Город мутантов. Глава 1: Славный город Эверик (СИ) [Braunen] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
========== Пролог ==========
Пролог
Сущее
Космос. Невообразимо огромное пространство. Даже самый острый ум не способен осознать, насколько он велик. Чтобы понять это, необходимо прочувствовать бесконечность. Слово «огромно», пожалуй, здесь неприменимо, ибо подобной попыткой описания мы лишь приуменьшим его бескрайность. Бесконечный. Спокойный. Невероятный.
Пустой. Редкие звёзды мерцают на беспросветно-чёрном полотне. Яркие гиганты, пульсары, квазары и даже далёкие галактики — лишь тусклые блики, которые чуть видно где-то там, далеко-далеко. Планеты, звёздные системы, астероидные поля — незаметные песчинки, летящие в пустом пространстве.
Смерть. Посмотри ясной ночью на небо. Видишь звёзды? Некоторых уже давно нет. Там, в глубоком космосе, на их месте теперь лишь холод и невероятная мгла. Те звёзды, что ещё есть, рано или поздно истлеют, оставляя за собой лишь обгорелые остовы. Сначала маленькие карлики, затем их более крупные братья, а, со временем, даже самые яркие светочи космоса уйдут в небытие. Галактики потускнеют, а потом, мало-помалу, начнут гаснуть, одна за другой. Через миллионы лет космос станет могилой. Тихой. Пустой. Без света и жизни. Лишь дрейфующие в первородной мгле останки планет будут напоминать, что когда-то здесь было что-то кроме смерти. Рано или поздно, всё пожрут чёрные дыры, очищая космос от материи и возвращая ему первозданную чистоту.
Смерть. Вселенная умирает. Прямо здесь и прямо сейчас, когда эти строки проносятся у читателя перед глазами. С этим ничего не поделать. Невозможно изменить. Какие бы усилия не прилагались — рок неизбежен. Необратимость. По сравнению с этой бездонной необратимостью всё остальное лишено смысла. Все действия, мысли или мечты — ничто, в контрасте с концом.
Материя. У всего, чего есть конец, есть и начало. Большой Взрыв — рождение галактик. Некоторые учёные полагают, что Большой Взрыв произошёл из-за взаимодействия материи и антиматерии. В момент Взрыва Пустота стала Смыслом, а Небытие — Всем. Этот Взрыв был настолько мощный, что его последствия ощущаются до сих пор. Во вселенной никогда не было и никогда не будет настолько мощного извержения энергии. Материя и антиматерия поглощают друг друга без остатка. Некоторые гипотезы несут нам мысль о том, что возникновение материального плана оказалось возможным потому, что, в момент взаимодействия двух антиподов, материи было чуть-чуть больше. Этот крохотный перевес теперь — мириады звёзд, планет и галактик. Но это лишь измышления.
Вселенная. Определять ли вселенную, как материальный план, или нет, нужно принимать во внимание следующее — ещё до Большого Взрыва существовала она. Пустота. Она неизменно правила безграничностью — от одного горизонта бесконечности до другого. Ещё до образования сущего, она витала около чрева миров, изучая, осматривая, ощущая. До сих пор не утихают и, скорее всего, никогда не утихнут споры о природе разума. Однако, чем бы оно ни было, Пустота обладала собственной волей и сознанием. До возникновения материи, были лишь энергии. Энергия составляла её тело. После Великого Рождения эта энергия обрела себе вместилище.
Великое Отсутствие обрело смысл.
Бесконечная паутина миров
Вероятность. Ныне показано, что все элементарные процессы — процессы вероятностные, со свойственными им специфическими волновыми функциями. Элементарные события накладываются друг на друга, образуя одно общее подпространство, где произошли именно эти события, именно в этом порядке, именно в это время и именно в таком виде. Эта проекция, как снежный ком, обрастает всё новыми и новыми событиями, становясь всё шире и влияя на мир всё сильнее. Молекула окисляется. Живая клетка делится. Простейшее эволюционирует. Животное настигает свою жертву. Человек выбирает. Общество прогрессирует. Государство строится. Планета меняется.
Пространство. Сущее не трёхмерно. Математика утверждает, что измерений бесконечное множество. Вопрос состоит в том, как эти измерения определить. Первые четыре определяются интуитивно: высота, ширина, длина и линейное время. Однако дальнейшее разложение на пространства проблематично, ввиду отсутствия надлежащих органов восприятия. Учитывая ранее сказанное, можно за N-4 оставшихся пространств определить подпространства, в которых имели место быть определённые случайные события. Приведём число подпространств к бесконечности и получим невероятное множество множеств, где имел место реализоваться определённый ансамбль феноменов. Пространство, где вместо железа окислился цинк. Пространство, где вместо деления клетки произошёл её распад. Пространство, где вместо того, чтобы впиться когтями в жертву, хищник промахнулся и упустил её. Пространство, где человек вместо чашки кофе налил себе чаю. Пространство, где общество предпочло национал-социализм коммунизму. Пространство, где вместо мира два государства пошли друг на друга войной. Пространство, где межпланетарным путешествиям люди предпочли телефоны. Каждое такое пространство живёт своей жизнью в своём подпространстве вероятностей. Бесконечный ансамбль вероятностных реализаций приводит к образованию бесконечного ансамбля миров, спутанных друг с другом, словно клубок ниток.
Движение. Сущее не трёхмерно и движение по нему может осуществляться не только в трёхмерном пространстве. Шаг вперёд или шаг в сторону легче, чем марш-бросок на километр. Вернуться на секунду назад во времени легче, чем оказаться в доисторической эпохе. Оказаться в мире, где человек выбрал кофе вместо чая легче, чем попасть в пространство, где два государства выбрали войну миру. Вопрос только в средствах доставки. Одни для движения использовали металл и электронику. Другие — свои собственные энергии или мерзкие ритуалы. А иногда завеса между близкими мирами приоткрывается сама собой, образуя червоточины, видные лишь определенным глазом или прибором. Любой, кто когда-либо, так или иначе, открывал эти двери, обязательно заканчивал не лучшим образом.
Этот бесконечный рассказ о тех, кто, по странной реализации вероятностей, ходит через дыры в завесе сущего. Повествование начнётся с событий, которые имели место быть в мире, где гости из червоточины заварили невероятных масштабов кровавую кашу.
Солнце встаёт над Эвериком
Этот мир сочился кровью и до их прибытия.
Планета, где существовал один-единственный континент. Его жители называли его просто — Унум. Планету, где покоился Унум, также называли Унум, и она была богата водой и минералами. Радиус — восемь тысяч километров. Продолжительность суток — двадцать шесть часов. В связи с благоприятными климатическими условиями, в этом мире зародилась разумная жизнь. Можно сказать, что это была типичная планета класса «М». Населяли планету, как это ни странно, люди.
Единый континент, всю его бытность, делили между собой различные племена, а затем и государства. На заре человеческой эпохи, слабые огоньки цивилизации мерцали лишь у северного края континента — на берегу Безграничного Океана. Он омывал своего земного товарища со всех сторон. Затем у молодой планеты произошла смена магнитных полюсов, а вместе с ней пришли и климатические изменения. Северный берег покрылся льдами, и многочисленное племя-государство двинулась за спасением в более тёплые земли. Началось Великое Переселение. Свет цивилизации разнёсся по миру, освещая ночной континент ярким пламенем разума.
Единое племя разделилось на множество новых племён, и эти племена создали свои государства. Они начали расти и развиваться, превратившись затем в полноценные страны. Когда границы стран встретились — возникла дипломатия и война. Война — неотъемлемый признак цивилизованного общества, а потому мелкие державы падали под натиском более мощных военизированных государств, вливаясь в последние. Затем эти мощные государства сталкивались между собой, побеждая или проигрывая, прирастая территориями или раздрабливаясь. Мелкие государства, через столетия, вновь объединялись, образуя империи. И так по циклу.
Когда этот мир настигли выходцы из червоточины, он также был охвачен войной. На севере, снегами и горами правил Диоген Бессмертный, владыка Северного Королевства. На юге, пустынными барханами владел султан Азармехр. На далёком западе, там, где заходило солнце и рождались ветра, стояло неприступное княжество во главе со Святополком Окаянным. На востоке, ближе к островам и морям, из мелких государств недавно образовалась Республика Хритцу. В центре континента, не имея выходов к океану, стояла Великая Империя. Ещё до недавнего времени, Империя активно развивалась, расширяясь за счёт соседей, однако совсем недавно всё изменилось — последний император, Туций Третий, был убит в результате удачного покушения.
Вопреки сопротивлению дворянства, на трон государства взошёл Кайл Блургенштейн, неизвестный чужак, который устлал себе дорогу к дворцу бесчисленными трупами и интригами. Вместе с этим изменилась и структура местного духовенства — главой имперской церкви стала женщина — верховная жрица, Мира Гвидиче.
У Кайла много слуг. Одну из них, Джин Моррисон, по прозванию «Сглаз», он послал на задание — в провинциальный имперский городок, Эверик.
Комментарий к Пролог
Форматирование на этом сайте не позволяет использовать части функций для выражения текстов. Для получения реальной версии какого-либо продукта обращайтесь на organit@mail.ru
========== I ==========
I
— Знаешь, Джей, послушав тебя, я начинаю задумываться, что моё положение не такое уж и безнадёжное, — с усмешкой сказал Лунар.
Будучи в городе, он опять маскировался под синеволосого парня. На вид ему было лет тридцать. Одет он был в повседневно-типичную для мещан того времени одежду: бурая кожаная куртка, которая казалась монолитным куском материи и которая оканчивалась кожаным капюшоном. Под ней виднелась хлопковая рубаха. Раньше, вероятно, она была белой, но время её не пощадило. Ноги закрывали худо сшитые штаны из мешковины, а завершали этот парад модельного убожества то ли лапти, то ли сандалии из той же непритязательной бурой шкуры, что и куртка. Но в контраст этому ужасу выступало симпатичное лицо, на котором сияла издевательская ухмылка.
В противовес отвратно одетому молодому господину, напротив него восседала молодая особа в форме имперской инквизиции. Форма состояла из фиолетового мундира, плотных шёлковых штанов, короткой юбки, а также массивных ботинок, которые были явно даме не по ноге. Платформы на обуви создавали иллюзию того, что девушка сантиметров на восемь-десять выше, чем она есть. Она смотрела на собеседника исподлобья. Её кошачьи розовые глаза светились негодованием, а на лице была натянута вежливость — самый спокойный ответ, на который была способна Джин в ситуации, когда её не воспринимают всерьёз.
— И такой комментарий я получаю после того, как открыла тебе душу.
— Душу? Какую душу? — продолжал издеваться над ней собеседник.
Ещё пара таких замечаний и она разобьёт об его голову что-нибудь. Это «что-нибудь», вероятно, будет тяжёлым.
— Не смешно… в любом случае, у тебя нет никаких планов сейчас, так? — вкрадчиво спросила Джин.
Тем не менее, настроение у особы менялось калейдоскопом. Из состояния вскипающего чайника, до игривого расположения духа она перешла за доли секунды.
— Э-э-э не-е-ет. Из того, что я узнал, мне бы поскорее смотаться из этой дыры. Совсем не планировал наткнуться тут на Миру. Я собираю манатки.
— …
— И, как я понимаю, тебе лучше самой идти. А то ещё твоя миссия того…
— … да … ты прав, — за монотонным комментарием последовал тяжёлый вздох, полный угасшей надежды.
Собеседники встали из-за стола и пошли к выходу из «кафе под открытым небом». Хотя вход в это заведение был чисто условным — небольшая калитка в деревянном заборчике. Это было довольно милое заведение и находилось оно почти в центре города. Три ровных ряда из осиновых столиков украшали букеты цветов. Последние же в данный момент чувствовали себя некомфортно — кафе скоро закроют, так как неумолимо приближался мёрзлый сезон.
У, так называемых, «дверей» ожидало двое провожатых. Первым был лысый мужчина в серебряных латных доспехах. Высокий и мощный. Скучающее выражение лица обозначало то, что стоять и ждать около часа на свежем воздухе он не любил. Тем более, что рыцарь пропустил свой завтрак, и запах еды из ближайшей кухни задевал за живое. На его серебряной кирасе красовался чёрный крест — символ бойни, которую устроила церковь много веков назад. Можно сказать, что этот доспех являлся полноценной реликвией. Второй была молодая девушка в тканевом светло-розовом плаще. За её спиной покоился металлический аппарат, который напоминал огнестрельное оружие. Этот аппарат на вид был довольно странным: деревянная ручка и приклад входили в металлический стержень, на котором были вырезаны причудливые руны. На коротком штативе, что был закреплён на этом стержне, покоился монокль — толстая линза из ударопрочного стекла.
У выхода собеседники распрощались и попарно разбрелись по разные стороны. Лунар с рыцарем пошли в сторону таверны, где они останавливались на ночлег. В то время как Первый Инквизитор Имперского Двора Джин Моррисон по прозванию «Сглаз» отправилась со своим снайпером к поместью местного герцога.
От пищеупотребительного заведения дорога к поместью лорда занимала всего тридцать-сорок минут. Первая часть составного пути проходила по широкой мощёной дороге — главному тракту города Эверика. А потому, даже ранним утром, на её проезжей части происходило оживлённое каретное движение.
Время обеднее, все куда-то спешат.
По обеим сторонам мостовой находилась плотная застройка из двух-и четырёх-этажных каменных домов. Дома были выполнены в готическом стиле. Хотя скорее это были домики, нежели полноценные дома. Сирые и серые. Треугольные крыши из грязной красной черепицы были настолько велики, что съедали почти целый этаж, оставляя места лишь для чулана, который гордо назывался «чердак». Крыша, как сказала бы Джин, была домикам явно «на вырост». Вход каждого такого дома украшала арочка из чёрного кирпича. Большинство строений примыкало вплотную друг к другу, создавая иллюзию одного цельного убожества, растянувшегося на километр, однако между некоторыми из них виднелись редкие переулки и арки, которые вели в тёмные закоулки этого города. В целом, весь пейзаж напоминал Францию времён Ренессанса. Не самый успешный квартал Франции времён Ренессанса.
Тракт выходил на главную площадь города, на которой располагался парк, а за ним госпиталь Святой Елены. Парк города был незамысловатым местом. Если смотреть на всю композицию с высоты птичьего полёта, то он представлял собой зелёный круг, крест-накрест перерубленный серой мостовой дорожкой. Концы одной из них выходили на главный тракт и на величественный собор. Каждые два метра этих дорожек заставлены белыми лавками, неуклюже покрашенными местными аколитами. Работа давалась юным служителям бога трудно, и местами было заметно, что настоящий цвет лавочек — светло-коричневый. Зелёный круг парка был вписан в полукруг из серой проезжей части, по сторонам которой, в свою очередь покоились всё те же убогие готические домики. В центре парка располагалась серая каменная площадка, по краям которой также стояли лавки. В самом центре площадки высилась каменная статуя. И даже не статуя, а целая композиция: прекрасная женщина, которая рыдала над умирающим рыцарем. Святая Елена. Она была местной благодеятельницей — символом человеческой доброты, отзывчивости и самопожертвования. Последняя черта, когда-то давным-давно, привела женщину на алтарь одной из великих войн прошлого.
Госпиталь был самым высоким зданием в округе — выполненный из белоснежного мрамора, он величественно возвышался над серой массой домиков. Не здание — монолит. Оно было словно вырублено из какой-то горы искусным каменщиком. Массивное сооружение украшали несколько куполов, служивших навершием для башен. От последних так и веяло таинством и близостью к божественному. Там, где не было куполов, покоилась белоснежная черепица. Цветовую схему белого с золотым нарушали окна, вместо большинства из которых были вставлены витражи с изображениями почитаемых небесных святых и ангелов или с различными сюжетами из притч и преданий. Стекольные пазлы игриво переливались на солнце, одаряя окружающую бренную действительность вокруг храма сонмом из разноцветных световых лучей. Такой набор из серых домиков и церкви создавал иллюзию, будто это низкорослые серые людишки пришли послушать величественного высокого священника в белой рясе. Хотя, может, архитектор так и задумывал. Не случайно все двери ближайших домов точно направлены на главный вход собора — массивные, просто гигантские, размером с сами эти дома, дубовые двери бурого цвета. Вероятно, нужен целый отряд силачей, чтобы открывать их перед прихожанами.
Со стороны этот госпиталь казался именно храмом, а никак не медучреждением. Так, собственно, и было. В Империи вся медицина была подконтрольна церкви, и каждая больница обязательно включала в себя храм или, по меньшей мере, часовню. Хотя, в данном случае, это скорее храм включал в себя больницу. Это был самый красивый и самый большой храм-больница, который в своей жизни видела инквизитор. Даже в столице, из которой она недавно прибыла, таких красивых храмов не наблюдалось. Однако величественный вид омрачался утренним воспоминанием.
Утром перед этими гигантскими дверьми пролилась кровь.
========== II ==========
II
— Рана! Она… она… — крик ошеломлённого пациента разлетелся по больничному крылу, тот, не скрывая шока, смотрел на свою травмированную ногу.
Днём ранее в неё попала стрела. Ранение было довольно тяжёлым, так как снаряд угодил прямиком в бедренную артерию. Кровотечение удалось остановить, но, в конечном итоге, солдат потерял много крови. Ситуацию осложняло и то, что стрела, судя по всему, была обработана какой-то дрянью. Лекарства не помогали ране зажить, а плоть вокруг начала гнить со скоростью, превышающей все разумные пределы. Будто то были не живые ткани, а тухлый и червивый кусок свинины, залежавшийся в сыром погребе. Зараза быстро разлилась по всему организму. В итоге, последние двадцать четыре часа страж города лежал в полубредовом состоянии. Он медленно умирал. Со лба лился холодный пот. Всё время тошнило. Губы отливали синевой. Такое тяжёлое положение дел сохранялось до тех пор, пока в палату интенсивной терапии не вошла она.
Свет яркого утреннего солнца играл на её волосах и создавал иллюзию пожара. Он отражался от белой кожи цвета слоновой кости, заставляя её лицо светиться, и от глаз, которые приветствовали солнечный свет изумрудным сиянием. Девушка осмотрела палату и подошла к стражнику, который изнемогал от потери крови. Она положила одну руку в область селезёнки, а другую прислонила к забинтованному бедру. Внезапная боль пронзила разум пациента. Позади посетительницы стояли врачи и медсёстры — они наблюдали за разворачивающим представлением.
От рук рыжей девушки начало исходить тепло. Они стали настолько горячими, что солдату показалось, что к коже прислонили раскалённую кочергу. Тут же его перестало мутить. Голова перестала кружиться. Мир начал обретать ясные очертания.
Палата, в которой он находился — палата интенсивной терапии. Здесь ожидали своего часа смертельно больные и тяжелораненые. Помещение палаты — тесная комнатка на четыре кровати, стены которой были облицованы белой керамической плиткой. Койки стояли вплотную друг к другу, но были разделены синими занавесками, создавая иллюзию отдельных комнат. Считалось, что умирающим больным так будет комфортнее — никто, кроме врачей, не увидит их плачевного состояния. Когда солдат пришёл в себя, он со смесью удивления и страха смотрел на свою посетительницу — на врача не похожа, на родственницу тоже.
Девушка сделала два шага назад, позволяя медицинскому персоналу пройти к больному. Медсёстры начали поспешно снимать бинты с его увечья. Глазам раненого стража предстало удивительное зрелище, хотя нет, скорее, не «удивительное» — отвратное, ни больше ни меньше. После снятия бинтов взору присутствующих открылась загнивающая чёрная дыра — место попадания стрелы сочилось заразой. Страж почувствовал давление и жар в месте, где находился этот гнилой бездонный колодец. Картина была не из приятных. Из багровой пропасти начал литься гной и заражённая кровь — будто из вулкана, ядовитые телесные жидкости вырвалась наружу, заливая кожу токсичным месивом. После яростного взрыва, оно продолжало вытекать из аккуратной дыры порядка полминуты. Когда, вместо яда и гноя, из раны полилась светлая алая кровь, отверстие, которое проделала в бедре стрела, начало заживать. Затем, в течение небольшого времени, начало проходить и воспаление. Кожа начала бледнеть и разглаживаться. По прошествии двух минут о ранении напоминала только запёкшаяся кровь вперемешку с гноем. Это было чудо. Солдат, как ему показалось, достаточно долго смотрел на целую и здоровую ногу, а затем перевёл взгляд на свою гостью. Он был преисполнен благодарности, почтения и страха. В ответ, девушка лишь слегка улыбнулась. Доброта, которую излучала она этой улыбкой, согревала сердце и растапливала лёд его души. Стражник одновременно почувствовал невероятный душевный подъём и глубокую печаль. Он не был эмоциональным человеком, однако по его щекам в этот момент потекли слёзы.
Не проронив и слова, целительница пошла к соседу пациента. Он был его товарищем — их отряд вчера угодил в засаду. Выжили в той бойне только они вдвоём, и то лишь благодаря случаю — враг отвлёкся на дикого зверя, что дало время убежать. В итоге, солдаты всю ночь брели по лесу в поисках спасения, и нашли его только под утро. После боя у второго стража не хватало левой руки и правого глаза. Его голова была вся покрыта бинтами, они были пропитаны кровью и выглядели будто тряпка, которой минуты назад промыли хорошенько пол. Несмотря на то, что ранение нанесли ещё вчера — кровь отказывалась останавливаться. Она всё шла и шла, сколько бы медсёстры не меняли бинтов и сколько бы раз врачи не пытались прижечь его раны. То же самое можно было сказать и о его руке — вся белоснежная простыня под пациентом уже была равномерно бордовой. Ещё немного — и он умер бы от потери крови.
Порядок действий девушки повторился вновь: одна рука на селезёнке, вторая — на забинтованной голове. Изувеченный, одетый в багровые мантии, пациент истошно завопил, притом так внезапно, что одна из медсестёр, что стояла позади целительницы, подскочила. Не обращая на то внимания, девушка начала срывать бинты с остатков руки, обнажая ужасную рану. Разорванные мышцы, срезанные сосуды, горелая плоть, которую уже прижигали три раза в попытках остановить кровотечение, а в центре кровавого цирка — белая кость. Девушка крепко схватила обрубок руки перед самым срезом, повернув руку ранением в сторону потолка, и сдавила — так сильно, что на белый кирпич тут же брызнула багровая смесь из крови и гноя. Через секунды перед глазами пациентов и врачей предстал отвратный вид. Кость начала вытягиваться из порванной плоти, будто росток пшеницы из плодородной почвы, а за ней, чуть погодя, последовали мышцы и сосуды. Жилы, вены и капилляры, как дикие лианы, обвивали её со всех сторон. За мышцами поспешно последовали кожа и волосяной покров. Вскоре на вновь обретённой левой кисти уже вырастали ногти. Рука была полностью восстановлена. Целительница отступила, давая дорогу снующему персоналу. Медсёстры быстро убрали бинты с головы. Правый глаз был на месте.
Это было утомительное утро.
Мира направлялась к выходу из храма. Со всех сторон суетились надоедливые врачи–теологи. Они, как зудящий рой мошек, следовали за ней до самого выхода, полагая, что таким жалким образом могут заслужить её внимания.
Насекомые.
На её лице светилась наигранная добродушная улыбка. Лицо выражало не раздражение или презрение, а смущение. Мира была мастером подделывать эмоции.
— Мы так благодарны вам. Передайте наше глубочайшее почтение регенту, госпожа верховная жрица, — сказало ничтожное насекомое номер «6».
— Госпожа верховная жрица! Госпожа верховная жрица! Пожалуйста, приходите завтра! — выкрикивало ничтожное насекомое номер «11», оно сновало позади всей этой суетливой толпы и пыталось привлечь к себе внимание.
Мира хотела покинуть это место. Всех насекомых она уже запомнила и пронумеровала. Становилось скучно. Госпиталь хоть и был красив, но был и столь же бесполезен. Как таковых магов в этом мире не было, но в нём обитали невероятные твари, которые обладали магическим даром. Из подобных тварей люди этого мира научились делать могущественные артефакты, которые придавали их владельцам невероятные способности. Публика вокруг Миры полагала, что она обладала одним из таких артефактов, а потому и могла с такой лёгкостью поднять со смертного одра даже покойника. Девушка совсем не желала заниматься такой бессмысленной работой, но такие благотворительные посещения были волей самого Господина, а значит, она не смела ослушаться. Поэтому Мира обязательно, раз в день, где бы ни находилась, посещала местных больных и изувеченных и ставила их на ноги, невообразимо поднимая уровень их жизни. Сегодня в Госпитале Святой Елены опустело тысяча двести пятнадцать коек. Но сегодня Мира пришла причинять благотворительность не в одиночку.
— Пожалуйста, расступитесь! — молодой парень аристократического вида, со светло-русыми волосами до самых лопаток, прикрикнул на снующую толпу врачей и монахов. — Верховная жрица утомилась, пожалуйста, дайте ей дорогу!
Это был Айген — сын местного герцога Годрика. Годрик был владельцем этих земель. Его сын был строен, красив и чем-то внешне напоминал Господина, и поэтому Мира относилась к юному лорду сравнительно благодушно. Молодой герцог был одет парадно, можно было даже сказать — вычурно. Лазурный камзол, обшитый золотом, штаны и кожаные сапоги того же цвета – все эти одеяния хорошо сочетались с волосами золотистого цвета. Айген жестом скомандовал страже, и те подошли к монахам, чтобы помочь им немного разойтись. Повинуясь, толпа немного раздвинулась и дала дорогу.
Главный выход из храма располагался, как и у большинства храмов, за на́ртексом (притвор храма). Путь к нему украшал ковёр из красного бархата. По сторонам стояли сосновые скамьи, на которых, даже в такую рань, уже располагалось несколько молящихся. От скамей пахло древесиной и елью. Всё внутреннее убранство собора украшал красный бархат и золото. На расписанных фресками стенах висели иконы, которые были обрамлены в слоновую кость и шелка. Витражи на окнах, пропуская солнечный свет, придавали ему радужный окрас, и он заставлял сиять всеми цветами радуги и без того завораживающий антураж помещения. В воздухе пахло маслами и благовониями. Скоро начнётся богослужение.
Снаружи церкви раздавался шум. Сначала Айгену показалось, что это лишь звуки пробуждающегося города. Лорд бережно взял верховную жрицу под руку и повёл её по великолепному расписанному ковру к выходу. Охрана лорда, закованная в тяжёлые лазурные доспехи, отворила перед молодым господином массивные дубовые двери. Для того, чтобы открыть их, понадобились усилия, по меньшей мере, десяти стражей герцога. Утренний свет устремился в храм и буквально ослеплял. Выйдя из храма, Мира обнаружила источник шума. Им был не город — перед ней стояла толпа разъярённых мещан.
========== III ==========
III
Утренний свет щипал лицо и уже понемногу начинал мешать спать. Голова раскалывалась. Джин еле-еле открыла глаза. Она лежала на скамье в парке. Подняв на уровень лица руку, которая чуть ранее свисала с белоснежной древесины, она обнаружила в ней стеклянную бутылку крепкого коньяка. Это было тяжёлое похмелье.
В этом мире уже научились массово производить стеклянную тару. Промышленные комплексы и заводы были редки и сосредоточены главным образом в столице. Источниками питания для них служили батареи, которые создавались из бурых пещерных варанов — магических тварей, ареалом обитания которых являлись глубины пещер и чрева гор. Горловые железы этих животных, при определённых условиях, вырабатывали электричество. Разгадав тайну этих удивительных существ, люди научились использовать их железы в промышленных целях. За пятьдесят лет это вывело технологическое развитие Империи на небывалый уровень. Скачок прогресса дал рождение гибридному паровому двигателю, который работал как на электрических железах, так и на угле. Несмотря на полную электрификацию ключевых стратегических предприятий, о всеобщей гражданской электрификации и речи быть не могло. Ящеры были редким ресурсом, а их искусственное разведение требовало немалых усилий и часто заканчивалось неудачей. В силу этого, электроэнергия была собственностью имперских промышленных картелей и богатых дворянских домов, которые были достаточно состоятельными, чтобы позволить себе такую роскошь.
Промышленное производство позволило создавать в больших количествах однозарядное огнестрельное оружие. Это привело к тому, что Империя стала сильнейшей военной державой на континенте. Однако автоматические аналоги порохового вооружения были крайне редки и являлись произведением искусства талантливых механиков. Такие хитрые поделки закупались лишь для элитных армейских частей и частных охранных предприятий.
Так как электрификация и промышленность были относительно редки, то продукция, которую выпускали заводы, была чрезвычайно дорогой, а, следовательно, бутылка очень хорошего и крепкого коньяка, которую пыталась разглядеть Джин, стоила несколько окладов личной стражи местного герцога. От осознания того, что были потрачены почти все деньги на недельное содержание, голова заболела ещё сильнее.
— Чёртово солнце…
Через мгновение Джин осознала, что перед скамейкой стоял человек. Это была розововолосая девушка в лёгком тканевом и тоже розовом плаще с высоким воротником, который почти целиком закрывал её тело и достигал голени. Волосы юной особы были заплетены белыми лентами в два свисающих на плечи хвостика. За спиной висело ружьё, которое превосходило её небольшой рост. Ружьё не было розовым. Джин не одобряла цветовую схему «опять всё розовое» своего снайпера — ей она казалась слишком слащавой и гламурной. Однако это была одна из тех вещей, в которых Джин обязалась не ограничивать своих слуг. В протянутой к лицу руке была керамическая бутылка.
— Вода, — монотонно объявила Ин.
— … э …угу, — голосовые связки сотрудничали неохотно, изо рта несло перегаром, с трудом сосредоточившись, Джин взяла бутыль.
— Мы волновались, вы пропали на весь вечер, — также безэмоционально продолжала снайпер.
Джин жадно хлебала воду. Из-за скорости принятия напитка она закашлялась, расплёскивая воду на лавку и каменную дорожку. Ин поспешила сделать шаг в сторону, уклоняясь от фонтанчика.
— *кхе-кхе… да я это… решила немного прогуляться. Ничего особенного, — в ответ инквизитор получила порцию скепсиса и недоверия, которым в этот момент сочился взгляд подчинённой.
Ин уже могла определить: врала ли Джин — та была паршивейшей актрисой, а в особенности в данный момент, когда еле соображала.
— Неужели?
Джин перешла в положение «сидя» и уступила место своему собрату по оружию. За холодным комментарием снайпера последовал тяжёлый инквизиторский вздох.
— По правде сказать, вчера, по дороге назад, я набрела на каких-то партизан, — Джин снова отхлебнула воды, выдерживая паузу — горло, несмотря на влагу, оставалось неумолимо сухим — всё кончилось тем, что один из них сейчас в том госпитале с многочисленными переломами, — сказав это, девушка показала на храм Святой Елены, — он сам с крыши упал…
— Вас обнаружили?
— Ну, только вот он и обнаружил, — что было очередной ложью.
— И вы решили по этому поводу нажраться? — скепсис мало-помалу вытеснялся презрением.
— Грубо! Да и вообще, было скучно торчать тут всю ночь… ещё и холодно… всего лишь хотела согреться.
В это время года, а в особенности, в тёмное время суток, было действительно прохладно — ночью изо рта шёл пар — один из первых признаков ранней осени.
— Что это перед храмом? — внимание снайпера переключилось на главный вход госпиталя.
У огромных массивных дверей стояла толпа — горстка несущественных букашек относительно великолепия церкви. Проход в великую обитель был наглухо затворён — ровным строем из щитов, мечей и алебард его стерегла немногочисленная стража герцога, не пуская никого вовнутрь. Толпа роптала, воздух вокруг резонировал возмущением и яростью. Гул недовольства разносился по всей городской площади.
Сброд, который в данный момент нарушал спокойствие города, выглядел жалко. Крестьяне в серых и убогих, как окружающие дома, лохмотьях, которые были перепачканы то ли в грязи, то ли в естественных животных отложениях — бурые и чёрные пятна на одежде дополняли образ законченных маргиналов. Нищие, юродивые и калеки — их выдавали костыли, бинты и миски с податями — в обычные дни они собирали милостыню на благо церкви, но сегодня что-то пошло не так. И тут, и там в рядах людской массы виднелись белые рясы церковных послушников, гневливо о чём-то причитающих — очевидно, что они здесь для того, чтобы раззадорить толпу. Кто-то из людей был вооружён палками и вилами, кто-то нёс знамёна местной религии и иконы Святой Елены.
— Нам лучше сменить точку обзора, — порекомендовала Джин, — и быстро.
Точкой обзора послужила крыша двухэтажного домика, который располагался напротив храма на расстоянии трёхсот метров. С этой позиции простреливался как вход в храм, так и весь парк. Снайпер заняла положение «лёжа» и смотрела в оптику оружия — всё было готово для стрельбы. Джин встала на непрочной черепице во весь рост, тем не менее, никто из толпы её пока не замечал. Оптика в левом механическом глазу активировалась, кошачий зрачок расширился, а в его центре засветился тусклый синий огонёк — инквизитор тщательно просматривала толпу.
Крестьяне… мещане… камни, вилы… вооружены плохо: ничего проблематичного.
Джин немного расслабилась, и облегчённо выдохнула — судя по всему, в их участии нет необходимости.
Двери храма отворились. Наружу вышли несколько солдат, молодой богато одетый дворянин и…
Чёрт…
У выхода из собора появилась девушка — её белоснежная кожа засияла в утреннем свете, на мгновение ослепляя. Бледные кожные покровы контрастировали с алыми одеждами и рыжими волосами, которые заиграли на рассветном солнце, как яркий факел. Образ приковал взор и заставил затаить дыхание окружающих. Прекрасный ангел на фоне черни. Сирой и серой.
Это была непосредственная начальница Джин. Инквизитор снова напряглась. Она начала понимать, что все эти маргиналы тут неслучайно.
========== IV ==========
IV
Миру от агрессивной массы людей отделяла немногочисленная стража. Лазурные латники стеной из щитов, в один ряд, встали перед массой разъяренных оборванцев — в солдат летели проклятия и тухлые овощи. Одному из бойцов пропавший помидор прилетел точно в забрало шлема, на мгновение заливая его глаза зловонной жижей гниющего плода. Страж решил, что с него хватит и уже собирался ринуться на толпу, оголив клинок, но тут его за плечо схватил офицер и выкрикнул:
— Держать строй!
Солдат тяжело вздохнул и отрапортовал:
— Есть, сэр!
— Долой ведьму! На костёр! Сжечь её! Убить! — из толпы, всё это время, доносились слегка неодобрительные возгласы.
Жрице медленно и вальяжно вышагивала по мостовой около храма — её белоснежная кожа светилась утренним светом, прямо, как её улыбка — добротой. Казалось, что она буквально смаковала каждое своё движение — настолько самовлюблённой виделась она в тот момент. Она, не спеша, огляделась, обводя взглядом кордон из лазурных лат и гневливую биомассу, чтящую себя народом. Презрение — единственное реальное чувство, которое она испытывала в тот момент. У неё возникло естественное желание: разобрать всех этих насекомых на составные, однако политика Господина ограничивала её в принятии подобных резких решений. При свете дня и на публике она должна играть «святую и сострадающую». Никакого насилия. Никакой боевой магии.
Нужно выполнять поручение.
Мира заметила блик на крыше одного из ближайших домов.
Кусок стекла? Нет. Что-то более изысканное.
Жрица прищурилась, а затем её добрая улыбка на мгновение изломалась, обращаясь оскалом хищника, который загнал свою жертву в угол. Вероятно, сегодня приказ будет выполнить легче, чем она думала.
У самой стены из щитов и лат стоял мужчина в белой церковной рясе служителя — судя по всему, вождь этой группки. К своей груди тот прижимал священный текст — массивный том в кожаном переплёте, на обложке которого было золотом выгравировано женское лицо. Такие книги носили с собой церковные отщепенцы, культисты, прозвавшие себя «истиноверцы». Они не принимали общих церковных догм, не признавая никаких пророков, кроме Святой девы Елены. Старик причитал, кричал и брызгал слюной в ближайших стражей:
— Да как смеет церковь принимать помощь от этой ведьмы! Её присутствие губительно для тел наших и душ наших! Поганые служители допустили её к самым уязвимым братиям нашим — к больным и раненым! Даже к детям! Святотатство это, богохульство это! Бес вселился в них, я говорю вам, братия мои! Бес! И эта ведьма алая армию ведёт демонов по стопам своим, дабы распространять отраву тёмную, отраву мерзкую! Её проклятия уже коснулися наших больных и раненых! Доберётся скоро она до отроков наших, до жён наших и до стариков наших! Нужно осветить огнём белым ведьму эту, дабы очистить землю эту от погани тёмной!
Толпа ревела и бесилась. Сирые, убогие и больные эхом отзывались на слова фанатика — их голоса сливались в единую какофонию ненависти и злости:
— Святотатство! Богохульство! Сжечь! Очистить!
Верховная жрица решила сделать шаг. Она направилась к толпе. Сзади за руку её схватил Айген.
— Ты это к ним собралась? Не соображаешь?
Парень был взволнован. Он понимал, что такие речи ничем хорошим не кончаются. Молодой герцог знал истиноверцев — это были фанатичные и непреклонные упрямцы, склонность к насилию которых была не раз проверена временем. Несмотря на радикализм, у культа было очень много последователей — по различным оценкам, около пяти-семи процентов от всех жителей страны. С истиноверцами, в данный момент, церковь держала хрупкое перемирие, всеми силами избегая поводов для начала кровопролития. То, что произойдёт у этих дверей, может стать как раз таким поводом. А потому Айген решил, что нужно срочно отступать:
— Давай обратно в храм — вскоре тут будет вся городская стража.
Мира снисходительно посмотрела на него и ласково убрала руку со своего запястья. Плавным жестом она просигнализировала, чтобы он оставался на месте. Верховная жрицана правилась к кордону латников всё той же медленной и вальяжной походкой. Подойдя сзади к двум латникам, она положила руки им на плечи — солдаты синхронно обернулись. Одним из рыцарей был офицер лазурной стражи, лейтенант Вилмот. Он начал незамедлительно рапортовать — из полного шлема зазвучал приглушённый гул:
— Леди жрица, я рекомендую немедленно отходить, мы…
Доклад о статусе прервал палец у забрала его шлема.
— Тс-с-с.
— Я…
Жрица чуть слышно, шёпотом, произнесла.
— Дайте пройти. Пожалуйста.
— Но…
Офицер собрался возмутиться, но тут посмотрел Мире в глаза. Этим взглядом можно убить — холодные, полные ненависти и злобы два изумруда. И улыбка. Улыбка человека, который вот-вот вырежет из тебя какой-нибудь орган и получит от этого небывалое наслаждение. Лейтенант от такого взгляда опешил.
— Х-хорошо, леди жрица. Расступись!
Ближайшие солдаты разомкнули стену щитов и дали девушке дорогу. Пройдя через кордон взволнованной стражи, она предстала пред толпой. Воины озирались на своего господина, ожидая команд. Им было приказано охранять лишь молодого лорда, и без дополнительных указаний рыцари не горели желанием связываться с разъярённой толпой. Она в несколько десятков раз превосходила их числом. Латы и мечи в таком случае не сильно помогут.
Мира медленно подошла к главному заводиле толпы на дистанцию полтора-двух метров. Затем она широко раскинула руки, будто призывая к объятиям, и с проникновенным голосом святой и добродушной улыбкой сказала.
— Дорогие граждане Эверека! Я с чистым сердцем и глубочайшей искренностью заявляю вам, что не несу никакой угрозы! Здесь я чтобы унять боль ран ваших и чтобы принести покой в души ваши! Как доказательство моей искренности: сегодня я подняла со смертного одра не один деся…
В висок прилетел камень. Тонкой струйкой по левой скуле побежала алая кровь. Полетели ещё камни. Мира продолжала стоять перед толпой с раскинутыми руками и ловить камни.
Колено. Живот. Лоб. Правый Глаз. Живот. Грудь. Нос. Лоб. Они летели без остановки. Стража бездействовала. Айген боялся отдатьприказ. Ситуация хуже некуда. Либо крестьяне затопчут и их тоже, либо будет резня и это разожжёт вялое восстание против имперской власти или ещё хуже — начнёт новое. Выбор был не из приятных, но и медлить он больше не мог. Когда Айген уже было отдал приказание потеснить толпу, на всю площадь взревел голос, отливающий металлом.
========== V ==========
V
— Внимание, беснующиеся твари!
C неё было довольно. Джин не обладала большим терпением, и похмелье не улучшало ситуацию. Усиленные имплантом голосовые связки модифицировали голос инквизитора, который раздавался из её глотки металлическим рёвом. Подобный рёв люди толпы могли слышать лишь тогда, когда к ним обращались с трибун глашатаи. Те обычно использовали магические усилители звука, чтобы возвестить толпе о новых законах, поборах или грядущих церковных празднествах.
— Именем его превосходительства, регента Кайла Блургенштейна Первого, я приказываю вам немедленно покинуть площадь!
Она понимала, что промедлила со своим оповещением. В её задачу, как инквизитора, входило обнаружение причин восстания в данном регионе и их устранение. Основными условиями операции были скрытность и, по возможности, бескровность. Фактически её миссия была разведывательной, а не боевой. Такое оповещение нарушало первый пункт. При этом она чувствовала, что второй пункт вскоре последует за первым.
На мгновение толпа замолкла и перестала роптать. Убогий люд в полном своё составе оглянулся на крышу дома, на непрочной черепице которой балансировала инквизитор. Её потускневшие бледно-розовые волосы были взъерошены и развевались на ветру. Гримаса ярости на лице, казалось, приведёт к тому, что механические протезы глаз вот-вот выстрелят из черепа.
Но старик-фанатик в ответ на такой приказ лишь издевательски усмехнулся, а затем, прочистив своё морщинистое горло, начал кричать:
— Вот и бестии имперские подтянулись по души наши! Можешь не грозиться мне со своей жерди! Со мною Бог и истина! Я не боюсь тебя, бесово отродье!
Лицо Джин окончательно перекосилось. От гнева уже тряслись руки. Правый глаз дёргался. Крохотные механические зрачки протезов сменили цвет с тускло-голубого на ярко-красный.
— Открыть огонь, — через зубы прошипела инквизитор.
Орудие Ин начало гудеть и руны, которыми был исчерчен металлический ствол налились ярким синим свечением. Таким же сиянием засветился и монокль, закреплённый на стальном штативе. Перед выходной частью толстой линзы замерцал ровный круг, сотканный из света. Затем узор этого круга начал усложнятся — внутри и снаружи фигуры появлялись всё новые линии и письмена на непонятных наречиях. Вскоре свечение и яркость фигуры усилились, и она преобразовалась в полноценную печать — восьмиконечная звезда, внутри которой была спираль. Точка в центре этой спирали засветилась ярче прочего. Магическое наведение на цель. Это оружие не являлось обычным огнестрелом. Оно было редчайшим примером могучего артефакта, который был создан из невероятной бестии. После нажатия на спусковой крючок с дула слетел синий энергетический сгусток. Тонкой светящейся линией эта энергия полетела к пастырю толпы. Старик даже не успел испугаться. Через мгновение его голова лопнула, как переспелый арбуз, по которому жарким летом ударили крепкой дубовой битой. Взорвавшаяся голова окатила потоком из мозгов, кусочков костей, слизистой оболочки и крови ближайших мещан и мостовую. На доли мгновения над площадью повисла гнетущая тишина. Мира продолжала добродушно улыбаться, что при данных обстоятельствах выглядело довольно жутко.
Затем воцарилась паника. Толпа с воем и рёвом начала разбегаться в разные стороны. Некоторые спотыкались, а тех, что падали на дорогу, топтали их недавние соратники, стремившиеся перегнать прочих в гонке за жизнь. Над паникующей массой слышался хруст костей и болезненные вопли. Каждый из этой неорганизованной черни опасался, что его может постигнуть та же участь, что и старого фанатика. Без своего пастуха это было лишь бездумное стадо, которое страшилось за свою жизнь.
Айген облегчённо выдохнул. За ним облегчённо выдохнула вся его стража.
========== VI ==========
VI
Джин стояла, преклонив колено. Позади неё, по правую руку, в той же позе находилась Ин. Инквизитор надела на голову капюшон, чтобы боле не отсвечивать. Львиную долю её организма закрывала фиолетовая накидка из плотного шёлка — часть формы, которую она предпочитала не носить. Конечно, для подобной маскировки было немного поздно, но лучше поздно, чем никогда.
— Простите — мы сильно задержались. Нам больно видеть, что вы пострадали, — выдавливала из себя Джин.
Весь этот «этикет» был ей чужд, тем более, что реальных тёплых чувств к Мире она не испытывала. С ранних лет девушка считала, что этикет — это явление, которое свойственно лишь кругам богатых выпендрёжников, которые не могут выбрать: какой же им ложкой есть своё сегодняшнее суфле, а поэтому делают штук двадцать-тридцать разных столовых приборов для каждого блюда.
— Толпа разбежалась, но все их лица зафиксированы — мы можем организовать поисковые мероприятия, — не глядя в лицо господ, продолжала Моррисон.
— Нет необходимости, верховный инквизитор. Можете возвращаться к своим прямым обязанностям. Также я великодушно прощаю вам вашу нерасторопность.
В наигранно великодушном тоне голоса жрицы угадывалась чуть заметная издёвка. Мире нравилось играться со своими подчинёнными.
Айген озадачено посмотрел на неё.Герцог вмешался в диалог.
— Нет нужды? Да эта чернь тебя чуть не линчевала! Мы же не можем им так спустить это? Они должны предстать перед судом!
Сам он не верил в то, что говорит: Айген даже не представлял, как инквизитор собиралась искать всех этих людей. Вряд ли она была способна разглядеть, а, тем более, запомнить лица крестьян — с такого-то расстояния.
— Всё в порядке. Именем его превосходительства регента, я прощаю этим добрым людям их преступление.
— Э? — Айген завис.
Для людей из его окружения и для дворянства в целом типичной реакцией на подобную атаку были бы рейды и казни. Весь город перевернули бы кверху дном. Он совсем не понимал такого ответа.
— Всё хорошо герцог. У нас, насколько я помню, на сегодня запланирован банкет по случаю вашей помолвки. Мы бы не хотели его пропустить.
В данном случае сменить тему был самым лучшим из вариантов. Таким же хорошим, как и воздействие на его мозг менее конвенциальными методами.
— Что ж… думаю, ты права… — неуверенно промямлил молодой лорд.
Он аккуратно взял её за руку и повёл к своей карете, что была предусмотрительно припаркована недалеко от храма. Через минуту они уже ехали в имение герцога.
— Возвращаемся?
Джин и её подручная ещё некоторое время просидели в парке на той же деревянной скамейке, на которой совсем недавно дрыхла инквизитор. Ин своевременно задала этот вопрос, так как головная боль уже почти прошла и скорость мышления вернулась в норму. Молча встав, девушки пошли по дороге из парка в таверну, где они были расквартированы.
Хоть данное место и называлось «таверной», таковой оно не являлось. Это был полноценный пятиэтажный отель, который был построен по новейшей технологии. В отличие от окружающих домов, он не был в готическом стиле и вообще был выполнен в крайне минемалистическом кубизме. По существу, это был большой параллелепипед синего цвета.Это выглядело абсолютной безвкусицей на фоне того архитектурного готического великолепия, что царило вокруг.
О чём думали, когда строили эту коробку…
За лакированными деревянными дверьми располагалось бедно выполненное фойе. Синий тканевый ковёр.Деревянная стойка из сосны, за которой стоял распорядитель, скудный гардероб, скучающий от недостатка посетителей и широкая железная лестница, которая была покрыта тем же самым убогим синим ковром, ведущая на второй этаж. Джин и её команда из шести человек забронировали три люкса. Но «люкс», в данном случае, было понятием растяжимым. В этом отеле не было даже водопровода.
Поднимаясь по лестнице, Джин увидела, как им на встречу спускались двое. Лысый мужчина в полных латах и молодой синеволосый парень, который был одет в отвратную кожаную одежду и закрывал лицо капюшоном.
— Л-лунар?
С Лунаром Джин была знакома довольно длительное время, хотя первая их встреча проходила так себе.
========== VII ==========
VII
Мутит. Тошнит. Голова. Раскалывается голова. Хочу жрать. Хочу пить.
Джин еле брела по причалу. Мысли в голове не ворочались. Всё лицо было в крови. Она точно не помнила, кто это был.
Собака? Бомж? Этого мало. Нужно ещё. Жрать. Пить.
Было утро, на проезжей части только-только появлялись машины. Редкие прохожие, завидевшие девушку, с ног до головы облитую кровью, уже звонили в полицию.
Жрать. Пить.
Это был один из самых сильных её срывов. Джин не понимала, где она и что делает. Голова заполнена мыслями о жажде и голоде.
Подойдёт всё что угодно. Вон тот прохожий. Он довольно жирный. Да. Он пойдёт. Пойдёт. Куда он? Убегает. Не могу бежать. Устала. Не могу.
Молодой вурдалак продолжала неспешно влачиться по мостовой. Силы медленно оставляли девушку. Она чувствовала, что скоро потеряет сознание и упадёт.
Яркая вспышка света на мгновение прояснила разум. Уложенная камнем тропа обуглилась — в радиусе десяти метров от сияния земля покрылась чёрной копотью. Через дорожную пыль, что время светового всполоха взмыла воздух, можно было увидеть очертания.
Еда?
Пыль начинала медленно оседать. Силуэт вытянулся в полный рост. Джин казалось, что она опять видит того, чего на самом деле нет. Перед ней стоял рослый гуманоид, тело которого было совсем как человеческое, но чудилось покрытым коротким слоем белоснежной шерсти. Пол, очевидно, мужской. Его грудь была оголена, а шерсть на ней выжжена. Ноги закрывали латные доспехи. Из-за спины выглядывали два огромных белоснежных перьевых крыла. На поясе, по сторонам, покоились два изогнутых клинка.
— …*кха-кха-кха… я, блять, в последний раз тебе доверяю свой перенос! Вот ответь мне — в какой жопе мы на этот раз?!
— … э-э-э братишь, бочку то не гони. Ты хотел оказаться у Кайла — я тебя перенёс к Кайлу. В чём твоя проблема, нахер?!
— Где ты видишь Кайла, еблан?!
— … э? — она была готова поклясться, что это были два разных голоса. И оба они доносились от… «чтоэтозасуществонахрен». Слабый возглас Джин привлёк двухголосое чудище.
— … ааааааа, — глас внезапного осознания донёсся сразу от обоих голосов, — эй ты, девка, где твой хозяин?
Один голос был звучен и, хоть и строг, но мягок, второй, который обратился к ней сейчас, скрежетал, как ржавая шестерня. Он болезненным эхом отзывался в её помутившейся голове.
— … э? — только и могла ответить Джин.
Она всё пыталась сообразить: еда это или галлюцинация. Вурдалак потихоньку приходила к выводу, что всё-таки еда, так как галлюцинации обычно так долго с ней не задерживались. Она слегка наклонилась. Ноги заняли стойку для прыжка. Нужен лишь один рывок. Один рывок разделяет её и белоснежную и, несомненно, мясистую шею данного существа. Можно будет и наесться и напиться.
— Эй, ты тут? Меня слышно? Приём? — Лунар начинал понимать, что его не очень слышно.
Что бы перед ним ни стояло, оно готовилось атаковать. От неё несёт кровью. Также от неё несло запахом марионеточного проклятия. Судя по её виду, кровь не её.
Очередная жертва Кайла. Это нужно остановить.
Рука потянулась к одному из мечей. Боя не избежать.
Джин почти вплотную прижалась к тротуару и напряглась, напоминая дикую хищную кошку, готовую к прыжку. Секунда и вурдалак всем телом понеслась вперёд. Все свои оставшиеся силы она вложила в этот прыжок.
Слишком быстро. Не уклонится.
Шея, хах? Медленно.
Лунар быстро выхватил меч. Когда Джин уже почти вонзилась в его шею зубами, исполин резко подал тело вниз, заныривая под атакующего и заводя клинок для удара, а через мгновение выпрямился, выполняя изящный взмах снизу-вверх. После плавного, но очень быстрого пируэта, он обернулся и схватил неудавшуюся охотницу сзади за шею. С «Гермеса» капала кровь. На мостовой лежали две отрубленные по колено ноги.
— … хм, — Лунар сжал свою мощную левую руку.
От такого сильного сжатия изо рта у Джин полилась кровь. Раздался скрежет.
— *кха-кхе… хватит… стой… *кхе, — вурдалак захлёбывалась своей собственной кровью.
Угасающий рассудок понимал, что она неверно оценила свою добычу. Теперь добычей стала она сама. Гуманоид разжал ладонь, и девушка повалилась наземь. Он присел на корточки рядом с ней и начал с интересом её разглядывать. Теперь они были с ним лицом к лицу.
— Ты, я смотрю, новая игрушка вурдалака. Я тебя не помню. Обычно не в его правилах выпускать свои вещи погулять, — Лунар поднял с земли какую-то палку и, как ребёнок, начал тыкать ею в щёку Джин.
Та не знала, что ответить. Ей, в принципе, было уже всё равно, что с ней станется. Всё лучше, чем возвращаться к Мире на «обучение». Девушка уже была готова к тому, что монстр нанесёт добивающий удар.
«Новая»? «Игрушка»? Откуда знает Кайла?
— Кровь остановилась, — исполин посмотрел на изувеченные конечности, — мутации близятся своего финала.
Одной рукой Лунар взял её за челюсть, другой за лоб и медленно открыл ей рот. Как он и думал: ряд острых, как бритва, зубов и четыре клыка длиной с полмизинца. «Готовые» рабы Кайла обычно не пользовались своими животными мутациями. Лишь в крайних случаях. Зубы у тех практически всегда обычные, человеческие. К тому же, уже полностью мутировавшим рабам была чужда жажда крови и сырого мяса. Он, очевидно, имел дело с полуфабрикатом. Единственное, что могла сделать Джин в ответ на это бессовестное нарушение личного пространства, это беспомощно смотреть на победителя. Лунар аккуратно закрыл ей рот. Он отошёл к перилам и облокотился на них спиной, свесив крылья с другой стороны. Ему нужно было подумать. В любом другом случае он скормил бы нападавшего Аатросадосу. После переноса в другой мир демон был голоден. Но это другой случай. Что подумает Мира? Лунар чувствовал её запах на этой неудавшейся охотнице. Он не хотел бы её расстраивать. Его цель только вурдалак. Отсечь ему голову и вынуть сердце, и всё встанет на места. Он считал, что уже достаточно силён, чтобы один на один разобраться с Кайлом. Если этот полуфабрикат здесь, значит и её хозяева должны быть неподалёку. Значит, нужно использовать как приманку. Но тогда появится Мира и боя не будет. Ещё хуже будет, если появится Капитан. Его кости всё ещё болели с прошлого столкновения с этим живым бульдозером. Возможно, вся свора Кайла здесь. Приманка — явно не вариант. С другой стороны, почему неготовый раб бегает по городу и жрёт людей? Это непривычно. Пока рано с ней что-то делать. Нужно отступать — скоро сюда нагрянут люди, отвечающие за сохранность закона. После недолгих раздумий, Лунар вернул «Гермеса» в ножны, поднял Джин с земли и резко взмыл с ней ввысь.
Чуть позднее Лунар выяснил, что ни Миры, ни Кайла, да и вообще всей его братии в этом мире уже и след простыл. Они будто испарились, при этом по какой-то причине оставив позади бедную девушку, мутации которой ещё не были завершены. Он знал, что без вмешательства это закончилось бы тем, что люди этого мира выследили и убили бы Джин, словно дикого зверя. Они расправились бы с ней, как с бешеным и опасным животным, которым в тот момент она и являлась.
Несмотря на первоначальный порыв Аатросадоса поглотить её, Лунар решил поступить иначе. Следующие несколько месяцев он выхаживал Джин, как раненую птаху, питая кровью и свежей плотью диких животных. Он изготавливал для неё специальные отвары на целительных магических травах. Это позволило ей легче перенести мутации, сделать сами мутации менее болезненными и девиантными, а весь процесс намного быстрее. Лунар всё время, пока они были вместе, обращался с Джин очень бережно и своим очевидным преимуществом перед ней не воспользовался ни разу. В этом плане он разительно отличался от Кайла. Можно сказать, был его полной противоположностью. Вурдалак никогда не стеснялся использовать её тело для самых больных своих потребностей.
С точки зрения Джин, это был первый раз за очень долгое время, когда кто-то отнёсся к ней с такой добротой. Она уже успела свыкнуться с мыслью, что превратилась в монстра, в урода, который, скорее всего, закончит свою жизнь в грязной яме. Как ей и положено. За то время, когда девушка регенерировала свои ткани и завершала свои мутации, она успела проникнуться к своему пленителю глубоким чувством. Этого чувства Джин совсем не понимала и даже не в состоянии была выразить своим скудным словарным запасом. Это было что-то вроде смеси из преданности, благодарности и глубокой симпатии. Для неё такое было впервые. Нет, девушка и раньше имела возможность наблюдать адекватные отношения между мужчиной и женщиной со стороны в своей банде. Так что совсем несведущей в этом вопросе не являлась. Но все эти «отношения» всегда начинались и кончались только сексом и, по сути, чувствами там и не пахло. Джин не испытывала к Лунару сильного телесного влечения — она, скорее, просто хотела быть с ним рядом.
========== VIII ==========
VIII
Первый инквизитор имперского двора и синеволосый оборванец очень долго просто сидели и разговаривали в кафе. Точнее будет сказать, что это Джин разговаривала, а парень очень внимательно её слушал. Инквизитор рассказывала ему обо всех тех событиях, что произошли с ней с поры их последней встречи. О том, как снова попала в руки к своим палачам. О битве с Предвестником. О плене в лаборатории частной компании, которая занималась био-вооружением. О том, как превратилась в полноценного киборга и о том, как стала завершённой марионеткой для Миры. Также Джин рассказала о своей миссии в этом городе и о своём новом положении имперского инквизитора на службе у самопровозглашённого регента. Она ввела Лунара в курс дела во всех мельчайших, но, в основном, неприятных подробностях. Джин осознавала, что непосредственное начальство, скорее всего, этого разговора не одобрит. Но хуже её положение в любом случае уже быть не может, верно? Лунар, несмотря на свои подначивания, сильно жалел девушку. Он хорошо знал, что, из всех рабов Кайла, Джин досталось сильнее остальных.
Они всё сидели и говорили, говорили и говорили. В разговоре двух друзей время летело незаметно и, не успела Джин и моргнуть, как наступил полдень. И ей уже было пора идти по делам. Вскоре собеседники встали и пошли к выходу.
За дальним столиком этого кафе, там, где её было почти не видно, а именно в тени огромного фикуса, что располагался в углу заведения, сидела Эрния по прозвищу «ледяная ведьма», наблюдая за дружеской беседой. Она была самым сильным членом команды молодого инквизитора, за исключением самой Джин. Женщина не любила ни Джин, ни проклятую страницу, куда было вписано её имя, от слова «совсем». А потому выискивала способ навсегда убрать со своего пути препятствие в виде своей временной владелицы.
Кровь Джин, в нынешнем её состоянии, обладала многими полезными свойствами. Данный материал был на порядок более активным, чем кровь Господина. Кровь инквизитора вступала в контакт с генами жертвы гораздо быстрее, а мутации, которые она вызывала, проходили гораздо легче и незаметнее. При этом качество мутаций разительно отличались от тех, которые вызывала кровь вурдалака. Более того, этот материал обладал и важными химическими свойствами. После введении в организм жертвы неочищенная кровь девушки действовала на неё, как сильное психотропное наркотическое вещество. Воздействие этого вещества на организм человека такое же, какое можно было бы получить, смешав амфетамин и очень сильный афродизиак в пропорции один к одному. В качестве очередного эксперимента, на основе генетического материала великого инквизитора, Мира создала шесть слуг. Эти слуги теперь служат Джин и составляют всю её инквизиторскую команду. Вся инквизиция Империи сегодня состоит лишь из семи человек.
На основе крови и костного мозга Моррисон, в столице Империи, по указу регента Кайла Первого, одна из крупнейших фармацевтических компаний начала производство и выпуск в продажу медикамента под названием «Амброзин». Эти таблетки ускоряли регенерацию пациента и давали ему временный иммунитет ко всем известным инфекционным заболеваниям. Но чего основная часть пациентов не ведала, так это того, что данные медикаменты вызывают как привыкание, так и постепенные необратимые изменения их организма. Если единовременно принять ударную дозу этого препарата, то побочные эффекты становятся более чем явными. Кстати, одним из них также является невероятная лояльность к хозяйке генного материала, что невероятно удобно и делает эти таблетки любимым средством, к которому Джин прибегала для допросов. Она всегда носила с собой пачку-другую этого лекарства и сама, забавы ради, любила пожевать одну-две штучки. Таблетки не оказывали на инквизитора никакого эффекта. Они выпускались в продажу с разнообразными вкусами. Девушка предпочитала клубничный.
========== IX ==========
IX
Джин со своим снайпером уже подходили ко двору местного лорда. Окрестности были необычайно оживлены. У поместья стояло множество карет. Везде сновали слуги с какими-то коробками. У главного входа в здание выстроилась целая очередь из богато одетых дам и господ. Само поместье было большим зелёным трёхэтажным зданием, у которого было два крыла. Здание было выполнено в имперском стиле. Стены поместья были стилизованы под лесную флору — на их поверхности специально вырастили живой газон. Многочисленные колонны опутывали лианы. Дорога к главному входу была окружена прекрасным садом, в котором росло великое множество разнообразных цветов, аромат от которых можно было учуять через квартал. Повсюду на траве стояли небольшие постаменты, на которых располагались золотые и серебряные клетки с экзотическими птицами. В саду, симметрично относительно тропы, было расположено два богато украшенных фонтана из чёрного мрамора. Вокруг каждого из них располагались композиции из полуобнажённой скульптуры. От сада настолько веяло роскошью и достатком, что это могло вызвать и почти вызвало у Джин аллергию. Тропу к главному входу в само поместье, около выхода из сада, украшал ряд белых арок и колонн, которые обвивал плющ. На первой арке было написано «Слава И Верность». Это был девиз благородной семьи Эвериков. Род Эвериков был древним, как сам город, именем которого он и назван.
Однако Эвериком, которому в позапрошлом году уже стукнуло пять веков, сам род Эвериков управлял относительно недавно — всего лишь последние два года. Два года назад в Империи завершилась жестокая и кровопролитная революция «Красного Штандарта». Результатом этой революции стала гражданская война, которая длится и по сей день. Несмотря на сохранившееся название «Империя», по государственному устройству это уже была, скорее, федеративная парламентская республика. Каждый регион в этой республике обладал широкой автономией. У каждого региона была своя столица. Она, как правило, располагалась в городе. Обычно в каждом автономном округе находилось не более двух городов. В каждом городке был условный глава, которого местный парламент назначал путём прямого голосования. В главной столице Империи заседал Верховный Парламент. Он состоял из знати, глав промышленных концернов и корпораций, а также представителей мещан и крестьян. Последних, в свою очередь, избирал городской или деревенский совет. Парламент имел полную власть над городом и административным округом, который примыкал к нему. Глава города обладал полномочиями вносить в парламент свои инициативы, а также назначать часть местных чиновников. Также он обладал правом «вето» на любой законопроект, который одобрял или вносил парламент. Воспользоваться таким правом глава города мог лишь три раза в месяц.
Эвериком и ближайшим округом до революции единовластно правил барон Сигизмунд де Бардо. Во времена Старой Империи он огнём и железом управлял местными землями. В народе барона нарекли «Лысым Псом». Такое прозвище тот получил из-за своей любви к казням определённого рода. Когда заключённого приговаривали к смерти, ему отрубали кисти рук и помещали в специальную тюрьму под личным замком Сигизмунда. Во время содержания под стражей пленников нещадно пытали. Когда заключённых в камерах набиралось много, Бардо приглашал местных дворян на «лисью охоту». Двадцать три пленника выводили на опушку леса и отпускали. Через десять минут по их следу спускали гончих, за которыми следовали вооружённые луками и копьями благородные мужи. Под конец Старой Империи, пленников в тюрьме барона было настолько много, что лисья охота проводилась каждое воскресенье. Должно ли говорить, что многие дворяне были не в восторге от подобных рекреационных мероприятий этого глубокоуважаемого господина.
В течение самой революции род Эвериков оказал в смене строя существенную поддержку. А сам герцог, сэр Годрик фон Эверик, командовал осадой «Пёсьей Скалы», как в народе называли замок Сигизмунда. Во время осады и непосредственных городских боёв революционерам открылась неприглядная истина. Барон якшался с мутанологами. В Старой Империи существовала такая каста учёных-алхимиков. Они, при помощи генного материала различных магических зверей и искусного труда хирургов и механиков, осуществляли над людьми различные эксперименты, пытаясь как-нибудь модифицировать их. Иногда это даже получалось. Однако результат работы непременно оставался крайне неприглядным. Также общеизвестно, что некоторые из учёных преуспели в создании искусственных биологических существ, именуемых гомункулами. Но такие твари, как правило, были крайне редкими экземплярами. Это были невероятной силы чудовища, далеко не всегда обладающие человеческим обличьем. Одно такое существо приравнивали к целой армии опытных и хорошо вооружённых имперских гвардейцев. Из-за своей противоестественной природы, опасности для общества и невероятно омерзительных экспериментов над людьми данная наука была строжайше запрещена после смены строя. Проведение исследований в данном направлении теперь каралось смертью. Однако в Старой Империи таким учёным был дан «карт-бланш». Прошлого императора заботило только наращивание военной мощи своей страны, и он особо не утруждал себя необязательными мелочами вроде этики или морали.
Барон использовал труды мутанологов на полную катушку. В момент штурма города улицы заполонили неведомые монстры, разнообразие которых уступало лишь их мерзостности. Почти у всех у них была лишь одна общая черта — они были выполнены из живых человеческих тканей.
В неисчисляемом потоке монстров обнаруживали себя довольно интересные примеры поделок. Например, гигантские человекообразные многоножки, которые обладали четырьмя парами конечностей. Каждая из этих конечностей представляла собой огромное наточенное стальное рубило. У этих существ была человеческая голова, чаще всего женская. Всё их тело обтягивала человеческая кожа. Размером чудовище приближалось к откормленной кобыле и являлось чрезвычайно манёвренным, что позволяло ему легко проноситься через стройные ряды обученных латников.
Костяк армии мутантов составляли медлительные трёхрукие громилы. Каждый был сшит из шести — семи различных тел. Они были в полтора раза выше среднего солдата и обладали силой десятерых. Основным их минусом являлась медлительность и нерасторопность.
Этот недостаток компенсировали гибриды человека и рептилии — змеевидные гуманоиды, вместо ног которых располагался мощный хвост. Данный хвост они использовали как для хвата жертвы, так и для ускоренного перемещения по воздуху, методом отталкивания им от земли. Как кузнечики. Только змеи. Тела этих гибридов были чрезвычайно гибкие и тягучие — в благоприятных условиях они могли растягиваться в длину, которая в пять раз превышала их собственный размер в состоянии покоя. Руки этих существ представляли собой две пары острых костяных когтей, пропитанных смертельным ядом. Данные существа использовались для фланговых атак и для устранения командиров отрядов и должностных лиц.
При разрушении построения на солдат высыпался рой паукообразных восьминогих обезьян. Пожалуй, это были одни из немногих творений, сырьём для производства которых служили не люди. При приближении к солдату такое существо кидалось на него, в основном на лицо или ногу, а затем взрывалось. Такой взрыв мог оторвать конечность, а то и вовсе обезглавить воина.
Сами солдаты барона также оказались изрядно модифицированными. После боя ходили слухи, что некоторые из них могли продолжать сражение, даже будучи без головы.
В таких условиях революционеры в Эверике никогда бы не выстояли, если бы в дело не вмешался сэр Годрик фон Эверик, который носил прозвище «Доблесть Гор». Он и его элитная лазурная стража смогли не только очистить город от скверны мутантов, но и взять штурмом сам замок. Там, в финальном бою один на один, в лучших духах рыцарской дуэли, по закону чести сошлись Лысый Пёс и благородный глава дома Эвериков. По ходу боя выяснилось, что и Сигизмунд, на самом деле, был мерзопакостной мутировавшей тварью, которая лишь скрывалась под личиной не менее мерзопакостного человека. Но, несмотря на всю нечестивую силу могучей бестии, сын гор выстоял и вырвал чудовищу его истекающее зелёной слизью сердце. Доблестный воин в том бою потерял свою правую ногу.
За свои заслуги перед городом и революцией сэра Годрика фон Эверика выбрали главой автономии и сняли ограничения по количеству использований права вето. Но этим лорд не злоупотреблял.
«Слава и верность», хах? Джин посмотрела на арку, а потом, недолго думая, пошла к главному входу. Там понемногу уменьшалась очередь из благородных господ. Здесь инквизитор была по двум причинам. Первая — это, наконец, отчитаться перед Мирой, а вторая — предупредить сэра Годрика о заговоре, который затронул даже его личную гвардию. Мира была в городе уже вторые сутки, а значит, Джин уже достаточно промедлила. Тем более, сам отчёт займёт лишь доли секунды. Тут нужен лишь один небольшой порез.
Инквизитор стояла в этой очереди не так уж и долго — всего десять минут. Стража на входе пускала всех по приглашениям или по пропускам, но у инквизитора, вроде бы, не должно быть проблем. Когда очередь дошла до Джин, она увидела, что вход охраняют два стражника в лазурных латах. Попытка просто пройти была пресечена двумя перекрещёнными алебардами.
— Мисс, вы куда-с? — раздался приглушённый голос из одного из шлемов.
— Я к верховной жрице и к вашему господину сэру Годрику фон Эверику, — официальным тоном ответила инквизитор.
— Нам не велено-с. Для организации встречи с сэром Годриком фон Эвериком, хозяином Эверика, доблестным героем революции, героем Тирона и Альбека и спасителем Мирии, Вам потребуется подать запрос в городскую палату при парламенте. Там ваша заявка будет рассмотрена в течение тридцати рабочих дней, исключая церковные и городские праздники. Затем, при удовлетворении вашего запроса, Вам организуют встречу в первой палате парламента по гражданским делам и мировым судам, а также выдадут пропуск, который Вам нужен будет, чтобы на эту встречу попасть-с.
У Джин начал дёргаться правый глаз. Она медленно придвинулась к говорящей голове в синих латах на расстояние нескольких дюймов.
-… слышь… парень, — она приблизилась почти вплотную, — мне не нужен твой сранный пропуск, я верховный инквизитор! Видишь форму?! Видишь?!
— … эээ… но нам не велено-с… — охранник явно замешкался, он совсем не рассчитывал, что на него будет орать относительно маленькая девушка.
— Пов-то-ряй за мной. Ве-ли-кий ин-кви-зи-тор. Пропуск не ну-жен. Сож-гу на-хер как еретика, если щас же не пропустишь! — Джин ускорила последнюю часть предложения, боясь, что тот забудет его начало.
— Слышь, Янес, а деваха то того… в имперской форме дворцовой. Мож ну её, а лорд там потом сам выяснит, — вмешалась говорящая голова номер два.
— Ага, а потом опять ночные смены стоять. Но ты прав. Форма-то и впрямь из дворца.
— Слышь-те миледи, вы, это, кем будете и по какому делу?
— Да инквизитор я, блять! К Гоооодрику я, блять! Пропустииите, блять! — Джин уже скрежетала зубами. Эти два увальня такими темпами реально отправятся на костёр.
— Инквизитор? Ну-у… эээ… что за инквизитор то? У нас, этово… инквизиции лет двести как нету.
Джин начала, злостно ворча, рыться в своей набедренной сумке. Оттуда начали вылетать разные вещи.
— Инквизтрскбл*мямлит… незнаютбл*мямлит… сожгнхрн*мямлит… мать-перемать*мямлит… что такое*мямлит, — через некоторое время она достала из сумки богато украшенный свиток, обшитый золотом. На нём красовалась специальная печать Империи. Джин сунула сей документ в лицо одному из истуканов. Она уже представляла, как они коптятся и как дрова весело и задорно потрескивают под ними.
— Слышь, Янес, тут это… печатка… золотая… как у лорда на грамоте. Говорит — особые полномочия.
— Особые? То есть пропуск не нужен? — Джин к тому моменту уже выдыхала пар.
— Ну, наверно… ладно, мисс инквизитор, мы, конешно, пропустим, только Янес этова, с вами-то пойдёт, а то без пропуска того… всё равно не велено-с.
Инквизитору в этот момент уже бы пригодился бумажный пакетик, чтобы в него хорошенько подышать и успокоить немного нервы. Однако пакетика рядом не было. Один из увальней открыл большие двойные двери и вместе с Джин вошёл вовнутрь. На мгновение она замешкалась перед входом. Ей показалось, будто она что-то забыла.
— Да ну, бред какой-то… — девушка вошла в поместье.
========== X ==========
X
Газэф, наконец, проснулся и понемногу вставал с больничной кровати. Туда его поместила вчерашняя ночь. Кости ещё немного ныли, однако никаких следов переломов уже не было. Монстр по кличке «алая ведьма» хорошо знала своё дело. Когда она зашла в его палату, парень сперва подумал, что это пришли по его душу. Газэф слышал о том, что происходит с теми, кто попадает к этой ведьме в плен. От подобных мыслей внутри холодело. Молодой низкорослый блондин начал одеваться. Сначала он надел свою шёлковую белую рубаху, затем лёгкую серебряную кольчугу, а за ней последовала куртка из натуральной лошадиной шкуры. Но его оружия рядом не было. Карие глаза молодого человека всё это время сверлили одну точку на больничной стене. В голове роились разнообразные мысли. По спектру эмоций они варьировались от «пронесло» до «облажался». Он до конца не понимал, как так вышло. Рядом с больничной койкой, на стуле, сидела пышная брюнетка, которая была на голову выше парня. Женщина была среднего роста. Это была его связная, леди Дорея.
— Зачем ты здесь? Не опасно? — спросил Газэф, не отрывая своего взгляда от стены.
— Ну, ты уже достаточно сильно налажал, чтобы нам чего-либо нужно было опасаться, верно? — брюнетка улыбнулась.
— Опять несёшь чушь.
Дорея часто крайне невнятно излагала свои мысли. Иногда это бесило.
— Решила проведать — не утащила ли тебя злая красная карга к себе в котёл, — она продолжала по-детски улыбаться.
— … хмм… где Турбулентность? — рапира фехтовальщика была для него сродни части тела. Без своего любимого оружия он чувствовал себя голым.
— Она у Ирдена — парень ждёт на входе. Ты же не думал, что я понесла бы её в госпиталь, дурачок, — на милом выражении лица интеллект не проглядывался, Газэф принялся сверлить взглядом своего связного. — Я смотрю, ты уже оделся. Пойдём? — тот кивнул.
Хоть фехтовальщик и был тогда в полубредовом состоянии, он довольно хорошо помнил, как проходил процесс лечения. Использование магических артефактов обычно сопровождалось моментом «ченелинга» — небольшим периодом концентрации и формирования воли хозяина в магическом предмете. Он знал только одного человека, который мог использовать свой артефакт без подобной подготовки. Это была, ныне покойная, ледяная ведьма Эрния. Кажется, теперь к этому списку добавилась и алая ведьма.
— … ведьма к ведьме…
— Э?
— Не бери в голову.
Но настроение портило не только это. Вчерашняя встреча оставила горький привкус неудачи и идиотизма.
========== XI ==========
XI
— У нас всё готово.
Лысый старик с красивыми лоснящимися усами вонзил кинжал в карту. В том месте находилось поместье Годрика.
За столом с картой в мрачном полуосвещённом винном погребе стояло четверо. Старик Ольгерд — бывший капитан первой сухопутной армии Старой Империи. Несмотря на свой немолодой возраст, он дослужился лишь до этого, относительно невысокого поста. Старик то и дело переходил то вниз, то вверх по карьерной лестнице. Всему виной была стариковская упёртость и принципиальность. А также этому человеку была присуща исключительная прямолинейность. Ни разу в своей жизни он никогда и ни перед кем не выслуживался. Для него ничего не стоило поставить на место какого-нибудь наглого сынка лорда, которого по недоразумению прислали на службу в его отделение. В его бригаде служили, как положено, все без исключения. Своих людей Ольгерд держал в ежовых рукавицах. Однажды он даже набил морду и сломал нос одному из представителей молодой знати, который отказывался заступить на ночное дежурство. Плакало тогда его очередное повышение.
Но, несмотря на все склоки с начальством, Ольгерда от всех прочих офицеров отличала невероятная преданность своей родине. Даже когда почти все оставшиеся в живых офицеры Старой Империи сложили оружие перед революцией, он не прогнулся. Ольгерд предпочёл бороться до последнего вздоха за славу и честь своей отчизны. Пусть теперь он и не командует бригадой, а лишь вшивой горсткой партизан. Среди последних Ольгерд обрёл большое уважение. Повстанцы видели в нём верного делу надёжного товарища, опытного и несгибаемого командира.
За столом в сыром помещении стояла также первая шпага двора Альбека — Газэф Веронейский. Хоть и довольно тщедушного вида, он являлся невероятно умелым солдатом. Ещё в юные годы его представили ко двору барона Ольглена — правителя Альбека и Тирона. Барон тогда вручил ему знаменитую рапиру «Турбулентность» — отливающее серебром и инкрустированное драгоценными камнями орудие убийства. У парня был врождённый талант к двум вещам. К фехтованию. И к кровопролитию. В детстве, начиная с пяти лет, отец обучал Газэфа управляться различным холодным оружием. В этот список входили как шпаги и мечи, так и копья. К десяти годам он уже стал мастером ближнего боя. Свой маленький рост и физическую немощность он компенсировал скоростью, ловкостью и точностью своего клинка. К сожалению, счастливой жизни у мальчика не сложилось. Когда ему было десять, на его деревню напала группа наёмников, которая преследовала своей целью гибель отца мальчика — Вернона. У наёмников было строгое указание: не оставлять никаких улик, а потому все жители деревни, включая маленького Газэфа, должны были умереть. Это был первый раз, когда молодой человек убил. Несмотря на всю свою отвагу и мастерство, его отец пал в неравном бою, а самому Газэфу пришлось спасаться бегством.
У мальчика не оставалось ни крова, ни семьи, а лишь железная рапира, которую ему на восьмилетие подарил отец. Не имея навыков по скотоводству, сельскому хозяйству или письму, парень зарабатывал на хлеб тем, чем лучше всего умел — он стал наёмником. Сначала Газэф довольствовался мелкими заказами. Убить досаждающих деревне волков или проучить наглого уличного вора. Понемногу, с ростом числа успешно выполненных поручений, слава парня росла. К одиннадцати годам он уже в одиночку вырезал целые банды хорошо вооружённых головорезов. Успехи фехтовальщика привлекли внимание армии Альбека — власти обычно отслеживали всех наёмников города, дабы они не натворили делов.
Вскоре Газэф получил свой первый заказ от Имперской армии. Этот контракт заключался в простой доставке груза из пункта «А» в пункт «Б». Чего не знала армия солдат и наёмников, которые сопровождали груз, так это того, что груз был живым. Что именно произошло во время самой доставки — военная тайна Старой Империи, а с уничтожением революцией военных архивов Альбека и вовсе стало загадкой. В народе ходила молва, что вместо полутора тысячи человек, которые изначально отправились из Альбека, к воротам города Тирона прибыла лишь одинокая гружёная телега, и управлял ею молодой наёмник. Сама же доставка, вместо предполагаемой недели, заняла полтора месяца. После этого случая и без того замкнутый и необщительный подросток окончательно замкнулся в себе и всё своё свободное время посвящал исключительно оттачиванию своих боевых навыков.
Мало известно о том, что произошло с ним во время революции, когда замок Альбека штурмом брала армия из двадцати тысяч человек. Поговаривают, что именно благодаря Газэфу барону с семьёй удалось бежать. В настоящее время местоположение Ольглена неизвестно. Воин со своей рапирой путешествовали по свету вот уже пятнадцать лет.
За картой также стояла связная Газэфа — леди Дорея и солдат в геральдической лазурной броне, которая выдавала в нём члена личной стражи лорда.
— Хорошо, — ответил стражник, — завтра ночью охраны немножко не будет, — он чуть слышно прохихикал.
— Итак, закрепим, — командирским тоном гавкнул Ольгерд — завтра ночью, в час по местному времени, посты у ворот, позади поместья и во внутреннем дворе будут сняты, — старик указал ножом на стражника, тот одобрительно кивнул. — Ударные группы, каждая числом примерно пятьдесят человек, зайдут на территорию с трёх сторон: с главного входа, с правого крыла, со стороны внутреннего двора, и через окна, что позади поместья. Эти ударные группы будут продвигаться по коридорам здания, нейтрализуя как всю оставшуюся стражу, так и всех гостей и прислугу в доме. Там сейчас праздник и многие благородные предатели будут тихо посапывать в своих комнатках. Никаких свидетелей — убивать всех, кого встретите. Я буду командовать главной ударной группой. Наша цель — сам Годрик. Газэф и его люди зайдут с окон. Ваша цель — недавно прибывший ко двору сын лорда Айген. Группа номер три должна будет войти в правое крыло здания и уничтожить архивы, которые там расположены. В этих архивах практически все оригиналы договоров между домом Эвериков и различными торговыми корпорациями — как столичными, так и местными. Не у всех из них есть заверенные копии. Уничтожение этих бумаг нанесёт большой удар по делам города. В случае успеха, в одну ночь мы уничтожим и династию лорда и его небольшую торговую империю. Если кто из нас не сможет быть на месте вовремя — в группах назначены заместители, которые тщательно проинструктированы. Леди Дорея должна до следующего вечера отправить сообщение всем трём группам о подтверждении сбора и времени начала операции. Либо, в случае непредвиденных обстоятельств, об её отмене. Всем всё ясно?!
— Да, — холодно ответил Газэф.
— Агась! — задорно подхватила Дорея.
— … ачху! — сказала замаскированная инквизитор. Сама встреча проходила в подвале одной из не очень популярных городских таверн. Данное помещение хоть и служило погребом для алкоголя, было довольно пыльным. У неё был очень чувствительный нос.
Заговорщики резко повернули голову в направлении чиха. Там стояла лишь пара бочонков с вином. В помещении повисла гробовая тишина. На карте стояло несколько фигурок, которые Ольгерд использовал для объяснения плана. Газэф швырнул одну из них в направлении недавнего звука. Маскировка деактивировалась. Перед заговорщиками предстала девушка в имперской дворцовой форме. Она глупо улыбалась.
— … эээ… привет? — Джин подняла ладонь, как бы здороваясь.
Все повыхватывали оружие. Недолго думая, Джин сначала прыгнула на стену погреба, а от неё отпрыгнула к лестнице, пролетая над головой Дореи. Она пулей понеслась вверх по лестнице. Сейчас она была похоже на дикую кошку. За Джин почти также быстро поспешил Газэф.
Фехтовальщик выбежал наружу. Её нигде нет. Ни слева, ни справа. Впереди, через дорогу, находится другой дом, но он закрыт. Куда делась эта зараза?
Прямо над входом в таверну, над Газэфом, зависнув на стене под углом девяносто градусов, головой вниз висела Джин. Её розовые кошачьи глаза светились в абсолютном мраке. Волосы инквизитора почти касались макушки парня. Она понемногу пятилась на крышу.
Инквизитор медленно заползла на обветшалую черепичную крышу и немного отошла от края. Затем она выпрямилась, облегчённо вздохнула и пошла в сторону двора Годрика. Нужно было срочно сообщить о надвигающемся покушении. На дворе стояла тёмная безлунная ночь. Звёзды завораживающим узором рассыпались по небосводу. Сейчас они были единственным источником освещения. Изо рта шёл пар. Не успела Джин пройти и пяти метров, из-за спины раздался требовательный возглас.
— Стой.
Джин обернулась. На краю крыши стоял Газэф. Его рапира уже была наготове. Она начала блекло светиться серебряным и гудеть. Он вот-вот атакует. Его пронзительный взгляд сверлил инквизитора.
— … ээм, а давааай-ка мы не будем торопиться, хорошо? — Джин подняла руки на уровень груди ладонями вперёд, как бы призывая успокоиться.
— Умри, — спокойно и коротко произнёс воин.
Он пошёл в атаку. Клинок нацелился прямо в сердце. Механический глаз Джин начал ведение цели.
Но тут случилась неприятность. Одна из черепиц дома под весом Газэфа отвалилась, когда тот попытался сделать шаг — она явно не была рассчитана на такой вес. Черепица соскользнула с крыши, увлекая за собой ногу воина. Газэф неожиданно для себя потерял равновесие, не успев сориентироваться в кромешной тьме. За ногой быстро последовал торс, а за ним и голова. Последняя ударилась об пока ещё целую черепицу. Раздался чуть слышный хруст. Тело Газэфа поскользило вниз. За ним поехала только что сломанная поверхность крыши. Джин резко сорвалась с места и попыталась его поймать, однако не успела. Газэф рухнул вниз, словно мешок с картошкой. На него падали керамические куски покрытия. Джин аккуратно выглянула с края крыши и посмотрела на распластанное на земле тело. Падение было неудачным. Суставы были неестественно выгнутыми, на левой ноге виднелся открытый перелом.
— … бля … — чуть слышно заключила инквизитор.
Ей, кажется, нужно выпить.
========== XII ==========
XII
Газэф и его связная шли по парку. Перед входом в храм сохла лужа крови. Тело фанатика уже успели убрать. Сопровождающий Дорею мужчина в чёрной накидке и капюшоне, лица которого было не видно, вернул фехтовальщику его дорогого спутника. Дорея посмотрела на кровавую лужу и презрительно фыркнула.
— Утром тут застрелили человека, — сказала женщина, — стрелявшая, судя по всему, наша вчерашняя знакомая.
— … хм, — Газэф помрачнел.
Само присутствие в городе алой ведьмы ставит всю операцию под угрозу. Ещё и эта кошка, боевой потенциал которой ему не известен. Одни плохие новости. Об их планах, скорее всего, уже известно и самому лорду. Нужно срочно отменять операцию.
Трое спутников направились к месту отправки сообщения. Это был новый телеграф на краю города, который построили практически сразу после революции. Из этого здания специальным транспондером доставлялись текстовые сообщения из одного телеграфа в другой. Здание было построено по новой технологии и, как и большинство зданий, построенных по новой технологии, являлось большим кубом серого цвета. Слева от объекта располагалась огромная антенна причудливого вида. Это был гигантский хрустальный шар размером с карету, который был закреплён на большой высоте с помощью четырёх опор из резного дерева. Эти опоры, будто лианы, обвивало множество стеклянных трубок. Трубки светились синим. Сам материал трубок был прозрачным. Синее свечение им придавала некая алхимическая жидкость, состав которой являлся военной тайной Империи. Трубки шли по опорам наверх и достигали покоящийся на вершине хрустальный шар. В него входило великое множество трубок. Он был полностью заполнен этой странной синей жижей. При отправлении сообщения в глубине этого шара можно было увидеть яркое синее свечение. Возможно, в его центре есть ещё что-то, однако из-за мутного геля ничего нельзя было разглядеть. Эта сфера являлась основной функциональной частью передатчика сообщений. Обычно синих вспышек происходило по три — четыре в минуту, однако сегодня вспышек видно не было. Антенна возвышалась над трёхэтажным зданием и была выше, чем оно в четыре — пять раз.
Здание телеграфа являлось объектом стратегической важности и хорошо охранялось. Все окна в нём были прозрачными лишь с внутренней стороны, а стёкла могли выдержать прямое попадание из пороховой пушки. Территория объекта была обнесена двухметровым забором из чёрных металлических прутьев с пиками на их окончании. Хотя стражи тут всегда сновало очень много, в этот день её число было просто запредельным. Что-то тут было не так.
Дорея подошла к городскому стражнику, который охранял проход через ограду.
— Простите, мы бы хотели отправить одно сообщение — телеграф сёдня работает? — поинтересовалась у него связная.
— Прошу прощения, миледи, сегодня объект закрыт. Пожалуйста, приходите завтра, — стражник устало и монотонно пробубнил эту фразу. Судя по всему, они были далеко не первыми, кто подходил сегодня к этим воротам.
— Но…
— Простите мисс, телеграф не работает.
— Поче…
— Телеграф не работает по техническим причинам, приходите завтра.
Он уже начинал звучать немного раздражённо. Дорея решила больше не докучать стражу и вернулась к своим спутникам.
— Ничего не поделаешь, придётся искать другой вход, — обратилась она к Газэфу.
От отправки сообщения зависела сегодняшняя ночь. Его заговорщики составили заранее и отправили на телеграф в письменном виде местной почтовой службой. Однако для того, чтобы совершить саму отправку, необходимо было лично прийти в телеграф и заплатить пошлину. До тех пор письмо не отправлялось. Оно хранилось в очереди на отправку две рабочих недели. Многие пользовались этим, чтобы отослать заранее подготовленное сообщение с отсрочкой. По идее, если просто не отправить его, операция также не состоится, но Газэф не хотел рисковать. Нужно изменить содержание письма и выслать его по адресу. Но в таком случае нужно поспешить. Времени у него до вечера.
Фехтовальщик дал сигнал спутникам ждать на месте, а сам пошёл вокруг ограждения, чтобы найти удобное место для входа. Практически везде за забором было много стражи, но здание было довольно большим, а потому воин не терял надежды. Где-то на полпути, он приметил удачное место для входа. Насколько он помнил, в подвале, у этой части телеграфа, находился один из офисов отправки. Он мог увидеть окна, которые как раз вели в это помещение.
Туда мне и нужно.
Охраны в непосредственной близости от этого места не наблюдалось, хотя поодаль можно было увидеть двух стражников, лениво патрулирующих по внутреннему периметру. Их маршрут пролегал в этом месте.
Нужно поторопиться.
Газэф достал свою рапиру и сосредоточился. Меч слегка засветился серебристым. Двумя резкими взмахами, верхним и нижним, он ударил по различным частям одного из стержней металлической ограды. Тот начал падать на землю. Газэф резко схватил этот кусок железа, чтобы удар металла об землю не привлёк служителей закона. Место среза дымилось. Оно было гладким, как новое стекло, и обожжённым, будто кто-то поработал сваркой. Фехтовальщик выбрал довольно удачное место для проникновения. Прямо за оградой находился валун, за которым, с его небольшим ростом, он мог бы легко спрятаться. Газэф бережно положил на землю стержень, с некоторым трудом тихонько протиснулся между целыми прутьями ограды и припал к земле у большого камня, чтобы его нельзя было заметить. Стражники вот-вот пройдут мимо. Вот они уже напротив него. И тут солдаты остановились.
Зараза.
— Так чё там пацаны говорят?
— Да я хрен сам знаю, все молчком. Командир — молчком, прапор — молчком, даже серж и тот молчком, все, блин, молчком.
— А внутри из ребят?
— Да не выпускают их. Даж на обед. Пока их смена не кончится, так ничего и не узнаем.
— Мда… видать, чёт совсем неладное там.
— Да какая разница знать — не знать, нам простое дело — ходи да охраняй.
— И всё равно хрень какая-то. С ночи тут стоим, а ничё не говорят. Я б уже пожрать — да и на боковую.
— Хехе… терпи, салага, смена через два часа уже того.
После короткого обмена мнениями, стражники пошли патрулём далее.
С ночи? Это во время нашей встречи?
Газэф нутром чувствовал, что дело дрянь. За спинами у стражников он тихо проскользнул к одному из укреплённых окон, ведущих в подвал. Рапира опять засветилась. Фехтовальщик вырезал раму целиком. Схватить её было довольно сложно, намного сложнее, чем стальной прут, однако он справился. Воин аккуратно пролез через узкое окно, которое, скорее, напоминало продолговатую форточку. На мгновение он замер.
Кровь. Всё в крови.
Функцией комнаты была непосредственная отправка сообщений и получение статуса доставки. Это было довольно большое вытянутое офисное помещение с множеством тяжёлых дубовых столов, которые тремя рядами тянулись через всю комнату. На столах стояла различная аппаратура. Пишущие машинки, на листах которых вбивался запрос на отправление. Автопечатники, которые на карточках с номерами запросов ставили одну из двух печатей «отправлен» или «не отправлен» — в зависимости от результата. Стопки бумаг и канцелярских изделий. Лампы в помещении не работали. Единственным источником освещения в комнате служил солнечный свет из узких окон.
И всё это было залито кровью. Некоторые столы были перевёрнуты, как и почти все стулья. Канцелярское оборудование и бумага были раскиданы по всему помещению и лежали в кровавых лужах. За столами покоились в неестественных позах разорванные на куски операторы. Газэф был готов поклясться, что, несмотря на полумрак, он увидел, что у многих тел не было кожи. В воздухе стоял трупный смрад и сильный запах меди. В некоторых перевёрнутых столах зияли аккуратные круглые отверстия — за этими столами лежали тела. В груди одного из них фехтовальщик увидел те же самые аккуратные круглые раны. Орудие убийства прошло через деревянную преграду. Газэф некоторое время рассматривал эту кровавую баню, а затем очень медленно и тихо тронулся с места, стараясь не издавать ни звука.
В операторскую вело два входа с противоположных концов помещения. Газэф осматривал место бойни. Несмотря на все его старания, под ногами хлюпало. И тут и там в лужах крови и на столах валялись оторванные конечности. В пролёте между первым и вторым рядами столов, ближе к первому входу, лежала чья-то голова.
Подходя к выходной двери, фехтовальщик обнаружил труп, который, по-видимому, принадлежал охраннику помещения. Он присел на корточки, чтобы осмотреть тело. Рука всё ещё на кобуре от огнестрела. Стражник так и не успел его вытащить. Само тело синее, холодное и сухое, и выглядит так, будто из него выкачали всю кровь до последней капли. Вместо глазниц во внутренне убранство черепа ведут две огромные чёрные зияющие дыры. Рот открыт. Челюсть неестественно вывернута, почти оторвана и болтается на остатках мышц. Почти все зубы выбиты. На расстоянии полуметра от тела ни единой капли крови.
Что за чертовщина?
Газэф тихо встал и побрёл ко второму входу. Добрая половина тел лежала именно около него. Газэф начал осмотр груды из тридцати — сорока трупов. Некоторые тела лежали уже в коридоре, на выходе из помещения. Что-то здесь не так. Орудие убийства. Такую кучу тел в одном месте ты не сделаешь с помощью холодного оружия, даже если сильно постараешься. Однако следов пороха видно не было. Также нигде в помещении не лежало и более конвенциальных снарядов, вроде арбалетных болтов или стрел. Сами раны были не менее странными. Они были нанесены либо большим количеством орудий, либо одним оружием, меняющим свою форму. Мелкие аккуратные раны соседствовали с крупными зияющими дырами в телах, а колющие ранения — рядом с режущими. Некоторые тела были пробиты насквозь, словно насажены мощным кавалеристом на стальное копьё, но для такого сильного удара здесь попросту не было бы места. А тем более помещение довольно тесное для кавалериста. Газэф посмотрел на тело, обмякшее на ближайшем стуле. Вся грудина у трупа была вырвана целиком. Через дыру в торсе воин мог увидеть спинку сидения. Сердце отсутствовало. Такое увечье явно не было продуктом воздействия знакомого ему холодного оружия.
Ошибки быть не может, эти раны были нанесены кровью самих жертв. Версия Газэфа была такова: кто-то ночью направлялся в операторскую. В это время суток, будучи стратегическим военным объектом, телеграф закрыт для посещения. Охранник, завидев приближающегося человека, собрался произвести арест. Он начал было вынимать оружие, но не успел. Преступник буквально выжал его, как мокрую тряпку. Жидкость убийца извлёк через череп. Причём настолько быстро, что и глазницы и ротовая полость оказались существенно деформированы. В силу инерции, страж влетел в помещение, отварив своим телом дверь. За ним в операторскую вошёл убийца. Люди из первых рядов даже не успели ничего понять. На них обрушился поток лезвий и клинков, выполненный, скорее всего, с помощью некоего магического артефакта. Я не знаю бестию, которая бы в дикой природе могла бы управлять кровью, однако так и было. Мощная кровавая волна омыла первые ряды — их кровь также частично извлечена. У убийцы уже было достаточно жидкости, чтобы не выжимать все тела до последней капли, а потому на полу остались крупные кровавые лужи. Люди, которые работали за дальними столами, начали в панике бежать, создавая давку у второго входа. Кто-то попытался прикрыться своим столом, но тщетно — орудие пробило и его. Кто-то попытался спрятаться под своим рабочим местом. Об этом свидетельствует тело, свернувшееся под ним клубком. Убийца подошёл к нему в последнюю очередь и нанёс одиночную колющую рану в голову. Скопившаяся толпа у второй двери стала лёгкой добычей для убийцы — особо не нужно было целиться. Кто-то даже успел выбежать в коридор, но преступник вонзил ему своё орудие аккуратно в хребет. Сцена преступления свидетельствует не только о том, что убийца хорошо знает анатомию человека, но и о том, что он умеет наносить своим оружием очень точные удары. Тогда к чему такая бойня? И что это за артефакт то такой? Полная лажа.
Всего Газэф насчитал около сотни трупов.
Пятый стол, мне нужен пятый стол.
Но он здесь не за этим. Дальнейший осмотр сцены убийства он предпочёл оставить городской страже.
Нужно изменить сообщение.
Воин быстро нашёл нужное ему рабочее место. Оно было одним из ближайших к первому входу и располагалось в центральном ряду. На стуле, за рабочим местом, лежало изорванное тело. Нет руки. Грудная клетка распахнута, будто оконные створки, так что можно увидеть лёгкие и кишечник. Тело не было пробито насквозь, однако сердца в груди не было. Со сломанных рёбер свисала кожа и куски одежды. С них чуть капала кровь. Полголовы отсутствовало, однако Газэф сумел опознать тело. Это была их связная Ванесса. Она под прикрытием работала на телеграфе вот уже полгода и рассылала сообщения подпольным ячейкам сопротивления. В глаза бросилась паршивая деталь. Стул был отодвинут, но аккуратно, не инерцией, как дверь, в которую влетел охранник. После бойни за столом кто-то работал. Он начал нервничать. Убийца? Фехтовальщик начал перебирать листы печатной машинки. Это были листы с запросами на отсыл. Он достал последний. Каждый запрос представлял собой сухую строчку из номера сообщения и пункта назначения. Номер присваивался сообщению, когда клиент передавал его в пункт отправки. В данном случае телеграф. Их сообщение шло под номером «148512». Именно этот номер он увидел на листе последним. Справа от машинки стоял автопечатник. В него было всунуто около дюжины карточек. После получения подтверждения о передаче сообщения, на карточку с номером ставилась печать «отправлен». Затем эту карточку выдавали заказчику в качестве подтверждения оказания услуги. Хотя по техстандартам каждую карточку нужно было вынимать сразу после проставления печати, лень не позволяла работникам операторской этого делать. Обычно они ждали, когда устройство полностью забьётся. Газэф потянулся к карточной стопочке. Он медленно вынул последнюю.
Шириной на всю поверхность был нанесён номер «148512». Поверх него была печать… «отправлено». Сердце ёкнуло. Это сообщение они должны были отправить сегодня днём. Убийца отправил его ночью. Сегодня ночью покушение на Годрика захлебнётся кровью. Что это? Он перевернул карточку. Со лба потёк холодный пот. На обратной стороне, закреплённая булавкой, была прикреплена алая лента.
На мгновение все мысли покинули голову. Послание. Он сделал глубокий вдох и взял себя в руки.
Пора валить.
========== XIII ==========
XIII
Внутри дом Годрика был украшен богато, но и не так вычурно, как сады снаружи. Сразу было видно, что хозяин этого поместья предпочитает зелёный цвет. Главный вход в здание вёл в холл — своеобразный хаб поместья. Там, кроме многочисленных дверей в разные отделения дома, находилась большая и широкая лестница, перила которой были украшены позолотой.
Вряд ли они целиком из золота.
И лестница и полы были устланы зелёными льняными коврами с причудливым белым узором. Внутреннее убранство помещения было выполнено из дубовой древесины. Благородный тёмно-коричневый цвет хорошо сочетался с тёмно-зелёными коврами. На потолке и на стенах висели позолоченные люстры. Вместо свеч источником света служили светящиеся стеклянные колбы. Дом был электрифицирован. Глава семьи был очень состоятельным человеком. Повсюду на стенах висело множество картин. На картинах были изображены благородные члены семейства Эвериков прошлого. С главного входа можно было увидеть самую большую из них — она располагалась в конце первого лестничного пролёта. Создавалась иллюзия, что этот пролёт служил полотну своеобразным подиумом. Настолько она была огромна. Произведение искусства было обрамлено в красивую резную дубовую рамку.
Повсюду в холе стояло множество коробок. Везде сновали слуги. Главная дверь всё время открывалась и закрывалась — прибывали всё новые гости со своим багажом. По лестнице вверх и вниз ходили благородные господа со своей свитой. В помещении было довольно шумно и тесно.
— Вам сначала куда, мисс инквизитор? — спросил увалень в латах.
— К госпоже верховной жрице, — Джин всё ещё сильно сердилась, но уже немного успокоилась — бумажный пакет больше не требовался.
— За мной, пожалуйста, леди инквизитор, — стражник начал подниматься по лестнице.
Джин ненадолго остановилась у огромной картины, выполненной маслом. На ней был изображён благородного вида муж в тяжёлых и блестящих полных латах зелёного цвета. Забрало его шлема было поднято. Лицо героя картины было благовидным и аристократичным. Это был зрелый мужчина, который, судя по лицу, повидал не одно сражение — оно было усеяно различными шрамами. Нос героя был неестественно крив — видимо его не раз ломали в бою. На плечах господина покоилась бархатная синяя накидка. В своей левой руке воин держал знамя города Эверика, которое также являлось гербом самого рода — зелёный лев на буром фоне. В другой руке он держал меч, остриё которого лениво упиралось в землю. Сам муж был изображён, стоя на луге. Неплотная трава достигала его колен. Позади виднелись высокие горы. Вдали можно было увидеть лес. В этот луг, остриём в землю, было вонзено множество мечей. Если Джин решила бы их посчитать, всего бы у неё вышла сто сорок одна штука, включая клинок героя картины. Дубовая рамка содержала подпись: «Аверик фон Эверик — основатель рода, бесстрашный лев гор». Кажется, это был великий человек, но Джин не была точно в этом уверена.
Они продолжили подниматься по лестнице на третий этаж, свернув затем направо — в левое крыло дома. Там располагались гостевые комнаты. В широком коридоре, по которому продолжали продвижение Джин и двое провожатых, было множество окон. Дневное солнце хорошо освещало внутреннее убранство. По правую руку располагались двери в комнаты гостей. В этом коридоре также было довольно много людей, хотя и на порядок меньше, чем в главном холле здания. Благородные господа заселялись в свои комнаты. Между дверьми висели картины. Всего этих портретов в поместье герцога было великое множество — в роду Эвериков был не один десяток благородных людей. Над полотнами располагались стеклянные трубки, стилизованные под свечи. Пол был устелен всё тем же тёмно-зелёным ковром, однако узор в этот раз был немного другой. Наконец они сделали последний поворот налево. Жрица была расквартирована в самой дальней комнате, дверь которой можно было увидеть в конце коридора. Мира выбрала её, так как она была самой большой в левом крыле, плюс, в ней было множество окон.
После того как Джин и провожатые сделали этот последний поворот, атмосфера помещения мгновенно изменилась. Солнце уже не падало на эту сторону дома, а окна были занавешены — тут царил полумрак. Гости в этом месте отсутствовали, и здесь было довольно тихо. Дверь в конце коридора казалась зловещей и тёмной. Джин на секунду замешкалась, глубоко вздохнула и неспеша шагнула вперёд. Одно дело находится рядом с Мирой днём, в толпе людей, другое дело встречаться с ней лицом к лицу. Если хорошо так подумать, последняя их личная встреча проходила в имперской пыточной. Сердце Джин начало биться сильнее. Со лба потёк холодный пот. Понемногу начало мутить. Казалось, что коридор удлиняется. По мере приближения к двери, ноги деревенели, а инквизитор шла всё медленнее. Дыхание участилось. Холодный пот уже лил ручьём. Возникало ощущение, что её сейчас вырвет. Сознание захватывал первобытный ужас. За этой дверью покоится её самый большой кошмар. Джин медленно подходила к двери. Признаки испуга уже вовсю проявлялись физически. На командира с беспокойством смотрела Ин. Инквизитор тяжело дышала, и, казалось, сейчас упадёт. Уже у самой двери механическое сердце отбойником выстукивало триста пятьдесят ударов в минуту. В ушах звенело, из-за этого почти ничего не было слышно.
Но ведь я уже прошла инициацию, верно? Да и не будет она пытать меня прямо здесь, да?
Инквизитор пыталась успокоить себя этими мыслями, однако тщетно. Она медленно сжала дверную ручку, но не могла заставить себя открыть её. Пальцы рук сжались с огромной силой. С кулака левой руки закапала кровь — ногти впились прямо в ладонь. Джин начала дрожать. Она просто не может открыть эту дверь. Это казалось выше её сил. Если к близкому общению с Кайлом девушка смогла относительно быстро привыкнуть, то с Мирой каждая встреча была как впервые. Та очень быстро превосходила порог мазохизма Джин и начинались реальные страдания.
Ин взволновано смотрела на свою начальницу. Та уже целую минуту держала ручку двери дрожащими руками и тяжело дышала. Страж с недоумением смотрел на эту картину. Он ничего не мог понять.
— Вы свободны, — спокойно произнесла снайпер.
— Но… — охранник думал, что подождёт у двери, а затем проводит их к лорду.
— Свободны, — Ин резко повернула к нему голову и злобно прищурилась, на холодном лице проступили очертания гнева.
— Х-хорошо… я это… на пост пойду, — тяжёлые латы весело позвенели в направлении от инквизитора.
Ин тихо подошла сзади к своему командиру и аккуратно взяла ту за плечи. Это была уже третья паническая атака Джин на её памяти. В такие моменты инквизитор просто цепенела и стояла вот так, дрожа и потея. Ин приблизилась к ней вплотную. Снайпер начала шептать начальнице прямо на ухо спокойным и мягким голосом.
— Всё хорошо… короткий вдох — полный выдох… закрой глаза… сконцентрируйся на моём голосе… короткий вдох — полный выдох… — сейчас есть только ты и мой голос… короткий вдох — полный выдох… ты в безопасности… короткий вдох — полный выдох… я рядом — боятся нечего… короткий вдох — полный выдох…тебе ничего не угрожает — вокруг тишина и покой… короткий вдох — полный выдох… я с тобой, тебе ничего не грозит… короткий вдох — полный выдох…
Голос снайпера был мягким и успокаивающим. Она легко массировала плечи капитана, пытаясь снять напряжение, и продолжала шептать ей на ухо. Джин неподвижно стояла на месте с закрытыми глазами и пыталась следовать указаниям. Так они вместе простояли около пяти минут. Постепенно кулаки разжались, дыхание начало выравниваться, а биение сердца замедляться. Тошнота, кажется, отступала. Понемногу возвращалось ясное восприятие мира. Ужас уходил.
Джин открыла глаза. Она, кажется, осознала, как нелепо сейчас выглядит. Её бледное лицо слегка разлилось розовым.
— … ты в безопасности, — Ин продолжала шептать на ухо. Инквизитор положила свою руку на ладонь спутницы. Снайпер прервалась.
— Я… я в порядке… всё хорошо, — почти неслышно сказала Джин.
— Вы уверены?
— Да… да, всё хорошо, — Джин повернулась к своей служащей, и вяло улыбнулась. Ин убрала руки с плеч и отступила на шаг. Инквизитор уверено сжала дверную ручку и повернула её. Дверь медленно и неспешно открылась. Джин аккуратно шагнула вовнутрь. Она оглянулась на снайпера. Ин одобрительно кивнула.
Девушка сделала глубокий вдох и вошла.
========== XIV ==========
XIV
В хорошо освещённой и просторной комнате было очень мало мебели. В дальнем углу, у одного из окон, стояла большая двуспальная кровать, а рядом с ней — большой дубовый шкаф. Ровно по центру помещения находилось кресло-качалка. Напротив него, на расстоянии полутора метров, стоял стул. На кресле, слегка покачиваясь, сидела Мира, увлечённо читая какой-то пыльный фолиант. Вся комната была завалена книгами. Рядом с мириным сидением возвышалось аж три книжных стопки во весь рост Джин. Кроме того, весь деревянный пол и стены были исписаны мелом. Это, видимо, были какие-то заклятия, в которых инквизитор толком не разбиралась. Джин не пользовалась ни специальными заклинаниями, ни печатями — все её магические силы работали интуитивно. Вокруг кресла, где сидела жрица, был вычерчен идеально ровный круг, обрамлённый в непонятные символы. Почти такой же круг, только чуть поменьше, был и под вторым сидением.
Когда Джин вошла в комнату, Мира оторвала свой взгляд от, несомненно, увлекательной книги и повернула голову к гостье. Взгляд изумрудных глаз вызвал у девушки лёгкую дрожь. Мира отложила рукопись на вершину одной из книжных башенок и, молча, плавным жестом левой руки подозвала Джин к себе. Та повиновалась. Дверь в комнату тихонько затворилась.
Джин подошла к Мире и та встала со своего кресла. В правой руке блеснул металл. Жрица придвинулась лицом к лицу с инквизитором. Она была чуть выше и смотрела на девушку сверху вниз. Мира ласково обхватила своей левой рукой челюсть Джин, как бы фиксируя положение её головы. Затем она поднесла к правой щеке острый нож из чистого серебра. В комнату падало достаточно солнечного света, и нож красиво переливался у Миры в руке, будто сияя. Жрица медленно и аккуратно надрезала щёку. Джин всё ещё боялась, но паники уже не испытывала. Из небольшого пореза начала чуть сочиться кровь. Мира подставила нож ребром к ранке. Подождав, когда на него попадёт немного крови, она убрала орудие. Порез мгновенно зарос. Затем Мира изящно положила лезвие себе в рот и, облизав, вынула. Отчёт перед Госпожой был завершён. Она убрала свою руку от челюсти инквизитора и аккуратно села на своё место. Одну ногу жрица закинула на другую. Очередным плавным жестом, полным грации, она пригласила Джин присесть на стул. Та повиновалась.
Кайловы рабы делились на два сорта. В первую категорию входили те, кто ещё проходил через мутации и чей организм ещё претерпевал существенные изменения. К данному сорту рабов относились как к вещам. Их ежедневно и на постоянной основе нещадно пытали или, что иногда было ещё хуже, развлекались с ними разнообразными жестокими способами. Причём подобные развлечения устраивал не только сам Господин, но и вся его, так называемая, «семья». Однако в плане пыток никто из его своры не мог даже и близко приблизиться по уровню к Мире, изощрённость и извращённость которой уступала лишь её красоте и магическому таланту. Несмотря на то, что через подобный нескончаемый ужас проходят все будущие слуги, Джин в кругах кайловой своры пользовалась особой популярностью. Обычно бесконечные развлечения совсем не оставляли времени на сон. С первым сортом рабов Мира была конченой садисткой и относилась к таким рабам хуже, чем к диким животным или мусору.
Второй сорт рабов это те, кто, наконец, после невообразимых страданий, завершил свои многочисленные мутации и вошёл в свою полную силу. Таких рабов лично Господин инициировал в слуги на пышной церемонии и принимал в круг своей большой семьи. С этих пор раба больше не пытали, а со всеми членами своей новой семьи он находился в равных правах. За исключением, конечно, самого Кайла и его правой руки. «Свою любимую Джин», как он её постоянно называл, Кайл считал очень особенной, и по-своему даже любил, хоть это и выражалось таким нечестивым образом. С большой уверенностью можно сказать, что она была его любимой вещью. А потому и подарок при инициации в семью для неё у него был особенный. Это была проклятая страница из книги. Кайл сделал Джин госпожой. Мира, тем временем, преподнесла свой подарок. На странице вскоре было записано шесть имён. Жрица воскресила шестерых доблестных героев времён революции Красного Штандарта и подготовила их к служению. Впоследствии, никто кроме Джин не имел права их даже и пальцем тронуть, без прямого на то приказа Господина. Теперь все они были её личным имуществом. Также Джин наградили титулом верховного имперского инквизитора, выдали красивую фиолетовую форму и первое самостоятельное задание. Это произошло всего две недели назад.
Отношение Миры к рабам, инициированным в семью, разительно отличалось. Из невообразимой садистки она внезапно превращалась в любящую мать. Жрица заботилась о своей семье и, хоть и оставалась строгой, всегда относилась с добротой и пониманием к новым членам. Её голос теперь был полон тепла и любви, а любое прикосновение к плоти раба — полным нежности и ласки. Так и сейчас — Мира по-доброму и с любовью смотрела на оторопевшую Джин. Та, как вкопанная, сидела на отведённом ей стуле и смотрела в пол, боясь шелохнуться.
— Я знаю, что у тебя есть вопросы.
После того как мягкий голос жрицы обратился к ней, тепло начало разливаться по организму. У Миры были свои способы успокоить человека. Джин почувствовала, будто плеч и живота что-то коснулось. Она на мгновение напряглась, а затем попыталась расслабиться. Мышцы и кожный покров инквизитора ощутили давление, будто их кто-то массировал. Также жрица производила стимуляцию желёз девушки, что приводило к выделению в кровь эндорфина и дофамина. Тело понемногу размякло само по себе. Страх уходил. Джин глубоко вздохнула. Ей стало комфортно.
Сейчас я готова ответить на любой из них, — сказав это, жрица переложила одну ногу на другую, — не стесняйся.
Джин ненадолго задумалась. Вопрос возник сам.
— Почему? — правая бровь Миры немного приподнялась вверх, — зачем всё это? Пытки, мучения, бесконечная агония. В чём цель и зачем вообще эта миссия? — Джин немного запнулась, — … почему я?
— Ответ на первый вопрос ты и так сама прекрасно знаешь. Всю «матчасть» мы с тобой уже проходили, помнишь? — на лице Миры опять проступил садизм, Джин чуть съёжилась, — Я, пожалуй, сразу перейду к главному, хорошо? — жрица в жесте сложила руки вместе, пальцами вверх.
— …
— Почему ты? Всё очень просто — ты сама этого хотела, — в глазах Джин застыл немой вопрос, — ой, ну не строй из себя дурочку, Джин. Все мы знаем, чем ты там занималась до нас, верно?
Джин понемногу начинала понимать, к чему та клонит. Кажется всё самое неприятное ещё впереди. Волнение начало понемногу нарастать.
— Ты убийца.
Мира выдержала некоторую паузу, давая время осознать этот простой и очевидный факт. Она немного наклонилась.
— И была убийцей с подросткового возраста. Не то, чтобы ты хотела убивать, но, как ты считаешь, тебе приходилось.
После небольшой заминки она продолжила.
— Пожалуй, начну с самого начала. Тебе всего двенадцать. Ты сирота и проживаешь в приюте для обездоленных. Однако в не совсем обычном. Будучи с врождённым магическим талантом, ваши свободы сильно ограничивают. Это практически тюрьма. За каждым таким сиротой ходит свой конвоир. В день выделяется всего два часа на прогулку на свежем воздухе. Это твоё любимое время. Один раз, гуляя по огороженному парку, ты замечаешь на себе две пары любопытных глаз. Ты видишь двух высоких парней. Они смотрят на тебя из-за ограды и подзывают к себе. На удачу, твой охранник отвлёкся. Он считает тебя хорошей девочкой и особо не следит за тобой. Парни знают, что это за место и кого тут держат. Они не обычные зеваки. Ты подходишь к ним. У них есть для тебя хорошее предложение и план. На следующий день, примерно в то же самое время, ты сбегаешь из ненавистной тюрьмы. Парни оказываются преступниками из местной банды, и они готовы приветствовать мага с распростёртыми объятиями. Их зовут Колинс и Митчел. Ты с радостью соглашаешься. Всё идёт хорошо. Ты учишься воровать и ныкаться от копов. Через месяц после побега ты даже срываешь небольшой куш, тыря кошелёк у какого-то жирного борова. Но, несмотря на все твои успехи, ты ещё не полноправный член банды — тебе не доверяют. Ты замечаешь, что два твои новых друга охраняют тебя не хуже того старика в детдоме. А потом всё начинает катиться к чертям.
Джин, ещё до встречи с Кайлом, твёрдо для себя решила, что если бы могла изменить прошлое, то осталась бы в детдоме.
— Примерно через два месяца ты и двое этих парней занимаетесь гоп-стопом во дворах, что у девятого авеню. И на вас, по несчастливому стечению обстоятельств, набредает какой-то «очкастый задрот», — кулаки Джин сжались. — Несмотря на все старания Митчела, парень никак не хочет расставаться с сумкой, в которой лежит его ноут. Тебе всё ещё двенадцать на этот момент. Ты хочешь жить на полную и, лично у тебя, это сопротивление вызывает большое раздражение. «Гаду почему-то жаль небольшой пошлины за проход», — улыбка Миры приняла свой оригинальный вид — Джин поняла, что та не только знала, что происходило, но и знала то, о чём в тот момент думала девушка.
Стой.
— Колинс понемногу раздражается и, наконец, он будто звереет. Парень выхватывает перо и вонзает вашей жертве в почку. Твоё сердце замирает. Ты впервые видишь, как проливается чужая кровь. Потом бандит смотрит на тебя. Он даёт тебе нож и говорит: «докажи, что ты наша».
Замолчи.
— Ты до смерти пугаешься, но больше остального ты боишься этих двух парней. В голову приходит мысль, что ты можешь стать следующей. Этого нельзя допустить. Ты берёшь в руки лезвие. В поспешной панике, зажмурившись, ты бьёшь им наотмашь. Нож попадает парню в глотку. В глаза тебе брызжет алая жидкость. В нос ударяет противный и тошнотворный запах металла. Тебя вот-вот вырвет. Колинс, как и ты, в ступоре. Внеплановое убийство его отрезвляет. Ты этого не хотела, просто ты «делала то, что велено», — Мира слегка прохихикала, — именно эту фразу ты повторяешь себе снова и снова всю последующую ночь, когда тебя рвёт в толчок.
Заткнись.
— Потом ты принимаешь душ. Ты трёшь свою сраную рожу, пытаясь отмыть этот металлический запах. Ты трёшь, и трёшь, и трёшь, и трёшь. Но он будто отпечатался у тебя в мозгу. Ты никак не можешь от него избавиться. Ничего не помогает: ни шампунь, ни мыло, ни духи и даже запах твоей собственной блевотины не может перебить запах меди.
Заткнись! Заткнись!
— А потом ты замечаешь бутылку виски, которую в ту ночь на столе оставил Митчел. Сам он уже нажрался до беспамятства, но там ещё немного оставалось. Алкоголь, наконец, помогает тебе уснуть. Ты в первый раз убила человека, но зато… — Мира разошлась в широкой и злобной улыбке, её лицо становилось всё страшнее с каждым сказанным словом, глаза Джин расширились -… ты теперь член банды.
Последняя фраза окончательно пробила эмоциональную дамбу. У Джин ручьём из глаз потекли слёзы. После смерти родителей это было самое болезненное воспоминание в её жизни. Сердце, даже будучи синтетическим, рвалось на части.
Я никогда не хотела убивать. Никого не хотела. Я просто хотела быть нужной. Быть своей. Что в этом плохого? Зачем Колинс достал нож? Зачем этот кретин достал нож? Зачем? Зачем дал его мне?
Джин обхватила голову руками.
— И вот ты уже в банде. Теперь всё идёт легче. Все тебе доверяют. Если что-то будет не так — тебя сдадут копам и дело с концом. Митчел даже хранит нож с твоими отпечатками. Ты много пьёшь. Дела идут успешнее. Понемногу раскрывается твой талант. Ты отключаешь сигналки у машин и мелких ларьков. Открываешь слабенькие электронные замки. Денег становится больше. И ты пьёшь. Пьёшь как лошадь. Виски, коньяк, водку, текиллу, сакэ. Ты постоянно пьяна.
Пожалуйста… хватит.
В мокрых глазах Джин застыла мольба о пощаде. Но Мира продолжала.
— Однажды вечером тебе не хватает бутылку. Ты идёшь «по-быстрому» заниматься разбоем. В ближайшем переулке ты натыкаешься на «бабульку». Ты орёшь на неё и угрожаешь ей ножом. Ты чувствуешь, что физически сильнее. Она вся трясётся и держится за свою сумочку, которую прижала к груди. У неё жалкий вид. Из глаз текут слёзы. Она боится. Бабушка умоляет тебя остановиться. Умоляет дать ей уйти. В сумочке все её деньги на этот месяц. Без них она всё равно умрёт. Ты не слушаешь. У тебя похмелье. От тебя разит перегаром. Ты орёшь на неё и угрожаешь вырезать ей печень. Тебе не хватало на опохмел. Ты срываешься и бьёшь её в висок, но вроде не сильно. «Противная бабка» падает. Её голова ударяется о мусорный бак. Шея издаёт противный хруст. Ты считаешь, что её телорастянулось в «презабавной позе». Ты берёшь сумку и пересчитываешь деньги. Джекпот. Теперь можно бухать неделю. Внезапно ты замираешь и опять смотришь на тело. Бабка не дышит. Внутри холодеет. Ты пытаешься отбросить от себя мерзкие мысли и спешишь удалиться. Ты думаешь: «ну не может же она умереть от такого слабого удара». А знаешь, Джин…- она произнесла последнюю часть фразы шёпотом, — оказывается, может, — Мира заливисто расхохоталась.
Джин не могла ни о чём думать. Сердце заполнилось горечью до краёв. Слёзы текли по щекам бесконечным потоком. Волосы на голове были растрёпаны. Она вся сжалась на стуле. Локти касались бёдер.
— Ты знаешь, что она умирает. Знаешь, что нужно вызвать врачей. Но ты этого не делаешь. Чуть позже ты хорошенько нажираешься.
Это был тот период её жизни, когда алкогольная зависимость достигла своего апогея. После того случая она поклялась себе никогда больше так много не пить и практически неотступно исполняла данное слово. Джин и вправду надеялась, что с той бабушкой всё будет в порядке. Сегодня её надежды растаяли. Механическое сердце стонало и рвалось на куски.
— И так несколько лет. Ты грабишь, воруешь и даже иногда убиваешь. Однако теперь убийства переносятся легче. Ты так много уже не думаешь. Всего ты убиваешь за свои похождения двадцать человек. С каждым убийством ты чувствуешь всё меньше. Однако по вечерам ты больше не способна сама уснуть. Ты постоянно вспоминаешь эти мёртвые лица. Тебя начинает понемногу сжирать хроническое чувство вины. С каждым днём оно всё сильнее. Чтобы уснуть ты пьёшь. Вечеринки уже не радуют. Ты всё больше отстраняешься от членов своей банды. Предпочитаешь проводить вечера одна. Ты стараешься много не пить, но уснуть без вина ты попросту не в состоянии. Но настоящая херь начинается когда ты убиваешь свою последнюю, двадцать первую жертву.
— … прошу… хватит… умоляю, — заплаканный голос раздался чуть слышным скрипом.
Но Мира не была бы той, кем являлась, если бы прислушивалась к подобным мольбам.
— Вы едете с ограбления. За вами большой хвост. Что-то пошло не так и сигнализация всё-таки сработала. В машине багаж денег. С тобой в автомобиле едут уже не желторотые гопники, а реальные головорезы — твоя банда, в связи с успехами, разрослась и пополнилась новыми членами. В заднем стекле можно увидеть почти все полицейские машины города. Они здесь за тобой. К этому моменту ты самый разыскиваемый преступник страны. Впереди ты видишь перекрёсток. На нём оживлённое движение — там как машины, так и пешеходы. Копы ещё не успели перекрыть эту улицу. В голове уже стандартный план — ты высовываешься из окна и сосредотачиваешься на светофоре. Он переключается на красный для вашей полосы. Теперь осталось лишь пролететь до того, как машины начнут движение. Это почти получается. Вас немного задевает и заносит. Однако впереди дорогу начали переходить люди. Водитель старается объехать их, но, из-за небольшого столкновения, управление даётся тяжело. Впереди толпы идёт девочка. Ей лет семь. За спиной ранец. За руку она держит мать. Кажется, они возвращаются из школы. Радостный ребёнок идёт вприпрыжку, немного обгоняя своего родителя. Это оказывается смертельной ошибкой. Водитель не смог до конца вырулить и вместо большой толпы людей он сбивает лишь одно дитя. Ты всё ещё наполовину торчишь из окна. Ребёнок от удара высоко подлетает в воздух. На мгновение, время будто замирает. Тело пролетает прямо перед тобой. Голова расколота. Изо рта льётся кровь. Одна глазница пустая. Девочка умерла мгновенно. Её мёртвое лицо отпечатывается у тебя в мозгу. У тебя шок. Впервые за долгое время, убийство опять вызвало эмоции. В конце концов, вы уходите от преследования.
Джин уже не могла просить о пощаде. Она просто продолжала тихо рыдать, закрыв лицо ладонями и вжавшись в стул.
— После этого, вина грызёт тебя ещё сильнее. Она становится невыносимой. Ты не ешь и не пьёшь. Только алкоголь. Он перестаёт помогать уснуть. Однажды ночью ты решаешь, что пора с этим кончать. Ты раздеваешься догола, берёшь острый нож и идёшь в ванную. Наполняешь горячей водой. Прямо как ты любишь. Ты стоишь перед зеркалом. В руках лезвие. Твоя рожа тебе противна. Ты подносишь оружие к горлу. Тебе страшно. Ты приняла обезболивающее и успокоительное, но тебе всё равно страшно. Ты могла бы просто нажраться таблеток, однако решила умереть так, как убила свою первую жертву. Ты почти наносишь удар. В последний момент ты останавливаешь руку. Так теперь проходит почти каждый твой вечер. Ты стоишь перед зеркалом и в твоих руках нож. Ты хочешь покончить с собой, но затем непременно трусишь. После ты залезаешь в ванну с бутылкой. Ты хотя бы попыталась. Такой ритуал немного приглушает чувство вины.
Мира сделала небольшую паузу и, ухмыльнувшись, продолжила.
— Однажды дело принимает интересный оборот. Ты почти достигаешь ножом горла. Ты внезапно осознаёшь, что сейчас умрёшь и стараешься в последний момент отвернуть удар. Нож соскальзывает и наносит тебе порез. Ты как вкопанная смотришь, как из раны у груди медленно стекает кровь. Ты наносишь ещё один. Потом ещё. И ещё. Чувство вины уходит. Боли практически нет — работает обезболивающее. Это был последний раз, когда ты его принимала. Вид твоей собственной крови завораживает тебя. Ты впервые себя наказала. Сегодня тебе не нужна будет бутылка, чтобы уснуть. В буднее время ты носишь полностью закрытую одежду, чтобы никто не увидел следов пыток. Теперь каждую ночь ты режешь себя. Пытаешься прочувствовать боль. Пытаешься прочувствовать, каково было жертве, когда ты наносила тот удар. Ты пытаешься продлевать свои страдания. В ход идут средства для сворачивания крови, которые очень больно щипали. Каждый такой кровавый ритуал усыплял вину. Постепенно тебе начинает нравиться. Порезы теперь приносят не только боль, но и физическое возбуждение. Один раз ты перебарщиваешь и вызываешь дока банды — Джонсона. Он зашивает глубокий порез у живота. Он видит, что всё твое тело изрезано, но обещает, что он — могила. Постепенно по банде поползли слухи. На тебя теперь косо смотрят. Как на ненормальную. Как на извращенку. Но тебя это не сильно волнует.
Мира глубоко вздохнула, как бы задумавшись, а затем продолжила.
— И никто не знает, может быть, ты бы однажды изрезала бы себя до смерти, но тут случилась та самая встреча. Ты стреляешь ему в голову. Он немного качнулся, но всё равно движется в твоём направлении. Тебя охватывает ужас. Ты не можешь даже шелохнуться. Он берёт тебя за глотку и поднимает. Подносит тебя так, чтобы ваши глаза встретились. Он странно ухмыляется и сжимает твоё горло с силой промышленного пресса. Твоя трахея ломается как пластиковый стаканчик. Изо рта льётся кровь. Ты чувствуешь облегчение. Чувствуешь, что, наконец, получила то, чего заслужила. Ты теряешь сознание. Однако это оказывается далеко не конец. Твой кошмар только начинался…
— Теперь твоя жизнь целиком и полностью состоит из пыток. Тебе выжигают глаза. Вынимают внутренние органы. Сдирают живьём кожу. И так каждый день. Ночью, после пыток, скуля на своей подстилке, ты занимаешься самокопанием. Мысли о жалости к себе рано или поздно переходят в «я это заслужила». Ты искренне думаешь, что заслуживаешь этого, что, возможно, этого даже не достаточно. Что всё, на самом деле, встало на свои места и что так и должно быть. Плохие люди отправляются в ад. И ты попала в ад. А значит всё нормально. Твоё чувство вины никак не отступает — скорее наоборот. Дневные физические пытки ты, в ночное время, дополняешь пытками душевными. Я слышу тебя и стараюсь поспеть за тенденцией. Пытаясь догнать твоё самобичевание, я режу, освежёвываю, жгу, колю, рублю, топлю, рву тебя всё искуснее и всё болезненнее. Однако даже мои пытки так и не могут удовлетворить твоё чувство вины.
Наконец наступила тишина. Она длилась где-то минуту.
— Мне рассказать поподробнее, милая, или тебе достаточно такого ответа на вопрос?
— … пожалуйста… хватит, — из глаз уже не лились слёзы, кажется, что жидкости в организме не осталось.
— Как видишь, правда в том, что ты сама всего этого хотела. Мы лишь предоставили тебе определённую возможность. Но это лишь полуправда, на самом деле, — Джин безэмоционально смотрела на Госпожу заплаканными глазами, Мира усмехнулась, — вторая часть правды в том, что ты была миленькой, а также обладала определённым магическим потенциалом. Это делало эксперименты над тобой более интересными.
«Миленькой»?
Джин опять почувствовала, как тепло разливается по телу. Мира снова влияла на организм девушки, чтобы успокоить.
— Переходя ко второй теме нашего необычайно увлекательного разговора. Зачем эта миссия? Ответ: самореализация, — жрица улыбнулась. Её лицо из страшного опять превратилось в доброе.
— … э? — Джин были чужды такие понятия.
— Это твой полигон, твоя песочница. Мы даём тебе шанс проявить свои, без сомнения, многочисленные таланты здесь, моя красавица. И тут я, кстати, поэтому же. В качестве твоего воспитателя. Слежу за твоими успехами, — она выдержала многозначительную паузу, — но будь уверена, что налажаешь ты в любом случае. К слову… ты ничего не забыла?
— … я… не…
— Помнишь, «чувак» с крыши падал?
Чёрт. Это совсем вылетело из головы. Чёрт. Чёрт. Чёрт.
— Не переживай ты так — облысеешь ещё. Вон у тебя и так, смотри, какие волосы нездоровые, — Джин тихо хмыкнула, — а теперь будь хорошей девочкой — иди доложи дяде Годе о маленьком заговоре, хорошо, Джин-чан? Топ-топ! — Мира слегка два раза хлопнула в ладоши.
— … ммм… угу, — чуть слышно пробормотала Джин.
Колдовство Миры действовало — она практически успокоилась.
Девушка встала со стула и в абсолютной тишине подошла к двери. Не оглядываясь, она вышла из комнаты. У порога молча ожидала Ин. «Отчёт» уже тянулся слишком долго. Снайпер уже начинала нервничать. Увидев заплаканное лицо начальницы, спутница заволновалась.
— Вы в порядке? — почти монотонно выпалила служащая.
— … да… пойдём к Годрику.
Инквизитор шмыгнула носом и неспешно побрела по коридору. Ин посмотрела на дверь, презрительно фыркнула на неё и пошла вслед за своим командиром. Реакцией на это действие стал раскатистый хохот за дверью, однако его уже никто не услышал.
========== XV ==========
XV
Сегодня у него в доме большой праздник. Этот бал проводится в честь его помолвки. Его суженая высокого ранга. Выше чем сам Айген. Она симпатична, манерна и добронравна. Но она дочь регента. Айгена до жути пугал этот человек. Этот холодный угрюмый громила. Его взгляд мог заставить краску моментально высохнуть.
Однако дочь Кайла, напротив, — выглядела довольно живой. Она была очень улыбчивой, обладала хорошим чувством юмора и великолепно одевалась. Рита Блургенштейн предпочитала носить белые шелка. Каждое её платье напоминало свадебное. Все они были очень пышными и покрыты изящными узорами по бархату, украшены живыми цветами, птичьими перьями и даже драгоценными камнями. В её короткие серебряные волосы всегда вплетены прекрасные банты и ленты, которые, обычно, были холодных оттенков. Синие, фиолетовые, зелёные. Рита всегда носила очень дорогие украшения. Такие себе мог позволить не каждый дворянин. Девушка предпочитала серебро. Длинные, почти до плеч, серебряные серьги с бриллиантами. Серебряные кольца, в которых покоились сапфиры, изумруды и опалы. Прозрачные и чистые как слеза. Дивная и замысловатая подвеска, украшенная жемчугом. Серебро в украшениях также высшей пробы. Эти произведения искусства были выполнены на заказ лучшими ювелирами имперской столицы. Девушка всегда одета настолько дорого, что Айген даже бы и не удивился, узнав, что наряд Риты стоит больше, чем всё его родовое поместье вместе с садом. Однако девушка не кичилась своим достатком — она никогда и ни на кого не смотрела сверху вниз — Рита не была горделивой или высокомерной. Она была приветлива и мила со всеми. Также она очень любила оставаться чистой. Раз в шесть — семь часов, она обязательно принимала ванну. После чего многочисленные слуги делали ей маникюр и педикюр, обрабатывали её белое, как снег, тело дорогими маслами, духами и делали ей массаж. Вся процедура могла занимать до двух часов. А потом она надевала новое, безумно дорогое, платье.
Казалось, она была идеальной женой. Тут был и высокий статус, и богатое приданое, и сама девушка была очень красивой и доброй. Но всё же Айген не мог заставить себя полюбить её. Это был брак по расчёту. Мотивы регента оставались неясны, в то время как для Эвериков это было отличной возможностью, наконец, закрепиться в кругах столичной знати.Куда их отчаянно не пускали в силу того, что род Эвериков шёл от простого война, который даже не был оруженосцем, а значит, его кость была недостаточно бела. Отец Айгена встретил решение регента о выдаче за него Риты с невероятным энтузиазмом. Сын давно не видел Годрика таким счастливым. Айген очень боялся расстроить своего родителя и потому делал вид, что никаких проблем нет.
А любил Айген совсем другую. Его сердце принадлежало верховной жрице императорского дворца. Та буквально заворожила юношу. В её присутствии он не мог ясно мыслить, сердце билось быстрее, и он начинал потеть как свинья, от чего ему становилось крайне неловко. Айген познакомился с Мирой всего месяц назад, когда со своей многочисленной свитой прибыл в столичный дворец для налаживания деловых отношений с новым правителем Империи и Верховным Парламентом. Это была любовь с первого взгляда. Когда юноша впервые увидел Миру, он подумал, что у него свело лёгкие. Жрица буквально приковывала к себе взор. Через неделю молодой дворянин, стоя на одном колене, сделал ей предложение, преподнеся в дар необычайно дорогое кольцо. Ответа он так и не дождался. Ещё через две недели регент заявил о своём намерении выдать за Айгена свою дочь.
Однако Мира, хоть и не ответила на предложение руки, не оставляла юношу с разбитым сердцем. Та всегда была рядом и даже вызвалась поехать с ним и его будущей женой в Эверик. Также Мира не стеснялась принимать ухаживания юного герцога и давала ему возможность быть в её обществе столько, сколько он сам того пожелает. У них ни разу не было телесной близости, но они часто и подолгу сидели вдвоём в комнате Миры, просто пили чай и болтали о разном. С ней было весело и интересно. Айген узнал от Миры о магических энергиях, об эмоциях и их связи с физическим состояниям человека и даже о природе любви и привязанности. О том, как они одновременно влияют на физику организма и на энергетическое тело.
Но это была не вся правда. Ещё до приезда в Имперскую столицу юноше довелось услышать мрачную молву. В народе говорили о том, что благородная целительница имперского двора на самом деле не та, кем представляется. Молва окрестила её «алой ведьмой». Чернь распространяла слухи о том, что она является палачом и телохранителем регента. О том, что она похищает молодых девушек, беспризорных подростков, детей с городских улиц и о том, что больше их никто и никогда после этого не видел. О том, что на самом деле она невероятно опасная и практически бессмертная кровожадная тварь. Среди дворян же ходили слухи о том, что верховный парламент запуган жрицей до полусмерти и она лично присутствует на заседаниях и следит, чтобы все указы регента проходили единогласное одобрение. Хорошо известен тот факт, что регент ни разу не использовал своё права вето за все полгода своего правления. В таких условиях политической оппозиции к регенту в парламенте не было. Однако это были лишь нелепые слухи. Тем не менее, они делали предвкушение будущей встречи ещё ярче. Результаты самой встречи этих слухов не оправдали, хотя и превзошли ожидания юного герцога.
Мира украла сердце Айгена и с тех пор не возвращала. В то же время она не раскрыла молодому лорду своей истиной сущности, а лишь отметила, что его привязанность к ней крайне временна и ему лучше обратить внимание на прекрасную Риту. Но молодой человек не сдавался — такие намёки не могли его отпугнуть. Все деньги на содержание, которые отец выделил на поездку в столицу, юноша тратил на дорогие подарки. Пышные букеты цветов, дорогие золотые украшения, прекрасные платья и обувь. Когда он узнал её чуть получше, он начал рыскать по столице в поисках редких фолиантов и свитков, чтобы преподнести их в дар своей возлюбленной. Эти подарки оказались значительно дороже обуви и платьев. Юноша остался в имперской столице практически без гроша и даже брал взаймы. Однажды на последние деньги он добыл и вручил жрице один из старинных магических артефактов. Решение регента о женитьбе совсем не остановило поток подарков и ухаживаний.
Мира не считала молодого герцога назойливым или надоедливым. Ей было интересно: как долго протянет его влюблённость. До тех пор она решила разрешить ему ухаживать за собой. Однако дальше совместных чаепитий и образовательных вечеров дело не шло. Лишь недавно, практически перед самой поездкой, она позволила ему аккуратно расчесать свои пышные рыжие волосы и завязать их в конский хвост. Руки Айгена тогда дрожали от волнения, как у эпилептика, и расчёсывание, как и сама причёска Миры, выглядели крайне нелепо. Её волосы были растрёпанными и торчали во все стороны, хвост был неровным, а ленты в волосах то и дело норовили развязаться. Затем она ходила по имперскому дворцу и его окрестностям с исключительно самодовольным видом, чеканя шаг и высоко поднимая колено, и объявляла каждому встречному дворянину, что: «Такую великолепную причёску мне сделал великий цирюльник, герцог Айген! Не упустите возможность, пока он ещё в столице!» Айген в это время влачился позади и закрывал своё багровое лицо руками. Она пригрозила ему, что если тот продолжит ухаживания, в следующий раз он будет красить ей ногти.
И вот Айген сидел на кровати в своей комнате и размышлял о предстоящих обязанностях. С одной стороны, дворяне всегда имеют обыкновение заводить отношения на стороне. С другой — род Эвериков славился своей верностью и честью, и подобным поведением он посрамит его имя. Такого допустить молодой человек был не в состоянии. Комната тонула во мраке. Он смотрел в пустоту, глубоко задумавшись. В руках он вертел очень дорогую хрустальную бутылочку с красным лаком.
Настенные часы пробили три раза. Торжество должно скоро начаться. Айген медленно встал с кровати, положил бутылёк себе в карман и вышел за дверь.
========== XVI ==========
XVI
«Сглаз» Моррисон вошла в банкетный зал поместья Эвериков. Слёзы уже все высохли, а следов недавнего расстройства на лице практически не оставалось. Это было самое больше помещение в поместье. Одновременно оно могло вмещать до пятисот гостей. Зал, в отличие от всего остального убранства дома, был отделан белым мрамором. На потолке весели пышные золотые люстры. Огромные окна проливали в помещение дневной свет, однако лампы уже были включены. В центре зала стоял огромный стол, буковой «П». Вокруг него происходила суета — слуги расставляли приборы и понемногу подавали к столу разнообразные яства. Кругом было полным-полно гостей. Торжество уже вот-вот состоится.
У стола, в выемке буквы «П», стоял невероятно огромный свадебный торт. Джин подумала, что если бы работала в определённом секторе услуг, то она бы вполне могла поселиться в этом торте и места ей бы вполне хватало. Скорее всего, поместилась бы даже какая-нибудь мебель. Торт был украшен разнообразными съестными фигурками. Сама сладость была стилизована под сказочный сюжет. Последняя треть экспозиции была отведена под замок с башней. Башня, располагавшаяся на самом верху, содержала на себе фигурку девушки в платье.
Это видимо принцесса.
У закрытых дверей крепости стояла осёдланная лошадь с кавалеристом.
Это видимо жених.
Замок был выполнен в мельчайших подробностях. Настолько, насколько этого позволял материал. Вокруг располагался ров, в нём можно было видеть плескающихся крокодилов. Ворота замка висели на массивных цепях, которые были выполнены из бисквита. Сам замок был четырёхбашенным квадратиком, и одна дополнительная башня возвышалась из центра конструкции. Её обвивал огромный змей. Вторая треть торта, что под замком, представляла собой городской пейзаж. Тут ходили люди, торчало множество домиков и даже красовались вылепленные из теста кошки, собаки и голуби. Торт был невероятно детальным. Последняя треть съестного произведения искусства была посвящена деревенским видам. Там были запечатлены стога сена, сельские жители и скот. Темой последнего сюжета являлся сезон сбора урожая — повсюду ходили крестьяне и, наклоняясь в три погибели, собирали капусту или копали картошку. Колосящиеся поля пшеницы были выполнены из тонких-тонких вафельных трубочек. Первая мысль, которая пришла в голову Джин при взгляде на этот торт, это отсутствие мыслей. Потом она подумала, как, должно быть, жалко его будет есть. А уже потом в голову пришла мысль о работе выпрыгивальщицей из тортов.
На праздничном столе уже стояли фаршированные печеные утки, жареные куры, приготовленное на пару мясо медведя, томящееся в собственном соку, филе глубинного чёрного варана, поданное в сметане, а также невероятный набор закусок, салатов и гарниров на любой вкус. От гороха до баклажанов. На столе также располагалось множество бутылок с дорогущим алкоголем. И всё это невероятно приятно пахло. Джин наконец-то вспомнила, что весь день питалась только страданиями. Её глаза жадно заблестели.
Жрать. Пить.
В богато украшенном помещении собралось изрядное количество гостей. Было шумно. На имперского инквизитора никто особо не обращал внимания. Большинство благородных дворян было одето очень дорого, можно сказать, что даже броско. Это событие действительно являлось большим поводом для торжества. Здесь были и члены парламента, и главы промышленных синдикатов, и глава городской стражи, и настоятель храма Святой Елены со своей свитой. Одежда многих дам была вычурной — у некоторых платья даже влачились по полу. Чтобы особо не марать одежду, её излишнее продолжение держали молодые пажи. Мальчики возраста десяти — двенадцати лет.
Наверно это утомительно. Платья выглядят тяжёлыми.
Джин любила детей. Она всегда с теплотой вспоминала своих друзей из детского дома.
У центральной части стола, управляя многочисленными слугами, стоял глава дома Годрик фон Эверик. Он издавал указания направо и налево. Это был зрелый мужчина, уже достигший ранней старости. Его короткие чёрные волосы постепенно окрашивались сединой. На лице у лорда росли короткие, аккуратно стриженые бакенбарды. Они не достигали и середины щёк. Также у него были красивые, но не пышные чёрные усы. Одет глава семейства был весьма парадно. Бурый, почти чёрный, пиджак и штаны под цвет. Чёрные как смола блестящие туфли. Под пиджаком виднелась бурая жилетка, а под ней — светло-зеленая рубака. На шее у лорда был завязан красный галстук, больше напоминающий платок. Деталь одежды была выполнена из шёлка. Композицию довершали золотые часы на цепочке лениво свисающие из переднего кармана пиджака. Годрик держал в левой руке трость из белоснежной слоновой кости, отделанной золотом, и использовал её как указку, командуя приготовлениями к торжеству. Сам герцог стоял ровно и не качался. Судя по всему, опора была ему не особо нужна.
Так и не скажешь, что у него не хватает ноги.
Джин подошла к стареющему рыцарю, положила правый кулак на сердце и на официозе выпалила:
— Ваша милость, сэр Годрик фон Эверик, у меня для Вас срочное донесение!
Герцог лениво повернулся к Джин. Его суровый взгляд пронзил её лоб. Неловкое молчание длилось секунд десять.
— Вы кем будете?
— … э?
— Стража!
— Эй-эй-эй, полегче!
Джин в панике полезла в сумку, ища заветный свиток. Она быстро достала его и протянула лорду.
— … я это… верховный инквизитор. Вас должны были известить обо мне… хе-хе…- с её уст сорвался нервный смешок.
Дворянин внимательно и тщательно осматривал свиток. На нём красовалась редчайшая печать. Печать даровала неограниченные исполнительные полномочия и выдавалась лишь по единогласному решению Верховного Парламента, а до революции лично императором. Таких печатей, которых выдал сам Верховный Парламент, было всего две. Вторую носила суровая глава имперской гвардии, живой монумент по прозвищу Капитан. Лицо герцога помрачнело.
— По правде сказать, юная мисс, сначала я воспринял возрождение инквизиции как дурную шутку, — жестом левой руки он отозвал своих воинов, — но вот ты и тут. И видимо это и в правду какая-то нелепая шутка. Почему передо мной стоит ребёнок?
— … э?
— И позволь узнать, почему ты не соблюдаешь этикета? Назовись немедля! — Годрик прикрикнул на девушку и ударил тростью об пол.
— Да, сейчас! Извините! — Джин быстро встала на одно колено и склонила голову, — приветствую Вас, Ваше превосходительство, сэр Годрик фон Эверик. Моё имя Джин Моррисон. Я — верховный инквизитор Империи, член специального секретного отдела духовенства имперского двора и личный служитель его величества регента Кайла Блургенштейна Первого. Моя миссия в Эверике — содействие имперскому правосудию.
Лорд фыркнул
— Уже чуть лучше, — он направил на неё трость, положил её ей на голову и немного надавил, — голову ниже, — затем он обошёл девушку, — правую ногу чуть дальше, — Годрик аккуратно стукнул по бедру, — спину не сгибай, — Джин почувствовала, как трость надавила на позвонки, — и руку, руку к сердцу, а не к желудку! Ты желудком чувствуешь?! — Джин по очереди исправляла все ошибки, — то-то же. Прислали ребёнка, который даже не вхож во двор. Ещё и девушку, — он немного задумался, — ты точно верховный инквизитор?
— … эээ… да? — Джин была уже и сама не уверена.
— Я тебя не слышу, дитя!
— Да! Я, правда, верховный инквизитор… — становилось совсем неловко.
— Что ж… я право ожидал рыцаря или, в крайнем случае, монаха, а не… кем ты там ни являешься… — он на секунду замолк, — но в любом случае… во-первых, мы и сами справляемся с мятежом. А во-вторых, разгонять партизан — это не обязанности инквизиции. Кого-то подозревают в ереси? В незаконных экспериментах?
— … эээ… не то чтобы…
— Хватит «экать»! Кто тебя учил общаться?! — Джин смущённо умолкла, — значит, ты даже сама не знаешь, зачем ты тут… прекрасно. Видно у регента много лишних людей, что он их постоянно сюда посылает. В любом случае… что у тебя для меня, дитя? Ты что-то говорила о каком-то донесении?
— … эээ… точно, да! — Годрик сильнее сжал трость — она опять «экнула», — у меня есть достоверная информация о том, что ваша стража замешана в заговоре против вас!
— Что?! Ты чего несёшь, дитя?! Мои люди самые верные во всей стране! Да как ты смеешь вообще свою пасть раскрывать?! — Джин съёжилась, казалось, что сейчас её отметелят тростью. — Наверняка у тебя есть веские доказательства, подкрепляющие эти суровые обвинения.
— … ну я… лично видела…
— Лично видела?! И что же ты, позволь узнать, видела?!
— З-заговорщиков! И-их было четверо! — Джин немного запиналась, — там был человек в броне вашей стражи, лысый усатый старик, короткий парень с серебряной рапирой и…
— Рапирой? — лорд сменил гнев на задумчивость.
— … да, рапирой! Послушайте, все они обсуждали, как они сегодня ночью нападут и убьют вас и вашего сына, а охраны не будет! — Годрик внимательно смотрел на лицо инквизитора — не похоже, чтобы она лгала.
Желудок заурчал в самый неудачный момент. Джин опять опустила голову и немного покраснела.
— … хм… ладно. Мы примем меры. Но если ты врёшь… если обвиняешь моих людей ошибочно — я отошлю тебя в имперскую столицу в ящике, как испорченный товар, ты поняла? — Джин кивнула — кажется, она поняла, — что ж… я вижу этот ребёнок ещё и голоден. Регент что, своих людей даже не кормит? Эй, Вилмар, — он подозвал одного из слуг, — найди свободное место за столом — это наша гостья. Проследи, чтобы хорошо поела, а то в обморок упадёт ещё, — глаза Джин опять жадно заблестели, она подняла голову и широко улыбнулась.
— Только это… нас двое пришло.
Годрик опять начал злобно щуриться. У двери в зал Джин оставила своего снайпера.
— Вилмар, задание усложняется — найди два места.
После этих слов Годрик отвернулся и пошёл дальше готовить торжество. Он поспешил, пока Джин не выпросила у него мест для табора цыган.
Инквизитор аккуратно встала с колена и пошла за дворецким.
Наконец-то еда.
========== XVII ==========
XVII
Газэф и три его спутника поспешно шли по мостовой от телеграфа. Можно сказать — бежали. Его соратники не совсем понимали, что происходит. Всё, что они знали — это то, что Газэф, сломя голову, вылетел из-за угла здания, сказал — дело дрянь и нужно срочно идти к Ольгерду. И теперь он двигался к укрытию старика так быстро, как только мог. Если Ирден ещё поспевал за парнем, то Дорея была уже еле живая. Она не была фанатом марафонов, и пятнадцать минут бега для неё было слишком.
— Стой… эй… фуф… хватит… Газ… эээй, — связная еле дышала, она остановилась и на несколько секунд наклонилась, упираясь ладонями в бёдра.
Парень притормозил.
— У нас мало времени. Мы должны добраться до Ольгерда как можно быстрее.
— Но… фууууф, мои лёгкие… но… почему?
Она подняла взгляд на Газэфа. У парня после такой пробежки не было даже одышки. Кажется, она начала завидовать его физической форме, — хоть пару слов… ах…щас кончусь… фуууф…
— Агент под прикрытием Ванесса… — он ненадолго затих. — Ванесса мертва. Вместе с ней вырезан весь её офис. Наше сообщение о времени операции и о подтверждении её начала отправлено вчера ночью. Сейчас мы бежим к Ольгерду, чтобы вместе попытаться всё свернуть.
— Ч-чего?! — Дорея взвизгнула и закрыла рот ладонями, — м-м-мертва? То есть как? — на глаза навернулись слёзы.
Она плохо знала Ванессу, однако ей девушка нравилась. Та не раз спасала местное сопротивление своими передачами. Ирден угрюмо молчал. Из-за чёрного капюшона лица было практически не видно. Он положил руку Дорее на плечо.
— … что нам теперь делать? — она не могла поверить только что сказанному.
— Как я и сказал, мы идём на квартиру к старику. Он знает, где находится предварительные пункты сбора трёх групп. Так мы сможем предупредить их лично.
— Предупредить?
— Да. Послушай, Дорея, если мы их не предупредим — они, скорее всего, все умрут.
— Умрут?
— Да. Умрут.
— … — Дорея знала, что операция опасна, но не ожидала, что события будут развиваться так быстро.
— Поспешим. Мы прошли уже полпути.
— … ммм, — Дорея кивнула.
Они опять направились вперёд, но на этот раз чуть помедленнее.
Дом Ольгерда находился на самом отшибе. Можно сказать, что на крыльце его дома уже начинался лес. Это было очень ветхое двухэтажное деревянное здание. Казалось, что оно вот-вот развалится. В соломенной крыше была видна дыра, а сама она покосилась. На некоторых окнах висели почти отломанные деревянные створки. Стёкол в рамах не было. Некоторые окна были заколочены. Вокруг дома валялись чёрные гнилые доски. Снаружи было совершенно не похоже, чтобы там кто-либо жил. Ближайший дом от этой ветхой развалины находился в метрах ста пятидесяти.
Гости начали подъём по небольшой лестнице, что вела на веранду. Та болезненно скрипела. Когда Ирден наступил на неё, одна из досок треснула пополам и провалилась вовнутрь. Дорея от неожиданности взвизгнула. Газэф подумал, что было бы хорошо, если бы дом не рассыпался, пока они будут внутри. Сама веранда дома была ветхой и обшарпанной. Перил практически не оставалось, а те, что были, выглядели так, что вот-вот отвалятся. Досок в полу не хватало и спутники аккуратно, смотря под ноги, продвигались к входной двери. Наконец перед Газэфом предстала большая дубовая дверь. Он постучал. На его стук не последовало никакого ответа. Затем он постучал ещё раз. В ожидании реакции он простоял около минуты.
— Эй! Ольгерд, это мы! — он громко крикнул. — Это срочно!
Ответом была тишина.
— … где этот старик?
Газэф опёрся на дверь. Заперто. Но дело срочное. Он немного отошёл — к месту, где раньше у веранды были перила, выставил правое плечо вперёд и начал было ускоряться.
— Газэф? — он остановился.
— Чего?
— Что ты делаешь?
— Не видно, что ли? Собираюсь вынести дверь. У нас нет времени стоять и ждать тут.
— … эээ, — она глазами оценила его физически немощную фигуру.
— Чего? — он уже свирепо сверлил её взглядом.
— … да… ничего… может, лучше попробуем войти в окно? Я думаю, это будет легче…
Ближайшее окно располагалось на первом этаже и также выходило на веранду. Ставни были заколочены.
— Нет, не легче.
— Ну, а ты шпагой своей, — Дорея сделала характерный жест руками в воздухе.
— Рапирой! И кстати я не могу тратить свою энергию по таким мелочам. Я уже достаточно растранжирил, чтобы попасть в телеграф.
— … ты сам сказал, что мы спешим… — Газэф цыкнул сквозь зубы — женщина была права.
— Хорошо. Сейчас открою.
Он достал оружие, подошёл к заколоченной раме и сконцентрировался. Клинок завибрировал. Когда заряд энергии накопился, воин быстро нанёс четыре удара. Конструкция выпала наружу целиком. Запахло горелой древесиной. Спутникам открылся вид на внутреннее убранство дома. Убранства как такого не было. В темноте лежали горы мусора. Сам Ольгерд жил в подвале дома. Он был не дурак и прекрасно понимал, что эта махина рано или поздно рухнет. Под домом было безопаснее. Выход в подвал располагался под большой поломанной лестницей. Хода на второй этаж не было. Спутники аккуратно залезли через раму. Ирден помог Дорее перебраться, держа её за руки. В доме было грязно и темно. Вокруг валялась поломанная мебель и куча досок. В углу стояло сломанное кресло-качалка.
Газэф подошёл к люку в подвал и приоткрыл его. Он аккуратно посмотрел через щель внутрь. Ни растяжек, ни ловушек на люке закреплено не было. Он открыл его полностью и медленно и осторожно заглянул вовнутрь. Это была довольно маленькая комната. Там помещался лишь небольшой столик, кровать и комод. На кровати храпел лысый старик. Газэф облегчённо выдохнул. Он уже начал думать, что найдёт тут труп. Голова война свисала из люка в комнату.
— Эй, — после этого Ольгерд громко всхрапнул, -… эй, Ольгерд, — теперь он сказал чуть громче, тот спал как младенец, — старик, просыпайся, давай! — он начал кричать на спящее тело.
После ещё одного сильного всхрапывания глаза старика медленно открылись. Комнату освещала тусклая свечка. Он посмотрел на свисающую из люка голову.
— … эээ, пацан? Тебе чего? — он немного привстал.
— У нас проблемы, старик. Большие.
Теперь все четверо спутников ютились за столом в этой крохотной подвальной комнатушке. Ольгерд даже откуда-то достал две табуретки. Он и леди Дорея сидели на кровати. Газэф в первый раз в подробностях описал, что произошло. Казалось, что его связная сейчас грохнется в обморок. Подробностей в рассказе могло бы быть и меньше. Ольгерд задумался.
— Я, признаться, думал что вы, этого… сообщение не пошлёте и уже высыпался. А тут вон, какое дело… — он затянул свою трубку, запахло душистым табаком, — значится, нужно ребят до самой операции встретить, а то их и впрямь порешат, — он глубоко вздохнул, — пункт сбора у храма Святой Елены. Там ребятки начнут собираться за полтора часа до операции. Там их и встретим.
С партизанами о пункте предварительного сбора, месте начала операции и об её подробностях не было оговорено заранее, дабы при утечке информации враг не смог бы ничего для себя выяснить. Заготовленное сообщение, отосланное из телеграфа, было очень скупым. Там было лишь время. Отправка сообщения являлась сигналом к тому, что покушение состоится. Среди четверых, сидящих в подвале, о конкретном месте сбора было известно лишь Ольгерду, но такой информацией обладали всего двое. Вторым был заместитель Ольгерда — Горд. Телеграф отсылал сообщение на маленькую замаскированную подстанцию в глубине леса, на которой оператором был один единственный человек — сам Горд. После получения сообщения заместитель Ольгерда рассылал уже другое — о времени и месте предварительного сбора. Партизаны без сигнала не собирались — они были рассеяны по всему городу. После получения сообщения от Горда по скрытым внутригородским каналам информация каждому революционеру доносилась лично. И уже в пункте сбора, в котором они все вместе собирались за полтора часа, участникам операции раскрывались её детали. До сбора о деталях покушения знало ограниченное число людей. Это были Ольгерд, Горд, Дорея и Газэф. Казалось, что всё было хорошо спланировано и утечки быть не должно. Ольгерд доверял Горду как собственному сыну — он бы поставил что угодно, что тот не предатель. К тому же о том, что Ванесса была агентом контрреволюции, знали только присутствующие в этом помещении. Ванесса, в свою очередь, тоже знала крайне мало — ей были известны лишь координаты, по которым она должна была направить послание. Стражник–оборотень, который слышал о деталях операции, не знал, кто является агентом на телеграфе, а уж тем более номера сообщения, которое будет отправлено. Да и сами детали операции он узнал в тот самый момент, когда убийца отправлял сообщение.
У старика было две теории. Первая состояла в том, что Ванесса прокололась и её раскрыли. Вторая — в тесной подвальной комнате с ними сидел предатель. Сейчас он задумался о том, какая из этих теорий более вероятна. Газэфу он доверял — они уже успели пару раз спасти друг другу шкуру. Леди Дорея, с другой стороны, была благородных кровей и очень дальней родственницей герцога. Также Ольгерд довольно плохо её знал. Так что если вторая теория верна, то предателем точно является она.
Но в глаза бросалась очевидная деталь. Убийца устроил настоящую бойню. Если бы Ванессу раскрыли через предателя или через её собственную оплошность, то страже ничего не стоило бы задержать её. Зачем убивать непричастных? Напрашиваются неприятные мысли. Кто-то хотел, чтобы об агенте власти города не узнали, а значит, в дело вступила третья сторона. Отправив сообщение, убийца удостоверился, что покушение состоится. Это при условии, что он не знал о предварительном сборе. А если он знает… Ловушка. Скорее всего, убийца хочет, чтобы партизаны собрались в одном месте. Но о месте сбора знают только Ольгерд и Горд, а значит, это не может быть его планом. Это просто не имеет смысла. Если бы Горд был предателем, то они бы просто знали о месте сбора, и не пришлось бы убивать Ванессу. Чего добивался убийца? Стоит также отметить его оружие. Оно дорогое. Что бы ни управляло кровью, оно крайне редкое. А значит, этот мясник либо на службе у специальных сил Империи, либо элитный наёмник. Если учесть фактор бойни, скорее всего наёмник. Кому и зачем понадобилось посылать человека, чтобы убить агента контрреволюции и отправить сообщение о времени начала покушения? Чего они добиваются? Ещё стоит вспомнить эту лазутчицу. Она точно из специальных сил Империи. То, что сообщение отправлено на телеграфе в тот момент, когда она следила за ними, опять же подтверждает тот факт, что убийца наёмник. Знал ли убийца о лазутчике? Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Единственное, что можно было сделать — это прийти в место сбора в надежде, что это не смертельная западня. Оставалось только ждать до ночи.
========== XVIII ==========
XVIII
Джин обжиралась за пятерых. Она уминала всё. И печёных кур, и фаршированных уток, и жаркое из глубинного варана, и медвежатину. А сейчас она положила в тарелку огромный кусок баранины, и в её глазах читалось несгибаемое намерение его закончить. Инквизитор слишком долго этого ждала. Ей пришлось очень долго сидеть и ждать, пока глава дома прочитает свою речь о том, зачем они тут все собрались и о том, как блаблабла… Но теперь есть только она и еда. Сын лорда уже прибыл, а вот его невестки ещё не было. Многочисленные гости уже приступили к трапезе. Куски еды отлетали от инквизитора. В рот умещалось не всё. Ин презрительно смотрела на командира. Этикет там и не валялся. Хотя, может быть, она просто была очень-очень голодной.
— Вы бы хотя бы запивали…
— Фе фуфи уфёфофо!
— Не говорите с набитым ртом, — Джин проглотила смачный кусок баранины.
— Я сама разберусь, как мне есть.
— И не налегайте так сильно на мясо. Живот болеть будет.
— Гарниры невкусные. Тем более, мы тут на халяву, почему бы не поесть дорогого и хорошо приготовленного мяса вместо картошки.
— Вы хотя бы ешьте чуть медленнее, а то всё в других гостей летит.
— … эмм, — Джин посмотрела по сторонам, благородная дама напротив сверлила её взглядом, — хе-хе… думаю, это можно, да…
Джин постаралась замедлиться. Еда стала разлетаться чуть меньше. Однако инквизитор заметила, что Ин время от времени подкладывает ей в тарелку зелень, пока она не смотрит.
Через некоторое время отворились двойные двери в зал. На пороге стояла белоснежная красавица в прекрасном и пышном белом платье. В её короткие волосы были заплетены синие изелёные шёлковые ленты. Уши украшали дорогие серебряные серьги с сапфирами. На место торжества прибыла принцесса Рита. На мгновение воцарилась тишина. Все поднялись со своих мест в знак уважения.
— Прошу вас, дорогие гости, садитесь — не прерывайте столь желанную трапезу, — звонкий добрый голос разлетелся по залу, Рита улыбалась.
С Ритой были её телохранители. Рядом стояли четыре воина в красивой, как гуталин чёрной, эбонитовой броне. На броне были нанесены тонкие линии из чистого золота, как бы обрисовывая контуры воинов. На нагруднике золотом был нарисован орёл с расправленными крыльями. Наплечники и наколенники брони выглядели наиболее плотными частями. Они состояли из трёх слоёв. Но само облачение не было громоздким. Казалось, что оно будто обтекает солдат. Оно выглядело аэродинамичным и гладким. У одного из воителей, который стоял ближе всего к Джин, на правом наплечнике краской была проведена синяя полоса. Это был их командир. Если быть более конкретным, его звали Сидиус «альфа-волк». Всю новую гвардию императора неофициально называли волчьей стаей. Вожаком этой стаи была одна из слуг Кайла, огромный воин невероятной физической силы и живучести по прозванию Капитан. Можно сказать, что они с Джин были в какой-то мере друзьями. Точнее всего будет сказать, что Капитан была к Джин снисходительнее всего во время её первой стадии. Однако инквизитор совсем не знала генерала гвардии. В частности, она даже не знала её имени. Хотя, скорее всего, этого не знал никто. «Волки регента» были созданы из генетического материала самого Капитана. Кровь любого слуги в той или иной степени биологически активна. Попадая в жертву, она не только вызывает мутации, которые развивают таланты самой жертвы, но и придают последней параметры, свойственные хозяину инородного генного материала. По этой причине волки регента обладали невероятной живучестью, силой и ловкостью. Это были бесстрашные войны и хладнокровные убийцы. Сильнейшие солдаты Империи.
Однако волки не были частью семьи и их имена не были вписаны на страницы проклятой книги. Они не проходили через пытки или моральное насилие. В какой-то мере Джин им завидовала. До мутаций это были добровольцы имперской армии, отобранные самой Капитаном для служения в Имперской гвардии. Каждую свою мутацию они переживали добровольно. Жизнь этих людей была полна доблести, чести и любви к своей родине. Их верность была искренней и заслуженной. У Джин ничего этого не было. У неё были лишь боль и сожаления. От этих мыслей она немного загрустила.
Сейчас четверо этих монстров стояло неподалёку от Джин. Голова Сидиуса начала медленно поворачиваться в её сторону. Капитан не пытала Джин в те дни, когда была её очередь играться с ней. Она была более прагматичной. Вместо этого воительница устраивала спарринги между своими солдатами, проходящими через мутации, и Джин. Для последней это была отличная возможность выпускать пар после пыток. Для спаррингов даже была построена своя небольшая гладиаторская арена, где одновременно могли свободно сражаться до сотни человек. Разрешалось наносить любые раны, даже летальные. Если рана оказывалась смертельной, потом раненого, чаще всего это был солдат, приводила в чувство верховная жрица. Мира также присутствовала на этих боях — такие представления очень хорошо развлекали. Условием зачисления в постоянный штат имперской гвардии было продержаться против «бешеной кошки» более десяти минут. Это оказывалось совсем непростой задачей. Далеко не каждый мог устоять и трёх. Однако бой, по прошествии нужного времени, не заканчивался. Несмотря на всю кажущуюся тщедушность, девушка являлась очень опасным соперником. Самый долгий бой на её памяти был как раз с Сидиусом. Он смог не только легко выстоять с ней на арене нужное время, но и сумел на мгновение нокаутировать Джин. К несчастью для него, это мгновение было очень коротким. В конце концов, парень всё же проиграл — будущий инквизитор в порыве ярости снесла ему голову, а затем размесила его грудную клетку в манную кашу своими кулаками. С тех пор Сидиус стал намного сильнее и, хоть на нём и был надет полный шлем, Джин показалось, что он хочет реванша. Альфа-волк её узнал.
Инквизитор, избегая тяжёлого взгляда воина, села и уткнулась лицом в свою тарелку. Кажется, в горле запершило. Так как инквизитор поклялась не употреблять много алкоголя, она налила себе большую кружку воды и выпила её залпом.
— Что вы, что вы, принцесса Рита, мы здесь все собрались только ради Вас.
Старик-рыцарь был куда почтительнее с принцессой, нежели с инквизитором. Он подошёл, поклонился и поцеловал ей руку. Рита неловко улыбалась. Джин состроила недовольную гримасу.
— Что ж, раз вы, наконец, почтили нас своим присутствием, мы можем начать главную часть праздника.
Годрик аккуратно взял дочь регента под руку и повёл во главу стола. В самом центре праздника сидел герцог, а по обе стороны от него помолвленные молодожёны. Айген уже располагался за столом по правую руку от отца. Он угрюмо ковырял свою еду. Когда принцесса вошла в помещение, он попытался улыбнуться. Выглядело это неестественно, и улыбка вышла весьма натянутой. Отец семейства аккуратно усадил девушку на её место. Сам он встал и начал произносить поздравительную речь.
— Сегодня мы все собрались здесь в связи с большим событием. Мой единственный сын и наследник, будущий глава рода — Айген фон Эверик и дочь регента Кайла Блургенштейна Первого — Рита Блургенштейн объявили о совместном намерении вступить в брак, — после этих слов гости зааплодировали, Годрик продолжал, — я очень рад, дорогие гости, что все вы оказали мне честь в этот знаменательный день, почтив моё скромное жилище своим присутствием. Я очень ценю вашу дружбу и надеюсь, что гостеприимство этого дома вас не разочаровало, — он выдержал небольшую паузу, сейчас рыцарь начнёт произносить тост. — Издревле в нашем роду почиталась отвага и сталь. Наш род — это род воинов и завоевателей, который выковал себе дворянский титул в горниле сражения. Эвереки всегда славились своим бесстрашием, мужеством и силой. Однако это не значит, что мы не умеем ценить красоту и нежность — как раз наоборот. Чтобы осознать цену красоты и мира, нужно сперва до дна испить уродство войны. А в этом нам равных на этой земле нет. Сегодня мы празднуем скорую женитьбу красоты и очарования на мужестве и отваге. Этот союз позволит Новой Империи прирасти новым благородным началом и, как я надеюсь, большим количеством моих внуков, — Годрик рассмеялся, его смех раскатился по залу, подхваченный многочисленными гостями, — так поднимем же наши бокалы за этот замечательный союз и все вместе пожелаем детям любви и согласия!
Гости подняли свои бокалы за молодожёнов. Джин вылакала вторую кружку воды. Немного подумав, она начала наливать себе следующую.
После главы дома ещё многие вносили свой вклад в празднество своими выученными заранее речами. Высказались и настоятель храма Святой Елены, назвав этот союз божественным проведением, и глава стражи, который вспомнил о том, как они вместе с Годриком служили в одной рыцарской дружине, и глава корпорации по производству оружия — большой друг семейства, стандартно пожелавший богатства и процветания — он был не особо красноречив. А за ними высказывались и более мелкие по социальному статусу гости. Всё это образовывало непрерывный поток тостов, поздравлений и потребления алкоголя. Джин и её спутница старались оставаться трезвыми, а потому хлебали воду и сок. Если Ин уже после третьего тоста чуть касалась губами жидкости, так как больше в неё не лезло, то инквизитор опустошала каждую кружку до дна.
Затем официальная часть банкета закончилась, и гости разбрелись по залу, разбившись на небольшие группки и болтая о разном. Слуги ходили вокруг, раздавая бокалы с вином и лёгкие закуски. Играла ненавязчивая классическая музыка. Большую часть яств со стола уже смели, как и большую часть прекрасного торта. Джин выхватила кусок сельской местности, на которой паслась коровка и её маленький телёнок. Девушка особо не ела свой кусок, а лишь смотрела на него и умилялась животным. Она не была большим любителем сладкого. Торт, несмотря на свой первоначальный угрожающий размер, был довольно лёгким. Казалось, что он почти целиком и полностью состоял из суфле и воздушного теста, с ягодным или фруктовым джемом в промежутках. Лишь иногда можно было встретить бисквит или шоколад.
Инквизитор была не особо общительна и оставалась сидеть на своём месте. Сзади к ней подошёл старик в очень богатой церковной рясе. Он сел справа. Джин удивлённо посмотрела на него.
— Мы наслышаны о Вас, юная леди. Вы, стало быть, знаменитая глава новой инквизиции? — он проникновенно посмотрел ей в глаза и улыбнулся. От его выражения лица Джин немного опешила.
— … эм… угу, — она поднесла ко рту ещё одну кружку с водой и начала пить, смотря на старика.
— Я лишь хотел немного Вас расспросить о вашей организации, если вы не против, хорошо? — он продолжал улыбаться.
— … да, конечно… я слушаю.
— В вашу задачу входит поимка в этом городе еретиков?
— … наверно можно и так сказать… но я скорее тут просто, чтобы исполнять волю регента…
— Регента? Не Бога?
— …
Девушка замялась.Инквизиция, по идее, была духовной организацией, но более далёкого, чем духовное, от Джин в понятийном плане не было. Она понемногу начинала жалеть, что её организацию просто не назвали «разведкой». Это был далеко не первый вопрос об её должности.
— Возможно, вы этого пока не понимаете в силу возраста, юная госпожа, но наша работа, работа духовных служащих — это в первую очередь нести мир, тепло и любовь в сердца людей. Исцелять их раны — душевные и физические. Выводить их на путь истины, путь света и царства божия. Я выполняю свою долю молитвой и проповедью, а вы, защищая паству от волков. Вы должны понять, что вы служите Господу и только лишь Господу, а не политикам или дворянам.
Голос старика был мягким, почти бархатным. Всё это время он проникновенно смотрел Джин в глаза. Ей становилось неловко. Она почувствовала себя глупым ребёнком на фоне этого старца.
— … да… наверно, вы правы… — настоятель выдержал небольшую паузу, он легко положил свою руку на руку инквизитора.
— Вы верите в Бога?
Старик перешёл прямо к делу, Джин поперхнулась водой. Она задумалась. Её лицо помрачнело. Инквизитор отвернулась от настоятеля и начала смотреть в пол. Так она думала полминуты. Затем ответила:
— В бога?
— Да, дитя, в Бога.
— Ответьте и вы мне, настоятель, если бог существует… действительно существует, то почему он так нас ненавидит? — настоятель удивлённо поднял правую бровь, — почему заставляет людей, в том числе свою паству, страдать? Зачем он создал, как вы говорите, волков, чтобы от них нужно было защищать людей веры? Вы говорите, что путь бога — это путь мира и любви, но так ли это, настоятель? Бог это природа, бог это то, что естественно. Скажите мне, настоятель, что естественно для человека? Что естественно для природы? Любовь? Счастье? Может мир? — Джин горько усмехнулась — нет, настоятель. Я смотрю на природу, я смотрю на человека. Я вижу только насилие. Я вижу только боль и смерть. Я вижу, как сильный жрёт слабого. Если бог и есть, настоятель, он проповедует лишь страдания, — о страданиях Джин знала не понаслышке, после этих слов она налила себе полную кружку вина и вылила в глотку одним залпом, — вы говорите, что я не должна обслуживать интересы политиков? По сути, вы говорите, что я обслуживаю интересы не людей, а господа. Вернее вы говорите, что я должна их обслуживать. А скажите мне, настоятель, кто говорит, чего хочет бог? Может вы? Может другой видный священник? Чем обслуживание интересов церкви отличается от служения политикам, таким как регент? Вы сели со мной пообсуждать кому я верна — богу, проповедующему насилие, или регенту, который это насилие своей волей осуществляет? — она на секунду замолкла, — …регент хотя бы настоящий.
Священник смотрел на неё взглядом, в котором читались печаль, сочувствие и разочарование.
— В Вас совсем нет веры, юная леди?
— Веры? Не смеши меня, старик! Разуй глаза, наконец! Сегодня перед твоим храмом я убила человека! Где был твой сранный бог, когда его башка лопнула как дыня? Где был бог, когда кровь разлилась перед порогом «священной» обители? Я тебе скажу, старик, где он был — он был, блять, нигде! А теперь простите, я хочу выпить…
Где был бог, когда мои родители погибли? Где был бог, когда я убивала, пытаясь раздобыть деньги на выпивку? Где был бог, когда конченый садист сделал меня своей игрушкой?
Она налила вторую кружку с вином. Старик глубоко вздохнул и встал с места. Настоятель не сердился на девушку. Кажется, он понял, что той нелегко пришлось по жизни. Однако его беспокоил тот факт, что регент возродил карающий церковный отдел и поставил в его главе обиженное на жизнь дитя, которое не верит.
После ещё одной чарки с вином, Джин попыталась взять себя в руки. Ин положила ей руку на плечо.
— … всё хорошо Ин… всё нормально…
Снайпер вздохнула. Она лишь могла надеяться, что больше ничего за сегодняшний день её командира не расстроит. Инквизитор налила себе ещё одну кружку воды.
— Вы сегодня много пьёте…
— Да, что-то в горле пересохло. Не о чем волноваться.
Двойные двери вновь распахнулись. На пороге стояла верховная жрица. Банкетный холл на мгновение окутала мёртвая тишина. Затем Мира выполнила изящный поклон. Она, ровно держа спину, наклонилась почти к коленям, так, что её волосы касались пола. Вытянула правую ногу назад чуть дальше, чем на полметра. Положила правую руку на сердце, а другую вытянула влево и немного назад. Этот изящный манёвр был выполнен синхронно и очень плавно, казалось, что она всю жизнь тренировалась кланяться. Затем она также плавно вернулась в исходное положение.
— Простите меня, дорогие гости, я немного задержалась по личным делам.
Джин могла поклясться, что правая рука верховной жрицы немного испачкана мелом. Инквизитор сидела не так далеко от входа. Через некоторое время публика оживилась, и ход банкета вернулся к своей норме. К Мире поспешно пошагал настоятель храма Святой Елены со своей свитой.
Друже, видимо, решил и с этой змеёй о вере поболтать.
Джин не слышала, о чём они говорят, но через некоторое время она увидела, как настоятель широко улыбается и тепло трясёт руку Миры своими двумя. Видимо благодарит её за работу этим утром. Затем старик показал в сторону Джин и что-то начал горячо рассказывать. Инквизитор опять помрачнела. Она уткнулась в свою тарелку. Затем взяла ложку и отъела одной из коровок голову. Коровка была вкусной. Девушка продолжила уминать торт, запивая обильным количеством воды.
Через некоторое время Мира подошла к Годрику. Тот был очень весёлым и уже хмельным. Жрица с очень серьезным видом начала что-то объяснять рыцарю. Теперь уже она показывала в сторону молодого инквизитора.
Да сколько можно.
Джин налила себе ещё кружку и выпила её залпом.
Чёрт.
Она заметила, что руки начинают трястись.
Опять.
Джин сглотнула. Уже два с лишним часа она пытается утолить жажду крови невероятными объёмами воды. Это был один из её многочисленных изъянов. Из-за экспериментальных техник, которые Кайл применял к ней во время мутаций, они не были завершены должным образом, несмотря на все старания Лунара. Побочным эффектом служило напоминающее о себе раз в день желание вонзить зубы в чью-то глотку. Ин знала, что происходит. Из всех шестерых слуг Джин, только она была в курсе всех как психологических, так и физиологических проблем командира. Снайпер шепнула на ухо:
— Отойдём?
Джин посмотрела на свою спутницу. Во взгляде Ин читалось понимание. Инквизитор кивнула
— Давайте найдём удобное помещение.
Они поспешно вышли из банкетного зала и побрели вверх по лестнице на третий этаж. Снайпер запомнила, что в крыле, где обитала Мира, была парочка незанятых комнат. Рядом с дверью в комнату жрицы Ин начала стучаться в разные комнаты. Одна из них оказалась незапертой. У командира уже начинался озноб. Через шесть часов, она начнёт кидаться на людей.
Девушки вошли в тёмное помещение. Уже было шесть часов вечера, и солнце начинало садиться. В комнате, куда закатный свет не падал, стоял полумрак. В центре стояла большая двуспальная кровать. Ин сняла с плеча своё ружьё и оперла его на стену. Затем снайпер села на кровать и начала расстёгивать пуговицы на своём розовом тканевом плаще. После того, когда она сняла верхнюю одежду, на её плечах оставалась лишь лёгкая рубаха. Ин расстегнула несколько верхних пуговиц и оголила левое плечо. На нежной девичьей коже виднелось три следа от недавних укусов. Джин стояла напротив, смотрела в пол и краснела. Ей было стыдно, как видеть своего снайпера частично голой, так и кормиться с её плеч. Ин пристально смотрела на своего командира.
— Когда Вам будет удобно.
— … эмм.
Джин сжимала кулаки. Ей не было удобно. Она медленно обошла кровать и залезла с другой стороны. Затем она тихо приблизилась к девушке сзади. Стоя на коленях, одной рукой Джин аккуратно и нежно взяла её сзади за шею, а вторую, положила ей на плечо. Острый, как бритва, ряд зубов медленно приближался к Ин. Зубы медленно коснулись живой плоти. Снайпер издала непонятный стон. Джин чуть отпрянула.
— Ты чего?!
— … у Вас губы холодные…
— Знаешь… как-то мне, если честно, неудобно тебя вот так есть… — Джин глупо улыбалась, такие близкие контакты с людьми её очень смущали.
— Вот так — это как?
— Я вроде как тебя нагло использую, причём не самым благоприятным образом…
Ин вздохнула и, закрыв глаза, выпалила:
— Хочу Вам напомнить, что, чисто технически, я ваша рабыня, что означает собственность, что также, в связи с вашими отклонениями, означает еду. Я рассматриваю такой ход вещей как естественный.
Как она может говорить об этом настолько спокойно?
— … и всё же это как-то неправильно…
— Хм… полагаю, в таком случае, можете потом мне купить сока или мороженного. Я надеюсь, это утолит вашу жажду равноценного обмена.
-… это не выглядит очень равноценно…
— Тогда купите мне чего-нибудь подороже.
— Это не совсем то, что я имею ввиду.
— Всё в порядке, Джин. Правда, — Ин обернулась и проникновенно посмотрела инквизитору в глаза, — вы можете есть.
-… ммм… хорошо… я постараюсь быть понежнее.
Зубы опять приблизились к молодой плоти. Джин медленно сжала свою челюсть.
Экстаз. Жар ударил в горло. Сладкое, вязкое, тёплое, тягучее. Багровое лакомство медленно спускается по горлу. Невероятной мощи аромат бьёт в нос. Весь организм наливается теплом. Становится легче дышать. Разум пьянеет. Эндорфин вырабатывается бешеными темпами. Наркотик. Слаще молодого красного вина и хмельнее любой водки. Амброзия. Хочется пить и не останавливаться. В голове лишь наслаждение, лишь одна мысль. Экстаз.
Джин постаралась взять себя в руки. Главное не увлечься. Ин не была в полной мере человеком, но и полное иссушение ей явно не пойдёт на пользу. Через силу инквизитор сосредоточилась, прислушиваясь к биению сердца. Пока оно бьётся ровно, можно пить.
Тук… тук… тук…тук…тук… (пауза)…тук.
Джин резко разжала челюсть. У Ин начала кружиться голова. Командир уселась позади и обняла её сзади, держа одну руку на селезёнке, другую на сердце.
— Я уже остановила кровотечение. Сейчас я простимулирую твои органы, чтобы быстро восстановить недостающую кровь.
Джин выпила достаточно много. Где-то пол-литра. Инквизитор контролировала сердцебиение Ин, чтобы перепад давления не вызвал дополнительных осложнений. В таком положении они просидели минут десять.
В конце концов, сердцебиение и дыхание снайпера нормализовались.
— … с Вас сок и шоколадка.
Джин улыбнулась.
— Конечно.
В коллекцию снайпера добавился ещё один след от укуса. По какой-то причине Джин плохо удавалось лечить именно эти следы. И собственная регенерация Ин их еле затягивала. Хотя та вполне могла отрастить оторванную руку за полдня, эти раны могли не заживать неделю. Девушка не спеша оделась. Голова уже не кружилась. Джин открыла дверь и вышла из комнаты. Оперевшись у окна, напротив выхода стоял её худший кошмар. От неожиданности инквизитор взвизгнула и подскочила сантиметров на двадцать, встав в боевую стойку.
— Развлекаетесь?
— …
— В любом случае, Джин, у меня есть для тебя интересная информация, — Мира поднесла правую руку к уху, и чуть повернула голову правой стороной к инквизитору, — хочешь послушать?
========== XIX ==========
XIX
По дороге в гостиницу девушки решили ненадолго остановиться в парке перед госпиталем Святой Елены. Уже был поздний вечер. Кареты лениво развозили мещан по домам. На улицах становилось всё меньше народу. Вечернее солнце бережно освещало траву и деревья. Девушки, облокотившись на перилах, стояли у искусственного пруда и смотрели на плескающихся в нём красно-белых рыбок. Джин вздохнула, собираясь с духом.
— … это… Ин? — неуверенно и тихо спросила инквизитор, потянув своего снайпера за рукав её плаща.
— Да?
— … слушай… спасибо… за утро там… и вообще*мямлит.
Джин неумело пыталась поблагодарить своего товарища за её доброту. В жизни девушки редко доводилось делать что-то подобное. Как и искреннее и доброе обращение к ней было редким явлением.
— … ммм?
На типично безэмоциональном лице Ин проступила слабая улыбка. Она посмотрела на своего командира — та смущённо отвернулась и краснела, боясь, что сказала глупость. Пытаясь оставаться в зоне комфорта, Джин скрестила руки у себя на груди. Улыбка на лице Ин становилась всё шире. Ей хотелось нежно обнять свою начальницу, как большого плюшевого медведя. Сейчас Джин напоминала ей щеночка.
Ин положила ей руку на плечо.
— Возвращаемся? — тихо спросила снайпер.
— … ммм… угу.
После этого девушки пошли в сторону постоялого двора.
В гостинице Джин и её люди сняли три люкса на семь человек. Команда Джин состояла из реанимированных Мирой шестерых доблестных воинов времён революции, которые, так или иначе, внесли свою лепту в эту недавнюю войну. В слугах Джин было три мужчины и три женщины. Каждый из них обладал магическим артефактом, созданным из части или множества частей необычных существ, обитающих в этом мире. О прошлом этих людей инквизитор знала крайне мало — большая часть героев была не особо разговорчива, а приказывать, чтобы они рассказали всё о себе, инквизитору не особо хотелось. Единственной, кто добровольно поделился с Джин своим прошлым, была Ин.
Самой сильной из них считалась «ледяная ведьма» Эрния. Рост этой женщины составлял один метр девяносто сантиметров, что почти на голову выше инквизитора. Это была зрелая женщина, по годам уже подбирающаяся к своей старости.Однако она обладала обликом молодой девушки с голубыми блеклыми волосами. У Эрнии телосложение атлета, а по её осанке сразу можно опознать в ней бывшего военного. Её лицо холодно, а взгляд суров. Поглядев на неё, сразу можно было сказать — с ней не шутят. Эрния, в годы здравия Старой Империи, была военачальником и руководила Имперской гвардией, по сути, являясь предшественницей Капитана. В обществе Имперской знати ей дали прозвище «палач мятежей». Революция, которая произошла два года назад, являлась далеко не первой попыткой изменить государственный строй этой страны. В общей сложности, на протяжении тридцати лет, по подсчётам имперских архивариев в столичной библиотеке, больших и маленьких мятежей в империи произошло сто тридцать штук, включая саму революцию красного штандарта. Из всего этого количества сто двадцать один мятеж был подавлен под прямым руководством ледяной ведьмы. Причём данная особа подавляла их самым жестоким образом. Сначала в непосредственном бою уничтожались все способные сражаться мужчины. Потом со всех членов их семей, включая детей, стариков и женщин, сдирали живьём кожу. Тех, кто выживал после такой процедуры, оставляли в живых. Слухи ходили о том, что выживших не оставалось. Обычно стражи из милосердия добивали орущий в агонии кусок кровоточащей плоти, чтобы не мучился. Стоит ли говорить, что такое поведение не вызывало симпатии у простых жителей Империи. Историки-архиварии сходятся во мнениях, что без подобной жестокости мятежей могло бы быть, как минимум, в два, а то и в три раза меньше. И кто знает, может быть, и не было бы и самой революции.
Прозвище «ледяная ведьма» напрямую вытекает из особенностей её боевого артефакта. Все магические артефакты, так или иначе, произведены из монстров. В какой-то мере даже железный посох, к которому будет присоединены электрические железы глубинного варана, будет считаться артефактом. Хотя, обычно, это куда более сложная структура. Такие предметы требуют от владельца не только умения сконцентрироваться и передать предмету свою жизненную силу, но и симпатии к ним их владельца. Все подобные вещи будто обладают собственной волей и это, отчасти, правда — в них заключена крупица энергетического тела твари. Чтобы передать артефакту энергию от своего энергетического тела, нужно вступить с ним в сотворчество, то есть резонанс. Энергетические тела живых существ, которые испытывают друг к другу неприязнь, практически никогда не могут по доброй воле вступить в совместное созидание. Это так же вероятно, как и то, что магниты одинаковой полярности будут притягиваться друг другу. Использование артефактов без определённой симпатии к существу, которое послужило материалом для вещи, практически невозможно. По крайней мере, примеров подобного использования зарегистрировано ещё не было. А потому артефакт может очень многое рассказать о своём хозяине.
Артефакт Эрнии не является технологически совершенным оружием, прошедшим через множественные модификации, как, например, снайперское ружьё Ин. А также магическое оружие, которое использует ледяная ведьма, не является предметом, который она носит за плечами или в набедренной сумке. Орудием убийства ей служит её собственное сердце. Хотя, точнее будет сказать, что это и не её сердце вовсе. Сердце Эрнии представляет собой обледеневший пульсирующий кристалл, который качает по венам владелицы морозную кровь. По преданиям, данный кристалл раньше находился в груди величественного ледяного змея Урунея, который около двух с половиной тысяч лет назад заточил этот мир в ледяную темницу. Ледниковый период закончился лишь тогда, когда храбрый герой, имя которого не сохранилось в летописях, сразил чудовище и вырвал ему сердце. Теперь оно бьётся в груди другого монстра.
В общем и целом оно лишь даёт своей владелице власть надо льдом. Артефакт позволяет мгновенно остужать влагу в воздухе, создавая из неё снаряды, а затем запускать эти снаряды в любом направлении и практически с любой скоростью. Для этих целей может быть использована влага своего тела или влага тела противника. Размер и форма снаряда полностью зависят от воли владельца магического предмета. При достаточном уровне влажности Эрния может за доли мгновения как отстроить в чистом поле огромную ледяную крепость, так и вылепить что-то вроде огромного ледяного астероида, с возможностью размазать целую армию. Особо опасна ледяная ведьма во время любых осадков, а также в зимний период. Верно и обратное — Эрния теряет значительную часть своего боевого потенциала, находясь в пустыне.
Мутации, которая вызвала кровь Джин, несколько расширили её спектр способностей. Теперь Эрния получила возможность, не зависимо от уровня влажности, значительно опускать температуру в определённом радиусе вокруг себя, что замедляет противника, усиливая саму ведьму. С другой стороны, навыки по заморозке влаги также эволюционировали. Если раньше превращать свою кровь в ледяные снаряды было смертельно опасно, то теперь, с нынешним уровнем регенерации, она спокойно использует свои ладони в качестве полуавтоматического оружия, выпуская до двухсот сорока кровавых стрел в минуту. Но основным улучшением после мутаций стала возможность манипуляции с жидкостью внутри организма противника.В частности — возможность замораживать до твёрдого агрегатного состояния всю жидкость в сосудах цели, что обычно очень скверно сказывается на самочувствии.
Особенностью Эрнии также является то, что ей не нужно тратить время на объединение в общее целое своего энергетического тела и энергетического тела монстра в артефакте. Являясь физическим сердцем, данный артефакт также, по умолчанию, встроен в её энергетическое тело.
Эрния нашла свой конец у стен Имперского дворца. Её уничтожил, сам после того погибнув, герой революции Титус Верузий Неудержимый. Несмотря на своё грозное прозвище, он являлся тщедушным юношей шестнадцати лет. Он был невысок ростом — чуть ниже кровавой жрицы. Кожа парня была смуглая, а профиль напоминал римский. Волосы цвета молодой древесины всё время находились в растрёпанном состоянии. Парень не следил за внешним видом. Он совсем не распространялся о своей личной истории, а самим гражданам Империи он стал известен лишь тогда, когда нанёс смертельное ранение палачу мятежей. Это был классический никто, пришедший из классического ниоткуда.
Воин обладал артефактом подкласса «магическая броня». Предметы этой категории вместо оружия имели форму доспехов, обволакивая своего владельца лишь в час нужды. До боя они имели форму скромного украшения. Доспех Титуса был полной противоположностью артефакта ледяной ведьмы. Он был изготовлен из эбонита, а также перьев и шкуры пустынного феникса. У этой брони было простое, но эффективное умение. Это было единственное умение доспехов, которое мог использовать Титус. Им являлся «огненный шторм». Выглядело оно, как огромное пылающее торнадо с оком бури рядом с владельцем костюма. Результатом такого надругательства над окружающей средой являлась не только выжженная земля, но и воздух, свободный ото всякой влаги. Стоит ли упоминать, что подобная атака практически полностью обнуляет боевой потенциал Эрнии. Кроме этого, Титус был довольно неплохим воином, предпочитающим использовать длинный трезубец, которым он пронзил живот ледяной ведьмы, подняв ту в воздух. Однако это и было его роковой ошибкой. Из своей сочащейся крови Эрния создала свой последний ледяной снаряд.
Мутации позволили парню лучше концентрироваться, открывая доступ не только к огненному шторму, но и к ряду других умений. Одним из его любимых стала «сварка» — струя белого пламени, выходящая из внешней стороны запястья. Это пламя отлично прожигало латные доспехи, и Титус использовал его как клинок, хотя он и не бросил свой трезубец.
Третьим по силе в этой команде является второй обладатель магических доспехов — молодой парень по имени Уолтер. Это высокий юноша ростом под два метра. Его волосы, как и глаза, цвета морской волны. Предпочитает лёгкую свободную одежду, чаще всего из мешковины. От него постоянно несёт морской солью и свежей рыбой. Все пожелания Джин о том, что ему нужно чаще мыться, юноша игнорирует. Во времена Старой Империи, ещё до приобретения магического артефакта, Уолтер служил во второй морской имперской армаде в звании старшего мичмана.Он командовал орудийным расчётом из десяти корабельных пушек на огромном Имперском галеоне под названием «Свирепый», который являлся третьим по величине кораблём Старой Империи.
Доподлинно неизвестно, как Уолтер приобрёл данный артефакт, однако известны обстоятельства данного события. Известно то, что четыре года назад, за два года до революции, во время передислоцирования на место операции в океане Голиафа, вторая имперская армада попала в окружение противника. Результатом данного окружения послужило не только уничтожение 75% личного состава и кораблей армады, но и абордаж противником «Свирепого». Чудом, благодаря усилиям мичмана, который единолично уничтожил две штурм-группы противника, корабль смог выйти из тактического окружения, а также вывести из него остававшиеся целыми суда. Известно, что уже во время отражения данного нападения юноша был в доспехах.
Доспехи представляют собой аэродинамичный костюм из тёмно-синих гладких листов металла. Полный шлем доспехов стилизован под голову морского чудища, из которого сделан — левиафан Деросса. Это огромная тварь с телом кита и огромной змееподобной шеей, покрытой рыбьей чешуёй. Сама голова монстра овальной формы, с огромной пастью, из которой, даже в закрытом состоянии, виднеется верхний ряд зубов размером с полмачты «Свирепого». Таких зубов-мачт в пасти чудища обычно набивается около сотни штук, и они располагаются в три ряда. Это, скорее, толстые белоснежные бивни, нежели зубы. Зрение монстру обеспечивают шестнадцать глаз-иллюминаторов, которые со стороны могут показаться невероятно чёрными и бесконечно глубокими озёрами. На голове у монстра располагается чешуйчатый гребень, начинающийся на голове и закачивающийся уже у туловища. Монстр настолько огромен, что гребень визуально сопоставим с горной цепью. Для такого гиганта и целый океан будет небольшой лужей.
На вопросы, откуда у него эти доспехи, юноша не отвечал даже под угрозой ареста. Но дореволюционная имперская власть, несмотря на свою кровожадность, обладала некоторой благоразумностью. Уолтера не арестовали и не уволили, а лишь перевели в сухопутные войска специального назначения под руководством генерала Эрнии. Также у него не отняли его доспехи, так как установление энергетической связи между человеком и артефактом всё же было достаточно редким явлением. Монстры редко импонируют людям.
О подвиге моряка знает очень мало людей.Мире пришлось покопаться в столичных архивах некоторое время, чтобы найти о воине хоть какую-то стоящую информацию. В Старой Империи потеря второй армады являлась невероятным позором, а у Новой Империи не было желания пропагандировать мужество солдат, которые служили ненавистному режиму. Потому и те, и другие особо не распространялись о геройстве воина. Через два года после революции о его существовании забыли даже в командовании флота. Будто и не было никогда мичмана по имени Уолтер.
После перевода под командование Эрнии, умения доспехов нашли достойное своей мощи применение. Основным свойством брони являлось то, что она была практически непробиваемой. Прямо как шкура левиафана, из которого она была произведена. Также свойства доспехов позволяли распространять полную неуязвимость к внешним физическим воздействиям на товарищей по оружию, что сделало Уолтера идеальным телохранителем для ледяной ведьмы. Концом Уолтера также послужил Титус. Несмотря на то, что доспехи и их оператор могут спокойно выдержать падение с километровой высоты об гравий, они уязвимы для воздействия температур. Бой Титуса и Уолтера закончился тем, что последнего запекли, как утку в собственном соку.
Мутации не развили и не улучшили способности самого доспеха — лишь их владельца. Генетические модификации хозяина существенно увеличили тактическое преимущество при использовании брони. Так дополнительная сила и ловкость позволяют лучше вести бой, а усиленная регенерация делает владельца намного менее восприимчивым к факторам поражения, которые не являются физическими.
Титусу в его небольшом крестовом походе помогали несколько верных товарищей.Однако Мира, вследствие того, что даже фрагментов тел от большинства из них не осталось, смогла реанимировать лишь троих. Первой из них являлась Ламара. Ламара — это пышная, слегка полноватая, смуглая блондинка с длинными волосами и странным акцентом. Её рост находится аккуратно посередине между ростом Джин и ростом Уолтера. До встречи с Титусом женщина состояла в организованной преступной группировке, которая вела дела в имперской столице. На счету дамы множество краж, разбойных нападений, грабежей и убийств, а также несколько случаев вандализма и публичной демонстрации своего оголённого тела, что также существенно подрывало имперские устои и нормы морали. Успех её банды практически целиком и полностью был основан на артефакте, которым владела Ламара. Этим артефактом являлось кольцо. Действие этого кольца, как и его преимущества, простое и относительное слабое. Само кольцо выполнено из глаза дикой лесной ветряной кошки. Это существо размером с крупного бычка и по своему образу напоминает кошку домашнюю, обыкновенную, однако, намного более пушистую. Чаще всего серого цвета с оттенком зелёного. Эти кошки обитают в древних чащах, что находятся на севере Империи, на расстоянии полутора тысяч километров от имперской столицы. Это быстрый и опасный хищник, который может разорвать отряд даже хорошо обученных и экипированных охотников в одиночку. Кольцо действует на владельца, модифицируя его тело так, что результатом становится нечто похожее на гибрид этой кошки и человека. Это гуманоид около трёх метров ростом, с частично покрытым густой серой шерстью телом, но с головой человека и кошачьими ушами и глазами. По сути, это оборотень-кот. Такой гибрид обладает грацией, ловкостью и силой, а также регенерацией ветряной кошки, но разумом человека. Это довольно опасный артефакт подкласса «мутатор». Чтобы его успешно использовать, кроме указанных выше условий, необходима генетическая предрасположенность человека к изменениям организма. К сожалению, уровень технологического развития Империи пока ещё не позволяет заранее определить: подходит ли носитель под тот или иной «мутатор». Поэтому при его применении используется метод «пробы и ошибки». Это частенько приводит как к невероятно омерзительным и тошнотворным последствиям, так и к более мелким побочным эффектам. Эффектам вроде злокачественных опухолей, головных болей, тошноты, рвоты, психических расстройств и выпадения волос. Ламаре повезло — её гены оказались совместимы с действием кольца и превращения обычно проходят легко и никаких побочных эффектов не вызывают.
Во время революции красного штандарта Ламара погибла, пытаясь держать на отдалении от дуэли Титуса и Эрнии половину личного состава Имперской Гвардии. Для женщины это не могло закончиться хорошо. В конце концов, разъяренные солдаты насадили её голову на кол. Мутации значительно изменили действие мутагена. Гибрид теперь был выше, мощнее, сильнее и быстрее. Шерсть стала чёрной, а открытые части кожи теперь покрывали странные руны, светящиеся фиолетовым. Монстр приобрёл способность усиливать свои когти и клыки энергетической оболочкой. Последняя выглядит точь-в-точь как энергетическое эхо, которое использует в бою сама инквизитор. Судя по всему, после мутаций Ламара приобрела часть её магических способностей. Также монстр легко заменяет, в точности как Джин, энергетическим эхом свои оторванные конечности.
Вторым восстановленным Мирой товарищем Титуса была девушка-снайпер по имени Ин. Рост Ин сто семьдесят пять сантиметров. Это розоволосая молодая особа, которая предпочитает всегда и везде носить всё розовое. Розовый тканевый плащ с высоким воротником и длиной до ступней. Розовая лёгкая рубаха и короткая юбка под плащом. Розовые тяжёлые туфли с низким широким каблуком. Розовое нижнее бельё. Ин красит ногти розовым лаком. Хоть ленты в волосах, заплетающие её хвостики, иногда и бывали белыми или синими, чаще всего они также были розовыми. Единственное, что обычно не розовое у Ин - это её глаза — они нежного голубого цвета, однако, если бы снайпер могла покрасить и их, то она обязательно это бы сделала. Несмотря на свой гламурный розовый оттенок, девушка невероятно невыразительна. На лице большую часть времени абсолютно никаких эмоций. Если бы она встала неподвижно, то отличить от манекена в магазине женской одежды её было бы нереально. Не то чтобы она ничего не чувствовала, скорее она старалась всегда держать свои чувства при себе. В этом ей равных не было. Возможно, своей цветовой схемой она старалась компенсировать недостаток лицевой экспрессии.
Из всей команды воскрешённых воинов она, пожалуй, единственная относилась к инквизитору с теплотой. Остальные либо презирали Джин, либо люто ненавидели. Но снайпер, кажется, прониклась к своему командиру и теперь почти всегда сопровождала её, стараясь облегчить весомую ношу из её биологических и психологических потребностей. Ин не была намного старше инквизитора, однако относилась к ней, как к своей младшей сестре, стараясь как потакать ей в час нужды, так и понемногу перевоспитывать. В том числе учить манерам и этикету — двум словам, с которыми бывшая бандитка была в холодных отношениях. Также снайпер, по мере возможности, следила, чтобы Джин исполняла своё обещание касательно алкоголя. Помощь снайпера в плане психологического состояния Джин нельзя переоценить. Вместе они уже научились перебарывать галлюцинации, приступы паники, жажду крови и психозы. Можно сказать, что Ин была опорой для своей начальницы — та уже и представить не могла, как будет обходиться без верной спутницы.
Ин также была единственной, кто более-менее просветил командира о своём прошлом. Пятнадцать лет назад Империя начала вторую волну экспансивных войн. Активные захватнические войны стали для этой страны неотъемлемой нормой в силу изобретения и широкого производства пороховых орудий. Магически артефакты, хоть и были невероятно сильны и созданы одну, а то и две тысячи лет назад, обладали одним значительнымнедостатком — их было очень мало. Поэтому вести военные действия широким фронтом только с помощью этих орудий практически невозможно. По количеству таких магических предметов у разных государств был примерный паритет. Исходя из вышесказанного, захватнические войны в допороховую эру были крайне редки и чаще всего заканчивались либо ничем, либо весьма ограниченными тактическими успехами. Однако весь расклад сил изменил имперский порох и фабрики. Теперь имперские сухопутные войска, как и имперские военные суда, могли легко вести бои и побеждать даже с соотношением сил пять к одному. Результатом подобного усиления стало взрывное по темпу приращение Империи новыми территориями.В первой волне, тридцать лет назад, целью Империи было расширение за счёт соседних государств на Юге и Востоке. Тогда Империя расширилась ровно в три раза. Теперь, во второй волне, целью непобедимой военной машины стали государства Севера и Запада. Несмотря на подавляющее огневое преимущество, первоначально каждый метр чужой земли Империи давался большой кровью. Однако, после трёх месяцев упорных боёв, союзные войска пяти разных государств были разбиты. После больших потерь Империя не питала особого милосердия к мирным жителям. Как раз наоборот. В Старой Империи активно процветало рабство. При этом самый большой рынок рабов находился в столице. Это был невероятно огромный по площади торговый хаб, где покупали и продавали людей и животных со всего континента. Интересен тот факт, что после событий революции красного штандарта работорговлю не отменили и данный рынок продолжал функционировать. Точку в имперской работорговле поставил нынешний регент. Однажды он, единоразово, выкупил весь товар, а затем указом, который единогласно поддержал Верховный Парламент, запретил торговать людьми на всей территории государства.
Одержав вверх над союзом королевств Севера и Запада, Империя в качестве контрибуции потребовала рабов в количестве 20% от общего населения государств. В это число вошла одинокая мать и её дитя, которому было всего четыре года отроду. Ту маленькую девочку звали Ин. На столичном рынке мать с ребёнком разлучили. Женщину продали видному алхимику, а её дочь в прислуги одному местному дворянину. В поместье к ребёнку относились хуже, чем к грязи. Её постоянно учили плетьми и палками: как нужно убирать дом, заботится о собаках и лошадях дворянина, как подать хороший чай, как должны располагаться на столе серебряные приборы, как держать осанку. Также дитя учили, что рабы не имеют права на чувства — они лишь вещи на службе у их хозяина. Если девочка проявляла злость, обиду, раздражение или бросалась в слёзы, её тут же серьёзно побивали. Девочка постоянно носила синяки и порезы, а иногда даже бинты, потому как детские кости очень легко сломать. Но постепенно Ин научилась у своих владельцев. Она становилась более покладистой и послушной. Одежда лорда всегда была идеально выстирана и выглажена. Чай был всегда превосходной температуры и консистенции. А осанка и походка у девушки стала как у лебедя. Через десять лет она забыла, что такое выражать эмоции - Ин стала идеальной горничной для своего хозяина.
Её мечтой было накопить денег с жалованья, найти свою любимую маму, выкупить её и убежать с ней из этого проклятого города. Эта мечта давала ей волю. Эта мечта давала ей силы продолжать жить дальше. И, скорее всего, она бы и осталась служить у своего сюзерена, если бы не одна роковая ночь. Однажды в гости к её владельцу прибыл один алхимик. За спиной он вёл покрытого вуалью громилу, высотой под три метра. Учёный хвастался, как он лично на протяжении многих лет пытался создать и, наконец, кажется, создал идеального воина. Чудище отравили на простой в конюшню, тем временем как гость веселился и напивался с владельцем дома. Наконец алхимик отправил Ин помыть своё чудище, сказав, что без приказа оно всё равно не нападает. Девушка спустилась, взяв с собой ведро и тряпку. Она подошла к стойлу, где спало чудище, и тихо вошла в него. Там, прикованная на цепь и покрытая тёмной вуалью, сидела живая гора мяса. Ин аккуратно сняла накидку и в этот момент её сердце остановилось. Это был невероятной мерзости гигант. Монстр, сшитый из разрозненных кусков человеческой плоти. У чудища было четыре руки, и все они принадлежали разным людям, по отвратительной серой вздувшейся коже текла зловонная слизь. Голова гиганта была сшита из пяти разных лиц. Верхний кусок лица включал в себя нежно голубой глаз и розовые волосы. Ин узнала это лицо.
Она точно не помнит, что случилась потом. Кажется, она просто бежала, куда глаза глядят. Бежала, пока не окажется за воротами столицы. Бежала, пока чёрные туфли горничной не стёрли ноги до костей. А потом она остановилась. Упала на колени. И издала самый громкий в своей жизни вопль, полный отчаянья и боли. Потом она рухнула наземь с одним единственным желанием. Умереть.
Проснулась девушка уже в лагере партизан. Дальнейшая история стандартна для многих людей того периода. До революции красного штандарта оставалось три года. Партизаны выходили девушку и приняли в свои ряды. Теперь она уже училась сражаться с мечом, ставить ловушки, выслеживать зверей и солдат по следам на земле, разбивать лагерь, устраивать засады и стрелять из огнестрельного оружия. В последней дисциплине девушка была особо успешна. Постепенно, с оттачиванием боевых навыков, у Ин начала зарождаться новая воля, новая мечта. Новая цель. Месть. Теперь она мечтала отстрелить голову тому проклятому учёному, а потом бросить его тело на съедение собакам. Теперь она мечтала о том, чтобы сжечь имперскую столицу до фундамента. Теперь она мечтала положить конец Империи и прогнившему рабовладельческому строю. Но она не испытывала ярости или гнева. Эмоций у девушки почти не осталось. Лишь холодная ненависть. Даже собратья по оружию побаивались этого холодного, полного злобы взгляда.
Затем, в один прекрасный день, революционеры, в числе которых была и молодая девушка, устроили засаду на имперский торговый караван. Караван перевозил древности и изысканные диковинки на продажу со всего света. В числе прочих многочисленных товаров оказалась боевая система «Пронзатель». Этот магический артефакт по виду представлял собой огромное ружьё, длинной чуть выше Ин, и был создан из двух магических тварей. Прицел оружия был сделан из глаза горного вьючного нетопыря — живородящей птицы, которая имеет радиус обзора более ста километров. Само оружие создано из рога пустынной гидры. Это могучий монстр, который может концентрировать огромную по силе энергию в своём теле и выбрасывать её в виде концентрированного луча невероятно горячей плазмы. К тому моменту в роте революционеров было с десяток достойных снайперов, которым хотели отдать это оружие. Ин была далеко не первой на очереди. Однако, как сказано ранее, шанс того, что конкретный артефакт может быть использован конкретным человеком, невероятно мал. Из более чем десятка хороших стрелков связь с оружием удалось установить лишь розововолосой девушке.
После этого дела у Ин пошли в гору. Снайпера перевели в особый отряд. С этим оружием дальность эффективного поражения одиночных целей могла достигать десяти километров. В результате, Ин за два с половиной года построила себе репутацию хладнокровного убийцы. Она занималась уничтожением самых недоступных целей. Прицел оружия позволял вести цель через преграды в виде стен и деревьев, а поток плазмы пробивал кирпичную кладь шириной два метра. Всего на её счету, за время службы в революционном отряде особого назначения, четыреста пятьдесят три носителя белой кости. Из них более чем двадцать высокопоставленных чиновников и офицеров, включая брата ныне покойного императора. Ин стала поистине легендарным убийцей.
За полгода до революции она познакомилась с харизматичным Титусом, который поставил своей целью уничтожить императора и сжечь его дворец. К тому моменту он собрал вокруг себя уже более дюжины носителей артефактов. Ин видела, что партизанские методы хоть и работают, но работают слишком медленно и пошла за юношей. В течение следующего полугода этот отряд последовательно выполнял пункты хитроумного плана по уничтожению Империи. В этот план входили как многочисленные диверсии и кражи, так и убийства. Предпоследним пунктом плана было уничтожение генерала Имперской гвардии Эрнии. Первую попытку убить её попыталась осуществить Ин. Отряд Титуса выяснил маршрут, по которому будет патрулём передвигаться авангард Имперской гвардии. Задачей Ин было отстрелить Эрнии голову с расстояния семи километров. Однако всё полетело к чертям. В отряде Титуса оказался крот. Тот сдал властям координаты позиции, которую должна была занимать снайпер и когда она прибыла на место, её уже ждал Уолтер со своим любимым ятаганом. Последнее, что помнила девушка, это как бронированное чудовище мчится к ней на полном ходу, и вот холодная сталь почти касается её горла.
Следующее, что она увидела, это ночное небо, залитое звёздами. При этом две огромные зелёные звезды как-то по-особому освещали небосвод. Приглядевшись, она поняла, что это было лицо. Будущая верховная жрица стояла над телом Ин и проводила богомерзкий ритуал по реанимации. Как она узнает позже, революция уже давно закончилась. Затем Ин полгода готовили к служению. Мира её не пытала, а лишь учила и накачивала генным материалом Джин. Учила лучше использовать свои энергии и своё оружие. Учила знакам и заклинаниям. Учила психологии, анатомии и энергетическому устройству человека и нежити. В частности, рассказывала ей о подклассе кровопийц и различного рода вурдалаков. Затем Мира просветила её о том, как обстоят дела в Империи, а, в частности, о том, что даже через полтора года после революции рабство до сих пор процветает. Тогда медленно скончалась её вторая мечта.
А затем, две недели назад, снайпер встретила Джин. Поначалу их взаимоотношения складывались непросто. Однако, в один прекрасный день, а именно через три дня, инквизитор нажралась и начала изливать душу прямо ей в лицо. Тогда она впервые что-то приказала за свою карьеру Госпожи, а именно — сидеть и слушать. Разговор у девушек вышел очень долгий, часов на пять. После него Джин уснула прямо у снайпера на коленях. Ин всё ещё чувствовала некоторую неприязнь к командиру, однако её рассказ чем-то тронул сердце. То ли обилием в нём страданий, то ли тем, что инквизитор тоже является рабыней. Или Ин просто поняла, что Джин ещё ребёнок, которому просто были нужны внимание и забота, как когда-то они были нужны и ей самой. Возможно именно в этот момент у Ин зародилось новое стремление.
После этого случая девушки начали сближаться. Снайпер понемногу узнавала обо всех патологиях своей начальницы. Сначала это были панические атаки и психозы. Однако навыки, полученные во время обучения у жрицы, помогали эффективно обходить эти неприятные ситуации. Потом они вместе попытались обуздать алкоголизм, который опять понемногу начал поднимать голову. Самым неприятным было выяснение того, что у Джин сохранилась жажда крови. Однажды Ин заметила, что инквизитор бесконечно хлестает сок и воду. Затем у неё поднялась температура, полил холодный пот и начали трястись руки. Через некоторое время Джин просто накинулась на снайпера, разодрав ей горло. Следующий раз, завидев подобные симптомы, Ин подставила начальнице плечо. Инквизитора пришлось очень долго уговаривать принять добровольное пожертвование. Снайпер понимала, что Джин могла просто приказать себя кормить, однако всеми силами старалась избегать приказов как таковых. Она бы возненавидела себя ещё сильнее, чем обычно, если бы обращалась со своими слугами так, как обращается с ней Кайл. Инквизитор не желала уподобляться ему, удовлетворяя свои прихоти за счёт рабов. Всё это лишь усиливало желание Ин помочь ей добровольно. В конце концов, жажда крови взяла свое, и Джин приняла жертву. С того момента прошло семь дней. Теперь каждый день — утром и вечером — Ин подставляла плечо или руку своей начальнице. После этого случая девушки стали практически неразлучны. Хоть от их знакомства и прошло довольно мало времени, между ними образовался фундамент для крепкой женской дружбы.
Последним реанимированным воином был разведчик по имени Гриир. Это был зрелый худощавый мужчина. Он был настолько худ и внешне физически немощен, что казалось, что парень недоедал с рождения. Его рост не слишком велик — всего метр восемьдесят.Однако в сочетании с телом-спицей создаётся впечатление того, что он довольно высок. Грииру пошёл уже четвёртый десяток.На худощавом лице уже начали появляться первые морщины. Он предпочитал бриться практически налысо, оставляя лишь пару миллиметров чёрных как смоль волос. Такую причёску он обычно выбирает, потому как длинные волосы для его профессии подходят очень плохо. Гриир — ловушечник — профессиональный партизан, диверсант и разведчик. Свою карьеру он начал около пятнадцати лет назад, когда Империя начала расширяться во второй раз. Он являлся гражданином одной из стран Севера и до того, как заняться тем, чем он впоследствии занялся, Гриир промышлял охотой у Великого леса. Раньше лес располагался на границе с Империей. Парень уже тогда обладал широкими познаниями в установке ловушек и стрельбе из лука. Его дичью в тех лесах были ветряные кошки и бурые кабаны — на одних охотились ради шкур, на других — ради мяса. После того, как имперские границы стали включать в себя северные королевства, Гриир переквалифицировался из охотника на зверей в охотника на людей. Теперь его дичью в вечных лесах стали солдаты Империи. Охотник стал одной из основных причин, почему по этому лесу теперь не ходят торговые караваны. Сегодня они предпочитают совершать огромный крюк, который увеличивает их маршрут километров на пятьсот. До того, как маршрут перестал существовать, Гриир успел озолотиться на доброй дюжине хорошо охраняемых конвоев. В одном из них, кроме всего прочего, для столичного рынка на продажу перевозились перчатки Асхи. Перчатки Асхи были незамысловатой вещицей. Они были произведены из бесконечно тянущегося и острого как лезвие шёлка огромного паука, которого называли Асх. Ранее подобные пауки обитали в Великом лесу, однако они вымерли около века тому назад. По сути, эти перчатки просто позволяют создавать очень простые, но эффективные ловушки класса «растяжка». У них также ограниченный потенциал для прямого ведения боя. Латы они не разрезают, однако если обвить этой паутиной человека и затем резко стянуть путы, то жертву без доспеха покрошит на мелкие куски. Плюсом этого оружия была его простота — оно не требовало никакой концентрации и идеально подходило для одинокого диверсанта.
Неизвестны обстоятельства того, как Гриир встретил Титуса и как вступил в его отряд, но известны обстоятельства его кончины. Он являлся планом «Б» в первой попытке убийства генерала Имперской Гвардии — ледяной ведьмы Эрнии. Если по каким-то причинам снайпер не сможет нанести удар, то Гриир должен был заманить авангард гвардии в ловушку.Там он должен был расправиться и с Эрнией и с её охраной, обладая неоспоримым тактическим преимуществом. Но, как уже было упомянуто, его позиция была скомпрометирована. Ледяная ведьма точно не знала, где располагаются сами ловушки и потому она в одиночку вошла в охотничьи угодья разведчика. Однако, несмотря на невероятное количество ловушек, на Эрнию они не оказывали никакого эффекта — Уолтер заранее наложил на неё свой щит. В конце концов, после продолжительного преследования и игры в «кошки-мышки», она отследила ловушечника. Тот пытался играть в долгую игру, в надежде, что щит рано или поздно спадёт. План почти сработал. После того, как сработала последняя паучья растяжка, щит Уолтера окончательно рассеялся. Это был шанс для Гриира нанести смертельный выстрел из своего верного композитного лука. Однако в тот день утром прошёл дождь. Все стрелы охотника Эрния легко и непринуждённо блокировала ледяными барьерами. Пока снаряды были, Гриир мог держать ведьму на расстоянии и находиться вне радиуса её поражения. Когда все стрелы и болты для кистевого арбалета были потрачены, такой возможности не оставалась. Сражение длилось порядка четырёх часов. В итоге Эрния всё же нагнала почти безоружного охотника. Тот, в своём духе, попытался устроить засаду — спрятался в траве, держа наготове свой кортик, которым обычно добивал раненых кабанов. Засада удалась на славу. Когда ведьма приблизилась почти вплотную, охотник резко схватил её за руку, потянул вниз и из положения лёжа вонзил кинжал между пятым и шестым рёбрами прямиком в сердце. Однако вместо мягкого внутреннего органа, кинжал достиг камня. Эта атака практически не нанесла ведьме вреда. Сразу после этого она вспорола живот Гриира, заливая его внутренностями всю окружающую зелень. От отвращения и стыда Эрния даже не стала забирать с трупа перчатки Асхи.
Теперь Гриир служил Джин. У него была своя философия. Есть охотник, а есть дичь. В данный момент он дичь. Он попал в самую скверную ловушку, из которой выхода не было. С этим оставалось только смириться. Он не ненавидел инквизитора, так как понимал, что силки, в которые он угодил, расставила не она. Он лишь немного презирал её, так как видел в ней неорганизованную, несконцентрированную и хаотичную особу, а также отвратительного командира. Хотя, в целом, он относился к ней терпимо и даже, можно сказать, нейтрально. Джин, видя, что для общения с ним тоже был какой-то потенциал, пыталась выйти с ним на контакт. Но от разговора с командиром он всегда виртуозно уклонялся. Мутации, вызванные кровью Джин, подействовали на него почти как на Уолтера — он стал физически сильнее и быстрее. Однако он также научился обволакивать шёлка Асхи высокопотенциальным фиолетовым энергетическим полем, унаследованным от инквизитора. Теперь его путы плавили даже латы.
Как можно судить из вышесказанного, в отряде Джин, а в данный момент даже в одном здании, пытались мирно сосуществовать злейшие враги, которые не так давно поубивали друг друга. Все они, кроме Ин, ненавидели и/или презирали Джин. Но это не шло ни в какое сравнение с той атмосферой ненависти и презрения, которая сформировалась между самими ребятами. Эта атмосфера была настолько плотной, что её буквально можно было осязать. А потому инквизитору ничего не оставалась, как разделить их на два люкса по принципу: «отряд Титуса — сюда, отряд Эрнии — туда». Третий люкс Джин оставила для себя. Однако недавно в него подселилась снайпер. Каждый люкс представлял собой большие однокомнатные апартаменты с двумя или тремя кроватями. Несмотря на то, что строение было возведено относительно недавно, всего пять лет назад, комнаты уже были обветшалыми. Белые обои в цветочек понемногу покрывались желтизной. У некоторых окон не открывались створки, а те, что открывались, жутко скрипели. Покрытие пола синего цвета местами вздулось, а местами потёрлось. Дубовые кровати скрипели и стонали, когда на них садились. У некоторых из них уже отсутствовали одна-две ножки, которые заменяли стопки деревянных дощечек. Ни водопровода, ни канализации в гостинице не было – помыться можно было только в ближайшей бане, которая находилась в пятистах метрах от постоялого двора. Чтобы поесть, также было необходимо идти в другое заведение — в ресторан или таверну — в отеле еду не подавали, и даже нельзя было заказать что-нибудь перекусить в номер. Джин не могла понять, о чём она думала, когда выбрала эту дыру и заранее заплатила за месяц проживания. Денег на содержание уже почти не оставалось, а номера в гостиницах с водопроводом и канализацией, не говоря уже об электрифицированных, стоили невероятно дорого и сейчас были не по карману. Она вполне могла бы запросить у Кайла побольше денег, но тогда по возвращению в столицу её бы ждал дополнительный неприятный сюрприз. Возможно несколько. Излишние растраты вурдалак, скорее всего, заставит отрабатывать своим телом. Этого инквизитору не хотелось. Пытки были далеко не единственным, чем регент себя развлекал.
Джин и её спутница поднялись на пятый этаж, где располагались их комнаты. Перед дверью в комнату инквизитора, в шароварах и свободной синей рубахе, стоял Уолтер. На шее красовался пёстрый красный платок. С пояса лениво свисал свободный ото всяких ножен ятаган. Он выглядел, как этакий удалой разбойник с большой дороги, который уже успел ограбить не один караван. Когда он увидал Джин, то немного оживился, кажется, парень стоял тут уже некоторое время.
— Привет милая капитан, — сказал бывший моряк.
Он хоть и не питал симпатии к ней как к человеку, всё же старался выражать хоть намёк на вежливость. Плюс, его привлекала её внешность. Он вполне провёл бы с ней ночь — другую. Тем временем у Джин свело ноздри.
Опять несёт рыбой.
Инквизитор демонстративно сжала нос и гнусавым голосом поприветствовала своего подчинённого.
— Пгивет Уолтег. Ты бы сгодил, что ли, в баню, а? Она вгоде не очень далего.
— Как грубо, моя милая капитан. Я ведь стараюсь быть приятным.
— Я не считаю гыбу пгиятной.
Ин стояла чуть поодаль и холодно смотрела на мичмана. Шея порой всё ещё нудела в месте разреза. Но, кажется, парень не обращал на неё абсолютно никакого внимания. Уолтер беспардонно приблизился к Джин, взял её правой рукой за плечо и чуть наклонился, чтобы их глаза встретились на одном уровне. На лице расплылась фальшивая улыбка. Он начал говорить чуть тише, тон стал немного угрожающим.
— Ой, капитан… грубо… очень грубо.
— Да мне гаг то посгать. Я уже газ двадцать говогила «иди помойся».Твои пгобгемы, что ты меня сгушать не гочешь, агвамэн.
— Ну знаешь… — он совсем помрачнел.
— В гюбом сгучае, у меня для гоманды важное сообщение. Сгажи Эгнии, чтобы зашла в мою гомнату — общий сбог чегез час. Понятно?
Парень убрал руку и выпрямился. От похоти, которая совсем недавно чуть сверкала в глазах, не осталось и следа.
— Хорошо Джин. Я пойду, скажу генералу, — он повернулся и направился к своей комнате.
— Сгатегтью догожка, — после такого комментария Уолтер ненадолго остановился на месте и фыркнул, через секунду он поспешно зашагал по коридору.
Джин убрала руку от носа.
— Я думала, что щас сдохну. Вот чесс слово, он рыбой там обмазывается что ли?
Она выдержала небольшую паузу.
— … это… Ин?
— Да?
— Ты не могла бы, пожалуйста, сходить к своим и сообщить, чтобы у меня собрались через час… хорошо?
— Да.
— … можешь в, принципе, потом сразу вернуться… если хочешь…
— Хорошо.
Ин чеканно зашагала по коридору. Инквизитору нравилась её осанка. Она хотела такую же.
Джин вошла в свой, так называемый, «люкс». В центре комнаты всё ещё стояло железное ведро. Во время дождя крыша протекала. Всё, чего ей сейчас хотелось, это принять горячую ванну, но пришлось довольствоваться лишь относительно мягкой кроватью. Девушка распласталась, уткнувшись лицом в белоснежную перьевую подушку. На самом деле ей хотелось большего, чем просто горячей ванны. Хорошо было бы сходить в магазин и накупить новой одежды — форма хоть и была довольно красивой и удобной, но за две недели приелась. Никакой другой одежды у инквизитора не было. Не было даже смены для нижнего белья. От такой мрачной мысли внутри похолодело. Джин уже порядком осточертело стирать свои вещи разв два дня в местной реке. Также было бы неплохо зайти в какой-нибудь «спа-салон» и сделать маникюр с педикюром — ногти начинали выглядеть некрасиво, а местами торчали заусенцы. Если подумать, в числе прочего, не помешало бы наверно сходить в баню и хорошенько оттереться от дневной пыли и грязи. Простые радости сейчас были в довольно ограниченном количестве. Джин тяжело вздохнула. Единственное чего не хотелось — это еды. Она неожиданно почувствовала, что сильно переела. Кажется, ложиться на живот было ошибкой. Инквизитор перевернулась на спину. Она задумалась. До того как ей пришлют из столицы ещё денег осталось тринадцать с половиной дней. На семерых членов команды, даже если покупать лишь еду, оставшихся средств хватит дня на два — на три. В этом была и её вина. Она со стыдом вспомнила утренний коньяк. Не то чтобы покупка еды была жизненно необходимой — мутации позволяли не есть вовсе. В принципе, мутации позволяли даже не дышать без угрозы для организма. Однако, если она будет держать их голодными, любовь членов команды к ней явно не возрастёт. Джин начала понемногу осознавать, что придётся попросить у регента ещё средств. С другой стороны, она может выполнить какой-нибудь контракт местных властей. Но на это пока попросту не было времени — приказ Господина нужно выполнить и выполнить как можно быстрее.
Поток мыслей прервала открывшаяся дверь. Это была снайпер.
— Я сказала о встрече. Титус и Ламара зайдут чуть позднее.
— Гриир?
— Гриир решил раздобыть себе еды сам. Он в ближайшем лесу. Но должен вернуться в течение часа.
— Яяяяясно… — Джин опять мысленно окунулась в свои проблемы.
— Всё хорошо? — и, кажется, Ин почувствовала исходящее от командира расстройство.
— Денег нет. Так что нет. Не очень.
— Пить нужно меньше, — резко заметила спутница.
— … я стараюсь.
— Плохо стараетесь.
Джин вздохнула. Снайпер была права. Если такое случится ещё раз — придётся перейти на диету из воздуха. Через некоторое время она продолжила
— … так же нет никакой одежды кроме моей фиолетовой. Я бы хоть ради прикола что-то другое поносила.
— Хм?
— Что «хм»?
В отличие от инквизитора, члены её команды догадались захватить с собой в поездку парочку чемоданов.
— Так вот почему вы постоянно ходите на реку?
— … э?
Со стороны Ин раздался короткий смешок. Джин резко подняла голову с кровати и посмотрела на снайпера. Кажется, ей показалось — на лице той до сих пор не было никаких эмоций.
— Если у Вас нет вещей, я могу одолжить Вам своих.
Инквизитор на секунду задумалась.
— Розовое?
— Розовое.
Джин опять тяжело вздохнула.
Через некоторое время в комнате собралась вся команда инквизитора. В центре комнаты на кровати сидела Джин со снайпером по правую руку. У окон стояли Эрния и Уолтер. Уолтер расслаблено облокотился на стену и позёвывал. Эрния же стояла по струнке и скрестила руки на груди. У противоположной к окну стене, у второй кровати, расположились Титус, Ламара и Гриир. Титус сидел на краю и угрюмо смотрел в пол. Ламара, кажется, отдыхала, а возможно и просто спала рядом с ним. Чуть правее, Гриир на корточках что-то собирал. Скорее всего, очередной капкан. В руках у него были напильник и молоток. В зубах торчала парочка гвоздей. За исключением возни охотника, в люксе стояла мёртвая тишина. Общих тем для разговора у двух групп не было. Они до сих пор люто ненавидели друг друга. Непримиримые враги не пытались убивать друг друга лишь по одной простой причине: лично каждому из них было сделано невероятно убедительное внушение верховной жрицей. Шестеро членов команды сидели и молчали, не зная, что и сказать. За долгие годы они уже привыкли, что за них говорит их оружие.
— … мдэээ… — Джин пыталась сообразить, как разрядить атмосферу, - … ребят? Вы уже того… не враги… вы знаете да?
— Заткнись, — Эрния была совсем не в духе, хотя скорее это было её нормальное состояние.
— … эээ… я всё же твой командир, знаешь…
— Ты? Ты недоразумение.
— …
— И даже не смотри в мою сторону, мутант.
Джин отвернулась. Она решила попробовать позднее. Инквизитор обратилась ко второму лидеру.
— Титус?
— Я слушаю, мэм.
— Всё же полгода прошло, как вас всех воскресили…
— И?
— «И»?
— Мы враги, мэм. Время ничего не меняет.
— Но меняют обстоятельства, не так ли? Империя уже другая. Вы все, по сути, мертвы…
— Я чувствую себя вполне живым, — воин перебил инквизитора.
— … ээм… твоя цель ведь выполнена, так? Император мёртв. «Финито». Значит, и злиться больше не нужно, да?
Титус поднял голову и холодно посмотрел на Джин.
— Я знаю, чего вы добиваетесь, мэм. Однако нет, не выполнена. Что вы вообще знаете о моих целях?
—… ну… ты вроде хотел свергнуть Туция Третьего… и он теперь мёртв…
— «Вроде». Хорошее слово. Прекрасно выражает предположения. Суть слова «мнение». Мнение это не знание, мэм.
— … э?
— Моей истиной целью не был император, мэм. Никогда не был.
— Но…
Титус опять смотрел в пол.
— Я предупрежу ваш следующий вопрос и отвечу сразу. Справедливость. Моей целью была справедливость. Равенство и достаток для всех жителей страны. Прекращение кровожадной экспансии. Упразднение рабства. Ликвидация коррупции. Вот моя цель. Император был лишь помехой на этом пути.
—… но он мёртв, так?
— Вы не понимаете, да? Хорошо, мэм, я объясню. Посмотрите на своего хозяина. Вы считаете это чудовище справедливым?
—… эээ
— Я так и думал. Полагаю, расспросы на этом можно закончить.
— Но дело же не в регенте, мы здесь чтобы помочь местным властям и должны работать сообща…
— До Вас довольно плохо доходит, мэм. Мы здесь по поручению невообразимого чудовища. Мерзкой твари. Ублюдка и подонка. Это даже не человек. Вы искренне полагаете, что сейчас меня как-то убедите, что я должен добровольно работать на него? Этому не бывать.
Со стороны Эрнии раздался хохот.
— Вы только посмотрите на него! Поборник справедливости! Сейчас умру! — её голос неожиданно притих и теперь звучал немного угрожающе. — Мальчик, кончай играть в рыцаря. В твою тупую башку даже мой снаряд ничего путного не занёс. Хотя, скорее всего, он сделал ещё хуже.
— Я не припомню, чтобы ты так хорошо язвила, когда твои кишки служили мне флагом, ведьма.
— Как насчёт второго раунда, щенок?
— Я всегда готов.
Между ними заискрило. Кажется, убеждения верховной жрицы со временем теряли свой эффект.
— Ребят, ребят, ребят! — Джин резко встала с кровати и подняла руки на уровень груди. — У-успокойтесь, хорошо? Давайте все глу-убоко-о вздохнё-ём и не будем друг дру-уга сейчас убивать, ладно?
— Девочка. Я уже раз сказала тебе заткнуться. Тебе чего-то непонятно, мутант?
Джин опустила голову. Нервы неумолимо кончались. Кто она такая, чтобы так общаться с ней. Инквизитору уже хватало того дерьма, что на неё накатывали Мира и Кайл.
Сколько можно?
Терпеть это уже не было никаких сил.
— Сядь. И не мешай взрослой беседе.
Джин стояла и молча, смотрела в пол.Её глаз было не видно. Кулаки инквизитора понемногу сжимались. С неё довольно.
— Оглохл…
— Завали ебло.
— Что ты вякнула?
— У меня приказ. Стой… не двигайся… и заткнись.
Эрния остолбенела. Проклятие книги активировалось. Голова Джин медленно повернулась к ледяной ведьме. Затем всё тело сделало изящный разворот и девушка начала резко набирать скорость. Уже у самой слуги она подпрыгнула в воздух почти на два метра, заведя свою правую ногу назад для удара. Во время прыжка Джин напоминала сжатую спираль. Затем спираль разжалась. Правая ступня инквизитора ракетой влетела в челюсть Эрнии. Это был любимый удар Джин. Это был её коронный удар. В своей полной мощи он был настолько сильным, что у самой инквизитора рвались почти все связки на ноге. В этот раз Джин нанесла удар не в полную силу. Но и этого хватило, чтобы челюсть Эрнии превратилась в пюре, а мозг пробил правую сторону черепной коробки ледяной ведьмы. Тело, как тряпичная кукла, влетело в боковую стену, ударилось и отскочило от неё как волейбольный мяч. Всё это произошло за доли секунды. Вся команда уставилась на Джин. Титус от неожиданности подскочил со своего места. Лишь только Гриир продолжил собирать свой механизм. Затем инквизитор за пол мгновения настигла почти бездыханное тело и уселась на него так, чтобы грудная клетка Эрнии находилась между её бёдер. Бешеная кошка начала наносить систематические удары. В торс. В голову. В торс. В голову. В торс. В голову. Десять ударов в секунду. Так она месила бездыханное тело полминуты. Когда кулаки начали вместо грудины нащупывать доски, а мозг уже нельзя было отделить от полового покрытия, Джин остановилась. Она медленно встала и глубоко вздохнула. С костяшек пальцев стекали кусочки костей, слизистой и мозга. Сами руки были по локоть в крови. Из всей команды только Ин относительно хорошо знала своего командира. Считать Джин бесхребетной тряпкой, которая не может дать отпора, было большой ошибкой. Теперь в этом убедились и остальные слуги.
Инквизитор повернулась лицом к остальным членам группы. Перекошенная гримаса выражала чистую ярость. Правый глаз дёргался. Лицо было залито кровью и мозгом Эрнии.
— Слушайте меня и слушайте меня хорошо, хуилы! Вы все, блять, делаете, что я скажу! С приказами, блять, или, сука, без! Всех кто решит поумничать, я, сука, выебу и высушу! Всем, блять, ясно?! Чего молчим?!
Все кроме Ин и Гриира были в шоке.
— Титус, тебе, сука, ясно, рыцарь мой ненаглядный?!
— … да… мэм…
— Уолтер, хер рыбий, тебе ясно?!
— … д-да, к-капитан! Т-то есть да, мэм!
— Ламара?
— Х-хай! Мнье всьё ясно, Джин.
Инквизитор понемногу успокаивалась. Кулаки потихоньку разжимались.
— Гриир?
Тот продолжал самозабвенно копаться в своих механизмах.
— Гриир… да ты, блять, прикалываешься…
— А? — он, наконец, оторвался от своего увлекательного занятия и посмотрел ей в лицо, — а… да. Мне всё ясно, кошка. Я и не собирался тебя раздражать, если честно.
Кажется, он был вторым абсолютно спокойным человеком в этой комнате. Но в отличие от Ин, Грииру просто всё было по барабану.
Джин подошла к своей кровати и плюхнулась на неё. Уолтер тем временем решил, что больше не будет подкатывать к командиру. Джин свела руки вместе и улыбнулась.
— Ну вот и славненько. Я рада, что мы, наконец, нашли компромисс.
В таком положении Джин просидела около минуты. На это время в люксе опять повисла практически гробовая тишина. После небольшой паузы она положила руки на колени и глубоко вздохнула, как бы отпуская оставшийся гнев, и продолжила.
— А теперь перейдём непосредственно к тому, зачем я вас всех тут собрала.
В углу в этот момент что-то забулькало. Это регенерировала ледяная ведьма.
========== XX ==========
XX
Наступала ночь. Операция была назначена на час по местному времени. Сбор планировалось провести за полтора часа до неё. Ольгерд со спутником вышли из развалин, что тот называл домом, и направились к храму Святой Елены. Точка рандеву располагалась неподалеку от госпиталя и представляла собой склад местных торговых компаний, который можно было арендовать за символическую сумму. Чтобы не вызывать подозрений, партизаны арендовали всё помещение на десять суток — стандартное время для разгрузки или отправки больших объёмов товара. У склада, по соображениям старика, они должны были объявиться за десять минут до сбора — в 23:20 по местному времени. У Дореи была идея прийти пораньше, чтобы не бежать галопом по городу, однако её отмели. Возникли соображения о том, что враг следит за всей операцией и лишний раз светиться в городе не стоит. А потому нужно было всё сделать быстро и чисто. Двадцать минут, чтобы добежать до склада у храма Елены. Десять минут на разведку местности вокруг склада. Пять минут на объявление на общем сборе, что операция отменяется. Так как Дорея была плохим бегуном, а также возможным предателем, Ольгерд запер её у себя, оставив Ирдена охранять женщину.
Двое солдат бежали по ночному Эверику. В качестве маршрута были выбраны дворы и задворки. Дороги были небезопасны. Плюс, двое бегущих галопом вооружённых граждан привлекли бы внимание патрулирующей стражи. Этого стоило, по возможности, избегать. Старик, несмотря на свой возраст, оказался в хорошей форме. По темпу и выносливости он ничуть не уступал молодому фехтовальщику, который ветром нёсся по узким лабиринтам дворов. Наконец они достигли парка.В эту ночь было пасмурно, собирались грозовые тучи. Вот-вот польёт ранний осенний дождь. Однако сегодня было не так холодно, и пар изо рта не шёл. Редкие масляные лампы освещали дороги и часть парка. За исключением этих крохотных крупиц света, на улицах стояла непроглядная мгла.
С парка они свернули направо, и зашли в одну из многочисленных маленьких готических арок. Прямо над ней располагался блеклый фонарь. Масло в нём уже почти выгорело. Они прошли около пятидесяти метров по переулку, выложенному кирпичом, и свернули налево. Перед глазами предстало ветхое здание с небольшим пустырём перед ним. В темноте очертания склада были практически неразличимы. Контрреволюционеры выбрали отличную ночь для сбора. Даже самый зоркий глаз не сможет пронзить такую тьму.
Путники начали тихо подходить к двери, проверяя путь следования на предмет растяжек и капканов. Пустырь, вроде, чист. Газэф огляделся. Никаких силуэтов на крышах. Он подошёл к стене склада, к месту, где располагалась водосточная труба. Затем воин начал чуть слышно карабкаться по железной конструкции. Ольгерд оставался внизу. Через мгновение Газэф оказался на крыше двухэтажного строения. Он склонился почти к поверхности, чтобы его силуэт нельзя было различить на фоне более светлых туч. Из положения «лёжа» он огляделся. Затем парень быстро прополз по самой крыше. Опять: ни капканов, ни растяжек. Газэф приподнялся, встав на одно колено, и оглядел соседние крыши. Никаких теней нет. Абсолютная тишина. Он облегчённо выдохнул. Кажется, чисто. Осталось проверить сам склад. Если враг решил устроить засаду, то она точно там. До сбора оставалось всего пять минут. Нужно спешить. Если с врагом завяжется бой, то звуки сражения отпугнут партизан и операция будет отменена сама собой. Газэф уже начал надеяться, что внутри их ждёт противник. Он чуть слышно спрыгнул на траву.
Солдаты расположились по сторонам от входной двустворчатой двери. Ольгерд чуть приоткрыл одну из створок. Он осмотрелся и привстал на одно колено. Тросов и нитей не видно. Но в непроглядной темноте доверять глазам нельзя. Он достал кинжал и провёл по открытой щели. Растяжек нет. Затем старик взял небольшой камушек, просунул руку в щель и кинул кусочек гравия в помещение. За этим ничего не последовало. Ольгерд открыл створку чуть шире, повторив похожие процедуры. Когда одна из дверей была открыта наполовину, они вошли в помещение. Две минуты до сбора. Горд вот-вот объявится. Парень был невероятно пунктуален.
Партизаны чуть слышно шагали по помещению.
Хоть глаз выколи.
Склад был достаточно вместительным. Здесь могло храниться до сотни тон различных товаров. В центре располагался огромный дубовый стол. Туда его заранее поставили, чтобы было легче объяснять детали операции, используя карту. Но что это? Невероятно блеклый свет, исходящий из дверного проёма, осветил помещение. Облокотившись на стол, стоял силуэт, обрамленный в фиолетовую накидку. В темноте из-под фиолетового капюшона засветились два розовых кошачьих глаза. Она подняла одну руку и поприветствовала мужчин.
— йоу…
Кошка.
Газэф резко достал оружие. Старик последовал примеру.
— Внимание граждане, вы арестованы за организацию покушения на сэра Годрика фон Эверика, герцога и правителя этих земель. Сложите ваше оружие и вам гарантируют достойное обращение. Сопротивление бесполезно.
Турбулентность засветилась, Газэф приготовился пойти в атаку. Он сделал шаг по направлению к инквизитору, но тут же застыл как вкопанный. Фехтовальщик заметил ещё шесть силуэтов, которые примерно на равной дистанции стояли в помещении позади основного противника. Партизаны медленно переглянулись. Они без слов поняли друг друга. Тут же путники развернулись и рванули наутёк. Старик быстро достал небольшой железный шарик из нагрудной сумки. Выбежав за дверь, он метнул его в проём. В тот же миг раздался оглушительный взрыв. Дверь и примыкающую к ней стену разнесло в щепки. Это должно послужить хорошим сигналом для остальных партизан. Можно считать операцию отменённой. Теперь только нужно успеть унести ноги.
Они быстро бежали по кирпичной дороге назад к парку. Вот-вот они доберутся до арки. Краем глаза Газэф заметил силуэт на крыше дома, который был по правую руку. Солдаты выбежали из арки. Начал капать дождь. Ольгерд неожиданно рухнул на землю. На лице старика гримаса, полная боли. Газэф быстро осмотрел союзника. Бедро пронзил аккуратный ледяной стержень диаметром восемь миллиметров. Фехтовальщик быстро огляделся — повсюду силуэты. Его загнали в угол, как дикую крысу. Бежать некуда.
Я труп.
Остаётся лишь продать свою жизнь подороже. Впереди по тропинке располагалась мощёная площадка, около ста квадратных метров. По четырём сторонам этой площадки стояли белоснежные лавки, на одной из которых с утра спала Джин. Газэф дошёл до этого лавочного хаба по тропинке. На противоположной стороне стоял силуэт в накидке и капюшоне. Он не хотел оставлять старика, но, по сути, они уже оба не жильцы.
У инквизитора не было проблем видеть в темноте. Механические глаза справлялись с мглой на ура. Перед ней стоял и грозно пилил взглядом воин в длинном, до ступней, бежевом кожаном плаще. Плащ был расстёгнут. Под ним виднелась кожаная рубаха, а за ней можно было разглядеть лёгкуюкольчугу. Парень показался ей красивым. А его прикид она посчитала модным. Он стоял перед ней, выставив левую ногу вперёд, держа рапиру в правой руке. Оружие пока было наклонено в землю. По нему вниз струился небольшой ручеёк. Кажется, он измерял её взглядом. Куда лучше всего нанести ей удар. Где будет больнее. Как убить её быстрее. Джин усмехнулась. У парня ни единого шанса. Она попросила других слуг не вмешиваться. После вечерней интервенции просьбы выполнялись также хорошо, как и приказы. Даже Уолтер, наконец, помылся.
Фиолетовая накидка мешала разглядеть уязвимости. Она развивалась на сильном ветру, чуть обнажая потенциальные уязвимые точки врага, но этого было мало. Дождь лил всё сильнее. Сверкнула молния. Кошка медленно сбросила с плеч свою мантию. Её волосы развивались на мощном ветру. Она чуть развела рукив стороны. Из-под свободных рукавовкороткого фиолетового камзола, с внешней стороны запястий, показались клинки. Они вытягивались, пока не приняли размеры коротких мечей. Через секунду орудия заискрили фиолетовым. Их будто обволакивало странное фиолетовое поле. Газэф принял боевую стойку.
— Начнём?
— Умри.
Воин сделал уверенный шаг навстречу смертельно опасному противнику.
Оппоненты резко сорвались со своих позиций, встретившись в центре площадки. Первый удар был за Газэфом — его оружие было длиннее и точнее. Турбулентность светилась серебряным. Её остриё со свистом полетело в сторону инквизитора. Сейчас оно достигнет лица. Когда до острия оставались считанные сантиметры, Джин резко ушла вправо. Глазной интерфейс объявил: «Активирована система Пифия. Производится ведение противника». Глаз работал по принципу дополненной реальности. Вся площадка была поделена белой сеткой на равные квадраты, как и всё окружающее воздушное пространство на белые прозрачные кубы. В этих секторах, по предыдущей активности противника, строились вероятностные оценки. Оценки того, в каком секторе и какие действия будет совершать враг. Эти предположения отображались в виде прозрачных голограмм, немыслимо точно повторяющих образ оппонента. Чем больше вероятность того, что враг совершит то или иное действие, тем ярче и менее прозрачной была голограмма. В конце концов, после продолжительного боя, система с точностью «99.999%„давала предсказания действий противника. Это выражалась тем, что перед врагом действия сначала совершала его проекция, а уже потом и он сам. Пока что голограммы были чуть видны, и их было множество. Джин подкрутила в настройках, чтобы всё, что было по вероятности предсказания ниже девяноста девяти процентов, было практически прозрачным. В начале боя она целиком и полностью полагалась на свои рефлексы.
Джин резко отошла влево от атаки. Она совершила быстрый замах и резко нанесла колющий удар. Так как меч был закреплён на запястье, сейчас она выглядела, как профессиональный боксёр. Газэф отошёл от траектории клинка чуть назад. Инквизитор продолжала наносить подобные удары и шла на противника. Газэф теперь не только уклонялся, но и парировал. При столкновении двух оружий отлетали искры. Ни одно из них не плавилось и не разрушалось. Со стороны бой выглядел как световое шоу. Фиолетовые и серебряные дуги и яркие вспышки быстро возникали и исчезали в кромешной тьме, переливаясь в шквальном дожде всеми цветами радуги.
Инквизитор теснила своего оппонента, стараясь быть ближе к телу. Она наносила исключительно колющие атаки и пользовалась преимуществом, как по скорости, так и по величине оружия. На экстремально близкой дистанции короткие мечи были гораздо эффективнее длинной рапиры. Один из быстрых взмахов оставил царапину на щеке. Джин резко подпрыгнула, занеся правую ногу назад, используя замешательство противника. Газэф резко выгнулся назад, нога пролетела в миллиметре от лица, прошерстив волосы. Мокрый локон упал на землю. Он резко достал из-за спины дополнительное оружие — свой кортик — и метнул его в инквизитора. Та сделала шаг назад и отразила снаряд правым лезвием, оставляя руку в сторону. Воспользовавшись тем, что стойка противника распалась, фехтовальщик пошёл в атаку — теперь бой начал вести он. На Джин обрушился шквал точечных пронзающих ударов. Инквизитор начала производить попытки по их отражению. Искры летели во все стороны. Парень был невероятно быстрым. В контратаку не перейти, своими атаками он загонял её в угол, а сам при этом держался на расстоянии. Газэф резко шагнул вправо и чуть согнул колени. Из этого положения он нанёс широкий взмах, Джин блокировала его обоими своими лезвиями, встав в защитную стойку. Воин не стал долго ждать и сразу нанёс колющий удар под малым углом к её оружию из положения снизу. Он ждал подобного блока. Удар наносился так, чтобы блокировать его было невозможно. В обычном бою один клинок бы просто проскользил по другому.
Угол был слишком мал для блокирования — рапира практически ребром столкнулась с обоими лезвиями. Для дальнейшего развития атаки препятствий, кажется, не было. Газэф резко сделал шаг вперёд. От столкнувшегося энергетического оружия отлетал столп искр. Остриё рапиры вошло Джинв подбородок, выйдя с обратной стороны черепа. По лезвию ручейком потекла кровь. Она кипятилась и испарялась на светящемся оружии. Кровавый пар клубился над рапирой плотным облаком.
Газэф отпрыгнул и сделал три широких шага назад, набирая дистанцию, примерно метров в пять.
Победа?
Противник не падал. Ручеёк крови быстро остановился. Дымящаяся дыра в черепе заросла. Джин немного склонила голову на бок и злобно улыбнулась. В совокупности со светящимися глазами, маньячная улыбка выглядела весьма устрашающе.
— Мутант…
— Да, мутант. Поздравляю, друже, ты прошёл первую стадию босса.
— Не льсти себе — ты далеко не первое чудище, с которым я веду бой.
Так и знал, что что-то с ней не так. Она слишком спокойна. Слишком расслаблена. Будто дерётся несерьёзно. Будто играет со мной.
По щеке всё ещё стекала кровь.
Нужно отсечь ей конечности и голову. Потом уничтожить сердце. Это всегда работает.
— Могу тебя тоже поздравить, кошка. Ты будешь одной из немногих, кто увидит реальную Турбулентность.
— Хооох?
Пространство вокруг меча начало светиться. Увлечённый серебряным светом воздух начал закручиваться вокруг клинка, образуя воронку. Воздух начал собираться вокруг Газэфа, обволакивая его тело. Сейчас он был оком бури. Вокруг него и его меча бушевало небольшое торнадо. Механический глаз бешено сканировал новую структуру объекта. Компьютер запел женским голосом.
— Воздушные массы обладают той же энергетической структурой, что и оружие.
— Хм?
Если компьютер не ошибается, этот ветер смертельно опасен. Сейчас проверим.
Джин побежала на противника.
Глупо.
Она резко прильнула к земле и отскочила от неё, вытянув правое лезвие вперёд. Сейчас она была похоже на летящее копьё. Светящийся короткий меч вошёл в ветряную стену. И остановился. Мощный ветряной щит не позволял пробиться к Газэфу и на момент задержал инквизитора в воздухе. Неожиданно возник подъёмный поток, и её подкинуло ввысь на семь метров. Со стороны Газэфа в неё влетели шесть ветряных копий. Они действительно были из той же энергии что и сам меч. Копья настежь проплавляли тело Джин. Три из них прошли через живот, одно через левое плечо и два через грудную клетку. Инквизитор сделала сальто в воздухе и быстро приземлилась на три конечности. Она стояла на вытянутых ногах и на коротком мече правой руки. Левая рука болталась. Снаряд перебил все мышцы и сухожилия. Остатки руки удерживала металлическая кость.
— Железный скелет? — такого воин раньше не видел.
Из грудины также шёл пар. Оплавленная плоть отваливалась, открывая вид на два идеальных резных листа металла. В этих листах металла виднелись две аккуратные выплавленные дыры. И они зарастали. Из заживающих дыр в животе сочилась кровь.
— Что ты такое?
Инквизитор издала небольшой смешок.
— Не переживай. На самом деле я не самый страшный монстр в этом городе, — она поднялась на ноги, рука обрастала мышцами и кожей.
— …
— Хорошее оружие. Но и у меня кое-что есть.
Вокруг инквизитора возник фиолетовый полупрозрачный шар. Из позвоночника начали выходить длинные фиолетовые отростки. Эти хлысты, длинной метров по десять, как бешеные змеи, резко взвились в воздух и устремились прямо на фехтовальщика. Они обвили ветряной щит Газэфа. В невероятно ярких искрах потонул весь парк. Джин начала сжимать свои путы. Воин усилил концентрацию, щит немного расширился, но ненадолго. Инквизитор резко потянула петлю со своей стороны. Купол Турбулентности сжался и Газэф припал на одно колено. На освещённом фиолетовой сферой лице Джин проступила садистская ухмылка от уха до уха.
Зараза. Если так продолжится и дальше — она меня раздавит. Нужно атаковать.
Газэф сконцентрировался. Он начал вкладывать все свои жизненные силы в меч. Вихрь вокруг самой Турбулентности уплотнился. Теперь оружие напоминало серебряное сверло.
Щит резко взорвался, отбросив фиолетовые проекции. С низкого старта Газэф с максимально возможной для него скоростью понёсся на врага. Через мгновение сверло вошло в энергетический щит Джин. Ветер вокруг оружия воронкой медленно входил в купол, быстро вращаясь вокруг оси. Это было похоже на столкновение титанового бура с породой из чистого железа. Фонтан искр ударил Газэфу в лицо, оплавляя ресницы. Он медленно вонзал свой бур в энергетический щит оппонента. С плаща начала капать кровь. От перенапряжения рвались сосуды и связки. Фехтовальщик выкладывался на полную.
Внезапно инквизитор рассеяла проекцию. Турбулентность вошла в её грудную клетку, как нож в масло, выйдя с обратной стороны. Повсюду разлетались внутренности и багровая жидкость. Джин резко с двух сторон обхватила рапиру. Кожа и мышцы на руках расплавилась почти мгновенно. Остался только металлический скелет. Он светился фиолетовым. Газэф слишком поздно понял, что попал в капкан. Воин пытался вырваться из медвежьей хватки, однако сверло увязло в противнике. Железные руки не отпускали. Энергия кончалась. Джин улыбалась так, будто получает от процесса непередаваемое наслаждение. Внутри у Газэфа от такого взгляда похолодело.
Так они стояли минут пять. В жестоком порыве сверло выжигало плоть инквизитора, которая успевала регенерировать со скоростью химической реакции натрия с водой. Пузырившуюся ткань мгновенно заменяла новая. И так снова и снова. Металлические руки мёртвой хваткой держали оружие оппонента. Ноги инквизитора железными стержнями вошли в мостовую.
У воина начали кончаться силы. Оружие выпивало его до дна. Сознание меркло. Руки слабели. Ветер, ещё недавно метавший мусор по всему парку, начал утихать. Дождь кончался и сейчас лишь чуть моросил. Фехтовальщик упал на колени перед противником. Полуметаллическое чудище с зарастающей дырой вместо грудной клетки пялилось сияющими кошачьими глазами на свою добычу.
— Слился, падла.
Джин нанесла ему удар в челюсть ещё не до конца зажившей рукой. Парень упал спиной на землю. Изо рта потекла кровь. Он начал отхаркивать.
Ну, вот и всё. Конец.
Инквизитор присела на корточках у его лица. Её плоть зажила уже почти во всех местах. Газэф даже немного завидовал. Такое восстановление ему бы сейчас не помешало. Она окунула палец ему в рот, зачерпнув немного крови, и затем засунула его в рот себе, облизав и высунув.
— Газэф, верно?
— … как?
— Это не имеет значения. Вы арестованы по подозрению в организации покушения на герцога этого города. Вы имеете право хранить молчание. Всё что вы скажете, может быть и будет использовано против вас, — она по очереди взяла его за запястья и нацепила на них кандалы.
Арестован? Она не убьёт меня?
Газэф удивлённо смотрел на победителя. Сил не было даже на вопросы.
— А ты что подумал? Что я тут съем тебя? Я сразу сказала, что ты арестован, чё удивляешься то? — Джин теперь сама удивилась. — Ну да ладно… ребята, тащите его!
Шея Газэфа окончательно потеряла все силы. Голова чуть слышно стукнулась об мостовую. Он потерял сознание.
========== XXI ==========
XXI
Команда инквизитора возвращалась в отель по ночному городу. Мёртвую тишину нарушали только звуки шагов и слабый свист ветра, который никак не хотел терять своих позиций. Они сдали двух нарушителей закона городской страже. Джин планировала пообщаться с ними завтра. Можно считать миссию выполненной. Позади командира шёл бывший мичман Уолтер и размышлял. Он, конечно, дал себе слово не пытаться ухаживать за командиром после мордобоя в отеле, но сегодняшняя битва это, кажется, изменила. Этой ночью она была невероятна. Раньше моряк и подумать не мог, что инквизитор обладает такой силой. Во время схватки он заворожено смотрел, как Джин выбивает дерьмо из противника. Световое шоу из фиолетовых и серебряных проекции и искр заставило сердце трепетать. И в центре этого великолепного представления была она. Такая прекрасная и в то же время абсолютное чудовище. В голове Уолтера роились смешанные чувства из влечения, ужаса и почтения по отношению к инквизитору. Он перебирал в голове всевозможные варианты того, что хотел бы ей сказать. Однако, скорее всего, инквизитор отошьёт его до того, как он даже откроет рот.
Так они шли минут двадцать по ночному Эверику. Уолтер взглядом сверлил затылок своего командира. Джин почувствовала на своей шее пару увлечённых глаз и повернула голову назад, продолжая движение. Мичман резко отвёл взор.
Показалось.
Через некоторое время семеро членов имперской инквизиции дошли до отеля. Уолтер не стал заходить в двойные двери гостиницы вслед за остальными. У него созрел смелый план, и для его исполнения ему нужно было немного прогуляться. В городе некоторые магазины работали круглосуточно.
— Я скоро буду… мне нужно кое-что купить.
Джин посмотрела на него и кивнула. В принципе, ей было всё равно, что в неслужебное время делали её товарищи по оружию. Сначала Уолтер зашёл в баню и хорошенько, второй раз за день, оттёрся, пытаясь убедиться, что ни малейшего намёка на запах морской соли или рыбы не осталось. После ванных процедур он зашёл в ближайшую таверну и купил две керамические бутылки красного вина. Теперь осталось вернуться в отель и довершить последние приготовления.
Уже в отеле, в своей комнате, он переоделся в чистое. Затем из своего шкафчика достал три мешочка с различными травами и подсыпал понемногу их каждого из них в бутылки с вином. «Это должно сделать общение более тёплым». С интересом на весь этот процесс смотрела Эрния, оперевшись на близлежащую стену.
— Парень… ты чего удумал?
— … эээ… ничего особенного, — Уолтер попытался закрыть телом свою маленькую лабораторию.
Эрния подошла, беспардонно взяла со шкафчика один из заветных мешочков и поднесла к лицу. На лице проступила издевательская усмешка.
— Уолтер, ты серьезно? Я даже боюсь спрашивать, кого ты собрался спаивать на этот раз, — это был далеко не первый случай применения моряком этих трав в сочетании с алкоголем.
— … никого я не собирался спаивать…
— Ламара? Она выглядит вполне доступной и без алкоголя.
— …
— Ин? Вряд ли — эта змея тебя скорее прикончит, чем выпьет одно твоих зелий…
И тут её осенило.
— Уолтер… ты дебил? Я всё понимаю — у тебя кризис идентичности, но это не повод пытаться затащить в постель сранную чупакабру. Ты в курсе вообще, что она такое?
— Да в курсе я, генерал… всё будет хорошо…
— Хорошо то уж точно будет, но вот только не тебе. Повезёт, если сохранишь все конечности.
— Вы просто сгущаете краски, генерал. Она обычная девушка…
— … с металлическим скелетом и неумолимой жаждой к насилию, — перебила Эрния, она вздохнула, — ну если ты решил стать инвалидом на сегодняшнюю ночь, то мешать не буду. Только потом не жди от меня жалости. К идиотам я жалости обычно не испытываю.
— …
— С другой стороны, не стесняйся — я довольно сносно оказываю первую помощь.
Моряк хмыкнул и вышел за дверь. Он подождал за углом, когда выйдет соседка инквизитора. Ин тоже решила пойти помыться на ночь. Она мылась каждый раз перед сном. Уолтер знал об этой особенности снайпера и потому спокойно выжидал своего часа. Когда Ин скрылась вниз по лестнице, моряк, аккуратно держа одной рукой две бутылки, постучался в дверь к командиру.
— Войдите.
Джин стояла к входной двери спиной и рылась в чемодане своей верной спутницы. Та разрешила выбрать инквизитору сменную одежду из своего гардероба.
— … розовое… розовое… опять розовое. Да вы издеваетесь. О! Беееелое. Ну хоть что-то…
— Капитан?
Джин повернулась и посмотрела на гостя. Она выглядела удивлённой.
— Уолтер? Ты каким боком тут — не поздновато ли для посещений?
Ей казалось, что вечерние перепалки в отеле отобьют у него всякое желание к ней приближаться. Не то чтобы такое положение вещей её радовало. Инквизитор стремилась, в конце концов, установить хотя бы дружественные отношения со всеми своими проклятыми слугами. На первом месте по сложности в её списке будущей дружбы стояла Эрния, а на втором как раз этот парень.
— Я просто хотел выпить за сегодняшний успех, а пить одному это вроде как алкоголизм… генерал, знаете ли, не пьёт…
— Хех… ну немного алкоголя перед сном, думаю, не сильно повредит. Заходи, Уолтер.
Парень вышел из дверного проёма и вошёл в комнату. Джин аккуратно пододвинула небольшой шкафчик к своей кровати, который хорошо послужит столиком. Уолтер поставил бутылки на импровизированный стол и уселся рядом с командиром. Запах вина и его парфюма манящим ароматом разлетелся по ветхой комнате.
— Я не узнаю тебя, Уолтер. Ты помылся второй раз за день?
От Джин, напротив, пахло влагой дождя — она ещё не успела до конца высохнуть. Также она посчитала себя слишком уставшей для того, чтобы пройти ещё пятьсот метров туда и обратно до бани, несмотря на все уговоры Ин. Хотя пообещала, что помоется утром, так как снайпер не простила бы, если бы инквизитор надела её стираные вещи на своё грязное тело.
— … да, я тут подумал, что запах рыбы уже приелся, — Уолтер неловко рассмеялся.
— Хооох? Да неужели?
— Вам за это время могло показаться, что я нечистоплотен, однако это не так. Я стараюсь держаться относительно чистым, — почти монотонно произнёс бывший мичман. Он уже хотел побыстрее миновать расспросы о запахе.
Джин уже было захотела пошутить о том, что тот старался не мыться до того момента, пока у окружающих не начнут от запаха рыбы выпадать волосы, но удержалась. Ещё сильнее отталкивать от себя подчинённого ей не хотелось.
— Что ж… — Джин взяла бутылку, — за успех?
Инквизитор посмотрела на коллегу и улыбнулась. Уолтер уже начал чувствовать себя немного неловко за своё вероломство. Однако сдавать назад было уже поздно. Сослуживцы чокнулись. Она отпила из керамической посуды несколько глотков. Моряк сделал то же самое. Его совесть успокаивало то, что в его бутыле был тот же самый набор наркотических трав.
У Джин на секунду перехватило дыхание. Лицо понемногу начало розоветь.
Отличное пойло.
Она удивлённо посмотрела на бутылку и затем отпила ещё немного. Краснеющий Уолтер удовлетворённо улыбнулся. Вопреки его опасениям, напиток подействовал. Пройдёт немного времени, и разговоры будут уже не нужны.
— Вряд ли ты пришёл сюда только чтобы выпить со мной за компанию, да? — Джин весело ухмыльнулась и посмотрела на собутыльника, в глазах начали плясать чертинки.
— … да… я также думал поговорить… пока мы одни тут с вами, капитан. Понимаете?
— М? Тебя что-то волнует? — она слегка прикоснулась рукой к его плечу.
— То, что вы сказали вечером… про наши цели… я, думаю, вы правы.
— Э?
— Ребята всё ещё притворяются… однако это так… у нас всё уже в прошлом… — Уолтер внезапно для себя начал изливать душу, вино работало лучше, чем он рассчитывал, язык развязывался сам собой, — они просто не хотят этого признавать… как, собственно, и я…
— … Уолтер…
— Да… мы больше не нужны… Империя другая… люди другие… всё другое… вся наша борьба, все наши страдания… порой кажется, что они коту под хвост. То, что мы считали важным и нужным, теперь обратилось в прах… наши идеалы… наши ценности… наши мечты… ничего этого теперь нет. Один лишь прах и пепел… Порой, кажется, капитан, что лучше бы нам оставаться мёртвыми…
От этих слов сердце инквизитора сжалось. Она молча смотрела в пол. Джин понимала, о чём толкует бывший моряк.
— Наше время уже прошло… нас потихоньку начали забывать, если ещё не забыли. Даже Несокрушимого Титуса. Империя уже успела погрязнуть в новых конфликтах. Новые герои рано или поздно заменят в памяти имена старых. Этот процесс неумолим, капитан… неумолим, как и само время…
— … зря ты так, Уолтер… ваши подвиги всё равно будут помнить…
— Вы, правда, так думаете? — он горько усмехнулся. — Вы знаете, чем я прославился в своё время?
— Что-то, связанное с поражением имперской армады?
— Вот именно… что-то, «связанное» с поражением… о поражениях не хотят вспоминать, кэп. Оставшиеся в живых части флота — это ведь целиком и полностью моя заслуга, понимаете? Это около трёх тысяч спасённых парней, которых дома ждали жёны и дети.
— …
— Кто сейчас помнит мой подвиг? Ну кто? Все помнят лишь о потере тысяч жизней и сотен кораблей. Это позор, а не свершение. И моего места в истории уже нет…
Он выдержал небольшую паузу. По щеке скатилась скупая мужская слеза. Собеседники одновременно отхлебнули из керамики.
— А Титус? Сколько будут помнить его подвиги? Столетие? Может два? Со временем и эта Империя канет в Лету. А за ней ещё одна. И ещё. Так будет продолжаться до тех пор, пока песочный замок из лиц, имён и событий не размоет приливом времени, оставляя за собой абсолютно чистый берег. Кто будет тогда помнить о наших подвигах, Джин? — он с грустью и тоской посмотрел на своего командира.
— … я буду помнить твой подвиг, Уолтер… — глаза Джин были мокрыми, они излучали сочувствие и сострадание.
Они некоторое время просто смотрели друг другу в глаза. Жар между ними нарастал. Уолтер уже еле сдерживался. Джин, кажется, поняла его без слов. Она медленно прилегла на постель. На неё сверху посмотрел бывший герой.
— Я сейчас возможно сделаю то, о чём очень сильно пожалею впоследствии, кэп.
— … попробуй…
Напитки разгорячили молодых людей окончательно. Лица были полностью багровыми. Изо рта практически шёл пар. Оба тяжело дышали. Он склонился к Джин, положив левую руку ей на живот, а правую руку ребром предплечья зафиксировав над головой инквизитора. Он сблизился с ней почти вплотную. Становилось очень жарко. На лоб Джин упала пара капель пота с лица Уолтера. Так они смотрели друг другу прямо в глаза около минуты. Немного замешкавшись, он прильнул к командиру. Губы молодых людей встретились.
Через мгновение язык инквизитора уже был во рту у моряка. Он, несмотря на свои прошлые похождения, в плане поцелуев был весьма неопытен, позволяя своей партнёрше вести. Сейчас он просто замер, наслаждаясь тем, как Джин проводит своим языком ему по его нёбу, дёснам и губам, а затем извивает его вокруг языка Уолтера. Такой интимной близости у парня не было уже очень давно. Кажется, сейчас он лопнет от возбуждения.
Он немного отодвинулся назад. Между языками, на мгновение, образовалась тонкая прозрачная нить из совместной слюны. Теперь он просто любовался лицом своей избранной. Та взяла его за затылок и потянула к себе, что привело к новому столкновению. На этот раз парень старался отвечать взаимностью. Своим языком он проник в рот инквизитора. Джин начала нежно посасывать его. Пряное вино не оставило и следа от смущения девушки при близком общении с другими людьми. Следующий поцелуй продлился чуть дольше.
Затем он опять посмотрел на неё, чуть приподняв голову. Он кинул быстрый косой взгляд на ноги командира. Джин кивнула. Она тяжело дышала. В её глазах были лишь похоть и желание. То же самое можно было сказать и о Уолтере. В словах больше не было необходимости. Губы двух собратьев по оружию снова встретились. Парень медленно опускал руку вниз живота. Затем его ладонь зашла под пояс, который закреплял на себе короткую юбку и плотные тканевые штаны под ней. Через несколько секунд он уже касался её нижнего белья. Разгорячённые молодые люди не заметили, как дверь в комнату позади них отворилась.
Раздалось гудение.
— Ой… Уолтер. –сердце парня остановилось, — будь так добр… убери свои лапы от верховного инквизитора…
Он поспешно обернулся. На пороге стояла снайпер. В руках у неё, в полной боевой готовности, находилось её знаменитое ружьё. Ин холодно проговорила.
— Активировать магическое наведение на цель, — вокруг прицела возникла печать -цель захвачена.
Красный, как рак, Уолтер резко вскочил со своего капитана. Он торпедой вылетел наружу через дверь. Ин тяжело вздохнула.
Через минуту Джин сидела на кровати, скрючившись. Локти касались бёдр. Сама она немного надулась, подперев ладонями щёки. Ин стояла на том же месте и холодно смотрела на командира. Ружьё свободно висело на плече.
— Уолтер? Правда?
— …
— Вы же ненавидите Уолтера.
— …
— Вы постоянно зовёте Уолтера «аквамэном».
— … э-э-это была просто н-небольшая шалость…
— Вы чуть не переспали с самым отвратительным мужчиной в этом отеле.
— Да лааадно тебе, Ин, только не говори, что тебе тоже, порой, не нужен мужик!
Джин расправилась и улыбнулась во всё своё бардовое лицо. Она положила одну ногу на другую, оперевшисьправой рукой на кровать.
Ин, наконец, пригляделась. Она посмотрела на два бутыля, покоящихся на столе, и на состояние капитана. Та была угашена в нулину. Ин подошла к столику и понюхала бутылку, из которой пил Уолтер. Обычное вино. Кроме этих бутылок ничего рядом не лежало. С вина так не пьянеют. Тут до снайпера начало доходить.
— Этот ублюдок Вас чем-то накачал.
Ин собралась оторвать ему причиндалы. Такого она простить не могла. Её кулаки сжались.
— Ой да лааадно тебе, Уолтер, на самом деле, хороооший парень, чё ты начинает тут вот это вот… — язык Джин заплетался, судя по её виду, она сейчас отрубится.
Ин посмотрела на инквизитора и цыкнула сквозь зубы. Ему это просто так с рук не сойдёт.
— Вам стоит прилечь и отдохнуть. Я сейчас расстелю вашу постель, — Ин было собралась открыть комод с подушками.
— Эй Ин… Ииииин, — снайпер повернулась, — ты какая-то всё, мать его, время хмууууурая. Чё такое Ииииин? Ииииииин!
— Весь отель разбудите.
— … знаешь Ин, а Ин, — в глазах Джин блеснула похоть, — я, может, и не люблю Уолтера, но зато точно знаю, что я люблю…
— Что? — правая бровь поднялась.
Ей было не особо интересно слушать пьяные бредни, да и постель стоило приготовить до того, как она вырубится.
Джин взяла бутылку и сделала из неё пару глотков. Затем она встала и медленно подошла к снайперу. Она схватила свою спутницу за плечи и резко с силой надавила вниз. От неожиданности Ин рухнула на колени, а ружьё упало на пол.
— Что вы…
Джин быстро взяла её одной рукой за затылок, а другой за темя и повернула чуть вверх, лицом к себе. Через секунду их губы встретились. Язык инквизитора вероломно проник в её ротовую полость. Вместе с языком потекло вино. Джин поила своего снайпера рот-в-рот. Ин попыталась оттолкнуть от себя инквизитора, но безуспешно — та была гораздо сильнее физически. Снайпер представляла свой первый поцелуй немного по-другому. Вино быстро ударило в голову. Сознание помутнело, а лицо налилось багрянцем. Ин оставила попытки к сопротивлению и теперь просто болталась в руках командира, пытаясь хотя бы получить удовольствие от процесса.
Джин лобызала свою любимую подчинённую около пяти минут. Затем она ослабила свой медвежий захват и немного отодвинулась. Инквизитор вытерла рукавом губы и улыбнулась.
— В-во-о-о, теп-пе-ерь, Ин, т-ты ме-е-енее смур-р-рная, да?
Та тяжело дышала и пыталась оправиться от психологического потрясения. Наркотики в вине быстро всасывались через слизистую и уже начинали действовать. Джин опять отпила из бутылки и собралась на второй заход. Перед самым финишем, у лика инквизитора возникла бледная ладонь.
— … вы… вы… ты пьяна, Джин. Пожалуйста, ложись спать…не нужно больше, хорошо? — глаза Ин были немного мокрыми.
Инквизитор вздохнула. Веселье закончилось. Джин отпустила снайпера, подошла к своей кровати и поставила бутыль на столик. Она чуть подпрыгнула и плюхнулась на постель животом вниз.
— … сейчас я расправлю тебе кровать… погоди…
Со стороны начальницы раздался храп.
========== XXII ==========
XXII
На улице стояла непроглядная тьма. Собирались тучи. Судя по всему, вот-вот должен был начаться сильный дождь. Ветер потихоньку набирал свои силы. В окнах поместья горели электрические лампы. Горд оглядел свою штурм-группу. Он был заместителем в первой, целью которой был сам лорд. То, что на собрание не явились ни Ольгерд, ни Газэф, заставляло нервничать. Должно быть, с ними что-то стряслось. Но дело есть дело. Миссия должна быть выполнена любой ценой. Он краем глаза заглянул за ворота, ведущие в сад поместья, что располагался перед главным входом. Стражи видно не было.
Горд был высоким зрелым мужчиной почти под два метра. На квадратном лице читалось невозмутимое спокойствие. По щеке проходил через всё лицо уродливый шрам, который когда-то оставило копьё. Короткие чёрные растрёпанные волосы трепал усиливающийся ветер. Оторванные им листики врезались в кирасу из чёрного железа. Крест-накрест она была перекрыта миниатюрными сумками, которые были закреплены ремнями из плотной ткани. На поясе покоилась ещё один набор маленьких кожаных сумочек. Доспех солдата не был цельными латами — скорее набором из различного защитного обмундирования. Чёрные латные сапоги. Чёрная латная перчатка. Наплечники. И железная рука из тёмной стали. Протез крепился к руке, оторванной по локоть, несколькими чёрными ремнями. Позади него развивался серый рваный плащ, вздымающийся на ветру. Это открывало вид на клеймор, висящий у него на спине.
— Чисто, — чуть шёпотом он окликнул небольшую толпу вооружённых до зубов убийц и диверсантов, следовавших за ним.
Он копией ключа аккуратно открыл ворота и быстро прошмыгнул в сад. За ним проследовал весь его отряд. Через мгновение они уже прижимались к стене дома, в которой располагался главный вход в поместье. Партизаны аккуратно смотрели через окна. Стражи нигде не было.
— Готовность… три… два… один… вперёд!
После команды капитана скрытная фаза операции была завершена. Солдаты вламывались в дом через окна, разбивая их вдребезги. И вторгались через главный вход, напрочь выбив крепкие дубовые двойные двери. Проникшие в дом бандиты рассредоточились по внутренним помещениям как дикий огонь. Горд и десять его человек побежали вверх по позолоченной лестнице в кабинет герцога. Обычно он проводил ночи там, работая с договорами.
С другой стороны дома, а также со стороны правого крыла был слышен шум порчи дорогого имущества. Остальные штурм-группы также вошли в здание. Убийцы вламывались в комнаты с очевидными намерениями. Приказ: пленных не брать. Однако какую бы комнату они не открывали — в ней было пусто. Только лишь вещи недавно прибывших господ.
Горд и его люди быстро поднялись на второй этаж и вломились в первую же дверь, что находилась непосредственно у лестничного проёма. Это была комната Годрика. Помещение было заставлено шкафами, набитыми книгами. У окна, в углу кабинета, стоял внушительных размеров письменный стол из берёзовой древесины. На столе располагался подсвечник, в котором догорали четыре блеклые восковые свечи, а также лежала кипа каких-то бумаг и свитков, покоящаяся рядом чернильницей. Лорд предпочитал огонь электричеству. Яркий свет ламп раздражал его стареющие глаза — он казался ему слишком навязчивым и белым. Рядом с письменным столом стоял большой сундук, сверху донизу набитый различными документами. На полу комнаты служил украшением всё тот же темно-зеленый ковёр, типичный для всего имения. Окна были закрыты. Вся комната пахла воском и древесиной. Выбитая дверь создала сквозняк, из-за которого остававшиеся до недавнего момента в живых свечи моментально потухли.
— Именем справедливости, ты…
Горд осёкся. В помещении было пусто. От потухших свечей струился дымок. Герцога в кабинете не было. Партизаны зашли в комнату, осматриваясь по сторонам. Командир отряда подошёл к рабочему месту главы семейства. Он взял в руки небольшую стопочку бумаг и начал пересматривать документы. В стопке не оказалось ничего существенного. Соглашения об аренде городских помещений. Соглашение на встречу. Одобрение мелких инвестиций в местное предпринимательство.
— Ничего важного…
После завершения основной части операции планировалось сжечь поместье вместе с личным архивом документов и договоров Годрика. Потом все эти незначительные бумажки сгорят синим пламенем. Через минуту в комнату вбежал один из гонцов команд, который отвечал за связь между группами во время операции. Он немного запыхался и, оперевшись ладонями о колени, тяжело дышал. Возможно, его сейчас вырвет.
— Командир, архивы в правом крыле под охраной, солдаты уже обошли почти всё поместье! Осталось только проверить третий этаж левого крыла — команда номер два вот-вот будет там!
— Замечательно!
— Но…
— Но?
— Дом пуст, командир!
— Пуст?
— Да! Ни стражи, ни гостей, ни сына лорда! Поместье абсолютно пустое!
У Горда ёкнуло в груди.
— Скажи группам немедленно отступ…
Тут по поместью разлетелся оглушительный вопль. Горд замер.
========== XXIII ==========
XXIII
Мира сидела в своей комнате. Вокруг горело около сотни свечей, освещая множество башенок, целиком и полностью состоящих из книг. Одна искра — и всё здесь вспыхнет в мгновение ока. Она неспешно листала страницы одну за другой. Скорость её чтения не была запредельной, однако раз в минуту она точно смачивала языком свой палец. Книга, которую она исследовала, была большой и древней. Казалось, что она вот-вот рассыплется в прах под тяжестью заключённых в ней запретных знаний. Верховная жрица неспешно качалась на своём стуле, полностью увлечённая процессом. Настенные часы пробили одиннадцать раз. Через минуту раздался звук разбитого стекла. Мира лениво встала со своего удобного места. Она закрыла книгу. Свечи вокруг в момент погасли.
Пора принимать гостей.
Вооружённые головорезы приступили к обыску третьего этажа левого крыла здания. Комнаты повсюду были пустыми. Все гости, видимо, съехали в большой спешке, побросав невероятное количество ценного багажа. Некоторые из второй группы уже жалели, что в цели миссии не входит грабёж. После осмотра большей части комнат крыла оставались незатронутыми лишь несколько помещений, что располагались в последнем коридоре. Солдаты сделали финальный поворот налево. Работа по выбиванию дверей уже казалась рутинной. Некоторые из них действительно были открыты, однако в тех комнатах, очевидно, никто не жил — там не было ни драгоценного багажа из дорогих украшений, ни праздничной одежды. Наконец, незатронутой осталась лишь одно жилище — то, что находилось в конце коридора. Группа из пяти человек неспешно приближалась к нему. Полное отсутствие стражи расслабило бойцов. Однако не всех.
— Скорее бы доделать этот обыск и свалить уже отсед.
— А шо такое? Тут жи нет никохо.
— Не знаю… не по себе мне от этого места.
— То бишь?
— Мы, конечно, договорились, что части стражи не будет, но где это видано, чтобы дом целого герцога вообще без стражи простаивал?
— Ты шо-то слишком много нервничаешь.
— … да и где все? Нам говорили, что тут был бал целый.
— Ща последнюю пустую комнату обыщем и «до свидания». Не сцы.
Один из партизан потянул ручку последней двери. Кажется это одна из пустующих — на замок не заперта. В отличие от освещённого электрическими лампами коридора, в комнате стоял абсолютный мрак. Бандит прищурился, пытаясь разглядеть убранство. Что это? Посреди комнаты стоит силуэт. Неужели они наконец-то нашли кого-то живого?
Внезапно из кромешной тьмы в сторону мужчины вытянулись две конечности. Через доли секунды за плечи его схватили две женские руки, и затянули вовнутрь. Сразу после этого его спутников окатил тугой фонтан из крови. Группа из четырёх человек замерла. Из дверного проёма, залитого алым месивом, раздался тихий шёпот.
— Добро пожаловать.
Через мгновение оттуда на полной скорости вылетела алая ведьма. Она подскочила к ближайшему члену команды, и обошла его, оказавшись по его левую руку, легко проведя указательным пальцем по его горлу. Кадык бойца буквально взорвался, потоком крови докрашивая ближайшую дверь в монотонно красный цвет. Через момент она подпрыгнула, подлетев к потолку. Казалось, что она невесомое приведение — настолько плавным и лишённым всяческих усилий был этот скоротечный полёт. Она приземлилась позади одного из головорезов и пронзила раскрытой ладонью его спину. С обратной стороны, через грудную клетку, вышел кулак, в котором располагалось всё ещё бьющееся сердце. Оно разорвалось, окатив скопом кровавых игл голову ближайшего солдата. Острейшие снаряды прошли через черепную коробку, превращая мозг в швейцарский сыр.Весь этот кровавый спектакль шёл всего пять секунд. Остававшаяся в живых девушка из этого отряда от неожиданности упала на копчик. Три мёртвых тела рухнули на пол почти одновременно. В руках у ночного кошмара оставались ошмётки внутреннего органа одного из её товарищей. Лёгкие свело. Мыслей в голове не было. От мышечного спазма она не могла даже кричать. Мира неспешно подошла к ней поближе и швырнула в неё остатки сердца. Та поймала их руками. После этого она издала пронзительный вопль. Алая ведьма смотрела на вопящую девушку, скованную ужасом. Лицо Миры начало расплываться в садистской ухмылке.
— Бу.
Отряд разбрёлся по дому в группах по пять человек. Ближайшая группа находилась неподалёку от финального поворота. Они обыскали последний номер и собрались уже сматывать удочки. Громкий крик, который раздался в пятидесяти метрах от них, застал группу врасплох. Солдаты резко повернулись и замерли. Из-за угла выскочила испуганная до смерти девушка.
— Азалия, что…
— Спасите! Умоляю!
Солдат крепко взял её за плечи.
— Успокойся и скажи…
Она не стала выслушивать. Азалия ударила своего сослуживца коленом в живот и побежала к лестнице. С другой стороны угол стены обхватила ладонь. Не спеша, из-за него вышла девушка в алых одеждах. Все электрические лампы в доме в этот момент погасли.
Командир группы понял, в чём дело — он достал длинный боевой нож и побежал на врага. Но не успел он пройти и пары метров, как его правая рука вытянулась вперёд. Она начала быстро сворачиваться вдоль, будто мокрая тряпка, которую выжимают. Нож упал на пол. Солдат рухнул на колени и пронзительно закричал, держа изувеченную конечность левой рукой. Ведьма подошла к нему и резко вонзила два согнутых пальца ему в глаза, будто поддевая его череп на крюк. Через мгновение ногти достигли мозга. Воин затих. Из глазниц потекла кровь.Мира вытащила ладонь из черепа и сделала ей широкий круговой взмах, отряхивая вязкую жидкость. Очнувшись, один из головорезов метнул в неё кинжал. Алая ведьма резко прильнула к полу, вынырнув уже у самого бандита, и вонзила пальцы своей левой руки ему в подбородок, которые тут же вышли у него из темени. Она отошла назад, минуя взмах короткого меча. Затем перехватила левой рукой руку атакующего, а правой толкнула его в бок. Солдат упал на пол, при этом его конечность осталась при ведьме. В оторванном плече виднелся сустав. Мира отбросила ненужную деталь интерьера. Она неспешно пошла на двух последних членов отряда. Один из них сделал меткий выстрел из лука, который должен был приземлить стрелу прямо Мире в лоб. В сантиметре от своего лица она перехватила снаряд и наотмашь швырнула его в отправителя. Стрела всё-таки достигла лба. Последний боеспособный член рейда решил, что хорошим планом будет повалить её на землю и затем нанести смертельный удар. Он совершил отчаянный прыжок в направлении Миры. Однако солдат не долетел до цели. Непосредственно перед алой ведьмой, по центру головы нападающего проявилась тонкая кровавая полоса. За спиной Миры по разные стороны приземлились два куска тела, разрезанного вдоль. Алаяведьма оглянулась и посмотрела на воина без руки. Тот уже умер от потери крови.
— Красивое лицо.
Следующая группа из пяти человек бежала вперёд по коридору. По дороге им уже встретилась Азалия, осуществляющая тактическое отступление от вероятного противника, и те поспешили на подмогу к убывающим числом коллегам. Снаружи вовсю хлестал дождь. В непроглядной темноте было практически ничего не видать.
— Чёртовы лампы, почему име…
Вспышка молнии осветила силуэт впереди. Солдаты резко остановились. Наступила гробовая тишина. По направлению к ним шло безголовое тело. Оно жонглировало. Объектом акробатического трюка выступали головы. Существо встало на месте, продолжая свой номер, и будто ожидало реакции публики.
— Ч-ч-ч-что за х-х-херня…
Оно схватило одну из голов и швырнуло в ближайшего головореза. После этого оно двумя руками подхватило другие головы, на момент повисшие в воздухе. Первая голова влетела бандиту в живот, и тот потерял равновесие, рухнув на свой зад. Он взглянул на оторванную часть тела, лежащую у него на коленях. Длинные рыжие волосы простирались до его ступней. От улыбки на мертвецки-бледном лице похолодело внутри. Голова улыбалась и смотрела ему прямо в глаза. Она была живая. Солдат застыл, не в силах шелохнуться. Безголовое тело метнуло в группу партизан два оставшихся предмета акробатического инвентаря. При подлёте к противнику они разорвались, осыпая градом смертоносных осколков окружающих. Четверо мертвецов синхронно повалились наземь. Осколки миновали сидящего на тёмно-зелёном ковре воина, который в ужасе замер и глядел на оторванную рыжую голову. Они смотрели друг другу прямо в глаза. Чудовище медленно подходило к нему по коридору. Вспыхнула молния. Боец медленно посмотрел наверх. Прямо над ним стояло оно. Из идеально ровного среза на шее сочилась кровь. Густая, будто смола, она капала ему на лоб и глаза. Он даже не мог закричать. Монстр медленно наклонился и за волосы взял голову у него с колен. Затем оно нацепило её на свою шею, повернув несколько раз туда-сюда, будто пытаясь надеть гайку на болт. Срез мгновенно зажил. Чудище наклонило голову вниз и посмотрело на бандита. Тот дрожал от страха. Со лба рекой лился пот, смешиваясь с багровым маслом. Пытаясь закричать, бандит открыл рот, однако звука не последовало. От ужаса свело даже связки.
— Что такое? Тебе страшно?
— … а… а… а… — не в силах промолвить ни слова, солдат издавал нечленораздельные звуки.
— Правильно, что страшно.
Она прислонила левую ладонь к его лбу. Головорез упал на бок замертво. Изо рта, носа и глазниц вытекал разжиженный мозг.
========== XXIV ==========
XXIV
Горд и большая часть первой группы уже располагалась в саду. В случае непредвиденных обстоятельств, группам было предписано отступить через соответствующие точки проникновения. Сейчас проходила фаза сбора первой группы, которая по регламенту должна была продлиться не более пяти минут. Затем весь отряд скроется в ночи. Организованное отступление всегда предпочтительнее панического бегства. Отряд почти из пятидесяти человек рассредоточился по саду, заняв укрытия на случай атаки противника и дожидался оставшихся членов команды. Сам Горд прятался за мраморным фонтаном — из этой точки открывался хороший обзор и на окна правого и левого крыльев, и на главный вход. Спокойное отступление прервал крик убегающей в панике девушки. Она с воплем выбежала через выбитые двойные двери главного входа, а уже через секунду галопом неслась по тропинке к воротам сада. Горд не мог позволить такой суматохи. Когда она пробегала мимо фонтана, он набросился на неё, повалил наземь и закрыл ей рот своей стальной рукой. Затем он злобно шёпотом процедил сквозь зубы:
— Рядовой Азалия, вторая штурм-группа, почему вы на точке сбора номер один? Почему не с отрядом? Отставить панику. Доложить.
Он не спеша убрал протезированную ладонь с её лица. Та попыталась успокоиться.
— Вы не понимаете. Оно убивает. Убивает всех. Нужно бежать. Нужно сейчас же бежать.
— Сейчас три члена нашей группы всё ещё в здании. Как только они объявятся, мы организованно и спокойно отойдём на свои позиции.
— У нас нет времени на это! Отпусти!
— Полсуш…
Горда прервал шум разбитого стекла окна третьего этажа правого крыла. Где-то там располагалась штурм-группа, отвечающая за уничтожение архивов. Из окна выпал боец в полных латах. Он орал как резаный. За ним из импровизированного выхода быстро потянулось пять — шесть конечностей, отдалённо напоминающих руки. Уже перед самой землёй они схватили его и резко затянули внутрь дома.
— Спасите! Спасите! Нееееет!
Когда солдата затянуло обратно в поместье, раздался душераздирающий вопль.Горд замешкался. Азалия воспользовалась моментом и ногой отшвырнула от себя командира. Тот упал спиной на землю и ударился головой об лавку. С затылка потекла кровь. Девушка в панике выбежала через открытые ворота. И тут она остановилась. Перед Гордом предстала ужасная картина. С её лица, рук и шеи начала слезать кожа. Она будто плавилась под высокой температурой. После кожи начали плавиться мышцы. Азалия в панике развернулась и попыталась вернуться обратно. Сделав лишь один шаг, она упала мостовую. Её правая нога полностью растворилась. Азалия в панике потянула освежеванную руку к командиру.
— Спасит…
Слова потонули в омерзительном бульканье. Изо рта потекла белая тошнотворная масса. Глаза начали вытекать. За глазами последовал мозг. Через несколько секунд на мостовой лежал скелет в партизанской форме. Он дымился. Все живые ткани полностью деградировали и распались.
Горд лежал у лавки ошеломлённый. Рана на затылке теперь беспокоила его меньше всего на свете. Выхода не было. Враг отрезал путь к отступлению. Солдаты начали роптать. Потихоньку поднималась паника. Все переглядывались между собой, пытаясь понять, что дальше делать. Бежать через ворота сада не вариант. Смерть Азалии никого не прельщала.
Командир встал и отряхнул с себя землю и траву. Дождь потихоньку ослабевал. Порывы ветра были уже не такими сильными. Командир глубоко вздохнул и взял себя в руки. Он рявкнул на отряд.
— Отставить панику! Враг раскинул ловушку по периметру и отрезал путь к отходу. У нас только один способ выжить: убить противника до того, как он убьёт нас! Сейчас задача следующая: связаться с остатками второго и третьего отрядов и регруппироваться. На этой позиции мы устроим засаду — враг не сможет покрыть такую широкую местность одной атакой. Я и Далас пойдём искать солдат. Лейм — ты за главного. Готовьте ловушки. Оставьте чистым лишь третье окно слева от главного входа — через него будем выходить мы. Если не вернёмся, вот вам мой приказ: бейтесь до последнего.
Отовсюду раздался гулкий боевой клич. Горд поспешил вовнутрь.
========== XXV ==========
XXV
Третья группа уже давно выполнила поставленную перед ней промежуточную цель. Большая библиотека из невероятно ценных договоров была под охраной. Помещение архива было огромным. По размеру оно лишь чуть-чуть уступало банкетному залу этого двора. В этой комнате располагался целый лабиринт из пыльных шкафов. Множество стеллажей, до отказа набитых свитками, учётными книгами и одиночными договорами, растянулось по всей комнате. Порядок размещения документов архива был организован по годам. В самом конце книжного лабиринта покоились свитки, которым несколько веков. Теперь отряд просто ждал приказа на отход. Тогда им предписывалось всё тут поджечь и уйти через точку входа. Их операция считалась самой сложной — архивы были наиболее охраняемым залом поместья, а потому и вооружены солдаты этой группы были лучше всего. В отличие от лёгкой кожаной брони и редких кольчуг солдат первой и второй групп, тела этих бойцов защищали латные доспехи и полные кольчуги из серебра. Оружие также соответствовало задачам боевой группы. Длинные мечи, щиты, арбалеты, копья, алебарды и одноручные и двуручные топоры. Однако стражи совсем не было, и тяжеловооружённый отряд партизан простаивал без дела. Перед входом в архив лениво стоял солдат с алебардой. До них также донёсся вопль из левого крыла, однако они подумали, что это так громко прирезали кого-то из гостей вечернего банкета. Потухшие лампы также не очень сильно напрягали тяжеловооружённых латников. Дождь уже начинал ослабевать, и из-за туч местами проглядывала луна. На некоторые окна падал серебряный свет, разгоняя вязкую мглу.
По коридору в направлении солдата кто-то неспешно ковылял.
— О, Карбри! Какие приказы от командира? Годрик уже убит? — он узнал в силуэте гонца.
— Отступать…
— Карбри?
Свет луны осветил молодого человека. По правой скуле бежал ручеёк крови. В виске чуть выше виднелось идеально круглое отверстие. Левая ступня была оторвана, а потому он хромал, опираясь на свой длинный меч.
— Отступать…
Гонец упал на живот перед вооружённым стражем. Тот перевернул его и осмотрел. Посыльный потерял много крови.
— Ой, Карбри! Что за дела?! Что стряслось? Командир! Командир! Сюда!
Из дверей архива выбежал командир второй группы, который был закован в полные латы. На спине крепился стальной капельный щит. На поясе в ножнах болтался длинный меч.
— Что тут…
Взгляд капитана упал на гонца.
— Карбри!
— Вторая группа… вторая группа… уничтожена…
— Парень, о чём ты…
— Мы попытались отойти… через банкетный зал… нас оставалось около тридцати… часть убили в левом крыле… отступать не получилось… двое наших парней просто… просто… растворились.
Он закашлялся. Изо рта полилась кровь. Гонец слабеющей рукой схватил стража на наплечник и напрягся.
— Мы закрепились в банкетном зале… хотели устроить засаду… оно нас нашло… все мертвы… оно оторвало мне ногу… и… и… съело её.
Двое латников в шоке слушали этот рассказ.
— Затем оно сказало… «иди… скажи, что я иду… ты же гонец»…
Он опять закашлялся.
— Нужно… нужно… отступать…
Хватка ослабла. Парень умер у солдата на руках. Тот посмотрел на своего командира.
— Что делать будем, босс?
— Парень сам сказал, что на выходе ловушка. Придётся драться.
Тут из архива раздался вопль. Солдаты обернулись. Из-за полузакрытой двери, ведущей в архив, потекла кровь.
Воины открыли дверь и вошли вовнутрь. Третья группа уже вступила в столкновение с жестоким противником и в этот момент быстро убывала. Все стены, пол и потолок были покрыты странной кровавой пеленой. Огромные кровавые пятна на полу выглядели больше как разлившееся масло, нежели кровь. Из этих пятен на стенах и полу высовывались, будто змеи, человеческие руки. Тем, что удавалось ухватиться за солдат, тащили их в свою бездонную кровавую обитель. Часть воинов была уже по колено в этих ямах и орала от боли. Большая же половина неистово рубила демонические конечности. Кто-то проходился по ним двуручным топором, кто-то уже успел пригвоздить пару вылезающих из пятна на стене рук при помощи арбалета, а кто-то и вовсе в панике пытался вытоптать проклятые отростки своим латным сапогом. Но всё было безуспешно. За место каждой уничтоженной руки из кровавых колодцев вылезали три новые. Скоро ими будет заполнено всё помещение. Солдат по очереди затягивало в эти багровые порталы, чтобы они со страшным воплем исчезали там навсегда. Один из бойцов разбил окно и выпрыгнул наружу. Из ближайшего пятна за ним резко вытянулось пять конечностей и затянуло обратно в помещение архива, а затем и в бездонный багрянец. Двое новоприбывших на кровавый бал солдат, замерли у входной двери, наблюдая за представлением. Одного из них резко потянуло вниз.
— Командир!
— Держись!
Солдат протянул командиру свою алебарду и тот начал тянуть со всей силы на себя. Его по пояс затянуло в алую бездну. Он начал истошно вопить от боли. Командир со всей силы резко дёрнул оружие. Конечности отпустили солдата, и латник от внезапной потери опоры упал в коридор за дверь. Он посмотрел на спасённого сослуживца. Перед ним лежал труп без ног. Постепенно вопли в помещении затихали, солдаты быстро таяли числом. Офицер поспешно закрыл дверь в архив и припёр дверь алебардой. С той стороны в дубовую преграду начали неистово долбить. Командир отряда опёрся на дверь всем своим весом и замер. Если он сейчас отпустит — его ждёт та же самая участь. Через некоторое время стук прекратился. Офицер отошёл от двери и глубоко вздохнул. Он осмотрелся. Рядом лежали трупы гонца и его товарища.
— Ебать… Ебать. Ебать! Ебаааать! Что за говно?! Что за хуйня?! Что, блять, это вообще было?! Пора съябывать! Пора срочно съябывать!
Он достал свой капельный щит из-за спины, вынул длинный меч из ножен, закрыл забрало своего полного шлема и встал в защитную стойку. Ничто не застанет его врасплох. Он медленно пошёл по коридору, залитому тьмой. Крики позади окончательно угасли. Наступила гробовая тишина. Она звоном раздавалась у него в ушах. Солдат пытался обработать полученную информацию. Весь его отряд из пятидесяти человек погиб менее чем за две минуты. Стражи в поместье не было. Гонец пришёл к ним полумёртвый. Вся операция угодила в чёртову засаду. Офицер пытался понять, кто его противник. Когда он служил в Имперской гвардии, он видел людей, обладающих страшными артефактами, но не настолько. Его противник очень опасен. Одинокий командир крепче сжал кожаную рукоять своего меча. Внезапно он увидел очередное багровое пятно в двадцати метрах от него. Солдат замер. Выброситься в окно был не такой уж и плохой вариант. В худшем случае он сломает обе ноги. Латы послужат добротным костылем, и он сможет уковылять с места столкновения. С другой стороны, он уже видел, как действуют эти руки. Кажется, они реагировали на движение.Офицер решил затаить дыхание. Однако, вопреки его ожиданиям, из багрового пятна вылезли не руки. Сначала оттуда поднялась голова. Пышные рыжие волосы развивались на сквозняке, организованном выбитыми окнами. Затем показался белоснежный торс, с надетым на груди лёгким тканевым алым топом. Вот, наконец, показались ноги. Вынырнув из красного колодца, девушка сделала шаг вперёд по направлению к солдату. Портал сразу же затворился.
Офицер не знал, что делать дальше. Судя по обстоятельствам, перед ним стоял сам противник. Мира плавно подняла правую руку, показывая указательным пальцем на командира отряда.
— Ты здесь самый сильный?
— А ты видишь тут кого-то кроме меня, девка?
Та чуть слышно рассмеялась.
— Командир вашей второй группы оказалась тряпкой. Сейчас она висит на своих собственных кишках на люстре в банкетном зале.
— Мразь…
— Теперь ваша очередь, лейтенант Клаус. Не разочаруйте меня, как это сделали остальные.
Он два раза стукнул лезвием своего меча о стальной щит, затем встал в боевую стойку. Солдат привык сражаться в фаланге пехоты стенка на стенку, но и в одиночных боях был не промах. Его бесила садистская ухмылка на лице противника. Сейчас он её сотрёт.
Воин сорвался с места и понёсся на противника, щитом вперёд. Та расслаблено стояла на месте. Дистанцию в двадцать метров он осилил чуть больше, чем за три секунды. Похвально для громилы, полностью закованного в латы. Он приблизился к ведьме и со всей своей силы нанёс тупой удар щитом ей по черепу. Мира даже не пыталась уклониться. Со стороны удара раздался громкий хруст. Не дожидаясь результата, офицер вонзил длинный меч ей в живот, выбрав своей целью хребет. Удар был точным и достиг назначения. Командир вытащил оружие из противника, сделал быстрый круговой взмах с шагом назад и оборотом вокруг оси и ударил врага лезвием в шею. Острый стальной клинок разрезал нежную алебастровую кожу как салфетку. В зияющей ране виделись перерубленная трахея и пока ещё целые шейные позвонки.
Офицер сделал три шага назад и посмотрел на своего оппонента. Череп ужасно деформирован ударом щита. Левая теменная доля кости вошла в мозг. В животе виднелась колотая рана, которая вела к перерезанному хребту. Шея накренилась назад, казалось, голова вот-вот отвалится. Но ни из одной из её ран не шла кровь. Даже меч был абсолютно чистым. Будто его только что отполировали.
— Хооох? Это всё, лейтенант? — изувеченное горло совсем не мешало ей говорить.
— Что за…
— Это всё, лейтенант?
— Сранное чудище! Гомункул?! Невозможно! Гомункулов всех истребили!
— Гомункул? Хм… нееет, что вы. Хотя, должна признать, между искусственными людьми и мной есть ряд сходных качеств.
— …
— Я всё же ближе к нежити, нежели к алхимическим экспериментам.
— Нежити? Не неси херни! Я в сказки не верю!
— Не верите в сказки? Может, спросите, верит ли он? — Мира указала на труп гонца и рассмеялась.
— Тварь! Мразь! Что у тебя за артефакт-то такой? Что за адская херовина?
— Артефакт? — алая ведьма изобразила искреннее удивление на своём лице, — никогда не слышала ни о каком артефакте.
— Не играй в идиотку! Что управляет кровавыми пятнами?! Такое может только артефакт! Что это? — он оглядел её с ног до головы — одежда, орган, украшение? Говори!
Издевательская улыбка Миры в момент пропала с лица. Она пристально посмотрела ему в глаза и холодно ответила.
— Ещё не дошло, насекомое? Нет никакого артефакта.
— Брехня…
Она опять улыбнулась. Рука вытянулось в изящном жесте, подзывая воина к себе.
— Можешь подойти и обыскать меня, если хочешь… солдат. Правда не ручаюсь, что в этот раз я буду стоять смирно, — рана на шее мгновенно заросла, как и та, что была в животе. Череп выпрямился и выровнялся — от недавней деформации не осталось и следа.
Лейтенант выставил щит вперёд и понёсся на неё тараном. Так как расстояние между ними было всего метра четыре, уже через пол секунды щит достиг того места, где ещё мгновение назад стоял кровавый кошмар. Однако столкновения не произошло. Офицер очень сильно ударил щитом воздух. Позади раздалось издевательское хихиканье.
— Промазал.
Он резко развернулся, наотмашь ударяя мечом, однако опять поразил своим ударом лишь пустое место. Внезапно сзади его шлем обхватили две бледные ладони. Метал начал резко накаляться. Температура металла возросла до тысячи градусов в одно мгновение, запекая голову офицера, как картошку в фольге. Шлем поменял свой цвет на ярко-красный.Солдат начал истошно вопить. Кожа стала плавиться и коптиться.
— Тсссс. Спокойно. Всё хорошо, милый.
Солдат упал на колени, в агонии пытаясь сорвать с себя проклятый метал, однако шов между его шлемом и кирасой расплавился, запекая броню в одно целое. Латные рукавицы, которыми он попытался снять шлем, приплавились к невероятно горячему металлу.
— Шшшшш. Сейчас всё закончится.
Кожа окончательно выгорела, как и все мышцы лица. Глаза лопнули и вытекли из черепа. Разжиженный мозг начал сочиться через забрало, вскипая на выходе. Крик затих. В шлеме оставался лишь обугленный череп. В обычной ситуации он бы умер от болевого шока ещё в тот момент, когда его кожа начала исходиться пузырями. Мира решила доставить ему удовольствие, позволив прочувствовать командиру третьей группы всё великолепие процесса. Температура шлема спала, он опять принял свой первоначальный окрас. Алая ведьма ослабила хватку. Дымящиеся доспехи камнем рухнули на пол.
— Двое готово, остался один.
========== XXVI ==========
XXVI
Весь первый отряд в полном составе ожидал возвращения Горда с остатками второй и третьей группы. Все проходы, кроме указанного командиром, были заминированы. Лучники и арбалетчики стояли на изготовке. Солдаты не имели ни малейшего представления, с каким врагом они имеют дело. Лейм, старший сержант партизанского отряда, нервно перебирал свои болты. Он оглянулся на тело Азалии, которое покоилось прямо за воротами. Сержант впервые в жизни увидел такую извращённую ловушку. Бывали и взрывные мины, которые отрывали конечности и не убивали сразу. Бывали и ядовитые стрелы, которые продлевали агонию до нескольких часов. Но чтобы с человека за полминуты слезли все мягкие ткани. Это было действительно что-то новое. И он до сих пор не понимал, что заставило ловушку сработать. Лейм не видел ни растяжек, ни нажимных пластин. Может ловушка одноразовая? Может проход свободен и уже можно бежать?
— Ты действительно хочешь проверить эту теорию? — по всему саду разлетелся женский голос.
Лейм обернулся и посмотрел на дом. В проёме открытого окна третьего этажа стояла алая ведьма. Она скрестила руки на груди, и смотрела прямо в лицо сержанту. Солдаты тихо зароптали. Они ожидали приказа к атаке.
— Я предоставлю тебе такую возможность, — на её лице засияла злобная ухмылка.
Мира сделала шаг вперёд и рухнула вниз. Она легко приземлилась на обе ноги, не меняя положения рук. Ведьма медленно оглядела весь сад, как бы выискивая врагов, а затем сказала.
— Ой, Лейм. Приказал бы уже своим людям убить меня. А то так и умрут, ни разу не выстрелив.
— Открыть огонь!
В Миру полетел град из болтов, дротиков и стрел. Она побежала вперёд. Ведьма встретилась с облаком снарядов, однако ни один из них не смог поразить её. Она, будто жидкость, прошла между ними, деформируя своё тело. Затем Мира прыгнула на ближайшего солдата, стрелявшего из-за фонтана из положения сидя. Ведьма приземлилась руками на его голову, затем быстро обхватила её и повернулась всем своим торсом вокруг оси. Шейные позвонки бандита издали глухой хруст. Мира оттолкнулась руками и приземлилась на ноги через два метра у другого противника. Тот выстрелил в неё вплотную из арбалета. Алая бестия резко ушла вправо, уклоняясь от снаряда. Затем она зажала переносицу головореза между указательным и средним пальцами правой руки, используя средние и нижние фаланги. Ведьма вдавила кость в череп, пронзая ею лобную долю мозга. Будто тень, прильнув к земле, она метнулась к ближайшим бандитам, которые столпились в группке из восьми человек. Вынырнув возле того, что стоял в авангарде группы, она пронзила раскрытой ладонью его живот и начала вытягивать оттуда, будто бельевую верёвку, кишечник. Отмотав столько, сколько ей нужно было, Мира взяла двумя руками внутренний орган и, как хлыстом, выполнила взмах в направлении оставшихся семерых врагов. Благодаря небольшой модификации, кишечник прошёл через противника, как нож через тёплое масло жарким летним вечером. После этого она посмотрела на своё импровизированное оружие и с отвращением отшвырнула его в сторону.
От семерых трупов в воздух начала подниматься кровь. Будто змеи, спирали из вражеской жидкости быстро оплетали тело алой ведьмы. Когда, как ей показалось, крови было собрано достаточно, она быстро проследовала до следующей группы врага. На неё понеслось двое громил с ростовыми прямоугольными щитами. Мира подпрыгнула, приземлившись ногами на деревянные средства защиты, и сразу оттолкнулась, подлетая вверх на метров десять. Затем она совершила изящное сальто и на момент зависла в полёте вниз головой. В воздухе Мира сделала широкий взмах двумя руками, раскинув их и отпуская этим жестом на свободу парочку кровавых змей. Тут же на солдат обрушился рой из бритвенно-острых стрел, которые буквально прибили людей к обнажённой мраморной скульптуре. Обычно так прибивают булавками к листу из дерева бабочек, чтобы любоваться ими в дальнейшем.
Мира грациозно, будто рысь, приземлилась на деревянный ростовой щит, покоящийся рядом со своим мёртвым владельцем. С этой половиной сада закончено. Она резко сорвалась с места и понеслась дальше, пролетая мимо Лейма. Парень безуспешно старался попасть в неё из своего лёгкого арбалета ядовитыми снарядами. У следующей позиции противника, уклоняясь от выстрелов, она почти в плотную прильнула к земле, снова выполнив широкий взмах руками и разведя их на всю длину в разные стороны. Вся оставшаяся кровь освободилась и полетела в противника, собираясь в три двухметровых гарпуна диаметром десять сантиметров. Будто шампуры, эти копья с лёгкостью пронзали бронированных солдат. Они нанизывали на себя воинов, словно те были сочными кусками мяса, по несколько штук сразу. Последний выживший с этой позиции выскочил из-за дерева и понёсся на Миру с двуручным мечом. Она изящно отошла ему во фланг и легко ткнула пальцем в правую почку, отпрыгивая затем на три метра вправо. Правая сторона головореза взорвалась, оголяя рёбра, лёгкое и кишечник.
Последний отряд партизан, находившийся за вторым фонтаном, отчаянно отстреливался от кровавой ведьмы. Тут, словно во вспышке, она исчезла из поля зрения, однако не мгновенно. Можно было заметить, как сначала исчезают её кожные покровы, затем мышечные ткани и только затем куда-то испарился скелет. Через мгновение она проявилась за спиной противника в обратной последовательности. Не успели бандиты испугаться, как голова одного из них взорвалась, и вся его кровь резко полетела в направлении алой ведьмы, будто водоворот, закручиваясь вокруг неё и оставляя вместо солдата бледный высушенный труп. Мира сделала резкий полный оборот вокруг своей оси и кристаллизованное кровавое торнадо вихрем из коротких мечей ударило в группу солдат. Их словно покрошило в блендере. На землю полетели головы, конечности и внутренние органы.
Оставалось только трое воинов, которые пытались достать её из стрелкового оружия, спрятавшись за лавочкой.
— Чёрт побери… чёрт побери… чёрт побери…
Лейм уже открыто паниковал. Ни один снаряд, ни одно лезвие не могло достигнуть своей цели. Она была неуловима. Это была неестественная грация. Алая ведьма, будто жидкость, деформировалась при подлёте к ней снарядов. Как иллюзия ускользала от ударов мечей и топоров. Её просто невозможно было ранить.
Мира прыгнула вперёд и неслышно приземлилась на спинку лавки, скрестив руки на груди.
— Мусор. Брысь.
Она сделала одновременный короткий взмах, расправив обе руки. В головы двух остававшихся в живых собратьев Лейма влетело по кровавому болту. Заместитель командира встал и попятился. Он уже не мог оказывать сопротивления, видя, насколько это бесполезно. Через метр он споткнулся и упал на копчик. Мира спрыгнула с лавки на мощёную тропинку.
— Так что ты там хотел проверить… Лейм? — она расплылась в садистской злобной улыбке от уха до уха. У парня замерло сердце.
— Нет, стой!
Она резко оказалась над ним и схватила сержанта за голову. Он пытался отбиваться от неё, но тщетно — Мира за волосы волокла его по земле по направлению к парковым воротам.
— Ты даже не представляешь, что можно сделать при помощи мела и небольших запасов знаний, Лейм. Удивительные вещи.
У самых ворот она схватила его за руку.
— Стой! Пощади! Нет!
— Что такое, Лейм? Тебе страшно?
Мира присела рядом с ним на корточки, взяла распластанного на земле парня за подбородок и чуть приподняла его лицо к себе, чтобы их глаза встретились. Алая ведьма задала снова этот вопрос, но на этот раз тёплым и проникновенным голосом:
— Тебе страшно? — она положила другую руку ему на волосы и погладила солдата.
— … да… да, мне страшно!
Мира расхохоталась. Её глаза блеснули невероятной злобой.
— Хорошо.
Она опять привстала, схватив Лейма за руку, подтащила его к воротам и высунула конечность за барьер, очерченный многими часами ранее уже давно стёршимся мелом. Парень заорал. Его рука начала пузыриться, а кожа слезать. Затем с костей начали стекать мышцы. Через полминуты вместо руки оставался лишь скелет. Кисть, будучи более не закреплённой никакими тканями, рассыпалась на мелкие детальки. Он не мог отключиться от болевого шока — Мира просто не позволяла ему такой роскоши. Лейм бился головой об мощёную дорожку, пытаясь перебить боль. Алая ведьма взяла сержанта за волосы и поднесла к его глазам изувеченную руку.
— Смотри Лейм. Твоя теория оказалась ошибочной — ловушка не одноразовая, — затем она перешла на шёпот, — хочешь — проверим ещё раз?
— Нет… пожалуйста… нет… умоляю… — парень мог только стонать и молить о пощаде. Из глаз ручьём текли слёзы.
Со стороны Миры раздался смешок.
— Ради науки!
Она взяла его за шею и резко высунула половину головы Лейма за барьер. Истошный вопль можно было услышать на другом конце города. С парня стекали волосы и кожа. Левый глаз вытек из глазницы, за ним вскоре последовала часть мозга. Всё это время Лейм оставался в ясном сознании. Адреналин и прочие естественные наркотические вещества для погашения боли организмом не вырабатывались. Алая ведьма блокировала все эти ненужные помехи на пути у истинного страдания. Солдат познал настоящую агонию.
— Как тебе, Лейм? Как ощущения, когда у тебя всего полголовы? Тебе нравится? — после этого, через вопль, полный боли, раздался звонкий смех, — давай доведём процент до сотни.
Мира сунула за барьер оставшуюся часть лица. Через полминуты воин уже не кричал. Алая ведьма разжала руку. Голый череп стукнулся о камень и треснул. Она неспешно повернулась и пошла по направлению к главному входу. В живых оставалось лишь двое незваных гостей.
========== XXVII ==========
XXVII
Горд и Далас галопом мчались по тёмным коридорам поместья. Целью их назначения был банкетный зал имения. Недалеко от банкетного зала располагалась точка входа второй группы. Это была хорошая позиция для обороны или засады, так что если вторую группу прижали, то они непременно там. Звуки боя, доносящиеся со стороны третьего этажа правого крыла постепенно затихали. Через две минуты в доме вновь воцарилась гробовая тишина. Воины замедлили шаг. Теперь они постарались передвигаться скрытно. После очередного поворота в конце коридора замаячили огромные двойные двери. Это был вход в холл торжеств. Проход был немного приоткрыт и проливал в коридор серебристый лунный свет. По полу шёл небольшой сквозняк. Солдаты переглянулись. Если там и есть союзники, то они затаились. Как бы не попасть под дружественный огонь.Соратники медленно подходили к двойным дверям, смотря по сторонам. Уже у самого входа они рассредоточились по разные стороны от дверного проёма. Горд присел на корточки перед отрытой щелью и провёл по ней кинжалом. Растяжек нет. Затем он взял из-за пазухи небольшой камешек и швырнул его в помещение. Реакции не последовало. Горд чуть шире отварил одну из дверей, увеличивая проход. Затем он провёл те же самые процедуры. Когда проём стал достаточно большим чтобы войти, командир первой группы аккуратно заглянул вовнутрь.
— Чёрт…
В этот момент в банкетном зале действительно находилась вторая группа. Однако все её члены были мертвы. Судя по перевёрнутым столам, которые были сооружены в баррикады, они действительно устроили тут засаду. Горд вошёл и внимательно осмотрелся. Далас прильнул к ближайшей стене и скрылся в тенях. Он был профессиональным убийцей, и у него уже вошло в привычку прятаться во мраке. Тем более не было никакого смысла оставаться на виду у противника обоим бойцам. Командир первой группы осматривал место боя — он уже стоял почти по центру бального зала. Тут действительно были установлены растяжки с капканами, однако все они уже сработали. Очевидно, безуспешно. На полу лежало множество тел. Около тридцати. Большая часть из них расчленена. У кого-то не хватало части головы, у кого-то ноги или руки, а у прочих отсутствовали внутренние органы. Перевёрнутые столы были существенно повреждены. Во многих из них зияли аккуратные круглые отверстия шириной со снаряд баллисты. Горд посмотрел наверх. На праздничной золотой люстре, повешенная на своём собственном кишечнике, болталась капитан второй группы Вероника Греймейн. Группа была полностью уничтожена. Он чуть слышно повторил.
— Чёрт.
Однако миссия не завершена. В живых мог остаться кто-то из третьей группы. Нужно поспешить.
— На самом деле, из третьей группы не осталось никого. Как и из первой, впрочем. По факту, из всех солдат остались только вы вдвоём.
Горд оглянулся вокруг. Помещение было пустым. Никого.
— Покажись.
— Показаться? Зачем? У меня возникает такое чувство, что у тебя сейчас и без меня хватит дел, Горд.
Позади что-то шелохнулось. Движение. Показалось? Там только тела. Затем солдат медленно посмотрел наверх. И застыл. Вероника Греймейн пыталась снять себя с люстры. Она не дышала. Мёртвое лицо было изувечено-там не хватало глаза и большей части зубов. Живот вспорот. Ошибки быть не может. Она мертва. Вероника достала из ножен свой короткий меч и разрубила свою петлю. Тело рухнуло на пол, как мешок со щебнем. Опираясь на сломанную руку, она приподнялась с пола и посмотрела своим мутным мертвым глазом на бывшего сослуживца. Затем оно медленно встало, опираясь на изувеченные ноги. Кривое переломанное тело Вероники предстало перед Гордом в полный рост. Спотыкаясь, оно медленно побрело в направлении своей жертвы. Солдат достал свой длинный меч. Неожиданно труп ускорился и тараном понёсся на противника. Перед самым столкновением воин сделал шаг вправо на полметра и выполнил резкий взмах оружием сверху вниз. От монстра отлетела голова. Она кубарем покатилась по полу. Безголовое тело обернулось. Этого было мало. Горд сделал быстрый перекат в направлении противника, завершая его нижним круговым пируэтом. Ноги Вероники разлетелись в разные стороны. К солдату на двух руках всё ещё ползло мёртвое тело. Он подошёл к нему, наступил на спину латным сапогом и начал кромсать труп до тех пор, пока движение не прекратилось. Горд тяжело дышал. Солдат впервые увидел, как оживает мертвец.
С разных сторон банкетного зала начал доноситься шум. Тела бывших сотоварищей поднимались с пола. Бой ещё не окончен.
Следующие полчаса Горд отчаянно рубил тела бывших сослуживцев, которые волной из мёртвой плоти набросились на него в едином порыве. Взмах. Взмах. Взмах. После каждого удара, от оживших мертвецов отлетали головы, руки или ноги. Приходилось постоянно бегать по залу, чтобы ползучие твари не схватили снизу и не повалили на землю. Однако они не собирались сдаваться. Горда облепили со всех сторон и сейчас вот-вот затянут за собой в мир мёртвых. Он вдарил самому надоедливому трупу железной рукой по черепу. Труп упал и ударился головой об край дубового стола. После столкновения она разлетелась как арбуз. Офицер прыгнул на прочную мебель, ненадолго набирая дистанцию между кучей плотоядных тел и собой. Они собрались все вместе удобной кучкой. Это как раз то, чего он и добивался. Горд достал мешочек из наплечной сумки, вытащил оттуда маленький стальной шар с чекой, попутно отбиваясь ногой от очередного мёртвого соратника. Крепкий удар пятки вбил переносицу мертвецу в череп. Вынув чеку, он положил шарик обратно в мешочек и метнул его в собравшуюся вместе толпу тварей. Затем солдат резко отпрыгнул и спрятался за ближайшим перевёрнутым обеденным столом. Раздался мощный взрыв. Тела мертвецов разметало по всему бальному залу. Взрывная волна ударила в стол и вынесла его в стену вместе с Гордом. Стол спас лишь от термического воздействия, погасив ударную силу постольку-поскольку.
Солдат встал чуть живой и отряхнулся. Он опёрся ладонями на бёдра и тяжело дышал. Кажется, несколько рёбер сломано. Металлической руке не помешал бы ремонт — мизинец и указательный палец отвалились. С виска капала кровь. Горд оглядел помещение. Движения, вроде, нет. В центре зала догорали остатки тел. Он неспешно похромал к ближайшему столу. Солдат опёрся на него руками и переводил дыхание. Сил уже не оставалось. Огонь, наконец, затух. Раздались неспешные хлопки в ладоши. Командир первой группы огляделся. В дверном проёме банкетного зала стояла алая ведьма. Она медленно аплодировала Горду, смотря ему прямо в глаза. Расстояние между ними было порядка метров пятидесяти.
— Браво!
— …
— Правда, Горд, ты был изумителен! Можно сказать, самая интересная часть сегодняшнего вечера.
Она неспешно пошла в центр зала.
— Это ты… натворила всё это? — дыхание почти восстановилось.
— Сам то как думаешь?
— Что это?
— Хм?
— Что за артефакт? Думаю, тебе уже нечего скрывать. Поднимает мёртвых? Я однажды видел подобное, однако это были не совсем мертвецы. Больше было похоже на куклы, которые точь-в-точь повторяли черты мёртвого человека. Ты же… ты делаешь с телами что-то другое.
— Что за мания у вас всех с этими артефактами… затем ты, наверно, спросишь, не гомункул ли я. Забавно, но эти же два вопроса задавали мне другие командиры.
— Клаус…
— Клаус мёртв.
— …
— Правда, Лейм не успел задать подобных вопросов. Бедный мальчик был слишком испуган, — кулаки Горда сжались. Похоже все действительно мертвы.
— … так легко…
— Хм?
— Ты так легко убиваешь. Отнимаешь жизни. Что ты такое?
— Ты решил тут пристыдить меня, Горд? Начнём с того, что это вы тут со своей маленькой армией решили проникнуть в этот дом и убить местного лорда, его сына, а также всех гостей, среди которых, попрошу заметить, были дети. Если бы не я — вы бы вырезали их и сожгли бы этот дом. И это было бы гораздо больше, чем сто пятьдесят человек.
— Мы не убиваем ради веселья!
— А ради чего вы убиваете?
— Ради справедливости! Мы несём Империи правосудие!
— Справедливость? Справедливость для кого? Для себя? Ребёнку, которому бы во сне сегодня перерезали бы горло, вы бы тем самым принесли справедливость? А, может быть, вы принесли бы справедливость благородной даме, вспоров её живот, даже если она никогда и ножа в руках не держала? У тебя довольно обтекаемое понятие о справедливости, милый. Законность? Законность чья? У вас, у бунтовщиков, законность всегда относительная. Вы говорите, что вам не нравятся правила, написанные Новой Империей, а потому они незаконны, однако, когда вы станете властью, то никто в вашей легитимности сомневаться не должен будет, так? У революций никогда нет конца именно потому, что у людей всегда относительное понимание закона и порядка. Ваше мышление поляризовано. Есть плохо, а есть хорошо. Есть справедливость, а есть тирания. Есть истина, а есть ложь. Есть закон, а есть наши политические оппоненты. Вся эта твоя бравада о правосудии и справедливости — пустой звук. Ты либо пешка, которая верит в эти бредни и служит веточкой для костра революции, либо лицемер, который подбрасывает сухие палочки в пожарище. Что выбираешь, Горд?
— Заткнись!
— Ооо, что такое? Попала близко к сердцу? — она чуть слышно хихикнула. — Но это и не особо важно. Вашему маленькому старо-имперскому восстанию всё равно скоро придёт конец.
Горд усмехнулся.
— Неужели? И что вы сделаете? Просто убьёте всех до единого. Знаешь сколько это народу, ведьма?
— Ну почему сразу «убить». Меч он для таких как ты, Горд. Непокорных. Воинственных. Бесстрашных. Ты лучше меня знаешь, что стадом лучше управлять с помощью пряника, а не хлыста.
— Скажи мне… раз уж тебе всё так известно… что случилось с моим командиром?
— С Ольгердом?
— Да… с Ольгердом.
— С ним всё в порядке… ну почти… относительно… относительно тебя, по крайней мере. Сейчас он в городской тюрьме, как и его дружок с рапирой. Немного ранены, но живые. Забавный факт: они думают, что отменили покушение.
— Что?
— Да. Первоначальное сообщение подразумевало начало операции в час ночи. Однако оно было немножко подкорректировано.
— Ясно… это была западня с самого начала. Не будем тратить время на пустую болтовню, — он поднял свой длинный меч и направил на неё остриём, — ведьма.
За спиной Миры скользнула тень. Далас был готов нанести удар. Горд отошёл от стола и теперь направился к Мире, волоча свой длинный меч по земле. Он касался остриём мраморного пола и издавал громкое противное скрежетание. Алая ведьма смотрела на этот выпендрёж с неподдельным любопытством. Ассасин почти достиг своей цели. Он уже занёс свой кривой кинжал для удара. Внезапно раздался противный хруст. Багровый ужас резко повернула голову на сто восемьдесят градусов, ломая себе шейные позвонки. Одновременно её левая рука неестественным образом, перемалывая суставы, с хрустом выгнулась в обратную сторону и схватила убийцу за запястье, останавливая удар.
— Бу.
На белоснежном лице Миры сияла психопатическая улыбка. Вторая рука алой ведьмы изломалась схожим образом и перехватила другую конечность убийцы, которой тот пытался нанести второй удар. Мира резко сжала оба его запястья, ломая кости атакующему. Ножи звонко упали на мраморный пол.
— Далас! — Горд быстро побежал вперёд.
Алая ведьма отпустила бандита и затем резко пронзила одной из своих скрюченных ладоней его грудную клетку, быстро извлекая сердце. Она резко отошла вправо, уклоняясь от взмаха длинного меча командира первой группы. Солдат наклонился к своему подчинённому. Убийца был мёртв.
— Чёрт…
Он оглянулся. Мира уже стояла в противоположном конце зала у огромных окон. Свет луны освещал её спину.Все суставы, в том числе и шейные позвонки, были в правильном положении. Руки Миры были согнуты в локтях, при этом тыльная сторона ладони левой руки подпирала локоть правой. В приподнятой правой руке, будто бокал дорого вина, она держала ещё бьющееся сердце.
— Как ты думаешь, где сейчас душа Даласа?
— …
— Может быть, в этом сердце? Если принять за факт, что душа привязана к живому носителю, то она точно должна быть здесь. Правда тогда встаёт вопрос: если пересадить человеку орган другого, но уже мёртвого, человека — будет ли конечный результирующий человек содержать две души?
Она резко сжала сердце. Кровь монотонной плёнкой потекла вниз по руке.
— Упс.
Горд молча шёл на алую ведьму. Он либо убьёт её, либо умрёт сам. Бежать нет смысла. Играть с ней у него также не было ни малейшего желания. Мира свела ладони вместе в жест молящегося. Кровь, расплёсканная по руке разорванным сердцам, начала затекать обратно в ладонь. Алая ведьма начала разводить руки, создавая зазор между ладонями. Между ними, из крови Даласа, формировался какой-то объект. Сначала этот объект напоминал жезл. Чем сильнее она раздвигала жест, тем более очевидными становились её намерения. Через несколько секунд между её ладонями покоился полноценный длинный меч, остриё и ручка которого упирались ведьме в кожу. Мира резко перехватила его правой рукой и схватила за рукоять, подняв клинок вверх, чтобы свет луны осветил оружие.
— Разомнёмся, милый? — алая ведьма посмотрела на оппонента исподлобья и злобно улыбнулась.
Горд неспешно подходил к противнику. Когда между ними оставалось около десяти метров, он ускорился и приготовился к удару. Он выполнил резкий широкий взмах, ставя целью разрубить ведьму пополам. Тёмная сталь со звоном столкнулась с кровавым кристаллом.
— Что за?
Солдат продолжал наносить удар за ударом. Ему казалось, что он атакует быстро и всегда с неожиданного направления, однако его клинок всегда встречал блок противника. Мира успешно парировала все его удары. Залитый лунным светом банкетный зал наполнился звоном мечей. Горд старался теснить оппонента. Его клеймор был длиннее и, скорее всего, прочнее. Сколько ударов стали может выдержать кристаллизованная кровь? Однако и кроме меча у офицера ещё оставался трюк-другой.
Мира понемногу отходила назад, отступая перед напористым противником. Она, чуть хихикнув, вскочила на один из длинных обеденных столов. Не которое время они обменивались пируэтами на разных уровнях. Затем алая ведьма сделала два шага назад и плавным жестом свободной руки подманила воина к себе. Горд резко запрыгнул на стол и попытался поразить противника колющим ударом снизу вверх. Мира изящно, круговым движением своего клинка, отвела удар вправо. Затем левой ладонью влепила Горду пощёчину. На правой щеке остался багровый след. Она сделала небольшой отскок назад и расхохоталась. Воин от такой наглости рассвирепел. С громким боевым кличем, буквально рёвом, он прыгнул на неё всем телом с намерением одним взмахом разделить голову противника на две равные части. Тенью она ускользнула влево и спрыгнула со стола. Холодная сталь глубоко вошла в стол. Небольшим усилием Горд вынул оружие из дубовой древесины и спрыгнул вслед за Мирой.
Солдат пытался оценить противника. Она виртуозно владела своим оружием. Но дело было не только в этом. Все блоки и отходы были будто отрепетированы. Она не тратила времени на обдумывание или на реагирование, а действовала сразу и наверняка. С такими навыками она не наступает, а лишь защищается. Очевидно, что она играется с ним. Если бы она хотела нанести удар, то Горд бы уже давно истекал кровью.
— О чём задумался? — Мира прервала цепь размышлений.
— Будто не знаешь.
Воин сурово сверлил взглядом своего оппонента. К нему понемногу приходило осознание бесполезности этого представления. Он всё это время делал именно то, чего хотела девушка. Развлекал её.
— Разве ты не хочешь отомстить за своих бедных товарищей, Горд? Смотри. Я прямо здесь. Перед тобой.
Офицер ясно для себя установил, что чем бы ни было это существо, оно пролезло ему в голову. Командир сделал глубокий вдох, стараясь выпустить из головы все мысли. В этом бою придётся, вопреки воле его учителей, полагаться на инстинкты, а не на разум. В сражении побеждают головой, однако против такого врага твои собственные мысли играют против тебя. Глаза у Миры заблестели. Искреннее любопытство отразилось на её лице.
— Неплохо. Совсем неплохо. Возможно сегодня ты единственный, кто меня не разочарует.
Горд завёл левую руку за спину и достал из-за пояса дополнительное оружие — длинный боевой нож. Сила удара в битве с ловким соперником без брони не нужна, а потому держать меч двумя руками не было смысла. Он бросился на врага. Теперь, при отражении ударов Мирой, была небольшая задержка в действиях — чуть менее трети секунды. Горд постарался сделать упор на скорости и хаотичности. Разящие взмахи своим основным оружием он время от времени прерывал короткими колющими ударами своего ножа. Он, как вихрь, носился вокруг алой ведьмы, пытаясь накормить голодный металл её кровью. Горд всё время ускорялся, увеличивая частоту ударов. Солдат выкладывался на полную. Но каждый его удар встречало относительно тонкое и хрупкое на вид багровое лезвие. Уже появилась одышка. Долго он в таком темпе работать не мог. Плана атаки как такого не было — в данном бою это было бы губительно. Он просто надеялся, что враг от такого нескончаемого потока быстрых атак однажды раскроется. Их мечи снова встретились. Горд с помощью дополнительного оружия резко зафиксировал на месте клинок Миры, наложив свои клинки крест-накрест, будто блокируя. Он резко подался вперёд, нанося металлическим наколенником удар алой ведьме в живот. Та на момент потеряла равновесие. Горд решил использовать свой основной трюк. Он с силой оттолкнул Миру, роняя ту на пол. Затем ножом перерубил ремни, фиксирующие железный протез правой руки. Он взял свою железную конечность и отсоединил её от себя. С тыльной стороны протеза показалась чека. Солдат выдернул её зубами, швырнул протез в Миру и отпрыгнул за ближайший перевёрнутый стол.
Этот взрыв был мощнее. Настолько, что стол разнесло в щепы, а самого солдата вынесло в окно. Он, как пушечное ядро, вылетел из бального зала и со страшным хрустом приземлился на траву уже недалеко от границы поместья. Кажется, все кости, которые не были сломаны ранее, сломаны теперь. Он огляделся. Рядом лежало два скелета в броне, свободные от всяких живых тканей. Сердце замерло. Он упал за барьер. Горд зажмурился, приготовившись к тому, что сейчас с него начнёт слезать кожа. После минуты ожидания он открыл глаза и посмотрел на левую руку. За исключением нескольких десятков сломанных костей, та была в норме. Солдат попытался встать, но резко упал на землю. Поломан весь организм. В таком состоянии он и шага не сделает. Он, чуть дыша, чтобы убрать нагрузку со сломанной грудины, перевернулся на пока ещё не сломанную спину. Это всё.
«Отряд мёртв. Миссия провалена».
Над ним замаячило самодовольное бледное лицо. Рыжие волосы упали ему на глаза.
«А ещё и она жива».
Мира присела на корточки у его головы и потыкала палкой ему в щёку.
— Оооой, Гооорд. Ты жиииив?
Парень кашлянул кровью и почти шёпотом сквозь зубы выцедил:
— Пошла нахуй…
Мира ухмыльнулась.
— У меня для тебя деловое предложение. Тебе интересно?
Тот уже не мог говорить. Силы окончательно его покидали. Он лишь смотрел на своего противника.
«Что оно может мне предложить?»
Мира встала в полный рост и холодно посмотрела ему в глаза.
— Рабство или смерть.
Воин потерял сознание.
========== Эпилог ==========
Эпилог
Айген не понимал, зачем его отец перенёс продолжение банкета в загородную виллу. А также, зачем перевёз туда всех гостей и стражу. Дома ведь оставались ценные бумаги, украшения и оружие. Что если нагрянут воры? Однако не это заставляло молодого человека мчаться в кромешной тьме в своё родовое поместье по городским переулкам. Он ускользнул из-под взора отца и стражи когда понял, что верховной жрицы с ними не было. Айген знал как факт, что Мира осталась в Эверике. И потому сейчас галопом нёсся по дворам, расплёскивая лужи, пугая бродячих котов и спотыкаясь о различный мусор. Путь от загородного поместья был неблизкий. Молодой человек был в дороге уже час. Но, так как дворянина готовили в рыцари, он был в замечательной физической форме, и лишь сейчас у него началась одышка. Но он никак не мог обращать на внимания на усталость. Все его мысли поглотила жрица.
Зачем она осталась в поместье? Что если она в опасности? Что если она пострадает?
Он не смог бы стерпеть своего отражения в зеркале, если бы с ней что-то случилось, а он в это время кутил бы в загородном доме, попивая дорогие вина.
И вот вдали показалась знакомая крыша. Облака вконец расступились, и луна ясным светилом указывала юноше путь. Подойдя близко ко входу в сад, он немного замедлился и начал рыться в своей набедренной сумке в поисках ключей от ворот. Так как он не смотрел под ноги, то не заметил, как набрёл что-то твёрдое. Парень споткнулся и упал лицом в ближайшую лужу. Айген встрепенулся, резко встал и обернулся. Затем он посмотрел на мостовую. Сердце замерло. Перед ним лежали два трупа. Полностью обглоданный скелет в доспехах и человек в броне, голова и правая рука которого были лишены всякой плоти.
— Что за ужас…
Он аккуратно, на цыпочках, обошёл ближайший скелет и скользнул в открытые ворота, чтобы узреть ещё один повод для расстройства. Его любимый сад был практически уничтожен и завален телами. Айген медленно пошёл вперёд, осматриваясь. Куча вооружённых до зубов трупов была разбросана по всему периметру. Кто-то лежал на лавках. Кто-то набухал в фонтане. А одна из голов покоилась в птичьей клетке. Сама птица, видимо, переехала.
— Кошмааааар…
Ему было жалко свой любимый сад, однако была задача поважнее. Он понял, что интуиция не обманула — дом был действительно атакован. Главные двери выбиты. Окна разбиты. Свет не горел. Он медленно, но уверенно зашагал по тропе вперёд. Айген приблизился к выбитым двойным дверям. После очередного шага раздался странный звук. Юноша посмотрел вниз. Под ногой лежал оборванный трос.
Растяжка!
Молодой лорд быстро отпрыгнул в ближайший куст. Ничего. Через минуту наблюдений из куста, герцог вылез.
— Кажется, ловушка прохудилась…
Он вошёл в двойные двери.
В холле, перед главной лестницей, полукругом, как в театре, было расположено около двадцати стульев. На этих стульях сидели мертвецы. У кого-то не хватало руки, у кого-то ноги, а один и вовсе был без головы. Вероятно, именно она занимает сейчас ту клетку. За место глаз у трупов были помещены осколки зеркал. Все стулья были повёрнуты так, чтобы зеркальные осколки были направлены в одну точку. В результате создавалась иллюзия, что покойники смотрели за представлением.
И тут юноша увидел её. Перед картиной Аверика фон Эверика, на постаменте первого пролёта большой позолоченной лестницы танцевала алая ведьма. В руке, будто скрипку, она держала чей-то позвоночник и играла на невидимых струнах тонким кровавым лезвием беззвучную музыку. Этот медленный танец она исполняла закрытыми глазами. Мира упивалась процессом, не замечая ничего вокруг. Айген не в силах пошевелиться, заворожённый, наблюдал за этим зрелищем. Только он, она и тишина. Так он смотрел на неё целую вечность. Мир вокруг растаял и не имел значения. Герцог всё понял. Все те слухи о Мире… нет… об алой ведьме. Они правда. Мира действительно кровожадный монстр. Это она убила всех тех людей и уничтожила его любимый сад.
Юноша рухнул на колени на том же месте, где и стоял.
— Выходи за меня.
Мира открыла глаза и удивлённо посмотрела на гостя у подножия лестницы. Она и не подозревала, что кто-то живой будет зрителем её небольшого шоу.
— Айген? — алая ведьма по-доброму и неуклюже улыбнулась.
Последние комментарии
5 часов 59 минут назад
10 часов 18 минут назад
12 часов 5 минут назад
13 часов 18 минут назад
14 часов 24 минут назад
15 часов 33 минут назад