Сердцам живых (СИ) [Ваша Ева] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1. Звезда и Демон ==========

Эта история произошла в далекие времена эпохи Хэйан, тысячу лет назад, в Японии. Ее передавали из уст уста старые, величественные и степенные духи деревьев, задорные и неудержимые боги ветра, восприимчивые и взволнованные духи воды… До того самого момента, как ее не услышал ваш покорный слуга — рассказчик.

Правда ли это все до последнего слова, а может быть, она обросла как снежный ком мифами — одному Королю Духов известно. Верить мне или поднять на смех — ваша воля. Моя — передать эту историю дальше. Передать, чтобы она жила еще долго, но уже в сердцах живых.

«Оживленно сегодня… Слишком оживленно», — подумал юноша, старательно обходя поток идущих навстречу крестьян. На вид ему было не больше семнадцати. Бедная, заношенная одежда висела лохмотьями и явно говорила о нищете своего хозяина. Босые ноги, уверенно ступавшие на разогретое солнцем полотно дороги, покалывали мелкие камушки, но парень к этому, похоже, привык. Загорелое плечо настойчиво сдавливал большой, набитый до отказа, узел, и юноша придерживал его рукой, чтобы ненароком не выронить все содержимое на землю. Его звали Асаха Доджи, но сейчас он всем известен совсем под другим именем.

Асаха всегда ненавидел большие скопления людей. Беспорядочный хор чужих мыслей без спроса влетал в его голову, словно надоедливо жужжащий рой мух, который невозможно выгнать. Услышанные внутренние монологи не отличались разнообразием, и чаще всего были пропитаны желчью, эгоизмом, животными инстинктами и подлостью, что все больше убеждало юношу в том, что люди отвратительны. «Какие они одинаковые, — с нескрываемым презрением думал он. — Лживые, самовлюбленные создания с примитивным мышлением».

Природа наградила Асаху поистине привлекательной внешностью. Статное тело, высокий рост. Темные, как уголь, волосы, свободными длинными прядями ниспадавшие на сильную спину и ключицы. Аккуратный прямой нос, острый подбородок. Глаза, обрамленные длинными ресницами, настолько темные и бездонные, что, казалось, в них отражается ночное небо. Бархатная, смуглая от многочисленных часов, проведенных под палящим солнцем, кожа. Юношей можно было бы залюбоваться, но мало кто осмеливался надолго задерживать на нем взгляд.

Для местных жителей не было секретом, кто он такой, они не любили и боялись его. Асаха чувствовал их неприязнь всеми фибрами тела, то и дело ловя на себе пренебрежительные, колючие, полные злобы взгляды. «Демон», — шипели они, морщась от отвращения, словно увидели прокаженного, изъеденного белыми водянистыми папулами и волдырями. О, они с удовольствием бы избавились от юноши, если бы не страх перед его потусторонней сущностью. А по сему, им приходилось ограничиваться лишь ядовитыми замечаниями. Ведь даже дети знают — с демонами лучше не связываться.

Юноша подпрыгнул, поправляя до рези стягивающий плечо узел. Он мечтал избавиться от него как можно скорее, устав таскаться с ношей с самого утра. Путь Асахи лежал в поместье бывшего феодала, убитого два месяца назад. Что не было удивительно, ведь о поместье давно ходила дурная слава среди деревенских: на его земле никто не умирал своей смертью. Тем не менее, оно никогда не пустовало — на смену мертвым всегда приходили живые. Вот и тогда в стенах роскошного дворца суетилась недавно прибывшая прислуга, дабы приготовить жилище для новых хозяев и устроить им торжественную встречу. Давно звонкие монеты не грели карман юноши, так что он намеревался продать собранные дикие яблоки к праздничному столу богачей.

Перед небольшим амбаром у развилки на пути Асахи с размеренным треском колес остановилась повозка, и с нее спрыгнули двое крепких мужчин, что-то оживленно обсуждая. Их лица блестели от прохладных капель пота, выступивших под настойчивым жаром полуденного солнца, но их это мало беспокоило — нужно было скорее избавиться от тюков сена и возвращаться в поле, к работе. Хватая с повозки по одной увесистой связке сухой травы, они ловкими движениями забрасывали их в амбар, не теряя при этом нить разговора. Обрывок диалога долетел до ушей юноши, когда он поравнялся с крестьянами, и заинтересовавшись он невольно приостановился. Речь шла, судя по всему, о новом феодале.

— Точно тебе говорю, сам император его прислал! — сказал один из работяг, вытирая ладонью широкий, округлый лоб и смахивая пот с раскрасневшихся щек.

— Кто бы мог подумать, что великий род Токугава направят управлять нашими землями? — не без гордости в голосе ответил его приятель со сморщенным, как печенное яблоко, лицом, на что услышал в ответ что-то похожее ни то на мычание, ни то на «да». «То-ку-гава… — мысленно проговорил юноша, словно пробуя слово на вкус. — Где я это уже слышал…?».

— Чего остановился, щенок?! Иди, куда шел! — фыркнул мужчина, случайно заметив Асаху, и искривился, словно прожевал что-то кислое, от чего стал похож на высохший фрукт. — У чертова демона никакого воспитания! — обратился он к своему собеседнику с нескрываемым омерзением. Тот удрученно замотал головой, подтверждая: да — никакого. Демонстративно отвернувшись, мужчины снова погрузились в работу, раздосадованные, что их беседа прервалась столь неприятным образом.

— Да лучше уж быть демоном, чем одним из вас, — нахмурившись, себе под нос произнес Асаха, но оказалось, что он произнес это громче, чем собирался, потому что крестьянин с сушенным лицом проворно вытащил из повозки опасно сверкнувшие вилы и с вызовом направил в его сторону:

— Что?! Что ты сказал?! А ну, не дерзи мне, щенок! — сквозь зубы проревел он, трясясь от захлестнувшей его злости. «Чтобы такой кусок дерьма передо мной носом крутил?! Не позволю!».

Прохожие стали останавливаться, с опаской наблюдая за назревающим конфликтом. Как тут перебороть любопытство, когда нашелся смельчак, решивший показать ненавистному юноше, где его место! «Слетелись падальщики», — про себя усмехнулся Асаха, окинув взглядом собирающихся зевак.

— Гони демона! — закричал кто-то из толпы, и крестьянин, почувствовав себя властелином ситуации, любимцем публики, зло оскалился и произвел выпад, едва не проткнув юношу, но он отскочил назад. Вошедший в азарт мужчина не расстроился и попытался достать Асаху еще раз, но его абсолютно безоружный оппонент снова увернулся от неуклюжей атаки.

Услышав приближающийся топот множества копыт, толпа поспешила расступиться, чтобы освободить скакунам путь. Когда Асаха также попытался отойти в сторону, он неожиданно получил сильный грубый толчок в грудь, от чего, даже не успев заметить виновника, вылетел на дорогу в тот момент, когда вереница из пяти длинногривых вороных коней с всадниками в тяжелых доспехах показалась из-за угла и понеслась прямо на него. У юноши перехватило дыхание от мысли, что его затопчут насмерть, и он умрет столь глупой и бессмысленной смертью, но удача улыбнулась ему: «Еще не время». Жеребцы под чутким руководством наездников громко заржали и остановились, встав на дыбы и перебирая массивными копытами воздух.

Окончательно встав на землю, боевые кони с могучими блестящими телами, от которых, казалось, вот-вот пойдет пар, грозно захрапели ноздрями и начали рыть грунт в недовольстве, что всадники прервали их неудержимый бег.

Крестьяне замерли в гробовом молчании, изучая прибывших чужаков. Им не был знакомы не один из них, но было очевидно, что они вовсе не были скромными рядовыми воинами — не иначе, как ближайшие подчинённые знати.

— Смотри, куда прешь, ты, грязи кусок! — гаркнул всадник в самых массивных доспехах и, подведя коня ближе, что есть силы полоснул по лицу Асахи плетью. Обжигающая боль пронзила висок и бровь, точно по ним провели раскалённым металлом, и красная густая жижа сразу же залила юноше глаз. Он схватился рукой за горящую зияющую рану, пытаясь хоть немного остановить кровь, но это мало помогало. Асахе показалось, что плеть снесла ему половину лица, не иначе, но он не издал ни звука, ни стона, исподлобья глядя на своего обидчика. Если бы взглядом можно было убить, то тот бы уже метался в предсмертной агонии.

— С дороги, — сквозь зубы холодно произнес воин.

Юноша медленно отошел в сторону, не сводя глаз с всадника. «Жестокий, привыкший командовать и убивать», — читал он его как открытую книгу, отчетливо ощущая кожей исходящую от незнакомца опасность. Воин тоже не прерывал визуального контакта, и в его глазах не читалась ничего, кроме досады, что он не забил бедняка до смерти. Наконец, он потерял к Асахе интерес и отогнал коня назад. Всматриваясь вдаль, он чего-то ждал с полминуты, а затем махнул рукой своим четверым подчиненным, призывая снова в путь.

Вереница вороных тронулась с места и уж было собралась размеренным шагом направиться в сторону дома феодала, однако в этот момент подоспело еще трое жеребцов. Наездниками на этот раз были не воины, а женщины в шелковых богатых одеждах — девушка-аристократка и двое ее служанок. Очевидно, их и сопровождали пять всадников.

— Что здесь произошло? — спросила девушка, растеряно рассматривая собравшуюся толпу крестьян. Всадники остановились: аристократку нельзя было игнорировать.

— Ничего особенного, моя госпожа, — спокойно ответил предводитель.

— Он ударил одного из нас! — протестующе выкрикнул кто-то из толпы, на что пострадавший Асаха лишь ядовито усмехнулся.

«Ох ну надо же, теперь я один из них!».

Аристократка довольно быстро заметила юношу с заплывшим кровью лицом. Он одарил ее таким обозленным и презрительным взглядом, что она едва не поежилась и поспешила отвернуться.

— Род Токугава только въехал в провинцию, а вы уже избиваете наших подданных, Рё-сан? — строго спросила девушка, обратившись все к тому же всаднику. — Что на это скажет отец, когда прибудет?

Рё недовольно поморщился. Его явно не устраивало, что «девчонка» публично его отчитывает.

— Простите, госпожа. Моя оплошность, — произнес он не своим голосом, который вдруг стал низким и хриплым от проглоченных им эмоций.

Когда девушка слезла с коня, крестьяне переглянулись и зашептались, заинтригованные развитием событий. «Так, спокойно» — мысленно подбодрила себя аристократка и медленно, нерешительно направилась к юноше, стараясь не обращать внимания на его волчий затравленный взгляд.

— Очень больно? — тихо спросила она. Асаха ничего не ответил и, снисходительно хмыкнув, отвернулся. Еще не хватало ему жалости от человека, который и одеться-то в свои наряды без посторонней помощи вряд ли сможет. «Избалованная богатенькая девочка».

Аристократка сделала вид, что не заметила, как юноша всем видом показывает свое к ней презрение, хотя и начала жалеть о своей затее. Однако отступать было поздно. Остановившись в паре шагов, девушка вытянула из-за пояса белый платок из мягкой ткани, расшитый золотой нитью, небрежно сложила его, не задумываясь протянула парню и дружелюбно улыбнулась. Асаха же в замешательстве замер и удивленно уставился на нее. Вся ненависть, что вскипала в нем, вдруг исчезла. Лопнула, как пузырь, и ее не стало.

— Возьми, — сказала она и ободряюще добавила: — Тебе нужно остановить кровь.

Толпа возмутилась от увиденного: «Да все, что есть у этого демона вместе с его никчемной жизнью не стоит и нитки из этого платка. Молодая госпожа просто отдаст его ему?!».

Юноша медленно протянул руку, чтобы принять подарок, хотя и сомневался: «А стоит ли?». Старик, стоявший рядом, вознегодовал и проговорил скрипучим голосом:

— Не делайте этого, моя госпожа. Этот человек — демон.

Девушка, как ни в чем ни бывало, вложила платок в руку Асахе и, взглянув ему в глаза, тепло улыбнулась:

— Да нет. Не похож…

Затем она легко, словно паря над землей, вернулась к лошади. Бросив в последний раз взгляд на юношу, она взобралась в седло и, взмахнув поводьями, отправилась с сопровождающими в свой новый дом. Асаха же так и остался стоять на месте с подарком в сжатой ладони, ошарашенно смотря вслед уезжающей процессии. Люди вокруг недовольно шептались, осуждали его неблагодарность и невоспитанность, но он их не слышал. Впервые за долгое время его собственные мысли были громче мыслей других.

«Три тысячи духов… Я душу продам, чтобы снова увидеть ее улыбку».

***

— Так как, говоришь, тебя зовут? — спросил старик, критически рассматривая незнакомца, прибывшего под его попечение. Он давно надеялся заполучить сильные молодые руки в свою конюшню, но позволить себе такую роскошь мог только теперь, когда господин Токугава, наконец, решил, что сам Чиё с работой в одиночку больше не справляется.

— Асаха, — без заминки ответил юноша, в свою очередь, так же не упуская возможности изучить конюха. Он ничем не отличался от любого другого работяги своего возраста: темная от загара кожа, худосочное, но все еще крепкое тело, посеребренные сединой волосы, собранные в пучок на затылке и узкие, хитро прищуренные глаза на изъеденном глубокими морщинами лице.

— Так значит, ты, Саха, хочешь быть моим помощником? — прокряхтел Чиё, сдвигая тяжелый засов с дверей своих владений. Конюшня была довольно красивой постройкой, темневшей посреди сада феодала своей двускатной темно-зеленой крышей.

— Да, — отозвался юноша, — но моё имя — А-саха.

Старик обернулся и еще раз внимательно рассмотрел парня, но с куда большим интересом. Решительный тон Асахи ему понравился, и он принял его за проявление мужского характера, что так редко встречался среди молодых людей.

— Что ж… — протянул конюх. — Проходи, А-саха, — в тон юноше выделив первый слог имени, он дружелюбно улыбнулся, раскрывая двери, и, приглашающе махнув рукой, прошмыгнул внутрь.

Асаха последовал за ним, и едва он переступил порог, в нос ему вдарили настойчивые запахи свежего сена и лошадиного духа. Однако парень быстро забыл о царивших ароматах, едва он кинул взгляд на обитателей конюшни: по меньшей мере двадцать прекрасных, сильных, жеребцов, мирно населявших стойла, громко зафыркали и замотали длинногривыми головами, заметив гостей.

— Тише-тише, мои хорошие. Я вам нового друга привел, — ласково проговорил старик Чиё, и его глаза засветились теплотой. Беспокойные лошади, заслышав знакомый голос, стихли, и конюх, удовлетворенный результатом, обратился к юноше, хитро прищурившись: — Ты хоть раз работал с лошадьми? — Асаха уж было раскрыл рот, чтобы сказать «нет», но не успел. — А в прочем, неважно. Молодой, сильный — справишься, — больше сам для себя заключил конюх, и парень не стал его переубеждать. — Так давай начнем! Бери навоз, и я покажу, куда его вывозить, — старик махнул в сторону старой полуразвалившейся небольшой телеги и направился к выходу.

Юноша пожал плечами, несколько обескураженный поспешностью событий, и подошел к указанной поклаже. Взявшись за рукояти деревянной конструкции, парень с удивлением обнаружил, что ей управлять сложнее, чем кажется на первый взгляд. Он не был хилым и слабым, однако телегу, балансирующую на одном колесе, в равновесии удерживал с трудом. Наконец, кое-как приноровившись, Асаха поспешил за стариком, терпеливо дожидавшегося его снаружи.

— Только смотри, не ходи по хозяйским дорожкам и не заговаривай с господами, если они к тебе сами не обращаются, — предостерег Асаху Чиё, как только тот показался. — В остальном просто выполняй мои поручения и не мозоль никому глаза своим присутствием. Этого здесь не любят.

Путь их лежал через великолепный сад сакуры с широкими дорожками, выложенными крупными камнями из бело-розового мрамора. Весна одарила природу буйством цветения японской вишни, и она розовым снегом осыпалась при каждом дуновении ветра. Самое сердце небольшого сада венчал круглый, как блюдце, рукотворный пруд, покрытый нежными лепестками, как ковром, и его гладь заметно трепетала каждый раз, когда его поверхности касались плавники золотисто-красных карпов. Вдалеке возвышался дворец феодала. Большой, величественный и поражавший своим богатством и изящными линиями архитектуры, он словно парил на облаке из тысяч маленьких цветков сакур.

Асаха невольно залюбовался чужим для него миром и остановился, как завороженный. Он никогда не бывал здесь раньше, не видел, что скрывается за дворцом, и теперь буйство красок будоражило его разум. Хоть все, что его окружало, было искусственным, несравнимым с дикой природой, юноша не мог не признать его нежной, почти невесомой красоты.

Однако, чем дольше он смотрел на это великолепие, тем больше он желал увидеть среди него силуэт юной госпожи Токугава. Хотя бы на мгновение, хотя бы издалека. С того дня, как он узнал о ее существовании, она заняла все его мысли, и юноша, как ни старался, не мог изгнать ее образ из своей головы. Прошел месяц, но легче не стало. Скорее, наоборот. Асаха только и делал, что искал повод подойти к поместью, крутился возле него, как лиса возле курятника, но ни девушки, ни кого-то из ее благородного рода он не видел. Аристократы явно не любили лишний раз покидать дворец, и юноша впал в отчаяние. Впал до того момента, пока не пробежал слух, что при дворе феодала требуется дополнительная прислуга. Ни дня в своей жизни никому не служивший Асаха без тени колебаний ухватился за малейшую надежду вновь повстречать Ее. В жизни он так не унижался, как в ту минуту, когда выпрашивал работу у управляющего поместьем. Юноша клялся, что может делать все, что угодно, что готов на все, и он получил свой шанс. Но теперь, когда цель была достигнута, Асаха в сердцах усмехался: «Хороша будет встреча на троих. Я, Она и куча навоза».

— Эй, сынок! — вывел юношу из раздумий голос старика. — Не стой так. Нехорошо будет, если кто-то подумает, что ты здесь прохлаждаешься и задаром ешь хозяйский хлеб.

— Да, конечно, — спохватился Асаха, нагоняя конюха, который уже успел отойти от него на приличное расстояние.

Дни протекали в напряженной, изнуряющей работе. Юноша вычищал стойла, расчесывал коней, таскал сено и воду, вывозил навоз, латал прогнившие от сырости половицы конюшни, но терпел и не жаловался. Валясь к концу дня с ног и в беспамятстве оставаясь спать там же, среди животных, он даже забывал, зачем вообще во все это ввязался. Образ прекрасной аристократки мерк в его памяти с каждым днем, и он терял надежду вновь ее увидеть. Решимость его оставляла: прошел уже месяц, но он не встречал никого, кроме лошадей, изредка просыхающего конюха и прислуги, ухаживающей за поместьем.

В один из самых изнурительных дней нервы Асахи в конце концов не выдержали, и он решил сдаться. Тихо, под покровом ночи, собрав свои немногочисленные вещи в узелок, он, как вор, прокрался мимо громко храпящего Чиё и вышел в сад. Полная луна мягко освещала спящие сакуры, и теплый, теперь уже почти летний ветерок нежно касался лица юноши. Недолго думая, он устремился ко дворцу. Стоило только его обойти и пройти шагов двести, и все — вот она, свобода. И словно и не было ни этих унизительных недель, ни богатой девчонки, приехавшей из далеких земель императора и околдовавшей его разум.

«И платок ее я продам первому же богатею, — торжествующе подумал юноша, и засунул в руку карман, грубо сжав лежавший в нем сокровенный кусок мягкой ткани. Он заулыбался, увидев в двадцати шагах гладь круглого пруда, означающую, что треть пути он уже прошел. — И не буду больше вспоминать об этой избалованной, высокомерной, без…» — Асаха осекся, так и не закончив мысль. Ноги его точно вросли в землю и он, встав, как вкопанный, едва не раскрыл от удивления рот: на противоположном конце пруда он увидел Ее.

Она молчаливо стояла у самой водной глади. Ее свободное, будто сотканное из ветра белое кимоно нежно струилось в пол и слегка оголяло плечи. Распущенные темные волосы волнами ниспадали до самого пояса и подрагивали от легких дуновений ветра. При лунном свете аристократическая бледность девушки особо выделялась и делала ее в глазах юноши волшебным неземным созданием.

Асаха совсем забыл, кто он, и где находится. Он страждуще изучал изящные изгибы тела, мягкие линии складок кимоно, белизну нежной кожи… Однако, когда взгляд неземного создания, устремленный в звездное небо, скользнул на него, юношу захлестнула волна ужаса, срывая с него пелену забвения. Он. Простолюдин. Ночью! Стоит посреди сада феодала, советника императора, и бессовестно таращится на его дочь! Глаза девушки, широко распахнутые, удивленно моргали, смотря на него, и Асаха всем естеством чувствовал ее замешательство.

«Это же тот парень! — донеслись до юноши ее мысли. — Что он здесь делает?!»

«Бежать!» — только и промелькнуло в голове Асахи, как ноги сами понесли его в обратном направлении. Огибая деревья и кустарники он нёсся, не помня себя, и, когда он ворвался в конюшню, парень обессиленно рухнул на пол, задыхаясь от воздуха, рвано наполнявшего легкие.

«Черт… Черт… Черт! Что же теперь будет?»

Асаха принялся за работу рано утром, едва рассвет забрезжил на горизонте — заснуть ему так и не удалось. Трудился он еще усерднее обычного: вывез старое отсыревшее сено, заменил воду, почистил всем лошадям копыта и шерсть, и даже расчесал гривы и хвосты. Пока руки были заняты, юноша хоть как-то мог выгнать из головы беспокойные мысли, и ему было не так страшно от осознания прошедшей ночи.

— Экий ты сегодня прилежный! — диву давался старый конюх.

Юноша же, сидя на корточках и начищая щеткой стойло очередного коня, молился всем богам, чтобы за ним не пришли воины феодала. Почему его еще здесь и след не простыл, он и сам не понимал. Ночью он не осмелился уйти из-за того, что молодая госпожа наверняка подняла тревогу, и весь сад обыскивали в поисках парня-демона. Ну, а теперь? «Что меня останавливает?». Асаха уж было решил побросать все вещи и улизнуть, пока есть возможность, но из раздумий его вывел восклик Чиё, от которого внутри все похолодело.

— Моя госпожа!

— Вспомнила, что давно не навещала Бурана. Решила зайти, — донесся беззаботный, мелодичный голос аристократки, и от его звука нервы юноши натянулись, как струны. «Она знает, кто я. Знает, что это я был в саду».

Асахе не хотелось этого делать, но он, отложив щетку и вытерев руки холщовой тряпкой, медленно поднялся на ноги и обернулся. Взгляд его встретился со взглядом дочери феодала. Совершенная, идеально одетая в дорогие шелковые наряды, с цветами в ее красиво заплетенной прическе, она показалась ему ненастоящей, подобно искусственно созданному саду поместья. Та — вчерашняя девушка — была настоящей, живой: с ее распущенными волнистыми волосами, небрежно надетым кимоно, обнаженными хрупкими плечами и умиротворенным, освещенным лунным светом, лицом.

— Не знала, что у нас новый конюх, — проговорила девушка, внимательно рассматривая юношу. Тот растеряно отвернулся, ожидая, что вот-вот аристократка вспыхнет в гневе, а его схватят и обезглавят прямо здесь за то, что он следил за ней в ночи.

Старик Чиё пришел в ужас от поведения своего помощника и, подойдя к нему боком, взял его за затылок и усилием заставил нагнуться:

— Чтоб тебя! Поздоровайся с госпожой! — прошипел он. — Простите его поведение. Силы хоть куда, а манер у этого оболтуса никаких! — громко оправдался конюх, убирая от парня руку. Асаха, боязливо взглянув на девушку, поклонился уже самостоятельно, на что аристократка тепло улыбнулась.

У юноши затрепетало в груди от доброты ее взгляда и улыбки. Он мгновенно понял: не будет ни стражи, ни казни… Ничего не будет.

— Как твое имя, конюх? — спросила девушка, подходя к нему.

Юноша уж было раскрыл рот, чтобы ответить, но слова, к его ужасу, застряли в горле. От осознания, что он просто стоит, как идиот, что-то хрипит и краснеет, как спелый томат, Асахе захотелось провалиться сквозь землю. Немедленно. Лишь бы не встречаться больше взглядом с прекрасной свидетельницей его позора. Конюх же явно забавлялся с сложившейся ситуации, смотря попеременно то на госпожу, то на помощника, и едва сдерживался, чтобы не прыснуть со смеху.

— Мое имя Асаха, Токугава-сама, — наконец выдавил из себя несчастный парень и почтительно поклонился, посчитав, что это будет уместно.

— Асаха, — тихо повторила аристократка, от чего у юноши защекотало в животе. Звучало ли его имя когда-нибудь настолько нежно и мелодично? — Меня можешь звать Хоши-сама. Токугава-сама — это скорее мой отец.

«Звезда… Только такое имя ей бы и подошло», — про себя подумал юноша, и девушка вновь улыбнулась ему, от чего у него перехватило дыхание.

На другом конце один из жеребцов начал отчаянно ржать, лупя тяжелым копытом по кормушке, и конюх, всплеснув руками, со словами «Ах ты прожорливая скотина» побежал к разбушевавшемуся животному, что несказанно обрадовало Хоши. Ей только и нужно было, чтобы Чиё оставил её с Асахой наедине. Осуждающе прищурилась, она спросила, не теряя драгоценного времени:

— Так это ты бродишь по ночам по нашему саду?

— Да, госпожа. Простите… — нервно сглотнув, ответил Асаха.

— Никому не рассказывай, что видел меня вчера, — аристократка перешла на шепот, и на лице ее отразилась мольба о помощи. — Отец убьет меня, если узнает, что я без сопровождения выходила из дворца, еще и в такое время.

Юноша удивленно рассматривал стыдливо потупившую взор девушку, и ему стало её жаль. «Так, значит, ее держат взаперти? — с сочувствием подумал Асаха. — Значит, она и сейчас не одна и сопровождение ожидает снаружи?».

— Я не расскажу, — тихо заверил Асаха, на что девушка просияла и благодарно кивнула. Завидев возвращающегося Чиё, она направилась к любимому жеребцу. Девушка еще долго нежно поглаживала сильную шею вороного и теребила пальцами длинную гриву, а юноша украдкой поглядывал на нее снова и снова, не в силах с собой бороться.

Когда Хоши ушла, оставив после себя легкий цветочный аромат, резко выбивающийся из запахов конюшни, Асаха прислонился к стене и, облегченно выдохнув, блаженно заулыбался. Его сердце сильно и быстро колотилось о ребра, и он никак не мог унять щекочущий трепет в животе. «О духи, а я чуть было не упустил свой шанс снова ее увидеть!» — мысленно упрекнул себя парень.

— А ну, прекрати, — сурово сказал старик, неудовлетворенный поведением помощника.

— Прекратить что? — недоумевающе улыбнулся Асаха.

— Это, — кивнул конюх в его сторону. — Так ее ты высматривал все это время? Думал, не замечу? — спросил он, нахмурив брови. — Сынок, она не из нашего мира. Тебе даже думать о ней запрещено! — запричитал он, всплеснув руками. Он, на свою голову, уже успел привязаться к странному парню, а тот решил позариться на достопочтенную молодую госпожу.

Асаха ничего не ответил. Он был слишком счастлив, чтобы думать о последствиях. Ее глаза, ее улыбка, ее светлые добрые мысли… Разве теперь, когда он узнал, что это такое, он сможет просто «прекратить»?

========== Глава 2. Невольные ==========

Ночь дарит свободу. Она даёт крылья бесконечным мыслям, выпускает на волю самые сокровенные мечты, позволяет сознанию устремляться в полёт. Асаха всегда любил это время суток, но лишь очутившись в поместье феодала начал по-настоящему его ценить. Лишь с наступлением темноты он, наконец, мог оставить изнуряющие хлопоты и сбежать из осточертевшей конюшни. Прямиком во владения спящих сакур, которые всегда были ему рады.

— Снова уходишь, — недовольно пробурчал конюх, успевший уже как следует напиться, и, едва не потеряв равновесие, с характерным грохотом оперся ладонью о стену. Асаха, который в очередной раз пытался слинять на волю, застыл на месте и крепче сжал в руках тёплую шерстяную накидку. Ему не нравилось, что старик его задержал, но виду старался не показывать. — Куда тебя несет каждую ночь?

Чиё упорно сверлил влажным от пьяного блеска взглядом спину парня и испытывал непонятную тягу отчитать его за что-нибудь. Вот только в голову ничего не шло, кроме той ереси, что ему наговорили с утра местные торговцы.

— Я гуляю, — холодно отозвался юноша, уже зная наперед, о чем пойдет речь. Лишь одна мысль терзала конюха целый день, и вторгалась в голову Асахи, как назойливая муха.

— Слышал, что говорят о тебе здесь, в селении, — Чиё откашлялся и попытался проследить за реакцией своего помощника. Но тот так и не обернулся, чтобы поддержать с ним беседу. Да и вообще он выглядел так, будто ему глубоко безразлично, что ему говорит старый конюх. — Я хочу, чтобы ты знал, что я им не верю. Не верю, что ты тот, кем они тебя называют…

— Демоном? — с отстраненным интересом угадал Асаха. Ну, конечно, что еще о нем могли рассказать. Деревенские, как пересмешники, повторяли друг за другом одно и то же слово. От мала до велика.

Чиё замолчал. Спокойный тон, с которым юноша отреагировал на его реплику, был неожиданным. Неужто он настолько смирился с нелестным прозвищем, что уже и ухом не ведет при его упоминании? Слухи поселили в сердце старика тревогу, и он просто не мог замолчать, не узнав правды, хоть и чувствовал, что нужно держать язык за зубами.

— Ты странно ведешь себя, — задумчиво произнес он, — говоришь сам с собой. Еще эти хождения после заката…

Асаха, наконец, обернулся, и с отвращением поморщился от увиденного. Юноша и затылком чувствовал, что конюх едва стоит на ногах, но видеть это воочию было куда противнее. В таком состоянии нужно громко храпеть, лёжа лицом в сене, но никак не заводить разговоры, граничащие с сумасшествием.

— Тебе нужны ответы? Хорошо. Слушай, — процедил юноша, на что старик замер, пытаясь сфокусировать на помощнике рассеянный от большого количества спиртного взгляд. —Хочешь спросить, демон ли я? — вкрадчиво спросил парень и насмешливо добавил: — Конечно, и еще я пью ли по ночам кровь девственников. Черт вас всех дери, нет! Я не демон! — последняя фраза сорвалась на повышенных тонах, отчего Чиё вздрогнул и набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но юноша не дал ему шанса. — А говорю я с мертвецами, — совершенно будничным тоном продолжил Асаха. — Поместье проклято, ни одна душа не может упокоиться. Их здесь больше, чем живых.

Морщинистое лицо старого конюха исказила гримаса ни то ужаса, ни то удивления, и рот его приоткрылся в немом восклике, но из него не вылетело ни звука. Хмыкнув, юноша отвернулся и подошел к двери, которая уже была открыта и манила мраком ночного неба, однако остановился. Не хватало финального аккорда.

— И кстати. Мертвецы говорят, что тебе стоит меньше пить, старик, а то скоро к ним присоединишься. — Асаха вышел быстро, не оборачиваясь, уверенный, что сегодня старик Чиё заснет нескоро, и даже очередная порция крепкого напитка ему в этом не поможет.

Прошло десять дней с того момента, как юноша видел молодую аристократку в последний раз. Он знал наверняка их количество, потому как считал их против своей воли. Лишь этот счет заставлял его верить, что прошла не целая вечность. Асаха чувствовал себя совершенно беспомощным оттого, что никак не мог повлиять на намерения девушки встретиться с ним вновь. Все, что он мог сделать, это каждую ночь выбираться в сад, к тому самому пруду, где она предстала, как сказочное видение, и надеяться, что она чудесным образом явится снова. Но ее все не было. «Наверное, за ней очень пристально следят, — утешал себя юноша. — Однажды ей удастся вырваться».

Дойдя до заветного места, он изнеможённо рухнул на траву. День выдался тяжелый, а разговор с пьяным конюхом высосал из него остатки сил и самообладания. Да, он знал, что когда-нибудь слухи о нем доберутся и до поместья, но не ожидал, что это произойдет так скоро. Асаха беспокоился, что теперь Чиё не захочет видеть его в своей конюшне, особенно после всего того, что парень ему наговорил. В прочем, оставалась надежда, что тот наутро ничего не вспомнит, и всё будет, как обычно.

Беспокойные кодама, маленькие духи деревьев, почти сразу же расселись возле него, на что Асаха лишь устало закатил глаза. «Снова они». Кодама прибегали каждый день, и безмолвно наблюдали за ним, перекатывая головы с боку на бок и не давая в полной мере остаться в одиночестве. Человек, что может их видеть. Таких они не встречали уже несколько десятков лет, поэтому вниманием юноше досаждали немерено. Обычно он их игнорировал, однако тот день стал исключением. Их бледные тела, блестящие в свете луны, рядом с ним, раздражали, и Асаха раздраженно фыркнул, не выдержав их навязчивого присутствия:

— Хватит возле меня крутиться, если ничем не можете помочь! — Духи перестали качать головами, отчего вдруг стало намного тише. Звук, напоминающий удар костей друг о друга, который все время их сопровождал, прекратился. Кодама переглянулись и бросились врассыпную, как дети, играющие в салки. — Так-то лучше, — усмехнулся юноша, подложив руки под голову и продолжил любоваться ночным небом.

«Тук-тук». До этого мирно спящая Хоши резко очнулась и открыла глаза. Глухой стук снова донесся со стороны закрытого на все затворы окна, и девушка спросонья растерев пальцами веки и, приподнялась на локтях. Ее покои располагались слишком высоко, чтобы кто-то вот так запросто мог постучаться снаружи, так что мысль, что нашелся смельчак, который оказался столь проворен и настырен, пугала. «Может, померещилось?»

Помедлив, она вылезла из-под одеяла и, как можно тише, встала на ноги. Половицы жалобно скрипнули, отчего Хоши недовольно закусила губу. Такой шум выдавал с головой, что она больше не спит, а совсем не такого эффекта она хотела добиться. Аккуратно ступая на цыпочки, она сделала несколько шагов к окну, но замерла, когда раздался тот же стук. Постучались громче, настойчивее, и сердце девушки бешено заколотилось. Страх сковал её слизкими путами, и она, помедлив в растерянности и кое-как совладав с собой, бросилась прочь.

Стражник у дверей покоев аристократки мирно спал, сложив под мохнатую щеку кулак, и, увидев это зрелище, Хоши пришла в полное недоумение. Дежурной охране нельзя спать. Такой проступок её отец, Токугава Йоширо, безжалостно карает телесными наказаниями.

— Йогата-сан…— потрепала она за плечо мужчину, отложив нравоучения до лучших времен. — Йогата-сан! — Тот лишь пробормотал что-то несвязное, надув пузырь из слюней. — Йогата-сан! — она усилила хватку, настойчивее помотав бессознательное тело, но на сей раз он совсем никак не отреагировал, что окончательно сбило девушку с толку. Стражник и раньше грешил отдыхом на рабочем месте, но за пять лет службы она ни разу не видела его погруженным в столь беспробудный сон.

«Тук-тук» —донесся стук из конца коридора, отчего тело аристократки забила мелкая дрожь. Хоши настороженно всматривалась в безмолвную темноту, пытаясь высмотреть зачинщика шума, но никого не было. Абсолютно. По крайней мере, так ей казалось. Лёгкое кимоно соскользнуло, небрежно оголив плечи, и девушка нервно вернула гладкую ткань на место.

Маленький дух постучал по стене еще раз. Если бы он мог говорить, а девушка — слышать, он бы крикнул «Давай, иди же!», но пока он лишь пугал её своими действиями. «Йогата-сан!» — просипела Хоши дрожащим голосом и обернулась на мужчину еще раз в надежде, что он очнется, но тот продолжал спать. Живот словно завязался в узел от одолевающего страха, и аристократке хотелось разрыдаться от осознания, что она не знает, что предпринять.

«Тук-тук» — раздалось с нижнего этажа, а девушка так и не двигалась с места, застыв молчаливой фигурой. Стук повторился. Она была уверена, что хоть кто-то из обитателей дворца услышал его, но коридор оставался молчалив и пустынен. Да, ее страж крепко спал, но ведь все остальные не должны были.

«Вот он — ответ, — осенило Хоши, и она устремилась к лестнице, ведущей вниз, стараясь не думать, что именно оттуда в последний раз доносились странные звуки. — У всех выходов должна быть охрана». Она намеревалась добежать до одного из них и пожаловаться на тревожный шум в замке. Какой же животный ужас охватил девушку, когда она обнаружила, что стражники у парадных дверей тоже спят! Мужчины никак не реагировали на щипки и толчки, которым аристократка их подвергала, даже ухом не вели.

Не помня себя, Хоши рванула к выходу в сад, который тоже находился под охраной. Босые ноги обжигало холодом гладкого мрамора, но девушку это мало волновало. В голове разом всплыли все предостережения суеверных местных жителей, что поместье проклято. «Но разве род Токугава когда-нибудь пугали „глупые сказки“?» — говорил её отец, а она со всей покорностью принимала эту пренебрежительную фразу за призыв к действию — не нужно верить во всякую чушь. Вот только теперь, когда «чушь» вторгалась в жизнь девушки, весь её скептицизм как ветром сдуло.

Возле второго выхода воины так же мирно посапывали, прислонившись к стене, и аристократка обреченно опустила руки. Сбивчивое, рваное дыхание, горячило горло, и Хоши молилась всем богам, чтобы хоть кто-то в этом треклятом поместье, кроме неё, не был погружен в колдовской сон. Словно в ответ её молитвам, тяжелый створ дверных ставней медленно пополз в сторону. Дерево зловеще трещало, а девушка, скованная ужасом, не могла сдвинуться с места и наблюдала за всем происходящим в гробовом молчании. Едва высвободившись, ставни с грохотом распахнулись наружу, и прохладный ветер ворвался в помещение. «Тук-тук» — раздалось из глубины коридора.

— Хватит! Что вам нужно?! — взвизгнула девушка, обняв себя за плечи. Она была уверена: что бы ни было во дворце, оно было живым, и сейчас слышало её.

Стук прозвучал прямо за спиной, и Хоши даже показалось, что что-то холодное и влажное коснулось лодыжки сквозь тонкую ткань кимоно, отчего её передернуло, и из девичьей груди вырвался истошный визг. Уже через мгновение ноги что есть мочи несли её в глубину сада, в тень отцветающих сакур. Ставни с грохотом захлопнулись обратно.

Когда Хоши, запыхавшись, прибежала к пруду и заметила дремавшего возле него Асаху, она решила, что его тоже свалило сонным проклятием, напавшим на дворец. Настороженно наблюдая, как вздымается грудь спящего юноши, девушка бесшумно приблизилась и нерешительно присела рядом на колени. Спокойное посапывание парня даже поселило в ней чувство, что она не должна его будить. «Должно быть, он видит самые чудесные сны». Однако чувство быстро угасло, стоило лишь образам сражённых беспробудным сном стражников появиться перед глазами. Тихонько толкнув плечо спящего, Хоши дрожащим голосом окликнула его:

— Асаха.

Юноша очнулся сразу же. Сказать, что он удивился, увидев над собой склонившееся лицо девушки — ничего не сказать. Сердце в груди бешено заколотилось в волнении, и он не сразу поверил своим глазам, решив, что всё еще дремлет. «Она здесь! Здесь!»

— Три тысячи богов, хоть ты не заколдован! — воскликнула девушка и тут же, смутившись, вскочила. Она вдруг осознала, как непристойно выглядит в легком ночном кимоно, с распущенными волосами, да еще так близко рядом с малознакомым молодым мужчиной. Но смятение было временным, и Хоши тут же себя за него отчитала. «Как можно сейчас думать о таких глупых вещах?!»

Асаха поднялся и отряхнулся, не сводя глаз с девушки. Он был счастлив ее видеть, но потерянный вид Хоши омрачал радость встречи. Что-то стряслось.

— Заколдован? — эхом переспросил он, когда смысл услышанного дошел до него.

Нервы девушки сдали, и она в голос разрыдалась, уткнувшись в ладони. Она плакала от собственной беспомощности, и непонимания, что происходит. Асаха же в ступоре смотрел на перепуганную до истерики Хоши, и не знал, как себя вести, что делать. С минуту он мешкал, сомневался, но, в конце концов, подошел ближе и, осознавая, что это не позволительно по отношению к госпоже, мягко взял руки девушки за запястья и убрал их от заплаканного лица.

Когда их взгляды встретились, у Хоши перехватило дыхание, и ее рыдания прекратились так же внезапно, как и начались, оставив после себя лишь мокрые от слез щеки, покрасневшие блестящие глаза и рваное дыхание. Взгляд Асахи источал такую силу и уверенность, что девушка вдруг почувствовала себя под надежной защитой, и ей стало стыдно за то, что она потеряла над собой контроль.

— Там… — всхлипнула она. — Что-то странное… В замке… — каждое слово давалось с трудом и грозилось застрять в горле. Стоило лишь девушке договорить, как за её спиной возникли победно прыгающие духи кодама, и мозаика в голове юноши сложилась: мелкие проказники, услышав его, решили стать полезными, и таки привели к нему до полусмерти напуганную госпожу. Он должен был бы разозлиться на них, но вместо этого лишь пожалел о том, что не догадался попросить их о помощи раньше: они славятся своими умениями усыплять неугодных им путников.

— Все, кроме вас, спят как мертвецы, да? — озвучил догадку Асаха.

Хоши удивленно проморгалась:

— Д-да… Откуда ты зна…

Юноша усмехнулся:

— Я же демон. Уже забыли, госпожа? — девушка смотрела на него в таком скептическом недоумении, что он продолжил, стерев неуместную для случая усмешку с лица: — Это всего лишь кодама. Не бойтесь.

— Кодама? — недоверчиво переспросила Хоши, на что Асаха кивнул. Девушку посетило чувство, что парень над ней просто издевается. «Кодама?! Духи священных деревьев?! Серьезно?!». Юноша услышал каждую ее мысль и с горечью осознал, что между ним и аристократкой лежит пропасть в разы шире, чем он думал. Удастся ли ей когда-нибудь понять мир, в котором живет он?

Связное сознание, неомраченное страхом, быстро возвращалось к Хоши, и, когда она поняла, что Асаха все это время не отпускал ее рук, она в замешательстве поспешилавысвободится из его хватки. Юноша знал, что ему нельзя к ней прикасаться, и поэтому не сопротивлялся, с сожалением разжимая пальцы.

— Простите, — пробормотал он.

Девушка молчала, опустив глаза, и пыталась переварить то, что ей сказал парень. Несмотря на то, что сказанное больше походило на легенды, которые бубнят старики, такое объяснение как нельзя лучше проливало свет на то, что происходило во дверце. Посему, Хоши решила поверить. С тяжелым вздохом взглянув на Асаху, она тихо заговорила:

— Зачем кодама звали меня в сад?

Асаха отвел глаза. Сказать ей правду? Продолжить утягивать её в мир «безумия», который никогда не станет ей подвластен?

— Чтобы я вас увидел. Я этого хотел, — произнес он и смутился от своих же слов. Слишком честно.

Ответ вогнал юную госпожу в краску. Ее сердце быстро заколотилось, и в висках глухо застучал пульс. «Он хотел меня увидеть!» — пробежала непозволительно радостная мысль, за что Хоши тут же разозлилась на саму себя. Неужели она, аристократка, в глубине души хотела услышать от парня-демона именно это?

— Вот дурак! — раздраженно бросила она, и отвернувшись, стремительно направилась обратно ко дворцу. Однако едва она успела сделать пару шагов, как на лице растянулась довольная улыбка. Девушка пыталась ее согнать, как наваждение, но усилия были тщетны. «Я этого хотел… Я этого хотел…» — снова и снова звучало в ее голове, заставляя Хоши по-дурацки улыбаться вновь и вновь, и она ненавидела себя за это.

— Я буду ждать тебя! Буду ждать каждый день! — крикнул Асаха её вслед, но девушка не обернулась, даже шаг не замедлила. Однако, юноша уже знал: она захочет снова с ним встретиться. Обязательно захочет.

***

— Беда! Беда! — Асаха недовольно поморщился и отмахнулся от истошного старческого ора, как от назойливого насекомого. Он заснул лишь под утро и решил, что что бы ни случилось, оно никак не стоит того, чтобы прерывать его сладкую дрему. — Асаха, вставай же! — Чиё начал так интенсивно трясти юношу за плечи, что тот нехотя продрал глаза, и лишь тогда, убедившись, что он проснулся, конюх убрал руки.

— Да встаю, встаю, — прохрипел парень севшим от сна голосом. Его взгляд встретился с обеспокоенным взглядом конюха, и в памяти невольно всплыл их последний разговор, от чего юноша нахмурился, но все же спросил: — Что стряслось?

— Проклятье обрушилось на нас! — громогласно произнес старик, отступив на пару шагов назад и возведя руки к небу. Очевидно, так он невзначай указывал направление, откуда проклятья, собственно, и должны ссыпаться.

«О! Да неужели?» — в мыслях усмехнулся юноша и уж было бессильно рухнул досматривать свой полудневный сон, но Чиё снова подскочил к нему и схватил его за плечи.

— Нам обоим конец! — дыша перегаром, прокричал он юноше в лицо. — Проснись же, наконец, окаянный!

«Конец?» — последняя фраза таки заставила Асаху стряхнуть с себя остатки сна и встать на ноги. В голове судорожно, одно за другим, всплывали обстоятельства, при которых им бы угрожала смертельная опасность: пожар, ураган, паводок, нападение на замок… Однако вокруг царила такая тишина, прерываемая лишь причитаниями старика, что юноша быстро отмел свои догадки и поплелся за конюхом, который уже с громким топотом бежал в сторону стойл.

В обители лошадей всё было спокойно, но лишь на первый взгляд. Это Асаха понял по тому, как напряженно конюх обернулся, чтобы удостовериться, что парень идет за ним, и в который раз тяжело вздохнул. Со скрипом отварив одно из стойл, мужчина махнул высохшей рукой вовнутрь, и, когда юноша подошел ближе, он, наконец, увидел причину всех беспокойств. На полу, тяжело дыша и прикрыв веки, лежал издыхающий конь. При каждом вдохе его грудная клетка вздымалась холмом, и на черной лоснящейся шерсти вспыхивали блики солнечных лучей, пробивающихся через крышу. Его большое, сильное и молодое тело, лежащее теперь бесполезной грудой, смотрелось жалким в своей увядающей мощи.

— Буран, — шепотом произнес Асаха. Услышав свое имя, конь слабо фыркнул и дернул ухом.

Чие обреченно схватился за голову руками и прохрипел надрывным скрипучим голосом:

— Самый лучший жеребец. За него ни меня, ни тебя не пожалеют. Казнят сразу же.

Юношу от этих слов точно ударило под дых. Услышанное не укладывалась в голове.

— Казнят? Людей? За мертвую лошадь? — не веря своим ушам, переспросил он.

Старик внимательно взглянул на Асаху. Его взгляд был серьезен, как никогда. Он отчеканил каждое предложение так, что их смысл буквально не мог ускользнуть:

— Буран — подарок самого императора. А ты здесь никто. И я здесь никто. Куски грязи. И не позволяй себе об этом забывать. Ни на минуту, сынок, — похлопав юношу по плечу, он обреченно добавил: — Я пойду, доложу обо всём господину. Все равно он скоро узнает, — глаза старика заметно потускнели, и он стремительно вышел на улицу, оставив парня наедине со своими мыслями.

Если юноша что и знал наверняка, так это то, что он не станет смирно ждать своей смерти. «Я просто сбегу. А потом вернусь за Хоши и заберу ее», — ярким всполохом родилось в голове решение, но решимости в нем быстро поубавилось. Если первая часть плана не была проблемой, то воплощение в жизнь второй граничило с самоубийством. Впрочем, Асаха сразу же уверил себя, что непременно найдет способ увезти аристократку, но его не могла не беспокоить судьба старого конюха. Тот был человеком своего времени, слугой с поистине самурайской преданностью. Несмотря на все свое сумасбродство и непреодолимую тягу к алкоголю, Чиё с честью и с достоинством принял бы удар катаны на свою шею и ни за что бы не сбежал. А допустить это парень не мог. Старик продолжал обращаться с ним, как с себе равным, и по-отечески пытался предостерегать от ошибок. Даже теперь, когда знал о том, что Асаха общается с теми, кого нет, он от него не отвернулся, и юноша счел, что Чиё не заслуживает такой скотской смерти.

День тянулся медленнее, чем обычно. Большую часть времени парень проводил с измученным животным, успокаивающе поглаживая массивную шею и длинную гриву. Конь тяжело дышал, и временами пытался встать с завидным рвением и упорством, но каждый раз ослаблено падал на бок. Асаху от этого зрелища охватывала непреодолимая тоска. В его памяти снова и снова всплывали минуты, как совсем недавно приходила Хоши проведать этого самого жеребца. Он вспоминал, как нежно скользили ее руки по блестящей черной шерсти, и как она, улыбаясь, что-то тихонечко говорила, а конь на это довольно фырчал и подергивал ухом, прислушиваясь к ее голосу.

— Э! Приятель! — неожиданно выдернул из раздумий Асаху резкий бас, от чего он едва не подскочил на месте. Обернувшись, он увидел перед собой полупрозрачную фигуру крепкого молодого человека. Мужчина с большим шрамом на правой щеке внимательно смотрел на него, ухмыляясь одним уголком рта и сложив на груди большие сильные руки.

«Это он мне?» — удивился юноша, хотя ответ и так был очевиден. К кому еще может обращаться смотрящий на него покойник.

— Влей в него воды, и как можно больше. Он пожрал заплесневевшее сено, — как ни в чем ни бывало произнес дух. — Не благодари.

Асаха с недоверием отнесся к словам незнакомца и не сразу решился последовать его совету. Однако время шло, а Бурану лучше не становилось, и тогда юноша сдался. Больших трудов и усилий ему стоило заставить коня пить. Сопротивляющийся жеребец яростно брыкался, и передние копыта несколько раз болезненно ударяли по ребрам и рукам участливого парня. От этих ударов из глаз разве что искры не летели, и юноша серьезно полагал, что животное сломало ему пару костей. Однако, он отделался лишь синяками. Вскоре, к удивлению Асахи, жеребец смог встать, хоть и был еще слаб, и принялся уплетать свежее сено.

Когда незнакомец вновь возник перед юношей, он хотел поблагодарить его, но тот перебил Асаху, едва он успел открыть рот:

— Что ж вы за конюхи такие! — он смерил Асаху критическим взглядом и снова усмехнулся: — Такого жеребца чуть не загубили! При мне здесь такого не было!

Мужчина исчез, как туман, растворившись в воздухе, не дождавшись реакции на свою реплику. «Конюх бывшего хозяина поместья» — осенила Асаху догадка, а затем он с облегчением выдохнул: похоже, что беда прошла стороной. Его снова спасли духи.

Ступая на мраморный пол и рассматривая богатые убранства дома феодала, юноша едва сдерживался, чтобы не остановиться и не отстать от своих сопровождающих. Резные колонны, замысловатые гобелены с сюжетами легенд о Изанами и Изанаги на стенах, витиеватые вазоны, инкрустированные драгоценными камнями, цепляли взгляд, и он не знал, что из этого великолепия более остального завладевает его вниманием.

— Что? Грязная чернь будет работать здесь, во дворце? — презрительно оглянулся на юношу Рё. Асаха отлично помнил его взгляд, полный ярости, когда он рассек ему висок плетью. Об этом событии еще напоминала красная полоса на его успевшей посветлеть до более благородного оттенка коже. — Немыслимо!

— Таково распоряжение господина, — промурлыкал управляющий. — В благодарность за спасение жеребца.

Решению господина Токугава удивлялся и сам парень. Он никак не ожидал, что-то, что он помог вырваться хозяйской лошади из лап смерти, позволит ему войти в стены дома феодала. Чиё говорил, что для того чтобы удостоиться подобной чести, нужно заслужить доверие со стороны главы рода. Но разве спасение животного вызывало подобное доверие?

— Жеребец вообще не находился бы при смерти, если бы он хорошо выполнял свою работу, — язвительно заметил воин. Перспектива находиться под одной крышей с дерзким юношей, который с первого же взгляда не вызвал у него ничего, кроме отвращения, его категорически не радовала.

Асаха молчал, недовольно поджав губы, хоть и слышал каждое едкое слово в свой адрес, не говоря уже о мыслях. Он не хотел, чтобы его вышвырнули на улицу в первый же день за его неумение держать язык за зубами. Однако это не мешало ему в своих мечтах пять раз ударить о стену ненавистного ему вояку.

Рё был еще молод, не многим старше двадцати, однако закаленный войной взгляд, накаченное тело и пара увесистых шрамов на щеках, прибавляли ему лет десять. Чёрные, как смоль, волосы, всегда были собраны в пучок на голове, открывая мужественные скулы и волевой подбородок. Асаха не разбирался в мужской красоте, но ему казалось, что подобный внешний вид вызывает разве что опасливое уважение среди женщин, но никак не симпатию.

— Снова чем-то недовольны, Рё-сан? — зазвучал позади мелодичный голос, от которого сердце юноши забилось сильнее и чаще, и он обернулся.

Хоши, встретившись с ним взглядом, замерла, и на её лице отразилось искреннее удивление. Юноша выглядел настолько безупречно, что девушка и не сразу поверила, что это тот же парень с волчьим взглядом, которого она встретила в первый день своего приезда. Хотя этого и стоило ожидать, ведь прежде чем пригласить Асаху во дворец, его должны были как следует привести в порядок: выдать новую одежду, привести в порядок его длинные волосы, отмыть тело от въевшейся пыли… Поняв, что задержала на юноше взгляд дольше, чем требовали правила приличия, девушка смущенно отвернулась.

— Уверен, что впустить дикого деревенщину во дворец — это Ваша идея, Хоши-сама, — раздраженно проговорил Рё и бесцеремонно приблизился к девушке настолько близко, что она едва сдержалась, чтобы не сделать шаг назад.

Натянутые струны терпения Асахи лопались одна за другой, и он едва держал себя в руках. Ему было противно видеть, что другой мужчина почти касается безупречной фарфоровой кожи, находится настолько рядом, что девушка, без сомнения, ощущает на лице его дыхание… Все оскорбления Рё в адрес юноши меркли по сравнению с тем, как воин позволял себе так вести себя с Хоши. С его Хоши.

Девушка реагировала на происходящее с завидным спокойствием. Её беглый взгляд скользнул по Асахе, а затем задумчиво остановился Рё. Она придумывала достойный ответ на столь очевидные нападки в свой адрес.

— Ну что вы. «Впустить… Дикого деревенщину… во дворец… Моя идея», — медленно повторила она каждое слово воина. — Ваши передвижения при дворе никто не ограничивает, и в этом нет моей заслуги. — От подобных слов Рё побагровел лицом. Его взгляд наполнился такой ненавистью, что Асахе захотелось втиснуться между ним и Хоши, лишь бы оградить ее от него, но девушка продолжила, вздернув нос: — Оставьте при себе ваши оскорбления. Ваше происхождение ничем не лучше, — дрогнувший голос все-таки выдал нахлынувшее чувство трепетного страха, и мужчина в ответ зловеще расплылся в улыбке.

Мысли Рё ядом просочились в голову Асахи, отравляя ненавистью: «Ну-ну, моя госпожа. Недолго тебе осталось носом вертеть. Мы оба знаем, перед кем ты раздвинешь ножки и будешь стонать через пару месяцев».

Руки юноши непроизвольно сжались в кулаки. Неимоверных усилий стоило ему не пустить их в ход. Его взгляд буквально испепелял Рё, но тот смотрел лишь в глаза Хоши, лучащиеся благородным спокойствием.

— Молю о вашем прощении, Токугава-сама, — с наигранным смирением произнес Рё, не стирая с лица улыбки. Отвесив театральный поклон, он стремительно направился вверх по лестнице, а управляющий, спохватившись, засеменил вслед за ним, напрочь забыв о том, что еще должен объяснить Асахе его новые обязанности.

Хоши с облегчением выдохнула, когда Рё скрылся из виду. Каждая минута рядом с этим мужчиной стоила ей больших трудов, и лишь аристократическое воспитание сдерживало её порывы уходить из комнаты, когда в ней появлялся воин.

— Я хочу вырвать ему его поганый язык, — сквозь зубы проговорил Асаха. — Как он смеет так…

— Замолчи, — резко оборвала девушка, на что юноша устремил на неё ошарашенный взгляд. — Не смей плохо отзываться о тех, кто стоит выше тебя, — строго, безапелляционно добавила Хоши.

— Но что он себе позволяет! Как ведет себя с Вами! — запротестовал парень. «Что? Ты защищаешь его? Этого скользкого слизняка?!».

Девушка не смела взглянуть на Асаху. На нее еще никто никогда не смотрел с таким восхищением и нежностью, и то, какие чувства этот взгляд пробуждал в ней, ее пугало. Теперь же аристократка намеренно пыталась поставить юношу на место, и она понимала: стоит только посмотреть в его глаза, и вся ее решимость исчезнет.

Юноша ждал ответа. Он надеялся услышать хотя бы слово, но девушка, устремив безучастный взгляд в сторону, молчала. «Хоши, взгляни же на меня! — хотелось закричать Асахе. — Что происходит?!». Наконец, она заговорила. Голос ее был холоден и непреклонен, как звон стали самурайских катан:

— Рё-сан — преемник моего отца, твоего господина. Как только его не станет, Рё-сан встанет во главе рода Токугава и этого дома. И уже сейчас у него достаточно власти, чтобы раздавить тебя, как таракана. — Хоши сделала паузу. Слова, что она произносила, давались ей с трудом. — Все, что здесь происходит, тебя не касается. Не вмешивайся. Просто молчи и наблюдай.

Юношу задели бы эти речи и повелевающий тон, и он бы в жизни больше не заговорил с аристократкой если бы не ее мысли. Она намеренно пыталась выглядеть отталкивающе, чтобы он, Асаха, и думать о ней забыл, и, к сожалению девушки, парень знал её намерения, и потому не принимал её слов всерьез.

— Хоши-сама… — тихо произнес юноша и дождался, пока девушка все-таки осмелится на него взглянуть. — Я знаю, что позволяю себе лишнего. Я не раз уже слышал, что я здесь никто… — Асаха замолчал, собираясь с мыслями. — Но я не понимаю, почему вы терпите такое отношение к себе. Вы же дочь феодала. Уверен, что и ваш отец, если бы услышал…

— Он ничего бы не сделал, — перебила его девушка. Асаха молча смотрел в темные омуты её глаз. Хоши на этот раз не спешила отворачиваться. То, что она собиралась сказать, нужно было произнести уверенно, без тени сожаления и сомнений. — Я выхожу замуж. За Рё-сана. Такова воля отца, и я ей повинуюсь.

========== Глава 3. Умчаться с Ветром ==========

Ритм. В коллективной работе главное — соблюдать ритм. Стоит его нарушить, и весь слаженный механизм даст сбой, и потеряется самое бесценное — время. Именно эту нехитрую истину Асахе весьма доходчиво объясняли на хозяйской кухне, куда его и направили быть мальчишкой на побегушках.

Повар, Мо-сама, грузный японец с тремя подбородками и вечно лоснящейся кожей, невзлюбил юношу с первого же взгляда. Он не чурался возможностей отвешивать ему оплеухи за каждую оплошность. А набиралось их у неопытного Асахи немало: то рассыплет крупу, то не вовремя вынесет отходы, то что-нибудь уронит, то, задумавшись, застынет на одном месте и помешает изящной шарообразной фигуре главного повара пройти по прямой траектории… «Неуклюжий ленивый балбес» — было самым мягким ругательством, которое юноша слышал в свой адрес от Мо. Он то и дело доводил парня до белого каления, но Асаха терпел, стиснув зубы, ради того, чтобы продолжать быть в поместье.

Помимо Мо-самы и Асахи на кухне мелькал еще и помощник повара — Таке-сан. Он был полной противоположностью своего начальника: походил на скелет, обтянутый кожей. Юноша вообще удивлялся, как он еще передвигается с таким худым телосложением и черными кругами под глазами. Таке-сан был молчалив, беспрекословен и во всем поддакивал главному повару. Стоит ли говорить, что юноше он совсем не нравился.

Асаха же занял должность некого юнца, которого очень кстати выгнали за воровство в хозяйских погребах. И, хоть парень его и не знал, его незримая тень всюду преследовала парня, потому что за что бы он ни взялся, он непременно слышал, что предыдущий малец был сильнее, быстрее и сообразительнее.

Через четыре дня изнуряющего труда Асаха, наконец, поймал его, ритм. И, к своему великому удивлению, обнаружил, что у него стало появляться свободное время. Как и у остальных работников кухни, от которых юноша сразу же сбегал. По иронии судьбы, юноша сбегал в конюшню, которую совсем недавно покинул. Там ему неизменно был рад Чиё. Радости к встрече прибавляла еда, оставшаяся с хозяйского стола, которую Асаха приносил в угощение. По правде говоря, ее оставалось немерено, и, что не съедалось, безжалостно шло на выброс. Для юноши, попавшего в дом феодала с бедных, а в особо голодные года, вымирающих улиц, выглядело диким такое расточительство. В то время, как поместье процветало, а столы в нем ломились от яств, за его пределами люди каждый день боролись за свое существование, живя впроголодь.

«Такова жизнь, сынок, — философски приговаривал старик, когда пьянел, — такова жизнь. Токугава-саме нет дела до голодающих. Ему вообще ни до кого нет дела. Его заботит только его репутация перед императором». Асаха всегда отмалчивался, не желая поддерживать разговоры, которые могут выйти боком. Когда совсем темнело, он уходил к заветному пруду и находился там в надежде, что Хоши придет. Но она не приходила.

Хоши… Попав во дворец, он действительно стал видеть ее чаще, но почти всегда она была с сопровождением. Он почтительно кланялся ей при встрече, на что она слабо кивала головой и, совсем не глядя на него, тенью проскальзывала мимо. Они так и не говорили с тех пор, как девушка сказала, что скоро будет принадлежать другому, и дело было даже не в том, что не было подходящего момента. Дело было в Хоши. Это она испуганной ланью пыталась сбежать в соседнее помещение, едва в дверях появлялся Асаха.

Юношу странное поведение девушки не обижало, а, скорее, наоборот, обнадеживало. Оно означало, что ей не все равно. Он кожей чувствовал ее волнение, когда они по случайности оказывались рядом. Иногда ловил ее взгляд: кроткий, осторожный, изучающий. Асахе нравилось, как на ее бледной аристократичной коже вспыхивал румянец смущения, когда он замечал ее любопытство.

«Не верю, что это невинное дитя отдают в жены тронувшегося умом вояке» — с негодованием думал юноша. В том, что у Рё не все в порядке с головой, он даже не сомневался. Не проходило и дня, чтобы он не ударил кого-нибудь из подчиненных, и Асаха с омерзением представлял его рядом с Хоши.

«Хоши, ты сошла с ума! Что ты делаешь?!» — ревел от безысходности здравый смысл, но девушка его проигнорировала, приняв из рук служанки-подростка очередную охапку покрывал.

— Но госпожа! Их уже шесть! Зачем вам столько? — изумленно спросила девочка.

Хоши смерила взглядом собравшийся ворох и с удовлетворением заметила, что этого для ее задумки должно хватить.

— Юи, по ночам здесь очень холодные полы, а еще сильно дует с оконных ставней. Боюсь, что если их не подоткнуть, я простыну, — девушка демонстративно кашлянула в ладонь для убедительности. Глаза служанки в удивлении расширились:

— Госпоже нельзя болеть! Давайте я вам помогу! — сказала девочка и уж было кинулась разгребать образовавшуюся кучу.

— О нет, нет! — быстро, почти испуганно, проговорила девушка и мягко остановила ее, ухватив за плечо. — Ты сегодня выглядишь уставшей. Иди спать, я сама, — добавила она уже спокойнее.

Юи с недоверием посмотрела на аристократку, и та добродушно улыбнулась. «Ну же, давай, давай, беги» — мысленно подгоняла ее Хоши.

Новая служанка была настолько ей очарована, что ходила за ней хвостиком. И это по началу радовало Хоши, потому что ее присутствие сдерживало Рё, и он почти не позволял себе лишнего. Но, в конечном итоге, девушка уставала от столь пристального внимания, и девочка превратилась из защитницы в робкого надзирателя.

— Как скажете, госпожа, — поклонилась Юи и, нерешительно оглянувшись в дверях, покинула покои госпожи.

Девушка с облегчением выдохнула. Ей повезло, что служанка не осталась ночевать с ней. Такое происходило в последнее время все чаще и чаще.

Когда голоса во дворце стихли, она устроилась поудобнее рядом с кучей заветных покрывал и почти в полной темноте принялась поочередно связывать их друг с другом крепкими узлами. Руки ее тряслись от волнения, сердце колотилось в бешенном ритме, а к щекам приливал лихорадочный румянец… «Три тысячи богов, что я делаю…» — прошептала Хоши, прервавшись. Она тяжелым взглядом смерила проделанную работу и горящие, не привыкшие в физическому труду, ладони. Затем, словно очнувшись от дурного сна, девушка помотала головой, и решительно стянула покрепче последний узел.

Достав из-под подушки невзрачное серое кимоно, которое ей чудом удалось незаметно забрать у одной из придворных, она придирчиво разгладила его настолько, насколько это было возможно, и переоделась. Она медленно расплела замысловатую прическу, аккуратно сложив в шкатулку серебряные заколки. Темные локоны легкими волнами легли на плечи. Окинув себя взглядом, Хоши выдохнула: аристократку в ней выдавала лишь излишне светлая кожа.

Решительно схватив один конец импровизированной веревки, Хоши как можно крепче привязала ее к ближайшей колонне. Второй конец она выбросила в окно и, посмотрев вниз, с удовлетворением обнаружила, что до самой земли не хватает совсем немного.

Предварительно заготовленный небольшой узелок с вещами был аккуратно перекинут через плечо, что означало конец сборов. Осмотрев свои покои, она тяжело вздохнула. «Все может закончиться очень плохо» — не без замирания сердца попыталась девушка отговорить себя от дурной затеи… Не получилось.

Побег из окна оказался гораздо труднее, чем Хоши предполагала. Она с ужасом поняла, что и руки ее слишком слабые, и при малейшем взгляде вниз кружится голова, но отступать было поздно. Осторожно опираясь ногами о стену и крепко стиснув «веревку» в руках, Хоши спускалась медленно, но уверенно до того самого момента, как выяснилось, что она недостаточно крепко затянула узел на колонне. Когда до земли оставалось чуть больше четырех метров, веревка соскочила, и девушка, пискнув от неожиданности, рухнула вниз.

«Три тысячи богов…» — прошипела она, поднимаясь с земли и потерла саднящий от удара копчик. Отряхнувшись и поправив узел на плече, она с досадой осознала, что на левую ногу чертовски больно ступать. Сделала шаг и зажмурилась от боли: похоже, что падение прошло неуспешно. Прихрамывая, она направилась вглубь сада, чтобы перелезть через каменную стену на другом его конце. Было бы безумием пытаться выбраться через главные ворота, и Хоши это отлично знала.

«Я буду ждать тебя! Буду ждать каждый день!» — вдруг всплыли в памяти слова Асахи. «Интересно… — подумала девушка. — Ждет ли он меня теперь, когда знает, что я помолвлена…»

Хоши, стиснув зубы и превозмогая боль, в ушибленной ноге, шла до тех пор, пока стало совсем невыносимо, и она, слабо простонав, оперлась спиной о толстый ствол сакуры и сползла вниз. Попытки встать и продолжить путь успехом не увенчались, от чего на душе Хоши стало совсем гадко. Она думала, что все пройдет по-другому: быстро и легко. Реальность же оказалась суровее. Пройдя совсем небольшое расстояние, она поняла, что это лишь малая часть неудач, что ее ждет. Мысль, что нужно немедленно сдаться и вернуться домой неудержимом потоком смывала всю ее непоколебимую решимость.

«Я такая жалкая…» Хоши начали душить слезы, которые горячим потоком хлынули по щекам против ее воли. Тело предательски било дрожью, которую было не унять. «Жалкая… Жалкая… Жалкая… — пульсировало в мозгу, вызывая все новые приступы слез и паники. — Жалкая…»

— Хоши… — вдруг послышался со стороны знакомый обеспокоенный голос. «Это он!» — пробилась по-детски радостная мысль, но тут же потонула в потоке убеждений о собственной никчемности.

Асаха растерянно застыл на месте, завороженно смотря на худенькую фигурку, содрогающуюся в лихорадочных рыданиях. «Жалкая… Жалкая…» — страшным навязчивым шепотом вторглись в голову чужеродные мысли. На непроизвольно произнесенное им заветное имя фигурка никак не отреагировала, и это его особенно обеспокоило.

— Хоши! — повторил юноша и, подбежав к ней, упал на колени. Девушку срочно нужно приводить в чувства. — Что ты здесь делаешь? — он слегка встряхнул ее за плечи, и она стала лихорадочно смахивать слезы, как будто они были чем-то постыдным. Чем-то, что юноше нельзя было видеть. Асаха мягко перехватил кисти ее рук, и тогда она, наконец, взглянула на него, слабо улыбнулась и прошептала:

— Ты здесь…

Хоши сама поразилась, насколько умиротворяюще на нее подействовали собственные слова. Как будто рядом с Асахой все тревоги становились смехотворными, незначительными, и она это знала наверняка.

— Я же обещал, что буду ждать тебя, — вздохнул юноша, как будто это было нечто само собой разумеющееся. Хоши кивнула. «Обещал…» — Так что ты здесь делаешь? — тихо повторил Асаха вопрос.

Девушка не спешила отвечать. Она какое-то время молчала, отстраненно рассматривая блестящий серп месяца, выглянувший из-за облаков, а потом прошептала:

— Хотела сбежать…

Ответ порядком удивил Асаху. Он и предположить не мог, что аристократка пойдет на нечто подобное, но правдивость ее слов подтверждал узел, перекинутый через ее худенькое плечо и простое, почти нищенское кимоно.

— Сбежать? — так же шепотом, в тон ей, переспросил юноша.

— Никудышная из меня наследница рода Токугава. Боюсь, что не смогу принести себя в жертву династии и сделать то, что хочет от меня отец, — тихо проговорила Хоши и закусила губу, пожалев, что взболтнула лишнего. Юношу, однако, ее реплика только обрадовала, хотя виду он не показал. «Она оказалась храбрее и решительнее, чем я думал».

С пару минут они просто молчали. Асаха о чем-то думал, склонив голову, и он все еще держал запястья девушки, а она не пыталась высвободится. Её успокаивало тепло его рук. Наблюдая за тем, как блики играют в его волосах, она прислушивалась к его размеренному дыханию и постепенно успокаивалась.

— Нет, одну я тебя не отпущу, — прервал молчание юноша, произнеся это скорее, как мысли вслух. И так же, не поднимая головы, добавил: — Я сбегу с тобой.

От такого заявления аристократка вскочила на ноги, как ужаленная, и ахнула от проснувшейся боли в травмированной ноге. Однако о ней она тут же забыла, когда Асаха тоже поднялся и поравнялся с ней:

— Ты спятил?! — с неподдельным ужасом воскликнула Хоши, — Так нельзя! Тебя казнят за моё похищение, если поймают!

Юноша улыбнулся так, что сердце девушки затрепетало в груди:

— Я не боюсь. А ты?

Хоши обреченно вздохнула. Ее обезоруживала его улыбка, а нежный взгляд дарил спокойствие, уверенность, тепло… Всей душой она захотела, чтобы он был рядом. Ей стоило бы пытаться вразумить его и дальше, но она не могла.

— А я боюсь… — только и выдавила она. — И не могу просить тебя о том, чтобы ты убежал со мной.

Юноша чуть склонил голову набок. И снова улыбнулся:

— Тебе и не придется.

У Хоши перехватило дыхание. Казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от волнения, переполняющего ее. Все условности для нее отошли на задний план и уже было все равно. Ей хотелось лишь одного….

— Асаха… — робко произнесла девушка, потупив взор, и сглотнула, пугаясь того, что действительно произносит это вслух, — Пожалуйста… Обними меня…

Юноша замер, не поверив своим ушам. Действительно ли он все правильно расслышал? «Пожалуйста…» — шепотом повторила она. Парень преодолел в один шаг расстояние, разделяющее их, и прижал Хоши к себе так нежно и бережно, словно она была соткана из ветра, и от малейшего неосторожного прикосновения исчезнет, как мираж. Асаха чувствовал, как девушка дрожит, и как бешено колотится ее сердце. В этот миг весь мир вокруг растворился, перестал существовать. Осталась лишь она, трепещущая в его объятиях, и сладкий запах ее волос.

***

То был жаркий, засушливый год. Палящее солнце безжалостно уничтожало все посевы, а растения гибли, отчаявшись найти хоть какую-то влагу в растрескавшейся почве. Для живых это предвещало новою волну голодных смертей. Для духов — множественное появление Бусо, в которых перерождались несчастные умершие. Их лишенные разума души не знали насыщения и пожирали глупцов, осмелившихся выйти после заката.

Июльский полдень обрушил на путников всю свою мощь, раскалив воздух до того, что весь мир казался одной большой печью. Юноша гнал коня несколько часов подряд, лишь изредка позволяя отдохнуть, чтобы тот не издох. Асахе все время казалось, что преследователи уже видны на линии горизонта и вот-вот с победоносным кличем догонят его, и на этом все будет кончено. Исчезновение аристократки должны были обнаружить едва ли не с предрассветным обходом, а это означало, что лучшие воины феодала уже ищут их след, если еще не нашли.

Измученная дорогой, жарой и недосыпом Хоши сидела сзади, крепко обвив руками парня за пояс, и устало прижималась щекой к его спине. Приличия давно ушли на второй план, хотя девушка долго держалась, как натянутая струна, испытывая стеснение, прикасаясь к юноше. Но вскоре усталость взяла свое, и она оставила свои последние попытки сохранить образ благородной неприступной аристократки. Почувствовав, как она положила голову на его спину, Асаха не сдержал улыбки. Такой жест доверия с ее стороны только пробуждал в нем отчаянное чувство улететь скорее на край света и спрятать девушку ото всех, чтобы никто никогда не разлучил их.

Асаха понимал: он трижды подписал себе смертный приговор.

Раз — усыпил всю стражу, чем подверг опасности своего господина. Да, ему помогли кодама. Но, почти наверняка, все решат, что он что-то подсыпал в еду. Как-никак, к ней у него был доступ.

Два — похитил Кадзе, великолепного вороного жеребца, принадлежащего Рё. Именно он, к счастью беглецов и к несчастью воина, был привязан за поводья рядом с входом во дворец. Лишь за одного этого коня Рё бы лично четвертовал юношу. Дважды.

И, наконец, три — сбежал с дражайшей дочерью феодала. Наследницей великого рода Токугава. Чужой невестой. Быстрая смерть была бы еще мягким наказанием за это преступление…

Вскоре бессонная ночь стала брать свое, и бодрствование начало даваться все тяжелее и тяжелее. От долгой верховой езды болело тело, а моргание превращалось в кратковременный сон. Юноша едва боролся с собой, хотя условия поездки нельзя было назвать комфортными для отдыха. Хоши тоже держалась, в знак солидарности, но, когда стало совсем невмоготу, она начала тихо мурлыкать какую-то незатейливую мелодию.

У Асахи перехватило дыхание: он узнал этот мотив. Эту песню любила напевать мама, когда они вместе ходили за ягодами. Он столько лет её не слышал, что теперь мелодия будто накрывала его теплым одеялом, даря уют. Обнимала, как своего давнего друга.

— Прости. Раздражает, наверное? — прервалась Хоши, заметив, как юноша напрягся всем телом.

Асаха улыбнулся:

— Нет-нет, что ты. Мне нравится.

— Говори, куда он мог отправиться! — гневно ревел Рё, тряся старика за грудки. — Это ты притащил этого щенка! Ты с ним дружбу водил!

Чиё, прижатый к стене, не терял самообладания. Он с вызовом смотрел в глаза мужчине, что того страшно бесило, и он не гнушался бить конюха кулаком по лицу, на что тот охал, а потом начинал нервно, сдавленно смеяться.

— Да я без понятия, куда сбежал мальчишка, — усмехнувшись, проговорил старик и попытался смахнуть ладонью кровь, которая неприятной жижей вытекала из носа по губам и по подбородку. — И кто бы мог подумать, что Хоши-сама предпочтет его вам, удивительно! — с нотой иронии добавил он, за что тут же получил коленом в живот и согнулся пополам.

Рё грубо схватил Чиё за волосы и дернул вверх так, чтобы голова старика приподнялась, и приблизился к его лицу, с вызовом глядя прямо в глаза. Конюх смотрел на него исподлобья, нахмурив брови, не скрывая своего презрения.

— Я смотрю, ты понабрался от этого оборванца дурных манер, — прошипел он. Его зрачки в гневе почернели, и в его взгляде заплясал демонический огонь. — Его ждут страшные муки. Я заставлю его рыдать и молить о смерти, как об избавлении. А его голова будет преподнесена в подарок моей «драгоценной» Хоши в нашу первую брачную ночь. Они оба поплатятся.

Когда на горизонте зачернела полоска леса, Асаха предложил укрыться в нем. «Кадзе уже на пределе. Да и мы тоже», — пояснил он, и Хоши согласилась. Мысли ее сильно путались в голове. Девушка просто решила вверить Асахе свою судьбу, и будь что будет. Мир, в который она решилась шагнуть, ей не принадлежал и казался совершенно враждебным, и она не стала бы ему возражать, даже если бы хотела, слишком утомила их обоих дорога.

Палящий зной сменился тенью многовековых деревьев, а беспрерывный лошадиный бег, наконец, превратился в шаг, и двое смогли с облегчением выдохнуть. Дойдя до небольшой лесной речки они остановились — лучшее место для привала было найдено. Здесь можно было и отдохнуть, и запастись припасами в дорогу.

Спрыгнув с лошади, Асаха едва не упал оттого, что ноги онемели за много часов езды, однако они быстро возвращали чувствительность. Хоши уж было предприняла попытку спуститься самостоятельно, но юноша легко подхватил ее на руки, на что она испуганно ахнула. Спускать же ее он не торопился и, лучезарно улыбнувшись, заглянул девушке в глаза. Результат не заставил себя долго ждать — она покраснела.

— Не мог бы ты поставить меня на землю? — Хоши отвернулась, чтобы юноша не заметил, как она едва скрывает улыбку.

— Поставлю, если ответишь на один вопрос, — лукаво улыбнувшись, ответил Асаха.

— И на какой же? — подавив смешок, спросила девушка. Поведение парня ее забавляло, хотя, от части, пугало, потому что она совершенно не знала, как должна себя вести. Каждое действие рядом с ним тщательно обдумывалось, и девушка ловила себя на мысли, что подобное с ней было впервые. Страх, что она сделает что-то не то, и Асаха перестанет на нее смотреть так, как сейчас, надежно засел где-то под коркой.

— А ты целовала кого-нибудь? По-настоящему? — юноша тут же рассмеялся, потому что получил едва ощутимый, скорее, символический, удар в плечо.

— Дурак ты, Асаха, — окончательно смутившись, буркнула Хоши. Парень снова залился смехом, но потом все же бросил на нее выжидающий взгляд. Ему нужен был ответ. — Нет, — слегка нахмурившись призналась она и отвернулась. Поняв, что ничего не меняется, она тихо добавила: — Я ответила. Отпускай.

Наконец, поставив, девушку на ноги, юноша улыбнулся:

— Не зли-ись, — мягко, упрашивающе, протянул он. — Мне просто нравится наблюдать, как ты теряешься и краснеешь.

Хоши усмехнулась, скрестив на груди руки:

— Надеюсь, у тебя немного неловких вопросов в запасе?

— Ох, не волнуйся. Ответом на этот ты смела почти все, — отмахнулся парень и скопировал ее позу. Сделав паузу, он приподнял одну бровь и, обворожительно улыбнувшись, спросил: — Так что же? Стало быть, я буду первым?

Девушка снова залилась румянцем и, прикрыв рукой глаза, произнесла:

— Три тысячи богов! Асаха, прекрати…

Асаха рассмеялся и, подойдя вплотную, бегло поцеловал Хоши в макушку, как будто это было чем-то самим собой разумеющимся. Затем, отойдя на несколько шагов, опустился на траву, в блаженстве растянулся, закинув руку за голову, и закрыл глаза. Аристократка не двигалась с места, удивленно моргая. Действия парня всё больше и больше обескураживали и сбивали с толку.

Сделав шаг, девушка поморщилась — ночное падение все еще давало о себе знать. Теперь она совершенно точно знала, что без Асахи не смогла бы далеко уйти. Скорей всего, ее бы схватили в паре часов пути от поместья. Да, ночь и без того выдалась нелегкой… Опустившись на колени рядом с речкой, она умыла уставшее лицо водой, наслаждаясь приятной прохладой. Невольно в голове снова всплыла сцена ее побега, словно она не верила до конца, что все получилось.

Помедлив, Хоши прилегла на траву неподалеку от Асахи и взглянула на юношу: похоже, что тот уже успел заснуть. Его дыхание стало размеренным, а лицо удивительно умиротворенным, и девушка, наблюдая за ним, невольно улыбнулась. Ей нравилось смотреть, как едва заметно подрагивают длинные ресницы, как плавно поднимается и опускается его грудь, и как лучи, пробежавшие сквозь листву, солнечными пятнышками мерцают на его коже. Не заметив, как, она и сама погрузилась в сон.

Двое прибывших вызвали небывалый интерес у лесных духов. Особо любопытные создания, Моль-Моли, трусливо повысовывались из-за веток, едва путники затихли. Потягивая носом, они пытались уловить незнакомый запах чужаков, но толку было мало — хотелось подлететь ближе.

Издалека Моль-Молей можно было бы спутать с пушистыми шапками одуванчиков, но размером они были, скорее, с бутон пиона. Их крохотные мордашки, лапки и прозрачные крылья терялись в белой пушистой шерсти, из которой выделялись два глаза, похожих на черные бусины.

Когда пять белых шариков подобрались ближе и расселись на спину коня, тот недовольно чихнул в их сторону, отчего троих из них сразу же сдуло со слабым писком. Для Кадзе на сегодня духов было и так предостаточно. Это же с их легкой подачи его, мирно дремавшего на посту, сорвали с места и заставили бежать неизвестно куда.

Говорят, что Моль-Моли, духи ветра, видят людские судьбы. Они собирают истории жизней, словно щепетильные коллекционеры сказок. Многие из них по сей день разносят по свету историю Асахи и Хоши. Во многом, приукрашивают, конечно же, как и любые рассказчики. Но так ли важны детали?

То были последние дни, когда существовал человек, по имени Асаха Доджи. Приближалась эра становления сильнейшего шамана, мастера Звезды Единства, Хао Асакура.

========== Глава 4. Пророчество ==========

Раннее утро преобразило и без того богатую лесную природу, подарило ей новый облик. Бескрайнее небо, величественные деревья, мерцающая гладь реки заиграли иными, яркими красками. Дневные птицы заливисто перебрасывались звучными, музыкальными трелями, возвещая о приходе нового дня. Кодама купались в солнечном свете, сидя на ветках, и, когда свет проходил через их полупрозрачные изумрудного оттенка тела, они начинали исчезать с тяжелым, почти осязаемым, вздохом, становясь одним целым с многовековыми священными деревьями до самого заката. Им оставалось лишь надеяться, что ничто живое не потревожит их сон.

Неизвестно, сколько бы еще проспала Хоши, если бы особо любопытный Моль-Моль, подобно любознательному котенку, не подполз совсем близко к мирно свернувшейся калачиком девушке и не принялся осторожно обнюхивать её лицо. Когда нос защекотало от пушистой шерсти, она чихнула, отчего создание отлетело и в панике метнулось в кусты.

Девушка растеряно приоткрыла глаза и, поняв, что находится в непривычной для нее обстановке, резко поднялась на локтях. «Точно… Я же сбежала…» — быстро восстановила она события, и осмотревшись, обнаружила, что юноши рядом нет.

— А где Асаха? — спросила она пустоту. Пустота не ответила, зато ее вопрос был встречен приветствующим ржанием со стороны Кадзе.

Хоши перевела взгляд на жеребца. Вороной с лихвой оправдывал свое непокорное имя и всегда немного напоминал девушке своего хозяина. Сильное, мускулистое тело выдавало выносливость и мощь воина. Большие глаза, которые теперь были устремлены на аристократку, все время светились магнетическим и опасным черным блеском. Это был не тот конь, которого можно было беззаботно трепать за ухом. У него был дурной,даже агрессивный характер, и он мало кого к себе подпускал, демонстрируя верность хозяину. Его гордый нрав так и говорил, что подчинить его своей воле может лишь человек, которого он сочтет достойным. Поэтому, когда Кадзе безропотно и податливо позволил Асахе оседлать его, девушка искренне удивилась. Раньше лишь Рё мог его усмирить.

Девушка поднялась на ноги и медленно, нерешительно приблизилась к зверю. Он слегка ударил передними копытами по земле и требовательно мотнул длинногривой головой. Хоши могла понять, что бы это могло значить: «подойди» или же «убирайся»? Осторожно протянув ладонь, она посмотрела своенравному животному в глаза. Рядом с боевым жеребцом она смотрелась совсем крохотной, и ее теплый, успокаивающий взгляд, мягкие, не имеющие ни намека на озлобленность, черты лица, были будто нарочным противопоставлением хозяину жеребца. Кадзе недовольно фыркнул, а потом с какой-то особой нерешительностью, поддался вперед и прижался лбом к её руке, на что девушка не сдержала улыбку: похоже, что грозный конь Рё решил, что она достойна его благосклонности. Бережно погладив его по продолговатой морде, она отстранилась, вновь подумав о том, что неплохо бы Асахе поскорее вернуться. Без знания, где он, и как долго его не будет, она чувствовала себя уязвимой и незащищенной.

— Хоши! — эхом раздался задорный голос юноши, от которого девушка вздрогнула. Оглядевшись, нигде его обладателя она не увидела. — Хоши, — чуть более настойчиво окликнул он ее, — Сюда!

— Асаха? — вопрос повис в воздухе. — Где ты? Я тебя не вижу! — достаточно громко крикнула она и еще раз осмотрелась — никого.

— Я здесь! Иди скорей! — раздался приглушенный расстоянием ответ откуда-то ниже по течению.

Девушку смутил этот требовательный тон, и ей захотелось назло ему не сдвинуться с места, но она все-таки пошла быстрым шагом вдоль берега речки, осторожно ступая на скользкую гальку. Спустившись с небольшого склона, она замерла, и брови ее в удивлении поползли вверх: полуголый Асаха стоял по колено посреди запрудившейся реки и явно ждал появления аристократки. Вокруг него гладь воды плотно покрывал зеленый налет водорослей, который налипал на мокрые, предварительно не засученные штаны, но юношу, похоже, это не особо волновало. На его торсе, рельефных мышцах и волосах соблазнительно блестели капельки воды, и столь неоднозначный вид заставил Хоши густо покраснеть, но отвести взгляд она была не в силах. Больших трудов стоило ей скрыть своё смятение.

— Ты долго, — слегка наклонив голову набок, произнес он и улыбнулся.

— Асаха, ты… — осторожно начала говорить она, не переставая ошарашенно рассматривать парня, — зачем позвал меня? Зачем полез в цветущую воду?

Тот в ответ весело расхохотался, чем окончательно обескуражил Хоши. В ее вопросах не было ничего смешного. Асаха же подошел ближе к берегу и с не сходящей с лица улыбкой осмотрел девушку:

— Ты такая красивая, — томно протянул он. — Хочу узнать вкус твоих губ, — его рот искривился в странной улыбке, от которой по телу Хоши побежали мурашки. Казалось, что парень свихнулся. Что-то было не так, и девушка это чувствовала, поэтому непроизвольно начала пятиться назад, ища путь к отступлению.

Асаха снова рассмеялся:

— Нет-нет, не уходи. Я не обижу, — голос его звучал нарочито весело, играючи, задорно. Он опять наклонил голову вбок и сладко улыбнулся. Его темно-карие глаза потемнели еще больше, превращая радужку и зрачок в одну черную массу. — Иди ко мне, — шепотом произнес он и протянул руку.

Девушка, загипнотизированная его взглядом, завороженная пошла на его зов. Все, что было вокруг, словно поплыло, и лишь лицо юноши осталось четким и притягательным. Хоши напоминала мотылька, слепо летящего на пламя, но остановиться она не смела. Она даже не задумалась над тем, что делает. Ноги сами вели ее.

— Вот так, хорошая девочка, — все так же, шепотом, произнес юноша, когда она оказалась у самой глади воды. Подойдя ближе, он погладил ладонью по девичьей щеке и нежно провел большим пальцем по губам. — Хорошая, — повторил он и стал приближаться к ее лицу, притягивая девушку к себе.

«Какие холодные руки…» — мелькнуло в затуманенном разуме Хоши.

Следующее, что она почувствовала, это как кто-то резко отдернул ее назад так, что она едва не упала, а потом встал перед ней, прикрыв спиной.

— Пошел прочь! — раздался резкий, повелевающий рокот голоса Асахи. — Не смей к ней прикасаться!

Аристократку словно окатило ведром ледяной воды, и она вдруг четко осознала происходящее. Пелена с ее сознания стала спадать. Тот, кто загораживал ее собой был никто иной как сам Асаха. «Но кто же тогда в воде?» — промелькнула в голове мысль, от которой у Хоши побежал мерзкий, холодный, как слизняк, импульс, и она уже не была уверена, что действительно хочет знать ответ. Любопытство, однако, было сильнее ее, и она выглянула из-за широкой надежной спины, чтобы увидеть нечто, задурманившее ее разум.

К своему великому удивлению, она никого впереди не обнаружила, но напряженное тело, сжатые кулаки и гневный взгляд юноши, устремленный в пустоту, говорили о том, что всё не то, чем кажется. Через мгновение он повернулся и, даже не посмотрев на Хоши, молча направился в сторону места их ночлега. Девушка ошарашенно смотрела ему вслед, и ее сердце бешено колотилось от непонимания, что произошло, и почему Асаха, который хоть как-то мог бы ей это объяснить, просто уходит, не удостоив ее даже взглядом. Ступор постепенно сменила горечь обиды, больно сдавившая грудь, и Хоши бросилась за юношей и за ответами.

— Асаха! — окликнула она его. Тот слегка повернул голову, но потом, не сбавляя шагу, как ни в чем ни бывало, продолжил не замечать девушку. — Асаха! — уже более возмущенно крикнула она и перешла на бег.

Когда Хоши почти догнала парня, он резко повернулся, отчего она налетела на него, и, пряча глаза, стиснул ее в объятьях. От неожиданности девушка пискнула и замерла. Асаха же, опустив голову, приблизился к ее уху так, что она ощутила, как опаляет кожу его горячее дыхание, и как он почти касается мочки губами.

— Я так испугался… — прошептал он. Девушка вздрогнула. Асаха говорил искренне. — Он едва не утащил тебя… Я не должен был оставлять тебя одну, — он еще сильнее прижал к себе Хоши. — Прости, — с жаром добавил он.

— Асаха… Трудно дышать, — хрипя, проговорила Хоши, и юноша, опомнившись, отстранился.

Щеки девушки пылали румянцем. Он снова это сделал. Снова повел себя так, что она не знала, как реагировать. Душа умоляла отбросить излишнюю аристократическую отстраненность и полностью отдаться чувствам. Разум твердил, что для этого еще слишком рано.

— Идем, я нашел нам немного еды, — примирительно проговорил Асаха, словно не замечая ее замешательства, а потом мягко дотронулся ладонью до лопатки Хоши и слегка подтолкнул. Растерянной девушке ничего не оставалось, как поддаться.

Вскоре они уже сидели и ели собранные юношей ягоды. Рядом бегал радостный Кадзе, которого отвязали от дерева, и теперь он с рвением догонял стайку Моль-Молей, которые вскрикивали тоненькими голосками каждый раз, когда он почти доставал до них мордой.

У девушки, однако, несмотря на то, что еда была у нее в желудке в последний раз больше суток назад, не было особого аппетита. Стоит ли говорить, что все, о чем думала Хоши, был тот другой Асаха, который ввел ее в состояние транса и почти «утащил» ее, как выразился юноша. Парень неволей улавливал ее беспокойные мысли и, в конце концов, решил, что этот разговор, который он совсем не хотел затевать, неизбежен.

— Это был вуташ, — без особого энтузиазма произнес он, чем вывел девушку из раздумий.

— Вуташ? — переспросила она, ожидая еще хоть каких-то пояснений.

Асаха с омерзением поморщился. У него до сих пор стояла перед глазами картина, как синее голое тело утопленника с рыбьими глазами и тремя рядами жабр касалось шеи Хоши своей перепончатой рукой и как жадно тянулось ртом к ее губам.

— Водяной, — пояснил юноша. — Лезет живым в голову, превращается в тех, кто их привлекает, и заманивает к себе. А потом с поцелуем утягивает с собой на дно, — Асаха бросил на девушку взгляд, ожидая ее реакции. Но она, вопреки его ожиданиям, выглядела спокойной, хотя и была бледнее, чем обычно.

— Я думала, что не способна видеть духов, — выдавила она, чтобы заполнить неловкую паузу.

Юноша кивнул.

— Так и есть. Но вуташ влияет на разум, заставляет видеть то, чего нет. Ты видела не его, а то, что он тебе показывал… — парень нахмурился и задумался. — А кстати, кем он предстал перед тобой? — как бы между прочим, с полным равнодушием в голосе спросил Асаха, хотя на самом деле сгорал от любопытства. — Думаю, он был чертовски хорош собой, раз почти добился, чего хотел.

Хоши, покраснев, отвернулась. Вопрос не в бровь, а в глаз. И ответ на него раскрывал все ее чувства, в которых она еще и сама себе боялась признаться.

— У него был твой облик, — прозвучал тихий ответ.

На лице юноши заиграла счастливая, торжествующая, не скрываемая улыбка. «Так вот, кем заняты твои мысли, Хоши?»

Остаток дня было решено посвятить сборам съестных припасов в дорогу. Юноша старался больше не упускать девушку из виду. Он следовал за ней, словно заботливый телохранитель, а она с детской непосредственностью радовалась каждый раз, когда находила небольшие полянки ягод, а потом брала его за руку и, бежав впереди, увлекала за собой. Асаха ласково улыбался в умилении: Хоши, освободившаяся от бремени своей благородной крови, светилась так, что напоминала ему солнечного зайчика, который бескомпромиссно разгоняет вокруг себя тьму.

Когда они, изнеможенные, вернулись к их импровизированному лагерю, небо уже было озарено тысячами звезд. Ночь бережно окутала лес. Смолкли песни цикад, и их сменило размеренное свечение светлячков. Очнулись и освободившиеся от дневного сна кодама. Они с удовольствием принялись играть в догонялки с сейпо — духами, похожими на грибы на тоненьких белых ножках.

Юноша и девушка лежали рядом так, что их руки, словно невзначай, соприкасались, и никому и в голову не приходило отодвинуться. Этот день что-то поменял в них, сблизил, стер границы, и в их сердцах от этого становилось светлее. Казалось, можно провести так всю жизнь: вдвоем, созерцая бескрайние просторы небесных огней.

— Никогда не видел столько духов в одном месте, — задумчиво проговорил Асаха, нарушив молчание. Хоши вся превратилась в слух. Она снова слышала нечто, что было для нее непостижимо. — Наверное, потому что в этом лесу почти не бывает людей, — заключил юноша.

— Разве, это как-то связано? — шепотом спросила девушка.

Парень кивнул и, посмотрев на нее, встретился с взглядом двух блестящих заинтересованностью глаз. Ее особое внимание к тому, что он сказал, даже смутило его.

— Духи — часть природы. А людям свойственно менять ее. Или уничтожать, — чуть более приглушенно сказал он, а затем снова обратил взгляд к небу. — Люди роют траншеи, меняют русла рек, вырубают деревья, иссушают болота… Им невдомёк, что так они разрушают привычный ход вещей, причиняют вред тому, что существовало задолго до них. Все эти духи — хранители баланса. Если они исчезают, то начинаются беды. Люди же не замечают, как сами же порождают все свои несчастья. Голод, болезни, войны… — Асаха тяжело вздохнул и прикрыл глаза. — Если бы люди научились жить в гармонии с природой, мир стал бы гораздо лучше.

Слова юноши поразили Хоши. В них было столько горечи, что у нее в горле встал комок. Было в том, что говорил Асаха, что-то зловещее, но девушка не могла понять, что именно. Она с неподдельным интересом изучала его серьезное лицо, которое вдруг стало выглядеть старше на несколько лет, напряженные скулы, сомкнутые в недосказанности веки… Хоши инстинктивно накрыла его руку своей, чтобы парень почувствовал, что она рядом. Асаха вздрогнул и удивленно посмотрел на нее, а она не отводила в стеснении взгляд, как обычно, и в нем святилась теплота, от которой у юноши как будто с лязгом падали оковы, стягивающие в тоске грудь.

— Мы могли бы измениться, — неожиданно серьезно заговорила Хоши. — Я в это верю.

Нежный грустный блеск появился в глазах Асахи при взгляде не нее, и он шепотом произнес, словно объясняя простые истины ребенку:

— Хоши. Невозможно измениться тем, чьи сердца закрыты.

Девушка улыбнулась.

— Тогда стань тем, кто им их откроет.

***

— Прошу, проходите. Господин Вас сейчас примет.

Маленький мальчик в белоснежном кимоно с неестественно серыми для японца глазами медленно отодвинул дверь, похожую на складную ширму, и почтительно поклонился. Каждое его действие сопровождалось задорным позвякиванием целого арсенала амулетов, висящих на поясе, что порядком раздражало Рё, но виду он не показывал. Окинув напоследок паренька взглядом, воин хмыкнул, невольно подумав, что и ему стоило захватить с собой парочку оберегов. Решительно шагнув внутрь, он услышал, как дверь за ним поспешно закрылась, словно мальчик боялся, что Рё сбежит.

Большая комната встретила его влажным, почти могильным холодом. Мрак липкими лапами расползался по углам, нетронутый потрескивающим мерцанием немногочисленных свечей, хаотично стоявших на полу. Их робкий свет едва озарял скудную обстановку: небольшой низкий стол в центре комнаты и странные гобелены, висящие на стенах сплошным полотном. Мужчина равнодушно рассматривал изображенные на них сцены, и битвы демонов Они с войском бога Сусаноо уж было начала вызывать у него интерес, когда он понял, что в комнате он больше не один.

— Я ждал Вас, — прозвучал мужской голос за спиной воина, и Рё едва удержался, чтобы не обернуться.

Фигура в черном плаще с капюшоном обступила его, обошла столик и села подле него. Два глаза с тошнотворным мутно-белым налетом уставились на мужчину, и у того побежали мурашки по спине: казалось, внезапно появившийся незнакомец буквально просвечивает его насквозь.

— Ждали? — переспросил Рё с легкой отстраненностью в голосе, сохраняя на лице наиспокойнейшее выражение.

Сложно сказать, какого возраста был незнакомец. Его лицо было изъедено рубцами и оспой, отчего в совокупности с почти полным отсутствием зрачков вызывало отторжение. На счастье воина, он не мог видеть мерзких мелких демонов, похожих на червей, которые клубнями копошились вокруг человека в плаще, и двух хихикающих Они, удобно устроившиеся рядом с ним, иначе Рё не выдержал бы и выплеснул все содержимое желудка наружу.

Незнакомец сделал приглашающий жест сесть напротив него, и из рукава показалась покрытая желтыми водянистыми язвами рука. Рё, поборов в себе чувство отвращения, подошел к столику и опустился на пол, сложив руки на колени.

— Духи мне сказали, что Вы придете… Рё-сан, наследник рода Токугава, — рот хозяина искривился в ухмылке, показав желтые некрасивые зубы.

Воин усмехнулся.

— Не думал, что я так известен среди духов Изумо.

Незнакомец склонил голову набок, снова прожигая мужчину невидящим взором.

— Известны не Вы, а тот, кого вы ищете, — серьезно ответил он. — Долгий же путь Вы проделали, чтобы увидеть меня.

«Так он и причину моего прихода, стало быть, знает?» — невольно поразился Рё. Подтверждение не заставило его долго ждать.

— Духи говорят, — произнес незнакомец хриплым, скрипучим голосом, — что Ваша невеста сбежала с безродным мальчишкой, — перекатив голову на другой бок, он снова остановил свои мутно-белые зрачки на воине и как будто прислушался к только им слышимым голосам. — Еще говорят, что боитесь Вы всего потустороннего, как огня. Тем удивляет Ваш визит ко мне.

Лицо воина искривилось в недовольстве. Его так и подмывало возразить, что такие страхи ему неведомы, но нутро мучило чувство, что этого делать не стоит.

— Подумал, что Вы можете быть полезны. Кто, как не демон может помочь найти демона, разве нет? — холодно ответил Рё и в ожидании уставился на человека в плаще.

Комнату наполнил хохот, который эхом возвращался от пустых стен. Мужчина в недоумении смотрел на собеседника, который, казалось, смеется одним лишь ртом. Глаз не касалась ни одна эмоция, как будто они жили отдельной жизнью. Незнакомец прекратил сотрясаться от смеха так же внезапно, как и начал, и стал совершенно серьезен.

— Ни я, ни тот, кто Вам нужен, не демоны вовсе. И да упасет Вас богиня Аматерасу встретить настоящих выходцев из преисподней. А я — шаман-чернокнижник, — от голоса незнакомца, казалось, завибрировали стены. Суровый тон заставил Рё напрячься всем телом: уж что-что, а гнев колдуна ему навлечь на себя не хотелось.

— Тору-сама, — обратился к шаману воин, крепко сдобрив свой голос нотой уважения, — мне говорили, что Вам нет равных, и что для Вас нет ничего невозможного… — мужчина с удовлетворением заметил, что его собеседник самодовольно улыбнулся одними уголками губ. Значит, он потянул за нужные струны. — Я пришел просить Вас о помощи. Помогите найти…

— Асаху и Хоши, — закончил фразу Тору, вознеся руку так, чтобы воин замолк. Тот весь превратился в слух и едва сохранял невозмутимый вид — чернокнижник знал все наперед. — Найти их — дело нехитрое, — произнес шаман. — Но не стоит этого делать.

Рё едва не захлебнулся воздухом от возмущения. Вскочив так, будто его ужалила змея, он гневно сжал кулаки и взревел:

— То есть как это не стоит?!

Колдун остался невозмутим несмотря на агрессивный выброс пришедшего.

— Рё-сан, успокойтесь, — строго сказал он и, дождавшись, когда мужчина усядется на место, продолжил: — Духи поведали мне пророчество…

— Да к черту пророчества духов! — рыкнул воин, ударив кулаком по столу так, что он жалобно затрещал. Язычки пламени свечей тревожно задергались, как сенсоры перенимая недовольство потусторонних существ, присутствующих в комнате. — Я хочу знать, где они, — уже спокойнее добавил он. — Хочу вернуть свою невесту и отправить этот кусок дерьма гореть в ад.

Шаман усмехнулся. Он изначально знал — пришедший будет глух к его речам. Значит, действовать нужно по-другому.

— У всего есть цена, — хрипло проговорил Тору.

— Назовите любую, Тору-сама! — горячо воскликнул Рё. — Хотите, я усыплю весь пол этой комнаты золотыми монетами?!

— Ни золото, ни деньги мне не нужны, — ответил колдун и в молчании уставился мутно-белыми глазами на воина. Тот невольно напрягся. Что еще может понадобится колдуну? Шаман искривил рот в жуткой ухмылке, от которой мужчина кожей почувствовал, что плата непомерно высока. — Вальхалла.

— Валь… что? — воин прекрасно расслышал неизвестное ему слово, но то, как колдун его произнес, разлило у него в груди какое-то гадкое предчувствие.

— Вальхалла, — терпеливо повторил шаман. — Рай для воинов. И я знаю, что для Вас там заготовлено местечко, — ехидная улыбка снова промелькнула на его лице. — Болезнь пожирает моё тело, и время моё в мире живых скоро закончится. А я слишком повязан черной магией и демонами, и меня ожидает восьмой круг ада. Вот только в ад я не хочу, — Рё невольно сглотнул. Странные вещи говорил чернокнижник, и от них шел мороз по коже. — Такова цена. Готовы ли Вы обменять место в Раю на удовлетворение Вашего самолюбия?

В глазах мужчины промелькнуло недоумение, и он заметно побледнел:

— А не слишком ли Вы много просите за помощь в поиске двух малолеток?

Шаман загадочно улыбнулся:

— Вот видите, не так уж это все это и важно, правда? Считайте, что так звучит мой отказ помогать Вам. И я все еще намерен уговаривать Вас оставить Асаху и Хоши в покое. Рё-сан, Вы даже не представляете, какие будут последствия Вашего упрямства.

Воин поднялся с места, не желая больше слышать ни слова. Упрямство? Оставить в покое? Да что этот демон в человеческом обличье вообще может знать? Это он, Рё, как преданный пес два года всюду следовал за Хоши, оберегал ее, молча терпел все ее капризы и выходки, не подпускал к ней никого… Все эти самодовольные сыны советников императора — они и волоса с ее головы не стоили. И вот теперь, когда девушка почти стала принадлежать ему, самому верному воину на службе Токугава, ее уводит из-под носа мальчишка, который не сделал ничего, чтобы заслужить ее любовь, которого она едва знает.

Уходя, мужчина обернулся на пороге и холодно произнес:

— Мне жаль, что мы не смогли договориться, Тору-сама. Своим отказом Вы всего лишь отсрочили неизбежное.

Когда шаман остался один, он нервно засмеялся. Его смех переливался всеми гранями безумия. Демоны Они озадаченно переглядывались, наблюдая за ним. Вернув себе самообладание, колдун нахмурив брови, громко позвал к себе своих хранителей:

— Зенки! Гоки!

Пространство задрожало, и в одно мгновение его будто разрезало, отчего раздался грохот, похожий на раскат грома. Перед лицом шамана материализовались два шикигами, своими сгорбленными спинами подпирающие высокие пятиметровые потолки. Их головы, непропорционально огромные по отношению к телам, увенчанные пятью огромными костными выступами и угрожающего вида рогами, почтительно склонились. Пять пар глаз уставились на шамана в ожидании его приказа.

— Найдите мальчишку и убейте. Мы не можем допустить, чтобы пророчество исполнилось.

Шикигами исчезли с таким же оглушающим звуком, как и появились.

Шаман еще и сам не знал, что его действия стали очередным звеном в цепочке событий, которая вела к одному исходу. К тому, что он хотел предотвратить. К тому, что духи природы повторяли как мантру:

И будет Охотник жаден и самовлюблен, и заберет он с небосвода самую яркую Звезду, и когда угаснет она в руках его, придет Король, что Землю напоит кровавыми слезами детей её.

Комментарий к Глава 4. Пророчество

Рё - 獵 “Охотник”

Хоши - 星 “Звезда”

Хао - 葉王 Иероглиф 王 означает “Король”, “Царь”

========== Глава 5. К черту нормальность ==========

Сны не знают жалости. Они проникают в наши души и выворачивают их наизнанку, извлекая наружу все потаенные эмоции, мысли, желания, страхи. В их власти подарить нам крылья, и в их власти низвергнуть во тьму, которая своими слизкими щупальцами обнажает раны, что так долго пыталось залечить время. Сны словно говорят: «Нет, эта боль должна быть с тобой всегда». И ты их слушаешь. И примиряешься с их властью над собой.

Юноша знал, что все, что он видит, нереально: и окрашенное рубиновым закатом небо, и высокие разлапистые ели, которые угрюмыми стражниками охраняли владения лесного духа, и поросшая ароматными дикими травами тропинка, ведущая вниз с холма, — но сердце его трепетало в волнении. Казалось, стоит лишь подойти к краю оврага, за которым исчезает охристая тропинка, и он увидит в низине деревянную хижинку с высокой соломенной крышей, чуть скрывающуюся в тени могучего хвойного леса. А в хижинке Асаху будет ждать красивая молодая женщина с золотыми, как колоски пшеницы, волосами, легко собранными в хвост шелковой лентой. Увидев его, она улыбнется так, что пройдут все печали и невзгоды, а когда он подбежит к ней и заключит в объятия, уткнувшись носом в мягкую ткань кимоно, с его уст слетит лишь одно слово… «Мама». Надеждам юноши не суждено было сбыться. Вовсе не это воспоминание, наполненное нежностью и светлой грустью, воскресило царство снов.

От представшей перед глазами картины сердце в груди Асахи больно сжалось, разлив гадкое чувство безысходности по всем фибрам дрожащего тела. Сильно зажмурившись в попытке проснуться, юноша взмолился перед своим подсознанием: «Нет, пожалуйста… Я не хочу переживать это снова». Мольбы так и остались не услышанными. Когда он открыл глаза, перед ним все так же, словно оригами из тончайшего пергамента, горела та самая хижинка, что должна была стать его убежищем от всех жизненных невзгод…

Наблюдая за пламенем, с аппетитом и громким треском пожирающим тонкие стены, юноша медленно, на отяжелевших ногах подходил все ближе и ближе к дому, как завороженный. Все пространство вокруг словно застыло: ни дуновения ветра, ни размеренного покачивания деревьев и высоких зарослей трав — трепетал лишь ярко-рыжий огонь, поднимающий все выше к кроваво-алому небу свои смертоносные языки.

Раздавшиеся из хижины леденящие душу женские крики нестерпимых адских мучений стерли последние границы между сном и реальностью, и Асаха, не помня себя, перешел на бег. В висках тупой болью пульсировало: «Мама… Мама… Мама». В его груди комом застыл страх, сковав холодными путами разум. Юношу не волновало пламя, слизывающее кожу с его рук, когда он пытался открыть уже горящую дверь. Не волновал и ударивший в нос запах паленной плоти. Удар за ударом он наносил кулаками на неподдающуюся ему преграду, подгоняемый истошными криками и плачем за ней.

Тяжело дыша, Асаха отшатнулся назад и кинул взгляд на ладони: сгоревшая съеживавшаяся кожа лоскутами свисала с обуглившихся рук, но тошнотворное зрелище не вызвало в нем никаких эмоций. Его мысли были заняты лишь той, что находится в треклятой горящей хижине. Издав отчаянный рев, он с разбегу бросился на дверь, и та, чрезмерно громко треснув, таки не поддалась. Еще попытка. Еще. И еще одна. «Мама… Мама…»

— Асаха!

Юношу резко выдернуло из его сновидения, и он, жадно глотая воздух, открыл глаза и увидел склонившееся над ним обеспокоенное лицо Хоши. «Такой любимый нежный взгляд ее карих глаз…»

— Все хорошо, Асаха, это всего лишь сон, — тихо произнесла девушка, бережно поглаживая холодную щеку парня тыльной стороной ладони. Она сама поразилась, насколько легко и непринужденно она это делала. И куда только делась вся неловкость?

— Хоши… — задыхаясь от все еще накатывающей волны ужаса, выдохнул юноша.

— Все хорошо, — повторила она и слабо улыбнулась уголками губ. Она впервые видела Асаху таким потерянным и ощущала себя беспомощной, неспособной его успокоить и ободрить. Ей было невдомек, что одним своим взглядом она дарила такое тепло и заботу, что юноша чувствовал, как страх отпускает его, хотя еще и заставляет сердце беспокойно колотиться о грудную клетку.

Девушка с пристальным вниманием наблюдала, как разглаживаются тревожные складки на лбу юноши, как приходит в норму сбивчивое дыхание, и как лицо его становится умиротворенным. Ночной кошмар отпускал его, и Хоши была этому рада. Асаха перехватил руку, гладившую его по щеке, отчего девушка тихо охнула, и прижался губами к прохладной коже ладони, в упоении закрыв глаза и вдыхая тонкий аромат лесных ягод.

Хоши замерла, задержав дыхание. Сердце ее затрепетало, выдавая волнение, и внизу живота затеплилось какое-то странное чувство, разливая по всему телу волну жара. Такой простой жест… Но в нем было столько непередаваемой нежности, что глаза Хоши застлало дымкой слез. Она не понимала, отчего вдруг так захотелось расплакаться. Так хрупко все, что происходит между ней и Асахой, так страшно что все в одночасье может рухнуть, так нестерпимо больно, что их чувства, такие светлые и всепоглощающие, могут просто сровнять с грязью…

— Асаха? — тихо произнесла Хоши, чуть дрожащим голосом.

Юноша открыл глаза и прижал ладонь девушки к щеке, не желая с ней расставаться, что было ей приятно.

— Что? — так же тихо, в тон ей, спросил Асаха. Её опечаленный взгляд его озадачил, но он не посмел прочесть мысли Хоши. Он чувствовал — то, что она собирается сказать, будет искренне, и ни к чему пытаться заполучить то, что девушка отдает по доброй воле.

Хоши закусила губу в нерешительности. Слишком интимно было то, что она хотела произнести. Но, отбросив сомнения, девушка выпалила, пока разум не успел заставить ее передумать:

— Нас ведь не разлучат? Мы всегда будем вместе?

Лицо Асахи на секунду вытянулось в изумлении. От собственного вопроса Хоши вспыхнула, как маков цвет, вот только брать свои слова назад она не намеревалась. Потупив взор, она молча ожидала реакции юноши, и она не заставила себя долго ждать. Он сел перед ней на колени, мягко приподнял лицо девушки за подбородок и внимательно посмотрел ей в глаза. Асаха был настолько близко, что Хоши чувствовала на своих губах ветерок его дыхания. Глаза его потемнели, лаская девушку нежным взглядом, и она не в силах была от них оторваться.

— Никто и ничто не сможет нас разлучить, — шепотом произнес он. — Я… принадлежу тебе. Навеки. Слышишь?

«Ну вот, почему мне снова хочется плакать?» — подумала Хоши, ощущая комок в горле от накатывающий слез. Все ее тело буквально дрожало от нахлынувших эмоций: радость, восторг, смятение, желание подарить себя без остатка… — должно быть, это и есть счастье?

Близость девушки после всего сказанного сводила Асаху с ума. Она смотрела ему в глаза, и в ее взгляде горел огонь, который он раньше никогда не видел. Он согревал, манил, гипнотизировал…

Юноша рискнул приблизиться ближе, кинув взор на слегка приоткрытые губы девушки. От этого действия, которое просто не могло ускользнуть от внимания, сердцебиение Хоши неумолимо участилось в волнении. А что если что-то пойдет не так? Она ведь никогда не целовала мужчину. Но ее желание отдаться своим чувствам оказалось сильнее страхов перед неопытностью. Прикрыв глаза, Хоши поддалась вперед, и через мгновение ощутила осторожное, нерешительное прикосновение теплых мягких губ Асахи. Такое нежное, трепетное… Словно он целовал крылья бабочки…

Оглушающий грохот, похожий на раскат грома, раздавшийся из лесной чащи, заставил юношу резко отстраниться и обернуться на шум. В воздух взметнулись сотни напуганных птиц, и это заставило Асаху напрячься всем телом: не к добру это.

— Что это? — растерянно спросила девушка, дотронувшись до еще хранящих поцелуй губ.

— Что бы это ни было, оно настроено враждебно и идет сюда. Я чувствую приближение его темной энергии, — сквозь зубы проговорил юноша и вскочил, попутно поднимая за плечи Хоши.

Действовать нужно было быстро, незамедлительно. Отвязав поводья жеребца от дерева, он поднял девушку на руки и усадил на коня, отчего тот недовольно фыркнул. «Солнце только начинало пробиваться из-за горизонта, куда в такую рань?» — очевидно, подумал он. Хоши же непонимающе посмотрела на юношу. Почему, черт возьми, он сам не залезает на лошадь?

— Хоши, — голос Асахи прозвучал столь серьезно, что девушка вздрогнула. «Нет… не собирается же он оставаться?», — выбирайтесь с Кадзе из леса по той дороге, что мы пришли, и ждите меня недалеко от дороги. Я догоню.

Девушка в ужасе замотала головой.

— Я не оставлю тебя!

— Оставишь! — рыкнул юноша, на что Хоши нахмурилась и закусила губу. Парень покачал головой, позже он извинится за свой тон, но сейчас нет времени на сантименты. Он похлопал жеребца по теплому боку и проговорил: — Кадзе, друг, я надеюсь на тебя. Побереги мою будущую жену.

Асаха с веселыми искорками в глазах взглянул на девушку. На ее лице на секунду промелькнуло удивление, но потом его сменила смущенная улыбка.

— А ты будь осторожен, мой будущий муж, — в тон юноше проговорила она, на что он засмеялся и кивнул.

Идиллию столь спонтанной помолвки двух влюбленных разрушил треск ломающихся веток деревьев. Кадзе даже не пришлось уговаривать сдвинуться с места — едва он повернул голову на шум, как тут же встал на дыбы, отчего Хоши чуть не слетела, и стрелой понесся, к счастью, в нужном направлении.

То, что испытал Асаха, увидев виновников нарушения покоя, остановившихся в боевой стойке в десяти метрах от него, не было страхом. Удивление и любопытство — вот что он почувствовал. Ему приходилось встречать таких духов раньше, но столь огромных — никогда.

— Шикигами, — произнес он, и его губы растянулись в насмешливой улыбке. «И какой идиот решил, что они со мной справятся?»

***

Жизнь дочери советника императора была продумана за нее, едва она появилась на свет. Что ждало впереди? Дворцы, напоминающие гробницы фараонов — такие же роскошные, мертвые и неприступные; толпы наставников с припудренными белыми лицами и кроваво-красными губами, наперебой дающие уроки, как подобает себя вести молодой благородной особе; сотни метров шелков, расшитых золотыми нитями; десятки претендентов на её руку, которых интересует лишь громкое имя и богатое наследство невесты; затем — замужество с самым достойным из них, с кем, если повезет, не будет противно ложиться в постель; наследник и снова дворцы-гробницы…

Кто бы мог подумать, что девушка решит разорвать этот порочный круг? Что переступит через все моральные устои, идеалы и чувство долга? Что позволит себе влюбиться в обычного безродного нищего? Хоши и сама не до конца верила в реальность происходящего, то и дело опасаясь, что её вот-вот разбудит служанка к завтраку, и окажется, что всё было сном.

Это и было похоже на сон. Каждый день, что она проводила с Асахой, походил на одну из легенд, будоражащих умы смертных. Этот необыкновенный юноша, что водил дружбу с духами, был похож на искрящийся всеми цветами радуги свет, что манит за собой в необыкновенные, волшебные миры. Когда он смотрел на нее и с трепетом сжимал её ладонь, Хоши казалось, что в целом мире не найдется девушки счастливей, чем она.

«А что, если светлые грезы превратились в кошмар?» Холодные капельки выпавшей росы насквозь пропитали грубую ткань кимоно, но Хоши этого не замечала. Она отчаянно пыталась унять дрожь в руках. Иголки нервов в тонких бледных пальцах неприятно покалывали кожу. Стайки мурашек, ледяной волной пробегающие по напряженной спине, заставляли содрогаться всем телом, и девушка не могла себя успокоить — это было выше её сил. Глаза искали меж шершавых стволов деревьев знакомый любимый силуэт, но его все не было. Лесная чаща стояла неприступной стеной, точно огромное войско великанов охраняло свои сказочные владения. Даже рыжие развеселые лучи просыпающегося небесного светила не делали их дружелюбнее.

Воображение девушки разыгрывало с ней злые шутки, то и дело рисуя, как огромные чудовища придавливают к земле искалеченное тело Асахи, и он с хрипом пытается вырваться из их цепких когтистых лап. Она была готова поклясться, что, оборачиваясь, видела, как потяжелел и почернел воздух рядом с юношей, и как блеснуло в темноте множество глаз, красными искорками устремленных на него. Хоши пыталась прогнать эти образы, закусывая губу до крови с сжимая в ладонях складки одежды, но они возникали снова и снова.

Сколько прошло времени с того момента, как Кадзе вынес её из леса? Двадцать минут? Час? Два? Девушке казалось, что целая вечность. Тысячи звуков природы витали в воздухе, но Хоши слышала лишь зловещую звенящую тишину. Ожидание терзало душу, лизало жарким пламенем нетерпения, и она готова была забыть об опасности и кинуться обратно, к Асахе, только бы знать, что он жив, что ее еще согреет теплом взгляда ласковых черных глаз. Девушка уже предпринимала попытку вернуться, но Кадзе ни в какую не желал трогаться с места и не позволял ей пойти одной, больно отталкивая ее сильной длинногривой головой. Хоши понимала: боевой жеребец видел то, что пришло за юношей, и это что-то вызвало у него ужас, погнавший вперед так, что из-под копыт летели вырванные пласты твердой земли.

— Хоши!

Девушка не сразу поняла, что голос юноши воспроизвело не её воспаленное сознание. Слишком много раз она подрывалась на придуманные ей же звуки и голоса за то время, пока она ждала Асаху. Но она не могла не замереть и не прислушаться в ожидании, когда зов из глубины чащи снова повториться.

— Хоши!

Сердце девушки пропустило пару ударов. «О духи, он жив! Жив!» Глаза предательски защипало от стремящихся вылезти наружу слез.

— Асаха!

Девушка без памяти бросилась меж деревьев, наплевав на осторожность и не обращая внимания на ветки, больно впивавшиеся в ноги. Голос снова окликнул ее, и Хоши побежала еще быстрее. Ветер совсем растрепал волосы, руки и щеки исцарапали деревья и кустарники, но ей не было до них дела. Она была уверена — Асаха так же спешит к ней навстречу.

Завидев девушку, юноша напрочь забыл про полученные им синяки, ссадины, кровоточащие раны и слабость. Он не мог идти быстрее, хотя пытался, и это его злило, как ребенка, что не может дотянуться до слишком высоко стоящей игрушки.

Хоши замерла в нескольких шагах от парня, жадно и часто дыша. Она хотела заключить любимого в объятиях, но кровь на его одежде подействовала так, словно на нее вылили ведро холодной воды. Глаза её тут же наполнились слезами, хотя девушка обещала себе, что не будет плакать, сбивая с толку Асаху. Увидев ее реакцию, юноша тоже остановился, несмотря на жгучее желание припасть к пьянящим устам невесты, и стал ждать первого шага от нее.

— У тебя кровь… Ты ранен, — тихо проговорила Хоши, сглотнув комок в горле.

— Пара царапин, да и только, — улыбнулся парень, — волноваться не о чем.

Он невольно залюбовался ей, в который раз. Эта девушка была прекрасна без своих масок: черные, небрежно ниспадающие волосы, алые губы, чуть приоткрытые в недоумении, длинные пушистые ресницы, обрамляющие обеспокоенные, блестящие от слез, глаза, легкий румянец на бархатной бледной коже…

Хоши медленно шла к нему, как будто не хотела спугнуть юношу неосторожным движением, и, приблизившись почти вплотную, остановилась. Она смотрела на него снизу-вверх из-за небольшой разницы в росте, что делало её в глазах Асахи еще более трепетной и беззащитной.

— Я боялась, что больше не увижу тебя, — шепотом призналась девушка, и юноша окончательно потерял над собой контроль. Он мягко притянул ее к себе за талию и прижал к себе. Его губы уверено нашли её, и он прильнул к ним, вложив в поцелуй всю свою нежность. Голова Хоши закружилась от волнения, к щекам прилил жар, но то, что происходило, ей нравилось до дрожи. Нравилось ощущать горячее прерывистое дыхание на лице; нравилось таять в сильных руках, жадно прижимающих её к мужскому телу; нравилось отвечать на осторожные, но, в то же время, откровенные и умоляющие движения губ и языка столь любимого человека, затуманивающие разум и заставляющие сердце выпрыгивать из груди…

— Асаха, ну пожалуйста, давай бросим эту затею!

Хоши предприняла еще одну попытку из десятка за последний час отговорить юношу от его сумасбродного, по ее мнению, решения. И хоть они уже летели на всех парах на спине Кадзе в Изумо за двумя темными силуэтами, девушка не сдавалась. Асаха же лишь отмахивался, не принимая слова невесты всерьез.

— Эй, мы просто найдем того, что натравил шикигами, и узнаем, зачем ему это нужно.

— Он опасен, разве нет? — нахмурилась девушка, и парень почувствовал это, хотя и не видел ее лица.

— Я захватил его свирепых хранителей, помнишь? Уверен, что после своего провала он не станет без разбору на меня кидаться.

Хоши поджала губы. Ну разумеется, она помнила двух монстров, что вдруг возникли перед ней двумя темными дымками дрожащего воздуха. Помнила, как подкосились ноги, и как застрял крик ужаса в горле. «Шикигами могут прикасаться к людям и имеют более плотную форму, поэтому ты видишь из присутствие» — объяснял Асаха то, что духи оказались не такими уж и незримыми. Девушка же не могла проронить не слова. Потусторонние чудовища внушали ей трепет и страх, и его не желали перекрывать слова юноши, что существа находятся под его полным контролем. «Как? Как ты можешь их себе подчинять?» — недоумевала Хоши. Парень же лишь пожимал плечами и застенчиво улыбался, не давая определенных ответов. Да и как можно объяснить то, что нужно чувствовать. Когда же Асаха заявил, что желает увидеться с хозяином шикигами, девушка запаниковала и всеми силами стала отваживать от него эту идею. Встретиться с тем, кто желает смерти ее жениха и натравливает на него духов, казалось безумием. Юноша оставался глух к ее речам.

— Ты говоришь так, будто знаешь этого человека, — с ноткой недоумения в голосе проговорила девушка.

— Скажем так, у меня есть… догадка, кто это может быть, — загадочно ответил юноша. — Я родился в Изумо и прожил там большую часть своей жизни. Я знаю человека, который видел духов так же, как и я, и я почти уверен, что шикигами приведут нас к нему

— Правда? Ты из Изумо? — удивилась Хоши. «О духи, да я ж совсем ничего про него не знаю!»

— Да, но я сбежал оттуда, когда мне было тринадцать.

— Почему?

— Думал, что начну новую жизнь в новом месте, — вздохнул Асаха. — Вот только где бы я ни находился, мои способности остаются при мне. И оказалось, что люди везде одинаково ненавидят и боятся таких, как я.

Девушка уткнулась носом в шею юноши и прикрыла глаза. «Как много ран, должно быть, в его душе… Сколько всего пришлось вынести… Смогу ли я когда-нибудь излечить их?» Асаха, услышав ее мысли, слабо улыбнулся. Он и сам не знал, сможет ли когда-нибудь отпустить свою боль, но, когда рядом с ним была Хоши, он чувствовал, что может быть счастлив, что еще не все потеряно.

— Спасибо, — тихо, чуть хрипло произнес юноша.

— За что? — послышался такой же тихий вопрос.

— За то, что ты со мной, хоть и боишься всего того, что творится вокруг меня. Все эти призраки, духи, демоны… Я знаю, что тебе непростопринимать все это. Я ведь такой… ненормальный, — усмехнулся Асаха тому, как сам же сгладил углы в собственной реплике.

Девушка улыбнулась.

— Зачем мне нормальность, если тебя не будет рядом.

========== Глава 6. Хао ==========

К полудню изнывающие от жары путники прибыли в раскалённый, точно угли, Изумо. На небе не было ни облачка, отчего отражающийся от всего, что только можно, солнечный свет больно бил в глаза. Кадзе быстро миновал пять ветвистых улочек и остановился возле арки-тории, через которую проскользнули шикигами и остановились.

— Кажется, мы на месте, — полушепотом произнес Асаха, и услышал за спиной сдавленный вздох. Хоши по-прежнему категорически не принимала рвение юноши встретиться с таинственным шаманом.

Дом, к которому привели духи, оказался огромным и напоминал скорее синтоистский храм, чем жилище. Багровая крыша с закругленными козырьками словно парила над землей, поддерживаемая многочисленными тонкими колоннами из красного дерева. Их гладкие столбы равномерно распределялись на веранде, которая огибала все здание вместе с таким же замкнутым по всей длине крыльцом. Кто бы не обитал при этом доме, он явно не нуждался в деньгах.

Навстречу прибывшим выбежал мальчик в белых одеждах, побрякивая амулетами на поясе, и остановился в паре десятков шагов. Он бегло бросил взгляд серо-водянистых глаз на двух шикигами, но они его не заинтересовали. Парнишка с неподдельным изумлением изучал возвышающиеся на черном боевом жеребце фигуры, точно знал, кто они, но не верил тому, что видит.

— Хао-сан! — звонко воскликнул он, подавив порыв броситься наутек, что было видно по дрогнувшим согнутым ногам.

«Хао?» — не ускользнуло от внимания девушки странное обращение.

Губы юноши дрогнули в улыбке.

— Нобу. Вот уж не думал, что снова свидимся. Где Тору-сан? — на последней фразе голос Асахи заледенел холодной сталью, а глаза его почернели, точно небо перед грозой.

Паренек нервно сглотнул и затеребил в руке кисточку одной из висящих на нем побрякушек. Хоши с любопытством изучала причудливо разодетого мальчика, которой стоял, потупив взор, и чувство, что он знает об Асахе что-то, что его неподдельно пугает, неприятно обволакивало где-то в груди липкой жижей.

— Тору-сану нездоровится, — тихо произнес Нобу, но глаз так и не поднял.

— Ну еще бы, — усмехнулся юноша. — Разрыв связи с шикигами всегда проходит болезненно. Но раз уж у него нашлись силы, чтобы отправить своих милых монстров убить меня, то найдет, чтобы увидеться со мной. Доложи о моем визите, — с обманчивой мягкостью проговорил он, но даже Хоши почувствовала, что его терпение натянуто, словно струна.

Нобу коротко поклонился и тут же убежал, стуча деревянными сандалиями по каменной плитке.

Асаха был серьезен и мрачен. Спрыгнув с коня, он помог спуститься девушке, но он точно смотрел сквозь нее, погруженный в свои мысли, отчего ей стало окончательно не по себе. Столько вопросов и ни одного ответа, и юноша совсем не спешил открывать для нее завесу тайны своей жизни.

— Так это тот человек, на которого ты думал, — констатировала факт Хоши. — Кто этот Тору-сан? Откуда ты его знаешь? — спросила она чуть более настойчиво и требовательно, чем того требовала ситуация. Нервы были на пределе от долгой дороги, недосыпа и не отпускающего чувства голода.

— Давно не виделись, госпожа, — сухо проговорил юноша, не скрывая недовольство от такого обращения. Хоши поджала губы, и взгляд ее карих глаз не смягчился. Скорее, наоборот — они вспыхнули огоньком негодования.

— Ах «госпожа»? Ты так теперь будешь воспринимать все мои попытки добиться от тебя хоть каких-то ответов? — голос её предательски дрогнул от подступающих слез. Брови Асахи в удивлении приподнялись, он не ожидал такой реакции. Его губы приоткрылись, чтобы что-то сказать, но в этот момент послышался уже знакомый характерный звук стучащей по камню обуви.

— Тору-сан ждет вас, — Нобу на этот раз осмелился приблизиться ближе и теперь стоял прямо возле арки, приковав к себе взгляды пары. — Хоши-сан тоже может войти, — поклонившись девушке, добавил мальчик и развернулся, чтобы гости последовали за ним. Высокие фигуры шикигами не обращали на него ни малейшего внимания. Амулеты надежно скрывали его плотной дымкой от их множества глаз.

Хоши замерла. Асаха же нахмурился. Ему совершенно не хотелось, чтобы чернокнижник виделся с его невестой, но нутро подсказывало, что девушка окончательно обидится, если он снова оттолкнет её от неизвестной части его жизни.

— Не хочу, чтобы бы ты тоже шла. Не хочу тебя в это втягивать, — честно признался юноша, поймав взгляд девушки, на что она отвернулась. — Зачем это тебе?

Хоши вздохнула и провела рукой по волосам, разделяя пальцами длинные пряди.

— Мы не говорили, кто я, а Нобу назвал меня по имени. Я уже втянута.

До руки дотронулись теплые пальцы, отчего девушка вздрогнула. Легкий целомудренный поцелуй коснулся ее виска, и она почувствовала, как все льды негодования и обиды в ее сердце тают.

— Тогда идем, — тихо произнес Асаха. — Держись рядом.

В отличие от Рё, мальчик повел посетителей не в мрачную сырую комнату, а небольшой летний сад, спрятавшийся на заднем дворе. Он в подметки не годился тому великолепию, что было при дворце рода Токугава, но тоже был весьма неплох в своем буйстве распустившейся зелени. Дорожки из нагретого солнцем мраморного камня причудливо вились меж деревьев, точно спящие головы Яматано ороти, который, по приданиям, жил в этих местах.

Тору сидел на ступенях крыльца в сером кимоно, опираясь подбородком на небольшую трость, покоившуюся в его изъеденных язвами руках. Жидкие с пролысинами седые волосы были убраны в высокий пучок. Застланные мутным налетом глаза, различавшие лишь свет и тень, напряженно всматривались вдаль, однако, когда к нему подошли незваные гости, он безошибочно устремил взгляд точно на них. Его растрескавшиеся сухие губы растянулись в улыбке, обнажая ряд гнилых зубов.

— С возвращением домой, Асаха, — промурлыкал он. — Мое почтение, Токугава-сан.

«Домой?» — удивилась такому приветствию девушка.

— Какого черта, Тору-сан, вы пытались меня убить? — опустив вежливые формальности, пророкотал юноша.

— Ну-ну-ну, не стоит злиться на меня из-за такого пустяка, — почти обиженно ответил шаман. — По-моему, отобранные у меня духи с лихвой окупают мою оплошность

— Оплошность?! — задохнулся от возмущения парень.

— Оплошность, — повторил чернокнижник наиспокойнейшим тоном и взглянул на Хоши. — Так это есть та самая Токугава-сама, из-за которой столько шуму?

По спине девушки побежали ледяные мурашки. Мужчина точно просвечивал ее невидящим взором. Асаха заслонил девушку собой и грозно сжал кулаки.

— Оставьте её в покое и отвечайте на поставленный вопрос, пока я не натравил на вас ваших же зверушек.

Шаман ухмыльнулся:

— О, дорогой мой ученик, я вовсе не ухожу от ответа. — «Ученик! Он его ученик! — мозаика в голове Хоши начинала постепенно складываться. — Так Асаха жил здесь, как Нобу? А потом сбежал?» — Ты слышал, верно? Пророчество, что разносят духи?

— Вы про тот бред с охотником и звездой? — усмехнулся Асаха. — Причем здесь я?

Тору вдруг в голос расхохотался, чем вызвал полное недоумение своих посетителей. Когда он резко прекратил смеяться, колдун загадочно улыбнулся и продолжил свою мысль:

— Охотник уже ищет её. Звезду. Он приходил ко мне, — шаман замолчал, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но ответом ему было лишь молчание под развеселое пение цикад. Он вздохнул, сетуя на недогадливость своего ученика. — Хорошо, скажу прямо. Звезда сейчас находится у тебя. Рядом с тобой, черт тебя дери. Ты запустил колесо пророчества, и теперь оно стремится скорее воплотиться в жизнь.

Брови юноши поползли вверх от осознания, что до него пытается донести колдун.

— Речь о Хоши? — скрывая беспокойство в голосе, спросил он, а шаман подтвердил его опасения кивком головы. — А Охотник это?..

— Рё, — под нос себе произнесла девушка, которая совершенно не понимала, о каком пророчестве идет речь, но от факта, что в нем упоминалась она, ей становилось дурно. — Так пишется его имя.

— Верно, дети, — упиваясь головоломкой судьбы, проворковал Тору. Его откровенно забавляло то, как он вдруг оказался в эпицентре событий. На минуту повисло молчание, сохранять которое сложнее всего было Хоши. Ей хотелось спросить, как вообще она и её несостоявшийся муж могут быть центральными фигурами чего-то неподвластного человеческому уму, но язык словно онемел. — Ну как, догадался, кто Король, Хао? — юноша устремил на шамана тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей. — Тебе же так нравилось это имя, почему ты его больше не носишь? — усмехнулся мужчина.

Хоши обессиленно опустилась на колени. Хоровод обрывков фраз крутился в голове, и она решительно не понимала, как они все связаны. В ее логической цепочке не хватало самого главного звена.

— Не ваше дело, — холодно заметил Асаха, присев рядом с девушкой, и бережно провел рукой по её щеке, на что она слабо улыбнулась и уткнулась носом в плечо юноши.

— Ну, вот что, голубки, — проговорил чернокнижник, поднимаясь с места. — Я смотрю, вы совсем из сил выбились. Предлагаю вам отдохнуть и дождаться обеда, а уж потом, если хотите, продолжайте бегать по вашим любимым лесам, как дикари.

Колдун поднялся и скрылся за одной из дверей, а Хоши с Асахой так и не шелохнулись. Они молчали, прислушиваясь лишь к размеренному дыханию друг друга. Влюбленные знали: стоит лишь начать говорить, и покой надолго их покинет, пожираемый все новыми и новыми вопросами, темной тучей нависших в воздухе.

***

Обед в доме чернокнижника был призван впечатлить гостей всевозможными яствами, под тяжестью которых стол на коротких резных ножках чудом не прогибался. Спелые фрукты, несколько видов рыбных блюд, поджаристое мясо, полные миски ароматного риса тем не менее не вызывали у Хоши никакого интереса, и она, лишенная аппетита, безучастно рассматривала побледневшие пальцы рук, покоящихся на коленях. Асаха сидел рядом, и от его внимания не скрылся настрой девушки, и он поглядывал на нее с искренним беспокойством. Он лишь теперь заметил, как изменился внешний облик его аристократки за дни странствий. Доселе мягкие черты лица приобрели острые линии от изнеможения и голода, и тем более тревожным казался для юноши её отказ от еды.

Тору сидел напротив и не говорил не слова, проворно поддевая палочками кусочки рыбы и отправляя их в рот. Но его взор, несмотря на показное ленивое спокойствие, был обращен исключительно на гостей, и шаман пытался изучить их до мельчайших подробностей. Обладая способностью видеть души, он никогда не жалел о том, что почти утратил физическое зрение: внутренне око, коим мужчина владел, давало ему гораздо больше власти над людьми, позволяло видеть их самое сокровенное естество насквозь. Первое, что бросилось чернокнижнику в глаза, едва он увидел Асаху, было то, как изменился его ученик, убежавший из-под его крыши строптивым подростком. Теперь перед ним был вовсе не несуразный юнец, а молодой мужчина, готовый не только постоять за себя, но и защитить женщину, избранную им в верные спутницы. Лишь глаза его не изменились, выдавая в нем все того же ребенка с поломанной жизнью, которого шаман подобрал одиннадцать лет назад. В тот самый день, когда он увидел, как Асаха, совсем крошечный, убил священника и его приближенных. Тогда Тору узнал в мальчике самого себя, немало пережившего горя от неразумных людей, и, увидев в нем погибающую в душу, без колебаний взял его под своё крыло.

Отдельного внимания удостоилась избранница ученика. Хоши чернокнижник рассматривал как редкую диковинку, неизведанную находку. Сколько он не сверлил её взглядом, а того, что могло так увлечь в девушке недоверчивого и враждебного к людям Асаху, у шамана так и не получалось отыскать. Навряд ли юноша польстился лишь на смазливое личико, складную фигурку и благородное воспитание. Должно было быть что-то еще, что отличало её от всех прочих особ, и Тору распирало от нетерпения узнать ответ на эту загадку.

— Токугава-сан, вам непременно нужно подкрепиться. Вы и так похожи на тростинку, не хотите же вы совсем исчезнуть? — неловко пошутил мужчина и сам же хохотнул от своей же не слишком остроумной реплики. На самом же деле он хотел лишь вызвать девушку к разговору, а до её здоровья ему не было никакого дела.

— Благодарю, Тору-сан, но я не голодна, — Хоши вежливо поклонилась, но даже не подняла на чернокнижника глаз. Он её пугал, и дело было вовсе не в отталкивающей внешности. Дочь феодала ни на секунду не могла забыть, что человек, сидящий перед ней, не моргнув глазом, отправил своих мистических головорезов по душу Асахи, и его гостеприимство не перекрывало этот грех.

— Он прав, Хоши, тебе действительно нужно поесть, — участливо обратился к невесте юноша. — У тебя болезненный вид, — он демонстративно придвинул к ней нетронутую миску риса.

— Мне кусок в горло не лезет, — честно призналась девушка, отодвигая от себя предложенную еду.

— Неужели я тому виной? — наигранно обиженно поинтересовался Тору, отхлебнув из маленькой керамической чашки. Асаха усмехнулся, взглянув на бывшего учителя.

— О, я бы не удивился.

Звонкий топот раздался в помещении, отчего Хоши непроизвольно вздрогнула. Нервы и без того были на взводе, а резкие звуки только бередили их. Вбежавший в комнату Нобу бесцеремонно плюхнулся на колени рядом с ней, уставившись на гостью серебром глаз. Девушка заметила столь пристальное внимание к ее персоне боковым зрением, и оно ее порядком смутило, но виду она не подала.

— Вы правда та самая Звезда, из пророчества? — тихо спросил мальчик, с неподдельным интересом, переливающимся звонким ручейком в его голосе, и Хоши, встретившись с его сверкающим водяными бликами взглядом, почувствовала, как воздух вокруг нее перестал поступать к ней в легкие, и тошнота подкатила к горлу. «Пророчество… Снова это слово».

— Нобу, не докучай Токугава-сан, — строго проговорил чернокнижник. Мальчишка, в силу возраста, не обладал нужной степенью такта.

— Вы только не бойтесь! Хао-сан сильный, он вас защитит! — затараторил парнишка. Он понял по интонации учителя, что затронул запретную тему, и поспешил загладить свою вину, широко улыбнувшись и сузив глаза в довольные щелочки. Девушка слабо улыбнулась в ответ, вновь услышав странное второе имя своего жениха.

— Да, Хао такой, — задумчиво протянул Тору.

— Ну, хватит, — Асаха, поднялся из-за стола, увлекая за предплечье Хоши. — Нам пора.

Юноше только и нужен был повод скорее избавиться от общества бывшего учителя, и излишнее внимание к его невесте совсем не прибавляло привлекательности затее остаться в доме шамана. Меньше всего ему хотелось, чтобы Нобу или Тору проговорились о вещах, которые могли бы напугать девушку или, того хуже, заставить её смотреть на Асаху как на чудовище.

— Как, уже? — разочарованно воскликнул Тору, вставая на ноги. — Задержитесь еще ненадолго, вы же совсем без сил, — словно в подтверждение словам чернокнижника, Хоши слабо пошатнулась оттого, что пространство вокруг нее помутнело, будто кто-то вдруг наполнил комнату водой. Ноги ее предательски подогнулись, отчего Асаха едва успел подхватить девушку за талию и прижать к себе, чтобы она не рухнула на пол.

— Хао-сан… Остава-а-айтесь, — жалобно пролепетал мальчик, на что юноша сверкнул на него полным нескрываемого раздражения взглядом. — Вам нужно отдохнуть, — оправдался Нобу, вторя чернокнижнику и поежившись от колючего пламени черных омутов глаз. Асаха поднял невесту на руки, игнорируя её слабые сопротивления, и, развернувшись, двинулся к двери.

— Забудьте оба это дурацкое имя. Меня зовут Асаха, — остановившись в проеме, он с обреченной злостью выдохнул и обернулся. Ему не хотелось это признавать, но продолжать путь им с Хоши сейчас действительно было очень некстати. — Ладно, где мы можем разместиться?

Тору расплылся в довольной улыбке, обнажив ряд подгнивающих зубов.

— Вот так бы сразу! — юноша на это едва слышно хмыкнул. — Нобу, проводи наших гостей в самые лучшие покои.

Август сменил июль вероломно и бескомпромиссно. Он ворвался на охваченной огнем солнца колеснице, и принес с собой еще более страшную засуху. Лишь воды реки Хи, охраняемые Яматано-но Ороти, спасали жителей Изумо от неминуемого голода и жажды, и они с благодарностью жгли благовония в честь великого змея, что каждую весну обрушивал на них свою гневную мощь, но теперь дарил свою милость.

Визит в маленький городок затянулся из-за болезненной слабости Хоши, но после того, как всего через пару дней на её щеках снова заиграл здоровый румянец, влюбленные все же не отправились в дорогу. Дом шамана приветливо принял их в свои объятия и не спешил отпускать. К удивлению Асахи, девушка быстро привыкала к обществу его жутко выглядящего учителя и даже с энтузиазмом расспрашивала его о всех странных побрякушках, встречающихся в комнатах. Вопросы о прошлом жениха она не задавала, и юноша был ей за это безмерно благодарен. «Всему свое время», — пожимая плечами, говорила невеста, и Асаха чувствовал, что все меньше боится открыть перед ней все карты.

Тору был только рад, что молодые решили задержаться у него. Едва аристократка встала на ноги, он раздобыл для нее кимоно, при виде которого даже она, искушенная богатыми нарядами, ахнула. Метры ярчайшего шелка играли алыми красками и золотом нитей, и Хоши растерянно рассматривала ценный подарок.

— Нравится? — поинтересовался шаман с видом довольного сытого кота.

— Оно прекрасно! — выдохнула аристократка, не скрывая восхищенно горящих глаз, и, почтительно поклонившись, добавила. — Простите, но я не могу его принять. Мой нынешний статус не позволяет мне носить столь дорогие одежды.

— О, я настаиваю, Хоши-сан. Вы же не хотите выходить замуж в тряпье, что на вас надето, — чернокнижник брезгливо поморщился, и девушка в очередной раз поразилась тому, как много он видит и знает, будучи совершенно слепым. Однако, упоминание о скорой свадьбе заставило затрепетать её сердце в груди и разлило сладкую истому по всему телу. Кимоно было бережно убрано в сундук до торжественного события.

Солнце пожгло высокие травы, и они неприятно щекотали своими сухими кисточками ноги, но Асаха и не замечал их прикосновений, увлеченный дорогой, вьющейся желтой лентой через родные места. Хоши не отставала от него не на шаг, с жадностью слушая каждое слово, слетавшее с его губ. Они с самого утра гуляли вдоль долины сверкающей белыми искрами реки, наблюдая за серебряными спинками рыб, шустрыми стаями мелькавшими под гладью воды, и теперь путники, наконец, сменили маршрут. Теперь пейзаж взыграл новыми красками глубоких оврагов и зеленью хвои вдалеке. Юноша хорошо знал эти места и с улыбкой рассказывал невесте всевозможные легенды, переплетавшимися с реальными историями Изумо и рассказами из детства, ему хотелось показать ей целый мир, и девушка с готовностью следовала за ним, увлеченная причудливыми историями.

Взобравшись на высокий холм, Асаха остановился, окинул взглядом бескрайний простор неба и вдохнул свежий воздух полной грудью, блаженно прикрыв глаза.

— Ты чувствуешь это, Хоши? — прошептал он.

Девушка, стоявшая рядом, замерла и прислушалась к собственным ощущениям.

— Жарко и пахнет сухой травой, — нехотя призналась она в поверхностности своих чувств, прекрасно понимая, что не такой ответ Асаха хотел бы от нее услышать.

Юноша взглянул на нее и тепло улыбнулся, подходя ближе. Осторожно заключив невесту в объятия, он нагнулся к её уху и прошептал:

— Закрой глаза. — Хоши вздрогнула от внезапно пробежавшего по ее телу импульса. Знал бы Асаха, как опьяняюще на девушку действует близость его тела и горячее дыхание, опалившее нежную кожу. Ей едва удалось собрать свои мысли, чтобы выполнить его просьбу, но она повиновалась, сомкнув веки. Прижав невесту к себе еще сильнее, юноша снова заговорил. — А теперь? Что ты чувствуешь?

К изумлению Хоши, её сладострастное волнение в одно мгновение сменилось приятной прохладой в теле, разливающейся по расслабленным мышцам, отчего захотелось погрузиться в тягучую дрему и больше не просыпаться, навсегда запечатлев этот момент.

— Покой, — прошептала девушка.

Асаха слегка отстранился, и Хоши едва сдержала разочарованный вздох оттого, что чувство необыкновенного умиротворения её сразу же покинуло. Но, открыв глаза и встретившись с теплотой взгляда жениха, она тут же забыла о пленительном ощущении, увлекаемая в пучину темных очей.

— Мы с мамой любили приходить сюда, — улыбнувшись, произнес юноша, и грусть, тенью промелькнувшая на его лице, не укрылась от внимания невесты. — Это было нашим тайным местом.

Девушка затаила дыхание. Точно тяжелые затворы души Асахи со скрипом отворились, приглашая её войти, и она застыла на пороге, не веря, что двери открылись для нее.

— Я думал, что никогда не смогу прийти сюда без нее, — выдержав долгую паузу, продолжил он. — Я впервые здесь с тех пор, как её не стало… — Асаха снова замолчал, внимательно вглядываясь девушке в глаза и едва сдерживаясь, чтобы не прочесть её манящие мысли. — Хоши… Ты первая, с кем я вновь почувствовал себя счастливым. Я хотел бы познакомить тебя с мамой, ведь она была самым важным для меня человеком, но все, что я могу сделать, чтобы доказать свою любовь, это впустить тебя в мир, в который никого раньше не пускал.

Пытаясь сморгнуть навернувшиеся слезы, Хоши зажмурилась, и они, сорвавшись с ресниц побежали по щекам, оставляя блестящие дорожки. Теплая улыбка тронула губы Асахи, и он нежно коснулся капель губами, ощущая их солоноватый вкус.

— Я говорил с местным священнослужителем, и он готов поженить нас через три дня. Если только ты не передумала и…

— Да! — Хоши кинулась юноше на шею, и он едва устоял на ногах, не ожидав столь бурного согласия. — Тысячу раз «да», я хочу стать твоей женой, Асаха Доджи! — горячо прошептала она, и её рот жадно накрыли горячие губы, и девушка потонула в страстных ласках, ощущая, как требовательно прижимают её к себе сильные мужские руки.

«Три дня, любимая, — подумал Асаха, улыбнувшись сквозь поцелуй. — Три дня, и мы навсегда будем вместе».

========== Глава 7. Добро пожаловать домой ==========

Свадебная церемония молодых не предполагала большой праздник, но дом, ставший влюбленным верным пристанищем, преисполнился радостным волнением от известия о скором торжестве. Казалось, даже воздух в нем стал мягче и пропитался сладкими терпкими ароматами неведомых пряностей. «Так духи ветра выказывают свое одобрение» — радостно щебетал Нобу, крутясь рядом с невестой, которого предстоящее событие взволновало, казалось, не меньше, чем самих помолвленных. Хоши оставалось лишь неловко улыбаться на его слова. В конце концов, это все, что она могла — принимать все шаманские выходки за святую истину.

Асахе же стоило большого труда уговорить местных мико и каннуси, жрицу и священника, провести обряд бракосочетания без благословения родителей со стороны невесты, которые, не зная всех обстоятельств, уже дали согласие на проведение ритуала, но решили передумать. Юноше пришлось в корни изменить в их глазах личность Хоши, без зазрения совести уверяя, что родных у девушки не осталась, и лишь он, Асаха, трепетно влюбленный в очаровательное создание, является близким для нее человеком.

— Хао-сан, духи не признают ваш брак, если то, что вы сказали — ложь, — хмурил густые седые брови каннуси, называя юношу по имени, которое в Изумо знала едва ли не каждая собака. «С чего он вообще снова объявился в селении?» — недоумевал священник, сверля пытливым взглядом ненавистного ученика чернокнижника, сына демона. Мико же предпочитала не вмешиваться, и ее молчаливая фигура лишь ожидала вердикта хозяина храма, который решил поиграть с огнем.

Асаха на замечание священнослужителя лишь криво усмехнулся. Худосочный лысоватый старик в ритуальных одеяниях едва ли мог представить, насколько смешно звучат его предостережения для человека, для которого давно духи стали неотъемлемой частью жизни.

— Об этом можете не волноваться. Боги благословят нашу семью, я в этом уверен.

Юноша почтительно поклонился, но этот жест уничижения дался ему с трудом. Если бы не его желание соединить свою судьбу с Хоши, едва ли он стал бы склонять голову перед псевдо-мико и продажным священником. Асаха так и слышал грязные мысли о суммах, которые он хотел запросить за свое согласие.

Однако, в конечном итоге каннуси ограничился лишь скромными требованиями на оплату ритуала. Земли полнились слухами о том, что его предшественник пал от руки того самого Хао, что теперь искал его помощи, и старику совершенно не хотелось стать продолжением этой кровавой истории, посему заверил, что будет ожидать молодоженов в своем храме.

— Так, милая! Будем готовиться к свадьбе! — в покои Хоши вместе с Нобу вошла грузная розовощекая японка неопределенного возраста и придирчивым взглядом осмотрела невесту, прикидывая объем предстоящей работы. Девушка же так и застыла посреди комнаты при виде внезапно появившейся незнакомой женщины с громким басовитым голосом, но ту несколько не зацепил растерянный взгляд аристократки. — Кожа, как молоко! — изумилась японка, хватая аристократку за тонкие запястья, и пожала плечами: — Тем лучше, сэкономим время и пудру!

— Это Томоко-сан, — представил мальчик нахальную гостью. — Она поможет подготовиться вам к церемонии.

— Рада знакомству, — коротко поклонилась Хоши, и Томоко беззастенчиво потрепала её по щеке, чем несказанно смутила девушку.

— А невеста-то хороша, а, Нобу-тян? — женщина расплылась в добродушной улыбке и обернулась к мальчику. Тот согласно закивал, и в тот же самый момент лицо японки ожесточилось, и она, пробасила повелевающим тоном: — А теперь выйди, и не позволяй никому сюда входить!

Мальчик, испугавшись столь резкой перемены настроения, не заставил просить себя дважды и тут же скрылся, плотно закрыв раздвижную дверь.

— Хао-сан дар речи потеряет, когда увидит тебя, — в очередной раз умилилась Томоко. — Я сделаю из тебя настоящую принцессу!

Хоши, не понаслышке знавшая, как выглядят принцессы, отнеслась к словам столь не обремененной воспитанием женщины с крайнем недоверием. Опасаясь, что будет выглядеть как вульгарная деревенская девка, она все же вверила себя в руки японки, и та с упоением стала расчесывать длинные и гладкие, как шелк, волосы девушки.

Натаскав нагретой воды в небольшую деревянную ванну, Томоко повелела аристократке раздеться, и девушка едва подавила свой порыв воспротивиться. Ранее лишь самые приближенные служанки видели ее обнаженной, и Хоши не представляла, как можно предстать голой перед незнакомым человеком. Наконец, пылая смущением, она оказалась в воде, и женщина со знанием дела добавила в нее душистого масла. Японка, казалось, совсем не замечала, сколь тяготит аристократку её общество, и без всякого стеснения заговорила, растирая мягкой тряпицей бледные предплечья невесты:

— Волнуешься?

— Да, — честно призналась Хоши, и голос её прозвучал тихо, невесомо, и наполнил комнату осязаемым напряжением.

Японка понимающе кивнула, но не сразу решилась продолжить разговор.

— Не стоит бояться, — женщина дружески сжала девичье плечо, и аристократка вопрошающе взглянула на нее. Томоко, расценив это, как сигнал, продолжила: — Брачная ночь страшна только с нелюбимым, — женщина ободряюще улыбнулась, и с удовлетворением заметила, как губы девушки, залившейся смущенном румянцем, тронула робкая ответная улыбка.

Струящееся нежными шелками свадебное кимоно заставило Томоко удивленно раскрыть рот, и она не сразу решилась дотронуться до его мягких тканей, словно боясь, что осквернит прикосновениями своих пальцев столь прелестное одеяние.

— Какая красота! — японка лишь всплеснула руками. — Ну точно — кимоно принцессы! Откуда оно?

— Подарок Тору-сана, — ответила Хоши. — Должна признать, что он чересчур с ним расстарался. Такой наряд не достойна надевать женщина моего положения.

— Глупости! — отмахнулась Томоко. — Раз Тору-сан решил, что оно — твое, то и думать нечего.

В знак её решимости, пухлые руки взялись за алые шелка, и она оценивающе взглянула на девушку, словно продумывая, с чего начать облачение её тонкого стана. Опыт японки взял свое, и она, подобно трудящейся пчеле, начала колдовать над обликом аристократки. Она с удивительной ловкостью орудовала длинными поясами, и скользкие ткани покорно принимали заданные формы на теле юной невесты. Когда же работа была закончена, женщина отстранилась, чтобы оценить свои старания, и не сдержала восторженного всхлипа.

— Что-то не так? — забеспокоилась Хоши, обескураженная такой реакцией. Беспокойный разум принял её за испуг, и она начала волноваться, что с нарядом случилось что-то неладное.

— О, нет-нет! — горячо возразила Томоко и заулыбалась. — Вы прекрасны, Хоши-химе!

Девушка зарделась от присвоенного ей титула, но благодарно склонила голову, надеясь, что она действительно выглядит так волнительно, как говорит японка. В этот день ей хотелось быть самой красивой невестой, что когда-либо видел свет, и все для него… для Асахи. Впервые Хоши не боялась принадлежать кому-то без остатка, и она благодарила богов, что у нее хватило духу отбросить своё жалкое существование запертой в четырех стенах аристократки.

— Нобу-тян! Иди сюда, маленький разбойник! — крикнула Томоко, когда последняя прядь черных, как смоль, волос, была уложена в замысловатую прическу, украшенную цветами и серебренным гребнем. Когда мальчик показался на пороге, он от восторга запрыгал и захлопал в ладоши, отчего его вечные спутники, амулеты, весело зазвенели. — Как думаешь, Хао-сану понравится? — расплылась в улыбке японка, довольная результатом своих стараний.

— Вы такая красивая, Хоши-сан! — радостно проговорил парнишка. — Скорей бы Хао… то есть, Асаха-сан, — исправился Нобу, — вас увидел!

— А кстати, где он? — поинтересовалась невеста, в душе проклиная обычай, по которому жених не должен видеться с ней до церемонии.

— Он ушел с Тору-саном.

— Вот как… — протянула Хоши.

— Не волнуйся, ненаглядная. Скоро вы будете вместе, — напомнила Томоко, желая отвлечь девушку от дум, вдруг омрачивших ее милое личико. Та в ответ сдержанно кивнула.

Едва оставшись в комнате одна, она выдохнула. От волнения холодели пальцы, и Хоши, в надежде согреться, растирала ладони друг о друга. Нервно меряя шагами комнату, девушка пыталась унять мелкую дрожь, преисполнявшую её тело, но беспокойство с каждой минутой лишь нарастало. Подойдя к окну, она удрученно подумала, что солнце уже совсем высоко, и за ней давно должен был зайти чернокнижник, чтобы сопроводить её в храм, но того все не было.

Громкие, резкие шаги из коридора заставили невесту вздрогнуть всем телом: кто-то стремительно приближался, и от судорожного понимания, что это кто угодно, но не едва передвигающийся старый шаман, Хоши стало дурно. Внезапно шаги замедлились, а затем оборвались, едва источник звука достиг двери: неизвестный остановился, но входить не спешил.

Необъяснимое чувство страха сковало тело девушки. Она не допускала и мысли, что по ту сторону может быть жених, не удержавшийся от искушения встретиться с любимой до свадьбы. Нет. Это не Асаха.

Фусума из бамбука затрещала от медленного сдвига в сторону, и едва Хоши заметила образ человека, скрывавшийся за ней, в её горле застрял крик ужаса, и сердце забилось в груди раненной птицей. «Нет… Нет… Нет!»

— Похоже, я не вовремя, любовь моя? — с нажимом на последние два слова произнес Рё, тяжелой поступью перешагивая через порог. Желваки играли на его лице от переполняющего гнева, а руки сами, до хруста сжимались в кулаки, готовые забить до смерти любого, кто подвернется под них. Ожесточенные глаза мужчины сочились лютой ненавистью, и их немигающий взгляд не отрывался от застывшей в трепетном страхе Хоши, по щекам которой побежали горячие капли, оставляя на выбеленном лице дорожки телесно-молочного цвета.

Его милая Хоши. Она стояла совсем рядом, наряженная в самые прекрасные одеяния, которые только можно вообразить. Черный шелк волос, к которым он всегда мечтал прикоснуться, изящно выделял бледность ее тела. Темные, длинные ресницы подрагивали над блестящими, подобно ограненным сапфирам, очами, и взгляд девушки, наполненный священным ужасом, лишь пробуждал в Рё желание ударить ее. Ударить, и увидеть, как потекут алые капли по белоснежному фарфору нежной кожи. Как смела она быть столь красивой для другого? Дарить другому нежность своего взора? Мечтать отдаться грязному отрепью в чарующей мгле первой брачной ночи?

— Рё, — прошептала девушка в то время, как воин начал к ней приближаться, медленно делая шаги навстречу. Она попятилась назад, ища путь к отступлению, но за ней было лишь окно, через которое она навряд ли сможет сбежать в стесняющем движения наряде.

— Что, милая? — почти любовно произнес мужчина, упиваясь страхом Хоши перед ним. Она напоминала ему хрупкую бабочку, увязшую в липкой паутине голодного паука, которая продолжает трепыхаться несмотря на неизбежность своей участи.

— Не надо, — умоляюще проговорила она, даже не предполагая, отчего именно она пытается оградиться — настолько безумным выглядел стоящий перед ней воин.

— Боитесь меня, Хоши-сама? — оскалился Рё, и его слова как хлыстом ударили Хоши, приводя её сбившиеся мысли в чувства. «Где все? Где Нобу? Как он проник в дом?» Девушка понимала, что ей нужно тянуть время. Тянуть, чтобы Охотник не схватил Звезду, и она не угасла.

— Как вы меня нашли? — тихо спросила Хоши, и воин склонил голову набок, точно раздумывая, стоит ли ей отвечать.

— Кадзе, — прохрипел Рё. Его голос стал пропадать от нестерпимого желания овладеть сбежавшей невестой прямо здесь, на деревянных половицах покоев. — Где бы я ни был, я говорил, что украден императорский боевой конь. Что император, Небесный хозяин, щедро вознаградит того, что поможет его найти. Людям нет дела до людей. Едва ли кто-то обратил бы на вас внимание, не будь с вами Кадзе. Но как только вы появились в Изумо, из него бросился в путь местный пастух, прямиком ко мне. Вам не стоило здесь оставаться, — закончил воин и растянул губы в злорадной ухмылке.

Нервно сглотнув, Хоши почувствовала, как холодная стена обожгла ей спину сквозь тонкие ткани шелков. Значит, отступать ей больше некуда. Воин же, ощутив, что жертва окончательно загнана в угол, бросился к ней, и девушка сделала то, что хотела сделать, едва увидев мужчину на пороге — закричала и бросилась на него, подобно дикой кошке. В прочем, её крик тут же был заглушен грубо зажавшей ей рот ладонью. Рё резко развернул девушку спиной к себе, и заломил руки за спину, отчего та сдавленно пискнула, и отчаянные слезы брызнули из глаз с новой силой.

— Чего тебе не хватало, сука? — прошипел Рё девушке в ухо. — Я готов был дать тебе все. Бросить весь этот гребанный мир к твоим ногам! — воин перешел на звериный рев, и Хоши поняла: его не волнует, услышат его или нет. Если бы кто и мог прибежать на шум, он бы уже это сделал. Значит, она полностью во власти обезумевшего мужчины. — Я защищал тебя! Любил! А ты только и делала, что мешала меня с грязью! — Девушка с силой дернулась, в очередной попытке вырваться, но ей это не удалось, и Рё безжалостно вдавил ее в стену. Хоши пробрало несоизмеримое отвращение к воину, когда она почувствовала, как в нее упирается затвердевший мужской орган: воин упивался её страданиями, возбуждался оттого, как она трепещет и мучается в его руках, хотел, чтобы она боялась и плакала. Все было так, как он желал. — Но, дорогая госпожа, в конечном итоге ты все равно моя. И твой ничтожный женишок тебе больше не поможет, — последние фразы он прошептал с упоением и особой уверенностью, но девушка неожиданно притихла, сползая вниз. «Обморок? — не поверил мужчина, но безвольно сникшее тело лишь подтвердило догадки.

Угасающее сознание из последних сил цеплялось за действительность, но все, на что обо было способно, это молиться, но не богам, а тому единственному, кто наполнял разум девушки: «Помоги, Асаха. Умоляю, спаси меня».

***

Беспросветная мгла укутала в тонкие липкие сети разум пленницы, подобно заботливой матери, спеленавшей в покрывала сонливое дитя. Она не отпускала его, прижимая к холодной костлявой груди, и пресекала любые попытки сознания вспышками прорваться в реальность. Бережно укрывая от всех невзгод, она хотела отсрочить момент, когда юная невеста всецело вернется в бренный мир и поймет, что все ее надежды превратились в прах, но кружева путины поминутно рвались. Возвращение было неизбежным.

Стук лошадиных копыт первым прорвал защиту мглы. Их звук неласково коснулся слуха, отдаваясь противным, хрустящим эхом в ушах, и девушка недовольно промычала, не желая просыпаться. Щека терлась о что-то шершавое, отчего ее неприятно покалывало, а тело покачивалось, как на беспокойных волнах. Ощущения были столь непривычными, что пробудили в Хоши инстинктивное желание скорее очнуться, и веки ее, дрогнув, медленно, с непомерным усилием, приоткрылись.

— Хм. Проснулись, госпожа, — констатировал мужской голос, и он гулко провибрировал под щекой, которую все так же продолжало покалывать.

В нос ударил запах шерсти. Аристократка тщетно попыталась собрать по крупицам мозаику из образов, но так и не смогла понять, что происходит, и кому принадлежит столь знакомый голос. Тело ее не слушалось, и она с трудом подняла глаза на говорившего, на чьем плече покоилась ее голова.

Сумерки опустились вместе с заморозками, отчего бывший еще несколько часов горячий воздух заполнился густым туманом, и он клубящимся облаком стелился по земле. Горизонт не просматривался совсем. Благо, можно было разглядеть то, что находится в нескольких шагах. Шесть вороных покорно следовали по воле всадников, осторожно ступая на твердое полотно пыльной дороги. Боевой жеребец, что провел несколько дней в стойле, смирно вышагивал, неся на своей спине хозяина и молодую аристократку. Его не заботили причины, по которым он вдруг вновь стал принадлежать Рё. Кадзе просто возвращался домой.

Девушка смотрела на покрытое щетиной лицо с едва заметными полосками шрамов и не узнавала его. Мужчина тоже смотрел на нее, но не прямо, а лишь слегка повернув к ней голову. Глаза его не выражали ничего, кроме смертельной усталости, и Хоши на мгновение даже стало жаль его.

— Вы смотрите на меня так, будто не знаете, кто я, — голос Рё прозвучал хрипло от долгого молчания.

Аристократка едва ощутимо покачала головой. Спутанное сознание начало приходить в норму, и в голове вспыхивали все новые и новые обрывки мыслей и фраз.

— Знаю. Ты — Охотник, — тихо произнесла девушка, все так же не сводя глаз с воина. Она сказала это столь прозаично и спокойно, что Рё стал сомневаться: а не пошатнулось ли душевное здоровье молодой госпожи.

— Странные вещи вы говорите, Хоши-сама. — Хоши кивнула. Конечно. Он ведь ни слухом, ни духом о пророчестве. — Кстати, — воин кашлянул, прочистив горло, — мы почти приехали. Скоро будете дома.

Аристократка апатично кивнула. Ей казалось, что она до сих пор спит, что, открыв глаза, она увидит комнату, в которой Томоко готовила её к свадьбе. Что войдет Тору-сан и покачает головой, осуждая её дрему перед церемонией. «Как безответственно, Хоши-сан! Кимоно же может помяться!» А затем она отправится в храм под веселый щебет Нобу. Её же уже совсем заждался Асаха! Должно быть, он сейчас стоит и думает: «Где же Хоши? Почему так долго?» Проснуться. Нужно скорее проснуться. Но как девушка ни пыталась жмуриться и щипать себя, сон не желал проходить.

«Не сон…» Появившаяся мысль не породила страх, боль, панику. Она просто пришла, и Хоши приняла ее, как должное. Может, Звезда, что она олицетворяла, решила просто сдаться? Принять судьбу, и не биться раненным зверем?

— Я не хочу домой, — девушка не надеялась, что она что-то изменит своей репликой. Голос её прозвучал приглушенно, словно она и не хотела, чтобы ее кто-то услышал. Рё бросил на нее настороженный взгляд, но ничего не ответил. Он напугал Хоши до глубокого обморока, когда схватил ее в доме чернокнижника, и теперь ощущал на себе вину. Не за то, что явился к ней, а за то, что не мог держать себя в руках. — Отец казнит меня, чтобы смыть позор с семьи.

К бессмысленному лепету госпожи стали прислушиваться и остальные всадники. И каждый в душе с ней согласился: Токугава Йоширо действительно мог поступить так с дочерью. Непорочное имя — вот что было для него превыше всего, даже родственных уз. Оставалось лишь надеется, что Хоши-сама сохранила своё положение излюбленной дочери и сможет умилостивить отца.

— Не казнит, — сухо отрезал воин. — Если будете играть по моим правилам.

В синей дымке тумана стали проглядывать темные силуэты деревянных построек, и всгустившихся сумерках они смотрелись почти зловеще. Но не так зловеще, как возвышающаяся тень замка феодала, становившаяся все ближе и четче по мере того, как вереница жеребцов приближалась все ближе к главным вратам поместья. Врата распахнулись сразу же, всадникам даже не пришлось смирить шаг лошадей.

Аристократка рассматривала дворец, служивший ей темницей, с отстраненным интересом. Она не была в нем лишь месяц, но глаза все равно пытались уловить в его облике хоть какие-то изменения. Не может быть, что жизнь Хоши так переменилась, а покинутое ей жилище осталось прежним, словно каменное изваяние.

«Ты так и не спросила об Асахе» — с укором подумала девушка, и от воспоминаний о юноше, у нее болезненно сжалось сердце. Она боялась спросить. Что, если он мертв? Не мог же он просто взять и отказаться от нее? «Хао-сан сильный, он вас защитит» — прозвучала веселая трель Нобу. Обрывок воспоминания, врезавшийся в душу. Почему же не защитил? Почему она снова в месте, куда поклялась не возвращаться?

— Госпожа вернулась! — взвизгнул управляющий замком, едва показавшись на пороге. — Госпожа вернулась! — Его пухлые ноги засеменили по мрамору дворца, и он повторял эту новость снова и снова, пока сама виновница события не перестала слышать его удаляющийся в просторах дворца голос. Она стояла в дверях и не решалась сделать шаг внутрь. Рё стоял позади и, к удивлению девушки, не предпринимал попыток подтолкнуть ее хоть к каким-либо действиям. Он терпеливо ожидал…, но чего?

Хоши растерянно осмотрела себя снизу-вверх и бережно разгладила складки одежды: на ней было все то же праздничное кимоно. Оно не потеряло виду за время долгой дороги. Но теперь аристократку одолевало омерзение от прикосновения шелков к коже. Наряд, что должен был ознаменовать самое радостное событие в её жизни, был осквернен.

— Хоши. — Девушка вздрогнула. Не ожидала она этой встречи так скоро. Внизу у лестницы стоял ее отец, а она даже не заметила, когда он спустился. Он, как и замок, выглядел все так же. Все тот же тяжелый взгляд из-под нахмуренных густых бровей, все та же худоба в лице, впалые щеки с глубокими морщинами, все та же черная, ухоженная борода и те же смольные волосы, собранные в замысловатый пучок на голове. На нем была черная бархатная накидка в пол, расшитая золотыми драконами. Феодал уже готовился отойти ко сну, когда узнал о прибытии сбежавшей дочери, и надел то, что не требовало участия прислуги. — Ты здесь. — Черные угли глаз не выражали ни гнева, ни радости. Он просто смотрел.

Девушка, сглотнув, все-таки вошла в замок, и Рё закрыл за ней двери. Створки захлопнулись с тяжелым стуком, который эхом отразился от каменных стен. Прислуга аккуратно выглядывала из-за углов, подобно мышам, проверяющим, нет ли поблизости кошки. Они с любопытством предвкушали зрелище, что должно развернуться перед ними. Госпожа, что скрылась с простолюдином под покровом ночи, с позором возвращена домой. Её жизнь целиком и полностью в руках отца, чья честь белее снега.

— Рада ли ты, что вернулась, моя дорогая дочь? — снова заговорил феодал, не сводя глаз с Хоши. Он удивился, увидев ее в торжественном кимоно. Он полагал, что перед ним будет истощенная, потасканная девка, но девушка выглядела более чем достойно, за исключением растрепавшейся прически.

У Хоши подкашивались ноги при взгляде на отца. Она знала, на что он способен. Знала, что на его жалость рассчитывать не стоит. Её судьба зависит оттого, насколько низко она пала в его глазах. Ком встал поперек горла, и девушка тщетно пыталась сглотнуть его и не дать слезам подступить к глазам.

— Рада, отец, — выдохнула она. «Ложь. Наглая ложь».

— Вот как, — задумчиво протянул Йоширо и провел рукой по бороде, придавая её более заостренный вид. — А я грешным делом думал, что тебе было в тягость жить под моей заботой. — Хоши молчала. Страх сковал её, и она отстранено смотрела себе под ноги, лишь бы не встречаться взглядом с отцом. — Что с мальчишкой, Рё? — мужчина посмотрел на воина, все еще не отходившего от аристократки. Холодное чувство тревоги свинцом растеклось по телу девушки при упоминании об Асахе. Секунды, за которые Рё собирался с ответом, показались Хоши вечностью.

— Мальчишка кормит рыб. Я лично сбросил его труп в воды реки Хи, мой господин.

Звенящая тишина поглотила помещение, и Хоши готова была поклясться: она услышала, как разлетелась на осколки ее душа. «Не правда… Это не может быть правдой…» — прошептала она, но её слова услышал лишь стоявший рядом воин. Из глаз побежали горячие капли слез, но девушка даже не стала пытаться их скрыть от посторонних. Не все ли равно, что теперь будет с ней?

— Очень хорошо, — кивнул феодал. — Это — справедливое наказание за его поступок. Ты так не считаешь, Хоши? — Хоши молчала. — Чем ты расстроена, дочь моя? Никак жалеешь этого разбойника, что выкрал тебя?

Все существо девушки воспротивилось действительности. «Они не смеют так говорить о нем, не смеют!»

— Довольно! — дрожащий от слез голос прозвучал чересчур резко, но заставил Йоширо внимательнее взглянуть на дочь. Её трясло, словно от холода, но глаза, наполненные слезами, пылали решимостью и гневом. — Он не… — грубый толчок в спину заставил аристократку замолчать от неожиданности, и воин воспользовался этой заминкой.

— Госпожа устала, Токугава-сама. И ей больно вспоминать о том, что она пережила. Прошу её простить, — Рё склонился под прямым углом, на что феодал лишь неопределенно хмыкнул. Его приемник защищал покрытую позором девчонку, и его намерения были раскрытой книгой: воин все еще желал жениться на ней, даже после всего того, что произошло. Поведение дочери разозлило Йоширо. Он дал ей шанс выгородить себя, сказать, что она всего лишь жертва, что Асаха вынудил сбежать девушку против её воли, но Хоши его помощь не приняла. Она смотрела на отца как загнанное в угол животное, готовое бороться из последних сил.

— Пусть будет так, — подумав, кивнул аристократ, продолжая буравить взглядом девушку. — Пригласите на завтра знахарку. Если моя дочь не девственница, то ты лично, Рё, обезглавишь её у ворот поместья. Если она чиста, то уговор в силе. Она твоя, — феодал развернулся, больше не желая продолжать разговор. Его слово непоколебимо, а значит, судьба любимой дочери уже предрешена.

Прислуга, тихо переговариваясь, разбрелась по спальням, кидая сочувствующие взгляды на Хоши, которая в сопровождении воина не двигалась с места. Ей хотелось, чтобы сердце немедленно прекратило биться, и душа вольной птицей отправилась за Асахой. Боль и щемящая пустота надежно засели в груди, и даже глаза, скрытые под полуопущенными ресницами, перестали блестеть от слез. Все кончено. Отныне её жизнь будет превращена в ад: за ней будут следовать по пятам до тех пор, пока она не станет женой Рё. У нее даже не будет возможности самой покончить со всем этим кошмаром.

Служанки нерешительно подошли к госпоже и взяли её под руки, чтобы отвести в покои. Они предварительно посмотрели на Рё, и тот кивнул, давая своё разрешение на то, чтобы девушку увели отдохнуть и привели в порядок. Хоши покорно пошла с ними, не ощущая ни единой эмоции, кроме опустошенности, и когда она поднялась по ступеням, она не вздрогнула от голоса, окликнувшего её, чего не скажешь о прислуге.

— Хоши-сама. — Девушка медленно обернулась на голос воина. Она бы удивилась, насколько обеспокоенно он на нее смотрит, но на тот момент взгляд не затронул в ней ни единой струны. — Скажите. Мне придется сделать это? Придется казнить вас?

Аристократка отвернулась и, не удостоив Рё ответом, продолжила идти в покои.

«А говорил, что никто и ничто нас не разлучит. Обманщик. Ты — обманщик, Асаха».

========== Глава 8. Тень и Охотник ==========

Блестящая и спокойная, как зеркало, гладь бескрайнего озера отражала небесную лазурь, и казалось, что не существует границы между ней и землей. Чистоту синевы неба не пачкала пена облаков, даже свет исходил не от солнца. Он просто был, витал в воздухе как нечто живое и свободное. Не было ни ветра, ни звука… Абсолютная мертвая гармония.

Асаха не мог понять, что произошло, и где он. Еще больше поражало то, что он преспокойно стоял на поверхности воды, будто она была покрыта наипрозрачнейшей толщей льда, но круги, разбегавшиеся от его ног при каждом шаге, давали понять, что это не так. Взгляд лихорадочно блуждал по горизонту, но куда бы юноша ни смотрел, как бы ни озирался, он везде видел одно и то же — пустоту.

— Хао. — Асаха вздрогнул от голоса, раздавшегося за спиной и обернулся. Увидев перед собой высокого стройного мужчину в белом кимоно с широкими, достигавшими нижними краями глади воды, рукавами, юноша удивился. Еще секунду назад рядом не было ни души. Глаза незнакомца словно отражали небо, как и озеро, светясь потусторонней голубизной. Седые с редкими черными прядями волосы аккуратно ниспадали на плечи. Юноша недоумевающе разглядывал японца, так же стоявшего на зеркале озера, и тогда тот снисходительно улыбнулся и заговорил вновь: — Согласен, меня сложно узнать.

Догадка, посетившая голову, поразила Асаху, и он зажмурился, чтобы прогнать непрошеное видение. Однако, когда он открыл глаза, ничего не изменилось. Он вспомнил его. Так он выглядел, когда юноша, будучи еще ребенком, увидел его впервые. Разве что, мужчина тогда был моложе, и волосы еще не серебрила седина.

— Тору-сан… Глазам не верю! — выдохнул Асаха.

Шаман весело хохотнул, и юноша поймал себя на мысли, что он забыл, как выглядели глаза учителя, когда еще не были изъедены болезнью. Теперь он их видел: его глаза были такие же бездонные и мистические, как и у Нобу.

— Неплохо выгляжу, да? — колдун покрутился на месте, раскинув руки, с довольной улыбкой на лице. Настороженно наблюдая за учителем, Асаха пытался понять, что происходит, но ни одна из догадок не шла на ум. — Так бы я выглядел, если бы треклятые демоны не тянули из меня все соки последние десять лет, — лицо чернокнижника приняло серьезный вид, и он остановился, внимательно смотря на юношу. Тору знал, что ученику нужны ответы, и он — тот единственный, кто может их дать.

— Но почему ты… Такой? — парень указал на учителя сверху-вниз, словно тот мог не понять, о чем он спрашивает, но Тору понял всё с первого раза.

Шаман снова улыбнулся, но на этот раз на его лице отразилось сожаление и грусть.

— Я умер, Хао. — Глаза юноши в удивлении расширились. — И теперь моя душа свободна. Она больше не обременена загнивающим заживо телом.

Тору замолчал, давая Асахе время осознать его слова. Тот не сразу его понял, и лишь устало моргал, смотря на него пустым взглядом. Потом смысл, словно начал прорастать корнями в мозг, отчего юноша обессиленно ухватился за голову, вперев взгляд куда-то под ноги. Он не издавал ни звука минуты две, пытаясь проснуться или найти хоть что-то, что поможет ему осознать наверняка, что он спит. Однако, когда все усилия оказались тщетными, парень тяжело выдохнул и, наконец, поднял на колдуна глаза.

— Когда?

— Ты не помнишь? — Тору сложил на груди руки и склонил голову набок. — Где ты был перед тем, как оказаться здесь?

Юноша задумался. Знать бы еще, где это, «здесь». Воспоминания как липкая смола тянулись в голове, и какое из них было последним, невозможно было определить. Вспышками мерцали в памяти снова и снова незнакомые картины. Смазанные, непонятные, перемешивающиеся с образом улыбающейся Хоши. Она и стала соломинкой, за которую Асаха попытался ухватиться.

— Хоши. Мы готовились к свадьбе, — прохрипел юноша севшим от дурного предчувствия голосом. Мертвый учитель — недобрый знак. Счастливого конца у этой истории не будет.

Тору кивнул. Ученик потянул за нужную нить.

— Я показывал тебе тоннель Тартар перед церемонией, помнишь? — Асаха неуверенно помотал головой. — Он незаметно опустошил нас, Хао. Мы не должны были соваться туда без намерения пройти его до конца. Я должен был это предвидеть, но оказался слишком самонадеян, прости. — Юноша внимательно слушал, но все еще не понимал, к чему ведет колдун. — Когда мы подошли к храму, нас встретили люди Токугава, и оставшихся сил даже на призыв шикигами не хватило, — голос Тору становился все тише и тише. — Помню, как что-то пронзило меня прямо сюда, — мужчина чуть приподнял подбородок и дотронулся пальцами до шеи. — А через секунду я уже видел свое забрызганное кровью тело со стороны. То еще зрелище, скажу я тебе.

Размытые образы один за другим стали соединятся в цепочку, и память юноши, к его ужасу, стала воскрешать то, что он предпочел бы забыть навсегда: усмехающиеся лица воинов, стоявших у ворот храма, Тору, сипящего и заливающегося багровым фонтаном, брызжущим из проткнутой глотки, надрывный крик Нобу, утопающий в рыданиях…

Асаха помнил, как опрометью бежал по одному ему известным тропам, что вились меж болот. Каждая сочащаяся ядом угроза, брошенная ему вслед, еще звучала в ушах. Рё не отставал от него, дышал в затылок, и упорно не увязал в слизкой топи, а юноша жалел, что воин не может видеть, как тянут за ним синие перепончатые руки утопленницы с пустыми глазницами и раскрывают рыбьи рты.

Он помнил, как дорога оборвалась у скалистого берега, и Асаха понял, что сам завел себя в тупик. Он кинулся на Рё, как загнанный в угол зверь, и повалил на землю. Руки в отчаянии сомкнулись на шее врага: другого шанса на победу с их разницей в силе у него не было. Он чувствовал, как учащенный пульс трепетал под ладонями, и как кадык острой костью гулял под кожей, в то время, как воин пытался сделать глоток воздуха…

Асаха помнил, как удача изменила ему, как Рё сбросил его с себя и тут же сел юноше на живот, не давая подняться. Удар за ударом обрушивались на лицо с неприятным хрустом и хлюпаньями, кровь заливала нос и глотку, а Асаха пытался высвободиться, но безуспешно. Разум начинал путаться и угасать, и в какофонии утихающих звуков он видел Хоши. Она улыбалась и протягивала ему шелковый платок, как в день их первой встречи и повторяла: «Тебе нужно остановить кровь».

— Я тоже умер? — наконец, озвучил свою догадку юноша. — Что это за место?

Тору слабо улыбнулся. Вот, зачем он здесь. Чтобы объяснить всё.

— Это переход, и здесь ты можешь решить, остаться или уйти. Видимо, у тебя великая судьба, раз у тебя есть выбор.

— То есть, я жив? — недоверчиво переспросил Асаха.

— Пока — да, — кивнул шаман. — И я могу проводить тебя на одну из сторон. С одной стороны — покой, с другой — ты едва дышащей тушей лежишь у меня дома.

Парень молча смотрел под ноги. Странно, что его вообще просят выбирать. Будто бы он хотел умереть теперь, когда в его жизни есть… или была…

— А Хоши? Что с Хоши? — тихо спросил юноша, в душе опасаясь услышать ответ.

— Токугава-сан вернулась домой и готовится к свадьбе с преемником своего отца. — Асаха удрученно прикрыл глаза и от досады закусил щеку. Он подвел её. Обещал защищать и не смог сдержать слово. Колдун сложил на груди руки и нахмурился. — Я бы посоветовал забыть о ней.

Фраза подействовала отрезвляюще, и нервный смешок сорвался с губ Асахи.

— Думаешь, ты первый, кто мне это говорит? Она — моя, и я её никому не отдам, — глаза юноши полыхнули огнем решимости, и никто бы не посмел усомниться в правдивости его слов. Однако, они не произвели на колдуна ровным счетом никакого впечатления. Мужчина лишь хмыкнул и, задумчиво склонив голову набок, протянул:

— Что и следовало ожидать от Охотника, да?

Слова, небрежно брошенные чернокнижником, ввели Асаху в ступор. Он не понял, к чему шаман их сказал, и даже не сразу нашелся, что ответить.

— Ч… Что ты несешь? — голос юноши дрогнул, а грудь болезненно сжалась. Треклятые напоминания о пророчестве уже успели ему порядком проесть плешь.

Тору усмехнулся:

— «И будет Охотник жаден и самовлюблен, и заберет он с небосвода самую яркую Звезду…» — процитировал шаман предсказание. — Я думал, что Охотник — это Рё. Имя-то удивительно подходящее, — улыбка пробежала по его обновленному лицу. — Но сам подумай. Это ты, ослепленный своими чувствами, вырвал Хоши-сан оттуда, где ей самое место. Не Рё. Ты.

— Вранье, — выплюнул Асаха. — Это было её решение.

— О, и что же? — слова мужчины звучали насмешливо и снисходительно. — Убежала бы она, не окажись ты рядом? Разве не ты, Хао, упоенный мыслью, что она будет твоей, подтолкнул ее в неизвестность, когда бедная девочка в отчаянии уже решила смириться со своей судьбой? — Юноша закусил губу, вспоминая день побега из поместья. Тогда попытка Хоши что-то изменить провалилась, и он нашел ее плачущей, сидя на земле, а она едва могла передвигаться. Девушка бы ни за что не ушла, если бы он не сказал, что последует за ней, и не помог бы ей. — Ты так был ослеплен желанием заполучить Звезду, что и не подумал, а не лучше ли ей остаться на небосводе.

— Я не Охотник, — больше для самого себя произнес Асаха. В словах Тору был смысл, и он это понимал, но как такое может быть? — Я люблю её, и она любит меня.

— Что, кстати, не противоречит пророчеству, — заметил шаман. Юноша смотрел на учителя затравленным взглядом и не хотел слушать ни единого довода. — Помнишь, что там говорится?

— Каждое слово, — процедил Асаха. — Звезда угаснет в руках Охотника, и тогда придет Король.

Колдун кивнул и подошел к юноше ближе. Он по-отечески положил ему ладони на плечи и заглянул прямо в глаза:

— Ты понимаешь? Хоши ждет гибель, если ты не угомонишься и не откажешься от нее.

Асаха молча смотрел на мужчину, раздумывая над его словами, но после произнес:

— Ты не убедил меня, что Рё — не Охотник. Он ведь…

— Да-да, ты прав, — согласился Тору, убирая руки. — Он помешан на Хоши-сан. Поэтому я и подумал, что Рё — это он. Когда этот тип пришел ко мне, то был одержим идеей вернуть свою невесту. И в этом вы с ним похожи, разве нет? — усмехнулся шаман, на что у юноши непроизвольно сжались кулаки.

— Не смей сравнивать меня с этим жалким ублюдком. Он — всего лишь высокомерный выродок, который хочет получить то, что по доброй воле бы ему не досталось.

Учитель прикрыл глаза от досады. Ученик не понял ничего из того, что он сказал.

— Иногда людям лучше, чтобы все шло так, как заведено. Выдергивать их из привычного уклада ради своей прихоти — плохая идея.

Асаха лишь хмыкнул, скрестив на груди руки. Тору понятия не имел, о чем говорит. Такая, как Хоши, не должна была быть среди всей той грязи, что витала в поместье в мыслях людей. Она достойна лучшего. Достойна того мира, что он собирался ей показать.

— Достаточно нотаций. Хочу еще потаскаться в своей, как ты выразился, «туше», — парень ядовито усмехнулся.

Обреченный вздох вырвался из груди колдуна.

— Что ж, Хао. Твоя воля. Да придет Король, что Землю напоит кровавыми слезами…

Возвращаться в тело, несколько дней пролежавшее без движения, оказалось занятием болезненным и мучительным. Асаху окутывал холод и мрак, но он не мог открыть глаза, хотя и слышал иногда то, что происходило возле него, чувствовал, как кожи касаются липкие лапы шинигами… Юноша пришел в себя на третий день, и первым, что он увидел, было обеспокоенное лицо Нобу.

— Я думал, что ты не проснешься, — тихо, почти безжизненно, произнес парнишка.

Асаха вспомнил его крики и заплаканное лицо, когда он прибежал к храму и увидел, что Тору мертв. Рё схватил мальчика за волосы и бросил своим прихвостням, сказав, чтобы держали мелкого демона подальше. Парень попробовал изобразить подобие улыбки, чтобы показать, что он рад видеть маленького шамана, но ему не удалось. Все мышцы саднило, и он и думать не хотел, на что похоже его лицо после работы воина.

— Они забрали Хоши-сан, знаешь? — прошептал Нобу, и Асаха лишь закрыл глаза, болезненно сглотнув. — Эй, Хао-сан, — юноша вновь взглянул на мальчика. — Ты же спасешь ее, да?

Ребра саднили так, будто грудь стягивали тугие обручи, и попытка парня набрать в легкие в воздуха, чтобы произнести хоть слово, заканчивались глухим кашлем, который делал еще больнее. Однако, он нашел в себе силы.

— Да… — просипел Асаха, проваливаясь в сон. — Да…

Мальчик кивнул и, сменив компресс на лбу юноши, вышел из комнаты.

***

«Поместье феодала погрузилось во тьму» — вот, что шептали жители селения, опасливо проходя мимо высоких резных ворот. Земля, принадлежавшая роду Токугава и без того нагнетала мистический страх, как место, хозяев которого неизбежно преследовали несчастья, а с наступлением черной полосы для очередного владельца, это поверье окончательно укоренилось.

Прошло два месяца с того момента, как пропавшую аристократку вернули в стены отчего дома, и местные были уверены: вместе с молодой госпожой порог переступили злые духи. В имении с её появлением и впрямь воцарился хаос, и слуги в ужасе сбегали из него, один за другим. Каждый считал своим священным долгом рассказать, какие ужасы творятся по ту сторону ворот. Виной всей суматохе были зловещие перестукивания, разносившиеся эхом по всему дворцу. Они повторялись то днем, то ночью, каждый день и с завидной настойчивостью. Поначалу никто не придавал им значения, но потом всё же заподозрили неладное и начали искать вредителя: животное или же нескладного шутника. Когда все усилия обнаружить виновного оказались напрасными, людей обуял страх. Стали поговаривать, что так дух парня-демона напоминает о себе и зовет возлюбленную, что у него отняли, за собой, в мир мертвых.

Юи, юная служанка дочери феодала, была одной из немногих, кто остался в поместье, несмотря ни на что, но ее воля с каждым днем становилась все слабее и слабее. Ей было велено не отходить от госпожи ни на шаг, и она свято следовала указанию, но для пятнадцатилетней девчушки это была тяжелая ноша. День за днем она наблюдала, как медленно увядает некогда вызывавшая в ней трепетное восхищение Хоши.

Молодая госпожа стала бледной тенью себя прежней, безжизненной фигурой, плывущей по коридорам дворца. Напрасно ей приносили всевозможные яства — она к ним едва притрагивалась, и уговорам не внимала. Дорогие кимоно, что дарил ей отец, так и оставались запертыми в сундуках, и Хоши почти все время была в блеклых ночных одеждах. Распущенные волосы черной смолью растеклись по спине и осунувшемуся белоснежному лицу, и Юи тщетно пыталась привести девушку в вид, подобающий аристократке.

Слуги прятались от её глаз, наполненный холодной пустотой, боясь с ним встречаться. Они помнили, как еще совсем недавно юная госпожа светилась улыбкой и согревала теплотой лучистого взгляда, и то, что творилось с Хоши теперь, повергало их в печаль, и отчего-то становилось стыдно за то, что они не могут хоть как-то облегчить её участь.

Девушка молчала почти всегда, но если она решалась что-то сказать, то от её слов кровь стыла в жилах. Больше всего страдала Юи, которая всегда была рядом. С каждой репликой служанка все больше убеждалась, что аристократка медленно, но верно сходит с ума. Особенно из головы не шел случай двухнедельной давности.

— Как думаешь, звездам больно? — тихо спросила Хоши, стоя у окна и наблюдая за ночным небом. Лунный свет небрежно скользил по её лицу, отчего его бледность приобретала холодный голубой оттенок. Юи вздрогнула от неожиданности. Госпожа слишком редко заговаривала с ней, и она едва вспоминала, как звучит её голос.

— Больно? — переспросила служанка, обеспокоенно смотря на девушку.

— Когда они угасают навсегда? Им больно? — Хоши не отрывала взгляда от небосвода. Взгляд её был сосредоточенным и задумчивым, но голос лучился спокойствием.

— Думаю, нет, госпожа, — неуверенно ответила Юи. Разве могут неживые звезды вообще что-то чувствовать?

— Тогда хорошо, — облегченная улыбка мелькнула на бледном лице, и девушка утомленно прикрыла глаза.

Поддавшись мимолетному порыву, служанка нерешительно подошла ближе и дотронулась до худого плеча Хоши, отчего та вздрогнула, но отстранятся не стала. С искренней тревогой она пролепетала, наблюдая за подрагивающими опущенными веками:

— Если бы я могла хоть что-то для вас сделать…

Дочь феодала не шелохнулась и не взглянула на Юи. Казалось, она и вовсе её не слышала, но, когда служанка уже и не надеялась что-либо услышать, слуха достиг тихий ответ, от которого тело прошибло холодным потом.

— Просто помоги мне умереть.

Старый конюх Чиё пришел в ужас, когда увидел молодую госпожу, переступающую порог своей конюшни. В облике девушки не осталось ничего, что бы указывало, что в её побледневшем и исхудавшем теле еще теплится живая душа.

— Г-госпожа… — только и выдавил старик из себя, переглянувшись с маленькой служанкой, сопровождавшей ее. В следующее мгновения в помещение вошли два широкоплечих воина с непроницаемыми лицами, и Чиё поразился надзору, представленному к совершенно ослабевшей аристократке. — Вы… Пришли проведать Бурана?

— Нет, — Хоши слабо улыбнулась. — Я пришла к вам.

«Вот тебе раз…» — подумал конюх, почесав затылок. Он не ожидал такого ответа и порядком удивился. Хоши никогда не нуждалась в его обществе, да и заговаривала с ним исключительно по делу. Тем не менее, старик кивнул и пригласил следовать за ним. Раз уж госпожа решила, что им есть, что обсудить, то негоже заставлять её топтаться у порога.

Чиё удивился, когда девушка с небрежной грацией и легкостью приземлилась на массивный сруб, скромно служивший в конюшне подобием скамьи. Ему казалось, что Хоши должна была утратить утонченность манер при всем её истощении и упадке сил, но она оставалась все той же, хоть и выглядела болезненно. Амбалы-мужчины предпочли остаться у входа в конюшню, решив, что дочь феодала не может говорить со конюхом ни о чем интересном. Юи же находилась совсем неподалеку. Не так, чтобы слышать каждое слово, но и не так, чтобы терять госпожу из виду.

— О чем вы хотели поговорить, Хоши-сама, — аккуратно спросил старик, когда понял, что слова застряли у девушки в горле, и она не решается заговорить. Он уже с минуту сидел рядом и настороженно наблюдал за ней.

Аристократка молча смотрела в пол, пытаясь понять, зачем она вообще пришла к Чиё. Еще полчаса назад она была просто уверенна, что ей крайне необходимо увидеться с ним, но теперь, когда он был перед ней, ни одна мысль не шла в голову. Кроме одной, состоявшей всего из одного слова.

— Асаха, — сухие губы впервые произнесли родное имя за два месяца, и у Хоши ком застрял в горле, едва она его договорила. Любимые черты возникли перед глазами против воли. Снова. Девушка так берегла образ жениха в памяти, каждый день представляя его возле себя, что иногда он виделся ей настолько явно, что она заговаривала с ним, пыталась коснуться рукой. Асаха же каждый раз тянул ей руку навстречу, но в последний момент расплывался, как мираж. Аристократка зажмурилась чтобы прогнать непрошеное видение прочь. Не за этим она здесь.

— Ах вот оно что, — выдохнул старик, отведя взгляд от госпожи.

— Вы единственный здесь, кто относился к нему хорошо, — попыталась девушка оправдать своё появление в обители конюха.

— Да, — горько усмехнулся Чиё. — Славный был парень… Но тот еще осёл.

— Простите? — Хоши, удивленно проморгавшись, уставилась на Чиё во все глаза. Такое услышать она точно не ожидала.

— Ага, — кивнул конюх. — Упрямый осёл, — старик улыбнулся, заметив недоумение госпожи. Он был рад, что она еще способна проявлять эмоции. — Я же предупреждал, что вы — птица не его полета, но мои слова были как горох об стенку. Настырный больно оказался.

Девушка поджала губы, вспомнив, как настойчиво Асаха искал встречи с ней в стенах дворца, как ловил её взгляд, сбивал с толку своей смелостью. Он бы жестоко поплатился за свой интерес к дочери феодала, если бы Хоши рассказала бы хоть кому-нибудь о его выходках, но она молчала… Странный юноша запал к ней в душу в тот самый момент, как она увидела его в ночном саду в первый раз, и он опрометью скрылся среди цветущих сакур.

— Лучше бы он вас послушал, — обреченно проговорила Хоши. — Остался бы в живых.

Чиё покачал головой.

— Уверен, что если бы Асахе выпал шанс всё исправить и последовать моему совету, он бы им не воспользовался. Он был счастлив быть с вами, разве нет?

Девушка закрыла лицо руками, почувствовав, как её начинают душить слезы.

— А я так и не сказала, что люблю его, — хриплый, надрывный шепот сквозил смертельным отчаянием, и у Чиё защемило в груди, когда он в очередной раз осмелился на нее взглянуть. Она даже не понимала, что обнажает душу перед посторонним, слова сами вырвались наружу, озвучив то, что её мучило.

— Госпожа… — Хоши трясло от накативших рыданий, но она не издавала ни звука. Складывалось впечатление, что даже на всхлипы у нее сил не осталось.

Молодая служанка, заметив неладное, сразу же подскочила, подобно разъяренной кошке, и в панике вскрикнула:

— Что вы ей сделали?! — она впервые видела аристократку в таком состоянии, и в том, что в этом виноват неотесанный работник конюшни, Юи не сомневалась.

— Ей уже все сделали до меня, — сухо отрезал старик, стремясь убраться прочь и пряча глаза. Мысли о смерти мальчишки, что так напоминал ему его погибшего сына, погружали и его в глубокую печаль, наворачивая непрошеные слезы.

Разговор с конюхом получился коротким, но Хоши стало легче после него. Она впервые говорила об Асахе с того момента, как вернулась домой. Впервые говорила о нем в прошедшем времени. Девушка все время думала о нем, как о живом, и лишь поэтому его образ настойчиво преследовал её по пятам, наводя на мысли о потере рассудка. Теперь же ей казалось, что нить, связывающая её душу с мертвым женихом, натянулась, как струна, и готова, наконец, разорваться.

Возвращаясь в дом через сад, Хоши, как умалишенная, подходила к сакурам и, прикладывая ладонь к шершавому стволу, тихо нашептывала им ласковые слова, не обращая внимания на тревожащуюся за нее прислугу. Она лишь хотела успокоить духов кодама. В том, что именно они виноваты в таинственных перестуках во дворце, наводящих ужас на его обитателей, она не сомневалась. Девушка хорошо помнила, как эти негодники выманивали её на встречу с Асахой, вот только что им нужно было теперь, оставалось для нее загадкой.

— Не-е-ет! Вы должны взять меня собой! — мальчишка крутился вокруг Асахи, который вернулся из тоннеля Тартар, и на днях собирался выдвинутся в земли Ямада. Юноша недовольно хмурился и пытался схватить неугомонного парнишку за шиворот, чтобы тот не мельтешил перед глазами и перестал побрякивать амулетами. Из-за него он уже битый час не мог заняться медитацией.

— И не проси, Нобу. Ты останешься здесь и будешь охранять дом. И сядь ты уже, наконец! — Рука все-таки ухватилась за край одежды маленького шамана, и тот, надув губы, приземлился на колени рядом с юношей.

— Но Хао-са-а-ама! Я хочу помочь!

— Ты будешь путаться под ногами, — сухо отрезал Асаха, стараясь не смотреть в увлажнившиеся в мольбе глаза. — К тому же, ты ведь не хочешь, чтобы все наследие Тору-сана захватили эти тщедушные тараканы, крутящиеся снаружи?

Мальчик отрицательно замотал головой.

— Но я хочу пойти с вами, — обреченно произнес Нобу, понимая, что все его уговоры терпят неудачу. — Мы же можем просто поставить шикигами у ворот, и никто не пройдет.

Асаха усмехнулся.

— По-твоему я с голыми руками должен идти в поместье Токугава? Шикигами нужны мне с собой.

— Вы сами говорили, что все может закончиться мирно, — заметил парнишка, — и сражаться не придется.

— Говорил, но такой расклад был бы чудом… — мрачно выдохнул юноша. — Черта с два господин Йоширо отдаст свою дочь без боя. Не говоря уже о Рё. Речь будет идти не только о неравенстве наших положений, но и о том, что я посягнул на честь дома.

Парнишка замолк и с минуту пытался понять, то, о чем говорил старший ученик шамана, а затем хитро заулыбался. Юноша недовольно нахмурился, заметив загадочные перемены в настроении маленького шамана. Поводов для веселья было мало.

— Вы правы, человек, по имени Асаха едва не опорочил имя рода Токугава, — заговорил Нобу, и Асаха невольно превратился в слух, ожидая продолжения реплики, — но ведь он мертв. А вот Асакура Хао, честный феодал из славного Изумо, ни в чем не виноват перед господином Йоширо, разве нет?

Внезапная догадка о плане Нобу поразила парня, и он засмеялся, потрепав парнишку по голове.

— А что, это может сработать.

========== Глава 9. Феодал ==========

Рё зашел в покои Хоши без стука, как в свои собственные. Несведущему человеку могло бы показаться, что он совсем не воспитан и не знает манер, но это было не так. За своим дерзким поступком воин пытался скрыть, каких больших усилий ему на самом деле стоило наведаться к дочери феодала.

За все время, что она была в поместье, он оставался с ней наедине всего раз. Тогда Хоши сама искала встречи с Рё, и он очень удивился, завидев её на пороге своей комнаты. Когда она вошла, её глаза судорожно блуждали по потолку и стенам, словно девушка не в силах была сфокусироваться на чем-то одном, и бледные дрожащие руки нервно теребили рукава кимоно. Она долго не решалась начать разговор. Преемник феодала молчал, не смея поторапливать: его интриговал столь неожиданный визит, и он не хотел всё испортить. Но, когда аристократка, наконец, взглянула на него, ему стало не по себе. То, что происходило дальше, он и вовсе предпочитал не вспоминать. Хоши ползала на коленях, плакала, умоляла мужчину убить её, а он, отшатнувшись к стене, смотрел на неё в священном ужасе и не мог произнести ни слова. Девушка никогда в жизни не позволяла себе так унижаться, и подобная сцена наводила на Рё самые мрачные мысли. Решив, что она повредилась рассудком от горя, впредь он старался её избегать. До этого дня.

— Юи, ты можешь нас оставить? — обратился Рё к служанке.

Девочка кинула взгляд на госпожу, сосредоточенно вышивавшую узоры на белом шелке. Она не была уверена, стоит ли ей бросать Хоши наедине с воином, но самой госпоже, похоже, было всё равно. Она ни то делала вид, что не замечает его присутствие, ни то и впрямь была слишком увлечена своим занятием. Так и не найдя в её образе подсказок, как её поступить, служанка, коротко поклонившись, выбежала за дверь, про себя решив, что будет совсем неподалеку. На всякий случай.

— Зачем ты пришел? — не скрывая раздражения, спросила Хоши, отшвырнув работу, едва шаги девочки стихли за дверью. Ей хотелось задать этот вопрос, когда преемник феодала только переступил порог, но присутствие Юи её сдерживало.

Рё же вздохнул с облегчением: девушка, хоть и повела себя, как невоспитанная дикарка, проявляла вполне здоровую реакцию. Она хмурилась и всем видом показывала, что ей неприятно его общество. По крайней мере, аристократка больше не смотрела на него, как на единственный способ спастись от бремени существования, и это его успокоило.

— Больше не утруждаем себя манерами, Хоши-сама? — заметил воин, присаживаясь рядом.

— Ты себя не особо утруждал, когда прижимал меня к стене и называл сукой, — парировала аристократка, невольно отодвигаясь от него, как можно дальше. Ей даже находиться с Рё в одной комнате было невыносимо, не то, что сидеть рука об руку. Воздух от одного его присутствия тяжелел и наливался свинцом, а стены и потолок начинали давить, сжимая комнату в маленькую коробку. — Чему ты ухмыляешься?

— Радуюсь, что тебе лучше, — усмехнулся воин.

— Мне не лучше, — возразила Хоши. — Совсем.

Ей не хотелось себе в этом признаваться, но жизнь медленно, но верно, возвращалась на круги своя. Видения прекратились: Асаха больше не приходил её навещать. Поначалу девушка чувствовала себя совсем покинутой, но вскоре поняла, что без видений стало легче. Откуда-то появился аппетит, и истощенное тело быстро восстанавливалось, приобретая приятные плавные линии. Блеклые ночные кимоно сменились на наряды траурных цветов, и в них аристократка начала выглядеть, скорее, как вдова благородных кровей, а не обезумевшая от горя девчонка. Даже мир перед глазами перестал терять свои очертания, оставаясь четкой картинкой.

— Нет ничего постыдного в том, что скорбь тебя отпускает, — голос мужчины прозвучал тихо и без тени привычной снисходительности, что вызвало в душе Хоши смешанные чувства. Очевидно, воин пытался её поддержать, вот только он был последним человеком, в чьих приободрениях она нуждалась.

— Зачем ты пришел? — повторила свой вопрос аристократка, но уже с меньшим недовольством. Она судорожно пыталась припомнить, когда Рё вообще в последний раз говорил с ней, но отчетливо в памяти сохранились лишь последние две недели. Всё остальное вспоминалось лишь несуразными обрывками, словно сон.

— Наша свадьба должна была состояться полтора месяца назад, — сразу перешел к делу воин, предпочитая не ходить вокруг да около. К тому же, он уже понял, что девушка больше не находиться в прострации, — но тащить тебя под венец тогда было не лучшей идеей. Сама понимаешь, ты была… не в себе. И я расторгнул помолвку.

Девушка скрестила на груди руки, внимательно взглянув на мужчину.

— Жаль, у меня не было возможности по достоинству оценить всю радость этого события, — процедила она сквозь зубы, подозревая, к чему идет разговор. — И что ты теперь от меня хочешь?

— Хочу снова просить у Йоширо-сама твоей руки. — Хоши закатила глаза. Да, всё как она и предполагала. Воин не собирается отпускать её так просто. Рё терпеливо проглотил столь очевидный жест пренебрежения в его адрес.

— Какое счастье, — с сарказмом выдавила из себя девушка. — Прости, что не кидаюсь от радости в объятия.

Мужчина выдохнул и взял в руки обрез ткани, с которым так старательно возилась аристократка, когда он вошел в комнату. Стежки вышивки, неумелые и неровные, местами были перетянуты, отчего шелк складывался гармошкой. Похоже, Юи совсем недавно решила посвятить госпожу в своё хобби, и работа, что так ловко удалась бы в руках любой деревенской девчонки, у Хоши получалась смехотворно. И зачем ему, Рё, за которым табуном побегут женщины, стоит ему выйти во двор и свистнуть, сдалась эта строптивая избалованная девица? Он столько раз искал ответ на этот вопрос, но так и не смог найти.

— Я хочу, чтобы в этот раз всё было по-другому, — заверил он, не глядя на девушку. — Всё же может…

— Не может, — оборвала его Хоши, и Рё нахмурился, вновь посмотрев на нее. — Что бы ты ни сделал, что бы ни сказал, я никогда… — За спиной раздался троекратный стук, как будто кого-то замуровали в стене, и он, еще преисполненный сил, пытается дать о себе знать. Воин и аристократка резко обернулись, но, как и ожидалось, никого не увидели. По коже прошелся неприятный холодок, и девушка непроизвольно понизила голос до шепота: — …я никогда тебя не прощу.

— Я не просил тебя о прощении, госпожа, — так же прошептал Рё, приблизившись к девушке и выдохнув ответ ей в самые губы. Чувство, что теперь они в комнате не одни, не покидало его, но он старался отмахнуться от него, как от назойливой мухи. — Впрочем, наверное, мне стоит извиниться за то, что я не забил твоего женишка еще тогда. В день, когда мы прибыли в Ямада.

Аристократка стремительно отпрянула, словно воин плюнул ей в лицо кислотой. Не желая больше находиться с ним в одной комнате, она подошла к дверям и распахнула их настежь.

— Убирайся, — голос прозвучал столь спокойно, что она с таким же успехом могла бы вежливо попрощаться.

Мужчина и бровью не повел, оставшись сидеть на прежнем месте. Он смотрел Хоши прямо в глаза, но, к своему удивлению, не видел в них ненависти. Лишь усталость и смертельную тоску. Может, именно в этот момент девушка представляла, как бы сложилась её жизнь, если бы Асаха так и не явился в их поместье. Ему стоило бы держать язык за зубами, но он не удержался от замечания.

— Ты забудешь его, — без тени сомнений произнес Рё. — Вот увидишь, через пять лет ты едва сможешь вспомнить, как он выглядел.

Покои снова разразилась стуками, на этот раз с двух сторон, еще более настойчивыми и агрессивными, что окончательно накалило и без того напряженную обстановку.

— Я. Сказала. Тебе. Убираться! — отчеканив каждое слово, Хоши повысила голос. — Что именно тебе непоня…

— Хоши-сама! Рё-сан!

Тяжело дыша и едва не сбив с ног аристократку, Юи влетела в комнату. Красная и прижимавшая кулак к груди, она пыталась восстановить дыхание, периодически надрывно сглатывая, но слова всё не шли. Служанка и не заметила, что прервала хозяйку на полуслове, так она спешила сообщить неожиданные новости.

— Т-там… — захлебываясь воздухом девочка махнула куда-то в сторону. — В… Внизу… — она снова замолчала, не в силах говорить цельными фразами.

— Хватит заикаться, — пробасил воин, поднимаясь на ноги. — Что такое?

Суровый тон Рё совсем не способствовал успокоению, но действовал весьма отрезвляюще, и Юи прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями. Когда они открылись, она затараторила, стараясь выпалить всё на одном выдохе:

— Там феодал из Изумо со своими людьми. Требует аудиенции у Йоширо-сама.

— Изумо? — переспросила Хоши,почувствовав, как сжалось сердце от одного упоминания места, в котором навсегда остались её душа и мысли. Служанка сосредоточенно кивнула.

— И в чем проблема? — приподнял бровь мужчина.

Юи опасливо взглянула на госпожу, а затем на воина:

— Кажется, он заинтересован в браке с Хоши-сама.

— ЧТО?! — вопрос прозвучал хором, и едва не оглушил служанку. За ним последовала еще одна серия ударов по стенам и потолку, отчего девочка едва подавила желание опрометью броситься прочь.

Желваки на лице Рё заиграли, и он невольно сжал кулаки. Не вовремя он разорвал помолвку, совсем не вовремя. Трофей в виде прекрасной аристократки грозил уплыть прямо из его рук. Посмотрев на Хоши в порыве спросить, знает ли она, кто это может быть, он по искреннему замешательству в её глазах понял, что вопрос уйдет в пустоту, и переадресовал вопрос служанке.

— И кто это? — сквозь зубы процедил воин, пытаясь скрыть, что он уязвлен неожиданным визитом гостей. — Имя! — прикрикнул он, отчего Юи шарахнулась в сторону Хоши и спряталась за её спиной, как напуганный щенок. Не глядя на мужчину и запинаясь, она призналась, что всего лишь подслушала разговор с лестницы, и эта часть беседы ускользнула от её ушей. Рё громко чертыхнулся, чем еще больше напугал непривыкшую к его темпераменту служанку, и, издав рык, похожий на звериный, вылетел из комнаты.

— Рё! — воскликнул Йоширо, завидев своего преемника, ворвавшегося в зал для приема. — Хорошо, что ты сам пришел. Я уж было хотел отправить за тобой Мацуи.

Господин Токугава был в прекрасном расположении духа, что случалось с ним крайне редко. Возвышаясь на татами в окружении двух жен он улыбался, как сытый кот, разглядывая гостей, сидевших перед ним на коленях. Воин мог видеть лишь их спины, но не спешил присоединяться к Йоширо.

— Может, приказать подать на стол? — елейно пропел голос прямо за спиной Рё, отчего тот непроизвольно вздрогнул. Он был настолько сосредоточен на затылках незнакомцев, что даже не услышал, как сзади к нему подошел тучный управляющий. Непростительная халатность для человека, прошедшего не через одну битву.

— Ну разумеется! — взмахнул рукой хозяин дома, выразительно переглянувшись с мужчиной, прямо перед ним. — И принеси из погреба нашего лучшего саке! Мы должны как следует встретить наших друзей!

Рё неопределенно хмыкнул, наблюдая за разворачивающейся сценой. Ему даже показалось, что Йоширо и без того пьян: он казался чрезмерно счастливым. Неужто его так обрадовало знакомство с богатеем из дальних земель?

— Хочу представить вам своего преемника, — произнес Токугава, поднимаясь и жестом подзывая воина подойти.

Нехотя, Рё сдвинулся с места, стараясь всем видом показать, что он достоин столь высокого звания. Гордо вскинув подбородок и расправив спину, он приблизился к Йоширо, и тот по-отечески сжал его плечо, разворачивая к гостям. Мгновение словно растянулось на часы, когда он увидел лицо человека, что сидел во главе прибывших чужаков. Сердце у него едва не пропустило пару ударов, и все нервы в животе завязались в тугой узел.

«Нет! Это не может быть правдой! Ты… Ты же мертв! Как ты можешь быть здесь?!»

Губы молодого феодала тронула снисходительная усмешка, и тогда Рё понял — живой мертвец слышит каждую его мысль.

***

— Да вы что, ослепли здесь все?! — воин тряс за грудки обрюзгшее тело управляющего, а тот в недоумении пытался хоть что-то сказать, но вместо этого лишь разевал рот, как огромный сом. Преемник феодала вылетел из зала для приема гостей, не проронив ни единого слова и оставив господина в полном замешательстве, и сразу же наткнулся на несчастного мужчину. — Почему его пустили во дворец?!

— Кого? — прокряхтел управляющий, пытающийся высвободиться из агрессивной хватки.

— Асаху! Чертова демона! Феодал из Изумо — это он! — проорал Рё в лицо своей жертве, поражённый её тупостью.

— Да вы с ума сошли, — управляющий перестал вырываться и хмуро глянул на преемника феодала. — Они даже не похожи. — Воин разжал пальцы, в полном замешательстве смотря в глаза толстяку. Тот говорил настолько серьезно, что Рё невольно поверил в искренность его слов. Могло ли его обмануть собственное зрение? — Рё-сан, вы бы отдохнули, — настороженно добавил мужчина. — Вид у вас болезненный.

Когда обескураженный слуга скрылся из виду, воин на негнущихся ногах поднялся по лестнице. Мужчина глубоко задумался. Может, он так перенервничал из-за новости, что чужак из Изумо претендует на руку его женщины, и мозг подбросил ему странные видения? Ведь было бы полным безумием, если бы Асаха и впрямь явился в поместье Токугава. Он же мёртв. Он не дышал, когда мужчина сбросил его искалеченное тело со скалы в реку, а уж в воде у оборванца и вовсе не было ни единого шанса выжить. Да и разве могло так случиться, что никто, кроме Рё, не признал в прибывшем феодале слугу, который обитал при дворце не одну неделю? Так, может, это было лишь жестокой шуткой воображения, и ему лишь привиделось, что у феодала лицо Асахи? Из рассуждений его вывел звук приближающихся шагов. Через пару мгновений перед ним оказались и те, кому они принадлежали.

— Вы куда собрались? — он окинул девушек тяжелым взглядом. Юи явно волновалась, и нервно теребила юбки кимоно, а вот Хоши напротив — выражала непоколебимое спокойствие и достоинство. Будь на то воля Рё, аристократка вообще бы оказалось запертой в комнате до того момента, как злополучные гости не покинут поместье.

— Я сопровождаю Хоши-сама вниз, Йошира-сама велел ей присутствовать на обеде, — служанка робко поклонилась.

— Оставь, — нахмурился Рё. — Я сам её сопровожу.

Юи стрельнула глазами на девушку, но та лишь кивнула, подтверждая, что она должна внять словам мужчины. Девочка поджала губы — ей не хотелось оставлять вверенную ей аристократку, но она подчинилась, удалившись обратно в покои госпожи.

— Выглядишь… не очень, — заметила Хоши, позволяя воину поддерживать её под руку, пока они спускалась с лестницы. Ей сразу бросилась в глаза чрезмерная бледность и остекленевший взгляд преемника Токугава, и лишь поэтому она не осмелилась ему перечить.

— Кто бы говорил, — усмехнулся Рё. — Тебя что, даже в порядок не удосужилась привести перед тем, как повести знакомить с достопочтенными гостями? Что это за безобразные синяки под глазами?

Девушка неопределенно хмыкнула. Служанка порывалась припудрить ей лицо, чтобы скрыть болезненно выступающие скулы и тревожные тени на лице, но она на корню пресекла эти попытки. Ни к чему эти старания для устройства фиктивного брака, если таковой намечается. Её возьмут в жены, даже если у нее не будет хватать целого ряда зубов.

Когда они подошли к заветному залу, Рё удержал аристократку за локоть, на что она возмущенно шикнула и устремила на него недоумевающий взгляд. Чем было вызвано столь странное поведение, она не понимала, а воин молчал и не спешил открывать перед ней двери.

— Хоши, — голос прозвучал хрипло, что заставило девушку невольно напрячься. Таким он становился только тогда, когда Рё сдерживал эмоции, — если ты увидишь там что-нибудь странное… Скажи мне.

Хоши удивленно проморгалась. Что может быть странного в обеде с чужеземцами? Может, воин опасается, что они хотят отравить её отца, или что-то в этом роде? Но ведь там и без неё хватает людей, следящих за безопасностью! Что происходит? Преемник феодала тотчас же себя отругал: как глупо было просить о подобном у девушки. Как будто если она увидит своего покойного возлюбленного, то сможет сохранить спокойствие. Всё бы и так выяснилось.

Едва двери распахнулись, как появление воина и аристократки сразу обнаружили.

— А вот и моя прелестная дочь! — Йоширо даже подскочил с места, подбегая к Хоши и бережно целуя её в лоб, чем совершенно сбил её с толку. Отец вёл себя странно. Он никогда не демонстрировал свои чувства, тем более публично. Значит, наметилась очень серьезная игра.

Гости, которые до этого что-то оживленно обсуждали, сбившись в небольшую толпу с интересом разглядывали девушку, и она коротко поклонилась, чтобы скрыть своё смущение и продемонстрировать должные манеры. Семеро мужчин также склонили головы, выражая своё почтение дочери феодала.

— Хоши, дорогая, — обратился господин Токугава к дочери, заставляя её еще раз подметить его чрезмерно хорошее расположение духа, — разреши представить нашего нового друга из Изумо… — Хоши мысленно грязно выругалась, но внешне осталась спокойной. Она изначально знала, зачем её вызвали из комнаты, но всё ж таки надеялась, что её присутствие понесет сугубо формальный характер.

Из толпы вышел высокий молодой человек в бело-сером сокутай*, и аристократка без особого интереса вгляделась в его черты: бледная кожа, узкие глаза и маленький нос, теряющиеся рядом с пухлыми красными губами. Он подошел настолько близко, насколько позволяли нормы приличия приблизиться к незнакомой представительнице высшего сословия, и почтительно поклонился.

— Моё имя Асакура Хао, — представился феодал, и от прозвучавшего имени девушке захотелось зарядить потенциальному жениху в лицо чем-нибудь тяжелым. Это его имя, и никто другой не достоин его носить. — Слухи не врали, ваша дочь — само очарование, Токугава-сама, — обратился он к Йоширо, и тот довольно улыбнулся.

Рё, стоявший чуть поодаль, наблюдал за разворачивающейся сценой в полном замешательстве: он видел, как Асаха вышел навстречу Хоши, таинственно улыбнулся, но абсолютно ничего не выдало на лице аристократки ни удивления, ни радости… Да и вообще что-либо. Она вела себя так же, как и все: словно видела его впервые. Неужели он один видит перед собой образ мертвеца?

— Хоши — точная копия моей покойной первой жены, отчего она мне особенно дорога, — Йоширо, поняв, что его дочь понравилась молодому феодалу, решил набить ей цену, и это для самой девушки было очевидно. Её мать умерла, когда ей было три года, и, как шепталась прислуга, сам глава рода Токугава и загнал её в могилу, потому как нещадно молотил её в приступах беспричинной ревности. Любовью там и не пахло. Посему для знающих людей упоминание несчастно скончавшейся женщины было бы неуместно. — Милая, Хао-сама изъявил желание взять тебя в жены, дабы закрепить дружественные политические отношения между нашими провинциями. Плодородные земли Изумо дают урожай даже в такую засуху, и род Асакура пообещал нам помочь в грядущий голодный год, — с особой важностью пояснил мужчина.

— Вот как, — потухшим голосом отозвалась аристократка, хмуро глянув на феодала из Изумо. Судя по интонации отца, всё уже было решено без неё.

Такие браки заключались нередко. Голод в провинции повлечет сотни смертей, так что замужество с феодалом Асакура было бы весьма благородным шагом. Вот только девушку совсем не грела мысль о благородстве, ведь речь шла о её жизни. Появись этот незнакомец полгода назад, она бы и бровью не повела, с достоинством принимая свою судьбу наследницы благородного рода, но теперь всё изменилось. Разве может она отдаться в руки этому мужчине, когда её душа и мысли навсегда принадлежат другому?

Рё уж было хотел возразить, что Хоши была уже обещана ему, но тут же встретился взглядом с Асахой. Тот едва заметно усмехнулся, словно говоря: «О, ну давай! Давай. Посмотрим, что ты сможешь сделать» — и воин попридержал свои возмущения до лучших времен.

Обед проходил за светскими беседами, в которых Хоши не принимала ни малейшего участия. Аристократку усадили напротив молодого феодала, который чересчур внимательно её разглядывал. Девушка упорно делала вид, что этого не замечает, бесцельно ковыряясь палочками в миске. Складывалось впечатление, что ей, в отличие от Хао, было абсолютно безразлично, как выглядит её будущий супруг, зато крайне интересовал состав овощного блюда, поданного к столу.

— Токугава-сан, не могла бы ваша прелестная дочь оказать мне честь и показать сад вашего поместья? Мне сказали, что он просто великолепен. — Аристократка вздрогнула, устремив взгляд на главу рода Асакура. Он смотрел на неё в упор, хотя обращался, очевидно, не к ней.

— Видели бы вы его в апреле, — отозвался Йоширо. — Сакуры в цвету поражают воображение. Хоши…

Хоши, поджав губы, поднялась с места, не дожидаясь, пока отец договорит свою просьбу. «Замечательно. Просто прекрасно». Человек по имени Хао вызывал в ней едва скрываемое раздражение. Особенно теперь, когда столь нагло потребовал к себе внимания. Сухо попросив гостя следовать за ней, она быстрым шагом двинулась к дверям, даже не удостоверившись, что феодал внял её словам.

— Хоши-сан! — окликнул он её уже у дверей в сад. Девушка не обернулась. «Пусть догоняет» — усмехнулась она, самостоятельно снимая тяжелый затвор. Вся стража сегодня была либо у главных ворот, либо в ближайшем приближении Йоширо.

— Прошу, Асакура-сан! — наигранно весело воскликнула Хоши, когда створки со скрипом поддались, и шагнула в излюбленную обитель духов кодама. Это было дорогое её сердцу место, неизбежно ассоциировавшееся с Асахой. Он ждал её здесь каждую ночь, много-много дней… И теперь она пришла сюда с другим мужчиной. Грязная предательница.

Несмотря на то, что за садом ухаживали и поддерживали в достойном виде, знойное лето не пощадило его. Кроны деревьев были выжжены палящим солнцем и олицетворяли собой довольно жалкое зрелище. В круглом пруду больше не плескались карпы — в один из дней кто-то из деревенский пробрался на территорию и выловил всех рыб. Новых так и не привезли. На фоне всеобщего нарастающего голода это было меньшей из бед, так что на облагораживание очень скоро перестали тратить время.

Под ногами трещали сухие сучья, и Хоши почти бежала по извилистым тропинкам в надежде, что мужчина от нее отстанет, но его шаги все время раздавались где-то поблизости. Чем дольше они находились наедине, тем больше девушке хотелось сотворить что-нибудь такое, что заставит феодала изменить своё решение взять её в жены и немедля покинуть поместье. Периодически бросая через плечо короткие комментарии, она нигде не задерживалась дольше двух секунд, пока дыхание не начало сбиваться.

— А это… — вздохнула аристократка, остановившись возле разросшейся и огрубевшей сакуры, — самое старое в саду дерево, — она перевела дыхание. — Его посадил здесь первый хозяин поместья, — небрежно похлопав массивный ствол ладонью, девушка снова тяжело выдохнула. Здесь её нашел Асаха в ту ночь, когда они сбежали, и видения того дня снова и снова вставали перед глазами. «Хоши…» — аккуратно окликнул её голос позади, но она сделала вид, что не слышит. — А вон там, — затараторила девушка махнув рукой в сторону, — наши конюшни. Большинство жеребцов отцу подарил император за верную службу. — «Хоши…» — снова прозвучало её имя. — Если хотите, могу познакомить нас с нашим конюхом, он вам всё подробно расскажет.

— Хоши! — Девушка застыла. Голос, что звал её, показался ей до боли, до замирания сердца знакомым. — Хватит уже убегать! Взгляни на меня! — Хоши закрыла лицо руками. Нет. Только не сейчас. Почему рассудок начал подводить её снова? За спиной послышались осторожные шаги и остановились прямо рядом с ней. — Хоши… — умоляющий шепот прозвучал у самого уха. — Пожалуйста… Посмотри на меня. — Она почувствовала теплое дыхание на щеке. Ни то безумие перешло на новый уровень, ни то феодал подошел к ней, и его голос больной разум упорно меняет на голос Асахи.

— Оставь меня в покое, — едва слышно пискнула девушка, не решаясь отнять ладони от лица. — Уходи. — «Кто бы ты ни был — убирайся».

Сильные руки обхватили её и прижали к себе, отчего она задрожала, но вырываться не стала. Горячие губы прижались к её уху и зашептали:

— Нет… Не гони меня.

— Это не ты, — всхлипнула Хоши, чувствуя, как к горлу подкатываются рыдания. — Тебя здесь нет.

— Я здесь, — кольцо рук крепче сжало её в объятиях, отчего девушка перестала дышать. — Взгляни же на меня, прошу тебя… — В ответ она лишь бессильно замотала головой, не в силах проронить ни слова. Ей было страшно открыть глаза, страшно обернуться. Как будто её разом предали все органы чувств. Если раньше врали только слух и зрение, то теперь к ним присоединились обоняние и осязание. — Хоши… — На щеке запечатлелся легкий, почти невесомый поцелуй.

Убрав дрожащие руки от лица, девушка не спешила открывать глаза. С трепещущих ресниц сорвались слезы, мимолетно скатившись по щекам. Если всё это лишь часть её воспаленного разума, то ей хотелось бы запомнить это мгновение таким, прежде чем оно рассыплется в пыль, и перед ней окажется тот феодал, что носит имя её любимого.

Медленно освободившись от объятий, Хоши повернулась, тут же ощутив легкое прикосновение пальцев к щеке. «Взгляни на меня» — прошептал родной голос в самые губы, и девушка невольно подчинилась.

— Так-то лучше, — улыбнулся юноша, глядя в любимые глаза, которые смотрели на него с недоверием и потаенным страхом. Девушка всё еще не верила, что перед ней стоит именно он, однако не отстранялась от его руки. — Всё еще сомневаешься? Как мне доказать, что это я?

— Поцелуй меня, — дрожащим от слез голосом проговорила Хоши и попыталась улыбнуться, но не успела — Асаха немедленно привел её просьбу в исполнение.

Комментарий к Глава 9. Феодал

*Сокутай - парадное платье эпохи Хэйан, состоявшее из нескольких предметов одежды, надеваемых друг на друга.

========== Глава 10. Счастье близко ==========

— Это… Странно, — выдохнула Хоши, беззастенчиво поглаживая тонкими пальцами щеку юноши. Она смотрела в его глаза, видела столь родную и привычную улыбку, но не могла до конца поверить, что происходящее — реально. Асаха же, в отличие от неё, отлично знал, что перед ним она— та, самая девушка из плоти и крови, ради которой он готов был на всё, хоть она и изменилась. Когда они виделись в последний раз, жизнь била из неё ключом: глаза сияли, улыбка озаряла всё вокруг, каждое движение завораживало своей изящностью и задором. Теперь же Хоши выглядела истощенной и измученной, и каждое прикосновение принимала недоверчиво, настороженно.

— Ну ты же знаешь, — беззаботно пожал плечами юноша, притягивая к себе девушку за талию. — Странности — это по моей части. Немного волшебства — и вот я здесь, с тобой, живой и здоровый.

— И непохожий на себя, — улыбнулась аристократка. — Как ты это делаешь? Как меняешь облик?

— А я и не меняю, — отозвался Асаха. — Это — иллюзия, которую вам в головы по моей наводке навязывают духи Шинкиро. — Хоши посмотрела на него в полнейшем недоумении, на что он лишь добродушно усмехнулся: — Что за взгляд? Ты бы скорее поверила, что я оборотень?

Виноватая улыбка промелькнула на уставшем лице, и девушка медленно покачала головой, взглянув на него из-под полуопущенных ресниц. В навязанные видения она верила — как-никак, она лично сталкивалась с водяным духом, который именно таким способом едва не уволок её на дно. Но то, что Асаха с такой легкостью управляет иллюзиями по своему желанию, приводило её в замешательство. Она и не думала, что он обладает такой властью над невидимыми существами.

— Прости, мне до сих пор сложно привыкнуть… ко всему этому.

Между влюбленными повисло молчание. Было столько вопросов, на которые требовались ответы, столько всего недосказанного, но слова так и не шли. Девушка, жмурясь, уткнулась носом в щеку юноши и улыбнулась, подумав, что будь она кошкой, она бы определенно замурлыкала от радости и удовольствия. Нежно прижимая в ответ хрупкое тело, Асаха с упоением вдыхал сладкий аромат кожи, напоминавший запах цветущих полевых цветов, и клялся себе, что никогда больше не отпустит Хоши, чтобы ни случилось.

— А те обещания, что ты надавал отцу… — наконец, опомнилась девушка, мягко отстраняясь и заглядывая юноше в глаза.

— Правда, — улыбнулся он в ответ, чем сбил девушку с толку. Она уж было решила, что абсолютно всё было хорошо спланированным спектаклем, как и подставная внешность, чтобы беспрепятственно сбежать вдвоем, пока обман не вскроется. — У Тору были земли на западе, а после его смерти всё его наследство перешло ко мне, как к старшему ученику и его преемнику.

— Смерти? — шепотом переспросила Хоши.

— Да. Его убили в день нашей свадьбы.

Девушка сникла. Как бы она ни была рада тому, что Асаха теперь мог полноправно просить её руки, обстоятельства, при которых он обрел такую возможность, её огорчали. Чернокнижник, с его ироничным чувством юмора и меланхоличным образом жизни, ей нравился, и даже его жуткая внешность её не отпугивала. Не сложно было догадаться, что его смерть — на совести людей Рё, и от этого на душе становилось гадко. Они из-за неё явились в Изумо. Это — её вина.

— Не переживай, ему там лучше, — добавил юноша. — Я видел его перед тем, как прийти в сознание, и выглядел он довольным и полным сил.

В который раз Хоши оставалось лишь смириться, что мир Асахи навсегда останется для неё неизведанным и непонятным. Он общается с духами, с мертвыми, управляет ими, раз за разом подтверждает, что тысячи легенд — чистая правда, а ей стоит просто стоять рядом и принимать всё за чистую монету. «Сказал, что его мертвому учителю лучше — просто верь. Это — лучшее, что ты можешь сделать». Однако слова новоявленного феодала её не утешили.

— Я приношу одни беды, — девушка обреченно прикрыла глаза, чувствуя, как защипало глаза от непрошенных слез.

— Эй! — юноша аккуратно, но настойчиво приподнял её подбородок. Встретившись с ним взглядом, Хоши поджала губы. — Чтобы я этого больше не слышал! Хочешь кого-то винить — вини меня, а ты здесь ни при чем.

— Да нет же! — резко оборвала юношу девушка, отстраняясь, как от пощечины, от чего он почувствовал укол обиды, но виду не показал. — Это всё из-за того, что я не желала мириться с судьбой! Если бы я не затеяла этот побег, то Тору-сан был бы жив. Да и ты не пострадал бы, — голос её на последней фразе потух, как и взгляд, который аристократка поспешила отвести.

Асаха не знал, как относиться к тому, что говорит его любимая. Он понимал её чувства, ведь сам думал ровно тоже самое, но о себе. Но теперь, когда сама Хоши упрекала себя во всех бедах, будто бы жалела о том, что решилась на чувства с ним, всё заиграло совсем другими красками.

— Слушай, — осторожно заговорил юноша, — нам всем пришлось нелегко, и никто и предположить не мог, что всё так обернется… — Он лукавил. Они оба знали, на какой риск идут, когда покинули поместье Токугава, и Хоши без труда уловила нотки фальши в его голосе. — Но ведь на этот раз мы можем всё делать как надо. Даже благословение твоего отца получим. Хоши? — Реакции он так и не дождался. Девушка даже не взглянула на него. — Ты понимаешь? Мы можем быть вместе. Прошу, не отказывайся от меня теперь, когда мы через столько прошли.

— Ты безнадежный дурак, Асаха, — серьезно заявила Хоши, устремив на него осуждающий взгляд, на что тот застыл в полной растерянности и изумлении. На девичьих глазах заблестели слезы. Она обиженно зарядила кулаком юноше в плечо, тут же бросившись прочь по одной из тропинок.

Мысли людей никогда не были для Асахи загадкой, ведь он легко их читать, как раскрытую книгу. Однако, он дал себе обещание, что не будет лезть в голову своей невесте, и теперь, догоняя её и окликая, он начинал об этом жалеть. Что-то переменилось в его Хоши, сломалось, и теперь юноше с трудом удавалось понимать её.

— Прости, — выпалил Асаха, когда ему, наконец, удалось схватить девушку за руку, и стиснул её в объятьях, на что она только пискнуть успела. — Я дурак, да, ты права.

— Как ты мог подумать, что я отказываюсь от тебя? — Из груди юноши вырвался облегченный выдох. Она всё еще злилась на него, но расставаться с ним не хотела — камень с души. — Ты хоть знаешь, что я пережила? — продолжила аристократка и надрывно всхлипнула. — Я же верила, что ты умер!

Юноша знал. Духи успели ему рассказать абсолютно всё, не давая ему проходу с того самого момента, как он вошёл в поместье. Они были повсюду, мельтешили беспокойными светящимися шарами в каждом углу. Асахе даже казалось, что их стало гораздо больше с того момента, как он был покинул дом Токугава, что было дурным знаком. Проклятье поместья набирало обороты, и того и глади могло притянуть своей мертвой энергией шинигами. Духи стонали, выли, кричали, но даже из этой вакханалии звуков он смог разобрать, что его Хоши едва не отдала душу богам, и временами совсем лишалась рассудка. В глубине души юноша даже был рад, что не пришел раньше и не застал её в таком состоянии, иначе у него бы разорвалось сердце от подобного зрелища.

— Прости, — шепотом повторил он, поцеловав девушку в висок.

Решительно отстранившись и взглянув Асахе в глаза, аристократка смахнула ладонью слезы и совершенно серьезно проговорила:

— Из нас двоих я умру первая, ясно? Еще одну твою смерть я не переживу.

— Дурочка, — улыбнулся юноша, притягивая Хоши обратно. — Давай вернемся к этому разговору лет через шестьдесят, ладно?

Обняв любимого за шею, она слабо кивнула. Через шестьдесят, так через шестьдесят.

Опасения Асахи подтвердились — поместье Токугава действительно наполнялось духами день ото дня, и их раздражающий гомон не стихал даже от его попыток заставить их замолчать. Более того, они вели себя агрессивно и настойчиво вмешивались в разговоры, напоминая о себе пугающим битьём по стенам и полам, которые Хоши ошибочно принимала за перестукивание кодама. Однако девушку описаниями обстановки шаман благоразумно не пугал: ей и так хватало с лихвой мистики, творящейся вокруг. Чего стоили одни лишь его перевоплощения в другого человека, которые не замечал за гостем ни один из обитателей замка. Живых обитателей, конечно же.

Визит феодала и его людей затянулся почти на неделю. Под предлогом того, что желает лучше узнать человека, которому отдает руку и сердце дочери, Йоширо тем временем по настоянию Рё наводил справки о благосостоянии своего гостя. В прочем, все, кто вернулся из Изумо, хором подтверждали слова Асакуры: Хао действительно являлся владельцем западных земель, хоть и принадлежать они ему стали совсем недавно.

Всё тот же Рё строго настрого велел Юи не отходить от госпожи ни на шаг. При этом он не стеснялся в выражениях, говоря девочке разные гадости о новом женихе юной Токугава. Подросток по своей наивности принимала их за чистую монету, однако став свидетельницей встреч Хоши и феодала, она успокоилась. Несмотря на свой возраст, она довольно быстро поняла, что почти наверняка воина просто сжирает ревность, и все его опасения беспочвенны. Асакура показался ей достойным мужчиной, и то, что вверенная ей аристократка относилась к его визитам благосклонно, лишь подкрепляло это впечатление.

В конце недели господин Токугава объявил Хао о своём согласии со всеми условиями, и заверил, что с готовностью передает Хоши под его попечение. Однако, впереди его ждал еще один разговор и, как бы ему ни хотелось это опровергнуть, он дался ему с болью в сердце.

— Через три дня ты отправишься в Изумо, — начал говорить Йоширо, с напускной важностью разглядывая прибывшую к нему на поклон дочь, — и я хотел сказать, что горжусь тобой и твоей жертвенностью во благо процветания вверенных нам земель. — Он жалел, что не мог отдать девушку за своего преемника и оставить родное существо подле себя. Долг обязывал его поступить иначе.

Хоши смиренно склонила голову, терзаемая чувством вины, что её поступок был отнюдь не так благороден. Она всего лишь продолжала делать то, что делала — любить Асаху и делать всё, чтобы быть с ним. Однако ни к чему было всем знать мотивы её видимой покорности, и она это понимала. Ей достаточно было и Рё, который проходу не давал с обвинениями, что девушка выходит замуж за демона. По началу она лишь непонимающе хлопала ресницами, но затем стала в отместку обвинять его в сумасшествии.

— Благодарю, отец, — тихо ответила аристократка. — Для меня величайшая честь послужить во благо нашего рода.

Токугава удовлетворенно кивнул. Он был рад, что дочь пришла в себя и больше не пыталась идти наперекор судьбе. «Смерть мальчишки поставила её на место» — решил он, довольный результатами жизненного урока, преподанного ей. Хоть чему-то он смог научить, как отец.

— Будь достойной женой. Слушай мужа, отражай его волю, как вода. Будь молчалива и спокойна, как земля. Будь сильной, словно пламя, и стойко выноси все печали, обиды и невзгоды. Сделаешь, как я говорю, и станешь важна для него, как воздух.

— Да, отец, — шепнула Хоши, низко склонившись. — Обещаю, что внемлю вашим советам и не опозорю ваше имя.

Подойдя к дочери, мужчина поддался порыву и прижал её к груди, от чего она замерла в оцепенении. В последний раз, когда он обнимал её, ей было лет восемь, и сей жест был наградой за то, что девочка с готовностью приняла в дом его новую жену. Проявление чувств было недолгим, и Йоширо поспешил отстраниться, оставив дочь в полном недоумении. Не сказав ни слова, его высокая фигура, привычно облаченная в самые богатые одежды, скрылась за дверью, и девушка осталась в комнате совсем одна, но ненадолго.

— Ты не должна выходить за него, — послышались шаги за спиной, и Хоши вздрогнула. Меньше всего ей хотелось разговаривать с Рё.

— Ты снова начинаешь? — перевела она на него усталый взгляд. — Когда ты, наконец, поймешь, что всё уже решено, и от тебя ничего не зависит?

Воин выглядел болезненно и изнеможённо. Всю неделю он спал по часу в сутки, терзаемый параноидальным беспокойством, что Асаха придет за ним во сне. Он не сомневался — чёртов демон всего лишь поджидает подходящего момента, и тогда он заберет у него не только, невесту, но и жизнь, душу.

— Просто смирись и отпусти меня, — осторожно, почти вкрадчиво произнесла девушка. — Разве ты не видишь, что нам с тобой не суждено быть вместе?

— Не отпущу, — сухо возразил Рё. — Ты можешь сколь угодно строить из себя невинную овечку, но я знаю, что ты знаешь, — увидев, на лице бывшей невесты искренне недоумение, он добавил почти шепотом, чтобы никто больше не стал свидетелем его безумных домыслов: — Асакура Хао — это Асаха. — Хоши картинно закатила глаза. — Лишь демону по силу возвратиться с того света. А ты не должна быть с демоном.

— Это я уже слышала, — парировала аристократка. — Придумай что-нибудь новое и, желательно, поубедительней. Тебя не смущает, что только тебе мерещиться образ Асахи? Как думаешь, может, в тебе играет чувство вины?

— Чувство вины мне не ведомо, любовь моя, — оскалившись, процедил воин. — И я привык верить тому, что вижу.

— Даже если другие этого не видят? — склонив голову вбок спросила Хоши. — Считаешь, что лишь ты способен узреть истину?

«Наверное, нечто подобное слышал в ответ Асаха, когда рассказывал другим о духах» — невольно подумалось девушке. Ей было даже жаль Рё, и она решительно не поддерживала жениха в этих играх с разумом мужчины, но и сказать воину правду она бы в жизни не осмелилась. Узнай он наверняка, что прав, и он не побоится устроить юноше расправу даже ценой своей жизни. Лишь мысли о собственной невменяемости сдерживали его пыл.

— Скоро узнаем, на чьей стороне истина, моя красавица.

***

С приближением заветного дня, когда влюбленные смогут покинуть поместье, они всё больше и больше проводили времени вместе, скрываясь от посторонних в тени увядающего сада. Было что-то по-настоящему волнительное в том, как они с важным видом уходили из дворца, держась друг от друга на почтительном расстоянии, но стоило лишь им убедиться, что рядом никого нет, как все показная спесь исчезала. Асаха нежно брал Хоши за руку, а она в ответ улыбалась и, вставая на цыпочки, касалась губами его щеки. Иногда она просто игриво утыкалась носом ему в плечо, а юноша делал вид, что обиделся на то, что его лишили положенной ласки, и, когда девушка, подыгрывая ему, начинала извиняться, он неизменно затыкал её поцелуем. Казалось, что не было в жизни более счастливого времени, как то, что дарила им наступившая осень.

— У нас будет много детей, — серьезно заявил парень во время одной из таких прогулок.

Раньше он не говорил о том, чего ждет от семейной жизни, но размышлял об этом постоянно. Впервые он видел своё будущее таким светлым. Больше никаких гонений. Только Хоши, с которой он встретит старость, и полный дом весело смеющихся детей.

— И кот, — добавила Хоши деловито кивнув.

— Ко-от? — задумчиво протянул Асаха, не сдержав улыбки умиления при взгляде на невесту. Дети? Да его будущая жена, похоже, будет самым главным ребенком.

— Да. Всегда хотела завести, но отец не позволял. Видите ли, от их шерсти он начинает чихать и покрываться большими красными пятнами, — пояснила аристократка, для большей выразительности поморщив хорошенький носик.

С трудом представив сурового Йоширо в окружении пушистых мяукающих комков и с красным, как наливное яблоко, лицом, юноша тоже поморщился, но вслух комментировать представший перед глазами образ не стал.

— Ну хорошо, будет много детей и кот, уговорила, — усмехнувшись, согласился парень. — И как же ты его назовешь?

— Матамун, — не задумываясь, ответила девушка.

Пару раз удивленно моргнув, парень прыснул со смеху, на что получил ощутимый толчок под ребра.

— Э-эй, ну не смейся! — оскорбленно воскликнула Хоши.

— Где ты взяла это дурацкое имя? — сквозь едва сдерживаемый хохот спросил Асаха. «Ма-та-мун. Звучит так, будто несчастную голодную корову тянут за хвост».

— Сам ты дурацкий, — обиженно поджала губы Хоши, про себя решив, что будет еще долго дуться на жениха за его реакцию. Однако, обида была недолгой. Уже через минуту счастливая невеста обо всём забыла и, как ни в чем ни бывало, удовлетворенно мурлыкала в объятиях любимого.

Вечером, за день до отъезда, покои Хоши посетил нежданный гость, и, заметив его на пороге, девушка пришла в замешательство. Рё не входил, топтался в проходе, что-то пряча за спиной, и столь странная для него нерешительность поселила в её душе чувство тревоги. Воин никогда с ней не церемонился. Разве что, когда думал, что она повредилась рассудком, но сегодня к такому поведению ничего не располагало.

— Вы что-то хотели Рё-сан? — осторожно поинтересовалась аристократка.

Рё коротко кивнул и скупо попросил разрешения поговорить с ней наедине. Сопротивления он не встретил. Юи недовольно хмурилась, полагая, что воин, как обычно, испортит госпоже настроение, но всё-таки вышла из комнаты. Мужчина чуть посторонился, выпуская служанку, и лишь после того, как убедился, что она далеко, вошел и плотно закрыл дверь за собой дверь. Девушка напряглась всем телом. «С чего такая таинственность?»

— Итак? — нетерпеливо подогнала его Хоши, горделиво выпрямляясь, чтобы показать, что его приход не задел ни единой струны её души.

— Итак, — эхом повторил за ней воин, но о цели визита так говорить и не начал.

Рё даже не смотрел девушке в глаза, а лишь нерешительно мялся, словно слова застревали у него в горле. Такое поведение было не в его характере, и аристократка поглядывала на него с опаской. Она боялась, что его сущность Охотника что-то вытворит теперь, когда её счастье так близко.

— Нам вряд ли удастся поговорить с тобой еще раз до того, как ты уедешь, — наконец, подал голос мужчина, — так что я пришел попрощаться.

Этого Хоши не ожидала. Не ожидала настолько, что даже ответить ничего не смогла, оставшись застывшей фигурой, молчаливо рассматривающей гостя. Она всё еще ждала какого-то подвоха. Не мог же он просто взять и отступиться? По счастью, Рё не нуждался в её комментариях и продолжил:

— Ты не подумай, я по-прежнему считаю, что ты не должна ехать с этим Хао, — имя соперника он выплюнул настолько презрительно, насколько был способен в своем вымотанном состоянии, — но я не могу мешать свершению этого брака. Иначе навсегда потеряю доверие твоего отца, не говоря уже о том, чего лишатся наши земли. Поэтому…

Слова давались воину нелегко, скрепя сердце, но он долго думал бессонными ночами и решил, что, наконец, пришел к верному решению. Он её отпускает. Асаха ли забирает Хоши с собой или нет — кто знает. Важно то, что Рё, как будущий глава рода, должен уметь приносить жертвы во благо людей, которые находятся под его руководством. Прям как Токугава-сама.

Тяжело выдохнув, мужчина вытащил из-за спины нечто, накрытое тканью, похожее на большую шкатулку. Из него тут же что-то отозвалось странным шорохом, девушка от неожиданности отскочила назад.

— Это что? — почти шепотом спросила аристократка, не сводя глаз со странного предмета. Гадюка? Ядовитая жаба? Пауки? Или еще какая тварь?

Рё стянул тонкую материю прежде, чем Хоши успела состроить еще одну страшную догадку. «Голубь», — облегченно выдохнула девушка, разглядывая пернатое создание, спокойно сидящее в чересчур тесной для него клетке. Воин протянул ей птицу, и голубь отчаянно забил крыльями, чтобы не потерять равновесие. Помешкав, Хоши приняла из его рук клетку и вопросительно взглянула на бывшего жениха.

— Голуби всегда возвращаются к своим гнездам, где бы они ни были, — пояснил Рё, — а этот красавец живет прямо под козырьком нашего дворца. Пообещай… — он сделал паузу, запнувшись. Всё путалось в голове, и мужчина прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. — Пообещай, что если там, в Изумо, тебе будет плохо, что-то будет не так, ты отправишь с ним весточку. Тогда я обязательно приеду и заберу тебя домой.

Удивленно моргая, Хоши смотрела на Рё и словно видела его впервые. Откуда вдруг взялась у него эта неизвестная сторона? Разве он может быть таким? Таким благородным и искренним. Еще вчера он бегал за ней, как большой испорченный ребенок, бил кулаками по стене в порыве ярости и повторял, как невменяемый, что никуда её не отпустит, что она уедет вместе с демоном только через его труп. А сегодня воин пришел к ней попрощаться. Вот так просто. Даже позаботился о том, что если аристократка попадет в беду, она сможет дать об этом знать.

— Рё, — выдохнула она, прижав клетку в груди, чтобы ненароком не выронить её из рук. — Спасибо.

Воин молча кивнул, поджав губы, и, подойдя к Хоши, целомудренно прижался губами к её лбу. Девушка вздрогнула от испуга, но лишь на мгновение. Рё быстро отстранился и хрипло проговорил: «Будь счастлива, моя госпожа. Надеюсь, голубь тебе не пригодится».

Утро во дворце наступило раньше обычного, ведь столько всего нужно было успеть. На кухне еще с первыми петухами принялись готовить блюда для прощального обеда. Не каждый день дочь феодала уезжает в чужие земли, знаете ли. Вероятность того, что кто-то, непричастный к семье Токугава, хоть раз увидит Хоши, стремилась к нулю, но не сказать, что это многих огорчало. Напротив — большинство верило, что с её отъездом прекратятся буйства призраков во дворце, а это означало, что жизнь, наконец, вернется в привычное русло. Исключением была разве что Юи. Её отъезд госпожи огорчил лишь сегодня, ведь до этого дня она полагала, что ей позволят последовать за ней.

Юи с раннего утра рыдала на плече у девушки, не скрывая своих эмоций. Хоши чувствовала себя крайне неловко, ведь она уже час, как хотела улизнуть к Асахе, но девочка упорно продолжала заливать ей кимоно слезами, и от них аристократка успела устать.

— Ну же, Юи, перестань. Я обязательно навещу поместье, как только представиться возможность.

— Но вас же больше рядом не бу-у-удет, — взвыла служанка, отчего Хоши устало прикрыла глаза. По началу такое проявление чувств было милым, минут через пять начало утомлять, а потом начало откровенно раздражать. — Почему Хао-сама не разрешает мне поехать с ва-ами?

— Я же говорила, — собрав остатки терпения процедила девушка, — у Хао-сана предостаточно слуг, и все комнаты в его жилище заняты.

Настоящей причиной было то, что у Асахи не было ни малейшего желания поддерживать свой ненастоящий облик круглыми сутками, что, конечно же, было вполне резонно и объяснимо. Значит, забирать служанку Хоши, от которой она и без того устала, — непозволительная роскошь, которая причинит массу неудобств.

— Но мне не нужно много места, — горячо возразила Юи. — Я могу спать в коридорах, на улице, в конце концов!

Нервы аристократки, которые и без того были натянуты, как струна, сдали, и она поспешила выпутаться из кольца рук девочки. Ей еще столько нужно было успеть, со столькими проститься, а вместо этого она была по уши в совершенно неоправданных чужих слезах.

— Юи, хватит! — прикрикнула девушка. — Успокойся! Что с тобой такое?!

Оттого, что госпожа повысила голос, служанка замерла, не веря своим ушам. Хоши никогда раньше не была такой раздраженной и взвинченной по отношению к ней. Если кому и счастливилось познавать на себе её силу характера, так это Рё. Но почему она кричит на неё, Юи? Почему она не понимает, отчего девочке не унять слез? Разве не провели вместе, рука об руку, долгие-долгие месяцы? Разве не стали понимать друг друга с полуслова?

— Я хочу быть с вами, Хоши-сан, — всхлипнула служанка, вытирая рукавом сырые щеки. — Вы нужны мне. — Удивленно моргая, аристократка молча наблюдала за ней. Что-то было не так. Девочку трясло, зрачки её лихорадочно бегали, не в силах сфокусировать взгляд на чем-тоодном, а пальцы нервно теребили ткань платья. — Я надеялась, что Рё-сан поборется за вас, но он такой слабак, — дрожащим голосом залепетала подросток, будто рассуждая вслух. — Как он мог вас отпустить? Почему больше не борется за вас?

Аристократка невольно попятилась назад, одолеваемая чувством, что с Юи что-то не так.

— Юи, — девушка заговорила мягко, как с ребенком, чтобы ненароком не задеть то, что не следует задевать. Сама же она искала путь к отступлению. Думала, как бы ей аккуратно проскользнуть к двери. — Не говори так. Нет ничего страшного в том, что я уезжаю, и…

— Нет! — истерично взвизгнула Юи и прежде, чем Хоши успела что-либо предпринять, упала перед ней на колени, вцепившись в длинный подол кимоно и обхватив ноги госпожи руками. — Вы снова меня оставляете! Снова! Как тогда! Вы исчезли, а когда вернулись, вам было плохо! А я не хочу, чтобы вам снова было плохо! Не уезжайте! Не оставляйте меня одну!

Надрывные рыдания служанки пугали аристократку, и она смотрела на нее в немом ужасе, не в силах шелохнуться. Где-то на задворках сознания маячила надежда, что кто-нибудь услышит её и оттащит от нее помешавшегося подростка, но звать на помощь девушка не решалась.

Отчего-то ей снова вспомнилось пророчество про Охотника и Звезду. Было ли оно правдивым? Если да, то почему Рё ушел со сцены, отпустив Хоши на свободу? Если нет, то почему на душе было так неспокойно, страшно?

— Успокойся, прошу тебя, — заклинающим шепотом повторяла девушка, — успокойся, — но ничего не менялось.

Комната начала заполняться зловещими перестукиваниями. Словно десятки людей, замурованных в стенах, пытались показать, что они есть, они живы, они внутри. Ушей Хоши начало касаться непонятное холодное шипение, в котором она с трудом, но различала лишь одно слово, которое повторялось раз за разом: «Остаёшься».

========== Глава 11. Финал ==========

Какофония звуков, погнавшая Асаху во дворец, умолкла в одно мгновение, в один короткий вдох, погрузив пространство в зловещую тишину. Если бы шаман не слышал своё тяжелое дыхание, то наверняка решил бы, что внезапно лишился слуха. Он находился в саду, когда дом феодала ожил, и из него стали доноситься тысячи завывающих голосов. Детские, мужские, женские — все они кричали, стонали и звали на помощь, отдаваясь где-то глубоко под ребрами первобытным страхом. Асаха никогда не слышал ничего столь леденящего душу, и от осознания, что где-то там, внутри, находится Хоши, его пробирала дрожь.

Распахнув резные двери в два человеческих роста, он свободно вошёл во дворец, тихо ступая по холодному мрамору под одобрительные кивки охраны. Достопочтенного Асакуру-сама никто не смел останавливать, и Асаха уже начинал привыкать к подобному проявлению уважения.

— Хоши-сама не спускалась? — с напускной холодностью задал он вопрос. Стражники на это лишь покачали головами и клятвенно заверили, что не видели госпожу с самого утра.

Раздосадованный юноша уж было собрался просить кого-нибудь из воинов сходить за ней, но не успел — раздавшийся из глубины дворца истошный женский крик сорвал охрану с места, и она, схватившись за рукоятки мечей, бросилась на звук. Крики были столь неотъемлемой частью поместья, что Асаха даже не сразу сообразил, что на сей раз дело обстоит гораздо серьезней: он принадлежал живому человеку, а не мертвому.

— Хао-сан! Кто-то кричал? — взволнованная Хоши заметила его сразу же, едва её нога ступила на гладкие ступени лестницы. Растерянный взгляд жениха метнулся от неё к приставучей служанке, из кольца рук которой аристократки едва удалось вырваться полминуты назад. Что-то юноше в девчонке не нравилось, но он не мог уловить, что именно.

— Кажется, — выдавил из себя Асаха, борясь с чувством нарастающего беспокойства. — Охрана убежала, и…

Стремительно приближавшиеся шаркающие шаги оборвали его на полуслове, и в зал, переваливаясь в неуклюжей манере сбоку набок и бормоча что-то себе под нос, вбежал до смерти перепуганный грузный управляющий. Блуждающий, неспособный сфокусироваться взгляд, скользнул по молодому феодалу, но не задержался ни на секунду, устремившись на ожидавшую объяснений аристократку. Его бледное лицо блестело от холодного пота, а толстые губы дрожали в попытке выдавить из непослушного рта хотя бы слово.

— Йо… — уж было начал говорить Мацуи, но запнулся. — Йош… — Изрядно обеспокоенная Хоши кое-как спихнула с себя в очередной раз повиснувшую на ней Юи и медленно спустилась по лестнице, подходя ближе к несчастному мужчине. — Йош… иро-сама…

— С отцом что-то? — голос девушки дрогнул, и она схватилась за рукав управляющего, чтобы он взял себя в руки. Что бы ни случилось, что бы он ни увидел, это что-то было по-настоящему ужасным.

Прочитавший мысли управляющего Асаха был первым, кто узнал мрачные новости. Он осторожно приблизился к невесте и едва заметно коснулся её спины рукой, чтобы она почувствовала, что он рядом. Этот жест заметила служанка, и она, смахнув остатки слез, вырвавшихся еще в комнате в рыданиях на плече госпожи, враждебно поджала губы. Такое поведение показалось ей более чем неприличным со стороны феодала.

— Йош… иро-сама…

Мужчина так и не смог договорить, но за него это прекрасно сделал Рё, влетая в распахнутые двери с криком:

— Он мёртв, Хоши-сама!

Из груди ошарашенной страшной вестью девушки вырвался сиплый вскрик, и она в ужасе закрыла рот руками. Слезы, брызнувшие из глаз, горячими дорожками обожгли щеки, но Хоши не в силах была больше издать и звука, чтобы спросить воина о причинах кончины отца. Сам Рё, гневно сжимая рукоятку катаны, смотрел лишь на Асаху, отчего юноша ужесточил взгляд и приблизился к невесте вплотную.

— Ему перерезали горло, госпожа, — мрачно хмуря брови, добавил преемник феодала, грозясь просверлить дыру взглядом в ненавистном Асакуре. Тот стойко выдерживал зрительный контакт и даже не думал отворачиваться, — и у меня есть все основания полагать, что это дело рук прибывших чужеземцев.

— Неужели, — сухо отозвался молодой феодал, решившись заговорить. — И зачем нам это делать?

Из глотки Рё вырвался истеричный смех, и он холодным ручьем пополз по пустым стенам зала. Всё происходящее казалось дурным сном, не желающим немедленно прерваться. «Отец не мог умереть, это неправда, — повторяло сознание Хоши, и она даже мысли не допускала, что живым больше его не увидит. — Ложь. Рё всё придумал».

— Разве не очевидно? — зарокотал воин, обращаясь к набежавшим и застывшим в немом ужасе слугам. — Зачем вам, Асакура-сама, благородному человеку, брать в жены девицу, которая бог знает, чем занималась, пока её таскало не одну неделю с каким-то оборванцем, да еще за это и помощь нашим землям предлагать?! Да вам сами бы феодалы начали привозить своих дочерей, на кой-черт вам сдалась эта, порченная?!

Повисшая тишина свинцом давила на головы присутствующих, но никто не смел её порушить. Все ждали, какой вывод озвучит Рё, и даже Хоши, всё еще зажимавшая рот ладонями, слушала его с замиранием сердца, пытаясь ухватиться за нить логики, которую пытался навязать преемник Йоширо.

— Вас пустили в наш дом, — вкрадчиво продолжил воин. — Вы целую неделю преспокойно расхаживали по всему дворцу, втирались в доверие, вынюхивали, как бы подобраться к главе рода Токугава и, воспользовавшись суетой в честь отъезда госпожи, решили провести захват власти. Разве не так?! — перешел он на крик. — Очень удобно, верно?! Убьете меня, женитесь на наследнице, и готово! Всё у ваших ног!

Зал стал наполнятся возмущенным гулом, а Мацуи, ухватив застывшую статуей Хоши за руку, стал оттаскивать её в сторону, но она резво вырвалась и осталась стоять рядом с Асахой. Уверенность, что в словах Рё нет ни единой крупицы правды, её не покидала, но то, что юноша лишь молчал и буравил разгневанным взглядом воина, сбивало с толку.

— Асаха, — дрожащим голосом зашептала она, убирая от лица ладони и утирая длинным рукавом слезы, — скажи же что-нибудь.

Ответом ей было молчание. Погруженный в состояние полу транса юноша пытался расслышать в какофонии мыслей того, кто причастен к смерти феодала, но из-за царящего шума он не мог различить ни слова. Слишком много людей. Слишком много дум.

— Хоши, отойди от него немедленно! — прорычал Рё, подходя ближе и по-прежнему держась за рукоятку меча, что не ускользнуло от внимания девушки, и она без колебаний встала между воином и женихом. — Ты что, не понимаешь?! Это его люди убили Йоширо-сама! Больше некому!

— А может, это ты? — всё еще дрожащим от страха и подкатывающих слез голосом озвучила свою догадку Хоши и сжала кулаки. — Так не хотел, чтобы я уезжала, что решил досрочно стать главой рода Токугава и оставить меня при себе?

Переговоры прислуги и сбежавшейся стражи стали еще громче. Рё-сана все чтили и уважали, и народ охотнее принимал версию, что во всё виноваты чужеземцы, так что реплика аристократки их возмутила до глубины души. Сам же воин гневно нахмурился.

— Умом повредилась, госпожа?! Йоширо-сама мне как отец, и я бы в жизни не стал его…

— Это не он, — прошептал Асаха девушке на ухо, отчего она вздрогнула, не ожидав, что он с ней заговорит. «Не он? Откуда такая уверенность?»

— Мне не нужно ваше поместье, — наконец, подал голос феодал, — и в доказательство я готов немедленно уехать вместе с Хоши-сан, и так и быть, я забуду про нанесенное мне оскорбление и не стану брать назад своё обещание о помощи.

— Не ждали, что вас так быстро раскроют. А, Асакура-сан? — усмехнулся воин, разминая шею, отчего в ней громко хрустнули позвонки. — И теперь хотите убежать, поджав хвост? Но кто, по-вашему, тогда понесет наказание за смерть нашего господина?

— Тот, кто виновен, тот и понесет, — встряла девушка, вжимаясь спиной в грудь жениха и не сводя с оружия Рё глаз. Сердце Асахи колотилось так сильно, что Хоши чувствовала лопатками, как оно стремится выскочить из своего законного места.

— Отчего же вы так уверены, что это не ваш очередной жених? — раздраженно хмыкнул воин, превозмогая желание схватить аристократку за руку и оттащить от феодала, к которому она так отчаянно льнула. Её намерения были раскрытой книгой — она боялась, что Рё взбредет в голову броситься на Асаху и поэтому закрывала его собой, и это его злило.

— Не глупите, госпожа, это точно он! — выкрикнул кто-то из слуг, и его реплику эхом подхватили остальные, заполняя зал возмущенным гомоном. «Да! Да! Точно!»

Растерявшаяся девушка обреченно прикрыла глаза, и слезы полились с новой силой. Что делать? Кому верить? «Замолчите, замолчите все! Вы ведь ничего не знаете!»

В зале громким эхом отозвались от стен приближающиеся бегущие шаги, и показавшийся подопечный Рё опасливо взглянул сначала на помолвленных, а затем на преемника феодала. Он сглотнул, не сразу решившись заговорить, и лишь когда воин что-то ему гаркнул, затараторил:

— Мы всё обыскали. Похоже, приближенные Асакуры сбежали. Чиё сказал, что они пять минут назад забрали своих лошадей.

«Тц. Чего еще можно было ожидать от людей, — стиснул зубы Асаха. — Удрали сразу же, как запахло жаренным».

Взгляд его встретился со взглядом воина, и в нем теперь читалась непоколебимая решимость и уверенность в правоте. Невиновные не стали бы убегать, им бы нечего было бояться. Значит, они замешаны в убийстве Йоширо, как и сам человек по имени Асакура Хао. Так думал Рё и уже успел мысленно вынести феодалу приговор.

— Беги, Асаха, — прошептала Хоши. — Они убьют тебя. Беги.

— Без тебя? Ни за что, — так же тихо ответил юноша.

— Без меня. Живо. Убегай, — всхлипнула девушка, не глядя на него. — Мы встретимся еще, я обещаю. Только беги.

— Я тебя не оставлю.

Тяжелые дверные ставни распахнулись, впуская внутрь ветер, но так казалось лишь неспособным увидеть реальность. Вместе с ветром влетели двое шинигами, клацающие острыми челюстями, и юноша, завидев их, нервно засмеялся. «Похоже, пора заканчивать этот спектакль» — подумал он, и под ожесточенными взглядами его маска чужого обличья растворилась в воздухе, оставив лишь его самого. Настоящего Асаху Доджи. Тогда священный ужас отразился на лицах обитателей дворца, и они в панике стали пятиться назад, решив, что убитый демон заберет их души. Длинные смольные волосы разметались от мертвечинно-холодных потоков ветра, и взгляд его угольного цвета глаз показался им самым страшным, что только приходилось видеть.

— Проклятье поместья уже здесь, Хоши, — проговорил Асаха, обхватывая девушку рукой под грудь и прижимая к себе, и она задрожала в его руках. — Шинигами прибыли на запах надвигающейся смерти, и просто так они отсюда не уйдут.

Извивая по-змеиному длинные чешуйчатые тела, Шинигами замерли прямо за шаманом, отчего он с опаской взглянул на них через плечо. «За кем же вы прилетели, уродливые твари?»

— Решил всем раскрыть свою сущность, щенок?! — взревел Рё, одолеваемый животным страхом, подобно загнанному в угол псу, который продолжал в отчаянии скалить острые зубы, поджимая облезлый хвост. Он не сумасшедший. Он знал это с самого начала.

— Поаккуратней с выражениями, — Асаха медленно растянул губы в ухмылке, доставая из кармана две бумажные печати. «Похоже, настало время пустить в ход Шикигами».

Воин рассмеялся, как безумец, вынимая из ножен уже давно горящую от нетерпения катану.

— Сразимся за неё, а? Асакура? Как мужчина с мужчиной, один на один, насмерть, — Рё дернул бровями и кивнул в сторону Хоши, всё еще зажатой в тисках жениха. — Победишь — уйдешь со своей подстилкой, никто и не дернется в вашу сторону, проиграешь — сам знаешь, что будет.

Оскорбленный юноша шикнул, выпуская девушку и заслоняя спиной точно так же, как всего пятью минутами ранее это сделала для него она, и не успела аристократка опомниться, как её, ухватив за руку, утащила подальше Юи, нашептывая, что лучше не вмешиваться в мужские разборки.

— Не надо, Асаха! — только и успела выкрикнуть аристократка.

— Когда ты уже поймешь, что Хоши — не трофей, — процедил Асаха сквозь зубы, крепче сжимая печати в ладони.

— Не строй из себя любящего женишка! Ты убил её отца! — взревел воин. — Хватит сопли на кулак наматывать, и сражайся уже! — подойдя к своему подопечному, он вынул из-за его пояса оружие и бросил его на пол с такой силой, что оно, трижды громко звякнув о мрамор, прискакало прямо к ногам Асахи. — Я делаю тебе честь, давая возможность искупить свой грех, как это подобает мужчине!

— Мне нечего искупать. Йоширо я не убивал, — сухо проговорил юноша. — Мне не нужна власть над вашими землями.

Рё усмехнулся.

— Чертов демон! Просто подними уже катану и борись, если хочешь забрать девку с собой. Мне не терпится снова отправить тебя в ад.

Воздух раскалился до предела от царившего в нем напряжения, и тогда юноша решился. Он должен разделаться с Охотником раз и навсегда, и только тогда Хоши, наконец, будет в безопасности. Вот только играть по чужим правилам он не будет, нет. Рука с двумя печатями взметнулась вверх, и тогда они, вылетев из его рук зависли в воздухе, словно прилепившись к невидимой стене. За его спиной, разрезав пространство громом, появились они: Гоки и Зенки. Приклонив массивные колени и сжимая в нечеловеческих руках молот и секиру, они устремили свои семь глаз на воина, а тот, заметив затрепетавший в клубах черного дыма воздух, в ужасе попятился назад.

— Ох, ну куда ты? — насмешливо спросил юноша. — Отправляй меня в ад, я же жду.

Наблюдавшая за всем ужасом происходящего Хоши дрожала всем телом, вжимаясь в перила лестницы. Она никогда не видела Асаху пылающим такой решимостью и силой, но его слова всё не шли у неё из головы. «Шинигами. Он сказал, что здесь шинигами. Дух, что слетается на свежие души. Что, если Асаха проиграет? Что, если бог смерти прибыл за ним?»

— Хоши-сама, — осторожно дотронувшись до плеча трепещущей в страхе госпожи, заговорила Юи. — Не бойтесь. Рё-сан не отдаст вас в лапы демона.

«Хао-сан сильный, он вас защитит!» — в противовес словам девочки воскликнул голосок Нобу на задворках сознания Хоши, и в этот самый момент черный дым слился с катаной, которую Асаха взял в руки, окутав её темным сиянием. Сердце аристократки пропустило пару ударов, и она до боли сжала кулаки. «Только выживи».

Рё оставалось лишь поражаться, сколь сильными оказались удары, наносимые юнцом, не имевшим опыта в боях. Ему едва удавалось сдерживать их настойчивый натиск, и каждое соприкосновение их катан отдавалось в руки воина неприятной вибрацией, пожирающей кожу. Стиснув зубы, он продолжал замахиваться на Асаху, что есть мочи. «Не возьму силой, так возьму стратегией», — подумал он, уходя вниз и пытаясь пропороть юноше живот, но тот увернулся так умело быстро, словно знал намерения оппонента, и отскочил в сторону.

— Неплохо для грязной черни, — произнес Рё, воспользовавшись заминкой. — Но недостаточно хорошо, чтобы меня задеть.

Воин вновь бросился на юношу, и их лезвия встретились с громким лязгом. Асаха понимал, что если бы не сила шикигами, теплившихся в катане, и если бы не их знаки и вездесущие глаза, указывающие, куда будет нанесен следующий удар, он уже был бы покойником. Закаленный в войнах Рё был достойным соперником, который сражался по законам чести, и лишь поэтому шаман не приказал духам порвать его в лоскуты, а решил использовать сверхдушу. Он должен был сразить Охотника в честном бою, а не скормить шикигами: лишь тогда Асаха будет горд, что победил, сражаясь за Хоши.

С каждым новым ударом кожа с рук воина всё больше норовила слезть, не вынося соприкосновения с энергией сверхдуши. Она перетекала по его оружию, как по проводнику, и катана начала предательски скользить в перемазанных кровью ладонях.

«Чертов демон».

Проявив чудеса ловкости, Рё таки удалось порезать Асахе предплечье, отчего тот сдавлено шикнул и едва не упустил из рук оружие. Голова Хоши закружилась, когда она увидела, как светлый шелковый рукав жениха окрашивается в темно-алый цвет, и медленно сползла вниз, осев на ступенях. Сотрясаясь и стуча зубами, девушка обнимала себя за плечи и повторяла, как мантру: «Выживи. Выживи».

— Да сдохни уже! — крикнул разъяренный воин, замахнувшись на юношу сверху, и Асаха, воспользовавшись моментом, ушел вниз, насквозь проткнув катаной бок мужчины прямо под ребрами. От боли Рё взревел, и отшатнувшись к стене, сдавил рукой зияющую рану. «Таки достал меня, гаденыш». Мужчина искоса взглянул на лоскуты кожи, свисающие с его кисти, всё ещё сжимавшей рукоятку катаны.

— По-твоему, это честный бой? — хрипя, спросил Рё. — У меня нет иммунитета против твоей бесовской магии.

— Ты сам вызвал меня на поединок, — процедил Асаха, — и поверь, тебе еще повезло, что я сражаюсь с тобой лично.

Воин усмехнулся, наблюдая, как под ногами начинает образовываться багровая лужа:

— Что же ты остановился, Асакура? Такой шанс нанести мне последний удар, а ты медлишь. Не можешь бороться за любимую женщину без угрызений совести, да?

Знал бы преемник феодала, каких в действительности усилий стоило юноше не нанести его, держать себя в руках, стискивая зубы и сжимая рукоятку меча до побеления костяшек.

— Я слышу её мысли. Не знаю, почему, но она не хочет, чтобы я тебя убивал, — проговорил Асаха, устремляя на Рё сосредоточенный взгляд. Брови воина в замешательстве взметнулись вверх, и он бегло взглянул за спину своего соперника, пытаясь разглядеть Хоши, но перед глазами начало плыть. — Можешь ты назвать хотя бы одну причину, по которой я не должен этого делать?

Воин сипло рассмеялся. Чертов демон еще над ним и издевается.

— Я не собираюсь молить тебя о пощаде, сукин ты сын, — рявкнул он и, схватившись обеими руками за катану уж было собрался с воинственным криком снова кинуться на Асаху, но пальцы его сами выпустили оружие, и оно с лязгом упало под ноги. За ним по стене сполз и сам Рё, всё еще пытаясь удержаться на ногах, но силы стремительно покидали его вместе с кровью.

— Он убьет его! — пискнула Юи на ухо госпоже, и сердце Хоши сжалось.

— Ты жалкий трус, Асаха, — прошипел Рё, нервно улыбаясь. Он понимал, что больше не поднимется. Лезвие прошлось аккурат по жизненно важным органам, и воин чувствовал, как пульсируют разрезанные ткани оттого, что сердце еще продолжало качать кровь по умирающему телу. — Думаешь, совершаешь благородный поступок, оставляя меня дохнуть вот так? Боишься ручки замарать?

Ничего не ответив, юноша отшвырнул катану в сторону, и она безжизненной сталью звякнула о пол. Шикигами покинули её в ту же секунду, как Асаха выпустил оружие из рук. Он повернулся, и взгляд его встретился с Хоши. Она не улыбалась, не радовалась — просто смотрела. Иной реакции юноша и не ожидал, поэтому не винил её. Чему ей было радоваться? Что отец мёртв? Что Рё, который верой и правдой защищал её не один год, теперь испускает дух?

— Идем. Мы уходим, — сухо проговорил Асаха, подходя ближе и подавая руку невесте, всё еще сидевшей в оцепенении на полу. На её щеках блестели слезы, но Асахе хотелось верить, что он никогда их больше не увидит.

Слабо кивнув, девушка подала ему руку, и юноша помог ей подняться. Они оба едва переставляли ноги и старались не замечать молчаливо устремленных на них взглядов. Кто-то уже усиленно пытался остановить кровь Рё, но Асаха знал — его спасти не смогут. Шинигами уже парил над ним, ожидая, когда его душа отделится от тела. Когда это случится, бог смерти повяжет её проклятием поместья, и воин не сможет уйти, как и десятки других здешних неживых обитателей. «Но шинигами прибыло два, — мимолетно пронеслось в голове юноши. — Чей же тогда второй?» Едва он успел задать себе этот вопрос, как внезапно ощутил сильный толчок вбок, отчего, не удержавшись на ногах, болезненно плюхнулся на пол. Кто-то кричит…

— Хоши-сама!

***

— Больно, Асаха, — рвано выдохнула Хоши, дернувшись на руках жениха. Она кусала до крови губы и сильно жмурилась, чтобы не кричать. Слезы же сдержать было невозможно, и они, упрямо просачиваясь через плотно сжатые веки, скатывались крупными горячими каплями по щекам.

— Знаю, родная, знаю, — прошептал он, молясь, чтобы его невеста не расслышала его очевидно жалкие попытки её успокоить. «Знаю». Она умирает, и это всё, что я могу ей сказать. Только несчастное «знаю».

Хоши всегда думала, что смерть она встретит храбро, стойко и без сожалений, с гордо поднятой головой. Реальность оказалась не на стороне её романтичных фантазий, и вместо этого она плакала, как маленький ребенок, не в силах сдержать обиду. «Я ведь совсем ничего не успела, ничего не увидела. Почему всё заканчивается… так быстро?»

Ворота поместья уже чернели впереди, становясь по мере приближения всё больше и больше, а юноша до смерти боялся, что он потеряет драгоценное время, если ворота окажутся запертыми. Нельзя допустить, чтобы Хоши умерла в поместье. Проклятье не должно её повязать, как сотни других душ.

— Это конец? — вопрос прозвучал тихо, словно донесся откуда-то издалека. Асаха вздрогнул, боясь встречаться глазами с невестой, но она на него и не смотрела, рефлекторно утыкаясь лицом в его предплечье, чтобы с губ не сорвались оголенные крики отчаяния.

Сделав глубокий вдох, юноша крепче прижал ослабевающее в его руках тело к груди и обернулся: Шинигами продолжал плыть за ними по воздуху, подобно падальщику, ждущему, когда окончательно издохнет его жертва, чтобы вонзить в неё острые зубы.

— Нет, — его голос дрогнул, оттого, что его и самого начали душить слезы. — Смерть — это совсем не конец, Хоши.

Вина была на нём. Так он думал. Как он мог не расслышать шагов позади? Как мог не прочесть мысли той девчонки? Волк в овечьей шкуре. Безумие, скрывавшейся под маской заботы. Не Рё нужно было бояться, а её. Юи. Она убила Йоширо, чтобы Рё стал главой рода и не отпустил Хоши в чужие земли, а бедный старик, захлебываясь собственной кровью, даже понять не успел, что произошло. В планы служанки совсем не входило стравливать Асаху и Рё, но, когда шаман одержал победу, её охватила паника. Увидев, как он уводит за собой Хоши, она окончательно потеряла рассудок и решилась на последнюю попытку помешать забрать у неё госпожу. К сожалению, аристократка заметила её первая и, только и успев оттолкнуть всем телом Асаху, напоролась на швейный нож. Тот самый, которым Юи перерезала горло её отцу.

— Я не хочу умирать, — всхлипнула Хоши, слабо пискнув в подавляемых рыданиях.

Асаха проклинал себя за мысль, что он не хотел видеть её слезы снова. Нет. Он бы хотел. Когда она будет стоять рядом с ним в подвенечном наряде; когда подарит всю себя без остатка в первую брачную ночь. Когда родит ему столь желанное дитя, у которого будет её улыбка. Когда глупый кот Матамун попортит её любимые цветы в саду…

Тяжелые ставни ворот не были заперты, но они упорно не желали открываться. Юноша бы управился гораздо быстрее, не будь на его руках Хоши, но отпускать её даже на мгновение он не смел.

— Толкай сильнее, оборванец. И лучше правую створку, — прохрипел где-то позади голос Рё, но Асаха на него не обернулся.

«Значит, уже умер», — только и подумал он, неохотно следуя совету воина, и ставни, с жалобным треском, лениво и медленно открылись.

Асаха унёс её подальше от поместья, подальше от селения, подальше ото всех. Никто не должен был видеть, как она увядает. Этот момент был только для них двоих, и лишь сожженные солнцем растения и любопытные духи ветра, прячущиеся в сухих кустарниках, были ему свидетелями. Хоши же казалось, что они снова оказались в бегах, скрывались в лесу рядом с ручьем, и где-то рядом недовольно фырчал Кадзе, пытаясь отпугнуть назойливых Моль-Молей.

— А знаешь… уже почти не больно. Правда-правда, — тихо произнесла Хоши, когда Асаха осторожно опустил её на траву и лег рядом, приобнимая и утыкаясь носом в сырую от слез щеку. — Только спать хочется.

Натянутые нервы юноши лопнули, как струна, и он тихо заплакал, дрожа и прижимая к себе невесту. Самую красивую. Самую любимую. Самую желанную. «Не умирай. Не оставляй меня».

— Прости, — зашептал он, сильно жмурясь, пытаясь проснуться, чтобы этот кошмарный сон поскорее закончился. — Прости меня.

Хоши улыбнулась сквозь слезы. Той самой улыбкой, с которой она протягивала ему шелковый платок в день их первой встречи.

— Ну и дурак же ты. Не вини себя, — она попыталась рассмеяться, но режущая боль снова откликнулась в теле навязчивым отголоском, и из груди вырвалось лишь сиплое шипение.

— Я Охотник, — произнес Асаха вслух то, в чем боялся признаться даже самому себе. Хоши на это лишь устало улыбнулась, отчего он задержал дыхание. «Как ты можешь улыбаться в такой момент?»

— Тем более не вини. Так было суждено, — тихо проговорила она, вымученно прикрывая глаза. — Хочу побыть с тобой еще, но, кажется, засыпаю. Прости, — её голос звучал слабее и слабее.

Юношу затрясло от рыданий, но он кивнул, прижимаясь губами к виску невесты. Он чувствовал себя жалким. Хотелось так много всего еще сказать, но слова застревали в горле.

— Поцелуй меня, — едва шевеля губами попросила Хоши, понимая, что заснув, больше не проснется. Асаха навис над ней, желая увидеть, как зарделись щеки стыдливым румянцем, но они остались такими же бледными, почти обескровленными.

Её губы оказались непривычно холодными, словно смерть уже притронулась к ним ледяными костлявыми пальцами, но они дрогнули в улыбке, когда юноша осторожно коснулся их своими.

Больше глаз она не открыла. Асаха прижимал её к груди, ощущая биение еще теплившегося в её груди сердца и слушая слабое дыхание, словно она впрямь всего лишь спала, а не безвозвратно провалилась в забытье. Он знал, что Хоши еще появится перед ним, когда настанет время уйти окончательно, и впервые боялся увидеть перед собой призрак. Как будто еще надеялся, что невеста оправится, и он увезет её в Изумо.

***

— Эта история произошла в далекие времена эпохи Хэйан, тысячу лет назад, в Японии. Ее передавали из уст уста старые, величественные и степенные духи деревьев, задорные и неудержимые боги ветра, восприимчивые и взволнованные духи воды… Я же передаю её вам, чтобы она жила еще долго, но уже…

— Так, рассказчик, скажи честно. Это история закончится плохо? — оборвала меня на полуслове блондинка в черном платье и, бесцеремонно встав с места, скрестила на груди руки.

— Ну… Э… Дослушайте её до конца, и тогда вы…

— О, ну всё с вами ясно. Очередная слезливая сказка про несчастную любовь. Идем отсюда, Йо, не будем тратить время на россказни старого маразматика, — обратилась она к пришедшему вместе с ней молодому шаману.

— Но А-анна! Давай отдохне-ем, солнце еще высоко-о, потренироваться успеем, — замялся парень, нервно заломив руки за голову, и кинул на меня обреченный взгляд.

— Пошли, Йо, хватит ныть. От этих древних легенд про любовь никакой пользы, — хмыкнула девушка, развернувшись к выходу.

— А если я вам скажу, что герои моей истории встретились на этом Турнире? — предпринял я последнюю попытку заинтересовать вспыльчивую слушательницу, на что она перевела на меня недоверчивый взгляд.

— То есть?

— Так я рассказываю? — спросил я, торжествующе потирая руки.

Девушка задумалась, а затем сосредоточенно кивнула, усаживаясь на место.

— Встреча через тысячу лет — это уже интересно. Хорошо, старик, говори. Только у нас мало времени.