Белая роза пустыни (СИ) [Андрей Дмитриевич Карелин] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Мы возвращаемся к Сашке, но день уже безнадёжно испорчен. Теперь я никак не могу выбросить Толика из головы. Что он здесь забыл, как оказался на том же самом курорте, что и я? А может, он следил за мной? Не может быть, что так случайно вышло. Только что вместе лежали в больнице, а тут встретились на море.

Или, может… Чёрт, я запуталась! Ну да, я же не верю в совпадения, я верю в Бога.

– Юль, ты себя нормально чувствуешь? – Вика встревоженно смотрит на меня.

– Да-да всё в порядке, – Я пытаюсь развеяться, даже очки снимаю и жмурюсь от яркого солнца. – Идём купаться, – улыбаюсь ей.

– Ну, идём, – соглашается Вика.

Мы снова подходим к воде, волны прибоя окатывают меня крохотными морозными брызгами, и я безуспешно пытаюсь защититься от них голыми руками.

– Ю-у-у-улька, да неужели… – улыбается мне Вика.

– Что? – Я делаю вид, что не понимаю. Хотя всё я отлично понимаю.

– Иди, обниму тебя. – Она прижимает меня к себе холодными, мокрыми руками, и меня аж передергивает. Я пытаюсь привыкнуть к холодной воде.

– Что, в мальчика влюбилась? – Она смотрит мне прямо в глаза, а я не знаю, что ответить.

– Нет, нет, – глубоко вздыхаю я. – Я тебя люблю.

– Ну ты чего, дурёха? Это ж прекрасно! – Вика гладит меня по плечам мокрыми ладонями, и меня аж знобит от холода. – Хотя он не в моём вкусе, но у него такой пресс!

– Тоже заметила. – Я пытаюсь улыбнуться, но у меня не выходит. Похоже, я окончательно поехала крышей.

– Я тебя такой впервые вижу, ну, если не считать того как ты за мной бегала… в смысле, как за мной ухаживала… Боже, Юлька, ты такое чудо!

Она снова прижимает меня к себе.

– Люблю тебя, – шепчу я.

– Тогда поплыли. – И она затягивает меня на глубину; у меня лёгкий шок от резкого погружения в холодную воду, но я быстро привыкаю. Я даже умудряюсь заплыть поглубже, но сразу возвращаюсь назад.

К нам подходит Сашка.

– На банане покатаемся? – предлагает он.

– Только без переворота, – ставлю я условия.

– С переворотом, – перебивает меня Вика и поворачивается ко мне. – На тебе спасжилет будет. Не бойся, ты не утонешь.

Несколько секунд смотрит на меня, а потом начинает смеяться.

– Что? – не понимаю я.

– Я чего-то не знаю, – пожимает плечами Сашка.

– Ой, какая же ты дурёха! – в очередной раз заключает меня в свои объятия Викуля. А мне так хорошо, мокрой и холодной, в её жарких объятиях! Она понимает меня лучше всех.

Мы возвращаемся в квартиру и практически разу начинаем готовиться к вечеру. Кто-то, как я, заваливается в душ со страстным желанием смыть со своей кожи весь этот пот, всю соль и вновь намазать своё тело всевозможными кремами. Кто-то перекусывает купленными на пляже пахлавой и креветками. Честно говоря, должна получиться ядерная смесь, как бы Сашке плохо от неё не стало. А кто-то всё время косо поглядывает на меня и ухмыляется.

– Юу-лька, ты ничего мне о нём не рассказывала,– говорит Вика, когда я выхожу из душа в одном полотенце.

– О ком? О-о-о-о, опять ты об этом! – нервничаю я, смазывая свои ножки молочком для тела. – Мы же договорились не ворошить эту тему.

– Юль, о чём ты? – подключается Сашка.

– И не спрашивай! – отмахиваюсь я, вытирая волосы.

– А Юлька-то, оказывается, не чистая лесби, – лыбится Викуля.

– Да ладно, – точно так же, как она, лыбится Сашка.

– Ну, по крайней мере, не стопроцентная, – добавляет Вика.

Мне так некомфортно, но им в кайф надо мой поподтрунивать.

– А я знал, я знал! – лыбится Сашка. – Ну и кто он?

– Нет никакого «его», – пытаюсь сказать я, но Вику разве остановишь!

– Парень, тут на стройке работает, мы случайно встретились.

– Да я его едва знаю. – Любой мой аргумент в свою защиту трактуется не в мою пользу, так что лучше помолчать. Молчать и краситься. Начинаю краситься, скоро вечерний тус. Ночной макияж, максимально яркий и вызывающий.

– Видел бы ты, как она на него смотрела! – говорит она Сашке, а потом снова мне. – Как он там тебя назвал?

– Юлькой, – отвечаю я.

– Носатенькой, – вторит мне Вика. «Ещё и слово такое подобрал, максимально неприятное».

А Викуля как специально садится рядом и на мой нос смотрит, как будто я не знаю, что он немного великоват. Конечно, великоват, я же еврейка. Таа-а-а-ак, главное – не думать об этом. Не думай об этом. Не думай о Толе.

– А Мелкая реально носатенькая, – подключается Сашка. Походу, его, как и Вику веселит эта ситуация, раз он в одном предложении собрал все мои нелюбимые клички. Нет не все – есть ещё Саваш. Ненавижу, когда ко мне обращаются по фамилии, убить готова!

«Да что с тобой, друзья же тебе добра желают, а ты тут изошлась вся», – говорит мой внутренний голос, но я его не слушаю. Не хочу и не буду слушать, и не надо мне никакого Толика тут навязывать!

– И как вы познакомились? – допрашивает меня Вика.

– В больнице лежали. – Вот нахрена я признаюсь, она же дальше колупать будет!

– А он симпатичный? – спрашивает Сашка.

– Ну-у-у… так… – Вика делает понятный мне жест ладонью. – Я бы сказала, на любителя. – Потом поворачивается ко мне и внимательно так на меня смотрит. – Но Юлька-то у нас, оказывается, любительница.

– Чего это я любительница?! – Я снова повышаю голос, как бы в привычку не вошло. Ненавижу себя за это!

Викуля на меня влюблённо смотрит:

– Ну, рассказывай, что у вас было! – Умеет же она вести допрос!

– Ничего у нас не было, – вру я.

– Это возможно, – заступается за меня Сашка.

– Если ты реально так считаешь, значит, ты не знаешь Юльку, – смотрит на него Вика. – Что-то было, я это чувствую.

– Вик, ну я тебя люблю, – пытаюсь выкручиваться я. – И тебя, Саш. Ничего у нас с ним не было… – Я молчу пару секунд и тут выпаливаю: – Я ему подрочила.

– У-у-у! У-у-у! И это называется «ничего?» – радостно аплодируют и Сашка, и Вика.

– Юлечка, ну ты даёшь! – Сашка легонько хлопает меня по плечу. – Онанизм – это тоже секс.

– Ну-у-у, я же не вяла в рот, – пытаюсь оправдаться я.

– А хотела? – Блин, следователи долбанные, всё у меня выведали! Мне бы лучше держать язычок за зубами.

– Давайте закроем эту тему. – Я возвращаюсь к своему отражению и продолжаю накладывать тени.

– Ну ладно, как скажешь.

– Как скажешь, Юлечка. – Блин, они такие самодовольные, будто только и мечтали меня кому-то напарить!

– Юу-уль, мы за тебя так рады! – говорит Сашка. По голосу чувствую, что он доволен.

– Да, ты можешь встречаться с парнями, я не против. – Голос Вики.

– Да не собираюсь я с ним встречаться! – говорю я. – Черт, это была временная слабость! Я лежала в больнице, ты меня бросила, у меня жутко болело сердце, я порезала вены, а он… он просто оказался в нужное время в нужном месте.

– Всегда так бывает, – говорит Сашка. – Кто-то всегда оказывается в нужное время в нужном месте. Мне уже не терпится его увидеть, что там за парень-то такой, раз смог охомутать нашу Мелкую.

– Нет, мы не увидимся, я не взяла его номер, – хватаюсь за последнюю соломинку, чтобы Вика и Сашка не напаривали мне Толика.

– Я пригласила его на Бич Пати, – говорит Вика. – Сказала, что мы там будем, и главное – там будет Юлечка.

– И что, он придёт?– Голос Сашки.

– Не знаю, – отвечает Вика. – Заодно и посмотрим, нужна ли она ему точно так же, как он ей нужен. Мне кажется, они красивая пара.

Поворачиваюсь к ним и глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Я в бешенстве.

– Никакая мы не красивая пара, и вообще никакая мы не пара! – Чёрт что я мелю?! – Он мне даже не нравится, потому что он козёл.

Возвращаюсь к зеркалу и продолжаю краситься.

– Но мы всё равно пойдём на БичПати, – говорит Вика. Я пытаюсь, подать голос протеста, но Вика добавляет: – Это не обсуждается.

Можно, конечно, было накраситься не столь ярко или шмотки выбрать не те, но это же я, а я всегда должна выглядеть офигенно, как на подиуме. Платформы, завязки на ногах, ножки, смазанные кремом, они блестят, как в колготках, короткая узкая мини, в такой особо не потанцуешь, но я же не танцевать там собралась. Буду просто под музыку двигать попой, этого достаточно. Наверх – топик с открытыми плечами и моя цепочка с крестиком, я же верующая.

Вика просто надевает короткое чёрное платьице, правда, если хорошо приглядеться, можно заметить под ним тоненькие чёрные стринги. Интересно, а ради меня она их снимет? Опять возбуждаюсь, думая о ней. Думаю, после возвращения, у нас ещё будет время заняться сексом втроём, хватит от Сашки морозиться. Она на каблучках, а Сашка в своей тенниске и шляпе. Он в ней на какого-то гламурного принца похож, меня это даже смешит.

Вся квартира пропахла нашими туалетными водами и дезодорантами, моими кремами и лаком для волос.

– Ну что, идём? – поднимает нас Вика.

– Сейчас, последний штрих. – Я смотрюсь в зеркало и подвожу длину ресниц. – Идём, – говорю.

– Юлька, ну ты как принцесса! – делает мне комплимент Викуля.

– Ты тоже, – улыбаюсь ей я и нежно касаюсь своими губами её губ, чтобы не стереть помаду. – А Сашка у нас принц, один на двоих.

– Вы ж мои красавицы! – Сашка обнимает нас двумя руками за попочки и прижимает к себе.

– До возвращения домой не трогать! – Вика выкручивается из его объятий.

«А меня, значит, можно?» – Не убираю его руку со своей попки, пока мы спускаемся по лестнице и доходим до машины.

– Сначала – в ресторан, потом – клуб, – предлагает Сашка, открывая перед нами дверцу машины.

Я сажусь на привычное место сзади. Вика сидит впереди.

Мы подъезжаем к набережной. Здесь отовсюду звучит музыка, и меня уже заводит этот ритм.

Сашка уже тут всё изучил, мы делаем небольшой крюк и попадаем в самую гущу народа, я и не представляла себе, сколько людей тут отдыхает одновременно. Наверное, здесь сейчас всё население города.

– А может, дальше пешком пойдём? – предлагаю я.

– Наверное, да, – соглашается Сашка, видимо, жалея, что взял с собой машину.

– Машину сам припаркуешь? – сбрасывает на него все дела Вика.

– Окей, – соглашается он.

А мы выскальзываем из машины и оказываемся на набережной среди отдыхающих.

Здесь кто-то рисует татуировки хной, кто-то заплетает волосы, а уж всяких сувениров по углам продаётся видимо-невидимо – ракушки какие-то и кораллы. Глаза разбегаются.

– Надо будет кружку домой купить, – говорю, – для мамки.

– И магнитик, – поддакивает мне Викуля.

– Девчонки, привет! – подкатывает к нам какой-то парень.

«Вот чёрт, сейчас его отшивать придётся! Ну, давай, Викуля, покажи класс».

– Приветик! – Она строит ему глазки.

«Чего?!»

– Мы здесь с друзьями зависаем. Не хотите к нам присоединиться? – Он указывает на столик на балконе ближайшего ресторана, там сидит компания человек из пяти, один из которых поднимает руку в знак приветствия. Он ещё что-то говорит, но из-за гула толпы ничего не слышно.

– Вообще-то мы спешим, – улыбается Вика.

– Давайте поспешим вместе, мы уже кальян заказали… – Ох, и навязчивый же парень! А его друга я сегодня уже видела, думаю, и он нас узнал.

На помощь приходит Сашка:

– Я у вас их заберу. – Он обнимает одновременно меня и Вику.

Парень который до того нас клеил, стоит в непонятках:

– Привет, чувак! – Он протягивает Сашке руку. – А кто из них твоя девушка?

– Обе мои, – отвечает Сашка и под завистливые взгляды пацанов уводит нас отсюда.

========== Глава 2 ==========

– Сашенька, ты так вовремя! – сюсюкает с ним Викуля. Что-то я её не узнаю, какая-то она слишком нежная стала. Хотя, когда мы познакомились, она такой же была, вспоминаю тех парней из кинотеатра.

– Куда пойдём? – спрашиваю я и на зависть окружающим буквально висну на Сашке.

– В «Хемингуэй», здесь недалеко, – говорит он.

– А почему именно туда? – не унимается Вика (видать, ей опять покомандовать захотелось).

– Там отзывы лучшие.

– Могли бы перепробовать здесь всё и сами оставить свой отзыв, – говорю я.

– С такими едоками, как вы, только пробовать. – Сашка щипает нас за животики.

Мы спускаемся вниз по набережной. Ресторан «Хемингуэй» стоит слегка на отшибе… ну как на отшибе… туда ведёт выложенная камушками тропинка, а сам он находится на плавучем дебаркадере, прямо на воде. Все фонари ресторана устремлены в море, и нам отлично видно, как там плавают всякие рыбки и ходят крабы. Все детки, как обычно, толпятся на смотровой площадке, кормят рыб, благо, есть чем – ресторан же.

Нас встречает официант и провожает к столику:

– У-у-ух ты, и столик заказал! – Я влюблённо поглядываю на Сашку.

И пока Вика выбирает что-то в меню, я как бы невзначай кладу ему руку на колено и ножкой провожу по его ноге.

– Юль, – шепчет он.

– Что? – переспрашиваю я томным голосом, смотрю на него снизу вверх и хлопаю ресничками.

– У тебя всё в прядке? – переспрашивает Сашка.

«А сам-то как думаешь?»

– Да, – шепчу я и продолжаю гладить его по ноге.

– А я всё вижу, – протяжно говорит Викуля, не отрываясь от меню.

– И-и-и! – улыбаюсь во все зубки и, наивно хлопая ресничками, смотрю на Сашку. У меня один глаз залипает, такое бывает, когда я на эмоциях.

– Мелкая, ты спецом меня провоцируешь? – заводится Вика.

– Ага, – отвечаю я.

– Если что, я тут ни при чём, – сразу ретируется Сашка.

– Ну давай, посмотрим, как далеко вы успеете зайти, прежде чем нам принесут заказ. – Вика не проявляет явного интереса к моим заигрываниям, а Сашка скорее напряжен, чем возбуждён. Неужели я никого не возбуждаю? Обидно даже!

Значит, придётся задействовать «реактивную артиллерию». Поднимаю руку чуть выше и прижимаю пальчиками его член; он понемногу крепнет, но Сашка не подаёт виду. Похоже, он так привык к тому, что я рядом с ним постоянно голая, лижу, сосу, глотаю. Рассмотрел меня уже со всех ракурсах. И вся эта доступность уже не кажется ему такой притягательной. Быстро же он! С другой стороны, здесь Вика, может, он перед ней палиться не хочет.

– Мы можем уже принести напитки? – как всегда неожиданно появляется официант, заставляя меня резко отдёрнуть руку от Сашкиного паха и густо покраснеть – под тоналкой, понятное дело. Вряд ли по цвету моего лица можно понять, что я смущаюсь. Хотя я всегда себя выдаю, мои эмоции легко читаются на лице.

– Несите, – отвечает Сашка.

– А-ха-ха-ха! – смеётся Вика, глядя на моё смущение. – Ну же, продолжай клеить моего парня!

– Да ну вас, – надуваю губки я. – Я что, асексуальна? Меня что никто не хочет?

– Ну почему, я тебя хочу, – отвечает Вика. – Только в другой обстановке. Сегодня вечером у нас дома.

Она подвигается ко мне поближе и шепчет на ушко:

– Мечтаю поцеловать твою «бубочку», твою «щёлочку» и что-то ещё…. – Я уже не слышу – так томно она вздыхает.

– Я тоже, – томно шепчу я, и мы с ней целуемся, мы всё чаще стали делать это на людях. Это так заводит!

– А я? – подаёт голос Сашка

– А ты можешь посмотреть, – говорит Вика и тоже проводит рукой по его ноге. – И поучаствовать… Просто это же ресторан, мы сюда есть пришли, а не трахаться.

– Просто я себе аппетит пока не нагуляла, – говорю я.

– И решила к моему парню поприставать, – опять смеётся Вика.

– Я хотела почувствовать, что нужна хоть кому-то, что всё ещё способна вызывать вожделение, а он, – косо поглядываю на Сашкин пах, – он даже не встал.

– Дайте мне уже отдохнуть спокойно, я вообще-то на море приехал! – возмущается Сашка. – Я не думал, что когда-то такое скажу, но, может, пропустим денёк, и не будем заниматься сегодня сексом? Мне кажется, его уже слишком много.

– Слишком много секса не бывает. – Вика смотрит на меня и на Сашку. – Хорошо, что у меня есть выбор.

Приносят чай, бокал пива, светлого, на сей раз Сашка решил взять алкогольное, какой-то фрэш Викуле и бокал колы со льдом для меня.

Я нюхаю рвущиеся пузырьки в своём бокале:

– Вишенка, – улыбаюсь я. – Откуда ты знал, что мне вишнёвая кола нравится.

– Да это все, по-моему, знают, – обмахивается от жары Вика. – Искупаемся сегодня ночью.

– Только после пати, – отвечает Сашка.

– Ага, – поддакиваю ему, – чтобы мне не краситься после.

Вика внимательно смотрит на нас, а после выдаёт:

– Вы такая красивая пара.

– Спасибо, – немного смущаюсь я. Забыла уже, когда в последний раз слышала комплименты подобного рода. – Вы тоже красивая пара.

– Мы все красивые, – наконец, говорит Сашка. – И, как нас ни переставляй, всё равно красиво выйдет.

– Давайте сфоткаемся, – предлагаю я и достаю свой телефон.

Вика подсаживается к нам, я ставлю на фронтальную камеру и делаю несколько снимков, во время которых мы с Викой корчим рожицы. А Сашка сидит такой серьёзный. Ну, ему можно, он же солидный мэн.

Наконец, нам приносят суши, огромный жареный сет и отдельный сет из рапанов.

– Да ладно! – радуюсь я. – Моя любимая еда.

– Пицца, суши, кола, бургер, картошка фри, чипсы… – смеётся Вика. – Ты питаешься только фастфудами.

– Ага. – Я радостно помогаю официанту разложить приборы перед собой и Сашкой. Наливаю ему соевого соуса, кладу по кусочку васаби прямо в соус и размешиваю палочками. Сашка до сих пор берёт тренировочные. Когда же он, наконец, научится есть суши? Я бы и для Вики разложила, но она сидит далеко.

Выбираю самый острый жареный хрустящий ролл, обмакиваю в соус и кладу себе в ротик.

– М-м-м, остренько! – Пережёвываю и закусываю кусочком имбиря. Запиваю колой из трубочки.

– За приезд на море! – поднимает свой бокал Викуля.

– За вас, мои любимые, – поднимаю бокал и я.

Сашка чокается с нами пивом, сдувает пену и делает несколько глотков.

– М-м-м, вкусное! – говорит он.

– Дай попробовать. – И чего это мне всё попробовать хочется?

– Ты же не дружишь с алкоголем. – Вика как-то странно посматривает на меня.

– Ну иногда же можно, – я вообще не знаю что со мной, просто сейчас я слишком перевозбуждена, чтобы следовать каким-то правилам.

Делаю два глотка пива. Ну и гадость!

– Вкусненькое, – вру я, и мне самой же начинает казаться, что вкусненько. Я такая внушаемая!

– Заказать тебе? – спрашивает Сашка.

– Ага, – говорю. – Только сладенькое.

Беру ещё один ролл.

– А такое есть? – Вика сдвигает бровки. Вот узнаю свою Викулечку! Что это на неё нашло? Не похожа на себя стала.

– Бирмикс, – говорит Сашка. – У них здесь своя пивоварня, и есть свой сорт бирмикса с мёдом. – Смотрит на меня. – Я у тебя попробую.

– Да, конечно, – соглашаюсь я. Конечно, это же он меня угощает. Он такой джентльмен!

Сашка высоко поднимает руку:

– Официант!

+++

Рядом играет живая музыка, внизу в свете фонарей дебаркадера плавают рыбки, а я уже немного пьяненькая после пива, самое время идти на тус.

– Идём, тебе нужно слегка развеяться. – Вика протягивает мне руку. Я хватаюсь за неё, и она силой поднимает меня на ноги, едва не заключая в объятия. Я чувствую аромат её духов, он меня даже слегка пьянит.

Пока Сашка оплачивает счёт, мы уже спешим на пати. Вика буквально тянет меня за собой, по крайней мере, я за ней едва поспеваю. С нами пытаются знакомиться какие-то парни, но Вика их с лёгкостью отшивает. Узнаю Викулечку. Видимо, она становится собой, когда ей есть о ком заботиться, есть за кем приглядывать. А когда этого делать не надо, она обычная девочка-припевочка, как и я.

Наверное, это обострённый родительский инстинкт, желание о ком-то заботиться, быть к чему-то сопричастной, кого-то защищать. В данном случае – меня. Получается, она подсознательно считает меня своей доченькой. Хотела бы я себе такую мамочку! Ой, что это я говорю, меня и моя мамка устраивает! Но на один вечер можно с Викой поиграть в дочки-матери – по-взрослому, если вы понимаете, о чём я. Я такая извращенка, прям не могу!

В считанные минуты мы добираемся до Бич Пати. Здесь танцы прямо на песке, мне даже босоножки на платформе пришлось снять. Грохочет светомузыка, а я почти ничего не вижу и не соображаю, зато сразу вливаюсь в тус, становлюсь частью толпы. Вика не отходит от меня ни на секунду, приглядывает за мной, будущая мамочка. Улыбаюсь, когда думаю о ней так.

– О-о-о, привет, носатенькая, думал, вы уже не придёте! – слышу позади голос Толика и не спешу поворачиваться.

Надеваю на лицо дежурную улыбку, разворачиваюсь, но жмурюсь в лучах светомузыки.

– А я уже про тебя и забыла, – говорю я. Вижу, как сияют в ультрафиолете его и Викины зубки; наверное, и мои сейчас так сияют. Нужно больше улыбаться.

– Конечно, забыла, – кивает Толя. – Наверное, только обо мне весь день думала.

«Откуда он знает? Или мной манипулируют. Не доверяю я ему».

– Привет, Вик! – говорит он.

– Приветик, Толь! Ты запомнил моё имя? – Она приятно удивлена.

– Мы уже давно знакомы, заочно, – вот эта его многозначительная улыбка и так всё рассказала. Но он же парень, а значит, должен рассказать всё прямым текстом. – Юлька рассказывала. Не злись на неё если что, она очень сильно тебя любит.

– Я знаю, – приятно улыбается Вика и целует меня в губы.

– Хух, девчонки, полегче! – отмахивается Толя, – а то я танцевать не смогу.

Как раз включается медляк. Он смотрит мне в глаза и говорит Вике:

– Я одолжу её на один танец. – И галантным жестом приглашает меня потанцевать.

– Да можешь забирать хоть на весь вечер, – спокойно отдаёт меня Викуля. – Я тебе доверяю.

– Приятно слышать, – кивает Толя и нежно обнимает меня за талию.

– Да где же Сашка? – немного психует Вика и достаёт свой телефон.

Играет музыка, а мы с Толей кружимся на песке. Ну-у, это громко сказано: кружимся! Крутимся. Стоим в обнимку и ходим по кругу. Тут главное – друг другу ноги отдавить, ну, и прижиматься друг к дружке как можно сильнее. А там есть к чему прижиматься. Толя одет в тоненькую тенниску, не способную скрыть его стальной пресс.

– Можешь потрогать, если хочешь, – шепчет он мне.

– Ты о чём? – Я делаю вид, что не понимаю. Хотя кого я пытаюсь обмануть?

– Можешь потрогать мой пресс, – улыбается Толя. – Не ври, что не хочешь.

– А с чего ты решил, что мне этого хочется?

«Он реально читает мои мысли. И как он это делает?»

– Ну, мне же хочется тебя потрогать, и я решил: а вдруг тебе хочется того же?

– А я тебе не разрешаю. – Пытаюсь быть строгой, но, если честно, я буду счастлива, если он решится меня облапать. Я такая шлюха – самой противно!

– А я и не собираюсь спрашивать. – Он такой наглый! Его рука медленно сползает на мою попочку, и я демонстративным жестом возвращаю её на талию. И он больше не наглеет, он всё делает красиво.

– А можно тебя поцеловать? – спрашивает Толик.

– Ну, это ещё заслужить надо, – отвечаю я, и тут он меня целует. Это так приятно и так неожиданно! Я вижу Вику и Сашку, которые танцуют рядом. Вика мне улыбается. А Сашка показывает мне «класс».

Играют последние аккорды, и Толя неохотно выпускает меня из своих объятий. Заботливо поправляет выбившийся локон на моём лице.

========== Глава 3 ==========

Он ещё держит меня за кончики пальцев, когда поворачивается к Сашке и протягивает ему ладонь в знак приветствия.

– Анатолий, – представляется он.

– Александр Вадимович, – крепко пожимает ему руку Сашка.

Мы отходим к краю песчаного танцпола, пока там продолжаются танцы.

– Вы такая красивая пара! – умиляется нам Вика.

«Эй, подруга, ты уже говорила это сегодня, только про меня с Сашкой!»

– Нет, нет, это не моя заслуга, – отшучивается Толик. – За красоту в нашей паре отвечает Носатенькая. – Он целует меня в волосы, это так сексуально!

– Не называй меня так, – смущаюсь я. Не да Бог, у меня появится ещё одна смешная кличка, типа, Мелкой недостаточно!

– Как… как ты её назвал? – радостно активируется Сашка.

«Началось!»

– Носатенькая, – отвечает ему Вика, – Юлька же евреечка.

– Ну да, – говорит Толя. Он принюхивается к моим волосам и закрывает глаза от удовольствия. – Боже, как же ты сладко пахнешь!

«Спасибо», – мысленно отвечаю я. А что, он же умеет мысли читать, ну и пусть практикуется.

К нам подходят двое парней:

– Так что, Толь, ты остаёшься? Мы пошли, – говорит один из них. Другой кивает Сашке, и они жмут друг другу руки. Вообще у парней какая-то традиция жать руки и на девчонок при этом демонстративно внимания не обращать. Но я же видела, как они буквально пожирали нас взглядами – и меня, и Вику.

– Ага, – говорит Толя, – не ждите меня.

Он прижимает меня к себе покрепче. Мне бы по-хорошему следовало брыкаться, но нет на то ни сил, ни желания.

– Саш, а где ты таких красоток находишь? – Интересуется Толик.

– В институте, – отвечаю я за него.

– Сам не знаю, чего они ко мне все липнут, – ухмыляется Сашка.

– А ты не против, что я с Юлей… – мнётся Толик. Он, оказывается, умеет мяться, а я-то думала, он суперуверенный в себе чувак.

– Не-ет, – смеётся Сашка. – Я встречаюсь с Викой, Юлька… – он задумывается на пару секунд. – Юлька свободна.

«Я не буду это комментировать, я понятия не имею, что мне сейчас чувствовать. Я вконец запуталась. Просто расслаблюсь и буду принимать жизнь такой, какая она есть».

– Я вообще, как её увидел, офонарел, что бывают такие красавицы. Даже несмотря на свой носик, она просто сказка.– «Толик ну что ты со мной делаешь, я же сейчас лопну от смущения».

– Я тоже так отреагировала, когда впервые её увидела, – улыбается Вика.

– И я, – как-то странно смотрит на неё Сашка.

– А что? – спрашивает его Вика. – Толя знает, Юлька ему всё рассказала. – Она снова поворачивается к нам с Толей. – И как вы познакомились?

– В очереди на кровь, – говорит Толян. – Меня разбудили ночью кровь сдавать. Прихожу, а там она.

– Неправда, – подаю голос я. – Когда я пришла, ты там уже был.

Толик ещё раз вдыхает аромат моих духов:

– Боже, какая же она сладенькая! – умиляется он.

– Это «Нина Ричи», яблочко, – пытаюсь я блеснуть интеллектом, хоть и получается не очень.

– Может, пойдём, на пирсе посидим, пивка попьём, – приглашает Сашка.

– Мы же потанцевать хотели. – Похоже, я единственная кто протестует.

Вика надевает босоножки, а меня Толик берёт на руки и идёт со мой по пирсу, где на краю стоят столики и висят какие-то ткани, развевающиеся на ветру. Здесь все пьют пиво и чай, курят кальяны, судя по ароматной дымке.

– Тебе же, вроде как, завтра на работу, – говорю я и сама не замечаю, как глажу его по волосам свободной рукой (в другой у меня мои босоножки на платформе).

– Завтра у меня выходной, – отвечает Толик.

Ну, хоть убей, не помню какой завтра день недели! Что неудивительно, особенно если вспомнить, как у меня в больничке сразу пара дней выпала и я про экзамен забыла.

Чертов экзамен! Я – отличница с одной пересдачей. Че-о-орт!

– Ты как, нормально, Носатенькая, не мёрзнешь? – Толя прижимает меня к себе.

И действительно, здесь на пирсе свежо и прохладно, шум прибоя да ночной бриз.

– Немного, – жалуюсь я, в который раз «проглатывая» это «носатенькая». Хоть бы не прицепилось…

Он берёт меня за ручку.

– Ой, да ты же вся промёрзла! Дай я тебя укутаю!

Толик снимает с себя тенниску и накидывает её мне на плечи. И я знаю, для чего он это делает: он же помнит, как я пялилась на его пресс. Что, решил сверкнуть своим козырем ещё раз? Не выйдет. Хотя в его тенниске я быстро согреваюсь. Мне тепло, хорошо и уютно, и так и тянет к нему прижаться. Влюблённо смотрю на него.

– Спасибо, – шепчу я и прижимаюсь к нему.

– Не за что, Мелкая. – Он поднимает глаза и смотри на Вику, которая с нескрываемым интересом разглядывает его голый торс. – Она у вас всегда такая милашка?

– Юлька, что ли? – улыбается Вика. – Она просто плюшевая.

– Моя ты ласточка! – нежно тискает меня Толя.

А тем временем Сашка вновь поднимает руку, подзывая официанта.

– Да, – подбегает к нам совсем молодой парень, он вначале не меня смотрит, потом на Викины ножки и лишь после этого – на Сашку.

– Можно нам покрывала? – говорит Сашка. – У вас же тут есть покрывала?

– Да, теплые, сейчас принесу, – суетится парень.

– И чай можно поскорее принести, а то мы тут реально замёрзли, – подаёт голос Вика.

Сашка не спешит повторять «подвиг» Толи и снимать с себя тенниску, а просто обнимает Викулечку, а она прижимается к нему всем телом, чтобы согреться. Я смотрю на Толю, и он мне таким родным кажется. Жаль что он козёл.

«А почему он, собственно, козёл? Что он такого сделал?» – спрашивает дурацкий внутренний голос.

«И действительно, что?»

– Ваши покрывала, – подбегает к нам официант. Видно, как он спешил. Первое покрывало берёт Викуля, закутывается сама и Сашку укутывает, она такая заботливая. Второе берёт Толик. Он не позволяет мне даже взять его в руки, а заботливо укутывает меня в него с ног до головы. А сам сидит рядом без футболки, вернее, без тенниски.

– Так и будешь мёрзнуть? – смотрит на него Вика.

– Да мне нормально, – храбрится Толик. – Мы тут недавно под дождём целый день работали.

– Давай ещё покрывало попросим, – предлагает Сашка.

– Зачем? – пожимает плечами Вика. – Они с Мелкой и в одно закутаться могут, эти покрывала ж большие.

– Да она чего-то не спешит меня к себе приглашать… – начинает мяться Толик. Вот как в нём сплетаются эта самоуверенность и стеснительность, понять не могу, но он такой милый.

– Иди сюда, – раскрываюсь я.

Толя подвигает своё кресло-мешок поближе, и мы вдвоём укутываемся в моё покрывало, а я теперь могу без посторонних глаз трогать его тело. Трогать его мускулы и пресс и грудь, и… нет, ниже пояса я трогать его не собиралась, пусть и не рассчитывает. Я до сих пор жалею, что тогда повелась, не сдержалась.

– Иди сюда, – копирует меня Вика, и они с Сашкой тоже сидят вдвоём, укутавшись в одно покрывало.

А между тем, стремительно холодает, в небе ярко сияют звёзды и луна. Нам приносят чай и кальян. А я сижу, примурлыкалась и согрелась. Мне уже ничего не хочется, только сидеть и слушать их разговоры. Благо, Сашка, Вика и Толя легко находят, о чём поговорить.

– Ребят, вы такие классные! – выдаёт Толя. – Я знаю вас совсем чуть-чуть, а вы мне как родные. Повезло Юльке, что у неё такие друзья.

– Ну-у-у, Мелкую ты знаешь совсем немного дольше, чем нас.

– Да тоже не так давно, как хотелось бы, – говорит он. – А я рассказывал, как мы с ней в больничке познакомились?

Я хочу что-то сказать, но зеваю и полностью забываю, что хотела, беру мундштук от кальяна и затягиваюсь.

– Да говори уже, говори, – снова читает мои мысли Толик. И как он это делает?

– Я ничего не хотела, – вновь зеваю я.

– Да как же! – Он смотрит на меня в упор в свете луны и качает головой, – Поверить не могу, какая бывают такие красивые. Я, как из больнички вышел, то решил было, что показалось, что не могла со мной в соседней палате лежать такая красоточка. А тут тебя увидел – ан нет, не показалось.

Я прямо смущаюсь:

– Я сейчас покраснею, – говорю я.

– Под слом тоналки мы всё равно ничего не заметим, – как-то неудачно шутит Вика.

– Можно, я буду всё время на тебя смотреть, любоваться тобой? Всегда мечтал о девочке, с которой можно молчать и любоваться, – говорит Толик и поворачивается ко мне.

– Можно смотреть, но трогать нельзя, – улыбаюсь я.

Толя нежно прикасается рукой к моей щеке и поворачивает меня в сторону, разглядывая мой профиль.

– Носик у тебя симпатичный, – улыбается он. – Только большой.

– Да хватит уже про мой нос, нормальный у меня носик! – обижаюсь я.

– Нормальный у тебя носик, Юлечка. – Толя крепко-крепко меня обнимает и целует в кончик носа.

Я смущённо смотрю на него:

– Что, действительно большой?

– Да, – заливается смехом Толян. Смеются и Сашка с Викой. Теперь, наверное, будут прикалываться надо мной.

– Эй, не обижай нашу Юлечку! – давясь от смеха, заступается за меня Сашка.

– Спасибо, Сашенька, – зачем-то говорю я, хотя только что Сашка вместе со всеми надо мной прикалывался и, судя по всему, продолжает это делать. А ещё он меня Мелкой назвал.

– Да чтобы мне… если я когда-нибудь её обижу. – Толик бьёт себя кулаком в грудь. – Какой же надо быть сволочью, чтобы обидеть такую ласточку! – сюсюкает он и трётся о мою щечку. Чёрт, какой же он милый! Но это всё равно это ещё не повод у него сосать.

Вот кто о чём, я а о минете. Ну не умею я о нормальных вещах думать! А как же прогулки под луной, держась за ручки, как же эсэмэс-переписка, как же романтика? Нет, секс, только секс, куни, минет, в мире же ничего другого нет! Это была ирония, если кто не понял, а то всё всем объяснять приходится.

Вика тянется ко мне.

– Юу-уль, ты не спишь? – Она дёргает меня за ножку.

– Не, нет, – устало зеваю я, пытаясь раскрыть глаза.

– Не буди, пусть спит, – говорит за меня Толя, ещё сильнее прижимая к своей груди. Он забирает мои ножки, укутывая их в покрывало. Прохладный морской бриз и тёплое покрывало – идеально убаюкивающий эффект. А ещё тепло его тела и приятный вишнёво-дынный аромат кальяна. Мне кажется, я уже сплю.

– Так, так, не спать, не спать. – Безуспешно пытаюсь не уснуть.

– Спи, Мелкая, я тебя охраняю. – Толя помогает мне устроиться поудобнее. И вот я в его объятиях, лежу и смотрю на звёзды, смотрю, как по небу проносятся метеоры, а глазки слипаются сами.

«Может, домой пойдём – что-то я не выспалась?» – бастует мой внутренний голос.

«Какое «домой», какой «домой»? Сиди тут», – отвечаю я ему и ещё крепче прижимаюсь к Толечкиному телу.

– Мне нравится, как ты засыпаешь, – шепчет он мне на ушко. – Обожаю беречь твой сон!

– Я не хочу спать, – зеваю я. Сама себе противоречу.

– Тч-ч-ч, тч-ч-ч, – убаюкивает он меня. – Можешь не беспокоиться, я глаз не сомкну. Черт, какая же ты милаха!

– Спасибо, – шепчу я. Не понимаю я Сашку и Вику: они сбагрили меня Толику и рады этому.

Уже сквозь сон я слышу:

– Тч-ч-ч, – Толик прикладывает указательный палец к губам, и просить Вику и Сашку не шуметь. – Юлька спит.

«Я не сплю». – Но это только мысли, похоже, я уже не могу сказать это вслух.

========== Глава 4 ==========

Резко просыпаюсь посреди ночи и начинаю вертеть головой по сторонам. Вокруг всё уже стихло, нет музыки от Бич Пати. Наш ресторанчик круглосуточный, но официантов уже не видать. Напротив Сашка и Вика о чём-то воркуют, они, как в палатке, укутались в своё покрывало и о чём-то там шепчутся. Не нашептались.

А рядом Толя.

– Тихо, тихо, Мелкая, – шепчет он, поглаживая меня по плечу. – Ты чего?

– Сколько сейчас времени? – спрашиваю я.

– Какая разница? – улыбается мне он.

– А, ну да, у тебя же выходной, – успокаиваюсь я и кладу ему голову на плечо, а он продолжает гладить меня по волосам.

– Ещё не надоело? – спрашиваю я его.

– Мне сложно представить человека, которому может надоесть тебя обнимать, – шепчет мне Толя.

– Да прямо-таки! Ты, наверное, всем девчонкам такое говоришь, – отмахиваюсь я.

– Кстати, неплохая идея, спасибо за совет. – Он делает вид, что задумывается.

– Да не за что, тем более, ты же понимаешь, со мной тебе всё равно ничего не светит. – И зачем я так? Но это правда. Он должен знать правду. Да, вчера я была немного уставшая и на всё согласная, легко манипулируемая, но сейчас-то я выспалась.

Он вновь принюхивается к моим волосам.

– Балдею от тебя, – шепчет он мне на самое ушко.

– Толь, ты такой романтичный! – отвечаю ему. А сама думаю: «Манипулятор хренов, ни на что даже не надейся».

– Ты мне не веришь, – вдруг говорит он.

– Что? – переспрашиваю я, хотя и с первого раза всё услышала.

– Думаешь, наверное, что у меня здесь каждый день новая девушка, что я им всем одно и то же заливаю, лишь бы их в кровать затащить? Так ты думаешь?

– Да с чего ты так решил? – говорю я вслух, а про себя думаю: «А что не так? По-моему это очевидно. Просто не бывает, чтобы всё было так хорошо».

– А я красивее тебя никого не встречал. Даже представить себе не мог, – продолжает он. Даже в интернете никого красивее не видел. А я искал, особенно после нашей с тобой встречи в больничке.

– Ну, спасибо! – Это всё-таки комплимент.

– Господи, ну какая же ты лапочка, какая же ты сладенькая, какая же ты милая, какая мягонькая, какая приятная! Вот смотрю на тебя и не верю, что такие девушки бывают. – Он проводит пальчиком по моему носику. – Такая носатенькая!

– Ну не называй меня так! – слегка обижаюсь я. – Нормальный у меня носик, разве не нормальный?

У меня сейчас комплекс будет, если он ещё раз про мой нос повторит.

– Знаешь, о чём я сейчас мечтаю? – шепчет он.

– О чём? – И на что я надеялась? Надеялась услышать что-то романтичное, но это же Толя. Хоть я его пока ещё плохо знаю, но такое ощущение, что мы знакомы уже много лет.

– О минете, – шепчет он.

Я в шоке и немного смущаюсь.

– Ну-у-у, тут я ничем помочь не могу, это не ко мне, – отвечаю я и глубоко вздыхаю. Как ни странно, но я возбудилась и сама теперь об этом постоянно думаю.

– Можешь – говорит он. – Можешь, но не хочешь.

Толя проводит пальцем по моим пухлым губам, а мне прямо так и хочется ему отсосать. Гормоны, что вы со мной делаете?! Бросаю взгляд на Вику и Сашку, которые сидят напротив, но никто не спешит меня «спасать».

Обиженно складываю бровки домиком и вновь смотрю на Толика.

– Толь, пожалуйста, не порти всё, – слёзно прошу я его.

– Всё, понял, не буду, – сразу ретируется он.

И тут голос подаёт Сашка:

– Толь поверь, всё у вас будет гут. – Он что, слышал, о чём мы только что говорили? «Нужно было говорить потише», думаю я и краснею. – Но ей понадобится раскачка. Может быть, не один месяц качать придётся.

– Спасибо, – отвечает Толян. – Ради такого можно и потерпеть.

Они это обо мне? С одной стороны неприятно, когда при тебе тебя обсуждают, а с другой – как же мне хорошо! Ещё сильнее прижимаюсь к Толе и невзначай, как будто случайно, опускаю руку ему на пах. Чувствую, как там всё напряжено. Бедный Толик, ему же потом больно будет! Если перевозбудиться и не кончить, потом в паху болит.

«Вот и помоги ему, чтобы не болело», – подсказывает мне внутренний голос.

«А тебя никто не спрашивал». Высовываюсь из-под покрывала, тянусь к Викуле и беру её за ножку. Она влюблённо на меня смотрит на меня.

– Ну что, пошли?– зевает она и пялится на Сашку.

– Да посидим ещё, что дома делать? – зевает тот.

– Спать, – отвечает ему она.

– А вы? – Сашка смотрит на нас. Я хочу что-то ответить, но Толя отвечает за нас обоих:

– Мы ещё посидим. – Он такой наглый, опять за меня решение принял!

Вика и Сашка встают. Сашка оставляет деньги, а Вика сжимает мою ножку.

– Пока, Юлечка, надеюсь, домой сама доберёшься.

– Я её сам домой доставлю, – опять за меня говорит Толик. – Принимаю её по свою ответственность.

– Ну, гляди мне, – сурово смотрит на него Викуля. – За нашу Юлечку я тебе голову сверну, если что.

– Я сам за неё кому хочешь сверну башку. – Он ещё крепче прижимает меня к себе и целует в щёчку. А мне так приятно – не передать! Неужели я бисексуалочка, и мне то парни нравятся, то девушки? Не может быть. Сама не верю. У меня сейчас дилемма: сосать или не сосать.

Сашка и Вика ещё далеко не отошли, а Толя уже берёт мою руку и запускает её в своишорты. Я бережно прикасаюсь к его члену, поглаживаю головку, сжимаю его и медленно начинаю водить по нему туда-сюда – дрочить, по-простому. Он ещё не до конца стоит, но мне до конца и не надо.

– Толь, ну что я делаю? – Я сдвигаю бровки и смотрю на него.

– Расслабься и получай удовольствие. – Его руки скользят по моим плечам, опускаясь ниже, к моим соскам и талии. Я от одних его прикосновений сейчас кончу.

Толя наклоняется ко мне и шепчет на ушко:

– Ты не лесби, нет, не лесби, ты обычная девчонка, просто ты запуталась.

– Я люблю Вику, как же ты не понимаешь? – Я потягиваюсь и томно дышу, продолжая дрочить его член.

– Я люблю тебя, – вдруг признаётся Толя. – Влюбился с первого взгляда. Как увидел тогда в очереди на кровь, так и влюбился.

– Я знаю, – отвечаю я. – Но я же предупреждала, не стоит в меня влюбляться, – качаю головой, но всё равно дрочу ему. Глубоко вздыхаю.

– Разве можно решать, в кого влюбляться, а в кого нет? Господи, и зачем ты, такая красивая, свалилась на мою голову? – чувствую, как он инстинктивно слегка давит мне на шею, желая принудить к минету, но на это я пока согласия не давала. Я уже взрослая девочка и сама буду принимать решения, кому сосать, а кому нет.

– Не-а,– говорю я и качаю пальчиком перед его глазами. – На большее не рассчитывай.

«Юлька, ну ты и дура, ты ж сама этого хочешь!»

«Я не кусок мяса, чтобы делать всё, что я хочу. Я не шлюха».

«Ты шлюха».

«Нет, и никогда ею не буду».

«Тогда ты дура, и всегда будешь несчастной».

«Это мы ещё посмотрим», – отвечаю я. Боже, и с кем я спорю, со своим внутренним голосом!

– А который сейчас час? – снова спрашиваю я.

– Тч-ч-ч. – Толя проводит пальцем по моим губам и даже слегка попадает мне в ротик. Я легонько обжимаю его палец губами, а что поделать – инстинкты.

– Что, пальчик мне пососёшь? – улыбается он.

Я чуть приподнимаюсь, беру его за руку, вставляю пальчик себе в рот и сексуально начинаю сосать одними губами, зализываю язычком, кончиком. А он на это смотрит и возбуждается.

– Ты же моё сокровище, – шепчет он и целует меня в губы. А у меня нет сил сопротивляться, да и смысла нет – такой кайф! Поздравляю, Толь, ты почти завоевал моё сердце!

Достаю телефон, но не вижу часов; приходится жмуриться – слишком яркий экран, и цифры скачут. Но Толик смотрит на время и резко встаёт.

– Чёрт! – говорит он. – Мне же пора, у нас в шесть утра машина прибывает.

– Что за машина в шесть утра?– зевая, потягиваюсь я. – На работе, что ли?

– Да, на работе, – отвечает он.

– А как же выходной? – Резонный вопрос.

– Какой выходной? – Получается, он мне соврал. Получается, он мне всё время врал. Интересно, что из того, что он мне говорил, правда, а что – чистая выдумка.

– Тебя проводить? – вдруг спрашиваю я. Я такая смела стала!

– Да нет, тебе же домой надо, спать.

– Я выспалась, – отвечаю я.

Мы с Толей оставляем немного чаевых и шустрой походкой вприпрыжку возвращаемся на набережную. Пока мы идём, берег вокруг оживает. То тут, то там кто-то убирает вокруг своих палаток мусор, оставленный отдыхающими, готовится к рабочему дню. А между тем, уже светает. Первые отдыхающие попросыпались и пришли купаться в утреннем море. Бр-р-р, не могу представить, как это без солнца купаться!

Но когда мы покидаем набережную, вдали за горизонтом появляется солнышко.

– Давай постоим, посмотрим, как солнце встаёт, – останавливает он меня, а то я слишком разогнался.

– Давай, – соглашаюсь, держа его за руку.

Толя нежно смотрит на меня и обнимает меня за плечи. И мы стоим, несколько мгновений наблюдаем, как над морем медленно восходит солнце. Толя легонько поглаживает меня по попочке, а я делаю вид, что так и надо, как будто ему уже можно. Принимаю его ухаживания, мне всё больше и больше он нравится.

– Толик, ты такой… – Не могу слов подобрать.

– Классный? – Вопросительно на меня так смотри. – Ты же это хотела сказать?

– Ну да… в смысле, нет… не знаю, я запуталась, – томно вздыхаю я. – Что ты со мной делаешь? – качаю головой.

– А что ты делаешь со мной? – Он нежно целует меня в лоб и прижимает к себе за попку. – Какая же ты классная, Юлечка!

А у меня даже глаза слезятся от умиления.

– И что мы будем с тобой делать?

О нежно целует меня в шейку и спускается всё ниже и ниже, его рука соскальзывает в мой бюстгальтер, и мягко сжимая мою маленькую грудь. Его руки такие сильные и такие нежные!

– Маленькая, – смотрю на него.

– Что? – не понимает. – Ах, да, грудь. – Он прижимается ко мне и шепчет на ушко: – Обожаю маленькую грудь.

Опускается ниже и прикасается губами к моему левому сосочку. Я откидываю назад голову и стону от наслаждения, иначе я никак не могу сбросить возникшее напряжение.

Толя поднимает голову и целует меня в губы, он буквально сосёт мои губки, нежно жуёт их, наслаждается ими. А его язык беспрепятственно проникает в мой ротик. Чёрт, как же я хочу сосать, из последних сил сдерживаюсь!

– Юль ты чего? – Он убирает слезинку у меня под глазом.

– А что я, плачу? – спрашиваю я.

– Ага, – улыбается он. Мы смотрим друг другу в глаза и улыбаемся.

– Это от избытка чувств, – говорю.

– Так не держи их в себе. – Он вновь прижимает меня к себе, как будто об меня трётся, как будто территорию метит. А его рука ложится на мой животик и опускается ниже, ниже и ниже. Я не жду, что он разрешения у меня спросит, но он спрашивает.

– Можно? – Он смотрит мне прямо в глаза, а его рука медленно и плавно проскальзывает в мои трусики.

– Ты же не собирался спрашивать? – провожу рукой по его волосам, и меня как током пронзает. Чёрт, я опять, как мартовская кошка, потекла! Толя, ну что ты со мной делаешь?! Да ещё и имя у тебя такое дурацкое – Толик. Никогда бы не подумала, что мне будет нравиться парень с таким именем!

========== Глава 5 ==========

Он прикасается к моей груди и стягивает с меня бюстгальтер. Прикасается губами к моему соску, а рука уже на моей «киске». Я жду, что он проникнет в неё пальчиком, но он лишь нежно мнёт и поглаживает «лепесточки».

– А-а-ах! – томно вздыхаю я.

– Я хочу тебя. – Он целует меня за ушком.

Я молчу, я боюсь ему что-то говорить, боюсь обещать.

– Толя, прости, – шепчу ему я и реально чуть не плачу.

Он резко разворачивает меня спиной, и его руки касаются моих плеч. Толя нежно-нежно и вместе с тем сильно-сильно массирует мои плечи, а я уже поплыла, я уже не чувствую своего тела. И как я ещё устояла на ногах, понять не могу.

«Возьми меня, Толя, возьми меня прямо сейчас».

«Цыц!» – останавливаю сама себя. С одной стороны, я понимаю, что это неправильно, но с другой – как же я его хочу! Я понимаю, что я не единственная девушка в его жизни, понимаю, что завтра он меня забудет и найдёт себе ещё сотню таких, как я, но как же я его хочу! Я даже залететь не против.

«Так, а это что было? Что за дурацкие мыслишки тупорылой овуляшки».

Он прижимается к моей попочке, одной рукой сжимает мою шею, а другой гладит внизу живота, иногда почти доставая до «лепесточков» моей «кисульки».

– Хочу увидеть тебя голой, – шепчет он мне на ушко. – Хочу тебя.

– Я тоже тебя хочу, – зачем-то отвечаю я и инстинктивно наклоняюсь вперёд. Его руки сползают к моей талии, и вот он уже держит меня за бёдра.

«Толя, возьми меня, я и сопротивляться не буду. Хватит играть в благородство».

– Нет, Юль, – отвечает он. – Не хочу, чтобы наш первый раз был таким.

Поворачиваюсь к нему, и у меня от возбуждения слипается левый глаз. Такое бывает иногда, когда я слишком возбуждаюсь. Он тянется к моим губам и целует. Наслаждаюсь его языком у себя во рту. Его рука медленно соскальзывает в мои трусики и сжимает мою голенькую попочку.

Он снова смотрит на меня и улыбается, поправляет локон, который лезет мне в глаза. Я нежно целую его в подбородок, потом в шею, опускаюсь ниже, расстёгиваю пуговички на его тенниске, целую его могучую грудь. Нежно руками сжимаю его напряжённые мышцы. Каждый кубик на его прессе зацеловать готова, что я и делаю. Спускаюсь до пупка, целую в пупок. Целую ещё ниже.

И вот я уже стою перед ним на коленях и смотрю не него снизу вверх, расстёгиваю ремень и слегка приспускаю шорты. Чувствую его запах, обожаю запах мужчин! Даже губу прикусываю от вожделения. Вижу его вздыбленный под трусами член. Стягиваю с него трусы и вижу его «заряженный ствол» у себе перед глазами. Смотрю на него несколько секунд и беру рукой за головку.

– А-а-ах! – томно выдыхает он.

Дрочу ему несколько секунд, возбуждающе поглядывая на него снизу вверх, а Толя лишь слегка прикрывает меня своей тенниской, ну, чтобы хоть со стороны не были видны его член и мои возбужденные губы. Тянусь к нему ртом и закрываю глаза.

И тут звонит его телефон. Это отвлекает, сбивает весь настрой.

Толя раздражённо хватает трубку и сбрасывает вызов. Я немного замедляюсь, но по-прежнему вожу рукой по его уже полностью эрегированному члену, он такой большой и мощный. Мне нравится чувствовать, как он напряжён.

Ещё звонок. Это так сбивает! Но Толя упорно сбрасывает.

– Да возьми уже трубку, – говорю я и улыбаюсь.

– Сама возьми, – томно вздыхает он, чем смешит меня так, что я не могу удержаться, но всё равно продолжаю ему дрочить.

Сглатываю слюну, дрочу ему, но в рот не беру, дразню его.

Третий звонок; он, наконец, поднимает трубку.

– Да! – раздражённо отвечает он.

– Ты где пропал, машина уж ждёт!

– Я сейчас… – Он не успевает договорить.

– Бегом! Сюда! – слышу разрывающийся голос в трубке.

Не останавливаюсь, продолжаю дрочить, внимательно смотрю на головку его члена, меня так и тянет её поцеловать, но я сдерживаюсь. Нужно же хоть иногда держать себя в руках.

– Юль, прости, но у меня работа… я бы очень хотел. – Он так меня умоляет, что мне кажется, сейчас заплачет.

– Я понимаю, – поднимаюсь я и тянусь к его губам, продолжая дрочить.

Он нежно целует меня в губы, застёгивая на себе рубашку, а я застёгиваю ему ширинку и ремень на шортах.

– М-м-м, – смущённо жмурится он. – У меня теперь весь день будет болеть внизу живота. Спасибо тебе, Юлечка! – Сколько же в нём иронии.

– Пожалуйста, – ухмыляюсь я. – Ты знал, на что подписывался, я же предупреждала.

И мы целуемся вновь.

– До встречи, Носатенькая. – Он готовится убегать.

– Эй! – говорю. – Ты же обещал доставить меня домой.

– Никак нет, – отвечает. – Максимум, что я могу тебе предложить – это прогуляться со мной на стройку.

– На стройку, говоришь? Как романтично!

Толя хватает меня за руку и увлекает за собой по узким улочкам просыпающегося курортного посёлка. На ходу подношу к лицу руку, которой только что ему дрочила, зажмуриваюсь и вдыхаю его аромат.

«Оближи», – подсказывает внутренний голос. И я его слушаюсь, я прикасаюсь язычком к своей руке.

Мы вылетаем на брусчатую тропинку, ведущую куда-то вверх.

– А ты шустрая как для девчонки на каблучках, – говорит мне Толик.

– Спасибо, – ухмыляюсь я, едва за ним поспевая.

Мы пролазим сквозь кустарник, через дырку в покосившемся заборе, идём по чужому участку, пока не выбираемся на тропинку, со всех сторон поросшую виноградом, вокруг которого жужжат то ли мухи, то ли пчёлы. Как он дорогу-то здесь находит, ума не приложу.

– Так, я не поняла, ты что, куда-то меня заманиваешь? – улыбаюсь я, пытаясь скрыть отдышку.

– А кстати, неплохая идея, заманить тебя в своё логово и там… – Он смеётся смехом киношного злодея.

– Ну и что там? Что? – сгораю от нетерпения я.

– Ты даже не представляешь, что я там с тобой сделаю.

– И что же? – Я нетерпеливая.

Толян резко заключает меня в объятия, отрывает от земли и целует.

– И это всё? – немного разочарованно складываю бровки домиком.

– Залюблю тебя там до полусмерти.

– А почему не до смерти? – И кто тебя за язык всё время тянет? Просто улыбнись, и не надо на всё отвечать.

– Юлька, что ты со мной вытворяешь?! – Он останавливается и жадно пожирает меня глазами. – Боже, скажи, что это не сон!

«Какой у него взгляд! Я сегодня точно влюблюсь».

– Не сон, это не сон. Это я сама тебе скажу, не надо Бога допрашивать.

– Бога? А ты, кстати верующая. Ты в Христа веришь или в этого… как его… в Яхвэ?

«А я и не знаю… Тоже мне, нашлась верующая, которая не знает, во что она верит!»

– А разве это не одно и то же? Бог один. – Ответ одновременно и умный, и глупый.

– Ну, ты же еврейка. Евреечка моя, ласточка носатенькая, ух, как же я тебя люблю! – Он трогает меня, прикасается ко мне. Так на мне скоро необлапанного места не останется. Ну и пусть, мне приятно.

– Серьёзно между ними нет разницы. Христос – тот же Бог, он триедин. – Это действенная фраза, которую я знаю. Только не спрашивайте, кто третий. Христос, Яхвэ и… Но он и не спрашивает, как будто в мыслях моих читает «не спрашивай» он вообще читает меня, как раскрытую книгу. Я приятно поражена.

– Может, и мне верующим стать? – Толик останавливается и разглядывает крестик на моей, груди нежно-нежно его целует. Я забираю у него крестик и целую сама, а после целую Толика. Была не была, мы стоим и сосёмся, лапаем друг друга, гладим.

Звонок на телефон Толика.

– Сейчас что, опять будут орать? – Я немного расстраиваюсь, что нас друг от друга отрывают.

Толик прижимает меня к себе и в очередной раз вдыхает аромат моего тела:

– Красавица ты моя! Хочешь, я ради тебя с работы уволюсь?

– Ты что, дурак? – говорю я. «Как ты за меня платить будешь?» – Работа – это святое, а мы можем и вечером встретиться.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Отсосёшь? – Блин, как не в тему он с этой своей пошлостью, но эта его улыбочка, этот шарм, этот пресс! За это я готова ему всё простить.

– Посмотрим, – отмахиваюсь я.

– Это значит «да»? – Телефон в который раз звонит, но он явно не спешит трубку брать.

– Это значит «посмотрим».

– Юлька, скажи не молчи, если у меня есть шанс хоть искорка надежды? Я готов за неё на что угодно. Ты сделаешь меня счастливым? – Он явно прибедняется. Он слишком уверен в себе, чтобы я поверила хоть единому его слову.

– Ну, положим, шанс есть у каждого, – уклончиво отвечаю я вместо того чтобы закричать: «Да, да и ещё раз «да», сто процентов «да». Бери меня прямо сейчас!»

– Докажи. – Телефон звонит в третий раз, но Толик спокоен.

– Что, прямо сейчас? – Я сглатываю и оглядываюсь по сторонам.

– Ну-ну, малышка, не надо сейчас.

– Спасибо, что не давишь на меня. – Смотрю вниз, не знаю, что сказать.

– Ну всё, я побежал! – Телефон звонит в который раз, у меня бы уже был разрыв сердца, если бы начальник так наяривал, а он стоит и на меня смотрит.

– Давай. – Толя разворачивается и делает два шага в сторону.

– Постой, а как мне домой попасть?– спрашиваю я его.

– Ой, прости! – Он возвращается ко мне и крепко целует меня в губы.

– Я не это хотела, хотя спасибо. А дом мой где?– Смотрю на него и хлопаю ресницами.

Толя берёт меня за подбородок и разворачивает на девяносто градусов.

– Видишь вышку?

– Ага.

– Сашка говорил, что под ней ваш дом, поняла?

– А-а-а, спасибо.

– Ну всё, пока, я побежал! – Он снова бегло меня целует, я уже этим поцелуям счёт потеряла. Я счастливая-счастливая, понятия не имею, что я чувствую и как себя контролировать. Меня сейчас можно голыми руками брать и лепить из меня всё, что захочешь, я податливая, как пластилин, как глина. Плохое сравнение, но ничего лучше на ум неприходит.

– Стой! – вдруг резко останавливается Толик, пока не успел ещё отбежать.

– Да! – издалека кричу я.

– Телефончик свой оставь, мы же так телефонами и не обменялись. Как мы найдём друг друга?

Кричу ему номер. И как он успевает записать, не понимаю.

– Сейчас тебя наберу, постой.

– Набирай, я жду. – Мы стоим на разных сторонах дороги, а я жду от него звонка.

Мой телефон тихо-тихо играет.

– Дозвонился? – спрашивает Толя.

– Ага, – отвечаю я и перехожу на его сторону. А он идёт мне навстречу. Мы встречаемся посреди дороги, а я сама не понимаю, зачем.

Он обнимает меня и целует, а я целую его.

– Я буду ждать тебя, буду ждать вечера, – шепчу ему.

– Я тоже, любимая, я тоже, моя Юлечка, Мелкая, Носатенькая! Как сильно я хочу тебя!

«И я тебя». Боюсь сказать это вслух. Господи, как же мне хорошо с ним, как же хорошо!

Но Толя уже не может оставаться.

– Мне бежать надо, – говорит он. – Начальник меня убьёт.

– Не убьёт. – Смотрю на него. – Давай я с тобой пойду, попрошу, чтобы не убивал.

– На стройку?

– Ага, – киваю и улыбаюсь ему.

– Ты же отдыхать приехала, купаться и загорать. Ты ночь не спала. Тебя твои друзья ждут.

– Подождут. – Прижимаюсь к нему. – Просто я хочу сейчас быть с тобой.

– И я с тобой, – шепчет он мне.

========== Глава 6 ==========

В очередной раз звонит телефон. Толя хватает трубку и мужественно выслушивает от начальника трехэтажный мат. Хватает меня за руку, и мы бежим на стройку – настолько быстро, насколько это возможно на моих каблучках.

По пути я отправляю эсэмэс Викуле:

«Прости, я слегка задержалась, не знаю, когда буду» – И сердечко.

«Развлекайся, Любимая», – приходит её ответ. Прижимаю телефон к сердцу.

Мы подходим к стройке; это какой-то коттедж или гостиница, я так сразу не могу разобрать. Начальник выходит навстречу, собирается орать на Толика, но замечает меня и смягчается.

– Ты где был? – сурово говорит он ему, а после смотрит на меня, и его губы расползаются в приятной улыбке. – Здрасьте!

– Привет, – здоровается с ним за руку Толя. – Ты прости, я сегодня задержался, обещаю, это больше не повторится… – Он что-то ещё лепечет себе под нос, но я уже не могу разобрать.

– Ты что, не спал всю ночь? – Начальник – толстенький, лысенький и с бородкой, но крепкий коренастый грузин в джинсовом комбинезоне – на меня пялится.

– А что, не видно? – Толя кивает в мою сторону. Под перекрестными мужскими взглядами я чувствую себя неловко, но я же сама вызвалась с ним идти, чего я ждала? Что меня станут слушать или на меня будут пялиться?

– Машина уже загружена. Поедешь?

– Вы сами всё загрузили? – удивляется Толян.

– Конечно, сами, ты же в это время чем-то другим занимался. – Начальник снова смотрит на меня и улыбается.

А я, как дура, стою и кручу пальчиком локон.

– Подождёшь меня? – спрашивает Толя, глядя мне в глаза.

– Ага, – киваю я. – А куда я денусь?

Он исчезает за воротами и возится там несколько минут. Когда он выходит, на нём уже рабочая одежда. Его провожают двое крепких парней без футболок, в таких же рабочих комбинезонах. Одни из них слишком уж явно пялится на мои коленки, я их даже прикрыть пытаюсь.

– Представишь нас? – спрашивает другой.

– Юлька, а это мой брат… – Имён я не запоминаю, да и зачем они? Я каждый день десятки имён слышу, всех не упомнишь.

– Очень приятно, – ласково улыбаюсь я.

– Юлька, а ты, случаем, не еврейка? – вдруг говорит один из них.

– Да, а как ты догадался?.. – Не успеваю договорить, как он продолжает:

– Да просто ты чёрненькая.

– И носатенькая, – шепчет мне на ушко Толян.

– Обычно все думают, что армянка, – говорю я.

– Так, чего стали? За работу! – разгоняет их начальник. Снова смотрит на меня и улыбается, потом на Толю и хмурится. – Ещё раз так опоздаешь – из зарплаты вычту.

– Без базара, – говорит Толян. – Первый и последний раз.

– Ну-ну. – Начальник ещё раз окидывает меня взглядом, качает головой и возвращается к работе.

А Толя выкатывает из ворот груженую «газель». Открывает передо мной дверцу и кричит:

– Запрыгивай.

Я ни секунды не думая сажусь рядом с ним. Тут всё такое пыльное, грязное. Но почему-то я так счастлива!

– Дашь порулить? – спрашиваю я.

– Тут механика.

– Поучишь меня на механике, я способная, – не отстаю я.

– Окей, на обратном пути, когда машина будет пустая. Он вжимает газ, а я прижимаюсь к нему, глажу его по руке, которой он передачи переключает.

– Ты такой работящий! – говорю я и сама замечаю, что таю в его присутствии. Оказывается, мне немного для счастья надо.

– Юлька, не приставай, ты меня отвлекаешь, – говорит Толя.

– Да я не пристаю! – обижаюсь я. Смотрю на него грустными глазками.

– Ну-ну, Мелкая, прости, люблю тебя, просто я на работе… не обижайся.

– Я не обиделась. – Вру, конечно, я обиделась. – Просто я хочу хоть как-то скрасить твой рабочий день.

– Просто сиди и молчи. Своим присутствием ты уже сделала этот день лучшим в моей жизни, – говорит он.

– Мне даже говорить ничего не надо? – вскидываю бровки я.

– Да не обязательно, – говорит. – Ты слишком красивая, чтобы ещё что-то говорить.

– А чего ты меня «Носатенькой» называешь? Значит, у меня нос большой.

– У тебя самый милый носик, который я видел в своей жизни. – И, улыбаясь, добавляет. – И самый большой.

– Спасибо, – демонстративно обижаюсь я.

– Ну-ну, не дуйся, – прижимает меня к себе. – Кстати, а у меня по-прежнему внизу живота болит. Может, полечишь меня, ну… как ты умеешь? – мнётся он.

– Могу подрочить тебе, на большее и не рассчитывай, мы пока ещё не столь близки. – «А, типа, это мало!».

– Губами прикоснёшься. – Вот это он наглый! Люблю таких! – А носиком?

– Посмотрим на твоё поведение.

«Боже, я не хочу становится шлюхой! Не хочу, и всё, но так тянет! Господи, зачем ты всё время соблазняешь меня? Хочу хранить верность, а по факту я всем изменяю: то Сашке, то Вике. А теперь этот Толя, я ведь и ему верность не смогу сохранить. Господи, какая же я шлюха! Сделай меня нормальной. Мне что, затычка нужна для моей «киски», чтобы изменять не хотелось?»

«Кому ты изменяешь? Очнись! Сашка встречается с Викой, а ты свободна».

«Что-то я не чувствую себя свободной».

«Да ну тебя… – машет на меня рукой внутренний голос. – Как была дурой, так и осталась».

Влюблённо смотрю на Толика, нежно кладу ему руку на пах и начинаю гладить, а у самой пелена перед глазами, и гормоны так штырят, что отдаёт в висках. Всё, буквально всё подталкивает меня к нему, но надо сопротивляться. Хотя кому надо? Мне, моей бессмертной душе. Борюсь с собой и проигрываю.

Пытаюсь расстегнуть ремень на его шортах, но у меня не получается.

– Помочь? – спрашивает Толик.

– Ага, – киваю я. Иногда поглядываю в окно, мы выехали из города и несёмся по бескрайним просторам. Идеальное место для… ну, вы понимаете для чего. Господи, что же я творю! Ненавижу себя за это!

Толик расстёгивает ремень и слегка приспускает шорты. Я опускаюсь к нему и кладу голову ему на пресс. Он его не напрягает, хоть я всё равно чувствую его стальные мышцы. Спускаю с него трусы и глажу его крепкий член. Смотрю на него, и меня захлёстывает желание, я больше не в силах себя контролировать, мысли и эмоции бьют через край. И тут я начинаю плакать.

Толя резко тормозит и выключает зажигание. Обнимает меня и прижимает к себе, гладит. Сколько же он меня гладит.

– Прости, не могу, прости меня, не могу, – хлюпаю носом я.

– Милая моя, ласточка, вижу, как ты пытаешься сделать мне приятное, но что-то тебя останавливает. Я чувствую, как тебе больно.

– Я ненормальная, я точно ненормальная, мне лечиться надо в психиатрии. Как вернёмся в город заедем в нашу больничку, у меня там как раз знакомая психиатричка. – Смотрю на него и заливаюсь слезами. – Прости, Толенька, прости, любимый (я впервые его так называю)! Можешь презирать меня всю жизнь, я заслужила.

– Ты что, Мелкая, я же люблю тебя! – Он крепко-крепко прижимает меня к себе. – Я как тебя встретил, то заново жить начал. Думал уже, что не буду никогда счастлив. Ты же моё солнышко, ты свет моей жизни! – Он убирает волосы с моего заплаканного лица и снова меня целует.

– Плохая идея. – Толя прячет свой член в трусы. – Отныне одни только поцелуи и никакого секса. Ты же предупреждала, что ты лесбиянка и что тебя пугают мужчины.

– Постой, – говорю, – я не это хотела сказать.

– А я это, – Он смотрит мне прямо в глаза и стирает слезинку с моей щеки. – Если ты не можешь заниматься сексом с мужчинами, мы и не будем. Мне достаточно просто быть с тобой рядом. Достаточно платонических отношений. А себе я и сам подрочить могу.

– Правда? – Не могу поверить!

– Ну, конечно же, Юлечка! – Мне в это трудно поверить. – Спать можешь с Викой, если тебе так привычней.

А мне действительно так привычней, тут он угадал. Что-то со мной не так, похоже, у меня серьёзная психологическая травма, даже не знаю, откуда.

Вновь лезу рукой в его ширинку.

– Поверь, – говорит Толя, заводя мотор. – Это не обязательно, это лишнее.

– Но подрочить-то тебе я могу, – говорю. – Тебе же по-прежнему больно. – Начинаю водить по его члену рукой, вверх-вниз.

– Кстати, – хитро улыбаюсь я. – Я могу заниматься сексом с мужчинами, если рядом есть девушка. – Немного раздосадованно смотрю в пол. – Только я не хочу тебя ни с кем делить.

– Я тоже, – шепчет он и целует меня в ушко, покусывает его, не сбавляя скорости, а я всё быстрей и быстрее дрочу ему член.

– Сильнее… быстрее… чуть не так… – корректирует он меня. Ему всё-таки виднее, это же его член.

– Ты когда-нибудь кончишь или нет? – смотрю ему в глаза, не замедляясь. – А то у меня уже рука устала.

– Не заморачивайся, – самодовольно ухмыляется он. – Мне кайф уже от того, что ты мне дрочишь.

И тут меня осеняет.

– Я, кажется, знаю, что тебе нужно. – Откидываюсь на спинку своего сиденья и снимаю босоножки, отряхиваю с ног песчинки. Нежно провожу большим пальцем ноги по его члену, пытаюсь захватить его двумя пальчиками. Это не так удобно, как рукой, но я же стараюсь. Вожу ногами туда-сюда.

– Я, наверное, умер и попал в рай, – всё время стонет Толя.– Ты не представляешь, какой это кайф! Спасибо, спасибо тебе, Юлька!

– Спасибо скажешь, когда кончишь. – Откидываюсь назад и самозабвенно дрочу ему ногами. И ту он кончает. Кончает прямо на мои ножки, прямо на пальчики. А я возбужденно смотрю на всё это, и меня порывает попробовать его сперму на вкус.

Толя так на меня смотрит, как будто увидел ангела.

– Что? – спрашиваю я его.

– Ты где этому научилась? – недоумевает он.

– Серкетик, – улыбаюсь я. – Мне так ходить, или помыть ножки. – Показываю свои пальчики в сперме.

– Ты – лучшее, что случалось в моей жизни. – И он опять лезет целоваться.

– Так мне ножки мыть?.. – Не успеваю договорить, как мой ротик уже занят его языком, а «газелька» несётся между посевами, поднимая за собой столбы глиняной пыли.

– Хочу сделать для тебя хоть что-то в ответ, – говорит он мне.

– Веди машину и не отвлекайся, – шепчу я ему.

Мы притормаживаем возле лимана, чтобы я могла помыть ножки. Толя такой заботливый, уж не знаю, с чего это. Для наглого манипулятора девушками он слишком хороший, что ли. Но я не обольщаюсь. Он попользуется мною и бросит, как я уверена, не одну девушку до меня. Он не такой, как Сашка, он не будет хранить верность. Да и Сашка не такой. Просто он ещё не прочувствовал все плюсы быть мужчиной и ни за что не отвечать.

========== Глава 7 ==========

Косо посматриваю на Толика, поглаживаю его по волосам, за ушком. Всё-таки он милый. Немного подкачанный, немного брутальный, но всё равно смазливый. Как же я рада, что мы встретились! Спасибо тебе, Господи, что я тогда попала в ту больницу, что меня постоянно заставляли сдавать эту кровь, и вообще за всё спасибо!

Мы проезжаем мимо кро-о-охотной церквушки прямо посреди поля. Я глазам не верю. Она выглядит в этих лугах, как нечто иное, не из этого мира.

– Остановимся, – резко говорю я.

– Ну-у-у, минут десять у нас есть, – Толя притормаживает и заходит на поворот, подъезжая к церквушке. Выходит со своего водительского места, обходит машинку и открывает передо мной дверцу. Она так сразу не открывается, там хитрость нужна. В общем, сама я не откроюсь, но есть же Толик. А вообще мне даже нравится постоянно от кого-то зависеть, это как-то по-женски, что ли.

– У тебя есть, что на голову накинуть? – спрашиваю его.

– Моя рабочая кепка, – говорит Толян.

– Давай. – Кепка так кепка, сейчас что угодно пойдёт. Она потная и грязная, но какой у меня выбор?

Я похожу к воротам церкви и трижды крещусь, вспоминаю молитву. Рядом Толик, он или сам всё знает, или просто за мной повторяет. Тоже крестится.

В церкви горят свечи, и пахнет ладаном. Всё такое сакральное! Мы подходим к церковной лавке и покупаем семь свечей. Почему семь, не знаю, просто покупаем и всё; три я даю Толе, четыре беру себе. Поджигаю их и ставлю на разные постаменты, или как там это называется…

Внезапно Толя останавливается возле какой-то иконы, крестится и читает молитву. Я не слышу слов, но делает он это так самозабвенно, так искренне! Я удивлена. Приятно удивлена. Сама ставлю пару свечей под одной из икон.

«Спасибо Тебе, Господи! Обожаю Тебя и всё, что ты для меня делаешь! Аминь». Я искренне молюсь, я сейчас заплачу. Как же я счастлива!

Толя прижимает меня к себе и кладёт мне руку на плечо. Я не знаю, можно ли так вести себя в церкви. Но вспоминаю, что Бог видит всё и Он есть везде, будь то церковь или салон разваливающейся «газельки».

Из церкви мы выходим какими-то воодушевлёнными и одухотворёнными.

– А давай обвенчаемся в церкви, – вдруг говорит Толя.

– Что-о-о? – не понимаю я.

– Я не это хотел сказать. Давай, если мы когда-нибудь решим пожениться… ну-у-у… если ты не против… – опять мнётся он.

– Конечно, я согласна. – Целую его в губы.

– Ты не шутишь? – испуганно переспрашивает он меня.

– Нет, о таком не шутят, хотя понимай меня, как хочешь, – улыбаюсь ему и трусь носиком об его носик. Если ему так нравится мой носик (надеюсь, он не врёт просто для того, чтобы мне приятное сделать), то почему бы этим не пользоваться? В конце концов, нос – главная часть лица, и не может нравиться лицо и не нравиться нос. Я так думаю.

– Ну, тогда… – Толя берёт меня на руки и несёт в свою машину, прямо из церкви. Я уже чувствую себя невестой.

– Если мы поженимся, – говорю ему, – я точно буду тебе сосать, и не сомневайся.

– Я в тебе никогда не сомневался. – Что бы это значило?

Господи, ну о чём мы говорим?! Бред какой-то, какая-то свадьба! Мы бы ещё детям имена придумывать начали! Мы ведь никто друг другу, даже не парень с девушкой. Это всё игра, это всё не по-настоящему. Я ведь его даже не люблю. Нам просто хорошо вместе, просто весело, никакой любви никаких чувств, просто веселуха, просто гормоны шалят. Ну, а ещё, я совсем чуточку хочу его, мне незачем это от себя скрывать. Но это всё равно не повод с ним трахаться.

Думаю, и он не упустил бы возможность со мной переспать, если бы она подвернулась. Хотя она уже подворачивалась, просто Толя как-то методично съезжал каждый раз, давая мне выбор. А мне выбора оставлять нельзя. Я уже почти что согласна.

Что он со мной делает? Не мытьём так катаньем, он меня по чуть-чуть, мелкими, сантиметровыми шажочками в свою постель заманивает. И заманит, в этом я не сомневаюсь, идеальный манипулятор, он всё рассчитал, всё заранее знал. Он, как эти, пикаперы, знает идеальный подход к девушкам, не сомневаюсь, что у него было их бесчисленное множество. Как бы не подхватить от него что-то.

И тут я замечаю, что глажу его по волосам. Он ведёт «газельку», а я сижу рядом, смотрю на него и глажу. Боже, как же я палюсь! Ведь это на непереводимом языке тела означает «я хочу тебя». Хотя это тело хочет, а не я. А я? Чего на самом деле хочу я?

– Я хочу тебя, – говорю вслух. Его даже передёргивает от такой новости, но он не оборачивается ко мне и слова не проронит. Молчит как партизан и на дорогу смотрит.

– Вернее, – уточняю, – моё тело хочет тебя.

– А это разве не одно и то же? – Ну, наконец-то издал хоть один звук.

– Я не знаю. – Вопросительно пожимаю плечами. – Я запуталась. – Закрываю лицо руками.

Он поворачивается ко мне и убирает мои руки от моего лица. Смотрит на меня, любуется мною.

– Ты меня разыгрываешь? – Что?! Что за странный вопрос!

– Ты сейчас серьёзно? – недоумеваю я.

– Что серьёзно? – Он такой непонятливый!

– Ты серьёзно не веришь мне. Я тебе уже несколько раз чуть не отсосала, я, как кошка мартовская, трусь от тебя, дрочу тебе, я мыла свои ножки от твоей спермы, а ты до сих пор мне не веришь? Обидно. – Надулась я и сижу.

– Думал, для тебя это такая игра. Думал, что ты…

– Шлюха? – переспрашиваю и улыбаюсь. Похоже, мне нужно принять это как данность. – Ты думал, я шлюха?

– Если честно, то да. – А вот сейчас было обидно. Но нужно объективно смотреть на вещи. Наверно, я действительно шлюха.

– Думаешь, я обижусь? – спрашиваю его и продолжаю гладить по волосам. – Просто пора признать: я не справляюсь со своими гормонами и никогда не справлялась. Всегда иду на поводу своих желаний. Да, я такая.

– Ты серьёзно, что ли? – ухмыляется он. – Я шутил, когда говорил, что ты шлюха.

– А я – нет, – говорю я на полном серьёзе. – Хватит бороться с собой, нужно принять, наконец, реальность такой, какая есть.

– И что ты предлагаешь прямо сейчас? – Он поворачивается ко мне, нежно кладёт руку мне на коленку и гладит её.

– Делай со мной всё, что ты хочешь. – Во мне сейчас говорит тело, а не разум.

Машина немного замедляется, а я уже трижды пожалела о сказанном: «Что я наделала? Господи, ну что я наделала? Прости меня».

– Нет, – снова ускоряется он. – Мне кажется, ты боишься, ты ещё не готова.

– Как скажешь. Спасибо, милый. – Целую его в щеку и трусь об него своим носиком.

Он глубоко вздыхает, нажимает на гашетку и упирается глазами в дорогу:

– Юлечка, что же ты со мной делаешь? – очередной вздох. – От тебя у меня голова идёт кругом.

– Это от недосыпа, – улыбаюсь. – Ты сегодня не выспался.

– Поверь, я могу отличить банальный недосып от того, что сейчас со мной происходит.

– А я понятия не имею, что происходит со мной, – томно вздыхаю я, у меня самой сейчас сердце выскочит. Я сейчас будто кончила, хотя мы даже не прикасались друг к другу.

Он хватает меня за затылок и крепко прижимает к себе лицом, мне даже больно.

– Носатенькая моя! – радостно произносит он.

– Ай! – говорю.

– Что? – не оборачиваясь ко мне, спрашивает Толик.

– Носику больно сделал. – Смущённо надуваю губки.

– Где?! – удивляется он и на меня смотрит.

– Вот тут, – обиженно показываю на кончик своего носа.

– Так лучше? – И Толя целует меня в носик.

– Немножечко, – улыбаюсь я.

А он высовывается из окна и радостно кричит:

– А-а-а! У-у-у!

Я откидываюсь на спинку кресла, снимаю с себя босоножки и прижимаю к себе коленки. Толя смотрит на меня и ухмыляется, а потом сжимает мою щиколотку своей сильной рукой.

– Носатенькая моя, Юлечка! – радуется он, не отвлекаясь от дороги. – Какая же ты классная…

– Это ты меня ещё голой не видел.

– Уже не терпится посмотреть.

– И что ты рассчитываешь там увидеть: сиськи, попку, «лепесточки», «щёлку»?

– Это ты так половые губы называешь? – улыбается он.

– Ага, – улыбаюсь я в ответ.

– Ну, какие они у тебя? Полные, тонкие, большие, мелкие?

– Ещё есть «вишенка», она немного торчит, раньше меня это жутко бесило. – Сморщиваю носик.

– А сейчас?

– Сейчас? – задумываюсь я. – Сейчас мне всё в себе нравится. Моё тело такое, каким создал его Господь.

– А ты в эволюцию не веришь?

– А разве одно другому противоречит? – говорю я. – Эволюция – это просто метод, которым Господь сотворил жизнь.

– Честно говоря, никогда об этом не задумывался… – качает он головой, не отвлекаясь от дороги.

Я достаю телефон и проверяю, кто мне звонил. Пару эсэмэс от Вики. Беспокоится обо мне, хотя не очень, больше удачи мне желает. А куда она от меня денется удача-то, я же такая удачливая.

Прижимаюсь к Толику и фоткаюсь на его фоне.

– Ты бы сказала – я бы улыбнулся, – говорит он.

Тискаю его напряжённый бицепс.

– Мне нравится, когда ты, увлечённый своей работой, ведешь машину. – Поправляю волосы, надуваю губки, высовываю язычок и снова фоткаюсь вместе с ним. Кладу его руку себе на грудь, немного приспускаю платьице и фоткаюсь в который раз. Это так сексуально, так возбуждающе!

Сразу же выставляю фотки без ретуши. Секунды не прошло, а кто-то уже лайкнул. И сразу повалили комменты. Первый же – от Сашки.

«Какие вы красивые!» – И куча сердечек.

«Спасибо, Сашенька», – отвечаю я, а сердце от радости поёт.

Вика пишет в личку:

«А вы уже…всё…?» – И куча сердечек со знаками вопроса.

«Пока нет», – коротко отвечаю, и хитрый смайлик.

Быстрый ответ:

«Держу за вас кулаки, мы вместе с Сашкой держим».

А мне даже обидно становится, вот только что мы были втроём, а теперь появился какой-то парень, и они вместе с Сашкой его мне напаривают.

«Только не надо мне никого напаривать. Не захочу, и не будет ничего. Я же не на случку приехала». – Пишу, а самой обидно-обидно!

«А куда же? – пишет Вика с кучей сердечек. – Раньше мы тебя выгуливали, а теперь ты сама загуляла». – И опять туча смайликов и сердечек. Скоро в сообщения ни одной буквы не останется, одни смайлы.

«Я не загуляла. Мы с Толиком на работе. Всё, не отвлекай меня». Откладываю телефон в сторону. А он снова пиликает, ответ пришёл. Я не могу удержаться, чтобы не прочитать.

«И кем же ты там работаешь?» – Резонный вопрос.

«Водителем газельки», отвечаю.

Назад мне приходит картинка с английским словом «Респект». Конечно, это же реальная работа, а не учёба в институте.

Снова смотрю на Толю.

– А давно ты работаешь?

– Со второго курса. На первом ещё гулял, а потом понял, что зарабатывать надо, и пошёл на подработку. А так как гулять без денег мне не сильно нравилось, то я втянулся. Теперь постоянно с братом на халтуры ездим.

– Это ты там такие мышцы накачал? – Не могу отлипнуть от его бицепса, ну, не могу, и всё, это сильнее меня!

– Ага, – отвечает он. – Раньше больше спортом занимался, а как работать стал, то не могу так часто на площадку ходить.

– Но ты же не бросил? – качаю головой.

– Нет, но работа сейчас важнее, хочу за лето заработать и машину купить.

– Мне нравятся целеустремлённые парни, – говорю ему.

========== Глава 8 ==========

Толя улыбается:

– Тебе же ещё недавно парни вообще не нравились. – В точку!

– Знаю, – смеюсь. – Знаю. Я сейчас так запуталась, в моей жизни всё пошло наперекосяк, я уже не знаю, что мне нравится, а что нет, чего я хочу на самом деле.

– Семью, детей, – подсказывает он мне.

– Как ты догадался? – радуюсь я. Прямо чувствую, как сияют мои глаза.

– Ну-у, это несложно было. – Он поворачивается ко мне и переходит на шёпот: – Я сам хочу того же.

У меня сейчас такое щемящее чувство в груди!

– А сколько ты хочешь детей?

– Минимум – троих, а дальше посмотрим.

– Я тоже, – улыбаюсь ему в ответ.

«Мой любимый цвет, мой любимый размер», – вспоминаю фразу из детского мультика.

– Ну я для того и работаю, – говорит Толя. – Нагулялся уже.

– А ты такой, оказывается, правильный! – Снова глажу его по волосам. – Такой идеальный!

«Стой! Стой! Ты же только что доказывала мне, что он козёл.Что он сразу тебя бросит, как в койку завалит. Передумала?»

«Ну и пусть бросит, в конце концов, живём один раз, и хочется попробовать всё. Например, верить людям».

Внимательно смотрю на Толика. Я не прощу себе, если не пересплю с ним хотя бы раз. Он этого достоин, он заслужил. А дальше пускай бросает меня, будет мне наука. Буду знать.

Провожу рукой по его бедру и прижимаюсь к его паху. Я такая перевозбуждённая! Нужно как-то отвлечься, возбуждение сбросить.

Беру свой телефон, набираю мамку.

– Привет, Юлечка! – звучит на том конце связи.

– Приветик, мам. Вы как там?

– У нас всё отлично, – говорит. – Как тебе отдыхается?

Я смотрю на Толю и снова на дорогу.

– Да ничего так, нормально. – Не знаю что ответить.

– Что сейчас делаешь?

– Еду на «газельке».

– На пляж?

– На… – зажимаю рукой трубку и спрашиваю Толика: – Куда мы едем?

– На склад, – отвечает он.

– На склад, – отвечаю я мамке.

– А-а-а, ну ладно, отдыхайте. – Она, видать, не сильно поняла, что я хотела этим сказать, но не решилась допрашивать. Мамка у меня клеевая!

– Папке привет! – Кладу трубку и смотрю на Толика, я уже реально им любуюсь; и почему он мне сразу не показался таким симпатичным, не знаю. Нет, конечно, он немного смазливый, хотя не так чтобы очень, но сейчас я буквально им очарована. Мне кажется, я могу часами им любоваться. Что он со мной сделал?!

«Пока ничего». – Дурацкий внутренний голос.

– Мамка? – переспрашивает он.

– Ага.

– А мои родители давно не живут вместе, – продолжает.

– Мои тоже.

– Отец умер семь лет назад. – Меня вбивает в ступор, мне вдруг так его жалко становится, даже комок подходит к горлу!

– Прости, – говорю; я сейчас заплачу. Я такая чувствительная стала последнее время!

– За что ты извиняешься? – Он смотрит на меня таким серьёзным взглядом, что я вся таю.

– Не знаю. – Я пожимаю плечами и как-то глупо улыбаюсь. – А мой нас бросил и уехал в Израиль.

– Значит, ты не шутила, что ты еврейка? – улыбается он.

– Нет, – беззвучно отвечаю я и мотаю головой.

– Да это и так видно: ты такая чёрненькая и носатенькая, – улыбается он.

– Всё – говорю, – хватит про мой нос, а то у меня комплекс разовьётся.

– Ага, – говорит. – Он, как у евреев на карикатурах, тебе ещё пейсы надо и руки так потирать.

– Хватит! – обижаюсь я, но не могу удержаться от смеха.

– Моя носатенькая, моя Юлечка! – Он прижимает меня к себе и целует в носик.

– Скажи, что он не огромный, – жалобно смотрю на него.

– Не-е-ет, совсем чуть-чуть не огромный, – смеётся Толик.

Достаю зеркальце и начинаю разглядывать свой нос, мне он и самой теперь огромным кажется.

Мы подъезжаем к складу. Толя притормаживает, разворачивает машину и подъезжает задом к какому-то открытому ангару. Глушит мотор и закрывает окна.

– Тут посидишь? – спрашивает он меня.

– А окна ты зачем закрыл? Чтобы я тут задохнулась?

– От пыли. – Он скидывает тенниску и покидает салон.

– Что-то ты рано приехал! – слышу голоса работников.

– Спешил на всех парах, – отвечает Толик. – Давай разгружать, а то мне ещё назад ехать.

Я достаю свой телефон и открываю ВКонтактик; посижу пока, фотки полайкаю.

Зарядки мало, очень жалко. Что бы ещё тут поделать? Включаю радио и начинаю щёлкать. По радио играет один отстой. Не понимаю я тех, кто это слушает, хотя новым исполнителям надо же как-то своё барахло раскручивать. Вот мне в детстве не нравились «Белые Розы», но как припекло, то включила их и слушала. Так, может, и это барахло кому-нибудь когда-нибудь пригодится? А я пока послушаю музычку с телефона. Жаль, наушников нет. Включаю на всю громкость и прислоняю телефон к уху. Слушаю и улыбаюсь: звучит моя любимая песня.

Стук в окно. Поворачиваюсь. Какой-то мужик стоит и удивлённо так на меня смотрит.

– Здрасьте, – кивает он.

– Привет, – ласково улыбаюсь я.

– Простите, не знал, что вы здесь… – Что он бормочет, я разобрать не могу. Поворачивается к Толе и кричит: – Толь, ты не предупреждал, что не один приехал! Представь нас своей девушке!

«Я не его девушка», – говорю я про себя, но вслух я не решусь это повторить: слишком долго объяснять придётся, кто я и что здесь делаю. А кто я, собственно, как не его девушка? Наверное, я всё-таки она. Чёрт, как всё запутано!

Толик подбегает к двери, аккуратно открывает её передо мной и галантно подаёт мне руку. У него такие сильные руки! Я выхожу и машины и улыбаюсь, а там уже целая бригада строителей собралась на меня посмотреть.

– Ребят, это Юлька. – Надо отдать ему должное: он не представляет меня как свою девушку, хотя мог бы понтануться перед мужиками. Но не хочет ставить меня в неловкое положение. Какой же он клёвый! Смотрю на него и умиляюсь. Я сейчас влюблюсь в Толика, и что мне тогда делать после того, как он меня бросит. А он ведь бросит, я уверена, такие всегда бросают. А если я уже буду беременна? Всё хватит дурацких мыслей, но аборт я делать не стану. Буду рожать. А потом растить ребёнка одна, как моя мамка.

– Красивая у тебя тёлка, Толян, – кивает ему высокий парень. Все они без футболок на одно лицо, но такого пресса, как у Толика, ни у кого и близко нет.

– Спасибо, – шепчу я и хлопаю ресницами. Удалось-таки меня смутить! Хотя, с другой стороны, он назвал меня «тёлкой», я могла бы и обидеться, но не стала.

– Да, вкус у тебя что надо…

– Ты где нашёл такую?

– Сочная…

«Так, а вот это уже никуда не лезет! Толя спрячь меня, бегом!» Смотрю на него жалостным взглядом.

– Пацаны, ну вы застесняли Юлечку. – Он поворачивается ко мне. – Посидишь пока в машинке, тут шумно и пыльно.

– Ага, – киваю я.

Слышу за его спиной:

– Юлечка, ничего себе Юлечка! Хотел бы и я себе такую Юлечку!

– За базаром следи! – вдруг слышу сталь в голосе Толька. – Думай в следующий раз что говоришь.

Его перебивают – судя по всему, среди мужиков это нормально. Наверное, у них так принято.

– Ты чего, Толян, никто о твоей Юлечке плохого слова не сказал.

– Не сказал? Как не сказал?! Серёга «тёлкой» её обозвал. А остальные! Вы что, девчонок никогда не видели? Она же не зверь в зоопарке, чтобы на неё пялиться!

А мне так приятно, что он за меня заступается! Какой же он милый, какой хороший, просто идеальный! Как хорошо, что я не прошла тогда мимо, как хорошо, что с ним познакомилась! Вот, вроде бы, и не чувствую к нему ничего такого, но с ним мне так хорошо, так спокойно, так приятно – передать не могу. Как будто его не сердце выбрало, а моя душа и тело. В сердце такой покой – не передать!

Я, наверное, сейчас никого не люблю, или же я просто счастлива. Сердце вообще не болит и не ноет, ничего у меня не просит. Ему просто хорошо здесь и сейчас.

Громкий звук – видать, что-то упало. Я не выглядываю из машины, боюсь выглянуть, тем более, вокруг дым какой-то или пыль. Разгружают что-то тяжёлое.

Ещё раз музыку попробую послушать, радио пощёлкаю. Так, а где тут кондиционер? Пошутила она, кондиционер в «газельке». Ну, конечно!

Откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Пытаюсь расслабиться. Возле кабины всё время крутятся строители и на меня поглядывают через пыльное стекло. Но я спокойна: Толя рядом, а значит, меня никто не тронет. Он никогда не даст меня в обиду, он защитит меня. Закрываю глаза и считаю до тысячи. А чем ещё заняться, когда скучно?

В машине душно, но я не решаюсь открыть окно. Вокруг грязно и накурено, хотя сигаретный дым проникает во все щели, и я кашляю. Непривычная я к простым рабочим будням. Ну, уж какая есть. В любом случае, я ни секунды не жалею, что поехала с Толиком. Сама не знаю почему, вот не жалею – и всё.

Пытаюсь фантазировать. Когда скучно, я всегда воображаю себе что-нибудь. Но сейчас никакие ассоциации в голову не лезут. Только эта бригада и десяти рабочих в грязных комбинезонах. А что, если и мысли у них такие же грязные? Представляю, что они со мной сделают, как изнасилуют во все дырочки. Если я отсосу столько членов, я больше никогда к мужикам не прикоснусь, буду члена бояться как огня, и вот тогда уже стану чистой лесбиянкой. Улыбаюсь и думаю о Вике, о её ножках, об изгибах её тела. Мимо проходит мужик без футболки. Меня сейчас вывернет, ну и я и брезгливой стала! Если у парня нет пресса, ему надо запретить футболку снимать. Запретить под роспись, на законодательном уровне.

Закрываю глаза, продолжаю считать до тысячи. Нужно досчитать, чтобы успокоиться, чтобы убить как можно больше времени, пока они «газельку» разгружают. Зеваю. Чёрт, как же спать хочется! Конечно, я же ночь не спала, вот и не выспалась. А что, если сейчас задремать? Нет, я сейчас не усну.

Снова зеваю, глазки слезятся. Я просто прилягу, здесь, в кабине, на пассажирском кресле. Устраиваюсь поудобнее, ножки мешают, они у меня слишком длинные, никуда не помещаются. Длинные, зато тоненькие и компактные. С горем пополам мне удаётся нормально уместиться, жаль, под голову ничего нет, но и не надо, так полежу. Главное – чтобы потом шею не прихватило.

Закрываю глаза и засыпаю. Я сплю, хотя мне кажется, я слышу всё, что вокруг происходит, и даже вижу тени, сквозь сон. Я реально сплю, я почти отрубилась. Но всего через мгновение мне снится, что я падаю.

– Прости, немного задержался. Ты как тут? – открывает дверцу Толян.

– Что? – вздрагиваю я.

– Ты что, уснула? – улыбается он и на меня смотрит. – Обожаю, когда ты сонная. Такая милашка сюсипусечная!

– Не-е-ет, нет, как я могу уснуть, тут грохот такой стоял. – Зеваю и потягиваюсь.

– Милашечка моя, уснула, ути-пути носик! – Он касается кончика моего носа, в очередной раз напоминая, что я у него носатенькая, хотя никто никогда меня так не называл. Все восхищались мною, а он говорит, что у меня большой нос. Ладно, он классный, ему можно, я разрешаю.

– Ещё пять минут, и едем, – говорит Толя.

– Ладно. – Поворачиваюсь на другой бок и закрываю глаза. Вернее, они слипаются сами. Я же реально не выспалась.

========== Глава 9 ==========

– Ты что, опять спать?

Пытаюсь возразить, но не поучается. Улыбаюсь и на него смотрю на него из-под полуприкрытых век.

– Да, – зеваю я.

– Ути-пути моя маленькая. – Он легонько сжимает мой подбородок и крутит – так мои губки кажутся ещё более пухлыми. – Мне так тебя пожмакать хочется.

– Только делай это нежнее, – говорю и добавляю про себя: «Мне тебя тоже хочется».

– А я что, недостаточно нежен?

– Достаточно, – соглашаюсь я.

– Сейчас, пять минут. – Он закрывает дверь машины и снова куда-то пропадает. А я сижу и смотрю в окно, ещё раз зеваю, но уже не сплю, я перебила сон.

Смотрю в телефон. Вика прислала пару фоток с моря. Весело им там. А мне тут в «газельке» на пыльном складе сидеть пришлось.

«Ой, не жалуйся, ты сама этого хотела».

«И сейчас хочу, – соглашаюсь я. – Я сама хотела провести этот день с ним. Понятия не имею, почему».

«Наверное, ты чего-то хочешь от Толика».

«Чего же?»

«Откуда мне знать? Ты сама не наешь?»

«А кто знает?»

Толик открывает дверцу и садится за руль.

– Поехали, – говори он.

– Ага. – Я радостно прижимаюсь к нему и целую его в щёку.

– Не прислоняйся ко мне, я весь грязный и потный, – отстраняется Толя.

– Мне нравится, как ты пахнешь. – Я на него наброситься готова и… вот именно что «И». Я сама не знаю, чего хочу.

– Тебе нравится запах пота? – Он как-то странно косится на меня и ухмыляется.

– Мне нравится твой запах! – повторяю я. – Что это: дезодорант, туалетная вода?

– Сухой дезик. Откуда у меня туалетная вода?

– Ты что, никогда туалетной водой не пользовался? – удивляюсь я.

– Пользовался, но не на стройке же.

– Не важно, – томно шепчу я. – Ты только что тяжело работал, устал, мне нравится когда (хочу сказать «парни», но выдавливаю и себя другое слово) мужики работают.

– О-о-о, какой прогресс: тебе уже мужики нравятся!

– Это всё ты виноват. – Я игриво надуваю губки.

Он вжимает педаль газа:

– Поспешим, чтобы на обед успеть.

«Уже обед!» – Хватаю телефон и смотрю на время. Но из-за моего плохого зрения не сразу могу рассмотреть циферки. Обед, реально. Сколько же я проспала?

Мы выезжаем за город и едем вдоль лимана по трассе. Играет старая мелодия на РетроФМ. Толя вглядывается в горизонт. Что он там видит? Наверно, следит за дорогой. А я на него смотрю, не могу оторваться.

– Остановимся искупаться, мне помыться надо, – нарушает он тишину.

– А чего ты меня спрашиваешь?– удивляюсь я.

– Советуюсь с тобой. – Он смотрит на меня и нежно проводит пальцем по моему лицу, а я прижимаюсь щекой к его руке и целую его трудовые мозоли.

– А мы точно с тобой ещё не встречаемся? – вдруг говорит он. – А то мне как-то слабо в это верится.

– Мне тоже, – улыбаюсь я. – Мы как будто целую жизнь с тобой знакомы.

– Ага, и всё делаем вместе.

– Точно. – Я целую его. Но он пока не сильно хочется целоваться – видать, сначала хочет помыться. Толик тормозит у лимана прямо на потрескавшейся земле и выходит из машины.

Я выхожу вслед за ним. Он снимает с себя футболку, кроссовки и шорты. Берёт кусок мыла и гель из бардачка. Ещё берёт полотенце, что лежит в спортивной сумке. Оно на вид такое потрёпанное, как и сама сумка.

– Ты прямо тут будешь мыться? – спрашиваю.

– Ага. – Он снимает трусы и заходит в воду.

Я инстинктивно отворачиваюсь, но мне же так интересно посмотреть. Я всё равно буду подсматривать – сквозь руку, через пальцы.

Толя погружается в воду и кричит мне:

– Иди сюда, водичка тёплая! – и весело брызгается во все стороны.

– Я купальник не взяла! – кричу в ответ.

– Так и я не взял, – резонно замечает он.

– Ну ладно. – Я стягиваю платьишко, расстёгиваю лифчик и прикрываю груди руками.

– Ну-у-у, давай! – аплодирует мне Толя.

Убираю руки с груди, стою перед ним полуголая и смотрю на него.

– Ну же… тебя долго ждать?

– Трусики можно оставить?

– Нет, – качает он головой, намыливаясь квадратным куском мыла.

Пугливо оглядываюсь по сторонам, снимаю босоножки на каблучка и стою перед ним голенькая, в одних кружевных трусиках, через которые и так всё видно.

– Юлька, не заставляй меня ждать.

«Чёрт бы побрал эту стеснительность!» – Закрываю глазки и стягиваю с себя трусики. Аккуратно на цыпочках подхожу к воде. Трогаю пальчиком воду: действительно, тёплая. Захожу по коленки, стою и обнимаю себя за плечи. Не прикрываюсь – это уже бесполезно, он и так всё видел. Думаю, как зайти дальше.

– Давай, иди сюда. – Толя обрызгивает меня с ног до головы, а я стою перед ним, мокрая, голая, и смотрю на него.

– Прости. – Он подходит ко мне, берёт меня на руки и относит на глубину. А я ухватилась за него и держусь, в глаза ему смотрю.

– Ты чего? – Он смотрит на меня.

– Я плохо плаваю, – честно признаюсь я.

– Давай, я тебя научу, – говорит он. – Держись за меня.

Он разворачивается и заходит поглубже.

– Только держи меня, не отпускай! – паникую я.

– Эй, ты чего боишься? – останавливается Толик. Здесь я уже не достаю ногами до дна.

«Ничего себе лиман, здесь же глубоко!»

– Мне нырять нельзя, я накрашенная, – говорю я, а сама вцепилась в него, как кошка, которую несут купать.

– Не страшно,– отвечает он. – Тебе без тоналки намного лучше. Без этой твоей раскраски, ты гораздо красивее.

– Ты, правда, так считаешь? – «мне просто ещё один человек говорил это – Вика».

– Конечно, я когда тебя увидел в больнице, сразу заметил. Ты такая нежная, ты такая девочка-девочка, юная, свеженькая! А когда ты в той тоналке, ты вся искусственная.

– Спасибо, – шепчу я ответ, – всё равно не хочу мочить волосы.

Отталкиваюсь от него и по-собачьи гребу к берегу. Толя проплывает мимо. Он плывёт не на спине, а на боку рядом со мной, всё время на меня смотрит и улыбается.

– Что, смешно плаваю? – смотрю на него.

– Ага, – кивает он и уходит под воду. Я вообще его не вижу. Подплываю к берегу и достаю носочком до песчаного дна.

Толя выныривает передо мной.

– Идём, нам торопиться надо. – Он выходи из воды, хватает полотенце и укутывает в него меня в него.

– Спасибо, – шепчу я, когда он, сам весь мокрый, вытирает меня и только потом вытирается сам, пока я натягиваю трусики. Он такой джентльмен – на меня даже не пялится, хоть я всем телом чувствую, как сильно ему нравлюсь. Чуйка у меня на такое.

Мы садимся в машину, я достаю из своей сумочки зеркальце и смываю косметику. Это даже для кожи вредно – столько времени её не смывать, со вчерашнего вечера, на жаре. Пускай кожа подышит. А он не заводит мотор, сидит и мною любуется. Какая же я замечательная!

– Ну и как я тебе? – улыбаюсь я.

– Голенькая – вообще красоточка.

– Спасибо.

– Тебе спасибо – за то, что ты такая есть.

– Всё, ну хватит засыпать меня комплиментами! – Я чуть стремаюсь без косметики, я без неё, как без одежды. Без одежды мне даже привычнее, а без косметики я, как без рук.

– Юль, ты чего? – улыбается Толя.

– Ну не смотри на меня, – говорю я.

– Когда я говорил что тебе идёт быть не накрашенной, я не шутил и не хотел тебя подбодрить – я действительно так считаю.

– То, что ты там считаешь, может расходиться с реальностью. – Довольно грубый ответ с моей стороны. Это совсем на меня не похоже.

– Ну, посмотри на себя: у тебя отличный чистый цвет лица и безо всякой тоналки. Чёрные как смоль волосы, безо всякой краски, шикарные пышные ресницы, а глазки, а носик…

– Но косметика же ничего не портит. Она только подчёркивает… – пытаюсь сказать я, но он продолжает.

– Ты такая свеженькая без неё, такая… – Он смотрит на меня и не может подобрать слово.

– Какая? – вопросительно смотрю на него.

– Домашняя. – Что да, то да: по жизни я совсем домашняя. – Ты такая родная, ты такая своя. Моя Юлечка!

«Я ещё не твоя, но мне нравится, когда ты так говоришь».

– Я всё равно буду краситься, – говорю я, – и не убеждай меня в обратном.

– Ты сильно злоупотребляешь тоналкой, портишь свою кожу. – Откуда он всё знает». – Самое красивое в тебе – твоя улыбка и твои глазки, а их тоналка никак не подчеркнёт.

«И кое-что ещё, кое-что ещё», – напоминаю ему.

– Улыбка и глаза? Серьёзно? – говорю я. – И это всё, что тебе во мне нравится?

– Ну, ещё твои ножки. – Он кладёт мне руку на коленку и поглаживает.

«Вот теперь всё на месте». Я успокаиваюсь и продолжаю смотреть в окно.

– А помнишь, – говорю, – ты обещал меня за руль посадить?

– Ну да, но здесь же механика, а не автомат.

– Понятно. – Я опускаю глаза. Похоже, я никогда не научусь нормально водить, а я так об это мечтаю!

– Хочешь, поучу тебя? – Он вдруг притормаживает. Нет, он реально умеет мысли читать, я ещё сильнее его хочу! Хочу, но только не люблю, не знаю, как описать это чувство. Просто он – это самое то, но какой-то искрящей влюблённости я не ощущаю. А жаль, жаль, что я не могу любить никого, кроме Вики.

Он останавливает машину, открывает дверцу и переходит на моё место, а я просто перелезаю на его. Я же мелкая, я же девочка.

Толя садится рядом и выдыхает.

– Начнём, – говорит он и поворачивает ключ зажигания. – Снимаем с ручника. Эту ножку на педаль…

Перебиваю его:

– Газ и тормоз, я знаю. – И улыбаюсь я ему.

– А эту – на сцепление.

– Что? – переспрашиваю я.

– Вот эта здоровенная дурацкая педаль называется «сцепление».

– А-а-а. – Я делаю вид, что поняла, хотя я ничего не понимаю.

– Ты понимаешь меня? – Он – фокусник. Чтение мыслей – это его фокус. Я вам точно говорю!

– Не-а, – качаю головой.

– Не важно, ты слишком милая, тебе можно быть чуть-чуть глупенькой, – говорит он.

«Главное – сильно уж не тупи», – подсказывает внутренний голос.

«Спасибо за совет. Без тебя бы я не разобралась!»

– Сюда смотри. Прежде чем поставить передачу, выжимаешь сцепление, – вздыхает он и качает головой. – Поняла?

– Угу, – киваю я.

– Ну, поехали. Выжимаешь сцепление этой ножкой. – Как он держит руки на моих ногах – это надо прочувствовать! Никакого массажа не надо! Кстати, мне давно никто не делал массаж ног. Дома Вику попрошу. Он легонько нажимает своими сильными пальцами на мою ножку, а я отпускаю сцепление и выбираю передачу. Оказывается это сложно: они же не подписаны.

– В угол и вниз – первая, вверх и вправо вторая, – рассказывает он, а я уже всё забыла.

– Ты будешь мне показывать?

– А может, я за тебя и водить буду? – Он бывает таким строгим, мой Толенька! – Выжимай сцепление и включай первую.

– Сейчас, – говорю я.

«Господи, только бы не натупить и ничего не напутать, только бы не напутать!» Плавно отпускаю педаль, и раздаётся жуткий рык. Я пугаюсь и вновь вжимаю педаль. Меня слегка запирает. Такое бывает иногда. Представляю себе, в каком он бешенстве.

========== Глава 10 ==========

– Ты как, нормально? – спрашивает Толик. Он такой заботливый! Я ему чуть машину не поломала, а он обо мне заботиться. Мой Толечка!

– Нет, – говорю, – у меня не получается стартануть.

– Ничего, получится. У всех сначала не получается, – говорит он и снова показывает, что за чем выжимать и как сцепление отпускать и как передачу ставить.

На третий раз у меня всё получается, и машина со скрежетом срывается с места.

– Этой ножкой нежнее, а этой педали не путай.

– Ну я же не совсем тупая, – говорю я.

– Какая же ты тупая, ты умненькая. – Он подсаживается ко мне ближе и целует меня в волосы.

– Как третью передачу поставить? – немного паникую я, хотя уже более или менее освоилась.

– Сейчас покажу, – говорит он. – Ты, главное, на дорогу смотри.

А я вцепилась в руль и давлю на газ.

– Выжимай сцепление. Сейчас. – Он кладёт свою руку на мою и включает нужную передачу, я бы сама их ни за что не запомнила.

– Теперь отпускай сцепление и продолжай давить на газ.

– Так? – Я делаю это медленно, и у меня получается. Машина набирает скорость.

– Давай, если поторопимся, то как раз к обеду успеем. – Он зевает и отворачивается.

– Эй, Толя, ты что? – слегка волнуюсь я.

– Ась? – спрашивает он, не поворачивая головы. – Я всю ночь не спал, я прикимарю чуток.

– Я же водить не умею, ты забыл? – паникую я.

– У тебя отлично получается.

– Ну, раз ты так считаешь. – Я слегка прижимаю педаль, и машина набирает скорость. В конце концов, вся разница только в этом дурацком сцеплении. А руль нужно точно так же крутить, и повороты точно так же показывать, и газ, и тормоз. Только сцепление и передачи, которые я уже почти запомнила. Главное – резко не тормозить и педаль сцепления не бросать.

Я реально напряжена: ножки напряжены, ручки напряжены, глазки неустанно смотрят на дорогу. А Толик развалился на своём сиденье и глаза закрыл, делает вид, что спит. Меня прямо умиление одолевает. Какой же он масик! Как же я его… чуть не сказала «люблю». Но я не хочу разбрасываться этим словом. Прикасаюсь к его руке – мне так нравится к нему прикасаться! Не знаю, что со мной происходит. Было же всё в порядке, было всё понятно, а сейчас меня несёт, я будто пьяная за рулём. Кстати, я сейчас действительно за рулём.

Господи, подскажи, что мне выбрать! Не хочу больше разрываться между парнями и девушками. Просто хочу быть счастливой. Раньше я страдала, а сейчас в моей жизни всё хорошо, даже слишком. Мне кажется, я этого не заслужила.

– Толенька, мой хороший,– улыбаюсь я себе под нос.

– Да-да, – спросонья отвечает он.

– Спи, ничего, всё в порядке, мне просто нравится твоё имя. – Говорю, а сама про себя думаю: «Ну и дурацкое же у тебя имя! Просто мне нравишься ты». – Можно, я буду его повторять?

– Тебе можно всё, – бормочет он. А ведь он реально не выспался, а я и ночью спала и в машине.

Еду по просёлочной дороге посреди лавандовых полей. А куда дальше? Хотя судя по горизонту, мне ещё ехать и ехать, минут двадцать, как раз он успеет выспаться. Не буду его будить. В конце концов, у меня телефон есть, а там навигатор. Как-нибудь разберусь, я же умненькая.

Не могу ехать в тишине, свои мысли кончились, а без радио мне скучно. Сижу и сдерживаюсь, чтобы не заговорить. А так хочется! Я уже и передачи освоила, как переключать, хотя машину немного дёргает от моих переключений, но уже гораздо меньше. И вообще я умничка. Но как же тяжело всё время молчать!

– Ну что, возьмёшь меня к себе водителем? – говорю шёпотом, чтобы не разбудить его.

– Люблю тебя, – шепчу уже так, чтобы он точно не услышал.

– Что, что ты там говоришь? – Услышал-таки! Чёрт, и зачем я это сказала, зачем разбудила его?!

«Потому, что ты самовлюблённая дура, которой ни до кого, кроме как до себя, дела нет».

«Что правда, то правда».

– Ничего, – качаю головой. – Вообще ничего.

– Мне показалось, ты спрашивала что-то.

«Хотела спросить, но промолчала».

– Ты бы со своим чтением мыслей подзавязывал, реально уже стрёмно.

– Стрёмно? Тебе стрёмно, значит? – Он легонько щипает меня за животик.

– Ай! – вскрикиваю я, не отвлекаясь от дороги. – Щекотно же!

Толя упирается в меня головой и целует меня в плечо.

– Юлечка моя, – шепчет он.

– Прости, – говорю, – что не дала тебе выспаться.

– Ночью высплюсь, – отвечает он и мною любуется мною, локон волос на лице поправляет.

– А разве ночью мы не идём гулять…

– Гулять, – болезненно хмурится и повторяет он. – Пойдём.

– Хотя я тоже предпочла бы провести ту ночь в постели, – говорю и улыбаюсь ему.

– Если ты меня в постель пригласишь, я тоже никуда не пойду.

– Ну, Толь! – отмахиваюсь я.

– Что «Толь»? Что «Толь»? Я уже двадцать один год Толик, – хмурится он.

– А я восемнадцать лет Юлечка.

– Ты же говорила, тебе семнадцать, – вскидывает он брови.

– У меня день рождения тринадцатого июня.

– Так у тебя день рождения был? Поздравляю! А чего не пригласила?

– Я никого не приглашала, мы отметили в узком семейном кругу, – отмахиваюсь я.

– Восемнадцатилетие? – удивляется он.

– Ну да, если ты забыл, я в больнице валялась.

– А, ну да… а что ты там лечила, напомни.

– Истощение, обмороки… – Не знаю говорить или нет, но решаюсь добавить. – Анорексию.

Он щипает меня за животик:

– Но сейчас-то ты на анорексичку не похожа, – смеётся он.

– Это значит, что я толстая?

– Ха-ха-ха-ха! – смеётся Толик, а я чуть не плачу.

– Так у меня скоро совсем никакой самооценки не останется: толстая, мелкая, с крючковатым носом – Баба Яга в молодости, – через силу улыбаюсь я.

– Носик мой крючковатый. – Он проводит пальчиком по моему носу. – Эх, знала бы ты, Юленька, как же я тебя люблю. Меня прямо разрывает на кусочки это чувство! Со мной никогда ещё такого не было.

– Не обижай меня больше, – жалобно смотрю на него.

– Хорошо, не буду, – смеётся Толик.

– Не называй меня Мелкая, носатая, толстая. У меня от этого комплексы.

– Иди сюда, дай я тебя обниму. – Толик лезет ко мне обниматься.

– Ай, я же за рулём! – Пытаюсь отбиваться от него, но он всё равно лезет целоваться. Его рука соскальзывает мне грудь, а язык уже меня во рту. Я забываю о дороге и жадно целуюсь с ним, у меня даже дыхание сбивается. Боже, как же я его хочу!

Толик выпускает меня из своих объятий, и мы просто молчим и едем дальше. Я влюблённо поглядываю на него, а он гладит меня по руке. Как же мне здоровски. Господи, почему мне так хорошо, чем я это заслужила? Неужели ты так сильно меня любишь?

– Хорошо водишь, – отмечает Толик.

– Спасибо, Толенька. – От избытка чувств я сейчас заплачу.

– Что тебе подарить на день рождения? – интересуется он.

– Не знаю, – отвечаю я, не отвлекаясь от дороги.

– Серьёзно, что? Чего ты хочешь? – Он смотрит на меня в упор.

– Прогулку по морю, – не задумываясь, отвечаю я. – Круиз.

– На лайнере? – Он так вопросительно смотрит на меня, прикидывая, сколько это стоит. Хотя для него это вряд ли проблема, он же сам зарабатывает.

– На надувном матрасе, – говорю я. – Да на чём угодно. Просто никогда в круизе не была. Хочу попасть на необитаемый остров.

– Сама?

– С тобой. – И зачем я это сказала? Сама не знаю, но гнать так гнать, раз уже решила.

– Так что насчёт постели сегодня ночью? – подмигивает Толик.

Сморю на него и улыбаюсь.

– Хочешь провести эту ночь со мной? – Я уже раздаю какие-то авансы. Нужно уточнить, что я пока ничего не обещаю.

– Ага, а чего, по-твоему, я здесь?

– Только секса не будет, – говорю. – Не заслужил. Мы просто полежим и пообнимаемся.

Чёрт, у меня от этих мыслей даже дыхание сбилось! И он это заметил, потому что и у него зрачки расширились.

– Люблю тебя, Юлечка, – вновь признаётся он. – С тех пор как увидел в первый раз, с тех пор и люблю. Как же мне хорошо с тобой, словами не передать!

А я молчу. Я не знаю, что сказать. Просто не могу до конца разобраться в своих чувствах.

– Если я скажу тебе «да», ты будешь счастлив? – Какой же дурацкий вопрос! Что я мелю?!

– Да, – отвечает он. – Только вот неувязочка вышла: я уже счастлив. Я сейчас самый счастливый человек в Галактике.

Я смеюсь:

– Почему именно в Галактике. – Смотрю на него и вижу его горящий взгляд. Он тянется ко мне губами, а я тянусь к нему и уже не слежу за дорогой. Мы целуемся, мы долго и жадно целуемся, а после он кладёт руку мне на коленку и поднимается выше. Я томно вздыхаю, когда он касается моей писюльки. Мне так приятно, я уже его не стесняюсь, лишь томно вздыхаю. От наслаждения закрываю глазки, левый глаз, как обычно, залипает от избытка чувств. Нервный тик наоборот.

– А-а-ах! – Я хватаюсь рукой за его бицепс и крепко-крепко прижимаю к себе. У меня перед глазами звёзды.

Съезжаю на обочину и ставлю машину на тормоз. Накидываюсь на Толю, и мы начинаем целоваться. Стягиваю с него футболку, а он стягивает с меня платье. Его рука проникает в мои трусики и сжимает мою популечку. А я жадно трогаю его пресс, опускаюсь всё ниже и ниже, проникаю в его трусы и трогаю его член.

Опускаюсь перед ним на корточки и стягиваю с него шорты, умиляюсь и любуюсь его стоячим членом. Медленно надрачиваю его одной рукой, глажу по головке другой. А после демонстративно облизываю свою руку. Он томно стонет и откидывается назад голову.

– Нет, это неправильно, – ни с того ни с сего говорю я и, превозмогая вожделение, натягиваю на него трусы. Ожидаю ответной реакции, ожидаю чего угодно, от негодования до возмущения, но и тут он умудряется меня удивить.

– Когда будешь готова… я буду ждать тебя. – И он целует меня прямо в губы. Я смотрю на него и не могу оторвать от него своих глаз.

«Я готова. Я уже готова!» – кричит всё во мне, но я всё равно сдерживаюсь, несмотря на дикое перевозбуждение, несмотря на страстное желание, несмотря ни на что. У меня уже голова идёт кругом от этих дурацких гормонов, но я всё равно держусь. Триумф силы духа и каких-то моих комплексов.

– Надеюсь, когда это случиться, это будет лучший минет в моей жизни, – говорю я, пересаживаясь на пассажирское кресло.

– Я это же хотел сказать.– Толик садится за руль. – Только я не надеюсь – я точно знаю, что это случится.

Он включает передачу, а я беру его за руку.

– Спасибо тебе, спасибо Толь, – говорю я, а сама чуть не плачу.

– Ты чего, моя ласточка?

– Ты меня так понимаешь, терпишь мои дурацкие закидоны. Другой бы уже триста раз как послал, – плачу я. И чего это я разревелась, как дура? Чего, спрашивается?

– Эй, эй не плачь моё солнышко! – Он поднимет мою голову за подбородок и смотрит мне прямо в глаза. – Я ж люблю тебя.

– И я тебя, наверное, люблю, – шепчу в ответ.

– Переспим, когда захочешь. Отсосёшь, когда захочешь, когда будешь готова, ясно?! – Он смотрит мне в глаза, и мне кажется, что я ему прямо сейчас отсосать готова.

– Да, да, – шепчу я и не понимаю, почему он меня целует.

– Мы всё переживём вместе, все твои странности, все твои психологические травмы, все твои… что там ещё бывает?

– Месячные. – Что я мелю?

========== Глава 11 ==========

– Месячные, – улыбается он. – Я хочу лишь одного: сделать тебя счастливой. Я в лепёшку разобьюсь, чтобы добиться этого. И, кстати, насчёт круиза… Ты не шутила?

А я едва слышу его голос, у меня от избытка чувств писк засел в ушах. Как же мне хорошо!

«Трахни меня, Толюнь, ты же видишь что я вся твоя, что я готова».

– Что ты говоришь? – переспрашиваю я.

– Ничего, ничего любимая. – Он нежно целует меня в щёчку, и дальше мы едем в тишине. Я под впечатлением, сама не знаю, от чего, но мне сейчас так хорошо и спокойно, что никакого секса не надо. Мне с ним хорошо молчать. Никогда ни с одним парнем такого не было. С девушкой было – это да, с Викой, но с парнями ни разу.

Толя паркуется возле того же дома, возле которого мы были с утра, первым выскакивает из машины, а после заботливо открывает передо мной дверцу.

– Спасибо, – мурлычу я, потягиваясь после долгого сидения на месте.

– Идём. – Толя протягивает мне руку и заводит меня на стройку. – Здесь осторожнее. – Он проводит меня между мешками с песком и горами стройматериалов. Вокруг пыльно, грязно, я даже чихаю от пыли.

– Будь здорова, любимая! – Как неожиданно, ни одной шутки про мой носик. Типа это только у меня нос большой. Ну разве он большой? У меня уже комплекс неполноценности: сиськи маленькие, нос большой. Настоящий шнобель – я же еврейка.

Всё, хватит об этом думать, настроение себе портить! Сделаю себе ринопластику по уменьшению носа.

Мы проходим через строящийся дом и выходим во внутренний дворик, на поляну. Здесь сидит пять человек, все без футболок и грязные.

– Здорово, мужики! – Толя здоровается со всеми за руку.

– Думали, ты не успеешь, – говорит его, судя по всему, брат (просто они чем-то похожи, у них обоих пресс имеется). Меня даже смешит такое сходство.

– Ну, кто твоя девушка? Знакомь, – добавляет он, – а то с утра вы сразу укатили.

– Юлька, что ли, – машет Толя в мою сторону. Мне не слишком нравится такое к себе отношение, но ладно, потерплю.

– Блин, Толя, какие у тебя девки сочные, я тебе прямо завидую! – А вот это совсем неприятно, даже напрягает.

– Всё, хватит трындеть! – обрывает его Толя. – Что у нас сегодня на обед?

– А твоя принцесска обедать будет? – Его брат смотрит на меня. Я за это время и звука не проронила, всё пытаюсь абстрагироваться и привыкнуть, что все кругом сверлят меня взглядами. Я словно в стриптизе на шесте, как-то так себя чувствую.

– Конечно. – Толик моет руки из пятилитровой баклаги и сливает мне воды. – Юль, ты голодная?

– Ага, – первое, что сказала я. Мужики замолчали и за нами наблюдают, о чём-то шушукаются (представляю о чём, и не хочу этого знать).

– Вот. – Брат (судя по всему, всё-таки брат, хотя никто мне его не представил) вытаскивает какой-то пуфик, сбивает с него пыль и ставит передо мной. – Лучшее место – принцессе.

– Спасибо. – Я взмахиваю ресничками.

Он бестактно смотрит на Толика и хлопает его по плечу, так что тот едва на месте может устоять под таким ударом.

– Брателло, красава! – При этом на меня никакого внимания не обращает. Действительно я же не личность, я трофей. Толик пошёл в лес и поймал меня, а теперь вывел своим друзьями показать.

А Толик не стесняется, сварганил бутерброд из чёрного ржаного хлеба и сухой колбаски с листиком салата.

– На, – вручает он мне его.

– Что? – Я всё ещё не до конца одупляю, что происходит.

– Ешь, говорю. – Он подталкивает бутерброд к моему рту. Я кусаю бутрик и долго-долго жую колбаску. М-м-м, как вкусно, никаких суши не надо, никакой пиццы с колой! Кстати, кола за столом есть, но мужики пьют совсем другое. Странно это – пить посреди рабочего дня.

– Вино будешь? – спрашивает меня Толян.

– Не знаю, – мямлю я.

– «Не знаю». – Он так некрасиво передразнивает меня. – А что ты знаешь? – Боже, какой же он наглый стал при мужиках! Прямо как в тот день, когда мы познакомились. Но всё равно он милый и классный, всё равно я его хочу. Не люблю, а именно хочу, чисто физиологически. Как животные хотят.

– Давай, – не думая отвечаю я, тянусь через весь стол, беру редисочку и смачиваю в сольке. Так давно свежей редисочки не ела! Я ничего нормального давно не ела.

– Картошечка. – Толик достаёт две картошины в мундирах и одну чистит для меня. – Ты сало ешь? – Он смотрит на меня в упор. А я смотрю на него и не понимаю.

– Сало? – переспрашиваю я.

– Ну да, хотя нет, ты же еврейка. – Он сам догадался, хотя я по другой причине сала не ем. Просто у меня нет такой привычки.

– Лук, чеснок? – предлагает мне его братик. А я смотрю на него и улыбаюсь: тоже симпатичный.

Но Толя отрицательно качает головой, отгораживая меня от него.

– Ну, Виталь, ну какой лук, чеснок, ну подумай.

– Виноват, не понял, виноват, – улыбается он мне и снова хлопает Толяна по плечу. – Горжусь тобой, брателло, порадовал старика.

– Старик нашёлся! – смеётся Толик.

– Я на тебя посмотрю, когда у тебя трое детей будет, – отвечает брат, но замолкает и так пристально на меня косится, а потом на Толика и снова на меня, и они разом заливаются смехом.

«Я ничего не понимаю в этих мужицких забавах. Толя, забери меня отсюда!»

И в эту секунду Толик обнимает меня одной рукой и прижимает к себе. Он точно мои мысли читает, иначе как это всё объяснить.

Кто-то и мужиков разливает вино по пластиковым стаканчикам, и один из них Толя даёт мне. Я аккуратно беру стаканчик и пытаюсь не разлить, там до краев, мне больше всех налито. Зачем ты меня спаиваешь? Думаешь, я так стану более сговорчивой? Хотя всё может быть…

Встаёт самый огромный мужик (вернее он-то не самый огромный, но с самым огромным пузом и с таким же носом, как у меня… ну не прямо с таким, а с гораздо большим) и с характерным кавказским акцентом говорит: – Выпьем за любовь. – Все встают и чокаются, Толя даже помогает мне подняться.

Я пригубляю, делаю пару глотков вина и ставлю стакан назад на скатёрку.

– Креплёное, – обмахиваюсь я рукой.

– Закусывай, закусывай. – Толик протягивает мне ещё один бутрик. Откармливает меня. Ничего, буду маленькой и толстенькой на коротеньких ножках и с огромным шнобелем – всё, как ему нравится. Улыбаюсь собственной придуманной шутке.

– Толь, твоя девушка с Кавказа? – спрашивает тот, кто произносил тост. – Чёрненькая.

– Нет, она еврейка, – отвечает за меня Толян (конечно, у меня же рот занят, я же всё съесть должна, что он в меня напихал).

– А я думал, армяночка, такая симпатичная, глазки чёрный, бровки домиком, ух, огонь, а не девчонка! Молодец Толян!

– Она вообще-то пока не моя девушка, мы только познакомились.

«Вот умничка, не ожидала от него такого! Думала, будет мной перед всеми хвастать. А он, оказывается, честный».

– Да кому это заливаешь? – перебивает его брат. – Я как вас увидел, у меня в голове сразу марш Мельденсона заиграл.

– Марш Мендельсона? – повторяю вслух и пытаюсь вспомнить, что это такое. А я уже напилась, мне до кондиции ещё немного надо.

– Свадебный марш, – переводит мне Толя и прижимает к себе мою голову.

«Толь, ну так нечестно, это же я умненькая, это же я отличница! А выходит, ты умнее меня. Ну хоть в чём-то я могу быть лучшей? Ещё и этот дурацкий марш забыла».

Самый пузатый достаёт кошёлку сфруктами, там немного клубнички. Он моет её под проточной водой из пятилитровой баклаги и протягивает мне.

– Для самой красивой девушки, – улыбается он и смотрит мне в глаза. – Кушай.

– Спасибо, – шепчу я с набитым ртом.

Он возвращается к своему стакану и поднимает очередной тост.

– За родителей!

– Ну, это святое, тут всем пить надо, – слышу голоса. Вздыхаю и беру свой почти полный стакан, пытаюсь быстрее дожевать и проглотить бутерброд с колбаской. Как же вкусно, давно я ничего такого не ела! Отвыкла я от нормальной еды.

Мы снова чокаемся, и я снова немного пригубляю, и тут Толя слегка приподнимает стакан в моей руке, отчего я выпиваю больше, чем планировала.

Ставлю стакан на место и быстро-быстро закусываю клубничкой. М-м-м, как же вкусно – клубничка под закусь! А я уже поддатая, тем более, на жаре. Улыбаюсь, смотрю на Толика.

– Ты чего это, меня спаиваешь?

– Кто тебя спаивает, носатенькая? – Он нежно целует меня в носик и прижимает к себе.

– Домой меня доставишь в целости и сохранности, – улыбаюсь ему. Чёрт, какой же он классный! Как же мне повезло, поверить не могу!

Я уже расслабилась, сижу, улыбаюсь и кушаю клубничку.

– Юль, тебе домой спешить ещё не надо? – зачем-то спрашивает меня Толя.

– Избавиться от меня хочешь? – улыбаюсь ему. Я пьяненькая такая, улыбчивая.

– Конечно! – смеётся он. – Посидишь тут немного, мне нужно мужикам помочь… – Что там помочь он, конечно, не объясняет: видать, тупой девочке не нужно знать, чем там мужики заняты. Да я и не обижаюсь.

Сама беру свой стакан вина и делаю ещё пару глотков, затем – ещё пару. Я так сопьюсь, как мой отец, гены плохой наследственности-то никуда не делись.

– Давайте выпьем за прекрасных дам, – слышу опять голос кавказца (грузин он или армянин я не могу определить, а спрашивать как-то не очень). Хотя тут все уже знают и обсудили, что я еврейка. Ну-у, меня обсуждать можно, я же малолетка тупая, а взрослых умных дяденек нельзя. Чёрт, и о чём я думаю, опять голова забита каким-то мусором! Надо позвонить Вике и сказать, что я буду поздно.

Тянусь к своему телефону. А в этот момент все чокаются пластиковыми стаканчиками и снова пьют. Традиция! Я хватаю свой стаканчик и, формально прикоснувшись краешком к другому стакану, делаю пару глотков.

И откуда Толя взялся? И опять он вливает в меня чуть больше, почти насильно. Спаивает!

– Ты хочешь, чтобы я спилась? – Смотрю на него и улыбаюсь – счастливая-счастливая, довольная-довольная, только спать хочется: конечно, я же ночь не спала.

– То-о-оль! – кричит ему один из работников. – У твоей девушки красивая улыбка.

– Спасибо, я знаю! – кричит откуда-то Толян. Судя по голосу, он сейчас тащит что-то очень тяжёлое, но я не знаю, где он, я вообще вокруг себя ничего не вижу. Расселась возле стола и клубничку поедаю.

«Сама всё съем, ни с кем делиться не будут».

«Постой, так нельзя!» – включается во мне «мисс благородство». Но я же здесь никого не знаю, что я им скажу? Смотрю по сторонам и понимаю, где оказалась. На стройке, среди кучи полуголых волосатых мужиков, ещё и пьяная.

«Да что с тобой случится? Ещё накати».

Действительно, вино-то вкусное. Делаю ещё пару глотков. Обожаю спиваться – похоже, я алкоголичка. Покатилась по наклонной: была лесбиянкой, стала алкоголичкой. Что дальше? Мать-одиночка? Типа, это что-то плохое. Мать – это уже круто! Кроме того, я выкручусь, мой ребёнок не будет ни в чём нуждаться.

«Типичные слова любой матери-одиночки. Ну и что ты кому хочешь доказать?»

========== Глава 12 ==========

«Отстань». – Делаю ещё пару глотков и вспоминаю про телефон, который давно держу в руках. Я же кому-то звонить собралась. Присматриваюсь к экрану, изображение расплывается. Я или пьяная уже, или… что куда более вероятно, надо всерьёз заняться зрением пока оно окончательно не упало. Я слыхала, оно после родов падает.

«Да что я только о родах и думаю? Подумаю лучше о сексе… Секс – это такая штука: если им правильно заниматься – то через девять месяцев будешь рожать».

Приплыли! Опять, что ли! А может, я просто повзрослела и теперь в моей дурной голову появились взрослые, умные мысли? Мне больше не хочется трахаться, мне даже думать об этом не в кайф, я на работу хочу. Или в декрет. Рожу ребёночка и буду с ним сидеть. А что – отличный повод избежать необходимости заниматься какой-нибудь профессией.

А потом? Потом рожу второго, третьего… сколь организм потянет, столько и буду рожать. И в результате у меня не останется никаких сил на работу. Ну, типа, не останется. У меня их уже нет. Черт, я боюсь идти на работу! Одно дело – в школе быть отличницей или в институте, а другое – работа. Работа – это не для меня: не хочу, чтобы на меня орал начальник, не хочу, чтобы меня кто-то домогался и пожирал глазами. Обращаю внимание, что вокруг мужики уже как-то меньше на меня смотрят, больше о своём говорят, о мужском. Хотя, так или иначе, я продолжаю ловить их похотливые взгляды на своих ножках.

М-м-м, какие же у меня ножки! Повезло же Толеньке. Сашке и Вике… кому я ещё досталась? А кому ещё достанется? Очень надеюсь, что я не пойду по рукам. Не хочу становиться шлюшкой. Найти своё счастье и прекратить поиски – вот чего я хочу. И рожать, бегом рожать, чтобы дурью не маяться и на работу не ходить.

«Господи, так не хочется быть шлюхой, лучше алкоголичкой!» – Я делаю последний глоток и осушаю стаканчик.

– Понравилось? – Из ниоткуда появляется уже знакомый грузин (пусть будет грузином) и подливает ещё вина.

– Не полный, только не полный, пожалуйста, – останавливаю я его. – Толе меня ещё домой вести.

– Зачем домой, оставайся здесь, – улыбается, Боже какая же у него улыбка! Ему точно в рекламе нужно сниматься: такой душевный, такой толстый, такой харизматичный! – Мы вам здесь постелим.

Я пытаюсь нахмуриться, но всё ломает выражение счастья на моём личике, расплывающемся в улыбочке.

– Давайте сфоткаемся, – предлагаю я и показываю свой телефон. А чего пьяная девушка не предложит?

– Мне умыться надо, я весь грязный, – говорит и продолжает улыбаться грузин. Какой он клёвый дядька! Обязательно хочу видеть его на своей свадьбе.

«И на родах, пускай приезжает тебя из роддома забирать», – подсказывает мне внутренний голос. Похоже, я помешалась на родах, мне до этого ещё много-много лет. Чего я думаю о таком в восемнадцать? Лучше бы о сексе думала или об отношениях.

– А я ненакрашенная, – говорю я. – Давайте.

– О-о-о, и я сфоткаться хочу…

– И я… – И откуда их столько набежало?!

– И на мой телефончик, – протягивает один из них свой «Самсунг».

Мы прижимаемся друг к другу, я чувствую себя зажатой между мужиками. Не самое плохое чувство, честно говоря. Улыбаюсь и фоткаюсь.

– Эй, куда без меня? – Из ниоткуда появляется Толик. Такое чувство, что он засел где-то неподалёку и следит за мной, чтобы не увели. Дурак, кто здесь меня уведёт? Здесь же девушек нету. Мягко улыбаюсь при этих мыслях.

Он обнимает меня и прижимает к себе, а после целует и фоткает. Наконец, уже я его целую, а он смотрит в камеру и фоткает нас. Мужики сзади такие серьёзные и крутые, все встали, все хотят в кадр попасть.

«Я вас от работы не отвлекаю».

– Братишка, братишка, – появляется Веталь. Да, я вспомнила-таки, как брата Толи зовут. – Давай в кругу семьи.

– Мы «пока ещё» не семья, – говорю я, но никто меня не слышит, они вдвоём меня обнимают и фоткаются.

– Ты же сама сказала «ещё», – шепчет мне на ушко Толян. – А что бы это могло значить?

– Сюрприз, – улыбаюсь я и растворяюсь в его объятиях.

– Толь, – говорю я. – Я с места не встану, поможешь?

– Сиди пока, мы ещё никуда не едем. – Опять он куда-то уходит, но зато появляется его кавказский друг.

– Виноградика для нашей няшечки. – Он протягивает он мне веточку сладкого и ароматного винограда.

– Вы меня откормить решили, – улыбаюсь, срываю виноградинку и кладу её себе в рот.

– На себя посмотри, какая ты худенькая. Конечно, тебя откармливать надо, – отвечает мне.

– Так сейчас модно. – Ещё чей-то голос, я их не различаю. – Это анорексия называется.

– Анорексия – это болезнь, – произносит другой голос. Понять бы, с кем я сейчас разговариваю. – А Юля просто фитоняшка.

«Кто?»

– Сейчас в моде худые девушки.

Грузин достаёт свой телефон и что-то там листает в интернете.

– Какие худые? Давно уже в моде наша Ким.

«Всё-таки армянин, – радуюсь я. – Чего это я его грузином называла? Хорошо, что не вслух».

– А мне худые нравятся…

– А мне – толстые. – Последний голос так на голос Толика похож – наверное, брат. Надеюсь, брат.

Тянусь к своему стаканчику и не могу его взять. Всё, хватит бухать!

Звонит телефон, и я беру трубку.

– Алё, – говорю шёпотом, чтобы никому не мешать, но мужики и шуметь начинают тише, чтобы дать мне поговорить.

– Ты где там, Юль? – Голос мамки или Вики, не могу разобрать, а что написано, я не вижу.

– На море, – отвечаю первое, что пришло в голову.

– Отдыхаешь там? – Ху-у-ух, вроде, мамка!

– Ага, – зачем-то киваю, я всегда эмоционально говорю по телефону, а не только когда пьяная.

– Ты с кем там сейчас? – Странный вопрос от мамки, ну ладно отвечу, так и быть.

Поднимаю глаза и оглядываюсь.

– С кучей полуголых мужиков. – Так приятно говорить маме правду!

– Расслабляешься? – слышу какое-то умиротворение в её голосе. – Ну, отдыхай, доченька.

– Хорошо, мам. – Хочу уже положить трубочку.

– И не забывай про меня, звони иногда.

– Хорошо, мамочка, – говорю я. – Люблю, целую.

– Цёмки-цёмки. – Она кладёт трубочку.

Я прячу в карман телефон и поднимаю глаза. А передо мной всё плывёт. Как же мне кайфово!

Через минуту снова прибегает Толя:

– Юль, ты тут как?

– Нормально, классно, – улыбаюсь ему, а у меня от улыбки глазки слипаются.

– Ты уже засыпаешь, давай отвезу тебя домой.

– Да не надо, мне и тут норм. Правда-правда. – Киваю несколько раз, для надежности. Для того чтобы он понял, что я сказала правду.

– Да ну, прости, надо было тебя сразу домой закинуть, пока я за рулём был. – Он смотрит по сторонам. – Погодь, сейчас с брательником поговорю.

– Толь, не надо, не суетись из-за меня. – Не успеваю договорить, как он куда-то пропадает. – Работа – это святое, – говорю сама себе и нюхаю пустой стаканчик из-под вина. Я бы ещё выпила. Правда, это солнышко слишком меня разморило.

Вот это я скатилась! Сижу, бухая, на стройке среди строителей на чистом пуфике, как королева. Самой смешно! Если бы сейчас кто музыку поставил, я бы даже танцевать пошла. «Чёрные глаза вспоминаю, умираю Чёрные глаза, я только о тебе мечтаю. Чёрные глаза, самые прекрасные, чёрные глаза, чёрные глаза».

Кстати, а где музыка? У строителей всегда магнитофон играет, а сейчас тихо. Обед же уже закончился. По крайней мере, все заняты своим делом.

Тут появляется Толя, он без футболки, и мне опять хочется прикоснуться к его стальному прессу! Какой же он идеальный! Такой рельефный, такой твёрдый! Как же я его хочу! Сдержаться не могу!

«А не надо было бухать».

«Ты всегда так вовремя появляешься, а раньше не мог мне сообщить?»

«А ты бы меня не послушала. Ты же никогда меня не слушаешь».

«Да, я тупая». – Проще признать, чем спорить с самой собой. Кроме того, не так-то это далеко от истины. Проще говоря, это и есть истина.

– Идём. – Толя накидывает тенниску и, не застёгивая её, протягивает мне руку. Я хватаюсь за него и пытаюсь встать. Вот и отлично, я уже стою на своих двоих, но не могу сдвинуться с места!

– Ножки не идут. – Я жалобно смотрю на Толика.

– Это сколько же тебе надо, чтобы отключиться? – ухмыляется Толик. – Моя девочка! – Он целует меня в мои пухлые губки.

– Ага, – грустно отвечаю ему, чуть не плачу; мне немного сейчас надо, чтобы расплакаться. Сейчас бы мультик проставить по мамонтенка, который потерял свою маму, и я тут же разрыдаюсь так, что сопли пузырями. Лучше буду сдерживаться, пока не окажусь дома, а там поплачу – мало ли обид накопилось… Мне иногда просто так поплакать надо. И чего это мне так плакать захотелось? Сама не знаю. Наверное, потому, что я девочка.

– Держись за меня, – говорит Толик. Он ловко поднимает меня на руки и выносит через ворота стройки.

– Мы реально как молодожёны… – бормочу я. – Несёшь меня, как невесту. – Я лезу к нему целоваться. Кстати, он отлично целуется, догадываюсь, где научился, догадываюсь, сколько у него было девушек до меня. Ну и пусть, зато сейчас-то мы вместе, а что будет завтра – какая разница? Буду относиться к нему как к трофею, как и он ко мне, наверное, относится.

Только сердце где-то глубоко в груди не хочет в это верить, оно дурное, болеть потом будет, когда он меня бросит. Смотрю на него печальными глазками.

– Что? – Он ставит меня на траву.

– Толя, – спрашиваю я, – а ты меня не бросишь?

– А если бошу, ты плакать будешь? – ухмыляется он. Вот гад-то, с такой красивой ухмылкой!

– Ага, – печально киваю я. – Только вены резать не буду, я Вике уже обещала.

– Ха-ха-ха! – смеётся он и целует меня в лобик. Любит он меня туда целовать. – Обещаю, я сделаю всё, чтобы ты никогда не плакала.

– Честно-честно?

– Честно-честно.

Его брат выходит нас провожать.

– Всё, пока, Толя! – Он пожимает руку Толе и смотрит на меня. – Пока, Юлька, было приятно познакомиться!

– Мне тоже, – улыбаюсь ему, а сама вишу на шее у Толика.

Только когда брат отходит, я понимаю значение его слов:

– Так, вроде, ещё не конец рабочего дня, – говорю я. – А как же твоя работа?

– Я сегодня отпросился, мне выспаться надо. Мы же вечером опять идём кутить?

– Не знаю, я дико не выспалась, – тоже зеваю я. Делаю шаг и спотыкаюсь, едва не падаю. Попробовали бы вы ходить пьяной на каблуках!

– Тихо, тихо, тихо, тихо… – Толик подхватывает меня и доводит до машины, до водительской дверцы. Открывает, и я залезаю на место водителя, берусь за руль.

– Хочешь, чтобы я была за рулём? – смеюсь я. А я, пьяная, еле вижу. Хоть и выпила немного, слишком вино креплёное было, слишком меня солнышко разморило. А ещё я не выспалась и устала.

– Нет, конечно, перелезай на пассажирское.

– Окей. – Я радостно перелезаю на пассажирское сиденье и ложусь на бок – не для того чтобы спать, а для того чтобы смотреть, как он машину будет вести.

========== Глава 13 ==========

Толя включает зажигание и отъезжает от строящегося дома.

А я смотрю на него и умиляюсь:

– Мой хороший, мой Толя! – Глажу его по щеке.

– Ты хотела сказать «любимый». – Самоуверенный гад!

– Мой любимый! – Похоже, я реально люблю его, просто это какая-то другая любовь – не возвышенная небесная, к которой прикоснуться опасно, а простая земная, близкая, мокрая… сама смеюсь над таким определением!

Мы тормозим у дома, и я выхожу из машины.

– Поможешь до квартиры добраться? – спрашиваю.

– Конечно. – Он паркует машину и берёт меня под руку. Медленно помогает мне переставлять ножки, пока мы поднимаемся на третий этаж. Я уже протрезвела, но мне так приятно, когда он прикасается к моим коленкам, заботится обо мне. Я словно в детство вернулась, словно опять маленькая.

«Наслаждайся, Юленька, конфетно-букетный период очень короткий».

«Какой конфетно-букетный? Он мне ни конфет, ни букетов не дарил, я с ним на работу ездила». Иногда я умею быть рациональной.

Тихо проворачиваю в замке ключ.

– Я дома! – зачем-то кричу я.

Вика выходит в коридор встречать меня.

– Привет, Толя! – Она радостно смотрит на него. – Доставил нашу чучундру? – усмехается она.

– Я не чучундра, – протестую я, но Вика заключает меня в объятия и нежно целует в губы.

– Чучундра, чучунра, – говорит Вика.

– Хорошо, пусть будет Чучундра, – соглашаюсь я. Я всегда сразу на всё соглашаюсь.

Из кухни выходит Сашка в домашней футболке.

– Привет, – улыбается он и пожимает Толику руку.

– Ладно, я пойду, – мнётся Толик.

– Оставайся, – останавливает его Вика. – Посидите, расскажите, где были, – улыбается она.

– Да Мелкой выспаться нужно, а мне домой пора, – мнётся он.

– Ляжете у нас, – вдруг подключается Саша. – Кровать свободна, а мы с Викулечкой в город собирались.

Толик смотрит на меня, а я на Толика. Я знаю, чем он занят: пытается прочитать мои мысли. Но никаких мыслей у меня сейчас нет.

– Останешься? – спрашиваю я.

– Хорошо. – Он скидывает тапочки и проходит на кухню вслед за Сашкой. А мы с Викулей остаёмся в коридоре. Она счастливая-счастливая, на меня всё время смотрит, что аж глазки сияют.

– Ну что, – говорит она, – расскажи, как это было.

– Было… – Я слишком медленно соображаю, о чём речь. – Да ничего не было.

– Как ничего? – Она изменяется в лице. – Как это ничего?

– Вот так, мы с Толиком просто друзья, – зачем-то вру я сама себе, я же ему несколько раз чуть не отсосала.

– И ты промариновала парня целый день и так и не дала ему? – морщит носик Викуля.

– Ага, – киваю я, снимаю босоножки. Так приятно снова оказаться на твёрдой поверхности и ходить на целой стопе, а не на платформе!

– Идём. – Вика хватает меня за руку и буквально затаскивает на кухню, где уже сидят за столом Сашка и Толик. Мне даже больно – так она меня тянет.

– Эта Чучундра так и не дала Толику! – возмущается Вика.

«Какое тебе до этого дело?!» – вскипает во мне внутренний протест, но, слава Богу, он никогда не вырвется наружу.

– Да ладно, – хмурит брови Сашка. – Было такое? – Он смотрит на Толика.

– Ну да, – артистично разводит руками тот. В руке у него уже банка безалкогольного пива из Сашкиных запасов. – Мы же, типа, друзья.

– Да нет! – не сдерживает возмущения Вика, – это просто наша Юлечка – тормоз. Ты знаешь, сколько она меня промариновала, прежде чем мы переспали? Сашка не даст соврать.

– Ну да… – как-то неуверенно говорит Сашка.

– Я думаю, это не лучшая тема для обсуждения, – пытаюсь я подать голос.

– А ты вообще молчи! – строит меня Вика. – Только мы за тебя обрадовались – наконец, Юлечка нашла своего единственного, – как тут оказывается, что она и его мариновать собралась! Как ты это делаешь? Доводишь до возбуждения и не даёшь?

– Вообще-то сегодня он даже кончил, – говорю я в своё оправдание.

Толя сидит красный-красный от таких разговоров и глаза прячет. Видать, он понятия ещё не имеет, куда попал, у нас нет запретных тем и нет никаких ограничений.

– Юль, Толик классный пацан, – включается в разговор Сашка. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Я желаю тебе только счастья.

Я уже тоже не понимаю, что происходит, беру из холодильника банку безалкогольного пива, молча сажусь за стол и прижимаю банку к виску.

– Болит? – заботливо спрашивает Толя.

– Угу, – кивком отвечаю я.

– Ладно, – берёт дело в свои руки Вика. – Мы с Сашкой гулять, а вы пока посидите дома… – Она так на меня смотрит, что я испуганно отвожу глаза. – Весь дом в вашем распоряжении, кровать в вашем распоряжении. Нас не будет очень до-о-о-олго!

– Нас не будет до утра, – подхватывает Сашка.

Я сморю на часы. Уже почти шесть. Открываю банку и делаю глоток пива. Фу-у, ну и гадость!

– Может, тоже куда-то сходим? – Толик берёт меня за руку. А я смотрю на него и зеваю.

– Не-а, – говорю, – я спать хочу.

Вика тем временем наспех одевается:

– Да куда ты с ней ходить собрался? Она же домашняя.

Сашка тоже начинает одеваться.

– Ну зачем ты так со мной? – Я влюблённо смотрю на Вику. – Теперь Толя думает, что я скучная.

– Ты не одна такая, – говорит Толик, подсаживается ко мне и гладит меня по плечу. – Я тоже не люблю шумных тусовок.

– А что ты любишь? – улыбаясь, шепчу ему я. Наши глаза сейчас так близко-близко!

– Люблю водить машину, люблю что-то делать своими руками, люблю спорт… – перечисляет он и добавляет в конце: – И тебя люблю, Юлечка.

– Спасибо, думала, про меня уже не вспомнишь. – Целую его в губы.

В это время в коридоре щёлкает дверь.

– Всё, мы пошли. – Голос Вики.

– Не скучайте тут без нас, – добавляет Сашка.

– Правда, они красивая пара? – шепчу я Толе.

– Правда. – Он целует он меня в носик.

– Пока! – кричу я Сашке и Вике.

– Пока-пока, – добавляет Толя.

Звук закрывающейся двери.

– Ну и чем займёмся? – спрашивает меня Толян, а я уже едва у него не на коленках сижу.

– Включим кондиционер, и спать. – Зеваю в подтверждение своих слов.

Он встаёт и заглядывает в комнату.

– Ты не против, если я лягу рядом на кушетке.

Думаю пару секунд (я пьяная всегда быстро соображаю).

– Нет, – говорю. – Против, кровать же огромная.

– Ну, как скажешь, как скажешь, я – в душ. – Он спокойно проходит в ванную и даже не закрывает за собой дверь – видать, в надежде, что я подглядывать буду.

А я захожу в спальню и прямо в одежде плюхаюсь на прохладное одеяло. Кутаюсь в него. Боже, как приятно! И глазки слипаются сами.

Я вообще теряю счёт времени. Помню только, как из ванной возвращается Толик. От него пахнет свежестью и дезодорантом. Он ложится рядом со мной, нежно и крепко прижимает меня к себе. А мне так приятно, так приятно! Только я никак не могу проснуться, не могу разуть глаза. Чувствую его поцелуи на своём плече и улыбаюсь, мне щекотно. Только проснуться не получается, ещё глубже проваливаюсь в сон.

Сплю я плохо. Постоянно ворочаюсь, да и снится всякая лабуда. Не буду вспоминать, что именно. Да мало ли какая гадость может присниться, мне же вчера голову напекло или продуло где-то, а организм вынужден отдуваться и представлять мне во сне разные жуткие картинки, чтобы хоть как-то объяснить болезненное состояние. Короче, снятся кошмары, с плавным переходом во что-то нейтральное. Да ещё и горло болит – по-моему, может простудилась, а может это просто акклиматизация. Не хотелось бы слечь в первые же дни на море от какой-то загадочной морской болезни.

Помню в детстве, я всё время болела, я вообще очень болезненной была. Чёрт, опять себя жалею! Никому не нужная, всеми брошенная, забытая… Началось. Хочу быть нужной хоть кому-то, хочу, чтобы меня любили и к себе прижимали.

Во сне часто ворочаюсь, прижимаюсь к Толику, к его горячему телу; он прямо обжигает меня своим идеальным торсом. Несколько раз мне снится, что я падаю с кровати. Это довольно страшно, и обычно я просыпаюсь. Но сейчас я, видимо, так сильно устала, что мне даже просыпаться лень. Внезапно открываю глаза. Вот так резко, только что был сон, и тут как рукой сняло! Дотягиваюсь до телефона (он у меня всегда под рукой). Четыре утра. Так рано я ещё не вставала. Смотрю в окно, а там темно. Оглядываюсь по сторонам: Сашки и Вики нет, они ещё не вернулись. Волнуюсь, а вдруг что-то случилось? Вспоминаю, что они не собирались ночевать сегодня дома. А где же, если не дома? Мне всё чаще начинает казаться, что они от меня морозятся.

Ворочаюсь в постели и сразу нащупываю Толика, он рядом на подушке сопит, он без футболки, в одних трусах. Он такой миленький во сне! Смотрю на него и любуюсь; не думала, что буду любоваться им. Во сне он кажется мне таким благородным.

– Мой Толя, – шепчу я и нежно провожу рукой по его волосам. Заглядываю под одеяло; на мне ни лифчика, ни маечки. Я голенькая, в одних трусиках. Не помню, как я раздевалась. Видимо это он меня раздел, во сне. Такой заботливый!

Ложусь на спину и смотрю в полоток. Может, ещё поспать? Нет, я выспалась. А может, его разбудить. А то мы так всю ночь просто проспим. Снова поворачиваюсь к нему и глажу его по лицу. Какой же он классный! Опускаю руку и глажу его грудь и стальной пресс. Во сне он не такой твёрдый, зато можно всё разглядеть получше. Разглядываю овал его лица, светло-русые волосы. Из-за контраста с моими чёрными мы довольно симпатичная пара.

Неожиданно Толя поворачивается на бок и закидывает на меня ногу, а рукой прижимает к себе, но не открывает глаз, а продолжает спать. Чувствую на себе его дыхание; когда он вдыхает, мне дышать нечем, он забирает у меня весь воздух. Какой же он классный. Я в его объятиях, как в ловушке, пытаюсь выбраться. Вспоминаю, как кошка выбирается, когда ты её хватаешь и засыпаешь с ней, а потом она начинает медленно выскальзывать из твоих объятий, думая, что ты уже спишь. Но ты ещё сильнее прижимаешь её к себе, и теперь ей приходится ждать, когда ты реально уснёшь, чтобы свалить. Вот так и со мной. Пытаюсь выкрутиться, но ещё сильнее запутываюсь в его объятиях. Мне так хорошо и тепло, не передать просто, и вырываться не хочется! Я согреваюсь, и мне приятно. Улыбаюсь и закрываю глаза. Мне снова хочется спать. Постепенно проваливаюсь в сон и уже вижу первые «мультики»: такие яркие красочные картинки, которые я обычно смотрю во сне. Окружающий мир ещё не изменился, просто стал таким красочным. Теперь даже время течёт иначе.

– Юль, ты не спишь? – спрашивает Толя. Не заметила, как он проснулся.

– Не-а, – говорю я и поворачиваюсь к нему. Наши глаза встречаются. Он нежно проводит рукой по моему лицу.

– Какая ж ты у меня красивая, Юлечка! – Его рука соскальзывает мне на грудь.

– Ты раздел меня? – улыбаюсь я.

– Ага, – кивает он и трётся об меня носиком. – Чтобы вещи не помялись.

========== Глава 14 ==========

Мы лежим в тишине и смотрим друг на друга, а он пальцами гладит меня по губам, пытается проникнуть мне в ротик. Наконец, я его приоткрываю, и он прикасается к моему язычку. Мне почему-то так прикольно, хоть я не совсем понимаю, зачем он это делает.

– Ты не спишь? – повторяю я. Сама ищу повод заговорить. Хотя о чём уже говорить мы же сейчас в одной постели, можно заняться чем-то поинтересней. Но мне нравится разговаривать, обожаю болтать языком.

– Я уже выспался; сколько там времени?

– Почти пять утра.

– Да ладно! – Удивляется он.– Только вырубился, а уже утро.

– Ты же всю вчерашнюю ночь не спал. – Я глажу его. – Весь день работал, ещё и меня развлекал… – Вот так и подмывает сказать, что я его люблю. Но я не хочу врать Мне с ним просто хорошо, словами не передать. Приятно чувствовать тепло его тела, приятно, когда он меня трогает, и самой приятно его трогать.

– Так ты не будешь ко мне приставать? – улыбаюсь я и зеваю. Потягиваюсь в постели.

А он прямо умиляется, глядя на то, как я потягиваюсь: я в этот момент беззащитная-беззащитная:

– Ю-у-у-у-улечка моя, ма-а-а-ленкьая! – И прижимает меня к себе крепко-крепко – так, что я даже дыхнуть не могу.

– Ты ж раздавишь меня, – говорю я и продолжаю улыбаться: мне так приятно, когда он мнёт мои груди! Похоже, я влюбляюсь.

– Прости-прости. – Он отпускает меня, но продолжает мять мою грудь.

– Что, маленькая? – расстраиваюсь я.

– Нормальная, – отвечает Толик. – Я никогда тебе не говорил, что обожаю девушек с маленькой грудью.

– И много их у тебя было? – А вот это реально лишний вопрос, зачем ты всё портишь? Хочешь расстраиваться – расстраивайся!».

– Прости, – поправляюсь, – не хочу этого знать, не хочу расстраиваться. Не хочу потом плакать.

– Моя хорошая! – Он целует он меня в носик. – Таких, как ты, у меня ещё никогда не было!

– И многим ты такое говорил? – «Что это началось? Юль, ты сама всё портишь. И кто потому будет виноват? Не задавай вопросов, ответы на которые не хочешь знать».

– Нет, я говорю такое только самым красивым, – шепчет он и нежно целует меня, прикусывая мою нижнюю губу. Мы долго целуемся, его язык у меня вор рту. Я к нему уже так привыкла, он таким родным для меня стал!

«А это ты говорил многим?» – Опять дурацкий вопрос, хотя на этот раз я его, слава Богу, не озвучиваю. Смотрю на него и любуюсь, мне нравится им любоваться. И хотя Толя не шибко-то и красивый – не чета Сашке, это нужно признать, – но он такой классный! Мне другого и не надо. Всё, похоже, я влюбилась окончательно!

– Так ты будешь ко мне приставать? – повторяю вопрос.

– А надо? Ну, в смысле, ты же и так со мной, чего мне ещё желать? – Резонно.

– Ну, хотя бы секса, я ведь тебе так и не дала. – Опять эти игривые нотки в голосе!

Он откидывается на подушку и закидывает руки за голову:

– Я могу получить это, когда захочу и от кого захочу. Зачем торопить события? – Он вновь поворачивается и смотрит на меня.

– Думаешь, я буду бегать за тобой и умолять взять меня?– игриво улыбаюсь я.

– Заметь, не я это сказал. – Какой же он самовлюблённый, меня так и подмывает дать ему.

– А после того как ты получишь меня, – провожу пальцем по его широкой груди, – ты меня бросишь и трубку брать не будешь? А я буду наяривать и плакать?

– Да с чего ты это взяла?! – Он вскидывает брови.

– Ну-у-у, мне почему-то так кажется.

– Если будешь и дальше задалбывать меня тупыми вопросами, то не сомневайся: так я и поступлю.

Он хватает меня за плечи, и мы начинаем бороться. Это так смешно и щекотно! Особенно меня щекочет его щетина, вроде как вчера он был ещё гладко выбрит, а сейчас уже зарос.

– Всё, всё, хватит! – говорю я. – Мне щекотно.

Он так удивлённо смотрит на меня.

– А может, я сам буду решать, когда хватит. – Он хватает меня за талию и прижимается к моей попочке. Я чувству его вздыбленный член и возбуждаюсь. Судя по всему, и он тоже.

Поворачиваюсь к нему, смотрю на него, томно вздыхаю.

– А почему ты просто не возьмёшь меня силой? – Взмахиваю ресничками. – Я же уже в твоих руках, я голенькая и беззащитная, в одних трусиках, которые ничего не стоит сорвать.

– Действительно, чего я теряю время? – Он резко хватает меня за горло и слегка сжимает его. Мне так кайфово, что я даже стону от наслаждения, пока он целует меня за ушком и грубо стягивает с меня трусы. На мне вообще ничего не остаётся. Я обнажённая, возбуждённая и полностью беззащитная в его объятиях.

– Сдави сильнее, прошу, – говорю я и чувствую, как его пальцы сжимаются на моём горле, и вот я уже не могу дышать. – Сильнее, – продолжаю шептать, чувствую его сильные руки на своей попочке, как он сжимает одну ягодицу (там, наверное, даже синяки останутся от его рук). Его пальчик проникает между моих «булочек», и я чувствую, как он прижимается к моей «девочке» к её «лепесточкам».

Неужели я позволю ему проникнуть внутрь? А что я могу сделать? Кричать? Он же держит меня за горло, ему ничего не будет стоить заткнуть мне рот. Меня так возбуждают эти мысли о насилии, я прямо потекла! Его палец мягко проникает в мою «щёлку». У меня даже голова кружится от возбуждения, я чувствую, как он трётся об мои «лепесточки» и о «бусинку». Двумя пальцами он растягивает мои «лепестки» в стороны. Там, внизу, наверное, всё уже мокрое.

Он достаёт из меня пальцы и отпускает моё горло. Я поворачиваюсь к нему, беру его за руку и нежно-нежно одними губами беру его палец в рот. От удовольствия причмокиваю и закрываю глаза своим пышными чёрными, как смоль, ресницами.

– Ты считай, у себя сосёшь сейчас, – томно ухмыляется он, а я целую его в губы. Мы сливаемся в поцелуе и оба глубоко-глубоко дышим.

Я опускаю вниз руку и прикасаюсь его члену, а он вновь прижимает пальцами мои «лепесточки». Боже, как приятно он меня там гладит – передать невозможно! Я готова визжать от восторга!

«Сейчас?» – думаю я и тут же зеваю. Это так смешит нас обоих.

– Поспим ещё немного, – улыбается он.

– Ага, – отвечаю я, не выпуская из рук его член.

Толя смотрит на меня и нежно-нежно проводит рукой по моему лицу.

– Что тебя пугает? Что останавливает каждый раз? – Я отлично понимаю, о чём он.

– Я не знаю, – шепчу ему в ответ. – Наверное, я так сильно боюсь тебя потерять, что не хочу даже «находить».

– А почему ты решила, что ты меня потеряешь?

– Я не знаю, – говорю. – Просто я так боюсь, что мне в очередной раз будет больно. – На моих глазах появляются слёзы, но я не плачу, я просто не могу себя контролировать.

– Ну, иди же сюда. – Он прижимает меня к себе крепко-крепко, а слёзы беззвучно текут из моих глаз. И я не могу понять что это – слёзы радости или печали?

– Не плачь, Юлечка, – шепчет он мне на ушко. – Я так люблю тебя! Знала бы ты, как я тебя люблю, ты бы точно не плакала.

– Правда? – всхлипываю я. Похоже, я совсем разревелась и распустила нюни, это уже даже как-то неприлично.

– Конечно, правда. – Он удивлённо вскидывает брови. – Не буду давить на тебя. Захочешь – сама прибежишь.

– С чего ты это взял? – немного набираюсь я смелости.

– Ты уже потекла. – Этот его прищур и наглая ухмылка! – Мне в кайф ещё тебя помариновать.

Ничего не отвечаю, прижимаюсь и трусь об него всем своим телом:

– Мур-мур-мур-мур, – мурлычу я от счастья.

– Моя кошечка! – Он хватает меня за задницу и крепко прижимает к себе. А я сейчас запищу от кайфа! Никогда не думала что снова смогу влюбиться в парня, после того как попробовала лесбос. Но, похоже, ещё чуть-чуть, ещё самая малость, и я сама буду за ним бегать.

Прижимаюсь к его груди и слушаю, как стучит его сердце. Оно такое сильное!

– Ты же к психологу ходила, когда лежала в больнице, – говорит он.

– Ага, – отвечаю. – Думаю ещё раз пойти.

– Какие-то проблемы? – хмурится он.

– Да нет, мне просто понравилась психиатричка, хочу ещё немного на неё попялиться.

– Ай, прости, я ж забыл! – смеётся он. – Ты же бисексуалка. Поверить не могу, что мне досталось такое счастье! – Он прижимает меня к груди так сильно, что я вдохнуть не могу.

– И что тут такого? – говорю я. – В том, что я бисексуальна? – я признала, я это признала! Я не лесби, а я би. Не лесби, а би.

«И что?» – звучит в моей голове внутренний голос. Опять эта неопределённость.

«Не знаю», – сама себе отвечаю я. Я даже себя переспорить не могу, не то что кого-то другого.

– Ну как… – пожимает плечами он. – Это же круто, когда твоя девушка лесби!

– Кроме того, что я ещё не твоя девушка, – серьёзно смотрю на него, а он продолжает гладить меня по попочке и в потолок смотрит.

– Лесби – это моя мечта! – Он поворачивается ко мне. – Я же никогда не пробовал с двумя одновременно.

– На что ты намекаешь?

– Ну, ты… твоя подружка…

– О-о-о нет, нет, нет и нет, этого больше никогда не будет!

– Больше не будет! Значит, уже было? – Он ухмыляется и смотрит на меня искоса.

– Больше не будет, потому что больше не будет, что тут непонятного? – Так объяснила, что сама ничего не поняла. Чёрт, я не хочу его ни с кем делить. Господи, пожалуйста, сделай его моим и только моим! Я от разрыва сердца умру, если он мне изменит, я не переживу этого! Прошу Тебя!

Снова смотрю на Толю и понимаю что он слишком классный, чтобы принадлежать мне одной.

«Так не доставайся же ты никому!» – Меня смешит такая формулировка, но это реально то, что у меня на душе.

– Если мы переспим…– говорю ему, опустив глаза.

– Когда мы переспим, – поправляет меня Толя (типа, это случится обязательно). Но я ему, почему-то верю.

– Хорошо, когда мы переспим, – повторяю я его слова. – Я не переживу измены. Пойми меня, я хочу, чтобы после меня у тебя никого не было. – Вздыхаю, мне тяжело говорить об этом.

– Ну и… – подталкивает он меня.

– Если у тебя другие планы, давай расстанемся сейчас. Пожалуйста, не обижай меня, я тебя очень прошу, ну пожалей ты меня! Да ты можешь заполучить любую, кого захочешь, но не причиняй мне боль. – И зачем я его уговариваю? Типа, это подействует. Он всё равно возьмёт все, что может, от этой жизни. И я никак не смогу ему помешать.

– Так мы же ещё не переспали… – Он опускает глаза и смотрит на свой пах.

– Так это ж секундное дело, – говорю я.

– Секундное дело, а столько заморочек! – нравится мне Толя со своим лёгким отношением к жизни.

– Ну да! – смеюсь я. – Я вся такая замороченная-замороченная! Прости.

– За что ты извиняешься? – улыбается он и трётся об мой носик. – Ты мне нравишься, какая угодно.

– Ты мне тоже, – шёпотом отвечаю я.

Мне приходит эсэмэс, и я тянусь к телефону.

– Оставь, – говорит Толя, – наверное, это от оператора.

– А вдруг нет? – беру трубку и вижу, кто пишет: «Викуля».

Открываю сообщение:

«Вы там все? Мы под дверью. Можно заходить?»

========== Глава 15 ==========

Бегло гляжу на Толика и отвечаю.

«Да… пара секунд».

Смотрю на часы – шесть утра. Толик тоже смотрит, видит, что я начинаю одеваться, и тоже одевается. Я его уже абсолютно не стесняюсь, он видел меня во всевозможных ракурсах. Тем более, думаю, он многих девчонок видел – что у меня не так, как у них? А, ну да, я же самая красивая – опять же, если верить ему. А мне пока сложно ему верить.

Поворот ключа в замке, и в квартиру входят Сашка и Вика.

– Ну, как погуляли? – улыбаюсь я им.

– Меня опять укачало, – говорит Вика. – В самый неподходящий момент.

– А где вы были?

– Ночной круиз на катере, там дискотека и шоу всю ночь с купаниями.

Грустно смотрю на Толика: я же так о круизе мечтала!

– А чего это вы меня с собой не взяли?

– Нас пригласили… только два места было, прости, – начинает мяться Сашка.

– Думаю, вы не хуже нас эту ночь провели, – перебивает его Вика

– Да уж, выспались отлично! – смеётся Толик.

– Думаю, вы не только выспались, – улыбается Вика.

– Н-е-е, мы просто спали. – Толик застёгивает свою тенниску, пожимает Сашке руку, целует меня на прощание и выходит. А я падаю на кровать и закутываюсь в покрывало. Снова буду в кровати валяться (а чем мне ещё заниматься?).

– Так я не поняла, – смотрит Вика на меня в упор, когда Толик уходит. – Ничего не было, что ли?

– Ничего не было, – как ни в чём не бывало, качаю головой и зеваю.

Вика наливает себе и Сашке сока из холодильника и ставит в бокал трубочку, садится и смотрит на меня.

– Ну и сука же ты, Юлька!

– Эй, я не поняла что за предъявы! – Я с вызовом смотрю на неё. – Просто он не в моём вкусе.

– Да конечно! – отмахивается Вика. – Так я тебе и поверила!

– Мне вообще не нравятся парни. – Следующий аргумент.

– Кому ты заливаешь?

– Не знаю, что ещё сказать, это вообще-то личное. – Я уже не нахожу аргументов в своё оправдание.

– Да нет, Юль, я же знаю тебя, как саму себя, – качает она головой. – Ты просто боишься.

– Чего?

– Жить! Ты боишься сделать что-то реальное. – Вика ставит на стол бокал и подходит ко мне, склоняется надо мной, заставляя сесть на кровати. – Ты что думаешь, мы всегда будем с тобой и с Сашкой?

– Не знаю, – теряюсь я.

– Знаешь ты, знаешь, что это ненадолго. Может, это уже в прошлом.

– Не говори так.

– Юль, я же люблю тебя, я же хочу тебе только счастья, а ты своё счастье в упор не замечаешь.

– Вик, он козёл. – Наконец, я высказала опасение, которое глубже всего засело во мне.

– Да с чего ты это взяла?!

– Ты видела, как он пялится на других девчонок?

– Я видела, как он пялится на тебя.

– Ему изменить ничего не стоит, – привожу я свой последний аргумент.

– И что? Никому не будешь верить – так и будешь сидеть в скорлупе своих страхов. Ты предпочитаешь ни с кем не встречаться, чтобы тебе не разбили сердце.

– Я больше не переживу этого, ты же знаешь, – говорю я и показываю шрам на запястье.

Вика берёт меня за руку и целует.

– Переживёшь, ты сильная. – Она смотрит на Сашку и на дверь. – А сейчас беги к нему.

– И что я ему скажу?

– Не знаю, это твоя жизнь, тебе решать.

Я как заведённая встаю и начинаю чистить зубы, умываться, подкрашиваться, параллельно натягиваю шорты.

– Так что мне ему говорить? – Выплёвываю зубную пасту и полощу ротик.

– А зачем ему что-то говорить?

Подхожу к двери и надеваю свои«лодочки», открываю замок, но резко возвращаюсь к Вике и целую её в губы.

– Спасибо, – шепчу ей, – спасибо тебе.

Подхожу к Сашке, и целую его в щёчку и «на крыльях любви» спешу к двери.

– Эй! – кричит мне вслед Вика. – И к моему парню больше не приближайся, подруга!

– Поняла тебя, подруга, – отвечаю ей. – Люблю тебя.

– И я тебя люблю, Юлечка.

Бегом спускаюсь с лестницы, стою внизу и вспоминаю, куда надо бежать.

Навстречу идёт пожилой мужчина в рубашке и джинсах. Явно местный: все отдыхающие же в шортах или в плавках. Подбегаю к нему:

– Вы не подскажете, как найти… – И тут я осознаю, что понятия не имею, куда бежать. Только по азимуту.

– Куда, дочка? – Он вопросительно смотрит на меня.

– А-а-а, не важно, – улыбаюсь ему и пытаюсь найти это место. Чёрт, как же тут всё запутано! Не город, а лабиринт какой-то!

Так, вроде бы, мы ехали отсюда… или оттуда? А что, если позвонить ему? Выхватываю телефон. Сел заряд аккумулятора, нужно было на зарядку поставить. Чёо-о-о-рт, ну как же всё не вовремя! Пытаюсь включить телефон – не включается. Зажимаю кнопку.

«Ну же, давай, давай!» – приговариваю себе под нос. Вот наконец-то включился. Нет сети. Чё-о-о-орт, он же сейчас опять сядет! Иду с телефоном в руках и случайно налетаю на какую-то мамочку с уже большим ребёнком, который почему-то сидит в коляске.

– Смотри, куда прёшь! – шипит она на меня.

– Извините, простите – растерянно отвечаю я. Ну где же это место?! Черт, я заблудилась! Я сейчас расплачусь. Не хочу возвращаться домой, как дура. Не хочу опять признавать, что без посторонней помощи я ни на что не способна.

Отчаиваюсь и, всхлипывая, бреду куда не попадя, главное – в ту сторону. Ну где же эта дурацкая стройка? Где его машина? Где ты, Толя? Толечка, Толенька мой, ну где же ты? Найди свою Юлечку!

Я сейчас разревусь – так это глупо. А сердечко бешено случит.

– Привет, – здоровается со мной какой-то парень

Поднимаю глаза. Нет, это не Толя. Спросить его «Ты знаешь Толика?» глупо. А может, он знает, где эта стройка? Надо попробовать.

– Приветик,– улыбаюсь я и поправляю локон волос.

– Сегодня идёшь на пляж вечером? Пенная вечеринка, – ухмыляется он; похоже, он ко мне подкатывает. Кто бы сомневался!

– Нет… да… не знаю, – путаюсь я в словах. – Слу-у-ушай, ты не знаешь, тут стройка есть, коттедж или гостиница? – Опять поправляю волосы и опускаю взгляд, хлопаю ресницами. У нас, у девочек, своя система «пыток» – выпытывания у парней информации.

– Там, – указывает он в сторону, и я сразу сворачиваю туда. Я почти бегу.

– Спасибо, спасибо!– кричу ему на ходу.

– Эй, так ты на вечеринку… – Дальше уже не слышу. Я ищу эту стройку. Где она, ну где же она? Он, вроде, сюда показал. А-а-а, вот она! Радостная, подбегаю к коттеджу, а там куча песка и бетонные плиты сложены. Смотрю на дом и с ужасом осознаю, что это не то место. Смотрю по сторонам и понимаю, что заблудилась. Вспоминаю про водонапорную вышку и ищу её глазами. «Туда домой» соображаю я. Неужели я пойду домой, так его и не встретив. Чёрт, как же надоело проигрывать.

«Могла бы уже привыкнуть, ты ж неудачница».

«Так подбадриваешь».

«Конечно, я же отражение твоей самооценки. Я и есть твоя самооценка. Юлька, ты неудачница, прими это. Ты вряд ли хоть чего-то сама добьёшься в жизни. Скорее ты приз для какого-нибудь счастливчика.

«Типа Толика».

«Ну да, типа него… ты же недавно Вику хотела».

«Я знаю».

«А что поменялось?»

«Понятия не имею. Не задалбывай меня этими вопросами. Я и так не могу в себе разобраться».

«Ну, так я же тебе помогаю».

«Спасибо», всхлипываю, я сейчас заплачу, я такая жалкая. Такая ничтожная, ничего не могу сама сделать. Ничего. Не на что не способная, ни телефон зарядить, ни адрес найти. Приду домой поставлю телефон на зарядку и позвоню Толику. Скажу что я его люблю и скажу чтобы он никогда больше не оставлял меня одну. Скажу, что я принадлежу только ему.

– Юлька, – слышу любимый голос.

Убираю слёзы и поднимаю глаза.

– Толенька, – подбегаю к нему радостная, и обнимаю его. – Я тебя так люблю, так люблю, – шепчу и целую его в грудь.

– Я тебя тоже люблю, ты чего не дома.

Я расстёгиваю на нём рубашку и воровато оглядываюсь по сторонам.

– Что, что такое? – тоже оглядывается он. – Ты кого-то ждёшь.

За пряжку ремня затаскиваю его в какой-то заросший виноградом тёмный угол улицы. Отсюда открывается великолепная панорама моря. Бегло расстёгиваю последнюю пуговицу на его тенниске.

– Во-у, полегче, – не понимает он, что происходит.

Я серьёзно смотрю ему в глаза и эротично вытираю пальчиками уголки губ, это хорошо, что я подкрасилась.

Медленно опускаюсь перед ним на корточки. На колени – это сильно травматично, не хочу ободрать коленки об асфальт.

– Юу-у-уль, ты меня приятно радуешь, – ухмыляется он.

– А помолчать не судьба? – Двумя руками стягиваю с него шорты и трусы. Его упругий член перед моими глазами. Он ещё не успел встать, но это не проблема. Беру его правой рукой и несколько раз нежно провожу по головке туда-сюда. Он сразу напрягается, я чувствую, как он крепнет в моей руке.

Снова смотрю на Толика, не улыбаюсь, я вся такая серьёзная. А от его серьёзности не осталось и следа – только эта гадская улыбочка самодовольного мартовского кота, который добрался-таки до сметаны.

Улыбаюсь ему, и он улыбается мне. Смачиваю слюной свою ладошку и глажу его по головке. А он прямо хрипит он наслаждения, слегка прикрывая меня своей расстёгнутой рубашкой.

– Надеюсь, на этот раз не будет облома? – томно ворчит он.

– Я же помолчать просила. Неужели так трудно? – Прикасаюсь губами к головке его члена. Это ещё не поцелуй, но уже что-то да значит. Высовываю язычок и кончиком ласкаю его головку. Касаюсь, как будто случайно.

Выдыхаю и отворачиваюсь.

– Что случилось? – переспрашивает он.

– Если ты не будешь меня отвлекать, мне будет проще, – говорю я. Я, блин, такая серьёзная, как будто операцию на сердце провожу, а не член сосу! Меня смешит эта аналогия, но я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.

– Всё молчу, молчу! – И в этот момент я целую его головку. Облизываю её снизу, пытаюсь проникнуть язычком в крохотную щёлочку. Цепляю губами его шкурку, от удовольствия закрываю глаза. Высовываю язычок как можно дальше и кладу на него головку члена. Обхватываю его губами и жалобно смотрю на Толю снизу вверх.

– Юлька, ты моё сокровище, как же я люблю тебя, ты даже не представляешь! – Он кладёт руку мне на затылок и гладит по волосам. А я расслабляю горло, как учила меня Вика, и его член проникает мне глубоко в рот. Сосу его головку как чупа-чупс, а после снова заглатываю поглубже. Держу пару секунд во рту и выпускаю. И так ещё несколько раз, раз за разом. И с каждым разом всё глубже. Боюсь, как бы меня не стошнило. Влюблённо поднимаю взгляд и смотрю на Толика.

Он сжимает меня за подбородок и водит членом по моим губам. Я даже глаза закрываю, чтоб он в глаз не попал, а так ресницы он задевает, и по щекам хлопает, и по губам, и по носику, который ему так нравится, а после кладёт его на мой высунутый язычок и проскальзывает мне в ротик. Я задерживаю дыхание и подавляю в себе рвотный инстинкт. А он хватает меня двумя руками за щёчки и дрочит моей головой свой член. А я щекочу его головку кончиком языка и смотрю на него.

– Высунь язык, – приказывает мне он. Нет, не говорит, а именно приказывает, и я слушаюсь. Я вся такая послушная.

========== Глава 16 ==========

Молча высовываю язычок, кончиком тянусь до подбородка, пошире раскрываю ротик и закрываю глазки. Он снова проводит членом по моим губам. Его член – как мощная, налитая свинцом боеголовка. Он кладёт мне его на язык и снова проскальзывает в рот, упирает головкой в щеку и гладит меня по этой щеке. Через мою щёку гладит собственную головку члена.

Не выдерживаю и заглатываю поглубже, мне хочется, чтобы до самых гланд достало, хоть я понятия не имею, где там эти гланды и что это вообще такое. Да я тупая, не знаю, что такое гланды (типа, вы знаете, если вам их не удаляли, конечно). Расслабляю горло и втягиваю в себя его член, реально сосу. Он упирается в заднюю стенку горла, и я не могу дышать, а слёзы непроизвольно катятся из глаз.

– У-у-у, у-у-у, – хлопаю его по ноге. Ни сказать, ни прокричать я не могу ничего. А он, наглец такой, ещё и зажимает мне нос рукой!

– У-у-у, у-у-у, – жалобно даю ему понять, что это уже слишком долго.

Он резко вынимает у меня изо рта свой член, хватает меня за скулы и поднимает на ноги.

– Ты же ещё не кончил. – Я пытаюсь отдышаться и прийти в себя.

– Моя ласточка, – шепчет он мне и трётся носом об мой носик.

– Ладно. – Пара секунд передышки, и я вновь перед ним на коленях (вернее, на корточках, но мне нравится думать, что я стою перед ним на коленях, пока он трахает меня в рот). Так сексуальней, так унизительней и возбуждает сильнее. А я люблю унижаться, я же мазохистка.

Толя шлёпает меня членом по губам, но на это раз я не оставляю ему времени, а сразу заглатываю его член как можно глубже.

– М-м-м, м-м-м, – втягиваю его в себя, как будто желаю высосать из него всё сперму, не забывая кончиком язычка ласкать головку. Представляю себе, как приятно ему должно быть, и всеми силами пытаюсь сделать ещё приятней. Я старательная. А вообще он должен быть счастлив, что его член в таком красивом месте, как мой ротик.

Толя резко вытягивает член из моего рта:

– Чего мычишь? – спрашивает он.

А мне становится смешно от того, что он сказал «мычишь», я же не корова. Пока я ржу, он снова шлёпает меня по губам и вновь вставляет ствол мне в рот, на этот раз активно двигая бёдрами мне навстречу, а я сосу всё активнее и активнее. Если он не кончит, я повешусь. Я должна – нет, я обязана довести любимого до оргазма. Ну же, давай, кончай быстрее!

Стягиваю с себя футболочку чтобы была видна грудь.

– Толь, ты куда подевался? Мы тебя уже целый час ждём! – слышится чей-то голос буквально у него за спиной. Я не вижу, кто говорит, но он реально близко. Только бы меня не заметил! Толя же изо всех сил прикрывает меня свой тенниской.

– Я подойду сейчас! – хрипит в ответ Толя. А я сижу пред ним, напуганная, и не знаю, куда мне деться. Но он уже не собирается меня отпускать. Схватил двумя руками за затылок и с остервенением насаживает мой рот на свой член. Я задыхаюсь, меня тошнит, мне больно, мне стыдно и страшно. Но я терплю. Гужу или, как сказал Толик, «мычу» от невозможности что-либо сказать. А он знай продолжает. Буквально дрочит моим ротиком.

Смотрю на него снизу вверх, испуганная, затраханная, несчастная, мне нечем дышать, меня тошнит, моему горлышку больно, а он продолжает. Когда же он кончит? Жду не дождусь

– Так ты идёшь?! – дурацкий голос, весь настрой сбивает или, наоборот, добавляет азарта. Чувство, что нас застукают, пьянит меня и горячит кровь. В эту секунду не могу понять, нравится мне, что нас могут застукать, или нет.

«Толя, я люблю тебя! Люблю тебя!» – единственная мысль в моих глазах.

– Я же сказал: сейчас! – настоящий рёв. В таком состоянии он может меня и прихлопнуть, если я рыпнусь. А мне уже воздуха не хватает. Толечка, я же сейчас задохнусь! Печально смотрю на него снизу вверх.

– Соси, соси детка, давай, давай! – Он насаживает он меня на член и тут замедляется.

«Наконец, можно вздохнуть». Едва я приоткрываю рот, как он прижимает меня покрепче и засаживает так глубоко, как ещё ни разу не попадал. Наверно, у меня из глаз уже вовсю катятся слёзы. Я ничего не вижу, но чувствую, как он кончает, и быстро начинаю сглатывать. Мой рот переполняется слюной вперемешку со спермой, и я не хочу проронить ни капельки.

– У-у-у, у-у-у! – опять жалобно стону я. Я такая несчастная, всё время стону! А как поговоришь с набитым ртом?

Его член слабнет, выстреливая последнюю порцию спермы, и он аккуратно достаёт его у меня изо рта. Я улыбаюсь и выдыхаю и тут роняю жирную каплю спермы на асфальт. Печально смотрю на него и проглатываю остальное: – Прости, – шепчу.

Он резким движением поднимает меня на ноги и поправляет на мне одежду:

– Юлечка, любимая моя! – целует он меня почти что в губы. В губы я ему не позволю, я ещё не всё проглотила, и всё равно привкус остался.

Я улыбаюсь, пытаюсь отдышаться, из моих глаз скатывает ещё одна слезинка.

«Тушь потечёт», – единственная мысль, мелькающая у меня.

– Ну-ну, ты чего плачешь? – Он вертит меня за подбородок и смотрит мне в прямо глаза.

– Не знаю, – отвечаю я, – глазки сами плачут.

Толя прижимает меня к себе крепко-крепко:

– Юлечка моя, не плачь, не надо, я люблю тебя, я так сильно тебя люблю, больше всего на свете! Ты – счастье в моей жизни… ты моя… – Он целует меня в носик, в щёки, в губы не взасос. А я улыбаюсь и кое-что вспоминаю.

– Ты целуешь меня… целуешь после того, как я тебе сосала. Это так мило!

– А ты всегда плачешь после минета?

– Нет, – качаю головой. – Не знаю, что на меня нашло. – Слышу шаги за его спиной. – Ну же, иди! – говорю я. – Тебя там ребята ждут с работы.

Но он не спешит меня никуда отпускать, только левой рукой застёгивает ремень на шортах.

– Пообещай, что мы вечером встретимся.

– Обещаю, – говорю я. – Куда я теперь от тебя теперь денусь, дурак, блин?

Он выпускает меня из своих объятий и делает пару шагов задом.

– Гляди, ты обещала, – говорит он.

– Позвонишь мне, – оглядываюсь по сторонам. – А куда тут идти? Я заблудилась.

– На водонапорную вышку. – Он указывает он куда-то в сторону, но я за деревьями ничего не вижу. – Ну, или на набережную выйди – тут недалеко.

– До вечера! – Поворачиваюсь к нему спиной и стою пару секунд, а потом оборачиваюсь и посылаю ему воздушный поцелуй. Он на лету его ловит и улыбается мне.

– А ты уже рот помыла? – Я смеюсь над его шуткой.

– Дурак, блин! – отвечаю я. Достаю зеркальце и подкрашиваюсь. А в груди такое приятное чувство – может, потому, что во мне его сперма, или это любовь? Я пока не знаю, но мне так хорошо сейчас! Поворачиваюсь в сторону набережной. Мне так хорошо, что ноги не идут и глазки закрываются сами собой, душа вся поёт, а в груди так приятно и спокойно. Никогда ещё такого не было!

Выхожу на проспект и улыбаюсь солнышку. Оно ещё не раскалённое, утро же. Так классно в одиночестве прогуляться по набережной, посмотреть на мир прищуренным взглядом без тёмных очков, вдохнуть свежий аромат Чёрного моря! И никто не отвлекает от мыслей о любви. Чёрт, как же меня штырят гормоны, аж голова кругом!

«Я что, кончила?» Да, вроде, нет. Я даже не особо возбудилась. Всё было как-то странно, не так как обычно, но так классно. Это другое чувство, его не передать словами, это было что-то за гранью эмоций. Я так хочу отсосать снова!»

«Вечером, вечером!» – повторяю сама себе.

– Юлька! – сразу узнаю этот голос.

– Что-о-о?! – оборачиваюсь и вижу Толика. Мои губы снова расползаются в улыбке. Я не могу сдержаться. Как увижу его, мне хоется плакать от счастья. Смягчаюсь, ласковым и нежным голосом добавляю: – Что, любимый?

Он подбегает ко мне, обнимает меня за талию, гладит по волосам и целует.

– Спасибо тебе Юлечка, спасибо, ласточка моя, я так тебя люблю! – Он гладит меня и гладит.

А у меня настроение такое игривое, прямо не могу сдержаться.

– И это всё? – говорю.

– Что «всё»? – не понимает Толик.

– Ну-у-у, «спасибо» маловато будет, – хитро улыбаюсь я.

– Ссори, завтыкал, исправлюсь. – Он ловко подкатывает к мороженщику, который в такую рань уже выставил ценники на мороженое:

– Дайте мне… – Он смотрит на меня. – Ты какое любишь? Хотя не важно. Дайте банановое.

– С джемом или без? – спрашивает мороженщик.

– С джемом, конечно, – добавляю я.

– Один шарик или два? – Мороженщик смотрит уже на меня, а не на Толика.

– Да всё равно, – отвечает за меня Толя, доставая кошелёк.

– Эй! – Я возмущённо толкаю его локтем. – Что значит «всё равно»? Два, конечно, а ну не жлобись!

– Два, – подтверждает он.

– И джема побольше, – добавляю я. – Люблю сладенькое.

Мы идём по набережной. Толя немного спешит, ему на работу, но я и не держу его, это он сам вызвался меня провожать. Хотя не надо было, я бы и сама дошла, правда, без мороженки. Мне нужно иногда самой гулять, чтобы в мыслях своих разобраться.

– Спасибо, – говорю я, – мороженка вкусная. Откуда ты знал, что я люблю банановое?

«И зачем я спрашиваю? Я же знаю, что он мысли читает».

– Просто угадал, – отвечает он. – Ты её честно заслужила. – Самодовольный павлин, смог-таки меня завалить! Ну-ну, посмотрим, что будет дальше!

– Если таким темпом пойдёт, то я растолстею на этих мороженых, и мне худеть придётся.

– Кстати, я знаю отличный способ.

– Покажешь?

– Вечером.

– М-м-м! – Я томно закрываю глазки. – Я уже дождаться не могу этого вечера.

– Осторожно, сейчас капнет, – говорит он. Но я вовремя перехватываю капельку губами и всасываю растаявшее мороженое.

– Не волнуйся, у меня больше не капнет. – Мне так смешно становится! Мы идём и смеёмся, пока я доедаю мороженое.

У Толика опять играет телефон, он при мне не берёт трубку, хотя я понимаю, кто звонит.

– Ну, – говорю, – иди уже к своим, я сама дойду до дома.

– А если тебя украдут? – сдвигает брови Толик.

– Не бойся, не украдут. – Я доедаю мороженое, а он нежно прижимает меня к себе и целует в губы.

– До вечера, – говорит Толик.

– До вечера, – шепчу я ему вслед. Жду, пока он скроется из виду, и иду по утренней набережной прямиком к себе домой.

========== Глава 17 ==========

Заваливаюсь в квартиру, счастливая-счастливая, и сразу же иду в ванную.

Открывается дверь, и на меня смотрит улыбающаяся Вика в ночнушке:

– Ну что? – сияет от счастья она.

– Ничо, – давлюсь я от улыбки.

– Ага! – говорит. – По твоей довольной роже всё видно. На пляж пойдёшь?

– Не-а, – отвечаю я. – Я собираюсь сегодня весь день откисать в ванне, мне же ещё нужно педикюр обновить, ножки пемзочкой обработать и кремами всякими пяточки намазать, а то они огрубели. Потом ещё полдня краситься.

Голос Сашки из кухни:

– Юлька, как всегда, в своём репертуаре, ей лишь бы краситься.

Вика подходит ко мне и садится на край ванной:

– А может, и мне педикюр обновишь? Может, я тоже никуда не пойду? – Она игриво проводит рукой по воде.

– А вот ты пойдёшь! – Голос Сашки из кухни.

– Ладно, – вздыхает Вика и смотрит на меня. – Отдыхай, Юлечка. – И выходит из ванной, а я погружаюсь с головой под воду.

Я откисаю всё утро. Как же давно я не валялась в ванне! Уже даже отвыкла от этого прекрасного чувства. А как я любила раньше в ней поваляться, даже просто погреться зимой! Лежать и наслаждаться тёплой водой всем своим уставшим телом. А почему, собственно уставшим? Я же нигде не уставала, нигде не работала, только училась, и всё равно часами валялась в ванне. А что я там ещё делала? Дрочила. Любила я себя потрогать, помять «лепесточки», полазить туда пальчиком. Любила, но не люблю больше. Не хочется дрочить. А чем ещё в ванной заниматься? В кораблики поиграть или в резиновые уточки? Наверное, я заболела. Что с моим либидо, что с легковозбудимостью?

Скучно; достаю пемзочку и начинаю тереть пяточки, ноготочки, трогаю свои ножки, мну их, шевелю пальчиками. Возбуждаюсь, но мне не хочется у себя сосать. Тем более мне уже есть у кого сосать. Улыбаюсь когда думаю о Толике.

Интересно, а куда он там помещается? Беру зеркальце, открываю ротик и смотрю на своё горлышко в отражении. Где там член поместится, как он находит место? Вспоминаю утренний отсос и опять хочу его. Хочу делать ему приятно, удовольствие доставлять. Толенька, мой Толенька! Думаю о нём, и так радостно на душе. Мне было больно, противно и неприятно, нечем дышать, а теперь я счастлива. Отчего? Что случилось-то такого? Ну, кончил он, а радостно почему-то мне, как будто все мои эрогенные зоны во рту.

Открывается дверь, и заглядывает Сашка.

– Ой, прости, забыл, что там ты. – Он прикрывает лицо рукой.

– Да заходи. – Прячусь под воду, прикрываюсь шторкой.

– Дождусь, пока ты выйдешь. – Он закрывает дверь. – У тебя же теперь есть парень.

«Парень» звучит, как музыка. И почему же мне сейчас так хорошо? Чем я это заслужила? Вела себя хорошо, наверное. Спасибо, Боже, спасибо, Дед Мороз и Санта Клаус!

Вылезаю из ванны. Спускаю воду и насухо вытираюсь махровым полотенечком. А после достаю все крема и начинаю мазаться. Для корней волос, для самих волос, для них там какая-то маска, ну, чтобы выглядели здоровыми (а типа, так они больные… и зачем весь этот бред?). Для лица, для кожи под глазами; смазываю губы гигиеничкой (у меня отличная гигиеничка, иногда после неё даже губы красить не надо, они и так выглядят мокрыми, как будто я только что сосала). Опять вспоминаю его член и мечтательно закрываю глаза.

Нежно наношу крем под глазами. Крем для тела… ну не для всего тела… скажем так, для большей его части. Шея, плечи, руки, грудь, сосочки я мажу интимным кремом, у меня и такой есть. Дверь не закрываю, мне в кайф не закрываться: а вдруг кто откроет и увидит меня голенькой? Всё-таки я извращенка, эксгибициониста, нудистка. Мечтаю о нудистском пляже, хочу лежать на песке обнажённой, и пускай все, кто проходит мимо, на меня пялятся. Боже, как же это круто! Крем для ног, крем для рук, крем для интимных мест. Щиколотки и стопы тоже намазываю кремом.

Ножки гладенькие, пяточки гладенькие, ноготочки подкрасить можно. Я с собой взяла два цвета, накрашу белым, обожаю, когда они белые, нет красивее цвета для женских ножек, чем белый. Девочкам вообще идёт белое, не зря невеста вся в белом. Думаю о невестах, представляю себя невестой. Интересно, кто-то же возьмёт меня замуж? Кому я нужна, такая непутевая? Хотя, если кому-то и нужна, то только за внешность, за ножки и за мордашку, ну, ещё волосы мои многим нравятся.

Выхожу из ванной, надеваю свежие трусики и без лифчика заваливаюсь на кровать. Укрываюсь одеялком и закутываюсь, мне хорошо-хорошо, тело-тепло. Я в домике.

– На пляж не идёшь? – заходит в комнату Сашка.

– Не заметила, как ты вошёл, – прикрываюсь я.

Он садится рядом и влюблённо смотрит на меня.

– Ты так повзрослела за эти дни! – говорит он, а я поверить не могу что он мой бывший, он мне как брат, как старший брат, которым я всю жизнь гордилась.

– Спасибо, папочка! – отвечаю я.

– Толик нормальный пацан, мне показалось, что он по-настоящему тебя любит.

– Мне тоже так показалось, – отвечаю ему.

– Что-то не так? – вопросительно смотрит на меня Сашка.

– Да нет, – говорю я, – всё так. Просто мне кажется, он такой ветреный…

Сашка не даёт мне закончить мысль.

– Не думай об этом, всё будет хорошо.

– А если не будет? – качаю головой. – Если он изменит мне? Я не хочу больше так страдать! Не хочу!

– Никто не хочет. – Он гладит он меня по ножке.

Я приподнимаюсь на лопатках и смотрю ему прямо в глаза:

– А я и не буду. Я напьюсь и тем же вечером найду себе кого-то другого.

– Ну, ты это запросто, – отвечает Сашка.

– Но я так не хочу опять разочаровываться… так не хочу, – качаю головой.

– Юль. Мне кажется, что ты уже заслужила своё счастье. Как и я заслужил, как и Вика, как и все мы.

– Как и Толя, – говорю я.

– Как и он. Думаю, ему пришлось гораздо сложнее, чем нам.

– Это почему же?

– Он работает на стройке с пятнадцати лет, а то и ещё дольше, учится на заочке… – Сашка вопросительно смотрит на меня. – Думал, ты знаешь.

– Ну да, он мне рассказывал, только…

– Что только?

– А мне кажется, он обманывает меня.

– Ой, ну кто тебя обманывает, дурёха? Все хотят тебе только добра. – Сашка задумывается. – Ну, а если он по какой-то причине решит обидеть тебя… то подумай, где он такую красавицу найдёт? Такую, как наша Юлечка?

– Не знаю.

– И я не знаю. – Он по-дружески щипает меня за щёчку. – Если он не ценит того, что на него свалилось, то зачем тебе такой дурак? Но мне показалось, он не дурак.

– И мне так показалось.

Сашка встаёт и выходит из комнаты.

– Спасибо за поддержку, – говорю я штампами из фильмов.

– Всегда «не за что». – Сашка тихо закрывает за собой дверь.

Я валяюсь на кровати, не хочу вставать, не хочу никуда идти. Хочу просто валяться в кровати. А ещё я хочу спать, но не спится, мучительно жду вечера. Беру телефончик и заглядываю ВКонтакт. Мне, как всегда, куча народу пишет, лайкают фоточки, которые я там с 12 лет выставляю. Представляете, есть даже извращенцы, которые длинноногой двенадцатилетней Юлечке сердечки лепят и всякие непристойности пишут. Хотя на страничке написано, что мне уже восемнадцать. Не знаю, как расценивать такое. Писали девчонки из лесби-группы, спрашивали, как у меня дела. В двух словах отписалась им и скинула. Типа, всё отлично, помирилась со своей девушкой, но сейчас временно переключилась на парней.

Ответа не жду, листаю дальше. Вот Димка что-то прислал, они с Катюхой на каких-то раскопках. Интересная жизнь у ребят! Так они вместе или нет? Как-то до сих пор не верится. Но если на раскопки поехали вместе, значит, всё может быть. Отвечаю на комментарии, ставлю всем лайки.

Листаю странички, а под сердцем прямо тепло-тепло. Боже, как же мне хорошо, какая я счастливая! Это Толя меня осчастливил. Улыбаюсь сама себе, радуюсь, что мне так хорошо. И тут я понимаю, что ни одного сообщения от Толика, кроме парочки ещё утром. Он мне не писал ни разу, ни эсэмэс, ни ВКонтакте, ну контакта он моего ещё не знает, Бог с ним, но где эсэмэски, где влюблённые сердечки, где целующиеся смайлики? Ни-че-го. Неприятный холодок пробегает по моим ножкам до самых пальчиков. В очередной раз смотрю на свои пальчики. Они идеальны, прямо сейчас взяла бы их в ротик.

Это так сексуально – сосать женские пальчики на ногах! Обожаю свои ножки, обожаю пальчики – может, это они сделали меня лесбияночкой. Я не знаю, что мне нравится больше сосать – женские ножки или член? Но член же приятнее, ножки не столь чувствительны. А мне хочется доставлять как можно больше удовольствия своим любимым. И на что только не пойдёшь ради этих чувств!

Прижимаю к груди телефончик и мучаюсь.

«Толя, почему ты мне не звонишь и не пишешь?» Может, у него телефон сел? Глупейшая отмазка! Вот что угодно, только не это, точно! Если бы он сел, Толя мог бы и у кого-то взять телефон, чтобы мне позвонить. А так – ни ответа, ни привета. Реально будто от меня морозится или не любит. Да что со мной такое? Почему я думаю, что вся его жизнь должна крутиться вокруг меня? Он же на работе.

«Толечка, любимый ну позвони. Юлечка ждёт». Я сейчас плакать буду, такая я дурёха.

Набираю гневную эсэмэс, но сразу прихожу в себя: нельзя такое писать. Набираю что-то попроще:

«Привет, ты как?» – И смайлик, думала для начала сердечко отправить, но решила ограничиться смайликом. Да смайлика будет достаточно, тем более он мне даже не пишет.

Жду пару секунд. Я привыкла недолго ждать, обычно от Сашки эсэмэс прилетало мгновенно, а тут – пустота, ничего.

Пишу ещё одно:

«Э-э-э-эй!» – и куча восклицательных знаков; пусть будет так, типа, я не могу до него докричаться.

И опять тишина. Я уже готовлюсь третье писать, как тут прилетает ответка. Я не открываю, а прижимаю вибрирующий телефон к телу, к своей голой груди, и улыбаюсь от умиления. Мне так приятно, что он, наконец, обо мне вспомнил! И ничего что я дважды о себе напомнила. Открываю, читаю: «Привет любимая, ты как там?»

Ну, это вообще наглость!

«А почему ты мне не пишешь, с утра ни эсэмэс, ни звонков? Я же скучаю…» Едва не отправляю такое и тут понимаю, что я за ним бегаю. Я бегаю за парнем; и как со мной такое случилось? Когда это я перестала держать себя в руках и превратилась в дрессированную собачку? Стыдно за себя, где та Юлечка которая десятками отшивала парней? Только сегодня уже парочку отшила, а за этим наглецом бегает. Дурак, блин. Та-а-ак, есть ли у меня гордость или нет?

«Нормально», – набираю и опять не скидываю. Что бы это значило? Намек такой, типа, «чего ты мне не пишешь, типа, побегай за мной. Юля, Юлечка, как же быстро ты превращаешься в надоедливую тёлку, от которой морозятся! Обидно за себя, обидно и стыдно! Надо с Викой посоветоваться, но они с Сашкой на море ушли.

Отправляю смайлик, типа, в кровати, и просто улыбочку.

========== Глава 18 ==========

Он отвечает мгновенно.

«Отдыхаешь? Ну, отдыхай, любимая». Всё-таки я спровоцировала его на этот разговор. А значит, теперь нельзя его упускать, надо дальше его раскручивать.

«Я одна дома, скучаю». Хочется добавить «по тебе», но я же умненькая, я такого не добавляю, пускай думает, что я «ищу приключений и обязательно найду, если ты не прибежишь прямо сейчас».

О-о-ой, я та ещё сучка!

«Прости, тут полно работы, до вечера никак?» Боже, какой же он деловой, как же мне это нравится!

«Ну, хоть позвони на пару минут, потрындим». – Сама напрашиваюсь, а потом начну за ним бегать, буду унижаться перед ним. А он будет от меня морозиться и изменять мне. Та-а-ак, какую-то слишком мрачную перспективу я для себя нарисовала. Будет не так, я знаю.

«Прости, не могу сейчас, полно работы». А я себе представляю, что он в стрип-клубе среди полуголых тёлок и распихивает им купюры в лифчики. Конечно, в наших российских реалиях такое представить довольно трудно. Но я же смогла. Фильмов насмотрелась, что ли?

Да мне достаточно увидеть, как он с другой целуется, чтобы убежать и разрыдаться. «Все, хватит!» – гоню от себя дурацкие мысли.

«Скорее бы вечер», – пишу такой многозначительный пост.

Звонит, он реально решился мне позвонить. Похоже, я смогла раскрутить его на звонок. Мне так не хватает его внимания, и я раскручиваю его на общение. Я такая стерва, и это ещё мягко сказано! Манипуляторша хренова!

– Приветик, любимая!

– Приветик, любимый!

– Соскучилась?

– О-о-очень, – шепчу и надуваю губки. – По тебе соскучилась.

«Сосать хочется», – добавляет мой внутренний голос. Он всё про меня знает, такой догадливый.

– Купишь мне ещё одну мороженку. – Зачем я это сказала?

Смеётся.

– Ты на что намекаешь, Мелкая?

– Люблю тебя, – томно шепчу я на выдохе. Похоже, я завелась не на шутку.

– Хочешь, я всё брошу и сейчас приеду? – слышу его возбуждённый голос.

– А работа? – недоумеваю я.

– К чёрту работу, когда меня такая красоточка в постели ждёт! – отвечает он, а я чувствую, как его сейчас колбасит. И мне его возбуждение прямо по телефону предаётся.

– Нет, – говорю. – Работа важнее. Не бросай работу ради меня. Не подводи друзей, брата и начальника.

– А как же ты? – подтрунивает он. – Не умрёшь там от одиночества?

– Надеюсь, нет, – смеюсь я.

– Ну и ладненько, займись чем-нибудь. – Отличный совет!

– Чем заняться? – спрашиваю я.

– А чем ты любишь заниматься? Тем, чем занималась до того, как мы встретились?

– Делала маникюр, педикюр и красилась. Обожаю краситься, – говорю я.

– Вот этим и займись, – говорит он, но не кладёт трубку. – Ладно, прости, мне пора.

– Понимаю, – отвечаю я. – Люблю тебя, Толечка!

– И я тебя люблю, Юлечка!

– Люблю тебя, моя Бубочка!

– И я тебя люблю, ласточка моя носатая!

– Ну вот, – говорю я. – Всё испортил. – И надуваю губки.

– Обещаю вечером отработать.

– Уж постарайся.

Я кладу трубку, а на душе теплое-тёплое, приятное-приятное чувство влюблённости. Я обнимаю подушку и закрываю глазки. Как же я счастлива! Наверное, я никогда не была так счастлива, как сейчас. Наверное никогда… хотя нет, была с Викулей и до этого с Сашкой. Не слишком ли много счастья для меня одной?

Нет, в самый раз. Отче Наш, спасибо Тебе за счастье, которым ты меня одарил! Люблю Тебя, обожаю. А может, помолиться? Сжимаю свой крестик в руке. Отличная идея!

Вечером я во всеоружии. Конечно, я же весь день провалялась, отдыхала, отлёживалась в ванной, потом занялась педикюром. Люблю идеальные ножки. Люблю создавать красоту, люблю делать что-то совершенное, этого у меня не отнять.

Подкрашиваюсь. Да нет, не подкрашиваюсь, на этот раз я так конкретно штукатурюсь, как в старые добрые времена. Хотя не такие уж они старые и не такие уж они добрые. Ну, в общем, подкрашиваю глазки, реснички, губки, брови. Всё правильно: выщипать и нарисовать, и не важно, что они у меня и так чёрные, пусть будут ещё чернее, пусть будет прямо ночь!

Губки… губки – мой отдельный каприз. Они должны быть идеальными, они должны быть такими, чтобы каждый встречный больше всего на свете мечтал засунуть в них свой член. Хотя член – он же мерзкий, но почему-то все мужики с ним носятся. Наверное, потому, что там все эрогенные зоны, по сути, мужикам ничего больше не надо, кроме того чтобы куда-то засунуть свой член – в ротик или в «щёлку». Поэтому нужны идеальные ножки и идеальные губки. Всё должно быть на идеальным, идеальная Юлечка!

Смотрю на часы – времени ещё предостаточно. Продолжаю краситься. Я бы и линзы контактные надела, если бы хотела цвет глаз изменить, но меня пока и мой устраивает. Его отлично подчёркивают линия скул и линия бровей. Брови подкрасить нужно. Ну, не нужно, а можно. Всегда есть что-то, что можно сделать лучше, когда хочешь выглядеть идеально. Жаль, мужики этого не замечают. Хотя кто не замечает? Они отлично на это ведутся.

«Неестественна, как кукла», – комментирует мой внутренний голос. Он всё всегда комментирует. Но я на него не обижаюсь, я же не шизофреничка. Я сама отлично понимаю свои плюсы и минусы. А куклы…куклы нравятся всем, отбоя нет от желающих с тобой поиграть, когда у тебя идеальный цвет кожи, яркие глазки, сверкающая улыбочка, тоненькие, идеально прорисованные бровки и вечно влажные пухлые губки. И не надо рассказывать, что неестественно. Не нравится – не играйся, отойди пусть другие поиграются. Нет, конечно, я не такая. Я однолюбка.

Намазываю ножки телесным кремом, тоненьким слоем, хочу, чтобы они блестели, как будто я в колготках. Они уже подзагорели и такие классные, прямо ух! Сама у себя отлизала бы.

А может, колготки надеть? Нет, это глупость. Летом же жара. На меня и так все мужики будут пялиться. Я же не только для Толика… или только для него? Что подсказывает моё сердце? Стучит быстро-быстро, как у крохотной птички. И глазки залипают, я как под наркотой на этих гормонах.

Толя будет мною любоваться, а остальные будут ему завидовать, что такому пацану, как он, такая лапочка досталась. Обожаю, когда моему парню завидуют, на всё ради этого готова! Готова ещё несколько часов провести перед зеркалом.

– Юлька, ну хватит уже краситься, всё и так давно идеально! – Вика щекочет меня своей ножкой. Она уже вернулась с пляжа и на простели рядом со мной валяется, пока я подкрашиваю реснички.

– Сейчас, – говорю я. – Я уже почти закончила. Беру её за ножку и нежно обхватываю большой пальчик своими губами. Закрываю при этом глазки своими шикарными ресницами. Выходи так эротично и сексуально, что я сама возбуждаюсь.

– Ты меня соблазняешь, – улыбается Вика. – Ладно, красься.

– Спасибо, что разрешаешь. – Я нежно провожу её ножкой по своим губам. Делаю это так, будто это член. Вика не сопротивляется, а лишь завороженно на меня смотрит.

– А может… – вдруг говорит она, садится ко мне поближе и нежно прижимается своими губами к моим накрашенным губами. Пока всё чинно, пока без языка.

– Давай потом, – говорю, – Я же только накрасилась.

– Ты отшиваешь меня? – удивляется Вика. – Первый раз в жизни ты меня отшила! – Её удивлению нет предела. А мне её хочется прижать и зацеловать, но я держусь, приучаю себя сдерживаться.

– Нет, – слегка наклоняю голову, – ты меня не так поняла.

– Как же тебе идёт с короткими волосами! – Викулины мысли вслух. – Я как раз всё поняла. Я отлично тебя поняла, ты решила подзавязать со мной.

Я нежно касаюсь её ноги и глажу её по стопе, томно смотрю ей в глаза. Я, наверное, сейчас такая красивая.

– Думаешь, я больше не лесби?

– Нет, с этим-то как раз всё в норме, только ты не лесби, а бишечка.

– Бишечка?– повторяю я за ней и улыбаюсь.

– Конечно.

– Да с чего ты решила?! – наигранно возмущаюсь я, хотя понимаю, что Викуля попала в точку.

– Ты ведь боялась переспать с Толиком, думала, что это будет считаться изменой. Чёрт, да я же сама тебя к нему подтолкнула!

– И что, ты об этом жалеешь? – Я складываю бровки домиком.

– Не-е-ет, нет, что ты нет! Ни в коем случае. Я обожаю тебя и желаю тебе только счастья. Я счастлива за тебя и за Толю, мне кажется, вы очень красивая пара.

– Как и вы с Сашкой, – отвечаю я.

– Но сейчас я, наконец, поняла тебя. Ты такая правильная, что не можешь даже переспать с тем, кого любишь. Ты во всём видишь измену и каждый раз боишься сделать первый шаг навстречу любви.

– И что же мне делать?

– Да ничего! Ничего не делать, оставайся такой, как есть, этого ты не исправишь. Кроме того, ты мне и такой нравишься – слегка нерешительной.

– Правда? – Я сдвигаю бровки.

– Ага. Ты такая правильная, что иногда аж противно, но ты такая, как есть, и я тебя люблю такой, какая ты есть.

– Я тоже тебя люблю, – говорю – Спасибо за понимание.

– То есть я попала в точку. Ты действительно не можешь переспать со мной, потому что считаешь, это будет измена Толику.

– Ага, – говорю я. – Ты угадала, – улыбаюсь.

– А с ним ты не могла переспать, потому, что ты боялась, что это будет измена мне.

– Ты всё правильно поняла. – Я опускаю глаза. – Прости.

– Что ты, Юленька! Тебя за это любить надо. Ты же моё сокровище! Я даже завидую Толику белой завистью, что ты ему досталась.

– Это значит, между нами всё кончено? – Я испуганно смотрю на неё и продолжаю разминать её ножку.

Если она скажет «да, всё кончено», то я разрыдаюсь.

– Нет, конечно, не думаю, Толенька разрешит нам встречаться, – говорит Вика. – Ты же спросишь у него разрешения? Ты же всегда разрешения спрашиваешь.

– Ага, – соглашаюсь я. – И всё равно я люблю тебя и только тебя.

– Но ты слишком правильная, чтобы со мной спать.

– Ага, – улыбаюсь я. У меня от этой улыбки уже глаза слезятся, а нельзя, я же только накрасилась, тушь потечёт.

В комнату заходит Сашка. Я отпускаю Викину ножку, отворачиваюсь к зеркалу и продолжаю подкрашивать глазки.

– Я что-то пропустил? – говорит Сашка. – Что тут у вас только что было?

– Ничего не было, – качает головой Вика. Я тоже не хочу посвящать его в суть нашего разговора.

– Ладно, – говорит он. – Я – в душ. Когда выходим?

– Мне докраситься нужно, – говорю я.

– Послезавтра идём гулять, – подтрунивает надо мной Вика.

– Полчаса-час, – говорю.

– Что ты там себе рисуешь? – качает головой Сашка и выходит за дверь.

А я принимаюсь за волосы: нужно сделать укладку и зафиксировать лаком. Я уже говорила, что обожаю запах лака для волос, я вообще едва не кончаю от всех этих запахов. Запахов, которые помогают мне быть красивой и выглядеть идеально. Обожаю быть красивой и дарить красоту окружающим!

«Это потому, что ты больше ничего не умеешь», – говорит мне внутренний голос.

«Заткнись! – отвечаю ему. – Я сама разберусь, что я умею, а чего не умею».

========== Глава 19 ==========

Надеваю тоненькие чёрные кружевные трусики. Вики я не стесняюсь, она столько раз видела меня голенькой, и не только видела. Небольшой бюстгальтер с чашечками – нужно же создавать видимость хоть какой-то груди. Не хочу, чтобы Толя раньше времени догадался, что у меня её нет. Хотя он видел меня голой и ни о чём не догадался. Или ему нравится маленькая грудь… по-моему, он говорил, что нравится… наверное, я плохо слушала.

– Ну и как я тебе? – Кручусь перед Викулей, вставая на носочки.

– Отпад! – говорит она. – Я бы тебя прямо сейчас в постель затащила.

– У тебя ещё будет такая возможность, – томно улыбаюсь ей.

В волосах – пара заколок,на ножках – чёрные босоножки на высоком каблучке.

– Ты такая нарядная, Юлечка! Дай, я тебя сфоткаю.

– Сфоткай. – Протягиваю ей телефончик. Я умею правильно встать, чтобы нагнать на себя таинственности. Делаю томный взгляд. Я обожаю фотографироваться. У меня даже без фотошопа отличные снимки получаются.

– Ну что, идём? – В комнату заходит Сашка и застревает в дверях.

– Вау! – говорит он и пялится на меня, но вовремя вспоминает о Вике. – Какие же вы у меня сегодня нарядные!

– Я сейчас тебе дам «нарядные»! – бросает в него Вика свой бюстгальтер. Она, конечно, смотрится поэффектнее меня – ну она же на полголовы выше, и она блондинка. Но сегодня я прямо-таки настоящая кинозвезда на красной дорожке.

– Так что, идём? – спрашиваю я, сверкая глазками.

Мы закрываем квартиру и спускаемся по тёмной лестнице в тускло освещённый единственным фонарём летний дворик. Всё кругом такое таинственное!

– На машине подъедем?– предлагает Сашка.

– Давай, – соглашаюсь я. – Я на шпильках далеко не дойду.

Достаю телефон и набираю Толика. Сбрасывает. Присылает сообщение:

«Через три минуты, там, где и договаривались».

Улыбаюсь и смотрю на Вику:

– Можно не торопиться, – говорю ей.

– Я так и поняла, – отвечает Вика, поворачиваясь к Сашке. – Са-а-аш, можно, я поведу?

– Да ради Бога! Тогда я – назад. – Он запрыгивает на заднее сиденье.

– Только Юльку там не лапать! – возмущается она.

– Ты что, ревнуешь? – ухмыляется Сашка.

– Не я, а кое-кто другой.

Сашка улыбается на весь рот.

– Да как ты могла такое подумать?! Это не по-пацански – лапать чужую девочку, особенно если её парень – твой друг.

– Вы же с Толечкой только познакомились, – улыбаюсь я, сверкая зубками.

– Он нормальный пацан, – говорит Сашка. – Я его уважаю.

«А я его люблю», – шепчу про себя, закрываю глазки и пытаюсь справиться с волнением. Как он отреагирует, когда увидит меня? Я же так старалась ради него целый день! Волнуюсь, как перед первым свиданием, реально волнуюсь.

– Вик, – говорю ей, – скажи что-нибудь.

– Не ссы, Мелкая, прорвёмся. – И она резко вжимает гашетку, отчего машина буквально срывается с места, поднимая облако пыли.

Я щурюсь, глядя в открытое окошко. Сашкина рука лежит в опасной близости от моей коленки. Ещё пара сантиметров, и он прикоснётся к ней. Неужели он ещё что-то ко мне чувствует? Или это комплимент моему макияжу?

– Вик, – говорю, – Хочешь, я тебя завтра сделаю тебе мейк? – Просто предлагаю подруге помощь, а что тут такого?

– Юль, ты же знаешь, я во всём люблю быть естественной.

Вспоминаю полосочку волос на её «кисульке» и улыбаюсь. Мне почему-то сейчас захотелось прикоснуться к себе, к своему телу, проникнуть туда пальчиком. Как же давно я не дрочила! Но я могу и потерпеть.

Мы притормаживаем на стоянке, и Сашка спешит открыть передо мной и перед Викулей дверцу машины. Берёт нас под ручки, и мы выходим на набережную.

Уж как я привыкла к восхищённым взглядам прохожих, но сейчас их даже для меня слишком много. Столько внимания ко мне не было, наверное, с выпускного. Влюблённо смотрю на Сашку, стряхиваю пылинку с его плеча.

Вика это замечает и лёгким, но настойчивым движением убирает от него мою руку.

– Полегче, подруга, – опасно улыбается она.

– Прости, забылась.

– Ничего, – отвечает она. – Привыкай, теперь тебе нельзя.

– Наверное, рефлекс, – говорю. – Прости, я больше не буду.

– Так, харэ всякую ерунду обсуждать, – влезает в разговор Сашка. – Мы погулять выбрались и, а не ссориться.

«Прости», – про себя добавляю я и опускаю взгляд.

Вика берёт меня за руку и отводит от Сашки. Теперь она посерединке, а я справа. Сашке уже не так интересно, и он идёт сам по себе, косо поглядывая на нас с Викулей.

– Так где вы договаривались встретиться? – Вика смотрит на меня.

Молча показываю пальчиком на яркую вывеску на самом берегу, и мы пробираемся туда сквозь толпу народа.

Я уже вижу Толика, он стоит в своей тенниске, джинсовых шортиках и тапочках – простенько, но со вкусом. У него идеальная фигура. Мне нравится его стиль. Я улыбаюсь и спешу ему навстречу. Он быстро пробегает по мне взглядом и смотрит на Вику с Сашкой, улыбается им.

– Привет! – Поднимает он ладонь.

Не понимаю я таких шуток: «Эй я же здесь, ты что, меня не видишь?»

– Привет, Толя! – Сашка пожимает ему руку, а Вика целует его в щёку.

Он вновь немного испуганно смотрит в мою сторону и опускает глаза.

– А Юлька… – говорит он.

– Толь, ты чо? – подаю я голос.

Он снова бегло смотрит на меня, я вижу, как расширились его зрачки.

– Юля, это ты?! – Уж не знаю, притворяется он или нет, но почему-то мне кажется, что он реально меня не узнал.

– Да, – улыбаюсь я. Мне самой неловко, что так получилось.

– Так это ты? – мямлит он и удивлённо меня разглядывает. – Господи, какая же ты сейчас красавица!

– Нравится? – улыбаюсь я и верчусь перед ним. – Это я для тебя…

Он смотрит на меня, а потом на свои тапочки.

– Мне прямо неловко за свой внешний вид.

– Да ничего, норм, – отвечает за меня Сашка.

Толя качает головой и нежно прикасается к моему лицу.

– Можно? – спрашивает он.

– Толь, ты чего? – удивляюсь я. – Конечно же, можно.

Он прикасается к моим губам, а я прижимаюсь к его ладони. У него такие теплые ладошки! Господи, как же я его люблю!

– Мне казалось, к такой красоте невозможно прикоснуться! – говорит он и смотрит мне в глаза, нежно проводит рукой по моей щеке и губам.

– Просто Юлька накрасилась, как она умеет,– смеётся Вика. – Юлька – отличный визажист!

Но Толик как будто её не слышит:

– А это законно – быть такой красивой? – Мне прямо неловко. – Тебя вообще можно трогать?

– Да, – уже несколько безразлично говорю я. Мне кажется, шутка затянулась.

Он прижимает меня к себе, и я чувствую его сильные пальцы на своей талии и чуть-чуть пониже талии. Я прикасаюсь к нему, Господи, какой же у него «железный» пресс!

– Ты такой твёрдый, – шепчу я ему.

– А ты такая мягонькая! – Он смотрит он мне в глаза. – Поверить не могу, что ты настолько красива! – Толя поворачивается Вике. – Ты бы её хоть в спортзал взяла, может, она бы пресс накачала.

– Я? – переспрашивает Вика. – А при чём тут я?

– Ну ты же ходишь в спортзал. – Сашка обнимает её крепко-крепко и прижимает к себе покрепче.

Толя снова смотрит мне в глаза, поправляет локон на моём лице и бретельку от платья.

– Никогда ещё такой красоты не щупал, – шепчет он.

– Она вся твоя, – шепчу ему в ответ, глядя прямо в глаза. – Сегодня я принадлежу тебе.

– Знаешь, можешь мне изменять, если хочешь, – говорит он громче. – И за что такой, как я, заслужил такую красотку? – Он обнимает меня и крепко прижимает к себе, но не касается лица, чтобы красоту не испортить. Её ведь нельзя трогать, а то она вся помнётся. Жалко ему её, и меня жалко.

Вика слышит наш разговор и улыбается:

– Изменять? – говорит она. – Ты плохо знаешь Юльку. У неё какой-то психологический заскок на этой верности.

– Слушай, – говорит мне Толя, – а можно с тобой сфоткаться? Просто, если не покажу фотки, никто не поверит, что я с такой красоткой встречаюсь.

– Можно, – соглашаюсь я.

Он достаёт телефон и прижимается ко мне, я прикусываю язычок и улыбаюсь на камере. Щёлк – ещё один снимок. Толя задумчиво показывает на свою щёку, и я его целую, а он щёлкает в этот самый момент.

– Давайте все вместе сфоткаемся? – предлагает он.

– Давайте на мой телефон, – говорю. – У меня камера лучше.

Отдаю ему свой телефон, мы прижимаемся друг к дружке, и Толя фоткает нас со вспышкой. Он ещё раз смотрит на меня, на Вику, на Сашку. Он среди нас, как белая ворона: проще всех одет, в каких-то шортиках тапочках. Я понимаю, как ему неудобно, но мне так хорошо с ним. Нужно было мне одеться попроще, чтобы ему легче было мне соответствовать.

– А ты, правда, меня не узнал? – спрашиваю я.

Толя улыбается мне и гладит меня по щеке.

– Ребят, – обращается он к Вике и Сашке и на меня показывает, – где вы её нашли?

– Нас все об этом спрашивают, – смеётся Сашка.

– В институте, – говорит Вика. – Меня перевели в одну группу с Мелкой.

– Эй, – возмущаюсь я, – не называй меня Мелкой!

– Прости, Мелкая, я забыла. – И они втроём смеются. А я улыбаюсь, и мне так хорошо вместе с ними!

Мы подходим к аттракциону виртуальной реальности.

– Покатаемся? – предлагает Толя.

– Меня слегка укачивает, – говорит Вика. – Но сейчас, вроде, полегче.

– Ты что, беременна? – улыбается Толя, и я вижу испуганный взгляд Викули.

– Да, надеюсь, нет, – отвечает за неё Сашка.

– Ты идёшь? – поворачивается ко мне Толя.

– А я боюсь, я ссыкуха,– говорю.

– Не бойся, я с тобой буду, за руку тебя держать.– Он прижимает меня к себе. – Чёрт, как от тебя хорошо пахнет! Какая же ты вся клевая!

– Толь, ты меня пугаешь, – честно признаюсь я.

– Я сам «испугался», как тебя увидел, – с ухмылкой сообщает он. – Подумал: «Вот это красотка! А, кстати, где Юлечка?»

Как раз освобождаются 4 кресла, и мы садимся. Нас фиксируют ремнями, на голову надевают шлемы виртуальной реальности.

Кресла слегка покачивает и крутит вправо и влево, а перед глазами начинается какая-то муть. Мне страшно, мне реально страшно! Сначала нас поднимает на крышу небоскрёба. Мы как будто висим на строительном кране, на самом кончике, и нас покачивает на ветру. Я вижу виртуальных чаек, пролетающих мимо меня, а внизу – громадный город (Нью-Йорк или что-то такое). В самом центре – стройка, над которой мы и повисли. Пару секунд мы зависаем на месте, а после начинаем падать вниз, но не ровно, а как будто боком. И дурацкие сиденья под нами поворачиваются, ещё и звук такой скрипящий. Мне вообще страшно. Я вцепилась в руку Толика и держусь.

– А-а-а! – кричим мы все вчетвером. Но перед самой землёй кран резко разворачивается и снова набирает высоту, и опять падает, почему-то боком. Мне кажется, я сейчас разобьюсь, и мне будет больно, несмотря на то, что всё происходит в виртуале.

– Дурацкий аттракцион, дурацкий! – испуганно хнычу я. Чувствую, как Толя гладит меня по руке, и мне становится легче.

========== Глава 20 ==========

«Закрой глаза, это всё не по-настоящему». Я так и делаю, а кран снова взмывает ввысь и снова норовит упасть – на сей раз обратным кувырком через голову.

«Да когда же у них идеи кончатся, как меня напугать?» Оглядываюсь по сторонам и вижу крепления крана, они надёжно закреплены на вершине какой-то высотки. А нас бросает из стороны в сторону, так что даже приблизительно нельзя понять, по какой траектории это будет происходить.

«Хух!» – Мне даже легче, пару последующих «неожиданных» бросков я переживаю более или менее сносно. И тут прямо перед моими глазами трескается опора, и кран обрушивается на город. Я вцепилась в поручни, не могу ни моргнуть, ни пошевелиться, ни пикнуть. Мы пролетаем нам жилыми массивами. В городе раннее утро, и я вижу, как спешат на свои рабочие места виртуальные прохожие.

– Толенька, мне страшно, – жалуюсь я.

– Тч-ч-ч, т-ч-ч, Юлечка, любимая,– успокаивает он меня и гладит по руке. Мне как-то даже легче. Люблю его.

– Меня сейчас укачает, – слышу голос Вики.

– Меня тоже, – слегка улыбаюсь я, тем более, кран как раз застрял в верхней точке своей амплитуды.

– Чтобы я когда-либо ещё хоть раз пошла на подобный аттракцион! – жалуюсь я.

– Люблю тебя, – шепчет мне Толя. – Держись, моя ласточка, держись, моя хорошая.

– Я тоже тебя люблю. – Чёрт, как же всё реалистично! Как будто мы реально вместе с ним переживаем катастрофу и держимся за руки. Вот с кем бы я хотела быть в такой момент! Смотрю в его сторону, но его не видно из-за шлема виртуальной реальности.

И тут я вижу, как опора ломается и мы падаем прямо на город, опять немножко боком, отчего в этих креслах сидеть неудобно. Я отчётливо чувствую удар, зажмуриваюсь, и кресло взмывает в самую высокую точку. Бах – и мы на земле!

С нас снимают шлемы, и я, пошатываясь, выхожу на своих тоненьких шпильках. Толя поддерживает меня под ручку, прижимает к себе. Боже, какой же он нежный!

Вика выходит сама, она спешит на набережную. А Сашка бежит за ней. Меня слегка шатает, но я замечаю, что что-то не так.

Мы с Толей подбегаем к Вике.

– Что случилось? – испуганно спрашиваю я.

– Викулю укачало, – отвечает Сашка.

– Секунду. – Толик резко хватает её за руку и начинает разминать ей запястье и пальцы. – Сейчас станет легче, – говорит он.

Викуля улыбается. Я обнимаю её и поддерживаю, Сашка заметно нервничает и оглядывается по сторонам.

– Нафиг было нужно идти на этот аттракцион! – бормочет он. – Дурацкая затея!

– Ну как, легче? – спрашивает Викулю Толик.

– Ага, – улыбается она, а я глажу её по волосам и прижимаю к груди.

– Ну, слава Богу! – говорю я. – Мы так за тебя волновались!

– Давайте прогуляемся, чтобы развеяться, – предлагает Сашка, и мы возвращаемся на набережную. Кругом сияют аттракционы, продаются сувениры, шипят мангалы с жарящимися шашлыками и рыбой.

– Меня от этого запаха сейчас стошнит, – жалуется Вика.

– Подойдём к воде, – предлагаю я, – там пахнет только морем.

– Ага, – соглашается она.

Мы спускаемся на берег и садимся на кресла-мешки вокруг столика какого-то ресторана прямо на песке.

К нам подходит симпатичная загорелая девушка с татуировкой на ноге и кладёт перед нами меню. Оно подсвечено люминесцентными буквами, а сверху над нами – ультрафиолетовый фонарь. Оригинально!

– Что-нибудь желаете? – спрашивает она.

А я залипла на её татуировке, разглядываю её ножку и щиколотку; нет, я всё ещё лесбиянка.

– Да, – говорит Сашка. – Пиво.

– И чай, облепиховый,– добавляет Вика. – В заварничке. Вы что-то будете? – Она смотрит на нас с Толиком, а он всё время гладит мою ладошку.

– Да, да, конечно, – киваю я.

– Можно мне клюквенный сок, – заказывает Толик.

– Клюквенный сок? – улыбаюсь я и смотрю на него.

– Ага, а что тут такого?

– Ты что, никогда не бухаешь?– качаю я головой.

– Редко, – отвечает он. – Очень редко, только по праздникам.

– А то, что ты меня встретил – это разве не праздник? – улыбаюсь ему. Он наклоняется ко мне, и мы трёмся друг об друга носиками.

Вика оформляет заказ и отпускает официантку. И мы остаёмся в тишине у моря.

– Какая же вы красивая пара! – смотрит на нас с Толиком Вика.

– Викуль, тебе уже легче? – волнуюсь я за неё.

– Немного, – отвечает. – А где ты этому научился? – Она показывает Толику свою ладонь, которую он только что разминал.

– Я же в мединституте учусь, проходил курсы массажа… – начинает он, но я сразу перебиваю его:

– А работаешь на стройке?

– Ну да, нужно же как-то зарабатывать, – пожимает плечами он.

– А в больницу ты как попал? – продолжаю допрос.

– Думал, что ты уже и не спросишь. Ты как-то не интересовалась.

– Прости, – говорю я. – Просто я не привыкла никого допрашивать… – Мне реально неудобно, мы с Толиком уже считай что вместе, а я ничего о нём не знаю.

– Я надорвался, и у меня открылся гнойный абсцесс.

– Ужас! – говорю я. Мне так его жалко!

– Да всё уже норм. Когда мы встретились, всё уже было в порядке. – Он нежно целует мою ручку.

– А брат твой… – говорю я, но он перебивает меня:

– Брат – двоюродный. Он старше меня на десять лет, у него своя бригада, они ездят, халтурят… – улыбается он. – Короче, он готов на что угодно, лишь бы не сидеть дома с детьми.

– Ну да, – смеюсь я, – у него же трое.

– И жена беременная. – Это реально нас всех удивляет, а Сашка испуганно смотрит на Вику и гладит её по руке.

– Не смотри на меня так, я не беременна. – Она забирает у него свою руку.

– Докажи. – Похоже, Сашка что-то такое знает. Да это все знают, я сама видела, как он прямо в неё кончал, не вынимая и не предохраняясь. Так что всё может быть.

– Это вполне реально, – говорю я.

– Уж кому, как не тебе, это знать, – отвечает мне Викуля.

Похоже, разговор съехал в не очень удобную тему, и надо бы из неё как-то выруливать. Я смотрю на Толика, а он на меня.

– Прогуляемся по берегу? – предлагаю я.

– Ты ж на каблучках.

– Каблучки и снять можно. – Протягиваю ему ножку, и он нежно и бережно расстёгивает застёжку на моей щиколотке. Смотрит на мою ножку, мнет её и снова на меня смотрит.

– Они у тебя такие идеальные! – говорит он, не отводя глаз.

– Спасибо, я знаю, – улыбаюсь ему.

Вика смотрит на нас двоих:

– Сильнее мни, Юлька очень любит, когда её ножки трогает.

Он нежно целует мою щиколотку и ставит мою ножку на песок, берёт вторую и расстёгивает застёжку на ней. Как раз приносят чай и клюквенный сок.

– Идём. – Я протягиваю я ему руку. Он резким движением помогает мне встать и заключает в объятия. Толичек такой горячий и такой сильный! Мне так хорошо в его объятиях!

Мы спускаемся к самой воде и идём по кромке, оставляя за собой следы на мокром песке, которые буквально сразу смывает волной. Всё вокруг сияет вспышками переливающихся морских светлячков. А мы идём и молчим, и только сердце моё стучит всё сильнее.

Перед нами огромный пирс, наваленный из камней, это конец пляжа, туда обычно никто не ходит.

– Полазим по скалам? – предлагает мне Толя.

– Давай, почему бы и нет, – отвечаю.

Он берёт меня за руку и помогает забраться на первый камень, а потом перешагнуть ещё один. Мы спускаемся к воде, здесь нас уже не видно с берега. Только море, только прибой, только лунный свет.

– Я хочу тебя поцеловать, – шепчет мне Толя и обнимает меня. – Но ты такая красивая, я даже боюсь к тебе прикасаться, чтобы не помять твою красоту.

– Можешь мять – это же всё для тебя, – шепчу я в ответ, и наши губы сливаются в поцелуе. Его язык у меня во рту, а мой – у него. Я не дышу, не хочу нарушать момента.

Он целует меня в щеку, в ключицы и в плечико. Опускается ниже, его рука уже мнёт мою грудь, а другая поднимается по ножке и проскальзывает под юбочку. Я кайфую, мне так хорошо сейчас с ним!

– Стой, – говорю я, немного отстраняясь.

– Ты что, не хочешь? – удивляется он; просто я так томно дышу, что трудно поверить в то, что я не хочу.

– Нет… в смысле, да… в смысле, я хочу тебя, так сильно… просто пока эта вся красота на мне не стёрлась. – Провожу пальчиком по губам.

– На что ты намекаешь? – улыбается он.

– На то… – стесняюсь я.

– Хочешь мне минет сделать? – улыбается он.

– Хочу, чтобы ты поводил членом по моим губам, по моему лицу, по моим ресницами и глазкам. Хочу, чтобы ты кончил на это личико. Хочу… – Я уже не могу сдерживаться.

– Тише, тише. – Он гладит он меня по волосам и расстёгивает ширинку.

Я пытаюсь расстегнуть на нём рубашку, но не очень получается. Какие-то здесь пуговицы сильно навороченные.

– Сейчас помогу, – шёпотом говорит он и расстёгивает на себе тенниску. Я опускаюсь перед ним на коленки целую каждый миллиметр на его идеальной груди и на прессе. Боже, какой же он красивый без рубашки!

– Тебе надо законодательно запретить рубашку застёгивать. – Провожу я рукой по его прессу. – Это сокровище не должно быть скрыто.

– Это только для любимой, только для тебя, Юлечка.

Я целую его в пупок, опускаюсь ниже, расстёгиваю ремень и ширинку и стягиваю с него трусы. Мне прямо в лицо смотрит его вздыбленный член. Он такой кривой и такой мощный, что я уже потекла.

Беру его правой рукой и дрочу. Кончиком языка ласкаю головку, а сама снизу вверх на него смотрю и улыбаюсь.

– Какая же ты милаха, Юлечка! – Он гладит меня по затылку, а мне так приятно-приятно.

Высовываю язык, надуваю губки, и он лёгким движением насаживает меня на член. А я сосу его и втягиваю как можно глубже.

– Знаешь, что для меня главное в минете? – томно дышит он.

– Что? – На секунду выпускаю его член изо рта, а после снова лижу его и заглатываю.

– Возможность потрогать красоту своим членом.

Он достаёт его у меня изо рта и шлёпает по моим губам, по лицу, по лбу. Я даже зажмуриваюсь, чтобы он ненароком мне в глаз не попал. Это было бы больно – ткнуть в глаз, это как пальцем, хотя говорят, нельзя сравнивать член с пальцем.

Он водит головкой по моим губам, а я зацеловываю его ствол, высовываю язычок как можно дальше и влюблённо смотрю на него. Обожаю смотреть в глаза во время минета.

Высовываю язычок, убираю волосы, чтобы не мешали, и насаживаю себя на член. Пытаюсь заглотить его как можно глубже, дыхание задерживаю. А он нежно прижимает меня к себе за затылок. Надеюсь, он мне там синяков не понабивает в горле. Самой смешно становится: интересно, а это вообще возможно?

Толя засовывает мне пальчик в ротик и трогает его изнутри.

– Боже, какая ты нежная, Юлька! Как я тебя люблю.

А я сосу его и не отвлекаюсь. Толя облокачивается о какой-то камень, и я буквально набрасываюсь на него. Сосу с заглотом, потом беру его рукой и сама себя шлёпаю по щекам, и снова беру его в рот.

– У-у-у, У-у-у! – Сосу с остервенением, хочу, чтобы он поскорее в меня кончил, а то нас Вика с Сашкой, наверное, уже заждались.

И тут он хватает меня за затылок, прижимает так, как ещё не прижимал, и кончает мне прямо в рот.

– А-а-а, к-х-х! – захлёбываюсь его спермой, у меня аж слёзы текут от её передоза. Пытаюсь вздохнуть, но он меня не пускает.

– У-у-у! У-у-у! – гужу я, и смотрю на него перепуганными, но счастливыми глазами.

Наконец, он кончает и отпускает меня. На сей раз я ничего не роняю. Я запрокидываю голову и пытаюсь отдышаться, а на губах вкус его спермы. Проглатываю всё и эротично облизываю губки.

– Идём, – протягивает мне руку Толик.

– Пошли, – хриплю я в ответ.

========== Глава 21 ==========

Мы перелезаем через огромный валун и возвращаемся на пляж. У меня кружится голова и, наверное, уже потекла тушь (да я и сама потекла). Я поправляю бретельки платья и волосы. Достаю зеркальце и пытаюсь хоть как-то поправить мейк. Пока я стою, мои ножки тонут в мокром песке, их мочит набегающая волна.

– Секунду, – говорит Толя и исчезает куда-то. Я не вижу, куда, я всё ещё пытаюсь как-то подкраситься в свете луны. Достаю блеск для губ и кисточку для ресниц. Как бы побыстрее всё исправить.

– Идём! – Из ниоткуда появляется Толик и целует меня в шейку. Я запрокидываю голову и закрываю глаза от наслаждения.

– Пошли, – повторяю я, открываю глаза и вижу перед собой мороженку.

– Это тебе, – шепчет он мне на ушко.

– Ты смеёшься? – говорю. – Это теперь у нас традиция такая?

Поворачиваюсь и непонимающе смотрю на него.

– Попробуй, это персиковое и с апельсиновым джемом.

– Обожаю персиковое! – Откусываю кусочек мороженого и вспоминаю, как я только что сосала член. – Спасибо, Толенька! (Сама не знаю, за что его благодарю: за минет или за мороженное).

– Это тебе спасибо, Юленька. – Он целует меня в губы.

Он не брезгует, он никогда не брезгует меня целовать даже после отсоса. Я самая счастливая девушка на свете!

– Люблю тебя, – шепчу ему, откусывая ещё кусочек мороженого. Оно такое вкусное!

– Я тоже тебя люблю, Мелкая.

«Я хочу от тебя детей». Та-да! Не вздумай это вслух сказать. Вы ещё даже не трахались, ты просто ему сосала.

«Ну и что, я всё равно хочу его».

Мы возвращаемся к Сашке с Викой. Они как раз заказали кальян.

– Как погуляли? – хитро улыбается Вика.

– Мы за мороженым ходили, – как ни в чём не бывало отвечает Толик.

– Са-а-аш, я тоже хочу мороженого, – канючит Вика. – Дай, у тебя попробую, – говорит она мне.

Я протягиваю ей свою мороженку, и она откусывает кусочек, а после облизывает своим язычком, как будто это не мороженое, а кое-что другое. В ту же секунду я кусаю его с другой стороны. Такая недвусмысленная картинка выходит – мы сосём одно мороженое с двух сторон. Вижу, как напряглись парни, и меня это смешит. Я откусываю кусочек мороженого и целую Викулю в губы, перекатывая этот кусок из своего в её ротик. И мы продолжаем жадно целоваться.

Толя смотрит на нас как завороженный, а Сашка откидывается в своём кресле-мешке.

– Девчонки, полегче, – говорит он. – Я же встать не смогу.

– Сможешь. – И Вика кладёт ему руку на пах, сжимает его почти стоячий член.

– Сиди пока, – улыбается Толя. – Я сам схожу за мороженым. Вик, тебе какое взять?

– На твоё усмотрение, – отвечает Викуля и возбуждающе смотрит на Сашку.

Толя встаёт и уходит в сторону набережной. Сашка курит кальян, Вика пьёт чай, а я доедаю мороженку.

Протягиваю остаток Викуле.

– Будешь? – спрашиваю я. – Стаканчик с шоколадом, не могу доесть. – Кашляю. – А то, боюсь, горлышко заболит.

– Горлышко у неё заболит, моя ж ты Мелкая! – сюсюкает со мной Викуля.

– Я не Мелкая! – огрызаюсь я. Вот реально не знаю, что мне сделать, чтобы все перестали меня так называть!

– Моя ж ты Бусечка! – Она нежно щипает меня за щечку.

– Если ты не хочешь, я доем, – вдруг вызывается Сашка, и я протягиваю ему остаток мороженки.

– Эй, я же не сказала «нет»! – возмущается Вика.

– Поздно. – Сашка мгновенно доедает стаканчик с шоколадом на дне.

Вика смотрит на меня и ухмыляется:

– Не хочешь сходить потанцевать? Чего тут сидеть?

– Я не против. – Только готовлюсь встать, как из ниоткуда появляется Толя с тремя мороженками.

– Кому? – предлагает он.

– Я – нет, – говорю. – Я уже два мороженых за сегодня съела, для меня это слишком.

– Давай сюда. – Сашка забирает у него одно, а Вика всё ещё сомневается, брать ли ей мороженое.

– Эй! – возмущается Толя. – Только что хотели все, а в результате – полный игнор.

– Мальчики, мы сходим пока потанцуем, вы не против?

– А вас там не украдут?– смеётся Сашка.

– Не украдут, – кривляется Вика. Она такая стала… хотя нет, она всегда такой была.

– Не украдут, – пытаюсь спародировать её я, но в моём исполнении это звучит жутко наивно.

Сашка смотрит на Толю, и тот пожимает плечами.

– А вот в этом я уже сомневаюсь, – говорит он.

– Не беспокойтесь, мальчики, я присмотрю за Мелкой, – вступается за меня Вика.

– Эй! Моё мнение тут не учитывается? – говорю я. – И ещё раз повторяю: я не Мелкая.

– Если хочешь, можешь тоже сходить потанцевать.– Сашка протягивает Толе трубку от кальяна.

– Мужики не танцуют, – затягивается кальяном Толя и сразу закашливается. – Отличный аромат. Что это?

– Дыня и кактус какой-то.

– Мохито, текила… – пытается вспомнить название Вика.

– Так мы идём или нет? – Я протягиваю ей ручку.

– Идём. – Она берёт она меня за руку и мне так тепло становится. Нет, всё-таки её я люблю куда больше Толи и Сашки, я лесбияночка.

«Любимая моя Викулечка!» – влюблённо смотрю на неё. У самой прямо в груди теплеет.

– Оставь каблучки, по пляжу дойдём, – говорит она.

Мы отходим всего на несколько шагов, и я оборачиваюсь, вижу, как Толя и Сашка беседуют. Причём Сашка о чём-то рассказывает, а Толя сидит с умным видом и слушает.

– Я сейчас, – говорю Вике и бегом возвращаюсь к Толику.

– Что-то забыла? – Он поднимает на меня глаза.

– Только это. – Запрыгиваю на его кресло-мешок, склоняюсь над ним всем телом, так, что мои волосы лезут ему в глаза, и целую его. Мы несколько секунд сосёмся, а после я встаю и как ни в чём не бывало возвращаюсь к Вике.

– И это всё? – слышится удивлённый голос Толика.

– Ага. – Я машу ему рукой.

Подхожу к Вике и беру её за ручку:

– Юль, ты такая прямо романтична! – говорит мне Вика.

– Меня сейчас нереально штырит гормонами, – говорю я. – Голова кругом, как у наркоманки.

– А знаешь, я тебе даже завидую.

– Спасибо, подруга. – Прикусываю нижнюю губу, и мы весело смеёмся.

На танцполе тус идёт полным ходом, играет какой-то переделанный трек из старой советской классики или диско 90-х. Я практически сразу подхватываю ритм и двигаюсь вместе со всеми. Это танцы прямо на песке. Здесь возле воды стоит киоск, на котором навешано колонок и усилителей, на крыше установлена светомузыка, и она сияет так, что видно, наверное, с другой планеты. А в самом киоске продаются горящие коктейли.

Я танцую с закрытыми глазами, мне никто и ничто не нужно – так мне хорошо. Стоит приоткрыть глаза, и я вижу Вику, она танцует для меня. Она так сексуальна, мне хочется прикоснуться к ней и зацеловать во все «дырочки».

– Обожаю тебя, – шепчу ей.

А она без лишних слов целует меня в губы.

– О-у-у-у! – кричит диджей. – Специально для самых горячих девочек, этот новый трек. – Он показывает на нас.

Диджей машет нам микрофоном, а я улыбаюсь и посылаю ему воздушный поцелуй. Возле нас уже крутятся какие-то парни, но я не обращаю на них никакого внимания, а двигаюсь в такт музыке. Я обожаю двигаться под музыку, для меня это как сексом заниматься. Почему я об этом думаю? Потому что я давно им не занималась, минет лишь частично подавляет желание. Он стимулирует только эрогенные зоны у меня во рту, а их у меня вон сколько по всему телу.

– Девчонки, можно с вами познакомиться? – подваливает к нам какой-то дрыщ без футболки. Хотя надо признать, танцует он отпадно.

– Мы лесби, – отвечает Вика. Не сильно действует. Честно говоря, я не помню, чтобы это вообще на кого-то действовало. Обычно это только возбуждает к нам нездоровый интерес.

– Мы шлюхи, – говорю я, – и наш сутенёр будет против.

А Вика смеётся так, что не может даже скрыть это смех.

– Он сейчас сидит во-о-он там, – указывает она на Сашку и на Толю, которых трудно разглядеть в темноте.

– Понятно, – отваливает парень, но продолжает тереться рядом.

Я обнимаю Вику за затылок, прижимаю её к себе и долго-долго целую в губы, рядом с нами ещё несколько парочек целуются, а диджей врубает самый громкий трек.

– У-у-у-у-у! – гудит танцпол, одни из сотрудников киоска притаскивает пенную установку и заливает нас с ног до головы этой пеной.

И я танцую, мокрая, но счастливя, и мне так нравится танцевать, мне нравится двигаться. Все перед глазами мельтешит (как бы до эпилепсии не дошло).

– Идём. – Вика хватает меня за руку и вытягивает из танцующей толпы.

– Что? – спрашиваю я её.

– Дайте «секс на пляже», – говорит она бармену.

– А мне пина-коладу, – перекрикиваю я музыку.

– Один «секс на пляже» и одну пина-коладу, – повторяет бармен.

Обожаю смотреть, как она делается: светлый ром, кубики льда ананасовый сок, какой-то кокосовый ликёр со сливками. Все это слегка взболтать и вставить несколько трубочек разных цветов и размеров.

– Ты бухаешь? – спрашиваю я Вику.

– Я заказала безалкогольный, а твоя пина-колада с ромом.

– А-а-а, ну да… – Я делаю пару глотков и чувствую алкоголь.

– А ты что, всерьёз считаешь, что беременна? – улыбаюсь я и беру в ротик трубочку.

– Не говори глупостей. – Викуля наблюдает за моими действиями с трубочкой и целует меня в губы. – Может, порезвимся вечерком? – подмигивает мне она.

– Я тоже хочу тебя, – говорю. – Но ты же понимаешь…

– А если я попрошу, а если я си-и-ильно попрошу? – Она склоняется надо мной, и её рука проскальзывает между моих ножек и упирается в мою писюшку. Я закрываю глаза и вздыхаю от возбуждения.

– Прошу, не надо, – шепчу ей на ушко. – Ты же знаешь, я не могу тебе отказать.

– Не буду, – говорит она, нежно проводя рукой по моей коленке, будто поправляет платьице. – Восхищаюсь твоим умением хранить верность. Я тоже так хочу.

«Конечно: трое любовников за неполный год!» – смеётся надо мной внутренний голос.

– Я думаю, когда у нас с Толей всё утрясётся, – шепчу ей в самое ушко, – мы будем иногда встречаться. Но больше никакого секса на троих.

– Никакого секса на троих? – Она сводит бровки. – Это почему же?

– Не хочу делить его с кем-то ещё.

– А я смотрю, ты такой собственницей стала. – Она щипает меня за щёчку и делает пару глотков своего коктейля.

Я допиваю пина-коладу и смотрю на неё.

– Сходим, глянем как там мальчики? – улыбаюсь я.

– Давай. – Она спрыгивает со стульчика и одёргивает платьице, и я помогаю ей.

– Девчонки, как насчёт… – К нам подходит какой-то парень, но я его не слышу, его заглушают звуки музыки.

– Подожди пока нас здесь, мы сейчас вернёмся, – улыбаюсь я ему и подмигиваю Вике.

– Бежим, – кивает мне она.

– Давай, подруга, – соглашаюсь я и хватаю её за руку.

========== Глава 22 ==========

До утра мы гуляем по сверкающей всеми огнями набережной, которая под утро немного затихает. Уже есть первые купающиеся, а некоторые всё ещё догуливают вчерашний день. Сашка с Викой ещё затемно уехали домой, а мы с Толиком всё никак не можем расстаться.

– Ну что, до завтра… или до сегодня, – зеваю в его объятиях. – Мне с тобой так хорошо, тепло и приятно, так бы и уснула.

– Спи, – шепчет Толя, – я тебя домой отнесу.

– А ты меня не обидишь? Я же спящая, такая беззащитная.

– Конечно, нет, – улыбается он (вижу, тоже хочет спать).

– А ты меня не изнасилуешь? – давлюсь я от смеха.

– Посмотрим ещё, – хитро улыбается он.

– Ну, наконец-то, а то я уже мечтаю, когда это случится.

Мы садимся на лавочку, и я краду голову ему на коленки, а он гладит меня по волосам.

– А ты не хочешь спать? – зеваю я.

– Не-а.

– А на работу тебе не пора?

– У меня сегодня выходной, – говорит он.

Я прижимаюсь к нему ещё сильнее и чувствую, как крепнет его член. И мне от этого ещё теплее.

– Забиться бы сейчас в норку, прижаться друг к другу и уснуть, – непрерывно зеваю я.

Переворачиваюсь на спину и лежу затылком на его коленях, смотрю ему в глаза, глажу его по лицу.

– Есть одно местечко, – предлагает он.

– Так пошли… – Не успеваю услышать, что это.

– Только надо домой заскочить, взять купальники… – рассказывает он, – дикие пляжи пустынные места. Никого, ни одной живой души, морская глушь. И только мы вдвоём.

– Только мы вдвоём, – повторяю я. – А ты точно меня изнасилуешь?

– Ну-у, если ты сильно меня попросишь, – давится от смеха Толик, но сразу становится серьёзным. – Там тусуются мои друзья дайверы.

– Дайверы? – переспрашиваю я.

– Да, у них и скутеры и квадроциклы, и серфинги… весело, короче.

Я поднимаюсь и застёгиваю босоножки на щиколотках.

– Так чего же мы ждём? – говорю.

Мы спешим к дому Толика, я остаюсь на улице и жду его. Он слишком долго возится, и я даже устаю его ждать, тем более, солнце поднимается всё выше и жарит всё сильнее.

Толик выходит не один, а с братом, Виталиком.

– Привет, Юль, – говорит Виталик.

– Привет, Виталь,– улыбаюсь я ему. А он стоит и на меня смотрит, зевает, видать, ещё не проснулся.

– Отлично выглядишь, – без капли иронии говорит он.

– Спасибо, – улыбаюсь я ему, – ты тоже. Как жена, как детки?

Он почти что смеётся:

– Растут. Старшие у бабушки сейчас. А откуда ты знаешь? Толя рассказал?

– Ну да. – «Мы ж почти уже семья». – Этого я вслух, конечно, не говорю, но я так думаю. Думаю, и он такого же мнения – в конце концов, он семейный. А я никогда не стану встречаться с парнем, насчёт которого у меня нет серьёзных намерений. Правда, я не могу залезть в башку Толику и понять, что у него там, но это уже пусть остаётся на его совести.

– А как ты с Толей познакомилась? – Виталик вопросительно на меня смотрит.

– В больнице, – говорю.

Толик выходит из ворот с ключиками от машины.

– Ну всё, мы поехали. – Он жмёт брату руку, а тот его дружески по спине хлопает.

– Что за больница такая?– говорит. – Ты чего не рассказывал?

А Толя не до конца ещё разобрался, о чём речь, и отвечает ему:

– Помнишь, я надорвался, меня ещё по скорой забирали? Такого врагу не пожелаешь!

Виталик вопросительно смотрит на него, а я смеюсь.

– Поехали уже, пока, – прощаюсь я с ним, запрыгиваю на пассажирское кресло, и мы едем к нашему дому.

Толя притормаживает у самого подъезда.

– С тобой подняться? – спрашивает он.

– Тут посиди, я быстро. – Открываю дверь машины. Поворачиваюсь к нему и целую его в губы.

– Люблю тебя, – нежно шепчу я. – Не обижай меня.

– Не буду, – ошарашенно отвечает он. – И не собирался.

Выпрыгиваю из машины и на крыльях счастья влетаю на третий этаж. Тихо-тихо так, чтобы никого не разбудить, открываю дверь квартиры. Проскальзываю в спальню, там все спят. Любуюсь ими пару секунд, а после по-быстрому переодеваюсь в купальник, накидываю шортики и футболочку с открытыми плечами беру с собой какие-то шмотки, надеваю вместо босоножек тапочки на платформе. Беру подстилку, всевозможные крема и тёмные очки.

– Юль, – просыпается Вика. Заспанная, она мне нравится ещё больше, такая масечка!

– Т-ч-ч-ч, – говорю я и выхожу за дверь.

«Надеюсь ничего не забыла», – думаю я. Как можно тише проворачиваю ключ в замке и спускаюсь вниз лесенке, где меня ждёт Толик. Он уже завёл машину, греет мотор. Я сажусь рядом с ним и кладу голову ему на плечо.

– Поехали? – спрашивает он.

– Ага, – киваю я и откидываюсь в кресле. Влюблённо смотрю на него, не могу нарадоваться, когда он ведёт машину. Вижу, как его крепкие руки сжимают руль, представляю, как я сама окажусь в его руках.

Пытаюсь что-то сказать, но мне не хочется надоедать ему своей бесконечной трескотнёй, лучше будем ехать в тишине. Толя включает радио. Играет какая-то пляжная мелодия.

– Путь не близкий, – говорит он. – Часа три можешь поспать.

А я и так сижу и зеваю, глазки слипаются сами собой.

– А ты? – уже с закрытыми глазами говорю я.

– А я за рулём, кроме того, я кофе выпил.

Нежно целую его в плечо, не могу оторвать губ от его тела, так сильно его люблю.

– Спасибо тебе, Толенька.

– Отдыхай, Юлечка. – Он гладит меня по лицу, не отвлекаясь от дороги.

Играет тихая мелодия. А за окном – однообразнный пейзаж, и на душе так спокойно. Обстановка мгновенно убаюкивает меня.

+++

Резко открываю глаза и не могу понять, где я и сколько времени прошло. Кругом бескрайнее лавандовое поле, рядом сидит Толик и всматривается в дорогу, крутит свою баранку. Газелька тихо несётся по грунтовке, а я мучительно вспоминаю, что было вчера.

– С пробуждением, милая, – говорит Толик.

– Долго я спала? – Это не главный вопрос, который меня интересует. Тем более, я сама могу найти на него ответ. Хватаю телефон и смотрю на часы – почти десять. – Три часа? – переспрашиваю.

– Почти четыре.

– И ты всё это время вёл?

– Нет, я останавливался ненадолго, меня тоже срубило. Но потом мы поехали дальше. Ты даже не проснулась.

– А чего меня не разбудил?

– Ты так сладко спала, что я не решился. – Он обнимает меня одной рукой и крепко прижимает к себе. – Юлька, какое же ты солнышко, когда спишь! Такая нежная, такая беззащитная! Охранял бы тебя и охранял. Носатенькая моя!

А я уже привыкла к тому, что он постоянно кивает на мой носик, и не обращаю на это никакого внимания. Тем более, он столько тёплых слов обо мне сказал сегодня.

– И куда ты меня завёз? – Пытаюсь проснуться, после сна немного головагудит.

– Увидишь, – говорит.

Я смотрю по сторонам на бескрайнее лавандовое поле и на море по другую сторону. Я прямо вижу прибой, он ласковый, прозрачный и песчаный. И мне так хочется искупаться!

– А может, искупаемся? – говорю я и нежно касаюсь его локтя. – Здесь, в морской глуши, одни, без одежды.

Толя резко нажимает на тормоз – так, что я чуть не вылетаю из своего кресла.

– Не ушиблась? – испуганно спрашивает он меня, паркуя свой грузовичок, прямо на глинистой кромке моря. Там, внизу, белоснежный песок.

Он выходит и подаёт мне руку.

– Ну-у-у, – говорит он и смотрит на меня.

– Что? – отвечаю, типа, не понимаю.

– Ты будешь раздеваться?

– Ну да. – Я нерешительно снимаю футболочку и верхнюю часть купальника, обнажая свои крохотулечки, стыдливо прикрываю их ладошками.

– А низ, – кивает он на мои шортики. Я только обратила внимание, что он без футболки. Просто он часто ходит без футболки, и в этом весь смысл, ему есть что показать.

– Сейчас, – говорю. – Дай выйти.

Спрыгиваю с подножки газели и подхожу к краю. Чувствую освежающий запах морской волны и нежное прикосновение брызг.

– М-м-м, как классно, – закрываю от удовольствия глазки.

– Ну, ты раздеваться будешь? – снова голос Толика.

«Сама предложила, а теперь стесняешься»

Спускаюсь к воде, снимаю тапочки. Становлюсь на мокрый песочек, он не такой раскалённый. Смотрю на Толика и стеснительно стягиваю с себя джинсовые шортики, остаюсь в одних только трусиках. Ну как трусиках. Сзади это ниточка, но впереди они ещё что-то прикрывает. Толя расстёгивает ширинку и стягивает с себя шорты вместе струсами. А я стою и смотрю на него обнажённого.

– Толь, ты такой красивый, – качаю головой. – Прости, что на тебя пялюсь, – закрываю лицо ладошкой.

– Ты в трусах купаться будешь? – спрашивает он меня.

Опять борюсь со своей стеснительностью. Вот вроде как, мы видели друг друга голыми, трогали, я даже дрочила ему и сосала, а раздеться не могу, наверное, дело в том, что мы на открытой местности. Я просто боюсь, что меня увидит кто-то чужой.

– Сейчас, – говорю. – Отворачиваюсь к нему спиной и стягиваю с себя трусики, по привычке прикрываю свою писюшку рукой, хотя, что там прикрывать, глядя на внушительный агрегат Толика, я понимаю что нечего.

Он заходит по колено в воду и протягивает мне руку. Я нерешительно беру его за руку. Водичка свежая-свежая, холодная-холодная и прозрачная-прозрачная. Я даже вижу, как в ней какие-то рыбы плавают, и крабы ходят и рапаны на дне валяются. Похоже, это реально дикий пляж, сюда надо с масками приехать, мидий половить. Хотя мне же будет жалко потом их жарить.

– Толь я не могу так сразу вводу зайти, – говорю. – Мне холодно.

А у меня даже зубы стучат, и он это слышит.

– Ты просто перегрелась на солнышке. Он мочит руки в морской воде, стряхивает с них капли и нежно-нежно прикасается к моим разгоряченным плечам. Я даже вздрагиваю от холода. А после он прижимает меня к себе, согревает своим телом. Мне с ним так хорошо, тем более я чувствую, как мне в животик упирается его могучий член. Я так отвыкла от члена.

И тут он зачерпывает горсть воды и наливает мне на спину

– А-а-а-й, Толик! – возмущаюсь я.

А он со смехом слегка отталкивает меня в сторону и сам падает в воду, обдавая меня брызгами с ног до головы.

Я стою и дрожу несчастная и мокрая, вся в брызгах.

– Ну же! – говорит он. – Водичка-то тёплая. – Он хватает меня за ножку, закидывает на своё мокрое плечо и затаскивает на глубину.

– Раз, два, – говорит он, – три-и-и-и!

– Нет, нет, нет, нет! – кричу я и пытаюсь за него удержаться, но оказываюсь под водой. Выплываю по-собачьи и жадно глотаю воздух, а он стоит рядом и смеётся.

– Ты тут до дна легко достанешь, – говорит.

Я тянусь носочками, боюсь ещё раз уйти с головой под воду, но достаю пальчиками до песчаного дна.

– Ты что, дурак, Толя? – Стою и дрожу.

– Ну, ну, моя хорошая. – Он обнимает меня и гладит по плечам, хотя его руки плавно соскальзывают мне на задницу. Если бы там были трусики, он бы и в них залез.

– Сплаваем? – предлагает Толя и ложится на воду.

– Я плохо плаваю, ты же знаешь, – говорю я. – А если судорога?

– Я же буду рядом, – шепчет он мне и целует в губы; обожаю, когда его язык у меня во рту. Я вообще всё подряд в рот брать люблю – такой у меня фетиш.

– Ну, поплыли, – соглашаюсь я.

========== Глава 23 ==========

Пытаюсь плыть брассом, но у меня плохо получается. Он плывёт рядом каким-то странным стилем на боку, так чтобы всё время видеть перед собой, как я карячусь.

– Ну же! – Он поддевает меня за низ животика, нежно проводит рукой по моей «киске» и «лепесточкам», приподнимая мою попочку над водой.

Я лишь улыбаюсь ему в ответ.

– Не надо, – говорю, – я чуть воды не нахлебалась только что. – А он снова гладит мою попочку и целует прямо на плаву по очереди обе ягодицы. – Какая же ты у меня сладенькая! – говорит.

– Ты до берега меня дотянешь? – спрашиваю я его.

– Да я километров десять проплыву. А мы отплыли метров на тридцать от берега.

– Поплыли назад, – говорю. – Я полежу пока позагораю, а ты можешь сплавать, куда захочешь.

– Окей, – соглашается он.

Я выхожу из воды и выкручиваю волосы, пока Толя ищет в машине подстилку и стелет её на песочке. Я всё это время глаз не могу оторвать от его члена. Какой же он идеальный – такой мясистый! Какая большая у него головка! Я уже стала членами увлекаться, наверное, я реально конченая извращенка. Хотя, с другой стороны, мама будет только рада.

Мамка… Надо мамке позвонить, мы вчера не созванивались… или созванивались… я уже не помню.

– Ну всё, плыви, – говорю. Достаю свой крем от загара и начинаю втирать в кожу. Для начала – в самые нежные участки кожи: лицо, сосочки; там, внизу, я не спешу ничего мазать, просто потому, что не знаю, надо ли. А личико и тем более носик не должны обгореть.

«Носик у неё, конечно! Шнобель!» – смеётся надо мной внутренний голос. Не обращаю на него внимания, надеюсь, это не шизофрения. А то мало ли. Надо, кстати, почитать про шизофрению – это какая-то неизлечимая хворь, не дай Бог такую подхватить! Насколько я знаю, она не заразная.

Продолжаю мазаться кремом.

– Спинку не помажешь? – спрашиваю Толю.

– Окей. – Он садится мне на поясницу и нежно-нежно смазывает каждый миллиметр мой кожи. У него такие сильные руки и такие нежные пальцы! Он скользит вниз по моему позвоночнику до самой попочки, а после одним пальчиком мягко касается моей «киски», и я чувствую, как с каждой секундой крепнет его член.

– Иди, поплавай, – говорю, – а то сейчас опять сосать меня заставишь.

– Я думал, ты сама этого хочешь. – Я поворачиваюсь к нему, и мы целуемся. Мы страстно целуемся, пока он всё сильнее и сильнее трёт пальцами мою «кисульку», слегка растягивая «лепесточки». Я там такая нежная, такая мягкая, что со мной нужно быть очень осторожным, чтобы не поцарапать. Чувствую, как его член упирается в моё тело.

– Хочешь прямо сейчас? – смотрю на него поверх тёмных очков и вздыхаю.

– А ты хочешь пососать?

– Я тебя хочу, – прямо отвечаю я.

Он нежно приподнимает мою коленку и целует её. Моя писюшка сейчас беззащитна. Я вся беззащитна перед ним – бери, не хочу.

– Возьмёшь меня?– говорю и смотрю ему в глаза. Он проникает в мою «кисульку» двумя пальчиками и продолжает массировать её изнутри, другой рукой теребит мой сосочек. Он делает всё так нежно, так мягко, как девушка, и мне особенно это приятно.

Чувствую что я потекла, моя «кисуля» уже максимально мягкая и податливая, достаю его руку из себя и обсасываю два пальца, которыми он мне дрочил.

– Ты сможешь взять в рот после того, как мы потрахаемся? – спрашивает он.

– А ты долго ещё собираешься меня дразнить? Начинай уже! – повышаю я голос, хотя мне это не свойственно. Я просто уже на грани возбуждения, вот и вырвалось само собой. А вообще я не такая, я мягкая и послушная.

– Сейчас. – Он валит меня на спину, закидывает мои ножки себе на плечи и целует меня в пупок, потом ниже и ниже, и вот чего язык уже ласкает мои «лепесточки», проникает в мою «щёлочку».

– Ты делаешь это почти как Вика. – Я глажу его по волосам.

– Я могу и жестче. – Толя растягивает пальчиками мои «лепесточки» в стороны и нежно-нежно лижет меж них язычком, играется с ними. Я вижу, как его член стоит, и у меня прям слюнки текут.

– Давай 69, – говорю. – Мечтала попробовать это с парнем.

– Ха, – улыбается мне Толя и смотрит на меня. Потом поднимается чуть повыше и целует меня в губы. Берёт меня за ножку и целует мою коленку, целует щиколотку, мне так приятно, что я даже носочек тяну. Он берёт другую ножку, приподнимает повыше, коленкой упираясь мне почти в подбородок. Я придерживаю свои ножки руками, а он держит меня за стопы и мнет их, мнет. Мне так приятно, я сейчас кончу. Он берёт большой пальчик моей ноги в рот и целует между пальчиками. Я их даже растопыриваю от удовольствия. А потом он опускается ниже и целует мои ножки, опускаясь до «кисули».

– А-а-ах! А-а-ах! – томно стону я.

Толя улыбается мне:

– Со мной не надо изображать удовольствие. Стонать не обязательно, – говорит он.

– Но мне правда хочется постонать, – говорю я и чувствую, как его мощная «боеголовка» упирается в мою «кисулюку», в мои нежные «лепесточки».

– Сейчас, – говорю ему. Беру его за член и направляю в свою «щёлку». И тут он проникает в меня. Толя впервые внутри меня, и это так сказочно!

– А-а-а-а! А-а-ах! – от счастья визжу я, и у меня даже на глазах появляются слёзы. Он приникает глубоко в мою «пещерку», а пальчик засовывает мне в рот, чтобы я сосала, пока он меня трахает. Умно. Закрываю глаза и начинаю сосать. Другой рукой он всё время теребит мою «бусинку», дрочит мне. А после вынимает палец у меня изо рта и нежно проникает в мою попочку. Я вся на нём, он надевает меня, как перчатку, своим пальцем и членом.

– Ах-ах-ах! А-а-ах! – томно стону я. – Только во рту тебя не хватет, – шепчу ему. И тут он целует меня с языком. Всё, его язык у меня во рту. Он проник во все мои дырочки, мне и желать-то больше нечего.

«Всё дырочки, одновременно во все дырочки! Кла-а-асс!» Я сейчас кончу… или не кончу. Но люблю об этом вспоминать, но реально довести меня до оргазма парень вряд ли сможет. Он же не девушка, которая идеально знает моё тело. Всё, не буду больше думать про оргазм. Ну его, этот дурацкий оргазм, хочу просто жить и получать удовольствие, не думать, а наслаждаться. А мысли оставим для других.

– Трахай меня, трахай! – шепчу я и смотрю ему в глаза.

Он перестаёт массировать мою «вишенку» и хватает меня рукой за горло.

– Обожаю, когда меня душат, – говорю.

– Я могу и сильнее, – ухмыляется Толя.

– Только не задуши меня, – говорю.

– Постараюсь. – И он изо всех сил нажимает на моё горлышко. Я не могу дышать, я могу только кайфовать от того, как он меня трахает. Я сейчас кончу, а из глаз потекут слёзы.

– Кончай в меня! Кончай в меня! – с остервенением хриплю я.

– Ты хорошо подумала?

– Кончай, ничего не будет, ничего. – Я откидываю голову назад и чувствую, как в который раз в меня на всю мощь заходит его могучий поршень. И тут он начинает разряжаться.

– Ка-а-айф! Я чуть не кончила! – ору я. А Толя вжимается в меня от наслаждения. У меня непроизвольно сжимаются пальчики на ногах. У меня всегда так, когда мне хорошо. Как бы судорога не схватила, а то всё может быть. Он жмёт мои стопы руками и целует мои ножки, не вынимая из меня своего члена.

– Я кончил, я только что в тебя кончил, – говорит он и целует мои ножки.

– Спасибо, – шепчу я, – мне так хорошо. – Закрываю глазки от наслаждения и кайфую от того, как он трогает своим пальцами мои пухлые губы. Я представляю себе, что он это делает членом. Мне почему-то так хочется сосать! Беру его за руку, засовываю себе палец в рот поглубже и делаю вид, что сосу член.

– Прости, – улыбается Толя, доставая из меня свой агрегат. – Я не могу так сразу. Давай чуть позже.

– Я буду ждать, – улыбаюсь я. – Люблю тебя, Толя.

– И я тебя люблю, Юлечка, – шепчет он и хмурится. – А то, что ты говорила в тебя кончать и ничего не будет, это потому, что ты на противозачаточных.

– Нет, – я улыбаюсь и качаю головой.

– Что-то со здоровьем? Пойми, это для меня ничего не значит, я всё равно буду любить тебя только сильнее?

– Не угадал.

– А что? Срок сейчас такой, после месячных, что можно туда кончать? – жмурится и гадает он.

– Опять не угадал.

– Что же тогда?

– Просто мне так не хотелось, чтобы ты вынимал. – Делаю бровки домиком.

У Толика округляются глаза. Видели бы вы его взгляд в эту секунду!

– А если залёт? – Резонный вопрос.

– Ну какой залёт? Вероятность всего двадцать процентов. – Понятия не имею, откуда я взяла эту цифру, но пускай будет двадцать. Просто я пока даже сама себе объяснить не могу, что на меня нашло.

– Двадцать процентов – это много, – продолжает Толя. – Зачем же так рисковать?

– А я вообще рисковая, ты не знал?

– Ладно, я – купаться, – качает он головой. А я и сама понимаю, что совершила глупость, и не хочу в этом сознаваться. Просто мне так классно было в этот момент, так не хотелось, чтобы он вынимал!

Чё-о-о-орт, только бы не забеременеть! Я уже реально себя колупать начинаю за такое решение.

«Да не волнуйся ты, ничего не будет», – успокаивает меня внутренний голос. Хоть за это ему спасибо.

Я лежу и загораю, любуюсь, как он выходит из воды. Ну вылитый Джеймс Бонд с идеальный прессом! Мне нравится, как блестят капли влаги на его мускулистом теле, любуюсь его торсом и мокрыми волосами. Улыбаюсь ему, обожаю его. Какой же он классный! Толя подходит ко мне и гладит меня по спине, как кошечку, а после шлёпает по попке. Тискает её, трясёт, а мне так приятно, я даже глазки закрываю от наслаждения.

– Ну что, поехали дальше? – спрашивает он.

– Ага, – соглашаюсь я и поднимаюсь с подстилки, отряхиваюсь от песка. А он помогает мне отряхнуться. Он такой заботливый, такой милый!

Я натягиваю трусики и надеваю его тенниску прямо на голое тело. Обожаю мужские тенниски, они для меня, как ночнушки – немного длинные, как раз прикрывает попочку.

– Тебе идёт, – разглядывает он меня со всех сторон.

– Я в ней поеду, – говорю я. – Всё равно ты её не носишь, а мне идёт.

Толя складывает вещи в походную сумку, и мы выезжаем.

Всю остальную дорогу мы молчим. Оба не выспавшиеся, оба уставшие. Я не спала полночи, Толя вообще не спал. Мы накупались и натрахались, можно и домой. Смотрю на Толю, нежно поправляю волосы у него на макушке.

– Какой же ты классный! – говорю. – Смог-таки затащить моя в постель.

– А то! – отвечает он. – Я в себе и не сомневался.

– А ты сромняжка, – иронизирую я. – И что теперь будешь со мной делать?

– Ну, теперь, когда я тебя трахнул, найду себе кого помоложе, – явно шутит он. Надеюсь, шутит, а то мало ли, вдруг найдёт. Опять начинаю волноваться.

«Толь, ну хватит заставлять меня нервничать, просто люби, и всё».

========== Глава 24 ==========

– И что, уже есть кто на примете?

– Да-а-а, и не одна, думаешь, у меня могут быть проблемы с девушками?

– У тебя? – зачем-то переспрашиваю я. – Нет, о тебе, наверное, сохнет каждая вторая, кто видит тебя без футболки.

– Ага, а вторая половина просто это скрывает.

– Толь, а тебе не надоело себя расхваливать? Ты такой классный, такой самоуверенный, такой… – Думаю, как подобрать синоним, но тут моего словарного запаса явно недостаточно.

– Тяжело быть таким идеальным, сама видишь, – вздыхает он и держится, чтобы не расхохотаться. – Но я стараюсь.

– Вижу, – улыбаюсь я. Чёрт, как вспомню его реакцию на меня, накрашенную, так и тянет накраситься снова. Но на ходу я себе глаз выколю. Лучше не буду, хотя тоналку можно и нанести. Нужно было накраситься, пока я на пляже валялась.

– Так что держись за меня, – говорит он. – Будешь хорошо сосать – я не буду тебя бросать.

– Спасибо тебе, о великий! Ты так щедр!

– Так-так-так, что тут начинается? Это не шутка юмора, это намёк.

– Что, прости? – сдвигаю бровки я, и делаю вид, что не расслышала.

– Что, прости? – передразнивает он меня, как иногда это делает Викуля. – Прошло двадцать секунд, а у тебя ещё рот свободен.

– Ой, извини, задумалась, лишняя извилина в голове думать заставляет. Но это больше не повторится. – А меня так заводят эти его наглые заигрывания! Тянусь к его ширинке и мну левой рукой его член. Воображаю себе, как сосать буду.

Наклоняюсь над ним, расстёгиваю ремень, приспускаю шорты и достаю ртом его стоячий «агрегат» (с каких это пор я член стала «агрегатом» называть? Ну ладно, пускай будет «агрегат» для разнообразия).

Возвращаюсь на своё место, сижу и подрачиваю ему левой рукой. Он встаёт прямо у меня в руках – это такой кайф, не передать! Господи, спасибо тебе за то, что меня тянет и к парням, и к девушкам!

– Губами, я сказал! – Толя сурово смотрит на меня, а после подтягивает к себе за затылок и нежно-нежно целует меня в губы. Обожаю его поцелуи, поле них особенно сильно сосать хочется, чтобы заполнить свой ротик этим незабываемым чувством его тела. Сажусь поудобнее, с коленками залезаю на кресло, кладу ему голову на живот. Надрачиваю его член и тянусь к нему губками. Нежно-нежно касаюсь головки и язычком щекочу его дырочку. А после обхватываю губами и мягко двигаюсь по стволу вверх вниз, вверх вниз, заполняя свой ротик его телом.

– Ка-а-айф! – Толя откидывается назад и немного приспускает шорты одной рукой, другой ведёт дальше свой грузовичок. Кладу голову ему на пресс – вертикально, чтобы от члена быть на небольшом расстоянии, и дрочу ему правой рукой, помогаю себе кончиком язычкам и губами. Заглатываю поглубже и едва не давлюсь его членом, так что на глазах выступают слёзы. Улыбаюсь и смотрю на него.

– Что? – спрашивает Толя.

– Ничего-ничего, – отвечаю. – Просто я тебя люблю.

– И я тебя люблю, соси, девочка, – говорит он.

– Я на весу устала; можешь моей головкой поводить, я расслаблю горло.

– Ну раз ты так просишь… – ухмыляется он. – Подрочить собой предлагаешь?

– Ага, – улыбаюсь я, – просто шея затекла от монотонных движений.

– Иди сюда, Юлечка, иди, моя сладкая. – Он нежно-нежно целует меня в губы, а после прижимает за затылок к своему члену. Держит так несколько секунд и отпускает. Он передержал слишком долго, так что у меня, наверное, глаза из орбит полезли. Он даёт мне отдышаться и опять натягивает на свой член (хотела сказать «агрегат» – надо же новым словом пользоваться, а то «член», «член», «член», «член»; скучно же). А потом он мною дрочит, дрочит моей головой, не давая даже вдохнуть.

– Всё, всё, всё! – освободившись, кричу я. – Ты такой горячий!

– Это ты горячая. – Он хватает меня за затылок и вновь насаживает на свой член. Как же мне нравится сосать! Это не передать словами, и, главное у меня стало, наконец, получаться. Меня больше не тошнит и не выворачивает. А самое главное – что я дико возбуждаюсь при этом. Мне даже дрочить не обязательно, я просто возбуждаюсь от того, что сосу, как абсолютно нормальная девочка.

Я вспоминаю, как было с Викой, и понимаю, что не хочу изменять Толику. Свобода – осознанная необходимость, как говорил Карл Маркс или Гегель… не помню, кто это говорил. Но я осознаю необходимость хранить верность, а, значит, я абсолютно свободна.

Хватаю его рукой и продолжаю дрочить себе прямо на лицо, немного помогая кончиком языка.

– Нет, нет, нет, не-е-ет! – кричит Толик и обильно кончает мне на язык, на лицо, на рот и на губы. Даже на его идеальный пресс ему слегка попало, но я покорно слизываю капли спермы с его живота, а после влюблённо смотрю ему в глаза и показываю свой язык.

– Ф-у-у! – слегка отталкивает меня Толя. – Ты ещё не всё проглотила.

– Я знаю, я хвастаюсь перед тобой, – честно говорю я. Сейчас я самая счастливая на свете, мне парень любимый в рот кончил. Не много же мне для счастья надо! Закутываюсь в его рубашку и разваливаюсь на два сиденья справа от водителя, кладу ножки на бардачок и мощусь поудобнее. Меня убаюкивает плавный ход машины и аромат лаванды, смешанный с запахами моря.

Зеваю, вытягиваюсь и кладу у голову ему на коленки, поглаживаю его по ноге. Он поглаживает меня по лицу, не отвлекаясь от дороги. Его пальчик незаметно проникает мне в рот, и я продолжаю сосать у него, я люблю сосать, наверное, это моё призвание.

– Долго ещё ехать? – улыбаюсь я и смотрю на него снизу вверх.

– А тебе не всё равно? Отдыхай, Юлечка.

– Мне всё равно, – шепчу ему, – лишь бы рядом с тобой.

Закрываю глаза, а он поглаживает меня по щеке.

– Любишь меня? – спрашиваю.

– Конечно. Ты ещё вопросы задаёшь? – Толя приподнимает меня за подбородок и целует в губы.

– А если я залетела? – Дурацкий вопрос. Дурацкий он, в первую очередь, тем, что я сама во всём виновата.

– Так ты специально это сделала? – вздыхает он.

– А если специально, бросишь меня? – В опасную игру я играю. И зачем я её затеяла?

– Ну что ты за дурочка такая?! Конечно, нет… – качает он головой. – Только зачем было такое делать, ума не приложу.

– Не знаю, – сюсюкаю я. – Просто мне так хорошо было в тот момент, так хорошо! И мне захотелось, чтобы ты не вынимал.

– Можно было презерватив надеть.

– Да знаю я, – вздыхаю. – Просто мне так хотелось, чтобы ты в меня кончил. Обожаю, когда ты в меня кончаешь.

– Мне тоже понравилось, – улыбнулся он.

– Будем и дальше рисковать?

– Да ни за что в жизни! – качает он головой. – Надеюсь, ты не беременна.

– А если да, ты меня бросишь, оставишь одну со своим ребёнком? Он же на тебя будет похож: такое же идеальное тело, такие же глубокие глаза.

– Ты меня специально разжалобить пытаешься?

– Да-а-а, скажи, я странная!

– Не то слово. – Он куда-то поворачивает, и я чувствую, как машину трясёт на выбоинах. Прижимаюсь с его ноге затылком и смотрю на его лицо. Любуюсь им. Обожаю любоваться им! Провожу рукой по его щеке.

– И все-таки, если я беременна, что будем делать?

– Меня к этому не примешивай, это чисто твои проблемы, – нагло ухмыляется Толя.

– Ты что, серьезно, что ли? – Я встаю. Мне так обидно, что мною попользовались и бросили. – Ты знаешь, вообще-то рожать – это больно. А растить ребёнка одной сложно, выйти замуж потом сложно.

– Ты симпатяжка, ты выйдешь, – продолжает он гнуть свою линию. А я от обиды сейчас заплачу.

Он смотрит на меня и умиляется моей грустной физиономией:

– Да не плачь ты, не брошу я тебя.

– Честно-честно?

– Честно-честно!

– Обещаешь?

– Клянусь.

– Окей. – Снова кладу голову ему на коленки. – Только не шути так больше. Нас с мамкой отец бросил, когда мне семь лет было, я до сих пор это помню. И у мамки потом никакой жизни не было, всё время работа, дом, работа, дом… Так и жизнь прошла.

– Да ну! – говорит он. – Это же отличная жизнь. Я тоже хочу такую. – Он прижимает меня к себе одной рукой. – Хочу прожить её вместе с тобой.

– Правда? – У меня глаза на мокром месте от переизбытка эмоций.

– Конечно, правда, – кивает он. – У нас будет трое детей… нет, четверо. Я буду постоянно работать, а ты будешь дома сидеть.

– Я тоже работать могу! – возмущаюсь я.

– Кем? – Резонный вопрос, но у меня уже есть на него ответ, я же умненькая.

– В салоне красоты: стричь могу, ногти полировать. – Беру его за руку и рассматриваю его ногти. – Тебе, кстати, не мешало бы.

– О-о-о, видел, как ты умеешь краситься! Это был шедевр, я поверить не мог, что ты такая красоточка!

– Так, значит, ненакрашенная я не красоточка? – возмущаюсь я.

– Тоже красточка. Юлечка, ты произведение искусства… – вздыхает он. – Я не понимаю, что такая девушка, как ты, нашла в таком гопнике, как я.

«Гопник нашёлся!» – улыбаюсь про себя.

– Я и сама не знаю, просто мне с тобой так спокойно.

– А как же страсть, как же эмоции, как же секс?

«Ну, мне этого и до тебя хватило». Вслух я такого не скажу. Хотя…

– У меня до встречи с тобой этого было предостаточно, – говорю я. – Ты же помнишь, что я лесбиянка?

– Ты серьёзно? – Толик смотрит на меня, одним глазом на дорогу поглядывает. – Ты максимум бисексуалка. Какой там у тебя опыт?

– Ну, знаешь, если выбирать секс с парнем или девушкой, я выберу девушку. Я не шучу…

– Так ты выберешь Вику?

– Не хотела имён, но да.

– А вот сейчас было обидно. – Он отворачивается и смотрит на дорогу.

– Толечка, прости. – Беру его за руку и целую костяшки пальцев. – Чем мне загладить свою вину?

– Ты её, считай, уже загладила, – улыбается он. – А кто ещё был до меня?

– Тебе действительно нужно это знать? Может перевернём страничку и будем жить как будто не было ничего «до».

– Давай перевернём, любимая. – Он прижимает меня к себе свободной рукой. – Моя Ю-у-у-лечка. – И тут он начинает петь, я в жизни не видела его поющим, даже представить не могла. Поёт он, конечно, так себе, но мне в самую душу проникают слова этой песни: – «Снег кружится и тает, и та-а-ет, и позёмкою клубя, заметает зима, замета-а-ает всё, что было до тебя».

– Так романтично, – шепчу я ему, он наклоняется ко мне и целует меня в губы.

«А ещё мне нравится, как ты меня целуешь после минета. Это так благородно! Не люблю, когда брезгуют».

– Юль, – вдруг говорит Толик. – А ты никогда не думала про секс втроём?

– Что?! – возмущаюсь я.

– Я, ты и девушка… – говорит он и задумывается. – Ничего-ничего, не обращай внимания. Это, чтобы разговор поддержать.

«И удочку закинуть», – добавляет за него мой внутренний голос.

– Прости, что разочаровываю, но я не собираюсь тебя ни с кем делить, – смотрю ему в глаза и глажу по волосам. – Давай ты останешься только моим.

– А ты – моей, – добавляет он и начинает петь другую песню. Чёрт, а он неплохо поёт, надо с ним сходить в караоке!

– «Там, где клён шумит, над речной волной, говорили мы о лю-у-убви с тобой, отшумел тот клён, в поле входит мгла, а любовь, как сон, стороной прошла».

Слушаю как завороженная. Я, оказывается, люблю, когда мне посвящают песни, пусть и чужие.

– «А любовь, как сон, а любовь, как сон, а любовь как сон, стороно-о-ой про-о-ошла», – заканчивает он куплет.

– Хочешь, радио послушаем, – предлагает он.

– Не-а, мне нравится, как ты поёшь.

Тянемся губами друг к другу и сочно-сочно целуемся с язычком. Чёрт, как же я его люблю.

========== Глава 25 ==========

Наконец он тормозит, и я поднимаю голову. Передо мной бескрайний морской простор и песчаный дикий пляж с кучей чаек. А рядом какой-то кемпинг.

Толя выходит из машины, открывает передо мной дверцу и протягивает мне руку:

– Идём. – Я спускаюсь на землю и застёгиваю пуговички на Толиной тенниске, которая сейчас на мне.

– Можешь не застёгивать, – хмыкает он.

– Почему?

– Сейчас увидишь.

Мы подходим к кемпингу, и я всё понимаю. Навстречу нам выходит голый мужик с бородой.

– О-о-о! – Он радостно вскидывает руки. – Тань, смотри, кто приехал!

Он подходит к нам и чуть не обнимается с Толиком, а за его спиной появляется симпатичная голая женщина. Судя по всему, ей около тридцати, но выглядит она отпадно. У неё идеальная фигура и загорелая кожа. Я инстинктивно опускаю взгляд и прикрываю глаза.

– Познакомишь нас со своей подружкой? – улыбается мне она.

– Артём, Танюха, – говорит Толик, показывая на своих друзей. – А это Юлька, моя… – Он делает паузу и смотрит на меня.

– Твоя девушка, – заканчиваю я за него, смотрю на встречающих, улыбаюсь и хлопаю ресницами. – Очень приятно!

– Юлька! – радуется Татьяна. – Какое милое имечко, какая миленькая девочка, такая прямо милашечка! – Она осматривает меня с ног до головы.

– Спасибо, – менжуюсь я.

– Юлька хотела покататься на яхте, – говорит Толик, но я толкаю его локтем.

– Я такого не говорила.

– А как же круиз? – смотрит на меня Толик. – Как же твой день рождения?

– Так у тебя сегодня день рождения? – Татьяна смотрит мне прямо в глаза. А я даже возбуждаюсь от её взгляда. Ничего не могу с собой поделать. Какая же я всё-таки розовая!

– Был, – говорю. – Тринадцатого числа.

– И всё равно, – говорит Артём, – отличный повод отпраздновать!

Татьяна (не могу назвать её Таней, вот не могу, и всё) окидывает меня взглядом с ног до головы.

– Такая носатенькая! – смеётся она. – То-о-оля, ты же нам ещё недавно ратовал за чистоту расы и какой ты там ариец, а привёл к нам евреечку.

Она поворачивается ко мне и говорит:

– Ты всерьёз не воспринимай, мы тут все немного на приколе. – И по-матерински гладит меня по плечу. Какие же у неё тёплые и добрые руки!

– А откуда вы знаете, что я еврейка?

– Не «вы», а «ты», – поправляет меня Татьяна. – Ну-у-у, я же не первый день живу.

Наконец, одупляется Толик:

– Да когда это было? Я-то не всерьёз: ну какой из меня ариец?

– Не всерьёз, конечно! – подкалывает бородатый Артём. – По всем бойцовским клубам, по всем маршам несогласных… или как вы там называетесь?

– Ещё татуху хотел залепить с рунам, – подключается Татьяна. – Еле отговорили.

– Ребята, не палите так жестко меня перед Юлечкой, – понижает голос Толик. Вижу, как ему стыдно, и мне его прямо жалко. Прижимаюсь к его плечу и глажу его по руке.

– Спасибо, Юлечка, – шепчет он мне, – люблю тебя.

– И я тебя люблю, – выдаю автоматически.

– Вот видишь! Как я и говорил! – громко заявляет Артём. – Все эти идеологии – мусор, встретил ты правильную девочку евреечку, и всё прошло.

«Что прошло? – задаётся вопросом мой внутренний голос. – Вы тут доказываете, что мой парень – нацист, пусть и в прошлом. Что прошло?» Я опять не знаю, что и думать.

– Да я так, в прикол это всё говорил, чтобы с ребятами тусовать…

– Да, конечно, – отмахивается Артём. – Помню, как ты мне доказывал, что я, оказывается, предатель белой расы.

– Ты что, реально говорил такое? – И куда я лезу? Тут мощный политический дискурс – куда мне с моими девичьими мозгами?

– Всё, – говорит Артём. – Тема закрыта. – И умилённо смотрит на меня. – Береги свою евреечку.

– Как вы догадались, что я еврейка? – вновь задаю тот же самый вопрос. – Меня обычно армянкой называют.

Толя поворачивается ко мне и объясняет:

– Танюха шарит, – качает он головой, – от неё ничего не скроешь, насквозь видит людей.

– А ещё я будущее умею предсказать, – многозначительно жмурится Татьяна. А вот в это я не верю. Мой индекс доверия к таким людям сразу понижается. Но я не хочу в них разочаровываться, это же друзья Толика, кроме того, это мы у них в гостях.

– Ладно, – говорит Артём. – Мы с Толей тогда снарягу для вас посмотрим, а ты… – Он целует свою жену. Люблю людей, которые сквозь годы пронесли нежность друг к другу.

– Мы приготовим завтрак, – говорит Татьяна и смотрит на меня. – Юль, поможешь мне?

– Ага, – соглашаюсь я и пялюсь на неё – не могу не пялиться. Как же мне нравится её загар, он идеальный! Наверное, надо прямо на море жить, чтобы так идеально загореть.

Толя и Артём куда-то уходят, а мы с Татьяной проходим между палаток.

Она снимает с костра котелок и протягивает мне:

– Сполосни в море, – говорит.

– Ага, – отвечаю я.

– И песочком потри, чтобы там ничего не осталось.

Я смотрю на дно котла, там прилипшие остатки каши; думаю, их рыбки доедят.

Беру котелок и направляюсь в воде. Никогда ещё походных котлов не мыла, так интересно. На мне, кстати, Толина расстёгнутая тенниска и коротюсенькие шортики, под которыми только плавки. Но я всё равно слишком разодета по сравнению с хозяевами.

Скидываю шлёпки и захожу по колени в воду. Какая же здесь приятная вода – ласкающая, тёплая, кристально чистая! Не знаю, как и описать! Набираю полный котёл воды, беру горсть ракушнякового песка и тщательно вымываю стенки. Тру песочком, чтобы отодрать остатки каши. А после дважды промываю котёл. Забыла, просила ли она меня набрать воды.

Поворачиваюсь к Татьяне и улыбаюсь:

– Воды из моря набрать? – кричу я ей.

– Нет, – отвечает она, прикрывая глаза рукой.

Выливаю воду обратно в море и по своим же следам возвращаюсь в лагерь. Такое солнышко яркое и такой белый песочек с ракушками, прямо как в рекламе «Баунти» (интересно, это просто слово такое или есть такой остров на самом деле? Бикини точно есть – там атомную бомбу взорвали)!

– Вот, – ставлю на клеёнку чистый котелок.

– Садись, чисть лук, – говорит мне Татьяна и протягивает мне походный нож и луковицу, а сама пока чем-то другим занимается.

Я присаживаюсь в позу лотоса и начинаю чистить. Готовить меня никто никогда не учил, даже мамка. Наверное, считала меня слишком ленивой.

– Жарко. – Я тыльной стороной ладони вытираю со лба капельку пота.

– Юль, тебе что, девочки нравятся? – Она так смотрит мне в глаза, что не соврёшь.

– А что, это так заметно? – Я стыдливо опускаю глаза. Мне стыдно, я сейчас под землю провалюсь.

– Да не обращай внимания, просто… – Она переходит на шепот, хотя врядли нас станет кто-то подслушивать. – Я и сама в юности экспериментировала. Ну, ты понимаешь…

– Ага, – часто-часто киваю я.

– Я знаю, каким взглядом смотрит девушка на женское тело, если она его хочет.

У меня трясутся руки, я сейчас заплачу. Неужели я так легко спалилась? Не надо было пялиться на Танюху.

– А есть хоть что-то, чего вы обо мне не знаете? – печально всхлипываю я.

– Ну-ну, Юлечка, я не хотела тебя обидеть. – Она приподнимает мою головку и смотрит мне прямо в глаза. – Ты мне сразу понравилась: такая мягкая и добрая. Лучшей пары нашему Толику и вообразить нельзя. Я просто хотела спросить: у вас с Толей всё серьёзно?

– В смысле? – Я не понимаю вопроса. – Ну, мы встречаемся или типа того.

– Ты не поняла: мы с Артёмом знаем Толика ещё во-о-о-от такого, его отца знаем, и мать, и брата двоюродного, будь он трижды не ладен! – смеётся она.

– Уже четырежды, – говорю и улыбаюсь.

– Четырежды? – Она вскидывает брови. – Надо ему ящик презервативов подарить и научить, наконец, ими пользоваться. Ладно, шутки шутками, но про Толю… Толенька очень хороший мальчик. Не хулиган, спортсмен, во всякие тусовки ходит, типа ЗОЖ.

– Ну, ЗОЖ – это же хорошо, – перебиваю я.

– Да, но если они не будут рассказывать ему про белую расу, а то вместо спорта там получается сплошное засирание мозгов молодёжи.

– Понятно, – говорю я. Татьяна протягивает мне морковку. Ну-у-у, морковку я чистить умею. Одно время я каждый день съедала по морковке, от неё, говорят, цвет кожи улучшается. А сейчас у меня и так отпадный цвет кожи – вот я и перестала.

– Так вот, ты первая девушка, которую он к нам привёл, была ещё одна, он о ней рассказывал… – задумывается. – Они в больнице лежали вместе. Но та вертихвостка была – жесть! А ты, вроде, такая приличная.

– Ну-у-у, – говорю. – Вообще-то в больнице это я с ним лежала, мы там и познакомились.

– Правда? – улыбается она. – Ну, тогда добро пожаловать в семью! – Она обнимает меня. А я возбуждаюсь от прикосновений обнажённой женщины. Не привыкла ещё к нудистам.

– Честно говоря, я думала, что он девчонок меняет, как перчатки. (Откуда это выражение ума не приложу, но все используют, а чем я хуже).

– Да ну! – говорит Татьяна. – Это не про нашего Толю. Хотя первое впечатление он оставляет именно такое.

Меня слегка пробивает на откровенность, как бы потом не пожалеть об этом:

– Честно говоря, я думала, что никогда не полюблю парня, мне нравилась одна девушка, да мне она и сейчас нравится. Просто Толя – он такой… – Не могу подобрать слов. – Мне с ним так легко!

– Ю-у-уль, всегда так: с кем-то взрыв страстей и чувств, а с кем-то нам хорошо и спокойно. Вот на таких мы и женимся, за таких выходим замуж. А свою страсть к девушкам… – Она смотрит мне прямо в глаза и кладёт ладонь на мою руку. – Думаю, Толя разрешит. – Шёпотом: – Артём же мне разрешает.

У меня уже внизу живота горит. И зачем она меня соблазняет? Я уже хочу поцеловать её пухлые губы, они реально пухлые, ещё более пухлые, чем мои собственные. А её тело – оно такое настоящее, такое волнуюшее, без грани лоска, напыщенности, гламура. Опускаю глаза, смотрю на её ножки и сглатываю.

«Ты что это делаешь?! – кричит мой внутренний голос. – Она же мысли читает, она же всё это палит».

Ну и пусть. Татьяна пододвигается ближе и нежным движением приспукает с моего плеча Толькину тенниску, оголяя мои сосочки и груди.

– Я не собираюсь тебя соблазнять, ты слишком юная для меня, – говорит она мне на ушко. – Просто хочу почувствовать, как ты целуешься. Ты же не против?

– Нет, – томно шепчу я, и наши губы сливаются в поцелуе. Чувствую её нежный, сильный и умелый язычок у себя во рту. От избытка гормонов в крови я не могу себя контролировать, а ещё и эти дурацкие круги перед глазами.

– Прости, малышка, не принимай близко к сердцу. – Она легонько шлепает меня по щеке, выводя из гипнотического транса.

– Не буду. – Не знаю, что ей отвечать.

– Что не будешь? – улыбается мне она.

– Близко к сердцу принимать не буду, – лепечу я.

– Ой, какая же ты милаха! – улыбается Татьяна. – Как же Тольке повезло! Берегите себя, берегите это чувство и друг друга. Всё, я пошла костёр разводить.

========== Глава 26 ==========

К нам подходит Толик и нежно целует меня в щёчку.

– Ну что, пошушукались тут? – улыбается он мне.

– Типа того, – отвечает за меня Татьяна. Я молчу, ничего не говорю, не знаю, что можно говорить, а что нет. Я пока ещё не адаптировалась к новому окружению. Я же говорила что я интроверт, что мне тяжело вот так вот подстраиваться к чему-то новому. Хотя за последний год я полностью сменила своё окружение, и не раз.

– Купаться идём? – предлагает Толя.

– Ага, – киваю я.

– Без одежды, – продолжает он.

– Конечно, без одежды, – поддакивает Татьяна. – Правило этого пляжа.

«Я не знаю, что ответить».

– Я немного стесняюсь, – шепчу я ему на ушко.

– Ну, только что ты не стеснялась, – говорит он. – Ладно, давай тогда покатаемся на квадроциклах.

– А что, есть? – Я обожаю сидеть за рулём, обожаю рулить, всегда мечтала погонять на квадриках.

– Конечно, и сёрфинг есть, и акваланги, – отвечает Татьяна, подсаливая воду на суп. – А чего, по-твоему, мы здесь сидим?

– А можно? – Что я мелю?! Ущипните меня кто-нибудь.

– Пошли. – Толик протягивает мне руку. – Рубашку мою мне отдашь. – Он расстёгивает на мне свою тенниску. Его рука сжимает мою левую грудь.

– Ты же не любишь ходить в рубашке. Тебе хорошо с голым торсом.

– А тебе хорошо топлесс, – вставляет он модное словечко.

– Ну ладно. – Я позволяю ему себя раздеть. Он стягивает с меня тенниску и гладит мою слегка загорелую кожу, пальчиками слегка проникает мне под шорты.

– Не надо, – говорю я. – Разденусь, как купаться пойдём.

– Обещаешь?

«И кто тебя за язык тянул, дуру?»

– Обещаю.

Мы обходим палатки с другой стороны, там под навесиком стоят два квадрика – пыльных, но почти новых. По крайней мере, в хорошем состоянии. Судя по всему, Артём за ними хорошо ухаживает. Кстати, он и сам рядом. Не могу привыкнуть к виду голых мужиков. Инстинктивно отворачиваюсь.

– Мы прокатимся пока, – говорит Толик.

– Окей, – улыбается Артём и пялится на мои сиськи.

«Куда ты пялишься?! Рядом же твоя жена. О-о-ой, эти мужики!»

Я сажусь на квадрик и понимаю, почему он стоял под навесом: чтобы не раскалиться на солнышке.

– Смотри, вот ключ зажигания,газ и тормоз, руль, как на велосипеде. Передачи, вот так включить заднюю. Разберёшься? – объясняет мне Артём.

– Ага, – киваю я. – Думаю, ничего сложного.

Тут Толя резко заводит свой квадрик и вылетает из-под навесика, поднимая целую тучу пыли.

– У-г-у-у-у-у-у! – радостно кричит он. – Догоняй!

– Сейчас! – так же радостно отвечаю я. Включаю зажигание и прикасаюсь к педали газа, делаю это мягко и нежно, как будто ласкаю себя. Плавно выезжаю вслед за ним. Мне сейчас так весело и радостно!

– Эй! Ты ехать будешь? – кружит вокруг меня Толик. Даёт по газам и улетает вперёд.

«Ну давай наперегонки». Прижимаю газ, и мне становится страшно, давлю его слабее и плавно набираю скорость. Земля тут не ровная, как бы не перевернуться. Может, шлем надеть? Всё-таки техника безопасности. Я такая ссыкуха, ну такая ссыкуха – самой противно!

– Ну же! – Толя пролетает мимо мне навстречу, так что меня обдаёт тёплым ветром. Он такой горячий!

– Сейчас! – ору. – Я тебя догоню!

Я еду медленно и не могу разогнаться. Мне страшно. Я лучше так покатаюсь, тем более, это же такой ка-а-айф – сидеть за рулём! Мне обязательно нужна машина. Вернусь домой и на курсы вождения.

А Толя вертит круги на песке, оставляя за собой змееподобный след. Вылетает на пригорок и спускается к морю. Несется вдоль берега, оставляя за собой целый сноп водных брызг.

– У-у-у! – радостно орёт он.

– У-у-у, – тише копирую его, спокойно проезжая тем же самым маршрутом. Гонщица из меня, конечно, не особо, зато это такой кайф – сидеть за рулём! Не передать!

Толя на время уезжает куда-то вдаль, за горизонт, оставляя меня одну погонять по песчаной косе. Наконец, я могу расслабиться и ехать так, как мне удобно, с комфортной скоростью. Проезжаю по самой кромке воды, поднимая волну и распугивая чаек. Обожаю этот день, ещё бы сиськи не тряслись! Хотя они же у меня такие крохотули, что не мешают. Надо будет пластику сделать, груди увеличить, после того как нарожаю детей. А то я слышала, что после кормления они стухают и обвисают. А они у меня и так мелкие, но хоть форму держат. Чёрт, о чём я думаю, пока катаюсь?! Но, с другой стороны, такая езда отлично пробуждает мышление. Обожаю ехать куда-то и о чём-то своём мечтать. Я такая мечтательница!

Но тут появляется Толик и отвлекает меня.

– Смотрю, что нормально разогнаться ты боишься.

– Я катаюсь с приятной для себя скоростью… – лепечу я в ответ.

– Запрыгивай ко мне, я тебя покатаю.

– А этот… – указываю на квадроцикл.

– Здесь оставь, на обратном пути заберём.

– Окей, – как-то слишком легко соглашаюсь я. Вообще не надо так легко соглашаться со всеми. Нужно иметь своё мнение. Иметь и отстаивать. Своей головой надо думать. Но это же Толя, а я ему отказать не могу.

«А кому вообще ты можешь отказать? Вопрос риторический».

Спрыгиваю со своего квадрика и, слегка пошатываясь (всё-таки я отсидела себе одно место), иду к нему.

– Вау! – говорит он. – Юлька, какая же ты у меня красавица!

– Спасибо, – смущённо улыбаюсь ему в ответ.

Сажусь к нему на квадрик, обнимаю его за спину, ставлю ножки повыше, прижимаюсь к нему коленками, кладу голову ему на спину.

– Толик, пожалуйста, – говорю я, – полегче, и смотри, чтобы я не выпала.

– Держи-и-и-ись! – ревёт он и вжимает газ.

Квадроцикл мгновенно приходит в движение и буквально зарывается в песок. Нас несёт, как на карусели, я смотрю по сторонам – всё мелькает. Мне страшно. Едва хватает сил держаться. И тут мы слетаем с горочки и несёмся по песчаной косе, оставляя за собой стену брызг.

– Толик, Толик, Толик, мне страшно! Толик, я сейчас заплачу. А-а-а! – кричу я. – Я не удержусь!

– Юлька, ты чего такая писюха? – Он до упора вжимает газ. А я вцепилась в него мертвой хваткой и закрыла глаза. Меня окатывают брызги воды, меня вжимает и укачивает, но я держусь. Даже натянуто улыбаюсь для приличия.

– Ну как тебе? – Он отпускает газ и просто катится по просторам.

– Классно! – улыбаюсь я, открывая глаза.

– Держись. – Он снова вжимает газ. Он что, хочет, чтобы я поседела? Ему что, блондинки нравятся? Попросил бы перекраситься – делов-то! Не надо для такого гробить Юлечку. Я вцепилась в него и зажмуриваюсь. Постоянно повторяю про себя, что всё будет в порядке, ничего со мной не случится, Толя не позволит. Как же я боюсь скорости! А водить мне нравится. Вот как так: гонять не люблю, люблю «баранку» крутить.

– А-а-а! – прямо на ухо орёт он. И я, как дура, открываю глаза; лучше бы я этого не делала. Я даже чувствую, как расширяются мои зрачки. Держусь за него и вся дрожу, а он вцепился в руль одной рукой, а другой меня гладит по коленке. И как ему времени на всё хватает?

– Скажи, класс? – Он, наконец, притормаживает.

– Если скажу, ты меня отпустишь?

– Ха-ха-ха-ха! Юлька писюха!

«Тебе же вроде как моя писюха нравится».

– Ла-а-адно, – говорит, – живи пока. – И подъезжает к моему квадрику.

Я встаю с его сиденья, а у меня коленки дрожат и ножки не разгибаются. Я дохожу до своего квадроцикла, включаю зажигание и медленно еду к палаткам. Сегодня для меня экстрима хватит.

Возле палаток я вижу парус, это Артём достал серфинг.

– Ну как?! – кричит он мне.

– Классно! – отвечаю я. И это правда, мне самой очень понравилось ездить. А вот с Толиком – страшновато.

– Не хочешь попробовать на сёрфинге? Оставляй квадрик там, я сам его заведу.

– Да я умею парковаться. – Завожу его аккуратненько под навесик. Глушу мотор и направляюсь к воде. А я уже и забыла, что с голыми сиськами всё время хожу. Когда привыкаешь, на это не обращаешь внимания.

– Ты в шортах купаться будешь? – спрашивает он меня.

Я гляжу по сторонам и стягиваю с себя шорты, остаюсь в одних трусиках.

– Да ладно, раздевайся, здесь все кругом свои. – Чёрт, Артём такой убедительный!

И действительно, чего стесняться? Это же нудистский пляж, снимаю трусики и кладу их на стульчик рядом с шортиками. Всеми силами заставляю себя не прикрываться, а это сложно. Просто надо думать, что ты не голая, и всё будет в порядке.

– Давай я тебя покатаю, – говорит Артём и выводит серфинг на воду.

Он становится на него ногами и поднимает парус, а я ложусь на доску на животик. Так мою писюху не видно, только попочку.

– Готова?

– Ага. – Я прижимаюсь к доске.

Артём нежно обрызгивает меня тёплой водой и делает резкий взмах парусом. Серфинг скользит по воде вдаль, от берега. Так классно! Такое ощущение свежести и свободы! Обожаю воду!

– Нравится?

– Да! – честно улыбаюсь я.

Он делает резкий поворот, и меня снова обдаёт водой.

– Ты хорошо плаваешь?

– Нет, – признаюсь я.

– Тогда держись посильнее. – Он в очередной раз взмахивает парусом, и мы буквально вылетаем на чистый водный простор. Мы скользим по воде, едва касаясь поверхности. Внезапно совсем рядом из воды выныривает и снова погружается в воду громадный дельфин. Я смотрю на него, и от восторга у меня перехватывает дыхание. И тут появляется ещё один дельфин. Мы скользим по морской глади в окружении десятка дельфинов.

– Хочешь их погладить? – спрашивает меня Артём. Мне составляет огромных трудов не пялиться на его висячий член. Не то чтобы он меня возбуждает, скорее, наоборот, просто сложно заставить себя не пялиться, вот и всё.

– А так можно? – спрашиваю я.

– Конечно. – Он опускает парус, и мы практически останавливаемся в открытом море, посреди дельфиньей стаи. Один из них проплывает совсем рядом, и я прикасаюсь рукой к его мокрой коже, напоминающей резиновую. Я в таком восторге, прямо оргазм происходит!

– Кла-а-а-асс! Класс! – кричу от восторга и чуть в ладоши не хлопаю.

– Поплыли к косе, покажу затонувший корабль, – говорит Артём и вновь поднимает парус.

Сёрф набирает скорость, я прямо чувствую, как несусь на волнах, а подо мной глубина, здесь километра два, не меньше, и оттого черным-черно, даже страшно. Как представлю глубину, так меня затягивает. А в воображении всплывают всякие морские чудища со щупальцами и жабрами, которые спят и видят, как меня на глубину затянуть и съесть. А что им ещё со мной делать, с такой красивой? Мне кажется, я понимаю, откуда взялась легенда о Ктулху. Возможно, он где-то сейчас под нами спит, возле затонувшего пиратского корабля в глубинах Чёрного моря. Теперь я понимаю, почему оно так называется

– Юль, ты что, заснула? – спрашивает Артём, и мне опять приходится поднимать глаза, а я не хочу в очередной раз пялиться на его член. Вот не могу, и всё! Пялюсь, как будто никогда члена не видела.

– Нет, – улыбаюсь я, – просто держусь и смотрю на воду.

– Дельфины понравились? – спрашивает он.

– Конечно, – улыбаюсь я: зачем спрашивать, если и так всё ясно?

– Не хочешь порулить?

– Сёрфингом? Конечно, хочу, – говорю, а сама себе думаю: «И зачем я вызвалась? Это же вставать придётся, и он мою писюльку увидит. Хотя он и так её видел, как и сиськи и попочку, но я уже так «слилась» с доской, что мне не хочется вставать.

– Держись, – говорит он, кладёт на корму парус и щучкой уходит под воду.

========== Глава 27 ==========

«Класс! Красиво нырнул! Так, хватит на голых мужиков пялиться, вернёшься на берег и отсосёшь у Толика», – говоря я сама себе.

Артём выныривает рядом со мной.

– Вставай, – говорит он.

– Прямо на доску? – смотрю на него вопросительно и хлопаю глазами.

– Нет, на воду, ты же христианка, – кивает он на мой крестик. Вот этой шутки я не поняла. Да ладно, пропущу мимо ушей.

Слегка привстаю, сначала пытаюсь ещё прикрываться хоть как-то, но быстро понимаю, что это бесполезно. Все равно он меня голенькой увидит и всё там рассмотрит – типа, там есть на что смотреть, такое чего он не видел. И что парни находят в нашей писюльке такого, на что можно часами пялиться? Это же не их член, который торчит и весь наружу, а писюлька и пара «холмиков». Всё внутри и ничего снаружи. И что там интересного? И тем не менее, на этом построена целая индустрия. Некоторые что угодно отдать готовы, лишь бы заглянуть сюда. Ладно, не об этом сейчас надо думать.

– Как вставать?– говорю. – Доску качает.

– Одну ножку сюда, другую – сюда, как на скейте, – показывает он.

Я пытаюсь правильно поставить ножку, но у меня не получается, доску шатает. Её реально шатает, так, что я сейчас упаду, и меня утащит Ктулху. Кстати, а почему он Артёма не утаскивает? Понятное дело: он же не верит в Ктулху. Дурацкие атеисты!

– За верёвку возьмись, перенеси на неё центр тяжести. – Какие умные слова, но как это сделать?

Я берусь за верёвку, которой поднимать парус, тяну за неё, упираюсь пяточками в рельефную поверхность доски.

– Получается! – радостно кричу я, поднимая парус. Но лишь он отрывается от воды, я теряю равновесие и падаю. По-собачьи пытаюсь подплыть к доске и отчаянно за неё хватаюсь.

– Ха-ха-а, Ха-ха-ха! Ты так смешно плаваешь!

– Спасибо, – иронизирую я. – Это вместо поддержки.

– Ладно, не обижайся. Давай ещё разок.

Опять вылезаю на доску, пытаюсь поднять парус, и опять я в воде. О Клулху стараюсь и не думать, хватит уже всего бояться. На четвёртый раз у меня что-то получается, и я даже умудряюсь поднять парус. Стою на доске, обнажённая, держусь за парус, и меня уносит ветер – всё быстрее и быстрее. И вот я уже чувствую, как водичка журчит под ногами.

– Я еду на сёрфе, у меня получается! – Как же приятно ласкает ветерок моё обнажённое тело!

– Молодчинка, умничка, – кричит сзади Артём. И как я его с такого расстояния слышу?

– Как тут остановиться? – кричу ему.

– Парус опусти!

Ну, опустить – это громко сказано. Я бросаю парус, и теперь он типа якоря

Артём подплывает ко мне и поднимается на доску, ложится на то же самое место, где только что лежала я.

– Поднимай парус, – говорит он. А я «слушаюсь и повинуюсь».

Мы летим всё быстрее и быстрее, навстречу ветру, поворачивать я пока не умею, да и не надо – море-то бескрайнее. Как же круто, я так горжусь собой! Хоть что-то у меня получается.

– У тебя неплохо выходит, – говорит Артём.

– Спасибо, – отвечаю я. – Как тут повернуть?

– Бросай парус. На скорости у тебя может не получиться.

Мимо нас опять проплывают дельфины.

Наигравшись с парусом, я опять лежу на доске и зачерпываю ладошкой воду. А Артём ведёт виндсерфинг в бухту приключений, где на дне лежит обещанный затонувший корабль.

Бухта довольно мелкая, здесь вокруг скалы; догадываюсь, как затонул корабль. Хотя по факту причина-то совершенно другая, но мне нравится представлять себе кораблекрушение в лунную ночь посреди скал, от этого так и веет приключениями.

Здесь какой-то заповедник или что-то в этом роде, людей почти что нет. Зато мелко, относительно мелко, нет этой пугающей чёрной бездны, а есть ласкающий взгляд жёлтый песочек, и вода прозрачная, как стекло. Мы плывём на сёрфинге, хоть Артём постоянно поправляет меня, типа, не плывём, а «ходим». А ещё он говорит, что плавает говно. Но я в эти дурацкие приметы не верю. Ну ладно, пускай будет «ходим», мне что, жалко, что ли?

По факту корабль оказался не тем, что я предполагала, это какой-то катер, довольно небольшой, может, даже двухместный. Он просто затонул посреди бухты и лежит на мелководье, весь обсаженный крабами. А сколько разговоров было!

– Здесь особенно классно с аквалангами нырять, такие виды! – говорит Артём.

– Охотно верю, – радостно улыбаюсь я. Не поверите, но я сейчас такая счастливая! Всё в моей жизни хорошо. Всё вокруг меня любят, и я всех люблю. Возможно, в будущем меня ожидают какие-то потрясения, но сейчас я не могу даже заставить себя об этом думать. Просто я счастлива. В груди приятно щекочет, мне так хорошо и спокойно – не передать!

– Ну что, возвращаемся? – говорит Артём. – Ты ещё не проголодалась.

– Да не особо, – отвечаю.

– Вы с Толиком такая красивая пара! Знаю тебя пару часов и не могу представить себе другую девушку рядом с ним.

– Спасибо, – говорю я, но думаю при этом другое.

Зато я могу представить с ним другую, и довольно легко. Мне кажется, я только отвернусь, а Толя уже флиртует с другой… Ладно, не будем о плохом. И почему я решила, что он мне будет изменять? Сашка никогда мне не изменял, даже мыслей таких не было, наверное, но это не точно. Но Толя не такой, как Сашка. Сашка честный-честный, а у Толика глазки бегают. Но какие же у него глаза, какие руки и какой пресс! Я даже мокрая, чувствую, как мокрею.

– Держись! – снова кричит Артем и резко заваливает парус. Доска накреняется и зачерпывает воду, которая обдаёт меня с ног до головы, а я ведь уже подсохла. Но Артём перехватывает парус и меняет галс… или как там этот курс называется. Мы возвращаемся назад.

Возле самого берега, Артём спрыгивает с доски и вытягивает сёрф на песок. А я держусь за доску так, будто собиралась сразу сойти на сушу, чтобы ножки не замочить.

– Помочь? – на берег выходит Толик, он без футболки (что не странно, он постоянно без неё ходит). Без футболки и в плавательных шортах (ну это типа шорты которые можно мочить, там ещё рисунок проявляется, когда они мокрые).

– Ю-у-у-уля, ты ли это, тебя подменили? – смеётся он.

– Что? – Я не понимаю, в чём суть.

А Толик смотрит на Артёма и ухмыляется:

– Как тебе удалось уговорить её раздеться? Она та ещё «мисс стеснительность».

– Ха! – ухмыляется Артём. – Думаешь, если тебе удалось, то больше никому не удастся?

Такие замечания заставляют меня краснеть, а я же без тоналки, и это сразу видно.

Неожиданно появляется Татьяна, ухмыляется:

– А Тёма – эксперт в этих штучках, он одним взглядом раздевал девушек, когда ты, Толь, ещё пешком под стол ходил. Трусики со свистом слетали.

– Так я и сейчас ничего, – заявляет Артём.

– Ага, – меняется в лице Татьяна. – Когда жена не видит. За ним нужен глаз да глаз. Поэтому я везде за ним таскаюсь и никуда его не отпускаю, – смеётся она.

– А ещё потому, что любишь меня и жить без меня не можешь. – Он подходит ближе и целует её. Это так романтично! Смотрю на Толика; неужели он не догадается меня поцеловать? Но нет, похоже, у него что-то другое в голове.

– Идём купаться, – косится он на меня.

– Да я как бы накупалась, – мямлю в ответ.

– Идём со мной. – Он протягивает мне руку. Ну как тут отказать? Как ему вообще можно отказывать? Я, судя по всему, еще долго держалась.

– Ага. – Встаю, стыдливо сжимаю ножки, чтобы писюлечку не так сильно было видно. Я всё ещё немного стесняюсь.

– Чуть не забыл, – говорит Толик и снимает с себя шорты. Теперь мы все вчетвером голенькие. Хотя Артём и Татьяна совсем на эту тему не парятся, да и Толя, похоже, тоже, только я стесняюсь. Не знаю, чего я такая стеснительная.

Толик радостно обнимает меня, прижимает к себе и гладит по волосам, а потом поднимает меня на руки, я даже взвизгнуть успеваю, и мы оказываемся в воде.

– Дальше не тяни меня, мне и так по шею, я едва на носочках стою,– шепчу ему.

– Дальше не буду. – Мы стоим по шею в воде (Толе по грудь), друг на друга смотрим.

– Отпустишь меня? – спрашиваю.

– Ни за что! – Он целует меня в губы, и я растворяюсь в этом поцелуе. Инстинктивно тянусь рукой к его члену, хочу почувствовать, как он встаёт.

– Ну не здесь же, – говорю, чувствуя эрекцию.

– А где ещё, здесь же дикие места, никто нас не увидит?

– Никто нас не увидит, – повторяю и целую его в ответ. Я никак нацеловаться с ним не могу – такой это кайф.

Мы отплываем метров на десять, и я спешу назад, к берегу, а Толик делает заплыв баттерфляем (или кролем) и возвращается ко мне, лежать в волнах на берегу.

– Не хочешь… – шепчет он и целует меня в коленку, потом – в ляжку, потом – всё ниже и ниже, пальчиками растягивает мои «лепесточки».

– Только давай куда-то спрячемся. – Смотрю по сторонам в поисках укрытия. Не хочу, чтобы Артём и Таня случайно увидели, как мы занимаемся любовью.

– Подожди меня здесь, – говорит Толя и встает. Я вижу его мощный эрегированный член, а у меня даже язык заплетается и губы стягивает, когда я на него смотрю. Так и хочется его потискать, помять и поцеловать. Но приходится держаться.

Ложусь на мокрый песок, улыбаюсь и закрываю глаза.

– Тебя долго ждать, – шепчу я в ответ, но не ожидаю ничего услышать. Как же мне хорошо сейчас, как я счастлива!

«А что если ты беременна?»

«И пусть, – отвечаю я сама себе. – Мне всё равно».

«Это же вся жизнь под откос».

«И в чём ты пытаешься меня убедить? – спорю сама с собой. – Рано или поздно это случится, значит, так и должно быть».

Я лежу несколько секунд, и мне кажется, что время замерло, оно остановилось на этом пляже под шипение волн. Я закрываю глаза, вокруг всё такое яркое, такое красивое, такое сияющее! Мое тело отдыхает, а мозг занят какой-то наркоманией.

Но тут я слышу стук и резко открываю глаза – так, как когда засыпаешь и снится, что падаешь с кровати. Вот так и сейчас. Приподнимаюсь на лопатках и поворачиваю голову. Я вижу Толика, он тащит на железном прицепе настоящий водный мотоцикл. А я и не заметила его в лагере.

– Кла-а-асс! – радостно хлопаю в ладоши. – Я всю жизнь мечтала на таком покататься!

«Вот за это, Толюнь, я тебе дам, можешь отодрать меня во все дырочки… Чёрт, я же уже тебе дала! Ну-у-у, ещё раз дам, я же такая шлюшка».

– Прокатимся? – возбуждающе ухмыляется Толик. – Тут недалеко есть необитаемая коса прямо посреди моря.

– Ага, – говорю, – и подстилку возьмём.

– Зачем? – спрашивает Толик.

– Не хочу потом доставать песок из всяких там мест. – Думаю, он понял, что я имела в виду, и живо побежал за подстилкой. Люблю его, ничего не могу с собой поделать! Как же мне с ним хорошо, так спокойно. Сжимаю свои груди, свои крохотулечки и вздыхаю от наслаждения.

========== Глава 28 ==========

Толя затаскивает в воду гидроскутер и садится за штурвал.

– Запрыгивай, Мелкая! – кричит он мне.

Я поднимаюсь и походкой топ-модели на высоких каблуках подхожу к нему. Сажусь и обнимаю его за талию, ножки ставлю на подножки с двух сторон, обнимаю его за плечи и кладу ему голову на спину. Какой же он весь рельефный, как же приятно к нему прикасаться!

– Я не «Мелкая», – говорю.

– Сейчас посмотрим. – Он вжимает газ и буквально срывается с места. У меня прямо дух захватывает – так лихо он скачет по волнам.

– Держись! – орёт он мне. – Ты там не выпадешь?

– Надеюсь! – испуганно кричу я, вцепившись в него обеими руками.

Он ускоряется, подпрыгивает на волне, заходит на вираж, понимая целую тучу брызг.

– Воу-у-у-у! – радостно кричу я.

Толя встаёт на полусогнутых ногах, он держится за руль и вжимает газ. А я держусь за него, боюсь встать. Боюсь выпасть и утонуть, и всё, не будет Юлечки. Как же мне жалко себя!

Да что это я, действительно, себя жалею? Питаюсь получать удовольствие от скорости, но мне страшно. Мне кажется, на такой скоростухе можно и об воду разбиться.

– Быстрее?! – орёт мне Толя.

– Давай! – кричу я в ответ, а сама изо всех сил держусь за него, боюсь сорваться. Я всего боюсь, я такая трусиха!

Наконец, он вжимает в газ и улетает за горизонт, а я изо всех сил в него вцепляюсь.

«Только бы не выпасть, только бы не выпасть!» – Ни о чём другом думать не могу, даже о сексе. Кстати, как-то мало я последнее время стала думать о сексе. Что-то с моим либидо, или это возраст. Только восемнадцать исполнилось, а уже повзрослела.

Мы притормаживаем и подплываем к косе. Мои пальцы впились в его бока, коленками я изо всех сил прижимаюсь к нему и дрожу. Правда, немного успокаиваюсь.

«Чмок», – целую его в спину, потому что довёз, потому что не потерял по дороге, потому что это мой Толечка.

Он гладит мою щиколотку, наклоняется и целует меня в коленку. Проводит рукой по моей ножке.

– Какие же они у тебя гладенькие!

– Спасибо, – беззвучно шепчу я.

Он подплывает на гидроскутере к самому берегу, выходит в воду и вытаскивает гидроскутер на океаническую косу. Вокруг ни души, лишь на горизонте я едва вижу берег. А вокруг – бескрайнее синее море.

– Класс! – говорю я, сияя от восторга. Толя достаёт из сиденья скутера подстилку и стелет прямо на мокрый песок. Я вижу, как напрягся его член. Неужели он уже хочет? Ну, кто бы сомневался!

Возбуждающе качая бёдрами, подхожу к нему, наклоняюсь и шепчу.

– Можешь делать со мной всё, что пожелаешь.

– Прямо всё? – И, хитро прищурившись, на меня смотрит.

– Всё, всё, всё… – Задумываюсь и добавляю: – Ну, ты же не собирался делать со мной ничего плохого?

– Ну ка-а-ак сказать… – задумывается Толик. – Не уверен, что тебе всё понравится.

– А ты проверь. – Я прямо заинтригована. – И что же ты хочешь попробовать из того, что мне не понравится? А-а?

– Если я скажу, это уже не будет сюрпризом. А ты ведь любишь сюрпризы. Любишь, когда всё спонтанно.

– Ну да, я такая. – Присаживаюсь на коленки рядом с ним, улыбаюсь и закрываю глаза. Беру его член и чувствую, как он набухает прямо в моих руках. Открываю глаза и смотрю на него. Толя нависает надо мной, а его член всё ближе к моим губам.

– Что? – удивлённо улыбаюсь я.

– Ничего. – Он кладёт руку мне на голову и начинает лохматить мои волосы.

– Ну-у-у, не лохмать! – возмущаюсь я.

– Высунь язычок, – говорит он.

– Вот так. – Я высовываю язык, и он проводит по нему своим членом.

– Солёненький. – «После морской воды, конечно».

Я улыбаюсь, но не прячу язычок, он крепко хватает меня за волосы и снова и снова водит своим членом по губам, по языку и по щекам. Шлёпает им меня. А я стою перед ним на коленях и пытаюсь поймать губами его член. И вот, когда это, наконец, мне удаётся, он говорит: – Выпусти. – Затем забирает у меня свой член и снова шлёпает меня по лицу. Вижу, как он встаёт, вижу, как прямо на моих глазах наливается силой, вижу, какой он крепкий и мощный. Он такой большой!

А Толя продолжает меня шлёпать, иногда довольно сильно, а я всё пытаюсь его ухватить губами, чтобы пососать. Но Толя не хочет, чтобы я сосала, он хочет со мной поиграть.

Наконец, он кладёт мне член на язык, я обхватываю его губами, беру двумя руками и начинаю жадно сосать.

– В глаза мне смотри! – шипит Толки.

Я поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза, и при этом сосу его член. Господи, какое же это наслаждение! Спасибо Тебе, что создал меня девочкой! Спасибо!

Я так его рассосалась, что он стоит у меня, как кол в горле. И тут Толик начинает давить.

«Расслабь горло», – вспоминаю советы Вики. Викулечка так многому меня научила! Расслабляюсь и принимаю его в свой рот почти до упора. Толя держит его там несколько секунд и вынимает, давая мне отдышаться, а потом опять заставляет сосать. Я чувствую, как к моему горлышку прижимается его головка, и испытываю ни с чем не сравнимый кайф. Не то чтобы у меня там эрогенная зона, хотя не без этого. Скорее всего, весь мой рот – одна сплошная точка Джи. Но я получаю сейчас удовольствие от чувства, что делаю приятно любимому, а ведь я люблю его, и никак иначе. Мне с ним так хорошо!

«Ну же, кончай мне в рот!»

Я смотрю на него с вожделением и начинаю рычать – правда, рык прерывается в моменты, когда член слишком глубоко в моём ротике, в эти секунды я только гудеть могу. Ну, иногда текут слёзы, но это непроизвольно, когда он там на что-то давит, а выглядит так, будто я плачу.

– Люблю тебя, – шепчу я в те секунды, которые он даёт мне отдышаться, а сама дрочу его одной рукой.

– Хочешь, чтобы я в рот тебе кончил? – спрашивает Толя.

А я смотрю ему прямо в глаза, как будто говорю:

«Делай со мной всё, что пожелаешь. Я вся твоя».

Толя валит меня на спину, поднимает мои ножки и целует пальчики на них, берёт их в ротик. Это так сексуально! Он ложится на меня сверху и целует меня сначала в губы, потом опускается всё ниже, и вот, наконец, он целует мою «кисульку» и попочку, они же там, рядом. Чувствую его язычок в своей «щёлке», чувствую его пальчик внутри себя. Но в отличие от Вики он делает это немного резко, мне даже немного больно. Но Толя продолжает лизать, и мне становится легче терпеть его неуклюжие движения. Хотя от попыток надеть меня, как перчатку, на пальцы он не отказывается. Один пальчик в моей «киске» другой – в попочке, а сам он целует мои щиколотки; это так заводит! Обожаю, когда трогают мои ножки!

Толя поднимается повыше и сосётся со мной, сосёт мой язык, а я сосу его.

– Обожаю тебя, – шепчет он мне. – Не понимаю, что такая красивая девушка, как ты, нашла в таком как я.

А я смотрю на него и мне нечего ответить, кроме:

– Трахни меня.

Он улыбается, достаёт свой член и прижимает к моей «кисульке», к моим «лепесточкам»; это такой кайф, когда он не может попасть! Но вот он попадает и проскальзывает в мою «пещерку». Там всё такое чувствительное и мокрое, а его член так идеально давит на все эрогенные зоны внутри и снаружи.

Наши губы сливаются в поцелуе, и мы не может нацеловаться. Я руками прижимаю к себе свои коленки и по возможности тяну носочки. А он трахает меня, раз за разом проникая в меня всё глубже. Я кайфую буквально от каждого толчка, сжимая свою «кисульку».

– Не вынимай, – шепчу я, когда чувствую, что он уже на подходе, ещё чуть-чуть – и кончит.

– Опасную игру ты затеяла, – улыбается Толя. Какая же у него красивая улыбка!

– Хочешь быть со мной – не вынимай, – стискивая зубы, хриплю я. Я и сама уже едва не кончила, мне хочется двигаться ему навстречу, хочется максимизировать удовольствие.

– А если ты залетишь?

А у меня уже писк в ушах, я не могу сейчас думать:

– Не знаю, и что тогда?– испуганно качаю я головой.

– Так что, вынимать? – заметно ускоряется он.

– Давай. – Я широко открываю ротик и высовываю язык. А он резко вынимает свой член, прижимает к моему лицу и кончает. Ярко-белая горячая сперма растекается по моим губам, по моему языку, по моей груди. Не выпускаю его члена из рук, вожу им по своему лицу, по своим губам, глотая яркие, сверкающие на солнце капли спермы.

– Тебе нравится моё личико, мои губки, – надуваю губы, – мои глазки? – Часто-часто хлопаю ресничками.

– О-о-очень! – томно вздыхает он и прижимает член к моей щеке. А я стону от наслаждения.

Он уже давно кончил, но я не выпускаю из рук его член; наверное, ему неприятно, но мне так нравится его трогать. Мы лежим на подстилке и гладим друг друга. Он гладит мои коленки, а я играюсь его яичками. Никогда не думала, что мужские яички могут так меня заинтересовать. Наконец, я чувствую, как его член опять наливается кровью.

– Ну что, давай ещё разок? – говорит он.

– Давай, – радостно улыбаюсь я и оттопыриваю попочку.

Он подходит ко мне сзади, мнёт мои ягодицы, целует их, трясёт, разминает, растягивает, разглядывая мою «щёлку», пока его член встаёт. А мне так приятно! Наконец, он прижимается ко мне членом, и за секунду его головка проскальзывает в меня. Он делает несколько обратно-поступательных движений и спрашивает: – Не хочешь перевернуться?

– Нет, – говорю, – мне так приятно! У меня опять от наслаждения опять закладывает уши. Не уверена, что так у всех, но у меня именно так. Чувствую, как он всё сильнее и сильнее прижимается к моей попочке, и оттопыриваю её всё сильнее. Мне так приятно, ничего не хочется, ничего не надо.

Чувствую его руки на своей попке, на бёдрах, на талии. Мне везде приятно, где он меня гладит. Наконец, он догадывается взять меня за стопу и сжать пальчики, вообще меня там потискать. Это особое место. Смотрю на него вполоборота и улыбаюсь.

– А как ты догадался? – говорю.

– Ничего сложного. – Он целует меня в ножку. Это так сексуально, так возбуждающе! И не надо жёстче. Мне и так всё нравится.

– Можешь подольше, – говорю.

– Ага, – отвечает он и отпускает мою ножку, – могу хоть целый день.

– Класс! Класс! Класс! – радуюсь я и прижимаюсь стопами к его заднице.

Он кладёт мне руки на плечи и нежно массирует их, ни на секунду не прекращая трахать меня. У меня голова кружится – так мне кайфово!

Небо, вода, песок, морская глушь и секс с любимым. Океан необузданного секса. Всё так спокойно и размеренно, как будто время остановилось. Мне хочется, чтобы этот момент длился целую вечность.

Он тихо кончает и слезает с меня, а я поверить не могу, что всё закончилось. Я всё ещё качаюсь на волнах любви и наслаждения.

«Только бы в меня, только бы в меня!» Как же мне хочется ощутить в себе его жидкость! Это какое-то нездоровое желание, надо с ним надо что-то делать. Может, показаться психиатру? Тем более, у меня есть знакомая психиатр.

– Ты кончила? – спрашивает он.

«Соврать или сказать правду? Соврать или правду?»

– Да. – И, немного подумав, добавляю: – Нет. – И, ещё немного подумав: – Догадайся.

– Да я уже всё понял. – Он опускает он глаза. – Ты только с девочками кончаешь.

– Прости, Толенька, – немного смущаюсь я. – Надеюсь, ты не в обиде?

Он смотрит мне прямо в глаза и улыбается.

– Да как я в обиде могу быть-то? – Целует меня в губы, в сосочки и в грудь. – Я люблю тебя больше всего на свете. Для меня счастье – это просто к тебе прикасаться.

– Правда? – улыбаюсь я, у меня немного слипается левый глаз – такое иногда бывает от избытка чувств.

– Кончено, правда. – Врёт, наверное.

– Я тоже тебя люблю, – шепчу в ответ – Ты, куда, кстати, кончил? Не в меня?

– Догадайся, – ухмыляется он.

========== Глава 29 ==========

– Вот же гад! – улыбаюсь ему.

– Да не в тебя, не в тебя! Испугалась она! – Толик закатывает глаза.

– Что-о-о?! Это я испугалась?! Да я же сама тебе это предлагала, меня таким не запугать. – Я уже путаюсь в показаниях.

– Ну да, на пике возбуждения ты иногда такую пургу несёшь! – смеётся Толик.

– Я знаю, – шепчу в ответ, – Просто всегда хотелось попробовать, как это, когда кончат внутрь.

– Попробуешь ещё? – улыбается он. – Правда, потом придётся ходить девять месяцев беременной. Дальше – роды, а это больно. А потом восстанавливаться ещё, кормить грудью. Грудью кормить тоже больно, на первом этапе.

– Стой, стой, стой, стой! Я не поняла: а грудью-то кормить, почему больно?

– Не знаю, мне Танюха рассказывала. Говорила у неё соски кровили первые дни.

Меня аж передёргивает от таких подробностей.

– Ну-у-у, и что ещё она рассказывала? – А мне реально интересно, мамка-то мне ничего особо не говорила. Ну, родила, ну, вырастила, ничего особенного, у всех так. Хотя, с другой стороны, странно такое дочке рассказывать.

– Говорила восстанавливаться потом тяжко, долго и мучительно, первые дни не ходишь, первый месяц – постоянные боли, три месяца – постоянный страх за ребёнка, он же головку ещё не держит.

А я при упоминании о детской головке аж расплываюсь в улыбочке. Господи, как приятно в груди!

– Э-э-эй, ты чего? – толкает меня в плечо Толик.

– Да ничего, – отмахиваюсь я.

– Вижу, что ничего. Размечталась она!

– Ну и что, что размечталась? Помечтать уже нельзя?

– Ты что, рожать собралась? – Он сдвигает брови.

– Да не знаю я… а тебя что, пугает такая перспектива?

– Меня? Да ни в жизнь! – ухмыляется Толя. – Не мне же рожать!

– А-а-а, ну да, – усмехаюсь я. – Но ты же меня не бросишь? – Заглядываю ему в глаза, типа, хочу услышать правду.

– Посмотрим на твоё поведение.

– Поведение? – переспрашиваю. – А какое, по-твоему, у меня должно быть поведение, если мне постоянно будет больно, если меня постоянно будет тошнить, ноги отекать и голова болеть? Сексом, опять же, заниматься нельзя.

– Но это если доктор запретит.

– Ну да, – улыбаюсь, – если запретит.

Господи, о чём мы говорим?! О родах. Мы знакомы пару недель, встречаемся пару дней. Мы бы ещё имена детям начали выбирать!

Толя ложится на песок рядом со мной и закидывает руки за голову.

– Ты это серьёзно? – спрашивает он.

– О чём ты?

– Да обо всём, обо всём, о чём ты наговорила: о беременности, о родах, о детях. Ты серьёзно хочешь детей?

– Ну да, я же девочка, это естественно, куда ж без этого, – пожимаю плечами я.

– А как же учёба, как же карьера? Ты вообще-то работать собираешься?

– Ага, – говорю я. – В салоне красоты. – И смеюсь. Мне сейчас так хочется смеяться, мне так хорошо!

«А что если я и вправду беременна?» Мечтательно закрываю глаза.

– А-а-а, ну да, в салоне красоты. У тебя настоящий талант.

– Спасибо.

– Нет, реально, ты отлично красишься. Раньше я считал, что девушки просто тратят время впустую, но то, что делаешь ты – это настоящий шедевр. Других красить, наверное, легче, чем себя?

– Конечно, – вскидываю брови я.

Толя смотрит на меня несколько секунд и целует, а рукой он гладит меня по животику; мне так приятно. Обожаю, когда он нежно касается моего животика.

– С тобой так легко! – говорит Толик. – Ни истерик, ни скандалов, ни качания прав, ни выяснения отношений, – смеётся он.

– Не люблю скандалов, – улыбаюсь я.

– Я тоже. – Он целует меня в носик.

– Так ты меня не бросишь? – смотрю на него в упор. Неужели я думаю, что после стольких расспросов он наконец-то скажет правду?

– Дурёха ты! – смеётся он. – Где я ещё такую дурочку найду?

– Ну-у-у, я не дурочка, – обижаюсь я.

– Что это было? Неужели обиженка! – вскидывает бровь Толик. – Отсюда недалеко и до скандала.

– Ха-ха-ха, – смеюсь я. – С тобой так весело! Может, нам и впрямь скандал замутить?

– Не надо, – качает он головой.

– Точно?

– Точно-точно, точнее некуда. – Опять целует меня в лоб. Он мне уже весь лобик зацеловал, там скоро живого места не останется от его поцелуев.

– Чего ты меня в лоб целуешь? Чем тебе мои губы не нравятся? – надуваю я губки.

– Ничем. – Он целует меня в губки и смеётся. – Я не это хотел сказать.

– Да я и так поняла, – строю из себя обиженку.

– Да ну-у-у, мне просто твой лобик больше нравится. Опять не то сказал! Короче, ты нравишься мне вся – от кончиков волос до пальчиков на ногах. – Сжимает мою ножку. – Особенно пальчики.

И мы с ним начинаем целоваться, а он даже лапает меня за попочку.

«Неужели и в третий раз будет? – Нежно касаюсь его паха. – Ан нет показалось».

«Третьего раза не бывает», – подсказывает мне внутренний голос.

«В жизни бывает всё», – отвечаю ему.

Толик отряхивается от песка и смотрит на гидроскутер.

– Покатаемся ещё? – предлагает он.

А я думала, он мне опять потрахаться предложит. Размечталась она! Мужики такие невыносливые! Это с Викулей можно было много часов подряд заниматься сексом. Вспоминаю её тело. Как же я по ней соскучилась, как же мне не хватает женской ласки: ножек, сисечек, «кисули», «лепесточков»!

Сжимаю пальчики на ногах и прижимаю их друг к другу. Опять я возбуждаюсь.

– Юль, ты о чём сейчас думаешь? – шепчет мне на ушко Толик.

Открываю глазки и смотрю на него:

– А ты не обидишься, если я скажу?

– А ты попробуй. – Он откидывается на спину и смотрит в небо.

– Я думаю о девушках.

– О ком-то конкретном? – Такой серьёзный вопрос! Думала, он ревновать будет: как-никак мы сейчас вдвоём, а я о ком-то другом мечтаю.

– Ну-у-у, учитывая, что секс у меня был только с одной девушкой, то да, о ком-то конкретном.

– О Вике? – спрашивает он. – Любишь её?

– Ага, – смущённо смотрю на него и чуть не плачу. – Прости.

– Тебе не за что извиняться. – Толя поворачивается ко мне и смотрит мне прямо в глаза, обнимает меня за затылок и целует в губы. Меня пьянит вкус его поцелуев, наверное, потому, что я в эту секунду думаю о ней.

– Я люблю тебя такой, какая ты есть, – шепчет он мне. – И никогда не разлюблю.

– А как же моя любовь к девочкам? Ты не считаешь это изменой… – Он не даёт мне договорит и начинает смеяться.

– Считаю ли я это изменой? Ты реально об этом паришься… нет, ты серьёзно только о том и думала, как бы мои чувства не оскорбить.

– Ага, – киваю я. – Больше всего на свете я не хочу причинять боль тем, кого люблю, и тем, кто меня любит. Вот такая вот я.

– Нет, Юлечка, нет, я не против, если ты будешь иногда встречаться с девочками, если тебе это так нужно. – А у меня на душе прямо праздник какой-то!

– Иногда? – переспрашиваю я.

– Когда захочешь. – И тут он делается строгим. – Только парней это не касается.

– Ну-у, это и так понятно, – говорю я. – К парням ты ревнуешь, а к девочкам, значит, нет.

– На девочек мне и самому любопытно было бы посмотреть.

– Скажи конкретней, – прошу его я, – что тебя возбуждает в лесбиянках?

– Как вы целуетесь, как гладите друг друга, как проявляете друг к другу нежность, заботитесь друг о друге. Любовь – она всегда притягательна.

– Нет, – говорю я. – Ты же не это увидеть хочешь. Ну же, признайся! Колись, давай! – улыбаюсь и легонько толкаю его в плечо.

– Ну да, – говорит Толя. – Больше всего я хотел бы увидеть, как вы лижетесь там, ну там… – И мнётся.

– Где? Ну, скажи, где? Произнеси это вслух. – У меня пальчик во рту, и я его слегка покусываю.

– Как это называется? Кунилингус.

– Ага, – ухмыляюсь я. – Тебе нравится подглядывать, как мы лижем друг другу «киски».

– Я никогда такого не видел, – качает головой Толик. – Ну-у-у, разве только в интернете, но не вживую.

– А хочешь вживую посмотреть? – У меня настроение прямо такое игривое.

Толя вздыхает, но не отвечает.

– Если я скажу «да», ты не обидишься?

– А с чего мне обижаться? Я же сама предложила, – шепчу ему на ушко, типа, здесь есть от кого скрывать. – Если будешь хорошо себя вести, я покажу тебе… – Ещё не успев договорить, я уже жалею о данном обещании. Вика в жизни не согласится, чтобы за нами подглядывал кто-то иной, кроме Сашки. А к Сашке мне теперь прикасатьсянельзя. Получается, я дала обещание, которое не в силах выполнить. Но я не могу сейчас о таком думать, я слишком для этого возбудилась.

Касаюсь рукой своей «киски» и мну «лепестоки». Как же давно я не дрочила!

– А чем вы ещё занимаетесь… ну, в постели? – раскручивает меня Толик.

– Мы – это лесбиянки? – улыбаюсь я.

– Ага, – кивает он.

– Ну, мы трогаем друг дружку, ласкаем, пальчики друг другу засовываем в «щёлки»… так, ничего интересного, о чём можно было бы рассказать.

– Продолжай, мне интересно, у тебя хорошо получается, – шепчет Толя.

– Обожаю целовать груди, животик, ножки. Лизать её стопы, её пальчики, её коленки и под коленками. – Обращаю внимание на то, как встаёт его член, и продолжаю: – Но больше всего я люблю «кисульку», «лепесточки», «вишенку», обожаю сосать её и целовать, проникать внутрь язычком как можно глубже, обожаю её смазку, её сок.

Прямо не могу – мне так сейчас захотелось. Прикасаюсь рукой к его стоячему члену и начинаю его подрачивать. Толя нежно прижимается ко мне всем телом, берёт мою правую ножку и целует меня в коленку. Смотрит мне прямо в глаза и нежно проникает в мою «кисульку».У меня округляются глаза, и из груди вырывается томный вздох. Правый глаз, как обычно, залипает.

========== Глава 30 ==========

– Хочу тебя, – шепчу я ему.

– Люблю тебя. – Он нежно целует меня и трахает всё сильнее и сильнее, всё быстрее и быстрее, а мою ножку тискает своей сильной рукой.

– Кончишь мне в рот, – вдруг вырывается у меня.

– Хорошо, – кивает Толя.

– Мне всё равно, куда, лишь бы в меня, лишь бы внутрь.

– Всё, что ты попросишь, любимая. – Он долбит меня реально изо всех сил, а я постанываю под его напором. Обожаю его тело!

Двигаюсь ему навстречу, с остервенением пытаюсь подобрать темп, очень хочу кончить, но понимаю, что это невозможно, моя «кисулька» так не работает. Чувствую, что ещё чуть-чуть, и я кончу, и ускоряюсь. Но он резко вынимает из меня свой ствол и тычет мне им прямо в лицо. Вовремя догадываюсь взять его руку и продолжаю дрочить. Быстрее, быстрее, ещё быстрее; открываю ротик и высовываю язычок. И он кончает прямо мне в рот. Я закрываю глазки, чтобы в них не попало, и принимаю его сперму на лицо. Как же это мило! Обжимаю его головку губками, ласкаю снизу язычком. А он кончает и кончает – жаль, не так обильно, как в прошлый раз, но мне достаточно, мне главное, что он кончил.

Я проглатываю последние капли спермы, и мы целуемся, мы долго и нежно целуемся, а мне так приятно, что он после орального секса может меня поцеловать, надо обязательно сказать ему об этом.

– Спасибо, – шепчу я.

– За что?

– За то, что целуешь меня, за то, что не брезгуешь.

– Как можно такой красотой брезговать?

– Ну-у-у, другие могут. Я же у тебя отсосала.

– Ты же всё проглотила. И, в конце концов, ты же не очко унитаза целовала, а член.

– И правда, – улыбаюсь я. – Люблю тебя.

– А я тебя люблю ещё больше. – Толя встаёт, и я опять пялюсь на его обвислый половой орган. Нет, сегодня я уже насосалась.

– Может, покатаемся, наконец? – предлагает он, подходя к водному мотоциклу.

– Давай. – Отряхиваю постилку от песка, сворачиваю и отдаю ему, а затем запрыгиваю на гидроскутер и обнимаю его за спину, рукой вроде как случайно прикасаюсь к его члену.

«А с тобой мы ещё не закончили». Сама смеюсь над своим мыслями. У меня какое-то де жа вю.

– Что такое? – говорит Толик. – Ты чего лыбишься?

– Не обращай внимания, – говорю я. – Ну, не плачу же, и то хорошо.

– Поехали! – Он жадно целует меня в губы и вжимает газ.

Держусь за него изо всех сил, но мне уже не страшно, наоборот, меня охватывает жуткий восторг, хочется мчать всё быстрее и быстрее, так, чтобы никогда не останавливаться. А после вновь и вновь заниматься сексом на песке, на необитаемом острове.

Когда мы причаливаем к берегу, на Толю нападает какой-то необъяснимый приступ нежности.

– Юлечка моя, маленькая моя, ногастенькая моя, хорошенькая, носатенькая! – Он целует меня и целует, прижимается ко мне, трётся об меня. Держит возле себя и никуда не пускает.

– Ну, – говорю, – ты меня на берег отпустишь?

– Нет. – Он продолжает тискать меня, гладит мои коленки и прижимается ко мне всем телом.

– Чувствую что ты не натрахался. – Ф-у-у-у, как некультурно, но что правда то правда.

– А ты сомневалась?

– Нет, – опускаю глаза. Да, я опускаю глаза, потому что хочу убедиться, что он меня хочет. Мы же, девушки, опускаем глаза только для того, чтобы увидеть, встал или не встал. У нас же одно на уме. Мы все шлюхи. Это была ирония, если что.

– Тогда пошли. – Он спрыгивает с гидроцикла. Поднимает меня на руки и ставит на берег. Мне так хорошо у него на руках!

– А ты меня любишь? – опять заигрываю с ним. «Ну же, скажи это ещё раз, мне так приятно это слышать!»

– Ну-у-у, пока не знаю точно, – отвечает он.

– Как «не знаю»? Только что знал и тут забыл? – улыбаюсь я, мне так весело.

– Ну-у-у, на вид ты десять из десяти… – говорит он, но я его перебиваю:

– А на вкус? – И глажу его по волосам.

– Пока не распробовал.

– Сколько же ещё пробовать? – Я делаю вид, что возмущаюсь.

Он смеётся в ответ, пока мы возвращаемся в лагерь.

– О-о-о, а мы вас тут уже заждались! – встречает нас Татьяна. Опять я сравниваю свой и её загар и мечтаю быть негритянкой, мулаточкой с тёмной кожей и белоснежными зубами – это же так сексуально! По крайней мере, думаю, Толя бы не отказался от секса с мулаточкой. Я бы не отказалась. Опять я мечтаю о лесбосе, я неисправима.

– Что-то вкусненькое! – радостно улыбаюсь я и кошусь на дымящийся котелок с чем-то очень аппетитно пахнущим.

– Крабовый суп, – отвечает она.

– Крабовый суп? – зачем-то переспрашиваю я, хотя и так всё хорошо расслышала.

– Ну, ты же ешь суши, это типа суши, только крабы, – говорит Толя.

– Никогда не ела ничего членистоногого: ни улиток, ни крабов, ни раков. – Брезгливо высовываю кончик язычка, только бы не прикусить его.

– Улитки не членистоногие, – поправляет меня Толя, – хотя забей.

– И правда, – говорю. – Есть так сильно хочется.

– Давайте за стол, – приглашает нас Татьяна и ставит перед нами два раскладных туристических стула. Я сажусь как принцесса на трон, и закидываю ногу на ногу, а Толя садится рядом и держит меня за руку. Он, и правда, меня любит, я это чувствую.

– Что? – спрашиваю его я.

– Одиннадцать из десяти, – добавляет он и улыбается.

– Обожаю тебя, – шепчу я так, чтобы Таня не слышала.

– Я знаю, – отвечает он.

– И это всё?! – возмущаюсь я. – Сказал бы, что тоже меня обожаешь. Что ты жить без меня не можешь, – улыбаюсь ему. Господи, какое же это приятное чувство в груди!

– Я подумаю, – отвечает Толик, чем ещё сильнее вгоняет меня в ступор. А что, если я всё придумала сама? Что, если я лишь игрушка в его руках? Наиграется и выкинет.

«Только пусть сначала наиграется. – Смотрю на него и ухмыляюсь. – Кого я обманываю, где он себе кого красивее найдет? Не евреечку, не носатенькую, он же так любит мой носик, он жить без него не может.

Но чёртово воображение постоянно рисует мне высоких блондинок. Я легко могу представить себе его с длинноногой красоткой или с фитоняшкой из спортивного клуба – да с кем угодно, только не со мной. И вот я уже сомневаюсь в себе, выискиваю в себе недостатки. Да, я высокая, но есть и выше. Длинноногая, но есть у кого и подлиннее. Стройная… пропустим этот пункт. С маленькой грудью… мне хочется плакать. Неужели я сама себя довела до слёз? Дура, блин! Думай о чём-то хорошем.

«Не бросай меня, Толик!» – Сердце, игнорируя всякую гордость, готово выскочить из груди и умолять его. Хорошо, что я умею не поддаваться на его провокации.

«Я же доверилась тебе, пожалуйста, не подведи меня», – мысленно прошу его, почти что умоляю. Я сейчас заплачу; чёрт, как себя жалко, как же не хочется опять страдать, как же не хочется, чтобы опять болело сердечко! Пожалуйста, не причиняй своей Юлечке боль, она же так тебе доверилась. Я же людям вообще перестану верить, одичаю, дома засяду и на улицу больше никогда не выйду. Я же… да я же… Черт, сама я дура! Нужно было раньше думать, и вообще не нужно никому доверять. Хочу опять быть лесбиянкой, хочу опять быть «розовой», к девочкам хочу!

Татьяна наливает нам суп в глиняные миски и протягивает одну мне, а вторую Толику, кладет перед нами пару кусков хлеба.

– И как это есть? – спрашиваю я.

– Как супчик, – отвечает Толя и первый окунает ложку. Следую его примеру. Пробую первую ложку; вкусно, только остро, слишком много специй, аж язык щиплет.

– А-а-а! – говорю я и обмахиваюсь ладошкой. – Горячо!

– Смотри не обожгись, – слишком поздно предупреждает меня Татьяна.

– Походу, она уже, – ухмыляется Толик, наворачивая супчик ложка за ложкой.

Влюблённо смотрю на него; какой же он милый! И как он может мне изменять? Я так к нему привыкла к нему за пару дней, как будто мы всю жизнь прожили душа в душу. Стараюсь не думать об измене, чтобы не портить себе настроение. Не хочу верить во всякий бред. Тем более, ничего ещё не было, это всё я сама себе нашифровала.

– Ночевать где будете? – спрашивает Татьяна.

– А я думала, мы сегодня же вечером домой отправимся. – Я округляю мои глазки.

– Какой домой? Мы три часа сюда ехали, чтобы дважды искупаться и сразу назад?

– Но я ничего с собой не взяла, – говорю я.

– А что тебе надо?

– Ну-у, вещи там какие-то, не знаю, – теряюсь в догадках я. «Зубную щётку, например, хотя нет, её-то я всегда с собой таскаю в сумочке. Но разные другие штуки, например, трусики свежие и прочее… не буду всё перечислять».

– Да ладно, оставайтесь, – говорит Татьяна. Мы можем спальник вам дать, переночуете под открытым небом, а можете в палатке, как вам удобнее.

– А как нам удобнее? – Смотрю на Толика, я уже во всём привыкла на него полагаться.

– Можно и в палатке, и под открытым небом.

– В общем, решайте, есть палатки и спальники. Вам одинарный или двойной?

Толя поворачивается ко мне и влюблённо смотрит на меня, берёт меня за руку. Я тоже ему улыбаюсь.

– Одинарные, – говорит он.

«Как это? То есть я буду спать одна в спальнике, вместо того чтобы всю ночь прижиматься к его груди? Да ну, то подстава какая-то!» Строю недовольное личико и дальше ем свой супчик. Не такая всё и сказка, как мне поначалу казалось.

========== Глава 31 ==========

Темнеет здесь быстро. Мне почему-то кажется, что в этих краях темнеет всегда мгновенно. Мы сидим в раскладных походных креслах и беседуем о чём-попало. Уже почти темно, а я даже моргнуть не успела.

Хотя нет, был ещё закат. Такого заката я в жизни не видела. Он будто слоёный пирог и всех оттенков красного. Тут небо слилось с океаном, а солнце зашло прямо в воду… и зашипело.

Татьяна заварила мне какого-то чаю, из местных растений, такого, что, вроде как сахарить не надо. Он сладким должен становиться от сплетения разных трав. Но сколько бы я не пробовала, для меня он по-прежнему горький. Горький, но прикольный. И такой одупляющий, после чего даже глазки немного слезятся. В какой-то момент решила было, что меня глючит, но нет – это закат здесь такой.

Толик с Артёмом собрались на рыбалку. Меня тоже звали, но я как-то не решилась. Слишком устала за день, а ещё мне рыбок жалко.

Какая-то я слишком слабенькая стала, чуть побегала и устала, мне за Толиком не угнаться. А что дальше будет? Он будет гонять, как резанный, а я буду дома сидеть.

«С детками» улыбаюсь я, а на душе хорошо и спокойно, не передать. Сижу и этот горький чай хлебаю, закатом любуюсь, и ничего мне не надо больше от жизни. Наверное, именно сейчас я по-настоящему счастлива. Осталось только селфи на айфоне ВКонтакт выложить. Вика уже давно в инсте сидит, а я по-прежнему ВКонтактик всё заливаю. Не знаю, не пошла мне инста, лень раздупляться.

В голове как всегда куча мыслей. О море и о вечности и о том, что я буду дома делать, как мне этот экзамен в институте пересдавать, ну ещё о Вике думаю. Скучаю по ней. Боюсь, что они с Сашкой поженятся и про меня забудут. Боюсь её потерять, хочу всегда быть рядом. Не зря же я из-за неё столько страдала. И Сашка… ну Бог с ним с тем Сашкой у меня же теперь есть Толик. Ищу его глазам и не нахожу, но знаю он где-то рядом, чем-то занимается. Он работящий, всё умеет своим руками, люблю таких. Правда, какой-то он слишком идеальный, как бы чего не вышло.

Нужно будет мамке показать Толю… и папке. А папке зачем, ему же на меня забить. Как раньше забивал, так и сейчас забьёт. Ему та Юлечка триста лет не нужна. Я когда родилась, он же только на третий день узнал, просто мамка ему не сказала. Не хотела, чтобы он меня на свою фамилию записывал. Но старый жид всё пронюхал, побежал и записал. А после пожил с нами чуток и укатил в свой Израиль. Никогда ему не прощу, и никакими айфонами не откупится. Ненавижу, когда бросают. Как же это мерзко. Как можно бросить того кто тебя любит, того кто в тебе нуждается, как можно бросить того кто даже не понимает ещё что ты его бросаешь. Мне тогда семь лет было, и я ничего и не поняла, но всё хорошо запомнила.

«И стала лесбиянкой».

«Не-ет, – смеюсь я. – Это никак не связано».

«Типа это что-то плохое».

– Как чаёк? – Спрашивает Татьяна.

– Ах, этот, – улыбаюсь я. – Слишком ядерный, никак не могу допить.

– Можно сахара добавить или мёда диких пчёл.

– А у вас есть такой?

– Конечно, целая канистра. Так тебе давать?

– Нет, мне и так вкусно, если пить крошечными глоточками. А как этот чай называется? Чифир? – Улыбаюсь я.

– А ты чифир хоть раз пробовала?

– Нет, но всегда мечтала попробовать.

– Могу сварить, если ты будешь. Чифирнём подруга, – смеётся Татьяна.

– Не надо это слишком жёстко, – качаю я головой. – А как, кстати, чифир варится? – Проверяю её. – Нужен чай мелко листовой, самый дешевый.

– Не обязательно дешевый, цена абсолютно любая может быть, главное чтобы мелко листовой и не гранулированный.

«Ого, ничего себя тётя прошаренная», ищу на её теле наколки и вижу одну, но она вроде как не тюремная, сердечко какое-то розовое.

«А ты что наделалась тюремную наколку найти. То, что ты смотришь АУЕ каналы, ещё не делает тебя прожженной зэчкой, – говорит мне внутренний голос. – И то, что ты лесбиянка тоже».

«Да ну не все же зэчки лесби, вообще там мало кто лесбиянится».

«Если ты попадёшь – то будешь… ты там и дня за свою писюльку не продержишься».

«Это точно», – улыбаюсь я.

– Две кормушки чая на 300 граммовую кружку, – говорит Татьяна. – Кормушка это спичечный коробок.

– Я знаю, – хлопаю ресничками я.

– Ю-у-у-уленька, откуда такие познания в криминальном мире, – пытается она меня застыдить.

– Из Ютуба.

– Я бы этот Ютуб вообще запретила. Чему там только детей учат, – качает она головой.

– Как с помощью бурбулятора чифир варить, – улыбаюсь её, и мы вместе начинаем смеяться. К нам подходит Толик и внимательно на нас смотрит.

– С чего веселье, что за праздник? – Не понимает он.

– Господин хороший, угостите девушек чифиром, – артистично говорит Татьяна.

– А-а-а, – догадывается Толик. – Юлька опять чего-то отчебучила.

– Э-э-эй, а я тут ни при чём… – возмущаюсь я. – Чего как отчебучила так сразу Юлька. Обидно же, – надуваю губки я.

Толя ко мне наклоняется и целует меня.

– Ути-пути моя Бусенька, ну прости, прости меня.

– Не прощаю, – ещё сильнее надуваюсь я, хотя всё это в шутку, всё несерьёзно.

– Не обижай её, – вступается за меня Татьяна. – Ну где ты ещё такую лапочку отыщешь. Поверь долго будешь искать, одни мегеры кругом. А Юлька, она же просто солнышко. Не потеряй её.

– Я знаю, знаю, – радостно лыбится Толик, жмакает меня и к себе прижимает.

– Ай, – говорю я, типа мне больно.

– Где прищемил? – Участливо спрашивает он.

– Вот тут, – жалобно указываю пальчиком я. И он сразу туда целует. Как же мне с ним хорошо, и другого не надо. А Толя поднимает меня на руки и начинает кружиться. А я лишь кричу в ответ:

– Кружку дай поставить, пока я чифир не разлила!

– Допивай, допивай скорее свой чифир, – ещё быстрее кружит он, а после останавливается и нежно целует меня в губы.

– Купаться идёшь? – смотрит он мне прямо в глаза.

– Не-ет, – качаю я головой и ресничками хлопаю. – Какой купаться, я уже перекупалась и перезагорала.

«И голой уже находилось».

– Да не тяни её, не надо, – вступается за меня Татьяна. Она как женщина отлично всё понимает. – Давай я вам постелю, пора уже ложиться.

Татьяна заговорчески на меня поглядывает и добавляет:

– Только гляди, чтобы в палатку не заползли скорпионы.

– Скорпионы? – испуганно перепрашиваю я.

– Ага, – говорит Толик. – Это такие с крючковатым хвостом.

– А что, они тут водятся? – немного напрягаюсь я.

– Конечно, – продолжает Толик. – Их здесь полно, хочешь, покажу.

– Нет, – испуганно качаю головой. – А может, лучше переночуем в машине.

– В машину тоже заползти могут, – отвечает Татьяна. Она поднимается и что-то ищет в своих вещах под тентом.

– Тогда давай переночуем на косе посреди океана, на необитаемом острове, или на воздушном шаре, – натянуто улыбаюсь я. Мне страшно, мне реально страшно, а Толе смешно. Он едва сдерживает смех. Смешно и Татьяне. Решили вдвоём, значит, попугать маленькую.

– А ты сколопендру видела? – Спрашивает она.

А меня от одного этого названия бросает в дрожь.

– Толя, ты куда меня привёз? Ты же обещал меня назад вернуть в целости и сохранности, помнишь? А если меня что укусит, – смотрю на него, и на глазах наворачиваются слёзы.

– Не страшно. У нас в аптечке противоядие есть, – так между делом добавляет Татьяна. – Ты главное чётко запомни, кто тебя укусил. Если это змея – значит гадюка.

– Или кобра, – добавляет Толик.

– Здесь не водится кобра, – перебивает его Татьяна. – Если с погремушкой – то гремучая змея. Если таракан такой здоровый… – Не даю ей закончить, вцепляюсь руками за Толика и бормочу:

– Толь, не ставь меня на землю. Прошу тебя, пожа-алуйста.

– Может тебя до воды донести, чтоб ты по суше босиком не ступала.

А Татьяну не остановишь:

– В воде может быть медуза, морская змея или морской кот хвостокол, это скат такой.

– Я знаю, – говорю. – Один из них «охотника за крокодилами» убил. Он что, тут тоже водится, скат этот?

– Конечно. В Чёрном море много чего есть, угорь есть, мурена есть.

– Мурены нет… наверное, – добавляет Толик.

– Каракурт, сколопендра, скорпион, чёрная вдова.

– Хватит меня пугать! – Умоляю их.

И тут они начинают ржать вдвоём в один голос.

– Да ничего тут такого нет, – говорит Толик, – можешь не бояться.

– А если что и было, то мы уже всё распугали. Давно лагерь стоит, – она внимательно так на меня смотрит и добавляет. – Но антидот в аптечке на всякий случай лежит, мы закупили. И если тебя укусят – не терпи, говори сразу.

– Окей, – Толик опускает меня на землю, и я аккуратненько становлюсь на песочек, так чтобы не дай Бог ни на кого ненароком не наступить. Я такая ссыкуха.

– Идём на закат посмотрим, – тянет меня за собой Толик.

– Идите, идите, – отпускает нас Татьяна. – А я пока палатку поставлю и постелю вам.

– Может вам помочь…

– Чем ты мне поможешь, только мешаться под ногами будешь. Я сама всё сделаю.

«Ну, окей». Мы с Толиком выходим на самый берег. Я вдыхаю солёный аромат моря и смотрю вдаль. Там за горизонтом солнышко, и небо от этого кажется малиновым. А вода тёплая-тёплая, прозрачная-прозрачная, и уже начинает сверкать ночными огоньками.

А я смотрю на Толика и улыбаюсь, такой он у меня серьёзный и важный.

– Что, Мелкая? – спрашивает.

– Ничего, – улыбаюсь ему. – Не называй меня больше так.

– Я знаю, прости. Просто тебе так идёт это «Мелкая». Можно я хоть иногда буду так тебя называть.

– Тебе можно всё, – прижимаюсь к нему и глажу его по волосам, и мы стоим так ещё несколько минут.

Мимо проходит Артём.

– Ну что идём? – Смотрит он на Толика.

– Куда? – Переспрашиваю я.

– На ночную рыбалку, – отвечает мне Толя и целует в губки.

– Отпустишь его? – Ухмыляется Артём.

– А что могу не отпустить?

– Не скучайте тут, – ещё раз целует меня Толя, и они уходят по косе в море. А я возвращаюсь одна (как всегда одна) к костру.

– Что они там ловят? – Сажусь я рядом с Танюхой на стульчик.

– Креветок.

– А-а-а, – прищуриваюсь и вдаль смотрю. Туда где две фигуры с фонариками ходят по косе и что-то ищут.

– Меня уже комары заедают, – жалуюсь я и прихлопываю очередного на своём плече. Жаль я про комаров не подумала, а то закуталась бы в одежду, как мумия.

– Давай я тебя попшикаю, – Танюха достаёт из аптечки баллончик, брызгает мне на плечо и размазывает.

– Не действует, может, есть что-то другое, – продолжаю жаловаться я.

Она смотрит в аптечку и печально качает головой:

– Ничего нет, я всё на тебя одну вымазала… – она улыбается и размышляет вслух. – Артёма, значит, они не кусают, меня никогда не кусали, Толечку тоже, а на тебя прямо набросились все. Ты для них слишком вкусная. Много сладкого ешь?

– Ага, – жалуюсь я. – Ненавижу комаров, я уже вся чешусь, как бы не опухла. Меня раз комар укусил, я тогда ещё мелкая была, так у меня нога опухла, родители скорую вызывали, так они испугались.

– А ты?

– А я сидела и плакала, я такая плаксивая в детстве была. Чуть что и в слёзы.

«А сейчас типа не так», не спит мой внутренний голос.

– Ладно, тогда прячься в палатку, я её хорошо пропшикаю средством от комаров, ни одна зараза не залетит.

«Хотелось бы верить», думаю я.

Но мне почему-то кажется, что я всю ночь буду слушать тонкий комариный писк, приближающийся к моему ушку. Наверное, в моём случае, надо в спальнике с головой спать. Зарыться и ждать Толика, когда он с рыбалки придёт и спасёт меня от одиночества.

========== Глава 32 ==========

Ничего без него не могу. Меня иногда прямо добивает собственная беспомощность. Казалось бы, и то я и умею и то, а как до дела, то всё за меня приходится делать окружающим. Так обидно, хоть плач. И чего они со мной носятся.

«Потому что ты милая, потому что красивая, потому что с тобой классно», отвечает внутренний голос.

«Спасибо», отвечаю я ему и залезаю в палатку. Палатка низкая. Руками достаю до потолка, когда на спине лежу. Вход закрывается молнией, и закрыть его надо как можно быстрее, чтобы ни одна «пищалка» залететь не успела. У-у-у, ненавижу комаров. Жить спокойно не дают. И чего им всем от меня надо?

«Кусаются в основном самки комаров», всплывает где-то в подсознании. И как мне сейчас должна помочь эта информация?

Беру телефон и смотрю время: 22-00 – самое время спать. Ага, конечно. Дома-то раньше 00-00 не засыпала никогда. Вика и Сашка пошли уже на вечерний тус. А я сижу в палатке с комарами, романтика, блин.

В палатку беззвучно стучится Танюха:

– Юлька, ты проложи полынью вход, полынь насекомых отпугивает.

– Ага, хорошо, – соглашаюсь я, но ничего предпринимать не собираюсь. Вместо этого я трижды баллончиком от комаров опрыскиваю каждый угол палатки и сижу, прислушиваюсь. Не жужжит. А может, затаился гад где-нибудь в уголке, а потом всю ночь будет терроризировать Юлечку.

Насекомые – отстой. Кроме бабочек и гусениц, и кроме муравьёв, они же вроде что-то полезное делают.

«И пчёл», – подсказывает внутренний голос.

«Ну да и пчёл. А остальные: жуки, пауки, комары – отстой».

«Пауки не насекомые, а восьминогие. Насекомые это шестиногие».

«Ты ещё долго умничать собираешься?»

Залезаю голенькая в прохладный спальник, он такой хлопковый, такой приятный на тело, такой мягкий. После двенадцати часов на палящем солнце, обдуваемая ветрами и мелкозернистым песком. Какое же наслаждение забраться в спальник.

Кручусь, верчусь, уснуть не могу. Не к кому прижаться. Как же я отвыла спать одна. Где Толя?

Смотрю на небо через прозрачную клеёнку на крыше палатки. Отсюда отлично видно звёзды.

Я уже почти засыпаю, когда к палатке подходит Толик. Он ведёт себя громко, как слон в посудной лавке. Сначала споткнулся, потом долго искал молнию, чтобы открыть палатку. Я-то ему понятно дело не помогаю. Я закуталась в спальник, так что только нос торчит, и раскутываться не собираюсь. Кроме того я, считай, уже сплю. Зеваю, когда он залазит.

– Спишь? – странный вопрос. Как раз чтобы разбудить меня, если я действительно сплю.

– Не-а, – отвечаю. – Тебя жду, скучаю, – складываю бровки домиком и губки уточкой.

– Мелкая моя, – трётся он об меня носиком. – Ещё поскучай немного, я сейчас. – Он опять вылезает из палатки и застёгивает за собой молнию.

«Отлично, опять я одна… ну что за кидалово постоянное. Привёз меня непонятно куда и одну оставил».

– Ну-у-у Толь, ты долго! – говорю как можно громче, всё равно с моим охрипшим перед сном голосом ничего не слышно.

– Мелкая, – голос Толика и его рука на крыше палатки.

Выкутываю свою руку из спальник и прикладываю её к его руке, точно так же растопырив пальчики.

– Не оставляй меня больше так надолго… – говорю.

– Скучаешь? – улыбается. Он часто улыбается.

– Конечно.

– Мы же сегодня столько раз занимались этим… ты что не натрахалась? – странный вопрос.

– Я что только трахаться по-твоему хочу? – Обижаюсь я. – Просто мне, чтобы заснуть надо прижиматься с к кому-нибудь.

– А к кому ты прижималась, когда мелкая была.

«Мелкая, ты меня и сейчас так называешь. Все меня так называют, хотя я почти метр семьдесят».

– Обнимала подушку и плакала от одиночества.

– Да ладно? – делает вид, что удивляется.

– Ага, – говорю. – Я потому такая и выросла, что всё одна да одна. Да и сейчас иногда с мамкой сплю. Прибегаю к ней по ночам, если что приснится. Всё потому что я не могу заснуть, когда одна.

«А ещё я сама с собой разговариваю», но это ему, понятное дело, лучше не озвучивать. Сколько же у меня тараканов в голове?

– Лады, – соглашается он. – Тогда я чистить зубы и спать.

Выкутываюсь из спальника, открываю вход палатки и смотрю на него.

– А я забыла почистить зубки.

– Так идём со мной, – он протягивает руку и помогает мне встать. А после тщательно закручивает вход палатки, чтобы никакой комар не проскочил. А потом осматривает меня с ног до голов и гладит по животику.

– Не могу привыкнуть видеть постоянно тебя голенькой… – улыбается он.

– И не привыкай, дома я так ходить не стану.

– Даже ради меня…

– Посмотрим, – подмигиваю я.

Он легонько шлёпает меня по попочке.

– Нравится? – надуваю я губки. – А где ты шатаешься, пока Юлечка одна скучает.

– Прости, виноват. Это больше не повториться.

– Ну-ну.

Его зубная щётка и паста в бардачке, моя всегда в косметичке. Я её не только сюда с собой притащила, я её всегда с собой таскаю, и иногда по пять раз на день чищу зубки. Такая я. Люблю когда они беленькие и красивенькие.

Толя берёт с собой литровую бутылку воды, ну чтобы полоскать ротик, наверное. Ну не солёной же его полоскать. Он заходит по колено в море и полощет рот морской водой. Я повторяю за ним. Выдавливаю побольше пасты на щётку и стою радом с ним чищу зубы. А он смотрит на меня и улыбается.

– Юлька, ты такая забавная, – лохматит он мне волосы.

– А-а-ай, – говорю, – а как же укладка. Я уже на пустынного ежа похожа.

– Ага, – отвечает Толик. – На голого пустынного ежа. – И снова меня по попке шлёпает. Стоит рядом и откровенно так на меня пялится, любуется мною, моей изящной фигурой. Моя фигура это изгибы и талия, его – это пресс, торс и бицепсы. Щипаю его плечо, его бицепс левой рукой, а правой продолжаю чистить зубки. Толя поворачивается ко мне спиной.

– Массаж мне сделаешь? – бормочет он с полным ртом.

– Ага, в палатке, – отвечаю я.

– Тогда я в палатку, – выплёвывает он пасту и полощет рот чистой водой из бутылки.

– Ты так быстро зубы почистил? – удивляюсь я. Меня смешит собственный голос со щёткой во рту.

– А ты, смотрю, можешь наслаждаться этим процессом часами?

– Ага, – смеюсь в ответ.

– Жду тебя в палатке, – он вещает мне на плечо полотенечко и протягивает бутылку воды. А я продолжаю тщательно вычищать каждый зубик. Люблю о себе заботиться. Люблю своё тело. Хотя уже прохладно и кожа покрылась мурашками, но я же не могу всё вот так бросить, не дочистив каждый уголок каждого зубика. Поэтому стою и дочищаю.

Смотрю на тёмный горизонт вдаль, и на небо звёздное-звёздное, никогда не видела столько звёзд. И громадная луна кроваво-красная на половину небосвода. Стою и смотрю на неё, продолжаю чистить зубки. Я и не заметила, как Толя со спины подошёл и поцеловал меня за ушком.

– М-м-м, – от наслаждения закрываю глазки. А он целует меня и целует, снова и снова.

– Ну что ты там чистишь, они и так уже идеальные. Как твои ножки, как и твоя попочка, как всё твоё тело, – шепчет мне на ушко и опять он меня шлёпает, обнимает за животик и талию.

– Сейчас, – сплёвываю пасту и полощу ротик чистой водой. Не могу я морской, не знаю почему, привыкла уже чистой, а значит, буду полоскать чистой.

А Толя уже лезет целоваться, и норовит свой язык мне в рот засунуть.

«Из рота в рот получается микроб», вспоминается детский прикол, который смешит меня так не вовремя. Но мне нравится Толя, нравится вкус его поцелуев. Нравится его язык у меня во рту. Язык и не только.

Поворачиваюсь к нему, вешаюсь ему на шею, а он подхватывает меня на руки и несёт в палатку, чтобы я в песочке ножки не испачкала. Перед самым берегом он надевает свои резиновые тапочки.

Мы заваливаемся в палатку и продолжаем страстно целоваться. Мы же так давно уже не целовались. Я попускаю руку вниз и нащупываю его крепнущий член.

– Презервативы есть? – подрачиваю я его.

– А если и нет, то что? – хитро улыбается Толик.

– Ничего, ничего, – шепчу я ему на ушко и снова его целую.

Мы закрываем за собой молнию, и Толик ложится на спину, а я плавно сползаю вниз по его телу.

– Нет, – вдруг говорит он. – Ты же столько зубки почистила, а теперь опять в рот возьмёшь.

– Конечно, – улыбаюсь я, – я же их для тебя и чистила, – губами прикасаюсь к головке его члена. Нежно поглаживаю её языком, захватываю её ротиком и начинаю сосать.

– Нет, нет, – опять останавливает он меня.

– Что, – отвлекаюсь я и уже немного нервничаю.

– Глубоко не заглатываю, так язычком поиграйся.

– Я так и собиралась, – улыбаюсь ему и провожу по своим губам членом, шлёпаю себя по щекам, так как ему нравится. И снова захватываю головку ротиком.

– Кончишь мне на лицо, – улыбаюсь я, лаская кончиком языка крохотную щель на его головке члена.

– Хух, а я уж думал, ты заставишь меня опять в себя кончать.

– Заставишь? – нахмурившись, переспрашиваю я.

«Конечно, он уже считает тебя конченной овуляшкой, что только о беременности мечтает».

«А что если я реально о ней мечтаю. Что если я реально хочу деток, – отвечаю сама себе. – Я знаю, что рожать больно, знаю, что ещё рано, знаю, что надо доучиться. Но тело, оно-то уже готово. И оно принимает решения за меня».

– Кончишь в меня, – шепчу я и сглатываю (жаль пока не сперму).

– Что-о-о? – возмущается он.

– Прости. Прости, – хлопаю я ресницами. – Я под кайфом. Я всегда в постели такую пургу несу. Не обращай внимания.

– Попробую, – недоверчиво отвечает Толик.

– Позволь мне говорить всякие пошлости… всякие глупости. Не воспринимай серьёзно, прости, – умоляю его.

– Посмотрим ещё.

– Так ты в меня кончишь? – улыбаюсь я. – Ну же, подыграй мне.

– Ага, – отвечает Толик и тянется к моим губам, нежно и жадно меня целует, пока я своей рукой засовываю его член в свою тугую щёлку. Мне всегда немного больно засовывать, зато потом всё компенсируется кайфом. У меня даже уши закладывает от наслаждения и глазки слипаются. А ротик занят его поцелуями.

Одна его рук на моей груди. Но с его-то ладонями он мог бы сжать сразу обе. Другая на моей спине, и моей попочке. Обожаю, когда он меня там трогает. Обожаю чувствовать его власть над собой. Обожаю быть его собственностью, принадлежать ему.

Жадно целую его в ответ, пока он меня лапает. У меня даже вырывается непроизвольный стон, когда он засовывает в мою узенькую щёлку палец, пока там находится член.

– Расширяешь, – улыбаюсь я и мурлычу себе под нос.

– Нет, – отвечает он, – просто хочу, чтобы ты поскорее кончила.

– Хочешь, чтобы я кончила, тогда не мешай мне, – сжимаю его за подбородок своими тонкими пальчиками и целую его в губы. А он на мгновение ускоряется и вдруг останавливается.

– Чёрт, я кончил, – испугано шепчет он. – Я только что кончил в тебя.

========== Глава 33 ==========

Мои глаза округляются, и я спешу вынуть из себя его член, но у меня не сразу-то получается. Это так глупо выглядит со стороны. Я переворачиваюсь на спину и крепко сжимаю ножки, чтобы остатки спермы не вытекли на спальник.

– Прости-и-и, – шепчет он мне на самое ушко. А я его убить готова.

– Привык он, блин, внутрь кончать… – нервно бормочу я себе под нос… – а если я залетела? Мне ж потом девять месяцев беременной ходить и ещё рожать. Бли-и-и-ин. Тебе-то хорошо. Телефон сменил и пропал с горизонта, а мне всю жизнь одной мучиться.

– Никуда я пропадать не собираюсь, – целует он меня в шейку и в грудь и в губы, и вообще всячески ко мне подлизывается. – Если залетишь – то поженимся.

– Это ты сейчас так говоришь, – нервничаю я. – Надо мне чем-то там заткнуть, чтобы не вытекло.

Толя открывает палатку и запускает внутрь всех комаров, которые есть в округе.

– Можно в море… – говорит он.

– Предлагаешь искупаться ночью, – я вылезаю из палатки, а он по пятам следуют за мной, держа меня за ручку.

Так прикольно получается, как маленького тяну его за собой. Уже по чуть-чуть себя мамашей чувствую, опускаю глазки и смотрю на свой животик. Он лишь чуточку выпирает. Это даже сексуально, то, что он не идеально плоский, а кругленький, женственный. Мне его нужно постоянно в напряжении держать, чтобы он не выпирал. Хотя парням (и девушкам) нравится моя фигура. Но только не фанатам идеального спортивного тела, типа Вики. Хотя, насколько я помню, Вике нравились мои округлости. Она любила мои ножки, мои лепесточки, мои крохотулечки (это я про грудь). У неё-то она куда больше моей. Он любила мои реснички и глазки, чёрные как смоль волосы пухлые губки, носик…

Смотр на Толю и понимаю что он не Вика (а жаль. Жаль, что он не девочка).

– Что? – Мгновенно реагирует Толик на мой взгляд.

– Да ничего, – отнекиваюсь я.

– Да ну, ты же явно что-то сказать хотела.

– Ничего не хотела.

– Я понял. Опять ты чем-то недовольна.

«Вот это вывод! Мы ещё не женаты, а он меня уже бесит».

– Когда это я была чем-то недовольна, – хмурю бровки.

– Вот прямо сейчас, – и он целует меня лобик.

Улыбаюсь ему в ответ.

– То есть ты специально решил меня вывести, чтобы сказать, мол я чем-то недовольна, – улыбаюсь я. Чёрт как же я быстро таю. Не умею долго злиться. В организме злости не хватает.

А Толик меня к себе прижимает и гладит.

– Девочка моя, сладенькая.

– Ты не натрахался, опять секса хочешь? – догадываюсь я.

– А ты сейчас можешь? – поднимает он одну бровь, это меня заводит. Обожаю его брови, брови это же так сексуально.

– Да не вопрос, – отвечаю я и опускаюсь перед ним на коленки. Даже не спрашиваю, хочет он или нет. Для меня всё и так очевидно.

– Это же тебе эрекция нужна, а мой ротик может сосать хоть сутки напролёт, – беру рукой его громадный член и медленно начина надрачивать. Параллельно целую его головку. Провожу языком по стволу, кончиком язычка пытаюсь проникнуть в крохотную дырочку.

Если бы меня спросили: нравится ли мне член и считаю ли я его красивым. То я бы однозначно ответила, что нет. Но какой же кайф его сосать, чувствовать, как он поднимается у тебя во рту, твердеет в твоих руках.

– Кончишь мне в ротик, – говорю, – или на лицо. – Нежно захватываю его губами и начинаю жадно сосать, втягивать в себя его как можно сильнее. Он крепнет прямо у меня во рту. Я, уже языком ощущаю этот горячий ствол, который как поршень входит в моё горло, доставая, наверное, до самых гланд.

– Ты меня так скоро всего засосёшь, – смеётся Толик, глядя на то, как я стараюсь. А я не могу сейчас смеяться, я сосредоточена. Я же хочу, чтобы он поскорее кончил. Вообще минет всегда поражал меня своей несправедливостью. Девушка сосёт, старается, у неё устают губки, язычок, шея затекает. А парень в этот момент просто кайфует, в крайнем случае подмахивает ей или же насаживает его голову на свой член. Нет, мы возбуждаемся, конечно, но не до такой степени, чтобы кончить.

И главный прикол, что именно эта несправедливость, чувство, что тобой пользуется и привлекает меня в минете. Обожаю чувствовать себя униженной, использованной и выброшенной (не по-настоящему конечно). Это так щекочет душу.

А ещё я скучаю по девочкам, как же я давно я не лизала киску, не прикасалась язычком к нежной розовой плоти между лепестков «кисульки».

– Эй, не отвлекайся, что ты там размечталась, – читает мои мысли Толик. Он вынимает и моего рта свой член и шлёпает меня им по лицу, а я всё пытаюсь захватить его губами. И когда мне это всё-таки удаётся, Толик грозит мне пальчиком.

– А сейчас без рук.

«Типа это легко. Всё время какие-то усложнения».

Стою перед ним на коленках (конечно на коленках, здесь же песок кругом, а не асфальт, и так я не сдеру колени) и сосу одними губами вожу по его стволу своим ртом туда-сюда. Жутко однообразная вещь. И тут он хватает меня за скулы и начинает натурально дрочить моей головой.

– Э-э-э, э-э-э, м-м-м, м-м-м, – молчаливо сопротивляюсь я, но без рук. И так мне кайфово, когда он за меня всё решает. Когда я целиком в его власти в его подчинении. Я бы хотела, чтобы он меня ещё и душить начал, как же я соскучилась по всем этим садо-мазо.

– Та-ак… та-а-ак… моя хорошая, – глубоко дышит он. – Ещё чуточку, ещё чуть-чуть.

– У-у-у, – изо всех сил гужу я и тут он начинает кончать. От потоков спермы у меня из глаз текут слёзы (хорошо хоть тушь не потекла, потому как я не накрашенная). А Толик вынимает из моего рта свой обмякший член и размазывает сперму по моим губам.

– Красавица моя, Юлечка, любимая моя. – Он тянется ко мне поцеловаться, но я отворачиваюсь. Предпочитаю проглотить всё и сполоснуть ротик от спермы, прежде чем целоваться.

– Юлька ты чего? – складывает он бровки домиком.

– Ничего, – игриво улыбаюсь я. – Идём купаться.

– Идём.

Мы заходим в воду, а она горячая как днём, даже ещё теплее. У меня такое чувство, что она парит и светится изнутри, как будто это бассейн с подсветкой и подогревом. Это луна так светит или светлячки. В море живут какие-то бактерии или рачки, я не ботаник я не знаю. Я только вижу иногда, когда иду по пляжу, как они сверкают.

Толя накидывается на меня, мнёт мои крохотулечки, целует сосочки, целует меня, исследуя своим язычком мой ротик. А там уже нечего исследовать. Там и так всё лизано перелизано. Вкус его поцелуев, правда, не сравниться со вкусом Викулиных поцелуев. Господи, как же я по ней скучаю, у меня даже голова кружится. Я сейчас заплачу. Целуюсь с ним, а думаю о ней. Неужели я опять становлюсь лесбиянкой. Да ладно. Всё никак не могу определиться. Хочу позвонить ей прямо сейчас, хочу написать ей хочу прижаться к ней. Хочу мою девочку.

– Юль, ты чего, – опять читает мои мысли Толик.

«А может признаться?»

– Я скучаю по ней… – говории вниз смотрю на воду.

– Тебе не нужно стесняться своих чувств.

– Правда, – виновато поднимаю глаза. – Думала, ты меня ревновать к ней станешь.

– Не-е-ет. Что ты, к девушке – никогда.

– А можно я делиться с тобой буду. Мне просто так тяжело это в себе носить… – он гладит меня мокрыми руками по плечам и опускается вниз до попочки.

– С радость послушаю. Не бойся мне ничего рассказывать, я не хочу, чтобы у тебя от меня были какие-то тайны.

«Ну какие-то всё равно будут».

– Я сейчас с тобой целовалась и думала о ней, ты не ревнуешь?

– Да думай, о чём захочешь, мне-то какое дело, главное, что ты со мной, – целует меня в плечо. – Главное что ты здесь, – целует меня за ушком.

– А если я захочу переспать с девушкой, понимаешь, мне с парнями всё время чего-то не хватает.

– И чего же? – улыбается он, но сразу становится серьёзным. – Главное не скрывай это от меня, сначала со мной обсуди. А после… после можешь делать всё что захочешь.

– Как же давно я не лизала «киску» как давно не засовывала в неё свой пальчик, как давно не целовала «лепесточки». – Смотрю на Толю и улыбаюсь. – А до себя я не дотянусь.

– А в чём прикол «киску» лизать? – Не особо понимает он.

– Когда её любишь, то есть прикол.

– А-а-а, я понял, главный прикол в любви.

– Ну да, как-то так, – киваю я. – Когда обнимаешь её, чувствуешь, как она вся дрожит от прикосновений твоего языка и губ. – У мня при этом инстинктивно закрываются глазки и сжимаются пальчики на ногах. Ничего не могу с собой поделать. От простых разговоров уже возбуждаюсь. Что с моим либидо, когда я уже натрахаюсь?

«А что если у тебя нимфомания, это болезнь когда ты всё никак не можешь натрахаться». Говорит мой внутренний голос.

«А нормальных предположений нет?»

Мы выходим на берег и наперегонки бежим до палатки.

– Тише, тише, – постоянно мне шепчет Толик. – Танюху и Тёму не разбуди.

А я и так всё время пытаюсь быть как можно тише. Не шумная я. Мы заваливаемся в палатку, голые и мокрые, и пытаемся забраться в спальники. Надо было высохнуть, а то с мокрой кожей это трудно сделать. Но вместо того чтобы закрыть в палатку вход, Толя накидывается на меня и начинает меня целовать.

– Ты что не натрахался? – отталкиваю я его, но нащупав Толин твердеющий член, пронимаю, что нет.

– Нет, нет, – говорю, – ничего не будет. Не сегодня, не со мной.

– Почему? – искренне удивляется Толик. – Ты же можешь.

– Я не хочу. Ищи себе другую, – прикалываюсь я.

– Прям здесь искать? – Опускает он с досады руки. – Ты просто лежи, ничего делать не надо.

– Нет, я же сказала, и завяжи поплотнее вход, чтобы меня не покусали комары. А то у меня к утру что-то опухнет.

– И сильно опухает?

– Ага, – говорю. – У меня, когда я мелкая была, ножка опухла. Так родители скорую вызывали.

– Родители? Ты же говорила, они расстались.

– Это было последнее лето, когда мы ещё были нормальной семьёй, а третьего сентября мой отец сдрыснул в свой Израиль.

– Что реально? – удивляется он и начинает шёпотом петь. – Я календарь, переверну, и снова третье сентября.

– Тихо, тихо, – закрываю ему рот рукой, а сама давлюсь от смеха. – Ты сам говорил Танюху и Артёма не будить.

– Юлька. Мы же с тобой впервые ночуем в палатке. Ты что спать собралась?

– А что мне ещё делать? – Возмущаюсь я.

– Ну-у-у, можно же погнать… в конце концов нас двое, мы вместе… – не знает он что ещё придумать. Сколько же в нём энергии.

========== Глава 34 ==========

– Окей, – беру инициативу в свои руки. – Давай ты, как в детском лагере, пойдёшь и намажешь Артёма и Танюху зубной пастой, а я пока на шухере посижу, здесь в палатке.

– Полежишь, – дополняет он.

– Ага, полежу, – улыбаюсь я. – Толя ты такой странный.

– А ты такая нудная…

– Я не нудная, – обижаюсь я.

– Ну ладно не нудная, не нудная, просто через-чур правильная, – забирает он свои слова обратно. – Ты что реально хочешь спать?

– Да-а-а, – не знаю, как ему объяснить. – Я реально уже засыпаю, прикинь.

– Ну может хотя бы в карты сыграем, – не знает он, что придумать. – Мы всегда в походах в карты играли по вечерам при фонарике.

– Давай, сыграем на раздевание. – Откидываю с себя спальник и сексуально оголяю ножку. – Ты подбелил, я уже голая.

– Ладно, уговорила, – вздыхает Толя. – Давай спать. – И шёпотом добавляет: – Нудная.

– Я всё слышу.

– А может, я хотел, чтобы ты слышала.

– Ладно, – взбиваю я себе подушку из кипы вещей. Ну, а кто реально берёт с собой подушку на море? Я укладываюсь на каремат, а Толя прижимается ко мне и закидывает на меня свою ногу. Теперь я зафиксирована и даже вдохнуть без его разрешения не могу.

– Тебе удобно? – заботливо интересуется он.

– А тебе? – Мой еврейский ответ вопросом на вопрос.

– Мне да, – отвечает Толя.

– Тогда и мне удобно, – примурлыкиваюсь я и мощусь, так, чтобы поскорей уснуть. А он ещё сильнее на меня наваливается.

– Спокойной ночи любимый.

– Спокойной ночи любимая.

Я закрываю глазки и не сразу проваливаюсь в сон. Перед тем как уснуть я слышу это гадское гудение комарика прямо над своим ухом.

«Да ладно, что опять…» не успеваю подумать я и вырубаюсь. Я сегодня так устала, натрахалась и наотдыхалась. Наверное, на солнце обгорела.

«И забеременела», этот гадский внутренний голос. Я кажется, догадываюсь, что такое синдром Туретта, это когда что-то подобное от твоего имени разговаривает вслух. Хотя есть подозрение, что это у всех есть внутренний голос, а не только у меня. Но это лишь подозрение, которое я не знаю, как проверить.

«А что если я реально беременна», думаю, но меня это совершенно не пугает, в конце концов мне же уже восемнадцать. Мне уже можно. Улыбаюсь себе во сне.

Просыпаюсь я поздно утром от нежных прикосновений его губ к своему плечу. А в глаза мне светит солнышко, пробивающееся через полупрозрачную крышу. В этой палатке жарко как в теплице.

– Засони, выбирайтесь уже на свежий воздух, хватит пылью дышать! – голос Татьяны.

Поворачиваюсь к Толику, улыбаюсь ему и целует его в губы.

– С добрым утром любимый.

– Приветик, – ласково отвечает он и продолжает поглаживать моё обнажённое бедро, прижимаясь ко мне всем телом.

– Выпустишь меня? – смотрю ему прямо в глаза.

– Посмотрим на твоё поведение, – хитро отвечает он. А я действительно сейчас в его руках, шевельнуться не могу без его разрешения. Приходится терпеливо ждать, когда он меня отпустит. Ненавижу ждать.

Но Толя меня не держит, и первый покидает палатку. Теперь здесь достаточно места и я могу развалиться как мне удобно.

– Какие на сегодня планы? – голос Татьяны.

– На парашюте полетаем, – отвечает Толик. – И, возможно, на водных лыжах.

«А я как раз хотела на водных лыжах стоять попробовать». Вылезаю из палатки и жмурюсь от яркого солнышка.

– С добрым утром, – улыбаюсь я.

– Приветик Юлечка, как спалось?

– Нормально, – не знаю что ответить.

– Юлька непривыкшая в палатке спать, ей подушки не хватало, она всю ночь вертелась и зубами скрипела. Под утро свернулась калачиком и уснула, – улыбается Толик.

Я, конечно, таких подробностей не знаю, я же не вижу себя со стороны, когда сплю. Хотя догадываюсь, что верчусь по ночам и зубами скриплю.

– Ничего, – говорит Татьяна. – Вернётесь домой, выспитесь на громадной кровати с широченным матрасом.

– Ага, – радостно киваю я. Как же я по кроватке соскучилась и по прохладе. Снова хочу зиму или осень, опять хочу мёрзнуть и кутаться в сто одёжек. Надели эти жара и лето, надоело всё время ходить голой.

«Ну, ты же на нудистском пляже», уточняет мой внутренний голос.

«А, ну да», соглашаюсь я. Догадываюсь, что наши предки так и ходили, пока одежду не изобрели. Хоть некоторые до сих пор так ходят. Артём и Татьяна, например. А ещё папуасы Новой Гвинеи.

Вылезаю из палатки и потягиваюсь, встаю на носочки и улыбаюсь солнышку. Толя находит где-то мои чёрные очки со стразиками и надевает мне их на глаза.

– Сейчас на мне из одежды только эти очки, – говорю.

– Я знаю, – улыбается Толя и лохматит мне волосы. Нравится ему меня лохматить, ничего не могу поделать.

– Кофе, чай, завтракать будете? – спрашивает нас Татьяна.

– Чифирнём подруга, – смотрю на неё и улыбаюсь.

– Я бы с тобой в одной камере посидела, – улыбается Танюха и прижимает меня к себе, а после обнимает и Толика. – Детки мои, детки, как же быстро выросли.

– А кстати, твои-то где? – С трудом выпутывается из Танюхиных объятий Толян. Она довольно сильная как для девушки. Хотя и Вика сильная, интересно кто из них сильнее?

– Да, их же сюда силком не затянешь. Мелкие дома с бабушкой, а старший с друзьями в Турции. Ничего Толя, заведёшь своих – посмотришь как это. – И при этих словах она почему-то на меня косится.

– А я тут причём? – безуспешно пытаюсь выпутаться из её объятий я.

– Ни при чём, абсолютно ни при чём, – смеётся Толик.

Наконец Танюха отпускает меня и возвращается к костру:

– Так что, молодёжь, завтракать будем?

– Я бы позавтракала, – говорю я и смотрю на Толика. – Если ты не против.

– Я тоже… что у нас сегодня?

– Овсянка с маслом и с сахаром.

А я поникла прям.

«Оказаться уже нельзя?» Не хочется обижать хозяев, а значит – придётся есть, тем более я проголодалась. Обычно я не ем по утрам. Но на часах уже около одиннадцати, скоро обед.

– А где Артём? – спрашивает Толик.

– В город поехал. А тебе он зачем? – отвечает ему Танюха. – Возьмёшь катер, и прокатишь Юльку на парашюте, тем более всё для этого есть.

– Ну ладно, – пожимает плечами Толик и направляется к костру. А я по привычке иду за ним. Только за ручку не держусь, это было бы уже слишком.

Татьяна насыпает нам в эмалированные тарелки горячей каши из котелка и добавляет туда по кусочку масла. Каша пахнет толи ванилью, толи зефиром. Я беру её ложкой и переворачиваю, смотрю, как она падает в тарелку.

– Как в пионерском лагере, – смотрю на Толика.

– Скажи, – отвечает он и съедает первую ложку.

Ну что же не буду выделяться, попробую. Хотя сначала нужно преодолеть брезгливость к этой слизкой жиже.

На вкус она нечего, бывало и хуже. Каша горячая и сладкая, ещё и пахнет хорошо. Главное не думать о том какая она липкая и противная. В конце концов, просвещённые англичане только такое и едят по утрам, а чем я хуже.

«Суши, пицца» с грусть вспоминаю я и понимаю, что не хочу ничего такого, главное внушить себе, что каша эта невероятно полезная. Что от каши у меня улучшится кожа на лице, уйдёт красная сеточка усталости с глаз, я стану стройнее и выше. Мне уже даже нравится овсянка. Набираю вторую ложку.

– Там сахар или мёд, – спрашиваю Татьяну.

– Сухое молоко, – отвечает она.

– Сухое молоко? – Переспрашиваю. – А такое вообще бывает?

«Похоже, я сказанула глупость, а детское питание это что?»

– Ага, – отвечает Татьяна. – Тут даже масла по минимуму, у нас же нет холодильника.

– Прикольно, – говорю себе под нос и снова переворачиваю ложку каши и смотрю, как она плюхнется назад в тарелку.

«Главное думать об идеальной коже, как все эти фитнес блогеры». Хотя не стану кривить душой, это реально вкусно. Никогда в жизни не ела такой вкусной овсянки.

– А рецепт? – смотрю на Танюху.

– Вода, сухое молоко, соль, сахар и овсянка… геркулесовая каша.

«Геркулесовая каша и овсянка это вроде как одно и то же или нет… понятия не имею».

– А соль зачем?

– Соль – закрепитель вкуса. С ней и сахар слаще, – просвещает меня Татьяна. Ей нравится мне всё объяснять и рассказывать, особенно по теме кухни.

«Место женщины на кухне», думаю я и частично соглашаюсь с этим.

«А где твоё место?» Просыпается мой внутренний голос.

«В постели», – зеваю я.

«А ну да», смеётся он надо мной.

Мы доедаем, и Толик ставит свою тарелку на песок.

– Помоешь посуду? – спрашивает он меня.

«Почему я-то», первое возмущение смазывается голосом разума:

«А что ты здесь будешь делать? – резонно. – Нормальный закон общежития, где каждый должен делать что-то полезное».

– Окей, – улыбаюсь я ему, переворачивая очередную ложку и глядя на то, как каша плюхается на тарелку.

Татьяна берёт пустой котелок и собирается идти к воде, но я её останавливаю.

– Я помою котелок, – говорю. Дурацкий приступ благородства. Но я реально хочу быть полезной я реально хочу помочь.

– Знаешь, как мыть? – смотрит на меня Татьяна.

– Да, да, только покажите где средство для мытья посуды.

– Нет никакого средства, – отвечает за неё Толик, – заходишь в воду, набираешь песочка и трёшь песком и ракушками, можешь ещё жмых травы сорвать.

– Да, – отвечает Татьяна. – Рыбки остатки овсянки доедят. Мы их так прикармливаем здесь.

«Чтобы потом поймать и съесть» – становится мне грустно мне. Мне иногда так жалко этих рыбок.

– Что? – смотри на меня Толик. Достал уже своим чтением мыслей. Или у меня эмоции такие яркие, что их читать легко.

– Рыбку, говорю, жалко.

– Ла-а-адно, – смеётся Татьяна. – Я передам Артёму, чтобы не вылавливал, пусть бычки резвятся.

– Спасибо, спасибо, – доедаю последнюю ложку овсянки, беру тарелки и направляюсь к воде. Срываю по дороге жмых посохшей травы.

Море утром какое-то особо журчащее, шипящее и почему-то холодное. Или это мне так кажется. Наверное, я на солнышке с утра перегрелась. Смотрю на свою кожу и вижу, как загорела за этот день.

«Ва-у, – думаю я. – Вика обзавидуется».

Набираю в тарелки водички и топлю их возле себя, так что я постоянно вижу место где они на не лежат на дне, как сокровища, затонувшие после кораблекрушения. Набираю полный котелок воды и начинаю тереть по внутренним стенкам. Снаружи он весь в саже. Нужно обязательно в перчатках мыть, чтобы пальцы не пересушивать, и чтобы кожа потом не потрескались. Но это в следующий раз, а сейчас уже домою так. Слава Богу, я взяла с собой крем для рук. И для ног, и для интимных мест и для лица. Я вообще кремов с собой набрала, наверное, целый вагон. Ухаживаю за своей кожей. Люблю за собой ухаживать. Нужно будет, кстати, заняться этим на досуге. А ещё зубки почистить и подкраситься.

Выпрямляю спинку и смотрю куда-то вдаль, мне приходится щуриться, потому что солнышко слишком яркое, и даже в тёмных очках я прикрываю глаза ладошкой.

========== Глава 35 ==========

– Что там? – Неожиданно рядом проявляется Толя и обнимает меня за плечи. Я даже вздрагиваю.

– Не заметила, как ты подошёл, – шепчу я, мне приятно как он ко мне прикасается.

– Идём кататься?

– Да, – говорю я, домывая котелок и тарелки.

А Толик всё целоваться лезет, не нацеловался он, можно подумать.

– Куда сначала: на водные лыжи или на парашют?

Водные лыжи это так, ничего особенного, в крайнем случае, я и на обычных покататься могу, а парашюте я никогда не летала.

– Парашют, – говорю я.

– Окей, – Толя возвращается на берег и выкатывает на песок небольшую моторную лодку на прицепе. Чего у его родственничков здесь только нет. И мотоцикл водный и квадроциклы и моторка, я бы на месте их детей отсюда не вылазила бы. Но, видимо деткам не в кайф тусоваться с предками.

– А кто за руль? – спрашиваю я.

– Я поведу, а ты полетаешь, – совершенно серьёзно говорит Толя.

– А потом поменяемся?

– Да не обязательно, я не особо люблю парашют. Там же ничего делать не надо, просто висишь себе в небе и всё.

– Можно селфи сделать, – добавляю я.

– Ага, – смеётся он. – Нудно, короче.

Он открывает ящик и выбирает спасжилет поменьше.

– Надевай, – протягивает он мне один из них.

– Сейчас, – я бегом возвращаюсь в лагерь и кладу котелок и посуду возле костра. Потом заглядываю в газельку, там, где мои вещи лежат, и намазываю носик кремом от загара. Не хочу обгореть. Намазываю кремом плечи, грудь и всё тело.

– Эй! Тебя там долго жать?! – зовёт меня Толик.

– Бегу, бегу уже, – намазываю ножки, чтобы блестели, будто они в колготках. Жалко пяточки немного загрубели. Доберусь до дома, обязательно отпарю их в соляной ванночке и потру пемзочкой. Педикюр обновить можно. М-м-м, как же я соскучилась за домом. Что-то дикая природа плохо сказывается на моей красоте.

– Сейчас, – повторяю я и провожу рукой по кисульке. Уже немножко колется, нужно эпиляцию сделать или же просто побрить. Господи сколько мне всего нужно, как же это всё в голове-то держать.

«А может Толика попросить, побрить меня… сама я плохо достаю», думаю об этом и чувствую, как возбуждаюсь. Представляю, как он будет нежно и медленно подбривать в местах, куда я сама дотянуться не могу. Вообще даже мысли о прикосновениях к моей киске меня жутко возбуждают. От этого у меня даже дыхание сбивается.

– Толечка, – зову его, – можешь подойти на секунду.

– Да, сейчас! – Кричит он издалека, а я тем временем нахожу тюбик крема для бритья и новенький станочек-бритву, только-только поменяла головку с лезвием.

Толя подходит ко мне, и я вручаю ему крем и станок, всё остальное сообщает ему моя улыбочка и блеск в моих глазах.

– Что? – по-прежнему не понимает он намёка. Ох уж эти мужики. Всё им объяснять приходится.

– Поможешь? – наивно хлопаю ресничками я.

– Хочешь, чтобы я побрился? – Смотрит он на розовенький станок. – Или что… я не понимаю.

– Идём, – я вытягиваю его на дикий пляж, благо здесь везде пляж дикий.

– Куда ты меня тянешь? – крутится по сторонам Толик, но послушно следует за мной.

– Сейчас всё увидишь, – ласково улыбаюсь я.

Мы находим более менее укромное местечко, по крайней мере, я надеюсь, Танюха не станет нас здесь искать и не нагрянет в самый неподходящий момент. Я расстилаю постилку и ложусь на неё, на спину, приподнимаю коленки и развожу их в стороны.

Толя смотрит начала на тюбик с пенкой, а после на бритву в своих руках и уже потом на меня, на мои ножки и на мою «киску».

– Что мне делать? – спрашивает он.

– Толь, я не везде нормально достать могу, поможешь мне побриться? – беру его руку и кладу её на свою «кисульку», а он начинает нежно её поглаживать и мять мои лепесточки.

– Не надо, – отталкиваю я его и томно вздыхаю.

– Почему? – Опять не понимает он.

– Я начинаю возбуждаться.

– А чем это плохо? – он нежно целует меня в бедро и плавно опускает ниже. А я у меня от возбуждения уже перед глазами всё плывет.

– Сначала помоги мне побриться, – вижу, как его член уже напрягся.

– Окей, – говорит он, откладывает бритву в сторону и медленно наносит пенку на мою кисулечку. Нежно растирает её пальчиками, проникает во все складки и во все ямочки, только саму кисулю не трогает (я же попросила).

– Так? – глубоко вздыхает он.

– Ага, – томно выдыхаю я. И уже тяну носочки от возбуждения. Чёрт как же я хочу трахаться, набросилась бы на него прямо сейчас. Но мне надо побриться, так что «делу время, а потехе час».

Он ещё раз аккуратненько промазывает всё пенкой, добавляя её по необходимости и, наконец, берёт в руки бритву.

– Откуда начинать? – спрашивает Толик.

– С лобка, и потом опускайся ниже, там везде побрить нужно.

– Окей, – говори он и прикасается станочком к моей нежной коже, так чтобы не поранить, а пальчиками он прикрывает мои нежные лепесточки, чтобы не резануть их случайно.

Я вздыхаю и закрываю глаза.

– Ты можешь не стонать, это отвлекает, – говорит он.

– Постараюсь, – шепчу я в ответ и томно выдыхаю.

– Я тоже возбуждаюсь, но я же терплю. Ай, не поранил?

– Нет, нет, – качаю я головой. – Я даже не почувствовала, продолжай.

Он снова проводит бритвочкой по моему лобку, убирает каждый торчащий волосок, так чтобы ни щетинки не осталось, чтобы моя нежная кисулька была гладенькой.

– А кто тебе помогал бриться до этого?

«Вика», думаю я, но по правде она мне ни разу не помогала, разве только в моих фантазиях.

– Сама всё делала, – отвечаю я. – Но ты же сам хочешь, чтобы там всё было идеально выбрито, чтобы там всё было гладенькое и нежное.

– Ага, – вижу как от возбуждения слипаются его глаза. Прям, как у меня. Такой он бусечка.

– Всё, всё, закончил, наконец говорит он и полотенцем вытирает остатки крема с моей кисульки. А после нежно-нежно её целует, и язычком проникает внутрь. Это так сексуально. Я прямо носочки тяну, томно вздыхаю и постанываю.

– Не останавливайся, – я поднимаю ножки и прижима его за затылок к своей кисульке. А он продолжает делать мне кунилингус, и даже пальчик туда запускает как Вика. Обожаю пальчики в своей пещерке.

Мы переворачиваемся на бок в позицию 69, это самая неудобная позиция на свете и потому мы лежим на боку. Он гладит и целует мою кисульку, а я сосут и дрочу его член. Чувствую, что он сейчас кончит мне в рот от возбуждения, и мы так и не потрахаемся.

– Не хочешь перевернуться, – намекаю я на обычную нашу позу. Но он лишь начинает активнее двигать своим подкачанными бёрдами, загоняя свой кол поглубже мне в рот и, наконец, кончает. Я буквально умываюсь его спермой, пока он зализывает мою гладенькую, идеально выбритую «девочку».

А после мы идём купаться в море. Он поднимает меня на руки, и мы ещё долго целуемся и сосёмся пока я смываю с себя остатки крема.

– Пошли, прокатимся с парашютом, – смотрю на него когда мы выходим из воды.

– Ага, – устало зевает он.

– Не выспался?

– Нет, – он опускает руку и нежно гладит мою кисульку. – Гладенькая, – улыбается он.

– Спасибо Толь, – шепчу я в ответ, когда мы возвращаемся в лагерь.

Я надеваю спасжилет, застёгиваюсь на все замочки и всячески готовлюсь к полёту.

Толик заводит мотор, и лодка медленно набирает скорость. Я слегка волнуюсь, я всегда волнуюсь, тем более мне сейчас предстоит полёт.

– Да не дрожи ты так, всё будет в порядке, – улыбается Толик.

– Тебе легко говорить, ты здесь останешься, а мне лететь.

Но он не обращает внимания на мои слова и просто вжимает газ, или как там у моторок это называется. В общем если машину я ещё водить умею, более ни менее, то как водить моторную лодку ума не приложу. Но, надеюсь, что Толя меня научит.

– А чего ты сам полетать не хочешь? – Слегка дрожащим голосом произношу я.

Толя оборачивается ко мне и вырывает кольцо-карабин, после чего у меня за спиной раскрывается крошечный парашют, а следом за ним и громадный наполняется ветром. Мои ножки отрываются от поверхности лодки, и я зависаю в воздухе. Теперь я связана с моторкой только коротеньким тросом на лебёдке.

– Готова? – перекрикивает гул мотора Толик.

– Да! – ору я в ответ, но он меня не слышит.

– Тогда поехали! – он включает лебёдку, и я поднимаюсь в воздух всё выше и выше.

Я что-то кричу, но, из-за шума мотора, он ничего не слышит. У меня под ногами море, а где-то вдали я вижу стаю дельфинов. Моторка несётся по волнам, рассекая белые барашки. Каким-то непостижимым образом брызги долетают аж до сюда, хоть я и нахожусь метрах в десяти над поверхностью моря. Я поднимаю голову и всматриваюсь в небо.

«Наверное, парашют промок, и на меня просто капли капают».

– У-у-у-у-у! – крик восторга вырывается у меня из груди. – Здесь так круто! – Кричу я Толику, но он меня уже не слышит.

– Ещё?! – орёт он и откручивает на лебёдке очередные пять метров троса. Теперь я ещё выше. И вижу округу на много километров. Вижу море и вижу берег. А что там на том берегу? Надо будет карту глянуть, а то я даже не знаю, где нахожусь.

– У-у-у! У-у-у! – радостно кричу я. – Опускай!

Но он меня не слышит, а только ускоряется, унося меня на своей моторке вперёд в открытый океан, или в открытое море если точнее. И опять до меня долетают лишь брызги. Я вижу громадную песчаную косу, жёлтый песочек и голубое мелководье, а рядом чёрные провалы и пропасти, в которые даже заглядывать страшно.

«Это бездна, которая вглядывается в тебя, когда ты в смотришь в неё. Жуть, короче». Похоже, где-то там обитает Ктулху.

Толя врубает крохотные колонки и крутит радиостанции. Что там играет – я разобрать не могу. До сюда долетают лишь обрывки музыки. А я достаю из специального водонепроницаемого кармашка телефончик. Держу его как можно крепче, чтобы не уронить. Складываю губки уточкой, выбираю подходящий фильтр. Я делаю селфи и сразу выкладываю ВКонтакт.

«Пора тебе инстаграм завести», – подзуживает мой внутренний голос.

«Я знаю», печально соглашаюсь я.

Снова навожу на себя телефон и записываю свой крик полный радости:

– У-у-у! – скалываю два пальчика в жесте «Виктория».

Буквально через секунду прилетает сообщение от Вики:

«Круто ты там зажигаешь» и смайлик с сердечками.

Хочу ответить, но понимаю, что всё, чем я занимаюсь во время морской прогулки – это переписываюсь по телефону. Интересно, а без телефона я, что, не выживу, как и без остальных достижений цивилизации? Прячу телефончик в специальный кармашек и дальше наслаждаюсь полётом.

Мы поворачиваем назад, Толя включает лебёдку, которая медленно опускает меня с небес на борт моторной лодки. Наконец я парю совсем невысоко над водой и почти дотягиваюсь носочками до оббитой искусственной травой палубы.

– Ну-у-у, – кричу я ему, – ещё чуть-чуть, я ножками не достаю.

Толя встаёт со своего места, смотрит на меня, улыбается, но ничего не делает.

– Поставь меня на ноги? – возмущаюсь я.

– Сейчас, – он хватает меня за щиколотку и подтягивает к себе, заключая в свои объятия. А после расстёгивает на мне парашют, и я оказываюсь вся в его крепких руках. Мы стоим и целуемся, пока неуправляемая лодка под парашютом летит к берегу.

– Как его убрать, парашют этот? – Спрашиваю я.

– Всё предусмотрено, – отвечает Толик, усаживая меня за руль. – Только главное, ничего тут не трогай, – строго предупреждает он.

– Понятно, – бормочу я себя под нос. – Сиди за рулём, но ничего не трогай. Всё важное должны делать мужчины, а твоя задача лишь украшать им жизнь.

– Ты там что-то бубнишь? – переспрашивает Толя.

– Нет, любимый, – приветливо улыбаюсь я и делаю вид, что всё в порядке.

Я не вижу, как он упаковывает парашют, но уже через пару минут он садится в кресло капитана (или как называется тот, кто управляет лодкой), кладёт мне руку на коленку и снова меня целует. Я трофей, я его завоевание. И мне это нравится. Нравится быть чьей-то добычей, это так типично для меня. Не хочу принимать решений, не хочу ни за что отвечать. Хочу быть красивой и дарить любовь ему единственному.

«Ты такое и про Сашку говорила».

«Заткнись», нет, реально с этим внутренним голосом надо что-то делать. А то так и до раздвоения личности недалеко. А что если оно уже началось, что если половину времени я Юлечка, а другую половину я это загадочный внутренний голос, который по чуть-чуть захватывает контроль над моим телом.

«А ты не думала показаться специалисту?»

«Заткнись», умею я со своим вторым «я» общаться и горжусь своим умением.

«Фу-у-у, как грубо».

Ну, Слава Богу, замолчал. А мне без этих, дублирующих всё на свете, мыслей даже легче.

– Эй, – машет рукой у меня перед глазами Толик. – Ты как в порядке?

– Ага, – улыбаюсь я ему. – Просто задумалась.

– И о чём красотки типа тебя обычно думают? – улыбается он и гладит меня по голенькой коленке.

– Тебе об этом лучше не знать, – говорю я предельно искренне.

– Это почему?

– Потому что ты сразу решишь, что я сумасшедшая, вызовешь санитаров и отправишь меня в психушку.

– А-ха-ха-ха-ха, – смеётся Толик, обнимает меня одной рукой и к себе прижимает. – Никуда я тебя не отправлю. Просто я не переживу разлуки с тобой.

– Правда? – хлопаю ресничками я.

– Ну конечно, – трётся об меня носиком, а после так хитро прищуривается. – Так ты решилась уже на ринопластику?

– Рино… что, – секунду пытаюсь понять, о чём это он, но быстро въезжаю в суть вопроса. – Ты опят про мой нос. Ну хватит уже шутить про мой носик. Достал уже. Да он большой и что мне прикажешь с этим делать?

– Да ну не парься, с ним ты такая милашка.

– А без него не буду? – Смотрю на своё отражение в крохотное зеркальце. – Обязательно сделаю себе операцию по уменьшению носа, просто чтобы не слышать этих дурацких подколок. – Ворчу я, а Толик надо мной смеётся и по чуть-чуть сбавляет скорость.

========== Глава 36 ==========

День проходит как в бреду. Мне толи ветром голову надуло, толи я перегрелась на солнышке. Но я всё хуже и хуже понимаю, что происходит, и просто плыву по течению. Я уже даже на вопросы не отвечаю, просто улыбаюсь в ответ. Мозги всё хуже соображают, а тело расслабляется и плавно погружается в эйфорию, состояние абсолютной расслабленности, будто я накурилась.

Толя ещё иногда умудряется растормошить меня, но этого хватает лишь для дачи парочки осознанных ответов. В основном я говорю «да» и улыбаюсь. Я всегда на всё согласная, идеальная девушка.

Ближе к полудню вернулся Артём, он где-то наловил рапанов и мидий. И на обед мы ели жаренные на железном листе мидии и выбирали из них черноморские жемчужины. Они хоть и мелкие, но зубы об них поломать ничего не стоит.

Ближе к вечеру, уже почти на закате Толя закинул в машину наши вещи и сообщил, что мы уезжаем. Вплоть до этого момента в моих ушах стоял какой-то постоянный гул. Как будто мы кутим и непрерывно бухаем, а в мозги отдаёт монотонный бит пляжных дискотек. Все кругом танцуют и веселятся и я с ними на одной волне. Но вот Толик сказал, что мы едем, и тут всё прояснилось. На короткий промежуток времени я даже пришла в себя.

– Так рано!? – удивляюсь я.

– Останьтесь ещё на денёк, – начинает уговаривать Татьяна. – В крайнем случае, сам езжай, а Юлечку оставь, мы её удочерим. – Смеётся.

– Нет, – строго отвечает Толик. – Я обещал передать её друзьям из рук в руки в целости и сохранности.

«И не беременную» вспоминаю указание Вики (или я это сама придумала, уже не помню).

– Поехали, – повторяет Толя и у меня в ушах опять этот гул. Видимо праздник в моей голове продолжается, хотя я уже зеваю. – Вон ты еле на ногах стоишь.

«Я требую продолжения банкета», хочется мне сказать, но я согласна с Толиком. Я перетусовалась. Пора возвращаться домой, в свою уютненькую квартирку к мамочке и начинать готовиться к институту.

– Кстати, а какое сегодня число? – Зачем-то спрашиваю я.

– Не знаю, – качает головой Татьяна. – Середина июня.

– Спасибо, – отвечаю. «Так ещё ж всё лето впереди. А я уже скучаю по институту, по лекционкам, по холодам, по осени и по зиме. Переотдыхала я в этом году на море это однозначно. Хочется назад, хочется поскорее в холод.

– Пока, – целую в щёчку Танюху и Артёма и запрыгиваю в Толину газельку. Она уже такой родной и привычной для меня стала. Другой машины и не надо, только бы в ней был кондиционер, коробка автомат и вай-фай с зарядкой. А так – идеал.

Пока Толя прощается со своим друзьями, я натягиваю трусики, давно я их не надевала. А следом юбочку и футболку, которая пролежала здесь всё время ни разу не ношенная.

Так не привычно снова носить одежду. Похоже, я с радостью бы навсегда осталась нудисткой. Значит это моё. Но нет, не сейчас, быть может, в следующей жизни, в этой жизни я слишком стеснительная.

– Поехали, – машет на прощанье своим друзья Толик и садится за руль. Взвывает мотор и газелька тихо срывается с места и катится по грунтовой дороге. Я зеваю, и у меня от этого слезятся глазки.

– Спи Юлечка, – шепчет мне Толик.

– Нет, – это от яркого солнышка, смотрю на горизонт, как оно катится к закату, а мы едем в его сторону.

«Уезжаем в закат», думаю я. А на душе так тихо и так спокойно. Ещё и по радио играет старая ностальгическая мелодия: «Гудбай Америка» не помню, кто поёт, но качество как на старом кассетнике.

– Вернёмся сюда в следующем году? – Жмурится от солнца Толик.

– Угу, – киваю я. Хотя понятия не имею, где я буду в следующем году, и что я буду делать.

– А ты не думала о жизни, – вдруг тянет его порассуждать. – Кем ты хочешь стать?

– Нет, не думала, – и зачем я вру, я же тысячи раз об этом думала.

– Врёшь, – как обычно читает он мои мысли.

– Конечно вру, думала, – улыбаюсь я.

– Ну-у-у!

– Что ну?

– Ну-у-у, рассказывай. Мне же интересно, что у тебя в голове.

– А ты не будешь смеяться? Ты же понимаешь это просто мечты.

– Нет, не буду, обещаю. Выслушаю и слова не скажу, – качает он головой.

– Я всегда мечтала стать мамой, мечтала о семье и о детках, минимум о троих, а там как Бог даст.

– Даже когда ты была лесбиянкой?

– Даже когда я была лесбиянкой… – повторяю за ним и поправляюсь. – Да что я такое говорю, я и сейчас немножко лесби, – улыбаюсь ему.

– А от кого ты собиралась детей заводить, когда была «розовой».

– Ой, да это не проблема… главное я всегда мечтала быть мамочкой и заниматься детками, даже подумывала о работе в детском садике или младшей школе. Но на такое я пока не готова.

– А кем ты собираешься работать?

– Тут два варианта: или по специальности пойду, – говорю. – Или в маникюрный салон, мне там всегда рады.

– Будешь маникюр, педикюр делать… – говорит Толик.

– Ага, мейк, волосы могу покрасить, мне всегда нравилось создавать красоту своим руками. Я с двух лет красилась.

– Да ладно, – не верит он.

– Брала у мамки косметику и разрисовывалась перед зеркалом, я всегда мечтала быть красивой.

– Хоть эта твоя мечта исполнилась, – берёт он меня за руку.

– Спасибо, – шепчу я.

Солнце касается горизонта и становится тихо-тихо, и только ветер колышет ночной ковыль. Мне кажется, я видела это во сне. Тишину нарушает лишь одинокий рингтон моего мобильника. Сообщение. Интересно от кого оно? Лениво беру телефончик и прищуриваюсь. Вика прислала что-то по вайберу. Открываю и смотрю – фотография.

Присматриваюсь и не могу понять что это. Какой-то градусник лежит на столике, а на нём вместо цифр белые и серые полоски. Несколько секунд я туплю как обычно, а после до меня допирает.

– Толенька! – радостно кричу я и кидаюсь к нему целоваться. Обнимаю его, глажу по волосам, нарадоваться не могу.

– Что, ну что там случилось такого? В супермаркете скидки? – Он чуть не уводит машину в кювет от неожиданности. Но мне не до него сейчас. Я хватаю телефон и набираю Викулю.

Звонок, второй и, наконец, она берту трубку:

– А-а-а! А-а-а! – кричим мы вместе.

– Поздравляю! – Ору я как полоумная.

– Я люблю тебя, Юлечка! – Орёт Викуля в ответ. – Целую тебя и… Толя там рядом?

– Ага.

– И Толика, и всех, всех, всех на свете.

– Ты кому уже сообщила? – Не могу нарадоваться я.

– Только тебе и Сашке, – радуется Вика. – Два месяца, два месяца… если от последних месячных считать.

А у меня прямо сердце радуется, я предать не могу своих эмоций. Они уже зашкаливают. Но я молчу, боюсь хоть звуком перебить её, боюсь не услышать хоть что-то из того что она мне сейчас скажет.

– Что там? Что там случилось? – Немного испуганно реагирует Толя.

– Т-ч-ч-ч, – прикладываю указательный пальчик к губам, прошу его быть потише, а Вика продолжает:

– Меня стошнило, ещё боли в боку начались, и я попросила Сашку тест купить. Он отнекивался, морозился долго, но потом я его всё-таки выперла в аптеку сходить. А сама сижу дома как на иголках. Приходит он, приносит тест. Я пописяла куда надо и он сразу всё показал. А второй ещё и срок указал – 2 месяца, это два месяца! Это значит, – задумывается она. – Январь следующего года.

– Поздравляю! Поздравляю! – во всё горло кричу я. А Толик забился в угол и машины и ведёт от греха подальше. Смотрю на него. Неужели ещё не догадался. Ладно, так и быть, скажу ему.

– Вика беременна, – выпаливаю и продолжаю Викулю слушать.

– Ура-а-а, – как-то вяленько и через-чур наигранно реагирует Толик. Непонятная какая-то реакция. Хотя чего ему радоваться, он же её пару дней всего знает, и, конечно же, он не любит её так, как я.

– А Сашка что? – расспрашиваю я, мне всё интересно из первых уст узнать.

– Сидит тут в шоке, глаза навыкате, готовится к отцовству будущий папаша.

– Люблю тебя Викуленька, – шепчу ей. – Господи, как же я за тебя счастлива.

– И я люблю тебя Юлечка. Вы там скоро? Это надо отпраздновать, – говорит она.

– Уже едем, – смотрю на Толика. – Только это… тебе же теперь нельзя ни пить, ни кальян.

– Я знаю, я же последний месяц и так не пила. Видать, что-то чувствовала.

«Да об этом же только ленивый не говорил».

– А мамке сказала, а папке, а… – кому ещё? Кого я ещё из её окружения знаю?

– Пока не говорила, не хочу заранее их шокировать. Мамка обрадуется, что скоро станет бабушкой. Сашка тоже счастлив, наверное, я надеюсь. Судя по всему, он ещё не понял что случилось. Да я и сама пока не поняла.

– Дай ему трубочку… – говорю, но сразу передумываю. – Хотя нет, не надо. Поздравь его от моего имени. А я вечером я сама его поздравлю.

– Целую тебя, Юлечка.

– Цёмки-цёмки, – кладу трубочку и смотрю на Толика. Бросаюсь ему на шею и жадно начинаю целовать, буквально вешаюсь на него. У меня учащается дыхание, я хочу его прямо здесь и прямо сейчас.

– Может, всё-таки до дома доедем, – нерешительно предлагает Толик.

– Да забей ты, просто я счастлива, я так счастлива, – у меня даже слёзы на глазах.

Толя пожимает плечами и улыбается. Он берёт меня за руку и вжимает педаль газа до упора. И мы на полной скорости несёмся в закат посреди бескрайних лавандовых полей, оставляя за собой облако глиняной пыли.