Королева плоти (СИ) [IRKQ] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Шум офиса остался позади, и Моника с облегчением захлопнула за собой дверь в курилку. Она выудила из пачки последнюю сигарету, но не удержала ее в руках — пальцы все еще дрожали после разговора с шефом.

— Дерьмо, — прошипела Моника и остервенело растоптала сигарету каблуком. — Какое же это дерьмо!

— Что за выражения, леди, — дверь приоткрылась, и в курилку протиснулся Джон, едва не расплескав при этом кофе. — Держи. Я подумал, что тебе не помешает немного взбодриться.

Он передал ей стаканчик и протянул сигарету, и Моника приняла их с благодарностью. Несколько затяжек успокоили ее пыл — что ж, с такой работой не стоило и надеяться бросить курить, как она втайне рассчитывала поначалу.

— Что сказал шеф? — Джон с беспокойством посмотрел на нее сквозь стекла очков. — Ты вылетела из кабинета быстрее чертовой молнии.

— Мою последнюю тему отдали Барри Уолшу, — Моника почувствовала, что щеки начинают гореть от распиравшего ее негодования. Она шумно вдохнула и выдохнула, пытаясь унять ком, так некстати подкативший к горлу. — Я неделю копалась в архивах, провела всю предварительную работу, практически ночевала в полицейском участке, и что я получила? «Спасибо, дорогая, это станет отличным материалом, когда Барри над ним поработает», — передразнила она главного редактора. — Это была МОЯ гребаная первая полоса!

Джон многозначительно хмыкнул.

— Н-да, вполне в духе Клеменса. Он со всеми новичками так поступает. Дело не в тебе, — он потрепал приунывшую Монику по плечу. — Выше нос, милая. У тебя еще будут отличные репортажи и первые полосы — не сосчитать.

Девушка слегка улыбнулась. Ей действительно полегчало — Джон, один из старожилов газеты, лысеющий ангел-хранитель стажеров, умел найти нужные слова и знал, как поднять настроение и снизить градус напряжения в коллективе. Она достала из кармана пудреницу и поправила светлые пряди, выбившиеся из строгой прически. К черту все. Пусть шеф видит, что она профессионал и не собирается расклеиваться из-за одной неудачи.

— Так куда старик Клем отправил тебя сейчас?

Моника не успела ответить — в курилку вбежал тощий темноволосый парень, радостно размахивая кучей листов, которые он сунул ей под нос.

— Целая колонка про таинственное убийство сотрудника музея! Выкуси, Моника, — злорадно пропел он и, нагло выхватив сигарету из пачки Джона, щелкнул зажигалкой.

— Сильно не радуйся, Стив, наверняка это обычное ограбление, — фыркнула девушка, бегло просмотрев материалы. — А ты, наверное, размечтался о новом «Коде да Винчи»?

Темные глаза Стива азартно сверкнули.

— Хрен там! Обычное ограбление? — он протянул ей одну из фотографий и от волнения чуть не прожег ее, неловко повернув сигарету. — А это видишь?

Девушка пригляделась, но увидела лишь нечеткую татуировку на теле жертвы — нечто вроде маски, но вряд ли кто-то точно мог бы сказать, что или кого она должна изображать. Отчетливо проступали только зубы, крупные, острые… опасные.

— Наверняка это знак какой-нибудь банды… Или наркокартеля! — вдохновенно произнес Стив. — Я уже вижу заголовок — «Доктор наук сбегает от мести наркобарона»! Это несколько недель будет на первых полосах!

Мрачный взгляд Моники говорил сам за себя, и Стив благоразумно решил ретироваться, пустив, впрочем, напоследок, шпильку.

— Кстати, удачно тебе потусоваться с городскими клоунами.

Джон, глядя на то, как вспыхнуло лицо журналистки, протянул ей еще одну сигарету. Стив и Моника попали в газету примерно в одно и то же время и уже несколько месяцев вели между собой открытое соперничество за место на первой полосе.

— Значит, Клеменс со всеми новичками так себя ведет? — горько усмехнулась девушка. — Стив получает убийство, а мне придется заниматься историями о детских психозах и монстрах в шкафу, — увидев удивление Джона, она пояснила. — Шеф отправил меня к охотникам за привидениями… Этот гребаный день просто не может быть хуже!

Коллега ободряюще потрепал ее по плечу.

— Эй, я слышал, они славные ребята. Студенты, младше тебя всего на пару лет. Вы должны легко найти общий язык.

— Ты что, знаком с ними? — Моника с интересом посмотрела на Джона, но тот только смущено потупился.

— Моя соседка как-то раз их вызывала, столкнулся в лифте. Очень… колоритная компания, — Джон улыбнулся.

— Значит, ты веришь в привидения, — девушка заинтересовано улыбнулась. Многие из ее коллег были очень эксцентричными типами, но чтобы Джон Рут, рассудительный Джон, глыба спокойствия в идеально отглаженной рубашке, «папа Джонни», как прозвали его стажеры, верил в существование призраков?

— Я вырос в этом городе, милая, — усмехнулся Джон. — И верю только в одно — здесь может случиться все что угодно.

========== Глава 1. Знакомство с охотниками ==========

Эдуардо с наслаждением растянулся на диване и прикрыл глаза. Наконец он мог расслабиться после беспокойной ночи — на долю охотников пришлись пара ложных вызовов и низкоуровневый, но очень мерзкий и быстрый призрак, с которым пришлось изрядно повозиться. Зато утро выдалось удивительно тихим — Роланд и Кайли обсуждали какие-то технические вопросы с Игоном в хранилище, Лизун инспектировал пожарную часть в поисках съестного, а Гарретт решил немного поупражняться, и это пришлось кстати. Мерный стук мяча убаюкивал Эдуардо, и он уже погрузился в желанную дрему, где — он знал — его ждал потайной, болезненно-сладкий сон об одной…

— Подъем!

Резкий окрик Жанин ворвался в едва начавшийся сон.

— Mierda*! — Эдуардо подскочил так резво, что чуть не свалился на пол, и недовольно уставился на секретаршу, грозно нависшую над диваном. — Что еще?!

— Уборка, — Жанин бесцеремонно сунула ему в руки пылесос. — Я всех предупредила еще вчера. Не делай вид, что не слышал.

Эдуардо страдальчески вздохнул, прикидывая, можно ли разжалобить ее рассказом о сложном дежурстве, недосыпе и — ложь во спасение — сильной простуде, но тут в гостиную въехал Гарретт, нагруженный сверх меры тряпками и чистящими средствами.

— Благая весть докатилась и до тебя, Эдди? — мрачно пошутил он. — Будем пускать пыль в глаза репортерше?

— Смейся сколько угодно, но реклама нам необходима, — вздохнула Жанин. — А за эту статью мы не отдадим ни пени.

— Значит, нас бесплатно выставят психами, — проворчал Эдуардо. — Плавали, знаем.

— Только не тебя, ты же ученый, — поддел его Гарретт. — Эй! — он почти увернулся от брошенной подушки, но Эдуардо спросонья оказался на удивление метким.

Жанин закатила глаза.

— Мы прибираемся, а не усугубляем хаос, мальчики, и у нас осталось только четыре часа. Весь второй этаж ваш. Не унывайте, я пришлю подкрепление, — она строго посмотрела на них поверх очков и решительно направилась вниз по лестнице.

Гарретт и Эдуардо обреченно вздохнули и принялись за дело.

***

— Ты мог бы не халтурить хотя бы иногда?

— Что тебя опять не устраивает?

— Ты все это время заметал мусор под ковер!

— Думаешь, репортерша будет туда заглядывать?

— В этом и проблема — ты никогда не делаешь свою работу нормально!

Роланд вздохнул и попытался абстрагироваться от потока ругани, доносившегося со второго этажа. Все начиналось так мирно — пока Кайли не закончила приборку в хранилище и не поднялась наверх, чтобы помочь парням. Разумеется, не прошло и трех минут, как они с Эдуардо сцепились из-за какой-то мелочи, после чего Гарретт в спешке — и добровольно! — ретировался прибираться на кухне. Теперь уже час из гостиной доносились крики вперемешку с ворчанием. Но раз Жанин, которая держала под контролем процесс от подвала до крыши, не спешила разнимать эту взрывоопасную парочку, значит, уборка второго этажа все же шла своим ходом.

Роланд всегда содержал мастерскую в образцовом порядке, поэтому все дела у него заняли только полчаса — смахнуть кое-где пыль, вернуть на место пару инструментов. Остальное время до «часа икс» ушло на то, чтобы довести Экто-1 до блеска — он просто не мог позволить своей любимице предстать перед прессой в неподобающем виде.

— Уже половина двенадцатого! — Жанин появилась словно из-под земли, когда Роланд уже в третий раз приступил к полировке капота. — Ты молодец, все выглядит прекрасно, у нас всего тридцать минут, сходи и переоденься, — скороговоркой произнесла она и понеслась по лестнице, с удивительным проворством перепрыгивая через ступеньки. На самом верху обернулась и, окинув первый этаж удовлетворенным взглядом, бросила последнее ценное указание. — И не забудь умыться.

Роланд кивнул, и Жанин переступила порог гостиной. Через секунду голоса Кайли и Эдуардо стали намного тише, еще через секунду — умолкли окончательно. Роланд усмехнулся, представив их виноватые лица. Сам он, разумеется, собирался привести себя в порядок, но перед этим решил еще разок пройтись воском по капоту.

— Простите? — незнакомый женский голос заставил его вздрогнуть, и Роланд обернулся.

Девушку, которая стояла перед ним, с любопытством оглядываясь вокруг, нельзя было назвать красавицей, но Джексон нашел ее очень симпатичной — высокая, собранная, спокойная. Ее светлые волосы были уложены в аккуратную прическу, а в строгом лице с правильными чертами мелькало что-то озорное. Веснушки, образовавшие созвездия на щеках, немного смягчали деловитость образа, подчеркнутого официальным брючным костюмом. Глаза ее только усугубляли двойственность впечатлений — серые, большие и необычайно живые, они, тем не менее, отличались цепким и проницательным взглядом.

— Я Моника Блейк из «Манхэттен ревью», — девушка улыбнулась и протянула руку. — Мы договаривались о встрече с мисс Мелнитц.

— Роланд Джексон. Приятно познакомиться.

Моника взглянула на часы.

— Кажется, я пришла раньше. Я могу пока немного прогуляться и вернуться к полудню…

— Ну что вы, — Роланд представил переполох, который поднимется, если Жанин узнает о том, что журналистка проторчала полчаса на улице, и последствия ему не понравились. Но он быстро нашел выход из ситуации. — Я могу пока рассказать вам об Экто-1. У этого автомобиля удивительная история.

— Минуту, — Моника достала из сумочки диктофон. — Я только поставлю на запись.

Про свою любимую машину Роланд мог говорить часами, а в лице журналистки он наконец-то получил благодарного слушателя. Она с живым интересом воспринимала все, что он рассказывал, делала пометки в блокноте и задавала толковые вопросы, из которых можно было понять, что к заданию она отнеслась со всей ответственностью. Роланд давно не чувствовал такого прилива красноречия — казалось, сегодня сам Мартин Лютер Кинг мог бы позавидовать его ораторскому мастерству.

Поэтому он был очень разочарован, когда Гарретт, видимо, услышав голоса, прервал его в своей фирменной шутливой манере.

— Ролли, зачем ты так мучаешь нашу гостью? — он сделал впечатляюще крутой разворот возле Моники и ослепительно улыбнулся. — Гарретт Миллер. Если вам нужна помощь — моргните дважды, и я вытащу вас отсюда.

Журналистка представилась в ответ; Роланд все же надеялся продолжить, но возглас Жанин, которая спустилась вниз и заметила Монику, положил конец его истории.

— Здравствуйте! — секретарша улыбнулась, стараясь скрыть нервозность. — Меня зовут Жанин Мелнитц. Мы с вами договаривались об… э… интервью.

— Очень приятно, — Моника немного замялась. — Это будет не совсем интервью, скорее подробный репортаж. Или серия репортажей, если все пройдет удачно. Я рассчитываю провести у вас пару дней, узнать подробнее о вашей работе… И, если возможно, увидеть вас в действии.

— О, мисс, если какой-нибудь призрак высунется, мы с радостью надерем ему задницу! — весело сказал Гарретт. — Прихватите фотоаппарат, чтобы запечатлеть это для истории!

Жанин неодобрительно взглянула на него и обратилась к Монике.

— Думаю, сначала надо устроить вам экскурсию и познакомить со всеми. В первую очередь вы должны увидеть доктора Спенглера — именно его гений сделал возможной всю нашу работу, — она увлекла за собой журналистку вглубь башни, но та успела обернуться к Роланду.

— Спасибо за интересный рассказ, мистер Джексон.

Гарретт добродушно ткнул Роланда локтем.

— О, дружище, а ведь блондиночка на тебя запала!

— Хватит шуток, — раздраженно ответил тот.

— Какие шутки?! Если она нашла интересным твой экскурс в историю этой колымаги, то это любовь, брат!

Резкий звон прервал юмористический монолог Гарретта, и парни поняли, что экскурсия Жанин закончилась, не успев толком начаться. Охотники были нужны в городе.

***

Кайли относилась к журналистам прохладно — впрочем, как и вся команда, за исключением оптимиста Гарретта. Хотя пресса и не поливала их грязью, но порой — за неимением сенсаций или таких сочных жертв как проштрафившиеся политики — репортеры не ленились пройтись по «Охотникам за привидениями» парочкой едких статей, кишащих не слишком тонкими намеками на психические отклонения, асоциальное поведение и мошенничество. Больше всего ее бесило, что ни один из этих бульварных писак не удосужился хоть раз немного узнать о предмете материала и разобраться — совсем чуть-чуть — в их деятельности.

Однако Моника, хоть и не завоевала безоговорочную симпатию, казалась достаточно толковой и профессиональной. По пути к месту вызова она живо интересовалась оборудованием, техникой и классами призраков, а упомянув «Справочник духов» Спенглера, моментально смогла разговорить Кайли. Впрочем, выбор респондентов был небольшой — Роланд сосредоточился на вождении, а Эдуардо всю дорогу продремал на переднем сиденье. От недосыпа или по другой причине он не проявил к Монике ни малейшего интереса, ограничившись вежливым приветствием, и Кайли отметила, что этот факт ее радует — хотя сегодня она должна бы желать, чтобы этот наглый латинос распустил хвост и пытался произвести впечатление на журналистку.

После «великого подковерного скандала класса 5» — ох уж эти шуточки Гарретта! — они успели помириться, потом поспорить из-за того, кто потащит швабры и тряпки в кладовку, еще раз помириться под строгим взором Жанин, а во время сборов на вызов — обменяться колкостями и заключить пари. Кайли поставила на то, что Эдуардо за весь день не сможет сдержаться и не брякнуть любимое «Я же ученый!» в присутствии Моники. По традиции ставкой стало бодрствование на ночном дежурстве — победитель мог спокойно отсыпаться на диване, пока проигравший честно несет вахту. Кайли понимала, что даже в случае проигрыша Эдуардо точно уснет, но это не очень волновало ее — ведь дело было в принципе.

***

На место они добрались на удивление быстро. К Экто-1 подскочил взъерошенный и бледный мужчина в сбитом на бок фартуке, даже не дождавшись, пока смолкнет сирена.

— Там! — выпалил он, отчаянно махнув рукой в сторону маленькой кофейни. — Пожалуйста… Бен остался!.. Он еще… Еще…

— Успокойтесь, мистер, мы во всем разберемся, — уверенно сказал Гарретт, проверяя ремни протонного блока.

— Странно. Счетчик молчит, — озадаченно произнесла Кайли. — Утром был исправен.

— На моем тоже ничего, — подал голос Эдуардо и обратился к мужчине. — Эй, вы уверены, что это призрак?

Ответом ему стал только сдавленный стон.

— Мисс Блейк, вам лучше подождать здесь, — Роланд обернулся к журналистке. — Во всяком случае, пока мы не проверим…

— Нет, — спокойно ответила Моника. — Я ведь тоже на задании.

— Тогда, во всяком случае, держитесь поближе к нам, — Роланд обернулся к остальным. — Заходим?

***

Кофейня оказалась совсем крошечной — уютное маленькое заведение для воркующих парочек и задумчивых одиночек, с приветливым колокольчиком, встречающим посетителей. Внутри пахло свежей выпечкой, из приемника доносился голос Синатры. Один из столиков был перевернут, чашки разбились, и по полу расползлись бурые пятна, словно приглашая охотников пройти тест Роршаха. На соседнем столе лежал надкушенный шоколадный маффин, и Эдуардо сразу вспомнил, что так и не позавтракал. Он собрался поделиться мыслью о перекусе с Гарреттом — тот поддержал бы его на все сто, — но тут расслышал странный звук, пробивающийся сквозь музыку.

Хрусть-шмяк-чавк.

Звуки доносились из-под прилавка, негромкие, но очень

Хрусть!

торопливые, как будто нетерпеливый ребенок пытается разгрызть леденец.

Охотники осторожно обошли упавший столик, стараясь не производить лишнего шума, и подошли к прилавку, из-под которого торчали ноги, обутые в старые «конверсы». Подошва правого была выпачкана чем-то алым. Роланд приложил палец к губам, призывая остальных быть как можно тише. Они переглянулись — серьезные, напряженные, совсем не похожие на беззаботных юнцов, отпускающих веселые шуточки, — и разом посмотрели за прилавок.

За год работы Эдуардо видел многое — обезвоженных людей, парней, из которых вытащили кости, монстров на любой извращенный вкус. Втайне он надеялся, что они столкнулись с очередным приступом демонического аппетита и сейчас им предстанет обезумевший пожиратель черничных кексов, а пятно на кедах обернется малиновым джемом; но в глубине души понимал, что так просто дело не обойдется.

Потому что пахло не кексами.

Потому что кексы не хрустят.

Потому что за мгновение до того, как он посмотрел на пол, его рассудок, приняв все необходимые сигналы от окружающего мира, кричал — нет, вопил, и вопил во все горло — не делать этого.

Но он посмотрел.

***

Тварь, стоящая на четвереньках возле тела несчастного баристы, с аппетитом лакомилась ребрами, которые она с хрустом извлекала по одному из разорванной грудной клетки. С видимым удовольствием она обдирала с них свежие куски мяса мелкими острыми зубами, а потом разгрызала кость, чтобы добраться до костного мозга. Правое бедро бедняге Бену обглодали полностью, а место, где должна была находится мошонка, было откушено целиком как кусочек сырного крекера. Совершенно нетронутой, словно в насмешку, осталась правая половина лица, и с одной стороны губы разошлись в немом крике. Левая щека была оторвана полностью, обнажив зубы, по которым растекался глаз — видимо, тварь неаккуратно подцепила его когтем. Вокруг тела стоял парной запах свежего мяса, перекрывавший все остальные ароматы; а тварь увлеченно чавкала и причмокивала, не замечая замерших охотников.

Она была размером с крупную собаку, только ноги были неестественно вывернуты в суставах. Кожу без шерсти покрывали странные темно-розовые струпья, как после ожогов или от крупных язв. Длинные пальцы на передних лапах слишком напоминали бы человеческие, если бы не заканчивались желтыми изогнутыми когтями. Пасть, без сомнения, главенствовала на круглой морде и простиралась от уха до уха. Губы отсутствовали, обнажая ряд острого частокола зубов. Глаза были скрыты под тяжелыми веками — при еде тварь щурилась от удовольствия, и Эдуардо мог видеть только отблески холодного света на обглоданном ребре баристы.

Кто-то ухватил его за локоть: обернувшись, он увидел перекошенное от ужаса лицо Кайли и крепко, почти до боли, сжал ее руку в толстой перчатке. Краем глаза он заметил, как Роланд перекрестился, а Гарретт поднес руку к горлу, стараясь сдержать рвущийся наружу желудок. Теперь отсутствие завтрака не казалось проблемой.

Щелчок зажигалки, раздавшийся позади них, как будто снял чары, и охотники — суровые и повзрослевшие — разом схватились за ружья.

Но тварь тоже услышала — или почуяла — присутствие посторонних. Она оторвалась от своего обеда, подняла на охотников голодный — жадный — взгляд и со скоростью молнии бросилась вперед.

Если бы Гарретт среагировал хоть на полпроцента медленнее, то десертом демонической трапезы стала бы уже его щека. Но он успел пригнуться и резко подался вперед; коляска врезалась в прилавок, и кассовый аппарат шмякнулся вниз, раздавив мертвецу оставшуюся половину лица. Кайли и Эдуардо, синхронно повернувшись, открыли огонь по мечущейся твари, стараясь не подпускать ее к двери на улицу. Роланд потянул вниз Монику, в зубах которой дымилась сигарета — руки она освободила, чтобы делать пометки в своем блокноте.

— Спрячьтесь за прилавком, — бросил он. Долго уговаривать ее не пришлось.

Гарретт тоже открыл стрельбу, но его обзор был ограничен — колесо зацепилось за ножку стула, и быстро развернуться он не мог. Все же ему удалось задеть тварь, и по кофейне разнесся пронзительный вопль, в котором смешались человеческий крик боли и дикий рык рассвирепевшего зверя. Тварь бросилась к двери, но Кайли метким выстрелом преградила ей путь и отвлекла внимание на себя. Она собиралась отступить и занять выгодную позицию за перевернутым столиком, но поскользнулась на пролитом кофе и неловко шлепнулась на пол; тварь без раздумий прыгнула на нее. Выстрел Роланда не попал в цель; Эдуардо, беспрестанно бормочущий под нос «Блядь, блядь, вот же блядь!» на обоих языках, бросился наперерез плотоядному монстру.

Он успел закрыть Кайли и в то же мгновение почувствовал, как острые маленькие зубы впились в ладонь. Его бормотание тут же переросло в крик. Если бы не перчатка, тварь наверняка отхватила бы ему пару пальцев.

— Статуя Свободы, Эдди! — хрипло выкрикнул Гарретт. Ему все же удалось развернуть кресло в этом тесном пространстве и занять удобную позицию. — Покажи мне ебучий факел!

На раздумья времени не было. Собравшись с силами, Эдуардо вскинул руку так высоко, как смог, и зажмурился. «Я ведь все равно останусь без руки, — подумалось ему вдруг. — Если не зубастик, так рыжий псих мне ее оттяпает».

Луч Гарретта угодил твари прямо под зад, и та, разжав хватку, рухнула на пол. Она собралась было метнуться к прилавку, но Роланд на этот раз смог захватить ее своим лучом. Кайли без колебаний бросила ловушку, и через несколько секунд все было кончено.

В наступившей тишине было слышно только тяжелое дыхание охотников и саксофон Луи Армстронга, лившийся из чудом уцелевшего радио. Эдуардо заворожено смотрел на перчатку, стремительно темневшую от крови. Кайли, сбросив оцепенение, подошла к нему.

— Я помогу, — мягко сказала она.

Роланд огляделся.

— Мисс Блейк? — обеспокоенно произнес он. — Мисс Блейк, вы…

— Я в порядке, — Моника поднялась, опершись на прилавок. Ее светлый костюм был испачкан в крови, глаза лихорадочно блестели, освещая бледное лицо. Она щелкнула зажигалкой, прикуривая очередную сигарету, сняла с шеи диктофон и выключила запись. Посмотрела вниз, на растерзанное тело баристы. Первый шок уже прошел, и испуга она не чувствовала — только возбуждение, предвкушение предстоящей статьи. Мысленно Моника уже перебирала варианты для заголовков.

Роланд, приняв ее оцепенение за последствия шока, осторожно коснулся ее плеча.

— Мисс Блейк, вы точно…

Моника посмотрела ему в глаза и — невероятно! — расхохоталась.

— На хер «мисс Блейк». Можете звать меня Моникой. Думаю, официальную часть нашего знакомства мы завершили несколько минут назад.

* Mierda (исп.) — дерьмо

========== Глава 2. Иллюзии ==========

— По минимальной оценке у этого существа около пятидесяти зубов, — пробормотал Игон, внимательно изучая рану Эдуардо. — Очень, очень интересно! Мне нужно взять у тебя кровь на анализ. Я мог бы изучить слюну, но ведь вы уже обработали рану, — разочаровано добавил он.

— Виноват, — хмыкнул Эдуардо. Он осторожно пошевелил рукой. Пальцы двигались с трудом, но в целом боль была терпимой — в основном благодаря таблеткам, которые он получил от Жанин.

— Ты ведь не превратишься снова в клоуна, Эдди? — весело спросил Гарретт, но в его голосе чувствовалось искреннее беспокойство. — Синий цвет тебе не к лицу.

— Вероятность заражения не исключена, — быстро сказал Игон, не дав Ривере ответить остротой. — Лучше бы тебе побыть пару дней здесь, под моим наблюдением.

Эдуардо пожал плечами. Он все равно собирался остаться на дежурство — какая разница, на каком диване спать? Мысль о возможном заражении его не беспокоила, потому что чувствовал он себя вполне неплохо… Да и не походила та тварь на зомби, превращающего людей в себе подобных — конечно, если не считать повышенного аппетита вкупе с нездоровым интересом к человеческой плоти. Он содрогнулся, вспомнив произошедшее — воображение словно в издевку рисовало ему картины о том, как зубы монстра вонзаются в нежную шею Кайли. Чтобы разрушить туман этих едких иллюзий, Эдуардо украдкой поглядывал на девушку, с головой погруженную в книги, но вполне живую и невредимую.

На этот раз предательскому воображению помешало появление Моники, которой пришлось ехать домой, чтобы переодеться в чистое. Она успела полностью привести себя в порядок и выглядела так же бодро и энергично как утром, к тому же последовала совету Гарретта и прихватила с собой фотоаппарат. На мгновение ее взгляд напомнил Эдуардо о голодном мерцании в глазах плотоядной твари, и он отвернулся, стараясь скрыть накатившее отвращение. Конечно, ее пищей была информация, а не свежая человечина, но…

«Madre de Dios*, только взгляните на эту улыбку! — мрачно подумал Эдуардо. — Нужно быть на редкость ненормальной, чтобы вернуться как ни в чем не бывало».

Но, справедливости ради, кого из них можно назвать нормальным?

— Я могла бы помочь с образцом слюны, доктор Спенглер. Кое-кто из нашей криминальной хроники… хм… довольно близко знаком с коронером, — Моника извлекла из сумочки блокнот и вырвала оттуда лист. — В такси я сделала набросок того… существа. Может быть, это вам поможет?

— Конечно. Спасибо, мисс… э… — Игон в замешательстве взглянул на Жанин.

— Мисс Моника Блейк из «Манхэттен ревью». Я не успела представить вас утром, — отозвалась секретарша.

— Я бы хотела немного поговорить с вами, — Моника щелкнула кнопкой диктофона. — О возвращении «Охотников за привидениями», вашей работе и, разумеется, об утреннем происшествии.

— Нам пока стоит разобраться со счетчиками, — Роланд повернулся к охотникам. — Вряд ли они все разом дали сбой, но…

Уже спускаясь по лестнице они услышали первый вопрос Моники, обращенный к Игону.

— Каковы шансы на то, что подобное повторится снова?

***

Проверку счетчиков Роланду все же пришлось проводить в одиночестве. Кайли и Гарретт выехали на вызов к одному из постоянных клиентов — безобидному чокнутому старику Митчеллу, которому периодически казалось, что его окружают мертвые знаменитости. Обострения наступали с завидной регулярностью, а приезды охотников каким-то образом помогали. Несмотря на все заверения — каждого члена команды по очереди и всех вместе взятых — в том, что в его доме нет никаких следов паранормальных явлений, старик считал, что они обезвреживают призраков, только отчего-то не хотят признаваться ему в этом. На самом деле это была приятная часть работы — никакой погони и опасности, только тщательная проверка, благодарный клиент и чашка ароматного чая. Кайли искренне жалела мистера Митчелла и считала, что ему просто не хватает внимания. Роланд был с ней полностью согласен.

Эдуардо честно попытался помочь со счетчиками, но левой — неповрежденной — рукой не мог толком даже открутить шурупы, поэтому Роланд, опасаясь за здоровье техники, сказал, что прекрасно справится сам. После случившегося днем он радовался возможности полностью погрузиться в свое любимое дело и отвлечься от мрачных размышлений. Руки Роланда двигались с точностью опытного хирурга, мир вокруг превратился в размытую фотографию, на которой в фокус попали только детали счетчиков, а все мысли заполнила причудливая мозаика схем. Он был настолько поглощен своим занятием, что не заметил ни Жанин с Моникой — прерванная дневная экскурсия возобновилась, — которые провели в мастерской почти пятнадцать минут, ни возвращения Гарретта и Кайли, ни хитрюгу Лизуна, который воспользовался моментом и утащил его сэндвич. Транс закончился только когда все счетчики были проверены, подвергнуты небольшой профилактике и снова собраны — идеально готовые к работе.

Ни одной неполадки, кроме пары проржавевших болтов у счетчика Эдуардо, несущественного повреждения изоляции прибора Кайли и шоколадного отпечатка пальцев Гарретта, о чем Роланд и доложил Игону.

— Это все очень странно, — Спенглер потер переносицу. — Возможно, если у меня действительно будет слюна… В любом случае, хорошо, что вы смогли его поймать. Теперь у нас есть достаточно времени, чтобы подумать над этим. Ступай домой, Роланд. Сегодня ведь не твое дежурство?

***

У выхода Роланд столкнулся с Моникой.

— Закончили на сегодня? — поинтересовался он.

— Да, практически. Я приду завтра, но уже не отниму у вас столько времени. Может быть, вы продолжите свой рассказ об Экто-1, — Моника отключила диктофон и убрала его в сумочку. — Спокойной ночи и спасибо за радушный прием.

— Я мог бы подвезти вас, моя машина совсем рядом, — смущенно предложил Роланд.

— О, не стоит. Я все равно иду в редакцию, здесь не слишком далеко, — журналистка улыбнулась, стараясь казаться бодрой.

Улыбка получилась вымученной, и на мгновение маска строгости растворилась, открыв Роланду то, что он должен был увидеть с самого начала — молодую девушку, приехавшую покорять Большое Яблоко как тысячи подобных до и после нее, попавшую в жестокие жернова большого города, изнуряющего расписания и беспощадной конкуренции. Следы усталости, одиночества и неврозов — вечных и молчаливых спутников всех амбициозных натур — были пока едва заметны, но Роланд успел четко разглядеть и темные тени под глазами, и немного великоватый жакет, который явно был впору в день покупки, и беспокойные движения рук; он удивился, что не обратил на это никакого внимания днем — как будто ночная тьма могла побороть все наваждения и снять с девушки вуаль ее деловитости, обнажив то, что скрывалось под ней. Он никак не мог показать своего сочувствия, догадываясь о том, что Моника его не примет, но захотел помочь ей хотя бы немного, поэтому решил настоять на своем.

— Мне будет совсем нетрудно. Сейчас почти полночь. И я обещаю, что не стану по пути говорить об Экто-1, — пошутил Роланд.

Моника рассмеялась.

— Очень самокритично, — маска снова была на месте, но взгляд, пожалуй, несколько смягчился. — Спасибо, Роланд. Действительно уже довольно поздно.

В машине Роланд разрешил ей закурить, и Моника с радостью воспользовалась этим, предложив сигарету и ему, но, разумеется, получила отказ.

— Для чего вам нужно в редакцию так поздно? — вежливо спросил он.

— Набросаю черновик, обсудим с шефом основную направленность репортажа, — Моника пожала плечами; сигарета чуть дрогнула в ее тонких пальцах. — Попробую достать для вас образец слюны. Узнаю у парня из отдела происшествий об официальной версии полиции по поводу случившегося в кофейне, — она с любопытством посмотрела на Роланда. — Они ведь не считают вас подозреваемыми? Ведь вряд ли офицер принял все это на веру?

— Они нас не жалуют, но не до такой степени, — ответил он. — Впрочем, и ваши коллеги придерживаются похожей позиции. Если честно, я удивлен, что кто-то вообще решил написать о нас.

— Это была не моя инициатива, — честно ответила Моника. — Доктор Спенглер рассказал, что за последний год паранормальная активность резко возросла, а до этого было некоторое затишье. Может быть, поэтому людей теперь больше интересует эта тема. Как в восьмидесятые. Я посмотрела в архивах статьи того времени — прежняя команда производила настоящий фурор. Сейчас люди настроены более скептично и скорее поверят в массовое помешательство, чем в существование призраков.

— А что считаете вы? — спросил Роланд.

— О, мы уже приехали, остановите здесь, — Моника невинно улыбнулась, и в ее глазах мелькнул озорной огонек, отразившийся в веснушках. — Спасибо, Роланд, вы были очень добры. До завтра, — она выскользнула из машины и поспешила к зданию редакции.

Его вопрос журналистка предпочла оставить без ответа.

***

Кайли с раздражением захлопнула книгу.

— И здесь ничего!

Эдуардо, почти с самого начала дежурства тихонько дремавший над всученным ему справочником, немедленно открыл глаза.

— Эм… У меня пока тоже.

— Ты и половины не посмотрел, — сердито ответила Кайли. — Ну же, соберись, Эдуардо!

— Просто пытаюсь быть внимательным, — пробурчал он.

Вместо ответа Кайли, обладавшая поистине завидным упорством, уткнулась в очередную книгу. Однако Эдуардо не собирался сдаваться так просто и твердо решил продлить маленький перерыв.

— Как поживает мистер Митчелл? — вкрадчиво спросил он. — Кто явился старику на этот раз? Эдгар Гувер? Нет-нет, погоди, этот был в позапрошлом месяце, значит… Курт Кобейн?

Кайли подняла взгляд от книги, но вместо того, чтобы разозлиться из-за его шуточек, улыбнулась.

— Ты почти угадал! На этот раз его донимал Сид Вишес. Без спроса забрался к нему в душ, заперся там и успел исполнить почти полный репертуар.

Эдуардо громко расхохотался.

— Смотрю, старик знает толк в развлечениях!

Кайли тоже рассмеялась, заразившись его весельем. Она подумала, что Роланд и Гарретт очень удивились бы, увидев их сейчас — впрочем, эта мысль возникала у нее почти каждое дежурство. С наступлением ночи, когда все отправлялись по домам и в пожарной башне наступало затишье, Кайли почти не цеплялась к напарнику, да и он как будто становился вполне сносным — не старался взбесить ее или затеять какой-нибудь дурацкий спор. Общение протекало спокойно: конечно, они не заводили задушевных бесед о детстве, родителях или планах на будущее, предпочитая невинные будничные темы, однако, и такие разговоры — и даже молчание — были проникнуты странной близостью. Это чувствовалось по маленьким, почти незаметным выражениям заботы — например, уснув за своим столом над книгами или записями, Кайли по утрам неизменно обнаруживала себя на диване, с подушкой под головой, укутанную в плед; она, в свою очередь, всегда приносила из библиотеки рассказы ужасов для подростков, к которым Эдуардо питал слабость, и, стараясь не потревожить его сон, усмиряла Лизуна.

Эти мелочи, проникнутые теплотой, таяли под жестокими лучами дневного солнца. Иногда Кайли казалось, что все это сродни заклятью из детских сказок — вот только рыцарь тоже околдован, и некому сразиться с коварным колдуном, и всем проявлениям ласки так и суждено оставаться под прикрытием ночи.

Несколько раз девушка хотела поговорить с Эдуардо и понимала по его задумчивым взглядам и фразам, прерванным на полуслове, что ему хочется обсудить с ней тот же вопрос. Но нужные слова не приходили — он начинал сыпать шутками, а Кайли предпочитала побыстрее сменить тему на учебу или работу, делая вид, что не заметила никакой паузы в его фразе вроде «Как считаешь, могли бы мы… — и молчание, молчание, гребаное нерешительное молчание! — …продать старушку Экто и купить что-то поприличнее?»

Однажды этот тяготящий обоих разговор почти состоялся. Пару месяцев назад, прохладной апрельской ночью, Эдуардо с таинственным видом притащил ее на крышу здания, где были подготовлены стулья, пледы и термос с горячим чаем.

— Сегодня будет метеоритный дождь, а я нашел в кладовке эту штуку, — Эдуардо показал ей телескоп. — Вряд ли мы что-то разглядим, но… Я ведь толком и не пытался. Когда-то надо начинать.

— А что насчет дежурства? — только и спросила удивленная Кайли.

— Я подкупил Лизуна дюжиной шоколадок и разной дрянью из всех окрестных фаст-фудов. Он примчится сюда как ветер, когда зазвонит телефон… Если этот обжора вообще сможет взлететь, — Эдуардо плюхнулся на один из стульев и укрылся пледом. — Давай, Кайли! Мне не хочется морозить тут зад в одиночку.

— Ты просто мастер дипломатии, — она устроилась на соседнем стуле и подняла взгляд на небо. Ночь была ясная, но в свете ярких огней Нью-Йорка звезды были почти не видны — только луна лукаво подмигивала с небосвода. — Если мы хотим увидеть хоть что-то, нужно отправляться в пустыню.

— Там Лизун точно нас не найдет, — заметил Эдуардо.

После двух часов, проведенных в неспешной беседе о космосе, звездах, метеоритах, настройке телескопа и — внезапно — Супермене, термос опустел, ночной холод пробрался под пледы, а Кайли замерзла окончательно.

— Эд-дуардо, — тихо сказала она, стуча зубами. — Если т-ты хотел таким образом п-получить больничный на х-халяву, мог б-б-бы просто искупаться в Г-гудзоне.

Вместо ответа Ривера сбросил свой плед и, крепко обернув им Кайли как мумию, плотнее запахнул куртку и принялся расхаживать из стороны в сторону, энергично размахивая руками.

— Ты чт-то делаешь? — возмутилась Кайли, пытаясь выпутаться из своего кокона. — Так ты точно п-подхватишь простуду или… Ай! — стул пошатнулся от ее раскачиваний, и девушка опрокинулась на спину — пледы пришлись очень кстати, смягчив падение.

Эдуардо обеспокоено склонился к ней; в этот момент она очень удачно высвободила руку, ухватилась за многострадальную бородку и дернула так сильно, что они чуть было не стукнулись лбами.

— Эй, ты… — Эдуардо умолк.

Они смотрели друг на друга всего секунду, обернувшейся целой вечностью, как будто остались одни на маленьком островке посреди бескрайнего космоса. Вокруг них рождались звезды и рушились планеты, взрывались черные дыры, гибли галактики — но они этого так и не заметили. Кайли чувствовала только, как челка Эдуардо щекочет ее лоб, ощущала его теплое дыхание на своей щеке и, как завороженная, смотрела в его темные глаза и находила в них все — все, что произойдет, должно теперь произойти в эту ночь… Случайный поворот головы, случайный, неловкий первый поцелуй, неслучайные следующие, отброшенные пледы, забытый метеоритный дождь, нарастающий жар, сбившееся дыхание, исступленный шепот…

Она знала, что Эдуардо переживает в эту самую секунду то же наваждение, чувствовала по дрожи его тела, читала в его затуманившемся взгляде.

Один неловкий поворот головы, и…

Кайли очень медленно разжала пальцы, сжимавшие бородку. Ривера столь же медленно поднялся на ноги и помог ей встать, распутав пледы.

— Мы ведь… — начал он.

— Да, — поддержала его Кайли.

— Иногда кажется… Хм.

— Понимаю.

— В общем… вот.

— Как-то так.

Бессвязный диалог окончательно развеял охвативший их морок. Эдуардо присел на стул, открыл термос, вспомнил, что там ничего нет, и поднял глаза к небу.

— Эй, — улыбнулся он. — Посмотри-ка!

Кайли взглянула на небо. Там, в бесконечной пустоте, падали и сгорали звезды, оставляя за собой светлый след, и им не было никакого дела до двух маленьких смертных и их несмелых иллюзий.

***

Сейчас, веселясь вместе с Эдуардо над мыслью об иконе панк-рока, распевающего свои хиты в ванной комнате пожилого благовоспитанного библиотекаря, девушка вспоминала ту ночь на крыше. Иногда ей так хотелось поговорить с ним, прижать его к стенке, отрезать все дороги к отступлению… Но что толку, если все равно наступит утро, а при свете солнца в ход снова пойдут ругань, подколы и перебранки?

Смех утих.

— Нужно работать, Эдди, — Кайли взялась за книгу.

— Эй, я вообще-то выиграл наше пари, так что могу отдыхать по праву, — недовольно ответил Эдуардо.

Кайли почувствовала острый прилив раздражения и взглянула в окно — небо начинало светлеть. Конечно. По-другому быть и не могло.

— Ну да, отдыхай, и плевать на мертвого парня, — жестко бросила она. — В этом весь ты.

— Мы же поймали эту тварь. Расслабься, — беззаботно отмахнулся Эдуардо.

— Что если она была не одна? Об этом ты не думал? — Кайли уткнулась в книгу, чтобы показать, что разговор окончен; но латинос уже успел разозлиться.

— Даже если так, что толку от твоих книг? Думаешь, там есть все ответы, перечислены все виды демонов, и стоит только ткнуть в классификатор — вау, мы попали прямо в точку? — Эдуардо закатил глаза. — Эти книги написаны черт знает сколько лет назад на основе слухов и легенд, придуманных черт знает сколько веков назад. Призраки давно могли измениться. Эволюционировать. Мутировать. Или…

Кайли подняла взгляд от книги.

— Эволюционировать… — ее лицо прояснилось. — Как ни странно, но ты можешь оказаться прав. Я заберу у Игона рисунок.

Телефонный звонок раздался еще до того, как она поднялась с кресла.

Утро принесло с собой новые хлопоты.

*Madre de Dios (исп.) — Матерь Божья

========== Глава 3. Охотник в городе ==========

Охотники держали путь в пригород. Пробок практически не было, и Роланд дал Экто-1как следует разогнаться. Обычно он наслаждался подобными поездками, но сегодня расслабиться не получалось, так как все его попутчики пребывали в очень нервном расположении духа. Эдуардо и Кайли, сцепившиеся при выезде из пожарной части, все еще переругивались из-за того, кто в следующий раз поведет машину — будь на то воля Роланда, он бы ни одного из них и на пушечный выстрел не подпустил бы к водительскому месту, — причем до того увлеченно, что даже забыли сообщить детали вызова. Гарретт, чье настроение обычно могло вернуть боевой дух целой армии, ворчал о раннем подъеме и отсутствии завтрака.

— Целыми днями скачешь по Манхэттену за призраками как ученая обезьянка, и что в итоге? В половине пятого тебя будит наглый латино и не дает даже собраться по-человечески!

— Была моя очередь вести! Моя!

— Прости, trocito*, но твоя подставочка потерялась.

— Я что, многого прошу? Славно поработал — славно поспал, вот что я считаю…

— Это когда же ты успел получить права?

— Я хоть дорогу вижу!

Роланд, не вытерпев, выкрутил громкость магнитолы на полную катушку, и салон захлестнула оглушительная увертюра «Женитьбы Фигаро». Все ссоры были забыты; трое дружных голосов отчаянно пытались перекричать музыку, заклиная Джексона хотя бы немного сбавить звук. Он слушал эти мольбы с неприсущим ему злорадством, совершенно игнорируя все просьбы, и выключил магнитолу только когда попутчики умолкли. Роланд взглянул в зеркало заднего вида — три пары глаз взирали на него с немым упреком, до того напоминая его младших братьев и сестер, что он чуть не рассмеялся.

— Вы так и не рассказали про вызов, — он посмотрел на Кайли. — Адрес кажется мне знакомым и дорога тоже, но я никак не соображу, откуда.

— Я мало что поняла, — она пожала плечами. — Звонил водитель Кары Уилкс. Он был не в себе — говорил что-то про исчезновение, белую тень, невидимок, но очень быстро и бессвязно. Продиктовал адрес и бросил трубку.

— Кара Уилкс? «Милосердие без границ»? — Роланд хлопнул себя по лбу. — Ну конечно! — заметив удивленные взгляды, он со смущением пояснил. — Эм… В свободное время я иногда… Ну, занимаюсь волонтерством по разным направлениям. В прошлом году меня направили в приют, основанный фондом «Милосердие без границ». Мы заботились о детях, устраивали для них сбор необходимых вещей, искали тех, кто сбегал, хотя таких, в общем-то, было немного. Там очень хорошие условия, фонд обеспечивает детей всем необходимым, а образование получше, чем в некоторых школах. Кара Уилкс основатель фонда. В основном она помогает сиротам, но содержит еще и ночлежки для бездомных. Иногда жертвует театрам и музеям. Удивительная женщина! — с благоговением подытожил Роланд.

— Кажется, эта удивительная леди попала в беду, — Эдуардо указал на дорогу.

Мимо них в сторону города пронеслись две полицейские машины и катафалк. Охотники мрачно переглянулись, и до самого прибытия на место вызова в салоне больше не было сказано ни одного слова. Подобно врачам и полицейским, они видели немало человеческих страданий за последний год; но неизбежный цинизм, свойственный людям этих профессий, еще не успел пустить корни в молодых отзывчивых сердцах. Их оптимизм и неуемная жизненная сила были необходимы не меньше протонных ружей и ловушек; но иногда отступали и они, сломавшись под натиском ядовитой тревоги.

***

Дом стоял в самой глубине сада, и только светлые пятна фасада проглядывали сквозь плотные кроны кленов. Ворота были открыты; на подъездной дорожке стоял черный крайслер с приоткрытой дверцей. Чуть дальше трепетала на ветру полицейская лента, охраняя небольшой участок газона; в самом его центре на коротко подстриженной траве сияло алое пятно.

Роланд остановил машину подле ворот, и охотники вышли в тишину пряного загородного утра, разбавляемую только хором сверчков; присоединяясь к нему, в руках у Кайли чуть слышно затрещал счетчик.

Дверь крайслера открылась чуть шире, и на подъездную дорожку выскользнул невысокий крепкий мужчина. Он шел быстро, но немного раскачиваясь, словно пьяный; руками он постоянно приглаживал непослушные светлые волосы, словно не мог придумать, как получше их пристроить — попытался сунуть в карманы брюк, но тут же вытащил снова и принялся терзать пуговицы на белой рубашке.

— Это я позвонил вам, — сказал он вместо приветствия; его тонкие губы едва двигались на застывшем и бледном лице. — Вы ведь охотники за привидениями, надеюсь?

Гарретт гордо ударил нашивку на своем плече.

— Они самые, можете не сомневаться!

— Расскажите нам о произошедшем, мистер?.. — Роланд включил свой счетчик.

— Энди Стотч, — он судорожно вздохнул и вскинул голову. — Я встретил ночью миссис Уилкс из аэропорта. Когда мы приехали, она попросила меня подождать — сказала, что мы поедем в офис, после того, как она возьмет кое-какие бумаги. Она пошла к дому, и тут я заметил… — Стотч закрыл глаза, как будто подсматривал в собственные воспоминания, и сосредоточенно продолжил. — Они появились из ниоткуда — двое, вон у тех деревьев. С ними была какая-то пакость — белесая, длинная, с какими-то щупальцами. Я выскочил из машины и предупредил, что буду стрелять… У меня есть лицензия, — спохватился он вдруг и полез в карман, но Эдуардо отчаянно замахал руками, показывая, что это их совсем не интересует. — У одного была с собой штука вроде арбалета — я не уверен, было еще темно, — и он выстрелил в мисс Уилкс. Прямо в сердце. Кто-то из них сказал «Увидимся в аду, сука». Я стал стрелять — сначала в них, потом в эту белую срань, но она только обхватила их своими щупальцами и… Все. Они просто пропали. Как невидимки. На выстрелы выбежала Лорен, наша горничная, я сказал звонить в 911. Когда я подошел к мисс Уилкс, она уже… — Стотч сжал руки в кулаки и умолк.

Кайли подошла к деревьям, на которые показывал водитель, и обошла их кругом несколько раз, постепенно сужая радиус.

— Пиковое значение показателей здесь. Судя по всему, он оставался на месте. Эдуардо? Гарретт?

Ривера, крутившийся со счетчиком возле обведенного силуэта на земле, развел руками.

— Только фон.

Гарретт, вдоль и поперек исследовавший подъездную дорожку, кивнул, соглашаясь.

— Призрак шестого класса, который появляется и исчезает из ниоткуда, да еще с людьми, — Кайли нахмурилась. — Звучит знакомо, но все же…

— Ответ в книгах? — ехидно спросил у нее Эдуардо.

— Даже не сомневайся, — мрачно ответила Кайли.

***

Шеф-редактор Уолтер Клеменс был редким козлом. Об этом он предупреждал каждого, кто переступал порог его кабинета в надежде получить место, и смельчаки, которые отваживались остаться работать, очень быстро могли оценить исключительную честность шефа. Моника прочувствовала ее в первый же день работы, когда Клеменс, представляя ее коллективу, заявил: «Познакомьтесь с мисс Блейк. Сильно не привыкайте. Она все равно оставит нас ради домика в пригороде и троих детишек». Впервые со времен окончания школы Моника испытала такой стыд, как в тот момент; но с этим стыдом пришло и другое чувство — ярость, которая придавала ей сил каждое утро вставать с кровати и идти завоевывать мир. Роланд наверняка удивился бы, узнай он, насколько оказался прав на ее счет. Последние восемь месяцев питание девушки почти полностью состояло из кофе, понятия «расслабление» и «комфорт» были изгнаны из расписания, а Клеменс всеми силами старался превратить в ад ее жизнь.

Но профессионализма ему было не занимать. Одно вычеркнутое слово могло превратить скучный заголовок в настоящую афишу, два добавленных позволяли претендовать на Пулитцеровскую премию, а три… Три исправленных слова в одном абзаце значили, что теперь у журналиста «Манхэттен ревью» будет более чем достаточно времени для работы над своим Великим Американским Романом. Поэтому к стойкой ненависти Моники примешивалось восхищение его работой; когда она смотрела на свои статьи, ставшие более меткими, остроумными и легкими благодаря одному или двум исправлениям, то была готова всю жизнь провести в этой несчастной газете только ради работы с таким редким козлом.

Ее черновик был готов без четверти три — некоторые, не настолько въедливые редакторы, посчитали бы, что этот материал можно отдавать на верстку. В половине четвертого Клеменс, закончив с приемкой газет из типографии, вызвал ее к себе.

Он сидел в глубоком кресле, которое почти поглотило его сухое тело, сжимая в руках материал Моники. Его маленькие блестящие глазки неотрывно следили за девушкой, пока она не устроилась за столом. По вечно красному, как у гипертоника — или запойного алкоголика, — лицу невозможно было определить ни одной эмоции; только пухлая нижняя губа была презрительно выпячена вперед, что, по заверениям Джона, могло предвещать как глобальный разнос, так и скупую похвалу.

— Я ознакомился с этим, — Клеменс испытующе посмотрел на журналистку. — Должен сказать, неплохое вышло дерьмо. Джон Рут был прав. Вы не безнадежны. Один вопрос, мисс Блейк. Вы верите в привидения?

Врать не стоило.

— Нет, — Моника заставила себя посмотреть на красное лицо шефа. — Нет, я не верю в привидения. Даже после прошедших суток.

Клеменс усмехнулся и бросил листы на стол.

— Два разворота в двух субботних номерах. С условиями. Вы можете приходить домой и не верить в призраков сколько душе угодно. Или, наоборот, вызывать Ктулху. Свободная страна, ваше право, все такое. Но этот материал не о том, во что верит мисс Блейк из Коннектикута…

— Я из Мэна, мистер Клеменс, — вежливо поправила Моника.

— В самом деле? — шеф сухо улыбнулся. — Плевать я хотел. Так же, как и читатель плевать хотели на то, во что верите вы. В итоговом варианте материал должен быть очищен от ваших убеждений. Только наблюдения. Только факты. Если вы увидели призрака и убедились в том, что это не галлюцинация и что вы не сошли с ума — так и пишите. Если есть подозрения в том, что компания из пожарной башни каким-то образом морочит вам голову — пишите об этом. После того, как найдете подтверждения. Ясно?

— Да.

— И копните глубже. Прочувствуйте это. Если нужно, нацепите на себя, — он бросил взгляд в черновик, — этот херов протонный блок и побегайте так по городу. Через четыре дня жду от вас готовый материал. Если случится что-то из ряда вон, претендующее на первую полосу — немедленно звоните мне или Джону. Работайте.

Моника вышла из кабинета шефа, нежно прижимая к груди листы, и расплылась в довольной улыбке. «Неплохое дерьмо» — одна из лучших наград Клеменса для новичков наряду с «Бывает и хуже» и самым бесценным «Пойдет».

Утрись, Стив.

***

Игон удовлетворенно кивнул, едва взглянув на показания счетчика.

— Шестой класс. Не самый сильный, но может телепортироваться, после чего оставляет очень специфические следы. Есть несколько существ такого типа, но, судя по словам того водителя… — он открыл базу и ввел данные. На экране появилось изображение белесого, почти прозрачного существа с несколькими конечностями, хаотично расположенными вдоль овального расплывающегося тела. — Под описание больше всего подходит демон Габу. Он исполнял роль посланника в измерении призраков подобно Гермесу на Олимпе.

— То есть кто-то спер призрака у демонов, чтобы скрываться с места преступления? — хмыкнул Гарретт. — Оригинальные ребята.

— Меня тоже это беспокоит, — кивнул Спенглер. — Либо они смогли создать какой-то артефакт, который подчиняет демона — и это нехорошо, либо все они просто исполняют волю более могущественного существа. При любом варианте нам нужно найти их как можно скорее. Я рассчитаю примерный радиус телепортации. Роланд, потом ты поможешь мне с перенастройкой оборудования. А пока отдохните немного. Неизвестно, сколько времени уйдет на поиски.

Все, кроме Кайли, отправились вниз, предвкушая пару часов спокойствия.

— Я хотела поговорить о вчерашнем монстре, — обратилась она к Игону. — В тех источниках, которые я просмотрела, не было ничего похожего на этот случай. Но Эдуардо навел меня на мысль, что за время своего существования демон мог трансформироваться… Мутировать.

— Демоны не мутируют, — строго ответил Игон.

— Да, я знаю. Но я подумала, что они могут влиять на другие формы и…

— И вызывать трансформацию, — в голосе Спенглера послышалось одобрение. — Да, это намного ближе к тому, что произошло. Как только мы разберемся с этими телепортациями, я выясню все, что необходимо по вчерашнему инциденту.

Кайли, вполне удовлетворенная ответом, спустилась вниз, где увидела Монику. Журналистка разговаривала с Роландом, очевидно, встретив в нем наиболее дружелюбного собеседника из всех обитателей башни. Оба были настолько увлечены беседой, что не замечали Гарретта и Эдуардо, с коварным видом притаившихся на лестничном пролете. Зато Кайли прекрасно их видела. И слышала.

— Посмотрите, мисс Блейк, я сделал квадратный мусор, — басом произнес Эдуардо.

— Ох, как необыкновенно, как свежо! Хотите я поцелую вас? — пропищал Гарретт, очевидно, изображая Монику.

— Ой, ну что вы, сначала я расскажу вам про Экто-1.

— Эта машина разжигает во мне такую страсть!

Кайли тихонько подкралась к ним сзади и от души влепила каждому увесистый подзатыльник.

— Придурки, — прошипела она.

— О, нам так стыдно, мамочка, — прошептал Гарретт, потирая затылок. — Пошли, Эдди, а то нас еще поставят в угол.

Продолжая хихикать, они отправились в гостиную, а Кайли, подчинившись любопытству, все же осталась на лестнице и прислушалась к разговору. Джексон рассказывал Монике про Хранилище и, вооружившись листом бумаги, уже начал вычерчивать схему.

— Ох, Роланд, — вздохнула Кайли. — Знаешь как завоевать девушку.

***

Охотники отправились в путь только с наступлением сумерек, когда с расчетами и настройкой оборудования было покончено. План Игона был прост: он определил примерную площадь, куда призрак мог переместиться и оставить свой след. Эдуардо и Гарретт на Экто-1 должны были проверять эту зону, передвигаясь от города, с востока на запад; Кайли вместе с Роландом и его верным фордом направлялись с севера на юг. Если бы приборы уловили какие-либо следы телепортации, нужно было дождаться остальных и далее совместно продолжать поиск.

Моника, естественно, отправилась с Роландом, что вполне устраивало и Миллера, и Риверу. Стоило им отъехать на квартал от пожарной части, как Эдуардо вытащил из магнитолы диск Роланда и выставил свой.

— Навали погромче, Эдди, — весело крикнул Гарретт.

Эдуардо выкрутил регулятор на максимум, нажал на газ, и Экто бодро покатила по улицам, изредка опасно вихляя своим впечатляющим задом и терзая слух запоздалых прохожих оглушительными басами.

Роланд бы сильно удивился, узнав, что эти двое частенько устраивают подобные поездки. Если Гарретт и Эдуардо оставались на дежурство, а Жанин по какой-либо причине — имя которой почти всегда было «Игон» — задерживалась в пожарной башне и могла ответить на звонок, они отправлялись «прокатиться» под предлогом улучшения водительских навыков Эдуардо. Впрочем, наученная горьким опытом секретарша старалась ставить этих двое дежурить вместе как можно реже — по утрам могло обнаружиться, что они всю ночь от скуки пугали Лизуна, пересказывая ему переиначенные фильмы ужасов с брокколи и шпинатом в ролях маньяков, или устроили в гостиной рыцарский турнир, нацепив на головы кастрюли и вооружившись швабрами, во время которого Миллер чуть не лишился глаза, Ривера подвернул ногу, а лучшая кастрюля загадочным образом испарилась, оставив после себя разбитое окно. Тот турнир разозлил даже Игона, который собирался для острастки отстранить обоих от работы на несколько дней; но за ребят заступилась Жанин. «Это просто невинные шалости, Игон. Им надо выпускать пар», — сказала она, впоследствии пожалев о своих словах. Забыв, как видно, о заступничестве, парни решили как-то раз подшутить и над Жанин. Они устроили жуткий бардак на первом этаже и, дождавшись прихода секретарши, Гарретт сполз с лестницы, мастерски имитируя предсмертные хрипы и оставляя за собой широкий след из фальшивой крови. Когда перепуганная Жанин стала звонить в службу спасения, Эдуардо, нацепивший на себя хоккейную маску, подкрался к ней сзади и ухватил за плечо, страшно взвыв; но проказники недооценили секретаршу. Она успела как следует отлупить Риверу сумочкой, прежде чем ситуация прояснилась. С того самого дня все их проделки, даже самые безобидные, были навсегда переведены из категории «невинные шалости» в «жуткое безобразие».

Однако, упрек в несерьезном отношении к делу был бы несправедливым. Как только Экто достигла границы исследуемой зоны, Эдуардо выключил музыку.

— Мы приступаем, Игон, — доложил Гарретт, включая приборы. — Пока все чисто.

Экто сбавила ход и неспешно заскользила по городу, укутанному мягкой ночью. Отсветы вывесок прокрадывались сквозь окна и, исполнив яркие танцы на лицах охотников, отступали, вежливо кланяясь; им аккомпанировали неразборчивые и веселые голоса полуночников, столпившихся на перекур возле баров. Этот нестройных хор то затихал вдали, то снова набирал громкость, иногда уступая сольную партию истошному собачьему лаю или полицейской сирене. Лабиринт улиц отчаянно пытался казаться красочным и безопасным, как ярмарочное развлечение, но в самых сокровенных уголках, куда не проникали ни свет, ни музыка, ни крики, он прятал своих чудовищ.

На второй час поисков, когда стало ясно, что в пригород они попадут только вместе с рассветом, рация зашуршала, и послышался взволнованный голос Кайли.

— У нас что-то есть! Игон, энергия очень быстро нарастает, это…

— Он телепортируется, — немедленно отозвался Спенглер. — Хорошо. Оставайтесь на месте и ждите Эд…

Счетчик в Экто-1 ожил.

— Эй, теперь он где-то рядом с нами! — воскликнул Миллер. — Разворачивай машину к западу, Эдди! Этот призрак только что совершил большую ошибку!

— Здесь не развернуться, — Эдуардо притормозил в поисках подходящего места; Гарретт, воспользовавшись моментом, открыл заднюю дверь и выскочил на дорогу, ловко приземлившись на оба колеса.

— Догоняй, Эд!

— Стой, Гарретт! Не вздумай идти один! — запоздало крикнул Спенглер. — Гарретт!

Ривера со вздохом припарковал Экто-1.

— Наш бойскаут рванулся в бой, босс, — мрачно сказал он, взваливая на плечи протонный блок. — Это самоубийство, но ведь мы должны уважать его решение, не так ли?

***

Процесс охоты на привидений всегда интересовал Гарретта больше, чем уже заполненная ловушка. Риск был его страстью, его наркотиком, его одержимостью; чувствуя опасность, он никогда не сомневался в том, что ему удастся с ней справиться. Сейчас он практически летел по улице, охваченный предвкушением близкой схватки. Его глаза были подобны небу перед грозой, а рыжие вихры яростно топорщились на затылке, придавая воинственный и отчаянный вид. Казалось, Гарретт вот-вот испустит боевой клич, полный бесстрашия и силы; но вместо этого он резко, на полном ходу развернул свое кресло, едва не сбив пожарный гидрант, уловив смутное движение в проулке. Выхватив протонное ружье, он устремился туда — благо, счетчик подтверждал его выбор.

Призрак был практически бесплотным, и Гарретт заметил его не сразу — первым делом он обратил внимание на двух людей, стоявших возле мусорных баков у заднего выхода какого-то паба. Оба были высокие, широкоплечие, в темной одежде; к поясу каждого был прикреплен небольшой арбалет. Белая мерцающая тень нависала над ними как извращенный ангел-хранитель, неспешно перебирая в воздухе своими щупальцами.

Миллер отключил прибор и положил на колени ловушку. В первую очередь следовало разобраться с призраком — Габу или как там его, — чтобы эти двое не могли незаметно скрыться. «Это легко. Призрак шестого класса, — Гарретт бесшумно переместился в тень, укрывшись за припаркованным в переулке грузовичком. — Быстро выстрелить, бросить ловушку. Не промазать. Потом, потом… — он внимательно осмотрелся, пытаясь найти что-то полезное в окружении. — Потом опрокинуть баки им под ноги. Не дать опомниться. А там… Может, подтянется Эдди». Он улыбнулся и прицелился, весь налитый скрытой силой, как пантера, готовящаяся к прыжку: «На счет тр…».

Дверь бара распахнулась.

Человек, появившийся на пороге, сделал несколько шагов вперед. Остановился. Отпрянул, сдавленно вскрикнув.

Один из убийц резко сорвал с пояса арбалет, но Гарретт оказался быстрее, метким выстрелом выбив из его руки оружие. Его блестящий расчет, имевший все шансы на успех, полетел к черту с первого же хода.

— Бегите, мистер! — выкрикнул он, и спасенный им мужчина не заставил себя уговаривать, моментально скрывшись внутри здания.

Гарретт выстрелил снова, целясь в призрака, но человек, оставшийся без оружия, толкнул в его сторону мусорный бак; пришлось прекратить стрельбу и совершить резкий маневр, чтобы не свалиться на землю.

— Догоните его! Я разберусь здесь! — хрипло гаркнул убийца своим сообщникам, направившись к укрытию Миллера.

Тот, воспользовавшись этой секундной заминкой, вылетел из-за грузовичка и со всего размаха двинул нападавшему ружьем в солнечное сплетение. Человек согнулся, хватая ртом воздух; Гарретт мельком заметил в его лице странную асимметрию, но не стал приглядываться — нанес удар прямо по низкому морщинистому лбу и рванулся к двери, за которой успел скрыться второй убийца вместе с призраком.

Раздался тихий хлопок и что-то пронеслось над его головой, ударилось в стену, выбив мелкие кусочки серого кирпича; Миллер развернулся. Убийца стоял, схватившись одной рукой за живот; кровь из рассеченной брови заливала ему левую половину лица. Он криво улыбался, сжимая в свободной руке пистолет.

— Опусти оружие, приятель, — хрипло крикнул убийца. — Я не трону тебя. Спокойно иди по своим делам.

— Это и есть мое дело, мудила, — Гарретт переключил мощность на минимум. — Брось пушку и ложись на землю.

Пистолет полетел на асфальт; противник, сцепив руки за головой, медленно опустился на колени, все еще странно улыбаясь. Миллер слишком поздно понял, что означает такое похвальное послушание. Уже оборачиваясь, он почувствовал как в левой части головы разливается успокаивающая боль; ружье выпало из ослабевших рук.

Перед тем, как рухнуть в пустоту, Гарретт увидел мерцание призрака и то, как двое неизвестных устремились к нему в объятия и расплылись в сомкнувшейся темноте.

* trocito (исп.) — крошка

========== Глава 4. Визит ==========

— Гарретт! Гарретт, ответь!

Рация молчала, и каждая секунда этой тишины впивалась маленькими острыми зубками в самообладание Эдуардо. Он петлял среди темных улочек, постоянно натыкаясь на тупики или решетки; казалось, что серые грязные стены насмехаются и специально стараются запутать его, то плотно смыкаясь вокруг, то стремительно разбегаясь в сторону, с ухмылкой обнажая артерии улиц. Редкие отсветы окон не помогали найти дорогу, складывая на асфальте путаную мозаику, и фонари, испуганные свидетели всех тайн ночи, не хотели помочь, стыдливо отвернувшись к дороге.

И рация молчала.

Эдуардо тяжело привалился к стене, пытаясь отдышаться, еще раз — скорее по инерции, чем сознательно — хрипло выдохнул имя друга. В плотной тишине его голос прозвучал глухо и безнадежно, шипением отозвавшись среди сплетения проулков.

Очень тихо.

И очень механически.

Эдуардо моргнул, соображая. Снова поднял рацию.

— Гарретт, — негромко произнес он, напряженно прислушиваясь.

— …ретт, — покорно повторил искаженный голос, и Эдуардо решительно направился на противоположную сторону улицы. Достигнув тротуара и повторив вызов, он понял, что не ошибся с направлением — совсем рядом он отчетливо расслышал шипение рации Миллера.

Ривера включил фонарь; неровный свет пробежал по стенам домов и споткнулся о колесо небольшого грузовичка, припаркованного в соседнем проулке.

— Он выронил рацию, — прошептал Эдуардо, направляясь к грузовику. — Он выронил рацию, выронил рацию, выронил…

Свет фонаря упал на перевернутую коляску.

— Гарретт, — в горле пересохло, и имя прошелестело в ночном воздухе, медленно угаснув в глубине переулка.

Миллер лежал на ступеньках, неестественно широко раскинув руки, все еще сжимая протонное ружье. Пряди рыжих волос прилипли к лицу, странно завиваясь на лбу; подойдя ближе, Ривера увидел, что это кровь. Его желудок предательски заныл, и ледяная петля страха сдавила горло — на несколько секунд мир поплыл перед глазами, а воздух загустел, мешая вдоху. Собравшись с духом, Эдуардо сжал запястье друга, пытаясь нащупать пульс — и рассмеялся от облегчения, почувствовав уверенный ритм бесстрашного сердца.

— Я нашел Гарретта, он ранен, — сообщил он в рацию, все еще нервно посмеиваясь. — И без сознания.

— Оставайся с ним, — сразу же отозвался Игон. — Роланд уже едет к вам.

Гарретт пошевелился и слабо застонал.

— Мертвого разбудишь… Эдди…

Он попытался приподняться, но из-за слабости чуть не упал прямо на ступеньки, как будто стремился получить удар еще и по затылку; Эдуардо удержал его и с трудом усадил в инвалидное кресло.

— Тебя неслабо приложили, гринго, — выдохнул он, нервно улыбаясь, и указал на приоткрытую дверь. — Может, там найдется бинт. Побудь пока здесь.

— Там был какой-то парень, — тихо произнес Гарретт; его лицо, испачканное в крови, ожесточилось. — Они искали его. Посмотри… Может, ему удалось спрятаться или…

Эдуардо кивнул и скрылся в глубине бара.

***

Ни сбежать, ни спрятаться парень не сумел — арбалетная стрела настигла его возле стойки и пробила горло. Он лежал на полу, среди опрокинутых барных стульев; свет в зале не горел, столы были прибраны, и на первый взгляд казалось, что парень — совершенно обычный, каких в городе встречаешь сотню за день, — просто перепил и вырубился, а бармен по какой-то причине оставил его здесь до утра. Приблизившись, Эдуардо заметил вторую стрелу, вошедшую прямо в грудь.

Преодолев внезапный приступ страха

о Господи, он схватит меня, как только я наклонюсь

он проверил пульс. Сердце не билось. Тело еще не остыло, хотя никакая реанимация не помогла бы — лужа густой крови, в которой отражалась блестящая вывеска с названием заведения, уже растеклась по полу, норовя забраться под стойку.

Эдуардо обошел зал и обнаружил выключатель; при свете он почувствовал себя несколько увереннее, хотя и избегал смотреть в сторону трупа. За барной стойкой нашлась аптечка, и, вытряхнув на стол ее содержимое, он нашел бинт и какое-то дезинфицирующее средство. Машинально сунул в карман коробок спичек, валявшихся рядом с кассой.

Рация ожила и выплюнула в тишину зала голос Роланда.

— Эдуардо, скажи точно, где вы. Мы уже въехали в ваш квадрат.

— Бар «The Booze*», — он посмотрел на раздражающе яркую вывеску над стойкой. — Поторопись, компадре.

— Еду, — коротко ответил Джексон и отключился.

Эдуардо двинулся к заднему выходу, чтобы позвать Гарретта в зал, когда свет за его спиной мигнул несколько раз — лампы неприятно защелкали — и погас. Духота, царствовавшая в баре, отступила, и по полу пробежал неприятный холодок, совсем нетипичный для лета. От этой прохлады счетчик очнулся и издал отчаянный треск, который захлебнулся в плотной темноте, захватившей зал — погасла даже раздражающая вывеска над стойкой. Эдуардо показалось, что столы, воспользовавшись ситуацией, незаметно окружили его, сомкнув свои ряды; без света все вокруг приобрело особенно зловещие очертания. Медленно, шаг за шагом, он начал передвигаться к выключателю, стараясь не выпускать из виду тело на полу, чтобы утихомирить собственные мрачные фантазии, не вовремя засевшие в голове.

Холодок с пола, вцепившись ему в ноги, стал понемногу подниматься выше, вызывая дрожь во всем теле, и Ривера собрался уже окликнуть Гарретта, но в этот момент услышал тихий стук по стеклу.

Не смотри, там ничего нет, не смотри, там ниче…

За окном, в неровном свете фонаря, он увидел неестественно высокую нагую женщину, прижавшуюся к стеклу. Ее серое круглое лицо было отталкивающим и в то же самое время до странного притягательным; правильные, крупные черты постоянно менялись, искажаясь и принимая невообразимые формы, как будто под ее кожей беспокойно копошились змеи. Глаза, желтые и безжизненные, пугали своей омертвелостью — их пустой взгляд был неотрывно прикован к Эдуардо. Длинные волосы прилипли к телу, спускаясь до самых грудей, полностью покрытых маленькими алыми язвочками, которые пульсировали в такт постукиванию длинных изломанных пальцев — приглядевшись, он насчитал пять фаланг на сером мизинце, испещренном алыми разводами. Живот женщины был странно раздут — не округлен, как при беременности, — и постоянно шевелился. Тонкая кожа на нем непрерывно растягивалась, поддаваясь ударам

сейчас она лопнет и все это вывалится наружу

и толчкам, так, что иногда на ней становились видны четкие отпечатки рук или лиц.

Тонкий палец медленно двигался по стеклу, издавая гадостный скрип, пока наконец не замер, четко указывая на мертвое тело у стойки, и в этот момент ПКЭ-счетчик перешел с треска на истошный вопль. Эдуардо, зачарованно глядевший на женщину, сбросил оцепенение, выхватил ружье, крикнул в темноту зала: «Гарретт!» и тут почувствовал, как стремительно намокает его перчатка — рана на руке открылась, и ладонь начала пульсировать едкой болью. В мертвых глазах мелькнуло подобие интереса, и палец снова переместился — теперь быстрее, оставив на стекле смазанный длинный след. Женщина медленно улыбнулась — ее губы растягивались все шире и шире, пока их кончики не достигли края впалых скул. Этот оскал, нечеловеческий и даже не звериный, обнажил целую армию крупных и острых зубов. Их плотные ряды чуть разомкнулись, выпустив на волю мясистый серый язык, в неверном отблеске фонарей больше похожий на кусок переваренного мяса; медленно, словно дразнясь, женщина провела языком по стеклу и, продолжая скалиться во весь рот, медленно отступила в темноту, указав на труп.

Он принадлежит мне.

Этот голос, сухой и хриплый, прозвучал отовсюду, завибрировав в воздухе, от чего у Эдуардо застучало в висках, а голову сдавило жестким обручем. На мгновение перед глазами поплыли яркие пятна, и он увидел, что вывеска над стойкой снова замигала. Почти одновременно с этим ПКЭ-счетчик сбавил обороты истерики, а свет в зале, мигнув пару раз, вернулся.

— Эдди? — Гарретт, бледный, но уже бодрый, вкатил в зал. — Скажи, что у меня нет галлюцинаций, и ты на самом деле кричал.

Ривера кивнул, наблюдая в окно, отмеченное отпечатком пятифалангового пальца, за тем, как возле бара тормозит машина.

***

Роланд рассеянно осматривал зал, выслушивая сбивчивые рассказы Гарретта и Эдуардо. Кайли сосредоточено — даже придирчиво — изучала показания счетчика, приближаясь то к трупу, то к окну, за которым, по словам Риверы, появилась зубастая женщина-призрак, и тихо переговариваясь с Игоном по рации. Моника, скинувшая свой пиджак еще в машине — без него она казалось совсем тонкой и немного нескладной, — помогала ребятам перевязывать их раны. Роланд подозревал, что дело тут вовсе не в альтруизме, просто так ее диктофон был ближе к рассказчикам.

Он взглянул на перчатку Эдуардо, потемневшую от крови, потер виски, пытаясь прогнать тупую головную боль, навалившуюся еще перед выездом, и нагнулся к телу парня.

— Черт, на вид ему лет двадцать пять. Думаете, убийцы как-то связаны с тем призраком за стеклом? Может быть, они как-то… метят жертв? — Джексон выпрямился и внимательно посмотрел на Гарретта. — Тебя ведь они не тронули? Так почему он? Почему кто-то убил бармена?

— Правильный вопрос — почему кто-то убил бармена и известного мецената, — Кайли отвлеклась от счетчика. — Почему именно они?

Моника, туго затянув бинт на руке Эдуардо — тот недовольно поморщился, — взяла с ближайшего столика салфетку и приблизилась к телу, стараясь не испачкаться в крови. Осторожно, сквозь салфетку, ухватилась за язычок молнии и расстегнула легкую куртку.

— Эй, зачем… — начал Роланд, но тут журналистка извлекла из внутреннего кармана водительские права бармена.

— Дерек Стоун, двадцать четыре года, — она выпрямилась и показала документ остальным. — Живет… жил в конце этой же улицы.

— Нам что, надо просто вломиться туда? — усмехнулся Ривера.

— Считаешь, это будет легче сделать, когда полиция уже займется убийством? — спокойно парировала Моника. Она ловко вернула на место права и, ощупав карманы, извлекла на свет брелок с парой ключей. Вытянула руку, показывая его охотникам, поочередно посмотрела на каждого — нахмуренного Эдуардо, озадаченного Роланда, заинтересованную Кайли и улыбающегося Гарретта.

— Эй, давайте сделаем это, — с энтузиазмом воскликнул последний. — Спорим, я доеду туда раньше, чем вы на машине?

— Ты должен дождаться полиции, это ведь ты видел нападавшего, — Роланд обернулся к Кайли. — Я проверю квартиру, а вы с Эдуардо разыщите мистера Стотча. Возможно, он сможет рассказать больше про Кару Уилкс. Встретимся в башне.

***

Замок открылся совершенно бесшумно, впустив Роланда и Монику в маленькую чистую квартирку. Близился восход, и сквозь жалюзи пробивался мягкий утренний свет, открывавший скудность обстановки. У самого входа располагалась кухня — плита, две тумбы и холодильник. Посреди комнаты стоял короткий старенький диван, тщательно укутанный шерстяным темным пледом; напротив него устроились телевизор и несколько видеокассет, аккуратно сложенных на полу. В углу, у двери, ведущей в спальню, притаилась длинная полка с пятью книгами и парой фотографий. Стены пустовали — ни картины, ни лишнего гвоздя; заглянув в спальню, Роланд увидел все ту же сдержанность — кровать, тумбочка рядом и вмонтированный шкаф для одежды. Больше ничего. Ни стола, ни кресла, ни даже лишней неразобранной коробки.

— А парень не барахольщик, — тихо заметил он. — Нам повезло, что он живет один. Хотя забираться сюда было неправильно.

— Тогда зачем пошел? — Моника исследовала шкафчики на кухне и нашла там только посуду; содержимое холодильника составляли две бутылки пива и карри. — Кайли, кажется, ничего не имела против визита сюда.

— Это все не так просто, — Роланд обследовал ванную, оказавшуюся такой же пустой. — Во-первых, я старше, и могу быть осторожнее. Во-вторых, если идет Кайли, то идет Эдуардо, а если полиция ловит Эдуардо на проникновении в чужую квартиру — у него будут большие проблемы. У них обоих будут проблемы.

— Значит, ты так их защищаешь? — Моника изучила названия книг на полке. Ничего примечательного. Пара детективов Чейза, справочник по коктейлям. Она взяла с полки рамку с фото, рассеяно повертела ее в руках. — Или это недоверие?

— Это нужно для статьи или как? — огрызнулся Джексон. Он закончил осмотр спальни и теперь стоял в дверях, совсем рядом с журналисткой. Смутившись своей резкости, добавил немного невпопад. — Думаешь, это его девушка?

Моника взглянула на фотографию. Дерек, в солнечных очках и дурацкой панаме, лежал на песке рядом с блондинкой в черном сплошном купальнике, вовремя закрывшей лицо большой шляпой. Ничего особенного. Вот только…

Она протянула руку и подняла жалюзи, поднесла рамку к свету. Стекло блестело, отражая первые лучи солнца, и Моника нетерпеливо отогнула ограничители и вытащила фотографию. Пригляделась внимательнее.

— Любопытно, — она показала ногтем на предплечье Дерека, и Роланд увидел нечеткий рисунок. — Я видела почти такую же татуировку. Или очень похожую. На жертве убийства, которое произошло три дня назад, — Моника нервно рассмеялась; ее руки метнулись к пачке сигарет, но она вовремя опомнилась. — Говнюк Стив.

— Стив?

— Стив. Высокомерный маленький ублюдок из нашей газеты, — журналистка аккуратно вставила фото обратно в рамку и быстрым движением сунула ее в свою сумочку; Роланд заметил, но промолчал. — Мне надо найти телефон.

***

Гарретт вернулся в башню первым. Часы показывали половину шестого утра, но Жанин была уже на месте — либо пришла на работу с первыми лучами солнца, либо и не думала уходить, пока все «дети» не вернутся после ночных приключений. Понять это по ней было невозможно — макияж был безупречен, и пудра надежно маскировала — если приходилось маскировать — все следы бессонной ночи.

Сэндвичи и кофе пришлись кстати, особенно перед головомойкой, которую устроил Игон. Гарретту нечего было сказать в свою защиту, и поэтому он только послушно кивал, соглашаясь со всеми обвинениями в безрассудстве и нарушении правил. Он слишком уважал Спенглера, чтобы пытаться оправдываться или спорить, и не собирался убегать от ответственности.

Воспитательный процесс был прерван только по возвращению Кайли и Эдуардо. Обычно их появление сопровождалось перепалками, и башня сразу наполнялась шумом; но сейчас оба были притихшие, приунывшие и напоминали парочку провинившихся котов.

— Энди Стотча никто не видел после того, как он дал показания в полиции, — объявила Гриффин. — Его невеста сказала, что он не приходил домой ночевать, и никто в доме мисс Уилкс, ни в ее офисе не сказал ей, куда он подевался.

— Должно быть, он мертв, — внес свою лепту Эдуардо. — И я точно скоро присоединюсь к нему, если не посплю хоть пару часов, — он собрался завалиться на диван, но Кайли успела перехватить его и подтолкнула в сторону компьютера.

— Не так быстро, лентяй. Ты найдешь все, что сможешь, об этой женщине, пока я сдаю все данные по нашим призракам Игону.

Ривера закатил глаза, но не стал спорить; Гарретт присвистнул.

— Что это с ним? — вполголоса спросил он у Кайли. — Наш мальчик в порядке?

— Наш мальчик позвонил своему брату, чтобы узнать о судьбе Энди Стотча. Кажется, Карлос был не в восторге, — девушка поежилась и пристально взглянула на Миллера. — Он будет в порядке, просто… Не доставай его сегодня, ладно?

— Как скажешь, мамочка, как скажешь, — Гарретт подмигнул ей. — Не стану огорчать нашу дорогую Эдвину.

Роланд и Моника вернулись только в восемь утра, притащив две внушительные канцелярские папки и несколько конвертов. Им удалось ухватить по чашке кофе перед тем, как подняться к Игону, но еды, благодаря стараниям Лизуна, уже не осталось.

— Вот копии отчетов о вскрытии парня из кофейни, профессор, — Моника отдала Спенглеру конверты. — Там все результаты.

Игон кивнул, ловко вскрыл конверты и быстро пробежался по отчетам. Кивнул еще раз — озадаченно — и внимательно осмотрел собравшуюся команду, сохранявшую в лаборатории почти торжественную тишину. В это утро вера и наука смешались воедино на третьем этаже башни; Игон не мог, не имел права разочаровать своих учеников. Они все ждали — его напутствий, его разъяснений, его решений.

И он заговорил.

Booze (англ.) — попойка

========== Глава 5. Исследование ==========

Полностью захватив внимание своей маленькой аудитории, Игон начертил на карте круг с центром в точке ночных наблюдений Роланда и Кайли.

— Исходя из полученных вами показаний, я сузил диапазон перемещений Габу. Гарретт видел, что эти двое телепортировались прямо из переулка, — центр второго круга профессор отметил возле бара и указал на образовавшееся пересечение. — Логично предположить, что они обосновались в этой зоне. Всегда есть вероятность того, что из бара они переместились куда-то еще или постоянно меняют свое местоположение, но в первую очередь мы все равно должны проверить здесь.

— Выходит, мы так ничего и не получили, кроме еще одного трупа, — вполголоса проворчал Эдуардо, однако Спенглер прекрасно его расслышал.

— Не спеши с выводами. Благодаря вашей работе я смогу перенастроить бластеры так, чтобы лишить демона способности телепортироваться, пусть и временно. Впрочем, вам надо опасаться не самого Габу, а его хозяев.

— Эй, они не такие уж и крутые, — бодро сказал Гарретт. — Одному из них я уже надрал задницу, так что если наши девочки и Роланд позаботятся о его подельнике — дело в шляпе.

— Я говорил не о стрелках, которые на тебя напали, — Игон развернул монитор к своим слушателям. — Думаю, они и сами не знают, с какими силами связались. Сам по себе Габу безвреден, однако он был в подчинении у существа, нашедшего отражение в легендах по всему миру — Индии, Новой Зеландии, обеих Америках, Африке… Этот демон являлся в разных формах, в мужском и женском обличье. Некоторые племена описывали его как гигантского паука с человеческим лицом, другие изображали в виде уродливой старухи или беременной женщины, третьи видели воина-скелета. Одно из описаний полностью совпадает с тем, что рассказал Эдуардо. Это создание называли Пожирательницей, Царем Голода, Повелительницей Плоти, Оскаленной Смертью. Он соблазняллюдей на поедание себе подобных, обещая им за эту силу, власть и прочие блага, иногда даже бессмертие, — Игон перевел дух, пока охотники вглядывались в нечеткое изображение демона на экране.

— Значит, они каннибалы? — Роланда передернуло от отвращения. — Исполняют волю этого Царя Голода?

— Может, они оставляют тела жертв в качестве дара своей повелительнице? — задумчиво произнесла Кайли. — Тогда неясно, почему та явилась в бар, но не в поместье Кары Уилкс. Пока многое не сходится.

— Да, нам известно слишком мало. Все записи, которые я смог найти, неполные и довольно бессвязные, поэтому я посчитал нужным обратиться к специалисту по археологии, который занимался изучением подобных культов. Доктор Нил Элрой, сотрудник Национального Исторического Музея, — Спенглер постучал пальцем по бумагам, которые передала ему Моника, привлекая внимание своей маленькой аудитории. — Он был убит за два дня до Кары Уилкс. Согласно отчету, его застрелили. Из арбалета.

Охотники переглянулись. Гарретт присвистнул.

— Интересное совпадение.

— Но есть и поинтереснее, — мрачно сказал ему Роланд. — На теле доктора Элроя и бармена обнаружились одинаковые татуировки. И они появились точно не после смерти. Это должно быть как-то связано с нашими убийцами.

— Бармен, благотворитель и доктор наук, — в задумчивости произнесла Кайли. — Доктор наук, благотворитель, бармен… Всех троих связывает способ убийства, — она оживилась. — У Элроя и Стоуна были татуировки — значит, должна быть и у Кары Уилкс, если она не случайная жертва. Нам нужно в морг.

— Раз все началось с Элроя, заодно заедем в музей и узнаем, над чем он работал в последнее время, — подхватил Роланд. — Давайте, ребята. Если сделаем все быстро — успеем немного отдохнуть перед вечерней вылазкой к логову стрелков.

— Отлично, — бодро сказал Гарретт, опередив глухие возражение Риверы. — Если разделимся, сможем сделать все быстро. Мы с Эдди съездим в морг, а вы с Кайли — в музей.

— О нет, только не ты, — в дверях показалась Жанин. — Тебе нужно принять лекарства и отдохнуть, — она погрозила Миллеру пальцем, предупредив поток возражений.

— И никаких «разделимся», — добавил Игон, печально глядя на своих подопечных. — Хотелось бы избежать новых травм.

Возражений не последовало. Через несколько минут неутомимый Экто–1 снова отправился в путь по городским улицам.

***

— Доктор Элрой вернулся с раскопок только в прошлую субботу.

Четкий голос доктора Оливии Хейли заставлял Эдуардо нервничать и он изо всех сил старался стать незаметным, надежно — как ему казалось — спрятавшись за спиной Кайли. Коллега доктора Элроя напомнила ему преподавательницу истории из университета — он посещал эти лекции по настоянию Игона, и давались они ему с большим трудом не в последнюю очередь из-за строгой и до безобразия аккуратной профессорши. Несмотря на то, что они шли позади доктора Хейли, развившую для своих лет удивительную скорость, Эдуардо как будто чувствовал на себе ее надменный и неодобрительный взгляд, и от этого ему было особенно неуютно среди пустых гулких коридоров музея. Однако, он честно пытался сосредоточиться на разговоре.

— Над чем доктор Элрой работал в последнее время? — спрашивал Роланд.

— Западная Африка, как и обычно, — сказала доктор Хейли, не оборачиваясь. — Последние раскопки заняли у него больше полугода. Группа обнаружила руины подземного храма в Нигерии. Я была бы рада рассказать вам подробности, но доктор Элрой должен был представить подробный отчет об экспедиции только в конце этого месяца. Насколько я могу судить, поездка была успешной — группа привезла с собой много экспонатов.

— Нам можно будет осмотреть их?

— Большая часть из них на очистке и реставрации, — отчеканила доктор Хейли, остановилась у одной из дверей и достала из кармана халата огромную связку ключей. — Остались те экземпляры, которые доктор Элрой не успел внести в каталог. Они здесь, у него в кабинете, — замок в двери тихо щелкнул.

Три счетчика сработали одновременно, и их угрожающий хор ураганом промчался по безмолвным коридорам музея. Одной долгой секундой позже три прицела протонных ружей — и объектив фотокамеры Моники — оказались направлены на дверь.

— Отойдите, — бросил Роланд оцепеневшей от удивления Оливии и оглянулся на Кайли с Эдуардо. — На счет «три».

— Три!

Роланд толкнул дверь, и охотники ворвались в просторный темный пустой кабинет, на одно мгновение освещенный фотовспышкой. Счетчики запели чуть громче, но если призраки и таились в полумраке, то выдавать своего присутствия они не собирались.

Медленно и осторожно, почти ежесекундно сверяясь с показаниями счетчика, Эдуардо подошел к длинному деревянному ящику в глубине кабинета. Переглянувшись с коллегами, отодвинул в сторону крышку, молясь, чтобы из ящика не появилось нечто… голодное.

— Это просто камни, — с облегчением произнес он. — Ничего особенного.

Моника за его спиной снова защелкала своим фотоаппаратом, но это длилось недолго — свет зажегся, и в кабинет твердой походкой вошла раскрасневшаяся доктор Хейли.

— Что еще за представление, мистер Джексон? — ледяным тоном обратилась она к Роланду. — Я думала, вы обойдетесь без этих дешевых фокусов.

Тот смущенно развел руками, и Кайли пришла ему на помощь.

— Нам надо взять это для исследования, — с самой очаровательной улыбкой произнесла она, указывая на ящик.

Спустя очень сложные полтора часа, наполненные уговорами, спорами, аргументами, призывом директора музея и звонками Игону, Роланд и Эдуардо, взмокшие, но ликующие, загружали в Экто–1 таинственный ящик из кабинета доктора Элроя под неодобрительным взглядом Оливии Хейли.

***

Морг был последним — после лекций — местом, которое Эдуардо считал приемлемым для посещения. Даже после музея. Он собирался понемногу отстать от всех и подождать их снаружи, но Кайли быстро раскусила его уловку и ткнула под ребра своим маленьким, но острым локтем, выразительным взглядом указывая на дверь. Ривера тяжело вздохнул и поплелся за ней.

Коронер, пожилой, но очень энергичный мужчина, был предупрежден о визите звонком благоразумной Жанин и принял их гораздо теплее, чем доктор Оливия Хейли.

— Натан Хилл, — представился он, вежливо улыбаясь, и указал на бледного молодого человека, корпевшего над записями. Тот на мгновение оторвался от своего занятия, окинул гостей рассеянным взглядом и вернулся к своему занятию. — Мой ассистент, Ллойд Фостер. Чем могу быть полезен?

— Мы не отнимем много времени, — учтиво сказал Роланд, поддерживая тон коронера. — Нам хотелось бы задать один вопрос насчет тела Кары Уилкс.

— Ужасная трагедия для всего города, — живое лицо Хилла на секунду застыло. — Теряя таких людей, мы лишаемся сердца нашего общества.

Эдуардо картинно закатил глаза, заметив, что Роланда всерьез тронули слова старого болтуна. Наверняка сейчас начнут рассуждать о филантропии и прочих вещах, которые затянут визит на несколько невыносимо скучных часов, подумал было он, но тут в разговор вмешалась Кайли.

— Все это очень печально, — быстро произнесла она. — Но нам нужно узнать, были ли на теле Кары Уилкс татуировки.

— Татуи… Вы шутите? — с негодованием ответил Хилл, но Кайли только покачала головой. — Нет. Никаких татуировок у нее не было.

— Вы уверены в этом? — влезла с вопросом Моника.

Коронер резко обернулся к ней. От его дружелюбного настроя не осталось и следа — Эдуардо показалось, что и без того холодное помещение просто обледенело. Даже безучастный ассистент коронера бросил бумаги и с удивлением повернулся в их сторону.

— Я абсолютно уверен, милая барышня, — язвительно сообщил Хилл. — Конечно, если вы ставите под сомнение мой профессионализм, я с удовольствием покажу вам тело мисс Уилкс — оно в секционном зале. Идемте.

Ривера заметил, что Моника покраснела, однако сделала несколько шагов вперед, и мысленно проклял ее, «Манхэттен ревью» и всех журналистов разом. Однако, Роланд успел вмешаться.

— Я думаю, мисс Блейк не ставила под сомнение ваш профессионализм, — вежливо сказал он. — Ваших слов нам достаточно. Уходим, ребята.

— Вы знаете, где выход, — процедил коронер.

***

После холода морга и невольного напоминания о быстротечности жизни летний день, встретивший охотников за дверью, показался Эдуардо настоящим чудом. Он почти забыл о бессонной ночи, о ноющей ладони, о запутанном деле и с удовольствием вдыхал теплый воздух, и даже сигаретный дым, немного перебивавший запах лета, не раздражал его — почти.

А вот Роланд умиротворенным не казался.

— Я-то думал, ты журналист, — раздраженно бросил он Монике, укладывая оборудование в Экто-1. — Вас вроде должны учить такту или чему-то такому.

— Только не надо винить меня в том, что у Кары Уилкс не оказалось татуировки, — огрызнулась журналистка.

— Дело не в этом, — хмуро сказал Роланд. — Если ты не заметила, в городе нам оказывают не самый теплый прием везде, кроме разве что Мемориального госпиталя. А приятельские отношения с коронером при нашей работе не помешают.

— Я просто сведу вас с парнем из редакции, который знает одного… — начала Моника, но Джексон прервал ее.

— Лучше допиши скорее свою статью.

Эдуардо, хоть и не видевший трагедии в изгнании из морга, в душе был согласен с Роландом — по большей части из-за того, что Кайли выглядела совершенно расстроенной.

— Если бы только у нее оказалась эта татуировка… — настолько печально сказала она, что Эдуардо захотелось немедленно отправиться обратно в секционный зал и набить на трупе Кары-чтоб-ее-Уилкс эту проклятую татуировку. Но вместо этого он только пожал плечами и рухнул на заднее сиденье Экто–1.

— Вы говорите о татуировке маски с зубами?

К машине подошел запыхавшийся ассистент коронера. На улице он выглядел моложе, чем в помещении морга — не в последнюю очередь потому, что сосредоточенность на его лице сменилась замешательством.

— Да, мы спрашивали именно об этой татуировке, — немного помедлив, ответил Роланд. — Мистер Хилл вспомнил?

Фостер нервно оглянулся по сторонам, приблизился к охотникам и заговорил, понизив голос.

–Я не знаю, что думать. Я готовил к вскрытию тело Кары Уилкс, проводил осмотр тела и точно помню, что у нее была татуировка — прямо возле сердца, величиной в дюйм. Когда вы ушли, я решил перепроверить… — он помотал головой, будто пытаясь прогнать наваждение. — Не знаю, кто лежит в этом секционном зале, но это не Кара Уилкс. Или, по крайней мере, не то тело, что я осматривал в первый раз. Очень похожа, но татуировки нет, да и другие мелочи… Не знаю, почему Натан солгал вам, — Фостер прервался, еще раз быстро осмотрелся по сторонам и потер виски. — Его дежурство закончится в десять вечера. Приезжайте в половине одиннадцатого, и я покажу вам тело, если это поможет.

— Мы приедем, — кивнул Роланд.

Охотники задумчиво наблюдали за Фостером, пока он не скрылся в здании, и только потом тронулись в путь.

— Думаешь, это западня? — тихо спросила Кайли у Эдуардо, когда машина миновала ворота.

— Либо он просто псих, — не задумываясь, ответил тот и добавил. — Да ладно, серьезно. Разве нормальный человек пойдет резать трупы?

***

Гарретт с нетерпением ожидал возвращения команды в пожарную башню. Несмотря на все протесты Жанин, отдыхать он не мог — слишком много было энергии, несмотря на бессонную ночь и полученную рану. Ему хотелось оказаться в гуще событий, хотелось встретить своего противника и отыграться за поражение. Сначала он беспорядочно ездил по лаборатории Игона, употребляя все свое красноречие на то, чтобы поехать в морг, пока все заняты в музее. Получив решительный отказ — три отказа — от Спенглера, он хотел отвлечься видеоигрой, но коварный Лизун накануне проглотил джойстик. Оставался один вариант — баскетбол.

Он бросал мяч уже около часа, когда послышался шум подъезжающей машины, и Гарретт направился к гаражу, но лихо затормозил, увидев, что вместо старого друга Экто у башни остановился темно-серый кадиллак с затемненными окнами.

Задняя дверца бесшумно открылась, и на тротуар из машины выступил настоящий гигант — Миллеру показалось, что в незнакомце было почти семь футов роста. Даже несмотря на то, что из-за машины и костюма-тройки Гарретт автоматически причислил этот человека к «чертовым денежным мешкам и пусть катит к себе на Уолл-стрит», он наблюдал за ним как завороженный. Лицо незнакомца, почти нетронутое морщинами, было совершенно непроницаемо. Тяжелые веки лишь слегка, как будто с неохотой приоткрывали надменные темные глаза, и массивный подбородок был приподнят вверх. Огромный нос, изогнутый еще круче, чем у Эдуардо, угрожающе нависал над неожиданно тонкими губами — создавалось впечатление, что художник, создавший это лицо, вместо крупного мазка кистью в качестве шутки обозначил рот легким штрихом карандаша. При взгляде на пожарную часть эти самые губы неприятно скривились, и Гарретт мгновенно отреагировал на такое пренебрежение.

— Эй, мистер, — недружелюбно окликнул он незнакомца. — Заблудились?

Мужчина обернулся к нему. Еле видимые губы чуть поменяли формы, сложившись в сухую улыбку.

— Это офис охотников за привидениями? — спросил он, и его голос прогрохотал над мостовой, заглушив шум улицы.

— Он самый, — Гарретт подъехал ближе. — А вы мистер…?

— Авраам Грант, — после секундного замешательства мужчина все же подал руку. — Я брат Кары Уилкс, и я хочу нанять вас.

========== Глава 6. Лицом к лицу ==========

За время своей работы у охотников Жанин пережила много потрясений, но всегда демонстрировала исключительный профессионализм даже в самых трудных условиях. Однако, когда Авраам Грант развернул чек перед лицом Игона, она, заметив указанную в нем сумму, чуть не застонала и села, так и не поставив кофейник перед посетителем. Перед ее глазами пронеслись счета, о которых можно будет забыть почти на год, разбитое окно на третьем этаже, выключатели, порой нежно бившие током при попытке зажечь свет на кухне… Но она переборола искушение, поднялась, одернула жакет и, не выпуская из рук кофейник и надеясь, что ее взгляд не слишком красноречив, посмотрела на Игона, готовая ждать его решения.

— Боюсь, вы не совсем правильно понимаете род нашей деятельности, — растеряно сказал Спенглер, глядя на — и сквозь — чек. — Мы ведь не полиция и не сыскное агентство. Мы изучаем паранормальные явления и изолируем те из них, что представляют опасность…

— Я был в полиции и в трех частных агентствах, доктор Спенглер, — Авраам Грант говорил спокойно, но его голос все равно создавал впечатление ревущего мотора. — Я знаю, что ваши люди были в доме Кары и занялись этим делом. Мне плевать, кто или что замешано в смерти моей сестры — призраки, наемники или хоть сам дьявол, они должны быть наказаны! Людей накажет полиция. А насчет призраков я пришел к вам. Простимулировать, так сказать.

Гарретт, с угрюмым видом слушавший этот разговор, пытался испытать сочувствие к этому человеку, потерявшему сестру, но пока с каждым его словом ощущал, как внутри растет раздражение. Он не разделял обожания Кайли или глубокого восхищения Роланда по отношению к Игону, но всегда относился к нему с искренним уважением и привязанностью. Конечно, они брали деньги за свою работу — это же все-таки был бизнес — и не стыдились этого; но было что-то оскорбительное в том, как этот денежный мешок размахивал своей чековой книжкой перед профессором.

— Если вы первыми найдете убийц, — тем временем продолжал Грант, словно не замечая того впечатления, которое производит. — То я обещаю вам, доктор Спенглер, что все ваши исследования и прочие расходы будут профинансированы минимум на пятьдесят лет вперед. Сейчас я просто даю вам небольшой аванс.

— Это что по-вашему, конкурс? — не выдержал Миллер. — Нам соревноваться с полицией или как? Может проведете тендер?

— Успокойся, Гарретт, — Игон взял чек, покрутил его в руках, аккуратно сложил и протянул Гранту. — При всем уважении к вам и сочувствии к вашей утрате мы не берем оплату вперед. К тому же, как вы верно заметили, аресты людей не по нашей части, а как мы знаем, убийство совершили люди. Не без помощи призраков, но все же люди. Если хотите помочь нам, лучше подробнее расскажите о вашей сестре.

Увидев смущение, пробежавшее по сытому надменному лицу Гранта, Гарретт мысленно зааплодировал Игону.

***

— Надо было брать деньги, — немедленно отреагировал Эдуардо, пытаясь удержать на весу свою половину ящика, с таким трудом вырученного из музея, пока возбужденный Гарретт кружил вокруг них, с восторгом рассказывая как Игон «поставил на место этого высокомерного козла». — Всегда надо брать деньги. Ты ведь знаешь, сколько нам платят?

Гарретт фыркнул.

— Да ты не видел этого банкира, Эдди. В первую очередь он достал свою чековую книжку и начал тыкать ей во что не попадя. А с какой миной он все здесь осматривал!

— Не думаю, чтобы мистер Грант имел в виду что-то плохое, Гарретт, — заметил Роланд. — Он хороший человек. Активно участвовал в благотворительности вместе с мисс Уилкс. Помогал детским домам. Помогал бездомным. Просто он расстроен… Но я абсолютно согласен с Игоном по поводу денег.

— А сколько там все-таки было? — с любопытством спросил Эдуардо.

— Сколько бы ни было, мы этих денег не заработали, — Жанин в сопровождении Игона спустилась с верхнего этажа. — Так что перестаньте болтать и двигайте сюда этот ящик.

Ривера и Роланд послушались. Игон, что-то бормоча себе под нос, отодвинул крышку, надел перчатки, включил счетчик и приступил к осмотру экспоната.

— Так он рассказал хоть что-то полезное о Каре Уилкс? — спросила Кайли у Гарретта.

Тот пожал плечами.

— Ничего нового. Благотворительность, святая женщина, врагов нет, бла-бла-бла… А, еще он уверен, что Энди Стотч был в сговоре с убийцами, — Миллер усмехнулся. — Если уж на то пошло, то этот парень убивался куда больше, чем ее родной брат.

— Ох, я ведь чуть не забыла, — Жанин обернулась к Эдуардо. — Тебе звонил Карлос. Просил набрать его, когда вернешься.

Ривера скривился как от зубной боли и с самым несчастным видом поплелся к телефону, провожаемый сочувствующими взглядами друзей — впрочем, заслышав клацанье кнопок, они деликатно отвернулись.

Игон тем временем внимательно изучал полукруглый каменный орнамент в ящике. Изображения, вытесанные на нем, почти стерлись, но казалось, что Спенглера это не расстроило — напротив, его лицо все больше прояснялось; он почти ежеминутно сверялся со своими записями и показаниями счетчика. Кайли, долго наблюдавшая за ним, наконец не вытерпела и заглянула в блокнот. Несколько раз удивленно моргнула.

— Это же… Игон, показания совпадают с теми, которые были на счетчике Эдуардо в баре!

— Да, да, — сияя, произнес Спенглер. — Именно! Доктор Элрой привез из своей экспедиции часть ритуальных врат, используемых культом для призыва Пожирательницы и последующего подношения ей жертв, — он поднес увеличительное стекло к изогнутой части орнамента. — Этот кусок сохранился лучше других… Видите изображение? Беременная женщина, из живота которой руки тянутся к кровоточащим телам. Точно как описывал Эдуардо.

— Значит, доктора Элроя убили из-за того, что он привез этот орнамент? Но почему нельзя было просто ограбить музей? — с недоумением спросил Роланд.

— Может, это ограбление еще впереди, — утешил его Гарретт. — Если так, то мы сможем устроить засаду и не пропустим веселье!

— Пока рано говорить о засаде, — нахмурился Спенглер. Он внимательно посмотрел на своих подопечных, потом взглянул на часы. — Мне надо проверить еще кое-что… Вам лучше пока отдохнуть.

— Слышал, Эдди? Отдых! — Гарретт помахал рукой Ривере, который только что повесил трубку и стоял над телефоном с задумчивым видом.

— Что? — Эдуардо растеряно обернулся к друзьям. — Да, отдых… — он собрался с мыслями и произнес на одном дыхании. — Машину Энди Стотча нашли недалеко от тоннеля Линкольна. Возле нее обнаружили кровь и следы борьбы. Скорее всего, его похитили.

— Либо он сымитировал свое похищение, — сказала Кайли и добавила, заметив неодобрительный взгляд Гарретта. — Я понимаю, что мистер Грант тебе не понравился, но мы должны рассматривать все варианты.

— Есть кое-что и о Дереке Стоуне, бармене, — снова заговорил Эдуардо. — Кажется, нашлась связь между ним и Карой Уилкс. Он воспитывался в одном из финансируемых ей приютов. И там была эта программа, что-то типа «Вперед к мечте»…

— «Первый шаг к мечте», — поправил его Роланд. — Да. Тем воспитанникам, которые демонстрировали успехи, давали гранты на обучение либо инвестировали в их бизнес. В общем, оказывали всяческую поддержку.

— Да, в общем Дерек был не просто барменом, а владельцем. Он получал финансовую помощь как раз по этой программе, — кивнул Ривера.

— Как-то это странно, — удивилась Кайли. — Почему благотворительная организация спонсирует бар? Надо узнать, кому еще оказывает помощь этот фонд, — она направилась к компьютеру, но на ее пути возникла Жанин.

— Я сама посмотрю, — мягко сказала она. — Вам действительно пора отдохнуть, ребята, — поймав негодующий взгляд Кайли, Жанин добавила негромко, но твердо. — Марш спать. Или я изловлю каждого из вас и нашпигую снотворным по самые… — она деликатно кашлянула.

Настоящий профессионал.

***

С того самого дня как Эдуардо стал охотником за привидениями, он почти не видел снов — это стало непозволительной роскошью. Он просто проваливался в забытье в любом подходящем месте. Впрочем, это касалось не только его; в их колледже все уже выучили, что тему бессонницы ни с кем из этой странной компании лучше не поднимать — засмеют.

Однако сейчас, несмотря на отупляющую сковывающую усталость, Эдуардо не спалось. Он ворочался на диване, периодически забываясь душной дремой, почти ежеминутно выныривая из нее в искаженную реальность, где диван начинал тянуть в липкую бездну, а стены то наваливались на него со всех сторон, то вдруг меняли свою форму и являли уродливые барельефы с отвратительными мордами. Пробалансировав какое-то время на этой жуткой границе между сном и бодрствованием, он наконец сдался, сердито отшвырнул подушку в сторону и со всей силы ударил подлый диван.

— Не можешь уснуть?

Ривера вздрогнул. Он совсем не заметил появления в комнате Кайли — видимо, ему все же удавалось задремать больше, чем на минуту.

— Слишком жарко, — проворчал он. — А ты почему не спишь?

Кайли пожала плечами и посмотрела вокруг.

— Не знаю. Отвыкла спать в тишине. Лягу позже, перед выездом.

Эдуардо прислушался и понял, что в пожарной башне на самом деле было непривычно тихо — не надрывался телефон, не кричал Лизун, не слышался стук мяча Гарретта, не шумела адская кофеварка. Если бы солнце не пробивалось упрямо сквозь жалюзи, он мог бы подумать, что сейчас очередное ночное дежурство.

Сейчас, в самом разгаре дела, ему не верилось, что когда-нибудь снова придет черед дежурств — наступит обычная ночь, когда самым опасным вызовом окажется призрак третьего класса. А то и первого. Или, возможно, вообще не придется никуда ехать и все вернется на привычные рельсы — будут ночные телешоу, будет борьба с Лизуном за ужин, будет подготовка мелких розыгрышей для Гарретта вроде тотальной заморозки его шоколадок.

И будет Кайли, так же свернувшаяся в кресле с книгой, задумчивая Кайли, с головой погруженная в мир духов, но всегда возвращавшаяся обратно, чтобы взглянуть на него поверх страниц — взглянуть так, что Эдуардо одновременно хотелось и провалиться сквозь землю и воспарить над городом.

Сейчас он как раз поймал на себе один из таких взглядов — изучающий, внимательный, мягкий; неожиданно все, что пугало его раньше, отступило на второй план из-за этой тишины, из-за этого проклятого дела и осознания того, что обычного ночного дежурства может никогда и не быть, и если он промолчит сейчас…

— Кайли… — выдохнул он. — Я тут подумал…

Она закрыла книгу и наклонилась ближе к нему. У Эдуардо перехватило дыхание.

— В общем… Мы уже почти год работаем вместе, и… — слова не шли, да что слова — даже буквы путались и застревали в горле. Порыв прошел, едва успев начаться; и Эдуардо ничего не оставалось, кроме того, чтобы как можно более беззаботно сказать. — И раз так, я думаю, пора просить у Игона прибавку! Ты за?

«Идиот», — это слово прозвучало в его голове голосом Карлоса, и кажется, Ривера первый раз в жизни согласился со своим братом.

Он покосился на Кайли и увидел, что ее лицо пылает от гнева.

— Ах, прибавку? — спросила она, нехорошо улыбаясь, и повторила громче. — ПРИБАВКУ?!

И пожарная башня снова зазвучала своей музыкой, главным мотивом которой стала перебранка Кайли и Эдуардо.

***

Когда все разошлись на отдых, Роланд отправился вместе с Игоном настраивать протонные ружья. Он мог бы сделать это и позже, но не любил откладывать важные дела — да и кто знает, будет ли такая возможность с таким расписанием. Им часто приходилось менять что-либо прямо на бегу или по ходу боя с призраком, и каждый раз Роланд буквально физически ощущал ущерб, причиненный при этом технике. После таких случаев он еще долго приводил все в порядок.

Как обычно, работа с Игоном была только в удовольствие. По всему, что касалось оборудования, они понимали друг друга с полуслова, поэтому настройка заняла всего час, и теперь времени с лихвой хватало на отдых. С чистой совестью. Роланд собирался отправиться спать, но, спустившись вниз, заметил Монику — она пристроилась на стуле со своим ноутбуком и крепко спала, опасно откинувшись на спинку.

Джексон думал пройти мимо, но — как он себя убеждал — ему не хотелось, чтобы Моника ненароком свалилась на пол. Он подошел к журналистке, вытащил у нее из рук ноутбук и убрал его в сумку. Потом бережно, стараясь не разбудить, подвинул стул вместе с ней ближе к стене, так, чтобы у Моники была надежная опора. Она не проснулась — только неразборчиво пробормотала что-то про гранки и сроки, и Роланд ощутил прилив жалости. Сон удивительно сгладил черты Моники, избавив их от лишней жесткости. Несколько прядей волос вырвались на свободу из-под стражи шпилек, и нервные подвижные пальцы, обычно крепко сжимавшие то сигарету, то блокнот, наконец расслабились. Она выглядела настолько умиротворенной, что, казалось, вот-вот улыбнется — и Роланд искренне пожелал, чтобы ей приснилось что-то приятное.

— Так, полегче, не превращайся в Эдуардо, — вполголоса сказал он себе, осознав, что уже добрых две минуты смотрит на спящую девушку, которая об этом не подозревает. Было в этом что-то пугающее.

Как по заказу со второго этажа раздался раздраженный голос Риверы.

— Да какая муха опять тебя укусила?!

— Все ты со своими дурацкими шуточками!.. — Кайли. Все ясно. Давно пора привыкнуть, ведь день без подобного скандала — не день.

Моника вздрогнула и проснулась. Увидев Роланда, смущенно улыбнулась — об этой улыбке он и думал — и, встрепенувшись, обнаружила пропажу ноутбука.

— Он в твоей сумке, — подсказал Джексон. — Я не хотел, чтобы он упал.

— Кто кричит? — немного неразборчиво после сна спросила Моника.

— А… Не обращай внимания, — поморщился Роланд. — У них был трудный день. Пусть выпустят пар.

— Удивляюсь твоему терпению, — прохладно пробормотала Моника, хватаясь за ноутбук, но тут же спохватилась. — Я не… Должно быть раздражает слушать это постоянно.

— Во-первых, это не постоянно, — передразнил ее Роланд. — Во-вторых, это бывает очень мило. В-третьих, не все люди могут поймать призрака, вырывающего глаза, а потом сказать «Ну и славно» и пойти пить кофе.

Моника открыла было рот, и на секунду Джексон испугался того, что сейчас ругань будет разгораться не только на втором этаже. Но вместо того чтобы сказать что-то колкое и неприятное, она спокойно ответила:

— Ты прав. Спросонья у меня всегда плохое настроение. Я имела в виду то и только то, что меня восхищает твое отношение к друзьям. Им очень повезло с тобой.

Она уставилась в ноутбук. Пальцы, снова ожившие и вернувшие себе нервозность, запорхали над клавиатурой, а Роланд, всем видом выражая невозмутимость, отправился на второй этаж, пытаясь убедить себя в том, что его мысли — стройные ряды элементов и микросхем — все еще находятся в том же порядке, что и были.

Скорее бы она дописала эту статью!

***

Перед выездом в морг собрание получилось совсем коротким — Игон впал в глубокую задумчивость, которая, по уверениям Кайли, должна была вот-вот вылиться в гениальное озарение. В основном он говорил о правилах безопасности и убеждал их не разделяться — Гарретт при этом красноречиво потирал свою голову, но слушал эти увещевания без особого энтузиазма.

Здание морга в надвигающихся сумерках выглядело не так приветливо, как днем, и Роланд приготовился было тащить Эдуардо туда силой, но не пришлось — тот, зло взглянув в сторону Кайли, с олимпийским спокойствием первым вошел в дверь.

Ллойд Фостер, взмокший и взбудораженный, ждал их у секционного зала.

— Вы припарковались у центрального входа? — спросил он вместо приветствия. Роланд кивнул, и ассистент коронера шумно выдохнул. — Слава Богу! Натан только что ушел. Я боялся что вы столкнетесь, но он всегда ставит машину на парковке у заднего выезда, так что… ура.

Продолжая разговаривать, он открыл дверь зала, взял из ящика подготовленные бумаги, и подвел их к столу, на котором лежало укрытое тело.

— Пока Натан был на обеде, я осмотрел тело внимательнее. И по сравнению с тем, что нашел, татуировка — сущий пустяк. Вот, взгляните, — он ловко вытащил из папки фотографии и сунул их охотникам. — Рана. Входное отверстие. Выходное отверстие. Кара Уилкс стояла лицом к нападавшему, стрела вошла под углом примерно в 170 градусов, — он откинул простыню, покрывавшую труп. — На этом теле другой диаметр отверстия. Другой угол. И я могу поклясться, что этой женщине стреляли в спину. Татуировки нет, как видите, хотя на первоначальных фото, переданных, между прочим, в полицию, она присутствует… Дальше. Шрам от удаления аппендицита. У тела Кары Уилкс его не было. Теперь о зубах…

Роланд заметил, что Эдуардо стремительно зеленеет.

— Не стоит, мы все поняли, — прервал он Фостера. Тот с некоторым разочарованием прикрыл тело, и вывел охотников в коридор.

— Татуировка идентична той, что была у Элроя и Стоуна, — сказала Кайли, возвращая фотографии. — Так что вы думаете, мистер Фостер? Когда могли подменить тело?

— С девяти вечера вчерашнего дня до девяти утра сегодняшнего, — отчеканил ассистент. — Все остальное время я был здесь. Но поймите… Это тоже не главное, — он понизил голос. — Опознание проходило сегодня утром, незадолго до вашего приезда сюда.

Фостер замолчал, пытаясь выдержать эффектную паузу, но Кайли так свирепо посмотрела на него, что все драматическое впечатление пропало.

— Мистер Авраам Грант опознал тело этой Джейн Доу как тело своей сестры, — с помпой, хоть и не без разочарования, сказал ассистент.

— Вот же чертов сукин сын! — взревел Гарретт, победно взглянув на друзей.

— Но зачем? — растеряно спросил Роланд. — Может, он просто не узнал ее? После смерти лица меняются…

— Ну так вы же не дослушали меня, — терпеливо сказал Фостер. — О чем я? Ах, о зубах…

Но и во второй раз он не успел продолжить свою речь. На улице один за другим прозвучали три выстрела; дверь распахнулась, и на пороге появился Натан Хилл, сжимающий пистолет.

— Звони в полицию, Фостер! — выкрикнул он. — На меня напали! Убийцы Кары пришли за мной!

Даже не заметив охотников, он вбежал внутрь и кинулся в свой кабинет. Гарретт рассмеялся и помчался к двери, на ходу вытаскивая ружье.

— Мне повезло дважды за одну неделю! — весело воскликнул он.

Остальные бросились за ним.

— Следите за Хиллом, — крикнул Роланд опешившему Фостеру перед тем как выскочить на улицу.

***

Пугающий, почти демонический хохот Гарретта разнесся над полупустой парковкой, когда навстречу охотникам из-за угла здания появились две высокие фигуры в черном, сопровождаемые белой колышущейся тенью.

Две стрелы, одна за другой, пролетели чуть выше головы Эдуардо; скорее это был предупредительный сигнал, чем реальная попытка навредить. Он вскинул бластер и выстрелил, стараясь не попасть в Гарретта, который по невероятно запутанной траектории приближался к нападавшим. Луч ударил под ноги одному из стрелков; тот почти упал, но сумел удержаться на ногах и нырнул за угол. Он вскинул арбалет и показался из своего укрытия, но Кайли была настороже и дала целую очередь из своей пушки, не давая стрелку возможности высунуться.

Гарретт тем временем добрался до второго убийцы. Чудом увернувшись от стрелы, он резко налетел на него сбоку и сбил с ног. Однако, стрелок успел вцепиться в Миллера и опрокинуть его кресло. Гарретт, оказавшись на земле, все-таки сумел ткнуть ружьем своего противника, но его сообщник, точно выбрав момент между выстрелами Кайли, пустил три стрелы в протонный блок. Оружие в руках Гарретта угрожающе затрещало; он чертыхнулся, отбросив его в сторону, смог подтянуться и повалил стрелка, прижав его к земле.

Эдуардо собрался броситься на помощь другу, но Роланд ухватил его за рукав и развернул в сторону Габу, который, колыхаясь в темноте как гонимый ветром туман, уже спешил к своим хозяевам. Два протонных луча разом ударили в него, и призрак замерцал, пытаясь телепортироваться, но, благодаря усовершенствованиям Спенглера, ему это не удалось. Кайли отвлеклась от стрелка в укрытии и бросила ловушку; а тот не преминул воспользоваться этим шансом, выскочил из-за угла и одним рывком стащил Гарретта со своего сообщника. Взглянув на призрака, они быстро помчались к выходу с парковки.

— Уходят! — крикнул Миллер.

Роланд, сосредоточенно ведущий Габу к ловушке, посмотрел на Эдуардо и Кайли.

— Я справлюсь здесь. За ними. И будьте на связи!

Кайли прекратила стрельбу и бросилась вперед; Эдуардо помчался за ней. Они выскочили на узкую улицу и бросились в погоню за двумя темными фигурами, почти сливавшимися с тенями домов. Эдуардо был готов поклясться, что ни за что на бегу не разобрал бы, куда рванули стрелки, если бы Кайли то и дело не указывала ему направление.

Пропетляв немного по переулкам, они оказались наконец перед небольшим парком. Стрелки, и так оторвавшиеся на приличное расстояние, легко, словно кошки, перебрались через забор.

— Подсади меня! — Кайли подскочила к ограде.

Эдуардо сцепил руки в замок. Оказавшись внутри, Кайли сразу бросилась вслед за стрелками.

— Стой! — запоздало крикнул Ривера, но она лишь махнула ему рукой, призывая следовать за ней. — Ну что за…

Он неловко подпрыгнул, ухватился за край забора и, преодолев союз гравитации с протонным блоком, смог забраться наверх. Спрыгнул, неловко приземлился на колени, тяжело поднялся и помчался вслед за Кайли, чья маленькая фигурка уже почти скрылась в темноте аллеи.

***

Кайли бежала, вцепившись в свою протонную пушку. В парке задача была сложнее — она видела силуэты впереди, но в темноте почти не могла разобрать, стрелки ли это или просто отдаленные деревья. Погоня продолжалась уже четверть часа, и Кайли начала уставать — несмотря на то, что она стремилась вперед изо всех сил, ее бег неуклонно замедлялся.

Она заметила движение впереди и, призвав на помощь всю свою стойкость, со всех ног помчалась туда. Две фигуры тоже замедлились, и Кайли, обрадованная этим фактом, ускорилась. Оказавшись на расстоянии нескольких шагов, она прицелилась и грозно крикнула:

— Стоять! Арбалеты на землю!

Фигуры застыли и, медленно подняв руки в воздух, повернулись к ней. Арбалетов при них не было и быть не могло. На Кайли испуганно уставились двое рослых подростков в спортивной форме.

— Извините, — разочаровано выдохнула она и обернулась. — Эдуардо, кажется…

Риверы не было. Под удивленными взглядами подростков Кайли помчалась назад, усиленно припоминая, когда перестала слышать за спиной тяжелые шаги напарника — он точно догнал ее в парке, а потом… Потом она слишком увлеклась погоней и заметила этих ребят. Кайли вытащила рацию.

— Эдуардо, где ты?

Молчание.

— Эдуардо!

С нехорошим предчувствием она уставилась на рацию. Та зашипела, и Кайли — обрадовавшись и разозлившись одновременно — заговорила.

— Эдуардо, немедленно тащи свою…

— Кайли! — рация отозвалась голосом Роланда. — Что там у вас?

***

— Что там у вас?

Встревоженный голос Роланда прозвучал совсем рядом, и Эдуардо, схватив было рацию, опустил ее и прямо посмотрел на человека, чьего лица в темноте он почти не видел, но чувствовал наконечники стрел, прижавшиеся к его груди. Протонный блок лежал на земле под надежной охраной второго стрелка.

— Ну что же ты? — глухо спросил его тот. — Ответь. Скажи, что все в порядке.

Трижды прокляв тот момент, когда он безнадежно отстал от Кайли, Эдуардо упрямо помотал головой.

— Ты на самом деле не понимаешь? — раздраженно спросил стрелок. — Давай, парень. Зови друзей сюда. Им ничего не грозит. Мы просто побеседуем. А если нет, то ты, надеюсь, понимаешь, что будет.

— Эдуардо? Ты слышишь? — вовремя вмешалась рация взволнованным голосом Кайли, и Ривера решился.

Он поднял рацию, целую секунду смотрел на нее и с размаху бросил на землю. Не выдержал и зажмурился.

— Плохое решение, парень.

Стрелы перестали царапать грудь. Эдуардо продолжал ждать щелчка арбалета, но ничего не происходило, и у него затеплилась надежда на то, что стрелки решили просто скрыться. Он почти решился открыть глаза и в тот же момент упал на асфальт, сбитый ударом по голове.

— Повторяетесь, — прохрипел он, глядя на расплывающееся перед глазами ассиметричное бледное лицо стрелка.

— Переживем, — ответил тот.

Спустя всего семь или восемь минут Роланд, спешивший на помощь к Кайли, обнаружил почти у самого выхода из парка протонный блок и разбитую рацию Эдуардо.

========== Глава 7. “Наружность обманчива” ==========

Полиция еще не приехала, и это удивило Роланда — он ожидал, что встретит их по возвращению из парка. Но у входа в морг они с Кайли нашли только мрачного Гарретта, который пытался добиться от своего протонного блока чего-то посерьезнее слабых вспышек.

Кайли, упрямо тащившая снаряжение Эдуардо от самого парка, протянула его Миллеру.

— Возьми пока этот, — вздохнула она.

— Что, думаешь, Эдди он больше не пригодится? — неловко пошутил Гарретт и тут же попытался исправить ситуацию, увидев вытянутые лица друзей. — Эй, да он будет в порядке! Ривера — везучий сукин сын, ему все нипочем!

— Надо поговорить с Хиллом, пока не приехала полиция, — сменил тему тактичный Роланд. — Знаете, мне все не дает покоя одна мысль. Когда он вбежал в морг…

— Он сказал «Кара», — закончила за него Кайли. — Я тоже об этом думала, — она толкнула дверь.

— Так, стоп, «Кара» и что? — Гарретт, поправлявший ремни на блоке, нагнал их уже в коридоре. — Что с этого?

— Почему «Кара»? Не «миссис Уилкс», не «Кара Уилкс»? — объяснила Кайли. — Да и откуда он мог знать, что наши стрелки — те, кто убил ее?

Роланд обернулся к ним и прижал палец к губам, взглядом указав на дверь кабинета. Разговоры стихли.

— Мистер Хилл, — бодро начал он, распахивая дверь. — Они скрылись, но думаю, что полиция уже едет и…

Кабинет был пуст. Не просто пуст — все выглядело так, как будто здесь прошел ураган. Ящики были выдраны из стола и теперь громоздились в углу, у шкафа; разбитый телефон лежал возле окна и как будто все еще издавал жалобный треск. На столе исходило едким дымом мусорное ведро, туго набитое горящими бумагами и папками.

— Проверю другой выход, — моментально отреагировал Гарретт и, резко крутанув колеса, помчался вперед по коридору.

Кайли, оглядевшись, схватила с подоконника графин, предусмотрительно понюхала жидкость, плескавшуюся внутри, и вылила содержимое в мусорную корзину. Вытряхнула содержимое на стол, потушила тлеющие бумаги и принялась изучать наиболее уцелевшие.

Роланд тем временем обошел остальные помещения, не исключая и секционный зал, но ему не удалось обнаружить ни следа Хилла или Фостера. По возвращении он столкнулся с запыхавшимся Гарреттом.

— Охрана их не видела, — сообщил Миллер. — Но дверь запасного выхода была открыта. Я нашел это, — он сунул вруки Роланду маленькую пластиковую карточку.

Бейдж Фостера. Джексон покрутил его в руках, не понимая, чем это может пригодится, и вопросительно взглянул на Гарретта. Тот включил фонарь, и, приглядевшись, заметил царапины под некоторыми буквами надписи «Ллойд Генри Фостер, Больница Святой Марии, ассистент».

— А он не дурак поиграть в шарады, — пожал плечами Гарретт. — Если это и послание, то очень неявное.

— Парни? — на пороге кабинета появилась Кайли. — Я нашла кое-что интересное, — она протянула им несколько уцелевших листов. — Доктор Хилл хлопотал о направлении тел Дерека Стоуна и Нила Элроя в этот морг. Якобы для повторной экспертизы.

— Надо было дать им его пристрелить, — зло процедил Гарретт.

***

Игон встретил их на первом этаже. Он работал, разложив свои бумаги и книги на крышке ящика с орнаментом. Жанин тем временем боролась с факсом, раз за разом выплевывавшим мятые бумаги, и пыталась оторвать от себя Лизуна, который, услышав о пропаже Эдуардо, устроился рыдать у нее на плече. Сама секретарша отреагировала на новость довольно хладнокровно, но охотники заметили, как разом осунулось ее лицо.

Спенглер подозвал их к себе.

— Во-первых, не стоит паниковать, — сказал он, проницательно отметив подавленное настроение охотников. — Если бы они хотели убить Эдуардо, то сделали бы это в парке. Во-вторых, мне удалось во многом разобраться. Правда, для этого пришлось сделать несколько международных звонков, — он бросил виноватый взгляд на Жанин, но она сделала вид, что не заметила этого.

— Если говорить в общих чертах, — продолжал Игон, — то мы имеем дело с каннибалами, которые поклоняются Пожирательнице Плоти и приносят ей подношения. Скорее всего, они построили алтарь, при помощи которого призывают ее для трапезы.

— То есть, сами они не…? — уточнил Гарретт.

— Им тоже положено, — спокойно ответил Спенглер. — Так они становятся ближе к своей повелительнице, — он развернул большой лист бумаги. — Я очистил и сфотографировал гравировку на орнаменте. Видите? Здесь изображено, как демон поедает жертву. Это может быть как… живой человек, так и член культа. Судя по записям, они верили, что если демон поглотит их плоть после смерти, то они возродятся. В принципе, они не так далеки от истины. После того, как демон насыщается, культисты тоже устраивают трапезу. А потом — самое интересное. В своем огромном чреве Пожирательница превращает свою пищу в монстров, вечно голодных и жаждущих человеческой плоти. Перевоплотившись, они прогрызают себе путь наружу из ее живота. Это удивительный процесс, — глаза Игона странно блеснули; он опустил фотографию и открыл папку. — Дело в том, что хотя эти монстры и… гхм… побывали в тесном контакте с эктоплазматической сущностью, они, по сути, сохраняют человеческую ДНК. Поэтому…

— Поэтому счетчики молчали тем утром в кафе, — перебила Кайли. — Они и не должны были срабатывать на людей. Но, Игон, как такое возможно? На них должны оставаться следы эктоплазматической активности.

— Я не знаю и я дорого заплатил бы за то, чтобы изучить этот вопрос, — Спенглер отложил бумаги. — Теперь о том, что нам известно. Нил Элрой привозит в Нью-Йорк орнамент, который, судя по всему, является частью алтаря для демона. Через несколько дней после этого его убивают. Через два дня в городе появляется один из монстров. На следующее утро кто-то пускает стрелу в Кару Уилкс, и меньше чем через сутки — в бывшего воспитанника ее приюта. Далее тело миссис Уилкс подменяют не без помощи коронера, на которого совершают нападение. Так что связывает этих людей?

— Их связывает фонд Кары Уилкс.

Охотники обернулись к Жанин, которая с победным видом протянула им измятый факс.

— Еле вытащила это из архива. Не только бармен получал свой кусок пирога. Больница святой Марии в прошлом году получила грант на исследования, которыми руководил Натан Хилл, — немного смутившись от такого пристального внимания, сказала секретарша. — Финансирование экспедиции доктора Элроя шло оттуда же… Ну, не совсем так — деньги предварительно прошли через несколько фирм, но, если покопаться, можно увидеть, что выделены они «Милосердием без границ». Более того, за последние семь лет Нил Элрой отправлялся на девять подобных раскопок.

— То есть он специально привез сюда эту штуку? — недоверчиво спросил Гарретт. — Он знал, что это? Все это было каким-то заговором?

— Они верили в то, что после смерти могут возродиться, если демон поглотит их плоть, — Кайли потрясла бумагами, взятыми из кабинета Хилла. — Поэтому он подменил тело Кары и собирался сделать тоже с трупами Элроя и Стоуна. Но это значит… Значит…

— Значит, они поклонялись Пожирательнице Плоти, — кивнул Игон.

Кайли что-то пробормотала себе под нос, но в наступившей тишине это прозвучало более чем отчетливо.

— Но если они — плохие, то у кого же тогда Эдуардо?

***

Темный туман медленно расступался, и сквозь его толщу Эдуардо смог разглядеть тусклый мерцающий свет и расслышать слабые, приглушенные стоны. Ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что стонет он сам. Он попытался пошевелиться, но замер, пытаясь справиться с гулкой, пульсирующей болью в голове. Спустя десять глубоких вдохов Эдуардо уговорил себя открыть глаза.

Перед ним была маленькая комната, освещаемая только подвесной лампой, но даже ее неяркий свет спровоцировал новый прилив боли, и Ривера поморщился. Он разглядел у стены напротив откидной железный стол и три стула вокруг него, прикрученных к полу. На стене возле двери висела исполинская доска с кучей фотографий и надписей — как в полицейских сериалах. Единственное окно в комнате находилось на той стене, под которой лежал Эдуардо, и было тщательно заколочено досками. В углу возле двери он заметил табурет с металлическими ножками и, приободрившись было, попытался встать, но обнаружил, что крепко связан по рукам и ногам. Это немного сбило его настрой. «Так, без паники, — сказал он себе. — Это не самый худший вариант». Однако, этому совету было трудно следовать — в тишине комнаты Эдуардо слышал сумасшедший стук собственного сердца. Он чувствовал, как паника медленно, шаг за шагом, словно хороший стратег, охватывает его разум, путает мысли, подсовывает вместо решений только одно — всеобъемлющий, парализующий страх.

Эдуардо крепко зажмурился. Несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь подражать дыхательной гимнастике Кайли, которую та иногда практиковала перед ночными дежурствами. Медленно сосчитал до десяти и обратно — как учил его Карлос, когда в детстве он боялся заходить в подвал — и открыл глаза. Пелена, опутывающая мысли, рассеялась, и воображаемые монстры разбежались по темным углам подсознания. Остались только реальные.

Он посмотрел на запястья. Веревка. Что ж, это лучше чем наручники или цепь. К тому же руки ему связали спереди. Дилетанты.

— Пора превращаться в гребаного Гудини, — вслух проворчал Эдуардо и начал осторожно разводить запястья и ступни в сторону, пытаясь освободиться от пут, одновременно считая про себя, чтобы отмерить время.

Спустя пятнадцать — или семнадцать, он не был уверен, что не сбился — слишком долгих минут, когда натертые запястья уже начало жечь, Эдуардо почувствовал, что веревка на руках давит уже не так сильно. Свернувшись в три погибели, он дотянулся до щиколоток и смог немного ослабить хватку узлов и там.

Наметив в качестве своей цели стол, Ривера перевернулся на спину и, активно отталкиваясь ногами и не прекращая счет, пополз. Путь через комнату занял у него больше сил, чем он рассчитывал, и, почувствовав, как его макушка коснулась прохладной ножки стола, Эдуардо немного передохнул и прислушался. За дверью, деревянной, дурно окрашенной, но все же прочной на вид, не было слышно ни голосов, ни шагов. Впрочем, это не значило, что его не охраняют.

Или не следят.

«Придурок, тут могут быть камеры», — обругал себя Эдуардо и внимательно, насколько позволял ему свет лампы, осмотрел стены и потолок. Мерцающих огоньков не заметил, и это немного успокоило его, хоть и не значило на сто процентов, что камер действительно нет. В любом случае, медлить не стоило. Приподнявшись, Ривера попытался зацепить ослабевшую веревку за край стула. Пришлось предпринять не одну попытку, прежде чем он почувствовал, что теперь может полностью сбросить веревку. От волнения его пробила дрожь; несмотря на то, что в комнате было прохладно, он почувствовал, что совершенно взмок.

Теперь осталось снять веревки, схватить табурет, выбить им дверь и… Черт, план в стиле Гарретта. Надо было придумать что-то еще.

Однако, на обдумывание новой стратегии времени у него не оказалось — за дверью послышались шаги и в замке повернулся ключ. Одним прыжком Эдуардо пересек комнату, немного туже стянул веревку на ногах и упал на бок, прикрыв глаза.

Дверь открылась. Сквозь ресницы Ривера разглядел высокого мужчину с асимметричным лицом — того, что говорил с ним в парке. Теперь он мог как следует рассмотреть причину этой странности. Правая нижняя половина лица была изуродована — от самой скулы и до подбородка вместо щеки шел провал, как будто кто-то вырвал оттуда кусок мяса, прихватив при этом край нижней губы. Из-за этого крупные нижние зубы выступали вперед, как у какого-нибудь животного, и придавали стрелку свирепый вид; это было тем более странно, что совершенно не соответствовало верхней части лица — Эдуардо разглядел очень живые, умные глаза, подвижные изогнутые брови и высокий ровный лоб. Темные волосы его похитителя были коротко острижены и нелепо топорщились на висках, делая свой вклад в его странную внешность, но вряд ли кому-то пришло бы в голову смеяться над этим. На свету было видно, что одет он куда менее экзотично, чем казалось в полумраке ночного города — темные джинсы, темная рубашка-поло. Плащ и арбалет были не при нем, но к поясу была пристегнута кобура.

Быстро оглядевшись, стрелок подошел к Эдуардо, схватил его за шиворот и усадил на пол. Тот максимально жалобно застонал; впрочем, притворяться почти не пришлось — от такого резкого движения голова взорвалась новой вспышкой боли.

— Давай, просыпайся, — грубо произнес стрелок. — Поговорим.

Не отпуская воротник Эдуардо, он протащил его через комнату и пихнул на стул. Ривера с готовностью максимально неловко упал на железное сиденье, успев спрятать руки под стол.

— Можно полегче? — жалобно спросил он.

— Еще чего, — буркнул стрелок. — Рассказывай, урод. Давно вы работаете на Гранта?

— Я скажу все, что спросишь, amigo*, — испуганно простонал Эдуардо. — Я сговорчивый. Только принеси мне воды, por favore, amigo**, — умоляюще произнес он.

Презрение, скользнувшее во взгляде стрелка, можно было резать ножом; он кивнул и вышел из комнаты, прикрыв дверь. Эдуардо резко развел руки в стороны и, активно помогая себе зубами, освободился от веревки. С ногами он провозился дольше — успел досчитать до двадцати, — и, чертыхаясь, бросился к табурету. В первый момент ему почудилось, что он тоже прикручен к полу, и сердце замерло; но уже в следующую секунду Эдуардо поднял его в воздух. Тяжелый. Прекрасно.

«Очень тупо, очень тупо, — стучал в его голове голос Карлоса. — Какой из тебя нахер супермен?». Почти поддавшись этим словам, готовый последовать за своей неуверенностью, Эдуардо был готов уже опустить табурет и вернуться за стол, но шаги за дверью снова разрушили его планы.

Дверь приоткрылась. Стрелок зашел, сжимая в руке стакан с водой, и замер, заметив пустой стол; но обернуться он не успел — со всем отчаяньем, со всей силой, на которую он только был способен, Эдуардо обрушил табурет на уродливую половину лица с отсутствующей щекой. Он услышал, как хрустнули кости, увидел, с какой готовностью разошлась кожа на лбу, и навсегда запомнил застывший, удивленный взгляд стрелка. Тот рухнул на пол, но сознания не потерял; не давая ему опомниться, Эдуардо нагнулся, выхватил из его кобуры пистолет и отошел на три шага, не спуская глаз со своего похитителя.

— Встань, — сказал он.

Стрелок усмехнулся.

— Да ладно. Ты даже обращаться с ним толком не умеешь.

Эдуардо снял пистолет с предохранителя.

— Хочешь это проверить, amigo? Вставай.

Стрелок послушался, продолжая так же насмешливо улыбаться и словно не обращая внимания на кровь, заливавшую его лицо.

— Так что, у тебя есть план? Знаешь, сколько человек в доме? Знаешь, куда идти? Чтобы связать меня, придется опустить пушку. Подумал об этом?

— Заткнись, — попросил Эдуардо. — Просто, блядь, заткнись.

Из коридора послышался странный звук, больше похожий на мычание; подняв голову, Ривера увидел еще одного стрелка, который тянулся к своему арбалету.

— Или положи это на землю, или я пристрелю твоего друга! — крикнул он, отчаянно пытаясь унять дрожь в голосе.

— Кристин, он ничего не сделает, — спокойно сказал пленный стрелок. — Мне ничего не грозит.

Кристин?

— О, ему грозит, еще как грозит, Кристин! — не сдавался Эдуардо. — Арбалет на землю, быстро!

Снова странное мычание вместо ответа; но, к большому удовлетворению Эдуардо, Кристин бросила арбалет.

— Подойди к двери.

Она послушалась, невзирая на возражения своего сообщника, и вынырнула из полумрака коридора, замерев в проеме. Неровный свет лампы осветил ее лицо, и на мгновенье у Риверы перехватило дыхание — раньше таких женщин он видел только в кино или рекламе. В ней безошибочно угадывалось родство с тем человеком, которого Эдуардо держал на мушке — те же живые, темные, яростные глаза, те же гордо изогнутые брови, тот же идеальный лоб. Но это лицо не было испорчено уродством или даже малейшим изъяном — щеки, чуть впалые, но с приятными линиями, были целы, и греческий нос был совершенно на своем месте, как и тонкие, четко очерченные губы. Короткие и очень пушистые волосы окружали это сильное лицо словно темное облако и оттеняли его ужасную бледность.

Эдуардо моргнул, отгоняя наваждение.

— Повернитесь к стене, — велел он стрелкам. — Руки на виду.

— Кристин, просто забери у него гребаную пушку! Он не собирается стрелять, без своих дружков он просто трусливый латино, какого…

Выстрел, прогремевший в комнате, на мгновение оглушил Эдуардо, и он пропустил самые изысканные эпитеты. Стрелок схватился за левую ладонь, из которой хлестала кровь. «Я отстрелил ему палец, я же туда не целился, я не хотел, не хотел!» — с ужасом думал Эдуардо. Чувствуя, как на него неумолимо накатывает тошнота, он смотрел на Кристин, которая невозмутимо вытащила из нагрудного кармана бинт и перевязала руку своему сообщнику, после чего, кивнув Эдуардо, встала лицом к стене и подняла руки в воздух. Стрелок, прошипев что-то, последовал ее примеру. По повязке медленно расплывалась кровь.

— Я не… — прошептал было Эдуардо, но все же смог взять себя в руки. — Где телефон?

— Здесь нет телефона, — отозвался стрелок.

— Тогда… Тогда рассказывай, — все свои остатки мужества Ривера теперь вкладывал в то, чтобы его голос звучал как можно более уверенно. — Почему вы решили, что мы работаем на Гранта и какого черта вообще происходит?

***

Роланд сидел за столом Жанин, прижав ладони к лицу. Остальные собрались рядом, глядя на него хоть и сочувственно, но с нетерпением.

— Нет, я не верю! — наконец воскликнул Джексон. Он зло ударил по столу, будто тот был в чем-то виноват перед ним, и упрямо посмотрел на коллег. — Нет! Не Кара Уилкс! Это невозможно.

— Ты сказал, что поверишь, если увидишь доказательства, — терпеливо сказала Кайли и постучала пальцем по экрану. — Семнадцать приютов только в двух штатов. В среднем за последние восемь лет ежегодно оттуда сбегали трое детей…

— Это нормальная статистика для таких заведений, — возразил было Роланд, но Кайли замахала руками, призывая его дослушать.

— Это нормальная статистика, если дети возвращаются к родителям или опекунам, или находятся потом — через пять, семь, даже пятнадцать лет. Жанин видела данные — без вести пропадает только семь процентов. Но из тех, — она сверилась с цифрами, — тридцати пяти детей, которое пропадали за последние десять лет из приютов Кары Уилкс, позже объявились только четверо. Четверо, Роланд.

— Да нет же! Я ведь был волонтером, и мы искали этих детей, искали, Кайли! — Роланд вскочил и начал беспокойно ходить по комнате. — В прошлом году миссис Уилкс сама ходила с нами и всю ночь была в одной из групп, которая прочесывала лес. Стала бы она…

— Стала бы она делать это, чтобы скрыть факт своей причастности? — Гарретт, заметив, что Кайли уже готова взорваться, пришел ей на выручку. — Да, Ролли, стала бы. Обязательно. И это говорит скорее о ее хитрости, а не о благородстве.

Джексон, подумав с минуту, снова хотел возразить, но в этот раз была наготове Моника.

— Кроме бара Дерека Стоуна, фонд спонсировал еще около сорока подобных заведений, — мягко сказала она. — Я проверила информацию — постоянные посетители этих баров исчезают. Немного — примерно по паре человек в год. Их мало кто ищет, потому что обычно это одинокие пьяницы или случайные командировочные. Но это факт.

— Fronti nula fides, Роланд, — добавил Игон, наблюдавший за этой сценой. Заметив недоумение присутствующих, перевел. — Наружность обманчива.

— Хорошо. Ладно! — Джексон поднял руки, признавая свое поражение. — Что дальше?

— Надо искать Эдуардо, — в голос сказали Кайли и Гарретт.

Но им не удалось развить эту мысль; окно над их головами буквально лопнуло, и что-то крупное и быстрое влетело в комнату, оставляя на полу и стенах брызги темной крови, брызжущей из порезов. Через мгновение наверху послышался звон стекол, а к охотникам, мерзко скалясь, повернулась круглая безухая голова, сверкая желтыми глазами.

Кайли, сразу признав в этом существе собрата пойманной в кафе твари, схватила со стола свою пушку.

— Я прикрою, — бросила она Игону.

Остальные бросились к шкафу с оборудованием; Моника замешкалась, доставая блокнот, но Жанин дернула ее за руку и потащила за собой.

— Иногда надо участвовать в событиях, а не описывать их, — сказала она изумленной журналистке и, не давая той опомниться, сунула ей протонный блок и пару перчаток. — На долгое обучение нет времени. Вот здесь повернете до упора, жмите сюда. Захват у вас вряд ли получится, поэтому просто не подпускайте их к ребятам. И к себе, по возможности, — она повернулась шкафу, достала еще один блок, нацепила его и направилась на помощь Кайли, пробормотав. — Боже, я слишком стара для этого дерьма.

Помощь Жанин подоспела вовремя — Кайли смогла поджарить первую тварь, но с верхних этажей выпрыгнули еще трое; секретарша выстрелила и успела отсечь их от Гриффин. У остальных дела тоже шли не очень — в разбитое окно пролезли две твари, а входная дверь опасно трещала.

Роланд выглянул на улицу.

— Там, в переулке, их целый фургон! — крикнул он.

Игон, стрелявший не с такой интенсивностью, как остальные, но более точно, поднял ружье.

— Одиночными не справимся, — сказал он. — Роланд, ты идешь со мной наверх! Есть идея!

Гарретт, захватив лучом одну из тварей, обеспечил им безопасный отход к лифту. Лизун, который до этого момента летал кругами под потолком и отчаянно верещал, решил помочь ему и бросился к лежащей на столе ловушке.

— Лизун, нет! — крикнула Кайли, прекратив стрельбу. — Я еще не успела…

Но было поздно. Габу, вырвавшийся из ловушки, почти сразу испуганно замерцал и начал растворяться. Лизун, стукнув себя по лбу, закричал от разочарования и бросился на призрака, желая все исправить. Кайли, краем глаза заметив движение слева, резко пригнулась и выстрелила; ее горло лишь на несколько сантиметров разминулось с зубами твари. Когда она выпрямилась, то увидела только, как вместе с Габу исчезает обхвативший его руками Лизун.

Но думать об этом сейчас было некогда: за спиной она услышала сдавленный крик Гарретта. Одна из тварей повисла на колесе его коляски; отстреливаясь одной рукой от еще троих, он пытался отцепить ее, и Кайли бросилась ему на помощь.

* Amigo (исп.) — Друг

** Por favore, amigo (исп.) — Пожалуйста, друг

========== Глава 8. Коалиция ==========

— Мы с Кристин потеряли родителей, когда нам было девять. Сначала умер отец, а через три месяца после его смерти — мать. Других родственников у нас не было. Так мы попали в приют Балтимора. Через пару месяцев там возникли какие-то проблемы с финансированием или вроде того и нас перевели в Нью-Йорк. Сначала попали в программу патронажа, потом нас взяли в семью, но там не прижились. Короче, — усмехнулся стрелок, — где-то после полутора лет скитаний нас определили в Нью-Джерси, в один из детских домов «Милосердия без границ». Мы, идиоты, считали, что нам повезло. Там было классно. Чище, чем в прежних местах. Сытнее. Уроки проводили нормальные учителя, а не практиканты из университета. И контингент… Все шло хорошо. Но однажды воспитатель повел нас на знакомство с семьей, которая якобы хотела нас взять, и на обратном пути подсыпал нам снотворное в колу.

Проснулись мы уже в клетке. Среди сорока или пятидесяти таких же счастливчиков. Там были не только сироты, конечно. Были и взрослые. И совсем малыши — лет пяти или шести. Некоторые из этих людей провели там уже почти два или три года. Они уже теряли рассудок. Как потеряли и многие свои… части тела.

Эдуардо передернуло.

— Первые пару месяцев нас никто не трогал. Но мы с Кристин знали, что будет — остальные рассказывали. Кому-то из них хватало мужества отказываться от еды и воды. Кто-то сходил с ума. Кто-то пытался бежать… Такие шли на корм Ей. Этому монстру.

— Демону, — поправил Эдуардо.

— Без разницы. В общем, тех, кто уже совсем отчаялся, называли «подношением». Я же стал блюдом для этих уродов — Ее поклонников. Обычно трапеза начиналась ночью. У них было что-то вроде дежурств — за трапезой никогда не собиралось более шести. Сначала они опаивали чем-то «подношение» и уводили его первым, подготовить — нанести рисунки на тело, а потом подвесить у алтаря. Потом приходили за нами. Нас раздевали и приковывали к столам, потом ублюдки выбирали себе «блюдо» по вкусу. После этого они делали несколько надрезов на «подношении», чтобы оросить алтарь кровью и призывали Ее. Не знаю, как описать это существо…

— Я видел, — тихо сказал Ривера, и впервые стрелок посмотрел на него с искренним изумлением. — После того как вы убили бармена. Так что не трудись.

— Это странно, — заметил стрелок. — Как я помню, Она никогда не могла отойти далеко от алтаря, а сейчас так запросто… Неважно. Так или иначе, после Ее появления ублюдки начинали просить о чем-то — обычно о деньгах… влиянии… славе. Она обещала помочь им и начинала рвать и пожирать свою жертву, пока они молились на это зрелище. А потом начинался их пир. Вот это, — стрелок указал на щеку, — произошло во время первой трапезы. Мне оказала честь сама Кара Уилкс. Сука долго выбирала, чем полакомиться. Если я о чем и жалею, то только о том, что ее смерть была слишком легкой! А Она наблюдала за всем, а после… Ее живот начинал кровоточить, и из него вырывалась ужасная зубастая тварь, вечно голодная, опасная, мерзкая. Несколько ублюдков всегда были наготове, чтобы поймать ее и посадить в клетку. У них там стаи таких. Для охраны. Для устрашения. Для поедания объедков.

Потом нам обрабатывали раны, чтобы не было заражения крови, делали перевязки и возвращали обратно в клетки. И не трогали, пока рана не заживет.

Я должен был думать о Кристин. Старался прятать ее. У меня получалось почти два месяца. Но везение не длится вечно. Однажды они нашли ее и в наказание провели маленькую внеплановую трапезу даже без Ее участия, а забавы ради. А я должен был смотреть, как мою двенадцатилетнюю сестру…

— Не надо, — умоляюще прошептал Эдуардо. — Не продолжай, пожалуйста. Я понял.

Кристин замычала и начала кивать, выражая свое согласие.

— Ты не понял, — зло произнес стрелок. — Я видел, как ублюдок насилует мою двенадцатилетнюю сестру. И одновременно отъедает ей язык. Она кричала и истекала кровью. А он был счастлив. Он улыбался своим поганым ртом, который был полон крови моей сестры, и его рожа просто светилась.

При этом присутствовал один человек, которого я не видел раньше. Они только-только начали обрабатывать его, заманивать в свои ряды. Но он не выдержал этого зрелища. Он устроил нам с Кристин и еще троим побег с помощью Габу. Мы спрятались на Аляске. Эдриан — так его звали — заботился о нас как мог, но Лора умерла от заражения крови, а Джейсон и Кима покончили с собой тремя годами позже. Остались только мы с Кристин. Мы жили только тем, что однажды вернемся и перебьем этих ублюдков. Всех до единого. Эдриан умер четыре года назад. Тогда мы и поехали в Нью-Йорк. Стали выслеживать их. Узнавать, кто теперь вместе с ними, сколько их стало… Думаю, остальное ты знаешь.

Он умолк, пристально глядя на Эдуардо. Тот тем временем пытался совладать с нахлынувшими эмоциями и привести в порядок мысли.

— Почему вы не пошли в полицию? — наконец спросил он.

— Потому что это ничего не решило бы. Эдриан был из полиции, и шеф его участка был в этом замешан, поэтому он предпочел сбежать. Все в этом замешаны так или иначе. У них есть люди в мэрии, в больницах, в газетах, в полиции, даже среди федералов. Не весь город, конечно, но влияния им хватает. И денег. Мы не знаем кому верить. Даже вас, клоунов, они успели купить.

— Не знаю, откуда такие сведения, — искренне оскорбился Эдуардо. — Наш босс не взял денег Гранта. Мы в этом деле в основном из-за призрака.

— Ах, не взял! Не считай меня идиотом. Amigo*, — усмехнулся стрелок.

Кристин промычала что-то, нахмурившись; по выражению ее лица Ривера понял, что она не согласна с братом. Он уже хотел было возражать, ощущая в ней поддержку, но не мог — на него нахлынула настолько сильная усталость, что он едва мог удержать в руках пистолет.

— Я не обязан ничего доказывать, — тихо сказал Эдуардо. — Сейчас мы поедем в пожарную часть. Игон решит, что с вами делать.

— Заставь меня. Осталось целых девять пальцев, — глаза стрелка нехорошо сверкнули. — Тебе хватит пуль?

И уже не в первый раз за сегодняшний слишком долгий день Эдуардо почувствовал себя загнанным в угол. Но сейчас это было тем горше, что он успел проникнуться сочувствием к этому человеку с изуродованным лицом и его несчастной немой сестре. Дипломатия никогда не была сильной стороной Эдуардо, но если бы ему удалось доставить стрелков в пожарную часть, Игон наверняка смог бы их переубедить. Угроз — во всяком случае, его угроз — они уже не боялись, и никаких доказательств своей непричастности к их горестям он предоставить не мог.

Он молчал слишком долго, как будто признавая свое поражение, когда орущий ком зеленой слизи возник из ниоткуда и врезался ему в грудь. От удивления Эдуардо чуть не выронил пистолет.

— Лизун! Отстань! — по привычке ворчливо сказал он, хотя был всей душой рад видеть маленького обжору.

Тот, отцепившись от Риверы, завис перед ним и начал оживленно что-то рассказывать, так энергично размахивая руками, что слизь окропила даже стрелков и парящего возле них Габу.

— Их сколько? — поразился Эдуардо, когда Лизун выдохнул и умолк.

Призрак несколько раз сжал и разжал пальцы. Эдуардо выругался и предостерегающе поднял пистолет, заметив, что стрелок медленно движется в сторону двери. Его апатию словно рукой сняло.

— Мы уходим отсюда, — свирепо сказал он, — прямо сейчас. И ты покажешь мне выход, потому что наш «наниматель» был так добр, что прислал целую армию тварей, которые напали на моих друзей. А если ты попытаешься улизнуть, то мы узнаем, быстрее телепортируется ваш призрак или летит пуля. Лизун! В коридоре лежит арбалет, наверняка в соседней комнате есть еще один. Возьми оба и не спускай с них глаз.

Взяв под козырек, призрак бросился исполнять приказ. Стрелок, нехорошо усмехнувшись, направился к двери, но Кристин дернула его за рукав и, указывая то на Эдуардо, то на Габу, начала активно жестикулировать.

— Я понимаю, но… Это просто ловушка… Они бы его не отпустили… Это глупо, Кристин! — вполголоса говорил стрелок, все больше раздражаясь, но, глядя на пылающее лицо сестры, в итоге тяжело вздохнул и кивнул. Повернулся к Эдуардо. — Ты можешь телепортироваться к своим. Если это летающее недоразумение отдаст нам арбалеты, мы поможем тебе.

— То есть теперь ты мне доверяешь? — язвительно спросил Ривера, пытаясь скрыть свое волнение. Времени на раздумья у него не было. Совсем. Он обернулся к Лизуну. — Там все сильно плохо?

Тот закивал.

— Отдай им арбалеты, — со вздохом сказал Эдуардо и, пытаясь отделаться от голоса Карлоса в своей голове, повторявшему на двух языках нелестные слова об его умственных способностях, шагнул к Габу и спросил. — Как все будет?

— Просто подумай о месте, куда хочешь попасть, — посоветовал стрелок.

«Гостиная, гостиная, наша гостиная, вот телевизор, вот диван, вот кресло, гостиная, гостинаягостинаягостиная…»

***

Звуки, громкие и бушующие, захлестнули всю пожарную часть — шумели бластеры, визжали твари, шуршали рации, бушевал развеселившийся Гарретт. Монике казалось, что она растворяется в этом безумии, становится частью какой-то сюрреалистичной мозаики, маленьким куском очень опасного — но такого интересного — паззла. Выстрелы почти ослепляли, ружье обжигало руки даже сквозь толстые перчатки, а ремни протонного блока так безжалостно оттягивали плечи, что журналистке пришлось сбросить туфли, дабы хоть как-то удержаться на ногах. Она по возможности выполняла указания Жанин — палила из ружья, пытаясь отсечь тварей, уже выломавших дверь, от Гарретта с Кайли, хотя, конечно, чаще промахивалась, чем попадала. К своему счастью, она не успевала прочувствовать ни страх, ни странную радость, граничащую с помешательством, — все это мгновенно перерождалось в слова и фразы, подготавливая то, что старик Клем просто обязан будет назвать «охерительным репортажем».

В какой-то момент показалось, что тварей, мечущихся по пожарной части, становится меньше, но почти сразу сверху донесся голос Роланда:

— Вижу еще два фургона! Готовьтесь!

— Долго нам тут отбиваться, Эдисон? — Кайли пришлось влезть на стол, чтобы две твари не смогли достать ее. — У меня осталось только четыре ловушки!

— Дайте нам еще несколько минут!

— Мне нужен кто-то на втором этаже!

Тревожный зов Жанин не остался без ответа. Кайли выкрутила мощность пушки на максимум, изловчившись, сумела поджарить одну тварь и одновременно открыть ловушку прямо над головой второй и помчалась наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Жанин стояла посреди комнаты, по очереди стреляя то в одно, то в другое окно и не давая тварям ворваться внутрь, но Кайли быстро сориентировалась и поняла причину призыва — за закрытой дверью кухни доносился шум и грохот. Она прицелилась, точным выстрелом пробила дыру в нижней части двери и сразу же бросила туда ловушку. Одним меньше, хотя уже через мгновение в образовавшееся отверстие просунулась мерзкая темно-розовая голова. Кайли выстрелила. И еще раз. И еще. И е…

Пушка издала печальный хрип и вместо привычного уверенного потока выпустила совсем слабый сноп искр. Наблюдая за тем, как очередная тварь безо всяких усилий прогрызает деревянную дверь, Кайли сунула руку в сумку, но ничего там не обнаружила. Заряд был последним. Справившись с дверью, тварь взвыла и бросилась вперед; Кайли схватила стул и выставила его перед собой, защищаясь. Существо врезалось в ножки, отскочило и прыгнуло, целясь выше, в лицо и горло девушки.

Кто-то стиснул ее предплечье и отдернул назад, чуть не вывернув руку; тварь пролетела в нескольких сантиметрах от лица Кайли, и та почувствовала отвратительный запах гнилого мяса и крови. Прямо над ухом прогрохотал выстрел — настоящий выстрел, — и комната на минуту словно наполнилась ватой, сквозь которую доносились приглушенные крики, треск ружья Жанин и пробивался такой знакомый хриплый голос.

— …не теряли даром времени, cariño**?

Она обернулась и, уже понимая, кто стоит за ее спиной, изо всех сил постаралась сжать губы, норовившие расплыться в глупой улыбке.

***

Лицо Кайли просияло всего на долю секунды, но Эдуардо успел это заметить и сразу почувствовал необычайный прилив сил, граничащий с эйфорией — как будто хорошо выспался и выпил несколько эспрессо одновременно. Он с трудом сдержал свою радость, что далось ему с большим трудом, убеждая себя, что сейчас неподходящее время для слишком теплого приветствия.

— Спасибо, — выдохнула Кайли и, заметив стрелков, уже взявшихся за изничтожение тварей, моментально рассердилась. — Ты привел их сюда? С ума сошел?

— Эй! Они вообще-то нам помогают! — Ривера с готовностью включился в эту перепалку, но развить ее не получилось — с первого этажа прозвучал громкий крик Моники.

— Они уносят орнамент!

— Как же я сразу не догадалась! — Кайли с досадой хлопнула себя по лбу и бросилась вниз.

Эдуардо помчался за ней, то и дело натыкаясь на убитых тварей, но ненадолго замешкался на площадке, поразившись увиденному. Если на втором этаже все было более или менее под контролем, то на первом творилось безумие. Гарретт, практически загнанный в угол, отчаянно сдерживал натиск нескольких существ, почти вплотную подобравшихся к его коляске. Моника по возможности помогала ему, но ей недоставало ни точности, ни опыта; она не заметила, как и сама оказалась в опасности, повернувшись спиной к окну, в которое продолжали лезть твари — если бы не своевременный окрик подоспевшей на помощь Кайли, все могло кончиться более чем печально. Ни один из них не смог отвлечься на четверых людей, проскользнувших в открытую дверь, без того, чтобы фактически не оказаться растерзанным на части. Незнакомцы, пользуясь этим обстоятельством, схватили ящик с орнаментом и быстро направились к выходу, сопровождаемые только угрозами и проклятьями Гарретта.

Кайли бросилась к столу и вытащила запасной заряд; Эдуардо прицелился и выстрелил, почти уверенный в том, что не попадет, и не ошибся — пуля отколола кусок плитки в полутора футах от одного из мужчин. Это только заставило воров ускориться, и они уже вытаскивали ящик на улицу, когда Кайли крикнула:

— Гарретт! Мы берем твоих! За ними!

Миллер махнул ей рукой и, пользуясь тем, что друзья отвлекли на себя тварей, помчался за ворами. Эдуардо, отстреливаясь от тварей с переменным успехом, добрался до шкафа с оборудованием. Он схватил протонный блок, сразу почувствовав себя намного увереннее — до тех пор, пока луч не ударил прямо над его плечом.

— Извини! — крикнула Моника.

— А к тебе лучше не поворачиваться спиной, да? — съехидничал Ривера.

— Готово!

Окрик Игона перекрыл шум лифта. Они с Роландом спускались вниз, с гордостью взирая на машину, больше всего напоминавшую турбину самолета. Сзади был прикреплен объемный металлический бак, а с передней стороны Эдуардо заметил крышку, подозрительно похожую на дверь Хранилища.

— Берегите глаза! — Роланд повернул рычаг. — Прячься, Лизун!

Вспышка голубого света, намного ярче, чем от ловушки, ослепила Эдуардо. Он прижал ладони к лицу, но, казалось, этот свет пробивается даже сквозь сомкнутые веки, даже сквозь его перчатки. Уши заполнил нарастающий гул, и на какое-то время Ривера как будто оказался полностью отрезанным от реальности — только темнота, шум и вибрация, сотрясшая все его тело.

Но скоро все кончилось. Он опустил руки, открыл глаза и заморгал, пытаясь прийти в себя.

— Жанин? — расслышал он голос Спенглера. — Жанин, у вас там все в порядке?

— Исчезли как по волшебству, Игон, — отозвалась секретарша.

Светлые пятна перед глазами Эдуардо наконец рассеялись, и он осмотрелся — на полу приемной лежали воняющие, дымящиеся темно-розовые тела тварей, да и вся комната выглядела как после бомбежки. Стол был перевернут, окна разбиты, а стены приобрели интересную расцветку из подпалин от выстрелов; одна из тварей умудрилась снести стеллаж с картотекой, и теперь весь пол был усыпан бумагами.

Дверь, и так висевшая на одной петле, сорвалась и упала от сильного удара — вернулся Гарретт.

— Почти догнал! — зло сказал он. — Мне кажется, я зацепил одного, но они успели погрузить ящик и удрать! Вы что, закончили без меня? — он обиженно взглянул на лифт. — Новая адская машина, Ролли?

— Вообще-то очень интересная концепция, — оживился Джексон. — Игон предложил собрать портативное хранилище. Нужна доработка и, конечно, я закажу нужные детали, но если подключить…

— Воу, полегче! — остановил его Миллер. — Я не учусь на инженера, умник!

За спиной Риверы раздался странный звук, и он моментально обернулся, но обнаружил, что это всего лишь Моника со вздохом облегчения скинула со спины протонный блок. Выглядела она не очень — волосы прилипли к мокрому лицу, по белой блузке расплывались пятна пота, юбка была разорвана по шву до самого бедра. Но глаза горели все той же акульей жадностью, которая так не нравилась Эдуардо и даже пугала его. Журналистка заметила его взгляд и вопросительно посмотрела на него поверх зажигалки.

— Здесь нельзя курить, — буркнул он и в поисках поддержки взглянул на Жанин, спустившуюся вниз в компании стрелков.

— Моника, поделитесь сигаретой? — к его изумлению, секретарша с видимым удовольствием прикурила и затянулась. — Ну и день сегодня… Что? — она заметила неодобрительные и удивленные взгляды охотников и пожала плечами. — Боже мой, не надо так смотреть. В восьмидесятые все курили.

— Не все, — мягко поправил ее Игон и обернулся к Эдуардо. — Так… Похоже, ты должен нам кое-кого представить.

— Максвелл и Кристин Силвер, — стрелок шагнул вперед, опередив Риверу, и с вызовом посмотрел на Игона. — Значит, тут вы заправляете. Нам есть о чем поговорить.

***

Ледяная вода остудила Эдуардо и отогнала гнетущие мысли. Он вытащил голову из-под крана только когда волосы совсем намокли, а виски почти заледенели; встряхнулся, схватил с крючка полотенце и, наскоро утерев лицо, повесил его на шею. Толкнул дверь, прислушался к разговору внизу и, подобрав с пола стул с безнадежно сгрызенной спинкой, сел на него, привалившись к стене. Постепенно все, что происходило за последние несколько часов, начало доходить до него, и Эдуардо пробрала дрожь. Он многое бы отдал за то, чтобы уснуть и обнаружить, проснувшись, что совершенно ничего не помнит о сегодняшнем дне. О трех последних днях, если точнее.

— Почему ты так резко убежал? — голос Кайли вернул его к реальности; он вздрогнул и поднял голову.

— Сказал же — умыться. Сейчас вернусь, — с раздражением ответил Эдуардо.

Кажется, впервые за все время знакомства его резкость не вызвала в Кайли ответный взрыв раздражения. Она внимательно пригляделась к нему.

— Ты в порядке?

Эдуардо хотел отшутиться или съехидничать, но понял, что не хочет, не может притворяться. Не сейчас.

— Нет. Нет, я не в порядке, — с трудом выговорил он, не глядя на Кайли. — Я не смогу слушать Максвелла снова. Черт, мы видели столько дерьма за последний год, что иногда я удивляюсь, как мы — все мы — еще не угодили в психушку. Вспомни Клайна, флейтиста или того хрена с глазами, — теперь Эдуардо наоборот, не мог прекратить говорить, словно все, что он испытал в этот день требовало немедленного выхода. — Но это всегда были демоны. За исключением дружка Игона, тот полный псих, но всякое дерьмо всегда творили демоны, монстры, привидения, полтергейсты, древнейшее зло или что-то в таком духе, и… Я думал, что так и должно быть. А в этот раз…

— В этот раз это люди, — закончила за него Кайли. — Я понимаю.

— Не только люди. Я и сам хорош. До сегодняшнего дня я никогда не причинял никому вреда. Да я и дрался раза два за всю жизнь. А сегодня я отстрелил парню палец. Потому что боялся. Не специально, я не целился… И не хотел этого. Но теперь не знаю, не понимаю, что думать о себе, об этой работе, об этих проклятых…

Кайли положила руку ему на плечо; он умолк, накрыл ее маленькую ладонь своей и только тогда осмелился поднять глаза. Ее лицо опять приняло то странное и задумчивое выражение, которое он уже замечал; но сейчас мелькнуло и какое-то новое чувство, которое он скорее ощущал, чем видел. Ему ужасно не хотелось услышать от нее какую-нибудь банальность вроде «Ты все сделал правильно» или «У тебя не было выбора» или «Не переживай об этом», но что еще она могла ответить ему?

— Иногда ты меня удивляешь, Эдди, — серьезно, без улыбки произнесла Кайли и протянула ему руку. — Идем.

«Это ты удивляешь меня», — подумал Эдуардо, но вслух ничего не сказал. Он взял ее за руку, поднялся со стула и позволил ей увести себя вниз из покоя и тишины гостиной — ведь за Кайли он был готов отправиться в ад и, в каком-то смысле, именно это сейчас и делал.

*Amigo (исп.) — Друг

**cariño (исп.) — детка

========== Глава 9. Дилеммы ==========

class="book">Роланд не сразу понял, что больше выбило его из колеи — сам рассказ Максвелла или его будничный тон. Он до последнего старался не верить словам стрелка, как до того не верил в причастность Кары Уилкс, хотя в глубине души осознавал, что все это правда. Роланд думал, что к своим двадцати годам уже понимает кое-что о том, как устроена жизнь, и не считал себя наивным простачком; но каждая отрывистая фраза, произнесенная грубым ровным голосом, как будто отгрызала от его веры хоть и небольшую, но самую важную, самую крепкую, самую лучшую ее часть.

Остальные, по его мнению, тоже были впечатлены. Гарретт то и дело сжимал кулаки и практически выплевывал проклятья. Жанин, собиравшая разлетевшиеся во время атаки документы, постоянно вздыхала, поглядывая в сторону Кристин. Игон сохранял хладнокровие, но его лицо становилось все более мрачным; несколько раз он тянулся то к одному, то к другому предмету на столе, словно пытаясь как-то отвлечься, но всякий раз одергивал себя и возвращал свое внимание стрелкам.

— Сколько лет прошло с тех пор, как вы сбежали? — спросил он, когда Максвелл — слава Богу! — замолчал.

— Тринадцать.

— Значит, в то время демон не покидал своего места, а сейчас, судя по тому, что говорил Эдуардо, может это делать, — Игон показал стрелку фотографию орнамента. — Тринадцать лет назад алтарь выглядел подобным образом? Не обязательно точь-в-точь, но какие-то символы вам знакомы?

— У меня не было времени его рассматривать, — язвительно ответил Максвелл, но Кристин толкнула его плечом и, обернувшись к Игону, отрицательно покачала головой. Она возбужденно пыталась объяснить ему что-то жестами, пока внимательная Жанин не сунула ей в руки блокнот и маркер.

— «Нет. Только форма. Но он был совсем гладкий», — прочитал Игон и обратился к секретарше. — Жанин, ты говорила об экспедициях Элроя за последние семь лет. А когда он вообще начал ездить за счет фонда?

— Ты думаешь, они восстанавливают алтарь, чтобы вернуть демону могущество? — Кайли, спустившая вниз вместе с Эдуардо, сразу поняла, к чему клонит Игон.

— Именно, — кивнул Спенглер. — Но они не представляют, чем это может кончиться. Такие культы всегда обманываются, считая, что это не они служат демонам, а демоны — им. Если уже найденных Элроем обломков достаточно для того, чтобы Пожирательница Плоти так далеко и, видимо, по своей воле, отлучалась от места призыва, то новые части только увеличат длительность и силу ее явлений. И рано или поздно…

— Нашла, — Жанин протянула Игону факс. — Впервые он отправился в экспедицию на деньги фонда двенадцать лет назад. В этом списке все места раскопок.

Спенглер кивнул, взял бумаги и начал что-то сверять со своими файлами. Роланд, воспользовавшись паузой, повернулся к Максвеллу.

— Сколько человек в этом участвует? — спросил он. — И кто?

— Всех мы не знаем, но сорок или пятьдесят наберется точно, — поколебавшись, ответил тот. — У нас был список… Кристин?

Его сестра кивнула и подошла к Габу; через несколько мгновений они исчезли.

— Она принесет сюда наши записи, — объяснил Максвелл.

— Кстати, об этом, — оживился Игон, оторвавшись от изучения бумаг. — Как вы им управляете? Насколько я понял, сам Габу нейтрален, но все же подчинялся Пожирательнице Плоти.

Стрелок достал из кармана какой-то камень и бросил его на стол.

— Эдриан взял это перед побегом. Сказал держать его при себе.

— О, — Игон осмотрел камень, достал счетчик, сверил показания со своими записями. — Определенно, это часть того же орнамента. Да… Изображение демона и Габу… Похоже, эта часть, находясь в системе символов алтаря, должна привязывать призрака к измерению Пожирательницы, но если ее отделить, то и связь между ними нарушается. Интересно.

Комната замерцала — вернулись Габу и Кристин, прижимающая у груди объемную папку. Роланд заметил, что кроме записей она прихватила и несколько колчанов со стрелами.

— Здесь все те, о которых мы знаем наверняка, и их возможные связи, — прокомментировал Максвелл.

Папка перекочевала на стол, и охотники столпились вокруг нее, разглядывая имена, фотографии и адреса приверженцев Пожирательницы.

— Руди Баллок — политик, в этом году баллотируется в городской совет, — шепотом комментировала Моника некоторые записи. — Старла Левинсон, заместитель начальника полицейского департамента… Авраам Грант, финансист… Брендон О`Коннелл, прокурор в Верховном Суде… Джессика Блэк, редактор «Сан»… Господи, — потрясенно сказала она наконец. — Если дело О. Джея Симсона — бомба, то это просто гребаный ядерный взрыв! — она взглянула на часы. — Сейчас два часа ночи… В утренний выпуск уже не попасть, но если Клем сейчас в редакции… Можно успеть сверстать экстренный выпуск до полудня, тогда из печати номер выйдет в пять…

— О чем ты? — напрягся Максвелл, переглянувшись с Кристин, и Моника раздраженно взглянула на него, досадуя из-за этого непонимания.

— О публикации статьи, конечно.

— Серьезно? — нахмурившись, спросил Роланд. — Сейчас тебя волнует статья?

— Конечно, меня волнует статья, — отрезала Моника и, почувствовав некоторое неодобрение во взглядах охотников, пояснила. — Вы поймаете демона, но не станете заниматься поимкой и поиском всех членов культа, не так ли? И что дальше? Либо вы даете этим… мстителям их убить, либо сдадите копам. Если ими займется полиция… Во-первых, в этой папке я насчитала примерно восемь человек из полицейского департамента, в числе которых — вторая по значимости фигура полиции. Во-вторых, это дело попытаются замять, не поднимая лишнего шума. Публичность сейчас — единственный способ поднять на уши всех, создать такой резонанс, чтобы никто, хоть самую малость замешанный в этой истории, не смог улизнуть от правосудия.

— Должен заметить, в этом есть смысл, — оживился Гарретт. — Город должен знать своих «героев».

— Не согласна, — хмуро сказала Кайли. — Газеты, а потом и телевидение, станут полоскать не только преступников, но их жертв. Разве это справедливо? Игон?

Спенглер, задумчиво смотревший на стрелков, остававшихся как будто безучастными к этому короткому спору, оглянулся к ней.

— Боюсь, что я должен согласиться с мисс Блейк, Кайли. Судебная система не идеальна, в ней не избежать ошибок, особенно при давлении со стороны высокопоставленных лиц. Если это дело станет достоянием общественности сразу, то попытки подобного давления можно будет пресечь. Но, — он обернулся к Монике, — я прошу вас не отправлять это в печать, не согласовав со мной. Я очень надеюсь, что мы сумеем быстро разобраться с ситуацией, но если шум начнется раньше времени, то многие из причастных к этому делу успеют скрыться.

— Я понимаю, профессор Спенглер, — кивнула Моника и постучала по папке. — Я могу воспользоваться вашим ксероксом?

Игон кивнул.

— Я помогу тебе, — вызвался Роланд и, подхватив папку, отправился к владениям Жанин, понесшим самые большие потери от недавнего вторжения.

Каким-то чудом ксероксу удалось уцелеть среди беспорядка приемной. Моника, почти дрожа от нетерпения, принялась закладывать бумагу в лоток. Роланд, с размахом шлепнувший папку на стол, наблюдал за ней с явным неудовольствием, которое она предпочитала игнорировать.

— Ты так торопишься из-за причин, которые озвучила Игону, или просто хочешь увидеть свое имя под статьей, которая поднимет бурю? — наконец спросил он.

— Полагаю, и то и другое, — ровным голосом ответила Моника и, увидев его помрачневшее лицо, добавила мягче. — Я понимаю, как это выглядит, но… Я в первую очередь журналист, Роланд.

— А я надеялся, что в первую очередь ты человек, — парировал он, не глядя в ее сторону.

— Значит, мы неверно друг друга поняли, — резко ответила она.

Жужжание ксерокса остановилось. Моника выровняла еще теплые листы и сунула их в сумку. Направилась к выходу, громко и сердито стуча каблуками, и, не попрощавшись с Роландом, торопливо скрылась за дверью.

***

Мир редакции, не менее шумный и оживленный ночью, чем днем, показался Монике настолько родным, настоящим, значительным, что она невольно замешкалась на пороге. Треск клавиш, гул голосов и шум принтеров создавали настоящую какофонию, которая с первых услышанных нот наполнила журналистку новыми силами. Это был ее дом, ее мир, ее место, в которое она стремилась сильнее, чем в свою тесную квартирку.

Стив, увидев ее на пороге, встал из-за стола и присвистнул.

— Что, Мон, тяжелая выдалась ночка? — насмешливо протянул он, глядя на испачканную одежду и разорванную юбку коллеги. — Охотники за привидениями укатали нашу пай-девочку? Сколько их там было?

Еще несколько дней назад Моника бы вспылила, но сейчас она предчуствовала свой триумф, поэтому только добродушно посоветовала Стиву заткнуться и решительно направилась к кабинету Клеменса и громко постучала. Однако, никто не ответил, и Моника осторожно дернула ручку. Заперто. От разочарования журналистка несколько раз пнула несчастную дверь, и на шум из соседнего кабинета выглянул Джон.

— Кто к нам пожаловал! — обрадованно заулыбался он. — Боже, что за вид, леди. Ты все же решила прихлопнуть Клеменса? Зря стараешься — он уехал домой час назад.

— Черт! — Моника взглянула на Джона и, не спросив разрешения, стремительно прошла в его кабинет и плотно закрыла за собой дверь. — Есть срочный разговор. Ты наверняка видел мои черновики?

— Дорогая, я всегда вычитываю твои материалы перед тем, как они попадут к старику. Так что произошло? Ты прибежала сюда среди ночи не ради риторических вопросов, надеюсь?

— О, Джон-Джон-Джон! — пропела Моника, дав, наконец, выход своей радости, достала из сумки бумаги и, подкрепляя их содержимым свои слова, вкратце рассказала Руту обо всем, что произошло за прошедшие сутки.

Во время ее доклада спокойное лицо Джона несколько раз меняло свое выражение — от удивления, вызванного ролью Кары Уилкс в этой истории, до угрюмости после услышанного о стрелках. Но, как только Моника начала перечислять громкие имена поклонников демона, Джон чрезвычайно оживился.

— Кто-то видел это, кроме тебя и наших доблестных борцов с нечистью? — деловито спросил он.

Моника покачала головой.

— В том-то и дело, что нет! Это полный эксклюзив, и мы будем первыми, первыми, Джон, кто это опубликует! Если сейчас ты дашь добро, — она снова сверилась с часами, — то уже к пяти утра я подготовлю черновой вариант.

— О, милая, не хочу тебя расстраивать, — Рут закурил, — но в этом дерьме вымазано столько громких имен, что я не берусь принимать решение без старика, — увидев расстроенное лицо Моники, он добавил. — Эй, не переживай. Моя машина внизу. Сейчас мы поедем прямо к нему на дом. Черт, да он будет счастлив, что его подняли с постели ради такого!

Серый неприметный седан Джона, по сравнению с Экто-1 показался Монике слишком нормальным, почти скучным; но сейчас она не могла обращать внимание на такие мелочи.

— Значит, они уже почти все сделали? — спросил Джон, когда они выехали с парковки.

— Осталось вычислить место сбора этого культа и поймать демона, — уверенно ответила Моника. — Кстати, имей в виду: я обещала, что мы не пустим это в печать, пока они не закончат свою часть дела. Нам не нужно спугнуть этих ублюдков.

— Так они еще не знают, где собираются эти каннибалы? — голос Джона, обычно такой спокойный и расслабленный, почти звенел от напряжения, и журналистка с удивлением посмотрела на коллегу.

— Нет, — медленно повторила она. — Но скоро узнают. Я уверена, что еще до завтрашнего вечера все будет кончено.

Джон пожал плечами и повернул на запад по двадцать первой улице; Моника, до этого увлеченная своими мыслями, только сейчас заметила, что они выехали из Нижнего Манхэттена.

— В Ист-Сайде перекрыли движение? — уточнила она.

— О чем ты? — удивился Рут.

— Мы ведь едем к Клему? На Ривингтон? — недоумевая, ответила Моника.

— Да, старик живет на Ривингтон, — Джон пристально посмотрел на нее. — Откуда ты знаешь?

— В прошлом месяце он слег с гриппом и велел присылать ему черновики на дом. Разве ты не помнишь? — удивилась Моника.

Джон проигнорировал ее вопрос. Впереди показался съезд к тоннелю Линкольна, и он, против всех ожиданий журналистки, повернул туда.

Тоннель Линкольна. Место, где нашли машину шофера Кары Уилкс.

Моника внимательно посмотрела на Джона, сосредоточенного на вождении, спокойного, уверенного Джона, в чертах которых ей теперь мерещилось новое, незнакомое выражение.

— Клем что, перебрался в Нью-Джерси? — с испуганным смехом сказала она.

«Скажи что угодно, скажи, что у него там родственники, что он переехал, что он в гостях, на вечернике, ну же, ну же», — мысленно умоляла Моника коллегу.

Рут молчал, глядя на дорогу.

— Ты пугаешь меня. Если это какая-то шутка, пожалуйста, прекрати, — настойчиво попросила Моника. — Куда мы едем?

Джон все не отвечал; машина остановилась на светофоре, и Моника, быстро отстегнув ремень, толкнула дверцу, но та оказалась заблокирована.

— Эй! — крикнула она, увидев людей на перекрестке, и забарабанила по стеклу. — Эй, помогите мне!

— Это Нью-Йорк, Моника, — спокойно сказал Джон. — Они решат, что ты сумасшедшая. Пожалуйста, давай обойдемся без неприятностей.

— Нет, нет, нет, — она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Ради всего святого, скажи, что ты шутишь. Ты не можешь, просто не можешь… — Моника замолчала. Она продолжала надеяться на то, что вот-вот все обернется дурацким розыгрышем, и Джон повернет назад и извинится за то, что хотел напугать ее; но понимание, такое запоздалое и такое горькое, уже пришло к ней.

Рут холодно улыбнулся.

— Милая, ты же умная девочка. Сама все понимаешь. Кому к черту мог понадобиться этот репортаж про охотников за привидениями? Как думаешь, кто уговорил Клема дать тебе эту тему?

— Видимо, ты. Потому что я, конечно, в первую очередь побежала бы к тебе со своими черновиками. Что я и делала. Молодец, Моника.

— Не обижайся. Тебе ничего не грозило. Просто мы не хотели, чтобы профессор Спенглер сунул свой нос куда не надо, если вдруг Элрой не сможет сохранить в секрете новости об орнаменте. Если бы не эти хреновы стрелки, ты бы в жизни ничего не узнала — сделала бы отличную статью, я бы замолвил пару слов перед стариком, и тебя перевели бы в отдел криминальной хроники на зависть Стиву, — Джон тяжело вздохнул и с жалостью посмотрел на Монику. — У меня ведь были планы насчет тебя. С твоим честолюбием, хладнокровием, трудолюбием и таким ярым желанием славы ты была бы так полезна нам! Поверь, три-четыре раза в год поужинать человечьим мясом не так трудно, если взамен получаешь все, о чем можно мечтать.

— Профессор Спенглер говорит, что верить демонам нельзя. Он сказал, что это Пожирательница манипулирует вами, а не вы — ей, — тихо ответила Моника.

Джон расхохотался.

— Только послушай себя! «Профессор Спенглер говорит»! Господи, Моника, над ним смеется полгорода, у него нет за душой ничего, кроме дурацкой пожарной башни и кучки доверчивых студентов в подчинении! Что еще он может сказать? Никогда не поверю, что такой образ жизни пришелся тебе по душе! Нет, моя милая амбициозная девочка. Успех и признание — вот твой наркотик, твоя морковка, за которой ты побежишь, и я тебя не осуждаю. Наоборот, я предлагаю их тебе, и по очень разумной цене.

Они помолчали. Моника пыталась выдавить из себя хоть одно возражение, возмутиться такими словами о ней — и не могла этого сделать. Она не ожидала, что такой, казалось бы, лестный отзыв об ее деловых качествах не вызовет в ней радости, хотя еще несколько дней назад мечтала, что кто-то оценит по достоинству ее смелые устремления и работоспособность. Но сейчас единственный ответ, который шел ей на ум, звучал в словах Роланда, так сильно задевших ее: «Я думал, что в первую очередь ты — человек». Эта фраза стала ее единственным щитом перед всеми соблазнами, так любезно брошенными Джоном к ее ногам. Как ни ужасно было его предложение, Моника не врала себе: на какую-то долю секунды она всерьез подумала принять его. Она молчала, снова и снова повторяя про себя, как мантру, как молитву, как заговор: «Я — человек. В первую очередь я — человек. В первую очередь…».

— Сделаем вот как, — наконец вкрадчиво произнес Рут, по-своему истолковавший ее молчание. — Мы приедем на место через четверть часа. Если к тому моменту ты решишь принять мое предложение, я скажу, что ты по доброй воле принесла мне все бумаги, и ты вступишь в наши ряды. Если нет… Боюсь, Моника, тогда тебе очень не понравятся следующие несколько месяцев твоей жизни. Очень.

***

Кайли, после ухода журналистки все время посвятившая доскональному изучению злосчастной папки, недовольно и даже рассерженно посмотрела на стрелков.

— Вы четыре года выслеживали членов этого культа и так и не узнали, где находится их главная база?! Должно быть место, где все они бывали регулярно!

Максвелл пожал плечами.

— Это не было нашей целью. Мы выслеживали только их. Демон нас не особенно волнует.

— Нужно проверить всю недвижимость, принадлежащую фонду, — подал голос Роланд. — Начнем с этого.

— Уже, — Жанин протянула ему распечатанный список. — Я оставила здесь только те объекты, которые подозрительно давно выведены из эксплуатации для «ремонта, сноса или реставрации». Около тридцати пяти домов и участков по всему городу, если считать недвижимость, принадлежащую фирме Гранта.

— Значит, просто проверим их все, — предложил Гарретт.

Кайли покачала головой.

— На это может уйти несколько дней, а времени у нас не так много. Нужно что-то, хоть какой-нибудь ориентир… — она задумалась, листая свой блокнот.

— Машину Энди Стотча нашли возле тоннеля Линкольна, — сказал Эдуардо, и друзья обернулись к нему. Он смущенно пожал плечами. — Ну, это ведь уже что-то, правда?

Роланд сверился в распечаткой.

— У тоннеля с этой стороны Гудзона объектов нет. А если говорить о Нью-Джерси, поиск сузится до… одиннадцати участков. Игон, есть предложения?

— Конечно, — отозвался Спенглер. — Можно завести в прибор данные, которые я снял с орнамента, и проверить все участки, чтобы постараться уловить показания. Но это даст не очень большую вероятность успеха.

— И надо же было мне торчать возле морга! — разочарованно воскликнул Гарретт. — Если бы я только оставался с Хиллом! Тогда мы бы вытрясли из сволоты всю правду!

Роланд хлопнул себя по лбу и полез в карман.

— У нас остался бейдж Фостера, — он вытащил маленький белый прямоугольник пластика. — Мне еще в морге показалось, что на нем что-то нацарапано, но я не смог разобраться.

— Может, он не специально его выбросил, — мрачно заявил Эдуардо. — И царапины могли появиться случайно.

— Скорее всего, ты прав, — вздохнул Роланд. — Наверное, это просто случайные царапины. Надеялся, что там будет надпись.

Кайли подняла голову от блокнота.

— Дай-ка взглянуть, — она подошла к Роланду и забрала у него бейдж, поднесла к лампе и вгляделась в надпись через лупу. — Нет, это не случайные царапины. Взгляни на них — они не прямые, а полукруглые, как будто выдавливали ногтями. Молодец Фостер. Голова у него варит.

— Или он заодно с Хиллом и решил завести нас в ловушку, — пробурчал Гарретт.

Кайли проигнорировала это замечание, взяла блокнот и переписала надпись с бейджа, подчеркнула выделенные буквы и показала бумагу остальным.

«Ллойд Генри Фостер, Больница Святой Марии, ассистент».

— «О, г, т, л, ь, и, м, а, н», — вслух повторила Кайли и посмотрела на Роланда. — Есть что-то похожее в списке Жанин?

— Девять букв… Девять букв… — Роланд начал водить пальцем по строчкам, беззвучно шепча названия. — Есть! Дом на Гамильтон-авеню, принадлежит Гранту. Был приобретен одиннадцать лет назад, якобы для реставрации и обустройства галереи, но они несколько раз меняли подрядчика, и уже лет семь об этом ничего не слышно, — он вскочил и развернул на столе карту города. — Гамильтон, дом 6, Гамильтон, дом 6… Вот он, прямо рядом с Гамильтон-парк!

Охотники переглянулись. В минуты, подобные этой, их объединяла сумрачная, холодная решимость, в которой растворялись все споры, разногласия и обиды. Это единство создавало такую прочную основу, подпитывающую их смелость, что, казалось, никто и ничто, никакой призрак, полтергейст, демон или даже человек не сможет ее сокрушить. Игон, безошибочно угадывающий такой настрой, любовался этими юными, дерзкими лицами своих подопечных, хотя при этом чувство вины, тщательно скрываемое от себя же самого, начинало мучить его с удвоенной силой.

Он откашлялся, привлекая внимание команды.

— Боюсь, отдых мы себе позволить не можем, — привычная строгость помогла Игону справиться с нахлынувшими чувствами. — Давайте проверим оборудование и настроим счетчики. Вам понадобятся протонные ружья? — обратился он к Максвеллу, но тот покачал головой и поднял арбалет.

— Нам привычнее с этим.

Спустя сорок минут, в 3.22 утра, Экто-1 выехал на улицы города навстречу приближающимся раскатам ночной грозы и устремился к тоннелю Линкольна, увлекая своих бесстрашных пассажиров к их опасной цели.

========== Глава 10. В логове ==========

Дом, окруженный мрачными деревьями-стражами, при вспышке молний выскочил из темноты навстречу Экто-1, недружелюбно сверкнув пустыми окнами. Покосившиеся леса облепили неокрашенные кирпичные стены этого четырехэтажного гиганта, и серые пятна штукатурки смотрелись как язвы на старом массивном теле. Уродливая скругленная крыша начала проваливаться, осыпав землю вокруг дома черепицей. Окна, черные и мертвые, были подобны давно потухшим глазам, и только молнии зажигали в них жизнь.

В сравнении с домом забор смотрелся совершенно инородным элементом — крепкий, высокий, новый, он всем видом показывал, что о нем заботятся самым тщательным образом. Ворота, блестевшие от первых капель дождя, были, разумеется, заперты на несколько замков, и всем любопытным предъявляли полинявшую табличку «Частная территория. Ведутся строительные работы».

Роланд припарковался у ворот, вздохнул и обернулся к остальным.

— Мрачное местечко, ничего не скажешь, — заметил он. — Идем?

— В других местах такие культы и не собираются, — проворчал Эдуардо, взваливая на спину протонный блок. — Серьезно, хоть бы разок выбрали в качестве базы что-то миленькое, веселое! Так нет, всегда это будет какая-нибудь темная дыра…

— Вроде парка развлечений или праздника в китайском квартале? — оскалился Гарретт. — Хватит ныть, Эдвина. Я готов надрать задницу призракам хоть во тьме, хоть при свете.

Кайли включила ПКЭ-счетчик, и он сонно, неохотно заурчал.

— Сигнал еще слабый, — тихо сказала она. — Но нам определенно надо туда. Будем перелезать?

— Я лучше перелечу, — пошутил Гарретт.

Кристин, прислушивающаяся к их словам, подошла к воротам, включила фонарь и внимательно осмотрела замки. Сняла с пояса кожаный футляр, из которого на свет появилась внушительная связка отмычек, уверенно выбрала одну из них и, жестом подозвав к себе Гарретта, сунула ему в руки фонарь.

— Посветить? — догадался тот и восхищенно присвистнул, заметив, что первый замок упал на землю меньше чем через полминуты после манипуляций Кристин. — Круто, подруга! Научишь?

Она смущенно улыбнулась в ответ, кивнула и приступила ко второму запору.

Роланд стоял неподалеку, внимательно осматривая территорию сквозь прутья забора. Свет от его фонаря, такой чужеродный в этом неприветливом месте, освещал то заржавелую строительную тележку, то отсыревшие доски. Тут и там на проросшем, неухоженном газоне попадались осколки стекла и обломки кирпичей; но не они в итоге привлекли внимание Роланда. Он осветил подъездную дорожку и внимательно вгляделся в нее.

— Ты тоже видишь?

Джексон вздрогнул. Максвелл, неслышно подошедший к нему со спины, указывал на нечеткий след на земле, уводивший внимание с дорожки за угол дома.

— Кто-то подъезжал сюда на машине, — тихо сказал он Роланду. — И совсем недавно. До дождя.

— Что ж, значит, мы будем не одни на празднике жизни, — пожал плечами Джексон. — Другого я и не ожидал.

Максвелл вскинул арбалет и оскалился. Его изуродованное лицо осветилось злой и почти восторженной радостью.

— А я о другом и не мечтал, — заметил он.

— Что вы будете делать после всего? — спросил его Роланд. — Не пойми меня неправильно, но…

Стрелок покачал головой.

— Я никогда не думал, что будет «после», — спокойно ответил он и нежно посмотрел на Кристин, сосредоточенно возившуюся с замками. — Думаю, что отправлюсь в тюрьму. Возьму вину на себя. А она… Надеюсь, рано или поздно она сможет жить нормально. Или вроде того.

Почувствовав взгляд брата, Кристин подняла голову и улыбнулась. Она махнула ему рукой и сняла последний замок. Гарретт стянул цепь с прутьев, отбросил ее в сторону и толкнул ворота — те отворились без всякого шума, словно хвастаясь хорошо смазанными петлями.

— Добро пожаловать, — весело сказал Миллер, но раскат грома заглушил его голос.

Кайли, следившая за показаниями, первая вошла в ворота. Эдуардо скользнул следом за ней, и Роланд с Максвеллом последовали его примеру. Гарретт с Кристин оказались в арьергарде. Дождь усилился; крупные капли падали на сухую почву, изможденную долгой июньской жарой, и Гарретту пришлось нелегко — колеса его коляски то и дело норовили застрять в размякшей земле. Два раза он отставал от остальных, забуксовав из-за грязи, но Кристин удивительно легко удавалось вытащить его из ловушки. Как ни странно, он не чувствовал раздражения из-за ее вмешательства — казалось, что ее неполноценность примиряет Гарретта с необходимостью принять от нее помощь.

Приближение охотников к заколоченной парадной двери совпало с сильным порывом ветра, качнувшим леса, и из-за их отчаянного скрипа казалось, что сам дом негодует из-за прихода незваных гостей. Такое недружелюбное приветствие произвело соответствующее впечатление на всех, кроме Кайли, которая, не отрываясь от экрана ПКЭ-счетчика, чуть было не споткнулась о низкие ступеньки, но удержалась на ногах.

— За дверью вроде ничего, — она обернулась к коллегам и махнула рукой в сторону заднего двора. — Нам туда.

Показания провели их по следу машины, замеченному Максвеллом еще у ворот, поэтому Роланд не удивился, увидев за поворотом серебристый форд, небрежно припаркованный прямо у стены дома. Он осторожно заглянул внутрь, удостоверился, что в машине никого нет и взялся за рацию.

— Жанин, проверь серебристый форд мандео, номер «Джей Си Экс, три-один-два-девять».

— Рол… зы… ехи… Джей Си… ромче…

Роланд повторил номер громче, хотя мог только надеяться на то, что Жанин правильно разобрала его слова — из-за грозы связь стала просто ужасной. Между раскатами грома он расслышал усилившийся треск счетчика и посмотрел на Кайли, которая исследовала притаившийся в самом углу заднего двора сарай.

Эта небольшая постройка была совсем не под стать дому — скорее всего, ее возвели совсем недавно. Прочные ровные стены и крепкая железная дверь с массивным навесным замком явно свидетельствовали о том, что внутри хотели скрыть что-то посерьезнее садового инвентаря.

Кристин потянулась к отмычкам, но Гарретт остановил ее.

— Я тоже знаю пару секретов, — подмигнул он и, прицелившись, сбил с двери замок. — Вуаля!

Толстая дверь была настолько тяжелой, что Эдуардо и Роланду с трудом удалось открыть ее, но не только она преграждала путь — охотники оказались нос к носу с решеткой. Роланд взялся за прутья и с удивлением обнаружил, что эта преграда с готовностью ушла в сторону.

Сарай был пуст. Охотников встретили только голые стены, неожиданно низкий потолок и пол, чуть просевший под их весом, когда они вошли внутрь.

— Ты уверена, что нам сюда, Кай? — нервно спросил Эдуардо.

— ПКЭ показывает так, — озадаченно ответила Гриффин и, не изменяя себе, начала методично обходить помещение по периметру.

— Он может быть неисправен, — заметил Роланд. — Рации барахлят из-за грозы, может и счетчик…

— Или нет? — Кайли подняла с пола небольшой пульт с двумя кнопками. — Это не сарай, парни. Это лифт.

Они переглянулись, и Гарретт задвинул решетку.

***

Спуск занял больше времени, чем мог представить себе Эдуардо. Он слушал мерный гул механизма и чувствовал, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Ему то казалось, что пол под ногами разверзнется, и все они окажутся пойманы в какую-нибудь адскую ловушку, то вдруг мелькала мысль о том, что лифт никогда не остановится, и на самом деле они просто застряли здесь, во времени и пространстве, и этот спуск будет бесконечным, будет повторяться снова и снова и снова, пока все они не сойдут с ума, тогда кому-то придется прикончить друзей и потом пустить себе…

Легкий толчок прервал мрачные размышления Эдуардо. Лифт остановился. Гарретт, находившийся ближе всех к выходу, бесшумно отодвинул решетку и приникнул ухом к двери.

— Все тихо, — наконец сказал он и первым вытащил ружье.

— Расступитесь, — Роланд подошел к двери и толкнул ее; моментально шагнул назад и прижался к стене. Осторожно выглянул наружу и с облегчением кивнул. — Никого. Идем.

Лифт привез их в пещеру, настолько просторную, что, казалось, туда вполне могли бы поместиться две Таймс-сквер. Каменные своды сталкивались в десятках футов над головами охотников, порождая уродливые и опасные сталактиты, оплетенные толстыми корнями деревьев как щупальцами гигантского кальмара. У дальней стены пещеры бил ключ, и вода из него стекала вниз по темному тоннелю, как будто приглашая следовать за ней.

Но присутствие другой, не природной, а человеческой воли чувствовалось и здесь. Кайли, толкнув локтем Эдуардо, указала ему на электрические фонари, подвешенные вдоль стен и освещавшие все великолепие. Ее счетчик пел все громче во время спуска, и сейчас, взглянув на показания, она прошептала:

— Мы совсем рядом, парни.

— Тогда идем, — так же тихо ответил ей Роланд.

Они вошли в узкий петляющий тоннель, освещенный тусклым светом только одного фонаря, закрепленного под потолком. Вода в ручье доходила до щиколоток, и через пару минут сухими ботинками мог похвастаться только Гарретт — впрочем, ему это радости не приносило. Колеса, только что оставившие позади липкую грязь во дворе, теперь то застревали в расщелинах, то чересчур резво скользили по мокрым камням, и Миллер снова и снова ругался вполголоса, вызволяя свою коляску из подобных ловушек.

Спустя несколько минут пути тоннель привел их к развилке. По левой стороне вниз вели неровные ступени, выдолбленные прямо в стене. Два других ответвления расходились из центра под прямым углом, и Роланд улыбнулся, подумав о том, как здесь не хватает соответствующего дорожного знака. Кайли поочередно исследовала начало каждого из каменных коридоров и, вернувшись к группе, пожала плечами.

— Сигнал слишком сильный. Не могу точно сказать, какой путь приведет к его источнику.

— Значит, разд… — начал Роланд, но его прервал Эдуардо.

— Нет, мужик, только не говори «разделимся». Ты не можешь всерьез предлагать это в пещере, полной каннибал… ой! — он обиженно посмотрел на Кайли, пнувшую его по голени.

— У нас не так много времени, чтобы исследовать каждый тоннель, — терпеливо объяснил Роланд. Он снял с пояса рацию, включил ее и проверил сигнал. — Связь не ахти, но в принципе работает, так что…

— Так что хватит ныть, моя дорогая Эдвина, — весело закончил Гарретт, которому никогда не надоедала эта шутка.

Ривера по очереди посмотрел на своих друзей, перевел взгляд на стрелков и, ни в ком не найдя поддержки и неразборчиво пробормотав напоследок что-то по-испански, с тяжелым вздохом последовал за Кайли, которая уже спускалась по ступеням.

— Что он сказал? — поинтересовался Максвелл у Гарретта.

— Вряд ли что-то лестное, — хмыкнул тот и, сильно крутанув колеса, подъехал к центральному коридору. — Ну, кто со мной?

***

Максвелл бесшумно шел вперед, почти прильнув к каменной стене, укрываясь в ее тени, и в сравнении с его тихим шагом Роланд казался себе настоящим слонопотамом. Он был рад, что стрелки не пошли вдвоем. Официально причиной этому стало отсутствие у них нужного оборудования, на тот случай, если они первыми встретят демона; но на самом деле Роланд сомневался в них. Он верил, что они искренне хотят остановить культ, но не хотел, чтобы в решающий момент из-за столь сильного — и, он признавал, обоснованного, — стремления к мести что-нибудь пошло не так и позволило Пожирательнице Плоти ускользнуть.

Тоннель изогнулся, и стрелок замер у поворота. Джексон остановился в паре шагов от него, прижавшись к стене. Он расслышал чьи-то голоса — громкие, но неразборчивые, и догадался, что они уже близки к своей цели. Максвелл осторожно выглянул из-за угла, и Роланд скорее почувствовал, чем увидел, как стрелка пробила крупная дрожь.

— То место, — сквозь зубы процедил он и, выпрямившись, шагнул за угол, перестав прятаться.

Роланд быстро последовал за ним, надеясь, что успеет остановить стрелка до того, как их заметят, но Максвелл вбежал внутрь помещения, вскинул арбалет и свистнул, привлекая внимание трех людей — двух мужчин и женщины, рассматривающих что-то у стола, привинченного к стене. Они обернулись, и арбалетная стрела вошла точно в левый глаз одного из мужчин. Оставшиеся двое выхватили оружие, и Роланд отреагировал немедленно — протонный луч выбил из рук женщины пистолет, и в его ярком свете он узнал Старлу Левинсон, заместителя начальника полиции, о которой упоминала Моника.

Второй мужчина успел выстрелить. Максвелл уклонился, но недостаточно быстро — пуля вспорола его рубашку и оцарапала плечо. Он этого, казалось, и не заметил, тут же всадив две стрелы в грудь мужчины, и прицел арбалета плавно переместился в сторону Старлы Левинсон, застывшей с поднятыми руками под дулом ружья Роланда.

— Отлично, — промурлыкал Максвелл, страшно улыбаясь искалеченным ртом и, прищурившись, очертил в воздухе треугольник, отмечая что-то для себя на теле Старлы. — Легкое, печень, кишки. Умирать будешь долго, сука. Я обещаю.

— Максвелл, она безоружна, — с тревогой произнес Роланд. — Мы передадим ее полиции…

Его увещевания были прерваны самой Левинсон. Она расхохоталась, и ее широкое загорелое лицо, такое достойное и уверенное в газетных фото, исказилось почти до неузнаваемости.

— Я сама полиция, мальчик! — она насмешливо взглянула на Роланда и обернулась к стрелку. — Стреляй. Стреляй, если осмелишься. Она возродит меня, ты знаешь это. Она вернет меня, и тогда я выжру твое лицо и отгрызу тебе яйца.

Стрелок, исполнившись ярости, шагнул вперед, и Роланд снова попытался остановить его:

— Не поддавайся на провокации, она пойдет под суд и…

— Да осмотрись ты, блядь, уже! — заорал Максвелл. — Хотя бы взгляни где мы! Какой суд может это исправить?!

Роланд оглянулся. В пяти футах за его спиной, спрятанные за перегородками, стояли ряды просторных стальных клеток. В них виднелись двух-и трехъярусные кровати, по углам были обустроены раковины и биотуалеты, но все это Роланд разглядел позже. Сейчас он видел только людей — и то, что осталось от них, — прикованных за пояс длинными цепями, вкрученными в стены.

Он опустил ружье и на негнущихся ногах медленно пошел вдоль клеток, рассматривая пленников сквозь стальные прутья.

В первой клетке он насчитал семерых мужчин и пять женщин. Трое встали при его приближении и приблизились к двери; остальные безучастно сидели в своих углах, уставившись прямо перед собой. У четверых не было ног, у одного мужчины вообще не осталось конечностей — он лежал на полу, несчастный обрубок тела, больше похожий на жуткий манекен из супермаркета и, вслух считая, бился затылком о каменный пол.

Во второй клетке две женщины пытались успокоить третью, которая все срывала и срывала бинты со своих ног, обнажая глубокие раны на голенях. Порванные мышцы были небрежно сшиты, и Роланд мог поклясться, что сквозь них уже проглядывает кость.

В следующей клетке он насчитал одиннадцать детей возраста Кейси. Четверо из них столпились у прутьев, встревоженно глядя на него, и Роланд с непередаваемым облегчением увидел, что они все еще целы. Две девочки сидели на верхней кровати, болтая ногами; одна из них, постарше, обнимала свою подругу уже зажившим обрубком левой руки. Та, что помладше, на первый взгляд показалась здоровой, но, когда она повернулась в профиль, Джексон заметил, что у нее отсутствует правое ухо, а на щеку, на то же место, где у Максвелла была тонкая изуродованная кожа, наложена аккуратная повязка. На нижней койке под тонким одеялом лежал темнокожий мальчик, и на первый взгляд Роланду показалось, что он значительно младше своих товарищей по несчастью, но такое впечатление сложилось от того, что он просто был значительно короче — одеяло резко проседало там, где обычно находятся ноги. Девочка, не старше восьми лет, сосредоточенно протирала ему лоб платком. Услышав шаги Роланда, она встала и вжалась в ближайший угол; он навел на нее свет фонаря и, хотя девочка прикрылась рукой, успел увидеть пустую глазницу и расползшиеся струпья там, где должны были находиться губы.

Он отвернулся, почувствовав, что по щекам стекают слезы, и зло вытер лицо рукавом. Посмотрел на Старлу, которая, улыбаясь своим уродливым ртом, наблюдала за ним. Ярость душила его, переполняла его грудную клетку, и Роланду казалось, что он разорвется, если прямо сейчас

не пойдет и не схватит суку за волосы и не начнет бить головой об стол, пока ее лицо не превратится в кровавую кашу, а зубы не повылетают из рыхлых десен

не сможет сделать хоть что-нибудь, не остановит это раз и навсегда.

— Мистер Джексон?

Голос, тихий, неуверенный, но полный надежды, показался ему знакомым, и Роланд обернулся к последней клетке — самой густонаселенной. У ее двери стоял худой всклокоченный молодой человек, протягивая руки сквозь прутья. Заметив на нем белый халат, Роланд смог узнать Ллойда Фостера и подошел ближе.

— Мистер Джексон, слава Богу, — ассистент коронера ухватил его за рукав, вцепляясь как утопающий за последнюю надежду. — Хилл спятил, натурально спятил! Он собрался съесть меня, представляете?!

— Никто вас не съест, мистер Фостер, — Роланд ободряюще сжал его ладонь. — Вы здоровы? Можете идти?

— Он что-то вколол мне, но я уже почти в порядке, да. Но остальные… В тех клетках…

Роланд кивнул, направился к месту, где Максвелл держал на прицеле Старлу,

если взять одну из его стрел и вспороть ей брюхо, интересно, долго она будет подыхать или нет, а можно заставить кого-нибудь из ее дружков сожрать в это время ее кишки

и, протянув к ней руки, приятно удивился тому, что она нервно дернулась, хотя он всего лишь сорвал с ее пояса связку ключей.

— Нам надо вывести людей, — категорично сказал он Максвеллу, — и вызвать службу спасения. Им нужна помощь.

— Но…

— Когда ты сидел на их месте, ты же хотел, чтобы вас скорее спасли или нет? — рявкнул Роланд.

Злость, клокочущая внутри, в итоге вылилась на Максвелла, хотя тот и не был ее причиной — Джексон злился на Старлу, злился на Пожирательницу, злился на культ… Но больше всего отвращения он испытывал к себе — за то, что всего пару минут назад готов был терзать и пытать хоть плохих, но все же людей. Осознание того, что это были только дурные мысли не успокаивало — Роланд слишком хорошо знал, к чему могут привести такие размышление, если давать им волю.

Он выдохнул, на секунду прикрыл глаза и продолжил уже спокойнее.

— Мы запрем ее здесь. Дай Фостеру пистолет и выведете людей отсюда, а я посмотрю, кому еще нужна помощь. Куда ведет этот тоннель? — он махнул ружьем в сторону неприметного прохода, еле видневшегося между клеток, обращаясь к Старле.

— А ты догадайся сам, мальчик, — ответила она, и Роланд едва сдержался, чтобы хотя бы не ударить ее.

Но он не стал делать этого и, чувствуя, насколько медленно исчезает за мучительной жалостью переполняющий его гнев, начал отпирать клетки.

***

Тоннель, который выбрал Гарретт, оказался шире и ровнее предыдущего, что значительно облегчило передвижение. Он ехал со средней скоростью, подстраиваясь под шаг Кристин, идущей рядом, поглядывая то вперед, то на показания счетчика. Пока все было спокойно, и Гарретт немного расслабился.

— Где ты училась стрелять? — спросил он Кристин, указывая на арбалет.

Она улыбнулась и развела руками; Гарретт хлопнул себя по лбу.

— А, извини… НаАляске?

Кристин кивнула.

— Мне бы хотелось побывать там. Испытать себя, знаешь. Дикая природа, никакой цивилизации и все зависит от твоих умений и навыков… Это было бы классное приключение! — мечтательно вздохнул он. — Может, выпрошу у Игона отпуск на следующие каникулы. Ты охотилась на медведей?

Снова кивок в ответ.

— Класс! — Гарретт поднял вверх большой палец. — Да. Мне определенно надо съездить на Аляску. Может, еще уговорю Персефону…

Кристин вопросительно приподняла бровь.

— Моя девушка, — пояснил Миллер и сконфуженно добавил. — Ну… У нас типа отношения на расстоянии. Они с ее народом живут под землей, там, где метро, и ее отец… Долго объяснять.

Он умолк — воспоминания о Персефоне всегда повергали его в задумчивость, и некоторое время они шли в полной тишине, прерываемой только треском счетчика. Потом Кристин робко тронула Гарретта за плечо и, покраснев, показала на его затылок.

— Что? — сначала не понял он и, ощупав голову, поморщился от тупой боли. — А… Не парься. Даже сотрясения не было. Бьешь как девчонка.

Она в шутку замахнулась, и Гарретт поднял руки.

— Эй, эй! Я просто прикалываюсь.

Кристин широко улыбнулась и принялась активно что-то показывать, но быстро прервалась, замерев на месте. Прижала палец к губам и указала вперед. Гарретт, взявшись за ружье, остановился и прислушался.

Шаги. Не боязливые и не тихие; нет, это были шаги доброго десятка ног, уверенные, мощные, четкие.

Гарретт огляделся в поисках укрытия, но тоннель, как назло, не петлял и был некстати хорошо освещен. Он поднял голову. До потолка было не менее пятнадцати футов — высоковато, однако сейчас выбирать не приходилось.

— Ты сможешь забраться? — спросил он у Кристин, и та, быстро что-то прикинув, кивнула. — Хорошо. Я бы не просил, но… — Гарретт выскользнул из коляски, сложил ее и протянул Кристин вместе с ремнем. — Я не смогу прицепить ее поверх протонного блока.

Она присела и позволила ему закрепить на своей спине коляску, потом попыталась ухватить его за пояс и поднять, но Гарретт возмущенно замахал руками. Он подполз к стене, зацепился за выступ, приподнялся и прислушался. Шаги звучали громче.

— Спорим, я еще и обгоню тебя? — прошептал он Кристин и, ловко перехватываясь натренированными руками, начал уверенно продвигаться наверх.

Он почти выиграл собственное пари, но застрял на последнем этапе, под самым потолком, стараясь ухватиться покрепче. Кристин, взмокшая от напряжения, распласталась на стене рядом с ним словно муха.

— Это ненадолго, — шепотом ободрил ее Гарретт и, кое-как вывернув шею, посмотрел вниз.

Люди, чьи шаги они услышали, уже появились в зоне видимости. Их было восемь человек, и встретив их на улице, Гарретт долго бы ломал голову, что могло бы объединить такую разношерстную компанию. Однако, сейчас его это не занимало — эти люди были вооружены, и, хотя в целом они не напоминали охранников или наемников, лучше было не попадаться им на глаза.

Ладони вспотели, и Гарретт сильнее вцепился в выступы, мысленно умоляя культистов пройти этот участок тоннеля как можно быстрее. Кристин зашипела что-то, и обернувшись к ней, он с ужасом заметил, что коляска начала сползать с ее спины. Собрав все свои силы, опасно доверив весь свой вес только правой руке, левой Гарретт ухватил ремень, удерживающий коляску, и попытался затянуть его туже. Люди уже почти скрылись за поворотом; осталось продержаться каких-то пару минут…

Он зацепил арбалет, который с предательской готовностью сорвался с пояса Кристин вниз и шумно приземлился на камни, расколовшись на две части. Гарретт на секунду зажмурился, пытаясь вспомнить подходящее ругательство из арсенала Эдуардо.

Когда он открыл глаза и посмотрел вниз, то увидел пять стволов, направленных на них с Кристин, и понял, что для этой ситуации нет нужного слова даже на его родном языке.

***

Лестница, ненадежная, осыпающаяся под ногами, уводила Эдуардо и Кайли все дальше от света и свежего воздуха, и в конце концов им пришлось зажечь фонари, чтобы не свалиться вниз.

— Чувствую себя прекрасной мишенью, — проворчал Ривера, увеличивая яркость.

— Лучше так, чем со сломанной шеей, — тихо сказала Кайли и тяжело вздохнула. — Какой же тут спертый воздух!

— Это точно. Черт!

Ступенька осыпалась прямо под левой ногой Эдуардо; он кое-как удержался от падения, ухватившись за стену.

— Могли бы уж строить как следует, — недовольно заметил он, вновь обретая равновесие.

— Хорошие новости: мы почти внизу, — бодро отозвалась на его жалобу Кайли.

Она оказалась права — лестница кончилась всего через десяток ступеней. Впереди был узкий коридор. В отличие от каменного тоннеля, сквозь который они прошли поначалу, его попытались облагородить — окрасили стены, положили плитку на потолок и выровняли пол. Свет фонаря Эдуардо вильнул из стороны в стороны и выхватил из темноты несколько медицинских каталок, стоящих в ряд у стены. На одной из них лежало бережно укрытое тело; Кайли хладнокровно подошла к нему и отдернула простыню.

— Видимо, это настоящая Кара Уилкс, — шепотом сказала она.

Эдуардо даже не стал заставлять себя смотреть в сторону покойницы, из-за которой в последние несколько дней они все прошли через столько испытаний. Он глубоко вздохнул и, дождавшись пока Кайли снова накроет тело, прошел мимо нее к двери, видневшейся в глубине коридора. Он попытался прислушаться и понял, что просто не способен сейчас правильно оценить обстановку — даже если за дверью полная тишина, его разум, измученный бессонными ночами и бесконечной погоней за монстрами, обязательно обманет его, являя ему химеры и иллюзии; поэтому, не дожидаясь Кайли, он выпрямился, толкнул дверь и вошел внутрь.

Свирепый вой чуть не оглушил его; тварь бросилась слева и едва не вцепилась ему в лицо, но что-то отбросило ее назад. Ривера с криком отпрянул, запутался в ногах и упал.

— Что случилось? — в дверях появилась Кайли. Луч фонаря скользнул по Эдуардо, затем переместился к твари, злобно ходившей вдоль прочной сетки вольера.

— Я думал, мне конец, — сказал Ривера, поднимаясь на ноги. Он ожидал — и отчасти предвкушал — гнев напарницы, который вот-вот должен был обрушиться на него, но она молчала, глядя на проявляющиеся в свете фонаря все новые и новые клетки, в каждом из которых были заперты печально знакомые им существа.

— Нихрена себе, — прокомментировал Эдуардо. — Я-то думал, что на пожарную часть они бросили основные силы.

— Все они были людьми, — севшим голосом произнесла Кайли. — Культистами… но в основном жертвами. Сколько жизней они забрали? Они понимают, что делают?

— Я не знаю, — честно ответил Эдуардо.

Они прошли вдоль вольеров, сопровождаемые кровожадными воплями тварей, доносившимися со всех сторон. Им не хватило бы ни ловушек, ни времени, чтобы разделаться с ними; оставалось только идти вперед.

В конце комнаты они обнаружили электронный пульт, по всей видимости, предназначенный для управления дверями в вольерах. Рядом располагались двери очередного лифта, возле которых призывно мерцала кнопка «Вверх».

— Поедем? — заметно нервничая, спросил Эдуардо.

— Можем подняться по твоей любимой лестнице, — фыркнула Кайли и решительно ткнула кнопку.

Подъем занял значительно меньше времени, чем спуск, и Эдуардо уже не терзался странными фантазиями. Его больше беспокоило то, что ПКЭ-счетчик все громче и громче выводил свои песни, а Кайли постоянно нервно поглядывала на экран.

Лифт остановился, плавно качнувшись; охотники синхронно вскинули ружья. На несколько коротких секунд они остались в тишине и полумраке кабины, слушая только шум собственного дыхания, отчаянно пытаясь угадать, что ждет их впереди; затем двери разъехались в стороны.

Эдуардо прикрыл глаза, защищаясь от слишком яркого после темноты пройденных комнат и коридоров света. Он услышал громкие голоса и звуки торопливых шагов; нечетко, сквозь навернувшиеся слезы, он смог рассмотреть просторный зал, озаряемый бесчисленным количеством свечей, и силуэты приближавшихся к ним с Кайли людей. За их спинами, на каменном возвышении, была возведена огромная арка, украшенная вырезанными символами и окруженная большими столами, увитыми как плющом массивными стальными цепями.

— Кажется, мы нашли то, что искали, — с тревогой произнесла Кайли.

Среди людей, приблизившихся к ним почти вплотную, раздался смех; один из них выступил вперед, и Эдуардо без всякого удивления узнал в нем Натана Хилла.

— Без сомнения нашли, барышня, — с улыбкой произнес тот, наставив на нее пистолет. — А теперь положите ваше оружие на пол, пожалуйста. Вряд ли оно пригодится вам снова.

========== Глава 11. Монстры ==========

Двое мужчин тащили Гарретта по каменному коридору. Еще двое вели Кристин, излишне сильно заломив ей руки за спину. Впереди всех вышагивала темнокожая женщина, толкавшая перед собой коляску с уместившимся на ней протонным блоком. Ее лицо казалось Миллеру очень знакомым и, когда группа остановилась перед лестницей, он смог приглядеться к ней повнимательнее.

— Эмили Оуэн, — громко сказал он. — Да, точно. Ты ведущая вечерних новостей на четвертом.

Женщина вздрогнула, зло взглянув на него, и Гарретт обрадовался тому, что попал в цель.

— Интересно, как твой соведущий объявит о твоем участии во всем этом? — нарочито весело продолжал он. — Думаю, он будет до усрачки рад стать единственной звездой эфира. Ты ведь в курсе, что в следующий раз появишься перед телекамерами в наручниках?

Один из тех, кто скрутил Кристин, здоровенный детина с удивительно косматыми бровями, развернулся и со всего размаха ударил охотника в челюсть. На мгновение перед глазами у Гарретта потемнело. Скула и зубы заныли от боли, и он, почувствовав, как по подбородку стекает кровь, улыбнулся разбитыми губами, горевшими так, словно по ним только что прошлись утюгом.

— Просто так тебе этот удар не сойдет, мудила.

Бровастый замахнулся снова, но Эмили Оуэн перехватила его руку.

— Джерри… — укоризненно сказала она, выразительно взглянув на ноги Гарретта.

Миллер рассмеялся.

— Какие мы щепетильные, только подумайте! Скажи, Эмили, ты проявляла столько же сочувствия, когда ела людей, а? Наверное, думала: «О, ничего страшного, я просто откушу совсем немного от его задницы, это ведь так полезно для моей карьеры!». Сидеть в тюрьме тоже полезно для карьеры? Может…

Резкий удар прервал его ерничанья, но в этот раз бровастый обрушил свой кулак на лицо Кристин, пошатнувшейся, но не издавшей ни звука.

— У нее-то с ногами все в порядке, — хмыкнул он, покосившись на Эмили.

Гарретт рванулся вперед так резко, что его едва удержали, но Джерри замахнулся снова, очень выразительно взглянув на Миллера, и тот обмяк на руках своих охранников.

Их торопливо протащили по лестнице вниз и, миновав еще несколько коридоров, — Гарретт сосредоточился на том, чтобы считать шаги и повороты, раз рассматривать обстановку он не успевал, — наконец втолкнули в небольшую комнату с двумя низкими железными кроватями, стоящими всего в паре футов друг от друга. Кристин бросили на дальнюю, развели в стороны ноги и руки и цепями приковали каждую из них по отдельности к спинке. Гарретта уложили на вторую кровать, и он почувствовал, как на запястьях защелкнулись тесные кандалы, словно в фильме про смертников. Один из его охранников заколебался.

— Ноги приковывать? — нерешительно спросил он у Эмили.

— А он что, убежит? — холодно улыбнулась она. — С ней закончили?

— Да, — отозвался Джерри и похлопал Кристин по щеке — та дернулась, пытаясь отстраниться от этого прикосновения.

— Отлично, — Эмили небрежно толкнула коляску Гарретта с протонным блоком к стене. Ее спутники вышли в коридор; сама она задержалась на пороге и неожиданно улыбнулась той самой профессиональной улыбкой, которую миллионы нью-йоркцев могли наблюдать ежедневно в одиннадцатичасовых выпусках. — Другой день — другие новости. Спокойной ночи, Нью-Йорк.

Дверь закрылась, отрезав Гарретта и Кристин от коридоров и тоннелей, запечатав их в этой комнате с холодным ярким светом люминесцентных ламп. Мимо простучали шаги и вскоре стихли вдали; теперь Миллер слышал только собственное тяжелое дыхание.

Он ухватился руками за спинку и подтянулся на пару дюймов, изо всех сил вытянув шею, чтобы оглядеться, но этот осмотр ему ничего не дал — за исключением кроватей из обстановки комната могла похвастать только прочным деревянным табуретом и узким платяным шкафом. Гарретт повернулся к Кристин — она пыталась последовать его примеру и приподняться, но этому мешали оковы на ногах. Их взгляды встретились, и Гарретт улыбнулся, стараясь приободрить девушку.

— Мы что-нибудь придумаем, — уверенно произнес он. — Отмычки еще при тебе?

Кристин с трудом изогнулась, показывая ему футляр, прицепленный к поясу с правой стороны.

— Хорошо, — Гарретт умолк, лихорадочно соображая.

Сперва он изо всех сил сжал руку в кулак и напряг мышцы, проверяя прочность кандалов, но те не пожелали ломаться.

— Попробовать стоило, — смущенно пробормотал охотник и, снова обернувшись в сторону Кристин, начал внимательно рассматривать ее кровать, пытаясь понять, можно ли ее разобрать.

Увиденное его приободрило — конструкция кровати оказалась не сварной, спинки были прикручены внушительными, хоть и заржавелыми болтами. Гарретт опустил руку и чуть не вывернул себе кисть, пытаясь нащупать один из них. Цепь натянулась почти до предела, и оковы врезались в запястье, царапая кожу, но в итоге пальцы Гарретта все же наткнулись на шестигранную головку. Он крепко сжал ее подушечками и постарался вывернуть, от всей души надеясь на то, что упражнения с эспандером не прошли для него даром. Болт, однако, не желал поддаваться.

— Ничего, — вслух сказал Гарретт, успокаивая скорее себя, чем Кристин. — Я просто попытаюсь расшатать спинку. У меня сильные руки.

Но он не успел опробовать этот вариант — дверь комнаты распахнулась, и в один миг весь проем оказался заполнен гигантским телом, облаченным в дорогой костюм-тройку. Не только Гарретт сразу узнал вошедшего; еще до того, как прозвучал его раскатистый голос, Кристин вскинулась на кровати и вонзилась взглядом в широкое надменное лицо.

— Ты не представляешь, как я рад видеть тебя снова, моя дорогая, — Авраам Грант плотно закрыл за собой дверь. — Все эти годы я так мечтал… повторить.

— Только попробуй, ублюдок херов! — крикнул Гарретт, словно озвучив мысли Кристин. Он со всей силы рванулся вперед, но цепи выдержали, и его отбросило к спинке.

Грант презрительно взглянул в его сторону, открыл дверцу шкафа, снял пиджак и аккуратно повесил его на плечики. За пиджаком последовали жилет, рубашка и ремень. Вместо них на свет появилась яркая желтая футболка, почти комично обтянувшая массивный торс финансиста. Гарретт повернулся к Кристин и увидел, с каким напряжением она наблюдает за этими приготовлениями. Ее глаза пылали почти сверхъестественной яростью, а губы сжались до одной тоненькой линии; но во всем лице вдруг проступили мягкие, детские очертания, за которыми безошибочно угадывался страх. Миллер снова рванулся, ухватившись на этот раз за прутья спинки, но и сейчас у него не вышло одним махом разорвать свои путы.

Дверцы шкафа закрылись с тихим стуком, и Грант, тяжело ступая, приблизился к Кристин. Она выгнулась и харкнула ему в лицо; он с усмешкой утерся и разорвал на ней рубашку, обнажая белое мускулистое тело и высокую аккуратную грудь.

Гарретт сосредоточился на раскачивании спинки.

Темные джинсы Кристин порвались с характерным треском, и Грант одним движением стянул их к ее коленям вместе с бельем. Он выпрямился и, хищно глядя на плоть своей жертвы, снял брюки и трусы, аккуратно сложил их на табурет.

Гарретт, почувствовав, что спинка кровати начинает поддаваться его силе, увеличил амплитуду. Он с отвращением смотрел на дряблый зад финансиста, не скрытый футболкой, и на его топорщащийся багровый член, изрытый перекрестьем вен; но противнее всего было видеть дрожащие от жадности и нетерпения тонкие губы. Язык, красный и длинный, как у змеи, высунулся между ними, когда Грант наклонился к Кристин и облизал ее ухо.

— Начну с самого аппетитного, — почти промурлыкал он, взбираясь на кровать.

Она попыталась ударить его коленом, но Грант ловко прижал ей ноги. Тогда, кое-как извернувшись, Кристин приподнялась и что есть силы вцепилась зубами в огромный крючковатый нос. Ее мучитель разразился гнусавой бранью, и Гарретт, услышав это, расхохотался как безумный, глядя на то, как Грант пытается вырваться из бульдожьей хватки Кристин. В конце концов он наотмашь ударил ее по лицу; голова девушки дернулась в сторону, но зубы она не разжала и в итоге, свирепо улыбнувшись, выплюнула на пол свой трофей — окровавленный кусок толстой ноздри.

Спинка кровати Гарретта начала шататься сильнее.

Грант, рассвирепев, размазывая по лицу кровь, еще несколько раз ударил Кристин.

— А я-то думал быть с тобой понежнее, сука, — прорычал он и, шире раздвинув ей ноги, резко двинул бедрами. Кристин тяжело втянула воздух, но не проронила ни звука.

Гарретт перестал раскачивать спинку и снова начал нащупывать болт.

Дряблый белый зад Гранта трясся при каждом его грубом движении; глаза под тяжелыми веками увлажнились и заблестели. Он наклонился к Кристин и со стоном удовольствия впился зубами в ее плечо.

Шляпка наконец повернулась, и Гарретт, со всей силы вцепившись в нее самыми кончиками пальцев, начал откручивать болт.

Грант резко мотнул головой, отдирая кожу и мясо. Кровь текла по его лицу, смешиваясь с кровью Кристин; челюсти торопливо двигались, пережевывая добычу. Он прикрыл глаза и громко стонал, явно наслаждаясь моментом.

Болт вылетел, и Гарретту пришлось придержать спинку, чтобы не упасть. Правой рукой он начал нащупывать второе крепление.

Дрожащие толстые пальцы Гранта коснулись пушистых волос Кристин, проехались по ее щеке, ощупали шею. Она кривилась при каждом прикосновении, но все еще не издавала ни звука. Потная ладонь остановилась у нее на груди, и Грант плотоядно улыбнулся, обнажив розовые от крови зубы.

Грани шестиугольной шляпки врезались в подушечки пальцев, и кожа лопнула, не выдержав. Гарретт, едва дыша от напряжения, начал поворачивать болт.

Бедра Гранта задвигались быстрее и резче; с почти животным, нечеловеческим воплем он вонзил зубы в грудь Кристин немного выше соска и задергал головой из стороны в сторону, пытаясь оторвать кусок плоти.

Второй болт упал на пол. Гарретт ухватил спинку, одним рывком вытащил ее из креплений, сел и, перехватив полный муки взгляд Кристин, изо всех сил обрушил свой импровизированный снаряд на голову и шею Гранта.

Против его ожиданий, тот не потерял сознание, но разжал зубы и ошалело повернулся к Миллеру, как будто только сейчас вспомнив о его существовании. Гарретт, не теряя времени, скатился на пол и пополз к протонному блоку.

Грант тяжело поднялся на ноги, неуклюже потрясая головой. Его руки дрожали, кровь стекала по грузному подбородку на футболку, оставляя за собой багровые ручейки на трясущейся челюсти. Он сделал несколько быстрых шагов к Гарретту, но было поздно — протонный луч врезался ему в грудь и отбросил к стене. Следующими двумя выстрелами Миллер перебил цепи на руках Кристин. Пока он устраивался в коляске, она схватила с пола свой футляр с отмычками и принялась освобождать ноги.

Гарретт предусмотрительно выкрутил мощность на минимум, поэтому не сомневался, что Грант скоро придет в себя. Он расстегнул молнию на комбинезоне, стянул свою футболку и бросил ее Кристин.

— Извини, ничего другого не предложу.

Она кивнула и, сбросив остатки своей рубашки, натянула предложенную одежду. Медленно встала с кровати и сделала несколько шагов к Гранту. Тот застонал и приоткрыл глаза.

— Давай поторопимся, — нервно произнес Гарретт.

Кристин, как будто не расслышав его слов, подняла табурет и отломила у него ножку. Грант застонал снова и попытался подняться, опершись на стену. Но на ногах он оставался недолго — широко размахнувшись, Кристин ударила его тупым концом ножки в живот, а когда он согнулся, обрушила еще один удар на спину.

Гарретт двинулся вперед, чтобы остановить ее, но замер, глядя на кровь, расплывающуюся по его светлой футболке и текущую из-под нее по внутренней стороне бедер Кристин. Она стояла над павшим Грантом как гордая амазонка, нацелив острый конец ему в живот. «Я знаю, что это неправильно, знаю, что он должен пойти под суд, — думал Гарретт. — Но только…»

Но только что-то подсказывало ему, что, используя свои деньги и связи, этот финансист быстро окажется в комфортной одиночной камере с телевизором и книгами, и ни разу не пожалеет о тех, из-за кого он там оказался. И разве так было правильно?

Кристин с размахом вонзила ножку в живот Гранта. Тот громко застонал; в его глазах, прежде таких надменных и властных, теперь господствовал страх. Он обернулся к Гарретту и протянул к нему руку.

— Десять… тысяч… Убери ее…

Краска бросилась в лицо Миллеру, и он еле сдержался, чтобы самому не проехаться пару раз по яйцам этого денежного мешка. Кристин, насмешливо подняв брови, провернула ножку в животе у Гранта и резко выдернула ее. Придирчиво осмотрела со всех сторон, отломила затупившийся конец и задумчиво прицелилась в широкую грудную клетку.

— Двадцать… нет, тридцать… Тридцать тысяч.

Кристин занесла руку для удара.

— Пятьдесят… Ооооооох.

Ножка пробила легкое; несколько секунд Грант отчаянно втягивал воздух, цепляясь ногтями за каменный пол. Кристин присела на корточки рядом с ним и, страшно улыбаясь, сунула кисть в рану на животе и начала медленно вытягивать оттуда серую цепь кишок.

— Стооооо…. Стооооо…. Тысяч…

— Остановись, — резко сказал Гарретт, и Кристин, скорее от удивления, послушалась. Он обернулся к Гранту. — Готов выписать чек, хуесос?

— Да, да, Иисусе, да, — почти прорыдал финансист, и его глаза, до этого полные недостаточной боли, осветились надеждой. — В пид… жаке…

Гарретт подъехал к шкафу и, под недоуменным взглядом Кристин, вытащил из кармана роскошного пиджака чековую книжку. Показал ее Гранту.

— Она?

— Даааа, дааааааа, — дрожащая рука потянулась к Гарретту. — Сто, сто тыссс…

Гарретт разорвал книжку на две части, не без удовольствия наблюдая за тем, как огонек надежды медленно угасает в глазах Гранта. Он попытался сказать еще что-то, но Кристин резко выдернула ножку, и вместо слов из его рта выплеснулась струя темной крови. Следующий удар пригвоздил к полу его мошонку, и Миллер, не выдержав, отвел взгляд и не поворачивался, пока Грант хрипел и все скреб и скреб руками равнодушный камень.

Когда он повернулся, то увидел поверженного монстра в луже собственной крови, и Кристин, все еще стоящую над ним с пугающей улыбкой на лице. Наконец она отвернулась и подошла к Гарретту; только тогда по ее телу прошла дрожь и крупные слезы покатились по бледным щекам.

— Ох, это не… — охотник приподнялся и неловко обнял Кристин за плечи. — Я не знаю, я не знаю. Все будет в порядке, наверное, будет, это… это была самооборона.

Она ткнулась лицом в его грудь и разрыдалась в голос, а Гарретт осторожно гладил ее по волосам, бормоча нелепые слова ободрения, но ни одно из них не могло сейчас утешить ни Кристин, ни его самого.

***

Просторный зал пещеры, с его свечами, помещенными в резные настенные держатели, столами, застеленными белоснежными скатертями, и безмятежным гулом голосов напомнил Эдуардо ресторан на Манхэттене или вручение какой-нибудь телевизионной премии. Около двадцати человек легко скользили между столами, переговаривались, смеялись, обсуждали общих знакомых и как будто не замечали ни цепей, ни внушительной арки, левая половина которой была украшена орнаментом с пугающими образами, ни двух охотников за привидениями с руками, опутанными стальным тросом, стоявшими на коленях в окружении четырех вооруженных мужчин.

Среди этой публики, разношерстной, но объединенной какой-то отталкивающей самоуверенностью, Эдуардо вдруг разглядел знакомое лицо.

— Carajo! * — огорченно воскликнул он и толкнул Кайли плечом. — Только посмотри, кто тут!

Она проследила за его взглядом и увидела Монику, связанную по рукам и ногам. Рядом, придерживая журналистку под локоть, стоял лысеющий мужчина в старомодных очках.

— Плохо дело, — с тревогой сказал Эдуардо. — Я-то надеялся, что эта акула пера поднимет шум, и нас найдут.

— Не паникуй, — хладнокровно ответила Кайли. — Мы что-нибудь придумаем. Лично у меня нет в плане на день «Стать едой демона».

— Серьезно? А я давно ставлю это первым пунктом, — мрачно пошутил Ривера.

Эти перешептывания привлекли внимание Хилла. Он повернулся к молодому рыжему парню и быстро проговорил что-то. Тот кивнул и направился к охотникам.

— Поднимите руки.

Эдуардо и Кайли синхронно вытянули руки над головой. Рыжий почти дружелюбно улыбнулся им и подал знак одному из своих напарников, вставшему у лебедки.

— Опускай!

Над головами раздался звон, и Эдуардо, посмотрев наверх, увидел крюк на цепи, продетый сквозь кольцо над алтарем. Кайли повернулась к Хиллу.

— Натан, — серьезно произнесла она. — Натан, вы имеете дело с силами, о которых знаете слишком мало. Суть этого демона — голод, причем голод такой силы, которую никто из нас не может себе вообразить. Закончить алтарь — значит создать устойчивую связь между нашим миром и ее измерением. Тогда, Натан, ей больше не нужна будет ваша помощь, следовательно, не нужны вы. Она во много раз могущественнее вас. Подумайте здраво, зачем после получения желаемого ей продолжать помогать вам… в чем бы то ни было?

Хилл насмешливо посмотрел на Кайли, очевидно, не впечатленный ее речью; но вот рыжий, кажется, занервничал.

— Она вознаграждает верную службу, — поспешно сказал он.

— Каким это образом? Чеки выписывает? — съехидничал Эдуардо.

Рыжий хотел что-то ответить, но Хилл резко оборвал его, указывая на крюк.

— Не отвлекайся, Фред, — строго сказал он и обернулся к охотникам. — Ваше красноречие не поможет, барышня. Неужели вы считаете, что знаете о Ней больше, чем мы, те, кто служил… Что такое? — он с раздражением обернулся к двум мужчинам, выкатившим из лифта, так предательски привезшего охотников прямо к алтарю Пожирательницы, тело Кары Уилкс. — Почему только она? Где подготовленные блюда?

— Старла долго копается, — хмуро сказал один из них. — И Авраам куда-то запропастился.

Хилл нехорошо улыбнулся.

— Авраама не беспокойте. Он присоединится позже, — он нервно закусил губу. — Ладно, Кайл. Возьми двоих и проверьте, что там у Старлы. Пусть скорее тащит блюда. Мы пока закончим приготовления.

Рыжий прицепил трос, связывающий руки охотников, к крюку. Эдуардо почувствовал, что сила, противостоять которой он не мог, медленно поднимает его наверх, едва не выворачивая плечи из суставов под тяжестью его же собственного тела. Он кое-как уцепился руками за цепь выше крюка и почувствовал, как тонкие пальцы Кайли обхватывают его запястья. Он взглянул ей в лицо, оказавшееся заманчиво близко от его, но не увидел там ни следа страха — наоборот, Кайли сейчас казалась спокойнее, чем обычно. Это помогло и ему справиться со своей тревогой — меньше всего сейчас им могла бы помочь паника.

Подъем закончился в паре футов от верхнего края арки. Эдуардо посмотрел вниз, но не обнаружил ничего, что могло бы хоть как-то помочь им выпутаться. Оставалась надежда на Гарретта или Роланда, и Эдуардо похолодел при мысли о том, что друзья сейчас вполне могут быть в том же положении, что и они с Кайли.

Несколько человек тем временем бережно доставали орнамент из ящика. Мужчина в очках, державший Монику, подтащил ее к Хиллу.

— Может, дождемся Гранта? — спросил он, указывая на орнамент. — Все же официально это принадлежит его фонду.

— О, Джон, не волнуйся, — Хилл внимательно наблюдал за установкой камней на алтарь. — Мы пока только закончим алтарь и уложим Кару. К призыву Авраам появится.

— А что делать с ней? — Джон указал на Монику; его голос странно дрогнул, и Эдуардо, так же, как и коронер, посмотрел на него с удивлением. Он торопливо продолжил. — Я не говорю, что собираюсь отпустить ее, но может… Может отправим ее в клетку? Она правда может быть полезна. Просто еще не понимает, сколько мы можем ей дать.

— Я все прекрасно понимаю, Джон, — звонко сказала Моника, — и ценю твое заступничество. Когда буду свидетельствовать в суде, то непременно упомяну об этом. Может, тебе скостят на пару месяцев срок.

Натан Хилл развел руками.

— Кажется, тебе дали ответ, Джон? Клади ее перед алтарем. Раз она так тебе нравится, мы окажем ей честь быть первой представленной нашей госпоже, — он обернулся к людям, откашлялся и заговорил. — Друзья, минуточку внимания, пожалуйста! У нас небольшая задержка с блюдами. Пока прошу никого не отлучаться, с минуты на минуту мы начнем призыв… А?

Пока он говорил, последний камень был поставлен на место в арке, и орнамент, за исключением совсем маленькой части с изображением Габу, оказался полностью сложен. Сильная дрожь прошла по всей пещере; цепь, удерживающая Эдуардо и Кайли, начала медленно раскачиваться. Пламя свечей заколебалось, своим танцем создав на стенах искаженные уродливые тени.

Эдуардо ощутил цепкий холод, охвативший его ноги и словно забравшийся ему под кожу. Рана, не беспокоившая его последние несколько часов, вдруг запульсировала, и рука чуть не соскользнула с цепи, став влажной от крови.

— Ты чувствуешь? — спросил он Кайли.

— А ты слышишь? — вместо ответа сказала она, едва справившись с дрожащими от холода губами.

Эдуардо прислушался. Сквозь шум взволнованных голосов пробивалась напряженная песня ПКЭ-счетчика, заброшенного возле лифта вместе с протонными ружьями. Она становилась все громче и громче, пытаясь предупредить о надвигающемся, но только охотники могли понять ее истинное значение.

Свечи, исполнив последнее дикое па, погасли, и на несколько секунд пещера погрузилась в полную тьму. Утихла дрожь, и смолкли голоса; тишина, холод и страх были теперь здесь хозяевами. Символы орнамента осветились багровым, и воздух вокруг него задрожал, как будто испугавшись силы, явление которой было давно определено. Алые отблески пробегали по испуганным лицам культистов — те ждали, вперив жадные взгляды в арку, сквозь которую уже не было видно пещеры — вместо камней и дверей лифта между сводами зажигались и гасли оранжевые звезды, взрываясь невыносимо яркими фонтанами света.

А потом тишина, мягко струившаяся между людей, взорвалась безумными криками, звучавшими все громче с каждой вспышкой звезд. Присутствующие во главе с Хиллом дружно отпрянули от арки, пытаясь скрыться от этих звуков; даже Моника, кое-как перевернувшаяся на живот, попыталась уползти прочь.

И наконец, через секунды, показавшиеся Эдуардо вечностью, — или через вечность, обернувшуюся секундами, — в проеме появилась Пожирательница, чудовище, сотканное из криков боли, рожденное чужими страданиями и страхом, и ее шелестящий голос прозвучал в мыслях все присутствующих, рождая образы, а не слова.

И образы эти значили только одно.

Как много пищи

***

Когда Максвелл и испуганный, но вполне пришедший в себя Ллойд Фостер, собрали пленников и увели их наверх, Роланд, ощущая на себе жгучий взгляд Старлы Левинсон, нырнул в проход, замеченный им между клетками.

Тоннель оказался узким и почти неосвещенным; местами приходилось снимать протонный блок, чтобы протиснуться между стен, а иногда пробираться наощупь, царапая руки об острые камни, не включая фонарь, чтобы не обнаружить себя. Несколько раз Роланд пытался связаться с остальной командой, но рация упорно молчала, то ли из-за грозы, то ли… О последнем он старался не думать.

— С ними все хорошо, — вслух произнес Роланд.

Тоннель ожил, как будто отозвавшись на его голос. Стены и пол завибрировали, и несколько мелких камней упали перед Роландом. Его плечи и голову осыпало каменной крошкой; затем на какое-то время все стихло, и охотник сделал несколько осторожных шагов вперед.

— Что за черт, Кайл! Землетрясение?

Голоса прозвучали совсем рядом, и Роланд замер.

— Не знаю. Все в порядке?

Нестройных хор, прозвучавший в ответ, подсказал Джексону, что дальше по тоннелю находятся как минимум трое. Недолго думая, он развернулся и принялся пробираться обратно, к комнате с клетками, рассудив, что если поспешить, то можно найти, чем забаррикадировать проход. Главное — выиграть время.

Но торопливость чуть было не сыграла с Роландом плохую шутку — в одном из узких мест тоннеля он забыл снять протонный блок и несколько мучительно долгих секунд под нарастающий шум голосов вертелся, пытаясь вырваться из цепких объятий каменных стен. Наконец ему удалось сбросить лямки и опустить рюкзак вниз, и дальше он шел хоть и быстро, но с положенной осторожностью.

Завидев выход, Роланд прибавил шаг и почти выбежал из тоннеля обратно в комнату с клетками.

— Что случилось, мальчик? — ехидно и одновременно взволнованно произнесла Старла, встрепенувшаяся после его возвращения. — Что-то забыл?

Роланд не ответил. Он торопливо осматривал помещение, пытаясь найти хоть что-то, годящееся для баррикады. Голоса людей отчетливо доносились из тоннеля, и, к сожалению, их услышал не только он.

— Эй! — во все горло закричала Старла, победно взглянув на Роланда. — Я здесь! — она принялась молотить цепью, которой была прикована, по прутьям. — Скорее!

Роланд выругался, не найдя ничего подходящего для своей цели. Голоса все приближались, и лучи фонарей уже пробивались из прохода, когда ему в голове самое очевидное решение. Он выстрелил в стену над тоннелем, тем самым обвалив ее, и, для надежности, обстрелял камни на потолке, которые со страшным грохотом приземлились на пол.

Из-за завала раздались проклятья. Старла притихла, зло глядя на Роланда. Он, утерев пот с лица, шумно выдохнул.

— Ну отлично. Теперь придется вернуться к развилке. Попробую пойти за Гарреттом.

Словно специально дождавшись его слов, рация ожила и наполнила комнату бодрым голосом Миллера.

— Эдвина, Рольстер? Кто-нибудь меня слышит?

* Carajo (исп.) — здесь: Черт возьми!

========== Глава 12. Королева Плоти ==========

Мертвый взгляд скользил по испуганным лицам культистов, уставившихся в пол, не смеющих поднять глаза на свою повелительницу. Серые длинные пальцы, неестественно вывернувшись, любовно ощупали камни алтаря, и огромный рот расплылся в улыбке удовольствия, обнажив смертоносные зубы.

Хилл, дрожащий от страха, вышел вперед и почти рухнул на колени. Его голос, уверенный и надменный еще минуту назад, прозвучал так жалко, что Кайли и Эдуардо, переглянувшись, едва не прыснули со смеху.

— М-мы закончили возводить твой алтарь, госпожа, — он опустил голову, не в силах взглянуть ни на мертвые желтые глаза, ни на серую кожу, покрытую пульсирующими язвами. — П-прими от нас это к-каааак дар, вкуси наши щедрые подношения, и… и… награди нас за верное служение, — выдохнул он и согнулся еще ниже, почти коснувшись лбом пола.

Зубы демона разомкнулись, выпустив на волю подвижный язык, который становился все длиннее и длиннее, пока его кончик не коснулся затылка коронера. Тот содрогнулся всем телом и еще сильнее вжался в камни.

Ты боишься меня, смертный?

— Я-я… в восхищении, госпожа, — выговорил Хилл.

Язык опустился к его шее и прошелся по рубашке, оставляя на ней склизкий розовый след. Пальцы перестали ощупывать орнамент и потянулись к коронеру. Моника, лежавшая у них на пути, в ужасе подалась назад, не желая испытать на себе прикосновение демона.

Так ты ждешь награды?

Угроза, прозвучавшая в этом вопросе, была почти осязаема. Кайли почувствовала, как ее кожа покрывается мурашками, но в этот раз не от холода, а от безотчетного, животного страха, вызываемого этим голосом, нагло врывающимся в мысли. Она взглянула на Эдуардо, взмокшего от напряжения, неотрывно следящего за каждым движением Пожирательницы. Его смуглое лицо было исполнено такого ужаса, что Кайли крепче сжала его пальцы, надеясь отвлечь внимание от того, что происходит внизу.

Пожирательница сделала несколько шагов вперед, приблизившись к Хиллу. Ее длинные темные волосы, струившиеся вдоль тела, в отсветах арки отливали багровым, и издалека их можно было принять за поток темной крови.

Я дам тебе лучшую награду — ты станешь плотью от моей плоти, моим чадом, моим воином

Длинные пальцы обхватили тело Хилла, и он закричал. На его рубашке расцвели алые пятна крови. Пожирательница легко подняла его в воздух. Ее язык играючи пробежался по шее коронера и скользнул в его раскрытый рот. Крик Хилла стал глуше. Он бил сжавшие его руки, и судороги сотрясали плотное тело.

Его повелительница склонила к нему свое прекрасное пугающее лицо. Ее рот открылся шире, и зубы сомкнулись вокруг нижней челюсти Хилла, словно имитируя поцелуй. Раздался хруст, противнее которого Кайли в жизни не слышала, и крик, булькающий, теперь идущий прямо из горла, снова стал громче, отражаясь от стен, проникая в каждый уголок пещеры.

Хруст повторился. Зубы Пожирательницы сжимались и разжимались; язык блуждал в теле Хилла, и, пробив живот, наконец вырвался на свободу. Какое-то время коронер еще трепыхался, цепляясь руками за безжалостные пальцы демона; затем его тело безжизненно обмякло. В мертвых глазах Пожирательницы мелькнуло что-то вроде разочарования. Ее рот распахнулся до невозможности широко, и язык скользнул обратно в свое укрытие, унося с собой труп Хилла.

Театр застывших фигур, который до того изображали культисты, разом распался. Некоторые из них бросились к проходу, другие поспешили к лифту. Джон, оглядываясь по сторонам с безумным видом, искал укрытие среди камней. Рыжий Фред, не теряя самообладания, начал по очереди подзывать к себе то одного, то другого человека, пока вокруг него не собралось трое помощников. Коротко посовещавшись, они выхватили оружие, и рыжий, возглавлявший эту группу, выстрелил первым.

Пуля попала Пожирательнице в грудь; серая кожа не порвалась, но растянулась и тихо чавкнула, поглощая кусочек свинца. Желтые глаза обратились к Фреду, и рот, все еще окрашенный кровью Хилла, снова начал открываться.

— Пора сваливать, cariño*, — хриплый голос Эдуардо отвлек внимание Кайли от демона. — Кажется, праздник закончился.

— Есть идеи? — уточнила Гриффин, прикинув, насколько быстро они смогут добраться до ружей, если окажутся на земле.

— Ну… Надо отцепиться от этого крюка, — Эдуардо рванул руки вперед, и цепь качнулась. Кайли ухватила его за запястья.

— Упадешь вниз, и от тебя мокрого места не останется, — она подняла голову. — Если мы заберемся по цепи, сможем удержаться на кольце, через который она продета, зацепим за него крюк и съедем вниз…

— План в стиле Рэмбо, — проворчал Ривера, с сомнением взглянув на свою раненую руку. — Ладно, попробуем. На счет…

Цепь резко ушла вниз, и на секунду сердце Кайли ухнуло в бездну. Она попыталась сгруппироваться, предчувствуя очень неприятное падение; но в паре футов от земли цепь снова дернулась, на мгновение остановилась и уже медленно опустила охотников на землю. Ноги снова ощутили твердую почву. Кайли отцепилась от крюка, с наслаждением встряхнула занемевшие руки и, обернувшись к лебедке, увидела Монику, удерживающую рукоять связанными руками.

— Так какой план? — уточнил Эдуардо, распутывая трос, стягивающий запястья, и беспокойно поглядывая в сторону Пожирательницы, уже расправившейся с тремя из группы рыжего.

— Хватай ружья и попытайся связаться с парнями. Я пока помогу Монике, — Кайли наконец освободилась и подбежала к лебедке.

— Ну и ночка, — сказала журналистка вместо приветствия, пока Гриффин возилась с узлами.

— Тебя как сюда занесло? Я думала, у них закрытое мероприятие, — хмыкнула Кайли, снимая веревку с рук Моники. Та грустно улыбнулась и принялась освобождать ноги.

— Заместитель шефа договорился об эксклюзиве. Оказалось, он сам из этого культа. Я как раз принесла ему…

— Слушай и запоминай, — перебила Кайли взволнованную речь Моники, увидев, что та освободилась, а Эдуардо почти добрался до ружей. — Спрячься где-нибудь. Лучше подальше от алтаря. Если сможешь, подбери оружие. Когда мы начнем стрелять — беги к лифту. Он приведет тебя в комнату с клетками. Идичерез нее как можно быстрее, не смотри по сторонам. Потом поднимайся по лестнице и поверни в левый проход. В конце будет еще один лифт. Когда окажешься наверху, беги к Экто, вызывай Жанин и скажи, чтобы звонила в полицию. Поняла?

— Лифт, клетки, лестница, налево, лифт, Экто, Жанин, — скороговоркой выдохнула Моника и, на секунду задумавшись, сбросила туфли. — Поняла.

— Удачи, — перепрыгивая через камни, Кайли побежала к ружьям.

***

Выстрелы становились все реже и реже. У Фреда остался только один помощник — остальные исчезли в бездонной пасти демона, оставив на стенах пещеры причудливые узоры из собственной крови. Рыжий то ли из храбрости, то ли из глупости сбегать не торопился. Эдуардо склонялся ко второму варианту.

Протонный блок, обычно почти неподъемный, в этот раз придал чувство уверенности. Эдуардо выкрутил мощность на максимум, еще раз взглянул на Пожирательницу, занятую культистами, и схватил рацию.

— Роланд! Гарретт!

Помехи.

— Роланд! Кто-нибудь, ну!

Ему показалось было, что сквозь белый шум пробивается слабый голос, но он не разобрал слов и не смог узнать того, кому этот голос принадлежал.

— Не отзываются, — с тревогой сказал он подбежавшей Кайли.

Они переглянулись. Ощущение, что они остались только вдвоем наедине с угрозой, вдвоем против демона, культистов и черт знает чего еще, связало их крепче любых цепей. Ни Эдуардо, ни Кайли не думали, старались не думать, во всяком случае, что больше не увидят своих друзей; но здесь и сейчас, в этой пещере и в этот момент они полагаться могли только друг на друга.

Душераздирающий крик разрезал пространство пещеры. Помощник Фреда отчаянно извивался в пасти демона; огромные зубы сжимали его спину, пронзая мышцы и кости, язык ласково поглаживал ноги, обвитые вывалившимися из живота кишками. Фред выстрелил два раза подряд, тщательно целясь в глаза Пожирательницы, как будто все еще верил в то, что его оружие может причинить ей вред. Крик пожираемого культиста сорвался на ультразвук, и в следующую секунду раздался треск позвоночника, до которого добрались неугомонные зубы. Она втянула изломанное тело в свою бездонную пасть и обернулась к Фреду.

— Три!

Два луча синхронно ударили в спину Пожирательницы. Она пошатнулась, выпрямилась и вырвалась из их хватки. Длинная шея начала медленно поворачиваться, и Эдуардо увидел, как кожа на ней перекрутилась, чуть не лопаясь. В следующий момент он почувствовал на себе взгляд демона, но на этот раз не омертвел от страха, а, напротив, испытал кураж, близкий к тому, что обычно владел Гарреттом.

— Попробуй проглотить это, maldita perra**!

Он выстрелил прямо в раскрытый, оскалившийся рот, и Пожирательница взревела — по-настоящему, звуком, сотрясшим всю пещеру.

— Беги! — крикнула Кайли рыжему, все еще остолбенело стоящему у стены. — Давай, придурок!

Он ожил и бросился к проходу; в тот же момент в Пожирательнице, извивающейся под действием протонных лучей, произошли изменения. Ее колышущийся живот задвигался быстрее, а отпечатки ладоней, бивших его изнутри, проступали все отчетливее и отчетливее. Она перестала кричать, и ее руки, тянущиеся к охотникам, опустились.

— Черт, это плохо, это плохо! — Кайли перенаправила свой выстрел в живот демона, но было поздно.

Серая кожа с шумом разорвалась, и поток крови и гноя выплеснулся из живота, окрасив бедра демона. Из образовавшейся смердящей раны, скалясь той же улыбкой, что уродовала рот их создательницы, на волю выбрались три твари и бросились к охотникам.

— Я займусь ими, не отпускай демона! — Кайли мгновенно выстрелила в одно из существ. Едва переведя дыхание, она добавила, уставившись куда-то за спину Риверы. — К лифту, Моника! Быстрей!

Эдуардо сосредоточился на Пожирательнице. Она слабо качалась из стороны в сторону, пока рана на ее животе стремительно затягивалась, оставляя за собой уродливый след, но взгляд был обращен к охотнику.

Я помню тебя, мальчик

Смертоносные пальцы метнулись к нему, и Эдуардо с трудом увернулся от их хватки, прервав стрельбу. Он попытался повернуть ручку и вспомнил, что ружье стоит на максимальном режиме. Пожирательница приблизилась к нему, и во второй раз уже не промахнулась — гибкие фаланги обхватили ногу Эдуардо, и он понял, почему те, кого они обнимали до него, кричали так страшно. Такой боли он еще не испытывал, даже когда в детстве свалился со скейта прямо на торчавший из земли железный прут и пропорол себе бок до самых ребер. Язвы на коже демона обернулись тысячей маленьких голодных ртов, наполненных заточенными зубками, вонзающихся в плоть как пираньи, обдирающие свою жертву до кости; и сейчас эти зубки со всей жадностью вцепились ему в голень.

Ривера закричал, не узнавая свой голос, и, едва балансируя на одной ноге, выстрелил в длинную руку, пытающуюся утащить его к пасти Пожирательницы. Выстрел опалил ее кожу, но захват не вышел; пальцы дернули его сильнее, зубки впились глубже, и Эдуардо все же потерял равновесие и упал на спину, увлекаемый к скалящемуся демону.

— Держу! — Кайли только что загнала вторую тварь в ловушку. Наудачу выстрелив в третью, она метнулась к Эдуардо и обхватила его за плечи, пытаясь вырвать из смертоносной хватки.

Ривера попытался подняться, почувствовав ее поддержку, но Пожирательница, приблизившись еще на шаг, простерла вторую руку, и уродливые кровожадные пальцы обхватили Кайли, что есть силы вцепившись в ее футбольную защиту. Совсем рядом раздалось урчание твари, жавшейся к земле и со страхом поглядывающей на свою повелительницу, которой она, видимо, должна была уступить добычу.

Огромный язык приблизился к охотникам, и Ривера почувствовал невероятный смрад, исходящий от него, и увидел розовую густую слюну, капающую на камни. Кайли за его спиной тяжело дышала, все еще сжимая его плечи, сопротивляясь уносившей их силе, и Эдуардо, на мгновение забыв о своей боли, неловко повернулся к ней. Их взгляды встретились; он кое-как обнял ее одной рукой, стараясь не коснуться демонических пальцев.

— Если бы нам удалось выбраться из этого дерьма, — сказал он, почти касаясь губами ее уха, чувствуя, как темные взъерошенные волосы щекочут ему шею, — скажи, мы могли бы…

Яркая вспышка, промелькнувшая совсем рядом, почти ослепила Эдуардо, и он ощутил, что кровожадная хватка вцепившихся зубов ослабла. Тварь, бродившая неподалеку, свирепо зарычала и бросилась куда-то в сторону, а пещеру наполнил громкий и уверенный голос:

— Без паники, дамы! Кавалерия на месте!

***

Как только протонные потоки ударили по Пожирательнице, заставив ее разжать хватку, тварь бросилась вперед, к новоприбывшим. Роланд не мог отвлекаться на нее, удерживая лучом демона, и оглянулся на Максвелла, призывая того прикрыть их. Стрелок, не выпускавший из объятий сестру с того самого момента, как они четверо встретились у развилки, кивнул ему и, встав на пути у твари, схватился за арбалет.

Бинт, которым был обмотан покалеченный палец, зацепился за стрелу, и Максвелл, рванув его, потерял драгоценное время — всего секунду, но для того стремительного существа, вырвавшегося из чрева Пожирательницы, этого оказалось достаточно.

Роланд увидел, как тварь одним прыжком сбила стрелка с ног и, довольно урча, вцепилась ему в живот. Кристин выхватила арбалет у падающего брата, почти в упор выстрелила ей в голову, и та безвольно обмякла, не разжимая хватки. Максвелл, тяжело дыша, кое-как разомкнул ей зубы, сбросил с себя и попытался зажать рану, из которой толчками выходила кровь. Роланд покосился на Эдуардо, который вместе с Кайли присоединился к стрельбе, молясь, чтобы тот не видел произошедшего. Кажется, в первый раз за сегодня, его молитва была услышана, и он облегченно вздохнул.

Четыре протонных луча били в Пожирательницу, связывая ее, и Кайли, точно угадав момент бросила ловушку под непропорционально длинные ноги. Черты демона исказились, поддаваясь голубому свечению; но прошло полминуты, минута, а ловушка все не затягивала Пожирательницу. Роланд почувствовал, как его ружье нехорошо завибрировало. Протонный поток шел быстрее и быстрее, как будто что-то начало вытягивать его.

— Выключите ружья! — заорал Роланд остальным. — Кайли, закрывай ловушку! Быстрее!

Недоуменно переглянувшись, охотники послушались. Пожирательница, освободившись от лучей, упала на четвереньки. Ее живот вздулся еще сильнее, почти закрыв серые груди, и пятифаланговые пальцы поглаживали его, пытаясь успокоить. Рот исказился, поменяв оскал на кривую болезненную улыбку, и зубы, подсвеченные зеленым, придавали лицу Пожирательницы странный, но зловещий вид.

— Что за черт, Ролли? — тревожно спросил Гарретт, наблюдая за демоном.

— Она пожрала наши потоки, — вместо Роланда ответила Кайли. — Значит, может поглощать не только плоть. Однако… мы с Игоном говорили о трансформации, но тогда я думала о ней в несколько ином смысле. Теперь понимаю. На самом деле все эти твари — просто часть процесса питания, своеобразные «отходы», поэтому они и не меняют свою структуру. Сейчас она пытается переработать наши лучи, чтобы вычленить энергию для поддержания своей… жизни.

— Но она не сможет… — Джексон взглянул на датчик заряда и, быстро прикинув что-то в уме, похолодел. — Больше четырех минут четыре потока c энергией примерно в десять тысяч Джоулей каждый…

Рация зашуршала.

— Шестнадцать тысяч, Роланд, — произнесла она голосом Игона, и на мгновение охотники отвлеклись от демона.

— Господи, Игон! Как ты смог с нами связаться? — радостно выдохнула Гриффин, вцепившись в рацию.

— Моника сообщила, что вы примерно в полумиле под землей, и я усилил сигнал. Сейчас важно не это. Если вся собранная демоном энергия прорвется обратно, может пойти необратимая реакция, и… — он прервался.

— И? — не выдержал Эдуардо.

— Будет большой «бум», — объяснил ему Роланд. — Примерно в полкило тротила.

Охотники покосились на Пожирательницу. Она изгибалась, и зубастые язвы на ее теле то открывались, то закрывались снова. Язык вывалился на бок, задевая острые камни, длинные желтые ногти впивались в живот, пытаясь разорвать его.

— Бежим? — предложил Эдуардо.

Кайли покачала головой.

— Далеко мы не уйдем. Пещеры под парком, рядом жилые дома. Бахнет так, что половина Нью-Джерси окажется под Гудзоном.

— Не такая уж и потеря, — хмыкнул истинный нью-йоркец Гарретт.

— Ловушка ее не берет, Игон, — строго взглянув на него, сказал Роланд. — Притягивает, но захватить не может.

— Ясно, — голос Спенглера, обычно спокойный, выдал его замешательство, но, к большому облегчению охотников, оно длилось не дольше пары секунд. — Сейчас я пришлю вам Габу с мини-хранилищем, что мы собрали. Может, если усилить мощность…

— Нет, нет, — лихорадочно перебила его Кайли. Ее брови столкнулись на переносице, выдавая усиленную работу мысли. — Мощность не поможет. Мы должны действовать через алтарь. Если изменить заряд орнамента на противоположный, не разрушая его, тогда демона затянет обратно в свое измерение. Но нужен замыкающий элемент… Вот тогда нам и пригодится оборудование.

— Блестяще, — Игон произнес это с такой гордостью, что щеки Кайли вспыхнули, и добавил. — Но чтобы замкнуть систему, вам придется поместить портативное хранилище в измерении демона.

— Я это сделаю, — немедленно произнес Роланд и, предвосхищая возможные споры, быстро добавил. — Я собрал его и знаю, как обращаться с ним.

— Он ведь сможет вернуться обратно, правда, Игон? — с надеждой спросил Эдуардо.

Спенглер молчал.

— Тогда призрак-телепорт перенесет его, когда он включит свою машину? — непривычно робко уточнил Гарретт.

— Габу часть измерения демона, — неохотно произнес Игон. — Боюсь, что шанс вернуться не велик.

Роланд посмотрел на Пожирательницу. Она перевернулась на спину; глаза закатились, и ногти все глубже вонзались в кожу, оставляя глубокие царапины на животе, все раздувавшемся и раздувавшемся.

— Присылай оборудование, — решительно произнес он и, сбросив с плеч протонный блок, передал его Гарретту.

— Роланд… — нерешительно произнесла Кайли. — Мы найдем другой вариант. Что-нибудь придумаем.

— Надо тянуть жребий, — подал голос Эдуардо.

— Ты не сможешь забацать какой-нибудь пульт или вроде того? — спросил Гарретт.

— У нас нет времени придумывать, или делать дистанционный запуск, или тянуть жребий, или еще что, — резко оборвал Роланд. — Ее скоро прорвет, и тогда…

Кто-то ухватил его за плечо, прервав на полуслове. Обернувшись, Роланд вздрогнул — настолько страшно было белое изуродованное лицо Максвелла. Он стоял, опираясь на Кристин, одной рукой зажимая свою рану, что было бесполезно — кровь насквозь пропитала его рубашку и верх джинсов.

— Я иду, — прошептал он. — Все равно… конец.

— Нет, не конец, — упрямо проговорил Роланд. — Езжайте наверх. Тебе окажут помощь, и…

— И отправят в тюрьму? Нет. Лучше так.

Серебристое мерцание, такое спокойное в алых отблесках алтаря, озарило пещеру, и перед охотниками возник Габу, обвивающий щупальцами портативное хранилище Роланда.

— Ты ведь даже втащить его туда не сможешь, — предпринял еще одну попытку Роланд.

Кристин крепче прижала к себе брата и стукнула кулаком себе в грудь. Максвелл слабо улыбнулся.

— Видишь? Она… со мной. Показывай. Сам сказал… время…

Словно подтверждая его слова, Пожирательница застонала. Ее тело затряслось, а язвы начали излучать зеленоватое свечение.

Кайли обернулась к Максвеллу.

— Встаньте рядом с алтарем и будьте готовы. Мы начнем перезаряжать орнамент. Как только выключим ружья — шагайте в арку и жмите рычаг.

Роланд и Эдуардо подтащили оборудование к арке. Гарретт подъехал к Кристин и помог ей придерживать Максвелла.

— Значит, идешь с братом?

— Ей… не обязательно… — выдохнул стрелок, но Кристин прижала палец к его губам и, обернувшись к Гарретту, серьезно кивнула и протянула ему испачканную в крови руку, которую он осторожно пожал.

— Эй, знаешь… На самом деле у тебя удар как у Тайсона, — улыбнулся Миллер. — Мне как будто кувалда на голову упала.

Кристин беззвучно рассмеялась и, еще раз приветливо взглянув на охотника, подвела брата к Роланду, сосредоточенно разглядывающему оборудование. Гарретт отъехал от алтаря на несколько шагов и встал рядом с Эдуардо и Кайли.

— Как ты? — спросил его Ривера.

— А вы как? — невесело усмехнулся Гарретт и, взглянув на растерянные лица, кивнул. — То-то и оно.

Пожирательница захрипела, и пещеру наполнил громкий треск лопавшейся кожи. Трещины, соединяя между собой язвы, расходились по ее телу, создавая светящуюся паутину, и снопы искр начали выходить из страшного перекошенного рта.

Роланд подошел к охотникам.

— Меняем полярность, — он с сомнением взглянул на орнамент. — Мощность пока на минимум. Когда начнем стрельбу, увеличивайте ее очень плавно, не более десяти в секунду.

— Рассредоточьте потоки, — посоветовала рация голосом Игона. — И не фокусируйтесь на одной точке.

— Эдуардо, твой — левый верхний сектор, Гарретт — левый нижний. Кайли, мы делим правый, — Роланд на секунду прикрыл глаза и, повернув рычаг на блоке, взглянул на Максвелла. Тот слабо махнул ему рукой. — Хорошо, ребята. Поехали.

Потоки ударили в орнамент и начали скользить по нему — как будто широкие кисти пытались закрасить алое свечение, унять его, стереть без остатка. Оранжевые звезды, видневшиеся сквозь арку, дрогнули, и Пожирательница вдруг приподнялась и попыталась подползти к охотникам. Ее огромный живот, весь увитый трещинами, из которых сочилась темная жидкость, мешал ей, притягивая к земле, но язык все еще был подвижен, и Роланд на всякий случай сделал несколько шагов в сторону. Он осторожно поворачивал ручку, наращивая мощность, и в тот момент, когда ему стало казаться, что план не сработает, арка начала дрожать.

— Держим, держим! — выкрикнула Кайли, взглянув на показания счетчика. — Еще немного!

Максвелл, опиравшийся на Кристин, сунул руку в карман и достал маленькую часть орнамента. Потом сосредоточенно посмотрел на Габу и, ухватившись за оборудование, резко и сильно толкнул сестру к призраку, который мгновенно замерцал. Кристин протяжно закричала, пытаясь ухватиться за брата, но он отступил в сторону, глядя на нее так нежно, что у Роланда, наблюдавшего эту сцену, поневоле зачесались глаза. Кристин исчезла; через несколько мгновений мерцание снова озарило пещеру, и Габу застыл над стрелком.

— Еще немного… — голос Кайли становился все громче. — Еще немного… выводим до максимума!

Арка затряслась сильнее, и вся пещера отозвалась лихорадочной дрожью. Алые блики наконец потухли, уступив лучам ружей. Пожирательница взвыла, изогнувшись; ее кожа осветилась изнутри, не в силах больше сдерживать поглощенную энергию.

— Выключаем! — на этом крике Кайли сорвала голос и ее следующие слова прозвучали хрипло. — Максвелл! Вперед!

Потоки погасли, и на несколько секунд пещера погрузилась в полную темноту, в которой слышны были только стенания Пожирательницы и гудение арки.

А потом оранжевая звезда, мерцающая в темноте, разорвалась, залив всю пещеру ярким теплым светом, и Роланд успел заметить только четкий силуэт Максвелла, который шагнул вперед, навстречу этому пламени, и растворился в нем. В следующий момент гудение усилилось, и дрожь прошла по пещере; Пожирательница, отчаянно цепляясь за камни, заскользила к арке. Оранжевое свечение преображалось, окрашиваясь привычным голубым светом, и Роланд отвернулся, чтобы уберечь глаза.

Он почувствовал холод, охвативший тело, а затем необычный жар. Кто-то ухватил его за рукав и потянул; через мгновение раздался грохот камней. Пещера дрожала, стряхивая все напоминания о том, что здесь происходило, и четверо охотников, укрывшихся за камнями, единственные свидетели поражения демона, не могли ее в этом винить.

Последний хрип Пожирательницы заглушил гудение. Он забрался под рубашку каждому из охотников, совершив последний, неизлечимый, укус в самое сердце, и исчез вместе с невыносимым светом, оставляя пещеру шедшей следом за ним тишине.

Демон отправился в свое измерение, теперь закрытое навсегда, и Роланду оставалось только надеяться на то, что после произошедшего и он сам, и каждый из его друзей когда-нибудь сможет вернуться в свой мир.

Не сразу. Когда-нибудь.

***

Воздух, восхитительно прохладный и свежий после ночной грозы, приятно холодил лицо. Эдуардо застыл на пороге лифта, прислонившись к стене сарая, глядя на отсветы проблесковых маячков столпившихся у ворот полицейских машин, катафалков и карет скорой. Там, всего за двадцать шагов, суетились люди, слышались голоса, мелькали врачи с носилками и оборудованием. Он знал, что ему придется пройти это расстояние и нырнуть туда, погрузившись в мир вопросов без ответов, но сейчас, только сейчас, ему необходимо было постоять в стороне и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы насытиться этим чудесным воздухом.

— Пойду объяснюсь с полицией, — Роланд, замечательный и ответственный Роланд, как всегда взял на себя самое важное, и Эдуардо посмотрел на него с благодарностью.

Гарретт последовал за Роландом, и Ривера, сбросив вместе с тяжестью протонного блока с плеч лишь малую часть своих беспокойств, прикрыл глаза и сделал глубокий расслабленный вдох.

Выдох получился куда более резким и коротким, потому что кто-то ткнул его в бок. Открыв глаза, Эдуардо увидел перед собой Кайли, воинственно уставившуюся на него.

— Так что «мы могли бы, если бы выбрались из этого дерьма»? — без предисловий спросила она, и сорванный голос делал этот вопрос почти угрожающим.

Вся прелесть летнего утра после грозы растворилась, а воздух, еще несколько секунд назад такой приятный и освежающий, вдруг стал сухим и жарким как в сауне. Эдуардо с трудом проглотил вставший в горле ком, вспомнив, что чуть было не наговорил, когда оказался в плену демонических пальцев.

— Я хотел сказать… спросить… — воздуха отчаянно не хватало, и он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. — Может, мы могли бы как-нибудь… Не знаю… Когда-нибудь… — он совсем сбился, и Кайли разразилась бранью.

— Какой же ты невероятный трус, Эдуардо! — она стянула с рук перчатки и со злостью принялась лупить его ими по плечам и спине. Он не сопротивлялся. — Подумать только! Тебе легче быть съеденным демоном, чем… Чем…

Эдуардо перехватил ее руку.

— Чем что? — тихо спросил он, глядя на раскрасневшееся лицо Кайли.

Их взгляды встретились, и в глазах, таких же зеленых, как первая юная трава, Эдуардо с изумлением узнал тот же страх, что так долго терзал его самого. Сердце, совершив отчаянный кувырок, застряло где-то под ребрами, и, все еще не веря тому, что происходит, Эдуардо, подгоняемый расцветающими в груди фейерверками, поцеловал Кайли, разрушая наложенное на обоих заклятье.

***

Крики Кайли затихли, и Гарретт, обернувшись, расплылся в улыбке.

— Ну неужели, — пробормотал он себе под нос. — Черт, теперь я должен Жанин пятерку.

Ловко лавируя между сновавшими туда-сюда полицейскими, он выкатился из-за угла к подъездной дорожке. Взглянул на Роланда, что-то объяснявшего заспанному детективу, и уже готов был присоединиться к нему, когда могучая тень преградила ему путь.

Гарретт поднял голову.

— Где он?! — усы Карлоса Риверы дрожали от негодования. — Где этот оболтус?!

— Вы говорите об Эдуардо? — нарочито вежливо спросил Миллер.

Карлос угрожающе наклонился к нему.

— А о ком еще, по-твоему, я могу говорить?

— Действительно, — усмехнулся Гарретт и, махнув рукой в направлении входа в парк, сказал с самым невинным видом. — Он там.

— Как только найду…

Не договорив, Карлос развернулся и быстро направился к парку, тяжело дыша от злости и волнения, не подозревая, что с каждым шагом только удаляется от своей цели.

— Ищите-ищите, офицер, — тихо посмеялся Гарретт, глядя на его широкую спину.

Он подъехал к Роланду и ободряюще улыбнулся ему.

— Помочь?

— Мы уже закончили, — детектив протянул визитку Роланду. — Мы с вами свяжемся, но если что-то вспомните…

— Разумеется, позвоним, — заверил его Джексон. Взглянул на Гарретта. — А где Эдуардо? Карлос его искал.

Тот только улыбнулся.

— Ну, рано или поздно он его найдет.

***

За раскрытыми воротами, возле Экто, они обнаружили Монику, которая, облокотившись на капот, внимательно и напряженно наблюдала за тем, как в карету скорой грузят пострадавших. Гарретт кашлянул.

— Ролли, я загружу в машину свой блок и, пожалуй, отправлюсь домой, вздремну пару часов.

— Я бы завез тебя, — удивленно сказал Роланд.

— Все нормально, хочу прокатиться сам, — Гарретт, махнув рукой Монике, скрылся за внушительным задом Экто, но тут же высунулся обратно. — Кажется, Эдуардо и Кайли собирались взять такси. Им по пути.

Он погрузил свой блок и умчался, лихо раскручивая колеса. Роланд с недоумением посмотрел ему вслед.

— Это странно, — произнес он, обращаясь к Монике.

Она улыбнулась, не отрывая напряженного взгляда от девочки с отъеденной щекой, которую проносили мимо на носилках.

— Наверное. Ты его лучше знаешь.

Роланд встал рядом с ней, опершись о капот.

— Вряд ли я теперь могу знать что-то наверняка, — с нервным смехом произнес он.

Моника наконец взглянула на него. Ее глаза, еще несколько часов назад такие жадные до сенсаций и скандалов, теперь смотрели серьезно и печально.

— Еще три дня назад я думала, что понимаю, как все устроено, — она закурила. — А теперь… Теперь я даже не уверена в том, что могу понять, как устроена я.

Роланд развел руками. Они немного помолчали, наблюдая за тем, как лучи восходящего солнца понемногу захватывают двор, казавшийся ночью таким пугающим, и развеивают мрачную атмосферу этого места.

— Ты не рассказала, как оказалась здесь, — наконец произнес Роланд.

Моника усмехнулась и вкратце поведала ему о случившемся после того, как они расстались в пожарной башне.

— И ты отказалась? — уточнил Роланд, улыбаясь. — Ты, мечтающая стать вторым Вудвордом?

Моника подавилась дымом.

— Не столько вторым Вудвордом, сколько первой Блейк, — она расстроенно посмотрела на Роланда. — Тебя удивляет, что я отказалась?

Он долго всматривался в ее лицо, пытаясь найти там хоть малейший намек на сомнение или сожаление.

— Нет, — наконец сказал он. — Нет. Меня это радует, — он посмотрел на часы. — Половина шестого… Подбросить тебя в редакцию или… Может, выпьем кофе?

Моника посмотрела на свою испорченную одежду и босые ноги. Перевела взгляд на Роланда, чья форма была испачкана в крови и пыли, и рассмеялась.

— Ладно, — согласилась она. — Но с одним условием — ты закончишь свою историю про Экто.

— Я разве не замучил тебя своим рассказом? — улыбнулся Роланд. — Обычно люди… Кхм… Не слишком-то радуются подобным беседам.

— Не у всех есть отцы-автомеханики, — пожала плечами Моника. — Так что…

Было 5.22 утра, когда Экто-1 унес от темного дома, охраняющего пещеры, своих пассажиров навстречу новому дню, таящему в себе как новые опасности, так и маленькие, но такие важные радости. Ночь кончилась, и вместе с ней сгинули Королева Плоти и ее культ, предоставив городу право самому разобраться с последствиями их дел.

*cariño (исп.) — детка

**maldita perra (исп.) — чертова сука

========== Эпилог ==========

Маленькие глазки Уолтера Клеменса почти прожгли на Монике дыру — так долго он смотрел на нее, стискивая в морщинистых руках экстренный выпуск «Манхэттен ревью». Она поежилась, стараясь устроиться поудобнее на жестком стуле, и уже подумывала выйти из кабинета, когда шеф наконец заговорил.

— Хочу послушать ваш дальнейший план, мисс Блейк. Вчера вы имели наглость заявить, что сможете справиться с этой темой. Я дал вам шанс. Ну?

Моника, напудренная, причесанная и одетая с иголочки, совсем не была похожа на ту всклокоченную фурию, влетевшую позавчера в кабинет Клеменса с кучей бумаг и криком «Срочно в номер!». Каким-то чудом, наперегонки со временем, им удалось сверстать и сдать в печать два разворота, выпустив номер с самой горячей новостью лета за два часа до «Таймс», после чего шеф, немного поддразнивая Монику, все же назначил ее на эту — ей открытую! — тему.

Сейчас, бледная от напряжения, она раскрыла перед ним папку.

— Здесь комментарии от начальника полицейского департамента. Завтра он устраивает пресс-конференцию. В пять вечера я беру интервью у Энди Стотча — он сам попросил о встрече. Вот это, — она извлекла из папки с десяток густо исписанных листов, — очерк от ассистента Натана Хилла. Очень эмоционально, но есть несколько любопытных моментов о подлоге тел, под которые я рекомендую выделить четверть полосы, — Моника сняла с шеи диктофон, достала из него кассету и положила на стол Клеменса. — Вчера вечером поймала адвоката Эмили Оуэн, он пытался договориться, чтобы ее выпустили под залог. На пленке его комментарии.

— Ох, и дорого же она обошлась четвертому, — по толстым губам шефа пробежала неприятная усмешка.

— Двадцатого пройдут слушания по поводу залога, — продолжала Моника. — К тому моменту у нас будет полная информация по всем делишкам «Милосердия без границ», — она выдохнула. — Кажется, на эту неделю все.

— Ничего не забыли? — улыбка сползла с лица Клеменса. — Не вижу в вашем плане комментарии от жертв. Желательно тех, кто провел там больше времени.

Моника стиснула в руках папку.

— У нас есть Энди Стотч, — решительно произнесла она. — И при всем уважении, мистер Клеменс, я считаю, что мы должны сосредоточиться на культе и его участниках, а не жертвах.

Шеф приподнялся в своем кресле и заинтересованно посмотрел на Монику.

— Вы ведь понимаете, что если мы не станем этого делать, других это не остановит?

— Да, — тихо произнесла она.

— И все равно не хотите начать трепать жертв? Выпытать у них подробности? Разыскать их родственников? Сделать жалостливый материал?

— Нет, — почти прошептала журналистка.

Клеменс помолчал, а потом — Моника не поверила своим глазам — улыбнулся.

— Джон Рут, чтоб его черти съели, всегда говорил, что я вас недооцениваю, мисс Блейк. И я начинаю думать, что он был прав, — он постучал пальцами по столу. — Работайте.

***

Завидев Гарретта, толпа журналистов, второй день осаждавшая пожарную часть, кинулась к нему. Кое-как прорвавшись сквозь стену из тел, выкриков и вопросов, Гарретт въехал внутрь, захлопнул дверь, чуть не прищемив несколько рук с диктофонами, и шумно вздохнул.

— Ох уж эта популярность!

В приемной покоя тоже не было. Эдуардо и Кайли собирались на вызов, а Роланд помогал Жанин отвечать на звонки, пока она очень эмоционально выговаривала кому-то по запасному телефону.

— Доктор Хейли, при всем уважении, у наших сотрудников не было никакой возможности сохранить алтарь… Потому что при помощи этого орнамента ваш сотрудник в числе своих сообщников призывал демона, ставшего причиной гибели многих… Что? Какая может быть компенсация? Рассудите здраво… Ах, халатность? А это не ваши сотрудники проявляют халатность, участвуя в каннибальских культах?! — Жанин рассерженно бросила трубку и тяжело вздохнула.

Роланд тем временем объяснялся по другому телефону.

— Нет, мы не даем комментарии по этому делу. Нет, передачи нас интересуют…

— Спроси о рекламе, — громким шепотом подсказала ему Жанин.

— …нас больше интересует возможность разместить рекламный ро… Повесили трубку, — Роланд пожал плечами.

— И что, так весь день? — поинтересовался Гарретт у Эдуардо, уныло укладывающего оборудование в Экто. Тот кивнул. — Ну, а вы куда намылились? Что-то интересное?

— Старик Митчелл опять чудит, — вздохнул Ривера. — На обратном пути мы еще заедем… э…

— В прачечную, — уверенно сказала Кайли, высунувшись из окна машины. — После Митчелла мы заедем в прачечную. Так что не теряйте.

— О, ну раз такое дело… — Гарретт хитро взглянул на Эдуардо и вполголоса бросил, отъезжая. — Когда будешь в прачечной, не забудь почистить джинсы от кошачьей шерсти, Эдди.

Ривера густо покраснел и скрылся в Экто; Гарретт, беззлобно посмеиваясь, подкатил к столу Жанин.

— Долго нам сидеть в такой осаде?

— Пока не уляжется шумиха, — флегматично ответила секретарша. — Честно говоря, я сама не рассчитывала на такой ажиотаж, когда договаривалась о репортаже.

— Ну ведь подружка Роланда чуть ли не национальными героями нас выставила, чему удивляться, — хмыкнул Гарретт. — Хотя в основном, конечно, его.

Роланд поперхнулся.

— Во-первых, она мне не подружка. Мы всего пару раз выпили кофе…

— И завтра идете в кино, — многозначительно добавил Гарретт.

— Во-вторых, нехорошо подслушивать телефонные разговоры, — терпеливо продолжил Джексон. — В-третьих, тебе ведь вроде понравилась статья?

— Понравилась. Лучше уж быть «человеком, храбрость которого защищает наш город от властьимущих нелюдей, способных на все ради удовлетворения своих прихотей» чем «полоумным опасным маньяком» по версии многоуважаемой «Сан». Они все еще пытаются отмыть своего редактора.

Жанин со вздохом поднялась из-за стола.

— Игон должен позвонить директору музея и объясниться. Пойду обрадую его… Кстати, — она вытащила из ящика объемный бумажный конверт и передала его Гарретту, — это пришло на твое имя с экспресс-почтой.

— Вот так сюрприз, — Миллер поискал на конверте адрес и не нашел. Он хотел вскрыть эту неожиданную посылку, но его отвлек Роланд.

— Вчера Моника рассказала мне, что нашли тело Гранта.

— И? — Гарретт постарался, чтобы его голос звучал ровно. Он не скрывал от друзей того, что произошло с ним и Кристин — умолчал только о некоторых деталях. Видимо, зря.

— Ты говорил, что она убила Гранта, — Роланд подошел ближе. — Но не рассказывал как.

Гарретт передернул плечами. На мгновение он словно опять очутился в тесной комнатке и увидел блестящие глаза Гранта, этого ненасытного монстра, так же, как и Пожирательница, питавшегося чужими страданиями.

— Он заслужил это, — хмуро произнес он. — Как по мне, он мучился слишком мало.

— Правда? — мягко спросил Роланд, и Гарретт чуть не взорвался от накатившей на него злости.

— Адвокат Старлы Левинсон пытается выбить ей домашний арест до суда, — еле сдерживаясь, процедил он. — Парня из прокуратуры еще даже не задержали. Видите ли, его не было там в тот день! Хочешь знать, жалею ли я Гранта? А что насчет их жертв, Ролли? Как насчет жалости к ним? К их родным? Думаешь, теперь они спят спокойно, зная, что те, кто мучил их, получат только пару неприятных минут на электрическом стуле? И разве это правильно, Роланд? — увидев исказившееся лицо Джексона, Гарретт понял, что перегнул палку и умолк, нервно дергая края конверта.

— Я сам не знаю как правильно, — наконец заговорил Роланд. — Но я точно знаю только то, что любая ненависть вызывает в ответ только ненависть, — он немного помолчал, глядя на Миллера, затем неловко похлопал его по плечу и поднялся наверх.

Гарретт какое-то время сидел неподвижно, успокаиваясь после своей вспышки; он понимал, что Роланд не виноват в том, что произошло, что он не пытается оправдывать или защищать культистов, а просто верит в какую-то иную форму справедливости, и такая вера ему самому пока недоступна.

Конверт чуть не выскользнул из рук, и Гарретт, вспомнив о нем, поспешно оторвал плотную бумажную полоску и вытряхнул содержимое. Его футболка, второе за сегодня напоминание о событиях, которые он предпочел бы забыть, выпала из конверта. Следом за ней ему на колени опустился полароидный снимок. Гарретт осторожно взял его в руки.

На фотографии Кристин стояла возле маленького деревянного дома в окружении роскошного леса. В руках она сжимала ружье. На бледном лице не было улыбки — она смотрела прямо в камеру, и даже через несколько тысяч миль Гарретт как будто почувствовал этот взгляд. Он перевернул фото и прочитал надпись, выполненную крупным круглым почерком.

«На случай, если решишь провести отпуск на Аляске: две мили к северу от Танакросс, у озера Фиш».

Гарретт бережно спрятал фото в нагрудный карман и забросил футболку в свой шкафчик. Злость, с такой силой пылавшая в нем еще несколько минут назад, успокоилась. Вместо нее он ощущал умиротворение.

Потому что, как и Роланд, верил в справедливость — но совсем иного толка.