Без боя (СИ) [Алекс Регул] (fb2) читать онлайн

1

Часть первая

Венецианская республика. Венеция 1790 г.

Оставалось совсем немного времени до отплытия корабля.

— Риккардо, сократим путь к порту через дворы? — предложил Натаниэль. — Я знаю проход за этим домом на другую улицу.

Мужчины в черных плащах тут же свернули в проходной двор. И стали быстро продвигаться в узком пространстве меж стен. Конечно, для женщины проход был вполне приемлем, но высокий широкоплечий Риккардо и крупного телосложения Натаниэль здесь чувствовали нехватку пространства. Их плащи скользили по шершавым кирпичным стенам и вызывали неприятный звук.

— Еще долго по лабиринту вонючему плутать? — спросил Риккардо.

— Простите, милорд, придётся терпеть эту грязь.

Вскоре стало гораздо светлее и комфортнее. Узкий тоннель между домов остался позади. Риккардо ускорил шаг, поравнялся с Натаниэлем, и они, плечом к плечу, продолжили свой путь по закоулкам. Грязь, которая здесь скопилась, резко контрастировала с благопристойным фасадом домов уважаемых граждан города. Стараясь не замечать зловонный запах, Натаниэль жестом поднятой руки привлёк внимание друга к шуму.

— Музыка! Скоро мы окажемся на улице, ведущей в порт. А вот и проход!

Карнавалы не редкость. Но каждый раз атмосфера праздника поглощает каждого, кто на него попадает. Вначале музыка интригой затягивает узнать — что там? Яркое буйство нарядов участников карнавала погружает в атмосферу чего-то нового, необычного. Другая жизнь. Как пламя спички. Щелчок от воспламенения, яркая вспышка. Диво! Смотри. Любуйся.

Риккардо с Натаниэлем ворвались на чужой праздник жизни. И хотя их жизни были полны ярких событий, но не было в них места празднику. Голодные псы, неведомой рукой посылаемые на поиски информации, нужной для разоблачения предателей — вот кем они были. Преступные заговоры, предательства и постоянная опасность разоблачения окружает любого, кто защищает интересы своей страны за её пределами.

— Милорд, а не вернуться ль нам сюда после встречи с капитаном? — подмигнув, спросил Натаниэль.

Улыбнувшись, Риккардо дал понять своему другу, что возможно так и будет. Из них двоих, именно Риккардо был более осмотрительным, сдержанным. Но годы общения с озорным Натаниэлем понемногу изменили отношение Риккардо к жизни.

— Нельзя всегда говорить себе «нельзя»! — любил повторять веселый друг.

Не поддаться искушению и не отведать запретного плода в карнавальные дни и ночи, когда даже церковь закрывала глаза на разгул страстей, было лицемерно для здорового молодого мужчины, не обремененного церковными клятвами с женщиной.

До порта было рукой подать, но запах чистого моря из-за вонючих каналов, а также горящих факелов и взрывающихся фейерверков, почувствовать было невозможно. Путники, озираясь, шли сквозь веселящуюся толпу. Людей было так много, что продвигаться сквозь них быстро не представлялось невозможности.

В душе Риккардо сокрушался:

«Стоило ли идти по короткой, но многолюдной дороге?»

Масок и карнавальных костюмов на друзьях не было. Это, конечно же, отличало их от людей, что находились здесь. Клоуны, короли, пастухи, искушенные куртизанки проплывали мимо. Натянув капюшон плаща ниже на лицо, Риккардо предпринял попытку обогнать Натаниэля.

Пройти осталось самую малость, чтобы продолжить путь по свободной от карнавального шествия улице, как вдруг, в его грудь нечто врезалось и упало к ногам. Удар был болезненным, Риккардо пошатнулся и резко остановился. Скинув капюшон и оценив ситуацию, он понял — обидчик был повержен собственным нападением. Но пройти мимо него Риккардо не смог, и дело было не в преграде, которую он с легкостью мог перешагнуть.

Нет, что-то другое привлекло его внимание.

Напавший, лицо которого под синей тканью плаща не было видно, издал прерывистый стон женским голосом.

— Позвольте Вам помочь, милейшее создание, — тихо сказал Риккардо, наклоняясь, чтобы поднять ту, которая так вероломно прервала его спешный путь.

Судя по всему, девушка не расслышала этих слов. А если и расслышала, ответ на них произнесла неразборчиво. Невнятные слова были сказаны слишком тихо и скорей всего, были обращены к самой себе. Риккардо не стал уточнять фразу девушки, а вместо этого поднял её с прохладных камней мостовой. Теперь девушка стояла на ногах, хотя при этом немного пошатывалась. Риккардо поэтому не стал пока выпускать её из рук.

Она обхватила руками опущенную голову, которую, видимо, сильно ушибла при падении и медленно произнесла по-итальянски:

— Простите, сеньор, я спешила и не заметила Вас.

Риккардо приятно удивила мягкость её голоса. Воспитание и годы, проведенные в высшем свете Лондона, не позволили ему остаться равнодушным. Он попытался сгладить неловкую ситуацию:

— Уверяю Вас, в столкновении лишь моя вина.

Итальянский он знал достаточно хорошо, чтобы ограничиться одной лишь фразой, поэтому продолжил общение с незнакомкой на её родном языке:

— Хочу быть уверен, что доберетесь Вы домой в сохранности. В силу некоторых обстоятельств не могу проводить Вас лично. Позвольте нанять для Вас экипаж или гондолу. Что для Вас будет предпочтительней? Насколько понимаю, Вас никто не сопровождает?

Девушка резко посмотрела на Риккардо. Встревоженный взгляд тёмных красивых глаз вонзился в него, словно шпага. Руки девушки, опускаясь, потянули за собой ткань покрывающую голову. И вскоре девушка настойчиво стала отстранять мужское тело от себя. Риккардо понадобилось одно мгновение, высоко оценить внешность незнакомки. Стройная, высокая. Жгучая. Глаза выразительные. И отчего-то, глядя на неё, ему совершенно не хотелось выпускать её из своих рук.

«Создание действительно было милейшим».

— Мне не нужна Ваша помощь! Равно, как и помощь кого бы то ни было другого! — резко произнесла она. — Отпустите меня!

Но сомкнувшиеся кольцом за её спиной мужские руки не спешили даровать свободу. Её грозный, но при этом бархатный голос произвёл противоположный эффект. И всё, что было ею сказано, чтобы отстранить мужчину от себя, невероятным образом перевернулось в сознании Риккардо в приглашение с её стороны. Призыв.

Притянув хрупкую талию «Милейшего создания» к себе, Риккардо медленно нагнулся к пленительным губкам. Почувствовав неладное, незнакомка попыталась выставить преграду в виде своих рук, уперев их в мужскую грудь.

Это не помогло.

Чтобы удержать девушку вплотную к себе, Риккардо было достаточно одной руки. Поэтому вторая прошлась вверх по женской спине, затем вдоль шеи. Его рука погрузилась в копну растрёпанных от падения длинных тёмных волос незнакомки. Теперь, когда мужские руки не оставили шанса избежать поцелуя, ей оставалось только кричать.

Но она молчала.

Риккардо коснулся женских губ. Внезапно желание его обуяло, и нежность уступила место потребности испить незнакомку. Спина девушки напряглась, тело чуть отпрянуло от мужской груди, жар от которой чувствовался даже через плотные ткани одежды. На мгновение Риккардо отстранился от губ незнакомки и, пристально смотря в её перепуганные большие глаза, прошептал:

— Раз в году можно и с ума сойти.

После чего он уже не мог совладать с нахлынувшими эмоциями. Как будто сказанные им слова оправдывали последующие действия. Короткий страстный поцелуй не насытил. И губы его вновь коснулись женских, но уже медленнее, нежнее. Властвуя над ними.

Казалось, незнакомка окаменела.

Но она была жива и в сознании. Даже что-то начала возмущенно шептать во время поцелуя. От этого губы её разомкнулись, и Риккардо тут же воспользовался, проникнув языком глубже. Наслаждение, полученное от прикосновения с её бархатным язычком, вырвалось через хриплый мужской стон. Он мог бы упиваться этой женщиной бесконечно, но что-то ударило его по лодыжке. Затем ещё, и ещё несколько раз. Отстранив милейшее создание от себя, Риккардо посмотрел вниз на ноги и с улыбкой заметил, что каблучок женской обуви всё ещё бьёт по его сапогу, словно стараясь пригвоздить к мостовой.

— Мне нравятся импульсивные женщины, которые не скрывают своих эмоций, своих желаний. Этим вы, итальянки, в выгодную сторону отличаетесь от холодных англичанок. В вас жизнь бурлит. Огонь и страсть. И я хочу обжечься, — произнёс Риккардо.

Ноги незнакомки на миг подкосились. В её глазах читалось возмущение. Губы жестко сомкнулись и, казалось, уже никогда ничего хорошего не скажут. Но Риккардо продолжал наслаждаться женской красотой.

— Согрейте меня своим теплом.

Ответа на предложение Риккардо не последовало. Лишь что-то ярко-красное пролетело мимо его лица. Мгновенно резкая боль пронзила его щеку. Риккардо, обхватив лицо руками, отступил от девушки. Щека его горела. Но не столько это удивляло, как кровь, в которую испачкалась его левая ладонь. И это указывало, что лицо пострадало гораздо больше, чем от обычной пощечины.

Молчание. Лишь перепуганный вздох девушки. Она взглянула на свою ладонь, на которой была шелковая черная перчатка, затем перевела взгляд на кровоточащую мужскую щёку. И снова на ладонь…

Кольцо!

Кольцо с крупным рубином, расположенное на её среднем пальце, было развернуто камнем внутрь ладони. Оно-то и стало причиной ранения. Руки незнакомки опустились вниз и скрылись за спиной. Она молчала, но по взгляду было видно её паническое состояние.

Риккардо не вынес возникшего напряжения и произнёс:

— Вы правы! Я действительно недостойно себя повёл. Прошу прощения за своё поведение.

Незнакомка удивлённо посмотрела на извиняющегося мужчину. Спустя секунды какого-то душевного колебания, приняла решение, ведомое только ей одной. И протянула своему обидчику руку.

Видимо, в знак примирения, рассудил Риккардо.

Он принял женскую ладонь в свои руки. На их фоне она выглядела миниатюрно. Посмотрел в глаза незнакомке. В них появился таинственный блеск. Медленно Риккардо поднес хрупкую женскую ладонь к своим губам и поцеловал.

Агония страсти мало-помалу стала отступать. Сознание отрезвлялось. К Риккардо возвращался контроль над собственным телом. Теперь он подчинялся самому себе. И только на едва уловимое мгновение блеск женских глаз вновь вырвал Риккардо из времени и пространства. Губы его коснулись тонких длинных пальцев, затянутых в перчатку траурного цвета. Милейшее создание улыбнулось и, высвободив свою руку, тихо произнесло:

— На память. Или продайте его, а на вырученные деньги залечите свою рану.

Мгновение, и она скрылась в толпе. Как будто её и не было никогда.

Риккардо всё еще стоял посреди улицы, не понимая смысла её последней фразы, как вдруг почувствовал что-то в своей ладони.

Кольцо. Золотой перстень с крупным рубином.

Кольцо, которым незнакомка распорола ему щёку.

Теперь оно мирно лежало в его ладони. Подарок был чрезвычайно роскошным, особенно учитывая степень их знакомства. Точнее полного его отсутствия. Имён друг друга никто так и не узнал. Вернее, никто не поинтересовался ими.

Нелепость ситуации озадачила:

«И что теперь? Сунуть кольцо в карман?

Нет, там ему не место».

Он примерил кольцо на мизинец.

Великовато.

Тогда — безымянный?

Подошло.

Рубин блеснул алой гранью.

«Удивительная девушка, — подумал Риккардо. — Зачем она это сделала?

Зачем я то её целовал?

Что-то в её поведении упустил. Но разобраться пока не могу. А в прочем, наверное, это уже и не нужно. Повторная встреча маловероятна».

— Мой друг! — раздался позади Риккардо, едва сдерживаемый от смеха, голос Натаниэля. — Свидетелем чего сейчас я был? Неужто Вашей помолвки?

— К чему такие громкие слова?

— К тому, милорд, что подобные подарки просто так женщины не делают мужчинам. Или у Вас другой взгляд на произошедшее?

— Карнавал — время безумства! Здесь каждый имеет право немножко сойти с ума, — пытался оправдаться Риккардо.

Руку, на которой теперь был перстень, Риккардо зажал в кулак. Как будто этим жестом возвращая себе миг близости с незнакомкой.

— Натаниэль, Вы не забыли, куда мы держим путь?

— Я — нет. А Вы?

— А я тем более. И если хочется Вам посмеяться надо мной, то прошу, не сейчас. Сейчас нам нужно срочно в порт.

— В порт, так в порт. А на счёт посмеяться над Вами, милорд, то такой джентльмен как Вы, слишком редко даёт повод для смеха. Ваши нравственные принципы нагоняют на меня чрезвычайную тоску. Но сегодня Вы меня порадовали.

Оставшееся расстояние они преодолели в относительном молчании. И лишь негромкий смех Натаниэля изредка прерывал приятные мысли Риккардо. Мысли о той, которая так комфортно помещалась в его объятьях.

Натаниэль украдкой посматривал на друга и искренне радовался. Ему было приятно осознавать — Риккардо способен на безумные поступки. Пусть крайне редко. Но способен.

В порту было немноголюдно. Сумерки вступали в свои законные права.

— Мы опоздали? — спросил Натаниэль.

— Скорее, наоборот. Взгляните, на «Серебро небес» поднимаются люди. Узнаёте кого-нибудь?

— Конечно. Это же люди графа Манервиля.

Спрятавшись за бочки, Риккардо и Натаниэль продолжили наблюдения за кораблём.

— Милорд, они, видимо, нас ищут, — догадался Натаниэль.

— Или наше письмо. Не задержись мы в пути, донесение попало бы в руки графа.

— Вы правы. Что будем делать?

— Я доставлю послание в Лондон сам. Пойдёмте, друг мой, в какую-нибудь гостиницу и там обсудим наши дела.

Они осторожно выбрались из укрытия и незаметно покинули порт. Выбрали малоприметную гостиницу и разместились в одной из предоставленных им комнат. После чего их разговор продолжился.

— Всё что мне нужно — при мне. Завтра меня ожидает большое путешествие в родную Англию. Но без Вас, дорогой Натаниэль. Вы нужны здесь. Вернусь при первой же возможности. Связь будем держать через мадам Кларисс. — Риккардо усмехнулся. — Адрес её борделя нам обоим известен.

— Мадам Кларисс, конечно же, с удовольствием окажет подобного рода услугу. И всё же, мне не нравится, что Вы в одиночку собираетесь в опасный путь.

— Об этом не стоит переживать. На всякий случай сейчас сделаем копию письма, которую Вы вручите лорду Кодрингтону. Он будет через две недели в Неаполе. Когда он свяжется с Лондоном, графом Манервилем займётся военное министерство. И тогда у нас будет новое задание.

— Или новые… Моё здесь, Ваше там.

— Такое тоже возможно, но я буду проситься назад в Италию. Сейчас главное — довершить начатое до конца.

Риккардо с грустью посмотрел на друга. Ему было трудно расстаться с ним. В Англии у Риккардо из родных никого не осталось. Родители его давно умерли, а братьев и сестер у него не было. Лондонские друзья о нём позабыли. Ведь прошло шесть лет с того дня, как он покинул Англию. Фамильное имение ещё дед Риккардо, граф Трешем, привёл в упадок. Отец лишь довершил его разорение своей любовью к азартным играм. Мать продажу имения для покрытия долгов отца уже не видела.

Если только с небес.

Через год после похорон матери, отца Риккардо смертельно ранили грабители, забравшиеся в их съёмный лондонский дом. Риккардо в тот трагический день был с друзьями на балу. Вернувшись ночью, он узнал от раненного дворецкого все обстоятельства гибели графа.

Грабителей не нашли.

Распродав остатки движимого имущества, Риккардо получил кое-какие средства. Их хватило на оплату лечения пострадавшего дворецкого, а также выплаты ему и остальной прислуге солидных сумм, чтобы те не испытывали проблем, пока не обзаведутся новыми рабочими местами.

Боль одиночества разорённого молодого графа Ричарда Джордана Трешема, усугубилась ещё и тем, что теперь ему нечего было предложить возлюбленной, мисс Лорейн Ситен. В результате, нищий граф отстранился от её завоевания. Вскоре она вышла замуж. Её красота обрела достойную оправу. С тех пор графа уже ничего не держало в Лондоне. В Англии. На земле…

Граф Ричард Джордан Трешем превратился в отчаянного агента по имени Риккардо.

Покидая Англию, он не надеялся на беззаботную прогулку по Европе. Поэтому со многими расстался навсегда. Без права поддержки отношений. И лишь немногие знали причину его исчезновения из лондонского общества и о кардинальных переменах в его жизни. Среди близких друзей был Арлен Морсби. Их дружба началась ещё с университета. Арлен был весёлым. И всегда улыбался. Разве что кроме того случая, когда Трешем признался, что жить как прежде не хочет и не может, поэтому заступает на тайную службу военного министерства.

Ещё год друзей связывали письма. Но частые переезды довершили разрыв отношений. Письма не успевали доходить до Риккардо. Места пребывания, зачастую тайные, сменялись так быстро, что дальнейшая переписка стала невозможной. Арлен лишь успел узнать, что в начале его друга отправили в Булонь, потом он работал в Лионе, Париже, а позже переехал в Дижон.

Когда четыре года назад служба свела Риккардо с Натаниэлем, он увидел в нём ту же легкость, что была присуща Арлену. Это помогло им сдружиться. Плечом к плечу они сражались с врагами. Выполняли различного рода задания. И подвергались при этом всевозможным опасностям, присущим их деятельности. Шрамы на телах и в душах за годы службы появились у каждого из них.

Теперь же их отношениям угрожает испытание разлукой.

С годами друзей терять труднее. И Риккардо это знал.

К своим тридцати годам он приобрел достаточно большой жизненный опыт. Его каштановых волос ещё не коснулась седина. Карие глаза ещё излучали блеск. И можно сказать, своей жизнью он был теперь вполне доволен. То доверие и уважение, которое он заработал за годы службы тайным агентом, грели его душу. Менять ритм жизни он не хотел. Поэтому, когда Натаниэль предположил, что в скором времени им суждено навсегда расстаться, сердце у Риккардо заныло. Но боль свою он предпочел скрыть.

На следующее утро экипаж увозил Риккардо на северо-запад. Туда, где его лично никто не ждал. Но ждали его донесение.

Он провёл рукой по нижнему краю камзола, проверяя наличие письма, которое теперь было вшито между тканями его верхней одежды. Разместившись удобнее, закрыл глаза, в надежде хоть немного поспать после нескольких бессонных тревожных дней.

Лондон. Три месяца спустя

— Ваша светлость, прибыл мистер Морган Браун! — торжественно сообщил дворецкий Эдмунд Линдсей.

«Ваша светлость…»

Такое обращение резало слух Риккардо. Он всё ещё не мог до конца осознать и принять те перемены, которые произошли в его жизнь по возвращении в Англию. Нежданный титул герцога был слишком велик, для человека, который не верил в чудеса.

Смерть старого герцога Фрэнсиса Редклифф два года назад привела к унаследованию герцогского титула маркизом Стивеном Хорнсби (внука младшего брата отца Френсиса Редклифф), так как у самого Фрэнсиса были только дочки.

Хотя, надо отдать должное старому герцогу Фрэнсису Редклифф, поскольку он успел за полтора года до собственной смерти выдать замуж свою старшую дочку Элеонору именно за маркиза Хорнсби. Тем самым обеспечив своему возможному внуку герцогство. Но этому замыслу не удалось сбыться. Бездетный Стивен Хорнсби почти год назад скончался. Они с Элеонорой совершали путешествие по континенту. Там новый герцог подхватил лихорадочную болезнь, излечиться от которой не смог.

По сведеньям из надёжных источников Риккардо узнал, что Стивена на тот свет отправило пристрастие посещать портовые бордели. Жена его, леди Элеонора, каким-то чудом, избежала участи отправиться вслед за супругом. Однако в Англию возвращаться не стала, а поселилась в городе, где они провели последние дни с супругом. Сёстры не пытались вернуть Элеонору и отнеслись с пониманием к её горю.

В результате, герцогский титул лег на плечи Ричарда Джордана Трешема — т. е. Риккардо, поскольку он был единственным правнуком младшего брата деда самого Френсиса Редклифф. Сложный путь нежданного наследства долго объясняли в геральдической палате. После чего Риккардо усвоил только то, что он действительно является обладателем такого высокого титула без права кем-либо его оспорить. Надежда, что титул достался ему по ошибке, разбилась об генеалогическое древо.

Несмотря на прежние заслуги, от работы в военном министерстве Риккардо срочно отстранили, объяснив, что деятельность в роли герцога принесёт государству большую пользу. К тому же, рисковать жизнью бездетного герцога никто не осмелился. Этот аргумент особенно возмутил Риккардо. И он от обиды захотел в кратчайшие сроки жениться, получить наследника мужского пола от новоиспеченной герцогини Редклифф и вернуться к рискованной жизни агента.

Хотя бы на краткосрочные задания.

Последующие дни после «радостной» новости, он посвятил изучению дел в герцогстве. У него не было опыта хозяйственника. Помня горький пример деда и отца, Риккардо точно знал, как нельзя вести дела.

Сохранять и приумножать имеющееся — было задание посерьёзней, чем выявление государственных преступников. После долгих изучений документов, предоставленных управляющими имений, вывод напросился сам — вмешиваться в четко выстроенную работу на данном этапе развития дел было нецелесообразно. И Риккардо рассудил, что пора приступить к поискам матери будущих детей нового герцога Редклифф.

С каждым днём в его душе росла тоска по минувшим дням. Балы ему были не нужны. Всю их прелесть он постиг ещё в молодости. В еде, одежде тоже был не избалован. Его возмущал тот факт, что прибыв в лондонский дом герцога Редклифф, ему даже не пришлось нанимать прислугу. Всё в этом доме работало, как часы. И это несмотря на то, что предыдущий герцог Стивен Хорнсби Редклифф со своей супругой Лондон покинул приблизительно полтора года назад.

Отправиться в путешествие по Европе, казалось бы, мирная затея. Но Стивен не вернулся. Вместо него появился новый герцог. Теперь он будет жить в этом доме. Вкушать пищу из герцогских фарфоровых сервизов, привезённых из далёкой Вест-Индии. И спать в роскошной герцогской постели.

И всех это устраивает?

Всех, кроме Риккардо.

Что от него осталось?

Только имя. Но не то, что было дано от рождения, а то, которое он сам заработал в минувшей жизни агента.

Когда ещё к нему кто-нибудь обратится, как к Риккардо?

Это имя ляскает его слух. А обращение «Ваша светлость» лишь раздражает.

Риккардо поднял на дворецкого отстранённый взгляд.

— Эдмунд, повторите, кто прибыл?

— Ваша светлость, к Вам прибыл мистер Морган Браун! — с невозмутимым видом повторил дворецкий, возраст которого приближался к семидесяти годам.

Безупречная выправка старика говорила, что этой работе он посвятил не один десяток лет. И порой Риккардо казалось, что Эдмунд Линдсей не просто дворецкий в этом доме. Он, скорее, управляющий. Хотя сам Эдмунд представился во время знакомства именно как дворецкий. Но вскоре Риккардо заметил, что с любой проблемой прислуга шла вначале к Эдмунду Линдсею, и только если он не решал её, обращались к новому герцогу.

— Проводите его сюда. В кабинет, — попросил Риккардо.

Назвать кабинет «своим» он не смог. Ведь старик-дворецкий от двух других герцогов неоднократно уже слышал: «Мой кабинет». Каждый из предыдущих герцогов в своё время считал кабинет именно своим.

Каждый!

А Риккардо нет.

Он относился к фамильному дому, как к гостинице. Даже хуже, ведь в гостинице он хотя бы платил за проживание. И это оправдывало его пребывание в ней.

Дверь распахнулась, и дворецкий, с разрешения герцога, пропустил в кабинет высокого, стройного молодого человека лет двадцати пяти. Обладателя светлых ровных волос и серьёзного взгляда выразительных больших голубых глаз. Это и был Морган Браун — солиситор, адвокат. Цель его визита — завершение процесса вступления нового герцога в наследство.

— Добрый день, Ваша светлость. Я принёс документы, о которых мы говорили вчера. Всё готово, нужна лишь Ваша подпись, — с этими словами Морган протянул Риккардо два листа бумаги с гербовой печатью.

— Присаживайтесь, мистер Морган Браун, — указав на диван, сказал Риккардо.

Сам же новый герцог сел в кресло, стоящее за массивным дубовым столом. Получив документы, он прочёл их. После расписался, приложил к бумаге фамильный герцогский печатный перстень, восседавший, с недавних пор, по соседству с подарком «милейшего создания», но только на среднем пальце левой руки. Перстень оставил свой чернильный след на бумаге.

— Насколько я понимаю, Вы работали и с предыдущими двумя герцогами Редклифф? — поинтересовался Риккардо.

— Совершенно верно, Ваша светлость.

— В таком случае, Вы могли бы оказать мне большую услугу, дав ответы на некоторые вопросы. Так сказать, тем самым избавите меня от необходимости обращаться к услугам третьих лиц. Вы меня понимаете?

— Понимаю. Спрашивайте.

— Рад, что не ошибся в Вас, — взбодрился Риккардо. — Мне стало известно, что я стал не только герцогом, но также опекуном двух младших дочек Френсиса Редклифф, а именно мисс Мадины и мисс Линды. Опекуном я буду являться до достижения девушками возраста двадцати одного года. То есть ещё, по крайней мере, два года.

— Совершенно верно. Или же меньший срок, до их замужества.

— Насколько велика вероятность их ближайшего замужества?

— Полагаю, довольно велика… Я имел честь их видеть последний раз год назад. Они гостили в Лондоне в этом доме у своей сестры леди Элеоноры.

Риккардо извлёк из верхнего ящика стола письмо и, посмотрев внимательно, обратился к Моргану:

— Позвольте воспользоваться Вашими услугами не столько, как юриста, скорее, как секретаря с особым поручением.

— Ваша светлость, я всегда к Вашим услугам! — заверил Морган.

— Спасибо. Прошу Вас доставить это письмо сестрам Редклифф, — Риккардо передал запечатанное письмо Моргану. — Надеюсь получить ответ на него тоже через Вас. В дополнение к своей просьбе, хочу внести ясность между нами. В этом письме я предлагаю выйти замуж за меня любой дочери покойного герцога Френсиса Редклифф.

После секундного молчания Морган от удивления почти шепотом спросил:

— Любой? Вы с ними, насколько понимаю, вообще никогда не виделись? — вспомнив, с кем он разговаривает, добавил. — Конечно, я понимаю, что заочные помолвки не редкость. Прошу прощения за бестактность с моей стороны. Письмо будет доставлено в кратчайший срок. Ответ, если он будет немедленным, я привезу через два дня. Сестры Редклифф сейчас живут в поместье своей тётушки, вдовствующей графини Олкен в пригороде Лондона. За день я обернуться не успею.

— Я подожду. И каким бы ни было их решение, я отнесусь к нему с уважением. Без карательных мер по отношению к «отказавшей» или «отказавшим». Вы меня понимаете?

— Ваша светлость, я Вас прекрасно понял. И всю деликатность ситуации постараюсь сгладить всеми возможными способами. Позвольте откланяться?

— Всего хорошего, мистер Морган Браун.

Дверь за Морганом закрылась. Риккардо встал с кресла, подошел к камину и налил себе виски в изящный бокал.

— Будь, что будет! Моя жизнь мне уже не принадлежит. Она принадлежит герцогству!

Отсалютовав самому себе, он опустошил бокал до дна.

Утром Риккардо проснулся в кабинете. Всю ночь он провёл в компании виски и размышлений о никчемности новой жизни. Диванчик, в котором едва помещалось его тело, удачно вписывался в обстановку кабинета.

— Интересно, спал ли на этом диване предыдущий герцог?

Спать в герцогской кровати Риккардо не хотел. Поэтому часто проводил ночи в кабинете. Он болезненно принимал тот факт, что отныне является весомой персоной, как в светском обществе, так и в делах государства. Множество приглашений на балы, обеды и тому подобные мероприятия, были ярким свидетельством его популярности. Казалось, все хотели заполучить общество нового герцога. Визитеры начинали осаждать Риккардо с самого утра.

Его это раздражало. И вскоре он распорядился, чтоб дворецкий не пускал незваных гостей. Визитёрам зачастую говорили, что герцога нет дома. Аргументы, к которым прибегал дворецкий не интересовали нового герцога. И каждый раз после ухода очередного визитёра в руках у Риккардо появлялась новая визитка с фамилией и всеми регалиями хозяина слуги, который намеревался передать приглашение герцогу. Вот и сегодня утром в дверь кабинета постучал дворецкий, чтобы передать новую визитку. Именно постучал, поскольку Риккардо сделал четкое распоряжение, относительно того чтобы отныне в помещение, где он находится, слуги без стука не входили. Пожалуй, это была его блажь, желание выстроить новую преграду между его миром и реальностью.

Голова Риккардо от выпитого накануне раскалывалась, и сквозь сон ему показалось, что Эдмунд Линдсей постучал не в дверь, а прямо по его голове.

— Войдите! — раздражённо крикнул он.

— Ваша светлость, приходил граф Морсби, он оставил визитку и записку, — дворецкий протянул визитку и свёрнутый листок герцогу.

— Странно, обычно лорды без приглашения не делают визиты друг другу.

Приняв визитку, Риккардо стал её изучать.

— Морсби, Морсби… Ах, боже мой! Это Арлен! Арлен Морсби! Единственный человек, который был мне настоящим другом в Англии. Более того, он сейчас в Лондоне!

На небольшом листочке было написано:

«Узнав, что Вы вернулись, бросил все дела, и приехал в Лондоне.

Поселился в гостинице «Три дороги».

Арлен».

— Мистер Линдсей, дайте распоряжение, чтоб заложили экипаж! Сразу после завтрака я уезжаю.

Через два часа карета герцога Редклифф стояла неподалёку от гостиницы «Три дороги».

Внутри гостиницы было уютно, чисто, хорошо пахло. Риккардо пересёк холл и подошёл к невысокому мужчине упитанного телосложения, посчитав, что он работник или даже хозяин гостиницы.

— Любезный, меня интересует ваш постоялец, граф Морсби. Сообщите ему, что прибыл мистер Трешем. Я подожду в холе.

— Вы уверенны, что граф желает с Вами встречаться? Вы должны понимать, мы оберегаем покой наших высоко знатных постояльцев, — с гордым видом сказал мужчина, делая акцент на слове «граф»

— Я, видимо, плохо объяснил, прибыл не просто мистер Трешем, прибыл герцог Редклифф. Так понятней?

Риккардо заметил изменение лица собеседника. Казалось, тот даже стал немного ниже. И с нелепой улыбкой хозяин гостиницы начал пятиться, а затем и вовсе помчался куда-то вверх по лестнице.

Ждать пришлось недолго. Арлен со скоростью юнца сбежал по лестнице и оказался в дружеских объятьях Риккардо. Прошло шесть лет с момента их последней встречи. Казалось, время разлуки должно притупить дружеский пыл, но этого не произошло. Они, как и прежде, испытывали потребность в обществе друг друга.

— Граф Морсби, мой драгоценный друг, безумно рад нашей встречи!

— Я тоже этому рад, Ваша светлость, герцог Редклифф. Позвольте предложить Вам, свою компанию на сегодняшний вечер. Мне чрезвычайно интересно знать, где Вы провели последние шесть лет своей жизни.

— С превеликим удовольствием! Тем более, меня интересует этот же вопрос, но уже по отношению к Вам, граф.

Друзья вышли из гостиницы и отправились туда, где им никто не мешал обнажить всю ту боль, которая накопилась в каждом из них за годы разлуки.

На следующий день, ближе к обеду Риккардо почувствовал необходимость подняться с кабинетного диванчика. Голова его раскалывалась от немыслимого количества спиртного, выпитого этой ночью. В глазах двоилось, и ноги никуда не хотели идти.

Неожиданно в дверь постучали.

— Войдите! — не вставая, крикнул Риккардо.

— Ваша светлость, прибыл мистер Морган Браун. Насколько я помню, Вы распорядились его впускать всегда, — извиняясь за вторжение, произнёс Линдсей.

— Всё верно! Пусть войдет!

Через минуту в дверях появился взволнованный Морган. Риккардо приподнялся с дивана и попытался присесть, голова закружилась сильнее. Бросив все попытки выглядеть респектабельно, он занял наиболее удобное положение для себя — полулёжа.

— Добрый день, Ваша светлость! У меня хорошие новости. Ваше предложение принято.

Однако Риккардо заметил, что Морган нервно потирает руки и смотрит при этом куда-то вниз.

— Добрый день, мистер Морган Браун. У Вас для меня, видимо, письмо?

— Нет, Ваша светлость. Надеюсь, Вы простите мою оплошность, но ситуация вышла из-под контроля после того, как причина моего визита стала известна дочкам Фрэнсиса Редклифф, мисс Мадине и мисс Линде.

В коридоре послышался шум приближающихся людей. После чего кто-то толкнул в спину Моргана, от чего он был вынужден отойти от двери и явить взору Риккардо нежданного гостя.

«Точнее, гостью… Или двух?

Нет, всё-таки одну».

В глазах его ещё двоилось, отчего казалось, что девушек двое. Но они были абсолютно одинаковые.

— Ваша светлость, позвольте Вам представить… — Морган замялся и начал что-то мямлить, вызывая раздражение.

— Видимо, мою будущую жену? — не выдержал Риккардо и сделал предположение относительно девушки ворвавшейся в кабинет.

— Наверное, Вы правы… но кто из них ею будет, решать, всё же, Вам самому.

Риккардо, недоумевая, перевёл взгляд с Моргана на девушку и пришел в замешательство, поскольку только теперь разглядел, что на самом деле девушек двое. И они, как две капли воды, похожи друг на друга. К тому же в одинаковых голубых платьях.

— Ваша светлость, позвольте Вам представить. Мисс Мадина и мисс Линда Редклифф! Они… обе приняли Ваше предложение.

Риккардо, насколько мог быстро встал и подошел к девушкам для знакомства.

Дочки Фрэнсиса Редклиффа были весьма привлекательными. Среднего роста. Стройные. Волосы, цвета спелой пшеницы. А красивые глаза, цвета морской волны — зеленовато-синие, делали девушек незабываемыми. В свои девятнадцать лет каждая из них могла затмить красотой многих лондонских красавиц. И если бы у Риккардо была цель, избавиться от опеки над ними, выдав замуж, с этим проблем бы не возникло. Достаточно вывести девушек на несколько балов, и ещё до конца сезона у каждой будет по несколько заманчивых предложений.

— Безумно рад знакомству! Прошу прощение за мой вид. Я не надеялся на столь скорую встречу. Тем более не ожидал, что вы обе окажете мне честь, согласившись на моё предложение.

Юные леди поприветствовали герцога, сделав книксен, а после начали своё обращение:

— Ваша светлость, мы польщены оказанным доверием! — сказала Мадина.

— Ваше предложение, это большая честь для нас! — продолжила Линда.

— Мы не смогли удержаться и не сделать Вам визит.

— Надеемся, в следующий раз… — Линда посмотрела на свою сестру.

— Завтра! — ответила на несказанный вопрос сестры Мадина.

— Да, так будет удобнее. Завтра мы приедем на обед, — согласилась Линда с сестрой. После чего продолжила свою речь но, уже обращаясь к герцогу. — Надеемся, что, при нашей следующей встрече, завтра во время обеда, Вы будете иметь полноценную возможность оценить наше общество.

— Это, в конечном счёте, поможет Вам принять правильное решение, относительно того, кому из нас будет оказана честь стать Вашей супругой.

Риккардо на мгновение застыл в оцепенении, а когда опомнился, произнёс:

— Прекрасная идея насчёт обеда!

— В таком случае, Ваша светлость, позвольте Вас покинуть, — мило улыбнувшись, сказала Линда.

— Всего доброго, Ваша светлость, — с такой же обворожительной улыбкой Мадина продолжила фразу сестры.

Обе девушки сделали прощальный жест поклоном головы, и вышли из кабинета. Мужчины еще какое-то время стояли в тишине, прислушиваясь к удаляющимся шагам. А когда услышали грохот закрывшейся входной двери, посмотрели друг на друга.

Риккардо заговорил первым:

— Я не знал, что они близнецы.

— В самом деле? Это моя вина, простите. Я не придал этому факту значение, поскольку слишком давно об этом знаю. И не подумал, что Вам об этом не известно.

То, что у Риккардо было на уме, знать Моргану было необязательно. Поэтому он подавил гневные эмоции и сдержано произнес:

— Спасибо, мистер Морган Браун. Я сделаю распоряжение относительно оплаты за Ваше участие в этом деле. Надеюсь, не надо объяснять, что события, к которым Вы были привлечены, не нуждаются в огласке.

— Я давно имею дела с личной информацией представителей высшего общества. И понимаю всю ответственность, возложенную на меня моей профессией! — с чувством достоинства произнёс Морган.

И вскоре они простились.

Когда Риккардо остался один в кабинете, он присел на диванчик и стал анализировать, что произошло, а самое главное, что делать дальше:

— Они говорили в унисон! Как будто их не две, а одна… И как же мне выбрать одну из них? Это какое-то безумие… Пожалуй, придется, вернуться к первоначальному варианту, и выбор супруги предоставить случаю. В конце концов, меня никто не заставляет вступать в брак завтра. Время всё расставит по своим местам.

На следующий день состоялся обед.

Невесты в сопровождении своей тёти, вдовствующей графини Олкен, прибыли к семи часам после полудня. На этот раз дочки Френсиса Редклифф предпочли платья разные по цвету. Этот факт особенно порадовал их опекуна.

— Ваша светлость, позвольте представить, — начала мисс в кремовом платье.

— Нашу тётушку графиню Олкен! — закончила фразу мисс в бледно-фиолетовом.

Взору Риккардо предстала относительно молодая тётушка, лет сорока. Стройную, высокую фигуру графини удачно подчеркивал модный наряд. А глубокий вырез декольте порой даже отвлекал Риккардо от голубых глаз графини. Каштановые волосы её были собраны в элегантную причёску, и лишь несколько локонов, намеренно высвобожденные из общей массы, легко струились вдоль линии тонкой шеи.

Взглянув на графиню, Риккардо невольно поймал себя на мысли, что если его будущая жена так же сохранится с годами, необходимости искать развлечения на стороне у него точно не будет.

— Рад знакомству! — учтиво произнёс Риккардо и поцеловал руку графини.

Вся компания вскоре прошла в столовую, где для них был накрыт стол. Девушки присели по разные стороны от своей тётушки. Риккардо присел напротив гостей. Пока слуги предлагали угощения, он внимательно наблюдал за поведением, как прислуги, так и гостей.

Первой не выдержала тётушка:

— Ваша светлость, как Вам Лондон? Не изменился? Насколько я наслышана, последние несколько лет Вы провели на континенте во благо Англии.

— Да. Я работал в Европе. Мой приезд в Лондон был случайным, а новости о получении титула вынудили меня изменить образ жизни и задержаться здесь. Возможно, навсегда.

— Хотите сказать, что для Вас стать герцогом — это жертва? — графиня от удивления даже слегка рассмеялась.

— Пожалуй, так и есть! Но свою работу перед Англией я привык делать хорошо, и то, что моя деятельность изменилась, не может повлиять на мои принципы.

Разговор особо не клеился. Обед приближался к завершению, приборы поменяли, и прислуга начала предлагать чай. Графиня предприняла ещё попытку наладить общение:

— Должна заметить, Вы ведёте довольно уединенный образ жизни. Многим моим знакомым не даёт покоя причина столь явного игнорирования общества. Возможно, Вы измените свои привычки после появления у Вас супруги? Хотя, признаюсь, хочется, чтобы Вы предстали перед светом ещё до женитьбы.

— Вы правы. Я — скромная персона. Но общество не игнорирую. Скорее, игнорирую себя, как герцога. Однако, как уже сказал, возложенную работу привык делать хорошо. Поэтому дайте мне только время опомниться от «счастья», и я со всей ответственностью отнесусь к выходам в свет.

— Пожалуй, время мы Вам дадим. Но только очень ограниченное. Через десять дней состоится оперная премьера. Надеюсь, Ваша светлость, Вы будете нас сопровождать?

Риккардо пришел в замешательство, поэтому ответил не сразу:

— Прекрасная идея!

От его взгляда не ускользнул, что «невесты» не удивились, услышав предложение тёти.

И ему это не понравилось.

— Сопровождать столь милых дам — большая честь! — произнёс Риккардо. — Но я вынужден разделить эту честь с моим другом, графом Морсби. Поскольку ожидаю его приезд. Мы недавно с ним встречались, и на предложение погостить у меня он ответил согласием. Лишь необходимость завершить некоторые домашние дела вынудила его вернуться в поместье. Сегодня пришло письмо, в котором граф сообщает, что через пару дней он вновь будет радовать меня своим обществом… Мне было бы чрезвычайно приятно, если бы и все вы, переехали в этот дом. Согласитесь это очень удобно. Исчезнет необходимость совершать регулярные поездки из имения графини в Лондон и обратно. И хотя я доверяю охране Вашего дома, — Риккардо пристально посмотрел на графиню, — мне было бы гораздо спокойнее, если бы мной опекаемые леди, под Вашим непосредственным патронажем, жили в этом доме. Я понимаю, что правила этикета требуют от вас отклонить моё предложение, и в случае переезда в Лондон снять отдельно дом, но считаю это крайне не рациональным выходом. Дом герцога Редклифф слишком большой для меня одного. В конце концов, есть западное и восточное крыло. Они почти отдельные здания. Так что прошу, рассмотрите вариант переезда именно в этот дом. Я буду терпеливо ждать вашего решения, но комнаты для каждой из вас начнут готовить уже сегодня. Распоряжение прислуге я дам сразу после обеда. И поскольку, как я вижу, десерт вам понравился, и чайная церемония подошла к концу, позвольте пригласить вас в сад для прогулки.

Возражений, как ни странно, не последовало. Заинтригованные дамы поблагодарили хозяина за вкусный обед и отправились на прогулку.

В тот день Риккардо так и не узнал, какая же из невест в какое платье была одета. Постепенно мысль о том, что, по сути, это не имеет никакого значения, стала укореняться в его сознании. Присмотревшись к девушкам, Риккардо начал испытывать странное, незнакомое ему чувство тревоги за дальнейшую жизнь каждой из них.

Поскольку он являлся их опекуном, одну из них, в любом случае, придётся выводить в свет. Тем самым предоставить возможность блеснуть на балах, обзавестись поклонниками. И, возможно, даже дать шанс выйти замуж по любви. Другая же, которой выпадет честь стать его женой, будет лишена такой возможности. И по истечении какого-то времени, скорей всего, возненавидит Риккардо за то, что он осчастливил её своим выбором. Лишать одну издочек Френсиса Редклифф шанса на счастье, и возлагать на себя роль правителя судеб Риккардо не хотел.

Вечером того же дня он, сидя в кабинете и держа в руке бокал с виски, принял решение — не делать выбор самому. Но и не полагаться на случай.

Единственный вариант, который ему показался приемлемым — это предоставить каждой из невест возможность отказать ему в предложении стать его женой. И добиться этого можно было, только создав альтернативу их замужества. А значит впереди у них совместное посещение не только оперы, театра, но и балов. Официально Риккардо не был обручён, поэтому Мадина и Линда всё ещё имели шанс на свой собственный выбор.

«Надо только подождать, — надеялся Риккардо, — надо только подождать».

Как и рассчитывал Риккардо, девушки с тётушкой приняли предложение о переезде в лондонский дом под полную опеку герцога. Арлен, прибывший за три дня до приезда дам, был рад столь неожиданному соседству. И, чтобы не создавалось неприличного впечатления от его пребывания в доме, вызвал из поместья свою мать, вдовствующую графиню Маргарет Морсби. И свою тётю Шарлоту Медоуз.

Проживавшая в доме Арлена сестра матери Шарлота, в своё время так и не смогла выйти замуж. Поэтому когда получила приглашение пожить в Лондоне, с большим удовольствием согласилась. Обе женщины были уважаемыми в обществе дамами, и их пребывание сглаживало щекотливые нюансы проживания под одной крышей джентльменов и незамужних молодых особ.

Таким образом, к моменту приезда дочек Френсиса и графини Олкен, лондонский дом герцога Редклифф был полон жизни. Теперь Риккардо с удовольствием проводил время дома. По вечерам, когда дамы, расходились по своим комнатам, Риккардо в компании Арлена отправлялся в кабинет для уединённых бесед.

Новый герцог Редклифф был приятно удивлён тому умиротворению, которое стал испытывать с недавних пор. Заботы о комфортном пребывании гостей наполнили смыслом его жизнь. Тёплые семейные разговоры были для него словно бальзам.

— Доброе утро! — поприветствовал Риккардо всех, кто присутствовал в восточной столовой, французские окна которой выходили на террасу и сейчас были открыты. От этого утренний свежий воздух беспрепятственно проникал в комнату.

— Ваша светлость, сегодня Вы рано встали! Надеюсь, спали хорошо? — первой поприветствовала герцога Маргарет Морсби.

Она знала Риккардо ещё как университетского друга своего сына, который неоднократно гостил в их доме.

— Позвольте за Вами поухаживать? Вы будете как всегда крепкий чай? Молоко добавить? — спросила Шарлота Медоуз.

Риккардо одобрительно кивнул и присел во главе стола. Прислуга предложила герцогу яичницу, поджаренный ломтик бекона и сосиски.

— А как же я? Или ваша забота распространяется только на его светлость? — шутя, возмутился Арлен, входя сразу за Риккардо, — Добрый день!

— За Вами, наш дорогой граф, буду ухаживать я, — обворожительно улыбнувшись, произнесла графиня Олкен. — Пожалуйста, вот Ваш любимый кофе без сахара и сладкие булочки с джемом. Всё остальное, что захотите, — рукой она указала на тосты и ветчину, — я подам, как только пожелаете.

— Белинда, — ласково обратилась Маргарет к графине Олкен, исключительно по имени, поскольку их связывала многолетняя дружба. Милая, мы с этим капризулей и так справиться не могли, а после Вашей опеки мы с Шарлоттой вовсе не сможем ему угодить!

— Позвольте заметить, матушка, здесь все кроме Вас считают меня милейшим человеком. Давайте не будем портить этот светлый образ. Мне будет приятно осознавать, что меня в этом доме терпят не только, как друга хозяина, но и как весёлого, жизнерадостного джентльмена.

Довольная улыбка не сходила с губ Арлена, когда он взял в свои руки ладонь Белинды, поцеловал её тонкие пальцы. И только после этого прошел на предложенное ему место за столом.

— А где же мисс Мадина и мисс Линда? — спросил Риккардо.

— К сожалению, они уже позавтракали и отправились гулять в сад, — объяснила отсутствие девушек за столом Белинда, — Мы планировали сегодня поездку по магазинам. Девочкам хочется блеснуть своими нарядами завтра в театре. А им, как оказалось, совершенно не нравится та дюжина пар перчаток, которой они обладают. Так что после завтрака мы отправляемся в приятное путешествие по торговым лавкам. Вернёмся вечером.

— Рад, что вас ждёт приятное времяпрепровождение, — сделав глоток чая, произнёс Риккардо, — Не ограничивайте себя в покупках. Все счета присылайте мне.

Дамы удивлённо посмотрели на Риккардо. Огорчать отказом в его просьбе никто не стал.

— Если Вы и дальше будете так же щедры, то обзаведетесь до неприличия большим количеством поклонниц, — нагнувшись к Риккардо, тихо произнёс Арлен.

В театре их ждало зарезервированное ложа.

Как и предполагалось, эффект от появления нового герцога Редклифф был грандиозным. Волна возбуждения плыла по толпе параллельно продвижению Риккардо и тех, кого он сопровождал. Арлен вёл мать и тетю. За ними шли Мадина, Белинда и Линда.

Представительницы высшего общества, завидев могучую фигуру Риккардо, прикрывшись веерами, начинали обсуждать нового герцога. И лишь блеск заворожённых женских глаз подсказывал, что речь они вели далеко не в рамках дозволенного приличия.

Пройдя вдоль белых мраморных колонн большого холла, Риккардо повернул в сторону широкой лестницы, ведущей в зал второго этажа. Ступеньки из красного камня по краям обрамлялись балясинами белого мрамора. В памяти Риккардо всплыли образы из прошлой, минувшей шесть лет назад, светской жизни. Казалось, здесь ничто с тех пор не изменилось. Те же хрустальные люстры свисали с потолка, те же зеркала в позолоченных рамах располагались на красном мраморе стен. Однако взглянув в знакомые зеркала, Риккардо не узнал своё отражение. Теперь перед ним был повзрослевший мужчина в дорогой модной одежде. И если раньше поход в театр напоминал охоту на молодых прелестных дам, то теперь — на работу егеря в этом же самом лесу.

Пройдя сквозь зал второго этажа, компания во главе с герцогом Редклифф повернула в коридор. Отыскав своё ложа, Риккардо учтиво отошел в сторону и пропустил дам вперёд. После того как все разместились, они с Арленом присели на резные стулья, которые стояли ближе к выходу. Но и оттуда был великолепный вид на сцену. Вскоре раздался третий звонок. Полумрак усилился. И красный бархат занавеса пополз, ознаменовав начало действия.

Что было на сцене, о чём пели герои оперы, Риккардо не заинтересовало. Все его мысли витали вокруг одной проблемы. Точнее двух:

«Мадина или Линда… Линда или Мадина?»

Девушки сидели прямо перед ним. Риккардо имел возможность видеть изгибы их спин, тонкие шеи, оголенные высокими причёсками. Золото их волос, струившееся в виде локонов, могло вскружить голову любому. Но почему-то не ему. Всё в их внешности должно было отозваться, по крайней мере, желанием в глубинах его изголодавшегося мужского организма. Но этого не происходило. Физиологические потребности были забиты доводами разума. Вступление в брак с любой из них было зыбкой надеждой на мирное семейное положение. Как мираж оазиса. Особую тоску нагоняла мысль, что виновником сложившейся ситуации является только он один. От собственной самоуверенной расчётливости получил такой сокрушительный удар…

Он задавал себе вопрос:

«Если бы они не являлись близнецами, если бы одна из них проигнорировала предложение? Что было бы тогда?»

А тогда он бы готовился к собственной свадьбе. Без угрызения совести женился бы по расчету.

И воплотил бы свой блестящий план!

Но эти две особы безжалостным образом оголили в нём нравственные ценности, всё ещё жившие в его душе. Риккардо начал переживать за их судьбы, будто они были ему родными детьми.

Во время антракта в их ложе пытались проникнуть несколько молодых повес. Но лишь одного сурового взгляда герцога было достаточно, чтобы отбить желание молодых людей засвидетельствовать своё почтение дочкам Френсиса.

Но и «собакой на сене» Риккардо не хотел быть.

— Я принесу напитки, — с этими словами он отправился в большой холл театра.

Перед началом второго действия вернулся, держа в руках поднос, на котором стояли бокалы с шампанским. Дамы с благодарностью приняли прохладные напитки.

Глубоким вечером того же дня, когда они вернулись домой и обменялись приятными впечатлениями об опере, довольные женщины разошлись отдыхать по своим комнатам. Мужчины же отправились в кабинет.

— Было приятно побывать на таком мероприятии в Вашем обществе. Это напомнило нашу молодость.

— Мне тоже, — тихо ответил Риккардо своему другу и присел в кресло напротив камина.

— Кстати, трём джентльменам всё же удалось завладеть на несколько минут обществом мисс Мадина и мисс Линды, которые решили во время антракта пройтись вдоль зала, пока Вы ходили за шампанским. Графиня, сопровождавшая племянниц, не стала пресекать эти беседы.

Риккардо посмотрел на Арлена и, поразмыслив, ответил:

— Графиню не в чем обвинить. В конце концов, я ни с кем из её племянниц ещё не помолвлен.

— Вы, так и не определились в своём выборе? Мне кажется, бесконечно это не может длиться? У одной из них должны быть развязаны руки.

— Я знаю об этом.

И невольно подумал:

«Но почему только у одной?»

Арлен налил виски в два бокала и протянул один из них другу.

— Через три недели дамы намерены побывать на балу у герцога Вильгельма Генри Глостерского. Учитывая родство герцога с королём, не трудно представить, какая там будет публика и что может означать этот выход в свет для незамужней девушки.

— Графиня Олкен передала мне вчера приглашение на этот бал, — задумчиво произнёс Риккардо, глядя на свой бокал с виски.

— Мне она тоже вручила приглашение. На три персоны. Для меня, матери и даже для тёти. Кстати, Вы не задумывались, как ей удалось заполучить их?

Риккардо, усмехнувшись, признался Арлену:

— Догадываюсь. Как только графиня Олкен переехала в этот дом, мне стало любопытно, почему такая, простите за откровенность, роскошная женщина не вышла повторно замуж? Я провёл некоторое расследование. И выяснил, у неё есть очень влиятельный покровитель. Он женат. Имени его не назову. Однако хочу предостеречь Вас, не пытайтесь завладеть её обществом. Покровитель такого покушения на свою любовницу не простит. Вы можете потерять очень многое. Вплоть до титула.

— Такое разве возможно?

— Да, если Вас обвинят в государственной измене. По доносу. И уверяю, приведут массу доказательств Вашей антигосударственной деятельности.

— Но это бред! Я никогда не участвовал в мятежах и заговорах. Я вообще не интересуюсь большой политикой! — возмутился Арлен.

— Я это знаю. Но защитить Вас, даже при моих заслугах, не смогу. Поэтому прошу, переключите свой интерес на какую-нибудь другую прелестную нимфу. Даже можете присмотреться к её племянницам. Но тут уж только через женитьбу. Сами понимаете, они находятся под моей опекой.

Не обращая внимания на шутливый тон герцога, Арлен насторожено поинтересовался:

— Когда Вы поняли, что меня заинтересовала графиня?

— Вчера. Во время завтрака, когда увидел, какими глазами Вы смотрите на неё. Арлен, я знаю Вашу любовь к вдовам, но поверьте, в этот раз Вам лучше и не начинать. Графиня не станет Вашей любовницей. А на большее Вы пока не способны. Прошу прощение, за прямоту, — Риккардо залпом опустошил бокал и поставил его на столик.

Арлен допил виски и отправился к двери. Открыв её, повернулся к Риккардо и тихо произнёс:

— Я Вас услышал, герцог. Спасибо, что предупредили. Однако у меня возникла необходимость отлучиться в имение недели на две, но накануне бала мы вернемся. Примете?

— Мой дом — ваш дом! Арлен, Вы мой друг, Ваша жизнь мне небезразлична, не надо её губить связью не с той женщиной.

— Ваша светлость, я всё понимаю. Приятных снов.

Дверь за Арленом закрылась. В кабинете наступила тишина, и лишь угасающий огонь камина легким шипением волновал атмосферу помещения.

Риккардо присел на диванчик, некогда такой родной, но теперь позабытый в связи с ночёвками в герцогских покоях. Мысли путались, но одно он понял сразу, что позавидовал Арлену за то, что тот воспылал чувствами к женщине. Пусть недоступной, но реальной. А Риккардо разрушил это желание. В какой-то степени запретил Арлену хотеть эту женщину. Себя же он не мог заставить проявить интерес к любой из двух невест. Получается, запретить желать женщину можно, а заставить испытывать к ней чувства — нельзя.

Посмотрев с тоской на бутылку с виски, Риккардо вышел из кабинета.

Через пару дней, к всеобщему огорчению, граф Морсби с матерью и тётушкой покинул дом герцога Редклифф. Вечером за ужином Белинда первая нарушила тишину:

— Нам, будет не хватать их. Они прелестные люди.

— Вы правы, — поддержала её Мадина.

— И мне они тоже очень понравились, — с грустью произнесла Линда.

— Не расстраивайтесь, — попросил Риккардо, — как заверил меня граф Морсби, они обязательно вернутся до бала у герцога Глостерского.

Весь вечер Риккардо наблюдал за поведением Белинды, но так и не понял, что на самом деле испытывает она в связи с отъездом Морсби. А впрочем, если он успел вовремя предупредить Арлена насчёт влиятельного покровителя, то отношения молодого графа и вдовствующей графини далеко не зашли.

После ужина Мадина и Линда отправились отдыхать к себе в комнаты, а Белинда, задержавшись за столом, обратилась к Риккардо:

— Позвольте мне с Вами обсудить кое-какие вопросы? Это не займёт много времени.

— Желаете здесь беседовать? Или пройдём в кабинет?

— Лучше в кабинет.

Они прошли в кабинет. Белинда присела на диванчик, а Риккардо сел в кресло. По скованной женской позе было видно, что предстоящий разговор для них будет нелегким. И вскоре графиня заговорила:

— Меня терзают некоторые моменты нашего пребывания в Вашем доме. Как Вы сами понимаете, бесконечно так продолжаться не может. Вы очень гостеприимный человек, и нам очень комфортно у Вас. Однако цель нашего пребывания в этом доме весьма конкретная. И Вы, будучи серьёзным, здравомыслящим человеком, сами знаете её. Мне понятна Ваша рассудительность и неспешность в данном вопросе. Ваше поведение безукоризненно. Нейтралитет, который Вы выдерживаете по отношению к мисс Мадине и мисс Линде выше всяких похвал… Я прошу только об одном, если Вы захотите поговорить о своих сомненьях, обратитесь ко мне. Буду рада помочь. И заверяю, о нашем разговоре никто не узнает.

— Спасибо.

Риккардо встал, подошел к бутылке с виски, налил себе бокал янтарного напитка, облокотился на камин и спросил:

— Скажите, по какой причине они ответили мне согласием? Обе. Они ведь понимали, что это вынудит меня задержать помолвку.

— Мне, кажется, причина не в Вас. А в их сестре.

— В ком?

— В Элеоноре.

— А причем здесь леди Элеонора?

— Это старая история. Не знаю, стоит ли Вам её знать… Ну да ладно. Дело в том, что Элеонора не должна была вовсе выходить замуж за маркиза Хорнсби. Эта участь предназначалась её сестре Эмме. По иронии судьбы, они с ней тоже были близнецами. Эмма и Элеонора дочки Френсиса Редклиффа от первого брака. В раннем детстве они трагически потеряли мать. Она упала с лошади. После её смерти Френсис долго горевал. Но желая девочкам добра, решил найти им новую мать и женился на моей старшей сестре Мери. Через пять лет она родила ему девочек — Мадину и Линду, но сама при этом умерла. Роды для её организма оказались слишком тяжелыми. Френсис больше не женился, а девочками занимались няни и гувернантки. Со временем заботу о младших сестрах взяла на себя Элеонора. Она старалась заменить им мать. Тем самым заглушая боль, занозой сидевшую в её душе из-за потери собственной матери. А Эмма выросла девушкой независимой, с непокладистым, решительным характером. Очень похожая на свою мать. Она-то с маркизом Хорнсби и была помолвлена… Незадолго до свадьбы Эмма совершала конную прогулку. В тот день пошел сильный дождь с грозой… Как нам сказали позже, Эмма не справилась с лошадью, которая понеслась, испугавшись грома и молний. После второй трагической смерти, вызванной падением с лошади, Френсис запретил своим дочкам даже приближаться к лошадям…

Белинда замолчала, вытерла слезу, вспоминая те трагические события. Риккардо не стал мешать и дождался, когда повествование продолжилось:

— Через год маркиз Хорнсби женился на Элеоноре. Я повторюсь — изначально этого брака недолжно было быть. Но, как я поняла, герцог Редклифф был очень настойчив и всё же, уговорил Стивена Хорнсби на брак с другой своей дочкой. Маркиз был увлечён своей первой невестой и тот факт, что Элеонора с Эммой были неразличимы внешне, сыграло на руку для этого брака. Мадина и Линда хорошо помнят эту трагическую историю жизни семьи. И когда Вы предложили любой из них вступить с Вами в брак, они каким-то образом зацепились за эту идею. Поверьте, без моего одобрения согласились на Ваше предложение. Что у них на душе я не знаю. Они избирательно делятся со мной своими переживаниями. Была бы здесь Элеонора, она бы достучалась до их закрытых душ… Порой мне кажется, они просто в восторге от той ситуации, в которой находитесь Вы по их вине.

— Вы думаете, они хотят мщения за свою сестру?

— Я понимаю, нелепо такое предполагать, ведь эта история случилась давно, и Вы совершенно не причём. Но на данный момент другого объяснения их поведению я не нахожу. Моё согласие на переезд в Ваш дом продиктовано исключительно беспокойством за их судьбу. Они неопытны и могут натворить немало бед своим игривым настроем. Я хочу их защитить в первую очередь от них самих… О Вас мне многое известно, мои источники достоверны, — Белинда посмотрела в глаза Риккардо и продолжила. — Вы человек порядочный и не заслуживаете предательства… Я хочу уговорить девочек покинуть Ваш дом и заставить их отказаться от Вашего предложения на брак… Как Вы смотрите на это?

Несмотря на теплое время года, новый герцог любил, когда по вечерам зажигали камин, и не столько для тепла, сколько для уютной атмосферы. Риккардо отошел от камина, присел в кресло. Сквозь полный бокал виски, который находился в его руке, отражались языки пламени, играющие в камине. Риккардо не стал пить и поставил бокал на стол.

— Мне кажется, не стоит сейчас принимать такое решение… Соблазнять Ваших племянниц я не намерен. Мне, как и Вам, небезразлично их будущее. Давайте доверимся судьбе. Я не жалею, что они появились в моей жизни, пусть и при таких пикантных обстоятельствах.

— Ваша светлость, могу я надеяться, что Вы не станете влюблять их в себя?

— Я бы хотел, чтобы они меня полюбили, но не как мужчину, не как любовника. Вам достаточно таких гарантий?

— Не знаю. Я Вам отвечу, но не сегодня. Мне надо подумать. Всего доброго, — с этими словами она тихо покинула кабинет.

Прошло две недели. Белинда не стала воплощать свое желание увезти Мадину и Линду. Их пребывание в доме носило тот же характер. Днём они иногда совершали совместные прогулки. Чаще одни, без герцога, ходили в гости и по магазинам. Вечерами после ужина вели беседы. Риккардо рассказывал о своих приключениях по континенту, заведомо опустив все щекотливые моменты, и не разглашая государственных секретов. Мадина и Линда были в восторге от новых познаний.

Иногда днём Белинда покидала их на несколько часов, объясняя это необходимостью встречи с управляющим её имения. Племянницы верили ей и не задавали лишних вопросов. Риккардо понимал, куда на самом деле уезжала графиня, и тем более не задавал вопросов.

С момента отъезда Арлена, по вечерам он задерживался в кабинете, разбирая корреспонденцию. Полученное сегодня от управляющего одного из поместий письмо содержало ряд вопросов и предложений. И хотя дела обстояли наилучшим образом и не требовали резкого вмешательства, было о чём поразмыслить. Риккардо решил до наступления холодов совершить выезд хотя бы в несколько своих поместий. И ознакомиться с делами на месте. Ему очень хотелось быть хорошим хозяином, а для этого нужно было, по крайней мере, изучить всю специфику дел, проанализировать работу управляющих.

Изучив бумаги, он отложил их в сторону.

Какое-то волнение будоражило разум. Не находя себе место, он подошёл к камину и налил виски в бокал. Медленные глотки терпкого напитка не возвращали душевного покоя. После того как бокал был опустошён, Риккардо вышел из кабинета. Проходя через холл, его внимание сразу же привлёк звук, похожий на стук в дверь. Но в такой поздний час ожидать приезда Арлена было удивительно. Однако робкий стук повторился. Риккардо остановился напротив массивной дубовой двери. Слуг по близости не было. Вероятно, в столь поздний час они уже отдыхали, и поэтому этого посетителя никто не впустит.

«Никто… Никто, кроме меня», — подумал Риккардо.

Ситуация его заинтриговала.

Он открыл дверь и взглянул на возмутителя спокойствия. На пороге стояла женщина. Её высокую фигуру покрывал длинный дорожный плащ. Лицо нежданной гостьи Риккардо не смог разглядеть. Свет луны освещал стоящий перед домом экипаж, запряженный двумя лошадьми. И судя по направлению взгляда лакея, именно он привёз гостью к дому герцога.

Риккардо отошел чуть в сторону, давая свету зажженной люстры осветить стоящую на пороге женщину. Левая рука его всё ещё придерживала открытую дверь.

— Чем могу быть Вам полезен? — нарушил он молчание.

— А-а… Я… — невнятно произнесла женщина, рассматривая Риккардо.

Создалось впечатление, что незнакомка очень растерялась.

— Мадам, Вы приехали в столь поздний час в дом герцога Редклифф, наверняка, с какой-то целью?

— Я приехала не просто так. Но сейчас, наверное, мне может помочь только мистер Линдсей. Он еще проживает в этом доме?

— В этом доме он исполняет обязанности дворецкого, но сейчас, скорей всего, уже спит. Проходите в дом, я постараюсь организовать вам встречу. В конце концов, вряд ли у Вас пустяковое дело.

Риккардо пропустил женщину в дом и закрыл за ней дверь.

— Как Вас представить ему?

Употреблённый раннее виски, начал свой головокружительный бег по мужскому организму. И Риккардо стало легко на душе. Начатая игра в прислугу всё больше его увлекала.

— Скажите, его хочет видеть Нора.

— Просто Нора? — удивился Риккардо.

— Просто Нора. Он сразу всё поймёт.

«Хотел бы и я «всё понять» о Вас» — подумал Риккардо, но вслух произнёс:

— Подождите, я скоро вернусь.

Он подошел к комнате дворецкого, и уже хотел открыть дверь, как неожиданно она распахнулась, и появился заспанный Линдсей.

— Ваша светлость, Вам что-нибудь угодно?

— Мне угодно знать, кем Вам приходится молодая женщина, имя которой Нора? Я её только что впустил в дом.

Линдсей изумленно уставился на герцога, несколько раз моргнул и почесал переносицу. Потом, опомнившись, почти криком сказал:

— Нора!? Боже мой! Она здесь?

— Да. Она хочет с Вами увидеться.

— Простите, мне надо к ней. — Линдсей, несмотря на солидный возраст, помчался на встречу с Норой.

Риккардо было любопытно, что будет дальше, и он тоже отправился к гостье. Первое, что он услышал, когда вернулся в холл, были женские всхлипывания и успокаивающий голос Линдсея:

— Девочка моя, успокойтесь, теперь Вы дома, и всё будет хорошо.

«Девочка моя»? «Теперь Вы дома»? Она, наверное, дочка Линдсея? — подумал Риккардо. — Но я о ней ничего не слышал. В любом случае, без моего участия ситуация не разрешится. Надо расставить всё по своим местам».

— Мистер Линдсей, представьте свою гостью, — обратился герцог к дворецкому.

Нора мгновенно перестала всхлипывать, внимательно посмотрела на Риккардо, затем перевела взгляд на дворецкого и тихо его спросила:

— Это новый герцог?

Тот кивнул. Нора накрыла лицо руками, сделала глубокий вдох, похожий на стон, и стала оседать.

Линдсей пытался её удержать, но ему это не удалость. Она опустилась на пол.

— Срочно принесите воды! — грозно произнёс Риккардо.

Дворецкий поспешил исполнить приказ и удалился на кухню.

Подойдя к Норе, Риккардо нагнулся, чтобы её поднять. Она не сопротивлялась. Слабость, навалившаяся на неё, вызвала полнейшее бессилие. В результате её тело утратило способность стоять. Риккардо попытался удержать Нору в вертикальном положении, но быстро сообразил, что она уже в полуобморочном состоянии. Ловким движением он подхватил молодую женщину на руки и понёс в кабинет. Там уложил на свой любимый диванчик. И начал развязывать тесёмки женского плаща, аккуратно освобождая от верхней дорожной одежды.

Что-то знакомое мелькнуло в её внешности. Риккардо слегка склонился, чтобы внимательнее рассмотреть лицо. Но этот процесс вскоре был безжалостно прерван, поскольку в кабинет вернулся Линдсей, неся воду в кувшине и несколько полотенец.

— Ваша светлость, позвольте мне!

Линдсей быстро окунул полотенце в кувшин, слегка отжал и приложил мокрую ткань ко лбу Норы. Смочив другое полотенце, он стал им протирать её лицо, шею и руки. Риккардо, желая принять участие в заботе о Норе, взял ещё одно полотенце, подошел к камину. И решительным движением вылил половину бутылки с виски на ткань, зажатую в руке, и вернулся к дивану.

— Вызывайте доктора, мне не нравиться, что она не реагирует на прикосновение холодной мокрой ткани!

Без лишних слов Линдсей покинул кабинет. Избавившись от дворецкого, Риккардо встал на колени перед диваном и приложил пропитанное виски полотенце к женским губам. Резкий запах, вдыхаемый через ткань, стал будоражить и возвращать Норе разум. Она закашляла, и рефлекторно смахнула слабой рукой полотенце. Глаза её открылись. Она увидела, что перед ней склонялся мужчина. Его тревожный взгляд впился в неё, словно находясь под гипнозом. Мужская рука медленно потянулась, чтобы убрать мокрое полотенце с её лба. Нора сжалась и начала подниматься с дивана. Её жалкую попытку встать пресек тяжелый мужской голос:

— Вставать не надо.

Риккардо приподнялся с колен, отошел к камину и вскоре вернулся с бокалом, на дне которого плескалась жидкость янтарного цвета.

— Выпейте. Вам это сейчас необходимо.

Нора покорно приняла бокал и почти залпом его выпила. Обжигающей волной виски покатился по её горлу вниз к желудку. Осознав, что она только что выпила, Нора сделала глубокий вдох, но претензий по поводу такого лечения предъявлять не стала.

— Где мистер Линдсей? — спросила она.

— Я послал его за доктором.

— В этом не было необходимости. Через пару минут со мной всё будет в порядке.

— Возможно… — произнес Риккардо, вновь склоняясь над Норой.

Перед ним лежала худенькая, очень привлекательная молодая женщина. Её большие жгучие глаза цвета крепкого кофе, словно два омута тянули в некую бездну, лишая Риккардо возможности разумно мыслить. Её длинные, почти черные волосы, были аккуратно уложены. И скромность причёски дополнялась головным убором небольшого размера. Безупречная кожа лица имела слегка бронзовый оттенок, и лишь маленькая родинка на левой щеке выбивалась из этого образа великолепной статуи. Прелестный носик, как стрелочка, указывал на манящий приоткрытый ротик. Розовые женские губки, возбуждая потаённые желания, вызывали невообразимую, ничем не обоснованную потребность коснуться их.

— У меня такое впечатление, что мы с Вами раньше виделись… Кем Вы приходитесь моему дворецкому?

— Никем, — смутившись, произнесла Нора. — Точнее мы с ним просто друзья.

— Что Вас так потрясло, повергнув в обморок?

— Я устала, уже поздно. Давайте перенесём все разговоры на завтра? Позвольте мне уйти.

— Нет. Вы останетесь.

— Почему?

— Потому что я этого хочу.

— Вы жестоки.

— Не всегда.

Риккардо продолжал склоняться. И цель у него была одна — завладеть женскими губами. Он уже почувствовал дыхание Норы, пронизанное терпким ароматом виски, когда в коридоре послышались чьи-то шаги. Нора резко оттолкнула Риккардо от себя и выскользнула из-под него. Через секунду в кабинет вошел Линдсей. Его взору предстала странная картина. На диване восседал герцог, а некогда бездыханная Нора с испуганным взглядом стояла возле стола.

— Как Вы себя чувствуете? — растерянно спросил Линдсей, пристально смотря на Нору.

— Все хорошо. Не стоит беспокоиться о моём состоянии. Мне доктор не нужен.

В кабинете повисла тишина. Нора смотрела на Линдсея, Линдсей теперь смотрел на герцога. Герцог на Нору.

Он, пристально глядя ей в глаза, поднялся с дивана, подошел к камину и произнёс:

— Мистер Линдсей, представьте же мне свою гостью!

— Ваша светлость, — смущённо начал Линдсей, — перед Вами герцогиня Редклифф. Элеонора.

Казалось, в голове Риккардо прогремел раскатистый гром. Эхом повторяя: «Нора… Элеонора».

Риккардо знал о ней многое и ничего одновременно. Нора была знакомая незнакомка. Он и не надеялся, что в его жизни появится желанная женщина, и тем более был потрясён, что ею будет она!

— Я не ожидал… Вашего приезда, — с трудом вымолвил он.

— Видимо, письмо о моём возвращении затерялось в пути.

С трудом Риккардо перевёл взгляд на Линдсея:

— Распорядитесь, чтобы приготовили покои для герцогини, и перенесите в них её вещи. Как понимаю, сейчас они находятся в карете, которая стоит около дома?

— Там в карете моя служанка спит. Передайте ей, чтобы не разбирала сегодня мои вещи, а шла сразу отдыхать. Надеюсь, для неё найдётся хорошее место? — беспокоилась Нора.

— Конечно. У нас прислуга живет в достойных условиях. И Ваша служанка не будет ни в чём нуждаться. Мистер Линдсей, позаботится о ней. И подготовит для Вас те комнаты, которые занимали Вы раньше.

— Нет! Там я не хочу жить! Лучше голубую спальню западного крыла. Если она свободна.

— Она свободна. Всё будет готово через полчаса, — Линдсей учтиво кивнул и вышел из кабинета.

Риккардо подошел ближе к Норе. Его неудержимо тянуло к ней. Он никак не мог совладать с собой. Понимал, что ведёт себя недопустимо, но устоять не мог. Такое было с ним только однажды и теперь повторялось.

— Вы голодны? — тихо спросил он.

— Нет, не голодна.

— Позвольте предложить вино, виски?

— На сегодня мне достаточно крепких напитков. Благодарю, — Нора намеревалась покинуть общество герцога. — Ваша светлость, Вы не обязаны меня развлекать. Я, пожалуй, пойду.

Но Риккардо не дал ей сделать больше одного шага в сторону двери, и перегородил дорогу, встав напротив неё.

— Моё имя Ричард Джордан. В Италии меня звали Риккардо.

— Я это учту.

Не осознавая, герцог подошел вплотную к Норе, положил свои руки ей на талию и притянул к себе. Неожиданно Нора услышала итальянскую речь из уст герцога.

— Я Вас узнал. Тогда в Венеции, это были Вы. Ваш подарок я не снимаю с того самого дня. Кольцо и сейчас при мне, — Риккардо продемонстрировал кольцо на безымянном пальце левой руки. — Вы ведь тоже меня узнали?

Нора взглянула на кольцо с рубином, и нерешительно посмотрела в глаза герцогу.

— Да, я узнала Вас, — тихо произнесла она. — Ещё в холле, когда Вы открыли дверь. Я сразу заметила кольцо у Вас на руке и узнала его. А потом, когда рассмотрела Ваше лицо, поняла, ошибки быть не может.

— Мне показалось, Вы расстроились, узнав, что я герцог. Почему?

— Вы действительно сейчас хотите об этом узнать?

— У меня такое предчувствие, что потом Вы мне правду не скажете.

— Я и сейчас её не хочу говорить, — она пыталась освободиться от крепкого мужского захвата. — Послушайте, то, что Вы меня тогда поцеловали, не даёт Вам сейчас на меня никаких прав. Давайте просто забудем тот случай?

— Я не могу забыть.

В ту же секунду губы его коснулись её губ. Мягкость их пленяла, и Риккардо натиском продолжил свой поцелуй.

Проникая. Изучая. Наслаждаясь.

В мгновение секунды блаженства разлились в бесконечность.

Он и не собирался выпускать из своих рук ту единственную, которую возжелал из всех возможных и невозможных. Но внезапно острая холодная сталь коснулась чуть ниже его правого уха. Открыв глаза и взглянув на Нору, Риккардо увидел, что в её левой руке зажат стилет.

За годы службы он хорошо узнал, какой сокрушительной силой обладало это колющее холодное оружие. Стилет нашёл особую популярность у наёмных убийц, заговорщиков и у представительниц слабого пола. Небольшой размер итальянского кинжала позволял скрыто носить его под одеждой или маскировать в различных предметах.

Остриё клинка, кинжала с прямой крестовиной и узким, не имеющим режущей кромки лезвием, всё еще упиралось в мужскую шею.

Возбуждённое мужское тело замерло.

— В прошлый раз, — холодно заговорила Нора, — Вы были благоразумнее и остановились до того, как я была бы вынуждена проткнуть Вам шею. По неведенью я могла лишить мир приемника династии, к которой принадлежу сама. Давайте не будем меня вынуждать совершать этот грех теперь, когда я знаю, что Вы — герцог Редклифф.

Пораженный произошедшим, Риккардо убрал свои руки с бёдер Норы и сделал шаг назад. При других обстоятельствах он одним ударом выбил бы холодное оружие из рук нападавшего и перевёл бой из оборонительного в наступательный. Но в данном случае напротив него стояла женщина. Она не нападала, она защищалась. Более того, Риккардо понимал, что при желании действительно устранить противника, она бы поступила иначе. Ведь вся сокрушительная сила стилета передавалась через мощный удар. Смертельно проткнуть шею, уже уперев стилет в мужское тело, было маловероятным исходом поединка. Таким образом, поведение Норы Риккардо расценил, как акт предупреждения и демонстрации своего протеста на насилие над ней, чем нежели желание причинить ему боль.

Убедившись, что герцог стоит на безопасном расстоянии, Нора завела руку, в которой был зажат стилет, себе за спину. Через мгновение её рука опустилась вдоль тела.

Кинжала в ней уже не было.

«Забавно, — подумал Риккардо — В тот вечер в Венеции, когда я её поцеловал она, прежде чем мне подарить кольцо, точно также держала руку за спиной…

Боже мой, чего же я избежал!?»

— Нора, неужели тогда в Венеции Вы бы прикончили меня своим кинжалом?

— Я была к этому очень близка. Очень. День для меня выдался непростой. Тут ещё столкновение с Вами. Обеспокоенная за свою безопасность, я могла совершить многое. А кольцо подарила в знак благодарности за то, что не довели меня до греха.

— Значит, Вы мне подарили не только кольцо, но и жизнь?

— Жаль, что правда открылась. Я предпочла бы её сохранить в тайне.

— Разумеется. Это будет наш секрет.

— Мне хотелось, чтобы нас ничего не связывало. Даже секрет.

— Это уже невозможно. К тому же, нас связывают Ваши сёстры, ведь теперь я их опекун.

— Да, опекун. И как мне недавно стало известно, Вы намерены жениться на одной из них. Только не выбрали на ком.

— Я действительно сделал предложение любой из дочек Фрэнсиса Редклиффа. Кстати! — внезапно осенило Риккардо. — Предложение распространяется также и на Вас. Вы же тоже дочка Френсиса Редклифф.

— Ну, уж нет! Как-нибудь без меня. Вам будет достаточно и двух невест! — возмущённо ответила Нора.

— А откуда у Вас такая негативная осведомленность о моих взаимоотношениях с Вашими сестрами?

— Мне писали.

— Кто?

— Не имеет значения.

— Странно… Сестёр Ваших я не обижал. Жаловаться на меня они бы не стали. С графиней Олкен мы тоже нашли понимание. Значит, это не она. Тогда кто? А впрочем, я догадался! Это наш дорогой дворецкий Эдмунд Линдсей Вам писал? Что-то он много обязанностей на себя берёт. Может, мне пора избавится от него?

— Это при Вас он стал дворецким. А на моей памяти он всегда был правой рукой герцога Редклифф.

— Позволь полюбопытствовать, — раздражённо начал Риккардо, — какого именно герцога Вы имеете в виду? Отца или мужа? Ведь Вы были не только дочкой, но и женой герцога Редклифф и почти всю свою жизнь прожили в этом доме. И как бы я не хотел создавать Вам неудобства, но этот дом принадлежит майорату и хозяином в нём будет только герцог Редклифф.

— Ваш сарказм меня мало тронул. Однако хочу заметить, моей личной заслуги нет в том, что я была дочкой герцога Редклифф, а потом женой другого герцога Редклифф… А то, что мистер Линдсей, по моей просьбе, держал меня в курсе событий жизни моих сестёр, как мне кажется, оправдывает его поведение. Впрочем, если Вы его прогоните, я с удовольствием возьму его к себе. И поскольку у меня нет желания причинять неудобства своим присутствием, ни Вам, ни будущей Вашей супруге, в ближайшие дни я уеду.

Последние слова Норы Риккардо совсем не понравились:

— Куда это Вы намерены отправиться?

— Пока не знаю. Супруг не побеспокоился, как я буду жить без его покровительства. В результате, я — бедная вдова. Но моих сбережений хватит на содержание слуг и покупку недорогого домика где-нибудь в графстве Суссекс. Мне климат там нравится.

— Постойте, так нельзя! Вы не можешь всёх бросить и укрыться в деревенской глуши. Вы нужны своей семье. Вы не можешь покинуть Лондон. Только не сейчас. Здесь Ваша жизнь.

— Что Вы знаете о моей жизни!? — ещё сильнее рассердилась Нора, — И откуда знать Вам, что нужно мне? Я устала подчиняться! За меня всю жизнь решали, как мне должно поступать! Не успела переступить порог этого дома, как теперь Вы пытаетесь подчинить своей воле. Я опасалась, что возвращение в Лондон — это возвращение в прошлую покорно-подчиненную жизнь, поэтому намеренно не возвращалась раньше. И несмотря на то, что теперь в моей жизни нет ни отца, ни мужа, я всё ещё не чувствую себя независимой.

— Без достаточных средств Вы не сможете быть независимой. Вам придется смериться с вступлением в новый брак, Так зачем Вам искать кого-то на роль супруга, когда у Вас уже есть моё предложение о замужестве?

— Мне кажется, поспешность Вашего предложения результат отсутствия здравомыслия, — произнесла Нора. — К тому же, выходить повторно замуж не имею ни малейшего желания. А отсутствие у меня состояния — оградит от посягательств и ненужных предложений со стороны других мужчин.

— Предложения о замужестве, может быть, и не последуют бурным потоком. А видеть Вас своей любовницей захотят многие.

— В таком случае, почему же из Ваших уст я не услышала до сих пор такого лестного предложения? — вновь возмутилась Нора нахальству герцога.

— Я посчитал, что оно было бы оскорбительным для Вас. И предложи я Вам стать моей содержанкой, потерял бы Вас навсегда.

— Звучит, будто сейчас я Вам принадлежу, — иронично заметила Нора.

— В какой-то степени, так оно и есть. Ведь спать Вы будете в спальне, которая располагается в моём доме.

Впервые Риккардо назвал этот дом своим. Это его удивило и повеселило.

— Эта мера вынужденная и временная! — заметила Нора.

Было уже далеко за полночь. К этому времени Линдсей дождался приезда доктора. Объяснив, что вызов оказался ложным, заплатил за визит и отправил его назад домой. Правда, доктор настойчиво желал взглянуть на больную, но был остановлен дополнительной оплатой за беспокойство. Затем Линдсей проконтролировал приготовление комнат для Норы. После того как всё было готово, он намеривался проводить гостью в её новые покои.

Но на входе в кабинет его остановил раздражённый голос герцога:

— В чём дело!?

— Комнаты для герцогини готовы, — растерянно произнёс Линдсей и посмотрел на Нору.

— Очень хорошо! — всё с тем же раздражением выпалил герцог и жестом руки потребовал Линдсея покинуть кабинет.

Линдсей покорно скрылся в коридоре.

— Уже очень поздно, позвольте, я покину Вас? — устав от напористого поведения герцога, тихо попросила Нора.

Взглянув на часы, Риккардо удивился насколько уже неприлично глубокая ночь.

— Я хотел бы проводить Вас в Ваши комнаты.

— Нет! Это недопустимо! К тому же, я прекрасно ориентируюсь в этом доме.

— Я помню это… В таком случае, желаю Вам спокойной ночи.

— И Вам приятных сновидений, — сухо произнесла Нора, не взглянув на Риккардо.

Она вышла из кабинета, но остался едва уловимый приятный аромат её духов. Риккардо заставил себя присесть на диван, хотя ему безумно хотелось догнать Нору. Прижать к себе. Но мысли о том, как отчаянно она себя защищала тогда в Венеции и сейчас, сдерживали его необузданные фантазии о ней.

— Как же добиться её? — тихо спросил у себя. — Без боя… она явно не сдастся?

2

Часть вторая

Радостная новость о том, что ночью приехала Нора, повлияла на жизнь каждого обитателя дома. Все старались услужить вернувшейся герцогине. Повара суетились на кухне, готовя любимые блюда бывшей хозяйки.

После завтрака, терпение сестёр иссякло. Они, извинившись, покинули столовую и поспешили в голубую спальню западного крыла.

Нора ещё спала, когда в дверь спальни тихо постучали сёстры. На их робкое желание приблизить момент встречи, никто не отреагировал. Тогда Линда приоткрыла дверь и вместе с Мадиной вошли в комнату. Им меньше всего сейчас хотелось причинять беспокойство Норе, но и ждать — было выше их сил. Они так и стояли бы возле постели, но Нора, почувствовав присутствие кого-то в комнате, резко присела и открыла глаза. В ту же секунду Мадина и Линда кинулись обнимать её.

— Нора!

— Мы очень скучали!

— Девочки… простите, что не вернулась раньше… Я только сейчас поняла, насколько мне плохо без вас, — призналась Нора.

Плакали все. Слёзы радости текли. Их смахивали. Их утирали. Но никто из сестёр друг друга не успокаивал.

Эти слёзы нужны были каждой из них.

Сейчас хотелось быть искренними.

Сейчас хотелось быть настоящими.

Они ещё долго вели беседу, уединившись. Их никто не беспокоил. Лишь через пару часов служанка Норы, обеспокоенная самочувствием хозяйки, заглянула в спальню. Увидев там мило беседующих сестёр, она вызвалась принести для них чай.

— Спасибо, Венди, Вы, как всегда, знаете, что нужно мне, — сказала Нора своей молоденькой служанке очень худенького телосложения.

— Если позволите, — смущенно добавила Венди, — Я распоряжусь, чтобы начали готовить для Вас горячую ванну.

От сёстёр не утаилось, новая молоденькая служанка Норы говорила с акцентом. Смуглый цвет кожи, черный цвет волос, большиевыразительные карие глаза свидетельствовали об её итальянских корнях.

— Это будет просто чудесно! — обрадовалась Нора.

Венди улыбнулась и быстро вышла из спальни.

— А теперь, дорогие сёстры, объясните причину, побудившую вас принять предложение герцога? Принять одновременно!

Сестры не ответили. Улыбки с их лиц медленно стали исчезать.

— Я поняла бы, — продолжила после паузы Нора, — если б вы в него действительно были влюблены. Или если бы ваш возраст был ближе к тридцати, а красотой вы не были награждены. Но это же, не так! Особенно меня обеспокоило, что обе вы на это согласились… Какую цель преследовали?

Мадина и Линда переглянулись. Нора заметила озорство в их глазах.

— Только не надо говорить, что он вам понравился! Насколько мне известно, никто из вас не видел его до получения предложения, и поэтому в версию о вашей влюблённости, несмотря на всю внешнюю его привлекательность, не поверю! Тогда зачем всё это затеяли?

Девушки молчали.

— Вы должны понять, крах вашей репутации реален. Благо у герцога хватило благоразумия не распространяться, что обе вы приняли его предложение! Но если информация просочится в свет — будущее ваше, ох как печально.

— Нора, возможно, мы погорячились, но он и сам виноват! Не надо было делать предложение нам обеим. Да ещё и заочно! Не видя нас!

— Мадина, вы что, хотели его наказать? — удивилась Нора.

— А если и так!

— О, мои дорогие дурочки… — Нора обняла сестёр, — Это не вы его наказали. Это он над вами получил полнейшую власть. И как он ею распорядится, одному Богу известно.

— Нора, но это несправедливо! Мужчины всегда манипулируют женщинами. Почему они с нами обращаются не как с ровней? — возмутилась Линда.

— Милая моя, именно поэтому я хочу, чтобы вы вышли замуж по любви. Так у вас появится шанс уберечься от насилия. От насилия во всех его проявлениях. И физическом. И душевном… Брак — это не весёленькая прогулка по жизни. Это ежедневный, порой тяжелый труд, добросовестное выполнение которого, может привести к семейному счастью. Вы ещё наивны, а ваше неведенье играет против вас… Доверьтесь мне, нужно срочно отказать герцогу и покинуть его дом.

— Его дом!? Этот дом больше наш, но не его!

— Мадина, не надо так говорить! — испугавшись за слова сестры, Нора на миг прикрыла ладонью её рот. А потом прижала к себе сестру-бунтарку и поцеловала её в щёчку. — Это всего лишь здание. Большое, дорогое, но здание. У каждой из вас есть очень хорошее приданное. Постарайтесь правильно распорядиться своим будущим. И не лезьте вы добровольно в петлю! Молодость, наивность, и даже красота, все пройдёт, а мудрость с годами только умножится. Кропотливо взращивайте мудрость в себе и избежите слёз в будущем.

— Нора, в супружестве Вы были счастливы? — поинтересовалась Линда и мельком посмотрела на Мадину, в глазах которой читался этот же вопрос к старшей сестре.

Но ответа они не услышали. Их разговор прервали. В дверях появилась Венди. Она несла поднос с чаем. Вскоре другие слуги занялись приготовлением горячей ванны.

Вечером того же дня, когда графиня Олкен вернулась якобы со встречи со своим управляющим, все обитатели дома разместились в большом зале на втором этаже. Белинда присела на кушетку рядом с Норой. Мадина и Линда разместились неподалёку и принялись изучать большой географический атлас.

А Риккардо долго не мог найти себе место. Он какое-то время бесцельно перемещался по комнате. В конце концов, присел в кресло рядом с камином.

— Леди Элеонора, я очень рада Вашему возвращению, — призналась графиня, нежно касаясь руки Норы.

— Мне тоже приятно видеть всех вас. Тётушка, я благодарна за заботу о моих сёстрах. Уж мне ли ни знать, какими своевольными они бывают и как с ними порой непросто. — Нора перевела взгляд на герцога. — Я также и Вам, Ваша светлость, признательна за опеку над ними. Но мне бы не хотелось злоупотреблять Вашим гостеприимством и, переговорив с сестрами, мы приняли решение покинуть Ваш дом в ближайшие дни.

Риккардо встретил в штыки последние слова.

Бурлящие эмоции итак надрывали его весь день. С одной стороны, он понимал, что прикасаться к вдовствующей герцогине при свидетелях, равно как и без них, он не имел права. Но с другой стороны, его к ней безудержно влекло. Как намагниченную стрелку. Где бы Нора ни находилась, Риккардо сразу разворачивался в её сторону. Максимум на что у него хватало сил, так это не приближаться к ней.

Разум, умоляя, предупреждал — приближаться к этой женщине, нельзя! Мозг даст сбой и, несмотря на все правила этикета и законы приличия, Риккардо схватит Нору! И будет упиваться этой близостью.

— Герцогиня! — голос Риккардо прогремел, как гром.

Дамы вздрогнули. От этого герцогу стало неловко и, приложив усилия, он стал говорить тише и мягче:

— Покинуть этот дом опекаемые мною леди в данный момент не могут. Бал, на который планируем попасть, состоится через два дня. Нецелесообразно уезжать, чтобы через день возвращаться. Это может повлечь распространение нежелательных слухов.

— Нахождение в доме неженатого герцога двух незамужних девушек — это повод для слухов. А наш отъезд — разумный способ избежать их. К тому же на бал мои сёстры смогут прибыть из поместья графини, — не сдавалась Нора.

— Во-первых, в этом доме четыре незамужние леди! — это замечание герцога вызвало легкий смех у Линды и Мадины. — Во-вторых, я настоятельно рекомендую до бала не предпринимать никаких попыток покинуть мой дом. Я всё сказал! — он резко встал и вышел, хлопнув дверью.

В комнате все переглянулись.

— И что теперь? Нам просто ждать его милости, когда он отпустит нас? Я пойду и переговорю с ним! — возмутилась Нора.

— Подождите! Никуда герцог не денется, — остановила её Белинда. — Я хотела поговорить насчёт бала.

— В чём дело?

— Элеонора, я помню, как Вы не любите подобные мероприятия, но на этот бал Вам придётся поехать. Мои обстоятельства изменились. Мне не удастся сопровождать Ваших сестёр. Теперь эта обязанность возлагается на Вас. Я срочно возвращаюсь в поместье. Когда смогу вернуться, не знаю. Скорее всего, это произойдёт не скоро. Но двери моего дома для всех вас всегда открыты, — Белинда посмотрела в глаза Норе. — Элеонора, я надеюсь, Вы примете моё предложение пожить у меня. Я несколько наслышана о Вашем финансовом положении и хотела помочь…

— Спасибо, — перебила её Нора. — Вы всегда были добра ко мне. Но у меня несколько другие планы. Моих сбережений всё же хватит на покупку собственного дома. Не в Лондоне, конечно. А сестрам, как мне кажется, до замужества лучше не покидать окрестности столицы. Здесь у них больше шансов на удачные партии.

— Но разве Вы не сможете остаться с нами, по крайней мере, до замужества сестёр?

— Я не знаю… В любом случае, мне необходимо отлучиться в ближайшее время в графство Суссекс.

— Кому Вы собираетесь оказать честь своим визитом? — заинтриговано, спросила Белинда.

— Я хотела навестить свою подругу, которая за время моего отсутствия в Лондоне, вышла замуж и переехала в поместье к мужу… Мадина, Линда, вы помните Габриэль?

— Нет, извини, не помню, — призналась Мадина.

— И я не припоминаю, — добавила Линда.

— Ах, да, конечно! Я же с ней сдружилась, когда была замужем за Стивеном, а вы тогда жили с Белиндой за городом, и мало что знали о моём окружении… Кстати, а что за бал, на который вы так страстно жаждете попасть? — резко сменила тему Нора.

— Бал у герцога Вильгельма Генри Глостерского! — победоносно заявила Линда.

Эта новость насторожила Нору:

— Теперь я понимаю, к чему такая суета. Но послушайте, чтобы я могла сопровождать сестёр на такое мероприятие, мне нужно приглашение.

— И достойный наряд! — добавила Белинда. — Приглашение я Вам достану. Одежду, приготовленную для этого бала, отдам свою. Правда, её нужно будет немного ушить. Но это не проблема. На это время у нас ещё есть.

— Стоит ли так утруждаться?

— Стоит. Бал — костюмированный маскарад, в стиле эпохи Тюдоров.

— Тогда, пожалуй, Вы правы, без помощи мне не успеть.

— Чудесно, что Вы согласились! Завтра начнём готовить Вас к выходу в свет.

— Позвольте напомнить, никаких далеко идущих планов на этот бал я не строю для себя. Но если моим сёстрам повезёт — буду очень рада… А сейчас, — Нора едва коснулась руки Белинды, — Умоляю Вас, составьте мне компанию в беседе с герцогом. Боюсь, не выдержу и нагрублю Его светлости.

— Конечно, я пойду с Вами. Но мне кажется, напрасно Вы к нему враждебно настроены. Он истинный джентльмен. Его благородные поступки и прекрасная манера вести беседу не могли оставить меня равнодушной. К тому же, в общении с Вашими сёстрами он ведёт себя очень деликатно.

— А как же его заочное предложение двум леди одновременно?

Нора злилась ещё и потому, что не могла сказать о вчерашнем ночном предложении герцога и ей стать его женой.

Подливать масло в огонь- лишь усугублять ситуацию.

— Его светлость я не виню! — защищала графиня герцога. — Человек вернулся с невидимой войны. С опалённой душой. Он мог и забыть, что женщины создания нежные. Его поступок, невольно ранивший Ваших сестёр, всего лишь последствие той былой жизни.

Нора подумала о своей опалённой душе. Сколько боли и обид копилось в ней. Озлобленность рвала ей душу. Вырывалась и проявлялась в болезненных формах.

— Я постараюсь, чтобы моё поведение по отношению к герцогу было предельно вежливым, — пообещала Нора и с мольбой посмотрела графине в глаза, — Пожалуйста, пойдёмте со мной.

Графиня кивнула, соглашаясь составить компанию, и поднялась с кушетки.

— Мадина, Линда, — обратить Нора к сёстрам, — меня не ждите. После разговора с герцогом, я пойду к себе.

— Хорошо! — одновременно сказали сёстры.

Риккардо изучал документы, разложенные на столе в кабинете.

Ему не давала покоя мысль, как получилось, что предыдущий герцог не позаботился о своей жене? Овдовев, Нора осталась без собственного дома и каких-либо средств. Риккардо был бы рад предложить ей любое своё поместье. Но к великому удивлению обнаружил, что в случае его внезапной смерти всё имущество отойдёт короне, поскольку всё принадлежит майорату. И Нора опять останется ни с чем.

Оставался единственный выход — на полученные доходы купить имение. А лучше — дом в Лондоне. И только потом каким-то образом предоставить это имущество в полное пользование Норы. При этом нужно очень постараться, чтобы убедить её, что имущество принадлежит ей, без участия нового герцога Редклифф.

Гордость Норы могла помешать воплотить этот план.

К тому же, нужно время.

Много времени.

А Нора намеривалась покинуть Лондон в ближайшие дни.

Неожиданно дверь распахнулась, в комнату вошли графиня и герцогиня.

— Ваша светлость, мы хотели поговорить о предстоящем бале, — начала разговор Белинда.

— Проходите, присаживайтесь, — приподнявшись с кресла, Риккардо указал на диванчик.

Он с интересом наблюдал, как Нора старалась не смотреть ему в глаза.

Присев на диван рядом с Норой, Белинда произнесла:

— Дело в том, что я должна покинуть этот уютный дом ещё до бала. Но беспокоиться не о чем. Леди Элеонора меня заменит на балу. И моё отсутствие Вы даже не заметите.

— Ваше отсутствие я не заметить не смогу, — Риккардо улыбнулся графине и мельком глянул на Нору. Она на него так и не смотрела. — Что касается леди Элеоноры, я даже мысли не допускал, что она не составит нам компанию на этом балу. Причины, по которым Вы так внезапно нас покидаете, настолько серьёзны? Может, нужна моя помощь?

— Нет. Причины моего отъезда не стоят Вашего беспокойства, Ваша светлость. Мой управляющий справится с ними сам, но моё присутствие обязательно, — это было сказано Белиндой с такой обворожительной улыбкой, что Риккардо отступил от дальнейших расспросов.

— Что ж, не буду препятствовать Вашему отъезду. Но только Вашему! — в конце фразы дружелюбный тон герцога испарился, и взгляд его переместился на Нору, до тех пор всё ещё молчавшую.

Белинда посмотрела на Нору, затем на герцога и более мягким голосом произнесла:

— Леди Элеонора хотела с Вами поговорить. Но думаю, моё присутствие не обязательно.

Не успела Нора, что-либо в протест сказать, как графиня вышла из кабинета, не прикрыв за собой дверь. Оставшись против воли наедине с герцогом, Нора встревожено посмотрела в его сторону.

Он улыбнулся и уверенно прошагал к двери. Нора ахнуть не успела, как герцог закрыл дверь и провернул ключом в замке.

Ключ упал в карман его брюк.

— Вы опять пытаетесь меня напугать? — Нора встала и быстро подошла к камину, интуитивно увеличивая дистанцию с герцогом.

— Напротив, я хотел оградить нас от вторжения. И сохранить уединённость беседы.

— Я Вам не верю! Откройте немедленно дверь!

— Только после разговора. Я хочу быть уверен, что нам не помешают. Итак, что Вас беспокоит?

— Закрытая дверь.

— А кроме?

Секунду поразмыслив, Нора решила начать с главного:

— Я пришла сообщить Вам, что мои сёстры не могут принять Ваше предложение.

— Они уже его приняли, — напомнил Риккардо, пристально наблюдая за смущением Норы.

— Они раскаиваются в опрометчивости своего согласия и просят забыть случившиеся недоразумение.

— Вы считаете, такое можно забыть?

— Они еще молоды и не отдавали отчет своему поведению.

— Это не оправдание.

Был ли герцог разозлён, невозможно было понять по его сдержанному тону.

— Я взываю к Вашему разуму, откажитесь от идеи взять в жёны одну из моих сестёр. Дайте им шанс на счастье!

— По-вашему, жизнь со мной будет ужасной?

— Я считаю, в брак надо вступать только по любви. Любви к Вам в глазах сестёр я не увидела. Да и Вы к ним не питаете такого чувства. А главное, как можно любить двоих? Ведь Вам без разницы на ком жениться.

— Ошибаетесь.

— Не думаю… Отступитесь от сестёр. Прошу Вас.

Риккардо медленно пересек комнату, подошел к камину, налил два бокала виски и протянул один из них Норе. Она взглянула на протянутый бокал и, не решившись отказать герцогу, приняла его. Пить не собиралась, поэтому так и стояла с бокалом в руке. Риккардо, напротив, медленными глотками опустошал бокал, смотря в глаза Норе.

Этот молчаливый диалог длился минуту.

Хотя ей показался вечностью.

Ему мгновением.

— Мне нужна компенсация, — неожиданно произнёс Риккардо.

— Простите, что Вы сказали?

— Я отступлюсь от Ваших сестёр, только если моей супругой станете Вы, — быстро сказал Риккардо то, что с самого начала их разговора вертелось у него на языке.

Он поставил пустой бокал на камин.

Услышанное предложение потрясло Нору. От отчаяния она залпом выпила содержимое своего бокала, сделала глубокий вдох и резко поставила бокал на камин. Звон, который издал бокал от удара о мраморную поверхность камина, был красноречивее многих слов.

— Это шантаж! — возмущённо констатировала Нора.

— Это рациональное, взвешенное предложение.

— Вы безумец!

— Только когда рядом со мной Вы.

— В таком случае, мне лучше уйти.

Не успела она сделать шаг к замкнутой двери, как оказалась в мужских объятьях.

— Прошу, останьтесь, — прошептал Риккардо над её ухом.

— Это какой-то кошмар! Замкнутый круг… Вы не понимаете, насколько мне сейчас не до замужества, — Нора посмотрела герцогу прямо в глаза и более сдержанно добавила, — Милорд, умоляю, не терзайте мне душу своим предложением.

— Я не могу отступиться от Вас. Доверьтесь мне.

На глаза у Норы выступили слёзы горечи. Риккардо же их старался не замечать. Обнял нежно, словно ребенка нуждающегося в утешении. Слёзы медленно стали скатываться по женским щекам.

— Нора, я в обиду Вас не дам. И сам не обижу.

Но, кажется, его слова она не слышала. Или не верила им.

Её руки потянулись к щекам, смахнуть предательские слёзы.

— Ваша светлость, меня тяжело обидеть, поскольку от мужчин благородства не жду.

— Кто Вас так сильно ранил в душу?

— О чём Вы?

— Почему так яростно защищаетесь? Большинство женщин были бы польщены вниманием со стороны мужчин. Но только не Вы. Мои чувства ранят и пугают Вас?

— О каких чувствах Вы говорите!? О Вашем желании завладеть мной?

Слова удивили Риккардо.

— Я предлагаю стать моей женой. Что в этом ужасного? Вы будете защищены мною. Вы не будете нуждаться ни в чём. Любой Ваш каприз мною будет исполнен. Я осыплю драгоценностями. Вашими нарядами будут восхищаться на всех балах. Я приложу усилия, чтобы каждый день начинался и заканчивался для Вас улыбкой. Почему же Вы меня отвергаете?

— Боже милостивый! Умоляю Вас, Ваша светлость, не продолжайте меня мучить. Я завидую Вашей будущей супруге, но ею буду не я.

Риккардо обхватил лицо Норы ладонями и притянул ближе к своему. Его дыхание стало будоражить женское сознание.

— Я хочу, чтобы ею были Вы. Только Вы!

— Значит, Вы согласны больше не рассматривать моих сестёр, как своих потенциальных невест? — ухватилась за соломинку Нора.

«И что ей ответить? — задал себе вопрос Риккардо, — Отвечу «Да» — она сразу же сбежит от меня. Отвечу «Нет» — останется возле сестёр, но возненавидит меня ещё больше… Но всё же будет рядом со мной».

— Милая леди, выбор всё ещё за Вами. Или Вы или одна из ваших сестёр.

Нора резко толкнула герцога от себя и подошла к двери.

— Учтите, моё терпение небезгранично! Если бы Вы не были опекуном сестёр, завтра же мы покинули Ваш дом!

Недоумевая, как Норе удалось заполучить ключ от двери, Риккардо заворожено смотрел, как легким движением руки она открыла замок и победоносно вышла из кабинета.

Той же ночью лёжа в постели в герцогских покоях, Риккардо испытывал жуткие душевные мучения. Но сегодня к его обычным терзаниям присовокупилась мысль о Норе.

Нора выросла в этом доме. Это её дом. Её отец и даже муж, не проиграли его в карты. И всё же, Нора теперь не является хозяйкой своего дома. Отца ещё можно простить, но мужа…

— Исчадье! Эта постель — семейное ложе. Она и он в этой постели…

Ревность обожгла Риккардо. Он вскочил с кровати. Тело его горело, и в то же самое время холодный пот тоненькой змейкой сползал по спине.

— Я должен её увидеть. Сейчас! Немедленно. Она должна принадлежать мне! Только мне!

Дверь с грохотом закрылась за Риккардо, когда он поспешно покинул герцогские покои. Где находится голубая спальня западного крыла, он слабо представлял. И всё же быстро шел по коридору подальше от спальни предыдущего герцога.

Сориентировавшись по сторонам света, Риккардо попал в западное крыло. Он медленно продвигался по длинному коридору, прислушиваясь к тишине спящего дома.

«Я действительно безумец…

Если найду Нору, как объясню ей причину своего визита?

Зачем я сюда вообще пришел?

Надо развернуться и уйти, пока меня никто не видел».

Но, не смотря на все душевные терзания, продолжил идти вперёд.

Лунный свет через большие окна освещал длинный коридор, пол которого был устелен паласом с замысловатым растительным узором. На стенах из красного дерева висели портреты представителей династии Редклифф. Риккардо подошел к окну и, успокаиваясь, стал всматриваться в уличный пейзаж ночного Лондона.

Город спал.

Во всяком случае, его фешенебельная часть, где не было балов, не подавала признаков бурной жизни. По улице проехала одинокая карета.

Внезапно тишину разорвал женский крик:

— Отпусти!

Нет, Риккардо не могло показаться.

Кто-то отчётливо крикнул «отпусти».

Но кто и где?

Решение пришло мгновенно.

«Нора! За этой дверью!»

Риккардо подбежал к двери, распахнул её и замер… В тусклом свете одинокой свечи, стоявшей на камине, был едва уловимый силуэт лежавшей на кровати женщины.

Норы.

Тело её прикрыто лишь тканью ночной рубашки.

Она была одна.

Точнее, она и её ночной кошмар. Он-то и терзал её разум, вынуждая даже спящее тело сопротивляться и бороться.

«Но с кем?

Неужели со мной?»

Жестоко в подобных обстоятельствах разоблачать своё присутствие. Риккардо стал медленно отступать к двери. Мысль, о том, что Нора борется с ним даже во сне, ядом растеклась по телу.

— Стивен… верните его мне.

Нора умоляла и рыдала сквозь сон. Риккардо не сразу осознал, что и предыдущая фраза была сказана не его кошмарному образу. Она сказана Стивену, покойному мужу Норы.

Стоять рядом и терпеть, как её мучает, пусть даже через сон, другой мужчина, было выше сил Риккардо.

Быстро преодолев разделяющее их пространство, он оказался около кровати. Но его решимость на этом не закончилась. Он присел на кровать и осторожно коснулся женских волос. Как будто успокаивая, провёл по ним несколько раз.

Нора больше не металась во сне. Кошмар отступил. И казалось, она теперь мирно спит.

«Сейчас я встану и уйду, — подумал Риккардо. — И Нора никогда не узнает, что я здесь был…

Да, так будет лучше».

Но в следующее мгновение Нора вздрогнула и присела.

— Кто здесь?

— Нора, успокойтесь. Вам снился кошмар. Вы кричали. Я услышал, и зашел в комнату. Хотел узнать, в чем дело.

— Узнали? — настороженно спросила Нора и попыталась покинуть постель, но поняв, что из одежды на ней лишь ночная рубашка, присела обратно и натянула на себя одеяло.

— Почти…

— Почему Вы позволяете себе так бесцеремонно вторгаться ко мне?

— Простите. Моё поведение невозможно оправдать… Я действительно поддался искушению увидеть Вас в столь поздний час. И именно поэтому пришел сюда. Честное слово, я бы не стал Вас беспокоить. Но Вы так ужасно метались во сне… Не мог остаться равнодушным к Вашим мученьям… Поверьте, я хотел помочь.

— Странный способ выбрали, оказывать помощь. Уходите.

— Но прежде расскажете, о чём Ваш сон.

— Уходите. Никаких признаний не будет.

Риккардо осторожно коснулся ладонью её плеча.

— Вы боитесь меня?

— Уходите.

— А если не уйду?

Она ответила не сразу. Прежде засунула руку под подушку и извлекла оттуда пистолет.

— Может, всё же передумаете и уйдёте?

Риккардо быстро схватил Нору за запястья, завел её руки вверх, и мощным толчком уложил на постель. Теперь они оба лежали. Риккардо невольно оказался сверху.

На Норе.

Их лица почти соприкасались. Пистолет из женских рук выпал.

— Я своих решений не меняю, — голос Риккардо стал тише. Гораздо спокойнее. — К тому же, ангел мой, у меня твёрдая убеждённость, что я один на всей земле, кто способен Вас защитить.

— От кого?

— Наверное, от себя самой.

— Вы ошибаетесь, я не пытаюсь себя уничтожить или покалечить. Скорей наоборот, всеми силами стараюсь сделать себя счастливой! — её голос звенел от ярости.

И не смотря на это, герцог улыбнулся и произнёс:

— Позвольте мне поучаствовать в этом процессе?

— О чём Вы говорите?

— Хотя бы об этом…

Он прикоснулся к её губам. Но лишь на короткое мгновение. Вскоре его поцелуи россыпью легли на её шею. Горячая волна прошла по всему телу Норы, от чего она содрогнулась. Риккардо уловил реакцию на его действия. И посмотрел ей в глаза. Свет, отбрасываемый от свечи, мало что освещал, но в этот момент его хватило, чтобы вырвать из темноты отрешённый взгляд Норы.

А по щеке её катилась слеза.

— Вы плачете?

Она посмотрела ему прямо в глаза, но ничего не ответила.

— Умоляю, не бойтесь меня…

Поцеловал ещё раз, поднялся с постели и заставил себя выйти из комнаты, поскольку понимал, дальнейшее пребывание в одной постели с этой женщиной не ограничится лишь поцелуями.

Отдышавшись в коридоре, Риккардо отправился в кабинет, на свой любимый диванчик. К своему любимому виски.

Утром воспоминания событий прошедшей ночи приятным теплом согрели мысли Риккардо. Родной диванчик уже не казался неудобным. Взглянув на часы, он подумал, что полночные прогулки, даже, несмотря на всю их приятность, сильно повлияли на время пробуждения. День близился к полудню.

Поднявшись в герцогские покои, умылся, переоделся в чистую одежду. Завтракал в одиночестве на террасе. Птицы о чем-то своём щебетали на ближайших ветках старого клёна. А ласковые теплые солнечные лучи дополняли атмосферу этого прекрасного дня умиротворением.

На пороге появился Линдсей.

— Ваша светлость, Вам письмо.

— Я прочту его сразу.

Дворецкий подошел к герцогу и передал письмо.

Письмо было от Арлена.

— Граф Морсби с матерью и тётей прибудут завтра, — произнёс Риккардо, не взглянув на Линдсея. — Позаботьтесь об их комнатах и предупредите повара о прибытии новых гостей… Кстати, а где графиня и её племянницы? Что-то в доме сегодня тихо.

— Леди Мадина и Леди Линда, вмести с графиней Олкен, отправились к модисткам.

— А леди Элеонора?

— Она беседует в библиотеке с мистером Морганом Брауном.

Эта новость насторожила Риккардо:

— О чём она может с ним беседовать? Разве у них есть повод для встреч?

Линдсей не ответил. И тогда Риккардо задал другой вопрос:

— Как давно пришел мистер Морган Браун?

— Час назад.

— И они так долго беседуют?

— В этот раз еще не так долго, — невольно проговорился Линдсей.

Мышцы вдоль скул у Риккардо напряглись.

— А были и другие встречи?

Линдсей побледнел, но под пристальным взглядом герцога не рискнул лгать.

— Да, Ваша светлость. Он приезжал к Леди Элеоноре и вчера. Вы в это время работали в кабинете.

— Зачем именно он приезжает?

— Не могу знать.

— Всё Вы знаете! — не выдержал Риккардо и повысил голос. — Напрасно считаете, что могу ей навредить! Оставьте меня одного.

Линдсей ушел, а Риккардо, подождав немного, встал из-за стола и отправился в библиотеку. Шаги его были ровные, уверенные. Он шел… хотя хотел бежать.

Герцог и не думал стучать в двери библиотеки. Он просто подошел, распахнул её и вошел. Его вторжение было обнаружено почти сразу.

— Найдите любой ценой… — фраза Норы оборвалась на половине.

Морган Браун, увидев герцога, вздрогнул и отступил от Норы на пару шагов. Нора машинально повернулась в сторону двери и едва заметным жестом сдержано поприветствовала герцога.

— Добрый день, Ваша светлость, — произнес Морган и отошел от Норы ещё на несколько шагов.

— Не уверен, что добрый. Я вам помешал?

Нора взглянула на Моргана и спокойно попрощалась с ним, дав понять, что он свободен и может уйти. Морган откланялся и поспешил выйти из библиотеки.

— Я могу узнать, какие поручения мистер Браун выполняет для Вас? Или это очень личные поручения, о которых Вы не желаете говорить со мной? — спросил Риккардо предельно спокойным голосом, на какой только был способен сейчас.

В душе он понимал, что Нора имеет право не отвечать. Но к его удивлению, этого не произошло:

— Я просила мистера Моргана Брауна подыскать мне дом. Вы же помните, я хотела совершить такую покупку?

— Конечно, помню…

Такая откровенность повергла Риккардо в лёгкий ступор. Не сказать, что он совсем не поверил. Нет. Но и поверить, что Нора, сразу призналась в истинной причине столь странных встреч, было бы наивностью. Тем более что не Морган должен заниматься подобными делами. Его деятельность не распространялась на сделки с недвижимостью. Но Риккардо не стал указывать Норе на это. И вместо разоблачения, предпочел мирно продолжить общение:

— В ближайшие месяцы я планирую покинуть Лондон на неопределённый срок. Этот дом на период моего отсутствия будет в Вашем полном распоряжении. Может, это обстоятельство, повлияет на Ваши планы, и Вы повремените с приобретением дома? Прошу, не покидайте сестёр в моё отсутствие.

— Неожиданное предложение. Но мне не хочется злоупотреблять Вашим гостеприимством.

— Вы и не злоупотребляете! — он почти перешёл на крик.

Нора испугалась и опустила глаза. А герцог, поняв, что продемонстрировал излишнюю агрессию, нервно провел рукой по своей щеке и, приложив усилия, сдержанно добавил:

— Ваши сёстры нуждаются в присмотре. Лучше Вас на эту роль никто не подойдёт.

— Что Вы этим хотите сказать?

— Лишь то, что я запрещаю им покидать этот дом. И жить они будут здесь, до тех пор, пока я их опекун!

— Но как же Белинда? Она полагает, что после бала мы переедем к ней.

— Об этом можете больше не беспокоиться. Я графине сам объясню причину, по которой вынужден так поступить.

— Могу я узнать причину? — она осмелилась взглянуть в его глаза.

— Конечно. Моя причина это — Вы.

Нора стала отступать к окну. Её движения были невольным ответом на поведение Риккардо, который осторожно, словно зверь, делал шаги в её сторону.

Зверь хищный, уверенный в неотвратимости обладания добычи.

И взгляд… глаза в глаза.

Сейчас ничего не имеет для него значения. Только прыжок до жертвы. Схватить и властвовать. Полностью. Почувствовать её в своих руках.

«Ах, как бы было хорошо, если б она не трепыхалась. Сдалась. Капитулировала. Без малейшего сопротивления. Покорно».

— Пока Ваши сёстры здесь, Вы рядом с ними. И я не беспокоюсь о месте Вашего пребывания.

— И Вы собираетесь это сказать тёте своих невест?

— Ммм… Какой у Вас острый язычок! — блеск его глаз пугал. — Для графини я изменю правду. Но суть останется прежней.

— Это жестоко, держать в заложниках моих сестёр.

— Что ж, я пойду на эту жертву с их стороны. А вот пойдёте ли Вы? Ведь они могут стать свободными от моего общества в любой момент, как только Вы согласитесь стать моей женой.

— Поскольку Вы в ближайшее время собираетесь покинуть на неопределённый срок этот дом, мне необходимо всего лишь немного потерпеть Ваше общество до отъезда.

Нора, кажется, тоже начала испытывала удовольствие от их беседы, которая больше напоминала поединок дуэлянтов на шпагах.

— Потерпите. Обещаю, моё общество принесёт Вам массу удовольствий. Ангел мой, Вы только не сопротивляйся так яростно, как делали это раньше. И тогда начнёте получать удовольствие от тех минут, когда мы остаёмся наедине.

Нора побледнела. Воспоминания о ночных поцелуях холодом пробежались по её телу.

— Я прошу, больше не приходите ко мне ночью, — голос Норы стал тихим, но что заметил Риккардо, был без оттенка злобы. — Я не стала просить мистера Линдсея устанавливать замок на дверь моей спальни, лишь потому, что не хотела вызывать его подозрений. Но подобных вторжений с Вашей стороны больше быть недолжно. Вы согласны?

Он уже стоял напротив неё, но прыжок хищника на жертву так и не был им сделан.

— Я был неприятен, этой ночью?

— Позвольте, я уйду. Сёстры и графиня меня заждались у модистки.

Руки Риккардо легли на запястья Норы и не позволили ей отойти.

— Разве я был груб?

Она не смотрела ему в глаза. Он же, с высоты своего роста, прожигал взглядом и пытался заглянуть в её глаза.

— Я не намерена разделять с Вами постель, — произнесла Нора, всё ещё не смея взглянуть на герцога.

Откровенность слегка удивила его, но ещё больше порадовала, поскольку пропадала необходимость ходить вокруг, да около.

— Я обещаю, не побеспокоить Вас подобным предложением, до свадьбы. Вы моя принцесса, ею и останетесь до нашей первой брачной ночи.

— Позвольте Вам напомнить, Ваша светлость, я уже была замужем. Невинность и неведенье мне чуждо. Я Вас разочарую, но Ваше предвкушение заполучить в жены неопытное создание, наивно.

— И всё же я уверен, Ваш опыт с предыдущим мужем померкнет в свете тех эмоций, что будут по ночам у нас. Я опытен и способен подарить незабываемое удовольствие от близости.

Взгляд, с которым Нора посмотрела на Риккардо, был полон смятения, а выступивший на щеках румянец, довершил разоблачение её смущения.

— Прошу Вас, Ваша светлость, давайте завершим эту пытку. Я не могу больше разговаривать на подобные темы.

Он усмехнулся и поднёс женскую ладонь к своим губам, быстро поцеловал и, улыбаясь, произнёс:

— Я должен идти. Надёюсь, Вы не будете скучать в моё отсутствие?

Откланялся и быстро покинул библиотеку. Вскоре дал распоряжение готовить карету. И еще до того, как Нора отправилась на встречу к сёстрам, герцог уехал по срочно возникшему делу.

«Пусть Нора и дальше думает, что меня так просто провести, но её сообщника я выведу на чистую воду».

Морган Браун очень удивился, увидев Риккардо в своей конторе. Обычно слуга Фемиды посещал герцога, но не наоборот.

— Ваша светлость, Вы ко мне? Что-то случилось? Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь.

Герцог занял предложенное кресло и выждал паузу, тем самым деморализовав противника.

— Мистер Морган Браун, после вашего ухода у нас с леди Элеонорой состоялся доверительный разговор. В результате, она мне поведала все обстоятельства её проблемы. И мы пришли к выводу, что ей, даже, несмотря на Вашу квалифицированную помощь, с этим делом не справиться. Мы решили к поискам присовокупить и мои возможности.

«Найдите любой ценой» — лишь три слова. И опираться сейчас можно было только на них. Нора пытается что-то найти. При этом не жалея средств…

«Точно! Средства! Деньги — ключ к решению этой задачи».

— Поймите, мистер Браун, мои финансовые возможности несравнимы со средствами герцогини. Я не мог безучастно отнестись к её проблеме. Леди Элеонора Редклифф была растрогана моим искренним желанием ей помочь. И дала своё согласие на моё участие в этом деле. Поэтому прошу, удвойте, утройте расходы, но чтобы результат не заставил себя ждать.

Морган молчал.

«Неужели я его не сломил?

В чём мой промах?

Или это просто пауза? Нет, надо дожимать его!»

— Скажите, каких успехов Вы добились, а главное какие потерпели неудачи при решении нашего дела?

— Ваша светлость, — не спеша заговорил Морган. — Поскольку к решению данной проблемы герцогиня Редклифф меня привлекла через письмо за неделю до своего приезда в Англию, я успел кое-что предпринять. Мною были отправлены два агента в графство Суссекс. Но безрезультатно. Следов мальчика пока не обнаружено.

Камень упал с души Риккардо:

«Морган мне поверил!

Теперь необходимо понять, о чем он говорит и не выдать своё неведение».

— Но я намерен предложить Её светлости своё общество, — продолжил Морган. — Поскольку готов присоединиться к поездке в Суссекс. Я разделяю стремление герцогини лично участвовать в поисках. Но как Вы сами понимаете, срок давности этого дела не предполагает быстрого решения.

— Да. Это понятно, — произнёс Риккардо, хотя «понятного» было мало:

«Нора искала мальчика, и искала его в графстве Суссекс».

— Морган, а что если расширить зону поиска?

— Я думал над этим, но как пояснила Её Светлость, надо начинать искать именно в графстве Суссекс, поскольку мальчик был там рождён.

— В таком случае, действительно не стоит растрачивать силы на расширение района поиска… А насчёт поездки в графство, можете больше не беспокоиться. Я сам возглавлю поездку. И с Её светлостью поеду я, а Вы нужны будете здесь. Ведь работу ваших агентов никто не отменял, скорее наоборот. Как мною было уже сказано, усильте работу в этом направлении. А все расходы отныне оплачиваться будут мной. Аванс за труды пришлю уже сегодня. И вообще, держите в курсе дел меня, а герцогиню беспокоить отсутствием хороших новостей и наличием трудностей в процессе поиска, не стоит. Ей и так тяжело каждый раз проживать эти эмоции. Она женщина и надо беречь её здоровье. Надеюсь, Вы со мной согласны? — импровизировал Риккардо.

— Конечно! Я согласен. Мне и самому тяжело на душе, когда она смотрит на меня глазами полными надежд, а у меня для неё нет хороших новостей.

— Что ж, мистер Браун, я доволен нашим разговором! Когда Вы планировали посетить Её светлость в следующий раз?

— Сразу после бала.

— Не беспокойте её. Я сам Вас навещу.

— Как Вам будет угодно.

— Прощайте, мистер Браун.

— Всего Вам доброго, Ваша светлость.

Риккардо покинул контору Моргана. Идти домой он не спешил. Ему надо было поразмыслить. И он отправился гулять по улицам города.

«Агенты, посланные Морганом, возможно, были полезны, но у меня-то самого гораздо больше опыта и возможностей в решении подобных вопросов. Подключать силы сотрудников разведки на данном этапе не разумно. Во-первых, не до конца ясно кого ищем, во-вторых, зачем именно?

Из этого следует вывод — добыть информацию из любых возможных источников, поскольку сама Нора вряд ли захочет делиться ею со мной».

Прежде чем вернуться домой, Риккардо посетил Джона Оллмэна. Своего бывшего коллегу, но не бывшего друга. Именно Джон помог Риккардо шесть лет назад заступить на службу тайным агентом. И именно Джону отправлял Риккардо свои послания с континента.

Найти Джона Оллмэна в огромном Лондоне было пустяковым делом для Риккардо. Достаточно было зайти в один из самых дорогих борделей Англии. Дом Мадам Лиман располагался на окраине города. Но ехать туда на карете, увенчанной герцогским гербом, Риккардо не стал. Поэтому, отправив домой свою карету, нанял первый попавшийся экипаж, который и доставил его в мир незнающий сна.

Джон был у себя.

Всё в его жизни смешалось. Работа-отдых, удовольствие-рутина. Он возвращался в бордель с работы, и уходил на работу в бордель.

— Риккардо! Какими судьбами? Проходи!

Джон был в одной из комнат гостеприимного для мужчин дома. Завидев, кого на этот раз привела к нему мадам Лиман, Джон радостно поднялся с дивана и, поблагодарив, проводил женщину за дверь. Через секунду вернулся. И теперь всё его внимание принадлежало лишь нежданному гостю.

— Риккардо! Мой дорогой друг, польщен визитом! Зная, как к Вам повернулась фортуна, не надеялся, что меня вспомните так быстро. Обычно богатство и титул мешают людям видеть тех, кто гораздо скромнее устроился в этом мире.

— Джон, не буду лукавить, Вы прав, я пришел не праздновать своё величие. Мне нужна помощь.

— Всё, как всегда, бьёте наотмашь. И даже не притворяетесь, что рады меня видеть.

— А зачем мне притворяться? Это и так понятно, что мне приятно видеть Вас живым, здоровым и при деле.

Риккардо дружески похлопал Джона по плечу.

— Присаживайтесь, Ваша светлость, — Джон указал на кресло, — Я распорядился, нам сейчас принесут еду, и мы всё спокойно обсудим.

— Спасибо, Джон. Но это раньше я приходил полуголодный, а теперь всегда сыт. Меня хорошо кормят мои слуги. При моём новом титуле и доходах, по-другому быть не должно.

— Да, уж… повезло, так повезло! — улыбнувшись, сказал Джон, и присел на диван.

— Завидовать нечему. Хозяйство досталось беспокойное. И если откуда берутся доходы, я хоть как-то понял, то как увеличить расходы ума не приложу.

— Обычно наоборот, — оценив шутку друга, сказал Джон. Но вскоре его взгляд изменился и стал серьёзным, — Мне не терпится, узнать причину визита, герцог.

Риккардо поёжился, посмотрел по сторонам и тихо заговорил:

— Мне нужна полная информация о предыдущем герцоге Редклифф.

— О Стивене Хорнсби? — смутился Джон.

— О нём. Хочу знать, чем он увлекался. Всё о его женщинах. А главное узнай, насколько велика вероятность наличия у него внебрачного ребенка.

— Хорошо. Узнаю.

— Но мне нужно срочно.

— Разумеется! По-другому мы никогда не работали. Кстати, у меня для Вас письмо.

Джон поднялся с дивана, подошел к камину, на котором была неаккуратная стопка старых книг. И пошарив в одной из них, извлёк свёрнутый лист бумаги.

— Письмо из Италии пришло позавчера. Я хотел его передать сразу же, как получил, но Мери, моя посыльная, приболела. А без неё я, как без рук — ничего не успеваю. Вручаю письмо в целости и сохранности! — Джон передал письмо герцогу. — Будет готов ответ — я к Вашим услугам.

Риккардо взглянул на почерк. Письмо было от Натаниэля. Обратный адрес — дом мадам Кларисс (бордель в Венеции).

— Спасибо. Я могу его прочитать прямо сейчас?

— Конечно.

Джон отошел к окну, а Риккардо развернул листок.

«Дорогая Дороти!

Я узнала о переменах в Вашей жизни. Сначала расстроилась, что не будет больше наших прогулок под луной, но потом поняла — Вы заслужили милости от судьбы.

Надумаете вступить в брак, на свадьбу не зовите, всё равно не успею приехать. Отсюда Вам моё благословение. Зная, какая Вы привереда, уверена — выбор сделаете правильный.

Кстати, помните того французского графа? Который за мной три месяца ухаживал, а до этого нам обеим уделял особое внимание. Он больше меня не беспокоит. Теперь моим поклонником является английский лорд, волею судеб занесённый в Венецию. Он мало чем отличается от француза, но зато мне приятно надеяться, что если он пригласит меня в Англию, у меня будет возможность встретиться с Вами.

Нежно обнимаю, Ваша Элли».

Риккардо, как всегда после прочтения письма от агентов, скомкал листок и бросил его в камин. Языки пламени обхватили бумагу и через несколько секунд письмо полностью сгорело.

— Я всегда восхищался Вашим умением сводить к минимуму утечку информации! — сказал Джон, наблюдая какая участь постигла письмо.

— Натаниэль сообщил, что у него новое задание и что с графом Манервилем покончено.

— Да, так оно и есть, ваших неопровержимых сведений хватило, чтобы вынести ему смертный приговор за великую измену. На верность Георгию III он присягал, но долг верности королю решил не выполнять. Он так и остался французом, на Францию и работал, пока мы, верные слуги Англии, его не остановили.

— А кто этот новый лорд, за которым следит Натаниэль?

— Ваша светлость, Вы уже отошли от дел. Не стоит вникать в наши проблемы.

— Прошу прощение, за свою бестактность. Это, конечно же, не моё дело… Ответ Натаниэлю пришлю через три дня. А теперь мне пора идти.

— Задержитесь. Мы давно не виделись. А хотите, кого-нибудь к нам пригласим? У мадам Лиман есть свеженькие.

— Если хотите, я останусь, но только без девиц. Вы же помните, я и раньше ими несильно баловался.

— Я думал, что у Вас тогда на них просто не было денег.

— Нет. Просто я и тогда не хотел растрачивать себя на тех, кому лично я не нужен. Хотя признаюсь, готов потратиться, чтобы меня полюбили.

— Не понимаю разницу, — удивлённо, произнёс Джон.

— Я предпочитаю длительные отношения.

— Уж не надумал ли новый герцогРедклифф жениться?

— Надумал. Но только согласие на брак не могу получить.

— От её родителей?

— От неё самой.

— А кто она? Королева? Только королевы могут пренебрегать герцогами.

— Да пожалуй, можно сказать и так — она моя королева.

— Дело пахнет любовью?

— Пожалуй… — грустно усмехнулся Риккардо.

В дверь постучали. Когда Джон открыл, в комнату вошла девушка с большим подносом, на котором были яства и бутылки с вином.

Далеко за полночь Риккардо вернулся домой.

Дверь открыл взволнованный Линдсей.

— Ваша светлость, мы беспокоились за Вас.

— Напрасно, — произнёс герцог.

Он прекрасно держался на ногах. Но выпитое на двоих с Джоном вино повлияло на способности формулировать предложения. Поэтому он ограничивался лишь короткими, лаконичными фразами.

— Графиня Олкен очень расстроилась, что Вы не вернулись к ужину.

— Только она расстроилась? — Риккардо присел на нижнюю ступеньку широкой лестницы, ведущую на верхние этажи дома.

— Нет. Мисс Мадина и мисс Линда, тоже спрашивали меня, не вернулись ли Вы.

— И всё?

— Да.

Не понял Линдсей причину недовольства герцога.

— Ступайте. На сегодня Вы свободны.

Линдсей растерянно окинул герцога взглядом и вскоре ушёл. Риккардо посидел пару минут, потом поднялся и побрёл в сторону западного крыла.

Подойдя к дверям голубой спальни, он остановился, чтобы постучать. Но, не рассчитав силу, вместо этого надавил на дверь, и та открылась. В комнате было так же темно, как и прошлой ночью. Нора спала. Риккардо подошел и присел на край кровати. Отчего Нора мгновенно проснулась и испуганно присела.

В момент вторжения, кровать перестала быть колыбелью безмятежности.

— Боже мой! Это опять Вы!?

— Конечно…

— Ну, зачем Вы пришли? Мы же договаривались, что Вы не будете меня навещать.

— Я б и не пришел… но Линдсей сказал, что Вы сильно беспокоились… из-за того, что я домой не вернулся к ужину… вот я и пришел Вас успокоить. И сказать, что уже дома.

— Ничего я не беспокоилась! Напрасно Вы пришли!

Не обращая внимания на её жалкие попытки натянуть одеяло хотя бы до уровня плеч, Риккардо улёгся на краю постели.

— Что Вы делаете? Немедленно покиньте комнату!

— Нора, у меня был трудный день… не надо на меня кричать. Ложитесь спать. Я сейчас немного полежу, а потом уйду.

— Прошу Вас, Ваша светлость, уходите, — взмолилась Нора.

— Пора бы Вам уже запомнить, меня зовут Риккардо. А все эти «Ваша светлость», приберегите для кого-нибудь другого. Для более достойного. Для того, кому позволите не только любоваться Вами лёжа в постели.

Риккардо повернулся на бок и принялся рассматривать Нору. Но вскоре глаза его стали погружаться в сон. И каждый раз, когда они надолго закрывались, он тряс головой и заставлял себя проснуться.

— От Вас воняет дешёвыми женскими духами, — не выдержав сладкого запаха, идущего от герцога, произнесла смущенно Нора.

— Я… из борделя.

— Мне почему-то казалось, что визитами в подобные заведения джентльмены перед дамами не хвастаются.

— Ангел мой, я не пользовался услугами, предоставляемыми в борделе. У меня там была деловая встреча. С мужчиной.

— Меня совершенно не интересуют подробности.

— И всё же Вам неприятно.

— С чего вдруг? Я на Вас не претендую.

— А жаль…

Сказал и уснул. А Нора так и осталась сидеть на кровати, которую теперь была вынуждена разделять с герцогом.

Проснувшись рано утром, Риккардо обнаружил, что находится не в кабинете, и даже не в герцогских покоях. Он приподнялся, чтобы оглядеться и увидел спящую в кресле Нору. На ней был лёгкий халатик. Под голову она подложила небольшую подушечку, но было понятно, ей неудобно.

Потерев переносицу, Риккардо, к своему стыду, вспомнил события ночи. Он поднялся с кровати и подошел к Норе, чтобы взять её за руку и попытаться разбудить:

— Нора, возвращайтесь в постель.

В ответ она произнесла что-то невнятное, и продолжила спать. Тогда Риккардо взял с постели одеяло, укрыл Нору. И вышел из спальни.

Когда он спустился на кухню, его встретил Линдсей. Долго дворецкий удивлённо смотрел на герцога. И дело не столько в раннем часе пробуждения хозяина дома, сколько в его внешнем виде. На герцоге была та же одежда, что и накануне, только очень измятая. Из чего Линдсей сделал вывод, что герцог и эту ночь провёл в кабинете.

— Доброе утро, Ваша светлость.

— Доброе. Мистер Линдсей, у меня к Вам несколько поручений. Во-первых, мне необходимо принять ванну, во-вторых, я желаю сменить покои. Мне подойдёт любой вариант на Ваш выбор, даже гораздо скромнее предыдущих комнат. Я сейчас отправляюсь в кабинет, а когда будет готова ванная в моей новой спальне, позовёте меня.

— Вам подойдёт спальня на третьем этаже?

— Конечно. А почему у неё нет какого-нибудь цветного названия, как у других спален?

— Наверно потому, что раньше на третьем этаже никто не селился, и у прошлых хозяёв не было необходимости давать этим комнатам названия, отличающие одну от другой.

— Прекрасно! Мне уже нравятся новые герцогские покои. Но не будет ли слугам труднее носить для меня воду на третий этаж, вместо второго, как сейчас.

— Не беспокойтесь об этом. Дом оборудован подъемником, который соединяет все этажи. И воду, равно как и многое другое, мы будем доставлять через него.

— Честно говоря, не знал, что у нас есть подъемник.

— Есть. Только мы им редко пользуемся, так как, обычно, все гости селятся не выше второго этажа, и чтобы особо не баловать прислугу, воду доставляем вручную.

— Мистер Линдсей, проконтролируйте, чтобы отныне подъемником пользовались при малейшей необходимости.

— Хорошо, Ваша светлость.

— Подъемник установил предыдущий герцог?

— Да.

— Видимо, он был очень заботливым, раз побеспокоился о своих слугах.

— Да. Герцог Стивен Хорнсби Редклифф был очень внимательным и заботливым.

Риккардо не понравился холодный взгляд Линдсея. Поэтому он задал вопрос напрямую:

— Леди Элеонора, наверно, была с ним очень счастлива?

Линдсей задумчиво посмотрел на часы, затем на герцога и с невозмутимым видом сообщил:

— Как только Ваши новые покои будут готовы, и ванная в них будет наполнена горячей водой, я Вам сообщу.

Дворецкий проигнорировал вопрос. И у Риккардо зародилась надежда, что Норе не так уж хорошо жилось с «заботливым», «внимательным» мужем. Коим Стивен, возможно, никогда и не был.

— Я буду в кабинете! — уходя, напомнил Риккардо.

Через час Линдсей проводил герцога в его новые покои.

— Надеюсь, Вам здесь будет удобно, — сказал он, открывая дверь.

Риккардо зашел в комнату. Через лёгкие занавеси двух больших окон лился утренний свет, отчего комната казалась очень светлой. Кровать украшало красное бархатное покрывало, а на мраморном чёрном полу лежали шкуры тигров. Стены были обшиты панелями красного дерева. Напротив кровати располагался большой камин, внешняя поверхность которого украшена белым мрамором. Правее от камина стояли два кресла оббитые тканью камышового цвета. Между ними небольшой столик. Столешница столика расчерчена на черно-белые квадраты шахматной доски. Шахматные фигуры стояли ровными рядами на своих местах.

— Превосходно!

— Я рад, что Вам понравилось, — выдохнул Линдсей.

— Вижу, подарок графа Морсби, — Риккардо указал на шкуры тигров, — нашел своё применение.

Риккардо был рад, что подарок, который Арлен преподнёс за день до своего отъезда, нашёл достойное применение. Линдсей подошел к одной из стен, и лёгким касанием открыл неприметную на первый взгляд дверь, за которой находилась ещё одна комната. Правда гораздо меньшего размера, чем первая, и представляла собой гардеробную, заполненную уже перенесённой одеждой герцога. Кроме того, в этой комнате была отгорожена ширмой зона для купания. Медная ванна к этому моменту уже была наполнена горячей водой.

— Пригласить слуг, чтобы они помогли Вам помыться? — поинтересовался Линдсей, указывая на ванну.

— Нет. Мне не нужна помощь.

Риккардо начал раздеваться, тем самым давая понять Линдсею, что он может оставить герцога одного.

Линдсей вышел, а герцог погрузился в воду. Через пару минут тело его начало расслабляться. На тумбочке, стоявшей рядом с ванной, находились несколько брусочков мыла и многочисленные флакончики с маслами. Помня претензию Норы о том, что от него воняло дешёвыми женскими духами, которыми он пропитался в борделе, Риккардо решил непременно воспользоваться не только душистым мылом, но и маслами.

— Доброе утро! — поприветствовал всех Риккардо, входя в столовую.

Графиня, Мадина и Линда с улыбкой встретили герцога. Лишь только Нора промолчала, смущённо опустив глаза.

После завтрака дочки Френсиса Редклифф отправились к модистке за своими нарядами, пошитыми к предстоящему завтра балу. А графиня в этот день собиралась уехать к себе в имение. И Риккардо воспользовался ситуацией, чтобы поговорить с ней с глазу на глаз:

— Миледи, мне нужно с Вами поговорить.

— О вашей невесте? — загадочно улыбнувшись, спросила графиня.

— Да.

— Значит, выбор сделан?

— Да.

Графиня внимательно посмотрела на герцога.

— Что-то мне подсказывает, что Ваш выбор пал не на Мадину… и не на Линду.

— Да, — Риккардо поднялся из-за стола и, не зная, куда себя деть, прошагал к окну. — Вы правы. Это не они.

— Элеонора?

— Как Вы догадались?

— По Вашим глазам. Точнее, по Вашему взгляду на неё. И ещё… о ваших, уж простите меня, странных отношениях я начала задумываться, когда стала замечать изменение поведения леди Элеоноры на Ваше присутствие. Когда Вас нет, она, кажется, ждёт Вашего появления, изредка бросая взгляды на дверь. Но стоит Вам появиться, она превращается в ледяную статую. Вчера вечером, сразу после ужина, я поинтересовалась у неё, что она думает о Вас? Меня интересовало, не изменилось ли её мнение относительно предполагаемой помолвки между Вами и одной из её сестёр. На вопрос о том, что она думает о Вас, она с оскорбленным видом сообщила, что о Вас вовсе не думает. И сразу ушла к себе в комнату. И весь вечер пробыла в полном одиночестве. Хотя раньше никогда, даже в детстве, не убегала от вопросов и не пряталась.

— Вы думаете, я ей не безразличен? И она испытывает ко мне чувства?

— Вопрос только — какие? Леди Элеонора не похожа на влюблённую, в классическом понимании этого слова. И, кажется, она осознанно запрещает разрастаться чувствам к Вам. Я не зря назвала ваши отношения «странными». Я всё боялась, что Вы к ней равнодушны, и она будет испытывать боль неразделённой симпатии, если не сказать больше. Но сегодня утром я случайно была свидетельницей того как Вы в ранний час покидали западное крыло…

Она пристально посмотрела герцогу в глаза.

— Уверяю Вас, графиня, между мной и Её светлостью этой ночью, равно как и в предыдущие ночи, ничего непристойного не происходило!

— Ваша светлость! Не оправдывайтесь. В конце концов, леди Элеонора не юная девочка, а вдова. И мне ли не знать, что жизнь вдов зачастую отличается от жизни других женщин. «Что дозволено Юпитеру, то не дозволенно быку».

— И все же я настаиваю, герцогиня не была мною скомпрометирована… — сказав это, он вдруг сник, — Хотя, конечно, была… Никто не поверит, что я пальцем её не тронул, когда почти всю ночь провёл в её постели.

— Ах! Боже мой! Избавьте меня от подробностей. Я очень люблю Элеонору, и мне больно, что её жизнь наполняется такими недопустимыми для приличной женщины моментами.

— Поймите меня правильно, миледи, я неоднократно предлагал герцогине стать моей женой, но она упорно даёт мне отказ.

— Прошу прощения, Ваша светлость, но сейчас я меньше всего хочу напоминать, что у Вас уже есть согласие на брак двух других моих племянниц. К тому же сомневаюсь, что леди Элеонора согласится стать Вашей женой. И дело тут совсем не в Вас.

— Что касается мисс Мадины и мисс Линды то, как заверила меня их благоразумная старшая сестра, согласие на брак с любой из них я могу считать аннулированными. Вы и сами меня заверяли, что поведение Ваших юных племянниц можно рассматривать скорее, как шутку и розыгрыш, нежели как поведение взрослых леди. Их шутка не причинила мне боль или унижение. Можно сказать, они пошутили — и мы вместе посмеялись. Всё! Инцидент исчерпан. И продолжения не будет.

— Тогда объясните, почему моя драгоценная Элеонора до сих пор уверена, что Вы не отказались от идеи взять в жёны одну из её сестёр?

— Потому что узнай правду, она сбежит из этого дома. Точнее, от меня, — к этому моменту Риккардо пришёл в отчаянье, и голос его стал резким. — Я только одного понять не могу, неужели я настолько хуже её покойного мужа? И в этом кроется причина её отказов?

— Мне кажется, Вы ошибаетесь. Брак со Стивеном не был по любви. Как они жили, мне доподлинно неизвестно, но одно я помню точно, улыбалась она только до того, как стала его женой. Я думаю, она боится, что с Вами её ждёт тоже разочарование, что было у неё с мужем.

— Ваши слова дарят надежду.

— Ваша светлость, я постараюсь и дальше смотреть сквозь пальцы на Ваши ухаживания за леди Элеонорой, но только при условии, что Вы не отступитесь. И сделаете её счастливой.

— Меня трудности не пугают, а видеть на её красивом лице улыбку — будет подлинным счастьем.

— В таком случае, прощайте, милый герцог! Мне нужно уезжать… Надеюсь, завтрашний бал будет для всех вас незабываемым праздником.

Через час Белинда уехала. Проводив её, Риккардо отправился в ювелирную лавку. Он уже давно заказал в подарок для Мадины и Линды сапфировые колье с серьгами. Два комплекта украшений, несмотря на одинаковую стоимость, были разного дизайнерского исполнения. Один предполагал растительный орнамент, другой геометрическую симметрию. Риккардо планировал забрать подарки для своих подопечных накануне грандиозного бала, чтобы уже завтра Мадина и Линда имели возможность продемонстрировать свои новые украшения.

Забрав драгоценности, герцог задержался у прилавка, раздумывая о подарке для единственно желанной женщины. Но его взгляд, ни на чём не останавливался. Расстройство столь ценного покупателя привлекло внимание хозяина ювелирной лавки, и он предложил колье из жемчуга.

— Ваша светлость, взглянете на это.

— Нет, такое у неё уже есть. Мне нужно что-то особенное. Более роскошное. И непременно с рубинами.

— В таком случае, может, Вас заинтересует это колье и серьги к нему?

И в эту секунду Риккардо увидел то, что подсознательно искал. Глядя на колье, дух захватывало. Мастеру удалось из рубинов и изумрудов создать восхитительный каскад алых роз.

— Беру!

Вечером приехал Арлен с матерью и тётей.

Единственным человеком, который был относительно равнодушен к этому приезду, оказалась Нора. После ужина Риккардо вручил Мадине и Линде подарки. Девушки очень обрадовались такому вниманию.

Нора опять была единственной, кто остался безразличной к радости сестёр. Припасённый для неё подарок Риккардо не стал вручать при свидетелях, поскольку понимал, что подобным жестом вызовет подозрение окружающих.

А главное, он не знал, как Нора отреагирует на сюрприз.

Вечером, когда все разошлись по своим комнатам, Риккардо подошел к двери голубой спальни западного крыла. Рука его уже была занесена, чтобы постучать по массивной двери. Но сомнения мешали сделать шаг.

Он не боялся Норы.

Не боялся себя.

И всё же замер у её двери.

Неожиданно дверь медленно стала открываться, но не благодаря усилиям герцога. За дверью стояла Нора. Судя по шелковому халатику, накинутому поверх ночной рубашки, она уже готовилась спать, но шорох у дверей привлёк её внимание и заставил покинуть постель.

— Почему-то не удивлена, вновь видеть Вас в столь поздний час у себя.

— Я могу войти?

— Своим визитом Вы подрываете мою репутацию.

— Это только если нас увидят. Подождём кого-нибудь, или Вы меня всё же впустите?

После секунд сомнений, Нора отступила на шаг вглубь комнаты. Риккардо вошел и закрыл за собой дверь.

— Ваша светлость, я напоминаю, не следует Вам приходить ко мне.

— У меня были серьёзные причины.

— А до утра не могли подождать Ваши причины?

— Дело не во времени. Мне не нужны свидетели.

Встревожено Нора посмотрела на герцога. И медленно сделала шаг прочь от него.

— Не бойтесь, — усмехнулся Риккардо, поняв её страхи. — Я пришел, чтобы вручить подарок.

Он достал из кармана халата колье и протянул его Норе.

— Что это? — удивилась она.

— Надеюсь, украшение понравится. И Вы его наденете завтра на бал.

Осознавая, что в руках у герцога, Нора стала отступать и остановилась лишь, когда дошла до камина.

— Нет… — замотала она головой, — Вы не должны мне делать подобные подарки. Это неправильно.

Не спеша Риккардо подошёл к камину, вернее к Норе.

— Неужели не нравится? Одно Ваше слово, и я переверну весь свет, но отыщу желанное Вами украшение.

Он развернул колье, демонстрируя его. Зажженные свечи канделябра, стоящего на камине, полностью осветили украшение. И оно заиграло сотнями гранями рубинов и изумрудов.

— Не нравится?

— Оно великолепно. Такая красота не может не понравиться. Но я не могу его принять.

— Это колье Вас не обязывает быть благодарной мне. Неловкость не испытывайте. Примите его, и лишь тогда уйду я.

— Нет. Нет. Я не могу.

— Возьмите. Никто не узнает, что оно от меня. Будете говорить, что его подарил Стивен, когда вы были на континенте.

— Мне никто не поверит. Все знают, каким скупым он был. Кроме кольца он ничего из украшений мне не подарил.

— Он был болван. Взять в жёны такую красавицу и не баловать её, это кощунственно.

Ласково смотря Норе в глаза, Риккардо осторожно надел на её шею колье.

— Украшение создано для Вас. Алые розы — это Ваши цветы. Прекрасные. Желанные. Но больно ранят шипами, если их грубо схватить.

— Риккардо, так нельзя.

— Можно.

Герцог опустил правую руку в свой карман и извлёк оттуда ещё и серьги.

— Ювелир создал для этого колье серьги.

Бережно взял левой рукой Нору за запястье, перевернул её кисть ладонью вверх и положил на неё серьги. После чего сжал женские пальцы в кулак и нежно их поцеловал.

— Одно без другого будет неполноценным. Как птица без неба, как волк без луны. Как я… без моего ангела… Спокойной ночи, — тихо произнёс Риккардо, и поспешил выйти из комнаты.

Он не узнал, что прежде чем уснуть, Нора долго плакала, лёжа на кровати и держа в зажатой руке серьги.

Это был день бала.

Все предпочли поберечь силы к предстоящему вечернему торжеству, поэтому к завтраку никто не спустился.

Риккардо лежал в постели и задавал себе вопрос:

«Наденет ли Нора сегодня его подарок?

Ведь так хочется видеть её природную красоту в достойной оправе. Она всегда одевает очень скромные платья. Возможно, это происходит из-за траура. Хотя учитывая, что прошло больше года со дня смерти Стивена, такое маловероятно. Скорее всего, затруднительное финансовое положение Норы не позволяет приобрести более модную и красивую одежду.

Надо будет обновить гардероб Мадины и Линды. И под этим благовидным предлогом заменить наряды Норы. Уж сёстры сумеют её убедить воспользоваться моей щедростью, потому что таких транжир, как они, надо ещё поискать. Денег на девочек мне не жалко. В конце концов, не я их зарабатываю. Они мне достаются по инерции от того потенциала, который был заложен предыдущими герцогами Редклифф. Может, когда-нибудь и мои знания и умения достигнут уровня не только распределять, но и приумножать доходы».

Перед обедом герцог зашел поработать в кабинет. Прочитав полученную корреспонденцию, он составил несколько писем своим управляющим, надеясь, что его распоряжения будут во благо.

В дверь уверенно постучали.

— Не помешаю? — спросил Арлен, стоя в дверях.

— Проходите, друг мой.

Арлен зашел в кабинет, прикрыл дверь и присел на диван.

— Меня терзает вопрос, как Его светлость, жил без меня?

— Замечательно. А в чём дело? К чему такие вопросы?

— Простите, герцог, за прямоту, но как получилось, что вместо графини Олкен, здесь появилась герцогиня Редклифф?

— Графиня вынуждена была покинуть нас. У неё срочные дела в имении. А леди Элеонора всего лишь вернулась домой из Европы.

— Просто чудо какое-то!

— Не понимаю Вас, Арлен.

— Вы помните наш разговор, накануне моего отъезда?

— О графине?

— Вижу, помните. Графиню Вы рекомендовали мне забыть. Я приезжаю, и что вижу? Вместо одной красавицы — другую! Как будто специально для меня.

Как только, речь зашла о Норе, Риккардо напрягся. Каждая фраза Арлена ухудшала его настроение. И вскоре гнев льдом сковал разум.

— Арлен! Остановитесь!

— В чём дело? Я опять посягаю на чужую территорию?

— Да.

— И кто он? Такой же всемогущественный покровитель, как и у графини?

— Хуже. Он просто одержимый. И не позволит Вам к ней подойти. В нём ревности так много, что он покалечит не только соперника, но и самого себя.

— Как же он допустил, что герцогиня живёт в Вашем доме?

— Она живёт не в моём доме, как Вы выразились. Она живёт там, где сейчас проживают её сёстры. По-которым она очень соскучилась, поскольку не виделась с ними больше года. И поскольку их пребывание в доме опекуна Вам понятно, будьте добры, и нахождение в нём леди Элеоноры расценивать, как вполне логичное явление… И пожалуйста, не вздумайте навязывать леди Элеоноре своё общество!

— Даже если она сама будет благосклонна ко мне?

— Арлен, Вам пора жениться! Вы, как только приезжаете в Лондон, будто с цепи срываетесь. У Вас что, по соседству нет незамужних дам или хотя бы вдов? Присмотрите себе кого-нибудь и женитесь! К тому же сегодня прекрасный шанс блеснуть на балу и присмотреть себе жену. В конце концов, Вы молоды, красивы, небедны и при графском титуле. Хорошая партия для многих девиц! А хотите, съездим завтра в одно тёплое местечко? Там любят голодных, но щедрых мужчин.

— Спасибо за совет. Мы с Вами обязательно прогуляемся до Вашего «тёплого местечка». Возможно, даже завтра… Я лишь хочу, чтобы Вы поняли меня. Когда вчера увидел леди Элеонору, меня будто водой окатило. Я ведь давно с ней знаком. Мы даже танцевали у кого-то на балу. Это было задолго до её замужества. Ещё была жива её сестра Эмма… Элеонора, конечно, вряд ли помнит меня. Прошло столько лет. А я её помню. Помню, как блестели её глаза. Как она мне улыбалась. Хотя признаюсь, улыбалась она не только мне. Я ещё тогда подумал: «А не жениться ли мне на ней?» Хотел присмотреться, полюбоваться ею ещё разок и уже потом принять окончательное решение. Но шансов у меня не было. Она не появилась больше ни на одном светском мероприятии. Позже я узнал, что её семья покинула Лондон и уехала в имение в Суссекс. Вскоре погибла Эмма. А судьба самой Элеоноры покрылась туманом. Я переключился на других и о ней не вспоминал. Вчера же, увидев её, был поражен. Она стала ещё женственней, ещё красивей. Во мне проснулись былые чувства, мой интерес к ней.

— Арлен, я могу понять Ваши эмоции в связи с нахлынувшими воспоминаниями. Однако Вы тогда безумной страстью к ней не воспылали. Я так говорю, поскольку влюбленный мужчина свою женщину добыл бы любыми способами и не отступил бы при первых трудностях. А сейчас в Вас говорит не любовь, а нереализованное в молодости желание. Усмирите свои амбиции и продолжайте жить без леди Элеоноры.

Риккардо надеялся, что охладил пыл своего друга. Но, то обстоятельство, что Арлен помнит Нору весёлой и улыбающейся, дополнительной ревностью залегло в его душе.

— Возможно, Вы правы… — задумчиво произнёс Арлен, и после непродолжительной паузы добавил. — А если нет?

В голове герцога водоворотом начали кружиться мысли:

«Может сказать Арлену, что я претендую на неё?

Тогда, по крайней мере, он отступится. Ведь мужчины дружбой дорожат больше, чем страстью. И на женщину друга Арлен посягать не станет.

Но что если моё откровение навредит репутации Норы?

Ведь она не давала мне согласия на ухаживание.

Что если я её никогда не устрою?

А Арлен, наоборот, будет более выгодной партией?

Но и позволить флиртовать Арлену с Норой я не могу!

От одной этой мысли у меня кровь стынет…»

— Милорд, — неожиданно услышал герцог голос друга, — Я, наверное, пойду. Нужно готовиться к поездке на бал.

Через четыре часа все приготовления к балу были закончены. И мужчины в ожидании дам стояли у нижней ступени лестницы. В одежде эпохи давно минувших лет они себя чувствовали неуютно. Но протокол бала маскарада требовал от каждого гостя одеться в одежду эпохи Тюдоров.

На Риккардо была бежевая рубашка из тонкого полотна, которая имела высокий стоячий кружевной воротник. Поверх нижней рубашки одета утеплённая стеганая куртка — дуплет. Дуплет небесного цвета был украшен вышивкой и пришитыми самоцветами. Рукава дуплета были съемными. С помощью шнуровки они крепились к плечам и имели валики. Золотистый цвет рукавов выгодно смотрелся на фоне голубой куртки. Дуплет был узким и стянутым по талии поясом из металлических пластин, также инкрустированных самоцветами. Поскольку вечером и ночью было прохладно, поверх дуплета на широкие плечи Риккардо был надет тёмно-синий джеркин. На ногах красовались буфчатые штаны, напоминающие подушки, а затем синие короткие прямые штаны ниже колен. Головной убор напоминал французский берет. Туфли были с широкими квадратными носками.

Герцог напоминал принца. Но чувствовал себя в этой одежде неловко. Такая роскошь была вычурной в его понимании. В глубине души он жалел, что согласился поехать на этот бал. И лишь ответственность за дочек Френсиса Редклиффа вынуждала забыть о собственных чувствах.

В это время Нора стояла напротив зеркала и критически оценивала свой наряд. На неё было одето два платья одновременно, это не считая корсета. Нижнее — котт, было сшито из полотна и имело жесткий лиф. Верхнее — сюрко, имело гладкий лиф, вырез каре и расширенную к низу юбку. Платья были сшиты из разных тканей. Цвет нижнего напоминал перламутр жемчуга. Рисунок ткани верхнего платья, из более дорогого материала, представлял собой тёмно-коричневый растительный орнамент на серебряном фоне. Платье дополнялось вышивкой с кружевом. Двойные рукава платья были очень узкие до локтя, но ниже расширялись воронкообразными манжетами. У юбки был каркас. А лиф сильно стягивал фигуру Норы и заканчивался очень глубоким мысом.

Благодаря одежде, женская фигура приобрела неестественные очертания: тонкую талию, плоскую грудь и чрезмерно широкие бёдра. Сложную прическу, украшенную золотыми шнурами, венчал френчхоуд в цвет второго платья, в виде серпа с тёмно-коричневой вуалью. Ножки были обуты в сшитые из мягкой кожи туфли на каблуках.

— Венди, — обратилась Нора к своей горничной, которая уже второй час наряжала свою хозяйку, — подайте колье и серьги, что лежат на камине.

Горничная поспешила исполнить указание. Взяв в руки колье из рубинов и изумрудов, она не сдержалась от восхищения:

— Боже, какая красота! Я раньше это у Вас не видела. Позвольте помочь надеть.

— Надень.

Венди помогла надеть колье и серьги, и залюбовалась хозяйкой:

— Вы выглядите великолепно!

Венди работала у Норы меньше года, но уже сильно привязалась к своей хозяйке.

В тот день, когда в жизни Норы появилась Венди, шёл сильный дождь. После смерти мужа Нора, игнорируя уговоры хозяйки гостиницы повременить с прогулкой, всегда гуляла, когда лил дождь. Так однажды она случайно заметила мокрую девушку, сидевшую под мостом. По всей длине рук у девушки были кровавые порезы. Нора предложила помощь и кров. Девушка, не раздумывая, согласилась. Позже, когда благодаря Норе, несчастная привела себя в порядок, помылась и переоделась в сухую чистую одежду, она поведала свою историю.

Пятнадцатилетнюю Венди отчим продал в бордель, когда её мать умерла от чахотки. Девушка, пережив унижения и побои, спустя месяц сбежала через окно из этого ада. Разбив во время грозы окно, она через крышу незаметно покинула каморку верхнего этажа. В каморке её держали между посещениями клиентов, к которым водили, предварительно опоив слабой дозой опиума, чтобы Венди не так отчаянно сопротивлялась и не вредила тому, кто за неё заплатил.

Нору шокировала история девушки, и она предложила ей стать гувернанткой. Венди ухватилась за возможность вернуться к нормальной жизни. Это устраивало и Нору, поскольку накануне она рассчитала почти всех слуг, нанятых ещё при муже. Герцогиня выплатила слугам солидные пособия, которых хватило не только для возвращения из Венеции на родину в Англию, но и чтобы длительное время жить, не думая о новом месте работы.

При себе Нора оставила только Норманна Линдсея, брата Эдмунда. Норманн был тенью хозяйки, неотступно сопровождающий её. Когда появилась эта напуганная несчастная итальянская девочка, жизнь Норы приобрела особый радостный оттенок. Спустя месяц Венди уже не просыпалась с криками в холодном поту посреди ночи. Забота Норы помогла бедной девушке перевернуть испачканные страницы своей жизни. Через полгода Венди бегло говорила на английском языке.

И хотя Венди всё отчётливо помнила, она сумела жить дальше с улыбкой. Вот и сейчас, стоя напротив своей хозяйки, одетой как принцесса, Венди улыбалась.

Ещё раз Нора взглянула в зеркало и вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, ей казалось, она идет не на бал, а к эшафоту. Но и не идти она не могла. Завидев её, Риккардо на миг остолбенел. В этом наряде каждый мужчина мог увидеть в Норе женщину наивысшей пробы:

«И за кем из сестёр мне присматривать?

Ведь и за Норой на этом балу нужен глаз да глаз».

— Ах, как Вы прекрасны! — восхитился Арлен.

— Как всегда, — тихо произнёс Риккардо и, приложив усилия, отвёл взгляд от Норы.

Арлена подумал, что его друг не оценил перемены в облике Норы. А для самой Норы реплика герцога была дороже всех возможных комплиментов. Сказанные им слова она расценила, как констатацию своей привлекательности для него в независимости от тех нарядов, что на ней одеты. Он высоко оценивал её саму, а не те сменные оболочки, что могла она менять, или не менять.

А Риккардо в этот момент заставлял себя не смотреть в её глаза. Не смотреть, чтоб не сойти с ума от тех желаний, которые разрастались только от мысли, что она есть на земле. Что он знает, как её зовут. Что он может насладиться одним пространством с ней. Дышать с ней одним воздухом.

Через минуту на лестнице появились Мадина и Линда, а следом графиня Маргарет Морсби и Шарлотта Медоуз. Наряд каждой из них был по-своему великолепен. И лишь в силу возраста Мадины и Линды внимание Арлена было приковано именно к ним.

«Боже мой, — подумал Риккардо, — когда же я их выдам замуж?

Спокойствия мне не видать!»

— Дайте, я на вас полюбуюсь, — попросил Арлен, осматривая мать, Мадину и Линду. — По крайней мере, теперь мы с герцогом точно будем знать, за кем присматривать. И даже не смотря на то, что на вас будут маски, уж по платьям мы узнаем вас.

— Арлен, присматривать вам стоит только за сёстрами Редклифф. Нам же с Шарлоттой угрожать на балу ничего не может. В таком возрасте, как у нас, любое внимание со стороны мужчин — комплимент, да и только! — улыбнувшись, сказала мать Арлена.

Нора предпочла не заострять внимание, что за ней «присматривать» тоже нет необходимости. Она подошла к сестрам, поцеловала каждую и пожелала хорошего вечера. Она готова была использовать любой шанс, чтобы вырвать сестёр из крепкой хватки герцога. И этот бал был прекрасным шансом. Он позволял привлечь внимание знатных мужчин к Мадине и Линде. То есть появлялась надежда на счастье для каждой из них. И не было у Норы претензий к герцогу, как к будущему зятю. С точки зрения выгоды такого союза в глазах общества, вариант превосходный.

Здесь были другие тревоги.

Нора понимала, герцог не любит ни Мадину, ни Линду. Ему вообще было без разницы на ком жениться. К тому же, желание герцога заключить брак с ней самой, окончательно убедило, что он очень странно, можно даже сказать, легкомысленно относится к выбору супруги. И эта легкомысленность Нору ужасала:

«Нет взаимной любви — нет брака».

К такому выводу Нору привела трагедия собственной жизни. Она часто думала, что была б она немного сильнее, не страдала б последние четыре года. Но она не смогла защитить себя. Поэтому сейчас всеми силами пыталась оградить сестёр от неправильного выбора.

Две черные лакированные кареты, запряженные по три пары лошадей черной масти, триумфально ехали по улицам Лондона на бал.

Герцогская карета была комфортней кареты графа Морсби, поэтому Риккардо разместил дам именно в ней. Сам же сейчас ехал с Арленом во второй карете.

— Арлен, у меня к Вам просьба.

— Я Вас слушаю.

— Постарайтесь контролировать общество мисс Линды. Сам я не могу разорваться, если они с мисс Мадиной решат порознь проводить время. Репутация опекаемых мною дам — превыше всего. Однако если кто-то из джентльменов будет вести себя по-честному в отношении их, я возражать против такого общения не стану. Но мне нужно знать, что сестры в безопасности. Вы мне поможете?

— Конечно! Напомните только, мисс Линда в голубом платье?

— Нет, это мисс Мадина. Ваша в серебристо-белом.

— Как Вы их различаете? — смущённо, спросил Арлен.

— Раньше с этим были проблемы, но со временем увидел — они очень разные. И не только внешне. Линда спокойная, сдержанная, Мадина предприимчивая и озорная. Её-то я и буду сегодня вечером усиленно опекать.

— Так значит, Ваш выбор сделан в пользу мисс Мадины? Я бы предпочёл жену с покладистым характером. Нестроптивую.

— В таком случае, ни одна из дочек герцога Френсиса Редклифф Вам в жёны не подойдёт. А что касается моего выбора… я вынужден промолчать, пока не буду убеждён в возможности такого союза.

— Что Вас смущает? Они ведь обе уже дали согласие на брак.

— А Вы не допускаете мысли, что это не совсем искреннее поведение с их стороны?

— Не понимаю Вас.

— Граф, я знаю, Вы человек чести. Вы не станете вредить женской репутации, поэтому я с Вами открыто разговариваю на эту тему… Недавно мне стало известно, что согласие на помолвку со мной сёстры рады будут аннулировать. Их ранее данный положительный ответ — недоразумение. Фарс.

— Не может быть! И что теперь? Вы будете добиваться руки одной из них?

— Нет. Отныне я всего лишь их опекун. Мне нужно только оградить их от потенциальной опасности быть скомпрометированными. Особенно сегодня. И Вы, граф, мне в этом поможете.

— Конечно, помогу! — Арлен задумался и после недолгой паузы смущённо спросил, — А ревнивый покровитель герцогини сегодня будет на балу?

— Обязательно будет!

Арлен глубоко вздохнул и нервно поправил свой воротник, будто он его душил. А Риккардо, сжимая руку в кулак, посмотрел в окно.

Воспоминания событий шестилетней давности стали, словно вспышки молний, пролетать в его сознании. Вот он на балу, счастливый, танцует с Лорейн Ситен. Перспектива их отношений, хоть и не такая радужная, как до продажи отцом имения, но всё ещё существует. А в следующую секунду перед глазами Риккардо раненый дворецкий, убитый отец. Ему сообщают о краже денег. После похорон отца он наследует графский титул и… понимает, что утратил ВСЁ. Последнего из родителей. Надежду на Лорейн, на свою собственную семью и дом. Затем последовали картинки из его путешествия по Европе. Следы ранений, приобретённых в ходе выполнения заданий, и сейчас красовались в виде шрамов на его теле. Но это уродство — ничто, против того душевного ранения, которое он носил в душе. Его разбитые надежды, словно ржавые осколки, застряли в нём.

Сейчас он снова ехал на бал. По иронии, как и в прошлый раз, ехал на бал в карете Арлена. Но теперь многое изменилось.

«Надолго ли?

Вдруг всё изменится в одну ночь, как тогда. Мысль о потере титула герцога пережить можно, а снова потерять любимую женщину — выше моих сил. Много лет назад я сам отдал другому свою возлюбленную. Такой осознанной жертвой надеялся защитить от бедности хотя бы её.

Спустя столько лет без любви, я перестал быть таким же жестоким к себе, как раньше. Теперь, когда все мои надежды на счастье связаны с Норой, я не смогу отказаться от неё ни при каких обстоятельствах. Пускай это моя слабость, моя уязвимость, но я больше не могу жертвовать ничем и никем, включая себя. Мне тридцать лет и уже вышло время делать широкие жесты.

Неизвестность ждёт впереди.

Но она меня больше не пугает.

Я намерен бороться за своё будущее. За своё счастье».

3

Часть третья

Кареты, мягко покачиваясь, везли гостей на великолепное торжество — БАЛ.

Сказочные образы возникают почти у каждой представительницы слабого пола при упоминании этого слова. Богобоязненные замужние дамы вспоминают события своей молодости, и лишь изредка немногие из них осмеливаются на легкий флирт на балах.

Только вдовы здесь чувствуют себя членами особого клуба. Им можно больше, чем другим. Вольность поведения будет ограниченна лишь собственной совестью. Одни из них открыто флиртуют, чувствуя себя при этом королевами бала.

Являются ли они таковыми? Вопрос…

Но только ответ на него они не ищут. Они и так в этом уверены и не нуждаются в опровержении собственной значимости.

Другим вдовам достаточно просто созерцать происходящее, мирно прижавшись к стене или удобно присев на диванчик. Но в любом случае, бал — это особое времяпрепровождение для любой женщины. Ведь здесь можно прикоснуться к сказке. Стать её частью или просто наблюдать феерические события, происходящие на твоих глазах… но с другими.

Здесь молоденькие девушки, словно Золушки, покоряют сердца мужчин. Правда, не каждый мужчина — принц, и в результате, не каждая девушка вскоре выходит замуж. Но «ярмарка невест» не знает выходных, поэтому события балов повторяются вновь и вновь. По схожим сценариям, но с разными героями.

Ни для кого из гостей, прибывших из дома герцога Редклифф на этот бал, подобное мероприятие не было впервые в их жизни. Леди Маргарет Морсби более тридцати лет назад именно на балу повстречала своего будущего мужа, отца Арлена. Счастливая история любви Маргарет развивалась предсказуемо: встретились, понравились друг другу, помолвились, с согласия родителей. Затем свадьба, дети и так далее…

Жизнь продолжается.

Картинки семейной жизни складываются различными причудливыми узорами. Яркими, неповторимыми. Но чаще обычными и обыденными, со всеми радостями и тяготами. Но здесь и сейчас Маргарет думает только о хорошем. Вспоминает только счастливые моменты жизни с мужем.

К сожалению, у её младшей сестры Шарлотты к сорока пяти годам воспоминаний из личной семейной жизни не было из-за отсутствия таковой. В своё время Шарлотта так и не вышла замуж. Хотя любовь в её сердце однажды поселилась. Однако до конца было непонятно, жива ли она, или время выветрило это сильное чувство.

Любовь Шарлотты к капитану военно-морского корабля появилась почти с первого взгляда. И мощь её нарастала с головокружительной силой. Их взаимное физическое влечение достигло апогея незадолго до предполагаемой свадьбы.

Но, увы, свадьба так и не состоялась.

Капитан внезапно ушёл в плаванье и… не вернулся. Жив ли он, погиб, Шарлотта до сих пор не ведала. Жалкие попытки узнать о его судьбе не увенчались успехом. Главная душевная обида и боль у Шарлотты была из-за того, что она, по исходу стольких лет, не знала наверняка, любил ли на самом деле её капитан, когда она отдавала ему то, что было у любой порядочной девушки до замужества. Знание правды или ранило, или бальзамом бы согрело одинокую женщину.

Никто, даже Маргарет, не знали о той ошибке, которую совершила сестра, поддавшись страсти к мужчине. Шарлотте было стыдно и обидно. И поэтому она предпочла скрыть факт интимной близости с несостоявшимся мужем.

Другой мужчина не смог проникнуть в душу Шарлотты, поскольку она, подобно морской ракушки захлопнула свой внутренний мир и больше в него никого не впускала. Потенциальному мужу ей было нечего предложить в виде бонуса после свадьбы. Вследствие этого, Шарлотта старалась избежать, как ей казалось, скандальной ситуации и просто пресекала любые попытки ухаживания за ней. В любом случае, до брака дело так ни с кем и не дошло. Её девичьи переживания о порядочности и чести отравили жизнь. И теперь взрослая женщина с тоской смотрела на свои бесцельно прожитые годы.

Она больше не рискнула довериться мужчине и проиграла.

Мысль, о том, что «лучше маленький огнь, который согреет, чем большой, который сожжёт», была иллюзорным утешением для неё.

Но если для вдовствующей графини Маргарет Морсби и её сестры Шарлотты Медоуз предстоящий бал вызывал ностальгические воспоминания, то для Мадины и её сестры Линды все переживания были связаны с реализацией планов и воплощением надежд. Девушки с предвкушением поднимались по ступеням широкой лестницы, ведущей в лондонский дом герцога Глостерского. Взору юных леди открылся весь блеск и шик бального зала с мириадами свечей, играющих в хрустале люстр, с натёртым до состояния зеркала мраморным полом. А главное — празднично одетые люди в маскарадных масках, повсюду нёсущие ощущение сказки.

Младшим сёстрам Редклифф казалось, что только для них всё это тут и существует. Хаотичное перемещение людей было вызвано желанием увидеть всё и сразу. И хотя это не удавалось, гости продолжали перемещаться. Проникаясь при этом всеобщим весельем. Вскоре от компании герцога Редклифф ускользнули графиня Маргарет и её сестра. Их увлекли весёлые, но старомодные танцы, в которые они были вовлечены незнакомыми, но весёлыми людьми. Риккардо провёл Мадину, Линду и Нору через душный бальный зал и вывел их на террасу. В надежде хоть немного сориентироваться в новых условиях, он задержался у перил, обрамляющих уличную площадку.

Незамедлительно к ним подошел шут с подносом и предложил бокалы с вином. Никто не отказался от предложенных напитков. Как позже присмотрелся Риккардо, все слуги в доме герцога Глостерского сегодня носили наряды шутов.

Постепенно праздник поглотил Мадину иЛинду. Вскоре они танцевали и улыбались джентльменам, пригласивших их. Арлен так же периодически проникался желанием танцевать и воплощал свои желания с разными дамами. Риккардо, словно Цербер, наблюдал за сестрами Редклифф. Джентльмены уводили их для танца, а после возвращали. Но Риккардо было этого мало, он умудрялся следить за сёстрами даже во время их танцевальных па.

Когда Риккардо остался с Норой наедине, хотя вряд ли можно истолковать наличие нескольких сотен людей в зоне видимости, как уединённая обстановка и, тем не менее, герцог воспользовался ситуацией и поблагодарил за то, что имеет возможность видеть рубиново-изумрудное колье на её шее.

— Спасибо, что надели его, — указал он быстрым жестом на предмет благодарности.

Сквозь чёрную бархатную маску Норы, инкрустированную по нижнему кантику с левой стороны самоцветами, было видно, как встревожился женский взгляд от этих слов. Рука Норы медленно потянулась к шее, накрывая колье, словно пытаясь спрятать что-то постыдное. Но осознав наивность жеста, рука опустилась.

— Ваша светлость, позвольте, я покину Вас? Мне необходимо прогуляться.

До этой минуты Риккардо был уверен, что контролирует ситуацию. Вопрос Норы пошатнул былую безмятежность праздника. Ведь теперь Риккардо должен был переживать и за Нору.

— Я не хочу, чтоб Вы отходили от меня без сопровождения. Подождите кого-нибудь. Сейчас Ваши сёстры или графиня с сестрой вернутся. И тогда идите вместе. И желательно ненадолго.

— Не стоит беспокоиться, Ваша светлость. Я направляюсь туда, где дам будет в изобилии. К тому же ждать я больше не смогу, — тактично намекнула Нора, на пикантную ситуацию.

— И всё же я настаиваю, задержитесь. В противном случае, вынужден буду лично проводить Вас в дамскую комнату.

— И тем самым Вы меня ещё больше смутите.

— Зато я буду знать, что Вы в безопасности.

— Не хотела ставить в известность, но, видимо, для Вашего спокойствия придется приоткрыть некоторые мои секреты. Дело в том, что я прихватила с собой свои амулеты. И сейчас на мне их больше, чем Вы даже можете представить, — голос её был спокоен, как если бы она констатировала факт наличия в безоблачную ночь звезд на небе.

Что такое «амулеты» Риккардо понял не сразу.

Странно, но мысль о том, что Нора шла на бал, как на войну, и вооружилась, пугала его и в то же время возбуждала интерес.

— В таком случае, я Вас тем более не отпускаю. Не хватало, чтобы Вы ранили кого-нибудь из гостей, или того хуже, лишили жизни!

Он гневно смотрел на Нору. И даже маска на его лице не помешала увидеть ей сердитый мужской взгляд.

— Хочу Вам напомнить, — мягко начала Нора, — Я не размахиваю оружием просто так. Оно мне служит для обороны, но не для нападения.

На её губах появилось подобие улыбки, а во взгляде промелькнул игривый блеск. Неожиданно в руке Норы возник веер. Лёгким движением пальцев она его раскрыла и успела сделать несколько взмахов, прежде чем Риккардо одной рукой схватил её за запястье, а второй осторожно извлёк из её ладони, казалось бы, мирный предмет. Герцог повертел веер, разглядывая со всех сторон, но так ничего подозрительного в нём не заметил.

— Что это?

Он понимал нелепость вопроса, но не мог спросить иначе.

— А Вы как думаете? — игриво спросила Нора.

— Это просто веер?

— Конечно, нет. Стала бы я брать «просто веер» на такое чудное мероприятие.

Ответ Норы возмутил герцога, он встревожено уточнил:

— Это кинжал?

— Да. Там секретка, но непосвященный её не найдёт, поэтому в Ваших руках это просто веер.

Герцог растерянно продолжал держать руку Норы. Не выдержав неловкость ситуации, Нора свободной рукой забрала свой веер.

— Прошу Вас, отпустите мою руку, на нас уже обращают внимание.

Риккардо галантно поцеловал руку Норы, и только после этого отпустил.

— Я постараюсь вернуться за время трёх танцев, — пообещала Нора, сделала лёгкий поклон, развернулась и через пару секунд затерялась в толпе.

«Бежать за ней?

А стоит ли?

Буду надеяться на её благоразумие.

Хотя, о чём я? Какое там благоразумие! С её-то амулетами! Нет, такая против воли к себе никого не подпустит.

Хоть бы никого не убила».

Простояв ещё пару минут, Риккардо с трудом дождался возвращения графини и её сестры.

— Прошу прощения, отсутствие леди Мадины и леди Линды вынуждает меня прибегнуть именно к вашей помощи.

— В чём дело? — встревожилась Маргарет.

— Я обеспокоен, леди Элеонора в одиночку отправилась в женскую комнату для отдыха. Как бы она не заблудилась, — с неподдельной тревогой произнёс Риккардо.

— Не беспокойтесь, мы её найдём.

И Маргарет с Шарлоттой ушли.

Вскоре Мадину и Линду вернули джентльмены. Ещё через пару минут появился Арлен с прохладительными напитками. Граф завёл с сёстрами беседу, в которую Риккардо никак не мог включиться. Четверть часа спустя, сестёр опять пригласили танцевать, а Арлен проследовал в бальный зал, выполняя просьбу друга контролировать общество сестёр.

Прошло еще минут десять, Нора не вернулась. И в тот самый момент, когда терпение Риккардо иссякло, и он собрался идти самостоятельно её искать, к нему подошли Маргарет и Шарлотта. Его волнение сменилось возмущением. Норы с ними не было.

— Мы не нашли её. Поверьте, мы хорошо искали. Более того, мы описали её наряд, но никто из прислуги не вспомнил гостью в серебристом платье с темным узором. Возможно, она вообще не дошла до дамской комнаты.

Кровь начала пульсировать в висках. Риккардо не стал дальше терять время, почти на ходу он обратился к графине:

— Прошу Вас, никуда не уходите. И проследите до моего возвращения за нашими юными сестрами. Они сейчас танцуют и скоро вернутся.

Риккардо пробирался через толпу в надежде заметить Нору. Но её нигде не было видно. Через полчаса безрезультатных поисков, злость и страх переплелись, и стали душить последние разумные мысли:

«Когда найду, я её придушу!

Хотя нет, это слишком гуманно! Сначала я её привезу домой, привяжу к кровати и… Нет, к кровати нам лучше не приближаться.

Я её просто выпорю!

Но сначала обыщу и отберу все её амулеты!

А… как же мне их отобрать? Она же быстрее меня обезвредит, чем я её. Может, напрасно я так сильно за неё беспокоюсь? А она, просто устав от моего общества, решила прогуляться и осмотреть поместье герцога Глостерского?

Надо успокоиться.

Но в любом случае, я должен убедиться, что с нею всё в порядке».

Риккардо, обойдя вокруг дома, повернул в сторону бального зала. Ещё раз прошел через него, и оказался на террасе. Там его ждали. Но не Нора.

— Ваша светлость, Вы её не нашли? — первой к герцогу обратилась встревоженная графиня.

На ответ сил не было, он лишь отрицательно покачал головой.

Мадина и Линда, ахая, нагнетали обстановку.

— Успокойтесь! Подумаешь, задержалась где-то! Она взрослая, самостоятельная женщина! Излишней опекой и контролем мы её только оскорбим!

Если бы это сказал кто-нибудь другой, а не Шарлотта, словам не придали бы такого сильного значения. Все изумлённо посмотрели на неё. Из всей компании, именно она была самая рассудительная и не эмоциональная. Сказанные ею слова как-то успокоили и стабилизировали ситуацию.

— Да! Я так считаю! — продолжила говорить Шарлота. — А Вы, моя дорогая Маргарет, вспомните себя тридцать лет назад. Как Вы проводили время на балах? И хочу напомнить, что замужем Вы тогда еще не были! А Нора к двадцати семи годам имеет большой жизненный опыт. И не станет подвергать себя неоправданной опасности. Она имеет право развлечься! Или вы думаете, что овдовев в такие молодые годы, она должна поставить крест на своём будущем?

В эту минуту никто так не восхищался Шарлоттой, как Риккардо. И он даже не сразу отреагировал на её следующую фразу:

— К тому же, я собираюсь последовать её примеру и отправляюсь прогуляться. В одиночку! Умоляю, не преследуйте меня. Я сама вас найду. Или, как раннее было меж нами оговорено, ровно в два часа ночи подойду к нашей карете. Вопросы есть?

— Только один, — робко подала голос Маргарет, поскольку остальные, опешив, молчали, — Сестрица, как Вы узнаете который час, у Вас ведь нет часов?

— Зато они есть почти у каждого джентльмена!

Шарлотта развернулась, но не успела сделать пару шагов, как мимо неё попытался пройти шут с подносом уставленным бокалами с вином. Жестом она его остановила, выбрала себе напиток и, взяв бокал в руку, отсалютовала им сестре. Было ясно, теперь остановить Шарлотту могло только землетрясение. Но его не случилось, и уже через минуту она скрылась в толпе.

— Ваша светлость, позвольте и нам прогуляться, — держа за руку Линду, с опаской спросила у герцога Мадина.

Ноги его налились свинцом, а глаза кровью. Казалось, Нора открыла ящик Пандоры, и всех дам начал одолевать дух свободы.

— Я могу составить им компанию! — пришла на помощь девушкам Маргарет.

— Делайте что хотите! — махнув рукой, произнёс Риккардо. Сил на сопротивление у него не осталось.

— Мы будем к двум часам у нашей кареты, — заверила графиня.

Риккардо остался один.

«А где же Арлен?

Я не заметил его отсутствие. Как жаль, он пропустил женский бунт!»

Идти на поиски Норы желания уже не было. Ведь именно она была причиной развала всей его системы контроля над дамами на сегодняшнем балу.

Риккардо присел на перила обрамляющие террасу. И вскоре к нему подошел шут.

— А виски есть?

— Да, милорд, пожалуйста.

В руках у Риккардо появился бокал с виски. После нескольких глотков пульс в его висках перестал бить набат. Взглянув на циферблат своих карманных часов, Риккардо узнал, что уже полночь.

«Что ж, ещё три бокала виски и этот чудесный бал для меня закончится».

Ещё два раза к нему подходил шут и облегчал предлагаемыми напитками времяпрепровождение. Столы с угощениями были накрыты с противоположной стороны от бального зала, а у Риккардо не было желания пробираться сквозь толпу в поисках еды.

Виски благотворно на него повлияли. Очень скоро музыка перестала быть такой монотонной и однообразной, как раньше. Люди тоже начали ему нравиться. Даже при всём старомодном наряде, мужчины перестали его раздражать. К нарядам дам он отнёся с восхищением сразу, и сейчас только и делал, что разглядывал проплывающих мимо него загадочных представительниц человеческого рода. Некоторым из них Риккардо делал жестами комплименты. Одни удостаивались его улыбки и приветствия, поклоном головы. А высшая похвала герцога, за возможность созерцать божественную красоту, проявлялась в виде реверанса. Именно в таком игривом настроении и нашел его Арлен.

— Ваша светлость, чем Вы тут занимаетесь?

— Развлекаюсь. А Вы о чём подумали?

— Глядя на Ваши кривляния, приблизительно о том же. А где наши дамы?

— Ушли, — равнодушно сказал Риккардо, но заметив прелестную даму лет семидесяти, мило улыбнулся ей и кивнул. Старушка была счастлива от такого внимания и улыбнулась в ответ.

— А Вам не кажется, герцог, что Вы не сильно разборчивы в женщинах? — произнёс Арлен, как только пожилая дама вошла в бальный зал.

— А Вам не кажется, что нам не стоит так уж сильно перебирать? Вдумайся, мы привезли на бал пять женщин, но все они предпочли покинуть нас, ради возможности найти кого-нибудь другого.

— О чём Вы?

— Вот об этом!

Риккардо сделал небрежный жест рукой, показывая отсутствие Маргарет, Шарлоты, Мадины, Линды и Норы. Норы! Больше всего он был зол именно на неё. Точнее, только на неё он и был зол.

— Взгляните, граф, на меня — я один!

— Вижу, Вы один… и немного пьяны.

— Зато я никому не мешаю развлекаться! И Вы уходите, встретимся в два часа у карет. Сколько там осталось? — Риккардо посмотрел на часы, — Ещё полчаса!

— Вы будете здесь сидеть?

— Возможно. Надо только герцогиню, леди Элеонору предупредить, что мы не будем задерживаться. Граф, Вы её не видели?

— Видел. Совсем недавно. Она мило общались в парковой беседке со своим любовником.

От услышанного Риккардо даже протрезвел.

— С кем?

— Ну, с тем одержимым, о котором Вы мне рассказывали. Я понял, это был он и, скрыв своё присутствие, не стал мешать их милой беседе.

— А с чего Вы взяли, граф, что между ними милая беседа!? — разгневанный голос герцога стал привлекать внимание окружающих.

— Позвольте! — все же возмутился Арлен, — Вы ведёте себя словно, я у Вас на допросе. Умерьте свой пыл! Что такого, если двое взрослых людей в уединённой обстановке мирно общаются?

— Он прикасался к ней?

— Что? — удивился Арлен.

Тревога в душе Риккардо нарастала, словно снежный ком. Произносить вслух то, о чём думал, было самым тяжелым.

— Он обнимал её? Целовал? — хрипя, спросил Риккардо.

— При мне нет.

— Обещайте мне отвезти наших дам домой в назначенный час. Вне зависимости успеем ли мы с герцогиней присоединиться к вам или нет.

Арлен несколько секунд молчал, затем удивление уступило место тревоги, и он произнёс:

— Может мне составить Вам компанию?

— Нет! Вы должны обеспечить возвращение домой остальных. Понятно?

— Да.

Риккардо вручил Арлену свой бокал, перекинул одну за другой ногу через перила, и оказался на лужайке.

— В какую сторону идти?

— Прямо по курсу будет тропинка. Она выведет к пруду, за ним беседка. Там я их и видел.

— Арлен, помните, ровно в два! Нас ждать не надо!

— Я всё понял, не волнуйтесь.

Через несколько минут Риккардо, словно рысь, подходил к беседке. К его радости, парочка все еще была там. Какая-то странная мазохистская радость была от того, что собеседник Норы жив, и значит, в случае необходимости Риккардо мог самолично утопить противника в пруду. Так же радовал и тот факт, что Нора не звала на помощь. Это давало надежду, что она не испытывает дискомфорт в обществе незнакомца.

Но тут в голову герцога пришла мысль:

«Звать на помощь Нора не станет ни при каких обстоятельствах!

А значит, причина её присутствия в беседке не определена. Она может быть как добровольной, так и насильственной».

Времени у Риккардо не оставалось. Надо было принимать решение:

«Затаиться и подслушать о чём они говорят?

И на основании полученных данных вести общение с соперником. Или сразу устранить угрозу в лице незнакомца, нанеся ему болезненный удар в область головы? Есть, правда, и другой вариант, просто вторгнуться в их общество. И по реакции Норы выстраивать дальнейшую линию поведения».

Мозг прорабатывал действия. До беседки оставалось не более двадцати метров. Но, увидев, благодаря свету полной луны, что рука незнакомца легла на плечо Норы, а также, что на лицах обоих отсутствуют маски, Риккардо выбрал единственный вариант. Не останавливаясь, он ворвался в беседку.

— Мы Вас заждались, миледи. Надеюсь, у Вас всё в порядке?

Увидев герцога, Нора даже отскочила от своего собеседника.

— Боже мой, Вы меня напугали! Как Вы меня нашли?

— Добрые люди подсказали. Вы не ответили на мой вопрос.

— Кто Вы? — возмущенно спросил тот, кто разделял общество Норы до вторжения Риккардо.

Резким движением Риккардо скинул свою маску и швырнул её за пределы беседки в сторону ближайших кустов живой изгороди.

— Меня зовут Ричард Джордан Трешем, герцог Редклифф, а с кем я имею честь разговаривать? — возмущению Риккардо не было предела:

«Мало того, что Нора непонятно чем тут занималась, сняв маску, которая наверняка помешала бы при поцелуях, так ещё и этот проходимец выказывает возмущение на мое появление!»

— Ко мне можете обращаться просто по имени Эрнст, — сообщил молодой светловолосый мужчина приятной внешности, крепкого телосложения. Почти такого же роста, как Риккардо, — Вы сейчас находитесь в гостях у моего дяди, герцога Вильгельма Генри Глостерского.

— Не скажу, что рад нашему знакомству, Эрнст!

Сделав пару шагов и, встав между Норой и Эрнстом, Риккардо повернулся спиной к мужчине, и обратился к своей «пропаже»:

— Мне нужно с Вами поговорить. Это срочно!

— Лучше будет, если я немедленно уйду, — правильно поняв боевой настрой Риккардо, поспешила избежать конфликта между мужчинами Нора. — Прощайте, Эрнст!

— Может, Вам нужна моя помощь, Элли? — не унимался Эрнст.

— Помощь от Вас ей не нужна! И уж тем более, защищать от меня нет необходимости!

Опередил Риккардо ответ Норы и без промедления взял её под руку, и вывел из беседки.

Не говоря ни слова, Риккардо быстрым шагом вёл Нору по дорожке, но в противоположном от дома направлении.

— Мне кажется, мы уже отошли на достаточное расстояние. Здесь нас никто не услышит, — произнесла Нора.

— Видимо, надеетесь вернуться к нему? — ехидно спросил Риккардо.

— Нет! Я же простилась с ним. Вы сами слышали.

— Пожалуйста, помолчите немного. Мы с Вами позже обязательно поговорим. Мне сейчас нужно ещё хоть немного успокоиться, а то Вы от меня услышать то, что я себе никогда не прощу.

Он всё шёл и шёл, держа Нору за руку, пока они, пройдя по кольцу через весь сад, не оказались с противоположной стороны особняка. Риккардо, нервничая, достал часы и посмотрел на положение стрелок. Полтретьего ночи.

— Я возвращаюсь домой! Вы со мной? Или продолжите приятно проводить время в обществе мистера, по имени Эрнст? Я вам случайно не помешал? Прошу простите меня, если это так! — его голос от ярости всё ещё хрипел.

— Риккардо, я тоже хотела бы вернуться домой. Если позволите, прямо сейчас, — её голос ничего не выражал. Спокойный. Тихий. Мирный.

— А Вас моё общество устроит? Карета графа с Вашими сестрами уже уехала! И Вам придется добираться домой в моей карете, в моём обществе!

— Я ничего не имею против Вашего общества.

— Неужели!? Мне показалось, что Вам намного приятнее общество кого бы то ни было, лишь бы не моё! Ведь так!? В противном случае, стали бы Вы полночи скитаться непонятно где, непонятно с кем?

Не дожидаясь ответа, Риккардо посмотрел на площадку для экипажей гостей и, завидев свою карету, направился к ней. Нора, глубоко вздохнув, посмотрела по сторонам и пошла за герцогом. Её, безусловно, терзала ситуация, но выяснять отношения здесь она не хотела. Там в саду она бы ещё могла постараться сменить воинственный настрой герцога. Но не здесь! Где со всех сторон они простреливались людскими взглядами.

Несмотря на всю свою злость, Риккардо помог Норе подняться в карету, после чего заскочил в неё сам. Грум закрыл за ним дверцу и занял своё место спереди кареты. Карета поехала домой.

Оказавшись наедине с герцогом, Нора попыталась поговорить с ним:

— Я хотела бы объяснить своё отсутствие.

Герцог молчал.

Из чего Нора сделала заключение, что получает разрешение на оправдание своего поведения. Но к своему ужасу она неожиданно поняла что, сказав одно, придётся объяснять всё. А этого ей делать не хотелось. По крайней мере, не сейчас. И вот она сидит, и молчит, не зная, что вообще можно сказать, чтобы не раскрыть всей правды сразу.

— Надеюсь, когда-нибудь мы сможем доверять друг другу без лишних слов.

— И это Ваше оправдание!? Вы, которая никогда не говорит всей правды, призывает сейчас к доверию? Без объяснений своего поведения! А я-то, наивный дурак, рассчитывал узнать причину, повлекшую Вас на поиски приключений!

— Я не искала приключений, — её спокойный голос не проник в душу герцога.

— Вы можете утверждать сейчас что угодно! Факты говорят сами за себя! Уходя, Вы заверили, что вернётесь менее чем через час. Вы вернулись? Нет! Моему обществу Вы предпочли общество неизвестного мне мужчины. Когда я вас обнаружил, на вас не было масок. Они вам мешали? Они могли мешать только в одном случае! Если бы вы целовались! Я не прав? Вы обращались к нему дружески, по имени! Равно как и он к Вам. При этом Вы ему ещё позволяли называть Вас именем Элли! Не Нора, и не Элеонора, а Элли! Немыслимо! Вы так быстро с ним сдружились? Или вы старые друзья? Может не просто друзья?

Каждый вопрос герцога — подобен безапелляционному приговору, и оправдаться в таких условиях — невозможно. Нора это понимала, но и выслушивать гневную тираду больше не желала.

И было два пути отрезвить герцога от злости. Первый, самый простой — отвесить пощёчину. Второй более шоковый, но не каждая женщина способна на него отважиться в подобных обстоятельствах.

«Меня впервые ревнует мужчина, — подумала Нора, — Он заслуживает бережного обращения».

Риккардо хотел задать свой следующий вопрос, но ему помешала Нора. Она быстро пересела и оказалась на одном сидении с ним. Он удивился. Немного растерялся. А Нора сделала более дерзкий шаг. Она ладонью коснулась его щеки. Шеи. Медленно потянулась к Риккардо всем телом. Соблазняя к действиям.

И взгляд её — как призыв. Как брошенный вызов.

Выстоять против такого Риккардо не мог.

Не хотел!

Хотя и сомневался в правильном толковании её поведения. Поэтому осторожно коснулся женской руки. Погладил ладонь. Нора никак не отреагировала. Будто говоря, что не этого ждала. И тогда Риккардо обеими руками обхватил лицо Норы, притянул к своему и впился в манящие губы поцелуем.

Она не сопротивлялась. Не вырывалась. Лишь отвечала на поцелуй. На страстный поцелуй голодного мужчины. Риккардо не заметил, как уложил Нору на сиденье. Руки его жадно перемещаться по её телу. Изучая его.

Мужские губы выносили вердикт, словно совершая месть за то, что раньше их не принимали, игнорировали. Но с каждым новым поцелуем именно Риккардо сильнее чувствовал себя поверженным. Захваченным.

Запах. Мягкость. Вкус её тела. Он упивался этими ощущениями. Эмоциями. Желание завладеть ею полностью начало превращаться в одержимость. Находясь так близко, касаясь её, и остановиться — было пыткой. Но когда рука проникла под подол платья и достигла бедра, он отшатнулся, ужасаясь, что едва не взял её силой.

— Простите… Умоляю, простите, — шептал он осипшим голосом.

Вытащил руку из-под платья и помог Норе подняться. Его ладони горели от близости с её телом.

— Вы не виноваты… Мне не надо было провоцировать Вас.

Подавляя желание вновь её коснуться, Риккардо переместился дальше по сидению. Это не помогло. Тогда посмотрел в окошко. Лондонский пейзаж постепенно утихомирил мысли.

И Риккардо заговорил:

— Нора, ответьте честно. Эрнст мне соперник?

— Нет.

— Вы с ним давно знакомы?

— Да. До брака со Стивеном, Эрнст оказывал мне знаки внимания. Это было давно. От его юношеских намерений ничего не осталось.

— А Ваши чувства к нему сохранились?

— Они переросли в тёплые воспоминания.

— Вы были в масках, но при этом узнали друг друга?

— Я его не узнала. Он сам ко мне подошел, когда я возвращалась к вам. Сказал, что ему дал описание моего наряда некий друг Белинды. По этому описанию он меня и нашел.

Кто такой «некий друг Белинды» Риккардо понял сразу:

«Конечно, «друг Белинды» мог знать, в каком наряде собиралась на бал его любовница, графиня Олкен. Вопрос в другом: каким образом Эрнст смог выведать у высокопоставленного сотрудника министерства внешней политики, как будет одета герцогиня Редклифф? И будет ли она вообще на этом мероприятии? Ведь изначально Нора не собиралась на бал. Более того, она, возможно, вообще не отправилась туда, если б не внезапные дела у графини…

Болван! Какой же я болван…

Белинда своим внезапным отъездом из-за выдуманных неотложных дел подстроила так, что Нора вынуждена была сопровождать сестёр на этот бал. К тому же графиня умудрилась ловко подсунуть Норе свою одежду, приготовленную именно для этого мероприятия. Теперь-то понятно, как Нора попала на бал, благодаря чьим достоверным данным Эрнст с уверенностью нашел её. Остаётся только один вопрос…»

— Зачем? О чём Вы разговаривали?

— Он… сказал, известие о моём приезде в Лондон его обрадовало. Он захотел меня увидеть… Дабы избежать сплетен, воспользовался балом. Его интересовало, как я жила последние годы. Как собираюсь жить дальше.

— Это всё?

— Да.

— Он женат?

— Да.

Но Риккардо уловил в её взгляде смущение и задал вопрос, который возник интуитивно:

— Он предлагал быть его любовницей?

— Да, — ещё больше смутилась Нора.

— И каков Ваш ответ? — сожалея, что не удушил наглеца, жестко спросил Риккардо.

— Однажды Вы признались, что никогда не предложите стать Вашей любовницей, поскольку меня это оскорбит. Видимо, тогда Вы знали меня лучше.

— Вы ему отказали… — ответил за Нору на собственный вопрос.

Ответил и тяжело выдохнул.

— Риккардо, — тихо позвала Нора, — Любые предложения меркнут на фоне Вашего.

— Вы соглашаетесь на брак со мной?

— Этого сделать не могу. Простите… Может, когда лучше узнаете меня, сами передумаете.

— Вы кого-то убили? Крупная воровка? Может быть, шпионка?

— Нет, ну что Вы. Всё гораздо банальней…

— Договаривайте. Прошу.

— Поймите, Вы как герой девичьих снов: доблестный, сильный, красивый. Любая женщина желает такого встретить. Мне повезло… Но поздно Вы появились в моей жизни. Теперь я мало что могу дать Вам взамен. Теперь я не соответствую идеалу.

Слёзы потекли по щекам Норы. Чтобы не привлекать к ним внимание, она пересела вглубь кареты. Лицо её скрылось в темноте.

— Мы же выяснили, мне нужна именно Вы, а не девственная нимфа.

Он достал платок из кармана и вытер её слезы.

— Я не об этом. Я… — но договорить не смогла.

— О чём тогда? — не выдержал паузу он.

Признания не последовало. Надрывно зарыдала. Накрыв руками лицо, сжалась всем телом и отвернулась к стенке кареты, будто ища в ней защиту и состраданье. Риккардо взял Нору за плечи, развернул к себе. Плача, она прижалась к его груди. Он обнял. Допытываться истины в таких условиях было жестоко. И Риккардо, удерживая Нору в объятьях, словно ребёнка, стал тихо нашептывать ласковые слова.

Когда карета подъехала к герцогскому дому и остановилась, Риккардо на миг показалось, что Нора уснула, или настолько расслабилась в объятьях, что не сразу поднялась с его груди.

Грум открыл дверцу. Надо было идти в дом. Нора внимательно посмотрела на герцога, будто запоминая этот миг. Точно сожалея, что путь к дому был такой короткий. Но у каждого пути есть конец.

Финиш.

А они пришли к нему с неплохим результатом, подумал герцог. И значит, будущее их не такое уж туманное. И счастье не за горами. Но так думал только он. Нора была уверена, что это последняя их ночь, что губы, руки его не коснутся больше её тела. А взгляд его, глаз цвета виски, не заглянет больше в её глаза. Не коснётся её души.

— Благодарю, Ваша светлость. Всё было великолепно. Прощайте.

Риккардо заметил вернувшуюся сухость её голоса и взгляда. Но решил, что игра больше для слуги, терпеливо ожидающего у распахнутой дверцы кареты, чем для него самого.

Как он ошибался…

Ровно через сутки он будет вспоминать сцену расставания. Но сейчас он со спокойным сердцем отпускал Нору, считая их совместное будущее реальным.

Нора вышла из кареты, поднялась по ступенькам и через мгновение скрылась в доме. Спальня в западном крыле не подверглась в ту ночь вторжению герцога. Он рассудил, что Норе достаточно потрясений.

«Ей нужно побыть одной, чтобы никто не мешал принять правильное решение. Чтобы проститься с прошлым. И начать жить заново. Жить новой жизнью, в которой есть я. и моё предложение, на которое нужно согласиться. Ради себя, ради сестёр. Потому что так лучше для всех».

Так считал Риккардо.

— Арлен, добрый день! Как ночь прошла? — завидев друга, спросил Риккардо.

До появления на террасе Арлена, герцог обедал в одиночестве. Остальные обитатели дома либо ещё спали, либо предпочли, чтобы слуги принесли еду в комнаты.

— Ночь прошла прекрасно! — заверил Арлен, присаживаясь в садовое кресло.

Слуга, помня предпочтения графа, подал кофе без сахара. И как только в руках Арлена появился ароматный напиток, герцог жестом попросил прислугу покинуть террасу.

— Как доехали домой, Арлен?

— В целом всё хорошо. Все, конечно, переживали за вас, но вскоре стали обсуждать собственные приключения… Кстати! У моей тёти появился поклонник, какой-то отставной военный. Что касается леди Линды и леди Мадины то, как я понял, их вечер прошел прекрасно. Они набрались приятных впечатлений. А общество моей матери обезопасило их от нежелательных знакомств. Как выразилась мать: «многие джентльмены с вольными помыслами, посчитали, что девушки гуляют в сопровождении собственной матери и не отважились заговорить с ними». Так что вечер прошел на достойном уровне. «И овцы целы и волки сыты».

— «Волки сыты» — это граф, Вы о себе?

— Да. Я воспользовался Вашим советом и присмотрел себе несколько кандидатур на более близкое общение, чтобы впоследствии, может быть, сделать одну из них своей супругой.

— Несколько кандидатур? — удивился герцог.

— Да. Я принадлежу к старинному графскому роду, поэтому обязан выбрать достойную жену и произвести на свет наследников.

— Это слова Вашей матери?

— Её. Накануне у меня с матерью был долгий разговор. И я, чтобы в очередной раз не расстраивать своим поведением, выполнил её поручение. Теперь предложу целый список кандидатур мне в жёны.

— А как Вы их выбирали? На всех же были маскарадные маски, и Вы не могли видеть лиц избранниц. Или для Вас не имеет значения, как будет выглядеть Ваша собственная жена?

— Внешность значение имеет. Именно по этой причине я хитростью вынуждал дам снимать маски. Теперь понимаете, что я делал в саду, когда заметил герцогиню в беседке?

— Теперь понимаю.

— Да. В саду я был не один. К тому же, последняя моя дама скорей подходит на роль любовницы, но не жены. А такие сведенья, на мой взгляд, дорого стоят при выборе девушки на роль матери моих детей. Так что, даже провал кандидатуры, как в последнем случае, положительный результат для меня.

— А Вы стратег!

— Спасибо, — улыбаясь, поблагодарил граф.

— Так значит, «гостеприимный дом для мужчин» Вас больше не интересует?

— Ошибаетесь! Одно другому не мешает. Я сгораю от нетерпения, желая посетить это милое местечко. Мысль о нём придавала мне вчера особый кураж.

— Что ж, Арлен, вечером поедем.

— Почему не сейчас?

— У меня предварительная договорённость о встрече сегодня днём, и её нельзя отменить.

— В таком случае, как освободитесь, заезжайте за мной в клуб. К вечеру я буду там, поскольку не намерен такой прекрасный день посвящать каким бы то ни было делам. Вы посмотри, Ваша светлость, какая чудесная погода! День создан для прогулок, гулянья и общения!

Арлен улыбался, предвкушая сладкие моменты предстоящего дня.

— Наслаждайтесь, а я отправляюсь поработать в кабинете, — уходя, сказал Риккардо.

— Идите, идите! Не портите мне настроение! Дайте понежиться в безделье! — крикнул другу Арлен.

Важных встреч на сегодня было две.

Одна с Морганом Брауном, другая с Джоном Оллмэном. И если к первой Риккардо был готов, то ко второй необходимо было подготовиться, поскольку Джон ожидал письмо для Натаниэля.

Сидя за столом в кабинете, Риккардо приступил к сочинению письма в Венецию.

У них с Натаниэлем была кодировка переписки. Они писали письма от имени двух вымышленных женщин. Риккардо от имени некой Дороти. А Натаниэль от дамы по имени Элли. Имена были взяты мужчинами от последних букв собственных имён. Эта хитрость позволяла вести переписку между «дамами», проживающими в борделях не только разных городов, но и стран. Договорённость с хозяйками таких заведений давала агентам уверенность в конфиденциальности почты. К тому же, развязывала руки агентам, поскольку они имели возможность не прибегать к специальным курьерам министерства.

С годами «переписка дам» вошла в привычку Риккардо и Натаниэля. Они налаживали мосты связи между борделями разных городов. Вскоре к этой идее отнеслись благосклонно и в Лондоне. И письма вымышленных обитательниц борделей полетели по всей Европе. Безусловно, важная, тайная информация так и осталась привилегией спец. курьеров, а что касается более вольной переписки, здесь пригодились наработки Риккардо и Натаниэля. Ведь любой мужчина-агент мог зайти в «гостеприимный» дом, и, не будучи заподозренным, воспользоваться его услугами. А уж, какие услуги оказывал бордель, зависело от договорённости с его хозяйкой.

Путаницы с письмами никогда не возникало поскольку, во-первых, реальные обитательницы борделей зачастую были безграмотными. Во-вторых, даже если они и писали родным и близким письма, то только не в такие же дома. И даже если бы и такое случилось, то совпадение имён отправителя и получателя ну ни как не могло совпасть с реальными женщинами. За все годы переписки такого ещё не было. Таким образом, письма до востребования всегда находили своего истинного получателя.

Риккардо, макнув пером в чернильницу, замер над бумагой. Текст письма не хотел рождаться.

«Элли, дорогая Элли…»

Неожиданно он понял, что тревожит его при упоминании имени «Элли», и это было связанно далеко не с Натаниэлем.

«Нора… Опять она не даёт мне сосредоточиться!

А всё почему?

Всё из-за этого Эрнста! Именно он вчера обратился к Норе, как к Элли.

Элли…

Хотя, почему бы и нет. Имя Элеонора можно ласкательно сократить до Элли.

Вот именно, ласкательно!

Причём тут Эрнст?

Этот мерзавец недостоин вообще обращаться к Норе! Любовницей своей ему захотелось сделать её!

Всё же надо было его вчера проучить… Надо было!

Однако необходимо вернуться к написанию письма, я сам себя задерживаю. Чем быстрее напишу, тем быстрее отправлюсь за новостями к Моргану Брауну, а потом и к Джону. Эти новости касаются Норы. И ускорив их получение, приближусь к разгадке — кто этот мальчик для Норы?

Сегодня ночью Нора была открыта ко мне, пусть всего лишь несколько минут, но это в любом случае лучше, чем как обычно. По крайней мере, после моего поцелуя, оружием в меня не целилась.

А с ней его было предостаточно!

Это и пистолет, который я обнаружил, обнимая её. Он был между тканями её платья в потайном кармане.

Стилет был на своём месте — вдоль спины. Как ей только удалось так умело вшить в платье тайник для него?

Веер-кинжал. Он всю ночь провисел на её запястье.

И самая пикантная находка, это что-то небольшое, круглой плоской формы. Эта вещичка, скорее всего, была в чехле, поэтому я не порезался об её острые края, когда вёл рукой по бедру Норы. Именно там, чуть выше колена, непонятная находка была пришита к белью.

Многовато «амулетов»…»

Риккардо склонился над письмом, написал еще несколько строк, после чего пришёл к выводу, что дописать и переправить послание может и в другой раз. Он взял письмо и покрутил плотный лист бумаги.

В дверь постучали.

Положив, письмо на стол текстом вниз, он громко произнёс:

— Войдите!

В кабинет вошёл Линдсей.

— Ваша светлость, только что приходил посыльный, он принёс письмо для Вас. Сказал, что послание срочное.

Дворецкий протянул письмо герцогу.

— От кого именно послание?

— Не могу знать. Посыльный, вручив письмо, сразу же ушёл, не отвечая на мои вопросы, а на письме нет имени отправителя. Возможно, имя Вы узнаете, прочитав письмо.

— Хорошо, — сухо сказал Риккардо, принимая письмо от Линдсея. — Вы свободны.

Линдсей вышил.

Письмо мгновенно было вскрыто и прочитано:

«Желаю расставить все точки по местам!

Вчера, будучи свидетелем импульсивного отношения с Вашей стороны к даме, имя которой не будем упоминать, пришёл к заключению, что Вы питаете к ней сильный интерес. Но хочу предупредить, что являюсь её другом и предприму меры для её защиты.

Эрнст».

От злости скомкав письмо и швырнув его в остывшие угли камина, Риккардо вскочил с кресла, подошел к окну и сжал в кулак руку, которая ещё секунду назад держала возмутительное послание:

«Мало того, что этот негодяй сделал Норе фривольное предложение, так он ещё и мне угрожает, чтобы я подобного предложения не делал!

Увидел во мне соперника?

Что ж, вызов мне брошен, я его принимаю!

Ещё посмотрим, на выражение лица Эрнста, когда Нора пойдёт под руку со мной по церковному проходу в день нашей свадьбы!

Всё-таки надо было вчера кулаком пройтись к его аристократическому лицу!»

Не имея больше сил находиться в неведении, Риккардо решительно отправился на встречу с Морганом Брауном.

— Ваша светлость, я ждал Вас! — Морган поприветствовал герцога. — Хотя, новостей хороших у меня почти нет.

— Я здесь не для того, чтобы меня утешали. Мне нужны даже плохие новости.

— Позвольте предложить Вам чай?

— Если то, что Вы намерены сообщить, можно изложить менее чем за полчаса, то давайте перейдем сразу к делу.

— Думаю, моя информация уложится и в меньшее время.

— Начинайте.

— От моих агентов пришло сообщение, следов мальчика не найдено. Как нам было известно, у графа Стивена Хорнсби в графстве Суссекс, в Восточном районе на побережье, было имение. Но после получения герцогского титула он продал его лорду Шортеру. Причём за весьма небольшие деньги. Лорд Шортер имением занимался из рук вон плохо, и через год почти все арендаторы разорились и разбежались. Полгода назад в имении был пожар, который почти полностью уничтожил дом. Уцелел лишь старый замок имения, построенный несколько веков назад. В замке сейчас проживает управляющий, мистер Оливер Маршалл. Он-то и поведал эту историю, сообщив дополнительно, что сейчас имение продаётся, поскольку лорд Шортер не заинтересован в его восстановлении и не намерен вкладывать в него средства. Однако цена за имение чрезвычайно завышена, поэтому покупатель вряд ли найдётся.

— Это, конечно, интересно. Но давайте ближе к делу, — терпение герцога таяло.

— Дело в том, что другим имуществом граф Стивен Хорнсби не располагал. Поэтому нам неясно, где вести поиски мальчика.

— Я имею точное представление об имущественном состоянии предыдущего герцога в графстве Суссекс. И знаю, Стивен был владельцем поместья «Розихауз», расположенное в том же районе. Может, поиски сосредоточить там?

— Вы правы, «Розихауз» находится в непосредственной близости с имением, хозяином которого сейчас является лорд Шортер. Ещё в начале поисков мы узнали, на территории имения «Розихауз» нет детей мужского пола в возрасте трёх лет. Более того, там нет детей в возрасте до шести лет вообще. Таким образом, мы зашли в тупик.

— А Вам известна точная дата рождения мальчика?

Это был вопрос-провокация, но Морган, взволнованный отсутствием хороших новостей для герцога, не заметил подвоха и дал ответ:

— Да, мальчик рождён 15 марта, 1787 года.

— Мне нужно подумать, будьте любезны, всё же распорядитесь насчёт чая.

Морган быстро удалился из комнаты. Полученную информацию Риккардо срочно нужно было обдумать в тишине. Отослав за чаем Моргана, он остался один в комнате и мысли стали лихорадочно возникать в его голове:

«Есть ограниченное количество причин, по которым Норе известна точная дата рождения неизвестного мальчика.

И первая из них, как ни странно — она его мать!

Надо посчитать, была ли она уже замужем или ещё нет… Как однажды сказали её сестры, замуж Нора вышла в конце декабря 1786 года. А ребёнок появился на свет через… три месяца. Это очень мало. Значит, моя версия неверна. Поскольку, если Нора была беременна, Хорнсби должен был заметить её более чем округлившийся животик, на шестом-то месяце беременности, и вряд ли бы он стал брать в жёны женщину, беременную не от него.

Тогда остаётся другая версия осведомлённости Норы о дате рождения. Сам Хорнсби ей сказал, поскольку ему ли не знать, когда рожают от него любовницы. А стало быть, мальчик его незаконнорожденный сын от некой женщины.

Но зачем мальчик Норе?

У них с Хорнсби не было детей. Может, она всё же питала к мужу сильные чувства и хочет в память о нём найти его незаконнорожденного ребенка и воспитать его, как родного, или хотя бы быть уверенной, что мальчик ни в чём не нуждается?

Но чем бедная вдова может помочь ребенку?»

Морган принёс чай. Протянул белую фарфоровую чашку на блюдце герцогу, тот принял её и быстро выпил. Времени на раздумья было достаточно, и на чай теперь его тратить, необходимости не было.

— Спасибо за чай. Я немедленно оплачу Ваши услуги. — Риккардо достал из кармана камзола несколько бумажных купюр и положил их на стол.

— О! Ваша светлость, Вы очень щедры! Этого вполне достаточно для оплаты не только моих услуг, но и услуг моих агентов!

— Надеюсь, когда мы с Вами встретимся в следующий раз, предъявленный мне счёт, будет на порядок выше, и по нему я пойму, что по делам оплата.

— Я сам недоволен результатом проделанной работы. Поскольку результата, по большому счёту, просто нет. Хорошо, что теперь Вы выступаете посредником между мной и леди Элеонорой. И я не вижу её страданий из-за отсутствия хороших новостей.

— Прощайте.

— Всего Вам доброго, Ваша светлость.

Выйдя из конторы, Риккардо сел в свою карету и отправился в клуб за Арленом.

Карета герцога Редклифф подъехала к неприметному на первый взгляд дому на Пэлл-Мэлл. Здесь располагался клуб, членом которого являлся Арлен. Клуб представлял собой настоящий джентльменский оазис, последний оплот холостяцкой жизни. Риккардо в клубы теперь не ходил, и возрождать подобную традицию ему не приходило в голову. По крайней мере, до этого момента. Клуб Арлена он знал хорошо, поскольку шесть лет назад сам был его активным членом.

Риккардо вышел из кареты, поднялся по широкой лестнице и вошел в фойе. Запах, пропитавший помещение, защекотал нос. Это был аромат дорогих сигар с терпким привкусом. К герцогу подошел привратник и вежливо поинтересовался целью визита. Недолго думая, Риккардо принял решение восстановить членство в клубе. Представившись, он объяснил, зачем прибыл, и поинтересовался:

— Мне нужны рекомендации от других членов клуба, чтобы восстановить членство?

— Нет, Ваша светлость. Мы Вас прекрасно помним. Надеемся, теперь Вы будете посещать нас регулярно.

Внеся несимволическую плату и заполнив бланк, для Риккардо открылись все двери этого клуба. Войдя в сердце клуба, он обратил внимание, что всё сохранилось, как было много лет назад. Джентльмены, расположившись в удобныхкреслах, пили любимые напитки, курили изысканные сигары и при этом вели непринуждённые беседы.

Появление герцога Редклифф не могло остаться незамеченным. Многие дружески кивнули в знак приветствия. Но это были те, кто Риккардо не знал. Те же, кто признали в нём Ричарда Джордана Трешема, подошли пожать руку и выразить радость от его возвращения. И таких оказалось немало.

Лишь Арлен не спешил обнаружить своё присутствие, и подошел к Риккардо, когда тот ответил почти на все вопросы знакомых. Многие джентльмены посчитали необходимым сделать ему личное приглашение на те или иные мероприятия, запланированные на ближайшие месяцы. Такая популярность герцога Редклифф не прельщала, но дабы не показать своё равнодушие или неуважение, он лишь одобрительно кивал на все приглашения.

Появление в клубе герцога Редклифф стало событием не только этого дня, но и, пожалуй, этого сезона. Когда Риккардо заметил Арлена, он подошел к нему и укоризненно шепнул на ухо:

— Мне, конечно, приятно такое внимание, но я здесь только ради Вас. И на первый раз с меня достаточно. Поэтому предлагаю покинуть это место и перебраться в более тихое.

— С радостью. Кстати, спасибо, своим визитом в клуб Вы, герцог, меня сделали победителем пари.

— Ах, вот оно что! А я-то думаю, почему многие, будто ждали моего появления. Даже не пришлось заручаться поддержкой членов клуба, чтобы попасть сюда! Арлен, но с Вашей-то стороны было не по-джентельменски делать ставку на мой сегодняшний визит.

— Возможно, — Арлен лукаво посмотрел на своего друга. — Но где Вы видели честные пари? К тому же, размер выигрыша не настолько велик, чтобы я сейчас испытывал угрызения совести.

— Вы меня успокоили! — парировал Риккардо.

Они уже начали направляться к выходу из игральной комнаты, как неожиданно Риккардо уловил взгляд мужчины, напряженно наблюдавшего за ним.

Эрнст!

Уйти и не пообщаться с ним Риккардо не мог.

— Арлен, пожалуй, нам придётся немного задержаться. Я обнаружил своего нового знакомого и хотел бы с ним перекинуться парой фраз. Подождите меня. Это буквально несколько минут.

— Конечно. А кто этот знакомый, я его знаю?

— Простите, мой друг, я не намерен вас знакомить.

— Пахнет интригой! Но я не настаиваю на знакомстве, тем более что знаю почти всех членов клуба.

— Я скоро.

Риккардо оставил Арлена возле небольшой группы азартно играющих в карты, а сам подошел к Эрнсту.

— Я получил от Вас письмо, — процедил сквозь зубы Риккардо. — Но поскольку не знал Ваш адрес, не смог написать ответ. И теперь безумно рад возможности ответить на возмутительное послание, глядя Вам в глаза.

— Присядьте.

Риккардо остался стоять. Взгляд его был тяжёлым.

— Прошу, присядьте, — повторил Эрнст.

И лишь после этого Риккардо присел в кресло напротив Эрнста. Их разделял лишь столик, на котором стоял недопитый бокал с вином.

— Вас возмутило моё письмо? — спросил Эрнст, посмотрев в глаза Риккардо. — Надеюсь, впредь Вы не станете навязывать ей свою заботу?

— Наши с ней отношения, никаким образом не должны Вас касаться. Даже наличие давнего знакомства меж вами не является основанием на патронаж с Вашей стороны над ней, — Риккардо откинулся в кресле, и вся его поза говорила о непринужденности их беседы. Поза, но не его голос, не его слова. — А учитывая возмутительное предложение стать Вашей содержанкой, Вы полностью утратили право именоваться её другом… Вы видите во мне угрозу её репутации? Мои желания не ограничиваются, как в Вашем случае, желанием сделать её своей любовницей. Я предложил стать моей женой. Жена или любовница? Для приличной женщины, такой как она, выбор очевиден. — Риккардо посмотрел противнику в глаза. — Я рад, что имею возможность сказать Вам это, глядя в глаза. Но если мои доводы не убедительны, предлагаю встретиться завтра на рассвете где-нибудь в безлюдном месте и, может, хотя бы дуло пистолета в моей руке убедит Вас в степени моего гнева по отношению к Вашим притязаниям на неё.

Решительно Риккардо встал, но его остановил голос Эрнста:

— Постойте. Присядьте, дайте мне возможность объясниться.

Нехотя Риккардо присел обратно.

— Я очень удивлён Вашей осведомленностью о нашем с ней вчерашнем разговоре, но это лишь подтверждает ваши доверительные отношения. А значит, я действительно недооценил Вас… Хочу кое-что пояснить. Как Вы, верно, заметили, моё предложение было не достойно джентльмена. Но это не из-за отсутствия должного уважения к ней. Я ограничен личными обстоятельствами и не могу предложить больше. У меня уже есть супруга… Много лет назад, когда я был свободным, я верил, что Элли создана именно для меня.

— Вы предлагали ей тогда стать Вашей женой?

— Да.

Риккардо неприятно было допытываться, но он должен был знать правду:

— Почему она не стала ею?

— Для меня самого это загадка, — признался Эрнст. — Она отказала без объяснения причин.

— Может, она Вас просто не любила?

— Может… Четыре года назад она жестко пресекла все мои попытки завести с ней разговор о браке. А всего через несколько недель после моего предложения, вышла замуж за Стивена Хорнсби.

— Видимо, доводы отца были сильнее чувств к Вам.

— Позвольте не согласиться. Несмотря на хрупкую внешность, у неё сильный характер. Она не могла просто поддаться уговорам отца и выйти замуж за нелюбимого.

— Может, она любила маркиза?

— Нет. Я могу поверить, что она не любила меня, но в то, что она любила маркиза… Нет! В это я никогда не поверю. Я был в церкви в день их свадьбы и видел на её лице боль, сквозь грустную улыбку. Я не мог ошибиться. Она его не любила. Мне хотелось её вырвать из этого кошмара. Хотелось не допустить её брак с Хорнсби, но она не дала мне даже возможности поговорить об этом. Буквально до вчерашнего дня у меня не было возможности с нёй перекинуться хотя бы парой фраз… Да, я похитил её вчера, но она всё равно не дала мне ответы на мои вопросы. Более того, я получил отказ на своё предложение. Сейчас понимаю почему. Я прошу лишь об одном, если когда-нибудь ей будет нужна помощь, вспомните обо мне. Для меня невозможного крайне мало.

— Прощайте! — Риккардо встал, но прежде чем уйти предупредил, — Если Вы нарушите нейтралитет по отношению к ней, я и мой пистолет к Вашим услугам в любой день на рассвете.

Эрнст понял намёк на дуэль, но в его взгляде ничего не поменялось. Он одобрительно кивнул и произнёс всё тем же спокойным голосом:

— Если у Вас ничего не получится, и Вы, лишь разочаруете её, я сам вызову Вас на прогулку полюбоваться в последний раз восходом солнца.

Такая угроза понравилась Риккардо.

Комфортное пространство кареты немного успокоило Риккардо.

— Ох, и удивили Вы меня сегодня! — хлопнув друга по плечу, радостно сказал Арлен.

— Тем, что пришел в клуб?

— И этим тоже, но главное, что лично знакомы с герцогом Эрнстом Августом Гомбургским.

— Эрнст — герцог Гомбургский? Не знал этого.

Арлен удивлённо посмотрел на Риккардо.

— Как Вы могли такое не знать?

— Арлен, Вы, возможно, будете удивлены, но я с ним не так сильно знаком, как могло показаться.

— То есть?

— Видите ли, у нас с ним возник интерес к одному объекту. Но «объект» разделить нельзя. Он может принадлежать только одному. Именно об этом мы и говорили.

— Ваша светлость, Вы играете с огнём! К нему из джентльменов по своей инициативе никто не обращается в клубе, не говоря о том, чтобы присесть за его стол. Суровее человека я не знаю. К тому же, герцог Гомбургский чрезвычайно влиятельный, и дело тут не в его дяде. Он и без него может устраивать самосуд.

— Зато у меня есть преимущество перед ним. Так что даже его влияния недостаточно, чтобы меня игнорировать.

— Надеюсь, вы сцепились из-за женщины?

— О! Ваша проницательность меня удивляет.

— А хотите, я Вас ещё удивлю?

— Весь во внимании!

— Объект вашего совместно интереса — герцогиня Элеонора Редклифф?

Казалось бы, так просто сказать правду, но Риккардо умолк. Догадливость друга шокировала.

— То, что молчите, лишь подтверждает мою версию. Можете молчать и дальше, но учтите, я Вам, уж точно, не конкурент. Вопрос о герцогине для меня закрыт. Вы правы, это перевёрнутая страница моей жизни. Я быстро разгораюсь — быстро охладеваю. Наверное, во мне играет итальянская кровь прадеда по материнской линии.

— Простите, граф. Мне трудно объяснить чувства, что испытываю к ней.

— Если Вы чувствуете, что она именно та женщина, что нужна Вам, не останавливайся в шаге от счастья.

— Но Вас всё равно что-то тревожит? — по голосу друга понял Риккардо.

— Меня тревожит всё! Начиная с конкурента в виде всемогущего герцога Гомбургского и заканчивая тем, что она была замужем за предыдущим герцогом Редклифф! Согласитесь, она не из простых женщин. И скорее всего ваши отношения вызовут общественный резонанс — скандал!

— Даже если я хочу её сделать своей женой?

— Тогда скандал разразится тем более. Ведь со стороны покажется, что герцогиня Редклифф Вам достаётся, как титул… в наследство! После предыдущего герцога. А в таком контексте любые отношения могут не пережить пристального наблюдения и пересуда. Я не хочу, боли ни Вам, ни тем более ей. Почему «тем более ей»? Вы сами знаете особенности высшего света. О том, что мужскую репутацию трудно сломать. Вам, мой друг, ничего не угрожает, пока у Вас титул. Титул герцога и приличный доход. Пока это есть у Вас — Вы недосягаемы для отчуждения из общества. А женщине стоит опасаться любого шага. Она, как канатоходец без страховки. Неправильное движение, и её репутация летит вниз. И уже не возвращается на исходную точку. Никогда…

— Я это знаю, Арлен. Хотя, признаюсь, удивлён Вашей осведомлённости в вопросе общественного мнения… У Вас был подобный горький опыт?

— У меня был жалкий опыт, — с досадой сказал Арлен и замолчал, а когда вновь заговорил, в его голосе была такая боль, что криком рвалась из груди. — У меня два ангела хранителя — мать и тётя! Они оберегают меня от подобных ситуаций. Я защищён. Я! Но не та, кого мог любить!

— Вы были влюблёны?

— Нет! — ответ Арлена был сказан слишком быстро, чтобы быть правдой: — Несмотря на всю мою бесшабашность, в вопросах чувств я слишком рассудителен. Для меня брак — это необходимое условие продления рода… А любви в этом мире нет! Совсем нет. Есть лишь временное явление — страсть, да и только.

— И всё же, граф, Вы были влюблены. Но не смогли защитить свою любовь, которая погибла у Вас на руках. И сейчас Вы отвергаете её существование только для того, чтобы не страдать, упрекая себя в её гибели… Я прав?

— Нет! — выкрикнул Арлен. — Нет любви! Только плотские забавы. И алчные интриги.

Карета остановилась напротив дома Мадам Лиман.

— Хочу отправить карету домой. Вас не затруднит вернуться в наёмном экипаже?

— Конечно, не затруднит. Я тоже считаю, что карета, на дверце которой красуется герб герцога Редклифф, не должна стоять перед борделем. Даже несмотря на всю презентабельность этого заведения, бордель — он и есть бордель, — улыбаясь, сказал граф, открывая дверцу кареты.

Они вышли. Герцог дал распоряжение кучеру ехать домой. Грациозно лошади чёрной масти привели в движение карету. Сбруя поблескивала в лучах заходящего солнца, а лакированная поверхность кареты, словно чёрным зеркалом, отражала всё то, что мелькало перед ней. Такая красота, безусловно, не могла здесь оставаться, не привлекая всеобщего внимания.

Герцог и граф поспешили войти в здание. Их, улыбаясь, встретила юная девушка в коротеньком золотистом наряде. После непродолжительной беседы о цели визита, она провела герцога и графа за столик.

Мужчины, сидевшие ближе к сцене, невольно тянулись к танцовщицам, которые исполняли сейчас весёлые танцы. И наблюдая за происходящим, у Риккардо создавалось впечатление, что многие жаждут, чтобы танцовщицы упали им прямо в руки.

Вскоре весёлая музыка закончилась, танцовщицы ушли. Теперь на сцену вышла исполнительница задушевной песни. Наряд её очень контрастировал с одеждой, как предыдущих актрис, так и вообще женщин присутствующих в зале. По всей длине красного, словно пламя, платья струились каскадом блёстки. Платье было очень длинное. Почти без декольте. Красота певицы ослепляла. А обворожительный голос довершал образ прекрасной нимфы.

Граф загипнотизировано следил за ней.

— Друг мой, — позвал его Риккардо, — Мне пора уходить. Тот, к кому я пришел, уже освободился и ждёт меня.

— Неужели у Вас здесь деловая встреча? — удивлённо спросил Арлен.

— Да.

— Вы не перестаёте меня удивлять! Что ж, увидимся завтра.

— Приятного вечера!

Девушка подвела Риккардо к двери в комнату Джона.

— Проходите, — тихо, сказала она. — Я скоро принесу вам ужин.

Войдя в комнату, Риккардо увидел сидевшего в кресле Джона.

— Джон, Ваши феи обожают Вас. Они никогда не дадут Вам умереть с голоду.

— Конечно, обожают! Ведь я им как муж, один на всех. Но при этом, заметьте, я позволяю каждой из них быть с другими мужчинами. И без приступов ревности с моей стороны.

— Рад встрече!

— Взаимно. Присаживайтесь.

Риккардо присел на диван.

— Ох, и задачку Вы мне задали, Ваша светлость. Я до последнего думал, что не смогу ничего ценного сказать о предыдущем герцоге Редклифф.

— Неужели его репутация настолько безупречная?

— Безупречная до тошноты!

— И что ни каких внебрачных детей или просто любовниц у него не было?

— Нет. Любовниц он не содержал.

— А что о нём вообще говорят? Знаю, слуги его ценили.

— И не только они. Его кристальная репутация была достоянием палаты лордов. Ему пророчили большое будущее. И если бы не его внезапная смерть, он со временем вошел бы в десятку самых влиятельных людей Англии.

— Но по Вашим глазам вижу, не всё так просто. Ведь так? — осторожно спросил Риккардо.

— Да… Был у него один изъян, — Джон взял паузу, то ли наращивая интригу, то ли не был уверен до конца, стоит ли об этом вообще говорить.

— И что это? — не выдержал Риккардо.

— Не что, а кто. Он на этом изъяне женился — Леди Элеонора Редклифф.

Чувствуя, что терпению приходит конец, Риккардо попросил:

— Договаривайте.

— Вам известна причина, по которой, Его светлость с супругой отправились в Европу?

— Как мне сказали, это было их свадебное путешествие. Хотя, какое-то запоздалое путешествие, ведь со дня свадьбы прошло несколько лет.

— Согласен. Зыбкая версия. А правда состоит в том, что на самом деле герцог с герцогиней в Европе посещали светил медицины в надежде исцелить герцогиню от бездетности.

— Она не может иметь детей? — едва смог произнести Риккардо.

Всю горечь такого открытия не мог вместить его разум.

— Как мне стало известно, у герцогини была серьёзная травма. Не знаю, правда, какая именно. В результате она лишилась возможности иметь детей. Как Вы сами понимаете, это делало бездетного герцога очень уязвимым, ведь ему некому было передать свой титул.

— А Вы не допускаете мысль, что это не герцогиня, а сам герцог был нездоров?

— Нет. Именно герцогиня… По чистой случайности мне стало известно, что незадолго до отъезда на континент Его светлость пользовался услугами девушки по имени Нинель, обитательницы такого же дома, как этот, но на другом конце Лондона. Случилось так, что Нинель от герцога забеременела. Именно от него, поскольку была новичком в этом деле, и у неё не было клиентов до него. А после их связи она ни с кем не была по причине внезапной болезни. Когда же герцог узнал о её беременности, он не отказал ей в денежной помощи, но выставил единственное условие — ребёнок не должен был родиться. Рождение ребёнка от куртизанки не входило в его планы блестящего политика. Нинель избавилась от беременности и получила существенную денежную компенсацию. Вскоре она ушла из борделя. Местные девочки говорят, она покинула Лондон. Сейчас работает прислугой у какого-то старого графа в его загородном поместье.

Джон замолчал, но герцог понял, это ещё не всё.

— Вы ещё что-то хотите сказать?

— В доме Мадам Лиман так же есть девушка, которая принимала Стивена Хорнсби. И знает о нём то, что никто Вам не расскажет. Вопрос только нужна ли Вам такая информация?

— Позвольте, я всё же её выслушаю.

— Что ж, воля Ваша.

Джон подошел к камину, вдоль которого висела красная атласная лента. Слегка подёргал её, приводя в движение механизм звонка. Почти сразу в комнату вошла непримечательная девушка в скромной одежде прислуги. Джон ласково обратился к ней:

— Мери, будь добра, если Моника свободна, пригласи её ко мне.

Девушка кивнула и вышла из комнаты, спеша исполнить поручение. Через несколько минут в дверях появилась Моника. Высокая, стройная, жгучая брюнетка в синем платье, которое было украшено перьями.

— Добрый день, джентльмены! — голосом серены, поприветствовала она.

— Моника, нам нужна небольшая услуга, — начал Джон.

— Я способна не только на небольшую, но и на очень, очень большую услугу, — игриво перебила его Моника.

— Мон! Остынь! Этот джентльмен здесь, чтобы поговорить. Только поговорить! Но за откровенность он хорошо заплатит.

— Поняла, — голос и телодвижения Моники стали нормальными, присущими обычным женщинам, а не искусительницам.

— Я оставляю вас наедине, — произнес Джон к, — Так будет удобнее. Моника, не бойся говорить этому джентльмену правду, он мой друг.

Джон вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

— О чём Вы хотели со мной поговорить, сэр? — спросила Моника, присаживаясь на тот же диван, на котором уже сидел Риккардо.

— Мне сказали, Вы были знакомы с герцогом Редклифф, со Стивеном Хорнсби.

— Да, был у меня такой гость.

— Расскажите о нём.

— Что именно?

— Что посчитаете нужным, то и рассказывайте.

— Ну… он был сложным клиентом. Требовательным. Любил главенствовать… Часто был резким и даже грубым. Но всегда хорошо оплачивал свои желания.

— Он о чём-нибудь личном говорил? Делился какими-то переживаниями? Было такое?

— Было, конечно. Мужчины всегда о чём-то говорят. О своих важных проблемах. О том, что их не ценят, не понимают. Часто ругают жен… Его светлость однажды говорил о своей жене… Я понимаю, мы здесь часто слышим скабрезные слова о жёнах из уст недовольных мужей, но слова герцога я запомнила. Мне его жену даже стало жаль…

— Что он о ней говорил?

— Он её назвал «подделкой», «неудачной копией женщины». Говорил, что ненавидит, когда она на него смотрит… Что спать с ней может, только если в комнате темно. И непременно, чтоб она молчала. И не сопротивлялась… Меня заставлял молчать, не сопротивляться и не смотреть ему в глаза, — увидев, как болезненно исказилось лицо собеседника, Моника взмолилась, — Сэр! Простите, я не хотела Вас злить! Мне, наверное, лучше уйти?

Крепкая рука герцога, схватила запястье Моники и не дала ей встать с дивана.

— Останьтесь! Моника, я не хотел пугать. Продолжайте. Прошу.

— Приятного, конечно, нет в моих словах. Но на этом мой рассказ заканчивается. Могу лишь добавить, что герцог приходил нечасто, но только ко мне. Если его не могла принять, он уходил, не пользуясь другими девушками.

Внимательно Риккардо посмотрел на Монику и неожиданно понял, что упустил:

«Её внешность!

Моника похожа на Нору!

Но почему Стивен так избирательно относился к внешности куртизанок и был так равнодушен к собственной жене?

Боже правый! Вот же ответ, на поверхности — он не любил Нору, он любил её сестру — Эмму! И именно внешнее сходство сестёр было причиной его согласия на этот брак. Но Нора — не Эмма. При всей схожести, это были две разные женщины. И Стивен, это понимая, мстил Норе за то, что она не его любимая Эмма.

«Копия!»

«Подделка!»

А учитывая неспособность родить наследника, Нора стала для собственного мужа предметом лютой ненависти. Не человеком, а именно «предметом».

Теперь понятно, почему Нора замкнутая. Муж по капле выдавливал из неё жизненную силу.

В ней нет публичной женственности, нежности. Ей не присуще кокетство и флирт. Вместо этого на вооружении у Норы кинжалы и пистолеты. И если большинство женщин привлекает мысль о поклонниках, то Нора покорять никого не намерена.

Только обороняться!»

— Простите, сэр, — тихо обратилась Моника, — Мне больше нечего сказать. Я могу уйти?

— Задержитесь на минуту, — Риккардо достал из кармана деньги и положил их на стол, — Возьми. Вы их честно заработали.

— Спасибо! Но оплата слишком велика. Я не могу взять так много, — Моника взяла лишь верхнюю купюру, — Этого мне будет вполне достаточно! Прощайте, сэр.

— Прощайте, Моника.

Она вышла из комнаты, и герцог остался один. Ему неудержимо хотелось вернуться домой, чтобы увидеть Нору. Прижать её к себе и уже никогда не выпускать. Стать для неё защитником, опорой, другом.

Не сразу Риккардо заметил появление Джона в комнате. Джон принес поднос с едой и выпивкой. Поставил его на стол, внимательно посмотрел на Риккардо и тихо спросил, присаживаясь в кресло:

— Дружище, давайте поужинаем?

Риккардо даже не посмотрел на друга. Его мысли были далеко. Джон, наливая в два бокала янтарный напиток, уточнил:

— Моника была полезной?

Риккардо взял бокал, сделал пару глотков, задумчиво кивнул и, вернув бокал на стол, тихо произнёс:

— Да, Джон… Моника мне на многое открыла глаза… Она не взяла все деньги предложенные мной. Они на столе. Теперь они Ваши.

Джон посмотрел на деньги, но ничего не сказал. А на следующий день купил на них цветы и раздал женщинам, работающим в этом борделе. Дом мадам Лиман утонул в буйстве красок нежнейших растений. Все были растроганы таким вниманием. Мадам Лиман вечером прикрыла своё заведение для клиентов, сославшись на небольшой пожар в одной из комнат. А когда ушёл последний клиент, устроила маленький банкет для своих работниц. И на этот праздник был приглашен только один мужчина — Джон.

Но это будет только завтра.

Сейчас Джон с грустью смотрит на герцога. Смотрит ему прямо в глаза. И задаёт вопрос, не задать который не может:

— Леди Элеонора… и есть та самая женщина, о которой Вы… — дальше Джон не смог подобрать слова.

Ему на помощь пришел сам Риккардо:

— Да. Это она и есть… Извините, я сегодня не смогу разделить с Вами ужин. Может, в другой раз.

Через несколько минут Риккардо ехал в наёмном экипаже домой.

— Мистер Линдсей, надеюсь, я не опоздал к ужину? — спросил герцог, едва переступив порог дома.

— Нет, Ваша светлость. Дамы ещё в столовой.

— Попроси их задержаться. Я переоденусь и присоединюсь к ним! — взбегая по лестнице, крикнул герцог.

Приведя себя в порядок, он спустился в столовую.

— Добрый вечер!

Обвел взглядом сидящих за столом.

«Милая графиня Маргарет Морсби тепло улыбается мне.

Рядом с ней Шарлотта Медоуз. Сегодня её глаза игривы. Наверное, это результат вчерашнего знакомства с отставным военным?

Сестрички, Мадина и Линда, сидят, как всегда, рядом.

Но главное кого я хочу сейчас видеть, это мой воинственный ангел…»

— А где же герцогиня? Уже ушла?

— Да, ушла. Уехала. Ещё днём. Решила навестить свою подругу леди Габриэль Додсон, — спокойно объяснила Мадина отсутствие сестры.

— Когда вернётся? — встревожено спросил герцог.

— Не знаем. Она сказала, что напишет о возвращении, — пояснила Линда.

— Что значит «напишет»!? Где живет эта подруга? — голос герцога моментально стал металлическим.

— Точно не знаем, где-то в графстве Суссекс…

— Точно не знаете! — заорал герцог. — Да как вы могли её отпустить одну неизвестно куда! Почему она не предупредила меня о своём отъезде?

— Риккардо, прошу Вас, успокойтесь, — взмолилась графиня. — Девочки здесь совершенно не виноваты. Они ничего не могли сделать. Леди Элеонора нас просто поставила перед фактом своего отъезда за несколько минут до него. Практически стоя на пороге. К тому же она заверила, что уезжает ненадолго. Взяла с собой лишь горничную. И категорически отказалась воспользоваться одной из Ваших карет. Уехала в наёмном экипаже. Она сказала, что оставила на столе в кабинете письмо для Вас. Может, в нём указано место, где проживает её подруга?

Герцог, который так и не присел за стол, развернулся и спешно отправился в кабинет. Он всеми силами старался сейчас не думать, что Нора недосягаемо далеко. Что её отъезд не что иное, как побег. Побег от него.

В кабинете было темно. Герцог взял с камина свечу, зажег её и подошел к столу. Там его ждало письмо. Рывком он схватил его. И поднеся к свету зажженной свечи, лихорадочно стал пробегать по тексту:

«Дорогая Элли!

Улыбка на моих губах, когда вспоминаю наши встречи. Те вечера и ночи лучшее, что было у меня. Жаль, что моим планам на совместное будущее не суждено сбыться… И Вы, конечно, понимаете почему.

Весьма рассудительно будет с Вашей стороны воспользоваться шансом с английским лордом, о котором мне совсем недавно стало известно. Это Ваш шанс появиться и блеснуть в Лондонском свете. Держись его, и возможно, когда-нибудь мы с Вами встретимся в театре или на балу. (Читай на Книгоед.нет) Но в любом случае, если вышеупомянутый лорд Вас не устроит, Вы всегда можете избавиться от него и поменять на другого, более достойного джентльмена.

Жизнь Ваша принадлежит лишь Вам. Я же не имею возможности вольно поступать, согласно моим желаниям. После возвращения в Лондон на мои плечи легли обязанности, которые игнорировать не могу. Мне нужно думать о продолжении рода, о наследниках.

Свадьба моя, о которой Вы недавно упомянули, действительно состоится в ближайшее время. И Вы правы, Вас на ней не будет. Хотя мне было бы приятно видеть среди гостей и Вас. Но такова жизнь. Вы будете далеко и не со мной».

Немного растерянно Риккардо прекратил читать письмо к Натаниэлю в Италию, которое не дописал и поэтому так и не передал сегодня Джону.

— Но где, же письмо Норы?

Он еще раз посмотрел на поверхность стола. Но там больше не было никаких писем. Только газеты и несколько его собственных набросков и предложений управляющим.

«Может, письмо упало под стол?»

Заглянул под стол. Пусто.

Осветил вокруг стола.

«Тоже пусто…

А где же письмо от Эрнста?

Помню точно, бросил его в камин, а оно, отскочив от полена, выпало, и когда я уходил, лежало рядом с камином.

Кто его забрал?

Неужели Нора?

Этого ещё не хватало!

Да где же письмо от Норы?

Бог ты мой! Вот оно! Я же его всё это время в руке держал. Нора написала своё письмо на оборотной стороне моего послания к Натаниэлю».

Теперь Риккардо внимательно стал читать письмо Норы, держа листок так, чтобы свет свечи освещал текст, написанный её рукой.

«Герцогу Редклифф!

Полностью с Вами согласна. Моё место на Вашей свадьбе где-то среди гостей. И Вам, действительно, нужно думать о продолжении рода, о своих наследниках. Как я понимаю, Вы узнали, что не смогу Вам их подарить. Кто Вам об этом сказал, для меня сейчас не имеет значения, поскольку сама хотела рассказать об этом, и ещё о многом.

Но Вы сделали правильный вывод, прекращая свой интерес по отношению ко мне. Тем самым избавили меня от необходимости самой убеждать Вас в нецелесообразности наших отношений. Я не расстроена и не удивлена, что Вы поменяли свои планы относительно меня. Нет. Я знала, что рано или поздно это произойдёт. Но не ожидала, что за одну ночь.

Но это даже к лучшему.

Я не успела к Вам привыкнуть.

И благодарна, что избавили от неведения и написали письмо. У меня не было времени искать другую бумагу для своего ответа, поэтому воспользовалась обратной стороной Вашего послания ко мне.

Что же касается английского лорда по имени Эрнст, даже несмотря на Ваше благословение, я его предложением не воспользуюсь. Более того, подобные предложения от других соискателей на моё общество тоже отвергну.

Ещё раз искренне благодарю Вас за то, что написали мне письмо. Ведь, правда дороже, чем глупые надежды и заблуждения.

Последняя просьба. Если мы когда-нибудь случайно встретимся, не обращайтесь ко мне, как к Элли. Я это имя невзлюбила ещё с тех пор, когда была женой Стивена.

Прощайте.

Нора».

Письмо выпало из руки. Упало к ногам, а Риккардо всё продолжал смотреть на свидетельство трагического нелепого заблуждения. Белый листок бумаги, исписанный с двух сторон. Исписанный двумя людьми. Но так жестоко порвавший надежды мужчины на любимую женщину. Листок бумаги, больно ранивший двух людей.

От боли в груди Риккардо стал медленно оседать на пол. Его рука коснулась письма. Неимоверное желание порвать письмо к Натаниэлю, боролось с желанием любой ценой сохранить текст, написанный рукой Норы.

Держа в руке проклятое письмо, он долго сидел на полу. Постепенно комната стала погружаться в темноту. Догорая, гасли свечи. Одна за другой. Взглянув на часы, Риккардо увидел в свете последней догоравшей свечи, что уже далеко за полночь.

«Наверное, надо идти?

Только куда?

Норы нет в этом доме.

Холодная постель будет встречать меня, куда бы я ни пошёл».

Когда погасла последняя свеча, он встал и в полной темноте побрёл в голубую спальню западного крыла.

— Ваша светлость, как долго планируете отсутствовать в Лондоне? Будут дополнительные распоряжения относительно ведения хозяйства? — тревожно спросил Линдсей.

Дворецкий уже выполнил поручения герцога и погрузил необходимые для долгого путешествия вещи в карету, стоявшую сейчас перед домом.

— У меня к Вам только одна просьба, если появиться леди Элеонора Редклифф, заприте её и не выпускайте до моего приезда. Я буду Вам писать, а если возникнет необходимость или новости от Вас, сразу же вернусь. И передайте графу Морсби, в кабинете на столе его ждёт письмо.

Риккардо сделал шаг к двери, но неожиданно в неё постучали. Дворецкий распахнул массивную дверь. На пороге стоял мальчик лет двенадцати, а чуть дальше от него коренастый мужчина, с равнодушным видом озирающийся по сторонам.

— Что тебе угодно? — растерянно, спросил Линдсей.

— Добрый день! Меня зовут Джером, я сын мистера Фридмана, владельца ювелирного магазина, что на Флит Стрит. У меня посылка для герцога Редклифф, — сообщил мальчик.

Мужчина, который видимо был всего лишь сопровождавшим сына ювелира, даже не взглянул на порог.

— Проходи! — дворецкий жестом указал мальчику, что ему лучше войти.

Войдя, Джером достал из внутреннего кармана своей жилетки небольшой, но пухлый коричнево-желтый конверт. Линдсей потянулся к нему, но мальчик прижал конверт к себе.

— Простите сэр, я должен вручить это лично герцогу. Надеюсь, это возможно?

— Да, возможно! — вмешался Риккардо, наблюдавший сцену со стороны. — Мистер Джером Фридман, герцог Редклифф сейчас стоит перед Вами, и Вы можете выполнить свою миссию.

— Добрый день, Ваша светлость! Конверт лично Вам в руки просила передать миледи, — мальчик без колебаний передал конверт герцогу. — Прощайте.

— Не так быстро, молодой человек! Пройдёмте в кабинет. Мне необходимо с Вами поговорить! — тон герцога не позволил Джерому ослушаться, и он последовал за хозяином дома в кабинет.

Когда они остались наедине, Риккардо спросил:

— Вы сказали, выполняете распоряжения миледи?

— Да, Ваша светлость! — подтвердил мальчик. — Вчера, в районе трех часов по полудню, в магазин отца пришла миледи. Она приобрела изделие, но забирать не стала, сославшись, что товар необходимо доставить сегодня утром герцогу Редклифф. Что я, по поручению отца, уже сделал.

— А миледи не передавала на словах что-нибудь?

— Нет, Ваша светлость.

Герцог извлёк из кармана пару монет, передал их мальчику и, поблагодарив, простился с ним. Прошёл к столу, присел и вскрыл конверт. Ему в ладонь выпали карманные золотые часы на цепочке. Он открыл их и увидел циферблат, отделанный драгоценными камнями. Не сразу герцог заметил маленький свёрнутый бумажный квадратик, прикрепленный к внутренней поверхности крышки часов. Аккуратно извлёк его, развернул и увидел знакомый подчерк Норы:

«Простите, не могу вернуть колье и серьги.

Взамен дарю эти часы».

Улыбка на секунду коснулась мужских губ:

«Значит мой подарок ей дорог, раз она не может с ним расстаться…

Хотя с другой стороны, что за нелепая мысль возвращать мне колье и серьги? Тем более тратить на откуп за них такие огромные деньги! Это при её-то стеснённых финансовых возможностях?!»

И всё же настроение герцога улучшилось. Он встал из-за стола, подцепил золотую цепочку к камзолу, сами часы вложил в карман. И очень скоро, простившись с дворецким, покинул дом.

Но на пороге возникла новая преграда.

Мужчина в начищенных до блеска сапогах, в ярком синем сюртуке с серебряными пуговицами и в шляпе с кокардой, преградил путь Риккардо.

— Ваша светлость, Вас приглашает в свою карету герцог Эрнст Август Гомбургский! Позвольте Вас проводить.

Они подошли к белой карете, запряженной белыми лошадьми, стоявшей позади от чёрной кареты герцога Редклифф. Дверь распахнулась, и Риккардо присел в карету. Там был Эрнст.

— Я не хотел появляться в Вашем доме и привлекать к своему визиту ненужное внимание прислуги. Но и не встретиться с Вами лично тоже не мог.

— В чём причина визита? Давайте сразу к делу! У меня мало времени, я спешу! — раздраженно, поторопил Риккардо.

— Куда-то уезжаете?

— Уезжаю. Зачем Вы приехали?

— Я прибыл сегодня по одной единственной причине, — Эрнст замолчал, но лишь для того чтобы извлечь из кармана своего шикарного бордового камзола лист бумаги.

Риккардо было достаточно одного взгляда на этот измятый лист, чтобы понять, что держит сейчас в своих руках Эрнст.

— Узнали моё письмо? Хотите спросить, как оно ко мне вернулось? А нет, вижу по Вашему лицу, что догадались. Да, вчера передо мной им размахивала гневная леди Элеонора Редклифф. В конце концов, она швырнула его мне в лицо и на прощание заявила, что Вы лучшее, что было в её жизни. И что она возмущена до глубины души, узнав о моих претензиях к Вам. Я бы сглотнул горечь и не унизился, ища встречи с Вами, поскольку умею достойно проигрывать. Тем более что между мной и Вами уже появилась договорённость относительно её самой. Однако меня обеспокоило одно единственное слово, из-за которого я здесь. И я надеюсь получить разъяснения или, по крайней мере, предложить свою помощь.

— Помощь мне от Вас не нужна! Что это за слово, из-за которого Вы здесь?

— Она сказала Вы «лучшее, что БЫЛО в её жизни»… «было», а не «есть»… Как это понимать? Вы утратили свой былой интерес к ней?

— Вы заблуждаетесь! Как, в прочем, и она. Наши разногласия имеют временный характер и вызваны нелепым недоразумением. Не более! — Риккардо чеканил каждое слово. — Надеюсь, Вы получили сатисфакцию или намерены продолжить дискуссию?

— Перестаньте видеть во мне врага! Я Вам не соперник! И я не меньше Вашего хочу видеть её счастливой. Поэтому я здесь.

— Считаю наш разговор бессмысленным. Не ищите со мной встреч!

Риккардо попытался покинуть карету, но следующая фраза Эрнста остановила его:

— Она сбежала? Признайтесь. Я ведь это почувствовал ещё вчера. Но не догадался остановить её. Сила её гнева из-за моего письма, не дала мне правильно оценить ситуацию… Что Вы намерены делать?

— Искать, — сухо ответил Риккардо.

— Может, воспользуетесь моими возможностями и связями?

— Нет.

— Я завтра возвращаюсь в графство Норфолк, к семье. И пробуду там до конца года. Если передумаете, я к Вашим услугам… Желаю Вам удачи.

— Прощайте, Эрнст! — Риккардо раздраженно покинул белую карету герцога Гомбургского.

Через несколько минут его собственная карета везла его в сторону графства Суссекс.

4

Часть четвёртая

Спустя три месяца.

В пустоте долгих дней он остался один, и казалось, душа разорвалась на части. Все, что было с ним, погрузилось во тьму, обволакивая белым опиумом измученный разум. Затуманенная память позволяла жить дальше, а все воспоминания о Норе, все переживания и тревоги, как только они появлялись, Риккардо старался погасить, чтобы не сойти с ума.

За прошедшее дни, недели и месяцы он развернул колоссальную деятельность, которой мог позавидовать легион агентов разведки. Но… результата не было.

Впервые дни в нём жила уверенность, что скоро он настигнет свою беглянку. Но со временем уверенность переросла в надежду, а затем в мечту. Проводимые им опросы во всех возможных местах её пребывания, положительного результата не дали. В гостиницах Нору никто не запомнил, на постоялых дворах тоже. Герцог колесил по дорогам графства от побережья вглубь острова, с севера на юг и обратно. Результата не было.

Когда два месяца спустя силы стали его покидать, он приехал в своё имение Розихауз. С одной стороны, Риккардо не мог больше скитаться по графству, с другой, ему просто жизненно необходимо было загрузить мозг другими проблемами и заботами. Приехав в имение, он призвал управляющего Томаса Бенсона к немедленному внедрению его во все дела, проблемы и достижения. Герцог поглощал информацию, а управляющий удивлялся, как блистательно после этого решались насущные проблемы Розихауз. За короткое время на территории имения появилась своя лесопилка, прорыты несколько оросительных каналов, и отремонтирована одна из мельниц. Но при решении проблем имения герцог так и не решил свою главную проблему. Она тупой болью мучила его по ночам, когда он оставался один в спальне.

Известия о Норе из Лондона не приходили. Хотя письма герцог получал регулярно. Из писем он узнал, что Мадина и Линда переехали к тёте, графине Белинде Олкен. Было письмо и от Арлена, который сокрушался, что не смог сопровождать друга в поисках леди Элеоноры. Арлен переменил своё отношение к чувствам друга. Этот факт заставлял Риккардо оптимистичнее смотреть на процесс поиска, и прилагать новые усилия, чтобы искать, искать… искать.

Через неделю после отъезда Риккардо из Лондона, Арлен увёз мать и тетю обратно в имение. Но позже вернулся в Лондон и снял дом на Аппер-Брук-Стрит. В доме герцога Редклифф Арлен появлялся регулярно, но только для того, чтобы узнать новости о друге.

Риккардо не звал Арлена в Розихауз. Он вообще мало писал в Лондон, стараясь оградиться от мира, где Норы точно нет. Здесь же, в Восточном Суссексе, он старался по возможности оказаться в людном месте. Посещал все ярмарки. А если кто из местной знати приглашал в гости, непременно делал визит. И везде искал свою пропажу.

Шли дни. Они складывались в недели. Уже заканчивался месяц пребывания герцога в имении. Он понимал, что время уходит, а результата нет. Как дальше жить, не знал. Неожиданно решение пришло, откуда герцог не ждал. Управляющий имения в графстве Уайт в письме спрашивал разрешение на введение новых отношений с арендаторами. Несильно поняв, о чём идёт речь, Риккардо решил отправиться в графство Уайт и уже на месте принять окончательное решение.

Отъезд определил для себя на 12 октября. Ровно через неделю.

Вернувшись с очередной сельской ярмарки, Риккардо присел в кресло перед зажженным камином, в своем новом кабинете поместья Розихауз. Через пару минут к нему пришел управляющий.

— Как Вам ярмарка? Понравилась? — спросил Томас.

— Да. Там было много людей.

Блуждая сегодня по рядам торговцев, герцог больше внимания уделял не предлагаемым товарам, а прохожим. Прохожим женщинам. Но среди толпы людской не было желанного лица. На миг ему вдруг показалось, что он вырвал из толпы её взгляд. Но настигнув женщину, привлекшую его внимание, испытал очередное разочарование. Это была не Нора. Ощутив болезненный укол в сердце, Риккардо извинился перед женщиной, которую схватил за плечи и развернул к себе, чтобы увидеть в ней свою беглянку. Но радостная надежда стала очередным разочарованием.

Риккардо смотрел, как в камине играют языки пламени. Ему хотелось сменить мучительный бег собственных мыслей, и он спросил у управляющего:

— Томас, а что если нам расширить имение и прикупить соседнее, которым владел раньше лорд Стивен Хорнсби? Имение выходит прямо на побережье?

— Да. Оно простирается до самого Английского канала. Я с самого начала считал нерациональным продажу имения лорду Шортеру. Но Его светлость был категоричен, и практически подарил такие хорошие земли своему знакомому. И хотя имение действительно выставлялось на продажу, буквально сегодня мне стало известно от нашей кухарки Джины, которая водит дружбу со служанкой из соседнего имения, что оно уже продано. Более того, сделка осуществлена два месяца назад, но не была официально объявлена из-за того, что новый хозяин, имени которого пока не знаю, всего лишь неделю назад приехал из Франции. Собственно говоря, лорд Шортер сейчас проживает в Париже, и могу предположить, что именно там он нашёл покупателя на свою собственность.

— Жаль. Хорошие земли упустили, — с горечью произнёс Риккардо.

— Согласен.

— Когда я был в имении Хорнсби, три месяца назад, я посчитал не разумным такое приобретение.

Риккардо отлично помнил, как три месяца назад, разыскивая Нору, помчался именно в это имение. Но, не доезжая замка, он встретил управляющего. Оливер Маршалл осматривал угодья. У него-то Риккардо узнал, что герцогиня Элеонора Редклифф не приезжала в имение. Маршалл заверил, что сообщит в лондонский дом герцога Редклифф, если герцогиня появится, или ему станет известно об её местонахождении. Доверившись, Риккардо не стал настаивать на визите в замок, и поспешил продолжить поиски Норы в других уголках Суссекса. Но прежде чем проститься с управляющим, поинтересовался стоимостью продаваемого имения. Услышав цену, посчитал её слишком высокой для сгоревшего дома, старого замка и не слишком большого клочка земли. Сейчас же Риккардо испытывал лёгкое разочарование от упущенной возможности заполучить соседнее имение.

— Я тоже решил, что цена необоснованно высокая. Всё ждал, что цена уменьшится, — с сожалением сказал Томас Бенсон.

— И всё же, Томас, нашёлся покупатель.

— Получается, что так. Возможно из-за того, что Лорду Шортеру удалось договориться заграницей с покупателем, который не видел действительного состояния имения,сделка произошла с такой безумной выгодой для продавца.

— Любопытно, кто теперь хозяин этих земель? А я, пожалуй, сделаю визит новым соседям. По крайней мере, предложу им продукцию нашей лесопилки. Им же надо восстанавливать сгоревший дом, а нам от этого будет хоть какой-то доход.

— Хорошая идея! — Томас, пришел в восторг от возможности получить дополнительные деньги от лесопилки.

— Тогда, завтра с утра к ним и отправлюсь.

— Вам составить компанию?

— Нет. Займитесь лучше конюшней. И проверьте, как рабочие справляются с ремонтом кровли на амбаре. А сейчас давайте партию в шахматы сыграем, а то мне не даёт покоя мой вчерашний проигрыш.

— О! Это я с огромным удовольствием! — радостно, отозвался Томас.

Погода с утра не предвещала ничего хорошего. Небо свинцовой массой давило на землю. И казалось, вот-вот туманом поглотит всё вокруг.

Риккардо покинул пределы собственного имения. Соседние земли мало чем отличались от его собственных. Дорога с двух сторон была обсажена деревьями, и это служило прекрасным ориентиром, позволяя даже в такой туман совершать поездки, не имея четкого представления, где же конечный пункт назначения. Чёрный мерин, по кличке Гримсвотн, фырчал и раздувал ноздри, извергая клубы пара, которые растворялись в тумане.

— Дружок, тебе не терпится перейти на галоп, или ты просто недоволен, что с утра заставляют работать? — обратился герцог к коню.

Гримсвотн махнул хвостом, ударив седока по ноге. Риккардо похлопал коня по шее и посмотрел куда-то вверх.

Он понимал, что рыщет по свету словно пёс, в поисках своей души, которую похитила нежными ручками женщина. Похитила не по злому умыслу. Взамен она оставила тревогу, боль и сожаление. Странная сделка. Но Риккардо был уверен, и Норе сейчас плохо. Что она терзается в своих сомненьях, в том омуте страданий, в который загнала себя сама. Погрязла в заблуждениях и муках. И злится на него. На Риккардо. А как не злиться? Ведь он позволил ей уйти. Хуже того, до сих пор не нашёл. Она одна, без достаточных средств к существованию скитается где-то… Может даже рядом, но так недосягаемо.

И ведь достаточно протянуть руку к Риккардо, достаточно лишь позволить обнаружить себя и в ту же секунду он окружит её несокрушимым бастионом, гарантирующим защиту, уверенность. Заботу и ласку.

Риккардо мысленно обращался к Норе. К её душе, которая, как ему казалось, сейчас, где-то очень близко… в его сердце.

Через полчаса он заметил сквозь туман, как вырисовывается замок. Который тёмной глыбой рос до громадных размеров по мере приближения к нему. Сухой ров, окружающий замок, сейчас представлял собой небольшое углубление, кольцом обрамляющее стены. Ворота были опущены, и это тоже было определённым знаком гостеприимства и невраждебного отношения к путникам.

Лет двести назад герцогу бы не посчастливилось так беспрепятственно проникнуть в этот замок. Его давно взяли бы на мушку и поинтересовались, кто он и зачем прибыл?

Въехав внутрь, Риккардо спешился и посмотрел по сторонам. Удивительно, но от тумана стены этого оборонительного здания полностью защищали обитателей.

В центре своеобразного каменного кольца двадцатиметровых в высоту стен находился колодец. Площадь вокруг него была мощеной камнем. И цоканье подкованных копыт Гримсвотна звонким эхом разносилось вокруг. Ступенчатые лестницы по стенам лентами вились куда-то вверх. А небольшие окошки были единственными свидетелями вторжения незнакомца.

Риккардо прошелся через большой двор и поразился размеру замка. Невольно у него создалось ощущение защищённости. Он ещё раз оглядел высокие каменные стены и поискал дверь, за которой мог встретить обитателей. Но замок выглядел безлюдным, почти как призрак, покинутый всеми.

Неожиданно тишину нарушил скрип. Это открылась массивная дубовая дверь в нескольких метрах. Худенькая девушка, увидев нежданного гостя, ахнула и с грохотом захлопнула дверь. Риккардо удивила такая реакция. Он, накинув уздечку на гвоздь, выпирающий из крыши колодца, поспешил к двери. Открыл её и вошёл. Хотел было окрикнуть хоть кого-нибудь, но увидел, что ему навстречу по лестнице, хромая, спускается мужчина средних лет.

— День добрый, путник. Что привело Вас в замок? — спросил хромой у герцога.

— Здравствуйте, сэр! Меня зовут Ричард Джордан Трешем, герцог Редклифф, моё имение Розихауз находится по соседству. Могу я видеть хозяина замка или управляющего мистера Оливера Маршалла?

— Рад приветствовать Вас, Ваша светлость! Пройдёмте со мной.

Они прошли сквозь холл и поднялись по лестнице. Затем прошли по длинному коридору и оказались у двустворчатой двери. Мужчина распахнул дверцы и жестом предложил войти. Обстановка большой комнаты понравилась герцогу. Мраморный красно-коричневый пол, каменные стены, украшенные полотнами дорогих ковров, поверх которых весели сабли, кинжалы, мечи и щиты. В углу стоял шкаф полный книг, а в центре комнаты овальный стол, вокруг которого стояли двенадцать чёрных стульев с высокой готической спинкой. Потолки были очень высокие. А окна витражными.

— Дело в том, — начал мужчина, — что управляющий и хозяин уехали на пару недель по делам в Лондон. Я же являюсь другом и правой рукой нового владельца этих земель. И в его отсутствие исполняю роль гостеприимного хозяина. Меня зовут Норманн Линдсей. Вы можете обращаться ко мне по имени Норманн, — мужчина сделал галантный поклон головой. — Прошу Вас, присаживайтесь, — указал он герцогу на неприметные с первого взгляда два кресла у камина и небольшой столик между ними. — Я, видите ли, не могу подолгу проводить время на ногах. Недавнее ранение меня беспокоит, — он дотронулся левой ноги, на которую хромал. — Это вынуждает меня давать отдых ногам.

Тепло, исходящее от зажженного камина, пленяло продрогшего герцога, и он, охваченный желанием согреться, присел в кресло. Норманн, присев в другое кресло, произнёс:

— Встречать такого гостя большая честь для меня.

— Фамилия Линдсей, в Англии, видимо, распространённая? Я знаком с Эдмундом Линдсей. Он Вам, случайно, не родственник? — спросил Риккардо, стараясь рассмотреть собеседника.

— Я почти всю жизнь скитался легионером по свету. Был и в Азии, и на Востоке. Год назад вернулся в Англию. Провёл в Лондоне неделю и меня наняли охранять леди, которая на тот момент жила в Европе. Недавно вернулся из Франции. У меня в Англии родственников практически нет. Хорошо, что есть друзья и любимые люди.

— Да, друзья и любимые люди это прекрасно… Норманн, я хотел узнать, планирует ли новый хозяин восстанавливать сгоревший дом?

— Нет. Насколько я знаю, развалины будут разобраны. На их месте построят конюшню.

— Если вам понадобится лес, вы всегда можете воспользоваться продукцией нашей лесопилки.

— Я передам Ваше предложение мистеру Маршаллу, как только он вернётся.

— К сожалению, через неделю я покидаю Розихауз, и не смогу сделать повторный визит по возвращению управляющего и хозяина замка.

Риккардо обвёл взглядом старинный зал заседаний, коим, безусловно, и была эта комната лет двести назад.

— Передавайте хозяину мои искренние пожелания процветания этим землям. Не утруждайтесь меня провожать, поберегите ногу, я прекрасно запомнил дорогу и не заблужусь.

— Всего доброго, Ваша светлость!

Спускаясь по лестнице, герцог неожиданно услышал:

— Стой!

Остановился, но что-то острое уже коснулось его спины. Медленно развернувшись на детский голос, Риккардо увидел маленького темноволосого мальчика с большими выразительными карими глазками. Возраст ребёнка был не более пяти лет. В детских руках была палка. Мальчик уже перестал тыкать ею в герцога.

— Добрый день. Я герцог Редклифф, а кто Вы? И где Ваша матушка или няня? — посмотрев по сторонам, Риккардо не обнаружил нерадивую мать. — Сэр, позвольте Вас проводить в Вашу комнату?

Мальчик положил палку на ступеньки и ничего не ответив, потянулся маленькими ручками к герцогу. Подняв мальчика на руки, Риккардо принялся рассматривать его.

Первое, что насторожило, это возраст малыша. Он был подходящий…

— Сэр, из какой комнаты Вы пришли? — спросил Риккардо.

Мальчик указал в сторону двери, что была справа от лестницы. И Риккардо понёс свою ношу в сторону указанной двери. Мальчик при этом совершенно не испытывал стеснения или неудобства. Он обнял герцога за шею и буквально повис на нём.

Дойдя до двери, Риккардо толкнул её. Скрипнув, она распахнулась. Спавшая в комнате пожилая женщина проснулась, вскочила со стула и, недоумевая, что происходит, возмущенно обратилась к незнакомому мужчине.

— Кто Вы? Что здесь делаете?

— Меня пригласил в комнату, этот джентльмен, — Риккардо опустил мальчика на пол, но тот продолжал прижиматься к нему. — Как мне показалось, ему было грустно совершать в одиночку прогулку по замку.

Перепуганная нянечка подбежала к мальчику, схватила его за руку и притянула к себе.

— Милорд, прошу, не рассказывайте хозяйке, что я заснула и не углядела за Рональдом! — взмолилась женщина.

— Так значит, мальчика зовут Рональд? Он сын Норманна Линдсея? — наблюдая, как Рональд отпихивает няню, спросил Риккардо.

В этот момент послышался шум со стороны двери и Риккардо обернулся. В дверном проёме стояла молодая девушка, именно та, которая с криком захлопнула дверь, завидев его стоящим на улице.

— Нет! Рональд мой сын! — нервно сообщила девушка.

В голосе её Риккардо заметил акцент, присущий итальянцам. Девушка перевела взгляд на пожилую женщину и повелительно обратилась к ней:

— Уведите мальчика в мою комнату!

Пожилая женщина тревожно посмотрела на девушку, потом на Риккардо, взяла мальчика на руки и, бережно прижав к себе, поспешно вышла из комнаты, унося «сокровище» вверх по лестнице.

Неловкая пауза была прервана фразой герцога:

— У Вас славный мальчик.

— Спасибо, — сухо ответила девушка и сделала шаг от двери, дав понять, что желает, чтобы гость ушёл.

— Прощайте! — произнёс Риккардо и стал выходить из комнаты.

Но прежде чем уйти, он услышал:

— Прощаете, Ваша светлость.

Не сразу герцог понял, что его смутило. Остановился и, посмотрев девушке в глаза, тихо спросил:

— Мы знакомы?

— Нет. Конечно, нет! — испуганно ответила девушка, отводя взгляд.

— Тогда откуда Вы знаете, что ко мне нужно обращаться, как к герцогу?

От его слов девушка совершенно растерялась, и уже было начала делать шаги, отступая прочь, как вдруг собралась с силами и выпалила:

— Я вчера была на ярмарке! Там видела Вас. И случайно узнала, что Вы герцог Редклифф! — она даже присела в реверансе, отдавая знак почтения его титулу.

— Как Вас зовут?

— Венди. С моим дядей мистером Норманном Линдсей Вы только что беседовали.

— Приятно познакомиться, миссис Венди.

— Мисс, — поправила его Венди. — Я не замужем.

— Вы, видимо, недавно овдовели? Примите мои соболезнования.

— А? Да! Соболезнования приняты. Извините, мне нужно идти… к сыну! — и девушка, проскочив мимо герцога, побежала по лестнице вверх.

Не поняв поведение девушки, Риккардо поспешил покинуть замок. Нашёл своего коня, вскочил на него и, совершив своеобразный круг почета вокруг колодца по площади, выехал из замка. И всё же, прежде чем отправиться домой, он захотел увидеть море.

Туман полностью не рассеялся, и видимость оставляла желать лучшего. Конь неторопливым шагом приближал герцога к побережью. Через полчаса усилился прибрежный запах, несущий дополнительную влажность. И послышался шум волн, разбивающихся о камни.

Вскоре герцог увидел пролив во всей красе. Живая масса моря, волнами выбрасывалась к подножью скалистого мыса.

Риккардо спешился и сел на валун.

Где-то там впереди за проливом был берег Франции.

Воспоминания теплой рукой коснулись мужского плеча. Он вспомнил свою жизнь в Париже, Дижоне. В Италии. Тогда с ним был Натаниэль. У них была рискованная, но такая понятная жизнь. В этот момент, Риккардо решил, что если до конца года не найдёт Нору, то уже в январе покинет Англию.

С тоской он посмотрел, прощаясь с проливом, и пошел к своему чёрному мерину, чтобы отправиться в обратный путь.

Конь шёл дорогой известной только ему. Но чем дальше он уносил хозяина от побережья, тем сильнее сгущался туман.

Неожиданно конь остановился.

— Мы окончательно потеряли дорогу, — Риккардо похлопал Гримсвотна по шее. — Не расстраивайся, главное добраться домой засветло. Боюсь, ночь вне дома дастся с боем.

Конь в ответ фыркнул и покачал головой, подтверждая опасения хозяина. На часах, подаренных Норой, было около трёх часов по полудню. Вернув дорогой подарок обратно в карман утеплённого камзола, Риккардо посмотрел по сторонам, вглядываясь в туман. Но явного направления обнаружить не смог.

Неожиданно конь повел ухом, прислушиваясь к тишине, и двинулся куда-то правее от первоначального пути. Доверившись ему, Риккардо не стал вмешиваться и изменять выбор Гримсвотна. Спустя четверть часа конь привёз герцога на поляну с огромным дубом. Приближаясь к дереву, Риккардо увидел причину, по которой Гримсвотн шел именно сюда. Под могучей кроной паслась белая лошадь. И герцог бы возмутился такому легкомысленному поведению своего коня, если бы не разглядел, что белая красавица в сбруе, и на её спине седло.

Подъехав ближе к дереву, Риккардо остановил коня и спешился. После чего стал обходить дуб в поисках всадника. Огромное облегчение он испытал, увидев юношу, который бросал что-то в доску, прикреплённую к стволу дуба. То, что юноша кидал, напоминало металлические снежинки. Большие шестиконечные острые снежинки или звёздочки. Риккардо удалось рассмотреть их, поскольку он оказался к мишени гораздо ближе, чем к метателю. К тому же, большая шляпа с широкими полями на голове юноши мешала разглядеть черты его лица.

— Добрый день! Прошу, укажите мне путь в Розихауз. Я совершал визит в замок и на обратном пути заблудился.

Юноша вместо ответа, почему-то стал пятиться, затем развернулся и побежал к своей лошади. Вскочил на неё с разбега и погнал её галопом прочь от Риккардо. Поведение юноши возмутило Риккардо. Он поспешно вернулся к своему коню, вскочил на него и помчался за убегающим.

Гримсвотн оказался сильнее белой лошади, и постепенно расстояние между всадниками стало сокращаться. Заметив это, всадник на белой лошади свернул в лес. Мчаться с предыдущей скоростью стало опасно. Но пренебрегая инстинктом самосохранения, герцог не придержал коня, и буквально через пару минут жестоко заплатил за это. Толстая ветка неожиданно возникла перед глазами и в мгновение сшибла его на землю.

Последними, что Риккардо увидел, были сухие листья дуба, лежащие на земле в непосредственной близости от его лица. И жёлуди, поверх этих самых листьев…

— Очнитесь.

Что-то холодное и мокрое легло ему на лицо.

Было холодно и больно одновременно. Вообще больно было не просто, а мучительно. И, несмотря на то, что он раньше неоднократно получал боевые ранения, в этот момент он не мог вспомнить, испытывал ли подобные муки когда-либо? Голова раскалывалась, глаза категорически не хотели открываться. Руки и ноги не подчинялись. И если бы он не слышал зовущий голос, то счёл бы себя на пути к архангелу Петру. Но женский голос ласкал слух, взывая к пробуждению и возвращению в реальность.

Чужие холодные руки коснулись его лица. Лба. Щёк. Вскоре именно эти руки расстегнули его рубашку и сняли шейный платок. Неожиданно ему на грудь неприятным холодом легла мокрая масса, и стала перемещаться по всей поверхности его оголённого торса, вызывая дрожь от холода.

— Простите, у Вас здесь кровь.

Раздались повторяющиеся приглушённые звуки ударов металла о стекло. Когда лязганье прекратилось, фея коснулась его губ металлическим предметом.

— Сделайте пару глотков, это обязательно поможет и снимет боль.

Риккардо проглотил жидкость, льющуюся в рот, и вскоре погрузился в сон. Сон, который забирал боль и дарил силы.

Первое, что увидел Риккардо, были языки пламени.

И первое о чём подумал, глядя на пламя, что умер и попал в ад. Лишь сильная головная боль вселяла робкую надежду, что есть ещё шанс на воскрешение.

Вскоре он понял, что пламя играет в камине. Камин находится в небольшой, комнате. А сам он лежит на кровати, укрытый толстым одеялом. Но тепло, согревающее его, шло не столько от камина, как от того, кто лежал сейчас, прижавшись к нему.

Медленно Риккардо повернул голову и увидел её. Нору!

Она спала. Невинно, и в то же самое время интимно, уткнувшись лицом в его плечо. Лицо её, такое желанное, было в нереальной близости от него.

Лицо…

Только ли оно?

Конечно, нет.

Она лежала под одеялом, вдоль его тела. Прижавшись к нему и даря своё тепло.

В этот момент он был близок утратить остатки разума:

«Если это жестокая шутка моего больного воображения, то я не желаю приходить в сознание!

Если реальность, то, как такое могло произойти!?»

Боясь разрушить чары, благодаря которым Нора была сейчас с ним, Риккардо старался не шевелиться. Когда же Нора проснулась и потянулась рукой к его лбу, проверяя температуру, он не выдержал и произнёс:

— Я боялся, что Вы лишь мой сон.

Услышав голос, она вздрогнула.

Риккардо коснулся её волос. Провёл ладонью по щеке. Нора не исчезла, не растворилась и даже не отшатнулась.

— Вы ли это, ангел мой?

— Вам нельзя много разговаривать. Нужно беречь силы. Хотите пить? Я могу приготовить ещё немного опиума, после него станет гораздо легче.

Она попыталась встать, но Риккардо перекатился на неё и, прижав руками её плечи к кровати, не позволил даже пошевелиться.

— Не хочу пить опиум. Не хочу уснуть, а проснувшись, не увидеть Вас.

— Так понимаю, Вам лучше?

— Пока не увидел Вас, было очень плохо… Откуда Вы взялись? Как я сюда попал?

— Ветка выбила из герцогской головы память? Что Вы вообще помните?

Риккардо скатился с Норы, и лишь только его рука продолжала по-хозяйски лежать на её плече, поглаживая ткань мужской рубашки, в которую Нора была одета. Что было на ней ниже, на ногах, он не знал, но ловил себя на мысли, что знать это хочет.

— Помню, как возвращаясь из бухты, ехал домой сквозь туман. Заблудился. Мой конь привёз меня к огромному дубу, под ним я увидел юношу, спросил у него, как попасть в Розихауз. Но тот сбежал от меня. В попытке догнать его, я наскочил на дерево. А когда открыл глаза, увидел Вас. Что произошло? Объясните.

— Когда Вы подъехали к дереву, я упражнялась в метании сякэн — это специфическое оружие азиатских воинов, но сейчас не об этом. Стараясь избежать встречи с Вами, попыталась сбежать. И мне бы это удалось, но я увидела, что Вы упали с лошади. Вернулась и нашла Вас лежащим на земле. Мне пришлось кое-как из веток сделать носилки. Перекатить Вас на них. А привязав носилки к своей лошади, привезла Вас сюда, в лесной домик. Он находится в удалении от чего-либо жилого и обитаемого. Простите, я посчитала невозможным отвезти Вас в Розихауз или замок. Этот домик был единственным, на мой взгляд, разумным выходом. Здесь есть всё необходимое…

— Вы здесь часто бываете? — перебил её Риккардо.

— Иногда. Когда Вас сюда притащила, Вы начали бредить, и это было для меня лучше, поскольку так я хотя бы понимала, что Вы живы. Когда же Вы переставали подавать признаки жизни, мне было страшно.

Она посмотрела ему в глаза.

— В бреду я говорил что-то, что Вас напугало или расстроило?

Взгляд Норы лишал его последних сил на разумные действия. Но её дальнейшие слова остановили порыв коснуться желанных губ своими.

— Вы много о чём говорили, — она улыбнулась. — Злились на меня. Обещали найти. Наказать. И ещё…

Она замолчала. Постеснялась повторить его признание ей в любви, которое он в бреду многократно делал этой ночью. Не выдержав, Риккардо обрушился на Нору с претензиями:

— Нора, почему Вы покинули Лондон? Почему, не сказав ни слова, сбежали!?

— Но Ваше письмо явно говорило о нежелании дальнейшего общения со мной.

— То письмо было не для Вас! Предупреждая Ваш следующий вопрос, поясняю, то письмо вообще не для женщины! Хотя такое объяснение сейчас Вас только запутает. Но как Вы любите говорить, сейчас не об этом. Нора, я с ума сходил, когда Вы ушли, когда я безрезультатно искал Вас!

— Зачем искали?

— Ну, знаешь ли! — возмутился Риккардо, услышав её вопрос. — Вы самая странная женщина, которую я знаю.

— Но это же не повод меня искать?

— На что намекаете?

— В бреду, Вы были более искренним.

— Вам понравилась речь мужчины, находящегося в бреду? — удивился Риккардо.

— Есть слова, в которые мне трудно поверить. Ещё реже бывают слова, в которые я не поверить не могу. Одно моё присутствие здесь доказывает, что я Вам поверила.

— Поверили мне? То есть стали доверять? Поэтому не ушли, не бросили здесь одного?

— Пока нужна моя помощь я не ушла бы.

— Но пока ухаживали, поменялось отношение ко мне, и причина слова, сказанные мной в бреду?

— Глупо, но это так.

— И что это были за слова?

— Я не могу их повторить.

— А я могу. Я Вас люблю. И вновь предлагаю стать моей женой. Не спешите отвергать предложение!

— Но Вы же, понимаете, какие осложнения возникнут, если соглашусь?

— Знаю точно, будет плохо мне и Вам, если не будем вместе.

— Но для этого нам не обязательно вступать в брак, — неожиданно для Риккардо прозвучали её слова.

— Нора! Вы предлагаете мне стать Вашим любовником?

— Я не хочу Вас лишать возможности обрести законных наследников… с другой женщиной, — голос её стал тише, сухим и безжизненным, как и взгляд.

— Вы больно раните себя собственными словами. Прошу, перестаньте мучить себя. Вы единственная на всей земле, кто мне нужен, и никакой долг перед титулом не заставит меня лечь в постель с другой женщиной.

— Это слишком большая жертва. Со временем Вы можете передумать. И тогда пожалеете, что я — Ваша жена. Жена, не способная родить наследника. Вы будете последним герцогом Редклифф. Трехсотлетняя династия закончит своё существование и всё из-за того, что Вы поддались чувствам и сделали своей супругой меня. Простите, я не могу позволить Вам совершить такую трагическую ошибку… У нас нет будущего. Прошу, не предлагайте мне замужество. Соблазн слишком велик. Боюсь поддаться чувствам. Я Вашей быть хочу. Но не женой. На эту роль выберите более достойную. Женщину, которая оправдает надежды возлагаемые титулом — супруги герцога.

Риккардо с горечью слушал, как Нора говорила, чеканя каждое слово. Речь сдержанная, а глаза полные слёз.

«Она отдаётся без боя.

Но могу ли я принять её вот так? Без права на общественное одобрительное признание наших отношений.

Отношения любовников, вместо супружеских?

Она отказывается быть мне законной женой из-за моего долга произвести на свет наследника. Какая нелепая жестокость. Какой скотиной был Стивен, вдолбивший, в её светлую голову подобные мысли. Заставив поверить, что она ущербная».

— Нора, я не могу принять Ваше предложение. Оно убьёт Вас. Сердце Ваша, душа разорвётся от горя и разочарования, когда Вы меня толкнёте в объятья другой. Вы думаете, что так будет правильно и от этого не так больно. Но это неправда. Поверьте мне, когда отдаёшь, из благородных целей, любимого человека другому, более достойному, как Вам по наивности кажется, боль душевная, которую при этом начинаете испытывать, будет отравлять сознание. Душа не примет Вашего благородства и жертв, связанных с ней. Мне повезло, благодаря Вам, я пережил подобную боль, и могу о ней теперь рассуждать без особой жалости к себе. Но, что касается Вас, могу с уверенностью сказать, я узнал Вас. Узнал Вашу надорванную душу. Ещё одного потрясения душа Ваша не выдержит. Я не могу сознательно пустить по ветру наши чувства. Мои к Вам. Ваши ко мне. Эти чувства необходимо охранять, беречь и ни в коем случае не подвергать поруганию. Осквернению.

— Как же нам поступить? Я отказываюсь принять Вашу жертву. Вы мою.

— Нора, я обязательно найду решение, которое устроит нас обоих. Дайте мне только время подняться на ноги, ибо находясь в одной постели с вами, я здраво мыслить не способен.

Она в очередной раз попыталась встать, но её опять остановили его руки.

— Ангел мой, я соскучился по Вашему взгляду, губкам, запаху… Исцелите меня. Поцелуйте.

Нора коснулась пальцами губ Риккардо, погладив, провела по мужским щекам. Дошла до затылка и, погрузив руки в его волосы, замерла. Больше ей делать ничего не надо было. Такое приглашение Риккардо даже не мечтал получить. Нора больше не сопротивлялась. Она, наслаждаясь, принимала его. Безропотно отдавая себя. И искренне отвечала на прикосновения его губ.

Риккардо приложил немалые усилия, чтобы не прикасаться руками к её телу. Он понимал, объятьями дело не кончится. Прижать её к себе и только наслаждаться поцелуем, он не сможет. Ему захочется полностью завладеть ею. Мастерство обольщения и натиск ласк вынудят Нору не сопротивляясь ответить ему. Но это не могло быть оправданием для мужчины по отношению к любимой женщине, которую он хочет сделать своей женой.

Удовольствие от поцелуев росло параллельно той пытке, которую он начал испытывать, сдерживая себя. Поэтому был вынужден остановиться:

— Простите, у меня закружилась голова.

Аккуратно прилёг рядом с Норой, закрыл глаза и обхватил голову руками. Голова действительно кружилась, но не настолько, чтобы являться причиной отстранения от отзывчивого женского тела. Но Норе об этом знать было не обязательно. Она была в шаге от соблазнения.

— Я сделаю компресс на лоб, и разведу немного опиума. Это облегчить Ваше состояние, — поднявшись с кровати, пояснила Нора.

— Только компресс! Спать сейчас — непозволительная роскошь. Нам многое надо обсудить.

Он приподнялся с кровати, подсунул под спину подушки. Через минуту вернулась Нора, в руках её был медный таз с водой, а на плече полотенце. Тихо она присела рядом, поставив свою ношу себе на колени, обмакнула полотенце в воду, отжала и приложила влажную ткань ко лбу герцога. Он молчал. Лишь наблюдал за её действиями.

Теперь его любопытство относительно одежды Норы было удовлетворено. На ней, помимо светлой мужской рубашки, были песочного цвета брюки для верховой езды, тоже мужского покроя. Брюки слегка обтягивали женские бедра и талию. Размер же рубашки больше, чем в действительности нужен. На ногах терракотовые кожаные сапоги, явно женские и её размера.

Риккардо достаточно было лишь одного взгляда, чтобы дать бег фантазии и представить эту женщину вовсе без одежды. Уж слишком линия её тела обрисовывалась под брюками. А слегка расстегнутая рубашка позволяла скользнуть взглядом по груди. Столь непозволительная одежда для женщины, делала Нору безумно желанной.

Не в силах отвести взгляд, он накрыл глаза рукой.

— Риккардо, Ваше состояние позволяет сейчас что-либо обсуждать? Может, лучше немного подождать, пока Вам не станет лучше?

— Вот именно сейчас время расставить все точки над «i», — вновь на неё посмотрев, произнёс Риккардо.

— Хорошо. Задавайте вопросы.

— Обещаете говорить только правду?

— Обещаю. Отныне только правду.

— А до этого говорили мне неправду? — удивился Риккардо.

— Только однажды. В ту ночь, когда вернулась в Лондон.

Риккардо мысленно вернулся в ту ночь, но так и не понял, что же, Нора могла ему соврать.

— И что же из сказанного было неправдой?

— То, что я — бедная вдова.

— А неправда, что бедная или, что вдова?

— Ваша светлость, может, повременим с беседой? Что-то мне подсказывает, Вы ещё не совсем готовы к подобным разговорам.

Она убрала со лба Риккардо полотенце, слегка ополоснула его в тазу, отжала и снова приложила на ушибленный лоб.

— Вы хотите сказать, что небедны? — озвучил Риккардо догадку.

Она улыбнулась. Ситуация её явно забавляла.

— Хочу сказать, что я — неприлично небедна.

— Почему Вы пошли на такую хитрость, и откуда у Вас взялось состояние? Я ведь просматривал документы, для Вас не было наследства.

— Умолчала, относительно своего реального финансового состояния, по одной лишь причине, но очень серьёзной для меня. Огромное состояние привлекло бы внимание соискателей на мою руку и сердце. Возвращаясь в Англию, я зареклась подчиняться, кому бы то ни было. Включая потенциального мужа. И тогда решила, что если никто не узнает о моём состоянии, то я стану неконкурентоспособной на рынке невест. Я воплотила свой замысел. Заметьте, мой приезд в Лондон остался практически незамеченным обществом. Что касается источника состояния, тут всё гораздо сложнее… Перед смертью отец, будучи герцогом Редклифф, на своё усмотрение распорядился имуществом, не принадлежащим майорату. А именно, он продал всё, что только можно было продать, а вырученные деньги поделил между мной и сёстрами. Мадине и Линде определил по приличному приданному. Однако их совокупный размер и десятой доли меньше, чем те деньги, что отец оставил мне. Деньги сейчас лежат в лондонском банке на моё имя, и я имею к ним доступ в любое время и в любом количестве. Мой муж, скорее всего, догадывался об их существовании. Но размера колоссального финансового состояния даже представить не мог. Отец все документы о распродаже имущества составил так, что у Стивена не возникло никаких подозрений. Стивен поверил, что мой отец продал убыточные земли за небольшие деньги, которых хватило, только чтобы погасить долги кредиторам за эти же самые земли.

— Почему Ваш отец выделил именно Вас при распределении наследства? И почему он так старательно увёл деньги от маркиза Стивена Хорнсби?

— Отец не доверял маркизу, поэтому подстраховался на счёт будущего своих дочек. Что же касается моей львиной доли, то, как мне кажется, отец хотел искупить свою вину передо мной.

— В чём же была его вина?

— В том, что он вынудил меня стать женой маркиза Стивена Хорнсби, следующего герцога Редклифф. Хотя особой вины отца не было. Обстоятельства сложились таким образом, что у меня было только два пути; стать женой Стивена или покинуть Англию.

— Покинуть Англию? Вам угрожала опасность?

— В какой-то степени, да. Но отец решил мою проблему за счет реализации своей давней мечты — выдать одну из своих дочерей замуж за следующего герцога Редклифф. Хотя отцу пришлось уговаривать не только меня, но и Стивена. И если меня он мог вынудить на брак с маркизом угрозами о дочернем долге и банальным финансовым шантажом, то к Стиву применил другие доводы. Когда цивилизованные закончились, отец вспомнил про силу дула пистолета.

— Что Вы такое говорите?

Смысл произносимых ею слов шокировал Риккардо.

— То и говорю…

Нора вновь освежила компресс, после чего продолжила историю своего вступления в брак.

— Дело в том, что Стивен хотел жениться на моей сестре Эмме. Но она трагически погибла, возвращаясь в Розихауз из имения Хорнсби. Стивен, конечно, горевал. Мы его поддерживали, как могли. Однажды, когда мы с отцом были у него в гостях…

Неожиданно Нора замолчала, встала, подошла к камину и подбросила дров, в угасающий огонь. Риккардо думал, она вернется к нему на кровать, но она предпочла присесть рядом с камином на невысокий табурет.

— Риккардо, то, что сейчас расскажу, расскажу только один раз и больше, пожалуйста, мы никогда не вернёмся к этой теме.

От нехорошего предчувствия у Риккардо заныло в груди. Он начал догадываться, о чём именно пойдёт речь. Его рука потянулась к мокрой ткани полотенца, убирая её со лба. И пока Нора рассказывала о трагедии, случившейся в её жизни, Риккардо неистово сжимал полотенце в руке. Тем самым подавляя свои эмоции, чтобы ни словом, ни жестом не помешать говорить Норе.

— В тот вечер неожиданно пошел сильный дождь, — тихо заговорила она, — отец поддался уговорам Стивена, и мы остались у него на ночь. Я рано пошла спать. Стивен с отцом предпочли долгие беседы и большое количество вина… Ночью я проснулась от того, что на меня кто-то навалился, зажав мне рот сильной рукой. Позже разглядела его лицо. Это был маркиз Стивен Хорнсби. Сначала я не поняла, что происходит. Когда же осознала степень угрожающей опасности, было уже поздно. Страх довершил усугубление моего положения. Я потеряла сознание. Вы знаете, такое со мной бывает, когда испытываю сильное эмоциональное потрясение. В таком состоянии я была беззащитна. И конечно же, не могла оказать достойное сопротивление маркизу… Когда сознание ко мне вернулось, его уже не было. Я надеялась, что это был кошмарный сон, но обнаружила в руке у себя цепочку с медальоном, которую, видимо, сорвала со Стивена в процессе короткой, отчаянной, но неравной борьбы… Порванная на мне одежда и кровяные пятна на кровати, свидетельствовали о том, что он довершил задуманное до конца.

Всю ночь я рыдала, а рано утром, ещё до того, как проснулся отец и Стивен, сославшись на недомогание, которое действительно испытывала, поспешила вернуться домой, в Розихауз. Я решила скрыть поступок маркиза в память об Эмме. Сам Стивен о ночном визите даже намёком не упоминал. Казалось, он не помнил ничего… Ведь той ночью он был сильно пьян.

Но помимо синяков по всему моему телу, у поступка Стивена неожиданно появилось последствие. Через пару месяцев догадалась, что беременна. Призвать к ответу маркиза не могла. Никто из служанок не видел меня раздетой, поскольку к себе ни одну из них не подпускала с того самого момента, как обнаружила на себе фиолетовые следы, оставленные грубыми руками Стивена.

Мне удавалось еще пару месяцев скрывать факт беременности. Но время шло. Живот рос. Благо, меня не тошнило. Но бесконечно так продолжаться не могло. Надо было принимать решение. Я попыталась уговорить отца отпустить меня в Европу, где надеялась втайне от семьи родить. Но он категорически отказал мне. Более того, отец в ультимативной форме потребовал, чтобы я согласилась на брак со Стивеном. О моей беременности ему тогда не было ещё известно. Брак он хотел устроить, желая передать титул своему потенциальному внуку. И со Стивеном отец договорился быстро, а со мной у него возникли проблемы.

Не могла я решиться на такой союз.

Однажды я попыталась сбежать в ближайший порт. Но меня догнал отец и вернул домой. С того момента за мной неотступно следили. У меня оставался единственный выход — признаться. Но рассказать отважилась только Стивену.

Не знаю, на что рассчитывала.

Явно не на его благородство.

Когда поведала Стивену о той злосчастной ночи с ним, он гневно набросился на меня, обвиняя, что я совершила грех с другим мужчиной и теперь пытаюсь оправдать своё распутство нелепой клеветой на него. Он решил расторгнуть договорённость с моим отцом, относительно нашей помолвки. Меня это вполне устраивало. Но Стивену этого было мало. Он стал грозить, что всем расскажет о моей беременности. И даже назначил виновника моего положения. Он посчитал, что Эрнст вполне подходит на эту роль. Ведь именно Эрнст оказывал мне знаки внимания, хотя дальше одного-двух совместных танцев на приёмах у нас с ним отношения не развивались. Стараясь защитить репутацию невиновного, я предъявила маркизу тот самый медальон на цепочке. Это не повлияло на его решение расторгнуть помолвку, но остудило порыв говорить об Эрнсте и обо мне, как о любовниках.

Впоследствии я жалела, что была вынуждена порвать все отношения с Эрнстом, и дело тут не в симпатии или наличии каких либо других чувств с его стороны или моей. Эрнст мне дорог, как друг, и я бы ему давно всё рассказала, только не знаю, как начать. И нужно ли об этом вообще говорить?

Когда отец узнал от маркиза о причине расторжения помолвки, он пришёл в бешенство, поскольку ни на секунду не усомнился в правдивости моих слов. В результате между ними состоялась жуткая ссора.

Маркиз обвинял меня, отец — маркиза.

Апогеем был довод отца в виде заряженного пистолета.

Стивен сдался, но с определённым условием, о котором узнала гораздо позже. А именно о том, что отец с маркизом договорились утаить от всех факт зачатия, равно как и рождение ребёнка. Время было упущено, и ребенок мог появиться на свет скандально рано после заключения нашего супружеского союза.

Вскоре состоялась свадьба. Одежда моя имела свободный покрой, никто не заподозрил о моём истинном положении. На следующий день после свадьбы отец с сёстрами покинул Розихауз. Они вернулись в Лондон.

Я стала жить в имении Хорнсби.

Стивен ко мне не питал супружеского интереса, и меня это устраивало. Но так получилось, ребёнок, мой мальчик, родился раньше срока. Этот факт особенно разозлил Стивена, поскольку давал ему дополнительный повод сомневаться в своём отцовстве.

Роды для меня были очень тяжёлыми, с большой потерей крови. Ещё неделя мне понадобилась, чтобы восстановить силы. Ходить доктор разрешил спустя две недели после родов. Но, ни ходить, ни есть, ни жить, мне на тот момент не хотелось. Я медленно умирала. И все из-за известия о гибели ребёнка во время родов, о чем мне сообщил Стивен.

Как только мои силы восстановились, мы переехали в Лондон. Через полгода умер отец, Стивен унаследовал титул, и мы поселились в лондонской резиденции герцога Редклифф. А в это время мой живой, здоровый сын вскармливался чужими людьми. Но об этом я узнала только спустя три года после родов, уже после смерти Стивена. Я случайно наткнулась на странное письмо моего отца к Стивену, в котором он в грубой форме выражал желание забрать своего внука от чужих людей. Отец требовал содействия от Стивена в возвращение ребёнка. В письме была одна строчка, которую я запомнила:

«Если ты не хочешь признать его своим сыном, позволь мне признать его моим внуком».

Я на миг подумала, что отцу удалось забрать моего мальчика, но дочитав письмо, увидела дату отправления и поняла, что оно было написано за три дня до смерти отца. А значит ответ от Стивена, если он и был, отец не успел получить.

Зачем Стивен хранил это письмо, я не знаю, но узнав правду о сыне, поспешила в Англию, на его поиски.

Она замолчала, смущённо вытирая слёзы.

— Я хочу помочь найти мальчика, — искренне признался Риккардо.

— В этом уже нет необходимости, — она улыбнулась, — Я нашла его. И привезла из Франции, где он жил под опекой лорда Шортера, приятеля Хорнсби. На след Шортера я вышла в результате анализа поведения маркиза, который находился в некой зависимости от своего приятеля. Один тот факт, что Стивен продал за очень скромную цену своё имение лорду Шортеру, натолкнуло на мысль, что здесь может быть замешена или благодарность Хорнсби, или шантаж Шортера. Мне стало известно, что имение вновь продается, а цена за него взлетела высоко. И тогда решила рискнуть. Поехала к лорду Шортеру под предлогом покупки имения.

Лорд Шортер был рад нашей встрече. Когда же напрямую спросила, не знает ли он о судьбе мальчика, рожденного в марте 1787 года, он удивился. И рассказал, что действительно Стивен его попросил позаботиться о малыше, которого маркиз представил, как сына своего лондонского друга. От Шортера узнала, что мальчик попал к нему почти сразу после рождения. Как я понимаю, Стивен не верил, что мальчик — его сын. Но не рискнул избавиться от сына дочери герцога Френсиса Редклифф. И пристроил малыша у своего приятеля. Назначил для него ежемесячное пособие. Но никогда не интересовался жизнью ребёнка.

Я купила у Шортера его имение в Восточном Суссексе, но с одним условием — он отдаёт мне все права на «сына неизвестного лондонского друга Стивена Хорнсби». Шортер согласился, поскольку перестав получать денежные переводы от Стивена, он не желал тратить свои деньги на воспитание ребёнка. Инструкций же на внезапный несчастный случай, Стивен не оставил. В результате Шортер сомневался, нужно ли ему и дальше держать в своём доме чужого ребёнка. Однако христианское начало в нём взяло верх, и он не избавился от ребёнка. И не отправил в приют.

Я пообещала Шортеру найти отца мальчика, а до тех пор воспитывать ребёнка в своём доме… Так вернула себе сына и приобрела имущество — старинный замок. Тот самый, из которого Вы, Ваша светлость, вчера возвращались. Заблудились и набрели на меня. — Нора встала, подошла к Риккардо, но не присела рядом на постель, — Наверное, мне лучше сейчас уйти? Вам, возможно, необходимо побыть одному и подумать ещё раз, нужна ли я герцогу Редклифф?

— Присядьте. Прошу. — Риккардо указал место на кровати рядом с собой, Нора повиновалась. — Вашего сына зовут Рональд?

— Да. Вы, видимо, видели его вчера в замке?

— Теперь понял, кого он мне напомнил. Вас. И дело не столько во внешней схожести. Он тоже любит гулять с оружием.

— С каким оружием? — встревожилась Нора.

— Не волнуйтесь, с ним всё в порядке. Хотя я бы поменял няню и нанял помоложе, такую, как мисс Венди.

— Как Венди? — удивилась Нора. — Вы успели познакомиться с моей служанкой?

— Да. Правда, она сказала, что приходится матерью Рональду и племянницей Норманну Линдсею.

— А-а! Это в духе Венди. Она может и не такое придумать. Но она хорошая. Только очень пугливая.

— Я бы и мистера Норманна Линдсея не назвал правдивым человеком, он ведь тоже ввёл меня в заблуждение, сказав, что хозяин замка сейчас в Лондоне, вместе с управляющим. А Вы, как вижу, не покидали свои земли.

Риккардо погладил Нору по руке и пристально посмотрел ей в глаза.

— На Норманна, прошу, не обижайтесь, — попросила Нора. — Он выполняет мои инструкции о неразглашении имени и места пребывания нового хозяина этих земель. К тому же управляющий имением, мистер Оливер Маршалл, действительно сейчас находится в Лондоне. И бедному Норманну приходится выполнять чуждую для него роль приветливого хозяина.

— Я так понимаю, это благодаря Норманну Вы владеете таким разнообразным арсеналом оружия?

— Да.

— Он поведал мне историю своей жизни легионера. Но как он появился в Вашей жизни?

— Его брат, мистер Эдмунд Линдсей, обеспокоенный моей безопасностью, отправил его ко мне в Италию. Норманн отнёсся к своей работе с душевной теплотой, в результате мы с ним сдружились. Теперь он для меня почти родственник. После долгих уговоров, он согласился жить в моём замке.

— Я не удивлён, что в этой истории не обошлось без нашего дорогого Эдмунда. Хотя с другой стороны, надо отдать ему должное, он поступил осмотрительно… А какже тот вечер в Венеции, ведь Вы тогда были одна? Без охраны?

— Да, одна. За несколько дней до нашей первой встречи с Вами, Норманн получил серьёзное ранение в ногу, защищая Венди от старых приятелей. Дело в том, что у Венди не совсем радужное прошлое. И когда хозяйка заведения, деятельность которого не может являться гордостью рекомендательного письма, прознала, что её беглянка теперь работает в приличном доме, то захотела вернуть свою работницу. Или получить отступные от неё. Венди лишь Норманну рассказала о встрече с людьми из своего прошлого. Норманн принял решение вступиться за неё и под видом клиента проник в бордель. Там он встретился с хозяйкой заведения, и, прибегая к нестандартным аргументам, довел до сознания шантажистки суть несбыточности её планов насчёт Венди. Подоспела охрана заведения, он и их успокоил. А уходя, предупредил, под страхом смерти не приближаться к женщинам, находящимся под его защитой. Венди с тех пор, действительно, никто не беспокоил. Но на самого Норманна было покушение. Наёмника, выстрелившего в него и попавшего в ногу, Норманн ответным выстрелом отправил на тот свет. Сам же был вынужден, добравшись домой, в тайне от нас сделать себе операцию и извлечь пулю. С тех пор он хромает. И с тех самых пор он стал обучать меня и Венди искусству владения разного рода оружием… Именно из-за ранения Норманна, в тот день в Венеции, я была без сопровождения.

— А что Вы вообще тогда делали на улице? Помню, Вы очень спешили. Налетели на меня.

— У Вас хорошая память! — улыбнувшись, сказала Нора.

— Да, память хорошая. Я часто вспоминаю наш первый поцелуй.

Нора смутилась.

— И все же, куда Вы спешили?

— В это трудно поверить, но на встречу с Вами. Хотя не знала, что спешу именно к Вам. Хотите спросить, как такое возможно? Не знаю ответа. Но знаю точно, это было провидение. Накануне мне приснился сон. Точно не помню о чём, но помню, что в нём я должна была встретить закат на мосту с ажурными белыми перилами. Проснувшись, отогнала мысли о сне. Но день стал приближаться к вечеру, и меня обуяло неимоверное желание увидеть последние лучи солнца, стоя на мосту с ажурными белыми перилами. Как будто от этого зависела моя жизнь. Я понимала, что это странное желание. Тем не менее, поинтересовалась у Венди, есть ли в Венеции такой мост. Она сказала, что есть один похожий. Рассказала, как до него добраться. И я поспешила попасть до заката на мост. Не объясняя Венди в чём дело, покинула гостиницу и отправилась на поиски моста.

— Удалось прибыть до заката на ажурный мост? — не скрывая улыбку, поинтересовался герцог.

— По пути я наскочила на одного нахального мужчину. Он не хотел меня отпускать. Бесстыдно обнял и стал целовать на глазах у прохожих.

— Так ведь был карнавал?

— Это оправдание?

— Я опьянел, Вас увидев — это оправдание.

— Если честно, я тогда сильно испугалась Вас. Но на мост пришла до заката.

— Скажите, пока были на мосту и потом, когда возвращались в гостиницу, к Вам никто не приставал больше?

— Ваша светлость, после смерти мужа, кроме Вас, безнаказанным никто не оставался после покушения на мою честь. Вас именно это интересует?

Не желая вспоминать о покойном муже Норы и о том насилии, которому она подвергалась, оставаясь с ним в одной постели, Риккардо промолчал. Лишь притянул Нору к себе, обнял и поцеловал.

Неожиданно раздался тихий стук в дверь.

— К Вам сюда захаживают гости?

— Кто это может быть?

— Сейчас узнаем.

Риккардо поднялся с кровати, взял зажженную свечу с камина и подошел к двери. К его удивлению, на двери не было засова, не говоря уже о замке. Толкнул, и дверь, повинуясь, открылась. На пороге стоял Норманн. Он не спешил вступать в беседу.

— Норманн? Проходите. Что-то случилось?

— Ваша светлость, Томас Бенсон очень обеспокоен тем, что Ваш конь вернулся в Розихауз без Вас. Меня же больше тревожит отсутствие леди Элеоноры в замке, — Норманн пристально посмотрел в глаза Риккардо. — Вот такая проблема.

— Проблемы нет. Я не пропал. А леди Элеонора находится сейчас под моей опекой.

— Если позволите, я хотел бы переговорить с ней. Наедине.

Риккардо вручил Норманну горящую свечу и вышел из домика.

— Разговаривайте.

— Может, Вы хотя бы оденетесь? — растерянно предложил Норманн.

Из одежды на герцоге были брюки, обувь и расстегнутая рубашка.

— Я не знаю, где моя одежда, — удаляясь от домика в ночную темноту, равнодушно ответил он.

События прошедшего дня не переставали удивлять Норманна. Но чтобы не задерживать герцога, он прошел в домик и прикрыл за собой дверь. Нора ждала, стоя возле камина, предварительно поправив на себе рубашку и проверив, застёгнуты ли на ней застёжки.

— Нора, девочка моя, это Вы искалечили герцога? — спросил Норманн, ставя свечу на камин, — У него весь лоб исцарапан, большая шишка и синяки под глазами. Я же Вас учил, наносить удар нужно таким образом, чтобы нейтрализовать противника, но не уродовать его. И потом, если Вы обезвредили нападавшего, нет необходимости задерживаться в его обществе. Тем более не стоило отбирать у него верхнюю одежду, — иронично сказал Норманна.

— Это не я покалечила герцога. Точнее, не я лично. Его нынешнее состояние результат столкновения с веткой дерева, на которую он наскочил в погоне за мной. Хотя, на тот момент, он не знал, что гонится именно за мной. В результате, я была вынуждена оказать ему помощь и привезти сюда. Его самочувствие было ужасным. Благо, к седлу моей лошади привязана походная сумка, в которой помимо других лекарств был опиум, он облегчил страдания герцога. Я не могла оставить его одного и отлучиться, чтобы предупредить Вас о случившемся. Лишь надеялась, что Вы вспомните о моём маленьком убежище и приедете сюда за нами.

— В таком случае мы можем ехать хоть сейчас. Вопрос только куда? Отсюда ближе до Розихауз, но ждут ли нас там? В замок нам, как мне кажется, тоже не стоит везти герцога, дабы не поползли нежелательные слухи о той роли, которую Вы сыграли в травмировании Его светлости. На мой взгляд, у нас два пути. Я отвожу герцога в Розихауз, а на обратном пути забираю в замок Вас. Или приезжаю утром с ещё одной лошадью, и Вы едете домой, а я сопровождаю герцога в его имение.

— Утром?

— Да. Вас что-то смущает? — Норманн достал карманные часы и взглянул на циферблат, — До рассвета пару часов. Безопаснее дождаться утра. Если Вас что-то тревожит, и Вы остерегаетесь оставаться с герцогом наедине, я могу не уезжать в замок, а остаться до утра здесь.

— Я не боюсь остаться с герцогом наедине.

— В таком случае, ждите меня на рассвете. Я постараюсь привезти еду. А пока вам придётся поголодать.

Норманн улыбнулся и вышел из лесного домика. На ступенях перед входом сидел Риккардо. Тусклый свет, идущий от небольшого окошка, освещал его фигуру. Норманн присел рядом.

— Ваша светлость, она мне, как дочь. Я любого могу за неё убить.

Такая неприкрытая угроза повеселила герцога.

— Я рад, что у моей будущей жены есть преданные друзья, готовые встать на её защиту, когда меня нет рядом.

— Вашей будущеё жены? — удивился Норманн.

— Я неоднократно делал ей предложения. К сожалению, некоторые временные трудности не позволяют ей согласиться. Но думаю, за пару месяцев всё уладится. У меня неотложное дело в графстве Норфолк. И уж когда вернусь, мы с ней обязательно обвенчаемся. Прошу Вас только об одном, удержите её в замке до моего возвращения. Не позвольте вновь сбежать.

— Почему она от Вас сбежала в прошлый раз?

— Боится попытаться стать счастливой со мной.

— Вы считаете, что с Вами она будет счастлива? — поинтересовался Норманн и посмотрел на герцога.

— Считаю, что без неё, я не буду счастлив.

Норманн немного помолчал, обдумывая слова Риккардо, затем произнёс:

— Хорошо, Вы можете рассчитывать, в ближайшие месяцы мы будем проживать в замке. В случае если мне не удастся задержать Её светлость, я извещу Вас о месте нашего нахождения.

— Спасибо, Норманн.

Риккардо встал и протянул руку. Во время рукопожатия Норманн выдвинул встречную просьбу-предупреждение:

— Я вынужден сейчас Вас оставить с герцогиней наедине. Надеюсь, благоразумие не позволит Вам совершить по отношению к ней непозволительных действий?

— Об этом не беспокойтесь.

Через пару минут удаляющийся звук топота копыт указал Риккардо направление, куда поскакал конь, увозя Норманна.

Ночная прогулка пошла на пользу герцогу, и хотя он немного продрог, настроение его теперь было великолепным. Он успел обдумать сложившуюся ситуацию и нашёл способ разрешения всех проблем. Но для этого ему необходимо было уехать. И чем быстрее, тем лучше.

Он не заметил, как подошла Нора.

— Холодно… — тихо произнесла она.

Риккардо оглянулся. Она, обхватив себя за плечи, смотрела в темноту. Ничего не говоря, он подошел к ней вплотную, подхватил на руки и внёс в дом. Уложил на постель, а сам присел у камина, чтобы подбросить в догорающий огонь поленья.

Сидя на корточках и поправляя кочергой угли, он тихо заговорил:

— Ангел мой, мне нужно отлучиться на пару месяцев. Надеюсь, простите меня за то, что вынужден оставить Вас. Уверяю, если бы не жизненная необходимость, не уехал бы.

— Вы вольны поступать по своему усмотрению. И не обязаны отчитываться передо мной о своих планах и перемещениях, — тихо произнесла Нора.

Но Риккардо не поверил её спокойному голосу и, подойдя к кровати, громко сказал:

— Ошибаетесь! Очень даже обязан! Более того, от Вас ожидаю такой же открытости и доверия. И прошу, дождитесь меня. Не покидайте замок до моего возвращения. Обещайте!

— Обещаю. Тем более что эти земли меня вполне устраивают. И другого места для воспитания Рональда не ищу.

— Хотите сказать, что даже после нашей свадьбы хотели бы здесь жить?

— После свадьбы?

— Да. Я думаю, два месяца будет достаточно, чтобы подготовиться к ней?

— Но я же не дала согласие.

— Я торопить не стану. Дадите согласие через пару месяцев.

— А что изменится за это время?

— Всё. Но не моё отношение к Вам. Извините, не могу рассказать для чего уезжаю. Одно знайте точно, я это делаю ради нашего будущего.

Он присел на кровать, и, положив руку Норе на запястье, спросил:

— Вы устали?

— Немного, — призналась она. — Расскажите о себе. О своих родителях. Как Вы попали на службу? Что это была за женщина, от которой Вы отказались, «отдав её более достойному»? А начните рассказ с того письма, которое я нашла в кабинете и приняла за письмо для меня. Кто такая Элли?

Нора ещё стеснялась некоторых своих вопросов. Но и не спрашивать больше не могла.

Риккардо же было приятно, что его жизнью интересуется возлюбленная. Ведь если интересно прошлое, значит небезразлично будущее. И до самого возвращения Норманна герцог, ничего не утаивая, отвечал на вопросы Норы.

Карета, увенчанная гербом герцога Редклифф, подвозила Риккардо к имению герцога Эрнста Августа Гомбургского, которое располагалось в южном районе Брекленд графства Норфолк.

Прежде чем добраться сюда, Риккардо побывал в Лондоне у Джона Оллмэна, который подсказал расположение имения Эрнста. Спустя несколько дней тряски в карете, Риккардо подъезжал к величественному дому, перед которым разбиты парковые аллеи.

Карета мягко остановилась напротив входа в дом. К ней подбежал кучер и распахнул дверцу. Взору Риккардо предстало поместье Эрнста во всём своём необъятном масштабе. Дворецкий учтиво впустил гостя в дом и поинтересовался целью визита.

— Я, герцог Редклифф, желаю встретиться с герцогом Гомбургским. У нас с ним предварительная договорённость о встрече.

— Я доложу о Вашем прибытии Его светлости.

Дворецкий отправился вверх по лестнице. Через пару минут Риккардо увидел Эрнста.

— Очень рад Вас видеть! Пройдёмте в сад, там довольно приятная атмосфера для общения! — когда Эрнст поравнялся с Риккардо, тихо добавил, — И нет посторонних ушей.

Отойдя от дома, Эрнст встревожено спросил:

— Вы нашли герцогиню? С ней всё в порядке?

— Да. У нас через два месяца свадьба.

Эрнст, услышав это, даже остановился, а Риккардо продолжил:

— Вы в числе приглашённых. Но есть одна проблема. Мне нужна помощь.

— Если решение проблемы находится в моей компетенции, считайте, что мы её уже решили. В противном случае, я могу подключить и более весомых людей Англии.

— Хорошо. Но для начала скажите, когда Вы были заграницей последний раз?

— Два года назад, в Париже.

— А до этого?

— За два года до поездки во Францию был в Италии. Правда, тогда был еще не женат, поэтому путешествие совершал без семьи.

— Прекрасно! Прежде чем начну излагать суть проблемы, позвольте узнать, готовы ли Вы ради Норы пойти на преступление?

Эрнст без раздумий ответил:

— Да.

— А как насчёт того, чтобы совершить со мной путешествие в Италию?

— Почему бы и нет! В конце концов, это гораздо увлекательней, чем скучная семейная жизнь.

Два месяца спустя

Красный конь герцога Гомбургского поравнялся с Гримсвотном, на котором ехал Риккардо.

— Как Вы думаете, Её светлость дождалась Вас? — подмигнув, спросил Эрнст к Риккардо.

— Конечно, дождалась! Она ведь меня любит, хотя и боится признаться в этом.

На самом деле Риккардо очень переживал, где сейчас Нора, и ждёт ли его возвращение. Поездка в Италию была долгой и утомительной, хотя Риккардо и удалось воплотить свой замысел. Даже не понадобилось подключать возможности Натаниэля.

На протяжении всей поездки Риккардо не испытывал столько переживаний, сколько испытывал сейчас, когда они с Эрнстом подъезжали к замку. Эта поездка сделала двух герцогов друзьями. Искренние отношения к Норе, с неоспоримой силой вытеснили лондонскую напряженность между Эрнстом и Риккардо.

На небе не было ни единого облака, когда они подъехали к воротам замка.

— Величественное здание! — озираясь, восхитился Эрнст.

— Внутри тоже есть на что посмотреть. Мы так долго ехали сюда, не стоит тратить время, стоя на пороге.

Риккардо подъехал к колодцу, соскочил с коня и поспешил к двери, чтобы постучать. Путникам быстро открыли дверь.

— Что Вам угодно? — спросил пожилой дворецкий.

— Мне необходимо встретиться с герцогиней Элеонорой Редклифф. Надеюсь, она сейчас в замке?

— Да. Проходите. Как мне передать вас?

От этих слов камень упал с души Риккардо. Ему стало легко и радостно от одной только мысли, что встреча с возлюбленной состоится в самые короткие сроки.

— Сообщите, что прибыл герцог Гомбургский со своим другом! — неожиданно вмешался в разговор Эрнст.

Дворецкий одобрительно кивнул и, впустив гостей в холл, ушёл предупредить хозяйку о гостях. Вернувшись через несколько минут, дворецкий предложил гостям пройти в библиотеку. Библиотека замка на деле оказалась очень внушительных размеров. Стены в ней до потолка были оборудованы книжными полками. Тысячи книг рядами выстроились по ним.

— Пожалуйста, располагайтесь, — дворецкий указал на кресла. — Хозяйка сейчас подойдёт.

Дворецкий откланялся и быстро вышел из библиотеки. А Риккардо, не зная, как усмирить бешеный ритм своего сердца, принялся ходить взад-вперёд. Вскоре в комнату вошла Нора. Она поприветствовала Эрнста. Он же ничего забавнее не придумал, как развернуть Нору в сторону Риккардо.

— Элли, позвольте представить моего нового друга.

Риккардо повернулся к Норе. Сделал шаг в её сторону и замер. Лёгкая светская улыбка исчезла с её лица. Еще секунда молчания и Нора, потеряв сознание, упала в обморок. Мужчины на миг растерялись. После чего кинулись на помощь и, подняв, усадили Нору в кресло.

— Срочно принесите воды! — крикнул Риккардо.

Эрнст поспешил покинуть комнату.

— Милый, мой ангел, — с мольбой обратился Риккардо к Норе, опустившись на колени перед ней, — Я мечтал поскорее вернуться к Вам, а в результате довел до обморока.

Он взял её руки в свои и бережно стал целовать их.

— Прошу, возвращайтесь ко мне…

Постепенно сознание начало возвращаться к Норе. Открыв глаза, она увидела Риккардо. Его карие глаза. Тонкие губы. Каштановые волосы. Увидела свои руки в его сильных теплых ладонях.

— Риккардо? — растерянно произнесла она и попыталась подняться с кресла.

Риккардо придержал и уберёг Нору от очередного падения.

— О, если бы Вы знали, как счастлив я, что вижу Вас.

Руки его заскользили по женскому телу и замерли немного пониже талии. А Нора продолжала удивлённо смотреть в его глаза. Но внезапно губы мужские коснулись её губ. Коснулись, чтобы разрушить все сомнения, что он не сон, не видение. Что он реален. Что он вернулся, чтобы уже никогда не покидать её. Что отныне быть им вместе и этой близостью дарить друг другу наслаждение.

Поцелуй разжёг в герцоге неудержимую потребность в этой женщине. Он дал своим рука волю и страстные объятья переросли во что-то большее, что выходило далеко за рамки приличия. Не имея сил сопротивляться, Нора позволяла Риккардо всё, чего он только желал и, тая, смиренно принимала всю ту ласку, в которую погрузилось её тело, благодаря его телу.

Громкий голос Эрнста из коридора был для них, как гром:

— Сюда, сюда! Скорей!

Нора вздрогнула и зажмурилась, не в силах понять, как избежать неловкого момента.

— А… впрочем, я ошибся, — молниеносно оценив происходящее в библиотеке, Эрнст не позволил слуге войти. — Помощь твоя не нужна. Ты свободен.

Слуга растерянно стал пятиться, и вскоре послышались его шаги по коридору.

— Прошу прощения за вторжение, — улыбаясь, произнёс Эрнст, отступая к двери. — Пожалуй, мне необходимо дать распоряжение напоить наших коней.

Герцог Гомбургский вышел из библиотеки. А Риккардо продолжил прижимать Нору к себе. Внезапно она издала болезненный выдох, в котором было столько сожаления и смущения, что Риккардо против воли позволил Норе покинуть его объятия.

— Боже мой… — не смея посмотреть в глаза Риккардо, заговорила Нора. — Когда Вы рядом, со мною постоянно происходит что-то неприличное. Я запрещаю себе, а противостоять Вам всё равно не могу.

Риккардо улыбнулся. Он не переставал удивляться неопытности и наивности Норы, которые контрастировали с её отзывчивостью.

Амазонка с душой ангела.

— Всё, что с Вами происходит — это реакция нормальной женщины на мужчину. Мне очень приятно, что в моих объятьях, Вы из воина превращаетесь в женщину. В любимую и любящую женщину. Мне безумно приятно, что Ваше тело не подчиняется разуму, когда к нему прикасаюсь я. И уж поверьте, я, прикасаясь к Вам, теряю голову не меньше.

Он вновь заключил Нору в объятья и, заглянув ей в глаза, тихо произнёс:

— Я скучал…

Она смущённо опустила глаза и промолчала.

— В моё отсутствие никаких происшествий не было?

— Нет.

— А где Рональд?

Вопрос Нору встревожил.

— Он сейчас в детской комнате с Венди.

— Давайте присядем, — Риккардо усадил Нору в кресло, а сам, подойдя к окну, заговорил по-деловому. — Мне с Вами необходимо обсудить очень важный и деликатный вопрос. Надеюсь, не встречу сопротивления и сильного возмущения, что не предупредил о способе решения нашей проблемы.

— Какой проблемы?

— Наличие у Вас ребёнка. И если для меня это не проблема, а дар Божий, то падкое до сплетен общество поставит Ваше будущее и будущее Рональда в чрезвычайно уязвимое положение. Я хочу защитить вас, поэтому вынужден был поступить так, как поступил.

— О чём Вы говорите? — обеспокоенно спросила Нора.

— Дело в том, что я не случайно приехал сегодня в Ваш дом в компании герцога Эрнста Августа Гомбургского. Отныне он гарант моих слов. Выслушай меня внимательно… Дело в том, Нора, что я был женат. Свадьба состоялась в Италии несколько лет назад. Свидетелем на моей свадьбе был герцог Гомбургский. Священник так же может подтвердить мои слова, хотя церковь, а главное архив со всеми документами подтверждающие мой брак, неожиданно сгорели в прошлом месяце. Но не переживайте, на восстановление божьего храма сразу нашлись щедрые пожертвования от неизвестного богача из Англии, — улыбнувшись, пояснил Риккардо, после чего продолжил свой рассказ. — Жена родила мне сына. Документ, подтверждающий рождение моего законного наследника, сейчас лежит у меня в кармане. Любая экспертиза, если такая когда-нибудь понадобится, в подлинности документа не усомнится. После родов жена скоропостижно скончалась. Документ, подтверждающий это, также прилагается. В результате у меня есть законный сын, но нет супружеских обязанностей перед другой женщиной. Два месяца мне были нужны, чтобы обзавестись доказательствами вышеизложенных фактов. Эрнст великодушно согласился составить мне компанию. Эти два месяца он был со мной в Италии. Повторяю, при необходимости он подтвердит мои слова относительно рождения моего сына… Водоворот жизненных обстоятельств переместил моего новорожденного ребёнка в родную Англию, а поскольку я продолжал работу в Италии, то был вынужден доверить жизнь сына своему дальнему родственнику, маркизу Стивену Хорнсби. Он, не имея возможности растить моего ребёнка, передал его своему знакомому, лорду Шортеру, живущему во Франции. А через три года моего сына оттуда забрала вдова Стивена, герцогиня Элеонора Редклифф. Таким образом, мальчика вновь привезли в Англию. Теперь он проживает в графстве Суссекс… Моего сына зовут Рональд. Он живет в Вашем доме. И теперь у меня к Вам несколько вопросов. Готовы ли Вы подтвердить, что забрали у лорда Шортера сына Ричарда Джордана Трешема? То есть, моего сына. Я хочу предупредить, что в случае Вашего несогласия, никто не узнает о той «правде», которую я и Эрнст приготовили и привезли из Италии. Но Вы должны понимать, какая жизнь будет у Рональда, если Вы откажешься от моей правды и попытаешься выдать мальчика за своего сына. За сына Стивена. Ведь Ваш муж не признал ребёнка. Это означает, что никто не признает его законнорожденным. И какое будущее ждёт Рональда, одному Богу известно. Но его будущее будет точно вне высшего общества, со всеми вытекающими последствиями. Готовы ли Вы на такую судьбу для своего ребёнка? Подумайте и сделайте правильный выбор… А я тем временем хочу сделать очередное предложение. И прошу Вас стать моей супругой. Стать перед Богом и в глазах всего общества, матерью моему сыну и воспитывать его, как родного, вместе со мной.

Нора потерянным взглядом смотрела прямо перед собой. Её дыхание было тихим, едва уловимым. Но как сильно бьётся её сердце, не утаилось даже от герцога.

— Нора, Вы должны принять решение о дальнейшей жизни трех людей. Меня, себя и Рональда. Либо мы вместе. Либо… я не знаю, что будет в противном случае. Я не хочу Вас терять. Но каким бы ни было Ваше решение, я буду уважать его. Даже если оно ранит меня. Скажите «Да», и о дальнейшей Вашей жизни и жизни Рональда буду заботиться я.

Нора продолжала молчать.

Для Риккардо настал мучительно-бесконечный миг. Но он не мог сейчас торопить Нору. Он замер в ожидании. Даже не моргал. И, кажется, перестал дышать. Лишь только ритм собственного сердца подсказывал, время не остановилось вместе с ним.

Из ступора его вывел голос Норы:

— То, что Вы предлагаете, большая жертва с Вашей стороны. Я не знаю, чем смогу отплатить за неё.

— Мне не нужна оплата. Я не хочу принимать Ваше согласие на брак, как оплату. Я люблю Вас и надеюсь, когда-нибудь и Вы признаетесь в своих чувствах ко мне. Всё, что хочу сделать для Рональда, делаю для восстановления справедливости. И даже если Вы не пожелаете стать моей супругой, прошу, не отказывайтесь принять мой вариант законного рождения Рональда. Конечно, при этом он будет проживать с Вами, хотя официально и не будет Вашим сыном. Моё присутствие в вашей жизни будет продиктовано лишь Вашим желанием. Я буду в вашей жизни исключительно настолько, насколько Вы позволите.

— Вы сказали, что хотите восстановить справедливость?

— Совершенно верно. Я не герцог. Этот титул принадлежит Вашему сыну. Тот факт, что Стивен не признал Рональда своим наследником, породило цепь событий, которые привели к унаследованию титула мной. Я не ожидал, что стану герцогом. Более того, даже не знал о такой возможности. Титул герцога свалился на меня неожиданно. И скажу откровенно, вначале я был не в восторге от тех перемен, которые последовали вслед за признанием меня столь значимой фигурой в светской и государственной жизни. Но благодаря титулу судьба свела меня с Вами. Я благодарен ей за это. То обстоятельство, что делал предложение Вашим сёстрам, не считаю недоразумением или ошибкой. Это всего лишь путь к Вам. Ведь я делал предложение любой из дочек Френсиса Редклифф, а значит, и Вам тоже. Хотя, поверьте, узнав Ваших сестёр, не питаю к ним никаких чувств, кроме братских или отеческих. И сам бы предотвратил перспективу брака с любой из них. А когда появились Вы, ухватился за этот рычаг, чтобы оказывать давление на Вас. Простите. Но всё это я делал, только чтобы удержать Вас. Чтобы выиграть время и помочь Вам узнать меня лучше. Именно поэтому длительное время держал Вас в неведении, относительно своих планов насчёт Мадины и Линды. Но сейчас хотел бы обратить Ваше внимание вот на какой момент. Если я стал герцогом исключительно потому, что произошла трагедия в Вашей жизни, то я обязан восстановить справедливость. А для этого мне необходимо признать Рональда своим сыном. Таким образом, титул со временем вернется к своему законному хозяину. Обещаю, пока являюсь герцогом, умножу богатства Редклифф для Рональда, — Риккардо замолчал и посмотрел в окно. — Нора, если Вам нужно время для принятия решения, я покину замок прямо сейчас. Ваше решение буду ждать в Лондоне. Время на принятие решения у Вас не ограничено. Мне важен лишь ответ.

Риккардо посмотрел на Нору. Она смотрела на пол, но скорее всего, его даже не видела. Взгляд был сквозь пространство. Сквозь собственные мысли, страдания и чувства. Взгляд был в прошлое. В те тяжелые для неё времена, когда Стивен собственными руками отдавал сына постороннему человеку.

По щекам потекли слёзы.

В желании нового герцога Редклифф восстановить справедливость, Нора увидела столько благородства, что даже доспехи были не нужны этому рыцарю. Он рыцарь. Подлинный. Яростный. Который сражается с Чудовищем, порождённым Стивеном.

— Нора, Вы меня проводите?

Растерянным взглядом она посмотрела на Риккардо, встала и нерешительно сделала пару шагов к нему.

— Нет.

Это было поистине жуткое замешательство для него.

— «Нет», в смысле не проводите? — попытался внести ясность Риккардо.

— «Нет», в другом смысле.

Мысли, эмоции Риккардо заволокло тьмой хаоса. Его взгляд изменился. Нора это заметила, ужаснулась увиденной в мужских глазах боли. И поспешила исправить ситуацию:

— Я не хочу, чтобы Вы уходили. Мне не нужно время на принятие решения. Я знаю, чего хочу… и готова ответить немедленно. Я согласна. На всё, предложенное Вами. Я признаю Рональда Вашим сыном, рождённым от неизвестной мне женщины, которая состояла с Вами в законном союзе. Отныне он Ваш сын. Кроме того, я согласна выйти за Вас замуж. Когда пожелаете, тогда и отведёте меня в церковь. В любое удобное для Вас время. Через месяц, через год. Для меня теперь время значения не имеет.

Риккардо приблизился к Норе, осторожно коснулся её плеча и, погладив по нему, тихо спросил:

— Я не вынесу продолжительный срок в титуле Вашего жениха. Самое долгое, на что отважусь, пять дней, и то, только для того, чтобы успели приехать наши родственники и друзья. Разрешение, подписанное епископом, на немедленный брак с Вами, у меня с собой. В надежде на Ваше согласие, я его получил сразу же по возвращении в Англию.

— Как пять дней? — удивилась Нора.

— Думаете, не успеем подготовиться?

— Успеем.

Риккардо жадно изучал блеск женских глаз, наслаждаясь тем заслуженным доверием, что зарождалось в душе его будущей жены.

— Мне безумно приятно, что Вас тоже не привлекает длительный срок нашей помолвки. Месяц, тем более год? Как Вы могли такое подумать обо мне? — он нагнулся и задел губами край её уха. — Я слишком долго боролся с преградами, приближая день нашей свадьбы. И теперь, когда меж нами нет преград, не намерен собственноручно создавать их и отдалять тот долгожданный момент, когда мы полноценно обретём друг друга.

5 +эпилог

Часть пятая (последняя)

Пять дней прошли в кипучих приготовлениях к торжеству. Накануне свадьбы прибыли все гости. Часть из них были размещены в Розихауз, остальные в замке. Причём, зачастую Риккардо и Нора жарко спорили, чьи же гости прибыли. Жениха или невесты?

— Нора, я полагаю мисс Мадине и мисс Линде, понравятся комнаты на втором этаже Розихауз.

— Вы считаете моих сестёр гостями, приглашёнными женихом?

— Конечно! Я же их опекун. Они мне, как дочки!

— Может быть, и моя тётя Белинда Олкен, тоже Ваш гость?

— Может быть. Хотя она мне не родственница, а скорее друг.

— Надеюсь, Вы не вознамерились претендовать на Эдмунда Линдсея?

— Он управляющий моего лондонского дома. Практически правая рука и помощник! — не унимался Риккардо. Он понимал, что переусердствовал в этом забавном дележе гостей, но остановиться уже не мог.

— Тогда графиня Маргарет Морсби и её сестра Шарлотта Медоуз приглашены мной! — не выдержала Нора. — Кстати, как Вам капитан Шарлотты? Мне кажется, Шарлота и капитан упиваются, дыша одним воздухом.

Шарлотта действительно приехала в сопровождении капитана. Оливер Коллинз оказался приятным собеседником. Он быстро обрёл симпатию новых знакомых. О его боевых заслугах восхищенно поведала Шарлотта. Да и как тут промолчать? Ведь помимо знаков отличия за доблесть, капитана украшали шрамы. Один на щеке, другой на подбородке. И это только те шрамы, которые невозможно было прикрыть одеждой.

Вечером, когда Шарлотта останется в комнате с Норой и Маргарет, она невольно проговорится:

— Самый глубокий и длинный шрам у Оливера находится на спине. Он тянется от лопатки до ягоди…

Она не договорила, до чего именно доходил шрам. Но это не помешало Норе и Маргарет догадаться, где именно заканчивается шрам у капитана. Также они догадались, при каких именно обстоятельствах Шарлотта могла лицезреть эту часть мужского тела.

Хотя почему часть?

В реальности взору Шарлотты предстал обнажённый Оливер не по частям, а весь целиком. Она больше не терзалась девичьими комплексами и часто встречалась со своим мужчиной на его территории.

Но об этом не в этой истории.

Сейчас Риккардо и Нора, смотря друг другу в глаза, радуются за Шарлотту.

— Кто бы мог подумать, что в таком возрасте можно влюбиться с силой юных сердец.

— Это прекрасно, когда люди способны любить, не смотря ни на какие обстоятельства и горечь былых потерь и разочарований… — Риккардо улыбнулся, — Нора, капитана Оливера Коллинза можете считать гостем со своей стороны. А Арлен Хорнсби всё-таки мой гость. Жаль, что он снял гостиничный номер и после беседы с матерью собирается покинуть Розихауз. Мы увидим его только завтра в церкви на церемонии.

— Странное желание. Вам не кажется?

— Судя по прекрасному настроению Арлена, он с матерью не в ссоре. Мне показалось, мой друг спешит покинуть нас не потому, что с нами ему плохо, а потому что в гостинице его ждут.

— Женщина?

— Сам удивляюсь своей догадке.

— Почему же он не привёз эту женщину к нам? Шарлота не побоялась привезти капитана.

— Думаю, всё не так просто. Видимо, Арлен знает, что кандидатура этой женщины на роль его спутницы, неприемлема для его матери.

— Но ведь если он привёз эту женщину с собой, значит, его чувства выходят за рамки простой симпатии.

— Вы правы, но не забывайте, Арлен ни единого слова не сказал нам о своей спутнице. Значит, мы будем до поры скрывать свои догадки.

Риккардо залюбовался своей невестой. Сегодня на Норе было одето элегантное синее платье.

— Нора, а как же насчёт Эрнста? Чей он гость?

— Наверное, Ваш.

— Наверное. Но если бы он так рьяно не хотел помочь Вам, я бы с ним не сдружился. Мне больших усилий стоило постараться простить ему, то возмутительное предложение к Вам стать его любовницей.

— Вы ещё о нём помните?

— Конечно! Этот инцидент долгое время не давал мне покоя, мешая положительно развиваться нашим отношениям с Эрнстом. И когда напряжение наросло, я не выдержал и потребовал Эрнста озвучить мотивы, побудившие его на столь неджентльменский поступок.

— И что это были за мотивы?

— Он заверил, что своим предложением хотел оградить Вас от подобных предложений со стороны других соискателей на Ваше близкое общество. То есть, таким изощренным способом всего лишь хотел Вас защитить.

— Признаюсь, рада, что Эрнст будет на нашей свадьбе. Рада, что вы стали друзьями, что могу его видеть среди гостей в нашем доме.

— Нора, не сейте во мне семена ревности! — Риккардо наигранно повысил голос, изображая гнев.

— Эрнст мне только друг! И всегда был только им. Прошу, не унижайте меня нелепыми подозрениями и не вынуждайте прибегать к глупым оправданиям.

— Я постараюсь не ревновать. А теперь идите ко мне. Присядьте рядом, — Риккардо указал на диван рядом с собой. Нора пересела с кресла на диван. — Я Вам полностью доверяю, а заговорил о ревности только для того, чтобы посмотреть, как темнеют Ваши и без того тёмные глаза.

— Вы хотели меня подразнить?

— Скорее, повеселить.

— Что же тут весёлого?

— А то, что мы перестали делить наших гостей и вспомнили о причине, по которой они здесь собираются.

Его руки нежно завладели её руками и поднесли их к губам для поцелуя, после которого Риккардо тихо спросил:

— Я говорил, что у Вас красивые руки и пальчики?

— Насколько помню, нет.

— В таком случае, позвольте сейчас об этом сказать. У Вас красивые руки, изящные пальчики. И мне пришлось изрядно поломать голову в поисках достойного их красоты обручального кольца.

Риккардо достал из кармана своего жилета небольшой бархатный мешочек. Развязал позолоченную тесёмку и аккуратно вытряхнул содержимое мешочка себе в ладонь. Взору взволнованной невесты предстало золотое кольцо с крупным рубином.

— Оно мне кажется знакомым… — удивлённо произнесла она.

— Я могу позволить любой ювелирный шедевр для моей будущей супруги, но выбрал именно такое кольцо. Перед отъездом в Италию заказал его у ювелира. Оно почти такое же, что Вы подарили мне в Венеции, с той лишь разницей, что кольцо для Вас, чуть меньшего размера, но с таким же, по размеру и огранке, рубином. К тому же, на внутренней стороне Вашего кольца есть надпись — «Ваша улыбка — Счастье для меня». Позвольте мне надеть кольцо на Ваш пальчик.

Нора кивнула, а когда Риккардо надевал на заветный палец кольцо, она, пряча от него свои слёзы радости, смахнула слезинку со щеки.

— Посмотрите, — Риккардо приблизил свою левую руку, на безымянном пальце которой было кольцо, подаренное Норой в Венеции, к только что надетому кольцу на её руке, — Наши кольца практически не отличаются.

— Вижу.

— Это символ. Теперь мы единое целое. Ваша боль — моя боль. Ваша радость — моя радость.

— Ваша любовь — моя любовь… — неожиданно продолжила Нора.

Она произнесла это слово. И пусть косвенно, но призналась в своих чувствах. Нежный поцелуй коснулся её ладони.

— Да. Ваша любовь — моя любовь.

Выбор размещения гостей был предоставлен самим гостям. В результате дамы и братья Линдсей уехали в замок, а Эрнст, Джон Оллмэн и Оливер Коллинз остались в Розихауз.

Утро долгожданного дня порадовало прекрасной погодой, хотя и было начало декабря. Благодаря ласковому солнцу на крыше небольшой деревенской церкви подтаивал снег. Сверкающие капли соскальзывали с края черепичной кровли и разбивались вдребезги, сталкиваясь с мощённой каменной поверхностью улицы.

Гости из числа приглашённых заняли свои места в церкви. В силу провинциального уклада празднования, помимо ожидаемых гостей, церковь, а также прилегающую территорию, заполнили малознакомые люди, которые тоже хотели быть причастны к сегодняшнему торжеству. Здесь были все арендаторы двух поместий, каждый из которых привёл почти всех членов своих семей. Риккардо был приятно удивлён такому вниманию. И сейчас, стоя перед церковью, старался хотя бы поклоном головы ответить на приветствие и подбадривающие выкрики из толпы.

У герцога с невестой была договорённость — прибыть в церковь к десяти часам. И особого беспокойства не должно было быть. Но оно было и всё из-за того, что невеста по неизвестной причине опаздывала.

Нервно достав из кармана часы, Риккардо взглянул на положение стрелок.

— Двадцать минут, это ещё не срок. У невест бывают и более длительные опоздания, — успокаивал друга Арлен.

Эрнст тем временем спустился по ступенькам и отправился взглянуть на дорогу, в надежде увидеть приближающийся экипаж с невестой. Но пустая прямая дорога не оставила шанса на приятные новости для жениха. Не желая расстраивать и без того встревоженного Риккардо, Эрнст медленным шагом стал удаляться от церкви.

Чтобы отвлечься, Риккардо обратился к Арлену, который стоял рядом с Джоном Оллмэном:

— Кого высматриваете в толпе?

— О чём Вы? — смутился Арлен.

— О том, что на меня не взглянули с того момента как мы час назад встретились на этих ступенях. Зато арендаторов и членов их семей за это время тщательно рассмотрели. Ищете знакомые лица?

— Нет. Но Вы правы, я, пожалуй, пройдусь. Вдруг в толпе знакомые, а я даже не подошёл поздороваться.

Арлен быстро спустился со ступеней и вскоре скрылся в толпе.

— Джон, — растерянно посмотрел Риккардо на улыбающегося Джона. — Что происходит? Что с Арленом?

— Вы уверены, что именно сейчас хотите узнать правду?

— Моя невеста задерживается. Мой друг ведёт себя странно. Я нервничаю, не понимая, что происходит вокруг. А Вы спрашиваете, уверен ли я, что хочу знать правду? Хочу!

— Что ж, сами напросились. Тем более что Ваша роль в нынешнем состоянии Арлена, весьма существенна.

— «Роль» или «вина»?

— Пока и сам не понял.

— Джон, хватит загадками говорить! Куда ушел Арлен?

— К Вивьен.

— И что мне должно сказать это имя? Я не знаю, кто такая Вивьен.

— Вивьен до недавнего времени работала певицей в доме мадам Лиман. Через два дня после того, как Вы привели Арлена в этот дом, Вивьен пропала. Догадываетесь, кто её похитил?

— Арлен уравновешенный человек и вряд ли стал подвергать свою репутацию и тем более репутацию женщины, пусть даже и певички из борделя, подобным испытаниям.

— Похитил именно Арлен. Я знаю так же, что он для неё снял дом на Аппер-Брук-Стрит. Согласитесь, он выбрал для своей «жертвы» нескромные апартаменты. Странно вообще, что о его поступке известно только мне.

— Он бывает с ней в публичных местах?

— До сегодняшнего дня нет.

— Расскажите мне о Вивьен более подробно?

— Клиентов у неё не было. Она только исполняла песни в доме мадам Лиман. После того как она пропала, я провёл расследование и выяснил, где она. Тайком, когда граф Морсби отсутствовал, проник в его дом на Аппер-Брук-Стрит и нашёл там Вивьен. И что Вы думаете? Она не была привязана к кровати или замкнута в одной из комнат. Нет, вместо этого «похищенная» свободно перемещалась по дому. Более того, граф явно не экономил на её нарядах и украшениях. Шикарный вид Вивьен о многом говорил.

— Может она по доброй воле покинула дом мадам Лиман и находилась с Арленом?

— Добровольно? На тот момент, да! Но не в день похищения, когда он запихнул её в свою карету и увёз прочь от борделя. Я знаю точно, Вивьен не из тех, кто польстится на побрякушки или одёжонку. Её интимное общество хотели разделить и более именитые мужчины, чем какой-то граф… и всем она отказала. Мне приходилось несколько раз выступать в её защиту. А когда она пропала, ноги сбил в кровь, разыскивая её. Когда же нашел, она предстала мне не как жертва. Как госпожа.

— Арлен не опустился бы до шантажа или физического давления по отношению к женщине. Как она объяснила своё пребывание в его доме?

— Никак. Единственное, сказала, что с графом они были раньше знакомы, но злые людские языки развели их по разным жизненным дорожкам. Предупредила, что не будет пока выступать на сцене и поблагодарила за беспокойство о её судьбе. И ещё просила, чтобы не угадывал её при встречах. Что я, собственно говоря, сегодня и сделал.

— Вы её сейчас видите?

— Да. Но Вам вряд ли с такого расстояния удастся её разглядеть. Надо было рассматривать, когда она стояла на сцене. Ваш друг в тот день её рассмотрел. Теперь и сам не знаю, кого жалеть больше её или его. Отношения свои они скрывают. Кроме меня и Вас о них никто не знает. Прошло достаточно много времени, а граф ещё не наигрался со своей новой игрушкой и не расстался с ней. Более того, как Вы сами видите, ревнует и оберегает. Спрашивается, зачем привез с собой? Молчите, герцог, сам отвечу. Потому что она его женщина, и он жаждет её лицезреть ежеминутно. И это меня пугает. Граф и певичка из борделя. Хороший повод для скандала… Скажите, кто из них больше пострадает?

— Она.

— Я бы так однозначно не ответил. Когда граф вернётся, посмотрите ему в глаза. У него такой же встревоженный взгляд, как у Вас.

— Как тут не тревожиться, когда невеста опаздывает на церемонию бракосочетания более чем на час?

— Опоздание своей невесте Вы простите.

— Если это будет всего лишь опоздание, то, конечно же, прощу…

Эрнст медленно шел по дороге, удаляясь от церкви, когда услышал топот копыт. Невольно развернулся на звук и увидел всадницу и всадника, появившихся из леса. Прошло несколько секунд, обе лошади резко остановились напротив Эрнста.

— Надеюсь, мы не сильно опоздали? — встревожено спросила Нора.

— Герцогиня? — удивлению Эрнста не было предела.

— В карете нашей надломилась ось, — пояснил Норманн, соскочив со своей лошади. — Пришлось добираться верхом.

Он перехватил поводья белой лошади, на которой сидела Нора, и быстро пошел к церкви. Заметив невесту, толпа стала выкрикивать радостные приветствия.

Сердце Риккардо пропустило удар, когда он увидел Нору.

— Нора! — подбежал он к ней и помог спуститься с лошади.

Покорно Нора соскользнулав его объятья. Но, взглянув в глаза будущему мужу, который в этот момент смотрел на лошадь, замерла.

— А где седло? Ладно, женское, где хотя бы мужское? Как Вы вообще смогла ехать?

— Ехать? Да она неслась, как ураган! — с завистью и восхищением прокомментировал Эрнст навыки верховой езды смущённой Норы.

— Ехала она всё же медленней меня, — пояснил Норманн. — Хотя не спорю, ученица порадовала своего учителя. И даже в такой непригодной для верховой езды одежде, Нора показала достойный результат.

— Вы умеете ездить без седла? — удивлённо посмотрев на Нору, спросил Риккардо.

В ответ она улыбнулась и тихо произнесла:

— Согласитесь, Ваша светлость, иногда мои странные забавы могут быть полезны.

— Я лишь надеюсь, что о них буду узнавать постепенно. И подобные сюрпризы шокировать меня будут нечасто.

— Простите… Я была вынуждена так поступить.

— Я даже рад Вашему поступку, которым продемонстрировали, что событие сегодняшнего дня и для Вас чрезвычайно важно, и отменять или переносить его недопустимо. Посмотрите по сторонам. Как Вы думаете, за какое время новость о том, что новая герцогиня Редклифф прибыла на церемонию собственного бракосочетания на лошади без седла, облетит Англию?

— Извините, об этом не подумала… К тому же, не такая я и новая, скорее старая, забытая.

— С Вами скучно не будет.

— Может, повременим? И Вы ещё раз подумаете, нужна ли Вам такая супруга, как я?

— Нет! — твёрдо ответил Риккардо. — Я уже принял решение. И хочу видеть в роли своей супруги Вас. И только Вас… А сами Вы, что думаете об этом?

— Думаю, отныне Ваши желания для меня закон. Я буду беречь нашу семью, как наивысшую ценность. Как дар божий.

Услышав слова, Риккардо притянул её ближе к себе и нежно поцеловал. Толпа свидетелей, с удовольствием наблюдавшая эту сцену, взорвалась аплодисментами и радостными выкриками.

— Я, конечно, небольшой знаток церемоний, но мне всегда казалось, что подобные клятвы дают перед алтарём, а не на ступенях церкви, — тихо произнёс Арлен.

Жених улыбнулся, взял невесту за руку, и они вошли в церковь. Там их ждала церемония бракосочетания согласно традиционному протоколу.

Два часа спустя шумная весёлая свадьба праздновала радостное событие в Розихауз. Столы ломились от угощений, бокалы проливались через край. И не было счастливее лиц, чем у новоиспечённых супругов.

Лишь когда глубокой ночью, молодая жена осталась наедине со своим мужем, улыбка исчезла с её губ, а во взгляде закралась паника.

— Прошу, не бойтесь, — Риккардо подошел к жене сзади и, обнял за плечи. — Я буду внимателен и не причиню боль.

Почему-то от его слов она окончательно потеряла самообладание, и дрожь внутренняя вырвалась наружу.

— Вам холодно?

На Норе была ночная рубашка и халат. И можно было предположить, что причиной озноба именно легкий наряд. Однако тепло от камина, растопленного с самого утра, не позволяло так однозначно винить шелковую ткань.

Ни словом, ни жестом Нора не ответила на вопрос мужа. Развернув её к себе и заглянув в испуганные глаза, он вновь попытался её успокоить:

— Выпейте со мной вина. Это согреет.

Его спокойный голос смягчил взгляд Норы, и она кивнула. Через пару минут в её руках был бокал с вином.

— Я предлагаю выпить за нашу новую жизнь! За нашу семью. За нашего сына Рональда. И за все те радости, которые ждут нас в будущем. Надеюсь, Вы никогда не пожалеете, что осчастливили меня и согласились стать моей женой. Я люблю Вас. Оставайтесь и дальше такой же непредсказуемо-прекрасной.

Она улыбнулась и звоном бокалов поддержала сказанное им. Тёплая волна вина покатилась по её горлу и достигла глубин желудка. Опустевший бокал был возвращен герцогу, который также быстро разделался с содержимым своего бокала.

— Через пару минут станет гораздо легче. Пойдёмте в постель.

Он поставил пустые бокалы на камин, снял с себя халат и кинул его в сторону ближайшего кресла. Халат приземлился прямо в цель. Этот полёт привлёк внимание Норы гораздо больше, чем обнажённое мужское тело, внезапно возникшее перед ней. Всё ещё наблюдая за неподвижной тканью халата герцога, Нора, не сопротивляясь, рассталась с собственным халатом и тем, что было под ним, поскольку её одежда поддалась желанию мужских рук и соскользнула с её плеч.

Халатик Норы беззвучно приземлился на то же самое кресло, а ночная рубашка, из-за развязанных тесёмочек, соскользнула к ступням. И только их сейчас и прикрывала.

Подхватив на руки, Риккардо отнёс Нору в постель. Уложил и занял своё законное место рядом с женой:

«Но как поступить дальше?

Невозможно жертву периодического сексуального насилия за одну ночь убедить в отсутствии угрозы со стороны другого мужчины…

Но ведь это не последняя, а только первая наша ночь, и значит, приучать к мысли о близости со мной можно постепенно. Лишний раз не пугая и так напуганную прежним горьким супружеским опытом, ранимую женщину».

Находясь под одним одеялом, соприкасаясь обнаженными телами, он приложил немалые усилия, чтобы, обняв скованное женское тело, не позабыть о её душе. Нежные поцелуи каскадом легли на шею и плечи Норы. Повернув её на бок и притянув к своей груди, Риккардо прошептал:

— Спокойной ночи. Теперь всё будет по-другому.

Слова частично успокоили её. Она удобнее устроилась в объятьях мужа. А через пару минут его ненападения, и под действием расслабляющего эффекта раннее выпитого вина, она отправилась в царствие Морфея.

Ощущать тепло желанной женщины было мучительно-сладко. Желая не потерять контроль над собой, Риккардо поднялся с постели. Надел халат и лёг обратно рядом с женой, но на этот раз поверх одеяла, создав дополнительную преграду между их телами.

Через час Риккардо удалось уснуть.

Утро для большинства обитателей и гостей Розихауз, ещё было в иллюзорной перспективе, когда Нора покинула постель и подошла к камину, чтобы подбросить поленья в догорающий огонь. Те поленья, что были кинуты Риккардо ночью, уже перегорели, от чего воздух в комнате не располагал к гулянью без одежды. Посмотрев по сторонам, Нора обнаружила свой халат на спинке кресла и подошла к нему.

Весь интимный опыт для неё сводился только к тем ночам, к счастью немногочисленным, что были между ней и её первым мужем. Она панически боялась, что и от второго мужа следует ожидать подобных сомнительных ласк. Именно этот страх заставил с опаской ожидать исполнения супружеского долга перед новым мужем. Опасения не поддавались разумному объяснению причин их появления.

Риккардо был импульсивен и непредсказуем, но не был груб. Ни жестом, ни словом. Он никогда не унижал. Но предательский страх в самый неподходящий момент кислотой разъедал сознание. И справиться с ним в одиночку Нора не могла. События прошедшей ночи она не смогла сейчас вспомнить. Посчитав, что всему виной бокал вина, поспешила надеть халат и посмотрела на кровать.

Риккардо не спал. Мирно наблюдал за ней.

— Доброе утро, герцогиня.

— Доброе утро… А что Вы здесь делаете? — она ещё больше смутилась от своего вопроса. — Я в том смысле, что разве Вам не пора идти в свою спальню? Скоро рассвет.

— Розихауз большое поместье, однако, спальня у нас с Вами одна на двоих. И Вам придётся разделять со мной постель каждую ночь. Идите ко мне. Вы разве уже выспались? Ещё ведь так рано.

— Уже выспалась. Пожалуй, пойду, сделаю распоряжение на счёт завтрака.

— Остановитесь! — его голос пресёк отступление Норы от постели. — Во-первых, я не голоден, во-вторых, не стоит будить прислугу. И, в-третьих, — Риккардо поднялся с постели, подошел к Норе и, стоя у неё за спиной, шепотом произнёс, едва касаясь женской шеи своими губами. — Я не намерен выпускать Вас сегодня из этой комнаты. Из нашей постели.

Его тёплые ладони легли Норе на талию и, обнимая, стали скользить по животу, заключая в нежнейший захват. Нора совершенно не заметила, как вновь лишилась недавно обретённого одеяния. Губы герцога и его горячее дыхание переместились на обнажённую спину, и не спеша стали продвигаться всё ниже и ниже. Он опустился на колени. Нехотя, руки его отстранились от Норы, но лишь на несколько секунд. Ровно настолько, сколько было нужно, чтобы избавиться от собственного халата.

Внезапно он подхватил Нору на руки и отнёс в постель. Словно огромный хищный зверь навис он над Норой. Но блеск его глаз не пугал. Взгляд выражал удовольствие от созерцания жертвы. И Нора это видела. Он позволил себе несколько голодных поцелуев по всему её телу. Как будто пробуя на вкус. Его язык медленно скользил, вызывая её прерывистые вздохи. Эти звуки заставили Риккардо прерваться, чтобы уделить особое внимание губам Норы.

Сладкие поцелуи переросли в уверенный натиск. Нора не знала, как реагировать на столь страстные поцелуи и попыталась отстраниться от непонятного проникновения ей в рот. Однако это привело лишь к тому, что мужские руки проникли ей под спину. И теперь Нора, словно тонкая ветка под порывами могучего ветра, повторяла все движения, предаваемые её телу тем всесильным, всемогущественным мужчиной, который управлял не только её телом, но и её разумом. Лишая сознание разумных мыслей. Тревожных дум. И просто способности ориентироваться в пространстве.

Даже его осторожное погружение в её тело было не болезненным, а желанным. Жизненно-необходимым. Жгучий мужской соблазн вызвал в ней желание отвечать в унисон его телодвижениям. И Нора желание своё воплотила. Результат не заставил себя ждать. Хотя, она его явно и не ждала. Более того, не знала, что такое вообще бывает с женщинами. То, что произошло внутри её тела, совсем не поддавалось определению. Но принесло колоссальный выплеск накопившейся страсти.

Даже в глазах потемнело. И, казалось, вся кровь в теле на мгновение остановилась и стала чёрного цвета. Понимание того, что в этот момент происходит с Норой, привело тело Риккардо в такое же высвобождающее состояние. Обессилев, лёг он рядом с Норой и обнял её.

Когда же силы к нему вернулись, он поцеловал жену в губы и накинул на их удовлетворённые тела мягкое теплое одеяло.

— Приятного сна.

Она не ответила. Лишь плотнее прижалась к Риккардо. И, стараясь скрыть эмоции, вытерла слезу, появившуюся так не вовремя. Но этот жест безошибочно был угадан Риккардо.

— Надеюсь, это слёзы радости?

— Я Вас люблю, — сама того не заметив, тихо произнесла она.

Но почему-то испугалась этих слов и накрыла ладонью собственный рот. Однако слова были уже сказаны, более того, услышаны. Леденящая волна смущения пошла по всему её телу. Но то, что она услышала в ответ, окончательно повергло её в замешательство.

— Я это знаю… — улыбнувшись, признался Риккардо.

— Знаете?

— Знаю. Ваше тело мне об этом говорило. Ваши поступки. Но главное — Ваши глаза.

— Разве, глаза умеют говорить?

— Конечно. Вы не представляете, насколько Ваши глаза разговорчивые.

Перевернувшись, он навис над Норой и пристально стал изучать её взгляд.

— Например, сейчас Вы хотите, чтобы мы перестали отвлекаться на слова, и вернулись к телесному общению. Получению плотского удовольствия.

— Неправда! — смеясь, возмутилась Нора.

— Правда, — произнес Риккардо, жадно касаясь губами её уха.

— Нет…

— Да, — покусывая женскую шею, настаивал он.

— Нет…

— Мне остановиться? — едва слышно прозвучал его голос.

— Нет…

— Арлен, Вы уверены, что не можете остаться на ночь в Розихауз? — спросил Риккардо вечером того же дня, стоя перед каретой Морсби.

— Уверен. Я заезжал в замок и уже простился с матерью и тётей. Прощаюсь теперь и с Вами. Мне нужно совершить поездку во Францию. Когда вернусь, не знаю. Но я буду писать настолько часто, насколько смогу.

Риккардо подошел к другу и, положа руку на его плечо, произнёс:

— Если нужна помощь, поговорите со мной.

— Не сегодня. Иногда решение надо принимать самостоятельно. Настолько оно непростое. Простите, мне пора.

Арлен одной ногой уже был в карете, когда услышал Риккардо:

— Нет ничего невозможного, было бы желание!

От этих слов грустная улыбка коснулась губ графа, и он, посмотрев на герцога, сказал:

— Только на это и надеюсь. И знаете… глядя на Вас и Вашу супругу, понял одну простую, как оказалось, вещь. Без боя счастья не достичь. За него нужно бороться. И в первую очередь с самим с собой. Нельзя выбирать путь наименьшего сопротивления, когда речь идёт о любви.

Арлен сел в карету, и в ту же секунду она тронулась, увозя в сторону боя за любимую женщину.

Риккардо помахал рукой на прощание и поспешил вернуться в дом. Вернуться в спальню. В теплую постель, согретую женой.

Отныне у Рональда был отец и мать. У Норы любящий муж и признанный обществом сын. А у Риккардо, кроме такой удивительной жены и сына, с этого дня появилось чувство удовлетворённости. Чувство познания и обретения счастья.

Эпилог

— Дядя Джон, а почему мы никогда не бываем у Вас в гостях? — спросил пятилетний Рональд, сидя у Оллмэна на коленях.

— Сынок, Вы ещё слишком малы, чтобы гостить у дяди Джона! — пришёл на помощь другу Риккардо.

— Папа, а почему Вы не бываете у дяди в гостях?

— Потому что мне гораздо интереснее с Вашей мамой, чем в доме, где живёт дядя.

В комнату вошла Нора. Она улыбнулась мужу и тихо обратилась к сыну:

— Милый, пора в кровать. Все хорошие мальчики уже ложатся спать.

Сын повиновался и спрыгнул с колен Джона.

— Да простит меня Ваш муж, — обратился Джон к Норе, — Но после таких слов, мне тоже хочется проследовать в кровать. Если я встречу такую же ласковую женщину, как Вы, сразу же поведу её под венец.

Нора смутилась, но не стала отвечать. За неё ответил Риккардо:

— Такую же ласковую, как моя жена, нужно создавать своей любовью самому.

— Сам я создать не сумею. Для этого я слишком ленив и избалован. Взять хотя бы вашу Венди. На вид милая девушка. Я бы даже сказал, красавица. Но стоит мне приблизиться к ней, как она взрывается, словно вулкан. И тогда спастись от Венди можно только бегством. Такую ласковой не сделать.

— А Вы руки не распускайте! — гневно произнесла вошедшая в комнату Венди, которая услышала лишь окончание обличительной речи Джона.

— Венди, неужели Джон руки распускал? — возмутился Риккардо.

— Это было только один раз! И то случайно! В день вашей свадьбы, герцог! И вообще, я тогда не знал, кто такая Венди! — искренне оправдывался Джон. А переведя взгляд на Венди, добавил, — А Вы, моя дорогая, могли бы и забыть тот случай. Столько времени прошло!

В ответ Венди лишь возмутительно фыркнула на Джона. И повернувшись к Рональду, нежно произнесла:

— Идёмте, мой хороший, я расскажу Вам сказку.

Нора и Венди повели Рональда в его комнату. Оставшись вдвоём, Джон не смог сдерживать возмущение:

— Значит, не криком Венди может разговаривать! Риккардо, поскольку я обличён в приставании к этой взбалмошной итальянской гордячке, может, поспособствуете вступлению её в брак со мной?

— А Вы уверены, что хотите видеть её своей женой?

— Абсолютно!

— В таком случае, тем более принуждать Венди к браку с Вами не стану.

— Почему? — удивился Джон.

— Чтобы, достигнув счастья, насладились чистотой победой. Поскольку в таких делах без боя — нельзя.

КОНЕЦ

Оглавление

1

2

3

4

5 +эпилог