мою ладонь в плен и поднеся к теплым, шершавым губам.

Нехитрая ласка возымела два противоположных эффекта — с одной стороны, она, безусловно, являлась необходимой и желанной, а сдругой — обветренный губы ненаглядного напомнили о минувших приключениях. А внутренний едкий голосок зловредно подсказал, дескать, расслабляться с моей стороны рано. Отогнала его прочь, к вечно сдающим нервам, пусть там, на пару паникуют. А я не железная, и не могу все время быть собранной.

Под самоубеждающие и оправдывающие выводы, заветная больничная дверца и отворилась, явив нашим жадным взглядам шатающегося Северного Волка.

Демирин среагировал первым и подхватил поползшего вниз Вулфина, Мидея побледнела еще сильнее и прикрыла в немом крике рукой рот, ну а я помчалась на пост за помощью.

Дальше все как-то закрутилось. Набежали подчиненные заведующего, захлопотали над обессиленным оборотнем, и поволокли мужчину в его кабинет. А в создавшейся суете, про нас как-то разом позабыли, ну а мы благоразумно не стали напоминать и тихонечко просочились обратно к Валду.

Супруга куратора первой домчалась до постели мужа, и вцепилась в его руку, попутно оглядывая лицо любимого, выискивая возможные улучшения. Однако если они и были, то ускользали от простого, не сведущего во врачевании взора.

Единственным признаком, пожалуй, стало исчезновение бледности и более умиротворенный вид преподавателя.

— Вот видите, все с ним будет хорошо, — воскликнула излишне бодро. — Это же Валдек.

Мидея из рода Аспидных Пантер неохотно повернулась ко мне и робко улыбнулась, молчаливо соглашаясь, с такой жизнеутверждающей позицией. И сделала она сие, по закону подлости, совершенно напрасно. Поскольку в этот момент позади нее раздалось невнятное, но весьма недовольное бормотание:

— Конечно, хорошо. А что были сомнения? — и после того, как мы все разом обратили внимание на нежданно-негаданно пришедшего в себяВалдэка, он еще и уточнил настороженно: — Что вы так на меня смотрите?

Мидея, вскрикнув, опять оказалась возле муженька, и, наплевав на осторожность, припала к мужниной груди, уже не сдерживая слез. Благо на сей раз были они радостными.

У меня невольно тоже защипало в глазах. Ну а Демир улыбнулся преподавателю столь весело и жизнерадостно, что оборотень смутился окончательно, однако попытался снова принять грозный, собранный вид и воззвать к позабывшей про все супруге:

— Миди, ну что ты, в самом деле…

— Это я-то, что? — изумилась сирона из рода Аспидных Пантер. А после, обиженно поджав губки, но, не освободив от объятий ненаглядного, возмущенно поинтересовалась: — А сам? Да я чуть сума не сошла, дожидаясь, пока ты в себя придешь.

— У-у-у, по-моему, мы тут с тобой лишние, — шепнул Рыжик, сам не понаслышке знающий, что такое переволновавшаяся любимая женщина…

И я, конечно, была с ним согласна. Но и затравленный взор Валда, не давал оставить друга в беде. Поэтому я предприняла попытку сгладить накалившуюся обстановку. Так сказать, послужить наковальней.

— Как вы себя чувствуете, куратор? — неиначе, как от смущения и неожиданности вновь перешла с ним на "вы".

Зато план удался. Мидея опомнившись и осознав, что они с любимым не наедине, перестала поглядывать на благоверного совсем уж обвинительно.

Валдек же и вовсе изобразил пантомиму под названием "лучше всех", закрепляя порцию обмана шуткой:

— Для поджаренной дичи, все самое страшное уже позади. — А после, улыбнувшись, довольно изрек: — Тем более, что вас я, как погляжу, успел вытащить обратно.

На пару мгновений в палате воцарилась тишина. Ибо от переизбытка радостных чувств никто из нас сразу и не понял, о чем говорит преподаватель. А после, осознав, что оборотень не помнит, да и не знает подробностей прошедшего времени и считает, что максимум провалялся без сознания пару часов после того, как героически нас спас, нам с Миром резко стало неловко.

— Так… — начал было объяснять реальную ситуацию Демирин, но был перебит свойским толчком локтя в бок.

Естественно, организатором такого понятного знака, обозначающего "помолчи" была я. Просто… просто мне хотелось, чтобы нелюдь, бесстрашно бросившийся за мной следом, не думая о личной безопасности, побыл в заблуждении, чуточку подольше.

И да, я понимаю, что после Валдек за это спасибо не скажет. Но сейчас… Пострадавшим ведь нужны положительные эмоции? Вот пусть и получит их.

— Да, куратор, вы успели, — выдала я, смотря оборотню из рода больших кошек прямо в глаза, и нисколечко не испытывая стыда за свой маленький обман.

ГЛАВА 6 Некоторые просьбы, похуже кости, застрявшей в горле

СалисенГархэ уставший до невозможности от очередной связи с въедливым родителем, возжелавшим получить отчет о дипломатической деятельности своего наследника, неспешно вышагивал к своим покоям, желая лишь одного — отключиться до утра. Потому как ментальная связь на таком расстоянии, даже с учетом подстраховки его слуг, высосала из песчаника все соки, словно пустынная жара дерево лэгье разновидность флоры, прорастающей на территориях Окаянного Владычества. Стойко переносящей жаркий и засушливый климат государства.

Дверь демон отворил тихо и в комнату ввалился, полуприкрыв глаза. Поскольку было от них толку мало — темно хоть коли за ненадобностью. Двигаясь на ощупь, по памяти к постели, парень не заботясь об одежде, снял через голову рубашку и отшвырнул оную в неизвестном направлении. Дошел до вожделенного места отдыха и замер, расслабляюще поводя шеей и плечами. И тем диссонирующим в темноте прозвучал его угрожающе-собранный тон:

— Кто ты? И что здесь делаешь?

Тьма, обосновавшаяся в кресле, не стала безмолвствовать и насмешливо подивилась такой хорошей реакции и выдержке:

— Думаю, мне нет большой нужды представляться, — молвил Феникс в излюбленной ироничной манере.

Рарх же на это не менее ядовито усмехнулся, обернулся к вторженцу и ответил притворно радушно:

— И впрямь, таких гостей я жду с превеликим нетерпением.

— Я знал, что ты успел по мне заскучать, — выдал фривольно Демирин, и зажег огонек на ладони, лукаво поглядывая на невольно прищурившегося песчаника.

— Не по тебе, Птенчик — оскалился довольно демон. — А по твоей невестушке, — добавил провокационно, мечтая, чтобы наглый визитер перестал так счастливо зубоскалить.

Однако Демирин на подначку не повелся и, разведя в наигранном сожалении руками, печально парировал:

— Увы, но не могу тебя порадовать, тем же. Я Лиани скучать не даю, так что…

Рарх не выдержал первым, и с силой стиснув кулаки, сквозь зубы процедил:

— С чем пожаловал?

Вот теперь и Мир перестал паясничать. Враз став гораздо мрачнее, через силу, ибо просить о чем-то демона в высшей степени тяжело, хмуро бросил:

— С просьбой об услуге.

Салисен усевшись на постель, так чтобы хорошо лицезреть противника, не скрывая саркастичного изумления, проговорил:

— Смотри, какой наглый… А клювик не треснет?

Фениксу же, хоть сейчас больше всего и хотелось, чтоб что-то треснуло и непременно у рарха, на выпад не отреагировал, продолжая пристально разглядывать Медяшку.

— И чего же изволит сирин Демирин? — полюбопытствовал, в конце концов, устало Салисен. Битва взглядов, конечно, дело занимательное, но некогда эти самые глаза предательски норовят закрыться, да и поспать хоть пару часов.

— Вчера утром на Лианель было совершенно покушение, — отстраненным, лишенным эмоций голосом, заговорил Мир, внимательно наблюдая за тем, как меняется выражение лица собеседника. А после, сделав определенные выводы, горько усмехнувшись, констатировал: — Так и знал, что ты не причем. — Потер подбородок и добавил еще более опечаленно: — Жаль…

Салисен же справившись с изумлением и неприятным тягучим чувством холода, поселившимся не то в пищеводе, не то в его воображении (к слову, последнее взбесило отдельно, ибо чувство страха демон призирал. А уж в себе и вовсе скашивал на корню), мрачно уточнил:

— То есть были предположения…

— Теплилась крохотная надежда, — перебил рарха Феникс, — что я смогу решить это дельце быстро и, чего скрывать, с превеликой радостью, — и оскалился эдак, не скрывая враждебности и угрозы. — Но, увы, ты ее не оправдал. По твоей легко читаемой тревоге за МОЮ девочку, все лишь усложнилось.

— По-моему, ты слишком высокого мнения о своей проницательности, — усмехнулся песчаник, складывая руки на груди. — Я уже умолчу о нелепых мечтаниях потягаться со мной в силе…

— По-моему, ты слишком много говоришь, и все не по делу, — парировал Демирин. — Тем более последнее наше разногласие мы можем легко разрешить на арене, дабы ты лично уверовал, что несбыточные иллюзии не мое. — Проговорил оборотень с намеком, но после внес уточнение: — Правда, чуть позже. Сейчас, извини, дел по горло. У меня ведь свадьба на носу. А тут, как назло, в Союзе чуть ли не война. Невесту всякие четверорукие недоумки похищают. В академии зараженная тварь обосновалась, словно паук в кладовой, и пакостит исподтишка, то закусывая студентами, то ловушки для моей милой выставляя.

— От меня-то ты чего хочешь? — спросил демон ядовито. — И кстати я учел предложение, умеешь ты заманить.

— Рад, что оценен тобой по заслуге, — перестав усмехаться, ответил Демир. — А хочу я… Слышал, что у вас на родине весьма развита система правосудия. Особенно, в области направленных вредоносных воздействий… — явно на что-то намекая, выдал Феникс.

Однако на сей раз, недомолвки оценены не были, Салисен вспылив, зло процедил:

— Слушай, пернатый, да ты мастер ходить вокруг да около. Ближе к делу.

— Есть ли вероятность того, что ты, или кто-то из твоих ребят, сумеют взять оттиск с ауры Лии, вычислив след той твари, которая наложила на нее заклятье, отслеживающее проявление универсальной магии, и прикрепила его к портальному вызову? — наконец, подошел к основной цели своего визита парень.

Песчаный рарх задумался. И в этом порыве даже перестал контролировать взглядом незваного гостя, а после произнес:

— Разумно. Но это довольно неприятная процедура…

— Я знаю, — передернул раздраженно плечами оборотень. — Но Лия не из робкого десятка, да и время дорого. А с уликами в этом деле, скорее пусто, нежели наоборот. Видящим не с чем работать. А вероятность того, что следующая попытка будет удачной, слишком высока…

Рарх согласно кивнул, а после позволил себе поинтересоваться:

— С чего к ней вообще такое внимание? Мстят за порушенные планы с изломами?

Мир зло усмехнулся и, мотнул головой, не соглашаясь:

— Если бы дела обстояли так, то схема выдалась проще. Существуют менее затратные методы избавления от неугодного человека, чем высасывать его порталом такой мощности, что две занимающиеся на полигоне группы магов, корчились на земле не в силах ни закричать, ни вздохнуть глоток воздуха.

— Иначе говоря, причина определенно есть, — сделал правильный вывод дипломатический гость Союза, — но ты мне ее не расскажешь. — Поглядел в светящиеся оборотнической сущностью глаза Феникса и исправился: — Или не сможешь…

— Второе, — качнул головой визитер.

— Что ж… — лукаво ухмыльнулся рарх, наслаждаясь тем, что конкурент, призрев гордыню и чувство повышенного самомнения, явился к нему с просьбой. А если захотеть, то ее и в мольбу обратить не сложно… Вот только пустое удовлетворение ущемленного эго, не самая умная мысль. Хоть и соблазнительная, чего от себя скрывать. — Полагаю, если сирина Фирсен не будет против, я смогу вам помочь отыскать ее недоброжелателя. Послезавтра я совершенно свободен, — и улыбнулся эдак располагающе, не собираясь рассказывать наглому оборотню, что после сегодняшнего отчета родителю, завтра весь день проваляется в номере, восстанавливаясь.

Демирин прищурил светящиеся очи и не скрывая недоверия, уточнил:

— И все? А как же условия или требование ответной услуги? Денежная компенсация за труды, в конце концов? Что-то ты подозрительно щедр…

Демон заулыбался, да до того довольно, что подозрительность оборотня, тут же трансформировалась в отчетливое осознание — следующая фраза ему не понравится.

И предчувствие не обмануло. Смотри, какое сознательное.

— Птенчик, а чем речь? Поверь, ты и сам не менее щедрый, ведь даешь мне шанс лишний раз доказать своей невесте, что из нас двоих я умнее, сильнее и обаятельней. Так что я тебе еще и спасибо сказать могу, если хочешь.

— Обойдусь, — холодно отчеканил Феникс и не видя больше повода задерживаться, первым поднялся с кресла, в которое его никто, в общем-то, не приглашал.

И уже собрался шагнуть в образовавшийся портал, ведь, несмотря на чувство ярости, царившее в душе и желание здесь и сейчас уменьшить население демонов на одну единицу, то, что хотел он сделал, но в спину ему полетело откровенно несдержанное любопытство:

— Кстати, как ты миновал мои охранные чары? — не выдержал-таки Салисен, и напоследок задал вопрос, мучавший его с самого начала. — Это ведь магия моего народа.

Демирин не обернулся, и на душе вопреки всему, стало немного теплее от осознания, что самоуверенность рарха изрядно задета, хоть и раздувается от собственного величия, лишь бросил небрежно:

— Считай меня магическим полиглотом.

И исчез, оставив демона скрипеть раздосадовано зубами, осознавая, что визитер, посетивший его сегодня совсем не прост. Да вопреки всем негативным эмоциям, испытываемым к оборотню, ощутить еще и уважение, что и вовсе не обрадовало Гархэ.

ГЛАВА 7 "Дружная" семейка

— И все-таки я не понимаю, отчего твоим родителям приспичило именно сегодня лицезреть невесту наследника, а Рыжик? К чему такая срочность? Ведь с того памятного дня, когда ты их уведомил о своем судьбоносном выборе, минуло уже побольше месяца, — недовольно вопрошала я, прижатая к горячей груди любимого, посчитавшего что заявиться к своим родным нужно непременно по старинке — то есть в карете.

Именно по этой причине мы перешли порталом в столицу Энилии, и уже там поймали повозку. От таких манипуляций и так не самое веселое настроение, не предчувствующее теплого приема, уныло вздыхало. А ехидный разум вредно констатировал — походу крепчает не только мороз за окном, но и маразм ненаглядного.

— Воительница, перестань бузить, — миролюбиво и крайне насмешливо молвил в ответ преспокойный гад, — Ну, что здесь непонятного? Им нужно было время для освоения и принятия сего известия…

— Угу, прямо как удаву кролика переварить, — не сдержала раздражения и пожаловалась отчаянно: — Такое ощущение, словно они нарочно поджидали день, когда я буду менее к этому подготовлена, что внутренне, что внешне.

Феникс нахмурил красивые брови, и уточнил, не совсем разобравшись с моей претензией:

— Гордость моя, насчет внутренней неподготовленности я еще имею предположения, но что ты подразумеваешь под внешней?

— А ты не понимаешь? — воскликнула обвинительно и, получив в ответ преувеличенно покаянный взгляд, с жаром пояснила, почувствовав себя при этом капризной сириной, не успевшей навести перед значимым приемом лоск: — Мы только вчера вырвались из лап перволюдов и антимагической ловушки, Мир. А за день до этого ты лежал бессознательный с раскуроченным плечом, а я над тобой ревела навзрыд.

— И грозилась надругаться не только над моим памятником, но и испоганить загробную жизнь, — счел должным дополнить деталей в речь своей невесты огненный паяц.

— Будешь перебивать, и над тобой надругаюсь, — угрожающе выставив палец вперед, выдала я.

Очи жениха на мгновение неверяще изумленно расширились. Затем Феникс попытался прикусить губу, дабы не расхохотаться, однако вышло у него это плохо и, давясь смешком, благоверный молвил:

— Лиани, я понимаю, что ты пыталась быть угрожающей, но, если честно, вышло в точности до наоборот. Обещание, мягко говоря, заманчиво. Моя голова сейчас едва не взорвалась от количества идей, связанных с твоим, скажем так, пикантным предложением, — промурлыкал Демирин, когда я уже и сама осознала, что ляпнула лишнего.

— Не обольщайся, — буркнула без былого воодушевления.

Рыжик наигранно раздосадовано вздохнул и печально изрек:

— Вот так всегда, сначала поманишь, завлечешь в свои колдовские сети и…

— Что? — не выдержав, поторопила, ибо Мир отчего-то не спешил продолжать.

— И все, — хмыкнул, поглядывая на меня весело. — Так и оставляешь там измотанного ложной надеждой.

Не нашлась, что ответить и только фыркнула, чтоб совсем уж не проиграть в шуточном подначивании любимого.

— Ничего, — тем временем с предвкушением договорил огненный хитрец, — скоро я исправлю сие безобразие. Свадьба-то близится.

— Судя по твоему взгляду, ты ожидаешь вовсе не ее. А того, что будет после, — преувеличенно возмущенно ответила я, впрочем, не стесняясь при этом счастливо улыбаться. Ведь такое нетерпение огненноволосого мага дико приятно и вполне соответствовало ожиданиям.

— Не буду лукавить, в твоих словах есть доля истины, — преспокойно согласился Демир. — Однако же, только доля… Потому как помимо прочего, сама лишь идея тебя окольцевать греет мою израненную ожиданием душу. Я, знаешь ли, устал жить в постоянном напряжении, распихивая локтями конкурентов и бдительно следя за тем, чтобы ты не передумала, — добавил в речь нотки усталости и смирения огненный прохвост.

— Ой-ой-ой, — воскликнула, начиная хихикать. — Локоточки уже, небось, занемели от усилий. Где ты видишь этих конкурентов?

— Да везде, — возмущенный тем, что не прониклась, и не поверила на слово, проговорил женишок. — Взять хоть эту деревяшку с прорезью. Думаешь, я не вижу, как он на тебя зыркал.

— В прорези? — сочла своим долгом уточнить, всячески подавляя желание засмеяться в открытую.

И хоть понимала — Феникс всего лишь этим незатейливым спором отвлекает от предстоящего знакомства с родителями, к слову весьма успешно, но приятное чувство осознания, что меня ревнуют, укрывало сердце нежным одеялом, дабы оно перестало волноваться и отстукивать дробный ритм. В общем, хитрый замысел огненноволосого говоруна оказался раскрыт, однако признан удавшимся.

— Да, — вошел в образ ревнивца ненаглядный. — Он же в эти щелочки, зенки свои наглые едва полностью не высовывал, чтоб внимание к себе привлечь.

Все же не выдержала и расхохоталась.

— Думаю, его замысел удался, — проговорила отсмеявшись. — Твое внимание он к себе точно, даже не привлек, а приковал.

— Главное, чтоб не твое… — уже совершенно серьезно, возвестил Рыжик и эдак испытывающе на меня воззрился.

Улыбка тут же застеснялась, поняла, что она на этом празднике жизни лишняя и покинула мое лицо.

— Мир… — произнесла с легким укором, досадуя на то, что сей ревнивец, хоть и отшучивается, но, поди ж ты, все равно переживает на счет рарха.

И как при этом уломал себя помощи у него попросить?

Вспомнила о том, что мне, да и ему завтра предстоит, и расстроилась сильнее. Вод ведь ни дня спокойно. Сегодня к старшим фениксам на "заклевание", завтра к демону на растерзание. Что за жизнь?

— Я уже умолчу о том скудоумном дроу, лишенном всяческого инстинкта самосохранения, — решил не заметить моего упрека Демирин.

— О-о-ох, — вырвалось на выдохе, — нашел, что вспомнить. Помнится, тем памятным вечером ты тоже себе позволил много лишнего.

— Речь не об этом… — пошел на попятную Рыжик, сообразив, что действительно сболтнул лишнего, и что теперь грозовые тучи выяснения отношений, до сего момента висевшие над моей головушкой, могут скоропостижно сменить дислокацию и расположиться аккурат над огненной шевелюрой некоторых.

— Да, конечно, — похоже, дурной пример заразителен. Иначе, почему я так резко завелась и уже сама готова обвинить ненаглядного во всех наших злоключениях?

— Рад, что ты со мной согласна, — совершенно не убоялся обвинительного тона огненный хитрец. Однако предусмотрительно захватил в плен мою ладонь и самым наглым образом стал переманивать ее поцелуями на свою сторону.

Она сопротивлялась. Сначала уверенно и настойчиво, пытаясь вырваться, после, осознав невозможность сей затеи, предпочла сделать вид, словно ласка ее нисколечко не волнует. Но постепенно потеряла бдительность и под умелыми губами, расслабилась. Стоит ли говорить, что я испытывала все те же чувства, что и моя конечность?

И вот так, каждый раз. Только огненноволосый поганец применит этот в высшей степень подлый прием, как моя несклонная к слабости натура, тает, будто подледеневшая речушка, дождавшаяся весеннего ветерка.

— О чем мы с тобой говорили? — несвязно пролепетала, когда бессовестный рыжий плут чуток ослабил хватку и позволил мурашкам отступить от центра управления сознанием.

— О том, награда моя, что тебе совершенно нет смысла о чем-либо беспокоиться, — уверенно выдал Феникс, приподнимая мой подбородок для пущего закрепления эффекта. — Я ведь рядом.

Блики расплавленного золота, засветившиеся в глазах жениха, словно две монеты, завораживали и заставляли поверить в выше сказанное. Да и без сих признаков проявления оборотнической сущности, Демир был сама уверенность. А я давно отвыкла сомневаться в его словах.

— И уж тем более не стоит нервничать о том, что ты не успела подготовиться к встрече с моими родителями. Ты прекрасна.

— Скажешь тоже, — от похвалы невольно смутилась, ибо сколько не уговаривала организм привыкнуть к комплиментам, на которые любимый щедр, а все одно продолжала то робеть, то краснеть, то бледнеть.

И хорошо, если эти процессы не протекали одновременно.

Оставшееся время до приезда в фамильный особняк Алых Фениксов, мы скоротали, ведя непринужденную беседу о темах, никак не связанных с предстоящим знакомством, наших недавних приключениях и маячившем на горизонте, малоприятном считывании моей ауры. В самом деле, еще представится шанс об этом подумать. Причем, не зависимо от нашего желания.

* * *

— Лиани, не упрямься, — мило улыбаясь, но при этом, поглядывая с неодобрением, сквозь зубы выдал женишок, когда осознал, что вылезать вслед за ним я не тороплюсь и протянутую для помощи руку игнорирую.

И, между прочим, у меня есть причина. Масштабная, сверкающая, на грани ослепления, и, безусловно, баснословно дорогая причина.

Нет, мне, конечно, Инка рассказывала, что их семейка не бедствует, но чтобы настолько…

Особняк четы Фениксов был роскошным, и откровенно говоря, переполнял и так практически переливающуюся через край неуверенность в моей душе.

— Ты не говорил, что являешься наследником столь богатого рода, — прошипела зло, дабы быть услышанной только женихом, а не выпорхнувшей нас встречать прислугой.

— А ты не требовала справок о доходах, — немного наклонив голову и поглядев с эдаким веселым огоньком, выдвинул встречную претензию Рыжик. А после, откровенно наслаждаясь моей растерянностью, и вовсе включил привычное амплуа, под названием — алый паяц, — И потом, я скрывался. Ну, вдруг бы тебе приглянулось мое наследство, гораздо больше, чем я. Как бы я пережил сию корысть?

— Не знаю, — ответила раздраженно, и все-таки благосклонно протянула недрогнувшую ладошку рыжему говоруну, чтобы он смог красиво и галантно вытянуть меня из, как выяснилось — убежища, — Но могу с уверенностью пообещать тебе, что утаивание сей информации тоже понижает твои шансы на выживание. Еще пару таких вскрытых секретов, и я за себя не ручаюсь, — угрозы пришлось выговаривать сквозь широко расползшиеся губы, пытающиеся изобразить счастливую улыбку, дабы окружающие, не дай боги, не заподозрили меня в желании подпортить жениху… Хоть что-нибудь, но подпортить.

— О, моя грозная и воинственная, обожаю выражение скорой расправы на твоем серьезном личике, — естественно, не проникся Рыжик, и залыбился совсем уж провокационно. — А вообще, ты меня сегодня балуешь, — выдал с наигранным одобрением, подталкивая меня по направлению к массивным дверям, больше напоминающим закрытый до поры до времени рот диковинной, но непременно зубастой зверушки. — То надругаться обещаешь, то и вовсе, как я понял — прикопать где-нибудь от большой любви.

— Рада, что ты у меня такой понятливый, — цежу, яростно посверкивая глазами, пытающимися посоперничать с яркостью фонарей, коих здесь множество, утомляющее в своем количестве. — Вот бы почаще в тебе сия черта проскальзывала, дабы твоя невеста не чувствовала себя так неловко в столь претенциозном месте, — добавляю обвинительно.

— Не наговаривай на себя, — лениво заметил расслабленный провокатор, дожидаясь пока дворецкий разогнется из "трех погибелей" и отворит сирину хозяину дверь. — Ты прекрасно владеешь собой. Да и нужный запал в твоей душе уже пылает ярко и неистово, так что, если честно, мне уже жаль родителей, Воительница…

— Так может, оградим их от незавидной участи, а? — вопросила практически умоляюще, потому что, несмотря на уверенность во мне Феникса, я таким похвастать не могла. Оттого и предприняла последнюю попытку к бегству, перед тем, как преодолею порог рыжиковского дома, и отступать станет окончательно поздно.

Мир глянул в ответ, ну очень красноречиво, и добил категоричным отказом:

— И не надейся.

В свою очередь, смиряясь, пожала плечами и тихонечко прошептала себе под нос:

— Попытаться стоило…

А дальше, влекомая женихом, все-таки вошла в холл особняка. Мило улыбаясь, позволила поухаживать за собой и забрать верхнюю одежду и так же мило вновь доверила руку ненаглядному, чтобы быть сопровожденной до места, где нас дожидались старшие Фениксы.

Таким местом оказалась круглая гостиная, обставленная дорого, но со вкусом. И, если честно, некоторые вещи весьма заинтересовали мой исследовательский ум, поскольку являлись древними, наполненными силой и сокрытыми в них тайнами. Практически заставила себя сфокусироваться не на деревянной маске, по концепции и рунической вязи, напоминающей мне украшение наглого песчаника, а на оборотнях, восседающих за гостеприимно обставленным яствами столом. Ну, просто в голове засел вполне логичный вопрос: "Откуда у них такая диковинка?" Ведь о культурном наследии Окаянного Владычества не так уж много сведений, потому как наши королевства только налаживают мирные отношения, после многих столетий отчужденности, если не сказать — вражды. И не говорит ли это о том, что мой невозможный Мир, знает о расе демонов и им подобных куда больше, чем говорит…

Но, как бы ни были любопытны вещи, а все ж таки живым нужно отдать дань предпочтения. Оттого я, сделав над собой усилие, перевела взор на собравшихся Фениксов старших.

Уф, определенно в комнате перебор с огненноволосыми гривами. Двое мужчин, вежливо приставших и застывших в приветствии, и одна утонченная сирона были на диво похожи друг на друга. И объединял их не только цвет волос, но и эдакая птичья суть, проглядывающая из умудренных возрастом глаз оборотней. Мне даже, несмотря на всю свою храбрость, специально заготовленную загодя, для сей встречи, стало под изучающими взглядами несколько не по себе. Однако уверенно поддерживающий меня Рыжик, который, думается мне, до последнего сомневался, как бы я не ринулась обратно, удерживал от опрометчивых, пусть и желанных глупостей. Потому оценивание своей персоны я перенесла достойно и едва подавила желание повернуться в разные стороны, дабы продемонстрировать публике черед моих "достатков" с разных ракурсов.

— А вот и мы, — эта фраза, проговоренная женихом столь радостно и счастливо, нашла на лицах "судей" живейший отклик, правда нельзя сказать, чтоб положительный…

— Видим, — холодно отрезал… видимо батенька ненаглядного. И вновь вернулся к разглядыванию меня.

Не стала тушеваться и ответила взаимностью пылкому интересу родителя Демира…

Еще не стар, красив и властен. И сын определенно походил больше на него, нежели на мать. Правда, расчетливость и привычку командовать всем, и вся Феникс не унаследовал, слава Творцу. Нет, правда, сложилось ощущение, будто сей сирон и тапками своими привык повелевать, чтоб те и думать не смели теряться.

Позволила коротенький выдох и подумала, что теперь более всеобъемно понимаю Инку и ее излишнее счастье, связанное с зачислением в академию. Ох, и не сладко ей здесь обиталось…

— Родная, — весьма фамильярно, для столь чопорного приема возвестил Демирин, обращаясь ко мне, — позволь представить тебе мою семью.

Очень хотелось буркнуть нечто на подобие: "А что, у меня есть выбор?" Однако я вновь превзошла себя. Ох, любимый, на какие жертвы иду ради совместного мирного будущего.

Судя по лукавому взгляду, не упускающему из вида перемены в моем настроении, Мир приблизительно догадывался, во что ему обойдется такая покладистость. Вот и прекрасно. Значит, можно стребовать еще больше, дабы не тешить лишний раз мужскую предусмотрительность, чай она не кошка, вымуркивающая ласку.

— СиронДэвайс, мой почтенный родитель, — и рыжиковский перст утыкается в грудь папеньки, не то указывая, не то предостерегая, чтоб отче не смел шалить. — Сирона Оливия, моя почтенная родительница, — и рука перенаправляется на стройную, серьезную женщину с уставшими, но такими знакомыми медовыми глазами.

Невольно почувствовала к ней если не симпатию, то благодарность за то, что сотворила такое языкастое и несносное чудо.

…— а это, — продолжает мой защитник, оглашать список имен, коих я и так давно успела выучить, загоревшаяся идеей стать невестой если не образцовой, то всяко удовлетворительной, — мой прародитель по отцовской линии сиронФирист.

Дедушка, значится, что ж…

Этот мужчина был мной воспринят более благосклонно, поскольку в тщательно отредактированном ложными эмоциями тоне любимого, я все-таки раскопала теплоту к главе семьи. Плюс, давно заметила — вспоминание родителей Фениксу дается тяжковато (и небез оснований, между прочим), зато о Фиристе и он, и Инка болтали легко. Да и упомянутый огненноволосый слегкой проседью мужчина взирал на меня без предвзятой неприязни, проросшей на порушенных планах касательно дальнейшей судьбы своего своенравного чада.

Старейшина сих представителей рода Фениксов благодушно улыбнулся, и склонил голову в поклоне, приветствуя гостью.

Ответила сирону тем же. И уже было хотела вымолвить приличествующие событию обтекаемые фразочки о долгожданной встрече, которая, наконец, свершилась, но… Не успела.

— Рад, — высказался родитель любимого до того скупо, словно не слова из себя цедил, а риллы из кошеля вынимал. А после добавил, будто бы это могло спасти положение, — знакомству.

Остальные предпочли отмолчаться, правда дедушка Демирина при этом как-то осуждающе покачал головой, а вот сирона Оливия, поступила, как и полагает супруге, то есть поддержала муженька. Ибо с такими "радостными" лицами, даже в гроб не кладут.

— Это заметно, — в тон папе ответил Мир, и засиял еще ярче.

Отчего заставил меня обеспокоиться, как бы жениховские губы не выдержали над собой такого насилия. Еще треснут, а мне таких травм совершенно не нужно, я уже как-то попривыкла к их неустанной "боевой готовности".

Тем временем Мир перестал фиглярствовать пред старшим поколением и решил поухаживать за мной, галантно придержав стул, дождался, пока я не менее светски расположусь на предложенном месте (благо оно было дальним от будущих родичей) и сам неспешно занял свой насест, стрельнув в деда лукавым взглядом.

Тот, нужно признать, эстафету отбил мастерски, подмигнув внучку, и одобрительно ухмыльнулся, намекая, дескать — да ты не промах.

Рыжик, естественно, приосанился, украдкой скосил на меня зенки, и ухмыльнулся довольно, мол, о да — я такой.

Не смогла не присоединиться к сему молчаливому диалогу и тоже позволила себе радостную улыбку, которая, впрочем, тут же скрылась с лица, заслышав тягучий, холодный тон сиронаДэвайса.

— Ита-а-ак, — протянул мрачно родитель ненаглядного, поглядывая на него испытывающе-недовольно: — Это и есть твой выбор?

Феникс в ответ заметил не менее приветливо:

— По-моему, все очевидно. И я бы попросил тебя быть более учтивым к Лие, и не говорить так, как будто бы ее здесь нет.

О, вот это тон. Металлорезательный, неиначе.

Почувствовала непреодолимый порыв нежности к огненному защитнику, и положив свою ладошку поверх его, слегка прикрыла глаза, давая понять, что меня такой прием не заботит. Было бы из-за кого печалиться.

Отец Демирина зло сжал губы и резко мотнул головой, словно отмахиваясь от просьбы сына, а после снова воззрился на меня. И создалось ощущение, будто бы точно сейчас клюнет. Какой там Феникс? Гарпия мужского рода, не меньше. Вот это свекор мне достался.

— Значит, Лианель? — якобы с первого раза не запомнив имя, осведомился уже у меня.

— Значит, да, — ответила на диво мягко и улыбнулась приветливо.

Вы когда-нибудь пробовали зубоскалить медведю, выползшему из берлоги после спячки, с одной лишь навязчивой мыслью — пожрать? Вот и мне сие далось нелегко.

— А вам не кажется, что ваше решение, слегка… необдуманно? — растягивая слова, словно были они частью атакующего заклинания, процедил мужчина.

— Отчего же? — деланно изумилась, и бровки эдак легко приподняла.

— Вы столь молоды. К чему такая поспешность? Возможно, вам посчастливиться встретить более достойную партию? То есть, я не имею виду, что мой сын не достоин… — вдался в пространные пояснения папочка Рыжика, заметив, каким взором его наградил Феникс, — но вдруг… ваши чувства окажутся недостаточно прочными и серьезными?

— Не беспокойтесь, мои чувства по прочности могут посоперничать с фуллеритом, — объявила сдержано, понимая, что начинаю уставать от будущего родственника.

— Почему не с алмазом? — поинтересовался папенька жениха с иронией, которую не удосужился скрыть.

— Фуллерит прочнее, — пожала плечами.

— Какие познания, — о, а вот и сирона Оливия вступила в беседу.

Уже и не чаяла услышать голос свекрови. До этого маменька любимого атаковала меня только взглядами.

— Демирин рассказывал, что вы учитесь на изобретателя, — задрав повыше подбородок, который, несмотря на возраст, не успел приобрести себе пару, и оставался, столь же строен, продолжила женщина: — Но разве на него можно выучиться?

— Как выяснилось, можно, — отвечаю спокойно, чувствуя себя племенной кобылкой, которую и покупать не хотят, но и поторговаться не отказываются. — В любом случае, специальность моя весьма широкого спектра, и с трудоустройством проблем возникнуть не должно, если вы беспокоитесь за мои финансовые возможности.

— С чего бы мне? — возмущенно фыркнула маман ненаглядного.

— К слову, о возможностях, — ухватился за реплику отче Рыжика, словно капкан за руку.

Я прямо фантомную боль на запястье ощутила, правда.

— …как и где вы собираетесь жить?

— Ну, точно не здесь, — вырвалось у меня с нервным смешком, прежде чем разум успел натянуть узду языка и тот своевольный, умудрился-таки отличиться. Впрочем, чего расстраиваться? Со мной, вижу, церемониться не планируют, к чему тогда напрасно жилы рвать?

— По-моему, как наследник рода, отец, я могу позаботиться о благополучии семьи, которую планирую создать, — в излюбленной ироничной манере выдал Феникс, перехватывая мой дальнейший ответ, словно более ловкая гончая дичь.

— Да что ты? — мрачно-ядовито изумился будущий свекор. Скомкал салфетку, небрежно бросил ее на нетронутое блюдо, откинулся на спинку стула и, приподняв одну бровь в наигранном удивлении, уточнил: — И как же ты, наследник, собираешься это сделать? Уж не со своего ли наследства, которое смею тебе напомнить, пока что является исключительно моим капиталом? Иными словами, метите на готовенькое?

На секунду показалось, словно он вместо слов, опрокинул на нас с Миром содержимое стола. И сидим мы сейчас с неестественно спокойным ненаглядным, будто бы действительно политые грязью. Мне сделалось так противно, что даже выдохнуть не выходило, а комок, по привычке застрявший в горле, приобрел форму, доселе невиданную геометрии, и размеры, не сопоставимые с моими глотательными способностями.

За Демирина стало так обидно, что… я едва не вскочила с места, дабы заплевать собравшихся ядом. Благо, последнего, по утверждениям друзей, у меня всегда с избытком. Однако жениховская длань, мягко, но настойчиво придержала сей порыв, еще и массировать стала пальчики успокаивающе.

Переведя взор на посмурневшего, но по-прежнему непрошибаемо спокойного огненного мага, отметила, что родительский выпад, хоть и был неприятен, однако не удивил совершенно. Наверное, такая тема уже затрагивалась старшими Фениксами, как основной рычаг давления на сына.

Осознав это, сразу успокоилась. В самом деле, на что они бы еще давили? Такие только на языке денег, небось, общаться и способны.

— Не волнуйся, отец, на готовенькое я не претендую, — улыбка, от которой поежилась бы даже ночная стужа, досталась сиронуДэвайсу. Затем любимый перевел насмешливый медовый взгляд на меня и с эдакой мальчишеской, хулиганской лукавостью, осведомился: — Ну что, родная, пойдешь за отреченного?

Маменька Демира потрясенно охнула, сообразив, на что намекает сынок.

— Ты блефуешь, — процедил папенька, с досадой отбросив к салфетке еще и вилку. — Кишка тонка, отречься от рода. Да что ты знаешь о бедности? Никогда ведь ни в чем не нуждался.

— Ни в чем, — с готовностью согласился Мир, — кроме… — сделал вид, словно не может упомнить важную информацию, а после, выставив вперед палец в знаке — вспомнил, дополнил свой ответ: — Кроме родительской любви.

— Можно подумать ты о ней что-нибудь знаешь, — насмешливо выдал до сего момента помалкивающий самый старший из присутствующих Фениксов, подначив сына по поводу упомянутой бедности. Однако больше ничего говорить не стал и вновь переключил свое внимание на меня, ожидая, чего ж я решу.

Было бы, что решать. Чай не уравнение Гибстера по тончайшему плетению поисковой сети. Вот там я намучилась, прежде чем смекнуть, а здесь…

— Как говорится, и в бедности, и в богатстве, голодранчик ты мой, — сияя, словно только что вышедшая из-под чеканки монета, ответила я и для полноты образа, умильно потискала жениховские щеки.

Те, не выдержав этакой нежности, слегка порозовели и едва не дрогнули, дабы расхохотаться.

Мир перевел свой взор обратно на родителя, и, не скрывая счастливой улыбки, подытожил:

— Что ж, думаю, дальнейший разговор бессмыслен. О дате свадьбы уведомлять не стану, вряд ли вас заинтересует столь незначительное событие, — на последних словах жених поставил отдельное, просто пропитанное иронией, что тот бисквит примочкой, ударение. — Спасибо за "радушный" прием. — А дальше, мой несносный Рыжик без видимых сомнений или печалей, легко и непринужденно сдергивает с груди алую цепочку, с красивым кулоном ввиде дивной огненной птицы, и кидает ее на середину стола,будто бы профессиональный картежник, карту, способную поменять ход игры и спутать все планы остальным игрокам.

Знак принадлежности Демирина к роду звякнул торжественно громко, и замер этаким огоньком на белоснежной скатерти, раздумывая, не спалить ли ее к рыхту.

Сей звук стал единственным, раздавшимся в царящей тишине. Однако Рыжик не был бы собой, если бы напоследок еще больше не шокировал окружающих. И ладно б родителей, тем не помешает лишняя встряска собственного снобизма и алчности, словно пропыленной подушке. Но меня-то, зачем так изумлять?

— К слову, Инкиния присоединяется к моему бунтарскому поступку, — и на сей раз похожий, только более изящный кулончик, вытягивается благоверным из кармана и ложится на стол. — Ей, знаешь ли, до одури не охота больше вас слушать, — радостная и одновременно какая-то злая ухмылочка и продолжение: — И еще, закладную на завод Скверски, которым ты беспринципно шантажировал Далина, я выкупил. Да-да, не нужно делать столь удивленное лицо, твой нерадивый сын, за это время не только огненные шары метать научился, но и в экономике кое-что смыслить.

— Как ты посмел? — ярясь, прошипел задетый мужчина.

— Так же, как ты, — спокойный ответ. — Яблоко от яблони, и все такое. Брось, неужели ты думал, будто я не узнаю, по какой такой причине мой по уши влюбленный друг, без лишнего повода не подходит к Ини и на метр? Не приглянулся тебе, да? Всегда-то тебе мало… Мало денег, влияния, власти, женщин. Мало, мало, мало…

А все ж таки и Демирина выдержка покинула на последних словах. Он вскочил с места, и поглядел на родителя до того, отчаянно-тоскливо, что у меня вмиг заслезились очи. И дабы не дать самовольным слезам пролиться, я так же покинула пригретый стул, и обхватила руку любимого своей ладонью, давая хоть молчаливую, но поддержку.

Тот не стал капризничать, и знак участия воспринял с благодарностью, да и нашел в себе силы продолжить. Вынул из кармана пиджака какие-то бумаги, и отшвырнул их к остальным предметам, коих так естественно лишился, словно молодой клен, листвы к холодам.

— Это копия сделки. На досуге изучишь со своими юристами, дабы убедиться сколь грамотно и законно я тебя провел, — молвил, не скрывая сарказма Демир. — Не смею больше отвлекать от трапезы. Повара, как и всегда, превзошли себя, так что отомрите, наконец, и приступайте, а то блюда стынут, — договорил и, напоследок вновь улыбнувшись отчего-то довольному, едва ли не пыжащемуся от гордости деду, подхватил меня за локоть, и, не вслушиваясь больше в ответ отца, раскрыл огненный проход. В который я не раздумывая, вступила.

С ним, куда угодно и без оглядки.

ГЛАВА 8 Не дразни меня

С таким оптимистичным лозунгом я и вышла… у озера. Смена обстановки выдалась до того кардинальной и изумляющей, что не смогла сдержать ошарашенного возгласа, и с любопытством оглядев ночной вид удивительного места, поинтересоваться:

— Где мы?

Просто местность оказалась незнакома, от слова — совсем. И ночная ее красота завораживала, хоть и пугала немного после недавних приключений. Там, помнится, тоже было ни души, кроме нас с женихом, однако же романтикой и не пахло. Сейчас… все выглядело иначе. Умиротворяющая тишина, нарушаемая лишь легким, приятным водным переливом, (который жил по своим законам, и продолжал раздаваться даже при условии отсутствия ветра) за секунды подарила душе покой. Озеро, фосфорицирующее затягивающей голубизной, словно являлось островком, где нашла свое прибежище весна. На несколько метров от края водной глади уже не просто зеленела земля, нет, она была совершенно серьезно одета в зеленые, одурительно пахнущие травой одежды. Кусты пестрели и благоухали цветами нежно фиолетового цвета. А мой наряд, предусмотренный на температуры гораздо ниже, намекнул, дескать — жарко.

— Это теплые источники неподалеку от наших владений. Место удивительное. Я иногда прихожу сюда, чтобы расслабиться, — ответил Демирин, поглядывая отчего-то с подозрительными бликами в медовых очах.

Провокационными такими, которые я уже не раз лицезрела, перед тем, как получить от любимого очередную каверзу. Посему напряглась моментально, и куда более осторожно уточнила:

— А название у сего расслабляющего местечка имеется?

— Это так важно? — в свою очередь деланно изумился огненный хитрец и принялся расстегивать пиджак.

Проконтролировала процесс подозрительным взором и так увлеклась, что позабывала, о чем вообще спрашивала. Потому как любимый верхней одеждой не ограничился и стал расстегивать рубашку.

Сделалось еще жарче. И я очень надеюсь, что от повышенной температуры местности, а не от… видов на кожу груди и живота некоторых.

— Не хочешь присоединиться? — мурлыкнул провокатор, усиленно делающий вид, будто бы недавние события совершенно не испортили ему настроения, — Водичка мечта, поверь, — соблазнительный шепот у самого моего застывшего левого уха.

Если б оно могло затаить дыхание, непременно бы так и сделало.

— А не холодно ли? — дрогнувшим голосом вопросила, отметив, что на милом уже и рубашки нет.

— Доверься мне, — лукаво ухмыльнулся Рыжик, и принялся за сапоги.

Хотелось сказать — да я как бы уже, но вредный язык вновь сориентировался раньше.

— И многие тебе тут доверились? — интересуюсь недовольно, заранее начиная злиться.

Демирин застыл. Вот прямо в наклоне, перестав бороться с застежкой сапога. И головой, наклоненной покачал укоряюще. После выпрямился, вздохнул преувеличенно тяжко и молвил:

— Колючка моя сероокая, когда ж ты уже успокоишься?

Ухмыльнулась и руки нагруди скрестив, уточнила:

— Смею предположить — это риторический вопрос. Ведь ответ на него ты и сам знаешь — никогда.

— То есть в воду ты не полезешь? — с какой-то опасной лихостью окинул меня взором любимый от макушки до пят, будто бы… примериваясь. И добавил, чтоб сомнений в его благородности не осталось: — Сама?

— Ты не посмеешь, — выдвинув вперед указательный палец, словно был он аргументом достойным внимания, категорично заявила я.

За Демира ответили брови. Вот прямо читался в их легкой приподнятости весь скепсис по поводу моих самоубеждений.

Сам же Рыжик опять принялся за сапоги. С легкостью лишился обувки, с наслаждением наступил на покорную своей участи травку и, расправив плечи, расслабленно прикрыл глаза.

Стало завидно. А ноги аж зачесались от желания проделать то же самое. Им, видите ли, за время зимы до одури надоели все утепляющие мелочи. Но на дальнейшие действия подвигло все же не сие желание…

— Я набрел на это место год назад, и, знаешь ли, не торопился осквернять его шумными пирушками и прочими утехами, за кои ты мне скоро шею намозолишь, — не открывая глаз, продолжая находиться в состоянии покоя, выдал Мир.

— И ничего я не… — хотела опровергнуть наговор, но разум оказался на стороне жениха, тактично заметив, мол, о прошлом я напоминаю ненаглядному, действительно, часто.

Вздохнула и принялась расстегивать платье, потому как удушливая теплая шерсть уже была невыносима коже.

— Помочь? — предложил Феникс, опять зайдя мне за спину, дабы добраться до молнии.

— Помоги, — ответила тихо, замирая от его близости и прикосновений.

Огненный соблазнитель тянул замочек до того медленно, словно на мне не платье, а подрывной механизм, который следовало вдумчиво, не торопясь, обезвредить. И странным образом такая неспешность вновь смутила. Что ж будет, когда я в воду нырну? Сорочка-то легкая, просвечивает…

— Дыши… — выдохнули мне довольно в районе шеи.

Напоминая мурашкам, покрывшим тело непроницаемым щитом, что не мешало бы вспомнить про кислород и вздохнуть его хоть чуток, дабы лицо не так пылало.

— Зачем дразнишь? — вопросила едва слышно, стараясь принять невозмутимый вид.

Вид приниматься не спешил, словно пирог, приготовленный неопытной хозяйкой.

— Ну не все ж тебе меня, — улыбаясь, как умеет только сей огненный, несносный парень, ответил Демирин, помогая моим плечам избавиться от душных оков одежды и ощутить всю прелесть тепла, как и его тела, так и ночи.

— Я не драз… — попыталась вступиться за себя, но не преуспела, любимый не стал дослушивать.

— Каждым движением, каждым взглядом, каждой улыбкой ты манишь и ускользаешь, Лиани, — стремительно развернув меня к себе лицом, ошарашил отповедью Феникс.

А после и вовсе свел на нет все протесты поцелуями. Да-да, именно во множественном числе, потому как на некоторое время о купании, мы слегка забыли. Хотя и процесс оголения прекращать не стали. Но сдается мне, хитрый рыжий лис, преследовал уже немного другие цели…

Преследовал, но как всегда, не догнал. Причем, по собственной инициативе, потому как "цель" не спешила убегать, а этот… Даже слов подобрать не могу кто, в какой-то момент отстранился и невозмутимо выдал:

— Готова?

Каюсь, не сразу сообразила, о чем речь. Но когда до прибывающего в неге желания мозга дошло, что с умопомрачительными ласками покончено, от разочарования захотелось скинуть бессовестного мага в озеро собственноручно. Однако вместо этого я, молча, задрала воинственный носик повыше, и первая двинулась к воде. Уже совершенно не смущаясь, и не заботясь о том, насколько прилично выгляжу. И так знаю, что неприличней некуда.

Зато вырез сорочки, смело оголяющий спину, опалило таким чувственным и запоминающим каждую детальку взглядом, что не улыбнуться хитро не вышло.

Так тебе, пернатый. Стой, смотри и мечтай.

Угу, если бы он еще меня послушался.

Не успела победно прошествовать к кромке воды, и несмело кончиком пальца распробовать ее температуру, как рядом пронесся вихрь, с оглушительным всплеском, разрушившим волшебство ночной тиши, плюхнулся в воду и обдал меня теплым мириадам брызг. Однако ошеломление вызвало не это, а то, что алый непредсказуемый смерч был голым. Я, правда, только и успела заметить сие мельком, но сам факт.

— Ах, ты… — воскликнула в сердцах, осознавая, что ситуация приобрела отметку болеечем пикантную и "нерворасшатываемую".

Появилась даже трусливая мыслишка, остановиться на достигнутом и в воду к провокатору не лезть. Но стихия, жившая в моей крови, почувствовав родной источник, посчитала иначе, и если не придала смелости, то всяко лишила путей отступления. Да еще и несносный Рыжик, вынырнув из глубин голубого сияния, подначивая, заметил:

— М-м-м, какие виды, малыш. Не зря я тебя опередил. Теперь можно с должным вниманием насладиться твоим плавным приближением.

Непроизвольно скрестила руки на груди, дабы хоть как-то насолить озорному блеску жениховских глаз, которые, не скрываясь, и не смущаясь, изучали изгибы моего тела.

Хорошо им, бесстыжим. А мне как быть?

— Вот сейчас последую твоему примеру и тоже сигану в воду. Одним махом лишая тебя и эстетических привилегий, и повода поиронизировать, — пригрозила мстительно, однако паники в очах ненаглядного не обнаружила.

— Давай, — просто выдал он, и уставился еще более ожидательно.

Ощутила в сказанном подвох. И угрозу воплощать в жизнь передумала.

— Чего это ты такой сговорчивый? — спрашиваю, и делаю один шажочек по направлению к Фениксу.

Вода теплая, нежная, успокаивающе обволакивает колени, отодвигая на задний план все неприятности и проблемы минувших дней. Уже без раздумий поддаюсь этому ощущению и не лишая вредного парня наслаждения, действительно неспешно вхожу в воду по пояс.

— Богиня Созидания, как хорошо, — выдыхаю, несдержавшись, и погружаюсь по плечи, закрыв глаза и блаженно жмурясь.

— А может быть еще лучше, — проникновенно выдает рыжий соблазнитель, невесомо обхватывая мою талию руками и притягивая к себе. — Поэтому и сговорчивый, родная. Я был готов на любой каприз, лишь бы заманить тебя сюда.

Не нашлась, что ответить, и лишь головой неопределенно качнула, используя сей жест скорей для того, чтобы ненаглядный сам придумал себе ответ на любой вкус. Потому как я настолько увлеклась лаской воды и его прикосновениями, что продолжать дальнейшую перепалку не хотелось. А вот поиграть…

В конце концов, он сам обвинил меня в постоянном кружении его огненноволосой головы, мол, дразню, маню и ускользаю. Значит, нельзя выходить из образа, чтоб не расслаблялся.

Посему позволив себе лишь одну мимолетную, но до одури коварную улыбку, я сама придвинулась к Рыжику поближе (хотя сделать сие нелегко, в виду и так минимальной дистанции), взглянула в сконцентрированные на моих действиях медовые глаза, и медленно потянулась к жениховской шее. Поцелуй продемонстрировал сразу две вещи: первое — выдержка пернатого благоверного не столь крепка, поскольку при прикосновении моих губ к его коже, Демир отчетливо сглотнул, и второе — мне это определенно нравится. Улыбнулась и продолжила сокрушать моральные барьеры любимого, вводя его в состояние далекое от холодности…

— Лиани… — предупреждающе хрипло выдал Феникс, когда я добралась до мочки уха и поступила с ней столь же жестоко, как обычно любит действовать сам объект моих соблазняющих издевательств. В общем, слегка прикусила.

— Это исключительно исследовательские действия, сирин Рыжик, — промурлыкала довольно, почувствовав, что объятья перестали быть тесными. Границы попросту сошли на нет, — Так что, не мешайте.

— Ох, кто-то сейчас наисследуется… — предостерегающе, однако по-прежнему неадекватно просипел Демирин, и властно размесил ладонь на моем затылке.

С известной, вобщем-то, целью…

Да, сейчас.

Успела только заметить, как глаза благоверного засветились золотом и, подарив ему напоследок счастливую улыбку, резко оттолкнулась и ушла под воду, дабы отплыть от опешившего, и не ожидавшего такого вероломства огненного мага.

Проделав сей маневр, вынырнула и, неудержавшись, расхохоталась, заметив раздосадованное лицо Мира.

— Утолите мое любопытство, сирин Рыжик, — молвила, продолжая потешаться реакцией крылатого говоруна, используя при этом любимое обращение, — вы изначально склонны к экзгибиционистским наклонностям или только при мне в вас просыпается сей порок?

Вопрошаю и отплываю дальше, предчувствуя, что замешательство Феникса закончится столь же быстро, как и десерт у любого сластены.

И действительно, через мгновение Демирин берет не только себя в руки, но еще и курс в мою сторону, и замечает с ленивой угрозой:

— Утолю, Воительница, не сомневайся… утолю, — было сие сказано — ну ОЧЕНЬ утвердительно, и подтверждено резким рывком ко мне.

И я вот как-то сразу поверила его словам, да и успела только всполошено вскрикнуть, как вновь очутилась в кольце объятий.

— Доигралась, — констатировал очевидное Мир, прежде чем накрыть мои губы своими.

Хотелось сопротивляться, правда, хотелось. Но недолго. Потому как этому огненному, нетерпящему отказа парню я давно покорилась, и позволила все…

Поцелуй затягивался, а жениховские руки и вовсе пустились, как говорится, во все тяжкие, больше не делая поблажки моей скромности и неопытности. И это сводило сума, похлеще любого спиртного, доводившегося мне пробовать. Наши огненные стихии так порывисто потянулись друг к другу, что устоять не было ни шанса.

Мы и не устояли… И потеряв концентрацию, настолько увлекшись процессом, оба ушли под воду, враз если не остыв, то придя немного в себя. Сие обстоятельство вышло малоприятным, поскольку коварная вода тут же забилась и в рот, и в нос, доставив ощущения, пусть и незабываемые, но всяко нежеланные. Вынырнув, закашлялась, а узрев такого же мокрого и отфыркивающегося Рыжика, невольно улыбнулась. Феникс улыбнулся в ответ, и протянул руку, намекая, дескать, повеселилась и будет.

Не стала больше дразнить благоверного и послушно вложила свою ладошку в его.

— Нужно собираться, — с сожалением подвел итог Демирин, спустя час совместных купаний и другого куда более приятного времяпровождения.

— Уже? — лениво пробормотала я, продолжая дрейфовать, удерживаемая жениховскими руками и грудью.

— Я обещал доставить тебя к полуночи. Иначе сама знаешь, какой концерт устроит Инка.

— Да уж, твоя сестра в последнее время невероятно напоминает какую-нибудь дальнюю родственницу, благородного возраста, приставленную, дабы уберечь меня от преждевременного грехопадения, — хмыкнула раздраженно, поскольку Инкиния и впрямь стала вести себя излишне настойчиво и дотошно.

— Зато она практически полностью взяла подготовку к свадьбе в свои руки, — вступился за сестричку алый плут.

Конечно, это ведь на мои уши ложится львиная доля ее воспитания. Он-то раз, и скрылся в огненном портале, а мне приходится слушать, кивать и изображать согласие.

— Угу, еще чуть-чуть и подвенец тоже она пойдет, — не собираюсь уступать в своем недовольстве.

— Ты преувеличиваешь, — хохотнул любимый.

— А ты преуменьшаешь, — не сдаюсь я, и с жаром продолжаю уверять ненаглядного: — Вот посмотришь, соберемся в храме, а она вперед выступит, тебя отпихнет и в длань русалочью вцепится, патетично заявив — или сейчас, или никогда. Куда тогда бедному Далину от такого напора деваться?

— Некуда, — широко улыбаясь, согласился Демирин и вздохнул, будто бы заранее проникаясь сочувствием к другу.

Засмеялись мы одновременно. И было в этом общем молчаливом понимании гораздо больше, нежели в самых детальных разъяснениях.

Но, как бы ни было хорошо, возвращаться действительно стоило, хотя бы потому, что учебу я в последнее время не то, чтобы запустила, но определенно чересчур ослабила поводок. Да и авантюра с Салисеном, решившим покромсать мою ауру на молекулярном уровне, требует сна здорового и соответственно продолжительного.

Посему оглядев прощальным, грустным взором место, где мне только что было так спокойно, я согласно кивнула, выпрямилась и попыталась нащупать ступнями дно.

— Что-то далеченько нас течением отнесло, — сделала вывод, осознав — попытка успехом не увенчалась.

— Просто кто-то слишком маленький, — самодовольно заключил Демир и придерживая меня за руку, потянул за собой.

Будто бы я сама доплыть не способна.

Однако возмущаться не стала, хочется ему проявить себя, пускай. Пусть тешит самомнение, мужчинам это нужно.

* * *

— Так значит, ты у меня теперь партия совершенно невыгодная, — заключила с прищуром, одним взмахом руки высушив сорочку, излишне привлекающую рыжиковский взгляд.

— Не совсем так, гордость моя, — усмехнулся Феникс, продолжая следить за моими попытками одеться.

Главное, как раздевать — так он первый помощник, а как наоборот, так сразу — столько дел, столько дел.

— А, прости, я упустила из виду отхваченный тобой завод отца Далина. И как у тебя вышло провернуть такую аферу под клювиком у родителя?

— А пусть он им не щелкает, — хмыкнул любимый и показательно мой воинственный носик пальцем задел. — Да и дед помог.

— Значит Далин все это время…

— Находился под колпаком у моего папочки, которому совершенно не улыбалось родство с мелким предпринимателем, к тому же довольно неудачливым.

— И когда ты узнал? Почему ничего не рассказал Инке, мне? — интересуюсь недовольно, хотя и понимаю, что эмоция эта излишня. Главное, что теперь русалу больше не придется изображать зимнюю спячку.

— А вы, сирина Воительница, оказались слишком заняты своими секретными разработками, дабы лишний раз обращать внимание на проблемы нас — простых смертных, — подначил меня Феникс.

Фыркнула, но смолчала, поскольку ответить было нечего.

— Ини я не рассказал, по той простой причине, что это должен сделать Дал. Лишний раз вмешиваться в их взаимоотношения я не собираюсь.

— А что будешь делать с закладной? — уточняю задумчиво, ведя мысленную борьбу со своей болтливостью и непреодолимой тягой по прибытию все сбалтнуть подруге.

Демирин слегка приподнял удивленно брови и ответил вопросом на вопрос:

— Далину верну естественно, что же еще?

— Расточительно вы относитесь к собственности, — протянула с наигранным укором. — Однако же весьма ценны, как друг, — добавила улыбаясь.

— Это еще что, награда моя, — промурлыкал Демир соприкасаясь своим лбом с моим, — как любимый я и вовсе идеален. Так что цени.

— Какой же ты… — покачала головой уставившись на него возмущенно-восторженно.

— Да-да, продолжай, я весь во внимании, — ухмыльнулся огненный прохвост.

— Невозможный, невероятный и невыносимый плут, — договорила с чувством, дабы у некоторых не осталось ни единого сомнения, что той крошки на дороге для голубя, на свой счет.

— Согласен, — покорно кивнул Феникс, и, обхватив меня посильнее надежными ручищами, перенес обратно в комнату.

Причем, сам следом не вошел. Опять оставил разбираться с приступами высоконравственности своей сестренки один на один.

— Ну, Рыжик… — протянула обещающе мстительно, — я тебе это припомню.

ГЛАВА 9 О поруганной чести нечисти

Боевой настрой хоть и придавал энергии, однако перед очередным выговором соседки мерк. Поэтому первым делом, очутившись в комнате, я малодушно уставилась на Инкину постель, надеясь, что подруга все же отчаялась меня дождаться и улеглась спать. И каково же было мое удивление, когда на кровати алого, но иной раз и опаляющего солнышка я разглядела совершенно неожиданного для сего пространства гостя?

— Я здесь, — констатация местонахождения Инкинии стала для моих нервов еще более удивительной.

Оттого я даже подпрыгнула на несколько сантиметров, налету разворачиваясь уже к своей кроватке, которую и облюбовала подруга.

Ини и Листик (а визитером оказался именно леприкон, которого я так часто благодарно поминаю) сидели в одинаковых позах и смотрелись непременно трогательно, если бы не общая атмосфера абсурдности, витавшая в комнате. Ибо удерживающая подушку Инкиния и нечисть бережно обхватившая свой горшок в такие же нежные объятья, в моей голове не укладывались, словно кирпичи на колесо.

Однако быстренько взяв себя в руки и оценив обстановку, сделала вид, будто обалдение, проскочившее на лице, всего лишь призрак, померещившийся собравшимся. Посему деланно спокойно поинтересовалась:

— Чего сидим, кого ждем?

Леприкон заслышав мой, в общем-то, невинный вопрос, как-то настороженно сжался и горшок свой стиснул еще сильнее. А вот Инка отмалчиваться не стала, хотя и нельзя сказать, что внесла много ясности…

— А ты угадай, — выдала она прохладно.

— Что-то не настроена я на шарады, — попыталась увильнуть от огненноволосой надзераторши. Однако в виду постоянной практики, на которую Инка богата, с таким-то любимым, уловка не прокатила.

— Что, дела богини Ассиры совсем мозг разжижили? — хмыкнул ранимый солнечный лучик, который, оказывается, иногда ранит действительно метко.

— Ты с сей задачей справляешься порой гораздо профессиональней, — не сдержалась в итоге я. — Инкиния, что ты в последнее время, как чайник пышешь жаром, ни подойти к тебе, ни притронуться?

— Я-то? — наигранно изумилась представительница рода Алых Фениксов, на общение с которыми у меня сегодня явно вышел перебор.

— Ты-то, — ответила в том же праведно-возмущенном тоне.

— Ну, знаешь ли… — проглотив так и несказанные, но думаю, весьма эмоциональные слова, возвестила Ини.

— Не знаю, — не дала ей договорить. — Но очень хочу узнать. Может хоть ты, Листик, объяснишь, за какой такой надобностью выгнал мою соседку со своей постели. Горшок вроде бы при тебе. Что за поздние визиты к двум незамужним девицам? Никак решил личную нежизнь наладить?

Вопросы задавались мной, исключительно, как говорится — в бровь, произнесенные на волне ядовитого красноречия. Но раздавшийся нервный смешок со стороны Инкинии, за секунду преобразившийся в хохот, и мило покрасневшие щеки Листика, заставили задуматься о том, что же я упустила?

— В точку, — весело возвестила соседка. На пару мгновений замолчала, но когда перевела взор на печальную нечисть, не сдержавшись, хрюкнула и снова стала хихикать.

Листик заерзал. По всему выходило, что находиться ему здесь становится все более неудобно, однако же и исправлять свой дискомфорт он не спешил.

Вздохнула, предчувствуя интуитивно — рассказ нечисти мне не понравится совершенно, и о загаданном отдыхе можно забыть. Уселась на свою кровать, невозмутимо потеснив соседку, и великомученически молвила:

— Рассказывай, горе-пакостник, что у тебя опять стряслось?

— У меня… — и без того тоненький голосок леприкона сорвался и неприятно резанул по ушам.

— Инка, как ты думаешь, твоя успокаивающая настойка, на нечисть подействует? — воспользовавшись заминкой, организованной Листиком, поинтересовалась у заядлой травницы. — А то чувствую, сомлеет наш гость от переизбытка чувств.

Предложение было расчетливым и целило одной стрелой сразу в двух зайцев: во-первых, вид леприкона меня действительно беспокоил, и чисто женские жалостливые порывы сподвигали на оказание помощи, а во-вторых, сдвинутая на своей науке Инкиния, заслышав интересное предложение, тут же вознамерилась его или подтвердить или опровергнуть. И, естественно, только опытным путем. Потому подруга живенько подскочила с места и обосновалась возле своего рабочего стола, с задумчивым видом перебирая баночки.

— Экстракт пустырника не подходит, от него нечисть дуреет… — тихонечко принялась совещаться сама с собой Ини. — А вот валерьяна… Нет, тоже не то. Я туда для пущего эффекта корень благосила терла, а от него и вовсе…

— Инка, — проговорила требовательно, заметив, что леприкон от таких перспектив и без всякого благосила побледнел и готов испариться в любую секунду, — раздумывай, пожалуйста, про себя, а то Листик волнуется.

Соседка смолкла. Но хватило ее ненадолго. Через пару мгновений Ини снова не сдержавшись, прыснула и, давясь смешком, заметила:

— Дожили, отпаиваем мнительную нечисть успокоительным. Листик, простите не в обиду, — выставила Инкиния вперед ладонь, извиняясь за свои слова.

Леприкон лишь кивнул и вновь на свой горшок уставился.

Правильно, с лекарями, а тем более неквалифицированными, спорить себе дороже.

— Ну, так что за беда на сей раз с тобой приключилась, горемычный ты мой? — стараясь запихать усталость за компанию с язвительностью поглубже, спокойно поинтересовалась я, когда зеленый человечек был отпоен и слегка приведен в себя.

Язвительность, правда, упиралась всеми силами, посему в участливый тон, нет-нет, да и прорывались оттенки сарказма. И пусть они являлись едва уловимыми, однако по поникшим плечам Листика, прямо таки ощущалось, что он их чует, словно мышь лисий шаг.

Прикрыла на мгновение глаза, выдохнула и совсем уж мягко попросила:

— Рассказывай.

Нечисть, недоверчиво стрельнула в меня глазками-бусинами, повела зеленым, будто сложенным в трубочку кленовым листом ухом, да и преступила к повествованию, попеременно то всхлипывая, то шмыгая носом.

— После того, как вы, сирина Лия, вернули мой энергетический источник, я на некоторое время затаился. Потому как повадились в нашем лесу гулять маги опытные и, мягко говоря, недружелюбные, — с легким налетом упрека выдал сей зеленый любитель поморочить голову.

Всеми правдами и неправдами подавила в себе порыв поторопить зеленого, и заявить, чтоб скорей подбирался к сути. Это ему хорошо, он ночью бодрствует, а мне бы и поспать не помешало.

— Ну, не все ж такие толерантные, как я, — выдала в итоге, дабы Листика не занесло в дебри рассуждений о дискриминационных замашках магов защитников, распространяющихся на нечисть безвредную или высокоморальную, к которой сам рассказчик не без гордости себя причислял.

— Да, вы… это да, — промямлил визитер и, забывшись, почесал поясницу, видимо живо припомнив нашу первую встречу и мою "располагающую доброжелательность". Однако заметив мой лукавый взор, леприкон опомнился и опять вернулся к рассказу: — И ходили они все больше к озеру, аккурат, где обитала плакальщица. Мне, конечно, стало любопытно и захотелось разузнать, что там приключилось, но памятуя предыдущий опыт общения с утопшей мегерой, я к водоему не совался.

— Разумно, — заключила задумчиво, кажется, понимая о каких магах идет речь. На пути ищеек Союза Пятигранной Короны, и впрямь, лучше не мешаться. — И что же, после их ухода, озеро не опустело? Мегера все еще оплакивает потерю добычи?

Спросила и поморщилась от досады. Чувствовала же, что не стоило дело бросать на самотек. Может быть, если бы раньше к плакальщице наведалась, то и не попала в ловушку приспешника андрогинов. Однако с другой стороны, что она могла такого полезного рассказать мне, чего не поведала опытным некромантам? Помнится, даже дядя мой вскользь упоминал, что история сия под его контролем… Так что, может, и нет нужды ловить истину, там где ее и след простыл. Тем более если задумка Демирина осуществится и песчаный демон, действительно сможет вычленить из моей ауры отпечаток того, кто на нее воздействовал, то и…

Что там и, додумать не успела, поскольку следующие слова зеленого человечка, который вопреки всем законам мироздания, отчего-то стал краснеть, приобретя при этом оттенок и вовсе странный — буро-фиолетовый, заставили меня усомниться — а так ли, след ускользающей истины неуловим.

— Я тоже задался таким вопросом, — совсем уж грустно пробормотал леприкон, а после затравленно уточнил, — на свою голову.

Не смогла не вскинуть в удивлении брови.

— И главное, я ведь осторожненько, неуловимо крался, — заламывая пухлые пальчики, видом которых можно даже умилиться, если бы не рыхлые, заостренные, цвета подорожника ноготки, их украшающие. — Хотел поглядеть одним глазком…

— В общем, позлорадствовать мечтал, я поняла, — перебила устало и добавила недовольно, осознавая, что под сбивчивый рассказ нечистика ночь пройдет в таком же бодром режиме, что и день. — Дальше давай, драматург лесной, публика затаила дыхание.

То ли вид мой дал понять Листику, что обижаться себе дороже, то ли сей индивид и впрямь хотел, если не блеснуть, то выплакаться, однако гость продолжил, невзирая на проявленное недовольство:

— Я подошел слишком близко. И уже было подумал, что некроманты плакальщицу упокоили, как вдруг она из воды вынырнула, безумная, и в бороду мне вцепилась.

— Повезло, что не в горшок, — заметила, прагматично расценив, что растительность на бороде нечисти дело наживное.

— Я его с собой не взял, — гордо воскликнул Листик и добавил уже не так громогласно: — Предусмотрительно.

— Благоразумненко, — кивнула, одобряя такой поступок, и подтолкнула, словно буренку к мяснику, нечистика к продолжению: — Что дальше было?

Листик как-то неопределенно хрюкнул, а Ини стала излишне самозабвенно тереть нос, что заставило сильнее насторожиться. Я ведь уже прекрасно знала — сия привычка у соседки просыпается, когда в неловкий момент ей охота хохотать.

— И… — поторопила, теряя тот мизер терпения, коим еще располагала. — О-о-о, у меня от вашего единодушного молчания череп вот-вот расколется от боли, — простонала, осознавая, что прочие понукания не действуют.

Инкиния пренебрежительно фыркнула и нравоучительно возразила:

— Череп — кость, он болеть, не способен.

— Ты об этом напомни костякам с третьего полигона, отданным на растерзание некромантам с первого курса. Даже мне их иногда жалко, — повыше задрав подбородок, решила не замечать, как кое-кто умничает. — И вообще, значит, у меня болят мозги. Такая формулировка тебя устроит? — уточнила въедливо.

— Не совсем, — еще занудней ответила подруга и прояснила свое несогласие: — С медицинской точки зрения, твое заявление так же абсурдно, потому как мозги, не имея нервных окончаний тоже не чувствительны к боли.

Повернулась к Инкинии. Несколько мгновений разглядывала ее сердито, и только минуте на третьей сирина-всезнайка соизволила заметить столь пристальный интерес:

— Что? — будто бы не понимая причин недовольства, между делом поправляя несуществующую прическу, вопросила она сдержанно.

— Да вот раздумываю, и как я тебя за все это время выдерживала? — изрекла гневно. — Невероятное спокойствие у меня.

— А лести и того больше, — повела плечом соседка недовольно, и переведя располагающий взор обратно на притихшую нечисть, царственно благословила его продолжить речь: — Листик, не молчите, пожалуйста, иначе боюсь у Лии, скоро глаз дергаться начнет. И поверьте моему опыту — зрелище сиеустрашающее. А у вас и так нервный срыв намечается.

На такой комплимент, выговоренный заботливой подруженькой, хотелось ответить многое. Но зеленый скрытник видимо проникнувшись перспективой, решил продолжить. И я, влекомая дальнейшим повествованием, отложила словесную отповедь.

— В общем, она потянула меня за бороду и… — трагическая пауза, всхлип и завершение, — поцеловала, — проговорил нечистик, и спрятал пылающее лицо в горшке с монетами.

Наступила пауза. Очень выразительная. Буквально из последних сил удерживающая истерический смех. И если уж у нее это выходило плохо, то у нас с соседкой…

Инка рядом издала некий звук, который у меня разгадать не вышло и, кажется, сильнее прикусила губу, а осознав, что такой способ не работает, спрятала лицо в ладони, с силой зажмурив глаза.

Я же… Лик мой, а точнее уста, искривились в такую невероятную гримасу, дабы удержать хохот, что леприкону просто жутко повезло, что он этого сейчас не видит.

— Хм, — удалось в итоге выдавить из себя.

Дальше пришлось прочистить горло в мнимом приступе кашля и пихнуть Инкинию локтем. Потому какогненноволосая паразитка, в наглую упала головой на мои плечи и сотрясалась, может и не от очень громких, но больно уж заразных рыданий.

— Бедненький, — просипела в итоге, — ох и нелегко тебе пришло-о-ось… — на последнем слове выдержка подвела, и я его просто простонала, осознавая, что на глаза напрашиваются слезы.

Очень надеюсь, что со стороны они будут выглядеть так, словно я слишком близко восприняла его… беду. А не изнываю от желания разразиться… нет, не смехом, а самым настоящим гоготом, какой частенько себе позволяет мой троллик. Думаю, от такой повести он бы точно не сдержался.

Нет, с одной стороны, я леприкона где-то в глубине души прекрасно понимала, поскольку плакальщица действительно, девушка на любителя. Но с другой… он ведь тоже в истинном облике, еще тот красавец. Да и мучения его, мягко говоря, со стороны — забавны. Это ж надо, какая нынче нежить наглая пошла, покушается на святое — на мужскую честь нечисти.

Судя по всему, все мои ухищрения и попытки не выказать веселья, все же Листика не провели. Потому как, подняв на меня печальный взор глаз-бусин, нечистик очень возмущенно надул щеки, и, отложив в сторону горшок (как только сподобился расстаться с эдакой ценностью?), подскочил на короткие ножки, едва ими не топая от праведного негодования.

Между прочим, зря он так. Я честно старалась проявить участие, и не моя вина, что это оказалось выше моих сил.

— Вы… вы… — багровея от стыда и бессилия одновременно, зачастила уязвленная нечисть. — Вы не понимаете. Плакальщицы же, как русалки. Их поцелуи, что поводок. Днем у нее надо мною власти нету, а вот ночью она зовет и… и…

Я говорила, что щеки Листика стали буро-фиолетового цвета? Так вот теперь они приобрели еще и уникальный, пятнистый грязно-оранжевый оттенок. Даже залюбовалась такими переменами, загораясь исследовательским пылом и азартом, разузнать, на что еще способен окрас кожи леприкона.

— И опять пытается залобзать? — помогла смущенному нечистику.

Листик сначала резко качнул головой в знаке — не только. Потом спохватился, заметив, как от удивления мои брови задались целью доползти до начала лба. Спешно закивал, но осознав, что я не купилась, вновь рухнул на Инкину кровать и вперился взором в пол, на сей раз, воспылав щеками, как налитыми вишнями.

— Или… — выдвинула предположение, прилагая остатки сил, чтобы голос звучал ровно, — пытается надругаться, распутница? — о, Творец, ты свидетель, я делала все, что могла, но такта в итоге не хватило…

А когда несколько волн смеха сошло на нет, и я смогла, размазывая кулаками слезы, выдохнуть, поднять свое тельце, рухнувшее рядом с уже давно валяющейся на постели и зажимающей рот подушкой подругой, в вертикальное положение и взглянуть на продолжающего истязаться смущением леприкона, то не поверила собственной догадке.

— Не-е-ет, — протянула недоверчиво: — Неужели не пытается, а уже надругалась?

— И не один раз, — глухо выдала Инкиния, на мгновение вынырнув из импровизированной глушилки ее безудержного веселья. — Вспомни, твоей эпопее с поиском библиотечного ключа уже третий месяц пошел. Так что времени у них было предостаточно.

Перевела сочувствующий взгляд обратно на Листика и… усовестилась, поскольку вспомнила, что именно я посоветовала плакальщице приглядеться к нечистику. Сама, так сказать, расписала достоинства видного зеленого человечка.

Вновь наступила тишина. Неловкая, со стороны нечисти и меня и пытающаяся восстановить дыхание со стороны Ини.

— Ну… — попыталась найти слова сочувствия для позднего визитера, однако не так уж это и легко. В первый раз ведь утешаю поруганное достоинство нечисти.

— Ты до конца дослушай, — посоветовала Инкиния и улыбнулась так счастливо, будто меня в завершении рассказа ожидает грандиозный сюрприз.

Насторожилась. Однако интуиция и на сей раз не подвела — сюрприз таки ждал.

— И чем же я могу тебе помочь? — спросила деликатно, понимая, что сконфуженный леприкон заговаривать снова не торопится. — Провести разъяснительную беседу? Ты вроде бы нечисть взрослая, совершеннолетняя, так сказать… — на этом умные слова закончились, и я не выдержав, ляпнула: — И вообще, Листик, я не пойму твоей печали? Живи, то есть не живи и радуйся. Я, конечно, в размножении нечисти с нежитью не сильна, и довольно смутно представлю себе такой симбиоз… А, если честно, то и представлять не хочу, но, думаю, не так уж это и плохо. Ты одинокий, она плакальщица свободная. В чем проблема?

— А ее и не было, — выкрикнул нечистик эмоционально, пихнув кулаком покрывало. — Пока… пока она… не заговорила об обязательствах.

— О чем? — переспросила ошарашено, начиная осознавать две вещи: первое — мужик, он даже если и нечисть, то все равно мужик. И кобелинистая его натура совсем не против подвигов, однако же зачастую скоротечных и напрочь лишенных ответственности. И второе — здесь любитель дармовых развлечений вряд ли сыщет понимание. Женская солидарность, пустьи такая странная, но она крепка.

Видимо и Листик нечто эдакое прочел по моемупосмурневшему лику, потому как в раз начал ерзать на месте (небось, упомнил, как могут пострадать его телеса, если он окончательно впадет в немилость) и еще сильнее краснеть.

— И главное, я ж не против, — пошел на попятную зеленый мужичишка. — Так ведь ей свадьбу подавай, — выкрикнул и уставился на нас с Ини, ища поддержки.

— Возможно, я тебя, Листик, удивлю, но все девицы склонны к этаким требованиям, — выдала без должного понимания. А после добавила неуверенно: — И, по-видимому, даже почившие их представительницы посягают на обустройство личного счастья.

— Да, но засмеют же, — взвыл леприкон, обхватывая щеки ладошками и начиная от излишнего волнения раскачиваться, будто бы игрушка, изготовленная мастером с черным чувством юмора.

— Кто? — выдали мы с Инкой одновременно.

— Так мало ли охочих, — нашелся нечистик. — Вам ли не знать, сирина Лия, как богат Аурельский лес на живность и неживность. Ну, не женятся среди нашей братии, не принято это.

— А ты стань первопроходцем, — решила не прислушиваться к здравому смыслу зеленого человечка. Блажить, так блажить, — И вообще, ради дамы сердца, — запнулась на последнем слове и уточнила, — если оное имеется (просто навскидку вспомнить анатомические особенности леприконов не вышло), можно пойти не только против установленного порядка, а и против всего мира. Так что не разочаруй мою веру в истинные чувства, и иди навстречу трудностям смело, Листик.

— Хорошо сказала, вдохновенно так, — шепнула рядом довольная огненноволосая девица.

А я лишь плечом повела, отмахиваясь, поскольку внимательно наблюдала за чередой эмоций, скользящих на маленькой моське лесного ловеласа. Листик, поначалу слушавший меня с недоверием, постепенно преображался и в конечном итоге стал глядеться так геройски-комично, будто бы уже не мог дождаться, когда сможет бросить вызов обществу. Приосанился, навострил уши, выпятил подбородок, и горшок отложил в сторону, что выражало крайнюю степень готовности к действию.

Эко он проникся. Все ж таки, Аластар хороший педагог, вон как научил меня словом владеть. Прямо почувствовала себя полководцем, несущим знамя любви.

Но долго бунтарский настрой нечистика не продлился. Я даже насладиться выполненной миссией не успела, как зеленый человечек сник и печально выдал:

— Ничего не получится.

Однако теперь уже мы с Инкинией настроилисьрешительно, потому как прекрасно понимали — единственный шанс избавиться от визитера — вселить в него уверенность.

— И почему же? — вопросила первой соседка.

— Айза… — начал говорить Листик и добавил поясняя: — Невеста моя, нежить молодая. И в ней еще не все человеческое забылось. Вот и хочет она, чтоб непременно платье было, фата, украшения… А где ж я ей все это возьму?

Я очень выразительно поглядела на его горшок с полновесными золотыми и наставительно изрекла:

— Не будь жадным.

— Дело не в этом, — категорично мотнул головой нечистик. — Мне дальше академии ход заказан. И если бы я даже смог добраться до города, минуя все его охранные щиты, то вряд ли торговцы будут со мной столь милы, чтобы…

— Ясно, — перебила нечисть, ибо и сама уже поняла, что леприкон на самом деле, тот еще пройдоха и манипулятор. Поскольку, чудится мне, он изначально заявился, дабы перекинуть на нас свои свадебные хлопоты. Просто историю подал правильно, чтоб у нас это желание само зародилось.

И, в общем-то, не прогадал. Больно уж мне захотелось на этакую редкость поглядеть и собственную ручку к ее обустройству приложить.

— Будет тебе сюртук жениховский и фрезия в шляпе, — выдала уверенно. — И забери ты уже свой скарб горшкоподобный, нечего его ко мне ближе подсовывать. Считай это тебе мой подарок, на долгую, уж у нечисти этой проблемы нет, и главное счастливую семейную нежизнь.

ГЛАВА 10 И гремела свадьба

— Ты точно за мной следишь, — гневно шипела на любимую пташку, опять умудрившуюся меня изобличить. — Ой, — пискнула испугано, зацепившись за какой-токорень. Но Феникс вовремя пришел на помощь и поддержал свою разбушевавшуюся невесту.

— Как только перестаешь приглядывать за красивой девушкой, к ней сразу же начинают приглядываться, — хорошо поставленным, невозмутимым тоном молвил ненаглядный.

За красивую — захотелось поцеловать, за невозмутимый тон — стукнуть.

А все дело в том, что на свадебную эпопею, устроенную мной сегодняшней ночью для Листика, я Демирина звать не собиралась. Не потому, что не хотела, а попросту рассчитывала на то, чтоб хоть один из нас выспался. Поэтому на очередную ходку в Аурельский лес для благоустройства территории и проведения сего знаменательного торжества по соединению двух пылких, но отстучавших свое сердец, мной были разбужены: Мариса — чтоб потом не обижалась, что ее не задействовали в подготовке церемонии, Кенниари — потому как последние дни эльфийка частенько ночевала в общежитии, не желая ехать в город по темноте, (а мне как раз пригодятся ее способности) и Эринир.

Троллик, правда, натура черствая и вовсе неромантичная, долго упирался, аргументируя свое нежелание поучаствовать тем, что свадьбу считает пережитком прошлого. Однако говорил он это мне, не подозревая, что за дверью его дожидается слегка ошарашенная такой жизненной позицией любимая. Стоит ли говорить, что по итогам разбирательств Рин свои убеждения пересмотрел…

Их-то да, а вот на меня громила поглядывал поистине, как на предателя, причем не его конкретно, а всего мужского населения всея нашей родины. И в итоге решил, что в одиночестве страдать ненамерен, посему потащил с нами еще и Шута с Косматым.

А вот как к нашей ни разу не тихой компании добавилась еще и шайка Демира во главе с Его Высочеством, третьимрандийским принцем, я сейчас и пыталась узнать у жениха. Однако чудилось — напрасно. Кто ж выдает свои источники информации? Хотя… Сдается мне, знаю я этот источник. Огромный, недовольный и мелкомстящий.

Вот так "дружной" и рассчитывающей на незабываемую ночь компанией мы и пробирались по заметно подтаивающему лесу. Кслову, вновь безмолвствующему. Видимо, подлец смекнул, что если я одна столько шороху навести смогла, то уж с такой поддержкой… и вовсе разгуляюсь. И впринципе, был прав…

— Лучше расскажи мне, как ты Инку убедила всучить свое свадебное платье нежити? — озорно блеснул медовыми, всезнающими зенками благоверный и, воспользовавшись моментом, притянул меня к себе для быстрого поцелуя.

Просто остальные ребята слегка нас опережали, давая возможность разобраться огнеопасной парочке.

Я лишь улыбнулась триумфально, осознавая, как ловко выкрутилась из щекотливой ситуации, в которую угодила.

Дело было в том, что в виду моей повышенной занятости, как-то так негласно сложилось, что Инкиния взяла большую часть подготовки нашей с Миром свадьбы на себя. Поначалу я не возражала, а после… Стало поздно. И когда в один из незадачливых вечеров узрела на своей постели "шедевр" брачнотекстильного производства и затаившую дыхание в ожидании вердикта подругу, глаза которой сияли столь же ярко, как и бесконечная череда каменьев на подоле, то… Не смогла ее разочаровать. И буквально изобразив на губах улыбку, больше подходящую роженице, нежели счастливой невесте, тихо молвила:

— Оно прекрасно.

Большего Инкинии и не требовалось. Радостно захлопав в ладоши, она повисла на моей шее и потребовала немедленной примерки, ведь выбирался наряд на глазок.

Вот этого-то я и боялась больше всего. А еще того, что в белоснежной глыбе, походивший на бугор из кружев гораздо сильнее, чем на платье я попросту до храма не дойду. Там же вес неподъемный.

Феникс, заслышав мои жалобы относительно сложившейся ситуации, поначалу не проникся. Однако, когда я злорадно поведала ему о ДЕСЯТИ различной прозрачности сорочках, составляющих сей шедевр, слегка напрягся, призадумавшись, о том, как долго ему предстоит их снимать. Поэтому сейчас чувство облегчения у нас с Рыжиком выдалось обоюдным.

— Ради истинной любви твоя сестренка колебалась недолго, — доверительно поведала благоверному.

— Какая ты, коварная, награда моя, — мурлыкнул Мир восторженно и потянулся за новыми поцелуями.

Но я вредно увернулась и напомнила излишне настойчивому жениху:

— Вообще-то, свадьба не у нас.

— Это недоразумение легко исправить, — не стал идти на попятную огненный маг, — платье при тебе, друзья наши тоже в сборе, обстановка… располагающая.

— Грязь и лужи, ты находишь располагающими? — позволила себе усомниться.

— Высушу, — стоял на своем Демирин.

— А как же Листик с Айзой?

— У них времени предостаточно, подождут денек другой, — отмахнулся огненноволосый интриган.

И так Демир уверенно настаивал, что я усомнилась — шуточный ли наш разговор? И застопорилась с дальнейшими аргументами в противовес его предложению, не зная, что еще сказать. Ситуацию спас вездесующий свой нос Эрик.

— Лия, вот скажи мне и как у тебя выходит всегда находиться в центре всего интересного? — пристроившись рядышком, полюбопытствовал Шут, напрочь игнорируя тот факт, что Демирин эдакой компании не обрадовался. — И главное, попробуй, угонись. Я скоро маячок на тебя навешу, чтоб быть в курсе последних катастроф и курьезов.

— Ты мне льстишь, — весело отозвалась я, в тайне переведя дух. Кто его знает, этого Феникса? С него станется, и сегодня свадьбу сыграть.

— Ага, — добавил веское слово Бир, разоблачая друга, — особенно, если учесть, что сам не далее, чем сегодня днем запустил в мужское общежитие четырех шкваров шквар — нечисть, похожая на порождение страсти свиньи и крысы. Небольшого размера, с острыми мордами, несуразными пятачками и длинными, верткими хвостами. Предпочитают селиться на отшибе, городских свалках или на складах промышленных фабрик. И главное, таблички на них номерные навесил, а третью цифру умышленно упустил, чтоб подольше искали. Вот шороху было.

— Да, я такой, — приосанился плат.

— Старо, как мир, — решила я слегка подрезать ему крылья довольства.

— Между прочим, до сих пор ищут, — оскорбился одногруппник, задетый моей неоцененностью.

— Так вот кому я должен выразить свою искреннюю благодарность за погрызенную дверь, — молвил Чар наигранно тепло, тоже уставший вышагивать впереди.

— Не имею такой вредной привычки, и зубы об двери не точу, — прохладно поведал плат, не скрывая враждебности.

Чарчер такому выпаду был слегка удивлен и перевел любопытный взор на меня, без слов вопрошая: "Ты не в курсе?"

— Конечно, зачем тебе? — улыбаясь, зловредно возвестила я вслух, а Чару ответила глазами, стрельнув ими сначала в Эрика, затем в Кенни, а после многозначительно заводила бровями. — Когда можно подтачивать клыки об ревность.

Шут споткнулся. Шагающая впереди с Марисой и Инкойэльфийка, замедлила шаг, навострив ушки, а третий рандийский принц, не будь дураком, провокационно ухмыльнулся и добавил:

— Не известно еще, обо что полезней. Иногда ведь, как бывает — думаешь, что ты властен над ревностью, а на самом деле уже давно она тебя грызет.

— Какие вы… — раздосадовано буркнул Шут, выравнивая легкую походку.

— Умные? — подсказала я.

Однако судя по иронии в глазах одногруппника, с подсказкой промахнулась. Благо, Эрик все же не стал договаривать, и тему решил сменить:

— Сколько нам еще топать, Лианель? Я, конечно, не устал, но…

— Да пришли почти, — ответила, сосредотачиваясь на местности, подмечая знакомые детали. — Воздух влажный, озеро близко. Не правда ли, Далин? — уточнила у полурусала, догадываясь, что парень воду почуял еще раньше.

— Да, — блеснул краткостью телепат, следуя за девчонками тенью.

И так он был сосредоточен на прямой спине Инкинии, что кажется, ответил мне, совершенно не вслушиваясь в вопрос. Только головой неодобрительно качнула, да шепотом у жениха осведомилась:

— Ты уже отдал ему закладную?

Мир коротко кивнул и тоже на друга зыркнул.

— И-и-и? — настаиваю на более развернутом ответе.

— Скажем так, обрадовался он не сильно, — неохотно добавил подробностей благоверный.

— Почему? — изумилась.

— Гордый, — хмыкнул Демирин. — Хотел сам семейные дела поправить и закладную выкупить, а теперь получается, что вроде как он с одного долга в другой переплыл.

— Слов нет, — слегка ошалело подвела итог.

— У меня тоже не нашлось, — улыбнулся любимый. — Поэтому я молча сжег к рыхту бумаженцию и послал Дала вслед за пеплом.

— И как он сие воспринял? — уточнила весело, представив праведное негодование ненаглядного.

— Стоически, — тоже сверкнул задором в лукавых очах мой Феникс. — А вот я еще долго прибывал в расстроенных чувствах, — излишне демонстративно, как мне казалось, для того, чтобы телепат точно услышал, проговорил огненный хитрец.

— Отчего? — подыграла жениху, и тоже добавила в голос волнения.

— Да, ведь сначала послал сгоряча, а потом переживал — дойдет, не дойдет…

— Дошел, — определился невозмутимо Далин и остановился для наглядности, а после уточнил для остальных: — В принципе, все мы уже дошли.

И таки был он прав, поскольку пейзаж безмятежной водной глади, обманчиво тихой, спутать с чем-либо сложно.

— Ну и где счастливые влюбленные? — молвил Роник, который до сего момента развлекал беседой девчонок и так увлекательно сие делал, что даже удивился, почему все застопорились.

— А ты приглядись, — выдала насмешливо, уже видя виновников торжества, настороженно наблюдающих за таким количеством магов. Но, то я. У меня, благодаря Листику вообще проблем с этим нет.

Приглядываться ни Рону, ни остальным не пришлось, потому как отчаянно старающийся скрыть волнение нечистик на пару с невестой объявились сами, чем вызвали пару изумленных возгласов, у особо впечатлительных и не подготовленных.

Наступила немного неловкая пауза. И только я собиралась ее развеять, как меня опередил Чарчер, выйдя слегка вперед, приосанившись и заговорив торжественным тоном.

Ну, конечно, как же без венценосного-то? Этот эрудит уже привыкший к речам пафосным и многосложным. Чай дворцовая школа натренировала, везде быть первым, так сказать — гвоздем.

— Мое почтение, многоуважаемые леприкон Листик и плакальщица Айза… — торжественно начал остроухий оборотень, и бровью не поведя от столь странно-забавного приветствия.

Спорю, на что угодно, таких речей он еще не толкал.

…— в этот знаменательный для Вас день, мне, а также моим друзьям, особенно лестно присутствовать здесь, для того, чтобы лично засвидетельствовать рождение новой семьи. Будем рады внести посильную лепту для организации вашего торжества, — заключил и головой этак подтверждающе качнул, закрепляя эффект.

Прониклись все. А особенно влюбленные. По мере речи Чара глаза нечистика и нежити округлялись до размеров, угрожающих остальным частям лица, которым уже деваться было некуда.

— Во загнул, — восхищенный комментарий Эринира, раздавшийся затем, стал тем глотком воздуха, который все забыли вздохнуть после произнесенных слов.

И хоть выдал он сие тихо, однако же недостатком слуха из собравшихся никто не страдал. И улыбки, заискрившиеся на наших лицах, стали подтверждением тому, что полукровка действительно расстарался на славу.

Он и сам был преисполнен гордости за свое выступление. Но промедление затягивалось, и я решила слегка растормошить собравшихся, ну и тоже блеснуть словесной тирадой:

— Предопределяя дальнейшие витиеватые рассуждения моего друга о важности и незыблемости семейного союза, хочу напомнить, что власть ночи пошла на убыль. И если мы хотим провести обряд до рассвета, то… К рыхту, политесы. Листик, давай ближе к делу.

— А ведь так красиво начала, я заслушался, — улыбнулся Феникс. Становясь возле меня, с любопытством оглядывая прибалдевших будущих молодоженов.

— Или к телу, — в полголоса вставил Шут, ухмыляясь призывной улыбочкой.

Айза от этакого напутствия смущенно потупила глазки, и если честно, на застывшем восковой маской лице нежити, выглядело сие неуместно. Да так, что Эрик враз перестал лыбиться.

Это еще что. Вот если б он ее видел, так как я, без навешенных мороков, со всей копошащейся живностью на полуобглоданном черепе… Бр-р-р. В общем, жалко мне стало Листика, но недолго. В конце концов, кто я такая, чтоб их судить?

— Итак, парни, с вас уборка территории и сооружение алтаря, — принялась я командовать.

— Отчего так мелко? — в притворном удивлении вскинулся Эринир, который по-прежнему продолжал дуться. — Может сразу, храм соорудим и статуй налепим? Вот, наше высочество — водник по основной специализации, сымпровизирует чуток со льдом и снегом.

— Хочу тебе напомнить, мой толстокожий, особенно, в области сердца, друг, что божества могут не понять эдакой чести, — молвила нравоучительно. — Хотя… Хорошая идея. Вы занимайтесь, чем велено, а статую я вам обеспечу, — решила пока сохранить задумку в тайне.

— А остальные чем займутся? — продолжал портить праздничный настрой угрюмый троллище.

— В смысле прекрасная часть присутствующих? — уточнила насмешливо. — Мы займемся невестой, и будем украшать праздник.

— Собой? — поинтересовался ненаглядный. — Я согласен, — улыбнулся нежно, когда я так же счастливо кивнула. И первым принялся выполнять обещанное — освобождать поляну от талого снега и подсушивать излишки влаги.

Чарчер, Роник и Далин принялись другу помогать. К ним слегка помедлив, присоединились Эрик с Биром. А вот тролль демонстративно долго стоял в стороне, всем своим видом доказывая, что лишь его пребывание здесь делает остальным честь. Однако занудствованиетроллика долго не продлилось. Без дела стоять было холодно, да и скучно. Поэтому помявшись слегка в сторонке, Эринир подошел к Кенниари и принялся помогать ей с незапланированным выращиванием цветов для торжества.

Мы же с Инкой и Марисой принялись за Айзу.

Нежить, правда, слегка робела, особенно в моем присутствии, памятуя предыдущую нашу встречу и, видимо, опасаясь новых подлянок, но желание выйти замуж красиво в ней в итоге пересилило. Девочки же держались стойко. Хуже пришлось Инкинии, она как травница меньше всего из нас имела дело с представителями загробной нежизни. Но, как говорится, дурная компания повлияла и на ее устойчивость ко всяким "ужастям".

— Не боись, — поддержала плакальщицу, поначалу попытавшуюся от меня шарахнуться. — Сегодня я добрая. К тому же, если ты помнишь, — добавила шепотом, дабы деловито следящий за работой парней Листик, не дай богиня Созидания, не услышал, кому он обязан семейным благополучием, — именно я подыскала тебе завидного жениха.

Нежити на сие крыть было нечем, и она покорно позволила нам приготовить ее к торжеству. А уж, когда невеста узрела платье, которое вызывало на моем лице судороги, то и вовсе засияла неким зеленоватым отливом, символизирующим крайнюю степень счастья. И заулыбалась так… жутковато. Даже я слегка взволнованно сглотнула, а подруги и вовсе сделали шаг назад. Но тут уже Айза вцепилась в наряд со всей своей загробной силушкой, устыдив нас укоряющим взглядом. Пришлось напомнить себе, что это я здесь некромант, которого стоит опасаться, и помочь-таки с одеваниями невесте.

Спустя всего четверть часа все было законченно. Поляна убрана и покрыта ковром молодой травки. Возле озера из двух осин, связавших свои ветви, в жесте "рука в руке" создан алтарь, инкрустированный ледяными камушками (Далин постарался) и пляшущими в танце огоньками, подпитываемыми Миром. Как в итоге первые не тушили вторых или наоборот не плавились от жара, мне неведомо, но поскольку Феникс с русалом в связке уже давно, то и магия их друг к другу притерпелась. К алтарю вела небольшая тропка, по обочине которой Кенни с Эриниром вырастили подорожник, слезу яндора (травку зело любимую нечистью) и мак (так же относящийся к флоре, подпитывающей неживых силой). Смотрелось таинственно и красиво, с некоторым флером мрачности, что для брачующихся было вполне приятным антуражем.

— Что там со статуей, мелкая? — пробасил Рин.

Я лишь усмехнулась на прозвище, которое, думается, за мной закрепилось на пожизненный срок, и выдала самодовольно:

— Учись, увалень.

Подошла к осинам, поводила расслабляюще плечами и прикрыла глаза, концентрируясь на магии Земли. Работа предстояла не из легких — определить природный состав почвы и вычленить из него, то что будет пригодно для лепки… Пласт глины нашелся на глубине метров двухсот и вытянуть его из укрытия, оказалось, по ощущениям сравнимо с тем, словно тянуть рака из норы за палец. В какой-то момент показалось, будто земля меня, наоборот, сейчас утянет, но я справилась и, утерев выступивший от натуги пот со лба, принялась ваять из находки с помощью магических потоков необходимую фигуру. Высокую, костлявую, с накинутым на лицо капюшоном.

Когда образ был завершен, воспользовалась стихией Воздуха, хорошо просушила статую, а после, подвергнув ее обжигу, наблюдала с гордостью результаты своих трудов. Безликая вышла спокойной, печальной и весьма походила на свой общедоступный образ.

— Сильна, — хмыкнул тролль, хитро блеснув глазами.

— Талант, — поддакнул Шут, обойдя мое творение со всех сторон. — И главное, символичненько так.

— А кто проведет обряд? — не поддавшись общим восторгам, спокойно уточнила Кенниари.

— Знамо кто, — ответила, ехидно поглядывая на Чара. — Вон у нас какой самородок говорливый. Плюс, являет собой царственную особу, приближенную к вершителю всея и всего. Ему и карты в руки.

— Думаю, ты с этой ролью справишься ничуть не хуже, Лия, — не стал так просто соглашаться венценосная киса, еще и добавил с хитрецой: — К тому же будет уместней, если брачующихся соединит узами маг владеющей магией Смерти, ты не находишь? А из нас двоих именно ты добилась небывалых высот на этом поприще.

И вот вроде бы хвалит, а ощущение такое, словно издевается. Причем, искусно. Не подкопаться, и не оспорить…

— Ладно, — скрипнула зубами, досадуя на столь логичное объяснение. — По местам тогда, — скомандовала строго, принимая образ благостный и одухотворенный, уговаривая свою язвительную натуру, пойти куда-нибудь погулять на ближайший час, дабы не осквернить таинство остротами, которые так и просятся на язык.

Все повиновались. Я заняла место аккурат возле установленной статуи. Листик, облаченный в зеленый сюртук, золотистые брючки и черную шляпу цилиндр, с обещанной мной фрезией, волнуясь, замер рядышком.

— Хорош, — похвалила я нечистика шепотом, дабы внушить ему уверенности. Ведь костюм, наколдованный Чаром, хоть и являлся иллюзией, однако же, качественной и бесспорно нечисти идущей.

Парни выстроились шеренгой по краю тропки с одной стороны, девчонки с другой. И как-то так совпало, хотя, думается мне, не обошлось здесь без коварного Рыжика, что Далин замер, как раз напротив Инкинии и глаз решил с огненноволосой красавицы не сводить. Отчего у соседки к пламенному оттенку волос, еще и щеки приобщились.

Ну, а Шута к Кенниари, подпихнул Чарчер, который поначалу сам стоял напротив эльфийки, но потом резко о чем-то вспомнил, и беспардонно оттеснив Эрика на свое место, принялся вполголоса втолковывать это Биру. Недолго так, аккурат столько времени, сколько понадобилось Шуту, чтобы посетовать на наглость некоторых принцев и замереть спокойно.

Правда, платы и спокойно — понятия, друг друга исключающие, посему через мгновение Эрик потянулся к заплечному мешку и вытащил на свет футляр, как выяснилось со скрипкой.

Даже не знала, что он играет.

Судя по искреннему удивлению на физии Косматика, главный платовский подельник тоже был не вкурсе.

Но смущаться Шут не стал и, водрузив музыкальный инструмент на плечо, да подперев его подбородком, выдал первые звуки мелодии. А дальше… то, что сотворил со скрипкой Эрик, даже мою душу заставило сжаться, затрепетать и вознестиськ богам, настолько сие трогательно и прекрасно. Музыка — нежная, ранимая, словно только-только поверившая в счастье быть взаимновлюбленной, лилась из под смычка нашего пройдохи до того волшебно, что церемония грозилась отложиться на срок неопределенный, дабы все могли насладиться ею до конца. Даже платовские грифоны, повылазили из рукавов и, устроив морды на костяшках Шута, благоговейно смежили веки, наслаждаясь магией звуков. Чего уж говорить обо всех остальных?

Сам же виновник уставился, естественно, на Кенниари и так он на нее глядел… В общем, не у кого не осталось сомнений, для кого он играет.

— Ох, чудится мне, мы сегодня не одну свадьбу состряпаем… — со значением буркнул тролль, подпихнув локтем Демира подначивая, мол, шанс приятель не упускай.

Но мой огненный говорун не растерялся и с присущей ему ленивой насмешкой согласился:

— Да, думаю, Мариса будет не против. Так что дерзай.

По сконфуженному тролльему лицу враз стало заметно — дерзать он готов не был. Посему благоразумно прикрыл тему и варежку заодно.

А я только глаза к потолку закатила. Мне с одной стороны смешно наблюдать этакую боязнь Рина перед брачным обрядом, а с другой… После того, как его отец поступил с ним и его мамой, я прекрасно понимала разочарование друга в этом плане. Видимо, подсознательно и сам троллик опасался такого предательства, оттого и ершился на всех, почем зря.

Но отвлекались мы от основного действа недолго, потому как оно не пожелало стоять в сторонке, и спокойно дожидаться пока о нем вспомнят, и явило нам себя.

На поляне появилась… нет, не невеста, как бы сие не было закономерно, а толпа неучтенных, но негордых гостей весьма разнообразного, но характерно неживого плана.

Водяницы вынырнули из озера, и кокетливо хихикая, закружились в танце, бесстыдно выставляя напоказ тела, украшенные лишь тонким слоем чешуи. Водяной, восседая на коряге, словно на возке, запряженном огромным сомом, подплыл к самому краю воды и царственно уставился на нас рыбьими, плоскими глазищами, будто высокий ценитель искусства, занявший место в первом ряду. Мавки, лешие, кикиморы, замаран-девы и прочие пакостники, сбежались таким множеством, что будь они настроены враждебно — нам бы пришлось туго. Из-под земли повылазили скрипсы, в ветвях деревьев устроились вестники. И все были более чем заинтересованы происходящим.

Стоит ли говорить, что мы, мягко говоря, удивились?

— А праздник перестает быть томным, — счастливо потирая руки, возвестил Роник, заглядываясь на одну из мавок, призывно улыбающуюся парню.

— И не говори… — так же заинтересовано выдал Бир, страдая от разнообразия лестных, коварных прелестниц, мелькающих перед глазами, что дождевые капли — попробуй, уследи или поймай.

А вот на Листика стало жалко смотреть. Нечистикпобледнел и, видимо, усомнился в своей стойкости противостояния традиционным устоям, но отступать оказалось некуда. И мельком взглянув в мои решительные глаза, зеленый человечек в этом удостоверился полностью — с поляны ему два пути: или рука об руку с плакальщицей, или же, панически повизгивая, прикрывая пятую точку, тикать от огненных пульсаров, которыми я от души попотчеваю мелкого нарушителя обещаний. А поскольку второй вариант леприконуАурельский лес будет припоминать гораздо дольше, чем женитьбу, то и нечисть благоразумно осталась стоять на месте.

— Не дрейфь, — решила еще раз подбодрить брачующегося, — по-моему, все довольны происходящим, и никто не спешит тебя высмеять.

Ответом мне стал лишь прискорбный вздох, который намекал, дескать, плохо вы сирина Лия знаете здешних обитателей.

Я, конечно же, могла с утверждением поспорить, ибо сама уже на себе прочувствовала чувство юмора и гостеприимство сих мест, но… В общем, решила лишний раз не дергать зеленого.

От мыслей отвлекла песня.

Затянула ее нечисть, собравшаяся возле нас плотным кольцом, и откровенно говоря, слышать нечто подобное ни мне, ни ребятам раньше не доводилось. Для нее слова оказались не нужны, каждый из нас чувствовал смысл кожей, интуицией, эмоциями. И было в этом нечто такое… мистически-завораживающие, что происходящее и впрямь стало торжественным.

Оборвалась она так же неожиданно, как и началась, притом, что и Эрик, погрузившись в какой-то замысловатый творческий транс, прервал мелодию резко, волнующе, спонтанно. Однако через секунду мы убедились, что сие неспроста…

Плакальщица появилась на тропинке, ведшей к алтарю в ликующей тишине. И по изумленно взволнованной мордахе нечистика, стало понятно — от красоты невесты леприкон впал в ступор. И даже моргать забыл.

Завидев такие перемены и возродившуюся в Листике решительность довести действо до конца, я довольно улыбнулась, готовясь начать вещать. Даже такое количество гостей, не сломило мою тягу, скрепить сей союз. Посему, когда Айза, сверкая белизной одежд и бледным ликом поравнялась с не менее нарядным женихом, я взяла слово, стараясь не очень обращать внимание на медовые очи, следящие за мной со свойственным им доброй насмешливостью и лукавостью.

— Этой волшебной ночью мы собрались здесь, дабы засвидетельствовать стремление соединить две судьбы воедино. Упрочнить их. Создать ту нерушимую силу, над которой не подвластно ни время, ни мнения, ни… — запнулась, осознавая, что произношу слова, глядя исключительно на Феникса, глаза которого, вновь засияли золотом. Попыталась первой отвести взор, но затея провалилась. Посему продолжила, стараясь, чтобы голос не задрожал от нахлынувших чувств: — Ни грани.

Дальше все же пришлось прервать с благоверным обмен гляделками, и обратиться к влюбленным.

— Леприкон Листик, плакальщица Айза, согласны ли вы шагнуть навстречу друг другу и выбрать дорогу совместную, сколь ни была бы она трудна?

Нечистик кивнул, нежить счастливо улыбнулась, хоть как по мне, лучше бы она этого не делала. Яже продолжила допытываться, стараясь, совместить традиционную церемонию и импровизацию, привязанную к нестандартности данной пары.

— Будете ли вы уважать друг друга, ваши решения и ваши поступки?

Ответом мне стали новые кивания.

— Согласны ли вы делить все поровну, чтобы не отсыпала на чашу весов судьба: будь то радость или печаль?

— Согласен, — пискнул леприкон и трогательно обхватил своей ладошкой белокожую ручку невесты.

— Согласна, — вторила ему Айза.

— Быть посему, — сказала я громко и обратилась к притихшим гостям: — Заимствованной мной властью, данной Безликой, объявляю вас мужем и женой, — договорила и выплеснула магию Смерти, словно поднятый к верху бокал, дабы угостить собравшихся своей силой.

А дальше случилось странное.

Пространство сзади меня уплотнилось, послышался шорох одежд, и только я обернулась, как непроизвольно отшатнулась от страха. Потому как статуя, самым немыслимым образом перестала ею быть. Но чувство досады я испытать не успела. Вообще, если честно, кроме шока, граничащего с полным ступором, почувствовать ничего не вышло. Ибо бездонные, проникающие в те уголки души, которые даже мне не ведомы, глаза, уставившиеся на собравшихся со сдержанным, отстраненным вниманием, не могли не ошеломить.

Паника, то единственное, что удалось вычленить из череды эмоций. А еще неверие, потому как не снисходят боги до простых смертных, а уж богиня Тлена и вовсе является лишь единожды. И откровенно говоря, никто из нас не ждал ее так рано.

Притихли все. Правда, нечисть сориентировалась первой и выказывая уважение богине, попадала ниц. Мы, всмысле маги, такой сообразительностью похвастать не могли и продолжали взирать на Безликую, у которой, и впрямь, из всех черт не плыли разве что глаза, с неподдельным изумлением. На ногах так же нас удержала энергия, фонящая от гостьи с такой отдачей, что каждый из присутствующих буквально увяз в ней, словно в патоке.

Тем временем, божество, позволив осознать всем происходящее, двинулось к нашим новобрачным, припавшим на колени и взирающим на нее с благоговением, граничащим с раболепием. Молча, протянула кисть, сокрытую тьмой, будто перчаткой и дотронулась до сцепленных пальцев Листика и Айзы. И спущенная с цепи магия, освобожденная и не в меру голодная, побежала по запястьям леприкона и плакальщицычернымилиниями отметен, образующих браслетную вязь.

После так же молча Безликая обернулась к нам, оглядела каждого пристальным взором, словно выискивая достойную жертву и остановила взгляд на мне. Внутренний остряк мигом истерично хихикнул и задал риторический вопрос: "Ну, кто бы сомневался?". Судя по всему, Демирин не сомневался тоже, поскольку оцепенение разорвал первым и очень решительно заслонил меня спиной. С небольшим отрывом в сообразительности к нему попытались присоединиться и Рин с Чаром. Почему попытались? Так, не сговариваясь, ребята сделали сие одновременно, потому в желании заступиться за меня возникла некая незапланированная возня.

Возможно, мне показалось, в виду того, что за могучей рыжиковской спиной обзор не ахти, да и дымка вместо лица Безликой не располагала к разглядыванию определенных эмоций, но все же могу поспорить, что этакий конфуз богиню позабавил. Меня бы тоже, если бы не серьезность обстоятельств. Нет, конечно, лестна такая забота и готовность заслонить собой… Но, рыхт. Я ведь за них волнуюсь.

Божество сделало шаг навстречу, продолжая гипнотизировать меня муторным взглядом, проникающим сквозь защиту, сооруженную из сотоварищей. И следующая реплика, прозвучавшая казалось бы одновременно отовсюду, стала и приговором, и обещанием:

— До скорой встречи, — вымолвила богиня Тлена, как могло показаться насмешливо и… пред нами опять предстало изваяние, о лепке которого я уже откровенно сожалела.

Во вновь образовавшейся тишине было отчетливо слышно учащенное дыхание ребят, а у меня и вовсе, наверное, даже пульс голосил, тогогляди и оглушит.

— Вы получили благословение богини, — посиневшими губами едва слышно молвила я, — ваш брак законен и не подлежит сомнениям, — договорила, обращаясь к новобрачным, желая унять гуляющую по венам обреченность. — Хвала, Безликой, — воскликнула громко, понукая остальных присоединиться к сему заявлению.

И не прогадала. Нечисть взорвалась криками, визгами, шипением, но благо все они были радостными.

— Чего стоишь? — пихнула я Шута и посоветовала: — Играй. Да так, чтоб ноги болели, даже у них, — и рукой провела по пространству, указывая на собравшихся гостей, у которых болевой порок весьма и весьма занижен.

Плат повиновался, и через секунду новая, на сей раз, задорная мелодия полилась по округе призывно, завлекая новых и новых ценителей. И в ее круговороте все быстро позабыли (ну или сделали вид) о единственных словах богини Тлена.

Я и сама, дабы не выказывать нервозности и выгнать, наконец, из тела страх (похозяйничал и будет), радостно улыбнулась ненаглядному и, потянув его за локоть, призывно поинтересовалась:

— Сирин Рыжик, вы собираетесь пригласить меня на танец или мне искать кандидатуру посообразительней?

— Поверь, здешние сообразительные кандидатуры давно смекнули, что ТЫ, и все ТВОИ танцы, исключительно мои, — самодовольно поведал Демир, по-мальчишески сощурившись, резко обхватил за талию и закружил по поляне.

Мне осталось лишь расхохотаться над очередным достойным ответом своего благоверного и поддаться умелым рукам, безошибочно чувствующим ритм и мое тело.

ГЛАВА 11 Утро добрым не бывает

Правду гласит народная мудрость — кто рано встает, того похмелье по голове больнее бьет. Это я осознала, и подтвердила на собственном опыте, распластавшись поутру на постели и, откровенно говоря, не веря, что уже пора вставать. Однако рамиизкийбудильник, (с некоторых пор висевший на моей комнате отдельно, так сказать — в назидание, с пламенным приветом от главы РАМИиЗ) ненавязчиво давал понять — неверие не спасет. Хотя насчет ненавязчивости, я явно приуменьшила… Вампирий походный марш, гремевший по всей округе, ошеломил мою больную голову похлеще вчерашних событий и явления Безликой нашей скромной компании.

Вспомнив сей эпизод, настроение и вовсе посмурнело, сроднившись с оттенком неба за окном. Вот уж не было заботы. Никогда не думала, что этакая вежливость божества меня так удручит. Зачем мне скорая встреча с ней? Что за намеки? И от того становилось хуже, ибо интуиция без лишних политесов заявляла, дескать, вряд ли это сказано ради красного словца.

— О-о-о, — приглушенно поприветствовала новый учебный день Инкиния.

Везет ей. У нее хотя бы нашлись силы на нехитрое междометие. Я и этим похвастать не могла. Ощущение было таким, словно вчера на мой рот напал рой зубных фей, и определенно они перепутали зубы с языком, оттого он сейчас представлял собой один сплошной синяк. И зализывая раны, отказывался лишний раз ворочаться.

— Это был неправильный хмель, — сделала вывод подруга, пытаясь повернуть ко мне хотя бы голову. — Определенно, неправильный.

Вышло лишь хмыкнуть, соглашаясь с утверждением. Ибо если уж коварный напиток, скосил Демирина, Чара и Бира (а оборотни по природе к алкоголю устойчивы) то, что судить о нас с соседкой.

— От водяного хорошего не жди… — все же смогла изречь сию истину с видом бывалым. Будто бы я куда более опытная гуляка.

И ведь зрели в моей душе сомнения насчет предложенных угощений хозяином озера… Он, когда заслышал восклицания Шута, мол, какая свадьба без аперитива, излишне хитро моргнул округлыми глазюками, нечто невразумительно булькнул, и ушел на дно. А вынырнул уже с сундуком, вид которого навевал на подозрения, что пробыл он там, по меньшей мере — лет сто, а то и двести. В нем оказались бутылки из темно-зеленого стекла с выцветшими этикетками и таким же непонятным содержимым. Но кого бы сие остановило? Уж точно не плата, к которому без лишних стеснений присоединился Роник иРин, мотивировавшие потребность выпить — радением за здоровье молодых.

Тост, мягко говоря, получился сомнительный, но и сие наших парней не остановило. И вскоре к прочим абсурдам добавились так же пожелания о продолжении рода и богатом доме. Вопрос — зачем все это выходцам из-за граней, я устала задавать кубке на третьем, которые были притащены двумя упырями. Да-да, даже такие опаснейшие экземпляры затесались в ряды гуляющих прошлой ночью гостей. Причем, нежить, по сравнению с разошедшимися парнями, вела себя куда скромнее и отказалась от очередной свадебной забавы — драки. Чем особенно опечалили Чарчера. Но ситуацию спасла исконная примирительная фраза, звучащая на любом застолье — выпей со мной. Бедные упыри, между возможностью оказаться избитыми разбушевавшимися магами, предпочли отделаться питьем. Хоть и были их глотки с этим несогласные.

Мы, в смысле, девчонки отнеслись к предложенному угощению настороженней и сделали-то всего пару глоточков. Однако никого сие не спасло… Ибо в какой-то момент всем безудержно захотелось пить, гулять и встретить рассвет так, чтобы было хорошо и немножечко стыдно.

Не знаю, как насчет первого, а вот второе действительно имело место быть. Потому как, вспомнив, что позволял себе несносный Рыжик, сделалось жарко и досадно. Почему досадно? Да потому, что отомстил, гад. Вот за вечернее совместное купание и отомстил. Отключил своими поцелуями разум полностью. А после… после… проявив, как он выразился, титаническую выдержку, закинул нас с Инкой в портал и строго велел — спать в ближайшие полчаса.

И не известно еще, кого такое самоуправство возмутило больше: меня или Инкинию. Губы, которой были неменее зацелованные, не сдюжившим-таки с нахлынувшими чувствами, и выпивкой русалом. К слову, ему Мир перед нашей транспортировкой тоже успел сделать внушение и заметить, дескать, пока на ручке Ини нет соответствующего колечка, то и Далин пусть попридержит свои порывы.

Или же я думала излишне громко, или мысли соседки витали в тех же далях, однако через некоторое время лицо подруги избавилось от болезненной гримасы, и засияло аки солнышко, с которым я так люблю ее сравнивать.

— Не стыдно тебе, девица, так блаженствовать и не краснеть? — поинтересовалась в наигранном порицании, собираясь отомстить за все те нравоучительные лекции, устроенные соседкой после моих приходов со свиданий с ее невозможным братом. — Хотя, дай угадаю — это совсем другое, верно?

Инкиния не ответила, лишь улыбнулась еще счастливее, понукая и меня присоединиться.

— Я так понимаю, оплот русалочьей добродетели вчера окончательно пал? — хотела и бровями провокационно поводить для наглядности, но надбровные дуги на подвиг не пошли. Еще и виски обвинительно стрельнули болью, намекая, дескать, радуйся, что вообще соображать можешь.

Ранимый огненный лучик, кротко кивнул и уставился в потолок, продолжая безмолвствовать и сиять.

Да, но мое-то любопытство оклемалось раньше хозяйки и намеревалось выведать подробности любой ценой.

— Ини, лучик мой пламенный, не молчи. Пролей свет на неведение и проясни ситуацию, — молвила ласково с элементами предупреждения, словно кошка еще мурлычущая, но уже выпустившая коготки.

— Ты знала про закладную? — вместо ответа, поинтересовалась подруга, устремив медовые очи в мою сторону.

— Твой деятельный братец, уведомил меня только после званого ужина у ваших родителей, — была честна я с ответом.

— Как, кстати, прошло? — полюбопытствовала подруга и смущенно добавила: — Вчера у нас оказалось так суетно, что я, и узнать не успела.

— Ну, судя по тому, что ты отдала Демирину знак принадлежности роду, дабы поддержать брата, думаю, и сама понимаешь, встреча не задалась. К слову, могла бы и шепнуть о том, что Демир собрался раскидываться фамильными украшениями.

— А что такого? — удивилась Ини. — По-моему, достойный поступок, лучше любых слов дающий оценку его отношения к тебе.

— Лучший-то, лучший… — не спешила я соглашаться, — однако излишне расточительный. А я девушка запасливая, к эдаким порывам несвойственная.

Инкиния звонко расхохоталасьи, покачав головой, парировала:

— Это ты-то? Не смеши. Ты бы поступила так же. Еще и фортель какой на прощание выкинула. Твоей бурной натуре свойственно сжигать мосты, не задумываясь, а не придется ли возвращаться.

— Нужно двигаться вперед, — поведала самодовольно, нисколечко не обидевшись за то, что была раскрыта. — А вообще, не увиливай. Лучше расскажи, к чему вы с Далином в итоге пришли?

— Не успели, — огорченно вздохнула соседка, и первая поднялась с кровати, довольно потягиваясь. — Твой излишне деятельный жених, — сказала, передразнивая мои же слова, — помешал нам договориться.

— Не знала, что это теперь ТАК называется, — иронично хмыкнула. — Да он просто испугался, что пока вы "обсудите" все за и против, то попросту съедите друг друга. Вон, губы до сих пор опухшие.

Инкинии на сие заявление крыть было нечем, и она лишь плечиком дернула, отмахиваясь, да и шмыгнула в ванную первая, поганка такая. Заговорила меня и воспользовалась, у-у-у, коварная личность, вся в братца.

А я снова осталась один на один со своими думами, (ну, как на один? Это если не учитывать нахохлившегося Триура, периодически одаривающего меня такими взглядами… Будто бы он мой папенька, сменивший обличье) и жалкими потугами воззвать к разуму и заставить себя хотя бы встать. Итог печален — разум остался глух, а думы и подавно опять потяжелели, и вернули к неприятной реальности.

По-видимому, элементаля Смерти их вес тоже не устроил, потому как птица недовольно каркнув, взлетела со своего насеста и растворилась в пространстве, оставив хозяйку теперь уже в полном одиночестве. Вообще в последнее время со своими питомцами у меня возникли некие жизненные разногласия. И вся беда заключалась в том, что не могла понять какие. То есть я чувствовала — что-то не так, но причину недовольства мне озвучивать не торопились. Нет, кто-нибудь из них исправно приходил ночью, дабы охранять сон незадачливой подопечной, но в общении… Здесь явно наблюдалось отчуждение, однако все попытки достучаться до них, пока увенчались только увеличением обиды теперь с моей стороны.

Да уж, не вовремя все…

Мало того, что меня вчера во время веселья, когда оное уже стало спадать, выцепила счастливая невеста и слегка неадекватно, но очень доверительно поведала:

— Ты, — указала она заметно подрагивающей пятерней в район моего солнечного сплетения: — Как я.

И только я собралась, уточнить, в каком это смысле, как Айза и вовсе забормотала, будто бы умалишенная, болтающая сама с собой:

— Как та, которая… Которой я была… — резко мотнула головой и жалобно пожаловалась: — Не могу… вспомнить… Но, важно. Важно. Маги. Это все они, беда от магии, беда, — напоследок нежить и вовсе разволновалась, да запричитала весьма громко, чем смутила и меня и близко стоящих.

— Айза, — попыталась я достучаться до плакальщицы, донельзя заинтригованная бессвязным потоком информации, в котором, однако чувствовала — сокрыто нечто стоящие.

Но бесполезно. Глаза невесты вновь заплыли флером неживого огня, и безмятежно улыбнувшись, она от меня ускользнула.

Так же неуловимо разбегались все дельные мысли по этому поводу, но предчувствие, что все неспроста, не проходило. А сейчас усугубилось с еще большей силой, словно помешательство у буйного невротика.

К поводам поволноваться можно смело отнести и сегодняшнее событие…

Запланированный оттиск ауры, и так действие малоприятное. А уж в таком состоянии. Плюс, демоняка этот песчаный, опять-таки, фактор раздражительный и излишне отвлекающий. Нет бы, кого из своей свиты, для сего процесса прислал. Но, видимо, рарх сам решил проявить ответственность и скрыть под ней глумление. А то, что оно будет, я не сомневалась. Впрочем, как и отражение из зеркала, насмешливо на меня взирающее. Уж если его мое самочувствие так забавит, то про Салисена я умолчу.

Утешала лишь одна надежда — может, он хоть заявится попозже, чтоб я в себя прийти успела?

ГЛАВА 12 Страсти-то кипят

Не сложилось. Что с надеждами, что с попытками улучшить самочувствие.

— И не спится же ему, — зло бурча под нос и подбрасывая остатки снега сапогами, дабы выместить на них свою сердитость, я направлялась в кабинет ректора. К которому меня весьма любезно, но вместес тем и наставительно рекомендовал заглянуть личный вестник главы РАМИиЗ.

Что могло понадобиться в столь ранний час местному руководству? Сомнений не возникло — песчаный демон пожаловал, чтобы внести свою лепту в расследование происходящего.

Идти не хотелось. Чувствовала, не выйдет из затеи ничего хорошего. Покрайней мере, для меня. Внутренний голос не преминул ехидно уточнить, мол, не заговорило ли в тебе, Лия, малодушие? А я даже спорить не стала. Да, побаиваюсь. Ачто,нельзя? Не очень-то это приятный процесс. И пусть процедура мне известна исключительно теоретически, со слов ненаглядного, но так лишь страшнее. А еще не покидает ощущение, что помощи от рарха ждать если и придется, то непременно с каким-нибудь "подвывертом". Не уживутся они с Фениксом на одной территории, точно не уживутся… Того и гляди, начнут чем-то меряться, и хорошо, если сие только красноречие. А если силушкой?

В общем, зря Волин Сейхери назначил событие у себя в кабинете, ох, чувствуя зря.

Но как бы я не оттягивала момент встречи с Салисеном, пиная и так знатно поредевший снежок, (с некоторых пор у меня на него аллергия) главный корпус, издеваясь, приближался и распахивал резные двери в этот раз как-то на редкость злорадно. Посему вымученно втянув в себя воздух, и собрав крупицыпоредевших, словно шуба зайца после зимней линьки, сил, я все же преодолела ступеньки и прочие преграды, поджидавшие на пути к хорошо изученной ректорской приемной.

Коротко кивнув секретарю Волина Сейхери, которая, как всегда при видя меня, недовольно поджала губы, памятуя мое непочтительное к ней отношение, я отворила массивную дверь его кабинета. Не забыв постучаться и ощутить, что на сей раз створки поддаются куда тяжелее, будто бы даже они уверены — туда лучше не соваться.

Через мгновение после того, как моя голова просочилась во владения руководителя РАМИиЗ, поняла — двери правы. Появиласьстойкая потребность их захлопнуть, причем, не заходя. Еще и барьер магический установить, чтоб дать фору себе на побег. Потому как компания, собравшаяся у эльфа, вызвала дрожь, не просто нервную, а буквально сотрясательную и конвульсивную. Подавить этакие расстройства организма вышло не сразу, оттого я и застыла в дверном проеме, пытаясь совладать с эмоциями, во все глаза разглядывая собравшихся личностей…

А их явный переизбыток.

Ладно, ректор. Ему здесь вроде бы как логично находиться. Сидеть в своем важном кресле и глядеть на меня эдак пристально, и заранее не ожидая ничего хорошего (винить за это его нельзя, я и сама нечасто возлагаю на себя лестные ожидания). Ладно, песчаник, расположившийся у окна, и взирающий искоса, будто и не меня он дожидается. При лицезрении демона разум опечалился отдельно, поскольку сразу докумекал — раз стоит рарх возле окошка, значит, прекрасно разглядел все мои душевные протесты попути сюда. Судя по проскользнувшей ухмылочке объекта раздумий, видел определенно, и выводы сделал верные. Щеки непроизвольно заалели, застигнутые врасплох сим знанием.

Но больше всего смутило не это. И даже не лицезрение жениха и третьего рандийского принца, занявших гостевые насесты в одинаково мученических позах, старательно придерживаемых похмельные головушки, которые вчера меры не знали, а сегодня страдают, что от интоксикации, что от безразличности к такой проблеме окружающих.

А вот присутствие дядюшки, подпирающего краюшек ректорского стола, ввергло в осознание — сейчас станет отчитывать. Причем, зная сего некроманта, на которого новая должность наложила свои нравоучительные привычки, я прекрасно поняла — публика ему не помеха, а напротив, дополнительное удовольствие.

— Не жмись, дитятко, не топчи порог, он казенный, — ласково молвил средний Фирсен, впрочем, не обманув сахаром в голосе.

Я говорила о желании ретироваться? Сейчас оно просто переросло в потребность. Ведь после нашего с Демиром приключения, Аскрин сделался невыносимым. В смысле, что я уже и впрямь подумывала, куда бы его вынести от себя подальше. Мало того, что еле отстояла право на проживание с Инкой, ибо он вознамерился переселить меня к себе. Так и на поездку к родственникам Феникса родич согласился с боем. И чудится мне — о ночном гулянии он уже прослышал и вряд ли рад…

Однако сопровождаемая тем же насмешливым взором Салисена, все же нашла в себе силы и, приняв вид невозмутимый и совершенно не понимающий дядюшкиного негодования, я неспешно прошла внутрь и, вспомнив про вежливость, молвила:

— Утра доброго вам, сирины.

— Доброго ли? — опять вступил в беседу Аск. Елейно этак вступил, многообещающе. — Судя по лицам твоих героев, они с тобой не согласны.

— Каждый имеет право на мнение, — решила не вестись на провокацию и равнодушно пожала плечами. — И уж тем более, на учтивость, — добавила со смыслом, намекая, что дядюшке манер, точно не достает.

Некромант посыл понял и улыбнулся совсем уж злобно. Ух, бедные маги Смерти. Даже меня такой оскал пробрал, что уж о непосвященных говорить.

— Как прошла ночь, студентка Фирсен? — не изменяя своей язвительности, поинтересовался Аскрин.

— Чудно, — была я кротка с ответом, начиная краснеть от сцены устроенной дядей.

— А такое ощущение, будто она прошлась по вам, — повысил голос декан чернушников, отчего ребята снова единодушно поморщились, не одобряя громкости. — Причем, изрядно потоптавшись. По всем троим. И ладно, от тебя, Лиани, благоразумия ждать не приходится, и вас, Ваше Высочество, иногда заносит на подвиги. Но ты-то, Демирин, куда смотрел? Ведь прекрасно знаешь, сколь затратна предстоящая ей считка? К чему это баловство?

— Я подстрахую, — спокойно, нисколечко не повинившись, ответил Мир и одарил меня теплом своих медовых глаз.

Враз стало теплее, и робость перед Аском растаяла.

— Подстрахует он… — разражено буркнул некромант.

— Может быть, отложим выяснение наших разногласий на другое время? — полюбопытствовала я, пытаясь воззвать к родственному благоразумию. — Не будем утомлять, и злоупотреблять временем сирина Салисена.

— О, об этом не беспокойтесь, — отмахнулся песчаный гад. — Я совершенно не в обиде. И для вас… — многозначительная пауза, — всегда свободен.

После сего заявления в помещении возникла заминка. Даже некромантский огонь был если не потушен, то слегка притоптан. И на меня родич воззрился в недоумении. Перевел взгляд на демона, затем на Демира и вновь на меня. И выдохнул едва различимо:

— А вот и упыри пустились в пляс…

Что он сим сомнительным замечанием хотел сказать, я так и не поняла. Да и не вникала сильно, концентрируясь на дипломатической деревяшке, (и неважно, что сегодня рарх без маски. Раз не соображает, где и что можно говорить, то, значит, дерево он полное) сердито посверкивая глазами.

— Лестно, — враждебно процедила я, и прошествовала к Демирину. Ибо видела, уж кто-кто, а моя ревнивая пташка такой краткостью ограничиваться не собирается.

Решила предупредить назревающий конфликт, и став за спинкой кресла ненаглядного, успокаивающе возложила ладони на плечи Рыжика. Чувствуя, как огненная стихия, бушевавшая во внешне невозмутимом хозяине, откликается на прикосновение и перестает буйствовать.

— Заметно, — решил уподобиться словесному минимализму и песчаник.

Вот если бы он еще ухмылочку приуменьшил при этом.

Ситуацию спас сам Глава сего учреждения.

— Полагаю, студентка Фирсен чувствует себя достаточно приемлемо для проведения столь сложных манипуляций. Поскольку, за время нашего знакомства не раз, и не два показала себя человеком завидных талантов и успехов. И, несмотря на повышенную активность, бьющую, куда и на кого попало, в здравомыслии ей отказать нельзя.

На последнем выводе Аск хмыкнул очень скептичненько, чего Волин проигнорировать не смог:

— Но если, сирин Фирсен, вы по каким-то причинам со мной несогласны, можем отправить Лианель к Вульфину. Пусть засвидетельствует ее состояние.

Перспектива не обрадовала. Я прямо так и представила вытянувшееся лицо Северного Волка, на котором очень красноречиво будет написано: "Что, опять?". Я ведь там в последнее время и так слишком частый гость.

— А пусть сходит, — покивал одобрительно дядюшка, заметив, что энтузиазма на моем лике нет.

Вот же зловредный чернушник.

— Магический источник юной девы не истощен, биологические потоки без отклонений, на лицо присутствует лишь недосып и нервное напряжение. Не думаю, что ваш целитель скажет больше, — избавил меня от необходимости бежать в лечебницу рарх. — Для проведения считки вполне пригодное состояние.

На это Аскрину крыть стало нечем, поэтому он лишь неодобрительно покосился на дипломатического представителя Окаянного Владычества и, что вовсе для дяди не характерно — смолчал.

Я даже не удержалась от легкой, благодарной улыбки, адресованной песчаному рарху. За что тут же поплатилась…Салисен в ответ улыбнулся до того довольно, будто бы я ему как минимум в ножки упала.

— Что тебе понадобится? — обойдя череду вежливых политесов, перешел к делу Демирин, обращаясь к демону.

— Ну, кроме, виновницы собрания… — задумался Салисен. — Пожалуй, пригодится набор для магчерчения. Три энергоемких сферы для выброса остаточного флера. И зеркала, в которых будет отражаться след от того, кто воздействовал на Лианель.

— Сколько? — деловито уточнил эльф.

— Думаю, по количеству сил, которыми владеет носитель. Насколько я помню, сирина Лия, универсал, плюс дядюшкино наследие… А значит — пять.

— Чарчер, ты как лицо, на кафедре начертательной магии примелькавшееся, раздобудешь набор? — стал раздавать указания сирин Волин, первым обратившийся к дипломнику, который и впрямь уже сроднился со многими направлениями, в виду вечных дополнений родственника.

— Добуду любой ценой, — обаятельно мне ухмыльнувшись, выдал снежный барс, игнорируя недовольные постукивания Демирина по подлокотнику, и не без усилий выпрямившись, потопал к выходу.

— Аскрин, насколько я помню, транслирующие зеркала сейчас в твоей вотчине? — теперь жеребьевка по понуканию к действиям перепала дяде.

— Допустим, — упрямо мотнув головой, выдал родственничек.

— Не допустим, а в твоей, — радостно улыбнулся сирин ректор. — Я еще помню твои жаркие отстаивания по их владению, и устроенные дебаты на последнем учебном совете.

— В специфике моего факультета они применяются чаще, чем у прорицателей, — недовольно буркнул Аск.

— Никто и не спорит, хозяйственный ты наш. Другой вопрос в том, что можно бы и поделиться… Но, нет — так нет. Вот теперь иди и неси свое добро. Раз ты за него ответственный.

Уязвленный Аскрин ретировался молча. Просто применил уже привычный прием слияния с магией Смерти и став сгустком тьмы, рассеялся в пространстве.

Не сдержала вредной ухмылки — а вот обратно запасливому чернушнику такой фортель не проделать. Зеркала с собой не утянет и придется ножками топать.

— Что там еще по списку? — как будто бы подзабыл глава РАМИиЗ. — Сферы… — и сам же на него ответил, приняв вид удрученной задумчивости.

К слову, вышло очень правдоподобно.

— Что-то мне уже не нравится эта заминка, — по-видимому, более хорошо изучивший руководство Феникс, распознал неладное первым.

И оказался на все сто прав, потому как следующие слова Волина Сейхери и меня не обрадовали.

— Рад за вашу смекалку, — хмыкнул эльф. — Она не зря ест свой хлеб, — добавил загадочности и в без того непонятную речь.

— Чего не скажешь о ваших служащих, верно?

Полагаю, иронию Рыжика тоже кормили знатно. Если не наубой.

— Что не так? — не выдержала в итоге я, устремляя поочередно взгляд то на любимого, то на ректора.

— Поглотительные сферы прибудут в академию только завтра вечером, — печально разведя руками, констатировал мужчина. А после пояснил: — Увы, но новый семестр изрядно истончил магический инвентарь, а смета и утверждение ее с поставщиками и рандийскими надзорными органами, заняла время, которого благодаря таким студентам, как вы, Лия, у меня и так нет.

Честно говоря, вдаваться в подробности хозяйственных нужд академии не хотелось. Да и страх во мне, почуяв возможность отложить столь нежелательную процедуру, воспрянул, и снадеждой уточнил:

— Так все отменяется? — вопросила чересчур уж радостно. — Всмысле, переносится? А зачем вы тогда отправили всех остальных?

— Не думаю, что еще один день промедления сыграет нам на руку, — как-то излишне расплывчато ответил ректор.

— Я тоже так не думаю, — согласился помалкивающий до сего момента песчаник. — След и без того истончился за три дня. Риск упустить привязку слишком высок.

— Но тогда… — растерялась я и посмотрела вопросительно на Мира, взором ища поддержки.

— Предполагаю, что сирин Волин знает, где сферы можно раздобыть быстрее. С моей помощью, разумеется, — почему-то очень, ну просто ОЧЕНЬ недовольно проговорил Демирин.

А я поняла, что опять ничего не поняла.

И обратилась скорее к пространству, нежели к кому-то из мужчин:

— Только мне это напоминает игру — угадай мысль по непроницаемому лицу? В чем сложность-то? Открывай портал, и отправимся за недостающими предметами.

— Я тоже не считаю это проблемой, — лукаво возвестил Сейхери. А потом, все таким же невинным тоном, раскрыл карты. — Только вы с нами студентка не пойдете. Поскольку переход, построенный даже природником, съедает часть сил при его прохождении. А вам сейчас понадобится все до остатка.

Вот теперь, наконец, я смекнула причину жениховского недовольства — он попросту не хочет оставлять невесту наедине с дипломатическим гостем. Нельзя сказать, что я и сама в восторге от этакого соседства, но ради того, чтобы поймать неуловимого пакостника, вознамерившегося сбагрить меня андрогинам, как-нибудь перетерплю близость рарха.

Но то я… А ненаглядный, такое терпеть явно не настроен, поэтому пришлось ревнивца успокоить. Ласково провела по щеке Демирина, и спокойно его заверила:

— Я подожду здесь. Не думаю, что это займет много времени. И потом, — сказала, понизив голос до шепота, такого заговорщицки-шального, — ты же меня знаешь…

Намек любимый понял верно, ответив не менее лукавой ухмылочкой. И на рарха взглянул даже с эдаким сочувствием, мол, боязно мне с тобой дипломатическую особу оставлять, еще обидишь.

После весьма бодренько, для только что изображающего похмельный недуг, вскочил на ноги, поинтересовался у высокого руководства, куда путь держим и открыл огненный портал, молчаливо, но весьма красноречиво пропуская вперед ректора. Тот не стал лишний рад блистать заумной вежливостью и величественно, а также, думается мне, уже привычно, проплыл в образовавшийся проход.

Демир напоследок вознаградил Салисена пристальным взором, от которого я бы, например, вжала голову в плечи (благо, на меня Феникс так не смотрел даже во времена моих самых сумасбродных выходок) и исчез в яростном пламени.

К слову, сам песчаник не проникся остротой рыжиковских очей, и разве что ладошкой на прощанье счастливо не помахал. А стоило порталу захлопнуться, тут же вперил свои странные глаза в меня.

Я к такому повороту была готова, поэтому спуску демону не дала. Взгляд выдержала, и губы поджала, намекая, что если некто жаждет светской беседы, то ее у меня нет.

— У вас весьма интересный дядя, — начал рарх издалека, посматривая любопытно на книжные полки Волина Сейхери. Будто бы они его интересовали гораздо сильнее, чем компания в моем лице. — Даже не думал, что характер можно унаследовать на генетическом уровне, да еще и не от прямого родства, — добавил с насмешкой, но впрочем, не обидной.

Не стала обманываться, и на отвлекающий маневр не отреагировала, продолжая наблюдать за неспешными и вроде бы как совершенно не спланированными передвижениями мужчины.

Чуяло сердце, подкрадывается демоняка. Причем, весьма умело.

Мне же отступать от окна было некуда. Да и не собиралась я, поскольку с недавних пор, знала, чего следует опасаться на самом деле…

— Вот видите, Лианель, — тихо молвил Салисен, поравнявшись со мной. Глядел он при этом так проникновенно, словно выискивал на моем лице нечто, нужное только ему. — Судьба на моей стороне. Новая встреча, и столь быстро.

Голос у демона взял какие-то особые ноты, призванные очаровать и покорить. Завладеть всем моим вниманием, и хорошо, если только им.

Однако… не преуспел. Близость Гархэ тяготила. Нет, она не была отвратительной, как бывает, когда персона глубоко тебе не приятна, но и дискомфорт определенно присутствовал. Руки буквально чесались, отодвинуть этакого соседа немного подальше. Пришлось их посильнее прижать к животу и оставить скрещенными.

— Продолжив сие утверждение, можно и вовсе предположить, что андрогины тоже вам подсобили, раз поспособствовали, так сказать, нашей новой встрече, — спокойно резюмировала я, стараясь держаться нейтральной позиции. И не выказывать истинных эмоций.

— Да хоть сам Безымянный мне в помощь, — хищно улыбнулся рарх, — главное результат.

Удивленно вскинула брови и поинтересовалась:

— И чего вы добились?

— Возможности быть рядом… — придвинулся наглый песчаник еще ближе, и руку ко мне потянул, пытаясь коснуться то ли волос, то ли виска.

А вот мои конечности, словно двух сторожевых псов, появилась необходимость одернуть, дабы те не воспламенились в попытке дать златокудрому отпор. Пришлось незаметно отряхнуть искры с пальцев, и качнуть головой, давая понять Салисену, что он забылся.

Наглеть еще больше Гархэ не стал. Ладонь медленно, будто давая возможность передумать, и как преданной кошке устремиться за лаской, потянулась обратно.

… — узнать вас поближе, — продолжил перечислять свои "достижения" сей виртуоз игры на струнах женских душ.

— Да уж, узнать, — усмехнулась я невесело. — Только когда будете считывать ауру, постарайтесь не больно уж увлекаться узнаванием, а то боязно стать чистым листом, — проговорила с намеком, и все же попыталась обойти собеседника.

Не хотелось мне, чтобы кто-то, вернувшись, застиг нас в таком положении. Доказывай потом, что ты не дурак.

Обойти рарха почти вышло. Я даже позволила себе легкий расслабленный выдох, как вдруг руку резко ухватили за запястье и потянули. Не больно, нет, но настойчиво. Естественно, от сих манипуляций, поддающиеся законом физики (будь они неладны) тело, повалилось на парня, чем коварный демоняка непостеснялся воспользоваться, приобняв мою талию своими ручищами. Да так, что и дернуться не получилось.

От неожиданной наглости опешила, однако возмущение быстро привело меня в чувство, а магия и подавно решила действовать на опережение.

Образованный за секунду воздушный пульсар должен был отпихнуть наглеца к оконное раме, и хорошо еще, если на эмоциях я рассчитала силы правильно… А то представится шанс узнать — летают ли песчаные демоны?

Салисен на эдакий протест ответил самодовольной ухмылкой и… развеял мою ворожбу. Вернее, не так. Он ее попросту преобразовал, и намагиченный МНОЙ шарик воздуха, увеличился в несколько раз, да и окружил нас пространством столь тесным, что у рарха отпала необходимость меня удерживать.

— Что ты… — началагневно, не зная, на что злиться сильнее: или же на распускание рук, или на то, что играет с моей силой, как… как с котенком.

Ничего-ничего, и у пушистика зубки имеются.

В следующее мгновение, в ход пошел давно проверенный прием — удар по коленке, дабы отвлечь охамевшего златоглазика и перехватить потоки управления энергией. Но к моей досаде предыдущий урок Салисен усвоил, поэтому от возмездия уклонился и воздушную ловушку еще сильнее уплотнил, лишая меня возможности шевелить не только конечностями, но и головой. Мы так и застыли лицом к лицу. Песчаник глядел с нескрываемым весельем, я щурила очи яростно. Страха не было, поскольку осознавала, как нелегко ему дается удерживать управление моим резервом. Выдохнется деревяшка, и уж тогда…

Словно прочтя мои воинственные думы, не привыкшие проигрывать, Гархэ упреждающие молвил:

— Не трать понапрасну силы, Лия. Они тебе вскоре пригодятся.

— Для Вас, Лианель, — прошипела, нескрывая враждебности. И холодно добавила: — Отпусти.

— А то что? — хмыкнул потерявший всякий страх песчаник, не подозревая, что как никогда близок к долгой, изощренной и бесспорно болезненной расправе.

Уж, я постараюсь подойти к этому с фантазией.

— Хуже будет, — ухмыльнулась многообещающе.

— Мне импонирует твоя наивность, — прошептал подлец, концентрируя взор на моих губах.

Последние тот час были сжаты. Да с такой силой, что и ломом невскроешь.

Это заставило демона опять уделить внимание глазам. Он придвинулся еще ближе и, прищурившись, выдохнул:

— Знаешь, что напрягает больше всего? — сжав руками плечи, выдал Гархэ: — Тебя действительно тяготит мое внимание. Не импонирует, не будоражит, не удовлетворяет самолюбие, а именно тяготит. И это, к бесам, с каждым разом все больше хочется исправить.

Не нашлась, что на такое обвинение ответить. Вот правда, всегда бойкая на ответ, в этот раз стояла и молчала. Просто глаза… глаза Салисена в сей момент не лгали, не лукавили, и если раньше такой интерес я считала средством от скуки, то сейчас разглядела нечто настоящее. И расстроилась от этакого знания. Ведь чтобы там песчаник не предпринимал, а иначе не будет никогда.

— Ты на меня еще с жалостью посмотри, — враждебно процедил парень и отдернул руки.

Вышло резко и я, сделав шаг в сторону, только теперь осознала, что нет больше удерживаемого уплотненного пространства.

Рарх же и вовсе, снова развернувшись к окну, больше ничем не выдавал только что проявленных чувств.

Стало неуютно. С одной стороны, я совершенно отчетливо осознавала, что не давала повода, а с другой… Рыхтово девичье чувство сожаления. Вот уж не думала, что и сама отношусь к разряду "тонкочувствующих" чужие горести сирин.

— Мне… — нужно сказать хоть что-нибудь. Но что? Что жаль? Вряд ли он оценит такую перспективу. Вернее, полное ее отсутствие.

— Я понял, — песчаник избавил от необходимости объясняться. Обернулся и добавил, возвращая привычный самодовольный облик. — Но не смирился.

Захотелось страдальчески возвести очи к потолку, однако я сдержала сей порыв и просто кивнула, давая понять, что услышала его.

Мой нехитрый ответ, как раз совпал со звуком прожигаемого пространства, и осталось только порадоваться, что стою я теперь относительно далеко от песчаника.

Первым вышел Демирин. Был он отчего-то горд и доволен. Это заставило недоуменно приподнять брови. Однако через секунду стало ясно, что так порадовало ненаглядного. Просто, следом появился ректор, нагруженный поглотительными сферами, будто навьюченный ослик. Даже подбородком маг-добро подпирал, чтоб не растерять по дороге.

Он же и буркнул недовольно, когда избавился от ноши:

— Мог и помочь.

— Я бы с удовольствием, сирин Волин, — изобразив искреннее сожаление, выдал Рыжик, лукаво щурясь. — Но кто бы тогда держал переход? — сие было сказано до того… коварно, что ни у кого не осталось сомнений — отыгрывается порталист.

Уж я-то точно знала, что при необходимости Феникс может на себе многое вынести.

Эльф тоже знал. Но доказывать обратное оказалось выше его достоинства, потому Сейхери лишь ушами недовольно шевельнул, отчего сходство с упомянутым животным-тяжеловозом лишь усилилось.

Против воли улыбнулась и расслабилась. Появление жениха подействовало как успокоительное, и вся тягостность происходящего и того, что еще должно произойти, отступила, скромно затворив за собой дверь.

Сам виновник душевных трепетаний так же, завидев меня, посветлел ликом. А после перевел изучающий взор на рарха и иронично прокомментировал:

— Надо же, ни синяков, ни ссадин… Похоже, моя Воительница вела себя хорошо, — и ухмыльнулся эдак насмешливо.

Угу, причем, не известно над кем насмехался больше — над демоном или над моей задиристостью.

— Ты даже не можешь себе представить, насколько… хорошо, — не остался в долгу песчаник.

Экий он обязательный.

Маска спокойствия на лице ненаглядного не дрогнула. И улыбка не исчезла. Правда, трансформировалось в нечто пугающее, но это уже нюансы.

Угу, впору от таких деталей спрятаться куда.

— Отчего же не представляю? — деланно возразил Демирин, и руки в карманы сунул, видимо, чтоб укротить засвербевшие кулаки. — Я невесту знаю прекрасно, в том числе и ее… общительный нрав.

За обменом любезностями, явно стояло нечто вроде — не езди мне по ушам, я ей доверяю. И если ты по каким-то причинам остался невредим, то это поправимо…

Чувствую, такая пропитанная изящными штырями, что кованая ограда, беседа могла затянуться, а то и вовсе перерасти в нечто более острое, но развитию накала помешали вернувшиеся Чарчер с Аскрином.

Появление их было слышно еще издали. Вернее, именно мой дядюшка вносил в сей процесс особо высокие ноты, досадуя на излишне "радивых" сотрудников, разбежавшихся подальше от деканата, словно могильные грумзы от света фонаря, как раз в тот момент, когда их декану требовалась весьма специфическая помощь по транспортировке маг-инвентаря. И ладно студенты… Эти всегда отличались повышенным чутьем на неприятности. В некромантском деле без этого долго не живут. Но коллеги. Куда, спрашивается, всех рыхт подевал? Только секретарша и сидела на своем рабочем месте. Но какой с нее грузчик?

Именно сей вопрос и задал Аск, ни к кому конкретно не обращаясь, когда возмущенно пыхтя протиснулся боком в дверной проход, держа в руках пять увешенных бархатной занавесью (естественно, черного цвета) зеркал.

Он, наверное, не рассчитывал на ответ, но Волин не смог не пошпынять подчиненного и друга по совместительству:

— А нечего в секретари брать нимфу. Взял бы тролля и проблем не знал… с грузовыми работами, — дополнил, въедливо усмехаясь.

— Кто бы говорил, — тут же едва слышно проронил Демирин, и мне подмигнул, заметив, что я не смогла сдержать смешка.

А вот родич оскорбился. Показательно так. Как умеет только он. Сгрузил прямо возле ректорского стола свою ношу, словно последний нуждался в подпорках, и изрек:

— Между прочим, нимфа мне досталась по наследству от Лицерна. Не выгонять же сотрудника только за то, что у него мускулатура слабо развита?

— Тем более что другое развито на уровне… — хмыкнул Чарчер, зашедший вслед за стенающим магом Смерти.

И у меня не осталось сомнений, что с упомянутой нимфой он знаком лично.

— Чар, хватит смущать Лиани, — миролюбиво выдал собственно Мир, хотя было заметно, что и сам он комментарий принца оценил, — И вообще, привлекательные девушки — отвлекают, — сказал со значением, и на меня взглянул, как на подтверждение его слов.

— Я, вообще-то, должностные навыки имел в виду, — наигранно опротестовал поклеп полукровка, стараясь самым постыдным образом (естественно, для персон его статуса) не загоготать. — Но, дружище, в целом согласен с тобой.

Судя по ухмылкам остальных представителей мужественности и доблести, все они с вышесказанным так же были солидарны, и нельзя сказать, что тайно.

— Не слышны в мозгудаже шорохи, — выпалила сердито, устав наблюдать за молчаливым мужским единодушием, и добавила этак с понуканием: — Хватит думать нижним умом, давайте уже… действовать.

То, что прозвучало двояко, поняла лишь, когда выпалила последнее утверждение. За что и поплатилась тут же…

— Это ты сейчас, Лия, призыв к какому именно действию имеешь в виду? — едва сдерживая смех, уточнил Чарчер. И добавил, обращаясь к Демиру: — Ты бы это, прислушался что ли к мольбам, а то ведь найдутся и другие желающие…

Какие именно, уточнять эльфооборотень не стал, но одарил демона коротким, косым взглядом.

— Не беспокойся, со слухом проблем не имею, — расслабленно ответил Феникс.

— Зла на вас не хватает, — выдохнула обреченно, справляясь сосмущением.

— А ты не раздаривай, родная, не раздаривай. Копи, собирай, глядишь, и наберешь нужное количество, — посоветовал Рыжик в излюбленной ироничной манере.

— Для тебя, родной, — ответила в том же ключе, — я всегда найду пару "ласковых слов". Ты, так сказать, в приоритете.

— Что-то мы и впрямь засиделись, — поддержал меня, как ни странно, Салисен.

Угу, видимо, не только я впадаю в бешенство от рыжиковских острот.

— Действительно, — вставил свое веское, наделенное всеми регалиями, слово глава РАМИиЗ. — В другой раз налюбезничаетесь.

ГЛАВА 13 Свет мой зеркальце, скажи…

Как оказалось далее, в затевавшемся мероприятии не столь важна моя аура, как место, где и произошло последнее злоключение. Поэтому после короткого согласования действий, Демирин прожег портал и отправил всех… Нет, мысленно, думается мне, он и их и дальше послал (особенно, рарха), но вслух ограничился точкой перехода к злополучному полигону. Ну, а меня, поскольку тратить магическую энергию не желательно, сопроводил лично, за руку, чтоб попути не нашла себе новых приключений или банально не передумала.

— Чувствую себя ребенком, которого в лечебницу тянут кровь из пальчика взять, — выдала ехидно, исподволь любуясь родным профилем, в котором неуловимо для незнающего сквозило нечто птичье. И добавила этак "дразнительно": — Папочка.

Феникс, продолжая вышагивать расслабленно, но стремительно, и глазом не моргнул. Удостоив свою разволновавшуюся невесту лишь улыбочкой. Теплой да нежной.

Вот коварный. Знает, что она всю мою язвительность обезоруживает.

— Это еще что, — тем временем Миру все же не удалось смолчать. — Я, когда тебя в храм поведу, чувствую, и вовсе просветителем стану. В неких житейских вопросах…

Задохнулась. Вот честно, иногда свойственная ему завуалированность речи ввергает меня в смешанные чувства паники и предвкушения. И не понятно, чего в моей бедовой головушке больше.

— Все только обещаешь… — буркнула сердито. И взор вдаль устремила, где уже видна тренировочная территория академии, для того, чтобы не видеть негодования, полыхнувшего в медовых очах.

И улыбнулась шкодливо, осознавая, что хоть и не узрела сего события, а, поди ж ты, кожей почувствовала, не иначе.

— Доиграешься, Лиани, ох доиграешься, — распознал задуманное Феникс, и пообещал вполне серьезно: — Схвачу в охапку, и через час уже станешь не невестой, а женой. Со всеми вытекающими… обязанностями.

Не прониклась угрозой совершенно. Если не сказать наоборот… И едва подавила в себе порыв продолжить нарываться на "похищение". Просто, предстоящая считка, действительно была необходимой, несмотря на все мое нежелание в этом участвовать. Поэтому если уж и подталкивать сирина Рыжика к поступкам легкомысленным, но романтичным, то чуть-чуть попозже.

— Я подумаю, — улыбнулась обворожительно, испытывающе поглядывающему огненному магу.

А он лишь очи к небу возвел, показывая, мол, не верит в мое благоразумие. Оно ведь, исключительно, выдумка, будто сказка на ночь для младенчика.

Переубеждать огненноволосую пташку смысла не было, да и… некогда стало, поскольку за флиртом я и не заметила, как мы добрались до цели.

— М-да… — прозвучало мрачно от Демира при виде открывшегося масштаба бедствия.

— И не говори, — поддержала жениха. — Удручающая картина.

Выжженный участок поля, на котором еще недавно у нас выдалась "жаркая" тренировка, наводил на мысли нерадостные…

— Что ж здесь было после моего исчезновения? — шокировано выдала я, осматривая непригодную для жизни землю.

В голове не укладывалось то, как двум преподавателям удалось локализовать сию ударную волну. Судя по радиусу поражения, они не могли справиться. Не могли, но…

Словно прочтя мои мысли, любимый с горчинкой заметил:

— Мы часто способны на невозможное. Особенно, когда выхода другого нет… — и почудился в этой фразе, какой-то сокрытый фатализм личного характера.

Однако развить тему и допытаться до очередной рыжиковской недомолвки не успела.

— Долго ж вы добирались, — выдал Чар жизнерадостно, когда мы поравнялись с остальными дожидающимися нас участниками предстоящего. — У нас и готово уже все почти.

— Мы настраивались, — пояснил Демирин, впрочем, особо не проясняя картины.

— Мы? — насмешливо уточнил рарх и добавил, попутно поправляя установленные прямо в пепел зеркала так, чтобы лучи отражающегося в них солнца пересекаясь, образовали общий центр. — Возможно, я тебя огорчу, но твоя персона мне для отслеживания воздействия без надобности.

Феникс усмехнулся. И руку этак шутовски к сердцу прижал, в знаке — я смертельно пронзен твоим пренебрежением. А после проговорил иронично: — А как же моральная поддержка? За руку там поддержать, слово какое утешительное выдать…

— После надержишься, — излишне резко ответил Салисен, устав скрывать неприязнь.

— Договорились, — отчего-то обещающе подытожил любимый.

Ну а я… Не выдержала, в общем.

— Я одного не могу понять — ты кого утешать собрался меня или его?

Феникс деланно изумился и выдал очередную подколку:

— Конечно, сирина Гархэ. Чудится мне, ты ему свои неприятные ощущения не раз вспомнишь. И хорошо еще, если только словесно…

Улыбнулись все. Конечно, кроме меня и демона, не оценившего участия. Нет, я бы прониклась юмором ненаглядного, если бы не одна деталь — улыбки прочих, заставили прийти к выводу, что абсолютно все считают так же. И ладно, дядя. Тот меня знаетлучше, чем я. Или Чар… Но ректор? Когда я себя перед ним так зарекомендовала? Внутренний ехидный весельчак мигом ответил на невысказанный вслух вопрос, мол, поводов выдалось предостаточно.

Посему послав любимому возмущенный взор, решила тему замять, ибо видела, с какой силой сжал зеркальную раму демон. Того и гляди лопнет магический инвентарь, чем повлечет за собой не только академические убытки в целом, но и крайнее душевное волнение Аскрина в частности.

— Что от меня требуется? — обратилась к рарху, увлекшись разглядыванием узоров, вычерченных на пепелище.

Интересненький, такой подход… Надо бы запомнить, а лучше зарисовать. Тем более, что и сумка с ученическими мелочами при мне.

— Встать в основание пересечения линий, — демон бессовестно вырвал меня из алчных планов по плагиату собственных магических изысканий, вновь привлекая внимание к своей далеко нескромной персоне. — Расслабиться, и постараться отрешиться от мыслей, как таковых.

— Это невозможно, — развела прискорбно руки в сторону. Однако требуемое выполнила: сбагрила жениху лишние вещи и замерла в центре золотисто отсвечивающих лучей. — Я про мысли.

— А ты попробуй, — вставил свое значимое слово Аск. — Глядишь и получится, — и добавил с насмешливой ухмылочкой, — а то и понравится.

— Ты когда-нибудь пробовал гонять голыми руками рой пчел? — поинтересовалась скептично, намекая, что с думами дела обстоят так же — сколько не отмахивайся, а все одно гудят и жалят.

— Я помогу, — вызвался Волин и, подойдя вплотную, приложил ладони, со сплетенными в некой чрезмерной замысловатости пальцами, на мой многострадальный лоб, который отчего-то сразу засвербел, предчувствуя неприятности.

Однако через мгновение тягостные ощущения отступили, уступив место легкости и легкомысленной пустоте. Даже удивления не возникло. А на губах заиграла расслабленная улыбка, которая, смею предположить, больше походила и вовсе на неадекватную. Но… это не удручало. Я стояла и просто смотрела, на сосредоточенных мужчин, больше не вдумываясь в происходящее. Пусть они напрягаются, у них, как водится, мозги больше весят. А мне и так хорошо. И словно сквозь непроходимые дебри неги, до меня доносились короткие обрывки фраз окружающих…

— Силен, дядя. Эко ее торкнуло, — восхищенно присвистнул, кажется, принц. А после обратился к Фениксу: — Демир, может, возьмешь на вооружение? Смотри, какой метод утихомиривания невестиного потенциала. Проверенный.

— Я ему возьму… — неизвестно отчего недовольно выдал родич и пальцем погрозил изволившему шутить высочеству, третьему по старшинству.

Сам же обладатель ценного совета предпочел отмолчаться, не сводя с меня внимательного, встревоженного взгляда.

Чего, спрашивается, нервничает?

Мне хорошо. Спокойно. Вот если бы еще прилечь… Нечто в сознании резко дало понять, что это лишнее, и я безропотно повиновалась. Ладно, постою, чего уж там.

— Уже лучше, — донеслось до моего слуха одобрение Гархэ, подступившего поближе. — Ты отойти сможешь?

Кому это? Пронеслось недоуменное в моей голове.

— К сожалению, специфика заклинания, не позволяет разорвать контакт, — отозвался сосредоточенно эльф. — Или так, или Лианель снова станет излишне эмоциональной и активно думающей, — заключил спокойно, а затем добавил с этакой насмешенкой: — А что, мешаю? Между прочим, я, как глава вверенного мне учебного заведения, несу ответственность за всех студентов и не допущу сомнительных посягательств на личное пространство каждого. Поэтому я обязан быть рядом.

— Да стой, кто ж тебе не дает, — устало проговорил рарх, и кажется, вздохнул утомленно, без слов давая ректору понять, что он думает об его обязательности. — Только сместись чуть в сторону, мне нужны ее основные биологические точки соприкосновения ауры с силой и с жизненной энергией.

— Влево или вправо? — поинтересовался деловито Волин.

— А куда привычней, — усмехнулся песчаник, на что-то намекая главе РАМИиЗ.

И я бы всенепременно догадалась на что, но властвующая в голове пустотень резонно заметила — а тебе это надо?

Судя по моему задетому правому плечу и недоверчивому хмыканью Салисена, Сейхери направление выбрал не совсем ему свойственное. Однако заострять внимание на этом песчаный демон все же не стал и уверенно заключил:

— Приступим.

Голова завертелась. Так тошнотворно-быстро, что устоять на месте стало выше моих сил. Дезориентированные в пространстве руки, начали панически искать хоть что-нибудь, за что можно ухватиться. И нашли. Чьи-то не в меру острые локти. Но выбирать не приходилось и поборов в себе капризную прихотливость, они вцепились в находку, словно пассатижи, дабы образовавшаяся вокруг карусель не закружила их хозяйку окончательно.

Нет, я помнила — происходящее важно, и то, что меня предупреждали — приятного в этом мало, но… Некое скребущее чувство тревоги и дискомфортное душевное несоответствие мешало позволить продолжать над собой так издеваться. И, несмотря на искусственное успокоение, пришедшее извне, желание отпихнуть от себя рарха лишь росло и множилось, словно вереница нецензурных исповедей на новеньком заборе.

Я даже практически смогла вернуть силу рукам, чтобы те отцепились от рарховых конечностей, а еще лучше отцепили их от моей шеи, но… Скребущее душу ощущение опасности, таки "дошкребло" необходимое ему пространство для маневра. И случился он — победный, злорадный танец упивающейся своей правотой интуиции.

* * *

Все были предельно сосредоточены и… взволнованы. Каждый проявлял это по-разному: Чар шутил, не замечая, что беспокойства в его тоне больше, нежели веселости. Аскрин сердился, осознавая необходимость затеянного, но и вместе с тем не одобряя такие методы. Волин старался задействовать свои навыки, дабы не терять контроля над ситуацией. Салисен вдумчиво прощупывал биополе Лиани, чтобы подступиться к чужой ауре, а Феникс… Феникс не сводил глаз с последнего, сдерживая оборотнические собственнические порывы оторвать демону руку, посмевшую дотронуться до его девочки.

Дельные мысли, что сам он, вобщем-то, все это и затеял, разбивались о пороги ревности и сводились к нулю, когда рарх расположил свою ладонь аккурат в ложбинке между шеей Лии и…

Еще сантиметр ниже, и он труп, подумалось Миру отстраненно, но уверенно. Проснувшаяся в нем огненная сущность клекотала от ярости, и человеческой стороне натуры парня приходилось нелегко. Хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать науськиваний тотема. Однако от желания пришлось отказаться, ибобдительность терять себе дороже.

Тогда Феникс решил сконцентрироваться на происходящем в целом, дабы отвлечься от разъедающих душу сомнительных дум. Поскольку было в них помимо ревности, еще и ощущение опасности. Вот только никак не удавалось понять, обосновано оно недоверием к песчанику, или есть причины и поважней…

Линии. Золотистые, они словно расплавленное золото текли по венам расчерченной выжженной земли и устремлялись к Лианель, которая виделась этакой диковинной чашей фонтана, служащей для них приютом. Это было даже красиво и мрачно. Но не то.

Сферы вращались. Как и полагается приличным поглотительным устройствам, впитывая в себя издержки магии, они крутились волчками со скоростью… Ну, может слегка превосходящей, обычные менее сложные заклинания. Нормальное отклонение от нормы. И значит…значит сферы тоже угрозы не представляют. Что же тогда?

Зеркала. Они наполнялись силой его синички, словно изящные бутылки изысканным вином. Рама одного засияла алым, потому как металлический сплав ее раскалился. Стекло другого, покрылось капельками влаги, вместив в себя отпечаток стихии Воды. Третье затуманилось, поддавшись Воздуху. Четвертое — будто постарело, покрывшись пыльным земляным налетом. Ну, а последнее… Оно сделалось матово черным, словно проход за грани.

Все на первый взгляд шло правильно. Однако чутье продолжало зудеть о том, что ему Демирину не достает мозгов, раз он не видит очевидного.

Такие нелицеприятные заявления парню не понравились. Он даже раздраженно огляделся по сторонам, в досаде пытаясь высмотреть угрозу хоть где-нибудь, но пустынный тренировочный полигон если и замышлял чего злокозненного, то планами своими делиться не спешил.

Мысленно помянув нечисть, которой и так ото всех доставалось, Мир вновь воззрился на свою синицу, отмечая, что держится любимая стойко. Вот только… Лицо Лиани до этого растерянное, вдруг сделалосьтревожным, и Феникс всем естеством ощутил отголоски чужого страха. Страха, не связанного с действиями рарха.

— Остановись.

Окрик Аскрина, совпал с осознанием Мира, где крылся подвох. Только вот предпринять никто из бдительных мужчин ничего не успел…

Зеркала. Те самые зеркала, за сохранность коих так радел некромант, вдруг ушли под землю. А в местах, где их устанавливали, образовались рытвины с чем-то жижеобразным и кипящим. Эта же жижа полилась по расчерченному пеплу, стремясь замарать и извратить узор заклинания. Пространство загудело, завибрировало, и раздался взрыв. Ударная его волна, опережая звук, посшибала мужчин наземь. Не тронула только Лианель, и замершего рядом с ней Волина, но не потому, что пощадила, а потому что приготовила участь куда неприглядней.

Феникс только и успел, что приподнять голову, дабы заметить, как место, где стояла Лия, расползается, словно огромная пасть дохлой, поднятой ради чей-то злой шутки выверны и… Ловушка захлопнулась, поглотив его везучую Воительницу вместе с главой РАМИиЗ вкачестве довеска к обеду.

ГЛАВА 14 Принудительная интимность

Глаза Демирина, наполненные паникой, сталипоследним, что я увидела, прежде чем провалиться… А собственно, куда? Темно, душно и тесно как у… Сравнение, просящееся на язык, воспитанной сирине произносить непристало, однако рыхтовы обстоятельства, прямо-таки располагали выругаться. Но, в кои-то веки меня опередили:

— Драный рыхт. Чтоб тебе провалиться, — раздалось в темноте натянутое сипение… почему-то ректора.

Осознание того, что в удручающие положение я попала не одна, вопреки всякой гуманности, очень даже обрадовало, поэтому моя реплика получилась не соответствующе моменту бодрой:

— Не хочу разочаровывать, сирин Волин. Но мы уже провалились. Так что с пожеланием вы припозднились.

— Студентка Фирсен, я, конечно, ценю ваш неугасимый источник иронии, но будьте так любезны, хотя бы встаньте с меня для начала. Я как бы пока не готов к столь тесному знакомству.

И только сейчас нащупав ладонью явно ректорскую щеку, я осознала, отчего мне так неудобно… Тонкокостный, хоть и плечистый эльф для сиденья пригоден не был.

Хихикнула. Вышло нервно, потому тут же прикрыла рот ладошкой. А управившись с неуместным весельем, продолжавшим наполнять душу этакой своеобразной истерикой, не без удовольствия заметила:

— Я повторюсь, сирин Волин, но опять-таки не желая расстраивать, хочу заметить — вас со мной никто не спрашивал: готовы или нет.

Сказала, но все же попыталась приподняться, дабы отодвинуться от Сейхери. Однако затылок тут же повстречался с преградой и ненавязчиво дал понять — затея сия не лучшая.

— Похоже, легче вам из-под меня вылезти, чем наоборот, — выдала задумчиво и вновь не удержалась от смешка, сообразив насколько двусмысленна наша беседа.

Вот уж не предполагала, что когда-либо буду разговаривать с главой РАМИиЗ в подобном ключе.

— Сидите уже, — натужно скомандовал эльф, вынужденно смиряясь с моим обществом, — только не ерзайте.

— Хм, — только и смогла выдавить из себя, пытаясь понять, к чему это он. Нет, предположение, конечно, было… Но. От него, сразу захотелось вскочить со столь оригинальной "сидушки".

Слава богине Созидания, через мгновенье ректор все же пояснил свое требование и заодно меня успокоил.

— Купол, — выдал Волин мрачно. — Я удерживаю землю, чтобы нас не сдавило. А ваши излишне резкие попытки вскочить, существенно мне мешают.

Хвататься за голову, и причитать от полученной информации не стала, поскольку и сама уже нечто подобное заподозрила.

— Вижу, вы не склонны к фобии замкнутого пространства, — заметил Сейхери тихо, для того чтобы тишина не поглотила нас раньше землицы.

— А смысл? — ответила спокойно, стараясь изо всех сил, словно ответственный школяр, замерший возле доски, не выдать волнения.

И подкрепила реплику, куда более существенным аргументом, взяв часть пространства, удерживаемого эльфом в свои скромные магические обязанности.

Судя, как тутже, выровнялось дыхание перенапрягшегося мужчины, моя помощь не стала напрасной.

— Мы… — сглотнула, и облизала губы, поскольку в импровизированном куполе было одновременно душно и сухо. И скаждой секундой чувствовалось сие ощутимей. — Можем попытаться пробить лаз. Думаю, совместных усилий должно хватить.

— Попытаться-то можем, — уклончиво ответил Волин, однако чудилась в его словах неуверенность, замешанная на скептицизме. — Знать бы еще, как глубоко мы очутились… А то лаз создадим, но успеем ли выбраться? Другой пространственный карман я создать уже не смогу.

— Иными словами, будем сидеть здесь, — подытожила я, добавив и вовсе безрадостно. — Пока нас не откопают, или пока воздух не закончится.

— Пессимистичный прогноз, — отозвался глава РАМИиЗ. — С другой стороны, быть пессимистом не так уж и плохо, ты или всегда прав, или приятно удивлен.

— Да вы философ, — невольно улыбнулась.

— Да, — без лишней скромности изрек Сейхери. — У вас будет повод в этом убедиться. Я читаю у вторых курсов предмет Философии магического эфира, — договорил, помолчал и внес поправку. — Если выберемся.

— И если я дотяну до второго курса, — заключила не менее "воодушевленно".

— И не разнесете вверенное мне учебное заведение, — поддакнул эльф. — Признаться, раньше я считал, что сия задача невыполнимая. Однако вы существенно подточили мою веру в вековые устои сего места и в собственную компетенцию.

Конечно, Волин Сейхери потешался и лукавил, пытаясь отвлечь меня от бед насущных, но все равно стало приятно.

— Не наговаривайте на себя, — сказала наигранно благосклонно. — Пока вы неплохо справлялись с моим потенциалом.

— Мне очень льстит это ваше "пока", — усмехнулся мужчина.

— Рада угодить, — не осталась в долгу я.

— А вообще, Лианель, вариант с ожиданием я вынужден так же отменить.

— Что компания моя надоела? — предчувствуя что-то тревожное, попыталась смягчить обстановку, будто бы была она сухарем, замоченным в воде.

— Вы меня подставляете, — оборвав себя, ответил в таком же ехидном ключе эльф. — Что я вашему жениху скажу? Нет, студентка, я категорически отказываюсь пребывать в столь компрометирующих обстоятельствах с просватанной девушкой. Разбирайся потом с вашим ревнивцем.

— Тоесть, если бы я была сириной свободной, вас все устроило? — невольно ухмыльнулась, и головой покачала в наигранном осуждении двойной нравственности некоторых.

— Естественно, — не смутился руководитель Рандийской академии магический искусств и знаний. — Я б, может быть, тогда и выбираться не спешил.

Ответом эльфу стал мой смех. Чистый и искренний, который липкий страх замарать не сумел.

— Не ожидала, что у вас столь тонкое чувство юмора, — невольно похвалила собеседника.

— Не ожидал, что вы окажетесь столь тонким ценителем, — в свою очередь искренне восхитился мной Волин. — Вы невероятная девушка, Лия. Говорю я это не для того, чтобы как-то смутить вас своим отношением, поскольку оно, исключительно — уважительное. Нет, прежде всего, я восхищен вашим характером. И мне даже льстит, что я оказался в обстоятельствах настолько неприглядных, с человеком достойным доверия.

— Что, исповедоваться станете? — заметила с наигранной настороженностью, пытаясь скрыть, что польщена.

Ну, не умею я принимать комплименты. А в особенности, от тех персон, от которых и впрямь лестно услышать нечто подобное.

Только, похоже, попытку можно засчитывать, как неудавшуюся. Очень уж Сейхери понятливо хмыкнул. Но игру мою поддержал и выдал этак посекрету:

— Предположим, исповедь и затянуться может, а с временем у нас беда… А вот если я вдруг начну биться в истерике, и возрыдаю на ваших обманчиво хрупких плечиках, на тему — не хочу умирать, то думаю, сия постыдная информация останется только вашим достоянием.

— Я прямо не знаю, как и отнестись к такой перспективе, — ответила, улыбаясь, оценив по достоинству харизму ушастого шутника.

— С должной благодарностью и пониманием, — подсказал руководитель РАМИиЗ. — Не каждому студенту, знаете ли, выпадает такая честь.

После лирического отступления, которое скрасило нам с ректором немного настроение, пришлось все же вернуться к суровой действительности.

— Полагаете, помощи ждать не придется? — спросила предельно ровно, словно линию оборвавшегося сердца начертав.

— Вы же видели мощность, произошедшего взрыва. Даже рарха задело, с его-то природной неуязвимостью к такого рода опасностям. А уж остальных… Больше всего я опасаюсь за вашего дядю, он человек и… — принялся допускать предположения по развитию событий наверху Волин, но был мной строго осажен.

— Вот именно, он — человек. А мы живучие, что те… — сравнение напрашивалось на язык не совсем лестное, зато вселяющие надежду. Впрочем, я все же не стала договаривать, ограничившись расплывчатым: — ну, вы знаете.

Не могла увидеть, ибо тратить в нашем положении силы еще и на подсветку стало бы фатальной глупостью, но почувствовала, что эльф улыбнулся.

— Так вот, — продолжил мужчина развивать свою точку зрения на сложившуюся ситуацию, — пока ваши защитники оклемаются, у нас не останется воздуха. Его и сейчас-то, что рыхт наплакал. Думаю, есть минут пятнадцать… ну, двадцать, если экономить, — добавил с сомнением.

Не менее недоверчиво заметила:

— По-моему, с этим вариантом мы уже припозднились. Долгие разговоры, не способствуют воздухосбережению.

— Зато они не дали нам обоим потерять хладнокровия. Здесь и так излишне жарко.

Кивнула. Потом спохватившись, сказала вслух, осознавая, что вряд ли мою мимику сейчас можно распознать:

— Согласна. Однако мне кажется, есть вероятность, что мои защитники, — повторила определение ректора с особой горделивой интонацией, — все же успеют пробиться к нам раньше.

— А вот этого я опасаюсь еще сильнее, — отчего-то совершенно печально заметил Волин. И пояснил, не дожидаясь встречного вопроса: — Вы только представьте, что произойдет с нами, если они разом начнут рыть землю магически? Где гарантия, что шквал силы нас не зацепит? Это ведь не лопаткой по темечку получить. Тут последствия будут, куда трагичней… Они ведь тоже не смогут определить точное расстояние.

— Почему?

— Им помешает созданный мною карман.

— Может быть… — вновь пересохшие губы, к которым уже и язык присоединился, мешая связно изъясняться, — может быть Демир сможет нас вытащить. У него с некоторых пор получается не просто выжигать пространство ко мне, но и меня вытягивать.

— Через земную твердь? — позволил себе скептицизм Сейхери.

— Вообще-то, ему и андрогиновский портал не стал помехой, — напомнила посмевшему усомниться эльфу в силах моего пернатого силача о недавних событиях.

Да уж, вот не ожидала, что теперь они мне не будут казаться такими уж безнадежными. Как говорится, есть счем сравнить.

* * *

— Что? Что не так? Что ты застыл, как потерянный на базаре мальчишка? — орал Аскрин до того искренне и гневно, что казалось вся нечисть, числящаяся на балансе академии, попряталась от греха подальше. Поскольку под руку декана магии Смерти попасть себе дороже. Выглядел он, к слову, соответственно тону: весь в порезах, с повисшей безвольно рукой, и держался на ногах исключительно из врожденного упрямства, коего богиня Созидания отмерила щедро всем Фирсенам.

— Не получается. Я не чувствую ее. Ты доволен? — не менее эмоционально и совершенно не считаясь со старшим возрастом собеседника, отрезал Феникс.

Еще не крича, но говоря явно на повышенных тонах. В глазах его разлилось пламя, и было оно яростным, жадным и разрушительным. Волосы приобрели совсем уж ярко огненный окрас, а черты лица то и дело смазывались, выпуская наружу птичью сущность.

Только от огненной пташки толку сейчас мало. Хотя…

— Эта дрянь, — вымолвил Демирин и рукой дернул в сторону жижи разлившейся, словно нечистоты из прорванной трубы, неприглядным озерцом в эпицентре взрыва, — не дает пробиться. Ты, как? — обратился к демону, уже пришедшему в себя, но еще не поднявшемуся на ноги.

Он-то стоял ближе вех…

— В норме, — отчеканил Салисен, не обращая внимания на пробитую голову в области левого виска.

— Сможешь, справиться с этим? — без обиняков, перешел к делу Мир, пытаясь унять сердце, заглушающие все звуки пространства разом.

И лишь мельком отмечая, как к месту событий спешит прорва народу, встревоженная и Оповестителями, натыканными Волином после последнего происшествия по периметру академии, будто иголок в еже, и перехваченная вестниками Чарчера, способного своими венценосными лапищами поднять на уши весь студ-город по тревоге.

Все они мало интересовали парня. Он буквально ощущал, как неуловимо ускользают минуты. И не был готов смиряться с этакой данностью.

Тем временем, демон не стал строить из себя привычный образ напыщенного кретина и лишь бросил мельком:

— Попытаюсь.

Принял сидячее положение, зарыл руки в пепелище не тронутое проклятой ворожбой, и прикрыл двухцветные зенки, концентрируясь…

Рыхт, его знает, на чем он там концентрируется, переживающему Демиру не до этой конкретики. Сущность, интуитивно чувствующая угрозу, просто взбесилась, и контролировал ее парень из последних сил.

— Силой поделиться? — Аскрин оказался рядом с Гархэ с завидной для его состояния скоростью. Мужчине стало невмоготу бездействовать.

— Обойдусь, — не размыкая век, отстраненно выдал песчаник и приобрел вид наредкость спокойный, если не сказать — умиротворенный.

Аск, мягко говоря, не понял такой беспечности, и расшибленные кулаки резко вознамерились вернуть собеседника с небес на землю.

Положение спас Чарчер, которой, к слову, пытался вид держать достойный, приличествующий положению по роду и статусу.

— Декан Фирсен, он знает, что делает.

— Откуда такая уверенность? — взъерепенился мужчина, уставший от потрясений, с которыми зачастила его племянница. — Со своим ритуалом он тоже выглядел весьма компетентно. И что в итоге? Как вообще появилась эта гниль? Почему ее никто не почувствовал? Отчего Лиины сигналки сработали лишь сейчас?

Вопросы оказались как нельзя актуальны, только вот время… Время не собиралось благосклонно дожидаться, пока присутствующие найдут на них ответы.

Мир буквально ощущал это всем своим естеством. И дрогнул. Уступил. Его перевоплощение, совпало как раз с нервной тирадой Аскрина, заставив того ненадолго позабыть о претензиях и, как и все прочие воззриться на эдакую огненную невидаль — птицу дивной, хищной красоты, расправившую крылья над местом, где бурлила и коптила проклятая магическая субстанция.

Чарчер изумленно присвистнул, не в силах поверить, что видит потерянный образ ушедших в чертоги богини Созидания фениксов, и выдал:

— Вот это поворот.

Сам же обернувшийся парень, подчиняясь обретшей власть сущности, воспламенился и принялся палить живым пламенем, дарованным покровительницей участок, замаранный воздействием.

— Ты, смотри, какой полезный, — не смог не восхититься и чернушник, наблюдая за тем, как пламя Феникса, вступив в противостоянии с магией Безымянного, весьма споро стало выжигать напасть.

Та, правда, зачадила и вовсе невыносимо. Дым, более напоминающий смесь угарного газа и аммиака, резал глаза, жег горло и нос. Но все это являлось мелочами. Тем более что и песчаный рарх не бездействовал. Скверна потянулась к демону, словно дворовый, побитый жизнью и одичавший пес, почуявший в Салисене вожака.

За считанные мгновения (а Аск их действительно невольно считал) земля очистилась. Но проблем меньше не стало.

— Теперь-то ты можешь их вытащить? — въедливо осведомился Аскрин, как только Демирин принял человеческий облик.

— Нет, — нисколечко недружелюбно отозвался огненный защитник. И пояснил, заметив, что еще секунда и дядюшка Лии, не сдержав импульсивного нрава, кинется на него доказывать обратное. Мол, если паршивца хорошо за шкирку потрясти, то у него сразу все и выйдет. Если бы, — Волин, скорее всего создал пространственный карман. Я не могу прожечь эту оболочку без последствий.

— Определить их местоположение напрямую не выходит, — согласился Чар. — Я уже пробовал. А ударив силой по земле, мы можем ненароком пробить купол дядюшки, засыпав их раньше, чем сумеем вызволить.

— А пустоты? — не унимался некромант, не привыкший сдаваться перед трудностями. — Попробуйте найти их по нарушению земных слоев.

— Это учебный полигон, сирин Фирсен, — мотнул головой принц. — Здесь таких пустот, после тренировок защитников, что дырок в сыре. Пока мы отыщем, какая из них наша…

— У них закончится воздух, — констатировал Салисен мрачно.

Сам он, к слову, выглядел тоже так, будто песчанику было нечем дышать. Лицо бледное, губы посинели, а пальцы рук, которые демон явно с трудом вытащил из сырой землицы и вовсе почернели. И совсем не грязь являлась тому виной…

— Да что б вам всем только с выпенью обжиматься, — ругнулся Аск и обратился к Демиру: — Что делать будем, женишок?

Феникс, чьи глаза так и не обратились в человечьи, нервно выдохнул и решительно заключил:

— Действовать.

И так у него убедительно вышло, что декан магии Смерти нисколечко не усомнился в сем побуждении. А еще отчего-то сразу смекнул — ему в действии отведена роль одна из главных.

* * *

Темнота и духота давили на виски. И говорить уже не хотелось, да и не о чем, в общем-то. Все решено — если в ближайшие минуты нас с Волином не смогут вызволить, мы попытаемся пробить ловушку, в которую по собственной беспечности угодили.

Решение далось нам с ним… просто. Наверное, потому что прочие варианты мы перебрали и вернулись к первому — самому абсурдному, однако же результативному. На все воля богини Кайриссе. Одарит нас милостью — выберемся, отвернется… что ж, могилка, поди, приготовлена. И только и ждет, когда радушно расставленные земляные руки ее смогут нас скорее обнять, да и подарить забвение.

— Не передумали? — вопрошаю насмешливо, внутренне готовясь возможно к последнему своему воззванию к стихиям.

— Раз сто, — был честен эльф. — Однако ваше присутствие волей-неволей заставляет собраться и казаться смелее, чем я есть на самом деле. Право слово, вы для приличия хоть бы всплакнули разок. Глядишь, и мне бы тогда не пришлось корчить сию спокойную уверенность, — укорил наигранно Сейхери.

— Я исправлюсь, — пообещала пламенно.

На том и порешили.

— Ну, — неизвестно через сколько времени заключил ректор, — думаю, хватит злоупотреблять здешним гостеприимством. Отсиделись, пора и честь знать. Готова?

ГЛАВА 15 Бездыханная подмога

Хотела ответить, но… Не успела. Внимание привлек странный, посторонний звук, который в тишине замурованных в землю, показался нереальным.

— Вы..? — попыталась уточнить у главы РАМИиЗ не начались ли у меня галлюцинации на фоне кислородного голодания, когда звук повторился, однако мужчина опередил.

— Слышу, — ответ выдался односложный и задумчивый.

И повод задуматься был, поскольку спустя каких-то пару ударов сердца инородный звук размножился и прямо-таки стал оглушительно неприятным для ушей, успевших отвыкнуть от этакой шумовой насыщенности.

— Что-то мне это напоминает… — настороженно возвестила я.

— К сожалению, не только вам, — ответ ректора оказался настолько уверенным, что даже сомнения не возникло — он точно что-то знает, — Помните, я хвалил вашу невозмутимость и выдержку? — как-то истерично хохотнув, поинтересовался эльф.

Я говорила, что насторожилась? Вот теперь я прямо запаниковала.

— Нечто мне подсказывает, вы в ней теперь не столь уверены, — ответила шепотом, против воли начиная вертеть головой, пытаясь определить, где шелест раздается громче.

— Я уже ни в чем не уверен, — сгладил момент Волин Сейхери и добавил радостно: — Кажется, это за нами.

Вопрос: "кто?" задать не успела, поскольку в моем затуманенном нехваткой воздуха мозгу все же родилась параллель, связанная со странными звуками. И волосы непроизвольно на голове встали дыбом. А уж, когда в спину нечто уперлось, и зашевелилось совсем уж рядом, я и вовсе сглотнула шокировано, понимая — с паникой вот-вот и совладать не выйдет.

— Я сейчас зажгу пульсар, — сдавленно ответил руководитель РАМИиЗ, — и заранее прошу, всех богов ради, Лианель, не кричите.

Просьба вышла актуальной. А еще малодушно захотелось попросить ректора, чтобы он этого не делал, хотя бы потому что потратит оставшиеся магические крохи, но…

Свет. На самом деле тусклый, однако, после кромешной тьмы, показавшийся ослепительным, окружил нас с Волином. И с прискорбием и ужасом оба смогли осознать, что мы уже не одни.

— Думаю, теперь моя компания вам больше не кажется такой уж неподходящей, — выдавила сипло, не зная радоваться или падать в обморок.

— Что вы, — более стойко и хладнокровно ответил Сейхери, — теперь мне она милее всех прочих.

Мертвецы. Костяки и нежить имеющая еще кое-какие прижизненные признаки, словно рыбины из-подо льда взирали на нас пустыми, лишенными, что чувств, что разума глазницами. И неустанно шарили по куполу эльфа конечностями, будто был он масляным, от того кости их соскальзывали и просто чудом не пропарывали магическую защиту.

— Похоже, вы правы, — сказал Волин Сейхери спокойно.

Уточнить в чем именно, не смогла. Рот не желал открываться. Разве что от крика ужаса, но поскольку эльф очень настойчиво просил этого не делать… В общем, я как могла выполняла просьбу.

В итоге мужчина все же снизошел на продолжение:

— Ваш родич действительно живуч, и столь же изобретателен, — это мне. А после ситуации в целом: — Вот, Аскрин… Чернушник с большой буквы.

— Вы полагаете это его рук дело? — такое объяснение стало бы наилучшим. Потому как если нет, участь наша становится еще более незавидной.

— В ином случае, они бы уже прорвались, — невозмутимо заметил ректор. — Мое заклинание, держится на честном слове. А эти его еще и подпитывают, чтоб не лопнуло.

— Не слышала о подобном, — выдала изумленно, боясь увериться, что спасение близко.

— Да ладно? — усмехнулся Сейхери. — А как же ваши с одногруппником наработки по преобразованиюодной энергии в другую.

— В таком ключе я не раздумывала, — признала пристыжено, наблюдая за молчаливым шевелением мертвых, посланных по нашу душу любящим родственником.

А еще говорят, что я с фантазией. Куда уж мне до родича?

— Полагаю, у вас все же найдется время, исправить сей недочет, — хмыкнул Сейхери и непроизвольно дернулся, когда полуразложившаяся рука, прошлась непозволительно близко от его виска. — Откуда он их только раскопал в таком количестве? — выдал нервно, а после сам же себе и ответил: — Некромантскийполигон, чтоб его.

— Видите, не всегда запасливость вашего декана по некромантии столь нерациональна, — вступилась я за Аскрина.

И вышло до того горделиво, что главе РАМИиЗ крыть стало нечем. Или же эльф попросту устал от тем отвлеченных.

— Интересно, что они предпримут дальше? — уже гораздо более успокоенная и повеселевшая, спустя пару минут уточнила я.

— Страшно предположить, на что еще хватит фантазии моих подчиненных и ваших друзей, — отчего-то нерадостно буркнул мужчина.

Оспорить выпад не успела потому, как через секунду была полностью, вот просто абсолютно согласна со сказанным выше.

Сначала замерли мертвяки. Причем, расположились так замысловато и обдуманно, что сие просто не могло не насторожить мой и так пребывающий в ошалении мозг.

— Как-то они излишне организованы, вы не находите? — нелепый смешок при этом предположении вырвался сам собой.

Ну, просто мертвецы, подвластные воле мага Смерти, образовали вокруг нашего купола, который и впрямь уплотнился, своеобразную клетку из своих тел. Кости их, цепляясь друг за друга, стали этакой решеткой. И что-то мне подсказывало — вскоре их прочность нам придется испытать лично.

— Не сочтите за наглость, студентка Фирсен, и уж тем более не подумайте, будто я все ж таки решил воспользоваться ситуацией… — как-то подозрительноиздалека начал мой "сокамерник", — однако я вам настоятельно рекомендую, прижаться ко мне поплотнее, а лучше и вовсе обнять.

Тон Волина Сейхери был до того взволнованно-убежденный, что я не решилась оспорить совет. Да и воплотила его в точности. Но умолчать, и не заметить ехидно, не смогла:

— Вот, остальные студентки обзавидуются, когда узнают, в чьих объятьях мне посчастливилось побывать.

Сейхери хмыкнул и улыбнулся, а после, скосив на меня карие очи, весело возвестил:

— Не переживайте, я им не скажу.

— Так и не надо, — ответила наигранно грустно. — Поверьте, слух рождается быстрее, нежели быль. Я проверя… ла. А-А-А.

Фраза завершилась самым постыдным визгом, который смею предположить эльфийским ушам нисколечко не понравился, но в данный момент сие заботило мало. Потому что мы… Вернее, потому что нас, рывком потянуло вверх, да дотого быстро, что желудок мой вознамерился перебраться в пятки, но поскольку они уже были обжиты сердцем, он недовольно ворча, обосновался в солнечном сплетении, и стал… В общем, известно, что предпринимает сей орган, когда ему плохо.

Сейхери вызволительные кульбиты пережил стойче, и даже попытался неморщиться, когда я взяла особо высокую ноту. Только посильнее руками меня обхватил, чему я оказалась даже рада. Страшно же жуть. Пульсар погас, вместо него неяркий свет давали многочисленные глазницы нежити, в момент толчка, засиявшие зеленоватым свечением. Поэтому было прекрасно видно, как мы прорываемся сквозь земляное полотно, и попути теряем часть спасительной поддержки. Ведь кости, даже подпитываемые магией, столь мощную деформацию не выдерживали и крошились, добавляя устилающей нас земле материала. Казалось еще мгновение, и они рассыплются, погребая нас своим прахом. Время, несмотря на скорость подъема, напротив, тянулось мучительно медленно, и стало создаваться ощущение, будто мы не успеем преодолеть земную твердь. Купол вибрировал, прогибался и, сталкиваясь с очередной порцией землицы, дрожал и вовсе угрожающе. Жаль только, грозился он не преграде, а нам.

Момент, когда мы этакой костяной пробкой пробили поверхность, я упустила. Потому как, не вытерпев творящегося ужаса, вжала лицо в плечо ректора, еще и глаза с силой зажмурила, словно предыдущие действие было недостаточно результативным.

Поняла, что нечто изменилось лишь по оглушительному взрыву. А после… после тряхнуло так, что показалось еще секунду и внутренности вылезут из ушей под предводительством мозгов. А зубы раскрошатся, лязгнув друг о друга с силой им неподвластной.

Когда же вернулась способность мыслить, распихав прочие стонущие и трясущиеся от страха думы, я едва уговорила себя распахнуть глаза, дабы разведать обстановку.

— Мы…?

— Выбрались? — опередил вопрос ректор. — Очень даже может быть, — договорил, и попытался разжать руки, продолжающие меня не то обнимать, не то пытаться раздавить.

Хихикнула, наблюдая за непослушными и задеревеневшими от нагрузки руками мужчины, совершенно не желавшими его слушаться и не выдержав, захохотала, опять от избытка чувств, стиснув главу РАМИиЗ в объятьях.

Ничего не поделаешь, я и так держалась молодцом слишком долго, а теперь и поистерить можно.

* * *

Когда Феникс предложил определить местоположение Лианель с помощью нежити, Аскрин едва не расцеловал будущего родственничка за гениальную мысль. Действительно, что может быть проще. Однако через мгновение гениальность идеи поблекла, словно почерневшее от времени серебро.

— Остаточные инсинуации мертвых, и моя сила тоже могут пробить пространственный карман раньше, чем мертвяки до них докопаются, — опротестовал задумку Демирина Аск.

— Это ты до меня докапываешься, — психанул все же огненный защитник, стихия которого и не думала покоряться выбитому из равновесия хозяину. Оттого глаза Мира продолжали пылать, что гляделось жутко, но привычно, а с пальцев, то и дело, слетали искры. — Ты главное нежить призови, а там видно будет, — сказал, как отрезал, а после резко обернулся к массе встревожено-любопытного народа и, вычленив птичьим взором из толпы добычу, обратился к ней: — Эрик, твоя доработанная формула "Пепла" опять пригодится. Подсобишь?

Как Форме оказался здесь? Сие вопрос риторический, поскольку плат прямо-таки не мог пропустить событий, развернувшихся на злополучном полигоне. И всей своей натурой устремился сюда одним из первых. Правда, в стремлении своем поглазеть был не одинок. Здесь вообще все изобретатели собрались, и не было в них больше праздного любопытства. Не вооруженным глазам видно, как студенты переживали за Лию. Особенно в этом преуспели, естественно — Рин и Мариса. Первый стоял рядом с Чаром мрачнее тучи и что-то убежденно ему доказывал, а вторая, не став дожидаться пока декан Фирсен примет идею Мира не веру, собралась чертить на земле круг призыва, тем самым подтолкнув Аскрина к риску необдуманному, но благородному.

Тот присоединился к подруге Лиани практически мгновенно, попутно исправляя и дополняя ее начинания. Скоро к ним стали подтягиваться и прочие маги с развитым даром Смерти. В основном преподаватели, поспешившие на столь оглушительный магический взрыв, но встречались и выпускники, не робеющие испытать свои навыки.

— Спрашиваешь, — отозвался плат уверенно, мигом оказавшись возле собранного Феникса.

Достал из рюкзака кипу каких-то бумажек, стрельнул у толпы карандаш и, усевшись прямо на землю, бубня нечто под нос, стал быстро марать бумаги своими расчетами.

Демон, которого уже подлатала бригада целителей, уселся рядом с Шутом, и по ходу вникая в его записи, принялся вносить предложения, как упростить и ускорить процесс.

— Идиллия, чтоб ее, — буркнул Демирин, изнывая от тревоги за свою беспокойную синицу.

— Да уж, все при деле, — не менее "весело" подтвердил Чарчер, так же не скрывающий волнения. Ему в каком-то смысле тяжелее — в передрягу попали двое его близких.

Толпа собравшихся, до этого момента окружавшая место беды плотным кольцом дрогнула. И, между прочим, вполне себе обоснованно.

— Ты что поднял весь учебный материал Академии? — осведомился Демир без должного уважения к масштабу, а скорее для того, чтобы просто оценить размер предстоящего действа.

Он, конечно, поражал… Однако, на шок времени не нашлось.

— Нет, — твердо опроверг Аск сказанное. Сей ответ уже стал подвигом, поскольку удерживать одновременно такое количество нежити, задача из разряда невероятных. А уж концентрации требует… не надорваться бы. Но, средний Фирсен, еще и на добавление расщедрился: — Не только их.

— Более чем туманно, — хмыкнул принц, и добавил, раздосадовано потирая шею: — Но думаю, дяде об этом знать не стоит. На редкость, законособлюдающая личность, даже во вред себе.

— Значит, убережем его от лишних угрызений совести, — отстраненно согласился огненноволосый парень, прикидывая, что делать дальше. — Эрик, готово? — уточнил у плата, когда мертвяки, преодолев живой барьер, замерли возле некромантов, ожидая дальнейших указаний.

В ответ Форме нечто неразборчиво пробубнил, и зашевелил карандашом еще рьяней, словно задался целью организовать костерок из своих расчетов.

За него ответил песчаник, который к раздражению Мира, выглядел уже полным сил, и как прежде заносчивей некуда.

— Почти, — заключил Салисен и поднялся. — Не возражаешь, если я проведу трансформацию?

— Ты уже провел, — ответил Демирин враждебно, убеждая себя, что бить дипломатическому посланнику морду на глазах у всех — дело глупое. Да и отвлекающее.

Не сейчас, шепнула оборотню ипостась, и он успокоился.

— А ты стоял рядом и ничего не почуял, — не смутился рарх, хоть и было заметно, что на тему мордобоя раздумывает не только Феникс.

— Все мы отличились, — понижая слегка градус враждебности, выставил вперед ладони третий наследник Рандии. — Главное, вовремя остановиться на достигнутом, — добавил, эдак с намеком, мол, дурни, умерьте пыл.

Дурни же, если и поняли недосказанность, но не услышали, продолжая сверлить друг друга взорами, от которых быдаже вьюга поморщилась, да передернула зябко плечами.

— Вот же… — закатил в итоге глаза полукровка, и решил принять на себя в дальнейшем командные обязательства. — Думаю, это будет разумно, — ответил он, спешно поясняя изволившему не одобрить такое решению другу: — У Форме может не хватить квалификации. Зачем рисковать? А ты и вовсе сейчас на эмоциях. Я ощущаю, как рвется твой тотем на свободу.

Благо сие убеждение отрезвило Мира, и он, лишь коротко кивнув, отошел к Аскрину.

Момент трансформации сил Демирин из рода Алых Фениксов контролировал лично, буквально следя за каждым вздохом Гархэ, дабы вдох этот, не дай боги, не стал злонамеренным, иначе быть ему и вовсе последним.

Нельзя сказать, что такое положение дел устроило песчаного демона. Однако надзирательство он вытерпел с завидным спокойствием, и когда заготовленную для подкопа нежить окутало сиянием стихии Земли и Целительской магии, уверенно заключил:

— Готово. Закапывайте разведчиков.

Аскрина дважды просить не пришлось, потому через считанные минуты, мертвецы слаженной оравой зарылись в почву, словно кроты, от лучей палящего весеннего солнца. А глаза декана магии Смерти засияли потусторонней зеленоватой дымкой, выдавая стремление не упускать подчиненных из-под контроля ни на мгновение.

— Вот и все, — выдохнул с облегчением Чар.

— По-моему, это несколько преждевременно с вашей стороны, Чарчер, — хмыкнул рядом Салисен.

Лицо песчаного рарха казалосьспокойным, но Мир птичьей своей сущностью, ощущал насколько тот напряжен и взволнован. Примерно, так же, как и молодой оборотень. Это-то и бесило. За свою невесту он сам как-нибудь попереживает. Ревнивые думы были эгоистично-глупы, и парень гнал их от себя подальше, придавая ускорения нематериальными пинками, но те, поди ж ты, умудрялись пригнуться, извернуться и отравить создание ядом.

Ожидание стало тем единственным, что им сейчас оставалось. Даже разговоры сошли на нет под грузом страха и томления.

И как часто бывает в жизни, судьба расщедрилась на награду за проявленную выдержку окружающих, и озвучила она ее губами пребывающего в магическом трансе Аскрина:

— Есть, — коротко прошелестел декан магии Смерти, находясь сознанием глубоко под землей.

— А поконкретней? — не стерпел таки Демир, явственно поменявшись ролями с дядюшкой его синички.

Однако состояние Фирсена не позволяло ему вдаваться в подробности. Чудо, что вообще смог добавить:

— Всем отойти.

И если предыдущие его слова были едва различимы, то сию команду услышали и восприняли всерьез все. Ну… практически.

С места не двинулись, естественно, Демир, Чарчер и чтоб ему век в храме, полы выдраивать, дипломатическая скотина. Которая стояла рядом с видом геройским, наслаждаясь, что сыграл роль в освобождении Лиани и Волина значимую, если не сказать, главную. Мир честно старался на это внимания не обращать, однако непослушные пальцы нет-нет, да и отвлекались на песчаника, складываясь то в магические атакующие пассы, а то и вовсе в банальные кулаки. Разум же самоуправство подчиненных сносил равнодушно, поскольку был занят наблюдением за местом, куда провалилась его ненаглядная.

Земля, словно вовсе и не твердая субстанция сначала вспенилась. Вернее, выглядело это именно так. На деле же верхний слой ее готовился к масштабному прорыванию, оттого и изволил ворошиться с повышенной активностью. После наступил и сам прорыв, от которого более чувствительные маги отшатнулись с криками и охами, а более черствые, напротив, раззявили рты в восхищении. Ведь увидеть этакую невидаль, как земляной шар, обтянутый телами мертвецов, словно рыболовной сетью, не каждый день выйдет. К слову рты, открывали они напрасно, поскольку полетевшим во все стороны земляным клочьям оказалось совершенно все равно на родовитость и самомнение магов. Правда, самые разумные из них успели выставить щиты наманер зонтов, а вот некоторым смекалки явно не достало…

Тем временем, извлеченный из земляных недр пространственный карман ректора, будто тот мячик, подпрыгнул высоко вверх, и скорее всего, расшибся бы ко всем рыхтам разом, встретившись вновь с матушкой-землицей. Однако такое коварство ему воплотить в жизнь не позволили земляники. Особенно усердствовал Эринир, первым подхватив разогнавшуюся ловушку в управление своей стихией. Посему приземление у Лии и главы РАМИиЗ вышло мягким и нежным, в меру сил троллика. А было их у него, примерно столько же сколько внушительной стати. В общем, много.

По велению ручки Аска, уцелевшая нежить и менее везучие ее представители разъединили цепь, и стекли с купола Сейхери вместе с остатками земляного настила, да и замерли, ожидая дальнейших указаний. Им, конечно, больше всего хотелось убраться восвояси, подальше от чокнутых живых. Но мнения их никто не спрашивал, а сами мертвецы, видимо, были личностями воспитанными и скромными, оттого не отсвечивали и права не качали.

Лишившийся дополнительной подпитки пространственный карман лопнул, словно дегтевый пузырь, замаранный чужими воздействиями, и явил-таки миру счастливых спасенных. И откровенно говоря, увиденное Фениксу понравилось мало…

Лианель, буквально повисла на груди Волина Сейхери и громко хохотала, да так заразительно, будто бы ей эльф все это время байки уморительные рассказывал. Так сказать, скрашивал девичий досуг.

Против воли Демирин ощутил острый укол недовольства, которое вперило свои коготки в легкую добычу. Он, понимаешь ли, чуть с ума не сошел от ужаса за нее, не ввязался в дипломатический скандал по причине убиения наследника содружественного государства и просто едва не поседел от паники, а она…

Впрочем, хмурые думы обживали душу огненного мага недолго. Главное, что жива. А остальное малозначимо. Тем более что после того, как он отцепит свою невесту от рук обнаглевшего руководства и стиснет в объятиях, которые бы даже у землицы переплюнуть не вышло, то можно будет и права покачать, пристыдив свою гордость. Очень уж она становилась ласковой, когда имела неосторожность провиниться.

— Хм, — ну очень выразительно рядом подал голос Чар, поглядывая на друга с лукавостью в кошачих зенках.

Однако цели не достиг. В ответ Феникс лишь ухмыльнулся и посоветовал приятелю:

— Похмыкай мне еще тут.

А после и вовсе горделивой поступью направился к своей девочке, поглядывая на нее с укоризной, однако же веселой, заражаясь радостью Лиани.

Но гордая поступь оказалась явно не тем темпом, который оборотню стоило развить, поскольку на расстоянии вытянутой руки до невесты, он был обогнан подлым некромантом, вознамерившимся не то ощупать Лию на наличие повреждений, но то добавить оных от переизбытка чувств.

Против воли Демирину пришлось обождать, пока Аскрин отдерет от Волина синичку, с возмущенным бормотанием, дескать, наобнимался — дай другим. И лишь, когда у Воительницы вышло отлепиться от родича, мягко молвил:

— Награда моя, по-моему, ты выбрала не ту грудь для благодарностей.

Фирсен не смутилась, но попыталась сие изобразить. Гляделось, конечно, на троечку, однако огненный парень предпочел этого не заметить, и, наконец, прижал свою проблемную невесту. Та, стоит признать, ответила с такой же пылкостью, на что ребра парня захотели запротестовать, но их никто не услышал.

Попутно Мир пропустил мимо ушей и едкий комментарий Сейхери, по поводу того, что вопрос на тему выбора — весьма спорный.

ГЛАВА 16 Бал подкрался незаметно

С прошедших событий минул месяц. Был он на диво тих, однако же, по-своему тревожен и прекрасен. Красоту ему придавала весна, которую с замиранием сердца ждала каждая травинка в нашей округе. Оттого и тянула она свои зеленые "рученки" к маме солнышку. Прочие живые существа также пребывали в нетерпении и этакой весенней эйфории от долгожданного тепла и света.

Что же касательно тревог… Тут сложнее. У каждого ведь они, как водится, разные, потому поручусь только за свои. Во-первых — свадьба. Нет, я ждала ее и желала всем своим существом, но, поди ж ты, какое-то мерзопакостное чувство, не менее мерзенько нашептывающие, мол, размечталась, нет-нет, да и всплывало в голове. От него я отмахивалась всеми доступными способами от погружений в учебу, словно бы в воды мутного колеру, более всего походящие на болото, то выныривая из оной и попадая в череду встреч с друзьями и их проказами. Последних за пролетевшее время оказалось много, поскольку плат с тролликом вознамерились делить место весельчака всея академии, и активно пытались друг друга переплюнуть. Не знаю, кто преуспел сильнее, однако РАМИиЗ от шутников уже попросту вздрагивала. Причем, не только ее обитатели, но и стены.

Но все это помогало слабо, и чувство приближающейся непоправимой беды вросло в мой разум, словно вьюнок, который хоть и гляделся мило, но от сути сорной его сие не спасало.

Вторая причина волнений медленно, но закономерно вытекала из первой. Поскольку опасность я-то чувствовала, а на фоне всеобщего спокойствия она виделось уже практически насмешкой судьбы. Будто бы где-то рядом так и ждала мига, когда я расслаблюсь, дабы посильнее тыкнуть в спину, и обидно захохотать.

Ну и третьей причиной моего дерганного состояния послужило надвигающееся, словно туча на небо — торжество, устроенное правительницей Рандии в честь спасителей ее супруга и прочих глав верхушек Короны. О нем я одно время и думать забыла, понадеявшись, что мама Чарчера особа занятая и "награду" свою в жизнь воплощать не станет. ОднакоИлайяра из рода Снежных Барсов оказалась натурой на ветер слов не бросавшей, и таки устроила празднество со всеми приличествующими ему атрибутами. От цветовой гаммы нарядов, до антуража интерьера и классических эльфийских танцев.

Вздохнула, последний раз устремив грустный взор в сторону проходных столбов РАМИиЗ и задернула шторку. Разглядывать вечерние пейзажи не хотелось. Собственно, как и ехать куда-либо.

— Мы там не задержимся, — успокаивающе проговорил Демирин, и огладил мою щеку, будто бы именно она нуждалась в особом участии. — Как только церемониальные словесные политесы закончатся, я открою портал и украду тебя, — договорил шепотом на ушко.

Щека мигом вспыхнула не то от интонаций, сокрытых в словах, не то и вовсе от ревности, что достались они уху.

Улыбнулась. И благодарно сжала ладонь благоверного.

— Не думаю, что мой батюшка оценит сию спасительную миссию, — ответила кисло, предвкушая новую встречу с родителем. — Как передал Аскрин, папа ждет — не дождется возможности до меня добраться.

Вообще чернушный ябеда поведал гораздо больше перспектив от встречи со старшим Фирсеном, причем, в красках, блистая завидной фантазией. Но расписывать речь некроманта не стала. Чудилось, что ехавшие вместе с нами Чарчер и Эрик не вникнут в мои переживания.

— Брось, — не унимался Мир, — твой отец разумный мужчина. Да, и сам отмечен множеством заслуг перед короной.

— То он… — опротестовала, вновь вздыхая.

Нет, моральная порка если и страшила, то отдаленно, а вот увидеть обеспокоенные, грустные глаза папы, которому дядюшка уже доложил обо всех моих злоключениях (и думается, не только он. Ибо, по-моему, уже вся Рандия жужжала о происках проклятых на территории РАМИиЗ) будет куда тяжелее. Нам и так с ним нелегко. Он упрямый, я… кажется, и вовсе упертая до невозможности. У него родительский авторитет, у меня жажда свободы действий. В общем, очередной разговор заранее мне не нравился, а поскольку родитель должен сегоднядобраться до Радалэна, избежать его никак не выйдет. Не на приеме, так в академии разыщет. Тем более, что искать теперь и нужды нет — Аск ведь после истории со считкой ауры все же выполнил угрозу и переселил меня к себе. Мотивируя издевательским, мол, так ему спокойней будет и за мою сохранность, и за мою нравственность, коя в последнее время изрядно распылилась из-за некоторых огненных птиц.

Упомянутый Феникс тоже не пришел в восторг от этакого самоуправства, однако же, до поры до времени клекотать не стал. Чего за зря некроманта иголочками иронии тыкать, когда до бракосочетания осталось меньше месяца.

— Ума не приложу, чего ты, Ли, киснешь? — плат долго ехать молча не мог, потому к вяленькой беседе присоседился быстро, придавая ей недостающей живости. — Это же бал, а не эпитафия. Сейчас как зажжем.

— Конечно, не приложишь, — не осталась в долгу я. — Ибо нечего.

Чарчер сидящий рядом с Шутом хмыкнул одобрительно, Демир улыбнулся, а сам плат не придал моим словам никакого значения, продолжая выкладывать преимущества мероприятия, будто те булки на лотке.

— Смотри, — выкладывания, сопровождались зажиманием пальцев для наглядности, — еда на дурняк, развлечения по тому же принципу, к награде возможно приставят за заслуги перед родиной, связи опять-таки наладить можно полезные, — договорил заговорщицки Эрик, придвинувшись ко мне поближе, и этак ни разу не заметно подмигнув.

— Да ты целеустремленный малый, — подал голос третий по счету наследования рандийский принц.

— И перспективный, — дополнил Шут, поднимая вверх тот единственный палец, который еще не успел поучаствовать в открывании положительных сторон нашей поездки. — Уж Вам ли, вашество, сего не знать.

Шпилька была остра, раздвоена и намекала сразу на две победы: первая — о преобразующей формуле Эрика, которая уже ни раз, и ни два пригодилась, а вторая — естественно, о Кенниари. Плат никак не мог забыть Чарчеру спасение сестричек эльфийки. Нет, он понимал, что мера эта необходимая, однако ужасно бесился, что ледяная красавица не пришла с проблемой к нему. И сейчас, когда, хвала богине Созидания, два этих совершенно разных по характеру создания, наконец, сошлись — Форме гордился собой неимоверно.

Однако шкура барса с эльфийскими замашками оказалась прочнее шпилек моего одногруппника, потому как полукровка на сей выпад мягко, если не сказать — подобострастно заверил:

— И в мыслях не было сомнений, — сказать-то сказал, но ноток утробно-рычащих, свойственных лишь диким кошкам из голоса не убрал.

А уж как глянул при этом на Шута… Плату сразу же неудобственно сделалось, отчего он заерзал, пытаясь отодвинуться от компании принца. Попутно бросая на нас с Миром расчетливый взгляд, хитренько прощупывающий почву — не вместится ли один тощий паяц рядом со сладкой парочкой.

Глаза парочки, в нашем лице, ответили Эрику безоговорочное нет.

Первым воцарившуюся тишину нарушил сам полукровка, не сумев справиться с улыбкой и, откровенно говоря, захохотавшим, глядя на Форме.

Мы с Фениксом тоже не сдержали улыбок, и даже мое душевное напряжение отступило. В конце концов, в словах Шута есть резон — нужно ценить презенты судьбы. Не так уж она часто их раздаривает…

— К слову, прекрасно выглядишь, Лиани, — после приступа веселья заметил Чарчер, поглядывая на вмиг растерявшего довольство Демирина лукаво.

В последнее время снежный барс вообще взял моду доводить друга этакими комплиментами в мой адрес. И не могу сказать, что я не потакала в сих начинаниях. Любимый, и впрямь ершился забавно.

Вот и сейчас я в мнимом порыве стеснительно опустила очи долу, и тихо молвила:

— Спасибо.

Чарчер заулыбался счастливее, а Феникс в противоположной степени нахохлился и воззрился на нас обоих ОЧЕНЬ выразительно.

— Что? — выдали мы с полукровкой одновременно.

А неспособный долго молчать Эрик и нравоучительно заметил:

— Любишь ухоженных девушек? Так ухаживай тщательней.

— И как я раньше жил без твоей мудрости? — заломил бровь Мир. А после обратился уже ко мне: — Награда моя, я, конечно, понимаю, что платье твое соответствует дворцовым требованиям, но все ж таки, можно было подобрать нечто скромней.

— О-о-о, — протянула возмущенно, глаза к потолку закатывая, поскольку фразу сию любимый за прошедшие полчаса, наверное, раз пять повторить успел, — Тебе дай волю, ты б на меня мешок напялил.

Платье, как платье. Чего он прицепился? Черный шелк, выгодно подчеркнул стройность фигуры, оголенные плечи придали образу этакой хрупкости, атласная лента, вившаяся по левой руке, словно спираль, добавила грации, ну а маска, тоже черная с золотистыми крапинками, привнесла таинственности и шарма. Между прочим, все в духе заявленного дресс-кода — на гостях должны быть оттенки только черного, белого и золотого. Посему в волосы пришлось вплести белоснежные цветы, нагло стыренные у Инки. Ничего, с нее не убудет. Потому как личный, уменьшенный стазисник для хранения флоры в первозданном виде с сбережением всех ее полезных задатков сотворила для нее я, посему моя диверсия — малая плата.

— Ну, почему сразу напялил? — притворно оскорбился жених, который никак не хотел признавать, что наряд мне идет.

Вернее, птичку повышенной огненной ревности смущало, что признал сие не только он.

…— Я бы его на тебя надел со всей нежностью и трепетностью, на которую вообще способен, — договорил так воодушевленно, словно был бы и впрямь рядом упомянутый предмет, продемонстрировал свои умения, не задумываясь.

Фыркнула. Демонстративно отодвинулась, и заметила, горделиво устремив носик к небесным высотам, которые хоть и скрывал полог кареты, однако это мой воинственный орган не смутило:

— Не сомневалась в тебе.

— И не надо, — тут же согласился Рыжик, не давая ускользнуть мне дальше, предусмотрительно завладев ладонью.

Как у него только выходит всегда говорить обычные, в общем-то, вещи с таким контекстом на намек? Хорошо хоть маска половину лица скрывает, да и в карете не очень светло — краску смущения, (а она еще тот злоумышленник) спрятать легче.

* * *

Дальше разговор протекал в похожем ключе. Кто-нибудь кого-нибудь подначивал, остальных это бесспорно веселило и все в итоге были довольны, поскольку без словесных шуточек не остался никто — от души перепало всем.

Во владения правителя Рандии и его четы мы въезжали долго, поскольку миновали семь кордонов защиты и тотального контроля. И нам еще повезло, что с нами принц ехал, иначе и вовсе бы прибыли к завершению торжества.

— А я предупреждал, Лиани, не копайся, — многозначительно, с бывалым опытным превосходством выдал Чар, когда мы остановились для прохождения контрольного соответствия лиц на предмет приглашенности в ВОСЬМОЙ раз, — Загодя нужно было все свои необходимые женские причуды уладить.

В ответ я лишь презрительно сузила глаза, благородно не став напоминать хищной кисе, что именно он к карете прибежал последним. Еще и вид при этом имел непозволительно довольный, и наводящий на мысль, что кто-то эльфооборотня задержал умышленно. С обоюдной для них обоих пользой…

Хотелось, конечно, поделиться предположениями вслух, однако донельзя суровые маги-защитники, служившие в дворцовой охране, сводили на нет желание излить на окружающих язвительность. Своим решительно-строгим поведением они меня смущали. Хотя, чувствую, если сей контроль не последний, то и им достанется. Сколько ж можно нас проверочными заклинаниями обсыпать, что тех гусей горохом?

Я терпела. До последнего. И уточняющие вопросы, и магические пассы, и занудную перечитку списка требований к поведению, и веселенькие взгляды Чара, наслаждающегося моим молчаливым раздражением. Но в момент, когда один из стражников извлек копию изобретенного мной Оповестителя, дабы убедиться, что мы незараженные и не несем на себе их воздействий, выдержка мне изменила. Сие действие, словно последняя монетка, закинутая в стакан, наполненный доверху водой, прорвала натяжную пленку спокойствия.

— Да ладно? — воскликнула неверяще. — Серьезно? — добавила уже более гневно и проигнорировала легкое касание к запястью жениховской длани.

Стража в мое негодование сразу не въехала и списала его просто на женскую утомленность проверкой. Могучий тролль, в которого при желании можно было уместить два Эринира, скучающе на зыркнул и обреченно пробасил:

— Не беспокойтесь, это не займет много вашего времени. Просто незначительное нововведение в системе охраны.

Я говорила, что хотела возмутиться? Вот после объяснений громилы сие желание трансформировалось в потребность скандала. И спутники мои мигом это поняли.

— Зря он так, — приглушенно заключил Форме.

— Угу, — с нарастающим интересом, оттого невнятно отозвался принц.

— Похоже, мы здесь задержимся, — резюмировал любимый и предпринял последнюю попытку втянуть меня обратно в карету.

Стоит ли говорить, что он не преуспел? Правильно, не стоит. Да и делал он сие для видимости, поскольку прекрасно осознавал — лучше я выговорюсь на стражнике, чем на нем.

— Незначительное нововведение, говорите? — проронила тихо, однако с эдаким отголоском дальней грозы. А потом, как громыхнула: — Да я на него полгода потратила. Да вы хоть знаете, сколько я ради его создания пережила? Сколько этот амулет уже спас жизней? Где были вы со всеми вашими проверками, когда правители Союза обзавелись презентами от андрогинов? А вот он бы, — и тыкаю пальцем в указанное мной изобретение, — такой халатности не допустил.

По мере речи, тролль приобретал что цвет, что сходство с варенным раком. В смысле, побагровел, и глазки зло выкатил, поглядывая на моих спутников оценивающе, мысленно раздумывая, справится ли с шайкой малолетних шалопаев, удумавших ему нотации читать. Однако сидящий в карете венценосный отпрыск убавлял его пыл.

Когда же я вынула руку с браслетом на запястье, в который была встроена уменьшенная копия бережно лелеемого мной творения, тролль, наконец-то, осознал насколько не прав. И в надежде, что долг свой выполнил и перевыполнил (за счет моих выступлений), буркнул:

— Можете проезжать.

— Спасибо за милость, — ответила с тем же настроем. Сказать еще хотелось многое, но добраться до мерцающего дворца сильнее.

Поэтому обратно я все же залезла, и уселась на сиденье с чувством выполненного долга, то и дело недовольно хмыкая. Ишь, незначительное нововведение.

От распекания стражи, отвлекли три пары глаз, глядящих практически с одинаковым смешливым прищуром.

— И нечего на меня так смотреть, — молвила требовательно. — Он сам виноват.

— Конечно, — поддакнул Мир, не удосуживаясь спрятать притворства.

— Кто ж еще? — кивнул Эрик и гыгыкнул.

— Да уж, — поставил точку его высочество, не подозревая, что я тут же превращу ее в запятую.

— А ты бы, вашество, вообще молчал, — устремила на полукровку сердитый взгляд и руки на груди скрестила, стараясь не замечать, как жених мигом проследил за этими движениями, да так там и остался. В том смысле, что глядел теперь Феникс исключительно на декольте, которое мои руки подпирали. — Такое ощущение, будто мы не с принцем едем, а бродягу какого подобрали.

Чар глянул в ответ снисходительно, ухмыльнулся и поведал, устраиваясь на диванчике поудобнее:

— Кто ж вас знает, может и подобрали? И морок навели. А может, и вовсе иллюзия. Или же вы мне угрожаете. Везете, так сказать, без согласия с ножом у ребра. А могли напоить, заклясть и прочее, прочее, прочее. Вариантов много, Лианель, а суть одна — даже мое присутствие не дает гарантии, что еду я с вами по собственной воле.

Разъяснения друга оказались резонными и, в общем-то, понятными, но тон, коим руководствовался эльфооборотень, раздражал неимоверно. И почему мужчины считают, что если разговаривать с женщиной поучительно, да со снисхождением, то она сомлеет от восторга?

— Бедненький какой, — в итоге заключила ворчливо. И вновь высунула нос в окно, мысленно заключив, что лучше смотреть на окрестности дворцового парка, чем на самодовольных сиринов.

Такое решение, надо признать, вышло удачным. Ведь местные архитектурные чудеса я вижу впервые, а на лица в карете нагляделась уже предостаточно. Посему сама не заметила, как увлеклась процессом созерцания прекрасного. А именно воздушного, белоснежного, что кремовая корзинка, замка, центральная башня которого с моим сравнением имела прямое сходство, будучи спиралеподобной и лишенной остроконечной вершины. Сие великолепие можно описывать долго, но, то ли у меня не нашлось нужного настроя, то ли сказывалось отсутствие знаний и нюансов архитектурной терминологии, но восторги я посветила не самому объекту, а количеству народа, толпившемуся возле гостеприимно распахнутых дверей.

Откровенно говоря, это не просто поразило, а даже испугало. Поэтому поглядев обратно на моих спутников, я потрясенно изрекла:

— Чарчер, а ты уверен, что нам именно сюда, и именно сегодня?

Вопрос полукровку удивил, причем, настолько, что он даже вышел из образа нелюдя всегда и во всем уверенного, и проявив любопытство, тоже взглянул в окно.

— А что тебя, собственно, смутило? — через секунду недоуменно выдал принц.

— А ты не догадываешься? — позволила паре истеричных ноток проскочить в голосе.

— Родная, — встрял Рыжик, — если вы с Чарчером будете изъясняться исключительно вопросами, то вряд ли сумеете понять друг друга.

— Вот-вот, — добавил Шут, — а что еще ужасней, так это то, что и мы ничего не поймем.

— Меня. Смущают. Объемы, — проговорила раздельно, соблюдая приличествующие паузы. — Зачем они здесь все?

Полукровка пережил панику стойко и не менее спокойно напомнил:

— Я с самого начала предупреждал — размах мероприятия грандиозный. Народы нашего Союза хотят видеть своих героев.

Сглотнула. С отчаянием покосилась на Демирина, и получив в ответ короткое качание головой в знаке, дескать, нет сейчас я портал открывать не стану, панически вжавшись в сиденье, резюмировала:

— Такое ощущение, словно они хотят не только увидеть, а и ухватить от героя какой кусочек на память.

— Да брось, Ли. Публика благородных кровей не опустится до столь примитивного обожания, — патетично возвестил Шут, уже давно бесцеремонно свесившийся через Чара к его окну, пытаясь разглядеть подробности.

— Ты еще язык высуни, — хмыкнул принц, не зная, отчего терпит этакую наглость.

Хотя… все он прекрасно знал, ибо был обязан Эрику куда больше, чем тот ему. Да и плат за считанные мгновения становился своим парнем практически для всех. Иногда у меня создавалось ощущение, что если Форме запереть в склепе с неупокоенными представителями нежити, он и с ними поладит. А то и вовсе научит чему-нибудь новому, но непременно плохому. Вот как нашего Груни, за которого Эрик в последнее время взялся всерьез. И гном с легкой платовской длани обзавелся не только воздыхательницами (да-да, именно во множественном числе), но и теперь не понаслышке осведомлен обо всех кабаках города.

— Если на то воля принца… — не договорил дурашливо одногруппничек.

— Избавь меня от такой услужливости, — тут же пошел на попятную Чар.

— Как вам угодно, — кротко ответил Шут и вновь невозмутимо уселся на свое место.

— Баловни, — буркнула я, продолжая испытывать неосознанную и неявную тревогу.

Однако, о чем именно на сей раз тревожилась моя сущность, разгадать не вышло. Да и заглушили ее суматошные мурашки, побежавшие по плечам и рукам, стоило Фениксу вновь взять мою ладонь в свою и тихо, но твердо заключить:

— Я рядом.

То ли констатация факта, то ли обещание — совпало с моментом нашего прибытия. Ответить я ничего не успела, поскольку стоило лошадям остановиться, как дверца кареты резко распахнулась услужливым и прытким эльфом, любезно приставленным к ковровой дорожке, дабы встречать прибывших гостей.

У меня попросту не осталось выбора. И пришлось, оперевшись на локоть незнакомого мужчины, первой выпорхнуть из кареты. Спутники мои не заставили себя ждать и тут же выбрались следом. Даже залюбовалась. Феникс, Чар и Эрик гляделись величественно, несмотря на еще далеко несолидный возраст. Оттенки белого, черного и золотого шли всем троим, и каждый об этом прекрасно знал. Но… сердце спотыкалось только при взгляде в медовые очи Демирина, и хотелось остановить мгновение, чтобы навеки запечатлеть сей образ, и любоваться, любоваться, любоваться, до умопомрачения. Ехидный внутренний глас, правда, испортил всю прелесть мыслей, вклинившись в них с едким замечанием, дескать, раз в твоей голове витают такие абсурдные думы, то умопомрачения ждать не нужно, оно давным-давно ступает рядом. И мне бы прислушаться, ведь, наверное, не стоит любить ТАК, однако не тот я человек, чтобы размениваться на полутона — или все, или ничего.

Поэтому предложенную руку ненаглядного приняла со счастливой улыбкой и запихала пустые думы куда подальше, чтобы если и вякали, то без слушателя в моем лице.

Дворец оказался красив не только снаружи, но и внутри. И если бы не вереница приезжих гостей, в поток которой мы угодили без шанса выплыть на берег одиночества, то я бы с удовольствием, не спеша прогулялась по его коридорам, знающим не одну историю и тайну. Картины, скульптуры, гобелены и прочие атрибуты убранства сего места манили и тихонечко обещали поделиться знаниями. Им хотелось верить и поддаться искушению. Что люди? Они скучны, примитивны и не спешат выказывать истинную суть. То ли дело дворец, который, являясь созданием эльфов, был наделен странным, но бесспорно сознанием, и давно не встречал собеседника по душе. Такого, который умел не только слышать, но и слушать…

Из навеянного чужой волей воздействия, выдернул беспокойный вопрос Мира:

— Синичка, все нормально?

Моргнула и далеко не сразу осознала, что уже несколько минут пялюсь в пространство, не слыша суеты, голосов и музыки. Это отошло на второй план и теперь, когда вернулось, ударило столь оглушительно, что непроизвольно вздрогнула, напоследок заслышав даже не вздох, а тень его эха, снова раздавшегося в моей голове. И явно он принадлежал существу неживому.

— Ты слышал? — уставилась на огненноволосого парня требовательно, желая получить ответ положительный, дабы убедиться в своей нормальности.

Нет, я, конечно, читала про такие вот эльфийские творения, но чтобы столкнуться лично…

— Слышал, что, награда моя? — уточнил Феникс, напряженно заозиравшись по сторонам, хмуря красиво очерченные брови.

Я бы сказала правду, честно. Но благодаря некоторым торопыгам, в лице принца, которому не терпелось миновать чуть ли не лобзающих его взглядами придворных, попросту не успела.

— Да, шевелитесь вы, — сквозь стиснутые губы прошипел эльфооборотень. — А то и впрямь, до родителей доберусь помятый, если не ободранный.

Мне ничего не осталось кроме, как качнуть головой любимому в знаке "неважно" и продолжить процессию к тронному залу. На входе к которому мы были громко представлены, чем тут же привлекли внимание всех присутствующих, благо, хоть обошлось без неловкой тишины. Ее затмили ненавязчивая игра музыкантов и перешептывания публики. Однако покоробил другой момент. Когда речь дошла до моего Феникса, то лакей коротко и важно объявил: "Демирин Отреченный" и дальше продолжил, сверяясь со списком приглашенных перечислять следующих гостей.

Поймав мой изумленный взор, Мир невесело ухмыльнулся, пожал плечами, и пояснил:

— Я не бросаю слов на ветер, гордость моя. И если сказал, что не приемлю давления на себя, то значит, так тому и быть. Это не блеф, это данность.

— Ты уверен, что оно того стоит? — требовательно взглянула на Демира, понимая, что просто не могу не спросить. И речь вовсе не о материальных благах и о его чувствах. Мне не хотелось еще больше отдалять огненную пташку от его истоков и становиться причиной распрей в их и так не самой образцовой семье.

Рыжик как-то по-особенному на меня взглянул, с этаким веселым осуждением, на секунду обхватил лицо ладонями и тихо выдохнул:

— ТЫ… того стоишь.

И все это на глазах у публики, внимательно нас осматривающей, если не сказать — ощупывающей. А там ведь где-то мой родитель, и не только мой…

Однако ласки, столь нагло продемонстрированной всем желающим, я и не подумала устыдиться. И ответила на нее кротким, но больно уж красноречивым поцелуем, старательно игнорируя наигранные стоны Чара за спиной.

— Нашли время, — заключил принц, осознавая, что мы и не думаем изображать пристыженный вид.

— Проходи уже, бурчун, — весело изрекла я и добавила дурашливо-повелительным тоном: — Заодно и представишь нас родителям.

Ответил Чарчер не мне. Перевел взор притворно-изумленных глаз на огненноволосого хитреца и с этакой обреченностью осведомился у него:

— И как ты еще по струнке у нее не ходишь?

— Иди, давай, — улыбнулся Мир и добавил позволительно-лениво: — Должен же ты на что-то сгодиться.

Глаза принца и без того зеленые, да живые и вовсе округлились, что от наигранного возмущения, что от веселья, однако "приказ" он выполнил. Гордо расправив плечи, повел нас к трону, до которого уже вроде бы и недалеко было, но плотность толпы, желавшей очутиться перед правителем Рандии стопорила весь процесс. Оттого мы и поставили младшенького Сейхери вперед, дабы он своей венценостностью проложил курс аккурат к родителям.

ГЛАВА 17 Раздача "наград"

Пока приближались к цели я вовсе глаза разглядывала Чевиана Сейхери, по правую руку которого стоял наш ректор, а по левую кронпринц (на последнего глядеть хотелось в последнюю очередь, ибо я еще не успела оправиться от конфуза, произошедшего между стеллажами королевской библиотеки, куда меня затащил бессовестный Рыжик на правах жениха, изволившего соскучиться. И так он это умело демонстрировал, что появившийся неожиданно наследник даже книги от удивления выронил. Теплилась, правда, надежда, что он меня не узнает, но… Мельком взглянув в приветливо-располагающие лицо старшего братца Чара, сразу смекнула — этот не забыл точно) и супруга правителя — Илайяра в девичестве представляющая род Снежных Барсов.

Родители Чарчера предстали… Сложно описать словами, но флер одухотворенного величия витал над ними не зря. Он читался в мудрых, привыкших решать беспристрастно и справедливо глазах, угадывался в светлых ликах и уверенной постановке движений и буквально фонил силой от обоих. Не магической, нет, а именно душевной. К ней хотелось дотянуться и несмело притронуться, чтобы хоть немного лучше понять этакое чудо. А еще наш полукровка, за это время ставший мне родным, был просто невероятно похожим сразу и на обоих. И именно сей факт позволил расслабиться и отпустить волнение. Нечего здесь опасаться и точка.

Вдоволь налюбовавшись на правителя и его жену, перевела взор на остальных, собравшихся в ближнем круге.

— О, знакомые все лица, — промолвила тихонечко Демирину, отмечая, что Туз и Вулфин приехали раньше и уже заняли почетные места, дабы дождаться остальных спасителей Союза Пятигранной Короны.

"Лица", в прочем тоже давно нас заметили, правда взирали по-разному… Заведующий лечебницей, с прищуром, явно опасаясь при моем появлении, что работы у него прибавиться и рядом кому-нибудь обязательно поплохеет. А вот Осмас сиял до того ярко, что, спорю, даже звезды на небе удавятся от зависти. Ну да, за прошедшее время работник секретных служб так и не оставил попыток якобы "отбить" меня у жениха. И всячески, буквально на каждом шагу демонстрировал "серьезные намерения". В общем, как мог, развлекался за мой счет. Почему только за мой? А потому, что Феникс вместе страдать отказывался и на посягательства соперника взирал с ленивой снисходительностью сытой кошки, позволяющей мышке пробежаться рядом.

— Вы просто разбиваете мне сердце своим счастливым видом, — завел старую песню Фрейзен, стоило нам поравняться с ним и Северным Волком для короткого приветствия.

Рыжик хмыкнул и радостно ответил на рукопожатие, а я… Пыталась смолчать, правда пыталась. Но не в меру длинный язык и так в последнее время находился под строгим и, как ему кажется, чрезмерным контролем, потому сей орган решил взбунтовать, а то, что не вовремя — не его проблемы.

— Приложи подорожник, — мило улыбнувшись, посоветовала приятелю, пытаясь взглядом его стукнуть.

Не вышло. Заскучавший плат, буквально воодушевился этаким советом, и обернувшись к целителю просительно жалостливо вопросил:

— У тебя случаем с собой нет?

— Чего? — оборотень с ходу не вник в наши чудачества.

Однако Туз быстро это исправил:

— Так подорожника. К слову, Лианель, а куда приложить-то?

Ответила я остряку одними губами, поскольку подошли мы к правительственной чете непозволительно близко, и то, что я выдала доставшему меня Фрейзену, матери Чара лучше не знать. Иначе, боюсь, у столь влиятельной оборотницы может случиться культурный шок. Хотя… с тремя сыновьями, думаю, она и не такое слышала.

В следующий момент препирательства оказались пресечены на корню. Отец нашего венценосного друга дернул рукой, скрутил замысловатый пасс, отдаленно напомнивший жест весьма неприличный, и образовал барьер, служащий заслонкой для ушей посторонних. Это было настолько не по этикету, что даже я заворожено уставилась на Чевиана Сейхери, изволившего самоуправствовать на столь традиционном мероприятии. Нет, понятно, что кому, как ни ему. Но все-таки… А как же приличествующие знакомству речи? Раскланивания, расшаркивания и льстивые заверения счастья от встречи?

Нет, ну сие никуда не годится. Я так готовилась, а он…

А он просто, и вполне располагающе улыбнулся нам с Миром, а также замершему позади Эрику, и обнял сына, не пряча в глазах гордость за отпрыска и то, что дико скучал.

Наблюдая сию сцену, смекнула — барьер видимо не только звуконепроницаемый, однако и видимость слегка корректирует. Думаю, со стороны мы все выглядим немного иначе.

Под напором неприкрытой родительской любви я смутилась. И сделала сие преждевременно. Поскольку в следующий момент, и сама попала в объятья, да до того неожиданные, что впору стало сесть от изумления прямо на пол, если бы не жениховская ручка, послужившая подпоркойдля моей потерявшей всякую устойчивость спины.

Илайяра Сейхери очутилась рядом настолько стремительно, что я попросту и растеряться не успела. Обхватила мое лицо в своих ладонях, словно стремясь его изучить и запомнить до мелочей, а после крепко обняла, шепнув на ошеломленное не меньше, чем его хозяйка, ухо:

— Спасибо.

Сказать что-либо в ответ не вышло, и я под насмешливыми взорами жениха, Чара и его старшего братца только и смогла головой кивнуть, принимая благодарность. Ибо была она столь искренней и глубокой, что отказаться и мысли не возникло. Дальше почести перепали Эрику, которого оборотница тоже вдоволь натискалась. Шут после проявления сих нежностей даже смутился слегка, чего я еще за ним не замечала. Ну, а третьим, словно десерт, под раздачу попал Рыжик, совершенно не утративший своей высокомерной невозмутимости, и в ответ на ласковое касание правительницы к щеке, еще и приобнял ее этак… по-сыновьи.

А я уже рассчитывала, что крайняя степень удивления мной пройдена. Нет, он, конечно, рассказывал, будто с королевской четой на короткой ноге, но чтобы настолько.

— Мальчик мой, — мелодичным тоном молвила Илайяра, — я одобряю твой выбор. Девочка великолепна.

Постойте, это что же? Она обо мне? И как у нее вышло так быстро определить?

От недостатка информации, зачесалась левая бровь. Водился за ней такой грешок. И пусть привычка сия являлась сомнительной, и по этикету ее следовало давить и игнорировать, но… Я не первая из собравшихся кто пренебрег правилами.

— Знаю, — коротко кивнул Рыжик, и глянул на меня с хитринкой, дескать, видишь — мой выбор не мог быть безвкусным.

В ответ показательно гордо вздернула нос, намекая некоторым бессовестным хитрецам, что еще неизвестно, кто кого выбрал.

— А ты… — на сей раз родительница Чара, наконец, заметила непосредственно своего младшенького. Правда, взирала она с такой укоризною, что будь Чар чуть менее устойчив, наверняка бы проникся, — И когда только поумнеешь? Вон, какую красавицу упустил из виду.

Полукровка лишь плечами пожал на претензию матери и попытался изобразить сожаление. Выходило плохо. Зеленющие кошачьи глаза принца до последнего собирались отстаивать свою независимую и свободолюбивую природу.

— Такую упустишь, — в итоге поведал оборотнице Чарчер доверительно. — Беда в другом. Я проиграл заранее, так сказать, поскольку сердце сирины Лианель вспыхнуло раньше, чем я ее встретил. — И коротко глянув на Феникса, усмехнувшись, с легкой грустинкой заключил: — Везучий гад.

Демирин если же и понял, на что намекал друг, виду не подал и неловкость момента сгладил умопомрачительной улыбкой и располагающей открытостью, которую ему никогда не было лень демонстрировать. Серьезно, сирин Рыжик улыбался столь часто (и к моему раздражению мило. Почему к раздражению? Да потому что милым — сие казалось не только мне. Далеко не только мне), что я нередко ехидно интересовалась, челюсти ли у него не сводит, нет?

— Папа, публика начинает беспокоиться, — о, а вот и наследник решил подать голос.

Он, к слову, на первый взгляд немногим старше Чарчера, и если не всматриваться, то братья походили друг на друга до неприличия сильно. Тот же разворот плеч, белоснежные волосы, зеленые глаза с "танцующим" зрачком, манера таить улыбку, которая нет-нет, да и проскальзывает на мужественном лице, эльфийские уши… В общем, наследника Рандии я уже, считай, заочно знала. Ведь нечто подсказывало — от младшенького он недалеко ушел.

Внутренний ехидна, не преминул поддакнуть, дескать, на твою удачу Лия, здесь хотя бы среднего нет. А то со снежными кисами, выдался бы явный перебор.

…— пора заканчивать обмен любезностями, а то подданные поймут, что им морочат голову, — закончил наследник нравоучительно, с таким выражением лица, будто бы он здесь самый трезвомыслящий. Как не странно, Чевиан Сейхери повиновался, и опять проделав трюк с ладонью, вернул нас в истончившуюся действительность.

Сей момент как раз совпал с появлением последнего участника, входившего в число отличившихся при окончательном упокоении изломов.

— Наследник престола Окаянного Владычества, СалисенГархэ, — громогласно объявил лакей, используя всю мощь своих связок и заклинания увеличения громкости, дабы в столь огромном зале об этом услышали все.

— Надо же, — негромко хмыкнула я, — цельный принц.

Мои слова не являлись порывом восторга. В компании демона я продолжала чувствовать себя неуютно, а если рядом еще и Демир был, то и вовсе… Дискомфорт удваивался, а то и утраивался. И его высокопоставленная, холеная мина, скрываемая маской не вызвала в душе положенного раболепия. Хоть, может, это оттого, что с переездом в РАМИиЗ принцев вокруг меня развелось излишне много. Нет, сейчас я испытала прилив удивления, просто потому, что не знала данного факта ранее.

А вот Феникс… Феникс изумленным не выглядел, впрочем, как и прочие, но напрягся определенно.

— Эй, — шепнула ненаглядному на ухо, пытаясь расслабить его хоть чуть-чуть, — Пташка моя, не смотри на дипломатического гостя столь пристально, а то его свита еще сочтет это, как угрозу.

Мир, встрепенулся, и, выдохнув, показательно расслабился. Вернулась на лицо прежняя ленивая грация и ироничность, а спина перестала рьяно прямиться.

— Хорошо, гордость моя, — усмехнулся жених, — ради твоего спокойствия, пусть живет.

— Отлично, самонадеянный ты мой, — передразнила весело, пытаясь скрыть облегчение.

Просто… просто я и так видела, сколь обострилось у Демирина отношение к рарху после истории с зеркалами. Нет, как раз за инцидент он винил в первую очередь себя, что не доглядел. Но вот… Во-первых, Феникса бесила мысль, что управлял потоками силы, позволившими нам с Волином выбраться из погребения заживо, не он, а песчаник, хоть и осознавал, что у того опыта побольше. И самое абсурдное — упускал из виду тот факт, что если бы не его план, то и вовсе ничего у Гархэ не вышло. А во-вторых, нечто подсказывало — сейчас огненного защитника определенно покоробило этакое возвеличивание демона, тем более на фоне его отреченного статуса.

Я не знала, чем ему в сложившейся ситуации помочь, поскольку для меня этих проблем не существовало, как и песчаного рараха, как и… да вообще всего, кроме несносного Рыжика. Мне не нужно, чтобы Демир что-то доказывал, был лучше кого-то. Пусть просто будет, и этого достаточно.

Судя по всезнающему взору и чуть прищуренным очам, благоверный меня понял правильно, за что ему отдельная благодарность. Всегда приятно, когда тебя понимают без слов. Нет лишней необходимости утруждать себя попытками донести свое видение ситуации без косноязычия и связно.

Тем временем, облаченный в золоченную хламиду песчаник, сопровождаемый такими же "упакованными" собратьями (правда, у оных наряды поскромней — песочного отлива) плавно проплыл к самому трону и величественно кивнул собравшимся, позволяя правителю Рандии первым высказать слова приветствия. А я хоть и стояла к Салисену вполоборота, буквально кожей ощутила пристальный интерес. Причем настолько неприкрытый и настойчивый, что мигом засомневалась насколько хватит моего огненноволосого ревнивца.

Может, и впрямь, стоило на себя мешок напялить? Определенно, проблем стало бы меньше.

— Рад, что вы почтили нас сегодня, — добродушно ответил главенствующий эльф, когда церемониальные фразы и расшаркивания остались позади, словно гончие, потерявшие след хитрой лисицы.

— Всегда приятно зайти в гости за наградой, — насмешливо ответил рарх. И умышленно поравнявшись со мной и Миром, добавил дерзко: — Правда, я не уверен в том, что в ваших силах дать мне то, что я хочу.

Я говорила, что не предчувствовала от бала ничего хорошего? Так вот, теперь я с уверенностью могла сказать — была права.

Чевиан Сейхери этакой предвзятости не понял, впрочем, как и его супруга. Зато остальные… В общем, взгляды многих скрестились на мне, то ли ожидая ответной колкости, то ли еще какой глупости. Благо хоть без укоризны обошлось, мол, как не стыдно, загубила девка парня.

Если честно, стало обидно. Я, может быть, натура порывистая, склонная к молниеносным остротам, но не дура. Зачем мне определяться-то? Даже если намек песчаника оказался толст, что тот удав, дробящий ребра жертве. Пусть попридержит свои "хотелки" от меня подальше.

— Чего же ваша душа изволит? — не понимая, на какой тонкий лед благополучия сего вечера вступил, по-доброму осведомился правитель Рандии.

Замерли все. Кто с любопытством, кто с предвкушением, а кто и с ужасом.

Да-да, последнего оказалось с избытком у меня. Ведь если "златовласка" вознамерится рубануть правдой по окружающим — драки не миновать. Причем, такой, что и семеро, как в поговорке — не удержат. Уж у Демирина давно кулаки чешутся, да до того настойчиво, что и я сей зуд изредка ощущаю.

— Действительно, чего? — о, а вот и ненаглядный определился.

Судя по всему, некоторым Рыжикам уже невмочь стоять спокойно, и он прямо-таки жаждет услышать такой ответ, который бы больше не связывал ему руки.

Гархэ усмехнулся. Настолько самодовольно, что метавшиеся во мне надежды, словно птицы у разоренного гнезда мигом истлели — сейчас точно выдаст очередную гадость. Короткий взгляд на мои опустившиеся в ожидании каверзы плечи и выражение лица Салисена меняется, будто бы в этот миг он ведет нешуточное сражение с самим собой. Губы парня сжимаются в тонкую линию, глаза темнеют, профиль становится резче и он без былой веселости, отвечает:

— Что вы, я слишком скромен, дабы озвучить свои надежды вслух. Однако же не перестаю верить, что награда найдет своего героя.

И вновь скрытый выпад в мою сторону. Кулачки сжались непроизвольно, а спина стала лишь ровнее. Будет тебе награда, златовласка, уж не сомневайся. Видимо, давно я ему каблуком по ступне не проходилась, подзабыл уже, сколь я бываю щедрой на благодарность.

— Что ж, — задумчиво и величественно в равной мере, подытожил правитель Рандии, — я все же попытаюсь Вас удивить…

А дальше началась процедура, собственно одаривания, про которую я, если честно, и подзабыла уже. Что для моей в меру запасливой натуры не свойственно.

Просто отвлекающих факторов выдалось уж слишком много. Во-первых, порядком взбешенный Феникс, совершенно не показывающий своих эмоций. Но. Мне ведь и не требуются демонстрации для того, чтобы почувствовать огненную мощь, кипящую в нем, словно чан со смолой. Во-вторых, песчаный наследничек, не стесняющийся проходиться изучающими взглядами, которые вопреки всякой логике, словно шаги ощущались весьма конкретно. И путь мне их категорически не нравился. Ну, а в-третьих — на горизонте, наконец-то, появился родитель, в сопровождении показательно довольного Аскрина. Однако в отличие от младшего братца, папа угрюмую мрачность прятать под напускным благоговением перед высшим светом и не подумал.

А уж я ее как прочувствовала. Вот тем самым местом, которое мне только грозятся воспитать, но до сего момента жалели. Чувствую, везение, словно пробитый тазик, вот-вот растеряет свои последние капли.

Откровенно говоря, завидев отца, я перестала вслушиваться в торжественную речь, перечисляющую, что и кому достанется от щедрот Пятигранной Короны. А уж, когда наши взоры скрестились, и вовсе вжала голову в плечи, ощущая дикую потребность перебить правителя, извиниться, подхватить черный шелк длинного платья и дать деру. Вот, правда, забылось все. И то, где и с кем я нахожусь, и то, сколько мне лет, и даже разумный довод, что Лиррен Фирсен при всех не устроит нравоучительную нотацию. Потому как папенька взирал на провинившееся чадо (причем, независимо от обстоятельств, поспособствовавших сей провинности) до того обещающе, что все мои воинственные и упертые порывы смекнули — ну, вот, закончилась вольная жизнь, идем собирать чемоданы.

Демирин, до этого хотя бы делающий вид, будто прислушивается, распознав мое смятение, обернулся и тоже непроизвольно поежился при взгляде на будущего тестя. Однако проявление истинных чувств он закончил демонстрировать куда быстрее. И когда грозный Глава судебного департамента Катаминии бесцеремонно поравнялся со всеми нами, ухмылялся уже привычно располагающе.

— Не про-ка-тит, — протянул весело Аск, следуя след в след за братом.

Папа же и вовсе отделался еще одним рассерженным выстрелом глаз в сторону зятька, (будто бы это, исключительно, Рыжик меня в андрогиновский портал забросил и после под землей чуть не прикопал) и обратился к смолкшему при появлении новых действующих лиц главенствующему эльфу.

— Благо Вашему дому Чевиан Сейхери, — пророкотал его убежденный баритон, не знающий неуверенности перед лицом вышепоставленным.

Правитель ответил с таким же уважением и почтением, давая возможность убедиться, что знакомы они лично, посему некие фамильярности имеют место быть.

— Здравствуй, Лир. Рад видеть тебя в наших краях. Полагаю, ты прибыл, дабы с гордостью увидеть, как высоко Корона оценила заслуги дочери?

Эх, вашество, промазали. Хотелось добавить горестно, но я сдержалась, сама затаив дыхание, ожидания ответа родителя.

— Я прибыл, дабы впредь несколько ограничить эти самые заслуги, — спокойно возвестил папа, смерив меня еще одним многообещающим прищуром.

— Хм… — усмехнулся Чевиан, — понимаю твою тревогу и разделяю приоритеты. Но прошу помнить о том, что если бы не Лианель, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Ее поступок перед Союзом Пятигранной Короны и мной лично бесценен.

— А жаль, — вырвалось непроизвольно и надеюсь, хотя бы тихо, — Все ж таки хотелось, чтоб некие ценовые ограничения у него имелись.

М-да, с "тихо" определенно не срослось.

На меня снова обратили внимание, заставив смутиться.

Отец Чарчера мягко улыбнулся на мое ворчание и доверительно осведомился:

— Можно и ограничить. Возможно, поместье вблизи дворцовой резиденции для начала искупит мой долг?

Жадность, заслышав предложение, в эйфории потерла ручонки, одобряя наживу. Лень не преминула махнуть рукой, довольная тем, что отпала тягомотина с выбором жилья. Ну, а амбиции горделиво расправили плечи, поскольку скумекали, что уж теперь чета Алых Фениксов, повыщипывают себе от зависти все перышке, сожалея, что не разглядели во мне потенциальную невестку.

Но. Имелся во всем этом существенный недостаток, который я решила оговорить с хитрым во всех смыслах правителем.

— Устроит, окромя пункта — "вблизи". Я как-то не готова к столь тесному проживанию с высшим обществом. Боюсь, знаете ли, смутить его всевозможными опытами, которые оно не оценит в виду гипертрофированной тяги к комфорту и спокойствию.

Эльф вновь улыбнулся, и в глазах я его прочла, что он меня понял. Я, возможно, и подумываю о дальнейшей службе в застенках дворца, но уж точно не планирую здесь отираться денно и нощно. Да и Мира не готова надолго терять из виду. А судя по правительскому расположению его в оборот уже взяли.

— Расстояние можно и скорректировать, — благосклонно качнул головой Чевиан.

* * *

На том и свернули тему, потому как папенька замысловато, сославшись на непреодолимую потребность побыть с дочерью наедине, в виду того, что соскучился по чаду безмерно, оттянул меня из бальной залы в уголок поспокойней.

Им оказалась комнатушка бежево-золотистой расцветки, с тусклым, приглушенным освещением, и зеленым мебельным гарнитуром, глядевшимся вполне удобно для отдыха с книгой или музицирования. В общем, место для расправы Лиррен Фирсен выбрал культурно-одухотворенное.

Первым зашел внутрь, гостеприимно простер руку, будто бы я сама не догадалась, что нужно проследовать за ним и так же молчаливо подождал, пока порог переступят Демирин с Аскрином. Да-да, ненаглядный тоже удостоился чести посетить сию аудиенцию. Ну а декан магии Смерти просто не мог пропустить воспитательный момент. И нечто подсказывало — обычно лояльный дядюшка, которому из-за меня и так частенько перепадало, на сей раз защищать нас не станет…

Молчание тяготило. И хотелось выдать какую-нибудь глупость или дерзость, чтобы избавиться от этого чувства. Потому как папа не спешил с моральными оплеухами, и лишь продолжал выразительно всматриваться то в меня, то в Мира, облюбовав высокий стул.

— Не знаю, что ты хочешь отыскать на наших лицах, но подозреваю, что изыскания твои напрасны, — со вздохом сожаления поделилась своими выводами с родителем, уставпереминаться с ноги на ногу, рядом со спокойно замершим Рыжиком.

Ему хорошо, у него обувь удобная. А у меня в консультантах вновь оказались девчонки во главе с Кенниари. Посему отделаться легкими балетками не было и шанса.

— Кто бы сомневался, — мрачно процедил папа и переведя тяжелый взор на Аска, начал разбор полетов именно с него, — Я ведь знал, что так будет. Помнишь тот наш разговор после ее отъезда? Что ты мне обещал? Что приглядишь? Мол, ей нужно дать свободу, иначе наделает бед… Мне начинает казаться, что лучше б ты, Лия, пакостничала умышленно, чем вот так вот невинно. Глядишь, и проблем поблизости обреталось меньше.

Эстафета нагоняя вернулась ко мне столь неожиданно, что я абсолютно не успела сориентироваться. Впрочем, и дядюшка, не ожидавший, что ему вновь перепадет (ведь наверняка, пока добирались до дворца, наслушался) с достойным ответом припозднился.

— Боюсь, вы ее недооцениваете…

А, Рыжик не растерялся. Еще бы.

— …если энергию Лиани направить в русло сознательно-разрушительное, даже андрогины вздрогнут.

Похвала, хоть и изрядно преувеличенная, на фоне распеканий, оказалось приятной. И я позволила себе едва заметную улыбку, надеясь, что за опущенной в раскаянии головой, родитель ее не заметит.

— Тебе происходящее, кажется забавным, Демирин? — вкрадчиво уточнил Фирсен старший.

И так у него это вышло, что улыбаться расхотелось. Совершенно. И навсегда.

— Нет, — ответ ненаглядного был прост и искренен.

А попробуй тут не пооткровенничай, когда вся сила матерого Знающего заволокла собой комнату, что дым на пожаре.

— Но мне кажется, вам оно глядится излишне драматичным. Все обошлось. Все живы и даже целы.

Ох, а я предполагала, что только отец способен на подобные нотки, от которых хаотичные мурашки бесцельно шныряющие по спине на секунду затихают, выстраиваются в ряд и совершают теперь уже конкретный марш-бросок по хребту. Хотя на них сетовать вообще напрасно. Они давно и безвозвратно подчинены рыжиковскому обаянию.

— Почему-то к твоей речи хочется язвительно добавить уточнение "пока". И не безосновательно, между прочим, — вспылил будущий тесть Демира.

В ответ Феникс поглядел на папу до того серьезно, да по-взрослому, всем своим видом показывай, мол, не каркай, что даже тот поубавил пыл. Нахмурился еще сильнее и, владея правом отсекать ложь, словно лишний гранит от будущей скульптуры, властно буркнул:

— Рассказывайте. Все. С самого начала и по день сегодняшний. Хочу знать полную версию событий и желательно с разных точек зрения. Уж кому, как не вам мне в этом помочь, — заключил Лиррен Фирсен иронично. Хотя в обыденной жизни тоном сим пользовался чаще Аскрин в связи с спецификой дара и дрянной работой, в которой без шуток никак.

Мы переглянулись. Втроем. Одновременно. И думаю, даже выражение у нас вышло одинаковым. Отчаянно-поскучневшим. И вздох скорби по загубленному празднеству получился единым.

Однако Главу судебного департамента сие закономерно не разжалобило.

ГЛАВА 18 Тревожная

Долго ли, коротко ли, однако мы все же сумели удовлетворить папину пытливость и даже возможно несколько пообтесать беспокойство. Ведь когда рядом с тобой стоит целехонькое дитятко и вовсю спорит и пререкается, имея вид при этом горделивый и независимый, (поскольку знает, что если где палку перегнет, всегда можно спрятаться за более выносливого жениха) волей не волей, а перестанешь так уж за него печься.

— Выйди, синичка, нам кое-что обсудить нужно без твоих любопытных ушек, — по итогу бескомпромиссно заявил отец.

— Очень интересно, — естественно, я возмутилась. — Как битый час стращать родительской волей и выспрашивать чуть ли не покалендарно о каждом шаге, так это при свидетелях тебе делать не стыдно. А как что важное сообщать, сразу — вон поди, каблуки проветри.

Высказалась, и уставилась на Феникса ожидательно, намекая, дескать, подключайся к отстаиванию моего присутствия.

Но женишок, хотя сейчас скорее рыжий предатель отчего-то не спешил с помощью, и в свою очередь внимательно окинув понимающим взором будущего тестя, выдал гадость:

— Лиани, не упрямься. Я ненадолго.

Глаза прищурились стремительно, нос гордо устремился к покорению новых вершин, (на сей раз правительственных) а руки нервно затеребили края платья, позабыв, что могут оставить помятости.

— Не спеши, — прошипела разгневанно, и на сей раз искренне обиженно. Достали уже со своими тайнами, право слово, — Думаю, в главном зале найдется кому меня развлечь беседой, а то и танцем, — сказала и сердито потопала к выходу, больше не глядя на оставшихся мужчин.

Было дикое желание хлопнуть дверью, дабы поставить жирную точку моего в них разочарования. Но, во-первых, двери как никак у таких особ могут оказаться излишне впечатлительными и нежными, попросту не выдержав моего пыла, во-вторых, я все ж таки не полная истеричка и в-третьих, что немаловажно — это еще далеко не финал действа…

Да я сейчас какое угодно заклинание прослушки изобрету, только чтоб их надменные носы утереть.

Мотивация, забродившая хмелем в крови, ринулась было воплощать задуманное в жизнь, однако ей жестоко прищемили жгуты-пальчики новым заклятьем, под которое в моем арсенале "отмычки" не нашлось.

— Рыхт, — прошипела расстроено, напрягая мозги в поисках решения усложненной задачи.

Нет, понятно сразу, что Лиррен Фирсен подстрахуется, но не настолько же. Пока я буду возиться, они уже все самое важное обсудят…

От досады на мгновение зажмурилась, пытаясь угомонить эмоции. Нужно успокоиться. Лишние метания — плохие советчики. И нужно слушать не их, а… Ментальное вторжение вновь вышло оглушительным и знакомым. Не только звуки, но и реальность стерлась позволив услышать, даже не голос, а мысли древнего эльфийского дома, пожелавшего со мной побеседовать. Ему, уставшему от постоянной суеты здешних созданий было дико скучно, а мои забавные попытки остаться в курсе семейных дел позабавили его. И помощь была оказана. Не совсем надо признать бескорыстно, но все же… Стена, выкрашенная в ореховые тона на миг подернулась зеленоватой дымкой магии, (до того древней, но слава богине Созидания, умиротворенной) что волосы на затылке неприятно защекотало, а пальцы закололо, словно кровоток в них давненько не захаживал.

Не бойся…

Прошелестела насмешливая мысль, даже не хочу ломать голову, кого. И лицо обдало легким ветерком, будто бы ему в здешнем коридорном закутке, лишенном окон есть откуда взяться. А образовавшаяся ниша между стенами заискрила сполохами, более напомнившими энергетические разряды молнии, только в несколько раз "отмасштабированные". В общем, сомнительное удовольствие, если хоть одна из них попадет в цель. То есть в меня. А переступить проход, минуя их еще-то испытание, я хоть и худенькая, но таки не эфемерная.

Смех, прозвучавшей в голове, взорвался шелестом портьер, скрипом паркета и сиянием огней, как-то излишне рьяно вытягивающих свои пламенные языки из канделябров.

Смешная…

Еще одна дума и явно не моя.

— Чего уж тут веселого, — буркнула задумчиво и решилась разведать природу разрядов указательным пальчиком, ткнув в одну из искорок, и зажмурившись, предчувствуя нечто неприятное. — Скорее, природный инстинкт самосохранения, — договорила и вовсе растерянно, не почувствовав при соприкосновении с магией дома ничегошеньки.

Разряды не мерещились, но и жалить не спешили, отскакивая от пальцев, как искры от огнива.

— Хм, — выдала глубокомысленно и вобрав побольше в себя воздуха, будто собралась нырять, сделала решительный шаг в так гостеприимно размытую стену.

Почувствовала себя мышью, подкравшейся непозволительно близко к сыру, который, как водится, в мышеловке. Однако ничего пакостного невиданный помощник предпринимать не стал, а очень даже любезно размыл пространство теперь прямо передо мной, дабы я не только оставшихся в комнате мужчин слышать могла, но и лицезреть, словно постановку из пьесы. Разряды до этого облюбовавшие проход, облепили теперь уже меня, но дом мысленно заверил, мол, это для конспирации…

И действительно, мелькнувший на мгновение страх, что раз вижу я, то вполне вероятно заметят и меня, сник за ненадобностью. Папенька, подошедший ближе к Аску и Фениксу был, как и прежде угрюм, но вмешательства не заметил. Про остальных я и вовсе умолчу, раз уж родитель не учуял, то им просто опыта недостает, как варенья, притаившегося на верхней полке.

Облегченно выдохнула и приготовилась внимать всей своей любопытствующей натурой. Потому как секретность эта, словно мелкая рыбешка, вроде бы на безрыбье и пойдет, но паскудина, наверняка костью в горле станет.

— …я не вижу смысла, оставлять ее здесь, — тихо, но твердо отчеканил папа, разглядывая моего защитника печальным взором.

— Поддерживаю, — не менее "радостно" вклинился Аскрин, и добавил, поймав удивленный взгляд отца: — Что? Да, это была моя идея отпустить ее учиться. И я по-прежнему считаю, что поступил верно. Вон гляди, мы даже собрали недостающий пазл, — хлопнув Демира по плечу, усмехнулся криво дядюшка, явно на что-то намекая, — Но, сейчас… Здесь действительно становится слишком жарко, и как нарочно, синичка каждый раз умудряется угодить в самый центр этакого пекла. Так что, пусть уезжает домой и тихо-мирно готовится к свадьбе. Может, хоть у Эди получится на время занять ее подготовкой, — с немаленьким таким сомнением подытожил подлый некромантишка.

Вот же предатель чернушный. Значит, сбагрить меня решили. Сейчас. Я бы даже от негодования ногой топнула, однако разумно вспомнила, что моему помощнику такие фамильярности не придутся по вкусу. А мнение столь странных, но могущественных существ нужно уважать, если я не хочу на веки стать продолжением межстенного проема.

Предусмотрительно…

Снова раздалось в голове насмешливым комментарием. А я только вздохнула устало, задав самой себе риторический вопрос — почему на моем пути даже дома ироничные попадаются? Карма, что ли такая?

Тем временем, словно подслушавший мои мысли Мир, усмехнувшись, саркастично поинтересовался:

— Ты сам-то веришь в то, что предлагаешь?

Судя по искривленным в досаде губам Аска — не верил, но продолжал упорствовать.

— Главное правильно подать сию поездку. Чтоб она не выглядела ссылкой, а напротив некоим романтическим препятствием. Мол, невестушка моя разлюбезная, рвусь всей душой с тобой, но рыхтовы обстоятельства вынуждают меня слегка припоздниться. Однако я верю, что ты, радея за наш будущий семейный союз, сможешь начать заключительную часть приготовления сама, а я как только смогу сразу подоспею тебе в помощь.

— Вообще-то, мы собирались жениться здесь, — резонно заметил Демир, продолжая всем своим видом демонстрировать скепсис на предложенные советы.

Я своим тоже демонстрировала. Правда, молча. Пока.

— Собирались, да не собрались. Мальчик, что я тебе как маленькому втолдычиваю? Пара проникновенных взоров, особенный тон, который ты успешно не раз и не два на ней практиковал, и заявление, дескать, что-то я подустал от столичной суеты, сделают свое дело. Да она и не заметит, как предложит тебе вариант с поместьем.

— Экий ты продуманный, — ядовито подытожил Феникс, скрещивая руки на груди. — И вообще, почему именно я должен ее спровадить?

— Не спровадить, а обезопасить, — встрял папа. — И потому, что только тебя-то она и послушает, — договорил с явным недовольством.

— Авторитетный ты наш, — в свою очередь язвительно хмыкнул дядюшка.

Уж, кто бы говорил, поганка некромантская.

— Не уверен… — с неуверенностью же в тоне, чтоб явственней продемонстрировать свой настрой, после небольшой паузы заключил Рыжик.

И правильно сомневается. Тоже мне нашли, романтическую идиотку. Он, может, и впрямь имеет надо мной некую власть, но разум пока еще не растворился полностью в любовном флере.

… — что так не станет хуже.

— Хуже, не хуже, — отмахнулся декан магии Смерти, — ты всегда можешь открыть портал и просто запихнуть нашу девочку под материнское крылышко, если она начнет артачиться.

— А она начнет, — нисколечко не сомневаясь, хмыкнул Феникс. — И что дальше? Ну, переправлю я Лию под крыло тещи…

— Будущей, — поправил его Аск, — ты еще до живи до женитьбы-то, — насмешливо.

— Уж не сомневайся, я и дольше собираюсь протянуть. Хочу чтоб ты услышал заветное "деда" именно из уст моих детей — ухмыльнулся Демирин.

Судя по ответной гримасе дяди, о такой перспективе он еще не раздумывал. И впредь бы предпочел этого не делать.

Пока разлюбезный родич продолжал смиряться с назревающими перспективами, Феникс, как ни в чем не бывало, продолжил, глядя моему родителю прямо в глаза:

— Это не решит проблемы. До нее доберутся и там. Не думаю, что Зараженный, притаившийся в академии, единственный. И мне как-то спокойней, когда она рядом.

— Но предыдущие события говорят сами… — начал отец, но Феникс его перебил.

— Я успел. И это главное. А кто подстрахует ее в поместье? Меня как порталиста приберегут возле правительственной четы, для форс-мажорной эвакуации. Ни вас, ни Аска сейчас также не отпустят из Рандии. Слишком ценные кадры. Я ведь не ошибусь, если предугадаю, отчего вы так долго добирались — наверняка оказались задействованы в расследовании у дроу. И думаю, обнаружилось там мно-о-ого интересного.

Судя по тому, как помрачнел родитель, занимательного и впрямь вдоволь. Только вряд ли хорошего… Я в свою очередь тоже взволнованно напряглась — ситуация напоминала фразу: вот теперь я знаю, что ничего не знаю. А обстановочка-то накалилась за последнее время. И главное внешне все спокойно, а если копнуть… Мда, может быть, зря я влезла с подслушиванием? Меньше знаешь, крепче спишь, а не переживаешь за родных мужчин.

Однако слабенькая мыслишка растворилась в осознанной уверенности — теперь-то я из Радалэна точно никуда не денусь. Вот бы еще не внутренний ехидна, поспешивший с ядовитой шуткой, мол, ну конечно, как же мы можем пропустить все самое интересное?

Только я тогда не догадывалась, что это далеко не самая опасная тема…

— Не ошибешься, — кивнул старший Фирсен.

А вот средний оказался более словоохотлив. Хотя, как по мне, лучше б в подробности не вдавался:

— Там вся правящая верхушка заражена. Остальные или запуганы, или прокляты на тотальное подчинение. Марионетки. Причем изломы, по сравнению с этими, просто големы для первокурсников. Мы взяли десятый уровень царства дроу с такими потерями, что… А нам противостояли только пешки. Я еще не видел, чтоб мозг был просто выжжен, при функционирующем теле. А то, что внутри… Даже я, как человек, привыкший к всякого рода мерзостям, проникся, уж поверь мне. Некроконтроль над таким телом взять себе дороже. Отдача проходит столь мощная, что кажется вены лопнут все и разом. И польется из них плавленый свинец.

Не знаю, как Демирин, а я поверила точно. Поскольку ранее эдакой сероватой бледности на лице Аска никогда не видела. И прониклась, соответственно всерьез, враз вообразив себе нечто запредельно отвратительное.

— А результат? — огненный защитник к прочим своим достоинствам к подробностям отнесся спокойно. Нет, и ему оказалось мало приятного услышать такое, но внешне по невозмутимому лицу моей пташки подобного сказать было нельзя.

— Не оптимистичен, — горько констатировал папа. — Активным наступательным действиям существенно мешает специфика подземного ведения боя. Где каждый дроу любой закуток знает получше, чем ты свои пять пальцев. И отыскать среди этого термитника, какой именно туннель ведет к андрогинам, сам понимаешь, сродни тому, что на дворняге всех блох переловить.

— Угу, с завязанными руками и глазами, — добавил дядя.

— А Видящие? Или даже рыхт с ними, понятно, что они ресурс исчерпываемый, дроу будут целить в первую очередь именно по ним. Но изобретение синички может же помочь? Хотя… Слишком много вариантов. Оповестители сгорят раньше, чем удастся проложить маршрут.

— И помимо этого, станут на всю округу оповещать приспешников Безымянного о нашем приближении, — усмехнулся Аскрин. — Такая вот ирония бытия.

— Если бы нашлась возможность контролировать уровень фона проклятой магии. Сделать их менее чувствительными, например, к остаточным воздействиям, — стал вносить дельные предложения Феникс, будто бы опять подслушав мои думы, которые целили по тем же мишеням.

— Алзам со своим отделом, да и не только они, уже бьются над этим, — кивнул дядюшка серьезно. — И кое-какие подвижки есть. Но нам банально не хватает рыхтового времени. Удерживать подобную информацию в секрете долго не выйдет. И вскоре паника поднимется, словно столб пыли после взрыва.

— И поглотит столицу и иже с ней, — подвел итог папа. — Нам придется объявлять военное положение.

Я, заслышав сей вывод, похолодела. А Мир ничего. Стоит прямехонько, ровнехонько и хмуриться только сильнее стал.

— Почему они медлят? Если дроу прорыли для них туннель через пол Рандии и горы Забвения, чего они ждут? Где армия Безымянного?

Вопросы благоверного выдались весьма точными, и ответы на них я ждала с замершим сердцем, которое предчувствовало не иначе чем особо чувствительным местом, что не понравится нам сия информация. Ох, не понравится…

— Видимо самопожертвование фейри сильнее воли проклятого бога. И проходить сквозь горы выходит далеко не у каждого андрогина. Я не берусь судить, сколько им для этого нужно сил.

— Ну, почему же? — совершенно невесело усмехнулся Феникс. — Один универсал, и повалятся они к нам, что яблоки гнилые, переспевшие.

Вот оно что… Хотелось повторить мимику огненного защитника и тоже не то усмехнуться, не то осклабиться от осознания величины угрозы. Нельзя сказать, что я уже и сама не догадалась, зачем сгодилась перволюдам. Но все же до последнего, малодушно отгоняла от себя такие правильные мысли. Тревога холодом металлических когтей прошлась по оголенной вырезом платья спине, будто бы и ласково, щекотно, но неприятно до жути. От этаких нежностей скрутило живот болезненным спазмом, а пищевод сдавило грузом осознания безысходности. Да уж… Чудится, при таком раскладе меня не то, что в поместье отыщут, а даже эмиграция к демонам не спасет.

Дом, немного подумав, видимо проникшись моим положением, предложил остаться в его потайных ходах. Он готов потерпеть этакую гостью чуть подольше необходимого. Что для него человеческая жизнь? Пусть и мага. Зато нескучно…

Предложение вызвало улыбку теплую и горькую одновременно.

И эльфийское творение поняло все без слов. Не останусь. Пусть и будет он щедр на энергию, которой может напитать и меня. Однако… Это не моя дорога. Посему, отринув беспокойные думы, опять вернулась к созерцанию дорогих сердцу людей.

— Ты знаешь, какой ценой можно это если не предотвратить, то исправить, — сделавшись до страшного серьезным, заговорил отец, — другой вопрос — потянешь, ли? Забавы кончились, Демир. Вам обоим грозит нешуточная опасность. И если у синички еще будет шанс, то у тебя…

Незаконченная фраза родителя оборвалась вместе с моим сердцем, ухнувшим в пропасть, минуя пятки и прочие места, где можно отсидеться. Что? Что он такое говорит? Богиня Созидания, а мне казалось, словно все самое страшное я уже подслушала… Непроизвольно прикрыв ладонями лицо, оставив на свободе только глаза, я осознала — еще мгновение и от этаких новостей, ноги меня держать откажутся. Очень уж они красноречиво стали подкашиваться под коленками.

— А были ли они, эти забавы? — усмехнулся Феникс слегка враждебно. — Не беспокойтесь, я в полной степени отдаю отчет о серьезности ситуации. И, как и прежде повторюсь — лучше сдохну сам, чем…

— Мы поняли-поняли, — пытаясь охладить накалившуюся остановку, что ту раскаленную сковороду, выставив вперед ладони, высказался Аск, — не нужно таких крайностей. Просто будь внимательней. Предупрежден, и все такое… И не оставляй без присмотра Лию, она хоть и перебралась ко мне, но сам понимаешь — привязать ее к себе и таскать на дознания трупов я не могу. А нынче оных слишком много…

— Я бы с удовольствием не оставлял, — ехидно заметил Рыжик, возвращая своему облику привычное язвительное амплуа. — Так вы, дорогой родич, не даете двум влюбленным сердцам лишний раз и словом перемолвиться в вашей компании. И сейчас вот разлучили… Отправили мою половину на поиски очередной неприятности, а мне советы даете бесценные, как от этих самых неприятностей ее оградить.

Если бы не все выше сказанное, ядовитой лозой тревоги проросшее где-то в животе, я бы посмеялась над даром Мира иронизировать над ближними, поскольку уел он дядюшку, ох уел. Однако паника, затуманившая голову, отступать не собиралась, впившись в душу, будто вурдалак в горло. И думается мне, дышать стало нечем вовсе не от того, что в моем закутке мало воздуха. Он в принципе перестал попадать в легкие, потому как организм позабыл про этакую обязанность. Зачем? Если одна единственная мысль, застрявшая в голове, словно щепка в пальце, холодеющим скрежетом нашептывала — он в опасности… из-за тебя… твое спасение, его погибель…

Перед глазами враз пронеслись воспоминания бессознательного любимого с раскуроченным плечом и тот ужас, застарелый, но сейчас будто испытанный мной повторно от осознания — это по моей вине Демир на грани смерти. Я не могу допустить такого повторно. Нет. Никогда.

Решительность, возобладавшая над прочими чувствами, распинала шипящие на нее страхи, словно тех крыс ступнями, отыскала затихшее сердце и, заставив оное заработать на пределе своих возможностей, пустило по телу кислород и принесло успокоение. Обманчивое. Если не сказать фатальное. И я отступила. Повернувшись к сияющему проходу, мысленно поблагодарила дом за содействие и попросила выпустить меня, пообещав, что исполню его требование.

Слушать там действительно больше нечего. Теперь пришел черед действий…

ГЛАВА 19 Просьба

Вывалившись из ниши в стене, словно раненная, единым рывком, который более напоминал падение, в последний момент выровняла шаг и двинулась на звуки льющейся праздничной мелодии. Быстро двинулась, чтобы успеть обогнать заговорщиков. Я обязана узнать предсказание полностью, дабы понять, что делать дальше и как обезопасить, хотя бы своего решительного Феникса. И точно знаю, где найду помощника, а цена… Горько усмехнулась. В последнее время я плачу по счетам все выше и выше. Но нет ничего ценнее жизни моего самоотверженного героя.

Лакеи на входе бального зала, где вовсю веселились сливки общества, оглядели меня удивленными взглядами, заставив принять хотя бы видимость спокойствия и прогнать с лица гримасу фатализма. Посему повторное вливание в атмосферу праздника я себе слегка смягчила. Внешне. Внутренне же вся моя составляющая являлась натянутой стрелой, и грозилась вот-вот выстрелить. У меня нет права на ошибку.

Глазами, отыскав цель, направилась к окутанной золотыми одеждами фигуре, даже не подозревающей, что его надежды, о которых он сегодня распинался, вскоре и впрямь осуществятся. Частично.

Танцующие пары приглашенных продвижению не способствовали. И дойдя до середины зала (а осталось еще столько же), я слегка "подувязла" в этом скоплении. Начиная ощущать… нет, не приступ паники или клаустрофобии, (что мне они после того, как нас с Волином Сейхери в земле зарыли), а самую настоящую злость. Она не являлась рациональной или справедливой, поскольку я вполне понимала — все эти люди и нелюди не причем, но… Но рыхтовы обстоятельства, от которых так устала, весьма успешно способствовали философским размышлениям на тему: "Почему это происходит именно со мной? Почему я не могу, вот так же легко обняв любимого оборотня, кружиться в танце, не задумываясь о бедах и невзгодах?"

Злость пришлось вырвать с корнем, будто первый седой волос и мысленно брезгливо утерев ладони, успокоиться. Вот только не хватало отличиться еще и на мероприятии такого масштаба.

Огляделась, вскользь заметив Чарчера, вальсирующего с очаровательной леди вампирской наружности, Вульфина кружившего оборотницу и Эрика, совершенно не смущавшегося порхать возле фуршетных столов, и улыбнулась, заставив себя поумерить пыл. Мне есть с кого брать пример. А гордость пусть поскрипит зубами в бессилии в другой раз.

Рвано выдохнув, продолжила прокладывать себе путь к спине рарха, стараясь, чтобы внутренний раздрай никак не просочился на застывшее в спокойствии лицо.

Однако на пути снова выросло препятствие…

Белобрысое, зеленоглазое, остроухое и повенценосней Чарчера на целых две позиции. Что ж, нельзя сказать, что сия встреча не входила в мои планы. Долг, как говорится, платежом красен.

— Блистательная сирина Лианель… — начал наследник Рандии, обволакивая меня флером обаяния что голоса, что улыбки, но был перебит. Мной.

— У вас нет связи с домом, ритуал привязки не осуществили. Это ослабляет вашу силу. Сегодня на рассвете, спуститесь к предкам, возьмите с собой горсть пепла из камина, муки, соли и розу. Первую розу, распустившую свои лепестки. Засыпьте ее этим составом и напитайте своей кровью и даром. Дом станет к вам благосклонней, — отрапортовала четко, все как просил передать негаданный помощник.

И больше не обращая внимания на ошарашенный взгляд кронпринца, поспешила дальше. Благо задерживать братец Чара не стал, только прошептал удивленно: "Откуда ты…", да и не договорил, замолчав не менее озадаченно. Видно полученные столь неожиданные сведения требует более длительной умственной переработки. Но это уже меня не касается, я свою часть договора выполнила. Думаю, со слухом, как и с памятью проблем у него нет, смекнет, что и как предпринять.

После в высшей степени информативного разговора, я практически сразу добралась до златовласого дипломата от Окаянного Владычества. Салисен мое приближение почувствовал, наверное, затылком. Поскольку не успела я протянуть руку или окликнуть песчаника, как тот каким-то хищным движением полуобернулся и уставился на меня своими двойственными глазами. Зрил он, казалось, в самую душу, в которой в сей момент корежилась надежда на то, что все обойдется.

— Чем обязан столь непозволительно желанному вниманию? — первым нарушил паузу Гархэ, улыбаясь хоть и скупо, но предвкушающее.

— Мне… — голос подвел, и остаток фразы в коей предстояло попросить у него помощи, потонул не то в хрипе, не то в сипении.

Хорошо хоть в сию секунду, как раз заиграла очередная мелодия, чем смазала размах проявленной слабости. Однако убрать ее полностью не смогла, ибо, как не пыжилась, но выдавить из себя продолжение не выходило. Мысли наотрез отказались формироваться в нечто понятное не только их хозяйке.

Демон, уж на что натура колкая, такое мое состояние комментировать не стал. Напротив, взор его встревожился, и он даже сделал шаг навстречу, намериваясь поинтересоваться все ли со мной в порядке. Но был перебит резким и уверенным качком головы.

— Нужно поговорить, — выдала уже гораздо тверже, собирая в тугой узел все противоречивые эмоции, царящие в сердце, дабы те не распутались, и оно не выпрыгнуло из груди.

— Что ж… — ухмыльнулся песчаник, не скрывая коварства. — Все что пожелает юная дева. — Протянул руку и безапелляционно заявил: — Тогда танец.

Скривилась. Не очень заметно, однако Салисен это из внимания не упустил, заулыбался еще радостней и руку не убрал, продолжая дожидаться, когда я вложу в нее свою.

— По-моему, такое времяпровождение не очень располагает к разговору, — попыталась от сомнительной чести отвязаться.

— Ну, это кому как, — снисходительно парировал песчаный демон. — Я вот, напротив, становлюсь весьма активным собеседником. А уж полезным… — продолжил многозначительно, не опуская руки.

Ставя меня тем самым в ситуацию довольно неловкую. Ведь по этикету я уже давно должна была или принять приглашение или отойти. И подлый демоняка прекрасно понял, что второе я не сделаю точно, а значит…

— Вам явно от меня нечто нужно, — в довесок он еще и соблазняюще промурлыкал, наслаждаясь мнимой властью.

Однако я такое довольство разделить не могла и, превозмогая душевные протесты, таки согласилась на его условие. Нежелание танцевать с Гархэ добавляло так же осознание того, какая именно гремит композиция: танеж — танец чувственный, пропитанный противостоянием и страстью. И если первого у нас обоюдно много, то второго… Пыла песчаника хватит на двоих, не зависимо от моих стараний сего избежать.

Рука, попавшая в капкан пальцев парня, тут же оказалась дернута на себя, настойчиво сокращая между нами дистанцию, непозволительную в движениях напористой музыки. А вторая конечность наглого демона, сомкнулась на оголенной спине, обдавая оную практически нестерпимым жаром. Не потому, что так уж горяча, а просто… Тело противилось этаким прикосновениям. Не тем. Не того.

Но я вновь подавила внутренние протесты и даже попыталась расслабить одеревеневшие ноги, которым следовало податься умению партнера и позволить себя вести. Какое-то время. Пока в ход не вступит женская партия.

Нужно признать, златовласый паршивец двигался совершенно, выдавая вышколенность придворным танцам не только своего царства, но и наших традиций. Однако даже мастерство демоняки не позволяло абстрагироваться от ощущения неправильности происходящего.

— Что тебе нужно? — через несколько утомительно-длительных минут буднично осведомился Салисен, слегка заставив прогнуться назад и нависнув надо мной, вглядываясь своими странными, хищными глазами.

Взор я отвела первой, потому как угадывалась в вопросе не только заинтересованность, но и укор. Мол, я не дурак, и прекрасно понимаю, что иначе ты бы ни в жизнь не снизошла…

Еще несколько ударов сердца и стремительных, если не сказать, головокружительных пируэтов понадобилось на то, чтобы сформулировать просьбу.

— Возможно ли как-то обойти клятву неразглашения? — спросила и выдохнула, поскольку давший свободу песчаник, еще одним резким движением ее отнял, заставляя наши тела не просто встретиться, а буквально столкнуться, будто бы два бокала в тосте.

И рука заскользила от лопаток к пояснице…

Это всего лишь танец. Его специфика.

Уговоры помогли слабо, и вслед за прикосновениями рарха спину обдало морозной россыпью иголочек, отчего плечи непроизвольно передернулись.

— Как понимаю, магическую? — уточнил Гархэ, и сам же ответил: — Конечно, ее. Охота узнать, что скрывает Птенчик?

— Демирин, — поправила враждебно, и предупредительно приземлила каблук аккурат возле его левой ступни. В угрожающей ей близости. — И не только он.

Взмах рук, и я освобождаюсь из плена объятий, отойдя на несколько шагов в сторону, дабы непримиримо вскинуть голову, позволяя партнеру новую попытку поймать меня. Хорошо хоть танцевальные азы вбиты в меня Эдель, словно пробка во флягу, а то сбилась бы к рыхту.

— Подробней, — требовательно ответил дипломатический гость, хватая запястья обеих рук разом и притягивая меня к себе.

— Моя мать… единокровная, являлась ведуньей и через несколько месяцев после моего рождения скончалась. Напоследок предсказав нечто малоприятное касательно моей судьбы. А отец, он… взял со всех клятву, дабы я об этом не узнала. И до недавних пор такое незнание не было критичным, но сейчас…

— Это связано с андрогинами? — прицельный вопрос.

Кивнула и примирительно положила руки на его плечи, как того требовали дальнейшие танцевальные па.

Салисен замер. Всего на секундочку, но этого хватило, чтобы мы сбились с шагу. Прикрыл глаза, а затем вновь дав им возможность видеть, проговорил непривычно серьезно:

— Я не смогу заставить говорить принесшего клятву, — зло ухмыльнулся и добавил: — По крайней мере, живого. Но, думаю, такой вариант тебя не устроит.

Мои возмущенно расширенные глаза, стали ему лучшим ответом, а поникшие плечи, понуканием на следующие предложение:

— Но… Я знаю другой способ помочь тебе узнать правду.

— Какой? — вышло излишне живо. С надеждой, коей полагалось хотя бы для приличия затаиться.

Еще пару мгновений песчаник всматривался в меня, слегка наклонив влево голову, а после, победно искривив губы в ухмылке, ответил:

— Тебе все же придется принять мое приглашение. Здесь не место и не время обсуждать такие вопросы.

Нечто подобное я и ожидала, поэтому в ответ головой кивала утвердительно, не раздумывая, поскольку эту фазу внутренне давно миновала.

— Когда… — хотела уточнить дату, но была перебита.

— В любое удобное для тебя время, — обворожительно улыбнулся демонический гад, поглядывая куда-то повыше моей головы чуть ли не с восторгом.

Только сейчас осознала, что танец закончился, и мы просто стоим. Причем руки с моей талии Гархэ убрать не удосужился. Нет, не было в моей забывчивости контекста на то, что мне сие приятно. Просто мысли занимали голову совсем другие, и я вообще мало что ощущала. Однако положение поспешила исправить, как только такая дума отвоевала себе клочок места у пьедестала прочих тревог.

Острый, протыкающий середину спины взор, я ощутила тоже с неким запозданием, и мне не нужно оборачиваться для того, чтобы убедиться в том, кого я увижу. Да и провокационная улыбчивость Златовласки сама говорила за себя. Он еще и приумножил свой успех, заявив громко:

— Спасибо за подаренные минуты счастья, Лианель. Это оказалось незабываемо, — и подмигнул этак доверительно, будто бы нам было, что скрывать.

Нет, конечно, было. Вот только не то, что он пытался показать.

А дальше зловредный поганец откланялся, сославшись на скучную череду переговоров, которую ему еще предстояло вытерпеть. И покинул мою опустошенную персону, объясняться с подступившим впритык к спине женихом.

* * *

Демирину не нравился разговор от и до. И полученная информация, и то, что предлагали Фирсены и то, что и без того нагнетенная обстановка усугублялась сильнее. А еще не покидало ощущение, будто вот сейчас, в эту самую минуту происходит нечто в высшей степени непоправимое. Оттого молодой оборотень еле дождался момента, когда будущие родственники изольют, наконец, все свои тревоги и отпустят его к непокорной девчонке, пригрозившей, что не станет ждать и скучать.

Не то, чтобы он так уж проникся обещанием, но…

Увиденная картина заставила сердце сбоить, напрячь все до единой мышцы и приложить колоссальные усилия, дабы не отпустить свой огненный тотем на свободу. Ярость Феникса могла просто не рассчитать сил и спалить к рыхту тронный зал правителя Рандии.

Лиани в уверенных, и явно наслаждающихся происходящим руках демонического урода, выплясывала танец, который и Мира бы лишил обладания, а уж рарха… Эта скотина заметила его сразу и всем своим видом буквально напрашивалась на "мордобойное" представление, удерживая синичку даже после того, как музыка смолкла. А Лия, словно и не замечая сих изменений, продолжала свободно, без всякого стеснения находиться в объятьях другого.

Кулаки не просто сжались, они задались целью раздробить собственные пальцы, охваченные уже совершенно бесконтрольным бешенством. И Демир, больше не желая противиться этаким понуканиям, двинулся к невестушке, так неосмотрительно исполнившей угрозу. Что ж, родная, если ты хотела довести до точки кипения огненного мага, поздравляю, у тебя это вышло. Подумалось парню отстраненно, когда он замер возле напряженной, прямой, оголенной спины его колючки.

Сей факт отрезвил. Расщепляющая, что кислота душу ревность отступила под прессом беспокойства. В родных глазах, которые повернулись к нему с этакой обреченной неохотой, не было женского лукавства или довольства. И Феникс с прискорбием осознал, что лучше разглядел бы именно это. Поскольку такой вот нашкодивший, виноватый взгляд он уже видел, и ничем хорошим сие не закончилось.

Однако сразу расставить все точки над и, не позволяя беспокойной девчонке снова наворотить дел, огненный маг не успел…

Зал, да и, наверное, весь дворец в целом, сотряс мощный толчок, позволивший удержаться на ногах лишь тем, кого жизнь такими испытаниями баловала щедро и часто. Зазвенели зеркала, стекла и прочие хрупкие поверхности, крошась в мелкое, острое и беспощадное крошево. Стены, потолок, пол затряслись, будто бы были рукавами рубахи, которую тянули в разные стороны. Трещала облицовка, сыпалась побелка, корежилось дерево, кричали люди. В создавшейся шумихе, осознать что-то и уж тем более предпринять стало сродни подвигу, но молодому оборотню (с таким-то опытом по спасению своей везучей девочки) все же удалось схватить в охапку, вцепившуюся от страха в него Лиани и прожечь пространство в комнату к Инке. Для того чтобы через мгновение опять оказаться в гуще событий, и постараться вытащить из бетонной ловушки, как можно больше людей и нелюдей.

ГЛАВА 20 Заговор

Сидя на подоконнике, в комнатке, выделенной Аском, я смотрела на небо, явившееся к нам будто бы из кошмара. Того самого — где меня пыталась унюхать четверорукая тварь, и от которого так бережно охраняли элементали (последние, к слову, продолжали игнорировать свою хозяйку, и не торопились идти на контакт. Нет, по зову они, конечно, являлись. Вид при этом имея настолько великомученический, что в итоге я, не выдержав, вспылила, и сама решительно разогнала сию братию. В сердцах заявив, что если им со мной так тяжко, то и я их видеть не желаю). Кровавые облака взошли над столицей Рандии, вслед за мощным землетрясением, произошедшим два дня назад, и забравшим с собой множество жизней. Видимо толчок, поспособствовал наращиванию сил андрогинов, поскольку первые "ласточки" уже повылазили из нор дроу и вели активные действия по продвижению вглубь Союза Пятигранной Короны. А том, будет ли война, больше не заговаривали. Очевидность нашего положения не являлась секретом не для кого.

Вздохнула. Неприязненно покосилась на буро-кровавое небо и спрыгнула со своего пристанища, потерянно оглядывая комнату. От Аска и папы не слышно вестей уже сутки. Демир заскакивает лишь на минуточку, дабы убедиться, что я сижу на месте, не предпринимая глупостей, и опять скрывается в огненном проходе. Друзья приходят и того реже, потому как всем нам есть за кого переживать…

В академии отменили занятия. Выпускные курсы и преподавательский состав мобилизовали в помощь военным действиям. Вся территория РАМИиЗ напоминает заброшенный дом, лишенный надежды на возращение хозяев. Исключение составляет лекарское крыло — вотчина Вулфина. Там жизнь кипит, словно зелье правды в застенках дознавательских лабораторий… Целители, и все, кто мог внести посильную лепту в помощи раненным, задействованы, как говорится, на износ.

И по справедливости, мне бы тоже полагалась там быть, но… Демирин из рода Алых Фениксов и прочие мои защитники, считали иначе. И спрашивать моего мнения не торопились.

Я не спорила. Не потому, что не нашла веских аргументов, или правильных слов, сумевших убедить тревожащегося жениха, что в четырех стенах от меня проку мало, а потому, что решилась на тактическое отступление. Необходимо пустить пыль покорности в глаза Фениксу, дабы в нужный момент сделать все от меня зависящее, дабы исправить творящийся ужас.

А в том, что исправлять мне, сомнений не возникло. Ни единого. В кои-то веки злополучная интуиция и внутренний остряк самоучка оказались на диво единодушны в своих прогнозах и, хвала Творцу, предпочитали помалкивать. Ибо тошно и без них.

Неожиданно за спиной раздался мерный стук в окно, с которого я так непредусмотрительно соскочила. Обернулась и тот час заметила маленький, отсвечивающий золотым сиянием шарик света, застывший по другую сторону стекла. Не усомнившись ни на мгновение о том, от кого сей вестник, потянула оконную раму и впустила волшебное послание. Оно будто бы подхваченный ветром пушистый одуванчик, плавно спланировало в мои подставленные ладони, и раскрыв лепестки-лучики, явило листок, на котором значилось время и, как понимаю, цифра гостиничного номера, где расположился песчаник. Благо, саму гостиницу я помнила распрекрасно, как и примерное ее расположение.

Однако несмотря на эти знания, я продолжала вглядываться в ровные, четко прописанные буквы, пребывая в каком-то притупленным состоянии. Сомнения ведь никуда не делись. И пусть я ждала весточки от Салисена с замиранием сердца, которое сбоило единственно от волнения и тревоги, но червячок продолжал грызть душу. Правильно ли я поступаю?

Рука смяла листок зло и решительно. Хватит разводить нюни, будто сорняки на огороде. Тем более, что и отступать мне особо некуда, куда ни глянь — везде пропасть. Остается только научиться идти по воздуху… И вид не забывать делать такой, словно так и надо.

От самомотивации отвлек стук, только теперь ради разнообразия не в окно, а в дверь. Дубасили сию хлипкую поверхность весьма характерно, дабы у меня не осталось никаких прочих догадок по поду личности визитера. Быстро зашвырнув измятое послание под кровать, направилась отворять решившему навестить меня Эриниру.

— Привет, — выдавила улыбку, открыв взлохмаченному троллику. — Почему один? — поинтересовалась, когда за спиной друга не разглядела Посредника.

— Мари отсыпается, — буркнул хмурый тролль, скидывая ботинки в прихожей. — Их с Инкой отпустили из лечебницы на пару часов набраться если не сил, то хоть их подобия.

Сказал он это обычно, без всякого укора, мол, пока ты тут со скуки дохнешь, остальные уже ноги сбили от усталости. Но я восприняла слова именно так. И застопорилась, позабыв, что нужно пригласить гостя в гостиную. У Аска ведь пространства побольше, чем в студенческом общежитии, есть где развернуться. Однако Эринир не стал страдать излишествами хорошего воспитания и дорогу нашел сам, тем более что знал ее распрекрасно.

Я лишь последовала следом, понуро опустив голову.

— Рин… — начала заискивающе, сама не зная, что хочу сказать. Почему у меня такое странное ощущение, будто я перед всеми провинилась?

— Забудь, мелкая, — отмахнулась сия глыба проницательности с красивыми ореховыми очами, — никто не винит тебя за то, что ты сидишь дома. Значит, есть причины. Уж я тебя знаю, — усмехнулся по-доброму, и в глаза заглянул с теплотой, от которой и так в последнее время отвратительно работающее сердце защемило лишь сильней, — нашлась бы возможность, ты и на передышку бы не соглашалась, желая помочь.

Качнула головой, пытаясь не согласиться с выводом, и честно созналась:

— Есть такая возможность, но…

— Вот именно, что НО — не стал дослушивать друг, и палец указательный вверх поучительноткнул, будто бы вознамерившись проделать брешь в пространстве. — И вообще, я к тебе не за этим явился, чтоб жизни учить.

— А зачем? — встрепенулась. Еще не хватало, чтоб у него случилось чего, — Что-то с семьей?

— Тьфу, на тебя, — нахмурил солидные, светлые брови тролль. — Я что уже не могу просто узнать, как дела? Словно я не понимаю, как тебе тут сидится… Или правильней будет сказать: не сидится? — и если первую часть тирады он произносил с чувственным возмущением, то вторую… К ней прямо-таки добавилась уверенная прозорливость.

Попыталась изобразить непонимание, но лишенный всякого уважения к чужому труду тролль опять меня перебил:

— Ой, только не надо этого светлого, ясного взора в котором нет ни грамма осознанности, — вспылил, и кулаком по столу жахнул. Благо последний оказался пуст и со страху скинул с себя лишь скатерть. — Лия, не юли. Не в жизнь не поверю, что ты сидишь, сложа ручки. Наверняка ведь задумала очередную самоубийственную авантюру. А мне, представь себе, и предыдущей хватило.

— Это которой? — уточняю для того, чтобы хоть знать, за что осуждают в первую очередь.

Эринир фыркнул и прищурил зенки, намекая, дескать, выбирай любую, вариантов много, но суть их поганистая от этого не поменяется.

— В общем, не знаю, как все происходящее с тобой связано, и почему ты так приглянулась андрогиновскому шоблу, но чувствую… — Рин сделал паузу, да такую трагично беспокойную, что я и сама невольно сглотнула, и глаза поскорей упавшую скатерть изучать отправила, чтоб они предатели не заблестели слезами, будто тот бриллиант на солнышке. — Что сама ты свой замысел не сдюжишь. Поэтому прекращай разыгрывать сцену: "Идея пришла ей в голову и теперь упорно ищет мозг", и давай делись мыслями. Так уж и быть я их подвергну обтесыванию, скорректирую и доведу до ума, чтоб ты ненароком из-за своей решимости не сгинула.

— Умеешь убеждать, — улыбка вышла горькой, но благодарной.

И вправду, если бы утешать стал, нежничать я б и слова не сказала, сидела только, да слезами и ложью довилась, а так…

— Ну, слушай тогда, друг мой преданный, — выдала серьезно, поглядывая то на троллика, то на пространство перед собой: — Расскажу, я тебе сказку одну…

— С хорошим-то хоть концом? — усмехнулся тролль.

— А она еще не дописана, — не стала лукавить, лишь добавила неуверенно: — Думаю, в целом все будет хорошо.

А про себя уточнила — только не для всех.

Эринир кивнул, и резюмировал этак покровительственно:

— Я тебя внимательно слушаю…

* * *

По итогу моих словесных излияний, Рин покрутил пальцем у виска, и сказал, что всегда знал, что в женщинах придури много, однако же я превзошла всех его знакомых.

Хотелось едко поинтересоваться, о конкретном количестве сих барышень, для отчетности перед Марисой, но сказала я другое:

— А как бы ты поступил на моем месте? Если бы угроза висела над Одиночкой? Из-за тебя?

Тролль набычился, всем своим видом демонстрируя, мол, тут и говорить не о чем. Но то он. Ведь мужчина по умолчанию, должен…

— А, ну тебя. Все равно не отговорю, — сообразив, что я не спешу проникаться важностью гендерных преимуществ мужской братии, раздосадовано договорил друг и пошел на уступки. — В принципе я сюда и шел не переубеждать, а помочь… Так что, к этому демоническому мазохисту поедим вместе.

Вышло веско и требовательно, сравнимо с ударом кузнечного молота по наковальне, и спорить в связи с этим желания не возникло. Заинтересовал другой момент:

— Почему, мазохиста-то?

— А кто еще с тобой свяжется? — залыбился самый настоящий… тролль, довольный тем, что представилась возможность блеснуть остроумием.

Естественно, я вознегодовала и вознамерилась осадить остряка, но прекрасно знающий мой темперамент Рин, поспешил продолжить:

— А как ты от пернатого своего открестишься, если оный тебя здесь не обнаружит, и явится следом?

Вот на этом этапе я и перецепилась, будто пьяный ночью о труп, так же осознавая, что вляпалась. Нет, проблема сия не являлась новой, и в голову пришла не только троллику. Однако же, в моей она каких бы то идей решения не сыскала.

— Ясно, — хмыкнул соратник по каверзам, без труда прочтя замешательство, отразившееся в моих глазах. — Понадеемся на авось, как я понял? — добавил насмешливо.

— Раньше проходило, — пожала безрадостно плечами.

— Ну дык, закон подлости никто не отменял, — выдал Эринир глубокомысленно-патетично, и уточнил: — Когда Демирин наведывался в последний раз?

Мысленно прикинула и отрапортовала:

— Где-то с час назад.

— Тогда… — молвил друг задумчиво, потирая внушительную нижнюю челюсть, словно она загодя ныла, предупреждая, что быть ему битым и именно по ней. — Дождемся следующего визита, изобразим радушный прием, попытаемся вызнать новости с передовой и, как только Феникс откланяется в искорках портального пламени, быстро смотаемся к Гархэ на "консультацию", — последнее слово троллик выговорил с такой скабрезной интонацией, что захотелось стукнуть громилу по плечу, чтоб не издевался.

— Смотри, не перестарайся, — выдала мрачно, — с радушным приемом. А то в образ войдешь, и вместо меня на шею Демиру от избытка чувств кинешься.

Нет, ну а что? Я и так долго помалкивала.

— А ты играй на опережение. Чай, он парень видный, давно надо научиться отпихивать конкурентов с пути.

— Предпочитаю сносить соперниц воздушной волной. Так доходчивей, — пригрозила потешающемуся троллю.

— Ну, дык меня не всякая волна снести способна, — выпятив вперед массивную грудь, горделиво парировал Эринир.

И только открыла рот, дабы заверить, что уж я постараюсь его удивить, как нехитрый план наших действий стал входить в стадию: "Эх, понеслась".

Сзади меня раздался характерный огненный треск, и спину обдало приятным жаром. Пришлось метнуть в довольного тролля гневный взгляд, гласящий нечто на вроде — мы еще договорим, и изобразить на лице приветливую улыбку. Впрочем, с изображением я преувеличила, поскольку ненаглядного видеть рада всегда. А уж мурашки мои и вовсе забегали по рукам маленьким табунчиком, пытаясь вылезти из-под рукавов домашнего платья, дабы лично убедиться, что явился действительно наш жених, а главное в полном здравии.

— М-да, в гроб и то краше кладут, — выдал честно Рин, оценив внешний вид вымотанного огненного мага.

— Значит, там я точно не сгожусь, — с привычной легкостью парировал Демирин, заключая подскочившую меня в объятья завидной силы для его состояния. — Чего вы тут? — вопросил задумчиво, когда вдоволь наобнимался и с ходу рухнул на ближайший стул.

— Да… в общем-то, ничего, — развела руки в сторону. — Рин вот заскочил меня проведать, сидим общаемся.

— На тему? — как-то излишне подозрительно уточнил любимый, поглядывая хоть и с усталостью, однако даже она у него вышла цепкой и внимательной.

— Побег замышляем, — выдал тролль так просто, будто речь шла о чае или погоде.

Я в лице переменилась, воззрившись на товарища с широко распахнутыми очами. Это что еще за фортель?

— Очень смешно, — хмыкнул Демир ворчливо, не проникшись… правдой.

Видимо и впрямь принцип — хочешь что-то спрятать, положи на видное место, работает безотказно.

— Как дела в РАМИиЗ? — задал следующий вопрос Мир, полуприкрыв веки.

И я сразу сообразила — ответ не обязателен. Мой огненноволосый защитник, сейчас в состоянии, знакомом каждому студенту — дайте точку опоры, и усну.

— Тебе надо передохнуть, — проговорила мягко, убирая потускневшие от переизбытка магических затрат пряди волос с жениховского лба. — Пойдем, я постелю тебе в своей комнате, — как ребенку нежно и заботливо, дабы заглушить стойкое требование, продолжила убеждать любимого. — От тебя не убудет хоть немного отдыха. Иначе можно и вовсе измотаться.

— М-м-м, какое заманчивое предложение, — не открывая глаз, блаженно возвестил Рыжик: — Пойдем… постелю… у себя… Ты знаешь, чем заманить, гордость моя. Вот только боюсь, так я точно не отдохну.

Я задохнулась от этаких выводов. Вот ведь несносный тип.

— Никто и не говорил о совместном времяпрепровождении, сирин из рода Алых Фениксов… — начиная закипать от упертости некоторых, выдала гневно.

Я тут за него переживаю, волнуюсь, желаю хоть немного помочь, а он… Комедиант рыжий. Ни на мгновение из амплуа не выйдет.

— Я отрекся, — счел своим долгом напомнить благоверный, однако должного понимания к сим деталям не нашел.

— Бублик, знаешь ли, как не назови, а он все одно круглый, — заметила раздражено. — Так же и ты от этого оборотнем меньше не стал. И вообще, не заговаривай меня, быстро в кровать.

Вышло требовательно, даже тролль одобрительно присвистнул, хотя до идею не одобрял. В ореховых очах прямо-таки читалось: "Какой сон, мелкая? Нам его выпроводить нужно, а не приспать"

— Сравнения у тебя, однако, родная… оригинальные, — хмыкнул ненаглядный, приоткрыв один глаз весьма лукаво, с чем приобрел сходство ни с птицей, а с котом.

Я уж об улыбке умолчу. От ее теплоты, меня и вовсе в жар бросило. Захотелось плюнуть на все решительные меры, и действительно присоединиться к совместным полежалкам. Ведь нечто подсказывало — я держу в ладонях последние капли счастья, не сумев их сберечь, будто воду.

— Я просто переживаю, — теперь без всякого давления, а больше с просьбой заключила тихо.

И как не странно, это возымело эффект. Феникс подчинился и направился в спальню. Я поспешила следом, дабы убедиться, что любимый и впрямь отдохнет.

— Точно не хочешь остаться? — выдал Демир вкрадчиво, усевшись на кровать, и опустив ладони мне на талию, удерживая от попытки ретироваться быстро.

— Хочу, — ответила честно, и взгляд отвела, не выдержав обжигающего взора, который плавил казалось бы саму душу.

— Как понимаю, дальше последует рыхтово "но"? — усмехнулся Демирин проницательно, опустив руки уже на бедра.

Чем заставил дыхание сбиться, а решимость пошатнуться, будто мосточек над пропастью.

— Я, вообще-то, еще здесь, — донесся из кухни веселый троллий басок. — И уходить никуда не намерен, если что.

— "Но" определилось само, — усмехнулась невесело, и отступила.

Жениховские руки отпускали с неохотой, однако усталость, вцепившаяся в плечи Феникса, оказалась хоть и нежеланной, но союзницей. И Мир все же меня выпустил, не подозревая, что делает это сейчас в куда более глобальном смысле…

— Ложись, — сказала дрогнувшим голосом, всеми силами прогоняя пессимистичный настрой.

И тут же вопреки здравому смыслу, приблизилась сама и обхватив щеки Мира, прижалась к его губам. Вышло жадно, беспокойно, порывисто. И ответить опешивший оборотень смог далеко не сразу, однако, когда ответил… Воздух закончился не просто в легких, или вокруг наших лиц, он перестал циркулировать по всей комнате, лишая возможности дышать.

— Хорошее пожелание спокойного сна, — выдохнул Демирин довольно, поглядывая на меня в упор.

Я лишь кивнула, соглашаясь. Действительно, лучше не придумаешь.

— Ничего не хочешь мне сказать? Я же вижу, что ты волнуешься, — проницательно выдал новую реплику Рыжик.

Улыбнулась вымученно, на этакую догадливость и как можно более беспристрастно напомнила:

— От отца и Аскрина до сих пор нет вестей. Как я должна себя чувствовать? — и, не дожидаясь успокоительно-утешительных манипуляций со стороны жениха, первой толкнула его в грудь, заставив разлечься на постели, и категорично припечатала: — А теперь спать.

* * *

Демирин из рода Алых Фениксов не собирался засыпать. Он лишь полежит полчаса с закрытыми глазами, дабы отдохнуть и для того, чтобы Лианель успокоилась, и вновь умчится в огненном портале. Дел еще предстояло переделать… И все, чтоб их, государственной важности — откреститься не выйдет. Нет, он вовсе не жалуется, да и не устал практически, но… Веки-предатели потяжелели в миг. Когда он уделял время на сон в последний раз? Перед злополучным балом? Бывало и тяжелее. Вон, Зверь на предыдущей летней практике, практически неделю продержал их группу в состоянии близком к пределу. И ничего, справился. А тут каких-то жалких два дня…

Однако мягкость кровати, да и запах его синички, сводили протесты к той черте, за которой разум власти не имел. Непроизвольно потянувшись, и устроившись по удобнее, Феникс прикрыл глаза. Для создания видимости. Конечно, для нее. Ибо уснуть сейчас — роскошь. А он просто… немного…

И лишь на грани уплывающего сознания, птичья сущность оборотня недовольно встрепенулась, почувствовав, что ее морочат. Но сон, будто плита, и дай Творец, не надгробная, придавил собой все сомнения. Глаза таки сомкнулись, словно ловушки, укрывая тьмой остатки сопротивления.

* * *

— Что ты сделал?

Вы когда-нибудь пробовали кричать шепотом? Вот и у меня выходило так себе. Потуги скорее напоминали не то шипении, не то сипение, и уж точно не трогали коварного тролля. Такого громилу, вообще мало, что способно тронуть.

— Решил твою проблему, как ускользнуть от не в меру ретивого женишка незамеченной, — осклабился в ответ Эринир, не без гордости поглядывая на посапывающего аки вымученного воина Демира. — И заметь, с обоюдной для вас пользой. Он отдохнет, ты в очередную неприятность вляпаешься, что в ту лепешку, на которую коровы помимо молока горазды. Все довольны. Чего ты пыхтишь, будто самовар?

— А потому, бестолковая твоя соломенная голова, что когда он проснется, то обязательно обнаружит на себе остатки усыпляющего заклинания. Неужели ты думаешь, что вопросов у него к нам не появится?

— Можно подумать, твоя голова более полная, — в свою очередь стал закипать соратник по заговорам. — Чем ты думала, когда настаивала на том, чтоб он остался?

— Это не я, а… — оправдание вышло так себе, и на полпути вовсе иссякло, будто не подпитываемый ручеек.

— Да, знаю-знаю, сердце, влюбленное не выдержало, — то ли издеваясь, то ли устало отмахнулся Эринир и развернулся, чтобы покинуть спящего защитника. — Суть не в твоих побуждениях. А в том, что ты всегда можешь ими прикрыться, аки девица банным веником. И когда твой благоверный, проснувшись, вознегодует, упрешь руки в бока, пустишь слезу и заметишь, что хотела, как лучше, для него в первую очередь. И заметь, даже не соврешь. Просто не договоришь деталей.

Спорить с тролльими умозаключениями не вышло. И хоть на душе от очередного обмана сделалось гадко, я, понурившись, последовала за удивительно легкой, для таких габаритов поступью друга.

— Сколько у нас времени?

— Часов пять, — прикинул Рин, и добавил, понукая: — Поэтому хватит заниматься самогрызением, все равно на твоих мослах не разгуляешься, и давай уже что ли на выход, чтобы вернувшись, успеть принять вид умилительно ожидающий пробуждения жениха.

Я лишь кивнула, соглашаясь, что поспешить стоит. И собственно сразу же последовала совету, заметавшись по комнате в поисках вещей, более подходящих для выхода в свет.

ГЛАВА 21 Умный в гору не пойдет…

В свет, это, конечно, с моей стороны слишком громко сказано. Им на улицах разом постаревшего и потускневшего города, замершего в немом ожидании беды, и не пахло. Напротив, сумерки, разлившиеся в пространстве, будто дым от трубки заядлого курильщика, зловеще тянули к немногочисленным прохожим свои щупы, словно ставя метку на очередной жертве, к которой явится ловчая — ночь. И окрас их буро-багряный, всяко добавлял сходства с родившейся в голове фантазией.

— Ты чего так страшно молчишь? — первым нарушил тишину тролль, уставший лицезреть мой мрачный и решительный лик.

Что мне было на это ответить? В голове, как назло мыслей накопилось до смешного мало. Думаю ли я о предстоящей встрече? Что сказать? Как себя вести? Нет. Я давно осознала — с Салисеном не может быть четкого плана действий. Он как вода, слишком легко меняется. Но благо, я с этой стихией знакома не понаслышке и капельку ее понимаю. Скорей душу тревожил страх, что любимый, будучи оборотнем на редкость упертым, соизволит бунтовать и проснется раньше. Много раньше. И вот тогда… Ход событий заиграет новыми красками, но вряд ли радужными.

Отогнала пугливые мыслишки, дернула нервно подбородком, и сказала совершенно другое:

— Наслаждаюсь мгновеньями спокойствия. Уж поверь, рядом с песчаником этакой роскоши не представится. Тип он беспокойный, а уж яду… Будь я чуть менее закаленная языкастостью Демирина, ни в жизнь бы не вытянула баталий с Златовлаской.

— С кем? — шокировано уточнил Рин и даже с шагу сбился, всем своим видом демонстрируя, что ослышался. Мол, я просто не могла ТАК обозвать демона. Еще и принца.

— Ты ж его без маски видел, — нахмурила брови, не сразу сообразив с чего вдруг всполошился несклонный к подобострастию тролль. — Ну, когда нас с ректором из-под земли вытягивали. Там ведь такие кудри… И цвет… Я обзавидовалась бы, если б давно и безнадежно не страдала по алым вихрам Демирина.

— Да, но Златовласка… Несколько чересчур, хотя, — хмыкнул, ухмыляясь, троллик. — В этом нечто есть.

— Я о том же, Рин, — позволила себе улыбку.

И выдалась она на диво расслабляющей.

— Ладно, передохнули чуток и будет, — продолжила уже не так легко, поскольку гостиничное здание близилось и разрасталось деталями уж слишком быстро.

Холл роскошного по всем параметрам здания, встречал нас с тролликом в немом изумлении. Дескать, а не ошиблись ли вы, ребята, адресом?

Нет, на оборванцев мы не походили. Но и до уровня здешних обитателей не дотягивали. Однако комплексовать, и уж тем более, теряться под напором роскоши ни я, ни Рин не стали. Эка, невидаль. Встреча с Салисеном, и страх что даже он не сможет помочь, заботили на данный момент куда сильнее.

Посему к портье, до последнего делающего вид, будто бы нас здесь нет, я обратилась равнодушно, копируя прохладные интонации мужчины. А вот когда цель нашего визита стала озвучена, с эльфом прямо-таки случились молниеносные метаморфозы, и от степени его заинтересованности нами даже стало слегка не по себе.

Просто редко можно встретить остроухого, так самозабвенно пытающегося кому бы то ни было угодить. Право слово, нашлась возможность, он бы подбородком и ковровые дорожки подмел пред моими ступнями, настолько бедолага лихо сгибался в знаке ОСОБОГО уважения пред важной персоной. И лично вызвался нас проводить, спихнув непосредственные обязанности на помощника.

— А тебя здесь ждут, — скабрезно лыблясь, пихнув меня в бок, выдал Рин, вышагивая рядышком и наслаждаясь разыгранным представлением. — Прямо-таки с особым нетерпением.

— Угу, — согласилась мрачно, не испытывая должного восторга.

Это ж как местный работник должен опасаться Гархэ, что пересилил свою взрощенную положением природную брезгливость пред персонами, не наделенными пузатыми кошельками.

Идти к демону стало хотеться еще меньше.

Но к то ж мне даст свернуть назад? Уж точно не эльф. Судя по взгляду которого, ему недавно дали прямой приказ — доставить любой ценой. И не тролль. Эринир хоть идею сию не одобрял, однако и передумать не позволит, понимая, что винить в малодушии я тогда стану не только себя.

Дверь нужного нам номера отыскалась издевательски быстро, да и отворилась непозволительно шустро, словно песчаник караулил возле нее. Ибо только эльфийские костяшки соприкоснулись с резной поверхностью, та тут же распахнулась, явив нам дипломатического засланца во всей его золотисто-величественной красе.

Вновь одеяние в тонах бежевых, белых и золотых, волосы, скрученные в небрежный хвост, глаза, сияющие предвкушением… Правда, последнего при виде моего троллика слегка поубавилось, но в целом демоняка недовольства не выказал. По крайней мере, пока мы не очутились внутри, а любопытный портье снаружи.

— Юная дева надеется на то, что мне станет стыдно требовать плату за услугу при посторонних? — без приветствий, или приглашения хотя бы присесть саркастично заметил Салисен, поочередно оглядывая то меня, то Рина.

Благо, последний тушеваться не стал. Первым басовито поздоровался, пихнул меня в кресло и сам уселся рядышком. Перетащив еще один предмет мебели практически впритык ко мне. Причем, делал он сие с умыслом. И нельзя сказать, чтоб добрым. Звук от сего процесса выдался такой… Если б мои уши могли свернуться в трубочку, они б непременно это сделали.

Улыбнулась благодарно. Такие нехитрые манипуляции друга, рассчитанные на то, чтоб показать песчанику, мол, нам не страшен серый волк, привели и меня в привычное состояние. То есть боевое. То есть надавить на меня теперь у рарха не выйдет точно.

Приняла более расслабленную позу, положив руки на подлокотники, закинув важно ногу на ногу, и уставилась на парня с тем же высокомерным прищуром, что и сам он транслировал на действия Эринира.

— Юная дева, — не скрывая желания передразнить некоторых, ответила я, — надеется на то, что друг удержит ее от поступков лихих и членовредительских, если вы начнете борзеть. И требовать нечто вовсе недопустимое. Поэтому советую пересмотреть прейскурант.

Гархэ кивнул, наигранно соглашаясь и руки на груди скрестил, задумавшись. А после с ленцой заметил:

— По-моему, Лианель, ты не в тех условиях, чтоб торговаться.

Пожала равнодушно плечами и напомнила:

— Вы не последний демон на планете…

— Мои люди без моего приказа и слова тебе не скажут, — не стал дослушивать принц Окаянного Владычества.

— Вы обладаете способностью оповестить весь ваш народ разом? Этакий телепатический рупор? — заметила насмешливо, и бровь подначивая, заломила.

Молчаливый, но от того не менее надежный троллик рядом одобрительно хмыкнул, доказывая, что я веду себя верно. А если и нет, то… Я же говорила, обстоятельства заставляют учиться ступать по воздуху, и вид принять соответствующий.

— Не обладаю, — нисколечко не стушевавшись, согласился песчаный демон, растягивая губы в очередной ухмылочке: — Вот только боюсь, что пока ты станешь искать себе сообщника, момент может быть упущен. Нынешняя ситуация, и наступление андрогинов на Рандию, как-то не располагают к промедлению. Не находишь?

— Я нахожу, что сумею изобрести способ управиться с этим в ускоренном режиме. Вы же сами не раз восхищались моей находчивостью, — заметила важно.

— А сейчас восхищен — изворотливостью, — перестав кривить насмешливо губы, выдал Салисен, разом становясь серьезным, если не сказать раздраженным.

Видимо демоняка устал обмениваться остротами. Что ж нельзя сказать, что и я не утомилась… Как еще пот со лба от потуг капать не стал, ума не приложу.

— Впрочем, так уж и быть, я стану осмотрителен в выборе желания, — делая уступку из разряда "великая", снизошел в итоге Салисен, и глазами эдак опасно полыхнул.

Мне же свои захотелось спрятать. Но поскольку не были они способны перебраться в карман, где темно и тихо, взор я выдержала. Еще и уточнять принялась:

— Как я могу узнать правду? И что ты хочешь за это? — пока говорила, осознала — губы пересохли до невозможности. Но когда пронаблюдала за тем, что все внимание рарха сосредоточено как раз на них, облизывать передумала. Потерплю.

Вот только вся беда в том, что старания остались напрасными.

— Из твоего сбивчивого рассказа, я пришел к выводу… — заложив руки за спину, принимая вид поучительной (прям хоть бери и записывай), и направляясь прогулочным шагом вдоль комнаты, дабы в следующий момент вновь приблизиться и повторить отступление, проговорил расслабленно Гархэ, — что скорее всего тайна сия, озвученная твоей матерью, произносилась при тебе. Ибо у вас принято новорожденных держать поближе к… хм, прикорму. Посему и клятву ни с кого сдирать, словно шкуру не придется. Достаточно вспомнить…

— Мне же было месяца два, — суть идеи демона я уловила, но нельзя сказать, что прониклась. Сразу. — Погоди… — добавила уже не так категорично, вынашивая в душе робкое сомнение: — Ты хочешь сказать, что можно…

Салисен понял меня на середине незаконченных выводов и, соглашаясь, кивнул головой. Подошел поближе, слегка наклонился и дотронувшись до моих висков средними и указательными пальцами, сдержанно изрек:

— Все находится здесь. Остается только отыскать путь к этому схрону. Вот и вся задачка.

— Так просто… — ухмыльнулась совершено невесело, и добавила: — И так непостижимо. Неужели и вправду можно вернуть воспоминания двухмесячного младенца?

— Ну, ты-то уже организм куда более разумный, посему углубившись в дебри собственной памяти, сумеешь понять то, что, будучи ребенком для тебя оказалось невозможно, — снисходительно пояснил рарх, продолжая прибывать очень близко.

Да так, что теплые касания его пальцев и дыхания, смутили. С запозданием, правда, но все же… Лицо я отстранила в тот же миг, и, придав голосу потерянную невозмутимость, деловито уточнила:

— Когда начнем?

Гархэ проследивший мои манипуляции со скрытым разочарованием, вздохнул, отошел, и вновь иронично осведомился:

— Так не терпится?

За меня ответил троллик, о присутствии, которого я слегка позабыла, воодушевленная предложением песчаника.

— Конечно, у нее ж там жених усыпленный без присмотру, да пригляду. А птицу такого полета надолго одного оставлять нельзя, — с намеком пробасил Рин, напоминая Златовласке, чтоб он знал меру в расточении обаяния.

— Усыпленный? — с интересов и присущей демону высокомерной насмешливостью, переспросил парень.

— Именно, — кивнул тролль, давая понять, мол, ты не ослышался, но и подробностей за просто так не получишь.

Поморщилась, и решила вернуть тему в правильное русло. Мой поступок, а вернее поступок Эринира, который мне предстоит выдать за свой, не казался поводом для гордости.

— Притомился Демир немного, — сказала холодно. — Вот и прилег отдохнуть. Что здесь такого?

— Действительно, — согласился принц Окаянного Владычества, и добавил едко: — Особенно, если это тебе на руку. А я-то все гадал, как у тебя выйдет улизнуть незамеченной.

— Ожидания оправданы? — заломила недовольно бровь.

— Не совсем. Не хватило некоего изящества, так свойственного юной сирине. Я скорее поверю в то, что это твоя заслуга, — и взор золотистых очей упирается в Рина.

Впрочем, троллю, этакие гляделки, что арбузу недовольство пчелы — жужжи, не жужжи, а в брюхо не влезу.

— Так что, советую призадуматься, поверит ли Птенчик. Он мне, конечно, глубоко не симпатичен, однако и в отсутствии мозгов я его упрекнуть не могу.

— Я буду убедительной, — сообщила мрачно.

И самодовольная ухмылка Гархэ сползла с лица. Взгляд сделался острым, если не сказать хищным, и принц хрипло подытожил:

— Могу представить.

— Так что там у нас с моими воспоминаниями? — напомнила обеспокоенно, понимая, что некоторых дипломатических посланников стало заносить и вовсе в пропасть.

Салисен еще несколько томительных секунд (в течение которых я ощутила себя дичью на вертеле) буравил меня не самым добрым и жадным взглядом, а после преувеличенно заинтересованно ответил вопросам на вопрос:

— А что там у нас с моей наградой?

— Она не озвучена, — сообщила прохладно, внутренне этого самого холода не испытывая. Напротив, все мое естество сжалось и напряглось, не то готовясь принять удар, не то ударить первым. Поди разбери.

— Твои предложения? — парировал песчаник, возвращая себе образ незаинтересованности.

— Полагаю, глубочайшая и искренняя благодарность тебе без надобности… — проговорила я.

— Да уж хватило, — хмыкнул неуступчивый демоняка, припомнив мое вызволение из-под земли вместе с ректором.

Можно подумать, ни без его участия мы туда угодили. Да и спасательная операция являлась не только его детищем. Совсем не его.

— Деньги, — выдала новый рычаг договоренности, однако не отыскав в глазах принца ничего кроме насмешинки, печально подытожила: — Чего ты хочешь? Хватит истязать мои мозги догадками.

— Поцелуй. Да, я хочу именно этого, — добавил рарх, иронично усмехнувшись, наблюдая за тем, как мои брови недовольно хмурятся, а кулачки сжимаются. — Могу позволить себе хотя бы видимость твоей заинтересованности мной.

— Что ж так банально? — заметила, более не желая экономить яду.

Ишь, чего удумал, шельмец златокудрый. А браслеты ему обручальные на одно место не повесить?

Гархэ мое недовольство позабавило, и он разведя руками, в мнимом раскаянии, поведал:

— Ты же сама советовала поумерить запросы. Первоначальный вариант не был столь ожидаем, но боюсь смутил бы тебя куда сильнее. А так… Глядишь, и выйдет, как в сказке — поцелует прекрасная дева недостойного и коварного демона, и излечит его от…

— Корысти? — перебила скептичненько так, устав от очередных словесных торгов.

Чудилось, больше подлая деревяшка на уступки не пойдет.

— И от этого тоже, — хмыкнул демоничекий скряга. А после перевел взор на хмурого тролля и ехидно отметил: — Так что, твоему блюстителю нравственности, придется ненадолго поступиться возложенной на него миссией, иначе…

Не договорил, намекая, дескать, не хотите, как хотите, я никого не задерживаю.

— Он поступится, — встала решительно, и к демону подошла, собирая в душе всю силу воли.

Вот же странность, и красив дипломатический посланец и молод, и статен, а ощущение такое… Примерзкое. Будто сейчас сделаю то, что он просит, и уважать себя раз и навсегда перестану.

Пришлось напомнить собственным бескомпромиссным убеждениям, для чего я вообще это делаю. Убеждения колебались, сопротивлялись, и отнекивались, но терзаемые страхом за Феникса, сломились.

Момент, когда между мной и Салисеном практически не осталось пространства, я пропустила. Он попросту стерся, поскольку все мысли собиралась сосредоточить на лозунге — потерпи минуту, с тебя не убудет. Это как укол, приятного мало, но в целом… Мера необходимая.

Нервно выдохнув, смиряясь с собственной участью, до смешного абсурдной, ведь и впрямь ничего такого замысловато сложного рарх не потребовал, я первой потянулась к губам парня. К плотно-сжатым, будто бы в осуждении губам…

Нет, так определенно ничего не выйдет.

— Ты хоть глаза закрой, — потребовала категорично, если не сказать, с нотками истерики.

А то, понимаешь, пялится так… испытывающе. А я ему не самоходная повозка, чтоб меня тестировать.

От этакого заявления образ напряженного ожидания у рарха заменился изумлением, и он, припомнив про привычную иронию, высказался:

— Зачем? Я парень взрослый. Меня интересуют детали. Хочу запечатлеть, так сказать, прикосновение твоих уст на века.

— С таким же успехом, я бы могла поцеловать кусок гипса, — заметила мрачно, больше не предпринимая попыток переступить через себя, а напротив, уходя в глубокою оборону. — И память напрягать не придется. Поставишь в рамочку и станешь вздыхать мечтательно.

— Обойдусь, — отчеканил Салисен и резким, утратившим терпение движением, притянул меня к себе одной рукой за талию. — Ну? — то ли вопросил, то ли потребовал, поглядывая с горячим ожиданием, отчего глаза его двухцветные, стали терять цветовое ограничение, подозрительно напоминая очи ненаглядного.

Вот ведь нашла, когда вспомнить. Теперь и вовсе уговоры перестали иметь надо мной власть, и я против воли уперлась ладошками песчанику в грудь.

Бровь демона скептично-насмешливо поползла вверх, намекая, мол, я так и знал, что тебе кишка тонка. И по-настоящему ты ради своего Феникса ни на что не готова.

Хотелось жалобно возразить, что это как раз инстинкт принадлежности другому мужчине, бьет во мне ключом, словно пробоина в тонущей лодочке, но ситуацию спас Рин.

Ему видимо мои мучения, так же не пришлись по вкусу. И друг дабы хотя бы их отсрочить, внес дельную поправку:

— Я чего-то не понял, мелкая? Что это за предоплата такая? Пусть сначала свою часть сделки исполнит, а потом благодарность получает. Если, конечно, все чин по чину будет, — хмыкнул, подначивая песчаника Эринир.

А затем для солидности с кресла, которое вновь жалобно проскуголило, встал, руки на могучей груди сложил, к нам подошел и ручищу рарховскую с моей талии без труда скинул.

— Нечего распускать оглобли, чай они не сирень в майне.

— Кстати, да, — нервно кашлянув, согласилась я и с превеликим облегчением от принца отодвинулась.

Тот в свою очередь поглядел на меня так… ну, так… На тщательно удерживаемом гнев лице читалось, дескать, еще мгновение, и на одного тролля в Союзе Пятигранной Короны станет меньше.

Но я молчаливое предупреждение проигнорировала, вернулась в кресло, и миролюбиво заключила:

— Рин прав.

Гархэ закатил глаза. После несколько мгновений побуравил меня своими холодными гляделками, и сдался:

— Пересядь на диван, — скомандовал он решительно, а затем ехидно уточнил: — А лучше и вовсе приляг.

— Для дела? — стоит ли говорить, что и я в свою очередь не могла не внести ясность в столь двусмысленное требование.

— Для него самого, — кивнул песчаник и искривил рот в подобии зловещей ухмылочки.

Но… Несмотря на его поведение, и мешающие нам обоим спокойно сосуществовать чувства, дипломатического гостя я опасаться перестала. Не знаю, когда именно. Скорее всего, виной тому женское природное лукавство, бессовестно осознающее, что раз мы сему индивиду неравнодушны, этим нужно пользоваться. Я честно пыталась не поддаваться этаким уверениям, поскольку терпеть не могу сирин корыстных, дающих лживые надежды, но контролировать сие выходило не всегда.

Поэтому условие я выполнила. Перебралась на обитый винного колера бархатом диван, и заискивающе воззрилась на троллика, без слов прося — будь по близости, ладно?

Эринир на такой посыл только головой рвано качнул, соглашаясь. И ближе подступил.

Салисен никак сей манер не прокомментировал, и сам подошел ко мне. Сел рядом на корточки и хмуро велел:

— Боюсь повториться, но теперь твоя очередь закрывать глаза.

Улыбнулась. Да уж, смешно. Если бы не так грустно…

Но требование выполнила без протестов. Чего б не закрыть? Так оно даже спокойней, будто бы в образовавшейся темноте можно спрятаться от себя самой.

Лба коснулись пальцы. Теплые пальцы, остро диссонирующие с холодом, которые они после себя оставляли. Правда, не везде. Место, где поставил свою метку Листик, при соприкосновении с силой демона, запульсировало жаром. И Гархэ руку отдернул, обличительно поведав:

— Так вот откуда такая феноменальная возможность подмечать сокрытое. Сирина успела обзавестись поклонником среди неживых? — спросил без особой нужды на ответ, а затем обвинительно добавил: — Значит, как меня поцеловать, так вид словно с обрыва броситься готова, а как с нечистью…

— Подставляй лоб, чмокну от души, — перебила я парня, собравшегося если не обидеться смертельно, то точно оскорбиться.

Заявление сработало. Салисен хмыкнул, снова вернул руку на мой многострадальный лоб, уставший получать шишки, что привычные, что магические, и отказался:

— Спасибо, но я любитель традиционных целований. Поэтому только губы. А от души, это уже на твое усмотрение. В принципе, нам демонам она всегда не помешает.

В ответ я промолчала. Стараясь запомнить узор и последовательность, с которой руки песчаника выводили на моем лице, судя по всему — руны. Чуть с досадой не прикусила губу, осознав, что далеко не все знакомы. Но в целом воодушевилась, поскольку есть шанс после отыскать их у Трезвия, для самостоятельного детального изучения и проработки.

Эх, знала бы, что вскоре и впрямь поползу в закрытый раздел библиотеки, вот только искать стану информацию совсем другого плана…

* * *

Я не смогу сказать точно, когда все изменилось. Вроде бы еще мгновение назад моя тактильная память пыталась угнаться за прикосновениями Салисена, мозг тщательно упорядочивал известные и нет символы, а внутренний глас скептично отфыркивался от происходящего, дескать, нашла кому верить… Рядом все так же стоял Рин, взволнованно сопя, не давая этим звуком испугаться, что я вдруг осталась одна. В комнате явственно ощущался аромат лилий, поставленных единственно для создания гостиничного уюта, а не от того, что рарх такой уж флорист. Да и сам Гархе пах по-особенному… раскаленным песком, жарким полуденным солнцем, иссушившим, казалось бы, даже воздух, и едва-едва ощутимым привкусом солоноватых морских капель.

Однако привычная надежность в какой-то миг истончилась. И я осознала, что глаза у меня открыты. Правда виделось отчего-то с трудом, но вот то, кого… Здесь сомнений не возникло.

Ракурс выдался препаршивый. Да и много ли способен разглядеть младенчик в горизонтальном положении, но… Резкий рывок, будто бы в моей голове откуда-то взялся едва ли не смерч, сметший меня с кровати, и… Я оказываюсь стоящей возле людей, не способных заметить незримую гостью. Призрак. Всего лишь призрак будущего. От волнения и вдруг овладевшего мной оцепенения, зажала рот ладошкой, вглядываясь в образ той, кого помню лишь с портретов и магоснимков…

Женщина лежала на постели, быстро и часто дыша, силясь приподнять голову и приблизиться к мужчине, удерживающего ее за руку, словно эта была нерушимая связь. Волосы, точь в точь моего цвета, разметаны по подушке, на лбу испарина, а в глазах… В глазах глубокого серого оттенка с желтым ободком столько обреченной печали и… любви. К тому единственному, кому отдала всю себя и подарила дочь, лежащую сейчас между ними, словно разделяющая пропасть на до и после. Явственно напоминающая — за сей дар Арсения Фирсен заплатила наивысшую цену.

Я осознала, что плачу. Стою, впившись ногтями в щеки, раскачиваюсь от невозможности подойти и остаться неподвижно и беззвучно, молчаливо, безысходно лью слезы.

Мама… МАМА. Мамочка. Хотелось закричать, подбежать к ним, и разрыдаться в голос. Нереальность осуществить желаемое, ломало изнутри, заставляя душу оголиться и получить точеный удар действительности — это всего лишь память…

О, как часто я мечтала об одном единственном мгновении, чтобы увидеть ту, кого так невыразимо любила все прожитые годы, не способная об этом сказать. И как горек, стал момент осуществления желаемого.

Не зная, куда деть предательски подрагивающие пальцы, оставившие следы на щеках, обхватила себя руками, пытаясь успокоиться, и напомнить — я здесь не за этим. Одна непоправимая ошибка уже свершилась, но не допустить новую, вполне в моих силах.

Поэтому я приложила все усилия, чтобы абстрагироваться от увиденного, отгоняя подальше чувство потрясения, и преследующие его горе, и все же сделав несколько шагов поближе, прислушалась к разговору.

— Лир, послушай меня, послушай… — жарким шепотом говорила мама, надломленному от навалившейся на него трагедии папе.

Из груди вырвался непроизвольный всхлип. Бедный, бедный мой… Как же ты это пережил? Где искал в себе силы идти дальше?

Ответ нашелся очень быстро. Он лежал, завернутый в белую кружевную пеленку и взирал на взрослых задумчивым, серьезным взглядом, пока что темно синих глаз.

Но от лицезрения себя маленькой я отмахнулась. Чувство умиления невозможно испытывать, когда судьба предоставила шанс увидеть ту, что дала жизнь, распрощавшись со своей.

— Мне… ведь недолго осталось, — дотронувшись до вздрогнувшей руки родителя, тихо и утомленно проговорила родительница.

У меня в сей момент сердце замерло и закровило, будто бы его исполосовал десяток лезвий.

— Нет, — категорично и твердо заключил отец, не желая верить в происходящее, словно усомнись он в своих словах хоть на миг, и уже ничего нельзя станет исправить.

— Любимый… я. Так надо… не держи, — проговорила мама, безвольно опуская ладонь.

Меня затрясло. И появилось практически неуправляемая потребность сбежать. Не видеть, не слышать, не знать. О, богиня Созидания, я и представить не могла, что будет ТАК тяжело.

— НЕТ, — припечатал Лиррен Фирсен, не собираясь покоряться судьбе, но был перебит мягким, слабым, женским требованием.

— Я должна предупредить тебя. Это касается нашей девочки. Нашего чуда…

И столько нежности в тоне, что…

Мороз пробегает по хребту, и укусы его столь глубоки, что начинает ломать кости.

Нет, мама, не чудо — проклятье. Это ведь из-за меня… все.

Слезы, крупные, что бусины, покатились из глаз, не видя границ. Будь бы они и впрямь хоть вполовину драгоценны, хватило б тогда раздать всем беднякам подаяние возле храмов.

Папа молчал, видимо давая возможность жене сказать все что угодно. Лишь бы сказать. А мама… мама вдруг застонала, заставив отца сжать ее в скорбных объятьях, вытянулась словно струна, глаза заволокло белесой дымкой и уже не своим, а каким-то ломким, срывающимся голосом, обращаясь к пустоте, она заговорила:

Клокочет Феникс: "Только б успеть"

Порталы закрыты… Остается — лететь.

Расчищен алтарь и дева в цепях,

Смертельный удар на птичьих глазах.

Янтарные слезы прольются над ней,

Слова, произносимые мамой, как будто вписывались, вплетались, и впитывались в нить мироздания. А уровень магического фона, покрыл тело тонкими иголочками. Сердце же набатом ударяло, после каждого произнесенного слова, ибо было оно приговором. Для Демирина…

Неожиданно глаза матери обретают ясность и утыкаются прямо в мое лицо. Вернее в то место, где я стою, но… НО. Я могу заручиться чем угодно, что меня видели. Это невозможно, нереально, но так.

Арсения сделала короткий выдох, словно пытаясь набраться так не достающих ей сил, и улыбнувшись самой невероятно-любящей улыбкой, которую мне когда-либо доводилось встречать, едва слышно договорила:

Пусть будет, как будет — ни о чем не жалей…

Это… знак? Ключ? Отгадка? Что? Что она хотела сказать последней строчкой?

В голове неожиданно не то от рокочуще стучащего сердца, не то от переизбытка вопросов закружилось, завертелось, и я почувствовала себя песчинкой в образовавшемся речном водовороте. Сил сопротивляться которому не нашлось.

Нет. НЕТ. Не сейчас, я еще не успела. Я не хочу с не расставаться.

* * *

Действительность оглушила, сбила волной накатывающего горя, как прошлого, так и предстоящего. И не в силах ей противиться, я могла только хватать ртом воздух и пытаться за что-то ухватиться. Или за кого-то…

— Ты что с ней сделал, рыхтов дипломат? — угрожающе тихо, что для Рина и вовсе непривычно, а оттого, в серьезности его намерений в раз перестаешь сомневаться, прошипел тролль. — Я ее ни разу не видел в таком состоянии.

— Меру нужно знать, — не менее дружелюбно в свою очередь отозвался песчаник, продолжая резкими, нервными пассами проходиться пальцами по моему лицу. — А не цепляться за лабиринт памяти. Так, знаешь ли, и заплутать недолго, а то и вовсе остаться растением и слюни всю жизньпускать.

Перспектива не обрадовала, однозначно. Однако хоть как-то выбраться из странного состояния и открыть глаза, пока не выходило.

— Но не все ж тебе по ней, — а вот ехидный комментарий Рина порадовал, и я будто бы одинокий парусник, не успевший причалить к гавани до заката, плыла на него, как на маяк.

Салисен нападки троллика проигнорировал, в виду того, что был полностью занят попытками вернуть меня в сознание.

— Давай же, девочка, давай, — звал он наигранно-спокойным тоном. — Возвращайся к… своему Птенчику, — заминка вышла странной, как будто демон приложил немало усилий, дабы закончить речь именно этой кандидатурой и именно так равнодушно. Подчеркнуто равнодушно.

Но аргумент выдался и впрямь убедительным.

Вздох вышел надрывным, словно я до этого усиленно тонула, и уже практически уверилась — не выплыть. Глаза распахнулись и тут же зажмурились от яркости освещения. А слезы… Слезы полились втрое усиленней, будто бы догадываясь, что сейчас нас определенно станут утешать и жалеть.

— Мелкая… — как-то потерянно позвал Эринир, растерявшись от этакого зрелища.

Да, тролля можно понять — плачущей он меня видел реже, чем духов предков. И собственно, что с таким явлением делать, не знал так же.

Мне же… Умом-то я понимала — нужно успокоиться, но сердце… Сердце в сей момент, словно старый тысячелетний дуб, готовящийся встретить свою последнюю осень, скидывало остаток листвы-ожиданий. Все что мы с Демирином планировали, все о чем мечтали, к чему стремились… Предсказание перечеркнуло все. И интуитивно я ощущала — исполнение его не за горами. За этими рыхтовыми горами Забвения Фей, так мешающими андрогинам для передислокации основных сил.

Отвернувшись от взволнованных парней, я уткнула лицо в подушку и позволила себе несколько минут слабости для принятия решения. Самого сложного и "себяразрушающего" решения в жизни.

Янтарные слезы… Я ведь изучила не только родословную ненаглядного, в попытке отыскать разгадку самостоятельно, но и все, что только связанно с его тотемом. Ставшим в одночасье фольклорным элементом в наших краях. И узнала… Узнала, что предел бессмертия у пташек есть. А слезы эти спасительные, та грань, которую уже не переступить и не воскреснуть. Значит… он пожертвует собой ради того, чтобы вернуть меня, а сам… Что там сам додумывать не стала, поскольку не хочу представлять такое даже мысленно.

Рыхта с два, родной, я позволю тебе сие сотворить.

Мрачная решимость, коя в последние дни прямо-таки распихала всех прочих претенденток на трон в мой душе, расцвела чертополохом, осознала свое величие и приказала завершать со страданиями. Успеется…

Приподнялась я уже перестав орошать мебель рарха слезами скорби по загубленному будущему. И даже оправдание себе нашла — в конце концов, если у моего отца получилось пережить такую утрату, то и Демир справится. А я вот… Я просто не смогу иначе.

На демона поглядела с отчаянной лихостью и проговорила ломким после испытанного потрясения голосом:

— Завтра… Поцелуй состоится завтра.

ГЛАВА 22 Не верь мне…

Отрыв глаза Демирин из рода Алых Фениксов (сколько не отрекайся, а природу не перекроишь) с прискорбием осознал — где-то в своей недолгой, но вполне себе насыщенной жизни, он определенно согрешил. Причем, по крупному. Да так, что богиня Созидания задалась целью теперь в сии грехи ткнуть оборотня клювом. С чего вдруг в его, несклонную к самокопаниям голову, закрались такие мыслишки? Все оказалось просто и одновременно до одури сложно. Ведь неуемная невестушка… При этой мысли Феникс отдельно возвел очи к выбеленному потолку и пообещал сам себе — если Фирсен вляпается в очередную неприятность (а она вляпается всенепременно) он, наконец, со спокойной душой прожжет портал, и даже особо не спрашивая согласия некоторых синиц, "обраслетит" свою колючку и запрет дома. На перевоспитание. Мыслеобразы, которые изголодавшаяся мужская фантазия тут же подкинула парню, соблазняюще намекнули, дескать, процесс сей спешки не жалует, и грозит затянуться к их обоюдному удовольствию.

— Хм, — стоит признать, оборотень не стал спорить с собственными выводами, и устало потерев виски, на кои пришелся основной магический удар, соглашаясь, резюмировал: — Точно запру. И точно перевоспитаю.

А после, позволив себе еще одну мечтательную улыбку, резко сел и огляделся, с прискорбием констатировав:

— Как я и думал, никого нет.

Гнетущую тишину хотелось нарушить хоть бы собственным голосом, потому как усыпляющее заклинание, которое на него, судя по всему, навесил тролль, продолжало пытаться утащить парня в омут приторно-сладких сновидений. В омут не хотелось, пусть и обманчиво-спокойный. А вот разобраться в том, куда понесло его Воительницу, очень даже.

— Итак, что мы имеем? — выдал Мир, задумчиво пытаясь прощупать остаточные следы воздействия. Сделать сие оказалось не так уж и просто, поскольку организм Демира и впрямь находился в плачевном состоянии, в народе именуемом — свеж, как могилка на погосте. Посему заклинание практически подстроилось под естественный недосып оборотня, но… Вот за это "практически" Феникс и уцепился, едва ли, что хищник когтями в загривок жертвы. — А имеем мы следующее, — в притворном спокойствии проговорил молодой нелюдь, когда справился с удивлением, поскольку засек след остаточной магии далеко не только тролля.

Резко наклонившись, и запустив руку под постель, Демирин без труда извлек из недр подкроватного пространства помятый жизнью листок, на котором значилось сегодняшняя дата и время встречи. Причем, даже если бы он не знал злополучного адреса Медяшки, то уж магию… Ее огненный маг запомнил распрекрасно.

— А оная уже, небось, в самом разгаре, — сверяясь с часами, стрелы которых в полумраке мог разглядеть индивид лишь с нечеловеческим зрением, зло ухмыльнулся парень. — А-то и вовсе моя зазноба спешит обратно, — через пару секунд напряженных раздумий, заключил Мир, повторно сминая прочитанное послание, непредназначенное для его персоны, с трудом сдерживая желание спалить бумаженцию к рыхту, — Что ж… Не стану портить планы своей награды. Поглядим, что из этого выйдет, — заключил Феникс и вновь улегся на постель, прикрыв глаза.

Предстояло подумать. О многом. И самое главное, не выказать вереницу этаких умозаключений ненаглядной, когда ее нелегкая обратно принесет. И тролля не пришибить ненароком за то, что поспособствовал, так сказать, сему побегу.

— В общем, я буду собой весьма горд, если сдержусь — сообщил доверительно пустоте оборотень, принимая вид расслабленный, не позволяя обрушить мощь огненной своей сути на некромантское пристанище.

Будущий родич таких душевных перипетий не оценит точно. И припоминать станет сию несдержанность лет так ближайшие десять. Чего уже сам Демир не осилит…

— Что ж ты, Лиани, столько раз на одни и те же грабли? Уже весь лоб одна сплошная шишка, а туда же, — с горечью пробубнил парень, прислушиваясь к шорохам возле входной двери.

А вот и заговорщики пожаловали…

* * *

Обратная дорога размывалась ручейками слез, застившими глаза. А нужно было успокоиться и собраться. Вряд ли Феникс оценит мой внешний вид, когда проснется. Его и так нелегко провести, и опухшая физия в этом не поможет точно.

Но вопреки здравым думам, унять слезобурлящий поток не выходило. И только мрачное молчание Рина, безропотно подставившего плечо, пока я сбивчиво излагала суть материнского предсказания, удерживала от откровенного вытья. Хоть и хотелось. Кричать, крушить, бесноваться, рвать на себе волосы, а после упасть безжизненным комочком на пол и закрыть обессилено пустые, выплакавшие все глаза, дабы ощутить… Ничегошеньки не ощутить. Ни боли, ни отвращения к своей задумке, ни страха за то, что она не удастся, и мой любимый оборотень даже после такого не отступится.

— Мне это не нравится, — бросил Эринир, когда я в очередной раз предприняла попытку сделать судорожный вздох.

Однако воздух, вопреки природе, заталкиваться в легкие не спешил. Отчего голова разболелась жутко и связность мышления на пару делений снизилась.

— Твое решение, оно… Да, с точки зрения разума — цель оправдывает средства, и я бы и сам возможно выкинул нечто этакое, чтобы защитить Мари, но… Мне это не нравится, — пошел по второму кругу троллик, не сумев обличить и десятую долю своих переживаний в слова.

— Добро пожаловать в клуб отпетых неудачников, — хохотнула горько и, не сдержавшись, носом шмыгнула, жалко признавшись: — Я не вижу другого выхода. Презрение — то единственное, что заставит Демирина оставить меня. Он не поверит, если я просто скажу, что чувства остыли.

Эринир молчал, продолжая усиленно обдумывать полученную информацию, в бессилии сжимая массивные кулачищи.

— И что потом? Долго ты не сможешь водить всех за нос? — в итоге настороженно, поэтому непривычно для его голосовых связок тихо осведомился друг.

— Потом будет видно, — ответила расплывчато, не желая до конца посвящать троллика в свой замысел, дабы уберечь от прочих потрясений, выпавших на мою долю.

Все ж таки это моя заплечная сума, и мне не до реверансов. Так или этак, а тащить ее предстоит одной.

— Ты главное сам отыграй достоверно. Так сказать, первым брось в меня камень порицания. Дай ошеломленной публике пример для подражания, поскольку, думаю, все изрядно растеряются.

— Вот так, да? Мы просто публика? — с привкусом горчинки проговорил Эринир.

— Вы самое дорогое, что у меня есть, Рин… — сказала твердо, вмиг раздумав орошать троллью рубашку.

Неблагодарное занятие, не вырастет на ней ничего.

— …поэтому именно так. Всем будет легче испытывать ко меня злость и непонимание, чем…

Не договорила, запнувшись, поскольку решимость, будто те волны, накатывала стремительно, но столь же быстро отступала.

— Я понял, — угрюмо отозвался Рин, и добавил устало: — Подъезжаем уже. Соберись.

И не дожидаясь пока я выполню требование, провел широченной ладонью по моему лицу. По оному вмиг прошелся холодок и отголосок целебной магии. Однако определить, что именно сотворил Эринир, сходу не вышло. Посему послала другу непонимающий взгляд, на который он ворчливо заметил:

— Отек снял, чтоб следы трагедии с мордахи твоей убрать. Раньше времени.

Это-то я поняла, но вот откуда такие знания…

Наверное, мысли мои оказались на диво легкочитаемы, потому как троллик слегка смущенно подытожил:

— Мелкая, у меня сестра младшая есть. Поверь, я и не такое знаю.

Если он думал, что сей ответ успокоит, то прогадал. И дабы слегка отвлечься от предстоящего испытания, и внутренне подготовиться к первому акту пьесы, я посвятила весь остаток дороги попыткам выведать прочие секретики брутального, но такого разностороннего друга.

* * *

Возвращение прошло… легко. Даже как-то чересчур, ибо с моей-то удачей на подарки судьбы попросту рассчитывать не приходится. Моя огненная пташка изволила продолжать спать, и мы с троллем даже успели почаевничать, прежде чем заспанный и слегка дезориентированный Демирин соизволил к нам присоединиться. Вид он при этом имел до того милый и домашний, что я едва не разрыдалась повторно, осознавая, что больше никогда не увижу его таким. Не стану той, кто разделит жизнь пополам, как в меру сладкий и соленный каравай, принятый дарить новобрачным, благословленным богиней Созидания…

Не знаю, куда бы занесли меня сии, отравляющие сознание несбыточные надежды, однако удар по коленке массивной тролльей ступней — отрезвил на раз. Рыдать расхотелось. Вернее, слезу бы я пустила, но теперь по куда более прагматичной и насущной причине, поскольку тычок отозвался закономерной болью.

— Что-то я и впрямь притомился, — сказал Мир немного смущенно, первым нарушив тишину, заправляя растрепавшиеся пряди огненных волос за уши.

И я выдохнула. Значит, усыпляющее заклинание он из виду упустил…

— Это нормально, после такого магического и физического перенапряжения, — заверила я его с участием, но обнимать не кинулась.

Хоть и хотелось больше всего на свете. Однако некую отстраненность нужно разыграть уже сейчас.

Невозможный огненный защитник перемены в голосе распознал сразу. Прищурился. Еще раз взлохматил огненную гриву, и поинтересовался встревожено:

— Все нормально, награда моя?

— Да, — вышло односложно и сухо.

И неважно, что в этот момент сердце истекает кровью, а душа отчитывает последние его удары.

— Просто я и сама подустала. Плюс переживаю за отца с дядей.

— Возможно, стоит… — попытался нечто предложить Демир, многозначительно поглядывая на Рина, без слов интересуясь — ты почему еще тут?

Но я его перебила.

— Мне бы хотелось побыть одной. Возможно, тоже выйдет уснуть, — и дабы слегка смягчить начальную резкость, виновато улыбнулась.

— Ла-а-адно, — растягивая единственное сказанное им слово, задумчиво кивнул любимый, поглядывая пристально то на меня, то на Эринира, который очень, ну, ПРОСТО ОЧЕНЬ старался взглядов этих избегать.

Впору уже самой бить друга под столом ногой, дабы он собрался.

— Тогда мы, пожалуй, пойдем, — развел руками Феникс, и почудилось мне в этом жесте, как очертания его кистей расплываются, и тянутся флером пламени виде причудливого оперения.

А я ведь так и не увижу его превращения… Отчаянье, сменила твердость. И не надо. Зато точно слезы свои оживляющие рядом лить не станет.

— Да, — согласился невнятно Эринир, и первым из-за стола встал.

И из кухни так же торопливо выскользнул, с завидной маневренностью для своих габаритов, потеснив Демирина.

— Проводишь? — осведомился Мир, взглянув так…

Ноги от этакой прямоты приросли к полу мгновенно. Пришлось выдирать их с корнями (а по ощущениям и вовсе с мясом) и, кивнув, подняться. Молча вложить, дрогнувшую ладонь в уверенную Феникса и пройти в прихожую, где уже топтался Рин.

— Ну, я это… — замялся троллик под серьезным взором медовых рыжиковских очей. — Пойду, что ли… Не кисни, мелкая. Завтра еще навещу.

И похлопав меня по плечу, удалился, тихонечко затворив дверь. Забрав с собой и все мои силы…

Устало прислонилась спиной к стене, собирая крупицы мужества, дабы вновь взглянуть на оборотня, ставшего первостепенно важным в моей жизни. Ценней моей жизни. Если быть точной. Но он об этом не узнает. Если повезет…

Нежное касание пальцев к подбородку, и рука Феникса мягко вынуждает посмотреть на него. Вернее даже не посмотреть, а подставить губы для поцелуя. Прощального…

О, Творец. Я и вообразить не могла, что это окажется ТАК тяжело.

И за миг до того, как наши уста встретились, я отклонилась, проклиная все на свете за то, что вынуждена лишить себя этой малости. Жизненно важной малости. Я ведь не сдержусь. Просто не смогу, если он поцелует, обмануть.

И опережая очередную подступающую истерику, срывающимся шепотом попросила:

— Пожалуйста, Мир, в другой раз.

Несколько мгновений Феникс не двигался и не отстранялся, продолжая нависать надо мной и вглядываться в наверняка в осунувшееся от переживаний лицо. А после серьезно кивнул, мол, в другой так в другой. Провел подушечками пальцев по щеке, и проделал маневр Эринира — тихонечко вышел из квартиры Аска.

А я, продолжая касаться места последней ласки любимого, сползла вниз по стеночке, да так там и осталась, поглощенная ночными сумерками и куда более страшной тьмой в душе от утраты, предстоящей мне завтра.

* * *

Ночь прошла…

Прошла и ладно. Время не остановилось и закономерный рассвет не оставил в сознании никаких эмоций. Даже караулящий меня всю ночь Ватр, поначалу пытающийся как-то утешить пребывающую в печали хозяйку, сдался и утих, сидя рядышком.

Хватит, нужно было раньше разговоры водить, когда я сама пыталась до них достучаться. Понять, чем обидела, чем заслужила акцию всеобщего игнорирования. А теперь… Теперь мне и самой станет легче если они отвернутся. Пусть все отступятся. И никто не станет оплакивать неуемную Лианель Фирсен…

Тряхнула раздраженно головой и отогнала навязчивые, слабые думы. Кто сказал, что я смирилась с предстоящим? Да, обезопасить свою огненную пташку обязана, но это не значит, что перволюды так легко добьются своего. На кону слишком высокие ставки. И разгадка, чудится мне, как и раньше очень близка.

Губы искривились непроизвольно. Сколько не подбадривай себя, а все мимо, как будто стрелы, впервые пущенные в мишень. Только усмехаться от этакой кособокости и выходит. Но…

Время и впрямь не собиралось делать одолжений.

— Пора, — выдала безжизненно. Встала и вопреки тону, довольно споро собралась на… Да практически на казнь. Ведь если андрагины меня все же схватят, то сердце не получат точно. Его я себе разобью сама.

Опустевшие дорожки РАМИиЗ угнетали и без того взвинченное состояние, однако вопреки этому, во мне опять зашевелилась уверенность — я все делаю правильно. Только отчего правильно, это всегда так больно? До немого крика, до потери малейшей надежды, до…

Мой путь завершился слишком споро, будто дорога, ведшая к учебным корпусам академии, сделала некий немыслимый кульбит, больше подходящей волне, и ускорила перемещение. Но подивиться странностям особо не вышло. В жизни так бывает часто. Особенно если пытаешься замедлить неизбежное всеми доступными методами.

Рарха в своем привычно пафосно золотистом одеянии я приметила издали. Впрочем, алый затылок удерживающий точку перехода для поступления раненых в наш целительский корпус разглядела еще раньше. И споткнулась, осознав, что прочих действующих лиц здесь собралось на диво многовато…

Ини и Мари, деловито снующие поблизости, готовые в любой момент оказать посильную и если понадобится, то и непосильную помощь.

Рин, тащивший на своих плечах сразу двоих солдат.

Чарчер, растерявшей тепло улыбки, устало потирающий лицо, словно пытаясь уговорить глаза, что он полон сил.

Аскрин… При взгляде на дядю, вздрогнула повторно, поскольку рука у него висела, как кукольная: (везет же ему именно на травмы такого рода) непослушная и одутловатая. А рубашка напиталась кровью. Зато на лице белизны оказалось с избытком.

Ноги непроизвольно дернулись туда. К таким родным и необходимым мне людям, дабы быть рядом. Помочь. Поддержать. Но…

Я продолжила путь к демону, степенно ожидающему меня в том месте, в коем ему и полагалось быть.

Место сие подбиралось с умыслом. Вид оттуда открывался детальный. Заметят все и все.

Так запланировано. И отступить я себе не позволю.

Ноги с каждым шагом, приближающим меня к неизбежному, становились лишь неподъемней, будто ступала я не по расчищенной весной дорожке, а по болотной мути. В душе, к слову, ощущения оказались схожи. Я сама себе напоминала котелок деревенской ведьмы, в который та, далекая от канонов магических наук, кидала не пойми что, но неизменно отвратительное.

Сердце колотилось, что шалое, и громыхало подобно колоколу, оглушая все прочие звуки, делая реальность расплывчатой и какой-то… ненастоящей.

Такой же вышла и плата Салисену.

Я подошла. Привстала на цыпочки, цепенея от множества изумленных взглядов. И особенно от одного, в неверящем упреке, которого в сей миг, моя душа сорвалась в пропасть, дабы укрыться в практически уютной тьме отчаяния, и припала к чужим устам, оказавшимся на диво покорными и… ошарашенными не менее чем остальные.

Наверное, златовласый принц до последнего не верил, что я на это решусь. Да еще и вот так открыто, если не сказать — вызывающе.

Зажмурившись, я просто отчитывала секунды необходимые для того, чтобы каждый из присутствующих осознал — сцена моего в высшей степени аморального, если не сказать, жестоко поведения ему не чудится. А еще, изо всех сил старалась, дабы рыдания, сотрясающие в сей момент беззвучными спазмами, со стороны остались незамечены.

Горечь — то единственное, что я смогла отдать песчаному рарху.

Именно поэтому он даже не попытался перехватить инициативу, так и, оставшись стоять окаменевшей глыбой, заставляя меня испытать стыд еще и за это.

Отстранившись, позволила себе пару секунд побыть в мнимом неведении. Напоминая, что я сильная, и знаю, на что иду. Тем более, видеть мои метания мог только демон. Все прочие любовались затылком, а он на редкость не красноречив…

Глаза открыла резко, словно после нескольких минут клинической смерти, и напоролась на взгляд Салисена, в котором было…

Подбородок вздернулся в решительной капризности, молчаливо напомнив, что дипломатический гость получил то, что хотел. И нечего пенять на недовес моих стараний.

Гархе напрягся еще сильнее, продолжая глубокомысленно молчать, и посмотрел поверх моей головы. Впрочем, я и сама ощущала приближение того, ради кого мне и втоптать себя в грязь не жалко.

Что ж, игра продолжается. Акт второй…

Развернулась, и успела сделать всего пару шагов, прежде чем поравняться с разъяренным и требующим объяснений любимым. Став эдакой дамбой между Фениксом и демонякой.

Мир не спешил с расспросами, видимо ожидая, что заговорю я. Замер лишь, вытянутый, будто кнут перед замахом, не подозревая, что взором можно ранить куда сильнее. Голову склонил по-птичьи. И вообще, всем своим видом демонстрировал ожидание, дескать, попробуй удивить меня сильнее, родная. Утро ведь полно сюрпризов. Только жилка на шее, приставленная к пульсу, не просто подрагивала, она напряглась до такой степени, что казалось, ее кто-то рвет. Целенаправленно и без шанса на восстановление.

Не стала обманывать ожиданий. Посыпать голову пеплом стану после. Сейчас же… Достоверность наше все.

Нос устремился к багровым облакам, вид коих за прошедшее время слегка поутратил былую угнетенность и не казался больше зловещим. Куда там небу. Оно не рухнет, в отличие от моей любви… И я только мельком успела подивиться тому, что заканчивается наша с Демиром история, примерно так же как и начиналась, прежде чем произнести жесткие, сухие и отрешенные извинения:

— Прости, Рыжик, — заговорила и сама не узнала свой голос. У нас с Демирином были разные взаимоотношения с момента знакомства, но никогда прежде в них не сквозило равнодушие. — Но плечи Салисена оказались крепче, а спина надежней…

Да, я старательно била больнее. Практически на поражение. И пусть только мне одной известно, чего это стоило… Исковеркать слова его признания — такого искреннего, трогательного и красивого, что может быть циничней?

Зато действенно. И доходчиво.

Вдаваться в дебри рассуждений, мол почему, как, когда Мир не стал. Усмехнулся лишь криво, не удостаивая продолжающего стоять рядом демона (а я в сей момент уповала лишь на то, чтобы хватило ему терпения разыграть фарс до конца. Он ведь не обязан… Однако из неприязни к Фениксу, Гархэ и не подумал сдвинуться с места) ни единым взглядом, словно не было его рядом и осведомился этак с повышенной небрежностью:

— И что же делать мне… — пауза и сердце замирает, потому как я чувствую всю тут тяжесть, в сей момент накрывающею нас. Одну на двоих. Будто лавина. Не сопротивляться ей, не выстоять. — В сложившихся обстоятельствах?

— Ненавидеть меня, — голос все же предал, да и глаза, поспешили опуститься, не желая и далее учувствовать в столь болезненной, и заранее проигрышной стычке. Куда им до двух солнц горящих сейчас у Мира, — Так легче.

— Кому? — новый прицельный вопрос.

— Мне, — не стала лукавить, выдавливая улыбку, будто слезы из камня. — Видишь, я даже в такой малости эгоистка.

— Да уж, — согласился огненный ненаглядный, сжигая меня дотла. — В жизни не встречал более…

Не зажмуриться. Главное не зажмуриться, боясь оскорбления.

… — эгоистичной особы, — ровно заключил Феникс, и более не глядя в мою сторону, направился обратно, четко чеканя шаг. Хорошо хоть время я подгадала так, чтоб оно совпало с моментом, когда последний обоз окажется на территории РАМИиЗ, и Демиру не придется торчать у всех на виду, давясь жалостливыми взглядами друзей и знакомых.

Эту чашу предстояло испить мне и до дна.

Акт третий…

Естественно, все глядели пополам с неверием и едва-едва зарождающимся осуждением. Даже дядя позабыл про раненную конечность, и передумал доверять свое некромантское тельце профессиональной помощи целителей.

Ему я и помахала, искренне радуясь тому, что живой. Эту радость, не преминула вложить в новую улыбку, что со стороны смотрелось, так будто я нисколечко не опечалена разрывом с женихом.

Первой в ужасе, прикрыла ладошками щеки Инка, не зная, что предпринять первым — догнать брата или кинуться к подруге, которой явно на голову нечто тяжеленное свалилось, раз она такие фокусы выкидывает.

Нахмурилась Мариса, не способная скрыть неодобрения. Дружба дружбой, но и скрывать свое порицание она не готова.

Дольше всех не реагировал Рин. Освободившись от раненной ноши, троллик стоял рядом с Одиночкой, и лицо его не выражало никаких эмоций. Буквально чистая глина, что хочешь то и лепи. В него я и воззрилась, практически умоляюще. Давай, же громила, не подведи.

Эринир скривился, сплюнул под ноги, и проговорил нечто неслышимое с моего расстояния, но явно нелицеприятное. И первым же покинул "сцену", увлекая вслед за собой девчонок.

Вышло правдоподобно. Если б еще не опущенные плечи, говорящие, как нелегко далось другу представление.

Я не стала прокусывать губы и заламывать руки. И уж тем более не собиралась догонять уходящих друзей. Ну а слезы… Что слезы? Они слишком расходный, легковосполняемый материал, чтобы нести какую-нибудь ценность. Даже не попыталась их стереть, пусть себе.

— Ничего так не ранит сильнее, как осколки собственного счастья, да Лианель?

Салисен подобрался вплотную совершенно незамеченным. Наверное, если бы сейчас рядом грянул гром, я и этого не ощутила.

— Что, задело? — усмешка не смогла скрыть опустошения, граничащего с головокружением и острым порывом опуститься на колени и разрыдаться.

— Скорее, прошибло насквозь, — осевшим голосом вдруг проговорил парень и, ухватив меня за локоть, притянул к себе. — Что же ты творишь, девчонка? Что такого было в том предсказании, чтоб так над собой измываться?

Я смотрела в его такие странные, двойственные очи и молчала. Не в силах попросить, чтоб отпустил. Но и не собираясь откровенничать. Пусть тоже отвернется. Для его же блага. Рядом со мной слишком опасно.

Не знаю, что выискал на моем лице песчаник, но пальцы вскоре разжались, вид его стал безразличен, а тон холоден, словно нож, приставленный к горлу.

— Надо же. Я по-прежнему не заслужил доверия юной девы? — то ли вопрошая, то ли иронизируя, проговорил по итогу принц соседней державы. — Не смею задерживать, — договорил рвано и тоже поспешил восвояси.

А я…

— Дамба выдержала, — пробормотала в эмоциональном опустошении, обнимая плечи трясущимися руками, — а реки иссохли.

— Не знал, что в моменты особенных душевных терзаний, тебя тянет на поэтическое словоблудие.

А вот и родич доплелся до несносной племянницы, дабы лично устроить головомойку.

— Нам предстоит до-о-олгий разговор, Лиани, — выделяя последние слова особой интонацией добавил Аск и скомандовал: — Живо домой.

Возражать или разумно заметить, что ему сейчас куда больше нужно в лечебницу, не стала. Просто не только Аскрин хорошо меня знал, но и я его. И такой вот тон, говорил о многом, но только не об отказе.

ГЛАВА 23 В коей ситуация решила усугубиться

— Значит, разлюбила? — не скрывая гневной издевки, вопросил дядя, будто бы речь шла не о Демирине, а непосредственно о нем.

— Значит, да, — ответила ровно, разглядывая стену перед собой.

— Вот так стремительно? За два дня? — продолжал гневаться некромант, не верящий ни единому слову и подозревающий меня в новой подлянке.

Впрочем, не так уж он далек от истины…

— С Салисеном больше шансов на выживание, — не стала оправдываться и перешла к доводам меркантильным. Дескать, любовь любовью, а жить хочется сильнее. — В Окаянном Владычестве мне ничего не будет угрожать.

— А ты уверена, что сиятельная царская особо тебя туда возьмет? И в каком статусе? — ехидно подметил декан магии Смерти. — Представляю, как обрадуется этакому довеску правитель демонов.

Молча, пожала плечами, демонстрируя, что чужие "радости", на то и чужие, чтоб не обращать на них внимания.

— Таково мое решение. Ты же сам учил, что это только моя жизнь и выбор.

— А еще я учил думать головой, а не… — вспылил Аск, резво вскочил с кресла в порыве негодования, и тут же болезненно сполз обратно, ибо рука быстро угомонила его порывы.

— Тебе бы к Вулфину… — посоветовала мягко, и впрямь переживая за дядюшку.

В благодарность же удостоилась такого взгляда, словно сама лично некроманту руку попыталась отгрызть.

— Ерунда. Там царапина, — процедил средний Фирсен, демонстративно игнорирующий пульсирующую боль в окровавленной конечности, оскорбленной пренебрежительным диагнозом. — Значит, не признаешься? — поинтересовался по итогу, и все ж таки встал, дабы выглядеть внушительней.

Куда уж больше. Мне итак нелегко перед ним скрытничать.

— Не в чем, — выдала уверенно, продолжая изучать стену.

— Меня там не стоит, — помахал здоровой ладонью перед моим лицом рассерженный родич, и перешел от расспросов к угрозам. — Значит так… Комнату я запечатаю. И стражу поставлю, уж не сомневайся. Ибо, чувствую, дорогая моя племянница, что ты изволишь дурить. Причем так, что мои седины, коим полагалось еще пару годочков потерпеть, вылезут значительно быстрее. Я уже о Лире молчу. Ему сейчас только твоих фортелей не хватало.

Встрепенулась. Я и раньше беспокоилась за отца, однако разумно заключила, что Аск не стал бы умалчивать нечто непоправимое.

— Что с ним? — выдавила тихо, опасаясь схлопотать еще один удар.

— Вспомнила, — буркнул Аск раздосадованный, тем что сболтнул лишнего, и тем, что я не впечатлилась угрозой. Но заметив, как я побледнела, махнул рукой и сдался: — Все в порядке. Пока что. Прогнозировать бессмысленно, все мы сейчас в весьма шатком положении.

Выдохнула, поблагодарив Творца за то, что не оставил моих родных без удачи.

— Я ведь все равно уеду, — проговорила дядюшке, когда он одумался и изволил-таки засобираться в целительский корпус.

Аск не обернулся и проговорил демонстративно безэмоционально:

— Да, пожалуйста. Только до сего знаменательного события, дома посидишь. Тебе есть, чем заняться. Поизучаешь на досуге быт и культуру соседней державы. Там много занимательного. Особенно положение женщин, не обремененных брачными узами…

По-видимому, намекал он на нечто, мягко говоря, незавидное, но… мне ведь нужно только отыграть до конца, верно?

— Обязательно, — согласилась покорно, и добавила шепотом, когда дверь за встревоженным дядюшкой затворилась: — Я люблю тебя, Аск.

Как хорошо, что он никогда не узнает, сколько безнадеги накопилось во мне в этот момент…

* * *

Некромант не подвел, и не преувеличил. Стоило дотронуться до двери, или, например, до окна, как пальцы начинало покалывать предупреждающими разрядами. Причем, воздействию Аскрин подверг даже стены, разумно предположив, что с меня станется в попытке отвоевать свободу вынести одну из них.

Да и за дверью ждал сюрприз. Два шейра шейры — осязаемая магия Смерти. Или же големы, сотворенные исключительно силой мага. Бестелесны, однако же способны к определенному количеству вложенных в них заклинаний сторожили выход бесформенной чернильной массой, напоминая выкрашенных в черный призраков. Посему заглянув в дверной глазок, я даже не удивилась обнаружив их там.

Ночью оказалось много времени для того, чтобы все обдумать и продумать…

А действовать предстоит быстро. Долго руку Аск залечивать не станет, и поспешит обратно. Меня же здесь быть уже не должно.

Метнувшись к шкафу, выхватила заплечную суму и поспешила обратно к прихожей. Опустилась на пол и отдернула половик, удачно маскирующий нейтрализующие руны, которыми я на досуге исчертила горизонтальную поверхность. Да, реакция родича не стала неожиданностью, и хоть я и надеялась, что встречи выйдет избежать, однако перестраховалась. И сейчас деактивировав удерживающие заклинания, устало вытерла пот со лба, с облегчением осознав — вышло.

А вот с шейрами пришлось повозиться.

Скажем так, мы не поладили. Они попытались меня спеленать некромантскими путами, я била наотмашь. Вложив в единственный удар, всю составляющую заемной магии Смерти. Их просто снесло и моментально расщепило мощностью выброса. И да, нужно поспешить. Аск наверняка почует, как непочтительно я обошлась с его творениями, и не обрадуется точно. Хотя куда уж больше?

* * *

Путь мой лежал вновь в Аурельский лес. Впервые я спешила туда при свете солнца. Вернее, оно должно светить, если бы не кровавый багрянец небес.

Бессонная ночь не прошла даром, а замершее несколько часов назад сердце, больше не мешало не нужными метаниями. Назад пути нет.

Я чувствовала — разгадка близка. Да настолько, что присутствие ее не давало спокойно усидеть на месте. Будто бы я с завязанными глазами, которые необходимо, наконец, освободить от плена.

И я знала, кто поможет прозреть…

Давно, еще в первый раз, когда Шисс меня обманул, скрыв, что ничего не знает о делишках проклятых, следовало припереть огнезмея к стенке. Но… я оказалась слишком уставшей, загруженной, да и мысли мои, то и дело отвлекали дела куда более личные. Мир, Ини с Далином, поединок, Чарчер… Все это неуловимо отталкивало от цели, заставляя ходить кругами.

И сейчас… Я практически уверена в том, что узнаю. Вот только услышать такое слишком ужасно, однако проверить вероятность стоит.

"Ищи среди своих" — сказал Феникс, будучи раненным из-за того, что я не смогла удержать характер под контролем и выпустила на волю сразу все стихии. И, наверное, оказался… прав?

Пещера аурельского шулера при свете дня, пусть и этакой оригинальной пасмурности, оказалась не такой уж и мрачной. Душу кольнуло беспокойство. Вход в грот имел вид весьма запущенный, заросший диким плющом, который с некоей паучьей жадностью оплел все, до чего смог дотянуться, в том числе и скелет возвышающейся на вершине. Связав оного оковами, и изловчившись прорасти в челюстях кляпом.

А я ведь еще на свадьбе Листика, подивилась почему нет Шисса… Не уж то, не простил?

Тревога заставила потерять бдительность и метнуться к жилищу огненного ящера, ибо невооруженным глазом видно — сюда давно никто не входил и не выходил. А ничего хорошего сие значить не могло.

— Шисс? — позвала взволнованно, пытаясь управиться с бойкой растительностью.

И отсутствие оклика со стороны хозяина пещеры не сулило облегчения.

Прорвавшись, кинулась к неприметной дверце, на ходу выплетая огненный щит и парочку атакующих заклинаний, на случай если придется действовать в обстоятельствах опасных и злокозненных. Навалившись на каменную преграду, сдвинуть которую без магии не вышло бы точно, скрепя от натуги зубами, отчаянно прохрипела:

— Давай же.

То ли понукания вышли убедительными, то ли воздушная волна весомым довеском к просьбе, то ли каменная плита сжалилась, но проход таки открылся. Не стала мешкать и мышкой юркнула в образовавшуюся щель, чтобы через мгновение замерить на месте, опустить заготовленные для защиты руки и жалобно простонать:

— Шисс… нет…

Огнезмей лежал на своем каменном ложе, прикрыв малиновые очи, и едва заметно дышал. А в боку зияла огромная рана, с краями рваными, слегка отсвечивающими алым сиянием. И это плохо. Очень, очень плохо. Причем, даже не само ранение, а сияние. Его ведь покидает магия. И судя по потухшему и помутневшему окрасу чешуи, проистекает сей процесс уже давно. И когда завершится, тогда уже хлынет кровь. Магические животные живут по своим законам и умирают тоже…

Рядом я оказалось за секунду, обхватила ладонями морду огромной ящерицы и, прислонившись к его лбу своим, в отчаянии выдохнула:

— Потерпи, огненный. Я что-нибудь придумаю. Непременно придумаю.

Пообещала и залилась слезами, на самом деле не представляя, что можно предпринять. Я не целитель, и уж тем более не маг-ветеринар. А действовать нужно быстро.

Шисс вымученно открыл глаза и сфокусировав на мне два тоненьких горизонтальных зрачка, печально прошипел:

— Огневыс-с-с. Она с-с-сабрала их вс-с-се. Я пыталс-с-ся помеш-ш-шатьс-с-с. Но…

— Тсс, помолчи. Не трать силы, — гладя выпученные надбровные дуги и шипастый нарост на носу, уговаривала я змея. — Огневы-огневы, ну и подумаешь. Наделаешь новые. Нам бы только придумать, как тебя подлатать…

— Пос-с-сно, — печально ответил Шисс, прикрывая глаза. — Уходис-с-с, с-с-сдесь опас-с-сно.

Ничего не ответила, лишь головой замахала неистово и потянулась к застежке на шее, с камушком, который сейчас буквально раскалился, почувствовав близость создателя.

Извлекая на свет огневу, примостила ее на массивной огнезмеевской шее, и накрыла ладонями, концентрируясь на своей огненной сути.

— Этогос-с-с мало, Ли… Охс-с-с… — начал уверенно магический змей, но затих, наблюдая, как руки мои становятся пламенем.

— Ничего, одного огненного упрямца я уже к жизни возвернула, так что опыт имеется, — выдала наигранно самоуверенно, осознавая, что питать огневу для Феникса и для столь увесистого и масштабного пациента, вещи вообще-то разные. Все равно, что сравнить дырочку в рубашке с проемом в стене. Однако вслух добавила пренебрежительное: — Плевое дело.

Шисс, вопреки своему состоянию, иронию оценил и даже попытался шипяще рассмеяться, пока смех не перешел в кашель, а оный в стон.

— Смирно лежи. После нахохочешься, — посоветовала строго, непроизвольно приваливаясь к огненному шулеру.

Сил становилось все меньше. Я и предположить не могла, что алый камушек потянет из меня энергию, будто рыболовная сеть из моря невезучий косяк рыбы — весь и разом.

Руки тряслись. Зубы дрожали. Лицо покрыла испарина. А глаза перестали различать краски. Предел оказался так близок, что засвербевшие пятки, словно наяву ощутили край пропасти.

Почувствовал это и раненный хозяин пещеры. Попытался дернуться, и возмущенно прошипел, не оценив этакой самоотверженности с моей стороны:

— Перес-с-стань, глупая. Тебе ещ-щ-ще жить и жить.

— Ничего, — едва размыкая челюсти, просипела я.

Осталось совсем чуть-чуть. Мы с огневой стали единым целым, слились в нечто замысловатое и неподвластное логике. Я ощущала Шисса не как огненного змея, а как художник картину, в центре коей красовалось пятно, которое следовало безжалостно стереть, возвращая целостность и гармонию рисунку.

И неважно, что кисть слишком тонка, а красок почти не осталось…

— В конце концов, если огненная стихия выгорит, то андрогины заполучив попорченного универсала, подавятся своими планами, — ответила безмятежно, когда кропотливая и выжавшая меня, будто ягоду работа завершилась.

Вышло. Рыхт подери этот сошедший сума мир, и отдельно того кто сотворил с Шиссом такое, получилось.

Осознав сие, отдернула руки от горячей теперь шеи спасенного и привалилась к нему уже всем весом, не боясь потревожить пропоротый бок. Дыры в нем больше не наблюдалось. Не такой уж и плохой из меня вышел "кирпичеукладчик".

Несколько минут лежали молча. Огненный пройдоха шокировано, я измученно улыбаясь. И лишь когда упадок сил вознамерился накрыть с головой, и я стала заваливаться навзничь, змей подпер меня нежно хвостом и изумленно подметил:

— Я бы с-с-сказал с-с-спасибо, но… За такое не благодарятс-с-с, плата должнас-с-с быть с-с-соразмерной.

— Не переживай… — ответила слегка заглатывая слова, будто бы вместо воды, — рассчитаешься. И уж поверь, скромничать я не стану…

* * *

Салисен добираясь до дверей своей опочивальни, трижды подбил головой канделябры, спихнул вазон с цветами и налетел на и вовсе безвинный стул, выставленный в коридоре исключительно ради жильцовского же комфорта. Ну, вдруг кому-нибудь вздумается присесть, до номера не доползя? А может и прилечь…

Мысль выдалась соблазнительной, однако вредный предмет мебели, как и все здесь пышущий роскошью, громко рухнул. Еще и ножки, все четыре, эдак жалостливо вверх задрал. Дескать, не обессудьте, а в кроватке все ж удобней.

— Не очень-то и хотелось… — заплетающимся языком, что тот заяц от погони, выдавил рарх и махнул на него рукой.

Тем более, здесь и софа имеется…

Да и пол в принципе подойдет. Ковер опять же помпезно серебристо-бирюзового колеру, мягонький, ворсистый, того и гляди в нос забьется.

Но на ковре неприлично. Тем более принцу. Тем более с дипломатической, чтоб ее низшие демоны, прямо так, без специй и приправ пожрали, миссией.

Парень все же открыл дверь. Сам. Без помощи незримой и неслышной, но следующей практически повсюду охраны. Еще и отмахнулся от нее потоком силы, чтоб, значит, за дверь носы свои беспристрастные не совала. Он и сам как-нибудь раздеться способен.

Или нет? К чему вообще эти условности?

Бунтарский настрой низвергнуть все житейские привычки, вбитые в голову, что матушкой, что гувернерами, занял мысли Салисена так тесно, что, казалось бы, до вожделенной постели он дошел на автомате. Не помешали ни темнота, ни состояние.

И рухнул этак лицом вниз, распластав руки на встречу ветру, и ласкающему полету.

Полет ласкал недолго. Меньше минуты. А после тело потонуло в шелках одеяла и подушки. Грозясь не выплыть. А хотелось ли? Определенно нет. И все из-за…

— Я одного не могу понять, — выдал Гархэ приглушенно, так и не удосужившись приподняться для разговора. — Как ты все-таки минуешь мои замки?

Казалось, пустующий номер должен замереть в неловкой тишине, печально констатировав, что постоялец его свихнулся. Сам с собой разговаривает.

Однако раздавшийся через мгновение ироничный выпад, дал понять пространству — у демона душевных болезней нет. Как прочем и души. Или..?

— Ключами, — выдал глубокомысленно Феникс, облюбовав все тоже кресло.

Песчаник хмыкнул, оценив односложность колкости, но не сдался:

— Никакой ключ не сработает без толики демонической силы.

Демирин соглашаясь кивнул.

Нет, конечно, принц сего видеть никак не мог, ибо, несмотря на все знания и умения, третьим сакральным глазом, место которого у каждого, как водится — разное, так и не обзавелся. Но… Воображение ему на что?

— Значит, эта толика есть, — как маленькому пояснил на редкость дружелюбный Мир.

Это расстраивало. Салисен бы сейчас не отказался от хорошей драки. А-то запала хватило только на коридор.

— Причем, королевской крови, — добавил рарх, уже неособо интересуясь, кто там у оборотня в родословной путался с выходцами из обособленного Владычества.

— Это интересовало моего деда в последнюю очередь, — пренебрежительно дернул плечом гость и поменял ногу.

— Да-да, все исключительно по любви, — ответил демон желчно, сам не зная, отчего начинает злиться. А после решил перевести разговор в более его интересующее русло: — Что, пришел бить морду более удачливому конкуренту? — насколько возможно самодовольно выдал песчаник.

— Не больно ты похож на удачливого-то, — ухмыльнулся оборотень, не скрывая скептицизма.

— Опьянен от счастья, — невозмутимо молвил наследник Окаянного Владычества.

— Не знал, что счастье разит самогонкой. И где только так надрался?

— У вас очень гостеприимные таверны. Особенно тролльи, — добавил парень многозначительно. А затем устало, чувствуя как опьяняющий флер выпитого, под прессом чувств неразделенных, но таких настойчивых, сменяется пульсирующей болью в висках, серьезно спросил: — Значит, не поверил?

Вопрос был расплывчатым, однако суть его пернатый проныра понял верно. И вздохнул, этак вымученно, а далее не менее серьезно ответил:

— Моя невеста…

— Уже не твоя, — не без удовольствия подметил Гархэ, хоть и осознавал нелепость предположения.

Вместе они или не вместе, но выбор девчонка определенно сделала. И явно не в его Салисена пользу.

— Моя-моя, — без лишних сомнений, если не сказать пренебрежительно к попыткам его задеть, выдал огненный стихийник. И добавил: — Так вот, Лиани, девушка во всех смыслах достойная, однако же имеет существенный… скажем так — бзик.

Песчаный рарх фыркнул, пытаясь подавить в себе порыв одобрительно хохотнуть и наперекор согласию, заметил:

— Кто не обожает недостатков своей любимой, тот не может сказать, что он воистину в нее влюблен.

— Так-то недостатки, — подчеркнул некую разницу невидимой, но жирной линией тона Демирин. — А я тебе толкую о неестественном желании защитить все и вся в ущерб собственному самосохранению. Согласись, разница есть.

Возразить на это принцу оказалось нечего. Водился за Фирсен такой грешок. Который по первости восхищает, а после начинает изрядно бесить. Слишком независимая, сильная, умная, упрямая, знающая чего хочет… Бесы. И почему перечисляя перечень сих черт, сердце начинает биться со скоростью сметающего все на своем пути урагана?

Когда ж его отпустит-то?

Нет, он и раньше увлекался женщинами, даже позволял себе легкие привязанности. Те были для него сродни книге. Интересной книге, которую хочется прочесть, и выполнив желаемое, какое-то время еще остается послевкусие и светлая печаль оттого, что история завершилась… Но никогда прежде Салисену не хотелось стать главным персонажем исписанных страниц чьей-то жизни.

И уж тем более демон не питал радости от общения с главным персонажем разыгравшегося действа.

— Что тебе нужно? — бросил резко и таки перевернувшись сел, едко добавив: — На этот раз?

— Откуда тебе известно предсказание ее судьбы?

Рарх болезненно скривился, осознав, что улыбку не осилит и иронично ответил:

— Ниоткуда.

И как не странно Демир поверил.

— Но оно известно ей, — не вопрошая, а очень даже утвердительно молвил Феникс и проницательно констатировал: — Не без твоей помощи.

Демон кивнул и подобрался, поскольку впервые с момента их презанимательной беседы, гость изволил выказать эмоции. И доброжелательности в них не было явно.

— Зачем? — в притворной отстраненности, поинтересовался Мир.

— Она попросила, — спокойно ответил песчаник очевидное. — Откуда мне было знать, что Лия воспримет все именно так?

Еще какое-то время парни не разрывали зрительного контакта и оба были готовы к тому, чтобы, подобно бойцовским псам вцепиться противнику в глотку, но…

Мальчишеская задетая гордыня вскоре истлела в очах молодых мужчин, и Демирин осознал — больше ему здесь делать нечего.

Однако вот так молчаливо откланяться демон не позволил, с интересом осведомившись:

— Что будешь делать дальше?

Конечно, парень мог проигнорировать вопрос, но не стал.

— Ты знаком с азартными играми нашего Союза? — начал он не совсем понятно. И договорил, не дожидаясь ответа. — Есть такая карточная игра "Соври мне. А я поверю". И правила ее знает хорошо не только Лианель.

Пламя поглотило гостя споро, со свойственной ей природной жадностью и неготовностью делиться, оставляя демона один на один с опустошающим голову пониманием — не заигрался бы. Ставка ведь высока.

ГЛАВА 24 Бывает и ответы даны, однако нельзя сказать, чтоб стало легче

Сидя в закрытом преподавательском отделе библиотеки, куда я поволоклась после путаного рассказа Шисса, в голове билась лишь одна связная мысль: плохое настроение — гарант того, что его уже никто не испортит. Однако и мечтать не приходилось, что сие мой случай. Ведь я сама поспособствовала этаким разрывам шаблона. Десяток книг с матово черными обложками, перечеркнутые алыми лентами, обретавшиеся перед моим осунувшимся от усталости лицом, были солидарны с этими умозаключениями. Пусть и молчаливо. Теперь, когда пазл оказался практически сложен, и я даже знала, что нужно предпринять, дабы помешать вторжению андрогинов на нашу территорию, в груди все сперло от несправедливости и боли.

Кто сказал, что выбор станет простым? Но с извилистой дорожки уже не сойти.

— Что ж ты, спасительница, пригорюнилась? Случилось чего?

Вздрогнула, позабыв про домового Трезвия, который от нечего делать, сидел рядом и вязал. Почему очеловеченная нечисть выбрала себе именно такое увлечение взамен распитию алкоголя, я не ведала. Но когда впервые одобрила, миниатюрный библиотекарь прямо-таки лучился счастьем. И навязал мне семь пар носков и два шарфа.

Сейчас же "бородатая бабушка" сам того не подозревая попал по самому больному. Да уж, спасительница, чтоб его. Какое же точное определение. И пусть после той истории с ключом только так меня и называл, весь глубинный смысл открылся лишь сейчас…

— Да так, — решила отнекиваться, дабы не пугать беспокоящегося библиотекаря, — дела… девичьи, — закончила весьма обтекаемо, ибо язык на достойную ложь не расщедрился, что гном на милостыню.

— А-а-а, ну так на то и возраст такой, беспокойный, — с житейским знанием, облегченно поведал домовой, вновь концентрируясь на светло-бежевой пряже.

Кивнула, соглашаясь, и опять углубилась в поиски. Догадка практически растеклась на поверхности, словно пенка молочная, осталось вовремя ее снять. А еще, обрезать огненному защитнику все шансы ко мне добраться, дабы не помешал он этим начинаниям.

— Трезвий, а ты часом не знаешь, где найти информацию по оборотням? Интимного свойства? — уточнила и улыбнулась, завидя, как поперхнулся и порозовел старенький блюститель морали.

— Интересные у тебя девичьи дела, — заметил нечисть возмущенно и даже спицы отложил.

Снова потом сетовать станет, что я его сбила.

Потерла утомленно устроившие колокольный бой виски, поглядела за окно, выдающее час поздний, и спокойно отметила, что скоро предстоит начать задуманное. Откладывать себе дороже, каждый час — счет на утраченные жизни. И пусть незнакомых мне нелюдей, но от этого не намного легче. Утренняя вереница раненных солдат до сих пор стояла перед глазами…

— И все-таки? — к пущему библиотекарскому негодованию, не спешила я смущаться и отступать.

— Анатомический атлас рас Бьютола в общем разделе глянь, — насупив брови, выдал дедушка.

— Мне бы больше конкретики, — положила подбородок на скрещенные руки и рожицу умильную скорчила. — А то рас много… Боюсь, застряну где-то между эльфами и вампирами, и про оборотней забуду в итоге.

— Охальница, — то ли возмущенно, то ли тщательно скрывая восхищение, припечатал дед. Но видя, что и этакие характеристики меня не трогают, буркнул: — Что именно тебе надо знать о хвостатых?

— Фи, — наигранно скривила носик, — как не толерантно. А, между прочим, далеко не у всех оборотней хвосты имеются. Там еще и рога бывают, и клешни, и клювы, и даже жало…

— Иными словами — знаний в тебе, спасительница, предостаточно. Почто старичка отвлекаешь тогда? — заключил он лукаво.

— Хочу про истинность пары почитать, Трезвий, — перестала разыгрывать комедию, и спросила у библиотекаря напрямую: — А конкретней, как от этой милой особенности экранироваться?..

* * *

Лиррен Фирсен, притулившись к массивной, а главное, надежной колонне, дожидаясь правителя Рандии, откровенно дремал. Нет, в других обстоятельствах он бы себе такого непочтения к собравшимся не позволил, но…

В конце концов, выдастся ли еще минутка-другая на отдых?

С того памятного бала, когда андрогины нанесли первый мощный удар и повылазили из нор дроу, будто крысы, у него даже присесть времени не нашлось, не то что уснуть. Нескончаемые допросы, отчеты, наступления, защита периметра, попытка не то что одолеть врагов, а хотя бы удержать границы. Опыт мужчины был востребован во многом. И требовать его не стеснялись. В прочем, не из тех Лир, кто бы стал отнекиваться родовитостью и положением.

Открылась входная дверь, пропуская уверенно зашедшего наследника Окаянного Владычества, тоже вызванного на очередной совет. Песчаник вновь заявился в маске, отчего приоткрывший один глаз мужчина, тут же его захлопнул — ничего примечательного разглядеть не выйдет. А нос Фирсена и без помощи органов зрения подметил — разит от парня далеко не благородным вином. Каждый как может, справляется с нынешней ситуацией. А может и не только с ней… Судя по догадкам младшенького братца, демон этот неровно дышит к его девочке, чем печалит, что Лию, что Демира.

Последний, к слову, на появление конкурента отреагировал вполне равнодушно. Всячески демонстрируя нелепость сих предположений. Однако и вовсе списать их мужчина не спешил, уже давно убедившись — зятек ему достался редкостной крепости. Такого попробуй пробей, да пойми, что он там на самом деле чувствует. А уж на словесные реверансы тот и вовсе мастаком слыл одаренным, способным переговорить даже синичку, что для главы дома Фирсенов явлением оказалось новым и занимательным. Да и в глубине души… Так далеко, что он никогда никому не сознается, но мужчина испытывал некое удовлетворение, замешанное на мужской солидарности, раз за разом наблюдая, как приструняется рядом с ним Лианель.

Тихонько крякнув, Лир прогнал неуместные мысли. Как отец, он просто обязан периодически, хоть и для вида, но пенять зятя. Пусть и пока в перспективе. Вот бы уже поскорее это событие состоялось. Правда, время… Неподходящее не придумаешь. И нужно бы все отложить, однако мужчина упорно не желал никаких отсрочек, будто фата могла послужить для Лии щитом, способным ее уберечь.

— Ты бы присел, что ли. А то стоишь в тени, словно наемник, того и гляди в кого кинжалом метнешь, или по темечку дубинкой тюкнешь, — раздался голос Волина, который сам на кресле не то что сидел, а буквально возлежал, раскинув в апатии руки и широко расставив ноги, позабыв про природную эльфийскую грацию и утонченность. На лице его прямо вырисовывался ехидный лозунг — к рыхту манеры, если болит каждая нервная клеточка. А не нервная уже померла, но тихо.

Лир усмехнулся. И совету не последовал. Не из вредности, нет. Просто тело после недавней очередной стычки с приспешниками Безымянного, все еще наполнялось лихостью сражения, и сидеть отказывалось наотрез. Только глаза с этим положением дел были решительно не согласны и протестующе закрывались. Вот и поди, разбери, как поступить? Опыт подсказывал — возраст таких геройств не одобрит и, в конце концов, мстительно разольется озером боли по ложбинам хребта и поясницы.

Но на ногах удерживало и еще кое-что. Что-то неясное, но, несомненно — тревожное, заставляло Лиррена сохранять боевую готовность, напряженно ожидая непредвиденных обстоятельств.

Дверь вновь отворилась, отвлекая Лира от неясных страхов, явив публике правителя Рандии, собственно, и затеявшего сие сборище, для разработки стратегии, минимизирующей шансы на проигрыш. Правда, упомянутый проигрыш, по закону подлости минимизироваться наотрез отказывался. И будто опухоль рос и ширился, заставляя цепенеть вояк опытных и малодушничать новобранцев, что из учреждений для магически одаренных, что из ведомств военных. Чего скрывать, последняя схватка сразу с двумя перволюдами и у самого Фирсена в душе оставила неизгладимый след только от вида четвероруких, не то что от их возможностей… Когда рядом стоящий мальчишка, запылал факелом муторно-темного пламени лишь от направленного взгляда, вид врагов слегка поистесался, а вот возможности заняли место первое, мда.

Чевиан, к слову, тоже привычной бодростью духа не блистал, что для эльфа, которого смерть недавно и сама обошла по чистой случайности, являлось явлением редчайшим. Сильная личность, слабость коей только в том, что он не способен в полной мере защитить своих подданных. Прямая обязанность. Предназначение…

Оно у них у всех общее. Ну, разве что, кроме демона. Сия дипломатическая персона, явно наспех использовавшая антипохмельные заклинания, присутствовала здесь, ища какие-то свои выгоды. Хотя известно какие. Не надо быть гением и великим мира сего, чтобы смекнуть — проявившие благосклонность демоны в обмен на победу оторвут себе нескромный кусок земли от Союза Пятигранной Короны, и хорошо еще, если не с обитателями сих территорий.

Наименьшее из зол, чтоб его.

— Все в сборе? — устало поинтересовался правитель, оглядывая занятые места.

Ответить на вопрос Лиррен не мог, даже если бы и хотел, поскольку упомянутых "всех", знал хорошо если половину, а потому разумно смолчал. Лишь от колонны отлепился и поплелся-таки к резному креслицу с металлической спинкой, словно шпилем. И отчего пошла мода на этакие декоративные изыски? Спина была солидарна в проявлении раздраженного недоумения — красоты красотами, а опереться ей приходится. И терпеть, что мерзостный холод металла, что весь спектр его неровностей и выпуклостей.

Громыхнувшая в третий раз дверь, скоренько ответила на вопрос эльфа, раньше прочих желающих, возвестив — ан, нет, еще не всех нелегкая принесла.

И судя по тому, в каком всклокоченно-нашкодившем состоянии Лир обозрел младшего братца, (а визитером оказался именно он) грызшая душу меланхолия выдалась вовсе не такой уж беспочвенной, как хотелось бы. И прислушаться к ней стоило, а не гнать прочь, будто сову со двора — вестницу скорого несчастья.

Аскрин без проблем отыскав старшего брата глазами, схватился за ворот плаща, который казалось, больше душил некроманта, чем способствовал сохранению тепла и, не стесняясь всех и вся, помертвевшим голосом неестественно громко выдал:

— Она сбежала, Лир. Я… — попытался найти оправдание, и, не отыскав ни единого, покаянно заключил, не нуждаясь в заверениях в обратном: — упустил.

Лиррен Фирсен, которого в этот момент будто прошибло насквозь и пригвоздило к сиденью, повернул голову к Фениксу, здраво рассудив, что есть шанс отследить дочь через жениха, и сразу понял — его нет. Синица умела обрубать пути отступления, словно нити марионеток, питавших кукловода жизненной силой.

Демирин поднялся, как-то рассеяно и неверяще что ли, невидимым взором оглядел пространство, и что слепой, вытянув вперед ладони, несколько мгновений пытался прожечь пространство к невесте, но…

— Она закрылась, — выдавил он ровно. И только бьющаяся у виска синяя жилка, выдала его с головой. Страх, боль, минутную обреченность…

Тишина, наступившая в сию минуту, легла на плечи мужчин давящим бременем, с прорвой вопросов. Куда ее понесло? Как отыскать? И… успеют ли?

Сбивчивый поток мыслей, нарушил Глава Рандийской академии магических искусств и знаний. Не скрывая болезненного восхищения не то умом, не то дуростью Лии, он, обращаясь, казалось бы, к потолку, выдал:

— Потрясающие знания у моих студентов — первокурсников. Мало того, что дядю — декана магии Смерти с носом оставила, и хорошо еще не разбитым…

Тонкий намек на лице у Аска страха не вызвал.

… — так еще и жениха — природного порталиста, вокруг пальца обвела. Лишив возможности отправиться следом. — Напускная веселость слетела с лица ректора столь же стремительно, как и образовалось, будто бы было оно чередой магоснимков, и он отрывисто договорил: — Видимо, на сей раз студентка Фирсен влезла в столь масштабную неприятность, что участие прочих в ней не предусмотрено. Потянет ли, вот это другой вопрос? — обратился он ко всем и сразу, а после бросил отдельно правителю, — боюсь, братец, собрания у нас не выйдет. Вернее оно резко поменяло вектор направленности, и как бы не срикошетило, часом, куда не надо…

Намек оказался ясен не всем, ибо, например, Министру Вооружения или же Советнику по делам Службы Безопасности, вообще все происходящее показалось странным. Как можно говорить о какой-то там девчонке, по собственной глупости сбежавшей из дома, когда у них деревни горят, да города плавятся?

Однако мироздание с ректором молчаливо согласилось, посчитав его мысли разумными и даже дельными. А посему расщедрилось-таки на подсказку.

Окно, к слову, зачарованное от этаких вольностей, как разбитие, пристыжено зазвенело, не оправдав ожиданий, и осыпалось на пол разномастным крошевом. Кто-то вскрикнул, подскочил, опрокинулись стулья, помещение загудело от магии…

Но для четы Фирсен, Сейхери, Демирина и Салисена заявившаяся на огонек черная тень с птичьими очертаниями неожиданностью не стала. Однако и принесенная весть спокойствия не добавила.

В клюве Триур держал листок, на котором размашистым, поспешным почерком, словно даже он мог вот-вот струсить и передумать, было выведено имя и его емкая характеристика — предатель.

Не задерживаясь для дальнейших разбирательств, птица внимательно посмотрела на Феникса, убедилась в том, что оборотню до недавнего показательного представления с поцелуями дела нет никого, и как показалось Миру усмехнувшись, была такова.

ГЛАВА 25 Злодейские откровения

Стоя у фонтана в парковом закутке академии, я, флегматично пропуская воду сквозь пальцы, размышляла о том, что слепота порой бывает разной. И что тот, кто от природы лишен зрения, порой куда более дальнозорок, чем хотелось бы. Чем даже можно себе представить…

Сглотнув, подавила новый всплеск душащей обиды и собралась. Я знаю к кому иду, а вопрос о том, как она так могла со мной поступить, задавать, наверное, и не придется. Думаю, мне об этом с удовольствием поведают и так.

— Ари… — выдавила безжизненным тоном, призывая водную сущность силы.

Но не свою, а бродницы. Она ведь сама когда-то предложила такой способ встречи. Вернее, прикрылась им…

Вода, до сего момента стекающая с моей руки независимой кокеткой, не интересующейся подставленной дланью, замерла, будто лиса, нашедшая заячью нору, и изволила обхватить руку по плечо, обволакивая его водным капканом, словно плетью. А после дернула, решительно и резко. Я не сопротивлялась, лишь глаза инстинктивно зажмурила, опасаясь встречи с мраморной чашей. Но удара не последовало.

Секундное перемещение, и я стою даже не вымокшая посредине заброшенного зала, пришедшего в непрезентабельный вид, казалось бы — совсем недавно. Отсутствие окон подсказало — перенесли меня, аккурат в подземелья дроу. В общем, доставили жертву прямо по адресу…

— Пришла? — раздавшийся иронично, приветливый, звонкий голос тетушки заставил душу сжаться и едва ли не заскулить. Губы дрогнули. А вера в собственную правоту устояла.

Просто я до последнего надеялась, что это не так…

— Как видишь, — ответила в тон. Так же иронично, с фальшивой радостью.

— Да, — согласилась водный дух весело, легко соскакивая с трона, на котором до этого горделиво восседала, всем своим видом заранее показывая, кто победит. — Теперь вижу, — дополнила ответ, и игриво подмигнула очами, которые больше не были больны белесой слепотой. А после надменно искривила губы и изволила пожаловаться: — Заждалась я уже, племяшка. Так заждалась. А тебе все некогда: то учеба, то любовь, то и вовсе влезла, куда не просили. Вот скажи на милость, и с чего нужно было напрашиваться в застенки Служб Безопасности? Сама ведь собиралась таиться до последнего. И так бездарно раскрыла карты. Оповестители эти придумала, — скривилась бродница. И от этой ярости, на секунду проскользнувшей по тонкому, обманчиво юному личику, захотелось отшатнуться, словно от факела, коим в нос ткнули. — Ты хоть представляешь, как осложнила мне жизнь? Пришлось таиться. На работу только перемещениями по воде, чтоб сигналки не засекли. Студентами опять-таки не подзарядиться достойно. Нет, я, конечно, изловчилась, не думай, не одна ты здесь умная, да и брала силы по крохам. Но по таким жалким, Лия, что едва на пропитание хватило.

— Ничего, — перебила разошедшуюся Зараженную, — умеренный рацион в еде, способствует поддержанию фигуры. Значит, стало быть, и моими силами ты не побрезговала? Тянула с первого дня встречи, навесив проклятье. Так заботливо ознаменовав его — радением за судьбу племянницы. Мол, связь закрепить родственную нужно, для моего же блага.

— Не удержалась, — повела Арисия плечиком, — все же маг универсал. М-м-м, а силы сколько. Не волнуйся, ты даже не заметила. Не то что остальные… Так быстро иссыхали.

— И появлялись новые. Удрученных судьбой юных магов со своими горестями и несчастьями всегда хватало. И многие с этим шли к тебе. К психологу, который должен помочь выкарабкаться из болота собственных переживаний. Поэтому никого, в общем-то, не удивляло, что от тебя они уходят в таком состоянии. Как удобно… Издержки профессии, приходится оголить душу. А пока студент изволит откровенничать, не замечая за своими переживаниями ничего вокруг, присосаться к нему, будто пиявка. Хотя, почему будто? Пиявка ты и есть, — покачала головой, сожалея, что столь очевидная картина сложилась в голове слишком поздно. Действительно ведь Видящие видят всех прочих, но не друг друга. Ее некому было подловить.

"Заботливая родственница" наигранно укоряюще возвела очи к темному своду и проронила:

— Тебе никогда не хватало такта и манер и воспитания.

— А тебе? Чего не хватало тебе? — перебила с горечью, не задетая нотацией.

Куда ей после таких поступков?

Бродница звонко расхохоталась переливчатым смехом и, крутанувшись вокруг своей оси несколько раз, подалась навстречу, дабы я во всей красе рассмотрела новоиспеченные бирюзовые очи, сверкающие нездоровым огоньком. Плата за служение Безымянному никого не минует…

— Это же очевидно, Лия. Не разочаровывай меня.

— Всего лишь из-за слепоты? Все это только для того, чтобы приобрести зрение?

— Не приобрести, а вернуть, — неожиданно зло отчеканила Видящая, и я опять иррационально испытала испуг, словно в разговоре с особой сумасшедшей. Поди знай, что от нее ждать? — Когда не имеешь чего-то изначально, это не так критично, как когда тебя этого лишили.

Вздернула брови, намекая, дескать, давай развивай мысль, я вся во внимание, и Арисия с удовольствием затянула речь о горестях, поспособствовавших нынешним обстоятельствам.

— Я была совсем юной, неопытной, только-только приловчившейся примерять человечий облик девчонкой, когда началась первая атака андрогинов. Но на это никто не посмотрел. Как же, столько достоинств. И в стан врага благодаря изменчивой природе попасть способна, и дар Видящей открылся… Можно подумать, он мне очень помог, когда проклятые меня схватили. Хочешь, расскажу, каково побывать в плену, а? Что они… со мной… — в порыве нахлынувших воспоминаний, окунувшись в них с головой, забормотала водный дух.

— Немногим больше, чем с Бартли Ское, пойманным по твоей вине, — перебила Арисию, нисколечко не растрогавшись. — Ты отдала паренька, которого наверняка знала, на незавидную участь. Из него сотворили излома. И поверь, его мучений мне не забыть никогда.

Бродница сморщила лобик и неуверенно выдала:

— Ну… что-то припоминаю. Был такой, весь отважный, наивный и в стельку пьяный выпускник, которого и проклинать не пришлось. Пальцем помани, и достаточно, — пожала она плечами и добавила равнодушно: — Не этот, так другой. Какая разница? Им нужно было тело, они его получили. Я свою часть сделки выполнила безукоризненно.

— Ой ли, — позволила себе насмешливо усомниться. — Что-то твои потуги весьма слабы, а ловушки не такие уж действенные. Даже огнезмея и того с трудом одолела. К слову, почто Шисс-то тебе помешал? Что четверорукие в итоге глазки вернуть не сподобились?

Спросила и заработала в ответ кривую ухмылку, заставившую насторожиться.

— Отчего же, вернули, — елейно процедила Видящая. — А в остальном… Все время возле тебя вертятся личности до одури неудобные. Феникс, к примеру. Как я старалась его отвадить. Да и прочие… Тяжело под носом у Волина и твоего дядюшки до тебя добраться незамеченной. Это теперь отпала необходимость таиться, а раньше приходилось осторожничать. Но… Так или иначе, ты очутилась здесь. Касательно ящерки, кстати, считай, это крик души. Не прямым же текстом тебе нужно говорить? А так… И ты догадалась, да и силы я за счет его камушков пополнила. Одни выгоды.

Издевательский тон, к которому минуя приторную любезность перешла Зараженная, остужал сильнее ключевой водицы. И к лучшему. Не знаю, что сейчас меня удерживало от детской необдуманной ярости, дабы просто не взять, да и кинуться на обидчицу. Смести волной энергии пяти стихий, пусть и стал бы удар такой силы фатален не только для нее.

Вместо этого я продолжала взирать на лоснящуюся от собственного довольства и отвратительную в своей отравленной проклятым воздействием природе Видящую, и думать о том, что из нас двоих я оказалось куда более слепой.

— Та девушка, ставшая плакальщицей в Аурельском лесу, она была первой попыткой изъять силу из универсала? — я не знала, когда тетушка натешится и нападет, оттого развлекала себя разговорами, прекрасно осознавая — из подземелья ходу мне нет.

Зараженная презрительно дернула подбородком и скучающе отозвалась, продолжая передвигаться по залу, будто изволила вальсировать:

— Нет, универсалом она не являлась. Но силы в ней изрядно. Было. Мне подумалось, что хватит. Но… Увы и ах, бедняжка не оправдала ожиданий. И если это утешит твою задетую душеньку, то изначально я не планировала именно тебя воздвигать на жертвенный алтарь. Приказ поступил уже после нашего знакомства.

— Не уж-то пожалела? — выдала саркастично, нисколько не веря в данное предположение, продолжая внимательно следить за передвижениями тетушки. Ей совсем ни к чему знать, что я не собираюсь излишне бороться. Только для поддержания образа…

— Пожадничала, — облизалась дух, утрачивая сходство с человеческими чертами. — Слишком в тебе много дармовой энергии. Зачем делиться?

— Но делиться заставили, так? Это ведь ты устроила шороху на полигоне, установив портал к перволюдам? А после… И зеркала твоя работа. Одного не могу понять, почему Оповестители не сработали, пока Аск их к ректору тащил?

— Не в меру ты догадливая, — издеваясь, не то проговорила, не то пропела Арисия, и добавила едко: — Жалко с запозданием. А, между прочим, заставила тетю понервничать. Вот что тебе стоило стихии раньше раскрыть? К чему такой избирательный подход? Мне ведь портал каждый день подпитывать приходилось, пока я дождалась прорыва твоих универсальных способностей.

— Ну, дождалась-таки, — пожала плечами и покачала головой.

— Да, это я умею, — резко кивнула бродница, и зашипела, словно водица, угодившая на раскаленную сковороду: — Если бы еще твой ненаглядный следом не бросился. Так мало того, и уцелеть посмел. Спутав мне все планы. Фактически раскрыв всем место дислокации андрогиновских сил. Если бы не вы… — начала она с жаром, но после, спохватившись, успокоилась. — Впрочем, чего печалиться? Все поправимо. А зеркала я проклинала уже на полигоне. Вы были так сосредоточены, категоричны в стремлении докопаться, кто же это такой сякой предатель, что мне ничего не стоило незаметно поприсутствовать. Я же по сути по своей вода…

— Луж там не наблюдалось.

От тонкого оскорбления Видящая отмахнулась:

— Не стоит недооценивать легкую водянистую морось, застывшую в воздухе.

Кивнула, мысленно согласившись. Оттого никто ничего не почувствовал. Слишком тонкие потоки, а концентрация направлялась совсем на другое.

— Так что, племяшка, как бы ты не пыжилась, а поймать меня не вышло.

— Еще не все потеряно, — ответила и нанесла удар, который обязательно докажет Зараженной, что я и впрямь в пору юношеского максимализма, без поддержки и подстраховки, сунулась в лапы к врагу, гонимая свершением справедливости.

Ей даже уклоняться не пришлось. Отбила Арисия атаку играючи, не пошатнувшись. И расхохоталась будто бы обидно:

— Теперь моя очередь, — изрекла глубокомысленно и ножкой, с виду хрупкой топнула.

От жеста этого, словно капризного и показного, земля по паркету пошла трещинами, расчерчиваясь жгутами чернильными, скоренько устремившимися ко мне. И пока я пыталась, сохраняя внешнее самообладание, от них отбиться, выдала новую гадость.

— Глаза не единственный дар, доставшийся мне от Безымянного. Главный бонус нашего с ним союза — возможность больше никогда не чувствовать себя слабой и беззащитной, — поведала бродница торжественно, с каким-то особым одержимым интересом наблюдая затем, как оплетает мои запястья, ступни и рот проклятая магия. Заставляя конечности неестественно вывернуться, а меня замереть от невозможности дышать без лишней боли.

Не рухнула я лишь потому, что все те же путы этого не позволили. А слезы… Им вообще свойственно особое рвение, когда жизнь утрачивает былую ласку. Вот и мои полились, не от того, что больно или обидно, а просто ситуация уж очень располагала. Да и позабавившую сие Видящую, такая реакция устроила. Ей ведь совсем не обязательно знать, что не одна она здесь играет…

— Видишь, а ты не верил, что все окажется так просто, — обратилась к кому-то невидимому бродница, с особой гордостью за свою прозорливость.

— Да, мне думалось, девчонка проявит разумность, — ответила темнота смутно знакомым голосом.

И через секунду я смогла его идентифицировать. Ну, конечно… Знакомец — дроу, который пару раз предпринимал попытки свести со мной случайное знакомство. Вот ведь… А еще рассказывал, как невообразимо прекрасны мои очи. Правильно его Демир в таверне об стену приложил, жаль не фатально.

— Дело не в уме, — пропела Арисия, облокачиваясь на плечо подошедшего Зараженного, цвет глаз которого больше не казался фиалковым. Он давно потух… — А в амбициях и эмоциях. Лия у нас девочка с характером, и узнав, что родная тетя, так подло влезшая в доверие, столько времени ее использовала, просто не утерпела и помчалась наказывать обидчицу. Не подумав, что силенок в ней, словно у воробья.

— А сейчас и подавно, — цокнув недовольно языком, возвестил приспешник андрогиновской шайки, разглядывая меня, как кот, примеряющейся к пойманной пташке. — От огня осталась искра. Плохо, — выдал с досадой, и я почувствовала, что к общему давлению пут, добавилось еще и внутренние помутнение. Резко расхотелось колдовать и бороться.

Видимо гад решил не дать мне использовать даже крохи силы. Бережливый.

— Брось, — не предала значения сказанному Видящая, — важен скрытый потенциал. Именно над ним так трясутся андрогины.

Дроу кивнул, принимая ее правоту, и скомандовал:

— Пора.

Арисия явно оказалась солидарна, радостно хлопнула в ладоши, отцепилась от своей "подпорки" и виляющей походкой двинулась ко мне. А подойдя, с придыханием прошептала на ухо:

— Кстати, угадай, кто помог твоей матери убраться за грани?

От произнесенных слов, душа разлетелась на части, руки непроизвольно рванули к лживой гадине, и закралась мысль, что путы добрались до носа, решив отобрать приток воздуха.

— Я сделала это первым делом, после того, как перволюды выпустили меня из плена, попутно разъяснив, насколько легко выпить жизнь ребенка-побратима, — продолжила Зараженная, упиваясь моей реакцией. — Конечно, пришлось повозиться. Я не знала, что Арсения беременна. И ребенок этот настолько силен, что защищал мать до самого рождения, блокируя большую часть воздействия, но… Ты не всесильна, не стоило об этом забывать, — договорила вкрадчиво, и ткнула пальчиком мне в грудь.

Этого хватило, чтобы тело потеряло равновесие, и словно во сне, замедленно стало заваливаться назад. Но пола не достигло. Я замерла, левитируя вертикально, устремляя взор в закопченный взрывом свод потолка.

Надо же, а ведь всю жизнь считала, что это я повинна в маминой смерти, и корила себя, не жалея. А оно вон как все вышло на самом деле…

Мысль была последней, прежде чем проклятая магия затмила сознание.

Что ж, так даже лучше. В пустоте нет места разъедающей, невыносимой боли.

* * *

Демирин из рода Алых Фениксов давно смекнул — ему не постичь загадочную душу своей второй половины. И он мирился с ее причудами, затыкая подальше и собственнические замашки, и свой авторитет, и даже главенство. Как говорится, у сильного мужчины и женщина должна быть под стать. Но не до такой же, рыхт его, степени.

Желание Лии самозабвенно защищать всех и вся, просто перешло все немыслимые масштабы. И если поначалу он еще пытался отнестись к новому фортелю со снисхождением, то теперь жалел об этом всем естеством. Включая птичью сущность.

— Ну, судя по тому, что поисковые чары не фиксируют ни Лианель, ни сирину Дельтан, я могу смело предположить — они уже встретились. И вряд ли везение на стороне Фирсен, — мрачно возвестил Волин, бросив гиблое дело по сотворению поисковиков. А после, скривившись, зло процедил: — Я должен был догадаться.

— Головой нужно думать, а не… — сорвался Аскрин, так и не усевшийся за стол. — Я тебе сразу говорил, что-то с ней не чисто. А ты заладил: гордость Союза — участвовала в сражении, незаменимый сотрудник. Знаю я, в каком месте, она у тебя не знала замены.

— Это было давно, и к делу не относится, — рявкнул в ответ эльф, в глубине души, согласный с нападкой. Их история с Арисией хоть и закончилась еще в том году, однако же он продолжал давать слишком много воли, что чувствам, что ей… Не видя очевидного.

— Я одного не могу понять, — подчеркнуто спокойно проговорил Лир, внутренне холодея: — С чего ее вообще понесло на подвиги? — и посмотрел, естественно, на Демирина.

Фениксу хотелось выдать в ответ нечто едкое, на тему яблоко от яблони и прочее. Но он поступил коварней — весьма красноречиво уставившись на песчаника, в притворном одобрении молвил:

— Этот вопрос лучше задать нашему незаменимому дипломатическому миссие.

— И? Считай, задал, — перевел хмурый взор отец Лиани непосредственно на упомянутого демона, который еще и от сравнения со святым был раздражен.

Однако пристального отцовского осуждения не вынес даже такой черствый до чужих бед песчаник, и, потупившись, тихо проговорил:

— Она знает предсказание.

— Какое еще предсказание? — поинтересовались одновременно и Волин и Чарчер, заметив, как побледнели мужчины рода Фирсен.

А когда пытливость их оказалась удовлетворена, ректор РАМИиЗ задумчиво проговорил:

— Все равно не сходится. Несмотря на импульсивность сирины Лианель, ее нельзя обвинить в легкомыслии. А ведь из всего выше озвученного, ей полагалось напротив, бежать куда подальше, а не лезть на рожон. С чего вдруг, она сама…

— Она все спланировала. Определенно. Даже сегодняшнее представление, — не дал договорить дяде эльфооборотень, поглядывая на осунувшееся лицо друга с тревогой. — Словно обрубая себе мосты для отступления. Осознано стремясь исполнить предначертанное.

— В этом мало логики, — скривился Сейхери средний. — И еще меньше пользы.

— Лишь на первый взгляд, — заключил до этого предпочитающий позицию слушателя правитель Рандии, не пожелавший оставить своих подчиненных. — Как ты сам заключил, брат мой, девушка заслуживает восхищения своим умом. И если она умышленно направилась к андрогинам, значит, смысл есть. Просто она поняла его первой…

— Я безмерно горд, что все так лестно отзываются о побеге моей дочери, — холодно напомнил о себе Лир, — но прошу не забывать, что он может стать фатальным. И не только для нее, если у перволюдов получится разрушить колдовство фейри. Поэтому ситуацию необходимо скорректировать. А мы теряем время.

Чевиан кивнул, не желая спорить со Знающим и миролюбиво заключил:

— Как понимаю, вам потребуется подмога. Сколько ты сможешь перекинуть солдат? — обратился уже к Миру, который от волнения, сковавшего внутренности тошнотворным спазмом не сразу его расслышал.

Тотем требовал воли и подвигов. И парень не сомневался, что последних предстоит с избытком.

— Тут скорее загвоздка в том, куда перекидывать, — вмешался нервно Аскрин. — Он ведь ее не чует.

— В человечьем обличье нет, — парировал Чар, будучи оборотнем куда более опытным, — но от второй его стороны она закрыться не способна. Это даже не магия, это природа. У нее свои законы. Так что давай, Феникс, бери след.

Стоит ли говорить, что дважды его понукать не пришлось.

ГЛАВА 26 Хочешь насмешить Бога? Расскажи ему о своих планах…

Тело плыло и качалось, удерживаемое путами проклятой магии. И виделась я себе в этом мрачном перемещении — корабельной доской, уцелевшей после крушения и дрейфующей по обманчиво тихой воде. Темной, вязкой с множеством чудовищ, притаившихся на глубине. Действительность от воображения отличалась кардинально, поскольку здесь монстры прятаться и не думали…

И пусть веки столь же крепко держало закрытыми проклятье, а сознание туманила отравленная магия, но… Все шорохи, отрывистая, гортанная, более подходящая очеловеченному животному речь, появившихся словно из ниоткуда андрогинов, спорящая с кем-то Арисия, поутратившая самоуверенности, не давали отделаться от мысли, что сновидения куда более безопасны. И нужно бы сдаться. Провалиться в них с головой, поскольку там, в реальности меня ничего не держит, а задуманное я могу исполнить и так…

Малодушие проходило. Было оно жадным, и с каждым своим неудавшимся наступлением, пыталось захватить с собой кусочек моей веры в свою правоту, однако я не сдавалась. Из врожденного и выстраданного упрямства, кое, думается мне, останется рядом даже на алтаре, я сопротивлялась чарам, не желая уходить в темноту неведения.

К слову, левитировала я не так чтобы долго. Процессия сопровождаемых меня приспешников Безымянного, шествующих по вырытым ходам дроу, довольно скоро вышла на площадку, судя по притокам воздуха, явно размеров серьезных. Я не могла этого увидеть, но интуиция подсказывала — вот и пункт назначения. Скорее всего какой-то природный подземный грот, размещенный аккурат в середине Гор Забвения Фей, дабы и алтарь было где состряпать, и удар от извлеченной из носителя силы прошелся в основание ненавистного андрогинам кургана. Что там должно произойти дальше по умозаключением четвероруких, я точно не знала. Вариантов много. Или преграда расколется, или раскрошится на мелкие камушки, или и вовсе истает, наконец, дав завершить чудовищам начатое.

Внутренний глас, несмотря на серьезность и незавидность моего положения, как умеет один лишь он, язвительно пропел — то-то они удивятся…

Угу, и даже взбесятся. Если успеют. Но я этого уже не застану.

Если бы могла, по привычке тряхнула головой, отмахиваясь от мучающих дум, однако чего-чего, а с подвижностью не заладилось. Еще и не к месту возникла неуместная, но в раз взволновавшая мыслишка — интересно, а у них на алтарь деву одетую класть принято, или раздевать станут? Вот последнего не хотелось точно. Во-первых, каменюка наверняка холодной окажется, и вряд ли в проклятых достанет заботы ее подогреть, а во-вторых… Негоже незамужней сирине блистать первозданной своей красотой. И пусть мне иной статус теперь не светит по определению, однако убежденность от сего крепость не растеряла, словно строительный раствор в кадке, забытый на солнышке. Угу, не вытрясти, не выскребать.

Нашла, как говорится, о чем думать.

А с другой стороны, лучше уж размышлять о мелком соре, который непременно вопьется в оголенные лопатки, чем о кинжале, пробьющем сердце. Так что, да, на раздевание не подписываюсь. Зря я что ли, ночную рубаху с умыслом выбирала? Чтоб и вырез удобный и помирать прилично можно.

— Даршех србадезар пршсхар дэ граш.

Раздалось в пространстве повелительное, и тут же разлетелось эхом по округе, заставив всех прочих умолкнуть, а меня непроизвольно напрячься. Просто некто, и как подозреваю, жрец Безымянного не двояко намекнул, дескать, пора начинать. Я не смогла полностью идентифицировать фразу, перевела только обрывки: "положите здесь" и "источник". Вскользь, который раз, подивившись предусмотрительностью отца, умудрившегося заставить дочь выучить язык перволюдов, не посвящая в то, кому он принадлежит. Дальше мысли перепрыгнули к самим толкованиям сказанного: последнее, видимо, обо мне. Впрочем, и про "положить" в принципе непосредственно меня касалось, поскольку спина враз утратила невесомость и упокоилась на чем-то твердом, и естественно холодном. Даже сквозь платье. Шерстяное. Никакого почтения перед жертвами у этих проклятых нет, хоть бы постелили чего. Определенно если удумают стягивать одежду, придется отбиваться. Важность момента, важностью, а девичье смущение дороже. Еще и пятка нервно засвербела, заставляя сконцентрировать внимание на ее бедах, и понять — обувь таки уже сняли.

Когда чьи-то многочисленные конечности зашевелились на мне и задергали пуговицы, очи непроизвольно заморгали, пытаясь открыться. И никакая магия, даже самая проклятая не могла управиться с моим желанием отстоять одежду.

Глаз приоткрыть практически вышло. Наполовину. Этого хватило, дабы узреть два плоских, тарелкопобных лица, склоненных надо мною. Страшных до того, что упомянутый храбрец мигом зажмурился и решил, что дальнейшее отстаивание добродетели обойдется без его участия. Слишком уж увиденное впечатлило. Да там от одних шрамов, можно всю жизнь кошмарами маяться, не то что, в общем… По четыре глаза, с бельмами и нарывами, пара скрюченных носов, с широкими, одутловатыми ноздрями, рты, лишенные губ, и кожа, изрытая порезами и вмятинами, сероватого оттенка "свеженького" покойничка. В общем, я впечатлилась. Все ж таки сны снами, а наяву и клюква кислее. Вот и увиденное, превзошло ожидания.

— Бархрат, — скомандовал тот же повелительный глас раздраженно, и от меня отстали.

Даже не так — отпрянули, будто от Зараженной. Хотя уж кто-кто, а эти ребята, такими страхами страдать не должны.

"Время" — вновь перевел мой мозг, и я ощутила…

Облегчение?

Нет, страх, он гони не гони, а присутствовал, словно брат родной, вознамерившись задушить меня в объятьях. Только не пламенных, а хладных. Он струился по коже ручейками липкого пота, холодил сердце, замедляя его ритм, и студил кровь, сделав ее не в меру ленивой и неторопливой. Казалось, проткни мне палец, и даже капельки не вылезет, до того она сделалась сонной. Наверное, именно поэтому, я и испытала желание, наконец, покончить с этим поскорее…

Шаги. Грузные и торопливые, приближались, отмеряя последние мгновения моей жизни. Заставляя напоследок в который раз с горечью осознать, сколько всего я не успела, не увидела, не познала. Кулаки сжались, зубы сцепились. Перестань жаловаться, Фирсен. Лучше представь, как много тварей ты сегодня заберешь с собой… Особенно не терпелось добраться до тети. Вот уж кого я собираюсь сопроводить за грани самолично.

Успокоилась, замерла, как полагается приличной пленной и вознамерилась абстрагироваться от происходящего.

Не дали.

А попробуй тут абстрагируйся, когда в нос дыхнуло таким смрадом от наклоненной ко мне впритык андрогиновской пасти, что глаза, продолжая разумно жмуриться, заслезились. Вот ведь, даже не предполагала, что расплачусь не от того, что страшно или жалко себя, а потому что кто-то в жизни не чистил зубов. А если еще учесть, что на его морде не один, а два источника зловония, то и вовсе беда.

В следующее мгновение на лицо легла рука, с костистыми, ужасно жесткими пальцами, будто были они обтянуты не кожей, а древесной корой, не позволяя отстраниться от этакой компании.

— Бр-р-раайдэрг.

Прорычало чудище, ибо отнестись к этим ошибкам Богов, как к разумным не выходило, и по мне вновь ударили проклятым воздействием. Причем ментально. Стремясь подчинить и тело, и разум, и душу. Не сопротивлялась, прекрасно понимая на чьей стороне перевес сил. И далее все происходящее воспринималось мной скорее, как со стороны. Словно детальный, красочный, и жуткий до рыхта сон.

Перволюд, удовлетворившись проделанной работой, зазвенел вмонтированными в камень цепями. А вскоре и на меня их нахлобучил крест-накрест, следом заведя странную, тягучую песню, смысл, которой ускользал от мозга. Сопровождая словесные излияния небольшими царапинами. Первая досталась лбу. Две другие запястьям. Прочие исчертили лодыжки. Боли не было. Ничего не было. Даже алтарь больше не мучил спину, а оголенные ступни перестали мерзнуть. Что странно. Поскольку в основе колдовства проклятых — страданию отведена роль почетная призовая. А тут… Даже вереница выцарапываемых на мне символов выдалась на диво деликатной.

Впрочем, глупо жаловаться, верно? Однако и расслабляться рановато, нечто подсказывало — это далеко не основное блюдо…

В какой-то момент, навеянное спокойствие отступило, будто успешно отыгравший свою роль актер, уступив ощущению гораздо более неприятному. Меня затрясло. Это была даже не дрожь, нет. Так скорее выглядит эпилепсия, в простонародье больше известная, как падучая. Зубы сжалились до скрежета, того и гляди покрошатся. Пальцы рук и ног свело судорогой, а голова запрокинулась, бесконтрольно забившись затылком об равнодушный камень.

Этак я сама себе раньше времени череп проломлю, и не видать им дармовой силы стихий.

Словно придя к таким же выводам, голос четверорукого вожака возвысился до крика. Торжественного и страшного, предвещающего всевозможные кары всем непокорившимся его воле и силе ранее.

Земля задрожала, с потолка посыпались мелкие камушки, будто намекая — этак и до обвала недалеко. Что в принципе, вполне реальный исход местного "сборища". А что? Они ведь хотели, чтобы горы рухнули? Почему не сейчас?

Андрогин, совершенно не обращая на "деликатные" намеки природы внимание, продолжил горланить проклятье, заставляя меня выгнуться, упершись многострадальным затылком и ступнями об алтарь. Цепи натянулись, впившись в кожу, глаза приоткрылись, ибо веки враз лишились сил держать их сомкнутыми. И я увидела, как проклятый вздымает ввысь две верхние руки с кинжалом, угрожающе занося его надо мной. Лезвие металлического убийцы сверкнуло чернильной вспышкой и…

* * *

Открывать портал в обличье Феникса вышло еще проще, нежели в человеческом облике. Только вот… Точка перехода сбилась, выбросив отряд во главе с отцам Лии рядом со входом в подземелье дроу. То есть добраться до места основных событий сразу не представлялось возможным. Придется пешим ходом. А это время, которого, чуяла птичья сущность оборотня, до страшного мало. Вод ведь, рыхт.

— Все как предсказано Арсенией, — прошептал рядом Лиррен, который, казалось, после известия о побеге дочки не просто постарел — состарился. И столько горькой безнадежности вылилось в одной строчке.

Демирин не сдержал яростного клекота, и понесся в темный провал подземного хода первым, становясь одновременно и проводником, и факелом. К рыхту все. В конце концов, раз уж мирозданию так нужны эти слезы, отчего ж не всплакнуть. Пусть подавится. Тем более, что у него тоже предсказание имеется. Личное. Он просто не позволит ей погибнуть, любой ценой. Сия мысль стала тем гарантом, не позволяющим паникующему парню провалиться в муторность ощущений с головой. Он спасет вредную, языкастую, непокорную, горделивую, упертую, и невероятно любимую девчонку во чтобы то не стало. И если повезет, то до конца своих дней, совершенно не гнушаясь подлым приемчиком, станет напоминать ей этот случай, требуя любви, ласки и заботы. Да, и стыдно ему не будет. После всего, что она заставила его пережить и прочувствовать, это еще малая плата. Весьма и весьма.

Туннели, словно издеваясь, сменялись еще более извилистыми, темными, и узкими переходами, ведшими неизменно вниз. Раздражало все. И протяженность пути, и медлительность спутников, не способных перемещаться со скоростью подвластной птице, и собственная невозможность, оставить их далеко позади. Нет, он не переживал, что они заплутают. Сними ведь Чарчер. Да и принц не единственный оборотень среди солдат. Но самому Демиру, думается, при встрече с проклятыми явно нужна силовая поддержка. Дураком он не был и если мчался на подвиг по спасению девы в цепях, то уж точно не с гордым лозунгом: "Любовь — спасет мир"

Бесчисленная вереница проходов, что тех нор и далеко не кротов, превратилась в этакое чудище, по щупальцам, которого им пришлось блуждать. Только вены его отравлены страхом, будто ядом. Иначе откуда чувство паники и крамольная мыслишка, словно поломанная механическая кукла, причитающая тоненьким голосочком, заставившим оперение вздыбиться и распушиться: "Не успеешь, не успеешь, не успеешь…"?

К рыхту.

Четверорукие появились в одном из проходов совершенно вовремя, поскольку волнение, накрывавшие крылья не хуже силков птицелова, уже изволило просто душить. А так… Феникс полыхнул первозданным пламенем, и если раньше он с помощью него мог только отбиваться, то теперь… Мда, определенно, дав волю своему тотему Мир многое приобрел. Андрогины полыхнули аки дополнительные источники света, на кои, если честно, здесь было туго. Осветив округу едко дымящим, и с ужасом верещащим заревом. Следующих поразил рарх, коему тоже не сиделось во дворце, несмотря на всю свою дипломатическую ценность и недовольство свиты. Но занимало сие Феникса мало. Разъедающая кислотой ревность, мучающая сердце оборотня так долго, сейчас казалась смешной и совершенно незначительной, будто медяк, изъеденный ржавым налетом — проще выкинуть, чем пытаться пристроить.

Рядом перекинувшийся Чар, вгрызся четверорукой твари прямо в шею. Волин создавал земляные воронки, просто погребая врагов в них. Аск атаковал магией мертвых, насылая заклятье "Мертвецкой Бледности" — что-то вроде ускоренной, поражающей за считанные секунды чумы. Лиррен резвился с огненной плетью, коя рубила похлеще самого заточенного топора. Прочие воины не отставали. В пылу схватки все позабыли и про природный страх пред сильным недругом и про его неуязвимость. Загнанным в угол нужно не так уж много, чтобы раскрыть все свои способности — всего лишь выжить.

Но Феникса манило не это. Близко. Она близко. Я чувствую ее — пришло осознание перед тем, как птица влетела в импровизированный подземный зал, дабы увидеть, как над Лиани какой-то смертник занес кинжал.

* * *

Вот и все.

Мысль выдалась на диво спокойной, и лишь толика разочарования скользнула по сознанию — жаль над головой земляной свод, а не ночное небо. Глядя на звезды, умирать романтичней…

Андрогин торжественно оборвал речь, и вознамерился с силой опустить руки, как… Огненная птица дивной красоты с отчаянным криком, впилась когтями в плоское лицо перволюда и воспламенилась, став этаким фитилем для приспешника Безымянного. Он полыхнул за секунду, и не способный отразить атаку, зарычал и вовсе страшно. Но меня испугало не это, нет. Все внутри похолодело от осознания — Феникс здесь. Явился, как и предсказано, презрев мои ухищрения.

Против воли сил сей факт поприбавил. И я даже попыталась заерзать под цепями, не сразу вспомнив, что могу их снести магически, как…

Руки загоревшегося чудовища дрогнули и выпустили из захвата острую смерть, которая, словно натасканный на убийство верный пес, заскользил вниз, аккурат к моей грудной клетке. Увернуться не было и шанса. Только теперь участь действительно испугала. С Демирина ведь станется…

Удар выбил из легких весь воздух. И принес с собой пустоту. Столь стремительную, что я… Не успела в последний миг налюбоваться своей огненной птичкой, обещавшей мне продемонстрировать крылья только после свадьбы. Что ж… Нынешние обстоятельства повяжут нас куда, как крепче.

Тело, не чувствующее положенной боли, похолодело, а то и вовсе заиндевело, стало не удобным, чужим. Мысли вялой кутерьмой, будто снежная метель, закружили, завертели и вознамерились унести меня, наверное, за грани. И тем неожиданней в образовавшейся темноте оказалось узреть протянутую руку. Женскую, жилистую, сухую руку. В нее я вложила свою ладонь по наитию, чувствуя себя заплутавшим, наконец, сыскавшим поводыря.

Глаза распахнулись мгновенно. А лучше бы остались в неведении, честное слово.

Потому как первым что узрела — стал алтарь, и я лежащая на нем, на диво умиротворенная, с тонкой улыбкой на губах, человека всем довольного. Ну, конечно, задуманное ведь выполнено. Не вязалась в идеалистическую картинку только истошно кричащая птица, замершая над странным алым пятном, расползшимся над моим застывшим сердцем, будто вышивка нарядная.

И было в этом крике столько боли… Словно Феникс забрал ее всю себе, оттого и умиралось мне так легко.

— Нет. Нет, пожалуйста, — взмолилась я, обращаясь к Безликой, которая, поди, ж ты сдержала слово о скорой встрече. Именно она ведь явилась за мной…

Богиня, стоящая рядом, и продолжающая крепко стискивать руку, словно мой бестелесный призрак мог сорваться с цепи и что-то предпринять, лишь покачала головой, давая понять — вмешиваться не станет. То ли не желает, то ли не в ее силах — повелевать живыми. Не знаю, что ей руководило. Но было это бесспорно жестоко, поскольку стоять и смотреть, как любимый обменяет свою жизнь на мою, а родители и друзья вязнут в битве, в коей их заведомо меньше — нестерпимая мука.

Ладонь я все же вырвала, и пусть показалось в сей момент, что у богини Тлена осталась взамен и кожа с костями, медлить и проникаться ощущениями не стала. Роль призрака, конечно, нова, но…

Рыхтовы обстоятельства, не располагали к промедлению. Уж слишком много я поставила на кон, чтобы проиграть.

Посему к застывшему собственному телу, метнулась со всем возможным рвением. Но не для того, чтобы попытаться занять опустевшее, привычное пристанище, а затем, дабы со всей силы отпихнуть поникшую птаху, переставшую пылать огнем, и казалось не видящую ничего, что творится вокруг.

Нет, родной, поплачешь после. На могилке, так сказать, и не янтарными, а обычными слезами.

С первого раза ничего не вышло, однако я с завидным упорство продолжила таранить Феникса, чтобы отвлечь от…

Блеснувшие слезинки, словно драгоценнейшие из камней, которые мне доводилось встречать, покатились по клюву, дабы сорваться вниз, прямо на зияющую рану, и раствориться, смешаться в ее недрах.

— Демир… — простонала, опуская руки и опускаясь рядом.

Все враз утратило смысл. Поблекли цвета, звуки, очертания предметов и лиц. Я просто обняла своего самоотверженного, несносного Рыжика и горько заплакала, жалея больше всего на свете, что он не почувствует этих прикосновений…

Бой кипел, кружила сталь, сметали все на своем пути смертельные заклинания, но мне до этого больше не было дела…

Наверное, именно поэтому я не могу сказать, когда все изменилось.

Тело мое вздрогнуло, засветилось и распластало руки и ноги широко-широко, образуя эдакую звезду, от вида которой сделалось стыдно — срам один. Но возмутиться по-настоящему, а еще удивиться, откуда столько резвости, не вышло. Ибо лимит изумлений на сегодня еще не выполнен. Столп света, ударил из моей груди яростным заревом, устремившись вверх. Аккурат к потолку, грозясь пробить его к рыхту. Открывшийся источник, опьянил своей силой даже мою бестелесную сущность. А Демирин, которого я продолжала пораженно обнимать, встрепенулся, перевоплотился обратно в человека, соскользнув на край необжитого пространства камня, и уставился на меня преподозрительно видящим взором. Аж неловко от этакой осознанности стало.

Дальше, больше. Возликовавшие поначалу перволюды, очень скоро испытали эмоции прямопротивоположные. Поскольку вырвавшийся на волю светоч, вместо того, чтобы просверлить горы, ринулся к четверорукому шоблу и его приспешникам, нанося удары, от которых проклятая магия, зашипела, скорежилась, лишая противников преимущества. И вскоре от поклоняющихся Безымянному осталась только горстка, даже не пепла, а этакой трухи. Все случилось за считанные мгновения, заставив испытать собравшихся сильнейшую растерянность, одну на всех.

Только Мира сия эмоция обошла стороной. Напротив, ненаглядный взирал на меня с вполне ощутимым гневом, всем своим видом доказывая, что чхать он хотел на мою бестелесность. Сейчас как оттягает за уши за дурь излишнюю, да самоволие, и помирать можно будет спокойно. Я даже поежилась от перспективы. Почему-то нисколечко не сомневаясь, что этот сможет угрозы воплотить в жизнь.

— Демирин, я… — начала примирительно, здраво рассудив, что на прощание осталось времени мало, потому как богиня Тлена, так и стояла в стороне, дожидаясь свою непокорную подопечную, дабы лично уже сопроводить за грани, — Это единственный способ остановить войну. Добровольная жертва. Осознанная и покорная своей участи. Мой источник магия проклятых замарать не смогла, напротив, именно он ее очистил, лишая андрогинов связи с проклятым богом.

Огненный защитник, продолжая молчаливо всматриваться в мое лицо, замедленно кивнул, не отрывая взора двух горящих солнц, словно стремясь — зарисовать в памяти сей момент.

— Я люблю тебя, — прошептала пламенно, обняв его лицо ладонями, молясь всем богам разом, чтобы достало силы, на последний прощальный поцелуй.

Феникс в свою очередь, закрепил мои ладошки своими, уперся лбом о мой и твердо поинтересовался:

— Неужели ты думаешь, я позволю тебе уйти?

Ответить не успела, потому как за меня это сделало новое действующее лицо.

— Всегда любила своих вестников за излишнюю самоуверенность. Знают, поганцы, что питаю к ним непозволительную слабость, оттого и вьют из меня веревки, — с притворным укором молвила… девушка, в длинном бежевом одеянии, русыми волосами, и невероятно мудрыми, цвета весеннего неба глазами, которой взяться здесь было попросту неоткуда.

— По-моему, у мозга, лишенного кислорода, начались галлюцинации, — прошептала я трагично, и инстинктивно приложила тыльную сторону ладони к губам, приветствуя… Созидание?

Что-то сегодня перебор на божественные визиты.

Рыжик вздохнул, скопировал жест приветствия и с показной опечаленностью выдал:

— Все наши беды, награда моя, оттого, что у нас все по-твоему. И галлюцинация одна на двоих.

— Нет, ты представляешь, сестра? — продолжала наслаждаться произведенным эффектом богиня всего живого, обращаясь уже к Безликой. — Какие нынче неблагоговейные смертные пошли. Я, значит, явилась, дабы одарить их за смелость и самоотверженность, за искренность и силу чувств, за чистоту помыслов, а они… Не прониклись совершенно.

— Так ты сначала одари, а потом уж и жди спасибо, — посоветовала нисколечко не удивившаяся сестрица Пресветлой. И почудилась мне на ее изменчивом лице — улыбка. Да до того искренняя…

— Ах да, что-то я подзабыла алгоритм последовательности, — показательно смутилась, как выяснилось еще та — шутница, — Сказывается отсутствие практики.

— А ты почаще снисходи, и…

— Ладно, — прервала сестру богиня Созидания и вновь устремила внимание на нас с Демирином, становясь серьезною и величественной, что та икона из главного храма. Солидность момента портили только ее смеющиеся глаза, и тихое хмыканье Рыжика, который не очень-то верил в сию благость, но пока молчал, и на том спасибо.

— Дети мои, — промолвила Созидание, — да осуществится пророчество полностью, и каждый получит в нем по заслугам своим. — Она взмахнула светящимися ладонями и заключила, процитировав последнюю строчку из маминого ведения: — Пусть будет, как будет — ни о чем не жалей.

И в момент, когда нас с Фениксом обнял в теплые, ласковые объятья свет божественной благодати, вот только тогда, я по-настоящему осознала ее смысл — мама ведь изначально давала понять — не нужно бояться своей дороги… Всего лишь пройди ее достойно.

* * *

В миг, когда уже показалось, что их или добьют андрогинны, или раздавит земля, все пошло совершенно не так. Нельзя сказать, что плохо… Но уж странно — не то слово.

— Только я один ощутил гигантский приток энергии? Словно… — замялся, не зная, стоит ли озвучивать предположение, но памятуя прошлую встречу с Безликой, закончил: — Божественную? — оглядываясь по сторонам, поинтересовался Чарчер. До сих пор не в силах поверить, что приспешники Безымянного, словно по команде исчезли, оставив после себя неприглядные кучки… м, пусть будет праха.

— Не только, — потирая проткнутое плечо, едва не шипя, успокоил племянничка Волин, тоже не без подозрения, оглядывая пустующее пространство. Ожидая чего угодно, но только не вот этой мирной картины. — Вопрос в другом, — провозгласил он с сомнением: — Почему все вышло не по плану перволюдов? Мы ведь не успели вмешаться.

— Потому и не вышло, — вклинился, присевший, сначала на корточки, а после и вовсе развалившийся на земле песчаник, — Лианель пошла на это добровольно. Она принесла ту же жертву, что и в прошлом фейри — ценой своей жизни, не дать им преодолеть рубежи. Колдовство уснувшего народа, оказалось сильнее проклятой магии, и, откликнувшись на образовавшийся источник, испепелило четвероруких. Думаю, теперь для них даже туннели закрыты.

— Все это прекрасно, — Лиррен, который первым делом бросился к пустому алтарю, и облазил его вдоль и поперек, но так и не найдя искомое, встревожено вопросил: — Но где виновница переполоха? Где моя дочь? Да и Феникс пропал.

Понять его волнения можно было легко, и Волин, прекрасно видевший, как легко кинжал угодил в сердце студентки Фирсен, заставив его оборваться, стыдясь, отвел глаза. Слов на то, чтобы сообщить очевидное и добить горем отца Лии, не нашлось.

Мрачную, готовую в любой момент накинуться на выживших тишину, развеял непривычно благостный, если не сказать, удовлетворенный голос Аска. Некромант, доплетясь до брата, для разнообразия волоча на сей раз ногу, ободряюще похлопал того по плечу, сам взгромоздился на каменюку, и блаженно прикрыв очи, выдал:

— Да все с ними в порядке. На данный момент, они находятся где-то в южном регионе Рандии. И думаю, им не до нас…

— С чего такая уверенность? — озвучив вопрос, который у всех засел на языке, что тот типун, сипло проговорил Лир, боясь поверить в то, что исчезновение его девочки к лучшему.

— А я на твоего ретивого зятька маяк повесил перед тем, как в пещеры спускаться, исключительно, на всякий случай, — поведал Аскрин самодовольно, продолжая валяться на алтаре, как будто на мягчайшей перине в мире.

— Да, но Лиани… — не спешил открещиваться от плохого исхода старший Фирсен, чем заработал укоризненный взор от младшенького. Им и был перебит:

— Янтарные слезы были? Были. На деву пролились? Пролились. Значит, все с ней в порядке. А раз мой маяк активен, то и пернатый в добром здравии. Да и… Ты забыл, что я некромант? Эманацией смерти в пещере нет, — и игнорируя скептически заломленную бровь старшего брата, как всегда не спешившего отнестись к его словам с пониманием, отмахнувшись, уточнил: — Андрогины и Зараженные не в счет. До них Безликая не снисходит.

— Значит, обошлось? — переспросил Чарчер, тоже опасавшийся поверить в эдакие чудеса. И расхохотался, дав волю чувствам. На радостях, хлопнув от всей души рарха по предплечью.

— Значит, да, — резюмировал Волин, выражая свое облегчение сдержанней всех. Не от того, что был не рад за своих студентов, а потому, что являлся эльфом дальновидным, и мог с уверенностью сказать — энтузиазм Фирсен, до сего момента, сдерживаемый андрогинной опасностью, теперь обуздать станет сложнее. И уж его вверенное учебное заведение сие коснется первым. "Хоть бы выстояло", — подумалось ректору с тихой печалью, от которой мужчина, впрочем, тут же отмахнулся. В конце концов, он там не за просто так главенствующий пост занимает, и уж постарается направить сей пыл, куда-нибудь с пользой.

ЭПИЛОГ. О том, чем заканчиваются сказки…

Перенесло нас, аккурат на пригорок. Живописный такой, знаковый. С травой одуряюще зеленой, запах разнотравья которой ударил в нос похлеще квасу свежего, колючего. С солнцем, ярким до такой степени, что даже перед зажмуренными глазами летали световые зайчики, которым, казалось, и темень нипочем. С цветущими деревцами абрикосов и вишен, замершими нарядными невестами в низине рощицы. Я, к слову, тоже стояла на редкость нарядной… Исчезло порезанное, окровавленное, удушливое шерстяное платье, добившее бы меня по такой-то жаре. Вместо него имелось легкое, белое и волшебное в своей простоте платьице с приспущенными на плечах рукавами, затейливым алым пояском на талии, и широким, свободным подолом до колен.

Мысль, что богиня напоследок заготовила каверзу, лишь укрепилась в голове, когда рядом с рощицей, словно из тумана, показался храм белокаменный и не менее торжественный, чем и все в округе. Серьезно, даже ветер будто бы стеснялся играть с завитками волос, а птицы цвиринькали тихо-тихо, словно опасаясь, что приму я решение неправильное.

А я… Вернее, кто ж даст его не принять-то. Я чувствую, от меня сейчас мало что зависит, хорошо если спросят вообще.

— Только не надо делать вид, будто храм ты не заметила, — прошептали некоторые огненноволосые искусители на ухо возмущенно.

Вот, пожалуйста. Уже лишь по тону можно понять — отступить и повыпендриваться мне не позволят. И все же…

— Какой храм? — говорю и ухмыляюсь от уха до уха, до сих пор не в силах поверить, что все закончилось именно так.

— Гордость моя, — изрек Демирин напряженно, не проникшись весельем. Да что там. Я его сроду серьезней не видела, — Я, конечно, понимаю, что невесте не к лицу излишняя покладистость, и перед женитьбой обязательно нужно норов показать по традиции, но… Ты не находишь, что уже напоказывалась?

— Что-то не припомню, — выдала и глазами этак невинно похлопала.

В ответ Рыжик свои попросту закатил. С минуту изображал великомученика, а после вздохнул решительно и на руки меня подхватил. Когда же я от неожиданности испуганно пискнула, не стерпел и залыбился довольно-предовольно. А еще этак предвкушающе, что… Захотелось все же вырваться и по старинке, попытаться сделать от него ноги. Однако надеяться, что дадут сбежать, не стоило, да и… Платье-то мне новое волей Созидания справили замечательное, а вот об обуви не подумали. Или напротив, предусмотрели попытку побега. И не забыли про превентивные меры, исключая его заранее.

Посему, я лишь голову ненаглядному на плечо положила покорно, да руками шею обвила. Вознамерившись отринуть девичьи страхи и, наконец, получить сию огненную птичку в единоличное, законное право. А что он думал, только ему моя свобода покоя не дает? Зря.

С таким лозунгом мы и подошли к резным дверям пристанища богов, отворившимся весьма самостоятельно, что заставило лишь увериться в мысли — Рыжик и Созидание спелись.

Внутри оказалось светло и благостно. Витражные окошки, яркие, светлые фрески и лики святых, наполняли храм духом веры и чуда. Слезы невольно навернулись на глаза. Сказалось или все-то что случилось, или то, что именно о такой свадьбе я и мечтала. Одной на двоих и никого более…

Демирин поставил на ноги, взял за руку, и повел вперед уверенной поступью, ни на секунду не сомневаясь в своем решении соединить наши жизненные пути. Я следовала следом, ощущая, как всполошено бьется сердце. Не от страха, нет. От радости.

Перед статуями богини Созидания и Творца, мы опустились на колени, беззвучно благодаря за высший дар, который нам только могли преподнести. Чаща с огнем вспыхнула пред нами, когда с благодарностью было покончено, и Феникс, посмотрев испытывающе, улыбнулся, как может только он тепло и лукаво, и вопросил:

— Не передумала?

Я же в ответ воинственно вздернула носик, не утративший за пережитое время своей горделивости, и со значением фыркнула:

— Не надейся.

Наши улыбки стали тем единодушным "да", которое подвигло божественное пламя пролиться нам на запястья, скрепляя их вязью одинаковых брачных татуировок — истинного знака принадлежности друг другу. Мы же в свою очередь не отставали от божественной воли и подтвердили сие событие поцелуем.

Он все длился и длился, и прервался лишь на но, чтобы отыскать маленькую комнатку, за кафедрой с иконами. Большего нам и не нужно было. А после… Несносный Рыжик все же получил желаемое.

Это походило на танец. Поначалу легкий, несмелый, дающий возможность привыкнуть к движениям партнера. Чувственные, скользящие прикосновения рук, ног, губ. Острая вспышка боли, как особенно сложный пируэт, разделивший все на до и после. Дающий понять танцующим, что они созданы друг для друга. И пламенное, страстное завершение, когда смешивается дыхание, сердцебиение, и стирается грань между телами. А уста исступленно шепчут, не веря, что может быть ТАК хорошо и правильно:

— Мой Мир…

И получают в ответ легкий, счастливый выдох:

— Моя Война.

ГЛАВА БОНУС

Проснулась я от смутного и неясного давления в районе поясницы, еще не вспомнив того, что произошло после венчания. Ибо в целом сей факт не являлся особо заметным, на фоне общей расслабленной неги и приятной ленивой истомы, разлившейся по организму на редкость гармонично и равномерно. Мне было мягко, тепло и…

И еще на теле, аккурат, на груди возвышалась длань… Лишняя, но с уверенной фундаментальностью, если не сказать надежностью, ее поддерживающая. Глаза я распахнула мигом, что позволило воспоминаниям обо всем, что делала и что шептала жених… (тьфу ты, теперь еще привыкай к новому статусу) мужу, просочиться обратно в сознание, и в целом испытать эмоции весьма сумбурные от счастья до непрошенного смущения. А уж когда я, стараясь не потревожить рыжиковскую конечность в частности и муженька в целом, повернулась к нему и узрела, что коварный Феникс не спит, а очень даже самозабвенно изучает меня, и больше всего уделяет внимание раскрытой груди…

Под покрывало я нырнула инстинктивно, не задумываясь о том, что переживать после всего поздновато. Логика под горящим взором любимого пасовала и старалась не отсвечивать.

Секунда и Демирин последовал моему примеру — накрылся, придвинулся поближе, (отчего я мигом смекнула, что именно мне там упиралось в спину, и едва сдержала истеричный смешок) и горячо зашептал на ушко:

— От кого прячемся?

— А то ты не понимаешь? — выдала возмущенно, осознав, что робость — определенно не мое, а вот эгоцентризм самое то.

— Даже не догадываюсь, Воительница, — молвил ненаглядный насмешливо и ушко поцеловал.

И ладно если б этим ограничился.

Задохнулась не то от возмущения, не то от того, что после уха, вероломный искуситель, всерьез вознамерившийся исполнить свою давнюю угрозу и таки посвятить меня во всех нюансах взрослой жизни, перебрался на шею, а рука… И вовсе бесстыдная поменяла дисклокацию.

Хотелось ехидно заметить, что для индивида, так долго делающего вид, что у меня нет груди, он нашел ее излишне споро, но…

Слова как-то резко утратили смысл, а смущение и вовсе растаяло, словно лучи заходящего солнца, решившего деликатно предоставить нас самим себе.

Прошло два месяца…

— Оно не подымается, Рин. Я уже все перепробовала, но результата ноль.

Именно этим отчаянным возгласом я встречала опешившего друга на пороге нашего с Рыжиком маленького, двухэтажного домика, расположенного на окраине Радалэна. Поближе, так сказать, к родной академии и подальше от городской суеты, явно неспособной понять моих экспериментов.

Тролль, нужно признать, домчался быстро, что делало ему чести, ведь Триура я за другом позвала всего-то минут двадцать назад. А расстояние нешуточное… И выглядел соответственно запыхавшимся, взъерошенным и раскрасневшимся, как будто и впрямь не с извозчиком на пролетке, а бегом добежал.

— Что..? — только и смог он выдавить осипшим голосом, наблюдая как у меня на глазах наворачиваются слезы, и уже заранее не зная, что с этим делать.

Как показал опыт, его и дубиной по голове не возьмешь, а вот стоит всплакнуть и пожалуйста — пришибленный Эринир, готов на любые подвиги.

Подвигов мне было не надо, да и собственная плаксивость, откровенно говоря, удручала, но… Навязчивая идея оказалась сильнее, чем здравые доводы разума. Который хоть и вякал, но этак скромненько, без огоньку и пылу.

— Пойдем, — буркнула безжизненно, шмыгнула носом и, повесив голову, поплелась вглубь первого этажа.

— Эмм, мелкая… — стараясь не сказануть лишнего, осторожно начал троллик, когда смекнул, куда я его веду. — А ты уверена, что подымать мертвецов на кухне, разумно?

В ответ получил еще один всхлип, преисполненный наивысшей печали, и сразу же сдался:

— Впрочем, кухня так кухня, — заметил с энтузиазмом и улыбнулся одобрительно.

— Вот он, твой труп, — ткнула пальцем на миску, прикрытую полотенчиком, и рухнула на высокий табурет, прикрыв лицо ладонями. — Четыре часа с ним промучилась, а оно…

Что там оно, не договорила, давая возможность Рину выяснить это самому.

Тролль не подвел, подобрался к цели, нахмурил брови, и двумя пальцами, приподнял сокрытое.

— Тьфу на тебя, Фирсен, — выдохнул с облегчением, хватаясь за сердце, в наличии которого мы с Марисой регулярно сомневались, — вот напугала. Я уже думал, у тебя там голова притаилась, а это всего лишь тесто.

— Во-первых, не Фирсен, а Лианель из рода Алых Фениксов. Ты ведь знаешь, что после того, как предки моего благоверного прознали, что к нему вернулась способность превращаться, они чуть ли не лебезили перед ним, стараясь замириться на любых условиях. А во-вторых… — вздохнула горестно, — с головой я бы и без тебя управилась, а вот с этим…

И не договорила, поскольку собственное поражение признавать не хотелось, но и отрицать бессмысленно.

— Хозяюшка, — тут же скабрезно залыбился приятель. А когда вдоволь наглумился, поинтересовался: — С чего ты вообще решилась печь?

И что мне ему на это сказать? Я и сама ведь не знаю ответа. Но чувствую, что надо. Вот прямо всенепременно. И что б пироги, и булки и ватрушки. При упоминании последних, опять опечалилась до такой степени, что принялась размазывать дорожки слез по лицу. Я же и творог купила, и книгу поваренную, и муку и яйца, и сахару с запасом, и дрожжи, зело свежие, живые. Хотя как по мне — жутко звучит, но продавщица советовала, говорит, сама только эти беру… И смешала все по инструкции, с соблюдением всех пропорций, до того точно, что и Инка позавидует. А оно, поди ж ты, не поднялось. И запах приобрело такой кислый, пивной, удушливый. Будто я туда не дрожжи, а хмеля от души пролила.

— Ладно-ладно, не топи дом, — примирительно простер ладони, как два флага капитуляции Эринир. Поглядел так проникновенно, словно сканируя, а после подошел ко мне, обнял за плечи, одной ручищей, ибо веса двоих я попросту не выдержу, и поинтересовался: — Почему именно меня вызвала?

— А кого еще? — пожала плечами, хоть и далось сие нелегко под таким-то прессом, — Можно подумать Ини с Мари зело кулинарные дивы. А ты… Сам рассказывал, что как матушка занедужила, все хозяйство на тебя свалилось. А домашний хлеб — всяко дешевле покупного.

— Смотри, какая логическая цепочка, — вновь хохотнул друг, впрочем, не обидно. — Ну, рассказывай тогда, что делала и что вообще хотела сделать.

— Вот, — протянула ему книженцию, с закладкой — петушиным пером, на страничке, которой были выложены на белой, кружевной скатерочке с вышитыми маками и незабудками, свежие, румяные, щедро посыпанные изюмом ватрушки. И ниже рецепт приготовления.

— Все, как написано, смешала? — уточнил троллик.

Получил в ответ вялый кивок, помолчал, подумал, не нашел к чему придраться, и задал новый наводящий вопрос:

— А потом что?

— Поставила в теплое место.

— И где у нас оно? — с возрастающим интересом осведомился Эринир, озираясь по сторонам.

— Это место — Файри, — отрапортовала со вздохом.

С тех пор, как мы с Демирином исполнили предсказание, и очистили подземелья дроу от андрогиновской напасти, элементали утратили отчужденный вид. И преисполнившись раскаяния, выполняли любую мою блажь, стараясь загладить вину за недавнее игнорирование и умалчивание многих важных сведений. И, естественно, я сим пользовалась. Нет, в душе не нашлось места обиде, поскольку я давно смекнула — они не могли вмешаться и помешать ходу пророчества. Но для виду… Продолжала дуть губы. Профилактика — наше все.

Рин, как-то подозрительно хрюкнул, словно пытаясь скрыть порыв неуместного веселья, и этак с натяжечкой уточнил:

— Лия, а тебе не кажется, что теплое место и огненный элементаль — несколько перебор? И… сколько же ты так его грела?

— Часа три, — вымолвила неуверенно, и добавила с неохотой, после того, как друг озадаченно крякнул: — С половиной. Чтоб уж точно согрелось.

Троллик поджал губы. И взор ореховых глаз к полу опустил. Не помогло. Через мгновение он уже хохотал, давясь смехом, повиснув на расстроенной мне. И в перерывах между весельем, раскаянно постанывал: "Прости". А когда успокоился, потрепал по светлой, и без того растрепанной что тестом, что неудачей макушке и выдал покровительственно:

— Давай-ка, мы с тобой вместе еще раз попробуем.

Возражать не стала. Ватрушек самоличного изготовления хотелось до безумия, и тролля в помощники организм одобрил без капризов.

А когда я все же справилась с этим дивом, и друг засобирался обратно в РАМИиЗ, от него поступил странный, туманный намек, который Эринир пытался выдать за совет:

— Ты бы это, мелкая, наведалась к Вулфину на прием. Авось узнаешь причины своей негаданной хозяйственности, — и так он при этом улыбался, что я заподозрила тролля в сокрытии чего-то важного, чего-то, что мне определенно стоит знать.

Однако ухватить приятеля за грудки и выпытать правду не вышло. Когда становилось нужно, крупногабаритный тролль делался на редкость юрким и быстрым.

Спустя еще неделю…

Стол был чист, из светлых пород дерева и еще пах лаком. Приятно так пах, что подспудно хотелось обнять его, прилечь и набрать полные легкие воздуха, наслаждаясь ароматом. От бредовой мысли отказалась, а от стола отшатнулась, потерянно оглядывая помещение своей лаборатории, которая хоть и не расположилась в кухне, но соседствовала с ней тесно.

А вот вчера, например, мутило от запаха ванили… Где логика?

Не было ее. Как и у всего, со мной происходящего. Просто потому, что не могло это случиться так быстро. Хотя… Срок ведь аккурат два месяца, как сказал Вулфин, к которому по совету Рина я все же сходила. И значит, Созидание постаралась на славу для своего любимчика, не поинтересовавшись, что по такому поводу думаю я.

И неважно, что и сама очень переживала по вопросу совместимости, и даже строила планы по разработке средства, поспособствующего рождению нашего первенца, но… Не так же скоро.

Растерянно передвинула колбу с вытяжкой яда гюрзы к прочим примесям опасного свойства, и уставилась на подрагивающие руки, не зная, как быть. Нет, быть определенно придется, тут и думать нечего, потому как одна часть меня уже неделю безумно ликует, периодически укладывая ладони на живот, и глупо улыбается. А вторая, более дотошная, порядком трусит и цепенеет, поскольку искусство пеленания ей попросту не знакомо. И это только один из примеров моего несовершенства.

А ведь я еще не сказала виновнику моего нынешнего состояния. Не от страха, что тоже запаникует. Муженек мой редкостной душевной крепости, угу, а иногда и черствости, наверняка станет, на руках носить и опекать всячески. А лабораторию замурует, заявив, дескать, пока не родишь, не пущу.

Он и без новости о пополнении в нашей едва-едва созданной семье сделался чуть ли не тоталитарен. Я только и слышу: "Это опасно, нет", "Без тебя Служба Безопасности не рухнет", или "Нельзя, я сказал". И главное, мои родители вместе с Аскрином млеют от этакой строгости, и умильно пускают по Фениксу слезинки. В общем, поддержки ждать не от кого, приходится отстаивать независимость самостоятельно. Периодически… Если не очень лень.

Жар прожигаемого пространства, вывел из раздумий, как сознательный прохожий подслеповатую старушку на другую сторону дороги. Явился… Подумалось мрачно, опять-таки лишь одной моей частью натуры. Той, что даже после замужества не перестала слыть повышенной языкастостью. А вторая напротив — затрепетала, заволновалась, и я едва подавила порыв кинуться в объятья возникшему на пороге любимому.

Ишь, поглядывает как лукаво, улыбается и меня разглядывает, будто цветное стеклышко мальчишка в жизни не видевший дива волшебней. Против воли, в солнечном сплетении волнительно защекотало. Стало легко и приятно.

— Жена моя… — небрежно откинув со лба челку, Демирин сделал неспешный шажочек к разделяющему нас столу.

Подкрадывается, значит.

— …я явился за долгом… супружеским, — без обиняков констатировал сей "кредитор", упираясь руками об столешницу, и выпячивая губы для поцелуя.

Вышло так потешно, что я не устояла, и все же чмокнула благоверного, быстро отпрянув, ибо хитрец, попытался сомкнуть ручищи на моей талии.

Хохотнула победно, враз позабыв про иррациональную обиду и горделиво вскинув подбородок, в знаке — размечтался, со значением уточнила:

— И сколько я задолжала?

— Адову неделю. Долгую, томительную, одинокую, беспросветную… — добавил в голос побольше смиренной трагедии рыжий комедиант.

В словах имелась правда, ведь с тех пор, как узнала о интересном положении, мне как-то стало не до романтики и иже с ней.

— Да-да, я поняла, как нелегко тебе пришлось, — оборвала хохмача, поскольку догадывалась — он так может еще прилично распинаться. После, изобразила вид, словно задумалась, а затем решительно заявила: — Приходи завтра, у меня сегодня нет.

Мир, не ожидавший такой наглости, опешил. Постоял с секунду, моргая, а затем решительно стал сдвигать мелкие детальки изобретателя на край стола, расчищая себе место для маневра.

А поскольку опытным путем стало доказано, что стол Рыжику в деле соблазнения не помеха, если не сказать наоборот, то… Естественно, я проявила беспокойство:

— Ты что это делаешь?

— Я? — деланное изумление. — Решил не верить тебе на слово. Ну, вдруг, да и завалялся.

И опершись о край светлого дерева ручищами, легко его перемахнул, тесня меня к окну и подоконнику, который впрочем, огненный ловкач тоже использовал не по назначению, руководствуясь тем, что живем мы уединенно.

Все что могла противопоставить натиску жениховских рук и губ, давно потерявших всякий стыд, и не спешащих заново его отыскивать, так это упереться некоторым ладонями в грудь. В мужественную такую, надежную, со шрамиком на левом плече, который я любила особенно томно выцеловывать…

Так, если мысли и дальше станут брать такой вираж, то мы с ними несомненно падем… в его объятья. А я… А что, собственно, я? Можно подумать всерьез обижена. Одна только видимость. Отголосок удивления, растерянности, и счастья, в которое до сих пор боялась поверить.

— Родная… — блаженно промурчал искуситель, осознав, что не спешу выдумывать причин для отказа, и на ласку отзываюсь всем своим естеством: — Может, все же объяснишь, отчего всю неделю я был обделен и ущемлен в своих правах? Где я уже провинился?

— В храме, — констатировала недовольная словесными отступлениями. Тяжело, знаете, концентрироваться на разговоре, когда одна ладонь бессовестного Рыжика блуждает пониже поясницы, а вторая, развязывает ворот блузки.

Феникс замер. Отстранился. И что совсем уж прискорбно, руки убрал. А я, вообще-то, тоже соскучилась.

— В смысле? — выдал до того мрачно, что прям УХ.

Само негодование.

Походу пташка моя подумал, будто бы я сожалею о замужестве и очень натурально оскорбился.

Вот хотелось развить сию тему, и немного попаясничать, заставив понервничать огненного героя, но… Не стала. Взрослею, что ли? Внутренний остряк тут же ехидно подметил, что и выбора у меня теперь в таком положении особого нет.

— В смысле, ты комнату гостевую доделал? — перескочила с темы на тему до того стремительно, что Демир за мной определенно не поспел.

Посмотрел особенно внимательно, для этого даже отступив на шаг, ну, чтоб поле для обзора увеличить, и вновь непонимающе отчитался:

— Уже два дня как. Ты и сама знаешь, — а затем обличительно прищурился, и попытался строго отчеканить: — Даже не думай, Лия, третий раз я цвет краски менять не стану.

Улыбнулась. До того победно и счастливо, что уверенности на лице ненаглядного поубавилась, как вина в кубке заядлого "ценителя". Чудится мне, после новости, которою сейчасвыдам, Феникс тоже будет не прочь выпить.

— Еще как станешь, родной мой, — пропела ласково, стараясь незаметно обойти возмущенного муженька. Поравнялась с его боком, привстала на цыпочки и шепотом на ушко многозначительно прошептала: — И вообще, все там переделаешь. — А после для наглядности, еще и мочку его чмокнула, которая если бы могла, дернулась от предстоящих перспектив.

— С чего такая уверенность? — продолжая горделиво стоять истуканом, молвил будущий отец нашего семейства.

Обошла его, храня молчание, и лишь достигнув выхода, вроде бы как небрежно, а на самом деле боясь, что оглохну от того, как стучит сердце, констатировала:

— А с того, что теперь это будет детская.

И бегом припустила из лаборатории, словно нашкодившая девчонка

— Детская? — переспросил громко любимый недоуменно, еще не сообразив, на что я намекаю. — Погоди… Какая детская, Лианель?

А вот этот вопль всегда спокойному и самоуверенному Рыжику был настолько несвойственным, что я чуть не споткнулась на лестнице от хохота, но бегства не прекратила.

Естественно меня догнали, и естественно поймали, горячо и жадно вглядываясь в очи, осведомились — не шучу ли я, и, увидев ответ в моих счастливых глазах, стиснули в объятьях, закружили по комнате, не сдерживая радости, затем зацеловали, а после…

В общем, долг я в тот день отдала сполна. Еще и с процентами.;)

Оглавление

ГЛАВА 1 О пользе женской запасливости

ГЛАВА 2 Спасение замерзающих — дело рук… ног и прочих частей тела, которые можно сплести, да и согреться друг другом

ГЛАВА 3 Битва

ГЛАВА 4 Кто кого переупрямит

ГЛАВА 5 Слезливая

ГЛАВА 6 Некоторые просьбы, похуже кости, застрявшей в горле

ГЛАВА 7 "Дружная" семейка

ГЛАВА 8 Не дразни меня

ГЛАВА 9 О поруганной чести нечисти

ГЛАВА 10 И гремела свадьба

ГЛАВА 11 Утро добрым не бывает

ГЛАВА 12 Страсти-то кипят

ГЛАВА 13 Свет мой зеркальце, скажи…

ГЛАВА 14 Принудительная интимность

ГЛАВА 15 Бездыханная подмога

ГЛАВА 16 Бал подкрался незаметно

ГЛАВА 17 Раздача "наград"

ГЛАВА 18 Тревожная

ГЛАВА 19 Просьба

ГЛАВА 20 Заговор

ГЛАВА 21 Умный в гору не пойдет…

ГЛАВА 22 Не верь мне…

ГЛАВА 23 В коей ситуация решила усугубиться

ГЛАВА 24 Бывает и ответы даны, однако нельзя сказать, чтоб стало легче

ГЛАВА 25 Злодейские откровения

ГЛАВА 26 Хочешь насмешить Бога? Расскажи ему о своих планах…

ГЛАВА БОНУС