Хрупкие грани [Юлия Александровна Олейник] (fb2) читать онлайн

Алби-2. Хрупкие грани

Пролог

Хмурый человек в чёрном костюме и алом галстуке с диагональной полосой устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Разговор по видеосвязи потребовал от него всей той недюжинной выдержки, которой славился командир особой бригады специальной службы правительства по надзору за научными изысканиями. Этот макабрический диалог можно было бы счесть плодом переутомлённого воображения, но капитан Рифус Гарт прекрасно отдавал себе отчёт в том, что он не спит, не находится под действием алкоголя или «скея» и уж тем более не бредит. Да и звонивший был ему хорошо знаком.

— Я пришлю к вам своего человека, очевидца этих событий. — Собеседник Гарта, казалось, был не меньше капитана недоволен происходящим. — Его зовут Хаулз, сержант Дирк Хаулз. Он подробно доложит вам об инциденте.

— Хаулз... — вполголоса пробормотал командир особой бригады, машинально теребя конец галстука, — фамилия на слуху...

— У вас служит его жена, Дина Хаулз. В нашем случае это ведь скорее плюс, верно?

— Возможно. — Рифус Гарт вспомнил эту Дину, она раньше работала с Пирсом Треем, пока тот не перешёл в проект «Гипнос». Сейчас Дина Хаулз занималась исследованиями пограничных состояний и считалась лучшей в своей области. Даже весь Институт не мог тягаться с одной миниатюрной брюнеткой с миндалевидными бездонными глазами по части знаний о тёмной стороне человеческой души.

— Один вопрос, если позволите. — Гарт вперился глазами в монитор, словно пытаясь что-то прочесть во взгляде своего визави. — Почему вы обратились к нам? Это, скажем так, происшествие не по нашей части.

— Ну как же «не по вашей», — хохотнул его собеседник, — это же вы, «Красный отдел», специализируетесь на всякой околонаучной дребедени, ведёте весьма... м-м-м... смелые разработки и шаритесь по Внешнему миру как по нашей богоспасаемой конгломерации. К кому мне ещё обращаться?

— Что ж, возможно, вы и правы. Я надеюсь, кроме нас с вами и сержанта Хаулза больше осведомлённых об... инциденте нет?

— Нет, конечно. И, надеюсь, круг посвящённых расширится не сильно.

— Я имею представление о режиме секретности, можете мне поверить. Канцлер?

— Господь с вами, Гарт, что вы такое говорите. В самом крайнем случае...

— Особая бригада создана для предотвращения «крайних случаев». Я жду вашего человека сегодня к пяти часам вечера. Я распоряжусь о разовом пропуске.

— С вами всегда приятно иметь дело, капитан.

— Рад слышать это.

Завершив сеанс, капитан Гарт закурил, что делал крайне редко, и некоторое время молча сидел в задумчивости, взвешивая так и эдак услышанное по видеосвязи. Он не без оснований считал себя человеком выдержанным и хладнокровным, без этих качеств трудно было бы возглавлять особую бригаду уже несколько лет, и всё же разговор заставлял капитана хмуриться и затягиваться горьким дымом до першения в горле. Ситуация складывалась на редкость неприятная, и «красногалстучник» это признавал. Он раздражённо выстукивал по столешнице какой-то дробный ритм, размышляя, кого из подчинённых можно привлечь к этому делу, да и не делу даже, а какому-то бреду воспалённого сознания. Даже если бы Рифусу Гарту пришлось говорить с канцлером, командир особой бригады не испытал бы такого волнения. Но звонивший был не канцлером и уж тем более не премьер-министром. Собеседником начальника «Красного отдела» в этот раз случилось стать Наду Бергу, командующему пограничной службой Ойкумены, ни больше, ни меньше.

* * *

— Тебе надо отдохнуть. — Пирс Трей только головой качал, глядя на Алби. Ведущий специалист проекта «Гипнос», увлечённая своей работой, задерживалась в лаборатории допоздна, постоянно шлифуя методику контроля за программируемыми сновидениями. Результаты ошеломляли не одного только лейтенанта Трея, сам канцлер удостоил Алби Мирр-Гарт награды за высокие достижения в науке, послужившие укреплению государственной безопасности, и всё же молодой женщине просто необходим был хотя бы недельный отпуск. Море, песчаный пляж, вечерние прогулки на катере под шум волн и крики чаек, золотисто-сиреневые закаты и полнейшее отрешение от работы в «Красном отделе». Алби и сама это понимала, но упорно отказывалась подавать рапорт.

— Он твой муж! — заводился Трей. — Ну что он тебе, отпуск не выпишет?

— Я не хочу пользоваться своим положением...

— А ты воспользуйся! Наш капитан, конечно, киборг с глазами, я бы на его месте выгнал тебя отдыхать принудительно...

— Пирс, я не могу оставить проект...

— Неделю он продержится и на мне, знаешь ли. Я всю твою методику наизусть знаю. — Блондинистый лейтенант даже встал со своего места, возмущённо заложив руки за спину.

— Пирс...

Но продолжить этот бессмысленный диалог у Пирса с Алби не вышло. Дверь лаборатории распахнулась, и на пороге возникла знакомая всем сотрудникам бригады фигура. Капитан Рифус Гарт оглядел своих подчинённых и отрывисто бросил:

— В пять часов в моём кабинете. Оба. Гриф секретности максимальный. — Потом, чуть смягчившись, он немного помолчал и добавил: — Потом в отпуск. Без возражений. Тебя, Алби, это особо касается. Вопросы есть?

— Никак нет, господин капитан, — ответил за двоих Пирс Трей, понимая, что со стороны командира это была исключительно формальная реплика.

Гарт кивнул и вышел, не закрыв дверь и оставив очкастого лейтенанта и свою жену удивлённо смотреть ему в спину.

Глава 1

В пять часов Алби и Пирс вошли в кабинет своего начальника. Кроме Рифуса Гарта там уже находился ещё один человек, крепко сбитый загорелый мужчина в одежде защитного цвета. Было видно, что он много времени проводит на свежем воздухе и явно не с праздными целями. Он чувствовал себя слегка не в своей тарелке, бросая острые взгляды исподлобья на двух мужчин и одну женщину в чёрных костюмах. Гарт тоже оглядел своих подчинённых, перевёл взгляд на офицера пограничной службы и бросил:

— Эти люди должны услышать то же, что и я.

Затем обратился к Пирсу и Алби, молча стоявшим около стены:

— Это сержант пограничной службы Дирк Хаулз. Я принял его по просьбе его командования. Мне незачем напоминать вам, что всё, о чём доложит сержант Хаулз, не должно покинуть стен этого кабинета. Сержант предупреждён о режиме максимальной секретности. — Он повернулся к рослому сержанту. — Докладывайте.

Алби внутренне поёжилась. По лицу мужа она ясно видела, что случилось нечто непредвиденное. Ещё ни разу за все три года её работы в отделе Рифус Гарт не вызывал их с Треем к себе в кабинет таким тоном, да ещё и припечатав максимальной секретностью. Что-то, связанное с проектом? Но при чём тогда здесь этот пограничник с плотно сжатыми губами и колючим взглядом? Она бросила украдкой взгляд на Пирса. Тот являл собой воплощение невозмутимости, равнодушно глядя на Дирка Хаулза. Насколько Алби успела узнать очкастого лейтенанта, выражение его лица никогда не соответствовало его истинным эмоциям. Скорее всего Пирс Трей был заинтригован не меньше, чем она сама, но ни одному человеку в мире не позволил бы заподозрить себя в этом.

Сержант Дирк Хаулз, напротив, выглядел взволнованно и недружелюбно. В принципе, к особой бригаде мало кто испытывал тёплые чувства, включая коллег по другим секторам министерства специальных служб, но пограничники даже не входили в это ведомство, занимая свою, отдельную нишу, и относились к «красногалстучникам» с плохо скрываемой неприязнью. И немудрено: пограничная служба опасна и полна неожиданностей, Внешний мир это вам не уютные скверики в рекреационных зонах Ойкумены, а эти снобы в чёрно-красном только и могут, что запугивать робких и боязливых учёных, неспособных дать отпор, а уж методы этих инквизиторов вгоняли в ступор даже полицию.

— Докладывайте, — раздражённо повторил командир особой бригады и закурил, с силой втянув горький дым. Алби вздрогнула снова. Гарт курил редко и только когда пребывал в крайне дурном расположении духа. Да что случилось-то? По её коже пробежал лёгкий, но неприятный озноб.

Дирк Хаулз выпрямился (хотя куда уж сильнее-то, подумалось Алби) и начал свой доклад, свирепо вытаращившись на чёрный экран видеосвязи. В глаза капитану он не смотрел.

— Вчера в четверть двенадцатого вечера на вверенном мне участке периметра произошёл прорыв со стороны нейтральной зоны.

Рифус Гарт выпустил очередную струю дыма и воззрился на сержанта равнодушными светло-карими глазами.

— И что?

У Дирка Хаулза отвалилась челюсть.

— Господин капитан... э-э-э... — у пограничника даже язык стал заплетаться от неожиданности. — это беспрецедентный случай. Со времён образования Грани ни одно существо из Внешнего мира не пересекало периметр...

— Вы были во Внешнем мире, сержант? — Алби показалось, что Рифус Гарт едва заметно улыбнулся.

Дирк Хаулз отрицательно покачал головой:

— Моя задача патрулировать периметр и пресекать любые попытки проникновения в нейтральную зону и далее.

— То есть вы в любом случае не заходите за границы Ойкумены.

— Так точно.

— Я неоднократно бывал во Внешнем мире, — Рифус Гарт встал из-за стола и начал задумчиво нарезать круги по кабинету, стряхивая пепел на пол, — более того, эта женщина, которая присутствует здесь, госпожа Алби Мирр-Гарт, она тоже там была. Вместе со мной. Целую неделю. Такое, знаете ли, оригинальное предсвадебное путешествие. Эту захватывающую историю я вам поведаю как-нибудь в другой раз, но запомните, сержант, ваши знания о Внешнем мире базируются на весьма устаревших понятиях. Ваши знания о нейтральной зоне, если я правильно истолковал слова вашего командования, всего лишь набор заученных аксиом.

Дирк Хаулз сопел, продолжая таращиться в сторону, но на его лице была написана неприкрытая ярость. Этот хлыщ в алой шёлковой удавке отчитывал его как юнца в присутствии своих подчинённых, откровенно намекал на некомпетентность пограничной службы в знании Внешнего мира и неприкрыто бахвалился своими вылазками, которые любому другому стоили бы психушки или пожизненного заключения. И, что хуже всего, насколько знал сержант Хаулз, многих нарушителей границы обнаруживали во Внешнем мире и водворяли в камеры именно отмороженные «красногалстучники», а, значит, пограничная служба действительно не владела полной информацией о тайных лазах и проходах. Но все эти мысли Дирк Хаулз держал при себе. Его дело доклад. Командующий Берг ясно дал понять, что он, Дирк, обязан максимально подробно рассказать командиру особой бригады об инциденте, а уж как новость воспримет этот хмырь, Дирку было всё равно. И всё же его неприязнь к «Красному отделу» резко усилилась. Надо будет аккуратно поговорить с Диной. Ну его к лешему, пусть уходит в отставку и, наконец, родит ребёнка или двух, а не торчит чуть ли не круглые сутки в своём отделе. Да ещё с таким-то начальничком.

— И что же к вам, по вашему выражению, «прорвалось со стороны нейтральной зоны»? — поинтересовался начальник Дины, затушив окурок и присев на краешек стола.

— М-м-м... существо.

— Ясно, что не вещество.

— Это был... — Дирк Хаулз задумался, лоб его прорезала морщина. Алби и Пирс слушали молча, но девушка видела, как Трей незаметно щёлкает пальцами, признак крайнего волнения. Лицо его оставалось невозмутимым и глаза за тонкими стёклами очков смотрели равнодушно и чуть устало. Совсем чуть-чуть.

— Это была... обезьяна? Похоже на человекообразную обезьяну, но...

— Штырёк. — Гарт хмыкнул. — Видать, припекло его во Внешнем мире-то. И что вы предприняли? Вернее, простите, я сформулирую вопрос по-другому: как он проник за Грань и что вы после этого предприняли?

— Я его застрелил.

— Вот как. — Гарт посмотрел на пограничника в упор, всё-таки заставив того встретиться с ним глазами. Хаулза хватило на пять секунд, потом он снова уставился на монитор.

— У меня чёткие инструкции, господин капитан. При нарушении границ стрелять на поражение.

— При нарушении границ со стороны Ойкумены, вы хотели сказать. Ни в одном уставе не прописано стрелять на поражение в гостей с ТОЙ стороны.

— Так точно, — пробормотал Дирк, — потому что это невозможно.

— Вот как. — повторил Рифус Гарт. — Невозможно. Так я не получил ответа на первую часть вопроса. Как штырёк смог приблизиться к границе Ойкумены? И, кстати, где находится вверенный вам участок?

— Я патрулирую отрезок длиной в две мили, начиная с Восточного сектора.

— Это сухопутный участок, — заметил Рифус, — соединяющийся через нейтральную полосу с Внешним миром. Нейтральная полоса шириной в десять миль. Это то, что называют выжженной землёй. Великое воплощение человеческого гения, — он криво ухмыльнулся, — поистине великое. Пепел тысяч тел, вечное напоминание о войне, самое грандиозное кладбище в мире. Царство Аида на земле. Тлен и прах. И ужас миллионов сгоревших заживо при бомбардировках или автопиролизе. Вам знакомо понятие «автопиролиз», сержант Хаулз? Изумительная придумка времён второй войны, цепная реакция митохондрических микровзрывов. Одного этого хватило, чтобы дать добро на создание особой бригады. Над нейтральной полосой до сих пор чувствуются эманации этих людей, принявших страшную и бессмысленную смерть, не надо быть менталистом, чтобы ощутить это. Пройти полосу и не сойти с ума... хотя таких тоже немало. Люди, решившие пересечь Грань, довольно циничны по натуре. А штырьку вообще всё равно, «скей» разрушает психику буквально за несколько приёмов, да и тело не щадит. То есть, в принципе, существу типа штырька ничего не стоит приблизиться к границе, другое дело, что такого отродясь не случалось. Вас ведь именно это встревожило, сержант Хаулз?

— Так точно, — кивнул пограничник, — я даже сначала глазам своим не поверил.

— Всё когда-то бывает впервые, — философски изрёк Рифус Гарт, — где труп этого убогого?

— Я передал его в штаб Восточного сектора.

— Я свяжусь с вашим командующим, тело передадут нам. Теперь этот случай в ведении особой бригады. И нам предстоит разобраться, что именно привело штырька к границам Ойкумены. Ибо обитатели Внешнего мира не приспособлены к жизни здесь. Внешний мир устанавливает свои собственные законы и первый из них и непреложный: наши миры не соприкасаются. Просто не могут. Влажные леса с хищными растениями и исполинскими животными погубят человека в считанные дни, если не часы, а тамошние зверушки не имеют возможности долго дышать нашим воздухом, в нём слишком мало кислорода, они просто задохнутся. Это великий принцип равновесия двух экосистем. И теперь этот принцип дал сбой.

Четверо человек стояли в кабинете в абсолютной тишине, трое в чёрных костюмах и один в защитной форме. Каждый из них думал о своём, но в целом ход их мыслей шёл в одном направлении. Случилось небывалое. Существо из Внешнего мира навестило Ойкумену.

Дирк Хаулз угрюмо сопел, чувствуя себя ещё хуже, чем даже в тот момент, когда он пересёк порог просторного кабинета с крайне аскетичной обстановкой, даже кресло было только одно, для капитана, что ясно давало понять: дело остальных стоять навытяжку и докладывать. Рассказ Рифуса Гарта о нейтральной полосе произвёл на сержанта весьма тягостное впечатление. Он сам предпочёл бы не вглядываться в серую, вот именно что пепельную равнину без единого холмика, но все эти подробности об автопиролизе и эманациях... б-р-р. И как, интересно, этот хмырь проходил через Грань? Или у него, как у этого... как его... штырька, тоже атрофировалась последняя чувствительность? Дирк Хаулз бросил взгляд на молодую блондинку с алым шейным платочком, со скучающим видом стоявшую у стены. Значит, она тоже бывала на ТОЙ стороне? Она-то что там забыла? Они все здесь сумасшедшие, просто сумасшедшие. Да и немудрено, если учесть, что по долгу службы им положено с головой погружаться в самые жуткие, запредельные глубины человеческой мысли. Обязательно поговорить с Диной. Именно сейчас Дирк Хаулз с кристальной ясностью понял, что его жене тут не место. Даже если она сидит у себя в лаборатории и не шастает во Внешний мир.

Пирс Трей усилием воли загнал все эмоции подальше и поглубже и попытался спокойно проанализировать рассказ пограничника, а главное, понять, чем может грозить Ойкумене разовый, хоть и невиданный инцидент. Рифус Гарт не стал бы вызывать их с Алби просто послушать интересную сказочку. Капитана что-то тревожит, Пирс видел это так же ясно, как пляшущие в солнечных лучах пылинки, от века исполнявшие свой причудливый танец. Капитана что-то тревожит. И это «что-то» потребовало от него, чтобы рассказ Дирка Хаулза выслушали специалисты проекта «Гипнос». Пирс Трей признался себе, что пока точек соприкосновения программируемых сновидений и последнего путешествия несчастного штырька он не находит. Надо запастись терпением. И быть готовым к любым неожиданностям.

Алби же терялась в догадках. Кое-какие ей мысли пересекалась с размышлениями Трея, по крайней мере, в той части, где Пирс мучительно пытался соединить проект «Гипнос» и «прорыв» штырька. Но, глядя в хмурое, с неприятно заострившимися скулами лицо мужа, она понимала: дело куда серьёзнее, чем кажется на первый взгляд. Капитан Рифус Гарт заслужил непререкаемый авторитет среди подчинённых во многом благодаря холодному аналитическому уму и способности делать верные выводы на основании весьма скудных сведений, а так же умению прогнозировать самые разные варианты развития событий. И судя по всему, спрогнозировал командир особой бригады что-то совсем уж замогильное.

Сам Гарт закурил вторую сигарету и подошёл к окну, с тоской глядя на неприглядный пейзаж правительственного квартала. Мысли его были далеки от радостных. Недалёкий сержантик сам не понял, с чем столкнулся. «Прорыв». Пока ещё не прорыв, пока это всего лишь единичные робкие попытки обитателей Внешнего мира спастись от чего-то, что гонит их в ненавистную сушь с разреженным воздухом. Своим предчувствиям Рифус Гарт доверял. В ином случае пограничники только и делали бы, что отлавливали незадачливых штырьков и прочую внешнемировую нечисть на своих рубежах. А они не отлавливали. И штырьки ни за что не расстались бы добровольно со своим дурманом, «скеем». Нечто большее, чем страх, заставило это искалеченное существо оставить вожделённые плоды и мчаться без оглядки, куда глаза глядят, прямиком на мушку сержанта Хаулза.

— Вы свободны, сержант. Не мне напоминать вам, что вы не должны делиться этой информацией ни с кем, даже с вашей супругой.

— Мы с Диной не обсуждаем служебные дела, — натянуто произнёс Хаулз и слегка набычился, — это не в наших правилах.

— Я обязан был вас предупредить. Я не прощаюсь с вами, Дирк Хаулз, мне в любом случае придётся навестить «вверенный вам участок» и лично посмотреть, как там у вас обстоят дела.

На этих словах пограничник помрачнел ещё больше.

— Вы не доверяете моему докладу?

— С чего вы взяли?

Дирк Хаулз замялся. Он вообще чувствовал себя на редкость неуютно в этих блестящих стенах, вдали от привычного поста, да ещё под этим неподвижным взглядом странных, словно искусственных глаз. Он не так уж много слышал о командире «Красного отдела», но и тех редких сплетен, что доходили до Восточного сектора, хватало с лихвой. Перфекционист, железной рукой проведший полную переаттестацию своей бригады и выкинувший из неё добрую половину личного состава, в основном новичков, человек, каким-то образом подсидевший своё бывшее командование и отправивший Рона Гира на свалку истории, да, слухи о капитане Рифусе Гарте доходили и до пограничных застав. И Дирку Хаулзу очень не хотелось встречаться с этой машиной в человеческом обличье второй раз.

— Сержант, вы так уверены в моём предвзятом к вам отношении? Да бросьте вы этот детский лепет. Ситуация серьёзная и требует моего личного присутствия. Что до вас, то никто не обвиняет вас в некомпетентности или халатном отношении к службе. В конце концов, думаю, устав применим и к противоположной стороне. Вам нечего опасаться. Вы свободны и, повторюсь, до встречи.

— Разрешите идти? — уточнил Дирк Хаулз.

— Идите.

Пограничник вышел за дверь и только там позволил себе вздох облегчения.

— Ваше мнение? И давайте без официоза, у меня уже зубы сводит от бесконечного «выканья». — Гарт сел на краешек стола и потёр виски. — Алби?

— Странная история, но при чём здесь мы? Я имею в виду, мы, специалисты по сновидениям.

— Ну. Давай. Думай. Думай, Алби, это у тебя всегда выходило на ура. Думай. — Он вздохнул и повернулся к старому товарищу. — Пирс?

— Могу предположить только одно. Сновидцу надо будет заглянуть во Внешний мир и выяснить, что там за новая напасть.

— Я рад, что у нас схожие мысли. Алби, ты как лучший оператор, проведёшь эту процедуру. Сновидца выберешь сама, хотя я думаю, что в любом случае им станет Дор. Не так ли?

Алби кивнула. В отделе было не так много сновидцев, точнее, всего два, её давний знакомый ещё по опытам в Институте физиолог Дор и бывший жених, Кит Тригг, ставший подопытным в проекте «Гипнос» с лёгкой руки лейтенанта Трея. С Китом Алби не работала никогда, это было негласное распоряжение капитана, и оспаривать его мог только безумец. Алби при виде Тригга натурально трясло, да и сам бывший лаборант не грезил встречей с когда-то любимой девушкой. Слишком хорошо они оба помнили своё расставание.

— На сегодня всё. Вам обоим надо как следует отдохнуть и набраться сил. Что до меня... боюсь, как раз мне отдых не светит.

— Опять останешься ночевать в отделе? — вздохнула Алби.

— Нет. Но вернусь поздно. Ладно, хватит о грустном. Все свободны. — Он кивком отпустил подчинённых и замер в задумчивом оцепенении на краешке стола. В пепельнице дымился уже третий окурок.

Глава 2

— Не спишь. — Рифус на цыпочках вошёл в спальню и удивлённо покосился на сидящую на кровати Алби. Девушка обхватила руками колени и тоскливо смотрела в одну точку на стене.

— Сон не идёт. Риф, три часа ночи.

— Я же говорил, что вернусь поздно.

Она невидяще смотрела мимо него, борясь с подступающими слезами. Почему-то именно сегодня, после странного доклада пограничника и не менее странной реакции Гарта ей стало безумно, до одури страшно. Страх медленно вползал в неё вместе с ночной темнотой, прогнав сон и заставив сидеть на постели в оцепенелом ожидании. Внутри Алби словно свивались в тугой комок холодные скользкие нити и этот холод мерзко обжигал её, добираясь до горла и мешая дышать. Рифус сел на краешек постели и кончиками пальцев приподнял жену за подбородок.

— Что случилось? Я и раньше задерживался, да и тебя иногда из лаборатории палками не выгнать. Алби, что не так?

— Всё не так, — всхлипнула она, опустив глаза, — я... я не знаю... У меня плохое предчувствие, Риф. Очень плохое. Ты не можешь отказаться от этого дела?

— Ты с ума сошла? Ладно, извини. Пойми ты, дело очень серьёзное. Наверное, самое серьёзное дело за всю мою жизнь, даже с твоим «Гипносом» не сравнить.

— Пирс сказал, что сновидец должен будет заглянуть во Внешний мир?

— Ну да. Надо выяснить, что заставило штырька бежать не разбирая дороги. Ты сейчас отдохнёшь как следует, пару дней на службу не выходи, Трей не новичок, заменит тебя. Да и Дору не мешает набраться сил перед погружением. Знаешь что? Раз уж не спишь... Пойдём на кухню, выпьем. Мне сейчас остро надо промочить горло.

Алби удивлённо вылезла из постели, накинув лёгкий халатик, и с недоумением посмотрела на Гарта. Пить в три часа ночи? Риф никогда не был трезвенником, но чтобы так вот... Видно, дело и впрямь нешуточное. У Алби даже слёзы высохли. Она шла вслед за мужем на кухню и мысленно ругала себя последними словами. Она просто мнительная идиотка, которой всюду мерещатся какие-то ужасы, и это после трёх лет работы в отделе. Уже пора бы научиться держать себя в руках. Если Риф дошёл до того, что закурил на рабочем месте, а теперь собрался надраться в её компании, значит, чего-то в словах Дирка Хаулза она, Алби, не услышала и не поняла, но это не повод шмыгать носом и бояться теней за окном. Она села на высокий табурет около стойки и подождала, пока Гарт разольёт терпкую желтоватую жидкость по бокалам.

— Твоё здоровье. — Он залпом выпил свою порцию и внимательно посмотрел на жену. — Ты, наверно, уже вся извелась, я же вижу. Извини, — он на секунду прикоснулся к её волосам и тут же убрал руку, — но такие дела... Если я вынужден прибегать к «Гипносу».

— Ну не знаю... Риф, провести сновидца во Внешний мир не такая уж сложная задача. Дор уже так навострился, что я даже уменьшила дозы трития, да и реабилитационный период после каждого погружения у него становится всё короче. Мне кажется, я скоро смогу обойтись вообще без изотопа. Это будет прорыв... — Она осеклась.

Рифус Гарт осушил ещё один бокал и с силой потёр воспалённые от недосыпа глаза.

— Прорыв... Да, это прорыв... Скажи мне, что ты вывела для себя из доклада Хаулза?

Алби задумалась, подперев щёку ладошкой. Сержант Дирк Хаулз сказал так много... и так мало. То, что штырёк сумел каким-то образом добраться до границ Ойкумены, конечно, странно и необычно, тут и Риф, и Дирк Хаулз были единодушны, но... Да, такого не случалось никогда, но какую опасность мог нести в себе этот искалеченный «скеем» получеловек, потерявший даже способность к членораздельной речи? Даже если бы сержант не застрелил его, далеко штырёк всё равно не ушёл бы. Что же она упустила? Зачем... зачем сновидцу заглядывать во Внешний мир?

— Штырька что-то напугало, — медленно произнесла Алби, осторожно отпив термоядерной настойки и чуть не поперхнувшись, — так напугало, что ему было без разницы, куда бежать, лишь бы подальше. Ведь так?

Рифус Гарт кивнул.

— Но штырёк... — девушка задумалась ещё сильнее. — Штырьки утратили разум, он наверняка просто бежал и бежал, я уверена, он не стремился именно в Ойкумену. Просто... так пролёг его маршрут.

— Тоже вероятно, — согласился Гарт, — я бы даже выдвинул эту версию как основополагающую. Но есть нюанс.

Алби заинтересованно посмотрела на мужа. Нюанс?

— Я уже говорил этому не в меру суровому погранцу, что наши миры не пересекаются. Просто не могут. Нейтральная полоса ли, стоячий вал посреди океана, в любом случае Внешний мир тщательно отгораживает себя от нас, да и мы вовсю патрулируем периметр. — на этих словах он странно усмехнулся. — Да, не спорю, человек может какое-то время прожить вовне, тебе ли не помнить. При должной сноровке и достаточном количестве боеприпасов там можно протянуть довольно долго. Мой личный рекорд три недели, после чего в меня закачали такое количество «радиант-плюса» и прочего дерьма, что я пожалел, что не сдох во Внешнем мире. Если бы у меня не было оружия, воды и «коктейля», боюсь, на третий день я бы откинул копыта так или иначе. Ты помнишь свои приступы головокружения от переизбытка кислорода? Это всё в один ряд. Внешний мир губителен для нас, но точно также Ойкумена враждебна для рыжих волков, варанов, белочек этих летучих... Сухо, искусственный озоновый слой, не пропускающий ультрафиолет, который во Внешнем мире играет колоссальную роль. Мало кислорода. Вода, которую эти зверушки не могут пить. Точнее, могут, но недолго. Всё это подводит нас к одному-единственному выводу: добровольно ни одно существо из Внешнего мира в нашу пустошь не сунется. У штырька должна быть очень веская причина для подобного демарша. Ты улавливаешь суть?

— Ему некуда было больше бежать, — прошептала Алби, потрясённо распахнув изумрудные глазищи, — больше некуда... А это значит...

— Что в глубине Внешнего мира начало твориться что-то такое, перед чем меркнет даже наша выжженная земля с пересушенным воздухом и выстрелами в упор. И это «что-то» движется в нашу сторону. Теперь ты понимаешь, зачем мне понадобился сновидец?

— Да. — тихо сказала Алби и опрокинула залпом свою порцию. Внутри неё разливался жидкий огонь, и было непонятно, алкоголь ли так подействовал или вновь возвращающийся ужас. Только теперь этот ужас имел объяснение. — Да. Я подготовлю Дора.

— Всё, — тихо сказал Рифус, — больше об этом не думай. У тебя два дня на отдых, постарайся расслабиться на полную катушку, пока я буду инспектировать пограничный участок. Возьми катер, покатайся. Или спустись в каньон, пока он цветёт. Отдохни, выбрось из головы всё это дело. Пожалуйста, Алби. Только прошу, накануне процедуры ляг пораньше и не пей.

— Тебе легко говорить «расслабься», — пробормотала девушка, комкая в пальцах тонкую простынь, — меня после этих историй даже твой кошмарный самогон не берёт. В голове не укладывается...

— Всё-всё-всё, — Гарт сгрёб её в охапку и прижал к себе покрепче, — всё. Успокойся. Всё, что мы пока имеем, не более чем домыслы, замыслы и умыслы. Ну-ну. Ну вот, начинается. Не плачь. Так, я знаю, что тебе надо. Пора расчехлять конфискат.

— Откуда ты только его добываешь, — слабо улыбнулась Алби, — всех за это в тюрьму сажают, а ты...

— И я сажаю. Сталкеров. А конфискат отправляю на утилизацию. Но не весь. Не самому же мне за «скеем» во Внешний мир мотаться, не мальчик, чай, тем более, что надо совсем чуть-чуть.

— Ну давай, — Алби потянулась как кошка и прикрыла глаза, — накапай, только не в воду.

— А мадам знает толк, — усмехнулся Гарт, — тебя опасно спускать с поводка. — Он осторожно добавил в алкоголь по две капли прозрачного секрета из красного пузатого плода, похожего на сладкий перец. По спальне разнёсся странный, едва уловимый аромат, от которого волоски на руках вставали дыбом.

— Да ну тебя к чёрту, — Алби схватила стакан и одним глотком выпила смесь настойки и «скея», — тоже мне, командир нашёлся. Галстук с полосой. На службе командуй. А здесь... — Она непроизвольно выгнулась дугой, пока дурман из Внешнего мира заволакивал её глаза радужной пеленой, — а здесь буду командовать я...

Рифус Гарт, затаив дыхание, наблюдал за этой переменой. Он мог бы обойтись и без наркотика, в конце концов, любой мужчина обычно в курсе, как доставить удовольствие собственной жене, но «скей» позволял полностью отрешиться от мира, затягивая в бархатный плен невыразимых чувственных переживаний. Одна доза в месяц, Гарт жёстко контролировал употребление, памятуя и о судьбе штырьков, и о несчастных подопытных из Института, после чего кафедра физиологии недосчиталась парочки научных сотрудников и одного уважаемого профессора. Одна доза в месяц, две капли на стакан, не больше... но раз в тридцать дней он позволял себе и Алби оторваться на полную катушку, так, что по утрам он просыпался с расцарапанной спиной, сладкой ноющей болью во всём теле и тёмно-красными следами в самых неожиданных местах. Алби же в такие моменты категорично заявляла, что на службу не пойдёт, а будет лежать, закутавшись в плед, и предаваться нескромным воспоминаниям. Пара минут препирательств обычно заканчивались в пользу Рифуса, но однажды даже он не смог вытащить девушку из постели и плюнул на эти попытки, решив милосердно не засчитывать прогул. Сам виноват, в конце концов.

— Тебя долго ждать? — Дыхание у Алби стало частым и прерывистым, зрачки сузились до крошечных чёрных точек, из-за чего зелень глаз казалась особенно глубокой. Губы слегка подрагивали. Ещё немного — и струна порвётся.

Капитан выждал ещё несколько секунд. Умение поймать последний момент перед срывом доставляло ему почти такое же удовольствие, как и последующие несколько часов безостановочного круговорота в кромешной тьме — единственным побочным эффектом «скея» для Алби была светобоязнь. Ну ничего, на ощупь даже интереснее.

* * *

Утром Алби проснулась поперёк кровати, обняв подушку и запутавшись в простыне. Рифус уже уехал «инспектировать пограничный участок», на прикроватной тумбочке лежали ключи от катера и планшет, мигающий письмом.

«Лодку я заправил, прогноз сегодня хороший, почти полный штиль. "Скея" больше тебе не дам, так и знай, я сегодня еле себя на ноги поднял, совсем ты меня не бережёшь, мне всё-таки не семнадцать лет. Рассчитываю обернуться до полуночи. Отдыхай. Целую. Р.»

Ну вот и хорошо, рассеянно подумала Алби, пытаясь выбраться из шёлкового плена, значит, буду кататься на катере. Кататься на катере, может, даже искупаюсь в заливе, покормлю чаек... Тело обволакивала знакомая истома, не позволявшая совершать резких движений. «Скей» уже выветрился из головы, оставив после себя чувство лёгкости и невесомости. «Не берегу я его... Да я пошевелиться могу с трудом... опять шарфик искать... как же мне лень...» Она сама не заметила, как снова задремала.

* * *

Внедорожник летел по сухой, растрескавшейся земле, кое-где покрытой желтоватой травой и кривыми, похожими на костистые пальцы, кустарниками. По равнине пучками носились перекати-поле, иногда попадая в пылевые вихри, вырывавшиеся из-под колёс. Водитель гигантской машины своё дело знал, держа скорость на последнем допустимом пределе. Распоряжение капитана не оставляло возможности для превратного толкования: «Гони во весь опор», так что молодой сержант, с детства влюблённый в автомобили, выжимал из своего железного друга всё, на что тот был способен. Внедорожник окутывало облако мелкой серой пыли. Восточный сектор был самым непригодным для жизни во всей Ойкумене, здесь не было ни конгломератов, ни компактных поселений, так распространённых на севере и западе, ни даже одиноких домишек вроде того, где жила Рена Кинтер. Только полупустыня-полустепь, бескрайняя, серо-жёлтая, сливавшаяся на горизонте с таким же небом и плавно переходящая в пепельную равнину, где не было жизни вот уже триста лет.

Рифус Гарт молча разглядывал через пуленепробиваемое стекло унылый пейзаж. Его мысли всё чаще поневоле возвращались к Внешнему миру, миру остервенелой жажды жизни, миру, в котором человека поджидали плотоядные папоротники, чей сок прожигал плоть до костей, хищные цветы, гроза всех тамошних насекомых, гигантские рыжие волки с саблевидными клыками и блестящей шерстью, больше похожей на чешую, больно обжигающие лианы, на которых росли похожие на мешочки плоды с возбуждающим наркотиком и многое, многое другое. Этот мир так разительно отличался от Ойкумены, что Рифус ловил себя на мысли: а если бы люди не начали обустраивать свой клочок суши по-своему и отдали бы право природе самой распоряжаться своими ресурсами? Что бы тогда было? Приспособились бы люди к влажному буйству жизни или ультрафиолет поставил бы крест на этих попытках? И что теперь зародилось в бурлящих джунглях, новое, неведомое... смертельно опасное. Гарт задумчиво теребил конец галстука. Ничего. Ещё пара часов, и он достигнет участка, вверенного сержанту Дирку Хаулзу.

— Господин капитан. — Дирк Хаулз пожал протянутую руку, но настороженность в его взгляде никуда не делась. Рукопожатие с его стороны было нарочито сильным, но «красногалстучник», казалось, на это не обратил ни малейшего внимания. — Как вы добрались?

— С ветерком. У вас тут только гонки на внедорожниках устраивать, кстати, возьмите на заметку. У вас неплохой участок, сержант, прекрасный обзор. Бедный штырёк, это ж надо было умудриться выбрать именно этот сектор. Кстати, а какой у вас график? Не можете же вы торчать здесь бесконечно, как в заточении?

— У меня двое напарников, — буркнул Дирк, — мы дежурим сутки через трое две недели, потом две недели отдыха дома. Этот режим не менялся годами.

— Разумно, — кивнул Гарт, — оставаться здесь дольше, так и умом тронуться недолго. Да и супругу надо хоть иногда навещать. Ну, показывайте.

— Э-э-э... что именно?

— Всё. Ваш наблюдательный пункт, точку, где вы подстрелили штырька, расскажете, с какой стороны он приближался и как быстро вы его засекли. Кстати, тело уже отправлено в мой отдел?

— Да, я прислал вам оповещение.

— Отлично. Этот ваш ветер выдувает из головы все мысли. — То, что половина мыслей у Гарта сводилась к воспоминаниям о Внешнем мире, а вторая половина — к минувшей ночи, он решил не озвучивать. Этот погранец и так не лучшего мнения о командире особой бригады.

Дирк Хаулз исподлобья оглядывал гостя из «Красного отдела». Тоже мне, сноб. Через полчаса этот щёгольский костюм превратится в грязно-серое запылённое нечто, а травинки и песок капитан задолбается вычёсывать из волос, да и из бровей тоже. Пограничная служба это вам не налёты на лаборатории, здесь нет кондиционеров, кофеварок, удобных кресел и видеосвязи в любой момент. Ну ладно, видеосвязь у Дирка Хаулза была, да и кофеварка тоже, но он всё равно сознательно пытался отгородиться от ищейки в красном галстуке. Если бы не прямой приказ командующего, хрена два Дирк стал бы показывать этому лощёному хлыщу свой участок. Что этот тип может понимать в патрулировании границ? «Он умеет их обходить». И осознание этого доводило бравого сержанта до белого каления.

— Вот та точка, с которой я отследил этого... штырька.

Гарт взял бинокль и всмотрелся вдаль. Ничего, пепельная гладь почти до горизонта, но Рифус Гарт знал, что там не сухая выдубленная солнцем и ветрами земля, а мягкий, мелкий, как мука, серый пепел, в который ноги погружались выше колен. Он был неподвластен капризам стихии, этот пепел, будто нейтральная полоса навек застыла в оцепенении, и вечный штиль дрожащим маревом окутывал останки миллионов людей. Над равниной висели тучи, такие же бесплодные, как страшная серая пустыня, не пролившие за десятки лет ни капли дождя. Гарт внутренне содрогнулся. Воистину, природа умеет мстить. Иметь перед глазами вечное напоминание о безумии тех лет... неудивительно, что отбор в пограничники даже строже и суровей, чем в особую бригаду. Он обернулся к Дирку Хаулзу.

— Он шёл? Бежал? Или, может, полз?

— Он бежал. — коротко ответил сержант.

— Бежал... — задумчиво повторил Рифус Гарт. Подтверждались худшие опасения. — Когда вы его застрелили... что вы можете сказать о выражении его... морды?

— Какое может быть выражение у обезьяны? — удивился Дирк. — Глаза выпучены, рот раззявлен, будто он кричал. Хотя я уложил его одним выстрелом в лоб, мгновенно. Он не мог мучиться из-за пули. Он... оно.

— Да, конечно, — Гарт покусывал травинку и всё больше хмурился. — Значит, он пришёл оттуда. Десять миль по праху. Даже такое морально изувеченное создание, как штырёк, движимое одними инстинктами, не могло не почувствовать стылую скорбь этого места. Чувство самосохранения... единственное, что у них ещё осталось, кроме жажды «скея». Но он прошёл здесь. Сержант Дирк Хаулз, — вдруг обратился Рифус Гарт к пограничнику, — что, по-вашему, может испугать живое существо больше, чем этот колумбарий?

— Я не знаю, — покачал головой Хаулз, — я впервые такое вижу. Я даже не знал, как называется это... этот штырёк. А почему «штырёк»?

— Их от «скея» штырит, — пояснил Гарт, — так и повелось. Мы и придумали это название, надо же как-то обозначать этих убогих. На людей они уже не тянут.

— Я такой мерзости никогда не видел. Даже не думал, что так бывает, — признался Дирк, — мы все, конечно, знаем... ну... виды животных извне, но это так...

— Умозрительно. — заключил капитан. — Что ж, всё меняется. Боюсь, отныне ваша служба будет не просто опасна и трудна. Вы на передовой, но теперь у вас появился противник. Помяните моё слово, сержант Хаулз, вам ещё не раз доведётся стрелять на поражение. В гостей с ТОЙ стороны.

— Почему вы так уверены в этом? — Дирку очень не понравился такой поворот в их беседе. Ещё не хватало, чтобы из Внешнего мира посыпались такие вот подарочки. Там ведь и волки какие-то водятся, если Дирк Хаулз всё правильно помнил из теоретических занятий.

— Потому что это первая ласточка. Его что-то гнало прочь из марева джунглей. И гнало так, что он летел не разбирая дороги, преодолев нейтральную полосу и в итоге попав вам на мушку. Поверьте человеку, восемнадцать лет работающему с подобными вещами. Я не хочу вас запугивать. Но хочу, чтобы вы были готовы.

— Но в следующий раз это может произойти где угодно, необязательно на моём участке.

— Не исключено. Я передам наш разговор командующему Бергу, в конце концов, именно он возглавляет пограничную службу, а вовсе не я. Я уверен, он примет верное решение.

Дирк Хаулз наблюдал, как внедорожник, окутанный клубами пыли, скрылся из виду, превратившись сначала в точку на горизонте, а затем исчезнув вовсе. Разговор с капитаном Рифусом Гартом не понравился пограничнику категорически, хотя сам хмырь в чёрно-красном на этот раз вёл себя на удивление корректно и не цедил сквозь зубы презрительные характеристики его, Дирка, знаний и умений. Что ж, видимо, на чужой территории даже такие, как этот Гарт, слегка умеряют прыть. Дирк был вынужден разговаривать вежливо и отвечать на все вопросы капитана, иначе гаупвахта или что похуже, например, перевод в патруль под начало этого придурка Канда, но сейчас сержант Хаулз больше всего хотел повернуть время вспять, поменяться дежурством с Тимом и ничего не знать ни о прорывах, ни о штырьках, ни об особой бригаде с её франтоватым командиром со стеклянными глазами.

Он медленно повернулся, забрался на вышку, вооружившись на этот раз аж двумя тепловизорами, биноклем и снайперской винтовкой новейшей модификации. Если какая-то тварь во исполнение пророчества Рифуса Гарта попытается приблизиться к границе, Дирк Хаулз снимет её ещё в нейтральной зоне. Больше он не даст застать себя врасплох.

Глава 3

Ближе к вечеру Алби всё-таки решила часика полтора покататься на катере вдоль бухты. Два выходных — не так уж и много, чтобы глупо растрачивать их на сон до обеда. О том, что будет после этих импровизированных каникул, Алби старалась не думать. Вот вернётся Риф из своих инспекционных поездок, может, и прояснится что-нибудь, если он найдёт общий язык с этим набыченным солдафоном из погранслужбы, а пока только море, катер, пакет с креветками для чаек и закат цвета аметиста.

Она медленно брела к причалу, подставляя лицо прохладному ветерку с моря. Как жаль, что таких безмятежных дней практически не выпадает, не говоря уже о том, чтобы провести их не в одиночестве. Если свою жену Рифус Гарт периодически принудительно выгонял в отпуск или давал пару-тройку внеплановых выходных, то сам он буквально жил на работе, частенько оставаясь ночевать в кабинете, и с этим Алби ничего поделать не могла.

«Ты знала, за кого идёшь. Ты знала, за кого идёшь, знала, на что соглашаешься, знала, что всё будет именно так и не иначе. В бригаде нет места романтике и розовым соплям, а уж если твой муж командует этой бригадой, не жди, что он будет тратить своё время на осыпание тебя цветами. Да тебе это не так уж и нужно, Алби Мирр-Гарт, уже признайся сама себе, тебе ничего не нужно, только денёчек отдыха иногда... у вас вместе прошли только три дня после бракосочетания... хотя бы три дня.»

Она сама не заметила, как подошла к причалу. Море сегодня было тихое испокойное, почти полный штиль, лишь лёгкая рябь на воде. Катер плавно покачивался, подставляя заходящему солнцу белый полированный бок. Как он был непохож на старую облезлую моторку Рены Кинтер, на которой они с Рифусом форсировали циклопический вал, разделяющий Ойкумену и Внешний мир. Алби тогда чуть не умерла, захлебнувшись ледяной водой и чудом не получив сотрясения. Но это всё в прошлом, все ужасы, что ей пришлось пережить за те десять дней, навсегда изменившие её жизнь. Сейчас... разве могла она подумать, будучи простой лаборанткой, пусть и занятой в весьма новаторском проекте, что спустя месяц она станет ведущим специалистом этого самого проекта, перейдёт на работу в контору, которую боялись и ненавидели все, кто хоть какое-то отношение имел к научным исследованиям... что выйдет замуж на следующий день после освобождения из каземата за человека, которого знала одну неделю и который за это время ухитрился разбить её жизнь на мелкие осколки и одновременно навсегда занять место в этой жизни.

* * *

«Нравится?» — Гарт изучающе наблюдал, как Алби с приоткрытым ртом стояла на балконе и, не отрываясь, смотрела на гигантский каньон, рыжие скалистые берега которого покрывал ковёр из миллионов мелких голубых цветов. Гарт рассказывал, что несколько недель в году красно-бурые скалы оживают, становясь то небесно-голубыми, то, в более засушливые годы, густого цвета павлиньего глаза. Сейчас лазурь перетекала в насыщенный индиго, кое-где оставляя скалам их изначальный рыжий цвет. Дна каньона видно не было, но Алби помнила, что там течёт настоящая река. «Каньон». Недаром квартиры в этом районе стоили на порядок дороже остальных в конгломерации.

Её привёз сюда неразговорчивый «красногалстучник», за всё время поездки не произнёсший и пары фраз. «Прошу вас», это было единственное, что он сказал, распахнув перед ней дверь, потом кивком попрощался, и Алби осталась одна в громадной комнате-студии с таким же необъятным панорамным балконом и высоченными потолками. Рифус Гарт явно не любил тесноты. Она на цыпочках бродила по комнате, не решаясь сесть в кресло или лечь на постель, хотя ноги у неё подкашивались от усталости и переизбытка самых разных впечатлений. В конце концов она глубоко вдохнула и залезла в ванну, с наслаждением подставляя лицо горячим струям. Гарт сказал, что она может здесь отдохнуть до его возвращения... а что потом? Но Алби тогда было всё равно, она смывала с себя холод изолятора, где просидела почти неделю, она отскребала заскорузлую кожу, кажется, навеки пропитавшуюся солью стоячей волны и пылью пустырей Ойкумены, она яростно, до красноты, тёрла плечи, спину и грудь жёсткой мочалкой и раза три вымыла короткие, неровно обрезанные волосы, кое-где выдранные с корнем. После двух часов в ванне Алби наконец-то почувствовала себя человеком. Она завернулась в самое большое полотенце и, едва дойдя до кресла, рухнула в него и провалилась в благословенный сон без сновидений.

Она проснулась от чьего-то присутствия, от долгого и немигающего взгляда в упор.

— Рифус? — Она моргала со сна, пытаясь сфокусировать взгляд на лице стоявшего перед ней мужчины.

— Уже тридцать пять лет как. Выспалась?

— Да... — Алби было неуютно под этим взглядом, хотя она и начала уже к нему привыкать.

— Тогда вставай. Покажу тебе кое-что.

— Что?

— Боишься сюрпризов? М-да, немудрено. Всё, Алби, все твои метания закончены. Финиш. Ты подумала над моими словами?

Она поплотнее закуталась в полотенце. Подумала, ага... да у неё и мыслей-то в голове не было никаких, кроме одной: она больше не в камере. Но, всё-таки вспомнив их разговор в коридоре отдела, она подняла на капитана особой бригады глаза и встретила его взгляд почти спокойно.

— Да... подумала.

— И что? — Рифус Гарт смотрел равнодушно, и любой другой человек решил бы, что свежеиспечённому командиру безразличен ответ девушки. Любой, но не Алби Мирр.

— Это очень щедрое предложение. Было бы глупо отказываться... — Всё. Вот тебе и приговор к пожизненному заключению, маленькая наивная лаборантка, теперь ты собственность «Красного отдела» и его начальника. Но эта мысль Алби уже не пугала. Вот... совсем не пугала.

— Я рад. Я всегда считал тебя умной и рассудительной девушкой, хоть ты всеми силами и пыталась доказать обратное. Но... хм... кто старое помянет... В общем, я рад слышать, что ты приняла правильное решение. Завтра я оформлю на тебя все документы, а сейчас иди сюда. Не бойся. У меня не все сюрпризы смертельные.

Она встала с кресла, чуть не упав от внезапного головокружения, и осторожно подошла к балкону, состоявшему, казалось, из одного стекла.

— Не бойся, это алюминосиликатное стекло, его кувалдой не пробьёшь. Не бойся, иди. Посмотри.

И тогда Алби впервые увидела знаменитый каньон во время цветения, зрелище, от которого у неё выступили на глазах слёзы.

— Нравится? — повторил Рифус Гарт, наблюдая за сменой выражений лица девушки, от недоверчиво-настороженного к восхищённому. Он заметил, что глаза её подозрительно заблестели.

— Очень, — прошептала Алби, не в силах оторваться от завораживающего пейзажа.

— Оставайся. — Эти слова, сказанные в спину, обожгли девушку не хуже прикосновения папоротника из Внешнего мира. Она дёрнулась и обернулась, замерев под немигающим взглядом.

— Оставайся, если хочешь. Тут просторно, ты поместишься... хм... уж как-нибудь. Можешь, конечно, возвращаться в свою клетушку в Институтском квартале, но она чересчур смахивает на изолятор. И до службы долго добираться.

— Ты... ты что, мне предлагаешь жить... здесь?

— Да.

— А... а почему...

— Потому что я так хочу. И даже не потому, что я теперь твой командир. Просто я так хочу.

Алби замолчала, осторожно переведя взгляд на цветущий каньон. М-да... как-то не так она себе представляла это всё... ну... она втайне надеялась, что ей не придётся возвращаться в пустую каморку с голыми стенами, где всё напоминало об Институте, но вот так в лоб... «А тебе всё романтику подавай, идеалистка несчастная. Риф был прав, когда говорил, что ты не ценишь того, что имеешь. А ты сейчас имеешь либо всё, либо ничего».

— Мне здесь нравится, — Алби смотрела на цветочный ковёр, не решаясь снова встречаться глазами с этим человеком. — даже очень.

— Хорошо, с этим покончили. Остался последний нюанс. Завтра перед твоим оформлением заскочим в мэрию, добьём всю бюрократию и можно будет, наконец, выдохнуть.

— В мэрию? — Тут Алби всё-таки не сдержалась от удивлённого возгласа. — А... а что нам делать в мэрии?

— Хорошо, — пожал плечами Рифус Гарт, — сформулируем вопрос по-другому. Ты выйдешь за меня замуж или предпочитаешь свободные отношения? Учти, с моей новой должностью гражданский брак выглядит как минимум неуместно.

— Да я тебя знаю десять дней, — чуть не поперхнулась Алби, — как это...

— Ну и что, я тебя тоже знаю десять дней. Время вообще понятие относительное. Особенно во Внешнем мире. Я думал, мы подружились. Особенно, если вспомнить твой выверт у канцлера. И не забывай, я теперь не лейтенантик-шестёрка на побегушках у Рона Гира. Я командир особой бригады специальной службы правительства по надзору за научными изысканиями. Перед тобой широкие перспективы, Алби. Подумай хорошенько.

— Какая мне разница, — тихо сказала девушка, стараясь не смотреть ему в глаза, — лейтенант ты или кто там теперь...

— Ну так что? — У Медузы Горгоны взгляд и то был теплее.

— Мне не в чем пойти в мэрию, — прошептала Алби, подписывая себе приговор второй раз за десять минут, приговор, не подлежащий обжалованию в принципе.

— Я надеюсь, ты действительно выспалась, — тихо сказал Рифус, когда ночная мгла уже скрыла и каньон, и соседние дома, и даже луна исчезла, нырнув в набежавшее облако, — потому что завтра тяжёлый день. Это раз. А нам с тобой ещё предстоит бессонная ночь. Это два.

— Я выспалась, — шёпотом ответила Алби, вглядываясь в хмурое, почти никогда не улыбающееся лицо со слишком резкими чертами, словно его вырезали из камня, а потом для приличия обтянули кожей, — я, наверно, выспалась на несколько ночей вперёд.

— «Скея» у меня нет, — сообщил Гарт.

— Больно нужен мне твой «скей».

— Тогда иди сюда.

— Нет. — она покачала головой и забралась на кровать с ногами. — Это ты. Иди. Сюда.

* * *

Она несколько раз с визгом пронеслась по бухте, оставляя за собой пенный след. Катер всегда успокаивал и одновременно дарил ощущение полной, бесконечной, пьянящей свободы. Алби до сих пор помнила ту свою дрожь где-то в солнечном сплетении, когда Рифус впервые показал ей это белоснежное чудо с носовой палубой, мощным мотором и небольшой низенькой площадкой у кормы, где можно было сидеть и кормить чаек. Она так никогда и не узнала, что катер был куплен за пару дней до этого специально для неё. Рифус Гарт не был сторонником демонстративных жестов. Только поинтересовался, умеет ли она им управлять, провёл на всякий случай краткий инструктаж и посоветовал держаться подальше от Грани. Ну уж этого мог бы и не говорить, Алби с ужасом вспоминала двойной штурм исполинской волны и ни за какие коврижки не направила бы катер в ту сторону. Рифус тогда удовлетворённо кивнул, сообщив, что она может кататься по бухте, после чего тему водных прогулок посчитал закрытой.

Чайки с радостными криками кружили около катера, на лету ловя креветок, которые кидала им Алби. Странным образом пронзительные вопли этих наглых и прожорливых птиц её совсем не раздражали, Алби сама иногда этому удивлялась. Когда кончились креветки, и чайки одна за другой начинали пикировать в воду за рыбёшкой, девушка разделась донага и нырнула с кормы в прохладные объятия моря. Как же хорошо, господи. Почему это не может длиться вечно, этот нежный ветерок, небо, окрасившееся сиренево-золотыми мазками, обволакивающая нега морской воды, её любимое время... Она несколько раз нырнула с головой, сделала пару кругов вокруг катера и забралась обратно. И вовремя: её коммуникатор вовсю наигрывал весёленькую мелодию.

— Плещещься?

— Ага. Ты уже вернулся? Я думала, ты опять заявишься в ночи.

— Тебе не угодишь. То поздно, то рано. Давай, швартуйся, пойдём посидим где-нибудь, расскажу тебе о своём визите в пустынное царство этого амбала.

— Ты... ты узнал, что хотел?

— Алби, давай, подплывай, переодевайся, а все рассказы за ужином. У меня уже всё сводит от голода. Давай, в темпе, дверь я не запирал.

Алби придирчиво выбирала вечерний наряд. Всё-таки её муж был тем ещё снобом, десятой дорогой обходя демократичные кафешки типа «Очарованного кварка», предпочитая заведения пусть и не самые дорогие, но солидные, куда не стыдно сунуться начальнику «Красного отдела». А в такие места в майке и штанах не пускают. Она судорожно перебирала вешалки, шёпотом ругаясь так, что Рон Гир плакал бы в уголке от зависти. «Тасманово море»! Ну Риф, ну убить тебя мало, ну за что такое наказание... спорить с мужем в выборе ресторана Алби не смела. Но «Тасманово море»! У них что, годовщина свадьбы? И кто эти загадочные тасманы? Алби знала, что до войны так называлось море, где теперь возвышалась гигантская волна, но вот кто такие тасманы? Да чёрт с ними, с тасманами, платье бы найти... Наконец она выбрала бериллово-зелёное платье в тон глазам, слегка припудрила лицо и прошлась щёткой по волосам. Вот теперь то, что надо. Хоть к тасманам, хоть к премьер-министру.

— Красиво. — На больший комплимент рассчитывать было глупо. Алби и без реплики Рифуса знала, что выглядит сногсшибательно, но... Ночью он ещё мог выдать что-то внезапное, типа «какая же ты красивая», но не более того, а уж днём... Алби пригладила выбившуюся прядку. С момента её свадьбы и перехода в «Красный отдел» она заучила как «Отче наш»: никаких эмоций при посторонних. Она до сих пор с ужасом вспоминала случайно подслушанный диалог Рифуса и Пирса Трея, совершенно случайно, она просто шла доложить об новом успехе Дора, как вдруг замерла перед металлической дверью кабинета командира особой бригады. Слегка приоткрытой дверью.

— Господин капитан, я подал уже пять рапортов о переводе в проект «Гипнос». Я понял всю систему и могу поспособствовать...

— Ты забыл, каково быть рядовым, Трей? Даже ради нашей дружбы...

— Господин капитан, но я и в мыслях не имею... Я могу...

— Что, так манит «Гипнос»? Понимаю. Вещь перспективная. На контроле у канцлера. Пирс, я понимаю твоё желание попасть в проект, ты сам, своим умом допетрил, каким образом можно запрограммировать человеческий сон, ты вырулил там, где пасовали абсолютно все, я признаю, ты заслужил право принимать участие в экспериментах... Но у тебя слишком своеобразная репутация, чтобы я мог рисковать понапрасну.

— Я не...

— Хорошо. Раз уж ты так психуешь. Хорошо. Ты примешь участие в разработках. Но учти. Рядовым ты станешь в тот самый момент, когда я увижу, что ты... погружаешься в проект слишком глубоко. Камеры работают круглосуточно.

— Вы... Риф! Ты что, совсем не доверяешь мне? — Голос Трея сорвался на хрип.

— Доверяю. Иначе ты не стоял бы сейчас здесь. Я надеюсь, ты меня понял. Завтра приступаешь к работе. И да хранит тебя господь, потому что иначе я сам тебя убью.

Пирс вылетел из кабинета, словно за ним гналась свора бойцовых псов. Скулы его покрывали алые пятна. Он быстрым шагом прошёл мимо Алби, даже не поздоровавшись. Девушка так и стояла, прижимая к себе планшет с результатами опытов, глядя то в спину оскорблённого до глубины души Трея, то на тяжёлую, тускло поблескивающую дверь. Заходить внутрь Алби внезапно расхотелось. Но делать нечего.

— Хорошо, хорошо... — Рифус просматривал отчёт, периодически постукивая пальцами по столешнице, — прогресс налицо... Молодец. С этим уже можно идти к канцлеру и требовать увеличения финансирования. Как ты смогла сократить реабилитационный период?

— Я заменила «радиант-плюс» на его модификацию с графеном. В отчёте всё указано...

— Мне лень читать его до конца. Алби, с завтрашнего дня тебе будет ассистировать Пирс Трей. Тебя это устраивает или мне отозвать его с проекта?

Алби молчала. Если Рифус узнает, что она подслушала их с Треем разборки, ей точно несдобровать. Этот разговор явно не предназначался для её ушей. Она задумалась на мгновение.

— Насколько я знаю, лейтенант Трей пришёл практически к тем же выводам, что и я, но не имея перед собой никакой экспериментальной базы.

— Угу, — Гарт внимательно наблюдал за Алби, отчего ей было очень неуютно.

— Я не знаю, чем он может мне помочь. Ты же сам говорил, что я буду работать без лишних помощников и особенно Пирса Трея.

— Говорил. Трей завалил меня рапортами с просьбой о переводе в «Гипнос». Он весь извертелся, как уж на сковородке, что все его блестящие выводы пропадают впустую. Я понимаю его обиду. Да и ты, наверно, понимаешь, ты же учёный. — Рифус сцепил пальцы и пристально посмотрел на жену. — Вы двое могли бы сработаться...

— Мы сработаемся. — Алби наконец нащупала верный тон. — Если Пирс Трей не будет оттачивать на мне свои донжуанские навыки.

— Хорошо, очень хорошо. Алби, любовь моя, как ты думаешь, ты очень злопамятный человек?

— Что? — Она удивленно захлопала ресницами.

— Трею тоже нужен будет подопытный. Я думаю, пора извлечь твоего бывшего воздыхателя из изолятора и пустить в дело. Вас двоих Дор не выдержит, у него мозг вскипит.

— Кита? — Алби передёрнуло. — Я надеялась больше никогда о нём не услышать.

— Это не твоя головная боль, Алби. Пирс работал с ним, пока вёл расследование, поработает и теперь. Или ты против?

— Пусть делает с ним, что хочет, — тихо сказала Алби, — хоть в штырька превращает, хоть ментальный взлом устраивает. Я этого человека видеть не желаю.

— Ты и не увидишь. Он будет находиться в другом помещении. Что ж, думаю, все нюансы мы обсудили. Закрой дверь.

— Что?

— Закрой дверь.

К удивлению Алби, с Пирсом они действительно сработались. То ли подействовали недвусмысленные угрозы капитана, то ли сам Трей истосковался по проекту, но Алби ни разу не могла уличить блондинистого очкарика в какой-либо заинтересованности ей, Алби Мирр-Гарт, лично. А блестящий ум лейтенанта она оценила давно и по достоинству, ещё когда, давясь слезами, рассказывала в комнате допросов ему и Дине детали проекта «Гипнос». Пирс задавал тогда весьма дельные вопросы, изумил Алби своими теоретическими выкладками, а сейчас вот вовсю разрабатывал методику ещё большего сокращения реабилитационного периода после погружений. О Ките Тригге Пирс не рассказывал, но девушка подозревала, что Трей утюжит его по-полной, имея карт-бланш от командира на любые методы воздействия. Поначалу она общалась с новым напарником слегка напряжённо, боясь, что Пирс перехватит у неё инициативу, но мало-помалу они всё-таки начали раскрывать карты. Лёд настороженности и недоверия медленно, но верно сменялся бурными обсуждениями и спорами до хрипоты, и внезапно после одного из таких нервных дней Алби поняла, что у неё появился... друг?

* * *

Они сидели за дальним столиком у самой стены, куда почти не долетали звуки музыки, и дегустировали фирменное блюдо «Тасманова моря»: особым образом приготовленное мясо акулы. В отличие от сухопутных животных, которых в Ойкумене практически не разводили (искусственное мясо было ничем не хуже на вкус, а питательных веществ содержало втрое больше), море до сих пор кишело рыбой, моллюсками и водорослями, что весьма удачно дополняло сублимированный рацион современного жителя Ойкумены.

— Так как прошла твоя поездка? — А вот вино, как ни крути, пока что остаётся достижением пищевых химических технологий, эксперименты с настоящим виноградом упорно заканчивались пшиком.

— Я увидел, что хотел. Даже больше. — Рифус Гарт задумчиво рисовал вилкой на скатерти. — Даже больше. У Хаулза не участок, а мечта в том плане, что у него великолепный обзор. Там вообще голая степь, переходящая в нейтральную полосу, ни холмика, ничего. И это же чрезвычайно осложняет ситуацию, если принять как данность, что прорывы будут продолжаться именно в этом секторе. Полосу пепла, при всей её замогильности, преодолеть проще, чем стену из воды. Если из Внешнего мира в Восточный сектор полезет всякая дрянь, то... я даже не знаю. Погранцы об обитателях джунглей знают ничтожно мало. Я могу убить рыжего волка. Я знаю, где у него уязвимое место. Дирк Хаулз этого не знает. Дирк Хаулз не знает, какие твари ядовиты, а какие нет, чья слюна сделает тебя парализованным инвалидом, а кто разорвёт тебе горло одним движением. Дирк Хаулз в страшном сне не видел то, что к нему заявится рано или поздно. Я доложил его командующему, Берг в ярости. Он, конечно, проведёт максимально полный и подробный инструктаж, я поделился с ним всем, что знаю. Он перевооружит своих бойцов в соответствии с обозначенной угрозой. Возможно, его люди сдержат внешнемировых гостей на подступах к Ойкумене. Но в сам Внешний мир придётся идти нам. После того, как ты погрузишь Дора в сон и посмотришь, что там за дискотека среди лесов...

— Риф! — Алби взволнованно схватила его за руку. — Погоди... Зачем? Зачем идти во Внешний мир? Я... я посмотрю, мы с Дором посмотрим... может, там просто... ну... может, там вулкан извергается или эпидемия какая... да мало ли что... Риф, зачем тебе туда?

— Успокойся. Я погорячился, всё, выдохни. Ты права, сначала нужно заглянуть туда глазами Дора, а потом делать выводы и принимать решения. Но, боюсь, Алби, любовь моя, что мои предчувствия меня не обманывают. Хорошо бы мне ошибаться.

Остаток вечера они провели, не возвращаясь к этой теме.

Глава 4

Дина Хаулз обедала в буфете на четвёртом этаже и предавалась невесёлым мыслям, когда краем глаза заметила, что за её столик кто-то подсел. Молодая женщина потёрла виски и подняла голову.

— Алби. А я уж боялась, опять кто-то из этих придурков из секретариата.

— Секретариата? — Алби неподдельно удивилась. Какое дело администрации до специалиста по пограничным состояниям?

— Им накапали финансисты, что наши исследования поглощают деньги в немыслимых количествах. Ты же знаешь Орса, это не человек, а клещ в галстуке, вцепится — не оторвать. Теперь они проводят калькуляцию. Дебилы! — Дина со злостью сломала зубочистку, но Алби на миг показалось, что не подопечные Гельта Орса так расстроили её подругу.

— Извини, — Дина отмахнулась, — тебе-то что до всего этого.

— Мне... мне просто показалось... ты сидела такая печальная... мне прямо не по себе стало.

Дина Хаулз грустно улыбнулась. Вот кто бы мог подумать, что эта девочка, совсем молоденькая, станет чуть ли не единственной её близкой приятельницей, хотя могла бы с лёгкостью отправить мадам Хаулз в отставку, просто из злорадства и чувства власти. У Дины неприятно засосало под ложечкой, ещё когда капитана Гира неожиданно сменил Рифус Гарт, этот отморозок без единого человеческого качества, машина для арестов и выбивания показаний. Тогда она подумала, что отделу грозит как минимум переаттестация, потому что новоиспечённый командир на общем собрании так прошёлся по всем отделениям, что впору писать рапорт об отставке, чтобы не быть изгнанной с позором. Но переаттестацию Дина Хаулз как раз-таки успешно прошла, зато когда капитан через неделю притащил в отдел хрупкую блондинку с полупрозрачной кожей и изумрудными глазищами в пол-лица и объявил, что это новый ведущий специалист проекта «Гипнос» Алби Мирр-Гарт, Дина подумала, что лишится чувств. Она судорожно вспоминала все подробности допросов этой девчонки, что они проводили на пару с Треем, и больше всего боялась, не наговорила ли она в пылу каких-нибудь резкостей. Алби тогда представляла собой зрелище, вызывавшее в Дине даже не жалость, а лёгкую брезгливость. Абсолютно сломленный человек, поминутно впадавший в истерику, с трясущимися пальцами и запавшими глазами, человек, находившийся на последней грани, отделявшей разум от омута безумия, и скорее всего именно Гарт и ломал эту несчастную лаборантку, больше никому было не под силу довести человека до столь полного и безысходного отчаяния, чёрного, отравляющего, разъедающего не только рассудок, но и плоть. Чёртов палач, Дина втайне презирала Рифуса Гарта за абсолютную беспринципность в вопросах этики и морали. Но теперь он её командир, а эта тростинка со слегка угадывающимися следами ссадин и синяков — его жена. Дина до боли сцепила пальцы. Только бы обошлось, только бы Алби Мирр-Гарт не напомнила мужу, сколько мучений ей принесли допросы по проекту «Гипнос». Пирс Трей повёл себя тогда более рассудительно, он отловил Алби в коридоре и сухо принёс свои глубочайшие и искренние извинения от себя лично и от всего «Красного отдела» в целом. Дина так не могла, она просто боялась смотреть Алби в глаза.

Но судьба не ведает жалости, и двум женщинам всё равно как-то раз пришлось столкнуться в лифте. Алби смотрела спокойно, будто и не было этих многочасовых сидений в комнате без окон с двумя «красногалстучниками» за одним столом.

— Мои поздравления, госпожа Мирр-Гарт, — выдавила из себя Дина, — мы как-то... как-то пропустили момент бракосочетания нашего командира...

— А он женат всего две недели, — сообщила Алби, — я сама ещё не привыкла. Что с вами, сержант Хаулз? Почему вы так смотрите?

— Я... Мне так неловко...

— Это из-за допросов? Но это же ваша работа. Вы что, решили, что я буду сводить с вами счёты? Жаловаться капитану? Слушайте, ну как так можно? Вы делали своё дело, делали успешно, всю информацию вам и лейтенанту Трею я передала, в чём вам себя винить?

Дина откровенно вытаращилась. Господи, да с какой планеты упала к ним в отдел эта девочка? И как... нет, вы объясните, как она могла выйти замуж за это чудовище? Рифус Гарт не из тех, кто женится по залёту, но как тогда понять... нет, это необъяснимо. В романтические отношения между этими двумя Дина поверить не могла, как ни пыталась.

— Я не держу на вас зла, если вам от этого станет легче. Я не хочу враждовать с вами, Дина, мне вполне хватает шепотков за спиной от некоторых оперативников, которые считают, что я попала в бригаду не самым этичным образом.

— Вы доложили об этом капитану? — Дина слышала эти сальные шутки своих сослуживцев, половина из которых были просто узколобыми мужланами. Не понимавшими, как сильно они рискуют.

— О чём, о сплетнях? Уверяю вас, капитан в курсе всех разговоров и без меня. Отставка Тода Нойта всех немного отрезвила. Но вы-то, Дина, не шепчетесь же за моей спиной.

— Нет, боже сохрани.

— Тогда я предлагаю в обед выпить кофе и перестать коситься друг на друга. У меня есть «Гипнос», и мне этого довольно. Я не претендую на лавры первой леди.

Всё это Дина вспоминала, глядя на свою подругу и даже не зная, с чего начать. Ей очень хотелось выплакаться и излить душу, Алби всегда слушала её, не перебивая, но сейчас Дина Хаулз даже не знала, как поступить. Уж больно тяжёлым оказался её диалог с мужем.

— Секретариат это всё ерунда, что с них взять, у них работа такая: всё перепроверять по десять тысяч раз. Ох... Да даже не в секретариате дело...

— Я вижу. — Алби с тревогой всматривалась в тёмные глаза Дины, блестящие от наворачивающихся слёз, — Дина, что-то случилось? Что-то серьёзное?

— Мне вчера позвонил муж, ну ты помнишь, я тебе рассказывала, он служит на границе...

«Дирк Хаулз». В голове у Алби словно граната взорвалась. Ну конечно, как она могла забыть. «Режим максимальной секретности», — а тут уже перед ней всплыло хмурое лицо Рифа... ох ты, господи, да как же сделать вид, будто ничего не знаешь... а на Дину смотреть страшно... только бы не выдать себя... вдохнуть, глотнуть кофе и сделать вид, будто ничегошеньки не знаешь...

— Вы поругались?

— Можно и так сказать. — Дина вертела в пальцах зубочистку, — хотя нет... Ты знаешь, Дирк... ну, он человек замкнутый, не очень-то любит долгие разговоры... но сейчас... Знаешь, я иногда так тебе завидую. Вы с капитаном хотя бы можете обсуждать работу, понимать, где что не так, а мы... Дирк ничего не рассказывает о своей службе, ну сидит и сидит на этой вышке, это всё понятно... А вчера он позвонил и просто орал на меня. Орал, чтобы я подала рапорт об отставке, ушла из бригады, сидела дома и рожала детей, а не занималась чёрти-чем в «этом вашем злогребучем отделе». Это что было, Алби? Что это было?

Алби молчала. Скорее всего, Дина даже не в курсе, что Риф вызывал её мужа в отдел, и не скорее всего, а точно, а потом он сам ездил на участок... бог его знает, до чего они там договорились... Рифус Гарт деликатностью не отличался... надо как-то подбодрить Дину, только что ей сказать?

— Ему не нравится, что ты работаешь в бригаде?

— Я тут уже десять лет работаю, и женаты мы столько же. Конечно, Дирк всегда был не в восторге, но самого-то его я по полмесяца не вижу, и он это понимает. А сейчас я просто представить не могу, какая вожжа попала ему под хвост. Он никогда не повышал на меня голос, никогда, слышишь! — Дина Хаулз громко шмыгнула носом.

Алби не успела ей ответить, потому что к ним быстрым шагом подошёл высокий блондин в очках с золотой оправой.

— Девушки. Приветствую. Дина, ты, как всегда, обворожительна. Алби, нам пора. Наши мальчики уже предвкушают свои путешествия по царству Морфея.

Алби незаметно сглотнула. Вот оно... то, чего она ждала с замиранием сердца и странным холодком между лопаток... заглянуть во Внешний мир и увидеть... увидеть то, из-за чего Рифус Гарт уже несколько дней пребывал в состоянии холодного бешенства, а Дирк Хаулз срывался на ни в чём не повинной Дине. Алби встала.

— Ещё поболтаем, попозже.

— Да, конечно, — Дина уныло размешивала сахар в кофе.

— Ничего лишнего не сболтнула? — Пирс бросил на Алби острый взгляд из-под очков.

— За кого ты меня принимаешь.

— Мало ли. Вы, женщины, существа нервные и парадоксальные.

— На Дину накричал её муж, этот погранец. Хочет, чтобы она вышла в отставку. Боюсь подумать, до чего они с Рифом договорились, он этого Дирка тогда, в кабинете, прилюдно унизил и не поморщился.

— Тебе есть до этого дело? Всё, выкинь из головы все посторонние мысли. Гарт распорядился, чтобы мы шли в параллель, для пущей надёжности. Надо синхронизировать подопытных.

Алби вздохнула ещё раз. Видно, Риф хочет обезопасить себя со всех сторон, запустив во Внешний мир двух сновидцев одновременно. Довольно рискованное предприятие, но дело, видимо, того стоит. Она покосилась на Пирса.

— Твой... подопытный хорошо подготовлен? Или он снова отправится в лазарет на полмесяца, как в прошлый раз? — Имени подопытного Алби не упоминала.

— Хорошо, — усмехнулся Трей, — более чем. Я не горю желанием получить выговор от нашего капитана. А подопытный не горит желанием получить... м-м-м... выговор от меня.

Трей не лукавил. Кита он и впрямь подготовил как следует, раз за разом погружая того в полубессознательное медитативное состояние, чтобы очистить мозг от лишних мыслей и воспоминаний о предыдущих погружениях. Тяжелее всего приходилось со страхами, Кит Тригг, кажется, был соткан из парализующего ужаса при виде любого из «красногалстучников», а лейтенант Трей вызывал в нём плохо скрываемую панику. Пирс, матерясь сквозь зубы, вводил Кита в максимально глубокий транс, но полностью купировать фобию не мог, как ни пытался. И это при том, что сновидцем Кит и впрямь был почти идеальным, не как Дор, но получше многих, что лейтенант испробовал за время отладки проекта. Внушаемость у паренька была хорошая, вот если бы не его вечно трясущиеся поджилки... Пирс вспоминал, как после своего выстраданного назначения в проект «Гипнос» впервые навестил Кита в изоляторе.

— Вот и свиделись. — Трей внимательно рассматривал своего новоиспечённого подопытного. Кит сидел на койке, уткнувшись взглядом в бетонный пол. Он исхудал, светлые волосы отросли и были скручены в подобие хвостика, кожа посерела, казалось, парень находится на последней стадии истощения не только нервного, но и физического. «М-да, подарочек. Ну ладно, будем работать с тем, что есть».

— Смотри в глаза. — Пирс Трей не был любителем моральных пыток, как его командир, но встряхнуть Кита было необходимо.

Бывший лаборант осторожно поднял взгляд. Более затравленного выражения Пирс ещё не видел, даже Алби на допросах держалась лучше.

— Пойдёшь со мной. Ты теперь работаешь в «Гипносе».

Запавшие глаза неуверенно моргнули, и в них засветилась робкая надежда. Наконец-то эти изуверы поняли, что без него, Кита, им всё равно ничего не достичь! Но лейтенант Трей жёстко пресёк все Китовы мечтания.

— Ты теперь мой подопытный, Тригг. Распоряжение командования. И должен тебя предупредить, что я уполномочен применять к тебе... м-м-м... любые методы воздействия. Вплоть до. Наш капитан очень недоволен тем, что по твоей милости его жена пережила несколько весьма неприятных моментов.

— Но я... — Кит непонимающе смотрел на Пирса, хлопая бесцветными ресницами. — Я в глаза не видел жену капитана Гира, чем я мог ей насолить?

— Нашего капитана, — неприятно усмехнулся Пирс Трей, — зовут Рифус Гарт. А его жену ты видел и даже сам собирался жениться на ней.

Кит вздрогнул и съёжился на койке, неосознанно пытаясь сделаться меньше и незаметней. Рифуса Гарта он помнил, хоть и видел того отсилы пару раз. Этот человек вселял в Кита ужас, несравнимый даже с змеиной вкрадчивостью Трея. Трей хотя бы не был убийцей. Но Алби... ведь он же про Алби сейчас говорит?

— Не «Алби», а госпожа Мирр-Гарт, ведущий специалист проекта «Гипнос». Заруби это себе на носу. И постарайся выкладываться на совесть. Мне нужен здоровый подопытный, не склонный к истерикам и заламыванию рук. Я не хочу применять к тебе «усиленные воздействия», я учёный, а не палач. Если капитан Гарт пожелает, он сам займётся твоей физподготовкой.

— За что?.. — прошептал Кит, с трудом выговаривая слова. Ладони его покрылись холодным потом и мерзко скользили друг о друга.

— Наш командир человек жестокий и злопамятный. И с весьма своеобразным чувством справедливости. Поэтому, чтобы не ощутить на себе его неудовольствие, ты будешь паинькой и станешь выполнять всё, что я тебе скажу. Малейшее неповиновение, и ты отправишься обратно в изолятор, но не в этот. В другой. И навещать тебя будет только командир. С одной единственной целью. Ты всё понял?

— Да, — Кит всхлипнул. Уж лучше бы он навек остался в этой камере. Будущее рисовалось Киту Триггу в самых чёрных тонах. Воплощались все угрозы лейтенанта Трея, которыми тот запугивал Кита ещё в Институте. Об Алби бывший лаборант старался не думать, потому что стоило ему представить её и этого... нет, это слишком. Кит даже головой потряс. Она ему отомстила. Всё-таки отомстила за свой арест, за свой собачий вольер, за изгнание с проекта... белобрысая сучка. Которой ничего не стоило лечь под этого Гарта, через постель пролезть обратно в «Гипнос», а его, Кита, бросить в эту камеру с голыми стенами. Интересно, как она так изворачивалась, что этот тип даже женился на ней. Наверняка рот был занят частенько...

Из этих неутешительных мыслей Кита вывел ощутимый тычок в спину.

— Ты сейчас домечтаешься, — холодно предупредил Пирс, — я, в отличие от капитана Гарта, неплохой менталист. На первый раз списываю тебе всё на нервы и радость от своего освобождения из изолятора. В следующий раз все свои мысли подробно расскажешь капитану. Особенно в части моральных качеств его жены и её эротических подвигов. Встать. Пошёл.

Рифус Гарт снова на полной скорости несся на внедорожнике в направлении Восточного сектора. Как бы не обернулись вылазки во Внешний мир через «Гипнос», он, Гарт, обязан подготовить Дирка Хаулза по полной программе. Иначе бравый сержант бесславно сдохнет в первые два часа их с капитаном прогулки по влажным джунглям.

— Господин капитан? — Дирк Хаулз был неподдельно удивлён. — Что вас сюда привело во второй раз?

— Лично вы, сержант. Я вам привёз кое-какое барахлишко, помогающее быстрее адаптироваться к Внешнему миру.

— К... простите, господин капитан...

— Вы выдвинетесь вместе со мной, сержант Хаулз. Независимо от результатов наблюдений моих подчинённых я обязан лично выяснить, что за дрянь зародилась в этом бурлящем болоте. Идти в одиночку не самый лучший вариант, так что будете моим напарником. Режим секретности не позволяет мне привлекать к делу других людей. А вы человек тренированный, выносливый, у вас реакция по шкале Ортса девять и восемь. Больше только у меня. Но раз вы ни разу не были... м-м-м... за пределами периметра, я вам притащил пару вкусных ништяков.

— Я должен буду сопровождать вас во Внешний мир? — недоверчиво уточнил Дирк Хаулз. Кадык на шее у сержанта ходил ходуном.

— Да, вот приказ командующего Берга, — Рифус Гарт сунул под нос пограничнику планшет, — а теперь смотрите.

Он вытащил из внедорожника увесистый кейс.

— Это, — командир особой бригады выудил из недр чемоданчика странный предмет, напоминающий респиратор с узкой трубкой, подсоединённой к внушительного вида баллону, — кислородный коктейль. У вас есть ещё пара дней, вот и потренируетесь, будете вдыхать по тридцать минут каждые два часа. Это поможет вам адаптироваться к тамошней атмосфере, она гораздо сильнее насыщена кислородом, Поначалу у вас будет кружиться голова, не пугайтесь, это нормально. Лучше всего поначалу вдыхать лёжа. Пары дней вам, как мужчине крепкому и тренированному, вполне хватит. Далее. — Вслед за респиратором последовали несколько похожих на пульверизаторы баллончиков, — защита от ультрафиолета. Там нет озонового слоя, вы схватите рак кожи прежде, чем сообразите, что к чему. Моя жена избежала этой участи только потому, что практически безвылазно находилась в помещении. Нам же с вами предстоят длительные и увлекательные прогулки. Обработаете лицо, шею и кисти рук, все открытые участки кожи. Будете обновлять по мере необходимости. А вот это, — Гарт вытряхнул пачку красных капсул, — на случай форс-мажора. Их пока не распаковывайте, этот «коктейль» нам, надеюсь, не пригодится. Но не потеряйте, это ваш шанс выжить, когда мы сядем в лужу. Вопросы есть?

— Оружие? — Дирк Хаулз уже полностью взял себя в руки. Рифус Гарт мог быть доволен своим выбором.

— Возьмите винтовку, пистолет и пару тепловизоров. Боеприпасы по максимуму, но так, чтобы они не затрудняли ваше продвижение. Что касается пайков, у меня с собой будут необходимые запасы. Форма одежды «тревога».

— А вам что, не нужны все эти штуки, что вы привезли...

— Сержант Хаулз, — рассмеялся Рифус Гарт, — если вам посчастливится присутствовать при вскрытии моего трупа, вы очень удивитесь. Нас готовят к посещениям Внешнего мира, как только принимается решение, что конкретный оперативник имеет нужные физические и психологические данные. А меня готовил лично мой бывший командир, капитан Рон Гир. Кроме чипа, во мне намешано столько интересных приблуд, что меня смело можно называть киборгом. У меня ускоренная регенерация тканей, повышенное содержание меланина. Вы знаете, что при рождении я был блондином, как моя жена? И имел чудные голубые глазёнки. Потом пришлось пожертвовать всей этой красотой. Я приспособлен к атмосфере, насыщенной кислородом. Я вижу в темноте, наши генетики из себя выпрыгнули, но снабдили меня ноктолопией. Меня подгоняли под условия Внешнего мира, сержант. А я сейчас в ускоренном режиме буду подгонять вас.

— Готова? — В ухо Алби ворвался голос Трея. Она непроизвольно прижала наушник посильнее.

— Да. Визуализаторы?

— Сто процентов.

— «Сонный паралич»?

— По твоей команде.

— Частота?

— Сейчас двадцать пять герц, плавное увеличение до сорока.

— Увеличение от начала «сонного паралича» плавно до сорока, по команде. — Алби умолкла на секунду. — Удачи, Пирс, — наконец прошептала она, покусывая губы.

— И тебе. Ну что, вперёд?

— Начали.

Одновременно в двух стерильно-белых помещениях вспыхнули мониторы, по которым поползи ничего не говорящие непосвящённым графики. Гладко выбритые головы обоих подопытных частой сетью покрывали миниатюрные датчики. На тумбочках стояли пустые стаканы из-под «сонного зелья», как между собой Пирс и Алби называли тритийсодержащую воду. Дор и Кит дышали ровно и глубоко, медленно входя в нужную фазу сна. Оба оператора медленно поднимали частоту с помощью электромагнитной стимуляции, ни на секунду не отрывая взгляда от мониторов. Хоть они и находились в разных помещениях, случайный наблюдатель поразился бы слаженности и синхронности их действий. Как только частота достигла сорока герц, Алби и Пирс одновременно вывели изображения на визуализаторы. Теперь терпение и постоянное стимулирование мозга.

Внезапно чёрные дисплеи визуализаторов мигнули и через секунду вывели изображение того, что в этот момент видели подопытные Дор и Кит Тригг.

«Ах ты, чёрт, твою ж мать...» — Пирс от неожиданности сделал шаг назад. А Алби так просто замерла истуканом, не в силах оторвать взгляда от сменяющихся на мониторе картин, достойных кисти гениального, но безумного художника.

Глава 5

Пирс даже порадовался про себя, что подопытные лишены возможности запоминать свои сновидения. Иначе Кит уж точно бы лишился рассудка, и это при условии, что Трей каждый раз утюжил память парня после погружений до состояния младенческой стерильности. Утюжил так, для профилактики и во избежание, а так же для собственного удовольствия. При одном упоминании имени Кита Тригга Алби перекашивало, и этого было достаточно для того, чтобы её напарник применял к подопытному самые разные методы воздействия. Ну и приказ капитана, само собой.

На мониторе бурлил и жил своей жадной, хищной жизнью Внешний мир, где ежесекундно рождались и умирали мучительной смертью миллионы живых существ. Вот в пышных зарослях промелькнул встопорщенный гребень рыжего волка, вот какая-то пёстрая змейка, не успев уползти, стала жертвой белого цветка с маслянисто поблескивающими лепестками, вот штырёк, сидя на высохшем безопасном бревне, жадно поглощал прозрачный сок из красного пузатого плода; струйки жидкости стекали у него по подбородку и шее; напившись, штырёк курлыкнул и начал странно покачиваться из стороны в сторону, прикрыв мутные буркалы глаз. Вскоре он изогнулся в пароксизме восторга и, совершенно обессиленный, скатился с бревна. Через секунду он уже был ужином для вовремя пробегавшего мимо здоровенного варана с блестящей чешуёй в радужных разводах. Зубы у варана не уступали волчьим, и с них капала тягучая жёлто-зелёная пенистая слюна. Но при всём многообразном мельтешении больших и малых обитателей влажных джунглей было заметно, что все они так или иначе стремятся в одну сторону, отчего-то игнорируя дальние горизонты, теряющиеся во мраке вековых деревьев. Пирс увеличил изображение и постарался максимально приблизить дальний край леса. На первый взгляд, там не было ничего особенного, те же исполинские громады деревьев, обвитые мшистыми лианами, пышные заросли папоротника и скрипучие рощицы плотоядных хвощей, вздымавших ввысь свои цепкие чуткие ветки. Но дальний лес был необитаем или, что вернее всего, покинут теми своими жителями, кто имел возможность перемещаться. Даже букашки и жучки убрались с этих горизонтов.

«Да что там, чёрт возьми, за приблуда такая, что происходит?» Пирс Трей вывел увеличение на предельный уровень. И он увидел.

В глубине леса, в его сокровенной сердцевине, куда не доходили ни отчаянные сорвиголовы из Ойкумены, прятавшиеся от правосудия, ни команды «красногалстучников», это правосудие вершившие, там, в недрах обезумевших джунглей, в бурлящем котле, рождавшем новые, невиданные формы жизни, там, среди сплетений лиан и ползучих паразитов, распространялось странное тёмное пятно, будто на водную гладь выплеснули технического масла. Пятно было похоже на прогалину от пожара, но даже прямого попадания молнии было недостаточно, чтобы поджечь вечно влажный, окутанный дрожащими испарениями лес. Пятно было почти правильной круглой формы, и казалось нарисованным жирной копотью. Оно не двигалось, но всё живое вокруг избегало приближаться к нему, а не имеющие возможности убежать растения желтели, скручивались и чахли, как от неведомой болезни. Зрелище было поистине грандиозным. Пирс тихонько выдохнул, сбрасывая с себя грозное очарование Внешнего мира, и поправил микрофон.

— Ты это видела? — Голос Трея возник у Алби в правом ухе. Девушка тоже не отрывала взгляда от монитора, замерев в оцепенелом то ли страхе, то ли благоговении. В отличие от лейтенанта Трея, она была во Внешнем мире, и сейчас переживала мучительное чувство дежавю.

— Да, — она плотнее прижала наушник, — видела. Пирс, пора заканчивать. Иначе подопытные опять проваляются в лазарете в полном расстройстве чувств. Всё, что надо, мы увидели. Запись шла от начала «сонного паралича». Покажем капитану, пусть дальше решает сам. Выводи своего из погружения.

Она сняла гарнитуру иосторожно стала отсоединять датчики от головы Дора. Парень спал сном младенца, чему-то улыбаясь. Никто не знал, что видят подопытные после завершения сеанса.

Рифус Гарт вернулся в отдел почти заполночь, несколько часов инструктируя Дирка Хаулза, заставив того чуть ли не сдать экстерном экзамен о знании Внешнего мира, а потом потратив несколько часов на гонку по выдубленной земле. В этот раз он сам вёл машину, решив не привлекать сержанта-водителя. Ни к чему этому юнцу видеть, что именно загрузил в бронированный внедорожник командир особой бригады. Парень может не задавать вопросов, но лишние мысли у него появиться вполне даже могут, а этого Рифус Гарт не желал.

— Как прошёл сеанс? — Капитан не тянулся за сигаретой, что Алби сочла добрым знаком. Наверно, его визит на границу был скорее удачным, чем нет.

— Вы сами должны это увидеть. — Трей включил запись, и монитор явил троим людям картины Внешнего мира и его странного новообразования.

Рифус смотрел молча, не отрывая глаз, затем переключил запись на начало и просмотрел ещё раз. Лицо его было хмурым, хотя таким оно было в девяноста процентах случаев.

— Похоже на какую-то эпидемию, — задумчиво бросил он, барабаня пальцами по столу, — точно какой-то грибок или плесень. На вид что-то скользкое и жирное... словно масло... м-да... хорошенькие дела. Судя по всему, эта дрянь если и распространяется, то медленно, но тамошние зверушки ждать не хотят и валят с этих горизонтов со всех ног. Любопытно... Как подопытные? — Он поднял взгляд на Алби и Трея.

— Тяжело, — со вздохом признала Алби, — сейчас тупо спят без задних ног. Было не так то просто ввести нужную программу, они ни разу не видели Внешнего мира и их мозг отказывался понимать, что от него хотят. Пришлось увеличить частоту до сорока герц и держать её весь сеанс. Несколько дней они будут приходить в себя, а может и неделю.

— Пусть приходят, — распорядился Гарт, — время ещё терпит. Пусть уж лучше продышатся и будут полностью готовы к следующим погружениям, чем вы просто сварите им мозги. Обоих в лазарет на усиленную реабилитацию. Дора потом можно выпустить потусоваться в его любимом кабаке, он у нас всё-таки наёмный сотрудник, второго по истечении срока реабилитации в бокс. Теперь вы сами. Пока наши морские свинки восстанавливают душевное равновесие и вкушают пищу мирскую, нам троим предстоит мозговой штурм.

Алби поёжилась. Картины, что выдавал ей на визуализатор мозг Дора, подчинённый программе, заставляли её незаметно ёрзать на подоконнике и покусывать губы. Вид мерзкого тёмного пятна среди девственного лесного массива не вызывал никаких приятных ассоциаций. «И правда что плесень или гниль. Какого же диаметра эта штука, раз её так хорошо было видно, хоть и с приближением? А, главное, что это такое? Что-то совсем уж гадостное, раз все лесные обитатели десятой дорогой обходят эту хрень...» Она забралась на подоконник с ногами, скинув надоевшие туфли. При Рифе и Пирсе можно, это «свои».

— Я посещал Хаулза, выдал ему подготовительные средства для посещения Внешнего мира. Что бы там ни было, я обязан увидеть всё своими глазами и оценить масштаб угрозы. На одних визуализаторах общей картины не составить. Дирк Хаулз будет меня сопровождать. Надеюсь, то, что говорят о психической устойчивости погранцов, правда.

— Ты хочешь пойти во Внешний мир, — прошептала Алби, чувствуя, как мерзко холодеет где-то в солнечном сплетении, — неужели без этого невозможно обойтись?

— Алби. — Рифус Гарт пристально посмотрел на жену, и она через пять секунд опустила глаза. — Без этого нельзя обойтись. Штырьки лезут через периметр. Скоро за ними последуют и другие экзоты. Они идут сюда, потому что сзади них океан и странная гнилая штука посередь леса. Не забывай, континент хоть и большой, но окружён водой. У них не так много вариантов для бегства. И я, — Алби показалось, что взгляд его потемнел ещё больше, — я обязан узнать об этой дряни по максимуму. На кону угроза государственной безопасности. А кроме нашего отдела, о Внешнем мире не знает почти никто. Не знает правды, я имею в виду. Страшилки на ночь не в счёт. Я должен пойти туда, Алби. Я и сержант Дирк Хаулз. Брать больше людей значит переть на себе больше трупов в конечном итоге плюс режим секретности. Я один стою всех погранцов, но и я не вечен, знаете ли. Вы будете раз в неделю смотреть, как там ведёт себя эта гнилушная полянка и докладывать мне в определённое время, я выбью из канцлера денег на аппаратуру. Докладывать будет лично Пирс Трей.

— Почему не я? — На Алби словно ушат ледяной воды вылили.

— Потому же, почему хирурги не оперируют своих близких и родственников. Мне тоже нужна холодная голова, там, куда я иду, нет места эмоциям, беспокойству и страху за тех, кто мне дорог. Всё, это не обсуждается. На время моего отсутствия всей текучкой займётся Орс, он прямо-таки создан для этого. И он умеет молчать. Ваша задача только и исключительно наблюдение за Внешним миром. Сами решите, в параллель или по очереди, вы специалисты, вам виднее. Три дня всем на отдых, Алби, ты меня слышишь?

— Да, — тихо сказала девушка, — три дня. Целых три дня.

— Вопросы есть?

— Никак нет, господин капитан. — Пирс затылком чуял, что подзадержался в кабинете начальства. Да и Кита пора выводить из транса. И вообще поменьше мозолить Рифусу Гарту глаза, когда его жена тоже рядом. Тут такое дело... не так страшно стать опять рядовым, как быть запытанным до смерти. Мозги капитану Гарту, кажется, модифицировали вместе с телом и рефлексами.

— Алби, если я позволяю тебе сидеть с ногами на подоконнике в присутствии напарника, это не значит, что ты можешь в его присутствии позволять эмоциям взять верх. Больше не изображай трепетную нимфу, когда в помещении кроме нас есть кто-то ещё. Дело слишком серьёзное и я исхожу из соображений, руководствуясь логикой и здравым смыслом, чего и тебе желаю. Трей передаст тебе все наши разговоры в точности, но докладывать мне будет он. Так, всё. У нас три дня на отдых и подготовку, тебе - к сеансам, мне к экскурсиям. От ваших наблюдений зависит, как быстро мы с сержантом Хаулзом достигнем цели. Ты понимаешь меня?

Гарт говорил чересчур резко и отрывисто, Алби было знакомо это выражение лица. Никаких эмоций при посторонних. Все любители сальных сплетен уже побывали кто на гаупвахте, а кто и в нейтральной полосе, — капитан не церемонился, — но осадочек, как говорится, остался. Жена Цезаря вне подозрений, но это должно было и впрямь соответствовать действительности.

— Извини, — прошептала Алби, нервно теребя алый платочек, — просто я боюсь. Мне так страшно даже во Внешнем мире не было, и в вольере тоже. Эта штука... это что-то настолько... чужое, недоброе, что я совсем ничего не могу с собой поделать. Прямо голова кружится, как вспомню. А ты собрался туда... А если...

— Никаких «если». Я туда выдвинусь, узнаю, что к чему, возможно, смогу взять пробы этой дряни на анализы. И сразу вернусь. Думаешь, мне так нравится шаландаться по этим буеракам? Кроме меня некому, и ты знаешь это. А теперь опечатывай лабораторию и поехали домой. Скоро рассветёт, а у меня во рту ни крошки с самого утра. Только пыль в волосах и форма требует основательной чистки. Тамошний воздух можно видеть. Всё, давай, я тебя жду на парковке.

Он на цыпочках прошёл на кухню и осторожно, стараясь ничем не звякать, открыл початую бутылку и от души плеснул в стакан. Алби вроде спит как сурок, есть надежда, что его отсутствие останется незамеченным. Эта девушка будто шестым чувством определяла, не открывая глаз, рядом он или нет. Ни в какое шестое чувство Гарт, разумеется, не верил, но ночные вылазки за спиртным старался проводить в режиме максимальной секретности. А выпить было с чего. Та дрянь, что продемонстрировали Алби и Пирс, не шла у него из головы. Что ещё за напасть. Радиационный фон во Внешнем мире за триста с чем-то лет не сказать чтобы пришёл в норму, но новых форм жизни там больше не появлялось. Сейсмическая активность на нуле, уж чего-чего, а землетрясений там никогда не фиксировали. Спонтанные мутации, от которых не застрахован никто? Ну, может быть, может быть... Только бы добраться до этой гнили и выяснить, чем она так неприятна штырькам и прочей нечисти... За этими мыслями он не услышал, как дверь на кухню открылась.

— Риф, три часа ночи. — Как дежавю какое-то. Голос у Алби был усталый и наполненный леденящей тоской.

— Сейчас допью и приду. Иди спать.

— Мне ещё невесть сколько спать в одиночестве. Ты можешь хоть дома не думать об этом всём...

— Алби...

— Да, господин капитан. Как скажете. — Она молча повернулась и вышла, притворив дверь. И только обострённый после модификаций слух позволил Рифусу услышать тихий всхлип в подушку.

«Чёрт бы это всё побрал». Он залпом допил настойку и зашёл обратно в комнату. Алби, завернувшись в простынь с головой, лежала лицом к стене и плечи её слегка подрагивали. Дома она могла позволить себе проявлять эмоции.

— Т-с-с-с... Ну что опять за концерт посреди ночи. Ну тихо, тихо. Ну извини. Я тоже на нервах. Ну хватит уже. Давай я тебе тоже налью, полегчает.

Алби молчала, но вздрагивать перестала. «Уже прогресс».

— Не хочешь выпить? Тогда иди сюда, всё, успокойся, успокойся, у нас ещё три дня, времени дофига. Иди сюда. Буду тебе нервы лечить. «Свои я уж как-нибудь сам. Когда ты уже перестанешь мерять всех по себе, капитан Рифус Гарт. Твоей жене надо памятник отлить при жизни. За терпение».

— Иди сюда, — повторил он, — я знаю, ты боишься щекотки.

Бармен «Очарованного кварка» Ден, как и все бармены, считал себя неплохим психологом и знатоком человеческих душ. Уж сколько историй он выслушал из-за стойки за семь лет, уж сколько слёз было выплакано на его плече, сколько раз он подбадривал, утешал, смешил, сочувствовал... он знал всех гостей «Кварка» в лицо, а многих и по имени, но в последнее время некоторые клиенты, типа Кита Тригга, исчезли и вот уже долгое время не показывались в баре, а некоторые изменились в странную и не совсем в лучшую сторону. Взять хоть лысого весельчака Дора, раньше парень висел на стойке, широкими жестами угощал всех, кого знал, беспрестанно шутил, заключал дурацкие пари, которые всегда проигрывал, и мог перепить самого Дена. Теперь же Дор выбирал дальние столики, заказывал самое дорогое и «улетал» при этом со второй рюмки. В пьяном бреду он беспрестанно цитировал одну и ту же строчку какого-то довоенного поэта из давно не существующей страны: «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...» Продолжения стихотворения Дор не знал. Ещё бармен периодически видел среди клиентов высокого красивого блондина в изящных очках, на которого вешалась чуть ли не вся женская половина «Кварка». Блондин в каждый свой визит цеплял новую девочку, обворожительно улыбаясь, но Дену в этой улыбке виделся раздвоенный язык змеи. С барменом блондин никогда не разговаривал, делая заказы через официанток, которые тоже периодически становились жертвами холодного обаяния этого человека с льдисто-голубыми глазами и изысканными манерами. Если бы Ден работал в баре года на три подольше, он узнал бы аспиранта Пирса Трея. Однако он работал здесь всего семь лет.

Но одну встречу Ден запомнил на всю жизнь, так она врезалась ему в сердце.

Несколько лет назад в «Очарованный кварк» зашла молодая стильно одетая женщина с тщательно уложенными платиновыми волосами. Она села за стойку и огляделась, будто оказалась в странном и незнакомом месте. Ден исподволь рассматривал её. Она мучительно напоминала ему кого-то, вот только бармен никак не мог сообразить, кого. «Алби Мирр», — вдруг вспыхнуло у него в голове. Да нет, какая Алби, вы что, у Алби льняные волосы ниже лопаток, которыми она очень гордилась, и щёчки у неё с ямочками, а главное, у неё смеющиеся глаза. У женщины за стойкой глаза были сходны с глазами блондина в очках. Но Ден всё же решил закинуть удочку:

— Алби, это ты? Тебя и не узнать совсем.

Блондинка подняла на него равнодушный взгляд, в котором едва угадывалось удивление:

— Вы меня с кем-то спутали? — В голосе только вежливый интерес.

— Простите, — пробормотал смущённый и обескураженный Ден, — вы мне напомнили одну мою знакомую...

— Такое часто бывает, — кивнула незнакомка.

— Что желаете выпить?

— Вермут.

— Белый или розовый?

— Extra dry. — Блондинка поправила прядку, и рукав её блузки немного задрался, обнажив локоть. Ден прикусил губу. На сгибе у женщины виднелся небольшой красный пластырь. Ден не первый год работал в баре и навидался всякого. В том числе, откуда берутся на руках у людей подобные пластыри. Он учтиво поставил перед девушкой бокал с вермутом и больше в её сторону не смотрел.

Сама Алби больше в некогда любимый бар не заходила. Взгляд Дена сказал ей больше, чем все давнишние истерики Рены или шепотки за спиной. Она окончательно убедилась, что к старой жизни возврат невозможен. Отныне «Очарованный кварк» ей заменит степенное и респектабельное «Тасманово море», а где пить сухой вермут, Алби было всё равно.

— Ну, как твоя вылазка? — Рифус с интересом глядел на жену.

— Отмерло. — Алби прошла на кухню и налила себе ещё порцию вермута. — Даже странно. У меня никаких эмоций. Даже Ден, кажется, меня не узнал.

— Узнал, — усмехнулся Рифус, — но сделал верные выводы.

— Меня должно это беспокоить? Я не жалею, что зашла, но это был последний раз.

— Вот и хорошо. Надо уметь рвать с прошлым.

— Да, — прошептала Алби, — ты даже не представляешь, как ты прав.

В ту ночь она сама отказалась от «скея».

Глава 6

— Я тебя довезу, — Трей встревоженно всматривался Алби в глаза, которые она тщетно старалась отвести. По её щеке скатилась одинокая предательская слезинка.

— Алби, ты меня слышишь? Я тебя отвезу домой. Не стоит, чтобы водитель видел, как ты плачешь. Алби!

— Ну отвози, — равнодушно прошептала девушка, — раз заняться нечем.

Она так и сидела на подоконнике, не меняя позы, обхватив руками колени и спрятав в них голову. Трей вздохнул с лёгкой досадой. Женщина на грани нервного срыва это похуже всех выволочек от капитана, и уже неважно, как этого капитана зовут. Гарт отчалил часа два назад, завершив все приготовления и несколько раз подробнейшим образом проинструктировав Пирса с Алби на предмет сеансов связи и наблюдений за загадочным пятном. И все эти два последних часа его жена пребывала в полнейшей прострации. Пирс уже извёлся, понимая, что одну девушку отпускать домой нельзя, она ничего не видит перед собой от слёз, но и сидеть в кабинете в ожидании, пока она успокоится, тоже не выход.

— Алби, пойдём. Ну что тут высиживать, тебе надо отдохнуть и поспать. Не надо, чтобы тебя видели здесь... ну пожалуйста, давай я тебя отвезу. Я знаю дорогу. Алби. — Он достал бумажную салфетку и начал вытирать ей слёзы. Девушка так и сидела, равнодушно подставляя щёки под импровизированный платок. «Алби, ну возьми себя в руки, ну что ж ты так... Ну что ты по живому как по мёртвому рыдаешь... Да твой капитан, уж кто-кто, а он не даст Внешнему миру так просто себя схарчить. Ну успокойся ты наконец, господи, да что ж такое...» Пирс скомкал уже пятую салфетку. Всё, пришла пора решительных действий. Иначе он всю ночь проторчит здесь со своей напарницей, а это никуда не годится.

В машине Алби устроилась с ногами на заднем сиденье, снова замерев в беззвучном плаче. Пирс периодически косился на неё в зеркало заднего вида и молча качал головой. «Алби, Алби... Плакала бы ты так обо мне, если бы твой капитан заслал меня куда-нибудь к чёрту на рога? Плакала бы ты о своём напарнике? Или я для тебя никто, специалист проекта "Гипнос" и ничего более? Плакала бы ты от страха за меня? Боюсь, что нет... Этой чести удостоился только наш капитан... он даже не догадывается, как его жена психует, боясь, что ты, Рифус Гарт, не вернёшься из мясорубки Внешнего мира. Алби, Алби... мы бы могли быть такой прекрасной парой... мы идеально подходим друг другу, разве нет? Разве мог бы я найти женщину, хоть отдалённо сравнимую с тобой по интеллекту, по увлечённости... по красоте. А ты выбрала человека, который только и может, что ломать людей через колено... ты знаешь, что он модифицирован? Что каждую ночь ты ложишься в постель с модификантом, гибридом, у которого даже состав крови изменён в соответствии с условиями Внешнего мира...» Пирс потряс головой, отгоняя крамольные мысли. Он довезёт Алби до «Каньона», проследит, чтобы она закрыла дверь на кодовый замок, и рванёт куда-нибудь, где можно выпить и расслабиться. В конце концов, у этой девушки уже был учёный-блондинчик, и кончилось это как-то не очень.

— Алби, ну пожалуйста, ну перестань плакать... Ну у меня уже сил нет на это смотреть. Алби, ну подумай головой. Гарт один из тех немногих, кому не так уж и страшен Внешний мир. Он там был много раз. Чёрт возьми, да ты же сама была там с ним, и вы выжили. А насколько я помню его рассказы, у вас там был один пистолет на двоих, никакой формы «тревога», вообще ничего. В чём были, в том и попёрлись, он в галстуке, ты вообще непонятно в чём. А уж более неприспособленного к Внешнему миру человека, чем ты, сложно даже вообразить. И вы выжили. Выжили и вернулись. А сейчас он экипирован по полной программе, плюс с ним Хаулз. Это крепкий тренированный человек, умеющий обращаться с оружием...

— Пушечное мясо, — глухо произнесла Алби, глядя в сторону.

— Что? — Трей не сразу понял, что она сказала.

— Я говорю, пушечное мясо. Этот Хаулз. Риф попросту выставит его живым щитом в случае чего. А о Дине ты подумал?! — Она подалась вперёд. — У Дины в сто, нет, в тысячу раз больше шансов остаться вдовой, нежели у меня.

«Вот о Дине Хаулз мне ещё думать...» Пирс понял, что следить за дорогой и одновременно успокаивать Алби он не сможет, поэтому с визгом вывел автомобиль на обочину, заглушил двигатель и пересел к девушке на заднее сиденье. Она чуть продвинулась, сильнее прижав ноги к груди.

— Алби, давай рассуждать логически. Гарт своё дело знает. Он не из тех, кто прёт очертя голову. Он всё рассчитал заранее, он хорошо подготовился, он...

— Он модифицирован для Внешнего мира, — тихо сказала Алби. «Значит, знает...» — Но он в нём не рождён. Это чуждая для любого из нас среда. И не надо мне сейчас про то, как мы с ним были там ту неделю. Тогда мы почти не выходили из подстанции. А сейчас они с Дирком идут прямо вглубь леса. Против шерсти, вся тамошняя фауна сломя голову бежит им навстречу. Это, по-твоему, шуточки? А это жуткое пятно, что это, я не знаю, я боюсь...

Алби расплакалась в голос, и Пирс осторожно обнял её за плечи, боясь пошевелиться, пока она прятала голову у него на груди. «Одно слово, Алби. Одно слово, и я останусь у тебя. Пожалуйста, прошу тебя. Я постараюсь тебя успокоить... я не причиню тебе боли... Алби, ну подними голову...» Но девушка продолжала тихо плакать, и Пирс чувствовал, как намокает от слёз его рубашка.

«Хотя бы довезти её до дома. Уже скоро стемнеет. Гарт, скотина, ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Какой лотерейный билет ты вытянул не глядя? Обо мне она никогда так не заплачет. Никогда... Надеюсь, ей с тобой хорошо, хотя чёрт тебя знает, как глубоко тебя модифицировали... всё, хватит. Твоё дело, Пирс Трей, это сеансы погружений и съём девочек в "Очарованном кварке". И правильно, целее будешь. В конце концов, Гарт обещал тебя убить, если что-то заподозрит, а убивает он медленно. И печально. Среди скорбей нейтральной полосы».

— Ну вот ты и дома. — Автомобиль остановился около подъезда. — Давай, отдохни, поспи, успокойся. Завтра в девять я за тобой заеду.

— Спасибо, Пирс. — Алби вылезла и начала шарить в сумочке в поисках карточки от замка. — Не стоит, я доеду на автобусе.

Пирс Трей даже рассмеялся от неожиданности.

— Алби, ну ты даёшь. Какой автобус, в «Каньоне» нет общественного транспорта, здесь живут респектабельные люди с личными водителями. Ну ты как в безвоздушном пространстве, ей-богу.

— Тогда возьму машину Рифа.

— Ага, и капец его внедорожнику. Алби, такая техника не для твоих изящных лапок. Ты и тот в самый бронепоезд на запасном пути врежешься, мне Риф рассказывал про твои «успехи» в вождении. Нет уж, давай-ка не спорь, я заеду, мне не трудно. Только уж не опаздывай.

— Спасибо, — щеки Пирса коснулась влажная от слёз щёчка Алби. Губы чмокнули в миллиметре от его кожи. — Ты очень много сделал для меня.

— Я ничего не делал.

— Хотя бы выбил у меня из головы всю дурь.

— Разве только это. Алби. — Он с какой-то безнадёжностью решился закинуть последнюю удочку. — Хочешь, я с тобой посижу? Поплачешь у меня на плече, рубашка и так уже мокрая. А то ты напьёшься с нервов в одиночку... а завтра на службу...

— Нет, Пирс, не надо. Тебе ещё через половину конгломерата домой возвращаться. Не надо, я уже... уже всё нормально. Спасибо тебе. Ты самый лучший напарник.

Алби погладила его по щеке и провела картой по считывающему устройству. Дверь бесшумно распахнулась и так же беззвучно закрылась перед самым носом Пирса Трея.

Она закрыла дверь, прислонилась к стене и потёрла воспалённые от слёз глаза. Господи, это же надо быть такой идиоткой. Устроить истерику при Пирсе! Он, конечно, её напарник, она доверяет ему... он её друг, в конце концов... но всё-таки это слишком. Риф бы отчитал её как девочку, не скрывая бешенства в глазах. Так потерять лицо! Чтобы Пирс был вынужден везти её домой, опасаясь, что водитель увидит её заплаканную физиономию. И ещё нянчился с ней всю дорогу, пока она закатывала концерты. Пирс прав, десять раз прав, модификанты для того и созданы, чтобы Внешний мир обломал о них зубы. И она, Алби, знает это как никто другой.

Девушка залезла в горячую ванну, всем своим существом ощущая, как болезненная судорога постепенно сменяется чувством подрагивающей расслабленности. Завтра она извинится перед Треем и попросит его не рассказывать Рифу об этой сцене. Капитан будет не в восторге, узнав об очередном нервном взбрыке своей жены. Не стоит его информировать, у него и так сейчас дел по горло. А Алби будет заниматься тем, чем и должна: отслеживать ситуацию во Внешнем мире наряду с Пирсом и скрупулёзно фиксировать все изменения около загадочной проплешины. Она глубоко вдохнула и погрузилась в тёплую ароматную воду с головой.

Трей отъехал на пару миль от «Каньона» и заглушил двигатель. Он откинулся на спинку кресла, подождал, пока крыша автомобиля сложится сзади в хитрую гармошку, и вперился в открывшееся ночное небо, усеянное миллиардами звёзд. Ему безумно захотелось раствориться в этом тёмном мерцающем великолепии, стать одной из сотен тысяч мигающих точек и навсегда покинуть эту проклятую иссушённую землю, на которой он, Пирс Трей, как-то подзадержался.

«Ты идиот, Трей. Конченый дебил. Когда ты уже начнёшь думать головой, а не членом. Ты на что рассчитывал, придурок? Что стоит её мужу отчалить на неопределённый срок, и она бросится тебе на шею? Хорошо ещё, что ты не наговорил ей всякой чуши, которая вертелась у тебя в голове. Господи, хоть бы она не заметила... хотя такую эрекцию фиг скроешь. Но она вроде была слишком погружена в себя и в свои рыдания. Ты клинический идиот, Пирс Трей, и завтра ты даже виду не подашь... и вообще никогда виду не подашь... "какой бы мы были прекрасной парой..." с диссертацией своей ты прекрасная пара, с любой из трёх, доктор наук, мать твою в изотопы... совсем страх потерял... а завтра Рифус будет опробовать связь и придётся докладывать... что докладывать-то?.. что спросит, то и доложу... с покерфейсом... так, мне надо выпить...»

Он ещё немного посидел, подставляя лицо прохладному ночному ветру.

«Радуйся, полудурок, что ты сидишь тут, в своей машине, сидишь и имеешь возможность предаваться всяким неуёмным фантазиям, а не шаришься по Внешнему миру, как твой командир...» Мысли Пирса перескочили на Рифуса Гарта. Модификация... в этом слове Трею слышалось эхо чудовищных опытов довоенных времён... но, конечно, на самом деле всё было совсем по-другому.

* * *

— Модификация необратима. — Рон Гир колючим взглядом обвёл собравшихся в учебной аудитории молодых рядовых. Лекции об устройстве Внешнего мира капитан Гир читал лично.

— Модификация необратима. — повторил он. — Нельзя стать модификантом по собственному желанию. Решение о пригодности того или иного оперативника принимается комиссией во главе с капитаном особой бригады, принимая во внимание физические и психологические характеристики бойца. Кандидат вправе отказаться от модификации. Это единственный случай, когда подчинённый имеет право оспорить решение командира. Решение о модификации кандидат принимает исключительно на добровольной основе. В случае отказа к нему не применяется никаких санкций. Повторяю, кандидат сам принимает решение — взвешенное решение! — и никто не вправе оказывать на него давление, даже я. Через год отказавшемуся предлагается снова сделать выбор, в случае повторного отказа его имя исключается из списков возможных модификантов. Естественно, такого человека никто не осуждает. Он продолжает нести службу и ни один офицер не попрекнёт его за отказ от модификации. Согласившиеся же...

Капитан Рон Гир замолчал и вновь пристально посмотрел из-под кустистых бровей на замеревших слушателей. Новобранцы даже дышали как-то через раз. Уж слишком много тайн и загадок окружали людей, подвергшихся трансформации в угоду хищной и враждебной внешней среде.

— Зайдите! — рявкнул вдруг капитан, повернувшись к двери. Тяжёлая створка распахнулась без единого звука.

Вошедший оказался худощавым мужчиной среднего роста, темноволосым, кареглазым, с матово-смуглой кожей и неприятно резкими чертами лица. Он повернулся к аудитории, глядя на всех и ни на кого одновременно. Гир включил большой настенный монитор, бросил взгляд на неподвижно стоявшего человека и сообщил:

— Это лейтенант Рифус Гарт. Он служит в особой бригаде уже пятнадцать лет. Кто-то из вас с ним уже знаком, кто-то нет, кому-то предстоит. Лейтенанту Гарту тридцать пять лет. А вот это, — Гир вывел на монитор изображение, — рядовой Гарт в день приёма на службу. Здесь ему двадцать. Почувствуйте, что называется, разницу.

С экрана на новобранцев смотрел молодой симпатичный блондин, очень светлокожий, с красиво очерченным ртом и глазами удивительного бирюзового оттенка. Среди рядовых пронёсся шепоток.

— Отставить разговоры! — гаркнул капитан, и шелест смолк. — Вы видите перед собой наглядный результат модификации. Лейтенант Рифус Гарт прошёл её в возрасте двадцати двух лет, он был рекомендован лично мной. Модификацию целесообразно проводить до двадцатипятилетнего возраста, в этом случае организм адаптируется значительно быстрее. Теперь. Что мы видим. — он подошёл к лейтенанту поближе. — Условия Внешнего мира требуют внесения значительных изменений в человеческий организм. Тщательно выверенных и рассчитанных изменений. Вы все знаете, насколько тамошняя среда враждебна любому человеку. Те полудурки, что проникают вовне, если не мрут в первые часы, подвергаются изменениям уже на месте, но такой модификации я не пожелаю даже врагу. Даже я и даже врагу. — Капитан Гир перевёл дыхание и продолжил. — На примере лейтенанта Рифуса Гарта мы видим наглядные проявления модификации. Повышенное содержание меланина для противодействия ультрафиолету. Это влечёт за собой потемнение волос и кожи, а так же изменение цвета глаз. Далее. Ноктолопия сиречь способность видеть в темноте. Это заметно по тому, насколько редко Рифус Гарт моргает. — Взгляд лейтенанта и впрямь был каким-то остановившимся. Новобранцам было очень неуютно ощущать его на себе. — Идём дальше. Пониженное содержание эритроцитов в крови из-за чрезмерно насыщенной атмосферы. Замедление процессов окисления. Пониженный метаболизм. Способность задерживать дыхание под водой до семи минут. Разденьтесь до пояса, — бросил Рон Гир неподвижному изваянию со стеклянными глазами. Гарт снял пиджак и рубашку и заложил руки за спину.

— Повернитесь в профиль. Вы видите этот шрам? — От ключицы почти до мочки уха смуглую кожу рассекал светлый толстый шрам самого зловещего вида. — Лейтенант, где вы получили такой «подарок»?

— Во Внешнем мире, господин капитан.

— Кто на вас напал?

— Варан, господин капитан.

— Варан. Варан та ещё дрянь. Сколько времени прошло с момента ранения до образования рубцовой ткани?

— Неделя, господин капитан.

— Неделя. Неделя, — обратился Рон Гир к слушателям, — и это во Внешнем мире, где у лейтенанта Гарта был весьма скудный запас медикаментов. Вы видите, что возможности модификантов значительно шире, чем у обычных людей. Усиленная регенерация, сопротивляемость довольно многим токсинам, тем, что нами изучены, безусловно. Разумеется, заработная плата модификантов существенно выше, чем у их сослуживцев. Это естественно, если учесть возможные риски. Кроме того. — Гир покосился на своего подчинённого, всё так же стоявшего немой статуей, — модификация приводит к ещё некоторым особенностям. Довольно важное это отсутствие фертильности при нормальном либидо. Проще говоря, — капитан снова покосился на Рифуса Гарта, — бесплодие. Модификантам не возбраняется иметь семью, но мало кто из них пользуется этой возможностью. Лейтенант Гарт, например, её упорно игнорирует. Но это личное дело каждого, а вообще никто не знает, что может родиться у модифицированного мужчины и нормальной женщины, хотя вообще-то не может ничего. Одной яйцеклетки, знаете ли, мало. Женщин, кстати, модифицировать запрещено. Я ещё раз подчёркиваю: решение о модификации кандидат принимает исключительно добровольно, без малейшего давления с какой-либо стороны. Учтите это, если когда-нибудь комиссия рассмотрит ваши кандидатуры. И учтите ещё и то, что процесс модификации нельзя прервать. Нельзя после первого этапа поднять лапки и пискнуть: «Я всё». Решившиеся кандидаты подписывают своё согласие на процедуру и подтверждают, что им известны все эффекты модификации включая азооспермию. Так что этот шаг требует очень взвешенного подхода.

Рядовые таращились то на капитана, то на раздетого по пояс модификанта. У каждого юноши в голове проносились тысячи разных мыслей, но вот желания пойти под нож генетикам и нейрофизиологам, да ещё стать бесплодным ни у кого не было. Что сподвигло молодого двадцатидвухлетнего блондина на столь кардинальное вмешательство в свой организм, рядовые не знали.

— Можете одеваться, Гарт, вы свободны.

Лейтенант молча оделся и вышел из аудитории. Друзей у Рифуса Гарта после этой демонстрации почему-то не прибавилось.

— Опять манекенщиком работал? — Пирс, Селвин Ред и Рифус, по обыкновению, торчали в одной из бильярдных после рабочего дня. По хмурому виду товарища Пирс Трей сделал вывод, что Рон Гир опять на примере Рифа показывал новичкам причуды модификации.

— Угу. — Шар с треском закатился в лузу.

— Что он прицепился к тебе, — Ред ждал своей очереди на удар, но судя по тому, что его друг забил уже четыре шара, можно было расслабиться и спокойно потягивать пиво, — есть же Сид, Норт, да ещё наберётся...

— Потому что у меня есть поцелуй варана. Гира это заводит до зуда в жопе. Вот, мол, полюбуйтесь, даже самой молниеносной реакции может не хватить для противостояния всем тамошним приблудам. Это для острастки, так сказать. Ну и проповедь про регенерацию.

Трей тоже сделал очередной глоток и порадовался про себя, что ему никто и никогда не предложит пройти эту кошмарную процедуру. Пирс был ценен своим интеллектом, а не физическими качествами. И он совершенно не стыдился своего малодушия.

* * *

— Вы готовы, Дирк? Давайте сразу на «ты», мне совершенно не улыбается разводить политесы. Командиром я от этого быть не перестану, зато сэкономлю кучу времени и нервов.

— Хорошо, — кивнул Дирк Хаулз, — а как будем проходить нейтральную полосу? — Пограничник настороженно поглядывал в сторону пепельной равнины.

— На внедорожнике. На большой скорости. Могу выдать наглазник и затычки в уши, чтоб наверняка.

— Я что, по-твоему, — набычился Дирк, — карапуз в шортиках? На скорости восемьдесят миль в час десять миль мы преодолеем за семь с половиной минут.

— Тебе хватит, — хмыкнул Гарт, — ты удивишься, но тебе хватит. Ладно, привальчик напоследок, финальная ревизия наших запасов и в путь.

— Почему туда нельзя пустить геликоптеры? Мы же патрулируем границу с их помощью.

— И далеко твой коптер там улетит? Во-первых, он просто не достигнет Внешнего мира, эти машинки не рассчитаны на такие расстояния. Во-вторых, камера ничего не увидит сквозь шапку леса даже с тепловизорами, а вглубь коптер сунуться не сможет, он тут же запутается в лианах или его собьёт какой-нибудь летающий урод. Да и аккумуляторы у этой игрушки не вечные. Нет, Дирк, уж поверь мне, лучше человеческих глаз ещё пока ничего не изобрели. Ладно, не дрейфь. Когда ещё у тебя будет такая экскурсия.

Рифус Гарт растянулся на жёсткой серой земле и долго смотрел в клонящееся к закату солнце. Хотелось бы увидеть его вновь. Очень хотелось бы.

Глава 7

Спала Алби беспокойно, разметавшись по широкой кровати и путаясь ногами в простыне. Ночью все её с трудом загнанные внутрь страхи подняли голову с новой силой. Пирс мог сколько угодно доказывать, призывая в союзники логику и здравый смысл, что уж кто-кто, а Рифус Гарт не по зубам дрожащему мареву Внешнего мира, но страх Алби не подчинялся доводам рассудка. Она ворочалась, постоянно просыпаясь, и в конце концов побрела на кухню плеснуть себе той термоядерной настойки, к которой периодически прикладывался её муж. Жидкость была прозрачного бледно-жёлтого цвета со странным неорганическим запахом, очередное достижение пищевой химии, но со своей задачей справлялась: вскоре Алби почувствовала лёгкое головокружение и закрыла глаза, наблюдая за вспыхивающими цветными пятнами под плотно сомкнутыми веками. Её медленно, но верно отпускало, хотя глубоко внутри у девушки всё равно свился кольцами скользкий и холодный страх. «Я не хочу "брать себя в руки". Я не могу. Даже хорошо, наверно, что докладывать будет Пирс... его волнует задание, а не какие-то иррациональные фобии. Конечно, ему-то что. Он вообще лишён чувства страха за своих близких, у него никого нет и вряд ли будет, с такими-то склонностями. Надо перед ним извиниться за вчерашнее... наверняка испортила ему многообещающий вечер...»

Алби и не подозревала, насколько она была близка к истине, хоть и немного под другим углом.

— Ты где? — На дисплее коммуникатора высветилась знакомая светловолосая физиономия. — Мы же договаривались, что я заеду в девять.

«Господи, я ещё и проспала!» Алби, как ужаленная, вскочила с постели и начала судорожно собираться, одной рукой прижимая к уху коммуникатор.

— Пирс, прости, я... Я проспала... я сейчас... пять минут...

— Всё-таки напилась вчера.

— Пирс, я...

— Я жду тебя внизу. Штрафы мои сама оплачивать будешь.

Алби вылетела из подъезда, наспех проведя карточкой по замку и стараясь не поднимать головы, чтобы её напарник не увидел краски, залившей её лицо. Господи, вчера она устроила ему концерт сначала в кабинете, а потом в машине, теперь вот проспала и опоздала, хотя они же предельно ясно вчера договорились... конечно, он будет гнать с превышением, чтобы ровно в девять тридцать приложить удостоверение к сканеру... какая же она растяпа...

— Ты понимаешь, что со своими выходками ты опасно близка к срыву следующего погружения? — Интонации Пирса до боли напомнили Алби Рифуса Гарта в те моменты, когда он отчитывал её за излишнюю нервозность и впечатлительность. — Мне сегодня выходить на связь и проверять все сигналы. К следующему сеансу всё должно быть отработано до мелочей: дозы изотопа, частота электромагнитных колебаний, время наступления «сонного паралича» и тому подобное. Алби, я всего лишь второй специалист, главная в проекте ты. И Дор более опытный и талантливый сновидец. Не запори работу, христом-богом тебя прошу, возьми ты себя в руки... твою мать. — Пирс говорил всё это, мрачно вперившись в лобовое стекло и выжимая из своего кабриолета максимум возможного.

Алби молчала, сидя на переднем сиденье и упорно глядя в окно. Автомобиль нёсся на немыслимой для конгломерата скорости, вылетая на встречную полосу и с визгом лавируя в потоке, провожаемый ошарашенными взглядами водителей. Красные номера не спасали от штрафов за превышение, но такие машины хотя бы не останавливали, предпочитая присылать квитанции по почте. В девять двадцать восемь кабриолет влетел на служебную парковку.

— Пирс... — Алби тронула его за рукав. Трей обернулся, подавив раздражённый вздох. Почти всю эту ночь он провёл в своей машине, размышляя, что делать с так не вовремя прорвавшейся рискованной страстью. За три года работы в «Гипносе» он наловчился подавлять все желания, ну или, по крайне мере, воплощать их с другими женщинами, преимущественно миниатюрными блондинками. Пирс весьма трезво оценивал свои шансы и на взаимность напарницы, и на собственную «весёлую» жизнь, стоит командиру хоть немного усомниться в своём товарище. Но вчера, глядя на заплаканную девушку, кусающую губы от страха за своего мужа, он ощутил невиданный по силе, острый, болезненный укол зависти и ревности. Ночные посиделки в открытой машине немного отрезвили его, и всё же. Он не хотел оставаться «другом» и не имел права ни на что иное. А тут ещё Алби со своими возлияниями и опозданиями.

— Что? — Пирс покосился с мрачным видом. Она ведь даже не подозревает обо всех этих душевных терзаниях.

— Когда будешь докладывать... Пирс, пожалуйста, не говори Рифу про вчерашнее... ну... он будет недоволен.

— Я не скажу. — Уже прими как данность, Пирс Трей, что тебе ничего не светит и никогда не светило, прими как данность и успокойся. Это, наверное, психоз Алби так на него подействовал. А ещё говорят, невротические состояния не заразны. — Если только он сам не спросит.

— А если спросит?.. — прошептала испуганно девушка.

— Я скажу, что ты была очень опечалена и взволнована, но держалась молодцом. Мне даже не пришлось провожать тебя до дома.

— Спасибо... — она вздохнула и потеребила шейный платочек. — Извини меня за... за эту вчерашнюю сцену, пожалуйста. Я просто психованная дура, мне так стыдно...

— Иди выпей кофе и перестань себя казнить. Я пока аппаратуру настрою.

— Пирс...

— Да как он с тобой живёт и до сих пор не сбрендил? — не выдержал Трей. — Ты ж даже модификанта до истерики доведёшь. А мы всё головы ломаем, что это наш капитан вечно такой бешеный. Алби, добром тебя прошу, иди в буфет, выпей кофе, выдохни наконец, и приступим к работе. Я не хочу проблем ни с Гартом, ни с тобой, я просто хочу спокойно делать своё дело, так можно я этим займусь без твоих скорбных речей? Я тебе обещал, что не расскажу Рифу о твоей истерике. Всё. Больше мне добавить нечего. — Он развернулся и быстрым шагом направился к дверям лаборатории.

«Дура. Ты даже не идиотка, ты просто форменная дура. Курица. Когда ты уже перестанешь думать только о себе и своих переживаниях? Тоже мне, феечка. Долбаный эльф, как сказал бы Риф. Пирса вот довела, а он с тобой, как с инвалидом, нянчился, отвозил-привозил, теперь вот будет выгораживать тебя перед собственным капитаном... как будто он, Трей, тебе чем-то обязан. Немудрено, что он в конечном итоге психанул. Терпеть такую напарницу, да ещё жену командира, которой извольте выказывать почтение, а не то экскурсия в нейтральную зону... и ведь не извинишься уже, он тебя пошлёт подальше и будет прав. Иди уже к себе, позорище, и не запори работу, правда что.» Алби сняла с двери печать и зашла внутрь.

* * *

— Всё, готов? — Рифус сидел на водительском месте и искоса наблюдал за Дирком, в последний раз тщательно проверявшим оружие и амуницию. Пограничник был одет в зеленоватую тускло поблескивающую куртку с длинным рукавом, такого же цвета штаны, заправленные в высокие ботинки, на руках у него были перчатки, а волосы спрятаны под плотно прилегающей повязкой. «Ну прямо коммандос из старых фильмов про войну. «Тревога», ага. Ты сейчас похож на моего телохранителя, Дирк. Ну, надеюсь, эти латы хоть немного защитят твою шкуру. Моя-то по-любому попрочнее будет». Сам Гарт от формы «тревога» решил отказаться. Лёгкая и прочная, она не замедляла продвижения и была рассчитана на довольно экстремальные условия, но Рифус привык ощущать Внешний мир каждой своей клеточкой, каждым нервом, каждым атомом своего переделанного организма и доверял этому организму куда сильнее, чем всем придумкам медиков и технарей из собственной бригады. Господи, да он туда в костюме и галстуке ходил, и ничего. Сейчас, правда, Рифус Гарт решил не будоражить воображение жителей Внешнего мира алой удавкой и всё-таки влез в более подходящий походный прикид, который не всякий оперативник согласился бы надеть. Симбиоз клеток человеческого эпидермиса и паутины одного симпатичного арахнида извне, материал, оставивший далеко позади даже приснопамятный кевлар, известный ещё довоенным технологам. Футболка и штаны из этой жутковатой смеси выдерживали укус варана и пасовали, кажется, только перед карборановой кислотой, оружием пышных плотоядных папоротников. Но перед карборановой кислотой пасовало всё живое и почти всё неживое, так что Рифус особых претензий не имел. Дирк, узнав о составе ткани, вытаращился с таким ужасом, что Гарт поздравил себя с тем, что приказал бравому сержанту облачиться в «тревогу». Только обмороков им и не хватало, а ведь они ещё даже не въехали в нейтральную зону.

— Всё в порядке. — Дирк Хаулз захлопнул багажник и сел рядом с Гартом, — я ещё раз всё пересчитал...

— Про ультрафиолет не забудь, когда приедем. Да не напрягайся ты так. — Рифус вдруг улыбнулся, и это было так неожиданно, что пограничник вздрогнул. — И во Внешнем мире можно выжить. У нас должен получиться неплохой тандем, если ты будешь мгновенно и в точности исполнять мои приказы. Там, вовне, это не блажь хлыща в лакированных ботинках, — На этих словах Дирк Хаулз поёжился. Неужели его изначальное отношение к командиру «красногалстучников» было так ясно написано на его лице? — Там ты зависишь от меня и прикрываешь мне спину. Если выберемся, буду ходатайствовать перед Бергом о присвоении тебе внеочередного звания. Всё, погнали. Если во что-то веришь, можешь прочитать молитву. Некоторым помогает, говорят.

Взвыл раненым зверем мотор, и автомобиль рванулся с места так резко, что Дирка буквально впечатало в спинку кресла. Казалось, Рифус Гарт поставил себе задачу пересечь нейтральную полосу не за семь с половиной минут, а за вдвое меньшее время. Хаулз скосил глаза на приборную панель. Сто семьдесят одна миля в час с нуля. Ничего себе машинки у этих ловцов штырьков и ренегатов, это какое же финансирование должно быть... Дирк не успел додумать свою мысль, как окна внедорожника покрылись слоем тончайшего, как мука, невесомого серого пепла, облепившего весьавтомобиль целиком. Гарт отчего-то не включал «дворники», форсируя скорбную пустошь в прямом смысле слова на ощупь. В салоне потемнело, пепел клубился около колёс, взметался пылевыми смерчами над крышей... тонкими струйками просачивался сквозь стыки корпуса, и Дирк с ужасом понял, что сейчас вдохнёт прах миллионов сгоревших заживо. В ушах у него застучало, горло словно перехватила чья-то костистая рука, и он начал задыхаться, не в силах заставить себя сделать хоть один вдох. Он как наяву видел людей, охваченных огнём, охваченных изнутри, словно они проглотили горящий факел. Синие змейки пламени бежали по телам, вынуждая их корчиться от невыносимой боли, которую невозможно было заглушить ничем. Автопиролиз пожирал внутренности, словно те были сделаны из бумаги. И докуда хватало взгляда, равнина была заполнена этими несчастными, принявшими чудовищную по своей бесчеловечности смерть. Цепную реакцию невозможно остановить, и пока было, чему гореть, синее пламя не успокаивалось. Глаза Дирка закатились.

Рифус мельком бросил взгляд на своего напарника. М-да, какие уж тут наглазники. «Три с половиной минуты. Продержись три с половиной минуты, я и так выжимаю из этого катафалка всё, что могу. Давай, Дирк, осталось немного».

Сам Гарт тоже ощущал немые крики сгоравших заживо, эти эманации витали в воздухе, превращая долину в царство Аида на земле. Он намеренно не очищал стёкла, чтобы не видеть клубов сухого, шуршащего пепла, мало-помалу из тонких смерчей превращавшегося в корчащиеся фигуры, царапающие обугливающимися руками землю. «Будь проклят тот, кто это сотворил. Кто применил автопиролиз к живым людям. Будь они все прокляты, во веки веков, пусть их души не знают покоя и не получат прощения, неважно, чьего...»

Через три с половиной минуты внедорожник, покрытый толстым слоем пепла, врезался во что-то твёрдое и чуть не перевернулся. Бронированная морда автомобиля не позволила пассажирам превратиться в кровавое месиво, но тряхануло изрядно. Внедорожник по инерции ещё прокатился какое-то расстояние, с треском таща за собой то ли ветки, то ли что ещё. На Рифуса Гарта словно вылили ушат ледяной воды. Он сидел, жадно хватая ртом перенасыщенный кислородом воздух и не мог заставить себя пошевелиться. Дирк Хаулз замер рядом зелёным кулем.

«Прорвались». При всей смертельной опасности стоячего вала посреди моря, его было преодолеть всё же проще, хоть на это никто, кроме Гарта, не отваживался. Но вода чиста и безмятежна даже когда она похожа на ледяную солёную стену, твёрдую как камень, затягивающую всё ниже и ниже, пока мясорубка водоворота не выкинет искалеченное тело на поверхность. «Если бездумно переть напролом». В голове у Рифуса помаленьку прояснялось. Они преодолели долину скорби и достигли Внешнего мира. Скорее всего, впечатались в дерево, теперь главное отогнать машину, чтобы её не оплели эти вездесущие лианы. Он пошевелился, осторожно устраиваясь за рулём, включил «дворники» и довольно хмыкнул. Площадка просто чудо, мечта, будто сама судьба вела его сюда. Внедорожник врезался в одиноко стоящее дерево, почти без лиан и мшистого серпантина. Чуть поодаль виднелась небольшая прогалина перед стеной из вечнозелёных исполинов. «Вот и чудненько... сейчас мы припаркуемся... вытащим нашего погранца... и припасы... и закидаем карету ветками... а канцлер ещё брызгал слюной, на кой чёрт мне бронированный автомобиль...»

Он выволок наружу бесчувственное тело своего напарника и уложил его на мшистый серо-багровый пружинящий ковёр. «Эх вы... стражи границы...» Дирк Хаулз пребывал в отключке, лицо его искажало выражение нечеловеческой муки. Кожа пограничника покрылась тонким слоем праха. «А я предупреждал тебя. Ты ещё бычился и считал, что я передёргиваю. Внешний мир не любит гостей и встречает соответственно. Ну да ладно, полежи тут пока, а я машинку переставлю».

Дирк очнулся оттого, что ему в лицо что-то настойчиво брызгали. Одна из капель попала ему в глаз, и он непроизвольно зажмурился от острого жжения.

— Тихо ты. Сейчас «ультрастопом» тебя обработаю, ты не дёргайся. Лежать, кому сказал! Ты ещё полчаса как минимум встать не сможешь, вот и не рыпайся.

— Я... — Речь Дирку давалась с трудом. — Мы... уже там, да?..

— Молчать. Лежать. Дыши медленно и осторожно, привыкай. Глаза закрой, сейчас нахватаешься дряни.

Дирк Хаулз покорно умолк. Его голова раскалывалась от боли, видимо, он приложился, пока был без сознания. Перед глазами плавали цветные круги и пятна, к горлу подкатывала тошнота, а в носу что-то кисло щипало. «Это пепел...» Дирк почувствовал, как к горлу подкатывает едкая желчь, и его чуть не вывернуло наизнанку.

— Не шевелиться. — Голос доносился как из бочки. Пограничник зажмурился, чувствуя, как лицо покрывают капли из баллончика.

— Ну вот, — сообщил тот же голос, — теперь ты лежи и втыкай, а у меня ещё дел по горло.

Рифус вытащил из машины увесистый рюкзак, две винтовки, тепловизоры и прочие запасы, свалил это всё на мох и принялся рыться в рюкзаке в поисках передатчика. Связь это не шутки, без связи они с Дирком будут тут как слепые кутята, Внешний мир слишком огромен, чтобы можно было идти наобум, а более-менее точное направление он может получить только от Пирса с Алби. По звёздам не пойдёшь, их всё равно не видно за сплошной шапкой из нескольких ярусов крон, компас здесь вещь ненадёжная, в некоторых местах стрелка начинает крутиться как бешеная, и вся надежда только на пересылаемые с визуализаторов картинки, возникающие в нещадно стимулируемом мозгу сновидцев. В этой части леса Рифус ещё не бывал, Восточный сектор не привлекал беглецов из Ойкумены своим чересчур уж хорошим обзором. Погранцы исправно ловили некоторых особо недалёких перебежчиков, и дел для «красногалстучников» в тамошних местах не находилось.

Он включил передатчик и подождал несколько секунд, пока машинка загрузит все необходимые программы. На эту штуку ушло больше финансов, чем на три таких внедорожника, способных разогнаться за несколько секунд до ста семидесяти миль в час, канцлер стучал кулаком по столу, но Рифус всегда считал себя неплохим оратором. По крайней мере, две такие штуки на весь отдел он выбить сумел. Изюминкой миниатюрного дисплея были аккумуляторы, способные заряжаться от тепла человеческого тела. В здешних реалиях незаменимая вещь. Ну, а сигнал... вот с этим пора тщательно и вдумчиво разобраться.

Он принял решение заночевать здесь, на обочине Внешнего мира, где довольно мало шансов быть съеденными всякими любителями человечинки. Вряд ли в ближайшие часы до нейтральной полосы доберётся какой-нибудь обитатель влажных джунглей. В случае чего Рифус полагался на свой слух, «ночное зрение» и беспощадно отточенные рефлексы. Приказав Дирку лежать и не выёживаться, а дисциплинированно привыкать к новой среде, Гарт прикрыл глаза и замер в странном оцепенении, похожем на глубокий транс. А утром надо выйти на связь с Треем.

Внешний мир настороженно следил за двумя чужаками, расположившимися прямо на границе с гиблой равниной. Лианы шевелились, переплетаясь листьями, хищные белые цветы как по команде повернули свои лепестки к гостям из Ойкумены, но они не могли перемещаться и только слегка трепетали, ощущая тепло живых существ. Как ни странно это звучало, но особист и пограничник действительно могли спать спокойно. Хотя бы одну, эту, первую ночь.

* * *

Пирс запер за собой дверь, желая как-то причесать собственные мысли и перестать нервно хрустеть пальцами. Он на каком-то автопилоте включил всю аппаратуру, кинул взгляд на монитор, отражавший физическое состояние лежавшего в лазарете Кита, машинально подсчитал запас изотопа и уже хотел было пойти и извиниться перед Алби за свою несдержанность (не её же вина, в конце концов, что он чуть не сорвался, нет, ну и её тоже, конечно, нельзя же вот так маячить перед ним постоянно...), как передатчик издал пронзительный звук. Трей моментально подобрался и даже пригладил волосы.

— Докладывай. — Связь была неплохая, лицо командира было видно хорошо и звук был чётким, будто Рифус Гарт находился от Пирса на расстоянии не больше пяти метров. Лицо капитана было спокойным, но напарнику Алби было заметно, что её муж напряжён, как струна. «Внешний мир... Да, тут не расслабишься». Трей помолчал пару секунд, пытаясь сформулировать ответ и ничем себя не выдать.

— Подопытные в лазарете. Динамика положительная, но слишком медленная, погружение во Внешний мир отняло у обоих много сил, плюс повышенные дозы изотопа. По моим предположениям, они придут в норму через полторы недели, Дор, возможно, чуть раньше.

— Хорошо. Предыдущий сон вроде отображается нормально, хотя сильного увеличения на небольшом мониторе добиться сложно, идут нелинейные искажения. Будешь выходить на связь каждый день в это же время. Ты мой навигатор, так что проштудируй местность и будь готов прокладывать маршрут.

Пирс Трей включил монитор на стене, вывел на него запись с визуализатора и, вглядываясь в неё несколько секунд, сообщил:

— Пятно располагается почти строго на юго-восток. Вас... — он перевёл взгляд на передатчик, где мигали две зелёные точки. — Вас я вижу. Вам следует двигаться по прямой вглубь джунглей. На несколько миль вокруг, — он увеличил изображение, — оврагов, озёр или завалов из деревьев нет.

— Хорошо. — Рифус Гарт помолчал, слегка нахмурившись. За всё время разговора светло-карие глаза ни разу не моргнули. — Когда сигнал пропадёт...

— Если сигнал пропадёт, вы хотели сказать...

— Не перебивать. Когда сигнал пропадёт, вы продолжите погружать подопытных в сон. Даже если я больше ни разу не выйду на связь. Ваша задача фиксировать и записывать всё, что видят Дор с Китом. Задача ясна?

— Так точно, — прошептал Пирс, внутренне холодея. Что значит «когда сигнал пропадёт»?

— Здесь возможны электромагнитные аномалии. Сигнал может рваться или пропадать. Не обязательно насовсем, но ты должен учитывать и эту возможность. Пересылай визуализацию в любом случае.

— Так точно, — снова кивнул Трей. Гарт помолчал, а потом приблизил лицо к передатчику.

— Как она? — Пирс скорее прочёл этот вопрос по губам, нежели услышал. И вот что отвечать?

— Психует, — коротко ответил он, и капитан кивнул:

— Я подозревал. Нельзя, чтобы она расклеилась, один ты Дора и Тригга не вытянешь. Молчать! Её надо встряхнуть как следует, она женщина умная, одного раза ей будет достаточно. Вечером сводишь её куда-нибудь развлечься, в бильярдную, например, это её отрезвит и она перестанет истерить на ровном месте. Истерила же?

— Так точно. — В горле Пирса сформировался плотный, но скользкий комок. Капитан предлагал что-то совсем из ряда вон выходящее.

— Ты её напарник, она тебе доверяет, считает тебя своим другом. Вот и встряхнёшь её по-дружески, — Гарт очень внимательно посмотрел на своего подчинённого, так, что Пирс только на одной силе воли не отвёл глаза, — завтра доложишь. Научишь её играть на бильярде. Всё ясно?

— Так точно. — Пирс Трей повторял эту фразу, как попугай, в красках представляя свою смерть в пепельной долине.

— Боишься? — Рифус Гарт недобро сощурился, и Пирсу стало уже совсем не по себе. — Правильно боишься. Но мне нужны вы оба, так что постарайся отвлечь Алби от её патологической меланхолии. Ты же умеешь вести себя как джентльмен?

— Так...

— Точно. — закончил за него Гарт. — Завтра в это же время с докладом по всем позициям. Конец связи.

Экран передатчика погас.

Пирс несколько минут сидел, переваривая всё услышанное. Самое главное, что Риф с Дирком преодолели эту чёртову нейтральную полосу и достигли Внешнего мира. Про Дирка Гарт ничего не сказал, из чего Пирс сделал вывод, что сержант по крайней мере жив. Сигнал хороший и, дай бог, таким и останется. Лейтенант не знал, с какой скоростью смогут перемещаться в диком лесу его командир и напарник-пограничник, но он надеялся, что к следующему погружению сможет подробно расписать двоим безумцам дальнейший маршрут. А вот теперь Алби...

Алби сидела в лаборатории, включив только монитор с динамикой состояния Дора. Смысла в других действиях девушка не видела, что толку считать радиоактивную воду, её у них с Пирсом чуть ли не цистерна. Да и вообще, какой во всём этом смысл... Её снова начало трясти, как вчера вечером, но расплакаться Алби не успела. Дверь распахнулась, и на пороге возник Пирс.

— Я сейчас был на связи с командиром, — сообщил он, и Алби дёрнулась к нему всем телом. Пирс мысленно досчитал до трёх. — Нейтральную зону они форсировали, сейчас на окраине Внешнего мира напротив Восточного сектора. Сигнал хороший. Я обязан докладывать текущую ситуацию каждое утро в это же время.

— Он... как? — тихо спросила Алби, и Пирс снова досчитал до трёх.

— Уж получше нас. Не сказать, чтоб весел, но бодр. Чего и тебе желает. У меня от него приказ сегодня вечером свозить тебя в бильярдную развеяться и перестать посыпать голову пеплом. Риф считает, одного раза тебе хватит, чтобы взять себя в руки. Так что после работы идёшь со мной в «Два шмеля». Это приказ.

— Куда? — вытаращилась Алби. Что это за шутки ещё?

— В «Два шмеля». Это бильярдная в моём квартале, меня там знают. Будешь катать шары палкой и пить пиво, оно там довольно съедобно.

— Но я не хочу...

— Это приказ. Мне велено тебя развлекать, а утром доложить, выдохнула ты или нет. Алби, давай-ка так. Ты меня извини, что я накричал на тебя утром, я дебил и не умею вести себя с дамами. Хотя ты мне вчера все нервы вымотала. Я тоже хочу немного отвлечься. Нам предстоит ещё столько работы и столько нервов, что один вечер с парой партий куда как кстати. Так-то, подруга.

Алби только плечами пожала. С ума они все тут посходили, что ли. Хотя эти «Два шмеля» наверняка лучше стылого одиночества с рюмкой этого жёлтого чёрт знает чего. Может, Риф и прав, ей надо развеяться, взять себя в руки и перестать зацикливаться на всяких ужасах. Она подняла на Пирса глаза:

— Меня окружают психи. Один псих ломанулся во Внешний мир, когда из него, наоборот, бежит всё живое, другой то утешает, вытирая мне слёзы, то орёт почём зря, то предлагает ехать к каким-то шмелям. Почему я на это соглашаюсь?

Глава 8

Гельт Орс сидел в своём кабинете, пил лимонад и просматривал отчёты подразделений за прошедшие сутки. Ему было несколько непривычно заниматься этим делом, он уже слишком давно перешёл с оперативной работы на тихую, незаметную, но незаменимую должность секретаря администрации особой бригады, и сейчас бывший «серый кардинал» был вынужден вспоминать былые навыки и вчитываться в донесения подчинённых. Ничего сверхъестественного лейтенанты не докладывали, работа шла своим чередом, Институт внимания «красногалстучников» со времён приснопамятного «Гипноса» больше не привлекал, и даже контрабанды «скея» и прочих земных удовольствий практически не наблюдалось. Гельт Орс отложил планшет и откинулся в кресле. Быть и.о. командира «Красного отдела» ему было совсем, совсем непривычно и ужасно некомфортно.

Два дня назад Гарт вызвал его к себе в кабинет, без лишних разговоров сунул под нос приказ о назначении господина Гельта Орса временно исполняющим обязанности командира о.б.с.с.п.н.н.и. и внимательно проследил за тем, как несколько ошарашенный секретарь расписывался под своей фамилией.

— Не думаю, что за время моего отсутствия произойдёт что-то интересное, но если произойдёт, не мне вам рассказывать о необходимых действиях с вашей стороны. В конце концов, оперативники бывшими не бывают. А вы в отделе сорок лет, вы, можно сказать, талисман. Так что побудете моим заместителем до моего возвращения.

— Но... э-э-э... господин капитан... в приказе не указана дата вашего возвращения...

— Это называется «по факту». Как вернусь, так и вернусь, ваше дело координировать деятельность отдела в целом и всех его подразделений. Исключая проект «Гипнос», они вам не подотчётны. Надеюсь, я выразился предельно ясно.

— Так точно, господин капитан, но могу я узнать...

— Я слишком давно не был во Внешнем мире. Я соскучился и хочу там погулять. Нагуляюсь и вернусь. Вопросы есть?

Гельт Орс сглотнул, не зная, что и предпринять. Времена Рона Гира, когда неприметный лысоватый секретарь был поистине «вторым мозгом» прямолинейного командира, канули в Лету. Рифус Гарт мнением Орса по оперативным, да и по иным вопросам не интересовался, сосредоточив в своих руках всю полноту власти над своей бригадой. Гельту Орсу оставались лишь его административно-бухгалтерские дела. Секретарь тайком признавался себе, что побаивается своего начальника, хоть сам же и приложил массу усилий для его назначения на эту должность. Но Гарт модификант, и кто его знает, что творится в его мозгах. Соскучился по Внешнему миру! В устах любого другого эти слова были бы достаточным основанием для принудительного помещения в психиатрическую лечебницу. Но Рифус Гарт был искусственно приведён к параметрам, повышающим шансы на выживание вовне, он был за Гранью несколько десятков раз, а последний его «раз» до сих пор приводил щуплого секретаря в трепет. А уж отделом этот киборг руководил поистине беспощадно, калёным железом выжигая неповиновение, отправляя на изолятор или вовсе в отставку особо упёртых. Секретарь вспомнил, чего стоили рядовому Нойту его скабрезные шуточки, мигом отрезвившие остальных любителей пообсуждать интимную жизнь командира или (верх недальновидности) его жены. Гельт Орс вздохнул про себя, понимая, что единственная стратегия выживания в данном случае — беспрекословное подчинение.

— Вас не должно волновать, что я забыл во Внешнем мире, как долго я там пробуду и что намерен предпринять после. Свои обязанности вы знаете, приступайте. Вы свободны.

В лицо временно исполняющему обязанности смотрели практически не мигающие глаза цвета разбавленного чая, и новоявленный глава «Красного отдела» поспешил убраться из кабинета Рифуса Гарта с достоинством, но немного быстрее, чем пристало человеку его возраста и положения.

Гельт Орс пронаблюдал из окна коридора, как со служебной парковки выехал громадный бронированный внедорожник, и поёжился. Прямо под его носом происходило что-то очень серьёзное, что-то, что заставило Рифуса Гарта поехать «на прогулку» в смертельные чащобы Внешнего мира, причём на неопределённый срок, да ещё и повесить на «Гипнос» гриф секретности. Секретарь мысленно уже весь извёлся от зуда неизвестности, но спрашивать было не у кого, а к специалистам по сновидениям ему ход закрыт. Хотя жена капитана наверняка в курсе путешествий своего модифицированного супруга. Но Алби Мирр-Гарт и говорить не будет с канцелярской крысой, даже если эта крыса внезапно стала «и.о.». Или будет, но потом доложит командиру, а вот этого Гельт Орс совсем не желал. Что ж, пусть всё идёт своим чередом, он примет руководство отделом, не станет совать нос куда не следует и постарается оправдать доверие Рифуса Гарта. В конце концов, когда ещё ему удастся побыть во главе особой бригады. Гельт Орс засеменил к себе в кабинет, мечтая о стакане прохладного лимонада. Ему было беспричинно жарко.

* * *

— Подъём. — Гарт разбудил пограничника тычком в рёбра. Дирк вздрогнул, ошалело заозирался по сторонам и, столкнувшись взглядом с капитаном, вскочил на ноги, чуть было не поскользнувшись на влажном от росы багровом мху.

— Тихо. Не мельтеши. Ты хорошо запомнил всё, что я тебе говорил? — Командир «красногалстучников» смотрел в упор, и Дирку стало неуютно. А ещё неуютнее ему стало, когда он понял, что Рифус Гарт не моргает. Совсем.

— Так точно. Идти след в след, замирать по первому сигналу, не терять бдительности. Говорить шёпотом. Не прикасаться к растениям. Дышать неглубоко. Использовать оружие только в крайнем случае.

— Очень хорошо. Будешь нести рюкзак. Я в любом случае быстрее среагирую на опасность. И вот ещё что. — Рифус пристально всмотрелся в лицо напарника. — Здесь не зазорно показать свой страх. Страх неведом только безумцам, даже животные понимают, когда надо бежать со всех ног или притворяться мёртвыми. Только... — Гарт усмехнулся. — не клацай зубами чересчур громко. Это привлечёт ненужное внимание.

— Ты сам безумец, — Дирк просовывал руки в лямки увесистого рюкзака, — только ненормальный может добровольно идти сюда. Даже если тебя переделывали в угоду этим джунглям. Ты просто смертник.

— Смертник это ты, если будешь много рассуждать. Никто кроме меня не дойдёт до этой аномалии в центре леса, которая гонит наружу его обитателей, кем бы они ни были. Это под силу только мне. Это не шутки и не пустое бахвальство. Может, я и не единственный модификант в бригаде, но уж точно самый опытный. Я бывал во Внешнем мире десятки раз. И я умею просчитывать ходы. Мои подчинённые, ты их видел тогда, во время доклада, они будут прокладывать наш маршрут с помощью сновидцев. Всё это вместе даёт нам неплохие шансы на успех. Если лично ты не будешь пороть горячку.

Дирк решил не реагировать на последнюю реплику, чтобы не обострять отношения с этим ненормальным, волею судьбы ставшим во главе самой чудовищной из специальных служб правительства, но одна фраза ему здорово резанула ухо.

— Кто такие сновидцы?

— Люди, которые видят сны, — Гарт пожал плечами, — это же очевидно.

— И что? — Дирк Хаулз искренне не понимал, что Рифус Гарт имеет в виду.

— Дирк, тебе не всё равно, каким образом мы будем получать сведения о маршруте и подстерегающих нас волнительных сюрпризах? Сновидцы видят маршрут во время сна, инициированного особыми способами. Какими, долго объяснять да и ни к чему. Важно, что у нас есть навигаторы и мы не будем метаться вслепую по этому курорту.

— Люди видят во сне то, что ты хочешь узнать? — поразился пограничник и даже вытаращился, что придало его лицу выражение ребёнка, которому показали фокус с кроликом. — Но как такое возможно?

— Я командир особой бригады специальной службы правительства по надзору за научными изысканиями. По надзору за научными изысканиями, — с нажимом повторил Гарт, — и некоторые изыскания находятся в ведении бригады и только её, как особо опасные или имеющие значение государственной важности. Сновидцы — одно из таких изысканий, вовремя перехваченное у институтской братии. Институт вообще не понял, на пороге какого открытия стоял. И слава богу. Эти яйцеголовые дадут отрубить себе правую руку за возможность заглянуть за горизонт человеческих способностей. Мой отдел создан для пресечения подобных экзальтированных жестов. Не скрою, мы переманили к себе множество светлых голов с их факультетов и кафедр, взять хотя бы тех двоих, что ты видел: мою жену и её напарника. Оба в разное время работали в Институте и считались чрезвычайно перспективными кадрами. Теперь это мои кадры. Их работа будет приносить пользу обществу и Ойкумене, а не угождать собственному «я» или болезненному самомнению их руководителей, этих недооценённых гениев-профессоров. Плюс работа в отделе хорошо дисциплинирует. Мои люди знают границы допустимого и никогда их не пересекут. Я доступно выражаюсь или мне рассказать всё ещё раз?

— Да нет уж, спасибо, — пробормотал Дирк Хаулз, — выходит, и Дина делает что-то эдакое...

— У Дины спокойная работа в лаборатории без вылазок, задержаний, без выкручивания рук и посадок в изолятор. Она прекрасный специалист по пограничным состояниям. Скажу честно, она обалденный специалист. Мне бы таких ещё парочку... да где их взять. Был Пирс, но у него сейчас другая работа... Можешь не переживать, твоя жена имеет самые лучшие условия для исследований, какие только можно пожелать. Я очень ценю людей подобных ей.

Сержант не хотел себе в этом признаваться, но слова ненормального «красногалстучника» ему польстили. Значит, его жена пользуется авторитетом и уважением со стороны руководства. Дирк Хаулз вдруг почувствовал какую-то внезапную признательность к хмурому мужчине в облачении из жуткой материи. Может, и не говорить пока с Диной, пусть сидит в своей лаборатории, раз ей нравится и её ценят... Хотя что это он, после того, как он так глупо наорал на неё... «Вернусь и первым делом извинюсь», решил сержант.

— Утром я выходил на связь со своим лейтенантом, — сообщил меж тем Рифус Гарт, — сигнал пока что хороший, я даже не ожидал. Дай бог, подольше таким останется. Нам следует идти строго напрямик, вглубь леса, на юго-восток. Пирс сказал, особых препятствий на пути пока нет, позже сновидцы разведают поподробнее. Учитывая, что наша скорость в любом случае не потянет на спринтерскую, думаю, информация у нас будет всегда актуальная. Выше нос, сержант Хаулз. Не щёлкай клювом, и у тебя будет самое незабываемое путешествие в твоей жизни.

Двое мужчин вошли под сень трёхсотлетних исполинских деревьев, обвитых мхом и лианами. В лицо им ударил жаркий, влажный, кружащий голову воздух, перенасыщенный кислородом. Через секунду их силуэты скрылись в дрожащем мареве. Внешний мир мягко опустил свой смертоносный занавес, поглотив даже звук шагов. Напоминанием о незваных гостях служил только закиданный сухими ветками внедорожник, припаркованный на опушке тёмно-зелёного леса. По лобовому стеклу струились грязные потоки из смеси влаги и пепла.

* * *

Алби сидела в задумчивости за своим столом, иногда бросая взгляд на мониторы. Слишком медленно... Дор был опытным сновидцем, хорошо адаптировавшимся к стимуляции мозга и к постоянному воздействию радиоактивного питья, но погружение во Внешний мир отняло у парня слишком много ресурсов. Его разум не представлял, что такое мир за пределами Ойкумены, и Алби пришлось здорово попотеть, прежде чем на визуализаторе возникли знакомые раскидистые папоротники. После такого «мозгового штурма» Дор пластом лежал в изолированном медицинском боксе, где в него вливали литры «радиант-плюса» и прочих восстанавливающих средств. И всё равно реабилитация шла медленно, медленнее, чем обычно. Алби раздражённо стукнула кулачком по столу. Если так пойдёт, они с Пирсом и впрямь смогут погрузить подопытных в сон не раньше, чем через две недели. А за эти две недели во Внешнем мире может произойти всё, что угодно, и Риф с Дирком могут оказаться перед лицом опасности, о которой Алби их просто не сумеет предупредить. Девушка закусила губу. Надо как-то ускорить процесс приведения Дора в чувство. Она пристально всмотрелась в бегущие на экране цифры. Человеческий организм не всесилен, его можно поставить в экстремальные условия, но нельзя держать в них постоянно. Процесс замены гелия на водород в межклеточных связях отнимал кучу времени, а главное, неизвестно было, как долго Дор сможет справляться с этим издевательством над своим мозгом. Алби вздохнула. Реабилитация тем быстрее и проще, чем меньше нагрузки, а нагрузки сейчас пойдут запредельные. Погружённая в эти мысли, она не заметила, как в лабораторию вошёл её напарник.

— Пришла гениальная мысль или ты просто спишь сидя?

Она вздрогнула от неожиданности.

— Ой, господи, Пирс, это ты. Да... я что-то задумалась... Пирс, надо как-то ускорять процесс реабилитации. Иначе никакой актуальной информации по маршруту наши сони Рифу с Дирком не дадут.

Пирс нахмурился. Психоз Алби начал переходить в конструктивное русло, и всё же она ещё не до конца взяла себя в руки. Иначе не предлагала бы подобную ересь.

— Подопытные на пределе. Ты и сама знаешь. Реабилитацию нельзя форсировать, они должны прийти в чувство без экстремальных встрясок. Ты помнишь, что говорил Гарт перед отбытием. Мы дадим подопытным столько времени на восстановление, сколько потребуется. Иначе вся эта затея пойдёт лесом.

— Но это так долго!..

— Алби, я не пойму, чего ты хочешь? Побыстрее погрузить их в сон? Ты не понимаешь всех рисков, да? Ни за что не поверю. Мы увеличили дозы изотопа, мы держали частоту на предельно допустимом значении, мы из себя выпрыгнули, чтобы подопытные погрузились во Внешний мир. Естественно, сейчас они оба в отключке, и боже тебя сохрани вмешиваться в их восстановление. Ты понимаешь, что малейший перегруз — и вместо сновидцев у нас на руках будут два овоща, пускающие пузыри? И светящиеся в темноте от радиации вдобавок. Мы не имеем права так рисковать, мы — навигаторы Гарта и Хаулза во Внешнем мире, если они останутся без маршрута, то... То на кой чёрт вообще всё это было?

— Но пока они придут в себя, пройдёт бог знает сколько времени, а Риф...

— А Риф с погранцом не стометровку бегут на время. Их продвижение в любом случае будет медленным. Во Внешнем мире нет дорожек и тротуаров. Плюс, они будут останавливаться на ночлег, плюс Хаулз тащит всё барахло, я уверен, Гарт заставил его поработать носильщиком. Они будут идти медленно. Иногда затаиваясь и пережидая, иногда делая крюки, если что-то помешает им двигаться напрямую. Это долгий процесс, Алби, и следующее погружение сновидцев будет как раз вовремя. Мы же всё рассчитали. И потом. У нас нет резервных сновидцев. Ты знаешь, сколько я мучился, пытаясь вывести критерии пригодности человека к погружению. Я не могу найти точки соприкосновения, Дор и Тригг слишком разные люди, их объединяет только Y-хромосома и всё. А заниматься поиском пригодных сновидцев сейчас — непозволительная роскошь. Так что всё, подруга, хватит скрежетать зубами. Дай подопытным прийти в себя.

— Да, конечно. Тебе легко говорить. Это не твой близкий человек идёт напрямую в пасть Внешнему миру...

Пирс медленно досчитал про себя до десяти. Только не сорваться второй раз, только не сорваться... её тоже можно понять. Видимо, Пирсу предстоит временно принять бразды правления проектом. Сейчас как никогда нужно иметь холодную голову, а Алби, хоть и не заливает больше слезами его рубашку, но всё равно городит чушь, пытаясь как-то помочь своему мужу. Воистину, любовь слепа. Пирс медленно вдохнул. Любовь слепа и иррациональна, поэтому ему придётся рулить всей этой машинерией. До тех пор, пока глава проекта не перестанет желать странного.

— Слушай меня внимательно. Ты ведущий специалист, и я обязан тебе подчиняться и выполнять твои требования. Но сейчас, Алби, тебя немного понесло. Я уверен, завтра ты сама поймёшь, что чуть было не подвергла всех неоправданному риску. Ты знаешь, что такое неоправданный риск. Если существует одна миллионная вероятность неблагоприятного исхода, мы не проводим опыт. Потому что на кону человеческие жизни. Ты всё это знаешь без меня. Так что забудь, пожалуйста, всю эту ересь про ускоренную реабилитацию, и мы займёмся действительно важным делом.

— Каким? — с деланным равнодушием спросила Алби. А ведь Трей прав, они и впрямь работают на пределе, «сони» должны хорошенько восстановиться, иначе у них с Пирсом на руках будут инвалиды, у который пачками отмирают клетки головного мозга, а Риф с Дирком окажутся один на один с необъятными пространствами Внешнего мира без единой подсказки. Да что ж она за курица такая, что Пирс уже в который раз вправляет ей мозги?

— Мы сейчас совместим две визуализации и посмотрим, что это даст.

Девушка заинтересованно подняла глаза.

— Две визуализации? Но Дор с Триггом видели одно и то же.

— Одно и то же. Но разными глазами. Ты сама знаешь, что Дор видит более глобально, а мой подопытный лучше различает мелкие детали. Мы наложим две картинки, возможно, увидим что-то, что ускользнуло от нас тогда, во время доклада. Рифу я выводил визуализацию Дора, сегодня во время сеанса связи отталкивался от неё же. Пора изучить нашу карту попристальней.

Алби задумчиво откинулась на спинку кресла. Пирс предлагал дельные вещи, более того, она сама как-то не додумалась до этой простой, в общем-то, идеи. Алби старалась максимально дистанцироваться от Кита Тригга даже в виде подопытной «сони», и Трей говорил о своём сновидце коротко и сухо. Значит, Тригг больше приспособлен к обнаружению мелких деталей... Что ж, он бывший лаборант, внимание к мелочам у него в крови. Это хорошо, хотя Алби немного покоробило, что подопытный Пирса в чём-то обскакал её Дора. Но все эти глубоко личные обидки не имели ничего общего с работой, а потому Алби согласно кивнула:

— Пирс, какой же ты молодец всё-таки. А я курица. Просто глупая квохчущая курица, мне так стыдно... В голове такой кавардак... Очевидных вещей не понимаю.

— Ты не курица, просто немного переволновалась. Я тебя не виню. Главное, что ты потихоньку переходишь на правильные рельсы. Не забывай, вечером едем пить пиво, играть в бильярд и отрываться на всю катушку. Но поход в «Два шмеля» надо заслужить, — он коротко рассмеялся, — так что давай всё-таки начнём. К завтрашнему докладу мне надо иметь в голове сложившуюся мозаику.

* * *

— Ну-ка, ну-ка... — Пирс Трей совместил две записи, наложив одну поверх другой. Нижняя визуализация принадлежала Дору, как более «глобальная», поверх неё Пирс поместил картинку из мозга Кита, пестревшую более мелкими деталями. Алби заинтересованно вытянула шейку. Внешний мир на совмещённой записи приобретал невиданные доселе объём и глубину. «Словно фильм с полным погружением...» Теперь каждую деталь можно было рассмотреть в подробностях: густые капли сока на глянцевых треугольных листьях лиан, тусклый блеск встопорщенного гребня рыжего волка, кудрявый серый мох на стволах деревьев, колонии каких-то жучков на обратной стороне непривычного вида красных цветов, безумные буркалы штырька, заходящегося от «скея» в своей крови...

— А теперь увеличим... — Пирс почти не дышал, глядя на разворачивающуюся перед ним и Алби величественную панораму. Внешний мир завораживал с первых минут, он властно притягивал взгляд, словно говоря: «Смотрите, жалкие двуногие, на что способна Природа, когда вы не мешаете ей...» Алби тоже затаила дыхание. Она видела воплощённую Красоту, недостижимую в их иссушённой резервации, где большая часть энергии уходила на работу опреснителей, где жизнь поддерживалась с помощью технологий, а не природы, жалкая, никчёмная, вымученная жизнь, неспособная существовать во Внешнем мире, в единственном настоящем мире маленького шарика по имени Земля.

Пирс приблизил, насколько это было возможно, загадочное пятно. Дор в своём стимулированном сне видел его в общих чертах: чёрное, с жирным неприятным блеском, будто в непролазных чащобах открылось месторождение нефти, почти идеальной круглой формы. Растительность вокруг имела явно нездоровый вид, папоротники пожухли и поникли, их раскидистые листья скукожились и бессильно свисали почти до земли; мох с деревьев кое-где засох и отпал, обнажая изъеденную кору; хищные белые цветочки высохшими трупиками устилали пожелтевшую траву и потерявшие свой яркий цвет лишайники. Что-то гиблое несло в себе это таинственное пятно, гиблое и не разбирающее, кого губить. Алби аж сглотнула, пытаясь победить подкатывающую к горлу едкую желчь. Пятно вызывало желание немедленно избавиться от содержимого желудка.

Пирс поставил увеличение на максимум и чуть скорректировал ракурс визуализации Кита, чтобы его видение легло точно на видение Дора. У лейтенанта едва заметно подрагивали пальцы. Было видно, что он испытывает неподдельное волнение. Кадык на шее ходил ходуном. Когда две картинки соединились точно по краям пятна, он тихо выдохнул и вперился в монитор.

Кит Тригг и впрямь видел диковинную аномалию немного по-другому. Общим у него с Дором оставалась только форма пятна, а вот мелких деталей узник проекта «Гипнос» видел не в пример больше. В его глазах пятно представало странным чёрным чуть вспучившимся блином, покрытым едва различимой пеной. Он казался неподвижным, но пена еле заметно колыхалась, будто внутри неё что-то слабо кипело. Зрелище было омерзительным и завораживающим одновременно. Пирс даже губу закусил, пытаясь с ходу просчитать природу неведомого субстрата. Очевидно было одно: эта дрянь прёт из-под земли. Лейтенант Трей закончил записывать сдвоенную картинку и утёр вспотевший лоб. Алби только таращилась, не в силах отвести глаз от чудовищной кляксы.

— Что, по-твоему, это такое? — Алби знала, что одну из своих диссертаций Пирс Трей защитил как раз по микробиологии, а пятно до боли напоминало ей какую-то внезапно активизировавшуюся гниль.

— Бактерии, — тихо сказал Пирс, — стопроцентной убеждённости у меня пока нет, но очень похоже на неконтролируемое размножение каких-то патогенных микроорганизмов. Хотя могут быть и плесневые грибы, но мне показалось, что точка зарождения этой дряни находится где-то в глубине земли. Это всё-таки больше похоже на бактерии. Или вирусы. Но вирусы не могут жить вне клетки-хозяина. Хотя я не исключаю и «хозяина». Точнее мы сможем сказать только когда получим образцы на анализы.

— Господи, какой кошмар... — Алби даже побледнела слегка. Губы её дрожали, и Пирс испугался, что она опять разрыдается. Но девушка уже взяла себя в руки. — Меня чуть не вывернуло от гадливости. Что там могло зародиться такое... ты говоришь, изнутри?

— Ну сама посмотри. От центра едва заметно расходится эта гнусная пена. Центр посередине, и он словно чуть-чуть утоплен вниз. Я уверен, изначальная точка находится под землёй. Бог его знает, что это. Какая-то спонтанная и очень живучая мутация, чрезвычайно патогенная. Не удивлюсь, если это экстремофилы, куда ж без этого, наверняка мутация анаэробных микроорганизмов, возможно, капнофилов. Уж двуокиси углерода в этих лесах ложкой ешь, если учесть тамошний бешеный фотосинтез... Я смело могу присваивать этой местности статус экстерриториальной геопатогенной зоны. Так... Завтра я перешлю Рифу сдвоенную визуализацию и расскажу о наших измышлениях. Ему придётся здорово повертеться ужом, чтобы подобраться к этой штуке и взять пробы. От этой гнили на несколько десятков метров вокруг всё уже пожухло и поникло. Чёрт... — Он потёр виски. — На сегодня всё. «Сони» отлёживаются, мы с тобой увидели всё, что смогли, запись я продублировал на всякий случай... Не смотри на меня так. Я тоже живой человек.

— Я боюсь, — тихо сказала Алби, — я уже давно так не боялась.

— Я тоже боюсь. Скоро на наших рубежах появятся сотни беглецов из Внешнего мира. Звери чуют угрозу, их инстинкты однозначны. Мы видели это на записи, они все движутся по направлению к нейтральной полосе. Зверям безразличны эманации этих несчастных, обращённых в пепел, звери пройдут там, где сходят с ума люди. И это пятно ещё вроде как не расширяется. Я боюсь подумать о том, что будет, если размножение пойдёт в геометрической прогрессии, а бактерии знатные спецы в размножении. Так, всё, хорош. Собирайся. Выпьем кофе, а вечером в кабак. Нервы лечить. Приказ капитана никто не отменял.

* * *

— Т-с-с-с... Смотри, — Рифус говорил шёпотом, указывая Дирку Хаулзу глазами куда-то вперёд и вниз. Сержант послушно вытаращился в заданном направлении. Под мшистой серо-бурой корягой сидела довольно крупная игуана, вся в бугристых наростах, с жёстким гребнем вокруг головы и с внушительного вида когтями. Хаулз потянулся за пистолетом.

— Я сказал, замри! — так же шёпотом рявкнул Гарт, — она безобидная. Вегетарианка, хоть по виду и не скажешь. Хочу тебе один прикол показать, на новичков производит неизгладимое впечатление. Не шевелись...

Он подобрал с земли небольшой камешек и легонько запустил его в игуану. Дирк напрягся, не зная, чего ждать. Пока что они шли довольно бойко, не встречая на пути каких-то внешнемировых чуд, только осторожно огибая белые цветочки, норовящие приклеиться к подошвам, да голова у сержанта Хаулза иногда ещё кружилась. Гарт вообще шёл как по скверику в правительственном квартале, разве что не насвистывая, но бдительности не терял. И вот вам пожалуйста: игуана. Первый (кроме штырька) представитель местной фауны.

Гарт кинул камешек в игуану и аж облизнулся в предвкушении. Дирка передёрнуло. Чёртов модификант. Но то, что пограничник увидел после, заставило его чуть ли не отпрыгнуть в сторону.

Игуана зашипела, встопорщила и развернула колючий гребень, чтобы напугать противника, а потом странно вытянула голову. Из её глаз (Дирк мог поклясться в этом) с силой брызнули кровавые струи, залив ближайшие сантиметры вокруг себя и собственную морду.

— Каково? — В неподвижных карих глазах плясали смешинки. Гарт натурально испытывал удовольствие от увиденного и широко улыбался. — Защитный механизм из разряда «удивительное рядом». Пугает врага кровью из глаз. Это кровь, самая настоящая. Наша рептилия способна резко повышать внутричерепное давление, из-за чего лопается специальный сосуд и испускает струю крови. Её вкус неприятен большинству здешних хищников, хотя даже этот оригинальный манёвр не всегда спасает этих милых ящерок от смерти. Ха-ха. Ну что, нравится?

У Дирка Хаулза глаза стали размером с плошки. Игуана, выстреливающая кровью из собственных глазниц, шокировала его до глубины души, а довольная морда командира «красногалстучников» и вовсе ввела в ступор.

— Э-э-э...

— А мне нравится. В Ойкумене такого не увидишь. Я тебе говорил, что тебе предстоит незабываемая экскурсия? То ли ещё будет. За мной.

Глава 9

Двое мужчин осторожно пробирались по едва угадывающейся звериной тропке между буйными зарослями папоротников и хвощей. Рифус искренне надеялся, что рыжий волк, прошедший этой тропой, не вздумает вернуться назад тем же путём. Идти напролом через гнилой бурелом, заросший мхом и обвитый лианами-паразитами, капитан не желал. Кроме ядовитых грибов, в изобилии усыпавших мёртвые, влажные, прогнившие стволы лесных великанов, в сырой трухе любили гнездиться личинки всевозможных местных насекомых, способные одним прикосновением отправить человека в лучший мир; эти личинки, толстые, мутно-белёсые, полупрозрачные, были излюбленным лакомством местных лягушек, волей радиации и естественного отбора обретших способность выпускать из своих смешных пальчиков настоящие боевые когти, смоченные парализующим ядом. Лягушки, хоть и вооружённые когтями, не могли противостоять змеям и гигантским броненосцам, от шкуры которых отскакивали пули и даже лазерный луч не сильно вредил этим закованным в природные латы созданиям. Встречи с броненосцем Рифус не боялся, эти неуклюжие исполины не нападали на существ крупнее лягушки и были крайне робкими по натуре. Но идти через бурелом, напоенный гнилостыми испарениями и заселённый самой неожиданной внешнемировой нечистью, было рискованно, а Рифус Гарт не любил неоправданный риск. Уж лучше тихо красться по волчьей тропе с пистолетом наготове, чтобы при случае всадить рыжему зверю пулю в лоб, чем провалиться по пояс в кишащую паразитами труху.

Дирк Хаулз шёл след в след за капитаном, поминутно вертя головой по сторонам. После «прикола» с игуаной пограничнику стоило больших усилий не держать палец на спусковом крючке. Ему всюду мерещились светящиеся во мраке листвы глаза, какие-то подозрительные шорохи и вздохи, а растения, казалось, все как одинсговорились шевелиться и тянуть к сержанту Хаулзу свои ветки, цветы, листья и стебли. Гарт шёл медленно, но уверенно, иногда раздражённо отпихивая пистолетом особо навязчивую плеть лианы или стрекочущие лапы хвоща. Пару раз он замирал, превращаясь в немую статую, несколько секунд прислушивался и даже, казалось, принюхивался к чему-то, потом давал отмашку, и они продолжали движение.

На одной из крошечных прогалин посреди бесконечного леса Рифус Гарт решил сделать привал.

— Мы неплохо продвинулись. Да хранит господь того волка, что протоптал нам дорожку. Если так пойдёт и дальше, придётся до следующего погружения сновидцев стать лагерем и ждать дальнейших указаний. Но это маловероятно. Пока нам везёт. Зверушки либо обходят нас стороной, они чуют чужаков, а чужак — это всегда опасность, либо ещё просто до нас не дошли. Я склоняюсь ко второму варианту. Да не смотри ты так, прорвёмся, ты уже адаптировался к атмосфере, реакция у тебя хорошая, выносливость тоже. Сейчас перекусим, ты можешь покемарить, если хочешь, а я ещё раз проштудирую запись. Расчехляй деликатесы.

Дирк вынул из рюкзака два плотно закрытых контейнера с водой и сухпайками. В них входили галеты, сублимированное мясо и небольшие кубики из сушёных прессованных овощей. Пищевая ценность такого «перекуса» была сравнима с полноценным обедом из трёх блюд. Но Гарт хмыкнул:

— Жрать сухой корм здесь, во Внешнем мире, — преступление. Не-не, ты не убирай. Сейчас всё в ход пойдёт. Просто я думаю немного дополнить наш рацион. Хочется чего-нибудь сочного. — Он достал нож и начал пристально осматриваться.

Дирк тоже вертел головой, пытаясь понять, чем именно этот ненормальный решил «дополнить рацион». Ежу понятно, что во Внешнем мире ядовито абсолютно всё, просто то, что не свалит тебя в первые секунды, заставит корчиться, заходясь от кровавой рвоты, через час или день. Но Рифус Гарт придерживался иного мнения.

— Думаешь, я тут только на комбикорме жил? Ну, в самый первый раз да. Потому что я тогда ещё был молоденьким перепуганным юнцом, только-только прошедшим модификацию и отправленным во Внешний мир ловить сталкеров. Боевое крещение, так сказать. Потом я уже научился отличать съедобные растения от несъедобных, то же касается и местной фауны, временами довольно вкусной. Увидишь маленьких красных жучков с синей полосой вдоль тела — смело собирай в мешок, похрустим потом. Я их домой притаскивал, под пиво не хуже орешков идут. Главное, головы им отрывай, они невкусные и усики щекотят.

«Жучков?!» На этих словах пограничника передёрнуло. Гарт издал звук, похожий на смешок.

— Не понравится, проблюёшься в кустах и всего делов. А сейчас... — Он срезал с лиан упругие плоды, похожие на орехи. Лианы возмущённо шевелились, пытаясь дотянуться до обидчика, но только лишались плодов и части плетей. Гарт слишком давно научился собирать дань с ползучих паразитов.

— Держи. Этого нам хватит недели на две, они сытные. Правда, от них, как от пива, постоянно тянет по малой нужде. Осторожно, не повреди кожуру. В кожуре их можно долго хранить, а вот надрезанные надо жрать немедленно. Ну, твоё здоровье. — Он надрезал тёмно-жёлтую чешуйчатую кожуру и впился зубами в бледную студенистую мякоть.

Дирк сидел, не решаясь последовать примеру капитана. Жрать плоды из Внешнего мира! Ну Гарту, может, и можно, он модификант, ему всё пофиг, а вот сержант сильно опасался за своё здоровье. Рифус периодически косился на него, с трудом сдерживая смех. Наконец он не выдержал.

— Моя невеста и то ела да нахваливала, а она в своё время была жуть какой пугливой. Так что ешь. Когда ещё такое попробуешь.

Дирк зажмурился, глубоко вдохнул, на всякий случай пробормотал про себя: «Спаси и сохрани» и откусил небольшой кусочек.

— Смотри и запоминай. Эти «орехи» растут на лианах с треугольными листьями. Эти лианы здесь повсюду, так что запас будем обновлять. Лианы злые и прыгучие, так что срезай плод быстро и отскакивай, они далеко не вытягиваются. До смерти не обожгут, если что, но чесаться будешь до кровавых волдырей. Ещё что. Увидишь деревья с синеватой корой, без мха и лишайников, естественно, можно наковырять этой самой коры. Она легко отдирается. На вкус похожа на сублимированное мясо, в этой коре много белка. Хранится долго, так что при случае сделаем стратегический запас. Её ещё можно в воде размочить, типа компота. Только с орехами не сочетай, на своей шкуре опробовал, они друг с другом никак, только пронесёт тебя изо всех дыр. Про жучков я тебе уже говорил. Воду здешнюю можно пить только свежую после дождя. Она чересчур быстро наполняется всякой дрянью. А, вот ещё, кстати. Тут есть такие цветочки, они редко попадаются, похожи на лилии. Большие, разлапистые, только лепестки у них такого, знаешь, зеленовато-серебристого оттенка. Очень красивые. Из них при должной сноровке можно добыть нектар, он сладкий. Правда, эти цветы уж очень любит всякая энтомология местная, так что есть риск быть ужаленным. Ты в эти цветы не лезь, я уж как-нибудь сам. Да и не факт, что они нам попадутся. Ну и много чего другого, по ходу дела буду тебя знакомить. А сейчас ешь. И не делай такие глаза.

— Я всё же не до конца понял, — Дирк грыз хлебец, закусывая орехом, — куда именно мы должны прибыть. Твоя «карта из снов» мне мало о чём говорит.

— Нам, если я правильно соотнёс масштабы, а я соотнёс их правильно, предстоит бросок миль на пятьдесят вглубь леса. — Хаулз поперхнулся. Рифус подождал, пока сержант прокашляется, и продолжил: — Мне очень не понравился этот твой «прорыв». Очень не понравился. Я приказал сновидцам разведать, что тут у нас за вечеринка, с которой гости бегут сломя голову. Ну, были кое-какие проблемы, но в конечном итоге картинку я получил. Она сейчас у меня в передатчике. И то, что я увидел на этой картинке, мне тоже очень не понравилось. В глубине леса зреет какая-то аномалия. Насколько я могу судить по тому изображению, что визуализировали сновидцы, это некая тёмная дископодобная клякса, в непосредственной близости от которой чахнут и умирают растения, а животные предпочитают не просто обходить её стороной, — лес-то большой, иди куда хочешь, — а покидать Внешний мир со всех ног. Я видел эту своеобразную миграцию на записи. Наше счастье, что мы ещё не так сильно углубились в джунгли, чтобы столкнуться с этим исходом. Но мы должны, нет, мы обязаны дойти до этой дряни, взять образцы, вернуться, желательно в том же составе, и тщательнейшим образом изучить эту херню. Я не хочу, чтобы рубежи Ойкумены кишели варанами и рыжими волками. Мы должны как минимум купировать угрозу, как максимум найти средство, способное уничтожить эту аномалию раз и навсегда. Никакие ваши коптеры не долетят до этого пятна и уж тем более не возьмут пробы. Это под силу только людям. У нас есть разум, то единственное, что отличает нас от хотя бы той милой игуаны с кровавыми слезами. Мы должны выяснить степень угрозы. Степень угрозы Ойкумене.

Дирк Хаулз молчал. Чем дольше он общался с этим странным человеком, добровольно пошедшим на препарирование своего организма в угоду хищным джунглям за Гранью, тем всё больше задумывался над тем, что этот мужчина с немигающим взглядом далеко не так прост, как казалось Дирку в первую их встречу. Тогда Рифус Гарт выглядел лощёным самодуром в дорогом костюме и с презрительной усмешкой, так выбесившей Хаулза во время его доклада. На границе этот тип уже был совсем другим: собранным, задающим краткие и точные вопросы, не сказать чтобы дружелюбным, но предельно корректным. А во Внешнем мире этот человек скинул с себя надоевшую оболочку, сковывающую его по рукам и ногам, и точно ожил, вдыхая полной грудью перенасыщенный кислородом воздух, шутливо кидаясь камешками в игуану, находя одному ему ведомые тропки, которые пограничник не увидел бы вовсе, с аппетитом вгрызался в сочную мякоть орехоподобных плодов, будто ел их всю жизнь. Точно Рифус Гарт попал домой.

— Можешь вздремнуть пока. Нам предстоит солидный рывок до того, как стемнеет, но минут сорок у тебя есть. А мне ещё предстоит куча славных дел... — Гарт достал свой передатчик и, нахмурившись, вперился глазами в небольшой монитор. — Буду оптимизировать маршрут... Да положи ты пистолет, здесь нам нечего бояться... пока что. Я-то не сплю. Всё, не дёргай меня. — Он потёр пальцами виски. — Хоть бы у вас, ребята, не случилось чего непредвиденного... Алби, держи себя в руках... — он почти неслышно пробормотал эти слова. — Держи себя в руках, мне сейчас как воздух нужны ты и Пирс... я всё-таки хочу вернуться к тебе, а не сгинуть тут на потеху рыжим волкам...

Дирк дремал, надышавшись кислорода, а Рифус Гарт сосредоточенно изучал запись в передатчике, хмуро качая головой и радуясь, что пограничник не видит выражения его лица.

* * *

— Всё, баста. — Пирс отключил мониторы, кроме одного, с динамикой состояния Кита (хотя кому он был нужен в отсутствие Трея), и опечатал свою часть лаборатории. — Собирайся. Стол я уже забронировал.

— Но мне надо переодеться, — удивилась Алби, — я же в форме...

— И что? Я тоже. «Два шмеля» это тебе не «Кварк», там в обморок от красных галстуков не падают. Я частенько туда наведываюсь, благо эта богадельня совсем рядом с моим домом. Так что не паникуй. Мне надо научить тебя попадать шаром в лузу и отчитаться перед капитаном о твоих успехах. Пойдём, сколько можно всё перепроверять.

— Я не могу опечатать лабораторию, не проверив всю аппаратуру. Особенно противорадиационный контейнер.

— Ты его сегодня не вскрывала. Пошли. Ты дома так же долго собираешься?

— Отстань.

Алби в последний раз поправила волосы. Господи, ну что за бред, куда она идёт, зачем ей эта «богадельня», по выражению Пирса, она и в бильярд-то играть не умеет, пробовала пару раз в Институте и плюнула, поняв, что шары будут катиться в любых направлениях, кроме желаемого. Но Пирс Трей был неумолим. Ей надо развлечься. Встряхнуться. Выкинуть из головы всю ту противоестественную чушь, что она несла поутру. К завтрашнему дню перестать ломать руки и начать, наконец, нормально работать. Да, Пирс Трей был неумолим, логичен и последователен. Алби провела картой по двери, дождалась красного огонька, сопровождаемого мерзким писком, и вышла вслед за напарником из лабораторного корпуса Отдела.

«Два шмеля» располагались в западной части конгломерата, в районе недорогих домов и столь же демократичных пивнушек. Жили здесь преимущественно люди среднего достатка, не желающие переплачивать за эфемерные красоты типа цветущего раз в год каньона и в то же время не готовые обитать в клетушках наподобие недавно запущенного в эксплуатацию институтского квартала с белыми безликими коробками по пять этажей. Было заметно, что в этих многоэтажках просторные квартиры, но сам район был весьма унылым: зелени мало, одни тротуары. Бильярдная располагалась почти вплотную к одному из домов, словно опираясь на него одной из стен. Здание было неприметным, одноэтажным, с мигающей вывеской в виде двух толстых полосатых шмелей. Шмели смешно шевелили усиками.

— Это вот оно и есть? — Алби обескураженно смотрела на неприглядную постройку. — Там вообще внутри хотя бы мебель есть?

— Это вы, мадам Мирр-Гарт, ходите по заведениям типа «Тасманова моря». Мы, грешные, мелочёвкой пробавляемся. — Пирс улыбнулся краешками губ. — Не дрейфь, подруга, внутри там очень симпатично. И вообще, запомни, никогда не стоит судить о заведении по внешнему виду. Твоё «Море» тоже не золотом инкрустировано.

Он распахнул перед ней дверь, и шмели на вывеске радостно зажужжали, приветствуя новых гостей.

В бильярдной царил полумрак, лишь над игровыми столами висели в ряд стилизованные под старину лампы в зелёных абажурах. По стенам были развешаны картины, так или иначе изображающие шмелей, иногда даже с бильярдными киями в мохнатых лапках. Пирс кивнул маркёру как своему знакомому и провёл Алби к одному из низеньких столиков с небольшим бра на стене и уже призывно раскрытым меню.

— Обживайся. Рекомендую «Мохнатый шмель». Это тёмное пиво, довольно неплохое. Закуски уж на твой вкус, я не знаю, что тебе нравится. Заказывай, я пока шары расставлю. — Он сделал знак официанту и начал придирчиво выбирать кий.

Алби озиралась слегка затравленно. В принципе, место ей даже нравилось, тихое, без шумных компаний, да что там, они с Пирсом были здесь единственными посетителями. Официант поставил перед ней внушительный бокал пива с пышной шапкой и тарелку с жареными орешками. В комплекте прилагался «комплимент от шефа» — тонко наструганные креветки в острой приправе. Алби осторожно откусила креветку и у неё чуть не выступили слёзы на глазах. «Чистый капсаицин... теперь понятно, почему у них такие огромные пивные кружки...»

Пирс тем временем расставил шары в треугольнике и махнул Алби рукой.

— Иди сюда. Ты что, опять плакать собралась?

— Это креветки... ужас какой-то...

— А-а-а... Румис всегда так встречает новых гостей. Всё-таки бильярд это забава для мужчин.

— Вот и... и скажи ему... что я не мужч... ой, как же горло дерёт...

Пирс притащил Алби её кружку.

— На, запей. А теперь смотри. Я решил начать с чего попроще. Вот шары, — он сделал широкий жест в направлении разноцветных шаров в треугольнике, — они разного цвета, есть сплошные, есть полосатые. И один чёрный шар. Его забивают в последнюю очередь, если закатишь раньше, ты проиграла. Бьют вот этим белым шаром, он так и называется: биток. Им только бьёшь, если закатишь в лузу, пропускаешь удар. Держи кий. Нет, не так. Да ну Алби, ну это же не метание копья. Вот, смотри.

Он взял кий, пропустил между пальцами левой руки и несколько раз поводил им взад-вперёд, словно прицеливаясь.

— Поняла? Теперь сама.

С горем пополам Алби всё-таки смогла правильно взять длинную палку. Кий ходил ходуном в её пальцах, грозя разметать всю пирамиду.

— Да что ж такое... — Алби шипела сквозь зубы, пытаясь справиться с непослушным орудием. — Ай!

Кий врезался в треугольник.

— М-да... — Пирс задумчиво вертел в руках дужку очков. — Я уже предвкушаю доклад капитану. — Он собрал шары заново и снял деревянный ограничитель.

— Так и быть, я разобью. Запоминай. Какой шар первым закатится в лузу, те ты и должна загонять. Если я сейчас забью полосатый, твои сплошные и наоборот. Ясно?

Девушка кивнула.

Пирс прицелился, прищурив один глаз, и с треском разбил пирамиду. Три полосатых шара закатились каждый в свою лузу.

— Ничего себе. — Алби моргала, таращась на стол. — Это как ты так?

— Годы практики. Мои шары полосатые. Если я забил, у меня есть ещё один ход. Но так как я сейчас закачу всё, что вижу, то дам тебе право внеочередного удара. Не забывай, твои сплошные. Вот, видишь. Шар прямо напротив лузы. Даже ты забьёшь.

Алби неуверенно глянула на оранжевый шар в окружении чёрного и двух полосатых. Наверно, у неё получится... Кий опять плясал в руках, так, что девушка свирепо закусила губу и наконец ударила предательской палкой по битку. Чёрный шар закатился в лузу.

— Хоть так. — вздохнул Пирс Трей.

После трёх проигранных вчистую партий Алби заявила, что единственное, что ещё удерживает её в этом прибежище порока, — это «Мохнатый шмель», и сделала внушительный глоток.

Пирс наблюдал за ней сквозь стёкла очков. В нём безуспешно боролись две прямо противоположные мысли, первая: не довести дело до пьяных чудачеств со стороны Алби (а степень женского опьянения Пирс научился определять с точностью до миллилитра) и вторая: воспользоваться состоянием неконтролируемой любви к ближнему, которое рано или поздно настигало любую женщину после нескольких кружек, и всё-таки рискнуть соблазнить свою напарницу. «Она, может, наутро и не вспомнит ничего... М-да, хорошенькое же у неё будет выражение лица, когда она проснётся в твоей постели. Пирс, ты дебил? Ты дебил. Только членом и думаешь. Трижды доктор наук, твою мать. Гарт тебя убьёт. Медленно. И не только тебя. Она же сама в порыве раскаяния всё и выболтает, это же Алби, у неё заскок на честности, она не сможет Рифу соврать... и ты не сможешь. И ты пойдёшь на такой риск ради пары-тройки оргазмов? Даже с женщиной, по которой ты безуспешно сходишь с ума? Нет, Пирс Трей, ты дебил. Озабоченный дебил, который снимает девочек, похожих на твою напарницу, и трахает их, закрыв глаза. Ты её никогда не интересовал, ну и живи с этим. И если уж тебе и будет когда-то суждено раздвинуть ей ноги, то только с её подачи. А в сказки ты уже давно не веришь».

Но расслабленно сидеть, потягивая пиво, у Пирса получалось плохо. Из рук вон плохо.

— Я сейчас приду, — он постарался встать, повернувшись к Алби спиной, — можешь пока потренироваться забивать шары. Должна же ты хоть разок у меня выиграть.

Девушка сделала ещё глоток и выудила из пирсовой пачки сигарету.

— После этого «Шмеля» тянет курить. Странно, правда?

— Совершенно необъяснимо, — согласился Трей, — я сейчас.

Алби кивнула, прикурив сигарету и чуть не закашлявшись. «Мохнатый шмель» требовал танцев на бильярдном столе, но девушке было влом вставать. Она выпустила тонкую струю дыма и лениво проследила за удаляющимся напарником. «Тренироваться... вот ещё... и почему в "Тасмановом море" не подают такого пива... вкусное... он странно на меня таращился весь вечер... наверно, я здорово набралась... и он Рифу доложит... сам виноват... зачем ему булавка в галстук... надо обновить кружку...»

Поднаторевший в своём деле официант сноровисто подлил тёмной жидкости Алби в бокал. Он сотни раз видел подобный задумчивый взгляд.

Пирс запер за собой дверь, мельком глянул в зеркало («Хоть рожа не раскраснелась»), включил воду во всех кранах и нащупал пряжку ремня. «Мне даже не стыдно. Я веду себя как прыщавый абитуриент, и мне даже не стыдно. Уж лучше так, чем сгинуть в застенках или в нейтральной полосе... предварительно кастрированным...» Вода шумела, скрадывая и заглушая любые звуки.

— Я уж думала, ты решил сбежать через чёрный ход, чтобы не платить, — Алби залпом осушила бокал и весело рассмеялась своему предположению. Пирс зажмурился и даже потряс головой. Главное, чтобы она не догадалась, что он там творил, а остальное пустяки. Он глянул на официанта, и тот показал четыре пальца. «М-да, подруга, тебя опасно спускать с поводка... Чёрт, уже начинаю говорить как Риф. Что мне ему докладывать, что напоил в хлам его жену, играть она так и не научилась, зато ты, Пирс Трей, превзошёл сам себя. Нет, всё, баста, я в такие игры больше не играю. Завтра у неё будет такое похмелье, что тебе придётся всё делать самому. И поделом».

— Я вызвал такси и оплатил твою поездку. Завтра заеду за тобой в девять и только попробуй...

— Пирс, ты скучный. Я только распробовала...

— Алби, мне завтра выходить на связь с Гартом. Мне ему доложить, что ты порывалась танцевать на столе?

— Я не порывалась!

— Вот поэтому сейчас мы тихо-мирно расходимся. Пока ты ещё хоть немного соображаешь. Мне не нужны проблемы и тебе тоже. Риф вернётся, попроси, сводит тебя сюда. Мы раньше постоянно здесь зависали. А теперь пошли. Так, поставь при мне будильник. Молодец. Ну всё, на выход.

Он распахнул перед ней дверь. Шмели на вывеске зажужжали, желая гостям приятной дороги и надеясь на их скорое возвращение.

* * *

Он проследил, чтобы Алби села в такси, ещё раз напомнил водителю адрес и долго смотрел вслед умчавшейся в ночь машине с чёрными точками на жёлтых боках. Пусть так. Он никогда не осмелится сказать Алби о своих желаниях. И дело даже не в её припадочном муже, способным отправить человека на экскурсию в пепельную равнину по меньшим поводам. Он видел эту странную, извращённую, неправильную любовь и ничего не мог поделать. Женщина его мечты любила полоумного модификанта, и Пирс Трей ничего не мог с этим поделать. Он вспомнил, как Риф как-то обмолвился о «скее», и покрылся холодным потом. Модификанты имеют резистентность к «скею»... что он делал со своей женой, неужели подсадил её на этот дурман... да, это мощнейший афродизиак... нет, это невозможно. Даже Гарт, со всеми его модифицированными мозгами, не будет делать такое. Она и так кукла в его руках, Пирс помнил, как она рыдала у него на груди. За что, Господи, за что этому ненормальному такая женщина, сходящая с ума от страха за это... чудовище. От страха за гибрида, который и человек-то в лучшем случае наполовину... после всех вмешательств...

Трей сидел в своей машине, курил и понимал, что все его мысли суть блажь мозга после хорошей дозы алкоголя. Алби никогда не будет его женщиной, а Гарт сажал в изолятор на минус двадцатом этаже и за меньшее.

«Вот и дрочи, как первокурсник. За это даже Рифус Гарт тебя не убьёт».

* * *

Алби провела картой по замку, поднялась к себе и захлопнула дверь. Пирс молодец, что вытащил её проветриться... отличное место... почему Риф о нём не рассказывал... вот только Пирс как-то странно на неё смотрел весь вечер... а нефиг напиваться как сапожник... боже, завтра в девять он опять будет у подъезда... надо лечь спать...

Лейтенант Трей мог сколько угодно мечтать о жене своего командира. Жена Рифуса Гарта мечтала только о встрече с мужем. И Пирс Трей поседел бы, если бы узнал об истинной истории этой любви.

Глава 10

— Для начала, господин Орс, напомните мне, в честь какого праздника вы вдруг стали «и.о.» Рифуса Гарта? — Канцлер испытующе смотрел на Гельта Орса, помешивая ложечкой горячий чай. Временно исполняющий обязанности командира особой бригады поёжился. Будто мало ему всех бед из-за этой треклятой должности, так тут ещё и вызов к канцлеру. Без пометки «срочно», но лысоватый секретарь умел читать между строк.

— Капитан Гарт отбыл во Внешний мир на неопределённый срок и оставил меня в качестве своего заместителя...

— Орс, я всё понимаю, годы работы в секретариате Отдела отучили вас изъясняться человеческим языком. Будьте так добры, вспомните молодость и давайте перейдём на нормальную речь.

— Так точно, господин канцлер...

— О Господи, — пробормотал лысый толстячок, закатив глаза и протерев платком лоб, — у меня ощущение, что это вас модифицировали, а вовсе не Гарта. Ну да бог с ним. Рифуса Гарта я вызывал к себе для уточнения пары моментов перед ежеквартальным брифингом, но раз он, как вы выражаетесь, отбыл... И он не объяснил вам, что ему понадобилось вовне?

— Никак нет, господин канцлер. Рифус Гарт назначил меня «и.о.» без каких-либо комментариев. Единственное, что он подчеркнул особо, это то, что проект «Гипнос» мне неподотчётен. Никакой иной информацией я не располагаю.

— Узнаю этого сукина сына. — Канцлер осторожно сделал глоток и чуть поморщился. «Слишком горячо». — Хотя я лично предоставил ему полную процессуальную самостоятельность, так что Рифус Гарт отчитывается о делах в своём отделе исключительно на брифингах или сам запрашивает аудиенцию. Х-м-м... Диктатор хренов, хотя чего ожидать от модификанта, у которого вместо эмоций рефлексы. Сукин сын... Что он забыл во Внешнем мире? Орс, у вас есть какие-нибудь соображения?

Гельт Орс задумчиво жевал губами. В принципе, канцлер пребывал в благодушном настроении, не метал громы и молнии из-за гартовой вылазки и предложил ему, Орсу, чай, что ещё раз свидетельствовало о том, что глава министерства специальных служб не собирается прямо сейчас никого отправлять в отставку. А Рифус Гарт далеко.

— Он взял «Орф». С максимальной тонировкой.

— Эту бронированную махину? Он что, решил устроить гонки по нейтральной полосе?

— Скорее всего, Гарту понадобилось загрузить в багажник большое количество провизии, оружия и боеприпасов. Всё-таки это Внешний мир...

— Чёрт знает что. Ладно, этот киборг специально создавался для таких прогулок. Но мне, Орс, всё это не нравится. Даже наш модифицированный друг не полезет в эти чащобы просто так. Он сообщил дату своего возвращения?

Гельт Орс отрицательно покачал головой. Толстячок-канцлер нахмурился ещё сильнее, став похожим на недовольного сурка.

— Чёрт знает что... Орс, поверьте, я доверяю чутью капитана Рифуса Гарта. Если он во всеоружии отправляется во Внешний мир, тому должна быть очень — очень! — веская причина. И мне это не нравится... И «Гипнос» этот... там ведь работает его жена?

— Да, Алби Мирр-Гарт. Она ведущий специалист.

— Чёрт знает что... Где это видано, чтобы модификанты заводили семьи? Он же бесплоден. Или там что, такая бешеная любовь? Какая нормальная женщина захочет жить с гибридом? Хотя эта Алби мне не кажется нормальной, особенно если вспомнить нашу первую встречу. Бред какой-то... Ладно, что воду в ступе толочь... Будем ждать. Вы, Орс, докладываете мне о любом, даже незначительном происшествии в вашем отделе. По брифингу возьмёте все документы у моего секретаря. В принципе, там ничего особенного, но вы же знаете нашего премьера. Так что обратите внимание на мои указания при докладе. Если, конечно, Гарт не объявится раньше.

— А если... — У Гельта Орса пробежал по спине холодок. — А если он не объявится вовсе?..

— Орс, вы рехнулись? Что значит «не объявится»? Он был там сорок три раза. Сорок три! Вам ли не знать. Я вообще не представляю, что может убить этого человека.

«То, зачем он сунулся туда». От этой простой, в общем-то, мысли временно исполняющий обязанности покрылся гусиной кожей. Он вежливо попрощался с канцлером и медленно побрёл по гулким коридорам министерства специальных служб. В первый раз в жизни Орсу показалось, что Рифус Гарт также смертен, как и все остальные.

* * *

— Докладывай. — Судя по всему, Гарт с напарником уже изрядно продвинулись вглубь леса, сигнал немного ослаб, а вот пейзаж за спиной Рифуса, наоборот, словно концентрировался с каждой пройденной милей, сплошной стеной вырастая позади командира особой бригады и затеняя тому лицо. Солнце уже не проникало сквозь многоярусную шапку крон, и Гарту пришлось включить подсветку, что Пирс его хотя бы различал на экране. Ноктолопией Пирса Трея как-то не снабдили. Но несмотря на сумрак непроходимых чащоб лейтенант Трей видел, как зловеще прекрасен и разнообразен Внешний мир, сколько в нём оттенков серого, коричневого, зелёного... да каких угодно цветов, сколько в нём изумительных, трудновообразимых, вызывающих потрясённые вздохи форм жизни... и смерти. Пирс никогда не был во Внешнем мире, хоть Риф и рассказывал о своих вылазках максимально подробно, стараясь поделиться с товарищем самыми мелкими и от этого ещё более невероятными деталями. Но слушать это одно, а видеть — хотя бы видеть на мониторе! — совсем другое. И Пирс до рези в глазах всматривался в поистине непостижимый, грозный, горделивый пейзаж, чем-то большим, чем разум, ощущая полную никчёмность человеческого рода в сравнении с этим могуществом. «Если Homo Sapiens и был когда-то венцом творения, сейчас мы просто жалкие двуногие, чей разум - проклятие, а не благословение... узники собственного страха перед сполна отомстившей нам землёй...»

— Засмотрелся? Докладывай, чего достигли. — Рифус улыбался краешками губ. Пирс стряхнул с себя накатившее оцепенение, прокашлялся и начал:

— Подопытные пока всё в том же состоянии, динамика положительная, но, конечно, рассчитывать на их скорейшую реабилитацию наивно. Поэтому я предложил Алби пока сосредоточить своё внимание на том, что мы имеем на данный момент.

— И что же? — Рифус Гарт слушал очень внимательно. Пирс и Алби были его навигаторами в непролазных чащах Внешнего мира, и любая информация для Гарта была на вес золота.

— Я решил совместить визуализации обоих подопытных, учитывая различия в восприятии картинки Дором и Триггом. У Дора глобальное видение, мой заморыш лучше различает мелкие детали. Наложив визуализацию Тригга на сон Дора, я смог добиться более детального, рельефного, если можно так сказать, изображения. Я сейчас перешлю.

Пока Пирс отсылал файл, Гарт задумчиво почёсывал пробивающуюся щетину и что-то прикидывал в уме.

— Есть. Проверьте, господин капитан, визуализация должна уже быть у вас.

— Ты меня задрал своим «выканьем». В отделе будешь политесы разводить.

— Так точно.

— Вернусь и придушу тебя, своими руками придушу. Так, ладно. Ага... Да, файл я получил. Детально изучу, когда закончишь доклад. Что ты лично вынес для себя из этой совмещённой картинки? Кстати, отличная идея тебе в голову пришла. Всё-таки не зря я позволил тебе перелезть в «Гипнос».

Трей незаметно сглотнул. Не зря... да уж. Годы работы в бригаде научили его блестяще контролировать эмоции, но сейчас Пирс как-то засомневался в себе.

— Ну так что? — Рифус Гарт с интересом смотрел на старого товарища.

— При детальном рассмотрении аномалия представляется мне некой зоной, где из какой-то подземной точки идёт распространение микроорганизмов, обладающих чрезвычайно сильными патогенными свойствами. При сильном приближении структура пятна напоминает пену. Это могут быть бактерии... вирусы... не исключаю и дрожжевые или дрожжеподобные грибы неизвестного нам вида. Судя по всему, бурная стадия размножения происходит под землёй, снаружи эта штука пока не расширяется. По крайней мере, сейчас ареал распространения не увеличивается, я делал максимальное приближение. Динамики вроде нет, но я ни в чём не могу быть уверен. Кроме одного. Эта дрянь чрезвычайно патогенна. Чрезвычайно. Вокруг аномалии гибнут растения в радиусе нескольких миль. Зверей, птиц и насекомых на этой территории нет. Риф...

— Что? — С каждым словом, сказанным Пирсом, Рифус Гарт мрачнел всё сильнее.

— Как ты пролезешь туда? Да ещё со своим погранцом? Я не могу предугадать поведение этой штуки.

— Как пролезу, не твоя печаль. Я внимательнейшим образом изучу твою запись. Потом перешлёшь мне дополнительно все свои измышления. Что ещё?

— Гельта Орса сегодня вызывал к себе канцлер.

— Это из-за брифинга, — отмахнулся Гарт, — слава богу, что я здесь и могу не протирать штаны в его кабинете. От этого, с позволения сказать, чая у меня изжога. Гельт прекрасно выступит на брифинге вместо меня.

— Но он мог...

— Ни черта он не мог. Канцлер лично предоставил мне процессуальную самостоятельность. Нашего лысого любителя чайных церемоний интересует только результат, в мои методы он не лезет. Конечно, Орс доложил ему, что я отвалил во Внешний мир. И что? Сделать-то ни один, ни другой ничего не могут.

— Так точно, — пробормотал Пирс. В конце концов, Гарту и впрямь виднее, чего там хочет канцлер, а чего нет.

— Так, теперь переходим к следующему пункту. Ты научил мою жену играть на бильярде?

Пирс Трей медленно досчитал про себя до десяти.

— Я сделал, что смог. Это безнадёжно. У неё никудышний глазомер. Во всех трёх партиях она забила один шар. Чёрный.

Гарт хохотнул.

— Я так и знал. Но она хотя бы отвлеклась и перестала рыдать на ровном месте?

— Вроде да. — Лицо Пирса было спокойным, только руки, заложенные за спину, постоянно сцеплялись и расцеплялись, переплетая мокрые от холодного пота пальцы. — Ей понравилось в «Двух шмелях». Я посоветовал ей, чтобы она попросила тебя как-нибудь сводить её туда. И она по достоинству оценила «Мохнатого шмеля».

— Вот и хорошо. — Рифус Гарт помолчал несколько секунд, а потом пристально посмотрел на Трея.

— Думаешь, я слепой?

У Пирса выступили мурашки на коже, как от озноба. Только не это...

— Думаешь, я слепой? Господи, Пирс, я это кино смотрю уже четвёртый год, и мне всё никак не надоест. Пока ты пишешь сонеты в ночи или дрочишь на её портрет, мне нет до этого дела. Алби я знаю хорошо и я в ней уверен. И тебя я тоже знаю. Хорошо. Но не заставляй меня менять своё мнение.

Перед глазами Пирса Трея медленно плавали цветные круги. Значит, всё это время капитан был в курсе его душевных терзаний, но ни разу даже вида не подал, будто знает, что Трей безуспешно сходит с ума по его жене.

— Алби не знает, — хмыкнул Гарт, — ей подобная ересь в голову не придёт. Она считает тебя своим другом. Единственным настоящим другом. Господи, Трей, ты уж либо в обморок упади, либо возьми себя в руки. Вот двоих психанувших мне сейчас и недоставало. Я тебе сказал: будешь позволять себе лишнее — убью. А пока живи да радуйся. Перевёл бы я тебя в «Гипнос», если бы не был уверен на сто процентов в вас обоих. Ага. Позволил бы водить свою жену по всяким заведениям со шмелями. Всё, Пирс, тема исчерпана. Я доступно выражаюсь, чтобы меня понял трижды доктор наук?

— Так точно, — прошептал Пирс Трей внезапно осипшим голосом. В глаза капитану он смотреть боялся.

— Завтра доклад в это же время. Изучи ещё раз совмещённую визуализацию, на второй раз ты можешь увидеть что-то, что могло ускользнуть поначалу. Пусть Алби тоже проштудирует эту запись с микроскопом. Я рассчитываю на вас.

— Да, — кивнул Пирс, более-менее взяв себя в руки. Нейтральная полоса постепенно перестала маячить перед его внутренним взором. «Ты никогда не подашь виду, Пирс Трей. Никогда. Ты уже прошёл по лезвию ножа. По очень тонкому лезвию».

— Что до меня, то пока мы держим весьма приличный темп. Труднопроходимых завалов пока немного. Хаулз действительно выносливый мужик и неплохо адаптировавшийся, если бы его в своё время модифицировали, цены б ему не было. Но чем дальше в лес, тем больше дров. Ещё пара дней, и наша скорость упадёт до минимума просто потому, что пойдут уж совсем непролазные буреломы. Да и местная фауна уже начнёт себя проявлять во всей красе. Надеюсь, твоя новая карта нам поможет. Всё, держи хвост пистолетом. Конец связи.

Экран передатчика погас. Пирс сел на стул, ослабил галстук, снял очки, зажмурился и с силой прижал пальцы к вискам. Его помиловали в первый и последний раз. Уж это трижды доктор наук понимал очень хорошо.

* * *

— Я выходил на связь с Рифом, — Пирс был спокоен и как-то подозрительно безмятежен. Алби ни за что бы не догадалась, какие бури бушевали в душе её напарника во время разговора с Гартом. Она подняла на Трея бездонные изумрудные глазищи:

— Как они там?

— Продвигаются довольно шустро. Уже пошли такие пейзажи, что я даже с подсветкой мало что разбирал. Там мрак кромешный. Стена из деревьев, всё оплетено лианами, хвощи выше человеческого роста... Это что-то запредельное... Но Риф с Дирком ухитряются как-то форсировать эти буераки. Наш командир выглядит вполне довольным. Я переслал ему сдвоенную визуализацию и рассказал о своих домыслах по поводу природы этой гнилой кляксы. Пока, тьфу-тьфу-тьфу, всё идёт штатно.

— Как во Внешнем мире может что-то идти «штатно»? — Но Алби и впрямь более-менее успокоилась. Пирс не знал, насколько подействовала на неё вчерашняя вылазка в бар, но девушка держалась вполне сносно, губы не дрожат и пальцы она уже не ломает со стылой безнадёжностью. Это хорошо, вздохнул про себя Пирс, замечательно просто... Просто замечательно...

— Мы сейчас ещё раз изучим запись. Гарт прав, в первый раз мы могли что-то проглядеть. Он и сам её тщательно просмотрит, но шесть глаз лучше двух, даже если они видят в темноте.

— Пока ты там рапортовал, я просмотрела динамику Дора. Он молодец, так хорошо адаптировался к электромагнитной стимуляции... Ты был прав, подопытных нельзя форсированно приводить в чувство. «Радиант-плюсу» тоже нужно время, чтобы вывести весь оставшийся тритий из организма.

— У Дора нет страха перед погружением. В конце концов, он был твоим добровольцем в Институте. Плюс его греет мысль о постоянно растущем благосостоянии. Мне таких денег не платят, как ему. Тебе повезло. У меня материальчик похуже.

Алби пожала плечами. Если бы Кит Тригг видел её сейчас, он бы поразился бесконечному равнодушию в её глазах. Бывшего жениха Алби Мирр-Гарт вычеркнула из жизни раз и навсегда. Как и все свои двадцать два года до перехода в «Красный отдел».

— Конечно, без образцов трудно... — Пирс на максимальном увеличении рассматривал пятно. — Я пока не могу понять природу этой дряни. Вот, смотри. Точка, так сказать, генезиса явно под землёй, на какой глубине, неизвестно. Там, скорее всего, и идёт это бурное и бесконтрольное размножение. Судя по всему, вегетативное. Из этого мы можем сделать вывод, что подземные условия лучше подходят для этой гнили, на земле она хоть и расплескалась на несколько миль вокруг, но вроде бы не расползается с бешеной скоростью. Значит, на поверхности есть что-то, что хоть как-то сдерживает эту штуку. Что?

Алби задумчиво глядела на огромный экран, где на паузе застыло омерзительное порождение Внешнего мира. Она вспоминала всё, что читала или слышала о грибках, бактериях или вирусах, но сама себе признавалась, что это не её профиль. О микроорганизмах Алби знала до позорного мало. И сейчас, глядя на пенную кляксу посреди вековечных лесов, она понятия не имела, что и предположить.

Пирс тем временем нарезал круги по лаборатории, заложив руки за спину.

— А если это фитопатология? Да нет, бред. Оно же прёт из-под земли. Дрожжи... Да чёрт побери, что за чушь я несу. Нет, это бактерии. Чрезвычайно живучие, чрезвычайно патогенные...

— Пирс, — тихо сказала Алби и тронула его за рукав. Трей осёкся.

— Что?

— Подожди ты голову ломать над этим пятном. Риф тебя просил ещё раз изучить местность? Вот давай этим и займёмся. Найдём им... безопасный путь.

Пирс Трей уже в который раз досчитал про себя до десяти. Что ж, один-один, теперь башню срывает уже у него. Алби права, пятно никуда не денется, а вот Гарту с Хаулзом надо ещё до него добраться, целыми и невредимыми. О чём он только думает... интеллектуал хренов. Пирс перестал шарахаться по комнате и сел на свободный стул.

— Врубай заново.

Алби нажала на кнопку, и на гигантском мониторе двум учёным вновь предстали грандиозные пейзажи Внешнего мира. Он словно наступал на них с экрана, настолько подробно сдвоенная визуализация передавала мельчайшие детали вплоть до тончайших нитей паутины, оплетших бледно-зелёный хвощ, или капельки сока на щетинистых листьях неведомых кустарников. И где-то там, в этих джунглях, не ведавших пощады и не знавших жалости, сейчас шли, замирая на каждом шагу, два человека, шли вглубь, шли, как казалось, на верную смерть. Алби подавила судорожный вздох.

— Сделай картинку пообщее. Иначе мы совсем запутаемся в этих деревьях. Как они там могут идти?

— Как Дирк, не знаю, а Риф привычный. Сейчас... Так, если я правильно помню, они должны быть вот здесь... м-да, они что, бегом перемещаются? Ну...что тут у нас...

Алби резко встала и распахнула окно. Ей внезапно захотелось глотнуть воздуха. Этот страх, который Пирс выбивал из неё посиделками в «Двух шмелях», при виде замшелых лесных исполинов, увитых лианами и разноцветными лишайниками, этот страх вдруг проснулся вновь. «Как мы сможем проложить какой-то маршрут, когда весь Внешний мир это одна сплошная непролазная чаща... Там одни папоротники по пояс и мох, который затягивает не хуже зыбучих песков... Господи, Риф, ну зачем ты ввязался в эту авантюру?..»

— Вот. — Пирс краем глаза заметил, что его напарница опять на взводе, но решил не встревать со своими никому не нужными утешениями. Он щёлкнул пальцами, привлекая её внимание.

— Вот, смотри. Они здесь. — Трей ткнул пальцем в крошечную прогалину посреди бескрайнего леса. — Видимо, решили сделать привал или вообще заночевать. До аномалии по прямой ещё миль сорок пять, если не больше. Но по прямой им не пройти. Здесь болото, мой подопытный его хорошо рассмотрел. Или какое-то сплошь заросшее озеро. Здесь... — Пирс прищурился. — Слишком много поваленных деревьев... Но всё же лучше трясины. Гарт, конечно, и сам изучит запись, возможно, он найдёт какие-то более пригодные тропки... Как-то же он уже залез в эти дебри. Думаю, я ему ничего нового не сообщу. Теперь главное дождаться, пока «сони» достаточно оклемаются. Терпение, Алби, — он посмотрел ей в глаза сквозь стёкла очков, — теперь только терпение. И в этом я тебе, боюсь, помочь ничем не смогу.

Она немного помолчала, теребя шейный платочек.

— Я выжила во Внешнем мире, — наконец прошептала девушка, глядя в окно. Ветер слегка трепал короткие светлые волосы. — Я там выжила. Я выжила в собачьем вольере, в гигантской волне и в наших казематах. Значит, и здесь как-нибудь... перетерплю. Я иногда завидую тебе, Пирс Трей. Тебе не за кого бояться, переживать, не спать ночами... У тебя всё так просто. Служба-бар-дом. Да, иногда я тебе завидую.

Пирс кивнул и отвернулся. Терпение, напомнил он себе, терпение. Оно тебе тоже пригодится, лейтенант Трей.

* * *

Рифус Гарт сосредоточенно изучал обновлённую карту, периодически хмыкая или, наоборот, замирая в задумчивости на несколько секунд. Капитан пришёл приблизительно к тем же выводам, что и его подчинённый, и теперь размышлял, какая смерть интереснее: быть затянутым в густую, зловонную трясину без дна, покрытую ядовитыми глянцевыми листочками величиной не больше ногтя мизинца, или найти свой конец в сырой трухе мёртвых деревьев. Волчья тропка, по которой они с Дирком так бодро шли, оборвалась вместе с жизнью хищного исполина, рыжей кучей лежавшего неподалёку от их импровизированного привала. К туше уже стремились ящерки-падальщики с загнутыми клювами на мордах. Рифус, изучив увечья, пришёл к выводу, что волк пал жертвой не в меру прожорливого хвоща, который оттяпал королю лесов заднюю лапу и хвост, а сейчас перемалывал добытое лакомство суставчатыми побегами. Волк скончался от кровопотери и болевого шока, а с ним ушла в небытие и его тропка, по которой он крался впереди Гарта и Дирка Хаулза, кружа и мучительно отыскивая безопасный путь к отступлению.

— Мир праху твоему, — Рифус Гарт палкой отогнал ящерок и начал срезать с загривка волка его великолепный бронированный гребень. Сержант Хаулз наблюдал за этим действом с плохо скрываемым любопытством пополам с отвращением.

— Зачем тебе его шкура?

— Природная броня. От этого гребня пули отскакивают, не шерсть, а чешуя, причём очень прочная. Сделаем себе пару нашлёпок на одежду, авось дольше проживём. Ты мне лучше скажи, тебе что больше нравится: болото или бурелом?

Пограничник вздохнул. К чувству юмора своего напарника он так и не привык, равно как и к ужасам здешних мест. Вид волчьего трупа, даже без задней лапы и хвоста, вызвал в нём оторопь. Дирк Хаулз никогда не видел таких огромных животных. Если эдакие махины попрут через периметр...

— А что, больше вариантов нет?

— Мой лейтенант прислал мне сегодня утром обновлённую карту с кучей мелких деталей, более проработанную, чем предыдущая. Уж не знаю, как поступил бы рыжий волк, будь он жив, но у нас выбор невелик. Прямо по курсу болото. Здоровенная топь, обогнуть её, конечно, можно и нужно, но вокруг неё просто стена из лесных завалов. Корни гниют, дерево падает. И так по всему периметру. Ты ещё пока настоящего бурелома и не видел. Просто рассадник для всевозможной живности. Но делать нечего. Через болото нам не перебраться.

— Я не понял, — Дирк Хаулз всё ещё с интересом смотрел, как Гарт взрезает лазером бронебойную шкуру, — что ты имел в виду под болотом.

Рифус незаметно усмехнулся. «М-да... теоретики.Хотя где в нашей пустоши найдёшь настоящее болото?» Но Дирк Хаулз обязан был иметь представление о грозящей опасности, и Гарт начал читать лекцию:

— Представь себе... м-м-м... бассейн. Большой бассейн. Просто огромный. Только он заполнен не водой, а, скажем... господи, это всё равно что рюмку описывать... нет, он заполнен водой. Но вместо твёрдого дна у него мягкая и вязкая смесь разложившейся органики, чем болото старше, тем этот слой больше. И вода в нём не чистая и прозрачная, а мутная из-за всё той же органики, поверхность покрыта всякими водными растениями и кучей веток от упавших деревьев. Ты не сможешь пройти вброд, тебя затянет эта мягкая трясина, и чем больше ты будешь дёргаться, тем скорее найдёшь свой конец. Плыть ты тоже не сможешь, сначала запутаешься, потом тебя всё равно засосёт. И это не считая ядовитых цветочков на поверхности и милейших пятнистых лягушек. Это боевые лягушки, с когтями. Не какая-нибудь фигня. И не забывай про тамошних насекомых, над болотами всегда тучи всякой кровососущей нечисти, ты можешь и не нырять, тебя так сожрут, живьём. Стая гнуса выпьет тебя досуха за четыре минуты. Я знаю. Я так одного товарища потерял.

Дирк слушал с всё возрастающим изумлением. Водоём без дна? Который засасывает тебя на глубину? Пограничник с трудом мог себе это вообразить, хотя два дня во Внешнем мире полностью перевернули его представления о нём. С высоты вышки и сквозь линзы бинокля Дирк видел устрашающую стену леса, но тогда он казался просто громадным серо-зелёным забором, возвышающимся вдали и не очень-то интересным: сквозь частокол деревьев невозможно было толком ничего рассмотреть. А вот внутри...

— И ты видел, как погиб твой напарник?

— Видел, — кивнул Гарт.

— И не попытался ему помочь?

— Я застрелил его. Чтобы не мучился. В голову. Она ещё была на поверхности, как и весь торс. Что смотришь? Это называется «милосердие».

Хаулз молчал, стараясь не смотреть ни на Рифуса Гарта, ни на куски бронированного волчьего гребня, ещё не совсем потускневшего, ни уж тем более вдаль, туда, где находилось смертельно опасное болото. Проще говоря, сержант пялился в землю.

— В глаза смотреть! — Окрик раздался совсем над ухом пограничника. Дирк вздрогнул и уставился на капитана. Тот не мигая смотрел на своего напарника неприятным буравящим взглядом.

— Ты не институтка, Дирк. Ты боец. Да, здесь полно опасностей и не зазорно показать свой страх. Мне тоже бывает страшно. Но когда дело доходит до безнадёжных ситуаций, выстрел в голову — это единственное, что позволит тебе уйти без многочасовых страданий. В случае чего я тебя пристрелю. Обещаю. И ты сделаешь то же самое, если понадобится. Это не учения, Дирк Хаулз. Это Внешний мир. А теперь иди сюда, смотри, какие классные налокотники получились...

Хвощ доел волчий хвост и застрекотал побегами, присматриваясь к теплокровному, копошащемуся невдалеке. Существо было без жёсткой невкусной кожуры, оно сочилось теплом, жизнью, плотью... Хвощ уже начал вытягивать суставчатую лапу, как вдруг его красивый метаметрический стебель накренился, и растение шумно рухнуло в объятия мха и лиан. Пенёк чуть дымился, издавая неприятный кисловатый запах.

— Твою мать, Хаулз! — Гарт рявкнул так, что Дирк аж подпрыгнул. — Я тебе говорил смотреть по сторонам! За волком захотел отправиться? — Лазерный луч срезал хвощ быстро и бесшумно, и от этого Дирка пробрало ещё сильнее. «Да как же мы тут вообще протянем столько времени...»

— В морду бы тебе дать для понимания ситуации, — буркнул капитан, — но я тебе челюсть сломаю. Всё, подъём. Пойдём огибать болото. И смотри в оба. У нас боеприпасы не бесконечны.

Глава 11

В буфете Алби опять встретила Дину Хаулз с чашкой кофе и крошечными бутербродиками. Выглядела подруга жены командира уже не так печально, хотя улыбки на её лице не было. До того момента, как к ней подсела Алби.

— А вот и наша гипнотизёрша! — Дина приветливо помахала изящной ладошкой. — Я уж хотела было сама тебя позвать кофе выпить, ты что-то совсем себя в своей лаборатории замуровала.

— Наметился один интересный качественный сдвиг. — Алби из-под полуопущенных ресниц стрельнула глазами по сторонам. Народу в буфете было немного, кто в лаборатории, кто на задании. Вот и хорошо, их разговор не привлечёт ничьего внимания. Лучший способ врать, это говорить полуправду. — И у меня, и у Пирса. Правда, сейчас «сони» отдыхают, времени свободного стало чуть побольше. Пришлось вкатить им поистине ударную дозу, но оно того стоило.

— А у меня ни сдвигов, ни прорывов. Всё топчусь на одном месте... С самоповреждающими поведениями такое сплошь и рядом, вроде человек в порядке, а чуть отвернёшься — и он уже на грани. Знаешь, мне Дирк вчера прислал сообщение, что командующий переводит его на какой-то новый объект. Учения с новейшим оружием. Как будто у нас какая-то война на границе. Странно, правда? На неопределённый срок, но, говорит, вроде ненадолго, — Дина задумчиво барабанила покрытыми бесцветным лаком ноготками по столу, — что у него за служба такая... собачья. Только-только должен был смениться, и на тебе.

Алби молчала, не зная, что сказать, чтобы не выдать свою осведомлённость об «учениях» сержанта Хаулза. «Лучший способ сохранить тайну — это вообще её не знать». Но Дина сама перевела мысли подруги в другое русло.

— Слушай, может хоть ты мне объяснишь, с какого перепугу наш господин «Клещ» Орс стал и.о. командира? В холле висит приказ, подписанный капитаном и Гельтом Орсом. Куда делся наш командир? Что происходит?

— Дина, — тихо сказала Алби, наклонясь к подруге, — я не знаю, куда он делся. Шарахнул меня «максимальной секретностью», взял «Орф» и был таков. Я... я не знаю. Есть вещи, которые он не обсуждает даже со мной.

Дина Хаулз недоверчиво посмотрела Алби в глаза. Что может быть настолько секретным, чтобы ни словом не обмолвиться даже собственной жене? «Дирк тебе тоже немного поведал...» Творилось что-то уж совсем непонятное, причём одновременно. Капитан Гарт отбывает в неизвестном направлении, его и.о. становится канцелярская крыса, обожающая лимонад, а Дирка направляют в нарушение всех уставов на какие-то учения невесть куда и неизвестно, на сколько, Алби пропадает в лаборатории, как и Трей, даже не выходя на обед... Что-то происходило в сердце «Красного отдела», и Дина совершенно не понимала, что именно.

— Я тебе так скажу. — Алби судорожно просчитывала в голове весь монолог наперёд. Утаить часть правды, сказав очевидное, наверное, лучший вариант в данном случае. — Если капитан и отправился куда-то, то только во Внешний мир. Особенно если учесть «Орф», эта штука даже по нейтральной полосе пройдёт как по хайвею. Рифус Гарт модифицирован. Его создавали для вылазок наружу. Я не знаю, зачем его туда понесло. Он может ничего не сказать даже когда вернётся. Если дело требует максимальной секретности. И если это касается Внешнего мира, то гадать бессмысленно. Надеюсь только, что он отдаёт себе отчёт в своих действиях.

— Он... направился во Внешний мир? В одиночку?

Господи, научи меня врать и не краснеть, взмолилась про себя Алби, а ещё научи не отводить глаза в сторону.

— Может, и не в одиночку. Дина, я не знаю. Я могу лишь предполагать исходя из его особенностей. Я... я места себе не нахожу. — Она непроизвольно шмыгнула носом.

Дина сочувственно погладила её по руке.

— Кажется, мы в сходных обстоятельствах. Наши мужья куда-то подевались, а нам остаётся, как в довоенные времена, сидеть и ждать у порога. Незавидная доля. И он тебе даже не звонил?

— Откуда, из леса? Я, конечно, не знаю, может, он и не в джунглях этих безумных, но ничего другого в голову не идёт. Ну... не знаю.

— Надо развеяться, — сообщила жена пограничника, — что-то мы с тобой совсем расклеились. Давай после работы посидим в «Канарейке»? Выпьем по бокальчику, авось не так тягостно на душе станет.

Алби покачала головой. В этот раз алкоголь может сыграть с ней злую шутку. Если при Пирсе она могла говорить свободно, то при Дине Хаулз — совсем наоборот. А сейчас достаточно одной неосторожной фразы, чтобы весь режим максимальной секретности полетел к штырькам, а она, Алби, лишилась подруги. Да и шарахаться по барам второй вечер подряд девушке не хотелось.

— Нет, Дин, я, пожалуй, после лаборатории сразу домой. Это Трей может каждый вечер зависать в кабаке, а наутро и не докажешь ничего, а у меня так не получается. И голова всегда потом так болит. Да и настроения, честно говоря, нет никакого. Я тебя... понимаю, но...

— Ой, подруга, ну что ты так распереживалась? Нет так нет, я просто подумала, что тебе тоже не помешает немного встряхнуться.

— Включу дома какое-нибудь дурацкое кино и буду смотреть, завернувшись в плед. Или возьму катер и поеду кататься под луной. Чаек покормлю, хотя они, наверно, ночью спят.

— Тоже дело. А я почему-то боюсь воды. Даже плавать так и не научилась, уж сколько Дирк смеялся надо мной из-за этого... — Дина вздохнула и замолчала. Алби безумно хотелось, чтобы в буфет зашёл Пирс и вытащил её обратно в лабораторию, как в прошлый раз, но до следующего погружения ещё слишком рано. И Пирс в последнее время тоже какой-то странноватый, хотя это, наверно, из-за докладов. Внешний мир лишает дара речи даже на экране передатчика.

— Я пойду, — Дина взяла свой поднос, — иначе просижу тут до вечера. Рада была тебя увидеть, ты хоть звони иногда, когда минутка будет. Может, новости какие расскажешь.

— Обязательно, — Алби кивнула, понимая, что осваивает искусство лжи буквально на глазах, — как только что-то узнаю, сразу дам знать. Ну пока.

Она подождала, пока миниатюрная черноволосая фигурка скроется за стеклянными дверями, и закрыла лицо руками. Щёки у Алби Мирр-Гарт пылали.

* * *

Ни смотреть кино, закутавшись в плед, ни кататься на катере по ночному заливу Алби не стала. Она скопировала себе сдвоенную визуализацию в надежде дома, в спокойной обстановке снова изучить её и, возможно, найти в ней что-то, что поможет Рифу и Дирку обогнуть зловещее болото и миновать гигантские завалы. Пирс только головой покачал, но возражать не стал. В конце концов, Алби руководитель проекта и он обязан подчиняться её решениям.

— Тебя подвезти? — Чем чёрт не шутит, как говорится.

— Нет, Пирс, спасибо, сегодня я уж как-нибудь с водителем. Ты и так столько возился со мной, что мне просто стыдно.

— Алби...

— Да, мне стыдно. Я вела себя как полнейшая дура, и это меня не красит. Попробую дома ещё раз глянуть эту запись. Я уверена, что можно найти обходной путь.

— Тебя не только это тревожит, я же вижу. Что ещё случилось?

Алби помолчала. Разговор с Диной Хаулз не шёл у неё из головы.

— Я встретила Дину в буфете...

Пирс напрягся. Алби девушка умная и не болтливая, Рифус Гарт намертво вбил ей в голову, что такое режим максимальной секретности, но где тонко, там и рвётся. А муж Дины сопровождал Рифа в его беспрецедентном броске во Внешний мир, и сохранить это в тайне было сложнее, чем могло показаться на первый взгляд.

— Я надеюсь, вы обсуждали новые тренды в моде?

— Пирс, — Алби обиженно задрала подбородок, — я, конечно, курица, но не до такой же степени. Дине её погранец прислал сообщение, что его переводят куда-то на учения. На неопределённый срок. Естественно, она ничего не понимает и беспокоится. Он должен был на днях смениться и вернуться домой.

— Ну а ты что? — Пирс Трей очень надеялся, что у Алби хватило благоразумия просто посочувствовать подруге, не вдаваясь в детали.

— Что «я»? Я как бы с её мужем и не знакома вовсе. Я вообще не знаю, что эти пограничники делают там у себя, на рубежах. Вообще ничего не знаю. Поутешала её, как могла, типа, учения это не Внешний мир, да и служба такая, чего уж там. Но Дина, как и все мы, видела внизу приказ о назначении Орса «и.о.». И вот тут я крутилась, как уж на сковородке. Кто поверит, что я не знаю, куда делся мой муж и наш командир? Это Гельт не имеет права задавать нам вопросы, а остальной личный состав вполне себе может. Я такую чушь сочиняла, Пирс... Просто адскую фигню. До сих пор уши горят.

— И что ты ей наплела?

— Что наш капитан съехал во Внешний мир за неизвестно каким хреном.

— Ты с ума сошла? — Пирс даже очки снял, нервно вертя дужку в пальцах. — Ну ты молодец...

— А что я, по-твоему, должна была сказать? Куда может деться человек, да ещё модификант, в режиме максимальной секретности? Да, он отчалил вовне, и не наше собачье дело, зачем. Командир не обязан перед нами отчитываться. Возможно, это поручение канцлера. Возможно, дело касается государственной безопасности. Всякое возможно, лейтенант Трей. В наше интересное время.

Пирс удивлённо смотрел на свою напарницу. В принципе, она нащупала верный тон. В особой бригаде не было принято обсуждать решения командования, так что даже Алби могла быть не в курсе всех действий командира. Да... наверно, она правильно всё представила этой Дине. Вот ведь подстава, и почему именно Дирк Хаулз обнаружил этого злосчастного штырька?

— Что ж, надеюсь, ты врала достаточно убедительно. Так тебя точно не подбросить?

— Нет, не надо. Пора переходить в нормальный рабочий режим. Кстати, Дина приглашала меня в «Канарейку», но я не осмелилась. Мало ли что...

— И правильно, — кивнул Трей, — минимизировать риски — одна из основных наших задач. Ладно, подруга, до завтра. А я, с твоего позволения, пропущу пару рюмок. Мне проболтаться некому.

Он опечатал лабораторию, помахал Алби на прощание рукой и спустился на парковку. Сегодня надо выбрать заведение с максимально свободными нравами.

* * *

Алби Мирр-Гарт уже в десятый раз прокручивала на настенном мониторе запись сдвоенной визуализации. Она устроилась в кресле с ногами, заварила чай, закуталась в пушистый плед с кисточками, так что со стороны могло показаться, что молодая женщина настроилась посмотреть какую-нибудь лирическую комедию или душещипательную мелодраму. Но на экране вместо смешных диалогов или любовных сцен мелькали кадры, достойные самого именитого режиссёра фантастических фильмов.

«Должен быть проход. Обязан быть. Внешний мир населён весьма густо, и далеко не все его обитатели умеют летать. А значит, им, как и Рифу с Дирком, приходится ходить ногами по земле. Через эту трясину не переберётся ни одно живое существо, кроме болотных тритонов и лягушек с коготками, водяные змеи не в счёт. Волки, вараны, да и все остальные будут её обходить. Как? Бурелом густой, но и он не бесконечен. Риф, конечно, уже выучил наизусть все детали этой карты, ну а вдруг...» Девушка пристально вглядывалась в картинку. Интересно, когда они достигнут точки «исхода»? Пока что Рифусу Гарту и его напарнику практически не попадались местные зверушки, но это везение не навсегда. Рыжего волка Гарт убьёт, это само собой, а стаю? Смогут они отстреляться от несущейся стаи саблезубых хищников, «королей леса», как называл их Риф? Алби непроизвольно поёжилась. Однако, дилемма, и дилемма неожиданная, девушка как-то совсем упустила этот момент. Что же получается: либо пытаться форсировать непролазные завалы из тысяч мёртвых деревьев, изобилующие самыми коварными ловушками, либо искать более удобный путь, который отыщет и вся внешнемировая фауна, стремящаяся навстречу двум безумцам из-за Грани. Алби закусила губу. Но таков Внешний мир, в нём нет права на ошибку. Риф должен сам решить, что безопаснее: животные или растения. Завтра она поделится своими соображениями с Пирсом перед его докладом. А сейчас пора спать.

Она выпила перед сном рюмку бледно-жёлтой настойки, чтобы уж наверняка, чтобы вырубиться и не видеть ни единого сна, потому что сны для Алби Мирр-Гарт уже давно не ассоциировались с волшебным полётом расслабленного сознания. Ещё немного, и она вообще перестанет засыпать без этого чёртова пойла... И сколько ночей ей предстоит метаться по широкой кровати, путаясь в простыне и дрожа от внутреннего холода. Алби не первый раз спала в одиночестве, но именно сейчас она прочувствовала его каждой клеточкой своего организма, прочувствовала до горьких спазмов в горле. Она и мысли не могла допустить, что Риф с Дирком могут вовсе не вернуться из этого опасного марш-броска, но мерзкий внутренний голос иногда шептал ей: «Они всего лишь люди, а Внешний мир не создан для людей... Ты не боишься остаться вдовой в двадцать пять лет?» Алби вздохнула и перевернулась на другой бок. В комнате словно стало темнее.

* * *

— Так, судя по карте, это не просто бурелом, а настоящая западня. — Гарт сидел на поваленном бревне и, прищурившись, изучал покрытое мхом и лишайниками нагромождение мёртвых стволов, веток, корней и листьев, и всё это великолепие густо поросло синевато-серыми мясистыми сапротрофами, разрушающими древесину и делающими путешествие по лесному завалу предприятием крайне опасным. Близость к болоту делала бурелом ещё более непроходимым. Кое-где мох был настолько пропитан гнилой влагой, что ступни погружались в него почти полностью с неприятным хлюпанием. Дирк только зубами скрипел, не решаясь выражать эмоции при своём киборге-напарнике, но мысли капитана пограничник всецело разделял. Западня ещё не то слово. Это только кажется, что забраться на ощетинившуюся ветками и трутовиками стену из деревьев легко и просто, знай себе хватайся за уступы. Рифус Гарт быстро развеял все дирковы иллюзии, запустив увесистое корневище прямо в центр этого нагромождения. Часть бурелома со слабым стоном зашевелилась и грузно рассыпалась сырой трухой вперемешку с перегноем, откуда немедленно полезли с большой скоростью какие-то мерзкого вида многоножки и толстые белёсые гусеницы. Как Хаулза не вывернуло наизнанку прямо там, он и сам не знал.

— Либо провалишься, либо тебя укусит какой-нибудь здешний гад, либо нечаянно дотронешься до этих сизых грибов и всё, привет. М-да. Есть два пути, — Гарт повернулся к сержанту, внимательно изучавшему гриб-древоед, присосавшийся к ближайшему стволу. Синеватый гриб буквально на глазах разрушал мокрую ксилему старого исполинского дерева, превращая её в буроватую слизь. — Первый. Мы осторожно продвигаемся вдоль этого заграждения в надежде найти звериную тропу. По карте эти завалы всё-таки не бесконечны, но крюк придётся сделать изрядный. И второй. Как бы не дико это звучало, можно попробовать просочиться по границе болота и бурелома, если будем начеку, то и не утонем, и не будем засыпаны ветками. Репеллента у нас пока много, может, и не пойдём мошкаре на обед.

— Ты спятил? — вытаращился Дирк, не скрывая оторопи. Этот модификант, кажется, думает, что он бессмертен. — Пройти вдоль болота?! Ты же сам говорил, что это самое гиблое место.

— До самого гиблого мы ещё не дошли. Слушай, ну хватит на меня так таращиться, я не рыжий волк и тебя не съем. Может, ты и прав, надо доискаться конца этого завала. Тогда мы угробим ещё дней пять-семь минимум. Это всё фигня, жратвы у нас много, боеприпасов тоже хватает... пока. Только учти, когда мы минуем эти заграждения, то окажемся лицом к лицу со всей здешней фауной. В эти буераки не каждый варан полезет, вдоль болота нам угрожает гнус, но, повторюсь, репеллента много. В трясине полно и других живчиков, но они мелкие, типа тритонов или головастиков этих с маникюром. Вот даже и не знаю, что лучше. Волки или мошкара. Тебе кто больше нравится?

Дирк не знал, что и ответить. Любой из перечисленных Рифусом вариантов таил в себе больше опасностей, чем преимуществ. Но пограничник решил положиться на решение капитана. В конце концов, Рифус Гарт уже не раз навещал эти покинутые богом земли, пусть сам и выбирает. Что до Дирка, то он мечтал поскорее закончить это немыслимое путешествие и вернуться обратно в Ойкумену. То, что Внешний мир прекрасно себя чувствует без людей, сержант Хаулз понял как-то сразу и очень хорошо.

— Ну, раз ты стесняешься выразить своё мнение, то пойдём вдоль трясины. И припасы сэкономим, и время, и собственные нервные клетки.

— Может, всё-таки поищем тропу?

Гарт сел на корточки и задумчиво начал ворошить веткой кудрявый серый мох, насквозь пропитанный влагой.

— А будет она, эта тропа? Завтра Пирс выйдет на связь, возможно, им с Алби удалось рассмотреть на визуализации что-то, что ускользнуло от нас. Но это маловероятно. Я читаю эту «карту снов» всяко лучше, чем они. Тропа может быть, а может и не быть. А может быть, на нас выйдет стая рыжих волков. Они одиночки, но перед лицом опасности могут сбиться в кучу. И не рассчитывай, что их всех сожрут хвощи. А боеприпасы нам надо растянуть и на обратную дорогу. Значит, так. Уже темнеет. Что смотришь? Мой суточный цикл сбоев не даёт. Перекантуемся здесь, как ни странно, но тут довольно безопасно. Нам ещё минимум неделю здесь так и бродить, пока сновидцы не совершат очередное погружение. Ладно... Достань пожрать.

Дирк Хаулз вынул сухпаёк и один орех. Ему самому есть не хотелось, зрелище расползающихся сороконожек и мокриц надолго отбило у бравого сержанта аппетит, но Гарт не считал этих тварюг поводом отказывать себе в ужине. Капитан уплетал сочную бледную мякоть и в ус не дул. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

— Дождёмся завтрашнего доклада и после него окончательно решим, как лучше двигаться. В принципе хрен редьки не слаще. Иногда мне кажется, — Гарт умолк на мгновение, — что оба варианта равноценны по опасности. Но третьего не дано, мы вошли в лес с такой стороны, куда не захаживают ни беглецы из Ойкумены, ни мои люди. В других частях джунглей у нас есть даже нечто вроде перевалочных баз и схронов с оружием и сухпайками. Так выжить значительно легче. Но мы забрались в самую глушь, и единственное, что нас направляет, — это навигаторы-сновидцы. Полной карты Внешнего мира нет и никогда не было. Скажу честно, я не люблю зависеть от внешних и неподконтрольных мне факторов, но сейчас приходится наступить на горло собственной песне. Спешить нам некуда, судя по докладам моего лейтенанта, наше волшебное пятно ведёт себя относительно прилично и вроде бы не распространяется дальше, по крайней мере, пока. Так что отдыхай, сержант. Дыши полной грудью. Я смотрю, ты уже хорошо адаптировался к здешней атмосфере.

— Иногда в глазах темнеет, — признался Дирк, — но уже реже.

— Пройдёт. Потом заново будешь привыкать к Ойкумене. Даже я по первости не сразу перестраивался.

Дирк кивнул и задумчиво уставился на непроходимый бурелом. Он с тоской подумал о Дине. Да, конечно, он, по совету Гарта, прислал ей это нелепое сообщение об учениях, Дина умница, она всё понимает, но... Кто знает, сколько времени займёт у них с капитаном эта вылазка? И вернутся ли они вообще из этого царства безумия, где на каждом шагу подстерегает смерть и смерть мучительная?

Рифус Гарт искоса наблюдал за пограничником. Не надо быть менталистом, чтобы понять, что так терзало бравого сержанта.

— Мне надо было брать с собой неженатого напарника. — Голос капитана настолько внезапно врезался Дирку в уши, что тот чуть не подскочил. — И вдобавок круглого сироту. Но так уж вышло, что штырька обнаружил и подстрелил ты, а режим секретности не позволяет мне привлекать посторонних к операции. Твои родители живы?

— Да, они на заслуженном отдыхе... — Дирк Хаулз всё ещё приходил в себя от внезапного окрика Рифуса.

— Понятно. М-да, не повезло тебе. Я в том смысле, что часть твоих мыслей всё равно с женой и родными. Я понимаю. Но постарайся меньше забивать себе голову. Сейчас это может только повредить и отвлечь твоё внимание.

— Ты сам женат, — напомнил Дирк Рифусу.

— У меня другая ситуация. Я значительно лучше контролирую свои эмоции, а моя жена знает, за кем замужем. Она знает, что я модифицирован для Внешнего мира.

— Она в курсе, куда ты направился? — удивился сержант.

— Да. Но только потому, что вместе с лейтенантом Треем работает над нашей навигацией. Если бы она была занята в другом проекте, например, с Диной, она не узнала бы ничего. И не осмелилась бы задавать вопросы. Она знает, что такое режим максимальной секретности.

— Скажи ещё, что она не волнуется за тебя.

— Волнуется. Психует, сколько бы мне не врал в глаза её напарник. Но у меня нет времени думать об этом. Иначе я вообще могу к ней не вернуться.

Дирк Хаулз слушал и качал про себя головой. Он вспоминал ту молодую блондинку, которая вместе со своим очкастым напарником слушала его доклад капитану Гарту. Симпатичная девушка, только уж больно худенькая, совсем тростинка, на такую дунь — упадёт. Странный выбор для командира особой бригады, хотя это вообще не его, Дирка, дело. Если этой девочке нравится приказной тон в отношениях и немигающие глаза, то не забывайте, это «Красный отдел», там сплошные психи повсюду и удивляться нечему. Сержант Хаулз помотал головой, отгоняя ненужные мысли, и поинтересовался:

— И где нам тут располагаться на ночлег? Здесь даже прогалины никакой нет.

— На этих брёвнах. Мох только обдерём и сделаем заграждение. — Гарт выудил из рюкзака странного вида баллончик. — Не бог весть что, но от этих мокриц должно помочь.

Он нажал на кнопку, и из пульверизатора вырвалась россыпь опалесцирующих брызг. Через секунду поверхность около брёвен покрылась тонким слоем мельчайших пузырьков, похожих на мыльные, только размеров не больше крупинки соли.

— Курение вредит вашему здоровью, — сообщил Рифус, закончив обработку, — и может стать причиной смерти. Неоникотиноиды это то немногое, что гасит этих гусениц враз и наповал. Завтра с утра тут будет россыпь дохлых сороконожек и прочей нечисти. А за более крупными гостями придётся следить самим. Но я надеюсь, что обойдёмся одним инсектицидом. А теперь бери нож и срезай мох с бревна, ещё гамак вешать. Я искренне не советую тебе сегодня спать на земле.

* * *

Кит Тригг лежал в изолированном стерильном боксе, опутанный сетью капельниц и датчиков. «Радиант-плюс», закачиваемый в него уже который день, вызывал тошноту и головокружение, а после очередного переливания крови у него начался зуд во всём теле. Кит постоянно находился в полуобморочном состоянии несмотря на то, что его организм уже адаптировался и к электромагнитной стимуляции, и к воздействию изотопа. В лазарете Отдела было только самое лучшее оборудование, и Кит не мог бы умереть в любом случае, система жизнеобеспечения не позволила бы этого, но ни одна, даже самая мощная установка, не смогла бы справиться с отсутствием желания жить. Кит Тригг мечтал умереть, мечтал о смерти, как о спасении, избавлении от того бесконечного кошмара, в который превратилась его жизнь три года назад. Когда лейтенант Пирс Трей впервые увидел в глазах своего подопытного эту тусклую искру отчаяния, он немедленно распорядился подключить Кита к системе жизнеобеспечения и практически поселил бывшего лаборанта в палате лазарета. Кит Тригг Пирсу нужен был живой и здоровый, пусть и в клинической депрессии. Стимуляция мозга позволяла достигать результатов независимо от душевного состояния подопытного, сойти с ума и погрузиться в благословенный водоворот шизофренических видений Киту не удалось бы при всём желании — антипсихотики вливались в него в таких же объёмах, что и «радиант-плюс». И Кит, помимо воли пребывая в здравом рассудке, мечтал о том, как в один прекрасный момент Трей не рассчитает частоту или дозу, и он, Кит Тригг, бывший сотрудник Института, а ныне подопытная крыса очкастого изувера, наконец умрёт. Он был согласен даже на смерть в мучениях или под пытками, он уже не помнил, что такое отсутствие боли, он был согласен на любой вариант ухода из жизни, даже если бы ему пришлось для этого посетить пепельную долину. Но бездушная аппаратура продолжала приводить его в чувство, а непримиримый инстинкт самосохранения в самый последний момент удерживал от рокового желания выдернуть все капельницы и навсегда покинуть этот проклятый богом мир. Проще говоря, Кит мечтал, чтобы его кто-нибудь убил.

Пирс всё-таки решил перед уходом навестить своего подопытного. Он знал о суицидальных мыслях бывшего лаборанта, но относился к этому философски. Кит Тригг хотел посвятить свою жизнь науке — что ж, это ему удалось сполна, пусть и под немного другим углом. Покончить с собой блондинчик не сможет, система приведёт его в чувство, не спрашивая, а для радикальных шагов у Кита Тригга кишка тонка. Мечтать о смерти всякий может, не всякий бестрепетно выпьет яд или вскроет вены. Тригг всегда был нюней и слабаком, и единственная его ценность заключалась в таланте сновидца. А стимулированный сон не зависит от желаний подопытного, и Пирс Трей совершенно не беспокоился за состояние своего «добровольца». Хотя неплохо бы озаботиться поисками резервного испытуемого. Вид Тригга нагонял на лейтенанта тоску, а бесконечный скулёж и заплаканные глаза попросту выбешивали. «Уж будь мужчиной до конца, Кит. Думаешь, мне охота с тобой возиться? Но приказ есть приказ. Пока ты жив, будешь служить Ойкумене, проекту "Гипнос" и лично мне. У тебя мозги просто созданы для погружений. Вот и погружайся, а самоубиться всегда успеешь. Но не раньше, чем станешь для меня бесполезен. Ну что, как ты там, узник лазарета?»

Кит проследил из-под прикрытых век за вошедшим «красногалстучником». Трей сел на корточки около стены и воззрился на койку с пациентом через блестящие стёкла очков.

— Хватит изображать умирающего лебедя. В тебе столько стимуляторов, что мог бы пойти на рекорд по выживаемости.

— Когда... вы... уже закончите... это...

— Отставить нытьё. У тебя королевские условия. Я думаю, за здоровьем премьер-министра не следят так пристально, как за твоим. В тебе нет чувства благодарности, Кит Тригг. Я мог бы, во исполнение желания капитана, устроить тебе такую весёлую жизнь, что только аппаратура спасала бы тебя от смерти из-за болевого шока. А я этого не делаю. Я забочусь о тебе, заморыш, мне ты нужен живым и бодрым. А ты тут тюленя изображаешь. Бери пример с Дора, он после реабилитации ещё и по кабакам успевает пошататься, с девочками позажигать. А ты... Если бы не приказ капитана, хрен бы я выбрал тебя в подопытные. Слушай внимательно. Нам предстоят очень важные погружения. Важные настолько, что и передать трудно. Ты должен быть в форме. Потому что сейчас тот редкий случай, когда я готов применить к тебе «усиленные меры воздействия», если начнёшь скулить и закатывать глазки. Ты меня понял? Ты просто мало знаешь о боли, чтобы фантазировать насчёт своей смерти во множестве форм. Не забывай, я хороший менталист. Я все эти твои измышления наизусть знаю. Будешь выёживаться, — Пирс встал и подошёл вплотную к постели Кита, — кластерная головная боль тебе обеспечена. На три часа. Я могу и больше, мне не жалко. Так что подумай хорошенько. — Он глянул на мониторы и нахмурился. — В следующий раз тебе перельют кровезаменитель. У тебя какая-то странная реакция на последнее переливание. Всё, Кит, набирайся сил, кушай хорошо, отдыхай и помни о моих словах.

Пирс ещё раз пристально оглядел своего подопытного, хмыкнул и вышел из лазарета. Кит Тригг медленно закрыл глаза. Даже его мысли не принадлежат ему, чёртов менталист читает их, как раскрытую книгу. Пирс Трей читает его мысли, аппаратура и медикаменты поддерживают в нём жизнь, Рифус Гарт санкционировал применение к нему «усиленных мер воздействия», а Алби превратила проект «Гипнос» в чудовищное орудие власти над людьми. И он, Кит Тригг, был всему первопричиной. Молодой человек всегда это знал и гнал от себя предательские мысли. Сейчас от него не зависит ничего. Его жизнь и его смерть целиком в руках инквизиторов в чёрных костюмах и алых галстуках. Видимо, ему суждено остаток своих дней провести в стерильно-белой палате лазарета, ничего не помня о своих погружениях и не имея возможности на что-то повлиять. Как только Кит додумал эту мысль, ему в вену впрыснулась новая доза антидепрессанта.

Глава 12

— Подъём. — Под рёбра Дирку заехал тяжёлый ботинок с толстой подошвой. Сержант дёрнулся и запутался в гамаке, ошалело вертя головой. Сумрак леса не позволял понять, который сейчас час.

— Что ты как красна девица. Вставай, солнце уже высоко. Только под ноги смотри, там сейчас россыпь дохлых гусениц. А какие-то могли и не до конца сдохнуть. — Свой гамак Гарт уже свернул и сунул в рюкзак. — Пока ты дрых, я ещё раз изучил картинку с комментариями своего специалиста. Не скажу, что в глубине леса что-то сильно изменилось, но есть и важная деталь. Звери прут напролом. Пока ещё они довольно далеко, но в скором времени, боюсь, нам придётся вступить в безнадёжный бой со всей здешней фауной. А патроны вещь конечная и иногда внезапно конечная. У лазерок аккумуляторы тоже не навсегда. Так что пойдём вдоль болота. Выхода нет.

Дирк Хаулз поёжился и осторожно скосил глаза на землю. Пушистый мох ровным слоем покрывали уже высохшие тельца многоножек и гусениц, некоторые ещё могли слабо шевелить лапками, но было видно, что это предсмертные конвульсии. Рифус не соврал, инсектицид действительно «гасил» эту дрянь враз и наповал. Пограничник спрыгнул, стараясь не вслушиваться в мерзкий хруст под подошвами, и начал отцеплять гамак. Одну из строп обвила тонкая нежно-зелёная лиана с мелкими розовыми цветочками. Гарт покосился на напарника и вдруг рявкнул:

— Не прикасаться! Дай я сам...

Щёлкнул складной нож, вытягиваясь на невероятную длину, будто лапа хвоща, и узкое лезвие подцепило ядовитый вьюнок. На металле заблестели бледно-зелёные капли сока. Дирку даже почудилось слабое шипение, и он тряхнул головой, отгоняя непрошеные видения.

— Всё. Осмотри себя, не присосалась ли эта штука тебе к коже. Умереть не умрёшь, но таскать в себе паразита не самая лучшая затея.

«Господи ты боже...» Сержант вздрогнул и тщательно ощупал себя с головы до ног.

— Вроде чисто.

— Тогда вперёд и с песней. Сейчас перекусим, — Гарт вытащил орех и разрезал его напополам, — а потом в путь-дорожку. Не дрейфь, боец. Я сказал, что мы пойдём вдоль болота, но я не говорил, что мы обязательно должны идти по земле. — Он откусил студенистую мякоть, наслаждаясь видом отвисшей челюсти Дирка Хаулза.

— Высоты боишься? — Рифус Гарт бросил быстрый взгляд на напарника, сосредоточенно скручивая верёвку странным узлом. Дирк пожал плечами:

— Не знаю. Я живу на двадцать седьмом этаже, голова вроде не кружится.

— Хорошо. Нам с тобой предстоит увлекательная прогулка среди древесных крон. Вдоль болота земля чересчур влажная и рыхлая, можно ненароком провалиться или запутаться в корешках и месиве из гнилой травы. Плюс мошкара, я уже говорил тебе. Но у болота есть один важный плюс: хотя бы с одной стороны у нас будет обзор. В трясине деревья не растут. Что до тех, которые у обочины, то лианы редко добираются до самого верха, максимум, что нам грозит — это белки-летяги и прочие птички-бабочки. Отстреляться можно. Совсем наверх лезть не стоит, там такой ультрафиолет, что даже я не рискну так загорать. А вот предпоследний ярус самое оно. Но учти. Эти деревья много выше двадцать седьмого этажа. И туда ещё надо долезть.

— Ты рехнулся? — Дирк таращился на капитана как на конченого идиота. — Ты что, хочешь лезть на дерево?!

— Конечно, — Гарт пожал плечами, — это самый щадящий и безопасный вариант. Ну что ты вылупился, как институтка на вышибалу? Завал мы не обойдём, вернее, потратим неделю и обойдём, а там нас уже ждут не дождутся вараны и рыжие волки. Время, Дирк, время! И патроны. Зверьё не пойдёт по болоту, а тритончиков я уж как-нибудь разгоню. Вдоль трясины идти безопаснее в плане живности, но, опять же, гнус и ежесекундный шанс увязнуть в этой топи. Да и испарения там поганые, а в респираторе идти неудобно да и незачем. По деревьям мы пройдём как по бульвару, если будешь в точности исполнять мои команды. Ты мужик сильный, выносливый, к климату здешнему уже неплохо приспособился, да и рюкзак стал малость полегче.

— Погоди, — замотал головой Дирк Хаулз, — я ничего не понимаю... Как можно идти по деревьям?!

— Вверх посмотри, будь любезен, — ровным голосом сказал Гарт. Сержант послушно задрал голову. Его взгляду открылась сплошная шапка пышных зелёных крон, кое-где переплетённых ветвями настолько, что было непонятно, где начинается одна и кончается другая.

— Понял теперь? — усмехнулся «красногалстучник». — Там, считай, просто парк с дорожками. Верёвки я на всякий случай подготовил, они прочные. Из того же материала, что и мой прикид. Их сталь не берёт. Наверху нам надо будет осторожно перелезать с ветки на ветку, будешь ориентироваться на меня. Вдоль этой трясины у нас будет обзор, я уже говорил. Всё посветлее. И скажи мне, неужели тебе в детстве никогда не хотелось поссать с крыши самого высокого дома?

Дирк вытаращился в который раз. У капитана, видать, от здешней атмосферы тоже немного сносит крышу.

— Не хотелось? А у меня была такая мечта, лет в семь-десять. Видимо, я уже тогда знал, что стану командиром. Ладно, мои детские воспоминания весьма примечательны, отец говорил, что меня вполне заслуженно считают отъехавшим, но сейчас нам предстоят куда более увлекательные приключения. Слушай и запоминай. Наверху живности почти нет. Листва тоже не ядовитая, там некого травить, а всякие жучки и бабочки не кусаются, они вегетарианцы и у них там нет врагов. Кроны очень плотные, настолько, что срастаются между собой. Лиан и эпифитов там нет. Мы пройдём по кромке полога леса, пока не минуем болото. Это где-то порядка десяти-пятнадцати миль. Не уверен, что там будет ловить передатчик, но этого не знает никто. Через несколько дней мы форсируем эту трясину, а сновидцы как раз успеют восстановиться к следующему сеансу. Потом мы спустимся и пойдём встречать нашу аномалию. Всё понятно?

Дирк Хаулз уже уяснил для себя, что спорить с сумасшедшим модификантом себе дороже, тем более что тот знал Внешний мир как никто другой. Если надо будет лезть на эти исполинские деревья... что ж, дело сержанта Хаулза выполнять приказы. Но лететь с эдакой верхотуры... да, и кстати, а как на неё залезть?

— Я подготовил когти, — Гарт достал из рюкзака металлические крючья, на вид весьма недружелюбные, — эти на ноги, эти на руки. Вот так. Просто вбиваешь их в ствол и подтягиваешься. Предлагаю лезть вот на это дерево. У него прочная древесина, не свалишься, если что, вместе с корой. На первом ярусе следуй строго за мной, я расчищу путь. Тут пока ещё много всякого рода вьюнков и лишайников. А ты примотай рюкзак покрепче. В нём вся наша жизнь.

* * *

Алби зашла в палату, где приходил в себя после погружения её подопытный Дор, и осторожно прикрыла дверь. Дор Стайн лежал, заложив руки за голову, и со скучающим видом смотрел в потолок. Мониторы слегка попискивали, рисуя причудливые графики, но все показатели у лысого добровольца медленно, но верно стремились к норме. «Радиант-плюс» Дор переносил значительно легче Кита Тригга, и ему не требовались такие частые переливания. Алби мысленно порадовалась своему выбору. Пусть он работает за деньги, а не за какую-то великую идею типа мира во всём мире, Отдел всегда платил исправно, и Дор Стайн ещё ни разу Алби не подвёл. Она подошла поближе.

— Привет. Ну как ты?

— О, привет, — заулыбался Дор. Он вообще был довольно жизнерадостным парнем, а к Алби относился хоть и с уважением (жена командира, не хрен собачий, плюс руководитель проекта), но позволял себе общаться на «ты». Всё-таки они оба были из Института и знали друг друга не первый год.

— Тоска здесь, Алби, тоска смертная. Скоро я уже выползу отсюда? Дежурный врач говорит, что через пару дней все показатели войдут в норму. Скучно.

— За это погружение тебе заплатят в полуторном размере, — Алби присела на край кровати, — и за последующие тоже, пока не закончится эта серия опытов. Если всё пойдёт так же успешно, как сейчас, твоя оплата вырастет вдвое.

Дор заинтересованно приподнялся на локтях. Холодный свет ламп отражался в полированной лысине.

— Прико-ольно. — протянул он и довольно хмыкнул, — А в чём изюм?

Алби вздохнула. Как ему объяснить, парень всё равно не помнит своих видений. Но Дор смотрел с таким любопытством, что она даже улыбнулась.

— Это очень важные погружения. Наверно, самые важные за всю твою работу. Дело касается государственной безопасности.

— А что, когда-то было по-другому? — пожал плечами Дор. — Весь проект создавался ради усиления государственной безопасности. Тебя канцлер за него награждал. Тоже мне, новость. Ну а важность-то в чём?

Алби помедлила несколько секунд. Режим секретности не позволял ей распространяться о сути сновидений, но девушка уже наловчилась говорить общими словами, не краснея и не постукивая непроизвольно пальцами. Дор Стайн это не Дина, не понимающая, зачем Бергу понадобилось спроваживать её мужа на какие-то идиотские учения.

— Ты погружаешься во Внешний мир, Дор.

Парень вытаращил тёмные, почти чёрные глаза и даже приоткрыл рот.

— Во Внешний мир?! Я... погружаюсь... во Внешний мир? — Он был по-настоящему потрясён. Для Дора Стайна, как и для других законопослушных граждан Ойкумены, Внешний мир был табу даже в мыслях. Поэтому сейчас лысый доброволец испытал сильнейший шок. Мониторы взволнованно запищали, фиксируя пики на графиках. Кое-где диаграммы из жёлтого перешли в красный.

— Тихо, тихо, — Алби взяла его за руку и слегка сжала, — ну что ты так разволновался. Да, ты погружаешься вовне. Сейчас это очень важно, поверь. И очень непросто. Ты же сам видишь, что в этот раз реабилитация затянулась. Внешний мир не пускает гостей даже во сне.

— Внешний мир... — Дор понимал, что выпытывать подробности бессмысленно, он получал свои деньги за беспрекословное исполнение всех приказов Алби Мирр-Гарт и за известную нелюбознательность. Но сейчас Дор воззрился на девушку с мучительным вопросом в глазах.

— Алби... Я знаю, это не моё дело, но... Какой он? Внешний мир? Я не помню своих снов, но...

— Я покажу тебе, — прошептала Алби, — я для этого к тебе и пришла.

Она достала передатчик, с которого Пирс Трей выходил на связь с Гартом и его напарником, и поднесла экранчик к лицу Дора.

— Смотри.

Дор с приоткрытым ртом, забыв моргать и, кажется, дышать, глядел на разворачивающиеся перед ним картины Внешнего мира с его яростным безумием, многообразием форм, невиданными животными и не менее невиданными растениями, он смотрел, не отрываясь, на свой сон наяву, сон, который он видел и не знал об этом, сон, который показал ему мир за Гранью. Чёрные глаза слегка заблестели.

— Господи... Это... это правда? Это Внешний мир?

— Да, — кивнула Алби, — это твой сон, вернее, его визуализация. Ты видел Внешний мир в точности таким, какой он есть. Смотри. Это самое прекрасное, что ты когда-либо видел.

Дор ещё некоторое время смотрел свой визуализированный сон, а потом удивлённо поднял глаза на руководителя «Гипноса».

— Но ведь мы не запоминаем сны. А вдруг теперь... погружения пойдут не по плану?

Алби понимала волнение Дора. Он честно копил на собственную квартиру и негорел желанием вылететь из проекта. «Красный отдел» платил на порядок больше, чем Дор получал от Института, занимая непримечательную должность лаборанта-физиолога в не самом процветающем отделении. Корыстные мотивы подопытного Алби не смущали, скорее, наоборот. Человек, работающий за деньги, и немалые, не станет чудить и выёживаться, в отличие от энтузиастов от науки. Дор Стайн никогда не был энтузиастом, он хотел жить и жить красиво, и Алби всецело разделяла его устремления.

— Я специально показала тебе визуализацию. Слишком тяжело тебе, да и мне, далось вхождение во Внешний мир. Я держала частоту на пределе, а о своей дозе изотопа ты и так в курсе. У тебя вместо крови сплошной «радиант-плюс», придётся снова делать полное переливание. Этот сон дался большим трудом, твой мозг не знал, что такое Внешний мир, и никак не мог сориентироваться. Поэтому я принесла тебе передатчик. Теперь ты знаешь, что увидишь. И погружения пойдут легче.

— Зачем? — прошептал Дор, — Зачем... я смотрю на Внешний мир? Что случилось, Алби?

— Я не знаю, — покачала головой девушка. Уже даже глаза не бегают, не говоря уж о стыдливом румянце. — Это приказ капитана. Ты смотришь на Внешний мир, а Рифус Гарт изучает твои сны. Это всё, что мне известно.

— Дай... посмотреть ещё разок...

Дор вперился в экранчик, кусая губы, и впервые тихонько всхлипывал. Грозное великолепие Внешнего мира потрясло лысого физиолога до самой глубины души. Он, не дыша, смотрел, как варан съел незадачливого штырька, так и умершего в экстазе от «скея» и даже не почувствовавшего смертельную хватку жутких челюстей; он смотрел на жирно поблескивающие хищные цветы, ловко хватавшие мух и бабочек; на рыжего волка — короля лесов — в жёсткой тусклой броне цвета усталой меди; ахнул, когда стрекочущая лапа гигантского хвоща вдруг разрезала хищника чуть ли не напополам и утянула вверх его заднюю лапу и хвост. Дор Стайн смотрел на Внешний мир и непроизвольно сглатывал от страха и восхищения. Вся жизнь Дора с этого момента разделилась на «до» и «после».

— Алби, а... тот, второй подопытный? — Дор, как и все в «Гипносе», знал о натянутых отношениях Алби и Кита и предпочитал не упоминать его имени всуе.

— Хуже, чем ты. Лейтенант Трей скоро придушит его собственными руками. Да нет, всё в порядке, просто его восстановление идёт значительно медленнее.

— А господин лейтенант показывал ему... сон?

— Я не знаю. У лейтенанта Трея своя методика в работе с испытуемым. Лично я считаю, что ты должен был увидеть Внешний мир.

Дор откинулся на подушку. Он знал, что Алби была во Внешнем мире, три года назад, с капитаном, но что её туда понесло?.. Вопросов Дор Стайн не задавал, но смотрел на Алби Мирр-Гарт теперь совсем по-другому. Быть... там? В этом безумном круговороте жизни и смерти, мире, полном самых разных ловушек и хищников, готовых сожрать тебя в любой момент за милую душу? В мире, для посещения которого требовалась модификация? Дор знал, что капитан Рифус Гарт трансформирован для вылазок вовне, но он и представить себе не мог, что такое на самом деле это «вовне». Внешний мир стоял перед глазами Дора, и парень не мог забыть эти картины.

* * *

Пирс Трей в это время медленно и печально отходил от минувшей ночи, после которой дико хотелось спать, опохмелиться и съездить Киту по морде одновременно. Аспиранточка, которую он подцепил в «Кварке», уже у него дома внезапно начала ломаться и изображать недотрогу, так что пришлось врубить всё обаяние, последняя рюмка была явно лишней, а Тригг с трагическим видом лежал пластом и восстанавливаться не собирался, о чём красноречиво свидетельствовали показания приборов. Плюс парню пришлось срочно делать переливание кровезаменителя. Кит Тригг не хотел жить, и его организм понемногу начал вставать на его сторону.

Пирс плеснул себе тонизирующего и в очередной раз попытался привести себя в чувство. Нашёл время расклеиваться, идиот. Гарт во время утреннего доклада тоже заметил неладное, но списал это на серьёзность работы и патологическую пирсову ответственность, заставлявшую того выкладываться по полной. И сейчас Пирс Трей чувствовал себя самым несчастным человеком в Ойкумене.

— Алби...

— Да? — Девушка только что вернулась от Дора и теперь встревоженно всматривалась в лицо напарника. — Ты что, перебрал вчера? На тебе лица нет.

— Вот и я о том же. Я могу тебя попросить? Закинь меня в транс, чтобы голова прочистилась. Ещё одного такого позора перед капитаном я не переживу.

— Пирс... — Алби от неожиданности аж замерла на месте. — Да ну что ты... Какой транс... Иди домой, поспи, ты уже доложился, ничего нового сегодня уже не произойдёт, а твой подопытный всё равно ещё не восстановился для погружения. Давай, давай, иди. Я твой начальник в конце концов! Иди домой и спи! Это приказ! В транс его, господи, а почему не сразу в изотопы...

Пирс, не обращая ни малейшего внимания на эту тираду, так и подпирал собой дверной косяк. В плане хладнокровия ему иногда не было равных.

— Алби, если я прошу закинуть меня в транс, значит тому есть веские причины. Я не мальчик, которого ведёт с двух рюмок и у которого потеют руки при виде женской попки. Мне нужно быть в форме. И мне нужно очистить мозг ото всего лишнего. А то накопилось.

Пирс ни за что бы не признался, но он втайне рассчитывал, что транс, помогающий подопытным прийти в надлежащее состояние перед погружением, поможет ему хоть ненадолго избавиться от того мучительного чувства беспомощной ревности и одновременно жгучего, сводящего с ума желания, которое так неудачно накрыло его на днях. Если ему не судьба быть с этой женщиной даже в мечтах, так пусть эти мечты испарятся как роса на солнце под воздействием нейрорегуляторов. Он знал, что без точных данных о сегменте мозга, где хранятся воспоминания, без точного указания на то самое скопление нейронов нечего и думать о полном стирании, но транс должен был хоть немного облегчить его мучения. Пирс потёр глаза и чересчур резко произнёс:

— Ты проводила эту процедуру сотни раз. И никогда не было проблем. А я тебя вообще никогда ни о чём не просил. Что, так сложно один раз пойти навстречу?

Алби замерла в нерешительности. В принципе, ничего экстраординарного в терапевтическом трансе не было, подопытные переносили его хорошо, но всё же просьба Пирса была немного странной. «Он вообще странный все эти дни. Это, наверно, из-за чёртовой штуки во Внешнем мире. Он же докладывает Рифу каждое утро и слушает, что с ними там происходит... Господи, естественно, у него уже ум за разум. Алби, что ж ты такая курица... А он ещё на тебя своё время тратил, по бильярдным водил, такси оплачивал, от подъезда забирал... Нет, Алби Мирр-Гарт, ты добра не помнишь. Только о себе всё и думаешь, а он, может, скоро в пограничное войдёт...» Алби не догадывалась, насколько она была близка к истине.

— Ложись. Пиджак сними. Вот так... Осторожно... — Алби, закусив губу и стараясь не смотреть на напарника, закрепляла датчики на висках. Под глазами у лейтенанта Пирса Трея уже нарисовались синие круги. Видимо, ему действительно был необходим терапевтический сеанс. — Двух штук тебе хватит и не спорь. Закрой глаза...

Она выбрала необходимую частоту, включила электромагнитную установку и замерла на табуретке рядом с Пирсом, который через минуту уже мерно дышал, провалившись в подобие сна без сновидений. «Что с тобой, Пирс? Что на тебя свалилось, что ты вынужден просить меня о трансе? Ты мне ничего не рассказываешь. Я даже толком не знаю, чем ты живёшь за пределами Отдела. Ты мой друг, но я знаю о тебе ничтожно мало. Что тебя так подкосило, вряд ли очередная пьянка в "Кварке". Или какая-нибудь девочка-студентка имела несчастье устоять перед твоим аристократическим видом? Бред и чепуха. Тут что-то серьёзное... Пирс, ну что же ты всегда в своей раковине...»

Алби бросила взгляд на монитор. Пирс Трей находился в глубоком трансе, очищающем его разум ото всех тревог. Внезапно девушка, повинуясь сиюминутному порыву, наклонилась и бережно прикоснулась губами к его лбу. Это был единственный поцелуй, который получил от неё лейтенант Трей, но он о нём так и не узнал.

Не сказать, что он проснулся другим человеком, но холодный костистый кулак, каждый раз сжимавший его сердце при виде напарницы, немного ослабил хватку. Пирс смотрел на девушку, понимая, что ничего не изменилось, и всё же ему стало легче. Словно он наконец примирился со своей участью «лучшего друга» и принял её как данность, как принимал рассветы и закаты, не задавая вопросов и не мучаясь бесплодными мечтами. Транс сделал своё дело. Пирс Трей навсегда распрощался с тёмной составляющей его безответной любви.

* * *

— Что ж ты за дубина... — Гарт закатил глаза. — Смотри, пятый раз показываю.

И он быстро, как кошка, взобрался, помогая себе крючьями, на пять метров вверх по гладкому стволу и уселся на прочный длинный сук, свесив ноги.

— Давай, догоняй.

Дирк Хаулз сопел. Со стороны казалось, что взобраться по неохватному стволу во-он на тот сук не составляет никаких сложностей, однако на деле всё было не так. Металлические когти увязали в плотной древесине, попутно ободрав и без того тонкую кору, так что пограничник висел в обнимку с деревом, растопырив руки, чем вызывал конское ржание капитана.

— Да не вколачивай ты крючья, это же не гвозди. Просто чуть-чуть помогай себе, чтобы быть устойчивей. Давай, залезай ко мне на ветку и перерыв. Но не раньше! — прикрикнул Гарт. — Нам на сто двадцать метров лезть, а ты пять никак не форсируешь. Зачем ты так широко расставляешь руки? Конечно, так ничего не выйдет. Ты же видел, как лез я. Вот и повторяй. Пока не научишься, мы так и будем здесь торчать.

Хаулз кое-как слез на землю, отдышался и, стиснув зубы, вбил первый крюк.

— У меня, между прочим, ещё рюкзак за спиной.

— Ну и что, там не кирпичи. Лезь давай. Думай о сороконожках внизу и лезь.

Это подействовало. Сержант шумно вдохнул и с шестой попытки забрался к Рифусу Гарту на ветку.

— Ну вот, можешь же. На, — особист достал из кармана маленькую фляжку и протянул пограничнику, — пей. С тебя семь потов сошло, ещё сдохнешь от обезвоживания.

Дирк жадно глотал дистиллированную воду. Только Рифус Гарт мог решиться на такую авантюру: идти вглубь Внешнего мира по деревьям. Дирк Хаулз решил, что по возвращении непременно напишет мемуары.

Как ни странно, дальше продвигаться стало намного легче. Гарт, лезший впереди, срезал своим когтем надоедливые лианы и шматки лишайника, от которых Дирк едва успевал уворачиваться, и путь стал гораздо более ровным, плюс чем выше они забирались, тем больше становилось веток, за которые можно было цепляться даже без специальных крюков. Вниз Дирк не смотрел, зная, как иногда действует вид пропасти под ногами. Он весь взмок, рюкзак нещадно оттягивал плечи, руки ныли, как после двух сотен подтягиваний, но Дирк лез и лез вслед за капитаном, который старался двигаться не слишком быстро, чтобы напарник не отстал. Наконец, когда сержант уже всерьёз думал, что всё, конец, сейчас он непроизвольно ослабит гудящие руки и упадёт вниз со стодвадцатиметровой высоты, сверху раздался голос Рифуса Гарта.

— Последний рывок, боец. Мы уже на пологе леса.

Дирк последним, невероятным усилием заставил тело сделать ещё одно подтягивание и внезапно оказался среди переплетений веток, побегов, листьев и сучков, слившихся практически в единое целое. Сквозь громадные кроны еле-еле просвечивало солнце, но оно всё же пробивалось через стену листьев, даря почти незаметный, но свет. Гарт сидел, скрестив ноги и уже успев снять крючья с ботинок, и тихонько насвистывал. Он облокотился о здоровенный сук со свисающими плетьми длинных, похожих на траву листьев и весело глядел на Дирка Хаулза.

— Вот мы и в пентхаусе, боец. Садись, отдохни, сними эти древолазы, они больше не нужны. Смотри, Дирк, во все глаза смотри. Даже мои люди никогда не были на этом уровне. Тебе выпала неслыханная честь: видеть Внешний мир с высоты птичьего полёта.

Дирк обалдело вертел головой, рассматривая плотную шапку крон с разнообразной листвой; ветви и впрямь переплетались между собой так сильно, что кое-где образовывали настоящие площадки. Вниз сержант глянул один раз, но ничего не смог разобрать в зелёном мареве. Дышать было даже легче, чем внизу, воздух на пологе леса не был так сильно пропитан сладкими тяжёлыми ароматами хищных цветов и жгущихся лиан. Только свежий, чуть горьковатый кислород, немного щиплющий язык. Сержант сделал глубокий вдох и прошептал:

— Я не знаю, что нас ждёт впереди, капитан Гарт. Но это самое прекрасное из того, что я когда-либо видел.

Полог леса гудел от подрагивания миллионов листьев. Двое мужчин сидели на переплетении тугих ветвей с глянцевой корой, пили воду, проверяли запасы, а под их ногами раскинулась жадная дрожащая зелёная пропасть сто двадцати метров в глубину.

Глава 13

Рифус Гарт и Дирк Хаулз сидели на крупном изогнутом суку неизвестного дерева с длинными свисающими листьями и смотрели на открывшуюся им стену из трёхсотлетних лесных исполинов. Болото осталось сзади и сбоку, сейчас ему на смену пришёл невероятно густой лес, а вместе с ним и ощутимо сгустившаяся темнота. Прогалина болота позволяла получить хоть какой-то свет. Теперь он остался позади.

Гарт ещё раз проверил передатчик. На удивление, сигнал на высоте принимался даже лучше, чем у Грани, и теперь командир особой бригады чувствовал себя на перепутье. Спуститься и идти обычным путём? Завалов, подобных тому, что они видели, в обозримой перспективе не обнаруживалось. Но даже со ста двадцати метров Гарт с напарником видели в тепловизоры, как внизу всё чаще и чаще начали мелькать размытые силуэты, кто покрупнее, кто помельче, но их становилось всё больше. Штырьки и животные покидали Внешний мир, и Рифус Гарт не хотел вставать у них на пути.

— Я ещё раз проверил карту. Пока мы идём строго в заданном направлении, не отклоняясь и не сворачивая. И мы идём даже быстрее, чем если бы мы продирались понизу. Верь я в бога, решил бы, что это он ведёт нас на этом пути. Но господь не заходит на эту землю, поэтому я лишь могу поздравить себя с удачно выбранной тактикой. Плюс передатчик, ради одного этого я продолжу наши альпинистские эквилибры. Что скажешь, боец?

Хаулз грыз галету, уже полностью освоившись на пологе леса. Он был целиком согласен с капитаном, сверху им практически ничего не грозило, перелезать по толстенным ветвям громадных деревьев оказалось не так уж и сложно, а сквозь листву пробивалось хоть небольшое количество света. Плюс передатчик, как справедливо заметил Рифус Гарт.

— Я тоже за то, чтобы идти поверху. Но хватит ли нам припасов?

— Мы не эпикурействуем, а если что, я спущусь пониже и надёргаю чего-нибудь съедобного. Сейчас главное идти строго по маршруту. Исход зверья ощутимо усилился. Вчера Пирс прислал новую картинку. Пятно расширяется. Несильно, я бы сказал, еле-еле, но его границы теперь на пару миль шире, чем были в день нашего прибытия во Внешний мир. Оно расширяется неоднородно, кое-где патология захватывает довольно большие участки, а где-то будто замерло. Я не знаю, с чем это связано. Одно радует: неактивный участок у нас прямо по курсу. Что-то сдерживает его там, хотелось бы знать, что... И зверьё бежит в этом же направлении. М-да, Дирк, в какое же адское логово мы лезем. Ещё сорок миль по лесу, и мы на месте, если, конечно, эта дрянь сама не пойдёт нам навстречу. Ты отдохнул? Тогда вперёд.

* * *

— Я, конечно, понимаю, что коней на переправе не меняют, но как только закончится марш-бросок Гарта и этого погранца, я начинаю искать нового подопытного. Это чёрт знает что. Я не удивлюсь, если в один прекрасный момент ко мне придут наши финансисты и вежливо поинтересуются, куда я вбухиваю эти астрономические суммы, что выделяются на реабилитацию. Дор Стайн уже неделю как скачет козлом по всякого рода заведениям, прожигает жизнь и зарплату, а этот тюлень даже голову поднять неспособен. Я боюсь, мне скоро прямым текстом прикажут сменить испытуемого.

— Пока я глава проекта, тебе никто и слова не скажет. Мы не подотчётны Гельту Орсу, а некоторые исследования поглощают деньги в ещё больших количествах. Вспомни хотя бы оптимизацию «радиант-плюса». И ничего, группа Дарка как работала, так и работает. Так что не переживай.

— Ну, за это может, и впрямь переживать не стоит. А вот ты меня беспокоишь. — Пирс поправил очки и уставился на напарницу. Они сидели в буфете, пополняя запас бодрости перед новым погружением. Трей категорично заявил Киту Триггу, что тот уже вполне готов, а если парень снова начнёт мечтать о суициде, то он, лично он, Пирс Трей, познакомит Кита с главным вербовщиком. Репутация у специалиста по агентуре Альда Дира была самая что ни на есть инфернальная.

— Что не так? — Алби сделала маленький глоток и поморщилась. Так и язык обварить недолго.

— Твои иезуитские замашки, вне всякого сомнения, достойны особой бригады. Но зачем? Зачем ты сказала Дине про Внешний мир, а теперь вот и Дору. Ему-то что? Он не помнит своих снов, а вопросов теперь у него появится до неприличия много.

— Пирс, зачем использовать людей вслепую, когда их можно сделать союзниками? И Дор, и Дина не болванчики, хлопающие глазами. Дине я скормила наилучшую в той ситуации сказочку, и она поняла, что не одинока в своей беде. Это её странным образом подбодрило. А Дор не дурак, совсем не дурак. Он из Института. У него такой же аналитический ум, как и у нас с тобой, ну, может, чуть менее аналитический. Но он способен сложить два и два. Реабилитация затянулась, он это прекрасно видит и сам. Гельт Орс сменил Рифа на командирском посту. Повсюду шепчутся, что «гипнотизёры», сиречь мы, полностью автономны и не докладываемся нашему «и.о.». Вокруг такой водоворот секретности, что даже Дор Стайн понял, что творится что-то неладное. И я показала ему Внешний мир. Пусть видит. Пусть знает. Ему будет легче погрузиться, имея представление о конечном маршруте.

— Раньше тебе это было неважно.

— Раньше было раньше. Дор Стайн за эти погружения получит оплату в двойном размере. Одно это может его насторожить. И я хочу, чтобы он знал, что именно он сейчас видит.

— Ладно, тебе виднее. В конце концов, он всё равно под подпиской о неразглашении, а зная его корыстолюбие, это лучший стимул к молчанию. У моего хоть вопросов не возникает.

— Твой подопытный хочет умереть. А Дор хочет жить и жить на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая. Ты прав, после конца этой серии надо будет искать тебе кого-то посвежее. А с... Триггом что будешь делать?

— Он сам сделает с собой, что захочет. Я препятствовать не буду. Но, боюсь, надёжней всего пригласить ликвидатора. Сам с собой он покончить не сможет. Стержень не тот.

— Ладно, хватит о нём, — поморщилась Алби, — так и кофе в горло не полезет. Контрольные тесты показывают, что оба испытуемых в надлежащей форме, ну вот и славно. Всё, хватит рассиживаться. Пошли.

Дор уже был полностью подготовлен к погружению, он расслабленно лежал на кушетке в свободной пижаме, лысая голова покоилась на ортопедической подушке, специально рассчитанной под его параметры. Рядом стоял странного вида герметичный контейнер в виде небольшой цистерны с узким шлангом и одноразовым мундштуком. Алби ещё раз проверила все показатели и осталась довольна.

— Ты готов?

— Всегда, — хмыкнул Дор, — пойду шариться по Внешнему миру. Всё норм, я два дня перед сеансом в рот не брал и даже не курил.

— Знаю. Ты молодец, Дор. А теперь пей и баиньки.

Она подключила к голове испытуемого несколько датчиков и набрала комбинацию цифр на дисплее контейнера. Секунду подумала и ввела: «50 мл.» Внутри цистерны сдвинулась заслонка, подавая в шланг необходимое количество жидкости. Дор одним глотком втянул в себя чуть тёплую безвкусную воду и откинулся на подушку. Мерно зажужжала аппаратура, подавая напряжение на крохотные датчики, подсоединённые к определённым частям мозга. Через пару минут Дор мерно задышал, лёжа с закрытыми глазами и не шевелясь. «Сонный паралич» был необходимой составляющей стимулируемого сна, и наступить он должен был до провала в сновидения.

Алби выждала, пока все кривые на мониторах придут в соответствие с показателями программируемого сна, и вывела на большой экран визуализацию. Всё-таки Дор был очень талантливым сновидцем, он погружался мгновенно и точно туда, куда надо. Но сейчас Алби удивлённо вглядывалась в изображение. Сомнений не было, Дор Стайн видел то, что творилось во Внешнем мире, но вот местонахождение Гарта и Хаулза, заставило её чуть ли не присвистнуть. Погружение сновидца, этого Алби добивалась долго и упорно, всегда начиналось с места последней дислокации Рифа и Дирка. А теперь её глазам предстала поистине необъяснимая картина. Она набрала Пирсу.

— Зайди. Тут либо Дор чудит, что вряд ли, либо наши разведчики обзавелись крыльями.

Пирс внимательно изучил визуализацию и пожал плечами:

— Гарт говорил, что хочет пойти поверху. По деревьям. Ну, значит, пошёл.

— Как... по деревьям? — У Алби округлились глаза. А потом она вспомнила сплетённые кроны там, в вышине, где невозможно было разобрать, как одна шапка листьев переходит в другую, где ветви были переплетены настолько густо, что когда во время грозы молния подрубила одного исполина, он, падая, сорвал ветки ещё трёх-четырёх соседних деревьев. Да... возможно, Рифус нашёл самый короткий и простой путь...

— С ума сойти... и ты мне не сказал?

— А какая разница, как они перемещаются, по земле или по веткам? Главное, что скорость прилично возросла, а зверюги вряд ли шарахаются под пологом леса. Не забивай голову, Риф вернётся и всё тебе в подробностях расскажет. Мой чудик тоже видит кроны, ветки и всё такое. Ты бы лучше выводила сон на масштаб, они уже довольно близко к этой злогребучей аномалии. Не дай бог, перескочим.

Сам Пирс уже который день ломал голову над природой пятна, всматриваясь до рези в глазах в увеличенную картинку сдвоенной визуализации. Чёрная пена не давала ему покоя, и трижды доктор наук вдруг понял, что опять начал курить.

«Что ты такое, забери тебя штырёк? Что ты такое?» У Пирса уже голова шла кругом. Бактерии?.. Возможно. Эти малютки размножаются как кролики, если условия позволяют. Вирус? Вне клетки-хозяина он не жилец, но кто же «хозяин»? Грибки? Тоже возможно, плесень, как известно, и в открытом космосе может выжить, а уж во Внешнем мире и подавно. Археи, протисты? Что бы это ни было, дрянь пёрла из-под земли, после чего слегка ослабляла натиск.

«Здесь что-то не то... Такое количество... никакая плесень не будет распространяться с такой скоростью. И клеток-"хозяев" для вирусов и вироидов ещё надо найти... в таких-то количествах, хотя Пирс не исключал и этого. Но такая версия казалась ему притянутой за уши. Бактерии? Да... возможно... но бактерии избирательны, зачастую им нужен весьма специфический субстрат. Питательной среды во Внешнем мире ложкой ешь, но... они слишком всеядны. Такого не бывает. Не бактерии, не вирусы, не грибки. Да что тогда, чёрт бы это всё подрал?!» Пирс Трей был уже в состоянии лёгкого бешенства. Он перебирал все известные ему микроорганизмы и понимал, что ни один из них не подходит под аномалию из Внешнего мира.

«На то это и Внешний мир. Мы можем сколько угодно хвалиться своими достижениями, мир за Гранью только посмеётся над жалкими человечками с пустошей, пыжащимися показать свою осведомлённость. Что ты преподнёс нам на этот раз? Я видел штырьков, жертв неконтролируемого употребления "скея", я видел гребни рыжих волков, что притаскивали модификанты, точно аборигены Америки из довоенных фильмов, срезавшие скальпы со своих жертв. Я много чего видел, но это...»

Пирс Трей откинулся в кресле. Пока Гарт с Хаулзом не притащат образцы, и думать нечего об их природе.

* * *

— Стоп. — Гарт замер, превратившись в почти неразличимое на фоне густой листвы изваяние. Дирк вцепился в ветку. Ничего странного или необычного впереди он не видел. Но лицо его напарника-модификанта было на редкость хмурым и одновременно взволнованным.

— Мы пришли.

Дирк Хаулз смотрел во все глаза, пытаясь различить то, что немигающий трансформированный взгляд капитана увидел среди лесной чащи. Всё те же переплетения ветвей и сучьев, листья, иногда скатывающиеся в большие клубки, свисающие плети отмирающей коры и жёлтая накипь лишайников. Что там Гарт обнаружил? Неужели они достигли аномалии?

— Становится всё больше пожухших растений. Кора отмирает просто клочьями. Ветки тоже уже не слишком надёжны, могут подломиться в любую секунду. В тепловизорах полный мрак. Отсюда ушло всё живое. Да, сомнений нет, мы пришли.

— Что будем делать? — поёжившись, спросил пограничник. В лицо ему словно дунул холодный ветер.

— Ты сидишь тут и страхуешь мою верёвку, а также караулишь наши припасы. Я спущусь вниз по тросу и попытаюсь взять образцы. Так. Надо подготовиться. Доставай из рюкзака маску и прочее, оставишь только глаза. Наденешь защитные очки. Чтобы ни один сантиметр тела не был открыт. На всякий случай держи «коктейль» под рукой, я не знаю, в каком виде выберусь, если выберусь вообще. Одевайся, в темпе.

Дирк облачился в полную версию формы «тревога», надел плотно прилегающие к коже очки и переложил «коктейль» в самый ближний карман. Гарт тоже озаботился своей безопасностью, надел респиратор и такие же очки. Всю остальную поверхность тела облегал костюм из жуткого органического материала. Из рюкзака капитан достал весьма странный предмет, Дирк таких никогда не видел. Прозрачный контейнер с несколькими десятками ампул внутри, на вид очень прочный. Снизу контейнера виднелся какой-то прибор, назначение которого сержант не знал. Сбоку была прилеплена наклейка с предупреждающими знаками химической, биологической и радиационной опасности. Небольшой дисплей показывал температуру, давление и состав атмосферы как снаружи, так и внутри ёмкости.

Тем временем Рифус Гарт снова вооружился крючьями для лазания по деревьям и теперь обматывал в несколько раз необъятный ствол прочной верёвкой из того же материала, что и его жуткий костюм. Подёргав пару раз для верности, он прицепил к себе трос, завязав какой-то сложный узел, и обернулся к Дирку.

— Троса я взял с запасом, двести пятьдесят метров. Должно хватить в любом случае. Я полезу вниз. Следи за верёвкой. Если начну дёргать, сразу тащи наверх. А пока стравливай потихоньку. Когда спущусь, дёрну один раз. Два раза — я поднимаюсь. Ну а три и более, значит дело дрянь и ты должен тащить изо всех сил. У меня с собой контейнер для образцов, он привязан отдельно. Его ты поднимешь в любом случае. Если всё пойдёт не по плану, я говорил тебе, что нужно делать. Вопросы есть?

— Никак нет, — пробормотал пограничник, против воли покрываясь холодным потом. Теперь он тоже стал замечать увядшие, пожелтевшие листья, скрученные в сухие трубочки, и мёртвые пласты коры. Он был уверен, что до аномалии ещё миль двадцать, а то и больше. Что ж, значит, эта штука тоже шла им навстречу...

Гарт ещё раз тщательнейшим образом проверил всю свою экипировку, респиратор, контейнер для образцов, трос и узлы. Выражения лица его за пластиком очков и забрала респиратора невозможно было разобрать. Он махнул рукой и начал осторожно спускаться вниз. Вскоре его фигура, и так почти неразличимая на фоне леса, скрылась в чёрном провале.

Он лез очень медленно и осторожно, замирая после каждого движения, вслушиваясь, всматриваясь, он был готов в любую секунду рвануть наверх, стоило только почувствовать что-то неладное. Но животные уже давно покинули эти места, а хищное разнообразие плотоядных растений коричнево-жёлтыми трупиками устилало ему путь. Рифусу Гарту ничто не угрожало. Кроме чёрного пятна, погубившего здесь всё живое.

Лезть было легко, если не считать бурой слизи, покрывавшей кору дерева, чем ниже Гарт спускался, тем её становилось больше. В итоге он перемещался исключительно на крюках, стараясь не касаться мёртвой гнили. На высоте семи метров он обнаружил довольно прочный сук, ещё не тронутый порчей, и перебрался туда. С ветки открывался хороший обзор, и Рифус решил передохнуть, а заодно и получше изучить диспозицию. Он с силой дёрнул за верёвку один раз.

Внизу, на земле, уже не было видно стелящихся цветочков-мухоловок, папоротников, мха и травы. Всё пространство покрывала однородная тёмная, почти чёрная субстанция, на вид густая и вязкая. Гарт разглядел чуть более светлые участки по краям, они были похожи на плотную грязно-серую пену. Никакого движения он не замечал, субстанция просто растеклась по поверхности. Он прислушался к своим ощущениям. Респиратор очищал воздух, как мог, но и без этого атмосфера вроде была в норме. «Эта штука хотя бы не испаряется. Уже плюс. Или испаряется, но узнаю я об этом, когда начну выкашливать лёгкие. Ладно, лиха беда начало...»

Он осторожно отвязал контейнер, закрепил верёвку на суку и аккуратно начал спускать аппарат вниз. Метрах в двух от земли он остановил продвижение, перевязав трос тройным узлом. «Ну давай, машинка, теперь вся надежда на тебя». Контейнер покачивался на верёвке, пока наконец не остановился. Гарт выудил из кармана маленький пульт, похожий на джойстик, и нажал на «пуск».

Со дна контейнера выдвинулась узкая трубка с толстой иглой на конце. Телескопически раскладываясь, трубка, напоминавшая теперь ствол хвоща, всё ближе придвигалась к поверхности, игла, хищно поблёскивая, уже почти касалась пенной субстанции. «Ещё чуть-чуть... вот так... есть!» Импровизированный шприц погрузился в густое тускло блестящее вещество, уничтожившее жизнь вокруг себя на десятки миль. Гарт вздрогнул помимо воли и нажал кнопку «старт». Шприц чуть дёрнулся и начал закачивать в шланг образцы патогенного субстрата. Вскоре все двадцать ампул были заполнены. Трубка так же телескопически сложилась, превратившись в небольшую бляшку на дне контейнера, через секунду её затянуло плотной плёнкой, не допуская контакта с окружающей средой. Пискнул ещё один прибор сбоку, и из ёмкости начал откачиваться воздух. Через минуту двадцать герметично запечатанных ампул с пенной гнилью оказались в вакууме. Рифус Гарт хотел утереть лоб, но рука нащупала лишь защитный козырёк. Он ещё немного посидел на суку, приводя в норму внезапно сбившееся дыхание. Контейнер покоился на ветке, накрепко привязанный, и внутри него была Смерть в количестве двадцати ампул.

Он в последний раз оглядел землю, отравленную неизвестным ядом, покрепче привязал к себе контейнер с бесценными образцами и резко рванул за верёвку два раза.

Дирк Хаулз считал минуты, обливаясь холодным потом. С того момента, как трос дёрнулся один раз, и капитан достиг земли, прошло уже больше сорока минут. Верёвка расслабленно спускалась вниз, теряясь в дрожащем мареве джунглей. Несколько раз Дирк в ужасе дёргался, думая, что трос перекушен каким-нибудь недобитым гадом или перетёрт жёсткой, как проволока, лианой, но потом сам же и успокаивал себя. Гарт лично, при нём, пилил трос своим ножом, резал его лазером (трос задымился, но устоял), объяснял плетение нитей и их состав. Не верёвка, а мечта висельника, одним словом. И всё же Дирк Хаулз нервно потирал взмокшие ладони, поминутно бросая взгляд на часы. Что-то поджидает Гарта там, внизу? Да, он киборг, модификант, но и он не бессмертен. А если... если эта дрянь дотронулась до него?! А если он свалился с дерева и ухнул прямо в эту муть?! Хаулз не знал, что и думать, и чуть не схлопотал инфаркт, когда трос резко и бесцеремонно дёрнулся дважды.

— Всё в порядке? — почему-то шёпотом спросил Дирк, помогая Гарту отвязать трос. — Я думал, ты всё, товокнулся там.

— Меня и не такое пыталось «товокнуть». Не ссы, боец, всё штатно. Материал для исследований я добыл, — тут Рифус Гарт потряс перед обалдевшим пограничником контейнером с ампулами, — сейчас отойдём миль на десять-пятнадцать подальше отсюда, устроим привал, перекус, и я тебе всё подробно расскажу. А пока надо делать ноги. Я минуты лишней здесь не задержусь.

Дирк Хаулз был согласен с капитаном целиком и полностью.

* * *

Пирс отправил Кита в лазарет после погружения и расслабленно откинулся в кресле, вытянув длинные ноги. В принципе, сеанс прошёл неплохо, Тригг видел картинку очень чётко, дополнив видение Дора Стайна множеством деталей. Наконец-то Пирс увидел вблизи, как выглядит зловещая аномалия, но к разгадке её природы пока не приблизился. Пенная субстанция медленно, но верно расширяла границы своих владений, не щадя ничего на своём пути. Пирс видел бегущих животных и поставил максимальное увеличение. В этом исходе его что-то очень сильно смущало. И теперь, вглядевшись попристальнее, он, наконец, понял, что именно.

У зверей не было цели. Они не бежали прямиком к границе, повинуясь извечному инстинкту самосохранения, они не искали проторенных тропок или безопасных укрытий. Они шли напролом, затаптывая друг друга, бежали, высунув влажные или, наоборот, сухие языки и глядя перед собой невидящими потускневшими глазами. Пирс всмотрелся в оскаленную морду изрядно потрёпанного рыжего волка и похолодел. Волк был не напуган, как все они предполагали ранее. Волк был безумен. Его бока были до крови истерзаны, словно хищник остервенело тёрся о жёсткую кору деревьев. Пирс обратил внимание, что почти все животные точно так же страдали от неведомой чесотки, которая наверняка только добавляла мучений и дополнительно сводила с ума. И виной тому, без сомнения, была чёртова аномалия в гуще леса.

Картина исхода потрясла Пирса Трея до глубины души. Почти никто из несчастных обитателей Внешнего мира не добирался до Грани, они бились в конвульсиях, исходя пенной слюной, или внезапно просто падали замертво, иногда на полном ходу. Вараны корчились и вгрызались друг другу в горло. Кровоглазые ящерки, потеряв контроль, умирали от разрыва сосудов в голове и оставались лежать залитыми кровью трупиками. Штырьки, выпучив невидящие буркалы, пытались бежать, но словно теряли координацию, то пританцовывая на одном месте, то кидаясь опрометью на бывших врагов: волков и варанов, то колотясь головой о деревья, будто силясь унять нечто, сводящее их с ума. Зрелище было настолько инфернальным, что Пирс зажмурился, на всякий случай закрыв лицо руками. Он видел безумие, овладевшее Внешним миром, и эта картина произвела на него неизгладимое впечатление, навсегда оставшись в его сердце.

«Они все потеряли разум... то, что было их разумом... эта дрянь... она пожирает их мозг, заставляя бежать не разбирая дороги или корчиться в диких припадках. Господи ты боже...»

Он сидел, ошарашенно потирая виски, как вдруг чуть не подскочил в кресле. «Штырёк! Тот самый, которого подстрелил на границе сержант Хаулз! Гарт распорядился, чтобы труп переправили в Отдел... да где же этот номер...»

Наконец он нашёл в справочнике нужный номер.

— Препараторская.

— Это лейтенант Пирс Трей из проекта «Гипнос». Мне необходима информация о поступившем к вам трупе существа из Внешнего мира. Оно ведь передано в ваш отдел?

На другом конце воцарилось напряжённое молчание. Потом обескураженный голос дежурного препаратора поинтересовался:

— Простите, господин лейтенант... вы ничего не знаете, ведь так?

— Чего я не знаю? — Пирс почувствовал лёгкий холодок между лопаток.

— Тело было утилизировано по протоколу биологической опасности красного уровня. Мы не успели приступить к исследованиям, труп разложился в считанные часы. Все мягкие ткани буквально расползлись, превратившись в какую-то мешанину.

— Как вы хранили тело? — Холодок меж лопаток перешёл в настоящий озноб.

— В криокамере, в стат-боксе. И даже там...

— Я вас понял, — тихо произнёс Пирс Трей, — надеюсь, все карантинные мероприятия были проведены на должном уровне.

— Не сомневайтесь. Вся аппаратура, контактировавшая с телом, обработана по протоколу наивысшего биологического загрязнения. Сейчас уже ничто не указывает, что это существо когда-то находилось здесь.

— Благодарю вас, — Пирс незаметно сглотнул и отключился.

* * *

Из тягостных раздумий его выдернул заверещавший передатчик. Рифус Гарт незапланированно вышел на связь. Пирс подскочил в кресле второй раз.

— Спишь? — Лицо Рифуса Гарта было затенено, но голос звучал вполне довольно. Пирс прокашлялся.

— Здравия желаю, господин капитан.

— Я тебя убью, вот вернусь и убью, ты меня достал. Ладно, не дёргайся. У меня для вас сюрприз. Я всё-таки пролез в это вместилище скорби и добыл образцы. Двадцать ампул. Сейчас мы с Дирком движемся назад тем же маршрутом, сиречь скачем по веткам как местные белки-древолазы. Ещё миль тридцать и мы будем у границы.

— Хоть одна хорошая новость, — Пирс даже глаза закрыл от облегчения. Им удалось. Рифу с Дирком удалось их беспрецедентное путешествие. Теперь история должна сдвинуться с мёртвой точки.

Гарт же, услышав слова лейтенанта, немного помрачнел.

— Значит, плохих новостей у вас больше. Докладывай.

И Пирс долго и подробно излагал свои умозаключения по поводу обезумевших зверей, чей мозг пожирала неизвестная болезнь, вызванная патогенным воздействием аномалии. Дойдя до вскрытия, а вернее, не-вскрытия штырька, лейтенант Трей закашлялся от долгого монолога. Рифус Гарт слушал, не перебивая.

— Значит, безумие. Я подозревал. Эти перемещения хаотичны и не подчиняются никакой логике, даже звериной. Что ж, спасибо, Пирс. Я учту это. На границе будет жарко. Рехнувшихся тварей может не напугать даже лазерный луч... Да, Пирс, спасибо за информацию. Следующий сеанс связи завтра в обычное время.

— Так точно, — тихо произнёс Пирс Трей и вдруг неожиданно для себя самого добавил: — Пожалуйста, Риф... Будьте осторожны... То, что я видел... это безумие... я не знаю, как вы доберётесь до границы...

— Выше голову. Постараемся дойти по веткам до самой Грани, ну а потом... Патронов много, если надо будет, порешу здесь всё живое. Проявлю милосердие, так сказать. Всё, до связи. Алби ничего не говори. Хочу сделать сюрприз.

— Так точно, — кивнул Трей, — конец связи.

Отключившись, он замер в кресле на несколько минут, а потом достал из ящика стола плоскую бутылочку. Лейтенанту Пирсу Трею позарез необходимо было снять стресс и промочить горло. Он пил, пытаясь вытеснить из памяти зрелище самоуничтожения Внешнего мира и чёрную пенную субстанцию, властно захватывающую этот мир. Пока что только этот мир.

Глава 14

— Ну, Пирс обычно не склонен к истерике, но сейчас он слегка преувеличивает, — Гарт пристально изучал последнюю переданную лейтенантом картинку, — зверья у границы не так уж и много. Видать, все в пути поперемёрли. Дай-то бог. От той швали, что добралась до рубежей, даже я один отстреляюсь, а уж вдвоём мы там сыграем в «умри всё живое». До границы пойдём поверху. Надеюсь, наша машинка дожидается нас в целости и сохранности. Я не горю желанием форсировать нейтральную полосу на своих двоих.

На этих словах Дирк Хаулз вздрогнул. Перед его глазами вновь встала стылая тускло-серая равнина без единого холмика, запорошённая пеплом кабина и костистая рука, схватившая его за горло в тот момент, когда перед ним как наяву возникли тысячи корчащихся от нечеловеческой муки людей, пожираемых изнутри ненасытным синим огнём. Нет... пешком он там не пойдёт, уж лучше сразу попросить капитана пустить ему пулю в лоб. Дирк потряс головой, отгоняя чудовищные видения, от которых по спине скатилось несколько холодных струек. Сейчас самое главное добраться до Грани и не повредить контейнер с образцами этой мерзкой субстанции. Сержант заинтересованно покосился на прозрачную ёмкость.

— А с ампулами точно ничего не случится? Из чего сделан этот контейнер?

— Палладиевое стекло. Сверхпрочное. — Рифус Гарт слегка улыбнулся. — Оно не разбивается, а гнётся. А вообще-то его алмазный резак не берёт. Так что, думаю, наша добыча в безопасности. Чем бы ни была эта дрянь, это точно не карборановая кислота, а все остальные воздействия этот котелок выдержит. Эту штуку мы в своё время заказали Институту. Денег вбухали, ты такие суммы и представить не можешь. Но результат того стоил. Хотя... — Гарт вздохнул, — не думал, что придётся использовать его в деле. Ладно, расчехляй припасы. У меня уже в животе урчит.

Дирк вытащил из изрядно облегчённого уже рюкзака хлебцы, воду и несколько шматков синеватой коры. Она утоляла голод не хуже сублимированного мяса. Через пару минут оба уплетали из небольших мисок бледно-голубую смесь с синими вкраплениями, закусывая галетами.

— Ещё скучать по этой жратве будешь, — капитан явно не наелся и достал увесистый орех, — но пару штук мы с собой в Ойкумену притащим. И жучков тебе отсыплю, под пиво.

— Не надо мне жучков, — замотал головой Дирк Хаулз, — орехи ещё ладно... Подожди! Но в Ойкумену нельзя проносить ничего из Внешнего мира...

— Ага, расскажи это в тех клубах, где толкают «скей» и «рубиновый рассвет». Тоже наркота. Нельзя-то нельзя, но когда очень хочется, то можно. Если знать, что. За «скей» ты лично у бы меня загремел в тюрьму пожизненно, а орехи... что орехи? Они нетоксичны, хорошо утоляют жажду и долго хранятся даже в наших условиях. Пойми, Дирк, во всей Ойкумене только я решаю, что можно проносить из Внешнего мира, а что нельзя. У меня должность такая. Жаль, что тебе придётся ныкать свои гостинцы от Дины. Она как минимум не поймёт.

— Ещё бы выбраться, — с набитым ртом покачал головой сержант, — я смогу вздохнуть спокойно только когда мы достигнем пограничных вышек. Это тебя создавали для Внешнего мира. А я тут явно чужой.

— Чужой, говоришь? Чужие тут долго не живут. Жаль, модифицировать тебя поздно. Так, я покемарю полчасика, ты карауль. Потом поменяемся.

И Рифус Гарт устроился на толстенном суку, подложив под голову несколько ветвей с пышной листвой. Дирк Хаулз догрыз свой хлебец и со вздохом уставился в сплошную стену деревьев, увенчанную сплетёнными кронами. Скоро они с капитаном попадут домой, в знакомые с детства полупустынные пейзажи с желтоватой травой и тонкими деревцами, живущими за счёт искусственного орошения. Но Дирк признавался сам себе, что никогда, ни при каких обстоятельствах, даже на смертном одре он не забудет этого сумасшедшего броска в самое сердце запретного мира, мира за Гранью, мира, отторгнувшего людей и отторгнутого людьми, мира, возродившегося после истребительных войн, навсегда уничтоживших прежнюю жизнь. Грозного, величественного и такого настоящего Внешнего мира.

Гарт о возвращении домой не думал, вернее, старался не думать. Он не был суеверен, но хорошо знал, что бывает, стоит начать строить облачные замки из планов и фантазий. Стоит замечтаться о возвращении, о встрече с женой, о ходатайстве за представление Дирка Хаулза к награде... Судьба не ведает жалости, она всегда играет краплёными картами. То,что ему удалось добыть образцы и не сгинуть в чёрной пасти аномалии, Рифус Гарт уже считал большим успехом. Но расслабляться нельзя. Пусть они пройдут поверху почти до самой границы, там, у рубежа, всё равно придётся столкнуться с парой-тройкой обезумевших волков или варанов, а то и всех вместе. Гарт почти неосознанно потёр старый шрам около уха. Внешний мир не прощает замешательства равно как беспечности. А сейчас всё идёт слишком хорошо, чтобы быть правдой до самого конца. Нет, Гарт не был фаталистом, но знал, что сможет расслабиться, только когда колёса «Орфа» с визгом остановятся у парковки «Красного отдела». Не раньше.

Он спал, и ему снился Внешний мир, но тот, трёхлетней давности, где они с Алби ютились в заросшей лианами маленькой подстанции, выжидая время до возвращения в Ойкумену; ему снилась их та самая, первая настоящая ночь, пусть и под «скеем», но полная взаимной безудержной страсти и неукротимого желания продолжать снова и снова. Именно после той ночи Гарт взял за правило раз в месяц отрываться на полную катушку, добавляя в их с Алби бокалы по паре капель прозрачного секрета из пузатых плодов. Другие за это получали пожизненное, но командир особой бригады сам себя вполне обоснованно считал привилегированной особой и своих возможностей не стеснялся. Он спал и клялся себе во сне, что преодолеет рубежи во что бы то ни стало. Ему было, к кому возвращаться.

* * *

— Почти дошли. — Гарт передёрнул плечами, пытаясь отодрать от спины прилипшую от пота футболку. Рукава уже почти насквозь промокли как, впрочем, и вся одежда. День выдался на удивление жарким и душным, гроза могла разразиться в любую минуту. Рифус знал, какие грозы бывают во Внешнем мире, и не горел желанием попасть в бушующий водоворот из дождя, сбитых веток, хлещущих лиан и вперемешку сыплющихся листьев, плодов и крупных, неожиданно холодных капель. И никогда нельзя забывать, что молния может шарахнуть в любое дерево, не разбирая, сидят на нём двое пришельцев из Ойкумены или нет.

Дирк тоже утирал вспотевший лоб. Рюкзак его стал легче почти наполовину, контейнер с ампулами капитан тащил лично, но всё равно от духоты хотелось хватать воздух ртом и переводить дыхание каждые пять минут. Глаза щипало от солёного пота. Ладони взмокли и опасно скользили по и без того скользкой коре. Дирк скосил глаза на напарника. Гарт с чувством сплюнул в стодвадцатиметровую пропасть и сообщил:

— Надо спускаться. До Грани около полумили, как-нибудь продерёмся. Сейчас так рванёт, что мы ухнем вниз, даже не успев понять, что случилось. Ты ещё не видел здешних гроз, боец, а это зрелище не для слабых духом. Нас просто сметёт с дерева или долбанёт разрядом. Это не шутки. Из Внешнего мира могут сбежать все его жители, но и без них стихия способна уничтожить нас за пару минут. Надевай когти и погнали. По моим расчётам, ещё минут двадцать у нас есть. Вообрази себя сороконожкой.

Ливень застиг их на полпути к земле, заставив в первую минуту опешить от внезапно рухнувшего на них водного шквала. Видимость снизилась почти до нуля, вокруг бушевал воплощённый хаос, сверху летели сломанные ветки, больно царапая спину и затылок, вода заливала глаза и нос, не давая возможности отдышаться. Оба разведчика были вынуждены вплотную прижиматься к дереву, вбивая крючья почти на половину длины. Спуск теперь стал смертельно опасен, но висеть на стволе враскорячку было ещё безрассудней. И они лезли вслепую, медленно, каждый раз рискуя сорваться, стоило лишь замешкаться с крюками. От раскатов грома закладывало уши и мерзко вибрировало где-то внизу живота. «Держись, боец, ещё совсем немного осталось. Только не сорвись. Самому бы не сорваться...» Гарт краем глаза следил за напарником. У Дирка от напряжения вздулись вены на шее, но сержант, закусив губу и свирепо раздувая ноздри, продолжал осторожный спуск, шипя от постоянно лупивших его веток и листьев. «Молодец, Дирк. Ты и впрямь хороший напарник. Жаль, что мы в разных структурах.»

Ботинки с хлюпаньем погрузились по щиколотку в пузырящийся от воды серо-багровый мох. Гарт с едва сдерживаемым стоном облокотился о блестящую кору дерева и хрипло выдохнул. Всё-таки они спустились. Дирк сидел рядом и шумно восстанавливал дыхание. На носу у него висела крупная капля дождя.

— Так держать, боец, — пробормотал Рифус Гарт, хлопнув напарника по плечу, — считай, почти прорвались. В такой ливень все местные зверюги, даже если, как утверждает Пирс, они все как один сошли с ума, забьются под первую попавшуюся корягу и носа не высунут. Или, по крайней мере, не смогут бежать и прыгать. Мы везунчики, Дирк, такой фарт выпадает редко. Сейчас отдохнём чуток и вперёд. Полмили осталось...

Дирк Хаулз согласно кивнул, вытянул ноги и откинулся на узловатый сук без листьев. Ничего себе прогулочка. После такого надо не то что две недели дома отсыпаться, а брать отпуск месяца эдак на два и валить на побережье. Кто ему только этот отпуск даст... Руки сержанта до сих пор подрагивали от неимоверного напряжения. Он бросил взгляд на капитана. Тот тоже выглядел измотанным, даром что модификант. Сидит, запрокинув голову, подставляя лицо хлещущим струям, глаза закрыты, только желваки на скулах ходуном ходят. Внешний мир... чёрт бы его побрал.

Внезапно Дирк сдавленно охнул и замер, глядя на свою ногу. На ней висел сине-зелёный пятнистый тритончик, проткнувший ткань и кожу своими... нет, не когтями даже, а выпущенными наружу сквозь скользкую чешую рёбрами, покрытыми оранжевой жидкостью. От места прокола вверх по ноге распространялась нестерпимая жгучая боль. Через секунду тритон с переломленным хребтом улетел вглубь леса, но было уже поздно. Дирку хватило одного взгляда на посеревшее лицо Гарта, чтобы понять: это конец.

— Да чтоб тебя... — одними губами прошептал капитан, судорожно закатывая промокшую штанину напарника. Кожа около ранок приобрела странный зеленоватый оттенок с оранжевыми вкраплениями. Дирк скрипнул зубами. Перед глазами начало мутнеть. Ноги он уже не чувствовал, хотя остальные части тела буквально скручивало от боли.

— Как же ты, Дирк... — Гарт даже зажмурился на мгновение, настолько неожиданной и противоестественной была эта ситуация. Он лучше многих знал, что антидота к яду тритончика не существует. Эти малютки были в чём-то опасней рыжих волков и голодных хвощей. Сержанта била крупная дрожь, он кривился от боли, но поднять начавшие слепнуть глаза всё же смог. Гарт отрицательно покачал головой. Дирк снова вздрогнул всем телом, понимая, что это агония.

— Антидота нет, — тихо сказал командир особой бригады, — его просто не существует.

— С-с-сколько...

— Сутки. Может, двое суток. — Гарт покачал головой и бессильно сжал кулаки. — Медленный паралич. Я такое уже видел. Видел, как таких жертв сжирают заживо все, кому не лень, а те не способны даже голову повернуть. Будучи в сознании.

Дирк одними глазами указал капитану на правый бок. Гарт вытащил пистолет. Последнее милосердие... когда до границы оставалось идти буквально час-полтора... Но он знал, что никаким «коктейлем» он не спасёт Дирка Хаулза, а лишь продлит его мучения. Яд тритона убивал медленно, эта рептилия не была плотоядной, но разработала собственную защиту от разного рода врагов. «Принесло ж тебя потоком с болота, тварь. Одна секунда беспечности и вот... Прости, Дирк. Я не смог тебя уберечь».

— Прощай, — тихо сказал он заходившемуся от боли товарищу, — о Дине я позабочусь.

Дирк молча поднял и опустил веки. Даже это простое движение принесло ему новую волну боли. Рифус Гарт прицелился и выстрелил пограничнику в сердце. Дирк Хаулз дёрнулся и затих.

Рифус Гарт стоял над неподвижным телом, распростёртым на мокром мху. Дождь смывал кровь, растворяя и унося её в неведомые дали. Через десять минут ливень кончился так же неожиданно, как и начался.

* * *

Он пробирался сквозь мокрые кустарники и траву, неся на плече мёртвое тело, казавшееся почему-то ужасно тяжёлым, рюкзак и контейнер. Пару раз на него выскакивали оголтелые рыжие волки с изодранными в кровь боками и мутным взглядом; их он укладывал одним выстрелом, даже не задумываясь, на автопилоте, он всю дорогу не выпускал из левой руки пистолет, рассчитывая продать подороже хотя бы свою жизнь. Но время шло, обойма подходила к концу, а он всё ещё был жив, и наконец в лицо ему хлынул свет открывшейся границы, свет, заставивший его зажмуриться и на мгновение ослепнуть. Рифус Гарт сделал ещё несколько шагов и вышел из смертельных лесов Внешнего мира.

«Орф» он обнаружил на том же месте, где и оставил, ливень разметал все ветки, которыми они с Дирком забросали машину, и теперь бронированный внедорожник сверкал свежепомытыми боками. «А судьба умеет шутить. В багажнике неизвестный науке яд, на заднем сидении труп напарника, зато автомобиль как из первоклассной мойки... У тебя, Рифус Гарт, какое-то извращённое везение». Он устроил тело Дирка на сиденье, неосознанно стараясь уложить поудобнее, свалил в багажник всё барахло и с остервенением повернул ключ в замке. «Орф» взвизгнул, потом хрипло зарычал и рванул вперёд, выпустив из-под колёс фонтаны брызг. Гарт вёл машину на максимальной скорости, выжимая из автомобиля всё, на что тот был способен. Дворники бешено двигались, очищая мокрые стёкла. Сейчас Рифусу Гарту были безразличны все видения и эманации нейтральной полосы.

* * *

Пограничники Восточного сектора даже не успели схватиться за оружие, как мимо них на полном ходу промчался громадный внедорожник с красными номерами, от колёс до крыши покрытый комьями мокрого пепла. Рифус Гарт направлялся в штаб-квартиру пограничной службы, к командующему Наду Бергу.

* * *

— Я за тридцать лет службы, — лицо командующего Берга пошло красными пятнами, — за тридцать лет! Ни разу! Никогда! Слышишь меня, никогда! Не! Терял! Бойцов! И стоило только тебе, щенок, влезть со своими провокациями!... — Над Берг грохнул кулаком по столу, отчего по гладкой поверхности побежали трещины. Гарт молча ждал, пока командующий выплеснет всю свою ярость. Капитан прекрасно понимал, что этот удар предназначался его челюсти.

— Если бы существовала хоть одна миллионная доля вероятности благоприятного исхода, я бы дотащил сержанта Хаулза до Ойкумены. Машину бы угробил, но дотащил бы, на руках бы донёс. Но антидота к яду тритона нет. И я видел последствия отравления. В этой ситуации я сделал, что должен был.

Берг шумно выдохнул и воззрился налившимися кровью глазами на собеседника в мокрой и изодранной одежде.

— Хочешь сказать, не было ни одного шанса?

Гарт отрицательно покачал головой. Над Берг снова изувечил столешницу и подошёл к капитану вплотную. Он был выше Гарта на целую голову и раза в два шире в плечах.

— Тогда скажи мне, сволочь красногалстучная, что смерть моего человека хотя бы была не напрасна.

— Без него я бы не смог исполнить то, зачем шёл во Внешний мир. Это был лучший напарник за все мои вылазки.

— Да тебя под трибунал надо, мразь! — вновь не сдержался старый пограничник. — За убийство!

— Что-то вокруг меня постоянно вертится трибунал, — вполголоса пробормотал Гарт, а вслух произнёс: — Уже ударьте. Полегчает, увидите.

Над Берг шумно засопел, а в следующую секунду в челюсть командиру особой бригады прилетел такой удар, что Рифус Гарт с трудом устоял на ногах. «А ты крепкий старик, что и говорить...»

Немного спустив пар, командующий кулем рухнул в кресло и закрыл лицо руками. Было видно, что смерть сержанта его потрясла. Гарт молча ждал, пока Берг придёт в чувство. «Это ты, Рифус Гарт, терял людей во Внешнем мире. А у старика это первая смерть за всю службу. Ясен пень, он в шоке».

— Чтоб на похоронах я тебя не видел, подонок, — тихо сказал Над Берг, — чтобы духу твоего там не было...

— Я там буду, — покачал головой Рифус Гарт, — он был моим напарником. Я буду присутствовать на похоронах, и хоть десять трибуналов на меня навешайте.

Берг поднял голову и встретился взглядом с запавшими глазами капитана.

— Будь ты проклят, — прошептал он, — ты больше никогда не получишь ни одного из моих бойцов. Пусть твои полулюди переделанные шарятся там, тварь модифицированная. Ты хорошо меня понял, ублюдок?

— Более чем. Но угроза из Внешнего мира не ликвидирована. Вашим людям ещё предстоит сдерживать нашествие варанов и волков.

На этот раз Над Берг выбил Рифусу зуб. В этот момент он до боли напомнил Гарту его прежнего командира Рона Гира.

Слегка успокоившись после этой вспышки, Берг некоторое время шумно дышал, а потом спросил, как выплюнул:

— И как ты собираешься объясняться с его вдовой?

— Объясняться будете вы, — снова покачал головой Гарт, — а вот как, я сейчас расскажу...

— Ты всё рассчитал заранее, — потрясённо пробормотал командующий Берг, выслушав капитана, — да как это...

— Я не мог исключать ничего, как вы понимаете. И стрелял я именно с таким расчётом.

— Убирайся, — Над Берг отвернулся, не в силах больше смотреть на это лицо, — надеюсь, на похоронах я тебя увижу в последний раз. Убирайся, пока я тебе всю челюсть не свернул...

Гарт молча вышел, завёл «Орф» и рванул с места в направлении комплекса особой бригады.

* * *

Гельт Орс смотрел и глазам своим не верил.

— Вы... Когда вы вернулись?

— Вчера вечером. Ночь проторчал в карантинном отсеке.

— И... как прошла ваша... м-м-м... поездка...

— Почти так, как я и рассчитывал, — капитан сел в кресло и начал что-то строчить в планшете, — за малыми исключениями. Вот. Ознакомьтесь и распишитесь. С этого момента вы возвращаетесь к своим прямым обязанностям. А работы сейчас у вас будет очень много. Вы свободны.

Секретарь Отдела мелко закивал. Вид Рифуса Гарта отбивал у него всю охоту задавать вопросы. Капитан словно вернулся с того света, настолько измученным и осунувшимся выглядело его лицо, а одна скула была заметно краснее другой. Даже стеклянные глаза моргали чаще обычного. Гельт Орс вышел из кабинета, стараясь ступать неслышно, и засеменил прочь. Его не отпускало тягостное предчувствие какой-то большой беды.

— Риф! — Алби, не сдержавшись, шумно разрыдалась, пряча голову у него на груди. Она дар речи потеряла, когда экран видеосвязи ожил и на нём отобразилось лицо её мужа.

— Ну всё, всё... — он гладил её по плечам, сам до сих пор толком не понимая, что выбрался из мясорубки Внешнего мира. — Всё, не плачь. Успокойся. Всё нормально. Я же говорил тебе, что не по зубам этому лесу. Всё, Алби, вытри слёзы, вечером я тебе всё... — он замялся на секунду, — всё расскажу.

— Ты... нашёл?..

— Да, — он кивнул, — эта дрянь сейчас в стат-боксе. Ну перестань плакать. Бери пример с Пирса.

Пирс Трей, конечно, не заливался слезами, но вид имел крайне потрясённый. Неожиданное появление капитана оказалось для него сродни грому среди ясного неба, хоть Гарт и предупреждал его, что они с Дирком взяли образцы и уже продвигаются в сторону Грани.

Алби немного успокоилась, выровняла дыхание и только нервно ломала пальцы. Её до сих пор трясло.

— Трей, свободен, — бросил капитан, и Пирс, коротко кивнув, вышел. Ни к чему ему быть свидетелем встречи Алби с её мужем. Лейтенант Трей умел учиться на своих ошибках.

Но едва только глаза девушки высохли, как на экране возникло бледное и заплаканное лицо Дины Хаулз.

— Разрешите войти, господин капитан? — Глаза и нос Дины покраснели от слёз, губы дрожали, а пальцы до белых костяшек сжимали мигающий планшет.

— Заходите. — Держать в руках себя Рифус Гарт умел, вот только чего это ему стоило. Алби отодвинулась к дальней стене, непонимающе глядя на Дину Хаулз. Было видно, что молодая женщина на грани нервного срыва. «Что случилось, господи? На ней лица нет...»

— Господин капитан... — Голос Дины сорвался, и она разрыдалась прямо в кабинете. Гарт вынул из ослабевших пальцев планшет и пробежался глазами по строчкам. Губы его на секунду сжались в ниточку, лоб прорезала глубокая морщина.

— Мои соболезнования, Дина. Я предоставлю вам отпуск на столько дней, сколько вам потребуется. Мне очень жаль.

— Там... — Дина глотала слова, шмыгая носом, — там сказано... на учениях... какой-то нарушитель... господи, Дирк...

«Матерь Божья! — похолодела Алби, не в силах оторвать глаз от заплаканной подруги, — Дирк...» Она вдруг поняла, что так и не спросила Рифа о его напарнике. Неужели...

— Дина, я соболезную вам всей душой, — Гарт осторожно приобнял рыдающую женщину за плечи, — это ужасно... Прошу вас, с завтрашнего дня возьмите отпуск, ничего с вашей работой не случится. Я... очень вам сочувствую.

— Вы очень добры, — прошептала Дина Хаулз и подняла покрасневшие глаза, — вы знали Дирка?

— Нет, — покачал головой Рифус Гарт, — я не был знаком с вашим мужем. Но я хорошо знаю его командира, Нада Берга. Командующий Берг высоко ценил сержанта Хаулза и отзывался о нём очень лестно. Я уверен, смерть Дирка Хаулза это просто чудовищное стечение обстоятельств...

— Чудовищное... — Дина икнула и медленно осела в кресло. Алби смотрела во все глаза, боясь сделать лишний вздох. Значит, Дирк умер... и Гарт даже не может сказать его жене правду об этой смерти. Господи ты боже...

— Дина, я могу просить вашего разрешения нам с женой присутствовать на похоронах? Алби ваша подруга, а мне необходимо увидеться с командующим... хоть и не думал, что по столь трагичному поводу.

— Да, конечно, — плечи женщины ходили ходуном, — конечно...

— Прошу вас, отправляйтесь прямо сейчас домой и отдохните. Вам есть, к кому пойти?

— Да... Благодарю вас... — Дина встала, пошатнувшись, и неверным шагом вышла из кабинета, прижимая к груди планшет с уведомлением о смерти сержанта Дирка Хаулза от пули неизвестного нарушителя границы.

— Что это значит? — У Алби дрожали губы. — Дирк Хаулз погиб?..

— Да, — глухо бросил капитан, — погиб. Почти на самом рубеже, нам оставалось пройти полмили максимум.

— Как он умер?.. — Господи, бедная Дина. Она так и не узнает правды, хотя заслуживает её больше всех.

— Я застрелил его. — Светло-карие глаза смотрели на Алби в упор. Девушка потрясённо охнула и закрыла рот ладошкой.

— Он...

Гарт продолжал смотреть не мигая. Алби очень медленно выдохнула. Понимание обожгло её изнутри, будто она залпом выпила стакан этой чёртовой настойки.

— Он... он сам просил об этом?

— Ты у меня умница, — вздохнул капитан и зажмурился на мгновение, — схватываешь на лету...

— Но почему?

— Тритон. Мы попали в грозу, а ты помнишь, какие там грозы. Вот водой и принесло болотного тритончика, мелкого, он был не в силах сопротивляться потоку. А мы только слезли со ста двадцати метров и устроили привал. Расслабились... непростительно расслабились!.. — Гарт сжал кулаки. — Тритона вынесло прямо на ногу Дирку, и он выпростал свои сучьи рёбра наружу. Ну и... всё. Противоядия не существует. Не разработали пока... Я не мог дать ему умереть такой смертью. Мы говорили с ним об этом ещё в самом начале. Я не смог спасти своего напарника... — Рифус Гарт отошёл к окну, чтобы Алби не видела его исказившегося лица. — Завтра похороны. И мы там будем. Я должен отдать ему последний долг.

Алби только платочек теребила, кусая губы. Дирк. Такой здоровенный, такой мощный, он казался высеченным из самого прочного камня... и его убил какой-то тритон. Как это... несправедливо. Неправильно! Девушка шмыгнула носом. Гарт обернулся.

— Ты видел её лицо? — прошептала Алби, глядя в неподвижные глаза. — Ты видел её лицо?

— Да.

— Запомни его. Так выглядит женщина, потерявшая любимого человека. — Внутри Алби словно сжалась какая-то пружина. — Запомни, как это выглядит, Рифус Гарт.

— Алби, мне тоже тяжело. Дирк прошёл со мной весь маршрут и был прекрасным напарником. Мне больнее стократ, девочка моя, хоть, может, этого и не видно. Я знаю, о чём ты думаешь. Но я говорил Бергу, скажу и тебе. Его смерть не была напрасной. Это звучит ужасно, но его смерть не была напрасной. Без него у меня ничего бы не вышло. Я не добрался бы до этой гнили в одиночку. — Он подошёл к девушке вплотную. — Дирк Хаулз успел стать моим другом. Мне тоже больно терять друзей. А теперь... Иди домой и отдохни. Мне ещё предстоит визит к канцлеру. Пора доложить ситуацию в верхах.

— Пожалуйста, — Алби схватила его за руку, не поднимая головы, — пожалуйста, возвращайся пораньше. Я тебя очень прошу...

— От канцлера сразу домой. Обещаю. Знала бы ты, как я по тебе соскучился. А теперь надо заняться делами. Иначе я опять вернусь заполночь. Всё, иди. Нет, сначала иди ко мне.

Он прижал её к себе так сильно, что девушка непроизвольно охнула.

— А теперь по местам. Клянусь, я ни минуты лишней не задержусь в министерстве.

* * *

Канцлер слушал, не отрывая взгляда от последней визуализации Дора. Зрелище тёмного пенного пятна посреди девственных лесов заставляло лысого толстячка поминутно промокать лоб платочком. Глава министерства специальных служб правительства был неподдельно шокирован.

— И вы... вы хотите сказать, что эта патология...

— Звери бегут сюда, господин канцлер. Они сходят с ума и бегут. Им некуда больше деться. Я видел аномалию вблизи. Она обладает разрушительной силой. И эта сила не будет считаться ни с чем, ни с Внешним миром, ни с нейтральной полосой, ни с Ойкуменой. Это гибель всему живому, господин канцлер. И я обязан выяснить, что это за дрянь, и уничтожить её. Для этого я выходил во Внешний мир. Я смог взять образцы для исследований.

— Образцы? — У канцлера даже рот приоткрылся.

— Да, господин канцлер. Если пожелаете, я их вам покажу.

— Вы что, притащили сюда, в министерство, дрянь из Внешнего мира?! Вы совсем рехнулись, Гарт? Не надо мне этого, я вам верю, я... я вижу на экране... господи, да что же это творится... Вы точно уверены, что эта штука угрожает Ойкумене?

— Я дам отрубить себе руку. Любую.

— Пафос вам не к лицу, капитан. Что ж... Вы всегда принимали решения самостоятельно, и эти решения были верными. Что вам потребуется для ликвидации угрозы?

— Всего лишь две санкции, — Гарт наконец позволил себе лёгкую полуулыбку, — первая: финансирование исследовательского проекта, причём очень масштабного...

— Это понятно, — отмахнулся толстячок, — когда это вы денег не просили. А вторая санкция?

— О. — сказал Гарт. — Это намного интереснее...

* * *

— Канцлер тебя принял? — Алби уже немного пришла в себя после нескольких часов занятий любовью. Смерть Дирка так потрясла её, что она мёртвой хваткой вцепилась в мужа, не отпуская даже на пару минут, пока не обессилела окончательно. Ей необходимо было вновь и вновь убеждаться, что Риф всё-таки вернулся. Живой.

— Да. Ещё бы он меня не принял. И принял, и выдал кучу санкций и допусков на всевозможные действия и мероприятия. Завтра после похорон я наведаюсь в твою альма матер. У меня даже для этого ордер есть.

— В Институт? — Алби округлила глаза. — Но зачем?

— Изымать мозги для изучения этой дряни из леса. Я задействую всех, любовь моя. Всех, до кого дотянусь, а у меня длинные руки. Я найду способ обуздать это безумие. И твои бывшие коллеги мне в этом помогут. Ректор может сколько угодно орать, что он подчиняется министру образования и науки, подпись канцлера обычно действует отрезвляюще. У меня карт-бланш на любые действия, Алби. На любые, вплоть до. И у меня уже есть проработанный план. Но это завтра. А сейчас предлагаю продолжить. Я и так целых пять минут потратил на болтовню.

Глава 15

— Алби, любовь моя, — Гарт подошёл почти вплотную, прикрыв глаза и вдохнув лёгкий цветочный аромат духов, — придётся тебе вспомнить былое и поработать над «Гипносом» в одиночку. Пирс мне будет нужен для другого проекта. Он возглавит исследовательскую работу по этой чёртовой гнили. Так называемый проект «Танатос». Неплохое название, как ты считаешь? Пирс его и придумал, эрудит хренов. Что до меня, то я собрал всех, кого мог. Своих людей, яйцеголовых из Института, вагантов...

— Вагантов? — изумлённо переспросила Алби, вскинув голову. — Но они же...

— Сейчас мне нужен каждый мозг. Любой мозг. Ваганты анархисты и ренегаты, но это не значит, что они тупые дебилы, вовсе нет. Альд прошёлся по всей своей агентуре, сюда конвоировали всех, кого нашли, прочесали все крысиные норы и подвальные лаборатории. У Альда великолепная сеть осведомителей. Вся эта вагантская шушера сейчас распихана по изоляторам и ждёт общего собрания. Ну, я пошёл.

— Мои задачи? — на всякий случай уточнила девушка.

— Всё то же. Наблюдение за Внешним миром. Фиксация малейших изменений пятна. Фиксация прорывов периметра. Но не доводи дело до крайностей, у тебя есть только Дор. Пирсов заморыш сейчас в полнейшей прострации, его реабилитация займёт самое малое месяц. Да ты и сама не будешь с ним работать. Чёрт, как же не хватает резервных подопытных! Ладно, это всё разговоры в пользу бедных. Дай Дору отдохнуть как следует и приступай. Мне сейчас как воздух необходима информация.

Он прикоснулся губами к её лбу.

— Всё, выше нос. Я пошёл вправлять мозги этой разношёрстной братии.

— Удачи, — прошептала Алби и на мгновение прижалась к нему всем телом, — надеюсь, они поймут.

Конференц-зал был забит битком, несмотря на свои внушительные размеры. Рифус Гарт пристально оглядел собравшихся там людей. Правую часть занимали сбившиеся в кучу учёные из Института, лишённые своих лабораторий и испытательных стендов, опечатанных лично командиром особой бригады. Они смотрели недружелюбно и настороженно, поминутно скашивая глаза на немые изваяния в алых галстуках и с пистолетами в руках, стоявшие по периметру зала. Центр занимали «красногалстучники», они, в отличие от профессоров и магистров, никакого дискомфорта не испытывали, с лёгким интересом косясь то на учёных, то на разномастную толпу в левой части. Вооружённых конвоиров там было не в пример больше.

Ваганты стояли, затравленно озираясь и дёргаясь, когда кому-то из них в спину упирался холодный ствол. Это были в основном люди среднего возраста, но попадались и совсем молодые лица. Одеты они были кто во что горазд, от довольно стильных костюмов до невообразимого рванья. Но всех их объединяло совершенно загнанное выражение лица. Гарт вгляделся в это сборище ренегатов. Все ваганты так или иначе были выкормышами Института, но, на свою беду, исследовали немного не то, что надо. От студентов, промышлявших разработкой новых наркотиков, и профессоров, проводивших эксперименты за гранью этики и морали, Институт избавлялся нещадно, предпочитая не доводить дело до визитов офицеров особой бригады. Изгнанные с волчьим билетом, эти люди продолжали свои эксперименты уже тайно, в подвальных лабораториях или у себя дома, устраивая опыты в гаражах или на кухне, ежесекундно рискуя быть пойманными за руку. Тёмная сторона научного сообщества, парии, вынужденные держаться друг друга, нонконформисты, отрицающие чьё-либо право вмешиваться в их исследования. Название «ваганты» закрепилось за ними после поимки и ареста самой одиозной шайки, посылавшей сталкеров во Внешний мир за «скеем» и прочими интересными вещами. Банда гордо называла себя «Ваганты» в честь нищих студентов из тёмного средневековья, а после их ареста любого, кто покидал Институт из-за проблем с моралью или законом, стали называть так.

Ваганты смотрели на Гарта с плохо скрываемым отвращением. Если институтская братия, будучи схваченной с поличным, могла ещё рассчитывать на изолятор или вербовку в бригаду, то отступники, от которых отказался Институт, знали очень хорошо, что в их случае расплата — смерть. С вагантами «красногалстучники» не церемонились, оставляя в живых лишь продавшихся осведомителей. И теперь, в громадном конференц-зале особой бригады, ренегаты не ждали для себя ничего хорошего.

— Я собрал вас всех здесь, — Капитан Рифус Гарт ещё раз обвёл колючим немигающим взглядом слушателей, — потому что мне понадобятся все ваши знания, умения и навыки. Вы все давали подписку о неразглашении, — он вперился в толпу учёных. — Нарушение карается пожизненным заключением. Мои люди знают, что такое режим максимальной секретности. Вы же, — стеклянные глаза пробежались по вагантам, — будете работать для сохранения собственной жизни. Любой взбрык, и вы будете ликвидированы. Ойкумена прекрасно проживёт без ваших сомнительных личностей.

Толпа вагантов взволнованно зашуршала. «Красногалстучники» и учёные смотрели на них с брезгливым любопытством. Шёпот прекратился только после нескольких ощутимых тычков оружием в спину.

— Произошёл беспрецедентный случай, — продолжил меж тем Гарт, — случай, ставящий под угрозу самое существование Ойкумены. В глубине Внешнего мира зародилось нечто смертельно опасное, и оно распространяется по джунглям, убивая на своём пути всё живое. Обитатели Внешнего мира бегут к нашим рубежам. Пока их немного, но, поверьте, скоро граница будет кишеть самыми разными выродками тех мест.

— Но Внешний мир за Гранью, — раздался чей-то неуверенный голос. Гарт обернулся и столкнулся взглядом с молодым аспирантом из Института. Парень отчаянно храбрился, но выдержать жуткий остановившийся взгляд светло-карих глаз не смог и опустил голову.

— Все реплики только после того, как я закончу. Итак, позвольте продолжить. В глубине Внешнего мира зреет угроза всей Ойкумене. Подчеркиваю: всей нашей земле. Поэтому сейчас вы отринете все ваши предрассудки и будете работать плечом к плечу, пока не найдёте способ ликвидировать угрозу. Покажите, — бросил он куда-то вбок. Пирс Трей сделал приглашающий жест, и в конференц-зал вошли двое особистов в экипировке биологической защиты максимальной степени. Они внесли увесистый прозрачный контейнер, наглухо запаянный, с двадцатью ампулами внутри. В ампулах находилось нечто тёмное и густое. Конференц-зал взволнованно зашумел, учёные вытягивали шеи, пытаясь разглядеть субстанцию в контейнере.

— Я лично продирался по Внешнему миру, чтобы взять образцы. Я потерял напарника во время этого броска. Я рисковал жизнью там, где вы все сдохли бы в первые часы. Меня спасло только то, что я модификант и могу противостоять тамошней нездоровой атмосфере. Как бы то ни было, я добыл материал для исследований. Включите монитор.

На огромном экране высветилась последняя сдвоенная визуализация. По залу пронёсся изумлённый вздох.

— Вы никогда не были во Внешнем мире и не знаете, что это такое. Понимаю, зрелище завораживает. Но вас должно интересовать вот это, — Рифус Гарт лазерной указкой ткнул в тёмное пятно посреди девственного леса, — это то, о чём я говорил. Эта аномалия появилась не так давно, но она распространяется и обладает чрезвычайной патогенностью. Вы видите, что вокруг неё нет ни одного живого существа. Растения гибнут. Звери бегут к нашим границам, им некуда больше бежать, позади них океан, а лес превратился в смертельную ловушку. Пограничники уже отстреливают первых визитёров. Но если мы не сдержим распространение этой дряни, она дойдёт и до Ойкумены. Поэтому сейчас нам всем надо работать вместе. Мы должны как минимум купировать угрозу. Для этого я собрал здесь лучшие умы Ойкумены, лучшие из лучших, и неважно, в каком они лагере. Внешний мир не будет спрашивать вашу идеологическую принадлежность. И ещё раз повторю: субстанция чрезвычайно патогенна. Если кто-либо из вас пренебрежёт техникой безопасности при работе с веществом, мы вынуждены будем ликвидировать этого человека, а тело утилизировать по протоколу биологической опасности красного уровня.

— Тело?.. — ошарашенно пролепетал кто-то из профессоров.

— А вы как-то по-другому называете свою физическую оболочку? — удивился Гарт. — Да, тело. Не хотите стать телом, будете соблюдать максимальную осторожность. Я повторю. Я ещё раз повторю. Дело касается государственной безопасности. Безопасности нашего с вами мира. Потому что иначе сюда придёт Внешний мир. И человеческая раса перестанет существовать.

Гробовое молчание было ему ответом. В глазах учёных недоверие сочеталось с профессиональным желанием докопаться до сути неведомого гибельного субстрата, но никто не смел и пошевелиться. И все вздрогнули, когда зал прорезал чей-то крик.

— А почему мы должны вам верить? Вы хватаете нас, будто мы не люди, волочете сюда в наручниках, тыкая пистолетами в спину, вам всё безнаказанно сходит с рук! Почему вы решили, что мы будем помогать вам? Сами разбирайтесь с вашим Внешним миром, вы всё это придумали на ходу, потому что нельзя проникнуть во Внешний мир! Это невозможно! Вы просто хотите подгрести под себя всех и вся, вы спите и видите, как бы единолично прибрать к рукам все научные исследования! Почему мы должны работать с вашими фашистами и этими слюнтяями из Института? Вы уроды, моральные уроды, и любой нормальный человек плюнет на ваши могилы... — кричавшая девушка, совсем молоденькая вагантка со встрёпанными волосами вдруг взвизгнула и схватилась за щеку. На глазах её выступили злые бессильные слёзы. Альд Дир, главный по вербовке и агентуре в Отделе, равнодушно вытирал руку носовым платком. По пальцам его струилась кровь. Зал взволнованно зашумел, а немолодой вагант с неухоженной бородкой рявкнул с отчаянием в голосе:

— Всех под монастырь подвести захотела, дура? Господи, Сая, какая же ты дура...

Девушка шумно дышала, раздувая ноздри. Она с ненавистью переводила взгляд с Альда на капитана и обратно. На её запястьях вновь защёлкнулись наручники.

— Это что за «удивительное рядом»? — поинтересовался Рифус Гарт, с любопытством разглядывая девушку. — Альд, что это за гнев праведный?

— Вагантка, господин капитан, — отрапортовал Альд, пряча платок, — из новых. Неофит, так сказать. Анархия и бескомпромиссность. Прикажете поместить в изолятор или сразу на ликвидацию?

— Господин капитан, разрешите обратиться, — встревоженно вклинился Пирс Трей.

— Да? — Гарт повернулся к лейтенанту.

— Ликвидировать никогда не поздно, да и изоляторы уже переполнены этой, с позволения сказать, шушерой. Я могу просить, чтобы эту женщину направили в исследовательский корпус? Госпоже Мирр-Гарт как воздух нужны резервные подопытные.

— Ну... — Рифус Гарт задумался. Настороженную тишину зала капитан ощущал почти физически. Альд Дир продолжал держать за шкирку непокорную вагантку, поглаживая ребристой рукоятью её щеку, ту самую, по которой он минуту назад ударил наотмашь. Толпа вагантов плотнее сбилась в кучу, уже не реагируя на тычки под рёбра. Каждому внезапно стала очень дорога его собственная жизнь.

— Может, это и здравая мысль, — наконец изрёк Рифус Гарт, — хоть у нас ни разу не было женщин-подопытных. Чем чёрт не шутит. Альд, конвоируйте в исследовательский блок. А перед этим пообщайтесь приватно с юной леди, чтобы она максимально полно представляла себе своё будущее.

— Насколько приватно, господин капитан? — деловито осведомился вербовщик.

— Чтоб душа в душу. Но без сотрясения, госпоже Мирр-Гарт нужны испытуемые с неповреждённым мозгом. Свободны.

— Так точно, — кивнул Альд и рванул ничего не понимающую девушку за собой. Когда вагантка поравнялась с Треем, тот едва слышно шепнул:

— Я надеюсь в скором времени тоже с тобой пообщаться. Приватно. — От холодных глаз за стёклами очков девушку передёрнуло. Альд хмыкнул:

— Я не такой дамский угодник, как господин лейтенант. Шевели копытами, падаль.

Вслед Сае смотрели десятки глаз, но зал заполняла лишь тягостная тишина. Учёные понемногу отводили глаза, будто эта сцена их совсем не касалась, «красногалстучники» и вовсе не обращали внимания на жертву и её конвоира, а ваганты боялись сделать лишний вдох. Многие из них знали Альда Дира лично.

— Возвращаясь к теме собрания, — Гарт постучал указкой по столу, привлекая к себе внимание. Учёные и ваганты осторожно следили за его рукой.

— Если кто-то из вас думает, — командир особой бригады обвёл взглядом научных сотрудников, — что мы собираемся использовать рабский труд, заверяю вас, это не так. Ваша работа будет оплачиваться и оплачиваться хорошо. В месяц вы будете получать столько же, сколько мои лейтенанты. Это неплохие деньги. На одном академическом интересе далеко не уедешь. Если сейчас кто-либо из вас заведёт волынку о продажности и прочей чепухе, то спешу напомнить, изоляторы хоть и забиты вагантами, но ещё одного-двух человек впихнуть всегда можно. Что же касается самих вагантов...

Рифус Гарт спустился с трибуны и подошёл к толпе ренегатов. На него смотрели десятки глаз, кто испуганно, кто с отвращением, кто с презрением, но равнодушных не было.

— Думаю, участь вашей не в меру ретивой соратницы послужит вам уроком. Лейтенант Трей подал хорошую идею. Если здесь начнётся забастовка, у вас будет два пути. Первый — ликвидация. И второй — вы станете подопытными в одном из наших проектов, связанных с высшей нервной деятельностью. Выбирать вам. Есть и третий путь: вместе с моими людьми и вашими бывшими коллегами из Института искать способ победить эту гниль из Внешнего мира. Это наилучший путь, рекомендую придерживаться именно его. Теперь, если мы покончили с идеологической составляющей, хочу сказать, что вам всем будет предоставлена максимальная исследовательская база. В бригаде лучшее оборудование, никакой Институт там рядом не стоял. Вам будут предоставлены любые реактивы, посевной материал, подопытные растения и животные. Рентгеновское, электромагнитное и прочее оборудование. Высокоскоростные центрифуги, эксикаторы с вакуумной смазкой, всё, что только можно купить за деньги. От вас требуется результат. Координировать работу проекта «Танатос» будет лейтенант Пирс Трей. Его квалификация это позволяет. — на этих словах очкастый блондин сделал шаг вперёд и кивнул всем собравшимся. Какая-то аспирантка отвела глаза. Руководитель «Танатоса» был очень привлекательным мужчиной, но это была смертоносная красота ядовитой змеи.

— Вы будете работать все вместе, три силы, до сего дня равно удалённые друг от друга. Но в час наивысшей опасности время забыть о предрассудках и разногласиях. Ойкумена выше наших с вами распрей и противоборств. Я надеюсь, всем вместе нам удастся найти способ навсегда избавить мир от угрозы извне. А теперь вас проводят на рабочие места. По всем вопросам обращаться к лейтенанту Пирсу Трею. — и капитан быстрым шагом вышел из конференц-зала.

* * *

Алби удивлённо посмотрела на лейтенанта Альда Дира, специалиста по агентуре, и девушку, которую он цепко держал за локоть. Губы девушки распухли, кое-где сочась кровью, под глазом был внушительный синяк. Шею покрывали многочисленные багровые пятна.

— Это что ещё за несчастье? — Девушка по виду была ваганткой, но Алби обязана была прояснить всё до конца.

— Ваша новая испытуемая, госпожа Мирр-Гарт. Распоряжение капитана.

— Тогда какого чёрта, — Алби подошла вплотную к девушке, метавшей взгляды-молнии, — вы искалечили мою подопытную? У неё же лицо разбито. А если у неё сотрясение?

— Никак нет, госпожа Мирр-Гарт, — отрапортовал Альд Дир, — командир распорядился, чтобы без увечий и с неповреждённым мозгом. Я ей выбил зуб и не более того. Остальное наше общение мозг не затрагивало.

— Лейтенант Дир, я могу узнать детали вашего «общения»?

— Выбитый зуб после её несвоевременной реплики в зале плюс небольшой интим. Простите, госпожа Мирр-Гарт. Мне были даны чёткие указания.

— Не сомневаюсь. Теперь мне придётся отправить испытуемую в лазарет ещё до опытов. И вы ещё считаетесь лучшим вербовщиком. Господи, Дир, неужели это было необходимо?

— Так точно, госпожа Мирр-Гарт. Девка провоцировала ликвидацию, но лейтенант Трей предложил использовать её в вашем проекте. Капитан дал добро, и я привёл это убожество вам. Она психопатка, госпожа Мирр-Гарт, настоящая психопатка. Пыталась расцарапать мне лицо и укусить за яйца... м-м-м... прошу прощения. Я ещё ни разу не видел такой бешеной кошки. Если что, сразу зовите меня. Она невменяемая, если вам важно моё мнение.

— Хорошо, Альд. Что вы можете сказать об испытуемой, кроме того, что вы лишили её последней девственности.

— Вагантка, неофитка. Яростно привержена идеям науки без границ. Ненавидит Институт за то, что её оттуда вышибли. Ненавидит «красногалстучников» за одно их существование. Анархистка одним словом. Понимает только силу. Вы точно уверены, что я вам не нужен при первом диалоге?

— Останьтесь, — Алби задумчиво теребила шейный платочек, — возможно, мне понадобится ваше вмешательство.

Она пристально разглядывала хрипло дышащую девушку. Совсем молоденькая, с вихрастыми прядями, из серых глаз плещет ненависть. М-да, подарочек.

— Ты осознаёшь свою участь? — Алби говорила заинтересованно, но без сочувствия к измученной девушке.

— Будьте вы прокляты, — прошептала Сая, — что бы вы ни хотели, у вас не выйдет...

— Ошибаешься, — Алби пристально рассматривала девушку, словно та была экспонатом в музее, — мы получим то, что хотим, и тебя никто и спрашивать не будет. Вагантка. — Это слово Алби выплюнула, как мерзкого паразита.

— Звери, — прошептала Сая, — вы просто звери. Животные....

Договорить ей не удалось. Альд Дир врезал ей в челюсть так, что вагантка завыла, вцепившись в и без того израненную щеку. Алби только покачала головой:

— И как мне с тобой работать? Альд, я прошу вас, приведите эту женщину к покорности. Я не готова применять «усиленные меры». Но не слишком усердствуйте. Мне нужна испытуемая в здравом рассудке и желательно не искалеченная физически. На реабилитацию и без того уходит масса времени и средств.

— Так точно. Не волнуйтесь, я приведу её к вам шёлковой. Она глаз не будет поднимать без вашего позволения.

— Хорошо, сообщите, когда закончите. — Алби, казалось, потеряла всякий интерес к Альду Диру и его жертве. Вербовщик кивнул и рванул взвизгнувшую девушку за собой.

«Чёрт знает что». Алби сидела, нахмурившись, и грызла карандаш. Давайте теперь совать в «Гипнос» кого ни попадя. Дожили: теперь уже до вагантов скатились. Дир, конечно, заставит эту девчонку вести себя прилично, в этом Алби не сомневалась. Поговаривали, что Альд Дир любитель чего погорячее, и это с готовностью могли подтвердить все шлюхи Ойкумены. Раз так, видимо, уже завтра эта вагантка будет только рада участию в проекте. Алби потянулась за коммуникатором.

— Дор? Это я. Ты сейчас где?.. Хорошо, давай, закругляйся и приезжай в отдел. Введёшь в курс дела новую подопытную. Что?.. Если бы!.. Это вагантка, причём довольно отмороженная. Так что там с тобой ещё будет Альд Дир, на тот случай, если это сокровище опять начнёт взбрыкивать. Постарайся донести до неё суть своей работы. Хорошо, я тебя жду.

Алби закончила разговор и задумчиво уставилась в окно. Ей совершенно не хотелось ещё раз видеть эту растрёпанную вагантку, а уж после тесного общения с Альдом девчонка наверняка будет похожа на привидение. Алби решила про себя, что если опыт не удастся, она сразу же сошлёт эту девицу туда, откудаеё и вытащили, обратно в изолятор.

От раздумий её отвлёк звонок в дверь. Дор, широко улыбаясь, вошёл в лабораторию. Он вообще был неунывающим типом, доброволец Дор Стайн, и Алби всегда удивлялась этой его особенности, ещё со времён Института. Не успел он сесть на стул, как раздался ещё один звонок, и на пороге появился лейтенант Альд Дир, держащий за локоть вагантку с низко опущенной головой. Девушка была похожа на обмякшую тряпичную куклу. На её запястьях блестели наручники.

— Дир, я надеюсь, ваше общение пошло девушке на пользу?

— Так точно, — кивнул Альд Дир, — больше она не будет раскрывать рта, когда её не просят. Я ясно дал понять, что отныне любое неповиновение грозит ей визитом в мои объятия. Кажется, я не в её вкусе. Кстати, её зовут Сая.

Сама Сая стояла молча, пустыми глазами уставившись в пол. Синяков у неё не прибавилось, но Алби догадывалась, что главные раны у девушки внутри. Во всех смыслах.

— Вот, Дор, знакомься, это Сая. Сая, это Дор. Он объяснит тебе суть своей, а теперь и твоей работы. Мы с лейтенантом Диром оставим вас, чтобы вы спокойно пообщались. — И Алби с вербовщиком вышли из лаборатории, заняв места у монитора камеры слежения.

— А, новый доброволец? — Дор улыбался. Девушка изумлённо подняла на него заплаканные глаза.

— Доб... б... броволец?! Ты что... здесь... добровольно?..

— Конечно, — пожал плечами лысый физиолог, — за такие-то деньжищи. Я доброволец, волонтёр. Наёмный сотрудник. Я не из бригады, если что. Но пока они платят, я буду работать, сколько надо. Вот подкоплю ещё немного и куплю себе хату. В «Каньоне». — Дор мечтательно закатил глаза. Потом помотал головой, словно скидывая непрошеные мысли и воззрился на Саю.

— Ты из вагантов, что ли?

— Тебе-то что, — прошептала девушка, — или тоже начнёшь кривиться, как эта женщина?

— Вот только дурой не будь. Мне пофиг, откуда тебя выцепили. Раз ты в браслетах и приволок тебя сюда Альд Дир, ясен пень, ты из вагантов. Хм. Вот непруха-то. Мне хоть бабло отсыпают. Значит так. Раз госпожа Мирр-Гарт говорит, что ты новая испытуемая... — Вдруг Дор осёкся и пристально вгляделся Сае в лицо. Девушка шмыгнула носом:

— Чего пялишься?

— Я тебя знаю, — прошептал Дор и даже глаза потер, — ты из технологического корпуса... Точно-точно. Ты из той лаборатории... где проводили опыты с фторидом кислорода... Там ещё взрыв был... Всю вашу профессуру посадили в тюрьму, а студентов вышибли с волчьим билетом... Ты одна из них, я тебя помню...

— Да откуда ты это знаешь?! — Глаза у Саи округлились и даже слёзы высохли от удивления. — Я тебя вижу в первый раз в жизни! Ты что, тоже из технологического? Но я тебя никогда там не видела...

— Я тебя видел... Во сне. Я сновидец и тогда ещё мог запоминать свои сны. Я видел сон про этот взрыв. Накануне взрыва.

— Что? — Вагантка непонимающе таращилась на Дора. — Какой ещё сон? Что ты мелешь?

— Я сказал, дурой не будь. Ты теперь в проекте «Гипнос», который изучает человеческие сны. Будешь спать по расписанию, перед сном попьёшь водички. И всего делов. Снов своих ты не запомнишь, сейчас у них другая методика. Потом на пару дней в лазарет на реабилитацию и сиди, жди, пока снова не вызовут. Ну, в твоём случае не выдернут из изолятора. Так что ничего страшного. И не зыркай так. Что ты такого натворила, чтобы Альд тебя в браслетах притащил?

При упоминании Альда Дира Сая против воли расплакалась. Слёзы текли по её щекам, губы девушки дрожали, и Дор обеспокоенно достал салфетки.

— Иди сюда. Лицо подставь, дай вытру. Дура ты и есть дура. Раз уж попалась, не вякай лишний раз, здесь много удивительно нечутких людей. Типа Дира. Или капитана Гарта. У тебя, как я погляжу, плохая память на лица. Тебя ведь приволокли с того общего собрания, что затеял командир?

Сая кивнула, икнув от внезапного спазма в горле.

— Вот Рифус Гарт тогда, три года назад, и разогнал вашу шайку-лейку. А сейчас он капитан, командир особой бригады. Ладно, тебе-то что. Эх ты, чучело. Не вякала бы, сейчас, глядишь, работала со своими дружками-вагантами. Ну ничего. Здесь, может, даже лучше, спокойно и никто не дёргает. Но не советую тебе злить госпожу Мирр-Гарт. Она жена капитана, а капитан, скажу тебе, у нас суровый. Что-то меня всё вбок уносит. В общем, будешь спать, когда скажут, потом в лазарет. Вот и вся твоя работа.

— Зачем... в лазарет? — Сая всё ещё всхлипывала. Боль разрывала её изнутри, каждое движение напоминало об Альде Дире и его стальной хватке. Сая подумала, что больше не позволит ни одному мужчине прикоснуться к ней. Она даже стояла с трудом, настолько невыносимой была боль. Наверняка у неё там всё в крови...

— А как ты думаешь обойтись без реабилитации? Тритий это всё-таки радиоактивный изотоп, да и электромагнитная стимуляция даром не проходит. Но ты не ссы. Здесь такой лазарет, что захочешь сдохнуть, тебе аппаратура не даст. «Радиант-плюс» в тебя вкачают, и будешь как новенькая. Ну что ты ревёшь?

Сая тихо плакала. Этот лысый парень говорил с ней хоть и грубовато, но без брезгливости в глазах, он не желал ей зла, хоть и называл не иначе как «дурой». Она искоса глянула на него. Даже симпатичный в чём-то, удивительно тонкие черты, нос с лёгкой горбинкой, тёмные, почти чёрные глаза... жаль, что он продался с потрохами этим выродкам из Отдела. Но Сая твёрдо решила, что больше в её жизни не будет никаких мужчин. Ни одного. И если ей придётся стать подопытной крысой, чтобы не попасть снова в лапы Альда Дира, что ж, она станет. Ещё одного изнасилования Сая боялась не пережить.

— Снимите с неё наручники, — распорядилась Алби, — вроде бы девушка ведёт себя адекватно.

— Пока в браслетах, да, — хмыкнул Альд, — а так я не ручаюсь.

— Дор смог расположить её к себе. Он, конечно, не вербовщик, но, кажется, эта Сая не кинется... м-м-м... кусать его за разные органы. Снимите наручники.

— Так точно, — Альд зашёл в лабораторию. При виде него Сая дёрнулась и тихонько заскулила. Дор встревоженно смотрел, не зная, что и предпринять.

— Руки. — Альд Дир щёлкнул ключом, и металлические браслеты со звоном упали на кафельный пол. — Я не прощаюсь. Такую горячую штучку трудно забыть. Надеюсь, ещё покувыркаемся. — Дир забрал наручники и вышел. Только тогда Сая смогла сделать судорожный вдох.

— Всё, выдохни. Он ушёл, всё, — Дор с опаской смотрел на осунувшуюся девушку, — ты, главное, не возникай почём зря. Выполняй все распоряжения госпожи Мирр-Гарт, и всё будет в шоколаде. Может, я смогу её упросить, чтобы тебя держали не в изоляторе.

— С чего такая филантропия? — Сая растирала затекшие запястья. Дор пожал плечами.

— Нам работать вместе. Мне на вагантов пофиг, ну вышибли тебя из Института, так сама дура небось. Чай не в безвоздушном пространстве живёшь. А мне ты ничего не сделала. Ты даже симпатичная, когда не ревёшь. Что ты таращишься так? Не трону я тебя, что, теперь ото всех мужиков шарахаться будешь?

Сая молчала, кусая распухшие губы. Дор не казался ей изувером типа Альда Дира, но кто знает. Кто знает... Он говорил, для этих загадочных сновидений необходимы изотоп и электромагнитная стимуляция мозга. Что-то теперь напоминают его мозги? Может, он уже сумасшедший, просто не буйный? Сая признавалась себе, что не знает, чего больше бояться: Альда Дира и его звериную сущность или этого лысого улыбчивого парня со стимулированным мозгом. Или эту женщину с ледяными глазами цвета берилла. Сая поняла, что боялась всех в этой проклятой богом конторе, где человеческая жизнь не значила ничего.

— Не ссы. Пошли в буфет, я тебя кофе угощу. Безвозмездно, то есть даром. Уже адаптируйся как-то и перестань хлюпать носом. А то господа «красногалстучники» решат, что я не умею общаться с девушками. Только синяки твои закрасим, думаю госпожа Мирр-Гарт одолжит тебе свою косметику.

— Я не люблю кофе. И вообще, что ты ко мне прицепился? И без тебя тошно. — Сая старалась не смотреть на Дора. Его участие к её судьбе только заставляло девушку прятать заплаканные глаза. Продажная сволочь, ради денег готовая сотрудничать с инквизиторами в красных галстуках... но он ни разу не дал ей понять, что презирает вагантов... и даже то, что этот зверь, Альд Дир, сделал с ней, не заставляет этого парня смотреть на неё, как если бы она получила по заслугам... Сая не знала, что и думать. Но Дор решил за неё.

— Пойдём. Сейчас доложимся госпоже Мирр-Гарт, думаю, она не будет против. Нам с тобой ещё предстоит плеяда славных дел, чмошница. Что ж у вас там женщины на женщин непохожи... Ты же красивая тёлка, Сая, а выглядишь как пособие для фильма ужасов. Уж извини, говорю как есть.

— Себя давно в зеркале видел? — огрызнулась Сая. — Хурма лысая.

Дор заржал.

— А ты мне начинаешь нравиться. Всё, цыц, я пойду говорить с руководителем «Гипноса». Только вякни.

— Ты нашёл с ней общий язык? Это замечательно. Я боялась, что эта девушка после общения с Альдом замкнётся в себе и перестанет реагировать на что-либо. Ты её расшевелил, это чудесно. Дор, никогда не думала, что ты такой дамский угодник.

— Алби, — без посторонних Дор Стайн обращался к главе проекта довольно фамильярно, помня об их совместной работе ещё в Институте, — она нормальная тёлка. Запуганная этим Диром, а он урод ещё тот, но нормальная. Она всех мужиков теперь боится до одури, хоть и пытается храбриться. Но я не собираюсь извращаться над ней, как этот маньяк. Ну, то есть, я бы и не прочь слегка развлечься, но у меня мозг в голове, в отличие от Альда Дира. Тебе нужна вменяемая испытуемая, я постараюсь сделать так, чтобы она без опаски вошла в проект. Она нормальная тёлка, говорю тебе. Вменяемая. Всё будет, Алби, дай только мне установить с ней доверительные отношения. Кстати, я могу с ней спать, если что?

— Что хочешь, делай, — отмахнулась Алби, — мне всё равно. Расположишь её к себе, вот и молодец. Но учти, после Альда любая женщина будет бояться мужчин.

— Я над этим работаю. Когда следующее погружение?

— Минимум через три дня. Ты уже восстановился, но девушка пока не внушает мне доверия. Расскажи ей поподробнее о подготовительном этапе. Поработай с ней, расположи к себе. На любовь до гроба я не рассчитываю, Альд слишком душевно подошёл к делу, Саю наверняка теперь корёжит при одном воспоминании. Но если тебе повезёт, буду рада.

— Чудно. Я её пригласил на кофе. Никакого интима, чисто посидеть выпить сублимата. Она видит, что я не кривлюсь от вагантов.

— Дор, делай, что нужно. Вечером доложишь. Я не хочу привлекать Альда Дира ещё раз, он внушает оторопь даже мне.

— Не сомневайся. Я не буду копировать этого ублюдка. Твоя подопытная завтра будет счастлива увидеть свой первый сон.

Глава 16

— Пошли, — Дор вернулся в лабораторию и поманил Саю пальцем. Девушка инстинктивно сделала шаг назад. Бог его знает, чего ждать от этого лысого типа с вечной улыбкой на лице, как он вообще может улыбаться, находясь в этом проклятом богом месте? Дор выждал пару секунд и подошёл поближе.

— Я не Альд Дир, — тихо сказал он, пытаясь поймать взгляд девушки. Сая упорно отводила глаза.

— Я не Дир, — повторил он, — хватит трястись. Пошли.

— Я не хочу кофе, — прошептала Сая, глядя в пол, — пожалуйста, не... Не надо меня никуда вести...

— Не хочешь, не надо. Я ни в кого ничего силком не запихиваю. — На этих словах Дор услышал отчётливый всхлип. «Ну и сука же ты, Дир. Она даже стоять ровно не может. Когда ж тебя капитан в отставку отправит, извращенец чёртов...»

— Для буфета у тебя не тот вид. Иди сюда, отведу тебя в лазарет, несчастье ты моё. Ты сейчас даже для контрольных тестов непригодна. Да пошли уже, не бойся. Чмошница.

Сая незаметно сглотнула и направилась за лысым добровольцем. Свою участь девушка уже даже не оплакивала. И её саму никто не оплачет, её нынешние «коллеги» вряд ли станут выяснять, что с ней случилось, Институт от неё отрёкся уже давно, и единственный человек, который проявлял к ней хоть эфемерное сочувствие, — это продавшийся Отделу с потрохами хмырь, не обременённый совестью и моралью. Будучи студенткой, Сая всегда старалась держаться подальше от таких молодчиков с окраин конгломерата, завсегдатаев баров и пивнушек, для которых поводом дать в зубы могла стать любая неосторожно брошенная фраза. Она смотрела в блестящий затылок и не знала, как и относиться к своему новому знакомому. Скорее всего, Отдел ему платит и за это сочувствие, чтобы он побыстрее ввёл её, Саю, в пугающий и непонятный проект «Гипнос». Она собралась с духом и спросила:

— Тебе за меня платят, да?

— Что? — Дор так резко обернулся, что девушка испуганно вжалась в стену.

— Тебе... Ну... — Сая вдруг не на шутку перепугалась. Да кто её за язык тянет? Вот от этого все её беды и проблемы, что тогда, в зале, что в лаборатории, что сейчас... Сая была уверена, что он двинет ей в челюсть не хуже Альда Дира. Дор подошёл вплотную, так, что вагантке некуда было отойти, и вперился чёрными глазищами ей в лицо.

— Совсем дура, да? — С его лица сошла улыбка, и теперь на Саю смотрел жуткий человек с тёмными провалами глаз на внезапно исказившемся лице. — Последние мозги со страху отшибло? Знаешь, я не виноват, что первые, на кого ты здесь нарвалась, были господин капитан и эта сука Дир. Я тебе зла не желаю. Мне ты ничего не сделала. Я хочу тебе помочь. Даром, если тебе известно такое слово. Я не люблю, когда девушек насилуют просто так, и постараюсь побыстрее привести тебя в чувство. Отдел за это не платит. Отделу всё равно. Так что перестань клацать зубами и пошли в лазарет.

— Извини, — одними губами прошептала Сая. Она ни на грош не доверяла этому парню, но ссориться с ним боялась. Пусть уж лучше улыбается и болтает без умолку, чем смотрит вот так, словно Сая дала ему пощёчину.

— Угу, — бросил Дор, — хоть извиняться умеешь. Хлебну я с тобой, чует моё сердце. Откуда тебя только такую выцепили... — он с трудом удержался, чтобы не сплюнуть. — Всё, пришли. Сиди тут, я гляну, не занят ли доктор Вирс.

Дежурный врач Эдвин Вирс посетителей сегодня не ждал. Во Внешний мир никто из модификантов не отправлялся, стало быть, и возвращаться некому, подопытный Алби Мирр-Гарт был уже выписан, в терапевтическом блоке лежал только Кит Тригг, но он практически никогда и не покидал этот блок. Личный состав обращался за помощью крайне редко. И доктор очень удивился, когда в дверь поскреблись и на пороге появилась лысая физиономия испытуемого из «Гипноса».

— Стайн? Вас же уже выписали. Вас что-то беспокоит? — Вирс озабоченно смотрел на Дора. Выглядел парень вполне здоровым, только каким-то насупленным.

— День добрый, доктор. У меня нормально всё, я вам тут привёл... Короче, это новая испытуемая госпожи Мирр-Гарт. Вы её посмотрите... — Дор замялся.

— Новая испытуемая? Очень хорошо. Ну и где же она?

Дор исчез в дверном проёме и через пару секунд появился вместе с худенькой встрёпанной девушкой самое больше двадцати лет. Держалась она очень скованно и было видно, что ей трудно даже стоять. Губы её были разбиты в кровь, а на шее виднелись тёмные пятна весьма очевидного происхождения. Доктор скрипнул зубами. Жертв сексуального насилия он, к сожалению, видел и не раз.

— Стайн...

— Это работа Альда Дира, — буркнул Дор, — это вообще как-то можно... вылечить?

— Выйдите, — распорядился Эдвин Вирс, глядя на девушку и сокрушённо качая головой, — вы что тут, собираетесь присутствовать при осмотре? Стайн, я к вам обращаюсь. Выйдите, будьте любезны. Не заставляйте девушку терпеть всё это лишние минуты.

— Я тебя в коридоре подожду, — сообщил Дор Сае, до сих пор смотревшей в пол, после чего вышел, тихо притворив за собой дверь. Доктор проводил Дора Стайна заинтересованным взглядом и обернулся к пациентке:

— Не бойтесь меня, я врач. Подойдите.... Господи ты боже...

Дор сидел на скамейке около стены уже больше трёх часов и рассеянно хрустел пальцами. Его неожиданно сильно резанули слова Саи, будто ему платят за хорошее к ней отношение. Дора эти слова жгли изнутри, и он не мог понять, почему. Какое ему дело до того, что о нём думает эта несчастная вагантка, она боится его до одури, и даже не решается посмотреть ему в лицо. Дор не знал, сколько времени издевался над девушкой Альд Дир, слава о вербовщике шла самая что ни на есть омерзительная. Немудрено, что теперь Сая не верит ни его, Дора, словам, ни чьим бы то ни было ещё. И Дора Стайна эта мысль терзала с такой силой, что он периодически вскакивал со скамейки и мерил шагами гулкий пустой коридор. Ему нет до этого дела. Ему нет до этого совершенно никакого дела. Вирс её подлатает, накачает обезболивающими... и ему, Дору, нет до этого никакого дела.

«Тогда что ты тут торчишь уже три часа, прислушиваясь к бормотанию за дверью? Тебе настолько всё равно, что ты дёргаешься на каждый звук? Ты, Дор Стайн, дебил и идиот и по тебе это видно. Она тебе даже "спасибо" не скажет...» Дору вдруг безумно захотелось, чтобы Альд Дир умирал на его глазах мучительной смертью. Желательно от того, чему недавно подверг эту девушку.

Он настолько погрузился в эти интересные мысли, что не заметил, как открылась дверь во врачебный кабинет.

— Стайн, зайдите. — Доктор Вирс был несколько напряжён. Дор вскочил на ноги. Эдвин Вирс посторонился, пропуская молодого человека, и поманил его в сторону.

— По-хорошему я должен поинтересоваться у госпожи Мирр-Гарт, что именно привело эту девушку к такому состоянию. Но я вижу, что вы искренне переживаете за Саю. Слушайте внимательно. Сейчас я её отпущу, но ночь она должна будет провести в лазарете. Так и скажете госпоже Мирр-Гарт. Я догадываюсь, что там произошло, и это переходит все границы. Пока никаких контрольных тестов. Я пришлю соответствующее предписание. Вас я прошу обращаться с ней максимально бережно. Физические повреждения я могу вылечить, сейчас вы девушку даже не узнаете. Но главные раны придётся лечить вам.

Дор незаметно сглотнул. Он отдавал себе отчёт в том, что специально разговаривал с Саей слишком резко, чтобы она не увидела его интереса. После того, что с ней случилось, мужское внимание это последнее, чего бы ей хотелось. И Дор со вздохом признал про себя, что влип, как последний лох.

Сая сидела на стуле около стола доктора и смотрела в одну точку, машинально сцепляя и расцепляя пальцы. На звук шагов она подняла голову, и Дор увидел, что от кровоподтёков и синяков не осталось и следа. Доктор Эдвин Вирс знал своё дело. Без ссадин и разбитой губы она была очень хорошенькой, не красавицей, вслед которой, открыв рты, смотрели все мужчины, но удивительно обаятельной и беззащитной. И глаза у неё были непередаваемо красивые, жемчужно-серые с золотыми крапинками. Дор понял, что только что очень сильно усложнил себе жизнь.

— Всё, Сая, идите и отдохните немного, Дору Стайну я всё объяснил. Вечером он вас сюда проводит, вам необходимо хоть ночку ещё, но пробыть под наблюдением. Хорошо, что у вас молодой здоровый организм. Давайте, будьте умничкой и не ешьте ничего в течение двух часов, пока не приживётся новый зуб. Всё, дорогая, до вечера.

— Ты как? — Дор так и не мог поймать её взгляд. Сая словно залезла в узкую раковину и замерла там в каком-то оцепенении, так что Дору пришлось повторить вопрос.

— Я?.. Я... уже лучше. — Девушка говорила очень тихо, почти шёпотом. Хотя, возможно, это из-за анестезии вокруг зуба.

— Ну, кофе отменяется, — Дор принуждённо улыбнулся, чего с ним отродясь не случалось, — тогда пойдём просто посидим, я тебе про проект расскажу. Поподробнее.

Сая молча кивнула. У Дора сложилось впечатление, что из девушки откачали все жизненные силы. Взгляд у неё был абсолютно погасшим. Казалось, предложи ей Дор сейчас спрыгнуть в каньон без парашюта, она тоже только равнодушно кивнула бы. Молодой человек закусил губу. Сейчас он очень, очень сильно усложнил себе жизнь. Вряд ли Алби могла рассчитывать на столь парадоксальный результат.

Они вышли во внутренний дворик с кустами и клумбами, около которых там и сям виднелись небольшие скамейки. Дор выбрал как можно более дальнюю, около пышных зарослей какого-то растения с ужасно жёсткими раскидистыми листьями, и подождал, пока Сая осторожно усядется на самый краешек. Ему снова захотелось увидеть смерть Альда Дира.

— Сначала проведут контрольные тесты. Ну... когда ты оклемаешься чуток. Если всё норм, будешь работать, как я. Там несложно всё. Выпьешь воды, специальной, с изотопом, я не знаю, на кой хрен, но это необходимо. Потом через датчики подаётся напряжение на определённые участки мозга. Ты засыпаешь почти сразу. Снов не помнишь. Просто спишь. Когда всё закончится, тебя отправят в лазарет, накачают «радиант-плюсом», ну и по ситуации. А потом...

— Меня побреют налысо? — тихо спросила Сая. Дор слегка опешил. Облысев очень рано, в семнадцать лет, он как-то и не задумывался, что другим людям для этих опытов надо сбривать волосы. Он искоса глянул на девушку. У неё были русые локоны чуть ниже ушей, густые и блестящие.

— Ну... наверно. — М-да, и всё-таки женщина даже в такой ситуации остаётся женщиной. Кому что, а её волнует, что она лишится волос.

— Ну и ладно, — равнодушно сообщила Сая, — здесь на меня пялиться некому.

«А я?» — хотел спросить Дор, но вовремя прикусил язык. Он судорожно соображал, что бы сказать, как вдруг коммуникатор в его кармане разразился пронзительной трелью. Он глянул на дисплей и встал со скамейки.

— Сиди тут, я сейчас, — Дор быстрым шагом отошёл на безопасное расстояние. Сая тихо вздохнула и закрыла глаза. Её лицо оставалось абсолютно безучастным.

— Дор, ну и где тебя носит? Уже почти четыре часа прошло. — Алби, казалось, просто интересовалась его времяпрепровождением, но сейчас Дор различал в её голосе странные нотки.

— Я водил Саю в лазарет. Она...

— Мне пришёл документ от доктора Вирса. Дор, что это за самоуправство? Я бы отправила её туда так или иначе, она сейчас совершенно непригодна даже для тестов. Но почему ты не поставил меня в известность?

«Потому что мне не до тебя было».

— Я хотел как лучше.

— Понятно. Что ж, раз ты так вжился в роль куратора... Ну и скажи мне, как проходит твоё налаживание контактов? Эта девушка больше не устраивает концертов? Мне казалось, вы нашли общий язык.

Дор медленно вдохнул. Сейчас он был на волосок от изолятора или чего похуже.

— Всё норм, хотя она... ей... Алби, можно один вопрос? — Он на всякий случай отошёл ещё на пару шагов подальше.

— Да? — Интонация Дора Алби не понравилась категорически. Ещё никогда он не говорил с ней так... обвиняюще.

— Алби, кто отдал приказ Альду Диру? Он не мог сам... без санкции...

— Почему тебя это интересует, Дор? Ты забыл, что здесь не обсуждают приказы. — Ему показалось, или её голос чуть заметно дрогнул?

— Я помню. — Дор помолчал. — В принципе, мне не так уж и нужен ответ. Я тебе ещё потребуюсь сегодня?

— Можешь располагать собой. Завтра в десять будь на рабочем месте.

— Хорошо, — Дор снова помолчал, а потом как можно спокойней попрощался с руководителем «Гипноса» до завтра. Коммуникатор мигнул и отключился.

Сая всё так же неподвижно сидела на краю скамейки, бросая из-под опущенных ресниц затравленные взгляды по сторонам. Внутренний дворик был местом оживлённым, то тут, то там виднелись сидящие и стоящие силуэты в чёрных костюмах, по двое, по трое, эти люди не обращали на Саю ни малейшего внимания, обсуждая свои дела на свежем воздухе. Девушка сама себе казалась невидимкой, и её это устраивало. Она старалась не вертеть головой, но в любой мужской фигуре ей мерещился Альд Дир. Она вцепилась пальцами в подлокотник. Она тут никому не нужна. Никому нет до неё дела. Она теперь в проекте, она больше не вагантка, её... её больше незачем приводить к покорности... Слёзы сами заструились по щекам.

Дор дёрнулся, увидев неслышно плачущую девушку. Ну что ещё случилось, он отходил всего на пару минут. Лысый доброволец на всякий случай осмотрелся по сторонам. Всё чисто, господа «красногалстучники» плевать хотели на их с Саей присутствие во внутреннем дворике, они вообще на всё плевать хотели, но что тогда произошло?

— Сая. — Он сел рядом, и девушка чуть заметно вздрогнула, неосознанно втянув голову в плечи. Дор чувствовал себя распоследним лохом, каким-то форменным недоумком, и не придумал ничего лучше, чем сказать:

— Ну ты хоть расскажи что.

— Что? — Сая впервые посмотрела ему в глаза. Дору показалось, что, будь её воля, он бы сейчас получил по морде.

— Ну... о себе. Кто, откуда... чем дышишь...

— А ты не знаешь, да? — Шёпот Саи наполнился бессильной злостью. — Ты мне сам говорил, что видел аварию в технологическом, только я не пойму, как. Что ещё тебе рассказать? Как нас всех вышибли без возможности восстановления? Как этот ваш Гарт опечатал лабораторию, а нас всех допрашивали эти... людоеды? Я даже к установке не подходила, мне надо было фиксировать изменение скорости реакции за компьютером... мне... мне... Тебе что, правда так хочется узнать, во что превратилась моя жизнь после этой истории? Ты видишь, во что. Нравится, да? — Слёзы из её глаз хлынули с новой силой.

Дор молчал, вертя в пальцах травинку. В принципе, действительно, зачем ему это знать. Ему вдруг захотелось бросить этот долбаный проект ко всем чертям, всех денег не заработаешь, а после разговора с Алби Дор очень хорошо понял, что Альд Дир хоть и насильник, упивающийся своей властью над жертвами, но он лишь исполнитель. А музыку заказывают другие, и Дор не знал, как сможет теперь общаться с Алби Мирр-Гарт. Потом он скосил взгляд на Саю. Нет. С проекта он не уйдёт. Пересилит себя, своё бешенство, но будет продолжать работать. Иначе у этой девушки здесь не будет никого, кто бы испытывал к ней хоть каплю сочувствия. Здесь всем плевать на никчёмную вагантку, лучше уж он, Дор Стайн, продолжит «выстраивать конструктивные отношения с новой испытуемой». Хотя как раз на «конструктивные отношения» нечего было и надеяться.

— Ну ладно, что ты опять... Давай, пошли. Поспишь в лазарете, там тебя никто дёргать не будет. Всё равно за пределы Отдела тебе нельзя, а здесь торчать тоже не алё. Или посидеть хочешь?

— Ничего я не хочу, — Сая шмыгнула носом, — в лазарет так в лазарет. Будто тебе важно моё мнение.

— Важно.

Сая покосилась исподлобья. Она не могла понять этого парня, где он врал, а где нет, пока что, кроме доктора Вирса, он был единственным, кто говорил с ней, как с человеком, но это ничего не значит. Если ему приказано держать её на виду, не давая сорваться, он будет ходить за ней хвостом, трещать без умолку и задавать такие участливые вопросы. Где он был, интересно, когда Дир заламывал ей руки и бил по лицу наотмашь? Наверно, гулял на свои кровно заработанные. Ни в чём себе не отказывая.

— Тогда вставай. Пошли. Я не хочу тебе зла, Сая. Может, в лазарете, в спокойной обстановке, ты это поймёшь. И мой тебе совет на будущее. Никогда не спорь с Алби Мирр-Гарт. Ни при каких обстоятельствах. Если что, говори мне, я постараюсь разрулить. Ясно тебе?

— Куда уж яснее, — с горечью прошептала девушка, неловко встав со скамейки. Хоть бы доктор Вирс дал ей какое-нибудь сильнодействующее снотворное. Спать без препаратов Сая боялась. Пока ещё она могла запоминать свои сны.

* * *

Сдав девушку с рук на руки Эдвину Вирсу, Дор решил больше ни минуты не задерживаться в Отделе. Алби ждёт его только завтра, Сая теперь под неусыпным контролем врача и аппаратуры, может быть, к утру ей станет чуть-чуть получше. А он, Дор Стайн, сейчас закатится в самую позорную забегаловку, где его никто не знает, и будет пить, пока перед его глазами не перестанет маячить русоволосая фигурка с жемчужными глазами. Да... пока не перестанет. Хотя Дор знал, что столько не выпьет даже он.

У проходной он столкнулся с Алби, тоже собравшейся домой. На долю секунды его глаза затянула странная тёмная пелена, но Дор постарался максимально быстро взять себя в руки. Теперь он не имеет права на собственные слабости.

Алби тоже его заметила.

— Всё, нагулялся? Девушка в лазарете?

— Да. — Дор решил отвечать односложно.

— Очень хорошо. Вирс творит чудеса. А вот ты... Что на тебя нашло? Ты по телефону сам не свой был.

— Она не заслужила... такого. Что она сделала?

— Позволила себе лишнее. Дор, это вагантка. Понимаешь? Вагантка, дурная кровь. Ты же знаешь, что из Института не вышибают с волчьим билетом просто так. Эти люди занимаются запрещёнными исследованиями. Они не признают законов, Дор. И эта Сая ничем не отличается от себе подобных. Её нужно было приструнить.

— Альдом Диром? — тихо спросил Дор. — Она так сильно тебя расстроила, что ты отдала её на растерзание Альду Диру?

— Возможно, я и погорячилась. А ты что? Так проникся её горькими слезами? Я тебя не узнаю, Дор.

— Ты погорячилась... — Дор вытащил сигареты и закурил, с силой выпуская дым. — Ты погорячилась... Да... Все мы можем психануть. Я зря завёл этот разговор. Тем более, что уже ничего не исправить.

— Пара дней в лазарете, и эта Сая будет как новенькая. Если ты так переживаешь, то могу тебя заверить: эта девушка теперь занята в нашей работе, и наверняка уже осознала, что здесь не приветствуются всякие отчаянные выходки. Пожалуйста, вложи это ей в голову накрепко. И я уверена, больше не придётся применять никаких чрезвычайных мер.

— Она всё понимает. Но, Алби... Ладно, фигня всё. До завтра. Я могу сегодня выпить?

— Делай, что хочешь, — пожала плечами Алби, — пока я не проведу тесты, ты тоже не будешь погружаться. Я хочу попробовать получить от вас сдвоенную визуализацию. Кит Тригг пока выпал из работы, у него совсем никчёмные показатели, да и лейтенанту Трею сейчас не до него. Надеюсь, с новой испытуемой дело пойдёт лучше.

Дор смотрел на Алби и поражался её спокойному тону. Даже свою вину в случившемся с Саей она признала походя и абсолютно равнодушно. «Она жена капитана, плоть от плоти бригады, ей важен только результат. Почему я никогда не замечал, какие холодные у неё глаза? Почему я вообще так мало чего замечал?»

Блондинка с алым шейным платочком провела удостоверением по сканеру, села в подъехавший автомобиль с красными номерами и громилой-водителем и покинула Отдел, оставив Дора Стайна провожать её взглядом и молча курить, затягиваясь горьким дымом.

* * *

В «Сферическом коне» было, конечно, не так людно, как в «Кварке», сказывалась и удалённость от Института, и отсутствие танцевальных ритмов, и не самое лучшее пойло. Но Дору было всё равно. Здесь его не обнаружат ни коллеги из отделения физиологии, где он числился до сих пор, ни Пирс Трей, любитель быстрого съёма и податливой плоти, здесь не было никого, кто мог бы опознать в лысом парне с чёрными глазами и носом с горбинкой добровольца из проекта «Гипнос». Бармен налил ему креплёного пива и потерял к клиенту всякий интерес, тем более, что на большой настенной панели транслировали какой-то суперважный матч за кубок Ойкумены. Какая-то рыжая девица попыталась подсесть, вильнув бедром, но, столкнувшись взглядом с потенциальным «спонсором», стушевалась и перешла к подмигивавшему ей тучному типу с сальным прищуром.

Он пил молча, не интересуясь матчем и не заводя разговоров с барменом, лишь иногда пододвигал ему кружку, дожидаясь, пока пенная жидкость снова не заполнит её доверху. В пепельнице росла гора окурков. Дор пил, не пьянея, и с горечью понимал, что влип, влип как лох, на ровном месте, он не уставал себе это повторять, не уставал повторять, что он может в лепёшку разбиться, но эта девушка, Сая, всегда будет видеть в нём наймита бригады, за деньги готового предоставить для их опытов свой мозг. И ему на это нечего будет возразить.

* * *

Алби тоже задумчиво потягивала сухой вермут, сидя за столиком в «Тасмановом море». Риф снова безвылазно торчал в Отделе, вправляя мозги финансистам и секретариату, так что девушка коротко сообщила, что хочет немного посидеть в ресторане и отдохнуть от всей этой суеты. Гарту было настолько не до неё, что он лишь бегло поинтересовался, как прошло знакомство с новой подопытной, удовлетворился сообщением, что вагантка в лазарете и ведёт себя прилично, пожелал Алби хорошего вечера и отключился. И теперь она маленькими глотками пила терпкую зеленоватую жидкость с пряным ароматом и задумчиво постукивала полированными ноготками по дубовой столешнице. Разговор с Дором произвёл на Алби неожиданно тягостное впечатление. Она и сама понимала, что совершила ошибку, позволив эмоциям взять верх и приговорив эту девушку к высшей мере в виде Альда Дира. Ей-богу, не стоило оно того. А теперь вот надо ждать, пока Сая окончательно восстановится физически... но даже не это заставляло Алби раздражённо ломать уже третью зубочистку. Сама того не желая, она ухитрилась потерять доверие своего главного испытуемого. Дор весьма близко к сердцу принял страдания юной вагантки и обвинял в этом Алби почти что прямым текстом. Она вспомнила его лицо там, на проходной. На секунду, на одно липкое холодное мгновение ей показалось, что он её ударит. Наотмашь, по лицу, как Альд Дир эту девушку. И Алби тогда с ужасом поняла, что заслужила это. Но, конечно, он и пальцем её не тронул. Просто смотрел своими чёрными жгучими глазищами, в которых зрачок сливался с радужной оболочкой, курил и смотрел, и она предпочла сесть в машину и приказать водителю дать по газам. В одном Дор Стайн был прав: теперь уже ничего не изменишь.

* * *

Сая сидела с ногами на больничной койке, поглощая нехитрый обед, который принёс ей тощий сутулый медбрат, похожий на унылого мангуста. Она прикончила овощной суп, отварную рыбу и принялась за чай. Новый зуб ещё немного ныл и дёргался, но в целом она чувствовала себя гораздо лучше. Даже там, внутри, боль уже почти не ощущалась, только при особо неловких движениях Сая закусывала губу и несколько секунд восстанавливала дыхание. Доктор Вирс несколько раз заходил к ней, просматривая показания приборов, и удовлетворённо кивал сам себе. Он ободряюще улыбался, и от этого Сае хотелось плакать. А если бы здесь был этот парень с перевёрнутыми мозгами, она точно разрыдалась бы. Уж лучше никакого сочувствия, чем такое вот. Она сделала ещё один глоток пресного, почти безвкусного чая и тихо вздохнула. Возможно, эта ночь в лазарете — лучшее, что с ней случится в ближайшее время. Она отставила опустевшую чашку и завернулась в одеяло с головой.

* * *

— Удивительно. — Алби внимательно смотрела на мониторы, отражающие динамику тестового погружения. — Просто удивительно... Ну ты и подарочек, Сая... кто бы мог подумать... Кит Тригг тут рядом не стоял... это просто фантастика...

Сая спала, дыша тихо и равномерно, свесив одну руку вниз и по-детски приоткрыв рот. Виски и область над ушами были гладко выбриты, и девушка теперь походила на ярую поклонницу неформального стиля. Алби ещё раз всмотрелась в безмятежное спящее лицо. Да... Сая хорошо вписалась в проект. Она беспрекословно выполняла все распоряжения, была замкнутой и молчаливой, но для Алби это был скорее плюс. Она так и не нашла в себе силы попросить прощения за тот свой поступок, хотя где это видано: извиняться перед подопытной, да к тому же ваганткой, после работы водворяемой обратно в изолятор? Сама Сая, казалось, загнала дикие воспоминания в самые дальние уголки сознания, туда, откуда их можно было вытащить только под гипнозом или с помощью психотропных препаратов. От Дора эта девушка уже не шарахалась, но никогда не заводила разговор первой, словно через силу вынося его присутствие. Алби не знала, сколько должно было пройти времени, чтобы юная вагантка, наконец, перестала в любом мужчине видеть потенциального насильника и садиста.

— Дор, будь готов, завтра попробуем провести синхронное погружение.

— Окей. — Дор Стайн уже давно взял себя в руки, и Алби больше не видела в его глазах еле сдерживаемого бешенства. По крайней мере, когда он знал, что она смотрит на него. А на Саю он смотрел с какой-то безнадёжной затаённой тоской, и здесь Алби ничего не могла поделать. Терапевтический транс, в который она погружала Пирса, мог помочь избавиться от любви, но не подарить её. Эта область человеческой души была тайной за семью печатями даже для специалиста проекта «Гипнос».

Глава 17

— Господин лейтенант! — Из полусонной одури Пирса Трея выдернул загоревшийся монитор видеосвязи. Руководитель «Танатоса» последнее время даже ночевал в кабинете, постоянно прокручивая в голове отчёты своих подчинённых. И отчёты эти отпимизма не прибавляли. Пирс потёр воспалённые от недосыпа глаза и устало поднял взгляд. С экрана на него смотрел Рид Гейл, специалист-микробиолог. Выглядел сержант Гейл неподдельно взволнованным.

— Разрешите обратиться, господин лейтенант? — не дождавшись ответа, повторил Рид и почему-то сглотнул.

— Да, — Пирс откинулся в кресле. Ещё чуть-чуть, и он переедет жить в лазарет. Постоянный контроль над «Танатосом» изматывал до цветных кругов перед глазами. Чёртова субстанция не поддавалась никаким ухищрениям, а по свидетельству сновидцев, пятно хоть и медленно, но неуклонно расширялось, гоня к порогу Ойкумены всё новых тварей.

— Господин лейтенант... есть. Мы... моя группа... мы обнаружили природу субстрата.

— Так, — Пирс немедленно подобрался, сон как рукой сняло, — и что?

— Прион, господин лейтенант. — После этих слов Рид Гейл умолк, но его лицо красноречиво свидетельствовало о колоссальном нервном напряжении.

— Вы уверены? — медленно переспросил Пирс.

— Так точно, господин лейтенант. Метод высокоскоростного центрифугирования позволил осадить прион и отделить его от растворимой формы белка. Я... я на сто процентов убеждён, что вещество имеет прионную природу.

— Лучше бы ты сказал, что меня разжаловали в рядовые, — пробормотал Трей и внезапно с силой грохнул по столу кулаком. Металлическая поверхность обиженно завибрировала. Рид Гейл дисциплинированно ждал дальнейших указаний, но было видно, что сержант-микробиолог взвинчен до предела.

— Я сейчас доложу капитану, после чего соберу общее совещание в конференц-зале. Вас оповестят. И... — Пирс Трей замолк на мгновение. — перепроверьте всё ещё раз.

— Так точно, — кивнул Гейл, — я проведу ещё несколько контрольных тестов с помощью дифракционной рентгенографии. Разрешите идти?

— Идите, — пробормотал руководитель проекта «Танатос», — идите уже...

* * *

После завершения сеанса связи Пирс Трей ещё некоторое время сидел, откинувшись в кресле, и обдумывал услышанное от Гейла сообщение. Прионы... да, теперь всё сходится. Самое смертоносное оружие природы, не бактерии, не протисты, не грибы и даже не вирусы. Белки с аномальной структурой, лишённые нуклеиновых кислот, чрезвычайно стабильные, выдерживающие экстремальные температуры, устойчивые даже к ультрафиолету и ионизирующей радиации, белки, которым не страшна денатурация. Но главным было даже не это. Размножение прионов проходило по принципу цепной реакции, и остановить её было невозможно.

«Так... Только без паники. У меня больше двух сотен народу, лучшее оборудование, всё, что только можно пожелать для исследований. Я найду... найду, чёрт возьми, способ обуздать это дерьмо. Прионы... мать их... Но раз ребята обнаружили природу вещества, это уже прорыв. Будем работать с тем, что есть... Пора докладывать капитану...»

Пирс утёр внезапно вспотевший лоб и поправил очки. Враг был найден, обозначен, и теперь все силы следовало бросить на разработку антител, способных уничтожить прион или сдержать его рост. Что ж, цель ясна как никогда. Пирс набрал личный номер командира.

* * *

— Зайди. — По виду своего товарища Гарт понял, что говорить по связи бессмысленно. Через пять минут на пороге его кабинета появился лейтенант Трей, и выглядел он плохо. Запавшие и потускневшие от бессонных ночей глаза, заострившиеся скулы, галстук ослаблен и болтается на шее, как чёрт знает что, даже сказать неловко. Рифус Гарт только головой покачал. Исследования субстанции из Внешнего мира отнимали у Пирса кучу времени и сил, а отсутствие результатов сказывалось на руководителе «Танатоса» не самым лучшим образом. Командир чуть ли не силой усадил Трея в своё кресло, закрыл дверь на два замка и присел на краешек стола.

— Ну, чего достиг?

— Лично я ничего, — криво усмехнулся Пирс и потёр виски, — а вот группе Гейла наконец удалось выяснить природу нашего волшебного пятна.

— Вот как? — Рифус Гарт контролировал себя всяко лучше Пирса Трея. Неподвижные глаза вперились в бледное очкастое лицо, слегка посеревшее от усталости и постоянного недосыпа. — И?

— Это прионы. — Таким тоном не зазорно было возвещать и появление всадников Апокалипсиса.

— Пирс, — вздохнул капитан, — объясни так, чтобы и я понял. Это ты у нас трижды доктор наук, а я хоть и модификант, но всего лишь бывший оперативник, не отягощённый лишними знаниями да ещё в столь непонятных областях. Давай как для дебилов.

— Да это п...ц! — не сдержавшись, рявкнул Пирс и ещё больше ослабил галстук. Гарт смотрел на него с всё возрастающим интересом. Пирс Трей редко срывался на ненормативную лексику, тщательно оберегая свой образ утончённого эстета-интеллектуала.

— Это прионы, — повторил Трей, слегка устыдившись, — наверно, одна из самых зловещих шуток природы. Особый класс инфекционных агентов. Это полипептиды с аномальной третичной структурой, вот, я сейчас нарисую... — Пирс схватил планшет и начал быстро водить пальцем. Гарт обошёл стол и рассматривал рисунок из-за пирсова плеча. На экране появились спиральки с расщеплёнными, будто мочалки, кончиками. Больше всего рисунок был похож на детские каракули.

— Как-то так, — кивнул сам себе Пирс Трей, — так выглядит прион. Не шибко красиво. Ну... в двух словах прионы это такие белки, которые способны превращать соседние, нормальные белки в себе подобные. Цепная реакция, причём прионы изменяют водородные связи в полипептидах, и каждый новый прион катализирует превращение соседних протеинов, пока не иссякнут запасы нормального белка. Там, в глубине, что-то дало толчок перерождению белков неизвестного нам вида в прионы. Из-за того, что у прионов возникают вот эти хвостики, — Пирс указал на растрёпанные кончики молекулы, — это так называемые фибриллы, так вот из-за них рост популяции прионов происходит по экспоненте.

— Так, — задумчиво почесал подбородок капитан, — прямо скажу, я не всё понял, но основное вроде уяснил. Значит, цепная реакция. Но для такой паники, как у тебя, одной цепной реакции мало. Что такого в этих прионах?

— Это ультрастабильная форма существования... м-м-м... хотя до сих пор в научных кругах кипят споры, считать ли прионы формой жизни, сейчас это несущественно. Альфа-спирали белка под воздействием амилоидов превращаются в плотно скрученные бета-слои, что делает прионы практически неуязвимыми. Бета-слои словно кольчуга защищают прион от любых воздействий.. Это белок, которому не страшна денатурация, Риф. Нет такого средства, чтобы разрушить структуру прионов. Они выдерживают колоссальные температуры, совершенноэкстремальные воздействия химических и физических агентов, их не берёт ионизирующее излучение. Они бессмертны, Риф, если к ним вообще применимо понятие «смерть».

Рифус Гарт молча слушал старого товарища. То, что говорил Пирс, было на грани реальности. И всё же это была реальность.

— Кроме того, — продолжал тем временем Трей, уже немного взяв себя в руки, — эта дрянь не содержит нуклеиновых кислот, сиречь ДНК и РНК. То есть бесполезно пытаться вызвать сдерживающую мутацию. Размножение идёт путём изменения водородных связей в белке и в конечном счёте его структуры. Эта хрень экспоненциально увеличивает саму себя. Вот почему пятно разрастается...

— Так... — Гарт закурил. — Если я правильно понял, эти твои ненормальные белки размножаются цепной реакцией и на них не действуют никакие известные нам дестабилизирующие факторы.

— Да, — руководитель «Танатоса» тоже выудил из пачки сигарету, — но вся печаль в том, что прионы чрезвычайно патогенны. Это ненормальная форма белка и воздействует она исключительно деструктивно. Я видел последнюю визуализацию. Огромное количество зверей погибло. Кто может, бежит из Внешнего мира, у них чутьё на опасность на порядок выше нашего. А самое страшное, что не все заражённые животные могли погибнуть за Гранью. Кто-то мог добраться и до Ойкумены. И вот здесь...

— Трупы животных, подстреленные погранцами, утилизируются по протоколу красного уровня. Те несчастные, что избежали пуль, в наших условиях дохнут сами, и мы их тоже утилизируем. Но против волны этих твоих прионов пули бессильны. Значит, говоришь, нет никакого способа остановить эту дрянь?

— Мы бросим все силы на поиск сдерживающего фактора. После того, как мы с тобой закончим, я соберу общее совещание и поставлю перед «Танатосом» новую задачу. Я найду способ уничтожить этот хаос. Это не умозрительные исследования. Это дело чести. Моей чести. Не забывай, Риф, проход из Внешнего мира в Ойкумену существует не только со стороны нейтральной полосы, хотя и она прионам не помеха. Это война, и я не имею права её проиграть.

— Хорошо. После собрания домой и спать сутки. Это приказ. Тебя уже шатает. Пусть твои люди ищут пути решения проблемы, тебе самому необходимо отдохнуть. Если завтра вдруг случится какой прорыв, пусть докладывают напрямую мне.

— Я должен лично контролировать ситуацию...

— Ты уже говоришь как Алби. Всё, приказы не обсуждаются. После совещания домой.

— Так точно, — Пирс встал, чуть пошатнувшись, и вышел из кабинета командира. Рифус Гарт проводил его задумчивым взглядом. То, что одной из исследовательских групп «Танатоса» удалось выяснить природу смертоносной субстанции уже само по себе было огромным достижением. Последние недели работы не приносили никаких результатов, а Дор с Саей тем временем фиксировали весьма неприятные для проекта изменения в лесной аномалии. Пятно медленно, но верно увеличивалось, заполняя землю и выжигая на ней всю жизнь. Да, Пирс Трей прав, это война. И человечество обязано победить в ней.

* * *

В конференц-зале на сей раз атмосфера была более возбуждённой. Все исследовательские группы понимали, что собрал их руководитель проекта не просто так. Капитан в этот раз на совещании не присутствовал, его место занимал лейтенант Трей, выглядевший измотанным и взбудораженным одновременно. Учёные шептались между собой, гадая о причинах всеобщего сбора. То, что каждой группе оповещение пришло с красным грифом срочности, уже говорило о многом.

— Сегодня бригада под руководством сержанта Рида Гейла смогла идентифицировать природу исследуемого вещества. — Пирс оглядел зал, сдвинув очки на кончик носа. — Ими предоставлены неопровержимые доказательства, что эта субстанция — прион.

В зале поднялся шум. Не все ученые, ваганты и «красногалстучники» занимались биологический химией и конкретно полипептидами, среди них были и микологи, и вирусологи, и специалисты по протистам, но о прионах так или иначе были наслышаны все. И, как видел Пирс Трей, эти знания оптимизма исследователям не добавляли.

— Кто-нибудь из вас занимался непосредственно прионами? — поинтересовался лейтенант, пробегаясь глазами по взволнованным лицам.

Поднялось несколько рук: десять сотрудников Института и трое вагантов плюс пятеро сослуживцев Пирса Трея.

— Отлично. Господ вагантов, видимо, за это и изгнали с позором.

Пожилой вагант с бородкой насупился. Он прекрасно помнил, каким скандалом обернулись его исследования на мозге живых людей. То, что он сам по-быстрому покинул Институт, спасло его от лап «Красного отдела», но, как выяснилось, ненадолго.

— Каждый из вас соберёт свою рабочую группу. Проинформируйте своих коллег как можно подробнее о природе прионов, опасностях, которые они таят в себе, теперь все вы будете искать способ победить эти чёртовы взбесившиеся пептиды. Искать до тех пор, пока не найдёте.

— Против прионов нет лекарства, — заметил худощавый магистр из отделения эпидемиологии, — справиться с прионами люди пытались ещё до войны... до первой войны, я имею в виду.

— А вы справитесь, — тихо сказал Пирс, — выбора у вас нет. Как обычно, вам предоставят все необходимые материалы и аппаратуру. Сегодня и завтра докладывать будете лично господину капитану, потом снова мне. Гейл, обменяйтесь результатами ваших исследований с коллегами. И запомните, господа: враг обнаруженный — уже наполовину побеждён.

С этими словами Пирс Трей, стараясь идти как можно уверенней, покинул конференц-зал. Вслед ему раздавалось взволнованное жужжание сотен голосов.

* * *

Алби сидела с ногами в кресле и дремала, завернувшись в плед. Последние недели её тоже доконали, хоть она и пыталась не подавать вида. Рифу только её нытья сейчас недоставало, все силы бригады брошены на борьбу с неведомой аномалией из Внешнего мира, и Гарт должен быть в курсе всего. А она... что она? В «Гипносе» всё идёт своим чередом, Дор всегда быстро восстанавливался, и даже эта вагантка, Сая, начала понемногу «вливаться в коллектив», уже не дёргалась при каждом звуке и на удивление хорошо переносила и подготовительные погружения в транс, и сам период стимулированного сна. Алби иногда было неуютно смотреть на девушку, которую она сама, лично отправила в лапы этого садиста Дира, но сделанного не воротишь. И ещё Дор со своей так не вовремя выскочившей великой любовью. Хорошо хоть все эти томления души и тела не сказываются на погружениях... или сказываются... Алби заснула.

Проснулась она от негромких шагов по квартире. «Риф». Девушка встала и завертела головой.

— Это ты? Ты сегодня рано.

— Решил сделать себе и тебе подарок, — голос Гарта раздавался с кухни, сопровождаемый характерным звоном стекла, — иди сюда, мне есть что тебе рассказать.

Алби заинтересованно прошлёпала босиком на кухню и уселась на высокую табуретку в ожидании, пока Рифус разольёт по бокалам. В этот раз её муж открыл бутылку шампанского.

— У нас праздник? Вы... дай угадаю... вы нашли способ справиться с этой дрянью из Внешнего мира?

— Пока нет, — Гарт отпил глоток, — но кое-что сделать удалось. Один из наших спецов, Гейл, может, ты помнишь его, такой сутулый с редкими волосёнками, похожий на хорька, так вот он со своей бригадой смог установить природу вещества. А это уже большой прорыв.

— Какие вы молодцы... — Алби слушала, широко открыв глаза. — И что же это?

— Прион.

— Боже мой... — Девушка чуть не поперхнулась и испуганно прикрыла рот ладошкой. Во взгляде её читалось настоящее потрясение. — Боже мой... Какой кошмар...

— Ты же не микробиолог, — Гарт бросил на неё острый взгляд, — откуда такие нервы?

— Риф, я специалист по изучению мозга. Ещё в Институте, на пятой Ступени у нас был целый курс, посвящённый прионным заболеваниям. Прионы поражают мозг, причём не имеют иммунного ответа... В мозге образуются бляшки, которые разрушают нормальную структуру ткани... Мозг становится как бы губчатым... это из-за вакуолей в нейронах... а потом... деменция, нарушение координации, бессонница... смерть. От прионных заболеваний нет лекарства. Его просто не существует. Все эти болезни со стопроцентным летальным исходом... Боже мой... Это точно прионы?

— Да. Пирс мне рассказывал о них примерно с таким же выражением лица, как у тебя сейчас, хоть про болезни и не говорил. Значит, лекарства нет.

— Нет. Что только не пытались сделать... даже какое-то генномодифицированное животное вывели, без гена, необходимого для получения приона... но это бессмысленно. Всех не переделаешь, а опытный образец оказался стерильным. А эти несчастные звери и штырьки... Теперь понятно, почему они бегут сломя голову. Они сходят с ума от боли, прион разрушает их мозг. И единственное, что они могут, это нестись подальше от гиблого места, их ведёт последнее, что ещё осталось: инстинкт самосохранения. Его не так-то легко победить. О, Риф, мне так жаль... — Алби даже носом шмыгнула. Господи, ну почему изо всех возможных вариантов Внешний мир выбрал именно прионы, истинное олицетворение Смерти, воплощённое в свихнувшихся молекулах?

— Ну подожди психовать раньше времени. Судя по визуализациям, до границ пятну ещё далеко, а «Танатос» сейчас ухнет все силы и средства на поиск оружия против этой нечисти. Любая палка имеет два конца. И мы найдём второй конец. Обязательно найдём. Иначе чего мы стоим.

Они молча сделали по глотку. Рифус покосился на жену. Со всеми этими проблемами они почти не виделись, либо он до утра задерживался у себя в кабинете, и Алби, устав его ждать, засыпала, свернувшись клубочком, либо она сама до поздней ночи проводила подготовку своих подопытных, вводя их то в предварительный транс, то отправляя на профилактическую терапию в лазарет. Кстати, что там с подопытными?

— Ты знаешь, эта вагантка... В общем, как ни странно, но ей удаётся достаточно глубоко погрузиться, чтобы я смогла записать визуализацию. Я вообще-то долго не решалась запустить её во Внешний мир, я же помню, сколько возилась с Дором, пока его мозг понял, что от него требовалось, а ведь он очень опытный сновидец с трёхлетним стажем. А эта девочка... То ли Дор на неё так влияет, то ли просто предрасположенность к погружениям. Хм. Никогда бы не подумала, что из неё выйдет толк. И она хорошо различает детали, так что удаётся получить сдвоенную картинку.

— Ну вот и славно. Хоть где-то плюсы. Надеюсь, она ведёт себя прилично?

— Да... Того раза, с Альдом Диром, ей хватило на всю жизнь. Иногда я думаю, что это было чересчур жестоко.

— Жизнь вообще жестокая вещь, тебе ли не знать. Не забивай голову. Главное, что она смогла вписаться в проект, у неё хорошие физические данные и она не делает глупостей.

— Она-то да...

— Что ещё? — Гарт удивлённо посмотрел на Алби сквозь стекло фужера. Его жена не выглядела встревоженной, скорее озадаченной.

— У меня Дор влюбился, — вздохнув, сообщила девушка и глотнула ещё ледяного брюта.

— Что-что? — Капитан, казалось, даже не понял, о чём речь. — Дор?

— Ну да, Дор. Дор Стайн, мой подопытный.

— Да помню я, кто это. Надеюсь, не в тебя? — Рифус хмыкнул, видимо, вообразив эту картину.

Алби даже рассмеялась такому предположению. Всё-таки у мужчин странно устроены мозги, и даже ей, специалисту в этой сфере, никогда не понять принцип их действия.

— Да ну что ты. Ты меня насмешил. Нет, он влюбился в эту вагантку, Саю. Причём по уши.

— Всё у вас в этом «Гипносе» не как у людей, — Гарт тоже тихонько рассмеялся, — тут судьба человечества на кону, а у тебя подопытные влюбляются. Нашли время и место, ничего не скажешь. На секунду отвлечёшься, а тут уже мыльная опера, серия сто семнадцать. Надеюсь, на работе в проекте это не отражается?

— Нет. Стимулированному сну безразличны все тревоги вне этого сна. Но я на всякий случай усилю реабилитационные мероприятия. Бог его знает, если у Дора возникнет невроз на этой почве, придётся купировать. Ни от одного из подопытных я отказываться не намерена.

— Что, всё так печально? Игра в одни ворота?

— Я не знаю, — со вздохом сказала Алби, — девушка не отвергает его внимание, но и не идёт навстречу. Слишком сильно её травмировал Альд Дир. Она боится всех мужчин разом и немудрено. А Дор... Нет, я всё понимаю, я сама просила его втереться этой вагантке в доверие, расположить к себе, чтобы она побыстрее адаптировалась к работе. Ну вот и дорасполагался, что теперь сам не свой ходит. Да и всё бы ничего, все мы живые люди...

— Так. Значит это ещё не конец мелодрамы. — Гарт прищурился. Ситуация его определённо забавляла.

— Я обещала Дору поговорить с тобой.

— Со мной? Мне побыть шафером на его свадьбе или лично привести ему эту девчонку в постель в чулках и пеньюаре? Что ему от меня надо? Я слегка не его уровень, уж это твой доброволец должен понимать.

— Он просил меня разрешить Сае покидать изолятор в светлое время суток. Он клялся, что лично будет забирать и привозить её. Доказывал мне, что я руководитель проекта и могу распоряжаться подопытными. Я как могла ему объяснила, что не в моей власти кого-то сажать в изолятор или выпускать из него. Это решение может принять только командир. Тогда он начал умолять меня поговорить с тобой. Чтобы ты разрешил ей с десяти утра до десяти вечера быть на свободе. Под его личную ответственность. И всё это на полном серьёзе. Мнения Саи я не знаю, но, думаю, она в любом случае не откажется от возможности хоть на время покинуть свои застенки. Ох... Ну вот что мне с ним делать?

— Интересный юноша этот твой Дор Стайн. Значит, он думает, что я вот запросто выпущу из изолятора вагантку, да ещё занятую в проекте государственной важности? Алби, если он поможет ей сбежать, то её, мы, конечно, найдём. Но сядут оба и очень надолго. Тебе это надо?

Алби молчала. Она и без этой отповеди понимала, что помочь Дору ничем не сможет, настолько вопиющей была его просьба. Ей было жаль этого лысого улыбчивого парня, за годы работы с ним Алби уже привыкла и к его грубоватому юморку, и к неунывающему виду, и к готовности в любой момент включиться в работу. Дор Стайн был идеальным подопытным, но даже идеальные подопытные в первую очередь были всего лишь людьми. «Эх, Дор, ну как же тебя так угораздило, и ведь нашёл, в кого втрескаться. Может, Сая и неплохая девушка, но проблем с ней ты не оберёшься. Она никогда не будет на сто процентов доверять человеку, добровольно сотрудничающему с бригадой. И вряд ли тебе удастся заняться с ней любовью после того кошмара, на который её обрекли мы с Рифом. Прости, я не смогу вызволить твою любимую из каземата. Слишком дорого это может обойтись».

И тем неожиданней для Алби было услышать голос мужа:

— Жизнь жестокая вещь. И я один из тех, кто только прибавляет ей жестокости. Но я могу в какой-то мере... хм... понять чувства твоего подопытного. Я тоже знаю, каково это, — он смотрел на Алби в упор немигающими светло-карими глазами, — полюбить кого-то... не из своего круга. Но надо признать, этой историей с Дором ты меня удивила. Мне он всегда виделся эдаким прожигателем жизни и желанным гостем «Очарованного кварка». Он правда так сильно влюбился в эту ренегатку?

— Увы.

— Я распоряжусь, завтра ей вживят чип слежения. Она не будет иметь права удаляться от конгломерата дальше,чем на милю, и ровно в десять вечера обязана находиться в камере. Иначе её будет шарашить током до того момента, пока она всё-таки не перешагнёт порог изолятора или лазарета. Дор Стайн должен будет повнимательнее следить за своей цыпочкой. Именно на нём будет лежать вся ответственность за её своевременное возвращение. Надеюсь, я сполна удовлетворил его просьбу.

Алби поперхнулась шампанским и закашлялась, чуть не выронив бокал от неожиданности. Меньше всего она рассчитывала услышать от Рифуса Гарта подобные слова.

— Ты серьёзно?! Ты выпустишь её?!

— Ей будет предоставлена ограниченная свобода. Свобода лучше, чем несвобода, не правда ли? Надеюсь, чип её дисциплинирует и научит ценить маленькие радости жизни. Что до твоего Дора... теперь эта вагантка его личная головная боль. Не ставь его в известность. Мне будет интересно посмотреть на его лицо. А теперь предлагаю вспомнить, что не только у Дора Стайна есть любимая женщина. Иди ко мне.

* * *

Утром следующего дня капитан Рифус Гарт появился на пороге лаборатории «Гипноса», критически оглядел Алби и её подопытного, после чего тоном, не терпящим возражений, рявкнул:

— Дор Стайн. За мной.

Ничего не понимающий Дор слегка побледнел. Чем он провинился перед капитаном, он и видел-то его всего пару раз? Это, наверно, из-за его просьбы. Алби Мирр-Гарт всё-таки поговорила с мужем, и вот результат. Видно, сидеть им с Саей в соседних изоляторах...

Он шёл за Гартом, теряясь в догадках, но не ожидая для себя никаких милостей. Только сумасшедший будет просить за вагантку и ренегатку, да ещё задействованную в проекте особой бригады. Дор с тоской оглянулся на бесконечные коридоры, которые уходили вдаль и терялись из виду в полумраке технического освещения. Наверно, это последнее, что он, Дор Стайн, видит перед водворением в изолятор.

— Стой тут. — Гарт резко одёрнул лысого добровольца, и тот замер, уже подняв ногу для следующего шага и чуть не потеряв равновесие. Глухие двери казематов маячили бронированным частоколом с расстояния в несколько метров. Около одной из них стоял «красногалстучник» с какой-то штукой в руке, похожей на толстый шприц.

«Это ещё что, господи?» Дор замер, боясь пошевелиться. В его голове проносились картины одна ужасней другой. Капитан оглянулся на него, почти неслышно хмыкнул себе под нос и что-то отрывисто бросил оперативнику. Тот набрал код и распахнул дверь изолятора.

— На выход. — Сая вздрогнула, услышав чей-то голос. Она осторожно подняла глаза и тут же чуть не зажмурилась снова. Лицо этого человека она будет помнить до конца своих дней. Капитан. Командир этой чёрно-красной сволочи. Это же он приказал Диру «приватно пообщаться» с ней... Сая упорно смотрела в пол. Если он отправит её к вербовщику ещё раз, она не выдержит. По щеке девушки скатилась предательская слезинка.

— Ты глухая? Я сказал, на выход. — Не голос, а какой-то гортанный хрип, будто у него сорваны связки. Сая встала и понуро побрела к двери.Если уж сам капитан явился за ней, плохи её дела. Наверно, эта женщина, Алби Мирр-Гарт, руководитель проекта, осталась ею недовольна и нажаловалась. Ах да, она же жена этого упыря. Ну, значит, всё...

— Вытяни руку. Дыши медленно и равномерно. — Незнакомый особист закатал ей рукав и с силой воткнул шприц чуть повыше локтя. От боли у Саи выступили слёзы на глазах. В плоть с лёгким усилием вошла небольшая капсула размером с ноготь мизинца. Оперативник заклеил место прокола пластырем и, дождавшись знака командира, вышел прочь.

— В глаза смотреть. — Глаза у капитана были странные, словно искусственные. Сая, собрав всю силу воли, посмотрела в равнодушные светло-карие буркалы. «Он не моргает». У девушки противно засосало под ложечкой. Что ему надо, зачем он пришёл и что за дрянь вкатил в неё этот сержант со шприцом? Рука зудела и горячо пульсировала. Капсула угадывалась под кожей небольшим бугорком.

— Тебе вживили чип. Он будет следить, где ты находишься и который сейчас час. С десяти утра до десяти вечера ты можешь покидать изолятор и территорию Отдела. Тебе запрещено отлучаться дольше этого времени. Тебе запрещено удаляться от конгломерата дальше мили в любую сторону. Ровно в десять вечера ты должна будешь возвращаться в камеру. Не советую проверять, что будет в противном случае. Ты поняла, что я тебе сказал?

Сая кивнула, не разобрав и половины его слов, настолько сильно ухало у неё в ушах. Горло перехватывало от страха пополам с недоверием. Он её выпускает? Хоть на время, но выпускает? Но почему?

— Свобода лучше, чем несвобода. И даже пол-свободы лучше, чем несвобода. Надеюсь, у тебя не сорвёт крышу и ты не наделаешь глупостей. Потому что расплачиваться будешь не ты одна. Тебе всё ясно или мне повторить?

— Мне... мне всё ясно... — прошептала Сая, покрываясь мурашками. — С-с-спасибо...

— Тебе следует благодарить не меня, — неприятно усмехнулся Рифус Гарт, — а вот этого молодого человека. Он просил за тебя в нарушение всей субординации и подвергая себя неоправданному риску. Теперь он несёт ответственность за твои своевременные возвращения. Ну, что встала? Иди.

Только сейчас Сая посмотрела вглубь коридора, где в тусклом освещении угадывалась знакомая фигура с гладким лысым черепом.

— Ты? — только и смогла прошептать девушка, не находя в себе сил смотреть ему в глаза. — Почему?..

— Я же сказал, — Дор до сих пор поверить не мог, что капитан её отпустил, — я же сказал тебе... Я найду способ вытащить тебя отсюда. Ну... сначала так. Хоть на полсуток... А там, глядишь... Сая, ну что ты. Ну не плачь. Всё будет хорошо...

— Почему ты это сделал? — всхлипнула Сая и совсем по-детски шмыгнула носом. Глаза её покраснели от слёз. Дор хотел погладить её по волосам, но не решился. Она всё ещё боится и не доверяет ему, пытаясь обнаружить в его поступке двойное дно.

— Ты не должна там находиться. В изоляторе. Ты ничего не сделала. Ты занята в проекте, тебя не за что держать в камере, как преступницу. Ну... ну я же обещал тебе. Ты мне совсем не веришь?

Сая молчала, низко опустив голову. Плечи её чуть заметно содрогались. Что ответить Дору, она не знала. Он вытащил её из этих жутких застенков, но теперь в её теле сидит жучок, отслеживающий все перемещения и не позволяющий сбежать... да что там сбежать, вернуться на минуту позже положенного срока. Капитан сказал, теперь Дор несёт за неё ответственность. Значит, его тоже посадят в камеру, если она попытается скрыться. «Он работает на бригаду. Добровольно. Тупо за деньги. Он просто продажный тип без капли морали, иначе не стал бы соглашаться на это. Как он мог, он же из Института. А теперь он решил использовать ту малую толику власти, которая у него была, и упросил капитана на этот фарс. Куда я, с чипом и без права покидать конгломерат? Он что, всерьёз думает, что я повисну у него на шее? А если... — Сая мысленно задохнулась, — а если мне придётся его "отблагодарить" за такой широкий жест?!»

Дор, так и не дождавшись ответа от заплаканной девушки, мысленно досчитал до десяти и бросил в пустоту:

— Пойдём. Отвезу тебя домой.

— Домой? — переспросила Сая, впервые за всё это время посмотрев на него. На тускло высвеченном лице выделялись только чёрные провалы глаз.

— Ну да. Ты же живёшь где-то. Туда и отвезу. Тебе надо поесть, полежать в ванне и поспать в нормальных условиях. Вечером я тебя заберу. Пойдём.

Сая не шевелилась. Она словно находилась на мучительном перепутье, пытаясь понять, как ей поступить. Она не знала, как относиться к Дору, верить ему или нет, действительно ли он осознанно рисковал, обращаясь к капитану, или это какая-то сложная многоходовка «Красного отдела» с непонятными и далекоидущими целями? Сая слышала от многих вагантов, что по части слома человеческой воли Отделу нет равных. Если капитан согласился исполнить просьбу лысого добровольца, значит, бригада здесь имеет свой интерес.

Самая простая мысль Сае в голову так и не пришла.

Глава 18

— Так куда тебя отвезти? У тебя вообще хоть кто-то есть? Родные, близкие? Любимый человек?

— Никого у меня нет... больше. — Сая не поднимала глаз. — Мне... Для моих... Знаешь, не каждый профессор смирится с тем, что его дочь допрашивают офицеры Отдела, а ректорат аннулирует её контракт с Институтом. Мне было проще собрать вещи и... и... — Она замолчала.

Дор удивлённо присвистнул про себя. Значит, она дочь профессора. В городе, живущем научными исследованиями, поистине голубая кровь. В этих кругах инцидент с привлечением особой бригады наверняка карался выселением из дома и родительским проклятием. Ничего удивительного. Дор помнил, что однажды какой-то студент вынужден был взять академический отпуск только для того, чтобы в стенах Института успели позабыть один-единственный допрос в качестве свидетеля, Дор уж не помнил, по какому делу. Всего лишь один визит в Отдел буквально на пятнадцать минут. А тут такое. Он даже языком цокнул. М-да, в обычных условиях он бы с Саей вряд ли познакомился, а если бы и познакомился, то только затем, чтобы она фыркнула и посоветовала ему не питать иллюзий. Сын шоферюги и уборщицы в пивнушке, по сравнению с которой «Сферический конь» был образцом стиля и респектабельности, выходец из южных сателлитов, где давать в морду учили раньше, чем читать и писать. Дор ещё в юности понял, что не желает себе участи отца, после смены надиравшегося дома дешёвым пойлом и швырявшегося в маленького Дора всем, что подвернётся под руку, и бросил все силы на поступление в Институт, куда прошёл на грани фола с минимальным проходным баллом. Институт и бригада были практически единственными местами, где можно было получать нормальные деньги и вообще пользоваться уважением в конгломерате. И Дор устроился лаборантом в отделение физиологии, где всё-таки занимались более-менее понятными вещами типа аллергических реакций, а потом... Алби, профессор Вайльд, «Гипнос»... неприметный человек в чёрном костюме и алом галстуке, доступно объяснивший молодому лаборанту преимущества работы на Отдел... а теперь он официально является внештатным сотрудником, с чипом и удостоверением. И только присяги Дор Стайн не приносил, по всем бумагам числясь в своём физиологическом отделении. М-да. С таким анамнезом только к профессорской дочке подкатывать.

— Вы долго намерены изображать скульптурную композицию? — Голос Гарта вырвал Дора из водоворота мыслей. — Я сейчас подумаю, что зря проявил столь несвойственное мне великодушие. Марш отсюда оба и чтобы в десять девчонка была в камере. — Капитан развернулся и вышел из изоляционного отсека.

— Так где ты живёшь? — Надо отвезти её домой, а там уж как карта ляжет. За все недели их совместной работы Сая никогда не заговаривала с ним первой и вообще старалась казаться невидимкой. Может теперь, когда у неё появилась хоть ограниченная, но свобода, девушка немного оттает.

— В Западном квартале. Квадрат двенадцать.

Дор включил карту и несколько минут искал указанный квадрат. Найдя, он непонимающе уставился на Саю.

— Это стоянка. Для брошенных машин.

— Ну да. — Девушка уже немного пришла в себя. — Дай сюда, покажу. — Она взяла коммуникатор и увеличила квадрат по максимуму. — Вот, видишь. Фургон. Это мой фургон. Автономный. Там я и живу.

— Ты... — Дор на секунду дар речи потерял. — Ты что, живёшь в прицепе на стоянке?..

— А где мне жить? — огрызнулась Сая. — Брат мне отдал свой домик на колёсах, в котором они с женой путешествовали, и велел больше никогда не отсвечивать в черте города. Ну я и не отсвечиваю. Там хотя бы генераторы работают, и опреснитель худо-бедно, но фурычит.

— Фигасе, — пробормотал Дор, — ну ладно, фургон так фургон. На мотоцикле ездила когда-нибудь?

— Нет, — Сая испуганно вскинула на него жемчужные глазищи, — я их боюсь. Меня брат в детстве катал, мне одного раза хватило. Я боюсь с него упасть.

— Вцепишься покрепче и всё путём. Машины у меня нет, так что потерпишь. Зато с ветерком.

— Не надо с ветерком, — пробормотала Сая, — не надо, пожалуйста...

— Да не трясись ты так. Я с пятнадцати лет на мотоцикле езжу. И живой до сих пор. Пошли, покатаемся. До твоего прицепа отсюда минут двадцать на полном ходу.

Сая осторожно ходила вокруг мотоцикла, опасаясь даже дотронуться до него. Тед пару раз водил её на гонки в Северном квартале, где была проложена трасса, и Сая тогда в ужасе смотрела на проносящиеся с визгом спортивные мотоциклы, поднимавшие клубы пыли, а от рёва двигателей закладывало уши. Как на таком можно ездить? Иногда мотоциклы ложились практически набок, уходя в вираж, и сердце Саи в этот момент куда-то гулко проваливалось. После пары гонок она заявила Теду, что с неё хватит. Пусть в это играются те, кому отказал инстинкт самосохранения, она, Сая, больше даже смотреть на это не станет. Тед тогда посмеялся над её малодушием, но на гонки больше не водил. А вот теперь ей надо самой сесть на это блестящее чудовище.

— Надевай шлем. Он у меня сейчас один, запасной дома, завтра привезу. Давай, вот так. Не жмёт?

Сая помотала головой. В шлеме она чувствовала себя очень непривычно, а смотреть на мир сквозь сверхпрочное стекло было странно и как-то... неправильно. Вдруг она испуганно приоткрыла рот и сняла шлем. Дор обернулся.

— Чего?

— А... а ты?

— А я так. — Он нацепил солнцезащитные очки, став похожим на робота из фильмов. — Один раз не считается. Надеюсь, на полицию не нарвёмся. Всё, надевай. Теперь садись, обхвати меня за талию и держись крепче. Не ссы. Я не позволю себе тебя угробить.

Мотоцикл взвизгнул и рванул с места так, что Сая в ужасе сильнее сцепила внезапно вспотевшие пальцы. Только бы не разжать, только бы не разжать... какой кошмар... шлем защищал от ветра, но Сая всё равно слышала его свист. Да он просто сумасшедший... так гнать... сердце девушки стучало где-то внизу живота, гулкой дробью разносясь по всему телу. Она ещё крепче вцепилась Дору в куртку и зажмурилась. Лучше этого не видеть, лучше не видеть... успокоить дыхание... он говорил, что уже давно водит мотоцикл... ну, будем надеяться...

Сая даже не поняла в первый момент, что железное чудовище остановилось.

— Ну вот и всё, а ты боялась. Этот фургон?

Мотоцикл остановился у старого красно-белого «домика на колёсах», уже, кажется, вросшего в твёрдую, истоптанную землю. Домик был довольно облезлым, но стёкла в окнах остались целыми и дверь, кажется, никто не вскрывал. Сая слезла с мотоцикла, успокаивая дрожь в ногах, и медленно подошла к фургону. Пальцы её пробежались по облупившейся краске.

— Да. Тут я и живу. — Она набрала код, и полукруглая дверца с лёгким скрипом отворилась.

— Ну вот и славно, — сообщил Дор, — вот ты и дома. Отдыхай, спи, что хочешь делай, хоть колесом ходи. В пол-десятого я за тобой заеду, будь готова. Всё, я пошёл.

Он направился к мотоциклу, как ему в спину раздался голос Саи.

— Тебе обязательно уезжать?

Он замер, так и не повернувшись к ней. Ну, если есть в этой жизни фарт, может, и ему, наконец, повезло. Или нет. Он повернул голову и столкнулся с испуганно-просящим взглядом серых глаз в золотых крапинках.

— Мне страшно одной... — тихо сказала Сая. Губы её предательски дрожали. — Я... я боюсь.

— Чего?

— Не знаю. Просто боюсь. Здесь... всё уже такое чужое... и... я не знаю... — Она всхлипнула. Дор повесил шлем на мотоцикл и подошёл поближе. Если бы он мог, то сжал бы девушку в объятиях, гладя по волосам и целуя заплаканные глаза. Но он не мог. И неизвестно, сможет ли хоть когда-нибудь.

— Я никуда не тороплюсь. Мне никуда не надо. Я посижу с тобой. Ну, что? Показывай свои апартаменты.

Он осторожно зашёл вовнутрь, стараясь не треснуться макушкой о низкую притолоку. Фургончик был не особо просторный, но обжитой, хотя мебель и вещи успели покрыться тонким слоем пыли. Сая полувсхлипнула-полувздохнула и принялась смахивать тонкую, похожую на муку пыль и паутину со стен и шкафчиков. Дор вертел головой, пытаясь понять, как эта хрупкая девушка ухитрялась здесь жить. В дальнем углу он обнаружил маленькую душевую кабинку, недалеко от неё располагалась откидная кровать с такой же тумбочкой, на противоположном конце фургона виднелось нечто, напоминающее походную кухню. Правую стену занимал опреснитель старой модели. Судя по цифрам на табло, воды оставалось литров тридцать, не больше.

— М-да, аскетично. Но уютненько. Тебе хорошо, ты невысокая. А я здесь обо что-нибудь точно череп раскрою.

— Ну ты сядь... — пролепетала девушка, — вот табуретка... Сейчас, подожди, пыль смахну. Сколько же здесь пыли... — она нервно проходилась пушистой метёлкой по мебели, точно стараясь себя чем-то занять и не смотреть на своего гостя. Дор видел её напряжение и не знал, что сказать, чтобы как-то разрядить обстановку. Она хоть и пригласила его к себе, но сейчас, скорее всего, уже пожалела о своих словах и не знает, как его поделикатнее вытолкать наружу.

— Надо перекусить, — наконец сообщил Дор, — уже скоро полдень. Тебя чем кормили в камере?

— Мясо с фасолью, — девушка всё ещё воевала с паутиной под потолком, — утром и вечером. Вечером мяса на один кусок больше. Но почему-то всё несолёное.

— Значит, мясо с фасолью отменяется. — Дор изучал в коммуникаторе меню, — ты рыбу любишь?

— Рыбу? — Она удивлённо обернулась. — Люблю. Но её только в лазарете дают, потому что это настоящая рыба, из моря. Арестантов такой дорогой пищей не кормят.

— Ты не арестант. И можешь себе позволить рыбу. Будешь акулу?

— Акулу? — Сая округлила глаза. — Ты сумасшедший? Она же бешеных денег стоит. Её только в ресторанах типа «Тасманова моря» готовят.

— Да брось ты. В «Море» её просто красиво заворачивают, вот и всё. Так, короче, акула, гарнир... что ещё... Ты что пьёшь?

— Я... не пью.

— Совсем? — прищурился Дор. — Сегодня можно. Надо отпраздновать твоё освобождение.

— Ага... освобождение... — Сая снова шмыгнула носом.

— Сая, ну брось ты это дело. Ну будешь ночевать в изоляторе, хреново это, конечно, но я постараюсь что-нибудь придумать. Хорошо, что капитан всё-таки прислушался к жене и выпустил тебя хоть в таком вот виде...

— Ты, — Метёлка выпала у Саи из рук, — ты просил госпожу Мирр-Гарт? Ты... ты её просил, чтобы меня выпустили?

— Да. Она сожалеет о том случае. Она тебе никогда об этом не скажет, но она сожалеет. И пытается как-то загладить свою вину. Я просил её поговорить с командиром. Очень просил. — Дор подошёл поближе. — Мне невыносимо думать о том, что ты сидишь в изоляторе. Можешь думать, что хочешь. Одно могу сказать: это была моя просьба и только моя. Здесь нет двойного дна, Сая. Нету. Пожалуйста, не ищи подвоха. Я очень хотел, чтобы тебя выпустили. А капитана это всё просто забавляет, вот он и пошёл навстречу. Сая...

— Ты это сделал... сам? Ради меня? — Сая недоверчиво смотрела, пытаясь нащупать верный тон. То, что говорил этот молодчик с гладким черепом, совсем не укладывалось у девушки в голове.

— Да. Ради тебя. Я уж даже не знаю, как сказать-то. Чтобы ты поняла наконец-то.

— Я вагантка, — тихо сказала Сая, не в силах смотреть ему в глаза, — вагантка, отверженная. Меня выгнали из Института, выгнали из дома, я никто, понимаешь? Никто, просто собственность «Красного отдела». Мне в Ойкумене руки никто не подаст. Не говоря уже о чём-то большем.

— Я родился в южном сателлите, — Дор подошёл почти вплотную, — ты там точно не бывала. Там даже днём ходить опасно. Всегда может прилететь в челюсть. И живут там те, кого наш уважаемый средний класс называет «быдлом». Шофёры, строители, вышибалы. Кому повезёт, становится полицейским. Я слинял оттуда, как только узнал, что всё-таки поступил. Поверь мне, Сая, я не презираю вагантов. Такие, как я, сами в какой-то степени ваганты. И больше никогда не говори о себе в таком уничижительном тоне. Это тебе... не идёт.

— Ты так спокойно рассуждаешь. А тебе платит Отдел.

— Да, платит. И ты знаешь, за что. Я не шпионю, не пишу доносов, я никого не вербую и не сдаю. Я работаю в научном проекте. Как и ты. Мне незачем стесняться. Это работа.

Сая смотрела в пол. Всё, что говорил Дор, было правдой, теперь она это понимала. Да... работа. Сая не знала, что имеет бригада от проекта «Гипнос», но Дор Стайн и впрямь просто участвовал в опытах, даже не зная, чем они заканчиваются, и получал бонус за каждое погружение. Просто работа... без лишних эмоций и переживаний.

— Да, ты, наверно, прав. Ты говорил, что откладываешь на свою квартиру?

— Ну да, сколько можно жить-то с тремя дебилами в одной конуре. Снимаем вскладчину, но я бы, будь моя воля, устроил бы там поджог. Предварительно заперев своих соседей внутри.

— Всё так плохо? — слабо улыбнулась Сая.

— Наймитов бригады мало кто любит. А если учесть, что в челюсть я попадаю гораздо точнее трепетных студентов из Центрального округа, то меня не любят прям совсем.

— Зачем в челюсть? — удивилась Сая. — Нет, ну я ещё понимаю, поругаться там...

— А я не дипломат. Я шваль с южного сателлита, наёмник Отдела и всеми презираемое чмо. Ты говоришь про вагантов... уверяю тебя, Сая, я очень хорошо понимаю твои беды. Только ты даже в челюсть дать не можешь. Ну всё, хватит о грустном. Так ты будешь акулу?

Сая осторожно выуживала из картонной коробки белые, умопомрачительно вкусные кусочки, разделяя пальцами нежные волокна. Она уже и не помнила, когда вообще так пировала, последнее время, если не считать изолятора, ей приходилось питаться самым дешёвым сублиматом. Синтетическая дрянь, наркота, которую гнали бывшие студенты Института, стоила копейки, и доля Саи составляла совсем уж мизерную сумму. Да... про изготовление наркотиков Сая решила Дору не говорить, это чересчур даже для гопника из неблагополучных районов. Вот уж действительно... она покосилась на лысого подопытного... фортуна и впрямь изящно шутит. У неё, Саи, было всё и всё рухнуло в одночасье, а этот парень наоборот, продирался с самых низов, достигнув пусть и невеликого, но хоть какого-то положения. И всё равно они оба были изгоями, так или иначе, и было бы странно, если бы их в конечном итоге не столкнула судьба. Сая ужаснулась этим мыслям. Нет-нет, ни в коем случае. Он может проявлять к ней участие, просить за неё капитана или его жену, катать на мотоцикле и угощать акулой, но... Если она даст ему шанс, то когда-нибудь всё равно придётся... Сая зажмурилась. Любая мысль о чьём-то прикосновении до сих пор внушала её дикий, первобытный ужас. А этот тип так спокойно рассказывает о всяких челюстях, страшно представить, какие ещё могут быть варианты. Нет-нет, это исключено. Она вытащила ещё кусочек рыбы, глядя в коробку. Не надо вообще думать о таких вещах. Всё равно вечером ей возвращаться в изолятор. Рука до сих пор ныла от вживлённого чипа.

— Давай стакан, плесну. Под рыбу пьют белое, это даже я знаю.

Сая подвинула пластиковый стаканчик. Она уже выпила два, и теперь голова немного кружилась с непривычки. Дор тоже осушил уже третий стакан, и Сая вдруг заволновалась.

— Ты же за рулём!

— Ну, знаешь ли, — он вытащил из кармана небольшую коробочку, внутри которой перекатывались капсулы, — алкогольный нейтрализатор для того и придуман, чтобы быстро придти в норму. У нас ещё почти девять часов, за час до выезда приму и буду огурцом. Не морочься, это проверенный вариант. Ты сама как? У тебя щёки раскраснелись.

Сая и сама чувствовала, что алкоголь властно забирает своё, заставляя её улыбаться чему-то непонятному и ощущать странную расслабленность. Она сделала ещё глоток. Да пошло всё к чёрту, она в любом случае собственность бригады, и этот тип рано или поздно получит своё... она же видит... как он смотрит... и ещё кое-что видит... ну и пусть... лучше рано и самой, чем поздно, но силой... да... так будет лучше... это всё равно единственно доступная ей «благодарность»...

— Так, ты это чего? — Дор взволнованно наблюдал, как Сая внезапно встала из-за стола и, повернувшись к нему спиной, явно расстёгивала рубашку. — Ты это, утихомирься. Не пей больше. Хватит тебе уже. Эдак я привезу в Отдел твоё бесчувственное тело, сам же и огребу. Ну-ка, прекращай это всё.

— Ты же хочешь, — Сая продолжала расстегивать пуговички заплетающимися пальцами, — извини, это видно. Ну бери, ты же этого ждал.

Дор молча наблюдал. У него аж горло перехватывало от этого зрелища, ещё минута — и он уже не сможет держать себя в руках. Он чувствовал себя последним мерзавцем. Что ему стоит воспользоваться пьяной блажью этой девушки, тем более, она и сама уже не прочь... Нет, всё-таки он не настолько подлец. Ну... не настолько же...

— Оденься, добром тебя прошу, — он застёгивал пуговицы, параллельно отводя её руки, и всё равно скашивая взгляд на два соблазнительных полушария в бюстгальтере, — прекрати ты этот цирк. Ну перепила, бывает, ну нельзя же прям так вот... Стой ровно.

— А, ну да, — Сая воинственно задрала подбородок, — действительно, чего это я. После Альда Дира меня вообще нельзя трогать, только если руки потом мыть...

Перед глазами Дора словно молния сверкнула. Он даже сделал шаг назад, пытаясь осознать услышанное.

— Чтобы я таких слов, — он встряхнул её за плечи, глядя расширившимися от бешенства глазами, — больше никогда от тебя не слышал. Поняла? Никогда. — Он отпустил Саю, безвольно рухнувшую на стул. Его трясло, он сам не ожидал, что это будет так больно. Девушка сидела молча, потом отпила ещё глоток и прошептала:

— Я думала, я тебе нравлюсь...

— Очень нравишься. Ты же всё прекрасно видишь. Я всё, что угодно, для тебя сделаю, всё, что угодно, понимаешь? Всё ты понимаешь. Я просто красиво говорить не умею. Но... я... мне не нужна покорность, господи ты боже, ну что ты думаешь, у меня мало возможностей было тебя уложить? За три месяца-то? Мне что, для этого надо было вот такую многоходовку устраивать, с Алби, с командиром, с чипом этим? Когда я тебя в любой момент мог в лазарете навестить? Что ж ты за дура-то такая? Не нужна мне твоя «благодарность», не для этого я тебя из каземата доставал. Вот, блин, не для этого.

Он вышел из вагончика, сел на ступеньки и закурил. Внутри у него до сих пор жгло огнём, заставляя с силой затягиваться дымом и сплёвывать на землю. Сая, Сая, что же с тобой сделали...

Сая только молча плакала, стараясь всхлипывать как можно тише. Вот отлично, теперь она потеряла единственного человека, кому ещё было до неё дело. Идиотка. Она просто идиотка. Сая налила себе полный стакан и опрокинула одним махом. Гори оно всё огнём, лучше бы её вовек не выпускали из изолятора, там хоть глупостей натворить нельзя. Она пила, плакала, вытирая слёзы рукавом, снова пила и снова плакала. Дор сидел где-то снаружи, девушка боялась выглянуть. Наконец послышался звук шагов.

— Ладно, успокойся. Успокойся. Извини, что накричал. Просто это... в общем, не надо об этом больше. Всё, забыли. Блин, ты что, всю бутылку вылакала? Ну ты даёшь.

Он гладил её по волосам, и девушка, хоть и напряглась внутренне, с испугом ожидая всего, чего угодно, но не отстранялась. Больше того, ей действительно хотелось ощущать эти прикосновения, хотелось прижаться всем телом и почувствовать, наконец, какую-то защищённость. Она упёрлась лбом ему в грудь и внезапно, неожиданно для себя самой, обвила руками шею.

— Не уходи от меня, пожалуйста, — Дор едва разбирал слова, теряющиеся во всхлипах, — пожалуйста, не бросай меня... У меня никого нет, кроме тебя... и тебя, наверно, тоже уже нет...

— Т-с-с-с... Ну тихо, тихо. Я никуда от тебя не уйду. Никуда. Никогда. Ну хоть поняла, наконец. Ну ш-ш-ш... Не плачь. Всё нормально. Блин, хреново я успокаиваю...

Сая подняла заплаканное лицо и осторожно приблизила губы.

— Даже не спорь, — прошептала она, — не смей со мной спорить...

— Сая... — От этой близости хотелось закрыть глаза и медленно считать до ста, пока не отпустит.

— Не спорь, — повторила она, — я усебя дома и делаю, что хочу.

На этот раз Дор спорить не стал.

* * *

— Уже девять вечера, — Дор сидел на откидной кровати, перебирая блестящие русые волосы. Сая свернулась клубочком, устроив голову у него на коленях, и дышала глубоко и расслабленно. Ей очень хотелось снова повторить, но сил уже не было. Всё тело наполняла уже порядком подзабытая сладкая истома, от которой хотелось потягиваться, как сытая кошка, и мурлыкать так же. Чёртово время, будь оно проклято, чёртово время и чёртов чип...

— А что будет, если мы опоздаем?

— Лучше не надо, — покачал головой Дор, — это программируемый чип. Ты же не хочешь разряда током? Эти штуки не просто так придумали. Лучше не злить господина капитана, он вполне способен передумать. Сая, я несу за тебя ответственность. Нам нельзя рисковать. Я не хочу, чтобы тебя опять заперли в изоляторе, и меня по соседству. Надо ценить то, что есть. Боюсь, большего от Рифуса Гарта мне всё равно не добиться.

— Ты и так очень много сделал, — прошептала Сая, — для меня никто столько не делал, никогда. Даже до того случая...

— Ну хватит уже об этом «случае», — Дор осторожно поцеловал выбритый висок, — бывает, чего уж там. Надо собираться, Сая. Тем более, ты боишься высоких скоростей.

— Не боюсь. — Девушка подняла на него глаза. — Ты хорошо водишь мотоцикл.

— Ну тогда это твой день, — усмехнулся Дор, — прокачу, как говорится.

* * *

Без десяти минут десять мотоцикл с визгом остановился у проходной Отдела. Дор стащил Саю с заднего сидения и в буквальном смысле слова поволок за собой, едва успев приложить удостоверение к сканеру.

— Бегом, Сая, бегом, ещё на минус двадцатый спускаться...

Девушка задыхалась от быстрого бега, но темп не сбавляла. Разряда током ей совсем не хотелось. За две минуты до срока они влетели в изоляционный блок.

— А, Стайн. — Дежурный офицер пробежался взглядом по своим записям. — Стайн и его подружка. Успели, молодцы. Ты, марш в камеру, сейчас тряханёт.

Сая юркнула в приоткрывшуюся бронированную дверь и теперь выглядывала из-за частой решётки. На часах было без одной минуты десять. Девушка восстанавливала дыхание, стоя на цыпочках, чтобы достать до окошка.

— Завтра в десять утра я тебя заберу, — Дор подошёл к двери камеры, — а сейчас просто ляг и поспи. Или поужинай и поспи. Всего-то делов: ночевать тут. Тихо, и не дёргает никто. Так об этом и думай. А утром я тебя заберу. Всё, до завтра. Мне нельзя долго здесь находиться.

— До завтра, — прошептала Сая и села на койку, подобрав ноги. Через полчаса ей просунут ужин, а потом она ляжет, завернётся в тонкое одеяло и уснёт, и она знает, что ей будет сниться. Больше изолятор Саю не пугал.

— Знаешь, что деньги творят чудеса? — Дежурный офицер с любопытством смотрел на Дора. Парень непонимающе обернулся.

— Что?

— Ну, это же твоя цыпочка. Это же дураку видно. Что-то наш капитан стал сентиментальным. Так я о чём: можем договориться. Ты мне определённый бонус за мою халатность, а я, так уж и быть, пропущу тебя в камеру.

Предложение было из тех, от которых не отказываются, но Дор покачал головой:

— Я не буду так рисковать. Может, вам и не грозит ничего за взятку, но я не буду рисковать Саей. Я не имею права. Всё будет так, как распорядился господин капитан. Только не знаю, говорить ли ему о нашем диалоге.

Офицер поскучнел.

— Так никакой взятки и не было, так ведь? О чём говорить?

— Мне с вами? Вообще не о чем. Хорошего дежурства.

— Ну-ну, — пробормотал надзиратель, глядя вслед удаляющейся фигуре, — посмотрим, как ты через неделю запоёшь... Я тоже не первый год служу...

* * *

Алби опять столкнулась со своим подопытным около проходной. Парень сидел на мотоцикле и курил, выпуская дым колечками. Вид у него был задумчивый и отрешённый.

— Дор?

— А? — очнулся тот. — О, привет. Извини, что-то я улетел малость.

— Ты забирал Саю? — Алби с интересом смотрела на Дора, пытаясь понять, о чём он думает.

— Да, забирал. Сейчас вернул обратно. Еле успели.

— Понятно, — улыбнулась Алби, — ну и как ей на свободе?

— А ты как думаешь? Знаешь, она живёт в фургоне.

— Где?

— В фургоне на заброшенной стоянке. В старом облезлом прицепе, где даже опреснитель тридцатилетней давности. Если поставить решётки на окна, почти изолятор.

— А что ты можешь сделать? Ты же сам снимаешь квартиру с тремя соседями.

— Ну да, — вздохнул Дор, — а до своей хаты мне ещё пахать и пахать, спасибо Внешнему миру, что мне сейчас платят вдвойне. Всё равно ещё больше трети суммы осталось, и это при том, что я не шикую. Ладно, потерпим. Всё одно хоть какая-то крыша над головой есть.

Алби задумчиво вертела в руках удостоверение. В принципе, был один вариант... но согласится ли Дор Стайн на такое? Он из тех мужчин, которые плохо переносят какие-либо одолжения.

— У меня есть квартира в Институтском квартале. Мне её выделили, пока мы все ещё работали с профессором Вайльдом. Я в ней так и не поселилась, сначала всё никак не могла закончить переезд, а потом... потом я стала жить с Рифусом. Та квартира так и числится на мне, в ней ничего не поменялось. Она тесная, в ней всего одна комната, и обставлена только кухня. Но это лучше, чем жить с соседями, с которыми ты вечно лаешься, или в прицепе на стоянке. Подумай, пока есть время. Завтра скажешь, что нарешал.

Дор чуть с мотоцикла не свалился.

— Ты серьёзно?

— Нет, у меня шутки юмора такие. Серьёзно, конечно. Мне эта квартира пока не нужна, я никому её не сдаю, висит мёртвым грузом. Если будешь оплачивать коммунальные расходы и счета на общее содержание дома, то живи, ради бога. Не так уж и дорого она тебе встанет, это дешёвые коробки из пяти этажей, не пентхаус в «Каньоне». В общем, сейчас ничего не говори, подумай хорошенько, взвесь всё. Завтра вечером, как вернёшь Саю в изолятор, скажешь, что надумал. Я так вижу, у тебя наметился прогресс в отношениях с этой девушкой.

— Что, так видно? — Дор отвёл взгляд.

— Видно, — кивнула Алби, — это любая женщина увидит. Такую дымку в глазах ни с чем не спутаешь. Ладно, до завтра. И езди аккуратнее, мне страшно смотреть на этого твоего монстра.

— Ничего, не первый год... — Дор завёл мотоцикл. — До завтра. И... спасибо.

Железная махина взвыла, разметав дорожную пыль, и через несколько секунд силуэт Дора исчез между коробками домов. Алби распахнула дверь автомобиля и села на заднее сиденье. Чёрная машина с красными номерами направилась в противоположную сторону.

Глава 19

— Ты в каньоне была когда-нибудь? — Дор долго размышлял, куда можно сводить Саю без лишних заморочек. Девушка уже не тряслась при каждом проходящем «красногалстучнике», но вот людных мест упорно избегала. Хотя переезд в маленькую однушку в Институтском квартале подействовал на неё будто глоток свежего воздуха. Она долго не могла поверить, что ей можно здесь жить, и никто её не выгонит. Вещей у неё почти не было, и переезд завершился в считанные часы. Дор скарбом тоже был не обременён, не считая всяких запчастей для мотоцикла, которые он хранил у себя в комнате и периодически ругался из-за этого с соседом, Рисом. Обычно кончалось тем, что Рис, матеря всё на свете, шёл на кухню за аптечкой и прикладывал к челюсти компресс. Один раз он всё-таки вызвал полицию, и результат Риса разочаровал до глубины души. Лысый наймит отделался штрафом за нарушение общественного порядка, а он, Рис, получил в личное дело пометку от полиции «склонен к конфликтам на почве социального неравенства» и две недели общественных работ. Рис знал, что такая несправедливость обусловлена принадлежностью Дора к внештатникам бригады. Этих сволочей ничего не брало, полиция, за немногими исключениями, предпочитала не связываться с агентами «Красного отдела», выписывая мизерные штрафы там, где обывателя поджидал бы участок или несколько недель подметания улиц. Когда Дор Стайн сообщил, что съезжает нахрен с этой конуры, Рис настолько возликовал, что даже помог этому полудурку распихать всё барахло по коробкам и погрузить в машину. Соседи из другой комнаты были также единодушны. Каждый из них удостаивался периодических «приветов» от лаборанта-физиолога с разбитыми костяшками, а опыт Риса подсказывал им, что если и есть справедливость в этом мире, то уж точно не в их квартирке. Так что агрессора провожали дружно, похлопывая по плечу и желая удачно устроиться на новом месте. Желательно насовсем.

— Я видела, как он цветёт. Очень красиво. Жаль, что это бывает раз в году.

— Как он цветёт, все видели. А вниз спускалась когда-нибудь?

— Ты что, с ума сошёл? — Сая округлила жемчужно-серые глаза. — Там двести метров глубины и стены почти отвесные.

— Там же лесенки есть. Узкие, но с перилами. Пойдём, Сая! На реку вблизи посмотришь. Нельзя же постоянно в помещении торчать. Сая! Да не бойся ты, тебя никто не тронет. Не посмеют. Сая, ну пойми ты, ты больше не вагантка, ты работаешь в «Гипносе», у тебя чип и красный пластырь. Тебе ничего не грозит.

— А вдруг...

— Сая, «вдруги» отменяются. Всё, успокойся, всё, что у тебя там в прошлом было, уже не имеет значения. В конце концов, если что, я разберусь.

— В челюсть? — улыбнулась Сая.

— Могу в почки. Мне без разницы. Не делай такие глаза, я не собираюсь ни на что нарываться. Никакого удовольствия мне это не доставляет. Давай, одевайся, пойдём.

— Я высоты боюсь.

— Ты и мотоцикла боялась, и ничего, втянулась как-то. Пойдём, времени не так много.

Сая бродила по краю обрыва, стараясь не смотреть вниз. Из-под её ног земля стремительно уходила куда-то, рыжими скалами в двухсотметровую пропасть. Девушка зажмурилась, пытаясь побороть головокружение. Лесенка, о которой говорил Дор, была такой узкой, что будь Сая немного пополнее, она бы и не пролезла вовсе. Дор сидел, свесив ноги в бездну, чем пугал Саю до липких ладоней. Всё-таки он безбашенный, нормальный человек и близко не подошёл бы к этому обрыву. Но Дор, казалось, страха высоты не испытывал, а только смотрел на Саю и улыбался чему-то своему.

— Я не полезу.

— Да брось ты. Давай, я первый, ты за мной. Главное, вниз не смотри. И не торопись.

Сая глубоко вдохнула. Он просто сумасшедший, и она идёт у него на поводу. Девушка мысленно досчитала до десяти и осторожно поставила ногу на узкую металлическую ступеньку.

— Ну вот. А ты боялась. Смотри, какая тут красота.

Сая сидела на жёстких рыжих камнях и пыталась выровнять дыхание. Полчаса спуска в бездонную пасть каньона дались ей парой-тройкой седых волос, не иначе. Лесенка гулко вибрировала под ногами, перила были скользкими от её пальцев, а ветер так свистел в ушах, что девушка периодически останавливалась и, зажмурившись, тихо молилась про себя. Дор снизу бормотал что-то ободряющее, но на середине спуска в пропасть это не очень-то помогало. Вверх будет легче, говорил он, вверх всегда легче, а лесенка хоть и хлипкая на вид, но прочная, сюда другую не поставили бы. Сая, ты же из технологического, сопромат учила, ты же понимаешь, как точно рассчитывают подобные вещи... Дор успокаивал её весь спуск, пока она не привалилась обессиленно к каменному утёсу. Она сделала это. Спустилась на глубину двести метров по отвесной скале. Она сделала это...

По дну каньона текла широкая прозрачная река с такой чистой водой, что можно было различить мельчайшие камешки на дне. Вода была обжигающе-ледяной, Сая даже ойкнула, когда опустила туда пальцы. Но это была настоящая пресная вода. Неудивительно, что в «Каньоне» такие цены на жильё. Там и опреснители-то, наверно, не нужны...

Дор плеснул в лицо холодной водой и с довольным видом растянулся на камнях.

— Я сюда часто приезжаю. Нравится мне тут. Я даже в реке купался.

— Она же ледяная.

— Зато закаляет хорошо. И чувствуешь себя потом будто заново родился. Там надо-то всего пару раз окунуться. В море совсем не то.

— Вот ты псих. — Сая сняла босоножку и, задержав дыхание, опустила одну ногу в воду. Через секунду она с визгом вытащила её обратно. — Нет, такие штуки не для меня.

Дор ржал в голос, пока Сая, свирепо вытаращившись на него, растирала посиневшие пальцы.

— Да, трепетная ты барышня. Ладно, не геройствуй. — Он подобрал с земли камешек и кинул в реку. — Хочешь, расскажу, как я скатился до жизни такой?

— До бригады? — Сая до сих пор чувствовала себя неуютно при мысли, что Дор сотрудничает с ними добровольно.

— Ну, в конечном счёте и до бригады. Нет, до «Гипноса». Они же этот проект начали ещё в Институте.

— И как тебя в него занесло?

— Меня мой профессор рекомендовал. Курт Хейрс из отделения физиологии. Я у него лаборантом работал. Он прослышал, что мозговеды затеяли какой-то проект, посвящённый сновидениям, и направил им моё личное дело. А Эрвин Вайльд в него сразу вцепился, даже других подопытных не стал смотреть.

— Это почему же?

— Скажем так, идеальные биологические показатели. Стопроцентное здоровье, хотя я пью, курю и выражаюсь. Вайльд аж глазами хлопал. Перепроверил меня чуть ли не трижды. Пульс, давление, реакции на механическое раздражение, аллергические реакции, состав крови... Лёгкие просветил, сказал, что очень хорошо, когда человек не курит. А я с тринадцати лет курю. В общем, нашёл себе подопытного с идеальной физической формой. Хотя нахрен им форма, когда они в мозг влезали.

— Радиация, — покачала головой Сая, — им нужно было, чтобы ты быстро восстанавливался. А для этого нужно лошадиное здоровье. Желательно природное.

— Нет, с изотопом Алби начала работать только в Отделе. В Институте один раз только... да я говорил.

— А потом...

— А потом бригаду заинтересовали эти разработки. Они же за версту чуют, когда дело может выгореть. Ну и... А мне были нужны деньги.

— Да, я понимаю, — тихо сказала Сая, — любой бы понял.

— Не любой, — жёстко отрезал Дор, — моя бывшая девушка, например, и слушать ничего не стала. Я это выражение лица до сих пор помню. Плюнула мне в рожу и хлопнула дверью, потом на другую сторону улицы при виде меня переходила. Нет, Сая, далеко не любой.

— Так странно, — девушка тоже кидала камешки в прозрачную воду, — прямо дежавю. Когда Рис узнал, что меня допрашивали, а затем отчислили, он аж в лице изменился. Такого мне наговорил... Он так боялся за себя, что узнают... ну... что он встречался с девушкой, которую водили в Отдел на допросы...

— Рис? — Дор повернул голову. — Не Рис Такер, случаем?

— Ты его знаешь? — Сая была неподдельно потрясена. — Он же из технологического...

— Вовремя я съехал, — пробормотал Дор, — вот ей-богу, вовремя... Рис Такер был моим соседом по комнате. Не лучшим соседом, надо признать.

— Да... он никогда меня к себе не приглашал. Да, точно. Говорил, что у него невменяемый сосед, какой-то асоциальный тип, которого он терпит... я так и не поняла, почему он его терпит...

— Потому что с наймитами Отдела лучше не ссориться. Хотя он всё равно ссорился. Даже полицию вызывал.

— Полицию?!

— Я же антисоциальный тип. Днище. Я, кажется, оскорблял его картину мира. М-да, смешно вышло. Знай я раньше...

— То что?

— По-другому бы с ним поговорил. И штрафом уже не отделался бы. А он компрессом. Ладно, что ворошить былое. Рассталась ты с ним, и слава богу. Никакому Рису Такеру я тебя больше не отдам. И вообще никому не отдам. Слишком долго я к тебе шёл.

Сая села поближе и положила голову ему на плечо. Всё, о чём рассказывал Дор, было уже так бесконечно далеко, что Сае даже не верилось. Рис... она и лица-то его уже не помнит, и даже эти его слова, которые он выплёвывал, побелев от бешенства, уже не ранили. Как будто это всё было в другой жизни... Сейчас у Саи есть дом, пусть и всего на полдня, есть человек, с которым ей спокойно... наконец-то спокойно... Дора Стайна словно окружала аура абсолютной уверенности в себе, и эта уверенность передалась и Сае. Да... так странно... раньше она бы не села с ним в буфете за один стол, не говоря о чём-то большем. Папа всегда предупреждал её о таких типчиках, всегда очень мягко, но настойчиво остерегал её от всяких безрассудных поступков. Рис Такер, говорил он, вот Рис Такер это хороший выбор. Он сын магистра физики твёрдых тел, отличный мальчик, вежливый, умный, без вредных привычек. Вы такая замечательная пара, говорил он... а потом и папа, и Рис не просто отвернулись от неё... Тед дрожащими от ярости руками кидал её вещи в коробку и буквально в лицо швырнул карточку от двери фургона. Папа слёг с инсультом. Рис даже не попрощался с ней, он стёр все их фото, всё, любое напоминание о Сае, будто её никогда и не было.

— Почему так? — прошептала девушка, покусывая губы. — Почему? Они же даже слушать меня не стали...

— Сая, да забей ты. Не стали, конечно. И меня никто слушать не стал. У этой «голубой крови» в мозгах столько предрассудков, что хватит на все психушки Ойкумены. Это наш премьер может трындеть с экрана о равных возможностях и тому подобной лабуде. Мы-то с тобой знаем, какие тут у нас «равные возможности». Раз даже конгломерат поделён на округа соответствующего уровня. О сателлитах я уж молчу. Нет никаких «равных возможностей». Либо иди на сделку, либо сиди, где сидишь, и не высовывайся. По мне сделка даже честнее. Дашь на дашь. У Алби так же было.

— У госпожи Мирр-Гарт? Ты о чём? Она же жена капитана.

— Ну, до капитана у неё тоже была какая-то жизнь, как ты понимаешь. Я знаю. Я же работал в «Гипносе» ещё тогда. Алби была ассистенткой профессора Вайльда, он её очень ценил. А ещё у него был второй подручный, Кит Тригг. Не спрашивай, что с ним сейчас. Но тогда Кит и Алби встречались, хотели пожениться. Он тоже из профессорской семьи, насколько я помню. Они встречались, он её в «Гипнос» и позвал. А потом приревновал к её успехам в проекте. — Дор посмотрел на Саю в упор. — И сдал «Гипнос» «красногалстучникам» за милую душу. Рифусу Гарту и сдал, он тогда ещё лейтенантом был при Роне Гире. Алби посадили в камеру, у профессора случился инфаркт. Я там был не пришей кобыле хвост, опытов-то не проводилось во время следствия. Кит не сильно шарил в проекте, а я уж тем более. А потом завертелась какая-то суматоха, лейтенант Трей выгнал меня в отпуск, пока они там разбирались, что почём... А потом р-раз! — и Алби уже жена капитана, руководитель «Гипноса» и всё такое. И про меня сразу вспомнили. Как-то так.

Сая слушала, открыв рот.

— Ты хочешь сказать...

— У неё такая же сделка с совестью, как и у нас с тобой. Если не хуже. Хотя, насколько я могу судить, с капитаном у неё всё хорошо. Но её точно так же предавали, а что с ней было, пока шло следствие, я не знаю. Но она очень сильно изменилась. Иногда мне кажется... — Дор осёкся.

— Что? — Сая смотрела круглыми глазами, вцепившись ему в плечо.

— Что она тоже... пережила нечто... ладно, неважно.

— То же, что и я, ты хотел сказать. Ты ведь это имел в виду?

— Да. — Дор кивнул. — Это иногда видно... я видел. Когда говорил с ней, после того, как отправил тебя в лазарет. Это было видно, Сая. Она поэтому так резко со мной говорила. Знаешь, я не великий мозговед, но... Я чуть не ударил её тогда. Еле сдержался. А потом понял, что она такая же жертва, не знаю только, кто её мучил. Вряд ли Дир, она его на порог лаборатории не пустила бы в таком случае. Или вообще заставила капитана посадить его в изолятор. Я не знаю, Сая, кто издевался над Алби и сделал из неё то, что она сейчас из себя представляет. Но по жестокости этот человек ничем не уступает Диру. А таких в бригаде ложкой ешь.

Сая молча смотрела на противоположный берег реки, на уходящие ввысь буро-жёлтые скалистые склоны. Рассказ Дора выудил на поверхность все её так тщательно упрятанные в самые недоступные уголки сознания переживания, и теперь девушка смотрела на каньон сквозь пелену подступающих слёз. Дор взволнованно потеребил её по плечу.

— Вот я дебил. Не надо было мне начинать весь этот... блин. Сая, ну не переживай ты так. Всё, что можно, уже отслучалось. Уже всё. Всё хорошо. А я дебил. Сая, ну...

Она уткнулась головой в мотоциклетную куртку с жёсткими застёжками и всхлипнула.

— Ничего... Спасибо, что рассказал. Это важно, правда. Мне теперь кое-что стало ясно. Мне... я не держу на неё зла, Дор. Если всё, что ты сказал, правда.

— Правда, — Дор сгрёб девушку в охапку, зарывшись носом в густые русые волосы, — вся и печаль, что правда.

— Дор, — она подняла голову и посмотрела ему в глаза, — если ещё и ты меня бросишь, я точно спрыгну в каньон.

— Ты чего? — он вытаращился в изумлении. — Откуда такие мысли? Ты это брось. Ты... не надо так. Я тебя никогда не брошу. Я жить без тебя не могу, а ты тут городишь такое. И думать забудь. Сая, я же люблю тебя, ну не умею я стихами говорить, уж извини. Я тебя никому не отдам. Никогда. И никто тебе ничего больше не сделает. Я же люблю тебя, глупышка, как ты вообще могла подумать... Сая... Знаешь, как я к тебе прикипел? Я знать не знал, что такое бывает. Предположить не мог. Я же когда первый раз тебя увидел, уже тогда всё для себя понял. Знал, что нечего и рассчитывать, ну и что. Даже не надеялся. А сейчас... Сая, я тебя никогда не брошу. Что бы ни случилось. Иди ко мне. Не плачь...

— Нас увидят...

— С двухсот метров? Даже не надейся.

— Дор...

— Я куртку подстелю. Вот так. Иди ко мне... бельчонок мой глазастый...

* * *

— Как идут дела? — Трей совершал личный обход лабораторий проекта «Танатос». Все силы бригады, все её лучшие умы были брошены на борьбу с чёртовым прионом, но на то он и прион, чтобы не поддаваться жалким людишкам, пусть даже в алых удавках. Конгломерат мог трепетать при виде этих бесстрастных манекенов с почти неограниченными полномочиями, Внешний мир придерживался иного мнения. Какого, Пирс Трей видел лично.

— Рид?

— У меня ум за разум заходит, господин лейтенант. Да и не только у меня. Я уже до энзимов дошёл, всё без толку. Прион определяется с гарантированной точностью, но не реагирует ни на какие воздействия. Не множится, слава богу, не с чего, но ему даже химреактор нипочём.

— Хочешь сказать, ты пасуешь?

— Никак нет, господин лейтенант. Но я в замешательстве. Думаю, другие группы тоже.

— Не сыпь мне сахар... да тьфу на тебя. Нет, быть не может, чтобы не существовало выхода. У Природы всё сбалансировано.

— Выходит, не всё. Я буду пробовать дальше, господин лейтенант, но...

— Отставить нытьё. Вам нужны ещё какие-то реактивы или аппаратура? Что-то, чего вы ещё не пробовали? Финансирование пока позволяет, думайте, Гейл, думайте. Если что, я всегда на связи.

— Так точно, господин лейтенант. — худощавый сержант-микробиолог отрывисто кивнул. — Я постараюсь что-нибудь предпринять новое. Пока не знаю, что.

— Работайте, — вздохнул Трей и прикрыл за собой дверь.

* * *

Алби смотрела на совмещённые визуализации Дора и Саи, мучительно пытаясь обнаружить что-нибудь, что они с Пирсом упустили. Очкастый лейтенант был прав, говоря, что на поверхности прионы что-то сдерживает, не давая пятну расширяться по экспоненте. Пенная дрянь упорно отвоёвывала всё новые и новые территории, губя на своём пути всё живое, но если верить Гейлу, прионы штампуют себе подобных очень быстро, а на деле аномалия хоть и разрасталась, но неторопливо, словно что-то не позволяло ей развернуться в полную силу.

«Ну, что же там?» Алби до рези в глазах всматривалась в чёрную кляксу. Особое внимание она уделяла границам пятна и незаражённой территории. На этом стыке обязано было быть что-то, что поможет найти выход из прионной западни. Алби максимально увеличила картинку и вдруг тихо ахнула, прикрыв рот ладошкой. Решение лежало на поверхности, они с Пирсом сотни раз смотрели и не видели. По щекам девушки заструились слёзы облегчения пополам со стыдом. Так долго не замечать очевидного! Она дрожащими пальцами набрала личный номер капитана.

— Риф... — Слова давались Алби с трудом. — Риф... Пирса сюда... живо...

— Что-то нашла? — Гарт словно воочию видел взволнованное лицо жены.

— Да... Мы всё это время... были просто слепыми... гони сюда Трея...

Через пять минут Пирс Трей влетел в лабораторию. Алби подняла на него заплаканные глаза. Было видно, что она по-настоящему потрясена. Дор и Сая спали как сурки, мерно дыша. Трей скосил глаза и увидел слегка переплетённые пальцы свесившихся рук. Эта странная, противоестественная любовь всегда будоражила воображение лейтенанта, но идиллическая картина завладела его вниманием буквально на пару секунд, после чего он вперился Алби в глаза.

— Что ты обнаружила?

— Пирс, мы всё это время смотрели не туда. Мы смотрели, как прион сводит с ума и губит зверей и штырьков, разъедая им мозг, как угасает растительность... Мы смотрели на живых. А надо было на мёртвых.

— Что? — Пирс поправил очки. Пока что он ничего не понимал, но вид напарницы подсказывал ему, что она обнаружила нечто чрезвычайно важное.

— Мёртвые деревья. Смотри, — она указала на максимально увеличенный кадр двойной визуализации, — видишь эти поваленные брёвна?

Пирс присмотрелся. На границе пятна, а кое-где и внутри него виднелись нагромождения упавших стволов лесных исполинов, покрытых красочными пятнами лишайников.

— На этих деревьях растут лишайники-редуценты. Видишь? Яркие такие, красные. Питаются гнилой трухой, она для них самая лучшая пища. Ты видишь? Прион не затрагивает эти лишайники, обходя их стороной. Он не касается их, хотя всё остальное губит на корню! Они... эти лишайники... они опасны для него, понимаешь! Он их сторонится! А погибших деревьев во Внешнем мире пруд пруди, и практически все стали прибежищем этих сапротрофов. Они и сдерживают натиск этой дряни. Маленькие красные лишайники.

Алби закашлялась от сбивчивого объяснения и замолчала, восстанавливая дыхание. Пирс Трей, нервно ослабив галстук, снова и снова вглядывался в визуализированный сон. Ошибки быть не могло. Эти красные любители мёртвой древесины действительно были неподвластны свихнувшимся белкам. Пирс медленно осел на стул.

— Как ты... Чёрт! Чёрт, как же мы это проглядели? Ведь это всё было у нас перед глазами с самого первого раза!

— Пирс, ну не казни себя. Я тоже увидела только сейчас, мне и в голову не приходило... Но эти лишайники явно обладают каким-то оружием против прионов. Господи, увидь мы это раньше, Риф ещё тогда приволок бы из Внешнего мира не только образцы белка, но и этих симпатяг... Какие же мы... узколобые.

— Ну вот, теперь ты себя казнишь. Алби, неважно, когда ты это заметила, сейчас или... или через год. Главное, что теперь есть, от чего отталкиваться. Я узнаю, есть ли среди наших алхимиков лихенологи, но это вряд ли, на крайняк сойдут и микологи. А Риф отправит кого-нибудь наружу собрать этого лишайника да побольше. Ты уже отчитывалась ему?

— Только тебя вызвала пока. Да... надо доложить, не откладывая. Сейчас, только в чувство приду немножко... Он не очень-то жалует нервные припадки.

— Я тебя умоляю. В этот раз не грех и понервничать. Мне пойти с тобой?

— Да. — Алби смотрела ему прямо в глаза. — Ты руководитель «Танатоса». Ты обязан знать всё, что я получаю от сновидцев.

— Тогда пошли. Поверить не могу, что мы сдвинулись с мёртвой точки.

Рифус Гарт внимательно рассматривал визуализацию, слушая комментарии Алби. Как и Пирс, он в первый момент опешил, что они все не замечали очевидного. Но командир особой бригады умел держать себя в руках.

— Да, это действительно прорыв. Кто бы мог подумать... Отлично, Алби. И не переживай, что раньше не обращала внимания. Такой финт ушами никому и в голову не мог прийти. Я был там, во Внешнем мире, у самого пятна, и то не увидел. Так что ты молодчина. Подопытных в лазарет и... предоставь им потом небольшие каникулы. Они тоже поучаствовали в открытии и заслужили пару деньков отдыха наедине друг с другом. Возможно, некоторое время нам не понадобятся их сны. Пирс. Всю свою банду сориентируй на изучение этого лишая.

— У меня нет лихенологов...

— У тебя пара сотен светлых голов, уверен, количество перейдёт в качество. Там же кого только нет, и микробиологи, и вирусологи, и эпидемиологи... когда ты предоставишь им материал для исследований, хоть кто-то да докопается до истины, а работа по изучению твоего рехнувшегося белка захватила даже господ вагантов. Это вызов, а учёные спят и видят разгадать все тайны матушки-Природы. Так что прогнозирую волну энтузиазма. Что до меня, я сегодня же пошлю во Внешний мир Сида и Норта. Они модификанты, так что спокойно наберут вам хоть вагон этого лишайника. Значит, он растёт на мёртвых деревьях...

Алби кивнула.

— Его везде полно. Думаю, твоим ребятам необязательно лезть в самую чащу. Бурелома и на границе хватает.

— Тем лучше. Загоним им самые чёткие кадры, чтобы не перепутали, и всего делов. Сколько вам надо этого лишая для исследований?

— Чем больше, тем лучше. Идеально было бы не отдирать лишайник с дерева, а притащить прямо на ветках. Неизвестно, сможет ли он выжить в условиях Ойкумены.

— Значит, притащат вязанку хвороста. Отлично, Алби, отлично. Думаю, послезавтра они уже вернутся, я помню, что поваленных деревьев с этими красными пятнами полно даже около Грани. Им и углубляться-то не придётся. Всё, с этим покончили. Пирс, проведи общее собрание. Алби... Так, подопытных в лазарет, а сама домой, спать. Тебе надо отдохнуть. Сейчас в дело вступят модификанты, а потом консилиум «Танатоса», ты всё, что могла, на данный момент сделала. Отдыхай. — И, совершенно не стесняясь Пирса Трея, капитан подошёл к жене и крепко её обнял. — Вечером выпьем шампанского, — шепнул он, — в кои-то веки повод появился. Завтра на службу не выходи. Всё равно проспишь.

Алби мурлыкнула что-то неразборчивое и отстранилась. Ей было немного неловко. Пирс сосредоточенно протирал очки, не глядя на командира. Своё место лейтенант знал.

— Всё, по местам. Надеюсь, мы наконец-то найдём способ справиться с этой дрянью. Все свободны.

* * *

Сид Кайт и Норт Ледс внимательно слушали командира, глядя на монитор с пейзажами Внешнего мира. Оба модификанта следили за лазерной указкой, которая тыкала в красные пятнышки на поваленных деревьях.

— Ваша задача привезти как можно больше этого лишайника, желательно с кусками древесины, к которой он крепится. Если возникнет необходимость, распиливайте стволы. Забейте машину доверху, возьмёте «Орф», он самый вместительный. Этой дряни полно даже на подступах к Грани, так что вам нет смысла углубляться в дебри. Каждому из вас будет выдан планшет с изображением лишайника. Не думаю, что его можно спутать с чем-то другим, но всё же. Эта штука растёт исключительно на мёртвых деревьях. Я отметил вам на карте самые обширные буреломы около границы. Двух дней вам должно хватить, чтобы запастись лишайником по самые гланды. Оборудование получите на складе, вам понадобятся, помимо стандартного набора, лазерные резаки и пила. Вопросы есть?

— Никак нет, господин капитан. Выдвинуться во Внешний мир, не углубляясь в него, собрать максимальное количество красного лишайника с древесиной. По прибытии сдать лишайник в проект «Танатос». — Лейтенант Сид Кайт оттарабанил это всё с непроницаемым выражением лица. После Рифуса Гарта это был самый опытный модификант, посещавший Внешний мир десятки раз. Капитан знал, кому поручить столь важную задачу.

— Свободны.

Двое смуглых темноволосых мужчин с неподвижными глазами синхронно развернулись и вышли из кабинета командира особой бригады.

* * *

Пирс Трей уже в который раз обводил взглядом громадный конференц-зал. На этот раз в нём не было вооружённых конвоиров с пистолетами в руках. Работа над проектом «Танатос» действительно в какой-то степени сплотила учёных из разных кругов, и конфронтаций стало на порядок меньше. Общая угроза действовала отрезвляюще, и даже ваганты перестали бурчать, что их притесняют «красногалстучники» и сотрудники Института. Пирс втайне порадовался этому факту. Любая грызня чрезвычайно усложняет работу, уж это он знал хорошо. И теперь руководитель «Танатоса» должен был поведать своим подчинённым о новом витке истории с прионами.

— Я собрал вас всех здесь, чтобы поделиться важной информацией о наших с вами исследованиях. Но прежде, есть ли в зале лихенологи?

Учёные завертели головами. Наконец поднял руку один пожилой профессор.

— Я не лихенолог, я занимаюсь фитопатологиями, но кое-что о лишайниках знаю. В контексте своих исследований, безусловно.

— Очень хорошо. Возможно, мы наконец нащупали у наших сверхживучих пептидов уязвимое место. Оно вас удивит, господа. Включите монитор.

Огромный экран мигнул, и взглядам сотен научных сотрудников открылся Внешний мир во всём своём великолепии. Пирс нашёл кадр с границей пятна и здоровой территории и поставил максимальное увеличение. Учёные взволнованно зашептались.

— Перед тем, как приступить к изложению информации, полученной от моих коллег, хочу спросить: возможно, кто-то из вас самостоятельно придёт к правильным выводам, глядя на эту визуализацию?

Профессор фитопатологии вместе со всеми вглядывался в изображение, но он был точно так же зашорен, как и его коллеги, не обращавшие внимания на поваленные стволы.

— Присмотритесь к этим брёвнам, господа. Да-да, вот к этим, которые расположены внутри прионного пятна и около его границ. Вы видите эти красные лишайники? А теперь присмотритесь повнимательнее, возможно, мне удастся обойтись без подсказок.

— Да эта шваль на них не действует! — потрясённо выдохнул Рид Гейл. Сержант-микробиолог, первым установивший природу патогена, был неподдельно взволнован. Зал зашуршал, учёные вглядывались в красные пятна, покрывшие мёртвые деревья, и каждый теперь видел, что лишайники не просто спокойно переносят присутствие приона, но, казалось, сам прион не хочет касаться жёсткой бугристой ярко-красной накипи на гнилых стволах. По залу пронёсся общий вздох.

— Мы видим, что этот лишайник успешно противостоит инфекционному агенту. В местах большого скопления поваленных деревьев прион почти не распространяется, ища пути обхода. Этот весёленький редуцент с такой красивой окраской либо инактивирует прион, либо его полностью денатурирует. В любом случае, лишайник обладает резистентностью к воздействию приона и сам его успешно разлагает, насколько я могу судить по картинке. Возможно, ключ к разгадке кроется именно в этом дивном симбионте. Капитан Гарт уже направил во Внешний мир двоих оперативников-модификантов для сбора образцов лишайника, завтра, в крайнем случае послезавтра у нас будет материал для исследований. Капитан обещал, что оперативники притащат столько образцов, сколько влезет во внедорожник, так что хватить должно всем. И я искренне надеюсь, что мы найдём способ победить нашу патологию. Господин... э-э-э... — Пирс обращался к фитопатологу, понятия не имея, как того зовут.

— Виктор Брант, господин лейтенант. Профессор Виктор Брант.

— Э-э-э... м-да. Очень приятно, господин профессор. У вас есть какие-либо соображения о сущности сдерживающего агента?

Профессор фитопатологии задумался.

— Если исходить из белковой природы приона, то его инактивация должна проходить с разрывом водородных связей, возможно, лишайник содержит некую эндопептидазу...

— Да уже какими только протеазами его не утюжили, этот чёртов прион, — сообщил со своего места сержант Гейл, — всё без толку. Там бета-слои так скручены, что никакой энзим не берёт. Я вам больше скажу, профессор: при нагревании в автоклаве до 1000 градусов по Цельсию в течение 15 минут фибриллярные структуры, обуглившись, превращаются в углеродные наноструктуры с исходной пространственной организацией, способной служить матрицей для образования патогенного белка. Он, мать его в третичную конфигурацию, даже в таких обстоятельствах ухитряется восстановиться. А вы мне про протеазу...

— Коллега, — профессор покачал головой, — прошу вас, не забывайте, что этот лишайник из Внешнего мира. Как и прион. В составе лишайника может быть протеаза, доселе нам неизвестная. А, возможно, дело и не в протеазе вовсе, а в каком-то другом воздействии. Необходимо дождаться образцов.

«Чтобы институтский профессор "красногалстучника" коллегой назвал... Да мой "Танатос" сделал для Ойкумены больше, чем все правительственные фанаберии и инициативы... Эдак мы и ко всеобщему равенству и братству придём, храни нас господь от этого». Пирс Трей с любопытством наблюдал за развивающейся дискуссией. Брант и Гейл худо-бедно порешили, что во Внешнем мире возможно всякое, в том числе и неизвестная науке протеаза, дробящая прион. Гипотеза ничем не хуже прочих.

* * *

Алби проследила, как Дора и Саю поместили в лазарет, сделала копию визуализации, отключила все приборы и опечатала лабораторию. На сегодня всё. У неё до сих пор ухало в висках, стоило только вспомнить это невероятное чувство озарения, инсайта, когда она наконец нашла, увидела путь, выводящий из лабиринта. Теперь шестерёнки «Красного отдела» завертелись с умопомрачительной скоростью. Рифус отправил Сида и Норта за образцами лишайника, Пирс провёл общее совещание по возможному пути выхода из тупика, парочку её испытуемых уже вовсю накачивают «радиант-плюсом» и стабилизаторами... Алби словно находилась в оке урагана, который бушевал вокруг, оставляя её саму в вакууме безмолвия. Теперь от неё уже мало что зависит, теперь дело за оперативниками Рифа и учёными из «Танатоса». Девушка вышла из здания и задумчиво побрела по правительственному кварталу, отказавшись от машины с водителем. Сейчас ей просто хотелось идти, никуда не торопясь, за пару часов она дойдёт до «Каньона», а там возьмёт катер и выйдет в море, будет кататься по бухте до заката, подставляя лицо солёным брызгам. Очередная глава проекта «Гипнос» подошла к концу, и Алби было странно и удивительно думать о том, что завтра можно не идти на службу, что больше не придётся до рези в глазах всматриваться в визуализированные сны, мучительно отыскивая хоть какую-то зацепку, что не надо будет вкатывать подопытным лошадиные дозы, чтобы погрузить их во Внешний мир, а потом, кусая губы, ждать окончания реабилитационного периода... И от этого всего внутри девушки разливался мертвенный дымящийся холод, словно вместо сердца ей засунули кусок сухого льда. Она очень сильно, безумно устала, но осознание завершения работы не давало ей покоя. «Ну высплюсь я завтра, до обеда посплю. Покормлю чаек. Пройдусь по магазинам, куплю себе в награду какую-нибудь симпатичную шмотку... А дальше что? Рифу с Пирсом не до меня, бедная Дина, скорее всего, ещё долго не вернётся в конгломерат, Дор и Сая получат неделю выходных после лазарета и им уж наверняка не будет ни до кого дела... днём уж точно... Надо же... Столько времени жить на одном нерве, постоянно изучать эти сны до кругов перед глазами, ночами не спать, ища выход, а когда он нашёлся... Нет, Алби, ты не умеешь предаваться праздности. Ты хочешь быть в эпицентре событий, особенно когда происходят такие дела... Или это просто бушует адреналин от сегодняшних событий... Так, всё. Сейчас катер, море и чайки. И спать».

Глава 20

— Сая, — Дор подошёл к захлопнувшейся двери камеры и вгляделся в зарешёченное окошко, — обещаю тебе, я что-нибудь придумаю. Ну не может быть такого, чтобы совсем выхода не было...

— Не надо, — девушка встала на цыпочки, чтобы дотянуться до прорези в монолите двери, — не стоит лишний раз испытывать судьбу. Мне позволено покидать Отдел на двенадцать часов, вот и здорово. Ты сам говорил, что большего от капитана ты всё равно не добьёшься. Не рискуй понапрасну, Дор, а то сядешь рядом. Ты же всё понимаешь.

— Понадобится, и до капитана дойду. Не до Алби, а до него самого. — Дор Стайн неосознанно хрустнул пальцами. — Ну не робот же он, в конце концов. Я... я постараюсь ему объяснить. Ты никуда не сбежишь. Ты работаешь в «Гипносе». У тебя есть жильё. Ему нет смысла держать тебя в камере и тратить бюджет на твоё содержание.

— Дор... — Сая тихонько шмыгнула носом. — Не надо, пожалуйста, я тебя очень прошу... Не так уж тут и страшно, я всё равно здесь только сплю. Я... я уже привыкла.

— Я не привык, — чересчур резко ответил молодой человек, — и никогда не привыкну. Я хочу просыпаться с тобой в одной постели и первое, что видеть с утра, — твоё лицо, а не смотреть каждый вечер, как за тобой захлопывается дверь изолятора. Я так скоро с катушек съеду, никакой транс не поможет.

— Дор...

— Эй, парень, — дежурный офицер недовольно постучал костяшками пальцев по столу, — кончай шептаться тут. Вернул арестованную и свободен. Или тебя к капитану конвоировать?

— Конвоируйте, — Дор обернулся, столкнувшись взглядом с водянистыми глазами надзирателя, — мне как раз бы с ним увидеться.

— Кыш отсюда, — буркнул «красногалстучник», — тоже мне, Ромео без Джульетты. Совсем страх потерял.

Дор мысленно сплюнул и направился к выходу. Сая права, нечего и думать о том, чтобы как-то улучшить ситуацию. Рифус Гарт уже сделал один широкий жест, и он, Дор Стайн, должен быть за это благодарен. Должен ценить то, что есть. Он уже прошёл по лезвию один раз, любому нормальному человеку стало бы ясно, что не стоит повторно искушать судьбу. Но каждый вечер перед Дором с глухим стуком захлопывалась бронированная дверь изолятора, до утра отрезая Саю от внешнего мира, и этот звук, многократно усиленный эхом, звенел в ушах и заставлял пальцы сжиматься в кулаки. Дор шёл, стиснув зубы и глядя в пол, пока не замер, интуитивно обнаружив чьё-то присутствие.

— Значит, до капитана дойдёшь. — Рифус Гарт изучающе смотрел на лысого подопытного, опершись о стену и скрестив руки. — До капитана, значит. Через тернии к звёздам. Ну, считай, дошёл.

— Господин капитан, — ошалело пробормотал Дор, несколько раз моргнув от неожиданности, — а... а вы...

— А я командир особой бригады и могу шляться по своему зданию, где хочу. А сейчас мне захотелось посмотреть на вашу лирическую прощальную сценку, надзиратели рассказывают, прямо мелодрама и романтика лютая. Значит, до капитана дойдёшь. И что?

Пока Дор подбирал слова, Рифус Гарт продолжил:

— То есть тебе мало того, что я позволил Сае Хоук покидать камеру и территорию Отдела в светлое время суток. Тебе мало того аттракциона невиданной щедрости, что устроила моя жена, разрешив вам с девушкой поселиться в её институтской квартире. Хотя она вправе распоряжаться собственной недвижимостью, как ей будет угодно. Но тебе и этого мало. А ты алчный субъект, Дор Стайн, алчный и упёртый. Сразу видно, южный сателлит.

Дор молчал. Одно слово, любое слово, и за ним тоже медленно закроется тяжёлая металлическая дверь с крошечным частоколом решётки чуть ли не под потолком. Капитан Рифус Гарт недаром слыл человеком жестоким и холодным как рептилия, с таким же немигающим взглядом. А изоляторов в Отделе хватало, Дор знал, что минус двадцатый этаж это только середина подземной части колоссального здания. Он поёжился, представив себе эту картину, и вздрогнул от резкого окрика:

— В глаза смотреть.

Капитан был на полголовы ниже Дора, но ухитрялся смотреть на него сверху вниз, как на копошащегосяпод ногами муравья. Взгляд чёрных и светло-карих глаз пересёкся, и Дор понял, что должен каким-то образом выстоять в этом безмолвном поединке. Он вперился в странно остекленевшие, словно искусственные глаза командира особой бригады и с ужасом понял, что не сможет, не вытерпит безразличный немигающий взгляд, не выдержит и отведёт глаза или моргнёт. В глазах начало нестерпимо и сухо щипать. Рифус Гарт, казалось, дискомфорта не испытывал, с каким-то интересом глядя на своего оппонента. Через несколько минут, когда перед Дором вовсю плавали цветные круги и пятна, а от рези хотелось зажмуриться, капитан хмыкнул:

— Да, ты упёртый тип. Что ж, это радует. Завтра заберёшь свою вагантку и ко мне в кабинет. Оба. Без опозданий.

— Господин капитан... — Дор ровным счётом ничего не понимал. Очень хотелось плеснуть в глаза водой и тереть их минимум полчаса, а потом полчаса не открывать вовсе.

— Бригада всё обращает на пользу, — бросил Рифус Гарт странную фразу, развернулся и вышел, не удостоив Дора более ни единым словом.

— Риф, я не понимаю, зачем это. Ну поиграл ты в гляделки с моим мальчиком, ну и что? Да, Дор парень решительный, а эта ситуация его, конечно, угнетает. Но он не дурак. Мало ли, что он там Сае наобещал, он просто подбадривает её, вот и всё. Они всё понимают, они оба прекрасно работают, мне даже пожаловаться не на что. Зачем тебе брать их в штат?

— Бригада всё обращает на пользу, — повторил Гарт и загадочно улыбнулся, — если этот юнош так жаждет свободы для своей возлюбленной, он поймёт, что ничто не даётся даром. За всё надо платить. Принесут присягу и станут полноправными сотрудниками бригады, никаких казематов, свобода и ветер в волосах. А так же беспрекословное подчинение, дисциплина и устав.

— Дор и Сая мои подопытные. Ты что, хочешь сказать, что я буду проводить исследования на штатном личном составе?

— А почему нет-то? Их оформят в исследовательский отдел, даже табельного не выдадут. Как погружались, так и будут погружаться. Если перешагнут через себя, особенно эта Сая, то не вижу причин оттягивать очевидное. А на Дора Стайна у меня есть ещё кое-какие планы.

— А если они откажутся?

— Да неужели? Стайну уже давным-давно всё равно, внештатник он или как, три года уже здесь в потолок пялится, а Сая, думаю, в изоляторе пересмотрела свою непримиримую позицию в отношении особой бригады. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях»... Хочешь жить, иди на компромисс. Всё равно на гражданке ей делать нечего.

Алби задумчиво покусывала губы. Рифус говорил очевидные вещи. Этой парочке и впрямь один путь: в бригаду, у них больше нет ничего, им некуда идти, да и не к кому. Их жизни принадлежат Отделу, как и её, Алби, жизнь. Так почему бы и не упростить эту жизнь? Она знала, что тысячи, нет, десятки тысяч людей не согласятся с этим тезисом, ну так они и не испытывали всех тех потрясений, что выпали на долю и Алби Мирр-Гарт, и Саи Хоук. «Как странно...» Алби вызвала в памяти лицо Саи, а видела молодую лаборантку Алби Мирр, и смотрелась в глаза Саи, как в зеркало. «Ты и есть моё зеркало, Сая Хоук. Моё отражение, прошедшее тот же путь, пусть и с некоторыми отступлениями... Работа в Институте, потом внезапный несчастный случай, и уже неважно, что это: взрыв в лаборатории или арест, результат один и тот же. Только вместо Внешнего мира ты сбежала к вагантам. А потом попала в Отдел, и кончишь ты так же, как и я, принесёшь присягу, твой чип перепрограммируют, ты получишь форму и удостоверение, и всё наконец-то встанет на свои места. Даже мужчины у нас почти одинаковые...» Алби подняла на Гарта глаза.

— Ты хочешь его модифицировать.

Рифус улыбнулся и провёл рукой по щеке жены.

— Такому материалу грех пропадать. Я смотрел его досье и медицинскую карту. С такими показателями до войны в космос отправляли. Если он пройдёт модификацию, то, не побоюсь этого слова, станет лучшим за всю историю. Даже я по сравнению с Дором Стайном буду выглядеть щенком с кучей амбиций. Ему двадцать три года, самый возраст. И, — тут Гарт хмыкнул особенно громко, — у него есть стержень. Со мной мало кто рискнёт играть в гляделки и не сломаться. Причём не от балды, а во имя великой цели, — Гарт изобразил торжественное выражение лица, а потом тихонько рассмеялся, — Да, Алби, любовь моя, из него выйдет прекрасный, образцовый модификант, Сид Кайт взвоет от зависти. И завтра я обрисую Дору все преимущества такого шага.

— А риски? — Алби сцепила пальцы. Ей ли не знать о рисках модификации, от полной потери фертильности до вполне возможной гибели во влажных объятиях Внешнего мира. Да, и потом, а как же «Гипнос»?

— А что «Гипнос»? Думаешь, модификанты торчат безвылазно за Гранью, стреляя штырьков и пугая игуан до кровавых соплей? Пара бросков в год, если повезёт, ну, может, чуть почаще. В остальное время Дор твой и только твой, всё равно парню больше нечем заняться, да и сновидец он талантливый. Модификация не затрагивает Варолиев мост, на его погружениях она не скажется. А может, даже и лучше пойдёт, реабилитация будет проходить в считанные дни, всё-таки у модификантов скорость восстановления несравнима с обычными людьми.

— У него есть любимая женщина, — Алби покачала головой, — если Дор пройдёт модификацию, то навсегда лишится возможности иметь детей.

— Ты, кажется, забыла, что никто, даже я, не имеет права давить на кандидата. Это прописано в уставе и продиктовано элементарной человеческой логикой. Моё дело предложить ему пройти модификацию и обрисовать перспективы, включая финансовую составляющую. Дальше он сам должен решить, хочет он так жить или нет. Если откажется, ему ничего не будет, ты же знаешь. Продолжит дрыхнуть под изотопами, судьба, значит, такая. Но я постараюсь его убедить. В конце концов, сколько таких Сай у него ещё будет. И вообще, сначала присяга, а потом всё остальное. Если хочешь, можешь завтра поприсутствовать на этом балагане. Поддержать, так сказать, морально.

* * *

Сая сидела на жёсткой койке с ногами, завернувшись в тонкое одеяло. К ужину она не притронулась, аппетита не было. Она с тоской вспоминала их с Дором последний разговор. Только бы он не наделал глупостей и действительно не пошёл к капитану. Рифус Гарт, конечно, вряд ли примет какого-то жалкого подопытного, но кто знает. И кто знает, чем может кончиться их беседа, если капитан всё же снизойдёт до просителя типа Дора. Сая понимала всю бессмысленность этой затеи. Девушка задумчиво уставилась в глухую тёмно-зелёную стену. О да, она много бы отдала за возможность покинуть изолятор, вот только ей даже жертвовать нечем. Её будущее предопределено раз и навсегда, а в чудеса Сая Хоук уже давно не верила. Она завернулась поплотнее, вытянулась на койке и закрыла глаза, вызывая в памяти те недолгие часы, которые она проводила на свободе и с любимым человеком. Этого у неё никто не мог отнять.

* * *

Рифус Гарт долго и изучающе разглядывал Дора и Саю, впервые попавших в кабинет руководителя «Красного отдела». Молодые люди чувствовали себя на редкость неуютно, это было заметно по настороженным взглядам, которые они украдкой бросали по сторонам, и по тому, как Сая сжимала Дору пальцы. Алби тоже наблюдала за своими подопытными. В Доре Стайне она особо не сомневалась, разве что модификация... а вот Сая могла и взбрыкнуть внезапно. Несмотря ни на какие лишения эта девушка ухитрилась не потерять тот стержень, что был в ней с самого начала их знакомства, хоть и поумерила прыть. И Алби было очень интересно, что же победит в итоге: юношеский идеализм или суровая реальность. Алби вспомнила себя и тихонько усмехнулась. Камеры Отдела хорошо излечивали от излишней преданности романтическим идеалам.

На столе у капитана лежал странного вида большой планшет с красной эмблемой и ещё один, поменьше, такие обычно использовались для документов. Рифус Гарт бросил ещё один взгляд на подопытных и сообщил:

— Вчера вечером внештатный сотрудник проекта «Гипнос» Дор Стайн чуть ли не на моих глазах пообещал своей девушке, Сае Хоук, что добьётся моей аудиенции и будет просить о полном освобождении упомянутой Саи из изолятора, где она содержится как адепт вагантов.

Сая похолодела. Воплощался самый жуткий её кошмар: Дор всё-таки дошёл до капитана, неизвестно что ему порол, и теперь вот они оба стоят в этом просторном и холодном кабинете с одним-единственным креслом и панорамными окнами и сейчас услышат приговор. Капитан даже Алби позвал, чтобы та видела, что натворили её подопытные. «Господи, Дор, ну зачем? Это тебе не южный сателлит, где все вопросы можно решить мордобоем, это "Красный отдел", а капитан Гарт не прощает неповиновения. Дор, что же ты наделал, теперь можно с чистым сердцем распрощаться даже с теми крохами свободы, что у неё были». Саю била крупная дрожь. Её ладони взмокли, она цеплялась непослушными пальцами за руку Дора и боялась поднять глаза на капитана. А тот меж тем продолжал:

— Я могу понять эмоции Стайна. Всегда неприятно, когда твоя девушка сидит за решёткой. Да. Это неприятно, это лишает аппетита и это бесит. Бесит в первую очередь невозможностью предпринять что-либо. О да. Что ж, волей случая Дор Стайн сумел... хм... попасть ко мне на приём. Мы даже поговорили. Стайн.

Дор глубоко вдохнул и поднял голову. Ничего хорошего бывший лаборант для себя не ждал.

— Как ты думаешь, Стайн, чем бы ты мог выкупить свободу своей девушки? У тебя есть какие-нибудь предположения?

— Нет, господин капитан, — Дор отвечал очень тихо, Сая едва разбирала слова. Но у Рифуса Гарта был отменный слух.

— То есть ты собирался просить об её освобождении, наверняка понимал, что даром ничего не даётся, при условии, что твоя птичка ещё и вагантка ко всему прочему, а теперь вот тебе и сказать нечего? Или ты думал, что я пущу слезу и повторю тот широкий жест, что был в прошлый раз? Ты совсем не ценишь то, что имеешь? Или у тебя от большой и чистой любви немного снесло крышу? Отвечай, Стайн.

— Я... я не знаю, на что я рассчитывал.

— И вот так у нас во всём, — наставительно сказал Гарт и даже поднял вверх указательный палец, — а потом удивляемся, откуда берётся оппозиция и прочие либералы. Никогда, слышишь меня, Стайн, никогда не рассчитывай на людское благородство и великодушие. Уж этому тебя в твоих трущобах должны были научить.

Дор молчал. Он прекрасно понимал, что на этот раз влип по-крупному. Капитан шутить не любил, а если учесть, что Сая для него просто ещё одна очередная вагантка, сомнительная личность и подопытная свинка для экспериментов его жены, то картина вырисовывалась совсем уж в чёрных тонах. Дор искоса бросил взгляд на Саю. Девушка отчаянно храбрилась, пытаясь не разрыдаться от отчаяния, но выходило плохо. И капитан наблюдал за всем этим с улыбкой хищника, почуявшего жертву.

— Однако, — Гарт подошёл поближе, — ты, Стайн, сам того не желая, изрёк вчера довольно умную мысль. Я тоже думаю, что деньги налогоплательщиков могли бы расходоваться более целесообразно, чем на содержание в камере очередной арестованной. Более того, я считаю рабский труд досадным пережитком давно минувших эпох. В двадцать четвёртом веке от Рождества Христова это неприемлемо. Как ты думаешь, Стайн?

— Неприемлемо, — Дор почти прошептал это слово. Замыслы капитана оставались для него загадкой. Хотя скорее всего этот киборг с глазами и в алой удавке просто решил постебаться напоследок. Снабдить Дора и Саю пачкой своих гуманистических идей и отправить на минус двадцатый этаж отбывать пожизненное или сколько он там решит. Для командира особой бригады весьма ожидаемый ход.

Но Рифус Гарт совершенно не собирался подлаживаться под измышления Дора.

— Обычно, — Гарт включил маленький планшет и пару секунд что-то в нём настраивал, — такие вещи проводятся в конференц-зале, в торжественной обстановке, в присутствии старших товарищей и всё такое. Но вы, два придурка, обойдётесь без церемоний. Один свидетель есть, этого довольно. Стайн. Подойди к столу, правую руку на сканер. Читай вслух.

Дор подошёл, не зная, что и думать, и увидел на столе у капитана планшет, больше похожий на вырезанный из металла прямоугольник без каких-либо значков и пиктограмм, кроме эмблемы Отдела. Прямоугольник поблескивал ртутным глянцем. Когда он поднёс ладонь, планшет слегка завибрировал и словно притянул его пальцы невидимым магнитом. Рука Дора легла на прохладную поверхность. Подушечки пальцев слегка закололо. Отдёрнуть ладонь уже не получалось. На маленьком планшете высветился текст, набранный мелким шрифтом. Молодой человек прищурился, вчитываясь во фразы, от которых у него встали дыбом волосы, если бы они у него были.

— Вслух, Стайн.

Дор сглотнул, понимая, что на сей раз он не просто влип, а таки получил пожизненное, вид сбоку. За ним внимательно наблюдали три пары глаз: светло-карие, зелёные и жемчужно-серые в золотых крапинках. Он пододвинул к себе планшет.

— Я, Дор Стайн, поступая на службу в особую бригаду специальной службы правительства по надзору за научными изысканиями, клянусь при осуществлении полномочий сотрудника особой бригады достойно исполнять свой служебный долг и возложенные на меня обязанности по обеспечению безопасности Ойкумены, выполнять требования устава и приказы командира, хранить государственную и служебную тайну.

Металлический планшет пискнул. Руку пронзила нестерпимая боль, у Дора даже выступили на глазах слёзы. Рифус Гарт пару секунд поизучал лицо своего нового подчинённого и кивнул.

— К присяге приведён. Можешь убрать руку. Сейчас тебе перепрограммируют чип, потом в секретариате получишь новое удостоверение. И запомни, Стайн, теперь я твой командир. Не какой-то там работодатель, а командир. Мои приказы — закон. Поздравляю. Теперь ты штатный сотрудник особой бригады. Советую хорошенько изучить устав. А сейчас очередь твоей подружки.

Сая слушала текст присяги, произносимый Дором, и у неё медленно слабели ноги. Вот, значит, каким образом он решил выкупить её свободу. Вот, значит, до чего он вчера договорился с капитаном, и теперь стал полноправным членом бригады со всеми вытекающими. «Как же так, Дор? Зачем тебе это... то же рабство... моя свобода не стоила того». Но услышав последние слова капитана, Сая задохнулась.

— Сая, у тебя опять проблемы со слухом? Подойди, положи руку на сканер, принеси присягу, и ты забудешь, как выглядит изолятор. — Гарт, казалось, искренне веселился. Сая затравленно огляделась по сторонам. Алби, поймав её взгляд, пошевелила пальцами, изобразив шагающего человечка. Дор лишь сделал глазами движение в сторону стола, а капитан всё так же странно улыбался. «Нет... Господи, ну почему?.. Я не стану одной из них. Я не смогу... Так.. так нельзя... — У Саи защипало в носу. — Нет, не надо, пожалуйста... Дор, что же ты натворил...»

— Так, — Гарт задумчиво почесал подбородок, — процесс застопорился. Сая, тебя что-то смущает? Или камера тебя ничему не научила? Ладно, как хочешь. Стайн.

Дор дёрнулся. Взгляд капитана не предвещал ничего хорошего.

— Конвоируй арестованную в изолятор. Дорогу, думаю, помнишь. Потом в секретариат. Всё, аудиенция окончена.

— Дор, — одними губами прошептала потрясённая девушка, — но как же так... Зачем...

— Исполнять, — раздался голос капитана. Но Дор Стайн так и не мог решиться на этот чудовищный шаг. У него всё вертелось перед глазами. Что ж, ничего не скажешь, Рифус Гарт его предупреждал, что широких жестов больше ждать не стоит. Но собственноручно отправить Саю в изолятор? Конвоировать её? Теперь он обязан выполнять все приказы капитана, какими бы бесчеловечными они ни были. Дор обернулся, и Гарт увидел в его глазах такую муку, что даже моргнул один раз.

— Стоять. В сторону. — Капитан подошёл к Сае, у которой по щекам текли слёзы отчаяния.

— Твой молодой человек сделал единственно разумный и правильный выбор в данной ситуации. Люди из любви могут решиться на самые неожиданные шаги. Я не собираюсь тебя уговаривать, Сая, ты не ребёнок, чтобы нянчится тут с тобой. Я последний раз предлагаю тебе принести присягу. И все твои беды закончатся. Если не веришь, спроси мою жену. Ты прямо-таки идёшь по её стопам. Ну вот и иди.

Сая посмотрела на Алби в последней, какой-то отчаянной надежде на поддержку. Жена капитана слегка улыбнулась.

— Сая, я не понимаю, как можно выбирать между казематом и тем, что предлагает господин капитан. Забудь ты уже своё вагантское прошлое. И не заставляй Дора исполнять этот приказ. Он не заслужил от тебя такого.

На последних словах Сая разрыдалась в голос, закрыв лицо руками. Внезапно она почувствовала, как по пальцам заструилась обжигающе холодная вода. Девушка ойкнула, отдёрнув ладони, и увидела капитана с пустым стаканом. Вид у него был бесконечно утомлённый.

— Отставить истерику. Руку на сканер, читай вслух.

Сая, кое-как вытерев мокрые пальцы о футболку, подошла к столу и положила дрожащую ладонь на металлический планшет. Едва она закончила читать текст присяги, как по руке огненной волной прокатилась адская боль. Сая охнула и осела на пол вместе со сканером.

— А, — поморщился Гарт, — у тебя же не чип, а чёрт-те что, ботва следящая. Потерпи немного, сейчас тебя перепрограммируют.

Он ткнул кнопку интеркома и буркнул в микрофон что-то неразборчивое. Через пару минут в кабинет зашёл уже знакомый Сае «красногалстучник», только вместо толстого шприца на сей раз у него в руках был странный предмет, похожий на узкий и длинный фонарик.

— Закатайте рукав. Дышите медленно и равномерно. — Особист вопросительно уставился на капитана.

— Женщину по стандартному протоколу, мужчину по протоколу «М+».

— Так точно, — кивнул офицер и прижал «фонарик» к руке Саи, в то место, где бугрился под кожей чип слежения. «Фонарик» зажужжал, и девушка почувствовала, как боль уходит, а на её место приходит лёгкое жжение. Через минуту спец закончил и подошёл к Дору. На какой-то краткий миг Сае показалось, что «красногалстучник» смотрит на нового коллегу со смесью недоверия, удивления и лёгкой опаски.

— К присяге приведена. Поздравляю. В секретариате получишь удостоверение, форму на складе. Устав как-нибудь на пару выучите, через три дня проверю. Что, Сая? Эту ночь будешь спать у себя дома, на мягкой постели в обнимку со своим мотоциклистом.

— Господин капитан, — начал было Дор, но Гарт его резко одёрнул:

— Следует говорить: «Разрешите обратиться, господин капитан». Ладно, у тебя три дня на изучение устава и уставных обращений. Ну, чего тебе ещё?

— А... а какие теперь наши обязанности?..

Гарт пару секунд смотрел на Дора в упор, а потом расхохотался так, что у Саи мороз по коже пробежал.

— В «Гипносе» работать ваши обязанности, думаешь, вам табельное выдадут? Да я скорее штырьку оружие доверю, чем твоей трепетной нимфе. Так, всё. Алби, проводи Саю в секретариат. А ты, Стайн, останься. Я ещё с тобой не закончил.

* * *

Сая шла вслед за Алби, пытаясь справиться с колотящим её ознобом. Рука уже почти не болела, только чесалась, и футболка ещё не до конца высохла. Сая шмыгала носом, не понимая, как ей теперь жить дальше. Ей и Дору. Подумать только, ещё этой ночью, в камере, она была уверена, что ей нечего предложить в обмен на своё освобождение. Оказалось, очень даже есть что. Оказалось, чтобы получить свободу, надо отказаться от неё окончательно. В глазах у девушки снова защипало. Она уже смирилась со своей ролью в проекте «Гипнос», но могла утешать себя тем, что она просто арестованная вагантка, собственность бригады и ничего больше. Она не в силах ничего изменить. Но даже эту иллюзию Рифус Гарт разбил вдребезги, приведя её к присяге и сделав штатной сотрудницей «Красного отдела». И теперь он не просто пугающая фигура в чёрном костюме и со взглядом рептилии, а её командир, и она, как Дор, должна беспрекословно ему подчиняться и выполнять все приказы. И... да, а почему этот жуткий человек сказал, что она идёт по стопам его жены?

— Сая, — Алби улыбнулась и погладила её по плечу, — всё, успокойся. Я понимаю, тебе сейчас немного не по себе. Но все твои злоключения уже в прошлом. Ты больше не вагантка, вынужденная скрываться где-то на заброшенной стоянке, ты не заключённая, которую держат в изоляторе и кормят какой-то болтанкой, ты теперь свободный человек со стабильной работой, хорошей зарплатой, нормальным жильём и любимым мужчиной. Сая, пойми, никто не бросит тебя на оперативную работу или на работу с агентурой. Для этого есть другие люди. Вы с Дором продолжите свои погружения, ваша работа заключается именно в этом, и вы прекрасно справляетесь.

— Это Дор, да? — прошептала Сая. — Он решил таким способом... вытащить меня оттуда?

— Нет, — Алби отрицательно покачала головой, — это решение капитана. Ты думаешь, Дор смог бы добиться его аудиенции? Какой-то внештатник? Это даже не смешно. Капитан слышал ваш диалог вчера вечером, когда ты вернулась в камеру. Слышал и... принял решение. Такое, которое устроило бы всех. И его, и Дора, и тебя. Особенно тебя.

— И... — У Саи округлились глаза, и она даже остановилась, споткнувшись на ровном месте. — Он решил взять нас на работу? Сюда? Я не понимаю...

— Бригада всё обращает на пользу, — Алби повторила слова мужа, — и если в первый раз капитан прислушался к моей просьбе и только, то сейчас он хочет получить отдачу. Вы с Дором — прекрасное приобретение, а если учесть, что вы и без того работаете в «Гипносе», то даже странно, что Рифус Гарт не взял вас в штат ещё раньше.

Сая медленно кивнула. Ужас постепенно отпускал её, растворяясь в ободряющих словах Алби Мирр-Гарт и в её спокойных зелёных глазах. Этой ночью, говорил капитан, ты будешь спать дома. Ты больше не вернёшься в изолятор. Ты больше не будешь бояться стрелки часов, неумолимо приближающейся к отметке в десять вечера. Ты свободна, Сая Хоук. Как бы эта свобода не называлась.

— А почему капитан сказал про вас...

— Потому что ты повторяешь мой путь, Сая. Давай выйдем во внутренний дворик, и я тебе расскажу. Секретариат от тебя никуда не убежит.

— Ты, Сая, и впрямь повторяешь мою судьбу, — Алби села на скамейку во внутреннем дворике, обрамлённую парой клумб с мелкими розовыми цветами. Сая примостилась рядом и во все глаза смотрела на свою начальницу. Вид у жены капитана был задумчивый и немного отрешённый.

— Я тоже училась в Институте, а потом стала там работать. Только не в технологическом, а в биологии. Наша лаборатория занималась проектом «Гипнос». Да-да, — Алби улыбнулась, видя изумление Саи, — этот проект переехал сюда вместе со мной. Но тогда... Наш коллектив, включая профессора, арестовали по доносу одного научного сотрудника. М-да... Рифус Гарт меня и арестовал, посадил даже не в изолятор, а в вольер для подопытных собак. — На этих словах глаза Саи стали размером с плошки. — А потом Рифуса Гарта обвинили в убийстве свидетеля, обвинили бездоказательно, но тогдашнему капитану этого хватило. И Гарт дезертировал, прихватив меня в качестве заложницы. Тогда велись те ещё игры... А чтобы его не нашли, он не придумал ничего лучше, как рвануть во Внешний мир, где мы и околачивались целую неделю. Там... ладно, неважно. Потом мы вернулись, он добился аудиенции у канцлера, там... там я здорово сглупила и в итоге мы оба оказались в изоляторах. Рифусу по совокупности статей светило пожизненное, мне же надо было сдать все свои разработки. Но... я не знаю, есть ли в этом мире судьба или что-то ещё, но капитана Гира отправили в отставку, Рифуса канцлер назначил на его место... я вышла за него замуж и перешла работать в Отдел. Замени технологический корпус на биологию, взрыв на донос, Внешний мир на вагантские крысиные норы, изоляторы и менять не надо... ты не улавливаешь аналогию?

Девушка ошарашенно кивнула. Алби Мирр-Гарт и впрямь практически полностью повторила судьбу Саи, это было невероятно, таких совпадений не бывает...

— Поэтому ничего удивительного, что ты в итоге оказалась в бригаде. Не переживай, Сая. В любом случае, вряд ли ты в обозримом будущем понадобишься капитану лично. Ты работаешь со мной. Меня-то ты не боишься?

— Нет, — Сая попыталась улыбнуться, но вышло не очень, — а... а Дор... а почему капитан его не отпустил?

— Не знаю, — Алби решила не торопить события. Пусть лучше молодой человек сам расскажет Сае о модификации. В том, что Дор Стайн согласится на неё, Алби почти не сомневалась. Гарт умел убеждать.

— Ну пойдём. Ещё столько беготни. Секретариат, потом на склад, а он в другом конце здания, потом на медосмотр, это обязательная процедура... Надо успеть до вечера.

* * *

— Что ты знаешь о Внешнем мире, Стайн? — Капитан сидел на краешке стола и изучал личное дело Дора.

— Что... что он существует, господин капитан. — Вопрос застал Дора врасплох. Внешний мир был табу для всех жителей Ойкумены. Почему капитан интересуется этим?

— О как. Похвальная осведомлённость. Ещё что?

Перед глазами Дора против его желания завертелись картинки из визуализированного сна, который показала ему Алби. Молодой человек зажмурился, чтобы лучше видеть, и медленно начал перечислять:

— Там огромные деревья... покрытые мхом... и лианы свисают... разные... И папоротники... выше человеческого роста... а ещё там серо-красный мох и красные лишайники на поваленных брёвнах... стена леса... темно... почти нет солнца... и воздух словно дрожит... и какие-то звери... типа огромных собак, только рыжие и у них странная шерсть... большие ящерицы... и пауки...

Гарт слушал со всё возрастающим изумлением. Дор описывал Внешний мир очень точно, откуда он набрался таких подробностей?

— Достаточно. Где ты почерпнул эти сведения? Или я ненароком принял на службу тайного нарушителя границы?

Дор открыл глаза и клацнул зубами от неожиданности.

— Нет. Нет-нет, господин капитан, я никогда не был во Внешнем мире. Мне... госпожа Мирр-Гарт показала мне мой сон. Запись визуализации. Чтобы я... знал, куда погружаюсь. Она сочла это необходимым.

Рифус Гарт слез со стола и начал нарезать круги по кабинету. Он понятия не имел, чем руководствовалась Алби, разрешив Дору увидеть свой сон, но сейчас это играло капитану на руку. Дор Стайн уже имеет минимальное представление о Внешнем мире, и, насколько Гарт мог судить, эти картины потрясли молодого человека до глубины души. Вряд ли он откажется увидеть их воочию.

— Я подумываю перевести тебя из исследовательского отдела в оперативный. От участия в «Гипносе» это не освобождает, но у меня есть на тебя ещё кое-какие виды. Я изучил твоё личное дело и медицинскую карту. Думаю, ты и сам в курсе, что у тебя идеальные физические данные, эталон, можно сказать. По всем параметрам. Такое нечасто встретишь. Плюс стабильная психика, решительность и упёртость в хорошем смысле этого слова. У меня есть к тебе предложение, Дор Стайн. Необычное предложение.

Дор слушал молча, понимая, что сейчас, в этом кабинете, в очередной раз решается его судьба. Слова капитана о Внешнем мире внесли в мысли лысого испытуемого невиданную сумятицу. Но молодой человек догадывался, что Рифус Гарт завёл этот разговор неспроста. Он что-то хочет от Дора, что-то, связанное с Внешним миром. И когда командир особой бригады заговорил, Дор Стайн целиком обратился в слух.

* * *

Сая смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Вместо вечно встрёпанной девушки в футболке и свободных штанах на неё смотрела незнакомка в чёрном жакете и красном шёлковом шейном платочке. Волосы были забраны в низкий пучок, скрывая выбритые виски. От былой вагантки и заключённой не осталось и следа. Алби наблюдала за Саей, пряча улыбку. Девушка себя рассматривала, вглядываясь в каждую деталь, и словно заново знакомилась со своим отражением. Вид у неё был до крайности ошарашенный.

— Тебе идёт. И с такой причёской ты выглядишь значительно симпатичнее. Ну, слава богу, мы сегодня всё успели, я боялась, что из-за медосмотра мы опоздаем на склад. Я думаю, сейчас тебе стоит пойти домой, привести мысли в порядок, дождаться Дора, а завтра уже полноценный рабочий день. В девять тридцать будь в лаборатории.

— Да... — Сая кивнула, не отрывая взгляда от зеркала. — В девять тридцать.

— До завтра, — Алби направилась к двери, — выход найдёшь, не заблудишься? Пойдём, доведу тебя до проходной, ты можешь запутаться в коридорах.

Сая шла по широкому коридору, на пару шагов отстав от своей провожатой, как вдруг от её лица отхлынула вся кровь. Девушка замерла на месте, не в силах пошевелиться от страха. Ей навстречу двигалась до боли, до парализующего ужаса знакомая фигура, при виде которой Сая едва не лишилась чувств. Алби её остановки не заметила, постепенно удаляясь. И Сая осталась один на один с лейтенантом Альдом Диром.

— Мадемуазель Хоук? Вижу, вас можно поздравить со вступлением в наши ряды. — Дир вежливо улыбался, и у Саи внутри всё переворачивалось от липкого жгучего ужаса. У неё внезапно пересохло во рту, и девушка только смогла сделать один маленький шаг назад. Альд Дир снова улыбнулся.

— Я прошу вас, примите мои самые искренние сожаления. Я исполнял приказ, мадемуазель Хоук. Надеюсь, вы простите мне тот инцидент полугодовой давности.

— Вы... вы садист... — наконец смогла прошептать Сая, едва выговаривая слова. — Вы получаете удовольствие от вида боли... Я не могу... такое... мне надо идти.

Специалист по агентуре посторонился.

— Я не задерживаю вас, мадемуазель Хоук. Вам не следует меня бояться. Вы теперь приняты в нашу семью, и вам ничего не грозит. Если позволите, я бы пригласил вас... на ужин. Я был бы рад загладить то неприятное впечатление, что произвёл на вас тогда. Что скажете?

— Мне надо идти, — повторила Сая, — и мне есть, с кем ужинать.

— Жаль, — покачал головой Дир, — но я оптимист по жизни. Никогда не следует падать духом и терять надежду. Возможно, когда-нибудь вы передумаете. Всего хорошего, мадемуазель Хоук.

Альд Дир обошёл неподвижно стоявшую девушку и зашагал прочь по пустому коридору. А Сая ещё минут десять была не в силах сделать хотя бы одно движение, безуспешно борясь с колотящим её ознобом.

Глава 21

Сая долго размышляла, ждать ли ей Дора около проходной или всё-таки отправиться домой и попытаться хоть немного привести в порядок мысли. Встреча с Альдом Диром выбила её из колеи. Девушка понимала, что её опасения беспочвенны, чёртов садист мог куражиться над беззащитными вагантами или арестованными, штатную сотрудницу он и пальцем бы не тронул, за это сам вербовщик мог поплатиться званием и свободой. И всё же от осознания того, что лейтенант Дир теперь её сослуживец, Саю трясло. Дору она решила ничего не рассказывать. Ни к чему бередить старые раны. Она ещё немного помялась у проходной и отправилась домой.

Ей пришлось прождать Дора почти полдня, пока не начало совсем уж смеркаться. Сая с затаённым ужасом глядела на настенные часы, стрелка которых медленно, но верно приближалась к десяти вечера. Она помнила тот единственный раз, когда они опоздали буквально на минуту, и её тело пронзила острая боль от электрического разряда. Она даже сознание потеряла, и дежурный офицер был вынужден тащить её за шкирку в камеру, где она и очнулась. Больше Сая и Дор никогда не позволяли себе забыть о времени. И сейчас она сидела в одиночестве в маленькой однокомнатной квартирке и с замиранием сердца ждала наступления «часа Х». Стрелка медленно дёрнулась и встала на первую минуту одиннадцати. Ничего не произошло. По щекам Саи потекли слёзы облегчения. Хоть в чём-то капитан Рифус Гарт не соврал.

Дор вернулся, когда уже стемнело. Молча прошёл в комнату, сгрёб Саю в охапку и минут пятнадцать просто сидел, перебирая её волосы, и ничего не говорил. Сая терпеливо ждала. Она догадывалась, что разговор Дора и капитана был не из лёгких, хотя и не знала, о чём. Но бросив один-единственный взгляд на любимого человека, девушка поняла, что случилось нечто непредвиденное и не очень-то хорошее. Она тихонько вздохнула и прижалась к нему всем телом. Время вопросов ещё не пришло.

— Куда же я тебя втянул, — Дор наконец отвлёкся от наматывания русой пряди на палец и, зажмурившись, начал массировать виски, — какой же я идиот.

— Втянул? — Сая подняла голову. — Ты меня вытащил из камеры, у меня теперь есть работа, за которую платят, мне больше не нужно бояться показываться в черте города и я наконец могу ночевать дома, с тобой. Куда-то вот сюда ты меня и втянул.

Дор удивлённо покосился на неё. Он помнил, о как же хорошо он помнил тот ошеломлённый и умоляющий взгляд, когда Гарт приказал ему конвоировать Саю в изолятор. Тогда Дор понял, что безвозвратно потерял эту девушку, потерял в один миг, и вернуть её будет невозможно. Он закрыл лицо руками и рухнул на колени.

— Ты что, — испуганно пролепетала Сая, — что с тобой? Что случилось?

— Я думал, ты сюда уже не вернёшься, — тихо ответил Дор, — после всего этого. После того приказа.

— Ты его не выполнил... Это капитан специально пугал...

— Капитан? Пугал? — Дор криво усмехнулся. — Капитан Гарт знает толк в моральных пытках. Он знает, как привести человека к покорности и заставить делать то, что ему надо, не прикасаясь даже пальцем. Но я сейчас не о Гарте, а о себе. Ты понимаешь, что я должен был выполнить приказ? Должен был лично запереть тебя в камере, и ты бы из неё больше не вышла? Сам, своими руками. Как ты могла после этого со мной остаться?

— Чудной ты, — Пальчики Саи пробежались по его лицу, — вроде всё правильно говоришь, а слов своих сам же не понимаешь. Капитан на то и капитан, чтобы отдавать приказы. К присяге нельзя привести силой, это даже я знаю. И ему нужно было, чтобы я сама положила руку на сканер. А я испугалась. И он решил... простимулировать. В противном случае надзиратель мог притащить сканер и текст прямо в камеру, какие проблемы-то? Дор, за что ты себя казнишь? Мне... госпожа Мирр-Гарт, она мне кое-что объяснила... не так всё и плохо, Дор Стайн. Уж всяко лучше этого чёртова каземата. Меня, знаешь ли, жизнь тоже учит. Всё могло быть хуже, гораздо хуже. Не вини себя, прошу. И вообще, кто знал, что капитан нас подслушивал? Не вини себя, Дор. Как ты мог подумать, что я уйду. Какой же ты глупый всё-таки. Ну встань, пожалуйста...

— Я всегда, — прошептал Дор, — всегда стоял перед тобой на коленях. Я даже не знаю, за что мне такая женщина.

— Встань, — Сая наклонилась к нему и звонко чмокнула в нос, — встань и расскажи, наконец, что от тебя хотел капитан. Ты вошёл с таким лицом, будто завтра тебя отправляют во Внешний мир.

Дор помолчал ещё несколько минут, потом вышел на кухню и вскоре вернулся с двумя запотевшими бутылками пива.

— Я тебе сейчас такое буду рассказывать, что на сухую никак.

Сая слушала, открыв рот и забыв дышать. Она так и не притронулась к пиву, боясь пропустить хоть слово из рассказа Дора. Он говорил настолько немыслимые вещи, что у Саи голова шла кругом. Модификация? Многоплановое и поступательное изменение человеческого организма для противодействия Внешнему миру? Поход во Внешний мир?! Но это же абсурд... туда нельзя... никто в здравом уме не полезет за Грань, это сразу психушка или пожизненное... а модификанты туда ходят? Господи, но зачем?!

— Капитан говорил, в Ойкумене полно отъехавшего народу, который ломится туда почём зря. У кого-то проблемы с властями, кто-то там ширяется местной наркотой, капитан называл их «штырьки». И фото показывал, только тебе лучше такое не видеть. Полная физическая деградация, вплоть до потери способности говорить. И сталкеры. Те, кто тащит извне всякую дрянь для вагантов. Прости, Сая, но это так.

— Я знаю, — тихо сказала девушка, — мне рассказывали о таких, но я не верила. Ведь во Внешний мир нельзя проникнуть...

— Можно. Причём разными путями. Капитан, например, знает проход по воде. Кстати говоря, Рифус Гарт тоже модифицирован. Поэтому и не моргает. Он был во Внешнем мире сорок четыре раза. Даже представить сложно...

— Но зачем это тебе? Если ты говоришь, что есть возможность отказаться...

— Да. Единственный случай, когда кандидат может оспорить решение капитана. И отказываются, Гарт говорил, девяносто процентов кандидатов принимают решение не подвергаться модификации. А причин хватает. — Он вздохнул и прижал девушку покрепче. — Одна из них это полная стерильность.

Сая вытаращилась.

— Как выразился капитан, отсутствие фертильности при нормальном либидо. Сая, это ты у нас химик, специалист по неорганике, по фторидам этим вашим. А я физиолог. Я знаю, как устроен человеческий организм. Отсутствие фертильности, в данном случае азооспермия, эта полная невозможность иметь детей. Полнейшая. Без шансов. Хотя, что называется, на стояк это не влияет, на том спасибо.

— Как физиолог, — Сая посмотрела на него очень пристально, — ты должен знать про кумулятивный эффект. Тебя три с половиной года полощут в радиоактивном изотопе. А меня шесть месяцев. «Радиант-плюс», это всё, конечно, хорошо. Но ты же сам понимаешь, что если я рожу ребёнка... отложенный эффект может проявиться именно на плоде. Я думала, ты... я...

— Я знаю, — оборвал Дор, — знаю. Я и без модификации не рискнул бы. Слишком опасно. Просто ты должна это знать.

— Значит, в нашем случае стерильность уже не основополагающий фактор для отказа. А что ещё? — У Саи в голове была невозможная сумятица. Всё-таки к некоторым вещам жизнь никого не готовит.

— Решающий фактор, — Дор сделал глоток и сел перед ней на корточки, — это тупо шанс сдохнуть во Внешнем мире. Умереть увлекательной смертью во множестве форм. И костей не найдут. — Он запрокинул голову и допил одним махом всю бутылку. Сая поёжилась. Куда же они с Дором попали, это же даже вообразить невозможно... «Красный отдел» представился Сае в виде ящика со множеством тайников. На поверхности лежит самое очевидное: пресечение запрещённых исследований, а так же собственные научные разработки, которые по каким-то причинам нельзя доверить штатским из Института. А вот в глубине... в глубине Отдела словно таился громадный спрут с тысячью щупалец, охватывающий самые неожиданные аспекты существования человечества. Она осторожно сделала глоточек, поперхнулась, закашлялась, а потом подняла голову:

— Должны быть и плюсы. Иначе как вообще могут появиться согласившиеся?

— А то. — Дор поманил её пальцем, и они вышли на балкон. Молодой человек закурил, некоторое время наблюдая за распадавшимися на отдельные струйки дымными облачками, а потом продолжил:

— Во-первых, модификанты считаются элитой Отдела. Настоящей, а не по документам. Это люди, которым под силу совершенно невозможные для остальных вещи, даже для их собственных сослуживцев. Во-вторых, как это не пошло и не банально, но таких денег я в глаза не видел. Да-да, мне как Гарт сумму озвучил, так я аж сел. «Гипнос» тут рядом не валялся. Ну и в-третьих, внеочередное звание, хотя мне пофиг, но капитан к этому относится очень серьёзно. Так что, может, и сержантом стану безо всякой выслуги. Ну и, как водится, быстрое восстановление организма, от «Гипноса»-то меня никто не освобождал. Много чего, Сая, много чего... — он замолчал и только рассматривал тлеющий кончик сигареты.

— Тебя ведь не только это беспокоит, — Сая задумчиво переплетала пальцы, — я же вижу.

— Да. — Дор до сих пор не мог до конца поверить, что эта девушка осталась с ним, несмотря ни на что, не плюнула ему в лицо, как Ирма, и не захлопнула перед ним дверь. Это казалось Дору Стайну настолько невообразимым, что он даже не знал, как продолжить этот разговор. У любой женщины есть свой запас прочности, и Дор не хотел рисковать. Но что бы он там не думал, а точки над «i» расставить было необходимо. Сая не заслужила его вранья.

— Некоторое время назад Алби показывала мне мой визуализированный сон. Мы же не знаем, что видим во время погружений. Спим как сурки, ничего не помним, когда просыпаемся, только в лазарете тусим по десять дней. А она показала мне. Зачем, не знаю. Сая, мы с тобой во время погружений видим Внешний мир.

Девушка ахнула, прикрыв рот ладошкой. Дор криво улыбнулся и продолжил:

— Я когда это увидел... Знаешь, я даже в детстве не плакал, ни разу. Терпел, стиснув зубы, но никогда не плакал, не давал себе волю. А здесь... Сая, если бы ты только видела... Это... у меня слов не хватит описать эти... картины. Это такое буйство красок, буйство жизни... Это жизнь, Сая, понимаешь? Настоящая жизнь, такая, какой у нас уже никогда не будет. Это гимн возрождению, такое... это такое чудо...

Сая слушала и тихонько кивала. После этих слов она поняла, что бессмысленно просить Дора отказаться от трансформации. Девушка вздохнула. Дора Стайна она успела выучить достаточно хорошо. И вдруг она ощутила облегчение. Оттого, что тоже приняла решение. Единственно возможное.

— Что бы ты не решил, — она посмотрела ему в глаза, — я с тобой. И никуда ты от меня не денешься.

— Сая, ты... — Дор слушал и не верил своим ушам. — Ты что, согласишься, чтобы я стал модификантом? Стерильным гибридом с глазами-плошками?

— Дор, я тебя не первый день знаю. Ты не Рис Такер, не кабинетный хлюпик, обложенный пробирками и реактивами, и никогда таким не был. Тебе нужно действие. Ты таким родился. Конечно, тебе скучно в «Гипносе». Сон-лазарет-свободное время, и в основном в кабаках. Самому не надоело? Я же вижу, Дор, ты мог бы и не рассказывать про визуализацию. Я же вижу, тебе... тебе нужна нормальная мужская работа, возможно, и с риском, зато это честный риск. Ты же поэтому рассекаешь на своём кошмаре этом двухколёсном, на мотоцикле, тебе нужен адреналин, риск, чтоб вот по лезвию. Тебе нужен вызов, Дор. Ну так прими его. Кажется, тут кто-то сейчас рассказывал, что ты можешь превзойти капитана? Ну так давай. — Сая смотрела в упор. — Раз уж ты перешёл в Отдел, так возьми от него всё. Стань лучшим. А как иначе?

Во второй раз в жизни Дор испытал настоящее, истинное, бесконечное потрясение. Он, не отрываясь, смотрел на худенькую русоволосую девушку с жемчужными глазами, смотрел и и чуть не щипал себя, чтобы убедиться, что это не сон. Сая Хоук читала в его душе, как в открытой книге. И он до сих пор не мог поверить, что эта девушка действительно с ним, несмотря на всё то, что он говорил ей. Он едва смог сформулировать свой вопрос:

— И... ты не боишься, что я откину копыта во Внешнем мире?

— Боюсь, — тихо сказала Сая и вцепилась пальцами в запотевшее холодное стекло, — очень боюсь. Но знаешь, лучше я буду бояться настоящих ужасов. А не придуманных.Тем более, ну есть же какая-то подготовка?.. — Она вопросительно уставилась на Дора.

— Это само собой. Помимо собственно модификации ещё предстоит куча теории по Внешнему миру, капитан сказал, что в случае моего согласия он приставит ко мне лейтенанта Кайта, это второй после Гарта оперативник-модификант, с огромным опытом. Гарт вбил себе в голову, что из меня выйдет, так сказать, эталон. Поэтому подошёл к этому делу очень серьёзно. Да чёрт возьми, Сая, он мой чип сразу по протоколу «М+» запрограммировал, он был уверен, что я соглашусь. Но процесс, надо признать, небыстрый. Сначала два месяца постепенной переделкиорганизма, потом реабилитационный период. Теория, я уже говорил, надо вызубрить, что там ядовито, а что нет, какой зверь чем опасен да и вообще. Плюс мне предстоит научиться обращаться с разными видами оружия, подтянуть рукопашный бой, господи, там столько всего.

— Значит, подтянешь. Научишься. Всё выучишь, сдашь все экзамены. Всё у тебя получится, Дор Стайн. Уж мне-то ты можешь поверить.

— Бельчонок, — Дор подошёл поближе, — ну вот за что ты мне такая? Чем я тебя заслужил, а? Ничего ведь в своей жизни хорошего не сделал.

— Позволь об этом судить другим. И, — она прижалась к нему всем телом, чувствуя странное, необъяснимое облегчение, — давай сейчас не думать о всяких кошмарах. Я вижу, ты ещё не понял до конца, что теперь я сплю здесь, а не в камере?

В это же самое время, когда Дор рассказывал Сае о предложении капитана, сам капитан вызвал к себе лейтенанта Сида Кайта. Кайт был поджарым сорокалетним мужчиной с такими же, как у Гарта, неподвижными глазами и перебитым в двух местах носом. Нос Сиду Кайту свернули ещё до приёма на службу, во времена бурной юности, но он упорно отказывался от пластики.

— Господин капитан, разрешите войти?

— Да, Кайт, заходите. У меня для вас сюрприз.

Сид Кайт вошёл и замер перед столом командира. Гарт изучал какие-то записи в своём планшете, а потом протянул блестящий прямоугольник лейтенанту.

— Ознакомьтесь и изложите ваше мнение.

Сид взял планшет и начал читать досье Дора Стайна. Прочёл, хмыкнул про себя, и принялся за медицинские показатели. А вот тут лейтенант Кайт удивлённо присвистнул.

— Однако. Нечасто встретишь такую выигрышную комбинацию. Это новый кандидат?

— Да. Я хочу приставить его к вам, он должен набраться опыта. Сам я по ряду причин не собираюсь натаскивать этого юноша, а вот вы с вашим послужным списком здесь в самый раз.

— Кандидат дал своё согласие?

— Завтра даст. Не смотрите так, Кайт, я немного разбираюсь в людях. Такие, как этот Стайн, лучше всего себя чувствуют при настоящем деле. А сейчас он занимается у нас чёрт знает чем, и сам это понимает.

— Господин капитан... вы хотите сказать, этот молодой человек служит в бригаде? Я его ни разу не встречал.

— Он здесь уже три с половиной года. Внештатник. В исследовательском. Собственно, там и продолжит... когда будет свободное время. Не далее как сегодня я принял его в штат. Так что с юридической стороны всё чисто. Вы, Кайт, будете курировать этого молодого человека и вводить его в курс дела. Вы помните своё первое посещение Внешнего мира? — вдруг спросил Рифус Гарт.

— Так точно, господин капитан. У меня было задание найти группу сталкеров, зашедшую с юго-западной стороны, и нейтрализовать. При сопротивлении ликвидировать.

— Вот-вот. И я так же начинал. Капитан Гир в этом смысле фантазией не отличался. Так вот, Кайт, этой позорной практики больше не будет. У нас не так много модификантов, а свежей крови не было уже лет пять, не меньше. Бросать человека на задание без предварительной подготовки это бред сумасшедшего. Никакие симуляторы и «комнаты ужасов» не заменят реальной угрозы. Когда Стайн пройдёт все этапы и более-менее освоится, будете таскать его на экскурсии по Внешнему миру. Показывать, объяснять, дрессировать. К первому заданию этот парень должен подойти во всеоружии.

— Так точно, господин капитан. Но, если мне позволено будет сказать...

— Что?

— Во время нашего с Ледсом последнего броска за лишайником для «Танатоса» мы видели кучу зверья на подступах. Кого-то пристрелили, кто-то сам подох, причём в мучениях. Ледс некоторых добивал из жалости, смотреть невозможно было. Там что-то не то творится, господин капитан. Я за всю свою службу такого не видел.

— Я знаю, Кайт. Внешний мир болен, очень болен. Исследовательский отдел обнаружил причину патологии и сейчас ищет средство нейтрализовать угрозу. Полгода назад я был в самом сердце Внешнего мира. В режиме максимальной секретности, так что не пучьте глаза. И видел то, чего не может быть. И вот что я скажу вам, Кайт, и прошу отнестись к моим словам серьёзно. Вы натаскаете Дора Стайна по всем позициям. Сделаете из него «М+». Я его чипировал по этому протоколу, проблем возникнуть не должно.

— «М+»?! — У лейтенанта Кайта отвисла челюсть. — Ещё до согласия кандидата?

— Ага. Я провижу будущее. Так вот. Вы сделаете из него «М+», потому что вам с ним предстоит потом задание государственной важности. За подписью канцлера. А ваша задача на ближайшее после реабилитации Стайна время хорошенько его подготовить, свозить во Внешний мир и натренировать там до полного автоматизма. Чтобы штырьки разлетались как конфетти из хлопушки.

— Когда я смогу познакомиться со этим молодым человеком?

— Завтра. После того, как он подпишет официальное согласие на модификацию и письменно подтвердит, что ознакомлен со всеми рисками.

— А он ознакомлен?

— Вы меня поражаете, Кайт. Ознакомлен. Но такие, как этот субчик, спят и видят, чтобы пройти по краю пропасти. Это натура такая, кипучая, плюс южный сателлит. Там только такие и выживают.

— Южный сателлит? — Сид Кайт потрогал перебитый нос. — Земляк, значит. Тем лучше.

— Да, и вот ещё что. Говорю вам сейчас, чтобы потом не было недопониманий. Когда этот юноша вас превзойдёт, постарайтесь смириться. Как я.

— Господин капитан, — Сид Кайт был натуральным образом шокирован. — он ещё даже не прошёл первого этапа. Как можно утверждать, что из него вообще выйдет толк?

— Выйдет, Кайт, и не спорьте. Я такого материала все эти годы ждал. Такой комбинации. Из него выйдет толк. Мы с вами сделаем из него эталон. Универсала. Потому что сейчас, когда Внешний мир сходит с ума и грозит выплеснуть это безумие на Ойкумену, обычные средства бессильны. Вы видели боль и страдания этих зверей. Вы видели, как они раздирают себе бока, как бьются головами о деревья, пытаясь заглушить свои мучения. Поймите, Кайт, ЭТО идёт сюда. Я знаю. Я видел. И мне нужен модификант протокола «М+», чтобы пройти через эту гибельную волну и остановить заражение.

— Один? Один человек против Внешнего мира?

— Не один. Вы, Ледс, Стайн и... а вот козырь я приберегу напоследок. Чтобы вы не отвлекались от первоочередных задач.

— Так точно, господин капитан.

— Вы свободны, Кайт. Завтра я вас вызову.

* * *

— Коллега, прошу вашего внимания, — профессор Виктор Брант сосредоточенно наблюдал на мониторе за скоростью реакции, — возможно, это всего лишь мой старческий маразм, но, кажется, мы выделили необходимую протеазу. Взгляните-ка.

Рид Гейл, сержант-микробиолог, заинтересованно вытянул шею. К словам Бранта «красногалстучник» предпочитал прислушиваться, благообразный профессор оказался кладезем информации о воздействиях патогенной флоры на субстрат и о противодействии таким атакам. Гейл перетащил профессора в свою группу сразу же после приснопамятного диалога в конференц-зале, с согласия Трея, разумеется, и всем на удивление эти два принципиально разных человека ухитрились найти общий язык и даже подружиться, хотя более странной дружбы нельзя было и представить. Семидесятипятилетний профессор с бородкой и солидным брюшком был полной противоположностью тощему тридцатилетнему сержанту с острой мордочкой хорька и цепким, всё замечающим взглядом. Рид Гейл годился профессору не то что в сыновья, а и во внуки, но это не помешало двум учёным сообща искать выход из западни, а по вечерам обсуждать полученные наработки за кружкой хорошего пива. Пирс Трей про себя поражался этому тандему, но признавал, что группа Гейла всегда на шаг опережала остальных в поисках решения проблемы прионов. Брант убедил Гейла, что ответ надо искать именно в протеазах, белках, разрушающих оболочку протеинов и тем самым инактивирующих их. Именно протеазы преобразовывали белковую пищу в желудке человека, и Виктор Брант не видел причины, почему некая доселе неизвестная протеаза не может расщепить пептидную связь чёртова приона, который тоже белок, хоть и донельзя устойчивый.

— Что у вас, профессор?

— Смотрите, — Виктор Брант задумчиво ткнул пальцем сначала на монитор, отображающий ход реакции, а затем на крупные изображения структуры приона и выделенной протеазы, — если мне не изменяет память, это сериновая протеаза. То, что вы вчера выделили из лишайника.

— Да, это она. Но мы уже воздействовали на прион аналогичной сериновой протеазой, синтезированной искусственно, и результата ноль.

— Да, безусловно. Я помню тот эксперимент. Но вглядитесь в молекулярную структуру, коллега. Это что-то новенькое. Видите? Мутация в одном аминокислотном положении, всего одна. И именно эта мутация отличает обычную сериновую протеазу из грибков или желудка человека от протеазы красного лишайника. Посмотрите, она расщепляет бета-слои приона, вот, я увеличу посильнее. Вы видите? Молекулы приона разрушаются, и дальнейшего восстановления не происходит!

Рид Гейл сел, вернее, грохнулся на стул и вперился в монитор, подключённый к электронному микроскопу. Микроскоп скрупулёзно фиксировал процесс расщепления зловещего приона. Красный лишайник из Внешнего мира, вооружённый мутировавшим энзимом, разделывал чёртов прион под орех. Сержант Гейл утёр внезапно вспотевший лоб.

— Хотите сказать... вы нашли?..

— Это пока всего лишь моё предположение. Но мне кажется, мы действительно нашли. Осталось понять механизм взаимодействия...

— Мне необходимо доложить лейтенанту Трею. Потому что это прорыв, профессор. Но надо понять, сможем ли мы синтезировать подобный агент самостоятельно. Модификанты могут прочесать весь Внешний мир и притащить нам весь лишайник, который найдут, но мы не можем зависеть от него, мы должны научиться сами получать этот энзим. Если я правильно понял слова господина капитана, тут одной мензуркой не обойтись.

— Безусловно. Доложите господину Трею, он может переориентировать остальные группы на синтез этой протеазы. А как её будут применять во Внешнем мире?

— Не знаю, профессор. Я там никогда не был. Думаю, Рифус Гарт что-нибудь изобретёт... новенькое. Это не наша печаль, Виктор. Нам надо найти способ синтезировать инактивирующий агент, а предварительно всё сто тысяч раз перепроверить.

— Тогда перепроверяйте, а там уж и доложите. А я бы выпил чаю.

— Мутация? — Трей снял очки и теперь вертел в пальцах золотую дужку. Сержант Гейл стоял навытяжку, часто моргая от избытка адреналина.

— Так точно, господин лейтенант. В одном определённом аминокислотном положении. Вот, — он вывел на планшет изображение обычной молекулы, — это сериновая протеаза из желудка человека. А это, — он вывел рядом структурную формулу, идентичную первой, — наш лишайный друг. Вот, обратите внимание, вот этот сегмент, всего один, но он играет решающую роль.

Пирс пристально вгляделся в две практически одинаковые молекулы. Если бы Гейл не ткнул пальцем, признался себе Трей, он бы вовсе и не увидел бы различия, уж больно крошечный фрагмент подвергся изменению. Но он был.

— Пока ещё мы не знаем, как модифицированная протеаза расщепляет прион, но уже известно, что она способна «раскручивать» бета-слои, делая белок уязвимым для гидролиза. Можно сказать, что это некий фермент, «переваривающий» прион. Вот так наш лишайник защищает себя от этой заразы.

— Отличная работа, Гейл. Если ваши данные подтвердятся, вскоре обмоете ваше новое звание. Лейтенант Гейл... по-моему, неплохо звучит.

— Это заслуга скорее профессора Бранта, чем моя. И нам ещё надо найти способ синтезировать этот фермент в промышленных масштабах. Нам необходимо тщательнейшим образом изучить мутацию и если не выяснить её генезис, то хотя бы попытаться физически её получить. Боюсь, мы скоро изведём на корню весь лишайник из Внешнего мира.

— Тогда вот что. Рабочим группам будет поставлена задача все силы бросить на синтез этого белка. Вы, ваша группа, ищет способ заставить молекулу мутировать. Хм... Ну да, что может погубить свихнувшийся протеин? Только другой свихнувшийся протеин. Браво, Гейл. До вечера вы свободны, идите и отдохните. И профессору не помешает, он всё-таки немолодой человек. Завтра я проведу общее собрание. А пока вы спать, а я к командиру.

— Разрешите идти, господин лейтенант?

— Да, вы свободны. Поздравляю ещё раз. До завтра.

Гейл коротко кивнул и на слабеющих ногах вышел из кабинета руководителя «Танатоса». Рид Гейл до сих пор не мог поверить, что они нашли способ победить смертоносный привет из Внешнего мира.

— Это просто праздник какой-то, — Рифус Гарт присел на краешек стола, — новости одна лучше другой. Ещё немного, и я поверю, что нам и впрямь под силу справиться с этой заразой. Твой Гейл молодец, я рассмотрю возможность присвоения ему внеочередного звания. Жаль, профессор нашим кадром уже не будет, старая закалка, такие не переходят.

— Думаю, не стоит и предлагать профессору сменить место работы...

— Я уважаю этого человека и не собираюсь ухудшать его мнение о нас. Хотя его вклад в решение проблемы бесценен. Выпишу хорошую такую премию, а уж если они найдут способ синтезировать эту вашу... а как вы ещё языки не ломаете об эту терминологию?

Пирс пожал плечами, скрывая улыбку. Приносить хорошие вести оказалось неожиданно приятно. Кроме того, капитан явно знал что-то ещё, что поднимало ему настроение. Трей решил закинуть удочку:

— Вы сказали, новости одна лучше другой. Могу я узнать о второй новости?

— Можешь. Я раздобыл себе модификанта протокола «М+». И, судя по тому, что я от тебя услышал, ему предстоит чрезвычайно важное задание. Остановить заражение.

— «М+»?! Разве в бригаде есть ещё один человек, кроме вас, кто модифицирован под «М+»?

— Есть. Будет. Завтра. Когда всё подпишет.

— И... я его знаю?

— Это подопытный твоей напарницы по «Гипносу». Некий бывший лаборант отделения физиологии Института. Дор Стайн.

Челюсть лейтенанта Пирса Трея с грохотом упала на пол.

Глава 22

— Ну так что? — Гарт с интересом смотрел на своего собеседника. — Хочешь сказать, тебе понадобилось меньше суток, чтобы принять решение?

— Так точно, — тихо ответил Дор, — я... мы посоветовались и...

— И твоя девушка благородно пожертвовала своим будущим ради твоего блажного любопытства. Молчать! Я подозревал подобный выверт. Не скрою, я доволен. Я давно ждал кого-то типа тебя. Знаешь, что такое протокол «М+»?

Дор отрицательно покачал головой. Рифус Гарт хмыкнул, подошёл к нему и почти шёпотом произнёс:

— Обычные модификанты, модификанты протокола «М» созданы для противодействия Внешнему миру. А «М+» — для взаимодействия с ним. Они чувствуют себя там, как дома. Они сплетены с ним в одно целое. Из сотен людей лишь единицы способны стать модификантами. Из десятков модификантов единицы могли бы стать «М+». Из всех людей бригады лишь я был способен пройти усиленную трансформацию. Гир понял это и создал под меня особый протокол. А теперь я модифицирую под него тебя. Ты единственный, кто в силах пройти модификацию подобного рода. А знаешь, почему?

Дор Стайн молчал. Что-то подсказывало ему, что Гарт сказал далеко не всё.

— Определяющий фактор здесь — вовсе не уникальные физические характеристики и даже не твоя психическая стабильность. Ты видел Внешний мир. И ты восхитился тем, что видел. Ты не боишься мира за Гранью. Он тянет тебя к себе, как магнит, он является тебе по ночам, когда ты спишь дома, а не в лаборатории, ты и видишь-то во сне всего две вещи: свою девушку и Внешний мир. Ты станешь идеальным модификантом «М+». Если подпишешь согласие и протокол ознакомления с рисками.

— Я подпишу.

— Подумай ещё раз. У вас с Саей никогда не будет детей. Во Внешнем мире тебе будет комфортнее, чем в Ойкумене. Уж поверь. Твоя девочка может не выдержать испытания модифицированным любовником, постоянно рискующим своей шкурой во имя не пойми чего, а, главное, не пойми где.

— Сая понимает... Она... сама мне предложила... согласиться. Она знает, что показывала мне ваша жена. Она... догадывается, что такое «М+».

— Вот как? — Гарт неприятно уставился на молодого человека неподвижными глазами и даже подошёл на шаг поближе. — Как радостно это слышать. Учти, поддержка близких, это хорошо, конечно. Как долго только она продлится, вот в чём вопрос.

Дор помолчал, формулируя ответ. Сейчас у него были равновеликие шансы на трансформацию и на каземат.

— Она готова к этому. Она много к чему готова. После того, как её побила жизнь. После Альда Дира, наверно, и я неплохо смотрюсь, даже если перестану моргать.

Гарт треснул кулаком по столу, и Дор непроизвольно шарахнулся в сторону. И внезапно капитан расхохотался, так, что у Дора мурашки побежали по спине.

— Один-один. Я вижу, мы сработаемся. Последний раз спрашиваю: ты хорошо подумал? Модификация необратима.

— Что я должен подписать?

Капитан ткнул в интерком и что-то рявкнул, Дор всегда удивлялся, как Гарт ухитряется периодически так неразборчиво говорить. Через минуту в кабинет вошли двое: смуглый темноволосый мужчина лет сорока, с перебитым носом и стеклянными глазами и неприметный офицер с планшетом и сканером, похожим на тот, что подтверждал присягу.

— Вот, прочитай и ознакомься. Читай очень внимательно. Я не позволю тебе бездумно подписывать документы, от которых зависит твоя жизнь.

Сид Кайт пристально наблюдал за своим будущим подопечным. Он впервые видел Дора Стайна воочию и признавал про себя, что из парня может выйти толк. Судя по всему, капитан недавно предпринял последнюю психическую атаку на кандидата и остался доволен результатами. Юноша взвинчен, это видно, но владеет собой неплохо. Что ж, ждать осталось недолго.

Дор прочитал оба документа два раза: согласие на трансформацию и подтверждение знания рисков, с ней связанных. Он секунду помедлил и поставил две подписи. Капитан удовлетворённо кивнул:

— Руку на сканер.

Ладонь пронзила уже знакомая боль, Дор был уже готов к ней, как только увидел серебристый планшет. Пальцы жгло огнём, но приказа убрать руку не поступало. Наконец Гарт кивнул снова.

— Согласие получено. С этого момента, — он улыбнулся краешками губ, — модификация необратима. Поздравляю. Грин, вы свободны, — он обернулся к офицеру со сканером. Тот кивнул и вышел. — А вы, Кайт, останьтесь. Вот, знакомьтесь, ваш подопечный. Дор Стайн. Стайн, это лейтенант Сид Кайт, модификант протокола «М». Он будет твоим куратором во время процедур и после них, пока ты не станешь полноправным членом нашего своеобразного братства. Теперь ты личная головная боль лейтенанта Кайта. Оба свободны.

Дор шёл рядом со своим куратором и не знал, что и спросить. Кайт краем глаза наблюдал за ним.

— Ты человеческой речью владеешь? — наконец поинтересовался Сид Кайт. Дор вздрогнул от неожиданности.

— Так точно...

— Человеческой речью, спрашиваю, владеешь? Уставные обращения я и без тебя знаю.

— А... ну...

— Мне из тебя «М+» делать. Уж не знаю, за какие грехи, твои или мои. И мне эти «так точно» и «разрешите обратиться» на фиг не сдались. Гарт говорил, ты тут внештатником тёрся?

— Так... да. Я работал в исследовательском отделе. В проекте «Гипнос».

— «Гипнос»... — Сид Кайт хмыкнул в пустоту. — Мозговед, значит. Тайные области сознания и всё такое. И с какого перепугу капитан взял тебя в штат?

— Чтобы модифицировать, — ответил Дор, — для этого нужно быть штатным сотрудником.

— Ну да, конечно... И сколько ты работал в «Гипносе»?

— Три с половиной года.

— Что вообще происходит? — вполголоса пробормотал Сид Кайт. Парень больше трёх лет на виду, тем более, что руководителем проекта «Гипнос», как помнил Кайт, была жена капитана. Но Гарт решился на этот шаг именно сейчас. Командир особой бригады никогда не действовал наобум. Получается, именно в это время, вот именно в ближайшем будущем Отделу позарез понадобится модификант протокола «М+». Кайт вспомнил свой бросок за лишайником и разговор с Рифусом Гартом. Внешний мир болен, сказал тогда капитан, очень болен. Кайт снова покосился на высокого лысого парня с почти чёрными глазами. Вот, значит, ты какой. Будущий смертник.

— Ладно, Дор. Чем бы ты там раньше не занимался, забудь, как страшный сон. Сейчас тебе предстоит полное медицинское обследование, забор всех анализов, какие только придумали наши препараторы, потом несколько дней отдыха, пока эти кровососы... м-м-м... гематологическая лаборатория подберёт оптимальный состав, и первый этап. Вопросы есть?

— Да. Что такое «первый этап»? — Дор не знал, сколько именно этапов трансформации ему предстоит пройти. Обычные модификанты подвергались пятнадцати различным воздействиям, включая такие сложные процессы, как встраивание в геном новых генов для противодействия губительному влиянию Внешнего мира. Но что предстоит ему?

— Сначала проведут тщательное исследование твоей крови, чтобы подобрать нужный заменитель. Тебе сделают полную гемотрансфузию. Ты понимаешь, о чём я?

— Да, обменное переливание крови. Одновременная инфузия донорской крови с забором крови реципиента. Я физиолог, господин лейтенант. Я понимаю эти процессы.

— Хм... — пробормотал Кайт. — Ну, тем лучше. Я в своё время понятия не имел, что значат все эти словечки. Так, ладно. Помимо переливания поколдуют над твоим костным мозгом и селезёнкой, чтобы они впоследствии производили нужную тебе кровь. После этого реабилитация в лазарете под неусыпным контролем врачей. Это самый сложный этап. Дальше проще. Но я не буду забегать вперёд. Так, пришли. Заболтались мы чего-то.

Кайт сунулся в кабинет доктора Вирса.

— День добрый, доктор. Вот, получите. — Он посторонился, пропуская Дора вперёд. — Распоряжение капитана. Полное обследование для последующей модификации.

Эдвин Вирс ошеломлённо переводил взгляд с Дора на Сида Кайта. Лицо у доктора медленно вытягивалось.

— Стайн, это как понимать? Какая ещё модификация? Кто позволил?

— Доктор, с ума не сходите. Вот предписание, — лейтенант Кайт сунул обалдевшему врачу мигающий планшет с эмблемой бригады, — так что давайте, не заставляйте меня ждать. Стайн, когда тебя закончат здесь мордовать, наберёшь меня, пойдём получать тебе табельное.

— Но капитан сказал, что не выдаст нам с Саей...

— Не знаю, что такое Сая, а ты теперь в оперативном отделе и тебе предстоит обучиться владению огнестрельным и лазерным. И табельное тебе, как оперативнику, положено по штатному расписанию. Доктор, перестаньте пучить глаза. Что вам не слава богу?

— Я врач, а не вивисектор, — тихо ответил Эдвин Вирс, — я надеялся, что эта порочная практика прекратилась...

— Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate, — усмехнулся Сид Кайт, — видите, доктор, я тоже человек культурный и образованный. Как и вы. Так что давайте, как два умных и образованных человека, прекратим этот балаган, и вы займётесь делом. Стайн, вот, это мой номер. Наберёшь, когда очухаешься. — И оперативник с перебитым носом вышел в коридор.

— Раздевайтесь и на кушетку, — Эдвин Вирс на Дора не смотрел, — дышите размеренно.

Дор чувствовал себя немного не в своей тарелке. Диалог доктора и лейтенанта Кайта обнажил всю ту пропасть, что разделяла модификантов и обычных людей. И доктор Вирс был явно на стороне последних.

— Доктор, почему вы против моей трансформации? Капитан сказал, у меня хорошие данные для этого.

— Хорошие у вас данные, Стайн. Всем бы нам так. Мальчик мой, ну что за блажь в вас заиграла? Зачем вам это? Вы же работали в «Гипносе», всё у вас было хорошо, и восстанавливались вы на редкость быстро. Зачем вам этот никому не нужный, бессмысленный героизм? Во имя чего, Стайн? Хотите выслужиться? Стать на голову выше простых людей? Хотите умереть во Внешнем мире? Вы знаете, сколько оперативников осталось там навсегда? Вам капитан не говорил?

— Меня чипировали под «М+». Я не умру во Внешнем мире. Он не сможет меня убить.

— Мальчик мой, кто вам так промыл мозги? Капитан? Этот Кайт полусумасшедший? Дор, я же помню, у вас есть любимая женщина, жильё, работа, есть всё, что нужно человеку для спокойной жизни...

— А мне не нужна спокойная жизнь. Это даже Сая поняла. И капитан. И Кайт. Надеюсь, поймёте и вы. Согласие нельзя получить силой.

— Бедный мальчик, — прошептал Эдвин Вирс, — бедный, зомбированный, оболваненный мальчик... Одной подписью уничтожить такой генофонд... Я не имею права вас отговаривать, Стайн, да и поздно уже. Просто знайте, что с этого момента вы смертник. И на выручку вам никто не придёт. Поработайте рукой, мне необходимо взять у вас образцы крови.

* * *

Пирс зашёл к Алби в тот самый момент, когда она собиралась в буфет. Работы особой не было, но сидеть дома девушке не хотелось категорически. Лучше уж каждый день ездить в свою лабораторию. Не ровен час, Гарту снова потребуется карта Внешнего мира. Судя по тому, что Алби слышала, одна из исследовательских групп нашла способ победить чёртов прион. А значит, скоро предстоит очередной бросок во Внешний мир.

— Не отвлёк?

— Ой, Пирс, это ты. Хорошо, что зашёл. Я уж думала, ты совсем похоронил себя в своём "Танатосе".

— Хрена два нас похоронят. Мои ребята вовсю колдуют над энзимом из лишайника. А я всё думаю: если бы не ты тогда, так и тёрлись бы мы на одном месте.

— Ой, да ладно. Всё равно кто-нибудь заметил бы, ну, может, чуть попозже...

— А прион ждать не хочет. Ладно, я не по этому делу к тебе.

— А по какому? — Алби отметила про себя, что Пирса что-то тревожит, не сильно, но всё же.

— Давай решать, что делать с Триггом. Я заходил к нему. Краше в гроб кладут. Нет, показатели в норме, аппаратура не даст ему сдохнуть, а сам он никогда не решится выдернуть трубки. Но его организм упорно сопротивляется всем процедурам. Он не хочет жить, Алби. Он просто не хочет жить. Он сломан, он уже давно всего лишь кукла с человеческим лицом.

— И что ты предлагаешь? — Внутри Алби сжалась мерзкая, холодная пружина. Она догадалась, зачем к ней пришёл Пирс Трей.

— Я отпущу его. Мне он больше не нужен. Когда закончу с «Танатосом», начну подыскивать себе нового испытуемого. Или ты этим займись, пока работы мало. Ты, кстати, слышала эту историю? Про Дора?

— Да, я в курсе. В конечном итоге в «Гипносе» останется только Сая. Если Дора модифицируют под «М+», вряд ли он будет часто навещать мою лабораторию. Ты прав, надо начать искать новеньких. Но... ты сказал, что хочешь отпустить Тригга?

— Да. И мне нужно твоё согласие, как руководителя проекта. Я не хочу его убивать, мне не трудно вызвать ликвидатора, но я не палач. Если Тригг хочет умереть, пускай занимается этим вне стен Отдела. Идёт прыгать в каньон или выпьет все таблетки разом... мне неважно. Я хочу выпереть его нафиг со всеми его фанабериями. Он сейчас только тратит бюджетные деньги и занимает место в лазарете. Ну, что скажешь?

— Отпускай. — Алби призналась сама себе, что у неё с плеч словно гора упала. Если бы Трей вызвал ликвидатора, она не смогла бы смотреть ему в глаза. Больше никогда.

— Чудно. Не переживай так, Алби. Он всё равно не жилец.

— Хватит об этом, — девушка закусила губу, — моё согласие ты получил, дальше сам. Я... не хочу... больше слышать о Ките Тригге. Живом или мёртвом.

— Ты и не услышишь. Как насчёт кофе?

— Ты провокатор.

— А для тебя я ещё названия не придумал. Ну что, пошли?

— Да, только сумочку возьму.

* * *

— Ты свободен, Тригг. Ты больше не работаешь в «Гипносе». Мне ты не нужен. Гуляй на все четыре стороны.

Кит поднял запавшие глаза на лейтенанта Трея. Тот стоял, поигрывая дужкой очков. Вид у Пирса Трея был усталый и равнодушный.

— Мне... некуда идти... я и... встать... не могу...

— Всё ты можешь. У тебя есть жильё?

Кит слабо кивнул. Мониторы взволнованно пищали, показывая регрессивную динамику. Пирс поморщился. М-да, заморыш прав, он и сесть-то не в состоянии. Но при мысли об эвтаназии лейтенант скривился, как от дольки лимона во рту. Последнее средство, но оно ничем не лучше убийства. С тем же успехом Пирс Трей мог сам отключить все приборы. Он мысленно сплюнул.

— Тебя подлатают до состояния самостоятельного перемещения, и вали отсюда. Ты мне нервов на год вперёд попортил, а тем морем медикаментов, что в тебе плещется, можно поднять на ноги весь Отдел. Ты только зря расходуешь деньги налогоплательщиков. Согласие Алби Мирр-Гарт я получил. Она тоже будет рада, когда ты уберёшься отсюда. Или тебе есть, что сказать?

Кит молчал. Он и без того знал, что участь его предрешена, но втайне надеялся, что очкастый изувер хотя бы вколет ему смертельную инъекцию. А теперь вот, оказывается, он свободен как ветер. Кит Тригг тихо всхлипнул.

— Что? — Пирс Трей требовательно воззрился на бледную копию человека, лежавшую на больничной койке.

— Я... умру... снаружи... лучше здесь... неужели вам... трудно...

— Я не убийца и не палач. И не ликвидатор. И не надейся на эвтаназию. Я не пойду к Рифусу Гарту за санкцией ради такого как ты. Ну, что смотришь? Давай, выдерни капельницы, оторви датчики, что, не можешь? Ты даже сдохнуть по-человечески не можешь, Кит Тригг. Слушай внимательно. Когда я закончу с «Танатосом», а осталось недолго, ты отсюда вылетишь. Хоть пешком, хоть на каталке. Поразительно. Дора Стайна признают годным для модификации по наивысшему протоколу, а ты даже голову поднять неспособен. Чудны дела твои, господи, воистину чудны. Всё, Тригг, доживай. Или соверши свой единственный мужской поступок. Не считать же таковым донос на свою бывшую невесту.

Пирс Трей вышел, захлопнув за собой дверь, а Кит лежал и плакал, вернее, он лежал, а слёзы катились по его щекам, собираясь около ушей в тёплые лужицы. Он слабо пошевелил рукой, пытаясь дотянуться до трубки капельницы, но замер на полпути. Он знал, что не в силах сам прервать свою никчёмную, жалкую, бессмысленную жизнь. Он даже не может покончить с собой. А Трей ясно дал понять, что на ликвидацию рассчитывать не стоит. Перед глазами Кита стояла пелена из слёз. Он снова потянулся к капельнице и задохнулся от внезапного спазма в горле. Нет, он не сможет. Он будет жить, лежать неподвижной колодой и жить, жить в ожидании благословенного конца, потому что ничто не вечно. Кит закрыл глаза. Тьма кружилась перед ним, маня своей безграничной свободой. Но Кит знал, что эта свобода существует только в его воображении.

Мониторы пищали, фиксируя медленное угасание.

* * *

— Слушайте, а побыстрее нельзя? — Сид Кайт недовольно ждал, пока дежурный офицер из оружейного склада найдёт фамилию Дора в списке. — Он вчера принят в штат, вы что, неспособны посмотреть вчерашнее число?

— Но тут что-то не сходится. — «Красногалстучник» напряжённо изучал списки. Лицо его то вытягивалось, то, наоборот, кривилось в гримасе. — В списках рядовых его нет.

— Что значит «нет»? Этого парня вчера взяли в штат и чипировали под «М+».

— Ах вот как? — Завскладом снова углубился в список личного состава. — Так и надо говорить, что вы мне тут ходите вокруг да около. Та-ак... А, ну вот. Есть. Сержант Стайн. Ха. — Он поднял голову и с интересом посмотрел на Дора. — В наше время выслуга была подольше, чем один день.

— Ты когда успел-то? — Кайт был удивлён не меньше завскладом. — Тебя что, сразу в сержанты произвели? А не велик аванс-то? Хм, я смотрю, капитан на тебя большие надежды возлагает. И за что ты на мою голову? Ладно, получи ствол и распишись... сержант. Ты хоть пистолет в руках держал когда-нибудь?

— Я как-то всё больше в челюсть. Кулаком. Но не промахивался.

Сид Кайт потёр перебитый нос.

— Гарт говорил, ты из южного. Оно и видно... земляк. Пошли, до вечера в тире потренируешься. Тебе Вирс что сказал?

Дор нахмурился, вспоминая слова доктора, которые он тихо говорил с невыразимой горечью в голосе. Было видно, что никакого удовольствия от своей работы в этот раз Эдвин Вирс не испытывал.

— Он сказал, что я смертник.

— Так и есть. Мы все смертники. Такая работа. Ты сам согласился.

— Я и не отказываюсь.

— Тогда в тир. Выпущу, когда попадёшь в десятку двадцать раз подряд. Вопросы есть?

— Никак нет, — злорадно сообщил Дор. Кайт свирепо выдохнул и толкнул его к выходу, провожаемый ехидной ухмылкой завскладом.

* * *

— Риф. — Пирс отбросил официоз и присел на краешек стола капитана. — Мне нужна санкция.

— На что? — Гарт заинтересованно поднял взгляд. Руководитель «Танатоса» задумал нечто неожиданное, раз пришёл без вызова и с ослабленным галстуком. И никаких санкций Пирс Трей от Гарта доселе не требовал.

— Я навещал своего подопытного. Он хочет умереть. Лежит пластом и предаётся декадентским порывам.

— Пусть умирает, — пожал плечами Рифус Гарт, — мне что за печаль. Если ты из него выжал всё, что мог, мне нет до него дела.

— Сейчас будет, — усмехнулся Трей, — сейчас будет...

— Ты совсем больной? — устало спросил Гарт через полчаса и потёр глаза. — Трей, ты чёртов придурок. Даже если всё то, о чём ты говоришь, правда, эта амёба не в состоянии даже сидеть самостоятельно. Нет уж, вызывай ликвидатора и дело с концом. На это я тебе санкцию дам.

— Риф! — Пирс крайне редко повышал голос, а уж на капитана тем более. Гарт изумлённо вытаращился. Трей снял очки, что выдавало крайнюю степень волнения. — Ты, кажется, забыл, что я менталист. Я не читаю твоих мыслей, это прямое нарушение субординации. Но мимо кое-чего даже я пройти не способен. Хочешь сделать из Дора киборга, сверхчеловека, только затем, чтобы угробить в сердце Внешнего мира? Хочешь сделать из него реального смертника? Камикадзе? Риф, не дури, я тебя пятнадцать лет знаю. Ты не пошлёшь человека на верную смерть.

— Пошлю. Больше некого. Кайт и Ледс это всего лишь страховка.

— Страховка это Кайт, Ледс и Стайн. А смертник у тебя уже есть. Его надо просто дотащить до центра аномалии. Чем твои бойцы и займутся.

— Может, примешь командование на себя? — криво усмехнулся капитан. — Давай, дерзай. Рассказывай мне тут, как планировать операцию по доставке твоего антидота во Внешний мир. Давай-давай, мне правда интересно.

— Мне рассказать тебе твои же мысли? Изволь. Ты собирался послать во Внешний мир Стайна, как «М+», двоих страхующих, Сида и Норта, и «козыря». Живую бомбу. Смертника, который достигнет эпицентра и который доставит энзим в нужную точку. И останется там навсегда. Ты просто ещё не выбрал «козыря». Но его выбрал я.

— Он сдохнет ещё до нейтральной полосы.

— Я обеспечу его жизнедеятельность. Он хочет умереть, он умрёт. Героически. И имя Кита Тригга, предателя, никчёмного слизняка, неспособного ни жить, ни покончить с собой, овоща без силы воли, без стержня, имя пустой оболочки останется в веках, когда о нас исчезнет даже память. Это мой ему подарок. Последнее милосердие.

Гарт смотрел на друга и не узнавал его. Впервые капитан подумал, что милосердие порой чудовищней самых изощрённых пыток. Он встал с кресла и тихо сказал:

— Стайн ещё не готов. Ему пока даже трансфузию не провели.

— Энзим тоже в процессе. Гейл и Брант кипят мозгами, но я понимаю, что с наскока только шишки набиваются, причём у дураков. Но мы ведь думаем о будущем, Рифус Гарт. Так я получил санкцию на эвтаназию путём самопожертвования во Внешнем мире?

— Да.

Когда за Пирсом Треем закрылась дверь, капитан откинулся на спинку кресла и выкурил три сигареты подряд. А потом ещё три. План спасения Ойкумены от смертельного дыхания Внешнего мира потихоньку обретал форму. Рифус Гарт прикинул свой будущий разговор с канцлером, достал плоскую фляжку и сделал внушительный глоток. План стал ещё немного чётче. Когда фляжка опустела, командир особой бригады уже точно знал, что предпримет, когда наступит время броска во Внешний мир.

Глава 23

— Скажите, — Сая вроде бы смотрела на монитор со своей последней визуализацией, но её мысли были где-то очень далеко, — а я смогу навестить Дора, пока он в лазарете?

Алби покосилась на девушку. Бедняжка совсем извелась, не зная, чего ожидать. Алби знала, что первый этап её бывший подопытный прошёл успешно и теперь восстанавливался после полного переливания крови и замены её на тщательно подобранный кровезаменитель, так называемую «голубую кровь». И сейчас Дор Стайн пребывал в палате под неусыпным наблюдением аппаратуры, пока его организм свыкался с новыми реалиями. Как-то так Рифус Гарт ей это всё и объяснял.

— Если хочешь его навестить, то лучше сейчас. Потом Дора переведут в такой блок, куда не у всего медперсонала допуск есть. Давай, иди, сегодня уже можешь не возвращаться, но завтра я жду тебя к девяти тридцати.

— Спасибо, — прошептала Сая, — спасибо вам большое. Я никак не могу привыкнуть ко всему этому...

— Привыкнешь, — Алби ободряюще погладила её по плечу, — я же привыкла. Ну давай, до медблока через весь корпус идти.

Сая уже полчаса бродила по стерильно-белым коридорам медицинского блока, вконец запутавшись в хитросплетениях одинаковых ходов-выходов и десятков дверей с непонятными обозначениями. Она уже совсем было упала духом, не найдя никого, кто мог бы показать ей дорогу, как вдруг увидела в конце коридора смуглого мужчину в чёрно-красной форме. Явно не врач. Мужчина был Сае незнаком, хотя чем-то неуловимо напоминал капитана Рифуса Гарта. Она вдохнула поглубже и пошла навстречу. Может, хоть этот офицер знает, как ей найти палату Дора.

Сид Кайт удивлённо замедлил шаг и пригляделся. Молоденькая девушка явно искала какую-то дверь, она вертела головой и покусывала губы. Интересно, что этой милашке понадобилось в модификационном блоке? Кабинет доктора Вирса располагался совсем в другой стороне.

— Вам помочь?

Девушка испуганно пискнула и сделала шаг назад. Сид покачал про себя головой. Он знал, что не красавец, но так от него ещё пока не шарахались.

— А... я...

— Кого-то ищете? — Кайту стало уже по-настоящему интересно. Сам он только что навещал своего подопечного и убедился, что все процессы идут в штатном режиме. Гарт был прав, восстанавливался этот парень на зависть многим. Но пара дней в лазарете ему пока что обеспечена, костный мозг и селезёнка обдумывали происходящее и пытались сами воспроизвести «голубую кровь». А на это нужно время.

— Я... я хотела... мне разрешили... — Сая отчего-то не могла себя заставить смотреть в тёмно-карие глаза офицера. «Он тоже модифицирован», — вдруг догадалась она, и её пробил озноб. Офицер с перебитым носом внимательно её рассматривал. Его лицо выражало лишь вежливую заинтересованность и желание помочь.

— И что вам разрешили? Мадемуазель, это медицинский блок, где проводится модификация, если вам известно, что это такое...

— Мне известно, — вдруг выпалила Сая, — поэтому я тут. Мне надо найти Дора Стайна. Он где-то здесь, отходит после переливания, только вот на дверях нет надписей...

Кайт присвистнул. Это что ещё за подарочки средь бела дня? Дор не говорил, что у него есть девушка. А даже если и есть... Сид Кайт вновь бросил быстрый взгляд на худенькую русоволосую тростинку с алым шейным платочком... служебный роман, значит... ну, это ненадолго. Когда Стайн пройдёт все этапы, вряд ли эта красотка захочет с ним остаться. По крайней мере, жена Сида предпочла не рисковать. Но что-то в девушке лейтенанта Кайта насторожило.

— Я вас провожу. Я как раз оттуда.

— Вы? — Жемчужно-серые глазищи воззрились на Кайта с испуганным удивлением. Сид снова покачал про себя головой.

— Позвольте представиться. Меня зовут Кайт, лейтенант Сид Кайт. Я куратор вашего... м-м-м... молодого человека. Как вы уже, наверно, поняли, я модифицирован. Причём давно. Теперь вот буду передавать опыт, тренировать и вообще приводить Дора Стайна в соответствие с протоколом.

— Вы тоже «М+»? — тихо спросила Сая. Кайт остановился. Это уже чёрт знает что.

— Вам известно, что это за протокол?

— Да. Дора чипировали при мне. Нас приняли в штат одновременно. А потом он рассказал мне о предложении господина капитана. Мы посовещались... и Дор решил.

— Вот как. Любопытно. Ладно, милая барышня... кстати, как вас зовут?

— Сая... Сая Хоук.

— Так вот, мадемуазель Хоук. «М+» это очень серьёзно. Вмешательство в организм несравнимое с протоколом «М». После трансформации ваш молодой человек будет очень сильно отличаться от того Дора Стайна, которого вы знали и к которому привыкли. Говорю вам сейчас, чтобы потом вы не бросались мне в лицо обвинениями. Не хлопайте вашими прекрасными ресничками, я знаю, о чём говорю. Я не хочу вас пугать, но подумайте как следует. Нужно ли вам это.

— Я тоже знаю, о чём вы говорите, — Сая впервые посмотрела лейтенанту Кайту прямо в глаза, — и даже знаю, почему. Но если вас бросила ваша девушка, когда вы согласились на трансформацию, значит, это была неправильная девушка. И она вас не стоила. А я так не поступлю. Дор сделал для меня больше, чем все мои родные и близкие вместе взятые. И я его не оставлю. Даже если у нас не будет детей. Об этом я тоже знаю. Извините, если я вас задела...

— Нет, мадемуазель Хоук, ничуть, — Сид Кайт старался сохранить как можно более нейтральное выражение лица, — ваша преданность весьма похвальна. Такое сейчас нечасто встретишь. Ну вот мы и пришли. Что ж, заходите. Рад был знакомству.

— Да... я тоже.

Кайт кивнул и направился к выходу. Сая постояла несколько секунд у простой белой двери без таблички и осторожно зашла внутрь.

Она увидела Дора и остановилась на мгновение, поражённая нестерпимым ощущением дежавю. Палата была почти полной копией лазарета доктора Вирса, разве что мониторов побольше, да комната попросторнее. Дор лежал и скучающе изучал белый потолок, закинув руки за голову. К левой части торса были прикреплены несколько датчиков. Сая бросила взгляд на экраны. По глянцевой поверхности скакали какие-то графики, цифры бешено сменяли друг друга, не давая Сае даже вчитаться в них. Она перевела глаза на лежащего на койке мужчину. Пока что Дор Стайн выглядел вполне привычно, разве что немного утомлённым.

— Дор, — тихо прошептала она. Дор медленно повернул голову и его глаза радостно расширились.

— Бельчонок. Ты как сюда пролезла?

— Госпожа Мирр-Гарт разрешила мне навестить тебя... пока ещё можно. Ты... ты как тут?

— Тоска, бельчонок, тоска, хоть волком вой. Ничего нельзя. Надо ждать, пока костный мозг выдохнет и примется за работу. Из меня всю кровь откачали. И залили «голубую».

— Голубую кровь? — изумлённо переспросила Сая, вытаращив серые глаза. Дор тихонько рассмеялся:

— Это выражение такое, гематологи придумали. Кровезаменитель, созданный специально под меня, под мои параметры. Он такой же красный, как и моя бывшая кровь. Да не бойся ты так. Ещё пара деньков и второй этап... Ладно, это всё неважно. Как же я рад тебя видеть. Я боялся, всю процедуру так и проторчу тут, без тебя. Как ты только дорогу-то сюда нашла.

— Меня проводил твой... куратор. Кажется, он... был не готов ко встрече со мной.

— Я ему не говорил. Зачем? Моя личная жизнь лейтенанта Кайта вообще не касается.

Сая подошла поближе и присела на краешек койки.

— А меня касается, —тихо сказала она и наклонилась пониже, так, что русые пряди упали Дору на лоб, — меня касается...

* * *

Сая вышла из палаты и замерла от неожиданности. Напротив двери стояла уже знакомая фигура со скрещёнными руками. Увидев Саю, Сид удовлетворённо кивнул.

— Я уж думал, вы там навеки поселились. У вас есть минутка?

Сая стояла, не зная, что и сказать. Новая встреча с лейтенантом немного выбила её из колеи.

— Мадемуазель Хоук, я вас не съем. Мне надо с вами поговорить, раз уж вы решили изображать жену-декабристку.

— Кого? — не поняла Сая.

— Неважно. Я в своё время увлекался довоенной историей разных стран, которых уже давным-давно нет на карте. Так у вас есть минутка? Пойдёмте, выпьем по чашечке кофе.

— Не надо, — пробормотала девушка испуганно, — я... я не люблю кофе...

— Не любите кофе, выпьете чай. Или сок. Мне всё равно. Мне надо вас малость просветить, раз уж такие дела. Чтобы вы понимали, с чем теперь вам жить. Я даже великодушно позволю вам заплатить за себя самой, чтобы вы не думали, что у меня есть какие-то непристойные мысли на ваш счёт. Пойдёмте, нечего тут ошиваться.

Сая шла вслед за темноволосой фигурой в чёрном костюме и теребила пальцами платочек. Сид Кайт внушал ей какой-то глубинный, первобытный страх, страх, который во все времена называли ксенофобией. Он был настолько чужим, что девушке казалось, будто вместо человека она идёт за роботом, бездушной машиной с идеальной осанкой и пружинящим шагом. «И Дор тоже станет таким...» Кайт словно прочёл её мысли.

— Смотрите, мадемуазель Хоук, смотрите. Привыкайте. Я вас предупреждал.

— Я вас не боюсь...

— Ну и чудненько. Я совершенно не ставлю своей целью пугать вас. Послушайте, ну что вы трясётесь как ковыль на ветру? Или вы пока просто не привыкли к здешним стенам? Вы же недавно в штате?

— Нет... да... Я привыкла к этим стенам, господин лейтенант. Только эти стены были на минус двадцатом этаже.

— Вот как? — остановился Сид. Ситуация начала приобретать интересные оттенки. Эта девочка сидела в изоляторе? Что ж, тогда её опасения становятся понятными. Что только она смогла натворить?

— Я бывшая вагантка, господин лейтенант. Бывшая вагантка, а сейчас подопытная в проекте «Гипнос». Вы до сих пор хотите выпить со мной кофе?

— Даже больше прежнего, — Кайт судорожно соображал, как ему вести себя с этой девушкой. Вагантка, брошенная в изолятор, где ей самое место, подопытная мышь в лаборатории... ах да, Стайн говорил, что он из «Гипноса»... теперь понятно, где эти двое познакомились... а теперь она девушка человека, подписанного на протокол «М+». М-да, интересная судьба у этой куколки, тут куда не кинь, всюду клин. И ведь в штат её взяли, Гарту совсем, что ли, заняться нечем?

— Ваше прошлое меня не касается. Вы принесли присягу. Теперь мы сослуживцы, и это, наверно, хорошо. Вы не против столика у окна?

Сая уже немного освоилась в обществе Сида Кайта и более-менее спокойно размешивала ложечкой сахар в чае, как за её спиной раздался голос, от которого она непроизвольно вжала голову в плечи и даже перестала дышать. Ладони покрылись мерзкой холодной испариной.

— Вот так так, мадемуазель Хоук. А моё приглашение вы гордо проигнорировали.

— Шёл бы ты своей дорогой, Дир. — Кайт скрипнул зубами. Только этого помешанного ему здесь и не хватало. Сид искренне надеялся, что Сая не в курсе интересных предпочтений вербовщика.

— А я, Кайт, не с тобой разговариваю. — Альд Дир обошёл столик и встал напротив Саи. Девушка упорно смотрела в чашку. — Мне просто интересно, чем же милейшую мадемуазель Хоук мог привлечь такой... м-м-м... урод, проще говоря, как лейтенант Сид Кайт.

— Я сказал, пошёл вон.

— Что, — обернулся Дир, — в зубы мне дашь? Или ещё куда? Ты староват для этой прелестной нимфы, Кайт, прости, но против правды не попрёшь.

— Ты меня старше на год, так что утихни. И последний раз говорю, иди куда шёл. Мадемуазель Хоук неприятно твоё общество, это видно невооружённым глазом.

— Как жаль... Мадемуазель Хоук предпочитает модифицированных мужчин? Очень... экстравагантно. Да и есть ли лучший способ контрацепции, верно? Мадемуазель Хоук?

Сая дышала через раз, незаметно сглатывая скользкие комки в горле. Внезапно она почувствовала ощутимый пинок под столом. Кайт на неё не смотрел.

— Предпочитает, Альд, вот тут ты прав. Ты что-нибудь слышал о новом кандидате?

— Ах, этот. Мальчик, удивительным образом прыгнувший сразу в сержанты? Боже, куда мы катимся. Да, я что-то такое слышал.

— Опять набрался по верхам, Дир. Как тебя только в вербовщики взяли, с таким-то подходом к информации. Этот «мальчик» — «М+».

— Того хуже, — Альд Дир, не стесняясь, сплюнул, — будто мало нам капитана. И с чего ты завёл о нём разговор?

— Сержант Стайн — жених этой девушки. Ты прав, ей и впрямь больше нравятся модификанты. Так что пошёл вон. Меня воротит от твоей улыбочки.

Альд Дир сделал полшага назад. Его лицо исказила неприятная гримаса, будто он съел что-то горькое.

— Прошу прощения, мадемуазель Хоук. Я вижу, что и вправду не соответствую вашему тонкому вкусу. Целую ваши ручки. — Он резко развернулся и направился к своему столику. Сая чуть заметно выдохнула. Её всё ещё колотил крупный озноб. Сид внимательно посмотрел на девушку. На её лице был написан такой испуг, что Сид осторожно накрыл её ладошку своей рукой и успокаивающе погладил.

— Всё, Сая, успокойтесь. Дир, конечно, мразь редкостная, но вам нечего бояться. Хорошо, что вы не приняли его приглашения. Это могло бы плохо кончиться.

— Я никогда бы... — Сая всхлипнула и полезла за салфетками. — никогда бы... ни за что... не согласилась бы... он... вы не знаете...

— Вот я старый осёл, — тихо произнёс Сид Кайт, — старый слепой осёл. Вы ведь были ваганткой?

Сая кивнула и скомкала бумажный платочек. Смотреть на лейтенанта Кайта ей было стыдно до горящих щёк.

— Теперь понятно... — медленно протянул Сид. Ну Дир, ну когда ж тебя в отставку отправят, извращенец чёртов. — Стайн знает?

— Да... — прошептала Сая. — Только что он сделает? Это был... приказ.

— Я понимаю. Не смотрите так, я понимаю. Учтите только, что Альд Дир в кои-то веки испугался. Вы видели его лицо?

— Чего ему... бояться?..

— Стайна. «М+». Это обычный парень мог бы дать Диру в зубы и загреметь в изолятор за неуставные и оскорбление старшего по званию. А сержант Стайн, как модификант протокола «М+», попросту вывезет его на получасовую прогулку в нейтральную зону, с пивом и орешками. А потом привезёт назад бесчувственное тело с разрывами сосудов головного мозга. Или не привезёт. Месть, Сая, это блюдо, которое подают холодным. Я вас уверяю, Альд Дир получит своё. И не от меня, хотя я с удовольствием бы лишил его одной принципиальной части тела. А сейчас забудьте о Дире, он не стоит этих слёз. Мы с вами здесь сидим по другому поводу.

* * *

— Понимаете, Рид, мало синтезировать протеазу, необходимо как-то катализировать процесс дробления приона. Мы же с вами видим, что нужны довольно жёсткие условия. Мы не можем вырастить лишайник, даже в лаборатории он отказывается размножаться, хоть у нас и полно этой гнилой древесины...

— Взрыв. — Сержант Рид Гейл, не отрываясь, смотрел на реакцию протеазы и приона. Она проходила в условиях высокого давления и температуры, причём на органическом субстрате. Гейл постарался выдохнуть как можно незаметнее. Профессор мог размышлять эмпирически или проводить опыты в лаборатории. Сержант Гейл непроизвольно погладил рукоятку пистолета. Всё-таки в первую очередь он был офицером. А мысли офицера шли вразрез в мыслями учёного. И пересекались только в одном. Правда, Виктор Брант мог не оценить такого решения.

— Нужен направленный взрыв на органическом носителе. — Гейл смотрел в упор. — На носителе, который доставит необходимое количество реагента к точке приложения. Проще говоря, Виктор, нам нужна «живая бомба». Камикадзе. Смертник.

Виктор Брант ошеломлённо откинулся на спинку кресла. Его лицо отражало самую противоречивую гамму чувств. Гейл ощутил себя последней мразью. Он не был оперативником, хотя на стрельбах показывал неплохие результаты. Он был учёным, исследователем, но исследователем из «Красного отдела». А это накладывало отпечаток.

— Рид, вы что такое говорите?! — Профессор как-то по-детски приоткрыл рот и промокнул лоб салфеткой. — Какой смертник, во имя всего святого? Как вам в голову пришла эта... чудовищная мысль?! Это невозможно, Рид, да господи боже ты мой, это... это абсурд!

— Это способ, профессор. Я знал, что не найду у вас понимания. Можете предложить что-то получше? Мы научились синтезировать энзим и только. Мы несколько недель подбирали оптимальные условия реакции. Вы же видите сами, что именно мы подобрали.

Профессор молчал. Синтезированный фермент не желал тихо-мирно сидеть на прогнившей ксилеме. Синтезированный фермент работал на клонированных человеческих клетках.

— Должна быть альтернатива. Должна! — Брант даже кулаком по столу стукнул. — Посадим протеазу на клонированную ткань. Уж этого добра у нас навалом.

— Виктор, будьте реалистом. Вы представляете себе этот сундук? Да его никто с места не сдвинет, если учесть, сколько потребуется протеазы и субстрата. Альтернативы нет, Виктор. Нужен человек, живой человек, в чьих клетках энзим доедет до сердцевины этой дряни. А потом этот человек... смертник... нажмёт на кнопку. Видит бог, я не хочу этого. Но это единственный способ. Простите. — Гейл отвернулся к двери и столкнулся взглядом с лейтенантом Треем, неизвестно сколько слушавшим этот диалог.

— Господин лейтенант, — вскочил Рид Гейл. Профессор лишь устало повернул голову. Пирс Трей внимательно оглядел обоих учёных. Выражение лица у него было на редкость странное.

— Гейл, вы менталист? — вдруг поинтересовался он. Рид Гейл непонимающе заморгал.

— Никак нет, господин лейтенант. Все тесты показали мою полную непригодность к этому виду воздействия.

— А вы, профессор?

— Что? Кто?

— Ясно. Вы верите в судьбу, Гейл?

Рид Гейл не знал, что и сказать. Руководитель «Танатоса» задавал странные вопросы и выглядел — краше в гроб кладут. Точнее, он выглядел как человек, у которого подтверждались самые чудовищные предчувствия.

— Я... не... не могу знать, господин лейтенант.

— А я вот поверил, — тихо сказал Пирс Трей, — вот прямо сейчас и поверил. Когда вас послушал.

— Господин Трей, — вмешался профессор, — ну хоть вы образумьте этого юношу. Он... он предлагает совершенно немыслимые вещи. Это... это за гранью всей морали, господин Трей! Это бесчеловечно, абсурдно и просто неэтично! Это не говоря уж о том, что вы просто не найдёте... м-м-м... желающих.

— У меня есть желающий, — так же тихо ответил Пирс и снял очки, — можете верить, можете нет. Вот поэтому я и поверил в судьбу. У вас есть протеаза. У меня есть смертник. У капитана скоро будет человек, способный пройти к сердцу аномалии и доставить «живую бомбу» по адресу. У госпожи Мирр-Гарт есть сновидица, способная получить подробную карту местности. А так же двое модификантов-страховщиков с многолетним опытом, лучшая техника, оружие и медикаменты. У нас есть всё, чтобы остановить продвижение приона.

— Вы хотите пожертвовать жизнью человека!

— Что такое одна жизнь по сравнению со всей Ойкуменой? У меня есть санкция. На эвтаназию, капитан это так обозвал. Профессор, поймите, этот человек... смертник... он всё равно неизлечимо болен. Он уже давно хочет умереть. И он умрёт самой фантастической смертью, которую только можно себе вообразить.

— Неизлечимо болен? Чем же? Я думал, ваш лазарет способен победить любую болезнь.

— От нежелания жить нет лекарства, профессор Брант. Это человек хочет умереть. Его гложет одна и та же бесконечно повторяющаяся мысль, гложет и доводит до умопомрачения. Он хочет умереть и тем самым искупить один, но фатальный поступок.

— Есть же антипсихотики, терапия...

— Нет. — жёстко ответил Пирс Трей. — От предательства нет терапии. И этот человек прекрасно это осознаёт. Может, вам это и непонятно, кажется чудовищным, вы, возможно, думаете, что это мы сами зомбировали пациента, подведя к мысли о самоубийстве. Нет. Он убил себя сам, три с половиной года назад. И теперь ждёт финальной точки. Я говорил с ним. Да. Я с ним говорил.

Профессор уронил голову на руки и тихо заплакал. Рид Гейл взволнованно наблюдал за своим пожилым коллегой. В носу у сержанта щипало. Он не знал, о ком рассказывал лейтенант Трей, но сейчас Гейл с кристальной ясностью понял, что они действительно победили. Но какой ценой.

— Отдохните, профессор, и не мучьте себя. Вы сделали всё возможное. Теперь в дело вступают другие силы. Но... хотя нет. Я слышал весь ваш диалог. Сержант Гейл прав. Выход только один. Гейл! Если всё получится, навестите секретариат. Там будет приказ о вашем повышении. Профессор...

— Мне бы прилечь, — прошептал Виктор Брант, — что-то голова закружилась... — Лицо профессора покрывала нездоровая бледность.

— В лазарет живо! — рявкнул Трей. — А вы, Гейл, рассчитайте всё в подробностях. В особенности... принцип действия «бомбы». Вопросы есть?

— Никак нет, господин лейтенант.

— Работайте, — Трей дождался медбрата с каталкой и вышел из лаборатории. Светлые волосы прилипли ко лбу. Он чувствовал себя одновременно палачом и демиургом.

* * *

— Вас введут в состояние «искусственной смерти», — специалист по модификации внимательно смотрел на Дора, который молча слушал лекцию о следующих этапах, — в этом состоянии вы пробудете всё то время, что длится процесс изменения генома. После модификации вы будете под постоянным наблюдением, пока мы не решим, что процесс успешно завершён. Когда вы проснётесь, в бокс будет подана атмосфера, насыщенная кислородом. Вы должны будете привыкнуть к воздуху, максимально приближенному к газовому составу Внешнего мира. Ваша кожа потемнеет от выработки меланина. Вам так же вживят гены, противостоящие тамошним токсинам. Ваши миоциты будут работать на увеличение мышечной ткани. Ваши рефлексы будут усилены до экстремальных значений. Вам придётся привыкнуть к новому телу и новым ощущениям. Гемотрансфузию вы перенесли очень хорошо, мы рассчитываем на полный успех трансформации. Вы... готовы?

— Я уже всё подписал, — сказал Дор, — в том числе и ознакомление с рисками.

— Ну что ж, — генетик набрал в шприц прозрачную жидкость, — разденьтесь донага и ложитесь вот сюда. Прощайте, Дор Стайн. Вы проснётесь совсем другим... человеком.

Мир перед глазами Дора потемнел и закачался. Через минуту любой наблюдатель решил бы, что молодой человек мёртв.

* * *

Сая уже давно ушла, а Сид Кайт всё сидел в буфете за столиком у окна и пил сладкий кофе, ощущая почему-то во рту лишь горечь. «Старый ты осёл, старый уродливый осёл. Хоть в чём-то этот вшивый садист прав. Ты куратор её любимого человека. Вот и занимайся кураторством. От тебя даже шлюхи шарахаются. Размечтался... твою мать». Сид допил кофе, взял ещё чашку и плеснул в неё синтезированного коньяка. «Это провал, Кайт. Ну вот и смирись с этим. Тебе сорок три года и у тебя слишком ответственное поручение, чтобы так вот распадаться на атомы. Старый глупый осёл».

Он постарался незаметно обернуться. Альд Дир невозмутимо пил чай. «Месть это холодное блюдо, Сид Кайт. Но очень сладкое».

Глава 24

Дор очнулся в незнакомом стерильно-белом помещении с усеянным светодиодами потолком. Ни мониторов, ни аппаратуры молодой человек не наблюдал, только пустая комната, жёсткая койка, на которой он лежал в чём мать родила, светящиеся точки на потолке и больше ничего. Дор осторожно повернул голову, на всякий случай затаив дыхание. Движения давались легко, голова не кружилась, и вообще Дор Стайн чувствовал себя довольно неплохо, разве что тело затекло от долгой неподвижности. Он опустил взгляд на руки. Кожа была на несколько оттенков темнее, чем раньше. Дор сжал пальцы в кулак, с удивлением обнаружив пробежавшую по руке волну. Он прикоснулся к левому предплечью и слегка надавил на мышцы. Пальцы словно встретили камень. «Ничего себе». Он скосил глаза на торс. Кубиков пресса явно прибавилось, хотя Дор Стайн и так никогда не был хлюпиком. Но нынешняя физическая форма не шла ни в какое сравнение с прошлой. Он слез с койки и замер, не зная, что теперь делать. В комнате он один, ни одежды, ни коммуникатора, ничего, одни голые стены без интеркома и камер. Дор подозревал, что за ним ведётся постоянное наблюдение, но не находил никаких следящих устройств. Окон в помещении также не было. «Интересные дела». Он сделал глубокий вдох, ощутив на языке кисловатый привкус. «Кислород». Несколько минут Дор бесцельно шарахался по своеобразному изолятору, не понимая, что делать дальше. Он внимательнейшим образом изучил своё новое тело, признав, что никакие тренажёры такого эффекта не дадут. Кожа потемнела настолько, что Дор едва смог различить свою татуировку на левом плече. Он провёл рукой по голове. А вот волосы не выросли, как был лысым, так и остался. Дор забрался обратно на койку и выжидающе уставился на дверь без ручки. Хоть когда-нибудь его пробуждение обнаружат.

Через пару минут из-за спины раздался голос:

— Ну и как ваше самочувствие?

Дор резко обернулся. На белой стене проявилось изображение, худое лицо с длинным носом и мешками под глазами. Лицо смотрело на Дора с искренним интересом.

— Хорошее самочувствие. Мне ещё долго здесь находиться?

— Сейчас вам принесут одежду и вы сможете выйти. Голова не кружится?

— Никак нет.

— Слабость, круги перед глазами? Тошнота? Может, изжога?

— Нет, ничего такого.

— Очень хорошо. — Изображение погасло.

Спустя минуту дверь бесшумно приоткрылась и в комнату вошёл неприметный медбрат с кипой одежды и кроссовками.

— Держите. Когда оденетесь, по коридору прямо и налево, первая дверь. Незаперто. — И санитар вышел, не сказав больше ни слова.

«М-да, неприветливо как-то». Дор оделся в футболку и спортивные штаны, зашнуровал кроссовки и пару минут ещё посидел на койке. Что-то ему подсказывало, что спокойные деньки подошли к концу.

— Вы быстро очнулись. — На Дора смотрел уже знакомый по диалогу в палате медик с длинным носом. Вид у медика был довольный, хотя Дор различил в бледных запавших глазах некое тщательно спрятанное опасение. — По нашим расчётам вы должны были прийти в себя только к вечеру. Что ж, могу вас поздравить, сержант Стайн. Модификация успешно завершена. Все контрольные тесты показали положительный результат. Вы голодны? — вдруг спросил врач.

Дор задумался. Не сказать, что живот сводит от голода, но перекусить он бы не отказался.

— Вот, съешьте. — Перед молодым человеком появилась тарелка с чем-то непонятным. Больше всего пища походила на нарезанную кубиками мякоть какого-то плода, но Дор, сколько ни пытался, не мог понять, какого. Он взял один кусочек и надкусил. На вкус мякоть была похожа на разбавленный тутовый сок.

— Ну и как вам? — Врач, казалось, был искренне заинтересован.

— Фигня какая-то, — честно признался Дор, проглотив ещё один кусок, — но вроде съедобно. А что это?

— Фрукт из Внешнего мира. Я не знаю, как он называется. Модификанты говорят, что это орех.

«Фрукт из Внешнего мира?!» Дор взял в руку кусочек и поднёс к глазам. Бледная студенистая мякоть источала прозрачный сок, который тёк по пальцам. Сок был ужасно липким.

— У вас будут лекции об устройстве Внешнего мира, в частности о его растениях и их плодах. Этот плод съедобен. Это основной источник жидкости в отсутствие пресной воды. Лейтенант Кайт пожертвовал своим орехом, который привёз из последнего броска. Вам понравилось? Очень хорошо. А теперь пойдёмте, пора вас передать с рук на руки вашему куратору. Он волнуется за вас, хоть и не подаёт виду. Нам нечасто попадаются люди типа вас.

* * *

Сид Кайт пытался успокоить внутреннюю дрожь, меряя шагами пустой гулкий коридор. Главврач выдернул его в медицинский блок с самого утра, сообщив, что его подопечный пришёл в себя раньше времени. Кайт ощутил странное возбуждение. Он пока ещё не очень хорошо понимал, как именно ему предстоит, по выражению капитана, «шлифовать» Дора, но встречи с новоявленным «М+» ждал с плохо скрываемым волнением. Сид никогда ещё никого не тренировал и не знал, с чего начать. Врач сообщил ему, что модификация прошла успешно. Сид вспоминал себя после трансформации, но не мог вызвать в памяти миг пробуждения. Всё это было так давно, что Сид Кайт уже и не помнил себя до модификации. Он потряс головой. Что за глупые мысли. Он постарался загнать старые, ничего не значащие воспоминания куда подальше. Но одна мысль электрическим разрядом сверкнула в голове перед тем, как Сид увидел своего подопечного. Сая. Теперь, после пробуждения Дора эта девушка навсегда перешла в категорию бесплодных мечтаний. Он ни на что и не рассчитывал, прекрасно отдавая себе отчёт и в своём возрасте, и в своей откровенной непривлекательности, и в искренней любви Саи к сержанту Дору Стайну. Всё, что оставалось Сиду — это воспоминание об одном-единственном прикосновении, тогда, в буфете, когда он успокаивающе гладил девушку по руке, а её трясло от страха после нечаянной встречи с Альдом Диром. Только это прикосновение. Больше ничего.

Из безнадёжных мыслей Сида Кайта вырвал знакомый голос.

— Здравия желаю, господин лейтенант.

— Стайн. — Сид даже моргнул от неожиданности. Парень не так уж и сильно изменился, разве что посмуглел да немного поднакачался, но в целом Дор Стайн выглядел примерно так же, как и до модификации. «Вот что значит хорошие начальные данные». Вслух же Сид Кайт буркнул:

— Я тебе говорил прекратить эти уставные штучки?

— Извините, господин лейтенант.

— Ладно, — Сид хлопнул его по плечу, ощутив под тонкой тканью футболки стальные мышцы, — пошли. И зови меня Сид. Иначе мы с тобой не сработаемся. Как самочувствие?

— Да нормально. Доктор мне скормил ваш орех.

— Орех, значит. — хмыкнул Сид Кайт. — Да, наш доктор меня изрядно удивил, попросив его сюда притащить. И как тебе?

Дор пожал плечами.

— Вроде нормально. Пока не корчит.

— Хорошо. — Лейтенант Кайт понятия не имел, что теперь делать и куда Дора вести. В тир? Или прочесть первую лекцию о Внешнем мире? Или отпустить его домой на сегодня, а к завтрашнему дню подготовить план тренировок? Сид Кайт пребывал в лёгком замешательстве. Дор тоже это заметил.

— А что мне сейчас предстоит?

— Вот и я думаю, — пробурчал Сид, — у нас, знаешь ли, не так уж и часто появляются новые модификанты. С нами в своё время работал капитан Гир. Со мной, Нортом и Рифусом. Но капитан Гарт ясно дал понять, что тебя предстоит утюжить немного по другой программе. Забыв сказать, что её пока никто не разработал. Кстати, — Кайт пристально посмотрел на Дора, — почему ты скрыл, что у тебя есть девушка? Мне пришлось читать ей незапланированную лекцию о модификации. Во избежание непонимания.

— Сая? Вы её видели? — Дор взволнованно сцепил пальцы. — Как она?

Кайт подавил вздох.

— Нормально всё с твоей Саей. Что с ней станется? Ты только учти, что видеться вы будете не так часто, как раньше. Она девушка понятливая, как мне показалось. И всё же ты должен был мне сказать.

— Если вы о стерильности...

— Дор. Я не о стерильности. И даже не о том, что она тебя может в первый момент не узнать. Мне предстоит катать тебя во Внешний мир. Для учений. Никаких симуляторов. Капитан распорядился тренировать тебя в естественной среде. Так что придётся тебе беречь свою шкуру и быть максимально бдительным. Иначе ты свою Саю серьёзно огорчишь. А теперь вот что. Вали домой, спи, приходи в чувство. Никакого алкоголя. Завтра с утра вводная лекция, потом в тир. Буду учить тебя стрелять с двух рук.

* * *

Дор с каким-то удивлением обнаружил на парковке свой мотоцикл. Хотя куда бы он делся? Но сейчас вещь из прежней жизни вызвала у Дора лёгкую оторопь. Только здесь, на парковке, рядом со старым железным другом он внезапно понял, насколько же изменился он сам. Он не мог, никак не мог ухватить эти тончайшие флюиды, что пронизывали всё тело, и всё же изменения были колоссальными. Он сделал вдох. Воздух был сухой и какой-то... хрустящий. Чужой. Теперь этот воздух был для Дора Стайна чужой. Он медленно закрыл и снова открыл глаза. Теперь уже ничего не изменишь. Модификация необратима.

Он завёл мотоцикл и рванул в институтский квартал. Саи, скорее всего, ещё нет дома, время обеденное, но Дор хотел встретить её в квартире. Встретить, сжать в объятиях, зарывшись лицом в пушистые русые волосы, и не отпускать час или день. Он даже не мог представить, как по ней соскучился.

Он открыл дверь и замер.

— Дор, — Сая выдохнула его имя и повисла на шее, всхлипывая. Руки безостановочно гладили его затылок, плечи, спину, девушка вцепилась в него, как клещ, ни на секунду не разжимая объятий. Щека Дора была уже мокрая от её слёз.

— Ну что ты... Ну бельчонок... Ну что ты плачешь...

— Тебя так долго не было, — Сая продолжала всхлипывать, — и тебя нельзя было навещать... Лейтенант Кайт говорил, никому нельзя, даже ему... А ты...

— Всё. Всё хорошо. Всё кончилось...

Сая наконец-то оторвалась от него и сделала шаг назад. Её глаза изумлённо распахнулись.

— Непривычно? — тихо спросил Дор.

— Ты... загорел.

— Да, есть немного. — Он смотрел в жемчужные глаза с золотыми искорками и молился про себя, чтобы Саю не отпугнул его новый вид. Но Сид Кайт, видимо, провёл с Саей нешуточную подготовку.

— Главное, что у тебя волосы не выросли. — Девушка слабо улыбнулась. — Иначе я бы испугалась по-настоящему.

— Смешная ты, — Дор так и не мог отвести от неё глаз, — какая же ты смешная, бельчонок мой. Знаешь, я сюда ехал и боялся...

— Чего? — прошептала она.

— Что таким вот я тебе буду не нужен.

— Что ты такое говоришь? Как... как ты мог подумать... — Сая снова всхлипнула. — Я так за тебя переживала! Господин лейтенант мне очень подробно всё рассказывал... ну... как оно вообще... и Алби тоже, но... Дор! Как ты мог подумать... Я чуть с ума не сошла за эти недели... в одиночку...

— Иди сюда, — с плеч Дора словно гора свалилась, — иди сюда. Больше никаких «в одиночку». Подожди, дай я телефон отключу на всякий случай...

* * *

— Значит, трансформация прошла успешно... — Рифус Гарт задумчиво вертел в пальцах зажигалку. Вид у командира особой бригады был отрешённый. Сид Кайт стоял у стены, ожидая распоряжений.

— И что вы о нём скажете? Ваши первые впечатления?

— Физическая форма идеальна. Пришёл в сознание почти на двенадцать часов раньше расчётного времени. Попробовал орех. Отторжения не наблюдается. Психическое состояние стабильное до странности. Все изменения в организме воспринимает как должное. Ничему не удивляется. Интересуется планом тренировок.

— Вот как. — Гарт всё так же бесцельно подкидывал и ловил зажигалку. — Сделали, значит, киборга. Хорошо...

— Не совсем киборга, — кашлянул Кайт, — когда я упомянул о его девушке, разволновался. Интересуется, как у неё дела.

— Кайт, вы что-то неразговорчивы сегодня. У вас был такой волнительный день, вы наконец получили своего подопечного после модификации, а выглядите, будто я вас в рядовые разжаловал. Говорите, Кайт. Не заставляйте меня санкционировать ментальный взлом.

Сид Кайт подобрался. Гарт чересчур проницательная сволочь, хоть и не менталист. Он видит, что лейтенанта что-то тревожит. Но Кайт скорее дал бы отрубить себе правую руку, нежели признался в своих переживаниях. Однако надо что-то говорить.

— Господин капитан, я пока не знаю, с чего лучше начать. На завтра у меня запланирована вводная лекция...

— Это прекрасно, Кайт, прекрасно, и лекции, и стрельбы, и рукопашный... Я уверен, вы хорошо обучите Стайна перед первой экскурсией во Внешний мир. Я не собираюсь тут вам методички утверждать, сами разберётесь, когда в тир водить, а когда страшилки на ночь рассказывать. Вас не это тревожит. Я слушаю.

Сид Кайт молчал. Капитан, хоть и женатый человек, но всё равно вряд ли оценит интерес Сида к одной из сотрудниц бригады. По длинному, очень длинному ряду причин.

— Я бы посоветовал вам обратиться к моей жене, — наконец изрёк Рифус Гарт, — у неё сейчас как раз почти нет загрузки. Терапевтический транс хорошо помогает при волнениях такого рода, как у вас.

— Простите, господин капитан, я не понимаю...

— Всё вы понимаете, Кайт. Я видел подобный собачий взгляд, и не раз. Если я молчу, это не значит, что я ничего не замечаю. Я вас не обвиняю, сердцу, как говорится, не прикажешь, но если вы самостоятельно не способны взять себя в руки, то закиньтесь в транс, глядишь, отпустит. Одному вашему сослуживцу помогло.

— Я...

— У вас чрезвычайно ответственная миссия. Вы должны быть собраны и сосредоточены. Вы не можете позволить себе отвлекаться на всякого рода вздохи, тем более, что ваши шансы на взаимность исчезающе малы. И уж позвольте мне не напоминать вам, что вы не имеете права потерять доверие вашего подопечного. Так что, Кайт, идите и лечитесь. Надеюсь, эта девушка не в курсе ваших страданий. Вопросы есть?

— Никак нет, господин капитан, — тихо сказал Сид.

— После сеанса напейтесь, если вам поможет, а завтра, как вы и собирались, приступайте к тренировкам. И вот ещё что, — капитан встал и подошёл вплотную к Кайту, — выкиньте из головы всю вашу вендетту. Если кто-то и вломит Альду Диру, то это будете не вы. Свободны.

* * *

Сид Кайт брёл в исследовательский корпус, плохо понимая, куда вообще идёт. Осведомлённость капитана его в прямом смысле слова подкосила. Сид не без оснований считал себя человеком хладнокровным и выдержанным, но эта беседа выпила из него все соки. Он не знал, поможет ли ему терапевтический сеанс избавиться от этого наваждения, он одновременно хотел навсегда выкинуть Саю Хоук из головы и в то же время получал какое-то мучительное, извращённое удовольствие от своих воспоминаний, хотя и вспоминать-то было, в сущности, нечего. Перед дверью лаборатории он замер в нерешительности. А если Сая там, она же занята в этом «Гипносе», и что он тогда будет говорить Алби Мирр-Гарт? Да и вообще что он будет говорить? Блеять как новобранец Сид Кайт не желал. Он сделал глубокий вдох и нажал кнопку звонка.

* * *

Алби скучающе просматривала журнал опытов. Последние визуализации Саи свидетельствовали, что пятно немного расширяется, но до границы ещё больше тридцати миль, а, значит, шансы на успех пока ещё довольно велики. Пирс недавно её ошеломил, рассказав о результатах экспериментов группы сержанта Гейла. Ребята ухитрились-таки синтезировать антидот. Пирс был тогда взволнован до крайности, чуть не сломал дужку очков и в кои-то веки почти светился от радости. Алби тоже заразилась этим его взбудораженным состоянием, но сейчас оно уступило место унылой задумчивости. На одной Сае далеко не уедешь, надо искать свежих испытуемых, что ей, Алби, что Пирсу, когда он наконец закончит со своим «Танатосом». На Дора Стайна Алби уже не рассчитывала. Вряд ли модификанту протокола «М+» позволят разбазаривать силы на стимулированный сон. Не для этого он проходил усиленную трансформацию.

От безрадостных мыслей Алби отвлёк звонок в дверь. «Кого ещё там несёт?» Она провела карточкой по замку.

— Сид? Какая неожиданность. Рада вас видеть. Есть новости?

— Да. — Сид Кайт осторожно вошёл в лабораторию и завертел головой. Столько мониторов и аппаратуры он не видел даже в лазарете. И как эта женщина ухитряется разбираться во всём этом?

— Дор прошёл модификацию. Успешно. Завтра приступим к подготовительным тренировкам.

— Сид, но это же здорово! Очень рада за вас... и за Дора тоже. Как он?

— Всем бы нам так, — усмехнулся Сид Кайт, — нет, я серьёзно. Адаптация мгновенная. Капитан был прав, из него выйдет отличный модификант.

— Ну... ещё раз поздравляю. Надеюсь, Дор не забудет сюда дорогу. Было бы жаль окончательно потерять его для «Гипноса».

Кайт пожал плечами.

— Пока рано об этом говорить.

— Да, конечно. Простите, я сказала, не подумав. Но я рада, что вы нашли минутку, чтобы мне сообщить.

— Алби, я... — Сид Кайт смотрел в сторону. — Капитан порекомендовал мне обратиться к вам...

— Да? — Алби чуть подалась вперёд. Только сейчас она заметила, с каким напряжением держится её собеседник. — Что случилось?

— Гарт сказал, вы можете ввести человека в своеобразный транс...

— Это возможно, — Алби пристально рассматривала лейтенанта. Её захлестнуло ощущение дежавю, но почему? И тут она вспомнила, как Пирс просил её о сеансе с таким же выражением лица. Да что происходит?

— Я могу... узнать причину такой рекомендации? Транс не вредит организму, но всегда лучше обойтись без воздействия на мозг.

— Я не могу сам с этим справиться. — Кайт потёр перебитый нос и посмотрел Алби в глаза, — я не в силах. А мне нужна ясная голова для моего нынешнего задания. Капитан это понял. И смог убедить меня. Алби, избавьте меня от этого мучения. Я прошу вас.

Алби изумлённо смотрела на зрелого, сильного мужчину, в глазах которого была видна такая мука, что у девушки выступили мурашки на коже. Она наконец поняла причину столь странной просьбы. Но кто же так разбередил душу бывалому оперативнику?

— Ложитесь. Снимите пиджак, галстук, выньте ремень из брюк. Снимите ботинки. Вас ничего не должно сковывать. Не напрягайтесь так, процедура абсолютно безболезненна. Я прикреплю вам датчики к вискам, когда нажму кнопку, вы просто заснёте. Вам совершенно не о чем волноваться.

Сид растянулся на кушетке, глядя в потолок. Хоть в чём-то ему повезло, Саи в лаборатории не было, и он мог хотя бы частично признаться в характере своей просьбы. Хотя Гарт, скорее всего, просветит свою жену о страданиях некоего лейтенанта и о первопричине этих страданий. Сид Кайт твёрдо решил больше никогда не показываться в исследовательском корпусе. Глаза его медленно, но верно затянула серая пелена. Датчики тихонько жужжали, подавая напряжение на участки мозга. Сид Кайт провалился в транс.

* * *

Он проснулся со странно гудящей головой, будто проспал дольше, чем нужно. Алби внимательно следила за диаграммой на мониторе. По диаграмме она и поняла, что Сид Кайт проснулся.

— Как вы себя чувствуете?

— Как сурок после спячки, — попытался пошутить Сид, — а так вроде бы ничего. Всё получилось?

— Я не знаю, — покачала головой Алби, — это вы мне должны сказать. Но если вы решите держать свои мысли при себе, я не обижусь.

— У меня больше нет мыслей, — Кайт на ощупь завязывал галстук, — надеюсь, так будет и впредь. Могу лишь сказать, что рад за Стайна. Не всем везёт на столь искренние чувства. Всего хорошего, Алби. И спасибо вам. Больше я вас не побеспокою.

Сид вышел, а Алби так и осталась стоять с приоткрытым ртом, глупо моргая вслед лейтенанту. До неё внезапно дошли сразу две мысли, и от каждой из них волосы на голове вставали дыбом. Она неслышно выключила монитор и уставилась на чёрный глянцевый экран. А потом Алби в голову пришла третья мысль, от которой её руки покрылись холодной испариной. Ей вдруг вспомнился давным-давно подслушанный разговор Рифуса и Пирса, только теперь он приобрёл совсем иной оттенок. Она даже зажмурилась. Гарт никогда не давал ей понять, что знает о мыслях своего подчинённого. Как бы там ни было, транс излечил обоих. И Сида Кайта от безнадёжной любви к девушке своего подопечного, и Пирса Трея от ещё более безнадёжного чувства, о котором Алби никогда не догадывалась. И слава богу, подумала вдруг она, и слава богу...

* * *

— Будем делать из тебя амбидекстра, — сообщил Кайт, вынимая два пистолета, — стрелять одной рукой уже немодно. Сначала перезаряди одновременно, не выпуская из рук. Пошёл!

Он уже три часа оттачивал Дору методику стрельбы с двух рук, резонно рассудив, что научившись стрелять «по-македонски», с обычной пальбой парень и сам справится. Рефлексы у Дора Стайна были приведены к настолько экстремальным значениям, что Сид только головой качал. Если так пойдёт, его подопечный перестреляет всю внешнемировую живность ещё на учениях. Кайт довольно хмыкнул себе под нос. Пара недель, и здравствуй, Внешний мир.

Металлические силуэты рыжих волков, варанов и людей с диким лязгом разлетались по всему тиру.

Глава 25

— Слушай меня внимательно, — Сид Кайт напряжённо хмурил лоб, — слушай и не перебивай. Физически ты уже вполне готов для первой экскурсии во Внешний мир. Ты, в принципе, и две недели назад был готов, но я, знаешь ли, старый пердун и перестраховщик. Мне несчастные случаи на службе не нужны. Так что сегодня навестим «комнату ужасов». Что бы там капитан не порол, а твоей подготовкой занимаюсь лично я и я считаю, что хотя бы один раз ты должен пройти симулятор. У тебя будет одно вполне конкретное задание. Справишься — молодец. Не справишься, будешь шастать туда, пока не будет получен результат. Вопросы есть?

— Да. Насколько этот симулятор похож на настоящий Внешний мир? — Перед глазами Дора против воли вертелись картины из его визуализированного сна.

— «Комнату ужасов» проектировали с учётом самых подробных докладов всех модификантов. Моих в том числе. Конечно, нынешние реалии уже немного другие, но в общем и целом «комната» вполне себе Внешний мир, с волками, папоротниками, штырьками и прочими удовольствиями. Газовый состав приближен к тамошней атмосфере, равно как температура и влажность. В общем, максимально реалистичная симуляция. Тебе выдадут провизию на один день плюс оружие и медикаменты. Это не шутки, Дор Стайн. Известны случаи, когда оперативники погибали в этой «комнате». Ещё до бросков наружу. Так что отнесись к этому серьёзно.

— Я понял.

— Хорошо бы, — пробормотал Сид. Гарт ему, конечно, объяснял отличия протокола «М» от «М+», но Сид Кайт был реалистом. «Взаимодействие со Внешним миром»? А почему не с открытым космосом? Какое взаимодействие, я вас умоляю, Внешний мир гостей не любит и даёт это понять с порога. Сид в общих чертах знал ту дикую, запредельную историю почти четырёхлетней давности, когда Рифуса Гарта, в ту пору тень капитана Гира, обвинили в убийстве свидетеля, и этот отморозок не придумал ничего лучше, как дезертировать во Внешний мир, прихватив с собой для верности основную свидетельницу. И эта парочка ухитрилась пробыть там неделю без экипировки и с одним-единственным стволом. «М+». Да, Гарт там выжил и даже не приобрёл новых шрамов, об Алби Сид старался не думать, так как это было необъяснимо. Но факт оставался фактом: там, где обычные спецы протокола «М» ходили, вооружившись до зубов и облачившись в защитный костюм, «М+» шарахался в сорочке и галстуке. Неужели действительно протоколы так разительно отличаются? Если это правда, Сиду будет очень интересно посмотреть, как поведёт себя его подопечный в «комнате ужасов».

Дор догадывался, что должен испытывать как минимум волнение перед посещением симулятора, но как-то не получалось. Капитан был прав, Дору каждую ночь снился Внешний мир, и каждый раз по-разному: то громадные завалы из поваленных лесных исполинов, заросшие лишайником и сапротрофами, то ярко-голубое горячее озеро с синими лентами водорослей, то пышные заросли изумрудного папоротника, способного прожечь плоть до костей своим ядовитым соком. Видения были настолько чёткими, что когда Дор просыпался, долго не мог понять, что он делает в этой постели под одеялом. Только лицо спящей девушки рядом как-то приводило его в чувство и давало понять, в какой реальности он находится. Если бы Алби Мирр-Гарт знала об этих снах, она дошла бы до капитана, до канцлера, до премьера дошла бы, но вернула Дора Стайна в «Гипнос». Из себя выпрыгнула бы, но вернула человека, научившегося погружаться без изотопа и электромагнитной стимуляции мозга. Но Алби ни о чём таком не подозревала. Да и Дор, в сущности, тоже.

— Вот, получи. — Сид Кайт ещё раз пробежался глазами по списку. — Запас пищи и воды на сутки. «Коктейль». Надеюсь, не пригодится. «Паутинка». — Дору в руки лёг свёрток с одеждой из диковинной смеси паутины внешнемирового паучка и клонированного эпидермиса. — Так, ещё что. Фонарь, передатчик с картой. «Комната» единственное место, скажем так, во Внешнем мире, которое картографировано. Два ствола, патроны. Пальбой не увлекайся. Лучше всего проскользнуть незамеченным. Ты во враждебной среде парень, не забывай об этом ни на секунду. Респиратор, если понадобится. Ну, вроде всё, переодевайся и пошёл. И учти. Симулятор симулятором, но ты там будешь один. Спасательных операций не предусмотрено. Так что не теряй бдительности.

Перед глухой дверью, словно нарисованной на стене, Сид снова остановился.

— Теперь слушай задание. Тебе необходимо достичь вот этого квадрата. — Он включил карту и ткнул пальцем куда-то в середину. — Просто достичь, поторчать в нём минут десять и вернуться. Ничего сложного, а? Я буду наблюдать за тобой снаружи, но помощи не жди. Твои перемещения будут фиксироваться. Потом подробно разберём, где ты отличился, а где налажал. Всё, парень, давай.

Массивная дверь бесшумно поползла в сторону, и в лицо Дору ударил дрожащий, влажный, кисловатый воздух Внешнего мира. Молодой человек обернулся. Сзади него стеной стоял непроходимый лес.

— Ну, и как тебе тут? — прошептал Сид, не отрывая взгляда от монитора.

Дор шёл медленно, напряжённо вслушиваясь в стрекочущую и хлюпающую атмосферу. Он осторожно обходил зловещие папоротники и группы хвощей, поминутно зыркая по сторонам. Дышалось легко и как-то... пьяняще. Дор бросил взгляд на карту. До нужного квадрата миль пятнадцать. Он поражался, как особистам удалось спроектировать такой колоссальный симулятор. Они с Сидом спустились на самый нижний подземный уровень, много ниже минус двадцатого этажа, и всё громадное пространство под зданием Отдела занимала «комната ужасов». Хотя вот на комнату это было совсем непохоже.

Перед Дором распростёрся бурелом из мешанины погибших и ещё живых деревьев, оплетённых лианами и заросших разноцветным мхом. Один шаг — и провалишься по пояс в кишащую личинками влажную труху. Дор замер. Идти напрямик не просто опасно — безрассудно. На карте бурелом занимал солидную часть территории. «У меня не кросс на время». Он осторожно отошёл немного назад и задумался, краем глаза безостановочно фиксируя любое движение. Обогнуть завал? Тоже дело, хоть и займёт несколько лишних часов. Провизии у него на сутки. Ладно, решил Дор, как-нибудь протяну. Он сделал шаг и столкнулся нос к носу с рыжим волком, оскалившим саблезубую пасть.

— Давай, парень, давай, не дрейфь, — у Кайта вспотел лоб. Этого волка проектировали после приснопамятного путешествия Гарта и Алби за Грань. Тогда Рифус Гарт ухитрился ослепить зверюгу голыми руками, а потом отправил в лучший мир выстрелом в башку. А что предложит волку сержант Дор Стайн?

Волк вздыбил гребень и зарычал, не отводя от чужака оранжевых глаз. Чужак был опасен. В нарушение всех неписаных звериныхправил он смотрел волку прямо в глаза и что-то шептал одними губами. Сид закусил губу и напряжённо вслушался.

— Я вырос в южном сателлите, — сообщил волку Дор, — и таких, как ты, щенками топил.

Волк рыкнул и взмыл в прыжке, а потом с полным боли скулежом рухнул на пушистый мох. Пуля прошила ему брюхо, и кровь толчками вырывалась из смертельной раны.

— А говорят, господа бога нет, — Дор обошёл тушу, содрогающуюся в последней агонии, — а я вот так не считаю. Иначе кто бы мне тебя послал, когда мне очень надо было?

Сид сглотнул, утёр лоб и сделал несколько глотков воды. Такого он ещё не видел. «Парень, ты что несёшь? И как ты успел подловить момент, чтобы выстрелить ему в брюхо? Да... после глаз второе уязвимое место... но какие рефлексы... а зачем тебе этот волк? Ты что задумал, чёрт лысый?»

— Прежде чем тебя обглодает хвощ, поделишься со мной ресурсами, — Дор достал внушительного вида нож, — я тебе шкурку попорчу, ты ведь не против? Отдай гребень. — Он с усилием срезал жёсткий, как проволока, медно-рыжий гребень с загривка волка. — Покажу Сиду, ему понравится. А теперь открой ротик...

— Мать твою. — сказал Сид и закурил. Он не рассказывал Дору о гребне, защищающем лучше иной брони. Парень сам дошёл. Мать твою. А зубы ему зачем, господи, да что у него в этой лысой башке происходит? Сид сделал затяжку и непроизвольно пригладил волосы. Да, капитан был прав. «М+» это «М+», и ведь его, Сида, предупреждали. Он снова вперился в монитор.

— Ну и клыки у тебя... — Вырвать саблевидные зубы оказалось задачей непростой. Пришлось раздробить челюсть чуть ли не в труху. Но результат того стоил: через двадцать минут у Дора были четыре превосходных, прочных, острых как бритва клыка, два подлиннее, два покороче. Он засунул их за пояс, присел на корточки и снова начал изучать карту, что-то бормоча.

— Квадрат пять-а... тут сплошной бурелом... тут крюк на несколько десятков миль... ага... а тут, судя по всему, лежбище варанов. На хер варанов. Проскользнуть незамеченным... да всегда пожалуйста. Да, волчок? Спасибо тебе за зубы, а то лейтенант Кайт меня забыл снабдить «когтями». Или нарочно не выдал. Ладно, волчок, мне пора. Ещё на дерево лезть.

Сид Кайт присвистнул. Вот, значит, как. Парень решил идти поверху. На это Сид Кайт не рассчитывал, ему, по правде говоря, такой финт ушами просто не пришёл в голову. Все тридцать восемь бросков во Внешний мир лейтенант Сид Кайт проходил по земле, следя за местностью и уворачиваясь от подстерегающих всюду лиан, липких цветочков, папоротников, не говоря уж о местной фауне. Проходил успешно, недаром до сих пор жив и местами здоров, но вот форсировать преграды, перебираясь по ветвям, ему не доводилось. А Дор Стайн, значит, решил нивелировать угрозы нижнего яруса и пройти по пологу леса. И как же он взберётся на дерево? Все стволы поросли лианами и эпифитами, даже коры не видно. Сид сцепил пальцы. Как бы там ни было, а справляться с Внешнем миром Дору придётся самому. Что ж, посмотрим...

Дор задумчиво бродил около бурелома, периодически отмахиваясь клыком от трепещущих лиан. Из гнилой трухи выползла пара гусениц самого отталкивающего вида, но лишь затем, чтобы найти свою смерть под толстой подошвой. Сид Кайт барабанил пальцами по столу. У этого хмыря либо глаза на затылке, либо и впрямь рефлексы доведены до совершенства. Стоит, изучает дерево, вокруг уже толпа гусениц и лягушек с ядовитыми когтями, а этому хоть бы хны. Пинает бедных рептилий периодически, да насекомых давит, а у самого взгляд обращён только вверх, на поваленный наискось здоровенный ствол.

Дор действительно самым внимательным образом изучал вырванное с корнем дерево. Оно ещё не погибло до конца и не обросло тысячами красных лишайников и грибов-паразитов. Кора уже отслаивалась, но древесина ещё не превратилась в тёмно-жёлтую труху, прибежище личинок и мокриц. Это был шанс, причём хороший. По наклонённому стволу можно было без проблем забраться почти до середины соседнего, живого дерева, а там уж клыки выручат. Насколько Дор помнил из лекций, верхний ярус леса был на порядок безопаснее земли и подлеска. Высоковато, конечно, но если его задание дойти до нужного квадрата, то какая разница, как. Он приготовил верёвку и осторожно ступил на поваленный ствол.

Кайт не выдержал и набрал капитана.

— Что у вас? — Гарт заинтересованно смотрел с экрана коммуникатора. — У вас вид взъерошенный.

— Я запустил Стайна в «комнату ужасов», — сообщил Сид и снова утёр лоб, — хотел бы доложить промежуточные наблюдения.

— Ну докладывайте. Всё-таки не удержались от симулятора. Ладно, вы куратор, вам виднее. И чем порадуете?

— Он убил волка.

— Того самого волка? — уточнил Гарт.

— Так точно. Застрелил его в прыжке, пробил живот. Стрелял вверх, пуля прошла почти до сердца.

— Прекрасно, — отозвался Рифус Гарт, — вполне надёжный вариант ликвидации этой твари. Что вас так смутило? Ваши тренировки даром не прошли, радуйтесь.

— Он вырезал зверю клыки.

— Вот как? — теперь капитан по-настоящему заинтересовался. Он даже придвинулся ближе к экрану. — Это что, типа трофея? Зачем ему понадобились зубы?

— В качестве трофея этот молодой человек срезал гребень. А клыки решил использовать вместо «когтей», чтобы дойти до нужного квадрата по верхнему ярусу леса. Этому я его не учил, господин капитан. Это, так сказать, инициатива на местах.

Гарт удовлетворённо цокнул языком. Его предположения подтверждались с беспощадной точностью.

— Вы не выдали ему «когти», верно? Можете не отвечать. Я вас предупреждал, Кайт, господь мне свидетель, я вас предупреждал. Этот человек чувствует Внешний мир куда лучше вас или Норта или ещё кого. Он его не боится. Он с ним взаимодействует. И... он идёт моим маршрутом. Тем самым, которым я шёл за образцами приона. Поздравляю, Кайт. Вы сделали из него образцового модификанта. Продолжайте наблюдение, потом доложите. А после доклада пришлёте мне самого Стайна. Мне есть, о чём с ним побеседовать.

— Так точно, — кивнул Сид, — я выйду на связь сразу после его возвращения.

Экран коммуникатора погас.

Дор дошёл до разлапистых ветвей поваленного дерева, сел на относительно прочный сук, свесив ноги, и задумался в очередной раз. Пройти поверху пятнадцать миль не проблема, усталости молодой человек пока не чувствовал, и даже есть ещё не хотелось. Но остановку сделать стоило, надо собрать мысли в кучу, вооружиться клыками и опробовать их на живом дереве. Чем выше, тем стволы становились ровнее и с коры начали исчезать всепроникающие лианы и бромелии. Первый ярус ветвей был слишком разлапист, чтобы можно было карабкаться, хватаясь за сучья. Дор поднял голову. М-да, высоковато. Зато безопасно. И... он вдруг понял, что лезет наверх вовсе не из-за смертельных ловушек подлеска. Наверху не живёт ни одна мало-мальски опасная тварь. «Значит, и убивать никого не придётся». Эта мысль Дора настолько поразила, что он непроизвольно схватился рукой за шершавый сук. «Мне не нужна зряшная смерть». Он вдохнул поглубже, примотал клыки к рукам и ботинкам, подёргал верёвку, убедившись, что узлы не развяжутся, и вбил правый клык в твёрдую древесину.

* * *

— Как ваши расчёты? — Пирс требовательно смотрел на сержанта Рида Гейла. — Я вас не тороплю, поймите, но и Внешний мир не ждёт. А профессору пока ещё необходима поддерживающая терапия. Инфаркт в таком возрасте всегда опасен, что бы не говорили. Так я вас слушаю.

— Вот, посмотрите, — Гейл вывел на экран кучу графиков. — я рассчитал количество энзима, необходимое для полной нейтрализации приона в радиусе мили. Если реакция пойдёт успешно, она перейдёт в цепную, пока не кончится сам прион. Процесс аналогичен действию нашего сумасшедшего белка, только со знаком плюс. Самое главное разлёт реагента при высокой температуре на... на органическом носителе. Господин лейтенант, я не знаю, сколько времени займёт доставка смертника на точку, но по всем выкладкам получается, что пару дней он протянет с протеазой в организме...

— Вашего инфаркта мне не хватало, — поморщился Пирс, — я, чтоб вы знали, сам не в восторге от таких дел.

— Я действующий офицер особой бригады, — тихо сказал Гейл, — я приносил присягу и клялся защищать Ойкумену и её граждан и обеспечивать государственную безопасность. И я надеюсь, что наша с профессором Брантом работа поможет справиться с угрозой. А этот человек... что ж, господь воздаст ему за эту жертву. Простите за пафос, господин лейтенант. Трудно выразиться по-другому.

— Я понимаю, Гейл. Ситуация довольно неоднозначная. И всё же, что вы рассчитали по «живой бомбе»?

— Непосредственно перед... м-м-м... отправкой на место ему необходимо будет сделать несколько инъекций непосредственно в органы пищеварения. Там фермент будет себя хорошо чувствовать, скажем так, и будет доставлен в необходимом количестве. Вот, смотрите, этого количества хватит на разлёт в милю. Конечно, последние часы смертника будут весьма печальными, но три-четыре дня он проживёт с протеазой внутри себя. За это время фермент его не переварит. А на точке... Заряд на пояс и кнопка. И всё.

— И всё. — кивнул Трей. — Ещё раз всё перепроверьте. В частности мощность заряда, рассчитайте скорость движения группы, закладывайте максимальные значения. Если смертник умрёт до пункта назначения, в этом путешествии не будет смысла. Энзиму нужен живой носитель.

— Так точно, господин лейтенант. К вечеру я предоставлю вам скоррелированные данные.

— Работайте, — Пирс вышел и прислонился к холодной стене. План уничтожения приона обрастал всё новыми, чёткими деталями, от которых руководителю «Танатоса» хотелось одновременно выпить и повеситься. Но его смерть, в отличие от Кита Тригга, была бессмысленна и никому бы не помогла.

* * *

Дор примостился на изогнутой ветке с длинными узкими листьями и распаковал контейнер с провиантом. Как ни крути, а он всё-таки выдохся. Дошёл до заданного квадрата и выдохся. Хоть и без волков, варанов и летающих белок, но переход по сросшимся ветвям и сучьям занял у него почти полдня. Кора была ужасно скользкой, плети ветвей постоянно били по лицу, щекоча листьями шею и затылок, если бы не страховка в виде волчьих клыков, у него был бы миллион возможностей сорваться вниз со ста двадцати метров. Но так или иначе, а Дор Стайн таки дошёл до точки и теперь обедал, сидя на суку. Передатчик светился зелёным.

— Приём, — экран мигнул и вывел изображение Сида Кайта, — прекрати жрать, когда с тобой говорит старший по званию.

— А, — Дор проглотил последний кусок, не жуя, — Сид, я...

— Дошёл-таки, сучонок. Шимпанзе лысое. И как тебе там, в кронах?

— Лучше, чем внизу. Мне выдвигаться назад? Или спуститься?..

— Вали обратно. Хочешь поверху, хочешь по земле. Твоя задача сейчас вернуться без потерь. Потом к капитану. Он крайне заинтересован твоим маршрутом. Да не дёргайся, подкрепись нормально. Удачи, боец. — Сид переключил передатчик в режим наблюдения. Он до сих пор не мог поверить, что его подопечный так запросто форсировал пятнадцать миль Внешнего мира, пусть и спроектированного спецами «Красного отдела». М-да... капитану будет о чём поговорить с сержантом Стайном.

* * *

— В глаза смотреть, — Рифус Гарт пристально рассматривал Дора, час назад вернувшегося из «комнаты ужасов». Кайт уже доложил о действиях своего подопечного, и эти действия заставляли капитана изучать нового модификанта как редкостную аномалию.

— Ты знаешь, что модификация нивелирует способности менталиста, даже если бы они у тебя были. Читать мысли друг друга мы не можем. Что тебе рассказывал Кайт о моём последнем броске? — вдруг резко спросил Гарт.

Дор вздрогнул от этого окрика.

— Ничего, господин капитан. Лейтенант Кайт мне вообще ничего не рассказывал о ваших бросках. Он рассказывал о своих.

— Тогда как ты объяснишь мне то, что ты практически в точности повторил мой маршрут? Включая способ передвижения.

— Но, господин капитан... — Дор немного растерялся. — Как я... мне надо было дойти до нужного квадрата. В кронах нет зверья и уже не попадаются лианы... это самый простой путь. Если высоты не бояться.

— А клыки? Ты сам решил вырезать зубы у волка?

— Да, я без них не забрался бы, господин капитан. Волчьи клыки очень прочные. Мой вес они выдерживали без проблем.

— Ага. А гребень срезал в доказательство своей, так сказать, первой победы.

— Так точно... Но я старался не убивать без причины. Эти звери мне не враги, как и я им. Мне надо было пройти незамеченным. С горой трупов за спиной это проблематично.

— Вот, значит, как... — Гарт присел на краешек стола. — Вот оно, значит, как... Да, Кайта ты переплюнул. Уже давно. Что ж, я рад. Твой первый опыт взаимодействия со Внешним миром прошёл успешно. Надеюсь, реальный Внешний мир тебя тоже не сожрёт. И тебе ещё предстоит пересечь нейтральную полосу. Это не так легко, как кажется. Два дня на отдых, потом поедете с Сидом на прогулку за Грань. А сейчас в лазарет на обследование. Свободен.

После ухода Дора Рифус Гарт ещё долго сидел на столе, подкидывая зажигалку. Как и Пирс Трей, он физически ощущал, что чудовищный в свое бесчеловечности план спасения Ойкумены обретает плоть. Он потянулся к коммуникатору и набрал номер жены.

* * *

— Так, Сая, — Алби подключала аппаратуру, пока девушка переодевалась в свободную пижаму, — наш капитан затребовал внеплановую визуализацию. Либо «Танатос», наконец, нашёл окончательное решение проблемы, либо командир опасается, что прион повёл себя как-то не так. Ложись. — она прикрепила к вискам Саи датчики. Рядом блестел полированным боком резервуар с изотопом. — Так, давай-ка пятьдесят миллилитров... вот так... умничка... а теперь баиньки...

Сая провалилась в сон, неподвижно замерев на кушетке. Алби тоже замерла в задумчивости, следя за показаниями приборов. Как там «Танатос», как там Дор со своими учениями? Риф рассказывал об этом скупо, но именно эта скупость подсказывала Алби, что её бывший подопытный достиг определённых успехов. Рифус Гарт не любил, когда его обскакивали на полном ходу. А Дор Стайн, судя по всему, не то чтобы обскакал её мужа, но шёл с ним ноздря в ноздрю. Алби бросила взгляд на Саю. Ещё немного, и эта девушка будет так же ломать пальцы и всхлипывать, когда её любимого забросят во Внешний мир. Ойкумена не менее жестока, уж это Алби Мирр-Гарт знала наверняка.

Визуализация демонстрировала небольшое расширение пятна и обглоданные скелеты зверей и штырьков на границе. Папоротники и хвощи пировали вдосталь. А в глубине красными пятнами мелькали лишайники, в одиночку противостоящие гибельной волне, зародившейся в недрах Внешнего мира. Хватит ли у нас сил, думала Алби, хватит ли сил, решимости и бесстрашия, чтобы сунуться туда и остановить заражение? Она ещё пока не знала деталей плана Рифуса Гарта и Пирса Трея. Об участи Кита ей было ничего не известно.

* * *

— Так держать, сержант, — Кайт потрепал Дора по плечу, — нашего капитана мало кому удаётся удивить. Тебе дали отгул?

— Два дня, — Дор каждую минуту вспоминал своё путешествие по симулированному Внешнему миру, — а потом «экскурсия».

— Отдыхай. Сегодня можешь пропустить стаканчик-другой. Заслужил. — Кайт пристально посмотрел Дору в глаза. — Редкостный ты экземпляр, сержант Стайн. По ходу, из тебя и впрямь выйдет толк. Ладно, иди уж... собиратель клыков. Кому расскажи.

Он проводил взглядом Дора, оседлавшего свой мотоцикл, и направился в буфет выпить кофе с коньяком. В глубине души Сид Кайт гордился собой. Он сделал из подопытной крысы этих мозговедов из «Гипноса» первоклассного спеца-модификанта, который в недалёком будущем утрёт Рифусу Гарту нос. Не без помощи Сида, конечно.

Глава 26

— Зайдите-ка, — Гарт вызвал к себе Сида Кайта хоть и без пометки «срочно», но вид имел озабоченный, — буквально на пару слов.

Сид залпом допил свой кофе и быстрым шагом пошёл к лифту. Заставлять капитана ждать было верхом глупости и недальновидности.

Металлическая дверь, ведущая в просторный кабинет под самой крышей, бесшумно распахнулась и так же беззвучно захлопнулась у Сида за спиной. Капитан кивнул, увидев подчинённого, и откинулся на спинку кресла. Вид у Рифуса Гарта был усталый и немного раздражённый.

— Через неделю ежеквартальный брифинг у канцлера. Я обязан там быть, как вы понимаете.

Сид кивнул. Эка невидаль, брифинг, канцлер вечно проводит эти брифинги, на которых главы служб отчитывались о достижениях за текущий период. Но у капитана предстоящий отчёт явно вызывал неудовольствие.

— Я, безусловно, минут сорок буду лить воду в уши журналистам и канцлеру, но потом он вызовет меня к себе в приватном порядке, так сказать, и потребует уже совсем другого отчёта, детального и овеянного аурой секретности. С глазу на глаз. И с чем, господин Сид Кайт, мне к нему идти?

Сид вытаращился. Какого чёрта капитан интересуется его мнением, откуда Сиду знать, чего канцлер захочет услышать от Рифуса Гарта?

— Канцлер в курсе ситуации с прионами, чтоб вы знали. Он в курсе, что я выдвигался во Внешний мир за образцами и успешно их добыл. Он выделил финансирование на проект «Танатос». Выдал санкцию на подключение к проекту институтской братии. Вы, лично вы и Ледс, добывали лишайник для исследований. И теперь канцлер ждёт результатов. Ну и где они, я вас спрашиваю?

Был бы стул, Сид бы сел.

— Но, господин капитан, я совершенно не в курсе, чем там занимается «Танатос»... я даже не знаю, зачем им понадобился лишайник...

— «Танатос» это головная боль Пирса Трея и ничья больше. Я спрашиваю о результатах конкретно вашей работы. Чем мне порадовать канцлера в плане вашего подопечного? Когда вы вытащите его во Внешний мир? До брифинга неделя, мне нужны результаты, а не прогулки по симулятору. Мне нужно, чтобы Дор Стайн провёл вовне минимум три дня, увидел, как выглядит прион, увидел то, что видели вы с Ледсом, вернулся живым и хорошенько осознал своё будущее задание. Вам всё понятно, Кайт? Я дал парню два дня отгулов после «комнаты ужасов», они истекают завтра. Объясните ему популярно, чем опасен прион, и вперёд. У меня мало времени, у вас его нет вообще. Вопросы есть?

— Так точно, — буркнул Сид Кайт. Услышанное ему не понравилось категорически. — Я не потащу Стайна к самому пеклу в первое посещение настоящего Внешнего мира. Он должен хотя бы немного освоиться на рубежах. Тем более, что они кишат обезумевшим зверьём. Плюс нейтральная полоса...

— Возьмёте «Орф» и пройдёте на полном ходу. Кайт, поймите, шутки кончились. Канцлер хоть и доверяет мне, но его терпение не безгранично. Мы не можем бесконечно морочить голову всей Ойкумене, нам нужно уничтожить угрозу извне, заслужить кто что, кто звание, кто премию, кто освобождение из изолятора, и забыть это всё как страшный сон. «Танатос» получил антидот и разработал принципиальную схему реакции и доставки вещества на точку. Эта схема вас удивит. Но для успешного завершения операции мне необходимо, чтобы вы в кратчайшие сроки подготовили Стайна к путешествию во Внешний мир.

— Господин капитан, но такая срочность... я не могу гарантировать...

— Да. Я забыл. Вы всего лишь оперативник, не отягощённый политическими переживаниями. Вы хоть новости смотрите?

— Иногда...

— И вполглаза, как я понимаю. Кайт, наш премьер уходит в отставку. Об этом было объявлено ещё позавчера. Три месяца и всё, ку-ку. И как вы думаете, кто нынче претендует на эту должность?

Сид выругался про себя. Его абсолютно не волновали подковёрные схватки в правительстве, но то, что канцлер метит на главный руководящий пост в Ойкумене, было известно даже ему. И лысый толстяк хочет упрочить своё положение, преподнеся кабинету министров на блюдечке с голубой каёмочкой избавление от смертельной опасности извне. Да... теперь понятно, почему Гарт так гонит лошадей...

— И не забывайте, кто в случае успешного завершения сядет в канцлерское кресло, — тихо сказал Гарт. — Так что в ваших интересах, Кайт, ускорить все ваши упражнения. Я добра не забываю. Как, впрочем, и зла.

Кайт молчал. Он был настолько ошарашен, что даже не спросил, а кто, собственно, возглавит «Красный отдел» в случае перехода Рифуса Гарта на должность главы министерства специальных служб.

— Идите, — бросил Гарт, — и займитесь, наконец, делом. В «Гипносе» получите самую последнюю визуализацию Внешнего мира, я уже распорядился, чтобы моя жена провела внеплановое погружение этой девочки, Хоук. Стайну вдолбите накрепко, что это не учения. Уже не учения. Пусть как хочет, так и адаптируется, он парень цепкий. Дойдёте до границ пятна, это приказ. О результатах доложите по возвращении, но не позднее, чем за день до брифинга. Я буду просить у канцлера личной аудиенции через месяц. И через месяц, Кайт, у нас должна быть полностью разработана и подготовлена операция по ликвидации этого чёртова приона. Вам всё ясно? Свободны.

Сид Кайт вышел из начальственного кабинета, облокотился о холодную гладкую стену и вдруг со всей силы врезал по ней кулаком, разбив костяшки в кровь. Гарт совсем рехнулся, он требовал невозможного. Никому не под силу за месяц натаскать человека для оперативной работы во Внешнем мире, даже если этот человек модификант протокола «М+». Ему бы ещё пару месяцев на одних симуляторах тренироваться, учиться выживать, адаптироваться к условиям, и только потом... возможно... не сразу... первое, какое-нибудь простенькое задание... но Рифус Гарт уже видит себя в кресле совсем другого кабинета. Сид не удержался и сплюнул на пол. Политические амбиции капитана его не волновали, а вот то, что из-за этих амбиций сержант Дор Стайн попросту откинет коньки во Внешнем мире — вот это Сид понимал очень хорошо. Но приказ есть приказ. Он потёр окровавленную руку и нашарил в кармане коммуникатор.

— Ты там где?

— Я... я дома, господин лейтенант... с Саей...

— Скажи своей Сае, чтобы рано не ждала. Ты мне нужен и быстро. Седлай свой мопед и чтобы через пятнадцать минут был на месте. Исполнять! — рявкнул Сид, не сдержавшись, ткнул в кнопку отбоя, и коммуникатор постигла ещё более незавидная участь, чем костяшки пальцев. Проще говоря, аппарат был вдребезги разбит о всё ту же стену. Кайт вытащил карточку из разлетевшегося корпуса, сунул её в карман и двинулся к выходу на парковку. Дора Стайна он решил изловить на самых подступах.

— Что случилось? — Сая встревоженно наблюдала, как Дор, матерясь сквозь зубы, судорожно зашнуровывал ботинки, — Почему тебя вызывают, да ещё так срочно?

— Не наше собачье дело, почему, — Дор вспомнил, каким голосом говорил с ним его куратор, и перед глазами молодого человека разве что эшафот не вставал. — Что-то неладно, значит, в нашей богадельне. Не знаю. Будет минутка, звякну, расскажу. Всё, бельчонок, я исчез. — Он клюнул девушку быстрым поцелуем в щёку и захлопнул дверь. Сая осталась стоять, недоуменно хлопая ресницами и прижимая к груди сплетённые пальцы. Внутренний голос ей подсказывал, что никакой «минутки» Дор для звонка не выкроит. Она слышала отрывистый лай Сида Кайта из коммуникатора, и ей становилось всё страшнее и страшнее.

Мотоцикл с визгом остановился на парковке. Дор спрыгнул и с удивлением обнаружил недалеко от турникета знакомую фигуру. «Да что произошло-то, блин? Вроде и капитан на меня не орал в тот раз, и сам Сид был доволен симулятором...» Додумать Дор не успел.

— Мне приказано ускорить твою подготовку. — Сид подошёл и критически оглядел своего подопечного. В глазах лейтенанта тёмным пламенем полыхало бешенство. — Капитан выразился яснее некуда. Завтра в пять утра выдвигаемся наружу. С полной выкладкой. Мне нужно довести тебя до границ аномалии, чтобы ты понял, что это за дрянь. Времени у нас три-четыре дня, не больше, потом мне надо отчитаться командиру перед его сучьим брифингом, чтоб его разорвало. И запомни хорошенько, парень, это не учения. Пойдёшь наравне со мной. Оружие у тебя будет боевое. Два ствола. Я, конечно, постараюсь прикрыть твою задницу, но сильно не обольщайся. Гарт имеет на тебя вполне определённые виды и я тебя дрессирую для вполне определённого задания. А времени у нас, как выясняется, в обрез. Сейчас получим на складе всё барахло, потом в тир. Будешь стрелять на слух с завязанными глазами. На симулятор у нас времени не хватит.

— Капитан считает, что я уже готов для экскурсии во Внешний мир? — недоверчиво уточнил Дор. Сид шумно втянул носом воздух и рявкнул с неприкрытой яростью:

— Нашему капитану нужно прикрыть свою... х-м-м... спину перед докладом канцлеру. А для этого ему нужны результаты твоего броска во Внешний мир. Готов ты или не готов, уже никого не волнует. Меня он и слушать не стал. Так что закрой пасть и марш на склад. — Сид вызвал лифт и вполне отчётливо скрипнул зубами. О дворцовых интригах Рифуса Гарта он решил Дору не рассказывать. Ни к чему парню забивать голову лишней ерундой, это только собьёт его с толку. Пусть лучше ещё пару часиков потренируется в стрельбе.

— Самое гиблое сейчас, — Кайт великодушно объявил перерыв, и теперь они с Дором пили кофе в буфете, — это не Внешний мир и даже не та дрянь, что там зародилась где-то в глубине. Для тебя сейчас самое сложное — преодолеть нейтральную полосу. Это не шутки, парень, нейтральная полоса и не таких с ума сводила. Слышал о ней что-нибудь?

Дор отрицательно покачал головой. В Ойкумене интерес ко Внешнему миру карался чересчур строго, чтобы можно было позволить себе предаваться подобным размышлениям. И даже уже будучи модификантом, мир извне Дор видел только во сне или в «комнате ужасов». Ни там, ни там нейтральной полосы не было.

— Это десять миль праха. — Сид был серьёзен и как-то... торжественно печален. — Десять миль толстого слоя пепла от миллионов сгоревших заживо во время второй войны. Автопиролиз. Поганая штука. Это равнина, серая, бесплодная, над ней никогда не светит солнце, там всегда низкие чёрные тучи и никакого ветра. Это воплощённая смерть, парень. Самое гигантское кладбище, которое только можно вообразить. Вечное напоминание о человеческом безумии, вечное и неистребимое. Там сходят с ума девять из десяти. Такая сила эманаций. Менталисты даже приблизиться к нейтралке не могут, их сразу начинает корчить, ещё за пару миль. Обычные люди могут преодолеть полосу, но далеко не все. Многие съезжают с катушек уже во Внешнем мире и не могут вернуться назад. Модификантам проще, их ментальные способности на нуле, а выносливость несравнима даже с самым тренированным спецназовцем. И всё равно даже они могут не выдержать испытания этой могильной пустошью. Потому что ты идёшь в прямом смысле слова по трупам, по миллионам, принявшим бессмысленную и мученическую смерть. Это, сержант Стайн, то ещё удовольствие. — Сид перевёл дух и сделал ещё глоток.

Дор слушал со всё возрастающим изумлением. Десять миль пепла от сгоревших тел? Господи, да как вообще можно собрать вместе такое количество народа? И что такое «автопиролиз»? Дор понимал, что Сид Кайт рассказывает чистую правду, но рассудок отказывался верить. Как и все, в школе маленький Дор Стайн проходил историю второй войны, но о нейтральной полосе в ней не было ни слова. Молодой человек зажмурился и потряс головой. Как бы там ни было, а теперь нейтральная полоса — это часть его нынешней жизни, и к этому надо привыкнуть.

— И как же преодолеть эту полосу? — Предаваться философским измышлениям можно и ночью под одеялом, а сейчас надо решать насущные вопросы.

Сид, казалось, всецело разделял такой подход.

— Скорость. — Лейтенант махнул рукой на время и заказал ещё две порции сублимата. — Только скорость. Поэтому у нас есть «Орф». Сто семьдесят одна миля в час с нуля. Тогда нейтральную полосу можно преодолеть за три с половиной минуты. Поверь, многим хватает даже этого. У нас есть наглазники и затычки в уши на всякий случай... разное бывает. Тебе тоже выдам. Даже Гарт не будет возражать, всё ж таки это у тебя первый раз.

— Скорость... — Дор задумчиво бренчал ложкой о край чашечки. Он нахмурил лоб и спросил: — Вы сказали, скорость «Орфа» сто семьдесят одна миля в час.

— Да, — кивнул Кайт.

— Мы поедем вдвоём? — внезапно уточнил Дор.

— Вдвоём, — Сид не очень понимал сути этих расспросов.

— Мой «Томагавк» способен развить скорость до двухсот девяноста восьми миль в час. При такой скорости десять миль мы пройдём примерно за две минуты. Там ровная поверхность?

Сид поперхнулся кофе и надсадно закашлялся, вызвав удивленные взгляды с соседних столиков.

— Ты вконец охренел? И думать забудь про свой драндулет! Это нейтральная зона, парень, это не шоссе и не гоночная трасса! Туда можно соваться только в «Орфе», задраив все щели, идиот! Если ты потеряешь управление, словив тамошние глюки, то на такой скорости мы гарантированные покойники! Гонщик, мать твою... Всё, забыли. Никаких «Бумерангов» или что там у тебя...

— «Томагавк». А вы зря, Сид, я вполне серьёзно. У него сдвоенные колёса с независимыми подвесками, мотор в пятьсот лошадей, мы на нём прошли бы по этому пеплу быстро и технично. Я хорошо с ним управляюсь, у меня даже Сая втянулась, хотя и боялась по первости.

— Вот Саю свою и катай по пустошам, — приблизив лицо, прошипел Сид Кайт, — а с нейтральной полосой не шути. Я был во Внешнем мире тридцать восемь раз. И тридцать девятый как-нибудь переживу, если ты не будешь пороть горячку. Ты что, пропустил мимо ушей всё, что я тебе говорил? Там, над равниной, витают эманации этих погибших. Мы новичкам наглазники выдаём, чтобы не скопытились раньше времени, а тебе предстоит первый бросок, и ты ещё хочешь сам вести мотоцикл, да ещё на бешеной скорости. Нет, Дор, и думать забудь. Вот выйду в отставку, хоть на роликах там рассекай. А пока не сметь!

Дор насупился. Он на сто процентов был уверен в своём железном друге, на которого, временно заставив себя забыть о собственной квартире, потратил три месячных зарплаты подопытного в «Гипносе». «Томагавк» бы не подвёл, он преодолел бы эту пугающую нейтральную полосу за пару минут. Дор досчитал про себя до десяти и предпринял последний штурм бастиона по имени Сид Кайт.

— У него есть боковой отсек для вещей и можно приладить подвесной багажник, у меня дома лежит. Влезет и оружие, и пайки. Шлем запасной у меня тоже есть. Если вы скинете мне карту с проложенным маршрутом, я смогу настроить автопилот, раз уж вы мне настолько не доверяете...

— Дор, ну причём здесь доверие, — вздохнул Кайт, — я твой куратор, естественно, я тебе доверяю. Но ты не понимаешь, с чем нам придётся иметь дело. Думаешь, я против побыстрее форсировать этот колумбарий? Моя бы воля, вертолёт у погранцов выпросил бы.

— А у них есть? — Глаза у Дора загорелись.

— Есть, да не про нашу честь. Гарт с Бергом что-то сильно не поделили не так давно и не поддерживают никаких контактов даже на брифингах. Так что о вертушке забудь.

— А о «Томагавке»? — не отставал Дор. Сид как можно медленнее произнёс про себя: «Я спокоен» и воззрился на своего подопечного.

— Я не готов сдохнуть в сорок три года.

— А я в двадцать три. Ну так что, господин лейтенант? Может, мне удастся вас переубедить?

Сид задумчиво молчал. Он, в отличие от юноши, хорошо осознавал все риски форсажа нейтральной полосы. Дор предлагал форменное безумие, но разве все последние недели не были одним нескончаемым безумием, начиная от их с Нортом броска за красным лишайником, когда у Сида кровь стыла в жилах от вида агонизирующих зверей, и кончая вывертами Дора Стайна в «комнате ужасов», теми самыми вывертами, после которых лейтенант Сид Кайт навсегда усвоил различия между протоколами «М» и «М+». Нынешнее предложение лысого наглеца вполне вписывалось в это прогрессирующее сумасшествие. Кайт допил кофе и встал.

— Пошли. Надо изучить твой велосипед в деталях.

* * *

Впервые почти за четыре года своего рабства в «Гипносе» Кит Тригг был почти что счастлив. Когда к нему в очередной раз пришёл его мучитель в золотых очках, Кит приготовился к очередной порции едких, издевательских фраз и утончённых моральных пыток. Пирс Трей даже Гарта ухитрился переплюнуть по части доведения человека до отчаяния, пусть даже этот человек был одним-единственным на протяжении уже нескольких лет. Но сейчас... Кит поверить не мог тому, что слышал. Когда Трей сообщил, что выгоняет его из «Гипноса», молодой человек решил было, что сможет покончить с собой и избавить Ойкумену от своего бессмысленного существования, но, конечно, так и не решился выдернуть капельницы. Трей тогда в очередной раз припомнил ему донос на «Гипнос» и арест Алби и Эрвина Вайльда, после чего Кит Тригг несколько часов пребывал в полуобморочном забытьи. Но на сей раз всё было по-другому.

— А вот и я. — Пирс вошёл в палату и машинально протёр очки. Кит следил за ним из-под полуприкрытых глаз. — Ты меня слышишь, покойничек?

Кивнуть Кит Тригг был ещё в силах. Очкастый изувер как-то плотоядно улыбнулся и сообщил:

— Я знаю, ты считаешь меня палачом и инквизитором, хотя я ни разу не подвергал тебя усиленным мерам воздействия. Всё, что мог, ты сделал с собой сам. Но оставим наши былые обиды и недомолвки. Я пришёл сделать тебе подарок.

Кит напрягся. Такие слова могли означать всё, что угодно, начиная от назначения Кита Тригга премьер-министром и заканчивая отключением всех систем жизнеобеспечения. Бывший лаборант слабо шевельнул пальцами, пытаясь показать, что он слушает очень внимательно. Пирс удовлетворённо кивнул и присел на краешек Китовой койки.

— Бригаде скоро предстоит масштабная операция во Внешнем мире. Такая масштабная, что мне не с чем даже сравнить. И я предлагаю тебе поучаствовать в ней.

У Кита пропал дар речи. Поучаствовать?! В спецоперации особой бригады?! Во Внешнем мире?! Молодой человек всерьёз подумал, что на этот раз Пирс Трей явился к нему в виде донельзя реалистичной галлюцинации. Внезапно галлюцинация резко встряхнула его за плечи.

— Подбери челюсть и слушай внимательно. То, что ты ждёшь смерти, уже общее место. Это даже капитан знает, поэтому я здесь. У меня есть санкция на твою эвтаназию.

Глаза Кита Тригга осветились слабым проблеском надежды. Неужели его молитвы всё-таки были услышаны? Но следующие слова Пирса Трея заставили беднягу изумлённо вытаращиться.

— Эвтаназией это может называться с большой натяжкой. Единственное, что роднит её и твою участь — твоя же гарантированная и неминуемая смерть. И эта смерть, Кит Тригг, будет самым ярким эпизодом твоей никчёмной жизни. Ты хотел служить науке? Я знаю, можешь не кивать. Ты хотел счастья для всей Ойкумены, для всех её жителей, когда задумывал проект «Гипнос». Я дам тебе шанс воплотить эти филантропические порывы. Ты спасёшь Ойкумену. Ты. Лично. В одиночку. Сделаешь то, что не под силу никому другому. Тебе интересно, что я говорю?

Кит лежал, открыв рот. Мониторы на стенах заходились писком, уводя графики в красный сектор. Лоб бывшего лаборанта покрылся крупными каплями пота. Трей поправил очки и продолжил:

— Во Внешнем мире зародилась одна чрезвычайно патогенная дрянь. Она называется прион. Ты знаешь, что такое прион?

— В общих чертах, — прошептал Кит, — чисто теоретически...

— Тебе больше и не надо. В общем, этот чёртов прион там стал наводить свои порядки. И всё бы ничего, но эта дрянь прёт в направлении Ойкумены, и никакие полосы пепла ей не указ. Если ты знаешь о прионных болезнях в самых общих чертах, как ты говоришь, то ты в курсе, что все они неизлечимы. А если учесть, что этот протеин из Внешнего мира, последствия могут быть непредсказуемыми. Вплоть до гибели человечества как вида. Ты следишь за моей мыслью? Хорошо. Рифус Гарт выдвигался за Грань и добыл образцы этой дряни. Лаборатории Отдела под моим руководством обнаружили и синтезировали вещество, нейтрализующее прион. Остался последний этап. Доставить вещество к точке генезиса и активировать его. И это сделаешь ты.

Кит не верил ушам, настолько слова лейтенанта Трея не укладывались у него в голове. Никакая, даже самая необузданная фантазия не могла сравниться с тем, что говорил высокий блондин в чёрном костюме и лакированных ботинках. Но Пирс Трей ещё не закончил.

— Я должен заручиться твоим принципиальным согласием. Бригаде не нужны юридические проблемы.

— Да. — одними губами произнёс Кит, подняв и опустив веки. Его лицо даже немного порозовело. — Я не знаю как, но если моя смерть поможет... если я смогу умереть...

— Умереть ты можешь в любой момент, просто у тебя кишка тонка сделать это самому. Хорошо, я тебя услышал. Забыл сказать, наш разговор записывается. Так вот. С этого момента ты будешь проходить усиленную терапию, тебе проведут полную гемотрансфузию, будут кормить по специальной диете, чтобы к моменту отправки во Внешний мир ты мог хотя бы стоять на ногах. Тебя будут сопровождать трое оперативников, включая Стайна, он «М+» и скорее всего, именно ему придётся доставлять тебя на искомую точку...

— Стайн? — Кит глупо заморгал от удивления, хлопая бесцветными ресницами.

— Да, Дор Стайн. Ты же его знаешь. Ах, да. Он теперь в оперативном отделе, его модифицировали под «М+»... хотя для тебя это всё равно пустой звук. В общем, сержант Стайн у нас нынче типа Рифуса Гарта, только моложе. Так вот. Он и ещё двое, ты их не знаешь, доведут тебя до центра аномалии. Перед отправкой тебе сделают инъекции, введя в твой организм вещество, инактивирующее прион. В твоих клетках он и доедет до нужного нам места. А потом ты нажмёшь на кнопку и разлетишься на тысячу маленьких Китов Триггов, заодно и противоядие распространишь в необходимом радиусе. Непосредственно перед самоподрывом Дор вкатит тебе «рубиновый рассвет», чтобы притупить страх и чувствительность. Ты умрёшь мгновенно и безболезненно. И твоя смерть остановит заражение. Ну, что скажешь... камикадзе?

— Кто? — переспросил Кит.

— Смертник. Давным-давно, ещё до первой войны так называли смертников в одном островном государстве, сейчас уже и не поймёшь, где оно находилось. Так что ты думаешь о таком варианте сведения счётов с жизнью?

— Я умру без боли? — Кит точно ушам не верил.

— Ойкумене нужна твоя смерть, а не твои страдания. К моему величайшему сожалению, и я не лукавлю, эта протеаза, это вещество, дробящее прион, активируется только при высокой температуре на органическом носителе, точнее, на человеческих клетках. На живых человеческих клетках. Мои люди и так и сяк вертели, результат один. Фермент можно доставить только в человеческом организме. А потом бдыщ! — и всё. Ну, так что скажешь?

— Я согласен. — Лицо Тригга приобрело странное умиротворённое выражение, как у человека, чьи чаяния наконец-то исполнились. Пирс смотрел во все глаза, но ошибиться было невозможно. Кит Тригг получил гарантированную смерть и одновременно обрёл смысл жизни своих последних дней. Пирс встал с жёсткой койки и подошёл к Киту вплотную, опершись об изголовье и пристально вглядываясь полуживому человеку в глаза. Сомнений не оставалось. Он заручился согласием смертника.

— Если я скажу, что я рад, это будет звучать кощунственно. Ибо никогда нельзя радоваться чьей-то смерти, хоть она тридцать раз принесёт избавление от угрозы извне. Я никогда не желал тебе зла, Тригг, хоть ты меня всегда бесил по разного рода причинам. Теперь это всё в прошлом. Постарайся дожить до своего звёздного часа. Даю слово, об этом поступке узнает вся Ойкумена, включая отшельников и пожизненно осуждённых. Возможно, тебя наградят посмертно и вручат твоим родным орден за отвагу. А теперь мне пора к капитану, а тебе — к встрече с терапевтом. Будь умницей и кушай хорошо. Я буду следить за твоим самочувствием. И подумай о своём последнем желании. По конституции согласившиеся на эвтаназию имеют это право. До завтра, Кит.

Пирс вышел и медленно осел вдоль белой блестящей стены медицинского блока, самым вульгарным образом утирая лоб рукавом пиджака. У него получилось. Он смог уговорить Кита Тригга стать смертником. Проходящий мимо медбрат взволнованно окинул взглядом обессиленно откинувшуюся на стену фигуру, но Пирс раздражённо пошевелил пальцами, и санитар засеменил дальше по своим делам. А лейтенант Пирс Трей ещё минут двадцать сидел на полу, успокаивая дыхание, и прислушивался к себе. Он только что приговорил человека к смерти, и ничего не изменилось. Не разверзлась бездна у него под ногами, не грянул гром и не сверкнула молния. Не раздался гневный глас божий, проклинающий того, кто присвоил себе право казнить и миловать. Ничего не случилось. Миру не было никакого дела до Пирса Трея и его мыслей. Руководитель «Танатоса» встал и зашагал к выходу. На сегодня с него хватит.

* * *

— Я даже знать не хочу, сколько этот агрегат стоит. — Кайт изучающе рассматривал сверкающий боками мотоцикл со сдвоенными колёсами, разделёнными небольшим зазором. Выглядела махина устрашающе, не как «Орф», конечно, тот был в прямом смысле слова бронированным катафалком, но и «Томагавк» вызывал неподдельное уважение. Сид искоса глянул на своего сержанта. Если этот хмырь способен управляться с эдаким монстром, то, возможно, его предложение не так уж и безрассудно. А поверхность нейтральной полосы действительно ровная и гладкая, ни холмика, ни бугорка. Так чем чёрт не шутит?

— Порядочно стоит, — Дор погладил изгиб приборной панели, — но я ещё ни разу не пожалел. После такого все остальные байки кажутся трёхколёсными велосипедиками для дошколят. Я иногда гоняю на Северной трассе, там покрытие хорошее и можно разогнаться до предела. И вот, живой всё ещё. Но Саю я туда не беру. Опасно.

— Ты хоть минуту можешь прожить без упоминания своей Саи? Стайн, пойми ты, будешь слишком много думать на посторонние темы, увидишь господа бога раньше времени. Не подумай, что я такой моралист или завидую твоей молодости и счастью в личной жизни. Хотя периодически мне кажется, что завидую. Но иногда надо выкинуть из головы все ненужные мысли и переживания. Ты теперь на оперативной работе, причём на передовой, где опаснее всего. Замечтаешься и всё, привет. Ни молодости, ни личной жизни, ни звания, ни премиальных. Поверь старому оперу. Ну что, хочешь сказать, мы на этом монстре сможем форсировать полосу за две минуты?

— Если трасса прямая и ровная, может, и за минуту тридцать. Так вы согласны, Сид? — В чёрных глазах плясали чёртики.

— Я в своей жизни гарантированно не делал двух вещей, — сообщил Сид Кайт, — не жал руку премьеру и не ездил на таком вот. Первое уже не исправить, а вот второе запросто. Вали к себе за багажником и вторым шлемом. И если мы будем находиться в нейтральной полосе дольше двух минут, я тебя там ночевать оставлю.

— Так точно, — хмыкнул Дор, немедленно получив солидный пинок, — я сейчас. Где мне вас искать?

— Здесь. — Сид облокотился о колонну и скрестил руки. — Я буду ждать тебя здесь.

Он проводил взглядом взревевший мотоцикл, который через несколько секунд скрылся за поворотом, и устало прикрыл глаза. Что бы этот мальчик ни думал,а он так же смертен, как и все на этой проклятой земле. И Сиду Кайту придётся постоянно быть начеку.

Глава 27

Алби искоса наблюдала за Саей, машинально вертевшей в тонких пальчиках коммуникатор. Всё утро девушка была как-то странно напряжена и иногда даже не слышала, что к ней обращаются. Алби незаметно покачала головой. Как это было знакомо, знакомо до боли, это беспомощное состояние, в котором только и можно, что сидеть, замерев в одной позе, и плакать без слёз. Но Алби Мирр-Гарт обуревал скепсис. Слишком рано для отправки во Внешний мир, Кайт не пойдёт на такой риск, да и Рифус не допустит подобного самоуправства. Но, видя покрасневшие глаза своей испытуемой, Алби решила всё-таки прояснить для себя, что произошло. В конце концов, люди плачут по самым разнообразным поводам.

— Сая. — Девушка вздрогнула и подняла голову. Губы её дрожали.

— Сая, что случилось? На тебе лица нет.

— Я... Вот. — Сая протянула Алби коммуникатор. На дисплее высвечивалось сообщение: «Сегодня утром едем с Сидом наружу. Когда вернусь, не знаю. Целую, Д.»

— Почему?.. — Девушка громко шмыгнула носом. — Я... я не понимаю. Он вчера подорвался, как ужаленный, и уехал сюда, его господин Кайт вызвал срочно. Но он ничего не говорил о Внешнем мире!

Алби нахмурилась. Творилось что-то непонятное. Рифус наверняка в курсе, Кайт не смог бы на свой страх и риск потащить парня за Грань без соответствующего распоряжения, да что там, Сид упёрся бы руками и ногами, но не допустил бы подобной спешки. Лейтенант Сид Кайт был человеком обстоятельным и к своему кураторству подходил со всем тщанием. Значит, капитан приказал форсировать подготовку. Внутри молодой женщины начал медленно сплетаться холодный липкий клубок. Неужели во Внешнем мире произошло что-то непредвиденное? Экспоненциальное увеличение количества этой дряни? Или сумасшедший прион уже перешагнул границу леса и теперь направляется к Ойкумене? У Алби не было ответов, а новости трёхдневной давности она если и смотрела, то уже ничего из того выпуска не помнила. А Гарт пока не обсуждал с ней своё возможное продвижение по службе.

— Он мне ещё видео переслал, — говорила меж тем Сая, водя пальцем по экрану, — с тренировки в тире. Чтобы я посмотрела, чем он там занят. Хотите, покажу?

Алби удивлённо покосилась на девушку. Было видно, что бедняжке просто хочется чем-то занять себя, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Алби вспомнила себя сидящей на подоконнике, когда Пирс изводил салфетки пачками и уговаривал её ехать домой. Сейчас Сая Хоук чувствует то же самое, но изо всех сил старается не подавать виду. Алби подошла поближе.

— Ну покажи. Мне тоже интересно.

Сама она бывала в тире раз в полгода, когда приходилось сдавать очередные нормативы. К исследовательскому отделу инструкторы относились со снисхождением, позволяя иногда промахиваться или долго перезаряжать пистолет. Что же до оперативников и модификантов, то здесь картина отличалась разительно. И теперь Алби могла посмотреть на это.

На экране возник тир, но не тот, в котором Алби два раза в год безуспешно пыталась попасть в мишень с нарисованными кругами. Этот больше походил на укреплённый бункер, обвешанный камерами слежения, всевозможными датчиками и фотоэлементами. Мишеней видно не было. Алби заинтересованно поднесла коммуникатор поближе и смогла разобрать бурчание Сида где-то за пределами видимости.

— Сейчас на скорость. С двух рук.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом внезапно непонятно откуда выскочили две мишени в виде человеческих силуэтов. Алби так и не смогла понять, когда её бывший подопечный успел повернуться и нажать на спусковые крючки, она только услышала два синхронных выстрела, эхом раскатившиеся по тиру. Мишени стояли на том месте, где и были, теперь девушка поняла, что падать они и не должны. Но где же пробоины?

Сид Кайт тоже озаботился этим вопросом. Он подошёл к Дору и рявкнул:

— Похмелье? Или не выспался? Или не выспался от похмелья? Парень, я тебя не узнаю. Как ты мог промахнуться по обеим мишеням?

— Я не промахнулся, — спокойно сообщил Дор, — сами посмотрите.

Сид подошёл к вырезанным силуэтам, несколько секунд стоял молча, а потом тихо выдохнул: «Чёртов придурок».

Алби увеличила картинку до максимума. У мишеней в виде раскрашенных человеческих фигур были аккуратно прострелены оба зрачка.

— Здорово. — Она отдала Сае коммуникатор. — Правда, впечатляет. И я тебе вот что скажу, Сая Хоук. Думаешь, Дор тебе это прислал для развлечения, чтобы ты на пальбу посмотрела, на игрушки мужские? Вовсе нет. Это чтобы ты понимала, что за себя он постоять сможет, пусть даже и во Внешнем мире. Ты сама видела, как он стреляет. Так что не переживай так. Ничего ему и Сиду Внешний мир не сделает. Не надо плакать. Знаешь, когда капитан поехал туда выяснять, что за аномалия зародилась в этих чащах, я тоже места себе не находила. Так что я тебя прекрасно понимаю. Твой Дор там с Сидом Кайтом, а Сид Кайт один стоит десятерых. Он был во Внешнем мире тридцать восемь раз. Он знает все его уловки. А Дор модифицирован под «М+» и интуитивно понимает мир за Гранью. Так что не бойся и не паникуй раньше времени. А теперь умойся, и будем пытаться в очередной раз найти между тобой, Дором и Китом Триггом что-нибудь общее. Мне позарез нужны новые испытуемые, я не могу постоянно погружать одну тебя. Да и Трей когда-нибудь расстанется со своим «Танатосом».

Сая кивнула и со вздохом направилась к раковине.

* * *

— Готов? — Сид Кайт мрачнел с каждой минутой, перепроверяя запасы и периодически бросая взгляд на «Томагавк». Дор прикрутил к мотоциклу подвесной багажник, куда Сид запихал воду и провизию. Было видно, что лейтенант с трудом сдерживает ярость. Эта «прогулка» во Внешний мир после одного-единственного посещения симулятора выводила Кайта из себя. Он, правда, старался держать себя в руках при подчинённом, в конце концов, Дор Стайн не виноват, что у их с Сидом командира башню рвёт напрочь.

— У погранпоста в Восточном секторе сделаем остановку. Я отправил пограничникам уведомление о нашем переходе, но у них там прогрессирующее слабоумие. Нам, видите ли, надо лично расписаться в их гроссбухе. Идиоты. Сталкеров засечь не могут, наркоманы за «скеем» пачками шляются, зато бюрократии — господин Орс удавился бы от зависти. Ну и заодно передохнём, проведу тебе финальный инструктаж, и вперёд, на штурм нейтральной полосы. Готов?

Дор кивнул, ещё раз сверился с маршрутом, закачал его во встроенный навигатор и надел шлем. Сид с чувством сплюнул на землю, тоже вооружился шлемом и немного неловко уселся позади Дора. Мотоцикл, хоть и выглядел устрашающе, Сиду Кайту оптимизма не добавлял. Хотя сейчас ему ничего не могло добавить оптимизма. Он тащил молодого неопытного парня прямиком в оскаленную пасть Внешнего мира, причём надо было дойти до самых границ аномалии. Сид в красках представил себе простреленные глаза Рифуса Гарта, и ему немного полегчало.

Задумавшись о столь трагичной судьбе командира, Сид чуть не свалился, когда «Томагавк», хрипло взревев, рванул с места. Сид едва успел намертво вцепиться в небольшие рукоятки по бокам, но ощущение перегрузки не давало даже сделать вдох. Тело встречало бешеное сопротивление воздуха, и пару раз Сиду казалось, что его шлем не выдержит напора. Дор, этот сумасшедший, решил сразу показать все возможности своего монстра, и теперь конгломерат удалялся от них с удивительной скоростью. Сид решил, что когда они достигнут Восточного сектора, первым же делом он набьёт Дору Стайну морду.

Но вместо этого, когда мотоцикл остановился у небольшого здания с вышкой посреди серо-жёлтой пыльной равнины, он лишь буркнул:

— Твоё дело молчать. Говорить с этими недоумками буду я. Ты лучше вообще сиди тут и жди.

Дор пожал плечами. Было ясно, как день, что Сиду Кайту вся эта история очень не нравится, и Дор решил не встревать. Он проводил взглядом удаляющуюся фигуру и завертел головой по сторонам.

Повсюду его взгляд встречал неприглядную, покрытую редкой полузасохшей травой полустепь-полупустыню, ровную, какую-то однотонную и чрезвычайно унылую. Мелкий песок скрипел у Дора на зубах. «Ну и пустошь. Фигово, наверно, здесь служить, так и рехнуться недолго от однообразия. Зато обзор хороший...» В воздух иногда взмывали поднятые ветром клубки сухих веток. Одежда молодого человека за недолгие пять минут успела покрыться тонким слоем пыли. Восточный сектор был самым непригодным для жизни, но Грань не интересовалась мнением людей, и пограничный пункт был здесь выстроен одновременно со всеми остальными. Поговаривали, что сюда отправляют нести службу любителей повыделываться. Дор не знал, правда это или нет. Он хотел было слезть с мотоцикла и немного прогуляться по жёсткой, выдубленной солнцем земле, но потом передумал. Лейтенант сказать сидеть и не отсвечивать, ни к чему нарываться на конфликт. Дор задумался на пару минут, а потом полез в багажник за комплектом тонких, плотно облегающих перчаток. К визиту во Внешний мир следовало основательно приодеться.

— Что, — коренастый офицер пограничной службы, облачённый в защитный костюм песочного цвета, криво ухмыльнулся, — и до вас кризис дошёл? Всё, кончились внедорожники? Вы ещё на самокате бы приехали. И что вам здесь понадобилось? Мы не фиксировали никаких попыток пересечения. Или у вас, как всегда, свои, — пограничник выделил интонацией это слово, — информаторы?

— В другом месте зубоскалить будете, — Сид вошёл в тесное караульное помещение и с неприятной гримасой втянул чересчур сухой воздух, — а сейчас покажите, где расписаться, и расстанемся по-хорошему. Кто вообще придумал этот бред? Второй раз за семнадцать лет с таким сталкиваюсь.

— Я, что ли, тут бюрократию развожу, — пограничник достал широкий планшет, — распоряжение командующего Берга. Полгода назад сообщили о нововведении. Что теперь ваши оперативники должны отмечаться в списках погранслужбы, если хотят пройти через Грань. Во избежание.

— Во избежание чего? Я здесь все ходы-выходы знаю, в отличие от вас. — Сид был в курсе, что капитан «Красного отдела» и командующий пограничной службой находятся на ножах, но унизительная процедура регистрации вызвала в нём шквал самых разных эмоций. — Мы уж получше всех прочих осведомлены о рисках Внешнего мира и нейтральной полосы. А если я не подпишу?

— Мне дан приказ в таком случае стрелять на поражение, как в обычного нарушителя. — Пограничнику тоже был неприятен этот разговор.

— «На поражение», значит... Не хочу вас расстраивать, но вы даже оружие выхватить не успеете. Если мне, — Сид со злорадным нажимом выделил последнее слово, — придётся стрелять на поражение. В порядке самообороны. Дайте сюда, — он раздражённо выдернул планшет из рук сержанта и пробежался глазами по убористым строчкам. Хмыкнул, сплюнул, быстро поставил подпись и высунулся наружу.

— Стайн, иди сюда. Расписывайся. В том, что ознакомлен с рисками перехода границы и был предупреждён о них дежурным офицером. За твою смерть пограничная служба Ойкумены ответственности не несёт. Как и за твоё успешное возвращение в цивилизованный мир. Граница на замке, верно? — он обернулся к набычившемуся пограничнику. — Мы свободны?

— Свободны, — буркнул тот в ответ, убирая планшет, — как вы только нейтралку собрались форсировать. Без внедорожника.

— Это наши проблемы. Хорошего дня, сержант.

Дор наблюдал, как Сид задумчиво нарезает круги вокруг мотоцикла. Наконец оперативник остановился и перевёл взгляд на своего подопечного.

— Значит так. Сейчас финальный инструктаж. Потом уже поздно будет. Запомни раз и навсегда, что никакой симулятор не воссоздаст Внешний мир целиком и полностью. Всегда найдётся что-то, к чему ты не готов. Тем более, что мы входим со стороны Восточного сектора. В этой части у бригады нет никаких нычек и схронов с пайками и боеприпасами. Так что рассчитываем только на себя и свои силы. Ты! Говоришь шёпотом. Стараешься идти точно вслед за мной. Никакой самодеятельности! Я помню, как ты прошёл «комнату ужасов», но это было один раз. И потом, в симулятор не загружена эта история с прионами. Так что настоящий Внешний мир сейчас довольно сильно отличается от его подобия у нас в подземелье. Про прионы всё помнишь?

— Да, — кивнул Дор, — это быстрораспространяющаяся патогенная субстанция, убивающая всё живое на своём пути. Поражает мозг всех теплокровных и холоднокровных существ. Угнетает все формы флоры включая лихенофлору, кроме одного-единственного вида лишайников. Прионные заболевания неизлечимы до сих пор.

— Капитан приказал довести тебя до границ нынешних владений этого приона. Чтобы ты видел, с чем тебе придётся иметь дело. Понимаешь меня?

Дор понимал, вернее, догадывался. Вряд ли его модифицировали по наивысшему протоколу для того, чтобы отправить ловить сталкеров или ещё не потерявших человеческий облик любителей «скея» и «рубинового рассвета». Ему явно предстояло что-то значительно более серьёзное.

— Я тебя для этого и тренировал, — тихо сказал Сид, приблизив лицо, — для этого вот. Для этих сучьих прионов. Тебе предстоит увидеть их, оценить масштаб угрозы, заодно приноровиться к здешним реалиям. А потом остановить заражение. Так сказал Рифус Гарт. Каким образом ты должен это сделать, я не знаю. Но у капитана уже есть план. Так что вдохни поглубже, сержант Стайн, и постарайся сегодня не налажать. А теперь вперёд. К нейтральной полосе.

Прежде чем сесть за руль, Дор всмотрелся во встречавшую его серую равнину, над которой висели тёмные, свинцовые тучи. В Восточном секторе солнце шпарило нещадно, ослепительным диском сияя на бледном, словно выцветшем небе. Дор ожидал, что слова Сида о его будущем задании и эта стылая долина скорби, которую им предстояло пересечь на запредельной скорости, вызовут в нём волнение и страх, но он не чувствовал ни того, ни другого, словно его обкололи транквилизаторами. Ни волнения, ни дрожи где-то возле желудка, ничего. Он смотрел на расстилающуюся перед ним бескрайнюю пепельную пустошь и не чувствовал ничего. И это «ничего» напугало Дора Стайна сильнее, чем все истории про автопиролиз и смертельные миражи нейтральной полосы.

Он оседлал мотоцикл и обернулся. Лица Сида из-за зеркального стекла шлема ему видно не было, но Дор знал, что это лицо сейчас похоже на страшную угрюмую маску. «Ну, что тянуть кота за яйца. Вперёд».

«Томагавк» сорвался с места, взметнув клубы пыли. Дежурный офицер выскочил из своей подсобки и с изумлением увидел, как хромированная махина взрывает мелкий песок и стремительно уменьшается на глазах. Никакие внедорожники такую скорость развить не могли.

Мотоцикл мчался на полной скорости по абсолютно ровной поверхности, окружённый вихрями взметающегося пепла. Пепел был повсюду, под колёсами, на одежде, пепел запорошил стекло шлема, облепив его сплошной пеленой, и Дор про себя возблагодарил все высшие силы и конструкторов «Томагавка» за встроенный автопилот. Перед его глазами плясали, причудливо изгибаясь и вытягиваясь, странные призрачные фигуры, они тянули к нему руки с необычайно длинными пальцами, норовя схватить за горло. Дор крепче вцепился в руль. Минута... прошла уже минута... ещё столько же, и они с Сидом вырвутся из гибельного пепла, вызывающего яркие и безумные галлюцинации. Он не чувствовал страха, только злость на слишком медленно тянущееся время. Дышать стало трудно, пепел забился под шлем, невыносимо щекоча нос и горло, точно эти страшные полупрозрачные костистые руки из миражей всё-таки добрались до него. Он безотчётно сильнее сжал рычаг скорости, мотоцикл застонал раненым зверем, ушёл в крутой вираж, наклонясь почти параллельно земле, и вдруг всё кончилось.

Он буквально скатился с мотоцикла, онемевшими руками пытаясь снять шлем. Пальцы не слушались и никак не могли нашарить застёжку крепления. Наконец, чуть не силой разодрав предательский ремешок, Дор скинул покрытый толстым слоем пепла шлем и зажмурился от хлынувшего в лицо света. Он глубоко вдохнул, почувствовав лёгкую кислинку на языке, и несколько секунд только и делал, что дышал, вбирая в лёгкие перенасыщенный кислородом воздух. Его охватило странное возбуждение, по телу будто пробегали сотни крошечных электрических разрядов. Отдышавшись, Дор стал рыскать глазами в поисках Сида Кайта. Тот сидел, привалившись к лежавшему на боку мотоциклу, грудь его тоже вздымалась от глубоких вдохов. Шлем лейтенант успел снять и теперь приглаживал влажные волосы. Вся его одежда была густо обсыпана мелким, как мука, тускло-серым пеплом.

— С прибытием. — Сид заметил Дора и едва сдержал вздох облегчения. — А ты не соврал, паршивец. Минута сорок семь. М-да, хороший у тебя мопед. Как сам?

Дор даже не знал, что ответить. Он прислушивался к своим ощущениям, пытаясь понять, что не так, но пока его беспокоили только затёкшие от колоссального напряжения руки, насмерть вцепившиеся в руль во время штурма долины скорби. Он сделал ещё несколько вдохов, чувствуя, как проясняется в голове. Рифус Гарт был прав: модификанты протокола «М+» чувствовали себя во Внешнем мире как дома. Если не лучше.

— Со мной всё в порядке. Немного наглотался этого пепла, надеюсь, он не ядовит.

— Не ядовит. Глюки были?

— Были, — признался Дор, — но какие-то странные. Не такие, как вы мне рассказывали.

— Вот как? — Сид удивлённо вскинул глаза и всмотрелся в своего напарника. — И что же тебе мерещилось?

— Фигуры. Из пепла. Которые тянули ко мне руки. Да-да, я помню, вы говорили, их все видят. Но я не испытывал страха, только... брезгливость... и злость... даже не на них, а на то, что «Томагавк» еле ползёт... время будто остановилось и это меня бесило... мне не было страшно. Я был слишком зол и боялся только раньше времени уйти в вираж. Но у меня был включён страховочный автопилот.

— Понятно, — протянул Кайт, — интересный ты человек, Дор Стайн. Жертвы автопиролиза тебе не указ. Может, это и к лучшему. Я о своих глюках говорить не буду. Просто поверь, что я тоже успел насмотреться. Так. Теперь надо отдышаться полчасика, мозги проветрить, замаскировать твой мопед на всякий случай, а потом полезем вглубь. Ты осмотрись пока. Тебе сюда теперь часто лазить.

Пока Кайт настраивал передатчик и проверял, как отображается визуализация, Дор настороженно бродил по границе нейтральной полосы и Внешнего мира. Граница была настолько чёткой, что молодой человек не верил глазам. Прямо под его ногами серая, покрытая мягким, как пудра, прахом земля, где теряло свой смысл само понятие «жизнь», переходила в поросшую изумрудно-зелёной травой опушку, на которой яркими пятнами там и сям выделялись хищные цветы, чью трепещущие лепестки постоянно шевелились в поисках беспечных насекомых. Цветы были жёлтые, красные, фиолетовые, они росли поодиночке и источали одуряющий сладкий аромат. Чуть дальше трава переходила в заросли папоротника и каких-то кустов, о которых Дор знал только одно: их шипы проникают сквозь кожу и вытащить их невозможно. А уже совсем вдалеке величественной и неприступной стеной возвышался лес из трёхсотлетних исполинов, лес настолько грандиозный, что у Дора перехватило дыхание. Никакие сны, никакие симуляторы не могли отразить его истинного великолепия. Дору показалось, что он видит настоящее лицо исстрадавшейся планеты, планеты, отринувшей людей и не испытывавшей к ним ни капли интереса. Громада девственных джунглей так разительно отличалась от привычных полупустынных ландшафтов Ойкумены, что Дор вздрогнул от непрошеной мысли. А ведь ему предстоит туда вернуться. На долю секунды эта мысль обожгла его нутро, но он с усилием взял себя в руки. Сая. Дома его ждёт Сая. А во Внешний мир, кажется, ему придётся выдвигаться не раз и не два. Так что всем хватит.

— Впечатляешься? — Сид подкрался настолько неслышно, что Дор дёрнулся, непроизвольно замахнувшись. Кайт перехватил его руку и с довольным видом сообщил:

— Всё-таки меня ещё рано совсем уж сбрасывать со счетов. Хоть разок, но подловил тебя. Будь всегда начеку, парень. Это раньше на окраине было безопасно, потому что зверьё не любит нейтральную полосу и старается держаться в глубине леса. Сейчас всё наоборот. Всё живое бежит к рубежам, спасаясь от этой заразы. Мы когда с Нортом ездили сюда за лишайником для «Танатоса», то столько всякой здешней нечисти перестреляли, что чуть не извели весь боезапас.

— Звери нападали? — уточнил Дор.

— Некоторые нападали. Некоторых мы из жалости добивали. Такая агония... самый ярый пацифист взял бы ствол и упокоил этих несчастных. Всё одно они были безумны. Кидались друг на друга, на папоротники, морды до костей обугливались, а они всё равно рвались... даже с вытекшими глазами... один штырёк на моих глазах вцепился зубами волку в ногу. Волк его перекусил, конечно, да только где это видано? Прион отнимает даже звериный разум, Дор Стайн. Он губит без разбора. Так что никогда не позволяй застать себя здесь врасплох. На границе будут звери, в глубине — эта муть. Хрен редьки не слаще. Ну что, закидывай ветками свой «Бумеранг» и вперёд. У нас всего три дня.

* * *

Гарт решил не вызывать Рида Гейла к себе в кабинет, а самому навестить исследовательский корпус и заслушать доклад сержанта на его рабочем месте. Гейл учёный, и любые вызовы «на ковёр» приводили его в полубеспомощное состояние, в котором похожий на хорька сержант начинал блеять что-то невразумительное. Гарт вызвал Пирса Трея и направился в лабораторию в дальнем конце коридора.

— Руководитель «Танатоса» сообщил, что вы произвели расчёты по активации антидота. Я вас слушаю.

Рид Гейл почувствовал неприятный холодок между лопаток, и его лицо стало ещё больше напоминать мордочку хорька. Чувствуя себя в лаборатории как рыба в воде, он совершенно терялся при докладах командиру. Если Пирс Трей был трижды доктором наук, изъяснялся понятным Гейлу языком и вообще был чрезвычайно интеллигентен, то капитан с неподвижными глазами и голосом, больше похожим на карканье, вызывал у сержанта неосознанную оторопь. Рид прокашлялся и начал:

— По всем расчётам сериновая протеаза из лишайника с мутацией в одном аминокислотном положении...

— Гейл, — негромко перебил его капитан, — про аминокислотные положения будете Пирсу Трею рассказывать, он хотя бы понимает значение этих слов. Я вас спрашиваю про активацию. Извольте докладывать по существу.

— Так точно, — вздрогнул Рид Гейл, — антидот возможно доставить во Внешний мир только в клетках живого человека. Оптимальная масса тела... м-м-м... носителя... семьдесят-семьдесят два килограмма. Концентрация антидота не менее девяноста пяти процентов в массовом отношении. Вводится путём одновременных инъекций в клетки носителя. Вот, прошу вас, здесь у меня таблица... нужно вколоть вот такой объём...

— Солидно, — Гарт изучал более-менее понятный график зависимости поражающей способности энзима от его объёма, — вы проделали большую работу. Сколько сможет прожить носитель после инъекции?

— Если это здоровый человек... три дня я гарантирую. Правда, с каждым часом ему будет становиться всё хуже. Протеаза начнёт растворять его собственные белки. Это начнётся не сразу, потому что данный фермент имеет весьма узкую специализацию, а именно инактивирует прион...

— Семьдесят килограмм. Три дня. Так, понятно. Прошу, продолжайте, я вас слушаю.

— Для разлёта поражающего элемента в радиусе одной мили, что, согласно всем расчётам и экстраполяциям, успешно запустит цепную реакцию энзима с прионом, необходимо... — Гейл осёкся и замолчал, глядя в пол. В глаза Рифусу Гарту он вообще старался не смотреть никогда.

— Что именно необходимо? — Гарт видел, что доклад сержанту даётся всё с большим трудом. Тот даже вспотел и бесцветные волосы прилипли ко лбу.

— Необходим взрыв изнутри. Не «пояс смерти» и не граната в руке. Необходимо, чтобы взрывчатка находилась внутри носителя и... — Гейл мучительно сглотнул, представив себе эту картину, — и разорвала его на мелкие ошмётки, раскидав их в радиусе мили. Мощность взрывчатки вот такая, — он ткнул пальцем в очередной график, — это самый надёжный вариант. В случае применения взрыва изнутри энзим сразу получает необходимые давление и температуру и начинает реагировать с прионом незамедлительно...

— Ну вы и звери, учёные, — не сдержался Гарт, — я вроде знаю толк в усиленных мерах воздействия, но вот взрывчатку глотать... Хотя я понимаю ход ваших мыслей. Это самый последний и полный расчёт?

— Так точно, господин капитан. Здесь перечислены все характеристики, необходимые для успешной реакции.

Рифус Гарт долго смотрел на бледного сержанта-исследователя. Профессор пока так и не оправился от сердечного приступа и не мог слышать этот разговор. А то бы ещё один разрыв сердца получил. Наконец капитан, обменявшись взглядом с руководителем «Танатоса», произнёс:

— Это действительно большая работа, сержант Гейл. Работа, требующая самоотречения. Признаюсь, я впечатлён. Проблему прионов не могли решить столетиями. Ваш способ, безусловно, экстравагантный, зато уже сразу понятно, что действенный. Мы воплотим вашу схему в жизнь и ликвидируем угрозу из Внешнего мира. А уж после всего этого можно будет заняться поиском более мирной победы над прионными белками и теми болезнями, которые они вызывают. В конце рабочего дня зайдите в секретариат и распишитесь в приказе о присвоении вам лейтенантского звания. Поздравляю вас. И передайте мои наилучшие пожелания профессору Бранту. Мы все искренне переживаем за его здоровье.

— Служу отечеству, — прошептал Гейл. Он испытывал подозрительно мало радости от собственного повышения и страстно желал, чтобы капитан и Трей убрались из его лаборатории. Риду Гейлу безумно, до одури хотелось побыть одному.

— Хорёк действительно поработал на славу, я считаю, он заслужил своё звание. Но и проблем этот юноша подкинул немало. — Рифус Гарт свои размышления решил продолжить во внутреннем дворике, на свежем воздухе в окружении пышных клумб. Пирсу ничего не оставалось, как последовать туда же. — Взрыв изнутри... расчёты расчётами, а я вовсе не уверен, что такое оружие у нас найдётся. Так, ладно, это моя забота. Пирс! Проследи, чтобы Тригга откормили до семидесяти килограмм и чтобы он мог самостоятельно перемещаться. Стайн его не повезёт во Внешний мир в инвалидном кресле. Что вообще с его состоянием?

— После согласия на... эвтаназию его просто не узнать. — Пирс встал со скамейки и начал описывать круги вокруг клумбы. — Звучит парадоксально, но стоило ему добиться права на смерть, как его жизненные показатели уверенно поползли вверх. Последнее переливание прошло успешно. Я сменил стимулятор, чтобы его организм «забыл» об отрицательной динамике. Я не удивлюсь, если вскоре он действительно сможет стоять на ногах.

— У тебя месяц, — жёстко сказал Гарт, — через тридцать дней мне предстоит докладывать канцлеру об операции во Внешнем мире и докладывать максимально подробно. К этому моменту всё должно быть подготовлено: Тригг, фермент, определён состав участников броска во Внешний мир, получена самая последняя визуализация и тэ дэ и тэ пэ. Потому что к канцлеру пойду не я один.

— Не понял, — Трей удивлённо обернулся, — а кто ещё? И зачем?

— Пойдёшь ты, как руководитель научных разработок, Алби, как ответственная за навигацию, мои «киборги», как непосредственные исполнители. Мне ещё предстоит определить командующего операцией, и это тоже головная боль,

— Разве командующий не ты?

— Бригадой да. Но не операцией. Там кому-то придётся принимать решения на месте.

— А в чём проблема? — Пирс обескураженно посмотрел на старого товарища. — У тебя есть Кайт, пусть он и рулит. Он же, в конце концов, дрессирует Стайна для этого броска.

— То-то и оно, что дрессирует. Ладно, все эти проблемы разрешимы в ближайшем будущем. Твоё дело румяный и весёлый Кит Тригг, идущий на смерть с песней на губах и радостью в сердце.

— Дурдом, — вздохнул Трей, — форменный дурдом. Я всё понял, могу идти?

Гарт кивком отпустил подчинённого и задумчиво откинулся на спинку скамейки. А потом вынул коммуникатор и набрал один почти никому не известный номер.

Глава 28

— Всё время будь начеку, — как заклинание повторял шёпотом Сид Кайт. Они с Дором осторожно пробирались практически невидимой звериной тропкой, огибая лежащие вповалку трупы животных. Дор периодически отводил глаза, когда попадалось что-то совсем уж запредельное. Волки, вараны, штырьки и белки-летяги, тритоны и броненосцы, — их бока были покрыты струпьями от незаживающих язв, которые звери получали, остервенело расчёсывая бока о шершавую кору деревьев. Тут же валялись мёртвые ящерки-падальщики, отведавшие заражённой плоти и получившие вместе с ужином путёвку на тот свет. В пожухших листьях папоротника то и дело виднелись сожжённые конечности штырьков или других обитателей Внешнего мира, бежавших не разбирая дороги, мучимых жесточайшей болью от пожиравшего мозг приона. Это зрелище действовало на нервы куда сильнее пепельных миражей нейтральной полосы.

— Жуткая смерть, — Сид сплюнул, увидев очередного волка, отощавшего до проступающих рёбер и попавшего в смертельные объятия плотоядного хвоща. Побеги хвоща пронизывали «короля лесов» насквозь. — Сколько служу, такого не видел. Так что, парень, кого увидишь, стреляй без сожаления. Подари этим несчастным последнее милосердие. Боюсь, здоровую живность нам тут не встретить.

— Что-то я пока вообще никого не вижу, — Дор осторожно раздвигал лианы подобранной на опушке сухой веткой, — но не могли же они все попередохнуть? Это же экологическая катастрофа.

— Внешний мир слишком огромен. Наверняка есть и выжившие, и даже не заразившиеся. Где-то в глубине, быть может, на самых дальних рубежах, куда нам вовек не добраться. Т-с-с... — Сид замер. Дор тоже застыл, напряжённо вслушиваясь в почти гробовую тишину умирающего леса, где не было слышно стрекотания жуков или шороха от звериных лап. Только шум ветра в вышине, да жалобный скрип ветвей. Но Сид что-то углядел в непролазной чаще и теперь неподвижно стоял, даже дыша медленно и через раз.

Из сплетения лиан и кустов, слегка подволакивая заднюю лапу, вышел варан. С длинных острых зубов капала зеленоватая слюна. Как такая махина ухитрилась подкрасться столь бесшумно, было непонятно, но сейчас рептилия была на расстоянии пары шагов от застывших людей. Сид глазами указал своему напарнику на пистолет. Как бы там ни было, вскоре Дору Стайну придётся решать проблемы Внешнего мира самому, так пусть начинает прямо сейчас.

Дор смотрел в глаза гигантскому пресмыкающемуся и очень медленно вытаскивал оружие. Скорость была главным козырем варана при нападении, он мог неподвижно стоять хоть час, хоть день, а потом одним внезапным броском свалить жертву с ног и вонзить смоченные ядом зубы ей в глотку. Дор знал, что никогда не предугадает момент нападения, это было невозможно, и единственное, что давало шанс на спасение — ударить первым. И когда его палец уже касался спускового крючка, варан метнулся вперёд.

Кайт тоже выхватил пистолет, но вновь замер, тяжело дыша. Малейшая неточность, и он вместо варана пристрелит своего подопечного. В клубке из рук, ног, зубов, лап и хвоста промахнуться ничего не стоило. «Только не дай слюне попасть тебе на кожу. "Паутинка" "паутинкой", а смерть от вараньего яда одна из самых мучительных». Сид сделал несколько шагов по направлению к сцепившимся противникам. Варан открывал и закрывал зубастую пасть, разбрызгивая слюну и заставляя Дора уворачиваться так, что со стороны это напоминало эпилептический припадок. Сид с содроганием увидел, как варан мощным шипастым хвостом что есть силы пытается ударить Дора по ногам: такой удар способен перебить берцовую кость. Сид прицелился, но выстрелить не успел. Хвост как-то странно дёрнулся и обмяк.

Несколько секунд Дор просто лежал под тушей рептилии, восстанавливая дыхание и пытаясь как-то сфокусировать взгляд. Его лоб заливала кровь убитого варана, толчками выплёскивающаяся из разодранного горла. Попытки задушить ящера окончились неудачей, у зверюги была слишком мощная шея. Но прямо под челюстью, скрытый чудовищной пастью, находился совсем маленький участок нежной кожи с мягкими чешуйками вместо непробиваемых щитков на остальном туловище. И всю силу удара модифицированных мышц Дор направил в этот крохотный незащищённый пятачок. Кулак пробил кожу и переломил шейные позвонки. Голова варана откинулась назад, как крышка на пружинах, окатив Дора кровавым фонтаном.

Он выбрался из-под трупа и осторожно вытер рукавом лоб. Сид подскочил, взволнованно оглядывая своего напарника с ног до головы. Переведя взгляд на тушу, он присвистнул.

— Ты как? Слюна никуда не попала? Цел? Руки, ноги? Он тебя не задел?

— Как сказать, — пробормотал Дор, ещё не до конца придя в себя после схватки, — я думал, он меня раздавит. Нет, вроде от слюны я увернулся. Ощущение, что я дрался с дорожным катком...

— Ты ему голову оторвал, — Сид вновь бросил взгляд на мёртвую рептилию, — голыми руками. Гарт был прав...

— Я не оторвал, — Дор сел на землю и сплюнул едкую, как желчь, слюну, — я ему горло пробил. У них там, под челюстью...

— Да знаю я, что у них под челюстью. Господи, Дор, я даже стрелять не мог в этот ваш клубок! Поверить не могу, что ты его прикончил.

— Он был здоров, — Дор всё ещё шумно дышал, пытаясь преодолеть спазмы в горле, — у него бока не разодраны. Значит, ещё не все животные заразились...

— Ты на волоске от гибели был, а всё рассуждаешь, — Сид сел рядом, — вот ты чёртов придурок. Ты шрам у командира видел? Это вот он, варан чёртов, и Гарту повезло, что это был всего лишь коготь. И всё равно он чуть не сдох тогда. На, воды глотни, — он вытащил из рюкзака герметично закрытую флягу, — сейчас я тебя осмотрю. И кровь надо вытереть. Это точно только его кровь?

— Да, я всё-таки увернулся от его когтей и пасти. Но как же я его проморгал? Он возник буквально из ниоткуда.

— Это Внешний мир, парень. Настоящий Внешний мир, и у него свои законы. Мы тут даже не гости — мы воры, крадущиеся в надежде, что нас не засекут. Этот мир не для людей, Дор. Даже для таких, как ты. Ну что, промочил горло? Иди-ка сюда, — Сид взял салфетку и осторожно промокнул мокрый от крови лоб своего подопечного, — да, это варанья кровь. Повернись. Так... с тылов всё цело... обратно... ну, если не считать пары гематом, то ты в полном ажуре. Пистолет не посеял? Ага... На, глотни ещё. Сейчас дойдём до прогалины и сделаем привал. Тут идти осталось часа два, не больше, судя по карте. Ты идти нормально можешь?

— Могу, — Дор с жадностью глотал воду из фляги, — хотя эта скотина мне пару раз двинула хвостом по ногам. Да нет, всё нормально. Не думал, что так быстро встречу кого-то...

— Я предупреждал, парень. Ладно, оставим эту тушу хвощам и падальщикам, а сами до поляны. Там и на связь с капитаном выйдем, и перекусим, и подумаем о дальнейшем маршруте.

На пути к прогалине им ещё несколько раз приходилось стрелять, полагаясь в основном на слух. Сверху периодически пикировали белки-летяги, норовя вцепиться в плечо, один раз на Сида и Дора буквально вывалился обезумевший штырёк с выпученными глазами, весь израненный и покрытый редкими рыжими волосами. Штырька Дор уложил тем самым выстрелом, который произвёл на Сида Кайта незабываемое впечатление в тире. И Дор признавался себе, что сделал это для лейтенанта. Пусть видит, что его уроки даром не прошли. Сам Кайт отправил в лучший мир двух волков и одного агонизирующего броненосца; несчастный зверь смотрел на Сида почти разумно, будто умоляя о быстрой смерти. «Будь проклята эта зараза. Что бы там ни было, это уже за пределами добра и зла. Гарт прав, эту патологию надо истребить любой ценой. Это же просто уничтожение, бесцельное, бессмысленное, его невозможно ничем оправдать... это просто уничтожение... зачистка...» Лоб Сида взмок. Как бы не был враждебен Внешний мир по отношению к людям, он не заслужил подобной участи. Заражение надо было остановить. Иначе конец. Конец всему.

— А вот и наша поляна для пикника, — Сид с довольным видом перерубил очередную лиану и вышел на крошечный участок, свободный от кустов и деревьев. Лужайка поросла мелкими белыми цветами, стелящимися по земле и покрывая её сплошным ковром. Дор изумлённо смотрел на эту красоту, не в силах оторвать глаз.

— Сейчас гамак соорудим и отдохнём наконец, — Сид копался в рюкзаке, — ты тут не толпись, эти лютики ужасно липкие. Сядешь на землю, и вся клумба у тебя на заднице. Нет уж, сделаем шезлонг, как полагается... иди сюда, держи этот конец... ну вот. Залезай и достань пожрать, а я пока свяжусь с нашим командиром.

Дор забрался в гамак и с наслаждением вгрызся в мякоть ореха, закусывая сухим хлебцем. Схватка с вараном отняла у него довольно много сил, и теперь Дор жадно уплетал незамысловатый ужин, в кои-то веки разрешив себе шумно высасывать сочную мякоть. Сид Кайт не Сая, этикетом не заморачивается.

Сам Кайт колдовал с передатчиком, что-то насвистывая себе под нос. Дор видел, что несмотря на безмятежный вид и фальшивое пение, Сид был напряжён до предела, в любой момент готовый вскочить и выхватить оружие. Полянка в белой пене цветов была так же смертоносна, как и заросли папоротников или прогнивший бурелом. Кто его знает, какой зверь захочет полюбоваться на идиллический пейзаж.

* * *

— Докладывайте. — По расчётам Рифуса парочка должна была уже добраться до первой прогалины. Увидев пейзаж за спиной Сида, капитан удовлетворённо кивнул сам себе. Пока что всё шло без сбоев. За Кайта он особо не переживал, это был стреляный воробей, а вот Дор мог и начудить. Первый раз во Внешнем мире врезается в память навсегда, но и реагируют на него все по-разному. Но, судя по тому, что оба добрались до прогалины в целости, никаких инцидентов не произошло.

— Здравия желаю, — Сид говорил спокойно, но Рифус Гарт отметил про себя, что лейтенант слегка взвинчен, — мы добрались до первого места привала. Держим заданный темп.

— Зверья много? — поинтересовался командир.

— Много, — кивнул Кайт, — пришлось пострелять. Они ничего не разбирают перед собой, прут напролом. Некоторые уже совсем при смерти. Я должен особо отметить, что на Стайна напал варан. Здоровый.

— Варан, значит. — Гарт машинально коснулся пальцами шрама около уха. — Я так понял, парень успел его застрелить прежде, чем тот кинулся?

— Никак нет, господин капитан. Варан его опередил буквально на долю секунды.

— И? — А вот это уже интересно.

— Стайн ему горло пробил до позвонков. Я такое впервые вижу, господин капитан. Чтобы варана голыми руками...

— А я вас предупреждал, Кайт, и не отнекивайтесь. Ранен?

— Ушибы на ногах от хвоста этой твари и общее охренение от схватки. Но взял себя в руки быстро. Позёр. — Сид хмыкнул.

— Что ж, рад, что его первое знакомство со Внешним миром прошло так захватывающе и эмоционально. Судя по карте, граница владений приона уже довольно близко, миль пятнадцать, не больше. Ваша скорость...

— Четыре с половиной мили в час. К ночи должны достигнуть заданного квадрата.

— Не гоните лошадей, — покачал головой Гарт, — у вас три дня, можете не нестись сломя голову. Мне важно, чтобы сержант Стайн, да и вы, в принципе, увидели прион воочию. Не в пробирках Гейла, а в естественной, так сказать, среде. Что он делает с животными, вам рассказывать не надо. Но вы должны знать врага в лицо. Со своей стороны сообщаю вам, что сотрудникам «Танатоса» удалось получить окончательный вариант антидота и рассчитать принципиальную схему применения, с которой я ознакомлю вас по возвращении. И вот ещё что. — Гарт приблизил лицо к экрану. — Я понимаю, что эти несчастные звери при всей их опасности и беспощадности всего лишь жертвы. Вы их добиваете и правильно делаете. Пусть ваш подопечный отправит на тот свет как можно больше заражённых животных. Я не садист, Кайт, я не любитель наблюдать за мучениями. Избавьте этих зверей от страданий. Заодно и Стайн научится бестрепетно спускать курок. Потому что когда-нибудь он будет стрелять в человека. Как и все мы.

— Так точно, — Сид кивнул, — он парень понятливый. Я ему объяснил обязанности напарников по отношению друг к другу. Включая «coup de grace».

— Рад слышать это. Следующий сеанс связи, когда достигнете приона или при форс-мажорных обстоятельствах.

— Так точно, господин капитан.

* * *

В этот вечер «Сферический конь» был почти пуст. Немногочисленные посетители в основном торчали у стойки и слушали россказни бармена. Лишь в глубине зала, почти в полной темноте за одним из столиков сидела плохо различимая фигура и пила пиво из банки. При ближайшем рассмотрении фигура оказалась очень худой молодой женщиной с выкрашенными в иссиня-чёрный цвет волосами с парочкой зелёных прядей и россыпью пирсинга на лице. Одета женщина была в мешковатое чёрное платье с накладными карманами. Её лицо, длинное, вытянутое и некрасивое, выражало нетерпение пополам с отвращением. Она допила пиво и уже сделала шаг к стойке за добавкой, как за столик кто-то подсел.

— Лора. Всё хорошеешь. Третьего кольца в носу я не припоминаю.

— Что вам опять от меня понадобилось? — прошипела Лора, садясь обратно и с ненавистью глядя на собеседника. — Прошлый раз вы сказали, что больше меня не побеспокоите.

— Жизнь вносит свои коррективы, моя прелесть. Я бы с радостью никогда больше не смотрел на твоё... допустим, лицо, хотя его уже и так не видно из-за этой амуниции. Как и ты на моё. Но ведь ты краса и гордость инженерного корпуса, лапуля. Золотые ручки. А ещё говорят, женщины ничего не понимают в технике. Сделаешь мне одну штучку, и я забуду о тебе навсегда. Мне и так теперь обеспечена пара ночных кошмаров.

— Вам нужна моя помощь и вы же сами меня оскорбляете. Капитан, а вы не джентльмен. — Некрасивое лицо стало ещё уродливей из-за гримасы отвращения.

— Ай-ай-ай. Как будто ты только и занимаешься тем, что собираешь комплименты собственной красоте. Я говорю, что вижу, Лора, и хватит так зыркать. Я, между прочим, сделал в отношении тебя широкий жест. Я пришёл один. А мог бы взять с собой Альда.

Упоминание Альда Дира вывело женщину из себя. Она с хрустом смяла пивную банку и попыталась встать, но резкий рывок усадил её на место.

— Сидеть. Я ещё не закончил. Вот техзадание. Срок две недели. Сделаешь всё, что требуется, и десятка твоя. Десять тысяч. Сколько тебе надо корячиться в своём инженерном, чтобы столько заработать?

— Меня спалят. — Сумма явно произвела на Лору впечатление. Она даже уселась поудобнее, но глаза по-прежнему смотрели зло и настороженно. Гарт усмехнулся про себя, махнул рукой официанту, показав два пальца, и продолжил:

— Раньше не палили и теперь не спалят. Возьмёшь академ у себя на кафедре и с завтрашнего дняприступишь к работе. Я выпишу тебе двухдекадный пропуск. Такие вещи, как эта, должны делаться в стенах Отдела.

— Вы что, рехнулись? — Лора вытаращилась на капитана. — С какой радости мне декан даст академ? Как я это обосную?

— Тогда бери больничный или отпуск по уходу. Мама заболела, бабушка, кошка любимая. Мне всё равно, главное, чтобы ты завтра начала работать. Не справишься...

— То что? — криво ухмыльнувшись, поинтересовалась Лора, придвигая к себе вторую банку пива.

— То твой научный руководитель узнает о тайном заработке своей лучшей аспирантки. О том, что она проектирует разработки новейших вооружений под прикрытием всяких генераторов и тому подобной чепухи. Холодная плазма для лечения кожных болезней, а копни глубже, и всплывёт интересный такой миниатюрный пистолетик, как раз для женских лапок. Киса, твой милитаризм не скроешь ничем. Но ты ж добра не помнишь. Думаешь, весь мир тебе должен, потому что ты уродлива и одинока. Сублимируешься в работе. Пьёшь вот в каких-то гнусных кабаках. А я предлагал встретиться в «Кварке».

— Идите к чёрту, — Лора закачала в коммуникатор техзадание, — ещё не хватало, чтобы в «Кварке» на меня пялились, как на диковину какую-то. Ещё и в вашем обществе.

— Лора, я знаю, что ты предпочитаешь женщин. Но твой язык тебя когда-нибудь погубит. Я пока ещё проявляю к тебе великодушие, потому что ты представляешь определённую ценность. Поэтому ты пока на свободе и трудишься в Институте. Один мой звонок, и ты либо вагантка, прячущаяся по крысиным норам, либо осуждённая за подготовку теракта на территории конгломерата. Выбор за тобой.

Лора молчала. Чёрные пряди падали ей на лицо, скрывая дрожащие губы. Она сделала ещё глоток.

— Меня спалят, — повторила она. Гарт достал коммуникатор.

— Номер твоего профессора у меня есть. И сейчас я его наберу.

— Прекратите! — она вскочила из-за стола, чуть не опрокинув банку. — Хорошо, я... Я возьму академ! Я... что-нибудь придумаю...

— Умница, — констатировал капитан, — и почему вас всех надо за горло брать, чтобы вы соглашались сотрудничать? Всё, иди. Свободна. Завтра в девять чтобы была на месте. Опоздаешь на минуту, и сядешь по той статье, что я тебе озвучил. Лабораторию тебе подготовят. И чтоб молчала, если тебе дорога твоя истыканная шкура.

Лора смяла вторую опустевшую банку и, не глядя, вышла из бара. Чёрная хламида развевалась от быстрой ходьбы, делая аспирантку инженерного корпуса похожей на злую ведьму из сказок. Рифус Гарт проводил женщину взглядом. Лучший инженер-проектировщик во всем Институте, за которую бьются несколько концернов, и в то же время слегка чокнутая, никем не любимая уродина-социопатка с кучей комплексов. Но она единственная способна за две недели создать с нуля миниатюрную бомбу, которую предстоит проглотить Киту Триггу. Гарт отпил ещё пива. Он искренне надеялся, что нелюдимая аспирантка, увешанная пирсингом, справится со своей работой.

* * *

На Внешний мир спускались сумерки. Вернее, так можно было решить, глянув на часы, поскольку солнечный свет почти не проникал сквозь шапку крон. Сиду и Дору в их перемещениях помогала нокталопия и обострённый до предела слух. После привала они прошли уже несколько миль, ежесекундно ожидая очередного незваного гостя перед собой, а то и позади. Дор втягивал напоенный незнакомыми ароматами воздух и постоянно прислушивался к своим ощущениям. Так странно... он здесь впервые, но его не покидало чувство дежавю, будто он много раз уже пробирался через эти дебри и просто об этом забыл.

— Сид, — он шёпотом обратился к идущему впереди лейтенанту, — может, всё-таки пройдём оставшиеся мили поверху? Там гораздо безопаснее...

— Ты, паршивец, должен прочувствовать на своей шкуре все здешние ловушки, — тихо рявкнул Сид Кайт, — и получить самое полное впечатление о гостеприимстве Внешнего мира. И ты должен посмотреть на прион, а эта дрянь властвует внизу, на земле. И вообще, делать мне нечего, как залезать на эдакую верхотуру, а потом слезать. Получишь когда у капитана допуск на самостоятельные броски, тогда хоть вообще найди дупло и поселись в нём. А сейчас ты слушаешь старшего по званию и более опытного офицера. Ясно тебе, морда лысая?

— Ясно, — пробурчал Дор. Сид за него волновался, хоть и облекал своё беспокойство в резкие фразы и грубоватые обращения. А ссориться со своим куратором Дор не хотел. Тот и так наверняка получил пару седых волос, пока он, Дор Стайн, выворачивался из объятий варана. Дор вздохнул про себя и продолжил красться вслед за оперативником с перебитым носом.

— Стойте! — Дор даже не прошептал это слово, а выдохнул, каким-то шестым чувством определив, что что-то изменилось. Он схватил Сида за плечо. Тот замер, вопросительно глядя на Дора. Парень словно принюхивался, прикрыв глаза и слегка раздув ноздри. Он сделал несколько вдохов и посмотрел на Кайта.

— Мы дошли. Здесь уже есть участки, поражённые прионом. Я это чувствую. Воздух изменился. Закройте глаза и вдохните. Вы тоже это заметите.

Сид набрал полную грудь воздуха и замер, поражённый. К пьянящему аромату здешних цветов, фруктов и грибов примешивался странный, почти неуловимый запах чего-то... неестественного, неправильного, вызывающего отторжение. Сид не мог описать этот запах, но понял с первой секунды, что Дор прав. Они достигли аномалии.

— Да, парень, ты прав. Теперь удваиваем осторожность. Зверья уже не будет, зуб даю, но сама эта дрянь... Под ноги смотри, всё, что хоть немного отличается от травы и гнилых листьев, обходи.

— Можно никуда особо и не продвигаться. — Дор говорил тихо, опустив голову. — Мы стоим на этом прионе.

Как Кайт не получил инфаркт в тот момент, он и сам не мог сказать. Но вглядевшись попристальнее в мешанину опавших листьев, мха и пробивающейся через этот слой травы, он увидел почти неразличимые глазом островки тёмной, похожей на гниль субстанции с тусклым блеском, будто на лесной ковёр побрызгали техническим маслом. Сид медленно вдохнул, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Он слишком часто бывал во Внешнем мире, чтобы с уверенностью сказать: ЭТОГО здесь никогда не было. Он обернулся к Дору.

— Как?..

— Я его чувствую, — Дор всё так же рассматривал тёмные вкрапления в пёстром многообразии мха, — это как чувство равновесия. Вроде всегда при тебе и ты о нём не думаешь, но стоит встать на узкую перекладину... Так же и здесь. Эта штука такая же перекладина. Заставляет собраться и быть предельно бдительным. Но нам лучше отойти. Вдруг наступим и притащим на своих подошвах эту заразу прямиком в Ойкумену. То-то капитан будет рад.

— Назад, — резко ответил Кайт, — сейчас обработаем обувь. Надеюсь, этот сумасшедший белок не жрёт полимеры. В крайнем случае оставим ботинки на границе, босиком уж как-нибудь доедем. М-да, а по карте ещё миль десять надо было отмахать. Что-то он чересчур быстро распространяется, наш мутант.

— На карте видны только большие участки поражения, — Дор тщательно опрыскал подошвы жидкостью из пульверизатора и вдобавок провёл вдоль ребристой поверхности лучом холодной плазмы на всякий случай, — а эти фрагменты даже мы едва смогли рассмотреть. Скорее всего, наша карта вполне актуальна. Но что-то меня не тянет идти вглубь.

— А кого тянет? — Сид дождался своей очереди и забрал у Дора пульверизатор. — Но у нас приказ. Добраться до границ прионного пятна. Эти брызги — пока ещё не граница...

— Самая настоящая граница, — упрямо гнул своё Дор, — а если вы хотите достигнуть сплошного приона вместо травы, то я опять-таки предлагаю лезть по кронам. Иначе точно вляпаемся.

— Ты меня достал, — сообщил Сид, — вернёмся, ты у меня из тира не вылезешь. Просто так, в воспитательных целях. Да ладно, ты же сам знаешь, что ты прав. Это и есть граница. Надо доложить капитану.

* * *

Сая брела домой в отрешённой задумчивости, не глядя по сторонам, и в результате практически впечаталась в идущую навстречу пару.

— Извините, — машинально пробормотала она и подняла глаза. В тот же миг она непроизвольно сделала шаг назад.

Тед тоже отшатнулся, увидев сестру, и его лицо приобрело очень неприятное выражение. Точнее, Тед Хоук был взбешён и одновременно ошарашен.

— Ты?! — он смотрел на Саю, и лицо его наливалось краской. — Ты какого чёрта здесь шляешься? Я говорил тебе не отсвечивать в черте города? Говорил?

Его жена испуганно теребила его за рукав. Нечаянная встреча с паршивой овцой могла надолго лишить её мужа душевного равновесия, а в такие моменты он становился буквально неуправляемым.

Внутри Саи же калейдоскопом пронеслись все те часы истерик, угроз и ругани, что выплеснулись на неё после допросов и отчисления, и Тед орал громче всех. Она мысленно представила Алби. Вот у кого надо учиться хладнокровию. Девушка посмотрела брату в глаза и тихо, но спокойно ответила:

— Я иду домой. С работы. Я больше не вагантка, так что иди куда шёл. Скоро я сменю вашу фамилию на более благозвучную.

— Работа? — Тед ощерился в подобии усмешки. — Полы, небось, моешь в забегаловке? Куда тебя ещё-то возьмут, с твоим прошлым?

Сая достала удостоверение и буквально ткнула Теду в нос. Удостоверение было выполнено в чёрно-красных тонах.

— Вот моя работа. Там не спрашивают о прошлом. И сделай так, чтобы мне не пришлось просить своих сослуживцев навестить твою магистратуру. Мало ли, чем ты там занимаешься.

Тед пошёл пятнами. Он оттолкнул жену, пытавшуюся ему что-то сказать, и прошипел:

— Значит, к особистам переметнулась, мразь? К тем, кого хлебом не корми, дай засадить человека в тюрьму ни за что, просто так, для отчётности своей...

— Да что ты знаешь о тюрьме, Тед. Ты там не был. Ты даже не в курсе, на каком этаже Отдела она находится. На минус двадцатом. Дай мне пройти, Тед Хоук. Мне не о чем с тобой говорить.

— Тварь. — Тед сделал шаг назад. — Ты не посмеешь натравить своих ищеек на меня или мою кафедру. Или ты вконец опустилась, дрянь, отец из-за тебя поседел. Из-за твоих допросов. Всю семью опозорила, я надеялся, ты уже никогда не появишься здесь. А теперь ты к «красногалстучникам» переметнулась. Ну и как? Нравится? Нравится? Чувствуешь свою власть, маленькая дрянь?

— Чувствую, — согласилась Сая и улыбнулась. — Счастливо оставаться, Тед. Я ещё не решила, на какое число просить назначить инспекционную проверку. Так что жди. И дай мне пройти. Ты, наверно, никогда не читал «Кодекс о нарушениях». Оскорбление сотрудника специальной службы карается как минимум штрафом.

Тед посторонился. Он смотрел на сестру и не узнавал её. Где та маленькая девочка с глазами оленёнка, которую он водил на гонки и в зоопарк, где хрупкая и миловидная девушка, так радовавшаяся своему поступлению в технологическое отделение... сейчас перед ним стояла незнакомка с равнодушным взглядом серых глаз. И Тед вдруг понял, что потерял сестру окончательно. Тогда, после отчисления, он чуть было не ударил её, представив, какой позор Сая навлекла на их уважаемое семейство, и он считал себя правым, выгоняя её за дверь и швырнув вслед ключи от прицепа. Но сейчас... когда она добровольно перешла на сторону этих палачей... только бы Лина не проговорилась его отцу. Она такая дура, что может не сдержать эмоций...

Когда Тед додумал эту мысль, Сая уже поворачивала за угол.

— Тед... — Глаза Лины были круглыми от испуга. — Тед, успокойся, ну я прошу тебя...

— Заткнись! — рявкнул Тед и сбросил её руку со своего плеча. — Поверить не могу... маленькая дрянь... нашла, как вывернуться... пусть только попробует...

— Ты её боишься, — тихо прошептала Лина и отвернулась, — боишься, что она из мести натравит на тебя инспекторов из бригады. Какой же ты дурак, Тед. Она тебя вычеркнула из жизни раз и навсегда. Ты ей неинтересен. Она не станет тебе ни мстить, ни специально делать гадости. Ты для неё умер, Тед. Это даже я вижу.

Тед Хоук вытер платком вспотевший лоб. Лина несла какую-то чушь. Что эта глупая курица может понимать? Любой на месте Саи сделал бы всё, чтобы отыграться за свои унижения, раз уж для этого появилась возможность. И Тед резко пнул камешек на дороге, задохнувшись от бессильной злобы.

Глава 29

— Сделаем остановку. Всё равно времени у нас пока достаточно, — Сид утёр лоб. Он никак не мог избавиться от вспыхивающих перед глазами маленьких капелек в траве, крошечных, почти незаметных, но убивающих всё живое. И не просто убивающих, — в конечном итоге смерть придёт за каждым, — а выбравших для этого самый страшный из возможных способов: безумие. Прион разрушал мозг, буквально выедая его изнутри, Сид помнил подробнейшую лекцию, которую ему и Дору прочёл лейтенант Трей незадолго до их выдвижения. Но очкастый интеллигент мог бы и не напрягаться. Сид Кайт своими глазами видел последствия заражения, когда срубал поросшие красным лишайником ветки. В научном сообществе кипели споры, считать ли прион формой жизни, Сид же вполне оправданно считал его формой смерти. И только кривился, слушая в буфете краем уха ожесточённые дискуссии о том, можно ли будет обуздать взбесившийся протеин и поставить его на службу человечеству. «На службу, ага. Атом тоже называли мирным, пока не полетели снаряды. И это в первую войну, так нет ведь, мало показалось, ничему жизнь не учит. И реакции окисления считались изученными, до тех пор, пока одна псевдосветлая голова не открыла возможность автопиролиза. А теперь вот прион. Да когда ж вы поймёте, яйцеголовые, что уже хватит играться с огнём? Никакие мы не цари природы, венцы творения и всё такое прочее, что у вас с языка не слезает. Когда ж вы поймёте, что нас на этой земле всего лишь терпят...»

— А ты молодец. Капитан был прав, говоря, что ты чувствуешь здешние ловушки. Но не впадай в эйфорию. Ты так же уязвим, как и я, думаю, варан тебе это смог объяснить на пальцах. Вернее, на когтях. Всегда помни, что мы здесь незваные гости.

— Я помню. — Дор забрался на разлапистую ветку и начал осторожно отдирать синеватую кору. Сид рассказывал, она была богата белком и довольно съедобна. Всегда имеет смысл пополнить запасы. — Но ведь разработали же как-то протокол «М+»...

— Чтобы во Внешний мир смог проникнуть один из тысячи? Или из десяти тысяч? Парень, выдохни, «М+» это настолько крайняя мера, что во всей Ойкумене есть всего два человека, модифицированных под этот протокол. На поток такое дело не поставишь. Да и не надо. Колонизировать Внешний мир никому не под силу. Абсолютный максимум пребывания за Гранью, зафиксированный официально, — три недели. И это был Гарт. Так что не поддавайся фантазиям, Дор, наше дело здесь — не сдохнуть. Оставь джунгли волкам и варанам.

— Я всё же не могу понять, — Дор уже надрал порядочный пук коры и теперь осторожно размачивал её в воде, — как капитан хочет остановить заражение. Ведь это должна быть реакция протеолиза...

— Слушай, физиолог недоделанный, уже оставь ты научные разработки «Танатосу». Себе голову не забивай. Капитан сказал, что «танатосы» разработали антидот и принципиальную схему применения. Вернёмся, по-любому всё узнаем, нам же потом воплощать в жизнь их наработки. Ну что, намешал компота? Дай сюда, у меня уже в животе урчит.

* * *

Рифус Гарт волевым усилием закончил для себя рабочий день и в приказном порядке велел Алби опечатать лабораторию. Иногда надо давать себе отдохнуть. Он заказал столик в «Тасмановом море», дождался жену и выехал с парковки.

— Неожиданный ход. — Алби с любопытством смотрела на мужа. — Я думала, ты тут навеки поселился, с этой операцией.

— Успею ещё, — Гарт слегка ослабил галстук, — всё равно сейчас мы вынуждены ждать. Кайт со Стайном торчат во Внешнем мире, у Пирса тоже свои дела, — он помолчал пару секунд и продолжил, — Гейл в сотый раз проверяет свой фермент. А мне надо отдохнуть и полюбоваться на тебя лично. После Лоры Грис мне остро необходима эстетическая терапия. А дома — интенсивная.

— Лора Грис?! — Алби натурально вытаращилась. — Ты что, знаешь эту ведьму?

— Я удивлён, что её знаешь ты. — Гарт не смог сдержать улыбки. Уж больно комичным выглядело изумление его жены.

— Риф, да что ты. Её весь Институт знает. Она была легендой ещё когда я работала с Вайльдом. Абсолютно помешанная, но, говорят, лучшего инженера те стены ещё не видели. Я как-то столкнулась с ней и даже испугалась. Она и впрямь похожа на ведьму.

— Ведьма и есть. Напрочь закомплексованная социопатка, сублимирующаяся в работе. Я встречался с ней, чтобы дать задание, которое способна выполнить только она. За хорошие деньги.

— Ты бы мог предложить ей постоянную работу...

— Уволь. Я могу вправить мозги почти любому фанатику, но эта женщина неисправима. Она бредит оружием и у каждой её разработки есть двойное дно. Я был бы спокоен, засадив её за подготовку теракта, но такие дела в ведении полиции. Сейчас она будет проектировать одну симпатичную бомбочку. Очень маленькую и очень симпатичную. Надеюсь, её истеричных мозгов хватит, чтобы выполнить задание и не нарваться на неприятности. Потому что я уже разработал схему наказания за неподчинение.

— Посади её в изолятор.

— Перебьётся. Алби, я знаю, что эта уродина с кольцами в носу обязательно попытается урвать себе незапланированный бонус. Это натура такая, она настоящий шизоид. Поэтому и гений. Но мне в бригаде шизоиды не нужны. Сделает свою работу, получит деньги, и свободна. Но боже её сохрани пытаться меня обмануть.

— А что за бомбочка?

— А вот об этом, — Рифус погладил девушку по волосам, — мы поговорим дома. «Тасманово море» никак не располагает к таким разговорам.

* * *

Сама Лора Грис на следующий день стояла у проходной Отдела и не решалась войти. Перед её глазами то и дело вспыхивали самые устрашающие картины. Гарт обещал засадить её в камеру за малейшее опоздание, и женщина подозревала, что так оно и будет. Десять тысяч тоже не давали ей покоя. Да и само задание, с которым Лора подробнейшим образом ознакомилась вчера вечером, придя домой, бросало ей вызов. Этот робот с глазами знал, кому поручить такую работу. Мысль о собственной уникальности грела Лоре душу, и если бы не требование проводить работу в Отделе, она бы согласилась не глядя. Но спорить с Рифусом Гартом мог только безумец, а Лора, хоть и страдала некоторым психическим расстройством, к безумцам себя не относила. Она подала дежурному офицеру своё удостоверение и закусила проколотую губу.

— Лора Грис. Вам выписан пропуск на две недели. Прошу вас. По указателям дойдёте до исследовательского корпуса, далее на лифте на восемнадцатый этаж, прямо по коридору до конца, последняя дверь слева. Вам запрещено покидать лабораторию в течении всего дня.

— Э-э-э... а... — Лора даже не нашлась, что сказать в первое мгновение. — А поесть-то я могу?

— В следующий раз возьмёте с собой сэндвичи. Туалетная комната в лаборатории имеется, так что вас ничего не будет отвлекать. Встаньте вот сюда для досмотра.

Лора напряглась. Любое прикосновение без её разрешения вызывало в ней отвращение пополам со страхом, а мужское прикосновение вдвойне. Но офицер на проходной мнением Лоры Грис не интересовался. Он провёл вдоль её тела металлоискателем и удивлённо вскинул брови.

— Это пирсинг, — прошипела Лора, инстинктивно делая шаг назад.

— Вернитесь на красную линию. Поднимите футболку. Да, пирсинг. Разведите руки в стороны, — охранник бесцеремонно ощупал худую фигуру в поисках недозволенных предметов. Лора почувствовала тошноту.

— Всё в порядке, можете идти. Вас будут досматривать каждый день при входе и выходе.

— Вот счастье-то, — пробормотала женщина, ёжась как от озноба, — может, ещё рентгеном светить будете?

— Если поступит соответствующее распоряжение. Хорошего дня, мадемуазель Грис.

Войдя в лабораторию, Лора не смогла сдержать возгласа изумления. Здесь было всё, о чём только мог мечтать инженер-проектировщик: самая современная аппаратура, компьютеры, способные за секунду производить миллиарды расчётов, испытательный стенд за пуленепробиваемым стеклом, центрифуга, четыре разных муфельных печи, а некоторые приборы даже Лора видела впервые. Она сделала глубокий вдох и подошла к мигающему планшету на столе. В сообщение указывалась её учётная запись и пароль для входа в компьютер. Как только она ввела данные, сообщение автоматически удалилось.

— Да чтоб вы сдохли со своей конспирацией, — пробормотала женщина и ввела техзадание в компьютер. А вообще странно устроены мозги у этих особистов, это ж надо: разработать бомбу, которая должна взорваться внутри живого человека. Да ещё с точно выверенным радиусом разлёта останков. Плюс пульт управления, действующий на минимальном расстоянии от взрывчатки. Это что они такое задумали? Лора решила, что из себя выпрыгнет, но припрячет один экземпляр. Да так, что ни один охранец не найдёт.

Она сморщилась при мысли проторчать весь день впроголодь, помянула недобрым словом Рифуса Гарта, его матушку, весь личный состав Отдела, и засела за расчёты.

* * *

— Удивительно, — Пирс просматривал динамику состояния Кита Тригга и только языком цокал. Смертник подошёл к своей задаче весьма ответственно и уже поправился до шестидесяти килограмм. Он мог уже самостоятельно сидеть на койке, а ежедневная мануальная терапия и специально разработанная методика упражнений понемногу возвращали его мышцам нужный тонус. Пирс только диву давался. Ему не давал покоя парадокс из маниакального желания умереть и фантастической воли к жизни, что проснулась в Ките после согласия на самоподрыв. Пирс, как менталист, прошерстил мысли Кита вдоль и поперёк, но только познал когнитивный диссонанс. Смирившись с тем, что некоторые вещи навсегда останутся для него загадкой, руководитель «Танатоса» бросил все силы на приведения своего бывшего подопытного к заданным показателям.

— Когда ты окончательно поправишься, будешь каждый день понемногу дышать воздухом из Внешнего мира. Он пересыщен кислородом, ты можешь потерять сознание с непривычки. С собой у тебя будет респиратор на всякий случай, но, возможно, ты сможешь там дышать и без него. Такие случаи известны, — Пирс против воли вспомнил историю Алби, — но мы не будем рисковать. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — Кит сидел на постели, разминая кисти рук. В его глазах не было страха перед смертью, лишь спокойная уверенность в том, что всё скоро закончится. И перед взрывом он сможет своими глазами увидеть легендарный и непостижимый Внешний мир, в который не было хода никому, и однако ж он отправится туда. Кита сильно удивили слова лейтенанта, что сопровождать его в последний путь будет Дор, с какой радости? Сколько Кит помнил лысого подопытного профессора Вайльда, тот всё время лишь бесконечно травил байки, снов своих не помнил и вообще казался Киту Триггу парнем недалёким и похожим на придурков из сателлитов. Правда, придурки из сателлитов поступить в Институт не могли — мозгов не хватало. Хотя Трей обмолвился о какой-то модификации, но это слово Триггу ни о чём не говорило.

Ещё лейтенант велел Киту обдумать своё последнее желание, и вот тут молодой человек снова впадал в депрессию. Он одновременно мечтал об этой встрече и понимал, что она всё равно принесёт только горе, причём обоим. Алби Мирр-Гарт вычеркнула его из своей жизни раз и навсегда, переметнувшись во вражий стан и променяв высокие идеалы академической науки на пентхаус в «Каньоне», автомобиль с личным водителем и расчётливое замужество. По прошествии времени Кит только сильнее уверился, что его бывшая невеста задолго до визита «красногалстучников» в лабораторию Института была знакома с Рифусом Гартом и внаглую изменяла Киту за его спиной. Об этом думать было легче, чем о горькой реальности. Поэтому юноша изо всех сил пытался придумать альтернативное последнее желание и не мог. Будь что будет. Если она снова плюнет ему в лицо, он это стерпит. В конце концов, он уже научился терпению.

* * *

— Скоро нам предстоит визит к канцлеру, — Рифус потягивал шампанское, откинувшись на подушку, свободной рукой перебирая светлые волосы жены, — всем нам. Мне, Пирсу, тебе, троим «киборгам». Мне предстоит отчитаться о разработанной операции.

— Какой представительный состав, — Алби потянулась, как кошка, и перевернулась на живот, — неужели канцлеру мало одного тебя?

— Он должен иметь максимальное представление обо всех составляющих операции. Это важно, Алби. Очень важно. Он должен доверять мне на сто процентов, поэтому каждый из нас расскажет о своём этапе настолько подробно, насколько это можно сделать без специальной терминологии. Осталось недолго. Дор и Сид уже движутся в сторону границы, фермент готов, у этой шизофренички две недели на создание бомбы, но она справится.

— Ты обещал рассказать о бомбе, — девушка подлила шампанского в бокалы, — ты что, решил взорвать прион?

— Именно, любовь моя. А сейчас я расскажу тебе одну очень печальную историю и надеюсь, ты меня поймёшь...

Она слушала, изумлённо приоткрыв рот и забыв о выдыхающемся шампанском. Способ ликвидации приона поразил Алби до глубины души. Рифус морщился, рассказывая о деталях, было видно, что, будь его воля, он бы не посылал Кита на смерть. Но... Кит?!

— После того, как Пирс чуть ли не зубами выгрыз из меня санкцию на эвтаназию, дела пошли в гору, да так, что он только очки протирает в великом психе. Поверь, это была не моя идея. Мне нечего делить с Китом Триггом и незачем ему мстить. Кит действительно угасал, недаром Пирс хотел отказаться от него, как от испытуемого. Он хотел умереть и не имел этой возможности. А теперь вот она появилась...

— Боже мой... Нет, я всё понимаю... Ничего я не понимаю... Как он мог... согласиться... это же абсурд! Пирс сам приходил ко мне с просьбой отпустить Кита на все четыре стороны... он не собирался его убивать...

— Он и не убил. Алби, девочка моя, я сам был в шоке, когда Пирс начал мне излагать свои задумки. Но, надо признать, всё случилось как нельзя вовремя. Бригада всё обращает на пользу.

— Но взрыв!

— Дор вкатит ему «рубиновый рассвет» перед тем, как тот нажмёт на кнопку. Этот наркотик полностью снимает боль. Кит ничего не почувствует. Кстати, тоже идея Трея, я начинаю опасаться этого маньяка. Лора скоро закончит с бомбой. Тоже головная боль... я всё-таки позвоню в ректорат. Она социально опасна. Ладно, чёрт с ними всеми.

— Он хотел умереть... — прошептала Алби, кусая губы, словно услышанное не укладывалось у неё в голове. — Неужели такое возможно?..

— Увы. Тебе его жаль?

— Да. Как бы я к нему не относилась, я никогда не желала его смерти.

— Ну слава богу. Значит, ты не безнадёжна, — Рифус поцеловал ямочку под её ключицей, — время всё лечит.

— Лечит... — как в полусне повторила Алби, — да, ты прав. Пусть он идёт тем путём, который выбрал... Боже, как это чудовищно...

— Гейл может поклясться на конституции, что это единственный способ победить прион.

— Я знаю. Иначе ты никогда бы не дал добро на это безумие. Но ты сказал, что канцлер должен знать всё в подробностях... какая же у меня роль?

— Объяснить ему про навигаторов. Карт Внешнего мира не существует, по крайней мере, того сектора, где обосновалась эта дрянь. Единственный способ получить информацию — сновидцы. Вот об этом ты ему и расскажешь. Пирс объяснит, чем опасен прион и как можно его победить, мои ребята отчитаются о фактической стороне операции. Когда они вернутся, устроим мозговой штурм. Кита ещё надо дотащить до точки, а он ни разу не модификант. Ладно, это уже чисто мои проблемы. И мне надо определиться с командующим операцией.

— Разве это не Сид? — Алби удивлённо распахнула изумрудные глазищи. — Он же самый опытный...

— Я выбираю из двоих. Либо Сид, либо Дор Стайн.

— Но... подожди! Дор совсем ещё мальчик! Он во Внешнем мире-то первый раз!..

— Зато идёт там и насвистывает. Алби, он голыми руками убил варана. Варана! У меня есть его «поцелуй», а я, знаешь ли, не мальчик-колокольчик. И у меня был ствол. А до этого, в симуляторе, он грохнул волка. ТОГО САМОГО ВОЛКА. Из наших общих воспоминаний. Алби, это не просто модификант для отлова сталкеров. Это нечто большее. Поэтому я думаю поручить командование ему.

— Лейтенанты не станут подчиняться сержанту, не прослужившему даже года. Ладно Сид, он его куратор и, возможно, поймёт твой выбор. Но Норт Ледс не будет исполнять приказы младшего по званию. Да и какой у Дора опыт в руководстве людьми? Он же ещё мальчик...

— Если я прикажу, они будут подчиняться как миленькие. Дор чувствует Внешний мир на подсознательном уровне. Он думает как я, а не как они. Я видел, что он творил в симуляторе и слышал доклад Кайта. Он единственный способен проложить маршрут так, чтобы и антидот доставить, и Тригга раньше времени не убить. Да. Я назначу его командующим операцией. А что до Ледса, то могу ему посоветовать освежить в памяти текст присяги.

— Тебе виднее, — Алби поняла, что в эти дебри ей лезть бессмысленно. Её дело навигация и «Гипнос». Если Рифус считает, что двадцатитрёхлетний парень без опыта и с одним-единственным путешествием во Внешний мир в анамнезе может руководить операцией по спасению Ойкумены, — так тому и быть. Рифус Гарт возглавлял «Красный отдел» не для галочки. Он точно знал, что делает. По крайней мере, Алби хотела в это верить.

— У нас точно была ещё одна бутылка, — сообщил меж тем Гарт, — и пора её открыть. Больше о делах Отдела я говорить не хочу. Я хочу пить шампанское и заниматься с тобой любовью. Я заслужил все эти излишества.

* * *

Дор и Сид пробирались к границе всё той же малозаметной тропкой, исчезающей во мраке вековечного леса. После гибельного места, куда уже добрался прион, даже воздух имел другой вкус. Свежий, пьянящий, наполненный ароматами ещё не угасших растений. Дор вдыхал его полной грудью, понимая, что должен запомнить в мельчайших подробностях этот бросок. Его первый бросок. Почему-то в память врезалась именно эта грозная, величественная красота неподвластного людям мира, а вовсе не схватка с вараном или тусклый блеск прионных пятен. Дор знал, что всё это было возможным только из-за модификации под «М+» и Сид, например, совершенно не разделял его восторгов. Но сейчас Дор Стайн шёл и впитывал в себя все запахи, все прикосновения листьев или ветвей, в памяти с фотографической точностью отражались все изгибы лиан и хищные разноцветные лепестки цветов, кудрявый мох под ногами и пучки бромелий на исполинских стволах, копошение мокриц в буреломе и стремительный полёт плотоядной белки. Всё это осталось с сержантом Стайном навсегда. И он вдруг понял, он даже застыл на месте от внезапного озарения. Этот прион... он может погубить всё это. Всю эту красоту, силу, мощь, всю эту безудержную жажду жизни во всех её проявлениях. Извести на корню, уничтожить без остатка. Дор задохнулся от этой мысли. Она была... настолько невозможная, неправильная, что парень чуть не сел на землю, так внезапно ослабели ноги. Нет. Он не допустит этого. Пусть ценой своей жизни, не особенно, впрочем, и важной, но он остановит гибельный марш. Ведь в этом и заключался смысл его существования на этой земле. Дор прибавил шаг. Теперь, когда всё встало на свои места, его обуяло невиданное чувство лёгкости и уверенности в себе. А детали операции... у капитана уже есть план и его, Дора, дело — исполнить всё в точности.

Он даже не понял, когда успел выхватить оружие и выстрелить, настолько быстро всё произошло. Он шёл след в след за Сидом, как одна из тонких лиан пятнистой молнией метнулась лейтенанту в голову. Древесная змея, замаскированная так искусно, что ни один человек не отличил бы её от растений рядом. Её укус лишал жизни за пару минут, «коктейль» мог помочь продержаться полчаса. Которых у Дора с Сидом не было.

Сид охнул, когда пуля обожгла ему шею, срезав кожу, и потрясённо обернулся. У его ног конвульсивно извивалось тонкое змеиное тело в зелёно-бурых пятнах. Голова с каплями яда на зубах валялась отдельно, пасть уже была открыта для смертельного укуса. Дор стоял, сжимая рукоятку пистолета побелевшими пальцами и словно глазам не верил. Как и Сид.

— Как ты её заметил? — Сид Кайт как мог, пытался справиться с непроизвольной дрожью в ногах. — Как ты успел? Это же доля секунды...

— Не знаю. — Дор сел на землю, наплевав на белые цветочки вокруг, и шумно сглотнул. — Я её... я на движение среагировал. На дереве я её тоже не видел.

— Ты мне жизнь спас, парень, — тихо сказал Сид, — это ты хоть понимаешь? Не я тебе, а наоборот. Ты мне жизнь спас, — повторил он и снова бросил взгляд на обезглавленное змеиное туловище, — я твой должник теперь. Молчать! Я твой должник.

— Надо рану обработать, — Дор неловко встал с мшистого ковра, — мало ли. Давайте аптечку. Здорово я вам кожу срезал на шее, ещё чуть-чуть, и сел бы за убийство.

— Ты ещё сам не понимаешь толком, на что ты способен, — Сид достал дезинфецирующий раствор, — у нас трое погибли от этой змеи. Слишком хорошо прячется и быстро нападает. Ты первый, кто смог её опередить. Поверить не могу. Ш-ш-ш!...

Дор осторожно обрабатывал рану антисептиком, прилаживая пластырь. Кровь остановилась довольно быстро, но необходимо было как следует стянуть края. Пластырь присосался к коже, впрыскивая порции регенерирующих веществ. Сид скривился от боли. Ничего. До Ойкумены он всяко протянет, а там уж Вирс или ещё кто его подлатают. Он покосился на Дора. Гарт будет удивлён этим докладом, это уж точно.

Глава 30

Мотоцикл они нашли лежащим на боку и заваленным ветками на том самом месте, где его оставили. Несколько веток были раскиданы по сторонам, а неподалёку валялся труп штырька. Видимо, несчастный получеловек пытался понять, что это за диковина тут лежит, но смерть пресекла эти изыскания. Сид при виде скорченного тела с разодранными боками только сплюнул и с тоской посмотрел вдаль, на серую бесплодную равнину.

— Вот всё можно стерпеть, — он прикоснулся к пластырю на шее, — но нейтралка... К этому нельзя привыкнуть.

— У призраков нет власти над живыми, — Дор осматривал «Томагавк», стряхивая присохшие листья и кусочки коры, — это всего лишь эманации. Чудовищной силы, но эманации.

— Зато сводят с ума эти эманации очень даже по-настоящему, — парировал Сид, — если твой протокол позволяет тебе противостоять им, слава богу, конечно. Но я бы предпочёл миновать полосу как можно быстрее.

— Минута сорок семь, — пожал плечами Дор, — это я гарантирую. А что с обувью делать будем?

— Оставим тут. Капитан вечно бурчит, что я перестраховщик, ну да так оно и есть. Потому и живой до сих пор. Лучше вернуться босиком, чем притащить с собой хоть молекулу этой дряни.

«Томагавк» хрипло рыкнул и сорвался с места, подняв вихрь пепла. Обратный путь Дора уже не страшил. Призрачные фигуры всё так же кружились и корчились в последних конвульсиях, принимая страшную и медленную смерть, но лысый сержант помнил, что это происходило триста три года назад. У призраков нет власти над живыми. Его, Дора время ещё не пришло.

Дежурный пограничник с удивлением всмотрелся вдаль. Прямо на его пост неслась громадная блестящая махина, окружённая облаками серого пепла пополам с пылью. Сержант вспомнил, что на днях в журнал учёта были вписаны двое полоумных из особой бригады, но тогда не придал этому значения. Были и были, сейчас, небось, тамошние зверюги уже доели их останки. Но, увидев несущийся по нейтральной полосе мотоцикл, пограничник слегка опешил. Значит, правду говорили об этих киборгах, они и впрямь способны противостоять гибельной мощи джунглей и стылой скорби пепельной равнины. Это казалось невероятным, и всё же было правдой.

— Здравия желаю, — хмыкнул Сид, — не ждали?

— Не ждали, — буркнул пограничник, — оттуда никого не ждут. Распишитесь.

— Бюрократы чёртовы. Стайн, слезай, нас снова посчитали.

— А почему вы без обуви? — офицер удивлённо покосился на босые ноги обоих «красногалстучников».

— Традиция такая. Мы лесу ботинки, он нам... — Сид извлёк из рюкзака нечто и сунул почти под нос сержанту пограничной службы. Тот пригляделся и шарахнулся вбок. Лицо его исказилось от ужаса и отвращения.

— Что это?! — Пограничник сглотнул едкую желчь.

— А что, не видно? Башка змеи с пулей внутри. Сувенир. На стену повешу. — Сид убрал контейнер со змеиной головой обратно в рюкзак. — Там такого добра ещё много. В следующий раз и вам привезу экземпляр.

— Вы все там больные, — пробормотал сержант, — расписывайтесь и валите отсюда. Психи чёртовы. Правильно командующий говорит: в ваши ряды только полоумные и идут.

— Ну, вашему-то командующему, конечно, виднее, — Сид поставил подпись и передал планшет Дору, — куда там нашему. Расписался, Стайн? Пошли. Нас тут не любят.

Дор с трудом сдержал усмешку. Бедный пограничник теперь спать спокойно не сможет, после змеи в контейнере. Голова была размером с два его кулака. Даже странно, как такая здоровенная башка держалась на столь тонком туловище. Дор поставил свою подпись и оседлал «Томагавк». Они с Сидом возвращались домой.

* * *

Рифус Гарт молча слушал доклад Кайта, вертя в пальцах незажжённую сигарету. Лейтенант докладывал долго и обстоятельно, не упуская ни одной детали. И эти детали заставляли капитана хмуриться и раздражённо сминать сигаретный фильтр. Значит, прион распространяется быстрее, чем они думали. Логично. С высоты исполинских деревьев этого не разглядишь. Рифус покосился на Дора, молча стоявшего с заложенными за спину руками. Ишь ты, замер тут статуей. Быстро учится. Гарт вздохнул про себя. Всегда неприятно слезать с пьедестала. А рассказ о змее и демонстрация контейнера с отстреленной головой заставили капитана тихо скрипнуть зубами. Змея это уже чересчур. Он знал, что некоторым вещам во Внешнем мире противостоять невозможно, и только относительно малая численность этих рептилий позволяла модификантам уходить живыми. Предвосхитить гибельный бросок не было под силу никому. До сегодняшнего дня.

Гарт наконец сломал набитую табаком палочку и воззрился на своих подчинённых.

— Что ж, сержант, поздравляю. Ваш первый визит во Внешний мир достоин подробного разбора. Ещё никому не удавалось опередить древесную змею и убить варана, не прибегая к оружию. Не скрою, я впечатлён. Вы вполне оправдываете свой протокол. Хотя за ваше самоуправство вас следовало бы посадить на гаупвахту.

Дор вытаращился с непониманием в глазах. Гарт хмыкнул:

— Разве я давал вам разрешение на использование мотоцикла? Вы подвергли себя и лейтенанта Кайта неоправданному риску.

— Господин капитан...

— Молчать. Вы подвергли себя и Кайта неоправданному риску. Вы могли потерять управление в нейтральной полосе. Или миражи на вас тоже не действуют?

— Я их видел, — Дор держался неестественно прямо, — но я был сосредоточен на управлении. Мы пересекли нейтральную полосу за одну минуту сорок семь секунд.

— Я это уже слышал. Впредь, сержант, постарайтесь отдавать себе отчёт в ваших действиях. Я не отправлю вас в камеру, потому что плюсов в вашем решении было больше, чем минусов. Но в следующий раз вы возьмёте «Орф» и точка. Вы пока ещё исполняете мои приказы. А сейчас вы отправитесь в карантинный отдел. Завтра в девять тридцать в моём кабинете, оба. И ещё Норт Ледс. Пора поставить перед вами настоящую задачу.

— Но, господин капитан, — взволнованно встрял Сид, — Стайн побывал во Внешнем мире всего один раз! Этого мало...

— Я сказал, что поставлю перед вами задачу. Я не говорил, что исполнять её нужно завтра. У нас месяц. За это время успеете скататься во Внешний мир ещё пару раз, чтобы сержант поднабрался опыта и научился взвешивать свои инициативы. Я многое поставил на вас, Дор Стайн. Вы даже не представляете, насколько многое. Вы не имеете права меня подвести. Свободны оба.

* * *

Из карантинного отдела Дор вышел глубоко за полночь, злой, вымотанный и шатающийся. Процедуры обеззараживания его доконали, «радиант-плюс» вызывал горечь во рту и лёгкое подташнивание, а уж крови на анализы из него выкачали чуть ли не литр. Из-за его схватки с вараном врачи обследовали каждый сантиметр тела на предмет попадания яда, его просвечивали, опрыскивали, проверяли реакцию на всевозможные раздражители, так что к моменту окончания осмотра Дор решил, что лучше бы умер во Внешнем мире. Хотя, по правде говоря, такое решение приходило в голову каждому модификанту после карантинного отдела.

Он поднялся на пятый этаж и замер перед дверью. Сая наверняка уже спит, в окнах не горел свет, и Дор очень осторожно провёл карточкой по замку. Будить девушку ему не хотелось, все рассказы можно было отложить на утро... хотя утром ему надо как штык быть в кабинете капитана. Значит, отложим до вечера... он открыл дверь, и Сая повисла у него на шее.

— Я... я тебя в окно видела... мне...

— Сая...

— Мне позвонил господин Кайт... он... он мне... сказал...

— Сая...

Она плакала от облегчения, вцепившись пальчиками ему в плечи, шумно вздрагивая от бесконечных рыданий, и Дор мысленно обругал себя всеми словами. Мог бы и позвонить после карантина, идиот, даже Сид вот додумался. Нет, всё-таки он, Дор Стайн, идиот и это не лечится. Он осторожно отстранил девушку и посмотрел ей в глаза.

— Ну что ты, бельчонок, ну хватит плакать. Всё хорошо. Мы с Сидом вернулись, живые и, — он помедлил секунду, — и здоровые. Всё нормально.

— Я так боялась, — прошептала Сая, снова всхлипнув, — ты себе представить не можешь. Мне доктор Вирс даже дал снотворное. Я совсем не могла спать, как только лягу, сразу перед глазами все эти ужасы из визуализаций. А ты там...

— Ну, не так там всё и страшно, — Дор мучительно соображал, рассказывать про варана или нет, — странно, непривычно, даже воздух другой, но на ночной кошмар никак не тянет.

— Тебя мог съесть волк...

— Да подавился бы, — рассмеялся Дор, а потом сразу посерьёзнел, — знаешь, бельчонок, там звери... Они гибнут. Их съедает неизлечимая болезнь. Я никогда не думал, что мне придётся добивать этих несчастных. Вот это страшно. А не волчьи зубы или что ещё, папоротники там или лианы ядовитые... Там творится что-то запредельное. Это никакая визуализация не передаст.

— Ты голодный, — Сая уже немного пришла в себя, — пойдём, я сейчас подогрею... Потом всё расскажешь.

— Да мне после этого карантина кусок в горло не лезет. Плесни мне лучше пару капель. И приготовься слушать стр-рашные истории.

— Про этот прион весь Отдел говорит. — Сая сидела с ногами на кровати и пила пиво через соломинку. Дор в своём рассказе постарался акцентировать внимание на зловещем протеине, полностью опустив историю с вараном и описав древесную змею лишь вскользь. Незачем Сае знать про эти ужасы. И так, бедолага, настрадалась из-за его путешествий. Дор понимал, что теперь это часть его жизни: броски во Внешний мир, нейтральная полоса, долбаный карантин и слёзы Саи, сколько бы она не храбрилась. «Только не бросай меня, бельчонок. Ты же знаешь, я не могу без тебя жить. Но хватит ли тебе сил натакую жизнь?»

— Как ты можешь такое говорить?.. — В глазах Саи блестели слёзы обиды и недоумения, и Дор понял, что свои мысли произнёс вслух. — Ты... Ты что, решил, что я испугаюсь и уйду? Ты... как ты можешь. Да, мне страшно. Очень. Очень-очень страшно. Но... я же тебе говорила... почему ты сомневаешься... я же знала, на что иду. Мне просто надо привыкнуть...

— Прости, — Господи, какой же он идиот. — Ну прости меня. Я дебил. Мне тоже страшно. Вот и несу всякую чушь. Я очень боюсь потерять тебя, бельчонок. А теперь мне придётся шастать во Внешний мир и шастать регулярно.

— Значит, будешь шастать. — Сая насупилась. — Мы же сто раз об этом говорили. Это твоя работа. А я... знаешь что? Я лучше буду бояться за тебя там, чем видеть, как ты сходишь с ума от бездействия или надираешься в «Кварке» просто так. Тебя изменили под Внешний мир, ну и что? Ну загорел. А мне так больше нравится. И вообще заруби себе на носу, сержант Стайн, что от меня очень трудно отделаться. Тебе уж точно не судьба.

Дор сгрёб её в охапку, повинуясь внезапному порыву, и зарылся лицом в блестящие волосы. Никакой Внешний мир, никакие волки, папоротники и прионы не стоили одной слезинки этой девушки, но теперь им обоим приходилось смиряться с неизбежным. И тут в голову Дора пришла мысль, которая если и будет стоить ему гаупвахты, то и пофиг.

— Сая, ты устав помнишь?

Девушка удивлённо отстранилась и округлила серые глаза.

— Ну... не весь... я его не дочитала...

— Достань-ка. Та-ак... положение о... ага... Сая. Завтра с утра мне надо быть у капитана, он в девять собирает нас с Сидом и лейтенанта Ледса. Хочет поручить какое-то задание. После этого я постараюсь урвать у него минутку и подать рапорт...

— Рапорт? — Сая испуганно вцепилась ему в руку. — Какой рапорт? Зачем?

— Согласно уставу я обязан подать рапорт, если собираюсь изменить своё семейное положение, и заручиться согласием командования.

— А...

— Но сначала мне надо заручиться твоим согласием, — Дор мысленно представил себе отказ, похолодел, затем всё-таки взял себя в руки и посмотрел Сае в глаза, — ты выйдешь за меня замуж?

Сая приоткрыла рот от неожиданности, а потом вдруг опять разрыдалась, так, что Дор испуганно дёрнулся.

— Какой же ты глупый... мог бы и не спрашивать... подавай свой рапорт...

— Это «да»? — неуверенно уточнил Дор.

— Это «да», — тихо сказала Сая, — да, да, да. Да.

С плеч Дора словно упала невидимая гора. Он не признавался себе, насколько боялся отказа, хотя мысль о женитьбе пришла ему в голову только что, он никогда не думал о какой-то регистрации их с Саей отношений, тем более, что девушка тоже ни разу не касалась этой темы. Но после возвращения из Внешнего мира Дор понял, что хочет видеть Саю своей женой, пока ещё он жив. Пусть даже это продлится один день.

— Я напишу рапорт и думаю, Гарт его подпишет. Он сам женат, вряд ли мне запретит. Модификанты могут иметь семью, это прописано в уставе и у капитана нет причин мне отказать.

— А если он не подпишет? — Сая испуганно посмотрела Дору в глаза. — Ну мало ли...

— Значит, пойду на нарушение. Отсижу в каземате сколько положено, пожизненное, знаешь ли, за это не дают. Выйду и жизнь пойдёт своим чередом. Лишь бы ты у меня осталась.

— Я останусь, — прошептала девушка, — как бы там ни было. Даже с казематом... а я тебя вытащу. Ага! Пойду к Алби, она сможет повлиять на капитана, и он тебя выпустит. Хотя на самом деле я уверена, что он разрешит тебе жениться. Ему-то что.

Дор тоже так думал, но предугадать реакцию Рифуса Гарта не мог. Их капитан вполне заслуженно считался человеком непредсказуемым. Однако рисковать, не подав рапорта, Дор не решался. Только нарушений устава им с Саей не хватало.

— Ну, тогда завтра начинай выбирать платье. А пока иди сюда. И к чёрту капитана и всех остальных...

* * *

— Господа. — Рифус Гарт пристально оглядел троих подчинённых, стоявших напротив его стола. — Настало время обсудить задачу, которую вам вскоре предстоит исполнить. Вы все в курсе, что во Внешнем мире завелась некая дрянь под названием прион. Вы все в курсе его воздействий на тамошнюю природу. Эта патология распространяется и распространяется быстро. Существует реальная опасность, что через некоторое время прион достигнет Ойкумены. Это угроза всему человечеству. И ваша задача эту угрозу ликвидировать.

Дор, Сид и Норт слушали молча. Капитан мог бы и не напоминать, у каждого из модификантов перед глазами стояли картины гибели животных и растений. Прион не щадил никого, расползаясь по Внешнему миру и убивая всё на своём пути. Для Ойкумены это была неминуемая смерть.

— Теперь послушайте, чего мы достигли. Проект «Танатос» смог синтезировать антидот к приону, лабораторные испытания прошли успешно. Антидот представляет собой модифицированную сериновую протеазу с одним замещённым аминокислотным положением. Именно эта протеаза содержалась в лишайнике, который доставили из Внешнего мира лейтенанты Кайт и Ледс. Ваша задача доставить этот фермент во Внешний мир и там применить его для инактивации приона.

— Как именно мы сможем применить антидот? — деловито поинтересовался Норт Ледс. По невозмутимости этот человек мог соперничать со статуей.

— Фермент может существовать без распада в клетках человеческого тела. Теперь прошу внимания. То, что я скажу, возможно, вас шокирует. Вы, все трое, будете сопровождать во Внешний мир человека, в чьих клетках протеаза достигнет заданной точки. После прибытия на место назначения этот человек совершит самоподрыв, придав ферменту необходимую температуру, давление и ареал разброса. По расчётам наших специалистов реакция начнётся незамедлительно и примет цепной характер. После чего остаётся только ждать, пока фермент не «переварит» весь прион.

— Смертник? — Сид Кайт присвистнул. Он ожидал услышать от капитана что угодно, но только не это. — Вы хотите сказать, у вас есть... м-м-м... доброволец? Камикадзе?

— Да, есть. — Гарт задумчиво уставился в окно и закурил. — Это человек, получивший от меня согласие на эвтаназию. Он неизлечимо болен вот уже три года. Он готов совершить путешествие во Внешний мир и умереть там, пожертвовав собой ради всего человечества.

— Кто это? — одними губами прошептал Дор.

— Вы его знаете, сержант. Ваш бывший коллега по Институту Кит Тригг.

Дор изумлённо вытаращился на капитана. Гарт и так говорил совершенно невозможные вещи, от которых голова Дора шла кругом, но Кит?! Лаборант Вайльда, бывший жених Алби и второй подопытный в «Гипносе»?! Кит... Кит должен будет взорвать сам себя?! Во Внешнем мире?! Господи ты боже...

Видимо, у Дора на лице отражалась самая причудливая гамма чувств, потому что Гарт наблюдал за ним с видимым любопытством.

— Сержант, вы тоже будете сопровождать Тригга к центру аномалии. Реакция должна начаться в самом сердце приона, в месте его зарождения. Или вы отказываетесь?

— Никак нет, — Язык Дора слушался плохо. — вы ведь... для этого меня модифицировали.

— Да, для этого. Ваши навыки и умения, а так же интуитивное понимание процессов, происходящих во Внешнем мире, должны вам помочь доставить Кита Тригга на место живым и здоровым. Кайт и Ледс идут с вами в качестве страхующих. Ваша общая задача уберечь Тригга от смерти во время продвижения. Он не должен умереть раньше времени. Поэтому пойдёте все трое. Я понимаю, что с этической точки зрения эта задача кажется бесчеловечной. Напоминаю, у меня есть добровольное согласие Тригга на самоподрыв, плюс перед тем, как он нажмёт на кнопку, вы введёте ему «рубиновый рассвет». Он не почувствует боли. Да, важное дополнение. Взрывчатка будет находиться внутри смертника. Над ней сейчас работает лучший инженер Ойкумены. А мы с вами сейчас постараемся разработать план доставки носителя к центру генезиса приона. Устроим мозговой штурм. Начнём с младшего по званию.

Дор пытался справиться с дрожью во всём теле и не мог. В его ушах бесконечным эхом звучали слова капитана о смертнике. Как?! Неужели нет других вариантов? Кит... Дор помнил его, помнил хорошо, именно Кит и привёл Рифуса Гарта и его тогдашнего начальника Гира в лабораторию профессора Вайльда и сдал Отделу проект «Гипнос» целиком и полностью. Да, Дор не особо любил этого парня, но представить его со взрывчаткой на поясе не мог. Что должно было произойти, чтобы тихий лаборант, трусостью сравнимый с Рисом Такером, решился на жуткую, кошмарную смерть без единого шанса на спасение? Дор не знал, в каком аду жил Кит Тригг последние годы и не понимал его решения. Но повлиять на ситуацию Дор Стайн не мог, поэтому постарался максимально успокоиться, собраться и попытаться как можно более чётко изложить своё видение операции. Тем более, что оно у него уже было.

— Прошу меня поправить, если я ошибусь. Наша задача пройти пятьдесят миль, сопровождая неподготовленного для Внешнего мира человека, чтобы он совершил самоподрыв и распространил тем самым антидот в радиусе мили.

Гарт кивнул.

— Кит Тригг не модификант. Он вряд ли сможет просуществовать там хотя бы несколько часов. Пятьдесят миль ему не осилить, даже если мы будем по очереди нести его на руках. То, что не влияет на модификантов, для обычного человека может быть смертельным. Шансов достичь центра аномалии у него крайне мало.

— Я рад, что вы усвоили очевидное, сержант. У вас есть мысли, как доставить Тригга на точку?

— Так точно, господин капитан. Господин Кайт рассказал мне, что у пограничной службы есть вертолёт...

— Стайн, уже засунь этот вертолёт себе сам знаешь куда! — не выдержал Сид. — Берг не даст нам вертолёт, так что изволь говорить по существу!

— Нет-нет, мне даже интересно, — Гарт предостерегающе поднял ладонь, — мне очень интересно. Ну допустим, у вас есть вертолёт. И что?

— С его помощью решается проблема доставки смертника, — возбуждённо затараторил Дор, опасаясь, как бы Сид опять не заткнул ему рот, — и вот каким образом. Мы приезжаем к погранпосту Восточного сектора. Там нас ждёт вертолёт. Грузим туда Тригга и запасы, летим в заданный квадрат. Пятьдесят миль для вертолёта не так уж и много. Вертолёт зависает на минимальной высоте над деревьями, мы по тросам спускаем на крону Тригга и спускаемся сами. После чего вертолёт больше не нужен. Я лично могу спустить Кита по дереву вниз, к центру аномалии. Вкалываю ему наркотик, забираюсь обратно повыше и по связи отдаю команду на взрыв. После чего спускаюсь, смотрю, идёт ли реакция. Если всё пройдёт согласно плану, мы по кронам достигаем границы, связываемся с Отделом, и кто-нибудь из модификантов... Дарк или кто-нибудь ещё... забирает нас на «Орфе». И в этом случае запасов провизии и боеприпасов понадобится гораздо меньше, практически только на обратный путь. При том, что в кронах для нас врагов почти что и нет. Ну... вот так...

— Стайн, ты полудурок, — резюмировал Сид Кайт, — ты просто молодой безбашенный щенок. Какой вертолёт, какие кроны... да будь ты реалистом.

— В этом что-то есть, — внезапно после некоторого молчания сообщил Гарт, нахмурившись и прикурив вторую сигарету, — я бы сказал, это наилучший вариант. Насчёт деревьев, Кайт, я вам уже всё объяснял. Я сам проделывал подобное и не считаю предложение сержанта чем-то из ряда вон выходящим. Вы сами видели его работу в симуляторе, в этом нет ничего сложного. И насчёт запасов, пожалуй, тоже соглашусь. Проект «Гипнос» предоставит самую полную и подробную визуализацию, так что карта у вас будет. И вертолёт сможет долететь до нужного участка. Проблема в самом вертолёте...

— Простите, господин капитан, но позвольте мне не согласиться, — Норт Ледс косился на Дора с почти незаметной неприязнью, — можно много фантазировать, но ближе к цели мы от этого не будем. Всё равно придётся пробираться по лесу...

— Тригг не переживёт нейтральной полосы, — Дор упорно стоял на своём, — даже на «Орфе». Я помню Кита Тригга, он не атлет. Это лабораторная мышь, тяжелее пробирки ничего не державшая в руках. Он просто физически слабый человек. Он умрёт во время форсажа, и не понадобится никакой бомбы. Вы просто убьёте его, господин лейтенант. Значительно раньше времени.

— Ты мне пасть-то не раскрывай, сержант, — огрызнулся Ледс, — мне на твои протоколы плевать. Тебе Кайт сказал быть реалистом, вот изволь. Свои фантазии будешь бармену на стойке излагать.

— Ледс, что вы как истеричка, — поморщился капитан, — я всецело разделяю ваш скепсис, но должен признать, что пока я не вижу других вариантов. Погранслужбу можно прижать к ногтю, хоть я и не в ладах с командующим Бергом. Мы все понимаем, что сержант Стайн прав. Смертник не выдержит испытания нейтральной полосой, а если и выдержит, то запросто помрёт в джунглях, хоть я к нему роту модификантов приставлю.

— Господин капитан, — Норт снова зыркнул на Дора и ещё сильнее выпрямился, — вы прислушиваетесь к человеку, который был за Гранью один раз. Он не понимает, что говорит. Мало быть модифицированным под «М+», надо на своей шкуре ощутить гостеприимство Внешнего мира...

Внезапно по столу капитана что-то прокатилось с дробным стуком и застыло напротив Норта. Сид смотрел на напарника с выражением, не предвещавшим ничего хорошего.

— Это что? — Гарт повертел в пальцах запаянный контейнер и вдруг расхохотался. — Ледс, обратите внимание. Какая прелестная вещица.

Норт наклонился над столом. В контейнере, навеки застыв с распахнутой пастью, покоилась голова древесной змеи. При ближайшем рассмотрении был виден краешек пули, застрявший в кости. Норта передёрнуло. Эта змея была опаснее всех варанов и папоротников Внешнего мира.

— Это невозможно, — прошептал Норт Ледс, — это невозможно...

— Почему? — удивился Сид и пододвинул контейнер поближе. — Вот же. Голова. С пулей. Стайн отстрелил этой твари башку. Я не смог удержаться и привёз это сюда.

— Стайн? Отстрелил? Это невозможно. — Теперь Норт Ледс смотрел на Дора с явной опаской. — Змея нападает чересчур быстро. Никому не под силу её опередить.

— Так и было. — Гарт пристально рассматривал Дора, словно видел его впервые. — Но кое-кому удалось. Ледс, примите как данность то, с чем уже смирились Сид Кайт и я. Сержант Дор Стайн способен опередить древесную змею. Во время его первого броска во Внешний мир он спас лейтенанту Кайту жизнь, застрелив рептилию. Про варана он вам сам расскажет, если захочет. Советую прислушиваться к его словам, лейтенант. Потому что я назначаю сержанта Стайна командующим операцией. С этой минуты и до завершения вашей миссии вы обязаны ему подчиняться и исполнять все его приказы.

Норт побледнел, насколько это было возможно при смуглой коже. Если бы не присутствие Сида, он неминуемо разбил Дору Стайну челюсть.

— Господин капитан... я должен подчиняться младшему по званию? Щенку без опыта и с кучей завиральных мыслей в голове? Я не понимаю, господин капитан...

— Опыт важен для вас, Ледс. Дор Стайн модифицирован под «М+». Весь необходимый опыт у него уже имеется. Я уже говорил, но повторю ещё раз. Он думает как я, а не как вы. Он чувствует Внешний мир. Он взаимодействует с ним. Доказательства у меня есть, да и у вас, — он покосился на змеиную голову, — тоже. Поэтому вы будете исполнять его приказы на всём протяжении операции. Вас смущает его возраст? Его звание? Его относительно недолгая служба? Я, Ледс, хорошо знал, на что иду. Если вы не верите Стайну, поверьте мне.

Норт отрывисто кивнул.

— Так точно.

— Ну а вы, Кайт? Вас тоже смущает назначение вашего подопечного командующим?

— Никак нет, — В глубине души Сид, как ни странно, был горд собой. Его «подопечный» явно не посрамил своего наставника, — я полностью поддерживаю ваше решение. В отличие от лейтенанта Ледса, я достаточное время провёл с Дором, чтобы оценить его способности. Он достоин быть командующим операцией. Я не вижу противоречий между его возрастом и его умениями.

— Что ж, прекрасно. — Капитан повернулся к Дору, который слушал всё это с вытаращенными глазами. Для одного утра потрясений было слишком много. — Поздравляю, сержант. Принимайте командование. У вас месяц для детальной проработки задачи. Название операции придумаете сами.

— Так точно... — Дор решил поначалу, что капитан шутит, желая подразнить Норта Ледса. Но, кажется, шутки кончились.

— Что-то ещё? — Рифус Гарт заметил, что Дору явно хотелось что-то добавить.

— Господин капитан, — Командование командованием, операция операцией, а о своём рапорте Дор не забывал ни на миг, — разрешите...

— Что это? — Гарт пробежался глазами по строчкам в планшете. — Стайн, вот вы умеете находить время. Вам что, в свободных отношениях не живётся? Детей у вас всё равно не будет, так на кой чёрт вам жениться приспичило? Да ещё в столь интересное для всего мира время.

Сид молча покачал головой. Вот что-что, а уж это капитану грех не понять.

— Я хочу, чтобы в случае моей смерти Сая Хоук могла наследовать мне как законная жена и получать положенные законодательством льготы и выплаты, а так же иметь право распоряжаться моим счётом в банке. Я знаю, что все мы можем не вернуться из Внешнего мира. Я хочу, чтобы у неё было обеспеченное будущее.

— Похвальная предусмотрительность, — Гарт задумчиво вертел планшет с рапортом, глядя куда-то сквозь Дора, — что ж, не вижу причин вам отказывать. Ваша невеста дала согласие?

— Так точно, — Внутри Дора что-то колотилось гораздо сильнее сердца.

— Ну и женитесь тогда, — капитан поставил свою подпись, — если вам не нужна торжественная церемония, то в мэрии оформят все документы хоть завтра. Мои поздравления мадемуазель Хоук. А теперь все свободны.

Дор вышел и несколько минут успокаивал дыхание. Воистину, слишком много для одного утра. Сид и Норт наблюдали за ним с небольшого расстояния. У их нового командующего нервы были на пределе, хоть парень и старался не подавать виду.

— Пошли, — Сид тронул Норта за плечо, — пусть мысли в кучу соберёт. Досталось ему сегодня.

— Отстрелить голову змее... — Норт Ледс словно всё ещё пытался осмыслить увиденное. — Хлебнём мы с нашим командиром, ох, хлебнём... И я, чёрт возьми, на это соглашаюсь...

Глава 31

Дор, находясь словно в полусне, всё же как-то ухитрился дойти до буфета, где хотел выпить пару чашек кофе, хорошо бы с коньяком, и привести в порядок мысли. Приказ капитана напрочь выбил его из колеи. Какой из него командующий? Норт ясно дал понять, что он никто, мальчик, один раз побывавший во Внешнем мире и не более того. И лейтенант Ледс был прав. Он, Дор Стайн, желторотик и молокосос, болванчик, волею судьбы получивший право распоряжаться жизнями людей... Дор больше всего хотел забыть слова капитана и не мог. С этого момента он командующий операцией. Ни больше, ни меньше. Дор хотел забыть об этом назначении, забыть навсегда, ни Ледс, ни Сид Кайт никогда не станут подчиняться мальчишке с одним единственным опытом путешествия во Внешний мир... Дор дошёл до буфета и с ужасом обнаружил там своих, прости господи, подчинённых.

— Господин командующий. — Оба офицера встали как по команде. Дор почувствовал лёгкую дурноту. Да что они все, в самом деле, какой из него командующий, ну хоть бы Сид...

— Меня зовут Дор, — тихо сказал молодой человек, неловко сев на свободный стул, — и ко мне всегда обращались на «ты».

— Неправильно, — Норт Ледс покачал головой, — теперь вы командующий операцией. Вы были назначены на эту должность командиром бригады. Извольте соблюдать субординацию, в какую бы сторону она не повернулась. К командующему непозволительно обращаться на «ты». Запомните это хорошенько. Под вашим началом люди, пусть и всего двое. Смертника я не беру в расчёт. Запомните, для вас недопустимы панибратство или фамильярность со стороны личного состава. Вы возглавляете операцию по спасению Ойкумены. Капитан возлагает на вас большие надежды. Я, при всём своём скепсисе по отношению к вашему опыту, подчиняюсь решению командира. Но и вы должны соответствовать своей должности, господин Стайн. Ваше «ты» сейчас неуместно.

Дор вздрогнул и постарался съёжиться. Господи, да зачем вообще Гарт затеял этот фарс...

— Господин командующий, — Сид слегка улыбнулся, — лейтенант Ледс говорит разумные вещи. Вам необходимо свыкнуться с вашей ролью. Если капитан назначил вас ответственным за операцию, так тому и быть. Не нам обсуждать решения капитана. Но теперь вы командир и должны отнестись к этому назначению максимально серьёзно. Лейтенант Ледс прав, когда говорил о фамильярности. Это недопустимо. Вы должны быть уверенными в себе. Вы командующий. Не позволяйте кому-либо усомниться в этом.

— Как, — Дор схватился за голову, — да как, вашу ж мать? Мне двадцать три года. Господин Ледс прав, у меня ни опыта, ни сноровки. Я никто, я не понимаю, почему Гарт...

— Он уже объяснил. Вы модифицированы под «М+». Ваших знаний и умений достаточно, чтобы осуществить операцию. Признаю, я испытываю определённый скепсис в отношении вас. Это моё личное мнение, не влияющее на ход событий. Если капитан счёл, что вы достойны этой должности, так и будет.

— Господин Ледс...

— Господин командующий, — вмешался Сид, — примите как данность своё назначение и начните разрабатывать операцию. Норт уже высказал вам своё мнение, он великий скептик и не поверит, что солнце встаёт на востоке, пока сам не увидит. Он не верил в ваши возможности, пока не увидел змеиную башку. Признаться, я для него её и сохранил. Вам-то она для чего. Господин командующий, мы в вашем распоряжении и готовы выслушать ваши предложения.

— Я не справлюсь один, — Дор сжал виски пальцами, едва сдерживая прорывавшуюся истерику, — помогите мне. Пожалуйста.

— Вы не один, — заметил Норт Ледс, — нас как минимум трое. Не переживайте, господин командующий. Ваши умения и наш опыт как-нибудь да сработаются.

Сид удивлённо покосился на напарника. Ледс был настолько явно против назначения Стайна, что не надо было быть менталистом, чтобы понять это. Так что же его сподвигло на поддержку Дора, Норт ведь чуть ли не ядом с клыков капал, чтобы не допустить этого возмутительного во всех смыслах назначения.

— Я доверяю капитану, господин командующий. Рифус Гарт ещё ни разу не принимал провальных решений. Как бы я не относился к вашему возрасту или вашей выслуге, моё дело исполнять приказы. Если капитан счёл возможным доверить вам руководство этой беспрецедентной спецоперацией, я не стану оспаривать его решение.

Дор сидел, звеня ложечкой о край чашки и не знал, что и говорить. В его подчинении внезапно оказались два опытнейших модификанта, десятки раз посещавшие Внешний мир. Он не то что не мог — он и мысли не допускал о приказах этим людям. И всё же Гарт высказался вполне определённо.

— Господа, — Дор как мог постарался придать лицу невозмутимое выражение, — я рассчитываю на ваш опыт и ваше знание Внешнего мира. Как бы то ни было, вы посещали эти джунгли гораздо чаще меня. Ваше мнение для меня очень ценно. Пусть я и назначен командующим, без вашей поддержки я никто. И не смейте спорить. Господин Кайт, господин Ледс, я приму любые ваши предложения, если они поспособствуют успешному проведению операции.

— Думаю, надо познакомиться со смертником, — Сид задумчиво складывал из салфетки самолётик, — этого человека нельзя сбрасывать со счетов. Он решил добровольно пожертвовать своей жизнью, и надо понять, насколько это решение взвешенно и не пойдёт ли он в последний момент на попятный. Вы ведь знакомы с ним, не так ли?

— Да, — Дор утёр вспотевшую лысину, — я его знаю ещё с Института. Это он придумал «Гипнос», саму идею. Я познакомился с Китом Триггом, когда мой профессор рекомендовал меня Вайльду как испытуемого.

— И что вы можете сказать об этом человеке? Он действительно способен на столь отчаянный шаг?

— Не знаю. Кит всегда был тихим, пугливым и, по правде говоря, размазнёй. Не знаю, что Алби... м-м-м... госпожа Мирр-Гарт тогда в нём нашла. Он её бывший жених. Кабинетная мышь. Слабохарактерный и обидчивый. Остро переживал успехи невесты и свои неудачи. Я всё это видел. Именно Кит Тригг и сдал «Гипнос» особой бригаде.

— А! — Норт Ледс вдруг удивлённо присвистнул, нечаянно сдув со стола бумажный самолётик. — Это та самая история! После которой свалили Рона Гира. Хорошая тогда заварушка вышла.

— И всё же, — Сид внимательно посмотрел на своего нового командира, — почему этот ваш трусливый и неуверенный в себе юноша смог решиться на самоубийство, да ещё столь диким способом? Он правда неизлечимо болен? Капитан говорил об эвтаназии.

— Это можно узнать только у самого Кита Тригга, — Дор встал, — думаю, пора его навестить.

* * *

Пирс возвращался после очередного визита к Киту. Смертник исправно набирал вес, его показатели уверенно стремились вверх, и Пирс Трей искренне надеялся, что к «часу Х» Кит придёт в нужную форму и не потеряет решимости. Рассуждать о смерти, лёжа в палате с суперсовременным оборудованием, легко, как-то Кит запоёт, оказавшись за Гранью? Спокойный огонёк в глазах бывшего лаборанта придавал Пирсу уверенности и давал надежду на успех отчаянной операции. Хотя в голове у руководителя «Танатоса» это решение всё равно не укладывалось.

Он завернул за угол, направляясь к лифту, как из него вышли трое оперативников, один из которых показался Пирсу подозрительно знакомым. Он замер. Что на этот раз? Модификанты нечасто навещали лазарет, кроме как после бросков. Он бросил взгляд на одного из мужчин. Однако.

— Дор? Я тебя и не узнал. Значит, модификация прошла успешно. И как твои впечатления?

— Здравия желаю. Мне необходимо переговорить с Китом Триггом, господин лейтенант. Это сейчас возможно?

— С Триггом? Да, конечно. Он не спит. Ах да, ты же один из тех, кто проведёт его в центр аномалии...

— Сержант Дор Стайн назначен командующим операцией. — Сид пристально смотрел на Пирса, ожидая его реакции. — Он должен удостовериться, что Кит Тригг осознанно идёт на смерть без шансов спастись. От смертника зависит так же много, как и от нас.

— Ничего себе, — Пирс снял и протёр очки, что делал в минуты особо мощных душевных потрясений, — мои поздравления. Такой карьерный взлёт не оставляет равнодушным. Но до операции...

— Ещё месяц, господин лейтенант, целый месяц. Тридцать дней. Но для детальной проработки всех шагов мне необходимо пообщаться со смертником. Мне нужно знать его мотивы. — Дор тоже смотрел в упор, и под этим взглядом Пирсу стоило больших трудов безмятежно вертеть дужку очков.

— Зачем? Он угасал и угасал давно. Он не хотел жить. Я предлагал ему покинуть проект, идти на все четыре стороны, для «Гипноса» он уже бесполезен, но Кит даже этого не принял. Он просил меня об эвтаназии. Когда я озвучил ему вариант с самоподрывом...

— Мотивы, господин лейтенант. Никто не угасает, как вы выражаетесь, на ровном месте. Мне поручено руководство спецоперацией, не имеющей аналогов, и белых пятен в моей разработке быть не должно. Мотивы Кита Тригга так же важны, как и его физическое состояние.

— Да и нам бы неплохо с ним познакомиться, — Сид изучающе смотрел на очкастого блондина, — молодой человек должен нам доверять. Он когда-нибудь видел модификантов?

— Рифуса Гарта он в любом случае видел, — в присутствии троих киборгов Пирс Трей чувствовал себя немного не в своей тарелке.

— Видеть мало, надо знать. Кит мог просто считать, что у капитана от природы смуглая кожа, а что касается глаз, то годы практики ещё не то сделают. Ладно, господин Трей, мы, пожалуй, пойдём навестим вашего подопечного.

— Воля ваша. Всё равно это когда-нибудь да случилось бы. — Пирс посторонился. — Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь в любое время.

— Непременно. — Дор коротко кивнул. — Спасибо, что уделили нам время.

Пирс Трей проводил взглядом троих модификантов. Началось. Всё то, о чём он думал бессонными ночами, глядя с балкона на равнодушные звёзды, внезапно стало обретать плоть. Операция действительно состоится, Кит Тригг умрёт во славу Ойкумены, он, Пирс, получит благодарность командования и премию, а Дор — внеочередное повышение... Пирс зябко передёрнул плечами. То, во что превратился подопытный Алби, вселяло в лейтенанта Трея плохо скрываемую оторопь. Рифуса Гарта Пирс знал много лет и уже привык к остекленевшим глазам, неестественному цвету кожи и повадкам хищного зверя, выслеживающего добычу. Но Дор был другим, совсем другим, вполне обычным парнем из неблагополучных районов, с грубоватым юморком, лексиконом подворотни и вполне заурядной внешностью, примечательным было разве что отсутствие волос на голове да весьма атлетическое сложение. Но это было в прошлом. Сейчас на Пирса смотрел даже не человек, а андроид с абсолютно неподвижным взглядом, беспощадная машина для исполнения приказов, киборг с отточенными до максимума рефлексами и навыками. Он так же разительно отличался от своих напарников, как сами лейтенанты Кайт и Ледс от простых людей. Пирсу впервые стало по-настоящему страшно. Если Гарт санкционировал модификацию такого уровня, значит, во Внешнем мире всё не просто серьёзно, а уже практически непоправимо.

Кит дремал после очередной процедуры, повышающей тонус мышц, и не заметил, как дверь в палату распахнулась и на пороге возникли три фигуры в чёрном. Он вздрогнул, несколько секунд моргал, а потом его рот удивлённо приоткрылся.

— Дор, это ты? — Вошедший мужчина был, без сомнения, Дором Стайном, тем самым шутником-подопытным времён ещё того, первого «Гипноса», но сейчас он был сам на себя не похож. Кит вгляделся попристальнее и отвёл глаза. Если это и есть модификация, о которой говорил Трей, то лучше бы Кит этого не видел.

— Не узнал? — усмехнулся Дор. — Вот, подзагорел немного и физику в порядок привёл.

— Узнал. — Внезапно Киту стало не по себе. Зачем эти трое пришли? Или... уже всё?

— Не трясись так. Мы пришли просто поговорить, а заодно и познакомить тебя с твоими провожатыми во Внешний мир. Это лейтенант Сид Кайт, а это — Норт Ледс. Оба оперативники-модификанты высочайшего класса. Ну а меня ты знаешь.

— С концами продался? — устало спросил Кит и устроился на подушке поудобнее. — И сколько тебе за это платят? Ты ведь только о деньгах и думаешь.

— Нормально платят. — Дор исподволь оглядывал будущего смертника. Выглядел Кит неплохо, но Внешнему миру он всё равно на один зубок. — Можешь за меня не волноваться. Мне нужно знать мотивы твоего решения. Почему ты согласился на суицид?

— Какая тебе разница. Вы ведь все должны провести меня куда-то вглубь Внешнего мира? И там я нажму на кнопку. Тебе, Дор, какая разница, почему? Думаю, за этот поход тебе хорошенько улучшат банковский счёт. Я не прав?

— Я командующий операцией, — Дор наклонился над лицом Кита так низко, что тот вжался в подушку, а мониторы взволнованно запищали. — назначен на эту должность капитаном. И мне надо знать причину твоего согласия на эвтаназию. Я должен быть уверен в тебе, Кит Тригг, на сто процентов. Потому что твоя биография показывает, что ты способен внезапно войти в штопор. А я не буду нажимать кнопку за тебя.

— Ты о чём?.. — Кит пытался отодвинуться подальше от немигающих чёрных глаз.

— Сам знаешь.

— За это я и расплачиваюсь, — Кит шумно выдохнул, раздув покрасневшие ноздри, — тебе не понять. Тебя всегда интересовал только хруст купюр. Чего ещё ждать от сателлитского молодчика? Тебе всё это незнакомо: раскаяние, муки совести, такие, что я и впрямь молил о смерти. И я её получил. А твоё дело проводить меня. И всё. Изливать душу я тебе не собираюсь. Я не у тебя в подчинении, хоть бы тебя десять раз сделали командиром.

— Ошибаешься. — Дору стоило больших усилий держать себя в руках, — вот как раз ты полностью в моём подчинении. Мне надо протащить тебя вглубь смертоносных джунглей на пятьдесят миль. Это не шуточки. И ты, светлая голова, будешь ловить каждое моё слово, чтобы не сдохнуть раньше времени. Если уж ты начал бросаться словами «честь» и «совесть», то будь последовательным. Исполни свой долг до конца. А теперь отвечай. Это приказ.

Кит молчал. Вместе с потемневшей кожей, остановившимся взглядом и ставшими более резкими чертами лица Дору словно закачали в мозг какую-то программу, полностью изменившую бывшего физиолога. Он никогда не говорил таким голосом и такими фразами. Двое остальных замерли у стены, но Кит мог поклясться, что они изучают его. Изучают, как неведомую зверушку, диковину, изучают, прикидывают что-то, но молчат. Не смеют перебивать своего вожака. От этой мысли Кит Тригг похолодел. Дор и впрямь стал командиром, как бы дико это не звучало. «Боже мой... Если уже такие, как этот гопник, дорываются до власти, действительно впору нажать на кнопку и разлететься на атомы, слившись с миллиардами душ, покинувших этот безумный мир... Что должно быть в этой лысой башке, чтобы согласиться работать на тех, чья задача подмять под себя весь прогресс, все стремления человечества к лучшему будущему... Он же люмпен, в Институт-то попавший благодаря фантастическому везению, для него не существует никаких нравственных понятий, это же видно невооружённым глазом. Или этой системе такие и нужны? Он примат, господи, живёт на одних инстинктах, для таких главное морковка из начальственных рук. Чтобы всех, кто под ним, — в грязь, но и сам уж перед вышестоящим — в пыль... Кто это сказал?.. Не помню...»

— Отвечай, Тригг, — Дор всё так же смотрел на молодого человека с голубыми глазами и почти бесцветными ресницами, — я жду. Ты такая же важная часть операции, как и мы. Даже важнее. От тебя зависит её успех. Так почему ты решился на этот шаг?

— Потому что это искупление. — Кит встретился глазами с командующим операцией. — Это искупление. Я не могу больше жить, зная, что всё это, вот это вот всё началось из-за меня. Из-за моей ревности, глупости и самонадеянности. Из-за меня Алби бросили в клетку, а профессор Вайльд чуть не умер. Из-за меня проект «Гипнос» превратился из лекарства в яд. Из-за меня Алби перешла на другую сторону и стала тем, кто она есть сейчас. Если бы не моя зависть и желание самолично владеть проектом, всё было бы по-другому. Мы бы поженились. Работали бы в Институте. У нас могли быть дети... Ничего этого не будет. И мне не нужна такая жизнь. Такая, какую ты сейчас видишь, Дор Стайн.

— Я знаю, что у тебя были варианты. Ты бы мог просто покинуть это место и никогда не возвращаться. Но ты решил умереть.

— Тебе не понять, командующий, — Кит выделил это слово, — исполняй свой долг. А я исполню свой.

— Что ж, я тебя услышал. Это был твой последний шанс отыграть назад. Теперь встретимся перед броском. Набирайся сил. Внешний мир это не палата с тоннами аппаратуры, а мы не бригада реаниматологов. До встречи, Тригг. Рад был тебя повидать.

— Чего не скажешь обо мне. — Кит закрыл глаза и вытянулся на койке, всем своим видом давая понять, что визит окончен.

Дор повернулся к Сиду и Норту, так и не произнёсшим ни слова.

— Пойдёмте. Всё, что хотел, я узнал.

— Занятный юноша, — Сид задумчиво наматывал галстук на палец, — я так понял, в этом «Гипносе» вы не шибко ладили.

— Мне были пофиг все его фанаберии. Моё дело было спать по расписанию под всякие расслабляющие мотивы. Хотя иногда так и подмывало подправить ему лицо.

— Думаю, силы были неравны, — Норт периодически оглядывался назад, пока они шли к лифту, — не знаю уж, насколько правдив его рассказ, но он просто упивается собственным самопожертвованием. Главное, что этот человек твёрдо стоит на своём. Он действительно нажмёт на кнопку.

— Нажмёт. — Дор смотрел куда-то вдаль, бесконечно прокручивая у себя в голове диалог с Китом. — Он всю жизнь пытался доказать, что способен на великие дела. Мне его жаль. Кому нужны посмертные ордена.

— Меня беспокоит его явная неприязнь к вам, — Сид Кайт тоже обернулся, несколько секунд глядя в белый туннель лазаретного коридора, — он ничего не отчебучит? Парень вроде умный и понимающий, на что идёт. Но ваш разговор мне не понравился.

— Кит Тригг олицетворял собой институтскую голубую кровь. Как и мой бывший сосед Рис. Дети профессоров, с малолетства впитавшие высокие идеалы чистой науки. Я завидовал им, правда. Мне никогда не было суждено достичь их высот, и дело даже не в том, что я выходец из сателлита. Просто это другая жизнь. Другой уровень. У профессора Хейрса я до конца своих дней проработал бы лаборантом, это мой потолок, я и сам это знал. А Кит Тригг придумал «Гипнос». Да, я ему завидовал.

— И из-за этого хотели начистить ему физиономию?

— Нет, — Дор даже улыбнулся, — как ни странно, но нет. Кит всегда смотрел на меня немного свысока, ну да мне не привыкать. Не из-за этого. Из-за Алби.

— Вот как, — Сид даже остановился, — и... почему же?

— Посадить свою девушку в вольер для собак, чтобы подвинуть её с проекта? Простите, Сид, но этого я не мог ни понять, ни принять. Кстати об Алби. Это следующий пункт нашего маршрута.

Кит перевернулся на бок и поплотнее укрылся одеялом. Разговор с Дором оставил в душе молодого человека тягостное послевкусие. Он не понимал, почему чуть было не сорвался, едва не наговорив грубостей, хотя Дор Стайн лично ему ничего не сделал, а уж если и продался Отделу окончательно, то ему, Киту, что за печаль. Всё равно скоро всё кончится. В глубине души Кит Тригг признавался себе, что лысый наймит просто разворошил снова все те воспоминания, от которых создатель «Гипноса» безуспешно пытался дистанцироваться. А ещё Кита напугал новый облик старого знакомого. Он чем-то напомнил ему Рифуса Гарта, а от Рифуса Гарта Кита трясло. Но если капитана юноша считал неким уникумом, странным исключением из всеобщих правил, одним-единственным чудовищем на миллионы людей, то теперь он понял, что это не так. Есть и другие. И Дор один из них.

* * *

— Я хоть и работал сновидцем, но в суть проекта никогда не углублялся, — Вся троица стояла во внутреннем дворике, устроив себе короткий перекур, — а нам необходимо знать, насколько подробно навигаторы могут видеть Внешний мир. Каким бы путём нам не пришлось продвигаться, без детальной карты это гиблое дело. Надо понять, на что мы можем рассчитывать.

— Гарт говорил, у него была в передатчике карта, которую можно было приблизить чуть ли не до отдельных травинок.

— У господина капитана была сдвоенная визуализация. Совмещение моего сна и сна Кита Тригга. Госпожа Мирр-Гарт рассказывала мне об этом, когда показала в первый раз мой сон. Это было... незабываемо. Но сейчас Кит отстранён от проекта, а я перешёл в оперативный отдел. У Алби Мирр-Гарт есть только Сая. Хватит ли нам одной её картинки?

— Может не хватить? — Сид Кайт был весьма далёк от тех упражнений на мозге, что проводились в «Гипносе» и не очень понимал волнения своего командующего.

— Сая, как и Кит, видит мелкие детали. Она может показать в подробностях кровавую игуану или россыпь лишайников. Её взгляд медленно обыскивает каждый уголок заданной территории. Все ловушки, коряги, лютики-цветочки и звериные следы отпечатываются в её памяти и переписываются на визуализатор. Но этого мало. Я видел глобальную картину, некий общий вид, на который потом наслаивали сны Тригга. Сая так не умеет, не знаю, почему. Но нам нужен охват в пятьдесят миль, причём снизу и сверху, на всякий случай. И это меня тревожит. — Дор с силой затянулся горьковатым дымом.

— Я бы на вашем месте не переживал так сильно, — Норт снова обрёл свою знаменитую невозмутимость и даже курил как-то медленно и со вкусом, прищурившись и наблюдая за сизыми струйками дыма, — если вы говорите, что были сновидцем и специализировались на масштабных полотнах, скажем так, то кто вам помешает за несколько дней до броска сделать это ещё раз? Эта процедура сильно влияет на организм?

— Раньше я восстанавливался за неделю-полторы... — Дор напряжённо размышлял, нахмурившись и неосознанно теребя алый шёлк. — Но сейчас... Возможно, хватит и трёх дней. Точнее не скажу. Но мысль отличная. Надеюсь, госпожа Мирр-Гарт не будет против.

— Надо спросить её саму, — Норт Ледс педантично затушил окурок о край высокой пепельницы и едва заметно улыбнулся, — вы хотели её навестить? Пойдёмте.

* * *

Лора Грис металась по лаборатории, то замирая на пару секунд, то начиная в бешеном темпе нарезать круги. Успешные расчёты всегда приводили её в состояние, близкое к эйфории. Она то и дело подбегала к монитору и, возбуждённо дыша, вглядывалась в столбики чисел и формул, заполнивших экран. Да. Как бы ни фантастично это звучало, но, кажется, ей удалось. Гарт, конечно, сволочь редкостная, Лора с удовольствием заставила бы его самого проглотить эту бомбочку или плеснула в лицо кислоты, но, надо отдать ему должное, он умеет заинтересовать работой. Работой, созданной для Лоры Грис. Молодая женщина потеребила дрожащими пальцами разнокалиберные кольца в носу и снова приникла к компьютеру. Свернув расчёты, она с наслаждением рассматривала 3d-проекцию миниатюрной бомбы, неспешно плавающую по сетчатому фону. Бомба имела вид небольшого шарика, размерами сравнимого с крупной вишней. Ничего лишнего, только крошечный детектор да смертоносная начинка внутри. Лора не спала полночи, раздумывая над типом начинки, и после долгих переборов остановилась на термобарическом заряде. Такой заряд легко мог быть помещён в малый корпус, а после детонации расширение и горение продуктов взрыва за счет кислорода воздуха позади фронта ударной волны легко разносило фрагменты на заданную милю. С утра, пройдя очередной унизительный досмотр и сканирование, Лора со всех ног кинулась в лабораторию проверять свои задумки. И теперь, глядя на ряды формул и объёмную проекцию, она чувствовала, как её переполняют лихорадочное возбуждение и экстаз, как от лёгких наркотиков. Она лучшая. Лучшая! Никто бы не смог с нуля создать такую штучку меньше чем за двое суток. Никто. А она — вот, пожалуйста, все расчёты строго соответствуют техзаданию, эталонно, можно сказать, соответствуют, дело за малым: воплотить эти расчёты в жизнь.

Она ещё немного полюбовалась на картинку и нажала кнопку интеркома.

— Это Лора Грис.

— Мадемуазель. — На другом конце раздался незнакомый равнодушный голос. — Я вас слушаю.

— Я готова начать сборку... м-м-м... орудия. Мне нужны материалы.

— Что именно? — Голос не выразил ни малейшего интереса. Лора закусила губу. Идиот! Она совершила невозможное, а этот «красногалстучник» даже не поздравил её с успешным завершением работы над теоретической частью! Урод, что с него взять. Лора постаралась успокоиться. Её экспрессивность зачастую вредила ей самой, даже профессор советовал быть посдержаннее, а уж в этой тюрьме под видом лаборатории нужно быть предельно собранной. Гарт форменный псих и может засадить её за решётку из-за пары неосторожных фраз.

— Помимо 3d-принтера мне нужна смесь бутил и пропилнитритов, а так же оксиран. Пропорции я вам перешлю. Композитные материалы для корпуса...

— Перешлите ваш запрос на указанный адрес, — на планшете замигало краснымогоньком новое сообщение, — в течение нескольких часов вам доставят всё необходимое.

И собеседник Лоры, не прощаясь, закончил разговор.

Лора с силой выдохнула и засела за перечень материалов для изготовления бомбы, достав из рюкзака коробку с бутербродами. Провести ещё один день впроголодь ей совсем не улыбалось.

Отправив запрос и разделавшись с двумя бутербродами, Лора забралась с ногами на стул в ожидании. Когда сошла первая эйфория, девушка уставилась на испытательный стенд за пуленепробиваемым стеклом и задумалась. Самое сложное ещё впереди и это вовсе не сборка смертоносного шарика для кого-то очень невезучего. Самое сложное — сделать не два шарика, а три, и чтобы об этом никто не узнал. И ещё как-то пронести свой экземпляр наружу. Лора цокала длинными ногтями, выкрашенными в чёрный цвет, и нервно крутила кольца, унизавшие пальцы. В комнате, увешанной камерами и датчиками слежения, задача представлялась практически невыполнимой. Но Лора Грис не зря считалась лучшим инженером Ойкумены.

Глава 32

Алби уже несколько часов и так, и эдак вертела томограммы головного мозга Дора, Кита и Саи, пытаясь найти тот самый объединяющий их элемент, позволявший всем троим называться сновидцами. Ещё Пирс жаловался в своё время, что найти подходящего испытуемого куда как непросто, пригодность человека к погружениям можно было определить исключительно опытным путём. Но Алби это не устраивало. Должна быть взаимосвязь. Человеческий мозг слишком точный и сбалансированный инструмент, чтобы в нём что-то могло пойти на самотёк. Сновидцы обязаны иметь отличия от остальных людей. И Алби мучительно пыталась их найти, сравнивая снимки и увеличивая их чуть ли не до уровня нейронов. Ничего. Абсолютно ничего не объединяло мозги бывшего научного сотрудника из хорошей семьи, задиристого парня из южного сателлита и отчисленной из Института вагантки. Или же Алби пока просто не обнаружила эту связь.

Сая, в свою очередь, анализировала показатели на компьютере, объединив их в таблицу, но ни одно значение не повторялось, будь то параметры оболочки мозга, его структурных частей или их фрагментов. Это сильно затрудняло поиск новых подопытных, но, как заявляла Алби, время ещё терпит. И Сая продолжала прогонять ряды чисел через электронное нутро вычислительной машины, способной проводить миллиарды операций в секунду.

От этой кропотливой работы обеих женщин отвлекла трель дверного звонка. Алби бросила взгляд на монитор и повернулась к Сае.

— К нам гости из оперативного отдела. Во главе с твоим сержантом.

Она открыла дверь, и в лабораторию зашла тройка модификантов, чем-то удивительно похожих друг на друга. Алби незаметно покосилась на Сида. Она искренне надеялась, что терапевтический транс помог лейтенанту преодолеть своё искушение. Иначе здесь на ровном месте возникнет масса проблем. Но Сид Кайт, хоть и остался стоять неподалёку от двери, облокотившись на стену и стараясь не привлекать к себе внимания, вид имел скорее равнодушно-усталый, чем смущённый или заинтересованный. «Хоть бы обошлось», — подумала про себя Алби, а вслух произнесла, радостно улыбаясь:

— Ну наконец-то, Дор, ты о нас вспомнил! Как у тебя дела? Как твой первый бросок во Внешний мир? По себе знаю, что это незабываемо. — Она, не таясь, рассматривала своего бывшего подопытного. Дор изменился почти до неузнаваемости, хотя внешне лишь немного посмуглел. Но глаза... глаза смотрели, не мигая, и их чернота казалась бездонной. Она уже видела такой взгляд, взгляд человека, решившего идти до конца любой ценой. Так смотрел Рифус Гарт перед штурмом исполинской стоячей волны. А теперь вот Дор.

Молодой человек слегка замялся. Всё-таки Алби Мирр-Гарт была его руководителем в течении трёх с половиной лет, не считая времени, проведённом в Институте.

— Да нормально всё... Побывал я... снаружи... м-да... Меня назначили командующим предстоящей спецоперацией, госпожа Мирр-Гарт, — он выпрямился и посмотрел на Алби в упор, — этим утром господин капитан издал соответствующее распоряжение.

Сая что-то пискнула из своего угла, а Алби изумлённо распахнула глаза. Значит, Риф всё же решился на этот беспрецедентный шаг... Она некоторое время молчала, обдумывая услышанное, а потом подошла поближе.

— Что ж... поздравляю. Рифус говорил мне, что рассматривал тебя как кандидата на эту роль... Так странно. Я успела к тебе привыкнуть за эти годы. Но сейчас ты совсем другой... наверно, капитан прав. Значит, ты пришёл не просто так, да ещё с Сидом и Нортом. Так что же вас сюда привело?

Дор помолчал. Как-то дико было спрашивать о проекте, в котором он провёл несколько лет, но делать нечего.

— Мне поручено разработать план предстоящего броска во Внешний мир. И я стараюсь прояснить для себя все детали, вплоть до мелочей. Вы говорили, что во время погружений мы видели мир за Гранью, и по этим снам делались карты для капитана и его напарника. Я должен знать, насколько подробную карту можем получить мы. Нам предстоит углубиться в лес как минимум на пятьдесят миль, потому что необходимо достичь самого центра аномалии. Скажите, госпожа Мирр-Гарт... Сая... м-м-м... мадемуазель Хоук сможет... увидеть наш маршрут? Увидеть... так, как я?

Алби вздохнула про себя. Её уже давно мучила эта проблема, последняя визуализация для Дора и Сида была очень подробной и детальной, но её пришлось накладывать на старые карты, по которым шёл ещё Рифус. Сая не умела парить, как птица, над просторами Внешнего мира, её коньком была, если говорить языком фотографов, «макросъёмка», но сейчас оперативникам нужна была карта охватом в пятьдесят миль. Алби подняла взгляд на Дора и тихо сказала:

— Боюсь, ты был такой один. Ни Сая, ни Кит не обладают твоими навыками.

Дор обернулся. Норт едва заметно пожал плечами, как бы говоря: «Я предупреждал».

— Я вас понял. Значит, будем работать так, как предложил Норт Ледс. За пару дней до броска я лично погружусь во Внешний мир, и вы запишете мне мой сон. К сожалению, других вариантов я не вижу.

— Нет! — Алби чуть ли не выкрикнула это слово. Даже Сид удивлённо высунулся из своего угла. — И думать забудь. Капитан сказал, до вашего броска остался месяц или около того? Тебе на одну реабилитацию понадобится две недели...

— Три дня, госпожа Мирр-Гарт. Сейчас я восстанавливаюсь гораздо быстрее. За три дня до выхода я совершу погружение, увижу свой маршрут, вы мне его запишете и наслоите на него визуализацию мадемуазель Хоук. Госпожа Мирр-Гарт, мне необходима эта карта. Наша задача провести вглубь леса физически слабого и неподготовленного человека. Без точного маршрута это самоубийство. Причём для всех нас.

— Ты понимаешь, что я не могу гарантировать...

— У нас нет выбора. — Дор говорил тихо, но Алби казалось, что её барабанные перепонки разрываются от грохота. Она вдруг с ужасом поняла, как прав был Риф, когда решил сначала подвергнуть этого парня трансформации по наивысшему протоколу, а потом ещё и доверить ему руководство операцией. Перед ней стоял человек, на плечах которого лежала чудовищная ответственность, ответственность в прямом смысле слова за судьбу мира, и он без тени сомнения собирался вбить в свой гроб последний гвоздь. «Такое уже было... тысячу лет назад... на каких-то островах, которых уже давным-давно нет... и людей этих уже нет... а название осталось... их называли самураями...» Алби непроизвольно прижала пальцы к вискам. Голову будто сдавил стальной обруч. Она могла, как руководитель «Гипноса», запретить Дору устраивать это безрассудное погружение, но точно так же прекрасно понимала, что своим решением она поставит под угрозу всю операцию. Эта дилемма заставляла Алби бессильно кусать губы и стараться не встречаться взглядом с бывшим испытуемым. Тем более, что и дилеммы-то никакой нет. Дор прав, у них нет выбора. Слишком многое поставлено на карту.

— Я тебя прошу, — Она отошла к огромному окну и с тоской уставилась вдаль, — по-человечески прошу. Приходи хотя бы за пять дней. Я понимаю, что твои регенеративные способности несоизмеримо выше, чем у любого другого человека. Но не рискуй понапрасну. Ты же командир теперь. У тебя в подчинении живые люди. У тебя самое ответственное задание из всех возможных. Ты должен отдавать себе отчёт в том, что такое неоправданный риск. И что ты не имеешь на него права.

— Спасибо. — Он подошёл и неуверенно прикоснулся пальцами к тонкому плечу. — Спасибо тебе, Алби. — Дор впервые назвал её по имени при посторонних. — Ради этого я и приходил. Это очень важно...

— Дор, я всё понимаю, — молодая женщина всё так же смотрела на унылый пейзаж за окном, — мне просто страшно. За тебя, за Сида с Нортом, за нас всех... Я бы никогда не смогла решиться на что-либо подобное. — Она наконец обернулась. — Ты придёшь за пять дней до броска, и вы с Саей совершите синхронное погружение. Я постараюсь сделать самую подробную карту, какая только возможна. Ну, а теперь, — она принуждённо улыбнулась, — может, всё-таки поделитесь впечатлениями о том, как вы штурмовали Внешний мир?

Бремя рассказа целиком и полностью легло на плечи Сида, которого Дор обезоружил заявлением: «Я вообще не оратор», и лейтенант был вынужден самолично описывать Алби путешествие на мотоцикле и прочие ужасы их пребывания вовне. Внезапно его уха коснулся шёпот: «О варане ни слова», и Дор снова отошёл к Сае. Та всё никак не могла отойти от новости про его назначение и недоверчиво хлопала ресницами.

— Но почему? Почему ты? Разве так можно? Ты же там был всего один раз...

— Гарту виднее. Бельчонок, я сам еле челюсть с пола поднял, когда это услышал. Капитан считает, что все необходимые навыки у меня уже есть. Хотелось бы верить...

— А господин Кайт? Я думала, назначат его, он же самый опытный.

— Сая, ну что теперь заморачиваться? Мы втроём должны всё тщательно обдумать и разработать план действий. Но ответственность лежит на мне. Поэтому я и ношусь тут по корпусам, как в жопу раненый варан, выясняю все детали. Знаешь, меньше всего я хотел быть командующим. Но приказ есть приказ.

— Я боюсь за тебя... — Сая тихонько шмыгнула носом, — я, конечно, ничего в этом не понимаю, но мне кажется, что эта твоя операция... такого ведь никогда не было? — Она подняла на Дора глаза. Молодой человек покачал головой.

— Не было. И, дай бог, больше никогда не будет. Я не могу рассказать тебе обо всех деталях, кое-где висит режим секретности, — Дор представил себе лицо Саи, услышь она о смертнике, — но это уникальная операция. Единственная в своём роде. И мне надо выпрыгнуть из себя, но довести её до конца.

Сая согласно кивала, барабаня пальчиками по столу. Дор честно предупреждал её об этой новой, полной опасностей жизни, и девушке оставалось только смириться. Она осторожно дотронулась до его руки:

— Всё у вас получится. Капитан не ошибается.

— Все мы люди, — вздохнул Дор, — и капитан тоже. Знаешь, хватит уже об операции. У меня ещё месяц на все доработки. А для тебя у меня новость.

Сая заинтересованно подняла глаза. Краем уха она слышала негромкий рассказ Сида Кайта о поляне с белыми цветами.

— Я подал рапорт. Гарт его подписал.

Она на секунду замерла, а потом неожиданно радостно взвизгнула. Сид аж поперхнулся, оборвав на полуслове своё повествование о древесной змее. Теперь все присутствующие смотрели на Саю с плохо скрываемым удивлением. Дор что-то вполголоса пробормотал, ободряюще сжал Сае плечо и встал.

— Госпожа Мирр-Гарт, я могу вас просить ещё об одном одолжении?

Алби заинтересованно посмотрела на него. Сейчас молодой человек выглядел слегка напряжённым.

— Да, я тебя слушаю.

— Вы могли бы... м-м-м... послезавтра дать Сае отгул? Всего на один день.

— Отгул? На послезавтра? Ну, в принципе, да... а что случилось?

Дор уже в который раз мысленно досчитал до трёх и сделал глубокий вдох.

— Я женюсь, госпожа Мирр-Гарт. На Сае. Сегодня утром после доклада я подал рапорт капитану, и он его подписал.

Алби замерла на секунду от неожиданности, переводя взгляд с Саи на Дора, а потом заулыбалась:

— Ну хоть одна хорошая новость! Сая, а ты мне ничего не говорила. И давно вы это решили?

— Вчера, госпожа Мирр-Гарт. Вчера я сделал Сае предложение, и она согласилась. Рапорт я подал сегодня. А мэрию навестим послезавтра. У нас очень мало времени, госпожа Мирр-Гарт.

Алби согласно кивнула. Время... да, Дор прав. Времени действительно мало. Вполне возможно, этот месяц — последнее, что осталось у сержанта Стайна и Саи Хоук.

Дор помолчал и продолжил:

— Раз уж мы все здесь... — Он обвёл взглядом своих подчинённых и Алби. — Вы придёте? Вы единственные близкие мне люди. Боюсь, свадьба будет очень скромной.

— А ваши родители, господин командующий? — удивлённо спросил Норт. — Неужели вы их не пригласите?

— Мой отец погиб пять лет назад. Его фура не вписалась в поворот. А мать через полгода вышла замуж за какого-то строителя и уехала на другой конец Ойкумены, у меня и номера-то её нет. А Сая... она не поддерживает контактов с родными по разного рода причинам. Так что я могу пригласить только вас троих.

— Почтём за честь, — Сид кивнул, — прекрасный повод немного расслабиться. Сейчас нам всем нужны положительные эмоции. А где вы хотите отпраздновать это событие?

— В «Тасмановом море», конечно, — Алби покосилась на Сида с лёгким возмущением, — где же ещё. Это всё-таки свадьба, а не посиделки после службы.

— Я думал, в «Кварке»...

— Дор. «Кварк» уже давным-давно не твой уровень. Это Пирс может там ошиваться, снимая девочек, а ты всё-таки командир. И это я не говорю ещё о том, что тамошняя тусовка разбежится с верещанием, стоит вам троим туда зайти. Сид и Норт могут переодеться в штатское, но выправку не скроешь, тебя, кстати, это тоже касается. Нет, Дор, праздновать надо в респектабельном месте с классической музыкой и хорошей кухней. Я знаю, о чём говорю. Своё бракосочетание мы с капитаном тоже отмечали там, хоть и не в тот же день.

— Уговорили, — Дор и сам уже удивлялся, с чего его чуть было не понесло в «Очарованный кварк». Ещё бы в «Сферического коня» всех пригласил, чучело. — Думаю, в шесть вечера можно собраться в «Море». Тем более, Сая любит акулу.

Сама Сая только молча переводила взгляд с Дора на остальных. Надо быть сдержанной, она и так напугала всех своим визгом. Это дома можно будет повиснуть у Дора на шее, а в присутствии посторонних нужно держать себя в руках. Она глянула на Сида, непроизвольно задержав взгляд на его перебитом носу. Губы лейтенанта улыбались, но в глазах застыла странная смесь печали и обречённости. «Ах да, его же бросила жена, когда он согласился на модификацию. Бедный господин Кайт. Он, наверно, теперь не доверяет ни одной женщине, вот и смотрит так...» Сая не была менталистом и прочесть мысли Сида Кайта не могла.

* * *

Рифус Гарт просмотрел отчёт и хмыкнул. Эта ведьма, Грис, за какие-то два дня ухитрилась закончить все расчёты и затребовала себе материалы для изготовления взрывчатки. «Твою бы энергию да в мирных целях...» Он встал, задумчиво побродил по кабинету, а потом направился в инженерный корпус.

Лора явно не ожидала визита капитана, потому что шарахнулась в сторону, едва заметив движение в дверном проёме. Она ни на минуту не забывала, что она здесь пленница, и её жизнь целиком и полностью зависит от того, удастся ли ей сконструировать миниатюрную бомбу. Ну и от настроения Рифуса Гарта, естественно.

Сам Гарт пребывал в хорошем расположении духа. Он осмотрелся, задержав взгляд на ёмкостях с предупреждающими наклейками, и подошёл поближе. Лору начало едва заметно трясти.

— Значит, подошла к финальной стадии. Хорошо. У тебя есть какие-то проблемы? Вопросы? Ты получила все, что требовала?

— Да, — Лора бочком отходила к столу с компьютером, — всё точно по списку. Пара дней, и ваша штука будет готова.

— Хорошо. Значит, молва не врёт, ты и впрямь лучший инженер-проектировщик. Не волнуйся, как только я получу искомое, на твой счёт упадут десять тысяч. Я своих слов не нарушаю.

— Один вопрос, — Лора промучилась всю прошедшую ночь, но ответа на него так и не нашла, — по поводу тестов.

— Ну? — В отличие от Лоры Грис, Гарт уже знал и проблему, и способ решения.

— Если в точности исходить из ТЗ... расстояние от пульта до бомбы... — Лора нервно крутила массивные кольца на худых пальцах. — меньше метра. Я настрою передатчик на такую волну, но... а как вы проверите взрывчатку? Тестировщиков ведь тоже разнесёт в клочки. Там энергия взрыва...

— Лора. Сделай, что от тебя требуется, а контрольные тесты это моя проблема. И не вздумай чудить.

Лора нервно сглотнула. Только бы капитан не цапнул её за подбородок и не посмотрел в бегающие глаза. И не задал бы коварного вопроса о количестве запрашиваемых материалов. О да, там хватит на две бомбочки, на тестовую и на основную... и на третью хватит... Лора вжалась в стену, стараясь закрыть чёрно-зелёными прядями лицо. Мало кому под силу обмануть бригаду, а уж тем более её командира, Лору и так обыскивали и просвечивали два раза в день, но она не теряла надежды. Её полубольной разум бредил оружием, Гарт был прав, все её разработки волшебным образом были заточены под уничтожение себе подобных, и лишь милый добряк-профессор видел только то, что Лора позволяла ему увидеть. Профессор был единственным мужчиной, от которого Лору Грис не тошнило. Он без вопросов подписал ей двухнедельный отпуск, когда девушка начала что-то мямлить про несчастный случай с матерью. Или с кошкой? Лора и не помнила уже, какую лапшу вешала на уши старому толстенькому руководителю лаборатории. Рифусу Гарту такого не набрешешь.

Капитан тем временем изучал Лорины расчёты, задумчиво почёсывая шрам около уха. Молодая женщина взволнованно смотрела ему в спину. «Что ты там роешься... ты же ни черта в этом не понимаешь... отойди от стола, тварь... уйди отсюда, уйди... » В этот момент Рифус резко обернулся, и Лора не успела отвести взгляд. Капитан понимающе усмехнулся.

— Всё-таки чудишь. Судя по твоим записям, ты можешь целую роту вооружить этими бомбами. Лора, я тебя последний раз предупреждаю. Сделаешь всё, как надо, десятка твоя. Будешь выделываться, сдам тебя полиции. Даже рук о тебя марать не стану. Шизофреники часто страдают манией величия, это твой случай. Только не забывай, что больной разум всегда проиграет здоровому. Дай знать, когда закончишь.

Он вышел, не попрощавшись, а Лора Грис медленно села на стул, пытаясь успокоить бешено ухающее сердце. Как? Как он догадался? Любой нормальный инженер всегда делает расчёты с неким люфтом, запасом прочности, ну да, там хватит не только на две бомбы...

Дверь снова открылась и на пороге возник оперативник с пистолетом и наручниками. Девушка испуганно вскочила и сделала несколько шагов назад.

— Продолжайте работу, — «красногалстучник» уселся на освободившийся стул, — мне поручено наблюдать за вашими действиями. Я не буду вам мешать.

— Я не могу работать в присутствии посторонних, — Перед глазами Лоры медленно плавали и кружились цветные пятна, — капитан обещал мне все условия. Одним из условий является то, что у меня никто не стоит над душой.

— У меня приказ, мадемуазель. Как раз от капитана. Продолжайте работу. У вас не так много времени.

Лора на подгибающихся ногах подошла к 3d-принтеру. Она затылком чувствовала взгляд особиста. Он следил за каждым её движением, следил равнодушно, но пристально. И он в любой момент мог сделать выстрел. Лора дрожащими пальцами ввела в принтер нужные параметры и невидяще уставилась на замигавшую светодиодами машинку. Положение становилось безнадёжным, но мысль о том, что ей не удастся присвоить одну из бомб, не давала Лоре Грис покоя, зудя над ухом, как надоедливый комар. Внутри у неё что-то мерзко ухало и свербило, заставляя сжимать кулаки и вонзать длинные ногти в ладони. Она что-нибудь придумает. Обязательно придумает. Она — Лора Грис, лучшая из лучших, а этот «красногалстучник» просто болван с глазами и пистолетом. Она обведёт его вокруг пальца, улучит момент и спрячет свой экземпляр... надо всё хорошенько обдумать. Принтер вовсю накладывал слои полимерной керамики на рассчитанную основу.

* * *

— Мы пойдём, пожалуй, — Дор встал и чмокнул Саю чуть выше уха, — и так отняли у вас кучу времени. А мне ещё надо уточнить у лейтенанта Трея пару деталей об антидоте. Ещё раз спасибо вам, госпожа Мирр-Гарт. Буду рад вас видеть в «Тасмановом море».

— Да, конечно, — Алби всё ещё не могла привыкнуть к новому облику своего бывшего подопытного, — молодцы, что зашли. — Она заправила за ухо светлую прядку и подошла к двери, чтобы проводить гостей. Поравнявшись с Сидом, она тихо произнесла:

— На минутку.

Он остановился и посмотрел девушке в глаза.

— Боитесь рецидива?

— Боюсь, — честно ответила Алби, — я тоже не слепая. Я не знаю, насколько эффективен транс, так как сама к нему ни разу не прибегала. И я не хочу проблем ни вам, ни Сае, ни её избраннику. А вам с ним работать. Да, Сид, я боюсь.

— Вы так страстно говорили о неоправданном риске, что я заслушался. Алби, поверьте старому битому оперу: я давным-давно научился принимать мир каким он есть и не питать иллюзий. Если вас беспокоит эффективность этого вашего гипноза, то я вас уверяю, ничего ещё так быстро и качественно не приводило меня в чувство. Я рад за Саю и за Дора. Правда рад. Если эта девушка будет счастлива, мне большего не надо. Так что ваши опасения беспочвенны.

Алби недоверчиво окинула Сида Кайта взглядом и тихо вздохнула. Ей оставалось только поверить лейтенанту на слово.

— Хватит на сегодня, — она ходила по лаборатории, отключая аппаратуру, — давай, Сая, тоже закругляйся. Надо отвлечься, с этими расчётами недолго и с катушек съехать. Выключай компьютер, кому сказала. У тебя свадьба послезавтра, ты хотя бы платье выбрала?

— Нет ещё, — Сая наблюдала, как монитор подмигнул в последний раз и погас, — я хотела походить по магазинам сегодня вечером. Найти что-то... не очень дорогое.

— Я знаю одно место, — Алби параллельно звонила водителю, прося пригнать автомобиль к проходной, — довольно неплохое. На ателье у тебя времени уже нет, так что сейчас съездим в «Леус» и подберём тебе что-нибудь из тамошних вещиц.

— В «Леус»? — поразилась Сая. — Но... там же продают сшитую одежду...

— Естественно. Это форму можно рассчитать на принтере, знай только мерки вводи, или какую-нибудь ерунду типа лабораторного халата или футболки там. Настоящие платья шьются вручную, на специальных машинках с иголками и нитками. Из настоящей ткани. Тебе предстоит серьёзное событие, и одеться надо соответственно. Твой размер в «Леусе» точно будет. Ты готова? Тогда пошли.

Сая поднялась со своего места, немного не веря ушам. Они поедут в «Леус» выбирать ей платье? Настоящее платье, а не 3d-распечатку, которой завалены эконом-магазинчики? Сая даже дыхание задержала. Её начальница улыбнулась краешками губ:

— А я вот замуж выходила в футболке и штанах, перед началом рабочего дня. Так что хочу хоть со стороны посмотреть на нормальную невесту.

Её коммуникатор пискнул. Водитель прислал сообщение, что автомобиль подан и ожидает свою пассажирку.

Глава 33

Дверь в лабораторию Рида Гейла бесшумно распахнулась, и на пороге возникла парочка, вызывавшая единственную ассоциацию: позитив и негатив. Очень светлый блондин в золотых очках, почти альбинос, и бритый наголо тип с неприятно-смуглой кожей и по-настоящему чёрными глазами. Глаза не моргали.

Гейл поёжился. В коридоре торчали ещё двое таких же, как этот, немигающий, но внутрь не заходили. Сид шёпотом сообщил, что учёные, хоть и являлись действующими офицерами и носили оружие, оперативников побаивались, а модификантов и подавно. Троих «киборгов« в своей святая святых лейтенант Гейл мог не перенести.

— Господин Трей, — Рид вскочил, чуть не разбив одну из мензурок, — какие-то новости?

— Вольно, Гейл, вольно. Не нервничайте так. Вот, знакомьтесь, сержант Дор Стайн, модификант протокола «М+». Он и его напарники будут сопровождать смертника до места назначения. Сержант Стайн назначен командующим операцией. Объясните ему принцип действия фермента и способ его применения. У командира должно быть самое полное представление о свойствах антидота.

Гейл вздохнул про себя и машинально переставил на рабочем столе пару пробирок. Умом он понимал, что когда-нибудь эта чудовищная операция должна будет осуществиться. И вот началось. Он смотрел на командующего, отметив про себя, что тот довольно молод для столь ответственной должности, но, взглянув ещё раз в чёрные провалы глаз, передумал. Этому типу под силу одной рукой сломать Гейлу шею. «М+», значит. Рид Гейл знал в общих чертах, что это такое, и по коже его пробегал лёгкий озноб. Интересно, сколько в сержанте Стайне осталось его собственных генов? Насколько Рид помнил из лекций капитана Гира, модификантам меняли даже состав крови. Он поправил галстук и начал свой рассказ, периодически указывая на таблицы, развешанные по стенам.

— Если я вас правильно понял, господин Гейл, максимум, на что мы можем рассчитывать, это три дня, далее фермент начинает перерабатывать клетки самого носителя? — Физиолог в Доре Стайне пока ещё не умер окончательно.

— Совершенно верно, — лейтенант-микробиолог был немного удивлён. Обычно оперативники совершенно не разбирались в тонкостях науки, а уж тем более в столь деликатных областях.

— Наш носитель не атлет, — заметил Дор, — я бы сказал, это глиста в скафандре. Извиняюсь. У него не самое крепкое здоровье, а путешествие во Внешний мир требует больших физических затрат. Я могу сделать ему инъекцию непосредственно перед самоподрывом?

— В принципе да, — Гейл задумчиво пожевал губами, что-то напряжённо обдумывая, — но лучше за пару часов до. Фермент должен «обжиться» в его клетках. Думаю, трёх часов до взрыва будет достаточно. — Гейл говорил это всё, ощущая всем телом, как встают дыбом волосы на руках. Неудивительно, что профессора Бранта хватил удар. Хорошо, что он не видит этого молодчика, у него вид вышибалы в дешёвом кабаке.

— Ещё вопрос, если позволите. Как взаимодействуют между собой фермент и «рубиновый рассвет»? Я должен вкатить смертнику наркотик перед самим действием, чтобы он не боялся нажать на кнопку и не почувствовал боли. Не случится какой-нибудь внеплановой реакции?

— Не думаю. Вы что-нибудь знаете о природе боли?

— Я работал в отделении физиологии в Институте под началом профессора Хейрста.

— Вот как? — Институтский лаборант и вдруг оперативник, да ещё модификант? Чудны дела твои, господи. — Тогда вы должны знать, что ноцицептивные нервы содержат первичные волокна малого диаметра, имеющие сенсорные окончания в различных органах и тканях. Миелинизированные волокна проводят быстрые сигналы, для пропускания острой боли. «Рубиновый рассвет» блокирует нейротрансмиттеры в клетках, и боль не ощущается в принципе. Полнейшая анальгезия, возможно, даже анестезия. Смертник не почувствует даже нажатия на кнопку. Но нужна крайне точно рассчитанная доза. Иначе ваш... носитель... превратится в истукана.

— Вы рассчитаете мне эту дозу с учётом параметров смертника. Лейтенант Трей пришлёт вам его показатели. Как быстро «рассвет» действует на человека?

— В течение нескольких секунд чувствительность полностью блокируется.

— Хорошо. У вас ещё есть время на коррекцию расчётов, около месяца, но не больше. Жду от вас вестей, господин Гейл. Рад был познакомиться.

— Я тоже, — Рид слегка ошарашенно пожал протянутую руку. Этот тип пугал микробиолога всё больше и больше. А ещё Гейл заметил, что тот не выбрит. Просто лыс, как бильярдный шар. И от этого выглядел ещё более чуждым. «Во что мы все ввязались, господи...» Рид вежливо распрощался с командующим и Пирсом Треем, после чего несколько минут бесцельно сидел на стуле и вертел в пальцах стеклянную мешалку. Перед глазами у него против воли вставали картины разлетающегося на кровавые ошмётки человека. Лоб Рида Гейла покрылся крупными каплями пота.

— Вас удовлетворил отчёт Гейла? — Пирс Трей с интересом смотрел на бывшего подопытного своей напарницы. Парень хорошо вошёл в роль, даже слишком. И как Гарт проморгал это сокровище, которое торчало у него под носом три с лишним года?

— Да, вполне. Поймите, господин Трей, мне нужна полная информация обо всех деталях предстоящего броска. Самая полная. Я должен контролировать операцию на всех её этапах. Возможно, вам кажется, что я сую нос...

— Вы абсолютно правы, сержант, как командующий, вы обязаны вникать во все мелочи. Хорошо, что раньше вы занимались физиологией, вам не надо объяснять многих вещей, вы их и так знаете. Я могу вам помочь чем-то ещё?

— Хватит с меня на сегодня. Со смертником я пообщался, про навигацию всё выяснил, про антидот тоже. Надо немного расслабить мозг. У меня свадьба послезавтра, а я всё по лабораториям шарюсь. Вот женюсь, а потом начну разрабатывать маршрут в деталях.

— Мои поздравления, — Пирс присвистнул про себя. Тут судьбы мира на кону, сама операция может считаться эталоном бесчеловечности, а командующему жениться приспичило. Это всё молодость и свойственные ей максимы. Значит, у Алби появится подруга по несчастью. Интересно, эта девушка вообще понимает, с кем решила связать жизнь?

— Я выпаду буквально на два дня, — сообщил меж тем Дор, — завтра и послезавтра. Надо хотя бы столик забронировать и в мэрию заявку отправить.

— Вы интересный человек, — медленно произнёс Пирс, — видит бог, я таких ещё не встречал. Что ж, я желаю вам счастья в семейной жизни и надеюсь, эта жизнь будет долгой. Если у вас возникнут вопросы, я всегда на связи.

Дор кивнул, махнул рукой своим подчинённым и направился к лифту. Пирс Трей долго смотрел ему вслед. Именно сейчас очкастому блондину впервые показалось, что шансы на успех операции высоки как никогда.

* * *

— Я хотя бы в туалет могу выйти без вашего сопровождения? — Лора Грис пребывала в состоянии, близком к бешенству. Оперативник с пистолетом не сводил с неё глаз, куда бы она не метнулась. Принтер уже распечатал заготовку, которую оставалось начинить смертоносным сюрпризом. На столе лежал тускло поблескивающий шарик величиной с вишню. Лора сопела, пытаясь переиграть «красногалстучника» в гляделки. Но всё время проигрывала.

— Вы же видите, что я ничего не прикарманила! Мне надо в туалет!

— Идите, — пожал плечами сержант, — кто вам не даёт.

— Не смотрите!

— У вас месячные? — скучающе поинтересовался её надсмотрщик. — Что вы огрызаетесь без конца? Я вас пальцем не тронул.

Лора свирепо выдохнула и прикрыла за собой небольшую дверцу в дальнем конце лаборатории. Хоть пару минут без этих следящих глаз. Будто мало ей этих омерзительных обысков на проходной, когда всё её тело беззастенчиво ощупывали жёсткие гадкие пальцы. А на выходе было ещё хуже. Хоть и за непроницаемой ширмой, но... Лора опять почувствовала тошноту. Как же быть? Отказаться от своего «сувенира» женщина была не в силах. Это чёртово задание было прямым вызовом её таланту, её гению, и она не собиралась безропотно дарить капитану свой шедевр. Он получит эту бомбу, конечно, получит. Но и Лора не должна остаться внакладе. Десять тысяч! Десять тысяч это хорошо, только деньги тлен, а вот такая сказка, как эта бомбочка... Как же заставить этого урода отвернуться хоть на мгновение? Лора вдруг поняла, как именно спрячет своё сокровище. И нужно-то всего пару секунд... Пару секунд и три экземпляра. Ф-фух. Её мало-помалу отпускало. Так, теперь за работу, не обращать внимания на этого надзирателя, спокойно делать своё дело, а потом... Лора бросила взгляд в зеркало, поправила встрёпанные чёрно-зелёные пряди, показала отражению проколотый язык и вышла из уборной.

Пока Лора приводила в порядок мысли, сидя на крышке унитаза и закинув ноги в тяжёлых шнурованных ботинках на умывальник, коммуникатор её конвоира разразился трелью.

— Господин капитан?... Так точно... Есть... Непосредственно перед передачей изделия вам?.. Так точно... Я немедленно оповещу вас, господин капитан... Есть.

* * *

Сая рассматривала себя в большое панорамное зеркало и не узнавала. «Леус» недаром считался заведением для искушённых людей. В отражении на Саю смотрела молодая красивая девушка в жемчужно-сером переливающемся платье в тон глазам, настоящем платье из настоящего шёлка, а не его имитации, из которой делались галстуки и шейные платочки. Чуть ниже колен, с рукавами в три четверти и ажурной вставкой на груди. Никогда в жизни Сая Хоук не надевала ничего подобного. Она даже дыхание задержала, не в силах оторвать взгляда от зеркала. Завершали образ туфли на высоком тонком каблуке, такого же перламутрового оттенка. «Вот кое у кого челюсть упадёт... Чёрт, заразил меня своей "челюстью". Но обалдеет сто процентов...»

Алби только молча улыбалась, глядя на замешательство своей подопытной. Хотя трудно разнообразить гардероб, если ты то живёшь в раздолбанном прицепе где-то на окраине, то носишь исключительно чёрные жакеты и красные платочки. Ну ничего. Девочка заслужила свой кусочек счастья. Алби снова вспомнился тоскливый взгляд Сида, устремлённый даже не на Саю, а куда-то сквозь неё. Ей было его по-настоящему жаль. А вот судьба жалости не ведает.

— Ну что, нравится? По-моему, смотришься потрясающе. И цвет тебе очень идёт.

— Я никогда не тратила столько денег, — пробормотала Сая, — надеюсь, Дор не будет сильно ругаться.

— У тебя свадьба, глупышка. Не каждый день такое бывает. А Дор вообще может прикусить язык, ему-то что, всё равно в форме будет. Так, всё. Бери это, оно словно специально для тебя сшито. И домой. Отдохни хорошенько, завтра можешь тоже не выходить. Всё равно карту делать ещё не скоро.

— Спасибо, — Сая всё никак не могла заставить себя расстаться с зеркалом, — надеюсь, в таком пускают в «Тасманово море».

— Как раз в таком пускают без вопросов. Не переживай, ты там всех затмишь. — Бедный Сид, бедный, бедный Сид. И ведь не отвертится, командир его пригласил при толпе свидетелей. Нет, всё-таки судьба всегда играет краплёными картами. Видимо, на модификантов транс действует в разы слабее.

* * *

Кит сидел на койке с ногами, поглощая свой обед из тщательно подобранных компонентов, и с обалдевшим видом рассматривал немыслимые ландшафты, разворачивающиеся перед ним на планшете. Дор распорядился выдать Киту для ознакомления одну из его собственных визуализаций, чтобы парень прочувствовал, что ему предстоит. В противном случае Киту грозил неминуемый культурный шок. И сейчас смертник завороженно глядел на сменяющие друг друга пейзажи, которые не могли прийти в голову самому именитому из фантастов. Джунгли притягивали взгляд, Кит то засматривался на мшистые лианы, то на плотоядные цветы и стрекочущие хвощи, вздымавшие свои суставчатые стебли на небывалую высоту. «И я окажусь там... Трей сказал, я окажусь там... и там умру. Как это прекрасно... умереть в таком потрясающем месте... никогда не вернуться в эти стены, в эту пустошь... я умру без боли в окружении красоты... неужели это и впрямь случится?..» По щекам Кита Тригга текли слёзы потрясения. Трей мог бы его не уговаривать. Бывший лаборант, не дыша, смотрел свой собственный сон и считал дни до своего главного и последнего путешествия.

* * *

— Куда теперь? — Тройка модификантов устроила себе перекур во внутреннем дворике. Сид с любопытством наблюдал за своим командиром. Вот правда что, как в жопу раненые вараны, носятся по отделам, разве что в инженерный ещё не заходили. Но Дор решил, что для одного дня достаточно.

— Теперь по домам. У меня мозг чешется от переизбытка впечатлений. Надо привести себя в норму. Все остальные походы после свадьбы. Вы согласны?

Норт пожал плечами. Он практически всегда пожимал плечами в ответ на любой вопрос.

— Для одного дня вы сделали довольно много. У нас ещё месяц, господин командующий. За тридцать дней что-нибудь да решим. А вы пока лучше бы подали заявку в мэрию. Тамошние бюрократы даже господина Гельта Орса заставят плакать.

Сид согласно кивнул. Фанатизм вредит любому делу, отдых так же необходим, как и работа. Удивительно, что Дор ещё как-то понимал, что ему докладывал этот хорёк лабораторный, терминология из-за двери была Сиду Кайту непостижима в принципе.

Дор уткнулся в коммуникатор, заполняя бланк заявки, а его подчинённые молча курили, наслаждаясь тишиной. Скоро эта тишина сменится рёвом мотора и пепельными миражами нейтральной полосы. И Сид Кайт ловил мгновения мирной жизни, впитывая в себя красоту пышных клумб, переливы теней на стенах корпусов, горьковатый дым сигареты и щебет заполошных птах в «живой изгороди», обрамляющей внутренний дворик. Это Дор с капитаном трансформированы для взаимодействия с Внешним миром. Сид же любил Ойкумену, она была его родиной, его твердыней. Его Отечеством.

* * *

Сая услышала попискивание дверного замка и торопливо засунула в шкаф коробку с платьем. Ещё чего не хватало, она очень хотела сделать Дору сюрприз и посмотреть, как у него полезут глаза на лоб.

Он не вошёл, а буквально ввалился в их тесную комнатёнку, рухнул, не раздеваясь, на кровать и пару минут лежал, изучая потолок. Сая выглядывала из кухни, опасаясь его беспокоить. По всему видно, день у новоиспечённого командующего спецоперацией выдался тот ещё.

— Ушатали? — И почему к ней так липнет его сателлитский лексикон?

— Не то слово, бельчонок. В голове полный привет. Правильно меня Сид с Нортом домой выперли. Я после вашей лабы ещё в одном отделе побывал, и до вас тоже... Сид прав, надо дозировать. Мне теперь все эти энзимы будут ночами являться. Да, Сая, знала бы ты... Это уникальная операция, совершенно исключительная. Чем глубже погружаюсь в это всё, тем больше понимаю. Так что два дня на отдых безо всяких мыслей.

— Меня госпожа Мирр-Гарт на завтра тоже отпустила, — Сая радостно улыбалась. Общих выходных у них с Дором, считай, практически не было. — Я платье купила.

— Показывай, — Дор повернул голову к шкафу, но так и остался лежать на кровати в ботинках.

— Вот ещё. На свадьбе увидишь. Это сюрприз! Оно стоит три тысячи, — сделала страшные глаза Сая, внутренне готовясь к взбучке за совершенно немыслимую растрату.

— Три? А почему не пять? Ты что, бельчонок, думаешь, я сейчас начну тебе на мозги капать? Да ну брось. Красивое хоть?

— Очень, — прошептала Сая, — я такого никогда не носила.

— Ну вот и чудненько. Я в мэрию заявку накатал, налог заплатил, послезавтра в пять вечера. А в шесть в «Море», и выспаться успеем утром. Я пошёл на должностное преступление, чтоб ты знала.

— Что? — Сая вдруг не на шутку перепугалась. Что он ещё успел натворить?

— Да не смотри ты так. Выпросил себе служебный автомобиль на послезавтра, чтобы на «Томагавке» не рассекать. Тем более, предстоит нешуточная пьянка.

— А капитан придёт?

— Делать ему нечего. Рапорт подписал, и слава богу. Я хоть и командующий, но до верхов мне ещё как до луны пешком. У нас есть что-нибудь съедобное в доме? Я за весь день только кофе выпил пять чашек.

* * *

Рифус Гарт выслушал отчёты Кайта, Гейла и своей жены и задумчиво закурил. Парень взялся за дело всерьёз. Кит, навигация, антидот и всё в один день. Если так пойдёт, то из всех проблем у него, Гарта, останется лишь воинствующая неформалка со своей взрывчаткой да Над Берг. Чем больше Рифус размышлял о способе доставки смертника во Внешний мир, тем сильнее укреплялся в мысли выбить из старого погранца вертолёт. Дор сделает всё, как полагается, и ему, капитану не грех и поспособствовать юному дарованию. На кону существование Ойкумены и Внешнего мира, это вам не сталкеров ловить или остужать горячие головы в Институте. Уж это погранслужба должна понимать. Но над командующим Бергом у сержанта Стайна нет никакой власти. В отличие от командира "Красного отдела".

Он набрал номер приёмной канцлера и приготовился к тяжёлому, нет, к почти безнадёжному разговору.

Где-то далеко взмывали вверх пыльные суховеи Восточного сектора, чёрные тучи нависали над скорбной равниной нейтральной полосы, умирали в муках несчастные звери Внешнего мира, снедаемые разрушительной болезнью, и где-то совсем далеко, там, куда ступала нога лишь одного человека, бурлил и распространялся загадочный прион, смертельным ковром покрывая траву и опавшие листья. Его власти оставалось длиться тридцать дней. По крайней мере, капитан Рифус Гарт хотел в это верить.

Глава 34

Лора в который раз уже запустила принтер на печать заготовки. За пуленепробиваемым стеклом контейнера лежали уже четыре таких шарика. Молодая женщина решила усыпить внимание охранника изготовлением гораздо большего числа «изделий», чем было необходимо. Она даже специально довольно громко бормотала себе под нос: «Ч-чёрт... опять криво... не то...», чтобы запутать особиста вконец. Три бомбочки из четырёх уже были наполнены смертельной начинкой, но только Лора знала, где настоящее оружие, а где пустой муляж. Пульты управления лежали там же, за стеклом, все в рабочем состоянии, даже те, которые прилагались к муляжам. Надсмотрщик не сводил с неё глаз, но в работу не вмешивался. Лора скрипнула зубами. Гарту ничего не стоит завалиться к ней в лабораторию без предупреждения, а тогда прости-прощай её личный экземпляр. Если бы Лору Грис спросили, зачем ей так остро необходима эта смертоносная малютка, она не нашлась бы, что ответить. Лора никогда не планировала убийств или терактов, её душу грела сама возможность изготовления уникального оружия, это давало ей какую-то необъяснимую сладкую власть над ничего не подозревающими людьми. Её полубольной рассудок бесконечно требовал подтверждения гениальности инженерных решений, и дома в коллекции Лоры чего только не было. Чего только не было, кроме миниатюрной бомбы размером с небольшую вишню.

Она шумно выдохнула и вытащила из потрёпанного рюкзака коробку с бутербродами. Работа работой, а пропускать обед нельзя. Одним из проявлений психического отклонения у Лоры была маниакальная потребность в приёме пищи по часам. Она открыла коробку и услышала голос охранника:

— Может, поделитесь провизией?

— Что?! — Лора чуть не уронила на пол свой обед. — Это с чего это вдруг?

— У вас хотя бы бутерброды с собой. А я весь день во рту маковой росинки не держал, наблюдая тут за вами. Могли бы и пожалеть меня.

Лора откровенно вытаращилась. Он что, идиот? В честь какого праздника он вообще с ней заговорил, да ещё захотел съесть её еду? Она даже вскочила со своего места, машинально открыв контейнер и перебирая пальцами свои шарики, чтобы успокоиться. Прикосновение к тускло поблескивающей поверхности придало Лоре уверенности. Она вытащила муляж, поглаживая его костистыми пальцами, словно ища поддержки. Охранник всё так же переводил взгляд с неё на коробку с сэндвичами. И тут Лоруосенило. Господи, да он же ей сам даёт все карты в руки! Мужчина, что с него взять, все они имеют лишь базовые потребности: поспать, пожрать и потрахаться, больше ничего, и этот такой же. Проголодавшаяся мужская особь. Вот и пусть, пусть жрёт, пусть даже чавкает, главное, чтобы он хоть на мгновение уделил бутерброду больше внимание, чем ей, Лоре. Она отложила в сторону шарик, достала из коробки кусок хлеба с начинкой и протянула «красногалстучнику».

— Вас что, дома жена не кормит?

— Я холост, — сержант взял бутерброд и критически его осмотрел, — и глядя на вас, думаю, что и слава богу. А почему у вас сэндвич без мяса?

Лора уже отодвинулась к контейнеру, но на последних словах замерла. Пока он не погрузился целиком в удивительный процесс поедания её обеда и всё ещё следит за ней.

— Мясо это мышечные волокна трупов.

— Каких трупов, сублимированных? Или вы про рыбу?

— Отстаньте от меня! — взвизгнула Лора, чувствуя, как во рту опять образуется вкус желчи. — Я поделилась с вами обедом, вот и ешьте! А меня не трогайте!

— Да откуда тебя такую Гарт выцепил, — пробормотал сержант и откусил кусок сэндвича. Как и надеялась Лора, он на пару секунд опустил глаза, следя, чтобы крошки и капли соуса не попали на рубашку. В ту же секунду она молниеносным движением выхватила из контейнера один из шариков и сунула его в рот одновременно с бутербродом. С трудом проглотив неожиданно тяжёлую «вишенку», она громко и надсадно закашлялась, пытаясь сдержать рвотный позыв. Офицер вскочил.

— Что с вами?

— А..а...к...к...х... не в то горло... крошка...

— Выпейте водички. Зачем так давиться? Боитесь, что и я второй ваш бутерброд заберу?

Лора тяжело дышала, пытаясь успокоиться. Получилось! Господь свидетель, у неё получилось! Этот мужлан ничего не заметил. Шарик в желудке лежал свинцовым грузом. Ничего, она потерпит. Как же ей раньше не пришло это в голову, Гарт ведь предельно ясно дал понять, что бомбу надо проглотить. Кому капитан уготовил эту страшную участь, Лора не знала, а вот способ умыкнуть свой шедевр решила позаимствовать у этого невезучего. И у неё получилось! Никакой обыск ничего не обнаружит, это Лора знала наверняка. Конечно, ей опять залезут и в рот, и в... ладно, она стерпит. Металлоискатель ничего не даст, он и так заходится визгом на её пирсинг. Ах, как правильно она в своё время проколола пупок и повесила на него улыбающегося чёртика! Теперь чёртик ответственен за писк в районе живота. Лора физически чувствовала, как на неё нисходит успокаивающая волна. Руки перестали дрожать, дыхание выровнялось. Теперь ей всё нипочём, а пульт она дома на коленке сделает, это для неё раз плюнуть. Девушка уселась поудобнее и вновь принялась за свой нехитрый обед. Сержант искоса наблюдал за ней, ничем не выдавая своих эмоций.

«Всё в точности как говорил капитан. Один в один. Она и впрямь ненормальная. И шустрая вдобавок. Только я шустрее».

— Спасибо за угощение, — сержант утёр ладонью губы, — теперь мир заиграл новыми красками. Видите, не такая уж вы и ведьма, как расписывал вас капитан.

— Что-то вы больно дружелюбным стали, — буркнула Лора, — не к добру это.

— Да хватит уже видеть врагов во всех окружающих. Мы, между прочим, разделили трапезу, это древнейший акт примирения сторон. Что вы опять так смотрите, будто я собираюсь вас пристрелить?

— Никуда я не смотрю, — Лора повернулась к принтеру и начала колдовать с настройками, — и вообще, не мешайте мне. Мне работать надо.

— Кстати, на какой вы стадии? Вы уложитесь в отведённые две недели? Мне надо докладывать командиру.

Внутри Лоры сжалась невидимая пружина. Она нервно поправила чёрно-зелёные пряди. Сейчас, когда её сокровище надёжно спрятано, лучше всего будет сдать «изделие» Гарту и распрощаться с этими стенами раз и навсегда. Она бросила незаметный взгляд на контейнер. Два рабочих экземпляра лежали, соприкасаясь блестящими боками. Да. Отдать капитану его бомбу, получить деньги и забыть «Красный отдел» как страшный сон. Девушка даже заулыбалась, обнажив слишком крупные зубы.

— Можете докладывать, что я закончила.

— Вот как? — «Один в один, и как только капитан это всё просчитал?»

— А что вас удивляет? Или мне надо корячиться тут у вас две недели? Я лучший инженер Ойкумены, это и ваш капитан знает, потому и нанял меня на эту работу. Мне не надо морочиться четырнадцать дней. У меня уже всё готово. Я просто перестраховывалась с этими дополнительными экземплярами. Слишком ответственное поручение.

«Ишь, как заговорила, прямо трели соловьиные. Тем лучше».

— Значит, я докладываю капитану.

— Ага. Ещё бутерброд? У меня их три.

— Нет уж, спасибо. Надеюсь, если всё сложится, через пару часов навестить буфет.

Гарт вошёл в инженерный корпус и, подойдя к дверям лаборатории, задумался на мгновение. Пока всё шло так, как он и предполагал. Сержант-охранник на секунду «потерял бдительность», и эта полоумная проглотила бомбу. Логично. Зная Лору, Рифус Гарт был на сто процентов уверен, что шизофреничка не закончит свои изыскания, пока не найдёт способ прикарманить своё сокровище. Больной разум, ничего не поделаешь. И как только она успокоится, надо приступать.

— Сержант доложил, ты таки совершила невозможное? — Гарт смотрел Лоре Грис в глаза, отчего девушка ёрзала на стуле. Охранник тоже стоял рядом, на всякий случай держа наручники наготове. От этого внутри Лоры что-то мерзко колотилось, и шарик давил на желудок ещё сильнее.

— Всё, как вы просили. Вот. Два экземпляра, рабочий и для тестов. Они одинаковые, выбирать вам. Пульты. То же самое. Я всё просчитала несколько десятков раз. Разлёт поражающих элементов в милю. Это я гарантирую. Термобарический взрыв...

— Тихо, тихо. Я вижу. — Капитан открыл контейнер и достал оттуда шарики и два небольших пульта. — Симпатично. Эстетствуешь? Так, ладно, это на склад в красную зону, — он передал два шарика и пульт вошедшему «красногалстучнику». Второй пульт Гарт незаметно сунул в карман. — Проверь свой банковский счёт, Лора.

Девушка со сомнением достала коммуникатор и через секунду заулыбалась.

— Десять тысяч, как я и говорил. Я своих обещаний не нарушаю.

— Вы даже не проверили бомбу... — Лору начали терзать смутные и непонятные опасения.

— Лора, мы оба знаем, что ты лучшая. Это был вызов, и ты его приняла. Я убеждён, все технические характеристики соответствуют заданию, но мы обязательно проведём контрольные испытания.

— Как?! — Этого Лора не могла понять и злилась.

— Ты думаешь, в морге не найдётся свежего трупа весом в семьдесят килограмм? А уж на полигоне кто-нибудь меткий выстрелит шариком в кнопку на пульте. Не переживай, Лора, я уже всё просчитал. И всё предугадал.

На этих словах перед глазами Лоры Грис снова поплыли цветные пятна. Разговор начинал приобретать неприятное направление. Девушка шумно сглотнула и затараторила:

— В чём вы меня обвиняете? Я ничего не нарушила! Вот! Вы же сами видели! Две бомбы, два пульта. Всё, как вы просили!

— Лора, ты что так заволновалась? Разве я обвиняю тебя? Я тебе уже даже заплатил. Прекрати психовать на ровном месте. Сержант, у вас были с ней проблемы?

— Никак нет, господин капитан. Мадемуазель Грис даже поделилась со мной обедом.

— Ну вот видишь, Лора, какой умницей ты можешь быть. Хватит зыркать на меня как на кровного врага. Если ты всё сделала на совесть, тебе не о чем волноваться. — Он достал из кармана пульт. — Какая милая штучка. И всего одна кнопка.

— В нём не предусмотрен откат назад, — Лора не сводила глаз с крошечного пульта, похожего на детскую игрушку, — у него всего одна функция...

— Понимаю. — Пальцы капитана гладили кнопку, отчего у Лоры на лбу выступила крупные капли пота. Рифус Гарт поднял на неё взгляд.

— Что-то ты сильно разволновалась. Что такое?

— Осторожнее, господин капитан... — У Лоры пересохло в горле. — Осторожнее с пультом...

— С чего это вдруг? Ты же следовала техзаданию?

Девушка кивнула, не сводя глаз с пальца на кнопке.

— Тогда чего ты боишься? Максимальная дистанция сигнала метр, верно? А все бомбочки уже на складе, и склад находится глубоко под землёй. Даже если я нажму кнопку, ничего не произойдёт. Или произойдёт?

Он подошёл вплотную к белой от ужаса женщине и рванул к себе. Со стороны это объятие могло показаться почти интимным.

— Больной разум, — прошептал Гарт в утыканное кольцами ухо, — всегда проиграет здоровому. Я тебя предупреждал. — И резко надавил ей чуть пониже солнечного сплетения. Перед глазами Лоры вспыхнули искры и она скорчилась от боли. Ещё чуть-чуть, и шарик продавил бы ей желудок. Она упала на четвереньки, содрогаясь в спазмах. Капитан вздохнул.

— Сержант, вызовите Вирса и пусть захватит рвотное.

Лора кашляла, выплёвывая слюну, и глаза её заливали бессильные слёзы боли и страха. Это конец. Как этот выродок догадался? Когда капитан вертел в пальцах пульт, у Лоры внутри всё сводило от ужаса. Но только сейчас она поняла, что это был блеф.

— Вы не... всё равно... не нажали бы...

— Конечно, не нажал. Я не горю желанием разлететься на куски вместе с тобой и сержантом Рутом. Но я обязан был проверить свою догадку. Эх, Лора, Лора. Просил же не чудить. Или датчики слежения не для тебя висят? Про видеофиксацию ни сном, ни духом?

Лора моргала, постепенно начиная понимать, что загнала себя в смертельную ловушку. Как она могла забыть о видеокамерах?

Гарт же только улыбался краешками губ. Несчастная сумасшедшая настолько зациклилась на своём конвоире, что у неё совершенно вылетело из головы всё остальное. На это Рифус Гарт и рассчитывал, посылая к Лоре сержанта Рута в качестве надсмотрщика. Живой охранник довёл молодую женщину до такого бешенства, что о датчиках она уже и не вспоминала, всё силы бросив на отвлечение внимания проклятущего наблюдателя. И вот результат.

Девушка всё так же стояла на четвереньках, не в силах сдержать кашель. Желудок болел от безжалостного тычка жёстких пальцев. Когда к ней подошёл доктор Вирс, она даже не услышала шагов.

— Что здесь происходит? — Доктор был озадачен.

— Вы не поверите, Вирс, контрабанда оружия. И где? В самом сердце Отдела. Доктор, прошу вас, пусть эта убогая выпьет рвотное и отдаст свою заначку. Осторожнее, она психически неуравновешена. Может укусить.

Эдвин Вирс мягко взял девушку за подбородок и чуть не отшатнулся, столкнувшись взглядом с залитыми мутным бешенством глазами. Было видно, что пациентка на грани истерики.

— Выпейте это, — Вирс поднёс к её губам стаканчик с молочно-белой жидкостью, — не надо отворачиваться. Вы сделаете себе только хуже, поверьте. Не надо сердить капитана. Пейте.

Лора корчилась в рвотных позывах, испытывая жгучую боль. Хоть и совсем небольшой, шарик с трудом прокладывал себе путь назад, и пару раз девушке казалось, что она задохнётся. Желудок яростно выворачивало, и наконец бомбочка в окружении непереваренных кусков бутерброда выкатилась на пол. Лора ошалело хватала ртом воздух, ничего не видя от заливающих глаза слёз. Язык щипало от мерзкой горькой желчи.

— Трудно с тобой, Лора, — сообщил с безопасного расстояния Гарт, — антисанитарию вот разводишь. Редкий ты экземпляр: вроде молодая девушка, а смотреть противно. Иди умойся и проваливай отсюда.

Она вытаращилась. Он её отпускает? Не запрёт в камере и не застрелит прямо здесь за её художества? Он что, ненормальный?

— Проваливай, кому сказал. Я даже денег твоих забирать не буду. Но и находиться с тобой в одном помещении не желаю. Забирай своё барахло и чтобы через минуту ноги твоей здесь не было, психопатка чёртова. Бонус с тебя я поимел, три бомбы вместо двух. Считай это амнистией. А теперь вон отсюда. Рут, проводите мадемуазель Грис, когда она смоет с себя свою блевотину. Доктор, благодарю за оперативный отклик. Все свободны.

* * *

Лора шла, пошатываясь, прочь от ненавистного здания. Её трясло, она почти не разбирала дороги. Капитан её отпустил. Неизвестно почему, но отпустил. Она вертела головой по сторонам, но слежки не замечала. То есть что, вот так просто? Забрал её «сувенир» и вытолкал взашей? Лора была уверена, что Гарт её застрелит. Или этот Рут. Почему... почему её выпустили на свободу? Рассудок Лоры Грис терялся в догадках. «Мне надо выпить. Мне остро надо выпить. Я хочу пива. Я хочу сидеть в "Сферическом коне", пить пиво и благодарить господа, что жива... И при деньгах. Он меня отпустил... отпустил... забрал бомбу, но отпустил... чёртов "красногалстучник"... чтоб он сдох... чтоб они все сдохли... суки...»

Лора не помнила, как дошла до «Сферического коня», но, обнаружив себя за стойкой с банкой пива, едва заметно выдохнула. В баре сидели сплошь знакомые лица, и бармен, Касберт, подвинул ей орешки. В «Коне» Лору знали хорошо, хоть и старались не смотреть в её сторону. Нелюдимая аспирантка не вызывала желания познакомиться с ней поближе. Но сегодня Лоре до дрожи захотелось чьего-то общества. Выпить, расслабиться... выгнать из памяти унизительную сцену в лаборатории и немигающий взгляд капитана, когда он смотрел, как она корчится в собственной рвоте... нет, обязательно выпить и расслабиться. На полную катушку.

Лора повертела головой по сторонам и наконец обнаружила, кого хотела. Лулу, местная девочка нетяжёлого поведения. Обычно она обслуживала мужчин, но Лора решила, что деньги могут заставить рыженькую кудряшку поступиться принципами. Она поманила девушку к себе. Лулу чуть было не шарахнулась, но, увидев характерное движение пальцами, словно они что-то пересчитывали, вильнула бедром и подошла. Деньги пола не имеют.

— Ой, — Лулу потягивала уже третий (и недешёвый!) коктейль, как её внимание привлекла большая настенная панель. Девушка вытянула шейку, пытаясь разглядеть происходящее на экране. — Новости... Лора, смотри, там пожар!

Лора лениво обернулась и вдруг оторопело выпучила глаза. С экрана на неё смотрели до боли знакомые места. Ведущая бойко тараторила за кадром:

— ...возгорание. По предварительным данным, произошёл сбой в смарт-системе квартиры на третьем этаже, что привело к короткому замыканию. Тушение осложняется тем, что огонь проник в квартиру выше, и там сотрудники службы ликвидации чрезвычайных ситуаций обнаружили настоящий склад с легковоспламеняющимися веществами, а так же компонентами для взрывчатки. Все жители дома эвакуированы в безопасное место. Полиция ищет людей, проживающих в квартире с боеприпасами. Возможно, эти люди готовили теракт. И вот только что нам поступила информация, что в этой квартире проживает...

Лора пулей вылетела из бара, провожаемая ошарашенным взглядом Лулу. Её обуял животный страх. Вот, значит, как капитан Рифус Гарт решил отплатить ей за неповиновение. «Я даже рук о тебя марать не буду». Её квартира! Все её разработки, все достижения... компьютер! Всё сгорело... а она, Лора, обвиняется в подготовке террористической атаки... господи...

Она стреляла глазами по сторонам, тяжело дыша, как загнанный зверь. Куда, куда пойти? В Институт нельзя, её наверняка там уже ищут. Домой... ага, домой, на пепелище... а эта шлюшка, Лулу, наверняка подробно опишет её полиции, да и Касберт тоже... Лора не заметила, как сходу впечаталась в кого-то.

— Мадемуазель Лора Грис? — Полицейский смотрел почти сочувственно. — Пройдёмте с нами. У полиции есть к вам вопросы.

На запястьях Лоры с тихим лязгом защёлкнулись наручники.

* * *

— Стайн?.. Да не дёргайся ты. Я всё помню про твою свадьбу, ты мне и не нужен сейчас. Но потом, после всех своих торжеств, зайдёшь на склад, в красную зону. Наш приглашённый инженер сконструировал бомбу, посмотришь. И на испытаниях поприсутствуешь, я назначил их через два дня, аккурат после твоего бракосочетания. Испытания пройдут в «комнате ужасов». Что?.. Я сказал, у тебя два дня, ты мне прямо сейчас не нужен. Готовься к свадьбе, чтобы не вышло, как у меня. Всё, свободен.

Гарт завершил разговор и, секунду подумав, записал в коммуникатор: «Цветы для Саи. "Тасманово море", шесть часов вечера».

«У меня не все сюрпризы смертельные».

Глава 35

— Мне страшно, — Сая в десятый раз нервно подскакивала к зеркалу, то поправляя волосы, то зачем-то приглаживая и без того безупречно сидящее платье, — трясёт, как перед экзаменом.

Девушка заметно волновалась, чего нельзя было сказать о её собеседнике.

— Бельчонок. — Дор с любопытством наблюдал за метаниями своей невесты. — Ты чего распсиховалась? Выглядишь на сто баллов, времени ещё вагон, машина будет только через полчаса. Заявку я уже давным-давно оформил и даже пошлину уплатил. Всё под контролем.

— Это ты у нас «господин командующий» и у тебя всё под контролем. А я боюсь! Что там будет, в этой мэрии...

— Поставим автографы под свидетельством и нас отпустят с миром. Если церемония не торжественная, то всё проходит в считанные минуты. Ну что ты, Сая, ну нельзя так волноваться. Так. Тебя что-то тревожит. Давай, выкладывай.

Сая села на краешек постели и нервно сцепила пальцы. Ей совсем не хотелось говорить Дору про недавнюю встречу с братом, и про то, что Тед с Линой частенько наведываются в «Тасманово море». Магистр физики твёрдых тел мог себе позволить периодические широкие жесты. Но промолчать означало солгать или того хуже — ненароком испортить собственную свадьбу, если не всю последующую семейную жизнь. Она тихонько вздохнула и решилась:

— Мой брат... Тед... они с женой иногда заходят...

— В «Тасманово море», я понял. Глупенькая, ну чего ты боишься? Твой братец не посмеет вякнуть при трёх офицерах отдела, да ещё при полной форме. А если попробует... я себе вечер портить не собираюсь, а вот Норт только кажется отрешённым мыслителем, умеющим лишь хмыкать и пожимать плечами. Думаю, он сможет убедить твоего родственника в опасности неосторожных жестов. Естественно, на словах.

— Я... я недавно его встретила, случайно... — Сая опустила глаза. — Как так можно... Столько злобы... Я никогда не думала, что можно так... до сих пор... даже Лина его испугалась...

— Выбрось этого человека из головы. — Дор подсел поближе и приобнял девушку за плечи. Та уткнулась лбом ему в плечо, стараясь не всхлипывать. Ещё глаза покраснеют и тушь потечёт. — Через час у тебя будет другая фамилия, другой статус и совсем другая жизнь. Забудь ты слово «Хоук» как страшный сон. Ну, а уж если твой родич окажется совсем невменяемым, навещу его в Институте. Просто так, чисто познакомиться. Шурин, как-никак.

— Я это ему и обещала, — Сая подняла заблестевшие глаза и всё-таки шмыгнула, — что пришлю инспекционную проверку в его лабораторию...

— Ну вот, сама всё и разрулила. Сая, малышка, ну что ты на ровном месте. Давай, успокойся, припудри нос и пошли. Мне тут от водителя сообщение пришло.

Сая округлила глаза, чуть не подпрыгнула и молнией метнулась к зеркалу.

* * *

В мэрии Сая только головой вертела, разглядывая цветные оконные витражи, мраморные балюстрады и картины на стенах в золочёных рамах, пока Дор что-то выискивал в информационном терминале, тихонько бурча себе под нос:

— Та-ак... гражданские отношения... условия и порядок вступления в брак... ага... седьмой этаж, комнаты десять тире четырнадцать... табло... Сая, ты где? Пошли, я нас вроде нашёл в списке. Седьмой этаж, комната одиннадцать. Сая! Ей-богу, на обратном пути всё рассмотришь.

На седьмом этаже их глазам предстала вереница одинаковых дверей, отличающихся только номерами. Коридор был светлым, но унылым, однообразную белизну стен оживляли только датчики слежения. Мраморное великолепие осталось в холле на первом этаже. Дор подошёл к одиннадцатой двери и нажал кнопку звонка.

— Да. — Клерк даже головы не поднял.

— Нам назначено на пять вечера... э-э-э... здравствуйте.

— Да. Да. Вижу. Садитесь. — Дора всегда удивляло, почему практически все административные работники в конечном итоге становятся похожими на грустных невыспавшихся хорьков. — Ваши удостоверения. Да. Хорошо. Мадемуазель Хоук, ваше решение добровольное и не получено путём принуждения или иными противоправными методами?

— Добровольное, — прошептала Сая, нервно теребя шёлковую ткань.

— Господин Стайн, ваше решение добровольное и не получено путём принуждения или иными противоправными методами?

— Добровольное. — А что вы хотите, это вам не торжественная церемония с речами и букетами. Регистрация брака она и есть регистрация брака, пять минут, и свободны оба.

— Подписи здесь и здесь. А вам, мадемуазель, ещё здесь, около графы «смена фамилии». Спасибо. — Клерк немного покопался в документах и поднял на Саю и Дора глаза в красных усталых прожилках. — Поздравляю вас с заключением брака. Копии свидетельства уже отосланы по вашему месту службы и будут прикреплены к вашим личным делам. Желаю счастливой семейной жизни. Следующие.

— Так просто? — Сая смотрела на Дора несколько ошеломлённо, вертя в пальцах свидетельство со своей новой фамилией. — Даже пяти минут не заняло.

— А нам больше и не надо, — Дор смотрел на девушку, будто впервые её видел, и как-то пытался уместить в голове, что отныне Сая Стайн — его жена. — Ну вот. Теперь тебе от меня точно не отделаться. Что скажешь?

— Ну и хорошо, что не отделаться, — она подошла поближе и провела пальчиками по его щеке, — я всегда знала, что это судьба. Ещё тогда, в прицепе. Так странно... Ты мне поначалу такой ужас внушал.

Дор хмыкнул:

— Ну ещё бы. Представляю, что ты обо мне думала. Особенно в первые дни.

— Да пошли они, эти первые дни, — прошептала Сая, — сгинули и слава богу. Даже вспоминать об этом не хочу. Пойдём, — она потянула его за рукав пиджака, — пока есть время, посмотрим на витражи. Я ни разу не была в мэрии, даже не думала, что здесь так красиво. Мы ведь не опоздаем в «Море»?

— До «Моря» ещё почти час. Ну пошли. Я здесь тоже никогда не был.

* * *

До «Тасманова моря» их домчал тот самый сержант-водитель, который вёл внедорожник в первый визит капитана Гарта в Восточный сектор. Парень поминутно косился в зеркало заднего вида. До него, как и до всего личного состава, уже дошли слухи о невиданном событии: модификации протокола «М+», и теперь водитель пытался незаметно разглядеть сумасшедшего добровольца. Сержант задавался вопросом, на кой чёрт этому киборгу жениться, но вслух свои сомнения предпочёл не высказывать. И того довольно, что, поговаривали, это тип назначен командующим какой-то небывалой спецоперацией, детали которой молоденький водитель не знал. Жена командующего на сержанта впечатления не произвела. Худенькая, русоволосая, мордашка милая, конечно, но не более того, да и размер бюста заставлял сочувственно хмыкать. Ну, на вкус и цвет, как говорится... Водитель предпочитал девушек ярких, фигуристых, таких, которых называли «зажигалочками». Мадам Стайн, по мнению сержанта, на «зажигалочку» была похожа примерно так же, как самокат на внедорожник. Общее — только колёса.

Автомобиль с красными номерами остановился около двухэтажного здания с неброской вывеской «Тасманово море». Но даже шрифт аквамариновых букв указывал на респектабельность этого заведения, где подавали настоящую рыбу и куда таким, как Сая и Дор, до последнего времени ход был заказан.

— Ничего себе, — Сая опасливо косилась на тяжёлые створки, не решаясь войти внутрь, — мне как-то страшновато...

— Сая, ну что ты с утра так дёргаешься? Я понимаю, сам волнуюсь, но ты что-то уж совсем перегибаешь. Уж один разок можно и в элитном заведении побывать, и повод есть.

— А тебе всё нипочём. Интересно, а твои... сослуживцы уже пришли?

— А это можно проверить только одним способом, — Дор толкнул массивную дверь со стилизованной под бронзу ручкой, — вперёд.

Зал «Тасманова моря» тонул в нежном полумраке, скрывая фигуры сидящих за столиками гостей; потолок и стены слегка освещались изысканным узором из искусно спрятанных светодиодов. Сая могла поклясться, что весь зал словно заткан лёгкой бирюзовой дымкой. Играла негромкая музыка, но оркестра видно не было, лишь пустовала пока небольшая сцена, где по вечерам выступала Элла Лин, местная звезда, послушать которую в «Тасманово море» приходили едва ли не чаще, чем поужинать. Это был какой-то совсем другой мир, мир искушённых ценителей настоящей музыки и настоящей кухни, мир женщин в вечерних платьях и мужчин в строгих костюмах, мир, который Сая Стайн видела только в кино. А теперь она сама стала частью этого мира, и это было так странно и удивительно, что девушка даже зажмурилась. Из мечтательной задумчивости её вывел голос метрдотеля:

— Позвольте вас проводить. Ваши друзья уже ожидают вас. Будьте любезны, следуйте за мной.

— Я кажусь себе нищенкой на балу, — Сая крепко вцепилась Дору в мизинец, — тут столько красивых людей... и музыка...

— Сая, ты сегодня затмишь всех красивых людей. Ты же видела себя в зеркало. Обалденно выглядишь, у меня в первую минуту челюсть упала прямо на пол. Не нервничай так. Тем более, что и столик заказан, и гости уже собрались. Интересно, сколько они уже тут торчат.

Сая прищурилась, пытаясь разглядеть Алби и обоих лейтенантов. Метрдотель уверенно шагал куда-то вглубь зала, ловко лавируя между круглыми столиками и кивая официантам в белых рубашках. Зал был заполнен едва ли на треть, основная масса гостей приходила к началу выступления мадам Эллы, и Сая смогла по достоинству оценить неброское и элегантное убранство «Тасманова моря». По стенам пробегали зеленоватые сполохи, будто волны качали ленты водорослей, тут и там вспыхивали звёздочками морские огоньки, а невидимый оркестр весьма похоже изображал шум волн. Этот нежный звук действовал гипнотически и завораживающе, и Сая буквально физически чувствовала, как её «отпускает». Ещё раз вглядевшись в колышущийся полумрак, она, наконец, увидела свою начальницу.

При появлении Дора и Саи три фигуры одновременно поднялись из-за стола. Сид и Норт себе не изменяли, традиционно облачившись в форму, а вот при виде Алби у Саи вырвался невольных вздох восхищения. Струящееся платье в пол цвета берилла, тщательно уложенные платиновые волосы... руководитель «Гипноса» могла сегодня лишить дара речи не только Саю, но и всех присутствующих мужчин. Сид и Норт, однако, будто бы и не видели всей этой красоты, глядя только на вошедших.

— Надеюсь, вас можно поздравить официально, — Губы Сида тронула лёгкая полуулыбка, — надеюсь, в мэрии всё прошло без проволочек. Сая, вы выглядите ослепительно. Господин командующий.

— Да, даже быстрее, чем я думал. Спасибо, Сид. Давно вы уже тут?

— С полчасика, — Норт прикоснулся сухими губами к пальцам Саи и невозмутимо продолжил, — пропустили по аперитивчику и не более того. Прекрасное место. Должен отдать должное госпоже Мирр-Гарт, никакие «Кварки» здесь рядом не стояли. Что ж, думаю, пора и шампанское разлить, — он подал знак официанту и сел на своё место.

— Ну как? — Алби не могла сдержать улыбки, глядя на Саю. Видно было, что девушка по-настоящему потрясена всеми этими интерьерами, музыкой и вышколенными официантами. — Не боялась там, в мэрии? Эти клерки против воли заставляют чувствовать себя виноватым во всех смертных грехах.

— Ой, нет, — Сая уже тоже улыбалась, — и вообще, всё так быстро произошло. Я и понять-то толком ничего не успела, только расписывалась где-то... три раза. Зато какие там картины... и витражи... а здесь так вообще...

— Это свадьба, девочка моя, ты имеешь право на всё самое лучшее. Между прочим, на тебя тут некоторые беззастенчиво пялятся. Сид прав, выглядишь сногсшибательно, а ты ещё сомневалась, брать это платье или не брать. Я за тебя очень рада, Сая. Ты вполне заслужила это всё. И Дор тебя по-настоящему любит. Я знаю. Я вижу. Это ни с чем нельзя спутать. А вот и шампанское! Подставляй бокал.

Дор потягивал шампанское, полуприкрыв глаза, и удивлялся своему спокойствию. Конечно, это не шумная вечеринка где-нибудь в «Очарованном кварке» или выпивка на спор в «Сферическом коне», но сегодня на командующего спецоперацией словно снизошла мягкая успокаивающая волна, смывающая все тревоги. «Так и должно быть, — промелькнуло у него в мозгу, — так и должно быть. Сая моя жена, мы сидим в лучшем заведении этой части конгломерата, со мной мои друзья и сослуживцы. Так и должно быть. Наконец-то я на своём месте...» Он незаметно сжал пальцы Саи и ободряюще улыбнулся. Девушка осторожно смаковала холодный брют, всё ещё несколько смущённо улыбаясь. Ну да. После вросшего в землю прицепа с опреснителем тридцатилетней давности, а потом каземата с зарешёченным окном перемены в жизни Саи Стайн были просто разительными, и она ещё не привыкла к ним. Как и к своей новой фамилии.

— Вы позволите? — Норт улыбался редко, но улыбка удивительным образом преображала вечно хмурое и невозмутимое лицо. — Если ваш муж не против.

Сая бросила взгляд на Дора. Тот едва заметно кивнул, снова пригубил пенящийся напиток и наклонился к Сиду, что-то обсуждая вполголоса. «Опять эта операция... Даже на собственной свадьбе...» Сая подала Норту руку и вышла в зал.

Мадам Элла уже заняла своё место на небольшой сцене, и невидимый оркестр заиграл новую мелодию, от которой у Саи сладко заныло где-то внизу живота.

— Что это за песня? — шёпотом спросила девушка у своего спутника.

— О, это очень старая песня. Ещё довоенная. Ей где-то триста пятьдесят лет...

— Какой удивительный мотив...

— Это танго. Вы умеете танцевать танго?

— Да ну что вы, господин Ледс, — засмеялась Сая, — я так... как все...

— Я тоже. Но иногда, слушая мадам Эллу, хочется научиться. Сюда многие ходят, чтобы послушать её.

Сая прикрыла глаза, кружась в танце, и постаралась разобрать слова.

«... Полгода не балует солнцем погода,

И души застыли под коркою льда, —

И, видно, напрасно я жду ледохода,

И память не может согреть в холода;

Все нужные ноты давно сыграли...»*

— Какие странные стихи, — прошептала Сая, ещё раз бросив взгляд на сцену, где у стойки с микрофоном пела удивительно яркая брюнетка в блестящем, как чешуя, бирюзовом платье с разрезом до бедра. Голос у мадам Эллы был низкий и чувственный, отчего танго приобретало невиданную глубину. — Что такое «ледоход»?

— Я же говорю, это очень старая песня. Довоенная. Тогда, наверно, были холода и реки покрывались льдом.

— Как это? — округлила глаза девушка. Она попыталась представить себе замёрзший каньон и не смогла. Это как же должно быть холодно? Неужели раньше люди жили при минусовой температуре? Как же им это удавалось? И сколько энергии тратилось на обогрев? Но ведь жили, пока яростный вихрь войны не смёл всё подчистую, жили, любили, писали такие вот песни...

«... В оркестре играют устало, сбиваясь,

Смыкается круг — не порвать мне кольца...

Спокойно мне лучше уйти, улыбаясь, —

И всё-таки я допою до конца...»

Дор проследил, как Алби вышла в дамскую комнату поправить причёску, покосился на Саю, танцующую с Нортом, и прошептал Сиду в ухо:

— Вы можете счесть меня помешанным на кровной мести отморозком, но до нашего броска мне необходимо разобраться с двумя проблемами. Мы можем не вернуться из Внешнего мира, и тянуть я не намерен...

— Вы про Дира? — В глазах Сида мелькнуло сумрачное сочувствие. Дор удивлённо отстранился.

— Вы в курсе?

— К сожалению. Простите, господин командующий, это не тайна. Не то чтобы Сая рассказала мне... но я понял. А вторая проблема?

— Магистр физики твёрдых тел Тед Хоук. Её старший брат, вышвырнувший Саю из дома после истории со взрывом. После этого она стала ваганткой, ну и далее как по нотам: арест, Дир, каземат, «Гипнос». Если бы не Хоук, она бы не испытала всех этих ужасов.

— Если бы не Хоук, вы вряд ли женились бы на ней. Но я понял. Господин командующий, бригада всё обращает на пользу. Ваша первая проблема способна решить вторую, и они взаимно аннигилируются.

Дор смотрел и чуть ушами не хлопал. Он был бесконечно далёк от подковёрных разборок и тайн бригады, в которых вольготно себя чувствовали только капитан и Гельт Орс. Сид тоже не походил на заправского интригана, но говорил уверенно, как только может говорить прожжённый опер. Дору же хотелось только одного — возмездия для обоих, для Альда Дира, искалечившего девушку так сильно, что прошло несколько месяцев, прежде чем она смогла поверить, что Дор не причинит ей боли, и магистра Хоука, поставившего честь семьи выше этой самой семьи.

— Я не очень понял...

— Дор. — Сид Кайт впервые после назначения Дора на должность командующего назвал молодого человека по имени. — Вы ещё очень молоды и у вас просто мало опыта в делах такого рода. Поверьте мне, Альд Дир заставит магистра подавиться своими твёрдыми телами. Дир боится вас, он не знаком с вами лично, но ваша слава идёт впереди вас. Он не хочет поездки в нейтральную зону. И он знает, что превысил полномочия.

— Превысил?.. — Дор смотрел во все глаза, забыл про бокал в пальцах. Сид кивнул и его губы на миг тронула горькая усмешка.

— Я был в конференц-зале в тот день, как и все мы. После этой необдуманной выходки Саи капитан приказал Диру «пообщаться с ваганткой приватно, душа в душу, но без сотрясения». Увы, такая жизнь. Гарт приводит к покорности железной рукой. Но он не распоряжался насчёт...м-м-м... такого метода. «Приватно», господин командующий, значит «без свидетелей», а не то, что нарешал Дир. И, я уверен, госпожа Мирр-Гарт тоже формулировала свой приказ без расчёта на сексуальное насилие. Дор, нам всем безразлично, как именно ломать человека. Но кое-какие рамки ещё остались. Дир превысил полномочия.

— Но тогда можно сдать его капитану...

— Вы хотите личной мести, господин командующий? Вижу, хотите. И я хочу. Кем бы не была ваша жена в прошлом, она не заслужила «ласки» Альда Дира. Многие из нас давно мечтают немного обкорнать нашего вербовщика. Его спасает то, что он мегапрофи. Влезет в душу любому, господа бога завербует, и тот ещё должен Диру окажется. Гарт из-за этого его и терпит, хотя Дир успел уже посидеть в каземате после того, как неосторожно высказался о госпоже Мирр-Гарт. Дир боится капитана, а кроме капитана он боится только вас. Больше никого. Послушайте. Сегодня ваша свадьба. Выбросьте из головы хотя бы на этот день все тревоги и проблемы. А завтра я вызову Дира на «поговорить». Равному по званию он не откажет. А вот и ваша жена. — Сид залпом допил шампанское и придал лицу рассеянно-улыбчивое выражение.

— Всё шепчетесь об этой операции, — Сая села рядом и прикоснулась пальчиками к щеке мужа, — ну сколько можно. Неужели вы совсем не умеете расслабляться?

— Уже всё, — улыбнулся Дор, — бельчонок, мы уже закончили. Просто обсудили один момент, ты же всё равно танцевала с Нортом.

— Удивительная песня, — сообщила Сая, придвигая к себе бокал, — про лёд. Ты когда-нибудь видел лёд?

— Вот, — Дор уже смеялся вслух, — в ведёрке с шампанским.

— Да ну тебя! — Девушка хлопнула ладошкой по столу. — Я имею в виду настоящий лёд, как если бы каньон замёрз.

— У нас такого не бывает, — откликнулся Сид, — но песня и впрямь красивая.

— Теперь ваша очередь, — заметила Сая, — я уже потанцевала и с Дором, и с Нортом, только вы остались.

— Да какой из меня танцор, — Сид шутливо вскинул ладони, — ну что вы. Я только руки заламывать умею и браслеты надевать. Ну и стрелять на поражение. Нет-нет, Сая, я пас. Опозорьте меня как-нибудь по-другому.

Сид говорил всё это, искренне надеясь, что алкогольный дурман не позволит девушке разглядеть тоску в его глазах. Он умел танцевать, хотя последний раз был лет семь назад. Но Алби права, бог знает, насколько глубоко транс прочистил ему мозги. Сид всей душой не хотел рецидива, который вполне мог настичь его, стоит только положить руку на талию этой девушки. Нет-нет. Пусть уж лучше он будет в её глазах бывшим куратором её мужа, равнодушным винтиком зловещей системы и машиной для выбивания показаний. А ведь ему ещё разбираться с её братом и этим выродком Диром...

— Какой прекрасный вечер... — Алби даже зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, как Норт, сидевший лицом ко входу, вскочил из-за стола. «Что такое?»

— Господин капитан, — остальные тоже повскакивали с мест. Алби лишь удивлённо таращилась на мужа. «Господи, Риф-то здесь что забыл?»

— Вольно, — бросил Гарт, — не в кабинете. — В руках капитана был небольшой букетик. — Сая, мои поздравления. Вы обворожительны. Стайн. Не мне вам напоминать, что отныне вы вдвойне ответственны за эту женщину. Посему постарайтесь провести операцию по высшему разряду и вернуться живым. Вас, господа, это также касается. Да что вы все выпучились? Я тоже хочу поздравить наших новоявленных молодожёнов. У нас такое нечасто. Курт, — он обернулся к подскочившему метрдотелю, — ещё один прибор. Я ненадолго.

Мадам Элла пела очередной романс, пары в зале кружились в танце, а Сая сидела, пила шампанское, осторожно откусывала кусочки акулы по-тасмански и до сих пор не могла поверить, что всё это происходит с ней по-настоящему. Старая жизнь растаяла вдали дымным призраком нейтральной полосы, ушли в небытие ужасы вагантского существования впроголодь и в постоянном страхе обнаружения, растворился в зеленоватом мареве холодный каземат с жёсткой койкой, не было больше мучительного ожидания «часа Х», после которого её немилосердно шарашило током... ничего этого больше не было. Сая Хоук умерла, и вместо неё родилась Сая Стайн, жена командующего спецоперацией, уважаемая сотрудница проекта «Гипнос» и просто счастливая женщина. Сая пригубила ещё немного холодного брюта. Мадам Элла пела про «вечность на двоих».

* — фрагменты романса В.Высоцкого "Так дымно" (1971 г.)

Глава 36

— М-м-м... — Сая приоткрыла один глаз, потянулась и заново завернулась в одеяло. — Пять утра... Зачем тебе так рано...

— Бельчонок, — Дор чмокнул девушку в тёплое плечо, — я же говорил, мне на полигон надо, на испытания заряда. Не я же время назначаю. Спи.

— Полигон... — Сая накрылась с головой, высунув наружу левую пятку, — м-м-м... А когда ты вернёшься? Мне госпожа Мирр-Гарт дала выходной...

— Хорошо тебе. Спи, бельчонок, спи. Проведём испытания и я сразу домой. А сейчас мне пора. Капитан ждать не любит.

Дор говорил всё это, спешно одеваясь и борясь с непрекращающейся зевотой. Вчера они все разошлись из ресторана около часа ночи, когда даже двужильный Сид дал слабину и начал откровенно вырубаться. А поспать Дору с Саей удалось буквально часа два с половиной, и теперь молодой человек старался не закрывать глаза лишний раз. А то так вот моргнёшь, а выморгнешь через шестнадцать часов. У Дора уже бывало такое, в Институте, когда надо было идти в лабораторию после всенощных бдений в «Очарованном кварке» с вереницей пустых стопок на барной стойке. Но если в Институте дисциплина просто приветствовалась, то в Отделе она была возведена в абсолют, в догму, и никакие свадьбы, празднования, возлияния и брачные ночи не могли служить оправданием опозданию на полигон. Уж это Дор Стайн выучил как устав бригады.

— Спи, — снова прошептал он в маленькой круглое ушко, закрытое русой прядью, — спи.

Сая что-то мурлыкнула неразборчиво, высунула из-под одеяла вторую пятку и уткнулась лицом в подушку. Через мгновение она уже сладко сопела, чему-то улыбаясь во сне. Дор несколько секунд постоял над спящей девушкой, любуясь её тёплой беззащитностью, а потом на цыпочках выскользнул за дверь. Его путь лежал в «комнату ужасов», на испытания бомбы, сконструированной сумасшедшей аспиранткой по имени Лора Грис, про которую капитан сообщил, что она «приглашённый инженер». Об участи Лоры после завершения работ Дор ничего не знал.

* * *

Перед «комнатой ужасов» молодой человек в нерешительности остановился, с удивлением глядя на двоих мрачных санитаров из морга в длинных робах и каталку с телом в чёрном чехле. Небритые санитары смотрели исподлобья, а один что-то бормотал себе под нос. Дор прислушался.

— Сплошные выродки эти «красногалстучники», ничего святого у них нет. Это где видано, чтобы так над трупом глумиться: в желудок какую-то дрянь зашивать...

— Отставить разговоры! — Дор аж вздрогнул. Гарт умел приближаться абсолютно бесшумно. — Какого лешего вы здесь трётесь? Я ясно дал понять: привезли тело и свободны.

— Дык, а... — Бормочущий санитар вскинул запавшие глаза с синими кругами и даже рот приоткрыл. — А забирать потом?..

— Нечего вам будет забирать. Если, конечно, вы не умеете собирать тела по атомам. Пошли вон, оба.

Санитары поёжились и торопливо направились к выходу; один из них с трудом удержался, чтоб не сплюнуть. Каталка с трупом одиноко стояла около двери в «комнату ужасов».

— Нам сюда, — Рифус Гарт занял своё место у наблюдательного пункта. Перед ним, сколько хватало глаз, распростёрлась прозрачная стена, за которой бурлил, дрожал и изгибался симулятор Внешнего мира. Дор примостился рядом, с удивлением глядя на массивный манипулятор, устанавливающий безымянный труп в сердцевину сконструированного леса. Гарт нажал кнопку, и часть прозрачной стены поползла вверх.

— Предстоит изрядная хохма. Нам ещё повезло, что утром этого бедолагу зашибло на стройке. Труп совсем свежий, и весит аккурат семьдесят килограмм. Держи, — он протянул Дору странного вида пистолет, — будешь проводить испытания собственноручно. Но сначала повтори, что должно произойти.

«О господи...» Дор про себя даже порадовался, что может не моргать. Иначе он бы уже давно свалился со стула и самым вульгарным образом заснул на полу.

— При детонации происходит взрыв бомбы внутри носителя, последующее возгорание воздушной волны, разлёт фрагментов в милю...

— Наш труп, при всех его достоинствах, всего лишь куль с кишками. Сам он детонатор не активирует. Сид говорил, стреляешь ты на зависть многим, и я помню твою змеиную башку. Целься как следует. Твоя задача попасть шариком в кнопку. И учти. — Дор даже голову в плечи вжал под жутким неподвижным взглядом. — Ты обязан не промахнуться. Потому что в случае чего ты и только ты будешь стрелять в пульт Кита Тригга.

— Но как это?.. — У Дора пошли перед глазами цветные пятна. Ни о чём подобном Рифус Гарт его не предупреждал. — Я не понимаю, господин капитан...

— Ты знаешь, что творится у человека в голове на пороге смерти? Да, Тригг согласился на самоубийство, он очень серьёзно подошёл к своей миссии, он исправно набирает вес и тренирует мышцы, чтобы к началу операции снова научиться ходить. Он принял свою участь, но. Он человек. Слабый, безвольный, трусливый человек, давным-давно забывший, как выглядит мир за стенами лазарета. Он может мечтать о смерти в своей палате, опутанный трубками и датчиками, которые не дают ему умереть раньше срока. Но я не знаю, как сильно его перемкнёт во Внешнем мире. Вполне вероятно, что он испугается. Не сможет заставить себя нажать на кнопку даже под «рубиновым рассветом». Инстинкт самосохранения, сержант Стайн, сильнее любого другого, сильнее голода, жажды, сексуального желания. Этот инстинкт перебивает любыедоводы разума. И даже самое чёрное, самое безысходное отчаяние может дать сбой, когда придёт время по-настоящему распрощаться с жизнью. Будь готов к этому. К тому, что тебе, возможно, придётся убить Кита Тригга, если он сам не сможет нажать на кнопку. А теперь стреляй. Надо посмотреть, что наконструировала наша уважаемая мадемуазель Грис.

Давно уже у Дора так не дрожали пальцы, выплясывая на спусковом крючке. Неумолимая логика подсказывала ему, что вариант с убийством Тригга имеет столько же шансов на существование, сколько и добровольный самоподрыв изобретателя «Гипноса», и всё же Дор никак не мог успокоить дыхание и сосредоточиться на цели, подсвеченной лазерной точкой. Где-то здесь и проходила та невидимая линия, что отделяла его ото всей его прежней жизни. В старой жизни Дор Стайн мог сколько угодно прорабатывать детали броска, собирать воедино разрозненную информацию из лабораторий и полигонов, упражняться в тире и устраивать свою семейную жизнь. В новой жизни он должен был быть готов бестрепетно застрелить живого человека, который ему лично не сделал ничего плохого. И пусть сейчас на месте Кита Тригга находился труп безвестного рабочего со стройки, сути дела это не меняло. Оперативники бригады должны были уметь стрелять на поражение и не имели права на раздумья и философскую рефлексию. Дор сделал глубокий вдох, и между двумя ударами сердца нажал на спусковой крючок.

Гарт исподволь следил за своим подчинённым. У парня вовсю трещал шаблон, это было видно невооружённым глазом. Капитан неслышно хмыкнул. Если Стайн сможет переступить через себя и выстрелить, он, Гарт, с чистой совестью утрёт лоб. Далеко не все оперативники могли равнодушно спустить курок, хоть Дор Стайн об этом и не знал. Тот же здоровяк Селвин, настоящий медведь, способный одним ударом послать человека в глубокий нокаут с переломом основания черепа, так и не нашёл в себе сил пустить пулю в лоб одному одиозному товарищу из сталкеров, оказавшему сопротивление при аресте. Гарту тогда пришлось самому стрелять на поражение, и об этом случае они с Редом не вспоминали никогда, и всё же оба знали, что это было. А теперь Дор должен был доказать, что капитан не зря присвоил ему внеочередное звание и доверил руководство беспрецедентной спецоперацией. Гарт снова скосил глаза на молодого человека. Тот вытянул руку, прицелился и выстрелил.

В ту же секунду прозрачные стены содрогнулись от вибрирующего гула, от которого волосы на руках встали дыбом и заложило уши. За пуленепробиваемым стеклом со стоном падали во влажный мох хвощи и тонкие деревья, дрожащее марево почти физически колыхнулось, разнося взрывную волну по спроектированным джунглям. Дор даже дышать забыл, во все глаза таращась на последствия взрыва. Труп несчастного строителя разметало на мельчайшие кусочки, и даже кости разлетелись на осколки, прошивавшие мясистые листья насквозь, словно метеориты космический корабль. Миниатюрная бомба обладала сокрушительной силой. Дор дрожащими руками отёр внезапно вспотевший лоб, стараясь не смотреть на перемолотые стволы и безвольно обвисшие лапы хвощей, на смятые в гармошку деревья и густые зелёные брызги с ошмётками, заляпавшие прозрачную стену. Только бы Кит Тригг не пошёл на попятный... Дор отдавал себе отчёт в том, что он выстрелит, да, теперь он это знал точно, он выстрелит, если Кит заартачится... но лучше бы тот добровольно нажал на кнопку. Молодой человек обернулся к капитану.

— Что ж, наша скорбная на голову неформалка таки сотворила чудо. Эталонный заряд, сейчас спустим анализаторы и поглядим, достигнут ли нужный разлёт фрагментов. Что смотришь? Пальцы дрожат? Понимаю. У меня в своё время не было возможности тренироваться на жмурах, так стрелял, без политесов. Ничего, это пройдёт. Пока что ты оправдываешь мои ожидания, надеюсь, так будет и впредь. Сид должен был выбить из тебя всю романтическую дурь, ну, судя по всему, определённых результатов он достиг. Та-ак... А вот и анализаторы. Посмотрим...

Дор с капитаном приникли к монитору портативного анализатора. Маленький жужжащий коптер летал над местом взрыва, забирая пробы почвы, воздуха и растений на предмет следов разорвавшегося тела. На экране высвечивался радиус поражения. Медленно, но верно через полчаса кривая образовала почти идеальный замкнутый круг. Коптер пискнул и вылетел за пределы симулятора.

— Отлично! — Рифус Гарт был неподдельно доволен и даже потёр руки. — Вот это я понимаю. Прекрасная дистанция. Думаю, Тригг разлетится так же живописно. Стайн! Хватит пялиться на этот апокалипсис, хотя нет, пялься, запоминай. Мой тебе совет, перед подрывом Тригга обоснуйся где-нибудь повыше, чтобы не зашибло. А сейчас свободен. Расклад ты понял.

— Так точно, — тихо сказал Дор, — понял.

— Что? — Гарт требовательно посмотрел сержанту в глаза. — Что именно ты понял, Стайн? Что не так уж и трудно нажать на спусковой крючок? Или у тебя наконец-то сложилась в голове мозаика относительно вашего с Сидом и Нортом задания?

— Так точно, — повторил Дор, — сложилась. Две.

— Вот как. — Капитан откинулся на спинку стула и начал задумчиво барабанить пальцами по металлическим подлокотникам. — Две. Не ошибусь, если предположу, что ты так и не перестал вынашивать идею украсть у погранцов вертолёт. Я не прав?

Дор молча кивнул. Он понимал, насколько бессмысленны эти раздумья, когда он ночами, дождавшись, пока Сая перестанет ворочаться и уснёт, прикидывал так и эдак, как хорошо бы каким-нибудь доселе неизвестным способом умыкнуть винтокрылую машину у пограничной службы и тем самым здорово облегчить себе и остальным продвижение во Внешний мир. Вертолёт снимал почти все имеющиеся проблемы, вот только «Красный отдел», в чьём ведении были самые передовые технологии и разработки, своего воздушного флота не имел. Для набегов на Институт вертолёт не был нужен, а проникать за Грань оказывалось проще на «Орфе» и «Томагавке». Но высадка за пятьдесят миль от границы... Дор почти физически чувствовал этот зуд. Если бы у них был вертолёт!..

— Я на твоём месте не обольщался бы насчёт вертушки, но и в отчаяние бы не впадал. Твоё дело разработка, техническое обеспечение это уже моя печаль. Тоже без гарантий, но шанс есть. Исчезающе малый шанс. Те вертушки, что используют полиция и телевизионщики, нам не подойдут. Они маленькие, хлипкие и это я уже не говорю о том, что тамошних пилотов хватит удар об одном упоминании Внешнего мира. Пограничники другое дело. Это армия, считай. И у них есть транспортный вертолёт, способный преодолеть значительное расстояние и вместить довольно большой груз. Вопрос в другом. Главный погранец не любит ни меня, ни наш отдел, а причины у него есть. Слушай внимательно, Стайн. Скоро нам всем предстоит «работать лицом» у канцлера. Я выбил аудиенцию, она через три недели. К этому времени, Стайн, ты должен ориентироваться в своих наработках как рыба в воде. Хоть пешком, хоть на вертушке. И вот ещё что. — Гарт почти вплотную приблизился к замеревшему статуей Дору. — Там будет Берг. Над Берг, командующий пограничной службой Ойкумены. Я добился, чтобы канцлер вызвал его к нашему докладу. И говорить с ним будешь ты, как командующий операцией. Выуживать из него свой вертолёт. Это будет непросто. Для Берга ты всего лишь щенок, молокосос, желторотик, которого он и слушать не станет. Он будет тебя провоцировать. Оскорблять. Унижать, скорее всего, он никогда не простит мне смерти Хаулза и постарается отыграться на тебе за всё. В его глазах ты выскочка, неизвестно как получивший звание, неопытный сопляк с одним-единственным походом во Внешний мир в анамнезе. И он по-своему будет прав. Твоя задача не поддаваться на провокации, отвечать спокойно и по существу. У Берга тридцатилетняя выслуга за плечами, он таких, как ты, на завтрак ел. Да, за твоей спиной будут Сид и Норт, но командир ты, тебе и отдуваться. Большего для тебя я сделать не смогу.

— Мне придётся говорить с командиром погранслужбы? — недоверчиво уточнил Дор. Он силился вспомнить всё, что знал о Наде Берге, и с сожалением понял, что главный пограничник для него тайна за семью печатями. А Гарт рассказывал это всё с таким выражением лица, что юноша понял: диалог с командующим Бергом обещает стать едва ли не самым трудным в его жизни.

— Придётся. И именно тебе. Ещё раз повторяю: не борзей. Из тебя временами южный сателлит так и прёт. А Берг старый служака, он тебя так по матушке протащит, забудешь, как тебя зовут. Ладно, я с тобой накануне проведу отдельный инструктаж по этому поводу. А сейчас иди и включай мозги. Теперь у тебя есть вся информация о деталях броска. Валяй, обобщай. Свободен.

* * *

Вместо того, чтобы засесть за детальную проработку будущей операции с учётом вновь открывшихся обстоятельств, Дор слегка подрагивающими пальцами набрал номер Сида.

— Кайт.

— Сид... это я. Вы говорили вчера...

— Спускайтесь через полчаса на парковку, — невозмутимо ответил Сид Кайт, — к «Орфу». На мой взгляд, это лучшее место для бесед подобного рода.

Он спускался на лифте на первый этаж, пытаясь унять внутреннюю дрожь, выровнять дыхание и перестать видеть мерцающие вспышки перед глазами. В памяти вертелись жуткие картины разлетающегося на мелкие ошмётки незнакомого человека, а сквозь них просвечивало холёное аристократическое лицо Альда Дира, всегда безупречно причёсанного и в идеально сидящей форме. В свои сорок четыре главный вербовщик выглядел максимум на тридцать пять и вызывал у прекрасной половины человечества неприкрытый и чувственный интерес. Аккурат до первого интима.

Дор ещё не успел зайти за угол, как услышал негромкий разговор двоих сослуживцев.

— Кайт, не заводись, — в голосе Дира были хорошо различимы панические нотки, — кой чёрт ты ко мне привязался. Я тебе уже сто раз говорил, я исполнял приказ. Мне эта анорексичка даром не сдалась, в отличие от тебя. Ха. В одном мы с тобой похожи: добровольно она ни перед кем из нас ноги не раздвинет. Так что отвяжись.

— Ты превысил полномочия, Дир, сам знаешь.

— А тебе-то что? Инициируешь внутреннюю проверку? Извини, Кайт, у тебя никаких доказательств, кроме слёз этой малышки. А их недостаточно.

— У Вирса её медкарта. Думаешь, наш добрый доктор такой лох, что не понял причины внутренних повреждений? Или, думаешь, он не в курсе того, что произошло в конференц-зале?

— Ты... — Дор словно воочию увидел, как Альд Дир скрипнул зубами. — Совсем спятил. Да кому она нужна, проверки из-за неё устраивать. Или это в тебе играет чувство неудовлетворённости? Ах-ах-ах, недоступная мечта, жена твоего командующего. Прямо мелодрама. Влип ты, Кайт. Мало того, что тебе не дают, так ещё и вынужден подчиняться недоноску из сателлита. Судьба, Кайт, я в восхищении. Хорошо тебя жизнь побила. А теперь пропусти, у меня куча дел.

— А я тебя и не задерживаю, — посторонился Сид, слегка повернув голову и столкнувшись взглядом со своим командиром, — сейчас будешь объясняться с её мужем. «М+», ты же помнишь. — И он с интересом воззрился на шумно засопевшего вербовщика.

Дор тоже смотрел на Дира, не отрываясь. Странно, в нём не бурлила ненависть к подонку, искалечившему его жену до такой степени, что ахнул даже доктор Вирс; даже чувство брезгливости отошло на второй план. Внутри Дора Стайна медленно разливался дымящийся холод, такой силы, что закололо кончики пальцев. Он подошёл к Диру поближе. Теперь стали видны едва заметные морщины в уголках бледно-зелёных глаз, начинающая пробиваться щетина, трещинки на губах и вообще вблизи Альд Дир вполне тянул на свои сорок четыре. А ещё в глубине холодных вечно скучающих глаз притаился страх.

— О. Сержант. — Альд Дир, как мог, изобразил сарказм. — Будете читать мне проповедь, как ваш... хм... подчинённый? Или вам тоже неизвестно понятие «приказ»?

— Известно, господин Дир. И про ваши превышения мне тоже известно.

— Здесь что, внезапно организовался клуб защитников невинно убиенных? Не забывайте, сержант, в то время ваша жена была ваганткой. А с вагантами разговор короткий.

— Да я уже понял, Дир, не суетитесь, — Дор это всё говорил, а сам рыскал глазами по парковке, опасаясь, что кого-нибудь принесёт сюда совершенно не вовремя. Наконец, убедившись, что горизонт чист, снова обратился к Альду Диру:

— В машину.

— Что? — Вербовщик даже глаза округлил. — Вы забываетесь, юноша. Я не ваш подчинённый, в отличие от этого терминатора-перестарка. И мне вы приказы отдавать не будете.

— В машину, — шёпотом повторил Дор и, помолчав, добавил, вперившись в лицо Альда неподвижными чёрными глазищами: — Вы что, вправду хотите обрести в моём лице настоящего врага?

Альд Дир сплюнул на пол, совершенно не стесняясь. Этот киборг, «М+», внушал ему настоящий, неподдельный страх. Вербовщик помнил, что ко всем прочим бедам этот молодчик из южного сателлита, а там у всех отмороженные мозги, взять хоть Кайта как иллюстрацию. Но Альд Дир не был бы собой, если бы безропотно пошёл на заклание.

— Решили вдвоём расправиться с одним? Да ещё и не модификантом? Наши силы неравны, много ли вам удовольствия в такой победе?

— Вы что, думаете, я вам морду бить буду? — удивился Дор. — Я, конечно, гопник с окраины, но свой кодекс чести имею. В машину, господин Дир. Поедем кататься. Сид, вы пивом запаслись?

— А как же, — хмыкнул Кайт, — у меня похмелье не хуже вашего.

— Что вам надо? — вскипел Альд Дир, уже не зная, что и думать. — Я подам на вас рапорт, сержант. На имя капитана. И вы ещё умоетесь кровью за неуставные...

— Я-то своё отсижу, — Дор распахнул дверь «Орфа», — если выберусь из Внешнего мира. А вы давайте, не тяните кота за яйца. Садитесь. Хочу показать вам нейтральную полосу. Будете выёживаться, Сид вам челюсть сломает. Как равный равному. Да, и... Прошу вас, повторите дословно приказ капитана и госпожи Мирр-Гарт. Дословно.

Альд даже улыбнулся. Мальчик решил его подловить? Это не так легко сделать.

— Конвоировать вагантку в исследовательский блок, перед этим пообщавшись приватно, душа в душу, но без сотрясения. Что вам непонятно в этом приказе, сержант?

— Теперь слова Алби Мирр-Гарт, пожалуйста.

— Извольте. Привести вагантку к покорности. Доложить, когда закончу. Ну, я доложил. Что-то ещё? Давайте заканчивать, мне ещё рапорт писать, сержант Стайн.

— Успеете, — тихо сказал Дор, — если вообще сможете потом вспомнить, как буквы выглядят. Вы же сами сейчас расписались в своём превышении. Я нигде не услышал прямого приказа применить сексуальное насилие. Это ведь ваша личная инициатива, господин Дир? Вы правда думали, что останетесь безнаказанным вечно? — Дор смотрел на специалиста по агентуре чуть ли не с удивлением.

Дир сделал шаг назад. М-да, если бы он провидел будущее, ограничился бы парой затрещин для этой девчонки, ей бы и этого хватило, ну выбил пару зубов, ничего, подлатали бы. Вирсу всё равно, что штопать. Кто ж знал, что за неё вступятся двое переделанных ублюдков, один другого краше. Дир прекрасно отдавал себе отчёт, что может подать хоть сотню рапортов, от сотрясения мозга это его не спасёт, что уж говорить о нейтральной полосе. Вербовщик видел тех, кто возвращался оттуда, по недомыслию призвав на себя гнев капитана. А этот лысый выродок хуже капитана. Гартову блондинку он, Альд, пальцем не трогал, и всё равно отсидел за скабрезные комментарии, с женой сержанта вышло смешнее. И теперь пришла пора платить по счетам.

— Даже не спрашиваю, гарантируете ли вы мне безопасное возвращение.

— От вас зависит. Я уже всё вам сказал, господин Дир, в машину и пристегнитесь, будьте любезны. Нет-нет, на переднее сиденье.

Дир с яростью захлопнул дверь внедорожника. До него только сейчас начал доходить весь абсурд ситуации. Какой-то выскочка, молодой отморозок, решил тут своими силами восстановить справедливость. Как будто его, Дира, отбитые почки как-то помогут вернуть из небытия последнюю девственность этой вагантской замухрышки. Но спорить было бесполезно. На него в упор смотрели две пары равнодушных, как у рептилий, глаз. «Чёрт с ними, до смерти не убьют, пар выпустят и всё. Или тебя в молодости не били, Альд? Потерпишь, а потом отомстишь. Капитан, хоть и такой же выродок, неуставных не прощает. Модификанты, тоже мне. Элита. Ничего... элита... ещё посидите на гаупвахте без окон, без дверей... оба... мутанты чёртовы...»

Гарт из окна кабинета пронаблюдал, как с парковки выехал «Орф», махина, специально сконструированная для форсажа нейтральной полосы. «Понеслась вендетта...» Капитан догадывался о том, кто сидел внутри внедорожника и с какой целью этот внедорожник покинул стоянку. Видимо, Стайн решил разделаться со всеми своими проблемами одним махом, памятуя, что может не вернуться из марева Внешнего мира. «Ну-ну. А Дир таки нарвался. Интересно будет на него потом взглянуть... после нейтралки... ведь знал, что в конечном итоге доиграется... ну, скатертью дорога. Чьё-то время истекло... Надо будет посмотреть досье его заместителя...»

Когда внедорожник влетел в пустынные долины Восточного сектора, и до нейтральной полосы оставалось меньше мили, Дор с визгом остановил автомобиль. Лейтенант Дир закатил глаза. Ну что ещё? За всю дорогу вербовщик не произнёс ни слова, как и его сопровождающие. Кайт на заднем сиденье периодически прикладывался к бутылке, снимая похмелье, Дор просто вёл машину без единой эмоции на лице. И обратился к Альду Диру только когда «Орф» окончательно остановился.

— Забыл сказать, что у вас есть выбор. Мы с вами можем покататься полчасика по нейтральной полосе. Уж тридцать минут мы с Сидом как-нибудь продержимся, насчёт вас не уверен. Но есть и другой вариант.

Дир лениво повернулся. Игнорирование зарвавшегося юнца было сейчас его единственным оружием.

— У моей жены есть брат, — продолжал тем временем Дор, — старший. Его зовут Хоук, Тед Хоук. Вам это имя незнакомо?

Альд Дир задумался на мгновение и отрицательно покачал головой.

— Он работает в Институте, в технологическом корпусе. Тед Хоук магистр физики твёрдых тел.

— Рад за него.

Дор кивнул.

— Этот человек сломал моей жене жизнь. Сломал задолго до вас, господин Дир. Он выбросил её на улицу за проступок, который она не совершала, просто оказалась не в то время не в том месте.

— Скорблю. И что дальше?

— Вы поедете в Институт. Не один, конечно, прихватите с собой какого-нибудь умника из исследовательского, я уверен, там найдётся пара-тройка докторов наук именно в категории физики твёрдых тел. Возьмёте физика и навестите магистра Хоука. Я убеждён, вы найдёте в его работах нечто... потенциально опасное и требующее вмешательства особой бригады.

— Хотите его унизить, — усмехнулся Альд Дир, — ну да, ну да. Чего от вас ещё ждать-то.

— Вы не поняли, — почти шёпотом произнёс Дор, — это ваш шанс. Либо вы ломаете Теду Хоуку жизнь, нагрянув с инспекционной проверкой и обнаружив кучу нарушений, либо я ломаю жизнь вам. До нейтралки меньше мили. С разрывами сосудов головного мозга вы можете не доехать до лазарета.

Альд Дир задумался. Что ж, если этому выродку позарез надо расправиться с неугодным родичем своей жены, причём чужими руками, да ради бога. По части подлогов лейтенанту Диру не было равных во всём Отделе.

— Если я выполню вашу просьбу...

— Я забуду, как вы выглядите. Просто не попадайтесь мне больше на глаза. Уничтожите Хоука, и я решу, что мы с вами в расчёте.

— Как же вы узнаете, что всё вышло так, как вы задумали?

— Я поеду с вами, — спокойно сообщил Дор, — в качестве обычного оперативника на подхвате. Чурбака с глазами и наручниками на поясе. Хоук меня не знает, ему будет всё равно. А я хочу посмотреть, как вы будете рушить его блестящую научную карьеру. Постарайтесь её разрушить, господин Дир. Иначе мы с вами опять приедем сюда, и глушить двигатель я не буду. Подумайте как следует, господин лейтенант. Сид, — Дор перегнулся назад, — вы там ещё не всё выпили? Подкиньте мне бутылочку, пока господин Альд Дир обдумывает свои варианты.

— Ещё и пьёте за рулём, — сплюнул Дир.

— Вам что за печаль. А у меня голова квадратная до сих пор, надо подлечиться. Ну так что?

Дир молчал. Ежу понятно, что сегодня же вечером он выцепит из исследовательского какого-нибудь физика этих самых твёрдых тел, потому что уж лучше пусть пострадает репутация магистра Хоука, чем его, Дира, физическая оболочка. Стайн, этот отморозок, не шутил, а если Альд будет долго думать, то может оказаться в пепельной равнине несмотря на все предложенные варианты. Да, пусть лучше загибается господин магистр.

— Как именно вы хотите погубить карьеру этого учёного? Запрещённые исследования? Халатность при потенциально опасных экспериментах? Пренебрежение техникой безопасности? Неэтичные разработки? Я уверяю вас, даже в физике твёрдых тел можно найти аморальный контекст. Что именно вы хотите получить, сержант? Мне необходимо подробно проконсультировать нашего специалиста, чтобы он знал, что искать. Мы ведь с вами не магистры... сержант.

— Угроза государственной безопасности. — Дор впервые за всё время широко улыбнулся. — Угроза, сравнимая с приснопамятным «Гипносом» институтских времён. Ваш физик, господин Дир, должен найти в этих кристаллических решётках и прочих транзисторах опасность для всей Ойкумены и доказать, что магистр Тед Хоук знал об этом, но никого не поставил в известность. От такого удара он вряд ли оправится.

Сид хмыкнул на заднем сиденье:

— Ещё плагиат приплюсуйте. У яйцеголовых на этой почве настоящий невроз. Если наш спец выяснит, что господин магистр спёр его наработки, быть беде. Кстати, рекомендую взять на вооружение. Если учёный из исследовательского отдела бригады обнаружит в данных магистра Хоука результаты своих разработок, на магистре можно ставить крест. Причём жирный. Разработки Отдела не могут покидать стен Отдела. Тут уж сразу браслеты и в изолятор.

— Ты что, потомок Маккиавелли? — сквозь зубы поинтересовался Альд Дир, с ненавистью глядя в зеркало заднего вида. — Уж позволь мне самому разобраться, как именно нагибать господина Хоука. Раз его существование так нервирует твоего командующего. Завтра, — он обернулся к Дору, — в девять утра. Не опаздывайте.

— Разумный выбор, — кивнул Дор и дал по газам, — меня, по правде говоря, в нейтралку тоже не тянет. Что ж, в девять так в девять. Надеюсь, пары часов нам хватит. У меня сейчас довольно плотный график.

Альд Дир ничего не ответил. Весь обратный путь он провёл в гробовом молчании.

* * *

— И последнее. — Альд потёр виски, будто его мучила головная боль. Все трое вновь стояли на парковке, словно и не было путешествия в Восточный сектор и обратно. — Один принципиальный момент. Этот ваш горе-магистр должен узнать причины нашего с вами визита? Должен ли он понимать, что это... м-м-м... некое возмездие или простая внеплановая инспекционная проверка?

— Это просто проверка. — Дор всматривался в лицо вербовщика, но не находил в нём даже тени волнения. — Бригада не сводит счёты. Бригада пресекает исследования, представляющие опасность для Ойкумены и её граждан. Мы сами по себе дамоклов меч. И магистр должен это прочувствовать в полной мере.

Альд Дир поднял на молодого человека бледно-зелёные глаза. Он помолчал несколько секунд, а потом бросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Рифус Гарт может вами гордиться, сержант. Вы сполна оправдываете его ожидания. Интересно, сбудется ли одно моё предчувствие, а если сбудется, как долго ещё я после этого протяну. Что ж, завтра в девять, как и было сказано. Но и вы, сержант, уж постарайтесь сыграть свою роль до конца.

— Что он имел в виду? — Дор повернулся к Сиду, который наблюдал за удаляющимся вербовщиком со странным выражением в глазах.

— Только то, что сказал. Будете изображать оперативника на подхвате, равнодушного болванчика. Что бы Альд Дир не порол вашему шурину, вас это не должно тревожить. Ваше дело защёлкнуть браслеты, если понадобится, не встревать в разговоры, поддакивать старшему по званию. Соглашаться со всеми его словами. Ни сном ни духом не выдать своей причастности к проверке. И не ставить в известность свою жену. Вы говорили, она вычеркнула старшего брата из своей жизни. Пусть так и будет.

* * *

Не успели они подняться с парковки, как у Дора заверещал коммуникатор. Он бросил взгляд на экран и подобрался. Сид сочувственно хмыкнул про себя. Только абсолютно наивный и инфантильный человек мог подумать, что капитан не заметит этой странной отлучки.

— Идите, — Кайт ободряюще похлопал своего командира по плечу, — вряд ли он вас сию секунду засадит в изолятор. Скорее всего, после операции, а там, глядишь, либо эмир сдохнет, либо ишак. Только горячку не порите.

Дор кивнул. Он уже мысленно выстраивал в голове разговор с Рифусом Гартом. О самосуде капитан имел весьма чёткое представление. Основанное на собственных впечатлениях.

— Линчевать, значит, задумал. — Гарт описывал круги вокруг неподвижно стоящего молодого человека. — Ну и как? Я видел Дира, он вполне себе жив и здоров, только мрачен не в меру. Что молчишь? Думаешь, можно безнаказанно стащить «Орф» и поехать по нейтралке, пепел осквернять? Ты знаешь, что за это я должен тебя упечь в изолятор минимум на полгода? Нет? Как ты думаешь, как я должен реагировать на самосуд среди своих подчинённых?

Дор тщательно обдумывал ответ, пытаясь сформулировать его максимально корректно. Шансы выйти из кабинета без наручников стремительно таяли.

— Я пальцем не тронул лейтенанта Дира. Я даже не доехал до нейтральной полосы. С Альдом Диром ничего не случилось...

— И это волшебным образом снимает с тебя обвинение в суде Линча. Ага. Мне не ври. Ещё и Кайта запряг. Послушай, Дор, я в принципе могу понять твои чувства и даже, возможно, соглашусь, что Альд Дир садист и получает удовольствие от мучения своих жертв. Но не тебе вершить над ним суд. Это моя прерогатива. Ты бы мог инициировать внутреннюю проверку или подать рапорт. Но ты же из южного. Тебе же надо лично почки отбить.

— Я его не трогал...

— Ещё раз повторяю тебе, чёрт лысый. Ты сядешь за самоуправство. Вернёшься извне и сядешь, никакой протокол тебя не спасёт.

Дор мысленно досчитал до десяти. Если и идти ва-банк, то сейчас.

— Я не сделал ничего сверх того, что в своё время сделали вы, чтобы уничтожить капитана Рона Гира.

Гарт даже опешил в первую минуту, а потом его лицо исказилось в странной и пугающей гримасе. Дор скосил глаза на интерком. Одно слово, и ему заломят руки, наденут браслеты и здравствуй, каземат. На минус тридцатом этаже.

Рифус Гарт всё так же недобро изучал лицо своего подчинённого, но молчал. Когда Дор уже решил было, что капитана сразила внезапная немота, Гарт вдруг рассмеялся, отчего по затылку Дора пробежали мурашки.

— Вот, значит, как заговорил. Интересно, интересно. Даже очень. Ты меня-то с собой не сравнивай, борец за справедливость. Хм. Вырастил на свою голову. Ты засранец, Стайн, молодой оборзевший засранец, но этим и ценен. Если я ещё хоть слово услышу об «Орфе», нейтралке и прочих орудиях возмездия, ты у меня забудешь, как белый свет выглядит. И Сая твоя останется вдовой при живом муже. Запомни это хорошенько.

— Господин капитан, — Каяться так каяться, Дор уже и сам понимал, что всё тайное здесь рано или поздно становится явным, — я попросил Альда Дира устроить внеплановую проверку одной из лабораторий в технологическом корпусе Института...

— Час от часу не легче. — Гарт сел в кресло и закурил. — Крыша едет, дом стоит? Опять кровная месть или ещё что? У тебя три недели до выхода наружу, а ты тут подковёрные интриги плетёшь. Тебе об операции думать надо и о том, как с Бергом разговаривать. Щенок отъехавший. Что тебе понадобилось в технологическом, да ещё с Диром впридачу?

Следующие двадцать минут Дор сбивчиво объяснял капитану свои мысли и задумки. Гарт слушал молча, лишь выпускал струйки сизого дыма, стряхивая пепел на блестящий пол. Наконец он затушил окурок и воззрился на Дора светло-карими глазами.

— Ещё и подлог. Дор Стайн, твои методы иначе как варварскими не назовёшь. Ты не понимаешь? Если у этого твоего шурина всё чисто, ты ухитришься опозорить только бригаду и никого больше. Ещё и извинения придётся приносить за вторжение. И единственное, что тебя может спасти, это Альд Дир. Он гений вербовки и такой знаток человеческих душ, что диву даёшься. При всех его склонностях и при всей твоей нелюбви к нему, как ни странно, только он способен помочь тебе в твоей вендетте. Он действительно сможет довести магистра Теда Хоука до полного помрачения рассудка. Так что, — Гарт встал, — придётся тебе наступить на горло собственной песне. Иди, изображай болванчика. За это в изолятор не сажают. А после ты в сторону Альда Дира даже шагу не сделаешь. Тем более, что он кое в чём прав.

— В чём? — хрипло спросил Дор. Согласие капитана на заведомо незаконную проверку потрясло молодого человека до глубины души.

— В своих предчувствиях, сержант Стайн. Альд Дир по долгу службы научился проницательности. А ваша идиотская проверка будет тебе хорошим уроком, если найдёшь в себе силы усвоить его.

— Господин капитан...

— Я всё сказал. На ошибках учатся, сержант. Постарайся сделать так, чтобы твой искренний душевный порыв не стал твоей самой роковой ошибкой. Не заставляй меня думать, что ошибку совершил я. Свободен.

Дор вышел на слабеющих ногах, пытаясь разложить по полочкам этот диалог, и не мог. Он не понимал мотивов капитана, не понимал, почему тот согласился на вопиющую бездоказательную проверку, что имел в виду под роковой ошибкой и вообще почему не засадил его, Дора Стайна, в камеру под замок. Он знал, что упустил в этом разговоре главное, эта мысль мучила молодого человека до тошноты, но отыгрывать назад было уже поздно. Завтра он вместе с Альдом Диром и специалистом по физике твёрдых тел будет восстанавливать справедливость незаконными методами, причём сам станет играть роль статиста. «Бригада всё обращает на пользу». Дор поёжился. И внезапно в голове у него словно расцвёл огненный цветок, как вспышка, как озарение. Он вдруг понял, с кристальной ясностью понял всё в один миг. Он понял, что капитан позволил ему поддаться непреодолимому искушению, чтобы впредь видеть пределы власти. Потому что ему, Дору Стайну, вскоре предстоит самому стать этим пределом.

Глава 37

На следующее утро Дор проводил Саю до дверей лаборатории, чмокнул, проследил, как она провела карточкой по замку и несколько минут смотрел куда-то сквозь коридоры и панорамные окна исследовательского корпуса. Накануне вечером они с Саей ходили в бильярд, а потом, уже ночью, поехали в каньон смотреть на сумасшедше огромную луну, тысячью блёстками отражающуюся в прозрачной реке. И ни тогда, ни сегодня утром Дор так и не нашёл в себе сил признаться девушке в своей авантюре.

«И не ставьте в известность свою жену. Вы говорили, она вычеркнула старшего брата из своей жизни. Пусть так и будет». Слова Сида бились у молодого человека в висках. Дор понимал, что его старший товарищ прав, это его, Дора, личная месть, и должна таковой и остаться. Сая Хоук умерла, похоронив вместе с собой все ужасы вагантского существования и садистские выходки начальника агентурного отдела. У Саи Стайн была совсем другая жизнь, и вспоминать прошлое она не хотела. Да и Дор не хотел, но оставлять безнаказанными людей, за одну минуту растоптавших всю жизнь Саи, его Саи, было выше любых доводов рассудка. Даже капитан это понял, хоть Дора и трясло до сих пор при воспоминаниях об этом диалоге. А теперь пора идти на парковку. Дир и специалист-физик уже должны были ждать его там.

— Знакомьтесь, это Джина Рэй, доктор наук, признанный эксперт в физике фазовых переходов второго рода. Я просмотрел личное дело нашего подозреваемого, он как раз занимается этой чертовщиной, сверхтекучестью и прочими чудесами термодинамических потенциалов. Госпожа Рэй любезно согласилась ознакомиться с работами... м-м-м... своего институтского коллеги. Госпожа Рэй, это мой помощник, сержант Дор Стайн. Мне повезло, капитан выделил мне в помощь модифицированного оперативника. Дело обещает быть интересным, в моей практике это впервые. Вы готовы? Машина подана.

Дор посторонился, пропуская доктора Рэй в автомобиль. Признанный эксперт оказалась невысокой полноватой рыжеволосой женщиной лет сорока, с непослушными легкомысленными завитушками около висков. Дору она почему-то напомнила продавщицу сдобной выпечки в магазинчике около Института. А оно вон как.

Джина оглядела «помощника Альда Дира» с лёгкой неприязнью. Вся эта история ей не нравилась, начиная со вчерашнего визита вербовщика в её лабораторию. Дир тогда безапеляционно заявил, что она, Джина Рэй, обязана всемерно способствовать прекращению опасных экспериментов в одном из технологических отделений Института, что ясно прописано в уставе. Джина устав помнила, и свои обязательства тоже, но ей ещё ни разу не доводилось участвовать в инспекционных проверках, а уж в таком составе тем более. Почему проверку возглавляет Альд Дир, он же спец по агентуре, а не оперативник-разработчик? Почему к нему пристегнули модификанта, конвоировать подозреваемого способен любой, даже самый тупой рядовой, а тут целый сержант, да ещё и трансформированный. Что происходит? И отдельно Джину выбешивал сам подозреваемый. Нет, ну это ж надо такому случиться: первая её проверка и именно Тед Хоук. Словно судьба специально ждала этого случая, чтобы столкнуть их с Джиной вновь. Женщина села в машину и с силой захлопнула дверцу. Что ж, если Дир хочет найти в работах проклятущего магистра какую-то крамолу, он найдёт. Она поможет. Джина из себя выпрыгнет, но Тед Хоук своё, наконец, получит.

Сам Альд Дир косился в зеркало заднего вида и довольно улыбался про себя. Модифицированный ублюдок вёл себя вполне прилично, а вот пышечка Джина явно находилась не в своей тарелке и в расстроенных чувствах. Три раза ха. Дир знал, что в исследовательском отделе были и более именитые эксперты, трижды доктора наук и профессора в области физики фазовых переходов, но остановил свой выбор на Джине Рэй. Досье, господа, надо читать вдумчиво и обращать внимание на малозаметные на первый взгляд детали. А он, лейтенант Альд Дир, собаку съел на деталях и, главное, на человеческих чувствах и отношениях. Обманутая женщина может затаить обиду и выжидать годами, зато когда подворачивается подходящий случай, её месть расцветает пышным цветом. «Однако. Да у нас тут настоящая мелодрама о трёхстах сериях. Что ж ты, магистр, так оплошал? И зять твой на тебя зуб точит, и бывшая коллега. Ох, чувствую, развернётся битва титанов, мне и делать ничего особо не придётся...»

Он снова скосил взгляд на Дора. «Ещё спасибо мне скажешь, мутант лысый. Что ты такое наплёл Гарту, что тот санкционировал проверку? Или он и впрямь...» Тут Альд Дир поёжился. Да нет, чепуха, в бригаде хватает людей, способных заменить Рифуса Гарта после его перехода в министерство. Тот же Орс, клещ административный, или этот блаженный Кайт. Да кто угодно, хоть он сам, Альд Дир. А что? Опыта работы с людьми у него хоть отбавляй, выслуга другим на зависть, а что до косых взглядов, то Дир плевать на них хотел прямиком с каньона. Но пока картина складывалась такая, что вербовщик только языком цокал. Ладно, пусть. Мутант руководит операцией во Внешнем мире, если не налажает, то как знать, как знать...

Он перегнулся назад, встретившись взглядом с сержантом Стайном.

— Вы хорошо помните инструкции, сержант? Вы не во Внешнем мире, мы едем в степенное и респектабельное учреждение. Там пули на лету не ловят и руками горло не вырывают.

— Я учился в Институте, господин лейтенант. Я знаком с тамошними реалиями.

«В Институте?» Джина удивлённо покосилась на сидящего рядом мужчину. Вот так новости. Проверка начинала обрастать столь странными деталями, что Джина уже не знала, что и думать. Словно это не инспекционный визит, а нечто большее, нечто, имеющее как минимум двойное дно. Она опустила взгляд. Под полой пиджака у сержанта были видны контуры наручников и кобура. «Неужели всё так серьёзно?» Джина понятия не имела о подковёрных интригах бритого молодчика, но сидеть рядом с ним ей стало до ужаса неуютно.

Автомобиль бесшумно завёлся и неслышно тронулся с места. До Института было где-то минут двадцать езды.

* * *

Магистр Тед Хоук, подтянутый спортивный мужчина лет сорока, в белоснежном халате и такой же белоснежной обуви, как раз заканчивал теоретические выкладки по интереснейшему моменту турбулентности в сверхтекучих жидкостях, как на входном мониторе высветилось лицо декана. Декан был до крайности напряжён и говорил рублеными фразами.

— Тед, к тебе гости. Будь любезен, прими, а потом немедленно ко мне. Я не ждал от тебя подобных сюрпризов. — Монитор мигнул и погас, а дверь в лабораторию распахнулась, и на пороге показались три человека, при виде которых магистр Хоук покрылся холодным потом.

— Меня зовут лейтенант Альд Дир. Это мой напарник, сержант Стайн, а госпожу Рэй вам нет нужды представлять. Извольте ознакомиться с ордером на проверку.

Тед сделал шаг назад. Какого чёрта? Его работы никогда не удостаивались «интереса» со стороны красногалстучных инквизиторов, надо было иметь весьма извращённую фантазию, чтобы найти в сверхтекучих жидкостях нечто запрещённое. И однако ж проклятущая бригада добралась и сюда, в его святая святых. Тед, стараясь успокоить дрожь в пальцах, взял планшет с ордером и пробежался глазами по мелким строчкам.

— Мне нечего скрывать от спецслужб. Прошу вас, — он отодвинулся к окну, пытаясь придать лицу утомлённое выражение.

— Джина, ваш выход, — скомандовал Дир, а сам подошёл к магистру почти вплотную.

— Вы занимаетесь проблемой квантовых вихрей в сверхтекучих жидкостях, я всё верно понял из вашего досье?

— Мне повторить уже известное вам? — Отодвигаться магистру было уже некуда.

— Извольте. Меня, чтоб вы знали, срывают с важной оперативной разработки, пристёгивают ко мне агента, способного одной рукой свернуть вам шею, в приказном порядке отзывают с работы опытнейшего эксперта в известной вам отрасли. Интригует, не правда ли? Так что в вашей работе такого оригинального, что капитан Рифус Гарт отправляет к вам столь представительный состав? Я за всю свою службу с таким сталкиваюсь впервые. Ну так что?

Тед не знал, что и отвечать. Квантовая гидродинамика, которой он посвятил свою жизнь, хоть и описывала процессы, вызывающие восхищение своими свойствами, но помилуйте, чем его открытие — именно дискретное значение всех вихрей — могло заинтересовать особистов в алых удавках? И вдруг он вздрогнул, словно догадавшись. Зеленоглазый инквизитор с идеальным пробором смотрел на него с плохо скрываемым любопытством.

— Я вижу, процесс пошёл. Не отводите глаза, магистр, я уже достаточно повидал таких взглядов и таких поёживаний. Будьте паинькой и расскажите нам с сержантом, чем эти ваши вихри могут повредить нашей богоспасаемой конгломерации?

— Да причём здесь вихри, — сдавленно прошептал Тед Хоук, — причём здесь вообще моя работа? Это же она вас прислала, да? Решилась-таки? Скажите мне правду, это ведь она? Захотела рассчитаться по-полной?

— Сержант, — обернулся к Дору Альд Дир, — вы что-нибудь понимаете?

— Никак нет, господин лейтенант, — пожал плечами Дор.

— Вы о ком? — ласково поинтересовался Дир и намотал конец галстука на палец.

— О своей сестре. О... о Сае Хоук...

— Сержант, — вновь обратился к Дору вербовщик, — вам это имя о чём-нибудь говорит?

Дор вновь отрицательно покачал головой. Тед шумно выдохнул.

— Она же... работает у вас... теперь...

— И что? Мало ли в бригаде народу? Если ваша сестра служит в исследовательском, ни я, ни сержант Стайн можем ни разу в жизни с ней не столкнуться. По крайней мере, я этой женщины не знаю. А вы, Джина?

Полненькая женщина оторвалась от изучения теоретических изысканий магистра Хоука и подняла глаза:

— Мне кажется, я что-то такое слышала. По-моему, это сотрудница «Гипноса», но я могу ошибаться. Я не знакома с этой женщиной, — и она вновь углубилась в расчёты.

— Зачем вы мне врёте? — вдруг дал петуха Тед. — Думаете, я дурак? Сумасшедший учёный, который не замечает ничего вокруг? Вы ничего не найдёте в моих работах, там нечего искать! Вы просто помогаете моей сестре втоптать меня в землю!..

— А есть за что? — вкрадчиво осведомился Дир и даже облизнулся. — Вы так нервничаете. Ваша сестра на вас в обиде? Сотрудница бригады? Как интересно. Сержант, вам интересно?

— Так точно, — кивнул Дор, пристально вглядываясь в бледное лицо своего шурина. Выглядел тот не очень.

— Люблю мыльные оперы, каюсь. — Дир сел на стул магистра и закинул ногу на ногу. — Ну рассказывайте, пока госпожа Рэй штурмует ваши изыскания. Чем вы прогневали нашу сотрудницу? Это должна быть серьёзная история, раз вы подозреваете нас в... м-м-м... своеобразном возмездии. Сколько служу, такого не видел. Ну так что, магистр? Мне, право, уже по-настоящему интересно. — Он откинулся на спинку стула и приготовился слушать. Дор бросил на него взгляд. Альд Дир умел подавлять волю к сопротивлению. «Такого лучше не иметь во врагах. Порежет на дольки и не заметит. А я его враг. Настоящий враг, которого он боится. Господи, куда я влез...»

Тед Хоук молчал. Он уже тридцать раз пожалел о своём несдержанном порыве. Если бы он не дал волю своим подозрениям, особисты покопались бы в его разработках и ушли несолоно хлебавши, а теперь вот этот лейтенант с глазами рептилии сидит и ждёт его, Теда, исповеди. Ждёт просто так, подловив Теда на неосторожном слове. И ведь придётся отвечать, зеленоватый взгляд гипнотизировал не хуже особого рода препаратов, было ясно, что этот холёный хлыщ привык получать ответы на свои вопросы. А неподалёку стоял ещё более пугающий человек, Тед таких не видел ни разу. Агент, как сказал лейтенант, вот только зачем он здесь? Морда как у вышибалы, и буркалы — без дрожи не взглянешь. Сразу видно, этот привык заламывать руки без рассуждений. Теда пробрала неприятная холодная дрожь. Эти выродки не успокоятся, пока не вытянут из него всё то, что сам магистр Хоук предпочёл забыть как страшный сон.

— У нас с сестрой вышел... конфликт.

— Прекрасно, — кивнул Альд, — в семьях такое случается. Сам грешен, лупил младшего брата в детстве почём зря. Но знаете ли, магистр, вы сейчас бросили нам в лицо обвинение, что мы якобы выполняем некий план мести со стороны вашей родственницы. Абсурд, конечно, вам бы беллетристом работать, а не в этих ваших сверхжидкостях копаться. Но я не имею права пройти мимо подобных заявлений. По возвращении в Отдел мы разыщем вашу сестру и поинтересуемся у неё, что она имеет против вас. А сейчас мне интересна ваша версия. Потому что никто не имеет права кидаться в сторону сотрудников бригады бездоказательными обвинениями. Я вас слушаю, магистр. И сержант Стайнвас тоже внимательно слушает. Вы слушаете, сержант?

— Так точно. — Дор слегка напрягся. Ну что, Хоук, давай, рассказывай, как ты вышиб родную сестру из дома, не дав даже объясниться.

— Она... она опозорила честь семьи, — через силу прошептал Тед, — я не мог терпеть более эту женщину в своём доме.

— Залетела? — поинтересовался Альд Дир. — Или с наркотой связалась? Крала вещи из дома? Чем можно заслужить столь тяжёлое обвинение, да ещё от родного брата?

— Институт аннулировал её контракт после... одной истории.

— Какой истории, Хоук?

— Их лаборатория была закрыта после одного... несчастного случая...

— Значит, эта женщина работала в Институте. Несчастный случай говорите? Стайн! А я вспомнил! Эта та самая чудная заварушка, когда Гарт разнёс здесь всё по кирпичику! Помните? А, вы же тогда ещё не служили. Прекрасная вышла операция, эталонная. И студентов тогда вышибали пачками, чтобы не замараться. Точно-точно. И что, — Дир обернулся к Теду Хоуку, — на вас так подействовало отчисление вашей сестрички? Её допросы? Господи ты боже, ну и трындец у вас в голове...

— Она стала ваганткой, — сквозь зубы сообщил Тед, морщась, как от дольки лимона во рту, — думаете, я бы стал терпеть под боком вагантку?

— Стайн, тут любопытно. Магистр утверждает, что его сестра служит в бригаде. И тут же он заявляет, что она вагантка. Вы не находите противоречий?

— Так точно, господин лейтенант. Как вы верно заметили, господину магистру следует переквалифицироваться в писатели. В фантасты. Бригада не берёт на службу вагантов. Это омерзительно. Ваганты подлежат перевербовке или ликвидации.

— Второе чаще, сержант. Удивительная история. Действительно, боевая фантастика. Отчисленная студентка, после допроса ставшая парией, попадает в штат той самой бригады и вынашивает планы мести своему братцу, бестрепетно отправившему её на заклание. Шекспир! Как минимум. У вас богатая фантазия, магистр. Если эта история подтвердится, я буду долго смеяться.

Ответить Тед Хоук не успел: дверь в лабораторию открылась, и в стерильное помещение зашёл молодой человек, ровесник Дора. Высокий, худой, тёмные волосы, затянутые в короткий хвостик, оттеняли бледность лица. Парень был весьма симпатичным, видно было, что это интеллигент в невесть каком поколении. Юноша обескураженно замер на пороге, увидев сотрудников бригады, а когда перевёл взгляд на мужчину, стоявшему у стены, невольно сглотнул.

— Это кто? — поинтересовался Альд Дир. — Аспирант ваш?

— Это Рис... Рис Такер, мой ассистент... Господи ты боже, он здесь вообще ни при чём!..

— Хм... «Ни при чём» так не таращатся. Господин Такер, вы встретили знакомого?

— Я... — Рис во все глаза смотрел на Дора, — я... я не знаю...

— Сержант, вам знаком этот молодой человек?

— Так точно, господин лейтенант. Это мой бывший сосед по комнате Рис Такер.

— Обожаю мыльные оперы! Всего полчаса, а сколько интриг, внезапных знакомых и чудесных историй! Стайн, допросите этого юношу, раз вы его знаете, пока я мурлыкаю с магистром. Для ассистентов вашего звания достаточно. Под запись, сержант, не отклоняйтесь от инструкций.

Рис подошёл, стараясь не смотреть на своего бывшего соседа. Один взгляд на фигуру в чёрном костюме подсказал Такеру, что карьера этого урода явно пошла в гору. Галстук... м-да, этот выродок не остановился на внештатной работе... но почему он так жутко выглядит?

— Ну здорово, Рис. Вот уж не чаял свидеться.

— Что ты здесь делаешь? — Рис до сих пор поверить не мог, что видит перед собой вздорного лаборанта-физиолога. Хотя какой уж там лаборант... теперь-то.

— Участвую в инспекционной проверке, что, не заметно? Да хватит трястись, Такер, мы пришли не к тебе, а к твоему магистру. Давай по-быстрому о ваших разработках, и вали на все четыре стороны. Нужен ты мне... надежда квантовой гидродинамики.

— Что с тобой сделали? — Рис Такер не узнавал Дора, хотя спутать его нельзя было ни с кем. — Почему у тебя... такой вид?

— Модифицировали. Тебе всё равно не понять. А тут у вас интересные дела творятся. Твой начальник считает, что его сестра, а твоя бывшая девушка, натравила нашу группу на ваши разработки. Тебе есть, что сказать?

— Сая?! — Рис даже рот приоткрыл. — Да она же... Она же...

— Штатная сотрудница в исследовательском отделе особой бригады. Не знал?

— Этого не может быть, — Такер икнул и покачал головой, — она никогда бы... Да она же вагантка, неприкасаемая! Я... я вообще надеялся никогда больше о ней не услышать! Тем более... от... от вас...

— Неприкасаемая? — недобро прищурился Дор, так, что Рис испуганно отодвинулся к испытательному стенду. — Вагантка? Ещё эпитеты будут?

— Её вышибли с волчьим билетом! — чуть ли не в голос крикнул Рис. — Выгнали с позором, аннулировали контракт к чертям собачьим! Как и всех из той лабы! Да что я тебе говорю, это ты нашёл себе тёплое местечко, устроился тут, получая деньги от этих... и никто тебя тронуть не мог, наймит чёртов. Хейрст тебя терпел, хоть и сбагрил к мозговедам от себя подальше. А она... её же на допросы водили... туда... это же чёрная метка...

— Чёрная метка, — Дор словно не узнавал бывшего соседа, — и ты так спокойно об этом говоришь. А твой начальничек выгнал её из дому, даже не выслушав. И ты её выгнал. Все вы... хороши. Без вас она бы не стала ваганткой.

— Откуда ты вообще про неё знаешь?

— От верблюда. Всё, Такер, мне с тобой не о чем перетирать. Глаза б мои на тебя не глядели. Быстро под протокол о своей работе, и можешь идти в «Кварк», праздновать интерес Отдела к своей скромной персоне. Может, тебя тоже вышибут после этого? Если вышибут, дам один адресок, где перекантоваться. Вполне удобный прицеп, хоть и вросший в землю. Всё, запись идёт.

— Ты не можешь так со мной... да что я тебе сделал? Ты же всё уничтожишь, все мои перспективы... ради чего? Что? Я? Тебе? Сделал?

— Вошёл не вовремя. Итак. Запись допроса ассистента кафедры физики твёрдого тела, отделение квантовой гидродинамики, Риса Такера. Допрос проводит сержант оперативного отдела особой бригады специальной службы правительства по надзору за научными изысканиями Дор Стайн. Допрос касается научных разработок по квантовым вихрям в сверхтекучих жидкостях. Господин Такер, прошу вас.

Рис тихонько всхлипнул, не глядя в чудовищные немигающие глаза бывшего соседа, и полушёпотом начал:

— Принцип квантовых вихрей основывается на теории Ландау...

— Господин лейтенант, — Джина пристально вглядывалась в убористые строчки формул на компьютерном мониторе, — разрешите вас на секунду. Посмотрите, здесь интересно.

Альд с любопытством повернул голову. Всё это время он ждал триумфального выхода Джины Рэй, пятнадцать лет назад делившей с Тедом Хоуком лабораторию и постель. А потом... наука есть наука, Тед как завзятый карьерист, не гнушался ничем, включая подмены результатов экспериментов. Разработанная Джиной Рэй математическая конструкция, включающая в себя как теорию сверхтекучести Ландау, так и описания квантовых вихрей, была весьма новаторской, и тогдашний бакалавр Хоук уцепился за возможность дискредитировать свою соратницу и присвоить себе все теоретические выкладки. Когда в дело вступала наука, рвались самые тесные связи, так было от века, и несчастная судьба Кита Тригга была тому подтверждением. Об этой истории Альд Дир имел некоторое представление. А Хоук, пойдя, в том числе, на откровенно сексистские заявления плюс подлог, сумел-таки убедить кафедру, что Джина Рэй просто обобщила результаты его, Теда, наработок. Оскорблённая до глубины души девушка, не ожидавшая удара в спину от любовника, написала заявление об уходе и перешла в Отдел. Просто чтобы иметь возможность для дальнейших исследований, которые не сможет прикарманить ни один зарвавшийся бакалавр. И, как знал Дир, мадемуазель Рэй достигла в своих разработках порядочных высот. И теперь у рыжеватой толстушки появился шанс поставить бывшего возлюбленного на место. «Нет, воистину мыльная опера. Опозорившие семью сёстры, брошенные любовницы, бывшие женихи... и всё в одной лаборатории... о да, Альд, когда ты ещё увидишь такой круговорот людских эмоций...» Альд Дир вполне заслуженно считался своего рода энергетическим вампиром, получающем наслаждение от человеческих переживаний, даже большее наслаждение, чем давала ему физическая власть над жертвами, власть, возбуждающая не хуже запрещённого «скея». И сейчас Альд Дир облизывался в предвкушении падения магистра Хоука. Он скосил взгляд на лысого мутанта. Тот уже закончил мордовать аспирантика и с интересом смотрел на мадемуазель Рэй. Аспирантик же имел вид весьма бледный и подавленный. «Ничего-ничего, учись, студент. Учись подчиняться. Каким бы образом ты не перешёл дорожку этому выродку модифицированному, учись не вякать. Авось больше с нами и не встретишься».

— Что у вас, Джина?

— Вот, господин лейтенант, обратите внимание. Магистр сейчас разрабатывает интересный феномен: в сверхтекучем гелии у квантовых вихрей очень маленький размер — порядка ангстрема, то есть размер атома, однако при определенных условиях и в других системах, таких как ультрахолодные газы или поляритонные конденсаты, их размер может достигать десятков микрон: такие вихри становятся видимыми практически невооруженным глазом. Более того, удивительным образом вихри, несмотря на их наноразмеры, можно «видеть» и в сверхтекучем гелии...

— Джина, вы раните меня в самое сердце. Пощадите, мы с сержантом не имеем столь фундаментальных знаний да ещё в столь загадочных областях.

— Ох, — Джина покачала головой, — боюсь, мне будет затруднительно объяснить вам в упрощённой форме... хотя я попробую. Посмотрите, магистр модернизировал первоначальную методику эксперимента. На практике проводилось измерение отношения плотности нормального и сверхтекучего компонента гелия-2, путём измерения наведённой электродвижущей силы на измерительном контуре. В результате было выявлено, что отношения плотностей в большинстве случаев есть квантованная величина, а те состояния, где квантование отсутствует — нестабильны.

— И..? — Для себя Дир уяснил слово «нестабильны».

— В сверхтекучем гелии увидеть вихри помогают электроны. Магистр на протяжении нескольких лет проводил очень красивые эксперименты, в которых он использовал электроны, поток которых направлялся на жидкий гелий, как крошечные испытательные зонды, позволяющие увидеть динамику процесса, происходящего при сверхнизких температурах в квантовых жидкостях. Когда электроны перемещаются в жидком гелии, находящемся при сверхнизких температурах, вокруг них формируются пузырьки. Это связано с тем, что электрон, благодаря тому, что он, как и любая элементарная частица, обладает волновой природой, отталкивает атомы гелия. Это пузырьки довольно большого диаметра, примерно два нанометра, которые попадают в ловушку квантовых вихрей точно так же, как дома и машины попадают в центр торнадо.

— Джина!..

— До последнего времени казалось, что механизм размножения вихрей подавляется при повышении температуры. Это объясняет, почему такие объекты были экспериментально обнаружены только при низких температурах. Но магистр Хоук сумел опытным путём обнаружить квантовые вихри при температурах, сравнимых с температурой окружающей среды...

— Джина, я сейчас заплачу...

— При повышении температуры повышается нестабильность вихревого состояния. Магистр Тед Хоук вполне способен организовать в своей лаборатории новый Большой Взрыв.

Дир встал и медленно зааплодировал.

— Я потрясён. Воистину, наш капитан проницательный человек, раз организовал эту проверку на основании буквально пары строк в докладе. Что скажете, сержант? — В глаза Дору вперился хищный взгляд охотника, загнавшего, наконец, свою жертву.

— Если я правильно понял, эксперименты магистра потенциально опасны...

— Потенциально?.. Нет, сержант, потенциально опасная стадия уже давным-давно пройдена. Мадемуазель Рэй обнаружила экспериментальные доказательства возможного нестабильного поведения этих долбаных квантов. Магистр ставил опыты, позабыв о том, что достаточно одного маленького дисбаланса, едва заметного сдвига, и у нас тут раскинется натуральная чёрная дыра.

Он повернулся к смертельно побледневшему магистру.

— Кафедре вы, конечно, предоставляли результаты экспериментов при сверхнизких температурах? И дурили голову вашему аспиранту или сколько их там у вас? Ай-ай-ай, господин Хоук, ну что ж вы как лох.

— Вы не имеете права, — у Теда Хоука пропал голос, — это произвол... Да это просто месть, месть брошенной женщины...

— Хоук, вы уже определитесь, какая женщина и за что вам мстит. Сая или Джина? Или им обеим есть что вам предъявить? Прекратите истерику и не приплетайте сюда ваши фамильно-амурные тайны. Нам нет дела до вашего морального облика. Нам есть дело до ваших огнеопасных разработок. Сейчас я навещу декана, а вы остаётесь под подпиской о невыезде. Как только декан будет оповещён о ваших алхимических конструктах, он свяжется с нами, и дальнейшая ваша судьба будет зависеть от результатов следствия. Ваш аспирант с этой минуты так же ограничен в своих перемещениях. Извольте расписаться. Вот здесь, пожалуйста. И здесь.

Когда трое особистов вышли из лаборатории, Тед Хоук в буквальном смысле рухнул на стул, закрыв лицо руками. Эта сучка, Джина, ухитрилась вывернуть наизнанку все его разработки. Да, Тед знал о потенциальной опасности нестабильных вихревых состояний при повышенных температурах, но был абсолютно уверен, что сможет контролировать процесс на любой его стадии. Недаром же он сутками бдил в лаборатории, оттачивая методику... теперь всё кончено. Декан и слушать ничего не станет. Перед Тедом замаячило лицо Саи с дрожащими от горькой обиды губами. «Это точно она. Только она могла так изуверски отомстить, куда там Джине. Это всё она... что бы не говорил этот лощёный лейтенант... всё-таки разделалась... а Лина, дура, ещё лепетала что-то... будьте вы все прокляты...»

— Эталонно! — Альд Дир с торжествующей улыбкой оглядел своих собеседников. — Джина, вы прелесть. Я боюсь даже говорить, как я вас недооценивал. Сержант, как ваш допрос? Этот юноша выглядел — краше в гроб кладут.

— Рассказал всё, что знал, под протокол. — Дор понимал, что его затея удалась с блеском, но радости почему-то не чувствовал.

— Надеюсь, ваша первая проверка запомнится вам, сержант Стайн. — Дир смотрел как-то странно, словно ожидая какого-то ответа. — А теперь в машину. Пора докладывать капитану.

Глава 38

Рифус Гарт слушал доклад Дира молча, лишь вертел в пальцах незажжённую сигарету. Вид у капитана был задумчивый, и иногда казалось, что он витает где-то в своих мыслях, равнодушно кивая в нужных местах. Но это была только видимость. Когда Дир закончил, Гарт по очереди внимательно осмотрел всех троих, задержав на Доре немигающий взгляд, и обратился к Джине.

— Вы сможете под присягой подтвердить, что изыскания магистра Хоука угрожают государственной безопасности?

— Конечно, господин капитан. Там всё предельно ясно...

На этих словах Альд Дир почти неслышно хмыкнул.

— В таком случае вы примете участие в работе следственной комиссии по этому делу. Предоставьте мне ваш доклад в письменном виде и, очень вас прошу, в виде читабельном. Формулы оставьте для коллег из следствия. Благодарю вас, госпожа Рэй, вы свободны. — Дождавшись, когда рыжеватая толстушка выйдет из кабинета, Гарт обернулся к вербовщику. — Декан оповещён?

— Безусловно. Хоук и его аспирант находятся под подпиской о невыезде до окончания всех процессуальных действий. Под такой же подпиской заочно находятся все аспиранты и научные сотрудники этой лаборатории. Декан и ректор поставлены в известность. Теперь дело за следствием.

— Что ж, прекрасно. Стайн, — капитан перевёл взгляд на сержанта, замеревшего около двери, — могу вас поздравить. У вас удивительное умение попадать в мишень с закрытыми глазами. Ваша идиотская вендетта неожиданно принесла реальные плоды. Вам есть, что сказать?

— Я не мог знать, что магистр занимается опасными исследованиями...

— А на что вы надеялись? На Дира и его способность выбить признание в любом преступлении? На Джину, которую вы в первый раз видели и понятия не имели, что там за сериальщина пятнадцатилетней давности? Вы на что рассчитывали со своей проверкой, сержант Стайн?

— На господина Дира, — одними губами прошептал Дор, — на... на его блеф.

— Ну и как? Дир?

— Конечно, я блефовал, — пожал плечами Альд, — на основании досье этого почтенного учёного. Не скрою, я рассчитывал на Джину и её многолетнюю обиду на бывшего любовника. Обманутая женщина может навести порядочный шухер, если дать ей такую возможность. Но я рад, что наши усилия увенчались успехом. Когда получен результат, методы уже неинтересны.

— Бригада всё обращает на пользу, — капитан не сводил с Дора глаз, — и эта аксиома подтверждается вновь и вновь. Скажите, Стайн, вы усвоили преподанный вам урок?

Дор молчал, пытаясь сформулировать ответ. Альд Дир косился на молодого человека с интересом. Ну что, найдёт этот выродок в себе силы признать очевидное или так и застынет навсегда в своей упёртости?

— Усвоил, господин капитан.

— Хорошо, — Гарт закурил всё в той же задумчивости, — тогда поделитесь со мной и с лейтенантом Диром своими выводами.

— Я... позволил эмоциям взять верх, господин капитан. И готов понести наказание за неуставные отношения и оскорбление старшего по званию.

— Уже теплее. Дальше.

Дор незаметно сглотнул. Если бы он был в кабинете капитана один, было бы проще, пусть даже Гарт съездил бы ему по морде за все его художества. Но теперь картина представала совсем иная, Хоук действительно занимался опасными экспериментами, вся операция прошла, выражаясь языком Альда Дира, «эталонно», и Дир же и разбил вдребезги карьеру Теда Хоука, опираясь исключительно на доказанные факты. И до сих пор торчал в кабинете с видом бесконечно утомлённого человека.

— Я хотел отомстить магистру за его поступок в отношении моей жены. И того же хотел для господина Дира за... — Дор замялся. — За ещё один поступок.

— А вышло так, что столь нелюбимый вами Альд Дир собственноручно наказал вашего шурина. Сериальщина, — Гарт чуть не сплюнул, — и это в то время, когда мир вокруг натурально рушится. Ну, Стайн, давайте, говорите уже. Я хочу понять, способны ли вы к саморазвитию и усвоению уроков. Потому что вы сейчас можете меня очень сильно огорчить.

— Чтобы стать командиром, — негромко заметил Альд Дир, — надо научиться подчиняться. В первую очередь. И подчиняться не только людям, которым симпатизируешь, типа Кайта, а любому старшему по званию, даже если он вызывает исключительно желание отбить почки. С этим сержант вроде бы справился.

— Спасибо, Альд, — буркнул капитан, — но я хотел бы услышать самого Дора Стайна. Ну так что?

— Я... я благодарю господина Дира за... потраченное на меня время. И больше не буду... принимать необдуманных решений...

— Вы имеете к Диру какие-то претензии?

— Никак нет, — голос у Дора совсем пропал.

— А вы? — обернулся к вербовщику Гарт.

— А я и не имел, — снова пожал плечами Альд Дир, — но рад был помочь. Альтернатива была совсем никчёмной. Послушайте, сержант, я знаю, что мы с вами никогда не станем ни друзьями, ни даже товарищами, да мне этого и не надо. У вас хорошие перспективы, уж поверьте специалисту по работе с людьми. Но запомните, что любую ситуацию можно и нужно разрешить законными методами. На этот раз вам повезло. Кто знает, повезёт ли вам и впредь. Надеюсь, вы утолили свою жажду мести. Мне с вами делить нечего.

— Прекрасный монолог, — сообщил капитан, — Альд, можете возвращаться к своим прямым обязанностям. Я оценил ваш вклад в обучение сержанта Стайна и доведение до него некоторых простых истин. А вот с самим сержантом мне ещё надо кое о чём побеседовать.

Дир коротко кивнул и вышел, не оборачиваясь.

— А ты везучий сукин сын, — Гарт снова уселся в кресло и чуть ли не ноги на стол закинул, — с таким фартом, не удивлюсь, что ты и вертушку у Берга выманишь. Что пялишься? Намстился? Всласть? Или чего-то не хватает? Ты не сядешь в изолятор, потому что Хоук, сам того не желая, отвёл от тебя все угрозы. Но, я надеюсь, ты и впрямь усвоил, что некоторые грани слишком хрупкие, чтобы их переступать. Тебе сказочно, неимоверно повезло. Я мог бы подумать, что ты сам спланировал всю эту историю, хотя это не так. А теперь слушай и запоминай. С Диром больше никаких тёрок. Это не твоего полёта птица. Я рад, что ты не дотащил его до нейтралки, но и без того ты, чёрт лысый, таких дров наломал, что тебя надо запереть в симуляторе на неделю без ствола и провизии. Альд кое в чём прав. Он знаток человеческих душ, а твоя душа простая, как орех. У меня, морда модифицированная, на тебя вполне конкретные планы. И твоя самодеятельность в них не входит. Я вижу, свои искушения ты худо-бедно преодолел, подчиняться научился, признавать свои промахи тоже. Скажи мне одну, последнюю вещь. Ты рад?

Дор, казалось, превратился в истукана. Отповедь капитана барабанным боем отдавалась у него в ушах, а светло-карие глаза смотрели требовательно и без малейшего сочувствия.

— Никак нет, господин капитан...

— Ты не рад? Твоя затея удалась с блеском, с шурином своим ты разделался, сумел запугать одного из самых прожжённых наших спецов, да так, что он как миленький отправился на заклание, сам того не желая, вскрыл очередной гнойник в Институте. И ты не рад?

— Никак нет, господин капитан, — сглотнув, повторил Дор, — в такой победе мало чести. Я мог подвести весь Отдел из-за личных переживаний. И... Сая всё равно не узнала бы. Я... не нашёл бы в себе сил ей рассказать.

Рифус Гарт снова закурил, стукнул зажигалкой по столу и с силой выпустил в потолок сизую струйку. По его губам пробежало подобие улыбки.

— Вот теперь я вижу, что ты обучаем, несмотря на все сателлитские «понятия». Что ж, чем ярче урок, тем он лучше усваивается. Ещё раз повторяю тебе: некоторые грани слишком хрупкие. Надеюсь, одного раза тебе было достаточно. И вот ещё что. Если ты хоть разок ещё пойдёшь на поводу у Кайта и его идеалистических заморочек, сам лично проводишь его в изолятор.

Сердце Дора ухнуло куда-то вниз. Гарт смотрел, недобро прищурившись, и стряхивал пепел на пол.

— Думаешь, я не знаю, с чьей помощью ты выманил Дира на разговор? Думаешь, я не знаю, почему? Вместо того, чтобы инициировать проверку, раз уж тебе так упёрлось, Кайт позволил тебе дурить по своему усмотрению и даже способствовал твоим завиральным идеям. Вместо того, чтобы остудить твою лысую башку, он потворствовал суду Линча. Дор, запомни хорошенько, я уже язык стёр повторять. Никакие эмоции и переживания не могут оправдать самосуд! Мы олицетворяем закон. И никто не имеет права переступать через закон. Ни ты, ни Кайт, ни Дир. Ни даже я. Буду рад, если ты это усвоил. А теперь пошёл прочь. Я на тебя потратил слишком много времени.

Дор сидел в буфете и, не стесняясь, пил кофе с коньяком, точнее, коньяк, слегка сдобренный кофе. У него не было сил даже набрать Сиду и рассказать про свои «успехи». Молодой человек прижал пальцы к вискам, стараясь приглушить ухающие в голове литавры. Да, он победил, он расправился с Тедом Хоуком, он ясно дал понять Диру, что с ним шутки плохи, но... Гарт прав, никакой радости Дору эти мысли не приносили. Прошлое не изменишь, а вот будущее своё Дор Стайн чуть было не угробил, поддавшись безрассудному порыву. И что с того, что этот порыв принёс результаты, Сая и впрямь останется в неведении, навсегда вычеркнув из жизни все горести прошлого, он, лично он, Дор Стайн, чуть не подвёл Сида под изолятор, Дир как ходил по коридорам со своей улыбочкой, так и ходит, ещё и унижаться перед ним пришлось в присутствии капитана...

Дор так глубоко погрузился в эти безрадостные мысли, что не заметил, как на столе появилась ещё одна чашка кофе.

— Как прошла ваша беседа с капитаном, сержант? Раз вы тут, а не в изоляторе, смею предположить, гроза прошла стороной?

Дор поднял голову и столкнулся взглядом с зеленоватыми глазами вербовщика. Дир покачал головой.

— Ваша вендетта завершена, юноша. Всё, что могли, вы сделали. Я не хочу иметь вас во врагах, никто не в силах провидеть будущее. Повторюсь, мы не станем друзьями никогда. Но послушайте человека с опытом. Капитан выращивает вас на смену себе. Это так же очевидно, как то, что солнце всходит на востоке. Он поручил вам командование уникальной операцией, аналогов которой нет. Вашу юношескую запальчивость и максимализм он обратил в понимание самой структуры, иерархии нашего Отдела. Чтобы вы видели пределы власти. Признаюсь, в тот же день, как только вы смените галстук, я подам рапорт об отставке. Мне враги в капитанском звании не нужны.

Если бы Дор не сидел, то неминуемо бы грохнулся, разбив лоб.

— Чему вы удивляетесь? Капитан вскоре должен перейти в министерство, вы что, не в курсе? Не сто процентов, конечно, тут многое зависит в том числе и от вас. От успеха вашей операции. Юноша, вы молоды, вспыльчивы и пока не умеете толком анализировать факты. Кстати, как и работать с досье. А я, двадцать лет прослужив здесь, могу с большой долей вероятности предсказать и ваше будущее, и капитана Гарта, и своё. Моё меня не сильно радует, но вам-то что за печаль. Просто учтите, что капитан всерьёз заинтересован в вас, как в преемнике. Иначе вы бы ещё лет пять кантовались в рядовых, пусть даже модифицированных. Но вам многое дано. Не растратьте это попусту. — С такими словами Альд Дир встал и направился к выходу.

Дор слегка опешившим взглядом наблюдал за удаляющимся вербовщиком и вдруг неожиданно для себя окликнул Дира:

— Господин лейтенант, постойте!

Альд удивлённо обернулся и, помедлив пару секунд, подошёл.

— Что-то ещё?

— Зачем вы мне всё это говорите? — Дор постепенно приходил в себя. — Вы же сами знаете, что этого не может быть. Даже если капитан перейдёт в министерство. Он... он просто не может меня никем назначить, у меня ни опыта, ни выслуги, одни «сателлитсткие понятия», по его словам...

— А вы умнеете на глазах, — ухмыльнулся Альд Дир, — приятно видеть. Конечно, пока вы ещё бестолковый щенок, в первый раз хлебнувший власти. И как следует подавившийся ей. Но капитан на то и капитан, чтобы просчитывать на сто ходов вперёд. Помяните моё слово, через три месяца вы займёте кабинет наверху. Так что постарайтесь за эти три месяца хоть чему-то научиться, кроме как стрелять на слух.

— А вы, значит, как добрый дядюшка, выкладываете мне это вот всё, — Дор смотрел вербовщику в глаза, но тот выдерживал немигающий чёрный взгляд, и это было... непривычно. — Рассказываете мне мои блестящие перспективы. О которых я ни сном ни духом. Вы что, пытаетесь таким образом стереть у меня из памяти все ваши... выходки? Заручиться моим доверием? Господин лейтенант, это просто смешно.

— Я уже сказал вам, что в случае вашего назначения подам рапорт об отставке. Мне не с чего втираться к вам в доверие, сержант, как неинтересны и вы сами. Но без должного... м-м-м... наставничества, что ли, вы за неделю способны развалить весь Отдел. А я прослужил здесь почти столько, сколько вы живёте на свете. И я не хочу видеть закат бригады, который неминуемо наступит, если вы начнёте тут руководить, повинуясь душевным порывам. Я знаю, о чём говорю. Мой «душевный порыв» стоил мне опасной близости к нейтральной полосе. Не скажу, что готов принести вам извинения, но, знай я будущее, возможно, применил бы к этой женщине иные методы воздействия.

Дор слушал и не слышал, у него в голове был такой кавардак, что он сейчас бы даже Саю не узнал, навести она буфет. Дир говорил какие-то немыслимые вещи, а, главное, был абсолютно убеждён в собственной правоте. И... вот это уже ни в какие ворота не лезло... предлагал свою помощь? Чуть не извинился перед Дором за Саю? Неужели Альд Дир его настолько боится?

— Вы то умнеете, то опять как быдло сателлитское. Что ж такое, — Дир покачал головой и махнул рукой, заказывая ещё кофе, — я уже вам всё сказал. Я не хочу, чтобы вы развалили Отдел по собственной неопытности. Чем там думал Гарт, когда решался на этот трюк, я не знаю, но подобные авансы ведут только в одну сторону. Конечно, если вы вернётесь живым из Внешнего мира. Но вы модифицированы по наивысшему протоколу, а, значит, ваши шансы весьма высоки. Поэтому с моей стороны было бы глупо стоять и смотреть, как вы набиваете шишки, а вместе с вами и весь Отдел. Я понимаю, сейчас вам не до рутинных процедур, у вас спецоперация с прионами, но когда вернётесь... У меня большой опыт, сержант, и этот опыт надо кому-то передавать. Подумайте над моими словами, когда будет минутка. А сейчас мне пора. У меня тоже есть свои обязанности.

— Я вам не верю, — сказал Дор, — просто потому, что это абсурд. Капитан мне ничего такого не говорил, а просто настучал по башне за моё самоуправство. Вряд ли он видит меня на своём месте. Тем более...

— Юноша, научитесь анализировать факты и делать выводы. Одно то, что Гарт позволил вам провести эту проверку, говорит о многом. Вы оперативник, а это не только владение оружием и умение голыми руками нейтрализовать варана. Вы удивлены? Эта ваша вылазка уже притча во языцех. Симуляторщики спешно конструируют и варана, и змею. Так вот, самое главное ваше умение — это умение работать с людьми. Одна пальба недорого стоит. Тут и Кайт справится. А вы не Кайт. Вам дано много больше, повторяю. Но, если пожелаете, можете самолично наступать на грабли. Если я не смог вас убедить, так тому и быть. Мои наилучшие пожелания вашей супруге. — И Дир, не прощаясь на этот раз, раздражённо отодвинул недопитую чашку и вышел из буфета, оставив Дора смотреть ему вслед вытаращенными глазами.

* * *

— Ну что, Альд, ваши впечатления?

— Максимы есть свойство юности, со временем это пройдёт. Но он хотя бы слушал, не бился в падучей, как на парковке. Кое-что я в эту лысую башку вложил. Господин капитан, неужели у вас нет других кандидатов?

Гарт бросил взгляд на нахмуренного вербовщика и вдруг расхохотался в голос.

— Примеряете на себя моё кресло? Не зыркайте так, все ваши чаяния написаны у вас на лице. Как прошёл блеф с отставкой?

— Поверил, куда ему деваться. Доверчивость есть такая же максима, как и вспыльчивость, и неумение просчитывать свои ходы. Но у него есть потенциал. Если он переступит через себя, то станет легендой. Но над этим ещё работать и работать. Только вот... господин капитан, мальчишка прав, он просто неопытный щенок, и сам это понимает. Почему?..

— Я сделал из него сверхчеловека, — спокойно сообщил Гарт, — воплощённого киборга с блестящими характеристиками. Да, конечно, операция сейчас важнее всего. Хотя с этим он справится, Кайт его натаскал — любо-дорого поглядеть. Вы вот боитесь, что этот гопник развалит Отдел. Нет. Он подгонит его под себя, и бригада станет единым отлаженным механизмом без сбоев и накладок. Я начал этот процесс, Стайн его закончит. Времена Рона Гира прошли безвозвратно. Этот парень станет эталоном бригады и доведёт её до совершенства, так, что у нас навсегда переведутся сталкеры, ваганты и прочая накипь. Его надо просто подтолкнуть. Чем вы и займётесь.

— Так точно, — Дир едва заметно скрипнул зубами, — но, боюсь, доверия я у этого юноши не вызываю.

— Тем лучше, пусть ломает себя, освобождается от эмоций, от передёргиваний, учится сдержанности. Ему не пять лет, он знает, как жесток и беспощаден этот мир. Он из южного, там правда жизни открывается в каждой подворотне. Это закаляет. Нужно просто перевести эту кипучую энергию в позитивное русло. И кстати. Если он подпишет этот ваш рапорт, считайте это провалом. Нашим с вами. А теперь подождём, как пройдёт операция, и, заодно, его первая встреча с Бергом.

Дир молча кивнул. Ему не улыбалось обучать парня, который, будь его воля, кастрировал Дира бы и бросил умирать в нейтральной полосе, но приказ есть приказ. Если Рифус Гарт считает этого отморозка единственным достойным преемником, возражать бесполезно. Альд и сам видел перспективы юноши и тот зловещий внутренний стержень, который поддерживал в лысом ублюдке несгибаемую волю и уверенность в своих силах. Да... возможно, капитан прав. Возможно, бригаде требуется именно такая рука. Дир горько усмехнулся про себя. Если не знать деталей, Дор Стайн вполне мог быть сыном Гарта, уж слишком явно идёт по его стопам...

— Не печальтесь так, Альд, вот увидите, вы ещё уйдёте на заслуженный отдых толстым, лысым и с артритом.

— Если не сдохну в нейтралке.

— А вы туда не ходите.

Дир сдержанно улыбнулся. Ему оставалось только доверять предчувствиям капитана, но волосы на затылке вербовщика всё равно шевелились. На одну секунду он представил в этом кресле высокого парня с жуткими чёрными провалами глаз, и его передёрнуло. Рифус Гарт жесток, как могут быть жестоки только модификанты, и этот тип такой же, даже похлеще. Бригаду возглавит поистине стальная рука. «Как бы ты волка не выкормил, капитан, вместо волкодава. Гир вот тоже не думал, что ты ему башку откусишь... Хоть бы ты действительно мог контролировать этого мутанта.»

* * *

Сиду Дор так и не позвонил, хотя старый опер заслуживал подробного отчёта о проверке в технологическом. И Саю молодой человек тоже не стал дёргать, хотя ему до дрожи хотелось услышать такой знакомый и родной голос. Он вообще отключил коммуникатор и бесцельно шарахался по внутреннему дворику, пиная камешки и машинально обрывая листочки с раскидистого куста. Его мир в который раз встал с ног на голову, и Дор ничего не мог с этим поделать. Его жизнь уже не принадлежала ему, все эти месяцы он крутился, как щепка в водовороте, не имея никаких возможностей на что-то повлиять, он был пешкой, игрушкой в руках судьбы, которая раз за разом смеялась над ним, подкидывая всё новые испытания на прочность. Дор не особо верил лейтенанту Диру, но где-то в глубине души уже успел принять своё невероятное, немыслимое будущее. Потому что вся его жизнь подталкивала его к одному-единственному порогу, к одной грани, перейдя которую он, Дор Стайн, становился уже не просто уникальным модификантом с нечеловеческими рефлексами и умениями, командиром невообразимой операции и оперативником с фантастическим карьерным взлётом. Он становился альфой и омегой, пределом власти, её олицетворением. Эта мысль билась в голове, отдавая болью в затылке. "Я не хотел для себя этой участи. Видит бог, я ничего этого не хотел. И я не в силах ничего изменить. В шахматах король самая уязвимая фигура. Лучше бы ты оставался пешкой, Дор Стайн, разменной монетой, которую можно пустить в расход. Ты ничего не добился сам, тебя всё время вела незримая рука Гарта, который тобой же решает свои проблемы. Ты его альтер-эго, уж это ему удалось. Повесил на тебя судьбу всей Ойкумены и не поморщился. Зачем ты ему, Дор, сателлитская шваль без роду, без племени... капитан Дор Стайн."

Глава 39

— В последний раз предупреждаю, не борзей. — Такого сумрачного лица Дор у капитана не видел ни разу, даже после своей сомнительной вылазки в Институт. — Не в подворотне. Дир говорил, он тебя натаскал в плане общения с людьми и прочих ораторских вывертов, искренне на это надеюсь. Берг подчиняется напрямую премьер-министру, у канцлера нет власти приказать ему выделить нам вертолёт. И у меня такой власти тоже нет, мы можем лишь просить, и просить вежливо. Погранцы это отдельная тема, к спецслужбам отношения не имеют и относятся к ним с большим предубеждением. А меня лично Над Берг терпеть не может, и это отношение перейдёт и на тебя. Что бы он тебе не порол, держи себя в руках. Ты командующий операцией, ты не имеешь права потерять лицо. Дор, — тут Гарт почти неслышно вздохнул, — я ничем тебе сегодня помочь не смогу. Любое моё слово для Берга как красная тряпка для быка. Он старый упёртый служака и не любит молодых засранцев и выскочек вроде тебя, для него Внешний мир пустой звук, вид через бинокль, а модификанты — получеловеки, переделанные в угоду враждебной среде. Ты для него будешь олицетворением попрания господних заповедей, урод и франкенштейн. И Сид с Нортом тоже. Так что призови на помощь всю свою выдержку. И косись на меня. Постараюсь хоть пальцами тебе подсказать, как вести диалог. А теперь поправил галстук, вдохнул и жди вызова.

Дор слушал этот инструктаж молча, только неосознанно сцеплял и расцеплял за спиной внезапно взмокшие пальцы. Он ещё ни разу не был в министерстве, да что там, совсем недавно он и помыслить не мог, что перешагнёт порог здания из красноватого мрамора с широкими гулкими коридорами и высоченными потолками. Министерство располагалось в самом центре правительственного квартала, и из-за коробок административных зданий тонкий и такой узнаваемый шпиль Отдела был почти не виден.

Остальные периодически бросали взгляды на капитана и командующего, но в разговор не вмешивались. Гарт, как и обещал, притащил в министерство не только Дора и его подчинённых, но и Алби с Пирсом. Каждый должен был доложить канцлеру результаты своей части работы над операцией по спасению Ойкумены, а резюмировать всё выпало Дору... ну, или Рифусу Гарту, если у Дора отнимется язык на нервной почве. Молодой человек отдавал себе отчёт, что рано или поздно этот день наступит и ему придётся встретиться лицом к лицу с государственным канцлером и главой пограничной службы, но ещё вчера это казалось делом далёкого и, надо признать, весьма туманного будущего. И вот будущее наступило.

Алби и Пирс держались обособленно, не желая лишний раз мозолить глаза руководству. Гарт был взвинчен до предела, всю дорогу шипел что-то Дору в ухо с самым зверским видом, и на все вопросы рявкал: «Позже!» Сам Дор выглядел — краше в гроб кладут, даже смуглая кожа как-то посерела и он словно слегка съёжился. «Зачем ты запугиваешь парня, Риф?» — Алби не могла этого понять. Дору и так непросто, особенно после того, как за него по неизвестной причине всерьёз взялся Альд Дир и начал в авральном режиме обучать молодого человека работе с досье, умению распознавать неосознанные или закамуфлированные сигналы тела, признаки неискренности, а так же много времени уделяя разным секретам ораторского мастерства. Как парень выдерживал эти лекции, для Алби было непостижимо. Уж кого-кого, а Альда Дира юноша, мягко говоря, не привечал, и тому были веские причины.

* * *

— Приучите себя говорить тихо, — лейтенант Дир, по обыкновению, имел вид крайне утомлённый и раздосадованный, периодически приглаживал идеальный пробор и откидывался на спинку стула, устало щуря зеленоватые глаза — к вам должны прислушиваться. Ловить каждое ваше слово. Посмотрите на капитана, он хоть раз повышал на кого-нибудь голос?

— Ещё как, — буркнул Дор, которому общество вербовщика не доставляло ни малейшего удовольствия и послать его к штырькам собачьим возможности тоже не было,— на меня, например. После проверки Хоука он на меня в голос орал, не прибил разве что.

— Но без свидетелей. В моём присутствии он говорил с вами предельно корректно. Запомните это, сержант. Тет-а-тет, в кабинете, вы можете хоть проклятиями осыпать до седьмого колена, хоть угрожать, хоть доводить до истерики, хоть пепельницами швыряться. Но боже вас сохрани проявить излишнюю эмоциональность на людях. Никакой фамильярности или подчёркивания своего служебного положения. Вы должны с равным вниманием относиться и к новичку-рядовому, и к динозаврам типа Кайта или Селвина Реда. Обращение только на «вы». Смотрите людям в глаза, это принуждает к откровенности и затрудняет всевозможные сочинения на ходу. Тем более, вы способны не моргать несколько минут и у вас довольно пугающий цвет глаз. Собеседника это нервирует и врать ему становится тяжелей. Постарайтесь отучить себя от неконтролируемых жестов. И вообще потренируйтесь владеть языком тела. У вас блестяще отточенные рефлексы и мгновенная реакция, но вы должны уметь управлять не только этим парадом инстинктов, к которым вы были приведены искусственно, но и заставить всю вашу физическую оболочку работать на вас. Вот, почитайте на досуге, — Альд перегнулся через стол и пододвинул Дору небольшую брошюру, — здесь всё описано лаконично и по делу. К следующему разу подготовьте какую-нибудь историю, где правда сплетена с вымыслом. Расскажете мне её. И тогда посмотрим, насколько вы овладели искусством вводить собеседника в заблуждение.

— Любую историю? — недоверчиво уточнил Дор, вертя в пальцах методичку.

— Любую, — усмехнулся Дир, — не удивлюсь, если вы начнёте сочинять про меня психоделический триллер с элементами хоррора. Извольте, мне будет очень интересно. А теперь вынужден с вами попрощаться. Вас ждёт ваша разработка, а меня текущие агентурные дела.

И Альд Дир вышел, чему-то улыбнувшись напоследок.

* * *

— Прошу вас, ожидайте, — строгий референт в идеально сидящем костюме вежливо обратился к шестёрке «красногалстучников», ошивающихся около стойки рецепции, стараясь не выдать мерзкой оторопи где-то внизу живота. Смотреть на этих инквизиторов референту было почти физически неприятно, особенно на держащуюся особняком тройку мужчин, чем-то неуловимо похожих друг на друга, — канцлер примет вас с минуты на минуту. Возможно, вы желаете чай?

— Позже! — снова отрывисто бросил капитан и мрачно пробормотал про себя: «Хреновое начало...»

Референт снова устроился на своём месте за стойкой. Взгляд его был прикован исключительно к настенной панели, соединяющей рецепцию с кабинетом главы министерства специальных служб.

— Пирс, — Алби на всякий случай говорила шёпотом, спиной ощущая пробирающе-холодный мрамор стен и с трудом заставляя себя не оглядываться, как заговорщик, — что-то не так? Почему Риф такой заведённый с утра?

— Вообще-то ты его жена, и по утрам его видишь по-любому чаще меня. Не знаю, но мне кажется, он боится, что наш лысый друг взбрыкнёт в самый неподходящий момент. М-да, не позавидуешь Дору, ох, не позавидуешь. Как бы его не ввёл в заблуждение безобидный вид нашего глубокоуважаемого канцлера. А Гарт говорит, там будет ещё и Берг. Вообрази только.

Алби тихонько вздохнула. С момента смерти Дирка Хаулза прошло уже чуть более полугода, но молодая женщина до сих пор помнила искажённое от горя лицо Дины и свой шок, потому что поверить было почти невозможно. И именно смерть Дирка, а, вернее, тот путь, каким он ушёл в страну теней, навсегда развёл по разные стороны баррикад Рифа и Нада Берга. Старый погранец не простил Гарту этого убийства и не желал слушать оправданий. А теперь Берг зачем-то будет присутствовать при их докладе о деталях операции. Кстати, как там Дор её назвал?

— Канцлер ожидает вас, — референт встал со своего места, услышав сигнал, и распахнул тяжёлую деревянную дверь с ручками под бронзу. Гарт тихо выматерился напоследок, зыркнул на Дора, как на кровного врага, и первымвошёл в просторный кабинет.

Алби вошла одной из последних, отчего-то неосознанно вжимая голову в плечи. Три с половиной года назад она впервые была здесь, в этом кабинете, обшитом дубовыми панелями и увенчанном массивной люстрой, в которую попала её шальная пуля. В тот день минута равнялась годам, и Алби против воли вспоминала вытаращенные в ужасе глаза толстячка-канцлера и вспотевший лоб Гельта Орса, переговорщика от Отдела. Её первая встреча с канцлером закончилась арестом Рифуса и бесконечными допросами, перемежающимися с голыми стенами изолятора для неё самой. И если бы не фантастическое стечение обстоятельств, она так бы и сидела в каземате с решёткой под потолком, а Гарта, скорее всего, приговорили бы к высшей мере. Но история не знает сослагательного наклонения, и сейчас Алби Мирр-Гарт стояла в кабинете канцлера в качестве руководителя и ведущего эксперта проекта «Гипнос». Но от холодка между лопаток это не спасало.

Канцлер за всё это время ничуть не изменился — всё те же налитые щёчки, подпираемые жёстким воротником белоснежной рубашки, сверкающая лысина (куда там Дору) и пальчики-сардельки, с неожиданным изяществом держащие миниатюрную чайную чашечку. Алби незаметно выдохнула. Если канцлер пил чай, значит, дела не так уж и плохи. Привычки главы министерства специальных служб знал наизусть каждый из сотен его подчинённых, включая Отдел. А вот мощная фигура на соседнем стуле заставила молодую женщину невольно сглотнуть.

Командующий пограничной службой Ойкумены Над Берг олицетворял собой эталон офицера старой закалки: эдакая глыба в песочного цвета форме с цветными планками наград. Алби задалась вопросом, когда командующий успел их получить, ведь, несмотря на славу «бойцов на передовой», пограничники не так уж и часто вступали в открытый бой. А уж о каких-то спецоперациях и говорить не приходилось: не та структура. «Наверно, всякие юбилейные ордена за выслугу лет», — решила Алби. Но вид главный пограничник имел весьма представительный. Высоченный, выше двух метров, с широкими плечами и идеальной выправкой, он грозной махиной возвышался над столом, буравя колючим взглядом вновь прибывших. Когда этот взгляд дошёл до Рифуса Гарта, пограничник едва заметно скривился, но ничего не сказал. Лишь закаменели скулы да дёрнулся тщательно выбритый кадык. Алби осторожно покосилась на мужа. Но капитан всяко умел держать себя в руках, тем более, что ссориться с Надом Бергом сегодня было совершенно недопустимо.

— А вот и господа из бригады, — канцлер улыбался, став похожим на детскую игрушку-неваляшку, — да ещё в столь представительном составе. О, я вижу, Гарт, в ваших рядах пополнение? Как радостно видеть новые лица, особенно в вашей структуре. Ну, не будем попусту сотрясать воздух. Капитан, я вас слушаю очень внимательно.

Гарт призвал на помощь всё доступное ему хладнокровие. Доброжелательность канцлера не могла сбить его с толку. Всё шло не по плану с самого начала. Берг прибыл раньше (ну ладно, по протоколу это допустимо), но то, что его, Рифуса, и его подчинённых глава министерства заставил ждать в коридоре, было весьма тревожным звоночком. Канцлер имел довольно подробное представление и о самой операции, и об угрозе, вызвавшей её к жизни. Так что, чёрт возьми, пошло не так?

— Чтобы наиболее полно отразить все нюансы предстоящей операции, я, с вашего позволения, господин канцлер, вернусь к событиям шестимесячной давности...

Дор слушал, пытаясь справиться с волнением и перестать незаметно хрустеть пальцами за спиной. Гарт говорил около сорока минут, в мельчайших подробностях рассказывая канцлеру и пограничнику историю появления в Ойкумене несчастного штырька, первой жертвы приона, рассказывая о своей вылазке во Внешний мир, где они с сержантом Хаулзом добыли образцы патогена, но вот какой ценой... Дор видел, как ходили желваки на скулах у Нада Берга. Почти охрипнув, Гарт передал слово Пирсу, и вот тут глаза на лоб полезли не только у бывалого погранца.

— Простите, лейтенант, я вас правильно понял: антидот к этим вашим прионам должен содержаться в клетках живого человека? Смертника, как вы выразились? — Канцлер был чуть ли не шокирован и беспрестанно утирал лоб белоснежным платочком.

Пирс вздохнул про себя. Начиналось самое сложное.

— Так точно, господин канцлер. Все расчёты «Танатоса» в конечном итоге свелись к этому... варианту. Протеаза должна быть доставлена на точку в теле смертника, и уже на месте он совершит самоподрыв. Я понимаю, сколь бесчеловечно это звучит. Но уверяю вас, господин канцлер, у меня есть такой человек. Он неизлечимо болен и сам просил меня об эвтаназии. Я заручился его согласием, а непосредственно перед... исполнением... ему введут наркотик, блокирующий болевые рецепторы. Этот человек умрёт без страданий.

— Вы вообще понимаете, что говорите? — Были бы у канцлера волосы, они бы непременно встали дыбом. — Вы что, хотите отправить во Внешний мир «живую бомбу»? Помилуйте, мы что, возвращаемся в дикие времена обкуренных ассасинов или этих... как его... шихадов... шахидов...

— У меня есть письменное и добровольное согласие Кита Тригга, — тихо, но настойчиво произнёс Пирс, — и поверьте, господин канцлер, это согласие стоило мне пары седых прядей. Но Кит сам распорядился своей судьбой. Я был готов отпустить его на все четыре стороны, для проекта «Гипнос» он был уже бесполезен. Но оказался полезен для операции...

— «Эребус», — впервые подал голос Дор. — эта операция называется «Эребус».

Берг непроизвольно обернулся на звук его голоса. «Совсем Гарт охренел, командир, мать его за ногу. Да чтобы у меня сосунки двадцатилетние без позволения в разговор вклинивались... Беспредельщик чёртов или вообще... либерал. И что это за гуманоид тут выискался, опять из этих... да нет... кажется, хуже. Ну и морда, только клыков, как у вампира, не хватает. Точно детей по ночам пугать да беременных баб. А эти двое хоть бы одёрнули. Нет, что ни говори, а модификанты не люди, у них, наверно, операционная система вместо мозгов... глючная...» Над Берг смотрел на Дора и чувствовал непреодолимое отвращение. Никогда ещё он не видел вблизи такого количества модифицированных спецов, и ни один из них, включая Рифуса Гарта, не вызывал в старом пограничнике такой остервенелой ксенофобии, как молодой высокий парень с блестящей лысиной. «Робот, мать его, это же вообще не человек, это андроид, гомункулус. Да чёрт побери, что за дикие эксперименты на людях они там ставят?»

— «Эребус», — кивнул Пирс, а внутренне довольно ухмыльнулся. Парня здорово впечатлил «Танатос», раз он тоже полез в дебри доисторической мифологии, — весьма точное название. Господин канцлер, Кит Тригг специально для вас записал видеообращение. Вы позволите?

Взопревший канцлер только кивнул с какой-то обречённостью. Неподготовленному человеку могло показаться, что толстячок балансирует на грани апоплексического удара, но это было не так. Нервы министра специальных служб были сравнимы с арматурой, недаром занимал этот кабинет уже восемь лет, и всё же рассказ лейтенанта Трея о способе доставки антидота даже на канцлера произвёл весьма сильное впечатление. Он, наконец, повернулся к блестящей панели во всю стену и пошевелил пальцами. Панель вспыхнула, и взорам всех собравшихся предстал Кит Тригг, сидящий на лазаретной койке.

Он выглядел вполне здоровым, лишь кожа была неестественно бледной от долгого отсутствия солнечного света да волосы отросли ниже плеч и были скручены в узелок на макушке. Парень сидел, облокотившись на подушку, смотрел бледно-голубыми глазами прямо в камеру и держал в руке планшет. На небольшом дисплее угадывались фантастические пейзажи мира за Гранью. Алби отвела глаза. Так вот ты сейчас какой, Кит... она не видела его со времён своего вынужденного путешествия во Внешний мир, а позже Пирс, как мог, старался оградить её от встреч с Триггом, но... Она знала, что всё равно увидит его перед последним путешествием. Пусть и с экрана настенной панели.

— Господин канцлер, здравствуйте. Меня зовут Кит Тригг, я бывший научный сотрудник онейрологического отделения кафедры нейрофизиологии Института, а так же бывший испытуемый в проекте «Гипнос», которым руководит госпожа Мирр-Гарт. Сейчас я никто. Всегда был никем, но сейчас особенно. Я хочу умереть. У меня есть на это причины, надеюсь, вы простите, что я не акцентируюсь на них. Лейтенант Трей сказал, что я могу умереть и одновременно спасти Ойкумену от очень серьёзной угрозы. Угрозы извне. Я согласился. У лейтенанта Трея есть моё письменное согласие, подписанное добровольно и безо всякого принуждения, а так же запись нашей с ним беседы. Я понимаю, что моё решение будет казаться вам бредом больного разума. Уверяю вас, господин канцлер, это не так. Я буду счастлив принести пользу... Ойкумене... всем людям... хотя бы один раз. Мне не дорога моя жизнь, она давно потеряла для меня смысл. Мир просто лишится очередного труса и предателя, это ведь хорошо, правда? Господин канцлер, мне была обещана лёгкая смерть во Внешнем мире. Я очень надеюсь, что так и произойдёт. Лейтенант Трей показывал мне на визуализациях, как выглядит Внешний мир. Ничего более прекрасного в своей жизни я не видел. Умереть там... это не кара. Это счастье. Спасибо, что выслушали меня и... прощайте.

У Алби защипало в глазах. Эта речь стала словно ударом под дых, у неё даже горло перехватило внезапным спазмом. Она думала, что спокойно воспримет смерть Кита, она не лукавила, говоря Рифусу, что понимает этот выбор, но одно дело ночью под одеялом слушать капитана, пристроив голову на его плече, и совсем другое — видеть перед собой безмятежное лицо смертника, окончательно принявшего свою судьбу. Она обернулась. Сид задумчиво щёлкал пальцами, стараясь смотреть куда-то вбок, Норт тоже как-то неловко замер около стола, даже Дор стал будто чуть пониже ростом. Пирс рассеянно вертел в пальцах дужку очков, тоже не глядя на панель. Капитан как был насуплен, так и остался, что-то шёпотом пробормотав сквозь зубы. А у командующего Берга глаза стали размером с плошки. Бравый командир погранслужбы слушал и ушам не верил. Это ж как надо зомбировать парня, чтобы он согласился на самоподрыв? Берг повернулся к канцлеру. Лысенький толстячок смотрел на Пирса в упор, и таким Берг видел министра спецслужб впервые.

— Что ж, лейтенант, я вижу, вы как следует подготовились. Впечатляющая демонстрация. Не знай я ваших изуверских алхимических разработок, решил бы, что вы вконец рехнулись. Значит, это ваш смертник. Ваш... носитель. Да-да, я понял, можете не повторять. И что дальше?

— После прибытие на место взрыва, в центр распространения аномалии, Киту будут введены инъекции протеазы непосредственно в желудочно-кишечный тракт, там фермент сохраняется лучше всего. После чего Кит проглотит заряд, сконструированный лучшим инженером, он небольшой, чуть меньше вишни, а уже перед самим взрывом...

— О господи, — тихо сказал канцлер, — о господи.

— Думаю, судьбу последних часов Кита Тригга лучше всего опишут мои оперативники, — вмешался Гарт, — а сейчас я хотел бы обратить ваше внимание на роль проекта «Гипнос» в этом деле. Это весьма важная роль и касается она карт Внешнего мира. Госпожа Мирр-Гарт, прошу вас.

«Карты... Да, конечно... господи, мысли путаются... так, спокойно. Карты.» Алби глубоко вдохнула, постаралась улыбнуться со всем возможным очарованием и попросила вывести на панель последние визуализации Дора и Саи.

* * *

Всё это время сам Дор судорожно соображал, как ему говорить... да даже не с канцлером, он-то как раз оказался мужиком понятливым, хотя видео Кита Тригга его здорово ошарашило. Но значительно больше канцлера сержанта Стайна беспокоил Над Берг. С первого взгляда стало ясно, что такого нахрапом не возьмёшь, Гарт был прав, говоря, что это будет самый трудный диалог в жизни Дора Стайна. Одной фразы про «Эребус» хватило, чтобы пограничник смерил сержанта таким взглядом, что у Дора по спине мурашки поползли. Старый Берг ни в грош не ставил модифицированного выскочку и не считал нужным это скрывать. «Та-ак, модификантов он не любит, это ясно как белый день. Сейчас зыркает то на Сида, то на Норта, наверно, прикидывает, кто из них возглавляет бросок. Вот удивится-то... Дор, ты дебил. Тебя капитан предупреждал. Не борзей-не борзей-не борзей. Доиграешься, чучело, без вертушки ты Тригга до центра не дотащишь, тебе позарез нужен вертолёт, ясно тебе, шваль сателлитская? Веди себя прилично, даром, что ли, Дир, хоть и кривился, но учил тебя? Тоже мне, будущий капитан... как бы отсюда в браслетах не выйти...»

Пока Алби в подробностях объясняла методику получения визуализаций и различия нюансов в восприятиях подопытных, Дор выравнивал дыхание, считал про себя сначала до десяти, а потом и до ста и всё равно не мог придумать, как убедить несгибаемого погранца выделить им вертолёт. То, что старый служака упрётся, было ясно с самого начала, стоило им войти. Канцлер наверняка просветил Нада Берга о причинах приглашения в свои хоромы. То-то погранец всё косится в сторону Дора и Сида с Нортом. Светло-золотые мраморные стены вокруг Дора медленно начали смыкаться. Скоро его «триумфальный» выход, один-единственный шанс доказать, что он достоин возглавлять «Эребус». Один-единственный шанс оправдать доверие капитана и своих подчинённых. И Алби. И Пирса Трея. И Саи, которая безоговорочно верила в него, добровольно отказавшись ради модифицированного сержанта от нормальной жизни со всеми её удобствами, с размеренными и далекоидущими планами, с детьми, наконец. «Нет. Я не имею права вас подвести. Я выкручусь. Спасибо Диру, чтоб он трижды сдох в нейтралке, я найду ключик к Наду Бергу. Другого пути у меня нет.»

* * *

— Теперь позвольте мне приступить к изложению фактической части операции «Эребус». — Гарт снова взял слово, не обращая внимания на набычившегося Берга. Было видно, что пограничник терпит присутствие капитана через силу, стиснув зубы и шумно сопя. Но Берг находился на чужой территории и старался максимально держать себя в руках. Он всё ждал, когда же этот лощёный ублюдок, Гарт, перейдёт к главному блюду сегодняшнего банкета: возмутительной просьбе о вертолёте. Канцлер предупредил старого пограничника, что вертолёт жизненно необходим для успешного осуществления операции, но на это у Нада Берга были свои контрдоводы. Он не собирался более рисковать жизнью своих людей ради завиральных путешествий этих киборгов в чащобы Внешнего мира. Да и то сказать: раньше как-то обходились своими силами, ничего не прося у пограничной службы, катались на этих бронированных монстрах, и ничего, никто не жаловался. А теперь вот пожалуйста — вертолёт. Может, ещё и напитки прохладительные в полёте предложить?

— ...Исходя из вышесказанного, «Эребус» полностью рассчитан под параметры смертника, так как доставка его живым на точку — главная задача всей операции. Преждевременная смерть этого молодого человека сводит на нет абсолютно всё, и мы оказываемся беззащитны перед смертельной угрозой эпидемии прионных болезней. Как уже говорил лейтенант Трей, прионные заболевания, поражающие мозг, неизлечимы. Таким образом, если мы не остановим заражение, на кону само существование человеческой расы. — Рифус Гарт говорил очень чётко и размеренно, словно вбивая каждое слово в головы собравшихся. Канцлер слушал и кивал, Нада Берга же обуревал скепсис. Его люди регулярно отстреливали всякую нечисть на рубежах и оставляли трупы покрываться слоем пепла в нейтральной полосе, но ни одно из тамошних животных (животных ли?) доселе не пересекало границу владений людей. Гарт просто параноик, раз думает, что какая-то дрянь ОТТУДА может представлять угрозу, да ещё столь масштабную. Нет-нет, это паранойя, и чудовищная операция тому ярчайшее подтверждение.

Над отбросил эти мысли, от которых во рту становилось кисло, и снова прислушался к тому, что порол этот ненормальный.

— А теперь я передаю слово командующему «Эребуса». Именно он разрабатывал тактическую часть, и он несёт ответственность за успешное осуществление броска.

Берг переводил взгляд с Сида на Норта, пытаясь догадаться, кому из них выпала сомнительная честь возглавлять безумную операцию. Пограничник склонялся к Сиду Кайту, оперативник выглядел опытным и хорошо битым жизнью и был самым старшим из троих киборгов.

Но, к удивлению главы погранслужбы, вперёд вышел не этот, со сломанным в двух местах носом и намечающейся сединой на висках, и не его более молодая копия с носом нормальным, а тот самый лысый урод, который осмелился перебить доклад лейтенанта Трея. Берг вытаращил глаза.

— Меня зовут Дор Стайн, я назначен капитаном на должность командующего. Господин канцлер, господин Берг...

— Сынок, — вкрадчиво перебил его старый пограничник, — тебе сколько лет?

— Двадцать три. — Рифус Гарт отметил, что Дор говорил очень тихо, но смотрел Бергу прямо в глаза, чем явно того нервировал.

— Двадцать три? Гарт, а вы ясельную группу не пробовали привлечь? И в каком ты звании, сынок?

— Сержант, господин Берг.

— Сержант... — Над Берг слегка обескураженно покачал головой. — Знаешь, сержант, боюсь, тут либо твой капитан решил избавиться от тебя экзотическим способом, либо вы оба сумасшедшие. Не перебивать! Я знаю, зачем вы тут все. И давай-ка сразу разложим всё по полочкам... сержант. Вертолёт ты не получишь. Я и так не собирался его вам предоставлять, но уж если этой вашей операцией руководит двадцатитрёхлетний сопляк, то не предоставлю тем более. Сколько раз ты был во Внешнем мире, сынок?

— На один раз больше, чем вы, господин командующий Берг. — Дор мысленно обливался холодным потом, но упорно гнул свою линию. И линию Альда Дира.

В первое мгновение Над Берг опешил настолько, что потерял дар речи. Канцлер и капитан переглянулись, и толстячок негромко заметил:

— А вашему парню палец в рот не клади. И всё же, Гарт, мне ваше решение кажется слегка... легкомысленным. Он же совершенно необстрелянный, это видно.

— Не беспокойтесь, господин канцлер, — так же тихо ответил Рифус Гарт, — в его случае молодость не порок. Вот увидите.

Тем временем Над Берг отдышался и всей своей мощью обрушился на молодого наглеца.

— Да как ты смеешь, щенок! Или, думаешь, раз тебя перекроили для этих чёртовых вылазок, так ты имеешь право безнаказанно раскрывать рот? Ты...

— Я командующий «Эребусом», господин Берг. Назначен на эту должность лично капитаном Гартом. Я модифицирован по наивысшему протоколу специально для этой миссии. Меня создали ради этой операции. Я «М+», второй после Рифуса Гарта, кто подвергался подобной трансформации. И я обеспечу успешное выполнение всех поставленных мне задач. Но мне нужен вертолёт.

Берг слушал, не веря ушам, бросал взгляды то на канцлера и стоящего рядом командира этих выродков, то на светловолосую парочку около стены; девушка испуганно таращила изумрудные глаза, а этот интеллигент, Трей, безостановочно вертел в пальцах золотые очки. А двое киборгов за спиной у зарвавшегося щенка смотрели, казалось, чуть ли не весело.

Дору весело не было. Да, он не сломался под натиском старого погранца, не дал себя смутить или запугать, но в его ушах бесконечно повторялись слова капитана: «Для Берга ты всего лишь щенок, молокосос, желторотик, которого он и слушать не станет. Он будет тебя провоцировать. Оскорблять. Унижать, скорее всего, он никогда не простит мне смерти Хаулза и постарается отыграться на тебе за всё. В его глазах ты выскочка, неизвестно как получивший звание, неопытный сопляк с одним-единственным походом во Внешний мир в анамнезе. И он по-своему будет прав. Твоя задача не поддаваться на провокации.» И Дор твёрдо решил не поддаваться. Тем более, что одной из целей он достиг: командир пограничников пребывал в некоторой растерянности. Уж больно неожиданным оказалось для него явление командующего Стайна.

— Господин Берг. — Надо ковать железо, пока горячо. Через пару минут погранец выдохнет и придёт в себя, а Дора это не устраивало. — Вы слушали подробный доклад о различных аспектах «Эребуса». Резюмируя все части, я могу сказать следующее. Наша задача, моя и лейтенантов Кайта и Ледса, это доставка смертника до центра распространения аномалии в глубине леса на расстоянии пятидесяти миль от нейтральной полосы. Смертник, Кит Тригг, должен прибыть на точку живым, потому что антидот к прионам может существовать только в живых человеческих клетках. Перед взрывом, который должен распространить антидот в радиусе мили, я введу Киту наркотик, чтобы он не почувствовал боли и умер без страданий. Все расчёты закончены, антидот готов, миниатюрный заряд для Кита тоже, у нас есть запасы «рубинового рассвета», достаточные для обеспечения полной анестезии. Но единственным препятствием является сам Кит Тригг. Он уже набрал нужный вес и может самостоятельно передвигаться, но всё равно он очень слабый человек. И уж тем более не модификант. Он не переживёт форсирования нейтральной полосы даже на «Орфе». Я могу обколоть его до состояния бревна, да, тогда, возможно, мы пересечём нейтралку, и он останется жив, ещё сутки мы будем ждать, пока он оклемается, но впереди у нас пятьдесят миль дикого леса. Кит Тригг там умрёт. Через милю, пять или десять, но он не выживет во Внешнем мире, и даже нас троих не хватит, чтобы уберечь его от преждевременной смерти. А если он умрёт раньше срока, это конец всему. Мне очень нужен вертолёт, командующий Берг. Он мне нужен больше воздуха. Я прошу вас. Выделите нам вертолёт. Это вопрос жизни и смерти.

— Сынок, это очень увлекательно, и мне твоя сказка понравилась, — От взгляда Нада Берга и Медуза Горгона пришла бы в замешательство, — но ты не понял главного. Пограничная служба не сотрудничает с особой бригадой. Ни в каких аспектах. Можешь поблагодарить за это своего капитана. Его молитвами я потерял одного из своих людей и больше терять их не намерен. Выкручивайтесь сами, как знаете. Раз ты говоришь, что тебя «создали» для этой операции, вот и проводи её, сам, как хочешь. Если мир лишится одного из вас, никто не заплачет. О тебе уж точно.

«Он будет тебя оскорблять. Срываться на тебе. Пытаться унизить. Не борзей! "Эребус" важнее твоего потрёпанного самолюбия».

— Возможно, господин Берг. Возможно, мы все умрём во Внешнем мире, это постоянный риск, и мы к нему готовы. И я умру со спокойной совестью, если буду знать, что угроза для Ойкумены ликвидирована. Но для этого мне нужен вертолёт.

— Послушай, сержант... как тебя там... Стайн. Про твой «Эребус» я уже давно всё понял, все нюансы, не дурак. И служу не первый год, в отличие от тебя. Хочешь размахивать своим героизмом, размахивай. Хочешь умереть во Внешнем мире? Так иди и умирай, я препятствовать не стану. Но я не отдам своего пилота для ваших экспериментов. Посадить вертолёт во Внешнем мире! Сам-то хоть это представляешь?

— Но мне не требуется посадка вертолёта. — «Семь минут. Я могу не моргать семь минут. Это весь мой лимит времени.» — Единственное, о чём я прошу, это выделить нам машину с пилотом, мы туда погрузимся, он долетит до заданного квадрата, зависнет над деревьями на минимальной высоте, и мы по тросам спустимся. Вашему человеку не понадобится сажать вертолёт. Как только мы окажемся на кронах, он спокойно улетит обратно. Мы же по завершении операции до границы дойдём сами. За несколько дней, но дойдём, а там уж нас кто-нибудь подхватит, на «Орфе» или ещё на чём. Ну так что, господин Берг? Я смог вас убедить?

Берг молчал долго, даже канцлер начал поглядывать на него с лёгким беспокойством. Наконец пограничник шумно выдохнул и сказал, как отрезал:

— Нет.

Гарт незаметно стиснул зубы. Он не имел права голоса, понимая, что своим вмешательством только усугубит резкую неприязнь Берга к «Красному отделу». Дор пока держался молодцом, но кто знает, насколько у парня хватит выдержки. А вот погранец Гарта натурально выводил из себя. Берг тёртый калач и прекрасно понимал всю смертельную опасность прионов, хоть и не видел их ни разу. И все нюансы «Эребуса» он понимал, Гарт читал это в его глазах, как в открытой книге. И всё же упёртость старого служаки была почти необъяснимой. Словно Берг до сих пор мстил Рифусу Гарту за Дирка, но прошлое не воротишь, капитан это знал, а вот будущее с каждой минутой всё туманнее. Без вертушки Дор и компания Кита не вытянут. Скорее уж полягут все вчетвером.

«Пять минут».

— Господин Берг. — Лицо Дора приобрело столь странное выражение, что даже Сид обеспокоенно зашевелился около стены. — Я... Мне трудно понять причины вашего отказа. Единственное, что я могу предположить... — Дор на всякий случай вспомнил все молитвы, какие знал, а знал он пять слов из начала какой-то одной. — Я могу предположить... Я всё, что угодно могу допустить, господин командующий Берг, но только не то, что вы ксенофоб.

У Берга отвалилась челюсть. Дор, быстро пробормотав про себя эти загадочные пять слов, продолжил:

— Если вы сами говорите, что понимаете всю важность «Эребуса» и его нюансы, что понимаете, чем страшны прионы... то у меня остаётся только один вариант. Вы не хотите иметь дела с модификантами, вы считаете их мутантами и киборгами, не людьми. Это единственное доступное мне объяснение вашей несговорчивости.

— Пошёл вон, — отчётливо скрипнул зубами Над Берг, — пошёл вон, потому что ещё минута, и я тебе морду разобью.

— Не выйдет, — покачал головой Дор, — у меня мгновенная реакция. Вы не успеете ударить. Тем более здесь, в кабинете государственного канцлера. Господин Берг, я... я не могу требовать. Я могу только просить. Хорошо, пусть вам неприятны модификанты, вы не испытываете тёплых чувств к нашему капитану, вы опасаетесь за своего человека... пилота. Но на кону жизнь всей Ойкумены! Само... само существование человечества. Неужели вы позволите вашим предубеждениям взять верх над здравым смыслом и спасением людей? Ведь в случае проникновения приона в наш мир защиты не будет. Мы все умрём, и вы, и я, и десятки тысяч ни в чём не повинных людей. Неужели вам даже это безразлично?

Берг побагровел до свекольного цвета, и тут наконец вмешался капитан.

— Все за дверь! — Гарт рявкнул так, что заложило уши. Канцлер только головой качал, глядя на пограничника, который уже открыл рот для потока брани. Вся изощрённая ругань, накопленная Надом Бергом за тридцать лет службы, ударила Дору в спину, прежде чем он успел захлопнуть массивные створки. Из кабинета доносилось бурчание на повышенных тонах.

* * *

Дор сидел на полу, облокотившись на каменную подставку для статуи и согнув ноги. В висках у него беспрестанно разрывались петарды, а перед глазами плавали яркие цветные круги. Разговор с Бергом вымотал молодого человека до предела, и всё же было неясно, добился ли он хоть чего-нибудь. Сид и Норт сочувственно косились на своего командира, но дёргать не осмеливались. Слишком тяжело дался Дору этот почти безнадёжный диалог.

Референт осторожно вытягивал шею со своего места, пытаясь понять, надо ли вызывать охрану, или не стоит, начнёт этот странный лысый парень чудить или обойдётся. Вид молодого «красногалстучника» внушал референту вполне обоснованные опасения.

Алби и Пирс только молча смотрели. Всё было предельно ясно. Берг закостенел в своей предвзятости, вертолёта не видать, как своих ушей, успех «Эребуса» под большим вопросом, и значит, всё было зря. На глаза Алби навернулись слёзы.

Норт первым нарушил молчание, присев перед Дором на корточки.

— Как вы думаете, почему капитан нас всех выпер?

— Не знаю, — буркнул Дор, — наверно, чтобы глаза не мозолили почём зря.

— Нет, не поэтому. Подчинённые не должны видеть, как начальство утюжат мордой по столу. Даже если это не их начальство.

Дор удивлённо поднял взгляд. Норт едва заметно улыбнулся.

— Наш капитан сейчас, видимо, ведёт диалог на понятном Бергу языке. Вы здорово разозлили старикана, надо признать, обвинения одно краше другого. И сейчас Гарт пытается вернуть разговор в конструктивную плоскость.

— Я...

— У нас в кодексе полно всяких статей, но наитягчайшим обвинением всегда было обвинение в государственной измене. Что вы Бергу и предъявили, напомнив о пренебрежении судьбой Ойкумены и её граждан.

— О господи, — произнёс Дор безо всякого выражения, — я так и знал, что уйду отсюда в наручниках.

Алби всхлипнула. Пирс ободряюще погладил девушку по плечу, а сам во все глаза смотрел на её бывшего подопытного. «Ты сделал всё, что мог. Теперь только ждать и найти в себе силы принять любой исход этого мероприятия.»

Норт ответить не успел, дверь распахнулась и Гарт так же злобно выплюнул:

— Стайн, зайдите. Один.

Дор на подкашивающихся ногах зашёл в кабинет, воображая себе наручники, изолятор и трибунал. Обвинение в госизмене! Да, Дор Стайн, большой в тебе потенциал, жаль только, что так и помрёшь идиотом...

— Повторите ещё раз вашу аргументацию относительно вертолёта, — Гарт говорил уже спокойно, но Дор подозревал, что стоит им покинуть министерство, как капитан попросту набьёт ему морду. Он постарался выровнять предательское дыхание и начал:

— Вертолёт необходим для быстрой и безопасной доставки смертника на место. На высоте мили эманации нейтральной полосы уже неощутимы. Вертолёт преодолеет пятьдесят миль за два часа с небольшим при скорости сто одиннадцать миль в час. Для сравнения, своим ходом у нас на это уйдёт минимум неделя, а с неподготовленным человеком на руках и все три. Вертолёт снимает риски преждевременной смерти Тригга, а так же позволит нашей группе взять вдвое меньше провизии и боеприпасов, фактически, только на обратный путь. По достижении заданного квадрата вертолёт зависает над кронами и мы спускаемся по тросам, как я уже говорил. После чего пилот может лететь обратно на базу. У меня всё, господин капитан.

Гарт ничего не ответил, а вот канцлер подошёл сначала к Дору, внимательно того осмотрев, а потом к командующему Бергу.

— Знаете, Берг, — устало произнёс он, — я в какой-то степени могу понять ваше неудовольствие. Молодой человек, почти мальчик, не прослужив и года получает серьёзное назначение... Это всё понятно, и это задевает. Но подумайте вот о чём: с одной стороны, безусловно, обвинения сержанта строятся на юношеском идеализме и запальчивости, так свойственной людям его возраста... Но с другой стороны... Знаете, мне ведь придётся доложить премьеру об этом разговоре. Не вам, а мне. Подумайте, Берг, подумайте. Вы рискуете. Зачем?

В кабинете воцарилась гулкая, закладывающая уши тишина. Дор дышал через раз, волевым усилием заставив себя не хрустеть пальцами за спиной, капитан сумрачно зыркал, как зверь, готовый в любую минуту броситься в атаку, канцлер ждал ответа пограничника, а Берг мрачно сопел. Сопел минут пять, а потом буркнул, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Когда вам нужен вертолёт?

— Через неделю, — Дор ушам не верил, — через семь дней в восемь утра на площадке около поста Восточного сектора.

— Ну вот через неделю и получите.

— Чаю? — поинтересовался канцлер, утерев вспотевшую лысину. — У меня в горле пересохло ото всего этого.

— Благодарю, господин канцлер, но, боюсь, в следующий раз. — Гарт выглядел посвежевшим, но на Дора всё равно бросал взгляды-молнии. — Сейчас у нас очень много дел.

— В следующий раз? — лукаво улыбнулся толстячок и понимающе усмехнулся. — Ну-ну, капитан. Мы оба знаем, что будет «в следующий раз».

Глава 40

Рифус Гарт внимательно оглядел всех подчинённых, поднял шторку, отгораживающую водителя от салона, и дал сигнал трогаться. Микроавтобус почти неслышно заурчал и плавно понёсся по шоссе прочь от здания министерства.

— Видимо, всем интересно, о чём мы говорили за закрытыми дверями. Ну, гостайны в этом нет. — Капитан уже не метал громы и молнии, но Дор всё равно предпочитал бездумно пялиться в окно и не встречаться с командиром взглядом. То, что по прибытии его ждёт порядочная взбучка, молодой человек подозревал с того самого момента, как впервые открыл в кабинете канцлера рот. Алби сочувственно косилась на бывшего испытуемого. Над Берг казался такой несокрушимой глыбой, что даже парень типа Дора смотрелся на его фоне институтским ботаником-задротом. Но гибкость в этом мире всегда ценилась выше твёрдости. Что и было доказано.

— Надо признать, я ожидал худшего. Особенно после некоторых высказываний некоторых представителей личного состава. — Гарт слегка улыбнулся. Дор настолько явно ждал выволочки, что на него было больно смотреть. — Но господин командующий пограничной службой Над Берг ухитрился вырыть себе могилу даже без вашей помощи, Стайн, ну, почти без вашей. Берг считает Внешний мир незаживающей язвой на теле планеты, забывая, что наши миры взаимосвязаны, и стоит погибнуть одному, он утянет за собой и второй. Как будто кислород зарождается из ничего, сам собой, внезапно, как чёрт из табакерки. Или те подземные воды, которые питают в том числе и Ойкумену, вспомните хотя бы каньон. Берг умудрился ляпнуть при канцлере, что если Внешний мир погибнет от этой неведомой заразы, то туда ему и дорога. Ага. И Бергу туда же, кому нужны погранцы без границы? В общем, через пару минут таких деклараций офигел даже канцлер. Плюс, хм... — Гарт задумался на мгновение, подбирая слова, — как Стайн верно умудрился подметить, у Берга дикая, лютая, запредельная ксенофобия, он, как человек верующий, считает модификантов богопротивными созданиями, коим место в аду. Господи, и ведь остались же ещё такие люди... А вы, Стайн, его красиво подкололи вначале, придали, так сказать, ускорение. «На один раз больше чем вы, господин командующий». В общем, если не считать обвинения в государственной измене, всё прошло почти безболезненно. Главное, что вертолёт теперь у нас.

— Господин капитан, — Дор каким-то образом нашёл в себе силы задать вопрос, — что меня ждёт за обвинение командующего Берга?

— Орден не дам, — Гарт покачал головой, — да ничего особого. Если Берг не даст делу ход, а он не даст. Расписаться перед премьером в игнорировании угрозы мирового масштаба... Нет, на это он не пойдёт. Иначе сам отправится патрулировать Внешний мир. А вы после возвращения, безусловно, отсидите своё за длинный язык. Вопросы есть?

— Никак нет, господин капитан, — Дор снова уставился в окно с видом мученика, тоскливо провожая взглядом однотипные пейзажи правительственного квартала.

— Теперь по существу. У вас неделя. За эту неделю вам необходимо получить подробную визуализацию для пилота и себя самих, подготовить запрос на оружие и боеприпасы, а так же на провизию, медикаменты, «коктейль» и «паутинки». Заряд и пульт находятся на складе в красной зоне, не забудьте оформить допуск. Так же вам понадобится допуск к стат-боксам для получения антидота и «рубинового рассвета». Стайн, по прибытии навестите Тригга, оцените его состояние. Скорее всего, кроме «паутинки» ему понадобится респиратор, иначе он в первые же минуты может потерять сознание, и «ультрастоп». Так, с этим вроде всё.

— Ещё гарнитура для связи с Триггом, — подал голос Дор, более-менее начавший приходить в себя после визита в министерство, — иначе я не смогу отдать ему команду на взрыв.

— Ну да, ну да. — Гарт внезапно вперился молодому человеку в глаза, и Дор был вынужден смотреть. — Вы помните, что я говорил вам на испытаниях заряда?

— Так точно. — Да уж, такое не забывается. Дор вспомнил, как целился в маленькую кнопку на поясе мёртвого рабочего, и его пробрала мелкая неприятная дрожь.

— Вот и хорошо. Всегда держите этот вариант в голове. — И капитан, как показалось, потерял к разговору всякий интерес.

* * *

— Ну как всё прошло? — Сая обеспокоенно таращила глаза, прижав ладошки к груди. Таким Дора она никогда не видела. — Ты бледный. Ты голодный?

— Всё нормально, бельчонок, не суетись. Всё прошло... прошло, в общем. По крайней мере, вертолёт у нас будет. А как говорил один мой знакомый, когда получен результат, методы неинтересны.

— Ой, что-то ты темнишь. — Девушка закусила губу и отвела глаза. Характер своего мужа она уже успела выучить хорошо. — Что ты на этот раз натворил? Ты нагрубил канцлеру? Или этому... как его...

— Ну посмотри на меня, малыш, разве я способен кому-то нагрубить? — Дор принуждённо рассмеялся. — Так, по мелочи. Обвинил Нада Берга в расизме и государственной измене. Потом меня Гарт выгнал из кабинета.

— О господи!.. — У Саи округлились глаза, и она испуганно прижала пальцы к губам. Перед её внутренним взором невольно закружились тёмно-зелёные холодные стены каземата. — Дор, ты что? Как ты... господи, какой ужас... И что теперь будет? Тебя посадят в изолятор? Разжалуют? Выгонят из Отдела? Дор...

— Капитан сказал, что ордена не даст, а там видно будет. Всё равно любые санкции ко мне применят только после возвращения из Внешнего мира, хотя Гарт особо не лютовал. Этот погранец, Берг, он... Колода, короче. Солдафон из прошлого века. Нет, я всё понимаю, он боится за своего пилота, не хочет рисковать... блин. Они стоят на границе и боятся рисковать! Дурдом одним словом. Ты не подумай ничего, капитан нас всех выпер из кабинета, чтобы без свидетелей настучать Бергу по башке. Я, может, и перегнул палку, но, Сая, блин... Ну что я мог поделать, когда он на меня смотрел, как на карапуза в сандаликах и с игрушечным пистолетиком? Тут куда не кинь... Модификантов он не любит, с Гартом у него личные счёты, я вообще сопляк без роду, без племени... Ну как такого не обкорнать-то?

— Не заводись. — Сая понимала, что Дору просто надо выговориться и сбросить с плеч груз прошедших часов. — Сам говоришь, вы получили вертолёт. Вот и здорово. А там, глядишь, и поутихнет это всё. Так. Ты голодный, — вынесла она вердикт, — пошли, я рыбу приготовила. Настоящую.

— Мне звонила госпожа Мирр-Гарт, — Сая наблюдала, как её муж уписывает жареную рыбу с овощами, — сказала, что завтра с утра нам с тобой предстоит погружение для вашего броска.

— Угум... — Говорить с набитым ртом у Дора получалось плохо.

— Я вот только не пойму, если ты говоришь, что вы выдвигаетесь через неделю... А как же ты успеешь восстановиться? Это же десять дней...

— Угм... Не, бельчонок, не волнуйся. Я теперь прихожу в себя гораздо быстрее. Ну кто ж виноват, что только я умею смотреть в большом масштабе? Алби и сама не рада, да ты помнишь. И про восстановление я ей говорил, при тебе. А ты... Я тебя обязательно навещу перед выходом. И ничего не бойся. Мы всё продумали до мелочей.

— Хорошо бы, — вздохнула девушка. Она прекрасно отдавала себе отчёт, что спокойной жизни ей не светит, а после модификации Дора и подавно. Сид её предупреждал, даже немного запугивал, но Сая свой выбор к тому времени уже сделала. Хотя волноваться за мужа это ей нисколько не мешало.

— Сая. — Дор почти физически чувствовал, как она переживает за него, но боится в этом признаться. — Ну поверь мне. Ну бельчонок. Всё будет нормально. Как положено. А я ещё и на вертолёте полетаю. Посмотрю на нашу Ойкумену сверху. Когда ещё доведётся.

Дор говорил это всё, а сам злился на себя из-за того, что никак не мог решиться и рассказать Сае о своём возможном, хоть и невероятном будущем. «Капитан Дор Стайн». Хотя какое там будущее, живыми бы вернуться, пятьдесят миль по лесу это вам не штырьков пугать, и дай-то бог, чтобы Кит Тригг сам нажал на кнопку. Сая абсолютно была не в курсе всех этих политических интриг и назначений, а новости смотреть не любила, предпочитая классику кинематографа или (вот сюрприз!) футбольные матчи. И про семинары Альда Дира Дор тоже молчал, понимая, что для Саи это будет настоящим шоком, ударом ниже пояса. Слишком много секретов... слишком много. И в слишком тугой клубок они сплетены, скажешь одно, немедленно вылезет другое. «Вернусь, отсижу за нападки на Берга, если капитан не передумает, а там по ситуации. Чего гадать раньше времени. Хотя какой из меня командир... да к чёрту всё».

— Так, бельчонок, — он встал, отодвинул тарелку, глубоко вдохнул и потянулся, — надо срочно развеяться.

— Каньон? — предположила Сая и её лицо осветила немного смущённая улыбка. С каньоном у неё были связаны очень личные воспоминания.

— Если хочешь, то и в каньон можно. Иди переодевайся. «Томагавк» по нам соскучился.

* * *

В отличие от Дора Алби после посещения министерства отправилась прямиком в лабораторию, откуда Сае и позвонила. Вид сверкающих приборов, дисплеев и собственного рабочего стола успокаивал и настраивал на нужный лад. Алби села, подперев голову руками и задумалась. До броска ещё неделя, если Дор и Сая совершат погружение завтра, у парня останется ещё шесть дней, Алби надеялась, что возможности модификанта и впрямь помогут Дору Стайну восстановиться за это время. Но помимо этого молодую женщину мучил ещё один вопрос. Она прикидывала так и эдак, раздражённо вертела в руках коммуникатор и, наконец, набрала нужные цифры.

— Пирс? Ты ещё тут? Зайди, пожалуйста, мне надо с тобой посоветоваться.

Пирс появился на пороге лаборатории через пару минут и встревоженно оглядел свою напарницу.

— Что-то случилось?

— Пока нет, — Алби вздохнула, — но может. Пирс, завтра у меня запланировано погружение Саи и Дора для записи визуализаций к «Эребусу»...

— Дор? — Пирс аж очки снял. — Алби, не чуди. Он уже не твой подопытный, да и времени на реабилитацию у него может не хватить. Он сам распорядился выдвигаться через неделю.

— А то я не знаю, — огрызнулась Алби, но потом примирительно погладила Пирса по руке, — извини, просто нервы на пределе. Ах да, тебя же тогда не было, когда Дор выяснял всё про свои карты. Понимаешь, им нужен охват в пятьдесят миль. В пятьдесят, Пирс! Мы никогда такого не делали. И только Дор способен заглянуть на такое расстояние. Ах, если бы у меня были резервные подопытные!.. — Девушка даже всхлипнула. — Но выбора нет.

— Так. — Пирс обоснованно опасался, что Алби опять сползёт в депрессию, как уже бывало. Дрожащие губы и подозрительно заблестевшие глаза ничего хорошего не сулили. — Давай-ка по существу. Если я всё правильно понимаю, ему должно хватить трёх-четырёх дней на реабилитацию. По крайней мере, я надеюсь на это. «М+» это не шутки, там регенерация на грани разумного. Хотя риск есть... Так что именно тебя беспокоит?

— Доза изотопа и частота излучения. — Алби устало откинулась на стуле и с тоской изучала квадратные светодиодные панели на потолке. Панели блестели сотнями мерцающих голубоватых точек, имитируя звёздное небо при свете дня. — Пирс, он модификант. Я никогда не погружала модификантов, это же абсурд. Я помню его параметры, но это всё было до трансформации. Я не представляю, какие сейчас ему нужны дозы и нужны ли. Он наполовину состоит из сторонних генов. А времени делать контрольные тесты у меня нет. И вообще, мне иногда кажется, что сейчас время словно сжимается, как в ускоренной съёмке. Ты же помнишь? Раньше мы неделями, да что там, месяцами могли отлаживатьметодику, даже когда Риф и Дирк рванули во Внешний мир. Раз в две недели погружение, да и потом тоже... сколько времени прошло, пока Гейл с профессором не синтезировали протеазу? А теперь у нас будто стоп-кран сорвало, и эта машина неуправляема. Мне надо принять решение до завтрашнего утра, и я в тупике. Помоги мне, Пирс, — она грустно вздохнула, — две головы лучше, чем одна. А ты у нас трижды доктор наук.

— Исходим из главного. — Главным, по мнению Пирса Трея, было сейчас расшевелить приунывшую главу «Гипноса», но его мыслей на этот счёт никто не спрашивал. — Главное это мозг. Модификация, даже под «М+», Варолиев мост не затрагивает, так что я думаю, стоит придерживаться старой схемы. В конце концов, она работала и успешно.

— Ну как это «не затрагивает»! — возмутилась Алби и даже со стула вскочила. — А ментальные способности?..

— Полегче на поворотах, подруга. Дор никогда не был менталистом. И Варолиев мост тут при чём? Алби, тебя смущают его новые способности и изменившийся внешний вид. Понимаю. Сам, когда впервые увидел, немножко притих. Но это всё тело, рефлексы, а голова у него как работала, так и работает, он не стал тупее и не обрёл внезапной гениальности. Мозг Дора Стайна остался тем же. Какую дозу ты в него вкачивала?

— Пятьдесят миллилитров.

— Вот и хорошо. И завтра тоже вкатишь пятьдесят. Дай-ка, — он перегнулся через стол и взял планшет с результатами последних погружений, — ну вот. Все результаты коррелируются между собой, я бы сказал, у парня талант. М-да, жаль, что его перекроили, второго такого и не найдёшь, пожалуй... Ну ты успокоилась? Алби. Посмотри на меня. Ты чересчур переживаешь, так нельзя. Вспомни, как ты гладко всё разложила по полочкам у канцлера. Ну что с тобой?

Алби задумчиво нарезала круги по лаборатории. Её захлестнуло уже знакомое чувство, точь в точь как в ту, далёкую и тёплую ночь, когда она боролась с подступающими слезами и мерзким скользким комком в животе в ожидании мужа. А потом они вместе разбирали доклад сержанта Дирка Хаулза, и только доза «скея» помогла потом Алби забыться в бархатном и тёмном водовороте ощущений. Она не могла описать Пирсу свои страхи, они и формы-то не имели, просто грызло внутри что-то жаркое и зубастое, не давая расслабиться. «Ты опять за своё, Алби Мирр-Гарт. Да как тебя, психопатку, ещё в Отделе терпят. Возьми себя в руки, Пирс прав, вот что значит холодная голова. Пирс прав, модификация не затрагивает Варолиев мост, а что до менталистов... это вообще область, почти не изученная. Так что хватит трястись.» Она глубоко вдохнула и села обратно на стул, сцепив пальцы.

— Я просто волнуюсь. За Дора, он же мне за эти годы как родной стал. За Сида с Нортом. За весь этот жуткий «Эребус». За... знаешь, я иногда думаю: а если мы не правы? А если протеаза не сработает? Или не начнётся цепная реакция? Тогда получится, что Кит умрёт зря и зря будут рисковать жизнями все остальные... А вдруг вообще всё бесполезно и нам на роду написано быть последним поколением людей на планете? Что если это и вправду закат человечества? Закат жизни на земле?

Пирс аж поперхнулся на этих словах и нервно схватился за дужку очков. Вид трижды доктор наук имел до крайности потрясённый.

— Э-э-э, подруга, ты что? Так, Алби, всё. Баста. Я сказал. Опечатывай на хрен всё до завтра, и я тебя сейчас либо домой отвезу, либо сдам Рифу с рук на руки. Вот ещё новости... «Закат человечества»... Пожалуйста, не пугай меня так больше. Ну так что, куда тебя?

— Домой, — прошептала Алби, так и не отойдя от вспыхивающих перед ней картин медленного и неизбежного уничтожения мира, — лучше домой. Не хочу Рифу на нервы действовать.

* * *

— С вами мы ещё не работали, — Пирс вошёл в лабораторию и улыбнулся Сае. Девушка, облачённая в пижаму, сидела на койке, скрестив ноги, и осторожно выбривала себе виски и область над ушами, поминутно косясь в зеркальце на подушке. После нескольких тренировок она уже довольно уверенно обращалась с жужжащим триммером. Пирс усмехнулся про себя. Сая хорошо освоилась в этом царстве Морфея, сидит себе как дома, только чашки горячего чая не хватает. Интересно, как пройдёт её нынешнее погружение. Пирс ощутил лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Как давно он уже не проводил этих процедур, «Танатос» забрал лейтенанта Трея целиком и полностью, вынудив забросить все остальные разработки. Да и Тригг внёс свою лепту, начав угасать на глазах. И вот, наконец, возможность вспомнить старые навыки.

— Алби говорила, вам хорошо удаётся «макросъёмка», — Пирс сосредоточенно настраивал аппаратуру. Сая незаметно следила за ним из-под полуопущенных ресниц. Она тоже ни разу не работала с Пирсом Треем и не знала его методики. Про очкастого блондина ей было известно одно: он возглавлял колоссальный научный проект по разработке оружия против загадочных прионов из Внешнего мира. То, что раньше лейтенант Трей работал в «Гипносе», стало для Саи неожиданностью.

— Вы готовы? Давайте ваши причиндалы, — Пирс забрал триммер и зеркальце, — ложитесь и постарайтесь расслабиться. — Он осторожно прикрепил к выбритым областям датчики. — Вот так. Вам удобно?

— Да, — пока Сая никаких отличий в работе Алби и Пирса не видела, — всё хорошо.

Пирс задумчиво кивнул, вбивая в компьютер нужные параметры. Пятьдесят миль не шутка, Сае придётся здорово попотеть, гуляя в своём стимулированном сне по первозданным джунглям. Он тихонько вздохнул про себя: «А ты думал, будет легко», и задал необходимую частоту.

— Ты там скоро? — Алби чувствовала какое-то необъяснимое волнение, хотя проверила и перепроверила и аппаратуру, и ёмкость с тритиевой водой, и вообще всё, что только можно. Дор шуршал за ширмой, изощрённо посылая форменный галстук далеко и надолго. Обращаться с ним на ощупь он так и не научился.

— Уже почти, — «Нафига мне пижама, я бы и так лёг... но нельзя. Не дома, чай, и не на пляже. А Алби всё-таки женщина.»

Сама Алби сосредоточенно морщила лоб. Ей не давала покоя модификация Дора, хотя Пирс ей вчера всё разложил по полочкам максимально доступно. «Ему-то хорошо. Забрал мою Саю и в ус не дует.» Молодая женщина понимала, что её претензии надуманны, с Дором Пирс никогда не работал, а в нынешних реалиях меняться подопытными означало только по-глупому рисковать и не более того.

— Готова? — ворвался ей в ухо голос Пирса. Алби бросила взгляд на ширму.

— Ещё пять минут. Дор у меня явно отвык от прежней работы. — Она снова покосилась на пластиковые шторки, надеясь, что сержант Стайн её слов не слышит.

— Будешь готова, скажешь, — и наушник умолк.

— Всё, можно начинать. — Она положила палец на кнопку запуска. — Визуализаторы?

— Сто процентов.

— «Сонный паралич»?

— По твоей команде.

— Частота?

— Сейчас двадцать пять герц, плавное увеличение до сорока.

— Увеличение от начала «сонного паралича» плавно до сорока, по команде. — Стандартный обмен данными закончился, и Алби запустила процедуру электростимуляции мозга. Через несколько минут на мониторах в обеих комнатах мигнуло, а потом появилось изображение.

Дор взмыл над землёй, и глазам Алби предстала удивительная картина полёта. Начавшись у самой границы долины скорби и диких джунглей, его взгляд с ошеломительной скоростью проникал вглубь, то поднимаясь над сплошным ковром пышных крон, то спускаясь под полог леса. Следуя заданной программе, Дор продвигался в сердце Внешнего мира, ставя незаметные «маркеры»-метки, которые, как нить Ариадны, должны были впоследствии помочь группе «Эребуса» выйти обратно. «Нить Ариадны» была гордостью Алби, её собственной разработкой, на которую она потратила несколько месяцев. Сновидцы могли записывать свой маршрут, ставя в некоторых местах своего рода вешки, по которым можно было идти без опаски заблудиться. Рифус Гарт, правда, больше доверял себе и своим инстинктам, выбирая путь по собственному усмотрению, но Дор и его команда должны были иметь самую точную карту. Алби слегка изменила интенсивность воздействия, чтобы Дор прошёлся по дебрям более основательно. Он кружил, как хищная птица, примерно на одном месте, то снижаясь, то взмывая ввысь, к слепящему диску солнца. Когда он в очередной раз опустился до середины необъятных стволов, Алби вздрогнула. Внешний мир был на грани гибели. Усохли и отвалились цепкие лианы, потускнели лишайники и мхи, в изобилии облепившие кору деревьев, да и сама кора в некоторых местах отслаивалась пластами, обнажая светлую, ноздреватую древесину. Ещё ниже её взгляду предстали пожухшие кустарники и папоротники, гроза всего живого. Сейчас их раскидистые тёмно-зелёные листья пожелтели и скукожились. Хвощи из нежно-салатовых стали мертвенно-серыми, возвышаясь над травяным ковром суставчатыми скелетами. Животных видно не было, они все покинули гиблое место, найдя свою смерть на рубежах Внешнего мира. А совсем внизу землю сплошным и страшным саваном покрывала почти чёрная, тускло поблескивающая субстанция, безжалостная в своём наступлении. Ладони у Алби взмокли. По сравнению с прошлым погружением, картина Апокалипсиса ужасала. Девушка с трудом могла поверить, что кому-то под силу победить эту воплощённую Смерть. Она снова изменила показатели, и Дор вновь взлетел над гибнущим лесом, теперь уже не вглядываясь в дрожащие джунгли, а скрупулёзно фиксируя свои перемещения. Через несколько минут Алби выключила установку. Дор мерно дышал, откинув голову на жёсткий валик. Визуализатор попискивал, обрабатывая информацию. Карта для высадки «Эребуса» была готова.

Пирс осторожно отсоединил электроды от висков Саи. Девушка отработала погружение вполне прилично, Пирс даже сказал бы, образцово. Женский взгляд, более внимательный к мелочам, чем даже у Кита Тригга, тщательно обыскивал всевозможные закоулки Внешнего мира, являя Пирсу картины чудовищного преображения могучих лесов. На границе валялись обглоданные или мумифицированные трупы зверей и штырьков, припорошенные мелким пеплом, в глубине же прион властно подчинял себе остатки былого буйства жизни. Сая кралась, как воришка, осторожно выглядывая из-за кустов или пригибаясь к ломкой и пожелтевшей траве. Дойдя до первых маслянистых капель, она замерла, а потом продолжила пробираться вглубь, к центру зарождения смертоносных белков. Пока Дор фиксировал карту, ставил метки и обозревал окрестности с высоты птичьего полёта, девушка подмечала малозаметные детали и старалась рассмотреть открывшийся ей мир в мельчайших подробностях. Пирс довольно цокнул языком. Да, Алби права, Сая очень хорошо вписалась в проект. Но в любом случае она испытуемая Алби, и ему, Пирсу, всё равно придётся в скором времени искать замену Киту. «Если нам ещё отпущено это время». Он не хотел признаваться себе, как глубоко засели в нём вчерашние слова Алби, засели и мерзким червячком вгрызались ему в рассудок. «Отставить панику. Ты не феечка, как твоя напарница, ты учёный и действующий офицер. Ну вот и действуй.»

— У меня всё. Дольше оставлять её в погружении опасно. Я отключил систему.

— Да, я тоже записала всё, что могла. Ты был прав, модификация снам не помеха, даже, я бы сказала, картинка вышла чётче многих прежних.

— Тогда я сейчас зайду. Будем совмещать. Дор поставил маркеры?

— Целую паутину сплёл. Ну да, это же в его интересах.

— В его интересах уже быть в лазарете. Всё, жди, я буду через пять минут.

— А это что? — Пирс с некоторым изумлением рассматривал визуализацию Дора, удивительно подробную и в то же время масштабную. Она пестрела зелёными точками маркеров, сплетающихся в «нить Ариадны», а в центре карты маркер светился красным.

— Это место их высадки, — тихо сказала Алби, — там должен зависнуть вертолёт. Сая тоже там была, это центр зарождения прионов. Здесь и умрёт Кит...

— Алби...

— Со мной всё в порядке. Знаешь, эта операция настолько... она вобрала в себя столько такого, о чём раньше мы боялись даже подумать... И... вот именно из-за её... абсурдности... мне кажется, она сработает. Не зря же в древности Танатос и Эребус шли рука об руку и были отцом и сыном.

Глава 41

Сид вяло ругался с дежурным медбратом, похожим на унылого мангуста, который упорно не хотел пропускать лейтенанта Кайта в палату к командующему.

— Эти сутки пациент должен провести в полном покое, пока не кончится действие...

— С дороги. — Сиду это всё уже надоело. — Распишется в запросе, и пусть дрыхнет дальше.

— Это запрещено...

— Сейчас сам в палату загремишь, — пообещал Сид Кайт, — и будет тебе полный покой и гармония, ибо с переломом позвоночника только это и возможно. С дороги, я сказал.

Медбрат обиженно посторонился.

— Я буду жаловаться...

— Тогда занимай очередь, — Сид нажал на дверную ручку и вошёл в палату.

— Господин командующий. — Дор, услышав знакомый голос, повернул голову. Он до сих пор не мог привыкнуть к этому обращению, но Сид с Нортом весьма трепетно относились к субординации, так что спорить было бессмысленно.

— Сид. Вот уж не думал, что вы будете навещать меня в лазарете. Мне же тут всего пару дней пробыть.

— Я к вам по делу, — Кайт включил планшет, — вот, будьте любезны, распишитесь тут и тут.

— А что это? — Дор, щурясь, пробежался глазами по мелким строчкам официального бланка.

— Необходима ваша подпись на запросе в «красную зону» и в стат-боксы. Капитан уже расписался, очередь за вами.

Дор накорябал пальцем букву «Д» с хитро закрученным хвостиком напротив своей фамилии и удивлённо воззрился на Кайта:

— Но до броска ещё шесть дней.

— А запрос надо подавать за пять. Вы, как я вижу, ещё толком не имели дел с нашей бюрократией. Дай Гельту Орсу волю, он бы и канцлера с премьером заставил заверять мой запрос. «Красная зона» не шутки, там хранятся самые убойные штуки, когда-либо попадавшие в руки бригады, а стат-боксы это вообще паноптикум. Туда сливается вся добыча из Внешнего мира, от орехов до наркоты и трофейных гребней, и туда же упрятали это вещество из лишайника. Так что без допуска нам там делать нечего. Как ваше самочувствие?

Дор прислушался к себе. Немного подташнивало и кружилась голова после инъекций «радиант-плюса», но в целом он чувствовал себя вполне сносно.

— Вы удивитесь, Сид, но вроде ничего так. От «радианта» крутит, а так всё путём. Даже странно. Раньше я дня три пластом лежал после погружений.

— Это было давно и неправда, — улыбнулся Сид, — теперь у вас период выведения изотопа из организма будет значительно короче. Надеюсь, вы не зря облучались и увидели подробную карту. Хотя, на мой взгляд, это было слишком рискованно.

— Вот ведь вы перестраховщик. — Дор покачал головой и устроился поудобнее, стараясь ненароком не содрать мигающие датчики на груди и боку. — Всё равно других вариантов не было, вы же понимаете. У нас вообще... туго с вариантами.

Сид сочувственно кивнул. Если бы ему хотя бы полгода назад сказали, что ему предстоит проникнуть вглубь Внешнего мира на пятьдесят миль, когда этот самый мир бьётся в предсмертной агонии, он бы только покрутил пальцем у виска. Если бы ему сказали, что он будет исполнять приказы двадцатилетнего парня, не прослужившего и года, он разве что посмеялся бы над фантазией шутника. Если бы ему сказали, что кто-то способен опередить древесную змею, лейтенант Кайт сдал бы юмориста в психушку. И тем не менее это всё было правдой, и Сид Кайт уже перестал чему либо удивляться. С того самого момента, как Рифус Гарт вручил ему досье будущего модификанта, Сиду стало ясно, что грядут большие перемены. Насколько глобальными они в итоге оказались, лейтенант Сид Кайт не мог и предположить. И апофеозом всего стал «Эребус», самоубийственная операция против совершенно невообразимого врага, в самом сердце безжалостных джунглей, да ещё и с «живой бомбой» впридачу. К такому Сида Кайта жизнь не готовила.

— Что ж, поправляйтесь. Если что, мы с Нортом всегда на связи.

* * *

— Я не хочу заниматься ментальным взломом, — Пирс вздохнул и вытащил из пачки Рифуса сигарету, — но, кажется, и без этого понятно, какое у Кита Тригга будет последнее желание.

— Значит, прикажу Алби навестить его, когда попросит. Пирс, последнее желание — это не просто конституционное право согласившегося на эвтаназию. Это реально последняя просьба умирающего. Я не имею права ему отказать. Сам понимаешь.

— Понимаю. Я боюсь, что эта встреча может негативно на него повлиять. Он только-только выполз из депрессии и стал похож на человека...

— Тогда пошли. — Гарт встал из-за стола. — Времени не так много. Сейчас сам спросишь, чего бы Кит Тригг пожелал себе напоследок.

Кит сидел на койке и смотрел по настенной панели футбольный матч. Он никогда не относил себя к ярым болельщикам, а уж тем более фанатам, но сегодня ему почему-то захотелось посмотреть спортивную трансляцию. Некоторое время назад Пирс Трей распорядился установить в палату Кита телевизор, чтобы парень быстрее пришёл в норму и перестал бесконечно проигрывать в голове одни и те же мысли. И Кит с удовольствием погрузился в уже почти забытую жизнь, он смотрел новости и кинофильмы, политические ток-шоу и даже кулинарные программы. Из одного информационного выпуска он узнал, что премьер-министр вскоре покинет свой пост, а на его место прочат нынешнего государственного канцлера. Кит даже развеселился. Какие сложные политические перестановки... интересно, канцлер и премьер в курсе, что над их уютным мирком уже распростёрла свои крылья смертоносная тень? И только Кит может заставить её отступить, если, конечно, этот антидот вообще сработает. Кит верил лейтенанту Трею, когда тот рассказывал ему об угрозе прионного нашествия. Прионы! Кит даже присвистнул. Прионы непобедимы, учёные ещё до первой войны пытались их обуздать, всё без толку. Знаменитая «скрейпи», с чего всё и началось почти шестьсот лет назад. Несчастных овец попросту убивали, не имея возможности остановить или замедлить течение болезни. А уж если прион зародился во Внешнем мире... Кит вздохнул. Хорошо, что он умрёт раньше и не увидит последних дней человечества. Он не знал, поможет ли его жертва спасти Ойкумену, хорошо бы помогла, но страха Кит уже давно не испытывал. Просто ждал своего первого и последнего путешествия во Внешний мир.

— Ну что, Кит, — Пирс одобрительно осмотрел будущего смертника, — вижу, у тебя тут жизнь кипит и даже булькает. Это хорошо. Нам с капитаном надо с тобой поговорить.

Кит выключил телевизор и с интересом воззрился на Пирса и Рифуса Гарта. Молодой человек подозревал, что столь официальный визит приурочен к началу диковинной операции. Иначе с чего бы лейтенанту Трею тащить сюда капитана?

— Ты добровольно согласился пожертвовать собой во Внешнем мире ради спасения всего человечества. — Гарт говорил тихо, но у Кита был отменный слух. — Это не может не вызвать уважения. Такое решение непросто принять. Как ты уже, наверно, догадался, скоро вам предстоит выдвигаться наружу, к операции почти всё готово. И поэтому я должен тебя спросить: ты подумал о своём последнем желании?

Кит замер. Он думал, о да, он думал об этом, ворочаясь на жёсткой лазаретной койке, когда сон совсем не шёл. Он во всех подробностях представлял эту встречу... и каждый раз шёпотом говорил себе «нет». Прошлое не изменишь, и лучше не ворошить пепел. Если Алби счастлива в своей новой жизни, то так тому и быть. Что бы её не привело к этому сумрачному типу с неподвижными глазами, свой выбор Алби сделала. Как и Кит, в принципе.

— Я подумал. Скажите... это скоро?

— Через шесть дней. — Пирс чувствовал себя на редкость неуютно.

— Шесть дней... — Кит наморщил лоб, что-то прикидывая, а потом поднял глаза на капитана. — Вы знаете, через три дня финал чемпионата... Я могу... мне можно... Я очень хочу на него сходить. Посмотреть футбол вживую. На трибуне. И выпить пива. Я так давно не пил пива...

У Рифуса Гарта отвалилась челюсть. Чего угодно он ожидал, просьбы о свидании с его женой, какие-то прощальные приветы родным... а тут футбол. Но Гарт, впрочем, быстро взял себя в руки.

— Что ж, это не проблема. И в каком ряду ты хочешь сидеть?

— В любом, — пробормотал Кит, — лишь бы видно было.

— Трей, ну распорядитесь уже. Закажите два билета, для Тригга и его сопровождающего... м-м-м... пусть будет Рут. Или ещё кто, сами решите. Кит, ты точно уверен, что это твоё последнее желание?

— Да, господин капитан. Я знаю, о чём вы думаете. Я тоже об этом много думал и решил, что не буду мучить ни себя, ни её. Ничего хорошего эта встреча не принесла бы.

— Что ж, я понял. Хорошо, Кит. Через три дня ты пойдёшь на футбол, поболеешь за своих и выпьешь холодного пива. Неплохое желание, кстати. Мне оно как-то в голову не пришло. Как твоё самочувствие?

— Я хорошо себя чувствую, господин капитан. Врач говорит, что динамика стабильно положительная.

— Рад слышать. Ладно, Кит, отдыхай. Да, забыл сказать. Во Внешний мир вы полетите на вертолёте. Это делается ради твоей безопасности. Ты же никогда не летал?

— На вертолёте? — изумлённо переспросил Кит и несколько раз моргнул. — Вот это да... Знаете, господин капитан... Так странно... У меня столько приключений не было за всю мою жизнь. А тут шесть дней и так много разного...

Пирс отвёл глаза, уставившись на монитор с пятью разными графиками, отражающими текущее состояние пациента. Он вполне оправданно считал себя человеком выдержанным и хладнокровным, но сейчас ему было не по себе. Вид Кита Тригга ежесекундно напоминал Пирсу, что он сам, лично, приговорил этого парня к смерти. «Если бы у нас была хоть малейшая возможность решить всё по-другому... Extremis malis extrema remedia*... Да, древние умели красиво выражаться...» Он кивнул Киту и вышел прочь из палаты.

— Орс, закажите два билета на футбольный финал, в вип-зону. И не смотрите так. Это часть операции «Эребус». — Пирс решил побыстрее разделаться с последней волей Кита Тригга. По крайней мере, его желание было легко исполнимо.

Гельт Орс удивлённо посмотрел на очкастого блондина. За свою службу секретарь Отдела всякого навидался и наслушался, но вот билеты на футбол... Часть операции, ага. Он растянул в улыбке тонкие губы и вдруг замер, столкнувшись со взглядом из-за золотых очков.

— Это последнее желание приговорённого к смерти, господин Орс. Извольте выполнять.

Секретарь, немного стушевавшись, начал вбивать запрос. На Трея он больше не смотрел.

* * *

— Так странно... — Алби в задумчивости сидела за столиком «Тасманова моря» и маленькими глоточками пила вермут. Сегодня Рифус снова в приказном порядке вытащил её в ресторан «развеяться и перестать мандражировать». Хотя от молодой женщины не укрылось, что и сам Рифус Гарт был слегка на взводе, видимо, предстоящая операция беспокоила его не на шутку. — Уже совсем скоро всё кончится... Всё, к чему мы шли эти месяцы... Риф, я не хочу думать о неблагоприятном исходе... это неправильно. Но я очень, очень волнуюсь. Я знаю, ты сейчас опять скажешь: «Не паникуй», я и не паникую, но... Смогут ли четыре человека выстоять против самой губительной силы на планете? Иногда мне кажется, что это месть. Месть исстрадавшейся земли за всё, что люди с ней сделали...

— Прион убивает без разбору, и ты это знаешь. Ты знаешь, что без Внешнего мира Ойкумена всё равно обречена, мы не сможем выжить в вакууме. Нам надо спасти нашу планету, наш дом. Другого у нас нет. Это только фантасты мечтают о колонизации соседних галактик... а на деле нам отведён маленький клочок суши, гетто, резервация. Но даже из этой резервации мы можем помочь Внешнему миру и сохранить Ойкумену. И поверь мне, четырёх человек вполне достаточно. Внешний мир не любит шумные компании.

— Никогда не думала, что мы доживём до конца света, — грустно улыбнулась Алби, — а он, оказывается, через шесть дней.

— Перестань, — Рифус погладил жену по руке, — вот увидишь, нас ещё рано сбрасывать со счетов. Подготовка к «Эребусу» полностью завершена. Даже Кит Тригг сообщил о своём последнем желании.

— Вот как, — Алби опустила взгляд, — и что это за... желание? — У неё перед глазами стояла настенная панель в кабинете канцлера, с которой Кит обращался с прощальной речью к министру специальных служб. Кит казался тогда... умиротворённым?

— Он хочет пойти на финал чемпионата и жахнуть пару пива. Вполне достойное желание, Пирс заказал ему билеты в вип-зону.

— Футбол? — Как ни странно, у Алби словно гора с плеч свалилась. Она боялась, что Кит захочет её увидеть... напоследок... слава богу, что он не стал этого делать.

— Да, футбол. Через три дня, я к нему Рута пристегну, чтобы инвалидное кресло катил. Сам Кит ещё пока немного не ходок. Так, ну это всё лирика. Я хочу поговорить о нашем будущем. Я слишком долго оттягивал этот разговор.

Алби молчала, но внутри неё сжалась невидимая пружина. Что-то случилось? Она не могла понять, господи, да они даже почти не ссорились... ага, как тут поссоришься, когда сутками мужа не видишь?.. Но Алби признавалась себе, что испугалась.

— По завершении операции канцлер подготовит доклад кабинету министров. Ты хоть в курсе, что премьер уходит в отставку?

Алби кивнула, вертя в пальцах ножку бокала.

— Как ты понимаешь, канцлер после этого неминуемо займёт премьерский пост. И так-то кандидатов почти нет, а если он предъявит доказательства ликвидации угрозы извне... Вот вам и два плюс два равно четыре. И когда наш толстячок станет главой Ойкумены, кресло государственного канцлера займу я. Прости, что не сказал раньше, слишком замотался.

Молодая женщина всё так же продолжала крутить в пальцах хрусталь. Странно, но эта новость её не удивила, не шокировала и даже, кажется, не обрадовала. Алби подняла глаза.

— Мне придётся уйти с работы?

— Почему? — Рифус искренне удивился. — Ты что, думаешь, я стану запрещать тебе заниматься любимым делом? Алби, ты как маленькая, честное слово.

— Ага. Жена государственного канцлера сидит в лаборатории и изучает сны.

— Так и будет. Алби, я не собираюсь тебя ограничивать. Пару приёмов в год у премьер-министра ты переживёшь, а всем остальным ты вольна распоряжаться сама.

— Мой муж — канцлер... — За неделю до апокалипсиса чего только не узнаешь. — А я почему-то всегда знала, что так будет. Хоть и не сильно обольщалась. И кем ты планируешь себя заменить?

Гарт улыбнулся краешками губ. Алби помолчала несколько секунд и вдруг изумлённо вытаращилась, чуть не расплескав вермут.

— Риф, ты не можешь... Да он же мальчик, господи, он даже младше меня...

— Ты говорила то же самое, когда я собирался его модифицировать, когда загонял во Внешний мир, когда назначал командующим. И ничего, справляется как-то. Любовь моя, этот парень — лучший вариант, и я его уже потихоньку готовлю. Дрессирую. Он набивает шишки, он наступает на самые разные грабли, но это всё опыт. А Дор Стайн умеет учиться на своих ошибках.

— Отдел не примет модифицированного выскочку, не прослужившего и года. Ты же знаешь, как у нас относятся к быстрому взлёту. Ему только ленивый не будет ставить палки в колёса.

— Одного модифицированного выскочку стерпели, и второго стерпят. Я назначу ему троих заместителей, поопытней. И даже уже определился с кандидатурами. Но руководить бригадой будет Стайн. У него есть главное: стержень. Абсолютно несгибаемый. А молодость имеет свойство заканчиваться.

— И ты всерьёз думаешь, что он согласится? Риф, Дор хороший исполнитель, но...

— Он всё так же и будет в моём подчинении. Через него я продолжу руководить Отделом, будучи уже министром. Не волнуйся, я уже всё предусмотрел. Теперь главное — «Эребус».

Мадам Элла снова пела что-то джазовое и щемящее, а Алби пыталась уместить в голове новости последних минут. Время и впрямь неслось вскачь, не успела она переварить последнее желание Кита, как тут же врывались вести о грядущих политических рокировках... только она примерила на себя роль жены канцлера, как Рифус немедленно огорошил её назначением Дора... и всё это вело только в одну сторону: во влажные и гибнущие джунгли Внешнего мира, который надо было спасать, потому что иначе конец всему.

— Давай потанцуем, — предложила она, — я хочу развеяться. Иначе у меня голова лопнет от переизбытка информации.

— Ну давай, — Рифус дождался начала новой песни, — а я тем временем буду считать, сколько глаз на тебя пялятся.

* * *

Рид Гейл в последний раз перепроверил все расчёты. Ему предстояло отмерить точную дозу сериновой протеазы и особенно «рубинового рассвета», потому что малейший передоз мог сделать из смертника безвольную равнодушную куклу, не реагирующую ни на какие раздражители. Сутулый лейтенант взволнованно мял костистые пальцы и периодически тёр глаза. Он знал, что рассчитал всё в точности, ошибки быть не могло, и это почему-то заставляло Рида Гейла нервно барабанить по столу и бесцельно переставлять пробирки. «Время теории кончилось. Так капитан и сказал. Отныне все наши с профессором разработки должны быть применены на деле. Какой кошмар... И мы сами подтолкнули какого-то неизвестного человека к смерти... Только Трей может рассуждать о ценности человеческой жизни, о самопожертвовании... даже если ты неизлечимо болен, как можно хотеть расстаться с жизнью? Да ещё таким способом... И ведь мы все понимаем, какую угрозу таят в себе прионы... почему мир так несправедлив?»

Рид Гейл внезапно встал, отключил всю аппаратуру и быстрым шагом направился в медицинский блок — навестить профессора Бранта. Только Виктор Брант с его мудрым и спокойным взглядом, с его колоссальным жизненным опытом и научным багажом мог привести в чувство порывистого и нервного учёного-особиста. Брант как-то смог в конечном итоге смириться с ужасающим результатом их с Гейлом работы, но последствия инфаркта всё ещё давали о себе знать. Гарт распорядился провести профессору полное медицинское обследование с применением самых передовых технологий, и Виктор Брант справедливо рассудил, что в его возрасте это очень кстати. И сейчас он проходил реабилитационные процедуры, постепенно отходя от того страшного дня в лаборатории, когда лейтенант Пирс Трей подвёл итог их с Ридом работы. Брант не мог знать, чем закончится операция во Внешнем мире, но, в отличие от Рида Гейла, понимал, что крайнему злу противостоят крайние средства. Какой только ценой далось это понимание.

* * *

Пограничники Восточного сектора, принявшего на себя всю тяжесть борьбы с покидающими Внешний мир несчастными животными, на этот раз были приятно удивлены. С самого утра тёмная стена леса оставалась неподвижной, ни одно существо не пыталось выбежать за обозначенные им природой границы, и даже вечные тучи нейтральной полосы словно замерли фиолетово-чёрными причудливыми наслоениями, став ещё немного ближе к толстому слою праха. Мир точно замер в ожидании чего-то неизвестного, и стражи границы тоже это почувствовали.

— Как-то сегодня... тихо. — Канд, принявший эстафету у безвременно ушедшего Дирка Хаулза, поёжился и бросил взгляд на вышку. — Не к добру это.

— Тихо и слава богу, — Тим жевал бутерброд, запивая чаем, и подкидывал вверх маленький камешек, — что ты как красна девица. Значит, передохли все эти зверюги, должны же они были когда-то кончиться.

— Ты сам-то много зверюг перестрелял? — Тим Канда бесил. Вот в любом коллективе обязательно найдётся один такой, которому лишь бы пофилонить. А этот ещё и обжора впридачу.

— Я за дроны ответственный, — Тима неприязнь напарника совершенно не смущала, — это ты у нас «топ ган». Кстати, новость слышал? Сюда через неделю прибудут эти мутанты из «Красного», во Внешний мир полетят. Порядки там... хе-хе... наводить.

— Полетят? — удивился Канд.

— Ага. Им Берг вертушку выделил, ты прикинь. И Рамса, типа лучший пилот. Чудит старик. То слышать об этих чокнутых ничего не желал...

— Ты приказы-то не обсуждай, а то несварение случится. Тупой ты всё-таки, Тим, вот тебе голова, чтобы в неё есть, честное слово. Сам-то понял, что сейчас сказал?

— Да пошёл ты, — второй пограничник открыл новый бутерброд, — мне до всего этого дел нет. Если там, за Гранью, сдохнет парочка этих сумасшедших, то и воздух чище станет. Поздновато они... хе-хе... там уже кончилось всё, все повымерли, тишина и благодать.

Канд ничего не ответил, забравшись на вышку и прижав к глазам мощный бинокль. Трёп Тима не мог ввести его в заблуждение. Слишком как-то ровно всё сошлось. Замерший в ожидании конца Внешний мир, набрякшие тучи, как чёрный саван... и именно в это время туда отправляется группа киборгов из «Красного отдела»... У Канда заныло под ложечкой. Не из пугливых, он сполна насмотрелся на агонию зверей в нейтральной полосе и сам лично убивал особо стойких, которые цеплялись за жизнь, из последних сил ползя по серому пеплу. Сержант Канд не мог привыкнуть к этому зрелищу. Одно дело ловить сталкеров, хотя за всю свою жизнь Канд поймал разве что двоих, попутавших маршрут, и совсем другое — стрелять в невиданных зверей с изодранными боками, которые чуть ли не сами подставляли головы под пули. Канд мог поклясться в этом. Звери искали смерти, искали избавления от чего-то столь ужасного, что даже пуля казалась счастьем.

В бинокль Внешний мир был хорошо различим, неподвижная стена леса возвышалась, скрывая от посторонних глаз свои тайны. «Что там, за этой зелёной завесой? Почему твои обитатели бегут от тебя, Внешний мир? Почему они бегут к нам? У нас под носом происходит что-то немыслимое, и никому нет до этого дела.» Канд пристально осматривал границы человеческих владений. Почему-то он был убеждён, что молчание Внешнего мира стократ страшнее его необъяснимой активности. Но сержанту Канду не с кем было поделиться этими мыслями.

* * *

«Время...» Рифус Гарт танцевал с женой под медленную и чувственную песню мадам Эллы, а сам против воли задумывался о времени, о том, как мало, возможно, им всем осталось. Он видел этот тщательно запрятанный страх в глазах Алби, видел сумрачное лицо Сида, притащившего ему допуски на подпись, он помнил нервную дрожь, с которой Рид Гейл безуспешно боролся, но так и не смог успокоить прыгающие по столу пальцы, помнил тихий голос Кита, прощавшегося с этим миром. Рифус Гарт помнил всё и уже не мог ни на что повлиять.

«Какие необычные ощущения. Как будто ты щепка в водовороте, пушинка одуванчика, которую несёт ветер, и никто не знает, где оборвётся её путь. Ты так привык командовать и руководить, Рифус Гарт, ты всегда брал ответственность на себя и просчитывал на сто ходов вперёд... ты и сейчас всё просчитал, и твоё самое главное дело вскоре должно подойти к концу... а ты словно смотришь сквозь запотевшее стекло. Самые страшные слова — "ты сделал всё, что мог". И единственное, чего ты боишься, что сделал недостаточно.»

* — "На крайнее зло крайние средства" (лат.)

Глава 42

Дор проснулся рано с бешено колотящимся сердцем. «Сегодня». Он бросил взгляд на часы: пять утра. Через три часа им с Сидом, Нортом и Китом предстояло взмыть в воздух на вертолёте и отправиться в умирающие джунгли Внешнего мира для одной-единственной попытки этот мир спасти. Дор собирался на автопилоте, привычные действия успокаивали, но всё равно внутри него нет-нет да и проскакивала нервная искорка, отчего он на пару секунд замирал, невидящим взглядом осматривая их с Саей тесную комнатёнку. Сая.

— С ума вы все, что ли, посходили, — санитар возмущённо смотрел на Дора и свирепо сопел, — пол-шестого утра, какие посещения? Пациентка спит и её нельзя беспокоить! Вирс мне голову оторвёт!..

— Она моя жена, — Дор старался держать себя в руках. В конце концов, медбрат всего лишь соблюдал инструкции. — Мне надо с ней увидеться.

— Можете передать всё через меня, когда наступит время завтрака, я скажу, что вы заходили и передавали привет...

— Я могу не вернуться. Оттуда. Я командующий «Эребусом» и нам предстоит смертельно опасная вылазка. И я должен увидеть свою жену на прощание.

Медбрат вздохнул. Командующий хоть и выглядел пугающе, но, в отличие от этого полоумного Кайта, не скалил зубы и не угрожал. Да и пациентка, в принципе, уже могла сидеть на койке.

— Под вашу ответственность, — санитар нажал дверную ручку, — и не более пятнадцати минут. Я буду вынужден доложить доктору Вирсу.

— Я вам какой-нибудь сувенирчик из Внешнего мира привезу, — пообещал Дор, — какой-нибудь безобидный. Хотите волчий клык?

Санитар выпучился. Нет, что ни говори, а модификанты все как один сумасшедшие, не считая капитана, который форменный псих.

Дверь в палату бесшумно распахнулась.

Сая спала, завернувшись в тонкое одеяло и высунув наружу пятку. Вокруг неё мерно жужжала аппаратура, фиксируя малейшие изменения в организме, к выбритым вискам были прикреплены мягкие датчики, а запястье охватывал считывающий браслет. Дор несколько секунд молча наблюдал за спящей женой, на цыпочках побродил по палате, рассматривая мониторы, а потом осторожно сел на краешек койки и погладил Саю по плечу. Девушка заворочалась и приоткрыла один глаз.

— Дор!..

— Т-с-с... тихо, тихо, бельчонок. Не дёргайся, а то пластыри сорвёшь. Меня к тебе совсем ненадолго пустили.

— Ты... Это сегодня, да? — девушка села на кровати и схватила его за руку, взволнованно тараща жемчужные глаза. — Вы... сегодня отправляетесь?

— Да, малыш. Я не мог не зайти. Извини, что так рано. В восемь уже вертолёт.

— Я так боюсь за вас, — прошептала Сая, ещё сильнее сжимая Дору пальцы, — у меня даже комок в горле от страха. Доктор злится, говорит, мне нельзя нервничать, иначе дольше здесь проваляюсь, но... я ничего не могу поделать...

— Мы все вернёмся, — Дор старался говорить спокойно, убедительно и даже чуть иронично, — уж кто-кто, а мы точно вернёмся. Все риски по нулям, у нас есть вертолёт, карта, оружия — хоть новую мировую устраивай, и еды на целый полк. Всё уже столько раз просчитано, что мне кажется, я проводил «Эребус» раз сто, не меньше. Вирс правильно говорит, не бойся и не нервничай. И, главное, верь. И жди. Я к тебе вернусь. Мне, знаешь ли, теперь есть к кому.

— Хорошо тебе рассуждать, — Сая тихо и прерывисто вздохнула, пытаясь спрятать страх, — я всё равно боюсь. Это такой прыжок в неизведанное... ты сам говорил, что таких операций, как «Эребус», никогда не проводилось.

— Так и приветов таких Внешний мир нам не передавал. Но мы справимся. Для этого нас и переделывали на корню. Меня в особенности. Так что не мучай себя и не изводи понапрасну. Спроси у Алби, когда тебя выпишут. Ей это всё знакомо. А сейчас мне пора, — он осторожно, стараясь не повредить датчики и пластыри, обнял жену, зарывшись носом в русую копну волос, — увы, время не ждёт. Я не имею права опоздать на собственную операцию.

— Я буду ждать, — почти неслышно прошептала Сая, вцепившись ему в плечи, — только, пожалуйста, вернитесь. Вернитесь все. Живыми.

Больше всего Дору сейчас хотелось послать к известной матери и «Эребус», и капитана, и Внешний мир, будь он неладен со своими приколами, послать и остаться с Саей, но это малодушие через секунду сошло на нет. Он пробежался пальцами по заплаканному лицу жены.

— Я люблю тебя, бельчонок. Всегда это помни. А сейчас держи за нас кулаки. — он поцеловал Саю и быстро, чтобы не было соблазна вернуться, вышел из палаты.

Сая легла обратно на подушку, неуверенно натянув одеяло до подбородка, и неслышно заплакала, вцепившись пальцами в тонкую ткань. Чем убедительнее говорил Дор, тем сильнее её захлёстывала волна душного, липкого, первобытного ужаса, и девушка едва смогла проглотить комок в горле. Мониторы взволнованно запищали, и сутулый медбрат вбежал в палату. При виде пациентки он огорчённо покачал головой.

— Ну что же вы так... давайте-ка успокоимся... дайте руку... вот и всё... — он ввёл ей двойную дозу успокоительного, — всё хорошо... а мне ваш муж обещал привезти волчий клык... — Увидев изумление на лице Саи, медбрат улыбнулся, — настоящий. Ну вот, видите, и слёзки высохли. Поспите ещё, сейчас совсем рано.

— Я выспалась, — Сая понемногу успокаивалась, то ли от укола, то ли от ободряющего шёпота санитара, — спасибо, что пустили его ко мне. И он обязательно привезёт вам клык. Самый длинный и острый.

* * *

— Кажись, всё. — Сид критически осмотрел забитый под завязку «Орф» и непроизвольно попытался намотать галстук на палец, но вместо этого рука коснулась плотной зеленоватой ткани, облегавшей тело как вторая кожа. «Паутинка», защитный костюм для путешествий вовне. Норт и Дор тоже переоделись, и командующий незаметно ощупывал симбиотическую амуницию. Говорили, её только карборановая кислота брала, но Дор решил не проверять. Ему было несколько неудобно перед товарищами: Сид и Норт, пока сам Дор навещал Саю, загрузили в «Орф» оружие, провизию и прочее по списку, ни звуком не обмолвившись об отсутствии командира. На сбивчивые извинения Сид только вытаращился.

— Господин командующий, да что вы, ей-богу. Тут загрузить всё — полчаса, а вы очень правильно сделали, что навестили жену. Это мы с Нортом психи-одиночки, а вы человек семейный. Так что не забивайте голову. Вот, сверьтесь со списком, и к капитану. Тригга туда уже укатили.

Капитан медленно переводил взгляд на каждого из четырёх мужчин. Трое стояли, один сидел в инвалидном кресле с возможностью автоматического управления. Кит уже мог ходить, но Гарт распорядился не дёргать смертника понапрасну. Одет Кит был в такую же «паутинку», что и оперативники, только на шее болтался респиратор. Тригг был спокоен до расслабленности, Дору даже показалось, что его на всякий случай обкололи успокоительными. Сид и Норт тоже мельком косились на смертника, но молчали. Говорил капитан.

— Докладывайте.

— Подготовка к «Эребусу» полностью завершена, — слово взял Кайт, — мною из стат-боксов получены антидот и «рубиновый рассвет», из «красной зоны» склада заряд и пульт в двух экземплярах. «Ультрастоп» и респиратор для господина Тригга. Два комплекта передатчиков для связи с вами и гарнитура для последней команды господину Триггу. Оружие: три комплекта лазерных пистолетов, три комплекта огнестрельных «тихонь» с набором прицелов, три комплекта ножей по шесть штук в каждом, «когти» и тросы. Боезапас в двойном размере на расчётное время пребывания во Внешнем мире. Запас «коктейля» сто капсул. Походные аптечки укомплектованы по «красному» уровню. Вода, «сухой корм» и галеты в двойном размере на расчётное время пребывания во Внешнем мире. «Паутинки» максимального облегания. И... — тут Сид замялся, с трудом удержавшись от взгляда в сторону Кита. — дальнобойный «Корсар». С полной обоймой.

— Хорошо. — Гарт говорил отрывисто, точно злился на что-то. — Сеансы связи сразу по прибытии, далее каждый час, в случае форс-мажора докладывать незамедлительно. Докладывать будет лично командующий, при невозможности его выхода на связь лейтенант Кайт, потом Ледс. И вот что. — Рифус Гарт встал с кресла и подошёл почти вплотную. — Не геройствовать. Свои возможности вы знаете, постарайтесь, чтобы Внешний мир не заметилвашего появления. Кит.

Кит поднял голову. Его переполнял адреналин, хоть это и было не заметно. Если бы капитан или Дор могли прочитать его мысли, не понадобился никакой «рубиновый рассвет». В последнюю ночь Кит Тригг много думал, ворочаясь на койке, думал, представлял себе Внешний мир, периодически вскакивал, жадно глотая воду, и к пяти утра внезапно успокоился окончательно, точно пережив внутренний катарсис. Смерти нет, вдруг понял он, её просто нет, потому что осознать смерть можно только будучи живым. А за чертой осознавать уже нечего, как нечего и бояться. Кит поднял взгляд на Рифуса Гарта.

— Господин капитан.

— Выполняй в точности все указания командующего и его подчинённых. Учти, что в случае твоего колебания сержант Стайн будет вынужден выстрелить в пульт.

— Это лишнее, господин капитан. Я отдаю себе полный отчёт в своём решении. Дору не понадобится стрелять. Главное, чтобы он сказал, когда нажимать на кнопку.

— Хорошо. — Глядя на смертника, Рифус Гарт чувствовал себя на редкость неуютно, и это было весьма странное ощущение. — Вне зависимости от результатов операции ты будешь награждён посмертно за проявленное мужество. Кому следует передать награду?

— Оставьте в Отделе, — Кит отвёл глаза, — мои родные не поймут. Да их и нет почти, только мама. Она знает, что меня забрали сюда. Пусть думает, что я жив.

Гарт помолчал. Когда тишина в кабинете стала совсем уж оглушающей, он тихо бросил:

— Приступайте.

* * *

«Орф» нёсся по выдубленной земле, взметая облачка пыли и клубки сухих трав. Молоденький сержант-водитель сосредоточенно пялился в лобовое стекло, кусая губы от любопытства, но заговаривать не решаясь. Уж слишком пугающими были его пассажиры, а в багажник было запихано столько оружия и каких-то неведомых штук, что водитель не знал, что и думать. Отдельно внимание сержанта привлекал бледный голубоглазый инвалид с белобрысым узелком на макушке. Его к «Орфу» подкатили на кресле-каталке, хотя облачён калека был в такую же зеленоватую форму, как и трое модификантов. Что понадобилось этому несчастному в Восточном секторе, водитель представить не мог. Командующий сидел рядом с шофёром и молчал, только зыркал в окно и барабанил пальцами по подлокотникам. В салоне стояла тягостная, недобрая тишина.

Всеобщее молчание нарушил Кит Тригг.

— Я боюсь высоты, — вдруг признался он Сиду Кайту, — я так мечтал полетать на вертолёте, а высоты боюсь. Даже в лестничный пролёт стараюсь не смотреть, голова кружится.

— Будет страшно, закроешь глаза. Могу выдать наглазники. Ты морской болезнью не страдаешь?

— Вроде нет, — сказал Кит, — хотя я только на катере плавал. По бухте. Да и это было тыщу лет назад.

— Будет мутить, скажешь, у нас есть таблетки от укачивания. Ты с утра, надеюсь, ничего не ел?

— Нет, — покачал головой смертник, — я помню инструкции господина Трея. Только боюсь, как бы меня не вывернуло, когда надо будет бомбу глотать.

У сержанта-водителя встали дыбом все волосы. Он старался не вслушиваться в диалог на заднем сидении, но ушам не прикажешь. Да что за безумие тут творится?! Он едва не потерял управление и пришёл в себя после резкого окрика командующего:

— Не спать за рулём!

«Дайте мне затычки в уши», — взмолился про себя водитель. Он вдруг понял, что блондинистого инвалида везут умирать, и сержанту стало так страшно, как не было ещё никогда. Он постарался сосредоточиться на управлении, благо впереди уже вырисовывались контуры пограничной вышки и здания поста. И чёрным хищным зверем над пустынным пейзажем возвышался вертолёт.

* * *

— Сид, Норт, загружайте всё в вертушку, а я пока распишусь, — Вся нервная дрожь, что мучила Дора по дороге к погранпосту, куда-то улетучилась. Вид вышки ясно дал понять: назад дороги нет. Он подошёл к мнущемуся на пороге Канду.

— Вас должны были предупредить о нашем визите.

— Да, — пограничник достал планшет, — пожалуйста, распишитесь. Вы будете расписываться один за всех?

— Да, нечего отвлекать моих людей. Так... Стайн... Кайт... Ледс... Тригг. Тригга из обратного списка вычеркните.

— Что? — не понял Канд. — Почему?..

— Он не вернётся. — Дору было даже жаль потрясённого пограничника. — Это смертник.

— К-как... смертник...

— Бдыщь, и нету. Жизнь жестока и непредсказуема. Вычёркивайте, сержант, не подставляйте свою же голову. Вертолёт готов?

— Так точно, — Канд решил отвечать только по существу. Понять завороты «красногалстучников» могут только сами «красногалстучники», но смертник... Канд вспоминал свои ощущения от внезапной немоты Внешнего мира. Что же за судьбу уготовили эти киборги несчастному калеке, видно же, что он даже ходит с трудом. Канд потряс головой. Это всё не его ума дело. А вид командира «Эребуса» отбивал желание задавать вопросы.

Тим шлялся вокруг вертолёта, наблюдая, как двое мутантов сноровисто закидывают в пасть летучей махины рюкзаки и какие-то непонятные герметичные контейнеры. Хотелось перекусить, но любопытство на сей раз победило голод. Тим вытягивал шею, стараясь рассмотреть, что там притащили с собой эти нелюди. Рамс, пилот, уже дважды наорал на него, чтобы не путался под ногами, но Тим упорно тёрся около вертолёта. Наконец не выдержал даже один из киборгов.

— Вам что здесь, мёдом намазано? Идите на свой пост, не мешайтесь тут.

Тим обиженно отошёл на пару шагов. Тоже мне, спецы-терминаторы. Сверхсекретные уроды. Тим вполне разделял мнение командующего Берга о модификантах. Вот... не по-божески это: матушку-Природу править, тут одного взгляда хватит, чтобы понять, что они не люди. Не совсем люди, а тот лысый вообще марсианин. Тима корёжило при взгляде на «красногалстучников», но он никак не мог заставить себя отойти.

— Говорят, ваш Восточный сектор что-то типа гаупвахты, — Тип со сломанным носом рассматривал Тима как диковинную зверушку. — Сюда ведь особо борзых ссылают, чтобы охладились? А, сержант?

Такого Тим стерпеть уже не мог и отошёл от вертолёта. Вступать в полемику с этим уродом ему совсем не хотелось. Берг, видать, окончательно из ума выжил, раз выделил им вертушку. Рамс тем временем помог инвалиду забраться в салон и махнул рукой остальным:

— По местам.

Он ещё раз проверил залитую в навигатор карту. Пятьдесят миль... лёту около двух часов... ну и заданьице. Никогда в жизни лейтенант Курт Рамс не летал во Внешний мир, а сейчас надо углубиться чуть ли не в самое сердце. Сердце самого Рамса гулко ухало. Его грело доверие командующего и в то же время пугал предстоящий полёт. Потому что такого ещё не совершал никто.

Дор в последний раз оглядел сухую серо-жёлтую степь под белым от солнца небом. Куда-то делись все эмоции, он просто смотрел и впитывал в себя эти картины: бескрайнюю равнину с корявыми низенькими кустарниками и жухлой травой, это небо, которое во Внешнем мире имеет совсем другой цвет, этот шелест перекатывающихся клубков веток, одинокую вышку и чёрную махину вертолёта. «Я вернусь. Вернусь, и эта степь будет жить, пусть и жизнь-то здесь — одно название. Я вернусь к вам. Здесь мой дом. Наш дом. Я не позволю его уничтожить».

Он последним взобрался в салон и сел рядом с пилотом. Рам протянул ему наушники с микрофоном.

— При взлёте потрясёт малость.

— Вы лучший пилот, — пожал плечами Дор, — здесь ваша вотчина. У вас всё под контролем?

— Разумеется. Пристегнитесь. К взлёту всё готово.

Винтокрылая машина зарычала, взрезая воздух широкими лопастями, и, чуть покачиваясь, оторвалась от земли. В первый момент Дора слегка замутило, но приступ быстро прошёл. Земля удалялась от них, становясь всё шире, исчезла из поля зрения вышка, а потом вертолёт, описав круг, взял курс на Внешний мир.

Канд и сержант-водитель, задрав головы, провожали взглядом удаляющуюся чёрную точку. Вскоре вертолёт исчез из поля зрения, слившись с темнотой туч нейтральной полосы.

Первым заговорил Канд, с трудом сбросив странное оцепенение.

— Что ж тут происходит? — Из головы пограничника никак не шли слова командира о смертнике. Водитель слегка замялся.

— «Эребус».

— Что? — не понял Канд.

— «Эребус», говорю, тут происходит. Спецоперация. Только вот... — сержантик перевёл взгляд на серую растрескавшуюся землю, — а, ладно. Мы своё дело сделали. Хорошего дня.

— И вам... — пробормотал пограничник. Тим, дождавшись, когда «Орф» скроется из виду, подошёл и поинтересовался:

— И о чём ты с этим «красногалстучным» тёр? Что ты как пыльным мешком ударенный? Иди на вышку лезь, «топ ган». Мало ли, опять эти черти полезут.

— Пошёл прочь, — Тим даже отпрыгнул, настолько жутко исказилось лицо его напарника, — лезь на вышку сам. И сиди там, пока я не разрешу спуститься, понял, жиртрест безмозглый? Сиди и наблюдай. Вякнешь — руку сломаю. В трёх местах.

Тим открыл было рот, чтобы послать зарвавшегося снайпера куда подальше, но через секунду передумал. Уж больно нехорошо у Канда блестели глаза. «Во, видали, что делается... Пять минут с этими уродами пообщался и с катушек съехал... Ну, дай время, я рапорт-то напишу... хотя из Восточного и переводиться некуда... а руку и впрямь может сломать... ох, как тяжело лезть-то...»

Канд пронаблюдал, как обжора, задыхаясь, добрался до смотровой площадки, и переключил тумблер на приборной панели. Лестница, тяжко скрипнув, медленно сложилась в гармошку.

— Сиди, худей, — помахал опешившему Тиму его напарник, — может, познаешь смысл жизни. Уронишь бинокль, прибью.

* * *

Кит со всё возрастающим изумлением смотрел в иллюминатор. Весь его страх высоты, который одолевал молодого человека в первые мгновения, исчез, уступив место настоящему потрясению. Его взгляду открывалась степь Восточного сектора (какой он, оказывается, огромный!), впереди переходящая в серую, бесплодную равнину без единого кустика. Над равниной висели тяжёлые, набрякшие тучи, но вертолёт пролетел ниже, и Кита чуть не вывернуло от болтанки. Пепельная долина производила настолько гнетущее впечатление, что юноша зажмурился. Ему показалось, что из этой серой пустоши тянутся вверх то ли смерчи, то ли призрачные фигуры. Галлюцинация была настолько яркой, что Кит вцепился в ремни безопасности, зажмурившись до рези в глазах. В чувство его привёл Сид Кайт.

— Тихо, тихо. Не бойся. Это нейтралка, тут всем тяжело. Но через тучи лететь нельзя. Потерпи, здесь всего десять миль. Дыши глубже. Вот, попей водички. И в иллюминатор не смотри. Не бойся, Кит, это лишь тени прошлого. У них нет власти над живыми. Попей ещё.

Когда Кит нашёл в себе силы открыть глаза, он ахнул так, что обернулись все, кроме пилота. Перед ним расстилался лес, тот самый, который показывал ему Пирс Трей, тот самый лес, его, Кита, визуализация, но в сто, нет, в тысячу раз более громадный. Зелёные шапки крон сплетались в сплошной узорчатый ковёр с вкраплениями жёлтого, красного и коричневого. Лес простирался докуда хватало глаз, он был бесконечным и величественным, он зелёной волной разливался по земле, отделённый от Ойкумены жалкой полоской стылого пепла. «Внешний мир! Так вот он какой... такой красивый... такой настоящий...»

По щекам Кита потекли слёзы. Сид ободряюще похлопал его по плечу:

— Впечатляет? Меня тоже. Никогда его сверху не видел.

— И я смогу его спасти? — Кит недоверчиво таращился на бескрайний зелёный океан. — Вот... это вот всё? Я один? Неужели это возможно?

— Сможешь. — У Дора тоже перехватило дыхание от величественного зрелища. — Ты сможешь, Кит. Я это точно знаю. Я в тебя верю. Мы все верим. Без тебя не было бы никакого «Эребуса». Ты справишься, Кит. Справишься.

Кит снова уставился в иллюминатор, широко раскрыв глаза и забыв моргать. Вертолёт приближался к красной точке на карте, которая начинала мигать всё чаще и чаще, точно подсказывая пилоту, что он на верном пути. Через два часа вертолёт, гудя и вибрируя, начал осторожно снижаться. Команда «Эребуса» прибывала в пункт назначения.

Глава 43

Всё бремя подготовки Кита к высадке легло на плечи Сида Кайта. Дор хоть и руководил операцией, зато Сид бывал во Внешнем мире тридцать девять раз и знал все его уловки что на небе, что на земле. И теперь старый опер рылся в рюкзаке, вытаскивая оттуда совершенно непонятные для Кита штуки.

— Надень перчатки и заверни под самый рукав. Чтобы руки были полностью закрыты. Так... Вот тебе бандана, обмотай шею и голову. Да нет же, не так. А, ладно, дай я сам. Теперь зажмурься и покрепче.

Кит закрыл глаза и почувствовал, как ему в лицо что-то с силой брызгает. Он инстинктивно потянулся вытереть капли и немедленно получил от Сида по рукам.

— Не дёргайся. Это «ультрастоп», без него у тебя лицо через пять минут облезет чуть ли не до мяса. Здешний ультрафиолет не шутки, не думай, что раз облачно, то бояться нечего. Озонового слоя здесь нет, лупит напрямую от солнца. Глаза откроешь, когда скажу. Перед высадкой наденешь респиратор, иначе голова закружится...

Кит слушал это всё, покорно сидя с зажмуренными глазами, и не знал, верить ли ушам. Картины Внешнего мира из визуализаций потрясали, он никогда, даже в самом фантастическом сне не смог бы вообразить подобное, но подготовка к броску дала понять ещё и то, что этот мир и впрямь смертельно опасен. Кит знал о действии ультрафиолетового излучения, но одно дело черпать знания из библиотеки и совсем другое — подставить этому ультрафиолету свою кожу. Тем временем рядом с ним что-то забренчало.

— Будешь спускаться в связке с командиром, — Сид прицепил к поясу Кита карабин, — не бойся, эти тросы до трёх центнеров выдерживают. Будет страшно, закрой глаза. Вертолёт опустится чуть ли не на сами кроны, спуститься должны быстро. Сначала мы с Ледсом, потом вы. Всё, можешь не зажмуриваться, эта дрянь вроде впиталась.

— Финальный инструктаж перед высадкой, — Дор знал, что все участники операции свои роли уже выучили назубок, но правила есть правила. — Когда вертолёт достигнет нужного квадрата, высаживаемся на дерево с красноватыми листьями. Оно должно быть строго под вертушкой, и ветви у него толстые, не обломятся. Первым выходит Ледс с оружием и провизией. Потом Кайт с нашими запасами из стат-боксов и прочими артефактами. Следом мы с Китом. Тросы оставляем на борту, запас большой, можно не жалеть. Спускаемся под полог леса, обустраиваем лагерь. Выходим на связь с капитаном. После чего Киту делается инъекция антидота, затем отдых и разведка местности. Через три часа я и Кит спустимся вниз, Кит получит гарнитуру, пульт, проглотит заряд, и я ему всажу «рубиновый рассвет». Поднимаюсь на безопасную высоту, отдаю команду на взрыв. Вопросы есть?

— Зачем мне этот ваш «рассвет»? — спросил Кит. — Это что, какой-то...

— Наркотик это, — буркнул Сид, — из Внешнего мира. Снимает боль, а заодно и страх.

— Но я не боюсь...

— Кит, — Дор вздохнул про себя, вспомнив диалог с капитаном на испытаниях, — от инстинкта самосохранения не убежишь. Вспомни, сколько раз ты хотел выдернуть все капельницы. И что? Можешь не отвечать. Я знаю, что ты добровольно согласился на эту операцию и хорошо понимаешь свою участь. Но понять не значит принять, твоё тело может с тобой не согласиться. А если и согласится... «Рубиновый рассвет» блокирует болевые рецепторы. Ты даже не почувствуешь, что разлетишься на куски. Это важно, Кит, и не спорь. Ты умрёшь без боли. В противном случае я могу попросту выстрелить в пульт. К чёрту такой расклад. Не забывай, ты в точности исполняешь мои приказы и беспрекословно подчиняешься. «Рубиновый рассвет» это приказ. Ещё вопросы?

Ответом ему была тишина, нарушаемая лишь рычанием мотора. Дор обернулся к пилоту.

— Сколько ещё?

— Минут пятнадцать лёту, — Рамс бросил взгляд на экранчик с картой, — и будем на месте. Постарайтесь высадиться побыстрее.

— Это в наших интересах, — Дор снова приник к иллюминатору. Зелёный ковёр Внешнего мира занял всё видимое пространство. Сверху была не видна его боль, исполинские деревья было не так просто сжить со свету даже прионам, и с высоты двухсот метров над кронами джунгли казались живыми и полными сил. Дор непроизвольно вытянул шею и прищурился. Где-то должно уже вскоре показаться то самое дерево с красноватыми разлапистыми листьями, настоящий лесной великан с раскидистой шапкой и причудливо изогнутыми ветвями. Как только Дор увидел свою визуализацию, то сразу решил высаживаться именно сюда. Словно сучий прион сам давал ему понять, где следует искать точку приложения. На карте красная точка мигала всё чаще, и, наконец, увеличилась в размере и запищала. Дор снова глянул в круглое окошко. Красное дерево даже с такой высоты было хорошо различимо. В голове у Дора застучал таймер и внезапно взмокли ладони. Он сделал несколько глубоких вдохов.

— Открыть люк.

* * *

Кит с открытым ртом наблюдал, как после этих слов завертелась настоящая суматоха, хотя все движения были отточены до автоматизма. Он вертел головой, глядя как Норт (который за весь их путь не проронил ни слова) быстро прицепил карабин, закинул на плечи два увесистых рюкзака и скользнул вниз в открывшийся на полу люк. Из люка свистел ветер, летучая машина дрожала и приплясывала в воздухе, с трудом выдерживая натиск обрушивающихся на неё шквальных порывов. Кит испуганно вжался в кресло. Хоть и с Дором в связке, но тут ему стало по-настоящему страшно. Он ощупал пальцами шею и грудь. «Паутинка» плотно облегала тело, но сейчас Киту казалось, что его сердце выпрыгнет из груди, порвав даже сверхпрочную ткань защитной амуниции. Он осторожно скосил взгляд в сторону. Сид уже обвязался тросом, прихватил странного вида контейнеры и тоже ухнул вниз. Внутри Кита в этот момент тоже что-то ухнуло. Вертолёт качало так, что молодой человек в ужасе понял, что его сейчас вывернет наизнанку. «Вот только не сейчас... только не сейчас... всё нормально... пилот знает, что делает... хоть бы и этот гопник тоже знал...»

— Пора. — Из водоворота мыслей Кита выдернул командир «Эребуса». — Встань и держись за ручки. Не бойся, просто крепче держись, — он пристегнул карабин Кита к своему, — теперь хватайся за меня. Если руки соскользнут, ничего страшного, ты прицеплен ко мне, не свалишься. Но всё-таки лучше держись. Там такая ветрюга, как бы башкой о днище не приложиться. Ну всё, готов? А теперь полетели...

Кит в ужасе вцепился Дору куда-то в загривок, когда они буквально выпали из небольшого люка. Тут же Кита завертело в диких порывах ветра, он задохнулся до черноты перед глазами и безвольно обмяк, чувствуя, как трос врезается в тело. Его болтало, как поплавок, мир вокруг бешено вертелся, периодически становясь на голову, было неожиданно холодно и до одури страшно. Кит понимал, что они с Дором медленно, но верно снижаются, но шквалистый ветер не давал рассмотреть пейзаж. Трос гудел и вибрировал, Кит кожей чувствовал, как бьётся сверхпрочная нить, бьётся, но выдерживает их вес. И внезапно его ноги коснулись чего-то твёрдого.

— Спасибо, что воспользовались «Пограничной авиакомпанией», — Дор усадил ошалевшего Кита на широкий сук и отстегнул карабин, — держись, а не то свалишься, где тебя потом искать.

Кит изо всех сил вцепился в странную, прохладную на ощупь кору с равномерными бугорками. Глаза его слезились, дыхание перехватывало, а сердце колотилось где-то в районе живота и одновременно в висках. Они прибыли во Внешний мир. Это было невозможно, немыслимо, так не должно было быть, во Внешний мир нет ходу никому... но Кит сидел на гигантском дереве с огромными ветвями, видел широкие багрово-красные листья, каждый размером с неплохое блюдо, и куда хватало глаз, везде были шапки крон, будто один цельный лиственный покров, и покров этот сливался с горизонтом.

Дор махнул рукой пилоту, и тросы поползли вверх. Крышка люка захлопнулась, и вертолёт, сделав небольшой круг, начал удаляться, пока не превратился в чёрную точку на сероватом облачном небе. Путь назад был отрезан.

* * *

— Живо, живо! — Сид сноровисто лез вниз, удивительно ловко перебираясь с ветки на ветку несмотря на увесистые контейнеры за спиной. — Не хер тут сидеть, дозы ловить. Давайте, давайте, Кит, не дрейфь. Мы тебя страхуем.

Дор цапнул Кита за рукав; юноша сидел точно в прострации, невидящим взглядом обозревая зелёный океан. Кит Тригг пребывал в настоящем физическом и психическом шоке.

— Бери его под мышки и суй сюда, где просвет. — Если во Внешнем мире и была субординация, то безо всяких политесов. — Давай, кидай, я его поймаю. — Голос Сида звучал глухо от сплошной лиственной завесы.

Дор поднял полубесчувственное тело и протолкнул в небольшую прогалину посреди плотного ковра из глянцевых багровых листьев. Кит в ужасе вытаращился, придя, наконец в себя и, как всегда, невовремя, замахал руками и провалился куда-то вниз. Вслед ему с треском летели обломанные сучья и веточки.

Дор ещё пару минут посидел наверху, с интересом рассматривая бескрайние зелёные просторы, от которых захватывало дух, а потом полез следом за остальными. Если всё сложится, он ещё успеет насладиться пейзажами Внешнего мира. А сейчас пора приниматься за дело.

— Спит. — Сид смотрел на лежащего в природном гамаке из сплетённых ветвей Кита и только головой качал. — Шок и стресс. Вырубился, как только я его поймал. Но показатели в норме, только пульс частит. Пусть дрыхнет. Проснётся, Норт вкатит ему эту протеазу.

— Норт? — Дор как-то не подумал, что кому-то ведь придётся делать инъекцию. Сам он подобного опыта не имел.

— Я до бригады подшаманивал волонтёром в Западной больнице, — Норт впервые издал звук с момента их отправления во Внешний мир, — и уколы тоже делал. Ничего сложного, но сноровка быть должна. А Кит и впрямь пусть поспит. Заодно и у нас будет время всё разведать и стать лагерем.

— Здесь и станем, — Дор осматривался. В принципе, место было хорошее: ветви как на заказ сплетались в удобные лежбища, солнце сквозь плотную шапку кроны почти не проникало и неподалёку росло дерево с синеватой корой. Лишайники на такую высоту не забирались, и коры можно было надрать для «компота».

— Здесь так здесь, — Сиду тоже нравилась эта прогалина в гуще деревьев, — теперь надо решать, что вначале: доклад капитану или предварительная вылазка вниз, а потом уж доклад.

— Доклад. — Дор вытащил из рюкзака передатчик и пару минут его настраивал, пытаясь поймать нужную частоту. — Капитан должен знать, что мы успешно высадились. Всё равно на связь каждый час выходить. Значит так: я сейчас доложусь, а вы распакуйте пожрать. Кит проснётся, дайте ему попить. Респиратор не повреждён?

— Нет, — Норт покосился на спящего молодого человека, — всё штатно. Лоб себе поцарапал, пока летел, я ему ссадину обработал. Честно говоря, я боялся, что он обделается со страху.

— Повезло. — Дор устроился поудобнее на особо искривлённом суку и нажал на кнопку связи.

— Докладывайте. — По лицу капитана мало что можно было прочесть, но Дор уже навострился. Облегчение в глазах Рифуса Гарта было видно невооружённым глазом.

— Высадка прошла без происшествий точно в заданные координаты. Травм и повреждений ни у кого нет, только Кит оцарапался. Сейчас спит, у него шоковое состояние. Полёт и высадку перенёс хорошо. Мы обосновались строго над точкой, под пологом леса. Снаряжение и провизия спущены в полном объёме, ничего не потерялось и не улетело в пропасть. Пока ждём, когда проснётся Кит, я собираюсь спуститься вниз и оценить обстановку.

— Хорошо, — кивнул капитан, — рад, что все пока целы и невредимы. Ещё раз повторяю: почём зря не геройствовать и на землю не спускаться. Старайтесь избегать животных, если там ещё хоть кто-то остался. Кита не кормить. Если совсем оголодает, дайте ему «обманку», это притупит желание есть. Следующий сеанс после вашей разведки. Отбой.

Дор привязал трос к суку тройным узлом и подёргал карабин.

— Вроде нормально. — Он на всякий случай вооружился пистолетом и двумя ножами, а так же положил в карман передатчик, настроив его на функцию видеозаписи. — Я полез. Если начну дёргать трос, тащите. — Фонарик Дор на всякий случай прицепил к левому виску. — Сид следит за тросом, Норт за нашим камикадзе. Свалится — обоих расстреляю. И на сей раз я не шучу.

Он в последний раз проверил снаряжение и осторожно начал спускаться, опираясь ногами на древесный ствол.

* * *

— Навести её и скажи, что Дор с приятелями успешно высадились, — капитан говорил по телефону с женой, катая по столу сигарету, — Дор мне только что отчитывался. Сели мягко, все живы и даже Кит пока здоров. Иди и расскажи Сае, мне, возможно, вскоре понадобится новая картинка, и необходимо, чтобы девушка побыстрее пришла в себя. А хорошие вести лечат лучше всяких лекарств. Давай, в темпе.

Он завершил разговор и откинулся в кресле. Пока всё шло так, как они и рассчитывали, капитан даже улыбнулся слегка. Всё-таки идея с вертолётом была весьма и весьма удачной, Гарт это признавал. Сколько бы команда «Эребуса» продиралась сквозь дикие джунгли, поражённые смертельной болезнью, да ещё и с заморышем Китом на руках, трудно было даже вообразить. Скорее всего, бывший лаборант откинул бы копыта через пару часов. Нет, что ни говори, а Дор был прав с этим вертолётом, хоть Гарту и пришлось в кабинете канцлера вульгарно послать командующего Берга в захватывающий пеший эротический тур. Зато канцлер был на его стороне, и дожать старого погранца было делом времени. И вконец испорченных отношений.

Алби удивлённо смотрела на дежурного медбрата, тот, услышав её просьбу, возвёл очи горе с видом мученика.

— Да что вы все её дёргаете? С утра муж её в пол-шестого ввалился, теперь вы. Так она никогда не восстановится, если вы начнёте её беспокоить почём зря. И так я ей успокоительное вводил, ну госпожа Мирр-Гарт, с меня же Вирс премию снимет за такое вот...

— У меня для Саи хорошие новости, — перебила Алби, — которых она очень ждёт. Я сама поговорю с Вирсом, вам ничего не грозит. Как её самочувствие?

— Сейчас динамика стабильно положительная, но если после вашего визита она снова расплачется...

— Не расплачется. Послушайте... м-м-м... как вас там... Фил... Я её начальница и вы обязаны меня пропустить. Будьте любезны.

Фил уже в который раз обиженно посторонился. Проходя мимо него, Алби услышала, как медбрат бормочет себе под нос: «Устроили тут ассамблею... не медицинский блок, а танцульки... мы тут тоже делом заняты, знаете ли...» Молодая женщина хихикнула про себя и вошла в палату.

Сая сидела на койке, вяло поглощая обязательный полдник. Девушке уже до скрежета зубовного надоело тёплое молоко и питательные булочки, но Эдвин Вирс был неумолим. Ей надо восстанавливать силы, булочки выпечены по специальному рецепту, а молоко полезно для костной ткани. На все просьбы поменять молоко хотя бы на чай Сая встречала лишь покачивание головой и проклятущий стакан. Она с ненавистью отпила белой жидкости. Какая гадость. Разве животные, вырастая, пьют молоко? Конечно нет. А вот она, Сая, вынуждена давиться этой мерзкой жидкостью, обогащённой кальцием и прочими полезностями. Тьфу. И вылить некуда.

Из этих безрадостных мыслей Саю выдернула открывшаяся дверь. Девушка уже приготовилась к очередному неравному бою с доктором Вирсом и поэтому даже приоткрыла рот от удивления, встретившись взглядом со своей начальницей. Под ложечкой у Саи противно засосало. Что случилось? Её должны были уже послезавтра выписать... зачем Алби пришла к ней? Что... что-то не так?

Алби вздохнула про себя. Бедная Сая, она отовсюду ждёт подвоха и ужасно боится за мужа, этот страх так явно отражался в серых глазах, что в них было трудно смотреть. Алби подошла и села на краешек койки.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — Сая настороженно смотрела, периодически отводя глаза. «Держи себя в руках. Нельзя показывать своё волнение. Ты не дома, а Алби Мирр-Гарт не твой муж. Она зачем-то пришла, так сиди и слушай.»

— Ну что ж, я рада. Надеюсь, что скоро ты вернёшься в лабораторию. Но я к тебе зашла не за этим. Дор выходил на связь с капитаном. Они успешно высадились и сейчас обживаются и ставят лагерь. Так что с твоим мужем всё в порядке.

Сая закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она боялась признаться себе, что ждала от визита Алби каких-то страшных новостей... ну это же вертолёт... он мог упасть... или ещё что... Пружина, сжатая внутри Саи, начала медленно расслабляться.

— Я же говорила тебе, — Алби улыбнулась, — их не так-то легко сбросить со счетов. Уж поверь, я модификантов видела. Так что не мучай себя понапрасну и не терзайся всякими мыслями. Тебе надо восстанавливаться, возможно, скоро придётся совершать новое погружение, посмотреть, как там, на месте, обстоят дела. А ты моя единственная сновидица и единственный источник информации для Дора и его группы. Так что выше нос и отставить депрессию.

Сая задумчиво выковыривала из булочки изюм. Наверно, Алби права и ей не стоит есть себя поедом от невозможности что-либо предпринять. А новая карта и впрямь скоро понадобится. Сая повернулась к начальнице:

— Госпожа Мирр-Гарт... я могу вас попросить...

— Да?

— Передайте Вирсу, что я больше не могу пить это чёртово молоко! — вдруг выпалила девушка и осеклась. Через секунду она уже говорила более спокойно: — Сил моих уже нет. Я хорошо себя чувствую, у меня «стабильно положительные» показатели, и весь изотоп уже выведен... ну не могу я эту дрянь больше пить...

Алби чуть было не рассмеялась. Вот ведь у девушки проблемы: муж на смертельно опасном задании, да ещё и молоко заставляют пить. Тут взвоешь. Молодая женщина постаралась сохранить невозмутимое выражение лица.

— Потерпи ещё два дня. Доктор ничего не делает просто так, это для твоей же пользы. Скажу тебе честно, я тоже терпеть не могу молоко, особенно обогащённое, ощущение, будто раствор мела пьёшь. Ну потерпи и не забывай, что ты так же важна для «Эребуса», как Дор или Сид. Дор, кстати, с доктором не воевал, пил и ел всё, что надо, как миленький. А его жена вздумала нарушать больничный режим. — Алби исподволь наблюдала за потихоньку успокаивающейся Саей. Бедная девушка места себе не находила от волнения, а срывалась на ни в чём не повинном докторе и его булочках с молоком.

— Ну что, злостная нарушительница, выдержишь ещё два дня пыток? Ты мне здоровая нужна. Когда я узнаю что-нибудь новое, сразу тебе скажу. А сейчас будь умницей и не спорь с доктором Вирсом.

Сая со вздохом кивнула. Скорее бы уж выбраться из этой чёртовой палаты и вдохнуть полной грудью. Это всё из-за белых стен и постоянно жужжащих мониторов. Тут любой умом тронется. Девушка взяла стакан и осушила залпом, скривившись и едва не начав отплёвываться. Дисциплина прежде всего. И всё-таки оно ужасно мерзкое, это молоко.

* * *

Дор медленно спускался вдоль ствола, упираясь в него подошвами ботинок и до боли сжимая трос. Дерево, слава всем богам, а так же радиации и мутагенам, было прямым и довольно широким в обхвате, ноги касались твёрдой коры, и это придавало уверенности. Фонарик скупо освещал заросли, чуть поскрипывающие и шуршащие разноцветной листвой. Шквального ветра, который мотал их с Китом как нечто неприятное в водоёме, здесь уже не было, лес скрадывал любые движения воздуха. Лоб и спина у Дора взмокли от напряжения и запредельной влажности. Здешнюю атмосферу, казалось, можно было есть как кисель. Дор снова вдохнул тёплый, насыщенный кислородом воздух и слегка ослабил хватку, покачиваясь на тросе. За всё время спуска он не встретил ни одного живого существа, хотя деревья больными не выглядели. «Ну да, до них пока дойдёт... а вот папоротники и кусты, небось, уже распались на гнилые ошмётки...» Он немного передохнул и продолжил свой путь вниз. Когда до земли оставалось метров пятнадцать и начали уже попадаться мокрые и трухлявые участки деревьев, Дор медленно и очень осторожно переполз на соседнюю ветку, срубил широким ножом сук, мешавший обзору, и прижал к глазам бинокль.

Картина, открывшаяся Дору, была столь колоссальна в своём безмолвном величии, что парень чуть не выронил ценный прибор с возможностью тепловизора. Землю и прикорневые бугорки сплошь покрывала маслянистая тёмная субстанция, похожая на техническое масло. Она слабо переливалась, переходя от угольно-чёрного цвета к грязно-серому и серовато-коричневому с прозеленью. Дору даже показалось, что эта дрянь ещё и пенится незаметно. Трава и опавшие листья полностью были скрыты под мерзкой слизью, а папоротники уныло пожухли, уронив свои пышные раскидистые лапы. Хвощи на другой стороне прогалины посерели, с деревьев кое-где клочьями свисала мокнущая кора. Дора чуть не вывернуло от гадливости, настолько омерзительным оказался прион воочию. Он усилием воли заставил себя смотреть дальше и прикидывать, куда высаживать Кита. То, что они находились прямо над эпицентром катастрофы, сомнению не подлежало. Дор помнил жуткие картины из их с Саей последней визуализации, но и предположить не мог, насколько в реальности всё ужаснее и масштабнее. Это место было самой Смертью, властной и равнодушной, не знающей пощады и не ведающей жалости, это был тот самый Армагеддон из священных книг прошлого. «А люди-то столетиями голову ломали, что такое эта "звезда-полынь". Сюда бы пришли, все вопросы отпали бы сразу... Коня бы ещё сюда... бледного... и картину Апокалипсиса можно считать написанной.» Дор ещё раз оглядел погибшую поляну, половчее перехватил трос и достал передатчик. Через секунду началась видеозапись последствий нашествия приона.

Когда один из отсеков памяти заполнился, Дор выключил камеру и несколько минут осматривал поляну, пытаясь понять, куда высаживать Кита и как сделать это половчее, чтобы самому не нахвататься неизлечимой заразы. Что до смертника, он мог хоть целиком в этом прионе вываляться, это уже ни на что не влияло. «Хоть бы эта штука, энзим этот, хоть бы оно сработало. Блин, я даже не пойму, что страшнее, если оно не сработает: гибель всей Ойкумены или бессмысленная смерть одного слабого и никчёмного человека? Как можно выбирать... хотя за меня мой выбор уже давно сделан. Радости вот только что-то нет.»

Он с силой дёрнул трос, как учил его Сид: чтобы волна вибрации докатилась до самого верха. Дав понять, что он поднимается, Дор снова упёрся ногами в ствол дерева и медленно начал путь на крону. Теперь он точно знал, что выстрелит, если Кит не найдёт в себе сил нажать на кнопку. Да, он выстрелит.

Глава 44

Поднявшись наверх, Дор несколько минут сидел молча, лишь утирал банданой вспотевшую лысину и восстанавливал сбившееся за время штурма дерева дыхание. Сид, покосившись на командира, хмыкнул:

— Молод ты ещё, командующий, чтобы одышкой страдать.

— А ты полазь по этим веткам, — Дор спиной ощущал, что футболка прилипла к коже, а на груди темнели расплывчатые пятна, — да поуворачивайся. Трос скользкий... Ладно, это всё ерунда. Вот, гляньте, — он протянул передатчик, — я там поснимал малость для отчёта. Смотрите. Оба смотрите.

Сид и Норт углубились в изучение видеозаписи. Наконец Норт с чувством сплюнул вниз и выключил дисплей.

— Чёрт знает, что такое. Я всякое видел, и зверья того, на границе, насмотрелся, когда за лишайником ездили, но это... Дор, — Он впервые назвал командира по имени, — ты и впрямь думаешь, что хватит одного Кита, чтобы справиться с этим? Да тут нужен полк самоубийц...

— А у нас есть только Кит, — отрезал Дор и шумно выдохнул, покосившись на спящего молодого человека, — только Кит и только одна попытка. Гейл и Трей говорили о цепной реакции, ну вот и поглядим. Картинку я перешлю капитану, пусть тоже... полюбуется. С Триггом что?

— Спит. — Сид прислушался к ровному дыханию и тихо вздохнул, отводя взгляд. — Будить?

Дор помолчал. Он не хотел лишать Кита последнего спокойного сна в его подходящей к концу жизни. Пара часов погоды уже не сделает, а выведение из шокового состояния — процесс весьма трудоёмкий, у Кита может поехать крыша в самый неподходящий момент. Командующий «Эребуса» осторожно прикоснулся к поблёскивающей от пота щеке смертника. Тот даже не пошевелился, лишь слегка дрогнули бесцветные ресницы. Дор отвернулся.

— Пусть спит. Успеет ещё... господа бога увидеть. Норт, как там наш антидот?

— У меня всё готово, — по обыкновению пожал плечами лейтенант Ледс, — понадобится две инъекции по обе стороны пищеварительного тракта. Процедура неприятная, но не особо болезненная. Хотя возможен непроизвольный рвотный рефлекс. Но даже если Кита вывернет, энзим будет находиться непосредственно в клетках желудка, а не внутри него. О, а вот и наша соня очухалась.

Дор обернулся. Кит слабо шевелился, пытаясь выпутаться из охватывающих его тело тонких верёвок: Норт отнёсся к обеспечению безопасности смертника весьма ответственно и привязал того к суку. Кит вертел головой, подслеповато моргая и щурясь. Наконец его взгляд остановился на Доре.

— Я... я что, уснул?..

— Шок, стресс и передоз кислорода. Ничего страшного, мы, знаешь ли, не на поезд опаздываем. Даже хорошо, что ты поспал, оклемался немного. И голова прояснилась, и уровень кортизола в крови упал, это хорошо.

— Да... — прошептал Кит и перевёл взгляд на Норта. — Хорошо... Вы сейчас будете делать мне укол?

— Два, — Норт осторожно завернул Киту футболку, обнажив бледный впалый живот, — это не больно, просто небольшой дискомфорт. Дыши ровно и неглубоко... вот та-ак... — По обеим сторонам желудка Норт с неожиданной силой всадил два толстых, похожих на градусники шприца. Кит тихонько ойкнул и закашлялся, к горлу внезапно подкатила тошнота и потемнело в глазах. Дор смотрел одним глазом, стараясь не акцентироваться на спазмах, скручивающих Кита. Норт успокаивающе потрепал того по плечу:

— Всё, всё. Знаю, ощущения не из приятных, но сейчас пройдёт. Теперь полежи, резких движений не делай. — Он аккуратно опустил футболку и заправил её Киту в штаны. Сам Кит сглатывал, пытаясь побороть подкатывающие волны желчи. Он схватился за сук, посмотрел вниз и побледнел.

— Так... так высоко... я боюсь... — У него даже побелели костяшки пальцев, так сильно он вцепился в серую кору.

— Не смотри вниз! — скомандовал Дор, — Сядь и облокотись о дерево, оно широкое, ты не упадёшь. Ветра тут нет. — Он проследил, чтобы Кит уселся, и сообщил, ни к кому персонально не обращаясь:

— Три часа на отдых. Меня не дёргать. — И замер статуей, тоскливо вперившись в красно-зелёные листья. Внутри у Дора Стайна мерзко вибрировала какая-то жилка, отдавая в виски и солнечное сплетение. Первый шаг на пути к спасению Ойкумены был сделан, но Дора не отпускало мучительное чувство неправильности происходящего. Он тысячу раз прокручивал в уме все свои действия, не находя никаких отклонений от утверждённого плана, но что-то всё равно не давало ему покоя, колотясь под рёбрами дробно и без ритма. «Норт прав. Как один человек может противостоять этой гибельной мощи? Даже если энзим сработает... разлёт в милю... никто даже не знает, насколько простирается Внешний мир. Ни карт, ни съёмок с коптера... почти ничего. А если мы ошиблись, и центр аномалии вовсе не здесь? А если их несколько, этих очагов? А если... Был такой дурацкий анекдот, я его ещё в Институте слышал: встречаются две планеты, одна весёлая, другая грустная. Весёлая у грустной спрашивает, что, мол, с тобой, а грустная отвечает: да вот, люди завелись. А, отмахнулась весёлая, у меня тоже такое было. Само прошло. Само...» Дор встал и прошёлся по длинному прочному суку, периодически касаясь пальцами листьев. Кит следил за ним со страхом в глазах. Сид и Норт тоже, вид командующего их немного беспокоил.

— Как бы не психанул, — озабоченно прошептал Норт, почти вплотную приблизив губы к уху Сида, — не нравится мне его вид. Ещё и по ветке бродит, канатоходец, блин. Невовремя его вштырило.

— Пусть бродит, — Сид тоже испытывал неприятное волнение, чего сам от себя не ожидал, — дай парню с мыслями собраться. Подготовь пока всё, заряд, пульт, «рассвет»... — Сид Кайт не отрывал взгляда от кусающего губы командира. Было видно, что Дор переживает какой-то внутренний кризис, некий переломный момент, и Сид искренне надеялся, что сержант Стайн не сорвётся. Кайт догадывался, что именно мучило командующего, но ничем не мог помочь. Некоторые вещи каждый должен был пропустить через себя сам.

Три часа прошли в томительном ожидании начала основной части операции. Дор, скинув, наконец, с себя непонятную одурь, доложил Гарту об увиденном внизу и переслал видеоматериалы, а потом снова замер, но уже просто глядя на лесную стену безучастным взглядом, Кит скукожился под широкой разлапистой веткой, периодически сплёвывая едкую желчь и обливаясь потом от непривычной жары и влажности, Сид с Нортом поглядывали на часы и ждали отмашки. Время тянулось медленно, как перед казнью, и даже еле слышный шорох листьев умолк, уступив место оглушающей тишине. Дор даже представить себе не мог такого леденящего душу безмолвия, и это безмолвие сводило с ума. Он снова прошёлся по ветке, балансируя как эквилибрист, а потом почти бегом вернулся обратно. Его встретили три пары глаз и всё та же разрывающая уши тишина.

— Время. — Это слово заставило Кита вздрогнуть и непроизвольно закусить губу. «Время...» Его время истекло, ему несколько раз предоставляли возможность отыграть назад, и каждый раз он упорно стоял на своём, желая покинуть этот мир навсегда и слиться с равнодушными звёздами в чёрном, бездонном небе. «Время...» Ему оставался час, может, меньше. Желудок ещё скручивало от инъекций, голова немного кружилась, хотя респиратор Сид разрешил Киту снять при условии, что тот не будет смотреть в бездну под ногами. Странно, почему он не испытывает страха? Кит смотрел на завораживающие и грозные красоты Внешнего мира, впитывая в себя напоследок всё фантастическое разнообразие цветов, форм, изгибов... он знал, что этим воспоминаниям отведено чуть больше часа, и всё равно, затаив дыхание, наблюдал за настоящим лицом их родной планеты. «Да, это действительно счастье — умереть здесь. В окружении первозданной мощи. Красоты. Великолепия. Господи, я всю жизнь прожил как в тумане, в демо-версии, и вот за три часа я узнал и понял больше, чем за двадцать шесть лет...» Он посмотрел на Дора. Командующий уже полностью взял себя в руки, подошёл и присел перед Китом на корточки, ежесекундно рискуя свалиться в зелёную пропасть. Каким образом Стайн удерживал равновесие, осталось для Кита загадкой.

— Кит. — Сейчас Дор был рад, что может не моргать. — Ты готов? Нам пора.

— Готов, — Кит шумно вздохнул и непроизвольно прикоснулся к горлу, подавляя спазм, — давай, командуй.

Дор досчитал про себя до десяти и отрывисто начал отдавать распоряжения, выплёвывая слова.

— Сид. Один передатчик у тебя, мониторь всю историю, пока я не вернусь. Кит. Вот тебе гарнитура, надень на ухо. С её помощью ты должен будешь услышать команду, когда я заберусь на безопасную высоту. — Он взял второй передатчик и шёпотом сказал в микрофон: «Кит, приём».

— Да, яслышу, — Молодой человек осторожно поправил наушник.

— Далее. Норт, давай сюда заряд и воду. — В руку Дору лёг шарик размеров с небольшую вишню. Кит с нескрываемым интересом смотрел на бомбу. Такая малютка... неужели ей под силу разорвать человека на куски? Он принял у Дора тускло поблескивающий шарик, сунул его в рот, ощутив языком странную прохладу гладкой поверхности, и с усилием проглотил, закашлявшись и нервно запивая дистиллированной водой. Шарик неожиданно тяжело ухнул в желудок, и без того истерзанный незваным гостем-энзимом. Когда душащий кашель поутих, Кит обессиленно откинулся на широкий ствол дерева.

— Такой маленький, а по ощущениям как кирпич...

— Я, по правде говоря, не знаю, из чего он сделан, — признался Дор, — так, теперь пульт. — Он повесил Киту на пояс плоский прямоугольник с одной-единственной кнопкой. Кнопка едва заметно светилась красным. — Сейчас будь очень осторожен. Она не сенсорная, слава богу, но руки пока держи подальше. А теперь слушай меня внимательно. Мы с тобой спустимся сейчас вниз на тросе, так же, как и с вертолёта, но будет полегче, здесь штиль. Где-то на пяти-семи метрах над землёй я вколю тебе «рассвет». Мне на землю ступать нельзя, ты уж пойми. «Рассвет» действует быстро, когда я тебя спущу, ты уже не будешь чувствовать боли. Достигнешь твёрдой поверхности, отстегнёшь карабин, вот так. А я полезу повыше, чтобы меня не сбило взрывной волной. Когда заберусь, отдам тебе команду. Ты... всё понял?

На Кита смотрели трое странных, переделанных в угоду Внешнему миру людей, людей, способных здесь выжить и не дать влажным джунглям себя сожрать... «А в итоге они все зависят от слабака и труса, который не протянул бы тут и пары часов... как изящно шутит судьба...» Кит даже улыбнулся этой мысли и поднял на Дора светло-голубые глаза.

— Я всё понял. Ты только... скажи, когда.

— Скажу, — Дор прицепил к поясу передатчик, осторожно поместил в герметичный карман ампулу с «рубиновым рассветом» и, помедлив секунду, взял «Корсар» с оптическим прицелом. «Хоть бы он понадобился только как бинокль...» Щёлкнул затвор карабина, и Кит оказался прицепленным к командиру «Эребуса».

— Прощайте, — Кит Тригг по очереди обвёл взглядом Сида и Норта, — надеюсь, всё получится.

— Прощай, — ответил Кайт за всех. Он чувствовал себя последней сволочью и ничего не мог с этим поделать.

Дор осторожно подошёл к краю бездны и вместе с Китом скользнул вниз.

* * *

С настенной панели на Рифуса Гарта смотрел щекастый толстячок-канцлер. Их разговор длился уже полчаса, начавшись аккурат после доклада Дора и присланных им видеозаписей. Канцлер пребывал в смешанных чувствах, глядя на гнетущие картины умирания первозданных джунглей. Он, как и Гарт, мог сейчас только верить. И ждать.

— Давайте-ка отвлечёмся, — глава министерства специальных служб сделал маленький глоток чая и утёр вспотевшую лысину, — всё равно у нас только два варианта: либо у «Эребуса» всё получается, либо нет. Все ваши доклады по этому поводу я прекрасно помню. Если группу постигнет неудача... я не фаталист, Гарт, и не хочу думать о таком сценарии... про прионные болезни вы меня тоже любезно просветили... а вот если эта авантюра действительно выгорит... Своё будущее вы знаете. Но поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы хотите передать руководство Отделом этому... м-м-м... молодому человеку?

— У меня была такая мысль, — капитан отвечал уклончиво. Хотя с канцлером было бесполезно играть в кошки-мышки, слишком давно этот человек научился читать в людских душах, даже таких, как душа Рифуса Гарта.

— Гарт, вы поймите, я всегда отдавал должное вашему чутью. За всё время руководства особой бригадой вы ни разу не приняли провального решения, ни одного. Если вы считаете, что этот юноша может справиться со столь ответственной работой, буду рад видеть его в вашем кабинете. И всё же я удивлён.

— Господин канцлер, — Гарта не так часто можно было застать врасплох, — да, вы правы, я всерьёз рассматриваю такую возможность... в случае успеха операции, безусловно. Но как...

— Эх вы, капитан, — канцлер даже улыбнулся и снова отпил чая, — мне стало это ясно ещё во время той проникновенной речи, которую этот молодой сержантик толкал нашему бравому Наду Бергу. Это не считая того, что парень был вами назначен руководителем «Эребуса», а это уже звоночек. Но операция, даже такая уникальная, как эта, всего лишь одно из множества локальных явлений... просто очередная оперативная работа... а вот его вдохновенный монолог я запомнил. Потому что очень странно сочетается хорошо аргументированная, продуманная речь с видом... э-э-э... сателлитской швали, вы уж простите. Такие молодчики обычно промышляют угонами и грабежами, в лучшем случае становятся вышибалами в низкопробных кабаках. Значит, его кто-то учил ораторскому мастерству, и это не вы. Не ваша речь, не ваш почерк. Разве нет?

— Да, я приставил к нему... если так можно сказать, ментора. Наставника. Начальника агентурного отдела Альда Дира, возможно, вы слышали о нём.

— Может быть. Но я бы хотел получить от вас объяснения, Гарт, всё же хотел бы. Я с симпатией отношусь к лысым людям, — канцлер снова промокнул лоб, — но я хочу услышать ваши аргументы. Одного протокола «М+» мало, чтобы возглавить особую бригаду специальной службы правительства по надзору за научными изысканиями.

— Я его выращивал, — Рифус Гарт закурил и выпустил в потолок сизую струю дыма, — выращивал осознанно и целенаправленно. Я присматривался к этому парню, когда он ещё был внештатником в «Гипносе», дрых по расписанию, а потом валялся в лазарете под «радиант-плюсом». Это был не кандидат, а джекпот, я имею в виду модификацию. Ну а потом... — Он затянулся с новой силой. — Пара-тройка психологических экспериментов, доказавших его стрессоустойчивость и умение идти до конца, равно как признавать свои ошибки и ставить интересы отдела выше собственных. Случай с Альдом Диром это наглядно доказал, у них со Стайном были разногласия, чуть не приведшие к суду Линча. И ничего, переступил через себя, я отдал его Альду не только потому, что лейтенант Дир первоклассный оратор и вербовщик и может многому научить этого молодого человека. Если Дор Стайн научится подчиняться, то научится и руководить. Осталось дождаться завершения операции «Эребус».

— Весьма... вдохновенно. — Канцлер задумчиво покачивал пальцами пресс-папье. — Что ж, посмотрим. Если я не ошибаюсь, будущий капитан всё равно останется у вас под колпаком, можете не отнекиваться, я вас знаю. Вы никогда не сможете полностью отрешиться от своего отдела, это впиталось в вашу кровь и плоть. Только как бы ваш ручной пёс не перегрыз вам горло, и заметьте, я сейчас не провожу никаких аналогий с Роном Гиром. Просто этот ваш сержант мне кажется человеком крайне опасным. Не безрассудным, а именно опасным, капитан.

— Я выращивал не ручного пса, — покачал головой Рифус, — а волка. Рыжего волка. Саблезубого.

На этих словах канцлер против воли поёжился и сцепил пухлые пальцы.

— Вся его жизнь, — продолжал Гарт, — это один сплошной урок выживания. Детство в южном сателлите, где каждый день ты рискуешь собой просто выходя на улицу. Бесконечная череда унижений и тычков от профессорских деток в Институте из-за низкого социального статуса, работа далеко не в самой престижной лаборатории. Клеймо наймита «красногалстучников», добровольно сотрудничающего с нами. И вместе с этим уникальные, я таких никогда не видел, характеристики, как физические, так и психологические. Парень очень хотел вырваться из этого омута, трясины, достичь положения в обществе и перестать считаться быдлом с окраин. И он упорно шёл к своей мечте. Такую энергию грех не использовать в своих целях.

— Дай-то бог, — канцлер всё ещё поглаживал пальчиками-сардельками мраморную безделушку, — хотя я не знаю, как его воспримут остальные ваши люди. Всё-таки совсем молодой человек, практически без выслуги, салага, молокосос. Да ещё и модификант. Далеко не все обладают широтой ваших взглядов, Гарт. Ему придётся очень долго доказывать свою профпригодность.

— Если он вернётся из «Эребуса», то станет легендой при жизни. Человек, победивший прион и спасший два наших мира. В конце концов, вся ответственность лежит на нём. И если он справится с этим делом, его назначение примут даже самые заскорузлые служаки, которым устав заменил здравый смысл.

— Когда его следующий доклад?

— Теперь уже после самоубийства Тригга.

— Я останусь с вами на связи, Гарт. Как только что-то узнаете, немедленно ставьте меня в известность.

— Разумеется, господин канцлер.

* * *

Кит вместе с Дором медленно спускался вниз, намертво прицепленный карабином. Он изумлённо таращился по сторонам, с приоткрытым ртом наблюдая за открывающимися пейзажами. Вниз Кит не смотрел, боясь головокружения и спазмов в горле, но и без этого окружающие его картины потрясли юношу до глубины души. Пушистые лианы, опутавшие необъятные стволы лесных великанов, пышные шапки бромелий, изумительной красоты природная мозаика из ярких разноцветных лишайников, прикипевших к древесной коре... причудливые листья и невиданные плоды... вот только ни одного даже самого маленького жучка или червячка, лес будто вымер подчистую, оставив только захватывающие декорации. Кит тихо и сбивчиво дышал, вцепившись Дору в рукава. Нечаянно он бросил взгляд на кисти его рук и удивлённо пробормотал что-то неразборчивое.

— Что? — Дор сосредоточенно лез вниз по тросу, иногда бросая взгляд на землю, точно прикидывая, когда следует остановиться.

— У тебя кольцо на пальце.

— Ну я же женат, — Дор недоуменно посмотрел на Кита, — такое бывает, знаешь ли.

— Да... Надо же... Даже такого, как ты, кто-то полюбил...

— А что не так?

— Не знаю... Мне казалось, вы такие... одинокие волки без привязанностей, киборги...

— Наш капитан тоже женат, как ты помнишь. А он тоже модификант, и тоже, как я, «М+». Детей у меня не будет, это да. Ну а так-то что мешает?

— Ничего... Извини. Это всё не моё дело.

— Даже такое быдло, как я, — взгляд Дора стал жёстким, а на скулах отчётливо проступили желваки, — может найти женщину, которая станет для него смыслом жизни. Я нашёл. Хотя даже рассчитывать не мог, что она вообще когда-нибудь посмотрит в мою сторону. Осторожнее, тут мох, не прикасайся. Так, всё, отставить лирику. До земли порядка семи метров. Сейчас держись за меня, я тебя отстегну и буду потихоньку стравливать верёвку. У тебя страховочные «стопы», так что кубарем не полетишь. Готов?

Тригг кивнул, хотя ему было очень страшно спускаться одному. Дор одной рукой расстегнул герметичный карман:

— Вытяни руку.

Он опёрся о ближайшую ветку и закатал Киту рукав. В пальцах у Дора был шприц с тёмно-красной жидкостью. Секунда — и игла плавно вошла в кожу. Кит отвернулся, он не мог смотреть на уколы, это зрелище вызывало у него плохо контролируемую панику. Через несколько секунд он почувствовал странный прилив бодрости и одновременно его разум мягко обволокло облако небывалого умиротворения, все печали растворились как дым в воздухе, и молодой человек впервые широко улыбнулся. Дор с содроганием смотрел, как «рубиновый рассвет» подчиняет себе тело и душу Кита Тригга. Его глаза смотрели спокойно и ласково, принимая прощальный дар Внешнего мира. Дор звякнул карабином и прошептал, невольно сглотнув:

— Давай, потихоньку. Я страхую.

Кит медленными, неуверенными рывками начал свой спуск на мёртвую прогалину. Трос вибрировал, скалолаз из Кита был никудышний, но через двадцать минут он достиг земли, покрытой густой тусклой слизью. Подошвы ботинок Кита чуть углубились в хлюпающий ковёр. Дор, не дыша, смотрел, как юноша задумчиво огляделся и осторожно сел на тёмную муть. Вид у него был спокойный и расслабленный. Он поднял голову наверх и, точно вспомнив, поправил микрофон.

— Я сижу внизу.

— Вижу, — Дор старался не дышать слишком шумно, чтобы не создавать помех, — я сейчас заберусь повыше. Жди команды, без моего приказа не шевелись. Как понял?

— Я жду, — безмятежно отозвался Кит, перебирая пальцами смертоносную субстанцию, — я пока посижу и отдохну.

«Господи. Господи-господи-господи», — Дор со всей доступной ему скоростью лез по тросу на пятидесятиметровую высоту. — «Дай мне сил отдать этот приказ... и не наложить на себя потом руки...»

Он кое-как устроился на бугристой, поросшей серо-жёлтым лишайником ветке и достал «Корсар». В оптический прицел Кит был хорошо различим даже на фоне тускнеющей зелени. Он просто сидел и зачерпывал пальцами прионную слизь, иногда с любопытством смотрел то вверх, то вбок, а на поясе нестерпимым светом горела кнопка детонатора. Или Дору просто казалось, что она светится. Он пододвинул микрофон поближе и тихо спросил:

— Кит... ты... Ты готов?

— Да, — раздалось у Дора в ухе, — а ты где? Я тебя не вижу.

— Я на дереве прямо перед тобой. Посмотри наверх. Видишь раздвоенный сук? Я сижу на нём.

— А-а-а... — Кит прищурился. — Точно. Теперь видно. Хорошая у вас маскировка. А почему ты в меня целишься? Я же сказал, я сам нажму...

— Мне просто в прицел тебя лучше видно. — Кожа Дора покрылась мурашками. — Так... На счёт три. Один. Два. Три. Огонь.

Кит неловко встал, отряхнулся, снял с пояса пульт, в последний раз оглядел поляну, свою будущую могилу, поднял голову вверх и улыбнулся:

— Прощай, Дор. Привет там всем.

А потом он вытянул руку, точно приветствуя кого-то, с силой вдавил палец в красную кнопку, и мир перед глазами Кита Тригга сначала окрасился во все цвета спектра, а потом так же резко погас. Навсегда.

От взрывной волны невиданной силы у Дора сначала заложило уши и перехватило дыхание, а потом в лицо ударил раскалённый, обжигающий воздух, не дававший возможности открыть глаза и закрыться руками. Его впечатало в кору, а потом Дор почувствовал, как его протащило по стволу куда-то вниз, дерево трещало, ломаясь чуть ли не напополам, повсюду слышался хруст сорванных ветвей и вырываемых с корнями кустов и папоротников. Дор понял, что летит куда-то кубарем, не имея ни малейшей возможности за что-то ухватиться, его просто смело, как пушинку, а к лицу прилипли листья и ошмётки коры. Он едва успел отстегнуть трос, грозивший его удушить и сломать рёбра, и с размаху впечатался в мешанину веток и торчащих корней, которые взрыв забросил на высоту в несколько метров. «А, ч-чёрт...» Здоровенный плод, похожий на шишку, больно ударил Дора по голове, и в мозгах у него странным образом прояснилось. «Ничего себе энергия... мир праху твоему, Кит Тригг, хотя от тебя даже праха не осталось... мать твою, да тут полный п...ц.» Доведённые до автоматизма рефлексы помогли Дору увернуться от пары-тройки падающих сучьев, каждый размеров с небольшое деревце в Ойкумене, и одного ствола, с кряхтением рухнувшего в новосотворённый бурелом. «И это всё было в таком маленьком шарике... Стайн, ты псих, тебе надо выбираться...» Он то пригибался, завидев очередной пикирующий плод, то ужом проползал под скрученными неведомой силой деревьями... он уже приметил высокий мёртвый хвощ, странным образом уцелевший в этом воплощённом армагеддоне, хвощ, по которому так удобно забираться наверх даже без троса... как мир перед глазами Дора Стайна завертелся, вспыхнул адской болью в затылке и спине, а потом померк, словно кто-то захлопнул невидимую дверцу.

— Мать честная... — Сид с Кайтом едва успели подхватить запасы и перескочить на соседнее дерево, как их «лагерь» тяжко ухнул, застонал, точно раненый зверь, и медленно начал оседать вниз, ломая ветви и теряя красно-зелёные листья. Повсюду стоял треск и гул, а в момент, когда Кит Тригг покинул этот мир, Сиду показалось, что он на секунду ослеп и оглох, настолько мощной была взрывная волна. Они с Нортом цеплялись за ветки, как обезьяны, ежеминутно рискуя рухнуть в разверзшуюся бездну. Деревья вокруг стонали и накренялись, запутываясь ветвями и образуя новый сплетённый ковёр, но на этот раз смертельно опасный. Нога в любой момент могла не нащупать устойчивого сука или ветки, вокруг Сида с Нортом трещал и перемалывался лесной частокол, и им приходилось прилагать максимум сноровки, чтобы не ухнуть в пропасть и не попасться в ловушку из веток и лиан.

— Здесь вроде нормально, — Норт несколько раз двинул ботинком в широкий разлапистый сук, покрытый жёлто-оранжевой корой, — авось выдержит. Ну и погром, едрить твою в прионы.

— Надо Дора найти, — Сид, отдышавшись, сел на сук, осторожно проверив его на прочность, — представляю, какое там внизу месиво. Как бы не прибило его...

Он вынул передатчик и настроил на поиск сигнала. Через секунду на экране замигала зелёная точка. Сид незаметно перевёл дух.

— Сигнал есть, значит, хотя бы эта штука уцелела. — Он несколько раз вызвал Дора по связи, но в ответ слышал лишь смутный шорох. И этот шорох беспокоил Сида Кайта всё сильнее. — Так, я полез. «Когти» дай, от троса сейчас никакого толку. Смотри за барахлом и отсюда ни ногой. Чует моё сердце, влип наш командующий по самое ку-ку.

Норт привязал рюкзаки к суку и нахмурился.

— Хоть бы знать, сработало ли это де... антидот.

— Если смогу, посмотрю, но сейчас главное найти командира. Я пошёл. Докладывать пока ничего не будем, только панику там, у них, разведём.

— Лезь давай, — буркнул Норт, снедаемый самыми плохими предчувствиями, — хорош трындеть. Каждая секунда на счету.

Сиду даже не понадобились «когти», настолько скрученным и плотным оказался бурелом. Он переползал с ветки на ветку, цепляясь за плети лиан и срубая мешающиеся сучья и лезущие в глаза листья с плодами. Сигнал уверенно мигал зелёным, но кроме шороха, Сид не слышал в наушнике ничего. «Только выживи, парень. Только выживи. Не для того я из тебя делал терминатора, чтобы ты сгинул в этом лесу ни за грош. Сигнал есть, передатчик уцелел, значит, и у тебя есть шанс...» Сид бросил взгляд на дисплей. Точка увеличивалась. И когда она нестерпимо замигала зелёным, он поднял ногу для следующего шага и внезапно замер, балансируя на переплетённых и поваленных стволах. Прямо под его подошвой, почти целиком засыпанное обломанными ветками, листвой и обрывками мха, ничком лежало неподвижное тело, едва различимое среди всеобщего хаоса. Сид шумно выдохнул, упал на колени и начал судорожно разгребать шуршащую листву. Когда он освободил голову и плечи, из горла Сида непроизвольно вырвался хриплый вздох. Затылок и спина Дора были истыканы длинными колючками, венчающими мясистые ярко-оранжевые листья бромелии, которая рухнула на него вместе со своим «хозяином»-стволом. Колючки проткнули «паутинку», как самую обычную ткань, и Сид в ужасе представил силу этого удара. Но самое страшное было не это. К яду оранжевой бромелии, как и к тритоньему, антидота не существовало. И Сиду уже даже не нужен был «выстрел милосердия». Всё и так было ясно.

Глава 45

Сид смотрел на бездыханное тело, истыканное длинными колючками, и не верил тому, что видел. Это было... неправильно. Он не чувствовал даже горечи потери, словно все эмоции внутри него разом заледенели, оставив после себя звенящую пустоту. «Как же так... В один миг, просто в один миг умереть, даже не встретившись со своей смертью лицом к лицу... хорошо, что бромелия убивает мгновенно... хоть не мучился... господи, двадцать три года, только жить начал...» Сид наклонился к Дору, взяв того за руку и вдруг замер, как громом поражённый. Ошибки быть не могло. В ямочке около кисти едва заметно, прерывисто, то появляясь, то исчезая, на совсем тонкой грани, отделяющей жизнь от смерти, прощупывался пульс. От неожиданности Сид клацнул зубами, не веря своим глазам и ушам, а потом судорожно завертел головой. Наконец его взгляд остановился на изломанной ветке с похожими на лопухи листьями. Листья были круглые, широкие и довольно толстые. «Сойдёт». Он срубил один лист, обмотал им пальцы наподобие перчатки и начал осторожно, через удары сердца вытаскивать бромелиевые иглы из кожи. Ткань лопуха шкворчала и пузырилась от соприкосновения с ядовитыми колючками, Сиду пришлось ещё два раза менять свою импровизированную защиту, но в итоге он вытащил все тринадцать шипов. В местах проколов на коже Дора образовались мутно-оранжевые припухлости, плотные и уже не кровоточащие. Сид ещё раз тихонько проверил пульс. Не нащупав, он чуть не впал в панику, но потом под его пальцами неуверенно дёрнулась жилка. «Так не бывает. Поправьте меня, так не бывает. Бромелия это... это как выпить синильной кислоты, мгновенная смерть... как?!» Мысли Сида путались, он чувствовал себя абсолютно беспомощным. «Так. Отставить истерику. Для начала хотя бы вытащи его из-под этого хлама. Ч-чёрт, что там?» Сид разрезал лиану, обвившую Дору ногу, смахнул ошмётки мха, перепутавшихся мокрых клубков травы и с содроганием увидел в куче листьев оторванную фалангу пальца. «Покойся с миром, Кит Тригг. Хоть бы твоя жертва оказалась не напрасной. Хотя бы твоя.» Сид извлёк обмякшее тело командира из-под месива веток и корней, отпихнул ногой сломанное деревце с превратившейся в кашу бромелией, ещё раз проверил пульс и несколько секунд глубоко дышал, успокаивая бешено ухающее сердце. Предстояло самое сложное: дотащить Дора до их лагеря наверху. Сид с трудом перевалил странно тяжёлое тело через плечо, забрал передатчик и валяющийся неподалёку «Корсар», приладил «когти» и, пробормотав то ли молитву, то ли просто что-то ободряющее себе под нос, вбил изогнутый крюк в древесную плоть.

Норт от нечего делать выстругивал ножом человечка из обломанной ветки. Сид канул вместе с передатчиком, буйство стихии улеглось, на радости это Норту Ледсу не добавляло. Он каким-то шестым чувством, звериным чутьём модифицированного организма ощущал грядущую беду. Норт Ледс всю жизнь был скептиком и реалистом, в отличие от более порывистого старшего товарища. Если Дор попал во взрывную волну, от него остались рожки да ножки или того меньше. И где эти рожки искать? Сид, конечно, будет стараться идти по сигналу, но где гарантия, что передатчик не отбросило в другую сторону или Дор попросту не потерял его? Норт дострогал человечка и теперь бездумно вертел его в пальцах, пытаясь хоть чем-то занять себя во время томительного ожидания. А ведь ещё надо проверить, сработал ли антидот, то, ради чего Дор с Китом устроили весь этот апокалипсис. Но сначала необходимо было дождаться Сида. Норт на всякий случай повесил на шею бинокль и предусмотрительно вытащил аптечку. Что-то ему подсказывало, что скоро она будет очень кстати.

Он прислушивался к шороху листьев и треску до сих пор ломавшихся где-то веток, так что чуть было не пропустил ещё один звук. Резко обернувшись, Норт увидел Сида, с трудом карабкающегося со своей ношей по исполинскому стволу. Норт вытаращился от неожиданности, а потом подскочил, помогая товарищу забраться на сук. При виде Дора Норт скрипнул зубами. Он хорошо знал, что обозначают такие бугорки на коже.

— Мать твою. — Норт качал головой, словно не веря. — Вот ведь... Только жизнь у парня наладилась, женился, планы строил... Как же он не увернулся... Сид?

— Он жив, — Кайт жадно глотал воду, половину проливая на грудь, — есть пульс. «Коктейль» сюда, быстро, и дай чего-нибудь подложить под спину.

— Сид, — Норт отвернулся, не в силах смотреть на неподвижное тело командира, — будь реалистом. Я понимаю, ты был его куратором, наставником, вырастил парня с нуля до эталона, но... Я понимаю, ты не хочешь в это верить... Сид, от бромелии нет противоядия, да что я тебе говорю. Он мёртв, Сид. Мёртв.

— Пощупай пульс, — огрызнулся Кайт, вытряхивая из упаковки несколько красных капсул, — а лучше помоги мне, подними ему голову и открой рот.

— Хорошо, — Норт решил не спорить. Пройдёт время, и Сид поймёт и смирится с неизбежным, а сейчас лучше не обострять. В горле у Норта стоял комок. Он осторожно перевёл Дора в сидячее положение и вдруг вытаращился с нескрываемым изумлением. На шее сбоку, едва угадываясь, ощущалось очень слабое биение пульса. Норт поперхнулся и судорожно начал устраивать лежащего в отключке командира на суку. Он резко ударил в одну точку около уха, и рот Дора слегка приоткрылся.

— «Коктейль», — командовал немного пришедший в себя Сид, — теперь воду. Осторожно, он так захлебнётся. Теперь «универсалку».

— Какой в ней смысл...

— Делай, что говорю. Десять кубиков внутривенно. Дай нож.

Норт молча вытащил из аптечки скальпель. Шансы на успех были исчезающе, невообразимо малы, но организм Дора Стайна как-то ухитрялся сопротивляться смертельному яду, и пока он ещё жив, каждая секунда была на вес золота. Сид полоснул немыслимо острым лезвием по первому оранжевому бугорку. Хлынула кровь, а вместе с ней из ранки Сид осторожно выдавливал довольно плотную субстанцию, похожую на мутный гель. Норт встретился взглядом с товарищем и вытащил второй скальпель.

— Как такое может быть? Яд уже давно должен был распространиться по крови и лимфатическим протокам. Почему он загустел?

— Я тебе что, эксперт? Снимай с него футболку, спина тоже в хлам. Я из него тринадцать колючек вытащил, вообще не понимаю, в чём там жизнь теплится. Да осторожнее ты, сейчас и мне палец отхватишь. — Сид сосредоточенно надрезал уже шестую припухлость. — М-да... Ты вот от древесной змеи отойти не мог, всё не верил, башкой крутил. Теперь веришь, надеюсь.

Норт сумрачно кивнул. Он всё ещё не мог отойти от шока. Наклонившись к Дору почти вплотную, он почувствовал едва заметное дыхание, аритмичное и поверхностное. Приоткрыв пальцами веко, Норт отметил, что никакой реакции не последовало, а зрачок был сильно сужен, несмотря на лесной полумрак.

— Атоническая кома, — вынес он вердикт, — в таком виде люди могут годами лежать. Как он вообще выжил, ума не приложу...

— Типун тебе на язык, — не выдержал Сид, — мы его вытащим. Раз живой, вытащим, а уж в Ойкумене пусть костоправы колдуют. Помоги его к суку привязать. Эх, командующий, что ж ты так... судьба, сука...

Норт затянул последний узел и начал деловито собираться: передатчик, нож, «когти», трос. На недоуменный взгляд Сида он, как обычно, пожал плечами:

— Ты сиди с ним, отдыхай, приходи в себя. У тебя видок — краше в гроб кладут. Я вниз, оценю обстановку и посмотрю, идёт ли реакция.

— Может и идёт, — Сид вспомнил, как нашёл палец Кита, — на землю я не спускался. Хм... Интересно, Кит сам нажал на кнопку, или Дор всё-таки стрелял?

Норт взял «Корсар» и вытряхнул обойму.

— Все патроны на месте. Это Кит. Сам. Ладно, я пошёл. На связи.

Сид проводил его мрачным взглядом. Когда тонкая фигура в зелёной экипировке скрылась из виду, он обернулся к лежащему в коме командиру. Кожа у Дора посерела, температура тела ощутимо понизилась, но он упорно цеплялся за жизнь, балансируя на хрупкой, очень хрупкой грани. Сид ещё раз тщательнейшим образом обследовал надрезанные опухоли на предмет остатков яда. Ранки были чистыми, и это вселяло призрачную надежду. «Крепись, парень, крепись. Вытащим тебя, ты же помнишь, за мной должок. Держись, мне тебя ещё Сае с рук на руки сдавать, живого и здорового. Хотя бы ради неё держись.» Он снова глотнул воды и откинулся на ветку, прикрыв глаза. В висках что-то гулко ухало, не давая провалиться в забытье, а по спине струились ручейки пота. Сид Кайт сейчас чувствовал себя постаревшим на двадцать лет.

Норт лез по переплетённым ветвям, поминутно оглядываясь и прислушиваясь к звукам истерзанного леса. Взрывная волна здорово покорёжила окружающий пейзаж, тут и там виднелся сплошной бурелом, но Норт ухитрялся находить лазейки. Он был моложе Сида на семь лет и немного ловчее, хотя сам себе объяснял это более изящным сложением. Он прорубал себе путь сквозь мешанину сучьев, веток, листьев и лиан, пару раз чуть не подвернул ногу, запутавшись в мелкой сети бледно-голубых цветков, один раз получил по голове не замеченным вовремя выростом на коре, но худо-бедно спустился почти на самую землю. И вот тут лейтенант Норт Ледс открыл рот.

Он помнил безумные картины, которые снял Дор перед тем, как проводить Кита Тригга в последний путь, помнил залитую тускло блестящей жидкостью почву, поникшие папоротники, серые скелеты хвощей и стылое запустение, которым веяло от записи; олицетворение гибельной мощи и закат жизни на земле. Но сейчас глазам Норта Ледса открылась поистине грандиозная картина, он даже чуть было не забыл схватить передатчик и включить видеорежим, настолько завораживающим было это зрелище.

Земля кипела. Она кипела в самом прямом смысле, булькая и пузырясь, и над почвой поднимался пар. Докуда хватало взора, всё было покрыто бледно-розовой пеной и по ней словно шла лёгкая рябь. Кое-где ещё угадывались тёмные маслянистые пятна приона, но протеаза пожирала его исступлённо и остервенело, цепная реакция бурлила, на глазах превращая смертельный белок в нейтральную субстанцию розоватого оттенка. Норт закашлялся, нечаянно вдохнув горячего пара, и продолжал снимать, ошалело глядя на фантастическую картину. Всё прошло в точности, как прогнозировал Рид Гейл: при взрыве энзим разлетелся по сторонам вместе с останками несчастного лаборанта, вскипел от бешеной энергии, высвободившейся из заточения, и началась экзотермическая реакция такой силы, что Норт своими ушами слышал это плотоядное шипение. Прион отступал, синтезированная дрянь пожирала его, нагоняя и не давая возможности увернуться, и воздух был наполнен колышащейся рябью. «Чтоб я сдох. Это сработало. Я не знаю, как, но это и впрямь сработало. Лопни мои глаза.» Он вытягивал шею, и везде натыкался на одно и то же зрелище: бурлящая пена и треск лопающихся пузырьков. Норт обессиленно облокотился о шершавый ствол. Всё было не напрасно. Эта их беспрецедентная вылазка вглубь Внешнего мира, лагерь под самым пологом леса, чудовищная смерть Кита Тригга и не менее чудовищное происшествие с командиром... но это было не напрасно. Внешний мир избавлялся от проклятой заразы, точно сдирал присохшую коросту, и Норту показалось, что даже дышать стало полегче, хотя жарища около земли стояла просто неимоверная, Норт уже давно был мокрый с головы до ног, а видоискатель приходилось постоянно протирать. «Какого хера я воды с собой не взял». Он не мог оторвать глаз от победоносного наступления протеазы и внезапно, глубоко вдохнув, спустился на землю.

Толстая подошва спасла его от ожогов, хотя Норту в какой-то момент померещилось, что он находится внутри кастрюли с супом. Вокруг него дрожал и колыхался переувлажнённый горячий пар, но дышать было можно, хоть и с осторожностью. Норт отёр лоб, смахивая ручейки пота, заливавшие глаза, сел на корточки и всмотрелся в землю. Там, где розовая пена полностью скрыла прион, невооружённым взглядом было заметно, как энзим вгрызается в своего противника. Тепло, выделяемое при реакции, ощущалось тем сильнее, чем ниже Норт наклонялся. Он честно признался себе, что второго такого дурака свет не видывал, и разгрёб пальцем трепещущую пену.

Лейтенант Ледс всегда был на хорошем счету у руководства из-за постоянной невозмутимости и хладнокровия, а так же здорового скептицизма, отчего постоянно удостаивался шуточек от напарника. Но сейчас Норт Ледс сидел на корточках, выпучив глаза, и шумно сглатывал, не понимая, верить увиденному или его наконец посетили долгожданные галлюцинации. Влажная чёрная почва под его рукой была мягкой и податливой, но не это заставило бывалого оперативника-модификанта сидеть, открыв рот. Он смотрел, не отрываясь, на крошечный, почти невидимый хрупкий полупрозрачный зелёный росток, забившийся в землю подальше от горячего пара. Сомнений быть не могло — это было какое-то проклюнувшееся семечко, уцелевшее в толще почвы и пережившее прионную оккупацию. Новое, совсем юное растение неизвестного Норту вида (а, может, и известного, все ростки на одно лицо), но оно выжило, и стало первой ласточкой, первым признаком возрождения Внешнего мира. И Норт знал, что таких ростков будет всё больше и больше. «Хоть бы звери остались, пусть на самых дальних рубежах... Хоть кто-нибудь да должен был избежать заражения... Эта штука сожрёт весь прион, зуб даю, жаль, кроме меня этого никто не видит... Но вот ради этого и стоит жить...»

Он выключил запись, ещё несколько минут смотрел на битву приона и протеазы, а потом тщательно обтёр подошвы лопухом и, подпрыгнув, подтянулся на ближайшей ветке. Пора лезть наверх, докладывать капитану. Миссию «Эребуса» можно было считать выполненной на все сто процентов.

* * *

Лезть наверх оказалось неожиданно проще, Норт весьма успешно преодолел первые пятьдесят метров, состоявшие, казалось, из сплошного нагромождения веток и корней, отчего он шёл по ним чуть ли не насвистывая. Когда перед ним, наконец, вырос трёхсотлетний исполин, не поддавшийся удару взрывной волны, Норт со вздохом вбил в него правый «коготь». Делать нечего, всё хорошее когда-нибудь кончается. Он лез с остановками, восстанавливая дыхание и вытирая пот. Эдак из него вся жидкость выпарится. Он подтянулся, снова вбивая крюк, как вдруг вместо прочной древесины «коготь» воткнулся во что-то мягкое и трухлявое, крюк выпал, а через секунду Норт Ледс рухнул вниз с высоты семидесяти метров, ломая сучья и обрывая остатки лиан.

Он шумно врезался в бурелом, и от боли у него потемнело перед глазами. На что он напоролся, Норт пока не понимал, но правая рука бессильно обвисла, жарко пульсируя и заставляя Норта кусать губы до крови. Он скосил взгляд вправо и в бессильной злобе закатил глаза. Кисть почти отделилась от руки, а на месте сочленения торчала наружу кость. Кровь толчками выплёскивалась из раны, заливая рукав и мешанину вокруг. «Вот тебе, Ледс, получай. Одна секунда невнимательности и всё, ку-ку». Он снова и снова кусал губы, заставляя себя не провалиться в чёрные объятия болевого шока. «Отставить панику. В тебя, Ледс, стреляли сталкеры, тебя драл рыжий волк, ты чуть не сдох однажды от передоза "коктейля", а одна прекрасная незнакомка из заведения мадам Дианы тебе едва не прокусила жизненно важную часть тела. Нарочно, заметьте. И ты собрался впасть в истерику из-за перелома? Хотя выглядит неаппетитно, следует признать». Он кое-как устроился на поваленном стволе и срубил засохшую лиану, похожую на трижды скрученную проволоку. Сделав из лианы жгут, он как можно туже перетянул область выше перелома, подсунув под жгут разорванную на куски бандану, оставшимся клочком замотал окровавленную рану и несколько секунд приходил в себя в ожидании, пока перестанет сверкать перед глазами. Наконец в голове немного прояснилось. Норт, послав самого себя туда, где люди не живут, с трудом вытащил передатчик и ткнул в кнопку.

— Норт? — Голос у Сида был взволнованный. Внезапный выход на связь ничего хорошего не сулил.

— Я на вершине этой кучи... сорвался... крюк... ладно, это неважно... Сид... — Норт говорил хрипло, сплёвывая вязкую тёплую слюну и морщась от боли, — скинь мне трос, я должен быть прямо под вами. Я... у меня перелом... открытый... на одной клешне не заберусь...

— Сейчас, следи, я кидаю, — Сид быстро взял себя в руки, хотя волосы у него на голове шевелились. «А не много тебе жатвы, лес чёртов? Мало тебе Кита и командующего? Мало, да? Когда ж ты насытишься, сволочь...»

Сид размотал трос, привязав его к суку покрепче, и начал осторожно выбрасывать вниз. Через пару минут в наушнике раздался голос:

— А, вижу. Сейчас уцеплюсь... Тащи давай... — И слова перешли в полный боли стон. Сид тянул трос вверх, молясь, чтобы он нигде не запутался, а Норт не упал бы, потеряв сознание. Но то ли Внешний мир и впрямь насытился страданиями гостей из Ойкумены, то ли просто повезло, но Сид Кайт таки втянул Норта на дерево. Тот обессиленно рухнул на бугорчатую кору, зашипев от боли.

— Сейчас... — В плечо лейтенанту Ледсу воткнулся шприц с анальгетиком, — сейчас подлатаем... Так, жгут есть... лучше ещё шину... — Сид вытащил из аптечки небольшую планку и начал приматывать её к пострадавшей руке. — Ну вот. А теперь вот... — Он вколол Норту антибиотик и сильнодействующее снотворное. Через пару минут Норт Ледс тихо всхлипнул и провалился в безмолвную черноту.

Сид привязал его покрепче к ещё одной толстой и прочной ветке и со вздохом оглядел свой импровизированный «лазарет». Дор всё так же неподвижно лежал в коме, ни на что не реагируя, лишь бледнея всё сильнее, Норт, залитый кровью, тихо стонал в медикаментозном сне без сновидений. «Осталось только мне съесть какой-нибудь здешний корешок, и спецоперацию можно считать законченной».

Он осторожно, стараясь не беспокоить содрогающегося во сне Норта, вынул из его кармана передатчик. Вид бушующей розоватой пены заставил Сида изумлённо вытаращить глаза. Сомнений не было: пусть и страшной ценой, но они остановили взбесившееся порождение Внешнего мира, грозившее гибелью не только ему самому, но и последнему пристанищу людей. Когда на мониторе показался росток, дыхание Сида против воли участилось. Жизнь, прошептал он про себя, жизнь не так-то просто уничтожить даже самыми изуверскими способами. Он снова посмотрел на бесчувственное тело командира. «Да, сержант Стайн, капитан недаром отдал тебя под наивысший протокол... "М+" это не шутки... и то, что ты ещё жив вопреки всему, тому ярчайшее доказательство. Только дождись спасательной бригады... здесь я никого из вас не оставлю». Перед ним всплыло белое от горя лицо Саи, и Сид с силой хлестнул себя по щеке. На руках, волоком, как угодно, но он вытащит Дора из смертельных объятий Внешнего мира, вытащит, чего бы ему это не стоило.

Он смочил пересохшее горло и ткнул в кнопку связи с Рифусом Гартом.

* * *

— Докладывайте. — Одно то, что на связь вышел Кайт, заставило Гарта внутренне подобраться. Губы сжались в тонкую линию. Что-то явно пошло не по сценарию, и капитан хотел знать, что именно.

— Операция «Эребус» успешно завершена, — по лицу Сида Рифус видел, что, может, и успешно, но с некоторыми оговорками, — Кит Тригг совершил самоподрыв, и протеаза бурно реагирует с прионом, уничтожая последний полностью. Цепная реакция идёт непрерывно, с большой скоростью и с выделением существенного количества тепла. Я пришлю вам видеозапись.

— Хорошо. — Одно короткое слово, но сколько за ним стояло гартовых измотанных нервов, не смог бы сказать никто. — Дальше.

— Есть пострадавшие, — Сид сделал глубокий вдох, — Дор Стайн во момент взрыва был отброшен волной, и ему в спину воткнулась оранжевая бромелия...

У Гарта чуть заметно дёрнулся уголок рта. Что ж... он не мог, не имел права исключить и такого развития событий. Ему было по-настоящему жаль Дора, но Внешний мир жалости не ведает. Ты можешь разорвать горло варану, опередить древесную змею, проникнуть в самое сердце зловещих джунглей, но всегда может найтись то, к чему ты не готов. «Прости меня, Дор. Я ведь изначально знал, что посылаю тебя на смерть. Что бы там Пирс не порол... Прости. Видно, не судьба тебе быть капитаном особой бригады...»

— Он жив, — продолжал тем временем Сид, — находится в атонической коме. Я вынул из его головы и спины тринадцать шипов. Ввёл «универсалку» и двойную дозу «коктейля». Пульс редкий и аритмичный, дыхание слабое и поверхностное, но он жив.

— Кайт, — Гарт от неожиданности чуть не врезался лбом в монитор, — ты что несёшь? Если парень напоролся на бромелию, тут только свечку за упокой. Да ещё тринадцать шипов. Кайт, ты явно бредишь. Ты хочешь в это верить, вот и веришь. Бромелия убивает мгновенно. И без вариантов.

— Он жив, — повторил Сид, — я не знаю, как, но он держится. Из последних сил. Я... я не знаю, сколько он ещё протянет... Плюс Ледс сломал правую руку, открытый перелом. Сейчас он накачан анальгетиками, снотворным и антибиотиками, жгут я периодически ослабляю, чтобы не начался некроз. Господин капитан... — Голос Сида дрогнул. — Я вынужден просить о спасательной операции. Один я не протащу их пятьдесят миль, даже если Норт сможет идти самостоятельно. У нас не хватит медикаментов, а Дор будет гарантированным покойником...

— Пересылай свои координаты, — рявкнул капитан, — и ни шагу с этого места. Я немедленно пришлю к вам помощь, продержитесь четыре-пять часов.

— Пять часов... — горько усмехнулся Сид и, не стесняясь, отпил воды из фляги, — никто не пройдёт пятьдесят миль в диком лесу, да ещё и с протеазой под ногами, за пять часов...

— Отставить! — не сдержался Гарт и треснул кулаком по столу. — Я сказал, сидеть на точке и ждать. Пересылай координаты и следи за состоянием обоих. Вопросы есть?!

— Никак нет. — Сид коротко кивнул, — мы будем ждать спасательную команду. Примите, пожалуйста, координаты и видеозапись.

После разговора с капитаном Сид устало опустился на сук, свесил ноги в пропасть и откинулся на шершавую кору дерева, названия которому ботаники ещё не придумали. Голова его кружилась, в ушах стучало. Он полежал минут пять, встал, проверил, надёжно ли привязаны Дор и Норт, вкатил последнему ещё антибиотиков и медленно закрыл глаза, провалившись в глухое забытье. Во сне ему почему-то привиделся палец Кита, утыканный шипами бромелии, Сая, стоящая по колено в розоватой пузырящейся пене и прижимающая руки к груди, и капитан Рифус Гарт с открытым переломом.

Он проснулся от странного рокота над головой и ощутимо усилившегося ветра. Сид вскочил, озираясь и вдруг замер, задрав голову вверх. Откуда-то с небес по тросам спускались такие же, как он, смуглые неулыбчивые люди в полной экипировке, а увидев одного из них, Сид открыл рот.

— Я же говорил, — Гарт отцепил трос и подошёл почти вплотную, — пять часов. Как обстановка?

— Всё так же, господин капитан... — Меньше всего Сид Кайт рассчитывал увидеть перед собой командира особой бригады. — Но как...

— Отставить разговоры. Хватайся за трос, — Гарт чуть ли не силой развернул Сида к трепещущей верёвке, подошёл к мертвенно-бледному Дору и подал знак спасателю. — Этого с особой осторожностью, он при смерти, — На Норта капитан бросил один косой взгляд, а потом присел рядом с лейтенантом на корточки. Действие снотворного заканчивалось, и Норт Ледс слегка приоткрыл глаза. На его губах заиграла кривая, как у пьяного, улыбка.

— О... вот я и сдох... вы моё посмертное видение, господин капитан?.. я думал, хоть в раю вас не будет...

— Рано тебе в рай, — Норта подхватил ещё один спасатель, и руку пронзила острая боль, от которой Норт хрипло застонал, — тихо, не дёргайся. Сейчас и тебя уложим...

— Вертолёт. — Сид качал головой, словно упрекая себя в чём-то. — Как я не подумал. Неужели Берг согласился на это второй раз?

— Я твоего Берга имел так, что он уже и сам не рад. Через канцлера, конечно, но я выбил. Выбил. — Гарт хищно прищурился и сплюнул под ноги. — Иначе премьер неминуемо узнал бы о погранце много нового. Кайт, ты что, и впрямь думал, что я не найду способа вас вытащить? Особенно после таких передряг?

— Я... я уже не знал, что думать, — признался Сид, — честно говоря, я готовился к худшему.

— Понимаю. А теперь докладывай подробно и обстоятельно обо всём, что вытут натворили...

Вертолёт с рычанием взмыл над зелёным покровом древесных крон и взял курс на Ойкумену.

* * *

Алби молча смотрела в окно, стараясь не встречаться глазами с Саей. Девушка с головой была погружена в очередные статистические выкладки сравнительных анализов и не отрывалась от монитора. Потому и не увидела, как с парковки не просто выехал, а рванул «Орф», на переднем сидении которого сидел капитан собственной персоной, причём в «паутинке». Алби закрыла глаза. Она уже хорошо научилась понимать такие вот внезапные вылазки и броски. Значит, во Внешнем мире что-то случилось... «Эребус»... она не знала, живы ли трое модификантов или, быть может, ранены, при смерти... или энзим не сработал, и Гарт понёсся вызволять застрявших в смертельной ловушке подчинённых... Правды Алби не знала, и решила пока Сае ничего не говорить, сделав вид, что у неё просто разболелась голова.

— Вам нехорошо? — Сая взволнованно подняла глаза на начальницу. — Позвать доктора Вирса?

— Не надо, — тихо прошептала Алби и покачала головой, — просто небольшой спазм. Через пять минут пройдёт. Ты не отвлекайся... — Молодая женщина вдруг встала, вышла из лаборатории, провожаемая испуганным взглядом Саи Стайн, с грохотом захлопнула дверь и только тогда смогла, наконец, разрыдаться со всем возможным отчаянием.

Глава 46

Сая уже сорок минут нервно мялась около наглухо закрытой металлической двери, не решаясь нажать на кнопку звонка. Под глазами девушки залегли тёмные круги, и выглядела она как после тяжёлой болезни: бледная кожа, исхудавшие руки с дрожащими пальцами, заострившиеся скулы и совершенно потухший взгляд. Две недели неравной битвы с медицинским блоком и лично доктором Вирсом измотали Саю до предела. Доктор был непреклонен, каждый раз мягко, но настойчиво разворачивая жену Дора в направлении двери с успокаивающей фразой: «Милая, сейчас нельзя, надо подождать». На пятнадцатый день этих мучений Сая Стайн не выдержала.

Она осторожно прикоснулась к панели вызова, не ожидая для себя ничего хорошего. Если капитан её пошлёт куда подальше, так он в своём праве, а изолятор Саю уже давно не пугал. Но сидеть в пустой одинокой квартире в полнейшей неизвестности она уже не могла. Даже Алби дала ей несколько дней отгулов, встревоженная физическим и психическим состоянием девушки, а стоило ей упомянуть Вирса, как Сая разрыдалась с такой силой, что Алби пришлось самой колоть ей успокоительное.

— Да, прошу вас, — капитан изучал какие-то документы и при появлении Саи даже не поднял головы, — чем обязан?

Сая тихонько шмыгнула носом, и Гарт наконец оторвался от планшета. Увидев девушку, он даже присвистнул от неожиданности, встал из-за стола и подошёл поближе.

— У вас что-то случилось, Сая? Вы недавно плакали? Что не так?

— Господин капитан, — Сая говорила с трудом из-за спазмов в горле, — я прошу вас... Мне больше некого просить... Пожалуйста... Разрешите мне навестить Дора хотя бы на пять минут... Они же уже прошли карантин... а Вирс не пускает... говорит, рано... уже две недели... — Дальше говорить она не смогла, только вытирала платочком текущие из глаз слёзы.

Гарт слушал всё это, натурально вытаращив глаза. После возвращения из Внешнего мира Дора и компанию немедленно поместили в карантин, а после в медицинский блок. Дор Стайн ожидаемо оказался в реанимации, где и пребывал по сей день всё в том же коматозном состоянии. Эдвин Вирс провёл максимально полное, насколько это было возможно, обследование организма, но сказать по существу опытнейшему врачу оказалось что и нечего. Мало того, что яд бромелии относился к совершенно неизученной группе токсинов с непонятным принципом действия, что делало невозможным разработку противоядия, так ещё и сам пациент ставил доктора Вирса в тупик. Дор лежал в атонической коме ровно в том же виде, в каком его привезли из-за Грани, его жизненные показатели практически не менялись, но доктор готов был спорить на что угодно, что модифицированный организм каким-то невероятным образом самостоятельно борется с последствиями отравления. По крайней мере, он не сваливался в запредельную кому, хотя аппарат для вентиляции лёгких Вирс подключил, опасаясь спонтанного нарушения дыхания. Кроме этого аппарата и немыслимого количества датчиков, облепивших тело пациента, бедный доктор больше не мог ничего предпринять. Он попросту не знал, с какой именно патологией сражается, и был вынужден ждать. Как и Сая.

— Сая, — Рифус Гарт покачал головой и дал девушке стакан воды, — вы поймите, ваш муж в реанимации. Он в очень тяжёлом состоянии. То, что он вообще выжил, это невероятно, это уникальный случай, первый случай в истории, когда человек не умер от яда оранжевой бромелии. Поверьте мне, это сильнейший яд, и антидота к нему не разработали до сих пор. Если начистоту, Дор Стайн должен был умереть в первые секунды после контакта с шипами, а он словил тринадцать штук. И то, что он до сих пор жив, я могу назвать только чудом. Вирс делает всё возможное, и ухудшения нет, но...

— Пожалуйста, — Сая словно пропустила мимо ушей весь монолог капитана, — я прошу вас... Вам Вирс не откажет... Хотя бы на пять минут...

Гарт вздохнул. Он вспоминал доклады Пирса Трея, и как тот, отводя глаза, бормотал что-то про Алби, что она молодец и держит себя в руках... ну да, конечно. Гарт помнил, как она бросилась ему на шею, стоило ему вернуться из вылазки за прионом. А у Саи Стайн ситуация не в пример серьёзней, она каждую минуту рискует стать вдовой. Рифус Гарт дал ей второй стакан и сообщил:

— Что ж, думаю, с Вирсом ничего не случится, если я прикажу ему на пару минут вас впустить. Пойдёмте. Только слёзы вытрите, у вас от них краснеют глаза.

— Вы пойдёте со мной? — изумлённо пролепетала Сая, комкая в руках платок. Сердце в её груди готово было выпрыгнуть наружу.

— Конечно. Иначе вас опять не пустят дальше порога медблока. Так что придётся мне вас сопроводить. Заодно и послушаем, чем нас сможет порадовать Эдвин Вирс.

Сая судорожно вытерла слёзы, залпом допила воду и с надеждой посмотрела на Рифуса Гарта. Уж капитану доктор не посмеет отказать, если тот решит навестить своего подчинённого.

Когда Эдвин Вирс снова увидел Саю, он только закатил глаза. Девушка штурмовала его кабинет каждый божий день, то утром, то вечером, поджидала его в коридорах и караулила в буфете. Доктор Вирс и рад бы был обнадёжить несчастную девушку, но ему решительно нечего было ей сказать. «Состояние стабильно тяжёлое», — вот и всё, что он мог ей предложить. Но Сая Стайн на этом не успокаивалась, каждый раз предпринимая новую попытку проникнуть в реанимацию. А что ей там делать, кто-нибудь может объяснить? Её муж не реагирует ни на какие внешние раздражители, лежит пластом и ничего более. Эдвин Вирс многое отдал бы за то, чтобы узнать, как именно организм Дора борется с токсином, анализы крови показывали наличие каких-то невиданных доселе антител, однако все попытки изучить эти антитела поподробнее заканчивались пшиком. Вирсу это напоминало историю с прионами, там тоже лучшие умы пытались понять, как бороться с этой заразой. Токсин бромелии доктор вполне оправданно относил к той же самой неизученной категории.

При виде капитана доктор стиснул зубы. Вот ему что здесь понадобилось? Эдвин Вирс дисциплинированно присылал ежедневные отчёты, которые попросту копировал с самого первого, ибо ничего нового с пациентом не происходило, капитан претензий не имел и спокойно ждал новостей, а вот теперь ему вдруг приспичило. И Саю притащил. Доктор Вирс возмущённо запыхтел:

— Господин капитан...

— Вирс, сделайте на сегодня исключение и позвольте Сае Стайн повидаться с мужем.

— Он же в коме... даже не среагирует...

— Ничего, она просто посидит рядом. А вы заодно уж доложите в подробностях и мне, и ей, как на данный момент у вас тут обстоят дела.

— Наденьте халаты и переобуйтесь, — буркнул доктор, — и постарайтесь ничего не задеть, никаких проводов. Господин капитан, вы понимаете, что это против правил?

— Правила здесь устанавливаю я, — напомнил Гарт, надевая халат, — и хорошо бы вам это усвоить.

Эдвин Вирс отвечать не стал, опасаясь нарваться на неприятности. Он прокручивал в уме предстоящий доклад. Почему-то Вирсу казалось, что визит в реанимацию капитана и этой бледной заплаканной девочки ничем хорошим не обернётся.

Сая вошла в стерильное помещение, обвешанное мониторами, медицинскими приборами с кучей трубок и проводов, капельницами и совсем уж непонятными аппаратами, которые мигали, попискивали и выводили на дисплей россыпи цифр. Посередине стояла койка, к которой и стекались все эти шланги, трубочки и датчики, а на койке, со странной маской на лице, неподвижно лежал человек с закрытыми глазами. Смуглая кожа потускнела и приобрела землистый оттенок, грудь слабо вздымалась от принудительной вентиляции лёгких, глаза под сомкнутыми веками не двигались. Сая вздрогнула. В первую минуту она даже не узнала Дора, настолько странно и пугающе он выглядел в окружении всех этих медицинских причуд. Девушка на цыпочках подошла к койке и осторожно сжала в ладонях холодные пальцы. По щекам её вновь заструились слёзы.

— Дор, — она неловко уселась на краешек койки, стараясь не задеть все эти провода, подсоединённые к датчикам, — это я... Сая... Ты меня, наверно, не слышишь. Капитан разрешил мне тебя навестить. Я так по тебе соскучилась... А доктор ничего не говорит, я даже не знаю, что с тобой, и как долго ты пробудешь без сознания... Ты знаешь... когда поправишься... капитан сказал, что представит тебя к награде... он сам мне это сказал... У вас всё-таки получилось... Я точно знаю. Я погружалась недавно, чтобы капитан мог посмотреть картинку из Внешнего мира. Там больше нет этой страшной слизи... совсем нет. И я видела зверей... Правда. Волка видела... волчонка. Он здоров... у него не поцарапаны бока... вот видишь, у вас всё получилось... выздоравливай, — она тихонько всхлипнула и погладила прохладные бесчувственные пальцы, — выздоравливай. Ты же сильный, тебя даже эта штука не убила, а капитан говорит, она смертельная... но ты же не умер... значит, поправишься... я буду очень ждать. Я тебя очень люблю, Дор. Ты это тоже всегда помни...

— Ну и что вам, жалко было? — поинтересовался Гарт, наблюдая через стекло за Саей. — Чем её визит навредит вашему пациенту? Вы, Вирс, меня иногда поражаете. — Он встал и открыл дверь, выпуская Саю из палаты реанимации. — А теперь будьте добры обстоятельно доложить, какова ситуация сейчас и какие прогнозы.

— Прогнозы? — всплеснул руками Вирс. — Господин капитан, помилуйте, какие прогнозы? Мы не знаем, с чем имеем дело. Случай уникальный и совершенно неизученный. Всё, что я могу, это подключить его к искусственной вентиляции и вводить «универсалку». И ждать. Только ждать. С момента поступления пациента ухудшения состояния не наблюдалось, оно тяжёлое, но стабильное...

— То есть вы ничего не делаете, — тихо сказала Сая, уставившись в пол, и до боли сцепила пальцы, — он при смерти, а вы ничего не делаете, только наблюдаете...

— Милая девушка, — наставительно сказал Эдвин Вирс, — вы просто не обладаете полным представлением о том, с чем мы сейчас имеем дело. Мы не можем назначить точного лечения, потому что мы ни разу не сталкивались с подобным ядом. Нам неизвестен принцип его действия. Доподлинно можно утверждать лишь одно: организм вашего мужа самостоятельно вырабатывает антитела, нейтрализующие токсин. В моей практике это впервые. Мы не можем вмешиваться в этот процесс, так как есть большая доля риска навредить пациенту. Тем более, что организм Дора Стайна модифицирован по наивысшему протоколу, — тут Вирса заметно передёрнуло, — и его реакция на терапию может быть весьма отличной от реакции обычного человека. Иными словами, после модификации ваш муж смог сам противостоять яду оранжевой бромелии. Мы ежедневно забираем у него кровь на анализы...

— Отлично, — Сая посмотрела Эдвину Вирсу в глаза, и доктор почувствовал странный холодок между лопаток, настолько недобрым был этот жемчужно-серый взгляд. — Мало того, что вы ничем не можете ему помочь, вы ещё и кровь из него выкачиваете для своих исследований. Он ведь не пациент для вас, доктор, — Сая внезапно клацнула зубами, — он для вас предмет изучения, зверушка из Внешнего мира, диковинка, которую надо рассмотреть и занести в каталог. Не надо мне ничего говорить! — взвизгнула она, когда Вирс начал возмущённо выпрямляться. — Я знаю! Мне Дор рассказывал! Когда он пришёл к вам для обследования перед модификацией! Вы же ему тогда целую проповедь прочли, отговаривали, кривились! Вы тоже считаете модификантов мутантами, нелюдьми? Я же вижу... Вы же меня лечили тоже, ну, после... Вы были таким внимательным, заботливым... А сейчас вам не жизнь Дора интересна, а эти чёртовы антитела и яд! Ну, что вы молчите? Или не можете сказать при капитане, что вы думаете о таких, как Дор? Вы просто вивисектор, — из глаз Саи брызнули слёзы с новой силой, — вы хуже Дира... Дир хотя бы не скрывал, что он садист и получает удовольствие от насилия... а вы... будете сидеть и наблюдать, ничего больше, «доля риска» у вас, блин... — Она закрыла лицо руками и плечи её затряслись.

Эдвин Вирс стоял, открывая и закрывая рот, как рыба. Наконец он повернулся к Гарту, молча слушавшему этот диалог.

— Господин капитан, я не понимаю, чем я заслужил столь огульные обвинения...

— У неё шок, вколите ей успокоительное, — распорядился Рифус Гарт, — а вы тоже хороши. Я знаю, что правду говорить легко и приятно. Но иногда уместнее немного приврать. Что вам стоило сказать, что вы делаете всё возможное? Да не перебивайте, я знаю, что тут одно лекарство — время. Но девушку могли бы и пожалеть. Значит, так. Будете пропускать её в реанимацию, когда попросит, минут на десять-пятнадцать. Если Дор Стайн придёт в сознание, сначала оповестите его жену. В первую очередь. Затем меня. И учтите, Вирс, мне этот парень нужен живым. Мне его ещё к награде представлять, одно посмертное у меня уже есть, мне его за глаза хватит. Вам всё ясно? Сая, пойдёмте, вам надо умыться и хоть немного успокоиться.

Сая плеснула в лицо ледяной воды, промокнула кожу бумажным полотенцем и вышла в коридор. Капитан покосился на неё и сообщил:

— Я, конечно, не врач, зато хорошо знаю особенности модификации протокола «М+». Возможно, я ошибаюсь, но мои регенеративные способности, как и способности вашего мужа, находятся на несоизмеримо более высоком уровне, нежели даже у Сида Кайта и ему подобных. Если бы лейтенант Кайт впечатался в бромелию, он бы погиб. А Дор Стайн выжил. И, как сказал доктор, вырабатывает антитела к токсину. Не бойтесь, Сая. Ваш муж не умрёт. У него был шанс, но он им не воспользовался. Так что ждите, когда придёт в сознание. А он придёт, поверьте мне.

Сая слушала Гарта, понемногу успокаиваясь. Главное, что ей теперь можно, пусть и ненадолго, но навещать Дора, а то, что говорил капитан про «М+», вселяло надежду. Она шмыгнула носом и неожиданно для себя самой спросила:

— Господин капитан, а можно мне навестить господина Ледса? Он там совсем один, в палате, со своим переломом...

— Его ещё не выписали? — удивился Гарт. — Ну, Вирс, ну перестраховщик... Хотите, навещайте, не вижу смысла вам отказывать. Пятая дверь налево. Если Фил опять начнёт бурчать, скажете, что я приказал. А плакать больше не надо. Вам это не идёт. — С этими словами капитан развернулся и пошёл в направлении выхода из медицинского блока.

* * *

Норт Ледс скучающе перещёлкивал каналы на настенной панели, признаваясь себе, что индустрия развлечений в Ойкумене дошла до состояния полнейшего коллапса. Смотреть было нечего, в газетах писали такую чушь, что хотелось сбежать во Внешний мир, а вынужденная изоляция доводила Норта до настоящего уныния. Рука срасталась неплохо, хотя хирургам пришлось попотеть, соединяя изломанные кости, только вот кожа под фиксирующим волокнистым бинтом жутко чесалась. Вирс отчего-то не желал выписывать Норта Ледса из медблока, устраивая бесконечные обследования, а на все расспросы о командующем хмурил брови и мрачно говорил: «Время».

Поэтому, когда в палату бесшумно распахнулась дверь, и на пороге появилась знакомая хрупкая фигурка, Норт радостно, хоть и несколько удивлённо, заулыбался.

— О! Хоть одна живая душа, кроме этих костоправов! Мадам Стайн, рад вас видеть. Не ожидал, что вы зайдёте.

— Вас никто не навещает? — поразилась Сая, и её глаза округлились. — Даже господин Кайт?

— Кайта после карантина мурыжат с отчётами, докладами, видеозаписями и подробнейшим изложением хода операции «Эребус» у канцлера. Нет, Сид заходил разок, видок не лучше моего, он же не приучен высоким штилем изъясняться в кабинетах красного дерева. Да и что ему со мной торчать? А вы...

— Меня наконец пустили к Дору, — тихо сказала девушка, — он всё так же в коме. Вирс... сказал, что его кровь производит антитела, чтобы бороться с ядом... Вот так и лежит... борется... а врачи смотрят и изучают... капитан сказал, что он всё равно поправится, потому что «М+»...

— Капитан прав, — кивнул Норт, — признаюсь, я глазам не поверил, когда понял, что Стайн жив. Это, знаете ли... В общем, меня трудно удивить, на ваш муж сумел.

— А вы как себя чувствуете? — Сая встревоженно смотрела на замотанную в регенерирующую повязку руку. — Что говорят врачи?

— Срастусь, — пообещал Норт, — хотя мог бы и дома срастаться. Вирс что-то чудит, видать, боится, что мы с собой притащили какую-нибудь неведомую заразу или вообще прион.

— Приона больше нет, — сказала Сая, чем вызвала удивлённый взгляд лейтенанта Ледса, — лес чистый. Я видела. Госпожа Мирр-Гарт показывала мне мой последний сон, капитан затребовал для изучения обстановки. Там больше нет этой тёмной гадости. И... там снова растёт трава... и маленькие папоротники... там всё обновляется... и я видела волчонка!

— Слава богу, — Норт не ожидал, что с его плеч упадёт такая огромная гора, — лучшая новость за последние дни. Я видел реакцию, но не знал, чем всё закончится, не досмотрел, скажем так. Что ж, значит, не зря катались на вертолёте. Интересные ощущения, кстати.

— Я боюсь высоты, — улыбнулась Сая, — даже в каньон боялась спускаться.

Норт понимающе кивнул:

— Человек не должен сидеть в железной птице на чёрт знает какой высоте. Абсолютно противоестественное занятие. Я был рад увидеть вас, мадам Стайн, и мне приятно, что вы обо мне вспомнили. Надеюсь, ваш муж как можно скорее придёт в себя. Мы все переживаем за него.

— Спасибо, — Сая помахала ему на прощание и вышла в коридор. И тут она вспомнила одну вещь, из-за чего, уже представляя себе лицо капитана, вызвала лифт и поехала на самый верхний этаж.

* * *

— Сая, вы меня в могилу сведёте, — Гарт описывал круги по кабинету, периодически косясь на замершую у стены девушку, — и станцуете на моих похоронах. Ну объясните, на кой чёрт вам понадобился волчий клык из стат-бокса?

— Дор обещал привезти Филу... медбрату... как сувенир... в благодарность, что Фил пропустил его ко мне перед броском... а клыка нет...

— О господи. — Рифус Гарт смотрел уже с каким-то весёлым интересом. — Вам бы сестрой милосердия быть, с вашей-то печалью о ближних. И Ледса проведали, и о Филе вспомнили...

— Но Дор ему обещал!..

— Вашему Дору, — капитан пристально посмотрел Сае в глаза, — повезло с женой. Немыслимо повезло. Очнётся, так ему и передайте. Можете процитировать. Я выпишу вам клык, но, надеюсь, ваши благодеяния на этом закончатся. Зайдёте завтра после полудня в стат-боксы, получите свой зуб. Рехнуться можно... Вы свободны, Сая, свободны... дайте мне от вас передохнуть хоть немного...

* * *

Алби сидела в буфете и пила кофе, задумчиво скручивая салфетку в некоторое подобие бабочки. Её вновь охватило уже знакомое состояние опустошённости, как было после обнаружения красных лишайников. Закончилась ещё одна глава, миссии «Танатоса» и «Эребуса» были выполнены, прион побеждён, а Внешний мир постепенно обновлялся после чудовищного нашествия. Последняя визуализация Саи ясно давала понять, что на смертельную заразу всё-таки нашлась управа. Алби вздрогнула, представив Кита с кнопкой в руке. Риф сказал, что реакция прошла согласно расчётам, и сон Саи это подтверждал. Какой ценой только далось это спасение... Дор уже две недели находился между жизнью и смертью, и Вирс даже не мог дать внятного прогноза, Норту Ледсу руку собирали по кусочкам (Алби как-то услышала, как один из хирургов назвал это «суповым набором»), Сида задёргали вызовами к капитану и канцлеру в преддверии смены правительства. А на Саю было просто страшно смотреть, настолько девушка была измучена неизвестностью. И такая же неизвестность маячила сейчас перед самой Алби. Надо было срочно искать новых испытуемых, а Сае дать отпуск. Вне зависимости от того, когда очнётся Дор. Сае необходимо было физически отдохнуть, после прошлого погружения она с трудом пришла в себя, но выбора не оставалось, Гарту срочно нужна была картинка из Внешнего мира. И вот теперь всё разом кончилось, как отрезало. Алби вскоре предстояло примерить на себя роль жены государственного канцлера, и это была отдельная головная боль. Она с испугом подумала, что же будет, если Гарта назначат, а Дор так и не выйдет из комы, но тут этот бессвязный поток мыслей пресекло появление Пирса.

— От работы отлыниваешь?

— Было бы, от чего, — вздохнула молодая женщина, — Саю я отпустила, на неё смотреть больно.

— Что там?..

— Всё то же. Вирс темнит, в реанимацию никого не пускают, у Саи уже невроз, я её даже в транс вводила. Нет, ну нельзя же так... Совсем с этой интенсивной терапией с ума посходили...

— А ты чего хотела? Неизвестный науке токсин, первый и единственный выживший... неудивительно, что Вирс бдительно охраняет это сокровище от любых посягательств. Но я к тебе не за тем пришёл, чтобы сплетни пересказывать. Я навестил нашу альма-матер вместе с Альдом, мать его, Диром.

— О господи, — Алби догадалась, что Пирс начал искать подопытных, не дожидаясь, пока руководитель "Гипноса" соизволит отдать соответствующее распоряжение. — А этот садист тебе зачем?

— У него язык хорошо подвешен. Издержки профессии. Я могу объяснить этим студиозусам тонкости проекта и их собственные обязанности в нём, но я никого не имею права заставлять, в «Гипносе» должны быть добровольцы, это с Саей тебе неожиданно повезло, а я не могу рассчитывать «на удачу». И Дир мне нужен для изящной и качественной вербовки, сиречь для своей прямой работы. Кстати говоря, он может быть чрезвычайно убедителен.

— Да уж... — пробормотала Алби. Пирс покосился на неё и продолжил:

— Я выписал на завтра пропуск семерым кандидатам. Попробуем погрузить их в тестовом режиме, посмотрим, что из этого выйдет, и сравним показатели. Алби, надо переходить в нормальный режим, «Танатос» я торжественно закрыл, прионы мы победили, пора и о работе вспомнить. Для чего мы вообще работаем над «Гипносом».

— Да уж... — повторила Алби и вдруг усмехнулась чему-то своему. — Новому канцлеру понадобятся наши результаты. Я не про Внешний мир, как ты понимаешь.

— Программируемые вещие сны, — кивнул Пирс, — изначальная цель «Гипноса».

— Вот так он и собирается расправляться с оппозицией, а так же сталкерами и вагантами. Да. У него и впрямь будет серьёзное оружие против всякого рода возмущений.

— Так я завтра привожу агнцев на заклание?

— Давно пора, — Алби встала, — у меня тысячу лет не было качественного заклания.

* * *

Сая аккуратно прикрыла за собой дверь в реанимационный блок, где пятнадцать минут сидела рядом с мужем, сжимая так и не потеплевшие пальцы и шёпотом рассказывая ему последние новости. Она знала, что Дор её не слышит, но уже слишком хорошо ориентировалась в работе мозга. Где-то там, глубоко внутри, обязательно найдётся маленький пучок нейронов, который запишет в памяти Дора её слова, Сая в это верила. Вирс больше не чинил ей преград, но здоровался очень сухо и официально. Видимо, он сильно обиделся на тогдашние саины слова, полные отчаяния и ненависти, а ещё на то, что он был вынужден слушать это всё в присутствии капитана, который недвусмысленно принял сторону девушки. Сая тоже старалась не сталкиваться лишний раз с главным врачом. Сейчас ей нужен был Фил.

— Фил! — Она замахала рукой, увидев в конце коридора сутулого медбрата. — А я как раз вас ищу!

— Боже мой, боже мой, — пробормотал про себя Фил, тяжело вздохнув, — ну что ещё? Вам же разрешили навещать пациента в реанимации, и к Ледсу вам можно, всё-то вам можно... Как будто здесь проходной двор...

— Ну, Фил, миленький, не бурчите. Я не собираюсь отнимать у вас время, просто хочу передать от Дора сувенир. Помните, он вам обещал волчий клык из Внешнего мира?

Глаза Фила удивлённо расширились.

— Да... помню. Но он же в реанимации...

— Мне передал господин Кайт, а я вот вам передаю, раз уж Дор пока сам не может, — Сая вытащила из сумочки что-то длинное и изогнутое, завёрнутое в несколько слоёв ткани, — вот, только осторожно, не порежьтесь, он очень острый. Это настоящий клык рыжего волка. По-моему, правый верхний.

Фил с обалдевшим видом развернул ткань и изумлённо уставился на двадцатипятисантиметровый изогнутый клык, похожий на костяной клинок. Медбрат невольно сглотнул:

— Это какой же величины зверюга?..

— Большой, — радостно подтвердила Сая, — матёрый.

— Его... его ваш муж убил?

— Наверно, господин Кайт не уточнил. Да и неважно, в принципе. Главное, что он у вас есть. Нравится?

— Спрашиваете... — Фил никак не мог поверить, что держит в руках клык рыжего «короля лесов». — Ну спасибо вам, мадам Стайн... Спасибо... Ну и пасть у этого волка... Надо же... Да мне никто не поверит, что он настоящий...

— Поверят, — улыбнулась девушка, — такое не подделаешь. У вас есть знакомые стоматологи?

Фил рассмеялся, и его вечно унылое лицо стало даже симпатичным.

— Есть. Точно, покажу Нику, вот он обалдеет... Спасибо, мадам Стайн. Очень надеюсь, что ваш муж поправится как можно скорее. Вы... не обижайтесь на меня... всё-таки правила...

— Я не обижаюсь, — Сая снова помахала ему, теперь уже на прощание, — только обязательно расскажите мне потом, как вы удивили своего друга-стоматолога.

Фил осторожно завернул клык в ткань и тоже помахал. Ему было непривычно получать подарки, да и вообще оказываться в центре чьего-либо внимания. Но это оказалось очень приятно. Он смотрел вслед удаляющейся девушке и не мог поверить, что она специально искала его, чтобы вручить сувенир. Фил погладил клык и направился в ординаторскую, где у него был личный шкафчик.

Глава 47

После того, как Сае стало дозволено посещать мужа в реанимации, у девушки словно открылось второе дыхание. Алби только головой качала. Она предложила Сае пойти в отпуск и немного отдохнуть от пережитых волнений, но Сая отрицательно замотала головой:

— Нет-нет, госпожа Мирр-Гарт, мне не нужен отпуск. Со мной всё в порядке. И... я лучше поработаю, это помогает... да и если... если доктор скажет, что Дор пришёл в себя...

— Ну хорошо, — согласилась Алби, — если работа отвлекает тебя от всяких ужасов в голове, то и слава богу. Ты пойми, мы с лейтенантом Треем волнуемся за тебя, ты наша единственная сновидица. Хотя Пирс притащит сегодня нескольких кандидатов на погружения. Будешь обрабатывать данные, если хоть у кого-то получится увидеть заданную картинку.

— Здорово, — Сая включила компьютер и запустила программу сбора и обработки данных, — интересно было бы найти точки соприкосновения. Хотя у нас троих их так и не нашлось.

Алби помолчала. Она знала, что Дор не сказал Сае об участи Кита Тригга, девушка понятия не имела, что случилось с бывшим подопытным Пирса Трея, но скоро всё тайное станет явным. И Алби даже знала, когда. На церемонии вручения государственных наград, где Пирс должен был получить за Кита посмертный орден. Она тряхнула головой, отгоняя все лишние мысли. Пока Дор не выйдет из комы, и речи не могло быть о каких-то подвижках и перестановках. Парень уже больше двух недель находился в пограничном состоянии, и Алби боялась, как бы эта история не затянулась надолго. Токсическая кома вещь такая, в ней можно лежать месяцами, а то и годами. Страшно подумать, что за это время может случиться с Саей, девушка хоть и храбрилась, но невооружённым глазом было видно, как сильно она страдает, пряча боль глубоко внутри. И в этом Алби ей ничем не могла помочь.

Когда коммуникатор Саи разразился пронзительным писком, девушка аж подпрыгнула от неожиданности и нечаянно опрокинула подставку для планшетов. На небольшом дисплее высветилось лицо Эдвина Вирса. Сая схватила телефон внезапно взмокшими руками:

— Сая Стайн.

— Уж не знаю, совпадение ли это или ваши визиты и впрямь пошли на пользу моему пациенту, но Дор Стайн несколько минут назад пришёл в сознание. Капитан приказать в первую очередь поставить в известность вас. Ну вот я и ставлю.

— Я могу к нему зайти? — Сая почти выкрикнула этот вопрос и просительно уставилась на начальницу. Алби оставалось лишь кивнуть. Бог с ними, с кандидатами, Сая и вечером сможет просмотреть статистику.

Эдвин Вирс помолчал несколько секунд, которые показались Сае вечностью.

— К сожалению, не имею права вам запретить. Хотя пациенту необходим полный покой, а ваше появление может его разволновать, и тогда я не даю никаких гарантий на выздоровление. Он ещё очень слаб и должен находиться под круглосуточным наблюдением. Подумайте ещё раз, мадам Стайн, стоит ли вам беспокоить вашего мужа прямо сейчас.

— Вы не имеете права мне запретить, — тихо, но с отчётливой яростью в голосе повторила Сая слова доктора, — это приказ капитана. А если вы до сих пор лелеете свою обиду на меня, то об этом я тоже поставлю в известность командира. Вряд ли вам так уж этого хочется.

Алби вполуха слушала разговор Саи с Эдвином Вирсом. Очевидно, главврач отговаривал Саю от визита в реанимацию, но безуспешно. Алби ещё ни разу не видела свою помощницу в таком бешенстве и отметила про себя, что, несмотря на внешнюю мягкость и отзывчивость, эта девушка в случае чего без тени сомнения пойдёт по трупам, дробя кости каблучками. «Как и ты. Что ж, придётся её на сегодня отпустить. А то она и мне в волосы вцепится.»

— Вы поступаете неосмотрительно, мадам Стайн, очень неосмотрительно.

— Не ваше дело! — крикнула Сая в трубку и отключилась. Алби косилась на неё, но вопросов не задавала.

— Можно?.. — До Саи дошло, что она самым вульгарным образом орала на главного врача Отдела в присутствии своей начальницы. «Боже, какая я дура... Капитан с меня голову снимет...»

— Иди, иди. — Алби слегка улыбнулась. — Только не искусай доктора Вирса. Что он сказал?

— Дор очнулся, — Сая плеснула в лицо воды из-под крана, чтобы остудить пылающие щёки, — но Вирс против того, чтобы я его навестила. Он до сих пор на меня злится.

— Он не злится, просто беспокоится за пациента, а Эдвин Вирс известный консерватор и перестраховщик. Я очень рада, что Дор наконец пришёл в себя. Я так за него переживала. Ну давай, иди. Вечером расскажешь, как всё прошло.

Сая влетела в медблок, чуть не сбив с ног обалдевшего Фила, и зацокала каблучками по скользкому блестящему полу. Реанимационное отделение располагалось в самом дальнем конце, и до него ещё надо было добежать.

Увидев Саю, Эдвин Вирс посторонился и буркнул, слегка отвернувшись:

— Гарт вас всё равно опередил. Халат наденьте! И сменную обувь! Здесь реанимация, а не ваши отсеки для восстановления. У вас десять минут. Больной и так уже задёрган нашим капитаном, чтоб ему провалиться.

Сая торопливо переодевалась, особо не вслушиваясь в бурчание Вирса, и вытягивала шейку, пытаясь разобрать хоть что-то за стеклянной перегородкой. Пока ей была видна только спина Рифуса Гарта, судя по всему, капитан что-то втолковывал Дору, показывая на планшет. Когда Сая вошла, он обернулся.

— А вот и вы. Я думал, Вирс упрётся намертво. Еле меня пропустил.

— Господин капитан...

— Идите сюда. Я ещё не закончил, но вам тоже будет интересно. Ну вы и семейка, надо признать, сошлись два одиночества. Один обвиняет начальника погранслужбы в госизмене, вторая кричит на главного врача. Да идите сюда, не бойтесь. Но впредь будьте посдержаннее, иначе я буду вынужден запретить вам всякие визиты вплоть до выписки.

Он сделал пару шагов вбок, и Сая наконец увидела Дора. Он всё так же лежал, опутанный датчиками и проводами, но глаза были открыты, а кожа уже не казалась такой бледной. Увидев Саю, он улыбнулся краешками губ.

— Бельчонок... Как хорошо, что ты пришла...

Сая взволнованно схватила его за руку. Пальцы были слегка тёплыми.

— Как ты... как ты себя чувствуешь?

— Да никак, — прошептал Дор и снова улыбнулся, — вроде всё на месте. Слабость только сильная, даже сесть пока не могу, перед глазами начинает всё плыть. А в целом всё пучком. Мне господин капитан рассказал сейчас, во что я вляпался там, снаружи. Хотя я и не помню ничего.

— Дор... — у Саи предательски защипало в глазах. — А я к тебе приходила... только ты ещё без сознания был... — Она сделала над собой усилие, чтобы не расплакаться.

— Пальцами шевелить можете? — осведомился капитан, вновь доставая планшет. — Хотя бы одним?

— Могу, — Дор несколько раз согнул указательный палец, — уж на это меня хватит.

— Тогда распишитесь здесь, и я вас больше мучить не буду, — Гарт сунул Дору под нос планшет, подождал, пока молодой человек медленно и неуверенно распишется напротив своей фамилии, а потом сообщил: — Поздравляю, лейтенант. Когда вас выпишут, вместе с Кайтом и Ледсом получите госнаграды, я представил ваши кандидатуры на рассмотрение канцлеру. А теперь я оставлю вас, вы, должно быть, хотите побыть с женой. Сая, — он пристально посмотрел ей в глаза, — больше никаких вывертов. Сегодняшнюю выходку списываю вам на нервное потрясение, но если это повторится, буду вынужден принять меры. — И капитан вышел из реанимационного отделения, что-то бросив по пути Эдвину Вирсу. Тот сумрачно кивнул, явно недовольный словами Гарта.

— Ты... — У Саи в голове проносились тысячи самых разных мыслей, и она не знала, с чего начать. Ей так много хотелось сказать, так много всего и сразу, но в итоге девушка просто молча сидела, сжимая пальцы Дора и, не отрываясь, смотрела на такое знакомое и родное лицо со слегка заострившимися чертами. Затылка с шестью выпуклыми шрамами девушка ещё не видела, как и израненной спины. Но и без этого у Саи щемило в груди при виде непривычно беспомощного Дора, который всегда был для неё олицетворением надёжности и одновременно кипучей энергии. Она вспоминала слова капитана о бромелии (это вообще что?), понимая, что Дора спасли только чудо и модификация по наивысшему протоколу, из-за чего его кровь смогла выработать антитела к токсину, но все доводы рассудка меркли перед одним-единственным взглядом на лежащего человека с капельницей и десятками датчиков на коже. Она тихо вздохнула и осторожно поцеловала смуглую ладонь.

— Я слишком хорошо тебя знаю, Дор Стайн. Ты и минуты лишней в этой кунсткамере не задержишься.

— Это точно, — Дор слегка наклонил голову, даже кивать ему удавалось с трудом, — бельчонок, ты не переживай так. Жив и ладно, я всё равно подозревал, что эта прогулка лёгкой не будет. Главное, что мы выполнили то, зачем шли туда.

— Да, — прошептала Сая, — выполнили... Я неделю назад смотрела на лес... Теперь там всё хорошо... правда... и приона этого мерзкого там нет... У вас всё получилось. Только... — Она всхлипнула, не сдержавшись, — какой ценой... Господи, какой ценой... Ты две недели был в коме, доктор даже не мог ничего вразумительного сказать, господину Ледсу несколько часов восстанавливали руку... у него был сложный открытый перелом... это так ужасно... И Вирс меня к тебе не пускал, только когда капитан приказал...

— Ну, Вирс... Нашла из-за кого переживать. Ох, бельчонок, мне тебе столько всего нужно сказать... — Дор понимал, что скоро на свет божий полезут всякие тайны типа смерти Тригга или его, Дора, светлого будущего в капитанском звании, а то и история с Тедом Хоуком, и лучше бы Сая узнала всё от него самого. Но это позже, сейчас Дор чувствовал, что ему становится тяжело говорить, а глаза против воли слипаются.

Сая это заметила.

— Я приду завтра, — она наклонилась и поцеловала растрескавшиеся губы, — тебе надо отдыхать. Боюсь, доктор меня скоро выгонит, он и так мне дал всего десять минут.

— До завтра, — Дора отчаянно клонило в сон, — до завтра, малыш. Передавай моим ребятам привет и скажи, что я догнал их по званию.

Когда Сая на цыпочках вышла из реанимации, он уже спал.

* * *

Меньше всего на свете Сая хотела вновь столкнуться с Альдом Диром, но так уж вышло, что на одном из этажей двери лифта бесшумно разъехались, и в кабину зашёл начальник агентурного отдела. Он учтиво кивнул безо всякого выражения на лице, но Саю снова прошиб холодный пот. После недолгого разговора в буфете Дир больше ни разу к ней не подходил и вообще не показывался девушке на глаза, но сейчас судьба столкнула их в прямом смысле слова нос к носу. Сая отвернулась. Ничего он ей не сделает. Бояться нечего, но доводы разума заглушались чувством гадливости пополам с расправившим крылья страхом, который Сая думала, что уже победила.

Дир покосился на девушку и сообщил:

— Я уже сказал, что вам не стоит меня опасаться. Понимаю, вам неприятно моё общество, но нам проехать всего десять этажей.

Сая молча смотрела в большое зеркало на стене лифта. Профиль Альда Дира отражался нечётко, но Сае и этого было выше крыши.

— Я уже имел счастье побеседовать с вашим мужем, мне хватило. Я не собираюсь наживать себе неприятности. Я уже принёс вам свои сожаления, хотя что в них толку.

— Вы... говорили с Дором? — Сая изумлённо обернулась и столкнулась с равнодушным взглядом бледно-зелёных глаз. Дир кивнул.

— Я бы предпочёл вообще не быть с ним знакомым. Ваш муж опасный человек, мадам Стайн. Очень опасный. Такого нельзя иметь во врагах, это чревато. Я в этом убедился лично.

— Что, — Сая закусила губу и отвела взгляд от вербовщика — подкараулил вас в тёмном переулке?

— Нет, отчего же. На парковке. И предложил покататься по нейтральной полосе. Я, знаете ли, не смог отказаться. Уж больно силы неравны.

Тут Сая непроизвольно схватилась за поручень у зеркала. Дор ей ничего такого не рассказывал.

— И что?..

— Ничего. Ничего хорошего. До нейтралки мы не доехали, так как вашему мужу пришла в голову другая завиральная идея, но эту историю я отдаю на откуп ему самому. Просто поверьте, что я не горю желанием связываться с этим сумасшедшим модификантом ещё раз. Меня мало кто может напугать, мадам Стайн. Я по долгу службы видел всякое, включая вооружённых психопатов, фанатиков под «скеем» и прочую гниль. Но вашему мужу удалось переплюнуть даже их, надо признать. Я уже сказал ему, что подам рапорт об отставке, когда он займёт место Гарта, а это через два с половиной месяца.

— Какое... место? — Сая решительно ничего не понимала. — Он в реанимации! И только сегодня пришёл в сознание! Вы вообще о чём?!

— О, так он очнулся? М-да, надо признать, это впечатляет. Если он и впрямь напоролся на бромелию... м-да... Что ж, рад, очень рад. А почему вы так смотрите? Вы не знали, что наш капитан готовит себе преемника? Сам уходит на повышение в министерство, на место нынешнего канцлера, а взамен себя оставляет Дора Стайна, это не секрет, знаете ли. И когда он станет капитаном, я уйду в отставку. Вот и весь расклад.

— Как... капитаном... а как же... да что за бред вы несёте?

— Ага. Ну, я так понял, подготовка к «Эребусу» заняла у сержанта Стайна слишком много времени, чтобы отвлекаться на посторонние вещи и рассказывать вам то, чего могло и не быть. Разумный подход. Ну, теперь вы знаете. Ваш муж — будущий командир особой бригады. Удивительный карьерный взлёт и в самые сжатые сроки, я такого никогда не видел. Гарт, между прочим, пятнадцать лет служил, прежде чем занять этот пост. О, а вот и мой этаж. Всего хорошего, мадам Стайн. Наилучшие пожелания вашему супругу и скорейшего ему выздоровления.

Дир пригладил пробор и вышел из лифта, оставив Саю смотреть ему в спину с открытым ртом.

* * *

Вместо того, чтобы направиться в лабораторию изучать данные кандидатов в сновидцы, Сая зачем-то поехала вниз, спустилась во внутренний дворик и минут десять просто сидела на скамейке, бесцельно наматывая на палец травинку. Новая встреча с Альдом Диром заставила её снова пережить все ужасы его «ласк», но даже не это сейчас терзало Саю Стайн изнутри, терзало сильнее, чем все дировы измывательства и унижения. Почему ей Дор ничего не сказал? Побоялся?.. да нет, полный бред... не хотел её волновать... или и впрямь не знал, чем кончится миссия «Эребуса» и предпочёл не забивать ей голову всякой ерундой? Сая не знала, но ей было отчего-то обидно до слёз. Она сорвала ещё одну травинку, глубоко вдохнула и вдруг неожиданно для себя рассмеялась горько и невесело. «Бедная маленькая Сая. Пугливый бельчонок, которого ограждают от всяческих волнений... ну да, это всё мужские дела, мужские игры... интересно, чем же так Дор припугнул этого мерзавца... он ведь испугался по-настоящему, это было видно по его лицу... что ему неприятно вспоминать. Дор, Дор, чего ты там такого наворотил, что даже мне боялся признаться? Чего ты боялся? Я же всегда была на твоей стороне, что бы ты не делал... ладно. Будет время, сам расскажет...» Она вспомнила последние слова Дора перед тем, как ей пришло время уходить. Вот обо всём этом, наверно, он и хотел рассказать, но не позволила слабость после комы. Сая задумчиво сворачивала травинку в трубочку. Почему-то она готова была оправдать любое решение Дора, чем бы он не руководствовался, ограждая её от своих разборок с Альдом Диром. Доверие — это не только и даже не столько желание и возможность поделиться друг с другом самыми сокровенными мыслями. Доверие — это умение не лезть туда, куда пока не зовут. «Господи, — вдруг задохнулась Сая, — он же мог загреметь в изолятор или вообще... если бы капитан узнал... ой, мамочки...» Она потрясённо сплетала пальцы. Да, наверно, Дор был прав, если бы она узнала раньше обо всех этих делах, то, скорее всего, на коленях умоляла бы его не рисковать понапрасну или вообще получила нервный срыв и неделю в лазарете. А сейчас... Судя по тому, что изолятор Дора не дождался, а капитан говорил с ним весьма доброжелательно, гроза прошла стороной. А Дор ещё и внеочередное звание получил. М-да... Воистину, призналась себе Сая, меньше знаешь — крепче спишь. Она решила не расспрашивать мужа о его вендетте, сейчас не время, вот совсем не время. А что до его возможного назначения командиром... в это Сае верилось с трудом. Хотя вряд ли Дир врал ей, какой в этом смысл? И всё же слова вербовщика не укладывались у неё в голове. Гарт станет канцлером? А Дор капитаном? Она встала и нервно прошлась вокруг скамейки. Что-то многоватовсего для одного дня. От переизбытка впечатлений разболелась голова, и Сая обругала себя последними словами. Вот вечно у тебя так, раздражённо сказала она сама себе, прокручиваешь в голове то, на что и повлиять-то не можешь, а потом маешься. Но... неужели она будет женой капитана? Сая задумчиво закатила глаза. А что, в этом что-то есть. Надо будет спросить у Алби, уж она-то точно в курсе, что ждёт её мужа. Сая направилась к лифту, странным образом успокоившись так же внезапно, как и психанув. «Делай, что должно, и будь, что будет». Кажется, это была единственная верная стратегия на данном этапе.

Двери лифта сомкнулись, и Сая поехала туда, куда и надо было изначально: в лабораторию, сравнивать показания кандидатов.

* * *

Альд Дир заперся в своём кабинете, рявкнув испуганному заместителю, что его ни для кого нет, кроме капитана, опустил жалюзи и, поморщившись, достал из потайного ящичка тщательно запрятанную фляжку и небольшую ампулу со сверкающей красной жидкостью внутри. Добавленный в алкоголь, «рубиновый рассвет» не снимал боли, как при внутривенном введении, но позволял расслабиться и успокоить нервы значительно эффективнее всех медицинских приблуд. «Скеем» Дир не пользовался принципиально. Слишком непредсказуемая штука, и очень легко напортачить с дозировкой, это не говоря уже о том, что возбуждающий эффект далеко не всегда уместен. Альд сломал кончик ампулы и вылил наркотик в водку, осторожно взболтав. Хорошо ещё, что эта дрянь не имеет постороннего запаха. Дир понимал, что, прознай капитан о его периодических «релаксациях», сидеть ему пожизненно на минус тридцатом, для особо одарённых, но пока фортуна поворачивалась к нему лицом. Да и то сказать: привыкания он ухитрился избежать, принимая адскую смесь только по совсем уж крайним случаям, как было после поездки в Восточный сектор, ну, или сегодня. Он с чувством приложился к горлышку, глотая обжигающую жидкость, пока фляжка не опустела. По телу разлилось умиротворяющее тепло, и Дир расслабленно откинулся в кресле, прикрыв глаза и дыша медленно и глубоко. «Рассвет» действовал быстро, и через несколько минут на Альда Дира снизошёл покой.

Около часа он бессмысленно пялился в потолок, чему-то улыбаясь, пока не перестала биться у виска тонкая и мерзкая жилка. Дир знал причину своего нервного состояния. Его диалог с Саей Стайн в лифте. Он не ожидал, что этот лысый урод всё-таки придёт в сознание, а, значит, вскоре покинет медицинский блок. Дир втайне рассчитывал, что Дор Стайн падёт смертью храбрых во Внешнем мире, получит свой посмертный орден, и можно будет забыть об этом типе, как о страшном сне. Но Стайн ухитрился выжить даже после всех гарантий, что давала оранжевая бромелия. «Сукин сын». Диру не доставляло никакого удовольствия обучать оборзевшего юнца тонкостям общения с людьми и прочим приёмам из своего арсенала, но против приказа не попрёшь. И теперь шансы на то, что сателлитский выродок займёт место Гарта, существенно возрастали. А Дор Стайн представлялся Диру человеком скрытным и злопамятным. Да, сейчас он вынужден подчиняться в том числе и ему, Альду, что-то будет, когда он сменит галстук и въедет в кабинет под самым шпилем? Альд Дир плохо представлял себе, что он будет делать после отставки, но твёрдо решил подать рапорт. Провались оно всё к чёрту, он никогда не сможет подчиняться этому молодчику с окраин. Вернее, сможет, но тогда придётся принимать «рассвет» каждый божий день. Почему Гарт остановил свой выбор на этом щенке? Не из-за протокола же, в самом деле, никаких преимуществ модификация «М+» в плане руководства Отделом не давала. Дир сделал ещё один глубокий вдох. Да, он подаст рапорт. И если Дор Стайн его подпишет, то начальник агентурного отдела лейтенант Альд Дир навсегда избавится от призрачных видений нейтральной полосы, а если не подпишет... Что ж, тогда, значит, Рифус Гарт снова окажется прав.

* * *

Сая создала новую таблицу, куда очень внимательно, высунув кончик языка от усердия, заносила данные тестового погружения семерых студентов с нескольких факультетов Института. Пирс подобрал молодых людей одного возраста, но разной специализации, предполагая, что гуманитарные или технические склонности могут сыграть свою роль. Тут Сае возразить было нечего. Сама она училась в технологическом в отделении и занималась изучением фторидов неметаллов, в том числе тем самым злосчастным дифторидом кислорода; Дор работал в физиологии, преимущественно с аллергическими реакциями, а Кит Тригг был нейробиологом. Довольно разномастный набор, и ничего общего. Сейчас дело было куда сложнее. Специалист по коллоидной химии, аспирант из отделения микологии, фундаментальный физик-теоретик, лингвист, нейрофизиолог, специалист по довоенной истории и доктор наук отделения философии математики. У Саи голова кругом шла. Философия математики! В военное время число «пи» может равняться четырём! Если не пяти. Она забила в таблицу показатели активности разных частей мозга и нахмурилась. В принципе, относительно внятная картинка получилась только (сюрприз!) у математического философа. Вернее, как со смешком сообщила Алби, метатеоретика математики, как он сам себя отрекомендовал. Всем испытуемым было дано одно и то же задание: увидеть здание Института, приблизиться и прочитать памятную доску в честь учёных-основателей. Институт так или иначе увидели все, но только философ смог разобрать буквы на мраморной доске. Сая бросила взгляд на колонку с досье. Мэт Хард, двадцать два года, уроженец Центрального района, вундеркинд, поступивший в Институт в четырнадцать лет, а в семнадцать защитивший диссертацию по аксиоматике теории множеств. Сейчас ему прочили собственную кафедру, и Сае нечего было возразить. «И как же тебя, такого офигительного, господин Трей затащил в эксперимент? Наверно, сыграл на самолюбии, которым страдали все успешные учёные». Сая не знала, что на самооценке Мэта играл вовсе не Пирс Трей, а совсем другой человек, умеющий затронуть самые чувствительные струны человеческой души. Альд Дир, не мудрствуя лукаво, вслух усомнился в целесообразности философии математики как таковой, а на возмущённую отповедь лишь улыбнулся, пригладив пробор, и заявил, что такие уникальные мозги могли бы послужить делам практическим, имеющим значение государственной важности, а потому и оплачиваемым соответственно, и, ах да, Институт даже близко не подошёл к разработкам такого масштаба. Но если уважаемый доктор наук силён лишь в теории... Кстати, Отдел может поспособствовать не только назначению на кафедру, но и предложить уважаемому господину Харду кабинет декана... что надо будет делать? Помилуйте, да практически и ничего, поспать пару часиков в специальной лаборатории... нет-нет, с вашим мозгом ничего не случится, уж поверьте, господин Хард, проект «Гипнос» не вчера затеяли. Но вы бы очень помогли... да, бригада выбьет вам деканат и собственную исследовательскую площадку, где вы сможете без ограничений применять ваши теории... ну что, господин Хард, рискнёте? Риск благородное дело. Прекрасно, господин Хард, на завтра вам будет выписан пропуск. И не переживайте так. Ваши исследования в области философии математики ни в коей мере не привлекают внимания особой бригады, ибо теорию потрогать нельзя, а, значит, нельзя и использовать во вред Ойкумене и её гражданам. Вам не о чем волноваться, господин Хард. Не забудьте завтра ваше удостоверение личности. Был счастлив познакомиться с вами, это честь для меня. Всего хорошего, господин Хард.

Девушка самым внимательным образом изучила данные Мэта Харда и ввела их в колонку, где уже были записаны её собственные показатели, а так же Дора и Кита. «Чем-то же ты похож на нас, теоретик математический? "Теория Цермело-Френкеля", основа для его диссертации. Это вообще кто такие? Так, не отвлекаться.» Сая потёрла уставшие от долгого смотрения в монитор глаза. Надо передохнуть и выпить кофе.

Она вошла в полупустой буфет, не обнаружив никого из знакомых, взяла чашечку витаминизированного травяного отвара и тут заметила за столиком у окна математика-философа. Он пил чай, сосредоточенно строча что-то в планшете, ни на кого не обращал внимания и показался Сае человеком явно не от мира сего. Весь какой-то угловатый, с большими кистями рук, рыжими волосами, падающими на лоб и резко асимметричным лицом, Мэт Хард был далеко не красавцем. Впечатлений добавляли рассыпанные по лицу веснушки и чрезмерно крупные зубы, отчего складывалось впечатление, что у Мэта Харда постоянно набит рот. «Вот оно, лицо теоретической математики». Она подошла к его столику и поинтересовалась:

— Не помешаю?

Он поднял голову и нахмурился, пытаясь понять, кто перед ним. Потом в непонятного цвета глазах засветилось узнавание. Он отодвинул свою чашку и пожал плечами:

— Пожалуйста. Вы... э-э-э...

— Я из проекта «Гипнос», помощница госпожи Мирр-Гарт, обрабатываю данные после погружений. Меня зовут Сая Стайн. Я вас видела сегодня, вы один из кандидатов.

— А, точно. Теперь я понял, что и впрямь вас где-то видел. Меня зовут Мэт Хард.

— Я знаю. У меня есть ваше досье.

— Досье, — невесело усмехнулся Мэт, — ну да, куда же без досье...

— Вам нечего опасаться, никто не собирается прикрывать ваши исследования...

— Аксиому экстенсиональности трудно запретить даже вашим... коллегам.

— Я не хотела вас обидеть, — Сая решительно не знала, как разговаривать с этим учёным, и не понимала, на кой чёрт вообще подсела к нему.

— Вы не обидели. Ну, и что вы можете сказать о моём... погружении, так вы сказали?

— Да. Сегодня был тестовый режим, без изотопа, и вы показали лучший результат.

Мэт Хард слегка самодовольно улыбнулся, отчего его лицо стало ещё более перекошенным. «Частичный паралич? Или просто сильная асимметрия? Неприятное лицо, его даже улыбка не красит...»

— Ну, ваш... коллега... меня долго убеждал в уникальности моего мозга, будто я и сам не в курсе. Зачем вообще нужен этот проект? Я не очень понял смысла, мне подсоединили к голове какие-то электроды, а потом я вырубился. А потом проснулся. И... что?

— Если госпожа Мирр-Гарт сочтёт вас подходящим кандидатом, вы получите более подробную информацию. Пока же я лишь могу сказать, что с тестовым заданием вы справились лучше всех. У вас хорошая детализация и довольно быстрый отклик. Простите, но до официального распоряжения я не могу посвящать вас в детали.

Мэт хмыкнул,

— Ну конечно. Сверхсекретные разработки, учёные под подпиской о неразглашении, прочая параноидальная муть. Слава богу, математика далека от этих мелочных подковёрных дрязг. Хотя Институт тоже не образец торжества чистой науки, уж поверьте.

— Я там училась, — сказала Сая, — в технологическом.

Мэт покосился на девушку с, как ей показалось, лёгким презрением.

— Технологический? Там вечно всё не слава богу, недавно был очередной скандал. Что-то, связанное с квантовыми вихрями.

Сая напряглась, Квантовыми вихрями занимался её брат, Тед, и уж о ком она не хотела слышать, так это о нём. Но пересилить любопытство Сая Стайн не смогла.

— А что не так с квантовыми вихрями? Это же... физика сверхтекучих жидкостей, если я всё верно помню...

Мэт снова скривился в подобии усмешки и поправил рыжую прядь.

— Откуда мне знать? Туда нагрянули ваши... ваши, короче. К магистру Хоуку. Нашли там что-то запрещённое, типа новой чёрной дыры, декан чуть инфаркт не схватил. Всё опечатали, все под подпиской о невыезде, как нам сказали, ведётся следствие. Хоукам не везёт, — вдруг сообщил он, — прямо патологически. Там ещё раньше была какая-то мутная история, в ней была замешана сестра магистра, но её вышибли, как и остальных, потому что были жертвы и разрушения. А Хоук пока под домашним арестом. Нет, технологический корпус место опасное. Слава богу, что я работаю не там. — Он отпил ещё чая и покачал головой.

Сая сидела молча, переваривая внезапно свалившуюся на неё информацию. Значит, бригада добралась до Теда. Сая вдруг почувствовала горячую, мстительную радость, от которой по крови разносился адреналин. Жизнь вообще палка о двух концах. Вот и Теду... прилетело... и поделом... интересно, каково ему чувствовать себя загнанной крысой? Перед Саей опять всплыло перекошенное от бешенства лицо брата и эти чёртовы ключи от прицепа. Что ж, значит, в этом мире ещё есть место справедливости. Она снова обратилась к Мэту:

— А вы, случайно, не знаете, кто проводил проверку?

— Господи, да откуда? Знаю, что были трое: какой-то лейтенант, ну... главный, потом ещё спец по этим вихрям и шестёрка с браслетами для нагнетания обстановки. Я не знаю, как их зовут, и не хочу знать. До сегодняшнего дня я даже не думал, что вообще пересекусь с вашими... сотрудниками.

— Чем же вас заманили? — Сае было по-настоящему интересно.

— Заманили? Мадемуазель, как можно так вульгарно выражаться? Мне интересно проверить возможности моего мозга, этот ваш Дир соловьём разливался.

«Дир? Ну, тогда понятно. Ещё бы господин Трей не взял с собой вербовщика... почему именно сегодня этот садист прямо-таки лезет изо всех щелей?»

— Плюс определённый бонус, — продолжил тем временем Мэт Хард, — я не бедствую, но от лёгких денег не отказываюсь.

— Что ж, когда госпожа Мирр-Гарт примет решение, я дам вам знать, — Сая встала и взяла свой поднос, — и, да, к вашему сведению. Я мадам, а не мадемуазель. Я замужем.

— Извините, — Мэту было решительно всё равно, — не хотел вас обидеть. До свидания, мадам Стайн. Всего хорошего.

Чем дольше Сая обдумывала всё услышанное за сегодня, неторопливо возвращаясь обратно на рабочее место, тем сильнее крепло в ней убеждение, что рассказы Альда Дира и Мэта Харда имеют между собой неожиданно много общего. В совпадения Сая уже давно не верила. «... До нейтралки мы не доехали, так как вашему мужу пришла в голову другая завиральная идея...» «... шестёрка с браслетами для нагнетания обстановки...» Она резко остановилась, чуть не споткнувшись. Вот, значит, какие делишки проворачивал за её спиной будущий капитан особой бригады. И Сая внезапно рассмеялась, провожаемая удивлёнными взглядами сослуживцев. «А мой муж, оказывается, тот ещё интриган. А по виду и не скажешь.» Она чувствовала, как внутри неё расплетается тугой и мерзкий клубок, мучивший её с момента встречи с Диром в лифте. Теперь, когда всё встало на свои места, Сая, наконец, смогла вдохнуть полной грудью.

Глава 48

— Я, наверно, никогда не смогу к этому привыкнуть, — Сая обошла Дора и осторожно прикоснулась пальцем к выпуклому блестящему шраму на спине. Таких шрамов у него было семь, не считая изувеченного затылка. Девушка подавила тихий вздох. Дора уже неделю как выписали, обязав, правда, ежедневно сдавать кровь на анализы, и восстанавливался молодой человек на удивление быстро, но на его теле навсегда застыли кривые рубцы, оставшиеся после уколов бромелии. Сид резал припухлости с загустевшим ядом, не считаясь с красотой. И теперь тринадцать шрамов, хаотично расположенных на затылке и спине, ярче любых рассказов и видеозаписей свидетельствовали о смертельной опасности, которой команда «Эребуса» подвергалась во Внешнем мире.

— Говорят, мужчину шрамы украшают, — Дор относился к своим ранениям с известной долей иронии. Возможно, свою роль сыграло то, что он не так часто рассматривал себя в зеркало сзади. — Все мы там нахватались... Норт, как капитан Крюк, со своей клешнёй, я... У меня хотя бы нос целый, в отличие от Сида.

— Тебе всё шуточки, — Сая прижалась лбом Дору между лопаток и замерла, — а я, когда увидела этот ужас... Тебе точно не больно?

— Да нет, конечно, бельчонок, уже все раны затянулись, я и не чувствую их. Ну подумаешь, был просто лысый урод, теперь лысый урод с орнаментом. Говорят, древние дикари себе специально в надрезы пепел втирали, чтобы было красиво и выпукло.

— Вот древних дикарей мне не хватало, — Сая осторожно прикасалась губами то к одному, то к другому шраму, — меня до сих пор оторопь берёт... А Вирс со мной так и не разговаривает.

— Ну и наплюй на него. Тоже мне, целитель, костоправ. Если бы не Гарт, лежать мне в этой палате до скончания веков, как крысе подопытной. М-да, — он обернулся к жене, — знаешь, получить этой бромелией по башке, это... Фигня это всё. А вот то, что я так и не нашёл в себе сил рассказать тебе о своих... Как вспомню, аж скручивает изнутри.

— Но ты же всё правильно сделал, — удивилась Сая, — сто раз же обсуждали. У тебя было меньше месяца, откуда ты знал, вернётесь вы из-за Грани или нет? Зачем ты себя казнишь? А если бы я узнала? Сам знаешь, психанула бы только, и всё. Ну подумаешь, Дир мне рассказал и... этот, как его... метаматематик. Тот ещё сноб, кстати, прямо ось мироздания. А у самого зубы как у лошади. Мне плевать на Дира и плевать на Теда, а то, что ты как мог, очистил свою совесть, так это же хорошо?

— Сая, ну вот откуда ты такая? — Дора до сих пор грызла изнутри и не давала спокойно спать мысль, что Сая узнала обо всех его интригах не от него самого. — Другая бы в лицо плюнула и была бы права.

— Дор, ты дурак и не лечишься, — вынесла Сая вердикт, — ей-богу, сколько можно. И про назначение твоё... Альд Дир, как это не печально, сказал сущую правду: какой смысл тебе было мне это всё рассказывать, когда ты мог погибнуть... и так чуть не погиб. Зато теперь я могу к тебе обращаться «господин будущий капитан».

Дор потряс головой, отметая все ненужные мысли. Только сейчас он по-настоящему начал понимать, как ему сказочно повезло с этой женщиной, которая безоговорочно принимала любые его решения и поддерживала в самых, казалось бы, безнадёжных ситуациях. «Я так и не знаю, за что мне такой джекпот. Уж точно не за красивые глазки. Или правы были те, кто говорят, что господь иногда заходит на эту землю? Кто бы мне не послал тебя, Сая, я перед ним в неоплатном долгу...»

— Я только благодаря тебе и выжил, — сказал он, спиной чувствуя прикосновения прохладных мягких губ, — только благодаря тебе. Мне было к кому возвращаться.

Он ещё несколько минут постоял, не решаясь спугнуть это невыразимое ощущение мысленного слияния, а потом бросил взгляд на часы.

— Надо собираться, — Он вздохнул и осторожно отодвинулся, — ещё мне на собственное награждение опоздать не хватало. Сая! Ну мне одеться пять минут, но ты-то...

— Ой, — округлила глаза девушка, — мамочки... Я сейчас, — она пулей метнулась к шкафу, — сейчас-сейчас... — По закону подлости с полки упали разом все вещи, и Сая, шипя сквозь зубы весьма изощрённые ругательства, выуживала из горы маек и нижнего белья блестящий красный платочек из настоящего шёлка. В день вручения госнаград полагалось быть в парадной форме, причём не только лицам, представленным к награждению, но и всем присутствующим. Сая надевала парадный комплект впервые и ужасно волновалась. Ей предстояло сидеть в первом ряду, рядом с Алби и Ридом Гейлом. На этот раз конференц-зал Саю не пугал.

* * *

В этот день конференц-зал был заполнен едва ли наполовину, там не было вооружённых охранников, разномастной толпы вагантов и насупленной институтской братии. На сцене возвышалась трибуна и был оборудован президиум, где сидели канцлер, капитан и Гельт Орс, рядом с которым виднелась стопка бордовых коробочек. Чёрно-красное море разбавлял сидевший в первом ряду пожилой благообразный господин в сером старомодном костюме и белой рубашке. Виктор Брант был в числе представленных к награде, и его здоровье уже позволяло ему покидать лазарет. Профессор чувствовал себя несколько неловко и украдкой косился на канцлера. На приёмах такого уровня ему ещё бывать не приходилось. Рид Гейл шёпотом объяснял институтскому коллеге протокол, и его некрасивое лицо освещала улыбка. Гейл был по-настоящему рад за профессора, хотя ещё толком не переварил даже своё собственное повышение в звании.

Сая вертела головой, сталкиваясь взглядом то с Ридом, то с Сидом и Нортом, у которого рука до сих пор была замотана регенерирующей повязкой, то с пухленькой рыжеватой женщиной средних лет. На президиум Сая смотрела из-под ресниц, тайком разглядывая канцлера. Он выглядел добродушным лысым толстячком с налитыми щёчками, подпертыми жёстким воротничком, но девушка видела, что за смешливыми морщинками вокруг глаз скрывается цепкий и пронизывающий взгляд. Она тихонько выдохнула. Совсем скоро она увидит, как её муж получит высшую государственную награду Ойкумены лично из рук министра специальных служб.

— Раз, раз, раз, — невидимый голос проверил связь и доложил: — Всё готово, господин канцлер.

В зале воцарилась напряжённая, вибрирующая тишина.

Канцлер вышел к трибуне, поправил микрофон и оглядел зал. На него смотрели десятки пар глаз, и некоторые из них не моргали. Толстячок кивнул сам себе и начал речь.

— Уважаемые коллеги. Все вы, собравшиеся сегодня в этом зале, знаете, по какой причине я прибыл в ваше ведомство. Произошло то, что каждый из вас ещё несколько месяцев назад счёл бы байкой перебравшего модификанта. Во Внешнем мире зародилась угроза всему человечеству, не только обитателям джунглей, но и всем нам. Прион, мутировавший белок, поражающий мозг и не поддающийся денатурации. Он распространялся по Внешнему миру, убивая всё живое на своём пути, и подбирался к Ойкумене. Впервые после второй войны мы столкнулись с угрозой исчезновения человечества как вида, и главная опасность заключалась в том, что на этот раз враг был неведом. И невидим. Но он был побеждён. Он был побеждён вашими силами, вашими знаниями и вашим мужеством. Эта война не обошлась без потерь. Двое людей отдали свои жизни, чтобы другие смогли найти лекарство против яда из лесов. Сержант пограничной службы Дирк Хаулз и внештатный сотрудник проекта «Гипнос» Кит Тригг. Запомните эти имена. И почтите их память минутой молчания.

Когда истекли шестьдесят секунд, отдающиеся грохотом в висках, и все присутствующие снова заняли свои места, канцлер продолжил:

— Их жертвы не были напрасны. Прион удалось полностью нейтрализовать, и сейчас Внешний мир постепенно возрождается, как свидетельствуют наблюдатели из «Гипноса». И сегодня я вручаю награды тем, кто, рискуя собой и понимая, на что идёт, остановили продвижение приона в наш мир и тем самым спасли человечество от неминуемой гибели.

Он отошёл от трибуны, и Гельт Орс поднёс канцлеру первую бархатную коробочку. Невидимый голос заговорил:

— За получение действенного антидота к приону и за разработку принципиальной схемы реакции профессор фитопатологии факультета ботаники Виктор Брант награждается орденом Почёта.

— Орден Почёта это высшая награда для гражданских лиц, — шёпотом объясняла Алби Сае, — профессор Брант станет сорок седьмым кавалером.

Немного смущённый и растерянный, Виктор Брант под аплодисменты собравшихся поднялся на сцену, стараясь не таращиться по сторонам слишком уж откровенно. Канцлер открыл коробочку и прицепил к правой стороне серого пиджака что-то небольшое и блестящее. Пожав профессору руку, он сделал жест в направлении трибуны.

— Желаете что-нибудь сказать?

Вконец растерявшийся профессор подошёл к микрофону и слегка закашлялся.

— Господа, — вздохнув, начал он и непроизвольно потрогал круглый орден на красной ленте, — для меня это неожиданность... Я благодарю за оказанную мне честь и... Знаете, главное, чтобы эта штука была побеждена навеки. Канцлер прав, говоря о цене победы. Она слишком высока. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Я надеюсь, никто из вас в будущем не будет получать награды за... за такую войну. Дай бог, мы видели прион в последний раз.

Гейл смотрел на осунувшегося после долгой реабилитации профессора и мысленно подписывался под каждым его словом. Он помнил все их расчёты и итоговую схему, после которой Виктора хватил удар. Да, хорошо бы эта зараза никогда больше не подняла головы в тенистых лесах Внешнего мира... Он так задумался, что чуть было не пропустил свой выход.

— За обнаружение прионной природы агента и за разработку антидота орденом «За образцовое исполнение служебного долга» первой степени награждается лейтенант исследовательского отдела особой бригады Рид Гейл.

— Вообще-то их четыре, — в ухе Саи звучал шёпот её начальницы, — третья степень, вторая, первая и внестепенной. Обычно, чтобы получить первую степень, надо дослужиться до двух предыдущих, но сейчас случай особый.

Гейл принял орден из рук канцлера, так и не веря до конца, что именно его фамилия сейчас прозвучала, и что он удостоен одной из высших наград государства. Гейл, в отличие от профессора, лекций не читал и к большой аудитории не привык, чувствуя себя на редкость неловко. Господи, да он своё звание получил между делом, Гарт просто сообщил ему, чтобы он навестил секретариат и расписался в приказе. Сам Гарт сидел в президиуме, одобрительно кивая сам себе. Он лично подавал канцлеру списки награждённых на утверждение.

— Я лишь могу повторить слова уважаемого профессора, — оратор из лейтенанта Гейла был никудышний, он мялся за трибуной и краснел ушами, отчего его сходство с хорьком стало почти абсолютным, — я надеюсь, что наша работа была не напрасной, и протеаза уничтожила прион целиком и полностью. Теперь нам предстоит разработать схему реакции... работающую в менее... экстремальных условиях... — он совсем стушевался. — И мы... будем стремиться... м-м-м... достичь этого... Большое спасибо... — Он неловко вышел из-за трибуны, полыхая уже всем лицом. Аплодисменты отдавались в ушах Рида Гейла громом канонады.

— За мужество и героизм, проявленные при проведении операции «Эребус», а так же за самоотверженность при исполнении своих служебных обязанностей...

Сая слушала, и глаза у неё постепенно округлялись.

— ... орденом «За образцовое исполнение служебного долга» вне степеней награждается лейтенант оперативного отдела особой бригады Норт Ледс.

— Как же так?! — Сая чуть ли не в голос выкрикнула мучивший её вопрос. — Как же... А... а вы? А господин Трей? Неужели вас не наградят? Это же нечестно! Вы столько сделали для операции, столько карт... а господин Трей руководил «Танатосом»...

— Ну, Трей именно что всего лишь руководил и координировал проект, результат получили Гейл и профессор, — Алби улыбалась, глядя на растерянно-изумлённое лицо Саи. Девушка и впрямь была ошарашена «несправедливостью». — Так что Пирс пока перебьётся, а что до меня, то свою награду из рук канцлера я уже получила два года назад за всё тот же «Гипнос». Да и что мы сделали? Ну карты, да. Но в любом случае рано или поздно мы бы произвели подобный эксперимент, заглянули бы за Грань. А сейчас награды получают те, кто их по-настоящему заслужил.

Норт, всё ещё с перебинтованной рукой, поднялся на кафедру, чему-то усмехнувшись про себя. Его можно было награждать только за форменное головотяпство, приведшее к перелому, и за неверие в возможности командира. Сам Норт Ледс искренне считал, что лично он не сделал для «Эребуса» вообще ничего, только повис мёртвым грузом на шее Сида, что в конечном итоге привело к вынужденной спасательной операции. Да уж... зато орден вне степеней.

— Мы исполняли свой долг, — Норт решил отделаться общими фразами, чтобы не позориться перед всем Отделом и перед канцлером, — мы приносили присягу и клялись защищать Ойкумену и её граждан. Признаюсь, я не сильно верил в успех «Эребуса», мой напарник вполне обоснованно считает меня оголтелым скептиком. Но долг выше наших мыслей и переживаний. Мы выполнили возложенные на нас задачи. Я даже не знаю, что и добавить. Большое спасибо. — Он вышел, задев больной рукой микрофон. Орден почему-то жёг грудь и слепил глаза. До конца своих дней Норт Ледс считал, что уж чего-чего, а внестепенного он никоим образом не заслужил.

Потом пришла очередь Сида, тоже со внестепенным, и ответная речь старого оперативника состояла из двух слов: «Служу Отечеству», а через минуту невидимый голос вновь объявил:

— За успешную разработку и проведение операции «Эребус», а так же за мужество, проявленное при её проведении, орденом «За образцовое исполнение служебного долга» вне степеней награждается командующий «Эребуса», лейтенант оперативного отдела особой бригады Дор Стайн.

Сая украдкой бросила взгляд в зал. Альд Дир сидел в пятом ряду и медленно похлопывал пальцами правой руки по запястью, что должно было символизировать бурные аплодисменты, переходящие в овации.

Дора провожали шепотки в зале. Изувеченный затылок с шестью светлыми выпуклыми шрамами на смуглой коже невольно притягивал взгляды. Лучшей иллюстрации опасности проникновения во Внешний мир трудно было и придумать.

— Поздравляю, — канцлер пристально вгляделся в молодого человека, — свою награду вы заслужили сполна. У Гарта хорошее чутьё. Позже мы с вами ещё побеседуем, а пока скажите что-нибудь вашим сослуживцам.

Дор скосил глаза на внестепенной. Круглая медаль с гербом Ойкумены на ало-золотой ленте, ничего лишнего. Орден вне степеней не нуждался в дополнительных украшательствах.

Он подошёл к трибуне, поймал восторженный взгляд Саи, а потом нашёл в зале своего ментора и врага. «Что ж, Дир, вот и пригодились твои семинары». Он поправил микрофон и начал, внезапно охрипнув:

— Нас учат не бояться смерти и смотреть ей в лицо. Это касается любого оперативника, модификантов же это касается каждую минуту. Мы созданы для вылазок во Внешний мир, и я солгу, если скажу, что там не страшно. Там очень страшно. В любой момент ты можешь умереть, и даже не поймёшь, отчего. Как я. Нас учат разбираться в тамошней флоре и фауне, отличать ядовитые растения от безобидных, мы знаем, где уязвимые места у рыжего волка или крылана. Но тот враг, с которым мы столкнулись на этот раз, был в тысячу раз опаснее любого волка. Он был невидим. И он был не изучен. Да, — он откашлялся, — мы шли вслепую. У нас было всё, чтобы победить прион, весь Отдел работал над противоядием, оружием... транспортировкой. И всё же мы шли вслепую, не зная, сработает ли антидот. Он сработал. Это главная награда. Ойкумена в безопасности. Это всё, чего я мог желать. Благодарю всех, кто так или иначе способствовал этой победе. Спасибо. — Он спустился с трибуны и занял своё место в зале. Слушая аплодисменты, Дор с замиранием сердца ждал последнего объявления. Объявления, о котором сейчас мало кто думал.

Канцлер подошёл к трибуне и принял из рук Гельта Орса последнюю бархатную коробочку. Сая видела, как напряглись Алби и Пирс, сжал пальцами подлокотники её муж, и помрачнели Норт и Сид. «Что же такое, господи? Чего они ждут?»

Невидимый голос возвестил торжественно и скорбно:

— За беспримерное мужество и героизм награждается внештатный сотрудник проекта «Гипнос» Кит Тригг, который добровольно пожертвовал своей жизнью, чтобы остановить распространение патологии. Кит Тригг награждается орденом Героя. Посмертно. Награду за него получает руководитель проекта «Танатос» лейтенант Пирс Трей.

В зале стояла оглушающая тишина. Пирс слышал даже едва различимый скрип своих ботинок. Он вспоминал, как уговаривал Кита стать смертником, и в душе у трижды доктора наук бушевал ураган. Бордовая коробочка жгла ему руки, и никто от него не требовал благодарственной речи. Вместо Пирса, так и замершего с орденом Кита, слово взял капитан.

— Мало кто из нас понимает, с чем именно мы столкнулись полгода назад. Внешний мир всегда был тайной за семью печатями даже для модифицированных оперативников, потому что он постоянно изменяется и порождает новые формы жизни. На этот раз Внешний мир породил новую форму смерти. Форму простую и беспощадную в своей простоте. И простота эта заключалась в неизбирательности, прион с одинаковым равнодушием убивал и штырьков, и варанов, и даже папоротники. Это был вызов, отказавшись принять который, мы бы рано или поздно погибли все до единого. От прионных болезней нет лекарства, учёные ещё до первой войны пытались найти его, и всё безуспешно. Но мы были обязаны начать искать путь к спасению, спасению Ойкумены и Внешнего мира, ибо наши миры связаны, и один не может существовать без другого. И Внешний мир показывает нам, как мало и в то же время как много мы стоим. Внешний мир показывает нам, что даже один человек, слабый и неподготовленный, может сделать больше, чем целая армия. И Внешний мир показывает нам, что только вместе, сплотившись и забыв о разногласиях, мы можем выстоять и победить. Внешний мир даёт нам увидеть самих себя со стороны. И жертва Кита Тригга тому пример. Он был смертником, добровольно пошедшим на гарантированную гибель за Гранью ради нас, ради всей Ойкумены, и он прекрасно знал, что не вернётся. Он пронёс во Внешний мир антидот в клетках своих тканей и подорвал сам себя в центре аномалии, чтобы противоядие распространилось как можно дальше. Увы, это противоядие могло существовать лишь в живом человеческом организме. Но его жертва была не напрасна. Хотя, видит бог, я бы отдал всё за возможность решить проблему иначе. Но прион решил по-другому. Имя Кита Тригга навсегда будет вписано в страницы истории Ойкумены.

Гарт покачал головой сам себе и под гробовое молчание зала вернулся в президиум.

Сая хлопала глазами, не веря в услышанное. Алби покосилась на неё.

— Он тебе не сказал?

— Нет, — прошептала потрясённая девушка, — нет... Наверно, и к лучшему... Это... Неужели Кит действительно взорвал сам себя?!

— Увы, — Алби до сих пор не могла отойти от этой траурной речи, — это правда. Именно поэтому «Эребус» и был уникальной операцией. Представляю, что творилось у Дора в душе, когда он отдавал приказ на взрыв. Никому такого не пожелаешь... — Алби замолчала, а потом погладила Саю по плечу: — Больше об этом не думай. Это всё уже в прошлом. Дор, если захочет, сам расскажет.

— Да, — у Саи щипало в носу, — я не буду его дёргать. Но это... так страшно...

— Сейчас развеешься, — пообещала Алби, — впереди ещё зал приёмов и шампанское. Всё-таки вручение государственных наград, не институтский капустник.

— Здесь есть зал приёмов? — поразилась Сая, и Алби тихонько рассмеялась:

— Конечно есть. Используется вот только редко, всё поводов нет. Но сегодня особый день. Пойдём, всех уже пригласили.

Сая вытягивала шейку, пытаясь высмотреть Дора в толпе, но увидела лишь, как они с капитаном и канцлером куда-то завернули. Алби проследила за её взглядом.

— Им надо поговорить, ещё вернутся. Ты ведь знаешь, что твой муж будущий капитан?

— Да, — кивнула Сая, — хоть и в голове пока не укладывается.

— Так что сейчас они будут обсуждать свои дела, а мы выпьем шампанского. Не думаю, что канцлер задержит Дора и Рифа надолго, у него слишком плотный график. Пойдём, мы ещё не поздравили Сида и остальных.

* * *

Зал приёмов был поменьше конференц-зала, овальной формы с картинами на стенах, сложным светодиодным узором на потолке и небольшими столиками на пять человек. Когда все собравшиеся вошли, он словно съёжился, зарябив чёрно-красными пятнами. Сая немедленно потерялась; Алби тут же утащил Пирс на пару слов, и её помощнице лишь оставалось взять фужер и ждать Дора. Сида и Норта поздравляли сослуживцы-оперативники, вокруг Гейла и профессора образовалась небольшая толпа из исследовательского, так что Сая осталась совсем одна. Она отпила ледяного брюта и уселась за дальний столик. Скоро канцлер отпустит Дора и капитана, а пока можно просто поразглядывать убранство зала приёмов.

— Погоди-ка, — Алби перебила Пирса на полуслове и прикоснулась к плечу проходящего мимо неё Сида. Его взгляд насторожил молодую женщину, а проследив, куда он смотрит, Алби буквально вцепилась ему в рукав.

— Сид.

Он обернулся и едва заметно вздрогнул. Алби смотрела на него требовательно и одновременно умоляюще.

— Сид, я прошу вас, не надо. Не говорите ей ничего, вы только разрушите её жизнь...

— Боюсь, если не сейчас, то уже никогда. Потом она станет женой капитана, и... это уже будет просто пошло.

— О да, а сейчас вы прямо-таки эталон утончённости и изыска. Сид, не порите горячку! Ну зачем вам это... господи... как вы не понимаете... Она же так тепло к вам относится, считает вас другом... вы же куратор её мужа, неужели вы хотите пустить всё к штырькам собачьим? Она никогда не будет вашей, вы же всё прекрасно понимаете. Не надо ей знать о ваших... проблемах. Раз уж вас даже транс не берёт. Вы же для неё почти как отец. Не разрушайте её жизнь и жизнь Дора заодно...

— Не волнуйтесь, Алби, — вздохнул Сид и поправил орден, — я ничего не буду говорить. Я уже давно не питаю иллюзий. Просто хочу увидеть её ещё раз.

— Я вас очень прошу, — повторила Алби, так и не выпустив его рукав, — вы же взрослый человек... я прошу вас...

— Не волнуйтесь, — повторил Сид Кайт, — умение держать себя в руках наша профессиональная обязанность. Сая как-нибудь переживёт без моих проникновенных речей. Вы позволите? — он аккуратно снял пальчики Алби с пиджака и направился в дальний конец зала.

— Господин Кайт! — Сая радостно привстала. Хоть одно знакомое лицо в этом круговороте, Сая уже и не надеялась кого-то увидеть, настолько плотным кольцом были окружены все награждённые, а Дор так и не появлялся, да и капитан, кстати.

— Я так за вас рада! Вас уже давно пора было наградить...

— Ну что вы... — Сид подвинул себе стул, сел рядом и цапнул ближайший бокал. Он чувствовал себя прыщавым юнцом с полыхающими ушами. — На самом деле мы с Нортом были всего лишь страхующими, всё бремя легло на плечи вашего мужа...

— Вы спасли Дору жизнь, — тихо сказала Сая, — вы вытащили его... оттуда. Без вас он бы погиб. Как вы можете говорить, что ничего не сделали?

— Ну, теперь мы с ним квиты, — принуждённо рассмеялся Сид и сделал глоток, чтобы промочить пересохшее горло. Сая удивлённо вытаращилась.

— Он вам не говорил? Про древесную змею?

— Говорил, но...

— Он смог её опередить. Единственный, кто смог. А укус змеи всё равно что бромелия. Гарантированная смерть. Так что за мной по-любому был должок.

— Всё равно, — прошептала Сая, — вы очень, очень много сделали для него. И для меня.

Сид покачал головой.

— Боюсь, для вас, Сая, я не успел сделать ничего.

— Не говорите так! Вы... это же вы меня поддерживали, пока Дора переделывали... и вы... тогда прогнали Дира, и...

— Сая. — Сид таки нашёл в себе силы посмотреть в жемчужно-серые глаза. — Послушайте. Если вам... если у вас возникнет проблема, неважно, какая, знайте, что вы всегда можете обратиться ко мне. По любому поводу. Я всегда буду рад вам помочь. Пожалуйста, запомните это и отнеситесь к моим словам серьёзно. Хорошо?

Сая кивнула, задумчиво уставившись сквозь хрусталь фужера. «Ты не сможешь её потерять, Сид. Нельзя потерять то, что тебе не принадлежит. Хорошо хоть, как-то выкрутиться сумел, не наплёл ей всякой чуши, Алби была права...» Из невесёлых мыслей Сида выдернул голосок Саи:

— ... это не моё дело...

— Что? — Он резко повернулся, поняв, что прослушал половину вопроса.

— Я говорю, это не моё дело, — Сая опустила глаза, — но...

— Не бойтесь, спрашивайте. Я подписок о неразглашении не давал.

— Вы такой честный и храбрый человек... И добрый. Почему тогда... — Сая глубоко вдохнула и спросила: — Почему ваша жена вас бросила, господин Кайт? Неужели согласие на модификацию... неужели этого хватило?.. это просто нечестно...

Сид внезапно рассмеялся, у него даже слёзы выступили на глазах. У девочки обострённое чувство справедливости, жаль, что эта справедливость существует лишь в её голове.

— Ну вы нашли, что вспомнить, это было так давно, что миром ещё правили динозавры.

— Но почему...

— Я женился очень рано, — Сид задумчиво изучал затейливый узор из светодиодов на потолке, — мне только стукнуло девятнадцать. Я был моложе Стайна на четыре года. Ну... поначалу у нас с Линдой всё было хорошо, хотя когда я перешёл в Отдел, мы иногда сутками не виделись. Но ничего, мы любили друг друга и понимали, что надо на что-то жить. Линда работала продавщицей и целиком зависела от дневной выручки. М-да... Мы прожили три года, а потом родился сын, и всё разладилось.

— У вас есть сын?! — поразилась Сая. Сид улыбнулся.

— Да, сейчас ему двадцать два года. До модификации-то я вполне мог заделать ребёнка. А тогда... К отцовству я не был готов, и Линде было трудно с малышом. Да и чем я мог помочь, график у меня был ненормированный, жалованье рядового сами знаете какое, и у нас начались... всякого рода проблемы. Она хотела помощи с ребёнком, а я начал потихоньку исследовать пути отступления. И когда мне предложили модификацию, я согласился. Отчасти из-за денег, вы же понимаете, семья, маленький ребёнок... ему тогда было около полугода. А отчасти из-за того, чтобы избавиться от семьи, по прошествии времени я это понял... А про модификацию вы и сами знаете. Никто не может давить на кандидата, даже родные. Линда была в бешенстве. Не из-за протокола, а из-за того, что я посмел принять решение, не пойдя у неё на поводу... Объяснений она не слушала. Ну... А потом развод, суд... по суду мне нельзя было видеться с сыном, так как я был трансформирован. Увы, это наши законы. Я становился частью системы, и для обывателя превращался чуть ли не во франкенштейна. Суд встал на сторону Линды, это было естественно. Она потом выскочила замуж за своего давнего школьного воздыхателя, он её принял даже с чужим ребёнком, и воспитывал его как своего собственного. Что с ними сейчас, я не знаю. Но парень считает своим отцом нового мужа Линды. Мне там нечего делать.

— Какой ужас, — прошептала потрясённая Сая, — что же это за законы... Ну не перестали же вы человеком-то от этого быть?..

— Да я сам хорош. Предпочёл улизнуть туда, где можно просто и бездумно исполнять приказы вместо того, чтобы помогать семье...

— И вы никогда не видели сына?..

— Нет. Мы развелись, когда ему было девять месяцев, он меня и помнить-то не может. И слава богу. Такого отца, как я, ему нафиг не надо.

— А как его зовут?.. Вашего сына?

— Мэт. — Сид хмыкнул и отпил ещё глоток. — Зовут его Мэт... по крайней мере, так было при рождении.

— Мэт Кайт? — уточнила зачем-то Сая.

— О нет, — Сид снова рассмеялся, — по суду ему была дана фамилия матери. Хард. Его зовут Мэт Хард.

Сая ойкнула, округлив глаза, и испуганно закрыла рот ладошкой. Она так и таращилась на Сида, пока тот не наклонился к ней в неподдельном волнении:

— Сая, что с вами? Вы побледнели. Что случилось?

Девушка только молча кусала пальцы, не в силах вымолвить ни слова. Сид встревоженно встал, пытаясь высмотреть хотя бы один стакан с водой, но вместо этого столкнулся взглядом с Алби. Молодая женщина посмотрела на Саю, и в изумрудных глазах полыхнуло бешенство.

— Подойдите! — Сид оторопел от такого командного голоса. Алби требовательно схватила его за рукав. — Вы что творите, Кайт? Или мы с вами ни о чём не говорили? Что с ней, на ней лица нет, она вся белая. Что вы ей пороли, во имя всего святого, что?! Я же просила вас... не мучить девочку, ну Кайт, ну зачем... — она вздохнула с каким-то горьким отчаянием. Сиднепонимающе вытаращился и пробормотал:

— Но я ничего... ни единым словом... я сам не понимаю...

— Что. Вы. Ей. Несли. За. Чушь.

— Чушь и есть, — Сид пытался вытащить рукав из цепких пальчиков с прозрачным маникюром, — она просто спросила меня про бывшую жену и сына...

— У вас есть сын? — Алби удивлённо разжала пальцы. Сид только усмехнулся про себя.

— Почему-то двух самых прелестных женщин Отдела не на шутку волнует наличие у меня сына. Ну да, он есть, ему двадцать два и я его видел последний раз, когда ему не было и года. С его матерью я давно в разводе, парень меня и в глаза не видел.

— Почему?

— По суду. Я модификант и не имею права воспитывать ребёнка, особенно если жена подаёт на развод. Суд автоматически присуждает ребёнка ей. Вот и всё. Я не понимаю, что именно так взволновало Саю.

— И как его зовут?

— Прямо сериальщина, — Сид залпом допил шампанское, — всех вдруг заинтересовал мой незнакомый даже мне сын. Его зовут Мэт Хард. Так. С вами-то что?

Алби замерла, переваривая услышанное, и теперь хорошо понимала изумление Саи. Она потёрла виски:

— Сид... Вы меня простите за бестактный вопрос...

— Да сегодня просто день бестактных вопросов и откровений. Ну?

— Как вы выглядели... до трансформации?

— Я был рыжим и веснушчатым, — сообщил Сид Кайт, — в детстве, когда моя матушка была в хорошем расположении духа, говорила мне, что меня поцеловали солнечные эльфы, а когда в плохом, — что мухи обосрали. Простите. Тут всё зависит от настроения и угла зрения.

Алби глубоко вдохнула и мысленно досчитала до десяти.

— Мэт Хард наш новый подопытный в проекте «Гипнос». Рыжий веснушчатый парень двадцати двух лет, вундеркинд, в свои годы доктор наук в области философии математики. Институт прочит ему кафедру.

— О как... — Сид, казалось, не был удивлён, лишь обескуражен. — Ну и дела. Теперь понятно, почему Сая так вытаращилась...

— И он что, даже не знает о вас? — Алби совсем потерялась, не понимая, что и говорить.

— Алби. Ну вы же жена капитана, модификанта протокола «М+». Вам ли не знать. По закону мы не имеем права воспитывать или усыновлять детей. Мы элита только в Отделе, для всей остальной Ойкумены мы переделанные выродки с нежизнеспособной спермой и постоянным риском притащить что-то из Внешнего мира. Поймите, Алби, по действующему законодательству и по решению суда для Мэта Харда я уже двадцать два года как мёртв.

— Хотя бы зайдите к нам и познакомьтесь... Хоть посмотрите на него...

— А зачем? Я увижу незнакомого парня, вы можете показать мне кого угодно. Если уж начистоту, я бы предпочёл, чтобы моим сыном был Дор, я его знаю и, можно сказать, чувствую. А этот Мэт... вы говорите, он на хорошем счету в Институте?

— Да, он гений в своей области...

— Ну вот видите, как... М-да, кто бы мог подумать. И что, вы хотите, чтобы юноша, посвятивший себя фундаментальным наукам, «голубая кровь», так сказать, вдруг, в один прекрасный момент узнал, что его родной папаша — «красногалстучник»? Да ещё и модификант? Алби, вы так страстно умоляли меня не пороть горячку Сае, а теперь сами вот... Мне-то что, но зачем ломать парню жизнь? Институтские мальчики, они такие. Ранимые. Не стоит, Алби, ей-богу, не стоит. А кстати, что его привело к вам в проект?

— Болезненное честолюбие. Желание доказать, что его мозг по-настоящему уникален...

— Тогда мне совсем не о чем говорить с этим юношей. Мы из двух разных миров. Нет, Алби, не надо. Я этого не хочу. И прошу вас, вдолбите Сае накрепко, чтобы она ничего Мэту не говорила и не пыталась восстановить справедливость, как она её понимает. Обещаете?

Алби молча кивнула и бросила взгляд в дальний конец зала. Сая уже отошла от шока и теперь беседовала с Нортом, взволнованно косясь на его руку.

— А я, с вашего позволения, пойду ослеплять собой. — Сид поправил орден на ало-золотой ленте. — Я, видите ли, награждён внестепенным и должен ловить восхищённые взгляды. И в горле пересохло.

Он прикоснулся губами к кончикам пальцев Алби и, лавируя между сослуживцами, скрылся в толпе. Молодая женщина молча смотрела ему вслед, понимая, как мало она в действительности знает о положении модификантов вне стен Отдела.

* * *

Рифус Гарт, Дор и канцлер сидели в кабинете капитана и уже полчаса тщательнейшим образом выверяли передачу дел новому командиру. У Дора голова натурально шла кругом, он и подумать не мог, сколько всего происходит в Отделе одновременно. Перед ним уже стояли три пустых стакана из-под воды.

— Вот, — Гарт сунул ему под нос очередной список, — ознакомьтесь. Я назначил вам троих заместителей, хотя бы на первое время, чтобы вы не лезли на баррикады в одиночку. Вас устраивают кандидатуры?

Дор пробежался взглядом по строчкам и быстро кивнул:

— Так точно.

— Хорошо, — в глазах капитана на один краткий миг мелькнуло удивление, — далее...

— Лейтенант, — вмешался канцлер, доселе пристально и молча изучавший будущего капитана, — позвольте узнать, на чём вы сконцентрируете своё внимание в первую очередь?

— Отвечайте, Стайн, — Гарт смотрел с интересом и некоторым напряжением.

Дор задумался на мгновение, вспоминая последний разговор с Алби. Тогда многое стало ясным.

— Проект «Гипнос», господин канцлер. Программируемые вещие сны.

— Вот как. — Лысый толстячок откинулся в капитанском кресле и задумчиво повертел подставку для планшетов. От него не укрылось, что Гарт едва заметно перевёл дух. — И почему, позвольте поинтересоваться? Почему сны?

Дор сглотнул и, мысленно отхлестав себя по щекам, начал:

— Задача и смысл любой специальной службы, это обеспечение безопасности граждан и предупреждение попыток свержения государственного строя. Программируемые сны могут помочь предотвратить разного рода... возмущения... ещё до их осуществления... и привлечения зачинщиков к ответственности в соответствии с действующим законодательством...

— Довольно, — канцлер улыбался. Гарт был прав, это не ручной пёс, это волк, и волк оголодавший. Такой зачистит Ойкумену от оппозиции в первые же месяцы. Для будущего премьера было трудно пожелать более удачного кандидата в руководители «Красного отдела». — Вы мыслите в верном направлении. Вся эта шушера... ваганты, сталкеры... все эти сумасшедшие учёные без тормозов... это надо пресечь на корню. Рад, что вы это понимаете. Ваши действия будут на контроле у будущего канцлера, и очень хорошо, что вы уже давно знакомы. Я думаю, капитан Рифус Гарт снова доказал, что он умеет принимать верные решения и назначать правильных людей. У вас месяц, лейтенант Стайн, для полного ознакомления с делами, после чего вам присвоят капитанское звание и вы займёте должность командира особой бригады. Хорошо, что здесь есть жалюзи, я терпеть не могу это чёртово солнце. Что ж, вас ждут внизу, сегодня вы герой дня. Идите, принимайте поздравления. А нам с капитаном ещё есть, что обсудить.

Дор открыл дверь в зал приёмов, и ему в лицо хлынул свет. Гул речей, звон бокалов и шелест скатертей на столиках — в первую минуту он опешил от этого мельтешения, а потом цапнул первый попавшийся фужер и пошёл искать Саю.

Эпилог

Просторный кабинет, обшитый панелями красного дерева, непривычно белел светлыми пятнами снятых со стен картин. Панели в скором будущем ожидала та же судьба, их место должны были занять матовые белые обои без изысков и встроенные светильники. Сталь и стекло против довоенного шика, и демонтированные жалюзи. Новый канцлер любил солнце. Всё остальное в кабинете его бесило, включая громадный стол из древесного массива и куча бесполезных финтифлюшек на нём, столь милых сердцу теперь уже премьер-министра. Из всех подставочек, стаканчиков, каменных шариков и прочей лабуды Гарт оставил себе только тяжёлое мраморное пресс-папье, немого свидетеля его единственного провала. Всё остальное следовало сгрести в кучу и выкинуть на свалку истории. Для министерства специальных служб начиналась новая эра.

Он покатал пресс-папье по столу, потрогал тоже бесивший его светло-серый галстук с эмблемой министерства и ткнул в кнопку интеркома:

— Подготовьте последнюю статистику для доклада кабинету министров с учётом последних данных от «Гипноса». И... — Гарт подождал, пока референт пискнет в ответ, — запомните уже раз и навсегда: я не пью чай. Не умеете варить кофе, наймите специального человека, министерство не обеднеет. Я жду статистику. — Он откинулся в громадном кожаном кресле, отметив про себя, что его тоже пора сменить. То же, кстати говоря, относилось и к референту.

* * *

Совсем в другом кабинете, прямо под тонким, вгрызающимся в небо шпилем, в кабинете, избежавшем участи мясорубки изменчивых вкусов нового владельца, пропищал звонок, и на экране высветилось лицо записавшегося на приём.

Дор непроизвольно поёжился. Он ждал этого визита с самого первого дня своего назначения, но прошла целая неделя, прежде чем он услышал этот звонок.

Дир вошёл, кивнул в знак приветствия и протянул капитану планшет. Дор пробежался глазами, причём Альду Диру показалось, что командир держит планшет вверх ногами. Дор и впрямь его перевернул, так как знал наизусть, что там написано. Дир держался уверенно и как-то... расслабленно. Дор мысленно хмыкнул. Вот, значит, как.

— Вы бы завязывали с «рассветом», Дир, — посоветовал он внезапно. Начальник агентурного отдела от неожиданности сделал шаг назад. Внутри у него начало мерзко жечь. Как этот щенок догадался? Дир, естественно, закинулся «рассветом» перед столь ответственным визитом, но съел полпачки алкогольного нейтрализатора, чтобы не возбуждать подозрений, да и невозмутимый вид всегда был его коньком. Что пошло не так? Наказанием за употребление наркотика из Внешнего мира являлось пожизненное.

— Я видел последние минуты Кита Тригга, — сообщил Дор, — я сам ввёл ему «рубиновый рассвет» перед смертью, чтобы он не почувствовал боли и страха. Я видел эти глаза, их ни с чем не спутаешь. Дир, зачем вы роете себе могилу? Я советую вам сдать ваши запасы в стат-боксы, оформив как конфискат, иначе я вынужден буду санкционировать обыски в вашем кабинете и в вашей квартире, и, я уверен, наши спецы найдут много интересного. После чего вас ждёт показательный процесс. Оно вам надо?

Дир сглотнул. Положение осложнялось, хотя...

— Я сдам «рассвет». Прошу вас, подпишите рапорт.

Дор снова изучил убористые строчки и снова воззрился на Альда Дира.

— Если мне не изменяет память, проект «Гипнос» работает в тесной связке с агентурой.

— Так точно, — кивнул Альд, — но с этим вполне справится и Корс.

— Ну да, ну да, — рассеянно кивнул капитан, — но, насколько я помню, канцлер лично назначил вас, Дир, моим заместителем по оперативно-агентурной работе, равно как Пирса Трея по научно-исследовательской и Гельта Орса по административно-финансовой части. Я всё верно говорю?

Дир кивнул, плохо понимая, куда клонит этот лысый мутант.

Дор, наконец, прочитал рапорт с прошением об отставке со всем вниманием, а потом прикоснулся пальцем к иконке «удалить». Через мгновение экран был девственно-чист.

— Возвращайтесь к своим прямым обязанностям, господин Дир. — И отвернулся к окну.

Из панорамных окон кабинета под шпилем открывался захватывающий вид на конгломерат, а, если присмотреться, можно было увидеть едва различимую серую полоску — Грань, отделяющую Ойкумену от Внешнего мира.

************************ *********************************************

Примечания:

Прионы — особый класс инфекционных агентов, представленный белками с аномальной структурой и не содержащих нуклеиновых кислот. Прионная форма белка чрезвычайно стабильна и накапливается в поражённой ткани, вызывая её повреждение и, в конечном счёте, отмирание. Прион совершенно невосприимчив к формалину, пепсину и трипсину, не реагирует на ферменты, разрушающие ДНК и РНК, устойчив к кипячению, ультрафиолетовому излучению и проникающей радиации.

Симптомы больных зверей взяты из описания «скрейпи», так же известной как «почесуха овец», — первого описанного в литературе прионного заболевания

В 2011 году группе учёных удалось выяснить, что сериновые протеазы некоторых видов лишайника угнетают прионы. (источники — Вестник РАН и ряд специализированных статей)

Описание квантовых вихрей внутри сверхтекучих жидкостей взяты из интервью профессора, декана Сколковского института науки и технологий и одновременно профессора, заведующей кафедрой квантовых жидкостей факультета прикладной математики и теоретической физики Кембриджского университета Натальи Берловой.

Прионные заболевания, такие как болезнь Крейтцфельдта—Якоба, куру, фатальная семейная бессонница, неизлечимы до сих пор.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Эпилог