Спартак — воин иного мира. Том I (СИ) [Владимир Вульф] (fb2) читать онлайн

Спартак — воин иного мира. Том I

Глава 1 [Новая версия]

Толпа возбужденно загудела. Только что на их глазах фаворита турнира отправили в нокдаун. Никто не ожидал, что новичок сможет достойно выступить. Он в первую же секунду буквально налетел на своего противника. Стоявшие рядом с октагоном потом клялись, будто бы слышали, как от каждого удара раздавался ярко выраженный хруст костей — настолько остервенело они колотили друг друга.

Фаворит лежал, закрыв лицо руками. Он был весь в крови и, похоже, не до конца осознавал, что происходит. Зато охваченный азартом новичок все понимал. Подлетев к поверженному противнику, он с ходу обрушил на него град ударов. Почти все они достигли своей цели, кроме последнего, — вмешался судья, объявив о нокауте.

Следующий бой оказался куда скучнее. Весь первый раунд бойцы осторожно прощупывали друг друга и только под конец второго осмелели. Парень в синих шортах с Дэдпулом бил руками и ногами, не давая противнику спуску. Тот попытался пару раз подловить его, но быстро передумал. После первого же пропущенного джеба. Зрители недовольно загудели. Некоторые, особенно самые нетерпеливые, стали выкрикивать ругательства. Но бойцам было не до них. Парень в синих шортах продолжал колотить противника. Он бил то по корпусу, то по голове, то по ногам. В конце концов его сопернику пришлось уйти в глухую защиту. В тот же миг, неожиданно для всех, один из них оказался на полу, а второй — на нем. Алая кровь брызнула на грязно-серый настил. Послышались одобрительные свистки, кто-то даже радостно выкрикнул «Ну наконец-то!» Люди тут же стали скандировать имя парня в синих шортах. Только и было слышно «Грэг! Грэг! Грэг!», пока он превращал лицо противника в месиво. Последнего спас не гонг, а судья, который стащил Грэга с поверженного и дал отмашку.

Еще один бой закончился нокаутом.

— Томас Малкольм? — прокричал крупный мужчина в черной футболке с символикой зала, где проводился турнир. Он крутился рядом со входом в раздевалку для бойцов и тщательно следил за тем, чтобы внутрь не попали посторонние.

Томас собирался уже ответить, как его опередил тренер Джим.

— Мы здесь! — выкрикнул он, помахав рукой. — Пошли, Том.

Им пришлось буквально протискиваться сквозь толпу зрителей, собравшихся возле октагона. Все-таки это было плохой идеей, так близко подходить к рингу, да еще и с полной спортивной сумкой. Она постоянно всех задевала и цеплялась за кого-нибудь, из-за чего Томасу приходилось прижимать ее к себе. Зато тренеру было хорошо — он с завидной легкостью прокладывал себе дорогу вперед. Просто из них двоих именно Джим больше походил на бойца: крупный, накачанный, с мощными плечами и широкой грудью. Если бы не серьезная травма колена, он бы уже давно покорил смешанные бои.

— У вас есть пара минут, — сухо бросил охранник, когда они прошли мимо него. — И удачи тебе, парень.

В раздевалке никого не было. Только крепкий запах пота, который никаким освежителем воздуха не вытравить, говорил, что здесь к своему бою готовился далеко не один спортсмен. Томас аккуратно поставил спортивную сумку на скамейку и стал переодеваться.

— Нормально? — спросил тренер.

— Нормально, — кивнул Малкольм, поправляя «раковину».

Теперь надо было разогреть мышцы. Он сначала немного попрыгал со скакалкой, постоянно меняя темп, потом вместе с тренером отработал удары руками и ногами по лапам.

— Не переусердствуй, — предупредил Джим. Он резко ударил сбоку, проверяя реакцию Томаса. Тот без проблем заблокировал неожиданную атаку. — Молодец. Капу, перчатки взял?

— Взял, — сосредоточенно пропыхтел Малкольм.

Как только жар наполнил тело, и первые капли пота выступили на лбу, они сразу же закончили разминку. На все понадобилось около двух минут. Наверное, сказалось волнение, из-за которого Том чувствовал себя на сто процентов готовым к бою. Так и хотелось выйти на ринг и задать жару, но пока тренер не перебинтует руки — нельзя даже шевельнуться, иначе мало не покажется. Опять заставит приседать с тяжелой штангой до посинения и рвоты.

В раздевалку вошел невысокий мужчина в пиджаке, темно-синих брюках и блестящих черных туфлях. Прямо классический бизнесмен, даже галстук на месте! Томас еле сдержался, чтобы не фыркнуть.

— Привет, Джим, — сказал мужчина дрожащим голосом, нервно поглаживая лысину. — Твой боец готов?

— Готов, Гордон, — уверенно ответил тренер. — А твой?

— Ну тогда пошли, парень, сейчас твой выход, — взволнованно протараторил мужчина, обратившись к Тому. — Не стоит заставлять ждать серьезных людей.

Поведение организатора несколько смутило Малкольма. Неужели к ним на огонек действительно заглянул местный промоутер, о котором ему рассказывали парни из спортзала? Он вроде бы сейчас ищет свежую кровь. Особенно ему интересны те, кто умеет делать хорошее шоу, как Конор Макгрегор. Или такие же талантливые, как Федор Емельяненко. На них намного проще заработать, ведь людям нравятся зрелищные бои, где присутствуют накал и несчётное количество кульминаций. А если еще можно сыграть на контрасте между бойцами — невероятная прибыль обеспечена. Поэтому придется постараться, чтобы привлечь к себе внимание.

Из раздумий Томаса вырвал звонкий шлепок. Кожа на плечах болезненно загорелась, и сам он просел чуть ли не до земли от неожиданности. Это Джим, как всегда — от души, подбодрил его.

— Не обращай внимания, — прошептал он. — Гордон всегда такой нервный. По поводу и без. А теперь — ступай. Ты справишься, Том. И ни за что не опускай руки.

— Побыстрее можно? — проворчал организатор, недовольно взглянув на наручные часы. Даже в этом простом жесте проскальзывала крайняя нервозность. — Уже пора начинать.

Малкольм с помощью тренера надел перчатки и вышел из раздевалки вслед за Гордоном. Узкий коридор вывел их прямо к октагону, только с другой стороны, куда пускали далеко не всех. Тут можно было встретить либо важных персон, либо друзей этих самых важных персон.

Перед октагоном Томаса осмотрел помощник судьи. Он проверил, на месте ли капа, не прячет ли он чего во рту, — и такое бывало, не все любят проигрывать, — потом внимательно осмотрел перчатки и, убедившись, что все в порядке, открыл дверь «клетки». Под пристальным взглядом противника Малкольм буквально влетел на ринг — опять сказывалось волнение. А ведь он однажды видел его: этот парень как-то приходил к ним в зал, искал себе спарринг-партнера, владеющего джиу-джитсу. Его вроде бы звали Оливер.

В центре октагона стоял судья. Он жестом попросил обоих подойти к нему, чтобы объяснить основные правила. Томас знал их наизусть, для него они были молитвой, которую тренер заставлял повторять каждый раз перед тем, как подняться на ринг.

— Вы все поняли, парни? — наконец-то спросил судья. Они оба кивнули. — Отлично. Покажите достойный бой.

Удар гонга прозвучал неожиданно. Малкольм даже не успел ничего понять, как ему в лицо прилетело два быстрых джеба. На долю секунды он потерялся, но руки поднял. И как раз вовремя — третий удар угодил прямо в блок, отбросив его. Оливер, не теряя времени, снова подшагнул, качнулся вправо и резко дернулся влево, крутанув бедрами. Правый хук. Томас отпрыгнул, кулак промелькнул прямо перед носом. Еще шаг назад, и он уперся спиной в сетку «клетки». «Вот черт!» — пронеслось в голове. Снова чувства подвели его. Противник налетел на него, выбросив вперед руку. Том пригнулся, играючи ушел влево и присел, собираясь выпрямиться. Это была ошибка. Краем глаза он успел увидеть приближающуюся справа ногу. Удар вышел сильный — его отбросило в сторону. Боль обожгла бок и плечо, сразу стало тяжело дышать. Малкольм с трудом устоял, еле заставив себя принять стойку.

Зрители довольно загудели.

Оливер продолжал наседать. Он подлетел, схватил Тома за шею и резко потянул вниз навстречу его колену. Малкольм заблокировал удар, поймав противника за ногу, потом рванул ее на себя и сбил подсечкой. Зал снова взорвался. Кому не понравится бой, где не до конца понятно, кто же из него выйдет победителем? Оливер лежал, держа руки возле лица, а ноги — согнутыми. Это поза словно говорила: «Вот он я, давай, нападай!» Он даже не пытался встать. И ведь Томас почти купился. Очевидно же, что это ловушка. Специально уйти в глухую защиту, чтобы перевести бой в партер, где он сильнее. Умно.

— Вставай! — прокричал Малкольм, жадно хватая ртом воздух. Глаза щипало от пота. Он вытер лоб рукой, но это не сильно помогло. — Ну же, вставай!

Поняв, что его раскусили, Оливер быстро вскочил на ноги. Томас напрягся, приготовился, поднял руки повыше. В голове созрел план, как можно быстро закончить бой. Очень рискованный план. Надо только подпустить противника поближе. Но тот не особо рвался серьезно нападать. Он прощупывал Малкольма быстрыми джебами. Или специально дразнил его.

«Терпи, Том, — успокаивал себя Малкольм, блокируя и уворачиваясь от ударов, — терпи.»

Было крайне сложно сдерживаться. Оливер танцевал вокруг него, медленно сближаясь. Так и хотелось закричать: «Ну же, иди сюда, ублюдок!», но нельзя, вдруг спугнет. Надо всего-то чуть-чуть подождать. Самую малость.

Очередной джеб полетел Томасу в лицо. Блокировав удар перчаткой, он сам перешел в атаку. Начал с «двойки», от которой противник легко увернулся, и закончил мощным лоу-киком. Последний удар тоже не достиг цели. Из-за инерции Малкольма развернуло к Оливеру спиной. Но именно этого он и добивался. Смачный шлепок потонул в яростном реве толпы. Они оба рухнули на ринг, но только один из них сразу же встал на ноги. Малкольму даже не верилось, что это сработало. Ударить ногой с разворота в голову — не так-то просто. Особенно таким экзотичным образом.

Судья подлетел к Оливеру, быстро осмотрел его и активно замахал руками. Удар гонга ознаменовал победу. Зрители радостно захлопали, засвистели. Томас не сдержался и вскинул руки. Он победил. Заслуженно победил. А как красиво!.. Это его седьмая победа и шестая нокаутом.

По дороге в раздевалку пара человек похлопали его по плечу, поздравляя. Он их даже не знал, но это невероятно приятно, когда незнакомые люди искренне радуются за тебя. Такие моменты делают победу слаще.

— Ты молодец, — сказал с улыбкой Джим, закрыв за ним дверь. — Но поблажек не жди.

— Я только «за», — натужно процедил Малкольм, с трудом снимая перчатки. Только сейчас он понял, как сильно вымотался. — И спасибо.

В раздевалку без стука вошел Гордон. Он нервно улыбнулся, снова погладил свою лысину. Все-таки тренер был прав на его счет, вечно на иголках.

— Вот деньги за участие, — сказал он и протянул пару смятых купюр. — Тут четыреста долларов. Можешь пересчитать.

— Четыреста? — удивленно округлил глаза Томас, забирая деньги. Он уже мысленно прикидывал, на что лучше потратить заработанное. Ему бы не помешали новые перчатки, да и капа порядком износилась.

— Там еще бонус за победу, — добродушно улыбнулся Гордон. — Мы всегда стараемся поощрять лучших.

— Спасибо.

— Удачи тебе, парень.

Когда организатор ушел, тренер негодующе сложил руки на груди.

— Ну и что стоим? Переодевайся и пошли, подкину тебя до дома.

— Не стоит, тренер, — отмахнулся Томас. — Тут недалеко, сам дойду.

— Как хочешь, — пожал плечами Джим.

На улице они попрощались друг с другом, обменявшись крепким рукопожатием, после которого обычно еще целый час пальцы болят. Тренер пошел на парковку, где оставил свой пикап, а Малкольм устало побрел домой. Он задумчиво провожал взглядом падающие снежинки. Еще днем, когда небо заволокло грязно-серыми облаками, стало ясно, что можно не рассчитывать на хорошую погоду. Здесь вообще чуть ли не круглый год холодно. И почему родители, без видимых на то причин, решили проехать через всю страну, чтобы осесть здесь, в Портленде, после солнечной и приветливой Калифорнии? Почему нельзя было выбрать штат потеплее?

В лицо подул ледяной ветер. Томас поежился, зарылся носом в теплый шарф и тяжело вздохнул. Зимняя куртка стала слишком тонкой, она почти не защищала от холода, постоянно приходилось натягивать на себя две-три кофты, чтобы не замерзнуть. Капа с перчатками, наверное, подождет, сейчас лучше заплатить тренеру, и так задолжал за четыре месяца, и полностью обновить гардероб. Можно, конечно, попытаться уговорить родителей подкинуть денег, но они же снова будут упрашивать бросить спорт и наконец-то поступить в университет. А он пока не собирается уходить, точно не сейчас, когда все только начало получаться.

На перекрестке Малкольма догнал Оливер. Он подошел, остановился, посмотрел на светофор, огляделся по сторонам.

— Можно не ждать зеленого, — сказал парень. — Все равно никого нет.

— Я никуда не спешу, — ответил Том отстраненно.

— Кстати, отличный бой. Твой удар ногой с разворота стал для меня полнейшей неожиданностью. Серьезно, это было круто, чувак!

Томас несколько смутился.

— Мне просто повезло.

— Не, чувак, это не везение, это скиллуха, — улыбнулся Оливер и, протянув руку, добавил: — Кстати, я Оливер. Для друзей просто Олли.

— Томас. Можно просто Том.

Наконец-то злобное око светофора погасло. Оно сначала настороженно заморгало желтым и только потом вспыхнуло ярко-зеленым.

— Ты давно занимаешься? — полюбопытствовал Оливер, когда они стали переходить дорогу.

— Не очень, — нехотя ответил Малкольм. — Около года.

— Я не верю. Ты слишком хорош для года. Ты же чем-то еще занимался, да?

— Да.

— И чем же?

— Всем. Я очень долго метался по разным залам, пока не пришел в смешанные. Дольше всего занимался кикбоксингом и самбо.

— Самбо? Не слышал, чтобы здесь хоть кто-то преподавал самбо.

— Я не местный, — улыбнулся Том. — Три года назад мы переехали сюда из Калифорнии.

— Далеко же вы забрались, — удивленно присвистнул Оливер.

Они свернули направо и двинулись к стадиону.

— Нам, выходит, по пути, — заметил новый знакомый. — И мы ни разу не встретились за три года. Бывает же.

Малкольм пожал плечами, мол, бывает. Его сейчас больше всего волновало другое: встретятся ли они с местными хулиганами? Чаще всего их можно было заметить на трибунах в теплые зимние вечера, но не летом. Летом эти парни предпочитали держаться подальше от места, где собираются самые крепкие ребята со всего города. К примеру, в заброшенном зоопарке. Туда одному точно не стоит соваться.

— Срежем? Или обойдем? — спросил Оливер, когда они почти вплотную подошли к стадиону.

— Срежем, — прошептал Томас обреченно. Из-за ветра он почти не чувствовал мышц лица, надо было все-таки поехать с тренером.

Они спокойно обошли трибуну, которая грозно возвышалась над ними, и медленно двинулись через поле.

— Никого? — разочарованно протянул парень. — Я уж думал…

— Я тебе что сказал, мудак?! — послышался чей-то гневный крик. — Держись подальше от моей сестры, иначе тебе хана!

Голоса доносились из-за противоположной трибуны.

— Еще можно вернуться назад, — предупредил Оливер.

— Мне плевать, — чересчур апатично проговорил Малкольм. Он весь съежился, пытаясь сохранить остатки тепла. Все, что ему сейчас хотелось, так это побыстрее попасть домой.

— И что дальше?.. — с вызовом спросил низкий грубый голос. — Нос разобьешь? Руки сломаешь?

Зайдя за трибуну, они почти лицом к лицу столкнулись с местными задирами. Одного из них Томас буквально сразу узнал по уродливому шраму на верхней губе, остальных же видел впервые. Как и того, кого они окружили, словно свора собак. Но парень явно был не промах. Он прижался спиной к колонне, готовый растерзать любого, кто рискнет подойти.

— Пошли прочь!.. — рявкнул парень со шрамом, но тут же осекся, заметив Малкольма. — А-а, это вы. Че вам надо?

— От тебя ничего, Ллойд, — бросил Оливер холодно. — О, Сэм, привет. Ты что так долго? Мы уже задолбались тебя ждать.

— Как видишь, — ответил Сэм, — встретил старых знакомых.

Томас пригляделся к нему. Он совсем не походил на спортсмена, но и на книжного червя не смахивал — скорее что-то среднее. И его точно звали не Сэмом.

— Тебе же не нужны проблемы, да, Ллойд? — ледяным голосом поинтересовался Оливер.

— Не нужны, — согласился главарь. — Но и отпустить я его не могу. Он обидел мою сестру.

— Так, — подал голос Малкольм. Ему уже надоело ждать, когда все разрешится. — Ты помнишь меня, Ллойд? Нет? Ну давай напомню. Три года назад я тебя вырубил возле вон той трибуны. Ты еще при падении губой напоролся на торчащую арматурину. Вспомнил? По глазам вижу — вспомнил. Короче, если не хочешь, чтобы все повторилось — проваливай. Или я переломаю тебе все пальцы на руках. И твоим дружкам тоже.

— Нас больше, — прошипел самый крепкий из них. И, видимо, самый смелый. — Мы вас уделаем.

Оливер довольно улыбнулся, вытащив руки из карманов:

— Я только «за», парни.

— Остынь, Би, — сказал Ллойд, испепеляя Томаса взглядом, полным ненависти. — Они тебе не по зубам.

— Но нас же больше! — поддержали остальные. — Мы их на раз-два раскидаем!

— Вы что, идиоты?! — рявкнул главарь. — Тронь одного — они потом толпой придут! Вы правда хотите, чтобы нас по всему городу искали ребята из зала Джима?

По изменившемуся лицу смельчака Малкольм сразу догадался, почему его тренера вся местная шпана обходит стороной. Из-за парней, которых он тренирует.

— Мы с тобой еще поговорим, — бросил на прощание Ллойд и, махнув рукой своим, пошел прочь.

Тот, кого звали Би, сплюнул с таким пренебрежительным видом, словно это не они напали толпой на бедного Сэма, а Томас с Оливером, и только после этого удалился следом за главарем, прихватив остальных.

— Спасибо за помощь, — от души поблагодарил парень. — Но они бы меня не тронули.

Оливер недоверчиво покачал головой, но все же спросил:

— И почему же?

— После этого его бы убила старшая сестра, — усмехнулся он. — Да, больше всего на свете Ллойд боится ее. Она как Джина — такая же лютая, как на ринге, так и вне его.

— Откуда ты это знаешь? — тут уже удивился Малкольм. Он много чего слышал про Ллойда и его компанию, но ни разу чего-то подобного.

— Она моя девушка, — с гордостью сказал парень. — Меня, кстати, зовут Чед. А ты, вроде, Оливер? Салли мне рассказывала про тебя. Говорила, ты клевый парень. И ей жаль, что ваши пути разошлись. Может быть, ты бы смог наставить ее братца на путь истинный. А вот тебя я вижу впервые…

— Томас, — подсказал ему Оливер. — Ты с ним поаккуратней, этот чувак чертовски крутой боец.

— Да? — Чед недоверчиво окинул взглядом Малкольма. — По нему не скажешь.

— Ты его просто не видел на ринге. Я тебе потом видос покажу, ты офигеешь, как он меня в нокаут отправил. Кстати, а ты давно стал встречаться с Салли?

Дальше Томас перестал понимать, о чем они вообще говорят, из-за чего ощутил себя третьим лишним. Он всегда ненавидел это странное чувство, когда вдруг оказываешься не в центре внимания, хотя буквально минуту назад все взоры были обращены на тебя. Сразу накатывает непривычная грусть, которая незаметно перетекает в обиду.

На выходе из парка Том заметил светофор для пешеходов, который предупреждающе замигал зеленым. Он быстро попрощался с новыми знакомыми и поспешил перебежать через дорогу, пока не загорелся красный.

— Стой! — громко выкрикнул Оливер.

Его слова потонули в истошном визге тормозов, за которым последовал оглушительный удар, сопровождаемый диким скрежетом металла. Мощный толчок, и тело пронзила острая боль от переломанных ребер и ещё черт-знает-чего. «Нелепая смерть», — ослепительно ярко вспыхнула мысль в голове. Но боль никуда не делась: она все так же сжигала Малкольма изнутри и, казалось, разрывала его на части. Когда терпеть уже не осталось сил, все резко прекратилось. Он перестал что-либо ощущать, кроме наступившей тишины, давящей своей абсолютностью, будто оказался в космосе. Пока его сознание отчаянно пыталось зацепиться хоть за что-нибудь, мимо Тома стали стремительно проноситься сначала пылающие звезды, планеты, астероиды, а потом целые созвездия с галактиками. «Что за чертовщина?» — ошарашенно подумал он, впав в ступор, а через пару мгновений вообще перестал понимать, что видит: все смешалось и слилось в одну удаляющуюся светящуюся точку. Она вот-вот должна была бесследно раствориться в пучине космоса, как за секунду до этого его снова вышвырнуло в мир. Он вновь ощутил все прелести гравитации, со всего маху ударившись спиной о землю и прокатившись пару футов.

— Твою шш!.. — прошипел сквозь зубы Томас, потирая ушибленное плечо.

Он осторожно перевернулся на спину и, прикрыв лицо ладонью, очень удивился тому, что в глаза ударил яркий солнечный свет. Вот только это попросту невозможно: на часах было где-то шесть или семь вечера, когда они ушли с соревнований. К тому же здесь слишком тепло для Портленда в декабре. Нет, даже не тепло, а очень жарко и душно, прямо как летом в Калифорнии. В ту же секунду Малкольм провел рукой по земле: повсюду сплошная трава — и никакого намека на снег.

«Что за чертовщина?!» — снова удивился он, на этот раз более искренне.

Резко потемнело, как будто солнце спряталось за облаками. Вот только Томас отчетливо помнил, что на идеально-голубом небе даже намека на это не было. Он убрал руку и ошарашенно уставился на страшную зеленую рожу, нависающую над ним. Из заметно выступающей нижней челюсти торчали длинные клыки, которые на первый взгляд казались очень острыми.

— Орк?! — изумленно прохрипел Том.

Злобно оскалившись, существо протянуло к нему огромные уродливые лапищи. Тело Малкольма сообразило быстрее, чем его разум: он откатился в сторону, быстро повернулся к противнику лицом, подняв руки и ноги, и стал ждать. Орк лишь криво оскалился. Он, видимо, не понимал, зачем его жертва легла в столь странную позу.

Ну ничего, скоро все поймет.

Зеленый постоял немного, понаблюдал, потом что-то недовольно прорычал и подошел к Томасу. Этого он и добивался. Малкольм дождался, когда существо попробует схватить его за ногу, и заехал пяткой по страшной морде. Удар вышел средний. Нос таким не сломаешь, но больно будет. Противник отступил на шаг и с чувством сказал что-то на своем языке. На нем как раз только ругаться.

— Не понравилось, да? — довольно ухмыльнулся Том. Он и не надеялся, что существо поймет его, но мимика у Малкольма была достаточно выразительной — и без слов все ясно.

Утробно зарычав, орк подскочил к нему, зайдя слева. Малкольм чуть-чуть не успел развернуться. Огромные зеленые руки схватили его за грудки и рывком поставили на ноги. Куртка жалобно затрещала.

— Вот дерьмо! — злобно прошептал Томас и со всей силы врезал коленом в пах. Существо тут же разжало пальцы и согнулось, не издав ни звука. Зато рядом кто-то громко, от души рассмеялся. В паре футов от них стоял еще один зеленокожий. Этот был намного больше первого, весь разукрашенный — даже на морде были замысловатые татуировки — и с одним клыком. Второй, видимо, вырвали с корнем.

Новый противник оказался куда проворней. Он подскочил, выбросил вперед огромный кулак. Томас нырнул под руку, всадил хуком по печени и, выпрямившись, как пружина, закончил апперкотом. Вот только орк даже бровью не повел. Спокойно уклонился от удара в челюсть и влепил пощечину. Раздался хруст, из носа брызнула горячая кровь. Малкольм ощутил жгучую, пробирающую до слез боль. Он отшатнулся, поднял руки в защите. Все на инстинктах, без каких-либо мыслей. Сбоку что-то мелькнуло. Пригнулся. Над головой со свистом пронесся огромный кулак. Отпрыгнул. Как не вовремя первый орк пришел в себя!

Вытерев рукавом куртки кровь, Томас осмотрелся. Клыкастый медлил, обходил, а вот здоровяк, напротив, уверенно шел на него, скалясь. Как хорошо, что они сейчас не на ринге. Тут хотя бы есть где развернуться.

Первым напал здоровяк. Молча сорвался с места, вытянув вперед руки. Не дотянулся, пальцы бессильно схватили воздух. На секунду Малкольм потерял из виду второго. Неожиданно тот налетел на него откуда-то сбоку, протаранив плечом. Томаса отбросило на пару футов, прямо в твердые объятия земли. От удара кости жалобно затрещали. На короткий миг перед глазами потемнело. Еще через миг мир вспыхнул яркими красками. И снова та же картина — солнце, голубое небо, зеленое, злобно скалящееся лицо с клыками.

Здоровяк подошел к нему, как ни в чем не бывало закинул на плечо. Томас даже не успел опомниться. Раз! — и мир уже вверх ногами. Два! — и тело пронзила боль, острая, внезапная, выворачивающая наизнанку. Как будто его вправду сбила машина. Зато теперь точно не оставалось никаких сомнений: все это происходит с ним на самом деле. Либо все представления о загробной жизни — полная чепуха.

Боль утихла так же быстро, как и вспыхнула. Только голова продолжала гудеть, наливаясь тяжестью. Томас чертыхнулся, попытался выпрямиться. В живот больно уперлось твердое, как камень, плечо. Не вырваться. Даже просто пошевелиться — и то невозможно. Тяжело вздохнув, медленно опустился и повис. Борьба ничего не даст, особенно сейчас, когда преимущество явно на стороне противника. Клыкастый с него глаз не спускает, все злобно поглядывает, потирая пах. Не простил он его. Отыграется еще. Как пить дать — отыграется.

Они прошли мимо огромных камней, на фоне которых орки сами смотрелись букашками. Взгляд Малкольма зацепился за резной пьедестал, пульсирующий мягким голубым светом.

«Какая-то внеземная технология? — подумал он. — Или магия?»

И усмехнулся нелепости своей мысли. Орки, магия — все это просто выдумка. Выдумка одного известного писателя, которая обрела жизнь, благодаря любви читателей. Осталось еще повстречать эльфов, дворфов, хоббитов и прочую фэнтезийную живность для полноты картины. Хотя эти орки больше похожи на орков из «Варкрафта», чем на тех, которые были во «Властелине колец». Но это точно не жизнь после смерти. Малкольму с трудом верилось, что она может быть такой.

Или может?..

Нет, рано еще делать выводы.

Томас почти полностью выпрямился, не в силах больше терпеть пунцовую тяжесть в голове. Он буквально ощутил, как кровь тут же отхлынула от лица. Сразу стало легче. Правда, здоровяк не оценил — сдавил сильнее прежнего. Что-то где-то хрустнуло. Громко. Отчетливо.

К счастью, ничего серьезного.

Неожиданно его поставили на ноги, грубо развернули и вытолкнули вперед. Малкольм на секунду растерялся, но неуверенно зашагал. Взору предстала совсем удивительная картина. Под ослепительным полуденным солнцем зеленая равнина казалась изумрудным морем, тянувшимся почти до самого горизонта, которое при каждом порыве ветра разбивалось о величественную стену леса. Нечто подобное он видел только в фильмах с компьютерной графикой или в играх, но вживую — ни разу.

А под самым холмом раскинулся лагерь из десятка шатров. Нет, двух десятков. Именно столько насчитал Томас, пока спускался вниз. И все одинакового размера, кроме одного-единственного, стоявшего чуть поодаль. Шатер главаря. Только над его куполом развевался флаг с изображением то ли птицы, то ли какого-то четвероногого, то ли всего вместе.

От лагеря отделилась фигура. Дозорный зычно поприветствовал их, махнул рукой. Остальные тоже зашевелились, стали стягиваться в кучу. Всем было интересно, с какой добычей вернулись эти двое. Здоровяк ответил что-то неразборчивое, но от этого не менее громогласное. Клыкастый промолчал, только подошел поближе к Малкольму, будто бы намекая. Намек был понят. Томас судорожно сглотнул, опустил взгляд. Ноги подкашивались, еще и живот свело. От волнения и страха его выворачивало наизнанку. Как перед первым боем. Его тогда пару раз вырвало, пока он ждал своего часа. Так организм пытался справиться со стрессом.

Здоровяк от всей души стукнул кулаком по груди и что-то прокричал. Его товарищи одобрительно загудели. Это не простое приветствие, это часть какого-то ритуала. Томасу даже не хотелось знать, какого именно. Зато сразу в глаза бросилось то, как они рассматривали его — с нескрываемым любопытством и удивлением, словно впервые видели человека. Подобные взгляды он не раз видел в зоопарке. Так обычно смотрят на диковинных зверей, которых до этого видели только по National Geographic. Не хватало только детей, тычущих в него пальцем. Мол, смотрите, это и правда человек?!

Малкольм криво ухмыльнулся. Эта мысль несколько позабавила его.

Тут-то он и заметил среди клыкастых морд светлое пятно обычного человеческого лица. Ну или почти обычного. Слегка вытянутое, загорелое, с тонкими изящными чертами. На правой щеке — шрам в виде креста. Как будто кто-то специально оставил на нем метку. Незнакомец тоже разглядывал Томаса — пристально, с откровенным любопытством. Что-то в его тяжелом взгляде было отталкивающее, неприятное. Как ни странно, но орки тоже сторонились его. Это точно ничего хорошего не сулило.

Нахваставшись добычей, здоровяк подошел к Малкольму, заломил руку и под веселое улюлюканье товарищей повел его через весь лагерь к массивной деревянной телеге с клеткой. Тому ничего не оставалось, как послушно идти рядом, постоянно ойкая да айкая. Тяжелее всего было, когда они прошли мимо горящего костра, возле которого сидел седовласый орк и внимательно следил за мясом на вертеле. Как можно забыть этот восхитительный, приятно щекочущий нос запах жареного мяса со специями? Еще ни разу рот так быстро не заполнялся слюной, как в тот момент.

В клетку Томаса в прямом смысле затолкали. Здоровяк не стал с ним церемониться: просто поднял за шиворот и закинул внутрь. Сам Малкольм не пострадал, что не скажешь о его гордости и бедной куртке. Та жалобно затрещала, расходясь по швам. Ее теперь проще выкинуть, чем подлатать. Решетка клетки противно скрипнула, громко лязгнул металл. Орк что-то недовольно прорычал, звонко брякнув ключами. Отчетливо щелкнул замок. Все, пути назад больше нет.

«Тесновато», — мрачно отметил Малкольм, сев.

Бо́льшую часть места занимала каменная статуя какого-то существа с рогами. Это было как минимум странно. Кто в здравом уме станет перевозить нечто подобное в клетке для пленных? И вообще, как они умудрились затолкать это сюда? Томас сам едва протиснулся внутрь, а каменное изваяние было в разы больше него. Тут произошло то, что он ожидал меньше всего. «Статуя» ожила. Она медленно подняла голову, увенчанную рогами, и уставилась на него всеми тремя глазами.

— Вот дерьмо…

Глава 2 [Новая версия]

Томас отполз от уродливого существа и уперся спиной в решетку. В порыве отчаянного желания свалить отсюда как можно дальше он даже попытался протиснуться между стальными прутьями, но не вышло. Расстояние между ними оказалось настолько маленьким, что ему едва удалось просунуть руку. Осталось лишь надеяться, что рогатый демон — ну не баран же, правильно? — строгий вегетарианец. И, судя по всему, это догадка была верной — «сокамерник» за все время ни разу не пошевелился, неотрывно глядя на Малкольма всеми тремя глазами. Или же он просто ждал подходящего момента для внезапного нападения.

— А ты… симпатяшка, — нервно усмехнулся Том, выдавив из себя жалкое подобие улыбки.

Тренер как-то говорил, что юмор помогает снять напряжение. Ничего подобного, его все равно трясло. Особенно — руки. Поэтому он либо прятал их в карманы куртки, либо мертвой хваткой хватался за стальные прутья. Так хотя бы со стороны не было видно, что ему страшно. А ему было страшно, и на то имелись веские причины… Тварь напротив буквально пожирала его взглядом, да так основательно, что Малкольм нисколько бы не удивился, если бы она сейчас стала жадно облизываться. Еще этот отталкивающий цвет глаз — грязно-желтый, будто вместо привычных белков обе склеры были наполнены мутным гноем. Даже зрачков не было видно. Оно вообще видит хоть что-то?

Из чистого любопытства Томас осторожно вытянул руку, закрыв демону обзор. Абсолютно никакой реакции. Тогда он щелкнул пальцами прямо перед мордой твари. Снова ноль внимания. Либо его сокамерник глух и слеп, либо обладает просто феноменальным спокойствием. Как бы то ни было, Малкольм все равно чувствовал себя неуютно в одной клетке с ним.

Немного осмелев, Том присмотрелся к существу. Оно имело поразительно тонкую, почти прозрачную кожу землистого цвета. Создавалось впечатление, что при малейшем движении она может порваться, как газетная бумага плохого качества. Благодаря этому можно было отчетливо разглядеть каждую мышцу на теле странного демона. Если на долю секунды забыть, что или кто перед ним, то оно вполне могло бы сойти за ожившую статую античного героя греческих мифов. Второе, что приковывало внимание — рога существа. Длинные, свёрнутые спиралью в ракушку, они казались не только внушающим страх украшением. Проверять на практике, так ли это, не хотелось. Малкольму и так порядком досталось от орков, до сих пор все тело болит, а нос, кажется, и вовсе распух.

Только сейчас Томас понял, что давно не слышал звонкое бряцанье ключей. Зеленокожий куда-то ушел, оставив их без присмотра. И правда, куда они отсюда денутся? Из этой клетки никакая смекалка не поможет выбраться. Тут нужно обладать чудовищной силой, либо навыками взлома. Ни с тем, ни с другим Малкольму, увы, не повезло. Даже по меркам родного мира его вряд ли можно было назвать сильным. Так, способным за себя постоять. Он же никогда железом всерьез не интересовался, всего себя посвятив смешанным боевым искусствам, а не бодибилдингу. Но хуже всего было другое…

Этот восхитительный аромат жареного мяса, от которого рот тут же наполнялся слюной, добрался и до них. Тягостную тишину нарушило жалобное, но от того не менее гулкое утробное урчание. Томас поморщился, схватившись за живот. Он с самого утра ничего не ел — не смог заставить себя проглотить даже небольшой кусочек столь любимой им курицы. Почти весь день Томас ходил туда-сюда по дому, продумывая бой, это помогало отвлечься. Правда, оказавшись на ринге, он напрочь позабыл про тактику, которую так тщательно просчитывал все утро. За него думало тело, а разум лишь реагировал на его действия. Как и с теми орками. Они бы скрутили его куда быстрее, если бы не вмешались рефлексы.

— Человек, — послышался за спиной мерзкий скрипучий голос. — Давно же вас не вылавливали.

На секунду Малкольм лишился дара речи и забыл про голод. Ну хоть кто-то в этом мире, придуманном им самим, говорил на понятном ему языке. Правда, не без акцента. Да и само произношение довольно необычное, как будто подошедший был плохим актером из очень старых черно-белых фильмов. Но хоть что-то!

— Что молчишь? — требовательно спросил незнакомец, подойдя почти вплотную к клетке. Томас сразу узнал его. Это был тот самый человек со шрамом. — Или ты немой?

— Нет, — помотал головой он.

— Это плохо, — разочарованно протянул собеседник. — Немой раб стоит дороже.

— Ч-ч-чего?

— А вот за тупого раба дадут меньше.

— Ты всегда такой милый? — ехидно улыбнулся Малкольм. — Или только передо мной красуешься?

— Забавный. Оставлю тебя себе. Уж я-то знаю, чем мы с тобой займемся, — и мужчина похабно улыбнулся.

От интонации, с которой эти слова были сказаны, Томасу стало жутковато. К тому же выражение лица незнакомца… Может быть ему показалось, но, видимо, он имел в виду далеко не спарринги…

— Что опять замолчал? — усмехнулся человек со шрамом. — Испугался?

— Пошел ты, — уже не так уверенно огрызнулся Томас.

— Не знаю, что значат твои слова, человек, но, думаю, это был признак твоего бессилия. Сбить с тебя спесь оказалось проще, чем думали эти зеленокожие идиоты. Теперь я еще больше хочу тебя. Вы, люди, жалкие и слабые. Я с удовольствием растопчу твою гордость.

— Но ты же сам человек!

— Что ты сказал? — помрачнел незнакомец.

— Что ты — человек, — медленно повторил Малкольм, не до конца понимая, что к чему.

— Я? Человек?! — взорвался собеседник. — Еще никто меня так не оскорблял! Ты, видимо, слепой. Ничего, я это исправлю. Теперь ты точно будешь моим. Советую тебе запомнить имя своего будущего господина, раб. Меня зовут Лотион. Я — эльф из великого Даэртаура. И я сделаю все, чтобы ты сполна осознал свою глупость.

Лотион надменно задрал подбородок, развернулся и пошел прочь. Ошарашенный Томас молча проводил его растерянным взглядом. Раб? Господин? Эльфы? Орки? Какого черта здесь происходит? Он что, попал в лапы работорговцев? Все эти вопросы кружили в его голове подобно воронам над полем битвы, ищущих чем бы поживиться. А поживиться будет чем — к примеру, его трезвым рассудком, от которого скоро ничего не останется.

Зато трехглазому было на все плевать. Он как сидел в одной позе, так продолжал сидеть. Даже не моргал. Только благодаря едва вздымающейся груди становилось понятно, что он еще не обратился обратно в камень. Ну, он хоть не пытался сожрать его — и на том спасибо.

— Что уставился, рогатый? — недовольно пробубнил Малкольм и отвернулся. Хватит на сегодня впечатлений.

* * *

Раз-Два лениво подкинул пару веток в костер. Огонь тут же принялся их жадно пожирать, довольно потрескивая. Он взял ложку, помешал похлебку в котелке, принюхался. Пахнет ничего так. Почерпнув, осторожно попробовал. Недурно. Не так вкусно, как шаддан, но пленные и этому будут рады. Кормят — и ладно!

По крайней мере, так бы думал Раз-Два, если бы сам угодил в лапы работорговцев. Невольником всяко лучше быть, чем мертвым гордецом. Или нет. Он еще до конца не решил, как бы поступил. Наверное, все зависит от того, кто его пленит или купит. Вдруг попадется вполне хороший господин, который будет о тебе хоть немного заботиться? Ведь в жизни любого главное — что? Еда, одежда и крыша над головой. Если все это есть, то какая разница, каким образом досталось?

Похлебка закипела. Раз-Два осторожно снял котелок с костра, поставил на землю. Надо дать ей немного остыть и разлить по мискам. Главное — не забыть.

К костру подошел Клык. Он сел, протянул руки к костру и задумчиво изрек:

— Наш вождь желает видеть тебя, Раз-Два.

— Почему именно меня? Ты же скрутил того человека, а не я.

— Не знаю, — спокойно ответил товарищ. — Так ли важно, кто скрутил его, если из всех нас только ты умеешь пользоваться камнем работорговцев? Не всегда сила решает, брат. Далеко не всегда.

— Там нет ничего сложного, — отмахнулся Раз-Два. — Это же не магия, а какой-то древний механизм.

— Уверен? — недоверчиво покачал головой Клык.

— Уверен, — кивнул он. — Я же не стою там, не читаю заклинания. Но вот камень — точно магический. Готов на это свой клык поставить.

Товарищ вопросительно взглянул на Раз-Два.

— Ты его хоть раз в руках держал? Нет? То-то же. Достаточно будет дотронуться до камня, чтобы ощутить эти странные колебания. У меня после них обычно руки дрожат и пальцы не слушаются. Ни согнуть, ни разогнуть. Ну не магия?

— Магия, — устало согласился Клык и, заметив котелок, добавил: — Это им?

— Им.

— Так, давай я пока покормлю, а ты дуй к вождю. Он у нас, конечно, мудрый и терпеливый, но лучше не заставлять его ждать.

— Ты прав, брат. Похлебка как раз должна была остыть. Отменная, кстати, получилась.

— Как шаддан? — чуть оживился товарищ.

— Почти, — с грустью в голосе ответил Раз-Два.

На этом они молча разошлись. Каждый раз им было тяжело осознавать, что они — последние из своего племени. Все из-за Великой войны. Раз-Два горько вздохнул и попросил прощения у урлана Га’Ара Убедительного за то, что посмел потревожить своими мыслями покой соплеменников. Надо жить дальше, не озираясь постоянно на прошлое. Но почему-то не выходило.

Возле входа в шатер вождя стояли два самых крупных орка в отряде — Шодан и Дарг. Первый поприветствовал Раз-Два едва заметным кивком. Тот ответил ему тем же. А вот Дарг, как и всегда, просто не обратил на него внимания. Из всех в отряде этот надменный кусок коровьего вымени замечал только крупного Шодана и «правую руку» вождя — Родда.

Сам Родд никак не мог дождаться прихода Раз-Два. Это было заметно по крайне недружелюбному взгляду, которым он его одарил. Вождь Кадгар вальяжно развалился на шкуре убитого им медведя из эльфийского леса и задумчиво гладил рукой мягкий мех. Напротив него в странной позе застыл тот эльф, который дал им камень работорговца. Он даже ухом не повел, когда Раз-Два вошел в палатку, будто совершенно никого не боялся. А стоило хотя бы остеречься.

— Теперь можно начинать, — угрюмо проговорил Кадгар, выпрямившись.

— Мы всего лишь ждали какого-то жалкого орка? — недовольно процедил эльф. Кажется, его звали Лотион. Наемный убийца, который за туго набитый кошель уберет любого. Раз-Два слышал о нем много лестного и не очень.

— Жалкого? — прорычал Родд, сидевший справа от вождя. — Жалкими были твои ублюдки, которых ты привел с собой, Лотион. Погибнуть в стычке с местными, да ещё и по-пьяни — очень достойная смерть. Да? А ведь, помнится, они были прославленными мирадонами. Оказалось, не такие уж они легендарные, как их нам расписывали.

— Твоя правда, — не стал отрицать наемник.

— Раз-Два единственный, кто понимает, как работает та штука на холме, — напомнил Кадгар. — А ты даже этого не знаешь, остроухий.

Раз-Два сел чуть поодаль, ровно по середине, как бы разделяя их. Так требовал обычай. Это означало, что они готовы выслушать другую сторону.

— Я погорячился, — признал Лотион. — Тот человек, которого вы поймали, вывел меня из себя.

— Ты знаешь их язык? — удивился седовласый Кадгар.

— Да. Как показал опыт, к большому моему сожалению.

— Осмелюсь спросить, — подал голос Раз-Два. Он любил этот обычай, делавший его равным вождю. — Чем тебя вывел этот человек?

— Он решил, что я принадлежу к его народу. — Лотион брезгливо поморщился. — Для нас это серьезное оскорбление. Ни один эльф не простит подобного. А я — тем более.

— Но этот человек до сих пор еще жив, — справедливо заметил Родд.

— Не всегда смерть — лучшее наказание, — спокойно парировал эльф. — Вы сами знаете.

— Да, — согласился Кадгар. — Но ты же нас попросил собраться здесь не для задушевных бесед?

— Очень проницательно, вождь.

— Ну и?..

— Верните мне камень, — ледяным голосом сказал Лотион. — Месяц прошел.

— Нет, — в тон ответил ему Кадгар. — Ты сам видел наш улов. За целый месяц всего двое. Не на это я рассчитывал, собираясь в путь.

— Я тоже, Кадгар. Но сделка есть сделка. Своего-то я добился. Вы мне выловили Макаристара.

— Советую тебе одуматься, Лотион, — недобро оскалился Родд. — Одному тебе не справится со всеми нами.

—Как предсказуемо, — разочарованно протянул эльф. — Я-то думал, вы не настолько глупы. Хотите, дам один ценный совет, бесплатно? Никогда не переходите дорогу наемному убийце.

Родд громко усмехнулся.

— Не смеши нас, остроухий.

— И не думал, — сказал Лотион. — Ну так что, мы разойдемся полюбовно? Или хотите перед моим уходом поиграть во взрослые игры?

— Никуда ты не уйдешь! — грозно прогремел Кадгар.

— Я вас предупреждал, — развел руками Лотион.

Он неспешно встал, потянулся, размял плечи, а в шатре становилось все теснее. Все, эльфу конец. Раз-Два в этом нисколько не сомневался.

— Перед тем, как мы начнем — никто не хочет выйти? — скучающим голосом спросил остроухий. Ни один орк не сдвинулся с места. — Ну, сами напросились.

— Свяжите его! — приказал Кадгар. — И бросьте к пленникам. Раз он такой гордый, ему понравится делить клетку с человеком.

Но Лотион уже стоял вплотную к вождю, из спины которого торчал окровавленный меч. Всего один миг… Раз-Два успел только лишь моргнуть. Кадгар медленно осел на пол. Звонко звякнула сталь. Верный страж Шодан неистово закричал, держась за отрубленную руку. Из раны обильно хлестала кровь. Дарг метнулся к эльфу, пытаясь схватить его. Тот ловко нырнул, резанул кинжалом по бедру, отпрыгнул. Нога моментально почернела. Страж заорал. Заорал так, словно ему под ногти загоняли раскаленные гвозди. Раз-Два видел, как кто-то их своих сбил его, пока Лотион спокойно крутился вокруг орков. Одному он врезал рукояткой по виску. Второму сломал локтем нос. Третьего сбил подсечкой. Это было похоже на танец — никаких лишних движений. А он все кружился, приседал, нырял, уворачивался. И каждый раз их становилось на одного меньше. В этой толчее кто-то не заметил Дарга и с противным чавканьем наступил ему на ногу. Гной брызнул во все стороны. Сам же страж больше не кричал. Почти все его тело почернело.

— А вот и ты, — проговорил Лотион.

Он от души пнул Раз-Два ногой прямо в грудь. Тот врезался спиной в натянутую ткань шатра и стал ловить ртом воздух. Эльф спокойно упал рядом, промахнувшись кинжалом всего на палец. Жалобно затрещала ткань. Раз-Два почувствовал, как куда-то проваливается, пока не упал на спину. Неприятно, но терпимо. Он откатился от шатра, вскочил на ноги… и тут же согнулся пополам от метко всаженного кулака под дых. От жуткой боли на глазах навернулись слезы. Удар был мощный, как будто бил орк, а не остроухий. Чья-то ледяная рука легла на плечо Раз-Два и надавила вниз, поставив его на колени.

— Запоминай, Раз-Два, — грозно сказал Лотион, проведя холодным клинком по щеке орка. — Те двое должны любой ценой добраться живыми до Архейма. Ясно?

— Угу, — коротко кивнул Раз-Два. Он с опаской посмотрел на проклятый кинжал. Всего один порез…

Кто-то из орков попытался выбраться из шатра. Лотион взмахнул рукой. Все колышки разом вылетели из земли.

— Куда ты спрятал камень работорговца? — спросил он.

— В моей палатке, рядом с клеткой, — быстро проговорил Раз-Два. — Там есть маленький сундучок. Вот ключ.

— Встретимся в Архейме, — попрощался эльф, забрав ключ.

И аккуратно стукнул рукоятью кинжала орку по затылку.

* * *

Томас наслаждался самой вкусной похлебкой в жизни, когда началась заварушка. Слишком сильно оживились орки. Тот, что принес им еду, подорвался и побежал к огромному шатру. Оттуда и доносился шум вперемешку с грозными криками. Стоит ли говорить, что он не особо обращал на это внимание? Все равно их проблемы его не касаются.

Одной порции было мало, чтобы наесться до отвала. Малкольм подчистую вылизал деревянную миску. Как ни странно, в своем мире он бы посчитал нечто подобное неприемлемым, а здесь ему было все равно. Тут не перед кем держать лицо. Сокамерник тоже не особо соблюдал приличия. Зато теперь можно с уверенностью сказать, что рогатый — из плоти и крови. Он ел медленно, вальяжно, руками, а под конец так же спокойно вылизал миску. Томаса смущало только одно — его длинный язык. Теперь ему стала понятна крайняя неприязнь некоторых, даже не самых впечатлительных людей к сценам с облизыванием лица своей жертвы… Он только что видел тоже самое, но только в живую и — славу Богу! — с деревянной миской. Это. Было. Отвратительно!

А крики все не стихали.

— Весело им там, однако, — задумчиво хмыкнул Малкольм.

Рога сокамерника вдруг замерцали в сумерках голубоватым. Это явно ничего хорошего не сулило, от слова «совсем». Мерцание становилось все ярче. В какой-то момент Томасу пришлось отвернуться — невозможно было больше смотреть, казалось, что вот-вот ослепнет. Тут-то он и приметил крайне удивленного эльфа, который застыл в паре футов от клетки.

— Дай сюда руку, человек! — быстро приказал Лотион, подскочив к Тому.

Малкольм послушно дал. Блеснула сталь. Острая боль пронзила ладонь. Он отдернул руку, осмотрел.

— На прощание? — зло процедил он, заметив маленький кровоточащий порез. Ничего серьезного, быстро заживет, но было неприятно.

— Ты только что избежал смерти, человек, — довольно прошептал Лотион. — Скажи ему за это спасибо.

Прежде, чем Томас успел хоть что-то ответить, остроухий сбежал. По пути он заглянул в одну из палаток и покинул ее с маленькой коробочкой в руках. Ему, конечно же, совсем не составило труда чудесным образом раствориться в ближайших кустах. Как раз, когда остроухий исчез из виду, рога существа перестали мерцать голубоватым. Словно они на что-то сработали.

Но на что?

* * *

— Упустили?! — разъяренно проревел Родд. — Как?!

Один из орков рискнул пожать плечами. Как ему не прилетело — неясно. Повезло. Все знают: если Родд взбешен — никогда не приходите к нему с плохими новостями.

— Вокруг нас чистое поле, — устало выдохнул он. — На много лиг! Как вы могли упустить его?

Все молча склонили голову. Никому не хотелось рисковать. У Родда рука тяжелая, слишком тяжелая. Один раз в порыве гнева он сломал оба клыка какому-то орку, посмевшему ему перечить. Это же каким надо быть смельчаком, чтобы после подобного лезть к нему под горячую руку?

Раз-Два осторожно провел пальцами по щеке. До сих пор явственно ощущалось прикосновение проклятой стали. Тяжело поверить, что от мучительной смерти его отделял один маленький безобидный порез. Сегодня он, как никогда, был близок к ней.

— Они бы ничего не смогли сделать, — мрачно сказал Раз-Два, выпрямившись в полный рост. В палатке сразу стало тесно. — Ты и сам это знаешь, Родд.

— Знаю, — с неохотой признал он. — Скольких мы потеряли?

— Пятерых. Вместе с Кадгаром.

— Шодан тоже?

— Да. Сгнил.

— Они погибли в бою, как воины! — провозгласил Родд, в знак уважения склонив голову. — Теперь Великая пустошь станет их домом! И они навеки обретут покой в объятьях Га’Ара Убедительного!..

Полнейшая тишина наполнила палатку Родда. Каждый приложил сжатый кулак к груди, чествуя в мире ином павших товарищей.

— Надо выбрать нового вождя, — первым нарушил молчание Раз-Два. — Я предлагаю Родда.

— Почему именно его? — возмущенно выкрикнул Нурдан. Он уже давно метил в вожди, все ждал возможности занять место Кадгара. — Среди нас есть куда более достойные!

— Например, ты? — язвительно ответил Родд.

Растолкав всех, Нурдан вышел вперед и надменно бросил:

— Ну, может и я, а что?

Почему-то Раз-Два эта идея показалась плохой. Не стоило ему выходить из-за спин товарищей. Они хотя бы защищали его от гнева Родда, а здесь, стоя перед ним, придется ответить за сказанное.

— Ты? — недовольно прорычал он, подойдя вплотную к Нурдану. Надо отдать должное — на его лице ни один мускул не дрогнул. — Где ты был, когда этот ублюдок убил нашего вождя? А? Что замолчал? — Родд обвел взглядом всех присутствующих. — Такого вождя вы себе хотите? Который в минуту опасности будет непонятно где? Который бросит вас, чтобы спасти свою шкуру? Да? Я все знаю о тебе. И о твоих подвигах.

— Завались! — грозно рявкнул Нурдан. — Ничего ты обо мне не знаешь!

Родд одним быстрым движением вытащил из-за спины нож, приставил его к горлу орка и спросил ледяным голосом:

— Правда?

Нурдан шумно сглотнул, оглянулся. Никто из собравшихся не кинулся к нему на помощь, напротив, все с интересом следили, что же будет дальше.

— Докажи им, что ты достоин, — сказал Родд, посильнее прижав нож к горлу. По шее Нурдана потекла тоненькая струйка крови. — Докажи мне.

В палатке повисла напряженная тишина. Духота стояла такая, что было трудно дышать. Как будто воздух потяжелел и накалился до предела. Раз-Два отвел взгляд от лоснящегося лица Нурдана, огляделся. Все смотрели на этих двоих, затаив дыхание. Лица — серьезные, напряженные. Никто даже не перешептывался. Сами того не ведая, они невольно прониклись атмосферой происходящего.

— И? — спросил немного погодя Родд. — Это все, что ты можешь? Громко разбрасываться словами?

Нурдан сделал осторожный шаг назад, развернулся и ушел. Не сказав ни единого слова. Не бросив гневного взгляда. Склонив голову. Всем своим видом показывая — я проиграл. Никто из орков не бросил ему вслед ничего обидного. Потому что сами ни за какие гроши не рискнули бы пойти против Родда.

— Есть еще желающие? — спокойно обратился он к остальным, спрятав нож обратно за спину. — Никого?

— Значит, единогласно! — объявил Раз-Два. — Теперь Родд — наш новый вождь!

— Родд! Родд! Родд! — единодушно поддержали остальные.

В путь решили отправиться только после похорон павших товарищей. С почестями и соблюдением всех обычаев, чтобы облегчить их путешествие до Великих пустошей. Это все, что могли сделать живые для мертвых.

* * *

Тирон прильнул правым глазом к продолговатой трубке на трех ножках, присмотрелся к рисункам на старом пергаменте, хмыкнул. Благодаря этому прибору, собранному по его собственному чертежу одним дворфом-умельцем, он мог в мельчайших деталях разглядеть каждый символ, каждый знак и каждую закорючку. Достигнуть подобного удалось при помощи дорогих линз из эльфийского стекла особой выплавки. Там их было целых четыре штуки. За них пришлось отдать баснословную сумму по меркам даже самых богатейших жителей Архейма.

На этот пергамент он наткнулся совершенно случайно в лавке знакомого старьевщика. Тот всегда с радостью делился интересными находками — совершенно бесплатно, либо за непозволительно низкую цену. Но это всегда окупалось — после каждого визита Тирона там раскупали все подчистую. В общем, никто не оставался в обиде.

— Каким надо быть идиотом, чтобы отдать вот это старьевщику за гроши? — возмущенно бубнил себе под нос он. — И все ради чего? Чтобы оплатить карточный долг. Вот будь у того эльфа мозгов побольше, он бы заработал на этом целое состояние. А так — остался ни с чем. Ну и поделом. Что еще взять с чистокровных?

В дверь тихо постучались. Тирон буквально заставил себя оторваться от изучения неожиданной находки. Не каждый день ему попадаются артефакты из другого мира.

— Войдите! — раздраженно крикнул Тирон и добавил шепотом: — Как всегда не вовремя!

— Простите, что отвлекаю вас, магистр, — робким, заискивающим голосом сказал вошедший послушник-полукровка. — Но там это, пришла весточка от Всевидящего.

Тирон чуть на месте не подпрыгнул.

— Весточка от Всевидящего? Что в ней сказано?

— Кто-то снова открыл Врата перехода, — скороговоркой проговорил послушник. Волновался, бедный.

— Великая Саираэ, — ужаснулся Тирон. — Срочно сообщи всем: завтра собрание, обязаны присутствовать все, даже послушники. Понял?

— Да, магистр.

— Ступай.

Послушник поклонился и спешно покинул кабинет магистра белой магии. Тирон озадаченно уставился на пергамент. И ведь забыл похвастаться находкой. Как-никак, это один из чертежей Леонардо Да Винчи. Новый! Невиданный никем ранее!

— Вот завтра на собрании и похвастаюсь, — вслух озвучил принятое решение Тирон и прильнул обратно к прибору.

Глава 3 [Новая версия]

Тирон вышел из своего кабинета в коридор, ведший на балкон, который опоясывал главный зал идеальным по форме кругом, и удивленно вскинул бровь. Он уже успел забыть, как много народу состоит в Коллегии. Полностью забиты были не только все три яруса самого зала, но и четыре лестницы, разделяющие эти ярусы на четверти, с длинными балконами, опоясывающими первый и второй этажи, в придачу. Еще и гвалт стоял такой, что Тирон не слышал собственных мыслей. Все обсуждали возможную причину неожиданного собрания. И ведь чуть ли не каждый называл свою. Все-таки маги — самый разобщенный народ. Даже члены Совета Четырех умудрялись найти общий язык и прийти к чему-то одному, а они…

Тяжелее всего было спуститься к маленькой сцене, что находилась в самом центре здания. Зато, когда он, наконец-то, оказался на ней, все сразу затихли. Никому не хотелось гневить магистра белой магии, ставшего временно главным, пока архимаг занимался раскопками древних эльфийских руин в поисках могущественных артефактов. Ни для кого не секрет, что жители Даэртаура — те еще коллекционеры — тащили к себе в дом абсолютно все, обладающее магическими свойствами.

— Вчера пришла весточка от Всевидящего! — громко и отчетливо произнес Тирон, сразу перейдя к делу. У него сегодня совсем не было настроения задабривать своих коллег долгими вступительными речами. — Кто-то опять открыл Врата перехода вблизи Д’Аага!

Трудно представить, что почти сотня магов могут замолкнуть одновременно, но, однако, именно это и произошло. Повисла гнетущая тишина. Все присутствующие устремили на магистра тревожные взгляды.

— Что слышно от нашего разведывательного отряда? — спросил кто-то.

— Ничего, — мрачно ответил Тирон. — От них не было весточек с того самого дня, как они прибыли в Д’Ааг.

— Они мертвы, — спокойно бросил зверолюд в кожаной кирасе без наплечников и широких штанах, которые были заправлены в походные сапоги.

— Джар-Син, — раздраженно процедил Тирон.

— Собственной персоной, — закончил за него степной волк, стоя на первом этаже.

— Откуда тебе это известно, черный маг? — обратился к нему один из присутствующих.

— Извольте вас поправить, магистр, я — темный колдун, — с наигранной обидой в голосе сказал Джар-Син.

— Не вижу особой разницы, — упрямился его собеседник, не собираясь сдаваться. — Черный, темный — одно и то же.

По главному залу прокатился одобрительный ропот. Джар-Син обвел присутствующих холодным взглядом. Почти все испуганно отводили глаза, замолкая. Кроме других магистров и Тирона. Подобное его просто не впечатляло, несмотря на то, что темный колдун обладал опасной силой. Однажды он уже смотрел в глаза смерти и не нашел там ничего интересного.

— И снова вы не правы, — спокойно продолжил зверолюд. — Черный маг использует свою силу во зло, а темный — во имя добра. Какая разница, откуда я черпаю магию, если все равно стремлюсь к тому же, что и вы?

— Ты пришел сюда спорить, Джар-Син?! — гневно воскликнул Тирон. — Или по делу?

— По делу, — нисколько не смутился темный колдун. — Один из моих друзей в Д’Ааге сообщил об их смерти. Он лично видел, как с ними безжалостно расправился какой-то эльф. Тоже маг. Думаю, все мы понимаем, о ком идет речь.

— Лотион, — прорычал Тирон.

Теперь уже вся Коллегия зло загудела. О нем слышали даже послушники, которых еще не успели посвятить в ученики.

— Всевидящий о нем не предупреждал! — справедливо заметил магистр воздушной магии — низкорослый орк с двумя короткими клыками и без глаза. Его услышали абсолютно все: каждый ощутил легкое дуновение холодного ветра.

— На что ты намекаешь, Дей?! — взорвался магистр земляной магии, статный чистокровный эльф, с головы до ног покрытый замысловатыми татуировками. Пол под ногами дрогнул.

— Очевидно же на что, Я́лин, — меланхолично ответил тот. — Наш Всевидящий теряет хватку.

— Зря вы так, — устало проговорил Джар-Син. — Одиночке легко скрыться от взора Всевидящего. Нужно просто знать, как.

— От его взора невозможно укрыться! — решительно заявил Я́лин. — Вы сами должны помнить, как часто Всевидящий спасал Архейм от разных бед.

— Это дела минувших дней, — не преминул напомнить Дей.

Тирон как можно громче кашлянул, взмахнул руками. Ялин и Дей переглянулись, обменявшись недружелюбными взглядами, но промолчали. Между ними шло вечное соперничество, от которого порой был толк, а порой — одно беспокойство, например, как сейчас.

— Это действительно возможно? — обратился к Джар-Сину Тирон.

— Да, — сухо ответил тот. — Меня же Всевидящий не видит.

— Ну-ну, рассказывай, — язвительно бросил Ялин. — От взора Всевидящего никому не по силам скрыться, кроме Макаристаров, но их давно никто не видел.

— Для этого не надо быть Макаристаром, — равнодушно бросил степной волк.

— Это, конечно, все объясняет, Джар-Син! — раздраженно проговорил магистр земляной магии.

— Уймись, Ялин, — беззлобно осадил Тирон. — Он тебя дразнит, а ты как дите малое ведешься. Кто вообще сделал тебя магистром?

— Ты, — с улыбкой подсказал собеседник.

Послышались тихие смешки и перешептывания.

— Черная магия, — холодно сказал Джар-Син. — При помощи нее можно скрыться от взора Всевидящего. От взора любого мага.

— Но я же чувствую твое присутствие, — подал голос Ялин.

— Да? — зверолюд теперь стоял на втором этаже, опираясь на перила балюстрады. Никто не понял, когда и — главное! — как ему удалось незаметно туда подняться. Невозможно! Тирон до сих пор явственно ощущал присутствие темного колдуна… на первом этаже. — Я был здесь с самого начала, все это время вы разговаривали с моей иллюзией, дорогие магистры.

Первым опомнился Ялин.

— Как?

— Он что-то сделал со своей энергией, — предположил Дей, задумчиво поглаживая черную с проседью бороду. — Каждого из нас выдают колебания магической энергии. Не важно, используем мы свою силу или нет. Проще говоря, наша сила — это камень, брошенный в воду, а сами мы — круги, тревожащие водную гладь.

— Все правильно, — кивнул темный колдун и добавил надменно: — Вы — круги на воде, а я и есть вода.

— Но мы же ощущали его, — попытался возразить магистр земляной магии.

Высокий лоб Тирона прорезали глубокие морщины. Кажется, он понял, что к чему.

— Нет, — резко сказал он. — Нас всех обмануло чутье. Сколько здесь сейчас магов? Около сотни? Вот попробуйте найти среди них одного конкретного. Вы не сможете. Никто из нас не сможет, пока этот зал не опустеет.

— Мы приняли чужие колебания за его, — хлопнул себя по лбу Ялин. — Но как он стал… водой?

— Черная магия, — еще раз повторил Джар-Син. — Я не буду раскрывать секрет. Важно лишь то, что Лотион владеет ей. И умеет скрываться от взора Всевидящего, который видит круги на воде, но не саму воду.

Зал наполнился десятками голосов, все обсуждали колдуна и его слова, между делом осыпая проклятиями Лотиона. «День точно не задался!» — с горечью подумал Тирон, оглядываясь. Все забыли о нем. Надо бы напомнить им, кто здесь архимаг, пусть и временный.

— Вы все слышали, коллеги! — сказал магистр белой магии. Он мог усилить свой голос, что и сделал. — Я хочу попросить вас быть начеку и готовиться к худшему. Сомневаюсь, что открытие Врат пройдет бесследно. Поэтому обо всех аномалиях немедленно сообщайте магистрам или лично мне. Особенно, если услышите странные голоса. Вы меня поняли? Еще раз повторяю. Обо всех аномалиях немедленно сообщайте магистрам или лично мне, особенно о голосах. Прошу магистров заглянуть ко мне в кабинет. Да помогут нам Урланы!

Ученики и послушники наконец вздохнули с облегчением, как, впрочем, и те, кто постепенно продвигался по ступеням магического искусства. Они, конечно, поклялись защищать Архейм, но… Тирон перестал всматриваться в лица. Страх проник в сердце каждого, это было видно по их глазам. И в этом был виноват только темный колдун. Слишком он самоуверен, слишком своеволен. Постоянно играет по своим правилам и навязывает их другим. В Коллегии таким не место. Но он не может пойти против воли архимага. Что же его сподвигло сделать Джар-Сина магистром темной магии? Сделать одним из них?

В кабинете Тирона стало как-то тесно, бо́льшую часть помещения занимала мебель: огромный письменный стол, на котором лежали свитки, чертежи и различные диковинные механизмы, по бокам стояли два книжных шкафа, полностью забитые трактатами, рукописями и древними фолиантами из личной коллекции, а в дальнем углу стояла внушительных размеров кровать. Иногда Тирон не вылазил из своего кабинета неделями, а спать сидя было несколько неудобно.

— Урланы мне свидетели, ты меня удивил, колдун! — по-дружески похлопал зверолюда по плечу Ялин. — Ты мне, уж прости, не нравишься, но тот трюк с иллюзией — выше всяческих похвал.

Зверолюд ничего ему не ответил, лишь дернул плечом, сбросив руку магистра. Скрежет зубов, кажется, слышали все.

— Я вас здесь собрал не для перебранок! — устало рявкнул Тирон. От этого темного колдуна одни проблемы.

— Для чего? — поинтересовался Дей.

— Врата перехода открыли камнем работорговцев. Или, как его привыкли называть жители Даэртаура, Цхаувом. Это один их трех камней, на которые, по легенде, распался Сингул. Да, коллеги, это правда. Всевидящий тоже сомневался, до вчерашнего дня. Непонятно только, зачем он Лотиону.

— Отвлечь внимание? — предположил Дей.

— Или открыть Врата для вторжения иномирцев! — сказал Ялин.

— Может, он просто проверяет, работает ли камень? — подал голос магистр огненной магии Ун. Дворф-полукровка, в жилах которого течет кровь одного из «благороднейших» жителей Даэртаура.

— Он работает не один, — поправил его Тирон, сев за стол. — Там целая орава орков-работорговцев. Правда, им никого не удалось оттуда вытащить, поэтому нам они не интересны. Думаю, Лотион их просто использует. Как обычно.

— Почему вы не позвали его брата? — вдруг задал крайне неудобный вопрос Джар-Син. — Он бы с удовольствием помог в поисках Лотиона.

— Нельзя, — как-то чересчур резко сказал Тирон. — Он может все испортить. Лотион нужен нам живым — и с камнем, а его братцу — только мертвым, а на камень ему плевать. Я ответил на твой вопрос, колдун?

Джар-Син удовлетворенно кивнул.

— Ун прав, — поддержал товарища магистр водяной магии Хорр, зверолюд-ящер, чье тело, казалось, сплошь состоит из мышц. При любом движении они бугрились и перекатывались на зависть многим воинам. На первый взгляд и не скажешь, что перед ними — один из сильнейших, во всех смыслах, маг. — Лотион проверяет камень, а работорговцев использует в своих целях.

В кабинете становилось душновато.

— Они отвлекают внимание, — все не унимался Ялин. — Мы же отправили отряд разобраться с орками, которым только с божественной милостью повезло найти легендарный камень. Никто из нас почему-то не подумал, что в этом может быть замешан Лотион. Он же простой… ну ладно-ладно, далеко не простой наемный убийца, только не смотрите на меня так.

Тирон устало потер переносицу. Что же делать? Как быть? Архимаг бы точно уже что-нибудь придумал.

— Вопрос вот в чем: зачем ему камень? — обратился ко всем Дей. — Что он будет с ним делать?

— Продаст? — вопросительно выгнул бровь Ялин.

— Похоже на то, — согласился с ним Тирон. — Без остальных двух камней Цхаув бесполезен. Он точно не подходит для того, чтобы открыть Врата перехода для вторжения иномирцев. Это же сколько надо сделать попыток, прежде чем они откроются в нужном ему мире?

— Мы даже не знаем, сколько всего миров существует, — пожал плечами магистр земляной магии. — Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? Или еще больше?

— Значит, Цхаув годен только для продажи, — подытожил Дей.

— У кого есть связи среди контрабандистов, воров, убийц и коллекционеров? — спокойно спросил Тирон. — Не делайте вид, как будто не знаете о чем я. Все мы пользуемся их услугами. Не все, что здесь есть, можно найти на рынке или в лавках. У вас тоже есть такие вещи. Я видел.

— Мы поняли, что ты хочешь от нас, Тирон, — сказал Ун.

— Отправим еще один отряд? — осторожно спросил Ялин.

— Нет, — отрезал Тирон. — Нас и так слишком мало осталось.

— И ни один маг никакой ступени с ним не справится, — добавил Дей. — Сомневаюсь, что кто-то из нас это сможет.

— Не стоит так себя недооценивать, Дей, — неожиданно для всех поддержал магистра воздушной магии Ялин. — Со всеми нами ему не справится.

— Как только что-то разузнаете, сразу сообщайте мне, — попросил Тирон. — И будьте осторожны.

На этом магистры, почтительно склоня головы, молча разошлись. Каждый продумывал свой план действий. И то, как уберечь учеников. Возвращение Цхаува не сулило ничего хорошего.

— Что тебе надо, темный колдун? — недовольно прошипел Тирон, когда в кабинете остались только они. — Зачем нужно было это представление?

— Среди нас завелся предатель, — буквально прорычал Джар-Син, обнажив острые клыки.

— Не слишком ли громкое заявление, а?

— Наш отряд перебили не абы где, а в тайном месте, о котором знали лишь члены Коллегии.

— Что? — опешил Тирон. Ему понадобилась пара секунд, чтобы переварить услышанное. — Ты уверен?

— Да, — кивнул степной волк. — Я там был, когда пришел Лотион.

— Проклятье! — сорвалось с уст Тирона. Он замахнулся, чтобы ударить кулаком по столу. Но передумал. Не хватало еще залить чернилами пергамент с чертежом Леонардо Да Винчи.

— Как много магов знало о тайном месте в Д’Ааге? — спросил Джар-Син.

«Потрясающая хладнокровность!» — восхищенно отметил Тирон, а сам сказал вслух:

— Магистры и маги пятой и четвертой ступени. Это все.

— Около двадцати, не включая нас, — смутился зверолюд. — Потребует слишком много времени, чтобы проверить каждого.

— Так зачем тебе нужно было это представление?

— Привлечь внимание Лотиона через предателя. Пусть этот выродок знает, что я раскрыл его секрет Коллегии.

— Что ты будешь делать, колдун?

— Проверю каждого, — прорычал Джар-Син. — И заставлю предателя поплатиться за содеянное. А потом и самого Лотиона.

— Дай знать, как разнюхаешь что-нибудь, — сказал Тирон, разгребая завал на столе. — И другим об этом ни слова, ясно?

— Как прикажете, магистр, — в голосе зверолюда снова проскользнули высокомерные нотки. Кому-то, похоже, совсем не нравилось подчиняться.

Когда Джар-Син закрыл за собой дверь, Тирон откинулся на спинку стула, запустил пятерню в волосы, взъерошивая их, и громко так, от души выругался. Он совсем забыл похвастаться находкой.

* * *

Новый день Томас встретил в клетке, в странной позе, чуть ли не в обнимку с рогатой тварью. Он осторожно поднял голову, отстранился от сокамерника и огляделся. Ничего не изменилось: вокруг стояли все те же орочьи палатки. И телега с клеткой на месте. И даже зеленокожий, который сторожил их, никуда не делся. Вон, сидел возле дотлевающего костра, храпя, как паровоз.

«Удобно устроился, зараза!» — завистливо подумал Малкольм. Он бы тоже не отказался подложить под голову рюкзак и вытянуть ноги к теплому пепелищу. Ночь выдалась прохладной, хорошо, что все-таки не выкинул вчера куртку, а оставил ее — на всякий случай.

Из размышлений Тома вырвал хруст веток и грузные шаги. К клетке медленно подошел орк и что-то пробубнил на своем языке, пристально посмотрев на него.

— Я тебя не понимаю, зеленый, — раздраженно процедил Малкольм, для пущего эффекта смачно сплюнув на землю сквозь металлические прутья решетки.

Орк что-то громогласно крикнул мирно дремавшему сторожу, и тот в ту же секунду испуганно вскочил, на ходу обнажив короткий меч. Это позабавило Тома. Поняв, что ничего не случилось, встревоженный зеленокожий облегченно вздохнул и спрятал оружие в ножны. Они перекинулись двумя-тремя словами. Никаких длинных сложных речей — только отрывистые грубые фразы, где, предположил Малкольм, вполне мог быть заложен смысл нескольких приличного размера предложений на его родном языке.

Сторож достал из-под рюкзака связку ключей, открыл решетку и пригласительно взмахнул рукой. Это Томаса так вежливо попросили выйти? Приятно-приятно. Он не стал им отказывать и с удовольствием выполз из этого тесного, с позволения сказать, помещения. Один из орков, тот самый, что только что пришел, «помог» ему вылезти, грубо схватив за ворот и вытряхнув на траву, как мусор какой-нибудь.

— Иди-ка ты нахер! — возмутился Малкольм, приподнявшись.

Орк врезал ему ногой. Бок тут же обожгла острая боль, и его тело отшвырнуло аж где-то на десять футов. Томас лежал на мокрой траве, скрючившись, не в силах ни пошевелиться, ни вздохнуть. Он бессильно хватал ртом воздух, пока, наконец, не смог заставить свои легкие работать.

Зеленокожий спокойно подошел к нему, наклонился и что-то сказал прямо в лицо. В нос ударил отвратительный смрад из его пасти. От этой вони аж глаза заслезились. Малкольм с трудом повернулся на другой бок и, зажмурившись, сжался. Наверняка ему сейчас еще прилетит. Но… нет, все тихо. Он лишь услышал, как тяжелые шаги медленно удалялись. Зато буквально в паре дюймов от него упало что-то тяжелое. Томас разомкнул веки, повернул потяжелевшую голову — и побледнел. Рядом с ним лежала лопата. Самая обычная такая, металлическая, с деревянным черенком.

Все, это точно конец.

* * *

Утро у Раз-Два выдалось прекрасное. Родд — будь он трижды проклят Урланами! — ворвался к нему в палатку и прямо с порога заявил, что решил сделать его своей правой рукой, не забыв напомнить про похороны. На все протесты новоиспеченный вождь ответил просто и бескомпромиссно: «Это приказ! Или ты хочешь прилюдно оспорить мое решение?» Ничего не оставалось, как подчиниться, но с одним условием: копать могилы будут пленники. Ну или хотя бы один из них — человек, к примеру. Родд не отказал, сказал: «Лишь бы дело было сделано», — и ушел, довольный.

Приятнее всего прошла встреча с пленниками. Поначалу Раз-Два собирался быть с человеком помягче, но когда тот стал дерзить — малость помял ему бока. Лотион все равно ничего не говорил про то, в каком состоянии они должны добраться до Архейма, зато наконец-то отвел душу за подлый удар коленом в пах.

— Погребальный костер готов, — отчитался Нурдан.

— Отлично, — сказал Раз-Два. — Мы сожжем тело Кадгара и развеем прах, а остальных предадим земле.

Он сидел на камне и внимательно наблюдал за тем, как пленники копают могилы. И не только — весь лагерь пришел на это посмотреть. Иномирец с рогами трудился за троих: буквально за пару минут выкопал три глубоких, очень аккуратных ямы. Человек же до сих пор не мог справится с одной. На него невозможно было смотреть без боли, так неуклюже он орудовал лопатой, словно впервые держал ее в руках. И что только Лотион нашел в нем?

— Не стоило Кадгару связываться с ушастым выродком, — вдруг заговорил Нурдан. Он, оказывается, никуда не ушел. — Мы бы все равно с голоду не умерли, пошли бы грабить караваны.

— И вынуждены были бы опять бежать, — сухо бросил Раз-Два. — Не Лотион виноват, а жадность Кадгара. Отдал бы камень, и все остались бы довольны. Но нет. Он решил забрать его себе, за что и поплатился. И мы вместе с ним.

— Зря тебя Родд сделал правой рукой, — фыркнул несостоявшийся вождь. — Ты явно заодно с ушастым.

Раз-Два медленно встал, распрямил плечи и, угрожающе нависнув над ним, проговорил:

— Завали пасть, Нурдан. Вчера ты показал, чего стоят твои слова. Поэтому мне никто ничего не скажет, если я прямо сейчас захочу тебе перерезать глотку. Не забывай об этом. Все понял? А теперь исчезни.

Их маленькая перепалка привлекла внимание, всем было интересно, чем именно она закончится. Родд тоже не сводил с них глаз. Он по себе знал, как непросто быть правой рукой вождя, хоть и почетно. Чуть ли не каждый день тебя проверяют на прочность и ищут слабости, чтобы однажды попытаться занять твое место. Пару раз доходило до того, что Родду бросали вызов. Обычно все заканчивалось смертью смельчака. Но Нурдан был из тех, кто только на словах вождь, а на деле — обычный трус. Не станет он рисковать своей шкурой, поэтому его можно было не бояться.

— Нет! — решительно ответил орк, смотря Раз-Два прямо в глаза. — Я не стану слушаться того, кого одолел человек.

Несмотря на то, что Нурдан лишился своего права голоса, это заронило зерно сомнения в не очень умные головы остальных. Раз-Два видел, как орки стали перешептываться друг с другом. Надо как можно быстрее с этим покончить, иначе не только репутацию, но и его самого сотрут в порошок. Для них единственным мерилом была сила.

— Это вызов? — ледяным голосом спросил Раз-Два.

— Нет, — хитро заулыбался Нурдан. — Я всего лишь хочу, чтобы они знали правду. Вы слышали? Правую руку вождя одолел человек!

— Врешь!

— Да-да, как мы можем верить тебе после вчерашнего?

— Ты смерти ищешь, Нурдан?

— Лучше бы ты держал рот на замке!

— У меня есть доказательства! — ответил всем Нурдан. Он был подозрительно спокоен для того, кто лишился права голоса.

— Какие? — усмехнулся Раз-Два. — Твои слова?

— Нет, — громко сказал Клык, — мои.

Вот теперь дело приняло скверный оборот. Вчера Клык занял место погибшего Шодана, защищать вождя было не менее почетно, чем быть его правой рукой.

— Это правда, Клык? — строго спросил Родд. — Человек действительно одолел Раз-Два?

— Да, вождь, — смиренно ответил страж.

Никто ничего не сказал. Это хорошо. Значит, еще не все потеряно. Любого другого они бы сразу превратили в гниющую кучу мяса, не дали бы ему и шанса как-то защититься, оправдаться.

— Да, человек одолел меня, признаю, — не стал отрицать Раз-Два. И снова ответом служила только давящая на плечи тишина. — Но что с того, Нурдан? Ты и сам с ним не справишься.

Один из орков наклонился к товарищу, что-то прошептал ему, а он, в свою очередь, передал это другому. Вот оно!

— Ты хочешь показать всем, что я недостоин быть правой рукой? — с самодовольной ухмылкой спросил Раз-Два. — Ну вот, это твой шанс, Нурдан. Одолей человека и, клянусь Га’Ааром, ты займешь мое место!

Орки дружно поддержали его одобрительными криками. В ход снова пошли издевки, подколы и грязные шутки. Родд расплылся в довольной улыбке. И только Раз-Два, кажется, побледнел. Вверить свою судьбу в руки человека. Как он вообще до такого додумался?

— Я согласен! — не раздумывая согласился Нурдан. — Вождь, надеюсь, вы даете добро?

— Да, — кивнул Родд и, повернувшись к Клыку, отдал приказ: — Тащи сюда человека.

* * *

С одной стороны Малкольм несказанно обрадовался тому, что копать могилу пришлось не для себя, но с другой… Это было адской пыткой. Лопата с огромным трудом входила в землю, с завидным постоянством чиркая об камни. Как будто специально выбрали место, где почти нет мягкой почвы, чтобы вдоволь поиздеваться над ними. Зато рогатый не столкнулся ни с какими трудностями. Он работал, как чертова машина: втыкал лопату на штык, отбрасывал землю, втыкал, отбрасывал, втыкал, отбрасывал. Без передышек — и только при помощи рук. Томасу же приходилось каждый раз помогать себе ногой, чтобы загнать штык поглубже, а то так и до вечера можно не управиться.

Весь орочий лагерь сбежался посмотреть на то, как работает рогатый. Он выкопал все три могилы за несколько минут и стоял в стороне под пристальным надзором трех орков. Малкольма пробрала лютая зависть. По нему было видно, как тяжело ему дается каждый ненавистный дюйм. Он жадно хватал ртом воздух, вгоняя лопату в землю, и громко выдыхал, отбрасывая землю в сторону. Одежда противно липла к телу, пот крупными каплями стекал по лицу, капал с век, с носа и подбородка. Мышцы жгло, спина уже не разгибалась.

«Небольшая передышка мне не повредила бы», — подумал раскрасневшийся Том, обессиленно воткнув лопату в сырую землю.

Только сейчас он обратил внимание, что стало как-то подозрительно тихо. До этого орки ни на секунду не замолкали, потешаясь над ним. Малкольм с трудом разогнулся, попутно проклиная весь белый свет, и осмотрелся. Он явно пропустил что-то интересное. Десятки взглядов были прикованы к двум оркам, стоявшим друг к другу вплотную. Одного из них Томас сразу узнал, утром они познакомились поближе, а вот второго — нет. Последний не внушал ни малейшего доверия: низкий, с короткими клыками, хитрым прищуром и очень самодовольным выражением лица, которое как будто говорило «я здесь бог, а ты — ничто».

Зато наконец-то можно было перевести дыхание. Пока они разбирались между собой, никто не приглядывал за тем, насколько усердно он гробит свое здоровье. Томас отложил лопату в сторону, сел на край могилы и упал на спину, закрыв глаза. Все равно небо было затянуто тяжелыми серыми тучами, да и мозг настойчиво отказывался от новых впечатлений. Еще старые не переварил. Особенно тяжело давались те, которые касались перехода от мнимой смерти к якобы новой жизни. Не оставалось никаких сомнений, что в его мире Томаса сбила машина прямо на глазах у Оливера и того парня. Или не сбила? Ответ на этот вопрос помог бы понять, действительно ли он попал в другой мир или это просто сон, бред воспалённого переживаниями мозга.

Из размышлений Малкольма бесцеремонно вырвал чей-то грубый низкий голос. Нехотя разомкнув веки, он судорожно сглотнул. Над ним угрожающе нависал тот самый здоровяк с одним клыком. Старый знакомый опять повторил приказ, показав рукой, чтобы встал. Томас тут же послушно вскочил на ноги, сам не ожидая от себя такой прыти. Как будто что-то придало ему сил. Он знал, что именно, но пытался об этом не думать. Орк кивнул в сторону поляны.

— О’кей, — сказал Малкольм. — Я тебя понял.

Когда они подошли к остальным, те уже стояли, образовав круг. Это начинало настораживать. Томас резко остановился и вопросительно взглянул на конвоира. Тот не стал что-то объяснять: просто схватил за плечо и от души толкнул вперед. К счастью, Малкольма вовремя поймали орки, в которых он врезался. Они же поставили его на ноги и радостно вышвырнули в центр круга.

— Козлы, — недовольно пробормотал он, окинув их злобным взглядом.

Зеленокожие расступились, закричали. В круг вошел полуголый орк, на ходу разминая плечи и что-то рыча. Кажется, кто-то пытался произвести впечатление. Этот парень точно знал, как надо себя вести, на октагоне ему были бы рады. Но вот только они не на ринге. Здесь нет никаких правил, кроме одного — побеждает сильнейший. Да, банально, но, похоже, зеленокожие признают только этот закон. Прямо как в компьютерных играх, где Томасу доводилось проводить массу свободного времени.

— С тобой-то я еще должен справиться, карлик, — самодовольно улыбнулся он, плавно вставая в стойку. — Это тот здоровяк меня пугает, а ты — нет. Слышишь? Ты меня не пугаешь.

Сейчас было важно не что говорить, а как. Томас стремился внушить противнику, что не боится его, что ему совершенно плевать, кто перед ним. Лучшего способа навязать свои правила боя просто не существует.

Орк, похоже, купился на дешевую провокацию. Он с ходу набросился на Малкольма, размахивая кулаками. Как будто не воспринимал всерьез. Это уже начинало раздражать. Томас нырнул под руку, врезал зеленокожему по лицу, отпрыгнул. После стычки со здоровяком он немного поумнел. Карлик растерянно потер щеку, подвигал туда-сюда нижней челюстью. Желваки заходили ходуном. Взгляд стал злее. Самодовольное выражение исчезло.

— Не понравилось? — усмехнулся Малкольм и, взмахнув руками, добавил: — Ну давай, иди сюда, морда ты уродливая!

В этот раз зеленый действовал осторожнее. Подшагнул, выбросил вперед руку. Не дотянулся. Еще шаг, удар. Опять чуть-чуть не хватило. Снова шаг, снова удар. Дотянулся. Но и ответ не заставил себя ждать. Хруст, наверное, слышали все зрители. Орк схватился за нос, на глазах навернулись слезы. Здесь Томас обладал одним неоспоримым преимуществом — длиной рук. Он это понял, пока карлик пытался до него достать.

— В глаз что-то попало? — засмеялся Малкольм. — Или тебе просто больно? Знаю, ничего умнее придумать не смог, но ты же все равно меня не понимаешь, мудак.

Да, самое главное — говорить. Говорить высокомерно, с издевкой, словно ты своего противника ни во что не ставишь. Тактика морального подавления, так это называл тренер. К тому же помогает справиться со страхом и волнением. На время отвлечься от мыслей. Отрезать себя от своих чувств. Просто быть здесь и сейчас.

И Томас был. Он шагнул, врезал ногой по бедру с внутренней стороны. Орк поморщился, отступил. Из разбитого носа шла кровь. Второй удар пришелся опять по ногам. Противник снова отошел… и уперся в своих товарищей. Те сразу подтолкнули его вперед. Прямо к Малкольму. Грех не воспользоваться этим. Ложный замах левой ногой и сильный удар от себя правой. Это было красиво. Зеленый напоролся грудью на пятку. Томаса аж отбросило назад, он упал на спину. А вот его противнику повезло меньше. Удар эффектно сшиб его с ног. Он упал с таким звуком, будто пролетел три или четыре этажа вниз.

Орки что-то зарычали, закричали, засвистели. Никто не подошел проверить, как там их товарищ. Им было плевать. Но было и так понятно, что он живой: карлик тихо постанывал, держась за грудь. Томас не спеша поднялся, отряхнулся. Нога отозвалась неприятной болью в ступне. Удар и вправду вышел сильным. Слишком легкий бой. Зеленый точно не ровня здоровяку.

«Как я вообще до сих пор на ногах?» — подумал Малкольм. Эта победа далась ему чересчур легко, без особых усилий. Да и нельзя не считать чудом то, что ему действительно удалось постоять за себя. Особенно после не особо приятных раскопок.

Здоровяк подошел к до сих пор лежащему на земле карлику и легонько пнул его ногой. Тот громко застонал, продолжая держаться за грудь, и не шевелился. Звонко звякнула сталь. Малкольм тяжело сглотнул. Неужто по его душу? Ноги как-то сами затряслись. Сразу бросило в жар. Похоже, это просто сердце дало деру от страха. Но нет. Здоровяк присел рядом с лежащим соплеменников и поднес острый клинок к льющейся жилке на беззащитном горле. Ни разу в жизни Томас не сталкивался с убийством. С настоящим убийством, а не киношным или виртуальным. Кровь маленьким фонтанчиком брызнула из раны. Орк задергался, пытался закричать, но его голос потонул в громких булькающих звуках. Здоровяк был непреклонен. Медленно, как будто давая время все осознать, вонзал кинжал в горло, смотря прямо в глаза своей жертве… Ужасная смерть.

В ту же секунду Малкольма вырвало. Зеленокожие не упустили возможности посмеяться над ним. Но ему было плевать— его трясло. Не только от того, что Тома пробил жуткий озноб, но и от мысли, внезапно пришедшей к нему. Она не потрясла его, не открыла глаза, не придала жизни какой-то смысл. Она просто помогла осознать довольно очевидную вещь: он здесь надолго, а если быть точнее — до конца своих дней.

«Это все по-настоящему», — такой была последняя мысль, посетившая тогда Томаса.

Глава 4 [Новая версия, черновик]

Весь день беспощадно палящее солнце пряталось за лениво проплывающими облаками, словно проявляя милосердие ко всем, кто сегодня находился в дороге. Еще от удушающего зноя спасал ветер, приятно обдувавший разгоряченное тело. Вот оно — лето, которое наконец-то решило порадовать всех долгожданной жарой после постоянных дождей и холодов. Вот только самую малость пересталось: уже каждый в отряд избавился от всего лишнего, что было на нем, чтобы только не свариться. Раз-Два тоже разделся. Рискованно, конечно, ехать без брони, но она все равно не спасет от тех, кто будет гнаться за ними. От магии защитит только магия. А разбойников в этих края все равно давно никто не видел. Археймцы постарались на славу.

Раз-Два натянул поводья, пропустил вперед телегу с клеткой, в которой сидел обратившийся в камень иномирец с рогами. Вчера он тоже весь день притворялся статуей и только ближе к вечеру, когда солнце спряталось за горами, ожил. А вот человек… С ним возникли сложности. Его постоянно рвало и ни в какую не спадал жар. Из-за этого человека пришлось везти отдельно, чтобы Хадур, травник, мог за ним ухаживать, а то он боялся подойти к клетке, пока там была та «тварь из древних легенд». Раз-Два не стал спорить с ним и сразу сделал, как он просил. Без травника иномирец не дожил бы даже до сегодняшнего дня, не то что там до Архейма. А ведь до столицы еще далеко — десять дней пути. Через Д’Ааг, конечно, быстрее будет, но сейчас рискованно туда соваться. Там сейчас крайне неспокойно. Кто-то устроил кровавую бойню, перебив магов из Коллегии, поэтому стражники вместе с археймскими следопытами переворачиваю все вверх дном в поисках свидетелей. Для Раз-Два все было очевидно, он сразу догадался, чьих рук это дело. Родд, к счастью, тоже. Он же предложил до самой столицы двигаться только окольными путями. Рано или поздно маги-следопыты выйдут на них, ведь от взора Всевидящего еще никому не удавалось скрыться. Но так они хотя бы выиграют время. В самой столице уже проще будет затеряться.

Вторая телега, в которой везли бледного человека, наконец-то поравнялась с Раз-Два и обогнала. Ею правил сам Хадур. Он ни на шаг не отходил от иномирца, все время за ним приглядывал. Никто не видел, чтобы травник хоть за кем-то из них так присматривал. Как бы там ни было, свое дело он знал. Остальное Раз-Два мало волновало.

— Ты, кстати, должен мне двадцать динге, Хадур, — напомнил Кхар, который тоже ехал рядом с телегой. Родд поставил его надзирать за человеком.

— Вот знал же, что нельзя с тобой спорить, — возмущенно прорычал травник Хадур, не выпуская из рук вожжи.

— Знал, но поспорил, — ехидно усмехнулся Кхар. — И ты еще не раз со мной поспоришь, потому что слишком азартный.

— Эт да, — горько вздохнул Хадур и, вытерев лицо лежащей рядом тряпкой, добавил: — Ну и жара, как в пустынях Илаза.

— Но согласись, ты не ожидал, что человек так себя покажет, да? — не унимался Кхар.

— Да-да, — отмахнулся от него травник, как от назойливой мухи.

— Просто мой дед — да обретет он мудрость в колыбели предков — рассказывал, что человеки ни на что не годны. Слабые они — и духом, и телом.

— Прав был твой дед. Он же меньше нас, раза в два так.

— И все равно одолел Нурдана, — сказал Кхар важно. — Поэтому гони мои двадцать динге, дубина.

— Однажды я тебя придушу, клянусь словом Га’Ара! — ядовито прошипел Хадур.

На этой славной ноте Раз-Два решил вмешаться в их разговор и, нагнав телегу, спросил сухо:

— Как он?

— Жить точно будет, — заверил травник.

— Когда на ноги поставишь?

— Не могу сказать.

— Почему? — удивился Раз-Два.

— Ни пища, ни вода надолго не задерживаются в нем, — ответил Хадур. — Его тело еще привыкает.

— То есть, он не болен?

— Больше нет.

— Это хорошо, — облегченно выдохнул Раз-Два.

Хадур покачал головой, заговорил мрачно:

— Не особо. Зельями я бы быстро поставил его на ноги, а здесь все зависит только от него самого. И от того, насколько его тело сильное и выносливое.

— Значит, ты никак не можешь ему помочь?

— Никак.

— Плохо, очень плохо, — недовольно сказал Раз-Два. — Как что-то изменится — сразу сообщай. Я хочу знать все.

— Хорошо, — чуть наклонил голову Хадур.

Все-таки быть правой рукой вождя полезно и приятно: все сразу стали внимательными и послушными, никто слова против не скажет. Только верные псы Родда не подчиняются Раз-два, как и он — им. Одним из них теперь был Клык. Клык, который чуть ли не лишился пальцев, спасая его! Клык, который в одиночку отбил его у городской стражи столицы, из-за чего им покинуть город раньше времени! Клык, который вытащил его из горящей таверны, когда остроухие решили сжечь их всех, потому что «слишком много развелось зеленокожих»! Зачем он рассказал Нурдану о его поражении? Для чего? Чтобы сместить? Но какой в этом смысл, если Клык сам занял почетное место? Или он с самого начала метил на правую руку вождя?

Раз-Два устало выдохнул. Тяжело было поверить, что Клык предал его ради теплого места рядом с вождем. От этой мысли на душе сразу становилось тошно. Он никогда особо не задумывался о будущем и о жизни в целом. Все шло своим чередом. До встречи с человеком. Поражение заставило Раз-Два осознать одну простую мысль: он постарел. В нем больше нет желания драться, размахивать мечом, пить до упаду. Он уже давно задумывался о спокойной жизни. И теперь неосязаемая мысль переросла вполне в осязаемое желание где-нибудь осесть.

«Все, надо собраться», — одернул себя Раз-Два.

До Архейма еще далеко. Сейчас как никогда нужно быть готовым ко всему, пока они не доберутся до столицы и не продадут иномирцев на невольничьем рынке. Вот как только избавятся от них, тогда можно будет задуматься о том, чтобы бросить это опасное дело. Вырученных денег должно хватить на первое время, а там он что-нибудь придумает. В столице всегда найдется работа для тех, кто не боится запачкать руки.

«Надо будет как-нибудь обсудить свой уход с Роддом, — решил Раз-Два. — Пусть готовится. В этот раз я точно уйду».

* * *

Утро, день, вечер, ночь — все смешалось воедино, как и воспоминания. Вот Томас лежит, ему плохо, тело сводит судорогой, безумно холодно, только и слышно, как стучит зубами, тут он лежит, перегнувшись через край телеги, его рвет, здесь кто-то заботливо протирает ему лицо холодной тряпкой, после чего приподнимает голову и насильно вливает в рот что-то вязкое и ужасно противное на вкус. Из таких мутных обрывков буквально полностью состоят последние дни. Иной раз они оседали ворохом несвязанных друг с другом мгновений: яркий свет, грубые голоса, громкий смех, топот копыт, скрип, дуновение ветра, вкрадчивый шепот. Ничего такого, за что можно было бы зацепиться.

Трудно сказать, сколько точно времени прошло с того злополучного вечера, когда Малкольма вырвало. Еще раз. Всю ночь его лихорадило, он постоянно то засыпал, то просыпался, а под утро вообще потерял сознание. Наверное, это очень сильно перепугало зеленокожего, который пришел их проверить. О! Его же потом привели в чувство при помощи довольно ощутимой пощечины и очень резкого, отвратительного, буквально обжигающего нос запаха. Как он такое мог забыть? Возле него крутился один из зеленокожих, в руках — по паре бутыльков. Второй стоял чуть поодаль, из-за полумрака Томас не сумел его разглядеть. Но почему-то чутье подсказывало, что это был кто-то очень знакомый. Там же его в первый раз заставили пить ту мутную, вязкую жидкость. На вкус, конечно, не пина колада, но если жить хочется — еще как пойдет. Именно с этого и начинаются первые пробелы в памяти.

Телегу сильно тряхнуло. Зеленокожий громко выругался, второй, который все это время ехал рядом, что-то сказал и засмеялся. А вот Малкольму было не до веселья. Он держался за затылок и мысленно чертыхался. Умудрился же приложиться головой об край телеги. Даже куртка не смягчила удар. «Долежался, идиот, — выругался про себя Томас. — Захотелось ему, видите ли, немного удобств, шея затекла!»

Когда боль утихла, напоминая о себе редкой, неприятной пульсацией в затылке, он снова вернулся к своим мыслям. Ведь подумать было о чем. О том же отношение зеленокожих к нему — оно изменилось. Они больше не бросали на него взгляды, полные презрения и пренебрежения, как будто видели в нем не человека, а какую-то надоедливую букашку, которую приходится стеречь по прихоти главного. Они скорее смотрели на него, как смотрят на ядовитых змей или пауков — ты знаешь, что их яд не убьет, но все равно стараешься без особой нужды к ним не подходить. Это немного да приятно.

Зато теперь не осталось никаких сомнений, что перед ним типичные орки — презирают слабых, уважают сильных. Они наверняка не ожидали, что Томас победит одного из них. Признаться, он и сам не особо верил в свою победу. Все сложилось слишком удачно. Но каждый раз полагаться на везение рискованно, очень рискованно. Тренер часто повторял: «Удача чемпиона — это отточенные навыки и холодный расчет, а мы с вами кто? Правильно! Пусть другие выслуживаются перед госпожой Фортуной, нам ее благословение не нужно! У вас для этого есть я!» И после этих слов обычно начинался настоящий ад. Ад, который всегда заканчивался одинаково — все падали без сил, а Джим, довольный проделанной работой, разгонял их по домам. Он не особо отличался сентиментальностью.

Малкольм шумно выдохнул, сполз пониже, чтобы опять случайно не удариться затылком, и отвернулся от слепящего солнца. Оно как раз только начало скрываться за очень далекими, расплывчатыми очертаниями гор, как будто специально никуда не торопилось, давая время оркам. Скоро они должны остановиться, чтобы разбить лагерь. Томас как-то просыпался посреди ночи, ненадолго, пока его снова не напоили тем «лекарством». И он, как ни странно, отчетливо помнил палатки, одиноко горящие костры, силуэты дозорных в темноте и ночное небо, усеянное невероятным количеством звезд. Их было даже больше, чем дома.

Дом...

Пока что от этого слово не щемило в груди, не накатывали теплые воспоминания и не просыпалось светлая грусть, которую любовно именуют ностальгией. Не успел еще Томас соскучиться по родному миру. Не осознал еще в полной мере, что больше, возможно, никогда не увидит родных, друзей. Где-то там, глубоко в душе, теплилась надежда вернуться обратно в родной мир. Ну как вернуться, проснуться в больничной койке и понять, что все эти приключения — лишь странный, дурной и очень реалистичный сон. Кошмар, приснившийся на фоне аварии и сильных травм. Кто его знает, что там бывает с человеком, который находится в коме? Мозг же продолжает проявлять активность. По крайней мере, Томас так слышал.

В общем, он ни черта не соскучился по дому. Но вот как-то необычно было лежать чуть ли не в полной тишине. Без привычного гула машин мир воспринимался по-другому. Чище. Давно же Малкольм не выбирался на природу. После того случая, как отец сломал ногу, они больше не ходили в походы, а из друзей никто не разделял его увлечений. Для них природа — это шанс оторваться, напиться вдрызг, либо просто отдохнуть от постоянного родительского гнета и других забот. Одним словом — расслабиться. Отец же научил его видеть в этом нечто большее, жаль — ненадолго. Не удалось ему в полной мере заразить Томаса своими взглядами, зато оставил много согревающих душу воспоминаний своими рассказами невероятно интересных историй у костра. Сейчас он в них нуждался как никогда. И особенно в их героях — сильных, бесстрашных, способных преодолеть любые преграды.

Громкий свист заставил Малкольм оторваться от своих мыслей и вернуться в настоящее. Что-то не на шутку всполошило орков. Даже болтливый надзирательно замолчал, прислушиваясь к перекрикиваниям остальных. Томас приподнялся и не сразу понял, что же стало причиной шума, пока не заметил вдалеке огромный караван, растянувшись на много миль. Он насчитал не меньше десяти повозок и еще в четыре раза больше всадников.

«Теперь понятно, почему зеленые так встревожились, — подумал Малкольм. — Я бы и сам напрягся. Все-таки численный перевес на их стороне».

А еще он втайне надеялся, что среди них встретит человека. Не может быть такого, чтобы люди здесь были редкостью. Он явно не первый, кто сюда попал, и точно далеко не последний. Рогатый тоже не отсюда, это было заметно по реакции орков. Чего стоит то, как они собрались вокруг него, когда он начал копать яму. Да и тот эльф крайне сильно удивился, когда рога существа вдруг засияли. Они явно впервые столкнулись с нечто подобным.

Томас посмотрел на ладонь. Порез зажил, но остался довольно заметный шрам. Это было странно, ведь там ничего серьезного не было. И почему тот эльф сказал, что он избежал смерти благодаря рогатому? Еще один вопрос без ответа. Это начинает бесить.

Телегу резко швырнуло вправо. Малкольм только и успел схватиться за края руками. В этот раз наехали на камень. Все ему не дают побыть наедине со своими мыслями. Орки не вздумали сворачивать и ехали прямо навстречу каравану. Похоже, они решили не разбивать лагерь, пока не минует опасность, несмотря на то, что уже темнело.

Так бы поступил сам Том, если бы был работорговцем. Он бы еще постарался избежать этой встречи, но, судя по всему, другого пути все равно нет, поэтому остается надеяться, что впереди — торговый караван. Вот как-то ему совсем не хотелось переходить из рук в руки, будто вещь, меняя хозяинов. Хотя… его все равно ждет именно это.

Здесь он никто.

С разведчиками орки встретились раньше, чем показалась первая повозка. К тому моменту почти стемнело. Томас, наверное, последним разглядел четырех всадников — в легких доспехах, вооруженные мечами и луками. Они остановили лошадей, окликнули орков. Те что-то крикнули в ответ. На совсем другом языке, в котором не было никаких гортанно-рычащих и прочих трудно воспроизводимых звуков, слабо похожи на разумную речь. Вот это уже куда лучше.

Двое разведчиков развернулись и, пришпорив лошадей, понеслись к каравану, а двое других, напротив, выдвинулись навстречу. Они так и не притронулись к своему оружию. Томас расценил это как хороший знак. Впрочем, остальные орки — тоже. Надзиратель, что скакал рядом с телегой, убрал руку с рукояти меча, что-то бросил кучеру.

Когда разведчики поравнялись с орочьими всадниками, возглавляющим их небольшой отряд, они не остановились, а поехали дальше, пока не добрались до самой последней телеги с Томасом, где и примкнули к ним в качестве сопровождения.

Или конвоиров.

Малкольм в очередной раз осознал, как же важно будет выучить хотя бы один местный язык. Самый распространенный, на котором говорит подавляющее большинство. Так будет проще выживать, намного проще, потому что иногда он не совсем не понимает, что от него требуют. Особенно, когда к нему обращаются орки. В их языке вообще нет ничего знакомого, даже интонации такие, что кажется, будто они постоянно в бешенстве и ругаются без остановки.

Но Том быстро отвлекся от насущных мыслей, встретившись взглядом с разведчиками. Они оказались не орками и не эльфами, а самым настоящими животными, которые имели почти человеческую внешность. Как будто кто-то взял и сделал их людьми, но оставил звериную сущность. Первое, что бросилось в глаза — торчащие из прорезей в кожаном шлеме слегка закругленные уши. И кошачья морды с золотистыми глазами. Второе их тела — они были мускулистые, стройные, несколько сбитые и вытянутые, покрытые короткой черной шерстью. Из них бы вышли отличные бойцы. Ну и третье — взгляды. Взгляды, полные чистого любопытства, открытые, без презрения или пренебрежения.

«Черные пантеры, — наконец-то всплыло в голове нужное слово. — Они очень похожи на черных пантер».

В живую Малкольм никогда не видел этих хищников, только по каналу Дискавери в какой-то там передаче. Только пантеры, которых он сейчас так пристально разглядывал, больше напоминали неправильных оборотней из фильмов ужасов. Те тоже обращались в волков, сохраняя определенные человеческие черты. Или оборотни бывают разные?

Пантера, что ехала справа от телеги, повернулась к своему товарищу и сказала ему что-то на совершенно другом языке. Тому он сразу понравился — мягкий, легкий, без странных утробных звуков, режущих слух, с легким акцентом на рычащие. Именно так и должны разговаривать разумные кошки. Наверное. Иногда удавалось уловить отдельные слова, о значении которых он, кажется, догадывался. По крайней мере, «ир-р-р-рээц» точно относилось к нему. Пантеры слишком часто повторяли его, поглядывая на Малкольма.

Спустя десять минут или больше Томас наконец-то понял, зачем их сопровождали и почему орки были недовольны. Караван остановился. Они разбить лагерь здесь, в котловине, окруженной густым лесом и холмами, рядом с небольшим прудом. Прекрасное место для отдыха. И для засады. Зеленокожих, видимо, позвали присоединится к ним, а отказываться опасно. На стороне гостеприимных «хозяев» внушительный численный перевес. Малкольм в жизни не видел столько карет, повозок, телег, до отказа груженных товарами и другим скарбом, и палаток. Последних было так много, что, возможно, оркам придется спать под открытым небом. Настолько мало места осталось на поляне. Не в лес же идти спать? Но самое удивительное было в том, что про них, оказывается, не забыли. Один из караванщиков подошел к оркам, поприветствовал его и махнул рукой в сторону пруда. Специально для них оставили немного место рядом с прудом, с дальней стороны, прямо возле леса, где их небольшой отряд вполне сможет разбить полноценный лагерь. Очень дружелюбно с их стороны.

Пока они туда ехали, Томас успел насмотреться на всевозможных зверолюдей — волки, шакалы, гризли, бурые медведи, ягуары, тигры и многие другие. Ни одного орка, эльфа или человека. Но пока еще рано о чем-то судить. Все-таки караван состоял только из зверолюдей.

«Надеюсь, ничего плохого не случится», — подумал Малкольм, проезжая мимо палаток и горящих костров, на которых уже готовили еду. Он еще не полностью пришел в себя, слабость до сих пор наполняло тело. Тренер как-то говорил им, что если едете на соревнования в другой город, лучше захватите с собой своей воды, чтобы не тратить драгоценные силы на адаптацию. Что же, Джим был прав. Адаптация — это настоящее испытание для организма.

И Томас справился с ним. Он жив.

В этот раз орки вели себя на удивление тихо и спокойно. Быстро разбили лагерь, поставили палатки, приготовили поесть и забылись крепким снов, не забыв выставить дозорных. Малкольма, к сожалению, затолкали обратно в тесную клетку к рогатому, по которому он нисколько не соскучился. Но сокамерников не выбирают. Ни разу не пытался съесть — и то хорошо.

Ночь прошла гладко. Томас заснул сразу же после плотного ужина, откармливали, чтобы быстрее набрался сил. Не из благих, конечно, побуждений, а явно из деловых. За дохлого раба дадут мало, поэтому он им нужен способным стоять на ногах и желательно пышущим здоровьем. Чтобы было видно, что он стоит своих денег.

«Как-то быстро я свыкся со своим положением», — неожиданно для себя осознал Малкольм. Неужели это из-за того орка, который вытащил его из клетки и помял как следует? Тело уже давно не помнит, а вот мозг — да, мозг не забыл урок. И после взбучки мозг стал предательски нашептывать ему, чтобы больше не сопротивлялся, не проявлял свой характер. Вот так, наверное, и ломаются люди от пыток.

Утро тоже прошло мирно. Все спокойно умылись, позавтракали, привели себя в порядок. Даже Томас искупался. Против своей воли, конечно. Никто не стал пытаться ему что-то объяснять. Зеленокожие вообще не особо церемонились с ним. Они обычно делали, а ему приходилось на ходу соображать, что от него хотят и как быть. Его просто подвели к пруду и со всей силы толкнули вперед. Малкольму ничего не оставалось, как неуклюже нырнуть в воду прямо в одежде. Повезло, что песчаный берег резко обрывался и дальше было глубоко. Он даже дна не достал, когда выпрямился в полный рост. А вот вода была прохладной. Если бы не орк, толкнувший его, он бы не осмелился вот так с ходу нырнуть. Зато голова сразу прояснилась, да и тело взбодрилось, но самое главное — он снова почувствовал себя цивилизованным человеком. Как раз именно этого ему не хватало. Наконец-то все перестанет чесаться.

Томас, наверное, около часа купался, потому что солнце успело забраться очень высоко. Было приятно размять все тело. Оно очень истосковалось по физическим нагрузкам, поэтому он попытался максимум выжать из плавания, вспомнил все виды техник, которые только знал. Все это время за ним постоянно наблюдали, но и не никуда торопили, поэтому он не вылез из воды, пока в волю не наплавался. На берегу его ждала новая одежда, куда более простая, чем его, из грубой, неприятной на ощупь ткани, зато свободная и не стесняющая движения. Другой все равно не было, а надевать на чистое тело грязную, запачканную уже непонятно чем футболку и штаны не хотелось.

«Выбор без выбора», — подумал Малкольм, завязывая веревку на новых штанах, чтобы не спадывали. Дальше был завтрак. И опять — двойная порция. Они действительно пытались как можно быстрее поставить его на ноги.

Все шло хорошо, пока к оркам в гости не заглянул огромный зверолюд-тигр. Он, конечно, уступал в размерах рогатому, но на фоне зеленокожих выглядел устрашающе. Все они были на голову меньше него, а по ширине плеч так вообще никто не мог с ним состязаться. Про мышцы, которые бугрились и перекатывались при каждом движении, не стоит и говорить. Любой культурист позавидовал бы его форме и рельефу. Томасу подобные здоровяки не по зубам. С ними невозможно справиться при помощи грубой силы, как он обычно привык. И бороться с ними тоже рискованно. Тут надо либо изводить, пока не устанет, либо сразу брать на болевой.

Тигр о чем-то долго разговаривал с орком, которого Малкольм сразу определил как главного. За кем еще будут постоянно ходить два здоровых зеленокожих воина? С клыкастым Томас уже как-то сталкивался. Это же он тогда его чуть не отправил в нокаут пощечиной. Со вторым ему пока еще не доводилось встречаться лицом к лицу и как-то не хотелось.

Вся их беседа велась на языке пантер. Том сразу отметил, что вождь несколько иначе произносил слова, слышался иногда акцент на гортанные звуки. Тигр же, напротив, говорил спокойно, вкрадчиво. Даже придраться было не к чему. Под конец разговора они подошли к клетке. Зверочеловек долго и внимательно разглядывал рогатого. Малкольму это не понравилось. Ему вообще не нравилось находиться в неведении. Выучить хотя бы один язык — это цель номер один после выжить.

Насмотревшись на трехглазое существо, тигр переключился на Томаса. Он прошелся по нему пристальным, оценивающим взглядом. Неужто хочет кого-то из них приобрести? Выражение на морде чересчур задумчиво-нерешительное, видно, как одолевают сомнения.

К ним подошел тот самый орк, которого Малкольм возненавидел всем сердцем. Он не забыл, как этот зеленокожий обошелся с ним. И никогда не забудет. Однажды обязательно поквитается за все.

«А пока надо быть послушным», — услужливо напомнил мозг в виде озвученной внутренним голосом мысли.

Поэтому, когда орк открыл решетку и характерным жестом приказал выйти, Томас беспрекословно вылез из клетки. Мозг же плохого не посоветует. Рогатого тоже заставили размяться.

Тигр радостно взглянул на трехглазого, довольно потер лапы и сказал что-то вождю работорговцев. Орк, почему-то, не обрадовался, только помрачнел. И взглянул холодно сначала на рогатого, потом на Тома. Вот теперь дело точно приняло скверный оборот. Здесь явно что-то происходило. И что-то очень нехорошее. Особенно это стало понятно, когда их привели в лагерь зверолюдей, где все чего-то очень терпеливо ждали. Они сидели на крышах карет, на повозках, на сундуках, вообще на всем, на чем только можно было. А в центре — поляна, которая вполне бы сошла за ринг октагона, если покрыть ее матами и оградить.

«Опять драться?» — понуро втянул голову в плечи Малкольм. Он даже не хотел знать против кого на этот раз придется биться. Не с тигром же, который в три раза больше него? Но зверочеловек, похоже, уже выбрал жертву. И им был трехглазый.

* * *

Тирон почти закончил расшифровать записи Леонардо Да Винчи, когда к нему в комнату в прямом смысле вломился темный колдун, вынеся дверь. Она с жутким грохотом врезалась в стену и упала на пол.

— Рассказывай! — прямо с порога потребовал Джар-Син. — Или ты на своей шкуре познаешь всю силу черной магии!

Следом за ним почти вполз бледный маг-ученик. Он ухватился трясущимися руками за дверной косяк и буквально повис на нем.

— Зачем ты так с ним? — спокойно спросил Тирон. — Он же не виноват, что просто исполнял мой приказ.

— Не надо было мешать, — тихо прорычал темный колдун, подойдя к столу. — А теперь говори!

— Что тебе сказать?

— Где Лотион? Он же снова воспользовался камнем работорговца!

— Откуда ты узнал? — несколько удивился Тирон. — Я еще никому даже не успел сообщить.

— Ты всегда недооценивал меня, — самодовольно усмехнулся Джар-Син. — Говори! Не трать мое время попусту, магистр!

— Огненные земли, — бросил сухо он. — Там открыли врата. И я сомневаюсь, что это был Лотион.

— А я нет! — гневно выпалил собеседник. — Он специально это сделал, чтобы привлечь мое внимание. Мое послание дошло до него быстрее, чем я думал.

— Ты в этом уверен?

— Уверен.

— Нам ничего не удалось выяснить, — устало сказал Тирон. — Никто ничего не знает. Или не говорит. А ты сам понимаешь, мы не можем применить к ним силу. Некоторые из них достают то, без чего мы не можем обойтись. И ты, кстати, тоже.

— Помню, — бессильно прорычал темный колдун. Он хотел ударить кулаком по столу, но сдержался. Просто резко развернулся и пошел к выходу.

Маг-ученик испуганно отпрыгнул от дверного косяка, стараясь держаться подальше от зверолюда. Тот даже не взглянул на него, просто прошел мимо. Тирон недовольно посмотрел на лежащую на полу дверь, тяжело вздохнул.

— Скажи Огриму, что я хочу его видеть, — холодным голосом приказал он, обратившись к ученику. — И попроси кого-нибудь убрать дверь. Все понял?

— Д-да-а, — еле выдавил из себя подопечный.

— Тогда ступай.

Ученик стрелой вылетел из комнаты. В одном Джар-Син был прав. До сегодняшнего дня Тирон всегда смотрел на магистра черной магии с высокомерием и пренебрежением. Он все никак не мог понять, почему архимаг вдруг принял его в Коллегию без проверки. Остальным приходилось доказывать, что они достойны этого титула. А ему…

«Я даже не почувствовал колебаний магической энергии», — восхищенно подумал Тирон.

Теперь все стало на свои места. Джар-Син куда опаснее большинства магистров. Они умеют незаметно колдовать совсем простые, слабые заклинания, а он… Лишить почти всех жизненных сил мага-ученика и при этом никак себя не выдать. Это верх магического искусства, к которому стремится каждый из них. Темный колдун добился своего. Больше Тирон не будет недооценивать его.

Глава 5 [Новая версия, черновик]

Рогатый меланхолично взглянул на зверочеловека, который бросил ему вызов. Он как будто не понимал, что он него требуют, либо, напротив, все прекрасно понимал, просто всем своим видом показывал, как же ему на это плевать. Это же насколько надо быть уверенным в своих силах, чтобы всерьез не воспринимать такого здоровенного воина? К тому же у него еще и клыки — ого-го, и когти острые. Это не какой-то там орк, который пощечиной отправляет в нокаут, а настоящий зверь. Томасу тут же становилось не по себе от одной мысли сразиться с тигром. Ни за какие деньги. Никогда. Ни за что.

Зверочеловеку не понравилось, что трехглазый никак не отреагировал на его вызов. Он раздраженно что-то крикнул вождю работорговцев, который вопросительно взглянул на своего помощника, а тот, в свою очередь, развел руками. Никто не знал, как заставить странное существо делать то, что им надо.

— Эй, — Томас осторожно ткнул ему пальцем в бок, — ты драться будешь? Я жить хочу, слышишь?

Трехглазый странно покосился на него, удивленно вскинул некое подобие бровей, как будто не ожидал, что он с ним осмелится заговорить. Это было неожиданно. Малкольм привык, что выражение лица существа никогда не менялось. Оно всегда выражало только одно — ледяное спокойствие.

— Можешь ради меня набить ему морду, а? — взмолился Том. Ему не очень хотелось, чтобы тигр выместил весь свой гнев на нем. Этого он точно не переживет. — Не понимаешь? Хорошо, давай объясню иначе.

Тут ему пришлось на ходу придумывать, как при помощи жестов объяснить рогатому гиганту, что нужно сделать. Малкольм показал на него пальцем, пару раз для наглядности ударил кулаком по ладони, как будто бьет по лицу, чтобы точно донести свою мысль, и кивнул в сторону тигра. Это должно было сработать. Он же применил универсальный язык, понятный чуть ли не каждому.

«А вдруг в его мире эти жесты совсем другое значат? — задумался Том. — И кто знает, что именно он ему только что показал!»

И снова никакой реакции. Трехглазый молча отвернулся, размял шею, плечи, и вышел на поляну. Тигр довольно оскалился, обнажив клыки. Каждый был длиной в ладонь или больше. Перегрызет глотку и не заметит. Томасу крупно повезло, что зверочеловек выбрал своею жертвой рогатого.

«Ну, не подведи!» — взмолился он.

Не успел трехглазый сделать и пару шагов, как тигр налетел на него. Он не бил. Он пытался достать острыми когтями до горла или вспороть ими живот. Но ни разу не дотянулся до своего противника. Тот на удивление отлично чувствовал дистанцию. Стоило тигру взмахнуть лапой — рогатый уже далеко. Он как будто издевался над ним. Игрался. Проверял. Сможет, не сможет, достанет, не достанет. Одним словом — дразнил.

«Показушник, — отметил Малкольм не без улыбки. — Ему самое место в клетке. Или на арене. Всем нравится шоу».

Остальные, правда, так не считали. Никто из зверочеловеков не веселился. Они подозрительно внимательно следили за бойцами. И вели себя слишком тихо. Это настораживало. Неужели они ждали другого исхода? Или что?

Тишину разорвал яростный рык тигра. Он прыгнул на противника, как хищник прыгает на жертву, готовый вот-вот ее разорвать. Но просчитался. Внезапно рогатый шагнул к нему навстречу, прямо в полете схватил за горло и, крутанувшись, впечатал в землю. Томаса всего передернуло от характерного хруста костей. Самые крупные зверолюди повскакивали со своих мест, бросились спасать тигра. Повсюду звонко зазвенела сталь. Со всех сторон посыпалась ругань и крики на разных языках.

Но тигра спасать не нужно было. Трехглазый спокойно встал с колена, отошел. Он ни на кого не обращал внимание. Почти. У Томаса мурашки побежали по спине. Существо как-то уж очень странно посмотрело на него. Испытующе. Будто что-то пыталось понять. Или разглядеть. Но сейчас это волновало его меньше всего. Абсолютно все вокруг были при оружии: кто-то схватил первое попавшееся под руку, кто-то с самого начала не расставался с ним, а кто-то держал рядом, на всякий случай.

«Ну и атмосферка, — судорожно сглотнул Малкольм, опасливо косясь то на орков, то зверолюдей. — Покруче чем в фильмах».

Тигр так и не пришел в себя. Зверолюди крутились вокруг него, подносили какие-то странные бутылки и склянки с непонятной жидкостью, водили ими перед носом и ничего. Трехглазый, похоже, перестарался. Томас же не просил убивать. Он же показал ему, что надо только побить. Побить, а не убить! Теперь точно не удастся избежать кровопролития. Это конец! Конец!

* * *

— Он сам виноват, — спокойно сказал Родд. Из всех только он не притронулся к оружию, несмотря на то, что верный меч всегда висел на поясе. Не видел смысла. — Я вас предупреждал, но твой воин сам захотел испытать себя.

Раз-Два опасливо покосился на ящера-купца Ханура, который вел этот караван в эльфийской границе. Один из немногих, кому удалось заслуживать уважение и доверие лесного народа, и нажиться на этом.

— Я потерял лучшего воина, Родд, — прошипел Ханур. — Лучшего! Другого такого просто не найти!

— Разве? — самодовольно ухмыльнулся вождь.

— По крайней мере, до сегодняшнего дня, — сам себя поправил ящер. — Но все равно я потерял воина. И требую возмещения убытков.

— Ты о чем? Какие убытки? Он сам рвался в бой. Сам хотел испытать себя против чужака из другого мира. Сам хвастался тем, что никто не одолеет «великого и могучего Рорка».

— Но…

— Нет, Ханур, это ты должен мне возмещать убытки! — грубо перебил Родд, повысив голос. — Твой воин не только попортил мой товар, но и еще посмел оскорбить своим жалким предложением выкупить его и человека за смешную сумму. Или ты хочешь ввозить свои эльфийские игрушки как все, Ханур?

Давно Раз-Два не видел, чтобы Родд настолько сильно злился. Он крайне редко опускал до угроз, всегда старался все решить мирно, как-то договориться, уладить конфликт, а тут вдруг разошелся.

— Они не посмеют! — зло прошипел ящер. Несмотря на то, что Родд был выше и шире, он все равно стоял рядом с ним и разговаривал так, словно они равные — как по силе, так и по статусу. — Они живут за мой счет!

— Ты правда так думаешь? — усмехнулся вождь. — Они-то без тебя проживут, Ханур, а ты без них? Сможешь ли ты и дальше заниматься своим делом без их помощи? Задай себе сейчас этот вопрос. И прими правильное решение.

— А если я приму другое решение? — с вызовом спросил купец. — Не забывай, нас больше.

— У меня есть он, — холодно сказал Родд и кивнул на иноземца с рогами. — Вы его даже толпой не одолеете. У тебя есть время подумать до нашего отъезда.

Он спокойно повернулся к ящеру спиной пошел назад к палатке, по пути отдав приказ Раз-Два сворачивать лагерь. Солнце уже почти забралось на небосвод, они слишком долго здесь пробыли.

* * *

Зверолюди и орки внимательно следили за ящером в цветастой мантии со странным, непонятным символом то ли в виде солнца, то ли в виде еще чего-то. Томас не особо разбирался в этом. Он больше разглядывал орочьего вождя. Тот держался уверенно, спокойно, только пару раз повысил голос, а под конец даже победно ухмыльнулся, так и не притронувшись к оружию. Либо они договорились, либо зеленокожий имел козырь в рукаве, благодаря которому вышел победителем.

Как только орк повернулся к ящеру спиной, Малкольм облегченно выдохнул. Никто на него не напал, никто не посмел остановить. Они просто молча провожали его взглядом. Особенно мрачным выглядел ящер. Он что-то громко и недовольно крикнул своим, те тут же послушно спрятали мечи обратно в ножны. Тигра уже давно утащили куда-то. С его телом обращались очень бережно. Несли так, словно погиб не обычный воин, а из весьма знатного рода.

Еще Томас заметил, что рогатому все-таки тоже немного досталось, когда тот подошел поближе. На плечах и руках остались следы от когтей. На первый взгляд неглубокие, но кровоточили обильно. Только сам трехглазый не обращал на это внимание. Он сел в свою любимую позу йога рядом с Малкольм, сомкнул тонкие, прозрачные веки и обратился в камень. На самом деле, это было невозможно понять, пока к нему не притронешься. Или внимательно не присмотришься. Внешне он абсолютно никак не менялся, с ходу этого точно не заметишь.

В каменном состоянии раны тут же перестали кровоточить. Томас осторожно наклонился к рогатому, присмотрелся к ним. Он заметил, как очень-очень медленно, почти незаметно порезы от когтей начали затягиваться. Это как с облаками: пока не сосредоточишься свой взгляд на одной точке, не заметишь, как они плавно плывут по небу. Тут было точно также. Зато теперь понятно, что существо не просто так каменеет. Это определенно давало ему еще какие-то преимущества.

Но какие?

Удивительно, правда, было другое. К ним никто не осмелился подойти. Вообще никто. Даже зеленокожие опасливо косились на трехглазого и старались держаться от него подальше. Они, похоже, осознали, что это не они пленили его, а он им позволил пленить себя.

«И почему ты еще не сбежал?» — задался резонным вопросом Томас, теряясь в догадках. И, наверное, не он один.

Орки начали сворачивать лагерь. Зверолюди вели себя на удивление смирно. Настолько смирно, что совершенно перестали замечать зеленокожих, которые были под самым боком. От былой агрессии не осталось и следа. Что такого сказал орочий вождь, что ящер приказал всем своим вести себя так, словно кроме них здесь никого нет?

Малкольм даже посочувствовал зеленокожим, когда тем пришлось тащить окаменевшего трехглазого до телеги с клеткой. Но ничего — справились, умудрились с первого раза затолкнуть внутрь. А потом и самого Томаса «вежливо» попросили тоже залезть в клетку. Все, больше никаких поблажек, отдельного спального места и двойных порций. Теперь точно не отвертется от соседства с этим суперменом, который, похоже, действительно может убить одним ударом.

Покинуть стоянку удалось ближе к полудню. Ящер, который, видимо, был самым главным в караване, прямо перед отъезд подошел, отдал орочьему вождю толстый кошель и ушел, не проронив ни слова. Это лишь подтверждало догадку Томаса, что из той беседы победителем вышел именно орк. У него аргументы явно оказались весомее. Или убедительней. Этого ему никогда не узнать.

Оставшуюся часть пути они преодолели без приключений. Пару раз им встречались купцы, но те как-то не особо изъявляли желания связываться с работорговцами. Старались как можно быстрее проехать, чтобы случайно не нарваться на неприятности. Поэтому тяжелее всего оказалось не помереть со скуки. Рогатому с этим было проще: он просто превращался в камень и приходил себя ближе к вечеру, чтобы поесть. А вот Томасу приходилось нелегко. Весь день сидеть в клетке без возможности в любой момент покинуть ее — это настоящая пытка при отсутствии смартфона. Его давно пришел в негодность, орки постарались. Ничего не оставалось, как просто выбросить, все равно уже не починить. Никакая магия не вернет к жизни то, что превратилось в месиво из пластика и стекла.

Первое время Малкольм занимал себя тем, что знакомился с новым миром, который с каждым днем все меньше и меньше казался чуждым и опасным. Некоторые растения были подозрительно похожи на земные, но большая часть лишь отдаленно напоминали их. И то — с натяжкой. Деревья мало походили на привычные, а ведь после Портленда его сложно чем-то удивить. Они выделялись формой, цветом и внешним видом, если это так можно назвать. Порой странно было видеть среди стен из зеленых крон лиловые или темно-буро-красные пятна. Парочка деревьев вообще имели по три-четыре ствола. Зато дикие животные оказались родными. Те же олени, волки, лисы и прочие. С насекомыми дела обстояли иначе. Этих мелких тварей было бесчисленное множества и они мало походили не то что на земные, они даже друг от друга отличались. Особенно недоверие и страх внушала всякая ползающая живность. Совершенно непонятно, кто из них опаснее, а кто безобиден. На всякий случай Томас избавлялся от всех с одинаковой жестокость. Не хотелось бы глупо помереть от неизвестной болезни или яда.

Ночью небо тоже радовало глаз мириадами звезд. На первый взгляд казалось, что их куда больше, чем на Земле, и горели заметно ярче. Или просто Малкольм давно не смотрел на ночное небо? Он долго и тщательно пытался отыскать знакомые созвездия, но быстро понял — идея так себе. Проще придумать новые, вон сколько простора для фантазии.

Но все же одно внушительное отличие было — две луны. Вокруг этой планеты вращался один бледный диск, а другой слегка красноватый. Или может это так казалось? Они встречались друг с другом раз в несколько дней. Иногда днем, иногда — глубокой ночью.

«Как сильно эти луны влияют на мир? — задумался Малкольм. — Есть ли здесь моря, океаны? И какие они — такие же огромные или нет?»

Столько вопросов оседало в голове, и все — без ответа.

Вторую половину пути Томас откровенно скучал. Несмотря на то, что орки сами разрешили ему идти рядом с телегой, без кандалов на руках и ногах, все равно это не особо помогало убить время. Но плюсы, определенно, были. Один из них — свобода, никакой больше тесноты с утра до вечера. Все его тело радовалось свободе. К тому же, наконец-то можно было размять затекшие ноги. Из-за невозможно вытянуть их жутко разболелись суставы. Они ныли весь день напролет, пока Малкольму не удавалось немного походить или как-то так сесть, чтобы ненадолго снять с них нагрузку. Он бы никогда не подумал, что такая маленькая мелочь может так сильно выводить из себя.

Второй плюс, самый главный: думалось лучше. Пока Томас сидел в клетке, в голову постоянно лезли мрачные, угнетающие мысли. Он чувствовал себя загнанным животным, которого везут на убой. Когда же он шел рядом с телегой, наружу прорывались жалкие остатки достоинства. Уже не настолько жалким выглядел в собственных глазах. Даже иногда тренировался прямо на ходу. Поначалу орки посмеивались над ним, а потом просто махнули на него рукой. Привыкли.

Но не только это заботило Малкольма. Он все еще надеялся повстречать человека, который помог бы ему освоиться в этом мире. Это для начала, потом уже можно будет попробовать найти способ вернуться домой. Сейчас просто бесполезно что-то делать, пока нет ни знаний языка, ни понимания того, как устроен мир. И кто в нем какое положение занимает. Наверное, именно это волновало Тома больше всего: какое он сейчас занимает положение в этом мире. На самом ли он дне? Или есть еще хуже? Что может быть хуже рабства?

«Смерть», — услужливо подсказал внутренний голос.

После этого Томас еще долго не возвращался к размышления о своей участи. Не хотелось портить себе настроение. Не хотелось думать о плохом. Он всячески избегал мыслей об этом. И будет избегать до последнего.

В их предпоследний день путешествия, ближе к вечеру, на горизонте замаячил призрачным силуэтом город. Томас несказанно обрадовался этому. Но в то же время внутри стала нарастать тревога, от которой на душе становилось неспокойно. Той же ночью ему приснился кошмар, в котором его купил тот эльф со шрамом. Никогда в жизни ему не снились настолько извращенные сны, а тут фантазия прямо разыгралась. Малкольму впервые было такмерзко. Зато, проснувшись, он вдруг осознал, что есть все-таки кое-что похуже смерти и что очень скоро его судьба будет решена. Ни жребием, ни его собственным выбором, ни даже Божьей волей, а всего лишь тем, чей кошелек окажется туже и кому он приглянется больше.

Это было первое утро в жизни Томаса, которое он начал с молитвы.

* * *

— Ты слышал новость? — тихо спросил Даггарт, орк с пожелтевшими клыками и короткой седой бородой. Он сидел в мягком кресле, рядом со столом с короткими ножками, на котором лежала подробная карта Архейма и всего королевства. Очень редкая вещь. Сейчас ее уже нигде не достать.

— Какую из?.. — осторожно уточнил Вэон, присаживаясь. Не зря же они отложили разговор и пришли сюда, в комнату, защищенную магической печатью, чтобы продолжить разговор.

— Про горного великана.

— Пока только слухи.

— Можешь отзывать своих ищеек, — махнул рукой Даггарт.

— Почему? — удивленно вскинул бровь Вэон.

— Совет Четырех сегодня вызывал меня к себе. К сожалению, не ради хороших новостей. Хотя они ее преподносили именно, как божественную благодать наших горячо любимых Урланов. Короче, горный великан будет на игрищах. Да, ты правильно понял, на этих игрищах. И нам нужно выставить против него четырех мирадонов. Четырех! — взорвался Даггарт. — Целых четырех мирадонов!

— Для нас непозволительная роскошь потерять стольких сразу, — мрачно процедил Вэон. Каждого из них он лично тренировал, давая понять, каково это — сражаться против настоящего мирадона, который посвятил много лет своей жизни арене. И каждый из них стоил двух, а то и трех воинов. Не то что мирадоны Сахжара, которые чаще других погибали на игрищах.

— Им на это плевать. Они хотят только зрелища.

— И крови.

Даггарт бросил короткий взгляд на карту, сказал устало:

— У кого-то явно клык на меня. Никто из Коллегии не знал, что их приручитель отправился ловить горного великана. Из моих доверенных. Твои, наверное, тоже ничего конкретного не скажут.

— Не знаю, — пожал плечами Вэон. — Я на всякий случай поспрашиваю, вдруг что-нибудь узнаю.

— Попробуй. Я должен знать, действовал ли он в обход Коллегии или по ее прямому приказу.

— Хорошо.

На секунду повисла безмолвная тишина. Ни один звук извне не проникал внутрь, как и ни один не покидал комнату. Печать еще ни разу не подводила. Не зря сам архимаг ее нанес.

— Куда, кстати, делся Рейнар? — вдруг спросил Даггарт. — Я на днях был в Коллегии, там какой-то самодовольный эльф временно за него.

— Рейнар же отправился на раскопки каких-то древних руин моего народа, — задумчиво проговорил Вэон. — Не так давно.

— Да?

— Ну да. Он перед отъездом забегал, хотел попрощаться, но тебя тогда не было.

— И почему я об этом не знаю? — недовольно пробубнил Даггарт.

— Забыл, — честно признался Вэон. — Тебя же не было несколько дней. Вот как-то и выветрилось из головы.

— Без него в Коллегии творится черти что. Они сейчас все озабочены каким-то темным колдуном.

— Что-то слышал об этом, но не вникал. Так что будем делать с огром? Ты же не собираешься пожертвовать четырьмя мироданами ради счастья советников?

— Ни за что! — отрезал Даггарт. — Я воспользуюсь своим правом выкупить четырех рабов по своей цене. Без торгов и очереди. Совет Четырех сам наделил меня этой властью. Они на все готовы ради игрищ, иначе бы не назначили меня на эту проклятую должность.

Вэон сказал недовольно:

— Надо было не соглашаться. Так и знал, что это обернется геморроем.

— Помню-помню, — улыбнулся Даггарт. — Ничего, прорвемся! И не из такого дерьма выбирались. Видят Урланы, мы еще им покажем.

— Тогда я завтра или послезавтра поеду на рынок рабов, присмотрю что-нибудь для нас.

— Можешь дать не присматриваться. Нам просто нужно мясо, они все равно не выживут.

— Что по деньгам? — деловито спросил Вэон.

— Не больше трех сот динге, — немного погодя ответил Даггарт. — Этого вполне должно хватить. Если будут возмущаться, напомни им, кто я и с кем дружу. И да, можешь сказать, что они должны быть благодарны. Я мог вообще купить их рабов за одну монету.

— Не слишком ли жестко?

— Нет. Работорговцы больше не имеют такого влияния, как раньше. Без Врат они ничто.

— Я понял, — сказал Вэон и встал с кресла. — Надеюсь, там найдется достойное мясо.

— Я тоже надеюсь на милость Га’Ара, — тяжело выдохнул Даггарт. — Надо поскорее с этим покончить.

Вэон первым покинул комнату. Она ему никогда не нравилась. Он слишком привык к тому, что мир вокруг ни на секунду не замолкает. Благодаря своему острому слуху, который эльфы имеют с самого рождения, он всегда отчетливо слышал саму жизнь. Это накладывало свой отпечаток, который сильнее всего проявлялся именно в комнате с магической печатью. Нет ничего хуже безмолвной тишины. Для него это настоящая пытка.

Но больше всего Вэона тревожило внезапное появление камня работорговцев и открытие Врат. Не обернется ли это бедами? Отец как-то говорил, что возвращение магии ни к чему хорошему не приведет. Почему именно он, конечно, не сказал. Не посчитал нужным. По его мнению ребенок никогда не сможет понять масштаб трагедии, поэтому не стоит ему пытаться объяснять. «Всему свое время», — любил отвечать отец на абсолютно любой вопрос.

«Но оно так и не пришло», — с болью подумал Вэон. Не самое подходящее время, чтобы вспоминать прошлое, от которого он так долго бежал. Сейчас Даггарт как никогда нуждается в нем, поэтому он должен думать только о настоящем. Надо забыть всю эту боль. И перестать тосковать по дому. Все равно то, что принято называть «домом», никогда им не было. Для него уж точно.

В первую очередь Вэону надо будет наведаться к своим «ищейкам». Узнать, кто именно приручил и привел горного великана. В Коллегии всего два мага, способных на это. И ни с одним он не был знаком лично. Не доводилось как-то. Они раньше все делали через Рейнара, но пока его нет — придется выкручиваться самим. Потом останется самое сложное: выяснить, кто именно дергает за ниточки. Вполне возможно, что один из советников хочет сместить Даггарта с должности организатора игрища, чтобы поставить на него кого, кем он сможет управлять. Или один из владельцев школы мирадонов. Сахжар слишком глуп для такого. И он не стал бы рисковать всем. Слишком много ему пришлось вложить сил, чтобы поднять свою школу. Сейчас за мирадонами обращаются либо к Даггарту, либо к нему, а уж после к остальным. Поэтому будет глупо с его стороны делать нечто подобное. Если об этом станет известно — можно будет сразу закрывать школу.

Но кто-то точно дергает за ниточки. Уже столько лет никто не приручал огров. Игрища и без них поражали своей зрелищностью. Владельцы школ со всего объединенного королевства привозили своих мирадонов, чтобы завоевать любовь толпы и заработать на этом денег. Ну и главный приз никто не отменял — поддержку Совета Четырех до следующих игрищ. Именно так Сахжар поднял свою школу, потому что мирадон Даггарт получил серьезное ранение, а ведь для многих именно его воины являются непреодолимой преградой. Вот только не в тот раз. Иногда и им не везет. Не всегда же быть любимчиками Урланов.

После надо будет обязательно сходить на рынок рабов. Вэон давно там не был. У них и так много мирадонов, одна из самых больших школ Архейма и всего королевства. И по количеству победителей игрищ они тоже впереди всех. Единственное, что не принадлежало им — чемпионство. Обладателем этого великого и желанного для многих титула стал вольный мирадон-иноземец, который сам выбрал арену своим смыслом жизни. Пока еще никому не удалось победить его. Вэон сам бы с ним не справился, тут без помощи Урланов не обойтись. Давно он не видел подобного мастера воинского искусства. С ним бы точно справился Даггарт, в свои лучшие годы. Или, по крайней мере, дал бы достойный отпор. У них слишком разные стили, поэтому не совсем понятно, какой бы был исход.

Еще Вэон загорелся идеей познакомиться поближе с темным колдуном. В последнее время про него очень много любопытных слухов ходит. Особенно заинтересовал тот, в котором ему сказали, что зверолюд ищет Лотиона, чтобы поквитаться с ним. И уже весь Архейм всполошил. Заглянул чуть ли не к каждому известному наемному убийцу в гости, лишь бы напасть на след Лотиона. Знал бы он, что опоздал на пару лет. Вэон сам к ним заглядывал, пытал их, но они ничего внятного тогда не сказали. А вот темному колдуну, похоже, сказали. Но и действовал он иначе. Жестче. По слухам кое-кто даже не пережил встречи с ним.

«Он мне нужен, — твердо решил Вэон. — Он не боится запачкать руки. С ним я точно доберусь до Лотиона».

Да, именно поэтому ему надо познакомиться поближе с темным колдуном. Вместе они наверняка смогут достичь желаемого. Не так-то просто добраться до Лотиона, за которым половина королевства ведет охоту. Маги Коллегии тоже пытались выследить его. Не вышло. Обычного наемного убийцу легко поймать, если сильно постараться. Они всегда прибегают к помощи другим. Но вот убийцу, владеющего магией на уровне архимага... Это совсем другой разговор.

Вот почему Вэон так жаждал заручиться поддержкой темного колдуна. Из всей Коллегии только ему по силам отыскать Лотиона. По крайней мере, именно это он слышал от своих знакомых. Еще никому не удалось сбежать от него.

Глава 6 [Новая версия, черновик]

В середине дня Томасу наконец-то удалось разглядеть цель их путешествия поближе и получше — это действительно был город, раскинувшийся по равнине на десятки миль вокруг. Большую его часть окружала могучая и с виду неприступная каменная стена. За ней любой почувствует себя в полной безопасности. На квадратных башнях мельтешили маленькие силуэты дозорных, а возле ворот, где сходилось большинство дорог с этой стороны в одну, образовался затор из повозок и жителей этого мира. Внутрь, похоже, не пускали без тщательной проверки.

Взгляд скользнул дальше по стенам, пока он не наткнулся на величественную крепость, чьи башни, как могучие великаны, гордо возвышались над всем городом. Их остроконечные пики, казалось, разрезали плывущие по небу облака. Но внимание Малкольма привлекло другое: одна из башен была намного выше и имела совсем другую форму, более квадратную, со смотровой площадкой, откуда, судя по всему, видно не только весь город, как на ладони, но и окрестности. Это могло бы ничего не значить, вот только чутье настойчиво подсказывало, что неспроста она выделяется на общем фоне. Далеко неспроста. Картина в голове пока еще не складывалось во что-то вразумительное, слишком много деталей не хватало, чтобы она обрела целостность.

И одной такой недостающей деталью стало не менее величественное по сравнению с крепостью, но поражающее своими размерами сооружением — амфитеатр. Томас в этом был уверен на сто процентов. Перед ним самый настоящий амфитеатр, прямиком из документальных фильмов, которые ему доводилось видеть. Внешне здание очень сильно походило на полуразрушенный Колизей, где в свое время проводились знаменитые гладиаторские бои и звериные травли. Только выглядело оно куда впечатляюще, чем те останки былого величия одной из самых могущественных и великих империй, существовавших когда-либо, и всяких компьютерных проекций, в которых пытались детально воссоздать легендарный амфитеатр.

Теперь не осталось никаких сомнений: Малкольм далеко не первый человек, попавший в этот мир. Задолго до него были и другие, из других эпох и стран. Это же невероятно! Как сильно люди из его мира повлияли на этот? Надо будет быть повнимательней, вдруг он еще наткнется на что-нибудь знакомое.

Томас несказанно обрадовался тому, что сейчас шел пешком, а не в телеге, потому что спуск со склона, на который они взбирались целую вечность, выдался еще тяжелее. Здесь дорога представляла из себя сплошные ухабы, колеса повозок только так и подпрыгивали на них, трясясь во все стороны. Его бы попросту укачало. Рогатый же не стал выходить из клетки и превратился в камень.

«Везет же ему», — позавидовал Малкольм.

Чем меньше оставалось до города, тем громаднее он становился. Со склона невозможно было в полной мере оценить его истинные размеры, а вот оказавшись внизу… Томас удивленно присвистнул и было чему: все это построили руками, а не при помощи машин, кранов и прочих благ технологичного мира. Примерно так он представлял себе города далекого прошлого — внушающими трепет, огромными и неприступными.

Подъезжая к воротам, Малкольм заметил, что стражники-зверолюди бросали на них любопытные взгляды. Впрочем, не только они. Все внимание было приковано к нему и к рогатому. Тот, правда, как обычно — пропускал все веселье. И, наверное, к счастью, потому что Томасу это «веселье» не пришлось по душе: на них глазели, как на диковинных существ из других миров, который привезли только с одной целью — удивить народ. Нет ничего приятного в том, чтобы быть экзотическим экспонатом. Но еще хуже осознавать, что его будут продавать именно как экзотическим экспонат. Так точно продадут подороже.

Пока с самым главным работорговцем разговаривал один из стражников, другой вальяжной походкой подошел к телеге с клеткой. Он окинул рогатого скучающим взглядом, задумчиво хмыкнул и повернулся к Тому. Его наружность несколько впечатляла: у волка отсутствовал один глаз — от верхной брови до левой щеки шел длинный, уродливо затянувшийся шрам. Осклабившись, он сначала осмотрел Малкольма с ног до головы, а в конце еще и принюхался. От этого еще больше стало жутко.

Беседа орка и стражника длилась недолго, но весьма продуктивно. Их пропустили вне очереди, заставив других потесниться. Возражать никто не стал. Проехав через ворота, они сразу попали на широкую улицу, ведущую вглубь города. «Цивилизация, — несказанно обрадовался Томас, ступая по аккуратно вымощенной из камня дороге. — Как я по тебе скучал». Даже не верится, что после всего пережитого ему удалось добраться до нее живым и невредимым.

Улицы были запружены народом, стражниками, повозками, телегами и каретами. Все куда-то спешили, неслись, бежали. Кучерам приходилось надрывать глотки, крича на зазевавшихся прохожих, чтобы ненароком на них не наехать. «Почти как дома», — отметил Томас. Один из работорговцев спрыгнул с лошади, взял ее под уздцы и зашагал рядом с ним. Караулил. Но сбегать Малкольм не собирался. Не видел смысла. Без знания языка он все равно в одиночку долго не протянет. Либо умрет от голода, либо нарвется на неприятности, либо схватят стражники и посадят в тюрьму. Слишком сомнительные перспективы. Кто знает, что бы с ним сделали те зверолюди, с которыми они встретились по дороге, если бы не орки. И знать, как ни странно, нисколько не хотелось.

Чтобы отвлечься от не очень веселых мыслей, Малкольм не без интереса принялся разглядывать двухэтажные каменные здания, которые, на первый взгляд, ничем не отличались друг от друга. Но приглядевшись к ним, он понял, что ошибался. Одни окна были затянуты шкурами животных, вторые чем-то непонятным желтовато-красного оттенка, а третьи — толстым мутным стеклом, через которое абсолютно ничего не было видно. И только в паре домов имелись нормальные по современным меркам окна с прозрачно-гладким стеклом, украшенные любопытными узорами, гербами или небольшими картинами. Этого же добра хватало и на каменных стенах. Они тоже отличались друг от друга сложностью и мастерством исполнения — от грубых, выдолбленных на скорую руку символов до сложных, впечатляющих своих изяществом рисунков, вырезанных с невероятной аккуратностью и точностью.

«Все богатые, что ли, одинаково себя ведут?» — меланхолично скривился Малкольм.

Взгляд зацепился за диковинное растение, обвивающий небольшой одноэтажный дом подобно плющу. Нежно-розовые цветы мягко покачивались на ветру вверх-вниз, словно стараясь загипнотизировать любого, кто осмелится залюбоваться ими. Ловя их легкие движения взглядом, Томас вдруг услышал необычайно сладкий аромат, от которого немного закружилась голова, а тело налилось приятной теплотой. Все проблемы, терзающие его разум, резко отошли на второй план, уступив новым ощущениям. Когда он в последний раз испытывал это странное, почти незнакомое чувство блаженства и умиротворения?

Цветы необычного растения продолжали покачиваться в незамысловатом ритме. Малкольм не в силах был отвести взгляд от прекрасных бутонов, благоухающих столь божественным и успокаивающим ароматом. Внутри все тянулось к ним, хотелось прикоснуться пальцами к диковинной красоте этого мира, проникнуться ею. Из мягких, но цепких лап наваждения Томаса вырвал мощный толчок в спину. Он чуть носом не клюнул землю, но рефлексы не подвели. Они сработали быстрее, чем мозг успел сообразить, что к чему. Это хорошо, значит, еще не все потеряно.

Том осторожно выпрямился, но на цветок не рискнул взглянуть. Побоялся. И так на душе дурно. Он только что пережил нечто неземное, нечто великолепное, нечто… Нечто невероятно прекрасное! Из-за чего возвращение в реальность давалось с огромным трудом. Опять придется мириться с этой серостью вокруг. Как вообще можно жить в мире, который настолько скучен и безрадостен?

Очень скоро они свернули с главной улицы и стали петлять по городу. Малкольм почти не смотрел, куда они идут: все отходил от странного, навеянного диковинным растением состояния. Потихоньку ощущения нереальности отступало, иллюзия идеального мира, которая прочно засела в голове, начала трескаться и рассыпаться. С каждой минутой она все больше воспринималась уже как сюрреалистический сон наяву, как краткий миг, когда что-то волшебное застлало взор, подменив настоящее миражом. Но самое важное — это чувство утраты, оно наконец-то перестало терзать Томаса.

Еще он понял, что только на него подействовало так растение. Орки вообще не обратили никакого на него внимания. Рогатый до сих пор притворялся статуей. И сами горожане вели себя так, словно это обычный цветок.

«У них, наверное, иммунитет к нему, — пришел к самому логичному выводу Томас. — Он наверняка бы подействовал и на рогатого, если бы не обратился в камень».

В нос ударил резкий запах навоза, перегноя и свежескошенной травы. Откуда-то раздалось глухое лошадиное ржанье. Орочий вождь исчез в трехэтажном здании. Малкольм окинул его скучающим взглядом. По сравнению с остальными оно было внушительного размера, но не для него. Он, как-никак, житель совсем другого мира, в котором подобные дома считаются нормой. Ну чем может впечатлить вполне обычная для средневековья постройка человека из двадцать первого века? Правильно, ничем. Вот крепость или стены — это да, это действительно удивительно. Или тот же амфитеатр, похожий на Колизей. Да на самих жителей куда интереснее смотреть, чем на какие-то здания.

Через десять минут показался орочий вождь. Он что-то сказал своей правой руке, которому Томас собирался когда-нибудь отомстить, как представится подходящий случай, тот передал это остальным. В этот момент как раз два крепких зверочеловека открыли широкие ворота конюшни, куда орки завели своих четвероногих питомцев. Туда же поместились и телеги. Помещение было довольно просторное, ухоженное, несмотря на стойкий и неприятный запах лошадиного пота, навоза и много чего еще.

Малкольм справедливо полагал, что сейчас его затолкают обратно в клетку к рогатому, но нет. Пока все занимались своими делами, один из зеленокожих стоял рядом с ним и держал под руку, словно до этого он несколько раз пытался сбежать. Не тут-то было. Бежать просто некуда и бессмысленно. Он не суровый выживальщик, как Беар Гриллс, который вытворял просто невозможные вещи. Тот всегда придумает, как выбраться из абсолютно любой ситуации. Сложно представить, что этого человека вообще хоть что-то может смутить или заставить паниковать. А вот Томас не такой. Он не смог придумать ничего умнее, чем просто ждать своей участи.

Орки потыкали рогатого всем, чем можно было, но так и не смогли заставить его вернуться в нормальное состояние. Махнув на него рукой, они закрыли клетку и оставили одного сторожить существо. Томаса же, напротив, повели вглубь таверны. Не осталось никаких сомнений, что здесь собираются путешествие во всей страны. Или королевства? Он даже не знал, какой здесь царит уклад. Как вообще можно выжить в мире, о котором ни черта не ведаешь? Так же легко нарваться на неприятности, просто нагрубив кому-нибудь влиятельному. Или нарушить закон.

Они неспешно шли по длинному коридору с кучей дверей. На стенах висели масляные лампы. После тонувшей в мраке конюшне здесь было непривычно темно, Томас даже щурился первое время, пока глаза не привыкли. Немного погодя он услышал нарастающий гам, музыку и пение. Эти звуки становились все громче и громче, пока его не протащили мимо массивной двери, за которой как раз и происходило все веселье. Теперь точно не осталось никаких сомнений, что это — таверна.

В скором времени он полностью в этом убедился. Они подошли к одной двери, тоже массивной, железной и скрипучей до невозможности, куда его без особых церемоний затолкали внутрь. Там стояла круглая железная ванна, до краев наполненная водой, а на тумбочке возле входа аккуратной стопкой была сложена новая одежда, ничем не отличающейся от нынешний. Ну, может, в тысячу раз чище и от нее не разит въевшимся в ткань потом. В общем, это было, наверное, самое вежливое приглашение помыться, на которой в принципе способны зеленокожие. Он явно понимал, что к нему неспроста так относились. И наверняка к этому как-то причастен тот эльф-извращенец.

— Эльф-извращенец, — вслух повторил свою мысль Малкольм. — Это уже какая-то порнопорадия, а не серьезное фэнтези.

Но пока он был не особо против такого отношения к себе. Все лучше, чем если бы его подгоняли плетью или постоянно били. Осталось только придумать, как не попасть в лапы шрамолицого.

Мылся Том долго, обстоятельно, старательно счищая грязь и пот, а после улегся в ванную, подложил под голову мягкое полотенце и провалился в темную-темную бездну, где властвовал покой, а рядом с ним гордо восседала тишина. Впервые за долгое время ему просто ничего не снилось.

* * *

Они сидели в просторной комнате для важных гостей, в которой стояла роскошная двухместная кровать, небольшой стол и три стула. Два из них принес с собой Раз-Два, сегодня к ним должен был присоединиться старый товарищ, без которого в этот раз никак не обойтись. Он поможет наладить контакт с человеком и привлечь нужных персон к иноземцам. Нигде так не решали связи, как на невольничьем рынке.

Родд от души стукнул железным кубком по столу, громко рыгнул и сказал радостно:

— Нет ничего лучше дворфского пойла. На вкус дерьмо полнейшее, но как же бьет по голове!

— Ну да, — отстраненно ответил Раз-Два. К своему кубку он даже не притронулся.

— Вижу, ты и вправду решил меня бросить, — перешел сразу к делу собеседник. — Я прав?

— Я тебя не бросаю, — скривившись, поправил его Раз-Два. — Отхожу от дел. Надоело рисковать своей шкурой, хочу спокойной жизни.

— Потянуло к быту наших предков? — горько усмехнулся Родд, наливая себе еще пива.

— Нет ничего зазорного сменить меч на плуг, в моем-то возрасте.

— Не начинай. Мы оба знаем, что не это тебя подкосило.

— А что же?

— Твое поражение человеку, — холодно отрезал Родд. — И не смей отрицать, что это никак на тебя не повлияло.

— И не стану, — устало ответил Раз-Два. — Я уже давно задумывался осесть в Архейме и сменить меч на что-нибудь более достойное.

— Что может быть достойнее меча? — повысил голос собеседник. — Мне не понять твой выбор, Раз-Два. Нельзя забывать, кто мы.

— Ну и кто же мы?! — неожиданно для себя взорвался Раз-Два. — Обычные работорговцы, а не какие-то там славные сыны наших предков. Я никогда не забывал, кто мы есть на самом деле, а ты, Родд, похоже, всю жизнь мнил себя кем-то другим. Кем-то, кем никогда не являлся. И даже не смей упоминать наших предков! Ты давно перестал чтить их. Я — нет.

— Ты понимаешь, с кем ты сейчас разговариваешь? — угрожающе прошипел Родд.

— Да. А ты?

В дверь громко постучались. Раз-Два встал, отодвинул засов. В комнату мягко скользнул худощавый эльф в пестрых одеяниях, которые обычно носят богатые археймцы. Его длинные волосы были аккуратно собраны на затылке в хвост, из-за чего лицо казалось острее обычного.

— Давно не виделись, Аллис, — поприветствовал гостя Раз-Два, обменявшись с ним крепким рукопожатием.

— И я тоже рад тебя видеть, — дружелюбно улыбнулся он и обратился уже к Родду: — А ты как, старина?

— Потихоньку, — ответил тот сухо.

— Присаживайся, — жестом пригласил Раз-Два. — Надо одно дело обговорить.

— Два, — поправил Родд.

— Как скажешь.

По настороженному взгляду Аллиса нетрудно было догадаться, что он уловил в голосе обоих напряженные нотки. Отодвинув стул от стола и мягко сев, он подождал, когда Родд нальет ему пива, и с нескрываемым удовольствием опустошил кубок одним залпом.

— Жажда замучила, — извиняющимся голосом сказал Аллис, поставив на стол пустой кубок. — День выдался долгим и тяжелым. Так что за дело?

— Тебе как — с подробностями или без? — оживился Родд.

— Комната защищена? — только и спросил тот.

Раз-Два молча кивнул.

— Тогда с подробностями будет повеселей, — едва заметно улыбнулся Аллис.

— В общем, слушай, — начал Родд. — Не так давно, перед началом посевов, к нам пришел Лотион. Сам. Посреди ночи. С камнем работорговцем. И с выгодным предложением. Так он это назвал и бросил на стол два тугих кошеля. Тысяча монет.

— Тысяча, мать его, монет? — перебил Аллис, удивленно округлив глаза. — Ты серьезно?!

— Серьезно, — подал голос Раз-Два. — Я трижды лично пересчитывал. Убийцам нельзя верить на слово.

— Тысяча монет… — мечтательно протянул тот. — Да я бы из борделя вылез раньше, чем потратил эти деньги. И что он хотел взамен?

— Чтобы мы открыли Врата при помощи камня, — продолжил Родд. — И привлекли внимание Всевидящего и Коллегии.

— И всего лишь, — нервно усмехнулся Аллис. — Это же просто чертовски выгодное предложение! Надеюсь, вы не продешевили? Тысяча монет — это жалкие крохи по сравнению с тем, что вас ждет, если вами всерьез заинтересует Всевидящий вместе с Коллегий.

— Мы согласились, — мрачно произнес Раз-Два. За их долгую, продуктивную дружбу он впервые был безоговорочно согласен с Аллисом.

— Да чтоб мой член отвалился! Вы совсем спятили!

— Это еще не все, — нахмурил брови Родд. — Нам удалось два раза открыть Врата. И оба раза через них прошли иноземцы.

— Вот теперь поподробнее, — заинтересовался Аллис. — Кто именно прошел?

— В первый раз какое-то существо с рогами и тремя глазами, способное превращаться в камень. А во второй раз человек.

— Человек? А ты случаем не знаешь, на каком он языке говорит? Я знаю только несколько человеческих языков. Но ни разу не практиковался. Это скорее так, для общего развития, ну и девочек впечатлять. Они любят умных парней.

— Мы не знаем, — пожал плечами Раз-Два. — Поэтому ты здесь. Нам нужны твои знания, Аллис.

— Ух, я уже сгораю от нетерпения, — радостно потер руки он. У него даже глаза заблестели. — Всегда мечтал встретиться с иноземцем-человеком.

— Завтра встретишься, — пообещал Родд. — Теперь обсудим кое-что еще. Нам нужна небольшая помощь с Лотионом. Мы с ним не совсем мирно расстались.

— Не совсем мирно — это как?

— Мы пытались его убить, — прямо сказал Раз-Два. — И нам это не удалось.

— Зачем? — удивленно воскликнул Аллис. — Нет никого лучше Лотиона. Иметь такого врага… Парни, вы реально продешевили. За тысячу монет столько проблем нажили.

В этот раз Раз-Два счел нужным промолчать. Уже поздно что-то доказывать или искать виноватых. Не только Родда ослепила жадность. Его тоже. Он не стал отговаривать. Не стал настаивать. Привел для виду пару аргументов, чтобы совесть была спокойна, мол, я пытался, не вышло, и больше ничего не сделал. А ведь если бы действительно попытался настоять… Не пришлось бы тогда хоронить своих. Во всем виновата их жадность. Раз-Два слишком сильно желал уйти на покой при деньгах, не хотелось ни в чем нуждаться, а Родд — разбогатеть, купить особняк в богатом районе Архейма и зажить, как настоящий высокородный. Его никогда не волновали предки, гордость воина или что-то там еще. Он лишь прикрывался этими словами, чтобы остальные слепо шли за ним и беспрекословно выполняли любой приказ. Неспроста же Кадгар сделал Родда своей правой рукой — тоже купился на его фальшивые речи и благородные стремления.

— Вот поэтому нам нужно твоя помощь, Аллис, — без особого энтузиазма сказал Родд. — Он не простит нам выходку. И пообещал забрать человека. Мы и так из-за него потеряли нескольких наших. Сейчас мы не можем позволить себе остаться без выручки.

— У тебя и так есть тысяча монет, — напомнил собеседник. — Зачем тебе больше?

— Раз-Два собрался на покой, — прикрылся им Родд. — Это деньги нужны ему, чтобы на первое время ни в чем не нуждаться.

Сам Раз-Два нисколько не верил в его слова, но… и обличать не собирался. Своя доля от продажи иноземцем ему причитается за помощью с камнем работорговцев. Никто из них не знал, как обращаться с ним, чтобы открыть Врата, а он знал. За это надо сказать спасибо предкам, которые из уст в уста передавали легенду о первом орке-хранителе. И о том, как именно они работают. Его народ слишком почитал этого великого, но безымянного героя. Раз-Два не верил в эти сказки, до того дня, пока не открыл Врата при помощи камня.

— Все, постарел? — спросил серьезно Аллис.

— Похоже на то, — тяжело выдохнул Раз-Два. Без этих денег ему и вправду будет сложно, а так хотя бы первое время сможет протянуть, пока не найдет подходящую для него работу, поэтому он все-таки решил промолчать. — Я проиграл человеку. Он сумел меня одолеть в кулачном бою.

— Это возможно? — недоверчиво прищурился Аллис и перевел взгляд на Родда.

— Возможно, — кивнул он. — Не веришь мне, спроси у Клыка. Тот своими глазами видел их стычку.

— М-да… Так и быть, помогу. Не за бесплатно, конечно. Придется кое-кого попросить о помощи. Он лично не знаком с Лотионом, но знает нужных людей, которые выйдут с ним на связь и попробуют убедить его не трогать вас и ваш товар. Не обещаю, что из этого что-то может выйти. Этот засранец обидчивый. Все, кто посмел перейти ему дорогу, давно покоятся на кладбище. Кроме его брата.

— Я буду премного благодарен, Аллис, — с довольной ухмылкой проговорил Родд.

— Знаю, Родд, знаю.

На этом серьезные разговоры закончились и начались другие, веселые и приятные, которые обычно протекают под дворфское пиво. Все-таки сегодня было выпить за что: за встречу, за приезд, за то, что вообще остались в живых после встречи с Лотионом. И за скорый уход на покой Раз-Два. За это они пили чаще всего. Родд нуждался в Аллисе, а Аллис дружил чуть ли не всю свою жизнь с Раз-Два, поэтому он всячески делал вид, будто тоже является его товарищем. Вот только Раз-Два понимал — все это нужно, чтобы получить желаемое, а потом они разойдутся. Каждый своим путем.

«Я только за, — подумал он, опустошив только третий кубок. — Наконец-то заживу свободно, а главное — спокойно».

* * *

В таверне Смердящий эльф» Вэона встретил сам хозяин — огромный широкоплечий орк с длинными заплетенными косами, которого очень часто путали с мирадоном. Он провел его в маленькую комнату, где как раз сидел «ищейка» — зверолюд-лис, профессионал в своем деле. Его так и звали — Ищейка. Как любой бродячий, своего настоящего имени он либо не помнил, либо просто не ведал. Среди них это было нормально, поэтому чаще всего они пользовались порой странным и чересчур вычурными прозвищами.

Дверь за Вэон тихо закрылась. Он посмотрел на зверолюда, который поприветствовал его ленивым кивком, обошел стол и сел напротив.

— Пива? — из вежливости предложил Ищейка. — Или эльфийского вина?

— Не сегодня, — хмуро ответил Вэон.

Зверолюд пожал плечами, мол, как хочешь, допил содержимое деревянного кубка и, отодвинув его, устало сгорбился. Подозрительным было то, что правую руку он так и не положил на стол. Все это время она была где-то внизу, под столом, как будто специально прятал ее.

— Ты что-нибудь разузнал про Лотиона? — как ни в чем не бывало спросил Вэон. Но его не покидало странное, полузабытое чувство тревоги, которое буквально требовало обратить на что-то внимание и к чему-то приготовиться. Вот только на что и к чему?

— Да, — прошептал в ответ Ищейка. — Он просил передать привет

Одним стремительным движением зверолюд вытащил кинжал и резанул от себя. Он почти достал до горла Вэона. Но помешал стол. Вэон в ту же секунду вскочил с места, опрокинув его. Грохот. Ругань. Ищейка отшатнулся назад, запнулся об скамью и упал. Он перекатился, встал. Вэон как раз успел отодвинуть стол к двери. Это должно ненадолго задержать подмогу, которая наверняка уже спешила на помощь. Лотион слишком хорошо знает его, чтобы посылать за ним только одного.

— Сколько вас? — прорычал Вэон, наступая на Ищейку. Тот перехватил кинжал другим хватом, встал в стойку. — Не хочешь говорить? Твое дело, сдохнешь молча.

Он с ходу рубанул снизу-вверх, обнажив меч. Клинок со свистом рассек воздух. Ищейка нырнул вправо, ударил кулаком. Вэон отпрыгнул назад. И вовремя. Убийца сразу же полоснул кинжалом, целясь в живот. Движение было короткое, стремительное, почти незаметное. И все из-за кулака, который закрывал обзор.

Вэон описал клинком восьмерку, описал дугу сверху-вниз. Ищейка шагнул вперед, собираясь отвезли лезвие кинжалом. Но просчитался. На полпути Вэон неожиданно отвел руку назад и выбросил вперед. Острие меча впилось в зверолюда. Оно вошло неглубоко, не смертельно. Этого было достаточно, чтобы усмирить пыл.

— Где Лотион, ублюдок? — натужно процедил Вэон. Ищейка обхватил лапой меч, попытался вытащить его из себя. — Опять молчишь?

Дверь попытались открыть, но она с громким стуком врезалась в стол. Из образовавшейся щели появилась голова трактирщика. Когда он увидел Вэона, то исчез с криком:

— Он еще жив!

Времени осталось мало. Вэон повернулся к Ищейке, ухмыльнулся и от души ударил другой рукой по эфесу меча. Клинок тут же вошел глубже. Зверолюд захрипел, задергался, одежда вокруг раны потемнела. Из пасти потекла тонкими ручейка кровь.

— Ты… — прохрипел Ищейка.

Но Вэон не дал ему договорить. Он дернул меч назад. Крутанулся. И рубанул сплеча. С чувством. Со всей накопившейся злостью. Так, словно перед ним стоял сам Лотион. Клинок без труда рассек плоть. Только и было слышно, как с глухим стуком упала на пол голова Ищейки.

— Я же сказал, — сплюнул он. — Ты сдохнешь молча.

Трактирщик протаранил дверь плечом и стол с грохотом отлетел в сторону. Вэон быстро поднял с пола кинжал зверолюда, повел плечами. Вслед за зеленокожим в комнату вбежали еще двое. Оба — степные волки, потрепанные жизнью. Оба — с обнаженными мечами. И оба — не понимающие, что здесь творится. В отличие от них Вэон не растерялся и пнул голову Ищейки. Пока они ошарашенно провожали ее взглядом, подскочил к ним. Удар. Волк упал на пол со сломанным носом. Взмах. Звон. Вскрик. Второй зверолюд отшатнулся, схватился за шею, пытаясь остановить брызнувшуюся из раны кровь. Трактирщик неуклюже отмахнулся мечом. Вэон играюче отвел клинок, слегка резанул по руке. Тот тут же бросил оружие на пол.

— Сколько вас? — мрачно повторил свой вопрос Вэон. И легонько ткнул орка острием. Это явно поможет разговорить его.

— Нисколько, — дрожащим голосом проговорил трактирщик.

— Не смей мне врать! Лотион никогда бы не послал вас против меня!

— Он и не послал нас.

Волк до сих пор лежал на полу, держась за нос, и тихо постанывал. Он уже был весь в крови. Всего лишь самую малость не рассчитал удар. Вышло сильнее обычного.

— А кто послал вас? — не понял Вэон.

— Никто, — сразу ответил трактирщик. И добавил спешно: — Клянусь словом Га’Ара!

Второй волк отсиживался на полу. Побледнел даже малость. Но скорее от страха, чем от потери крови. Вэон даже не достал до артерии. Так, осторожно покоцал, чтобы припугнуть. Что-то было в них такое, из-за чего он вдруг решил пожалеть их. Не так себя ведут хладнокровные убийцы при виде отрубленной головы. Совсем не так, как они. Те никогда не теряются — не важно, идет все по плану или нет. Они всегда сохраняют спокойствие.

— Тогда зачем?.. — растерянно спросил Вэон.

— Ищейка хотел угодить Лотиону и примкнуть к Приходящим, — уже уверенно сказал орк. — Это он все придумал. Сказал, что нам не придется драться. Мы просто-напросто должны были помочь отнести труп. Ну и на всякий случай никогда не мешает пара крепких ребят.

— Ну да, вижу, какие вы ребята крепкие. Я прямо впечатлен.

— Ребята-то мы крепкие, трусливые только.

— Оно и видно, — усмехнулся Вэон.

— Ты… убьешь нас? — нервно сглотнул орк, взглянув краем глаза на отрубленную голову.

— А надо? — задал в ответ резонный вопрос.

— Э-э-э, нет.

— Ну и все тогда.

С этими словами Вэон спрятал меч обратно в ножны. И просто ушел. Он, конечно, слышал, что Лотион возглавил Приходящих в ночи. Но не думал, что это правда. М-да, вот и называется, сходил проведать своих ищеек. А ведь он всего-то хотел попросить их разузнать об маге, который приручил горного великана и великодушно подарил его Совету Четырех для игрищ. Ну и спросить, что слышали чего нового об Лотионе. Он не собирался прекращать свои поиски, пока не поквитается с ним.

На невольничий рынок Вэон сегодня, походу, не успеет. Это не страшно, завтра там побывает, сейчас для него важнее всего понять, кто именно играет против них. Тара точно должна была что-то слышать. Она никогда не приходила к нему на встречу с пустыми руками, а вот с ценными подарками — всегда. И именно с теми, которые ему были нужны больше всего.

«Надеюсь, Тара еще в здравом уме, — подумал Вэон, выходя из таверны. — Теперь она мои единственные уши по ту сторону. Не хотелось бы потерять такую ценную бродячую».

Глава 7 [Новая версия, черновик]

Тихо скрипнули половицы. Томас невольно вздрогнул, хватаясь за края ванны, обернулся и, кажется, услышал, как стукнулась об пол челюсть. В комнату вошли две эльфийки в очень откровенных нарядах, почти ничего не прикрывая. На всякий случай он зачерпнул руками воды и плеснул себе на лицо. Девушки не пропали. Они как стояли, прижимая к себе полотенца и что-то еще, так и продолжали стоять, настороженно и с некоторой опаской разглядывая его.

«Ну и в чем подвох? — задумался Малкольм. — С какого перепугу к какому-то рабу будут присылать таких красоток?»

Одна из эльфиек подошла к ванной, присела, положила рядом полотенца, флаконы с разноцветными жидкостями и другие вещи, что-то спросила, взглянув на него.

— Не понимаю, — растерянно промямлил Томас, зачарованно смотря ей прямо в холодно-серые глаза.

Она махнула рукой второй девушке. Та осторожно подошла, встала на колени рядом с ванной и с педантичной аккуратностью разложила примерно тот же набор вещей, что и первая. Потом эльфийка взяла в руки флакон с розовой жидкостью, налила немного себе на руку, растерла. Малкольм внимательно следил за ней. Или не за ней. Только сейчас до него дошла вся пикантность ситуации. Лицо тут же запылало, словно в комнате неожиданно стало жарко. Он смущенно отвел взгляд, а руки инстинктивно прикрыл причинное место, несмотря на то, что из-за пены ничего не было видно.

Но невозможно отрицать тот факт, что обе невероятно красивы. Та, что посмелее, выделялась правильными чертами лицами, тонкими, изящными губами и холодно-серыми глазами, а та, что поскромнее, мощными бедрами, как у спортивных девушек в его зале, талией и забавно вздернутым носиком. Ну и мило торчащих ушей. Они почти полностью были сокрыты волосами, из-за чего можно было разглядеть только острые кончики.

Чем дольше Томас разглядывал их, тем больше возбуждался. Он уже почувствовал, как кровь прилила совсем не туда, куда бы ему сейчас хотелось. Очень сложно оставаться спокойным, когда одна красивая девушка трет спину мягкой щеткой, а вторая — руки и грудь.

В общем, он никогда не забудет эту ночь. И то, что ему пришлось пережить под конец, потому что девушки заставили его встать. Нельзя отметить и то, как нежны и ловки были их пальцы. После всего, что с ним приключилось, это стало приятной отдушиной. Малкольм прекрасно понимал, что они просто придавали ему товарный вид, чтобы их хозяева могли продать его подороже.

Но какая разница?

Сейчас он хотел расслабиться и получить удовольствие, поэтому позволял им делать с собой все, что вздумается, пока это приятно. А это было очень приятно. Ничего подобного Малкольм в жизни не испытывал. Они были так нежны с ним, так ласковы, что в какой-то момент мозг отключился, а вместе с ним куда-то исчезло и стеснение с неловкостью, мешающее расслабиться до конца. Даже его подружки в постели вели себя не настолько чувственно, как эти две эльфийки.

Под конец они заставили Томаса одеться. Тяжелее всего оказалось перебороть стеснение и неловкость, которое вернулось в тот же миг, как он вылез из ванной. Невероятно сложно натянуть штаны под пристальным взором двух прекрасных барышень. Но только стоило ему справится с этим и буквально сразу обрел былую уверенность в себе. Все-таки штаны — сила.

Выйдя в коридор, там его ждал старый знакомый зеленокожий, с которым у него не заладились отношения. Он что-то сказал эльфийкам, те покорно склонили голову, робко кивнули и ушли. Орк грубо схватил Томаса под руку, потащил вперед. Сила его хватки впечатляла. Чувствовалось, что он даже не напрягался. А ведь Малкольму пришлось бы стиснуть пальцы, чтобы сжать с той же силой. И при том — хорошенько так стиснуть, словно от этого зависит чья-то жизнь.

«С ним бороться нельзя, — отметил он. — Задавит.»

Но и драться сейчас крайне глупо. Не стоит портить отношения с тем, кто может разрушить твою жизнь одним щелчком. Они могут продать Томаса кому-нибудь похуже, чем тому треклятому эльфу-извращенцу.

Зеленокожий подвел его к двери, которую сам же открыл ногой, и бесцеремонно затолкнул внутрь. Малкольм чуть не врезался в деревянную табуретку. Кто вообще додумался поставить ее посередине комнаты? Орк громко хлопнул дверью и с противным скрежетом задвинул тяжелый засов. Вышло довольно шумно. Наверное, половину таверны точно разбудил.

— М-да-а-а, — разочарованно протянул Томас, осмотревшись.

Голые стены без окон, деревянная кровать с ужасно потрепанным подобием матраса из непойми чего, табуретка, которая, оказывается, без одной ножки, и больше ничего. В дешевых отелях номера и то получше. Но так ли это важно сейчас? Нет. После стольких дней в дороге он невероятно сильно соскучился по обычным удобствам. Одна из них — кровать. Надоело спать на голых досках и земле, чувствуя каждый бугорок, камушек или кочку. Именно поэтому стоило Малкольму лечь и устроится поудобнее, как тут же вырубился.

Зато утро выдалось весьма неожиданным. Началось оно опять же с лязганья металла и противного скрежета засова. Этот кошмарный звук моментально лишил Томаса сна. Вот прямо ни в одном глазу. Дверь тихо приоткрылась. Он ожидал, что в комнату войдет снова тот орк, но — нет. В этот раз вместо зеленокожего к нему в гости заглянул эльф. Двигался незнакомец грациозно и несколько манерно, как аристократ. Женственности его облику придавал пестрый, слегка вычурный, не лишенный элегантности наряд, подчеркивающий стройную фигуру, и распущенные длинные волосы до лопаток. Острые, чуть-чуть грубоватые черты лица только усиливали этот образ.

— Guten Tag! — бодро сказал эльф.

Малкольм удивленно уставился на него. С ним действительно только что поздоровались на немецком?

— Salve? — вопросительно спросил незнакомец на странной смеси из итальянского и латинского языка.

— Привет, — нерешительно ответил Томас.

— У тебя странный акцент, — заметил собеседник, подражая студентам из Кембриджа. Малкольму как-то доводилось с ними общаться, когда вместе с родителями ездил в Лондон. Да-да, они не просто путешествовали, а еще присматривали ему университет. Думали, что поездка поможет как-то пошатнуть его уверенность. Не тут-то было.

— Это у тебя странный акцент, — огрызнулся он.

— И произношение другое, — задумчиво отметил эльф, поглаживая двумя пальцами подбородок. — Нигде не упоминалось, что есть другие разновидности английского языка. Ты англичанин?

— Нет, — сухо бросил в ответ.

— А кто?

— Американец.

— А-ме-ри-ка-нец? — медленно повторил незнакомец, словно пробуя на вкус новое слово.

— Да, это очень долгая история, — объяснил Томас. — А кто тебя научил английскому?

— Никто, — гордо сказал собеседник. — Я сам научился, много читал записей разговоров с неким Толкином.

— С Толкином? — недоверчиво усмехнулся Малкольм. — Серьезно?

— Да, сэр Джон Рональд Руэл Толкин, — без запинки и с идеальным произношением пояснил эльф. — Он научил нас английскому, а мы взамен — квендерину, нашему языку.

Томас удивленно присвистнул. Он сам много раз пересматривал трилогию «Властелин колец», снятую по книгам Толкина, но никогда бы не подумал, откуда именно черпал вдохновение известный писатель. Выходит, ему довелось побывать в этом мире и вернуться обратно. Как такое возможно?

«Или это мой мозг придумал такую красивую историю, — подумал Малкольм. — А почему нет? Вон как удачно легла, не придраться. Не зря же в Лондон ездил».

— Я — Аллис, — представился собеседник. — И теперь твоя судьба в моих руках.

— Эм? — непонимающе покосился на него Томас. — Эт как?

— На тебя положил глаз Лотион. Помнишь такого? Нет? Эльф со шрамом на лице.

Малкольм бегло взглянул на затянувшийся порез на ладони.

— Такого помню.

— Раз-Два сказал, что ты умудрился при разговоре с ним оскорбить его.

— Это вышло случайно, — признался Том. — Я подумал, что он человек.

— Ух, — покачал головой Аллис. — Теперь я могу точно сказать, что ты нажил себе опасного врага, иноземец. Он не успокоится, пока не отомстит.

— Спасибо. Обрадовал.

— Готовься, скоро за тобой придет Раз-Два, — предупредил на прощание собеседник. — Сегодня мы поедем на невольничий рынок, где я постараюсь продать тебя как можно подороже.

— Значит, меня ждет судьба раба? — мрачно спросил Малкольм.

— Да, иноземец. Именно такая судьба тебя и ждет. Советую оставшееся время потратить на молитвы своим богам. Их помощь тебе не помешает.

На этом Аллис удалился, закрыв за собой дверь. Как только повисла тишина, Томас медленно встал, походил по комнате, переваривая услышанное, остановился возле деревянной стены. И ударил. Ударил со всей силы, не жалея костяшки. Ударил так, словно перед ним — заклятый враг. Ударил, потому что не знал, как иначе выпустить бурлящий в нем гнев от бессилия. Кулак пронзила острая, отрезвляющая боль. Нет, гнев никуда не делся, теперь он просто оседал неприятным осадком на душе.

Разговор вышел познавательным и неприятным. Томас давно успел позабыть имя того эльфа-извращенца. Но с сегодняшнего дня оно точно прочно врежется в память. Лотион. Нельзя забыть своих врагов. И теперь он, похоже, знает имя орка, с которым все жаждет поквитаться. Раз-Два. Вроде бы Малкольм где-то уже слышал это имя. Но где?

По ту сторону двери загремели засовом. Томас отошел вглубь комнаты и, оперевшись спиной на стену, сложил руки на груди. Жалобно скрипнули петли. Что же, Аллис не соврал: за ним пришел Раз-Два. Тот самый орк, которому он желал отомстить. Просто идеально. Теперь он знает его имя. На губах заиграла победная улыбка. Как-никак, это был прогресс. Через Аллиса Малкольм собирался немного узнать об этом мире. Надо будет постараться поговорить с ним до того, как его продадут.

Дальше все шло по привычному сценарию. Томаса вывели из комнаты, протащили по коридорам таверны, выпнули на улицу, а там запихали в телегу, где столкнулся с рогатым, который, как ни странно, не обратился в камень. Он с любопытством осматривался, вертел головой, пару раз даже зацепил своими рогами Малкольм. Ему это, конечно, не понравилось, но кто рискнет что-то сказать трехглазому чудовищу, обладающего невероятной силой? Только самоубийца, а он не из таких.

Первое время они ехали по тесным улочкам, пока не выбросились на местный рынок. Как Том это понял? Вокруг бродили десятки, если не сотни горожан, разговаривающих на разных языках. Одни носили пестрые одеяния, вторые одевались неброско и практично, третьи пытались сочетать несочетаемое — яркость с простотой, а четвертые… Счет можно вести до бесконечности. В какой-то момент Малкольм осознал: он запутался во всем этом многообразии, ведь кроме самих жителей здесь еще стояли десятки лавок с продуктами, тканями, травами и прочим барахлом. Не обошлось и без бойких зазывал, уверенно выкрикивающих что-то на своем языке, тем самым привлекая внимание к своему товару.

Они с огромным трудом миновали рынок. Им в прямом смысле пришлось протискиваться через толпу, чтобы случайно ни на кого не наехать. Томас удивило другое: хоть он и привлек кучу внимание к себе, никто из горожан не спешил уходить с дороги. Как будто всем было плевать на работорговцем.

Немного попетляв по городу, они наконец-то выехали на площадь с помостом, позади которого выстроилось два ряда рабов, закованных в цепи. Около двадцати разных существ — зверолюди, орки, парочка эльфов. Некоторые стояли гордо подняв подбородок, другие же — с низко опущенными головами, всем своим видом выражая покорность и смирение.

Вокруг невольников вертелся Аллис. Томас не сразу узнал его. Он долго к нему приглядывался, пока не уловил знакомые плавные, слегка манерные движения и жесты, словно специально выставлял на показ свою аристократичность. Возле самого помоста собралось тоже немало покупателей. Их одежда поражала воображение яркими, невообразимыми цветами, порой таких ядовитых оттенков, что хотелось зажмуриться, лишь бы не видать этого, а также дорогими украшениями в виде сеточки мелких бриллиантов или цепочки крупных драгоценных камней, красиво переливающихся на солнце. Малкольм еще ни разу не видел настолько пестрых нарядов, буквально кричащих о статусе носящего.

Телега плавно остановилась поодаль от помоста. Тучный коротышка с длинной, аккуратно заплетенной в две косы бородой кивком поприветствовал Раз-Два. Они обменялись всего парой фраз, после чего подошли к клетке. В этот раз пристально разглядывали не только рогатого, но и Тома. Коротышка, который очень напоминал гномов из «Властелина колец», задумчиво поглаживал бороду, внимательно их рассматривая. Немного погодя к ним присоединился Аллис, который только и успевал, что раздавать команды направо и налево.

Они долго и нудно о чем-то беседовали. Больше всего говорили коротышка и Аллис, Раз-Два почти не вмешивался в разговор, изредка вмешиваясь в разговор. Но разок он сорвался и что-то очень злобно прорычал на своем языке, одновременно ругаясь и возмущаясь. Не надо знать орочий язык, чтобы понимать его. Этот урок Томас прекрасно усвоил, пока тесно «общался» с зеленокожими. Он уже по интонациям понимал, когда они ругаются, спорят, просят или требуют.

— Тебе повезло, иноземец, — сказал Аллис, оставив орка и гнома наедине. — Они сейчас торгуются. Раз-Два просит прикрыть от Лотиона. Я уже, конечно, договорился, но кто сказал, что цена окончательная?

— Своих же обманываешь? — почему-то нисколько не удивился Малкольм.

— Это бизнес, — холодно бросил собеседник.

— Ну ты и мразь.

— Что? М-ра-зь? Не слышал такого слова раньше. Что оно значит?

— Что ты ублюдок, — с удовольствием повторил Том. Он без труда подобрал более подходящее слово.

— Я запомню, — самодовольно улыбнулся Аллис. — Раз-Два рассказал нам, что ты хорош в кулачном бою. Его похвала говорит о многом.

— Это хорошо?

— Очень. Тобою может заинтересоваться владелец школы мирадонов или сам организатор игрищ. Они всегда ищут свежее мясо.

— Мирадоны? — в этот раз пришла пора удивляться Томасу незнакомому слову.

— На вашем языке гладиаторы, — снисходительно пояснил собеседник. — Твой народ редко удостаивается подобной чести. Кого попало в мирадоны не берут. Во многих из вас течет кровь рабов, а не воинов. Такой кровью позорно обагрять священный песок арены.

Малкольм снова почувствовал, как внутри пробуждается вулкан, готовый извергнуть раскаленный поток из гнева и ненависти.

— А ты, походу, трус, Аллис, — натужно процедил сквозь зубы он. — Говоришь такое человеку, сидящему за решеткой. А в лицо можешь?

— Не глупи, иноземец, — беззлобно усмехнулся эльф. — Не я твой враг, а Лотион. Без меня ты угодишь прямиком ему в руки. Это я легко могу устроить, уж поверь. Поэтому дам тебе бесплатный дружеский совет. Научись держать рот на замке раньше, чем наживешь себе много проблем. С твоей-то судьбой они тебе точно не нужны. Можешь не благодарить.

Томас ничего не ответил. Аллис был прав. Лишние проблемы ему сейчас не нужны.

— Скоро ваш выход, — любезно сообщил собеседник. — Вас двоих решили продавать вместе. Два по цене одного. Довольно заманчиво.

Рабов скупали с невиданным рвением: даже шопоголики так не набрасывались на товар в магазинах, как они на невольников. Малкольм боялся представить, какая жизнь ожидала тех, кого продавали в рабство богатым жителям города. Неизвестно, что они заставляли делать своих слуг в глухих стенах своих особняков. Но и помирать на арене — тоже так себе идея. Он ведь ни разу в жизни по-настоящему не дрался. То есть, дрался, приходилось однажды, ему тогда нос сломали и разбили губу, а он своему противнику выбил пару зубов и сломал челюсть. Как раз полгода отходил к Джиму, поэтому все, чему научился в зале, Том применил и на улице. Вот только он никогда в своей жизни не сражался за свою жизнь, осознавая, что стоит на кону. На ринге проигрыш — это просто проигрыш, но на арене — верная смерть. Здесь совсем другие ставки… И это пугает.

Из меланхоличный размышлений Томаса вывел нарастающий лязг металла. С каждой секундой он становился громче и громче, заглушая возгласы взбудораженной толпы богачей. К помосту подтянулись двое верзил, полностью закованные в латные доспехи. Ростом они были не меньше семи футов, из-за чего гном рядом с ними казался мелкой букашкой.

— Это кто? — осторожно полюбопытствовал Малкольм, ощущая неприятную пустоту в желудке.

— Те, кого точно не стоит злить, — спокойно ответил Аллис. — Они здесь на всякий случай. Раз-Два предупредил о твоем «друге». Нн одним ударом убил самого Рорка.

— Тигра?

— Наверное. Мы несколько иначе зовем его народ. О, все, ваш выход.

К телеге, весело бряцая ключами, подошел Раз-Два. Он не без удовольствия открыл решетку и отошел в сторону. Томас послушно вылез. Рогатый тоже покинул тесную клетку вслед за ним. Приятно размяться после нескольких часов сидения в неудобной позе. Здешняя площадь тоже была вымощена камнем, не так хорошо, как главная дорога, но пойдет.

— На помост, — приказал Аллис. — К остальным.

Томас неторопливо поплелся к деревянному помосту, за что тут же получил небольшое ускорение в виде толчка в спину. Намек ясен. Он быстрым шагом дошел до маленькой лестницы и с ходу перемахнул через три ступеньки, сразу оказавшись наверху. Рогатый точь-в-точь повторил за ним. На долю секунды Малкольму показалось, что доски жалобно скрипнули, да и сам помост опасно заходил ходуном.

— Осторожнее, — шикнул на трехглазого Том.

На появление иноземцем толпа отреагировала крайне бурно. Они оживились, стали что-то кричать и спорить друг с другом. Все взгляды были прикованы к рогатому: это был его звездный час.

«Вы просто еще не знаете, с чем будете иметь дело», — ехидно подумал Малкольм.

Всех рабов на помосте заставили построиться в шеренгу. Вышло не сразу, потому что не все понимали то, что говорил Аллис и другие. Томас едва смог протиснуться между двумя орками. Все это время они как-то странно посматривали на него и жадно облизывали губы, словно видели в нем вкусный деликатес. Но когда к ним подошел трехглазый — в тот же миг успокоились, молча уступив ему место. Никому, наверное, не придется по душе, когда на тебя с откровенным безразличием смотрит, не моргая, нечто мало симпатичное. И при том в три раза больше тебя самого. Сильный всегда прав — универсальное правило, действующее везде.

На помост наконец-то забрался гном. Он вышел вперед рабов и обратился к нетерпеливой толпе богачей со слугами. Его грубый, басистый голос гулко разносился по площади. В нем чувствовалась сила и непоколебимая уверенность в себе, что, в определенном смысле, вызывало уважение. Здесь коротышка предстал в совсем другом образе. Там, когда он что-то обсуждал с Раз-Два, Томас видел и слышал в нем обычного торгаша, пытавшегося как можно выгоднее договориться, но тут. Именно тут ощущалась его деловая хватка.

Богачи молчаливо внимали каждому слову. Выражение на их лицах постоянно менялись. Из задумчивого — в удивленное, из удивленного — в заинтересованное. Нетрудно догадаться, что своей речью коротышка раскачивал лодку. Любой хороший продавец обязан уметь правильно преподносить товар. И он, судя по всему, делал это мастерски.

— Уорд продает вас, иноземцев, вместе, — тихо прошептал Аллис, который встал позади Томаса. — Два по цене одного. Заманчивое предложение. Сейчас он в красках рассказывает о невероятной силой твоего товарища, назовем его так. До этого он посвятил маленький кусок тебе. Представил тебя, как мастера кулачного боя. Никто особо не поверил, но это и не важно. Ты больше не идешь как довесок, а значит — цена за вас обоих оправданная.

Малкольм ничего не ответил.

Как только Уорд закончил свою пылкую речь, толпа взорвалась. Многочисленные голоса смешались в оглушительную какофонию, в которой невозможно было что-то разобрать. Гном нисколько не смутился. Он обернулся, нашел взглядом Аллиса и коротко ему кивнул.

— Да начнутся торги! — радостно прошептал он, выходя вперед.

Вот и настал тот час, которого Малкольм так боялся. Здесь и сейчас будет решаться его судьба, как бы пафосно это не звучало. «Может все-таки стоило помолиться?» — почему-то вдруг с сожалением подумал он. И тяжело вздохнул. Поздно уже молиться. Все, что ему остается — верить. Верить, что Бог за ним и так присматривает, без всяких молитв, ведь на то и он Бог? Ведь так? Да?

* * *

На невольничий рынок Вэон заявился позже, чем хотел. Намного позже. Во всем было виновата Тара, которая вчера отказала ему во встрече и перенесла ее на сегодня. Из-за этого не вышло повидаться со старым знакомым. Он бы без проблем продал хороших рабов со скидкой, не пришлось бы ни на кого давить, а теперь точно придется использовать право организатора игрищ закупиться нужным количеством «мяса» по той цене, которую он посчитает за них справедливой. Проще говоря, Вэон спокойно может забрать бесплатно столько рабов, сколько захочет, но это сильно скажется на отношениях с работорговцами. Даггарт всячески старался их не обижать, а они, в свою очередь, платили тем же: лучший товар сначала предлагали ему, а уж потом — остальным, если он вдруг откажется. Поэтому он никогда не злоупотреблял своим положением. И только в этот раз без этого никак не обойтись. Совет Четырех поставил их в довольно неудобное положение. Добровольно никто не согласится в прямом смысле скармливать своих мирадонов горному великану. Это слишком невыгодно.

Но Вэон все равно пришел вовремя, даже опоздав. Возле помоста собралась огромная толпа покупателей. Уорд всегда собирал больше всего народу. Он работал только с проверенными работорговцами, которые почти всегда привозили отменный товар, который было не стыдно показать. Дружба с ним стала своеобразным гарантом качества.

— Перед вами не просто человек из другого мира, а человек, победивший в кулачном бою Раз-Два. Да-да, того самого, мастера трактирных драк, который еще ни разу никому не проигрывал. Не верите мне, спросите у него лично. Он как раз сегодня здесь. Не даст соврать.

«Иномирцы... — растерялся Вэон, — настоящие…»

Невозможно счесть, сколько всего трактатов, книг, заметок, дневников и много чего еще прочитал о них, не говоря уже о многочисленных легендах и историях, услышанных им во время путешествий… Но ему еще ни разу не доводилось встречаться с иномирцами. Маги не врали: Лотион действительно добыл камень работорговца и открыл Врата. Это невероятно. В последний раз их открывали незадолго до Великого взрыва, после которого магия стала покидать мир.

— А вот этот красавчик, — Уорд показал на трехглазое существо с рогами и довольно внушительных размеров, — сокрушил могучего Рорка одним ударом. Спросите Раз-Два, он собственными глазами видел их бой.

Рорк… До боли знакомое имя… Кажется, он был мирадоном, но потом какой-то купец умудрился договориться с владельцем школы и выкупил его, сделав личным телохранителем. Вроде бы дело было так. Вэон не особо хорошо помнил эту историю, Рорк больше выступал на закрытых игрищах для богатых, где проигравших в любом случае ждала смерть. Ставки там были куда выше, как и награды. Только не все владельцы школ готовы были так рисковать.

— ...и всего четыреста динге за двоих! — радостно объявил Уорд.

Толпа взорвалась. Не всем пришлась по душе цена за двоих рабов. Вэон и сам посчитал ее уж слишком большой, несмотря на то, что перед ними — иномирцы. Возможно, рогатый стоит того, а вот человек явно нет. Ну победил он Раз-Два, — что с того? Любой бы мирадон с этим справился не хуже. В общем, сомнительное решение.

— Покупаю! — выкрикнул кто-то.

Собравшиеся неожиданно затихли, завертели головами в поисках того, кто так легко решил расстаться со своими деньгами.

— Четыреста за обоих? — деловито спросил зверолюд-шакал.

— За обоих! — радостно подтвердил Уорд.

— Тогда беру! — объявил во всеуслышание Сахжар. Владелец второй по популярности и силе школы мирадонов. — Кто даст больше?

— Я! — Вэон пошел вперед, к помосту. Несмотря на то, что здесь собрались весьма уважаемые и не последние жители города, они почтительно расступались перед ним. — Я забираю их!

— Забираешь? — недовольно прорычал шакал. — И за сколько же?

— За триста динге, — улыбнулся Вэон. — И эта последняя цена.

Уорд непонимающе уставился на него.

— Тебе их никто за такую цену не продаст, — самодовольно усмехнулся Сахжар. — Уорд, я их беру.

— Если я захочу, я заберу их бесплатно, — спокойно ответил на выпад надоедливого владельца школы Вэон. И добавил как можно громче, надрывая глотку: — В исключительном порядке по праву организатора игрищ покупаю четырех рабов за двести динге! Цена окончательная!

Было видно, как моментально побледнел Уорд. Он, видимо, уже успел посчитать, сколько только что потерял денег из-за этого. Ничего, переживет. Вэону нисколько не было жаль его. Теперь пусть донимает Совет Четырех, может они ему возместят убытки. Или просто пошлют его. В любом случае, каждый выживает как может. Уорд все равно не обеднеет.

Больше всех бесился Сахжар. Он сверлил Вэона гневным взглядом, втайне, наверняка, желая ему самой мучительной смерти. У них уже давно вражда. Следующим организатором игрищ должен был стать он, а Совет Четырех неожиданно выбрал Даггарта. Кто-то из Коллегии магов посоветовал им обратить на внимание на молодого и еще неопытного владельца школы мирадонов. Вэон, конечно же, знал, кто именно. К архимагу прислушивались абсолютно все. После этого Сахжар всячески и не без удовольствия вставляет им палки в колеса. Он хуже назойливой мухи.

На остальных Вэону было плевать. И так понятно, что сейчас его поступок привлек слишком много внимания. Опять начнут гулять всякие слухи. Сахжар обязательно постарается.

Неожиданно Вэон застыл как вкопанный. Он готов был поклясться, что только что в толпе видел Лотиона. Его лицо мелькнуло буквально на секунду. Острый взгляд, который его одарила их эльфийская природа, все равно успел зацепиться за знакомый шрам в виде креста.

«Неужели и он здесь?..» — опешил от слишком дерзкой мысли Вэон.

Лотион бы не стал так рисковать. Как-никак, Совет Четырех назначил отличную награду за его голову — две тысячи динге. На эти деньги можно спокойно открыть свою школу мирадонов и купить с десяток дешевых рабов или трех хороших. Поэтому соваться туда, где чуть ли не каждый охотится за твоей головой — безумие.

Вэон еще раз пробежался взглядам по лицам. Нет, походу, показалось. Странно, ему уже давно не мерещились призраки прошлого. Это точно к беде. По крайней мере, по их поверьям.

Убрав руку с рукояти меча, Вэон протиснулся сквозь толпу к помосту. Надо поближе разглядеть товар, который он собирался «приобрести», и выбрать двоих оставшихся рабов. Даже жалко скармливать иноземцев горному великану. Но сейчас им нельзя упасть лицом в грязь.

— Ну что, Уорд, показывай мне свой товар, — сказал Вэон, взобравшись на помост.

Глава 8 [Новая версия, черновик]

Путешествие Джар-Сина до Врат в Огненных землях подошло к концу совершенно… ожидаемо. Целую неделю за ним тайно следовали две четверки. Одна была далеко впереди, а вторая — позади. Стоит отдать должное их мастерству скрытности. Не будь Джар-Син потомственным колдуном, прожившим большую часть жизни в степи, он бы ни за что не учуял столь слабое магическое присутствие. От взгляда Всевидящего им, конечно, не ускользнуть, но вот скрыться от магов из Коллегии вполне под силу. В последнее время те стали слишком самонадеянными. Привыкли к безопасности и спокойствию. Они просто не жили в постоянном страхе с самого рождения. Племя Джар-Сина не раз подвергалось нападению других кочевников или осмелевших от голода зверей. Из-за этого не все дети доживают до того возраста, когда могут уже сами постоять за себя. И даже кинжал в руках не всегда спасал от смерти.

Впереди ждала засада. Джар-Син нисколько в этом не сомневался, потому что первая четверка уже второй день стояла на месте, а вторая, напротив, подобралась чуть не вплотную к нему. А ведь раньше они держались на почтительном расстоянии, чтобы не выдать себя. Остается надеяться, что люди Лотиона действительно хорошо подготовились к встречи с ним. Немного веселья не помешает. Пора уже выместить весь свой гнев хоть на ком-то.

Но нельзя отметить: место для засады они выбрали хорошее. Еще вчера наполовину заросшая травой дорога вела к Огненным землям через более-менее открытые равнины, а уже сегодня нырнула в густой лес, где постоянно виляла то вправо, то влево. И ведь пока не доберешься до поворота, не узнаешь, что за ним. Хорошее место, чтобы устроить неприятный сюрприз. Потом уже будет поздно: почти сразу за лесом идет безжизненная пустыня, то есть, Огненные земли.

Поначалу Джар-Син хотел сыграть по их правилам. Другими словами — угодить в засаду. Но передумал. Все-таки он не настолько всесильный. Одна стрела в спину может запросто оборвать его жизнь. Для этого ничего особого не надо, стоит всего лишь отвлечься или на секунду зазеваться и — оп! — конец. Поэтому, заметив очередной поворот, где его уже ждали, он спокойно спрыгнул с лошади, отвел ее в сторонку и нырнул в лес. Благодаря своей кошачьей натуре, без проблем забрался на дерево и спрятался среди густой листвы.

Второй отряд, который следовал за ним, остановился. Они не особо рвались в бой, видимо, понимали, с кем имели дело. Джар-Син просидел, наверное, часа четыре, успело даже потемнеть, прежде чем услышал тихий хруст веточки. Кто-то оступился. Непозволительная ошибка. Можно сказать — смертельная. Потому что Джар-Син тут же очнулся от притупляющей внимание сладкой полудремы. Наконец-то долгие часы ожидания оправдали себя.

Солнечные лучи красиво разрезали сгустившийся мрак. Кошачье зрение, усиленное черной магией, позволяло Джар-Сину чуть ли не в мельчайших подробностях разглядеть четверых воинов, осторожно крадущихся сквозь кусты и высокую траву. Их движения были мягкими, бесшумными. Они явно далеко не новички. Лица сокрыты повязками, на голову накинуты капюшоны, вся одежда — зеленая с вкраплением черного. Подражают эльфийским лучникам с их маскировкой.

«Без своего чудесного зрения я бы попал впросак, — подумал Джар-Син. — Даже магия бы не спасла».

Магическое зрения никогда в жизни не сравнится с врожденным. В этом плане эльфы являются самыми опасными, как и все зверолюды-кошки. У первых острый взгляд, позволяющий днем видеть на десятки лиг, но не дающий никаких весомых преимуществ глубокой ночью, а у вторых возможность прекрасно видеть в темноте. Сейчас это как раз оказалось кстати.

Четверка медленно кралась вперед. Они смотрели по сторонам и не забывали изредка поглядывать наверх. Но что можно разглядеть в кронах деревьев, в сумерках? Ничего. Черная магия имело одно неоспоримое преимущество — она универсальна. Из-за чего не каждому под силу ее освоить. Чтобы сокрыть себя, Джар-Сину оказалось достаточно наложить простое проклятье — ослепление. Они наверняка не ощутили слабых магических колебаний. Но стоит отдать должное: преследователи себя ничем не выдали. Они продолжили красться дальше, ведя себя так, словно ничего не произошло.

«Отменная выдержка», — восхищенно отметил Джар-Син.

Первой его жертвой стал орк. Несмотря на то, что повязка отлично скрывала лицо, торчащие клыки невозможно было скрыть. Тихо обнажив кинжал, он бесшумно спрыгнул прямо на противника. За секунду до столкновения убийца ловко отпрыгнул влево. Джар-Син мягко приземлился. Перекувыркнулся. Вскочил на ноги. И отшатнулся назад. В тот же миг что-то мелькнуло прямо перед лицом и с глухим стуком вошло в дерево.

«Предсказуемо, — ухмыльнулся он, предвкушая веселье. — Все же за мной не послали новичков. Это радует».

Сзади на него набросился высокий эльф. Звонко запела сталь. Джар-Син перехватил клинок кинжалом, отвел в сторону. Противник резко толкнул его плечом, крутанулся и рубанул от себя. Меч беззвучно врезался в невидимую преграду. Джар-Син схватил эльфа за лицо. Тот неистово закричал, задергался, замахал руками, выронив оружие. На помощь к нему подоспел третий — ягуар. Он двигался быстро, грациозно, резво. Подскочил к ним, выкинул вперед руку с мечом. Острый клинок блеснул на солнечном свете. Джар-Син отпрыгнул назад, наложил на них обратно ослепление. Но, несмотря на это, четвертый уже кинулся в атаку. Он напал сзади — внезапно и бесшумно. Его выдала невероятно сильная жажда убийства, которую невозможно было не почувствовать. Разворот. Толчок. Бок пронзила острая боль. Глухой удар, хруст. Четвертый успел сделать еще шаг и рухнул наземь. Времени размышлять не было. На него сразу вдвоем набросились орк и ягуар. Одного Джар-Син сковал магическими оковами, а второго — проклятым мечом. Он на ходу обнажил его и без труда перерубил своим клинком клинок врага. Ягуар застыл в ужасе, не в силах пошевелиться.

— Через минуту ты умрешь, а пока наслаждайся, — ледяным голосом произнес Джар-Син, пряча меч обратно в ножны. Он лишь слегка задел его острием, оставив небольшой порез, а тот уже впал в бездну отчаяния. Но это не удивительно. Сейчас его тело медленно гнило изнутри из-за древнего проклятия, наложенного на меч. Не самая приятная смерть.

Орк покорно стоял, смотрел прямо в глаза Джар-Сину, который медленно подходил к нему. Всем своим видом он показывал, что не боится смерти. Обычному смертному никогда не вырваться из магических оков. А убийцы, которых за ним послали, были именно таковыми. Они, конечно, обладали небольшим магическим потенциалом, но этого недостаточно для более-менее серьезных заклинаний. Так, создать иллюзию, замедлить противника или ослепить. Простые фокусы, как их любил называть Джар-Син.

— Признаюсь, — начал он, разглядывая беспомощного противника, — вы доставили мне хлопот. Пришлось прибегнуть к проклятому мечу. Можете собой гордиться. Твой товарищ скоро превратится в гниющее месиво. Вонять будет, ух, а как больно!.. Хочешь познакомиться поближе с этим прекрасным чувством, а? Или лучше как-нибудь попроще, безболезненней? Ничего не говори, я сам догадаюсь! Ты, конечно же, ничего мне не расскажешь, так? Или расскажешь?

Джар-Син взмахнул рукой, сняв наполовину магические оковы.

— Мне нечего рассказывать, — мрачно ответил орк. — Нам пришла весточка от Лотиона с приказом устранить тебя. Больше ничего не знаю.

— А те другие?..

— Тоже.

— Через кого он передает эти весточки? — предпринял последнюю попытку Джар-Син.

— Через Фина, — честно сказал орк. — Он наш Шептун. Тот, кто раздает задания. Дает нам смысл жизни. Дает цель.

— Твоя смерть будет быстрой. Ты заслужил. Да простят тебе твои свершения Урланы.

Джар-Син одним быстрым и точным движением вонзил кинжал прямо в сердце. Орк болезненно скривился, медленно опустился на одно колено и упал лицом в землю. Не издав при этом ни звука. Он умер смиренно и с достоинство, как и полагается настоящему воину.

Из всей четверки в живых остался только эльф, который навсегда лишился зрения. При помощи магии Джар-Син в прямом смысле выжег на нем метку в виде отпечатка своей лапы. На память. Эльф тихо постанывал, держась за лицо. Добивать его смысла нет. Да и просто не интересно. Куда приятнее сражаться с противником, способным дать отпор, чем отнимать жизнь у того, кто больше не в силах за себя постоять.

«Теперь займусь-ка я теми, — подумал Джар-Син. — Наверняка вы уже заждались меня, дорогие!»

Зато с этой четверкой не придется церемониться, смысла нет. Все, что нужно, он узнал от орка, поэтому просто покажет им, почему не стоит связываться с темным колдуном. Или бесить его. Может это заставит Лотиона наконец-то вылезти из своей норы и встретиться с ним лицом к лицу. И тогда… Тогда он поквитается за павших товарищей. И за нее. За нее он будет особенно безжалостен к нему. Эхиппар покажется детской забавой по сравнению с тем, что Джар-Син уготовил ему.

* * *

Все пошло наперекосяк с самого начала. Они собирались примкнуть к каравану какого-то там купца, который заплатил бы им за сопровождение кругленькую сумму, а оттуда — махнуть прямиком в степи, вдруг повезет наткнуться на отбившихся от племени или проходящих обряд инициации зверолюдов. На невольничьем рынке за них всегда платят хорошо, но еще больше — в школах мирадонов. Там особенно любят кочевников: из них проще всего вырастить чемпионов, благодаря закаленному суровой степной жизнью характеру.

Но Кадгар связался с Лотионом. С известным убийцей, профессиональным вором и искусным лжецом. Повелся на этот камень работорговцев и купился на сладкие обещания разбогатеть. Как и Родд. Обычно он сам всех предостерегал от сомнительных затей, а тут неожиданно поддержал решение вождя. Дела у них в последнее время шли так себе, вот только это точно не повод впиваться зубами в любое предложение, сулящее хорошую выгоду. Они как будто растеряли остатки разума в погоне за деньгами.

— Всего лишь сотня динге за иноземцев! — громко возмущался Родд, грозно возвышаясь над Уордом. — Сотня!

— А что я мог поделать? — развел руками собеседник. — Нельзя отказать помощнику организатора игрищ. Ты можешь попросить компенсацию у Совета Четырех, если тебя что-то не устраивает.

— Это бесполезно, — фыркнул уже Раз-Два. — Этим высокомерным мордам плевать на наши заботы. Кто-нибудь вообще видел, чтобы советники покидали замок? Нет? Тогда почему им должно быть дело до нас?

— Успокойтесь, — раздраженно процедил Аллис. — Нас всех сегодня облапошили.

— Я спокоен, — тяжело выдохнул Раз-Два. — Просто...

— Ты остался без денег, — закончил за него Родд. — Слушай, это знак! Сами Урланы предостерегают тебя от огромной ошибки, которую ты собираешься сделать.

Раз-Два аж передернуло от его слов. О какой ошибки может говорить тот, кто буквально привел их к этому? Кто вовремя не остановил Кадгара, не отговорил его? И, без сомнений, именно он подкинул идею забрать камень себе. Потому что до появления Родда Кадгар прислушивался к внутреннему голосу, а не к своей правой руке, которой доверял безоговорочно. Но благодаря Родду Раз-Два поднялся сначала до старшего, а потом и до доверенного. Только толку от этого, теперь-то, когда они остались без ничего?

— Ошибки? — удивленно переспросил он. — Ошибки, говоришь? А не охренел ли ты часом, Родд? Из-за тебя мы оказались в полной жопе! Ты должен был отговорить Кадгара, а не поддакивать ему, как верный пес.

— Нам нужны были деньги, — отмахнулся от него Родд.

— Нам или тебе? — озвучил неожиданно пришедшую мысль Раз-Два. — Тот купец не только согласился заплатить нам за охрану, но и еще кормить за свой счет. И даже немного помочь с экипировкой. При таком раскладе мы бы в любом случае остались в плюсе! При том в хорошем, мать его, плюсе, Родд! Но нет! Тебя же не устраивало, что вторую часть обещанного ты бы получил только через два или три месяца. Зато этот ублюдок Лотион готов был заплатить сразу все, лишь бы мы взялись за дело. И вы оба повелись! Никто из вас, что ли, ни на секунду не задумался, к чему это может привести, а?

— Пошел ты, Раз-Два! — прорычал Родд, насупившись. — Я изгоняю тебя из нашего отряда! Вот, — он отстегнул от ремня свой кошель, бросил наземь, — забирай. Твоя доля. Надеюсь, Га’Ар Убедительный лишит тебя своей милости.

Раз-Два не стал ничего отвечать. Не видел смысла. Он только больше укрепился в правильности своего решения уйти. У них разные взгляды на то, как надо вести дела. И почему он это только недавно заметил?

На этом все бы и закончилось, если бы не Клык. Как только Родд отошел от Раз-Два, он подошел к нему и буквально выплюнул в лицо:

— Тебе повезло, «друг». Не пришлось тебя убивать.

— Что? — опешил Раз-Два. До него не сразу дошел смысл сказанного. — За что? Почему?

— Ты проиграл человеку, — высокомерно процедил бывший товарищ. — Это не просто позор, это клеймо. Клеймо, от которого ты теперь никогда не отмоешься. Такой слабак недостоин быть правой рукой вождя.

— Только из-за этого?..

— Да.

Этого Раз-Два точно не ожидал. Он и вправду никогда по-настоящему не знал своего друга. Придерживаться устаревших традиций, из-за которых и началась Великая война племен… Это тоже клеймо. Клеймо глупца.

— А если я одолею тебя? — вдруг сказал Раз-Два. Он устал, что все относятся к нему с пренебрежением из-за поражения человеку.

— Ты? — криво усмехнулся Клык. — Меня? Ты с человеком-то справится не смог, а со мной и подавно!

Последнее привлекло внимание остальных. Родд, который стоял неподалеку и раздавал указания, заинтересовался к их разговором. Уорд тоже не спешил покидать невольничий рынок. Он крутился рядом, делая вид, словно занят делом, а на самом деле не спускал с них глаз и ждал, чем все закончится.

— Ну так что скажешь, «дружище»? — с натугой произнес Раз-Два. — Примешь вызов или как?

— Просто так мериться силой не интересно, — хитро оскалился Клык. — Ты же получил свою долю, не так ли?

— Я — да, а ты?

— И я да.

— Тогда я ставлю свою долю, — натянуто улыбнулся Раз-Два, отстегивая кошель. — Уорд, иди сюда, старый ты пройдоха!

— Да? — бодро откликнулся дворф.

— Вот, держи.

— И мой тоже, — бросил ему свой кошель Клык. Тот с приятным звоном ударился об грудь Уорда и упал ему в руки.

— Прямо здесь будем? — разминая плечи, спросил Раз-Два.

— Вы можете воспользоваться моим помостом, — любезно подсказал Уорд. Этот пройдоха, походу, придумал, как подзаработать на их драке. Ну и пусть, потом можно будет стрясти с него свою долю за представление.

На невольничьем рынке было еще довольно много народу. Не только Уорд занимался продажей рабов. Были и другие торговцы, правда, они не всегда могли похвастаться качественным товаром. Но спрос был, а это — самое главное. Именно поэтому, когда на помост поднялись два орка, один из которых был на голову выше другого и намного шире в плечах, они стягиваться к ним.

Клык стянул с себя кожаную броню, рубашку, отстегнул ножны с мечом, аккуратно положил на край помоста, чтобы не мешались. Его примеру последовал и Раз-Два: он тоже разделся до пояса и избавился от своего оружия.

— Кто первый вырубится или упадет с помоста — проиграл, — предложил Клык.

— Пойдет, — кивнул Раз-Два, поводив плечами и покрутив головой.

Пока они разминались, стараясь разогнать кровь по жилам, Уорд принимал ставки от самых азартных. Не зря же он предложил воспользоваться своим помостом. Знал, что народ обязательно подтянется. Кто откажется от возможности насладиться интересным зрелищем?

Первым закончил разминку Раз-Два. Он встал в стойку, поднял руки, крепко сжал пальцы в кулаки, кивнул Клыку, как бы спрашивая его, готов ли драться. Тот ничего не ответил, только шагнул к нему и ударил прямым. Быстрым, коротким. Словно прощупывал. Раз-Два не купился, отскочил в сторону, стараясь оставаться в центре помоста. Сейчас нельзя отходить назад, слишком рискованно. На стороне противника преимущество в силе, он без труда столкнет его вниз, если потребуется. Поэтому надо держаться ближе к центру.

Снова прямой. Такой же быстрый, как и прошлый. Раз-Два ушел вправо. Клык тут же ударил другой рукой. Не дотянулся. Он подшагнул, чуть повернул туловище. Раз-Два вовремя нырнул вниз. Над головой со свистом пролетел мощный боковой. Таким Клык обычно отправлял нерадивых отдохнуть. Со сломанной челюстью и парочкой выбитых зубов. Теперь пришла его очередь бить. Раз-Два ударил снизу-вверх. Как это сделал тогда человек. Клык не успел увернуться. Отчетливо клацнули зубы.

Послышались одобрительный выкрики. Некоторые стали скандировать имя Раз-Два. Нашелся даже смельчак, который попытался поддержать Клыка, но его быстро образумили. Уорд только радостно потирал руки, продолжая принимать ставки.

Тем временем Раз-Два продолжал наседать на своего противника. Он подскочил к сбитому с толку Клыку, впечатал кулак поддых. Но тут же получил в ответ по лицу. Перед глаза на секунду потемнело. Во рту появился знакомый солоноватый привкус. Челюсть отозвалась неприятной болью. Удар вышел ощутимый. Повезло, что стояли слишком близко друг к другу. Иначе бы он сейчас не стоял, а лежал.

Раз-Два отошел на пару шагов, вернувшись к центру помоста. Надо прийти в себя. Голова до сих пор путем не соображает. Как будто находится глубоко под водой.

«Выныривай! — приказал себе он. — Приходи уже в чувства!»

Это, конечно, не отрезвило, но помогло немного собраться. Удар снизу оказался эффективным. Если бы тогда человек попал, он вполне бы мог свалить им Клыка. А если ему попробовать полностью повторить стиль иноземца? Раз-Два же внимательно наблюдал за каждой его тренировкой. Там было на что посмотреть. Никто так не работает руками и ногами, как человек. А как он двигается — загляденье. Быстро, легко, моментально меняя стойки. Ему еще не доводилось видеть подобные связки ударов. Они буквально вытекали друг из друга, ограничивая лишь его фантазией. По крайней мере, именно так казалось.

Клык не стал терять времени. Он резво рванул к Раз-Два, за доли секунды сократив дистанцию. Ударил левой. Правой. Прямой. Прямой. Боковой. Снизу. Сверху. Попытался подсечь. Пнуть ногой в грудь. Попасть по бедру. Раз-Два лишь уклонялся, повторяя движения человека. Каждую ночь, пока все спали, он тренировался и тренировался. И вот результат, ради которого столь потел. Противник не поспевал за ним. Он все время был на шаг впереди. Или на полшага. Но всегда — впереди. А Клык все не унимался. Продолжал наседать. Продолжал гнаться. Бил руками. Ногами. И с каждым разом ударом становились все размашистей. Все предсказуемой. Все медленней. Опять боковой. Слишком широкий. Раз-Два подскочил, толкнул плечом. Следом ударил ногой, от себя, со всей силы. Клыка отбросило назад на пару шагов, но устоял. Только он встал в стойку, как получил прямым по лицу. За ним последовал еще один. Теперь Раз-Два вел. Стоило его противнику закрыться, он тут же начинал бить по по телу. Как это делал иноземец.

Но красивее всего вышел финальный штрих. Клык резко бросился прямо на Раз-Два и оттолкнул от себя, чем сумел прервать нескончаемый поток ударов. Вот только это сыграло Раз-Два на руку. Он в ту же секунду побежал обратно на противника и, подпрыгнув, врезал сразу обеими ногами. И снова Клык успел заблокировать удар, подняв руки. Правда, это не спасло его от того, что он улетел с помоста. Он грохнулся наземь, издав громкий, болезненный стон.

Толпа ликовала. Все скандировать имя Раз-Два. Уорд принялся раздавать выигрыши. Он нисколько не выглядел расстроенным, напротив, счастливым, ведь приказал одному из своих подчиненных поставить все на известного драчуна. Как и многим, ему удалось сорвать куш.

Родд недовольно приказал своим поднять Клыка и уходить. Он даже не взглянул на Раз-Два. И только теперь уже бывшие соратники искренне поздравили его с победой. Ему даже стало интересно, как теперь Клык будет отмываться от клейма и оправдываться передсобой, ведь он проиграл орку, который проиграл человеку, а это значит — он еще слабее какого-то там иноземца.

— Горд собой? — внезапно спросил Аллис, который появился словно из ниоткуда.

— Не без этого, — довольно улыбнулся Раз-Два, одеваясь.

— А что это за новый стиль такой? — полюбопытствовал эльф. — Не видел ни разу, чтобы так дрались.

— Подглядел у кое-кого, — уклончиво ответил.

— Я тебя понял.

— Спасибо.

— Еще раз с победой, — искреннее поздравил Аллис. — И, надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.

— Я тоже надеюсь, — от всего сердца сказал Раз-Два.

Пристегнув обратно к поясу ножны с мечом, он стал искать взглядом Уорда, которого нигде не было видно.

— Меня ищешь? — раздалось сзади знакомый голос.

— Тебя, — ответил Раз-Два, оглянувшись. Дворф сидел на помосте и довольно поглаживал свою бороду. Рядом с ним стояли три кошеля. Два поменьше, а один побольше.

— Благодаря тебе я остался в плюсе, — сразу перешел к делу Уорд. — В хорошем плюсе, прошу заметить. Поэтому вот, держи, — он по очереди протянул кошели, — это твоя ставка, это Клыка, а это благодарность от меня. Ты же на покой собрался, так? Это поможет первое время ни в чем не нуждаться. Знаю, что нет ничего сложнее, чем найти себя.

— Откуда? — не на шутку удивился Раз-Два.

— Я раньше в кузне работал, в Нижнем городе, пока не сломал пальцы, — сказал Уорд и с грустью во взгляда посмотрел на свои руки. — Теперь я не в состоянии удержать молот. Хорошо, хоть свой член могу, ха-ха!

Раз-Два покачал головой. Он никогда не понимал шутки Уорда, но тот никогда на это и не обижался.

— В общем, я искреннее желаю тебе найти себя, — произнес дворф с самой дружелюбной улыбкой, на которую только был способен. — И пусть Урланы не дадут тебе сбится с пути!

Вот Раз-Два и остался один. После стольких лет… Он ожидал, что ощутит жуткое одиночество, но внутри ничего такого и в помине не было. Напротив, он был рад остаться один. Наконец-то не надо ни за кого отвечать и думать за других. Теперь Раз-Два отвечает только перед собой. И только за себя. Именно этого он больше всего и желал.

Теперь остается решить, как быть дальше. До сегодняшнего дня Раз-Два ни разу всерьез не задумывался, чем же будет заниматься, когда уйдет на покой. И правда, чем? Что его интересует? Что ему нравится? Он же всю жизнь только и занимался, что дрался да мечом орудовал. Ну и торговал рабами. А еще занимался контрабандой. Иногда они, конечно, сопровождали караваны и всяких купцов. Это же тоже считается? Вполне полезный опыт. Вот только куда с ним податься?

Об этом Раз-Два решил подумать позже. Сначала надо отдохнуть. Снять комнату в таверне. Выспаться. Привести себя в порядок. Но ни капли в рот — ни дворфского пойла, ни эльфийского вина, ни еще чего-нибудь другого. Хватит. Раньше они пили об безделья, чтобы как-то скоротать время, а сейчас ему есть чем заняться.

Раз-Два еще раз взвесил в руке третий кошель. Он потяжелее двух других. И это ощущение приятно грело сердце. Все-таки Урланы были благосклонны к нему. Надо будет обязательно посетить святилище Га’Ара Убедительного и отблагодарить его за помощь.

Спрятав кошели, Раз-Два встал, отряхнулся и пошел.

Глава 9 [Новая версия, черновик]

Вдох, шаг, выдох, шаг, выдох, шаг, выдох. Опять вдох, шаг, выдох, шаг, выдох, шаг, выдох. «Дыхание — основа основ», — постоянно напоминал Джим. И они железно следовали этому правилу. Вот и сейчас Томас все свое внимание сосредоточил на дыхании, а не на мыслях о том, как же он попал. Их заставили бежать за каретой в кандалах, прикованных к одной цепи. Это, оказывается, не так-то просто. Им всем нужно придерживаться одного темпа, но вот зеленокожие дикаря все норовились ускориться, словно пытались показать себя. Но стоило один раз рогатому просто недовольно зарычать, как те буквально тут же успокоились.

Звон стоял на всю округу. Почти все горожане провожали их либо испуганно-восхищенными, либо удивленными взглядами. Первым обычно доставались трехглазорому, а вторые — Тому. Никто бы не обратил внимание на какого-то мелкого раба на фоне трех здоровяков, если бы не его экстравагантная — для этого мира — внешность. Вот только сам Малкольм так не считал. Он не так уж сильно отличался от эльфов: в основном ушами и самую малость чертами лица. Некоторые вещи с трудом укладываются в голове. И эта — одна из них.

Поймав нужный ритм, Томас наконец-то почувствовал долгожданную легкость. И бок больше не кололо. Все-таки дыхание действительно играет не последнюю роль. Не зря тренер уделял этому столько внимания. Зато теперь можно спокойно привести мысли в порядок. Стоит заметить, что Аллис оказался не таким мудаком, каким себя показывает. Когда торги закончились, он подошел к Малкольму и вкратце рассказал, что к чему. От него он узнал, что купил их помощник организатора игрищ Вэон по какому-то особому праву. Самого организатора зовут Даггарт. Ему принадлежит одна из лучших во всем королевстве школа мирадонов. Последнее эльф говорил с трепетом, как бы давая понять, какая это честь для человека. И на прощание дал один маленький, но полезный совет: «Чем быстрее выучишь всеобщий, то есть, язык дворфов, тем проще тебе будет».

В общем, быть Томасу гладиатором. Хорошо это или плохо — пока не особо понятно. Нет ощущения реальности происходящего, до сих пор кажется, что он вот-вот придет в себя или проснется. Но ничего такого не было. Каждое утро, поднимая веки, его взору представал совсем не родный, а чужой мир. Похоже, он действительно стал его реальность. Осталось только осознать это и принять. Одно радует: Лотион остался ни с чем. Как-то не очень хотелось попасть в рабство к нему с его-то угрозами.

Они долго и нудно петляли по городу, пока не остановились возле высокой каменной стены с внушительными воротами. Рядом с ней любой бы почувствовал себя карликом. «Неужели решили сжалиться?» — подумал Малкольм, стараясь восстановить дыхание. Под конец выносливость подвела. Сказывалось отсутствие нормальных тренировок и болезнь, из-за которой он потерял много сил.

Ворота медленно открылись. Их вышли встречать четверо зверолюдей в легкой броне: двое были вооружены мечами, двое других — копьями. Из кареты наконец-то показался Вэон. Он потянулся, спрыгнул на мощеную дорогу, поприветствовал воинов. Те почтительно склонили головы. Значит, этот эльф далеко не помощник, а правая рука, если не больше. Перед кем попало никто не станет раскланиваться. С равным себе они бы, максимум, поздоровались.

Вэон отдал короткий приказ. Об этом можно было догадаться по его тону — холодный, не терпящий отлагательств. Воины обступили новоиспеченных рабов и буквально затолкали их внутрь. Как обычно, больше всех опять досталось Томасу. Зверолюд, который позади него, постоянно пихал в спину, чем невероятно сильно бесил. Безумно хотелось повернуться и врезать по этой наглой, самодовольной роже с довольной ухмылкой.

Но нет — сдержался.

Взгляду Томаса предстал роскошный двухэтажный особняк. Фасад здания выглядел впечатляюще: каменные стены покрывали живописные картины, изображающие сцены битв, а возле крыльца гостей встречали застывшие в воинственных позах и с поднятыми над головами топорами два орка. Наверное, они служили неким напоминанием о былых героях. Но больше всего внимания привлекала небольшая фигурка еще одного зеленокожего, вырезанная прямо над дверью. При виде нее дикари, что шли впереди рогатого, слегка склонили головы и прошептали короткую молитву на незнакомом языке. За что, конечно, были словесно обласканы конвоирами, которым эта маленькая задержка не пришлась по душе. Еще Малкольм заметил прозрачные стекла во всех окнах. Они явно стоят очень дорого, потому что он такие больше нигде не видел, как здесь.

Один из зверолюдов толкнул дикаря в спину, заставив свернуть на мощеную тропинку, ведущую на задний двор. Так думал Том, пока они не обошли особняк. Задним двором оказалось тренировочном поле размером с футбольное или больше. С этой стороны каменная стена примыкала к городской, возле которой стояло длинное одноэтажное здание, занимающее треть площади. Удобно устроились.

На самом поле двое гладиаторов дрались друг с другом под радостное улюлюканье остальных. Чуть поодаль от них стоял, скрестив руки на груди, огромный наставник-медведь. Он пристально следил за ходом боя и, казалось, ничего не упускал из виду. Невольно вспомнился Джим во время тренировочных спаррингов, который тоже всегда стоял рядом с клеткой и не сводил глаз с бойцов, чтобы потом вместе с ними подтянуть слабые стороны и поработать над ошибками. Благодаря такому подходу реально удавалось стать лучше, потому что тренер успокаивался лишь тогда, когда до всех все доходило. У самого Томаса долго не получалось нормально бороться в партере. Но Джим это исправил. Его терпению любой бы позавидовал.

Зверолюди не дали насладиться захватывающим зрелищем — начали подгонять вперед и силой построили в шеренгу. Почему никто не пытался с ними заговорить? Тот же Вэон мог отдать приказ оркам-дикарям, а Томас бы просто повторил, как и трехглазый. Несмотря на немоту и свойственную йогам отрешенность, он крайне внимательно следил за происходящим. Всегда все схватывал на лету. Поразительная чуткость и сообразительность для существа, выглядящего как дикий зверь.

Вэон вышел вперед и встал прямо перед ними. По сравнению с Малкольмом эльф оказался куда ниже ростом. Намного ниже, чем Лотион или Аллис. Уши тоже были короткие и не такие заостренные, зато выделялся лоб — высокий, с уродливым шрамом, тянущимся от брови и теряющимся в густых темно-русых волосах. Кто-то очень постарался оставить презент на память. Но особенно в глаза бросался заметно перекошенный вправо нос с горбинкой, словно кто-то в спешке вправил его после очередной драки, не особо заботясь, как это будет смотреться потом. А смотрелось ужасно, несмотря на многочисленные шрамы, украшавшие лицо.

Сначала Вэон обратился к оркам-дикарям. Так обозвал их Аллис, а Томас подхватил. Он слабо представлял, чем именно они заслужили зваться дикарями. Наверняка, их привезли откуда-то издалека, где нет ни намека на цивилизацию. Другой причины обзывать этих двоих так Малкольм не видел.

Неожиданно дикарь сделал шаг вперед и тут же получил древком копья промеж лопаток. Удар вышел внушительным. Зеленокожий буквально рухнул на колени и зашелся надрывным кашлем. Не самый умный поступок с его стороны — показывать свой характер. Второй дикарь за все время не сдвинулся с места, только молча наблюдал за происходящим. Томасу даже стало интересно: дрогнул ли на лице орка хотя бы один мускул, когда собрату прилетело, или он стоял с каменным выражением, словно ничего не произошло? Жаль, этого не узнать, момент был безвозвратно упущен.

Зеленокожий спустя минуту наконец-то перестал кашлять. Он медленно выпрямился, гордо поднял голову, но вставать с колен не спешил. По взгляду было видно — пытался сохранить последние остатки достоинства. Вэон лишь довольно ухмыльнулся и кивнул ему. Дикарь благодарно склонил голову, а потом встал и вернулся обратно на свое место.

— Теперь ты, человек, — обратился к Малкольму Вэон на удивительно хорошем английском. Здесь что, все эльфы знают язык Толкина? — Ты меня понимаешь?

— Да, — сухо ответил он.

— Уже хорошо. Аллис тебе все объяснил?

— Да.

— А ты не разговорчивый, — удивился Вэон. — Мне доводилось встречаться с людьми. Ты на них не похож.

— Я просто не хочу себе лишних проблем, — честно признался Томас, коротко взглянул на дикаря.

— Просто не надо резких движений. Они, — эльф кивнул на зверолюдей, — могут неправильно это истолковать.

— Спасибо за дельный совет, «господин».

— Я не твой господин, человек. Я твой наставник. Из-за того, что наш тренер... гладиаторов, — это слово далось ему с трудом, — не знает твоего языка, я буду тебя всему обучать.

— Ты? — теперь пришла моя удивляться Малкольму.

— Я бывший… гладиатор, — и снова Вэон запнулся на этом слове. — И не понаслышке знаю о том, что тебя ждет впереди.

— Что со мной будет? — вдруг спросил Томас дрожащим голосом. Это была его секундная слабость, внезапный порыв, которому он не смог противиться. Если это все-таки не выдумка, а самая настоящая реальность, то он просто обязан знать все, что может помочь выжить.

— Ничего, если будешь слушаться.

— Все настолько просто?

— Да, все настолько просто, — спокойно сказал Вэон, подойдя поближе. — А теперь не двигайся. Мне надо оценивать твою… эм… твои мышцы.

— У тебя явные проблемы с английским, — осторожно заметил Томас.

— Давно не практиковался. Твое произношение, кстати, заметно отличается от того, что мне доводилось слышать. Ну и от моего. Почему?

— Это сложно объяснить, — уклончиво ответил Малкольм. — В моем мире успело многое измениться с того времени, как я понял. Вы говорите с ярко выраженным британским акцентом, когда я — американец.

— А-ме-ри-ка-нец? — по слогам повторил Вэон. — Другое… королевство?

Было забавно наблюдать, как бедный эльф после очередной запинки задумчиво морщится, силясь вспомнить нужное слово.

— Типа того, — кивнул Томас.

Звонко запела сталь. Гладиаторы взорвались радостными криками. Снова послышался звон стали, за которым сразу же последовал глухой удар. Малкольм обернулся. Один из гладиаторов стоял, сжимая в руке меч, когда его противник был еще и со щитом наперевес. Они вроде бы были с одинаковым оружием. Пробежавшись взглядом по тренировочном полю, Томас заметил лежащий у ног наставник второй щит. Опять глухой удар. В этот раз он видел, что случилось. Орк-гладиатор увернулся от удара меча и врезал противнику щитом по лицу. Тот запрокинул голову и упал плашмя. Не осел медленно, как иногда бывает, когда нокаутируют. Именно упал, со смачным таким «шмяк!», как боксерская груша, слетевшая с петель.

Все сразу принялись поздравлять победителя, пока на них не гаркнул наставник. Он стал раздавать приказы направо и налево. Двое в ту же секунду подбежали к лежавшему без сознания зверолюду-волку, схватили его за руки и за ноги и потихоньку понесли в сторону небольшой лачуги, которая стояла в самом дальнем углу, возле городской стены, прячась за длинным одноэтажным зданием. Еще один поднял щит, который лежал у ног наставник, и поставил обратно на стойку с остальным оружием.

— Он всегда молчит? — спросил Вэон, кивнув на рогатого.

— Всегда, — помедлил с ответом Том.

— Огромный гад, — довольно цокнул языком помощник организатора игрищ, подойдя поближе. — Даже обидно терять такого.

— Ты о чем?

— Так, мысли вслух, человек. Тебя это не касается.

«Врет же», — стремительно мелькнула мысль в голове Малкольма, но произнести ее вслух не рискнул. Эльф как бы недвусмысленно ему дал понять — повинуйся, если не хочешь проблем. Раз ему сказали: «Тебя это не касается», значит, не касается. И точка. Больше говорить не о чем. Вот только Томас все прекрасно понимал. Неспроста же их купили по какому-то там особому праву. Разузнать бы побольше...

На широкий балкон особняка вышел крепко сложенный орк с пожелтевшими клыками и с короткой седой бородой. Он окинул их надменно-оценивающим взглядом, словно пытался понять, стоили они тех денег, которые за них отдал его помощник, или нет. И заговорил не на родном языке. Наверное, это и есть всеобщий, о котором говорил Аллис.

— Я — Даггарт из Огненных земель, потомок Га’ара Убедительного, — подражая организатору игрищ, переводил на английский Вэон. — Я даю вам шанс обрести славу, а вместе с ней и свободу! Я даю вам шанс стать легендарными воинами… мирадонами! Докажите, что именно вы достойны быть там — на жгучем и священном песке арены! И да благословят вас Урланы!

Пылко, пафосно, красиво… Ну прямо типичная воодушевляющая речь, которая, видимо, должна пробирать до мурашек. По крайней мере, на Томаса она никак не подействовала. Даггарту не помешало бы потренироваться у Джима. Вот он точно знает, что нужно сказать, чтобы открылось второе дыхание. Ему всего лишь надо пообещать устроить тебе ад на следующей тренировке, если сейчас же не отожмешь еще двадцать раз. Тут хочешь не хочешь, а сделаешь столько, сколько потребуется, и даже больше, лишь бы все обошлось.

Зато дикарям речь Даггарта пришлась по душе. Они воинственно что-то закричали, стуча себе кулаками по груди. Как будто пытались показать, насколько прониклись словами своего господина. Одному трехглазому было все равно, судя по тому, что выражение его лица ни разу не изменилось за все время, как и взгляд, который выражал только одно — абсолютное безразличие ко всему происходящему.

В последний раз окинув их взглядов, Даггарт развернулся и исчез внутри особняка. Вот и состоялось знакомство с новым хозяином. Для Томаса почти ничего не изменилось: здесь его тоже будут заставлять драться на потеху другим, только размах другой. И с оружием в руках... От этой мысли внутри все сжалось. Сможет ли он убить? Выходя на ринг, Малкольм особо не рисковал. В любую секунду рефери мог остановить бой, если один из бойцов увлечется. А на арене нет судей — есть только зрители, жаждущие крови.

Вэон что-то сказал зверолюдям и кинул одному из них ключ. Поймавший его воин тут же принялся снимать кандалы. Так приятно было избавиться от тяжелых железок на руках и ногах. Вроде бы они весили ни о чем, но под конец из-за них жутко жгло мышцы. По крайней мере, держать руки поднятыми, чтобы проще бежалось, стало намного сложнее.

— Теперь надо посмотреть на тебя в деле, человек, — сказал Вэон, проходя мимо Томаса. — Пошли за мной.

Эту же фразу он повторил на всеобщем. Дикари послушно поплелись за ним. Они на ходу разминали затекшие кисти. Можно было без труда разглядеть на руках четкие следы от кандалов. Томасу все же больше повезло: ему они натирали только на ногах и то — спасла одежда. Но все равно было больно.

Они подошли к стойке с тренировочным оружием. Ничего говорить дикарям не пришлось — зеленокожие сами вооружились деревянными мечами и щитами. Следующим был рогатый. Вот только он, взглянув на щит, даже не прикоснулся к нему. А вот меч взял.

— Привередливый, — заметил Вэон. — Теперь ты, человек.

Томасу дважды говорить не надо: он взял со стойки щит, продел руку в лямку и крепко обхватил пальцами ручку из плотной кожи. «Удобно, но непривычно», — удовлетворенно отметил про себя. А еще щит довольно ощутимо отягощал руку. И как гладиаторам удается так быстро им прикрываться?

— В первый раз? — спросил Вэон.

— Так заметно? — удивился Малкольм.

— Очень, — кивнул собеседник и, показав на меч, добавил: — Держал хоть раз в руках?

— Ни разу.

— Это плохо. У нас не так много времени, чтобы поднатаскать тебя. До игрищ осталось меньше месяца. Я постараюсь научить тебя основам, чтобы ты не опозорил нашу школу и не запятнал славное имя Даггарта.

— Хорошо, — обреченно вымолвил Томас, взяв в руку деревянный меч.

— Пошли, — сказал Вэон и выдвинулся к гладиатором. — Посмотрим на тебя в деле.

И снова — коротко бросил дикарям что-то на всеобщем. Те переглянулись друг с другом, довольно ухмыльнулись и, расправив плечи, последовали за эльфом. Трехглазый взглянул на Томаса и молча поплелся за ним.

Наставник-медведь поприветствовал Вэона сдержанным кивков, не сводя глаз с подопечных, отрабатывающих различные серии ударов. Тот заговорил с ним, на совсем другом языке. Малкольм никогда прежде не слышал ничего подобного: это была жгучая смесь из грубых, гортанных звуков с порой странном растягиванием ударения и целых букв, чуть ли не нараспев. При том оба прекрасно понимали друг друга и общались без труда. Эльфы, что ли, полиглоты от рождения, иначе как объяснить то, что чуть ли каждый из них знает сразу по несколько языков? Тот же Аллис тоже знал больше трех точно.

Что способно привлечь внимание увлеченных тренировкой воинов? Грозное гарканье наставника. Томас по себе это прекрасно знал. Как бы глубоко ты не погружался в свои мысли, стоило Джиму что-нибудь крикнуть — и ты сразу весь во внимании. Вот и сейчас медведь рявкнул на подопечных, если их так можно назвать, и те сразу прекратили заниматься. На тренировочном поле неожиданно стало тихо. Больше не было слышно стука дерева об дерево, натужного пыхтения, когда буквально приходится заставлять себя что-то делать, и перешептываний. Иногда, правда, можно было расслышать приглушенные возгласы, доносившиеся из-за каменной стены. Походу, там кто-то ругался.

Гладиаторы молча построили в шеренгу. Вэон быстро пробежался по ним взглядом и отобрал четверых: дворфа с аккуратной короткой бородой и ирокезом, зверочеловека-шакала с красной повязкой на предплечье и двух орков. У одного из нижней челюсти торчали уродливые обломки клыков, а второй отличался более темной кожей и крайне впечатляющими мускулами. Он один не терялся на фоне рогатого и даже дикари рядом с ним казались щуплыми юнцами.

— Ты будешь драться с Гурханом, — сказал Вэон и кивнул на эту гору мышц. — Он бывший кузнец. При том хороший. Но вот как воин — так себе. Тебе пойдет.

— Ну спасибо, — язвительно бросил Томас. — Ты видел его размеры?

— Тебе что-то не нравится, раб? — угрожающе прорычал эльф, подойдя к Малкольму почти вплотную.

— Нет, — понурив голову, прошептал он.

— Что нет?

— Нет… господин…

— Запомни раз и навсегда, человек, — буквально нависал над ним Вэон, несмотря на небольшой рост. — Для тебя я наставник, которого ты впредь будешь слушаться беспрекословно. Ты меня понял, раб?

— Да, наставник, — сухо ответил Томас.

— Вот и славно, — сразу же смягчился эльф и довольно улыбнулся. — Теперь иди и покажи, что ты умеешь.

Молча встав напротив бывшего кузнеца, Малкольм крепко стиснул пальцы на рукояти меча. Первым делом надо вспомнить все, что он видел в просмотренных им исторических фильмах. Они, конечно, далеки от реальности, но кое-что точно можно взять на вооружение. Тут просто надо с умом подойти. Пока лучше отказаться от всяких красивых и сложных движений и финтов — ни то, ни другое не удастся с ходу повторить без практики. А вот от парочки движений, которые вполне по силам выполнить новичку, не стоит отказываться…

Зеленокожий напал внезапно и стремительно. Гулкий стук пронесся над тренировочным полем. «Полезная же штуковина», — подумал Томас, блокировав удар щитом. Яростно взревев, орк еще раз рубанул. И снова стук — отчетливый, громкий, почти оглушающий. Что-то где-то хрустнуло.

— Отвали! — выкрикнул Малкольм, взмахнув мечом.

Не достал. Деревянный клинок просвистел прямо перед лицом противника. Тот вовремя отпрянул назад, как будто знал. Прочитал? Или предугадал? На всякий случай Том отшагнул. Теперь зеленокожий не сможет так внезапно напасть, как в первый раз. У него до сих пор плечо побаливает. Все-таки ему не сравнится в силе с орками. Такое чувство, как будто прилетело не мечом, а кувалдой.

— И это все? — разочарованно поинтересовался Вэон. — А ведь тебя так нахваливали, человек.

«Да пошел ты», — мысленно огрызнулся Малкольм, не сводя глаз с противника. Зеленокожий опять может что-нибудь выкинуть. Вон, уже начал медленно сближаться, продолжая перекидывать меч из руки в руку. Провоцирует? Или недооценивает? Может лучше напасть? Или все-таки стоит подождать? А вдруг удастся застать врасплох?

Вот тольк орк не раздумывал. Он рванул вперед, рубанул сбоку. И снова спас щит. Теперь плечо точно онемело. Второй удар, который прилетел справа, Том заблокировал мечом. В этот раз уже выручили рефлексы, но подвело отсутствие практики. Тренировочное оружие улетело в толпу гладиаторов. Кто-то гневно выругался. «Мои пальцы», — успело пронести в голове Малкольма, пока он уворачивался от следующего удара. А кузнец все продолжал наседать. Деревянный меч угрожающе свистел то над головой, то рядом с ней. Сначала острая боль обожгла бедро, потом — плечо. Том крякнул и врезал орку кулаком по лицу. Опять что-то хрустнуло — то ли его рука, то ли...

Кузнец ошарашенно отпрянул от него, осторожно коснулся носа и не поверил своим глазам. Кровь. У него на пальцах была кровь. Малкольм воспользовался секундным замешательством, вытащил руку из лямки, но выбрасывать щит не спешил. Еще пригодится. Зеленокожий яростно взревел и набросился на него. Том просто шагнул навстречу, взяв щит в руки. Взмах. Свист. Слабый ветерок играючи прошелся по волосам. Отчетливый, приглушенный стук. Орк попятился назад, тряхнул головой и сплюнул на землю ярко-красный сгусток.

— Ну же, мудак, давай так, по старинке! — осипшим голосом прохрипел озверевший Малкольм и швырнул свой щит куда-то в сторону. — Ну, что стоишь, урод?! Иди сюда!

Зеленокожий принял вызов — отбросив меч, пошел на него с кулаками. И совершил самую большую ошибку в своей жизни. Никогда и не при каких обстоятельствах не связывайся с разъяренными бойцом смешанных боевых искусств. В лицо полетел огромный кулак. Нет, кулачище размером с наковальню. Вот только Томас прекрасно чувствовал себя на своем поле. Поэтому он ушел вправо, врезал быстрым левым и тут же добавил прямым правым. И все — по лицу. Это заметно охладило пыл орка и заставило его уйти в глухую защиту. Малкольм продолжал бить. Снова быстрый левый. Еще один. Правый хук. Зеленокожий неожиданно ответил размашистым боковым. Том нырнул вправо и зашел за спину. Обхватив кузнеца за шею, ударил ногой под колено и повалил на землю. Взять в удушающий оказалось несложно — труднее всего его теперь провести. Оказавшись под кузнецом, Малкольм в полной мере осознал, что не рассчитал свои силы. Эта гора мышцы весила не меньше тонны. Если он срочно что-то не сделает, то его точно раздавит.

— Все, хватит! — рявкнул Вэон.

Том не сразу ослабил захват, не хотелось заканчивать ничьей. Он привык к вполне понятному исходу — либо проиграл, либо победил. Третьего не дано. А тут их разняли в тот самый момент, когда боец должен проявить смекалку и свое мастерство. Ему всего-то надо было выбраться из-под кузнеца и вместо удушающего провести болевой. Тот же рычаг локтя сделать, до которого он бы с легкостью добрался. Но нет…

Злобно прорычав что-то на своем, Гурхан быстро вскочил на ноги. Он недобро взглянул на Малкольма, опять что-то сказал, наверное, очередное ругательство в его адрес, и пошел к своим товарищам. Или братьям? Или кем себя мнили здесь гладиаторы? Уж точно не большой, дружной семейкой.

— Для неопытного ты неплохо справился, человек, — сдержанно похвалил Вэон. — Но то, как ты владеешь мечом… На это стыдно смотреть. Придется тебя поднатаскать. Так ты точно опозоришь нашу школу.

— Спасибо, наставник, — пропыхтел Томас, вытирая пот со лба. Одежда снова неприятно липла к телу и, вдобавок к этому, она теперь была вся в грязи. Это просто прекрасно!

Следующими дрались рогатый и беззубый орк. Это было несправедливо по отношению к Малкольму. Почему ему достался кузнец, который почти не уступал по габаритам трехглазому, а самому трехглазому — обычный зеленокожий, не выделяющийся ничем, кроме своих обломанных клыков? Где справедливость? Или здесь что, не знают о весовых категориях?

Вэон дал отмашку воинам. Как Томас и предполагал, первым напал орк. Он разбежался, прыгнул и перед самым касанием ногой земли выбросил клинок вперед. Снова же, исходя из своего маленького, но богатого опыта, Малкольм полагал, что рогатый либо увернется, либо блокирует удар. Но трехглазый поступил проще. Шагнул навстречу противнику и со всего размаха ударил тренировочным оружием по голому торсу. Меч с оглушительным треском врезался в грудь зеленокожего и в тот же миг разлетелся на мелкие щепки. Это была самая яркая демонстрация невероятной силы рогатого. Беззубый орк прямо в воздухе откинулся назад и с тяжелым шлепком упал на землю, приземлившись аккурат на голову. С таким звуком на стройке падали туго набитые песком мешки.

Первым к проигравшему подбежал наставник. Он присел рядом с ним и коснулся пальцами шеи в том месте, где когда-то виднелась огромная, вздутая вена. Похоже, ничего, потому что эльф наклонился проверить дыхание. Через несколько томительных секунд полной тишины Вэон отрицательно покачал головой.

Беззубый был мертв.

Глава 10 [Новая версия, черновик]

Над тренировочным полем повисла мрачная тишина. Гладиаторы напряженно молчали, поглядывая то на Вэона, то на медведя. Те, в свою очередь, ничего не предпринимали: просто стояли рядом с мертвым орком, задумчиво потирая подбородки. Бросив обломок меча на землю, трехглазый подошел к Томасу. Они обменялись довольно красноречивыми взглядами. На секунду Малкольму показалось, как будто рогатый пытался сказать ему, мол, извини, я не хотел его убивать, это случайно вышло. Конечно, хотелось сказать что-то в духе: «Все нормально, бывает». Но он жил в том мире, где под «нормально» и «бывают» понимают совсем другое. Уж точно не убийство фэнтезийной нечисти. Поэтому он просто развел руками — что случилось, то случилось.

— Его казнят? — осмелился нарушить затянувшееся молчание Том.

— Не знаю, — честно ответил Вэон.

Подбежала стража, которая не стала разбираться кто виноват, а кто нет — она плотным кольцом окружила и Малкольма, и рогатого.. На всякий случай зверолюди даже обнажили мечи. Кажется, они видели, на что он способен, поэтому решили не рисковать. Ситуация становится все хуже и хуже...

— Почему не знаешь? — осторожно полюбопытствовал Томас.

— Я не знаю, как Даггарт, твой хозяин, отреагирует на это, — раздраженно объяснил наставник. И добавил зло, кивнув на зверолюдей: — И вообще, закрой пасть, иначе я попрошу это сделать их.

Малкольма просить дважды не надо: сказали заткнуться — он заткнулся. В своем мире можно было бы заставить Вэона ответить за свои слова, вызвать на тот же ринг. Вот только это не его мир. Здесь совсем другие правила, и они куда строже тех, по которым он привык жить.

Вскоре на тренировочном поле появился сам Даггарт. Уверенная походка, собранный взгляд и беспристрастное выражение лица. По нему совершенно невозможно было понять, чего ждать. Это тот самый тип «людей» — другого подходящего слова Томас не смог подобрать, — которые привыкли не просто скрывать свои эмоции, а полностью их контролировать. Из них обычно выходят отличные политики. Или бизнесмены. Тут как повезет.

Даггарт жестом приказал стражникам отойти. Они послушно отступили на пару шагов, но оружие не спрятали. «Ну хоть что-то!» — облегченно выдохнул Томас, но все равно неприятное и скользкое чувство тревоги не покидало его. Как будто подсознание пыталось донести очевидную мысль, которая звучала примерно так: «Рано расслабляться, это еще ничего не значит!» Почему оно вообще до сих пор беспокоится? Он же не при делах, орка убил рогатый, при том на глазах у всех. Или…

Как только Даггарт подошел к Вэону, тот сразу заговорил — громко, внятно и с чувством, как и подобает… аристократу? Только сейчас Малкольм сообразил, что некоторые жесты, манера речи и то, как эльф держится, присуще людям благородных кровей. Даже спина все время прямая. За все время он ни разу не сутулился. Подражает аристократам, что ли? Или просто таким образом пытается выделиться на фоне гладиаторов? По ним сразу видно — из простых. Сутулятся, постоянно харкаются, спокойно могут в носу поковыряться. В общем, держатся максимально развязно, делая, что вздумается.

По лицу организатора игрищ невозможно было ничего понять. Он внимательно слушал Вэона, изредка кивал, пару раз удивленно косился на рогатого, но, в целом, оставался крайне спокойным, словно произошедшее здесь — пустяк. Это немного напрягало Томаса. Он надеялся, что сможет хотя бы по жестам и мимике что-то понять, но все оказалось не так просто, как хотелось. Не так легко читать по лицу, если ни черта в этом не смыслишь.

Когда Вэон замолчал, Даггарт молча развернулся, подошел к стойке с тренировочным оружием и взял щит с мечом. Неужели он решил сам испытать трехглазого?.. Все, им точно конец. Томас жалобно взглянул на рогатого, но ничего не сказал и, тем более, даже не попытался что-нибудь объяснить ему при помощи жестов. В последний раз это закончилось смертью того тигра, поэтому нельзя так рисковать, а то вдруг его «друг» опять все поймет по-своему. И что с ними тогда будет? На этот вопрос Малкольм точно не хотел знать ответа.

— Хо… хозяин... решил сразиться с ним? — переступая через свою гордость, спросил Томас.

— Да, — сухо ответил Вэон, вручая трехглазому меч. И добавил с едва заметными нотками обиды: — Он не поверил мне. Впервые.

«Опрометчиво», — подумал Томас, но вслух сказал совсем другое:

— Хо-хозяин… справится?

— Справится, — ровным голосом произнес наставник, жестом показав рогатому выйти к Даггарту. — У него за плечами десятки игрищ. Он один из немногих мирадонов, кому удавалось побеждать так долго.

Когда трехглазый вышел вперед, мирадоны замолчали. Они-то собственными глазами видели, с какой легкостью это чудище расправилось с одним из них. И снова — напряженная тишина, которая, наверное, только на Томаса действовало гнетуще. Как-никак, от исхода боя многое зависело. К примеру, его жизнь. От этой мысли Малкольма затрясло пуще прежнего. К горлу подступил комок, который он с трудом, но проглотил. Не хватало еще, чтобы его вырвало на глазах у всех.

Глухой стук дерева о дерево ознаменовал начало боя. По сравнению с беззубым орком Даггарт двигался намного быстрее и непредсказуемей. Он размашисто рубанул с плеча. Рогатый спокойно парировал удар, отведя клинок в сторону. Вот только его противника это не остановило. Крутанувшись, врезал мечом по туловищу. Удар вышел стремительным и коротким. Такой невозможно спаррировать, а вот заблокировать — еще возможно. Но трехглазый поступил иначе. Он не стал ничего делать. Тренировочный меч в руках Даггарта с уже знакомым треском разлетелся в щепки. Только Томас, похоже, понял, в чем дело, судя по удивленным лицам остальных.

«Он что, частично обратился в камень?» — восхищенно подумал Малкольм, в полной мере оценив маленькую хитрость.

Но на этом бой не закончился. Рогатый взмахнул мечом. Даже Томас услышал с каким страшным свистом клинок пролетел над головой Даггарта. На организатора игрищ это, похоже, не произвело впечатление. Он умудрился подобраться к трехглазому еще ближе и ударить краем щита по огромному бедру.

— Удивительно, — зачарованно прошептал Вэон, который стоял рядом с Малкольмом. — После такого обычно никому не удается устоять на ногах. А ему, кажется, вообще плевать.

«Опять обратился в камень», — догадался Томас. Теперь не оставалось никаких сомнений. Что тогда с мечом, что сейчас — трехглазый ни разу не сдвинулся с места. Даже не шелохнулся. Это просто невозможно. Он должен был хотя бы отшагнуть, каким бы крепким не был.

Трехглазый просто отмахнулся от Даггарта. По тренировочному полю пронесся оглушительный треск дерева, в котором глухой стук просто потонул. Зеленокожий отлетел на несколько футов, грохнулся об землю и кубарем прокатился по ней. От щита почти ничего не осталось. Одна его часть валялась неподалеку, а вторую отшвырнуло прямиком к городской стене.

«Почему он позволил работорговцам поймать себя?» — в очередной раз задался резонным вопросом Томас.

Пока он размышлял над этим, Даггарт медленно поднялся на ноги. Его знатно покачивало из стороны в сторону. Над бровью можно было разглядеть длинный кровоточащий порез. Остальное скрывала одежда, которая заметно пострадала. Больше всего досталось темно-серой рубашке. Она висела на нем жалкими лохмотьями. А вот штаны всего в паре мест порвались.

— Надо вмешаться! — не выдержал Малкольм, видя, что организатор игрищ не собирался отступать.

— Дернешься и я сам изобью тебя до полусмерти, — ледяным голосом сказал Вэон. — Ты меня понял, человек?

Трехглазый посмотрел на Даггарта, который поднял руки и встал в стойку, и бросил свой меч на землю. Теперь орку точно конец. Тогда ему крупно повезло, успел прикрыться щитом, а сейчас… Сейчас его уже ничто не спасет. Если он пропустит хотя бы один удар… Всего один…

В этот раз первым набросился рогатый. Он не стал ждать, когда противник полностью придет в себя, и начал с прямого в лицо. Ничего сверхъестественного. Вот только Даггарт легко увернулся, уйдя вправо. И сразу же обрушил на трехглазого град мощных ударов. Левый, правый, боковой, прямой, по почкам, в живот, в лицо. Рогатый был вынужден отпрыгнуть от разошедшегося зеленокожего.

— Видишь? — чуть заметно улыбнулся Вэон. — Не так уж и непобедим он.

Томасу было плевать на слова наставника, в голове крутилась лишь одна мысль: «Пожалуйста, только не убей!» Остается надеяться, что боги этого мира услышат его молитву и все обойдется.

Теперь Даггарт накинулся на рогатого. Правда, все на этом и закончилось. Как только орк приблизился к рогатому почти вплотную, тут же оказался на земле. Малкольм удивленно присвистнул. Это была очень красивая подсечка на ходу. Ей даже опытный боец ничего не противопоставит. Надо всего лишь вовремя отвести ногу и подтолкнуть противника в нужную сторону, а дальше делай все, что вздумается.

И рогатый сделал.

Не было слышно ни хруста костей, ни сдавленного выдоха. Томас лишь надеялся, что орк, которого только что буквально впечатали в землю, пережил это. Даггарт лежал на спине, крутился туда-сюда и беззвучно открывал рот. «Жив!» — несказанно обрадовался Малкольм, потому что он пока еще планировал дожить хотя бы до семидесяти лет.

— Вот теперь можно вмешаться, — сказал Вэон и побежал к Даггарту.

К счастью для всех, трехглазый не отличался кровожадностью и не рвался добивать поверженного противника. Он молча ходил вокруг него, разминая плечи и шею. Что это с ним? Впервые Томас видел, чтобы рогатому было не плевать на кого-то. Неужели он проникся уважением к организатору игрищ?

Даггарт потихоньку приходил в себя. Вэон вместе со вторым наставником помогли ему сначала сесть, а потом и вовсе встать на ноги. От рубашки почти ничего не осталось, зато теперь было видно, что все его тело покрывали синяки, ссадины и кровоточащими царапинами. А еще Томас сомневался, что зеленокожий отделался лишь ушибами. Там без переломов и трещин не обошлось.

«Я так скоро поседею!» — мысленно негодовал Малкольм.

Но все же он был бесконечно рад тому, что рогатый сумел себя сдержать. Теперь точно можно вздохнуть с облегчением, ведь самое страшное позади. Наконец-то! Но где-то там, на горизонте, маячила другая угроза, куда более серьезная, и имя ей — игрища. Что там будет? Против кого ему придется сражаться? Выживет ли он вообще? Или его ждет… смерть? Нет ничего хуже неизвестности. Как можно подготовиться к тому, чего ты не знаешь? Как вообще можно сохранять спокойствие, когда тебе приходится буквально делать шаг в бездну, да и еще с завязанными глазами? Незнание — слишком опасная штука. Оно может придаст сил, а может запросто их отнять. Тут все зависит от самого человека, а Томас был именно тем человеком, которого жутко пугало незнание. Оно буквально парализовывало его. Заставляло трястись от страха, потому что воображение начинало рисовать такие ужасы, которые ему и не снились. Особенно сейчас, когда он прекрасно знал цену незнанию. Именно поэтому ему бы хотелось сейчас спросить у Джима только одно: «Как вообще можно сохранять спокойствие, когда тебе приходится буквально делать шаг в бездну, зная, что на кону твоя жизнь? Как?»

Перед тем, как покинуть тренировочное поле, Даггарт многозначительно взглянул на рогатого. Тот ответил тем же. На секунду Томаса показалось, что они прониклись уважением друг к другу. Ну а почему нет? Организатор игрищ оказался первым, кто сумел выстоять против трехглазого. Уже всем известно, что это не каждому по силам.

Еще сложно было не заметить, что Даггарт почти не шевелил правой рукой, осторожно прижимая ее к животу, да и вообще каждый шаг ему давался с трудом, словно что-то очень сильно мешало двигаться. «Значит, не обошлось без травм», — догадался Малкольм. Стойкости организатору игрищ точно не занимать. Несмотря на то, что ему помогали покинуть поле боя, он покидал его с достоинством, как настоящий воин. Так долго не подавать виду, что тебе больно — это сильно и, по крайней мере, достойно восхищения.

— Он тебя понимает, человек? — неожиданно спросил Вэон, грозно взглянув на Томаса. Или ему просто показалось это?

— Не думаю, — пробормотал он растерянно.

— Я видел, как вы переглядывались.

— И?

— Он тебя понял, — решительно заявил наставник. — И только поэтому пожалел Даггарта.

— Почему ты так решил? — усмехнулся Томас.

— Ты внимательно следил за боем, человек? Ни одного удара в лицо. И он не бил в полную силу. Уверен, ему бы ничего не стоило размозжить голову своими кулаками.

— Возможно.

— В любом случае, тебе несказанно повезло, — впервые улыбнулся Вэон.

— Почему? — насторожился Малкольм. Уж очень неуместно звучало это «повезло»... Где ему повезло? В чем?

— Держись за своего «друга», человек. Без него тебе не выжить. Теперь, когда я увидел достаточно, можно заняться твоей подготовкой.

Томас кивнул на орков, которых купили вместе с ним:

— А они?

— Ими займется Ярг, — бросил равнодушно наставник. — Они-то говорят на всеобщем, а вы — нет. Твой друг так вообще — ни слова не понимает ни на каком языке. Повезло, что хоть к тебе прислушивается.

— Он мне не друг, — пробубнил себе под нос Малкольм. — И я сам знаю, что мне без него кранты, ушастый.

* * *

Очередная потасовка закончилась тем, что Раз-Два вырубил четверых орков, трех эльфов и одного зверолюда, который просто хотел что-то спросить. Не надо было подходить со спины. Откуда ему знать, кто там подошел и с какими намерениями? Пусть скажет спасибо, что только нос сломал. Зубы-то остались целые! Вон, даже клыки на месте, хотя из пасти торчат — будь здоров.

— Может, домой уже пойдешь? — жалобным голосом сказал старый орк-трактирщик Кайльз, с мученическим видом пытаясь оттереть кровь со стола.

— Нет, — весело улыбнулся Раз-Два, перешагнув через вырубленного зверолюда. — Я ведь только начал. Ты видел, сколько монет в моем кошеле?

— Видел, — ответил старый орк. — Лучше бы ты потратил их на что-нибудь полезное.

— И на что же?

— Купил бы свой дом уже.

— Зачем? — меланхолично спросил Раз-Два. Он сел напротив Кайльза, который все еще пытался оттереть столешницу.

— Ну, к примеру, перестанешь наконец-то пачкать тут все кровью. Видишь вотэту трещину? Из нее я пару минут назад вытащил чей-то зуб.

— Зато смотри сколько народу ради меня пришло.

Орк-трактирщик повернулся, глянул на валяющихся без сознания драчунов, покачал головой и крикнул:

— Эйб, приведи этих засранцев в чувство и вышвырни отсюда.

В дверном проеме показался крепкий орк с квадратной мордой и мощными клыками, похожими больше на бивни. В руках он держал аппетитнейший куриную ножку, лоснящуюся от жира.

— М-м-м? — громко промычал Эйб, активно работая челюстями.

— Опять, что ли, жрешь? — возмущенно воскликнул Кайльз. — Я говорю, приведи этих засранцев в чувство и вышвырни отсель!

— М-м-м-м! — закивал орк, откусив здоровый кусок от ножки.

— Спасибо! — недовольно крикнул трактирщик и, продолжив оттирать кровь, сказал уже Раз-Два: — Грех жаловаться на собственного сына, но почему Урланы не отсыпали ему немножко мозгов, а? Из него вышел отменный вышибала. На большее он, правда, не способен. А вот ты…

— Ой, отстань, Кайльз, — отмахнулся Раз-Два. — Лучше принеси мне кружку дворфского пива. Самого крепкого, чтобы точно вырубило, а то, как видишь, они с этим не справились. Слабаки!..

— Нет.

— Ну ты и зануда, старик.

— Кто-то же должен позаботиться о тебе, раз сам не можешь, — по-отечески улыбнулся Кайльз, закончит оттирать кровавое пятно. — Ну, вроде бы неплохо. Не так видно.

В повисшей тишине звонкая пощечина прозвучала куда отчетливей. Послышалось неразборчивое пьяное бормотание. Эйб с легкостью поставил здоровяка на ноги, помог ему дойти до двери и вытолкнул на улицу. Следующего он тоже привел в чувство уже проверенным десятки раз способом. Эта пощечина вышла звонче первой.

— Постарайся никого не угробить, — раздраженно крикнул Кайльз. — Хорошо, Эйб?

— Хорошо, — равнодушно ответил он, закинув на плечо бесчувственного орка. Даже пощечина не помогла.

Окинув задумчивым взглядом зал трактира, Раз-Два тяжело вздохнул. Прав старина Кайльз: эти деньги, которые он просаживал здесь, можно было потратить с умом. Их вполне хватило бы на то, чтобы приобрести небольшой дом на окраине Архейма или целую ферму с хозяйством. Только зачем? Как он будет платить за свой уголок, если никто не хочет иметь с ним дело? За неделю он исходил половину города и безрезультатно. Как выяснилось, за Раз-Два закрепилась довольно дурная слава работорговца и контрабандиста. Поэтому ни один мастер не согласился взять его в себе подмастерья — опасались за свою репутацию. На стройке ему тоже отказали. Большинство рабочих не только слышали о нем, но и были лично знакомы. Ну как знакомы… Со многими из них он дрался — и далеко не раз. В общем, можно было забыть о нормальной работе. Он слишком много дел наворотил.

— Как с работой? — заботливо спросил Кайльз, пряча тряпку в карман своего передника и садясь напротив Раз-Два.

— Никак, — со злостью сказал он.

— Ты же знаешь, что у меня всегда найдется для тебя работенка?

— Знаю, старик.

— Почему тогда отказываешься?

— Гордость, Кай, гордость. Ты и так сделал для меня многое. Ты дал мне дом. Дал семью. И теперь я хочу сам всего добиться, без твоей помощи.

— Эх, а когда-то ты был заносчивым юнцом, которому рот в палец не клади, а дай помахать кулаками, — беззлобно усмехнулся старый трактирщик.

Один из драчунов, которого Эйб привел в чувство, попытался сопротивляться. Вот только сын Кая не стал с ним церемониться: просто отвесил увесистый подзатыльник и, взяв за шкирку, вышвырнул из трактира.

— Ничего не изменилось, — грустно улыбнулся Раз-Два. — Как видишь, до сих пор только дай повод помахать кулаками.

— Да-а-а-а. — Кайльз обернулся и посмотрел на вырубленных парней. — Но кое-что изменилось: теперь уже не тебе достается, а им.

— Все благодаря тебе, старик, — довольно ухмыльнулся Раз-Два. — Твои уроки даром не прошли.

— Не поверишь, но я безмерно горд тобой, хоть и не этому должен учить отец своего сына.

— По мне, именно этому и должен учить отец.

— Спасибо, — тихо прошептал Кай, отвернувшись. У него что, на глазах навернулись слезы? Неужели Раз-Два не показалось?

Они просидели так достаточно долго, пока Эйб не избавился от всех посетителей. Даже пьянчуг, мирно спящих где-то в глубине зала, выпроводил из таверны.

— Я все, — пробасил сын трактирщика. — Я пошел на кухню. Проголодался.

— Иди, — буркнул Кай. — И мне пора спать. Ты идешь, Раз-Два?

— Нет, побуду пока здесь.

— Хорошо.

— Приятных снов, — пожелал Раз-Два.

— И тебе того же… сын, — сказал Кайльз с теплом, на которое способны только любящие родители.

Оставшись наедине со своими мыслями, Раз-Два устало уткнулся лбом в стол. Не так-то просто, оказывается, взять и изменить свою жизнь. Особенно, с такой плохой репутацией, как у него. Здесь ему точно ничего не светит. Выходит, придется покинуть столицу и отправится куда-нибудь в глубь, где о нем никто ничего не слышал. Или попробовать притвориться кем-то другим. Жить под другим именем, с другим прошлым. Многие же кто так делают. Аллис тоже сменил имя на более простое и приятное для слуха, а то не каждому удавалось с первого раза правильно выговорить его эльфийское имя.

Но это потом, если ничего не выйдет. Раз-Два пока еще не собирался бежать из Архейма. Ради Кая он попробует еще раз найти нормальную работу. Осталось пару вариантов, которые надо проверить. Вдруг эти люди не отвернутся от него, как другие? Он ведь тоже думал, что Альмар, кузнец, у которого постоянно закупался, не откажет в просьбе взять его в подмастерья.

Но нет... Отказал.

После стольких лет дружбы и помощи просто взял и отказал. В это было сложно поверить. Тогда-то до Раз-Два и дошло, что многие из тех, с кем он общался, были заинтересованы не в нем, а в том, что он может предложить и чем может помочь. Всегда полезно иметь друга-контрабандиста или друга-работорговца. На крайний случай, можно поговорить с Ятом. Он точно подкинет что-нибудь. Тем же купцам частенько нужны проверенные воины. На дорогах порой бывает опасно. Как бы не пугал Совет Четырех, взор Всевидящего редко добирается до мелких шаек, не представляющих серьезную угрозу. Для этого всего-то надо не трогать влиятельных купцов и их караваны. Но лучше обойтись без Ята. Нельзя возвращаться к тому, с чего начал, когда забрался так далеко.

В дверь трактира кто-то настойчиво постучался. Раз-Два удивленно выпрямился. Наверное, послышалось, потому что опрокинутые им в спешке три кружки дворфского пива наконец-то ударили в голову. К тому же веки стали какими-то тяжелыми и все намеревались сомкнуться. С этим было почти невозможно бороться, поэтому вполне мог на секунду задремать, а там не только стук в дверь услышишь, но и чудищ каких-нибудь можешь увидеть.

Только Раз-Два собирался поудобнее устроиться, как в дверь снова постучались — в этот раз куда громче. «Не послышалось», — удивленно отметил про себя он. И кого могло принести в столь поздний час? Сюда редко заглядывают в поисках ночлега, а вот за приключениями…

— Кто там? — сонным голосом спросил Раз-Два, когда подошел к двери.

— Тот, кто поможет тебе очистить свое имя, — донесся приглушенный хрип с той стороны. — Ты сейчас ищешь работу, Раз-Два. Честную, так сказать. И, к твоему счастью, у меня есть кое-что для тебя. И твои навыки здесь пригодятся.

— Работорговца или контрабандиста? — со злостью сказал он. — Вам же всем только это нужно!

— Нет, Раз-Два, — по интонации показалось, будто бы таинственный обладатель голоса улыбался. — Другим твоим навыкам. Тем, которые прославили тебя здесь. И не только здесь.

— Кто ты?

— Открой дверь и узнаешь.

Впервые Раз-Два позволил любопытству взять верх, а не чутью, которое довольно четко и ясно дало понять, что здесь что-то не чисто. Впрочем, он был полностью согласен с тем, что оно говорило. Наверняка в предложении таинственного гостя есть какой-то подвох. Но он это никогда не узнает, если не поговорит с ним. Ну а что в этом такого? Если бы Родд подослал убийц, они бы точно не стали действовать настолько открыто. Дождались бы, пока он заснет, а потом спокойно перерезали бы глотку.

— Так, отойди от двери и держи руки поднятыми, — приказал Раз-Два. Лишним не будет. — Ты меня понял?

— Да.

Раз-Два положил руку на засов. Не поздно еще передумать. Или поздно? Как ни крути, но работа ему нужна. Этих денег не хватит надолго, если он все-таки решит купить дом. Не помешало бы набить кошель потуже, прежде чем обзаводиться своим углом. Значит, другого пути для него нет. Всегда можно будет отказаться от предложения незнакомца, если оно ему не понравится. Ведь так, да?

В пугливой тишине ночного города грохот засова отозвался протяжным эхом, которое ознаменовало конец одной жизни и начало другой.

Глава 11 [Новая версия, черновик]

— Запоминай, человек, — сказал Вэон, перехватив меч поудобнее. — Чтобы победить крупного противника, можно попытать не только его затыкать, но и подрезать — здесь и здесь, — он провел деревянным мечом по тыльной стороне колена и коснулся ахиллова сухожилия. — Этим ты лишишь противника возможности двигаться, что очень важно в бою. Дошло?

— Дошло, — устало ответил Томас, вытирая пот со лба.

— Повтори! — приказал наставник.

— Чтобы победить крупного противника, надо подрезать здесь и здесь, — повторил на свой лад Малкольм, не забыв провести деревянным мечом по тем местам, которые показал эльф.

— По возможности постарайся обезоружить врага. Это можно здесь несколькими способами. Так, нападай на меня.

Малкольм послушно взмахнул мечом. Выпад вышел неуклюжим и медленным, поэтому Вэон без труда парировал удар, отведя в сторону, и слегка «резанул» деревяшкой рядом с кистью.

— Я только что повредил тебе мышцы, — принялся объяснять он, — и лишил возможности сражаться. Отрубить руку ты все равно не сможешь, а выбить оружие — и подавно.

— А если не выпадет такой шанс? — поинтересовался Том.

— Двигайся и уклоняйся. Это же очевидно!

Их внимание привлек гневный выкрик и отчетливый щелчок. Это Ярг в очередной раз ругался на дикарей, которые никак не хотели его слушаться, и одному из них досталось хлыстом. На плече остался заметный такой кровавый след, похоже, кожа лопнула. Но больше спорить с наставником не осмелился. Он просто молча отвернулся и принялся «рубить» мечом вкопанный в землю деревянный столб, который играл роль тренировочного манекена, вымещая на нем свою злость.

— Теперь проверим, что ты запомнил из того, что я сказал, — недобро ощерился Вэон, вставая в стойку. — Уклоняйся!

Он широко размахнулся и со свистом разрубил воздух перед лицом Томаса, который едва успел отскочить назад. Скорость удара оказалась впечатляющей. В руках наставника тренировочный меч превратился в смертоносное оружие. Если бы Малкольм на секунду замешкался, то наверняка бы сейчас лежал с проломленным черепом.

Но Вэон не собирался останавливаться. Он атаковал, начав с ложного выпада, продолжил рубящим по телу и закончил ударом с разворота. На первое Том не купился — просто не стал блокировать, потому что испугался. От второго без труда уклонился, хоть меч и почти коснулся бедра. А вот третий удар попал точно в цель. На долю секунду непрекращающийся стук дерева о дерево и выкрики гладиаторов потонули в оглушительно громком шлепке, словно кто-то от души хлопнул ладонью по оголенной спине. Правый бок пронзила острая боль. Малкольм тут же согнулся пополам и рухнул на колени, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— В следующий раз не зевай, — раздался довольный голос наставника прямо над головой.

Вот только Том сейчас ни о чем думать не мог. Острая боль сковала и тело и разум. Он едва мог пошевелиться, несмотря на то, что дышать стало легче. Потихоньку боль становилась слабее, сосредоточиваясь в одном месте, но встать на ноги все равно получилось только спустя пару минут.

— Отошел? — спокойно спросил Вэон, улыбаясь. Кажется, ему нравилось издеваться над Малкольмом. Это начинало действовать на нервы.

— Вроде бы да, — проскрипел Томас, осторожно выпрямившись. Боль никуда не делась, напоминая о себе слабой пульсацией. Ничего серьезного, но ощущения не из приятных.

— Теперь он твой противник.

— Он? Кто он?

— Он, — кивнул на рогатого Вэон.

— Серьезно? — скривился Малкольм.

— Серьезно.

— Ты смерти моей желаешь, да?

— Скоро начну, если не перестанешь мне перечить, — раздраженно проговорил наставник и недобро прищурился. — Ты меня понял?

— Яснее некуда, наставник, — с плохо скрываемой обидой в голосе пробубнил Томас.

Сражаться с трехглазым оказалось куда приятнее, чем с тем же Вэоном: он хотя бы щадил его в отличие от последнего. Это, конечно же, не понравилось наставнику, но что он мог сказать иноземцу, который без особого труда одолел самого Даггарта? Ничего. Они все видели его силу. И здесь эту силу уважали. Нет, даже не так — здесь эту силу чтили. Потому что Томас видел, как гладиаторы время от времени поглядывали на рогатого — одновременно с уважением и со страхом.

Тренировки продолжались до самого вечера, пока солнце не скрылось за горизонтом. Малкольму удалось только пару раз отдохнуть, когда наставник вставал против трехглазого. Наблюдать за их боем было сплошное удовольствие. Каким бы быстрым не был Вэон, трехглазый легко предугадывал его атаки и играюче уклонялся. После непродолжительного и бессмысленного размахивания деревянным мечом наступала пора заниматься тем же самым Томасу. Так, к счастью, продолжалось недолго. Вскоре наставнику надоело смотреть на то, как он неуклюже орудует деревяшкой, из-за чего ему пришлось признать свою ошибку и начать все-таки с основ. Зато теперь Малкольм более-менее понимал, как правильно рубить, колоть, парировать и отводить клинок, и как правильно двигаться — с щитом и без него. За пару часов руки полностью одеревенели и тренировочный меч заметно потяжелел на двадцать или тридцать фунтов, если не больше, а к концу дня так вообще перестал чувствовать свое тело и совершенно вымотался.

— Это, — Вэон показал на то самое одноэтажное кирпичное сооружение возле городской стены, — термы. Вход там, с дальнего конца.

Томас удивленно вскинул бровь:

— Римские бани?

— Они самые.

«Значит, люди и правда здесь бывали раньше, — заключил он. — Теперь понятно, почему амфитеатр так похож на Колизей».

— Наставник, — сказал Малкольм заискивающе, — можно задать тебе один вопрос?

— Спрашивай, — повелительно-радушным голосом разрешил Вэон. Видимо, ему нравилось, что новый «подопечный» все схватывал на лету.

— До Толкина были же и другие люди, да?

— Были.

— Сколько?

— Трудно сказать. В библиотеке Совета Четырех сохранилось не так много древних анналов и манускриптов, где говорилось о иноземцах. Археймцы не особо трясутся над своей историей, как мой народ.

— То есть, их было много? — зашел с другой стороны Том.

— Да, — коротко кивнул наставник. — А теперь бегом в термы. Тебе не помешает ополоснуться, человек, а то от тебя несет, как от свиньи. Банные принадлежности и новую одежду получишь от нашего лекаря. Он же потом покажет тебе, где ты будешь спать. Все понял?

— Да, наставник.

— И этого с собой возьми, — не забыл про рогатого Вэон. — Постарайся сделать так, чтобы он там никого не убил, иначе уже будет отвечать не он, а ты. Понял?

— Яснее некуда, — закивал Томас, шумно сглотнув.

Теперь ему осталось пережить самое страшное для любого новичка — посвящение. Гладиаторы точно не станут скрывать своего отношения к нему. Не он же внушил им благоговейный страх, прикончив своего противника. Поэтому его сто процентов ждет теплый прием. Избежать этого получится, если все они увидят, что Малкольм дружит с трехглазый. Это точно остудит их пыл.

— Пошли, «дружище»! — сказал Том с улыбкой, легонько толкнув рогатого плечом. — Ты мне сейчас нужен будешь. Без тебя, к сожалению, никак. Не хочу я оставаться наедине с кучей голых мужиков, которым не пойми что может взбрести в голову.

Тот удивленно посмотрел на него, но пошел следом. Все-таки хорошо иметь молчаливого и сильного «соратника», который, к тому же, ни слова не понимает по-английски. Не прелесть же? К тому же гладиаторы побаиваются трехглазого, который сегодня показал себя во всей красе. Они точно не станут трогать Томаса, если поймут, что рогатый — его друг.

Войдя в термы, Малкольм попал в небольшое помещении с голыми, невзрачными стенами из кирпича, смутно напоминавшее предбанник. Длинные деревянные скамейки по бокам были завалены одеждой гладиаторов. Никаких крючков, вешалок или других подобных удобств современного мира. Вот она — ранняя цивилизация во всей своей красе. Сейчас даже в глухих деревнях дела обстоят намного лучше, чем здесь, в Архейме. Там хотя бы помои не сливают прямо под окном и знают, что такое гигиена.

Следом в предбанник протиснулся трехглазый, отошел в сторонку и выжидающе уставился на Томаса, как бы спрашивая, что дальше-то? А дальше надо было раздеться под пристальным взглядом «товарища». После всего пережитого здесь Малкольм как-то не очень рвался оголяться перед кем-либо, хотя после тяжелых тренировок они гурьбой вваливались в просторную душевую спортзала и спокойно мылись, не стесняясь друг друга. Но теперь все изменилось. Эти странные, двусмысленные намеки Лотиона сложно забыть, как и отношение других к нему. Впервые в жизни он почувствовал себя неправильным. Нет, даже не так. Он впервые в жизни ощутил себя... уродливым.

Вот только раздеться все равно пришлось, несмотря ни на что. Одежда полностью пропиталась потом, кровью — и Томаса, и чьей-то еще — и пылью с тренировочного поля. Наверное, по этой причине он с таким удовольствием избавился от нее, бросив на пол. Рогатый тоже оголился: для этого ему всего лишь понадобилось одно быстрое, короткое движение рукой. Просто на нем не было ничего, кроме обмотанной вокруг талии тряпки, прикрывающее его достоинство.

Малкольм подошел к массивной двери, ведущий в сами термы, с силой рванулся на себя дверную ручку и тут же шагнул внутрь. Горячий воздух жгучими прикосновениями обволок его тело. Все сразу стало зудеть и щипаться. Просторное помещение до самого пола заволокло легкой прозрачной дымкой пара, который исходил от большого квадратного бассейна, расположенного аккурат в центре бани. Часть гладиаторов расположилась на скамьях вдоль стен, и лишь некоторые сидели рядом с бассейном, обливая себя водой из деревянных ковшиков. Они горячо спорили друг с другом, громко смеялись, надрывая глотки, и безостановочно галдели.

При появлении Томаса и трехглазого все как один притихли. Внезапно образовавшаяся тишина показалась оглушающей. В нем можно было отчетливо расслышать шипение пара и бульканье воды. Малкольм медленно двинулся к бассейну, и сел на самую свободную скамейку, подальше от остальных. Один из гладиаторов — коренастый дворф с густой бородой и лысой головой — недобро прищурился, но стоило рогатому только приблизиться, как тут же отвернулся и даже на всякий случай отодвинулся подальше.

Трехглазый чуть заметно ухмыльнулся, всего на какую-то долю секунды, и уселся на другой конец скамейки. Из двадцати трех гладиаторов — Том не поленился подсчитать — только шестеро не боялись смотреть в их сторону. Кто-то из них гнусаво что-то прокричал и заржал. Остальные откликнулись диким гоготом. Видимо, смельчак опустил про них какую-то шутку, которая вполне могла быть обидной. Это, как ни странно, разрядило атмосферу: снова разгорелись споры и начался галдеж.

Томас никак не ожидал, что все пройдет настолько гладко. На них почти не обращали внимания, изредка искоса поглядывали, но на этом все и заканчивалось. Видя, что трехглазый никак не реагирует на тех, кто смотрел на него, некоторые осмеливались задерживать взгляд чуть дольше обычного. По ним было видно, что они испытывают благоговейный страх перед рогатым.

«Пусть боятся, — удовлетворенно подумал Малкольм. — Это мне только на руку. Не будут лишний раз лезть — ни к ко мне, ни к нему. Не нужны нам проблемы. Не нужны».

А еще ему пришлось изрядно постараться, чтобы отмыться и избавиться от навязчивого запаха пота. От него за милю несло. Зато снова ощутил себя человеком. Обидно, что не вышло полностью расслабиться и получить удовольствие от настоящей римской бани. Томас постоянно опасливо озирался, стараясь ничего не упускать из виду.

И никого.

Из головы не выходили слова Лотиона. Он же точно однажды придет за ним, отомстить за безобидное сравнение с человеком. Нет бы понять и простить. Откуда Малкольм мог знать, что это эльф? На него и так тогда свалилось столько всего. И зеленокожие, и трехглазый, умеющий превращаться в камень. А Лотион был единственным, кто выглядел привычным образом и говорил на родном языке. Вот Томас сдуру и подумал, что перед ним человек, а этот сразу обижаться…

Они просидели в бане около часа или больше. Все это время гладиаторы ни на секунду не замолкали. Под конец Томасу стало казаться, будто он начал понимать отдельные слова. Или это просто были проделки его мозга, который вырывал из непрекращающегося гама что-то знакомое. Потом пришел рыжеволосый дворф, который стал потихоньку выгонять всех. Он ругался на всевозможных языках, подгоняя разомлевших воинов. Одному из них даже досталось от него деревянным ковшом.

— Чужаки, — обратился к Малкольму на ломанном английском дворф. Ему стоило немалых усилий это сказать. — За мной.

Том дотронулся до плеча трехглазого и жестом показал, что пора идти. Тот сладко зевнул, обнажив острые клыки, и неохотно поднялся на ноги. В предбаннике дворф вручил им по аккуратной стопке одежды. В этот раз ему досталась обычная мешковатая рубашка, которая на ощупь оказалась куда мягче той, что носил до этого, точно такие же штаны на подвязках и плетеные сандалии. Ничем не примечательная одежда, которую не жалко ни порвать, ни испачкать. И, вдобавок, нисколько не стесняла. Томас даже решился попробовать сесть на шпагат, сейчас как раз после бани мышцы в разогретом состоянии. Растяжка, на удивление, не подвела, правда, далось это не так легко, как обычно, все-таки сказывалось долгое отсутствие тренировок.

Небольшой трюк Малкольма впечатлил как дворфа, так и трехглазого: лица обоих имели очень красноречивые выражения. Кажется, эта гора мышц впервые не скрывала свои эмоции. Кто бы мог подумать, что такая незатейлая вещь, как шпагат, может настолько удивить. В его мире они бы точно умерли от переизбытка впечатлений, окажись в том же Нью-Йорке. Современная жизнь большого мегаполиса со всеми новшествами двадцать первого века точно сведет их с ума. Для этого будет достаточно машин и огнестрельного оружия. Последнее так точно никого не оставит равнодушным. Это ведь тоже своеобразная магия, воплощенная при помощи технологий. Кто-то из великих говорил нечто похожее.

— Идти, — с диким акцентом выдавил из себя рыжеволосый коротышка.

Они вышли на тренировочное поле. Уже стемнело. Бледно-желтая лениво плыла по бескрайнему небу, закрывая собою ярко мерцающие точки на черном полотне, напоминающих Томасу о доме. Сколько уже он в этом мире? Неделю? Две? Или месяц? Совсем сбился со счета. Но по ощущениям точно долго. Около месяца, как минимум. А он до сих пор гадает, чем же является все происходящее — реальностью или невероятно правдоподобным сном? Это, на самом деле, очень важный вопрос, ведь от ответа на него зависит многое. По крайней мере, пока не стоит лишний раз лезть на рожон. Вот как что-нибудь прояснится, тогда и можно будет думать, стоит ли рисковать своей шкурой или нет, а пока ничего не понятно — осторожность не помешает. Осторожные еще ни разу не погибали первыми.

«Я должен сосредоточиться на выживании! — мысленно поставил себе задачу Малкольм. — Игрища не за горами».

Дворф вел их вдоль кирпичного здания, в котором располагались термы. Они почти дошли до конца, как он остановился возле одной из металлических дверей с небольшим окошечком со стальной решеткой. Из маленькой подсумки, что болталась на поясе, рыжеволосый ловко выловил связку ключей и, звонко брякнув ею, отомкнул дверь.

— Он, — кивнул на трехглазого, — здесь спать. Ты — там.

И с этими словами открыл соседнюю дверь. Малкольм осторожно перешагнул через порог, не забыв посмотреть налево. Неплохо его тогда напугал Лотион, что до сих пор не может отделаться от чувства тревоги. Просто Томас не забыл, как тот умудрился бесследно исчезнуть посреди чистого поля. Ну и удрать от двух десятков зеленокожих не каждому под силу. Тут есть чего опасаться.

После тесной клетки работорговцев новое жилье оказалось невероятным роскошным. Том очутился внутри довольно маленькой, но просторной комнаты, где кроме тряпичной лежанки, набитой соломой, ничего больше не было. Не трехзвездочный номер, но тоже пойдет. Здесь чисто, нигде не видно следов запустения, сразу видно — раз в неделю порядок точно наводили.

Дверь за Малкольмом с глухим стуком закрылась. Звонко лязгнул засов. Тоже самое послышалось через пару секунд немного слева. Значит, на сегодня действительно все. Наконец-то можно спокойно отдохнуть. Никаких больше изнуряющих тренировок под беспощадно палящим летним солнцем. Как-то быстро Томас отвык от жары. Все-таки дождливый Портленд не так часто радовал подобной погодкой, как Калифорния.

Опять лязгнул металл и дверь тихо приоткрылась. Через пару мгновений в комнату вошел рыжеволосый дворф с подносом в руках.

— Еда, — сказал он, поставив поднос на пол. — Напиток. Сон. Помогать. Расслабиться.

— Спасибо, — от души поблагодарил Томас.

Он не подходил к подносу, пока не услышал знакомый лязг. Теперь можно было накинуться на принесенную еду. Малкольм буквально подлетел к подносу и тут же схватил деревянную миску с какой-то непонятной массой, издалека напоминающую кашу. Давно он так жадно не ел. Даже забыл про внушительный кусок темного хлеба, который лежал на подносе. И про деревянную кружку, наполненную до краев сладко-пахнущим напитком.

Вылизав миску дочиста, Томас добрался и до хлеба. Его он умял, запивая терпким на вкус вином. Да, именно им был тот самый напиток из кружки. Надо отдать должное — вино было отменным. Оно ни в какое сравнение не шло с тем, что Малкольму доводилось как-то раз пробовать на дне рожденья. Не так явственно ощущался привкус спирта.

Когда с едой было покончено, а деревянная кружка оказалась пустой, Томас развалился на лежанке. По сравнению с твердыми досками телеги, на которых невозможно было подолгу лежать в одной позе, это просто рай. Солома была мягкой, охотно принимая Малкольма в свои колючие даже сквозь простынь объятья. На уставшем лице впервые за весь день появилась довольная улыбка. Несмотря на все, он был несказанно счастлив. Как-никак, еще один прожитый день в его копилку, и, судя по тому, что ему довелось здесь увидеть — это действительно большое достижение.

Последнее, что Том запомнил перед тем, как веки сомкнулись — это бледно-желтую луну в небольшом окошечке металлической двери. И квадратные столбы света, падающие на пол.

* * *

Стук копыт гулким эхом проносился по безлюдным улицам Архейма. Одной рукой Джар-Син держал поводья, а вторая покоилась на рукояти меча. Места здесь были опасные для всех, кто не принадлежал к воровской братии или за кем не тянулся кровавый след. И уж тем более местные отнюдь не обрадуются забредшему в их края темному колдуну. Еще ни разу никто не встретил его с распростертыми объятиями, а вот с обнаженным мечом...

Но сунулся он в «Охотничьи угодья» не с целью найти приключений и потешить свое самолюбие. Те парни, что следовали за ним по пятам от самого Архейма, все рассказали. Точнее, один из них, которого Джар-Син пощадил и оставил в живых. Ну как оставил…Он сначала долго его пытал, показывая все прелести черной магии, пока тот, наконец, не разоткровенничался. Малец — а по другому и нельзя было назвать молодого волчонка — признался, что Вояк, их старший, лично общался с Лотионом. И, судя по всему, они встретились на следующий день после того, как Джар-Син устроил переполох в Коллегии, вынеся дверь кабинета Тирона. Теперь он сам собирался навестить Вояка — им точно есть о чем поговорить.

Этот малец рассказал, где именно искать их старшего. Приходящие в ночи, оказывается, не особо-то и прятались. Вояк держал таверну «Усталый охотник», которая, вдобавок, являлась еще и их логовом. Стоит сказать, место довольно известное. Всякий, кто хотя бы раз бывал в «Охотничьих угодьях», обязательно заглядывал в «Усталый охотник». Здесь же заключались все важные сделки и велись мирные переговоры, а это означало только одно: «Охотничьи угодья» принадлежали Приходящим в ночи. И Вояк отвечал за них головой.

«О!» — оживился Джар-Син.

За ним кто-то внимательно наблюдал, сверля взглядом спину. Он явно принадлежал к Приходящим в ночи, потому что умело скрывал свое присутствие — как физическое, так и магическое.

«Не дилетант», — не без тени удовольствия отметил Джар-Син, как бы невзначай оглянувшись.

Таинственный наблюдатель успел спрятаться от глаз, но вот от магического зрения — нет. Очень слабое колебание магической энергии было невозможно не заметить.

«Не обманешь», — подумал Джар-Син и улыбнулся.

Теперь точно не осталось никаких сомнений, что преследователь — Приходящий в ночи. Отвлечь внимание при помощи простого заклинания, а самому тем временем сбежать. Умно! Видимо, Джар-Син как-то себя выдал, раз тот догадался, что его раскрыли. И ведь эффектно сбежал этот гад. Те ребята не сравнятся с ним. Он птица другого полета. Неужели ему наконец-то попался достойный враг? Даже интересно, на что способен искусный убийца. Вот бы сразиться с ним... _Читай на Книгоед.нет_

До самой таверны за Джар-Сином больше никто не наблюдал. Один раз ему встретились вусмерть пьяные бандиты, весело гарланящие понятные только им песни. Они, как ни странно, спокойно прошли мимо него, крепко держась друг за друга. Это хоть немного придавало им устойчивости. В остальном же в «Охотничьих угодьях» было непривычно тихо. Другой бы на его месте, конечно, обрадовался этому, но не Джар-Син, который частенько бывал здесь.

«Лотион?.. — задался вопросом он. — Или Вояк?»

Остановившись возле таверны, Джар-Син не спешил спрыгивать с лошади. Забытое, но в тоже время знакомое чувство вновь посетило его, выбравшись из самых потаенных глубин. И чувство это — страх. Тот самый, который Джар-Син постоянно испытывал, пока жил в степи. Он не покидал его ни в детстве, ни в юности, ни в более зрелом возрасте. Даже овладев черной магией, он не смог до конца избавиться от этого мерзкого и липкого чувства, когда чья-то невидимая рука мертвой хваткой стискивает горло и с каждой секундой становится все сложнее дышать.

Именно поэтому Джар-Син привык доверять внутреннему чутью, особенно, когда вместе с ним наружу выползал и страх. Да, теперь он больше не сжимал своей сильной рукой горло, как раньше, но это все равно был — и будет! — самый верный ориентир в его полной приключений жизни. И они оба кричали только об одном:: «Опасность! Опасность! ОПАСНОСТЬ!»

Внутри «Усталого охотника» было около полсотни воинов. Половина сидела на первом этаже, около десятка — на втором, а оставшиеся прятались в подвале. Или не прятались. Наверное там находилось логово Приходящих в ночи. В общем, его ждали. В этом Джар-Син нисколько не сомневался. В одиночку ему не справится с такой толпой. Вообще никак. Сегодня ему наглядно утерли нос, если это так можно назвать. Вояк продемонстрировал свою силу, дав понять, что до него не так-то просто добраться.

— Проклятье, — тихо выругался Джар-Син и развернул лошадь.

Он, конечно, вполне может ошибаться. Все-таки «Усталый охотник» — очень популярное место. Но нет никакого желания проверять это. К тому же, даже если там сейчас обычные посетители, а не Приходящие в ночи, они все равно встанут на сторону Вояка. Среди них он известен как Ней — справедливый и в тоже время жесткий, — а порой и жестокий, — трактирщик, который чаще всего выступает беспристрастным судьей и посредником на всех разборках и сделках.

Когда Джар-Син покидал «Охотничьи угодья», он снова почувствовал чье-то присутствие. В этот раз за ним наблюдали четыре пары глаз.

«Провожают», — усмехнулся Джар-Син, пришпорив лошадь.

Там вроде кое-кто разыскивает его. Какой-то эльф. Один из бродячих нашептал, с которым успел повидаться перед тем, как отправится на охоту. Интересно только с какой целью ищет? Надо побольше разузнать о нем. Кто знает, вдруг этот остроухий окажется полезным?

* * *

Отодвинув засов одной рукой, Скаль тихо открыл железную дверь. Он бесшумно проскользнул в комнату с человеком и осторожно поставил на пол поднос с еще горячей едой. От миски до сих пор шел густой пар. Заметив, что от вчерашнего ужина не осталось ничего, кроме грязной посуды, Скаль довольно хмыкнул. Хороший аппетит, несомненно, огромный плюс, иначе иноземцу долго здесь не протянуть. Вэон загоняет его до седьмого пота, чтобы добиться своего. Не всякого удавалось после такого выходить.

Скаль собирался улизнуть так же незаметно, как и вошел сюда, но не вышло — человек проснулся. Сначала он сонно приподнял голову, не до конца понимая, что происходит, а когда дошло — медленно приподнялся и сел, странно сложив ноги.

«Странный этот иноземец», — отметил про себя Скаль. Но вот что именно показалось ему в нем странным — так и не понял.

В детстве ему доводилось не раз слышать от стариков легенды и рассказы о тех, кто приходит из иных миров, но он никогда бы не подумал, что сам однажды повстречает иноходцев. При том — человека. Настоящего. Когда-то такое сложно было представить.

— Еда, — сухо произнес Скаль. Человеческий язык казался чересчур сложным и неправильным. Разговаривать на нем — это пытка, но из-за любопытства он не сдавался, пытаясь освоить английский. Какое странное название для языка. — Я принес… кушать.

Косо посмотрев на поднос, человек кивнул. Он недоверчиво взглянул на вино в кружке. Интересно, догадался иноземец, что оно не совсем простое? Скаль добавил туда немного своего зелья, над которым трудился многие годы. Благодаря ему почти любого можно быстро поставит на ноги, особенно тех, кто не привык к изнурительным тренировкам. Любой владелец школы мирадонов отдал бы за это зелье бешеные деньги. Даггарт, впрочем, так и делал. Да и Скаль не хотел, чтобы об этом узнал кто-то еще.

— Приятного… аппетита… — с трудом выговорил он и стремительно удалился.

Остается надеяться, что иноземец переживет предстоящие игрища. Ему всегда было интересно поговорить с человеком. Именно с человеком, потому что следы их культуры видны повсюду. Даже мастера его мастера травничеству и медицине обучил какой-то иноземец. Имя этого ученого мужа давно кануло в лету, а придания остались. Поэтому Скаль обязательно попытается выучить английский, чтобы расспросить человека. Вдруг он что-нибудь об этом таинственном лекаре?

Глава 12 [Исправленная, черновик]

Дни тянулись один за другим. Каждый день Вэон нещадно гонял Томаса, заставляя снова и снова повторять основы, пока тот наконец-то не стал чувствовать себя более-менее уверенно с мечом и щитом в руках. Теперь он хотя бы не терялся, когда на него нападали, а пытался дать отпор. Не всегда, правда, выходило. Иногда Малкольм получал деревянным мечом, — и получал неслабо. Как-никак, ему постоянно приходилось сражаться с рогатым, который ни в какую не хотел поддаваться. Да, он не бил в полную силу и не пытался отправить его на тот свет, но все равно не давал спуску, заставляя не терять бдительность.

Но разок Малкольм ее потерял. Трехглазый обманул его, сделав вид, что собирается рубить наотмашь, а сам неожиданно подскочил и влепил по ноге, оставив ярко-красный отпечаток. Это было… очень неприятно. Настолько неприятно, что ближе к вечеру на том месте появился темный синяк, до которого было больно даже просто дотрагиваться. И с каждым днем их становилось все больше и больше. С такими темпами он вполне может до игрищ не дожить.

Так незаметно пролетела неделя.

За эти дни Томас невольно проникся уважением к гладиаторам, которые все свои силы отдавали тренировкам. Их рвению можно было только позавидовать. Они не обращал внимания ни на боль, ни на усталость, выкладываясь на полную. Некоторые под вечер в прямом смысле падали без сил, чуть ли не теряя сознания. Над ними никто не смеялся, кроме дикарей. Напротив, это считалось нормальным, потому что в ту же секунду кто-нибудь бросался на помощь и оттаскивал бедолагу в хижину к лекарю, где его быстро приводили в чувство и ставили на ноги. И только дикари каждый раз ржали, отпуская какие-то шуточки на своем языке. Их гогот разносился на всю округу. Это, правда, продолжалось недолго. После очередной особо тяжелой тренировки в термах им ощутимо так помяли бока толпой. Не только наставники прививали дисциплину новичками, но и сами гладиаторы буквально вбивали ее в голову особенно наглым, до которых туго доходило.

Это позволило Малкольму понять, как же крупно ему повезло «подружиться» с трехглазым, хотя он, на самом деле, ни черта для этого не сделал. Просто как-то так сложилось. И ведь больше всех в их так называемую дружбу верил Вэон. «Мне же меньше проблем», — в итоге решил Малкольм и перестал отнекиваться. Пусть все думают, что они действительно закадычные друзья.

Он разомкнул веки, сладко зевнул и перевернулся на спину. Взгляд упал на небольшое окошечко в железной двери, через которое было видно посеревшее небо. Еще недавно оно казалось прекрасным полотном маститого художника, чья рука смогла изобразить удивительную красоту огромной Вселенной, но теперь от живописной картины осталась лишь бледная тень: огоньки далеких звезд потухли, а гордая луна выцвела и растворилась на сером фоне.

Совсем что-то не спалось… Всему виной было какое-то непонятно неприятное чувство, сдавливающее грудь. Оно не отпускало Томаса с того самого момента, как он проснулся, держа его в постоянном напряжении, словно пыталось о чем-то предупредить. Но он и так знал о чем: рассвет не за горами. Вон, уже можно заметить, что небо потихоньку светлеет, а это означало только одно — скоро подъем, на очередную тренировку до потери пульса, после которой кому-то опять станет плохо.

Малкольм откинул тонкое одеяло, встал. Не помешало бы растянуться и немного «побоксировать», а то уже порядком забыл, когда в последний раз садился на шпагат и размахивал руками с ногами. Только здесь он понял, что не зря полжизни занимался боевыми искусствами. До этого ему редко приходилось драться вне ринга, все-таки парней Джима почти все хулиганы знали в лицо, но не тут. Тут он был никем, поэтому каждый считал своим долгом помериться с ним силой. Нечто похожее Томасу пришлось пережить, когда они только перебрались в Портленд. В первую же неделю ввязался в драку с местными хулиганами, которым захотелось поглумиться над новеньким. Несмотря на то, что победителем вышел не он, никто больше к нему не приставал. Вырубить троих из семерых — это не каждому дано.

Перед тем, как начать растягиваться, Томас сначала немного размялся, чтобы разогнать кровь по жилам и побороть тягучую лень. На самом деле, ему так не хотелось ничего делать. Первые минуты он просто стоял и вращал головой, сомкнув веки. Когда ему это надоело, вспомнил про руки и ноги, про которые тоже нельзя было забыть. Это несколько помогло проснуться и смахнуть усевшуюся на плечи лень, что соблазнительно нашептывало на ухо сладкие речи. Но они никак не подействовали на него, потому что дальше пошли приседания, отжимания, прыжки, а потом вообще все вместе. К концу разминки на лбу появились первые капли пота, а тело наполнилось приятным теплом. Все, теперь можно приступать к «бою с тенью».

Вот только тренировка закончилась, даже путем не начавшись. Прервал его сильный глухой удар об стену, как будто кто-то в нее врезался на полном ходу или намеревался пробить. Со всех щелей тут же посыпалась скопившаяся за годы пыль. Воцарилась пугающая тишина, не предвещающая ничего хорошего. Теперь-то до Малкольма дошло, о чем именно пыталось предупредить чутье. Не об очередной предстоящей тренировки, после которой порой иной раз жить не хочется, а о настоящей угрозе.

Прижавшись к стене, Томас прислушался. Ничего. Это довольно странно. Кто бы не напал на трехглазого, он уже поплатился за свою дерзость. В этом точно можно было нисколько не сомневаться. Тревожное чувство еще сильнее стиснуло грудь. Малкольм сделал глубокий вдох и задержал дыхание. По ту сторону тихо скрипнул песок.

И за ним пришли…

Через решетчатое окошечко в металлической двери в комнату потянулись плотные темно-серые клубы дыма, которые пульсировали, переливаясь всевозможными цветами. И, кажется, обладал собственным разумом, потому что по всем известным Томасу законам мироздания он точно не должен был не падать вниз и закручиваться в мини-торнадо. Оно с каждой секундой набирало силу, вытягиваясь в длину, пока в центре смерча не появилась размытая фигура, которая в тот же миг стремительно метнулась к лежанке и вонзила в скомканное одеяло кинжал.

Незваный гость быстро понял свою ошибку. Он оглянулся. Их взгляды встретились. Убийца сразу же кинулся на Малкольма, целясь кинжалом в живот. Лезвие звонко царапнуло по камню, выбив искры. Замах. Прямо перед лицом блеснула сталь. Томас больно врезался спиной в стену и на секунду замешкался. Он привык к рингу, а не к этой тесной комнатушке. А вот противник не растерялся. Подскочил, резанул снизу-вверх. Жалобный звон металл наполнил комнату. Снова не достал, пройдясь по каменной стене.

Убийца яростно выругался и буквально налетел на Томаса, пытаясь его сбить с ног. Но в какой-то момент что-то пошло не так. И Малкольм точно знал, что именно в отличии от своего противника. Он позволил ему протаранить себя, чтобы схватить его и провести бросок. Так и вышло. Незваный гость даже ничего не понял. Все произошло слишком быстро. Удар, полет, падение. И закончилось тоже — слишком быстро. С характерным хрустом и глухим лопающимся звуком, будто они упали не на лежанку, а на спелый арбуз.

Томас осторожно вылез из-под обмякшего тела и откатился в сторону. Он даже не стал встать — просто обессиленно развалился прямо на полу. Сердце продолжало лихорадочно плясать, и каждый его стук отзывался в висках оглушительным эхом. Наверное, именно поэтому в голове было так пусто. А еще мозготказывался сформулировать на понятном ему языке одну до ужаса простую мысль. Даже внутренний голос затих, который Малкольм никак не мог заставить заткнуться, хоть и имел над ним особую власть.

Сейчас он предпочитал не думать о случившемся. Точнее, настойчиво отказывался думать о случившимся, несмотря на то, что рядом лежал не потерявший сознание зверочеловек, а самый настоящий мертвец. И длинный темно-красный шлейф на стене — это не краска. Это кровь. И тот звук, который напомнил ему об спелых арбузах… Нет, сейчас Том не хотел об этом думать.

Из странного, почти медитативного состояния его вывело тяжелое шарканье. Он перевел опустошенный взгляд с потолка на дверь и ужаснулся. Уже вовсю светало. Значит, сейчас Малкольм услышит грохот засова и увидит на пороге лекаря с подноса, который, как ему кажется, не сильно обрадуется мертвецу. А ведь после всего еще придется объясняться с Вэоном. Вот только он сам ни черта не знал. Вообще ни черта.

Лязгнул метал. Дверь бесшумно открылась. На пороге появился лекарь, который, заметив тело незваного гостя, удивленно округлил глаза. Когда он перевел взгляд с него на Томаса, тот мотнул головой, отвечая на немой вопрос дворфа. «Нет, он мертв», — все, что сказал он.

Лекарь спокойно вошел внутрь, поставил поднос и стрелой вылетел из комнаты, забыв запереть за собой дверь. Хотя, куда Томас отсюда денется? Там-то его ждут два непреодолимых препятствия — высокая стена, которой окружена школа, и стража, которая скоро будет здесь. Поэтому сейчас бессмысленно бежать. Все равно поймают и тогда… Тогда ему мало не покажется. Здесь бунтарей не любят: вон, дикарей быстро приструнили, те больше не показывают свой характер. Да и в одиночку ему никак не выжить. Если сбегать, то только с трехглазым, а без него — ни за что на свете.

Малкольм буквально заставил себя сесть. Надо осмотреть мертвеца, пока не пришел Вэон со стражей. На глаза попался короткий кинжал, который лежал чуть поодаль. В драке-то Томас как-то не особо присматривался к оружию в руках нападавшего. Не до этого было. А ведь кинжал, как оказалось, далеко не простой: сам клинок напоминал застывшую волну, набегающую на берег. На гарде были выгравированы знаки на незнакомом языке, которые, возможно, что-то да значили. Об этом наверняка известно Вэону. С его-то познаниями точно не составит труда прочесть написанное.

Но не только это привлекло внимание Малкольма. Его взгляд зацепился за изрядно стершийся рисунок на самой рукояти кинжала. Присмотревшись к нему, он сумел различить змею с широко раскрытой пастью, словно она вот-вот набросится на неведомого противника. Остальное невозможно было разобрать. Одна беда — это ничего ему не дало. Совсем. Абсолютно! И вообще, он сомневался, что этот… по его душу. Ну кому мог сдаться какой-то чужеземец? Томас, вроде бы, никому дорогу не перешел, не успел бы…

Тут-то его и осенило. С ним же хотел самолично расправиться тот жуткий эльф со шрамом на лице, Лотион, кажется, который обещал сделать это самым… в общем, не важно, каким именно образом, главное — обещал. Он же чуть ли не поклялся отомстить Малкольму за нанесенную обиду. Ну подумаешь, сравнил с человеком, откуда ему было знать, что перед ним — настоящий эльф? Обидчивый же ему попался ушастый.

Задумчиво вращая кинжал в руках, Томас коротко взглянул на мертвого зверочеловека. А что если?... Нет, это чистой воды безумие. Он прекрасно понимал, что с ним сделает Вэон, если случайно найдет этот кинжал по его «кроватью». Но, с другой стороны, не всегда же ему будет так везти. Убийца просто не ожидал, что его жертва бодрствует. Так бы все прошло гладко — никто бы ничего не понял. К тому же, Лотион наверняка отправит еще одного, когда поймет, что прошлый не справился. Поэтому неплохо было бы иметь под рукой оружие. Так, на всякий случай. Здесь они часто бывают.

Как только Малкольм услышал гневные выкрики Вэона, который, похоже, подгонял стражников, громко лязгающих металлом, он тут же положил кинжал обратно. Слишком рискованно. С ним, как и с дикарями, не будут церемониться — так отходят хлыстом, что месяц не сможет спать на спине. У одного из них даже на плече остался длинный уродливый рубец, как напоминание. И, надо сказать, это работало. По крайней мере, Томас поутих, стараясь тщательнее подбирать слова.

И сейчас он снова прислушался к голосу разума, а не к трусливому шепоту страха, который все твердил без конца: «Спрячь кинжал! Спрячь, пока не поздно! Они же придут за тобой. Придут! И тогда все, конец. Понимаешь? Конец!..» Да, соблазн был велик, все-таки давил на больное, на то, что заставляет на время потерять голову и действовать безрассудно, руководствуясь только эмоциями. Но Джим постоянно вбивал им в голову, что страх — это нормально. «Бойтесь, и тогда вы не наделаете глупостей!» — повторял он, размахивая деревянной палкой и заставляя уклоняться. Как ни странно, это помогало. Те, кто лез на рожон, всегда получали, а те, кто прислушивался к нему, напротив, терпеливо выжидали и, поймав момент, нападали. Они, правда, тоже огребали, но не так сильно.

В комнату влетел стражник с обнаженным мечом. Он даже не взглянул на Томаса, а сразу кинулся к зверочеловеку — проверять, жив ли он или нет. Следом вошел Вэон, за спиной которого маячил лекарь.

— Это ты его? — сухо спросил наставник, кивнув на труп.

— Это я… его, — с неохотой ответил Малкольм, вставая.

Стражник осторожно перевернул убийцу на спину, коснулся пальцами шеи и, выждав пару секунд, покачал головой. Потом он поднял с пола кинжал и отдал его Вэону. Тому хватило одного взгляда на рукоять, чтобы кардинально поменяться в лице.

— Он тебя задел? — холодно спросил наставник.

— Нет, — бросил в ответ.

— Это хорошо. Кинжал-то отравлен.

— Серьезно? — не на шутку перепугался Томас. Он в ту же секунду задрал рубашку и начал себя придирчиво осматривать. — Я ведь держал его в руках!

— Яд не настолько опасен, — поспешил успокоить его Вэон, который, видимо, не ожидал такой бурной реакции. — Но достаточного одного небольшого пореза, чтобы отправится… туда…

В этот раз Малкольм и так все прекрасно понял.

— Ну славу Богу! — облегченно выдохнул он, опустив рубашку. — Ни единой царапины!

— Кому ты успел перейти дорогу, иноземец? — еще строже спросил наставник. — Он не простой убийца, он Приходящий в ночи.

— Кто-кто? — удивленно вскинул бровь Том.

— Приходящий в ночи, — повторил собеседник. — Профессиональный убийца, владеющий магией. Таких не так много осталось. И, поверь, они твой самый страшный ночной кошмар.

— Судя по всему, не только мой.

— Так и есть.

Вэон что-то сказал стражнику. Тот послушно кивнул, спрятал меч в ножны, с невозмутимым выражением на лице закинул труп на плечо и молча покинул комнату. Только сейчас Томас заметил длинный грязно-красный шлейф на стене и расплывшееся темно-алое пятно на простыне. Это увидел и лекарь, который забрал почти все, кроме самой лежанки.

— Тебе это сейчас уже не пригодится, — сурово сказал наставник, проводив взглядом рыжеволосого коротышку. — И ткань отлично впитывает яд, поэтому нельзя рисковать.

— Ну ладно, — обрадовался Малкольм.

— А теперь рассказывай, иноземец, как тебе удалось одолеть убийцу, — не попросил, а потребовал собеседник.

И Томас рассказал, стараясь не приукрашивать. Ни к чему хорошему это точно не приведет.

— Значит, ты и вправду сумел одолеть Раз-Два? — задумчиво проговорил наставник.

— Было дело, — чуть расправил плечи Малкольм.

— А я думал, что Уорд просто сочинил это, чтобы оправдать высокую цену. Сегодня ты покажешь мне, на что способен, человек. Узнаем, так ли ты хорош или тебе просто повезло.

На этих словах Вэон развернулся, собирая уходить, но Томас остановил его, сказав:

— Загляните к рогатому. Кажется, к нему тоже наведывались.

— Уверен? — замер на пороге он.

— Да, уверен. Я слышал шлепок, как будто кого-то с силой впечатали в стену. Аж пыль посыпалась…

Наставник задумчиво хмыкнул и вышел на улицу, оставив дверь открытой. Малкольм отчетливо услышал звонкое бряцание ключей, знакомое лязганье засова и протяжный скрип. Не прошло, наверное, и секунды, как тишину разорвал громкий свист, на который сразу прибежало несколько стражников. Все это он видел собственными глазами, так как хватило смелости покинуть комнату. Через пару минут два крепких орка вынесли за руки и за ноги еще одного зверочеловека — с обезображенной мордой и с лопнувшей головой.

Рвотные позывы не заставили себя долго ждать. Они же заставили Томаса чуть не сложиться пополам. Он уперся рукой в стену, чтобы устоять, и старался проглотить подступивший к горлу тошнотворный комок. Не хватало ему еще опозориться перед наставником.

— Первый раз? — спокойной спросил знакомый голос.

— Да, — не поворачиваясь, ответил Малкольм. Сейчас ему меньше всего хотелось пускаться в длинные объяснения того, что все это видел и раньше, только через смартфон, который как бы обезличивает происходящее на экране, помогая полностью отстраниться, поэтому не производит сильного впечатления. А тут… Тут все иначе, тут все куда реальней, тут он может подойти и потрогать, а там нет, там тронешь дисплей — и вот уже видео становится на паузу, и вот уже все нереально. Там была приятная иллюзия, которую никто не спешил развеивать, а тут — реальность, которая ни на секунду не давала забыть о себе.

— В первый раз меня тоже вырвало. Это нормально.

— Я справлюсь.

— И ты оказался прав, иноземец, — с неохотой признал Вэон. — Правда, твой друг не особо был рад незваному гостю. Ну ты и сам это видел.

— Ага, — прошептал Томас и сплюнул. Ему до сих пор было дурно, желудок никак не отступал от горла. Ну хоть рвотные позывы прекратились, и на этом спасибо.

— Посиди тут, подыши воздухом, — великодушно разрешил наставник. — Это должно помочь. И я скажу лекарю, чтобы он захватил с собой зелье из cuivasalque.

— Cuiva… что? — чуть не сломал язык Томас, пытаясь повторить за собеседником.

— Пробуждающая трава, — ответили ему снисходительно, как бы говоря, что ладно, так и быть, просвещу тебя, необразованного раба. — Это на Старшей речи. Когда-то мой народ говорил на нем.

— Почему когда-то?

— Потому что ничего не остается неизменным.

На этом их разговор закончился. Вэон развернулся и уверенно зашагал в сторону особняка, оставив Томаса одного. Он даже не стал просить его вернуться в комнату — настолько был уверен, что иноземец никуда не денется. А Малкольм, устав стоять, сел, оперся спиной об стену и стал ждать лекаря.

* * *

Из окна второго этажа отлично просматривалась не только вся улица, как обычно настолько запруженная народом, что невозможно было протолкнуться, но и вход в лавку портного, хозяин которой любезно позволил Таре укрыться у себя. Сейчас крайне опасно вести свои дела, когда Приходящие в ночи охотятся на всех, кто как-то связан с Вэоном. К сожалению, она поняла это слишком поздно, иначе бы не стала с ним тогда встречаться. На эту мысль ее натолкнула не только смерть Ищейки, который в последнее время ни с кем не работал, кроме как с этим загадочным эльфом, но и внезапная смерть контрабандиста Джу, обставленная так, словно он с кем-то что-то не поделил...

За дверью протяжно скрипнула половица. Та самая, что была перед порогом ее комнаты. Тара в тот же миг рванула к лежавшему на кровати мечу и бесшумно его обнажила. Кто бы не стоял по ту сторону, это точно не Н’Арг. Из-за сломанного колена портной обзавелся шаркающей походкой и тяжелой тростью, с которой никогда не расставался, поэтому при всем своем желании он никогда бы не смог подкрасться к кому-либо незаметно.

Дверь резко распахнулась и врезалась в стену с громким стуком. В комнату вбежал высокий эльф в обычной походной одежде. Такого легко принять за очередного путника. И только окровавленный короткий меч в руках говорил, что перед Тарой — никто иной, как Приходящий в ночи. Больше некому было охотиться за ней.

Убийца молча обрушил на голову Тары меч. Окровавленная сталь холодно блеснула и с глухим стуком вошла в кровать. Вовремя Тара отскочила влево, буквально за секунду до. Она кинулась к противнику, пытаясь воспользоваться его заминкой, но чуть не напоролась на клинок. Тот успел вытащить меч и рубануть от себя. Следом за этим вся мебель в комнате содрогнулась, а полузакрытые оконные ставни распахнули с оглушительным грохотом. Сама Тара едва устояла на ногах. Давно она не сражалась с магами, совсем забыла, каково это.

— Не сопротивляйся, — сухо сказал эльф, вставая в стойку. — Тебе все равно не выжить. Лучше примкни к нам.

— И что же я должна сделать, чтобы вы от меня отстали? — холодно спросил Тара и осторожно отступила к окну. Шаг был маленький, почти незаметный, но уже полдела сделано. — Убить Вэона?

— Да, — удовлетворенно кивнул противник. — Из всех ты самая понятливая. Ну что скажешь?

— Что скажу? — хитро улыбнулся она, приблизившись к окну еще на шаг. Осталось совсем немного.

— Решай быстрее, бродячая, — нетерпеливо процедил он. — Или я сам выберу за тебя.

Тара только собиралась что-то сказать в ответ и тут же прыгнуть в окно, как за спиной эльфа выросла незнакомая фигура. Это был зверолюд, который больше смахивал на разбойника, чем на путника или воина. Ни она, ни Приходящий в ночи не слышали его прихода. А тот лишь показал ей пальцем молчать.

— Ну… — только успел раздраженно бросить убийца, как вдруг оказался перед ней на коленях. Тара даже не поняла, как так вышло. Вот зверолюд качнулся вперед, а вот уже стоит позади эльфа и крепко держит его за голову, давая понять, что если тот попробует вырваться — ему конец.

— Тара? — с добродушной улыбкой обратился к ней незнакомец. Она молча кивнула. — А тебя не так-то просто было найти. К счастью, у меня на это есть они.

Он взглянул на покорно стоящего на коленях Приходящего в ночи, который даже не пытался вырваться, будто уже смирился со своей участью.

— Кто ты? — осторожно спросила Тара, смерив зверолюда недоверчивым взглядом. Она на всякий случай почти вплотную подошла к окну, потому что не знала, чего ждать. Вдруг он тоже охотится за ней?

Незнакомец мрачно посмотрел на Приходящего в ночи и приказал ему:

— Скажи ей.

— Черный… маг… — натужно шептал заметно побледневший эльф, — Джар-Син...

— Попрошу заметить, темный, — обиженно покачал головой зверолюд.

До этого Тара никогда с ним не встречалась, зато столько всего слышала, что, кажется, будто знает его лично. Поэтому, наверное, она не торопилась сбегать — хотелось самой убедится в правдивости услышанного.

— Ты здесь один? — спокойно спросил Джар-Син..

— Я ничего не скажу, — дерзко ответил тот.

Сложно сказать, почувствовали ли Тара колебания магической энергии или просто поняла по безумному взгляду и внушающей ужас гримасе боли на лице Приходящего в ночи, что теперь черный… темный маг разошелся не на шутку. Эльф в его руках дергался, бился в судорогах и беззвучно открывал рот, словно пытался закричать, пока просто не обмяк.

— Не переживай, — уже обратился к Таре зверолюд. — Он жив, просто вырубился. Немного перестарался.

Джар-Син убрал руку с лица убийца. Тара с трудом поборола желание отвернуться. То, что темный маг сделал с ним, по-настоящему ужасало. Он обезобразил его до неузнаваемости, не оставив ни единого следа от былой красоты, присущей лесному народу. Создавалось впечатление, что темный колдун окунул эльфа в чан с кипящей смолой: лицо покрывали два уродливых ожога в форме ладоней, а в некоторых местах кожа вообще сползала внушительным кусками, обнажая белёсый череп.

— Я сомневаюсь, — с омерзением скривилась Тара.

— А я нет, — спокойно сказал Джар-Син. Он заботливо придерживал эльфа, чтобы тот не упал. — В нем еще теплится жизнь. Слабая, но теплится.

Приходящий в ночи судорожно вздрогнул, странно повернул голову и слегка приподнял веки. Из носа побежала две тонких струйки крови. Он попытался закричать, вот только темный маг словно управлял им. Все, что ему удалось, это лишь открыть рот и тут же его закрыть.

— Ну так, повторю свой вопрос, — будничным голосом произнес зверолюд. — Ты один?

— Нет… — обреченно ответил эльф. — Нас… шестеро…

— Где остальные?

— Ждут…

— Чего?

— Сигнала… — уже пробулькал убийца, выплевывая кровь. — Скоро… будут… зде…

На этом Приходящий в ночи повесил голову, замолчав. Джар-Син небрежно отбросил его и переступил через труп.

— Ты сама все слышала, — сказал он. — Они не отстанут от тебя, пока ты не умрешь.

— И что ты предлагаешь мне? — Тара недоверчиво покосилась на мертвого эльфа. — Примкнуть к тебе?

— Нет, — усмехнулся Джар-Син. — Я не ищу соратников или чего-то в этом духе. По крайней мере, не среди бродячих. Вам не по силам справится с Приходящими в ночи.

— Справедливо, — не стала спорить Тара.

— По крайней мере, в открытом бою точно, — вдруг добавил темный маг, словно читал ее мысли.

— Тогда что ты хочешь?

— Я хочу предложить… сделку. Устрой мне встречу с Вэоном. Я слышал, что он ищет меня. А еще я знаю, что Лотион почему-то открыл охоту на всех, кто с ним как-то связан. Не так давно он самолично расправился с одним из бродячих. Ты, наверное, его знаешь, зовут Ищейка. Он примкнул к Приходящим в ночи и предал Вэона.

— Нисколько не удивлена. Он лишь пытался выжить.

Джар-Син взглянул на труп.

— Но ты, видимо, не ценишь свою жизнь, раз отказала ему.

— Возможно, — пожала плечами Тара. И добавила уже заинтересованно: — А что я получу взамен?

— Свою жизнь, — мрачно ответил темный маг. — Одна ты долго не протянешь.

Тара обернулась. Она все еще может сбежать, выпрыгнув в окно, а там уже смешается с толпой. Сегодня как раз народу много.

— Уверен? — с вызовом спросила Тара.

— Я не настаиваю, — ухмыльнулся Джар-Син. — Я так или иначе встречусь с Вэоном, с твоей помощью или нет.

— Тогда зачем я тебе, если ты, как говоришь, самостоятельный мальчик?

— Через тебя будет проще. Это во-первых. Ну и во-вторых, я хочу насолить Лотиону всевозможными способами. И увести тебя из-под его носа как раз один из них.

— А как же игра в благородство? — недоверчиво прищурилась Тара.

— Нынче время такое, не до благородства, — спокойно ответил зверолюд. — Ну и каким будет твой ответ, Тара?

— Я устрою тебе встречу с Вэоном.

Джар-Син ничего не сказал, лишь довольно улыбнулся в ответ. Теперь ей ничего не оставалось, как довериться ему.

Глава 13 [Исправленная, черновик]

В столовой за обеденным столом Вэона терпеливо ожидал Даггарт, который со свойственным оркам аппетитом поглощал блюда из кабанины, рыбы, зайчатины и много чего еще. На первый взгляд их было слишком много для него одного, незваному гостю вполне может показаться, словно они готовятся к праздничной трапезе, но на самом деле это было далеко не так. Большую часть приготовленного Даггарт съест без труда, остальное же предназначалось для Вэона. К примеру, вон тот эльфийский салат из зелени, которую орки презрительно называли «травой», сделали специально для него, как и чай из сушеных листьев salque hantale.

— Ну и что там? — прожевав, поинтересовался Даггарт.

— Приходящие в ночи, — сухо ответил Вэон. — Иноземцы обоих убили.

— Правда? — удивился Даггарт. Он даже не донес до рта внушительный кусок жаренной кабанины. — И даже тот дохляк?

— И даже он.

— А вот это любопытно, — на секунду призадумался собеседник, а потом впился зубами в мясо.

Вэон подошел к столу, отодвинул стул и сел. Несмотря на обилие блюд и восхитительный аромат, витавший в воздухе, ему совсем не хотелось есть, а ведь полчаса назад он с огромным удовольствием умял бы добрую половину из того, что здесь было.

— Они, похоже, новички, — немного погодя сказал Вэон.

Даггарт непонимающе посмотрел на него.

— С чего это ты решил?

— На кинжалах знак братства почти стерся, а само лезвие все в зазубринах. Давным-давно я сталкивался с Приходящими в ночи. Одного из них даже убил. До сих пор храню тот кинжал, как трофей. И жду, когда же они придут за ним. И за мной. Поэтому точно могу сказать — это новички.

— Вот оно что... Значит, им просто повезло?

— Повезло человеку, но не… рогатому, — последнее слово Вэон сказал на английском, потому что не знал, как его перевести на всеобщий. Ему просто понравилось само слово. — Тот бы спокойно справился с профессионалом.

— Соглашусь, — коротко кивнул Даггарт. И добавил задумчиво: — Знаешь, я не могу понять одного. Это существо обладает чудовищной силой, но оно ни разу не пыталось сбежать. Почему? Он бы с легкостью раскидал тех работорговцем. Они бы ничего не смогли ему сделать.

Вэон пожал плечами:

— Я тоже задаюсь этим вопросом. Но сейчас меня волнует другое. Что будем делать? Тот, кто послал Приходящих в ночи, на этом явно не успокоится. Придут другие. И в этот раз отправят не желторотиков, а лучших из лучших. Как когда-то посылали за мной.

Даггарт взял за ручку огромную деревянную кружку с орочьим пивом, одним залпом опустошил до дна и поставил обратно на стол. Этим странным ритуалом он заканчивал и завтрак, и обед, и ужин, и даже перекусы. Какая-то давняя традиция, популярная в его племени. Молчаливая дань как прошлому, так и предкам.

— Ничего, — лаконично ответил он. — Ты и дальше будешь готовить иноземцев к игрищам.

— Но… — хотел было возразить Вэон.

— Но это совсем не значит, что мы будем бездействовать. Теперь каждую ночь возле бараков будет дежурить четверо стражников.

Вэон довольно кивнул.

— Я этим займусь.

— Как и я сказал, ты продолжить тренировать иноземцев, — сказал Даггарт, встав из-за стола. — Этим уже займусь я. У меня есть на примете пара старых знакомых, которым можно доверять. Они как раз ищут спокойную и непыльную работенку.

Тихо скрипнули половицы.

— Поешь, — приказал Даггарт уже в дверях. — Нам еще многое предстоит сделать.

И ушел. Сегодня ему предстояло побывать во многих местах Архейма, поэтому он не мог позволить себе слишком долго задерживаться. К тому же, он и так знал, что Вэон со всем этим справится. За столько лет дружбы и работы вместе они научились всецело доверять друг другу. К тому же, каждый прекрасно знал свое дело. Пока Даггарт занимался своими прямыми обязанностями организатора игрищ и развивал школу, Вэон набирал свежую кровь и выступал в качестве второго тренера для мирадонов или нянчился с иноземцами, как это было сейчас. Слишком много от них хлопот.

«Что-то с ними не так!» — настойчиво повторяло чутье, которое с каждым прожитом годом становилось все мудрее и мудрее, хотя сам Вэон, как ему казалось, нисколько не изменился за это время. Ну не могли Приходящие в ночи ошибиться. Они явно пришли за иноземцами. Именно за чужаками, а не за мирадонами.

Или за чужаком?..

У человека язык слишком длинный, это с ходу бросается в глаза, особенно отчетливо это читается по лицу — сразу видно, что он изо всех сил старается сдерживаться, чтобы не огрызнуться в ответ. А с такими-то задатками легко можно наломать дров, оказавшись в чужом мире, где подобные вещи не приветствуются. Ох, неужели он успел кому-то нагрубить? Или, что куда хуже, задеть чье-то достоинство? Некоторые из эльфов до сих пор ведут себя так, словно они — самые умные из всех, хотя теперь это уже далеко не так. Да, его народ сохранил много знаний, но как они ими воспользовались? Вот именно — никак! Живут в своем тесном мирке, отгородившись от всех стеной из высокомерия, и радуются, мол, смотрите, мы не враждуем друг с другом, как это делаете вы, дикари. И ведь они сами не замечают, как потихоньку превращаются в тех, кого ненавидят, забирая священное право каждого эльфа выбрать свое Maranve, даже если оно лежит за пределами Даэртаура.

Вэон тяжело выдохнул. Воспоминания о доме до сих пор причиняют боль. Настроение сразу испортилось, а аппетит пропал окончательно. Теперь он точно еще долго не появится, не по себе ему от таких дум. Но ничего не оставалось, как опять преодолеть себя и поесть. Поменьше еды, побольше вина — идеальный сейчас завтрак. Первое избавит от чувство голода и жалобно урчащего живота, а второе поможет справится с непрекращающимся гулом в голове. На пару часов наступит долгожданная тишина…

Разве это не прекрасно?

* * *

Звон стали не стихал ни на секунду, как стук дерева о дерево. Каждый на тренировочном поле был чем-то занят: одни бились друг с другом, вторые учили новые приемы, третьи практиковались в обращении с оружием, четвертые… Это можно продолжать еще очень долго, потому что наставник-медведь умудрялся управляться со всеми сразу, никому не даваясь спуска. Только ему стоит заметить, как кто-то начинает отлынивать, так тут же раздается до боли знакомый всем щелчок кнута. От него даже опытные вздрагивают, что говорить про остальных?

И только Томас с рогатыми были не при делах. Поначалу остальные на них откровенно пялились, но наставник довольно быстро решил эту проблему. Ему всего-то потребовалось пару раз взмахнуть кнутом, чтобы все всё поняли. Потом, устав от безделья, Томас самостоятельно пошел к стойке с оружием, взял все нужное и ушел в дальнюю часть тренировочного поля, где принялся отрабатывать показанные Вэоном основы, попутно колотя ненастоящим мечом по ненастоящим манекенам. Роль последних выполняли вкопанные в землю деревянные столбы, изрядно украшенные многочисленными шрамами и вмятинами.

Больше всего Томаса удивило то, что рогатый не остался в стороне. Он тоже взял щит с мечом, встал рядом и принялся тренироваться. Наблюдать за ним было одним сплошным удовольствием. Его движения несколько отличались — плавные, мягкие и быстрые. В них не было ничего лишнего. Почему-то Малкольм заметил это сейчас, когда он мог спокойно понаблюдать за ним и никто не стоял над душой. И не раздавал свои дурацкие команды...

Кстати, где Вэон? Обычно он никогда не задерживался надолго, максимум отсутствовал час-два, а потом возвращался, чтобы устроить им ад. Или только ему. Тут Томас не до конца разобрался, кого Вэон больше все-таки недолюбливает — его или рогатого, который может отправить в нокаут простой пощечиной. Даже наставник-медведь проявляет мало-мальское милосердие к гладиаторам, а этот ушастый — нет. Он гоняет до самого захода солнца и всегда стоит с таким лицом, будто его абсолютно все не устраивает. Так и хочется порой вмазать ему, чтобы стереть это высокомерное выражение.

— Тренируешься? — раздался позади знакомый голос. — Похвально.

«Лучше бы я о нем не вспоминал», — подумал Малкольм, но вслух, конечно же, сказал совершенно иное, жить-то ему еще не надоело:

— Тренируюсь, наставник.

— Ты действительно голыми руками одолел того убийцу? — прямо спросил Вэон, буквально пронзив насквозь своим колким взглядом.

— Да, — осторожно ответил Томас.

— Покажи!

— Сейчас?

В ответ — кивок. Пока Малкольм избавлялся от тренировочного оружия, Вэон закатывал рукава. Ради такого зрелища наставник-медведь даже разрешил всем отвлечься от своих занятий. Вокруг них потихоньку стали собираться гладиаторы, образовывая круг. Это что, какой-то инстинкт, который свойственен абсолютно всем разумным существам? Стоит кому-то начать выяснить отношения, они уже тут как тут, кружатся поблизости, как стервятники, в поисках зрелища.

— Не смей поддаваться мне, иноземец, — поспешил предупредить Вэон. — Дерись так, словно я тот убийца.

— Я и не собирался щадить тебя, — грозно процедил Томас. Как же он давно хотел сказать ему нечто подобное.

— И вправду — не собираешься, — удовлетворенно хмыкнул наставник в ответ, встретившись взглядом.

Как только щит с глухим шлепком упал на землю, Вэон в ту же секунду сорвался с места. Первый удар прилетел сбоку. Рефлексы не подвели — Томас успел выставить руку. Но тут же получил по лицу. Так, слегка, потому что в последний момент дернул головой назад и вправо. Следом на него обрушился еще один боковой. Малкольм пошатнулся, на секунду потеряв равновесие. Удар пришелся по вовремя поднятому плечу. Этой маленькой хитрости его научил знакомый-боксер. И вот она наконец-то пригодилась. Вот только Вэон не думал останавливаться. Он подскочил к нему и от души врезал локтем.

«Попался!» — радостно подумал Томас, заходя противнику за спину. Он обхватил его туловище руками и совершил бросок через грудь, которому только недавно научился. Но вместо того, чтобы воткнуть Вэона головой в землю, они неуклюже грохнулись на бок. Это даже нельзя было назвать броском. Все выглядело так, словно он пытался его повалить наземь. Просто в какой-то момент Малкольм испугался падать спиной на твердую землю. Поэтому, наверное, получилось то, что получилось.

Вот только на этом ничего не закончилось. На земле их борьба разгорелась с новой силой. Вэон отчаянно пытался вырваться, когда Томас — взять на удушающий или болевой. А это было крайне сложно. До сегодняшнего дня ему не приходилось сталкиваться с настолько гибким и вертким противником. Когда он наконец-то поймал его шею, то обнаружил, что Вэон каким-то чудом умудрился подставить руку.

— Сдавайся, — раздраженно пропыхтел Малкольм.

— Нет, — натужно прохрипел в ответ противник.

— Я так долго могу.

— Я тоже.

Этот маленький обмен любезностями нужен был, чтобы перевести дыхание. Они оба порядком подустали бороться друг с другом. Все-таки тяжело с равным по силе. Тут нужно брать либо хитростью, либо сноровкой. Последнее было на стороне Вэона, а вот первое…

Томас на секунду ослабил хватку. Мышцы руки уже одеревенели и адски горели. Этим сразу же воспользовался Вэон, который словно терпеливо ждал чего-то подобного. Он резко дернулся и так извернулся, что выскользнул из захвата. И сразу же попал в другой, ради которого и была «потеряна» бдительность. Для этого всего-то потребовалось поймать ногу противнику, крутануться и прижать ахиллово сухожилие к кости руки. Вэон разразился потоком ругани на эльфийском языке и попытался вырваться. Но Томас быстро это пресек, сильнее сдавив ахиллово сухожилие.

— Все! Сдаюсь! — почти выкрикнул наставник, перестав сопротивляться. — Отпусти!

И Малкольм отпустил — молча, без язвительных фразочек, сказанных максимально пафосно, и с противным чувством, что ему с самого начала поддавались. Не верил он в свою победу. Слишком легкая. Как будто снова повезло, как с тем убийцей. Да, это был несчастный случай. Он не виноват. Он лишь защищался...

— Проклятье, — выругался уже на английском языке Вэон. Когда он встал на ногу и оперся на ту, что немного пострадала, то чуть не упал. — Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то так дрался.

— В моем мире это обычное явление, — немного слукавил Томас. Пусть теперь знает, что нельзя недооценивать противника, даже если он человек, который ни разу в жизни не держал меч.

Когда гладиаторы осознали, что бой закончен, они поспешили вернуться к своим занятиям, чтобы не огрести от наставника-медведя, который уже посматривал на них крайне недобро. Во время самих тренировок им редко удавалось нормально поговорить, потому что любой, кто открывал рот без разрешения, сразу же получал кнутом. Чем-то это походило на армию. Тренер Джим с удовольствием рассказывал о своих армейских годах, считая, что только там можно по-настоящему закалить характер и собственными глазами увидеть настоящих «воинов». Теперь-то Малкольм понимал, о чем он.

— Этот захват… Это было очень больно, — спокойно признался Вэон. — Никогда бы не подумал, что так можно. Но для настоящего боя это не подходит. Слишком непрактично.

— Так он и не для настоящего боя, — согласился Том. — У нас тоже есть свои игрища, на которых выступают бойцы MMA.

— Бойцы ММА? — уже без особых проблем повторил за ним Вэон. — Они тоже мирадоны?

— Типа того. Они выходят на арену, которую мы называем октагоном, и дерутся друг с другом до победы.

— Окта… гон? Что это?

Тяжело вздохнув, Малкольм в очередной раз проклял себя за длинный язык и отсутствие дальновидности. Очевидно же было, что стоит ему заикнуться о смешанных боях, то Вэон от него не отстанет, пока не получил ответы на все свои вопросы. А ведь так и вышло. Томас чуть ли не досконально поведал историю появления ММА и его развитие до нынешнего времени. Никогда в жизни он не встречал настолько внимательного и благодарного слушателя, который потом еще умудрился засыпать сотней вопросов. Признаться, ему впервые пришлось столько отвечать. Даже учителя так не пытали, как Вэон. Этот ушастый успокоился лишь ближе к вечеру, когда пришло время ужинать.

— Как же я от него устал, рогатый, — пожаловался своему единственному «товарищу» Малкольм, пока они стояли в очереди, которая сегодня двигалась особенно медленно. — У меня аж голова разболелась.

Трехглазый лишь задумчиво вскинул одну бровь, как бы говоря, мол, а ты что хотел с твоим-то длинным языком? А ведь с этим не поспоришь. Никто за язык не тянул — сам ляпнул. Вот и не ной, что пришлось расхлебывать.

Когда очередь дошла до них, они забрали свою еду — тарелку с мясной похлебкой, буханку хлеба и кружку с целебным напитком — и, отыскав укромное место, спокойно уселись ужинать. Из головы все не выходили утренние события. Несмотря на то, что Томас прекрасно понимал, чем бы все закончилось, если бы он не... если бы убийца так не оплошал.

«Не загоняйся, — успокаивал себя он. — Это был просто несчастный случай!»

Но...

* * *

В этот вечер меньше всего на свете Вэон ожидал увидеть ее… Тару. Раньше она избегала с ним встреч у всех на виду, незачем видеть верного помощника организатора игрищ в компании с бродячей, а теперь сама нагло заявилась прямиком в школу мирадонов, забыв обо всем. О ее приходе он узнал благодаря словесной перепалке со стражниками возле ворот. Дело точно дошло бы до драки, если бы Вэон не появился вовремя. Заметив его, Тара перестала бушевать. По ее затравленному взгляду сразу стало понятно — что-то случилось.

— Вы знаете эту бродячую, господин? — обратился к нему один из стражников.

— Знаю, — ответил Вэон и уже обратился к Таре: — Пошли. Нам нужно поговорить.

— Это точно, — сухо сказала она, взглянув на стражников испепеляющим взглядом. Те даже бровью не повели, лишь хищно осклабились.

До самой той комнаты они шли, не проронив ни слова. Когда Вэон закрыл за ней дверь и активировал магическую печать, чтобы никто не мог подслушать их разговор, то сразу спросил в лоб:

— И до тебя Лотион добрался?

— Добрался, — устало кивнула Тара. Она оперлась спиной об стену и медленно скатилась по ней на пол, словно все это время держалась из последних сил.

— Он тоже предложил тебе предать меня?

— Не он, а его люди, — поправила бродячая. — И да, предложили.

Взгляд Вэона в мгновение ока стал холоднее и суровей, хоть в нем и трепетался слабый огонь надежды, что перед ним все-таки друг, а не враг.

— И ты согласилась?

— Нет, — прошептала Тара. — Если я бы предала тебя, то, считай, мне конец. Своей жизнью я не так дорожу, как репутацией.

— Ты расправилась с людьми Лотиона? — удивленно приподнял бровь Вэон. Он как никто другой знал, что клинок она таскает больше для виду, чем для боя.

— С ними расправился Джар-Син.

— Темный колдун?

— Он самый, — кивнула бродячая и вздрогнула. — Не хотела бы я быть на их месте…

— Ты о чем?

— Я теперь понимаю, почему его иногда называют черным магом. К своим противникам он безжалостен. И расправляется с ними самым изощренным образом.

— Значит, слухи не врали, — задумчиво проговорил Вэон.

— О, поверь, все еще хуже. — Тара резко вскочила на ноги. — Но он спас меня. Поэтому я здесь.

— Он что-то потребовал взамен?

— Попросил, — поправила бродячая. — Не требовал.

— Да? — опять удивился Вэон. Какая же все-таки неоднозначный этот темный колдун.

— Он хочет встретиться с тобой, — спокойно продолжила она.

— Зачем?

— Не знаю. Он ничего толком не сказал. Но ты должен встретиться с ним.

— Ради тебя?

— Нет, — покачала головой Тара. — Он тоже охотится на Лотиона. И, похоже, что-то знает. По крайней мере, так говорит моя интуиция. Можешь не доверять мне, доверься ей. Сколько раз она тебя подводила, Вэон?

— Ни разу, — признал он.

— Вот поэтому встреться с ним, если ты и вправду хочешь добраться до Лотиона. Просто доверься моей интуиции, как и раньше.

— Просто довериться твоей интуиции? — задумчиво сказал Вэон.

«А можно ли ей верить?» — стремительно мелькнула мысль в голове, которую заботливо подкинуло врожденное чувство осторожности. Как-то все слишком хорошо совпало. Утром они пережили нападение, а сейчас вот она… Действительно ли ее спас темный колдун? Или это всего лишь красивая история, которую она придумала, чтобы выманить его из школы?

— Что не так, Вэон? — быстро догадалась Тара. Она всегда отличалась особой чуткостью по отношению к собеседнику, легко распознавая ложь или сомнения.

— Утром на нас напали Приходящие в ночи, — прямо сказал Вэон. Он надеялся, что ее реакция поможет определиться, можно ли ей доверять или нет. — И вот теперь ты здесь, с таким заманчивым предложением.

— Удачно, да? — горько усмехнулась Тара. — Я не буду пытаться что-то тебе доказывать. Если не доверяешь мне, то просто убей. Мне все равно теперь не жить. А если все же доверяешь, то, прошу, встретиться с темным колдуном. Без него мне не жить.

— Он тебе что-то еще обещал? — встрепенулся Вэон. А вот и причина, по которой Тара так нагло заявилась сюда.

— Да.

— И что же?

— Если я устрою ему встречу с тобой, то он спасет меня от Лотиона. У него, как я поняла, есть какое-то надежное убежище, о котором никто не знает.

Вэон задумчиво потер подбородок. Опять что-то не складывается в голове. И, кажется, в этот раз он точно знает, в чем именно загвоздка.

— Я одного не понимаю, Тара, — мрачно начал он. — Зачем Джар-Сину спасать тебя? Он же не абы кто, а магистр темной магии в Коллегии! Он может встретиться со мной когда пожелает.

— У меня к нему был тот же вопрос, — улыбнулся она. — Ответ оказался до жути прост. Он спас меня, чтобы насолить Лотиону. Темный колдун не из тех, кто будет действовать из благородных побуждений.

Ее ответ, конечно, не целиком развеял сомнения Вэона, но зато прояснил некоторые спорные моменты. Теперь ему понятно, что движет темным колдуном. А ведь иронично. Они похожи друг на друга больше, чем казалось поначалу. Наверное действительно стоит с ним встретиться. Из этого союза может что-то да получится.

Вэон подошел к столу, на котором лежала карта города с кучей заметок, и спросил, не оборачиваясь:

— Где он хочет встретиться со мной?

* * *

— Ну и как прошла встреча? — поинтересовался Джар-Син, когда Тара забежала в темный переулок.

— Он согласен встретиться, — моментально ответила она, как будто ждала этого вопроса. — Теперь ты мне поможешь?

— Помогу, — улыбнулся он.

— Да благословят тебя Урланы за твою доброту, темный маг.

Он как-то странно и непонятно взглянул на нее и сказал равнодушно:

— В степях не принято просить о помощи богов. Они лишь наставляют нас на истинным путь. Мы сами должны позаботиться о себе. Ладно, пошли. Не лучшая идея разгуливать по городу, когда за тобой охотятся Приходящие в ночи.

И Тара покорно последовала за ним. В одном Джар-Син точно был прав: ей надо стать сильнее, чтобы она могла сама позаботиться о себе, а не постоянно надеяться на других, как это вышло сегодня. Если бы не пришел темный колдун, если бы Вэон не согласился… Слишком много в ее жизни этих «если». Именно поэтому она должна стать сильнее, чтобы быть способной самой справится со всеми невзгодами. Тогда больше не придется надеяться на эти «если»!.. Тогда больше никто не пострадает из-за нее...

Глава 14 [Исправленная, черновик]

Резкие и сильные порывы ветра приятно остужали разгоряченное тело. Там, внизу, на широких улицах и узких улочках властвовала удушающая жара, от которой невозможно было спастись, поэтому, стоя здесь, наверху, Вэон испытывал непередаваемое чувство блаженства.

— Интересное ты место выбрал для встречи, — сказал он. — Отсюда почти весь город можно охватить взглядом.

— Нас здесь никто не сможет подслушать, — ответил Джар-Син, стоя к нему спиной. С городской стены открывался не только прекрасный вид на город, но и на земли, лежавшими за ними, которые интересовали его больше, чем Архейм.

— И помешать тоже, — закончил за него Вэон.

Они так и не взглянули друг на друга, словно каждый чувствовал к другому сильную неприязнь. Или темный колдун открыто выражал свое пренебрежение и неуважение. В это, кстати, верилось больше.

— Как там Тара? — немного погодя спросил Вэон.

— Жива, — сухо сказал Джар-Син. — Я ее надежно спрятал, как и обещал. Теперь ни Лотион, ни его псы Приходящие в ночи не доберутся до нее.

Взгляд Вэона судорожно забегал по крышам многочисленных домов, по амфитеатру, гордо возвышающимся чуть ли не над всем городом, по родной школе мирадонов, по Коллегии и по много чему еще, словно он пытался что-то найти — то ли ответы на свои вопросы, то ли подсказку, которая направит поток его мыслей в нужное русло.

— Ты обескуражен? — самодовольно ухмыльнулся Джар-Син. Его выдала интонация, с которой он это сказал. — Можешь не отвечать. И так все понятно. Он не так давно стал Зовущим. Сумел все-таки подняться с самых низов.

— Откуда ты это знаешь? — сухо спросил Вэон, переваривая услышанное. С одной стороны это давало ответы на многие вопросы, а с другой…С другой еще больше запутывало.

— Разве Тара не рассказывала тебе, как я расправился с людьми Лотиона? Неужели это не произвело на нее впечатление?

— Зачем эта показуха?

— А вот теперь обидно стало, — в мгновение ока посерьезнел темный колдун. — Я не занимаюсь бессмысленной показухой. Это — демонстрация моих искренних чувств. Они сами обрекли себя на мучительную смерть. Особенно, если я — вестник их конца. А кто сказал, что путь в Эхиппар будет легким?

— А ты, небось, лучше них, да? — презрительно бросил Вэон.

— Нет. Я еще хуже. Я — черный маг, — усмехнулся собеседник. — Для них я воплощение зла. И, знаешь, мне понравилось отыгрывать эту роль.

И они снова замолчали, на этот раз надолго. Иногда резкие порывы ветра приносили с собой обрывки фраз стражников, из которых становилось понятно, что даже они обеспокоены происходящим в городе. Слишком много убийств запоследнее время. Об некоторых Вэон хорошо знал — одни его рук дело, а другие темного колдуна. Но сейчас это уже не так важно. Что сделано, то сделано. Никто не станет оплакивать Приходящих в ночи. По крайней мере, они точно. Его больше волновал тот факт, что Лотион стал Зовущим. «И когда ты успел так быстро подняться?» — подумал Вэон, понимая, что теперь будет куда сложнее добраться до Лотиона, окруженного сворой верных собак, которыми и являются Приходящие в ночи.

— Я хочу знать, — вдруг заговорил Джар-Син. — Зачем ты ищешь Лотиона?

— Месть, — мрачным и холодным голосом сказал Вэон. — Он забрал у меня кое-что ценное, теперь я хочу забрать это и у него.

— И что же это?

— Его жизнь. Это единственное, что он ценит.

— Все они ценят свою жизнь, — философски заметил темный колдун. — Я еще ни разу не видел фанатика, которой встретил бы с достоинством мучительную смерть. Стоит им только познакомиться поближе с настоящей болью, как они тут же готовы предать свои идеалы, лишь бы избежать страданий.

— А ты точно степняк? — неожиданно спросил Вэон.

— Точно, — гордо ответил Джар-Син. — А не похоже?

— Не похоже.

— Это все благодаря архимагу, ушастый. Пока твой народ скрывает знания ото всех, он поделился ими со мной. Он открыл мне другой мир, который я бы никогда не познал, останься я со своим племенем. И за это я поклялся чтить и защищать идеалы Рейнара. Любой ценой.

От интонации, с которой темный колдун произнес последние слова, по спине Вэона пробежал холодок. Признаться, на долю секунды ему стало не по себе от мысли, что он стоит спиной к тому, кто сам не знает ни жалости, ни пощады...

— Ты же не ради разговоров искал со мной встречи? — напрямую спросил Вэон. Отсюда город казался безмятежным, словно не было никаких убийств, интриг и разборок.

— Нет, — улыбнулся Джар-Син. — Это ты искал встречи со мной. Расспрашивал обо мне. Узнавал. Вот я и пришел. Как ты хотел.

— Бродячие никогда не умели держать язык за зубами.

— Твоя Тара не из таких, не волнуйся. Это все Ищейка. Он сдал и тебя, и ее. Сначала мне, а потом людям Лотион. Можешь мне не верить.

— У меня нет повода не верить тебе, колдун. Не в твоем это характере.

— А что в моем характере? — усмехнулся Джар-Син. Только сейчас Вэон осознал, что стоя вот так друг к другу спиной, он намного лучше понимал собеседника, чем если бы видел его лицо. — Не говори, я и так знаю. Так зачем ты меня искал?

— Ты еще и спрашиваешь? — криво улыбнулся Вэон.

— Да, — спокойно ответил колдун. — Вдруг ты хочешь, чтобы я просто поделился с тобой тем, что знаю о Лотионе?

— Не смеши меня. Я не думаю, что Рейнар сделал бы тебя магистром только за твои способности к магии.

— Ты знаком с архимагом? — впервые за разговор удивился Джар-Син.

— Очень давно, — гордо ответил Вэон, сложив руки за спиной. — Тогда он еще был послушником и только начинал свой путь мага.

— Значит, это ты поделился с ним знаниями своего народа. Он рассказывал про тебя, но никогда не называл по имени. Говорил, что рано или поздно я сам встречусь с тобой. Что не хочет отнимать у меня возможность составить собственное мнение о тебе.

— Годы идут, а Рейнар все тот же...

Очередная перекличка стражников на городской стене заставила их ненадолго замолчать. На них даже перестали обращать внимание. Ну стоят и стоят, главное — не мешают.

— Я хочу предложить тебе объединить силы, колдун, — не стал больше тянуть Вэон. Он и так услышал достаточно, чтобы принять окончательное решение. — Особенно теперь, когда Лотион стал во главе Приходящих в ночи. Вместе мы точно сможем до него добраться.

— Ох!.. — воскликнул радостно Джар-Син. — Знал бы ты, как ты сейчас прав, ушастый. Вместе мы точно сможем добраться до этого ублюдка!

Надо ли говорить, что Вэон все понял сходу? Его собеседник не из тех, кто будет разбрасываться такими словами попусту.

— Где он? — в ту же секунду похолодел Вэон.

— Таверна «Усталый охотник», — был ответ. — Там логово Приходящих в ночи. Там же обитает и Лотион.

— Ты в этом уверен, колдун?

— Да.

— Ты его видел?

— Нет.

— Тогда откуда в тебе столько уверенности?..

— Ты когда-нибудь охотился, ушастый? — неожиданно поинтересовался Джар-Син. Он первый подошел к нему, встал рядом и принялся внимательно рассматривать город.

Вэон лишь краем глаза взглянул на собеседника. К чему сейчас такие отвлеченные вопросы? Но все же, подумав, ответил ему:

— Много раз.

— Ну тогда ты должен знать это чувство, когда до последнего выжидаешь добычу, потому что просто знаешь — сейчас все будет. И в тот самый момент, когда в душу начинают закрадываться сомнения, появляется она. То, ради чего ты все это время сидел, затаив дыхание, лишь бы не случайно спугнуть. Называй это охотничьи чутьем, ушастый. Лотион был там. Он ждал меня. Но в одиночку мне до него не добраться. Их слишком много. А я не враг себе.

— Так вот почему ты здесь, — моментально догадался Вэон.

— Да, мне нужна помощь, — ни секунду не колебался Джар-Син. — Только не обольщайся, ушастый. Это лишь временный союз. Как только мы доберемся до Лотиона, наши дороги разойдутся. Раз и навсегда.

— Меня это устраивает.

Темный колдун окинул его удивленным, даже немного недоверчивым взглядом.

— А я думал это будет сложнее, — признался он. — Я же все-таки «черный» маг...

— Мы оба хотим одного и того же, — пожал плечами Вэон. — Это для меня важнее предрассудков.

— Ты первый эльф, которого мне, по крайней мере, не хочется придушить здесь и сейчас.

— Надеюсь, потом ты этого тоже не захочешь.

В ответ его собеседник лишь развел руками.

— Мне еще нужно что-то знать? — напоследок решил спросить Вэон. — Ты же, как-никак, магистр темной магии в Коллегии.

— Да, есть кое-что, — закивал Джар-Син. — Не знаю, чем это тебе поможет, но Лотион открыл Врата перехода Цхаувом. Мы, правда, не знаем, с какой целью. Всевидящий не видел, чтобы кто-то прошел через Врата. Возможно, этот ублюдок специально отвлекает нас. Это все, чем я могу поделиться. Что с тобой, ушастый?..

— Да так… — с трудом выдавил из себя ошарашенный Вэон, — надо кое с кем поговорить… по душам.

— С кем?

— Давай потом, колдун. Я хочу сначала в этом убедиться, а уж та-а-ам... Как мне тебя найти?

— Мы скоро вновь встретимся, ушастый. Я пришлю весточку где и когда.

И на этом они разошлись, не проронив больше ни слова. Ни каких-то напутствий, ни прощаний. Вынужденный союз еще не повод вести себя притворно. Но вот кое-что этот разговор точно прояснил для Вэона. Кое-что очень важное. Поэтому вместо того, чтобы заняться делами, он вернется обратно в школу мирадонов и поговорит с иноземцами. А точнее — с одним из них, кому, как оказывается, есть что рассказать.

* * *

Левая рука. Правая. Снова левая. И опять правая. Слишком предсказуемо. Слишком скучно. Кто этого остороухого учил драться? Его же любой завсегдатай таверн вырубит. Раз-Два даже не напрягался. Он играюче уклонялся, изредка отвечая. Так, несерьезно, просто выкидывал вперед руку, словно собирался врезать, но постоянно то «промахивался», то «не дотягивался». А тот даже ни о чем не догадывался. Наверное, полагал, что ему попался новичок. Зря. Толпа жаждет зрелища. И Раз-Два даст его. Таков был уговор.

А этот эльф все скачет вокруг него. Вон, снова слишком сильно отвел плечо. Опять будет бить. В этот раз прилетело сбоку. Со всей силы. Всем весом. Раз-Два подставил руку. И врезал в ответ. Прямо в нос. Раздался хруст. Из глаз остроухого брызнули слезы. Молчавшие до этого зрители снизошли до одобрительного ропота.

На самом деле члены Совета Четырех, богатые купцы, владельцы школ мирадонов, именитые ремесленники, главы гильдий и все те, кто обладал статусом и весом, почти ничем не отличались от простых жителей города и даже всякого презираемого ими отребья. Все они желали одного — зрелищ. И чем кровавее, тем лучше. Просто власть имущие вели себя… сдержаннее. Не полагается члену Совета Четырех яростно кричать «Убей его!», а вот с умным видом обсуждать, как же хорошо держит дистанцию этот орк — только так.

Но Раз-Два прекрасно видел, как они жадно ловят каждое их движение, каждый взгляд, каждый взмах, каждый вдох и выдох. От их глаз ничего не ускользало. Эта публика была куда благодарней к ним, чем обычные работяги. Тех лишь волновало, кто кого уложит, а не как уложат.

Остроухий накинулся на Раз-Два и попытался опрокинуть его подножкой. По просторному залу прокатился глухой шлепок. Никто особо не понял, как так вышло. На секунду показалось, будто бы Раз-Два потерял равновесие и вот-вот упадет. Но ничего подобного не случилось. Каким-то непонятным образом он в прямом смысле впечатал эльфа лицом в каменный пол. Тот лежал, не шевелился и издавал странные, булькающие звуки.

— Это слишком несерьезно, — недовольно пробубнил Раз-Два, смотря на растекающуюся лужицу крови.

Зрители оживились, зашептались, кто-то даже поздравил его с победой коротким, надменным кивком, мол, смотри, я снизошел до тебя, радуйся. Все-таки поспешил он с выводом насчет благодарной публики.

— Уберите этот мусор! — презрительно бросил хозяин особняка, выйдя вперед. И добавил, холодно взглянув на Раз-Два: — Ты дрался достойно, орк. Намного достойнее, чем это отребье, смеющее называть себя мирадоном.

Сквозь толпу аккуратно протиснулись двое в рабских ошейниках. Они подбежали к до сих пор не пришедшему в себя эльфу, схватили его за руки и за ноги и потащили куда-то вглубь особняка. Все это провернули быстро, легко и — самое главное! — молча. Никто из присутствующих даже не взглянул на них.

— Эмир! — громко позвал кого-то зверолюд-волк. Через пару секунд словно из ниоткуда возник статный эльф, покрытый с ног до головы татуировками. Но даже не это привлекло внимание Раз-Два, хоть и тоже являлось весьма непривычным для его народа. Он впервые в жизни видел лысого эльфа. — Как только лекарь поставит это на ноги, продай его горнякам.

— Я понял вас, господин, — низко поклонился Эмир.

— И не торгуйся с ними.

— Как скажете, господин. Я могу быть свободен?

Вместо ответа — небрежный взмах руки. Эмир еще раз низко поклонился и исчез так же быстро, как и появился.

— Что молчишь, орк? — хмуро поинтересовался зверолюд. — Тебе язык вырвали? Ты хотя бы кивни тогда, чтоб я знал.

— Нет, — сухо ответил Раз-Два.

— Уже что-то. Где твой хозяин? Я бы хотел с ним поговорить.

— У меня нет хозяина.

На короткий миг безразличное выражение собеседника сменилось на удивленное.

— Из свободных, значит, — задумчиво проговорил он. И, немного подумав, добавил с энтузиазмом: — Иди ко мне мирадоном, орк. У тебя есть потенциал. Ты бы смог одолеть чемпиона и занять его место.

Раз-Два не понравилось то, что это было сказано таким тоном, будто бы сделка уже состоялась, осталось лишь утрясти формальности.

— И стать рабом? — услышал в ответ зверолюд. — Нет, спасибо. Моя свобода не продается.

— Тогда что ты здесь делаешь, орк? — уже настороженно спросил собеседник.

— Он со мной, Сахжар, — наконец-то появился Троргард. Рядом с этим орком любой почувствует себя маленьким и слабым. — Или ты уже не рад мне и моим друзьям?

То ли Раз-Два показалось, то ли нет, но он определенно услышал приглушенный скрежет. Но точно сказать нельзя — здесь слишком много народу. И слишком шумно, несмотря на то, что они вели себя куда достойнее завсегдатаев таверн.

— Я был бы рад не видеть тебя и твоих друзей, — очень тихо прошептал Сахжар, чтобы другие не услышали их. И сразу после этого продолжил радостным голосом, натянув невероятно дружелюбный оскал: — Конечно же, я рад тебя видеть, дорогой товарищ. И твоих друзей тоже.

Последнее было сказано не менее дружелюбно, но во взгляде, который он удостоил Раз-Два, не было ничего подобного.

— У меня все прекрасно, — самодовольно осклабился Троргард. — А у тебя как, дорогой друг? Слышал, ты все также второй. Кстати, как там поживает Даггарт?

И опять на короткий миг Сахжар потерял самообладание. Его лицо, которое и так выглядело ужасно из-за огромного количества шрамов, буквально перекосило от злости, из-за чего оно стало в разы отвратительней. Еще никогда в жизни Раз-Два не видел ничего более отталкивающего. Даже вывернутые наизнанку мертвецы вызывают куда меньше отвращения.

— У меня тоже все прекрасно, — раздраженно процедил Сахжар. — Если ты не против, я пойду. Мне надо еще с другими гостями встретиться.

— Да-да, конечно, — небрежно проговорил Троргард. — Я как раз хотел бы поговорить со своим другом наедине.

На этом Сахжар удалился. Молча, с натянутой дружелюбной улыбкой и взглядом, полным ненависти.

— Что он от тебя хотел? — шепотом спросил Троргард.

— Ничего хорошего, — тихо ответил Раз-Два.

— Звал к себе?

— Угу.

— Говорил о потенциале и о чемпионстве?

— Типа того.

— Он это всем говорит, — покачал головой Троргард. — Как будто кто-то на это купится.

— Я бы купился лет десять назад, — честно признался Раз-Два. — Я тогда молодой был, жаждал приключений. И постоянно стремился всем что-то доказать.

— Эх, молодость… — печально вздохнул собеседник. — Как давно это было… Сейчас не так весело делать глупости, как тогда, да?

Раз-Два пожал плечами. Не ему об этом судить.

— Ты готов к еще одному бою? — вдруг спросил Троргард. — Надо закрепить наш успех перед уходом.

— Готов. Я как раз размялся.

— Рад слышать, — довольно улыбнулся собеседник. — Жди меня здесь. Я все устрою.

И снова Раз-Два оставили одного посреди этих… Вот как их можно обозвать? Все они в той или иной мере вершители судеб. Почти боги. Но только какие-то неправильные — слишком жестокие, слишком несправедливые, слишком… живые? Это слово почему-то казалось сейчас самым подходящим. Вдруг Урланы были точно такими же — жестокими и несправедливыми? Тогда сразу становится понятно, как им удалось объединить четыре народа под одним знаменем, которые до этого люто ненавидели друг друга. Выходит, что и Кадгар с Роддом тоже… божки для иноземцев. И наверняка человек сказал бы о них тоже самое — жестокие и несправедливые...

В общем, он так и не придумал, как можно обозвать их пообиднее. В голову лезли только странные мысли. Здесь, среди изобилия роскоши Раз-Два чувствовал себя абсолютно чужим из-за здешней атмосферы. Она насквозь пропитана фальшивым радушием, за которым скрывается зависть, лицемерие, гордость и презрение. Поскорее бы закончить с делами и свалить отсюда.

Толпа в дальнем конце зала восхищенно ахнула. Отсюда не было видно, что именно произвело на них такое впечатление. Все вокруг начали оживленно перешептываться: одни строили догадки, другие делились слухами об особенном госте, который, похоже, наконец-то явился.

— Наши планы немного изменились, — встревоженно проговорил Троргард. Как ему удается так незаметно подкрадываться при его-то размерах? — Я надеюсь, ты правда готов.

— Твои планы, — поправил его Раз-Два. — Что стряслось?

В зал уверенной походкой вошел Сахжар, а рядом с ним шел он — непобежденный чемпион арены со своим учеником. Теперь-то понятно, почему толпа восхищенно ахнула.

— Я буду драться с ним?.. — ошарашенно прошептал Раз-Два. Вот с кем он точно не справится. Никогда в жизни.

— Нет, — мрачно ответил Троргард. — С его учеником.

Троица без труда пересекла половину зала под пристально-восхищенные взгляды и подошла прямо к ним. До этого Раз-Два видел чемпиона только с трибуны, откуда казался не таким грозным и пугающим, как вблизи. Его холодный, уверенный взгляд заставлял чувствовать себя неуютно, лицо не выражало ничего, кроме непоколебимого спокойствия, и только приветливая улыбка сбивала с толку. Давным-давно он пришел в этот мир из своего незадолго до катастрофы, из-за которой все Врата закрылись — раз и навсегда. Именно его внешность внушала страх. Из высокого лба торчали два длинных острых рога, которыми он однажды вспорол живот своему противнику, а другого вообще насадил на них и умудрился поднять его над своей головой. Поговаривали, что он так простоял до самого заката, пока из ран страдальца не перестала сочиться кровь. Но это было задолго до рождения Раз-Два, поэтому последнее вполне могли придумать, чтобы приукрасить историю. Но не только рогами выделялся чемпион на фоне остальных. Его кожа имела кроваво-красный цвет. Казалось, будто он с самого рождения купается в крови побежденных врагов, потому что ему не было равных на поле боя. Только троим удалось сражаться на равных с ним, но даже они проиграли, уступая чемпиону в мастерстве. И имя у него было подходящее — Мор. Звучное, простое, но таилось в нем что-то… нехорошее, неприятное, даже опасное.

А вот ученик чемпиона ничем не выделялся. Обычный зверолюд-ягуар с поджарым телом и хищным взглядом. Чем он сумел зацепить Мора, чтобы тот решил стать его наставником? К счастью, этот вопрос не останется без ответа.

— Мор, — почтительно кивнул Троргард.

— Троргард. — Чемпион чуть склонил голову в знак уважения. — Давно не виделись.

Тяжелый вздох.

— Дела.

— А я думал, ты уже избегаешь встречи со мной.

И почему все так упорно стараются не замечать Раз-Два? Даже ученик чемпиона переключился на его спутника.

— Если бы избегал, не пришел сюда, — грубо ответил Троргард. — Тебе ли не знать этого, Мор?

— Тише-тише, — прошептал чемпион, продолжая тепло улыбаться. — Не забывай, что на нас смотрят. Ты же не хочешь испортить вечер своим отвратительным характером, старик?

— А ты, я смотрю, так и хочешь, чтоб я тебе рога обломал, да, «чемпион»? — почти прорычал спутник Раз-Два.

Мор громко засмеялся, изображая для остальных дружескую беседу, и только после добавил грозно:

— Ты уже однажды пытался. Забыл, чем все закончилось?

Желваки на лице Троргарда заходили ходуном. Не только Сахжар имел больную мозоль, на которую можно было наступить.

— Это с ним будет драться мой ученик? — спросил Мор, окинув взглядом Раз-Два.

— Да, — гадко улыбнулся Сахжар. И лицо у него было чересчур довольное. Аж руки что-то зачесались.

— Он хоть мирадон?

— Нет. — И снова эта мерзкая улыбка вкупе с довольным лицом вызывала жуткое желание почесать кулаки. — Он из вольных.

— Тебя сегодня ждет легкая победа, Намир, — разочарованно сказал чемпион, обращаясь к своему ученику. — Но зато ты поймешь разницу между мирадонами и вольными. И почему они никогда не достигнут тех же высот.

Сложно сказать, что больше всего бесило Раз-Два: мерзкая улыбка Сахжара или высокомерие Мора. Но одно он точно знал — врезать хотелось обоим.

— Да, учитель, — почтительно ответил Намир, не замечая стоящего рядом Раз-Два. Не слишком ли много высокомерия?

— Пошли, Намир, — надменно сказал Мор. — Удачи тебе, Троргард. Был «рад» увидеться.

И троица удалилась — под восхищенные взгляды ничего не понимающей толпы. Они-то видели разыгранный специально для них спектакль, в котором все были друг другу рады. Как ни крути, а эти богачи — такие же обычные люди, просто в роскошных нарядах и с огромной властью в руках.

— Если ты победишь Намира, я заплачу тебе две тысячи динге, — едва сдерживаясь от злости, прошипел Троргард.

— Две тысячи? — удивленно переспросил Раз-Два.

— И пятьсот монет сверху, если что-нибудь случайно сломаешь любимому ученику Мора.

— Я бы и бесплатно сломал ему что-нибудь. Случайно. Но раз ты предлагаешь это сделать за пятьсот монет, то… С огромным удовольствием, Троргард.

— Вижу, ты разделяешь мои чувства, — довольно проговорил собеседник.

— Но это еще не значит, что я согласился на твое предложение, — на всякий случай предупредил Раз-Два.

— Даже не думал.

— Ну и хорошо.

— Но помни, — вдруг продолжил говорить Троргард. — Если ты проиграешь, то можешь забыть о моем предложении. Мне не нужен слабак.

— Логично, — не стал даже спорить Раз-Два.

— Тогда готовься, — буквально приказал собеседник. — Я хочу, чтобы ты надрал жопу этому ублюдку.

* * *

Когда Томас оставался без постоянного надзора Вэона, он был предоставлен самому себе. Второй тренер-медведь вообще не обращал на него внимания — ему своих забот хватало. Поэтому, немного осмелев, Малкольм стал не только оттачивать все эти выпады, финты и прочее, но и вернулся к привычным тренировкам, в которых он смыслил куда больше. Как ни странно, рогатый согласился побыть его спарринг-партнером. Правда, ему пришлось очень долго все показывать. Не так-то просто одними жестами объяснить, что надо делать. Но они друг друга поняли.

И Вэон застал их как раз за этим занятием. Томас кружился вокруг трехглазого, стараясь достать его, а тот ни в какую не подпускал к себе и очень умело держал дистанцию. Кажется, там, откуда он пришел, тоже не понаслышке знают о боевых искусствах. Один раз Малкольму удалось подловить его и легонько ударить под дых. Почти тут же ему в ответ прилетел неслабый подзатыльник, от которого даже голова загудела. А он всего-то на долю секунды потерял из виду левую руку спарринг-партнера.

— Нам нужно поговорить, — с ходу заявил Вэон.

— Э-э-э-э, о’кей, — растерянно ответил Томас, потирая затылок.

— Не здесь, человек, а в там, — сказал наставник и кивнул на особняк. Кто-то похоже забыл нужное слово. — Быстро!

— Все-все, понял.

Трехглазый проводил их обоих внимательным взглядом, словно раздумывал о том, стоит ему вмешаться или нет. На всякий случай Малкольм помотал головой, надеясь, что уж этот жест он точно правильно поймет. И, кажется, он действительно его понял. По крайней мере, рогатый не сорвался с места и не натворил делов, а остался стоять на месте.

В особняк они попали не через главный вход, а через другой, который находился рядом с лачугой лекаря. Ее Томас обнаружил случайно, когда решил проследить за рыжеволосым дворфом. Она видна только с другого конца тренировочного поля, где они почти никогда не бывают — все нужное для занятий находилось в центре. У лачуги так же имелось небольшое квадратное окно, наглухо заколоченное досками.

Дальше их путь лежал через просторную кухню, где творилось черти что. Зверолюди носились туда-сюда от одного котла к другому, пока одни нарезали овощи, а другие разделывали свиную тушу. Или не свиную. Томас не особо разбирался. А заправлял этим невысокий лысый орк с маленькими клыками и очень грозным лицом. Он безостановочно ругался на всевозможных языках и постоянно кричал на помощников, подгоняя их.

Из кухни они попали в темный коридор с кучей дверей. Вэон уверенно ступал вперед, а вот Малкольм — нет. Он с опаской шел вперед, придерживаясь одной рукой за стену. Это, конечно, никак ему не поможет, если вдруг запнется, зато на душе спокойней.

— Жди здесь, — приказал Вэон. — И ничего не трогай.

И куда-то убежал, оставив Томаса одного в столовой. Она была невероятной огромной по сравнению со всеми, что ему доводилось видеть в своей жизни. Посередине стоял массивный деревянный стол темно-шоколадного цвета с резными ножками в виде обнаженных девушек, изгибающихся в сексуальном танце. Он насчитал целых тридцать стульев: по четырнадцать слева и справа и по одному с этого и с того конца. Тридцать человек… Это же все его ребята с зала здесь поместятся вместе с тренером и еще место останется. Эх, соскучился он по ним всем… Не такие уж они и придурки, есть намного хуже.

Малкольм подошел к окну и пригляделся к стеклу. Несмотря на то, что оно было толстое и слегка мутноватое, через него все равно удалось разглядеть размытые силуэты несущих свою службу стражников. Или просто знающий об этом мозг любезно дорисовал картину.

— Пошли, — скомандовал неожиданно появившийся за спиной Вэон.

Покинув столовую, они оказались в очередной коридоре. Не успел Томас сделать и пару шагов, как тут же пришлось свернуть направо и подниматься по широкой лестнице на второй этаж, где их снова ждал… коридор, черт его дери, и двери, двери, двери! Будь они прокляты. Дойдя почти до конца, Вэон открыл одну из них.

— Заходи, — повелительным тоном сказал он.

Когда дверь закрылась за ними, наставник что-то прошептал на незнакомом языке. «Эльфийский?» — удивленно отметил про себя Малкольм. Он точно впервые его слышал. Ни одно из наречий зверолюдей не обладало такой изысканной мягкостью, а для всеобщего слишком сложное произношение. Такое сходу не выговорить. Про орочий лучше вообще не вспоминать: слишком большая разница. Один похож на набор звуков, когда другой — прекрасная мелодия, ласкающая слух.

И тут Томас отвлекся от своих мыслей. Тишина… Странная, давящая тишина, в которой отчетливо слышалось их слегка сбившееся дыхание, как будто мозг специально цеплялся за это.

«Что-то новенькое», — промелькнуло в голове.

— Ты должен быть счастлив, человек, — сказал Вэон. — Редко кто удостаивался чести быть здесь.

Поначалу Малкольм хотел что-то сказать в ответ, но передумал. Он до сих пор не забыл о вчерашнем нападении, о шраме на ладони и о Лотионе. Нельзя больше допускать подобных промашек, если жизнь дорога, а ему она еще ой как дорога.

— А теперь рассказывай, иноземец, — приказал наставник, изменившись в лице. — И только попробуй что-нибудь утаить!

— Что рассказывать? — взволнованно проговорил Томас, не понимая, что от него сейчас требуют. Он же вроде ничего не натворил: вел себя тихо и смирно, лишний раз никому не перечил и делал все, что приказывали.

— Все. С самого начала, как попал в наш мир. Особенно про эльфа со шрамом на щеке.

— В виде креста? — удивленно округлил глаза Малкольм.

— Да, — поджал губы Вэон. — Лучше тебе рассказать все, как есть, человек. Или ты пожалеешь, что не сдох еще тогда, при переходе!

Глава 15 [Новая версия, финал]

Когда Сахжар вернулся вместе с Намиром и Мором, он предложил гостям и Раз-Два с Троргардом проследовать за ними в другой зал, который больше подходил для проведения главного боя вечера. Это если переводить сказанное им на понятный язык, а то его высокопарная речь, обильно сдобренная пафосом, оказалась слишком сложной для восприятия. Они сначала вернулись обратно в холл, оттуда пошли в банкетную, а уже через нее попали в нужный зал. Он поражал не только своими размерами, но и тем, что напоминал уменьшенную версию археймского амфитеатра: в центре имелась своя небольшая арена, а вокруг нее стояли многочисленные мягкие скамьи с небольшими столиками, заставленные явствами. Теперь понятно, зачем тянули время. На втором этаже располагались ложи для особых гостей, одна из которых предназначалась и для хозяина особняка.

— Давно я здесь не был, — проговорил Троргард. — Надеюсь, Урланы сегодня будут на твоей стороне. Не подведи меня.

В ответ Раз-Два молча кивнул и только собирался двинуться сквозь толпу богачей к арене, как к ним подошел эльф с черным рабским ошейником на шее и с клеймом на предплечье в виде пяти скрещенных кинжалов.

— Господин Троргард, — почтительно сказал он, чересчур низко склонив голову. — Мой хозяин приглашает вас присоединится к нему.

— С удовольствием, — без раздумий ответил Троргард. — Что ты на меня так смотришь, Раз-Два? Да, меня уже тошнит от них, но я ни за что в жизни не упущу такую прекрасную возможность увидеть первым их охреневшие лица, когда ты одолеешь Намира. Пошли, раб! Я уже весь в предвкушении!

Но Раз-Два мало волновали странности своего… нанимателя? Так будет правильнее его назвать. Все-таки не за честь и славу будет драться, а за вполне вполне понятную и близкую ему звонкую монету. Играть в благородство приятно, когда кошель тугой, а пока он пустой — все имеет свою цену. Даже разговор с ним, за которым Троргард заплатил, не сказав ни слова против. Просто взял и высыпал на стол ровно сто одну монету, несмотря на то, что Раз-Два сказал это не всерьез. Он всего лишь хотел как-то отвязаться от назойливого старика. Именно поэтому пришлось выслушать его. Сделанное им предложение оказалось… весьма заманчивым .

И как нельзя кстати.

Протиснувшись сквозь толпу ремесленников, Раз-Два не удержался и протаранил плечом Альмара, которого тоже здесь был. Все-таки лучший кузнец города — чему тут удивляться? Тот даже ничего не сказал, только посмотрел злобно. Другие попытались возмутиться его поведением, но он им не дал. Видимо и сам понимал, что заслужил.

Когда Раз-Два спустился на арену к Намиру и ступил на песок, он вдруг вспомнил свою детскую мечту, которой грезил до смерти родителей. Можно ли называть туманные обрывки приправленные полузабытыми, почти чужими чувствами воспоминаниями? Это слишком сложный вопрос. Сейчас от мечты ничего не осталось, но тогда… Тогда она окрыляла, придавала всему смысл, казалось, будто нет ничего важнее. Как бы это не смешно звучало, но он, как и большинство мальчишек, всем сердцем страстно желал сражаться там, на священном песке арены, и однажды бросить вызов самому великому Мору.

«А ведь мечта почти сбылась», — подумал Раз-Два, бросив взгляд на ложу, где сидели Сахжар, Мор и Троргард.

— Ответь мне на вопрос, орк! — крикнул ему Намир. — Ради чего ты здесь?

— Не твое дело, зверолюд, — огрызнулся Раз-Два.

— Мне уже нравится твой настрой. Посмотрим, на что ты способен!

С этими словами ягуар бросился в стремительную атаку. Он выкинул вперед руку, добавил с ноги по бедру и тут же врезал ею же в живот. Это отбросило Раз-Два на пару шагов назад. Если бы не рефлексы, ему бы знатно досталось. Но противник не собирался давать ему время на передышку. Опять стремительный рывок, за которым последовал мощный удар левой ногой по туловищу. Раз-Два отшатнулся в сторону, успев подставить руку. И тут случилось неожиданное — голову пронзила острая боль. Всего на миг мир перед глазами потонул в черноте. А когда снова вспыхнул, то оказался немного повернутым, словно он падал. «Нельзя!» — приказал самому себе Раз-Два. Он сделал еще несколько неловких шагов, заваливаясь куда-то вправо, но сумел устоять.

— Выстоял? — удивленно усмехнулся Намир. — Это достойно уважения.

Голова жутко болела, как будто сейчас лопнет. Раз-Два тяжело выдохнул и с трудом поднял руки. В таком состоянии тяжело соображать. Мысли путаются. Ягуар не стал ждать, когда он оклемается. Снова пошел в атаку. Но в этот раз его встретили как полагается — точным ударом в лицо. Всего-то надо было увернуться в последнюю секунду и врезать в ответ. Теперь понятно, почему ему так часто удавалось выходить победителем из пьяных драк. С выключенной головой оказывается проще драться.

Намир тряхнул головой и поморщил нос.

— Хороший удар, — удовлетворенно отметил он, сплюнув на песок кроваво-красный сгусток. — У тебя тяжелая рука.

— Почему ты так много болтаешь, а? — раздраженно процедил Раз-Два. — У меня уже от тебя голова разболелась.

— Тише-тише, — засмеялся зверолюд. — Не забывай, мы должны дать им представление! А какое представление без болтовни?

— Я сюда пришел не ради этого!

— А ради чего, орк? Слава? Деньги?

— Надрать тебе задницу, — злобно прорычал Раз-Два. — За деньги.

— Какое благородство, — усмехнулся Намир и показал жестом, чтобы нападал. — Ну так надери мне задницу! Я жду!

Их маленькая словесная перепалка пошла Раз-Два на пользу. Он успел прийти в себя и к нему наконец-то вернулась способность связно мыслить, от которой почти сразу решил отказаться. К черту все! Когда дерешься с сильным противником, любое промедление может стать фатальным. Именно поэтому сейчас ему как никогда нужно довериться отточенным в бесчисленных пьяных потасовках рефлексам. Они-то не подведут его.

Теперь Раз-Два «плыл по течению», как это принято называть у магов. Да, кое-чему они у них все-таки научился. Очистить разум и позволить телу действовать. Как только ему получилось достигнуть этого странного, даже пугающего состояния, то в ту же секунду сорвался с места. Намир побежал навстречу. Они в прямом смысле протаранили друг друга, но оба устояли на ногах.

— А ты... — натужно проговорил ягуар, — силен!

— А ты много много болтаешь, — последовал знакомый ответ.

Кулачный бой сменился привычной борьбой. Они пытались подловить друг друга, чтобы провести захват, бросок или подсечку. Первому повезло Намиру. Он неожиданно поддался Раз-Два, из-за чего тот на секунду замешкался, и ловко подсек ногу, уводя ее вперед и в сторону. По крайней мере, так должно было выйти. Просто Раз-Два ожидал чего-то подобного, поэтому знал, как на это ответить. Всего-то поднять ногу. Когда из-за своего промаха противник потерял равновесие, он нырнул вперед и упал на колено. Схватив ягуара за бедро, Раз-Два с силой рванул его руку вниз и тотчас же выпрямился. Бросок вышел что надо. Намир даже не успел ничего предпринять. Вот он летит над ним, а вот уже падает спиной на землю.

Зрители были скупы на эмоции — ни криков, ни «у-у-у», вообще ничего. Только напряженная, давящая на нервы тишина, в которой прямо чувствовало некое волнение и тревога. А это говорило только об одном — о напускном спокойствии на их лицах.

Но размышлять было некогда. Раз-Два стрелой метнулся к еще лежащему Намиру и прыгнул на него. Тот вполне ожидаемо откатился в сторону. Еще одна попытка. Снова откатился и лег на спину. «Сволочь!» — прорычал про себя Раз-Два, метясь ногой в бок. Промахнулся. Несмотря на неравное положение, ягуар не испытывал никаких трудностей. Он еще раз спокойно увернулся от очередного удара. В порыве ярости Раз-Два опять пнул. Со всей силы. Вкладывая всю злость. Неожиданно ягуар ловко извернулся и поймал его за ногу, которую тут же вывернул. Ослепительная боль пронзила все его тело — от пятки до макушки. Взревев от боли, Раз-Два крутанулся следом и грохнулся. Теперь они оба были в равном положении. Первое, что он сделал — лягнул. Лягнул так, словно от этого зависела его жизнь. С надрывным кашлем Намир разжал пальцы и откатился, держась за грудь.

На всякий случай Раз-Два отполз подальше от противника и лег перевести дыхание. Он больше не рвался в бой. Злость куда-то испарилась. Но вот боль никуда не делась — она пронзала левую ступню раскаленным штырем, которое потом медленно прокручивало. Намир тоже как-то не особо рвался в бой. Его грудь чуть-чуть вздымалась и тут же опускалась вниз с болезненным стоном. Да и сам он, кажется, немного побледнел.

— Это… было… хорошо… — отрывисто проговорил Намир, продолжая смотреть в потолок. — Ты… победил… орк.

— В следующий раз меньше болтай, — беззлобно сказал Раз-Два.

— Хорошо, — с улыбкой ответил ягуар и скривился.

На арену в сопровождении четырех рабов спустился лекарь-эльф. Первым он осмотрел, как ни странно, Намира, а когда понял, что с ним, то быстро отдал приказ двум самым крепким зверолюдам. Те бережно помогли ему встать. Раз-Два тоже попытался подняться, но грозный взгляд лекаря отбил всякое желание шевелиться.

— Ты достойный… — проскрипел Намир, кривясь от боли. Он на глазах побледнел пуще прежнего, но продолжил говорить: — Напомни… имя.

— Раз-Два.

Тот только кивнул в ответ и медленно побрел на выход, бережно поддерживаемый рабами.

— Отличный бой, — скупо похвалил лекарь, осматривая поврежденную ногу. — Так болит?

И буквально слегка сжал пальцами ступню в двух местах. Надо ли говорить, что Раз-Два еле сдержался, чтобы не закричать от сильной боли? Но вместо этого лишь глухо застонал, плотно сжав губы.

— Можешь не отвечать, — понимающе сказал лекарь, задумчиво нахмурив тонкие брови. — Так, будьте с ним аккуратны, возможно вывих или того хуже. Не позволяйте ему наступать на больную ногу. Поняли?

— Да, господин Лемран, — сухо ответил рабы.

Они подошли к нему, присели, осторожно подхватили под руки, чтобы Раз-Два мог чуть ли не повиснуть на них, и помогли ему аккуратно подняться.

— Ко мне в кабинет его, — приказал Лемран. — Во имя Урланов будьте с ним осторожны, проклятые, иначе я вас выпорю!

— Да, господин Лемран, — послушно проговорили рабы в один голос.

Когда они поднялись по лестнице и вернулись в зал, то Раз-Два буквально кожей ощутил многочисленные взгляды на себе. Некоторые даже осмелились подойти и поздравить с заслуженной победой. Но такая ли она заслуженная?..

— Ты справился, мой друг, — радостно пропел Троргард. — И, кажется, ты даже исполнил мою просьбу.

— Кажется, — кивнул Раз-Два.

— Ладно, иди, вижу тебе помощь лекаря не помешает, — заметил собеседник. — А мне нужно поговорить с Мором и Сахжаром. Кстати, видел бы ты их лица! Ради этого стоило их потерпеть. Отдыхай! Увидимся после.

Он не стал разочаровывать нанимателя. Пусть думает, что хочет, ему сейчас не помешает лишняя монета. И совсем не важно, какой именно ценой она досталась. Деньги есть деньги. Ни больше, ни меньше. «Да-да, успокаивай себя», — гаденько прошептал внутренний голос. Родд бы точно высмеял его. «Совесть? У работорговца? Да на кой лад она сдалась, если от нее толку ноль? Что она дает? Спокойствие? А спокойствие поможет разбогатеть? Нет, не поможет! В нашем нелегком деле спокойствие только помеха, Раз-Два. Вот была бы у меня совесть, я бы не смог продать тех эльфиек нашему другу-каннибалу. А так, как видишь, у меня в руке тугой кошель. Его-то я могу потрогать, а спокойствие нет. Ну и зачем мне тогда спокойствие, которое я ни на что обнять не могу? А? Урланам все равно на нас пофигу. Нет там ничего после смерти, а я пожить хочу в свое удовольствие. Вот удовольствие — эт да, ради него можно и совесть, и спокойствие отдать».

И он отдал.

А Раз-Два не смог.

* * *

Дождь настойчиво и громко барабанил по черепичным крышам домов, капюшону плаща и плечам, как будто пытался что-то донести до скитающегося по безлюдным улицам города Вэона. Его цепкий, напряженный взгляд скользил по окутанным густым мраком улочкам и закуткам. И сам он весь напоминал натянутую тетиву эльфийского лука, готовую вот-вот сорваться с пальцев.

Яркая молния причудливым узором разрезала небо. На краткий миг тьма отступила. Мрачные силуэты, маячащие впереди, предстали в истинном облике — ими оказались небольшие кусты, раскачивающиеся из стороны в сторону. А ведь ему уже начали мерещиться Приходящие в ночи, идущие прямо на него. Но не только они представляют опасность. Обитающие здесь преступники люто ненавидят магов из Коллегии и с превеликим удовольствием выпустят им кишки, поэтому не стоит привлекать к себе лишнее внимание. Джар-Сину так точно. Наверняка он нажил кучу врагов среди этого отребья.

«Прямо в логово Приходящих и без нормального плана, — искренне возмущался Вэон, подходя к таверне. — Он точно спятил, а я вместе с ним! Саираэ, пожалуйста, присмотри сегодня за мной. Больше ни о чем не прошу».

Возле самой таверны никого не было. Вэон спокойно поднялся по ступенькам, толкнул тяжелую дверь, которая далеко не сразу поддалась, и в глаза ударил яркий магический свет, исходящий от летающих под потолком сфер. Стоило ему только переступить через порог, как путь преградил внушительных размеров орк. Он недобро оскалился, окинул злобным взглядом и для пущего эффекта громко хрустнул шеей.

— Пропусти его, Камир, — добродушно сказал седовласый орк-трактирщик, даже не посмотрев в их сторону. — Это особенный гость, его сам Зовущий ждет.

Послушно отойдя, Камир вернулся к своим товарищам. Они спокойно продолжили дальше что-то горячо обсуждать, как будто ничего не произошло. Слишком развязные ребята, еще и ведут себя так, словно им здесь крайне рады. На столе нет ни вина, ни пива, ни другого пойла, только еда и целый кувшин то ли с водой, то ли с чем-то еще. «Наемники, что ли?» — предположил Вэон. Для посетителей эти воины чересчур напряженные. Постоянно бросали редкие взгляды туда, где сидел Джар-Син. И вот теперь с него глаз не сводили. Зато теперь можно с уверенностью сказать — темный колдун ни капельки не ценит свою жизнь. А кто еще станет забираться вглубь зала, зная, что все «посетители» — это убийцы, насильники, душегубы и прочая нечисть, по которым не только виселица плачет...

— Как поживает иноземец? — как бы невзначай поинтересовался трактирщик с дружелюбной улыбкой на лице.

— Который из?.. — спросил Вэон, обходя стол с наемниками.

— Человек.

— Жив, здоров.

Трактирщик отвлекся от протирания стойки, посмотрел на Вэона холодным взглядом.

— Да?

— Да, — довольно произнес в ответ.

— Во-о-о дела-а-а, — растерянно протянул орк и почесал затылок.

Пока Вэон пробирался вглубь зала, он успел трижды пожалеть о своем решении. Все смотрели на него с откровенной враждебностью. Около тридцати противников. Это слишком много для двоих.

— Ты спятил? — прямо в лоб спросил Вэон, сев напротив Джар-Сина.

— Я нет, — ухмыльнулся он. — А ты?

— А я вот да.

— И как ты это понял?

— Я здесь, — взмахнул рукой Вэон. — Этого уже достаточно, чтобы признать меня спятившим.

— Нас здесь никто не тронет, — громко и четко сказал темный колдун. — Да, ребята? Вы же без приказа Зовущего даже посрать не можете! Не то что нам кишки выпотрошить.

Вэон молча покачал головой. Ну что тут еще можно говорить? Джар-Сину точно надоело жить.

— Вояк, когда веселится будем?

Зал погрузился в мрачную, гнетущую тишину. Как-то слишком резко все замолчали. Не к добру это.

— А тебе уже не терпится, Джар-Син? — Вэон сразу узнал этот голос. Он просто не мог не узнать. — Тебе говорили, что ты порой упрям, как тупая скотина?

— Как баран, что ли? — усмехнулся колдун.

— Как тупая скотина, — настойчиво повторил Лотион.

— Покажись, ублюдок! — выкрикнул Вэон и вскочил, чуть не опрокинув стол.

— Соскучился? — услышал в ответ.

— Покажи, я сказал!

Лотион ловким движением руки скинул капюшон, встал из-за стола и, встретившись взглядом с Вэоном, сказал с улыбкой:

— Вот мы и встретились, братец.

— Ты даже не представляешь, как я этому рад! — прошипел в ответ Вэон.

Тишину нарушил звон стали. Все тут же повскакивали, на ходу доставая оружие. Ярко блеснула сталь, брызнула алая кровь. Убийца-зверолюд, который решил первым испытать удачу, упал обратно на скамью и медленно скатился на пол. Он до самого конца держался за горло. Вэон подскочил ко второму, вонзил клинок в живот и дернул влево. На пол выпали кишки. Справа к нему подлетел то ли эльф, то ли зверолюд. Из-за капюшона не разглядел лицо, зато успел выставить меч. Металл без труда проткнул плоть, медленно утопая в ней. Пока Вэон вытаскивал из оседающего тела клинок, на него набросился еще один. Он уже замахнулся для удара, какспоткнулся и распластался по полу.

— Не спи! — выкрикнул темный колдун, отводя своим клинком клинок врага.

Он тоже не отставал от Вэона. По полу покатилась отрубленная голова орка, а рядом упало тело. Из раны тонкой струйкой брызнула кровь. Джар-Син присел, крутанулся и ловко подсек осмелевшего напасть со спины зверолюда. Его тут же всего скрючило. Он не мог даже пошевелиться. В какой-то момент убийцу и вовсе начало выворачивать наизнанку. Все это сопровождалось полным боли криком и характерным хрустом костей. А потом уже только хрустом. Жуткое зрелище.

— Неплохо, — похлопал Лотион. — Ты искусный воин, колдун. Мне всегда казалось, что маги ни на что не годны. Но ты доказал обратное.

— Это была разминка. — Джар-Син хищно оскалился, отрубив руку зазевавшемуся убийце. — Ты только никуда не уходи. Я и до тебя доберусь, мразь. Ты вообще пожалеешь, что жив.

Ни один мускул не дрогнул на лице Лотиона.

— Вызов принят.

Приходящие в ночи больше не пытались задавить толпой. Теперь они медленно наступали, заходя со всех сторон. Из-за этого Вэону пришлось отступить к темному колдуну, которого, похоже, нисколько не смущал численный перевес. Он от души развлекался, отрубая все, до чего смог дотянуться. Вон, как раз чьи-то пальцы посыпались на пол. Краем глаза Вэон заметил, как что-то блеснуло. Метательный нож со свистом пролетел буквально в дюйме от его головы. Он метнулся вправо, но это все равно не помогло. Второй нож царапнул плечо, а третий… Пару секунд висел в воздухе, прежде чем с глухим стуком упал на пол.

— Смотри в оба! — выкрикнул Джар-Син, уворачиваясь от орка с двумя топориками.

Кто бы знал, что Приходящие в ночи ощерятся арбалетами? Те, кто стояли впереди, резко присели. Раздались отчетливые щелчки. Вэон даже не успел ничего сделать. Он просто ждал, когда в тело вопьются десятки болтов. Но ничего не происходило. Ни один арбалетный болт не долетел до них. Стальные наконечники плавились прямо в воздухе, а древка разлетались в щепки еще в начале полета.

— Не ты один пришел с друзьями, Лотион, — самодовольно осклабился колдун.

Снаружи прогремел громкий взрыв. Нечто вынесло входную дверь. Она пролетела через весь зал и, врезавшись в стену, с оглушительным треском разлетелась вдребезги. Через порог переступил зверолюд-ящер, которому пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой. А ведь Вэон с ним однажды пересекался в Коллегии, когда должен был встретиться с Рейнаром. Кажется, его звали...

— Лотион и вправду здесь, — довольно отметил Хорр, магистр водяной магии.

— Не такие мы и бесполезные, — позлорадствовал низкорослый орк с двумя короткими клыками и без одного глаза, зайдя следом за зверолюдом-ящером. А вот с ним Вэон не был знаком. — Да, колдун?

— Он такого и не говорил, — спокойно заметил дворф. — Ты бы знал, как сложно колдовать вслепую, Джар-Син. Пришлось довериться Дею.

Один из Приходящих в ночи набросился на незваных гостей, но тут же был разрублен пополам водяным хлыстом Хорра.

— Ну и как тебе такое, Лотион? — полюбопытствовал Джар-Син, выискивая его взглядом. — Они даже готовы терпеть меня, лишь бы добраться до тебя.

— Я всегда знал, что общий враг объединяет надежнее общей цели, — ответил ему Лотион, который решил снова показаться. Он держал в руке шкатулку и осколок кристалла.

— Камень работорговцев? — шепотом спросил Вэон, взглянув на темного колдуна. Тот лишь кивнул в ответ.

— Вот скажи мне, Джар-Син, — заговорил Лотион, прячась за спинами приспешников. — Ты будешь испытывать угрызения совести, если станешь причиной гибели тысячи невинных? Не отвечай. Мы все равно это скоро узнаем.

Как только он договорил, Приходящие в ночи бросились в атаку. В еще более отчаянную, чем в прошлые разы. В этот раз они шли умирать. Одного такого Вэон разрубил от плеча до живота и оттолкнул от себя ногой. Другого пригвоздило к стене ледяным клинком. Вместо стона он издал непонятный булькающий звук, дернулся пару раз и медленно опустил голову.

— Пригнись! — выкрикнул Вэон.

Темный колдун выполнил его просьбу без промедления. Там, где только что была его голова, воздух рассек меч очередного Приходящего. Он сразу же был наказан. Джар-Син толкнул его плечом, выбил из рук клинок и схватил за лицо. Никогда в жизни Вэон не слышал ничего подобного. Это был не крик, это был оглушительный визг, в котором смешалось все — от боли до безумия. Оборвался он неожиданно резко. Убийца просто упал на пол, а его лицо осталось в руке Джар-Сина. Но насладиться этим пугающим зрелищем не дали.

— А-А-А-А! — пронзительно закричал кто-то.

Почему-то прямо на Вэона бежал охваченный огнем зверолюд-волк, от которого абсолютно все старались держаться подальше. При этом он еще продолжал неистово орать и беспорядочно размахивать руками, грозясь задеть своих. Надо было срочно что-то делать. Взгляд Вэона зацепился за лежащий чуть поодаль арбалет. Незаряженный. Он подскочил к одному из Приходящих, резанул клинком по бедру и выдернул из болтающегося на поясе колчана болт. Над ухом что-то просвистело. Вэон откатился в сторону, схватил арбалет. Руки действовали сами. Зверолюд-волк почти добежал до него. Быстрее! Вскинув арбалет, Вэон выстрелил навскидку. Живой факел запнулся и сшиб стол со скамейкой. А огню было все равно — он продолжал весело танцевать, пожирая плоть.

Не успел Вэон отбросить арбалет, как на него тут же налетело четверо. Сталь запела свою смертоносную песнь. Над головой угрожающе просвистел чей-то меч. С глухим стуком в деревянный пол таверны вошел топор. Вспорол воздух еще один клинок. А от четвертого остались лишь ноги. Хорр постарался своим водяным хлыстом. Вэон кувыркнулся, схватил чей-то меч и встал в стойку. С двумя клинками будет проще управиться с толпой. Одним он отвел клинок, пока вторым вспарывал живот. Крутанулся, рубанул наискось. С глухим шлепком на пол упала рука. Приходящий схватился за окровавленный обрубок и закричал от боли. Вэон пнул его ногой в грудь. Тот налетел на своих, погребая их под собой. Щелчок! Правый бок обожгла острая боль.

— Ублюдок! — зло прорычал Вэон и сразил еще одного Приходящего, оставив на его груди огромную рану.

Таверну сотряс мощный выброс магической энергии. Окна со звоном повылетали, а вся мебель разлетелась в разные стороны, сбивая всех, кто оказался на пути. Сферы над потолком погасли и все потонуло в темноте. Вэон ощутил, как нечто прошло сквозь него и потащило за собой. Эта неведомая сила со всего маху впечатала его в стену. Хруст костей был слышен даже сквозь померкшее сознание. Он медленно осел на пол, не в силах вдохнуть. Боль раскаленными тисками сдавила грудь.

— Пробудись… — нежно прошептал знакомый женский голос из далекого детства. — Пробудись!..

Сначала Вэон почувствовал слабое покалывание в кончиках пальцах, потом — приятное тепло, от которого как-то сразу становилось то ли легче, то ли… Непонятно, невозможно было на чем-то сосредоточиться дольше пары секунды. Он лишь понял, что это тепло потекло дальше по пальцам, ладоням, предплечьям… Чернота казалась чернее обычного. Сознание снова померкло. На короткий миг, а может даже и не на короткий… Когда тепло добралось до груди, боль вдруг стала отступать. Сколько прошло, прежде чем ему наконец-то удалось сделать вдох? Минута? Две? Три?.. Как же все-таки прекрасно — дышать. Лучшее чувство из всех.

То тут, то там слышались чьи-то стоны. Вдалеке послышался знакомый голос, который принадлежал… Кому? Джар-Сину? Хорру? Дею? Или тому дворфу? Слишком темно, чтобы можно было что-то разглядеть. Вэон устало сомкнул веки. Он был так близко. Так близко…

* * *

Мощные колебания магической энергии пробудили от многовекового сна Древо Жизни, которое находилось в нем с того самого дня, как погибла Саираэ, а целое королевство превратилось в безжизненную выжженную пустыню. Следом оно испустило волну особой энергии, из которой состояли все живые существа. Это почувствовали каждый житель эльфийской столицы. И не только её. Само мироздание жалобно вздохнуло, когда на него обрушилась первая волна. А ведь не за горами и вторая, еще более мощная. Она не разрушит сдерживающий барьер, но он точно даст трещину. И когда это случится…

Аранион зябко дернул плечами. Кажется, похолодало. Не только ему не по себе от грядущих перемен: природа вон тоже по-своему переживает это. Как давно он не слышал тревожный шепот Даэртаура? С того самого дня, когда наступила Эра Опустошения? Но сегодня она наконец-то закончилась. Пробуждение Древа Жизни ознаменовало начало новой эры. Интересно, как в будущем историки назовут ее?

«Как бы ты поступила, Саираэ? — взглянул на усеянное мириадами звезд ночное небо Аранион. — Поделись своей мудростью, наставь меня. И наставь моего сына на верный путь. Хотя бы одного из них».

Каждую ночь, перед сном, на протяжении сотни лет он повторял эту молитву снова и снова, надеясь, что однажды она сработает. Но пока — ничего. Он так и не обрел мудрость, а сыновья… Идут ли они по верному пути? Идет ли он сам по верному пути? Все-таки тяжко бремя короля. Столько всего лежит на его плечах… И как Саираэ так легко справлялась с этим? Они должны успеть подготовиться к возвращению магии, а вместе с ней — и к приходу Даннен. Нужно созвать совет Мудрейших. Несмотря на то, что большинство эльфов стали глухи к магии, вскоре они снова обретут способность чувствовать ее. Любой обретет рядом с самым могущественным сосредоточением магии в мире — Древом Жизни. И кто знает, когда ласковый шепот будет заглушен голосом Даннен, предлагающим силу, могущество и вечную жизнь.

* * *

Выброс магической энергии застал Тирона врасплох. Он делал точную копию чертежей Леонардо Да Винчи, когда ощутил невероятно мощные колебания, а вместе с ними и вкрадчивый женский голос, что-то ласково нашептывающий. Слова невозможно было разобрать, они звучали слишком приглушенно, как будто говорящий находился за толстой стеной. Но рано или поздно этот голос окрепнет, обретя подлинную силу, и тогда будет сложно противиться его сладкому зову.

— Случилось, — прошептал Тирон сухими от волнения губами.

Отложив чертежи, он встал из-за стола, подошел к шкафу и вытащил старую, потрепанную книгу с древними эльфийскими преданиями о Данненах. Надо подготовиться к их приходу, пока еще не стало слишком поздно.

* * *

Возле магического барьера, на котором появилась едва заметная трещина, кружилось некое существо, не обладающее телом в привычном понимании. Оно тысячу лет ждало этого часа. Терпеливо ждало, наблюдая за теми, кто гордо называл себя разумными. Разумными! Они даже не знаю, что это значит, а оно знало… Оно знало, что значит быть разумным. Оно было одновременно самым могущественным существом и никем. Здесь все такие. Здесь они обречены на вечное заточение. Но эта трещина!.. Это знак! Знак, что скоро придет конец их заточению. Ох, как оно долго этого ждало. Оно обязательно будет первым, кто попадет туда — в мир «разумных». Оно постарается забрать лучший сосуд из всех. Некоторые из разумных обладали впечатляющей силой. За одним из них оно уже давно следило. Оно ему нравилось. Сильный, жестокий, внушающий страх. Оно само считало себя таким же. Вместе они будет править этим миром. И не только этим — всеми остальными тоже, если возжелают. А они бы возжелали… Оно знало слабость разумных, знало, что движет ими. Не зря оно так долго наблюдало за ними. Их слабость в их неуемной жажде силы и власти. Им всегда мало. А оно может дать столько, сколько возжелают, ведь у его силы нет границ. Всемогущество? Пожалуйста! Чтобы сама Вселенная подчинялась тебе? Пожалуйста! Мало Вселенной? Теперь само Бытие не сможет противиться твоей воле. И для этого всего-то надо согласиться быть сосудом. Это же ведь маленькая цена за такую-то силу?

Оглавление

Глава 1 [Новая версия]

Глава 2 [Новая версия]

Глава 3 [Новая версия]

Глава 4 [Новая версия, черновик]

Глава 5 [Новая версия, черновик]

Глава 6 [Новая версия, черновик]

Глава 7 [Новая версия, черновик]

Глава 8 [Новая версия, черновик]

Глава 9 [Новая версия, черновик]

Глава 10 [Новая версия, черновик]

Глава 11 [Новая версия, черновик]

Глава 12 [Исправленная, черновик]

Глава 13 [Исправленная, черновик]

Глава 14 [Исправленная, черновик]

Глава 15 [Новая версия, финал]