Лжец [Серхио Перейра] (fb2) читать постранично

Капитано дель пополо, Симон Бонавентуре, один из двух “народных капитанов”, взваливших на свои плечи нелeгкий труд по управлению Genova la Superba —  Великолепной Генуи, прошёл высокими полукруглыми порталами палаццо Сан-Джорджо. Улыбнулся, сардонически оскалившим зубы, каменным львам. Между львиными головами висел обрывок портовой цепи города Пизы — эту цепь здесь повесили десять лет назад в память победы Генуи над Пизой, победы, означавшей конец морского могущества Пизы, а сами львы некогда принадлежали Венеции, ещё одной непримиримой противницы Генуи. Палаццо служившее ныне темницей было построено дальним родственником мессира Симона, первым “народным капитаном” Генуи, Гульельмо Бокканегра. Для строительства здания использовался материал разрушенного посольства Венеции в Константинополе, полученный от Византийского императора Михаила Палеолога в качестве благодарности за помощь в борьбе против Латинской империи. Мессир Симон вздохнул подумав о превратностях судьбы. Его родственник был изгнан “благодарными” горожанами со своего поста и отправлен в ссылку, где и окончил дни свои земные.

— Сик транзит глория мунди! — прошептал мессир Симон и вознеся Господу Богу короткую молитву отворил неприметную тяжелую дверь в стене замка. Поднявшись по узкой каменной лестнице, миновав по пути несколько смежных помещений, мессир Симон оказался еще перед одной дверью. Виноградные лозы и гроздья, стебли и листья, крутые завитки, переплетаясь между собой, украшали её причудливой резьбой. Сняв с шеи шёлковый шнурок с ключом мессир Симон отпер дверь и вошёл в залу. Симон был уже посредине залы, когда навстречу ему вышел невысокий мужчина одетый в колет со шнуровкой. Он низким поклоном приветствовал мессира Симона:

— Счастлив вновь лицезреть вас, Синьор Капитан!

— Прямо так уж и счастлив, Рустичели? — Симон иронически усмехнулся, — за вами, пизанцами, глаз да глаз нужен! Дай вам палец — руку отхватите!

    Рустичели тяжело вздохнул и ответил:

— Обидны мне ваши злые слова, мессир!

— Mои cлова могyт быть гpyбыми или oбидными, но я никомy не желаю зла. Я пpостo гoвopю пpaвдy. Ладно, пизанец, к делу! Как продвигаются наши дела?

— Подозреваемый в шпионаже в пользу Тартарии, венецианец Марко Поло, был мною допрошен согласно уголовному процессуальному законодательству Республики Генуя. Протоколы допросов имеют сквозную нумерацию от первого до двести тридцать третьего…

— Рустичели! — мессир Симон прервал пизанца, — что ты сам думаешь про этого венецианца? Я хочу услышать твоё мнение. Глядя на собиравшегося с мыслями следователя  Симон вспомнил, как год назад, ещё не остывший от горячей схватки с венецианским флотом у острова Курцоле, что в Адриатическом море, потерявший в этой битве своего единственного сына и собственноручно похоронивший его в морской пучине, адмирал Ламба Дориа, рассказал Симону о своих подозрениях относительно взятого в плен командира венецианской галеры, Марко Поло.

— Этот Поло, — основательно приложившись к кубку с красным румейским вином, поведал тогда Симону адмирал, — сразу же вызвал подозрения у венецианских спецслужб. Вернувшись в Венецию из якобы “двадцатилетнего путешествия в Катай” он заинтересовался составом венецианского флота, его офицерами. Также выяснили, что он активно интересовался грузоподъемностью торговых кораблей и выяснял, куда они направляются. Представь себе, Симон, каково же было моё удивление, когда я узнал, что среди захваченных в плен венецианцев находится некий Марко Поло! Да, я знаю, что ты хочешь сказать, Симон! — адмирал остановил приятеля, порывающегося что-то возразить, — где Монгольская Империя, а где Венеция и тем более Генуя? И что Худилаю или как там его, этого варвара кличут, и дела нет до нас! Дескать не его это “зона интересов”. Но ты не забыл, что только чудо спасло Рим от разграбления полчищами азиатов шесть десятков лет назад. Я слышал, что у тебя есть какой-то Рустичели, настырный и цепкий, как клещ, следователь, так? Пусть попробует докопаться до истины. Пусть мои подозрения рассыпятся под теми аргументами в пользу невиновности этого венецианца, которые он накопает или, наоборот, подтвердятся…

— Ну так, что скажешь, пизанец? Кто такой Марко Поло? Он монгольский лазутчик или нет?

— Простите, мессир, но я не знаю этого. Марко Поло везде, к месту и не к месту, возвеличивает императора татар Хубилая, его правление и дела. Будь он их лазутчиком, то ему бы следовало, наоборот, подчёркивать своё к нему негативное отношение. Хотя, вполне возможно, что опытный лазутчик действует от противного. Тут мы, увы, мессир, вступаем в область предположений. Но если вы разрешите применить специальные меры дознания, то полагаю мы быстро выясним истину. Нет? Как прикажете, мессир! Могу лишь с уверенностью заявить, что он — отъявленный лжец. Посудите сами, мессир! Я