Ring-a-round the rosie (СИ) [daydreamerrr] (fb2) читать онлайн

========== I. Ante bellum ==========

Лондон пах разочарованием. Стоило ли вообще выходить, чтобы в который раз увериться, что мир остался всё таким же: тусклым, раздражающе блёклым, насквозь просвеченным чёрно-белыми помехами, монотонно накрапывающими с пасмурного неба… По однообразным тучам нельзя было судить, утро сейчас или вечер, а календарные дни, спутавшись с прелой листвой, валялись теперь под ногами, создавая ощущение полной бессмысленности их некогда стройного порядка. Джеймс Мориарти не считал, сколько суток он провёл в добровольном заточении — одиночество не тяготило его. Однако когда мысли криминального гения заполняли комнату так, что едва ли можно было вздохнуть, он накидывал кофту с капюшоном, брал под мышку ноутбук и отправлялся на поиски ближайшей забегаловки со свободным вай-фаем. На публике Джиму работалось легче.

Иногда среди дел, сбрасываемых — да, вот так заурядно — на электронный ящик, попадалось парочка занятных, ещё меньше стоящих и почти никогда тех, что могли по-настоящему занять беспокойный ум консультирующего злодея. От предвкушения скуки он мог бродить часами, апатично покачиваясь в плотном потоке прохожих, пока очередная волна наконец не выбросит его к безликой витрине.

Тревожно звякнули дверные колокольчики.

Пустыми глазами обведя узкий зал с круглыми столиками, Джим подошёл к стойке и пробубнил заказ. Ему было всё равно. По привычке хотелось кофе, а вот тащиться вглубь кафешки, выбирать место, выдвигать себе стул — нет — зря потраченная энергия. Компромиссно взгромоздившись на жёсткий барный табурет, Джим нехотя перестроил мысли на рабочий лад, однако, будто подчиняясь закону подлости, раскрытый на столешнице лэптоп пофигистично воззрился на «фрилансера» чёрным зеркалом экрана.

«Сдох, — подумал Мориарти то ли про севший аккумулятор, то ли про своё растрёпанное отражение, удручающее клочкастой щетиной и мешками век в окружении сухих морщинок. — А провод остался висеть гротескной петлей на люстре, — припомнил он, погружаясь в ещё больший мыслительный ступор. — Вот гадство…»

— Ваш заказ, — настойчиво грянуло над самым ухом, и Джим невольно вздрогнул, поразившись своему оцепенению. — Всё в порядке, сэр? Вы уже больше десяти минут гипнотизируете выключенный экран.

— Я просил только кофе, — проигнорировал вопрос Мориарти. Брезгливо уставившись на деревянный поднос со стопкой круглых бисквитов и дымящейся кружкой арабики, поставленный уверенной рукой баристы, он фыркнул.

— Угощайтесь. Всё свежее и очень-очень вкусное, — обескураживающе предложила девушка и, повернувшись вполоборота, добавила: — Можете воспользоваться зарядкой от моего ноутбука. Кажется, у нас похожие модели.

Джим отстранённо кивнул — ну конечно он может. А ещё он может проигнорировать расшаркивания человека, чьего лица не вспомнит уже через секунду.

Пока там возились с розетками, Мориарти нехотя, словно бы делая царственное одолжение, притронулся к печенью, на зубах ощущавшемуся близким родственником гипсокартона. Кофе обжигал, но не нёс в себе ни вкуса, ни желаемой бодрости. Бездумно пролистывая на включившемся ноутбуке почту, криминальный гений уже раздумывал вернуться к прогулке под холодной моросью, как на глаза ему попалось письмо от полковника Моран с броской пометкой «Тебе это понравится!». Недоверчиво хмыкнув, Джим погрузился в изучение прикреплённого к сообщению архива. Файл за файлом он всё быстрее перелистывал страницы, перескакивая глазами от строчки к строчке, не замечая, как в нетерпении подёргивает носком ботинка в такт щелканью клавиш.

— Шерлок Холмс, — пробуя необычное имя на вкус одними губами, прошептал Мориарти. Этот шепот, будто дразнясь, немедленно отозвался в животе озорной щекоткой. — Консультирующий детектив.

Джим уже слышал об одном Холмсе. Но Майкрофт был старше и при всём своём политическом весе на деле показал себя весьма неповоротливым кабинетным мыслителем. А Шерлок — Шерлок мог оказаться другим. И если Моран не лукавила, то следовало непременно опробовать сыщика в деле: послать тому намёк с безошибочно угадываемым почерком — какое-нибудь таинственное убийство; серию убийств!

Блаженно поморщившись, Мориарти потёр глаза ладонями, словно бы стирая с них плёнку. Его мозг оживал. Мысли податливо сплетались в тончайшую паутину, а вместе с этим трансформировалась и окружающая обстановка, под налившимся осознанностью взглядом Джеймса выжимая из себя все самые яркие краски.

Итак, поздним октябрьским вечером четверга Джеймс Мориарти обнаружил себя уминающим уже десятый изумительно пряный имбирный бисквит в кофейне на Рассел-сквер, расположившейся всего в двадцати минутах ходьбы от пока что пустующей квартиры на Бейкер-стрит. И хотя так далеко отсюда планы Мориарти ещё не заходили, в предвкушении предстоящей забавы его криминальный гений требовал немедленной разминки. Уголком зрения Джим подметил, как пуританского вида старушка у окна стянула со столика салфетницу, и сразу же выкинул её из головы — скучно. Двое молодых парней, скрытые полутёмной нишей стены, вполголоса торговались за пакетик с травкой… Всё не то!

Повинуясь злодейскому компасу, взгляд Мориарти остановился на руках баристы. Да-да, эта цветущая брюнетка в форменном фартучке и была той самой благодетельницей, накормившей его печеньем — просто ангел во плоти. «Мой ангел», — усмехнулся про себя Джим, наблюдая, как, дружелюбно улыбаясь ожидавшему заказ джентльмену, она украдкой подмешивает в кружку серый порошок из ампулы; и этот порошок явно не был подсластителем. Меж тем ни о чём не подозревавший любитель кофеина на сон грядущий беспечно перебирал стойку с бульварной прессой. Всё случилось быстро: прихватив вчерашний таблоид, он расплатился, одним глотком осушил поданную чашечку приправленного ристретто и, густым басом бросив: «До завтра, Рози, не опаздывайте», — поспешил по своим делам, оставляя сыто облизывавшегося Мориарти мысленно аплодировать непритязательному женскому коварству.

Для начала — очень даже неплохо.

«Угощайтесь печеньем, а яд мы держим для постоянных клиентов, — наблюдая поверх экрана ноутбука за удачливой отравительницей, размышлял Джим. — Забавно. Какой поднялся бы переполох, если бы ты, сладкая, приправляла каждый второй кофе. Хотя нет, схеме очевидно недостаёт страсти. Допустим, теперь мы остались наедине. Две кружки, и шансы один к одному, что в той, которую выберешь ты, окажется яд. Да здравствует слепой случай! Только ведь если я знаю правильную чашку, то это уже не удача, а стратегическая работа ума. Возбуждает, не правда ли, Шерлок?»

По передернувшейся гримасе баристы Джим понял, что произнёс последнюю фразу вслух. Ну и дьявол с ней! Пускай, свои чаевые девочка отработала честно.

«Пришли кого-нибудь на площадь Рассел. Есть дело», — быстро набрал он ответное сообщение полковнику, хлопнул крышкой ноутбука и с наслаждением потянулся, ухмыляясь собственным порывистым, словно бы вставшим под парус мыслям. Детали преступления сплетались сами собой.

— Улыбка вам к лицу, — вслух заметила девушка, пряча взгляд под полуприкрытыми ресницами. — Моя смена заканчивается через час.

Искренне подивившись этой глупости, Мориарти зашёлся в хохоте.

— В другой раз, сладкая, — отсмеявшись, сказал он и ловко, совсем по-мальчишески, спрыгнул с табурета.

Напоследок подмигнув провожавшей его задумчивым взглядом девушке, Джим толкнул дверь. Звякнули колокольчики. Гул оживлённой, ярко подсвеченной площади шептал ему на разные голоса: «Шерлок, Шерлок Холмс», а в паре метров вверх по тротуару уже нетерпеливо моргал фарами автомобиль полковника. Игра началась.

🎶Indian Summer-Shiner

========== II. Hic sunt dracones ==========

На пятницу был назначен итоговый тест. И не какая-нибудь очевидная викторина с угадыванием одного из четырёх ответов, а (по инициативе преподавателя) трехступенчатый ад из заковыристых задач, где каждая ошибка могла стать фатальной и стоить учащемуся места в университетском рейтинге. Ежегодно из-за данного этапа отсеивалось трое-четверо. Ещё несколько студентов стабильно выбывали из марафона, не совладав с нервами. Когда до конца обучения остаётся каких-то скоротечных полгода, страх оступиться переживается иначе — острее, болезненнее. Однако профессор Вон был из той когорты преподавателей-садистов, которые гордятся установленной атмосферой волчьей конкуренции, намеренно стравливают студентов, а затем причисляют успехи «выживших» к своим собственным профессиональным достижениям. Впрочем, на протяжении лекционных будней профессор держал себя показательно дружелюбно и даже сердечно прощал прогульщиков. Да и к чему эти лишние рычаги давления, когда существует такой удобный способ всего за час сломать психику неугодных балбесов? Неудивительно, что студенты всей душой желали Вону скорейшего выхода на пенсию и к близящемуся часу «х» с утроенной силой вгрызлись в заветный конспект какого-то умника позапрошлого выпуска: единственного сумевшего пройти проверку профессора Вона на все сто процентов.

Когда дверь в класс тестирований приоткрылась, все студенты уже заняли свои места. Бледные, взвинченные, с напряжёнными лицами, они затаив дыхание ожидали увидеть своего преподавателя, но на пороге появилась незнакомая им сутулая дама в твидовом пиджаке.

— Меня зовут миссис МакПайн, — скрипуче представилась она, пройдя за преподавательский стол. — К сожалению, профессор Вон не сможет присутствовать на тестировании. Он приболел, но беспокоиться не о чем. Поскольку отставать от программы мы не в праве, в качестве временной замены за проведением промежуточной аттестации буду следить я. Начнём с заполнения…

Меж студентами пронёсся дружный вздох облегчения. Тучи над Лондоном словно бы поредели; за окном выглянуло солнце… Да и миссис МакПайн не разочаровала возлагаемых на неё ожиданий, наскоро объяснив классу уже известную им форму заполнения первого листа и без Воновских задач-головоломок отпустив всех, когда последний сдающий прощёлкал на компьютере положенное количество вопросов. Благодаря неизвестному недугу, скосившему профессора, в этом году промежуточную аттестацию прошли, без исключения, все. Однако была на курсе и пара особо отличившихся студентов.

— Блестяще, мисс Адамс, ни единой ошибки. Уверена, профессор Вон будет доволен вашим результатом, — передразнивая скрипучий тембр миссис МакПайн, проказливо гримасничал Эван. — Ещё бы грёбанную шоколадную медаль на шею повесила!

— Я же сказала тебе спасибо, — с напускной серьёзностью заметила Роуз.

— Скажи ещё раз! Я-то от этой дамочки в музейном пиджаке похвалы так и не дождался, а ведь старался за двоих.

— Ты заслуживаешь всех шоколадных медалей мира, Эван. Только в следующий раз, пожалуйста, не бей монитор с криками: «Да, сучка, я тебя сделал!». Знаешь ли, не очень удобно списывать, когда миссис Музейный Пиджак поминутно косится на твоего соседа.

Протянув руку, Рози потрепала прыснувшего приятеля по светлой макушке. Устроившись в самом дальнем закутке университетской библиотеки, они по обыкновению спорили, между делом листая отобранные Эваном справочники. К понедельнику требовалось добрать кое-каких материалов для курсовой. Но по пустующему книгохранилищу становилось очевидно, что пятничное распитие горячительных напитков «за здоровье» Вона занимало подавляющую часть факультета больше однообразного шуршания страниц.

Меж тем Роуз Адамс было не до веселья. Пользуясь редкой минутой вседозволенности, она сидела прямиком на прямоугольной столешнице, умостив ноутбук на скрещенных ногах, и гипнотизировала экран, в нескончаемых столбцах формул видя воспалённые карие глаза вчерашнего незнакомца — они просвечивали память насквозь. Глаза подавляли, переворачивали вверх дном все самые постыдные тайники в лабиринте черепной коробки и сами становились единственно важным его содержимым. Запечатлённое памятью чувство словно бы по песчинке, по пылинке отнимало контроль над привычной реальностью. И Роуз не была уверена, что и дальше сможет притворяться.

«Это стресс, — уговаривала она себя. — Нет, он ничего не видел: игрался с ноутбуком… хрустел печеньем. Никакого двойного подтекста. Чёрт, знать бы наверняка! Иначе паранойя прикончит меня быстрее близящихся экзаменов».

По счастью, чуткость Эвана ограничивалась его собственным детским мирком, отчего он зачастую пребывал в блаженном неведении в отношении всех областей жизни, кроме науки и игровых приставок. Прямо сейчас этот субтильный уникум, лишь недавно перешагнувший порог восемнадцатилетия, лежал рядом, развалившись в диванной позе, и единственной заботой его гениальной головы была конкуренция с ноутбуком за место на коленях уже разменявшей третий десяток Адамс.

— Если бы за каждое решённое за тебя задание мне перепадала шоколадка, ты звала бы меня не Эван, а Вилли Вонка, — продолжал возмущаться он, ёрзая и пытаясь устроиться поудобнее. — Невероятно, Роз, тебе сказочно повезло, что Вон подхватил какую-то чахотку. Ушлый старикан просёк нашу схему после первой же контрольной, и чёрта с два кто-нибудь даже подумал бы сжульничать на его тесте… Кстати, Вон же частенько забегает к вам в кафешку после лекций? Видела его вчера?

Рози отреагировала странно — скинув приятеля с колен и отгораживающе скрестив руки, она ответила:

— Был, конечно, он без кофе уснуть не может. Но всё как обычно: фамильярничал, мусолил газету, взял ристретто.

— А может, — зловеще прохрипел Эван, присаживаясь вплотную к девушке, — ты грохнула старикана ради места в ректорском списке?

— Может, и я, — вызывающе изогнула бровь Рози.

— Ладно, королева удачи, не заводись, — хохотнул Эван, разряжая нависший под потолком библиотеки предгрозовой фронт. — Кстати, о ректоре… Есть одна новость — ты обалдеешь!

— Наверняка что-нибудь в духе подорожания пончиков в кафетерии или заговора ночных уборщиков.

Ободрённый смягчившимся тоном разговора, Эван заговорщицки подмигнул:

— Нет, сегодня из меня ты больше и слова не вытянешь. Как насчёт послезавтра? Я знаю, что по воскресеньям ты занята в лаборатории отца, но, может, вечером — у меня? Обсудим новость. Врубим приставку. Ты принесешь что-нибудь съедобное… Видишь ли, плесень в моём холодильнике эволюционировала настолько, что съела всё, включая своих ещё не мутировавших собратьев.

— Хорошо-хорошо, кто-то же должен тебя подкармливать.

— Ты должна! — беззаботно спрыгнув со стола, Эван подхватил рюкзак и вопросительно-щенячьим взглядом посмотрел на Роуз. — Пойдём?

За окном и впрямь смеркалось. Но совместная прогулка до метро предполагала необходимость поддержания беседы об успехах Эвана в новой онлайн-стрелялке, поэтому Рози предпочла отказаться.

— Мне нужно закончить, — виновато улыбнулась она. — Увидимся в воскресенье.

Понимающе кивнув, Эван отсалютовал на прощание и исчез, юркнув в проём меж высокими стеллажами.

Улыбка медленно сползла с лица девушки. На лбу прорезалась тревожная морщинка. Да, неделька выдалась не из лёгких…

Машинально обведя пространство потухшим взглядом, Роуз не без досады обнаружила пухлую стопку чужих конспектов. Окликать забывчивого парня смысла не было. К тому же на грани слышимости Роуз почудились приглушенные ковролином шаги. Длинная тень, просочившаяся после меж стеллажей, не вызвала ни малейшего сомнения в её обладателе: просто кто-то спохватился на полпути и решил вернуться.

— Вечно ты всё забываешь! — воскликнула Роуз, внутренне цепенея: раскованной походкой, в костюме с иголочки и щедро уложенной гелем причёской, к ней вышел совсем не Эван.

— О, напротив, вспомнил твоё вчерашнее приглашение и передумал отказываться, — произнёс он вкрадчиво, так, словно бы обращался к маленькому ребёнку. Замер, давая неверящему взгляду окинуть себя с ног до головы, и, довольный произведённым впечатлением, пропел на высоких нотах: — Ну-при-и-ивет.

Дёрнувшись, Рози намеревалась подняться. Но устойчивый до той минуты стол вдруг предательски покачнулся, а затёкшие колени оказались набитой иголками ватой.

— Можешь не вставать, — кивнув разрешил он. — Как прошёл тест?

— Кто ты? — выдохнула Роуз, едва узнавая свой голос.

— Джим, — пожал он плечами, а затем, резко переменив тему, с напускным энтузиазмом воскликнул: — Ловко ты вчера того профессора! Правда, я рассчитывал на мышьяк. А твой порошок всего-то уложил его на пару дней с симптомами ложной ветрянки — баловство. Не мой уровень! Но заводит ведь сам факт: отравить человека не ради мести, влияния или денег, а ради пары цифр, вбитых в компьютер… Шекспир перевернулся бы в гробу.

Интонация Джима на слух воспринималась как американские горки, то подлетая на срывающийся фальцет, то падая в рокочущий грудной тембр. Роуз отчётливо слышала каждую ноту в этой напряжённой будто бы сочинённой специально для неё симфонии, но не могла сопоставить с ней слова. Лишь после непродолжительной паузы она сумела выпасть из оцепенения. Нахмурилась, так что морщинка на лбу превратилась в жесткую складку, и, открыто глядя в нахальное лицо незнакомца, спросила:

— Ты из полиции, Джим? — однако проследив за расписывающейся в её наивности улыбкой, осеклась: — Нет, не твой уровень.

— Заводит, да… — эхом повторил он, порывисто приближаясь.

Подвижность незнакомца пугала Роуз в сто крат больше его неправильных интонаций. Она наконец сползла со столешницы, не без усилия совладав с координацией, однако обрести устойчивость не значит обрести свободу. В тот момент загнанной в угол девушке виделся лишь один способ избежать неприятностей — не связываться с ними. Требовался лишь предлог. Глупый, женский предлог.

— Ты точно меня ни с кем не перепутал? Ладно, допустим. С удовольствием поболтала бы о Шекспире, но нужно бежать. Мой друг, растяпа редкостный, забыл конспекты. Ну, ты же понимаешь. В другой раз. Хорошего вечера, — тараторила Адамс, как за соломинку хватаясь взглядом за стопку бумаг Эвана.

— Не спеши, — непререкаемым тоном прошипел Джим, преграждая путь. — Переживёт твой птенчик и без тетрадок. Наше дело куда важнее.

— Ах, наше дело.

Оказавшись в челюстях схлопнувшегося капкана, Роуз впилась пальцами в пиджак незнакомца — предупреждая, сдерживая, силясь сохранить хоть какую-то эфемерную дистанцию. В голове картинками из бульварной прессы уже прописался вероятный сценарий: он изнасилует её, а потом убьёт. Раздутое от воды тело через неделю выловят на берегу Темзы, и полиция никогда-никогда не найдет этого ужасного, противного, злого…

— Боже, нет. Не разочаровывай меня, сладкая, — поморщился Джим. Он брезгливо стряхнул её ладони так, словно бы Роуз своими мыслями могла заляпать его великолепный костюм.

— Тогда о каком деле мы здесь…

— Знаешь, что это? — бесцеремонно воскликнул, тряся как по волшебству появившимся перед носом Роуз пакетиком. С десяток прозрачных капсул в нём с шуршанием пересыпались в пластике.

— Конфетки? — скептически прищурилась девушка.

Схватив упаковку, она не без опаски отвернулась к настольной лампе. Отец Роуз руководил исследовательской лабораторией, где она подрабатывала лаборанткой, поэтому определять лекарственные вещества «на глаз» Адамс приходилось довольно часто. Впрочем эти таблетки не были похожи ни на что виденное ею прежде. Под видом лекарства могло скрываться что угодно… К счастью, среди сероватых пилюль обнаружился крохотный огрызок бумаги со в столбик выписанными формулами — это и внесло некоторую ясность. Время шло. Дважды изучив под белым светом лампы это подобие рецепта, Роуз с сомнением окликнула ожидавшего её вердикта «маньяка»:

— Тут коктейль из сельскохозяйственных ядов, солей фосфора и какой-то бытовой химии. Ерунда, как по мне. Просто, дёшево, ингредиенты купишь за пару фунтов в магазине за углом, но действие от такой «таблетки» если не мгновенное, то очевидное. Даже рядовой обыватель заподозрит умышленное отравление.

— Так что будет с тем, кто примет капсулу? — словно бы подводя её к какому-то выводу, спросил Джим.

— Смотря кто, — Роуз растерялась. — Теоретически, смерть наступит в течение минут пятнадцати-двадцати. Я бы спрогнозировала отёк мозга. Но асфиксия рвотой во время отключки, вероятно, прикончит жертву быстрее.

Удовлетворённо качнув головой, Джим в размышлении сложил руки на груди и подпер подбородок ладонью.

— Хорошо, очень хорошо. Конфетки, значит… — пробормотал он.

Этот лихорадочный азарт говорил сам за себя — Джим нездоров. Теперь Роуз отчётливо подмечала безумие в каждой фразе. Однако деваться ей по-прежнему было некуда.

Рискуя спровоцировать психопата, носящего с собой пакетик смертельного яда, девушка произнесла:

— Послушай, я мало чего поняла из одного рецепта, но будет лучше, если ты передумаешь. Что бы там ни было, кого бы ты ни хотел отравить — это однозначно плохая идея.

— Куда уж тебе, заурядная Рози, — усмехнулся Джим, разглаживая невидимые складки на костюме и вновь навешивая на себя образ зализанного щеголя, с которым появился. — Ты сумела удивить меня вчера.

— Ты точно меня с кем-то путаешь.

— Пусть так, — отмахнулся он. — До понедельника приготовишь дублирующие капсулы-пустышки. Качественные пустышки. Чтобы никакой доморощенный умник не мог отличить «плохие» таблетки от «хороших».

— Ну уж нет, — позабыв себя от возмущения, запротестовала Рози.

— О, кто-то слишком медленно соображает! Тогда, может, мне следует попросить того смышлёного птенчика, у которого ты списываешь? И почему я сразу так не поступил? Обошлось бы без глупых истерик.

Джим ухмылялся. Стоило лишь Рози потерять бдительность, решить, что она может контролировать ситуацию, как он «ударил», выбивая всякую почву у неё из-под ног. Вот оно — настоящее лицо психопата-манипулятора! От напряжения у Роуз свело скулы: она переживала за Эвана. Но больше всего Адамс боялась за то, что друг узнает правду о «болезни» профессора Вона и отравленном кофе.

Джим знал, какой предлог выбрать для шантажа.

Казалось, что он знал всё наперед; что решил исход этой встречи ещё вчера и теперь лишь наслаждается разыгранной — очевидно, лучшей, чем мог вообразить себе Шекспир — драмой.

— А потом? — прошептала Роуз, пряча непрошенные злые слёзы под полуприкрытыми веками.

— Я позвоню.

🎶Banks - begging for thread

========== III. Genius loci ==========

Быстрым шагом миновав кампус колледжа «Роланда Керра», Джеймс напрямик вышел к зелёному квадрату Рассел-сквер. Мистическим образом к этому месту стекалось всё, словно в водоворот — перекрученный лимб. Но Мориарти не верил в мистику.

Он стоял у пешеходного перехода, ожидая зелёного сигнала, и мимоходом поглядывал на узкий паркинг в стороне от оживлённого проспекта, где остановился автомобиль Моран. После разговора с Рози у Джима невозможно зудели дёсны — хотелось закурить. Однако пока он перебарывал никотиновую тягу так же, как в присутствии Адамс волевым усилием сдерживал проваливающийся в ложбинку её декольте взгляд. Нет, по обыкновению распаленный новым делом Джеймс предавался и менее невинным забавам — в отличие от Шерлока, он считал воздержание вредной и глупой причудой. Всё просто: пока Роуз Адамс занимает место в его плане, она не может одновременно занять место и в его постели. А что до сигарет? Такой же одноразовый кайф, разве что молчаливее и последствия легко умещаются в щепотку пепла.

— Успела? — устроившись на обтянутом дорогой кожей сидении, спросил он.

Моран кивнула. Поправив платиновое каре, она легко улыбнулась своему отражению в зеркале заднего вида и, похлопав ладонью по лежавшему на коленях ноутбуку, передала лэптоп Джеймсу.

— Из-за удаленного доступа, правда, вышла небольшая заминка, но я всё исправила. Можешь гулять по файлам этой чудо-девушки, как по своим собственным.

— О, ты злишься на меня? — подначил её Мориарти.

— Я мыслю практично, — резко трогаясь с места, фыркнула Моран. — Имея в распоряжении армию спецов, перегызущих друг другу глотки за возможность угодить Королю преступного мира, ты поручаешь дело девчушке, ведь она угостила тебя печеньем. Блеск! О чём ты вообще думал?

— Пока этот болван Шерлок догадается, кто водит его за нос, с тобой я повешусь от скуки.

— На самом деле ты не считаешь его болваном.

— Ладно, признаю, — отрешенно ответил Джим. — Он немного смышлёнее прочих.

— А девушка…

— Удачно под руку подвернулась! — Мориарти пришлось повысить голос. Однако открыв ноутбук, он смягчился, оживился и тоном капризного ребёнка добавил: — В чём смысл быть самым влиятельным злом, если не можешь делать, что хочется?

***

Мистер Адамс был умным и практичным человеком, в кругах фармацевтических акул имевшим репутацию удачливой сволочи. Жизнь мистера Адамса устраивалась будто бы сама собой. И даже когда миссис Адамс, хлопнув дверью, оставила его одного справляться с подрастающей дочерью, «заботливый» папочка увидел в этом возможность сэкономить на сверхурочных надбавках сотрудникам ночной смены — с того времени Рози приглядывала за чувствительным лабораторным микроклиматом. К разочарованию ущемлённых в зарплате лаборанток, она справлялась.

Миссис Адамс наверняка схватилась бы за сердце, узнав, что любимой игрушкой десятилетней дочери служат ножницы для отсечения голов подопытным мышам. Но её никогда не было рядом. А Рози, получавшая от папы символическую плату и оттого способная позволить себе чуть больше своих одноклассников, уже тогда пришла к мысли, что за деньги, конечно, можно купить коробку эклеров или платье, но подкреплённые репутацией связи, словно универсальный ключ, способны открывать любые двери — например, те, за которыми тебя одарят всеми желаемыми благами за просто так.

Прижиться в сброшенной по наследству шкуре удачливой сволочи казалось разумным… Роуз никогда не помышляла об иной жизни.

Сомнения относительно вопиющей неправильности происходящего начали покалывать затылок младшей Адамс лишь сейчас — перед двумя абсолютно идентичными пакетиками с сероватыми капсулами. Наручные часы протикали за полночь. А на телефоне горели пятнадцать пропущенных от Эвана, два от отца и ни единого обещанного звонка от Джима.

«Ты в лаборатории? — Роуз вздрогнула; на разрисованном лондонскими крышами дисплее высветилось SMS от мистера Адамса. — Перед тем, как будешь уходить, распечатай всю отчётность за последний месяц в двух экземплярах. Папки отсортируй по реестру — это срочно! Меня только что предупредили о внеплановой проверке».

Отжужжав сообщениями, телефон умолк и грустно погас. Чуда не случилось: Джим не позвонил. А тот особенный разговор в библиотеке вспоминался теперь чьим-то дурацким розыгрышем. Единственным реальным доказательством существования Джима были разобранные и подсчитанные капсулы — дозы чьих-то смертей.

Чтобы не сойти с ума от вопросов без ответов, Рози убрала упакованные пилюли в сумку, а сама направилась в отцовский кабинет — прожорливый принтер ждал бумажных подношений.

Ночь с воскресенья на понедельник девушка всегда дежурила в лаборатории. Последние годы мистер Адамс арендовал для своей фирмы несколько помещений в Бартсе, откуда Роуз было одинаково удобно добираться как до дома, так и до колледжа, поэтому её полуночные бдения здесь не были новостью ни для кого из сотрудников. Ориентируясь лишь при свете одной тусклой настольной лампы, Роуз принялась за сортировку свежеотпечатанных документов, но тут телефон, ожил. Минорная трель отразилась от стен кабинта — не её мобильный, а стационарный телефон на рабочем столе мистера Адамса. Наручные часы отмерили полвторого ночи. Медленно, как во сне, девушка надавила клавишу приёма вызова. Понадобилось ещё несколько долгих секунд, чтобы от пальца вверх по руке ей на ум наконец пришла догадка о необходимости приложить динамик трубки к уху.

— Привет, — чувствуя себя до нельзя беспомощной, сказала Рози.

Где-то на том конце связи Джим хмыкнул, уловив её настроение, и устало-насмешливым голосом протянул:

— Я пью Гиннесс в лобби отеля «Рассел». Думал, ты присоединишься.

— Возьми мне Джеймсон, — сориентировалась Адамс.

— Его сперва придётся заслужить, — довольно мурлыкнул Джим перед тем, как бросить девушку на растерзание коротких гудков.

Трубка с глухим стуком упала на стол. Впопыхах прихватив словно бы обжигавшую руки сумочку, Роуз закрыла лабораторию и, позабыв про лифт, направилась к лестницам. Из вестибюля Бартса она выбегала уже не чувствуя ног. Сырой октябрьский ветер бесцеремонно забирался под распахнутый пиджак, но отрезвляющий холод только пошёл девушке на пользу. Нет, спешить в лапы психопата не стоило. Но и заставлять его ждать было глупо.

Поймав кэб — один из тех, что в изобилии кружат по ночному Сити — Роуз попыталась осмыслить свою беспомощную спешку, граничившую с покорным трепыханием подвесной марионетки. Однако назначенное место встречи всё никак не шло у неё из головы.

Отель «Рассел»… Это старинное здание, помпезно венчавшееся башенками, своим фасадом выходило на окна той кофейни, где она подрабатывала, чтобы оплатить учебу; где она встретила Джима и где она (на глазах у самого неподходящего в мире свидетеля) подсыпала отраву в чашку профессора Вона.

«Что ж, тем лучше, — думала Роуз, из окна кэба пытаясь разглядеть низкие лондонские крыши. — Пусть всё закончится там, где началось».

🎶The Neighborhood - wires

========== IV. Abyssus abyssum invocat ==========

К управлению автомобилем Джеймс подходил с нарочитой небрежностью. Мельтешащие светофоры, белые полосы разметки и предупреждающие сигналы других участников движения пролетали где-то за границей сферы внимания консультирующего злодея, в то время как самого его с головой поглотил преступный гений, заведённый детальным планированием нескольких крупных сделок. К тому же Мориарти не спал уже трое суток и наливающимся горячей тяжестью затылком ощущал крадущуюся по пятам усталость. Но это были лучшие трое суток за последние полгода!

Драйв. Неиссякаемое вдохновение. Азарт расставившего силки охотника. И всё это благодаря маячившему на горизонте дедуктивному умнику — Шерлоку Холмсу. Боже, Джим хоть сейчас был готов встать в первом ряду почитателей его таланта. Однако для Холмса он приготовил нечто более уникальное, потому что не сыскать для любителя разгадывать загадки лучшего подарка, чем превосходящий его по уму злодей, окружённый самыми изощрёнными ребусами. О да, Мориарти предвкушал большую игру! Но и от попутно подворачивавшихся забав он тоже не собирался отказываться.

— Простите, мне кажется, вы пропустили поворот на Саутгемптон, — занервничала его хорошенькая отравительница, устроившаяся на заднем сидении.

Садясь в кэб, она рассматривала что угодно, только не водителя, своей заурядной тупостью лишь подтверждая основной расчёт Мориарти на предстоящее дело. Оставалось проверить ещё кое-что.

— Прошу прощения, мистер, — во второй раз заговорила Рози. В голосе девушки звенело явное раздражение. Не дождавшись ответа, она привстала, заглянула за прозрачный пластик перегородки, отделявший её от водителя, и, не сдержавшись, вскрикнула: — Ты?

— Сюрприз! — счастливо взвизгнул Джим и энергично крутанул руль. Резко отброшенную назад девушку впечатало виском в стекло, но это только больше развеселило его. — Что случилось, Рози, язык прикусила?

Чувство пьянящего безумия заставляло Мориарти сильнее давить на педаль газа, в то время как Роуз лишь крепче сжимала побелевшими пальцами ручку двери — безнадёжно, беспомощно, будто бы она находилась не в пузатом лондонском кэбе, а минимум в горящей колеснице, запряжённой четырьмя конями апокалипсиса и несущейся прямиком в ад.

— Мы так не договаривались.

— Тш-ш, — с притворной строгостью зашипел Джим, лихо развернув кэб через две запретительные полосы. — Потерпи, мы почти на месте.

Больше Роуз не проронила ни слова, и вскоре Мориарти наскучило кружить по центральным улочкам: главное развлечение ждало его впереди. Поэтому уже спустя пару минут он сбросил скорость у предусмотрительно поднятых ворот подземного паркинга одной из безликих новострек и съехал вниз по бетонному пандусу. Здесь было пусто и тихо. Лишь несколько припаркованных рядами чёрных кэбов говори о том, что в обычное время это место служит стоянкой таксопарка.

Заглушив двигатель, Джим выбрался из машины и придирчиво огляделся. Пока всё шло по плану. Разве что Рози не спешила составить ему компанию, ледяной статуей примёрзнув к заднему сидению автомобиля.

— Не глупи, — распахнув дверь, Мориарти требовательно подставил руку. — В «Рассел» разливают на удивление неплохое пиво, но наше дело не потерпит лишних ушей.

Пальцы Роуз оказались холодными, но цепкими. Мстительно вцепившись ногтями в протянутую ладонь, она поднялась на ноги и, распрямившись, одними губами прошептала:

— Спасибо.

— Принесла мои конфетки? — облизнув пересохшие губы, улыбнулся Джеймс.

— Как договаривались.

С секунду поколебавшись, Адамс расстегнула сумочку и передала её содержимое Джиму: два прозрачных пластиковых пакета, по шестнадцать капсул в каждом и ни малейшего шанса отличить один от другого. Сравнив упаковки на свет, Мориарти удовлетворённо хмыкнул. Смерть — вот что возбуждало его сильнее игр разума. С горящим от предвкушения глазами злой гений достал по одной пилюле из каждого, затем забросил пакеты в салон кэба и, приблизившись к насторожившейся девушке, спрятал руки за спину.

— Правая или левая? — садистки нежно спросил он.

— Это не смешно, Джим.

— А так? — пользуясь оставшимся меж ними расстоянием в полшага, Мориарти выставил перед собой раскрытые ладони с сероватыми капсулами. Дурашливо поиграв руками, видимо изображая жонглёра, он протянул Рози правую. — Она твоя. А вторую, чтобы было по-честному, приму я. Если хочешь, можем поменяться.

— Ты сумасшедший, — хрипло произнесла Роуз. От волнения голос едва подчинялся.

— Знаю, сладкая. Я манипулировал тобой, шантажировал, запугивал, угрожал. Разве я не заслуживаю смерти? Так давай покончим со всем этим.

— Так просто? Решил покончить с собой, Джим? А я твой зритель.

— Второй игрок, — утомлённый затянувшейся прелюдией, Мориарти вздохнул. — Увы, Рози, ты уже начала кое о чём догадываться. Я не могу позволить тебе остаться в живых. Впрочем, моя смерть решит эту проблему. Ну же, будь умницей, давай сыграем.

В тусклом свете ламп приоткрытые губы девушки казались зияющей раной. Роуз выбрала предложенную капсулу. Однако остановившись у самого рта, осеклась и окатила Джима пронзительным, немигающим взглядом.

— Если это не она — не тронут ни меня, ни моих близких?

— Клянусь, — посерьёзнев, кивнул Джим. — Твой ход.

Алчущими глазами Мориарти следил, как благородно преображается бледное лицо принявшей правила его игры смертницы. Как напрягается тонкая шея. Как легко исчезает капсула за багряными губами. Адамс не решилась принять её сразу же. Лишь сперва покатав на языке и полностью разжевав пилюлю, Рози вздохнула и прикрыв веки проглотила растворившийся в слюне порошок.

Провокационнее самого громкого порно.

Джим и сам не понял, в какой именно момент слетел с тормозов. Предлагая таблетку Роуз, он не собирался принимать вторую, но теперь возбуждённо вертел её в пальцах, согревая жаром дыхания — его тело требовало этой разрядки.

— Больше никаких игр со смертью, — вкрадчиво произнесла Рози, и перед тем, как Мориарти очнулся от наваждения, забрала и легко проглотила полагавшуюся ему «дозу».

Если бы у консультирующего злодея было сердце, вероятно, в тот момент оно бы пропустило пару ударов. Потому, что Джим давно научился обходиться без него, злодей не стал теряться в чувствах, а потянулся к Роуз и грубо обхватил её лицо руками. Надавив на скулы дернувшейся было девушки, Мориарти заставил её приоткрыть рот и невозмутимо скользнул двумя пальцами внутрь, изучая податливые стенки. Капсулы не было… Как, впрочем, не было и признаков того, что Адамс торопится отбыть на тот свет.

Очевидная идея вдруг мелькнула в мозгу криминального гения. И новая волна возбуждения затопила его сознание. На грани бесстыдства Мориарти вплотную прильнул к лицу Роуз, заменив покинувшие рот девушки пальцы своим языком. Джим целовал её медленно — с извращённым наслаждением смакуя вкус своего поражения.

— Мятные, — наконец отстранившись от раскрасневшейся Рози, хохотнул он. А затем звонко чмокнув её в лоб, рассмеялся в голос. — Заменила яд на мятные леденцы!

— Ты же просил конфетки, — прикрыв пылающие губы ладонью, пробормотала девушка.

— Признаться, не думал, что ты сможешь удивить меня дважды. Но это было умно, браво, — отдышавшись, отвесил шутливый поклон Мориарти. — Ладно, поиграли и хватит. Где «плохие» капсулы?

— Ты поклялся, — напомнила Рози.

— И сдержу слово. Ну же, тебе нечего бояться. Впрочем, ты знаешь, я получу их в любом случае.

Роуз уязвлённо поёжилась. Медленно, словно бы оттягивая неизбежное, она извлекла из внутреннего кармана пиджака прозрачный пакет с шестнадцатью капсулами и отдала его Джеймсу.

— Вот так, — обезаруживающе мягко сказал он и бросил упаковку к двум её идентичным близнецам в салоне кэба. — Видишь, Рози, сладкая, всё в порядке.

— Теперь ты отвезёшь меня обратно, — потребовала она.

Благосклонно кивнув, Джим щёлкнул пальцами — одно из крайних такси загорелось фарами. Первоначально планировалось, что пережившую тест капсулой Рози снимет его снайпер, но «девчушка с печеньем» провела эту партию с блеском, додумалась продублировать пустышки, а значит, заслужила если не главный приз, то минимум второй раунд.

Адамс уже сидела на заднем сидении, когда Мориарти вновь напомнил о себе из-за не поднятого стекла:

— Я позвоню, как понадобишься.

— Ты точно меня с кем-то путаешь, — прошипела, и Джим устало закатил глаза.

— К чему осложнять себе жизнь, бросая мне вызов? Разве ты не хочешь покружиться, Рози?[1]

— Уверена, ты сможешь найти компанию и получше.

— Ты неплохо целуешься, — ядовито облизнув губы, проронил на прощание Джим.

— Но плохо соображаю после…

Хлопнула дверь. Неизвестный мужчина за рулём в чёрном аккуратно вывел машину по бетонному пандусу и буднично покатил по узким улочкам просыпающегося города. Будущее Роуз виделось ей неясным, но страха не было. Измученная и разбитая, она слишком хотела верить в то, что на этом у них с Джимом поставлена точка. Вот только злой гений тем ранним утром решил иначе.

🎶Melanie Martinez - tag, you’re it

___________

[1] — отсылка к первой строчке старинной английской считалочки, которая дословно звучит как: «Ring-a-round the rosie, A pocket full of posies, Ashes! Ashes! We all fall down».

Считается, что второй смысл этого стишка — игра слов вокруг симптомов умирающего от чумы человека.

========== V. A linea ==========

Стуком предупредив хозяина дома о вторжении, Роуз хирургически погрузила ключ в замочную скважину и несмело приоткрыла створку.

Меж друзьями никогда не было закрытых дверей. Но после двух выпавших из колеи дней и полусотни пропущенных звонков шансы на то, что Эван примет гостью со всепрощающе распростёртыми объятьями приравнивались к вероятности немедленного падения с неба косяка перелётных пираний.

Здесь было тихо. Разрывая предштормовой фронт шорохом прихваченного с собой пакета, полного бумаг и пахнущих чизбургерами извинений, Роуз прошла вглубь квартиры. Разрешение конфликта грезилось ей мирным: в конце концов, прошло всего каких-то два дня! Однако вылетевший из проёма спальни пластмассовый дротик, пребольно отрикошетивший от груди девушки, явно намекал на то, что обойти сражение путём переговоров не удастся.

Интуитивно отпрянув в нишу у холодильника и тем самым увернувшись от второго выпущенного снаряда, Адамс как ни в чём ни бывало выкрикнула:

— Я принесла твои конспекты!

— Оставь на подоконнике и проваливай, — последовал незамедлительный ответ, и третий дротик стукнулся о кухонный линолеум.

— И твоей любимой еды из ресторанчика на Шафтсбери-авеню, — соблазнительно похрустев пакетом, продолжила уговоры Роуз.

Обстрел прекратился. Но это вовсе не значило, что Эван так просто сдаст позиции. Воспользовавшись секундной заминкой, Адамс бросила отвергнутый фастфуд и, поймав лбом очередной дротик, ворвалась в комнату с твёрдым намерением надрать кое-кому уши.

— Ведешь себя хуже избалованной пятилетки, — выпалила она, в два длинных шага достигая разложенного дивана и отвешивая «снайперу» материнский подзатыльник. — Дай-ка это сюда.

Силы были неравны, и после непродолжительного боя Рози уверенно отбросила вырванный из тонкихмальчишеских рук пластмассовый арбалет. Нахмурившись со всей возможной строгостью, она нервно поправила волосы. То же сделал и Эван, но, оборвав отзеркаленный жест, вскочил с диванных подушек на пол.

— Сегодня вторник, — гневно одергивая застиранный халат, цеплявший глаз аппликациями супергероев, проворчал он. — Помнится, ты обещала быть в воскресенье вечером. Но не пришла. Не отвечала на звонки. Даже на занятиях не появилась. Да что за херня с тобой происходит, Роуз?

— Может, сбавишь тон?

Категоричным жестом перебив Адамс, парень зажал ладонями уши и кивнул на дверь:

— Я хочу побыть один.

И сколь долго бы Рози не прожигала друга отрезвляющим осуждением, признаться, ей тоже этого хотелось: отгородиться от мира в байке любимого халата, переболеть, успокоиться. Два дня ведь уже прошло… Но щёки по-прежнему горели от прикосновений Джима, а пляшущие на стенах подземной парковки тени путали сны с явью, травили сомнениями.

Что, если всё это лишь призраки отравленного токсинами мозга? А раскрасневшийся от обиды Эван — это тот самый финальный росчерк её эпитафии, запечатленный угасающим разумом? Что, если она проиграла?

— Тем вечером папа нагрузил меня в лаборатории так, что на телефон не было и минуты. Ну, да ты знаешь, с ним бесполезно спорить, — заговорила Роуз, морщась, словно сдирая корку с незажившей ссадины. — Позже ночью я собиралась поймать такси и набрать тебя уже по дороге, но получилось иначе. Наверное, мне стоило насторожиться сразу же — прежде, чем он попытался прикончить нас обоих. Но кто обращает внимание на таксистов? На это, видимо, и был расчет…. До сих пор в голове не укладывается! Никогда не встречала никого с такими искалеченными мозгами. Думаю, тот псих серьёзно болен или что-то ещё, что может заставить человека устраивать аттракцион вокруг самоубийства.

— Его звали Джеффри? — зацепившись за последнее слово, перебил её Эван.

— Очень уместный вопрос, Эван, браво.

— Джеффри Паттерсон вчера покончил с собой в одном из офисов недостроенного бизнес-центра. В газете писали[1], — потерев переносицу, припомнил обладатель фотографической памяти. Но, спохватившись, посерьёзнел и добавил: — Ну а ты как, в общем и целом?

— Честно говоря, напугана. До смерти напугана, Эван. Каким-то чудом мне удалось убедить этого маньяка передумать. И последующие сутки я просидела затворницей в комнате, пытаясь убедить уже себя, что всё позади.

Детские черты лица Эвана сделались жёстче. Природа щедро одарила парня мозгами, притом не утруждаясь развитием в них нервных связей, отвечавших за сочувствие. Скорее всего, умом он понимал, что пережитое Рози весомее его обиды, однако за неспособностью понять выразился единственным годившимся, по рассуждению, образом:

— Мудак он, — припечатал Эван. — И, если хочешь, мы больше не заговорим об этом.

— Долго ты планируешь злиться на меня? — спустя минуту тяжёлого молчания спросила Роуз.

Эван не ответил — вполне в его стиле. В задумчивости бормоча что-то про чай, парень потуже затянул халат и выскользнул на кухню. Щелкнул чайник. Зашуршали обёртками чизбургеры. А Роуз так и не сдвинулась с места, празднуя скомканную победу: как вдруг уверовавший грешник после исповеди, она разрешила себе выдохнуть, развести плечи и думать о будущем с осторожностью, но без оглядки на дьявольские замыслы Джима. «Это просто стресс», — внутренне одёрнула себя Адамс.

Полузабытая улыбка осторожно расцвела на её губах. Умиротворенно пожав плечами, Адамс уже было собралась присоединиться к призывно гремящему посудой хозяину дома, но тут её карман насквозь прошило телефонным звонком. Две секунды — два пропущенных сердцем удара.

«Развлекаетесь, детишки?» — уставившись в экран, прочитала она.

«Премного польщён рассказом, мне тоже было весело. Однако партию придётся доиграть».

— Роз, — позвал из соседней комнаты Эван. — Роз, ну ты чего там застряла?

Девушка помотала головой. Пытаясь унять панику, она затравленно бросила взгляд на завешенное жалюзи окно, на высокий платяной шкаф в углу комнаты, на тёмную дверь ванной, затем снова на безжалостно яркий экран телефона. Сообщения не исчезли.

— Папа опять по работе пишет, — едва не заикаясь, ответила она.

«Можешь звать меня папочка», — мгновенно отреагировал Джим.

Абонент не определялся. И хотя толка от знания номера маньяка, преследовавшего её, не было, Рози вспыхнула, в волнении терзая телефон. Пальцы дрожали, от напряжения на шее Адамс выступила испарина, но оператор не выдавал и цифры номера Джима. Бросив тщетные попытки, девушка крутанула плоский корпус и с мясом выдрала заднюю панель.

— Чтоб тебя, — зашипела Роуз, ломая ногти о плоскую пуговицу жучка. Следящее устройство будто намертво прилипло ко внутренностям телефона.

«Долго возишься. Надеюсь, второй подарок ты отыщешь быстрее. Тик-так».

Пролистав сообщение вверх к уже прочитанным, экран высветил фотографию знакомой спальни; её спальни — той самой, где Рози провела последние дни в мнимой безопасности. Впрочем, взвинченная до крайности, она и не мыслила выяснять, что всё это могло значить. К чёрту.

Вылетев на кухню, Роуз выхватила у ошарашенного Эвана кружку и зло плюхнула телефон в ещё дымящийся чай. Экран погас.

— Тебе не кажется это немного странным? — нервно хохотнул он.

Девушка машинально кивнула. Она отставила захлебнувшийся мобильник и, уронив пылающее лицо в ладони, отвернулась. Последние силы уходили на подавление волны острой жалости к себе; напрасной жалости, ведь Джим честно предупреждал, что ничего не кончено.

— Он не имеет права дёргать тебя по каждой ерунде, — сквозь тиканье в ушах расслышала она сварливое бурчание позабывшего обижаться Эвана. — Тем более на кануне экзаменов! Быть может, если ты расскажешь мистеру Адамсу, что три первых номера из ректорского списка в этом году досрочно получат дипломы и оплачиваемую стажировку, он даст тебе передышку?

— Что ты несёшь? — вяло переваривая услышанное, выдавила Роуз.

— Ну, приехали, — звонко хлопнул себе по лбу парень. — Я собирался рассказать, когда эта новость была под грифом «секретно», но ты пропала, а теперь уже все в курсе. Да, твои последние тесты, не без моей помощи, сданы на высший бал. Однако ещё пара прогулов сметут фамилию Адамс с верхушки списка — и прощай, Вена.

— Ты словно специально всё путаешь.

— Оплачиваемая стажировка в Австрии для студентов с высшим рейтингом на момент окончания этого семестра, — медленно, чётко разделяя слова, произнёс Эван, взглянув прямо в недоверчиво блеснувшие глаза Роуз. — Так что реши вопрос с отцом и отработай пропущенные часы, потому что без тебя я на материк не поеду.

— Если протяну до декабря.

— Не совсем, — без тени иронии поправил парень. — Постарайся избегать сумасшедших таксистов хотя бы до ноября. Я уже обговорил с ректором досрочную сдачу итоговых работ. Не знаю, как у тебя, а у меня нет желания наблюдать за развязкой кровавой бойни за оставшееся третье место.

Договорив, Эван торжествующе хмыкнул, ожидая если не бурных оваций, то хотя бы заслуженной благодарности. Но Роуз держалась скованно. Словно бы открывшиеся перспективы сдавили ей горло, девушка побледнела и выдавила:

— Значит, Рождество празднуем в Австрии.

🎶Royal Blood - you can be so cruel

Комментарий к V. A linea

[1] Сэр Джеффри Паттерсон — бизнесмен, который стал первой жертвой таксиста Джеффа Хоупа в «Этюде в розовых тонах».

========== VI. Casus belli ==========

Когда динамик прослушки мобильника Роуз скончался, Джим отложил ноутбук на подлокотник кресла и, дотянувшись до пульта от музыкального центра, включил случайную композицию. Уверенные призрачные пальцы с первого прикосновения подчинили себе клавиши. По комнате поплыли фортепианные ноты, вторимые тонким треском старой записи. Набрав объём, музыка закружилась под низким потолком. То ускоряясь, то выжидающе перетаптываясь, вскоре она затопила собой всё пространство гостиничного номера отеля «Рассел», словно бы превратив комнату в диковинную музыкальную шкатулку.

Моран редко удавалось застать Джима в умиротворённом настроении; настолько редко, насколько он позволял себе казаться таким при посторонних. Сейчас криминальный гений дремал, закинув ногу на ногу. На его лице блуждала одухотворённая полуулыбка. А расположившийся напротив снайпер никак не могла заставить себя перестать настороженно рассматривать шефа, ведь не раз замечала, что Мориарти погружался в музыку лишь накануне очередного безумства. В такие моменты он был опаснее всего, мысленно отпуская реальность и торжествуя уже где-то на развязке своих больных идей.

Мелодия заскучала и сошла на нет. А вдруг взвизгнувшая из колонок скрипка заставила Джеймса нахмуренно встрепенуться.

— Не знаю, как тебе это удалось, но сыщик вцепился в дело с первой жертвы, — сверившись с мобильной почтой, сказала Моран в ответ на его тяжелый взгляд. — Должно быть попался на диссонансе с прессой, кричащей о самоубийстве. Если хочешь знать, сейчас Холмс изучает труп в морге Бартса.

— Так притормози его, — сонно закатил глаза Джим.

— Шерлока?

— Таксиста. Серийные убийства не случаются с периодичностью мыльной оперы. Пускай как прежде занимается извозом. Ни на что другое он всё равно не годен.

Вдумчиво кивнув, Моран сделала себе пару пометок. С досадой она думала о том, что перерыв в деле с Холмсом не сулит ничего хорошего. Вряд ли в ближайшем будущем подвернётся ребус сложнее и перспективнее социопатичного детектива-консультанта, а без интересной мишени на горизонте помрачневший Джим очень скоро вновь обратится к прежнему драйву с его азбукой шантажа и гармонией взрывов. Будничная серость Лондона уже заметно тяготила злодея. Лишь единственная переменная сомнительным якорем удерживала его на месте.

— Как дела у Рози? — мурлыкнул Джим.

В ожидании ответа он вернул в комнату седьмой вальс Шопена и, ленно взмахнув руками, принялся чертить в воздухе странные фигуры.

— Только засобиралась домой, — заработав неодобрительную гримасу на лице злодея, озвучила агентурные данные Моран. — Может, не восприняла предупреждения всерьёз, — продолжила она. — Ты же изначально и не рассчитывал на то, что Адамс успеет до того, как план «подарок» сдетонирует?

Джеймс хмыкнул. Чуть склонившись к журнальному столику, он картинно взметнул в воздух стопку вчерашних газетных вырезок с заголовками о «загадочном самоубийстве».

— Бум, — по-детски пародируя взрыв, выдохнул он под шорох осыпавшихся листов. А затем, профессионально вцепившись глазами в снайпера, произнёс в совсем другом настроении: — Я вижу к чему ты ведешь, Моран. Вижу, как наблюдаешь, просчитываешь варианты, так почему бы не спросить напрямик: тебе же любопытно, как далеко я намерен зайти?

— Ты нанял меня не за этим.

— И правда, зачем?

— В последний раз ты практически поддался ей, Джим, — строго проронила Моран. — Тающая на языке смерть: такая близкая, неотвратимая — тебя ведь это заводит.

«И делает безупречный образ злодея уязвимым», — добавила про себя наёмница, вовремя прикусив язык.

Мориарти не спешил ни подтверждать, ни оспаривать ее слова. Притворившись спокойным, он вновь перемотал на начало вальса, ставшего вдруг зловещим, и, обращаясь к музыкальному центру, протянул:

— Создавая безупречные произведения искусства из ничего, на всем протяжении истории люди так и не удосужились довести самих себя до совершенства. От подобных Роуз обывателей и не требуется блистать гениальностью. Но, имей умница-Шерлок хоть долю её сексуального потенциала, я без долгих прелюдий уложил бы этого девственника прямо в морге.

***

«Получу диплом на полгода раньше, — загнанно шептала Роуз, спеша укрыться от начавшего накрапывать дождя под козырьком двери своего дома. — «Сдам экзамены и, не оглядываясь, в аэропорт». И, хотя дорога к спасательному трапу лежала через три недели предэкзаменационной зубрёжки, самым непреодолимым испытанием — она знала — это неизвестность. Прощальный вальс на острие настроения маньяка. От этой зыбкости хотелось забиться в угол, закрыть уши руками и, зажмурившись, умолять вернуть всё как было; ведь до появления Джима всё в её жизни было правильно, как и должно быть… А теперь Роуз боялась даже перешагнуть родной порог.

«Тик-так!» — вспомнила она последнее сообщение и, ураганом миновав холл, направилась прямиком в свою спальную. Неужели Джим побывал здесь? Едва ли. Вероятнее всего, водитель, который отвозил её тем вечером, просто выждал время, а затем пробрался внутрь, установил жучок в телефон и ещё чёрт его знает что. Да, скорее всего, так оно и было. Однако для Роуз оставалось нерешаемой загадкой, каким образом человек Джима сумел провернуть всё, не потревожив сон мистера Адамса и не перебудив соседей, которые (как и подобает «правильным» лондонским соседям) чутко реагировали на малейший шум.

Спальня оказалась перевёрнутой вверх дном: ящики выдвинуты, «голый» каркас кровати передвинут на середину комнаты, а личные вещи вперемешку с выброшенными из шкафа книгами громоздились теперь на письменном столе.

— Роз, — окликнул девушку из глубины квартиры хриплый голос мистера Адамса.

Тон отца, как и удручающее свидетельство его обыска, не предвещал ничего хорошего. Словно бы прощаясь, Роуз тоскливым взглядом окинула перерытую в руины спальню и, скинув пропитанное уличной сыростью пальто, поплелась в гостиную.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил мистер Адамс, худой, моложавый для своих лет мужчина в строгих очках, когда Роуз заняла краешек кресла.

Прилежно сложив руки на коленях, девушка со вздохом уставилась на картонку из-под имбирного печенья, стоявшую перед ней на журнальном столике. Мистер Адамс тоже пригляделся к злосчастной коробке, будто бы видел её впервые. Должно быть мужчине хотелось, чтобы сейчас это действительно оказалось правдой. Рози знала, что устраивать сцены было не в характере мистера Адамса, и внешне оба они — отец и дочь — держались нарочито буднично, отчасти ещё и потому, что под этой крышей со дня ухода матери не случалось и намёка на скандал. В основном Адамсы общались по работе. И, за неимением опыта в подобного рода конфликтах, теперь силились изобразить спокойствие.

— Да, — неуверенно протянула Рози. — То есть нет. Возможно, это просто сезонное недомогание.

— У тебя в комнате звонил телефон. Часа два звонил, — скрипнул зубами мистер Адамс. — Ты знаешь, Роуз, я не любитель нарушать границы чужого личного пространства, тем более, что я всегда считал тебя самостоятельным человеком, никогда не давил и излишне не опекал.

Осекшись, мужчина подался вперёд. На секунду Роуз представилось, что отец ударит её. Но мистер Адамс всего-навсего схватил со стола картонку, сердитым движением вытряхивая из неё обёрнутый в газету револьвер и мобильник, как две капли воды похожий на тот, что Роуз утопила в чае.

— Расскажешь, что это за мода такая сезонная, или станешь всё отрицать? — рявкнул он.

— Отрицать было бы глубо. Но что это?

— Ты мне скажи! Там ещё были какие-то капсулы. Отдам их завтра на экспертизу. И если я подниму журналы и узнаю, что ты выносишь препараты из лаборатории…

— Ну, пап, — прервала монолог отца Роуз.

— Так значит, это правда? Да что с тобой происходит?

— Зимой я уеду на стажировку, — дрогнув, сказала Роуз. — А до того времени поживу у Эвана.

Мистер Адамс не возражал. Застыв в кресле с выражением замешательства на перекошенном лице, он проводил дочь, как ей показалось, немым разочарованием. Распотрошенная картонка так и осталась лежать на журнальном столике. А Роуз, хлопнув дверью на радость соседям, бросилась на улицу, где мелкий дождик уже во всю орошал город.

Серые прохожие, стараясь поглубже втянуть головы в воротники, ускоряли шаг, в то время как бредущая меж ними девушка в тонком платье едва удерживалась, чтобы не осесть на тротуар. Роуз чувствовала себя героиней мыльной оперы — взбунтовавшимся от бокала вина подростком. Но ничего не могла поделать. Ей не к кому было пойти. Ей не у кого попросить помощи, без того чтобы поставить этого человека под прицел Джима. Адамс становилось не по себе от одной только мысли, как глубоко этот психопат, кем бы он ни был в действительности, отравил ей жизнь. И, трезво оценивая свои силы, Роуз стремилась сберечь хотя бы то, что осталось.

Подбросив три «альтернативы», две из которых больше походили на издёвку, Джим передал ей право хода: яд, пистолет, телефон. Очевидно, завязка для нового смертельного аттракциона крылась в мобильнике и заведомо вызывала желание сбежать из Лондона прямо сейчас. «Нет, нельзя. Всего какая-то пара недель», — убеждала она себя. При других обстоятельствах Роуз посчитала бы всю эту авантюру безнадёжным флиртом со смертью, но теперь пробиравший до костей холод преисполнил её решимостью уступать партию за партией, чтобы просто выиграть время.

В холле отеля было немноголюдно. Улыбчивая девушка за стойкой ресепшен, окатив промокшую Адамс сочувственным взглядом, уточнила делали и, взамен залога получив полную предоплату по кредитной карте, спросила:

— Есть какие-то особые пожелания?

— Ванна, — поёжившись, односложно ответила Роуз.

— О, не беспокойтесь, в Вашем номере будет всё необходимое, — ободряюще прощебетала девушка. — Сейчас свободны два замечательных варианта на третьем и на пятом этаже.

— Я возьму тот, что с видом на город.

Вернув администратору улыбку, Адамс забрала ключ с тяжёлым брелком «Рассел» — магнитных карт здесь не признавали.

Едва не сгорая от стыда за свой жалкий на фоне дорого, хранившего в себе дух старины фойе вид, Роуз поспешила к лифту. Впрочем, тот не спешил. Наконец, из-за степенно разъехавшихся дверей показалась миловидная блондинка с идеальной выправкой. Женщина дружелюбно кивнула и прошагала мимо. Ничего необычного… Если бы во взгляде незнакомки вдруг не отразился её собственный оторопелый страх неизвестности.

🎶IAMX-tear garden

========== VII. Quasi ==========

Старинный отель — старинные сквозняки из щелей рассохшейся оконной рамы. Зимой, должно быть, постояльцев «Рассела» спасало центральное отопление, однако сейчас в распоряжении Роуз имелся лишь жёсткий гостиничный халат. Хорошо, что хотя бы дождь закончился. Стоя у окна, босая, с остывающей после ванной кожей девушка всматривалась в свой силуэт, вписанный в растёкшийся за стеклом ночной город. Подсвеченные жёлтым контуры не передавали портретных черт, взамен наделяя их какой-то потусторонней безликостью. Она и без того знала, что хорошенькая. Ни припухшие веки, ни серая усталость лица ничуть не портили её. Внешность — открытка с готовым поздравлением, и без лишнего бахвальства Адамс могла утверждать, что преуспела в красочном штамповании себя. Убив в целом не один вечер на тренировки перед зеркалом, она отточила улыбку, расчётливо научилась краснеть, восхищённо вскидывать брови. Правда, иногда ей становилось нестерпимо мерзко от самой себя, и внимательного критика-зеркало сменял размытый силуэт на фоне тёмных крыш. А ещё на помощь приходила ванна.

Здесь, в «Рассел», она оказалась неудобной — слишком маленькой и узкой для того, чтобы можно было полноценно погрузиться с головой под воду и кричать… Кричать! Кричать, зная, что ни папа, ни соседи не услышат эхо её позорного срыва. Да, сантехника в «Рассел» была никудышной. Адамс потребовалось провести не менее часа в клубах конденсирующегося на плитке пара — её кожа на руках разбухла и сморщилась, горло саднило, однако душа хранила лишь долгожданную опустошённость.

Теперь, когда истерия ушла на третий план, Рози думала, что, конечно, разумнее было бы попроситься переночевать в подсобке кофейни, вход в которую она так же могла наблюдать из окна своего номера; или переночевать в любом другом менее помпезном отеле вблизи университета. Договориться завтра о месте на кампусе. А затем без суеты заняться перевозом вещей в общежитие — учитывая место в рейтинге, свободный угол для неё нашёлся бы в два счёта. Но поздно. Мазохистское желание опустошить кредитку в «Рассел» пришло как-то само и, реализовавшись в полном объеме, возврату не подлежало.

Спустив половину сбережений на сквозняки, наждачный халат и отвратную ванну, в придачу Рози получила бумажные стены. А вернее, полное их отсутствие, которое можно было вообразить, закрыв глаза.

Вот прямо сейчас в соседнем номере перестала журчать вода и не дававший ранее о себе знать мужской голос на высоких нотах замурлыкал знакомую детскую песенку… Рози вздрогнула. Обратившись в слух, она вся съёжилась и медленно начала пятиться к противоположной стене. Проскользнув спиной к двери, Адамс повернула вставленный в неё ключ и выглянула в коридор, чувствуя себя тем самым чернокожим персонажем триллера, которого кромсают бензопилой на второй же минуте фильма. С секунду ничего не происходило. А затем из-за соседней створки показался он.

На плечах Джима угадывался жёсткий гостиничный халат. Как и Роуз, он стоял босиком, роняя на ковролин тяжёлые капли с гладко зачесанных тёмных волос. Пока мужчина разглядывал себя в «живом» отражении, Адамс не могла не почувствовать радиацией исходящую от него неприязнь. Джим явно был чем-то рассержен. Эти колючие, направленные на девушку эмоции словно бы пытались превратить её в решето, но вместо того лишь бесследно проваливались в зияющее ничто за расширенными зрачками — голодными зрачками. Неосознанно сделав шаг, Рози поняла, что хочет большего.

— Говорила мне мама: “Вырастешь — от девочек отбоя не будет!”, — невнятно пробормотал Джеймс. Сокрушённо вздохнув, он качнулся на пятках и скрылся в номере.

Роуз гипнотизировала опустевший порог соседнего номера, пытаясь отыскать в сознании рычаг стоп-крана, огнетушитель или любой другой метафорический ремень безопасности, крепившийся к её чувству самосохранения. Однако голод затмил собой все прочие инстинкты. И Рози, как сонный ребёнок на запах какао, просеменила в беззубую пасть дверного проёма. На краткий миг она испытала прилив самоуверенной отваги, впрочем, тут же вспыхнувшей неподдельным румянцем, когда одним насмешливым движением плеча Джим скинул с себя халат.

Прямой, обнажённый, он стоял на расстоянии пары невозможных шагов от Роуз и, упрямо задрав подбородок, смотрел куда-то сквозь — не человек, а высеченная из мрамора вечность.

Адамс раньше и впрямь ловила себя на обезличивании Джеймса. Проще ненавидеть образ, чем лезть в чьё-то напускное безумие с хирургической ревизией. Но разве это не то, что раз за разом проделывал Джим: разбирал её мозги по винтикам? Теперь вот ещё и это «шоу» с внезапным соседством.

По-пуритански поджав губы, Роуз сфокусировалась на крупной родинке. Контрастируя с бледной кожей, она зияла напротив сердца, будто пулевое отверстие. Правда, долго разглядывать себя мужчина не позволил. Скучающе закатив глаза, Джим откинул образ луврской статуи и буднично принялся одеваться. Ничего захватывающего: заранее сложенное на кресле белье, футболка с длинным рукавом, джинсы, фланелевая рубашка и кеды — как две капли воды похожие на те, что были на нём в их первую встречу. Покончив со шнурками, Джим отвернулся к зеркалу. Ещё какое-то время злодей потратил на художественное взъерошивание прически.

— Надеюсь, ты не рассчитываешь на прощальные обнимашки, — стряхнув с плеча невидимую пылинку, бросил он, выразительно кивнув головой в сторону.

Только сейчас Рози поняла, что своей оцепеневшей задумчивостью преградила узкое пространство у выхода.

— Уезжаешь, — севшим голосом уточнила она, впрочем, не делая попыток отойти.

— Опаздываю на рейс.

— Знаешь, мне кажется, я разгадала, в чём твоя проблема, — тихо прошелестела Роуз, собираясь с мыслями. Сейчас она была готова нести любую взбалмошную ахинею, лишь бы утолить свой голод — мстительный голод, который зародился в ней вместе с принятой тогда мятной «отравой». — Ты совершенно не умеешь дарить подарки. Револьвер забери себе, а мне, раз выдался повод, привези что-нибудь нормальное: обычный, заурядный сувенир без подтекста.

— А с чего ты вдруг решила, что я вернусь? — откликнулся Джим.

— Ну конечно же вернешься.

В напряжённой тишине слова Рози прозвучали, как каркающее пророчество, однако Джеймса, кажется, это лишь ещё больше разозлило. Сухим тоном, словно бы отдавая распоряжения горничной, он произнёс:

— Номер оплачен на десять дней вперёд. Ключ в комоде. Администрацию отеля предупредят. Поживёшь пока тут, а там наладишь общение с отцом и начнёшь паковать чемоданы в Австрию. Или куда вы там с птенчиком собрались бежать? Впрочем, разбирайтесь сами.

— Или мы можем провести эти десять дней иначе.

— Ты что, под кайфом? — процедил Джим сквозь зубы так, что проступили желваки. Чуть склонившись к Роуз, он предостерегающе прошептал: — Будь умницей и прими эту щедрую возможность уйти с моей дороги. Другой шанс вряд ли представится.

— Больше похоже на попытку откупиться, — доверительно сообщила Рози. — Но раз так, я принимаю твоё поражение. Игра окончена. Auf Wiedersehen [1], — припечатала она, жестом приглашая к выходу.

Черты лица Джеймса сделались жёстче. Но по-настоящему Адамс напугала последовавшая за этим улыбка — мягкая, детская и безумная. В отличие от заученного Роуз растяжения губ на положенное количество градусов в его улыбке одержимо светилось всё лицо — от подбородка до мелких морщинок в уголках глаз. Джим попятился, приглашая за собой вглубь комнаты и Рози. Вместе они приблизились к окну, схожему с тем, в котором она наблюдала себя несколькими минутами ранее.

— Волшебный вид.

— Зависит от того, кто смотрит, — чувствуя, как, всполошившись, сердце предупреждающе ухает уже где-то на уровне горла, просипела Адамс.

— Значит, ты не против, если я вскрою тебе череп и посмотрю, что творится в этой хорошенькой головке… За кого ты меня принимаешь, Рози? За маньяка? Киношного злодея? Слетевшего с катушек бандита? — Джим усмехнулся. — Дурака? У меня ведь были планы на тебя. Между нами говоря, грандиозные планы, только вот в них не вписывались рыдания за стеной моей временной конспиративной явки, место нахождение которой известно лишь паре немых от денег наёмников. Не пойми меня дурно: это отчаяние в покрасневших глазах действительно вдохновляет. Но давай я наконец обозначу проблему: не здесь и не сегодня.

— Это всего лишь случайность, — с трудом переварив услышанное, сказала Роуз. От волнения у неё закружилась голова.

— Слишком наглая случайность, не находишь?

— Здесь холодно, — плотнее кутаясь в халат, пробормотала девушка. Окружающая обстановка плыла перед её глазами; мысли путались.

«Это случайность. Жестокая случайность, — твердила про себя Адамс. — Он же сам всё слышал. Почему тогда…»

— Никто никогда не добирался до Джеймса Мориарти. И никто никогда не доберётся. — Словно бы в подтверждение этих слов на кипенно-белом рукаве Роуз проступила красная точка и, скользнув на грудь, замерла в ожидании. — Прости, ты заслуживала большего, но сам я не люблю пачкать руки.

Джим отвернулся, подавая сигнал. Звон разбитого стекла безжалостно толкнул Роуз под рёбра. Дыхание перехватило от пульсирующей боли, и, пошатнувшись, девушка затылком встретила удар чего-то твёрдого. Сверху, как ангел на грешника, на неё смотрел Джим. А потом Рози зажмурилась, корчась в беззвучном крике. Краем угасающего сознания она чувствовала нежное, почти любящее прикосновение к волосам и всё удаляющийся шепот:

— Моран была права — всё это слишком заводит.

___________

[1] — Прощайте (нем.)

🎶Grason Sanders - beautiful crime

========== VIII. Paete, non dolet ==========

— Мама говорила, что меня подарил ей ангел. Чёртова набожная католичка! Мы жили в западной части Белфаста, в двухэтажном кирпичном доме, чьи окна выходили на глухо сколоченный забор протестантского квартала. Мне было пять. Детство оставило лишь смазанные впечатления, но город навсегда въелся в подкорки: чуть ли не каждый квадратный метр обнесен стеной, залитой граффити, наглые портовые чайки в сером небе и хмурые работяги, пялящиеся от дверей паба на той стороне улицы, куда даже при дневном свете не стоит соваться. Главная гордость местных — это «дырявый» пароход[1]; главная достопримечательность — мемориалы гражданской войны между протестантами и католиками[2], у них, знаешь, это нечто вроде национального спорта. В общем, то ещё райское местечко.

После церковной службы мы обычно заходили в кондитерскую или в парк: было весело болтать ногами, сидя на скамейке, уплетать заварные трубочки и читать вместе сказки. Больше всего мне нравились да и сейчас нравятся те, что собрали братья Гримм. Тем утром с моря поднялся шквал, и мама вдруг вспомнила, что оставила шарф на церковной скамье. Ей, видите ли, было холодно! Отстаивала право вернуться за дурацким куском тряпки, как какую-то религиозную догму. Конечно же, я закапризничал. Тогда она отдала мне книгу, нашу любимую, с кривоватым картинками, и строго велела ждать её на углу улицы рядом с посудной лавкой. Потом я помню взрыв чуть вдалеке. Старая классика: выбитые стёкла, визг экзальтированных женщин. Какой умопомрачительный хаос тогда поднялся… Я закурю, ты не против?

Чуть приподняв авиаторы, зеркальными стёклами спасавшие от едкого больничного света, Мориарти скосил глаза на Роуз. Сейчас она являлась воплощением муторной скуки; заурядным телом, оплетённым мониторами и трубками, словно бы пытавшимися не дать жизни уйти через дырку в перебинтованной груди. Они занимали соседние кушетки в палате интенсивной терапии — полуобнажённое тело с синими губами и выгоревший злодей в рубашке с ржавыми пятнами. Роуз зашили быстро. Джим толком не присутствовал — пялился на образовательные плакаты, выставленные в коридоре у операционного блока. Однако теперь Мориарти мучился от невыносимой паранойи, подсказывающей, что пуля наверняка осталась там, внутри. Хотелось встать, размотать повязку и, расковыряв ногтями овальную рану, удостовериться самому. До судорог в мышцах хотелось…

— Херня всё это, — выдохнул Мориарти, крутя в узловатых пальцах сигарету. Надвинув очки обратно на переносицу, он продолжил. — Случайности, сладкая, очевидно придумали безответственные люди вроде моей матери. То, что она произвела меня на свет, не делает её Мадонной. Скорее, наоборот. Просто представляешь, — Джим щёлкнул зажигалкой, наконец закуривая. — Когда в книге заканчивались сказки, мама слёту придумывала каждому персонажу новую историю, пресыщая тем самым мою неуёмную фантазию. И знаешь, Рози, не случалось в тридевятом царстве ничего более тошного, чем очередное воскрешение героя.

Выпустив изо рта струйку дыма, злодей-консультант стряхнул пепел на светлый линолеум и вновь затянулся.

— Джим, серьёзно? В реанимации! — простонала Моран. Влетев в двери шлюза, будто последний поборник нравственности с развевающимися за спиной полами белого халата, наёмница осуждающе уставилась на Мориарти.

Он нехотя поднялся. Затушив окурок о подоконник, поверх которого зависло давно перевалившее за полдень солнце, злодей припал ладонями к вискам. Голова трещала от недосыпа. А обоняние глушил исходящий от пальцев табачный запах. Это была его первая сигарета за полгода; первое импульсивное решение за последние насколько лет. Недели самоконтроля — и так глупо сорваться!

— Никто не умер.

— А по виду и не скажешь, — отозвалась наёмница и, участливо приглядевшись к Роуз, спросила: — Молчит?

Мориарти кивнул. Бывает, перезагружаясь после наркоза, человеческий мозг неосознанно включает речевой центр. Моран как-то рассказывала, что за время недолгого пребывания в полевом госпитале наслушалась всякого — от бессвязного перечисления гостей на юбилее любимой бабушки до аргументированной критики Шекспира. Однажды Джиму самому довелось наблюдать за пожилым джентльменом, вслух разыгрывающим шахматную партию после не то чтобы удачной резекции поджелудочной. Продержавшись в борьбе с явно превосходящим противником около четверти часа, он скончался, так и не придя в себя. Впрочем, подсознание Рози пренебрегало играми. Во всю мощь перфорированных лёгких девушка звала маму.

Джиму потребовалось подкрутить скорость подачи морфия, чтобы наконец заткнуть её, но жалобный скулёж Роуз словно бы прилип к его барабанным перепонкам. А ещё к мыслям консультирующего злодея намертво пристал пластырь, прикрывавший крошечный синяк на внутренней стороне его предплечья. Пуля, хрипы из синих губ, реанимация…

С момента их встречи в кофейне Джеймс любовался Адамс. Он любовался ей, как любовался бы копошением мошки с оторванными крыльями, мечущейся по увеличительному стеклу, под которым вознамерился препарировать главное лакомство — Шерлока Холмса. По правде говоря, заурядность финала для них обоих удручала преступного гения. Никто не должен был остаться в живых. Но цель игры меркла, а драйв притуплялся, когда дело подбиралось к той краткой непредсказуемости, равной вздоху до приземления. Этим последним сладким воздухом Джим готов был оправдывать любую цену.

— Решил передозировку ей устроить? — прервала его размышления Моран, добравшись до мониторов капельниц.

— Это было бы так милосердно с моей стороны.

Мориарти направился к выходу из палаты, позволив Моран колдовать над капельницами в одиночку.

Несмотря на унылую однообразность, больницы нравились Джиму. И пусть в приёмном отделении царила суматоха, здесь, на верхних этажах госпиталя, стелилась пленяющая его атмосфера полусгнившего ожидания. Словно бы все эти люди — больные, врачи, медсестры — оказались заложниками стерильного лабиринта. Коротая время, они то лежат, то толкают каталки; тыкают друг друга иголками, в редких передышках обречённо сверяясь с анамнезом, неизменно сообщающим, что болеть им осталось ещё плюс-минут бесконечность.

— Рада снова видеть тебя в хорошем настроении, — проронила Моран, поравнявшись с Джимом уже в холле больницы. — Поделишься планами?

— У меня самолёт, забыла? — мрачно буркнул Мориарти. — И куча мелких дел по ту сторону китайского наркотрафика. Мы безбожно отстаём от ритма, Моран, поэтому я еду в Хитроу, а твоя задача — прибраться и проследить, чтобы Холмсы ничего не выкинули в моё отсутствие.

— А Роуз?

— Кажется, ей нездоровится.

— Ты спас её, — осторожно напомнила наёмница.

И Мориарти пришлось прикрыть глаза, чтобы та не заметила несущегося за ними локомотива «нежелательных» мыслей. Пластырь, сирена скорой помощи, мама…

— Рана была несмертельной, — маскируя образовавшуюся паузу полунасмешливой улыбкой, развел он руками. — Если бы ты не стреляла, как гвардеец из рогатки, проблем было бы меньше.

— Я не могла не выстрелить. Но и приказа убивать не было. Ты сказал…

— Поставить на крышу снайпера прикрывать отход. А тебе велел ждать в машине, — перебил её Джим. — Наказание вам, девочки, я позже придумаю.

Поняв, что вот-вот перейдёт известный рубеж терпения злодея, Моран бросила короткий взгляд на часы и, жестом поманив стоявших чуть поодаль троих наёмников модельной внешности, передала им босса с рук на руки. Вымуштрованные белые халаты старательно отводили глаза от развернувшегося на их территории действа. Казалось, что даже им, безмолвным и не задающим вопросов статистам, очевидно уж слишком затянувшееся пребывание Джеймса Мориарти в Лондоне.

— Значит, на связи? — отсалютовав на прощание, улыбнулась наёмница.

— Папочка в ударе, — томно протянул Джеймс, с любопытством разглядывая новую компанию. — Так что, скорее всего, пропаду из эфира. Не скучайте.

Нацепив на нос очки, Мориарти покинул стены госпиталя под облегчённые переглядывания персонала и собственные насмешливо-усталые мысли о том, что сегодня тридевятое царство может спать спокойно.

🎶 Mirah - Special death

___________

[1] — речь идёт о «Титанике». На его родине, Белфасте, история строительства затонувшего лайнера активно используется властями для привлечения туристов.

[2] — дабы не грузить читателя нудными историографическими подробностями, просто оставлю ссылку на Википедию. Весьма увлекательная тема для самостоятельного изучения, скажем, промозглым осенним вечером;) рекомендую https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Конфликт_в_Северной_Ирландии

========== IX. Fluctuat nec mergitur ==========

Мир не ушёл полностью. Словно эхо, он продолжал существовать по ту сторону от накрывшего голову Роуз панциря боли. Давящая немота. Крик — комом в горле. И отчего-то далёкие, мутные звуки фортепиано.

— Поосторожнее с иголками, — танцуя по кромке мелодии, звучал голос Джима. — А это зачем?

— До приезда парамедиков ещё четыре минуты. За это время дыра в её груди вытолкнет достаточно жидкости, чтобы сердце схлопнулось от ненаполнения. Физраствор компенсирует потерянный объём крови, — покачивался другой голос — женский. — Мориарти, это не смешно, положи катетер!

Во втором голосе лязгнуло что-то металлическое, но Джим смеялся. «Для него смерть — лишь повод поиздеваться», — подумала Роуз. Бесповоротное «смерть» грянуло в её голове колоколом, а он продолжал:

— Помоги попасть в вену, раз такая умная. Кстати, я универсальный донор.

— Универсальный донор — это миф. Даже в полевых госпиталях…

— Делай, что говорят, — ласково приказал Мориарти, — аккуратнее, не сэндвич зубочисткой накалываешь.

Пластина панциря наконец лопнула, и боль сквозь образовавшуюся трещину утянула за собой последний воздух. Рози не теряла сознание, но все вокруг стало жуткой, щербатой иллюзией. Да, уходить вот так было страшно.

— Доволен? Надеюсь, доволен, ведь теперь она точно умрет.

— По крайней мере, буду знать, что её прикончила не твоя пуля. А если она выживет, то тоже не по чьей-то там вине. Я принял решение, Моран. Видишь эту кровь? Это власть: и её жизнь, и её смерть всецело принадлежат мне.

***

На розы можно смотреть по-разному: как на атрибут глянцевой роскоши, романтический жест или элемент декора, занимающий пустоту на журнальном столике. Иногда розы — просто каприз с претензией на эстетику. Наверное, каждой девушке хоть раз да хотелось побыть той самой особенной, достойной роскошного бархатного букета «без повода». Однако вряд ли кто-то бы позавидовал розам Рози Адамс.

Начиная своё цветение на подоконнике, обернутые охапками розы, одиночки на длинных стеблях и изысканные бутоны в плетеных корзинках, спускались ниже, группами ютились по тумбочкам и толпились по углам, слагаясь в пунцовые клумбы. Ненавистная Понтием Пилатом вонь стояла на всё отделение, а оранжерейный поток всё не иссякал. Каждый почему-то считал своим долгом отметиться у больничной койки Адамс именно с розами, и так уже второе поколение увядших букетов подряд.

Первым после отъезда Мориарти навестить девушку явился мистер Адамс. Букетов при нём не было. Выловив в коридоре медсестру, он выслушал официальную причину госпитализации — попала под автобус — и степенно удалился. Больше мистер Адамс не появлялся, впрочем, оставив заместо отцовского беспокойства внушительный чек. Сразу после него прилетел «птенчик». Эван с одним рюкзаком книжек ночевал у палаты, пока Роуз не очнулась, а после и началась эта цветочная вакханалия: однокурсники, коллеги по работе в кофейне, соседи, школьные приятели и даже какие-то неведомые доселе поклонники, под безразличным взглядом Адамс сыпавшие обещаниями непременно заглянуть ещё. К немалой озадаченности Моран, они заглядывали… С новыми розовыми вениками.

Мориарти не выходил на связь. Поэтому весь Лондон, за исключением окружения Адамс, жил своей размеренной жизнью. Присматривать за палатой девушки через скрытые камеры стало для Моран чем-то привычным — как утренняя проверка почты. Сначала из необходимости, теперь с неподдельным интересом она вела подсчет чужим цветам, ухажерам и бдительно следила за тем, что и кому говорит Адамс. По мнению Моран, ей нужно было с кем-то поговорить о случившемся, исповедаться. Вопросы про аварию с участием коварного автобуса, избирательно тронувшего только ребра, сыпались на неё, как конфетти на Новый Год. Но Роуз отмалчивалась.

Она упрямо отмалчивалась уже третью неделю, так что Моран даже засомневалась насчет того, не пострадал ли мозг девушки от гипоксии. С другой стороны, если идти по логической цепочке вверх, то следовало признать, что в первую очередь пострадал мозг Джима: идея с автобусом принадлежала ему. Это идеи Мориарти навязали Роуз тот же ребус, что и Шерлоку, и поссорили её с отцом, дабы окончательно загнать жертву в моральный капкан.

А потом Адамс вдруг появилась на пороге соседнего номера отеля, и преступный гений дал по тормозам. Мориарти — параноик. Лишь заподозрив тень на свей маскировке, он обычно любил исчезнуть из эпицентра своих же интриг и уже с высоты какой-нибудь безопасной трибуны наблюдать за падением «этихсуетливых людишек». Однако на этот раз всё зашло слишком далеко.

Когда Моран через прицел увидела сцену в номере… Когда загнанный в угол Джеймс подал знак… Она выстрелила. Двойное стекло притормозило пулю, но, поскольку речь шла о бледной девице, Моран понимала, что шансов у неё мало. И Джим это понимал.

Так она узнала, что этот псих ещё и универсальный донор с подходящим Роуз резус-фактором. Пожалуй, это единственное, что наёмница знала о своём боссе наверняка.

Раньше Моран жила иллюзиями, думала, что смогла изучить Мориарти — жестокого преступника, никогда не ставшего бы рисковать разоблачением ради… Секса? Сиюминутного влечения? Драйва? Наблюдая за Роуз, Моран не видела в ней ничего особенного. А потому ещё внимательнее изучала девушку, силясь за всеми этими невинными розочками разглядеть причину помешательства самого опасного криминального гения века.

Из оборудования Моран всего-то требовались крошечный портативный экран и пуговка наушника. Попивая чай в фойе госпиталя, откуда сигнал был лучше всего, наемница смотрела изображение с камер, как какой-нибудь сериал в больничных декорациях. Только что палата Адамс была шумной и переполненной молодыми людьми примерно её возраста, но заведующая отделением, пожилая женщина, порядком утомленная регулярным аншлагом, выставила всех вон, позволив задержаться лишь Эвану. Преданность птенчика поражала Моран столь же, сколь и то пренебрежение, с которым Роуз к нему относилась. Хотя к этому можно было и привыкнуть — холодный пофигизм девушка транслировала ещё с «первой серии».

— Ненавижу, — процедила Роуз так тихо, что Моран пришлось считывать слова с мимики. — Зачем ты продолжаешь водить ко мне эти экскурсии, как в кунсткамеру?

Подчиняясь режиму, больная полулежала в кровати, на лице её читалась тошнота, а руки судорожно душили очередной букет, которому, очевидно, не нашлось места в переполненной цветением палате.

— Брось, — по-доброму отмахнулся Эван, — ребята просто принесли тебе конспекты. Все очень рады тому, что ты идёшь на поправку.

Отобрав у Адамс хрустнувшие стеблями розы, он скептически огляделся и впихнул их в уже занятое букетом ведро у изножья койки. Эван попытался отвлечь подругу рассказом о новом тесте профессора Вона. Но, сжав одеяло в кулаки, Роуз отвернулась, и Моран плотно нахрыла ухо с наушником ладонью, чтобы расслышать, что она сказала.

— Все очень рады, что я опустилась в рейтинге и выбыла из гонки за ректорский грант.

— Не говори ерунды, — меж тем возразил Эван. — Да, досрочная сдача тебе уже не светит, но шансы есть…

— Все эти лицемеры только и ждали подходящего момента. И теперь приходят сюда злорадствовать.

— Я не понимаю, — вздохнул Эван. — Как ты можешь быть такой черствой? Это больше похоже на мистера Адамса, а не на тебя, Роз.

Задетая упоминанием отца, Рози привстала на локтях. Даже через маленький экран было видно, что дыхание в такой позе причиняет ей боль. Скривившись, девушка произнесла:

— Я лучше сдохну, чем ты ещё раз устроишь шоу из моей беспомощности.

Как только за птенчиком захлопнулась дверь, наёмница вытащила наушник и в раздумьях осушила стаканчик с остывшим чаем. Мориарти не оставил никаких указаний насчет того, что говорить, а что не говорить Роуз, когда та очнется. Связаться с ним было нельзя. Для себя Моран решила, что не станет видеться с подопечной без крайней на то необходимости. Но сейчас она жалела, что не сделала этого раньше. Женщина выкинула пустой картонный стаканчик, убрала аппаратуру для слежки в карман и, позаимствовав в больничной прачечной халат, поднялась в палату.

— Вы? — задыхаясь, прошептала девушка с тёмными, округлившимися провалами глазниц. — Это ведь Вас я видела в тот вечер в холле отеля…

— Похвальная память, — кивнула Моран. Розовый запах немедленно влез в ноздри и забил собой мысли. — Об этом мы ещё поговорим, но сначала ответь: что ты ему сказала? После каких именно слов Джеймс приговорил тебя к расстрелу?

— Ах, он не рассказывал?

Под уколом её наигранной небрежности наёмница фыркнула и взялась за ручку двери.

— Мне уйти?

— Да кто ты, чёрт возьми, такая? — лицо Роуз передёрнуло от гнева, но, помедлив секунду, она все же выпалила: — Я сказала, что он проиграл.

========== X. Modus vivendi ==========

В кабинете мистера Адамса воцарилась такая нервозная тишина, что, казалось, можно было расслышать, как с шепотом прорастает белая плесень в горшках под пожухлыми шапками цветов — не роз, нет, это было бы слишком…

— Лаборантка, которая за ними ухаживала, сейчас на больничном, — заметив интерес посетителя, хозяин кабинета ещё больше занервничал и через короткий приступ кашля буркнул совсем уж мрачно: — Долго ещё?

«Её имя — Рози. Смышлёная умница Рози из кофейни. Ты знаешь. Ты должен ей подарок…» — шепотом вторила плесень.

В ожидании мистер Адамс заёрзал на стуле для посетителей. Отвечать ему, равно как и плесени, Джеймс не спешил: он считал, что занят по работе. Впрочем, черный экран моноблока на столе перед злым гением красноречиво молчал о том, что в действительности работой своей Мориарти не заинтересован.

— Пара минут, — гипнотизируя словно бы раздвоившееся отражение, пропел Джимми из начальственного кресла.

Милый Джимми работал в техподдержке «Барнса» недавно. Он был симпатяга — этот паренёк! Всегда улыбался, носил обтягивающие стройную фигуру футболки, блестяще разбирался в средствах по уходу за кожей и раз в неделю посещал маникюрный салон. Джеймс полагал, что Джимми вышел слишком красивым — порочно невинным — точно не гением, поэтому «пара минут» и ещё парочка сверху, не раньше, — вот тот временной промежуток, за который Джимми устранит простейшую системную поломку.

Может, потому что Джимми был геем, в узких брюках Мориарти зарождалось неподдельное возбуждение рядом с Адамсом — его соблазняла исходящая от мистера злость, а ещё — неизвестность. Трепет у пасти пропасти! Джим знал, что отца Рози (и ведущего научного специалиста) без конца изводили проверками; знал, что, кроме револьвера и дозы яда в комнате дочери, он наконец обнаружил пропажу медикаментов из лаборатории — все документы, конечно же, за подписью самого Адамса. Также со дня вступления Джимми в должность IT-мальчика компьютер фармацевта регулярно ломался, а файлы терялись, как парные носки. Однако, казалось, всех этих неприятностей по-прежнему было недостаточно, чтобы придушить чувство отцовского долга в жертву карьерным богам, и Мориарти ждал… Падение обещало быть сладостным.

Две минуты, плюс ещё две сверху — Джимми щелкнул мышкой, и его увлажненное лосьоном лицо осветил экран загрузки.

— Слава Богу! — искренне выдохнул мистер Адамс.

«Ты поблагодаришь меня позже», — с милой улыбкой подумал Джим.

«Её зовут Рози. Ты должен ей», — шепнуло откуда-то с подоконника; шепнуло — и белые споры осели в больной голове со вдыхаемым воздухом.

Позже, обедая с Молли, Мориарти заподозрил в себе ростки сомнения: что, если новый образ был выдуман им не для игры с Шерлоком — сегодня Хуппер щебетала о возлюбленном нежнее и трепетнее обычного — а чтобы хоть чем-то перебить горечь мяты на языке? IT-мальчик, скромно выжидающий своего часа на сетке в серверной? Милый гей! В партии на уровне больничной слежки за Холмсом Джим мог бы выдумать для себя любую другую роль: пускающего слюни дебила, колоритного зоофила — конченного психопата, и Шерлок сам бы его заметил. Джим мог бы переспать с мышкой-Молли, и в конечном расчете Шерлока это бы уязвило. Или, раз уж назвался геем, переспать с мистером Адамсом, да, прямо в его вычурном кабинете. Но этот поворот сюжета ударил бы вовсе не по консультирующему детективу…

Рози.

С той ночи в реанимации минуло уже около месяца, а злой гений всё кривлялся над бытовым желанием секса и более сложным, утонченным наслаждением паука в центре паутины, когда мчащаяся в сети жертва ещё свободна, ещё не увязла в свежих нитях и не переварена его ядом. Вот только паутина эта, кажется, вот-вот рисковала запутаться от натиска двух непокорных мух.

— Прости, — оборвав рассказ о новом клиенте морга на полуслове, Молли смущенно потупилась в телефон. — Это по работе… Но если ты хочешь, чтобы я осталась…

— Снова Шерлок зовёт, — благосклонно подсказал Джимми.

— Видимо, что-то срочное.

«Срочно возжелал кофе или не может отыскать дорогую сердцу плеть, — мысленно заурчал Мориарти. — И эту игрушку я ему не верну».

— Тогда увидимся завтра. Без тебя наш герой-сыщик совсем пропадёт, — сказал Джим вслух. По счастью, Молли не умела читать между строк, поэтому играть с ней в «любовь» было так же просто, как и пресно. Неловко скинув надкушенный сэндвич в урну, патологоанатом клюнула Джимми в щеку и выбежала из серверной. Её волочащиеся шаги звучали, как удары детских ладоней по клавишам.

Глядя вслед своему неуклюжему роману, Мориарти неожиданно сделалось смешно: что бы подумала Рози Адамс, увидев его и таким? Чужим, глупым, немного потерянным… Не таким уверенным, как при их первой встрече в кофейне.

Позабавила бы её эта игра, знай она больше, чем отстрелянный лист мишени?

Отключив датчики дыма и заперев серверную изнутри, — заперев мысли в больной голове — Джим закурил, впрочем, без наслаждения. Выдыхая серость, он почти мог почувствовать себя обычным. Обычные ведь ищут драйв в пороках. Теряются в сумасшествии. И умирают за деньги. В этом мире книга сказок была только у Джеймса — только Джеймс понимал истинную мораль историй, по образу сочинял свои, а после —

красиво уничтожал их героев.

Меж тем Джимми ни о чём таком не помышлял. Свой рабочий день он обыкновенно завершал увлажняющим кремом для рук, особое внимание уделяя капризным кутикулам. Однако сегодня явно был не его день — вместо тюбика дорого крема, пальцы Мориарти сами потянулись к телефону.

— Джим? — тревожный голос Моран в динамике грянул после третьего гудка. — Ты в Лондоне?

— Я в Макао, Пунта-Кана. Жарюсь на солнышке, — машинально соврал Мориарти, стараясь, чтобы его голос сочился безоблачностью, и мысленно ставя себе пометку купить автозагар.

— Это хорошо, что ты наконец решил взять отпуск. Есть работа для меня?

— Может быть, но пока за тобой висит долг. Уже решила, как поступить со своим снайперский промахом?

Ответом ему стало напряженное сопение.

— Моран… — используя сахарные интонации Джимми, позвал Джеймс.

Теперь ему правда стало интересно. От нахлынувшего жара предвкушения Мориарти даже облизнулся и широко открыл глаза. Минуло уже около месяца, восемь стран и пара действительно стоящих дел, но эта чёртова мята, холод выбитой рамы и его кровь, по катетеру бегущая в чужую вену, ржавым якорем тянули криминального гения обратно на Рассел-сквер.

— Я говорила с Роуз, — докладывала Моран сухо. — Она спрашивала про тебя; спрашивала про Мориарти. Да, девушка очевидно неглупа, раз так ловко и грязно пользуется сочувствующим окружением, но до распутывания криминальных сетей ей никогда не дорасти. Просто оставь всё как есть, и Роуз Адамс будет молчать.

— Сочувствующее окружение? Ещё птенчики? — перебил Джим.

— Нет, — отчего-то смутилась Моран, — обычные мальчики с охапками роз.

На этот раз возможность посопеть выпала Мориарти. Он не ревновал свою девочку с печеньем — нет — однако, хорошо изучив Адамс вдоль и поперёк, видел в словах наёмницы явное расхождение с фактами. Буркнув, что перезвонит, Джим сбросил вызов и обратился за помощью к ноутбуку. В возмущении он совсем позабыл о резвящемся сейчас в морге Шерлоке. А когда через пару минут выписка с кредитки Рози поведала разгадку об «обычных мальчиках», образ предназначенного Холмсу Джимми и вовсе полетел в ящик с нафталином.

Завтра он вернётся на работу, будет так же мил с мышью-Молли и продолжит следить за детективом из серверной, тщательно подготавливая их будущую встречу, но на сегодня Джим решил, что с него хватит. Взъерошив остриженные волосы, злодей перезвонил Моран с короткой инструкцией насчет таксиста — настало время вернуть Джеффа в игру и, одновременно с тем, признать право Рози на отдельную сказку, даже если для этого придётся научиться различать соблазны от наслаждений, конфетки от яда… Не делать из прелюдии карикатуру криминальной драмы. Прервать монологи плесени. Перестать запираться с сигаретами. Перестать. Переспать?

Собравшись, Джим неспеша накинул пальто, постоял так напротив зеркала и перед самым выходом с работы прихватил «одолженную» у Шерлока плеть — сегодня вечером это было самое изощренное, что пришло в его запертую от других дел голову.

Комментарий к X. Modus vivendi

В предыдущие части работы внесены изменения, в целом не повлиявшие на сюжет.

========== XI. Fiat justitia ==========

В первых числах ноября врачебный консилиум пошуршал бумажками и постановил, что мисс Адамс уверенно идёт на поправку. Её отключили от трубок с эйфорией, заменив капельницы горстью таблеток. И Рози распрощалась со сном. Таблетки меняли; чередовали дозировки. Но больная всё равно беспокойно ворочалась по ночам и вздрагивала от каждого шороха.

Хорошая новость: удалось избавиться от Эвана и прочих жаждущих прикоснуться к её беспомощности, как к святым мощам. «И потом, чем дальше Эван от меня, — думала Рози, — тем больше шансов у него выжить». Отец не навестил ни разу, а общение по телефону у Адамсов не клеилось. Моран тоже исчезла. Хоть женщина, подстрелившая её, и дала понять, что будет присматривать, наивно было мечтать, что эта опека надолго. Иных дел в Лондоне у киллера что ли нет? Так Рози осталась одна — в палате, полной цветов, которые охапками посылала сама себе на последние деньги.

Круг общения замкнулся на утренних обходах — «пятиминутках невозбуждающего стриптиза», как называла их девушка, потому что приходилось крутиться перед врачами с голыми сиськами. От нечего делать она выдумала себе альтер-эго: стриптизершу по кличке Грязная Розанн. В воображении Рози Розанн была той ещё оторвой: она соблазняла врачей, а потом их убивала, чтобы бежать из страны и найти себя в Вероне — впрочем, забава эта быстро скатилась в абсурд и наскучила. Учебники нетронутыми стопками лежали на тумбочке. Из развлечений оставался лишь телевизор, и Рози включала его фоном, чтобы тишина не смущала её диалог самой с собой. Одной остаться можно, даже если сон тебя покинул, но одной ей всё было одинаково и пресно, и хотелось просто схватить кого-то живого за руку и сказать: «Привет, я здесь, я существую!»

Ночью тринадцатого ноября был ровно месяц её второму рождению. Дрейфуя в тишине и безвременье, Рози смотрела в потолок — на спине дышалось ощутимо свободнее. Ей почти удалось задремать, когда в коридоре послышался шум. Шаги и громкие голоса приближались. Не успела Роуз подняться — дверь в палату со светом отворилась и пропустила четверых специфических незнакомцев. Первый носил костюм, а за ним было трое констеблей с кобурами и очень серьезными намерениями на каменных лицах. К ним присоединилась дежурная медсестра — женщина истерично верещала, всё грозилась кого-то позвать. Тогда Костюм заткнул её официальной бумагой и присел на краешек кровати больной:

— Роуз Адамс? — спросил он.

— Да, это я.

— Вы пойдете с нами. Наручники, — последнее было адресовано констеблям.

Роуз грубо подняли и зафиксировали запястья за спиной железными браслетами. Девушка возразила, что в этом нет абсолютно никакой необходимости. Но «вечеринка» продолжалась без учета пожеланий гостьи. Они вышли из отделения, миновали лифты и лестницей спустились в вестибюль. С какой-то странной надеждой и просьбой в глазах Роуз посмотрела на дежурившего внизу охранника, но он отвернулся. Её поторапливали — девушку в больничной пижаме и тапочках на босу ногу — выгоняли под ноябрьскую морось. Тут в темноте моргало полицейское «диско». На парковке дожидались ещё двое в форме — целый хоровод, шестерка вооруженных мужчин арестовывающих… Кого? Студентку выпускного года Роуз Адамс? Она вдруг запнулась и ощутила забытый укол под ребрами. Холодный, сырой воздух на мгновение парализовал дыхание. Но хуже того — всем было плевать. Роуз тащили к машине, как упертую козу на заклание. «Что же я за чудовище такое? Что со мной не так?» — думала она, лбом упершись в решетку на стекле. Из-за скованных сзади рук, можно было сидеть лишь согнувшись, что причиняло пульсирующую боль. Пришлось завалиться на бок и от каждого дорожного заусенца тыкаться носом в затхло пахнущее сидение.

Зато появилось время подумать и понять: она одна. Отец, со всеми своими связями, не всемогущ. Моран оставила пост. Джим… «Джим далеко, — с неправильной тоскою думала Роуз, — и не станет рисковать». Никто не придёт на помощь.

На улице было темно, и Роуз не сумела рассмотреть здание, куда её отконвоировали трое констеблей. Костюма рядом не было, и девушка осмелилась подать голос и потребовать, чтобы немедленно связались с адвокатом её отца. Тогда один из парней объявил, что у Рози больше нет такого права. Её завели в бетонный пенал — комнату для допроса — где было тускло, висело зеркало во всю стену и из пола рос железный стол с двумя привернутыми стульями.

Наручники пристегнули к столу. И Роуз наконец смогла выпрямиться по-человечески и вздохнуть.

Вскоре появился Костюм с ноутбуком и стопкой бумажных папок, разделенных маркерами.

— Как себя чувствуете? — безучастно спросил он.

— Я хочу поговорить с отцом.

— А я — заместитель комиссара полиции Цезарь Берг, — представился он. — Это дело лежит лично на мне. Мисс Адамс, вы знаете, почему вас арестовали?

— Я хочу поговорить с отцом, — упрямо повторила Рози. — Дайте мне телефон, мистер Берг.

— Очнитесь! Никто тут не собирается перед вами плясать ни в роли доброго, ни в роли плохого копа. Скажу просто: ваш отец, мистер Адамс, вчера был арестован, — заместитель комиссара ткнул узловатым пальцем верхнюю папку. — Эвана Питерсона, вашего сообщника, мы тоже уже допросили. Остались вы.

Цезарь Берг развернул ноутбук. Рози увидела черный экран и в верхнем левом углу небольшое окошко видеозаписи: съемка велась откуда-то сверху; Эван был в таком же положении, как и она сейчас — сидел низко сгорбившись и покачивался. А Костюм медленно ходил кругами и что-то говорил, будто зачитывал очень длинный и скучный приговор, ведущий к расстрелу.

— Нет! — с бульканьем вырвалось из груди Роуз. — Он ни в чём не виноват!

— В отличие от вас, мистер Питерсон сразу пошел на контакт. И поведал нам все, что знал.

— Пожалуйста, пожалуйста… — через силу шептала Роуз. Ей сделалось невыносимо и страшно, и перетянутые браслетами кисти рук, окоченев, перестали гнуться. Изо всех сил Роуз дернула наручники.

— Мисс Адамс, вы знаете, почему вас арестовали?

Ответ отрицательный. Она дернулась снова. Нажав на пробел, Цезарь запустил другое видео — это был склад при лаборатории мистера Адамса. Ночь, когда Роуз готовила капсулы для Джима.

— Я подрабатываю у отца лаборантом. В тот вечер мне пришлось задержалась, чтобы доделать научный проект, — объяснила девушка, чуть успокоившись.

— Мы в полиции привыкли называть вещи своими именами. Ваш проект — это кража сырья для изготовления наркотических препаратов.

— Нет, тут видно, что я брала самые обычные реактивы, расходники…

— А запись в журнал внесли? Тоже нет? А как же так получается: вы по ночам выносите из лаборатории химические реактивы… Во время проверки выясняется, что недостает специфических веществ. Не трудитесь врать, мисс Адамс. Я расскажу вам, что было после проверки: сначала подозрение пало на вашего отца. Часть «химии» нашлась у мистера Питерсона, и Эван взял вину на себя. Но мы к тому времени уже знали, кого он покрывает. Здесь у меня документы, улики, показания, которых хватит, чтобы сломать жизни всем троим.

«Джим, подонок конченный», — думала Роуз. Он подставил; поставил крест и избавился от свидетелей. Даже руки марать не пришлось!

— Я просто студентка.

— В «просто студенток» не стреляют, — Берг неожиданно подмигнул ей. — Я всё про вас знаю, мисс Адамс. Наркобизнес — жестокий бизнес, как у нас говорят… К счастью для вас, мне нет дела до возни с такой мелочью. Я охочусь на крупного зверя. Имя Джеймса Мориарти говорит вам о чем-нибудь?

— Нет.

— Тогда, может, вспомните этого человека? Приглядитесь внимательнее.

На стол легла фотография Джима размером с тетрадный лист — серьезный портрет усталого бизнесмена. Берг, как питбуль, вцепился взглядом в допрашиваемую; следил за реакцией, но Роуз училась владеть мимикой годами.

Второе фото с уличной камеры: площадь Рассел, напротив — отель. Джим выходит из кофейни.

— Вы работали здесь, верно?

Рози неопределенно дернула плечом.

— Всех посетителей не упомнишь.

— Этот момент тоже не «упомните»?

Цезарь передал третий снимок с того же уличного ракурса: Джим в расстегнутой рубашке плетется за парамедиками. На каталке, что они толкают, тело женщины. «Я принял решение, Моран. Видишь эту кровь? Это власть: и её жизнь, и её смерть всецело принадлежат мне». Роуз прикрыла веки, чтобы избавиться от Берга и глазами остаться с Джимом наедине. «Не разочаровывай меня, сладкая».

— Знаете что, Цезарь, — протянула она, скованными руками тасуя снимки, словно играя в наперстки, — очевидно, что эти три лица принадлежат трём разным мужчинам. На последнем фото я вообще без сознания! Ничего не могу вспомнить из той ночи и до сих пор не оправилась. Пожалуйста, отвезите меня обратно в больницу. Мне нужен врач!

— Джим Мориарти — самый разыскиваемый преступник в Европе.

— А в новостях о нём — ни слова.

— Я иду по пятам этого ублюдка уже много лет, мисс Адамс. Никто не подбирался к его «делам» ближе меня. Последний раз агенты засекли его в Китае. Мы накроем его, рано или поздно; с помощью наводки или без неё. Судьба Мориарти решена. А ваша?

— Китай — очень далекая страна, — улыбнулась Роуз.

В голове у нее гудело сквозняком от выбитого пулей окна: «Никто никогда не добирался до Джеймса Мориарти».

— О, вижу вам смешно!

«Слишком наглая случайность, не находишь?»

— Мне нечего добавить…

Берг злобно склонился над арестанткой.

— Дай мне зацепку, — сказал он ей прямо, — и ни тебя, ни твоего отца, ни Эвана не тронут. Сольешься — утащишь на дно всех.

— Ты спятил, — ответила Рози.

Девушка захрипела, когда Берг резко вцепился ей горло. Следующим движением он точно надавил на заклеенный повязкой шов. Каскад боли ударил из груди в позвоночник, завяз в лёгких и запретил дышать. Рози скулила на одной ноте, извивалась, но с прекращением пытки кошмар не закончился.

— И не таких ломали.

Берг шумно отряхнул руки, собрал фотографии и вышел за дверь.

В пенале не было ни окон, ни часов, и время, сверяющееся лишь с ударами сердца, шло неравномерно. Сначала Рози пялилась в зеркало, находя в своей внешности нечто новое — отвратное.

А потом Берг вернулся. И всё повторилось.

Вопросы, угрозы; на этот раз он не сделал ей больно. Он ушел ни с чем. А Роуз мучила жажда. Лишенный лекарств и подвижности организм быстро возвращался в то состояние, когда даже голову с подушки поднять невозможно. Девушка отключилась, сидя на жестком стуле. Когда очнулась, позволила двоим констеблям отконвоировать себя в уборную. Они унизительно следили за ней. Не позволив сделать и глотка воды из-под крана, вернули в бетонный пенал.

— Не нужно, пожалуйста, — хрипло просила Роуз, когда после запястий браслеты защелкнулись на её лодыжках.

— Был приказ, — отвел один констебль.

А второй выразился яснее:

— После того, как твой папаша удавился в камере, велено было удвоить меры безопасности.

— Я вам не верю.

Роуз дернулась, но железо держало крепко. Она закашлялась, и кашель вышел капельками алой крови на железном столе. Давясь слезами, Рози кричала: что ей нужен врач. Она умоляла. Она провалилась в небытие… Очнулась от прикосновения — это был Цезарь Берг. Вместо бумаг и ноутбука он принес кружку воды и поставил её на свой край стола.

В ушах звенело от бетонной тишины. Рози не могла проснуться, она трясла головой и теряла связь с реальностью. Стало ясно, что третьего раунда не будет — это конец.

— Я ничего не знаю, — выдавила она и подняла полный ненависти взгляд на Берга.

Он нервничал — охотник на Мориарти был бледнен и потел как от озноба. Что-то пошло не так?

— Начнем сначала? — предложил он. — Или покончим с делом сейчас же? В твоих силах всё прекратить.

— Это правда? Мой отец мертв?

— Но Эвана ещё можно спасти, — запнувшись, Берг промокнул салфеткой пот над бровями. — Расскажи всё, как было. Как тебя нанял Мориарти? Какую работу для него ты выполняла?

— Я просто студентка, — в который раз сообщила Рози. — И мне нужен врач.

В коридоре послышались шаги. От напряжения и мучительной сухости легких Роуз поморщилась. Но больше неё изменился в лице Цезарь Берг. Он вскочил с места и, кулаками налетев на зеркало, закричал: ещё один шанс, я не подведу вас, еще один шанс… Люди в костюмах констеблей вывели Берга под дулами нацеленных в голову пистолетов. В три щелчка Рози оказалась свободна от наручников.

Она поднялась на затекших ногах и, опираясь ладонью о стол, залпом выпила воду.

— Так-так-так, — раздался знакомый голос. Из темноты коридора проявились две фигуры, одетые в простую (какой Рози давно не видела) одежду. — И что ты там говорила, Моран? Обиженная баба сдаст тебя первой?

Молча прикрыв за собой дверь, Моран передала боссу купюру. Джим рассмеялся. Он вышел на свет и захлопал в ладоши, глядя на Роуз с нездоровым обожанием. Она и не услышала, как выронила кружку.

Бетонные стены превращали овации консультирующего злодея в оглушительное эхо.

🎶 Balthazar - Blues for Rosann

Комментарий к XI. Fiat justitia

Передаю привет всем отписавшимся под предыдущей частью. Эта глава — эквивалент моей признательности и благодарности. И да, иногда отзывы действительно могут дать автору такого пинка, что он пойдет и напишет (редко, но бывает:))

========== XII. Pereat mundus ==========

Он изменился: загорел и был дурашливо острижен. Наморщив нос, Рози поняла, что парфюмерной отдушкой разит не от Моран — это Джим. Загустевшая патока, щепотка перца. Отвратительный, манерный и липкий «самый разыскиваемый» полез обниматься, от чего Роуз едва не вывернуло наспех проглоченной водицей.

— Что с папой? — задрав нос повыше, спросила она.

— Ничего, он на работе, — прошептал Мориарти. — Всё хорошо, Рози, ты молодец.

Он крепче сжал её в объятиях, недвусмысленно врезавшись пахом в бедро. Моран отвернулась, когда дыхание Джима стало поцелуями на шее девушки. Рукой он морщил подол её больничной рубашки.

— К чему это шоу: выглядишь как гей, а ведешь себя… — Рози выгнулась и зашипела. — Конченный ты извращенец, тебе мало пристрелить меня?

Прохладная пауза остановила напор Мориарти и придала Роуз уверенности; улыбнувшись, он щелкнул девушку по носу. Ей наконец удалось выкрутиться.

— Боже мой! — он поднял руки и закатил глаза так, словно приветствовал вновь уверовавшего грешника в церкви имени Себя. — И снова мы в игре, сладкая.

— Притормози на минуту, ладно? Сядь, — хрипло потребовала Роуз, — пожалуйста, Джим, поговори со мной.

— Я весь твой.

Моран вышла, оставив дверь приоткрытой. А двое сидели за железным столом — друг напротив друга. Никто не был прикован или связан необходимостью говорить. Роуз чувствовала, что зря упускает шанс допросить Мориарти; она чувствовала, как бурлит в нём эйфория, и как плавится её собственный мозг. Но больше всего беспокойства доставляли вздохи — глубокие, колючие вздохи грозили прикончить её скорее, чем этот обозлившийся на мир ребенок расставит солдатиков для новой игры.

В ожидании Джим растерял всю томность. Выстукивая по столу бодрую дробь, он смотрел на Роуз с тем любопытством, которое ей было хорошо знакомо, и потому не пугало.

— Полиция, допрос, угрозы: ничего этого на самом деле не было? — собрав в горле немного воздуха, спросила Рози.

— Пока не было. Пока знаем только ты и я, но очень скоро кто-то вроде Берга или персонаж куда менее приятнее него может попытаться нам помешать. Я хотел понять: готова ли ты? Считай это генеральной репетицией.

— Но Эван!

— Никто его и пальцем не тронул, — Джим скучающе покачивал головой. — Плохое качество записи, плюс ракурс, плюс схожий по комплекции актёр. Фотографии, кстати, тоже нарисованные. Перестань быть такой доверчивой.

— Ты ужасен, — сказала Роуз.

— Нет, это ты ужасна, — возразил Джим. — Не жалко отца, так пожалела бы птенчика! Но ты выбрала защищать меня — очень странный выбор.

— Я знала, что ты вернешься.

— Той ночью в Рассел, конечно, я помню, что ты сказала… Ты понимаешь, что сама виновата? Скажешь, случайность? — он выдержал паузу. Не дождавшись ответа, полез в карман брюк, и на столе оказалась яркая, как праздник, коробочка размером с ладонь. — Как бы то ни было, ты молодец. Я привез тебе подарок: обычный, заурядный, скучный. Откроешь?

— Нет.

— Что тебя опять расстраивает, Рози?

— Убери.

— Ты сама этого хотела.

Ошпарив девушку взглядом, Джим толкнул подарок вперед. А Роуз не хватило воздуха на ещё одно «Нет», слабость залепила ей рот — оставалось только сжаться до ничтожных размеров этого слова. Она думала, что похоронила всех чудовищ; думала, что, переродившись, стала бессмертной. Роуз Адамс хотела выжить (любой ценой), но «коробочка» намекала на новую игру — яркую, праздничную смерть. Слабость залепила уши: Роуз видела, как губы Джима работают над яростным монологом, но слышала только собственный беспорядочный стук и бульканье.

Обойдя стол, Джим развернул девушку и взял за горло — он считал пульс.

«Папочка отвезёт тебя домой», — больше кожей, чем ушами услышала она. А потом в комнате появились незнакомые люди и, став для Адамс коконом, оттеснили Мориарти.

***

Джим переспал с Роуз. Но перед тем пришлось избавиться от врачей — как они надоели! Халаты выкачали скопившуюся в легких Роуз жидкость и, взамен накачав её какой-то другой, велели скорее вернуть больную в палату под постоянное наблюдение мониторов.

Джим повёз Рози в Рассел. Здесь всё было по-прежнему, как и месяц назад до выбитых стекол и скорой. Они выспались, приняли душ; Джим ещё раз убедил Рози, что арест не был правдой. В общем-то он собирался обойтись без спешки, но сам не понял, как заслужил поцелуй. Девушка была не в себе от букета различных препаратов и целовать её было всё равно, что целовать её вялого двойника. Плотно задернув шторы, Мориарти долго, до изнеможения, тискал разметавшееся на подушках тело перед тем, как заняться любовью. Всё механически. В сексе он явил себя примерным консерватором. Возможно потому, что избегать боли — сейчас был единственный способ доставить партнерше дозу немедикаментозного кайфа. Джим хотел этого: заласкать до полусмерти, пропитать потом и стонами, а не кровью. Он так долго сдерживался. И теперь сдерживался ещё сильнее, чтобы ничего не испортить. Ужасный злодей не хотел оказаться ужасным любовником. После Роуз попросила ещё тех препаратов, но Джим так устал от её сонных с поволокой глаз, что разрешил лишь пару необходимых таблеток.

Была глубокая ночь. Двое отдыхали на смятой простыни. Рози сидела, утопая в Эвересте подушек. А Джим лежал, устроив голову на животе любовницы. Она машинально гладила его короткие волосы, и всё сошло бы на нет, сладкая идиллия в момент наскучила бы консультирующему злодею, если бы не квадрат марлевого пластыря на груди Роуз — под ним заживали воспоминания и дыра, которую он в своё время не растревожил, вопреки тому, что погрузиться пальцами под кожу хотелось до жути. Расковырять уже сросшиеся края плоти, добыть трофейную пулю. Мориарти и сейчас был одержим фантазией, что она всё ещё там и жаждет его внимания.

Но внимания хотела и Рози, тихо мурлычущая какую-то песенку.

— Я помню всё, что ты говорил мне в реанимации, — сказала она так певуче, будто могла угадать музыку в мыслях Джима. — О детстве, о Белфасте…

— Пуф, — выдохнул он, приложив к виску сложенные пистолетом пальцы. — Забудь, или придется убрать тебя как опасного свидетеля.

— Снова? Не хочу возвращаться в больницу.

— Думал, тебе нравиться лежать и пялиться днями в телевизор. Кстати, вопрос от Моран: что за трюк с букетами? Ты ведь сама их заказывала — я проверял выписку с кредитки.

— Просто… — Рози ощутимо пожала плечами.

— Ты выдумывала себе поклонников, чтобы я ревновал?

— Ревновал? Ты? — она искренне фыркнула. И Джим (не из тех, кто переспрашивает дважды) ущипнул Роуз за упругий бок. — Я едва держалась в сознании, — через паузу ответила девушка. — Пока ты жарился на солнышке, Джеймс, и наслаждался собой, букеты вяли. Я мучилась, дышала через трубочку, но продолжала жить. Тогда я решила, что многие вокруг меня исчезнут или умрут, как розы в тухлой воде, а я выживу. Они были нужны, как напоминание.

— Со мной, думаешь, проще выжить? — спросил он небрежно.

— С тобой — мой единственный шанс выжить. Я ведь совсем не знаю тебя и совсем не люблю. Любила бы, было бы хуже.

Джим нехотя скатился с нагретого места, завернулся в халат и нашарил виски в мини-баре. Безумие поутихло. Усталость — побочный эффект расчетливости. Цинизм — сквозняк в голове. Он щелкнул выключателем, зажигая крошечные ночники вокруг кровати, и в свете ясно увидел, что и правда не к лицу им сантименты. Рози прятала несчастный взгляд и уже не была такой смелой. Конечно, она любит его — ещё как! И он позволит ей жить с этим. От нарисовавшейся в голове картины Джиму хотелось неприлично хрюкать и смеяться; напиться в дым, застрелиться, полететь с крыши, разбиться, и чтобы после эта грустная красотка успокаивала портрет на его надгробии поцелуями.

Бывают пропасти, за край которых страшно взглянуть. Но не случайности приводят к ним.

— Ты ужасна, — бросил Джим; бросил заурядную коробочку на кровать и принялся одеваться. — Может, откроешь наконец?

Он зашнуровывал кеды и подозрительно косился на распаковку, ожидая любой реакции.

— Знакомый запах, — сказала Роуз. В руках она баюкала крошечный флакон; не полноценный парфюм даже — пробник. — Что это?

— Мамины духи.

— Тебе было пять. И ты помнишь?

— Нет, духи твоей мамы. Ты так звала её в ту ночь. Подумал, тебе это нужно. Их уже не выпускают, но один из моих клиентов парфюмер. В общем-то главное, что подарок, как ты просила: заурядный и пахнет также.

Запутавшись в словах до головокружения, Мориарти махнул на них рукой, накинул куртку и, стоя перед зеркалом, растрепал волосы.

Он был уже одной ногой на пороге — он ждал, что его окликнут.

— Джим.

— Рози? — звать её по имени было щекотно.

— А мы сможем когда-нибудь поговорить об этом: о моей маме, о твоей маме… Съездить однажды в Белфаст как нормальные, скучные и заурядные?

— Когда-нибудь, конечно, сможем, — он усмехнулся. — Раз ты планируешь жить вечно, у нас вся вечность впереди.

— Я хочу видеть тебя. Ты же знаешь, я готова.

— Вот он я — во всей красе.

— Сейчас ты один, выйдешь за дверь — и вернешься кем-то другим.

Единственный сухой халат был у ног Джима, и «красть» его было опасно. Не придумав другой одежды, Роуз попыталась примерить простынь. Гора подушек полетела на пол, но преисполненная решимости девушка продолжала тянуть ткань на себя.

— Сладкая, ты вообще слышала что-нибудь про личные границы! — возразил Джим, позабыв себя от восхищения.

Вновь наполнявшаяся жизнью девушка — её нагое тело — было зрелищем крайне волнующим.

— Я не вернусь в больницу!

— Ещё как вернешься! А ну, марш обратно в кровать! Хочешь играть на равных —приведи себя в форму, — подмигнув на прощание, Джим попытался исчезнуть.

Мориарти с топотом бежал по длинному коридору отеля Рассел. А за ним по пятам летел всклокоченный призрак в мятой простыне. Мир, очевидно, сошел с ума! Случайно запнувшись о складку на ковролине, Джим растянулся на полу и захохотал. Сверху на него навалился полтергейст, и Джим не стал сопротивляться, когда тот потребовал его обратно в номер.

Знать бы наперёд, что Шерлок станет гоняться за ловушками злодея-консультанта в одной простыне, и ткнуться револьвером в собственный висок — не скучно… Пуф.

🎶 Tyrone Wells - More