Корона [Тим Вернер] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Тим Вернер, Дин Лейпек Корона
Теперь я
Длинный стол заставлен полупустыми блюдами и полными кувшинами. Кувшины все несут и несут. А ты все пьешь и пьешь. Как в тебя столько влазит, Гил? И как ты завтра вообще на ноги сможешь подняться? Впрочем, ты сможешь. Ты поднялся даже после битвы за Грейм. В крови по локоть. По шею. С головой. А завтра еще и день твоей коронации. Поднимешься как миленький. Прыжком. Хотя, конечно, никакой коронации не будет. Ты встаешь, придерживаясь за стол, – тут тебе не Грейм, да? – и говоришь о том, каким мудрым правителем был отец. Угу. Именно поэтому его понесло в те болота, где его вместе с войском сожрали чудовища. Расширил границы государства, ничего не скажешь. Теперь нам лишь бы уже существующие удержать. Армии почти не осталось. И трон сейчас такой шаткий… Если на него сядешь ты, по привычке - с размаху, он точно развалится. Но ты не сядешь. Пью вместе с тобой за отца. Все пьют. Музыканты, повинуясь взмаху твоей руки, играют что-то маршевое и боевое. Ну, да. Надо хотя бы делать вид, что у нас боевой настрой. Мне кажется, я видел, как с твоей ладони сорвались красные капли. Твои руки все еще в крови, а я снова вижу слишком много. Либо это вино. Ты пропитан кровью и вином, брат. Музыка грохочет, народ расползается из-за стола: кто по углам зажиматься, кто – проветриться, кто – отлежаться, не выдержав заданного тобой темпа. Я тоже поднимаюсь. Выхожу на балкон. Вдыхаю ночную прохладу и думаю, как вас разгонять из-за стола. Вас уже пора разгонять, но вы ни в какую. Хоть пожар вам устрой… Чувствую движение за спиной, но не оборачиваюсь. Иногда ко мне подходят призраки. Чтобы их не спугнуть, лучше не оборачиваться.*** – Теперь я! – выдыхаю, поднимаюсь с земли, подхватываю меч. Мне шесть, тебе – десять. И я – твоя уменьшенная, осветленная копия. Мне не нравится этот факт. Может, было бы проще, не будь мы настолько похожими. А так – я всего лишь недоделанный ты. И уже тогда понимаю – мне до тебя не дотянуться. Взмах мечом, выпад, который ты легко блокируешь. Мечи деревянные, но я бью в полную силу. Я злюсь, потому что ты смеешься. И легко парируешь каждый удар. Я думаю, что когда-нибудь отомщу тебе за этот смех. Этот твой смех – первое яркое воспоминание детства. Потому что мой – такой же. Второе яркое воспоминание - призрак Рарра. Ребенок из тумана, серый парящий силуэт, пустые черные глазницы. Сухой шепот: – Ты поиграешь со мной?
*** Рассвет уже давно отпугнул тьму, и мы снова за столом, но теперь – за другим. В пыльном душном зале, что рядом с библиотекой. Ты сидишь, подперев голову кулаком и равнодушно смотришь в стол. Равнодушие напускное, я-то вижу. Я знаю. Я не спал. А ты, Гил? – Я не понимаю… – бормочет Вер. – Она же была там всегда. Всегда! Там пыль везде, по всей комнате! Нет следов! Там нет следов… Призраки ее что ли утащили?! Засов не двигался кучу лет… Да я ключ едва провернул! И ключа всего два, Гил! Он смотрит на тебя растерянно. Будто ждет, что ты сейчас ему все объяснишь. Но ты не объяснишь. – У твоего отца и у меня! – продолжает он. – Не мог же он ее с собой в болота увезти… Он никогда ее не брал! Да, Вер прав, отец никогда не доставал корону из хранилища. При мне он открывал ту дверь лишь однажды – показал ее нам. А потом закрыл с грохотом, запер на ключ. И с тех пор дверь не трогали. Ну, как… Вер уверен, что не трогали. А значит, все идет по плану. – Поздравляю, – тихо говорю я, ухмыляюсь чуть заметно, и знаю – это твоя ухмылка. Мы не близнецы, но все равно похожи, как две капли. Правда, только внешне. Внутри мы разные. Может, даже слишком. – Ты умудрился потерять корону, Гил. В день коронации. Что это говорит нам о тебе? – Что у меня было много других дел, и не было времени следить за мишурой, – отвечаешь ты. Ты не шутишь, не ухмыляешься, смотришь прямо, твердо. Наверное, сейчас мы разные. – Опустошить кувшины? – уточняю я. – Напомни, Гил, что я просил тебя сделать, как только мы получили весть о гибели отцовского войска. Ты презрительно фыркаешь. Уголок губ дергается – то ли ухмыльнуться в ответ, отразить мою усмешку, то ли зарычать. Отвечать тебе и не надо, это помнят все – ты тогда очень громко кричал, что я не о том думаю. Что погиб дорогой родитель, а у меня – одни церемонии на уме. Однако, если бы дверь была открыта тогда, три дня назад, все увидели бы, что короны нет. Возможно, успели бы приготовить что-то похожее, чтоб издали никто не отличил. – Надо идти к гномам, – говорит Акил, почесав седую бороду. – У них найдется, чем заменить… И внимательно смотрит на меня. Я с гномами хорошо знаком, да. Я со всеми соседями знаком. Но сейчас Акил наверняка вспоминает, что гномы - мастера открывать замки. Однако, Акил, следов нет. И короны нет. И дверь не открывали очень давно. Тебе нечего мне предъявить. – А надо ли идти? – жестко спрашиваю я, и ты вскидываешься. Ох и взгляд у тебя сейчас. Но мне всегда легко с ним справиться - просто представить, что на меня смотрит разъяренное отражение. – Может, ее нет не просто так? – Что ты хочешь этим сказать? – спрашиваешься ты. Будто не знаешь. А я кошусь по сторонам - оцениваю обстановку. Шесть изумленных взглядов на меня. Три – цепких, оценивающих. Акил – среди них. Старик быстро соображает. Подведем итог. Шестеро лояльных и три возможных бунтовщика. Вот такой расклад, брат. Не все, значит, хотят видеть тебя на троне. Вопрос только – почему? Тобой ведь будет легче управлять, чем мной. Было бы… – Может, это знак? – говорю я, стараюсь быть серьезным и догадываюсь, что теперь губы дергаются у меня - так хочется засмеяться. – Может, корона сама отказывается от тебя? – Имис! – ты бьешь ладонью по столу. – Что? – удивляюсь я. – Помнишь легенду о Крейе, сыне Ровея? Духи замка отказались его принимать и уничтожили мантию, а когда он заупрямился, то обратили в пепел и его самого… Ты хмуришься. Ты явно не ожидал, что я пойду вот так, прямо, в лоб. Есть разные виды атак, брат. И если не хочешь, чтобы противник тебя обыграл, нужно уметь менять тактику. Черт, да ты это должен знать! Сколько битв ты выиграл? Сколько крови на тебе? С головой! – Духи… – растерянно повторяет Вер. Он хотел пошутить, когда говорил о призраках. Пошутить, а не угадать. Он не знает, что не угадал. Акил тоже хмурится. Он не так доверчив, как Вер, но тоже не понимает, во что я играю. Глупый старик, в том и дело, что ты не должен понимать. Я тебе не Гил. Здесь есть только одно существо, которое понимает, что к чему. – А вот и нет, – Рарр свешивается с люстры, зацепившись за нее носками ботинок, и смеется. Сухой смех - треск поленьев в костре. – Духи тут ни при чем! Мы тут ни при чем! И грозит мне пальцем. Хорошо, что его никто не видит. – Не думаю, что… – начинает Гоб. – Нет, – говоришь ты и резко поднимаешься. – Нет, все верно. Я не могу сберечь даже корону. Как я сберегу народ? Я поднимаю бровь. Правда? Так просто? Хоть бы повозмущался немного…
*** Так просто без тебя. Тогда и воздуха больше, и сил, и уверенности. Когда не маячит грозным призраком – куда более материальным, чем Рарр и его менее разговорчивые друзья – собственная улучшенная копия. Мне двенадцать, и я учусь. Я быстро учусь. Мама болеет и не подпускает к себе больше, чем на несколько минут в день. Отец занят. Я учусь яростно, назло. Я не надеюсь догнать тебя. Скорее, стараюсь не думать о тебе. О матери, об отце. О вас всех. К черту вас всех! Я злюсь, и злость дает мне силы. Я учусь быстро. Я дерусь на мечах, и они уже не деревянные. Я усваиваю навыки стрельбы из лука и рукопашного боя. Я читаю книги. Я впитываю, я запоминаю. – Бе-едный, – шепчет Рарр, сидя рядом со мной в библиотеке, и тянет серую ладонь, чтобы коснуться меня. Кажется, так он хочет проявить жалость. Мне не нужна жалость призрачного ребенка. Мне ничья не нужна. Я бью его по руке – и та рассыпается туманом. И весь Рарр – серой пылью. Исчезает и долго не возвращается. Может, обиделся. А может, знает, что уже вернулся ты. И не хочет попадаться тебе на глаза. Он боится тебя, Гил. Он хорошо видит кровь на руках, даже если ее смыть. А сейчас ее много – ты вернулся из своего первого победного похода. И все вновь становится на свои места. Как бы я ни спешил, я не догоню тебя. Ты все так же насмешлив, широк в плечах, силен и умен. Только взгляд – холоднее. И усмешка – злее. Но кому есть до этого дело? Ты появляешься – и все, сломя голову, бегут к тебе навстречу. С мамой ты проводишь не менее часа. С отцом – весь вечер. Я ухожу в библиотеку, надеясь побеседовать с Рарром – тебе назло. – Эй! – зову я его. – Тут в книге про духов. Духи – это вы? Но его нет. И толстым слоем лежит на столе серая пыль. Я и пыль – наверное, так надо.
*** Полдень. Ты подхватываешь походный мешок и сбегаешь по лестнице. Я вновь иду к балкону. Мне не верится, что это – все. Что ты так просто сказал свое “отрекаюсь” – и все согласились. А ты легко шагаешь к конюшне. Солнечный свет бликует в твоих волосах, и на мгновение кажется, что они – светлее. Что они – мои. Что это я ухожу отсюда, и меня ждет верный боевой конь. Остается только вскочить ему на спину – и умчаться прочь, от пыли и призраков. Только вот – некуда. – Куда ты направишься? – спросил Акил. – Прочь, – отрезал ты. И коротко глянул на меня. Я кивнул. Ты – в ответ. Вот и все. Я касаюсь медальона под рубахой. Такой же висит у тебя на шее. Родители подарили нам одинаковые черты. Ты – одинаковые украшения. Я дарю тебе свободу. Дороги у нас – разные. Ты уходишь по своей. Я остаюсь здесь. Гномы уже делают новую корону. Фальшивую. Ее надену я. Теперь я.
*** Мне шестнадцать. Пока ты был в очередном походе, я нашел, чем подкупить гномов. Гномы научили меня открывать замки. Знал бы отец, как я талантлив, он бы гордился. Мамы больше нет. Не думаю, что она гордилась бы. Не умением работать с замками – точно. И наверное, не разговорами с призраками. Но ведь это естественно: если оставить ребенка одного в темном замке, он начнет говорить с призраками. Мне шестнадцать. Сегодня ты вернулся. Снова с победой. Твой взгляд еще холоднее. И ты не пируешь со всеми своими сегодня - уходишь к себе. А я здесь – напротив этого замка. Все, как всегда: я, пыль и ручной призрак, тьма и замки на дверях. Правда, теперь кое-что изменилось. Эту дверь я смогу открыть.
*** Я знаю, кто может предать меня. – Но они поддержали тебя, – удивляется Рарр. Тенью соскальзывает со стены, идет по полу ко мне, будто настоящий. – Предали без пяти минут короля и поддержали меня, – киваю я. – Ничто не помешает им предать своего нового короля. – Но тех, кто не поддержал тебя, ты тоже отправил подальше, – напоминает Рарр. – А от этих просто избавлюсь, – пожимаю я плечами. – Слишком опасны. Особенно – Акил. – Избавишься – как? Это вызовет подозрения... – Да, – соглашаюсь я. – Пусть вызывает. Люди должны понять – я не Гил. Со мной шутить нельзя. – Какие люди? – сухо смеется Рарр. – Ты всех разогнал. Сначала брата, потом – советников… – Да, – снова соглашаюсь я. – Наберу новых. Жаль, призраков брать нельзя… Рарр снова смеется. Приступ рассыпчатого смеха, похожего на кашель.
*** Я перенял смех у него. Мне восемнадцать, и я смеюсь, как призрак. – Знаешь, чего ты такой бледный? – спрашиваешь ты и пытаешься потрепать по волосам, как будто я все еще ребенок. Я не отталкиваю руку, но уворачиваюсь. – Потому что сидишь в библиотечной пыли. Так и заболеть недолго, Имис. – Кто-то из нас ведь должен уметь читать, – отвечаю я и ухмыляюсь в ответ. Да, отражение, я готов к тому, что ты повторишь ухмылку за мной. – Зачем? – удивляешься ты. – У меня для этого будет полно специально обученных советников. Останавливаешься, смотришь сверху вниз и добавляешь: – По сути, Имис, ты здесь совершенно не нужен. И смеешься. Я вижу – за нами наблюдают. Смеюсь в ответ. Твой смех – теплый, отцовский, мой – призрачный. Ты уходишь прочь. Я касаюсь медальона - сквозь рубаху и плащ его не почувствовать. Но он там, на груди. Еще одна штука точно такая же, как у тебя.
*** – Прощай, брат, – шепчу я, глядя вдаль. Пыль на дороге уже улеглась. Тебя больше нет рядом, и теперь моя очередь пачкать руки в крови. Я не против. Я просто не думал, что мне будет так тебя не хватать.
*** Мне восемнадцать, и я смеюсь, как призрак. И старательно подыгрываю тебе в нашей игре. Рарру она все больше интересна. – Зачем? – удивляется он. – Зачем играть во вражду? – Так лучше видно всех вокруг, – отвечаю я. – Как будто с двух сторон. Видно, кто друг, а кто враг. – Кому из вас? – не унимается Рарр. – Обоим, – отвечаю я.
*** Мне шестнадцать. Все, как всегда: я, пыль и ручной призрак, тьма и замки на дверях. Правда, теперь кое-что изменилось. Эту дверь я смогу открыть. А еще – приходишь ты. – Открываем? – тихо спрашиваешь из-за плеча. – Чтоб тебя! – шепотом ругаюсь я. – Нельзя так подкрадываться, Гил! – Призраков, значит, не боишься, но если подкрадывается человек… – фыркаешь ты. – Не человек, а ты, – шепчу я. Ты снова смеешься. И меня это раздражает. Слишком громко. Неужели не можешь потише? – Открываем? – обрываю твой смех я. – Уверен? – Уверен, – серьезно киваешь ты.
*** Мне двенадцать, и я учусь. Мне одиноко, и я ухожу в библиотеку, надеясь побеседовать с Рарром – тебе назло. Но его нет. И толстым слоем лежит на столе серая пыль. Проходит час, и тяжелая дверь распахивается. Подозреваю, ты открыл ее ударом ноги. Ты все двери так открываешь. Подходишь ко столу, как которым сижу. Падаешь на стул рядом, смахиваешь пыль, чихаешь. – Пришел учиться читать? – спрашиваю я. Ты фыркаешь и треплешь меня по волосам: – Поговорить, Имис. Я кошусь на тебя. Я не то, чтобы не верю тебе. Я тебя просто не знаю. Но ты говоришь так твердо, так уверенно, так пламенно, что я начинаю верить. И хмурюсь так, как ты никогда не хмуришься – перестаю быть твоим отражением. Потому что ты несешь чушь. Там, далеко, есть волшебные леса. В них живут волшеблные существа. Ты попал туда случайно, а уходить – не хотел. Ты влюблен в одну из их рода. Она спасла тебя, когда ты был ранен. Ты хочешь быть с ней. Но ее не заберешь, нельзя, не во дворец. К тому же – она умрет без леса. Ты не хочешь оставаться здесь. И при первой же возможности уйдешь к ней. Правда, отец не отпустит. Еще раз заговоришь об этом – сожжет те леса. Тут я не могу не согласиться с ним. Ты просто не в себе сейчас. – Иди проспись, – советую, – тебе вскружила голову девка из леса. Ты будущий король, и… – Да не хочу я им быть! – кричишь ты и бьешь кулаком по столу. – Какой из меня король, Имис? Черт, я бы прямо сейчас отдал тебе корону, если бы мог! – Я ее у тебя не возьму, – отрезаю я. – Не сходи с ума! – Мама говорит, нужно слушать сердце… Ты и впрямь говоришь спокойнее, тише. Так вот о чем ты с матерью целый час беседовал. – Мама больна, – жестко напоминаю я. – А у тебя есть обязанности. – Имис! – ты неожиданно хватаешь меня за руку, и я готов зарычать, но ты всего лишь просишь. – Поможешь мне от них освободиться? Качаю головой. Ты уходишь. Но ты упрям. И каждый раз напоминаешь мне о том, что вернешься в леса. И каждый раз - просишь помочь. Когда мне исполняется шестнадцать, я открываю ту дверь. Ты идешь вместе со мной к гномам, моим учителям. За науку я должен отдать им корону. Они плавят ее при нас. – У меня есть условие, – говоришь ты, глядя, как течет расплавленное золото. – Сейчас?! – шепчу я. – Ты решил поставить его сейчас? – Из этого, – киваешь на то, во что превратилась корона, – два медальона. Отдать две капли золота – это ведь не слишком много? Гномы принимают твое условие. Мы прячем медальоны под одеждой.
*** Мне шесть. Я дерусь в полную силу. Ты смеешься, но понемногу отступаешь под моим натиском. Я выбиваю меч из твоей руки. Прыгаю вперед – сбиваю с ног. Вскакиваю и лишь тогда замечаю: на холме стоит отец, наблюдает за нами. Ты уже давно увидел его, правда? – Не нужно мне подыгрывать, – бормочу я, протягивая тебе руку. – Нужно, – возражаешь ты. Схватившись за руку, легко поднимаешься. – Ты будешь подыгрывать мне, а я – тебе. Мы же братья! Отходишь назад, подбрасываешь в руке меч. – Теперь я?
*** Динный стол полон полупустых блюд и полных кувшинов. Их все несут и несут. А ты все пьешь и пьешь. Выхожу на балкон. Чувствую движение за спиной, но не оборачиваюсь. – Имис… – это не призрак, это ты. – Готов к завтрашнему дню? – Мне все еще кажется, что ты совершаешь ошибку. – Уже совершил, – смеешься ты, и твой смех раздражает. – Но это моя жизнь, и я буду совершать все ошибки, которые захочу. А вот тебе теперь нельзя ошибиться… Ты уверен, что хочешь взвалить эту ношу на себя? – Уверен, – отвечаю. – Я этому учился. Твоя ладонь ложится на плечо. Я кошусь на тебя и тут же - за спину. Рано ломать сложившийся образ. Завтра он пригодится. Но все пьяны, никто не смотрит сюда, да и ночь темна. Нас не видно в ней. Рарр прыгает с крыши на балконные перила. С перил осыпается серая пыль. Он садится на них по-птичьи, замирает, наклоняет набок голову. Кажется, он наконец перестал тебя бояться. И ему интересно, что ты скажешь. А я знаю и так. Два слова. – Теперь ты.
Грабитель века
– И вы это серьезно? – Дик посмотрел сначала на одного стражника, потом на другого. У него был такой фирменный взгляд, от которого любой начинал чувствовать себя полным идиотом. Стражники, впрочем, на взгляд не отреагировали. Видать, им было не впервой. – Вы хотите сказать, что в сокровищницу никто не заходил, никто из нее не выходил, но корону при этом украли? – Так точно, – отчеканил один из двух невозмутимых стражников, тот, что пополнее. – Сегодня утром церемониймейстер собственнолично открыл сокровищницу и обнаружил, что короны нет. – Но мне заглянуть туда вы не дадите? – Не можем. Полномочий нету. В смысле, ключей. Дик вздохнул и посмотрел в окно. «Да что ж за день такой…» – подумал он тоскливо. Ветер услужливо кинул в стекло крупные капли дождя. В подтверждение слов, не иначе. Началось все с тазика. Самого обычного медного тазика для умывания, к которому утром горничная неизменно приносила кувшин горячей воды. Дик любил и тазик, и кувшин, их натертые до блеска молодцеватые бока, которые как будто говорили – день будет хорошим, день будет что надо. И так оно и было. Дику всегда невероятно везло. Он мог бы сообразить, что падение тазика на ноги, сопровождавшееся волной горячей мыльной воды – это дурной знак. А уж когда на звон колокольчика в комнату прибежала не услужливая Сьюзи, а мрачная Хильда, – тут уж точно следовало собраться и приготовиться к худшему. Но Дик расслабился. Дик почему-то решил, что везение – это норма. Дорасслаблялся. Он отвернулся от окна и задумчиво уставился на дверь сокровищницы. – Давайте с самого начала. Вы заступили на смену вчера на закате, верно? – Так точно, – ответил полный. – И в тот момент корона была на месте? Стражники переглянулись. – По правде сказать… – неуверенно начал тот, что похудее. – Мы не знаем, ваше благородие. – Что? Дик снова применил фирменный взгляд. Стражники снова не смутились. – Так а чего проверять, ваше благородие? В прошлую смену никто не заходил, не выходил, мы все как было, так и приняли. Кто ж знал, что там… Дик слегка тряхнул головой – но бесполезно. Нехорошая мысль уже обосновалась в ней, и крепко. – А когда… – начал Дик медленно и обреченно, уже зная, что его догадка верна. – Когда кто-нибудь в последний раз проверял, что корона на месте? Стражники снова переглянулись. Потом худой почесал в затылке. – Сложный вопрос, ваше благородие. Но я думаю, никак не меньше месяца назад. Дик снова вздохнул и посмотрел в окно. «О, небо! – взмолился он. – О, небо, пожалуйста, сделай так, чтобы весь этот месяц корона все-таки была на месте…»*** Король ходил по комнате от окна до двери, а Дик следил за ним, пытаясь оценить выражение лица монарха. На пятнадцатом круге тот остановился и посмотрел на Дика в упор. Брови короля сошлись на переносице, а губы нервно пожевывали кончик седого уса. «Хреново», – мысленно резюмировал Дик. – Значит, короны, возможно, уже месяц как не было в сокровищнице, и об этом никто не знал? – Думаю, да, ваше величество, – как можно спокойнее ответил Дик. Король нахмурился еще сильнее. – Они там что, все – полные идиоты? – поинтересовался он сердито. Дик хотел было уточнить, что встречаются и худые, но вовремя сообразил, что вопрос был риторическим. – Ну и что ты предлагаешь делать? – спросил король невнятно, снова принимаясь за ус. – Для начала я бы все-таки хотел заглянуть в сокровищницу, ваше величество, – сухо заметил Дик. – Сложно расследовать преступление, не побывав на месте… преступления. Моя квалификация, конечно, высока – но не до такой степени… Король мрачно посмотрел на Дика. По закону заходить в сокровищницу имели право только два человека в королевстве – церемониймейстер и сам король. Но, с другой стороны, кто-то и так уже там побывал, судя по всему. А не пускать человека, нанятого для расследования – и впрямь глупо… – Хорошо, – кивнул король, но брови его при этом сошлись при этом так близко, что слились в одну толстую черту. – Завтра утром тебя туда пустят. – А почему завтра утром? Почему не се… – начал Дик, но остановился под пристальным взглядом короля. – Завтра, – отрезал тот, но тут же пояснил. – Ключ есть только у церемониймейстера, а он уже лег спать. – А у вас, ваше величество, разве нет ключа? – удивился Дик. – Был. Но я его где-то потерял, – невозмутимо ответил король. Дик поднял брови и посмотрел на короля тем взглядом. Тот, к счастью, ничего не заметил. – Ступайте, господин Кросби, – величественно махнул рукой король. – Утро вечера мудренее. Дик покачал головой в изумлении и медленно двинулся спиной к двери, соблюдая этикет. Перед тем, как выйти, он не выдержал и спросил: – Ваше величество, а вам вообще эта корона нужна? Король вдруг хмыкнул. – Да вообще-то… Вообще-то я давно подумывал, не надо ли ее заменить. Старая, неудобная, на лоб давит. Но вроде как нельзя – это ведь достояние предков и символ династии… «И баснословно дорогая вещь», – добавил мысленно Дик, но вслух только уточнил: – А зачем тогда вам я? Король слегка пожал плечами. – Надо же изобразить какую-то деятельность. Дик задумчиво кивнул. После чего поклонился и вышел.
*** Полоса невезения явно продолжалась. Во всяком случае, лицо Хильды – бледное и сосредоточенное, неприятно контрастировавшее с рыжими волосами – ничего хорошего не предвещало. «Горничная, – мысленно усмехнулся Дик, избегая внимательного взгляда серых глаз. – Она бы еще монашкой прикинулась. Хотя, возможно, монашкой у нее получилось бы и неплохо», – добавил он про себя. – И ты не мог настоять на том, чтобы это было сегодня? – голос Хильды был ровным, спокойным, под стать лицу. Угрожающе спокойным. Но Дик не собирался сдаваться так быстро. – Дорогая, а как ты себе это представляешь? Мне король говорит: «Сегодня никак», а я ему такой: «Не, так не годиться, потому что у моей жены будет мигрень»? Уголки губ на лице Хильды неожиданно дрогнули. Потом она вздохнула – и расслабилась. Погрустнела. – Но ведь будет же, – заметила тихо. Дик шагнул к жене и осторожно обнял. Он уже привык, что обнимать ее всегда следовало вот так, осторожно. Не так сильно, как хотелось бы. – Прости. Если я могу чем-нибудь помочь… Хильда фыркнула. Дик знал, что в переводе это означает одновременно и «спасибо, уже помог», и просто вполне искреннее «спасибо». Оно всегда было – и так, и так. – А ты вообще уверена, что корона все еще там? – спросил он нарочито небрежно. Но сам напрягся. Хильда снова фыркнула, на этот раз возмущенно. – Разумеется, я уверена. Я ведь не в пустоту заклинание невидимости проецирую, а на вполне конкретный предмет. И уж как-нибудь я могу распознать, что в этом предмете почти сто унций золота и несколько десятков драгоценных камней уникальной огранки. – Что, огранку ты тоже на расстоянии чувствуешь? – искренне изумился Дик, после чего получил ощутимый тычок в бок. Он до сих пор не всегда мог понять – Хильда не понимает шуток или так своеобразно на них реагирует. Но склонялся все же ко второму варианту. В мире было мало вещей, которых Хильда не понимала. – Ты можешь на ночь перестать проецировать, – предложил Дик мягко. Хильда покачала головой: – А вдруг твой драгоценный король отыщет внезапно свой ключ и пойдет посреди ночи рыдать у пустого постамента? – Это вряд ли, – совершенно серьезно возразил Дик. Хильда подняла голову и недоверчиво посмотрела на него. – Он не особо ею дорожил, – поспешил пояснить Дик. Хильда вскинула брови. – Серьезно? – Честное слово. Сказал, что давно мечтал от нее избавиться. – Он что… полный идиот? Дик подумал и наконец ответил: – Не совсем. Но кормят его при дворе явно неплохо.
*** Церемониймейстер оглянулся сначала на Дика, а потом на короля. – Открывайте, открывайте, – поторопил его величество не слишком любезно. Дик только сухо кивнул. «Самое главное – заслони от них постамент, хотя бы на мгновение. Во время перемещения могут начаться сбои – потом я сумею подстроиться» – голос Хильды звучал в голове, как живой. Она повторила эти слова столько раз, что не запомнить их было невозможно. Дик даже хотел машинально буркнуть «да я понял, понял», как делал это последние десять раз – но вовремя спохватился. Голос был только в голове. И только в качестве воспоминания. Они договорились об этом сразу – когда договорились вообще обо всем, раз и навсегда. Никакой магии. Никакого обмана. Никаких секретов. Очень простые правила. Которые оказалось очень непросто выполнять. Но они пытались. И даже сейчас, когда телепатия могла бы помочь скоординировать их действия – не решились. – Если я однажды окажусь в твоей голове, – объяснила как-то Хильда, – мне будет очень тяжело не влезать в нее потом все время. – Но ты же уже была в моей голове, – мягко заметил Дик. – Тогда это было необходимо, – возразила Хильда. – Но я очень стараюсь об этом забыть. Он не знал, насколько ей удалось забыть. Иногда Дику казалось, что Хильда все-таки читает его мысли – причем именно в тот момент, когда этого не следовало делать. Но это могла быть пресловутая женская интуиция. Дик боялся спрашивать. Не хотел обидеть. Но сейчас в его голове было лишь воспоминание о ее голосе. Поэтому Дик сосредоточенно наблюдал, как церемониймейстер отпирает заветную дверь. Тяжелое полотно со скрипом распахнулось, и взору всех присутствующих предстала святая святых – королевская сокровищница. «Ну и хламовник», – подумал Дик. Здесь было все – выцветшие от старости знамена, покореженные латы покойных королей, истлевшие мантии, поломанные мечи… А в центре всего этого стоял величественный каменный постамент. И на нем, под хрустальным колпаком с золотой окантовкой, располагалась великолепная, монументальная, завораживающая взгляд пустота. Церемониймейстер взирал на постамент со скорбью. Король равнодушно глянул внутрь. Дик с порога деловито осмотрел помещение. – Что ж, пора мне приняться за дело, – бодро заявил он – и вошел внутрь под любопытными взглядами обоих спутников. Вероятно, им до чертиков хотелось посмотреть, как работает самый знаменитый ищейка королевства. «И без пяти минут грабитель века», – мрачно подумал Дик, тщательно осматривая пол и постепенно приближаясь к постаменту. Сердце колотилось в груди, и руки еле заметно тряслись. «Спокойно», – приказал себе Дик. Сделал последний шаг к постаменту, заслоняя его своей спиной от любопытных глаз. Осторожно снял хрустальный колпак. Бережно поставил его на пол. Выпрямился. Задержал дыхание. Воздух вокруг как будто замер, танцующая пыль застыла в тусклом свете. Дик протянул руки вперед, в пустоту – и коснулся пальцами холодной гладкой поверхности. На короткое мгновение проявился мерцающий силуэт – и исчез. Дик пробежался рукой, как будто невзначай, исследуя контур, затем присел, как если бы собирался рассмотреть поверхность постамента с уровня глаз – и осторожно переместил невидимую корону себе на голову. В воздух взметнулось новое облачко пыли. Дик поднялся в полный рост и повернулся к королю и церемониймейстеру. Те с интересом наблюдали за ним, заглядывая в проем с двух сторон. Корона оказалась такой тяжелой, что невольно хотелось пригнуться, а то и вовсе сбросить ее с головы. «А ведь прав король. Неудобная. И на лоб давит». Дик медленно двинулся обратно. На выходе осмотрел двери, замок, петли. Серьезно покачал головой – и тут же пожалел об этом, потому что корона чуть не слетела на пол. Руки непроизвольно взметнулись наверх – Дик приложил их к дверной перемычке и ощупал и ее тоже. – Ну что? – не выдержал король. Дик вздохнул. Хотя он и пребывал сейчас в прямо противоположной роли от той, которую играл обычно, но вопрос этот все равно раздражал. Почему все клиенты уверены, что господина Кросби сразу после осмотра озарит гениальная догадка, и он тут же раскроет дело? – Пока сложно сказать, ваше величество, – сдержанно ответил Дик. – Мне нужно допросить слуг и придворных, узнать все стороны дела… Но я буду держать вас в курсе. Король кивнул, полностью удовлетворенный таким ответом, и повернулся, собираясь уйти. Церемониймейстер отвесил глубокий поклон. Дик стоял. «Вот черт», – выругался он про себя, одновременно пытаясь сообразить, как можно отвесить поклон в короне. «Никак. Никак, дурак, – корона на то и корона, что в ней не надо никому кланяться». – Прошу прощения, совсем забыл! – воскликнул Дик и скрылся в полумраке сокровищницы. Подошел к постаменту, о-о-очень медленно присел на корточки и осторожно поднял хрустальный колпак, оставшийся на полу. – Жду вашего отчета, господин Кросби! – бросил король ему в спину. – Всенепременно, ваше величество! – прокричал в ответ Дик, осторожно возвращая колпак на теперь уже совершенно точно пустой постамент. Церемониймейстер подождал Дика и запер дверь. – Позвольте, господин Кросби, я провожу вас. Дик еле заметно поморщился. Он мечтал снять корону и аккуратно одеть ее на руку – но в присутствии церемониймейстера проделать это было невозможно. Тот ждал, вежливо склонив голову набок. – Почту за честь, – с достоинством ответил Дик, гордо приподнял подбородок – чтобы корона перестала сползать на глаза, – и пошел. По дороге он вспомнил, как когда-то давно, еще до судьбоносного знакомства с Хильдой, они с друзьями обсуждали, насколько мужчина может доверять женщине. «Бьюсь об заклад, – подумал Дик, отставая от церемониймейстера на шаг и поправляя на голове корону, – бьюсь об заклад, никто из вас и представить не может, насколько сильно можно доверять женщине». Они шли. Шли через весь замок, а навстречу им проходили слуги и придворные, пажи и стража, и все они кланялись церемониймейстеру, и Дику, а Дик продолжал идти, гордо задрав подборок – и молился про себя. Он молился истово, яростно – и, как обычно, неведомо кому, потому что сейчас все зависело только от Хильды, а Хильда пообещала ему никогда не слушать его мысли. А люди продолжали идти навстречу, кланялись и провожали долгим неприязненным взглядом этого самозванца и наглеца, не удостоившего их даже кивком головы. А потом впереди показались дубовые двери парадного входа, и Дик еле слышно выдохнул. Церемониймейстер остановился и чинно поклонился Дику. «Да чтоб их всех с этим гребанным этикетом!» – не выдержал тот. Но виду не подал. С абсолютно каменным выражением лица он повернулся к церемониймейстеру и осторожно, чуть-чуть склонил голову. А когда поднял глаза, то встретился с совершенно безумным взглядом. И сразу все понял. «Дорасслаблялся», – пронеслось в голове. Церемониймейстер открывал и закрывал рот и, не отрываясь, смотрел чуть выше головы Дика. Пока что они стояли в холле вдвоем. Но это пока что. Сейчас придет кто-нибудь еще, и тоже увидит у Дика на голове корону – и все закончится. «А все началось с тазика», – грустно подумал он. Церемониймейстер моргнул и как будто пришел в себя. – Прошу прощения, господин Кросби, – произнес он как ни в чем не бывало, потирая глаза и продолжая поглядывать поверх головы Дика. – На мгновение мне показалось… Наверное, нервы сдают. Всего вам доброго, искренне желаю успеха в вашем нелегком деле. И с легким поклоном церемониймейстер удалился. Некоторое время Дик пытался вспомнить, как вдохнуть. А потом быстро подошел к дверям, выскочил на улицу – и побежал, придерживая невидимую корону одной рукой. Возможно, стража, стоявшая у выхода на площадь, решила, что он сошел с ума. Но Дику, по правде сказать, было уже все равно.
*** – Ты взяла расчет? – Да. Все в порядке, Дик, расслабься уже наконец. Дик ничего не ответил, изучая потолок конюшни. Он редко сердился на жену – но когда сердился, то предпочитал молчать. Так было лучше. Для всех. Хильда еще раз поправила седельную сумку – оченьценную седельную сумку – и повернулась к Дику. – Прости. Я отвлеклась. На секунду отвлеклась. Прости, пожалуйста. Дик вздохнул. Глубоко-глубоко. Так глубоко, чтобы точно убрать все то, что не давало сейчас спокойно улыбнуться. А потом он улыбнулся. Очень спокойно. – Не переживай. Со всеми бывает. Даже с тобой. Подошел, проверил сумку сам – хотя и знал, что все в порядке. У Хильды всегда все было под контролем. Ну, почти всегда. – Значит, ты едешь по тракту до… – начал он, но Хильда, разумеется, тут же оборвала его. – Я все помню. Это был мой план, помнишь? – Помню, – все так же спокойно согласился Дик. – Но я до сих пор не уверен в его успехе. Хильда фыркнула. – Все получится. Я продаю корону Стрейту, пишу тебе, ты выходишь на него, берешь с поличным – Стрейт в тюрьме, корона в сокровищнице, ты раскрыл дело. Все счастливы. – Король расстроится, – заметил Дик. И, немного подумав, добавил: – И Стрейта жалко. – Он первый меня подставил, помнишь? – тихо напомнила Хильда. И еще тише продолжила: – И нам надо вытаскивать Финнигана. Дик молча кивнул. Вся эпопея с короной была затеяна только для того, чтобы заплатить залог за младшего брата Хильды, неудавшегося малолетнего грабителя и мошенника. «Потому что вся семья у них – грабители и мошенники. Рыжие грабители и мошенники», – подумал Дик мрачно. И выругался про себя. Но промолчал. Он ведь отлично знал, на ком женился. – Поезжай, – сказал Дик вместо этого. – И пиши. Хильда, которая уже вскочила в седло, наклонилась и поцеловала его в лоб. – Будь умницей. Дик усмехнулся.
*** – Не могу поверить, что вы провернули такое! Финниган буквально прыгал в седле. Лошадь шла под ним ровно и неспешно, разгребая копытами песок и хвою, но парню после тюрьмы не сиделось, поэтому он вертелся, подскакивал от нетерпения и несколько раз попытался свалиться на землю. Дик молчал. Хильда тоже. Корабельные сосны скрипели над головой. – А давайте, – продолжал Финниган, захлебываясь от восторга, – давайте еще что-нибудь такое устроим! У Ингмарского короля тоже ведь есть корона! Хильда, ехавшая рядом с братом, взмахнула рукой – и Финниган уткнулся носом в гриву коня, получив увесистый подзатыльник. – Уймись, – велела она беззлобно. Финниган фыркнул, сморщил веснушчатый нос – и послал лошадь в галоп. – А знаешь, – задумчиво проговорил Дик, глядя, как в конце аллеи Финниган рывком остановил коня и все-таки грохнулся на землю, – может, нам и впрямь стоит еще раз устроить что-нибудь такое… Хильда резко повернулась к нему. Дик широко улыбнулся – и резко наклонился вперед. Уварачиваясь от подзатыльника.
Последние комментарии
2 часов 43 минут назад
8 часов 28 минут назад
9 часов 35 минут назад
10 часов 32 минут назад
10 часов 47 минут назад
19 часов 57 минут назад