Ураганы (СИ) [Волосинка на губе] (fb2) читать онлайн

«В мире имеется много вещей, о сути которых мы понятия не имеем…»

Первые лучи солнца падают на кровать, раздражая глаза через тонкие веки. Неохотно просыпаюсь, моргаю, рассеивая мутную пленку сна. Первое, что я вижу это - широкую спину, которая медленно вздымается, говоря о том, что ОН еще спит. Никогда не перестану любоваться его чернильными нитями, обволакивающие спину словно корсет. Закусываю губу и осторожно, еле касаясь, веду пальцем, очерчивая черную полоску на смуглой спине.

Пора возвращаться к себе в квартиру.

Осторожно перекатываюсь на край кровати, опускаю ноги на прохладный пол. От этого только хуже. Хочется плюнуть на все планы и забраться обратно под теплое одеяло. Глубоко вздыхаю, набирая в легкие воздух, в надежде, что это придаст мне сил.

- Готов любоваться твоей голой спиной всю жизнь.

«Как же это взаимно»

Не оборачиваясь, поднимаю с пола белье и торопясь надеваю, понимая, что его пробуждение может закончиться моим опозданием.

- Не хотела тебя будить, - ищу на полу джинсы, которые вчера в спешке слетели с меня, как и вся остальная одежда, скомканная горячими, страстными руками.

- Мина, - он делает долгую паузу. - Мина! Посмотри на меня!

Оборачиваюсь и встречаюсь с карими глазами. Он садится на край кровати, протирая глаза.

- Когда ты расскажешь отцу про нас? Мне надоело, что ты каждое утро сбегаешь, - спрашивает он, не отрывая свои руки от сонных глаз.

Корчу недовольное лицо, пока он не видит.

«Этого вопроса я и боялась»

- Фор, ты же знаешь, что он всегда занят, когда его вижу, или он в компании кого-то. Я считаю, что это личный разговор, и когда подвернется момент, обязательно все ему расскажу, - подхожу к нему и целую в щеку, выдергивая из-под него свою футболку.

- Да, да. Я это слышал много раз, - говорит он, направляясь на кухню.

Но мои слова были правдой. Отец часто занят. Весь груз ответственности и организации всего в Бесстрашии лежит на его плечах. Он главный Лидер нашей фракции. Помимо него есть еще четыре лидера, про них знают все, за исключением того, что их никто не видел. По закону они остаются инкогнито. Никто в Бесстрашии и других фракциях не знают как зовут и как выглядят четыре лидера. Это помогает им быть тенью, в облике мастера тату или бармена, или командира разведки. Быть незаметными ушами и глазами.

Так случилось, я знаю всех лидеров, так как являюсь одной из них. Но официально курирую неофитов с Фором.

Все началось с Дружелюбия, там я родилась. Меня растила одна мама, отец умер, я его не знала.

Тот день я помню, как вчера. Тот день, когда ее не стало.

«Было раннее утро, мама взяла меня с собой, собирать яблоки. Мы пели и разучивали стихи, она поднимала меня на дерево, чтобы я забиралась выше и трясла ветви, роняя с них красные яблоки на землю. Мама бегала из стороны в сторону, укрываясь от падающих снарядов. Ее светлые волосы развевались на ветру. Было так здорово и мы так искренне смеялись, до того момента, когда она вдруг остановилась, смотря перед собой. Я ничего не видела из-за густой листвы на яблоне. Она подбежала ко мне, в ее глазах было беспокойство. Она нервно улыбнулась, успокаивая.

- Жасмина, сиди там очень, очень тихо! Прошу тебя! - ее руки начали дрожать.

- Мамочка?

- Ш-ш. Девочка моя. Тише! Я скоро вернусь.

- Мама? - но она сорвалась с места, в сторону стены, я не видела ее, но слышала, как она кричит, зовет на помощь.

Затем я услышала шум. Кто-то бежал с той стороны, куда встревоженно смотрела мама. Мои маленькие ладошки вспотели, но шершавая ветка не давала рукам соскользнуть. Мое сердце упало вниз, туда где лежали красные плоды, скинутые мной ранее, тогда я увидела троих мужчин пробежавшие мимо дерева, на котором я сидела. Все, что я успела увидеть это голые ступни у одного и рваные серые тряпки. Я знала об изгоях. Это были главные школьные страшилки среди малышни и детей постарше.

Услышала истошный крик мамы, который прекратился через несколько секунд. Я зажала рот руками, боясь произнести хотя бы звук, боялась даже дышать. После, услышала мужской хохот и короткие разговоры, чувствовала, что произошло что-то страшное. Но сердце, которое ломало мою грудную клетку изнутри мешало мне сделать даже движение в сторону. Мышцы одеревенели. Я застыла и слушала чей-то мужской стон и хохот, в той стороне, куда бежала мама. Все эти десять минут длились вечностью. Я умирала от страха за маму и за свою жизнь. Глаза болели от слез.

Послышались выстрелы, я вдавилась в дерево со всей силы смотря вниз. Кто-то бежал в мою сторону. Он уже был близко. Мой истеричный стон прервал выстрел.

Изгой упал прямо под дерево. Он перевернулся на спину, отползая назад. Как только он поднял голову, наши с ним глаза встретились. Его рот скривился от боли, гнилые, пористые зубы красились в красный цвет крови, которая при каждом коротком кашле брызгала на его лицо.

Очередные шаги раздались рядом. Но я не могла отвести взгляд от умирающего изгоя.

Под деревом появился мужчина в черном. Он поднял пистолет, зажатый в руке и сделал последний выстрел в лицо изгоя, искаженное гримасой страха и боли.

Эта картина привела меня в шок, я начала плакать навзрыд. Мужчина в черном поднял голову вверх. Убирал пистолет и вытянул руки ко мне.

- Тише, тише, малышка, все кончилось. Все хорошо. Я Бесстрашный, не бойся. Давай, я помогу тебе слезть.

Но все его слова я пропускала мимо ушей. Меня трясло от страха и отвращения, когда я смотрела на расколотую голову изгоя.

- Мама? Там мама! - кричу ему.

Он обернулся назад. По его выражению лица я поняла, что произошло что-то страшное.

Из меня будто выкачали весь воздух. Стало наплевать на высоту. Я схватилась за нижнюю ветку и спрыгнула вниз, приземлившись через кувырок. Мама была тренером по гимнастике. И со спортивными снарядами была знакома. Тонкие ветви яблони мне послужили брусьями, я ловко очутилась на земле.

Сорвалась с места в сторону стены, куда убегала моя мама. Я заметила, как стоят еще трое в черном, склонив головы вниз.

Уже издалека виднелись три силуэта на траве. Два серых и ярко-оранжевый.

«Мама»

Все что я увидела дальше: задранное мамино платье, голые ноги и огромный камень, который лежал на ее голове.

Звон в ушах был на столько сильным, от чего я не сразу поняла, что это был мой крик. Сильные руки схватили меня, отворачивая от ужасной картины. Кто-то прижимал меня к себе. По темной коже, я узнала того Бесстрашного, который застрелил изгоя под деревом.

- Тише. Все будет хорошо. Успокойся, маленькая. Меня зовут Макс…»

Фор выдернул из воспоминаний, поставив передо мной кружку с горячим напитком.

- Ее вспоминаешь? - он осторожно поинтересовался. - Прости. Ты всегда грустная, задумчивая, когда вспоминаешь ее.

«А ты всегда проницателен»

- Да, задумалась, - улыбаюсь ему в ответ, разгоняя плохие мысли.

- Знаешь, как говорила моя мама? - Фор делает глоток из кружки. - Жизнь - это череда выборов. Тщательно продумай свой следущий ход, - делает паузу. - Это я про разговор с отцом. Я тебя не тороплю.

- Спасибо, - подхожу к нему и нежно целую в его полные, мягкие губы.

Я правда благодарна ему, он не стал торопить. Меня грызет совесть, Фор не знает, что я одна из Лидеров. И он не должен знать. Не хочу, чтобы он переживал. Я знаю, что афракционеры готовят покушения, охотятся за головами Лидеров. Особенно за Бесстрашными.

С Фором мы познакомились, когда я сама была неофитом. Он был моим тренером и наставником. После - это переросло во взгляды в столовой, дальше в индивидуальные тренировки, потом в свидания на крыше до рассвета, и в конце концов все закончилось в его постели.

Мы обсуждали с ним все на свете, делились тайнами, мечтами. Когда он признался мне в любви, я окончательно сдалась его чарам, но так и не дав ему ответ. Любовь - слово для меня очень серьезное. Я не знаю его определения. Мне хорошо с Фором, но я не могу ему все рассказать, не могу сказать, что один из Лидеров это я. Не могу подвести отца. Я дала клятву. Меня могут лишить этого звания. Когда я решу, что с этим делать, тогда слово «любовь», для меня станет доступным.

Какое определение я знаю точно?

Ненависть.

Я ненавижу изгоев. Всем сердцем. Ненавижу их существование. Каждый раз, когда Фор патрулирует районы афракционеров, я сижу на нервах. Когда их команда задерживается, я вся извожу себя. Уж слишком большой отпечаток оставили три изгоя, которые растерзали мою мать. Я знаю, на что способен человек оставшийся без всего.

Изгои убивают безразборно. Мужчин, стариков, женщин и детей. Много, кто выбывает из фракций за стену в первые дни кончают самоубийством. Жизнь изгоя отвратительна.

Еще я презираю фракцию Отречение, которые кормят, поят и одевают этих ублюдков. Маркус Итон - Лидер Отречения, управляет всем Чикаго, призывает быть отзывчивыми к изгоям и дивергентам.

Ко вторым я никаких претензий не имею. К дивергентам у нас относятся настороженно. Ведь они не вписываются в одну фракцию. В их крови течет принадлежность ко всем фракциям.

Дивергент перешедший в чужую фракцию зачастую не соблюдает законы и правила.

В Дружелюбии запрещены любые виды конфликтов, кроме словесных, в тихом тоне. Дивергент может подраться.

В Искренности запрещено утаивать что-то. Там чтят честность. Дивергент может солгать.

В Эрудиции не признают лень, там принято трудится во благо науки каждый день. Дивергент может не сделать этого.

В Отречении дивергент может не помочь изгою, может не отдать свой хлеб. Это возбраняется.

В Бесстрашии дивергент может застыть с пистолетом в руке, смотря в глаза тому, кого нужно убить. Он засомневается из-за своих качеств дружелюбия или отречения. В бою это может плохо кончиться.

Поэтому к дивергентам относятся скептически. Они подрывают все уставы фракций. Лидер Эрудиции Джанин Метьюс пыталась на собрании поднять вопрос об исключении из фракций дивергентов. Но Маркус Итон отклонил это предложение, обосновав это бесчеловечным.

«Двуличный Итон. Выгоняющий из своей фракции в логово изгоев людей которые не поделились хлебом или последним одеялом с этими животными, но закрывающий глаза на косяки Дивергентов.»

****

В кабинете папы пусто. Я пришла раньше него. Пока гадаю о том, какой разговор нас ждет, по привычке, пока никто не видит сажусь на кресло отца и кручусь в разные стороны, размазывая очертания кабинета в глазах. Взгляд падает на фотографию, которая стоит на столе папы. На ней стою я и Макс. Через год после смерти мамы. На фото девочка с длинными спутанными волосами, с большими серыми глазами и улыбкой до ушей, стоит обняв ногу чернокожему мужчине. Оба счастливы.

Макс говорил мне, что в тот день, когда я так ловко спрыгнула с дерева и быстро побежала прочь, засел в его голове навсегда.

Он возвращался снова и снова в Дружелюбие, чтобы просто посмотреть, как я живу. Он держался из далека, но я всегда его замечала. Однажды, преодолев смущение, я подкралась к нему сзади, пока он искал меня глазами. Похлопав его по руке, он резко развернулся, было видно, что он удивлен. Вот так, каждый раз, когда он приходил мы с ним играли. Макс узнал у Джоанны, что я осталась сиротой. Мой отец, как оказалось умер от инфаркта, вскоре после моего рождения. Других родственников у меня не было. Макс оформил документы и в шесть лет я стала дочерью главного Лидера Бесстрашия.

Когда мне исполнилось двадцать один, на одной из вылазок в район изгоев, я спасла весь отряд, заметив странное поведение живущих в этом поселении изгоев. Мы должны были подорваться в одном из домов, но я увидела дрожащие руки и бегающие глаза афракционера, который сказал, что в доме, котором нужно проверить слышался подозрительные звуки. Я не поверила ему и с силой впихнула на порог дома, позади меня шел командир нашего отряда, он хотел войти в дом в след за изгоем, но я закрыла его собой, когда раздался взрыв. Мы допросили каждого, кто был там. Это оказалось покушением. Изгою, который подорвался, заплатили паленым спиртом, чтобы он завел нас в дом. Вот так за бутылку эти ублюдки готовы на все.

Вернувшись, отец назначил меня новым Лидером. Его поддержали остальные. Я подавала большие надежды. Благодаря своей внимательности.

- Жасмина, ты уже здесь, отлично. Тогда сразу к делу, - сказал заходящий в кабинет Макс. - Тебе нравится твоя работа?

- Ты же знаешь, что я хочу за стену, - встаю, уступая место хозяину. - Я хочу делать больше, чем нянчить сопливых неофитов.

- Что ж. Сегодня ты назначаешься новым командиром разведки отряда J, - моя улыбка начала расти после слова «командиром разведки».

- Серьезно?! - как только я хотела кинуться к нему на шею, в кабинет зашел Тери. Еще один Лидер Бесстрашия. - Спасибо, Макс, - оставшись на половине пути, уже сдержанней сказала я.

Не стоит злоупотреблять своим положением дочери.

- Тебя проинструктирует Тери, - сказал папа и стал перебирать документы на столе.

- Поздравляю Мина! - улыбнулся Тери обнажая верхний ряд зубов, в котором не хватало переднего. - Два дня назад в пьяной драке был убит Ник, бывший командир, теперь уже твоего отряда. Наша задача, патрулировать зоны изгоев за стеной. В пределах нескольких километрах. Все что дальше - не наше дело.

- Поняла.

- Ваша миссия проверить вход в метро, который был завален много лет назад. Поступил сигнал, о скоплении живущих там изгоев. Проверь открыт ли вход, если нет, то подорвите его, он ведет напрямую в город. Не хватало еще, чтобы эти крысы бегали сюда, - хлопает меня по плечу. - Выдвигаетесь через час.

- Поняла.

Лидеры еще несколько минут что-то обсуждают, и когда Тери уходит, я подхожу к Максу, хочу поговорить с ним о Форе, но в последний момент передумываю.

Может я сама еще не готова рассказывать Максу?

- Я так рад за тебя, в свои двадцать три, ты уже многого добилась.

- Очень надеюсь, что из-за своих заслуг, а не по причине, родственных связей с одним из главных Лидеров нашей фракции, - сажусь на стол, складывая руки на груди.

- Я горжусь тобой.

Это самые лучшие слова, которые хочет услышать дочь от своего отца. Я его не подведу. Я обязана ему всем. И в первую очередь жизнью.

****

На выходе у машин уже собралась моя команда. На всех одинаковая форма. Ни у кого нет опознавательной лычки или значка о статусе в группе. Это на случай, если снайпер будет сидеть в засаде и стрелять по командиру отряда, лишая команду “головы”.

В отряде десять человек. Кто-то старше, кто-то младше. Замечаю троих девушек, больше напоминающих лысых парней. Самый высокий из команды просвистел.

- Надо же. Эта хоть с волосами на башке, за них можно держаться, когда трахаешь сзади, у этих волос нет, - указывает он на девушек. Все заржали.

Языкастым оказался мужчина лет тридцати, с зеленым ёршиком на голове и тянувшимся шрамом на левой щеке.

Я встаю напротив этой компании и ухмыляюсь. Мне не привыкать занижение своих возможностей и унижения в обществе.

- Всем доброе утро. Я ваш новый командир, Жасмина Вайт, - вижу, как самый языкастый выругался в пол тона. - Наша сегодняшняя задача проверить вход в метро, убедиться, что в него нет доступа, если он есть, то подорвать. Ясно?

- Да, - хором ответила команда.

- Как тебя зовут? - спрашиваю языкастого.

- Джон, - вытянувшись по струнке ответил мужчина.

- За рулем будешь, - говорю, направляясь к машине.

Пока мы садились по местам, я слышу, как они перешёптываются между собой, узнав мою фамилию, сверля меня косыми взглядами. Мы уместились в небольшой грузовик. Как только мы выехали, я заметила Фора, который стоял у входа, провожая нашу машину взглядом.

«Прости, все вопросы вечером»

Он всегда был против моих вылазок за стену. Считал, что это опасно и когда-то может кончится плачевно. Мы часто ругались с ним по этому поводу. По итогу, все заканчивалось сексом, и каждый оставался при своем мнении. Но я устала сидеть в Яме. Я хочу чего-то большего, чем просто присутствовать на собрании Лидеров Бесстрашия и тренировать неофитов.

Пока мы едем, кто-то из ребят травит шутки, машина переполнена хриплым мужским смехом и звонким женским. Даже мне удалось рассказать пару забавных историй, облегчив настрой всех. Пока мы едем, мои мысли носятся вокруг города, который выцвел, потеряв краски после войны. Чем дальше мы отъезжаем, тем больше попадаются разрушенные дома, стадионы, заржавевшие машины. Все замело сухой землей, которая трескается под колесами автомобиля. От солнца все вокруг приобретает желтый цвет. Другой жизни я не знаю, лишь представляю, разглядывая огромные здания с выбитыми окнами, как там сто лет назад жили люди, представляю, очередь из машин, которая называлась пробкой.

Я этой жизни никогда не увижу, как и все, кто живет в Чикаго.

Война уничтожила все. Есть ли жизнь дальше Чикаго? Что там за сухим рваным горизонтом? Неужели вся земля умерла? Я в это никогда не верила. В школе об этом не говорили. А взрослые лишь травили байки.

Мы подъезжаем к назначенному месту. Я командую приготовиться. Группа знает, что при появлении изгоев, команды буду отдавать не я. Это будет делать Джон, который выполнял эту работу, при прошлом командире. Он будет всегда рядом со мной. Передавая ему команды знаками, он будет озвучивать их. Так положено для защиты командира, пока обстановка не будет проверена.

Мы выходим из машин, нам на встречу идут несколько женщин с детьми на руках. Все грязные, кто-то босой, разорванные тряпки едва ли скрывают плечи и ноги.

«Как можно вообще рожать в таких условиях»

Помню, как Тери рассказывал, что некоторые изгои специально рожают детей, для дальнейшего употребления.

Вспоминаю его слова, смотрю на детей у них в руках, кривлю рот в отвращении.

Вход в метро находится рядом с домом разрушенным до основания. Встав полукругом, занимаю позицию с самого края, двигаемся вперед. Оружие наготове.

У входа разбит лагерь. Четверо мужчин жарят что-то похожее на крыс, еще двое сидят чуть дальше.

Пахнет горелой резиной и паленой кожей. Едкий запах режет глаза.

Я смотрю на них очень внимательно, анализируя обстановку. Замечая любую деталь, любой подозрительный предмет.

- Наблюдать за этими тварями, - указывает Джон группе. Пока мы подходим к входу в метро.

Четверо из нашей команды взяли на прицел изгоев.

Я замечаю, что мужчины уж слишком широки в плечах, для жизни на улице. Меня нервирует то, что они сидят. Я не вижу их ног. Не могу понять в обуви они или нет. Все скрыто тряпками, которые явно не по размеру и под подолом которых может скрываться что угодно. Джон и один из сидящих на земле мужчин следят за моим взглядом, лицо изгоя едва ли видно из под капюшона. Я перевожу взгляд на Джона и обратно на изгоя.

- Встать, - понял мою команду Джон, и озвучил ее.

Четверо изгоев смотрят на Джона, не шевелясь. Джон стреляет в воздух. Замечаю, что женщины даже не вскрикнули от выстрела. Только плотнее прижали детей к груди, не сводя с нас глаз.

- Встать, я сказал! - наводит на них пистолет.

Пока они мешкаются, я замечаю, что вход в метро разрыт.

- Командир, здесь есть проход, - отчитываюсь самой себе. Но для всех я говорю Джону.

Поворачиваюсь и замечаю, что четверо уже поднялись. Опускаю взгляд вниз, на ногах у всех стертые до дыр кроссовки. Вижу, что один из них уж очень большой под балахоном, в котором он одет.

Он смотрит на меня, не сводя глаз. Щурится. Слишком он уверен в себе. Не боится.

Это настораживает.

Джон оборачивается, чтобы посмотреть на вход в метро. Мажет взглядом по мне, замечает мой кулак, с двумя пальцами, немного торчащими из него.

- Вы остаетесь здесь, - командует он всем, кто держит на мушке изгоев. - Все остальные за мной. Шелохнутся - стреляйте.

Как только я опять переношу взгляд на подозрительного изгоя, вижу его глаза вцепившиеся в мой кулак.

«Нет. Не может быть, чтобы он что-то знал»

Секретные знаки даже большинство бесстрашных не знают, не считая всех участников, работающих за стеной в отрядах разведки.

- На колени. - командует Джон, смотря на меня, как я держу взгляд на этом подозрительном изгое.

Он медленно встает на колени. Я вижу улыбку на его перепачканном лице.

Женщины, которые были с детьми садятся на землю следом за ним. Без приказа. Просто повторяя его действия. Дети на их руках хнычут.

Хочется застрелить его. И не отвлекаться на этого изгоя. Но беру себя в руки, вспоминая про маленьких детей. Невольно переношу себя на то дерево и мертвого изгоя, который часто посещал меня во снах. Не нужно им такое видеть.

- Мина, Люк, вы первые, я за вами, - говорит Джон, указывая на вход в метро.

Включаю фонарь на груди, который освещает метра три вперед и вхожу в разрытый проход. Пахнет сыростью. Теплый воздух бьет в лицо. Вижу перед собой лестницу, которая ведет вниз.

«Его улыбка…»

Вот черт! Как я сразу не обратила внимание на ровный, белый ряд зубов, контрастирующий на фоне грязного лица.

Это засада…

Оборачиваюсь, чтобы отдать приказ, вижу, как Люк заносит ногу, раздается взрыв.

Звон в голове глушит все звуки, саднит уши. Я ощущаю грудью, как меня придавило что-то. Пытаюсь поднять голову, но сильная боль пронзает шею. Слышу выстрелы. Пытаюсь дотянутся до рации на бедре. Но балка, которая давит на меня, мешает это сделать.

- Джон? - молчание. - Люк? - молчание. - Чёрт. Твою мать!

Вытянув голову влево смотрю на вход. Вижу тела двоих.

Блять!

Пытаюсь протиснуться под тяжелой балкой. Не выходит. Чем сильнее я двигаюсь, тем сильнее она намертво приклеивает меня к полу. Вижу свет впереди, кто-то переступает тело Джона.

Пытаюсь дотянуться до пистолета, который выпал из рук. Но он встает мне на ладонь, прижимая еще сильнее к мелким острым камушкам на земле.

Он нагибается ко мне отбрасывая пистолет в сторону.

- Значит, Мина? Командир отряда. Тебя-то я и искал, - скалится он своей белоснежной улыбкой, занося кулак ударяет меня.

Темнота.

========== 2 ==========

Сдавленный стон и тихие вздохи. Я сижу в луже крови, передо мной стоят трое изгоев.

Нет!

Опускаю взгляд, замечаю лежащую женщину, накрытую подолом оранжевого платья.

Мама…

Отвратительный смех сопровождает грязных ублюдков, которые подходят ко мне. Запах отходов и мочи шилом врезаются в нос. Пытаюсь бежать, но я будто в воде. Все мои движения плавные, слабые. Смех сзади приближается. Я начинаю кричать.

Ледяная вода вырывает меня из липкого сна, который оставляет после себя отвратительное послевкусие.

- Наконец-то, я думал ты сдохла уже.

Поднимаю глаза. Передо мной стоит незнакомый мужчина, в одежде не принадлежащей ни к одной фракции. Но и не к изгоям.

Заметив мой заинтересованный взгляд он скалится в улыбке, которую я узнаю.

Это он…

Тот изгой…

- Но.. - не успеваю договорить, как он наотмашь бьет меня по лицу.

Я пытаюсь защититься, но мои руки в путах, я привязана к стулу. Пытаюсь восстановить свое сбивчивое дыхание. Оглядываюсь вокруг. Я в темной комнате. Пахнет сыростью. Только фонарь на полу освещает помещение.

- Вопросы буду задавать я, - голос с хрипотцой режет слух.

Я плюю ему в ноги.

- Пошел ты на… - меня заглушает сильный удар в живот, молниеносный выбивающий весь воздух из легких, заставляя меня согнуться.

Его обувь…

Пока хватаю ртом воздух, замечаю, что он обут уже в ботинки. Они новые, слегка запыленные, вспоминаю: он был в дырявых кроссовках…

- Что ты знаешь о Лидерах Бесстрашия? - вопрос заставляет мое сердце усиленно стучать.

- Можешь меня сразу убить, я ничего не знаю. - шиплю через саднящую боль в животе.

- О нет, я так делать не люблю, - мужчина нагибается ко мне совсем близко, я чувствую, что он пахнет сигаретами и мылом. - Я выбью из тебя все соки, командир.

Как он мог догадаться?

- У тебя возникает вопрос откуда я знаю? - угадывает мои мысли. - О-о, не терзай себя мыслями. Я знаю все ваши секретные связки «ключей».

Что?

- Ты не бывший Бесстрашны… - меня опять прерывает удар, теперь уже в челюсть.

Мои зубы клацают друг об друга, прикусывая до крови язык. Металлический привкус тут же врывается в мой рот. Скула пульсирующе ноет. Мое бешенство на грани страха, адреналин в крови прибавляет смелости. Я скапливаю кровь во рту и плюю ему на ботинки, которые мне не дают покоя.

Его смех сокрушает стены, гулко застревая в ушах.

- Давай, - он садится передо мной на корточки. - посмотрим, как будет держаться другая? Из твоей команды, командир? Я пожалею твой, пока еще целый рот, чтобы ты могла мне все рассказать. - его ровная улыбка растягивается в оскале.

Он встает, обходит меня и хватается за спинку стула. Резко отворачивает меня от стены.

Вижу решетку. Догадываюсь, что я сижу в камере. Боковым зрением, замечаю, как он открывает железную дверь и щелкает выключателем.

Яркий свет заставляет зажмурить глаза. Я слышу женский стон, от чего распахиваю веки. Глаза слезятся от яркого раздражителя, но я смотрю перед собой. Я была права, я в камере, напротив, через решетку от меня еще одна камера. Там сидит девушка в черном, с завязанным ртом. По её ежику на голове, понимаю, что это одна из моей команды. Мое дыхание учащается. Хочу крикнуть ей, но не могу вспомнить ее имя.

- Они что-то сделали тебе? - вырывается у меня.

Руки изгоя снова касаются спинки моего стула, втесняя пальцы между моими лопатками и железом. Он двигает стул еще ближе к решётке, я почти коленями касаюсь ее. Брыкаюсь и он тут же выдергивает свои мерзкие пальцы.

- Не хочу чтобы ты что-то пропустила, - выходит из моей камеры и, преодолев два шага входит к другой бесстрашной.

Она стонет, пытается что-то сказать, ерзает на стуле. Ублюдок скалится, смотрит сквозь железные решетки прямо на меня и со всей дури бьет ее в бок.

Я знаю, что это. Он провоцирует меня. Показывает на наглядном примере, что меня ждет, если не расскажу ему все.

Сжимаю кулаки ногтями впиваясь в ладонь.

- А что ТЫ знаешь о Лидерах вашей фракции? - он говорит тихо с издевкой рядом с ее ухом.

Девушка мычит от боли. Он снова бьет ее.

- Не трогай ее! - срываюсь на крик.

Девушка напротив склонилась к коленям. Ее спина быстро вздымается то вверх, то вниз. Хриплый, рваный воздух выходит из ее носа, почти сопя.

- Прости, забыл тебе рот развязать. - тянет издевательски изгой.

Он снимает с ее головы повязку, рукой надавливает на жевательные зубы, она раскрывает рот, он вынимает тряпку, бросая на пол, попутно вытирая руку о форму бесстрашной. Тряпка пропитана кровью.

- Надеюсь ты помнишь мой вопрос, - он кружит вокруг нее как зверь. - Не хочу тратить буквы на такое ничтожество, как ты.

Сильнее сжимаю кулаки. Кто здесь ничтожество, так это ты.

Мразь!

- О-она, - девушка шатая головой указывает на меня.

В этот миг, мое сердце пропускает удар. Неужели она знает, что я Лидер? Где я так облажалась? Меня начинает трясти.

- Она дочь одного из них. - лысая сверлит меня взглядом.

Изгой меняется в лице.

- Продолжай. Вряд ли наша дочка захочет похвастаться о своей родословной.

Он встает рядом с ней, девушку пробирает дрожь, но она продолжает.

- Она дочь Макса. Она приемная. - ее губы трясутся, кровь струится из уголка рта. - Работала с неофитами, вчера ее назначили нашим командиром. Больше я ничего не знаю!

Вчера? Мы здесь уже сутки? Где Бесстрашные?

- Ты уверена? - изгой встает напротив нее смотря сверху вниз.

- Да. Честно. Это все, что я знаю. - она поднимает на него глаза.

Ублюдок бьет ее вновь. Сменяя удар другим. К рукам добавляя ноги, рычит, шипит и бьет.

- Хватит! Оставь ее! - завопила я, не узнавая свой осипший голос.

Изгой тут же распрямился, он дышит спокойно, без отдышки. Сжимая и разжимая кровавые кулаки. Не теряю время и кричу ему:

- Она сказала правду! Оставь ее. Она ничего не знает! - хрипя последним, что осталось от моего голоса.

Он разворачивается и направляется ко мне в камеру, пока я неотрывно смотрю на то что он сделал….

Девушка так и сидела на том же месте, склонив голову в бок. Ее дыхание было размеренное, она потеряла сознание. Ее лысый череп окрасился бордовыми кляксами. Черная куртка блестела, отражая свет в крови, пропитанной ткани. Изгой бил ей по почкам, от чего у нее под стулом скопилась желтая лужа.

Он приближается ко мне. Я выдыхаю через рот, затаив дыхание. Жду той же участи. Я ничего ему не скажу. Молюсь всем богам, чтобы он бил по голове, отправляя меня в темноту. Не хочу видеть даже его лицо. Смотрю перед собой в пол.

- Давай все сначала? Мина? Ведь так? - он садится на корточки, напротив. - Меня зовут Эрик. Я не буду тебе рассказывать зачем ты здесь - это вряд ли тебе понадобится. Но мне нужна информация от тебя. - он кладет руку на мое колено, я ощущаю ее жар. - Ты ведь не хочешь чтобы я убил твоего подчиненного? У меня здесь много голодных парней, готовых растерзать эту лысую сучку, прямо у тебя на глазах.

Смахиваю ногой его руку. Пытаюсь набрать слюну в сухом горле, но он тут же затыкает мне рот ладонью, она сухая и шершавая, дышу сквозь его пальцы. Пахнет кровью, меня начинает мутить. Он приближается к моему уху.

- Лучше нам сотрудничать, Мина. Не обещаю, что сохраню жизнь твоему отцу, когда он придет за тобой, но я могу сделать так, что когда он переступит порог этой камеры, ты все еще будешь жива.

Как только он говорит про отца, я кусаю его за пальцы, изгой вырывает руку и смеется мне прямо в лицо.

- Ты же считаешь нас грязными, вонючими и никчемными, Мина? - он сгибает и разгибает пальцы. - Посмотрим, через сколько изгоев побывавших в тебе, ты сломаешься. - он отправляет меня в нокаут.

****

Я слышу чей-то стон, бегу по полю к женщине, лежавшей на траве. Стон становится все громче. Перед тем, как добежать до нее, я раскрываю глаза.

События произошедшие за последнее время, доходят до меня с опозданием. Я вспоминаю все, как только вижу решетку камеры перед собой, и девушку напротив стонущую от боли. Я пытаюсь поднять руку, но режущая боль от наручников заставляет поморщится, вспомнив, что я скована.

Она мотает головой из стороны в сторону.

- Воды. Дайте мне воды. - это все, на что хватает у нее сил.

Сглатываю сухой ком в горле, после напоминания о воде. Она замечает, что я очнулась.

- Мина! Расскажи им все, что знаешь! Они отпустят нас! Он так сказал!

Как только она замолкает появляется объект ее слов. На нем песочного цвета солдатского кроя штаны, те же ботинки и футболка цвета хаки, немного промокшая от капель дождя. Значит за стенкой улица. Его длинные руки обтянуты мощными мускулами. Я не замечаю на нем татуировок. Они могут скрыты под одеждой. Его волосы зачесаны назад, виски по бокам коротко острижены. Он выглядит не как изгой. Это бросает меня в ступор.

Сзади него идет девушка ростом ничуть не уступающая изгою. На ней такая же форма. В ее руках черный термос.

- Уже проснулись, - она заходит к лысой, а изгой ко мне. - Пить хочешь?

Трясет перед лысой термосом. Поднося его к ней.

- Не пей! - все что, я могу выкрикнуть.

Но она жадно глотает жидкость из термоса, ее громкие глотки застревают в ушах.

Девушка, которая держит термос, ухмыляется. На ее чистом лице ни единого изъяна. Чистая кожа, собранные в хвост темные волосы открывают вид на тонкую шею, на которой виднеется татуировка.

«Она бывшая бесстрашная?» - проносится у меня в голове.

Лысая судорожно глотает воздух, она выпила все до дна. Изгой рядом со мной давит усмешку.

- Этой водой мы отмываем ноги.

После его слов бесстрашная смотрит на девушку рядом с собой, видит, что та уже смеется от получившегося трюка. Лысую начинает мутить, короткие судороги накрывают ее тело. Она сгибается пополам, ее начинает рвать. Из нее выходит вся вода, которую она только что жадно пила. Она пытается высвободится. Брыкается, крутится на стуле. Я слышу, что она подавилась. Прерывистый кашель и попытки сделать вздох накрывают ее. Она корчится от боли.

Нет!

- Она задыхается! Помогите ей! - кричу я.

Но оба изгоя даже с места не двигаются, девушка рядом с ней облокотилась на решетку и склонила голову.

- Ублюдки! Она задохнется! - мой голос срывается на хрип.

- Сама виновата, - произносит мужчина.

Я уже не чувствую своих рук в железных наручниках. Пытаюсь их снять, но они лишь сильнее стягиваются на мне.

Никогда не чувствовала себя такой бесполезной. Я сижу в паре метров от задыхающегося человека и ничего не могу поделать.

- ЧТОБ ВЫ СДОХЛИ! - ору на них.

Замечаю, что лысая запрокинула голову назад. Из ее рта идет пена в перемешку с рвотой. Она кашляет. Каждый раз, когда она хочет сделать вдох, ее легкие сильнее забиваются жидкостью.

Я зажмуриваю глаза со всей силы. Я не могу на это смотреть. Я слышу последние ее прерывистые вдохи.

Через несколько секунд она замолкает.

Распахиваю глаза. Лысая склонилась. Из ее рта вытекает намешанная жидкость из желудка. Ее глаза застыли в ужасе.

Я видела смерть. К ней невозможно привыкнуть. Она отвратительна. В любом своем проявлении.

Я в каком-то бреду, ничего не вижу вокруг. Прибываю в шоке. Жду свою участь.

Слышу, как изгой просит оставить его. Удаляющиеся шаги и хлопнувшая дверь говорит о том, что женщина ушла.

- Какая прелесть. ТЫ, которая убивала своими руками столько людей, так резко относишься к смерти какой-то лысой девки из своей команды. Скажи, как ее звали?

Как ее звали? Я даже не запомнила ее имени.

Он замечает мое смятение. Тянет свою улыбку.

- Ну вот, за что ты переживала? Она всего-то расходный материал.

Тварь!

- Это вы расходный материал! Вы все сдохнете! - из последних сил цежу я сквозь зубы.

Его ровный смех разносится позади меня.

- Ты считаешь изгоев грязными, не достойными жизни? - он ходит из стороны в сторону. - Я видел, как ты смотрела на тех детей. На твоем лице застыло негодование. Ты считаешь, что мы не достойны ничего, кроме крошек хлеба от Отречения? - обходит стул и встает напротив меня. Наши ноги касаются друг друга. - Я СПРОСИЛ ТЕБЯ! ДА?!

- Да! Я считаю, что лучше умереть, чем стать изгоем. Вы нападаете на женщин и детей, насилуете их, убиваете. Вы готовы растерзать за шматок хлеба! Вы готовите покушения на Лидеров, вы воруете боеприпасы, - наконец поднимаю на него глаза. - Вы не достойны Ни-че-го!

- Почему тогда ты сидишь передо мной вся в моче и грязная, Мина?

Я бегло начинаю осматривать его.

- Вы украли одежду, - все что могу я ответить.

- И помылись в той воде, которой напоили ее? - он обернулся. - Вода была чистая.

После его слов меня словно парализовало.

- Это фарс, но это того стоило, - заявил он.

Нас в детстве пугали, что если прикоснуться к изгою, то можно схлопотать букет болезней. Мы боялись их больше бездомных собак. И конечно же, такая реакция бесстрашной вызвана защитным механизмом, который вбивали в нас с малых лет.

- Ты больной ублюдок!

- Кто остальные Лидеры?

- Можешь меня сразу убить, я ничего не скажу, - он дает мне договорить и бьет в живот.

Спазм боли скручивает живот в клубок из колючей проволоки, шипы которой режут внутренности, доставляя дикую боль.

- Имена! - бьет еще раз изгой.

Я отключилась после третьего раза, когда изгой ударил меня коленом по лицу.

Лучше бы я умерла. Я не знаю сколько я просидела в отключке. Я не чувствую рук и ног. Все затекло, а боль волнами переливается в венах. Забившаяся кровь в носу мешает дышать, рот сводит в судорогах, глаза не открываются из-за отеков и гематом.

- «Что ты сделал?»

Кто это?

- «Что ты с ней сделал?»

Я в бреду слышу, как дверь в мою камеру отпирается. Чувствую чьи-то руки на своем лице. Они почти не касаются, нежные.

- «Ключи от наручников!»

Голос до боли знакомый…

- «Эрик! Дай мне ключи!»

И это имя я где-то слышала.

Я очнулась? Пытаюсь разлепить глаза со всей силы, но вижу смазанную картинку.

- Мина!

- Фор? - без сил отвечаю ему.

Бесстрашные пришли за мной. Фор нашел меня! Пытаюсь что-то сказать, но получается одно мычание. Мои руки падают по бокам, когда с меня снимают оковы. Пытаюсь встать, но падаю, меня ловят руки, оседаю на пол.

- Мина, я здесь. Все хорошо! - он гладит меня по лицу, по волосам.

Набираюсь сил и разлепляю глаза.

Я лежу на полу, передо мной на коленях сидит Фор. Я улыбаюсь ему.

Может я умерла?

Пытаюсь осмотреться, мой взгляд встречается с НИМ. Он стоит позади Фора.

Нет! Нет! Нет!

- Фор! Он сзади! Обернись!

Я чувствую, как Фор крепче сжимает мои плечи. Желваки на его челюстях ходят ходуном. Он не делает ничего. Я пытаюсь выхватить у него пистолет, но его рука останавливает меня.

Что ты делаешь?!

Я поднимаю глаза на Фора.

Изгой подходит к нам. Фор не оборачивается, когда изгой кладет руку к нему на плечо.

- Жизнь - это череда выборов. Тщательно продумай свой следущий ход, - изгой цитирует слова Фора.

Сердце останавливается. Внутри меня воронка неопознанных эмоций. Слезы обжигающе холодно начинают катиться из глаз, после слов Фора:

- Да, брат…

========== 3. ==========

Комментарий к 3.

Дорогие читатели, если вы увидели ошибку или опечатку, прошу вас, воспользуйтесь публичной бетой. Я буду вам очень благодарна. Приятного чтения.

После предательства остается пустота. Она сжигает, травит ядом мысли, убивает своим присутствием. Все превращается в мусор, его не выкинешь из головы, его не выскребешь из сердца.

Голоса в моем сознании увеличивают громкость. Они где-то рядом. Сигаретный дым ударяет в ноздри, заставляя поморщиться. Болело все.

- Какого хуя ты не сказал, что она дочь Лидера! Ты подорвал наши планы! - голос изгоя.

Я боюсь открыть глаза. Боюсь, что это окажется правдой.

- Ты мог убить ее! - да, это он. Предавший фракцию и меня - Фор.

- Я всегда знал, что ты не справишься! - после его слов я распахиваю глаза. - Твоя очнулась.

- Мина! Слышишь меня? - теперь, когда-то любимый голос режет уши.

Сажусь.

Я в небольшой комнате. В ней кровать, стол и кресло с небольшим комодом. Обои с детским принтом, их розовый цвет режет от непривычки глаза.

Розовый?

Я видела его только на картинках, от чего сейчас он мне кажется таким диким. Изгой развалился на кресле, расставив широко ноги, курит, выпуская в потолок кольца дыма.

Рядом со мной на краю кровати сидит Фор. Он в черной форме Бесстрашия. На его поганом лице страх. На его красивом, поганом лице боль.

- Прости меня, - его прекрасные губы, которые горячо целовали меня, предательски извиняются.

Я молчу. Не хочу даже слово лишнего сказать тому, кто украл у меня все эти годы. Не хочу даже смотреть на него. Слезы застыли в глазах. Моргаю, они срываются вниз, разбиваясь об его руку, также, как и мое прошлое.

- Мина, я все объясню. Прошу тебя, выслушай меня! - касается моего лица, вздрагиваю, как от ожога.

- Не смей, - вырывается из моих губ. - Никогда! Больше никогда не трогай меня.

Я смотрю куда угодно, лишь бы не на него. Ловлю взглядом дым, считаю зайцев на детских обоях, угадываю, что за второй дверью. Лишь бы не смотреть в родные карие глаза, которые оказались не совсем родными…

Все что я хочу сейчас - это обнять его. Удавкой. Затягивать веревку до хрипоты. Хочу убить его. Растерзать. Отомстить. Что угодно, лишь бы не смотреть в его глаза…

Он что-то говорит, но я не слушаю. Звон в ушах, как спасательный круг. Вновь оглядываю комнату. В ней вдруг стоит тишина. Стоят книги на полке выше стола, стоит пустая серая ваза, стоят мои черные ботинки у двери, так аккуратно поставленные кем-то, в этой блядской комнате стоит все, а я падаю…

В бездну.

- Ты должен вернуться в Бесстрашие, - его брат взял слово.

Фор встает, смотрит на меня.Я чувствую его плавящий взгляд.

- Я вернусь, - он подносит руку ко мне.

Резко делаю отточенный годами захват и валю его на пол. Он даже не сопротивляется. Заношу руку для удара, но меня сковывает сильное кольцо рук, вытесняя из легких весь воздух. Я что-то кричу благим матом, сыплю проклятья, пока он поднимается с пола. Фор не смотрит мне в глаза, он смотрит на того, кто сзади меня. Что-то говорит ему, но мои крики глушат все.

Хлопок двери, и я обмякаю в руках изгоя. Он продолжает держать, немного ослабив хватку. Спиной чувствую его сбитое дыхание. Чувствую, как моих волос касается его щека. Изгой одной рукой продолжает держать меня, второй что-то достает из кармана.

Надеюсь это пистолет.

Он бросает меня на кровать, нависая сверху. Я брыкаюсь изо всех сил.

Неужели им мало моего разбитого сердца, что нужно добить меня изнасилованием?

Он заламывает мои руки вверх и садится на меня сверху. Скалится.

- Угомонись, сука, я тебе не братец. Я люблю пожёстче, - после его слов во мне просыпается паника.

Я вспоминаю голые ноги матери, камень, лежавший на ее голове.

- Пусти меня! Ублюдок!

Свободной рукой он разрывает на мне кофту. Рычит от удовольствия или издевки. Спускает лямку спортивного топа и прижимает ладонь к плечу.

Чувствую резкий укол. Он сразу же распрямляется и отходит к двери. Я подрываюсь с места, ощупываю больное место. Смотрю склонив голову и вижу металлическую точку, торчавшую из плеча.

- Не советую вынимать. Боль адская, - замечает он, подходя ко мне ближе.

Я рвано дышу.

Из-за его высокого роста мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. На его острые скулы падает тень, отчего его лицо выглядит более сурово. Взгляд блуждает по мне. Серые глаза холодные, черствые, неживые.

- Как будешь готова, можешь выйти. Не советую сбегать. У тебя не выйдет, - он разворачивается и выходит из комнаты, оставляя меня одну.

Адреналин вновь набирает обороты, бросая мне вызов бежать! Отсчитываю про себя минуту, натягиваю ботинки дрожащими руками. Открываю дверь и выбегаю. Солнце слепит глаза. Фокусируюсь. У меня пропадает дар речи от всего, что я сейчас вижу.

Не может быть!!

Это гигантский стадион! Я стою на верхних трибунах огромного стадиона!

Протираю глаза.

Я наверное сплю!

Оглядываюсь назад, в ряд располагаются такие же комнаты, из которой я выбежала, замечаю на своем уровне трибун каких-то людей. Срываюсь на бег.

Я почти напарываюсь носом на трех женщин, ведущих с десяток детей куда-то. Они смотрят ошарашено. Дети улыбаются. У всех разноцветная одежда. У детей футболки с рисунками. Это не изгои! Не может быть!

Что происходит?

Я бегу по ступенькам вниз. Огромное поле стадиона засеяно деревьями, грядками кустами и цветами, видно даже теплицы. Там есть люди, они что-то собирают.

Черт возьми!

Меня видят все, но никто не останавливает. Бегу в арку, из которой видно внешнюю улицу, попутно подбираю с грядки маленькую лопатку. Хоть что-то в руках.

«Можно убить и ей»

Выбегаю на привычную сухую землю. И останавливаюсь на полпути от увиденного.

Я вижу стену…

Но как?

Это невозможно!

Оборачиваюсь на стадион. Его должно быть видно со стены! Это большое сооружение. Пока рассматриваю, у выхода глаза ловят изгоя. Моего мучителя.

Нет!

Я мчусь со всех ног к стене. До нее несколько километров.

Лишь бы успеть!

Разрывающая боль пронзает все тело. Я падаю замертво на сухую землю. Я не чувствую ни ног, ни рук. Мозг ощутимо пульсирует. Все тело в спазмах. Я даже не могу закричать.

Слышу звук мотора. Он приближается со стороны стадиона. Собираю силы, чтобы посмотреть на источник звука.

Нет! Нет! Нет!

Только не он!

Изгой несется на мотоцикле ко мне. В его очках отражается солнце. На лице победная улыбка. Молюсь всем богам, чтобы я умерла от сбившей меня с ног боли раньше, чем он доедет до меня.

Этот ублюдок тормозит мотоцикл боком, от заднего колеса извергается пыль и грязь прямо мне в лицо. Она забивается в глаза, в рот, в нос. Но я не могу ничего сделать. Не могу закрыть лицо. Боль не прекращается.

- До чего же ты тупая, я сказал не пытайся убежать, - он спрыгивает с байка и направляется ко мне. - Забыла, что у тебя в плече?

Конечно! Как я могла упустить этот момент?!

Он небрежно берет меня на руки. Его ухмылка кривая, рваная, жуткая.

- Скоро пройдет. Нужно только вернуться в безопасную зону, - он разворачивает меня к себе, подхватывая меня под бедра, заставляя обхватить его торс ногами, пальцами врезается в ноги, уверена там будут синяки.

В таком положении он садится со мной на мотоцикл, срывается с места и я по инерции вжимаюсь в его тело. В его твердую грудь.

Меня тошнит от такого близкого контакта. Судороги становятся меньшими, но я до сих пор не чувствую ног.

Я не знаю, что я сейчас увидела. Что это было. Мозг отклоняет мою попытку разобраться с этим.

Мотоцикл несется в сторону стадиона. А я смотрю, как моя родная стена отдаляется. Сил хватает только на слезы.

Он резко тормозит. Скидывая меня на пол. Я сильно ударяюсь головой. Слышу его усмешку.

Ненавижу!

Он хватает меня за то, что осталось от кофты и тащит обратно в арку. Я дергаюсь с героизмом и упорством.

Но перед смертью не надышишься?

Над моей головой лампы. Откуда у них электричество? Меня волокут словно какой-то мешок. Мои ноги бесчувственно ползут, ударяясь обо все углы на поворотах.

Изгой останавливается, открывает дверь и затаскивает меня во внутрь.

Нет!

Это та же самая камера. Меня тащат дальше, в моей камере остался лишь стул. Он останавливается и хватает меня за волосы, усаживая на табурет. Облокотившись спиной на стену мне открывается вид на все, что находилось в этой комнате. Мониторы заставили весь длинный стол. В них было видно все уголки стадиона. Картинки сменяли друг друга: вот дети сидящие полукругом перед женщиной; вот люди поливающие что-то в теплицах; комнаты; внешняя улица.

- Я ничего не понимаю, - перевожу взгляд на мужчину.

Он стоит ко мне спиной, облокотившись руками на стол. У него широчайшая спина. Мощные руки и длинные пальцы, которые обхватывают сейчас стол, белея на костяшках. Не могу поверить, что это брат Фора.

- Где я? Вы братья? Что здесь, черт возьми происходит! - повышаю голос.

В моей голове тысяча вопросов.

- Здесь живут афракционеры. Здесь наш дом, - заключает он.

- Как? Его не видно со стены. Его нет на картах?! - продолжаю.

- Защитное поле. Это место сохранилось со времен войны. Бывшие правители старого мира разделились на два лагеря. Многие были против будущей системы фракций, для них казалось диким и неправильным разделять людей на пять видов качеств. В старом мире не выгоняли женщин, мужчин, стариков и молодых людей за стену из-за несоблюдения законов и кодекса, как делают сейчас. Кучка людей из правительства собрала ученых, которые поддерживали их взгляды и создали это место. К сожалению времени у них хватило только на этот стадион, так как уже началась война. Бомбы выжигали земли и города, все, что попадалось по пути, кроме Чикаго и этого места. Все было защищено куполом. Это оказался не совсем плохой выбор. Большая площадь поля позволяла выращивать еду, огромное место на крыше, для размещения солнечных батарей.

Я не верю своим ушам.

- Мы с Фором братья, но не по крови. Нас растила одна мать. Она родилась в Эрудиции, жила жизнью по всей строгости законов. Чем она взрослее становилась, тем больше сомневалась в хороших намерениях совета. Устроившись в лабораторию, на подработку, она увидела весь ужас Эрудиции. В лабораториях держали мужчин и женщин, которые добровольно отдавали свои тела на опыты, на них ставили опыты, пробовали на них новые разработки: от ядов до сывороток. Это считалось лучшим, чем сдохнуть на мертвой земле без крова над головой, еды и воды, - он сильнее сжал стол. - Ей не давало это покоя. Когда она ездила по поручениям Эрудиции по другим фракциям, она знакомилась с людьми, которые разделяли ее мнение, которые ненавидели систему от нее они потеряли родных и близких. В Бесстрашии выгоняли калек, - он разворачивается и смотрит мне в глаза. - Да ты и сама это знаешь. В Дружелюбии выгоняли злых и озлобленных, из Искренности за ложь, в отречении за блядское зеркало, в которое ты смотришься….

Он делает глубокий вздох и продолжает.

- Чем больше она узнавала, тем больше ненавидела систему. Когда ей исполнилось восемнадцать, она перешла в Отречение, чтобы быть ближе к людям, которые потеряли дом из-за системы фракций. Дежуря на улицах, она познакомилась с мужчиной изгоем. С моим отцом. Он вербовал тогда отреченных, с ними было сложнее всего, они по сути трусы, но не моя мать. Она прониклась его идеями сразу. Разделяла их, он учил ее. Рассказал про это место, про перемены, которые должны случиться. У нее родился план. Она вышла замуж за Маркуса Итона, который уже был в совете. Когда она забеременела, она поставила его перед фактом, что уйдет за стену. Итон был в бешенстве, но так и не смог ее удержать.

Между моими лопатками лениво стекает капелька холодного пота. От чего дрожь пробирает сильнее.

- За стеной она родила, воспитывала меня и Фора, несмотря на то, что я был от другой женщины. Моего отца вскоре убили Бесстрашные. И все дело перешло к ней. Когда она начинала, здесь было около тридцати человек из разных фракций. Кто-то воспитывал детей, обучал их, кто-то готовил, а кто-то ходил на вылазки. Все было общим. Сейчас нас больше ста. Ты сама можешь поговорить со всеми, узнать все из первых уст.

- Вы держите здесь убийц!

- А… ты говоришь о своей мамочке? - как только он это сказал, кидаюсь в атаку.

Я преодолеваю расстояние между нами, рыча от злости, от обиды, от ненависти. Изгой хватает меня за шею.

Вот так просто отрывая от земли. Припечатывает меня спиной к стене, я ударяюсь затылком об бетон.

- Какие мы сентиментальные. Мы не держим здесь тварей, подобных тем, кто убил твою мать, Ми-на, - приближаясь к моему уху шипит он. - Не суди людей только по принадлежности к изгоям.

Он притягивает меня к себе. Я чувствую его всем телом. Изгой замечает мою дрожь и скалится, щекой ощущаю, как он натягивает на себя улыбку, скребет мою кожу щетиной.

- Скоро ты сама все поймешь, - отстраняется и заглядывает мне в глаза. Продолжает держать меня за горло.

Заправляет выпавшую прядь за ухо. Его дыхание на моих губах. Мне мерзко от этой близости.

- Что он в тебе только нашел? Как он терпел тебя? - понимаю, что он говорит про Фора. - В тебе нет ничего привлекательного, - его рот скривился в ухмылке. - Но он готов землю жрать для дела, а уж тебя потрахать - это раз плюнуть.

Я умираю от его слов. Они словно тысячи осколков в моем сердце, разрывают его.

Хватаюсь за все, что попадается мне на пути. Пытаюсь ударить его, но он крепче вжимает меня всем телом в стену, блокируя удары. Смеется в лицо. Хрипло и с надрывом. Я не могу больше слушать!

Падаю тяжелым мешком на пол, когда он резко отходит от меня. Смотрит сверху вниз. Наши взгляды презирают друг друга. Мои кулаки дрожат.

Изгой вновь хватает меня, теперь уже за волосы и несет прочь.

Просто убейте меня…

- Ублюдок! Отпусти! - кричу, но в бестолку.

- Я же должен показать девушке моего брата ее комнату, а то это некрасиво с моей стороны, оставлять ее на улице, - голос с хрипотцой оседает в сознании. Он ранит. Он противен.

Тащит меня по лестнице вверх, хватаюсь за волосы, чтобы как-то ослабить боль. Еще чуть-чуть и он снимет с меня скальп. Мимо мелькают чьи-то лица. Женщины, мужчины, дети, неважно, я всех их ненавижу.

Голова встречается с бетонным полом, когда он отпускает мою копну волос. Стоит смирно, в стойке, широко расставив ноги, руки сложив на груди.

- Встать! - приказным тоном командует он. - Будешь жить рядом со мной.

Я осматриваюсь, замечаю в ряд стоящие двери. Сейчас я согласна и на это. Все что угодно, лишь бы закрыться одной и не видеть всего этого.

Медленно встаю, потирая место, где только что была его рука на моей голове. Подхожу к двери.

- Нет. Это моя. Левее, - холодным голосом он режет воздух.

Захожу в комнату и резко оборачиваюсь в попытке запереть дверь. Но в ней нет даже замка.

- Черт!

Дверь перед моим лицом распахивается, на пороге он.

- Скоро к тебе придет Викки, - опирается руками об косяк двери и заглядывает в комнату. - Замков нет.

- Я не слепая, - цежу сквозь зубы.

Захлопываю дверь. Слышу хриплый смех.

«Убью»

Небольшая комната в светлых зеленых тонах. На стенах нет обоев. Только краска, местами потрескавшаяся. В комнате пахнет деревом и лаком, я понимаю, что этот запах от стула, стоящего напротив односпальной койки, которая кроме матраса разместила на себе подушку и плед. В ней нет лишних предметов. Только кровать, окно и стул.

Камера… не иначе..

Сажусь прямо под дверь. Облокачиваюсь на нее.

В голове сумбур. Каша. Я не хочу даже смотреть в окно, не хочу убеждаться, что это правда. Меня трясет от всего.

«Стадион»

«Братья»

«Защитное поле»

Что?!

Смотрю на свои руки, на одежду, вспоминаю, что я вся перепачкана в крови и в собственной моче, отчего ком в горле становится больше. Я даже не могу умыться. Отмыть всю налипшую и уже засохшую дрянь. Я унижена и раздавлена.

Кто-то открывает дверь, я встаю на ноги. На пороге девушка, та что давала воду лысой из моей команды. Злость закипает вновь.

- Идем, - ведет головой, указывая направление. - Хочешь дальше ходить вся в дерьме? Тебе нужно помыться.

Шаг вперед.

Я следую по пятам за этой Викки. Она намного выше меня. Идет качая бедрами, от чего становится хуже, ее хвост на голове качается в такт ее заднице.

Сука.

- Ты бывшая Бесстрашная? - решаюсь на вопрос.

Она оттягивает ворот футболки демонстрируя татуировку. Треугольные пирамиды.Популярный эскиз в Бесстрашии.

- Да, и рада, что меня выгнали.

Продолжаю откровенно смотреть на нее молча. Она спускается по ступеням. Улыбается.

- Хочешь спросить, за что? - нет, но киваю. - Как только я прошла все испытания, и вступила в ряд Бесстрашных, нас направили за стену патрулировать улицы. В одной запретной зоне, в доме, наша команда обнаружила парней подростков. Изгоев. Им было не больше четырнадцати, на их перепачканных лицах было сложно не разглядеть испуг. Они просто грелись, разожгли в бочке какие-то бревна, - ее лицо стало жестче. - Наш командир приказал мне их устранить за нарушение границы. - она останавливается, повернув голову на меня. - Маленьких мальчишек, которые просто хотели пережить холод, приказали устранить! Моя просьба отпустить их прошла мимо ушей ублюдка командира. Приказ я не исполнила. Парней все равно застрелили, а на следующее утро меня выгнали к изгоям, - смотрит на дверь впереди нас. - Заходи.

Открыв дверь, она прошла первой, плечом задевая меня. В нос ударил запах сырости, в помещении было душно и жарко.

- Это общая душевая. Думаю со стеснением у тебя нет проблем? - намекая мне о Бесстрашии, где многим наплевать на соседство в душе чужого человека, там тоже были общие душевые.

Но только не у меня…

- Расскажи о братьях, - оттягиваю момент раздевания.

Мы стоим в небольшом помещении, с лавками и железными шкафчиками. Невольно задумываюсь, как спортсмены мылись здесь после матча, до начала войны. От мыслей отвлекает Викки. Ее голос спокойный.

- Их мать звали Кейт, она была потрясающей женщиной. Доброй, храброй, сочувствующей, заботливой и с огромным потенциалом воина. Ее не стало несколько лет назад, из-за подкосившей ее астмы. Женщину, которая прошла огонь и воду убила долбанная астма. Представляешь, как глупо? - я не отвечаю, лишь продолжаю слушать. У нас мало лекарств. Все, что нам привозят из Эрудиции - это обычные бинты, болеутоляющее и заживляющие мази. Все то, что если пропадет из фракции, то останется незамеченным.

- У вас есть люди в Эрудиции? - не могу поверить.

- Детка, у нас есть люди везде. И судя по тому, что тебя так любит Тобиас, я надеюсь, что ты станешь одной из нас. Он умеет выбирать хороших людей.

Тобиас? Что?

- О ком ты говоришь?

- Про Тобиаса Итона, про кого же еще. Или, как привычней тебе - Фора.

Мои брови ползут вверх. Я сажусь на скамейку, потому что скоро мои ноги онемеют от всего стресса. Девушка садится следом. Напротив.

- Но как он попал в бесстрашие?

- Я же говорю, что наши люди по всюду. Маркус не на нашей стороне, но он будет молчать, ведь он нарушил правила своей же фракции. Так скажем, шантаж. Когда они поженились с Кейт, через месяц на ней не было живого места. Сэм, отец Эрика, еле сдерживался, чтобы не разорвать Итона на части, но таков был план Кейт. Она всегда была на несколько шагов впереди. Сэм сделал видео, где Маркус избивает ее беременную. Ублюдок бил повсюду, только не по животу. Когда пришло время выбирать фракцию, Фор разрезал руку над углями, глядя в лицо Маркусу. Вопросов ни у кого не возникло, ведь все думали, что сын все восемнадцать лет был прикован к кровати, и чудом исцелился к инициации. Он оставил здесь мать и Эрика, чтобы продолжать миссию в Бесстрашии. Он вербовщик. И Тобиас прекрасно справляется со своей задачей, что даже дочь главного лидера не заподозрила ни-че-го, - она встает, ухмыляясь подходит ко мне. Расстегивая на мне последние пуговицы, на порвавшейся кофте. - Я теперь понимаю, почему он не рассказывал про тебя, хранил в тайне такую прелесть, - Викки ведет кончиками пальцев от моей щеки к шее.

Я встаю, делаю шаг назад, снимая кофту. Адреналин на грани со страхом. Она смотрит на меня во все глаза. Сглатывает слюну, облизывает губы, когда я освобождаюсь от штанов. Этот взгляд не возможно не узнать.

Желание.

- Как о вас еще не узнали? - снимаю с себя медленно топ, замечая ее жадные глаза на моей груди.

- Чем ты слушала, девочка? - она подходит ко мне. - Я же сказала, у нас везде свои люди.

Выдох..

Она ведет тыльной стороной руки от шеи вниз, к груди. Мое тело покрывается мурашками, она это замечает, скалится. Ее рука холодная. Как только мой сосок проходит между ее пальцев, дверь в душ распахивается.

- Эрик…

========== 4. ==========

- Эрик…

Смущенно закрываю грудь. Он даже не пытается отвернуться. Это делаю я. Внутри все клокочет.

- Отведи ее на ужин после, - изгой захлопывает дверь.

Вся накаленная обстановка между мной и Викки рассеялась после появления мужчины. Она неловко улыбается.

- Прости. Я скучаю по теплу, - отходит к двери, оборачивается, туже затягивает хвост на голове. - Я оставлю тебя одну. Буду ждать за дверью.

Как только она выходит, весь стержень, который сдерживал меня все это время рушится, заставляя тело неконтролируемо дрожать. Сняв трусики направляюсь в отдельные кабинки душа. Я даже не рассчитываю на горячую воду, но как только, по привычке включаю сперва ее, меня обжигает кипяток и я быстро разбавляю ее холодной водой.

Я уже не могу ничему удивляться.

Встаю под струи теплой воды, они обволакивают меня, как вторая кожа. Разбитая губа саднит, но эта боль напоминает мне, что все это происходит наяву. И сейчас я понимаю, что уже как раньше больше не будет.

В Бесстрашии не было книг. Там были фильмы. Старые довоенные фильмы. Комедии, боевики, документалки. Это помогало Бесстрашным расслабляться, помимо выпивки.

Когда я жила с Максом в квартире, я тайком утаскивала из комнаты для развлечений флешки с фильмами. Смотрела по ночам, пока его не было дома. Моим любимым был документальный фильм о стихийных бедствиях. Помню, когда я увидела его впервые, невольно расплакалась.

Это было потрясающе.

Я увидела, как выглядела земля. И то, что это были реальные съемки еще больше щемило сердце, ведь там были океаны, города, леса, поля. Земля была зеленой. Прекрасной. Большой.

Я смотрела словно заворожённая, как тайфуны, смерчи и ураганы сметают все со своего пути. Дома, поселения, города. Оставляя после себя хаос. Я смотрела, как люди восстанавливали этот причиненный ущерб от стихии. Все вместе. Люди из других городов и стран, всем миром помогали друг другу.

А ведь это был всего лишь ураган…

И вот я маленькая, сижу перед телевизором, смотрю на все эти стихии и краем глаза поглядываю в окно.

Мертвый Чикаго…

И это был ни смерч, ни тайфун, ни ураган…

Это были люди.

Они сами все убили…

Они разрушили за считанные минуты всё, что строили веками. Это наше наследие от предков. Выжженная земля, и море трупов.

Даже ураганы оставляли после себя не такие ущербы, как оставили люди из прошлого.

Почему я забыла об этих своих рассуждениях? Почему я вспомнила об этом сейчас, когда должна бороться и отстаивать законы фракций.

Я буду отстаивать.

Я не верю этим людям. Меня предал мой близкий человек, и второй раз предал, оставив меня здесь.

Что он там делает?

Я понимаю, что я плачу, только из-за того, что губы начинает щипать. Слезы растворяются с водой и все равно доставляют боль.

Сколько мне нужно упасть за день, чтобы умереть?

Почему Фор не рассказывал обо всем? Ведь он вербовал людей. Почему он не попытался сделать это со мной?

Не доверял?

Проверял?

Были ли все его слова правдой?

Что мне делать?

В конце концов мне от сюда никуда не деться. Смотрю на железный шарик на плече. Ковыряю его пальцем, немного оттягивая. Пытаюсь содрать его ногтем, как коросту и покончить со всем этим. Меня тут же бьет током. Вода проводит электричество по всему моему телу. Я падаю на кафель, разбивая колени в кровь. От дикого спазма, я прикусываю язык. Пытаюсь отползти. Выходит с трудом. Как только я оказываюсь на сухом полу, я свертываюсь в клубочек и даю волю слезам.

Истерике.

Я не знаю сколько я лежу на полу и плачу, но вдруг понимаю, что замерзаю. Поднимаюсь с пола, оставляя после себя мокрую лужу, подхожу к месту, где я раздевалась. На скамейке уже лежит полотенце и какая-то одежда.

Кто принес это?

Почему я не слышала?

Беру розовое махровое полотенце в руки. Вдыхаю аромат. Чистое. Свежее. Оставляю этот вопрос на потом. Откуда у них стиральная машина, откуда этот чертов розовый цвет повсюду.

В аккуратной стопке лежат трусы, топ белого цвета, носки розового, солдатские штаны песочного и футболка цвета хаки. Я уже не задаю вопросов: «откуда», я просто все натягиваю на себя, удается с трудом влезть в штаны еще влажными ногами. Они оказываются немного длинноватыми. Понимаю, что мне могла их одолжить Викки. Футболка вплотную сидит на мне, повторяя форму моей груди и косых мышц. Пока я надеваю ботинки, смотрю на себя в зеркало.

Я не узнаю себя. Не только по заплаканному лицу, но и по цвету в одежде. Это непривычно дико. Во всех фракциях таких цветов не встретишь. Только в Дружелюбии, и то желтый будет там насыщенней. Промокаю полотенцем еще немного влажные волосы, делаю глубокий вздох и выхожу на улицу.

Тяну носом свежий воздух. Контраст температур бодрит. Уже темнеет, первые звезды начинают светить на синеватой пленке неба. С боку слышатся шаги.

- Я не знала, что так завела тебя, что ты решила так долго порезвиться в душе? - пропускаю шутку Викки мимо ушей. - Ладно, идем.

Мы спускаемся к полю стадиона. Я замечаю, как люди тянутся в середину, где расположена огромная теплица. Вернее сооружение похожее на теплицу. Это просто стеклянный дом. Пока я ступаю на зеленую траву, оглядываюсь, рассматривая все вокруг. Замечаю корову. С огромным колокольчиком на белой шее.

- Корова? - говорю сама себе.

На мои слова Викки оборачивается. Улыбается.

- Ее зовут Эрика, - смеется она. - Только Эрику про это не напоминай, а то дети кое-как уговорили его назвать так эту буренку.

Я отчетливо понимаю, что я в плену у врагов, но почему я не ощущаю этого плена? Дети бегут в этот стеклянный дом и я замечаю, как они садятся за столы. Смотрю по сторонам, женщины и мужчины, старики не выглядят как изгои, у всех улыбка на лице.

Это стадное чувство?

Замечаю, как Викки останавливается у входа в дом и машет мне рукой, чтобы я проследовала за ней.

Справа от меня останавливается темнокожий мужчина. Ему на вид около сорока лет, у него нет одной ноги, он облокачивается на костыли, которые были сделаны явно вручную из двух досок, гвоздей и клейкой ленты.

- Привет, -приветствует меня. - Не поддавайся чарам нашей вертихвостки, - он смотрит на Викки, поднимая костыль вверх и машет ей в ответ. - Сколько она здесь разбила сердец ты даже представить себе не можешь. А я ведь список веду, - я смотрю на него и ничего не понимаю. - Я шучу. Меня зовут Волк. Подружимся, скажу тебе свое настоящее имя. - он обнажает свои иссиня белые зубы.

- Жасмина, - отвечаю ему.

Не знаю, почему назвалась полным именем, я его не очень любила, но сегодня можно все. Этот день перечеркивает все правила.

Мы вдвоем бредем по мягкой траве к стеклянной будке. Я иду смотря перед собой в пол, как кто-то чуть ли не сшибая меня с ног, задевая плечом проходит мимо.

Ублюдок…

Его широкую спину я выучила наизусть. Он даже не обернулся, лишь его сжатые кулаки говорили об его эмоциях.

Я тоже не в восторге!

- Не обращай внимания на Эрика. На самом деле он хороший мужик. Правда со своими тараканами, - Волк костылем придерживает несуществующую дверь в этой теплице и пропускает меня во внутрь.

Взгляды в свою сторону я замечаю сразу. Все пытаются меня раскусить. Узнать по внешним данным, какой я человек. Веду плечом, будто сбрасывая с себя все пристальные взгляды.

- Сюда! - Викки выкрикивает из-за маленького круглого стола.

Столы сделаны из «катушек», которые я встречала в заброшенном городе. До войны на них закатывали железные провода, толщиной с кисть. Табуреты сделаны из брусьев, которые лежат на камнях. Самодельная скамейка.

Сажусь рядом с ней. Она толкает ко мне тарелку с каким-то супом.

А с супом ли?

- Я тебе сегодня взяла сама. Это суп. Картошка да консервы, ничего страшного. Не отравим.

- Я могу к вам присоединиться? - к нам подходит Волк, с тарелкой в руках.

Я киваю головой в знак согласия, хотя не думаю, что это бы что-то решило. Пока он нес сюда суп, вижу, что он немного пролил на свою футболку. На темно синей ткани появились жирные следы. Он замечает мой взгляд и говорит:

- Ты попробуй одной ногой донести себя и суп, не пролив его, - они с Викки начинают смеяться. Он хлопает себя по колену в такт смеха.

На удивление его голос и смех довольно приятные. Ровный, громкий тембр.

- Ты поешь? - вырывается у меня.

- Я не знал, что в Бесстрашии учат прорицанию, - Вытягивает мне ладонь. Замечаю коричневые линии на светлой коже руки. - Как догадалась?

- Мама пела, - сразу же отвечаю я.

- Что ж, могу продемонстрировать те-бе свой чудесны-ы-й вока-ал, - хрипло пропел он.

Я знаю что это за стиль пения. Я слышала это, только не могу вспомнить где.

- Это джаз. Ты когда-нибудь слышала настоящий Джаз? - я растягиваю улыбку и соглашаюсь. - Отлично, мой дед говорил, что мой пра-пра дедушка пел в одном из лучших клубов в Чикаго.

Я не знаю почему, но сердце падает вниз. Щемит от восторга услышать такую РЕДКУЮ новость.

- Начинается, - говорит Викки, подкладывает кулак под голову и смотрит на Волка.

- Расскажи, - прошу его. - Пожалуйста.

Он ждал, что я попрошу, я заметила его довольную ухмылку.

- Моего пра-пра деда звали Абрахам Квилл, он был очень популярен в то время, даже не смотря на то, что весь джаз и блюз вытесняли молодёжные тенденции. Но когда он пел, он собирал целый зал. Потому что он пел от души, Жасмина, - я слушаю и напрочь забываю про суп, стоящий передо мной. - Он пел везде. В церкви, на работе, дома, в душе, даже когда косил траву на своем участке. Представляешь? Косил траву на участке! - нет, я не могу представить эту роскошь, Волк, также как и ты. Он грустно улыбается, будто прочитав мои мысли. - Вот так война забрала деда. Его сбережений хватило только на его беременную жену. Только ей и их будущему сыну хватило места под куполом Чикаго…

- Это невероятно и безумно трагически, - схмурив брови говорю я.

- Что бы было, если бы не война? - Викки присоединяется к разговору. - Мы бы сидели за столом перед сценой на которой стоял Волк и пел нам. Он бы стоял на обеих ногах, - она берет его за руку. - Мина, война не окончена, пока фракции живы. Пока у власти стоят тираны, которые выгоняют тех, кто уже не нужен…

Я встаю из-за стола. Ее слова задели меня. Потому что я абсолютно поддерживаю систему фракций. Если бы не она, были бы убийства и разногласия, конфликты и неравноправие. Фракции помогают людям найти свое место в жизни. Помогают определится тестом на причастность.

- Простите, я не голодна, - выхожу из этой стеклянной коробки. Несусь вверх в комнату, в которой я гостья.

Гостья в заточении.

Дверь за мной захлопывается и я падаю на койку. Даже не включив свет. Может оно и к лучшему, смогу быстрее заснуть.

Но на протяжении получаса я кручусь в постели. Тяжелая голова, забитая мыслями не дает мне покоя. Кусаю губы в кровь, лишь бы не думать и не рассуждать над словами Викки и Волка.

Не хочу.

Не верю!

Переворачиваюсь на бок, устремляя свой взгляд на окно из которого виднеется черное небо. Решаю выйти на улицу и подышать. Свежий воздух убьет все плохие мысли.

Шагаю из комнаты в розовых носках, хочу почувствовать прохладный бетон под ногами. Облокачиваюсь на перила и мне открывается вид, от которого мне плохо.

Плохо потому что он красивый…

Во всем стадионе освещение только внизу от костра, который расположился около теплицы. От сюда сверху видно людей, которые сидят около него. Прижавшись друг к другу. Слышу мелодию гитары. Решаю спуститься на два ряда и сесть в пластиковое кресло на трибуне.

Аккуратно ступая, держусь за тонкий материал воздуха, болтая руками перед собой, чтобы хоть как-то ориентироваться в этой кромешной темноте. Кресло холодное, поджимаю под себя ноги и смотрю вниз на костер, на людей. Это невероятные ощущения открытого неба и огромного стадиона и трибун, которые окружают тебя.

Как же здесь было здорово. В те времена…

- Не спится?

Я вздрагиваю, совершенно не ожидав услышать голос в паре метров от себя.

Как я его не увидела?

Ну да..

Его тень едва ли можно увидеть. Он сидит, поставив ноги на нижние сиденья трибуны. Желтый горящий огонек вспыхивает сильнее, когда он подносит его к губам, а после выдыхает дым, который темная ночь уносит прочь.

-Жасмина значит…

Комментарий к 4.

Вижуал:

http://images6.fanpop.com/image/photos/40200000/Jai-Courtney-GQ-Australia-Photoshoot-2017-jai-courtney-40289361-399-500.jpg

https://3.bp.blogspot.com/-8WaV-TjnV40/WMa2oqLWJoI/AAAAAAADSCo/XrfJiJbF3xklhrrSkQJmmnsaHW14mTQIwCEw/s1600/jai%2Bcourtney%2Bgq%2B8.png

https://static.espreso.tv/uploads/article/232266/images/im578x383-55037.jpg

========== 5. ==========

POV Эрик.

«Какая же она неуклюжая, в темноте совершенно не умеет ориентироваться»

Мои глаза давно привыкли к ночи, которая накрыла весь стадион, сразу замечаю, что девка моего брата в одних носках. Их светлый цвет режет темень. Подгибает ноги под себя. Наблюдаю за ней, как зверь на охоте. Мне даже это нравится. Еще немного и можно наброситься на нее, свернуть шею, почувствовать хруст позвонков под руками.

- Не спится? - решаю нарушить тишину.

Дергается. Мне приятно от мысли, что я могу ее напугать.

Только дым и треск моей сигареты служит мне ответом. Смотрит, косится, ерзает на холодном кресле.

Улыбаюсь. Такая картина мне нравится.

- Значит Жасмина? - задаю вопрос.

Крутит головой, нервничает, не знает за что зацепить взгляд.

- А ты ли не знаешь, от своего брата? - рявкает.

Да, Тобиас тоже подвел меня. Я уже наказал его за это. Он скоро узнает…

В нашей миссии мы привыкли доверять друг другу и стоять стеной за каждого в этом стадионе, но он впервые проебался. Он не рассказал мне, что трахает дочь главного Лидера.

На ее вопрос я лишь делаю очередную затяжку и выпускаю густой дым в черное небо.

- Неужели он и тебя предал? - это был скорее не вопрос, а утверждение, издевка с ее стороны.

Это бесит.

- Я уже наказал его за это, - смотрю на нее, вижу как она меняется в лице, даже через темноту ее лицо выглядит испугано. Значит, еще чувствует к нему что-то? - Не переживай, я не убью своего брата.

- Я не переживаю! - резко отвечает Мина.

Ми-на…

Это имя слишком не ее.

- Зачем ты устроил этот спектакль? - интересно. - Зачем ты всем сказал быть милыми со мной? К чему это псевдо дружелюбие?

Ах, она об этом…

- Мне это не к чему. Ты и сама скоро поменяешь мнение. Ты примешь нашу сторону, - я жду момент, когда раскрою все карты на стол.

Хочу увидеть ее блядские глаза, когда она узнает правду обо всем. Ожидание для меня лишь приятная пытка.

- Вы убили мою команду. Викки убила мою подчиненную. Вы убиваете всех, кто против вас и хотите равенства? Я лучше сдохну, чем быть с вами.

Ты сдохнешь…

Совсем скоро.

Голос Волка разносится по всему стадиону, с верхних трибун его едва ли слышно.

Она смотрит в сторону поля, где у костра собрались ночные жители. У них есть свои кошмары, видеть которых они не хотят в своих снах. Напиваясь алкоголем и забивая мысли песнями и табаком, они оттягивают момент, когда их голова коснется подушки, погружая в кошмары. Когда ты пьян, они не навещают тебя. Когда ты пьян, тебе ничего не снится.

Признаюсь, у Волка хороший голос. Его сказки про деда, который пел до войны полная чушь, в которую верят только дети.

И она…

По ее глазам и по тому, как она с интересом смотрела и слушала Волка за ужином говорили о многом. Она поверила. Пожалуй, это только на руку.

Вот только Викки перестаралась.

Бледное испачканное кровью тело. Стройные ноги, обтянутые черными трусиками. Дрожащие губы. Розовые соски. И копна волос обрамляющая ее лицо. Я все запомнил. Очень интересно, почему она не отстранилась от рук Викки?

Или наша дочка Лидера пустилась во все тяжкие?

Думаю, можно это будет проверить..

- Зачем вы охотитесь за Лидерами? - поворачиваю голову и встречаюсь с блестящими глазами. Плачет?

- Потому что иначе никак. Все должны понести наказание, - встаю, не желаю больше разговаривать с ней. Переступаю свое кресло на ряд выше, двигаюсь в сторону лестницы.

- Вы ничем не отличаетесь, если хотите такой мести! - оборачивается, хватает меня за руку.

Маленькая ладонь холодит кожу на моем запястье. Мне не нравится такое вторжение в мое пространство. Так нахально и безрассудно. Я могу убить за это.

Резко вырываю руку, беру ее за горло, вытягивая с кресла и бросаю на пол между рядами. Глухой хрип вырывается из ее рта. Нависаю сверху, наши лица в паре сантиметров от друг друга. Шипит, вырывается.

- Все.Лидеры.Должны.Сдохнуть, - рычу ей в рот, почти касаясь губами. - Даже твой папаша, - вторгаюсь в ее рот своим языком. Стонет, пытается выбраться, сжимает рот, но я надавливаю на жевательные зубы и открываю его снова.

Мои пальцы становятся влажными от ее слез. Она шипит и кусает меня за язык.

- Сука! - отстраняюсь.

Она хватает ртом воздух.

- Какая же ты шлюха. Спишь с Тобиасом и одновременно не прочь, чтобы в тебе побывал язык Викки? - хватаю ее за пах, через ткань сдавливаю ее промежность. - Завали в следущий раз свое ебало!

Распрямляюсь и перешагиваю ее дрожащее тело. В полном удовлетворении от своих действий удаляюсь к себе.

Ненавижу тварь…

****

Открываю у себя бутылку виски из закромов Бесстрашия. Горький ореховый вкус застревает в глотке, першит горло. Делаю еще глоток. Янтарная жидкость убывает, а мысли в голове все такие же трезвые.

Блять!

Кресло, в котором сижу, скрипит с каждым моим нервным движением. Оно старое. Кожа местами протерлась, потрескалась, как и я сам. Потресканый и избитый жизнью. Смотрю прямо перед собой на фотографию, наклеенную над столом.

Кейт.

Сэм.

Тобиас.

Я…

В детстве все казалось проще. Когда взрослые делали все, а тебе лишь оставалось учиться и впитывать все знания, быть беззаботным.

Свою родную мать я не помнил. Она слишком рано умерла. Нас с Тобиасом воспитывала Кейт. Он стал мне братом. В ее глазах всегда горел огонь. Она была полна энергии. Кейт и Сэм часто пропадали на вылазках, оставляя нас здесь, учиться. Изгои из Эрудиции были преподавателями, обучали детей живущих на стадионе всему тому, что было в школе по ту сторону стены. Бесстрашные тренировали нас, Искренние учили лгать, как ни странно, Дружелюбные нагружали работой по всему стадиону, чтобы тренировать выдержку и ответственность.

У нас было счастливое детство. Я не могу сравнить его с другим. И не захотел бы.

Когда убили моего отца, Кейт ни на секунду не расслаблялась. Она работала над миссией вдвое больше, забывая про сон, отдых и нас. Уже в четырнадцать мы были в строю и выполняли ее поручения. Для нашего еще детского ума это было соревнованиями между двумя братьями. Мы всегда спорили, кто лучше, сильнее, умнее.

До сих пор…

Только поменялось лишь то, что мы делаем это в негласно. Молча.

Когда Тобиас ушел в Бесстрашие, я злился. Злился, что это был не я. Из нас двоих только я подходил к любому заданию с холодной головой. Он слишком думает о других. Не наших.

О ней.

Девка вывела его из строя. Пустила корни в его голову. Что он хотел делать?

Может он сошелся с ней ради дела? Я буду очень рад, если это так и окажется. Дочь главного Лидера может быть очень полезной в информации.

Мы поклялись, что никто не встанет на нашем пути. Дело превыше всего.

Когда все кончится, она умрет.

Скоро.

========== 6. ==========

POV Мина.

В зеркале все плохо…

Алые отметины пальцев скоро потемнеют в синий. Я даже наверное жду этого. Синяки появляются только у живых…

Когда же меня доломают?

Когда же я узнаю сколько во мне было жизней?

Отец мне всегда говорит, что все в мире случается не случайно. Он верит в Бога. Он утверждает, что все испытания брошенные нам в жизни, мы сможем преодолеть. Иначе нам бы не посылали их.

Я в Бога не верю…

Я верю в судьбу. Мы сами вершим свою жизнь. Сами натравливаем беды.

Вот и я, смотря в маленькое зеркальце приколоченное над столом в «моей» комнате, вижу последствие своих действий.

Виновата ли?

Сколько я сижу на этом стуле ломая голову ища выходы? Как мне убежать? Как предупредить своих?

Металлическая пуговка на моем плече поблескивает в свете луны, напоминая о себе, даже в зеркале.

Как ее убрать?

За своими мыслями слышу чей-то крик, больше похожий на вой. Срываюсь с места, вышибая дверь. Несусь на звук. Он где-то на этом уровне трибун. В одной из комнат.

Кто-то так сильно кричит.

Немного впереди вижу открывающуюся дверь, из нее выбегает босая Викки, открывает соседнюю и забегает в нее.

Я бегу следом, расстояние между мной и дверью сокращается - крики прекращаются.

Стою в пороге, вижу, как Викки гладит по голове

Волка?

- Ш-ш-ш, - успокаивает она его, замечает меня на входе. - Ш-ш-ш.

Стою, как вкопанная, не знаю что делать. Спертый воздух вырывается из комнаты. Душно, не чем дышать. Через пару минут она робко встает, проверяет уснул ли Волк. На его лице испарина.

Викки выпихивает меня на улицу, тихонько прикрывая дверь.

- Идем, - заходит к себе в комнату.

Мне режет глаза от резко включенного света. Он непривычно белый. В глазах собирается влага. Протираю. Первое, что я вижу это Викки, которая садится на свою кровать и прикуривает сигарету.

Решаю дать ей время заговорить со мной первой, пока осматриваю ее жилище.

В ней все в точности, как и в моей. Кровать, стол, стул, комод. Только воткомната выглядит обжитой. Черное скомканное постельное белье, заваленный стол бумагами, разбросанная одежда и полная пепельница перед прикроватной тумбой. Даже запах в комнате говорит, что у нее есть хозяйка.

Едкий дым врывается в нос, щекочет, Викки бьет ладонью рядом с собой по черному одеялу, приглашая меня сесть.

- Здесь всем снятся кошмары из прошлого, - она шумно затягивается сигаретой. - Он так кричит каждую ночь, вспоминая все в своих снах.

«Тогда все сходится!»

- Поэтому он Волк? - до меня доходит значение его прозвища.

- Да. Потому что воет на луну, - она смотрит перед собой. Сигарета дрожит в ее руке. - Он всю жизнь отдал службе в Бесстрашии и как только он потерял ногу, его сразу выкинули! Скоты!

Не могу ответить ей. Ведь он сам знал, на что шел. В Бесстрашии не держат недееспособных. Это знают все, кто хочет вступить в фракцию. Это риск.

- Ох, я знаю о чем ты думаешь! - наши взгляды встречаются. Ее зеленые глаза на мокром месте. - Кодекс Бесстрашия? Вот что я тебе скажу: это все полная хуйня! Блядские законы, в блядских фракциях! Так быть не должно!! - она старается говорить шепотом, но ее голос больше похож на рык. - Ты пашешь всю жизнь на фракцию, забывая о личной жизни, зная, что ты можешь умереть каждый день, защищая фракции от тех, к кому ты уйдешь в итоге, когда придет время. Это чертова несправедливость! Знаешь, как Волк потерял ногу?

Не хочу…

Замолчи…

- Он был в команде со своим сыном, который только только прошел инициацию, их команду направили на разведку. Под командованием был мудак, он послал группу на новую территорию. Они знали, что заходя в зону «минное поле» рискуют своими жизнями. Ради чего? Как только мина щелкнула под ногой сына Волка, замерли все. Командир приказал двигаться дальше.

Замолчи…

- Все начали переглядываться. В группе были саперы, хотя все понимали, что это бесполезно. Он приказал идти вперед, ведь это был зеленый Бесстрашный, вчерашний неофит, а таких в первые месяцы толкают, как пушечное мясо. Их не жалко…

Хватит!

- Волк сошел с ума. Он понимал, он знал, с чем они столкнулись, как только группа отошла вперед, он в последний раз обернулся на своего сына и побежал на него набирая скорость. Он выпихнул его с мины и подорвался сам.

Викки судорожно дышит, ее сигарета почти догорела до конца.

- Он спас его, покалечив себя. Когда Волка вышвырнули, его сын сбросился с пропасти, не пережил горе. А ведь он хотел уйти в Дружелюбие, но не хотел оставлять отца, в итоге две разбитые жизни.

Это дико…

Дико несправедливо…

- Как думаешь, если ты станешь калекой, тебя будут защищать Лидерские привилегии? - я кошусь на нее, неужели она знает? - Привилегии твоего отца?

- Не думаю. Правила для всех едины, - отвечаю ей, выдыхая.

- Ты никогда не задумывалась, что было если…

Она замолкла. В своих мыслях. В себе.

Я задумывалась.

Очень часто задумывалась…

Викки продолжила:

- Почему дети должны отчитываться за грехи и поступки своих отцов? Зачем нужна была эта война? Ради чего? Погибло столько людей. Эти фракции создали садисты! Для удовлетворения своих ебанутых прихотей! Почему родные не могут навещать своих отцов/матерей/детей/друзей в других фракциях?

- Это правила, - все, что могу ответить ей.

- Для чего? Для регулирования дисциплины? Для определения человеческих качеств? Для чего, Мина? - но я не могу ответить ей. Я не знаю.

Я теперь ничего не знаю…

Мы сидим молча, смотря на стадион, через открытую дверь. Викки дотягивается до выключателя и гасит свет. Огромное черное небо усыпано звездами. Глухая ночь без единого звука, только наше дыхание в унисон.

- Какая у тебя мечта? - она обращается ко мне, закуривая очередную сигарету.

Не знаю, что ей ответить, ведь я никогда не позволяла себе мечтать, боялась, что все мои мечты разобьются об суровую жизнь Бесстрашной, которая может погибнуть в любой момент…

- А моя, - она делает паузу вдыхая в себя дым. - Увидеть море.

Перед глазами встает темно синий цвет. Пенистое море. Волны и пляж. Я его видела только на картинках.

- Думаешь оно существует? - спрашиваю ее.

- Я почему-то уверена, что да. Где-то на другом конце планеты, там где нет фракций, там где все живут, как до войны…

****

Я уснула только к утру. Наверное пропустила завтрак, мне было противно на душе, я много думала.

Что я поняла за эту ночь?

Ничерта

Мое осознание этого мира перевернулось с ног на голову.

Боюсь себе признаться, что я в каком-то смысле солидарна с Викки. Фракция действительно злоупотребляет некоторыми жизненно важными вещами.

Ограничивает жизнь.

Лишает крова за нарушение правил.

Но в то же время, я до сих пор хочу обратно. Там мой дом. Мой отец, мой …

Уже нет…

Прощу ли я его?

Как только мои глаза окончательно открываются после сна, я поднимаюсь. Голова ужасно болит. Все тело ломит, как будто меня били всю ночь.

Или я сама себя изматывала терзаниями…

Под теплыми струями воды мысли ненадолго отпускают меня. Пенистое мыло с мятным запахом смывает остатки вчерашнего дня.

Расслабившись, закрываю глаза и подставляю лицо под лоснящиеся струи воды. Через секунду я слышу, как дверь в раздевалку открывается. По ногам бьет сквозняк.

Между мной и посетителем бетонная стена. Здесь нет даже двери, душевые отделены перегородками. Вжимаюсь в стену, прикрывая свою наготу. Я не привыкла делить душ с другими, у меня была собственная ванная в квартире Макса.

Кто-то раздевается…

Стараюсь быстрее смыть мыло со своих волос, но оно предательски пенится. Не отрываясь смотрю на вход в душевые и быстро мою голову. Как только в проеме появляется бритый висок с разлахмаченными волосами сверху, мое сердце падает вниз.

Он даже не смотрит в мою сторону, он знает, что я здесь. Моя одежда в раздевалке на скамейках, черные ботинки у входа…

Я вижу его усмешку пока он идет к душу, который располагается…

… напротив меня

На автомате разворачиваюсь к нему спиной, понимаю, что это ошибка. Нельзя поворачиваться спиной к врагу.

Мои руки скоро выдерут с корнями волосы, от той скорости с которой я промываю свои густые патлы.

Побреюсь налысо!

В голове стоит картинка его голого торса.

«Что за пиздец лезет мне в голову?»

Отгоняю мысли и понимаю вторую проблему, с которой я столкнулась. Чтобы выйти, мне нужно развернуться.

«Почему я не жила в спальне с неофитами?!»

Два варианта.

Либо струсив, могу убежать прикрываясь.

Либо гордо посмотреть этому ублюдку в глаза с презрением и выйти.

Что делать?

Мне кажется мое сердце громко бьется в этой душевой, что даже звук воды его не заглушает. Под ногами уже чистая вода. Пена давно смылась, пора действовать.

Я делаю выдох и разворачиваюсь…

Упираюсь взглядом в его глаза, которые в свою очередь нахально разглядывают меня. Стою как вкопанная, жду, когда наши глаза встретятся, чтобы уйти победителем. Но он этого не делает.

Боюсь посмотреть ниже его плеч, но даже смотря ему в лицо, я вижу все…

- Нравится? - улыбается он, набирая в руку гель.

Его слова, как пощечина.

Я проиграла.

Обида, злость, ненависть, отчаяние опять лезут в голову, впитываются в кровь. Мое лицо горит от стыда. Как только я делаю шаг к выходу из душевой, моя нога поскальзывается, и голова встречается с мокрым кафелем, разбивая затылок.

Последнее, что я вижу это серые глаза нависшее надо мной. Точно такого же цвета, как у меня.

***

- Нет! Нет! Нет! - резко встаю.

Мое горло хрипит от обрывистого дыхания. Сердце норовит выпрыгнуть, дрожь в теле прекращается, когда я вижу «свою» комнату.

Начинаю ощупывать себя на предмет изнасилования. Первое, что я замечаю, это большая футболка, надетая на голое тело.

Неужели?

Прислушиваюсь к ощущениям и ничего не чувствую. Он просто отнес меня в комнату и одел?

В голове ничего не укладывается.

Голова…

Тянусь к затылку и отдергиваю руку, как только касаюсь ушиба на затылке. Что-то жирное остается на пальцах. Прозрачная вязкая жидкость в перемешку с кровью. Принюхиваюсь.

Мазь.

Эту мазь дают всем Бесстрашным, когда они идут на разведку. От пули не спасет, а вот раны затянет быстро.

На улице начало вечереть. Солнце уже низко и не попадает в комнату. На стуле лежат новые вещи. Точно такие же, постиранные? Только цвет носков поменялся. Выцветшие разноцветные. Больше напоминающие радугу. Цвета чередуются, сменяя красную полоску - зеленой, синей, желтой, фиолетовой, розовой и оранжевой.

Стою, кручу в руках этот шедевр. Мне они определенно нравятся. В детстве, я бы душу продала, чтобы такое носить. Все цвета радуги, на твоих ногах…

Быстро одеваюсь, чтобы узнать подробности поступка моего «спасителя».

Я ему не верю, он не мог меня просто оставить там истечь кровью, он спас меня, ведь я нужна для дела…

Дергаю его ручку двери.

Заперто.

Оборачиваюсь, смотрю вниз. Люди тянутся к стеклянному домику, полагаю на ужин.

В животе мерзко урчит.

Меня все приветствуют, как и остальных, кто заходит в столовую. От разнообразия цветов в одежде рябит в глазах. Одежда у многих потускнела, после многих стирок, на некоторых видно заплаты, но все это выглядит аккуратным и опрятным. Дети причесаны, чистые, улыбаются…

- Мина? - голос Волка узнаешь сразу.

Сидит на том же месте, что и вчера, машет мне рукой, приглашая присесть. Киваю в ответ, пока подхожу к столу, где раздают еду. Женщина в возрасте с множеством морщинок на лице и пигментными пятнами на руках наливает мне суп. Благодарю ее в ответ и направляюсь к Волку.

- Как голова? - спрашивает он меня, пока я сажусь на скамейку.

Чем Бесстрашие похоже на это место?

Здесь нет секретов и тайн.

- До свадьбы заживет, - улыбаюсь в ответ, но у самой на душе кошки скребут.

- Я работал в саду и видел, как Эрик, обмотанный в полотенце нес тебя наверх.

Лицо горит. Как же это выглядело со стороны…

- Я упала, - пытаюсь оправдаться, но Волк накрывает мою руку своей.

- Эрик никогда бы не сделал ничего запретного… тем более ты девушка Тобиаса. Эти два брата многое сделали для нашего дома, как и их мать.

Стараюсь есть суп, чтобы не отвечать ему. Эта тема для меня болезненная.

- Знаешь, когда фракций не станет, я вернусь к сыну, - горячий суп комом застревает в горле. Я смотрю на Волка и не верю своим ушам. - У меня есть сын, он остался в Бесстрашии. Ты может видела его? Тимоти. Его зовут Тимоти, - он склоняет голову погружаясь в свои мысли. А я не могу оторвать от него взгляд. Он не знает?

Он не знает…

Меня начинает опять трясти. Ненавижу эту несправедливость. Родители не должны хоронить детей! Отодвигаю суп и решаюсь перевести разговор.

- А где Викки?

Он за секунду меняется в лице, его толстые губы растягиваются в улыбку, открывая белоснежный ряд зубов.

- Она с Эриком и командой уехали на задание, - отвечает он.

Смех людей вводит в ступор меня вновь. Все выглядят так… раскованно и спокойно. У всех сломанные судьбы, но это не повод пропасть улыбке с их лиц.

Может и меня время вылечит? Все расставит на свои места?

- Дядя Волк! Дядя Волк, расскажите нам историю! - к нам за стол подбегают с десяток детей.

Кто-то садится рядом, кто-то садится на колени Волка. Я чувствую чью-то маленькую ручку, схватившую мою штанину. Девочка лет пяти смотрит на меня своими огромными синими глазами. Тянет ручки ко мне. Я не знаю, что делать и растерянно смотрю на Волка, который в свою очередь лишь улыбается. Беру ее за подмышки и сажу к себе на колени. От ее светлых волос заплетенных в косу пахнет мятой, точно также, как и от моих. Я никогда не садила ребенка к себе на колени…

Это так…

Так необычно, что маленький ребенок так доверчиво тянет руки к незнакомому человеку. Нежно облокачивается на тебя. Болтает ножками. Я улыбаюсь и обхватываю ее, обнимая.

- Давайте попросим эту очаровательную леди рассказать вам сказку перед сном? - как только он договорил все маленькие головы за столом оборачиваются на меня, цепляясь детским умоляющим взглядом.

Ну спасибо, Волк…

- Эм… - запинаюсь я. - Я не умею рассказывать.

- Ты посмотри в эти глаза! - он гладит головы детей, за те к кому может дотянуться.

Казалось вся столовая затихла, в ожидании чего-то услышать от новой гостьи. В моему счастью я знала одну сказку, ее рассказывала моя мама.

- Вам снятся кошмары? - начинаю я, заглядываю в глаза каждому ребенку.

- «Да» - хором отвечают они.

- Вы знаете, что наше небо над головой это книга? - я поднимаю взгляд вверх, все дети повторяют за мной, даже Волк, от чего я невольно улыбаюсь. - Книга ваших снов? Какие бы они не были: плохие, счастливые, опасные, насыщенные приключениями, все они попадают в книгу, как только вы просыпаетесь. Вы можете их не запомнить, но небо это сделает за вас. Все эти звезды, что горят там - это ваши сны. И самые красивые из них горят ярче всех, напоминая о себе, каждый раз, когда вы поднимаете голову вверх на ночное небо. Не бойтесь кошмаров, вы их забудете, ночь заберет их у вас в свою небесную книгу.

Я замолчала.

Малышка, что сидела у меня на коленях, запрокинула голову и смотрела мне в глаза открыв рот. Я сглотнула, от тишины, которую создала после своего маленького рассказа.

Волк начал хлопать.

Его подхватили дети.

Это было так приторно хорошо, как будто я очутилась в Дружелюбии.

Все смеялись, дети просили продолжения, но краем глаза я увидела, как на стадион шагнули они.

Около десяти мужчин, сзади шел Эрик и нес на руках девушку.

- Викки, - я стала вставать, сажая девочку на свое место.

- Итак, а теперь другая история, - Волк понял, что дети этого не должны видеть и перевел их внимание на себя.

Я иду быстрым шагом вслед группы изгоев. Догоняю Эрика. Викки вся в крови, бровь рассечена, ее рука перемотана, одежда в грязи и бордовых разводах.

- Что случилось? - смотрю на него, но он молчит.

Мы заходим в помещение, где были камеры.

- Отдыхайте. Вечером собрание, - обращается он к команде.

Пока мужчины расступаются, выходя из помещения, Эрик вносит Викки в дверь, которая располагалась напротив комнаты с видеонаблюдением.

В комнате больничная койка, и рядом железный стол, напоминающий операционный. Он кладет ее аккуратно на кровать. Она без сознания.

- Вышла вон! - он рычит.

- Я помогу! Я знаю основы, - не обращаю на разъярённого мужчину внимание и подлетаю к Викки. - Что случилось?

- Пуля пробила плечо на вылет. Жить будет, осталось только зашить. - достает инструменты из железного ящика на стене. Они бренчат в коробке.

- Дай сюда! - вырываю у него коробку, замечая дрожащие руки. - Спирт есть?

Он достает флягу из кармана на своем жилете.

«Еще бы я другого ожидала..»

Выхватываю из рук, довольно тяжелую флягу. Как она поместилась у него? Откручиваю крышку и делаю несколько глотков, слышу за спиной хмыкание. Обрабатываю рану и свои руки. Разрываю одноразовый пакет для первой помощи, достаю иголку и нить.

Смотрю в лицо Викки. Она без сознания, надеюсь она ничего не почувствует. Молча зашиваю самую большую рану, из которой пуля прошла на вылет, аккуратно кладу ее на спину, приступаю к плечу.

- Что случилось? - решаю заговорить. Этот вопрос сверлит мне мозг.

- Бесстрашные расстреливают всех бродячих изгоев, после твоего исчезновения. Мы решили спасти детей, но мы опоздали. Прибыв на место мы встретили только горелую кучу трупов.

«Я должна закончить»

«Я должна зашить»

«Он лжет!»

- Ты врешь! - делаю последний стежок обрабатывая рану еще раз спиртом. Поворачиваюсь к нему. - Бесстрашные не убивают изгоев! Тем более детей и женщин!

Никогда! Это закон. Мы можем убить, только того, кто угрожает жизнью другим!

- Твой папаша взбесился, после твоего исчезновения и перебил всех, кого нашел, - он встает, мне приходится поднять голову, чтобы смотреть ему в лицо. - Многие изгои спрятались, но это не на долго, Бесстрашные прочесывают кварталы и убивают всех, кто попадается им на пути.

- Нет! Ты врешь!

Он хватает меня за горло. В глазах темнеет моментально. Он волочет меня в комнату с мониторами, грубо садит меня на стул, перед столом. Наматывает на кулак волосы, запрокидывая мою голову.

- Пришло время тебе открыть глаза, Ми-на, - шипит мне в лицо. - Твой папаша не такой добрый, как тебе казалось. Он такой же сгнивший, как другие Лидеры.

Другой рукой вставляет флешку и что-то вводит на клавиатуре. Второй кулак стягивает мои волосы на затылке. Я ищу глазами ручку, чтобы воткнуть ему в шею. К моему горлу прикасается холодное лезвие.

«Убей»

На экране начинается видео. По голубым стенам, я узнаю, что это Эрудиция. Кто-то в бело-синей форме снимает свои ноги. Кадр меняется показывая нам большую лабораторию, где на столах лежат голые люди. Женщины, мужчины, дети…

Хочу закрыть глаза, но не могу.

Кто-то проходит мимо этих столов снимая каждого на нем. К этим людям подключены провода с капельницами. У каждого разного цвета. Мужской голос в кадре начинает говорить:

- Эрудиция проводит опыты над теми, кого выгнали из фракций. Эти люди живут в лаборатории, пока не умрут. Как правило этот срок от двух дней до месяца. Детей нам поставляют от изгоев за стеной. Бесстрашные отнимают детей, а кто-то из родителей добровольно отдает их в надежде на лучшую жизнь, не зная того, что их отправляют на опыты. Это длится очень давно. Эрудиция оттачивает яды, лекарства, сыворотки на этих испытуемых, кто не умирает сам, тому вводят смертельные инъекции или отдают на убой.

«Убой? Что это?»

Я не верю ни своим ушам, ни глазам.

Картинка меняется. Это стены Бесстрашия, я их узнаю всегда. Шум в видео больше похож на ор толпы людей.

«Это же заброшенное помещение спортивного зала.»

«Откуда там столько людей»

Снимают где-то сверху. Вокруг ринга стоят Бесстрашные, кричат, машут руками. В круг выходит мужчина, который мне кажется знакомым.

«Тери!»

«Один из Лидеров!»

Он разминает шею, его голый торс блестит от пота, мышцы перекатываются под кожей. В следующую минуту на ринг выпихивают девушку.

«Нет!»

Ей на вид не больше семнадцати. По ее серой рваной одежде я понимаю, что она …

«Изгой»

«Что она там делает»

Девушка жмётся к толпе, пытается убежать, но ее ударяют и кидают на середину ринга.

- Я не хочу это смотреть! - мой голос срывается, но Эрик еще ближе подталкивает меня к экрану.

Ей на ринг бросают нож, в руке Тери он уже есть. Толпа ревет. Девушка хватается за нож, как за спасательный круг, встает на ноги, сгорбившись держит в руке неумело оружие. Она боится. В следующую секунду Тери делает выпад и рассекает ее руку вдоль. Кровь льется на ринг.

Пытаюсь закрыть глаза, но Эрик сильнее давит на глотку.

Тери делает подсечку, валя с ног изгоя и садится на нее сверху, выбрасывая ее нож в сторону. Ее руки по швам, держат ноги в захвате. Ей не увернуться.

«Она сейчас умрет»

Тери вскидывает руки вверх, толпа беснуется.

Закрываю глаза. Пусть режет горло, я не буду на это смотреть!

Я слышу крик и плачь этой девушки, который стихает с каждой секундой. Открыв глаза я вижу красный ринг, по середине лежит молоденькая девушка с застывшей гримасой ужаса на лице.

Вот что значит на убой…

«Меня мутит»

- А теперь самое интересное, Ми-на, - его голос раздается над моим ухом.

Старый квартал Чикаго, там часто живут изгои. На видео небольшая толпа людей в лохмотьях, кто-то стоит греется у бочек, кто-то лежит на земле, прикрывшись дырявой тряпкой. Через секунду появляется отряд людей в черном. Их снимают со спины. Они идут между изгоями, к коробкам которые им передали Отреченные. Обычно им передавали консервы, старые вещи, воду и прочее.

- Все сжечь, - приказывает мужчина стоявший во главе отряда.

Женщины изгои плачут, умоляют Бесстрашных не сжигать запасы.

Коробки вспыхивают пламенем.

В руках главного мужчины надкусанное яблоко. К нему подбегает маленький мальчишка, вырывает его из рук и на ходу кусает.

Выстрел.

Маленький мальчик с зажатым яблоком в руке лежит на сухой земле.

Из пистолета убившего его еще идет дым.

Как только камеру приближают к Бесстрашному, я узнаю его…

Макс…

Комментарий к 6.

Вижуал к сцене в душе:

http://v1.popcornnews.ru/upload/_500_600_80_KjHV8G.jpg

========== 7. ==========

Как можно жить и дышать, зная, что у тебя всю жизнь были закрыты глаза? Твой спаситель оказался карателем. Дом, который ты считала родным оказался прогнившим до основания, пуская корни в землю, травя ядом все вокруг.

Это лицемерие.

Ненавижу.

Себя в первую очередь! За то, что была слепой дурой!

Видео сменяли друг друга. Пытки, эксперименты, пренебрежение и прочие извращения по отношению к людям без фракций.

ИЗГОЙ

Слово, вкручивающееся толстым болтом в висок, доставляя боль. В этих пяти буквах ничего хорошего, как и в их смысле.

Все потеряло рамки.

Мое понимание жизни.

А было ли оно вообще?

Как я жила?

Я отдавала долг фракции, не заботясь о себе. Даже боялась думать об отношениях, о их гласности. Боялась потерять их, даже не дав развиться.

Дура! Дура! Дура!

Что делать?

Он стоит позади меня. Отошел, когда закончились эти фильмы ужасов. Курит, громко выдыхая дым, привлекая внимание.

Пошел ты!

Не повернусь!

Отъебись!

Нужно отвлечься. Сменить мысли, перелистнуть страницу.

- Викки! - вырвалось у меня.

Я вскакиваю на ноги, иду по направлению в коридор, к двери, где лежит она. Дергаю за ручку и вижу пустую койку, окровавленную с одной стороны, где было плечо девушки.

- Где она? - мне почему-то стало так страшно за нее, сердце екнуло, я уставилась в холодные глаза позади меня.

- Ее унесли к себе, - его голосом можно резать воздух. Будто ничего не случилось. Холодно. Скупо.

Я не понимала, как ноги меня принесли к входной двери Викки. Рука немного дрожала.

Бесконечный день…

На улице было темно, из ее окна, выходившего на трибуну горел свет.

Шаг в комнату. На стуле сидит Волк перед кроватью, на полу лежат костыли. Его трясущееся рука застыла у полураздетого тела Викки. Мокрая тряпка в зажатом кулаке не двигалась с места.

- Волк? - я осторожно подошла в плотную, забирая тряпку. - Давай я сама?

Он облегченно выдохнул. На его глазах отражались слезы.

- Я… Я не могу потерять и ее… - скомканный голос, от которого не осталось бывалого баритона. - Не могу потерять лучшего друга, как своего сына…

Мое сердце пропустило удар. Разбилось о застывший за сегодня внутри меня лед.

Он знает?

Я кладу свободную руку на плечо мужчины, его немного трясет. Сжимаю челюсти до скрипа. Я не привыкла видеть плачущего мужчину. На это больно смотреть.

- О чем ты? - пытаюсь узнать.

- Я не дурак! От него не было новостей с самого моего ухода из Бесстрашия. Викки говорила мне, что он не может с тобой связаться, что это опасно. Сначала я верил, - всхлип. - Но потом я все понял. Моя надежда рассыпается с каждым днем.

И тут, я просто обнимаю его. Заводя руки ему за голову, прижимая к себе. И он не выдерживает, начинает надрывно плакать, уткнувшись головой мне в живот.

Это не справедливо, черт возьми!

Так быть не должно!

- Ш-ш-ш, все будет хорошо. Он просто боится, как и ты. Боится, что его поймают, - я не знаю, зачем лгу ему. Наверное так надо. Именно сейчас. В этот момент. - Ш-ш-ш.

Через минуту его плечи перестают трястись. Всхлипы прекращаются. Он отстраняется, поднимает голову на меня.

- Спасибо, - его теплая и местами мокрая от слез ладонь, касается моей руки.

Огромный комок, размером с этот чёртов стадион застрял у основания глотки. Мешая мне дышать, помогая побыстрее умереть. Умереть от понимания того, что передо мной сидит взрослый мужчина, который потерял все. Дом, фракцию, сына, себя. Но при всем этом в нем оставались силы сказать «Спасибо», за то, что я просто выслушала. Просто была рядом, та, которую он знал пару дней. В его глазах было доверие. Столько жизни в этих карих глазах, от чего мне стало стыдно, за свои сомнения.

Я сделаю все, чтобы Чикаго стал прежним.

Он ушел. На прощание обернувшись у порога и глазами сказав еще раз спасибо. Как только дверь за ним закрылась, мои щеки тут же стали влажными от слез.

Я плачу.

Пока никто не видит.

Даю волю чувствам.

Вода почти остыла, прохожусь аккуратно тряпкой по телу Викки, смывая кровь и грязь. По ее рукам, по шее, груди, и животу…

Мой взгляд мажет по бледной полоске, внизу живота. Она небольшая. Сантиметров десять, больше похожа на…

Шрам?

Хирургический шрам. От чего? Провожу тряпкой по нему, вижу, как кожа тут же покрывается мурашками. Я понимаю, что она очнулась.

- Я так и знала, что завожу тебя, - ее голос хриплый. Почти шепотом. - Иначе бы ты не пялилась так на меня.

Смеется.

Хороший знак.

- Викки, я…

- … ты лапала меня, - заканчивает за меня фразу.

- Да ты и с пробитой головой будешь думать о сексе? - срываюсь на смех.

Ее тело содрогается от хохота, но тут же останавливается, она хватает себя за плечо.

- С-с-с. Вот черт!

- Я зашила. Жить будешь!

Она смотрит на меня с недоумением.

Не ожидала?

Переводит взгляд на маленькие швы.

- С-спасибо, - немного улыбаясь говорит мне.

- Я была бы не я, если бы позволила неумелым ручищам испортить твое красивое плечо, - пытаюсь ее успокоить.

Смотрю на дверь, наверное нужно оставить ее отдохнуть. Делаю шаг к выходу, но вдруг на моей кисти сжимаются тонкие пальцы Викки.

- Посиди со мной, - ее лицо умоляюще усталое. - Пожалуйста, Мина…

Сажусь на край тесной кровати, она подгибает ногу, давая мне больше места. И наступает тишина. Мы сверлим молча друг друга глазами, не зная, что сказать. Просто позволяя расслабится.

- Мина, - она не выдержала и начала первой. - Прости меня, за твой отряд.

Кладу руку на ее. Останавливая от ненужных извинений. Так нужно было для них. Для ее целей. Каждый сам борется за место под солнцем. Она поняла меня без слов и просто улыбнулась. Губами сказала:

«Спасибо»

Мой взгляд почему-то падает на наши руки, которые до сих пор касаются. Краем глаза задеваю шрам на животе. Хочу провести по нему пальцем.

Он холодный и гладкий.

- У меня был ребенок.

Я не дышу.

После слова «был» мне стало все понятно.

- Мне жаль, Викки!

- Не стоит. Ведь он не успел родиться. Мне пришлось…

- Это ужасно! - я перебила ее.

- Это не было моим решением, я не хотела его убивать. Меня заставили.

Викки смотрит в стену. В глазах застыли слезы. Но она не дает им сорваться. Она не дрожит, ее тело расслаблено.

- Он сказал, что не хочет, чтобы ребенок рос здесь. В месте, которым домом сложно назвать. Без врачей, без всего. Узнав об этом, - она провела ладонью по животу. - он просто рявкнул: «Вытащи это из себя!»

Тварь!

- Я понимала, что в какой-то степени он прав, ведь он вырос в этих стенах, он знает, сколько детей и людей здесь умирало…

Он вырос здесь?

- Эрик… - непроизвольно сорвалось с моих губ. - Ублюдок…

Она вздрогнула, будто подтвердив мои догадки. Но ничего не ответила, лишь вздохнула.

- Наверное поэтому я перешла на женщин. Они не сделают так больно. Не предадут…

Почти всю ночь мы разговаривали обо всем на свете, будто мы старые друзья. Будто между нами не было никакой преграды. Я рассказала о маме, она о своих родителях, которые давно умерли. Мы плакали, смеялись. И стало так легко. Так свободно от мыслей и чувств.

Вот что значит иметь подругу?

Я не знаю, почему ко мне пришла такая мысль. Но смотря на Викки лежащую с простреленной рукой, второй она курит, смотрит на меня, рассказывает про похождения Волка, про самые забавные случаи и в ее глазах спокойствие. И наверное счастье.

В моих тоже?

Я уснула в обнимку с Викки. Я вырубилась сразу же, как только моя голова коснулась подушки рядом с ней. Она подвинулась и ее маленькая односпальная кровать стала такой большой для нас двоих, после всех откровений. Так тепло и спокойно.

****

Я не знаю сколько проспала, но открыла глаза в пустой кровати.

Она ушла. Наверное на завтрак.

Выйдя из ее комнаты, меня встретила духота, предвещающая дождь. Небо хмурилось. Вдалеке сверкали молнии и слышался раскат грома.

Нужно в душ. От меня воняет, старым днем.

Иду в направлении к лестницам и буквально припечатываюсь к полу, видя перед собой…

Фора…

Черная форма, как бельмо на глазу, как и он сам. Соринка, которая застряла.

Он стоит и орет на Эрика. Жестикулирует руками, хватает за грудки, но тот спокойно облокотившись на перила слушает его.

Ноги начали идти.

- Я тебя предупреждал не трогать ее?

Как поздно ты об этом спохватился!

Приближаюсь к ним, оба поворачивают головы в мою сторону. Фор кидается ко мне. Хватая ладонями за лицо.

- Мина, детка, что он сделал? - голос встревоженный.

Внутри все скручивает. Трясет.

- ОН, - выделив это слово, - Ни-че-го не сделал. - пауза, я даже услышала облегченный вздох. - Как и ты ТОБИАС…

Он застыл. Смотря на меня такими щенячьими глазами, в которых было сожаление обо всем.

- Вы тут разбирайтесь быстрее, мне нужна твоя баба для задания, - сухо сказал Эрик, Фор ощетинился.

- Она не поедет!

Но Эрик не слушает, он открывает дверь в свою комнату, я впервые вижу ее очертания. Кровать, стол…

Он заходит к себе, снимая футболку, бросает на пол.

Я не знаю зачем смотрю на его точеную спину. На его бычью, мощную шею, на то, как перекатываются мышцы, под тонкой прослойки кожи. От него пахнет зверем.

Я сглатываю. Не знаю почему, инстинктивно…

Фор заходит за ним.

Не знаю, зачем ступаю в это логово самого ненавистного для меня человека. Но ноги несут меня вперед. Вот я уже стою напротив стола.

- С чего ты взял, что я спрашиваю твоего разрешения? - Эрик ищет чистую футболку в стопке аккуратно сложенных вещей.

- Она мо… я

Он осекся. Понял, что сказал. Поняли все в этой ебаной маленькой комнате.

- Лучше заткнись, Фор, -рявкнула я. - ТВОЕГО ничего нет!

Звонкий удар пощечины.

Хотелось приложится к его щеке именно ладонью, именно так унизительно для него.

- Прости. Давай поговорим? - он трет место, которое начало краснеть.

О да. Я приложила все силы!!!

- Времени нет на ваши разговоры, нам нужно выдвигаться, - его брат зарычал.

“Точно зверь”

Фор встал между мной и им. Загораживая меня, будто защищая. Глубоко внутри меня, что-то дернулось, мне было приятно.

Пока они выясняли отношения, мои глаза блуждали по стерильно чистой комнате. В черных тонах. Две пары обуви аккуратно стояли у порога.

«Как мои, когда я в первый раз очнулась здесь, в соседней комнате..»

Но эта мысль на долго у меня не задержалась.

Кровать была полуторкой, доходя до середины комнаты.

«Еще бы он ютился на той, что стояла у меня»

Постельное белье графитового цвета было скомкано. Это был единственный беспорядок здесь. На комоде стопка одежды, на столе бумаги, которые лежат по порядку. На стене фотографии…

Это Кейт? И Сэм?

Она красивая. От нее Фору достались полные губы, смуглая кожа и прямой нос. Русые волосы красиво обрамляли ее лицо. Они вчетвером на фотографии так искренне улыбались..

- Пошел на хуй, - ситуация между ними вновь накалялась.

Я мажу взглядом по другой фотографии. На ней трое. Эрик как всегда не выпускающий сигарету из зубов, Фор и …

Викки…

Что??

Я умираю, смотрю на фотографию и опять умираю.

На ней Фор обнимающий за бедра Викки, которая целует его в губы…

«Он вырос в этих стенах, он знает…»

«Заставил избавится от ребенка»

«Вытащи ЭТО из себя…»

Мое тело кричит, трясется..

Это был не Эрик… Говорю про себя оборачиваясь к братьям…

- Это был ты!

========== 8 ==========

- Это ты! - поворачиваюсь к Фору. Меня трясет. Всё. Это красная линия, за ней только пропасть. - Ты.. - приближаюсь к нему в плотную, оба брата не сводят с меня глаз. - Говорил, что мечтаешь о семье, о детях, когда сам говорил Викки: «избавься от него?»

Эрик скрестил руки на груди и облокотился на дверной косяк. Фор молча стоит, сжав кулаки, его желваки на челюстях танцуют.

- Эрик, выйди, - обращается он к брату. Но тот даже не шелохнувшись продолжает смотреть на меня. В его взгляде некая заинтересованность.

- Знаешь, - перебиваю Фора. - твой брат, в отличие от тебя хотя бы не притворяется мразью!

Слышу усмешку изгоя.

Сажусь на стул. Будет совсем по детски, если я буду избегать разговоров с Фором. Нужно поставить все точки над и.

- Эрик, - повернулся к нему Фор, намекая на то, чтобы он оставил нас.

Изгой достает из кармана пачку, зубами вытаскивает сигарету и у порога оборачивается, смотря на меня:

- Через полчаса выезжаем.

«Выезжаем?»

Что?

Куда?

Дверь за ним захлопывается и в окно я вижу, что он не собирается далеко уходить. Облокотившись на перила он опускает голову, смотря на свои владения.

- Мина, прости меня, - он не успевает договорить, как я его перебиваю.

- В тот день, когда я прыгала в сетку и ты помогал мне слезть… Только мне и никому больше… Я была обречена попасться в твою ловушку? - он делает шаг ко мне. Вскидываю руку в знаке стоп. - Все твои взгляды на тренировках, все твои слова, касания… Это было для дела?

После того, как я озвучиваю это, на меня обрушивается вязкое чувство обиды.

- Ты говорил мне, что любишь… - я смотрю на носки своих ботинок, не в силах посмотреть в его карие глаза. - Все это было ради того, чтобы подобраться ко мне из-за Макса?

Я встаю с места, как ошпаренная. Слова больно бьют по моему сознанию. Ногти впиваются в ладони до онемения пальцев.

- Твою мать, ты был со мной ради того, чтобы узнать о Лидерах?

Он кладет мне руку на плечо, но я скидываю ее с себя.

- Господи, нет! - он стоит почти вплотную, я делаю шаг назад.

- Ты думал, что я знаю информацию о именах Лидеров?

Сердце колотится пробивая в грудной клетке дыру и в конечном итоге останавливается, после его слов:

- Да…

Я сейчас умру.

С дрожью в голосе он продолжил:

- Но потом я влюбился. Черт возьми, да ты мне дороже всех! Я поэтому не рассказывал Эрику о тебе. Я не хотел …

- Я должна тебе спасибо сказать?

Ненавижу!

Ненавижу себя, за то, что была дурой.

- Поэтому ты так рвался до последнего познакомиться с Максом? - продолжаю. - Ты сказал отцу, после того, как твой ублюдок брат похитил меня, ты сказал ему, что я здесь? - он молчит.

Как мне больно.

- Где ты был, Фор? Ты думал, что я не смогу выслушать тебя? Понять?

- Да! Да черт возьми! - его голос срывается на крик, он в два шага сокращает расстояние между нами, хватает меня за футболку и тянет вверх. Треск ткани напоминает наши отношения. Все пошло трещинами. - Ты мне ни разу не сказала люблю! Ты не хотела меня знакомить с отцом! - рычит он мне в лицо. Его трясет от злости.

- Как чувствовала, что не стоит этого делать…

Мы стоим и смотрим друг другу в глаза. Я четко понимаю слова:

«От любви до ненависти один шаг» Так вот, теперь между нами ёбаная пропасть!

- Я тебя ненавижу, ТОБИАС, - выплевываю ему слова в лицо, отдергиваю руки с моей футболки и иду по направлению к двери.

- Мы не закончили! - орет он, когда я открываю дверь.

В нос ударяет запах сигарет.

Вздыхаю полной грудью. Хочу отравиться дымом.

Жизнью…

- Мы закончили, Фор.

*****

После нашего разговора я вышла к его брату, но он в свою очередь зашел к Фору, закрыв за собой дверь. О чем они разговаривали я не слышала, да и мне было всё равно, чувствую себя разбитой.

Я иду немного позади. Передо мной широкие плечи, прямая осанка и уверенная походка. Он немного напряжен. Чувствуется, что он всегда готов…

Убивать

Калечить

Ранить

Кривлю рот от отвращения. Он молчит. Даже не знаю, куда мы направляемся. Мы выходим с противоположной арки. Нас встречает большой внедорожник. Тот самый, на котором я ехала со своей командой. Злость набирает обороты.

В его кобуре пистолет…

Я иду сзади…

Мне стоит попытаться?

Но как только я хочу дёрнуться вперед, вижу, как из-за угла выходят около пяти мужчин. Изгоев. В троих я признаю бывших бесстрашных. Их пирсинг и татуировки на лице и теле выдают их.

- Эрик, все готово. Как только прибудешь, дай сигнал.

Высокий, лысый мужчина лет сорока дает своему Лидеру рацию. Она не похожа на обычные рации, какими пользовались мы в Бесстрашии, такую модель я не видела.

Эрик не обращает на меня никакого внимания. Переговаривается со своей командой. Через минуту он направляется к машине. Садится на водительское сиденье и только после этого я ловлю на себе его холодный взгляд полный презрения.

Вдруг он срывается с места и останавливается в метре от меня.

- Тебе особое приглашение нужно? - рычит он через открытое стекло, смотря перед собой.

Отчаянно вздыхаю. Понимаю, что поездка предстоит не из легких. Сажусь рядом и он срывается с места, выезжая из арки стадиона в сторону противоположную стене.

Я смотрю на нее, оглядываясь в окно через плечо, в немой надежде, что увижу машины Бесстрашия, которые несутся в нашу сторону, но к своему сожалению вижу лишь удаляющуюся огромную стену, которая вскоре совсем исчезает.

Мы едем по пустой земле. Мертвой. Сухой. На ней ничего нет, кроме выжженной почвы после войны. Лишь изредка встречаются отголоски когда-то стоявших здесь домов. Остались лишь торчавшие стены. Пусто, как и во мне.

Едем молча. Это раздражает. Стараюсь не поворачивать голову в сторону Эрика. Но от всей ситуации, от всей неизвестности, меня захватывает любопытство. Хочу увидеть хоть одну эмоцию у него на лице. Хоть что-то.

Может злость…

Может восторг предвкушения…

Может он будет бить меня для получения информации? Но зачем он увозит меня дальше стадиона? Фор все равно уехал обратно в Бесстрашие.

Меня начинает злить.

Я не выдерживаю:

- Куда ты везешь меня?

Тишина.

Поворачиваюсь на него и сверлю взглядом.

Ноль эмоций.

- Куда мы едем, черт тебя дери!

Молчит.

Лишь руки его сильнее сжимают руль.

Хоть какие-то эмоции…

Я не могу так просто сидеть и ничего не делать. Не знать, куда меня везут…

Что мне делать?

Утреннее небо стало еще пасмурней, темнело все быстрее, скорее всего будет дождь. Вдалеке виднелся смог?

Изгой быстро останавливает машину. Еле успеваю подставить руку, чтобы не припечататься лбом в бардачок.

- Какого хрена? - прыскаю от злобы, глядя в лицо, накотором появилась первая эмоция.

Встревожен?

Он закрывает окна, которые были немного приоткрыты во время пути. Выключает двигатель. Он смотрит перед собой, поворачиваю голову и вижу, как огромное облако пыли несется на нас.

- Что это? - я вжимаюсь в кресло от неожиданности, когда лобовое стекло начинает издавать звук будто по нему прилетают маленькие камушки.

- Песчаная буря. Нужно переждать, - я не знаю, что меня сейчас больше смущает. Буря за окном или голос моего врага, который соизволил мне ответить.

- Долго?

Вдруг он поворачивается ко мне, встречаясь со мной взглядом. Насмешливым. Издевательски приторным.

- Что, принцесса из Чикаго никогда не видела подобного? Не так ли? Внутри стен бушует лишь дождь, снег и град.

Его слова смутили меня. Мне стало не по себе. Я никогда бы не догадалась, что за стеной существуют такие погодные условия. Слышать о них слышала, а вот вижу сейчас в первый раз. Чтобы не выдать себя, опускаю взгляд.

Пистолет!

Мои глаза прикованы к пистолету на его бедре. Я его хотела выхватить некоторое время назад. Понимаю, что тогда бы это была глупость. Напасть на врага в его же логове.

Но теперь…

Когда за окнами буря, в салоне внедорожника полумрак, по стеклам бьет мелкий шум от песка, у меня есть шанс!

Отвожу взгляд на переднее стекло. Поворачиваю тело чуть боком в сторону изгоя.

Мне нужно подготовится.

Сделать все быстро.

Второго шанса не будет…

Я выхвачу пистолет, застрелю ублюдка и выкину из машины, сама помчусь в Бесстрашие.

Пока план в моей голове только такой.

И нужно делать все очень быстро, ведь он мне так и не ответил, сколько будет идти буря.

Краем глаза вижу, что он отворачивает голову в боковое окно. Его руки скрещены между ног. Поза расслаблена.

Это мой шанс!

Я резко заношу руку к пистолету, благо кобура была открыта и резко направляю на него дуло.

Получилось!

Он вскидывает руки.

Я слышу его начинающийся смех.

Ублюдок.

- Когда вы планируете нападать? - не знаю, от чего у меня появляется желание допросить его.

Может потому что у меня пушка в руках?

Отомстить?

Узнать информацию?

Но его смех не останавливается. Он гортанный. Злой. Наигранный. Лживый.

Он поворачивается корпусом ко мне. Руки опускает вниз.

Мы сверлим друг друга взглядом.

- Видишь, как власть меняет людей, когда в твоих руках жизнь? - скалится.

- Отвечай! - срываюсь на крик.

- Этим мы и отличаемся. Ты инстинктивно держишься позиции сильнейших. Придерживаешься Фракций, потому что ты думаешь они правы, - он медленно начал приближаться ко мне, продолжая речь. - Ты слабая, трусливая сука. Ты будешь жопы лизать, чтобы угодить всем у кого власть, не задумываясь правы они или нет. - его лоб упёрся в дуло.

Я не ожидала такого поворота, минимум сопротивления. Но он лишь смотрит мне в глаза. Мой пистолет в руке, который плотно прижат к его голове даже не дрожит, говоря о том, что Эрик спокоен.

- Я бы спустил курок сразу же, - в его ублюдском голосе я слышу усмешку. - Будь я на твоем месте, выстрелил не медля, а потом забавлялся бы с твоим дохлым телом, которое в Бесстрашии поимели многие не так ли? Шлюх….

Спускаю курок.

Щелчок.

Что?

Изгой резко бьет меня в лицо, опрокидывая на кресле и наваливаясь на меня всем телом.

Я чувствую, как к мой висок холодит пистолет. Уверена второй его пистолет заряжен…

- Ты на столько тупа, что думала, я позволю тебе забрать у меня оружие?

Он тяжелый. Чертовски тяжелый. Боль сковывает нос, скулы, я прикусила щеку. Чувствую, как рот наполняется тягучей жидкостью со вкусом метала. Он дышит мне в лицо, ухмыляется.

Дулом убирает прилипшую к моему лицу прядь. Рассматривая мое лицо. Скалясь.

- Как же ему было сложно трахать тебя…

Его слова с силой бьют по сознанию. Он говорит о брате.

Ведет дулом по щеке, останавливается у моих губ. Холодная сталь обжигает кожу.

Адреналин бьет ручьем.

Телом чувствую, как он сильнее задышал.

- Как ему было противно трахать твой рот, - он раздвигает мои плотно сомкнутые губы холодным дулом пистолета. - Разомкни рот, сука! - свободной рукой он надавливает мне на жевательные зубы.

Боль пробивает и я рефлекторно размыкаю зубы и губы, впуская в рот дуло оружия. Зубы встречаются со сталью.

Ненавижу!!

Изгой начинает двигать пистолетом вверх и вниз. Другой рукой держит меня за затылок, намотав волосы на кулак и помогая моей голове встречать в рот сталь.

Пытаюсь вырваться, но бесполезно. Он навалился на меня всем весом. Бедром чувствую, как в его штанах начал твердеть член.

- Я видел, как ты смотрела на меня в душе, шлюха. Ты представляла, как сосешь мне? - он резко вводит ствол до конца, упираясь в глотку. Я начинаю задыхаться. Кажется я даже слышу хруст челюсти.

Ненавижу!

Лучше убей сразу!

Ублюдок…

- Я вижу, что тебе нравится…

Вдруг он тазом еще сильнее прижимается ко мне. Его возбуждение очевидно.

- Мы с Тобиасом всегда делились шлюхами, и знаешь, что он мне сказал сегодня, когда он уходил?

Убирает ствол из моего рта.

- Он сказал бери…

Сердце падает в пятки. От его слов, от очередного предательства Фора, от отчаяния, что меня сейчас изнасилуют. От своей беспомощности. Тошнотворный ком подступает к горлу.

Дура! Дура! Какая же я дура!

Я никогда не была такой слабой…

Такой мертвой…

Он смотрит на меня, его дыхание обжигает кожу, в моих глазах застыли слезы, в его глазах застыл вопрос, который я не могу прочитать.

Его лицо теперь видно четче. За окном светлеет. Буря отступает.

Он резко отстраняется. Я рвано дышу. Не смотрю на него. Не хочу.

Слышу, как он вставляет ключ в зажигание. Машина начинает движение.

А я остаюсь на месте…

В себе…

В боли…

Ко мне приходит понимание своей никчемности. Это, как яд. Он самоуничтожает меня изнутри. Закапывает в землю.

Я была никем.

Никем и умру…

А ведь он прав. Этот подонок прав. Я всегда была трусливой! Вспоминаю тот день, когда не стало мамы. Я ведь просто сидела на дереве и боялась! А могла побежать за мамой, помочь! Отвлечь их внимание на себя, ведь Бесстрашные должны были там появится, они бы спасли нас с мамой, если бы я не сидела на том дереве…

Я не знаю, что думать, после того, как я увидела все эти ужасные видео. Как Макс оказался убийцей детей, женщин и ни в чем неповинных людей. Ведь он из года в год с трибун вещал, что Бесстрашие охраняет покой Чикаго. Бесстрашные никогда не убьют неповинного…

Он лгал мне.

Фор лгал мне.

Все вокруг лгали, а я как дура впитывала это, закрывая глаза на правду, которая лежала у меня на поверхности…

Макс назначил меня Лидером не просто так. Из министерства выдвигали кандидатуры других Бесстрашных.

О нет…

Он назначил меня, чтобы манипулировать мной. Макс иногда освобождал меня от собраний Лидеров, от встреч, чтобы…

Скрыть все то, чем они занимались!

Другие кандидаты, на мое место были: Эндрюс и Грэйс. Эндрюс мужчина, сорока лет, с огромным прошлым за плечами. Несколько лет в сапёрах, разведка, и у него было всегда правильное понимание жизни. Он всегда казался мне добрым сквозь слой его черствой на первый взгляд внешности. Он любил свою семью, однажды даже помогал изгоям перебраться в другую локацию, за что был оштрафован.

Им бы не смогли манипулировать! Только не им. Он сразу бы поставил в известность другие фракции на собрании, чем занимается Бесстрашие. Уничтожает подачки Отречения для изгоев, убивает детей и насилует женщин…

Я тоже этого не знала…

Какой же я была дурой!

Грэйс была точно такой же. Самый добрый и отзывчивый тренер для неофитов, затем несколько лет командиром разведки. Она женщина со стальными яйцами. Отстаивала и боролась за каждого неофита. Была против, когда уменьшили число тех, кто должен проходить инициацию. Она никогда бы не сломалась.

Поэтому Макс назначил меня. Я даже не проходила курсы и подготовку. Мое назначение было сразу после той вылазки, где я спасла жизнь команде.

Обессиленно вздыхаю. Я падаю в какую-то пропасть. Чем больше узнаю, тем быстрее приближаюсь к своему концу…

Тем временем, за окном моросит мелкий дождь. За все время после того, как изгой, чуть меня не убил и изнасиловал, я ни разу на него не посмотрела. Не знаю, почему он не закончил начатое, почему остановился, почему в его глазах я увидела столько эмоций в тот миг…

Он затормозил.

- Выходи, - слишком спокойно приказал он.

Мы остановились посреди пустыни. Я начала осматриваться, но вокруг нас была лишь голая земля. Эрик прошел чуть вперед меня, достал рацию:

- Я на месте. Открывай.

- «Есть.» - ответил мужской голос из рации.

Вдруг, передо мной появилась сверкающая стена. Такой же купол, который охранял стадион. Эрик подошел ко мне в плотную, поднял руку, согнув в локте. У него на руке, закреплен какой-то прибор. Старого поколения. Я такой не видела. Он начал вводить в нем цифры.

Послышался треск электричества прямо перед нами.

Прозрачный купол исчез.

Мое дыхание остановилось, точно так же, как и сердце секунду назад от увиденного.

Перед нами стояло огромное здание, усеянное деревьями, кустами и заросшее травой. Пять этажей с целыми окнами и почти не тронутыми ржавчиной стенами.

- Что это? - спрашиваю, пока мы идем к зданию.

Эрик вводит формулу на руке и я слышу очередной треск электричества вокруг меня. Купол накрыл здание.

- Торговый центр, - чуть погодя отвечает он, приближаясь к главным дверям здания.

У входа стоят огромные железные контейнеры. Тишина давит на уши, редко слышится треск купола.

Он входит первым. Резко останавливается, поворачиваясь ко мне.

- Ты надеюсь не забыла, как пыталась убежать?

Качаю головой.

- Хорошо, и можешь не прятаться, я тебя найду, - он показывает на циферблат на своем приборе на руке. - Я тебя вижу.

Он смотрит мне на плечо.

Ну конечно!

Датчик…

- Мне стоять здесь и ждать тебя?

Но он ничего не ответил и пошел вглубь здания, беря с собой железную тележку. Маленькие колесики скрипуче завертелись на пыльном полу торгового центра.

Нервы мои уже ни к черту, но смотря на эту картину, во мне вспыхивают противоречивые мысли. Безжалостный убийца тянет перед собой тележку, как в магазине продуктов по будничному спокоен, почти у лестницы он останавливается.

- Можешь смотреть и брать, все что захочешь, - и скрывается в проеме, только крутящиеся колесики говорят о том, что он пошел дальше. Выше. На второй этаж.

Я делаю глубокий вдох рядом с ним мне не хватает воздуха, пытаюсь осмотреться.

Длинный коридор, по обеим сторонам которого расположились карманы магазинов. Я будто попала в прошлое. От этого захватывает дух. Так близко к тому времени, я не была никогда. Вокруг расклеены старые поблекшие и пожелтевшие плакаты, подхожу ближе, чтобы разглядеть их. Афиша каких-то групп, реклама пылесосов, детские хлопья и прочее. Мое сердце учащенно бьется.

Я в восторге.

Это чертова машина времени!

Я иду мимо карманов магазинов, многие из них разбиты, некоторые закрыты железными дверьми. Под ногами валяется мелочь, железные крышки от бутылок. Пока рассматриваю все, что лежит на полу, вижу краем глаза, что я подошла к карману, который был «цел»

Детский мир.

Смотрю через уцелевшее, каким-то чудом стекло внутрь магазина. Замечаю коляски, игрушки, стеллажи с детскими вещами. И мое внимание приковывает цветная очень знакомая деталь. Разноцветные носки. Точно такие же, как я носила недавно.

Так, вот откуда они берут вещи!

Должно быть здесь еще есть магазины с одеждой, обувью, бельем и прочим…

Мои рассуждения прерывает то, что я не ожидала здесь увидеть, когда развернулась.

Музыкальный магазин.

Только вот в нем, были разбиты витрины, от чего взгляду открывалась стена с висящими на ней инструментами. Гитары, электрогитары, скрипки.

Ноги сами несут в этот магазин.

Заношу ногу и под ботинками хрустит разбитая витрина.

Меня встречает пианино, полностью покрытое пылью. Его цвет невозможно определить. Что-то на уровне между черным и белым. Провожу по гладкой поверхности пальцем.

Черный.

Во время войны не до музыки…

Наверное поэтому в магазине почти весь ассортимент был в наличии.

Подхожу к гитаре, что висит на стене.

Вспоминаю, время, как мама учила меня играть. Как мы вечерами сидели у огня и я наблюдала за ее пальцами, как она перебирала струны. Затем учила меня. Мы пели песни. Я была так счастлива…

Интересно, забыла ли я, как играть?

Аккуратно снимаю гитару со стены. Провожу рукой по струнам. Они приятно встречают кожу, натягиваясь под пальцами. Нужно настроить ее.

Здесь темно…

Выхожу обратно в коридор и направляюсь к входу в здание. Напротив стоит круглая скамейка. Усаживаюсь поудобней и принимаюсь за струны.

Руки помнят…

Не знаю, сколько времени я просидела на этой скамейке, играя на гитаре. Вспоминая мотивы старых детских песен. Наверное больше часа.

Я совершенно забыла про изгоя, который так и не появлялся, забыла про все дерьмо свалившееся на меня.

Напеваю под нос песню, я переношу себя в детство. Вспоминаю маму, ее смех, пытаюсь вспомнить голос. Не замечаю, как щеки становятся мокрыми.

Я плачу.

- Я думал ты руками умеешь только члены Лидеров ублажать!

Его холодный голос выкинул меня из воспоминаний в реальность. Передо мной стоял изгой, сложа руки на груди.

- Зачем мы были здесь? - спрашиваю, отвожу взгляд на гитару, чтобы он не видел проступивших слез.

- Шоппинг, - он смотрит сквозь меня. Я слежу за его взглядом и оборачиваюсь.

Тележка наполнена вещами. Видно обувь, какие-то тряпки, сковородки, даже игрушки.

Не удержавшись язвлю:

- Папочка ездил за покупками своим псам?

Даже мускул не дрыгнул на его лице. Он опускает руки и садится рядом со мной. Я не хочу смотреть на него. Но от чего-то мне так хочется наконец-то все узнать.

Я готова

Я хочу

- Расскажи мне все, - спрашиваю, даже не ожидая ответа.

- С чего начать? - в его голосе заметно раздражение.

Вдох.

Сжимаю в руках гитару.

- С самого начала…

========== 9 ==========

Он мне все рассказал. Я не перебивая слушала его, смотря в одну точку, на какой-то плакат перед собой. Слушала с неким желанием, чтобы все оказалось неправдой.

Чтобы неправдой оказалось то, что Эрудиция ставит опыты над людьми, Бесстрашие убивает изгоев, которые без пяти минут были бывшими фракционерами чьими-то братьями, сестрами, развлекая себя этим, оттачивая удары, насилуя перед смертью.

Искренность оказалась самой лживой фракцией из всех. Представители этой фракции врали своим людям о том, куда деваются люди после того, как их изгоняют оттуда за ложь.

Чикаго гнил давно.

Гнили все.

Закрывали глаза на все.

Дружелюбие и Отречение в страхе прогибались под всех. Под сильных.

Отвращение. Вот что я сейчас чувствую. Человек, который сидит рядом со мной мой враг.

И я разделяю его позицию.

Мне будто открыли глаза на все.

На всю желчь, на весь гной, который лопнул.

- И для чего я вам?

- Ты должна называть имена Лидеров. Мы их ликвидируем. Бесстрашие сейчас является самой главной проблемой. Там сила, оружие, власть. Убив Лидеров, мы внедрим вирусное видео по всему Чикаго и откроем глаза всем тем, кто боялся, а дальше, люди, которые держали с нами связь начнут делать свою работу. Старая власть будет свергнута. Фракций больше не будет, - его голос с хрипотцой внушал уверенность в его же слова.

- Вирусное видео?

- Ты уже видела его. После того, как лидеры падут, нужно будет записать видео обращение. Оно будет транслироваться на всей территории Чикаго.

Щелчок зажигалки. Он опять закурил.

- Доступ к трансляциям проводят Эрудиты, - не знаю зачем говорю ему, он наверняка знает об этом.

- Это уже моя задача. Мы будем проводить операции параллельно с Тобиасом. Он устранит Лидеров, я уже буду в Эрудиции, после его сигнала, я обращусь к Чикаго и запущу видео.

Что делать мне?

- Моя задача только лишь сказать имена? - поворачиваю голову и вглядываюсь в его лицо. Он щурится, кивает. - А если я не знаю имен? С чего вы взяли, что я должна их знать? Можешь сразу меня убить, я не располагаю такой информацией.

Что я творю?

Внутри разливается горькая ложь, молюсь всем богам, в которых не верила, чтобы он не понял мою ложь.

Ставки слишком высоки.

- Ты уже мертва…

Он отворачивает голову, делая последнюю затяжку и встает с места, идёт к тележке и опять смотрю ему в спину. Я всегда буду сзади него…

Он поверил мне?

В одном изгой был точно прав. Я была уже мертва. После всей правды, что открылась мне. Я была мертва и безучастна всегда, сколько я себя помнила. Но теперь, я хочу жить, я хочу исправить все. Хочу помочь.

Смеюсь про себя, еще несколько дней назад я ненавидела изгоев и презирала их. Для меня они были омерзительным отребьем. Как же повернулась жизнь с ног на голову, когда мне в зоне врага комфортнее, чем дома…

Дом…

Макс…

Отвратительное чувство досады жжет меня всю. Я уже не мотаюсь из стороны в сторону, но я четко знаю, чего я хочу.

Еще около двадцати минут мы разгружали тележку в машину. Детские вещи, посуда, одежда. Я поняла, что все люди на стадионе аккуратно носили все вещи, были дыры, но они их зашивали, пока они совсем не стирались до дыр. Ведь ресурсы были, здесь, в этом торговом центре, но они были не бесконечны. До меня дошло, что они брали по чуть-чуть, потому что не знают до сих пор: удастся план или нет. Объединятся фракции или же они примут поражение.

От этого стало тошно.

Обратный путь мы провели почти молча. Только под конец, я решила задать вопрос:

- Как вы будете искать Лидеров? Я смогу помочь…

Жду ответа. Секунды медленно ползут, от чего становится только хуже. Изгой молчит.

- Я могу поговорить с отцом. Я могу выяснить кто Лидеры.

Хоть бы ты поверил в мою ложь…

Каким бы не был Макс, я должна его спасти, как когда-то он спас меня. Конечно, я знаю все пять имен.

Черт возьми, я одна из них!

Но я не желаю смерти отцу…

Прошу! Поверь в мою ложь…

- Как?

Вот такое короткое слово, принесло мне столько надежды и я, как в бреду начинаю выкладывать свой план:

- Вы должны отпустить меня в Бесстрашие, - он ухмыльнулся на мое предложение, но не перебил и я продолжила. - Можете выкинуть меня у стены, я притворюсь, что мою память отшибло, пока меня пытали, когда я была в заложниках у тебя. - на последнем слове я посмотрела на него. Все та же неприступная рожа. Без эмоций и чувств.

- Ты ебанулась? В Эрудиции сразу узнают, что это ложь.

- Да, но за это время, я могу поговорить с отцом и в конце концов смогу узнать всё даже не спрашивая его.

Вдох

Выдох

Поверь мне…

Нужно надавить на самое главное..

- В любом случае, ты можешь легко вывести меня из строя, - оттягиваю футболку и показываю на металическую пуговку на моем плече. - Можешь убить, сделай я что-то. - не могу поверить, что скажу сейчас это. - Фор будет следить за мной…

Но Эрик так ничего и не ответил. Оставляя меня в своих мыслях одну. Сомневаться в своих словах. В своей лжи.

Приехав на стадион его команда начала разгружать вещи.

Изгой ушел, да и мне было все равно. Я слишком устала думать. Было слишком ВСЁ.

Хочу спать. Закрыть веки и отключиться на время и забыть обо всем. Моя койка, казавшаяся твердой, сейчас была мягкой, я провалилась в сон, даже не раздевшись.

*****

- Мина! - стук в дверь выбросил меня из сна.

Зачем стучать, если у меня нет замка?

- Викки? - сонным голосом отвечаю ей.

Она входит ко мне с перевязанным плечом. Свежая, как будто ее тело не принимало пули. Она садится напротив и по выражению лица, я понимаю, что она хочет поговорить.

О нем…

- Я совершенно не умею извиняться, - начала она.

- Стой. За что? - перебиваю.

- За то, что не сказала, что это был…

Не надо продолжать

- Смеешься? Спасибо тебе!

Она опешила. Ее брови ползут вверх, почти до линии волос.

- Твоя история только открыла мне глаза на него. Какой он на самом деле.

- Но, Мина, мы не вместе, - быстро отвечает она.

- И я тоже уже не с ним…

В комнате стояла тишина. Нам можно ничего не говорить друг другу. Мы все поняли. Это было на интуитивном уровне. Это было нечто больше, чем женская солидарность. Она меня не стала спрашивать, и я благодарна ей за это.

- Как шопинг с Эриком? - она перевела тему.

- Вполне сносно, - лгу ей.

- Он тебе не сделал больно? - хмурится Викки.

- Нет, он был джентельменом и мы пели песни под гитару….

Молчание. Она в удивлении раскрыла глаза. И только после того, как мои уголки губ начали ползти вверх, она рассмеялась.

- Рада, что у тебя после всего осталось чувство юмора, - немного успокоившись говорит она мне. - Просто Эрик любит «новое мясо», уж прости за подробности. Он спал здесь практически со всеми.

Вот тут я вспоминаю его слова, как они с Фором делились шлюхами…

- А ты спала с ним? - не знаю от куда смелость.

- Что? Нет! Эрик никогда не трогал девушек брата, как и тот в свою очередь.

Какого черта?

Он мне солгал?

Может поэтому он не закончил начатое в машине?

- Я так хочу есть, - перевожу тему, не желая ее развития.

- Ты проспала ужин.

- Что? - я только сейчас выглядываю в окно и замечаю, что уже ночь. - Сколько времени? Сколько же я спала…

- Время пить и развлекаться! - Викки берет меня за руку и дергает вверх, чтобы я встала.

Как только мы выходим из моей комнаты, дверь рядом открывается.

Эрик стоит в одних штанах и ботинках. Лицо немного помятое. Наверное он тоже спал. Невольно смотрю на его груду мышц, пока он натягивает на себя футболку. Он определенно хорош телом. Большой, сильный, очерченная грудь, пресс, дорожка из волос стремящаяся вниз…

- Нравится?

Второй раз, я слышу этот вопрос от него. Хочу уколоть его также. Задеть его ублюдскую самооценку и не много осадить, отвечаю ему:

- Нет, твоему брату досталось все самое лучшее…

Что.Я.Творю

Понимаю абсурдность своих слов, ведь они даже не братья по крови, но тем сильнее я его хотела задеть. Скалюсь ему в лицо. Но через секунду после моего ответа, Викки берет слово, понимая, что обстановка накаляется.

- Мы идем пить, - тащит она меня к лестнице. - Эрик ты придешь?

Он молчит, от чего я поворачиваю голову назад, пытаюсь увидеть его морду, но в тени вижу лишь загоревшийся огонек сигареты.

На поле уже горит костер. Изгои расположились вокруг. Всматриваюсь в лица, пока идем в сторону Волка, который машет нам. Много молодых, девушки, парни, все выглядят счастливо. Кто-то смеется, кто-то оживленно жестикулирует руками, пока рассказывает анекдот, у многих в руках бутылки, даже не хочу знать, как они их достали. Мы садимся на бревно, которое так удачно вместило на себе три наших задницы. Волка, Викки и мою.

- Неплохая сказка была вчера, - Волк толкнул меня плечом.

- Это первое, что я вспомнила. - улыбаюсь в ответ.

Смотрю на всех и мне от чего-то так хорошо становится. Сидя здесь у костра, когда люди окружающие тебя знают, что такое свобода, в полной мере ее понимания. Они все свободны от законов фракций. Они живут так, как хотят. Улыбаюсь, чувствую, как до лица прикасается теплый ветер, от костра. Треск горящих бревен успокаивает, в этой незнакомой компании, я как будто своя. Так хорошо сейчас…

Нет!

Его походка как всегда - отточено солдатская. На лице отвращение ко всему, но он шагает в нашу сторону. Я начинаю оглядывать свободные места, и с ужасом понимаю, что свободное место напротив нас.

Да.

Он садится именно туда…

К нему подлетает девушка в зеленом сарафане. Симпатичная блондинка. Длинноволосая, со стройными ногами, которые садятся прямо на колено Эрика!

Отвратительно!

Стараюсь отвести взгляд и вникнуть в разговор Волка и Викки, которые обсуждают какую-то технику плавания. Волк достает откуда-то снизу бутылку с янтарной жидкостью и протягивает ее мне.

Самое время напиться!

Делаю около пяти глотков залпом. Как только мои губы освобождают горлышко бутылки со звуком засоса, Викки хлопает мне по колену.

- Что же ты мне не сказала, что хочешь пить? Я бы тебе еще в твою комнату принесла, - ее смех подхватывает Волк.

И мне действительно это было необходимо. Среди всего дерьма, которое свалилось на меня, мне было нужно просто посидеть вот тут у костра с незнакомыми людьми и пить из горла.

Но отчего-то мои глаза чесались, от нехватки еще чего-то. Они хотели посмотреть. Увидеть того зверя, что был сегодня в машине, увидеть его в такой дружеской обстановке у костра. Я будто не верю, что это может быть один и тот же человек, который трахает твой рот дулом пистолета, и теперь вот так вот просто сидит с девушкой.

А она красивая…

Блять! Почему я оцениваю ее красоту? Мне должно быть плевать, на ту которая трется задом на его ноге. Он что-то ей говорит, она смеется..

Он умеет шутить?

Или это пошлый лексикон вместо прелюдии?

Его большая ладонь сжимает ткань платья на ее бедре. Наверное так, что у нее завтра останутся синяки.

Чёрт!

Кладу ногу на ногу. Забираю у Волка бутылку и делаю еще несколько глотков.

Наплевать!

Пусть сидит здесь. Он же хозяин этого стадиона. Он всеми управляет…

Как и управляется сейчас своим языком во рту блондинки…

Секунда

Две

Три

… десять

Когда у нее кончится воздух?

И мои мысли прерывает взгляд пронзающий до основания. Он целует ее и смотрит прямо на меня.

Отвожу взгляд на костер, так глупо попавшись на своем подглядывании.

Глоток.

И пока я опрокидываю бутылку, заливая в себя виски, сквозь немного открытые глаза смотрю опять на него…

О Боже…

Она начала целовать его бычью, мощную шею. Он немного отвел голову в бок, открывая тем самым большую площадь для его подружки.

Какой он на вкус?

Отдаю бутылку Викки, которая вдруг встает с места.

- Так! Я сейчас!

Поворачиваю голову на Волка. В немом вопросе.

- Я сам без понятия. Может попудрить носик пошла, - с хриплым смехом отвечает, после чего отпив из горла.

- Волк, ты заполнил бланки…

Его отвлек рядом с ним сидящий мужчина и я не стала слушать.

Не хочу смотреть!

Не буду!

Зачем?

Он же ублюдок…

Его подружка с кем-то разговаривает рядом с собой. Эрик в это время пьет из бутылки, немного запрокинув голову. Я почти вижу его вену на шее, вижу как двигается его кадык, как жадно он пьет из горла.

Его взгляд встречается с моим сразу же, как только он перестает пить.

Хмель уже ударил мне в голову, на голодный желудок это происходит быстро.

И я решаю не отводить от него взгляд

Я буду жалеть об этом, но от чего-то во мне появляется дикий интерес к этому изгою.

Я встречала раньше сильных, умных, жестоких, но таких, как он никогда. У него был один привлекательный плюс:

Ему нечего терять.

Он смотрит на меня исподлобья, немного сощурив глаза, ухмыляется. Понимает, что я не отведу взгляд. Слишком поздно отводить.

Он рукой сжимает бедро блондинки, та вскрикивает и отрывается от разговоров и прижимается к нему всем телом. Еще сильнее, еще ближе.

Сглатываю слюну.

Он не отводит взгляда, даже когда девушка начинает что-то говорить ему на ухо, от чего он еще сильнее комкает ткань на ее бедре. Смотрит на меня. Прямо в душу.

Наверняка он сейчас думает, что я хочу быть на месте его пассии, но ты ошибаешься изгой, смотреть никто не запрещал.

Это лишь любопытство..

- Вот!

Я почти подпрыгнула на месте, от неожиданно материализовавшейся за спиной Викки, что не осталось не замеченным Эриком. Он ухмыльнулся и отвел взгляд, заговорив с рядом сидевшим мужчиной.

Викки обошла бревно и встала напротив нас с Волком. В ее руках гитара.

- Спой нам, Волк! - во весь голос закричала Викки, все вокруг начали поворачивать головы в нашу сторону.

Наверное алкоголь, нервы и буря возбуждения взяли надо мной верх, но я перехватила гитару и поставила ее себе на бедро. Пройдясь пальцами по струнам.

Все замолчали.

- Ты умеешь? - с удивлением спрашивает Волк.

Ничего не отвечаю. Я хочу петь. Может завтра пожалею об этом, но сегодня у костра, я хочу сыграть и излить все эмоции в песни.

Викки садится на траву напротив меня. Все развернулись в мою сторону. Я не слышала разговоров. Я была уже в неком трансе.

Струны приятно холодят пальцы…

I walk through the valley of the shadow of death.

(Я иду через долину тени смерти.)

And I’ll fear no evil because I’m blind to it all.

(И я не боюсь зла, потому что слепа к нему полностью.)

And my mind and my gun they comfort me,

Because I know I’ll kill my enemies when they come.

(И мой разум, и мое оружие успокаивают меня,

Потому что я знаю, что убью своих врагов, когда они придут.)

Surely goodness and mercy will follow me all the days of my life,

And I will dwell on this earth forevermore.

(Так, доброта и милосердие будут сопровождать меня всю мою жизнь,

И я буду жить на этой земле вечно.)

Sure I walk beside the still waters and they restore my soul,

But I can’t walk on the path of the right because I’m wrong.

(Но я не могу идти по правильному пути, потому что я грешна)

But I can’t walk on the path of the right because I’m wrong.

На последней ноте, я поднимаю глаза. Раздаются неловкие хлопки, которые поддерживают остальные.

Улыбаюсь. Но в душе становится так плохо. Я хочу выйти. Побыть одной.

- Я сегодня чертовски устала, - встаю, передаю гитару Волку. - Хочу отдохнуть.

Когда я прохожу мимо изгоя, я смотрю под ноги. От чего-то наша с ним игра в гляделки стала для меня неправильной.

Хочу лечь…

****

Сон не шел. Мысли путались.

Я пытаюсь составить план на будущее, но в немного пьяной голове все путается. Аппетит пропал. Мое тело, мои мысли оголённый провод. Я чувствую все слишком хорошо.

Жарко..

Нужно освежиться и сходить в душ. У костра уже никого нет. Ночь накрыла стадион. Он спит. Не спят лишь сверчки, которые поют на моем пути.

Это хорошо, что все спят, могу расслабится в душе и выпустить весь пар.

Как только я открываю дверь в глаза бросается лежащий на полу зеленый сарафан…

Я стою, как вкопанная.

Рядом с ее сарафаном мужские вещи. Должно быть его…

А может это не изгой?

Меня накрывает волна критического интереса.

Я хочу увидеть хотя бы мельком.

Шаг вперед.

За стеной слышится звуки секса. Женские стоны и гортанное рычание.

Я просто посмотрю…

Вдох

Выглядываю из проема и первое что я вижу, мокрую грудь изгоя, из-за перегородки я не вижу девушку, но догадываюсь, что она стоит на коленях перед ним.

Комок подступает к горлу.

Но я не могу отвести взгляд.

От его тела.

Он как животное которое боишься, но смотришь, как зачарованная.

Страх

Похоть

Страсть

Возбуждение

Внизу живота стягивается комок, он тянет. Мое дыхание учащается, когда он запрокидывает голову, его руки упираются на перегородку.

Он красив.

Шум воды заглушает чмокание губ его партнерши.

Я непроизвольно закусываю губу.

И в следующую секунду он открывает глаза.

Как только наши взгляды встречаются, я умираю, проклиная свой разыгравшийся интерес. Я умираю от стыда и возбуждения. Я ненавижу себя, что я хочу его.

Я не могу пошевелиться. Его взгляд липнет на мне. Я вижу его ухмылку. И он смотрит не отрываясь, кладет руки на голову блондинки, и начинает трахать ее рот.

Он кончает, закрыв глаза.

И мои трусики, и без того мокрые, еще сильнее увлажняются сразу после его гортанного стона.

Срываюсь с места.

Выбегаю из душевой, меня встречает прохладный ветер. Как раз то, что нужно мне сейчас.

Охладиться.

Я ненавижу себя.

Забегаю в комнату и сажусь на кровать, смотря прямо на дверь, жду свой приговор. Я уверена, скоро ко мне придёт мой палач.

Он так просто это не оставит.

Минута сменяет другую, третью.

Не знаю сколько проходит времени, но мое сердце начинает бешено биться, когда за дверью я слышу приближающиеся шаги.

Ну вот и все.

Встречать смерть, так с поднятой головой.

Встаю с кровати.

Дверь открывается с ноги. Я не вижу его лица. Только скулы, очерченные светом луны.

В два шага он сокращает расстояние между нами. Я запрокидываю голову, чтобы смотреть в его глаза. Темнота не позволяет увидеть его эмоции, я ей за это благодарна. Так легче. Так не страшно.

Напряжение в воздухе можно резать без ножа.

Чувствую его горячее дыхание на своем лице.

- Значит я был джентельменом и мы пели песни под гитару?

Он слышал наш разговор с Викки!

Парирую ему, отвечая ложью на ложь:

- Значит ты трахаешь девушек брата?

Комментарий к 9

Спасибо, что читаете.

Песня у костра Through The Valley ( рекомендую в исполнении Элли)

========== 10 ==========

- Значит ты трахаешь девушек брата?

В его холодных глазах только горечь. В моих страх и постыдное возбуждение от увиденного.

Забываю дышать. Голова кружится от страха и адреналина. Хочу ещё…

Я вижу, как от его горячего тела идет пар. Одной рукой он зачесывает мокрые волосы назад.

Проталкиваю ком, застрявший в сухой глотке, дальше, вниз.

Свожу бедра, чувствую жар между ног. Он это замечает. Скалится.

- Да, когда они об этом сами просят, - он подходит вплотную ко мне. Ставит обе руки по бокам от моей головы. - По твоим блядским глазам я вижу, тебе понравилось?

«Да»

- Нет! - отпихиваю его от себя. Отходит на шаг назад.

Молчит. Выжидает.

- Я думаю, ты пригодишься. Тобиас узнал имена некоторых Лидеров.

Что?

Сердце пропускает удар.

Попалась.

- Как только все будет готово, ты вернешься в Бесстрашие и узнаешь имена остальных. - он достает пачку сигарет. Выдыхаю.

Смотрю на нее. Изгой усмехается и протягивает мне сигарету. Вставляю в зубы.

Как давно я не курила.

Достает зажигалку и я прикуриваю, боюсь смотреть ему в глаза. Мы опять близко друг от друга. В последнюю секунду поднимаю взгляд.

Серая сталь его глаз. Жёсткость. Свирепость. Все в нем.

- Когда приступаем? - облокачиваюсь на стену. Сидеть при нем не хочется. Смотреть снизу вверх - проигрыш.

- Скоро. - короткий ответ. Встает напротив меня к открытой двери в мою комнату, облокачивается на косяк. Закуривает.

Как же сексуально он это делает. Ублюдок.

- Почему ты решила перейти на нашу сторону?

Смотрит прямо в душу.

- Я не переходила к вам, - делаю паузу. - Просто мне всю жизнь врали. Хочется что-то сделать хоть раз правильно.

- Ты думаешь то, что мы делаем, это правильно?

Что за опрос, твою мать?

- У войны нет победителей…

Его лица практически не видно в темной комнате, но я почему-то уверена, что этот мужчина передо мной улыбнулся.

Дым сигареты травит легкие. И с каждым выдохом мне легче. Ирония.

Эрик одет в футболку и в привычные солдатские штаны. Даже в темноте он внушает опасность. Животный страх. Он больше, сильнее. Но мне интересен он.

Вдруг стал.

Думаю это из-за предчувствия чего-то плохого. Скорого конца. А кто окажется победителем, я не знаю. Не смотря на такую маленькую команду изгоев, они сумели внедрится во фракции и распространять свой вирус «правды» среди всех. Викки говорила, что у них много своих людей везде. Может и не такая у изгоев маленькая команда?

Почему он не уходит?

Мы около минуты молча смотрим друг на друга. Никто не отводит глаз. Но мне тяжелее, он стоит практически в тени и его еле видно, а вот на меня светит луна из открытой двери. Из-за алкоголя или по другой причине, мне это нравится. Я чувствую его мощь, уверенность, силу.

Там в душе с той блондинкой…

Его напряженные руки…

Провода вен на предплечьях…

Голый, мокрый торс…

Кусаю нижнюю губу. Слышу его тяжелый выдох. Он тоже хочет?

Я не знаю, сколько мне осталось жить.

Всю свою сознательную жизнь, я подчинялась приказам, уставам и Максу.

Сегодня, сейчас, я хочу сделать что-то для себя.

Выдыхаю дым. Тушу окурок о тумбочку. И иду навстречу к нему.

Я хочу его.

И будь что будет.

Он стоит в той же позе. Только окурок уже лежит на полу.

Теперь между нами несколько сантиметров. Я не хочу смотреть ему в глаза. Пока что…

Рука немного дрожит и я поднимаю ее к его торсу. Его красивому торсу.

Какой горячий…

Его грудь вздымается. Я чувствую через тонкую ткань футболки, как его мышцы напрягаются. Веду пальцами вниз к животу, как только касаюсь пресса, он моментально напрягается.

Блять!

И вот мои пальцы уже на краю футболки и теперь я решаюсь посмотреть в его глаза.

Желание.

Вот что я вижу в его глазах.

Все. Пути назад нет.

Поднимаю его футболку и он понимает намек.

Делаю шаг назад и смотрю, как он снимает ее через голову.

Чёрт возьми.

Он сокращает между нами расстояние и с хриплым стоном прижимает меня к стене.

Чувствую его вес на себе. Коленом он раздвигает мне ноги.

Блять!!

Стону. Одной рукой он хватает мои волосы и заматывает их в кулак, запрокидывая мою голову. Трусь бедрами об него. Изгой подносит руку к моему лицу и большим пальцем обводит губы.

Он так близко.

Его горячее дыхание обжигает кожу.

Я давлю очередной стон. И приоткрываю губы. Эрик проталкивает большой палец мне в рот. Автоматом обволакиваю его губами и черчу полосы языком.

Рычит.

- Что за херня? - не успеваю договорить.

В следующую секунду, я падаю на пол. Дикая боль пронзает каждую клетку моего тела. В ушах звон. Тело пронзает спазм. Не могу вздохнуть. Кажется я кричу.

Кто-то трясет меня за плечи.

Наверное это продолжается вечность.

Боль не позволяющая даже пошевелится.

- Эй! Ты слышишь меня?

Изгой. Он кладет меня на кровать. Как только голова касается подушки, я чувствую, как боль становится меньше.

Рваные вздохи заполняют маленькую комнату.

Могу шевелить руками. Хватаюсь за плечо.

- Какого чёрта? - сквозь хрип спрашиваю его.

- Это побочка, - садится на корточки передо мной, оттягивает футболку и трогает железнуюголовку маячка. - Это старая модель.

- Вытащи, - пытаюсь придать голосу уверенность.

Он распрямляется, идет к двери.

- Завтра вечером будут инструкции.

Останавливается на пороге буквально на секунду.

Хочет что-то сказать? Но через несколько секунд выходит, закрывая за собой дверь.

========== 11 ==========

Комментарий к 11

Всем привет, вот и новая глава) Прошу простить за задержку. Жду ваших отзывов, мне будет приятно. Всех с наступающими праздниками!

Уснуть удалось под утро. Слишком много всего крутилось в голове. Фор узнал о лидерах.

Интересно, чьи имена.

Скольких?

Что с Максом?

Все эти вопросы не давали уснуть, застревая комом в горле.

Чертова штука в плече зудит и чешется. Нужно спросить у Викки о ней, может она поможет мне от нее избавиться.

И Эрик.

Чертов.

Блядский.

Эрик.

Этот изгой поразил меня еще больше, когда просто ушел. Возбужденным, заведенным. Просто взял и ушел, громко вбивая свои ботинки в пол. Если бы не эта чёртова штука в плече, все закончилось бы животным сексом.

Мысли в голове бегали от Фора к Эрику. Сравнивая. Считывая обоих. Теперь я с точностью могу сказать, что не любила Фора. Он был всем для меня. Другом, братом, молодым человеком, но не любимым. Привязанность к нему переросла в привычку. Я вспоминаю его теплые руки, нежные губы, вспоминаю, как мы занимались ЛЮБОВЬЮ. Это всегда было так. Он слишком учтив ко мне. Заботлив в постели и в жизни. Слишком оберегал меня.

И что из этого вышло?

Его брат похитил меня по наводке Фора.

Мерзкий предатель.

Ублюдок.

Эрик не строит из себя хорошего. В их семье он играет роль плохого брата. Грубый, агрессивный, говорящий откровенно в лоб, не боящийся быть не понятым - это чертовски привлекает меня. После сегодняшнего поцелуя, я поняла это точно.

Меня к нему влечет…

Может это просто похоть. Но, черт возьми, как же я желала его вчера ночью, даже когда он ушел, я лежа под одеялом на своей узкой койке ласкала себя представляя, как его мощное тело вбивается в меня на этой кровати. Как его сильные руки сдавливают мою грудь. Как он сжимает пальцы на моей шее, как дышит мне в рот и скалится. Я стонала закусив подушку, мне было абсолютно все равно услышит он меня за этой стеной или нет. Я хотела кончить выдыхая его имя.

****

К вечеру все собирались на ужин. Викки и Эрика с его командой не было. Разговорившись с Волком, я узнала, что они вышли на задание. Какое именно он не знал.

- Скоро все изменится… - я ставлю кружку на стол и смотрю на Волка, он продолжает. - скоро мы будем жить, как раньше. До войны. Я буду петь в баре, как мой дед.

Улыбнувшись ему, в ответ я лишь киваю.

Сложно говорить сейчас о будущем. Мне не сильно верится в победу изгоев, я даже не знаю нюансы операции и всей информации. Сколько людей задействовано, какие риски, каков план действий.

Словно прочитав мои мысли на поле появились они. Команда из пятнадцати человек, во главе которой шел их Лидер. Грязные, перепачканные в крови они все направились в сторону душа. Лишь Эрик с Викки пошел в помещение, где находились камеры и штаб с телевизорами.

- Я наверное пойду, - встаю с места и вижу, как улыбка Волка исчезает.

- Жасмина, будь осторожна… - он сделал паузу. - всегда.

Растягиваю губы в улыбке, хлопаю его по плечу и бегу за Викки и Эриком. Забегаю за ними и замечаю, что Викки склонилась над картой Бесстрашия, а Эрик сидит закинув ноги на стол.

- Что произошло? Вы в крови. - первое что приходит мне в голову.

Изгой даже не смотрит в мою сторону. Он наблюдает за действиями Викки.

- Завтра тебя отвезет Викки к стенам Бесстрашия. Когда доберешься в Яму, ты должна будешь найти Макса и узнать имя последнего Лидера.

Значит Фор узнал все три имени…

Я в полном дерьме…

- Что мне сказать Максу, о волшебном спасении его дочери? - язвлю в ответ. Не хочу чтобы он увидел мое смятение.

- Скажешь, что сбежала из плена. Наденешь старые вещи в которых тебя доставили сюда. Если что пойдет не по плану, я убью тебя. Даже на расстоянии, - он смотрит мне на плечо.

А ты только начал мне нравится…

- Что в это время будешь делать ты?

Сажусь на край стола напротив него. Перспектива смотреть на изгоя сверху вниз меня очень привлекает.

- В это время я буду в здании Эрудиции, пускать вирусный ролик. Тебя должен встретить Фор, и сделай так, чтобы всем казалось что вы счастливо воссоединились, - скалится.

- Мы не афишировали отношения. Никто не знает. - отрезаю я.

- Теперь знают.

«Что?»

- Не поняла, - складываю руки на груди.

- Тобиас, как верный и любящий парень, - краем глаза замечаю, что Викки смотрит на Эрика. - сразу, как ты пропала рассказал твоему отцу, как сильно вы любили друг друга. И как сильно он желает тебя найти. Теперь Тобиас помощник Макса.

- Вы ублюдки! - выкрикиваю.

Эрик подрывается с места и припечатывает меня к стене. Грубо, больно, до искр из глаз.

- Скажи спасибо, что твоего папочку пока не убили. Завтра утром будь готова. - смотрит прямо в глаза. Он источает отвращение ко мне.

Ублюдок!

Отталкиваю его и выбегаю на улицу. Замечаю, как остальная команда вернувшаяся с Эриком, уже идут ужинать после душа совершенно со счастливыми лицами, кто-то даже шутит, а ведь завтра их может и не стать, как и других людей…

Как же противно на душе.

Направляюсь к себе в комнату. Нужно всё обдумать.

Что говорить Максу?

Вдруг он не поверит?

Использует на мне сыворотку правды.

Как смотреть теперь на Фора.

Готовится ли завтра к худшему?

Просидев около часа на стуле, смотря в одну точку на стене, у меня пришли мысли в порядок. Будем действовать по плану. Они не знают, что я еще один Лидер. Значит у меня маленькое преимущество. Я спасу Макса. Не позволю его убить. А дальше буду действовать на ходу, исходя от обстоятельств.

- Можно? - в дверь постучала Викки.

- Да, проходи.

- Прости, я хотела поговорить с тобой на счет завтра.

Она села напротив меня на кровать. Под ее футболкой были видны бинты. В руке у нее был сверток моей старой одежды.

- Как ты? - смотрю ей на руку.

- Спасибо тебе за все. Мне лучше.

Улыбаюсь уголками губ.

- Знаешь, я переживаю за то, как все пройдет завтра, - она теребит в руках край одеяла на моей кровати. - Мы так долго к этому шли. Нашим предкам не удавалось этого. Не было ресурсов, доказательств и прочего. А теперь, когда все готово, и казалось бы все пройдет раз плюнуть, кажется, что все сорвется. И нас просто перебьют.

Я подхожу к ней и сажусь рядом. Беру ее руку в свою.

- Знаешь… - смотрю перед собой в окно. - я ведь ничего не знала. До того, как меня похитили вы. - немного улыбнувшись, продолжаю. - Мою мать растерзали изгои. Изнасиловали, и раскромсали булыжником голову. Меня спас Макс. Он был для меня чудом. Отцом, которого я не помнила, другом, учителем. Но после того, как я увидела, что происходит в Чикаго… - сглатываю ком в горле. - змеи есть везде. Предатели, убийцы. Это не значит, что им нужно отплачивать этой же монетой. Их нужно судить. Чтобы все, кто виновен в гибели невинных людей, сидели в тюрьме и гнили.

- Тогда придется садить половину Чикаго…

Мы обе замолчали. Каждый в своем горе.

Говорить совсем не хотелось. Слишком били эмоции, слишком накопилось всё, чтобы вот так выплеснуть их на другого человека.

Она вышла пожелав спокойной ночи, прикрыв дверь. И просидев еще минут десять, я вспомнила, что забыла спросить ее про устройство в моем плече.

****

Горячие капли обжигали кожу. Пар заполонил душевую, укутывая комнату густым, как молоко дымом.

Я люблю запах сырости.

Он проникает в ноздри, а мне будто мало и вдыхаю полной грудью этот влажный воздух. До першения в горле. До головокружения.

Облокачиваюсь ладонями на стену и опускаю голову вниз, подставляя её под сильный напор воды. Волосы облепили лицо закрывая обзор.

Кто-то открывает дверь в соседнюю комнату.

Черт.

Сил быстро прикрыться и выбежать из душевой нет. Да мне честно говоря уже наплевать. Устала. Возможно завтра я умру. Сегодня хочу насладиться теплой водой, которая ласкает моё тело.

Слышу, как что-то тяжелое падает на пол. Звук похож на кобуру с оружием.

Пряжка ремня.

Слышу, как кто-то снимает ботинки.

Это может быть только…

Он…

Какая ирония.

Плечо отдает какой-то фантомной болью. Словно предупреждая «Беги»

Но я стою, как вкопанная, слушая, как голые стопы шагают в сторону душевой.

Слышу, как ОН останавливается на пороге.

Смотрит на меня.

Даже через закрытые глаза и прилипшие к лицу волосы я чувствую кожей его взгляд.

Его шаги отдаются шлепками по мокрому полу…

Словно развратные звуки секса…

О мой Бог…

Слышу, как за моей спиной он включает воду. Встает на то же место, где мы с ним встретились вот тут также.

Я завтра умру?

Будь что будет…

Выпрямляюсь, отталкиваюсь от влажной стены и медленно поворачиваюсь.

Как я и думала…

Он смотрит прямо в душу.

Темная вода стекает с его лица смывая грязь и кровь, что он принес с сегодняшней вылазки….

На плечи…

На грудь…

«Не смотри»

На упругий живот…

«Отвернись»

«Выйди»

«Убеги»

На его член…

Всё. Мне пиздец.

Он крутит в руках мыло, взбалтывая пену и неотрывно смотрит. Смотрит и скалится.

Точно также, как и сегодня в моих пошлых снах.

Ублюдок.

Хорошо, я согласна.

Мне даже нравится, что ты смотришь.

Беру рядом с небольшой полки шампунь. Я тоже умею «убеждать» и выигрывать. Надеюсь он сдастся первым…

Набираю в ладонь прозрачный гель из банки, ставлю на место шампунь и принимаюсь за свои волосы. Пены много. Как я и хотела. Она стекает по моим плечам, на грудь, на живот…

И вот я уже вижу, как он скользит взглядом по белой пене, провожая ее маршрут. Ухмыляюсь. Перемещаю руки и круговыми движениями тру плечи, шею…

Вижу, что он зеркалит мои действия.

Боже, как тут жарко…

Сердце бешено колотится.

«Давай же! Сорвись первым!»

Но он будто читает мои мысли, знает про мою игру. Натирает мылом свои плечи и предплечья, они масляно блестят под тусклым светом ламп.

Хочу, чтобы эти руки натирали сейчас меня…

Я перемещаю свои руки на грудь. Немного отстраняюсь от воды, чтобы она не смывала пену.

Задышал…

Да. Я хочу чтобы ты дышал в меня.

Пожалуйста…

Сорвись…

Пропускаю соски между пальцев. И немного сжимаю их. Замечаю как он облокотился на стену. Вижу, как его член набухает…

Да…

Еще чуть-чуть…

Ну давай же…

Немного прикрываю глаза, продолжая ласкать себя одной рукой за грудь, другую веду медленно по животу вниз..

Последнее, что я вижу, как он срывается с места и припечатывает меня к влажной стене смыкая плотным кольцом пальцы на моей шее.

Победно улыбаюсь.

- Ты сука вообще страх потеряла?

Он стоит под струями воды, а я подпираю теплую стену.

Я теряю обладание, когда ощущаю животом его твердый член.

Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Будь я проклята:

- Пожалуйста….

Срывается с моих губ. И он понимает, что это просьба. Просьба трахнуть меня. Ведь такие были условия:

«Пока она сама не попросит трахнуть»

Я думала, что вода в душе горячая.

Как же я ошибалась.

Его губы, которые впились в меня и язык, который вторгся в мой рот были обжигающими.

Он рычит мне в рот, а я плотнее к нему прижимаюсь. Меня трясет от возбуждения, от страха перед ним, от чертовой нехватки оргазма.

Как же я хочу его.

Мои ладони гладят его точеный пресс, грудь, бедра и в последний момент, когда я хочу опустить их на его (господибоже) большой член, он резко разворачивает меня, и приблизившись к моему уху хрипит:

- Трахаю только я, - наматывает волосы на кулак и запрокидывает мою голову. - Ясно?

Я отвечаю лишь движением тела. Я прогибаюсь еще сильнее упираясь в его эрекцию.

Он рычит и резко входит в меня.

Да…

По душевой разносятся все те же пошлые шлепки, только теперь они не из моего сна. Теперь изгой вколачивает меня в стену. Я бьюсь щекой, лбом, носом о шершавую мокрую поверхность.

Черт.

Как же хорошо.

И пусть лицо сотрется в пыль. Ведь завтра мне возможно будет стыдно смотреть на ссадины на лице и вспоминая это охерительный трах.

Он вновь читает мои мысли. Его вторая рука, снова оттягивает меня за волосы, я касаюсь его плеча головой. Он кусает меня в шею.

Да.

Как только Лидер оттягивает меня обратно к стене, я ощущаю мягкую поверхность.

Да вы джентльмен, Эрик…

Улыбаюсь.

Он подставил свою ладонь на стену, чтобы мое лицо не царапалось и не билось, пока он вбивается в меня с такой силой, что можно потерять сознание.

Хрипит.

Рычит.

Кусает за плечи.

Шлепает.

Сжимает и выкручивает соски.

Я чувствую, как ком внизу живота становится все больше. Скоро взорвется.

Я на грани.

Эрик чувствует, как мои мышцы еще плотнее стягивают его член. Он прижимается ко мне еще сильнее, прислоняется к уху и почти шепчет. Он на грани:

- Кончи для меня…

Всё.

Я взрываюсь, уткнувшись ртом в его ладонь, он смыкает пальцы на моих губах не давая закричать.

Еще пару секунд и со стоном изгой изливается в меня.

Если бы он меня не держал в этот момент, я бы упала на кафель.

Обхватив меня обеими руками, развернув к себе он прошептал прямо в губы:

- Перед смертью не натрахаешься…

========== 12 ==========

Я ни о чем не жалею.

До задания несколько часов. А у меня нет сил подняться с кровати.

После того, как вернулась к себе в комнату, я упала мешком на койку. Ноги подкашивались, сердце неугомонно билось и внизу живота было приятное чувство удовлетворения.

Как же он хорош..

Грубый до дрожи в ногах, властный до спертого дыхания, жесткий до дикого восторга. Я мазохистка, которой нравилось, что с ней делал этот садист.

Испорченная до корней волос, до самого конца.

Если сегодня все кончится хорошо, то…

А в чью пользу кончится это ХОРОШО?

В пользу изгоев? Тогда Чикаго будет свободным от фракций, правил, жестких законов. Но ведь любому городу, любой группе людей нужен Лидер который их будет вести вперед, на которого можно будет положиться. Эрик такой? Под всей его маской? Какой он? Я видела, как его любят здешние дети. Даже тогда в торговом центре, он набрал вещей детских, больше, чем нужно. Волк рассказывал, что каким бы не был Эрик, к нему всегда тянулись дети. Дети чувствуют все. Они любят не за что-то, а просто так. Он для них был хорошим. Женщины его любят и уважают…

Многие спят с ним…

Мужчины равняются на него, поддерживают, идут за своим Лидером. Будут ли «освобожденные» жители Чикаго идти за Эриком?

А если все кончится провалом? Что если Бесстрашие разгромит всех налетчиков? Разгромит весь стадион?

От этих мыслей легкие сжимаются в узел не давая вздохнуть.

Мысли, мысли, мысли…

Как победа кого-либо отразится на мне? Что будет дальше? Спасу ли я Макса, после всего что он сделал?

Мысли, мысли, мысли…

****

Когда ко мне зашла Викки, я уже была одета в старую форму Бесстрашия. Запекшаяся кровь делала ткань грубой.

Девушка стоит на пороге в такой же черной форме. Истинная Бесстрашная. В ее улыбке присутствует нервозность.

- Привет, - заходя в комнату бросила она мне.

- Привет, когда выдвигаемся? - улыбнулась после, чтобы развеять эту скованность в комнате.

- Сейчас. Эрик, Тобиас уже час как там и я пока не получала новостей. Остальная команда тоже в Чикаго.

Странно…

- Ты не получала новостей? А должна была?

- Да, со мной должен был связаться Тобиас, но Эрик меня предупреждал, что возможно у него не получится этого сделать. И мне все равно нужно тебя доставить к девяти утра ко входу в Бесстрашие.

- Тогда идем?

Она развернулась на пятках и тут же остановилась резко оборачиваясь.

- Мина… я…, - она замешкалась. - Ты прости меня за все. Ты отличная девушка…

И тут произошло неожиданно для меня следующее событие. Она одним шагом подошла ко мне вплотную обняла так крепко, выдавливая весь воздух из легких, держа за плечи отстранилась немного заглядывая мне в глаза и поцеловала…

Не увлекаясь. Просто прислонилась к моим губам на несколько секунд и поцеловала…

Мы с минуту стояли и обнимались. За несколько дней я поняла её историю жизни и приняла её сторону. Женская солидарность, проблески дружбы. Все это было между нами. И я вдруг поняла ее порыв…

Она прощалась…

- Викки, все будет хорошо, - делая шаг назад, успокаиваю ее.

Могу поклясться, что ее глаза были влажными.

- Да, конечно! - натянуто улыбается. - Идем!

Вниз мы идем молча. И я пытаюсь запомнить это место в последний раз. Я не знаю вернусь ли, но идя к арке, я смотрела на детей, которые бегали по полю, кто-то из них кувыркался, кто-то играл в мяч, несколько детей кормили Эрику. Улыбаюсь про себя. Корова с именем самого сурового мужчины. Вдруг стало тепло на душе и мысли становятся позитивными в пользу изгоев…

- Жасмина!

Мы уже дошли до мотоцикла, как вдруг меня окликнул Волк. Викки, кивнула мне, дав время попрощаться с ним. Сама, сев на мотоцикл, натянула шлем и что-то стала говорить в рацию.

- Волк, - я поддалась порыву и обняла его, нечаянно задевая его костыль. - Прости….

Он хрипло засмеялся.

- Знаешь. У меня все никак не выходила твоя песня из головы. И я уверен, ты все сделаешь правильно. Прошу возьми это..

Он протягивает мне что-то в зажатом кулаке, когда я подношу свою ладонь на нее приземляется…

- Флешка? - удивленно спрашиваю я.

- Да. Дело в том, что моя жизнь научила меня доверять только себе. И тем в ком я вижу свет. В тебе, Жасмина, он есть. Это очень ценная информация обо всем, что так долго копили мы… на случай если что-то пойдет не так.

«Не понимаю»

- Что может пойти не так? - переспрашиваю.

- Не во всех есть свет. Я кое в ком ошибался… Прошу, поспешите, не опаздывайте. Я надеюсь, что мы однажды с тобой еще встретимся…

Ком в горле и бешено бьющееся сердце не давали мне прослезится. Почему уже второй человек со мной прощается? Что не так?!

- Спасибо, Волк…

Вдруг он оборвал меня.

- Самуэль. Для друзей, меня зовут Самуэль…

«Боже»

Я срываюсь и вновь обнимаю его. Чувствую, как его плечи начинают содрогаться от смеха.

- Идите уже!

Я натягиваю шлем, сажусь позади Викки.

- Викки! Удачи! - он машет рукой.

Девушка впереди меня сидящая кивает ему и мы срываемся с места.

Подъезжая к куполу, Викки немного притормаживает. И у меня появляется секунда обернуться. Купол исчезает, мы вновь несемся вперед, я все смотрю назад, и вот купол накрывает стадион и он исчезает….

Как будто его и не было.

Чувствую, как под моими ладонями часто дышит Викки. Крепче обнимаю ее. Мы едем молча. Каждая из нас готовится к заданию. Привычка Бесстрашных. Все просчитывать в голове. Я так делала в прошлом, когда была в своей фракции, каждый раз перед вылазкой я обдумывала любой свой шаг, но сейчас…

Катись все к чертям, буду действовать по ситуации.

Что-то подсказывает мое сердце: именно так я и должна поступить.

Стена все ближе и ближе. Высотки приобретают свое очертание. Я не была в городе несколько дней, а как будто вечность…

Так странно возвращаться зная все тайны…

Вспоминаю про охрану на посте у въезда у Бесстрашия. Начинаю подавать Викки сигналы. Но она не обращает внимания. Несется прямо ко входу во фракцию огня.

Замечаю двоих бесстрашных у ворот, двоих снайперов на крыше. Сердце стучит…

Викки затормаживает у двух людей в черном, снимает шлем.

Один из них приветливо ей улыбается, и она ему в ответ. Натягивает шлем обратно и въезжает в Бесстрашие.

Так вот те самые «свои»…

Она тормозит у входа в Яму.

- Ты должна сейчас очень быстро бежать к Максу. Там тебя встретит Тобиас. Действуй по плану, который тебе сказал Эрик. - она немного говорит шепотом. - Я должна идти к Эрику. Он должен быть в Эрудиции пускать ролик, но от него нет новостей. Я проверю.

Хватаю её за рукав.

- Будь осторожна! - она улыбается. Срывается с места.

Ну вот и все…

Сейчас все решится…

Бегу в шлеме в секцию Лидеров. Шлем не снимаю, чтобы меня не узнали. Яма все также не спит ни днем ни ночью. Все заняты своими делами. Неофиты на тренировке, в баре сидят ночные гости, которые до утра допивают алкоголь после тяжелых вылазок.

Коридоры кажутся еще темнее, чем я привыкла. На стадионе всегда было столько света. Столько воздуха. А здесь…

Неровная, скалистая поверхность длинных, бесконечных коридоров, лампы работающие еле как. И запах сырости. По нему я скучала…

Вижу впереди двух секретарш…

Одна из них секретарша лидера Тери. Помимо самих Лидеров о них знали еще и их помощники в виде секретарей и секретарш. Они под условиями смерти бы не рассказали бы кем работают и у кого. Лидеры должны оставаться в тени. Тери, тот Лидер, который меня назначал командиром перед тем, как меня похитили. Сбавляю шаг.

- … не знаю кого сейчас назначат Лидерами…

Останавливаюсь, как вкопанная перед женщинами. Они замолкают и смотрят на меня.

- Что с Лидерами? - ору через шлем.

- Ты о чем? Не понимаю. Никто никогда их не видел!

Ну все, заебала.

Не буду с тобой церемониться. Срываю с головы шлем и припечатываю одну из них к стене. Увидев кто перед ней, она начинает хватать ртом воздух…

- Что? Жасмина? Ты.. т-ты..

- Я! Я! Что с Лидерами???

- М-макс сейчас в подвале. Они поймали изгоя…

Ноги становятся ватными.

Дышать становится трудно…

Поймали изгоя…

Боже…

- Кого? - ослабляю хватку.

- Н-не знаю. Там с ним Фор, они решают, что делать дальше. Боже, Жасмина, где ты была? Макс всё Чикаго на уши поставил…

Последние ее слова немного кольнули в область сердца.

Делаю шаг назад и направляюсь в подвалы. Бегу не замечая ничего вокруг. Там Макс с Фором! Он убьет его!! Хоть бы успеть…

Бегу…

Плечо саднит. Железная пуговица в нем нескончаемо бьет меня током.

Терпимо.

Адреналин помогает мне бороть эту боль.

У меня даже нет оружия!!!

Черт! Черт! Черт!

Блядь!!

Вот она дверь.

Соберись.

Сделай все правильно!

Умри, но сделай!

Берусь за ручку и вхожу в подвальные помещения.

- Мина?! - Макс оборачивается и кидается ко мне.

Он обнимает меня. В ушах звенит. Дельта на моем плече дергается из-за непрекращающегося тока. Дрожь в ногах и слабость в руках…

Папа пахнет порохом…

Как всегда…

Я дома…

Отрываю взгляд от отца вперед.

Фор…

Он стоит напротив клетки, в которой мы допрашивали заключенных. Фор закрывает собой кого-то. Я не вижу кто сидит в клетке…

- Ты в порядке? Детка? - Отец оттягивает меня за плечи и смотрит в лицо, на одежду, трогает за руки, ощупывает голову…

- Я сбежала, Макс. Все хорошо.. - лгу я.

Хорошо ни черта не было. Меня напрягает взгляд Тобиаса. Он другой.

- Фор? - не узнаю свой голос. Он дрожит.

- Мина? Любимая…

Теперь он срывается с места и подбегает мне, обнимая.

На секунду закрываю веки, моя голова едва ли достает до его плеча. Но когда открываю глаза, я вижу, кто все это время сидел в клетке…

«Эрик»…

Боже! Что происходит?

Почему он в клетке?

Его поймали?

- «Макс, зайди на пару минут в серверную. Срочно»

В помещение раздается голос из рации отца.

- Мина, я сейчас вернусь. И ты мне все расскажешь! Боже, я так рад, что ты жива! - он еще раз меня крепко обнял.

Отец что-то сказал Фору. Я не расслышала. Мое сердце все также бьется. Пропуская удары.

Хлопок двери меня приводит в чувства.

- Что происходит, Фор? Почему Эрик здесь? - как только я произношу имя его брата, лицо Тобиаса меняется.

- Стоило ему тебя выебать, ты о нем начала переживать? - прорычал он.

Шок.

Ступор.

Что?!

- О чем ты говоришь? - делаю шаг к нему.

Изгой в клетке начинает кашлять. Теперь я могу рассмотреть его.

Да на нем живого места нет!

Разбитая губа, заплывший глаз, лицо в крови. Он сидит на полу, опустив голову. Хрипло дышит.

- Не тебя одну предал Тобиас… - сквозь кашель Эрика едва ли можно различить смех.

- Что все это значит? Фор? Нужно запустить вирусное видео! Почему Эрик избит? Какого хуя здесь происходит?! - срываюсь на крик.

Хочу подойти к клетке и выпустить изгоя, Фор хватает меня за куртку. Я вырываюсь снимая её с себя, оставляя её в руках бывшего парня.

Он смотрит на меня. Но не в глаза. Я прослеживаю за его взглядом. Он видит устройство на моем плече. Его трудно не заметить. Вокруг железной кнопки, воспалились вены, плечо приобрело красновато-синий цвет. Рука выглядела больной. Почти мертвой…

- Господи. Он всё-таки использовал это?! - Фор поворачивается к клетке и смотрит на брата. - Да, Эрик. Признаться я не ожидал от тебя этого. В этом была твоя месть, за то, что я не рассказал тебе, что я сплю с этой сукой?! - он смеется.

Я сейчас умру.

От страха и неведения. От слов которые говорит Фор.

- О чем ты говоришь? - несмело спрашиваю я.

Тобиас не смотрит на меня. Он смеется в клетку. Обхватив руками прутья решетки он смотрит в лицо Эрика. Его голос ужасающе незнакомый.

- О-о-о. Эрик? - он цокает языком. - Ты ей не сказал? - опять смех. - Даже когда трахнул ее не сказал ей об этой хуйне, что у нее в плече??

Теперь я смотрю на Эрика. Я стою так же близко к камере, как Фор. Мои руки трясутся. Обнимаю себя.

- Эрик, о чем он?

- Давай расскажу я? - Тобиас берет слово. - Когда тебя взяли в плен, мы с братцем немного повздорили. Он очень был зол, что я не рассказал ему о том, что трахаю дочь Лидера, ведь это бы так упростило нашу задачу. Когда я вернулся опять на базу, к тебе, - он смотрит на меня. Но я не отвожу взгляда от Эрика, который в свою очередь сканирует меня и мою реакцию. - мой брат сказал, что уже отомстил мне. Я сначала думал это связано с тем, как он избил тебя допрашивая. Но я не ожидал, что его месть будет такой.

Резко подходит ко мне хватает за руку. Смотрит на плечо.

- То что у тебя в руке было создано сразу после войны. Эти устройства предназначались для пленных, которые не подчинялись. Я думаю ты уже знакома с тем, что сделай шаг в сторону, она тебя будет бить током, - он надавил на плечо. Меня пробил очередной приступ. Ток по моему телу разливается. Плавится. Я не могу пошевелиться. Он отступил назад. Боль прошла мгновенно. - Но дело в том, что это устройство невозможно вытащить. Оно мелкими прутиками вошло в твои вены и нервные окончания, вплоть до самого спинного мозга. Вытащишь - умрешь.

Поживу с ней…

Потом решу, что сделать.

- В Эрудиции наверняка знают что с этим делать, - я указываю на плечо.

Опять смех. Почему он так противен? Наигран?

- Нет, моя любимая, - последнее слово он особо выделил. - Эти устройства были сделаны специально для того чтобы убивать. И самое главное, у них есть срок годности. Вот такую шутку сделали разработчики этих устройств во время войны. Когда срок годности выйдет… - он сделал паузу. - ты умрешь.

«Перед смертью не натрахаешься»

Резко поворачиваю голову на изгоя. И вижу в его глазах: НИ-ЧЕ-ГО…

Ему не жаль.

Ему не страшно.

Ему все равно.

- Когда я умру? - спрашиваю прямо глядя на Эрика.

За него отвечает Фор.

- А в этом и состоит «шутка» разработчиков. В каждом устройстве, после активации выставлена разная дата. Кто-то умирал на следующий день, кто-то жил неделю, месяц, год.

Он подходит ко мне и встает позади меня. Я чувствую, как он дышит в затылок.

- Каково теперь тебе? Когда ты знаешь, что каждая секунда становится последней?

Ублюдок!

Ненавижу!

Делаю подсечку и валю его на пол. Заношу кулак вверх и…

… и падаю рядом.

Боль сковывает.

Ток плавится по телу, по венам.

Господи, неужели именно сейчас этот срок годности истек?

Ничего не слышу.

Гул и писк в ушах.

Прикусила до крови язык.

Лишь краем глаза размазано вижу, что у Фора в руках те самые часы, которые управляют этим устройством в плече. Которые дают ток по телу. Изгой использовал их, когда я хотела сбежать…

Резко боль отступает.

Вдох и я уже сижу.

Он усадил меня на стул.

Тварь.

- Теперь ты будешь слушаться меня? - он крутит перед моим носом часы. - Шаг влево и я убью тебя, а потом твоего папашу.

- Почему ты предал изгоев? - вырывается у меня.

Тру плечо.

Может вырвать устройство и умереть?

Я не могу позволить этому предателю победить…

Нужно что-то делать…

Но вдруг открывается дверь и входит Макс. Видит, мое паршивое состояние и рвется ко мне.

- Мина, что с тобой? - я поднимаю глаза. Вижу карие глаза Макса, а за ним стоит Фор, с направленным стволом в голову отца, он качает головой предупреждая меня молчать.

- Все в порядке, просто устала, - лгу отцу.

Он садится рядом со мной за стол. Смотрит на Фора, который уже убрал пистолет. На изгоя в клетке.

- Что с тобой сделал эта сволочь? - отец смотрит на Эрика.

- Все позади, - ложь теперь входит в мою привычку.

- Я только что проводил линейку в Яме перед всеми Бесстрашными, - он говорит мне смотря в глаза, боковым зрением я вижу, как натягивается лоб Фора от удивления. - Так вот, пока тебя не было, вчера убили трех Лидеров.

Я сглатываю. Вижу, как Тобиас ухмыляется.

- Сейчас на линейке, как старший Лидер, я принял решение представить новых Лидеров и старых…

- Макс, о чем ты, - Фор подходит к нам.

Изгой в камере также смотрит в нашу сторону.

- Мина, Фор теперь один из Лидеров Бесстрашия, - он смотрит на Тобиаса и командует ему. - Присядь.

Я знаю, что сейчас будет. И у меня появился шанс взять все в свои руки.

Ну, готовься ублюдок.

- Если все в сборе, давайте проведем собрание, - папа смотрит все также на новоиспечённого Лидера. Мой рот растягивается в победной улыбке.

- Но? Разве собрание проводится между двумя Лидерами? - недоумевает Фор.

Я вижу, как Тобиас нервно сглатывает ком.

- Верно, Фор.Но мы не будем вдвоем. Жасмина всегда была Лидером…

«Подавись ублюдок»

Комментарий к 12

Всем любителям Фора приношу свои извинения. Уж очень мне хотелось, чтобы в этой работе все было вверх дном. Фор плохой, Эрик изгой. Буду благодарна вашим отзывам)

Пологаю следущая глава будет последней.

========== 13. ==========

Pov. Эрик.

За несколько часов до последних событий.

- «Эрик, все готово». - уверенный голос брата раздался из рации.

Зашнуровываю синие туфли. Так сильно, что тонкие веревки шнурков вот-вот порвутся. Синяя форма Эрудита сидит на мне как влитая.

Ебаное всё.

Нужно поскорее с этим покончить.

Ради победы я переживу свое обличие в самую умную Фракцию.

- Спускаюсь. - отвечаю в рацию и уже иду вниз, где меня ждет Тобиас.

Зайдя в комнату переговоров, замечаю, как бесстрашный сидит у мониторов и резко выпрямляется при виде меня.

Нервишки шалят?

- Убиты, - отчитывается брат. Мне не нужно уточнять. Я знаю, что он говорит о Лидерах.

- Я не сомневался в тебе, - хлопаю его по плечу.

В его выражении лица меня что-то напрягает.

- Идем. Нужно все успеть. Сегодня все в нашу пользу, - беру флешку со стола, на которой записан весь компромат фракций.

Уже на выходе сталкиваюсь с Волком. Он расстроен. Его руки дрожат. Видимо вчера опять перебрал с виски. Старый дурак.

- Эрик! - он вцепляется в мой синий пиджак одной рукой.

Сзади раздаются шаги Тобиаса. Волк меняется в лице, отпустив руку, отступает на шаг не сводя встревоженного взгляда с брата.

- Здравствуй, Волк, - бесстрашный шагает к нему на встречу, загораживая лицо старика от меня.

Не вникая в эту ситуацию, направляюсь к машине оставляя позади двух мужчин о чем-то беседующих. Все мысли о деле. Немного напряжен, но не так, как вчера. Спасибо этой сучке Мине, которая помогла мне спустить пар. Давлю улыбку.

Невольно вспоминаю ее тело. Чистое. Без единой татуировки. Без единого шрама. Как она смогла себя так сохранить в такой суровой фракции? Уверен, отсиживалась в тылу. Спрашивать времени нет. Поправляю устройство на руке, которое отслеживает ее. Точка на экране не двигается. Все изменится через несколько часов, когда Викки доставит ее в Бесстрашие.

Как только она прибудет на место, ее встретит Тобиас с сывороткой правды. Он сумел достать ее у Искренности. Заманив Макса в помещение без охраны, (ведь он так искал дочь. Соскучился) Он вколет сыворотку и узнает о последнем Лидере. После уничтожения Макса и последнего, вступаю в игру я. Пускаю видео по Чикаго. Все остальные, которые на нашей стороне устроят показательный бунт против устоев и политики Фракций, остальные, кто был не в курсе поддержат толпу бунтующих. У них не будет выбора после того, как правда откроется. Всех, кто против уничтожат.

В машине закуриваю. Направляясь в Эрудицию.

Мы слишком долго к этому шли.

Я слишком долго терпел.

Все должно быть, как раньше.

Я не знал, как было «до». Все сведения были уничтожены о прошлой довоенной жизни. Пока мне все не рассказал отец и мать. Пока мы не нашли остальные спрятанные места под куполами, где были книги, документы, записи. Где было настоящее «до». Жизнь с большой буквы. Без ебучих запретов, которые не позволяли видеть родных после инициации, без ебаных устоев, без выбора жизни по тесту. В «До» была свобода выбора.

Также будет с сегодняшнего дня.

Я обещаю…

****

В аппаратной Эрудиции все рябит глаза. Голубые стены, новейшие компьютеры, которые выдают изображение в воздух. Даже сам воздух чересчур чистый. Стерильный.

- Все готово, Эрик, - отчитался передо мной Бон. Один из первых, кто поддержал нас.

Умный гадёныш. Вербовал всех ни разу не попавшись. Практически семьдесят процентов синеголовых были с нами. Остальных вербовать было рискованно.

- Отлично. Ждем сигнала Тобиаса, - передаю флешку Бону и сажусь в кресло перед камерой. Эрудит начинает возиться с компьютером настраивая будущую трансляцию.

Сколько раз в голове я произносил эту речь? Сотни? Тысячи? Речь, которая даст толчок в правильное будущее.

Рация передо мной зашипела.

- «Эрик, ты на месте брат?»

- Да, жду твоей команды. Скоро Викки доставит твою любимую к тебе.

«Любимую»

В горле начинает жечь после этих слов. Ложь во имя победы. Нечего ему знать, что его девушка отдалась мне, как последняя шлюха. Он ничего не узнает, она скоро умрет. Сбой прибора в ее плече говорит только о том, что скоро все для нее кончится. Надеюсь, она успеет добраться в Бесстрашие.

- «Знаешь, братец», - голос в рации кажется немного надменным. - «каково это было трахать в душе, как ты выразился? Мою любимую…»

Пиздец.

Баста.

- Э-эрик… - голос Бона рядом со мной дрогнул.

- «Тебе понравилось подбирать за мной?» - рация трещит.

Он видел записи камер?

Он ведь сидел в аппаратной.

Мог увидеть…

Блять.

- Тобиас. Не сейчас, - грубо отвечаю ему. - Первым делом нужно все закончить. Давай потом поговорим.

- Эрик! - вскрикивает Эрудит.

Поднимаю не него глаза и вижу, что он недоумевает.

Мое тело напрягается чувствуя, что-то идет не так.

- Флешка пустая…

Подрываюсь с места. Отпихиваю Бона и проверяю содержимое флешки. На экране пусто…

Голос брата появляется с двух сторон…

- «Ц-ц-ц. Эрик, Эрик, Эрик», - рация замолкает. - Каково тебе, когда ты оказался самым тупым в нашей семье?

В следующую секунду в аппаратную входит брат, сзади него забегает отряд Бесстрашных, с оружием наперевес.

Опускаю голову и вижу на своей груди маленькие красные точки.

- Шелохнешься, они тебя прикончат. - ликует мой уже бывший брат.

- Ублюдок!

Кричу я, но меня тут же сбивает с ног электрический разряд. Перед тем, как закрыть глаза последнее, что я вижу это то, как Тобиас заносит ногу над моей головой и посылает меня во мрак.

****

- Верно, Фор. Жасмина всегда была Лидером…

БлятьБлятьБлять

Эта сучка оказалась куда умнее, чем я предполагал.

- Жасмина? Ты все время была Лидером? - брови брата полезли на лоб.

Девушка меняется на глазах. Она в восторге от эффекта, которая произвела на Тобиаса.

- Похоже не тебя одного предали? - грубит ему в ответ.

Эта фраза становится постоянной.

Фор начинает смеяться. Дико с надрывом, запрокинув голову назад. Вот только я в последнюю минуту замечаю, что его рука тянется к пистолету. Опять.

Как только я пытаюсь что-то сказать…

Выстрел.

Крик Мины разрывает перепонки. Она подрывается к отцу, который упал на пол с дыркой во лбу.

Тобиас наставляет пистолет на нее.

- Ты всегда была шлюхой? - его хриплый голос взрывает помещение. - Я хочу вам обоим кое-что показать.

Он открывает ноутбук, который стоял на столе. Вводит пароль и разворачивает ближе ко мне. Берет за волосы бесстрашную и держит ее голову, когда начинается видео.

Стадион!

Это же наш стадион! Почему он без купола? Что за хуйня?

Через несколько секунд стадион взрывается. На экране остается НИ-ЧЕ-ГО…

- Ублюдок! За что? Мать твою! Тобиас?? За что ты так? Там же дети!!! Мразь!

Ору срывая голос. Пытаюсь дотянуться до него, задушить голыми руками, но он слишком далеко…

Бесстрашная падает на пол, начинает трястись от конвульсий. Ее мокрое от слез лицо застывает в гримасе ужаса. Устройство на ее плече…

Скоро кончится срок его действия…

Скоро для нее все кончится…

Брат за волосы волочит до камеры.

- Смотри, что ты сделал!! - орет он, указывая дулом пистолета на лицо Мины. - Знаешь, я всегда ненавидел тебя.

Сердце пропускает удар за ударом.

- За что? Мы всегда были семь..

Но он не дает мне закончить.

- Семьей? Семьей?? Твой ебаный папаша промыл мозги моей матери! Если бы не он, она осталась в Отречении! С отцом! Мы прекрасно бы жили! В условиях! А не в том дерьме, в которое приволок твой отец!

- Так ты все это время лгал мне?

- Сюрприз! - смеется. - Я ненавидел тебя с самого детства! Все эти наши с тобой соревнования, в которых ты выигрывал! Все лучшее Эрику! Все красавицыдоставались тебе! И как себя чувствуешь сейчас, подбирая за мной? - он бьет ногой в живот Мине.

Рефлекторно подрываюсь с места.

- Я никогда бы тебя не предал! - срывается с моих губ.

Отчаяние.

Острое недомогание от предательства.

Отвращение.

Скорбь.

Тошнота…

- Я уничтожил все, над чем ты так работал. Стер все записи и улики. У тебя ничего не осталось! Ты проиграл, Эрик! И как ты не заметил, что ебаный Волк пытался тебя предупредить? - с его губ срывается усмешка. - Теперь я останусь полноправным Лидером фракции Бесстрашия. Спасибо Максу, что представил меня. Прежде, чем выйти отсюда и рассказать всем, что я чудом спасся от нападения изгоя, потеряв двух Лидеров, отчаянно защищая их, я прикончу вас обоих.

Смех. Гортанный. Злой. Неискренний.

Через секунду смеяться начинает Жасмина, которая перестала загибаться.

Мы оба смотрим на нее.

- Знаешь… - откашливается. - Знаешь почему я никогда не говорила тебе люблю?

Слышу, как хрустят пальцы, собранные в кулак брата.

Замолчи, дура!

Он нагибается к ней. Лицо Тобиаса так близко от ее лица. Она часто дышит.

- Потому что ты ебаный трус! - на последнем слове она харкает в его лицо. Слюна перемешанная с кровью попадает ему в глаза.

- С-сука! - замахивается он.

Дальше все было как в замедленной съемке. Они оба были боком от меня. Я лишь увидел замах ее руки и далее мокрый, истошный хрип брата. Он разогнулся струной. Прижимая руку к шее. Упав на колени, он развернулся ко мне лицом.

В его шее торчал нож.

Тот самый, который был в руках ее отца, когда меня доставили сюда, он угрожал мне им.

Не могу оторвать взгляда от налитых кровью глаз Фора. Он пытается набрать в легкие воздух, но с каждым вздохом в его легкие попадает кровь. Замечаю, как поднимается на ноги Мина и встает позади него. Она, вытаскивает из его горла нож, после чего брат падает на железные прутья камеры.

Тянет руку ко мне…

Но у меня лишь ненависть и сожаление…

С хрустом она вгоняет нож по самую рукоятку ему в затылок.

Его карие глаза навсегда закрываются…

Жасмина падает рядом с ним на пол. Я вижу, что ее немного трясет. То ли от тока, то ли от всего пережитого.

- Открой! Открой камеру! - кричу ей.

Скалится…

- Ты себя представлял единственным Лидером в новом мире? Руководителем? Командиром? Президентом? Учителем для всех? Кем бы ты был в новом мире? - поднимается на ноги и смотрит на меня.

Как только я хочу ответить ей, она перебивает.

- Что я тебе сделала? - она хватается за плечо.

Так было нужно…

- Это ты так наказал его? - пинает мертвое тело бывшего парня. - Серьезно? И ты себя считаешь Лидером нового Чикаго? Ты ублюдок! Ты монстр! В тебе ничего человечного!

Кричит.

- Не смей говорить того, что не знаешь! Я сделал многое! Я спас многих! Тебе и не снилось, через что я прошел!

Ухмыляется.

- Мы все через что-то прошли! А если бы он не был предателем? М? Если бы он не был уёбком, который завидовал собственному брату? Если бы было тысяча таких: «если бы?». Ты бы все еще хотел смерти его девушки в наказание ему?

Меня трясет от злобы. Я прошел через огонь и лед. Я избавил многих от боли, отомстив за них. И теперь. Теперь Я сижу в клетке, а девчонка, которой суждено скоро умереть, стоит на той стороне. И она выиграла. С ее правдой…

Сожалею ли я? Где-то глубоко в душе да. Но сказать ей об этом не решусь. Она права. Я монстр.

- Он убил всех детей… Женщин… Волка…

И она замолкает. Лицо меняется за секунду. Бьет себя по карманам и замирает.

- Я сделаю это не для тебя. Я сделаю это для Викки, для тех невинных детей и женщин, что похоронены сейчас под завалами стадиона. Я сделаю это для… Знаешь как звали Волка?

Качаю головой.

- Его звали Самуэль.

И она разворачивается и выбегает из подвала. Я ничего не понимаю. Что сейчас было? Что она сделает?

Сука!

Блять!

Дотягиваюсь до мертвого тела предателя. Пытаюсь найти ключ от камеры. Забираю пистолет, нож, запасную обойму. Но ключа не нахожу. Взгляд падает на его руку. Устройство! Смотрю, как точка удаляется все дальше, прописывая координаты.

Она еще жива…

Разбиваю кулаки в кровь.

Скулю от ничтожности.

От всей боли.

Давно я не ощущал себя таким…

Таким живым.

Со множеством чувств и эмоций.

Которые я давно не испытывал. С головой погружался в свою миссию. Изредка реагируя на внешний мир. И все пошло по пизде после неё. Она завела мой механизм. Вот только я думаю по самоуничтожению.

Она спасла меня.

Она выбралась.

А я в клетке два на два.

БлятьБлятьБлять!

Рычу от злости!

От сковывающей обиды. Как я раньше не заметил перемены Тобиаса? Как я раньше не обратил на это внимание? Слишком был занят долгом…

БлятьБлятьБлять!!

Я никогда не соревновался с ним! Никогда! В детстве это было ребячество, не более. Его мать обожала нас обоих и воспитывала одинаково!

Ублюдок!

Конченная тварь!

Я не знаю сколько я просидел здесь. Вдыхая влажный воздух, пропитанный грязью и металлическим привкусом от крови. Вокруг лишь тяжелая тишина. Серые, каменные стены и два трупа, с застывшими глазами.

Вытягиваю руку и закрываю глаза Тобиасу.

- Прости меня…

****

Слышу шаги, которые быстро приближаются в подвал. Поднимаюсь на ноги. Умирать, так с честью. И гордо поднятой головой.

Считаю шаги…

Один человек…

Женщина…

- Викки!!

- Эрик! - она бросается ко мне! - Господи ты жив!!

- Ключи у того, - указываю на чернокожего Лидера.

- Сейчас, сейчас.

Копошится рядом с трупом, и через несколько секунд слышу звук связки ключей, клацающих друг об друга.

- Что произошло?! Как только я оставила Мину у Бесстрашия, рванула в Эрудицию к тебе, но наши сказали, что Бона застрелили, а тебя избив увезли Бесстрашные. Среди которых был Тобиас! - она замолкает видя чей труп лежит у камеры. - Господи!

Открыв дверь, я перешагиваю через него…

В последний раз смотрю на его тело. И мы направляемся на выход.

- Стой! - она останавливается у двери. - Переоденься. Твоё изображение по всюду. Все каналы передают, что пойман главный изгой, устраивавший теракты и похитивший дочь главного Лидера Бесстрашия.

Викки подлетает к Тобиасу и начинает стягивать с него куртку. В это время я снимаю когда-то синий костюм, который сейчас приобрел бордовый цвет от моей крови.

Натянув кепку, мы оба вылетаем из фракции.

- Мой мотоцикл там, - указывает на ворота.

Но мои ноги припечатываются к земле, когда я вижу… её…

С огромных экранов, которые предназначались для оповещения Чикаго различными новостями, смотрит ее лицо. Красное от крови, с лопнувшей бровью и порванной губой.

Я теряю дар речи, когда Мина начинает говорить. Изображение разделено на две части. Слева она, а справа весь компромат который мы собирали…

Как она смогла?

Откуда у нее видео?

- «Доброе утро, Чикаго! Меня зовут Жасмина Вайт. Я дочь главного Лидера Бесстрашия. Макса Вайта. И сейчас я вам расскажу правду…

Викки хватает меня за плечо.

- Она смогла! Эрик! Она смогла! - шепчет мне.

- … Долгие годы вас кормили ложью. Кровавой ложью. Все пять фракций, когда-то придуманные жестокими людьми, которые в прошлом развязали войну, приведя всех нас к вот этому… На экранах вы видите всю правду. Куда деваются люди после того, как не проходят инициацию. Ваши дорогие Лидеры скрывали от вас это, но пожалуйста, присмотритесь внимательнее. Нас кормили тем, что мы не должны видеться с родными, ведь «Фракция превыше крови», Нам говорили, что мы должны сделать выбор, который невозможно изменить. Нас тестировали на принадлежность. Говорили, что обратного пути нет. Нас загоняли в рамки. Как скотов. Как каких-то тупых, ничего не понимающих и не знающих всей правды людей. А сами делали это. Вот Эрудиция покупает изгоев для опытов. Присмотритесь, может быть вы узнаете ваших знакомых и родных. Вот Бесстрашные, которые убивают девушек, покинувшие фракцию. Их насилуют, бьют, калечат, отрабатывают удары! Присмотритесь! Может среди этих лиц есть ваши дочери! Ведь изгои это не люди? Нам вбивали это с самого рождения. И я сама их считала ничтожествами, пока не попала в их среду. На этом видео вы видите изгоев. Точно таких же людей, как вы. Бывших Бесстрашных, Эрудитов, Дружелюбных, Искренних и Отреченных. Они живут в мире, не разделенный на фракции. Не разделенный на жестокие законы. И им плохо? В этих счастливых детских глазах вы видите плохую жизнь? Присмотритесь! Ее нет! Несколько минут назад это место, где жили все эти счастливые, добрые и хорошие люди взорвали. Уничтожили их, чтобы скрыть в очередной раз правду, от вас. Вы хотите жить в этом обществе?

Вздрагиваю, когда слышу отдаленные голоса, которые в унисон закричали «нет».

Наши…

- Вы хотите будущее, которое было до войны? До фракций? Когда брат может ходить в гости к брату не боясь того, что он в другой фракции?

- «Да»

- Вы хотите, чтобы ваш отец вел вас к алтарю, несмотря на то, что вы в другой фракции?

- «Да»

- Почему мы должны расплачиваться за ошибки наших предков? Это была их война, а не наша! Это было их желание создать фракции, а не наше! Давайте жить в свободном мире! Честно! Без суровых законов долбанных тиранов!

- «Да» «да»

Гул стал громче …

Она хватается за плечо. Но держится прямо. Ей больно…

- Создайте тот мир, который будет по совести, а не по ложным законам, которые нарушали их же создатели. Меня зовут Жасмина. И я призываю всех НАШИХ распространять всю правду, для тех, кто был «слеп». Прощайте…

- Черт! Нужно к ней! Эрик! - вскрикивает Викки.

Точка на приборе сообщает координаты.

- Она за стеной…

Сажусь за мотоцикл и срываюсь с места.

Ты умрешь не одна…

Я благодарен тебе…

Ты все сделала сама…

Она быстро покинула Эрудицию, преодолела стену и ее точка отдаляется дальше. На каком она транспорте??

Благодаря шлему я вижу дорогу. Начинается Буря. Ветер мешает набрать скорость, но я давлю на газ и мчусь за удаляющейся точкой.

На горизонте темное коричневое облако песка. Прищуриваюсь и замечаю черную машину впереди. Она резко тормозит.

БлятьБлятьБлять

Неужели опоздал? Но на приборе точка еще горит, значит еще жива.

Торможу боком, на лету спрыгивая с мотоцикла и выкидывая в сторону шлем. Как только я открываю дверь машины, на нас обрушивается буря.

Темно.

Хриплые вздохи.

Последние вздохи.

Её…

Улыбается.

- Зачем? - ей сложно говорить. Я вижу, что через боль.

- Ты сделала то, что мы хотели сделать много лет…

Ее стоны заглушает буря. Песок который стучит по окнам машины Бесстрашия. Мелкие камушки отбивают мелодию по стенкам внедорожника.

Она лежит боком повернувшись ко мне. Губы сухие и бледные. Ее лицо облеплено волосами, которые прилипли от пота.

- Знаешь п-почему меня мама назвала Жасминой?

Качаю головой.

- В детстве она м-мне рассказывала истории из прошлого. О том, к-когда земной шар б-был зеленый. Когда были моря и океаны. С-самой моей любимой частью были рассказы о природных явлениях, - она оголила ровный ряд зубов, который почернел от крови во рту.

Мое сердце бьется.

Мне в первый раз стыдно…

- О-она рассказывала о бурях, что бушевали посильнее этой, о грозах, которые сбивали м-моряков с пути, о смерчах, что убивали все на своем пути и об УРАГАНАХ. Она назвала м-меня в честь урагана Жасмины.

Она кашляет кровью прямо на себя. Беру ее в охапку и сажу к себе на колени. Она такая холодная.

БлятьБлятьБлять!!

Мина поднимает глаза, ее лицо так близко от моего. Я чувствую ее запах.

Запах смерти.

- Н-не понимаю, почему л-люди не любят ураганы? Да, после них н-ничто не о-остается прежним, но ведь именно для этого их кто-то придумал…

Улыбаюсь. Убираю с ее лица прилипшую прядь. Столько отваги…

- Мина?

Трясу ее за плечи.

- Мина?

Смотрю на устройство…

Все кончено…

Срок годности истек…

- Жасмина!

Сердце пропускает удар.

Что я наделал? Убил ту, которая спасла всех! Меня!

Мудак!

Какой я мудак! Швыряю ее на заднее сиденье. Перелезаю к ней.

- Мина!!

Разрываю на ней майку.

Кожа усыпана синяками и порезами…

Ее гладкая кожа, которая вчера была такой чистой, без единого изъяна….

Мудак!

Касаюсь ее плеча, той железной пуговицы, которая погубила ее.

Вырываю с корнем.

Тонкие прутики тянутся почти на пол метра из ее плеча.

Отшвыриваю его назад.

- Ну же! - давлю ее грудь двумя руками, реанимируя ее.

Раз Два Три Четыре

Губы.

У нее такие сухие губы…

Ее грудь вздымается, когда я вдыхаю в нее воздух.

- Давай!!

Раз Два Три Четыре

Выдыхаю в ее бледно мертвый рот.

- Раз…

- Два…

Я ору на всю машину.

- Три!

- Четыре!!

Выдыхаю

Буря за окном стихает. В салоне машины появляется дневной свет. Она такая бледная.

Раз!

Два!

Три!

Четыре!

Выдох.

Прошла минута. Может десять. Может час.

Я потерялся во времени.

Я ломаю ее ребра, в попытке оживить.

В попытке исправить то, что натворил…

Падаю на пол согнув колени.

- Ты спросила меня: Почему я? Почему я должен вести всех в светлое будущее, - прячу лицо в ладони. Холодный контраст по сравнению с горячим лицом приятно холодит кожу. - Я дивергент, Мина. Во мне присутствуют все качества. Я не хотел быть кем-то одним… Просто не могу… Я хочу быть смелым и самоотверженным. Умным, честным и добрым. Я не принадлежал ни единой фракции. Во мне было все. Это одна из причин почему я - я олицетворяю свободу выбора….

========== Эпилог. ==========

«Не понимаю, почему вы не любите ураганы? Да, после них ничто не остается прежним, но ведь именно для этого их кто-то придумал»

Между миром, который начинает вот-вот меняться, и между мертвым миром, в котором навсегда сегодня остановились сердца невинных людей…

Между живым Чикаго и мертвым Стадионом.

На этом клочке выжженной земли. Бледной, сухой и мертвой стоит машина.

Мужчина, что склонился над телом девушки не плачет.

Он никогда не плакал. Никогда не сдавался.

Но сегодня.

Его глаза раскрылись в новый мир, который создала девушка, которую он считал неспособной ни на что.

Та, что спасла всех, ценой своей жизни.

Отверженно.

С чистым сердцем.

С большой душой.

С глазами, в которых всегда была надежда.

Проиграла ли она, дав жизнь новому обществу?

Нет.

Изгой не понимал, почему после всего, что с ней было, она без оглядки сделала все, что он так хотел сделать сам.

Приняв его сторону.

Их сторону.

Стыд и сожаление начали грызть его сердце. Эрик много убивал. За правду. Но девушку он убил ни за что. За месть брату, который оказался предателем.

Все в пустую.

Все напрасно.

Она так много сделала для Чикаго.

Она так много сделала для Эрика.

Он еще не знает, что этот день, эти переживания, и все её действия запустили в мужчине шестерёнки, которые давно застыли.

Он ожил.

Он стал чувствовать.

И виной всему этому была она.

Она разожгла в нем чувство вины, стыда.

Теплой рукой он берет ее ладонь. Такую маленькую, холодную. Трет ее. Растирает. В отчаянной попытке согреть руку.

Солнце пробивается сквозь грязные стекла машины.

Эрик пытается отдышаться от гнева, который рвется наружу.

Тишину разбавляет длительный и громкий вздох.

Сердце падает в пятки, когда он поднимает голову.

Она дышит.

Она живет.

Ураган Жасмина.