Лекарки тоже воюют [Инга Ветреная] (fb2) читать онлайн

Лекарки тоже воюют

Глава 1

Син

Я обрела дом. Как ни странно это звучит, но счастье, радость, мечты — это все очень эфемерно и зыбко. Для полноты картины, для осознания реальности происходящего не хватало стен, пола и потолка. До сегодняшнего дня мы с мамой вели бродячий образ жизни, передвигаясь за нашими войсками вместе с, как называла его моя родительница, «вечным эпицентром шабаша и цинизма». Быть дочерью начальника военного госпиталя, должна вам сказать, то еще испытание. Оно подразумевает под собой ответственность, пример для окружающих и самоотверженность. Но я не жаловалась, когда занимаешься любимым делом, выполняешь свое предназначение, которым благословили тебя боги, причем, в нашем с мамой случае, они не поскупились на благодать, то выбранный путь не тяготит. Пять с половиной лет длилась эта проклятая война, выжигавшая все на своем пути: города, села, поля, леса и даже горы. Мир поделился на два лагеря: эриконцы — желавшие поработить все и вся, под предводительством великого кагана Магнура, признававшего только одну расу — расу избранных эриконцев, и остальной мир. Причем, согласно слухам, бродившим средь всезнающих базарных торговцев, известных собирателей и хранителей сплетен со всего нашего мира, сам великий каган Магнура относился к эриконцам постольку-поскольку. Кажется, его мать имела в арсенале пару любовников этих «избранных» напыщенных индюков, да еще один из ее дедушек «осчастливил» ее бабку, изнасиловав ту у себя во дворце, где она работала в рядах многочисленной прислуги, и запретил делать аборт. Будущий родитель великого кагана оказался жесток, хитер и дальновиден, и в результате придворных интриг и заговоров сумел не только остаться единственным наследником своего отца, так гордившегося «чистотой» своей эриконской крови, но и, переиграв, а, в итоге, сведя в могилу, вместе с собственным отцом всех его законных, столь же «чистокровных», наследников, рожденных от дочерей самых родовитых семейств эриконского каганата, победоносно занял престол. Он, зная, что в его жилах течет сомнительный коктейль кровей разных народностей нашего мира, придя к власти, уничтожил, как ранее в собственном роду, всех возможных конкурентов в своем окружении, тем самым сильно проредив численность знатных чистокровных эриконцев, имевших хотя бы отзвук на право занять место великого кагана. Поэтому его нынешний наследник, великий каган Магнура не терпел и намека на его сильно разбавленную эриконскую кровь, жестоко карая насмешников. Его огромные амбиции и неиссякаемое желание доказать каждому, что он — истинный эриконец, а его раса выше всех народов, а остальные должны прислуживать избранным, в число которых, он, само собой, записал своих соплеменников, толкали его на, по сути, истребление других народов, жестокие и неоправданные жертвы. Но остальные, как ни странно, были не согласны с той участью, которую им предопределил Магнура. Конфликт интересов привел к его логическому результату, а именно — к войне. Пять с половиной лет наш мир пытался справиться с неуемными амбициями жестокого диктатора, и вот два месяца назад враг был разгромлен. Союзные войска пяти государств одержали безоговорочную победу и разгромили войско великого, но уже мертвого Магнура. Радостно осознавать, что мама и я внесли свою лепту в эту долгожданную победу.

Мы — лекари, потомственные, обладающие огромной силой к врачеванию, выносливые и целеустремленные, фанатично преданные своему делу. Когда-то, до войны, моя семья жила на границе нашего государства Рунии. Мой отец был военным и нес свою службу на пограничных рубежах двух дружественных народов: рунийцев и туринцев. Мое детство было мирным и счастливым. Красивые горы, чистое небо, счастливые родители. Наша застава, стоявшая на перешейке двух гор, и являвшаяся единственным путем от рунийцев к туринцам, была центром жизни в этой местности: рынок, постоялые дворы, многочисленные поселения окружали нашу крепость. Туринцы и рунийцы вечно шастали через пограничные ворота в гости друг к другу. Хотя отец строго следил за безопасностью, и в крепости всегда поддерживался строгий порядок, на жизни мирных жителей это никак не отражалось. Ровно до тех пор, пока к нам не пришла война. Все произошло стремительно. Руния — большое, но мирное государство. Оно не смогло сразу организовать достойную защиту, и эриконцы быстро прорвались вглубь страны. Основные силы были сосредоточены на защиту мирных городов в центре страны, а на окраины уже не оставалось сил, поэтому, когда эриконское войско было на подходе к нашей крепости, мы уже знали, что помощи нам не будет. Крепость была полна народу, старики, напуганные женщины, плачущие дети и мужчины, прячущие от них свои глаза. Они ободряюще похлопывали по плечам, отпускали несмешные шутки и неестественно смеялись, но не смотрели нам в глаза. Когда враг был у подножья крепостных стен, нам на помощь пришли туринцы, они обещали всех забрать к себе и присоединиться к нам в борьбе против эриконцев. Отец отказался оставлять крепость, он знал, что, если враг прорвется сквозь нее, то своей мощью сметет все ближайшие города и поселки на многие мили вокруг, оставляя после себя только выжженную землю. Поэтому он приказал всем мирным жителям крепости отправляться к соседям под их защиту, а сам с небольшим отрядом самых преданных людей остался в крепости для прикрытия нашего отступления. Небольшим отрядом самых преданных людей оказался весь наш небольшой гарнизон. Никто не отказался от своего последнего боя. Теперь, прощаясь, наши мужчины гордо смотрели нам в глаза и широко улыбались, они крепко обнимали нас и весело шутили, о том, как быстро разгромят этих трусливых эриконцев и вернутся, чтобы забрать нас обратно в крепость. Но этому не суждено было сбыться. Они держались десять суток, наши храбрые отцы и братья, своим малочисленным отрядом не давали прорваться сквозь горы огромному войску врага. А когда в живых в крепости осталось только трое тяжелораненых защитников, мой отец взорвал крепость и окружавшие ее отвесные скалы, погребя под собой практически половину эриконского войска. Путь к туринцам был закрыт: на месте когда-то процветающей крепости образовалась огромная скала, взорвать которую не было никакой возможности, а у ее подножья зияла бездонная пропасть, в зеве которой и покоилась половина непобедимой армии кагана Магнура.

Ушедшие из крепости рунийцы рассеялись по городам и поселениям туринского приграничья, а мы с мамой, следуя божьему предназначению, присоединились к военному госпиталю, врачуя славных туринских защитников, впрочем, как и всех нуждающихся. Мама с момента прощания с отцом как будто заледенела. Когда мы уходили по узкой тропинке через ущелье в сторону ближайшего туринского поселения, мама ни разу не обернулась, не бросила последнего взгляда на отца. По ее бледному лицу бежали дорожки слез, она покачивалась из стороны в сторону, а холодные руки слегка дрожали. Обернувшись назад, я видела, что отец стоит в начале тропинки, и его небритые щеки тоже были мокрыми от слез, но глаза горели обреченной решимостью. Я знала, что вижу его в последний раз. Так и запомнила его — большого, грозного и непобежденного. Он до последнего своего вздоха защищал свою родину и с честью выполнил свой долг. Помню, как давным-давно, я, еще маленькая, вертелась на его коленях и выспрашивала про службу:

— Папа, а что такое воинская честь? А как это — служить государству? А зачем на шпиле нашей самой высокой башни висит флаг? А что есть родина?

Он на все мои неумелые вопросы терпеливо отвечал. Я не вслушивалась в содержание, мне просто нравилось, что он так серьезно со мной разговаривает, как будто я большая. Но ответ на последний свой вопрос я запомнила на всю свою жизнь.

— Неправильный вопрос, дочка: что есть родина? У нас в крепости спрашивают: КТО есть родина? Подумай, может, ты и сама уже знаешь ответ на свой вопрос?

Я тогда даже не задумалась, а принялась целовать отца в нос и щеки и крепко обнимать, а он, поняв, что никакого толку не добиться, смеясь, меня щекотал. А вот на этой узкой тропинке, которая вела нас прочь от отца, я уже четко знала ответ на этот вопрос. Для моего отца родиной являлись я и мама. Он отдал свою жизнь, защищая нас, преградив врагу путь. Эриконцы в злобе метались у края образовавшейся после взрыва пропасти, строили переправы, но все было тщетно. Отец был выдающимся стратегом, он десять долгих и страшных дней заманивал врага в устроенную им ловушку, выигрывая время для нас и ожидая самый подходящий момент для удара по противнику. Он, как никто другой, знал эти скалы и все тропы, по которым эриконцы стремились попасть к туринцам. Отец все очень умело рассчитал, заминировав как крепость, так и окружавшие ее скалы. Долгие годы потом его имя из уст эриконцев звучало, как самое страшное божье проклятие, от которого нет спасения.

А сейчас мы с мамой начинали свою новую мирную жизнь. Она месяц назад вышла замуж за туринского генерала, достойного человека, буквально боготворившего мою родительницу. Я была за нее очень рада, нет не так, я была счастлива, когда она благосклонно ответила на ухаживания храброго туринца. Он был гораздо терпеливее и умнее остальных, сначала сдружился со мной, а потом, оказывал маме целомудренные, я бы даже сказала, наивные знаки внимания. Это длилось два года. Он не давил, ни на чем не настаивал, просто был рядом. Мне кажется, мама сначала к нему привыкла, а позже разглядела в нем мужчину, и, надо заметить, очень привлекательного мужчину. Ну, моего генерала тоже можно понять, с его долгими и целеустремленными ухаживаниями. Мама очень привлекательная женщина, но ни это так притягивало к ней мужчин. Моя мама — военный лекарь, женщина, которая понимала и разделяла все мысли и действия мужчины, прошедшего через войну. Хотя, чаще, наверное, это славному туринскому генералу приходилось понимать, разделять мысли и прикрывать, порой, странные поступки моей, далеко несдержанной, родительницы. Мы, вообще в плане мужского внимания, персоны очень избалованные, но это и оправданно, столько геройских воинов вокруг, и каждый хочет получить толику женской заботы, а ради маминых ясных глаз они готовы были практически на все. Спустя годы, когда я подросла, то тоже стала в совершенстве пользоваться своим женским обаянием. Но мой генерал был очень настойчив, его не интересовали общение, короткая любовная связь или дружба, он хотел маму всю, целиком и полностью, то есть, со мной в придачу. Хотя я для него и не была уж такой, прямо, обузой. Мы с ним крепко подружились, нет, он не заменил мне отца, память о котором всегда будет жить в моей душе. Он стал мне старшим другом, дядькой, родным человеком. И, как человек, который в эту проклятую войну потерял стольких родных и дорогих сердцу людей, я не стала отказываться от него, благословив маму на этот брак. Теперь я сижу на кровати в собственной комнате огромного замка своего генерала и мечтаю о своем новом мирном будущем, которое случится буквально завтра.

Завтра я буду обыкновенной девочкой, у которой есть свой дом, вернее сказать, замок, семья, школа и цель. Моя цель — поступить в академию на лекарский факультет и быть таким же выдающимся лекарем, как моя мама, моя бабка, прабабка и куча остальных родственниц по материнской линии. Мир прекрасен! Особенно тот, который ты сама себе отвоевала!

Глава 2

Син

Утро началось для меня, как обычно, рано, привычка, выработанная за долгие военные годы, при моей-то должности старшей медсестры военного госпиталя за одно мирное утро себя не изживет. Но провела я его с пользой: приняла душ, не спеша уложила причёску на своих коротко отрезанных волосах. Теперь мне не нужно было для поддержания собственного авторитета среди раненых, при помощи всяких ухищрений, казаться старше на несколько лет, поэтому, взбив волосы и слегка завив, смастерила по бокам два кокетливых хвостика, заколов их блестящими маленькими заколками, и осталась довольна своей работой. Теперь я вполне соответствовала своим шестнадцати годам. Мой образ дополнили белая форменная рубашка и клетчатая желто-черная юбочка в складочку, на шее я повязала обязательный для моей новой элитной школы черный галстук. Что ж, новый образ юной школьницы мне определенно нравился. Конечно, не приходилось сомневаться, что, как бы я ни хотела соответствовать среднестатистической школьнице, затеряться в толпе своих одноклассников мне никак не удастся. Туринцы — народ смуглокожий, черноволосый и кареглазый, и я со своей бледной кожей, светлыми волосами и зелеными глазами все время буду находиться в центре внимания. Ну, мне не привыкать! Вперед, к новым свершениям! Но для начала познакомлюсь с остальными членами своей новой семьи. Будем надеяться, что все пройдет мирно, так сказать, в дружеской атмосфере. Взяв с собой свой новенький школьный рюкзачок, я направилась в столовую.

Весело напевая себе под нос походную песенку нашего славного госпиталя, я влетела в большущую комнату с высокими потолками, колоннами, широкими окнами, в разноцветных витражах которых переливались лучи солнца. В центре этого просторного зала стоял стол, накрытый горой разнообразных блюд, манящих к себе упоительным запахом еды. Это у них называется завтраком, что же тут творится во время званых обедов или семейных ужинов? Я обвела присутствующих взглядом и на автомате отметила, что кроме мамы и моего генерала, присутствовали еще мужчина и женщина, примерно возраста моей мамы, явно туринской наружности, причем женщина отдаленно была похожа на хозяина дома, и молодой парень, внешность которого резко отличалась от туринской. Он был высок, широк в плечах, и, судя по прямой спине, явно с военной выправкой, русоволос и голубоглаз. Для меня это оказалось большой неожиданностью, потому я, резко затормозив, бесцеремонно уставилась на парня. Зная от моего генерала, что у него имеется наследник — сын от первого брака, и, коли голубоглазый присутствовал на семейном завтраке, то можно сделать вывод, что этот парень и являлся сыном туринского генерала. Вот только светлая кожа, разрез глаз, русая, коротко, по-военному подстриженная шевелюра и ясные бирюзовые глаза у меня никак не ассоциировались с наследником прославленного туринского рода. Единственное: темные, густые ресницы, обрамляющие его холодные глаза, пронзающие меня в данный момент, говорили мне о том, что какая-то часть туринской крови в этом красавце присутствовала.

— Син, что ты там застыла? Не стесняйся, присоединяйся к нам, сейчас я тебя со всеми познакомлю, — смеясь, пригласил меня за стол мой генерал.

Конечно, он меня за два года уже неплохо изучил, и знал, что моей, не в меру общительной натуре, абсолютно несвойственно смущение.

— Буду рада со всеми познакомиться, — натянув на лицо самую воспитанную и доброжелательную улыбку, ответила я генералу.

Воспользовавшись тем, что он стоял, повернувшись ко мне, и остальные не могли видеть его лицо, генерал заговорщически мне подмигнув и протянув свою большую руку, провел к предназначенному для меня стулу и, отодвинув его, усадил за стол.

— Син, знакомься, это Лекоя — моя любимая и единственная сестра, и ее не менее дорогой для меня супруг — Мунн, — начал знакомить меня с присутствующими мой генерал.

— Очень приятно, надеюсь, мы также станем друг другу родными людьми, — скрипя мозгами, выводила я фразы, соответствовавшие светским правилам приличия.

Услышав мои рулады, генерал не смог сдержаться и гы-гыкнул себе под нос. Я, встретившись с ним взглядом, вызывающе выгнула бровь. Но супруг моей мамы продемонстрировал образец выдержки и, лишь сведя на переносице брови, маскируя прорывающуюся на суровых губах улыбку, продолжил знакомство:

— А это мой единственный сын и наследник рода Позеванто — Явуз.

Наследник, все это время, изучая мою тушку, высверливая в моем энергетическом теле силовые дырки, проверяя мои нервы на стойкость, лишь сурово мне кивнул.

— Не менее приятно познакомиться с продолжателем столь достойного рода, — елейно пела я, растягивая свои губы в самой своей приторной улыбке.

Если этот насупленный отпрыск решил меня с самого начала запугать, то он явно не на ту напал. Судя по реакции присутствующих жителей данного террариума, нам тут явно не рады. И то, что это — сугубо их проблема, я им сейчас рассказывать не буду. Люблю, знаете ли, сюрпризы преподносить.

— Явуз, Син будет ходить в школу имени Картиса, прошу тебя отвезти маленькую туда и, конечно, по окончании уроков привезти домой, — как-то напряженно обратился мой генерал к сыну.

Тот недовольно сверкнул на меня глазами, стиснув, лежавшую на кружевной скатерти руку в кулак так, что косточки побелели. Кажется, я произвела на парня неизгладимое впечатление, или это вездесущий конфликт отцов и детей всплыл у нас тут на первом семейном завтраке? Но, к чести Явуза, тот не стал при нас возмущаться, а лишь произнес:

— Хорошо, отец. Надеюсь, моя новая юная родственница не доставит мне лишних хлопот.

— Надейся, — ответила я за начинающего раздражаться генерала.

Наблюдая за разыгравшейся сценой, мама положила своему мужу на локоть руку и потянула к себе:

— Дорогой, давай продолжим наш первый завтрак в твоем доме, — и, улыбаясь, чмокнула его в щеку.

Тот обеспокоенно блуждал глазами то по мне, то по также ничего не понимающему Явузу, то по маме.

— Не волнуйся, дети сами разберутся, — легкомысленно махнув рукой, пояснила моя родительница.

— Ты уверена? — засомневался генерал.

— Контер, дорогой, в противном случае кому-то не будет в жизни покоя и равновесия, — прозвучавшее из уст мама имело двойной смысл.

Явуз, внимательно слушавший слова моей родительницы, медленно развернувшись ко мне, впервые за утро улыбнулся. И этот оскал не предвещал для меня ничего хорошего.

— А вот за свою дочь я совершенно спокойна, — вбила последний гвоздь в самообладание моего новоиспеченного братца родительница.

От этих слов улыбка сползла с лица моего нового противника, а вот я же сияла, как новенький су, и ехидно подмигивала. Что ж, столь интригующего утра я никак не ожидала. Какая прелесть! Жизнь в этом древнем замке будет какой угодно, но только не скучной. Меня все устраивает!

— Не будем задерживаться, опоздание — это проявление плохих манер, — вставая из-за стола, и так и не дав мне позавтракать, заявил этот надменный индивид.

Ну, голодом нас не проймешь! Быстренько сварганив из имеющихся на столе угощений довольно-таки внушительный бутерброд и закинув себе на плечо школьный рюкзак, я, скоренько перебирая ножками, последовала за парнем. По дороге меня перехватила мама, сунув в карман рюкзака бутылку с водой, и чмокнула в щечку:

— Развлекайся, ребенок, вечером увидимся.

— Я буду поздно, нужно магазины и школьную библиотеку навестить, — как всегда, исключив причины для беспокойства мамы, проинформировала я.

— Поняла, — да, она у меня умеет быть лаконичной.

С удовольствием жуя немалый по размеру бутерброд, я вышла во двор перед замком, в центре которого журчал красивый фонтан из белого мрамора. Рядом с украшением интерьера стояла прекраснейшая машина: ярко красный, новенький, блестящий кабриолет. Машина была столь превосходна, что я на мгновение даже забыла о своем бутерброде.

— Если ты будешь продолжать жевать это уродство, подразумевающее под собой еду, то пойдешь в школу пешком, — угрожающе зарычал блондин.

— Хорошо, езжай тогда без меня, а я вызову такси, — пожав плечами и демонстративно вытащив телефон, ответила я. — А как называется сие сооружение, чтобы дать координаты оператору такси?

— Мне отец дал поручение оттранспортировать тебя до школы, так что будь любезна выкинуть эту гадость и сесть в машину, пачкать салон я тебе не позволю, — продолжал бесноваться хлопец.

— Все верно, поручение дали тебе, нормально позавтракать не дал тоже ты из-за своего плохого настроения и отношения ко мне. Но, знаешь в чем дело, Явузик, мне совершенно наплевать на твое поручение, твое плохое настроение и враждебное отношение ко мне, — улыбаясь, тихонечко пела я. — А вот, что хочу я, так это позавтракать, в тишине и хорошем настроении добраться до школы и чудесно провести день.

От моего ответа Явуз впал в ступор, но к его чести тот продлился недолго. Потом блондин медленно стал на меня наступать, нависая с высоты своего роста. Разница у нас была значительной, моя макушка доставала до его плеча. Он хмурил брови и шумно пыхтел, пытаясь усмирить своей гнев. Дожевав свой бутерброд, я вытерла пальцы и губы салфеткой и, задрав голову, ответила забияке прямо в его бирюзовые глаза:

— Ты не страшный или просто плохо стараешься меня запугать?

От такого выпада Явуз долго разглядывал мое лицо, пытаясь высмотреть в нем разгадку моего нестандартного поведения, потом кивнув сам себе, резко развернулся и сел на место водителя.

— Путь до школы в тишине меня вполне устраивает, — процедил парень.

Я не стала отталкивать руку, протянутую мне противником для заключения временного перемирия, и молча села на сиденье рядом с водителем. Пристегнувшись ремнем безопасности и вдохнув воздух полной грудью, я была готово к знакомству со своей новой жизнью.

Явуз

Девчонка меня просто взбесила. Я был не готов к происходящему. Приехав накануне поздно вечером в родовой замок, отец проинформировал меня о прибытии его новой семьи. Но знакомство было отложено на утро, так как дорога сильно утомила его новую жену и ее маленькую дочь. Отец сообщил, что ей шестнадцать, и она — милый и доброжелательный ребенок. Милым ребенком оказалась очаровательная девушка со светлыми волосами, в прическу которой были вплетены хвостики, напоминавшие беличьи ушки, со стройной фигуркой, длинными ножками и зелеными лучезарными глазами. Она открыто всем улыбалась, шустро вбегая в столовую. Ее улыбку не смогли омрачить ни осуждающие взгляды моей тетушки, ни моя холодность. Она, как будто принимая вызов, сообщала: я вас насквозь вижу.

Было видно невооруженным глазом, что между ней и ее мамой существовала нерушимая связь, основанная на любви и беззаветном доверии. Они, как будто подшучивая над нами, участвовали в разыгрываемом представлении. Ее ничуть не смутило быстрое завершение трапезы, спровоцированное мною, она каким-то чудом умудрилась заставить меня закончить ее скомканный завтрак в виде огромнейшего бутерброда, который девчонка уплетала с явным удовольствием, наслаждаясь каждым кусочком, ничуть не переживая о своей фигуре. А от моей, как оказалось, неумелой попытки ее запугать, отмахнулась, как от неудачно рассказанного анекдота. И теперь рядом со мной ехало это бесшабашное очарование с чуть прикрытыми глазами и раскинутыми в стороны руками и вдыхало воздух, напоенный запахом полевых трав, с улыбкой на губах. Я пытался следить за дорогой, но вид счастья на ее лице невольно приковывал к ней мой взгляд. Я хранил молчание, боясь спугнуть мечтательность с лица сидевшей рядом со мной феи. Это невероятно меня злило, впервые в жизни мои мысли, мое сознание было подчинено чужой воле, но больше всего угнетало то, что этой малолетке абсолютно ничего не надо было для этого делать. Ее аромат слегка пробивался через буйный запах цветущих трав, короткие волосы переливались солнечными лучами, и мир вокруг меня сконцентрировался лишь на этом ощущении.

Я еле-еле смог стряхнуть сковавшее меня оцепенение и вовремя повернуть к дому моего лучшего друга и, по совместительству, заместителя — Ронэра. Мы вместе прослужили с ним тревожные четыре года, не считая полгода учебки. Прошли, как говорится, огонь, воду и медные трубы. Он был весельчаком, и легким в общении парнем, но, когда это требовало дело, мой друг становился, холодным, расчетливым и циничным. Мало, кто мог подозревать в нем заместителя командира полковой разведки, безжалостного головореза и хладнокровного снайпера. Ронэр уже ждал меня у крыльца своего шикарного, даже по столичным меркам нашего округа, дома и широко улыбался. Он еще издалека приметил своим орлиным взором животрепещущее видение, раскинувшееся на пассажирском сидении рядом со мной, и конечно, неправильно все интерпретировал, что меня изрядно разозлило. Сохраняя ледяное спокойствие, я вылез из кабриолета, чтобы поприветствовать друга. Мы привычно обменялись рукопожатиями и тепло похлопали друг друга по плечу.

— Привет, Явуз. Что за дивное явление находится у тебя в машине?

Меня немного скривило от такой характеристики моей новоявленной родственницы, но я не успел ничего ответить, так как сидевшая до этого момента в машине и с любопытством разглядывающая моего лучшего друга, девчонка открыла дверцу и, с улыбкой выпорхнув из машины, направилась к Ронэру с протянутой рукой:

— Доброе утро, меня зовут Син. Я дочь новой жены отца Явуза. Я правильно назвала степень нашего с тобой неродства?

Пожимая руку опешившего от смысла произнесенной фразы моего друга, при этом полностью развернувшись всем корпусом ко мне, спрашивала меня наглая девчонка.

— Я подозреваю, что предстоящая жизнь будет нелегкой, но непредсказуемо-интересной! — повернув девичью ручку и поцеловав ее в ладошку, нашелся с ответом Ронэр.

Как-то я раньше не замечал в нем таких ловеласских наклонностей, хотя бабы вокруг него всегда крутились. Но вот чего я точно не ожидал, так это того, что мне вдруг захочется подскочить к этой наглой малолетке, схватить ее в охапку и, запихнув обратно в машину, отвезти назад в мой родовой замок. Она же, абсолютно не подозревая, какая буря сейчас играет в моей груди, все так же мило улыбаясь и склонив голову к своему правому плечу, внимательно рассматривала Ронэра.

— Как интересно! Разведчики: командир, замком и, по совместительству, снайпер. А где же остальные члены группы? Вы же, ребята, предпочитаете держаться вместе? — задала она самые неожиданные для нас вопросы, хитро прищурившись, переводя при этом взгляд с меня на Ронэра и обратно.

Мы с другом потеряли дар речи и теперь без шуток стали разглядывать стоявшую перед нами девчонку. Но, как я ее ни сканировал, ничего примечательного найти так и не удалось: молоденькая, хорошенькая, глуповастенькая малолетка. Я кивнул другу, тот в ответ только развел руками, тем самым вызвал искренний девичий смех, что еще больше меня разозлило. Ладно, потом разберемся, тем более совместное проживание этому будет только способствовать.

— Син, садись назад, тебе в школу пора, а нам в университет.

— Ронэр, уступи, пожалуйста, мне переднее пассажирское место. Здесь так красиво! — полностью игнорируя мое распоряжение, попросила девчонка.

— С удовольствием сделаю это, — растаял от ее улыбки мой несокрушимый зам, не обращая внимания на подаваемые мною знаки — не делать этого.

Осознание, что и вторую половину дороги рядом со мной будет сидеть это неземное создание, буровило в моем организме абсолютно не братские чувства к этой малолетке. Она же, сев в машину, пристегнувшись ремнем безопасности и дождавшись, когда кабриолет наберет приличную скорость, прикрыла в улыбке глаза и раскинула руки в стороны.

— Да, год обещает быть явно не простым, — услышал я сзади комментарий моего друга и увидел в зеркало заднего вида, как он не сводит восхищенных глаз с малышки.

По дороге я так и не смог заставить себя произнести хоть одно слово, а вот мой зам легко нашел общий язык с блондинкой. Он рассказал, что ее элитная школа находилась по соседству с самым престижным в стране университетом, студентами которого мы и являлись. И даже любезно предложил, что, если у малышки появятся проблемы, то она может, не стесняясь, обращаться к нему за помощью. Как будто та фамилия, которую теперь носила эта вертихвостка, автоматически не защищала ее от любых возникающих на ее пути проблем. Осознание того, что мы теперь с ней носим одну фамилию, довело мое бешенство до пиковой точки.

Доехали мы до школы имени Картиса гораздо быстрее, чем делали это обычно, хотя эти минуты мне показались каторгой. Впрочем, каторгой оказалось то, что произошло позже. Нас встречали мои парни, которые, увидев, как Син выпорхнула из машины, окружили нас плотным кольцом.

— А вот и остальные ребята из твоего разведвзвода, — неожиданно произнес объект моей новой головной боли, и, поочередно тыкая в каждого моего парня, перечислила их специализации: — Связь, медицина, сапер, ударный, прикрытие…

Мои подчиненные, слегка занервничав, бросали взгляды то на меня, то на Ронэра, то на этого незнакомого, но явно осведомленного зверька. А девчонка только искренне улыбалась, наклонив голову к правому плечу и не скрывая своих намерений, изучала парней также, как до этого рассматривала моего зама. Ронэр, хмыкнув, лишь пожал плечами и произнес:

— Парни, знакомьтесь, это Син, дочь новой жены отца Явуза. Син, это наши друзья: Горт, Саймон, Дерек, Брул и Том.

Мои мужики заметно расслабились и, по очереди, аккуратно пожали протянутую им девичью ладошку.

— Очень приятно познакомиться с друзьями моего неродственника.

Очередная подколка все-таки достигла своей цели, и я начал резко набирать в легкие воздух, чтобы рассказать ей о том, что я думаю о нашем неродстве, о ней лично и обо всей этой ситуации, как она неожиданно подскочила ко мне и, слегка подпрыгнув, чмокнула в щеку:

— Явузик, не жди меня после уроков, у меня дела. Маму я предупредила, можешь у нее уточнить. Номер у тебя в телефоне под надписью: новая жена отца.

И пока я промаргивался, малолетка уже упорхнула от нашей компании на добрые пять метров.

— Подожди, я тебя в школу отведу и покажу, что-где находится, — пытался я быть вежливым.

— Не стоит, сама разберусь, план и сайт школы мне в помощь. Мне еще с директором сегодня ругаться, — несла она какую-то ересь.

— А с директором обязательно ругаться? — попытался разобраться в ее лепете Ронэр.

— Может, и необязательно, но я придерживаюсь традиций, — и, помахав нам ладошкой, побежала по направлению к школе.

— Что это было? — провожая Син взглядом, задал самый суровый из нас прикрывающий Том.

— Моя головная боль, — зло ответил я.

— А я бы этой болью с удовольствие поболел, — также, не отрывая от нее глаз, шутил мой сапер Дерек.

— Уши отрежу и на шею вместо ожерелья одену, — обозначил я степень угрозы.

— А хотелось бы узнать, откуда столь суровые меры? Ты явно не в восторге от новой родственницы, мы могли бы поспособствовать в устранении, так сказать, проблемки, — озвучил общие мысли парней мой циничный медик Саймон.

— Она не только новая дочь моего отца, — сделав многозначительную паузу, посмотрел в глаза каждому из своих парней, — но также ее матерью является Данейра Гинейровна — главный врач туринского военного госпиталя, который, кстати, для информации, со вчерашнего дня базируется в нашем городе.

Мои парни тотчас же вытянулись по струнке и, также как и я, вновь глазами нашли на крыльце школы объект общего наблюдения. А вот девчонка, как будто совсем про нас забыла, и стоя на ступеньках, разговаривала с какой-то школьницей, при этом что-то вытаскивая из кармана своего рюкзака. Когда по характерным движениям до меня наконец-то дошло, что делает этот шестнадцатилетний подросток, я в очередной раз за сегодняшнее утро потерял дар речи. Син, не гладя на свои пальцы, привычным движением вытащила из пачки сигарету и, направив ее фильтром в рот, легко прикурив, втянула в легкие сигаретный дым. Она, явно наслаждаясь процессом, уже привычно для меня, прикрыла глаза, продолжая общаться со своей новой знакомой. В две затяжки выкурив сигарету, она в пальцах подожгла зажигалкой фильтр, так что на ступеньки опал лишь еле заметный пепел, повернулась лицом к входной двери и направилась в школу.

То, что я сейчас увидел, совершенно не клеилось с образом взбалмошной, малолетней вертихвостки, который для всех здесь присутствовавших играло это загадочное создание. Ей удалось разбудить во мне то, что не могла даже слегка зацепить ни одна до сих пор встречавшаяся мне девушка или женщина — инстинкт охотника. Диверсант внутри меня определил себе цель и уже намечал план действий.

— Командир, заявляю честно, я намерен ухаживать за Син, — неожиданно заявил мой зам.

— Боюсь, что с отрезанными ушами на груди ты будешь для нее не так привлекателен, — пытался в шутке обозначить границы недозволенного я.

— Мне плевать, эта девочка стоит даже отрезанных ушей, — не сдавался мой лучший друг.

— Командир, я тоже объявляю о честных намерениях за ней ухаживать, — сделал шаг вперед сапер Дерек.

— Командир… — начали свою речь Горт, Саймон, Том и Брул.

И судя по дружно сделанному в мою сторону шагу, у остальных парней были те же самые намерения.

— Мужики, — с нажимом произнес я, — ей шестнадцать, она, по сути, еще ребенок. Я настоятельно рекомендую не портить ей детство своими честными, но все же далеко не платоническими поползновениями.

За что я люблю своих парней, так это за умение пожертвовать своими интересами и желаниями во благо других. Ребята еще раз бросили целеустремлённые взгляды на школу и, вопреки своим мыслям, согласились с моими доводами. Похлопав меня по плечу, они, развернувшись, пошли в университет. Я тоже кинул свой удрученный взгляд на дверь, за которой скрылась малышка, побрел за своим разведвзводом на занятия.

Глава 3

Син

Распрощавшись с парнями, я направилась в школу. Очень хотелось курить. Пагубная привычка, спасавшая меня долгие военные годы от излишнего напряжения и помогавшая налаживать контакт с любым военнослужащим любого рода войск, сейчас сыграла со мной дурную шутку. Видимо, я все-таки нервничала перед первым своим учебным днем, и организму спешно требовалась доза такого привычного успокоительного в виде никотина. Такое состояние можно было объяснить тем, что нервы немного играли перед предстоящим моим вхождением в новый коллектив. Это было бы гораздо легче сделать в начале учебного года, когда таких, как я, могло быть несколько человек. Но учебный год начался полтора месяца назад, как раз тогда, когда мы долечивали последних раненых, распределяли их по нормальным городским больницам и госпиталям. Все-таки полевой госпиталь — это не самое лучшее место для лечения людей, но наши раненые были иного мнения и наотрез отказывались покидать палаточный лазарет, аргументируя наличием высококачественных специалистов и самыми передовыми методиками лечения. Все это было так, и отношение лекарей нашего госпиталя к раненым мальчишкам всегда было очень трепетное, поэтому не спешили их разгонять, тем более, что серьезный вопрос, который встал перед нами с мамой, это — как сохранить уникальный опыт лечения, взаимодействия и работы вверенного в наши руки боевого лекарского подразделения. Но тут нам на помощь пришел наш любимый генерал. Контер предложил переехать всему туринскому военному госпиталю к нему на родину в город Багдар, где были расположены его родовой замок, большая, находившаяся сейчас в запустении городская больница. Разумеется, он обещал оказать максимальное содействие в организации быта, а, если понадобится, и досуга всех членов нашего немалого, но дружного коллектива военного госпиталя.

Нам с мамой очень понравилась идея моего генерала, обсудив со всеми это щедрое предложение, мы коллективно одобрили его и начали готовиться к переезду. Правда, поехали с нами не все, как и за мамой, за каждой из наших девчонок ухаживали самые достойные из защитников — туринцев. Да и большинство наших лекарей-мужчин засыпали очень интересными и выгодными предложениями. Причем, работодатели были готовы практически на все, чтобы переманить к себе столь высокопрофессиональных, способных работать в любых самых тяжелых условиях, специалистов. Поэтому в Багдар переехали либо сразу семьями, получив распределение при активном содействии нашего генерала в гарнизон, либо на мирную службу в города Туринии. Но были и те, кто отказался от всех предложений руки и остального ливера своих ухажеров и полностью, как и всегда, отдались лекарскому делу. Одним из таких редких экземпляров самоотверженной работы была первая старшая операционная медсестра Лювея. Она являлась одним из моих главных учителей. Мама всегда говорила, если ты — превосходная операционная медсестра, из тебя уже не выйдет посредственного хирурга. Лювея «выдрессировала» меня на славу, сделав впоследствии второй старшей операционной медсестрой нашего славного военного госпиталя.

В общей сложности, нам понадобилось два месяца, чтобы всем госпиталем переехать в новые непривычные для нас каменные стены. Мы восприняли это, как хороший знак стабильности и надежности.

Поэтому, решив не конфликтовать со своим организмом, я привычно достала из правого кармашка своего рюкзака сигареты, а из кармана юбки — свою единственную, хранимую всю войну, еще когда-то отцовскую зажигалку и, стоя на ступеньках школы, с удовольствием затянулась.

— Привет, — поздоровалась со мной какая-то девочка.

Ее внешность была немного необычной для туринки: темные волосы, карие глаза соответствовали местным стандартам, но вот светлая кожа и раскосый разрез глаз с густыми, но короткими ресницами говорил о примеси киерской крови. Она доброжелательно улыбнулась, не сводя с меня любопытных глаз. Но любопытство это было открытое, не несущее с собой угрозы. А самое главное, я сразу разглядела в ней родственную душу, девчонка была явно лекаркой, причем, с военным опытом. Возможно, полевой медсестрой в каком-нибудь полку или, как и я, в военном госпитале. Неудивительно, что она остановилась около меня и поздоровалась. Девочка явно была старше меня на год или два, как, наверно, и все мои одноклассники. Ведь учеба — это одна из немногих вещей, что могли отвлечь меня от ужасов войны и боли раненых, поэтому я самозабвенно отдавалась учебникам и на адреналине запоминала практически сто процентов прочитанного мною текста. Сдать экстерном экзамены и опередить своих сверстников на один год, мне не составило большого труда. Чего нельзя было сказать о других ребятах, которые были старше меня, но не имели никакой возможности учиться, потому что защищали с оружием в руках свою родину, или, как это девочка, заботились о раненых. Многим из них пришлось задержаться еще на год в школе.

— Привет, я Син, — делая вторую, такую желанную затяжку и протягивая руку для приветствия, знакомилась я со своей новой подругой.

— А я, Мояра, учусь здесь в выпускном классе, — обрадовалась девчонка.

— Здорово, я тоже буду учиться в выпускном, я новенькая, сегодня мой первый день в школе, — объяснила я.

— Сочувствую, — как-то странно отреагировала моя новая знакомая.

Зачем сочувствовать, я, вроде, пока ничего не сделала?

— Пока некому, — привычно поджигая фитиль и развевая пепел по воздуху, подмигнула я своей однокласснице. — Пойдем, у нас сейчас история Туринии, интересно будет послушать.

Мояра посмотрела на меня недоуменно, но комментировать ничего не стала, а повела меня на мой первый урок в новой школе.

Школа оказалась самой обыкновенной, школьники, учителя, классы. Примечательными были именно мои одноклассники. Как и предполагала, я оказалась среди них самой младшей. Большинство из них были хмурые, озлобленные личности явно с боевым опытом, медицины среди них больше не наблюдалось. Но имелись и товарищи, так сказать, из соседнего окопа. Они делились на две группы: яркие нахальные мажоры, принимавшие остальных за грязь под своими ноготочками, и забитые мирные жители, пугавшиеся собственной тени, а не то, что хмурых пацанов и наглой «элиты». Я с любопытством рассматривала всю разношерстную массу одноклассников. Проведя пять с половиной лет в оазисе, как ни странно это прозвучит во время войны, любви и уважения, мне было интересно оказаться в новой для себя среде. Как обычно, из-за своей внешности я оказалась в центре всеобщего внимания. И, если мирные жители привычно боялись ко мне подходить, пацаны не спешили со знакомством, давая мне время проявить себя и, соответственно, сформировать мнение о моей персоне, то мажорики полезли напролом.

— Привет, малая! Как дела? — подкатил ко мне местный писаный красавец, автоматически записывая меня во враги всего своего табуна поклонниц. — Я — Ёрник, пошли сегодня вечером по набережной прошвырнемся.

Видимо, это его самый лучший подкат, от которого я должна была потерять голову, или, определив мою возрастную группу, он решил не заморачиваться на реверансы. Единственное, что не учел изрядно затасканный и потому потерявший нюх ловелас, что я — барышня, избалованная мужским вниманием, и на такое предложение не то что не соглашусь, а буду настаивать, чтобы мои более удачливые ухажеры расписали под хохлому эту наглую рожу. Ну, а так как другими ухажерами за семь минут пребывания в школе я пока еще не обзавелась, то придется довольствоваться своими силами. На Мояру рассчитывать не приходилось. Вон как девчонка вжалась в стул и пыталась прикинуться частью интерьера. Нет, так жить нельзя! Не хватало еще, чтобы какой-то мажорик, всю войну прятавшийся в эвакуации и косящий под хромого, косого и дурного, диктовал мне правила поведения в данной школе.

— Ну, привет! — проведя своим не менее наглым взглядом по стоявшей передо мной довольно симпатичной мужской фигуре от макушки до пят и обратно, сказала я.

Приложив максимальное количество своего актерского таланта, я, как могла, изобразила на лице разочарование от увиденного и недоумение по поводу того, как этот «невзрачный» посмел обратиться ко мне «сиятельной».

— Сегодня я занята, — равнодушно ответила я.

— Я уверен, что ты поменяешь свои планы на вечер, — изрядно разозлившись, шипел на меня неудачливый поклонник.

А что? Сам виноват, нечего было устраивать за мой счет массовое представление, теперь весь народ, окруживший нас и с откровенным любопытством следивший за каждым нашим словом, не таясь, громко посмеивался над лидером мажорской группировки.

— Сомневаюсь, — ответила я кратко и повернулась к школьной доске, так как очень вовремя прозвучал звонок, и в класс входил учитель истории.

Я так давно не присутствовала на уроках, что все происходившее было для меня удивительно прекрасным. Учитель рассказывал урок, ходя по классу, показывая живописные картинки на демонстрационной доске, ученики порой отпускали смешные шуточки. Правда, тот материал, который излагал сейчас учитель, был мне знаком, и было откровенно скучно. Но я с интересом наблюдала за одноклассниками и листала выданныймне новенький учебник. Все было мирно и спокойно. Мне вспомнились мои самостоятельные занятия по учебникам и книгам, которые с таким трудом доставала моя мама. Порой, мое чтение прерывалась криками раненых, которых доставляли военные машины, повозки, а бывало, что моему обучению мешали и взрывы. А тут тишина и благодать. Я как-то незаметно для себя расслабилась, а зря. Вдруг сзади на мое правое плечо опустилась широкая мужская ладонь и больно сжала его, одновременно на ухо что-то стали угрожающе шептать на тему: знай свое место, иначе, малявка, мы тебя под плинтусом похороним, будешь делать то, что тебе скажут. Все бы ничего, я бы даже посмеялась над этой неудачной шуткой, если бы не одно «но». Этот идиот сжал мне раненое плечо, вызвав при этом мои воинствующие инстинкты самообороны. Я и сама не заметила, как с легкостью перехватила его ладонь, встала со своего стула, мягко обогнула несчастного, и, закрепив успех выкручивающими движениями по кистевому и локтевому суставам, поставила мажорика на колени в проходе между партами, при этом находясь у него за спиной. Нахал, явно не ожидая от меня такой прыти, и почувствовав неимоверную боль, взвыл нечеловеческим голосом, вводя в ступор, как учителя, так и присутствовавших на уроке одноклассников. Я тут же отпустила его руку и, сделав растерянную моську, подняла глаза на учителя истории и пожала плечиками.

— Ёрник уймись, будь любезен встать на ноги и объяснить, что здесь сейчас произошло, — командным тоном произнес историк.

А господин учитель не так-то прост, судя по четкости произнесения слов, командовать он привык, и отнюдь не учениками.

Ёрник, пошатываясь, поднялся на две свои задние конечности, поглаживая травмированную руку, а когда смог ее подробно рассмотреть, то заорал еще громче. А вот сам виноват! Не нужно так неожиданно пугать лекарку с навыками рукопашного боя, мы, как никто, знаем, куда побольней ударить, и как поинтереснее суставы вывихнуть, чтобы рука поживописнее в двух местах неестественно вывернута была.

— Ты что со мной, тварь маленькая, сделала? — верещал, как резаный поросенок, до недавнего времени всеми признанный брутал.

— Привела в гармонию внутреннее содержание и внешние данные, — четко, чтобы слышали все присутствующие, отрапортовала я.

— Да я тебе сейчас…, - стал надвигаться на меня малахольный.

— Протяни ко мне вторую свою руку, я ее тоже подрихтую, — лениво предупредила я, но про себя сделала вывод, что травма рук тут не поможет, здесь голову править нужно.

Видимо, пока мы с мажорчиком соревновались в красноречии, кто-то из его приближенных сбегал за директором, так как он, по-другому и не скажешь, ввалился в класс, и, увидев заплаканную физиономию страдальца с неестественно вывернутой рукой, весь побагровел и пробасил, указывая на меня и пострадавшего мажорика своим коротким толстым пальцем:

— Ты и ты ко мне в кабинет!

Господин историк с тревогой на меня посмотрел и обратился к директору:

— Я бы тоже хотел присутствовать при разговоре.

— Этого не требуется, я сам во всем разберусь, — зло сверля меня своими маленькими глазками, в которых читался мой приговор, дал ему ответ господин директор.

А вот и запланированная с утра ругань с директором. Люблю, когда день проходит по расписанию!

В своем кабинете директор заставил стоять меня перед своим широким столом, как на позорном месте, запретив сесть на имевшийся здесь стул для посетителей. Хотя, предварительно, минут пятнадцать квохтал, усаживая на мягкий диванчик поскуливающего нахала. Надо сказать, его скулеж был оправдан, нанесенные мною травмы приносили огромные мучения пострадавшему. Потом глава сего элитного учебного заведения вызвал наших родителей в школу и, пока мы ждали их прибытия, нависая над своим письменным столом невероятных размеров в угрожающей позе, еле сдерживаясь, а потому шипя, вещал мне, что мажорчик является наследником древнего и влиятельного рода, приближенного к туринскому правящему князю, а также, по совместительству, сыном попечителя этой славной школы. И никто, это было повторено несколько раз, как будто я умалишённая и не могла запомнить это слово с первого раза, не может обидеть сидевшего за моей спиной на мягком диванчике и баюкавшего свою руку мальчугана в стенах его элитного учебного заведения. Я стояла молча, слушала и запоминала. Ой, как же здесь все интересно! Но, учитывая, что я остаюсь учиться в этой школе, а Я ОСТАЮСЬ УЧИТЬСЯ В ЭТОЙ ШКОЛЕ! то придется здесь многое поменять.

Пока я размышляла над глубиной падения образовательной системы в конкретно взятом учебном заведении, в кабинет директора вплыл мажорствующий отец. Он нес себя с невообразимым достоинством, прямо держа спину и высоко задрав свой знатный нос. Теперь понятно, от кого сынуля перенял эту привычку презрительно кривить губки и зыркать по сторонам вечно недовольными глазками. Правда, его родитель делал это с шиком и изяществом, отпрыску потребуется еще немало времени, чтобы довести свою мимику до такого совершенства.

Господин Лорентик, отец мажора-неудачника, по давно заведенной привычке обзыркал директорский кабинет, пройдясь презрительным взглядом, по нам с директором, как по портовым крысам, и остановился на диванчике. Глаза главы, как мне до этого сообщили одного из самых знатных туринских родов, в шоке расширились. Видимо, он не ожидал лицезреть своего наследника в столь плачевном состоянии, причем в буквальном смысле, так как Ёрник, сидя на диване, заливался горючими слезами и абсолютно неаристократично вытирал их манжетом своей белой форменной рубашки. Увидев отца, он даже не соизволил встать, лишь приподнял пострадавшую руку, демонстрируя масштабы бедствия.

— Это она? — быстро назначив виновную в этом злодеянии, спросил взбешённый папаша.

В ответ плакса что-то невразумительное прохрюкал, для верности мотнув головой.

— Ах ты, тварь! — не сдерживая свои голосовые связки, заорал аристократ.

Надо же, у сынульки даже фантазии нет, чтобы придумать собственные обзывательства,

папенькиными пользуется. Не зря я с ним гулять не пошла, с тоски бы повесилась, вернее, утопилась на набережной.

А вот с появлением отца Ерник значительно преобразился, приосанился, насухо утер раскрасневшиеся щечки, в глазах появилась невиданная мною доселе злоба. Он прошелся по мне торжествующим взглядом, видимо, ожидая скорую расправу надо мной, такой беспомощной. Ну, ну, это еще надо посмотреть, кто тут беспомощный!

— Да я тебя, пигалица, сейчас по стенке размажу! — не сбавляя громкости, надвигался на меня господин Лорентик, замахнувшись рукой, имея явное намерение отвесить мне пощёчину.

— Не советую, а то Ваша лапка будет тоже в двух местах вывернута, — заботливо предупредила я родителя своего одноклассника.

Мой спокойный тон стал явной неожиданностью для Лорентика, так как он резко затормозил, как будто в невидимую стену врезался, и быстро перевел взгляд с неестественно вывернутой руки сына на меня, оценивая риски. Но ничего более он предпринять не успел, потому что в кабинет вошли моя мама, мой генерал и Явуз. И судя по приторно-доброжелательному выражению, застывшему ледяной маской на лице моей любимой родительницы, здесь всем пришла хана.

Глава 4

Явуз

В конце первого урока меня неожиданно по телефону вызвал отец, требуя рассказать, что случилась с Син. Мне пришлось извиниться перед преподавателем и выйти из аудитории. Но, учитывая, что я понятия не имел, что могло произойти с этой малолеткой за неполные сорок минут, проведенные в школе, я лишь сообщил, что доставил ее хрупкое тельце в целости и сохранности к зданию школы и лично проследил, чтобы она зашла внутрь. Отец молча выслушал, и рассказал, что их вызвал в школу директор. Недолго думая, я тут же направился по указанному адресу. Что могла натворить это егоза?

На подходе к зданию школы мне встретились отец с госпожой Данейрой. Мы с моим родителем были немного взволнованы, чего нельзя было сказать о матери Син. Она была весела, в ее глазах плясали чертики.

— Интересно, что у нее случилось? Может, школу взорвала? — не спеша, поднимаясь по ступенькам, рассуждала она вслух.

— А что, с ней раньше такое случалось? — не веря в услышанное, задал я ей вопрос.

— Явуз, если Син захочет, она сама тебе все расскажет, — рассмеявшись, ответила мне жена отца.

Что меня удивило больше всего, так это то, что отец никак не отреагировал на эту фразу. То есть факт подрыва школы — это теперь рядовое событие в нашей семье?! А с меня за мелкие провинности три шкуры сдирали, а потом месяцами укорами мучили. С каждым шагом к кабинету директора школы во мне росло раздражение к этой избалованной девчонке, ровно до того мгновения пока мы не услышали: «Да я тебя, пигалица, сейчас по стенке размажу!».

Это, интересно, кто посмел так неуважительно отнестись к члену рода Позеванто?! В груди разлилась ярость, перед глазами пронеслись картинки: Син с прикрытыми глазами и раскинутыми руками сидит на пассажирском сидении моего мчащегося по полевой дороге кабриолета, мелькающие в ее причёске беличьи хвостики, наклоненная к правому плечу светлая головка со смеющимися, но внимательными глазами, рассматривающая моих друзей. Сейчас враг будет установлен и устранен, и, судя по сжатым кулакам и играющим на щеках желвакам на лице моего отца, он был одного со мной мнения.

Но вот чего я точно не ожидал, так это услышать ответ легкомысленной малышки: «Не советую, а то Ваша лапка будет тоже в двух местах вывернута». Что-то я не совсем понял, это кого там еще спасать нужно?

Первым в кабинет вошел отец, за ним госпожа Данейра, я замыкал нашу небольшую группу. Мой родитель тут же метнулся к Лорентику и, схватив его за горло, вздернул на высоту поднятой руки. Тот, вцепившись обеими руками в кисть отца и, трепыхая в воздухе ногами, пытался высвободиться из захвата. Мама Син быстро прошлась взглядом по дочери, сканируя ее состояние, мельком мазнула по пострадавшему и направилась прямиком к директору. Я внимательно оглядел весь кабинет и, не найдя больше источника опасности для девушки, подошел к ней, задвинув ее себе за спину. Если мой отец, разобравшись Лорентиком, и начнет воспитательные мероприятия с малышкой, то я смогу ее прикрыть. Малолетка при этом недовольно толкнула меня в спину и тихо прошептала, так, чтобы кроме меня ее никто не услышал:

— Я же так ничего не увижу, а мне очень интересно, что будет дальше, — и, сделав шаг, встала рядом со мной.

Чего, спрашивается, я за нее волнуюсь? Госпожа Данейра смотрела исключительно на нервно переминающегося с ноги на ногу и полностью потерявшего свой грозный вид директора.

— Хорошая работа, ребенок, живописненько получилось, — похвалила она дочь, широко улыбаясь.

От этого проявления радости, директора элитной туринской школы начала бить мелкая дрожь. Син при этом повернулась ко мне и заговорщически подмигнула. Я в недоумении от реакции ее матери и от легкомысленного поведения самой девчонки впал в ступор. Что, вообще, здесь происходит?

— Что этот сопляк тебе сделал? — спросила новая жена моего отца стоявшую рядом со мной девушку, все также, не отрывая глаз от директора.

— За плечо схватил, — быстро ответила Син.

— Какое? — в вопросе ее мамы проскользнуло беспокойство.

— Правое.

— Ты в порядке? — а вот сейчас в кабинете повисло напряжение.

И все поняли, что от ответа малолетки зависит не здоровье, а, именно, жизнь трех человек.

— Норма, — спокойно ответила блондинка.

Ее ответ ничуть не рассеял повисшее в воздухе напряжение, складывалось впечатление, что приговор этим несчастным уже вынесен. Но меня напрягло другое — ее плечо. Что с ним? И я начал внимательно рассматривать спину девушки.

— Любезный, я хочу знать, что здесь произошло? — четко, чеканя каждая слово, произнесла госпожа Данейра.

Директор пытался что-то ответить, но ему мешали стучащие зубы и появившаяся вдруг икота.

— Две минуты назад ты был более решительным, когда допускал в своем кабинете и в своем присутствии угрозы этого хмыря в адрес моего ребенка и практически одобрил по отношению к ней рукоприкладство! — да, эта маленькая женщина умеет формулировать неприятности.

— Мама, мы пойдем? — вдруг вмешалась в эпицентр разборок Син.

— Конечно, родная, — при этом голос ее матери лился так же ласково, как горный ручеек, но она так и не повернулась к нам, продолжая сверлить глазами господина директора.

— А можно я Явуза с собой возьму? Вы и без нас справитесь, — то, что малолетка вдруг потянет за меня лапку, было полной неожиданностью.

— Безусловно, — мне показалось, что теперь рот этой хрупкой госпожи Данейры растянулся в хищном оскале, но отвечала она Син все так же ласково.

В моей голове произошел разрыв реальности. В сознании никак не умещались ласковый голос, мягкие руки, плавная походка, копна блестящих темно-русых волос, волной струившихся по плечам этой миниатюрной женщины, больше напоминавшей в своем хрупком очаровании маленькую хомочку, нежно заботившуюся о своем беспокойном детеныше, со смертоносной решительностью воинствующей валькирии, выжидавшей подходящего момента для казни своего врага.

Только сейчас я понял, что Данейра подходит моему грозному отцу, воину и коварному полководцу гораздо больше, чем моя собственная мать. Они будто стояли в одном строю, плечом к плечу, прикрывая друг друга.

И тут Син взяла меня за руку и потянула на выход:

— Пойдем, не будем мешать нашим родителям делать этот мир лучше.

Что ж, с ней в данном случае даже не поспоришь. Я не стал сопротивляться и последовал за ней, а за спиной послышались хрипы господина Лорентика:

— Спасите моего сына, ему немедленно нужно вправить руку.

В подтверждении этого со стороны дивана раздался тихий скулеж, как будто его хозяин для себя еще не решил, стоит ему подавать голос и тем самым привлекать к себе внимание, или следует тихо отсидеться до конца мероприятия, а потом незаметно уползти к себе в норку.

А Лорентик тем временем продолжал:

— Вы же военный лекарь, Вы обязаны ему помочь!

Однако! Весть о том, что мой отец женился на таком ценном специалисте, распространилась со скоростью урагана.

— Ты прав, я военный лекарь, и моя защита распространяется на ребят, служащих родине или покинувших военную службу. А вот твоего слизняка пусть лечат гражданские лекари.

На этой пессимистической для продолжавшего скулить Ёрника ноте мы с Син и покинули директорский кабинет. В коридоре у дверей нас встречала вся моя команда.

— Что там, командир? — озвучил общий вопрос Ронэр.

— Всего лишь соблюдение традиций, — сердился я непонятно на кого, то ли на себя, то ли на отца, то ли на всю эту нелепую ситуацию, в которой неожиданно сам для себя оказался, то ли на весело улыбавшуюся Син.

Услышав мой ответ, все немного подзависли, но, вспомнив об утренних планах девчонки поссориться со школьным директором, стали смотреть на нее с явным сочувствием. Парни наивно полагали, что этой безбашенной нужна опека и защита.

— Син, ты здесь новенькая и пока не знаешь всех тонкостей, — начал пояснять для девчонки ситуацию сердобольный Ронэр. — Директор сего элитарного заведения суров, злопамятен и скор на расправу.

— Он тебе этот случай не забудет и будет мстить, пока не изведет, — серьезно предупредил Горт легкомысленную малолетку.

— Не стоит уже обращать на него внимания, завтра здесь будет новый директор, — с детской непосредственностью отмахнулась от наших пугалок девчонка.

— Как это? — не понял Брул.

— Старый директор не понравился маме, — любезно пояснила блондинка, правда от ее объяснения нам понятней не стало. — Ладно, ребята, спасибо за беспокойство, но мне пора посетить библиотеку сего достойного учебного заведения. Боюсь, что спокойно учиться старый директор мне сегодня не даст.

Развернувшись и поправив рюкзачок на плече, Син весело посвистывая мелодию себе под нос, вприпрыжку побежала к озвученной цели.

— Кто она такая? — вопрошал мой зам.

— Я не знаю.

— Но ты с ней познакомился раньше всех!

— Действительно, на полчаса раньше, чем ты.

Мы обменялись недовольными взглядами и пошли на следующее занятие. Что бы тут ни произошло, а учебу никто не отменял.

Глава 5

Син

Впереди в этой элитной школе брезжили серьезные изменения в плане кадровых чисток. За маму я была абсолютно спокойна, ей не впервой улучшать окружающую среду. Правда, раньше мы с ней делали это вдвоем, а теперь у нее новый партнер. Но ему можно было доверять, он-то точно не даст маму в обиду.

Я всегда хотела попасть в библиотеку, с детства любила читать, но на заставе с книгами была напряженка, что уж говорить о военном передвижном госпитале. Нет, книги у нас были, но, во-первых их было немного, и во-вторых, исключительно на военно-лекарскую тематику. Поэтому, я направилась в пещеру, полную богатств и сокровищ, то есть в школьную библиотеку с большим предвосхищением и даже с дрожью в коленках.

Библиотека оказалась общей, и ею могли пользоваться, как школьники, так и студенты соседнего с нами университета, в котором учился Явуз. Зайдя в читальный зал, я удивилась, что он был абсолютно пустой. Возможно, с утра все были на занятиях, это я, буйная прогульщица, от директора ныкаюсь, а все остальные нормальные лекции слушают. И тут передо мной всплыл ХРАНИТЕЛЬ библиотеки. Да-да, не работник, студент-практикант, или кто-то иной, а именно полупрозрачный сгусток энергии в образе бородатого старца.

— Добрый день, уважаемая, какие бедствия привели Вас в мою обитель? — задал он мне вопрос с каким-то непонятным пока для меня подозрением.

— Добрый день, многоуважаемый, и, несомненно, почитаемый, дорогой хранитель библиотеки. Меня зовут Син, и привела к Вам не беда, а, скажем так, любопытство, — как можно вежливее и доброжелательнее ответила я.

— Ну что ж, не самый плохой вариант, — печально проговорил хранитель.

— Простите за бестактность, а как Вас зовут? — обратилась я к грустному духу.

— Ох, простите, дитя, я тут от скуки совсем одичал и потерял хорошие манеры. Меня зовут Зу, я хранитель библиотеки, — сделав шажок назад, он мне величественно поклонился, на что я неумело изобразила реверанс.

— Очень приятно с Вами познакомиться. Единственное, что я не могу понять, почему вы страдаете от скуки? Насколько я понимаю, библиотека — многолюдное место, посещаемое большим количеством студентов и школьников. Учебный год уже полтора месяца как начался, — растерялась я.

— К сожалению, ты ошибаешься, дитя. Современные студенты и школьники предпочитают изучать исключительно обязательные учебники, не пользуясь дополнительной литературой, — с горечью произнес полупрозрачный старичок.

— Печальненько, — вздохнула я.

— И как же ты планируешь удовлетворить свое любопытство, драгоценное дитя?

— Вот в этом-то и сложность, многоуважаемый Зу, если бы я знала, чем вы располагаете, то смогла бы ответить на Ваш вопрос, — разведя руки в стороны, ответила я.

— Ну, в этой беде я смогу тебе помочь, — и, махнув светящейся рукой, повел меня к огромному компьютеру.

Когда эта раритетная бандура загрузилась, он начертил мне в воздухе цепочку букв, а ниже цепочку цифр:

— Это логин и пароль, они админовские, поэтому у тебя не будет ограничений в правах доступа к информации.

— Хотелось бы знать, откуда столь невероятное доверие к незнакомой девчонке, уважаемый хранитель Зу? — решила я прояснить ситуацию.

— Дорогая Син, ты первая за пять с половиной лет посетительница моей библиотеки, и это мой тебе подарок, — бесхитростно улыбнулся мне старичок. — Кстати, как давно ты учишься в нашей элитной школе?

— Давно, уже ровно пятьдесят шесть минут, — рассмеялась я.

— Действительно, давно! Как некрасиво с твоей стороны так долго не навещать старика, — шутливо пожурил меня в ответ господин Зу и оставил наедине с раритетом.

Я попала в настоящий рай, море книг разнообразной тематики, правда, тема лекарства была представлена не очень широко, но радовало хотя бы то, что попадались незнакомые мне книги. А это уже настоящая удача. А еще тома по лекарственным растениям, заговорам, ворожбе, энергетическим потокам, лекарскому видению. Да, да, я в раю. Время потекло для меня незаметно, уважаемый господин Зу берег мой покой, поэтому за все часы, что я провела в читальном зале, не скрипнула ни одна половица. Он самолично приносил затребованные мною книги, а я все читала, читала, читала…

Очнулась я от сигнала телефона, звонила Мояра:

— Син, привет! Как у тебя дела?

— Все хорошо, читаю, — мне можно было даже не понижать голос, ведь в читальном зале я была одна и не могла никому помешать.

— Я беспокоилась, тебя увели к директору, а потом нам сказали, что в школу приезжал папаша этого противного Ёрника, — тревожно тараторила подруга.

— Да, мы виделись, забавный представитель местной аристократии. Все, действительно, хорошо, не стоит обо мне беспокоиться. Ты что-то хотела, а то я занимаюсь?

— Извини, если помешала, просто уроки в школе давно закончились, я уже и домашние задания все сделала. Хотела пригласить тебя погулять по городу, по магазинам прошвырнуться.

Я взглянула на часы и ахнула, пять часов вечера! Значит, я просидела в библиотеке весь день. Живот предательски заурчал. Конечно, он прав, давно пора подкрепиться. Магазины — это хорошая идея, потому что, если рассматривать мой гардероб, то в нем можно найти форму в пятнышках, без пятнышек, летний вариант, зимний вариант, средства специальной защиты, разнообразные тельняшки и ни одного платьица. За пять с половиной лет ношения военной формы зеленый цвет приелся до зубной боли, любая одежда в полосочку вызывала раздражение.

— Мояра, мне нравится твоя идея, где встречаемся?

— Центральная городская площадь, у фонтана через двадцать минут, — рассмеявшись моей оперативности, ответила подруга.

— Уже бегу.

Я отключила телефон и с грустью посмотрела на недочитанную книгу.

— Госпожа Син, этот справочник лекарственных трав будет вас ждать завтра на этом же месте, — неожиданно для меня материализовался хранитель. — И я тоже буду с нетерпением ждать Вас, милое дитя.

— Спасибо, господин Зу, завтра обязательно увидимся, — я привычно закинула рюкзак себе на плечо и помчалась на центральную площадь еще совершенно незнакомого мне города.

Явуз

Я вернулся домой поздно, и то, только потому, что захотел вновь увидеть это маленькое беспокойное создание, которое, почему-то вызывало во мне немалое раздражение. Был вариант остаться на ужин у мамы, но подавить желание вновь увидеть Син, я в себе не смог. А ее не оказалось дома. Вот где, скажите мне, может шататься шестнадцатилетняя девочка в первый день пребывания в незнакомом городе, никого здесь не зная? Она даже не явилась на ужин. Как ни удивительно, но семейная трапеза прошла спокойно, даже уютно, если не обращать внимания на незначительные инциденты. Госпожа Данейра оказалась интересной собеседницей, была, как, впрочем, всегда, улыбчива и доброжелательна, рядом с ней отец как-то заметно преобразился, расслабился, стал много улыбаться и даже шутить. Моя тетка Лекоя не могла позволить вершиться этому бесчинству, разрушавшему все устои нашего знаменитого рода, в котором на завтраке, обеде и ужине родственники должны сидеть с постными лицами и обмениваться ничего не значащими протокольными фразами. Лекоя пыталась огрызаться, призывая всех к порядку, за что получала от Данейры «по носу», причем чувствительно. А у этой пушистой хомочки за улыбкой присутствуют довольно-таки острые зубки! В итоге этой семейной перепалки с налетом светской беседы отец вконец разозлился и поставил ультиматум: если его сестру что-то не устраивает, то она может завтракать, обедать и ужинать у себя в комнате или вообще сесть на голодную диету. И поддержав мужа, госпожа Данейра прокомментировала, что голод очень полезен для человека, так как при долгом голодании из организма выходят паразиты, что положительно сказывается на настроении и характере пациента. Моей тетке оставалось только злобно пыхтеть, но она бы не была госпожой Лекоей, если бы так быстро сдалась.

— А где Ваша дочь, госпожа Данейра? — глаза Лекои победно заблестели, уколов, как ей казалось, в слабое место соперницы.

— Вы, Лекоя, как я по-родственному могу Вас теперь называть, совершенно правы. Син МОЯ дочь, и что она делает и где находится, касается только меня и моего мужа. Но спасибо за Ваше беспокойство, — также по-доброму улыбаясь, легко отбила удар Данейра.

— Но честь рода Позеванто! — так и не сумев сдержаться, заверещала на всю столовую тетка.

— Можете оставить себе, коли у Вас своей собственной нет, и Вы, Лекоя, пользуетесь коллективной, — приторно улыбаясь, припечатала военный лекарь.

Моя тетка даже не представляла себе, с кем связалась, ведь она не интересовалась сводками с фронта, наивно полагая, что ей, знатной даме сильного туринского рода, ничего не угрожает. Но каждый, кто побывал когда-нибудь на войне и имел знакомство с военными лекарями, знал, что это люди с железной волей и стальными нервами, которые до конца выполняли свой долг, часто гибли вместе с ранеными, предпочитая оставаться с ними до самого конца, нежели трусливо бежать. Поэтому ничего удивительного не было в том, что тетке не удалось смутить Данейру или загнать ее в угол упреками о расплывчатых понятиях чести. Хотя в одном тетка была права: уже довольно поздно, а малолетки еще нет дома. Но тут в ход моих размышлений вмешался голос отца:

— Дорогая, я думаю, ты достаточно сыта и можешь уже отправиться к себе в комнату.

На губах Лекои растянулась победоносная улыбка, больше напоминавшая оскал, ее глаза с ненавистью смотрели на Данейру, но, когда тетка повернулась к отцу и поняла, что эти слова были адресованы именно ей, то даже поперхнулась от неожиданности. Госпожа Данейра и отец спокойно сидели за столом, не сводя глаз с тетки и терпеливо ждали того момента, когда она покинет столовую. Та демонстративно громко, царапая каменный пол ножками стула, встала из-за стола, практически швырнув на тарелку столовые приборы и, зло пыхтя, практически силой потащила за собой все это время молчавшего своего подкаблучника-мужа.

— А она у тебя забавная, — все также тепло улыбаясь вслед разъяренной новой родственнице, прокомментировала госпожа Данейра.

— Родители ее в детстве слишком баловали, вот и получился такой печальный результат, — вздохнув, ответил мой отец.

— Явуз, милый, надеюсь, эти веселые разборки не испортили тебе аппетит? Расскажи, как у тебя дела в университете? Надеюсь, Син не доставляла тебе по дороге в школу беспокойства? — обратилась новая жена отца ко мне.

Я решил подыграть и, действительно, начал рассказывать о том, чем мы занимались на занятиях, что нового проходили. Данейра слушала внимательно, задавала уточняющие вопросы, смеялась над моими шутками, отмечала, как мы похожи с отцом в своих рассуждениях, реакциях на события, даже шутках. Впервые меня просто выслушали, не оценивали, не критиковали, не сравнивали, не ставили передо мной задач. Данейра рассказала пару историй из своей студенческой жизни. Отец старался не вмешиваться в наше общение, было видно, что он внимательно наблюдает за своей женой и наслаждается мгновениями, которые проводит рядом с ней.

С мамой он никогда не был таким, и рядом с ним она не вела себя так свободно и расслаблено, как это делала Данейра. Моя мама всегда была собрана и готова ко всем неожиданностям, она являлась образцом элегантности и примером для подражания для остальных жен глав знатных туринских родов. Ей завидовали, стремились соответствовать. Она не позволяла себе ни лишних эмоций, ни ошибок. Самое печальное, что вела она себя так всегда и везде, гордо неся нелегкое звание жены главы рода и матери наследника рода. И даже дома, вот такими же тихими вечерами в кругу семьи она блюла правила этикета и протокол светской беседы. Поэтому решение отца с ней развестись было для нее большим ударом, от которого мама до сих пор не оправилась, хотя прошло уже без малого десять лет.

Когда ужин закончился, сам для себя с удивлением отметил, что покидаю его с сожалением. Поднимаясь в свои комнаты, я уточнил у дворецкого, не вернулась ли малолетка, но получил отрицательный ответ. Меня вводила в недоумение спокойная реакция госпожи Данейры на происходящее, и я решил подождать дальнейшего развития событий. Сделав все домашние задания и обсудив с парнями планы на завтрашний день, я пытался читать книгу. Было уже довольно поздно, и шестнадцатилетние девочки должны были уже давно спать, но малышка так еще и не появилась в замке.

— Мама, я дома, — разнесся по всем комнатам звонкий голос Син.

И тут весь замок ожил, всюду послышались звуки открывающихся дверей и топот шагов. Я тоже вышел из своих комнат и отправился в холл. Малышка стояла в центре помещения и радостно улыбалась подходившим к ней домочадцам. В обеих руках она держала по вороху пакетов с покупками.

— Всем добрый вечер! — приветствовала она нас.

— Скорее доброй ночи! — язвила тетка Лекоя, видимо, решив взять реванш за ужин.

И если ей не удалось взять верх над госпожой Данейрой, то тетке захотелось преуспеть с Син.

— Вы, хотя бы, видели который час, молодая леди? Хотя, кого я обманываю, какая из тебя леди, — опустив забрало, пошла в атаку Лекоя.

Честно говоря, в груди шевельнулась тревога за бесхитростно улыбавшуюся нам малышку, ровно до того момента пока она не открыла рот:

— Который час? — Син демонстративно посмотрела на большие армейские часы, расположенные на ее левой руке и, все также улыбаясь, ответила. — Пятнадцать минут двенадцатого. И, если образцом настоящей леди являетесь Вы, — глядя в глаза моей тетке щебетала малышка, — то боже меня упаси к ним относиться.

От такого финала тетка Лекоя вновь захлебнулась в своем возмущении, но ей не дали выступить, перебив:

— Мама, смотри, сколько я всего накупила! Пойдем примерять! — и, схватив госпожу Данейру за руку, потащила к себе в комнаты.

Проходя мимо отца, Син ласково его поприветствовала:

— Добрый вечер, мой генерал! — и, встав на носочки, чмокнула его в щеку.

Мне же вновь вызывающе подмигнула и скрылась с пакетами и матерью за поворотом лестницы, весело что-то ей рассказывая.

— Контер, что это сейчас было? — шипела тетка.

Отец с нежностью смотрел в конец коридора, за которым мгновение назад скрылись его женщины, и лишь пожал плечами:

— Син.

— Как ты позволяешь этой маленькой пигалице сметь так отвечать мне?! — уже не сдерживаясь, верещала тетка Лекоя, явно не угадав с обзывательством малышки.

Прозвучавшее «пигалица», несомненно, всколыхнуло в отце, как, впрочем, и во мне, воспоминания об утренних событиях. Глава знатного туринского рода Позеванто нарочито медленно повернулся к своей сестре и угрожающе проговорил:

— Объясню в последний раз для самых несообразительных в этом роде. Ее зовут Син, и никак иначе. Она может делать все, что захочет, где захочет и как захочет. И никто не смеет ее упрекать в чем-то. А если ты, Лекоя, не согласна с этим, то я тебя и твоего мужа не задерживаю. Жена должна жить в доме своего мужа. Моя жена и ее дочь будут жить в моем доме, то есть в этом замке, а если твой муж не соизволил обзавестись для тебя домом, и ты живешь здесь по моему милостивому разрешению, то веди себя соответствующе, уважая людей, которые тебя и твоего мужа приютили.

Отец выдержал паузу, не сводя глаз с, будто молнией пораженной, тетки и ее вечно молчавшего мужа, и добавил:

— Ты все поняла?

Госпожа Лекоя пыталась совладать со своими амбициями, получалось это у нее из рук вон плохо, лицо то и дело перекашивалось от злости и обиды, но тетке хватило ума ответить:

— Да, господин Контер.

— Спокойной всем ночи! — попрощался с нами отец и направился в свои комнаты.

Что сделали эти женщины с моим отцом?! Он стал совсем другим человекам. Раньше прославленный генерал Контер никогда бы не вмешался в женскую ссору, говоря: «Разбирайтесь сами». Именно поэтому между моей матерью и теткой всегда велась война, они грызли друг друга без устали. Когда отец решил развестись с матерью, Лекоя торжествовала, ведь это означало, что она остается полноправной хозяйкой древнего замка рода Позеванто. А что я вижу сейчас? Отец сам рушит привычный порядок вещей, на корню прекращая новую войну, даже не дав ей, как следует разгореться.

Пожелав спокойной ночи тетке, рыдавшей на плече своего забитого мужа, я отправился спать. В моей груди затаилось предвкушение. Что мне принесет новый день, или же вернее сказать, мои новые родственницы?

Глава 6

Син

С мамой мы просидели довольно долго, ведь необходимо было, вертясь перед зеркалом, перемерить все обновки, перепробовать все крема и косметику, перенюхать всю парфюмерию, а что уж говорить о бижутерии? Мой генерал в день их с мамой свадьбы вложил мне в руку платежную карточку со словами:

— Син, я знаю, что ты никогда не сможешь назвать меня отцом, но ты выбрала именно меня в мужья своей маме, то есть сделала меня родным человеком. Поэтому я прошу тебя взять карту и пользоваться без ограничений.

Я не стала отказываться и, поблагодарив, взяла подарок, правда, воспользоваться получилось только сейчас. Жизнь в военном госпитале научила меня распознавать настоящие ценности: человеческая жизнь и ее хрупкость, честное слово, и умение держать его, дружба, сострадание, самопожертвование. Хотя нельзя отрицать тот факт, что сегодня мы с Моярой славно повеселились, чему немало способствовала эта карточка.

В полвторого утра маму забрал мой генерал со словами:

— Девочки, скоро рассвет, а вы еще не отдыхали. Завтра рабочий день никто не отменял!

Мы с мамой театрально-преувеличенно вздохнули, рассмеявшись, поцеловали его в обе щеки и разошлись, то есть они ушли, а я осталась у себя доделывать последний пункт плана дел на сегодня.

Оставшись одна в своей комнате, я смогла заняться тем, о чем задумалась, впервые увидев хранителя университетской библиотеки, господина Зу. ХРАНИТЕЛИ! Мы поселились в старинном замке прославленного туринского рода, уже сутки, как тут живем, а нас до сих пор не представили Хранителю этого рода. Да мой любимый Люцус — хранитель нашего военного госпиталя всем устроил бы головомойку за неуважение к его должности и исполняемым обязанностям. И был бы прав. Ведь это в его обязанности входит забота о каждом члене нашего немалого коллектива. А мы с мамой вот уже вторые сутки блондимся бесхозные.

Здесь было два варианта: либо он в спячке и никак себя не проявляет, либо его изгнали из рода. Но изгнание хранителя всегда ведет к вырождению рода, то есть перестают рождаться мальчики, или же рождаются слабенькие с патологиями. Наличие вполне здорового и крепкого Явуза опровергает это предположение. Значит, у нас остался первый вариант. Что ж, будем вызывать хранителя замка.

Прогулка с Моярой имела не только развлекательный характер. Моя новая подруга оказалась кладезем знаний по вызыванию духов. Ее лекарский дар имел интересую направленность, а, именно, умение тесно взаимодействовать с духами для регулирования энергетических потоков в человеке. Очень редко встречающееся качество. Мы провели два часа в интересной оккультной лавке, где торговали амулетами, травами, порошками, оберегами и другими полезными волшебными атрибутами. Любезным хозяином этой лавки оказался дядя Мояры. Он-то и собрал для меня целый арсенал всего необходимого для вызывания хранителей, а также проверил инструкцию по проведению ритуала, которую я вызубрила еще утром в библиотеке господина Зу. Достав нужный пакет с принадлежностями, я приступила к работе.

На пол, в центре комнаты поставила большое блюдо, в которое налила молоко, вокруг него расположила четыре блюдца с нарезанными яблоками, вареной картошкой, медом и хлебом. Вокруг тары с продуктами питания расставила большим кругом толстые свечи, вокруг каждой свечи специальным порошком нарисовала круг. Затем вымыла руки, погасила свет во всех выделенных для меня комнатах, зажгла свечи сев на колени внутри круга с зажжёнными свечками, рядом с угощениями для хранителя начала читать заклинание для вызова духа рода. Я даже, для того, чтобы лучше сосредоточиться, глаза прикрыла, но толку от этого никакого не было. Билась я с вызовом около часа и поймала себя на том, что при прочтении заученного наизусть волшебного текста, уже откровенно клюю носом.

Что ж, нужно взглянуть на картину вызова не замыленным взглядом. Я встала, включила свет, затушила свечки и пошла умываться. Когда вернулась обратно и внимательно посмотрела на результат своих стараний, то мой скептицизм достиг своего апогея. Представив себя на месте вызываемого хранителя, я лишь покачала головой:

— Мда, я бы тоже не явилась за представленными здесь яствами.

Решив все переделать по-своему, я принялась за работу: вылила из блюда молоко, убрала блюдце с медом и яблоками. Нарезала сырокопченой колбасы, что лежала у меня в рюкзаке, выложила на блюдце соленых огурцов, посыпала ароматной зеленью отварную картошку, в блюдо вылила свой самый любимый коньяк двадцатилетней выдержки. Вот под это угощение можно и побеседовать! Вновь зажгла свечи, погасила свет и, усевшись в круг рядом с блюдом коньяка, принялась читать вслух волшебный текст, но даже не успела до конца дочитать вторую строчку, как услышала:

— Да не бубни ты! Стопки есть? Или ты мне предлагаешь из блюда лакать?

Я открыла глаза и увидела перед собой очередной сгусток энергии в виде прозрачного старичка. Правда, этот был без бороды, а наоборот, гладко выбритый, строгий. Смотрел на меня придирчиво, поджав тонкие губы, его недовольные глаза пристально меня изучали.

— И Вам, уважаемый хранитель замка рода Позеванто, добрый вечер! Стопок у меня нет, а вот пару солдатских медных кружек найду, — обрадовалась я своему успеху и, вытащив из походной сумки посуду, поставила одну кружку перед хранителем, а вторую перед собой. — Ну что, вздрогнем за знакомство? — предложила я.

— Ну, вздрогнем. Ты ведь не успокоишься, пока я с тобой не поговорю, да? Упрямая? — ворчал, вполне довольный хранитель, зачерпывая коньяк из блюда.

— Скорее, любопытная, — последовав примеру своего полупрозрачного собеседника, наполнила я свою кружку.

— Ну, и что тебе любопытно? — облизываясь и наслаждаясь запахом коньяка, спросил хранитель.

— Очень любопытно с Вами познакомиться, — ответила я и, чокнувшись с собеседником кружками, пригубила коньяк. — Меня зовут…

— Знаю, торопыга, как тебя зовут, и что ты дочка новой хозяйки, — выпив первую порцию коньяка и довольно потирая полупрозрачный живот, благостно ворчал хранитель.

Я выжидающе смотрела на ворчуна.

— Ладно, заноза, так и быть, тебе скажу, коли ты такая сообразительная и нашла подход к старику.

Я, затаив дыхание, ждала продолжение.

— Зовут меня Фукус, я старый хранитель рода Позеванто, фонендоскоп мне в анус, — продолжал хранитель.

Я вновь зачерпнула коньяка и произнесла тост:

— За знакомство, коллега!

— За знакомство! — вторил мне господин Фукус.

Хранитель с явным удовольствием опрокинул в себя вторую порцию коньяка, закинул в рот кружочек сырокопченой колбаски, откинулся на колонну, которую только что наколдовал за своей спиной, и благословенно улыбнулся, о чем-то мечтательно задумавшись. Потом внезапно впился в меня полупрозрачными глазами и, подобравшись всем телом, спросил:

— Что ты имела в виду, когда произнесла «коллеги»?

— Только то, что произнесла, — зачерпнув в кружку третью порцию коньяка, я продолжила: — Судя по Вашему ругательству, Вы — лекарь. Я права?

— Права, малышка, — усмехнулся хранитель.

— За лекарей! — подняв вверх свою медную кружку, провозгласила я тост.

— За лекарей! — поддержал меня собутыльник, торжественно стукнув мою кружку своей.

Мы дружно хлебнули алкоголя и рассмеялись.

— Ах да, твоя мама военный лекарь, но это же совсем не означает, что и ты лекарь, — осторожно укорил меня хранитель.

— Согласна, я еще не настоящий лекарь, а только собираюсь в следующем году поступать в лекарскую академию. Я старшая операционная медсестра военного госпиталя, — гордо произнесла я. — И вполне уверенно могу называть себя Вашей коллегой, господин Фукус.

— Согласен, — уважительно произнес хранитель, подняв вверх свою медную кружку, уже наполненную коньяком. — Для меня большая честь познакомиться с Вами, молодая леди.

Мы вновь дружно чокнулись и выпили.

— Не называйте меня, пожалуйста, Леди. После сегодняшней перепалки с леди Лекоей, у меня с этим выражением неприятные ассоциации.

— Хорошо, не буду. А на Лекою не обращай внимания, на эту уже немолодую, избалованную, завистливую, обделенную магией стерву, — закидывая в род вареную картофелину, утешал меня новый друг.

— Да, я и не обращаю, — легкомысленно махнула я рукой. — А почему Вы, господин Фукус, перестали общаться с жителями этого замка и как давно?

— Давно, — вздохнул хранитель, — уже лет тридцать или около того. В славном роду Позеванто всегда были лекари, и всегда это были женщины, а мужчины являлись славными воинами, стяжавшими на службе родине славу и богатство. Я один такой необычный уродился мужчина-лекарь, но и уважение ко мне было самое высокое. Потому, видимо, и выпала мне честь быть хранителем этого знатного и влиятельного во всей Туринии рода.

Я слушала старика, не перебивая, боясь спугнуть рассказчика.

— А если лекарки не рождались, то их обычно брали в жены, и не потому, что нужда в этом была, а по большой и чистой любви. И берегли их, как самую большую драгоценность. Матерью Контера была славная лекарка, да она родами умерла, вот и взял себе в жены старый господин Позеванто через пять лет другую. Старый господин сильно горевал по своей любимой жене, но маленькому Контеру была нужна женская любовь и ласка, поэтому он и женился на матери Лекои. Правда, заботы и любви Контер от нее так и не дождался.

Так мой генерал и вредная тетка — родные только по отцу! Тогда это объясняет такую разницу в характерах.

— Новая жена была из бедного рода и до свадьбы тщательно скрывала свою истинную натуру: злую, жадную, завистливую и ревнивую. Хранители являются членами рода, можно сказать родственниками, а эта приживалка пыталась свести меня в ранг слуги. Старый господинПозеванто, полностью отошедший от дел в замке и, вообще, в роду, после смерти своей первой любимой жены никак этому не противодействовал. Поэтому я принял решение удалиться.

Готова поспорить еще на одну бутылку двадцатилетнего коньяка, это решение хранителю далось ой как непросто!

— Вторая жена через год родила господину дочь. Девочка пошла вся в мать: капризная, властная и бездарная. И так как старый господин не вмешивался в дела замка, то управление полностью взяла на себя его вторая жена, а потом и ее дочь. Его сын, генерал Контер придерживался тактики своего отца, полностью отдаваясь военной карьере. Когда он женился на матери Явуза, старый господин и его вторая жена к тому времени уже умерли, а Лекоя, привыкшая быть единственной хозяйкой в замке, не желала делиться властью, поэтому с первых дней грызла жену генерала по любому поводу. Эти вечные споры очень раздражали господина Контера, возможно, они были одной из причин, почему он развелся с матерью своего первенца. Я тоже не мог спокойно смотреть на творившиеся в замке скандалы и принял решение не показываться, хотя, нужно сказать, что и Лекоя, и мама Явуза пытались меня вызвать, как по-отдельности, так и вместе. Они даже ради этого заключили временное перемирие, что стоило им немалых усилий.

— А почему Вы им не показались? — не выдержала я и вставила вопрос в повествование хранителя.

— Ровно по той же причине, что и в первый час не являлся тебе, — фыркнул господин Фукус. — Молока не пью, меда не ем.

Я не выдержала и рассмеялась:

— Да, это многое объясняет!

— Кстати, ты, малая, можешь называть меня на «ты» и просто Фукус, — подняв вверх кружку, торжественно проговорил мой новый друг.

— Договорились, — чокнувшись с полупрозрачным лекарем, обрадовалась я, понимая, что меня в данный момент признали за свою подопечную.

Так мы и просидели до самого утра, болтая о моих новых родственниках и травя смешные лекарские байки, опустошая мои запасы алкоголя.

Глава 7

Явуз

Утро началось непримечательно. За завтраком меня встретили все, кроме девчонки, отец и Данейра тепло поприветствовали, а вот тетка Лекоя была непривычно тиха, теперь она была похожа на своего неприметного мужа, вечно стремившегося слиться с мебелью. Под конец завтрака появилась и малолетка. Она, вымученно приветливо со всеми поздоровалась и плюхнулась на свой стул. Син напоминала взъерошенного воробья после посещения водных процедур в придорожной луже. Ее волосы были слегка влажными, пуговицы на белой форменной рубашке кое-где не застегнуты, на бледном лице под глазами виднелись синеватые тени, свидетельствовавшие о бессонной ночи, глаза казались мутными. Усевшись на стул, Син уставилась себе в тарелку.

— Ребенок, ты что-нибудь покушаешь? — удивлённо приподняв одну бровь, спросила госпожа Данейра.

— Нет уж, спасибо, — шумно сглотнув и слегка позеленев, ответила блондинка. — Мне бы кофе.

Перед ней на столе тут же появилась маленькая чашечка, полная ароматного, только что сваренного кофе на изящном блюдце. Мелкая, явно с трудом, сфокусировала взгляд на чашечке:

— Горячий, черный, сладкий кофе в большой кружке, — четко проговорила в пространство блондинка.

Мы все недоуменно переглянулись, не понимая, что в данный момент происходит. И каково же было наше удивление, когда исчезла маленькая чашечка дымящегося кофе, и тут же перед Син появилось заказанное.

— Большое человеческое спасибо, — блаженно вдыхая бодрящий аромат напитка, поблагодарила кого-то малолетка.

— Ребенок, ты ничего не хочешь мне рассказать? — смеясь, спросила лекарка.

— Обязательно, только давай вечером, — наслаждаясь своим завтраком, ответила блондинка. — Я буду поздно.

— Я тоже, — откровенно смеялась над своим взъерошенным чадом моя новая родственница. — В госпитале много работы.

И только сейчас Син оторвалась от кружки с кофе, которую держала двумя руками, как будто греясь и беспрестанно вздыхая аромат бодрости:

— Помощь нужна?

— Нет, сами справимся, а ты спокойно учись, — ответила госпожа Данейра.

На что Син лишь приподняла левую бровь на своем бледном лице.

— Но если нам понадобится помощь, мы знаем к кому обратиться, — с нежностью глядя на дочь, проговорила лекарка.

На что Син лишь молча кивнула с несвойственным ей серьезным видом. Весь этот диалог показался мне очень странным, как будто у него был второй неизвестный мне пока смысл. И это сильно возбудило мое, доселе дремавшее любопытство. Что скрывают от нас эти женщины? Хотя, если судить по спокойствию отца, он как раз полностью в курсе происходившего.

— Я тоже хочу чашечку ароматного кофе, — подала капризный голос тетка Лекоя.

Ответом ей была тишина. На столе перед теткой так ничего и не появилось. Она возмущенно обвела всех взглядом и требовательно зашипела:

— Как это понимать?

— Это можно понимать так: ты совершенно не способна наколдовать себе чашку кофе, — предупреждающе строго ответил отец Лекое и, повернувшись к Син, заговорщически ей подмигнул, на что та прыснула в кружку. Тетка лишь зло запыхтела, больше не рискуя подать голос.

— Ты закончила завтракать? — спросил я у малышки.

— Да, ты совершенно прав, нам пора, — сонно улыбнулась блондинка. — Всем хорошего дня!

Син поднялась из-за стола, повесив на плечо рюкзак, направилась к выходу, по дороге поцеловав в щеки своих маму и генерала. Выйдя во двор, оказавшись в эпицентре солнечного света, она зажмурилась и мучительно негромко застонала. Потом наощупь открыла боковой карман рюкзака и, вытащив из него солнечные очки, тут же надела их себе на нос:

— Так гораздо лучше.

— Чем ты ночью занималась, что тебя так штормит? — не выдержал такого вызывающего поведения и съязвил я.

— Ты сейчас очень похож на свою грымзу-тетку, тебе не идет, — мастерски отбрила меня малолетка и, забравшись на заднее сидение моего кабриолета, свернулась калачиком, обняв свой школьный рюкзак.

Какое-то время я еще рассматривал девчонку, но для меня стало полной неожиданностью понимание того, что она спит. Мне ничего не оставалось делать, как сесть на место водителя и везти «спящую красавицу» в школу.

Как обычно, Ронэр встретил нас на крыльце своего дома. Он сначала встревожился, не увидев девчонки на переднем пассажирском сидении, но, когда заметил ее свернувшуюся на заднем сидении, замер:

— Что она там делает?

— Спит, — пожимая в приветствии руку друга, ответил я.

— Спит? — удивился мой зам.

— Подробностями я не располагаю, — копившееся всю дорогу раздражение, начало выливаться наружу.

— Жаль, — улыбаясь, друг с нежностью смотрел на мелкую.

В этот момент она зашевелилась, ежась, как от холода.

— Мне кажется, она замерзла, — встревожился Ронэр и, сняв со своих плеч легкую куртку, укутал ею Син.

Малышка, чему-то улыбаясь, мурлыкнула, но так и не проснулась. Во мне вспыхнула волна возмущения, вид чужой куртки, укрывавшей блондинку, жутко меня раздражал. Едва сдерживаясь, я молча сел в машину, Ронэр последовал моему примеру, и мы поехали в школу. Но как бы я ни был раздражён, незаметно даже для самого себя, вел машину аккуратно, медленнее, чем обычно, объезжая все ухабы, встречавшиеся на дороге. Когда прибыли на парковку перед университетом, нас уже ждала вся моя команда в полном составе и, не увидев Син на переднем сидении, забеспокоилась:

— Где мелкая? — не став дожидаться пока я припаркуюсь, громко спросил Том.

— Спит на заднем сидении, — раздраженно проинформировал я парней.

От наших голосов малолетка проснулась и заерзала на заднем сидении кабриолета. Выпутавшись из куртки Ронэра и чуть сдвинув очки на нос, она оглянулась и лучезарно улыбнулась.

— Всем доброе утро! — подняв руки вверх и потянувшись, поздоровалась мелкая.

От такого приветствия у моих парней, впрочем, как и у меня, отвисла челюсть. А малышка, не замечая нашей реакции на нее, выбралась из машины, поправив форменные рубашку и юбку, убрав солнечные очки обратно в рюкзак, расчесав пальцами волосы и поправив беличьи хвостики, пожелала всем нам нескучного учебного дня и направилась в школу. На крыльце ее уже ждала улыбающаяся девочка, с которой она разговаривала на ступеньках вчера. Надо бы навести справки, с кем общается малолетка.

— Предлагаю всем закрыть рты и пойти в университет поучиться чему-нибудь полезному, — проговорил угрюмо я.

На что мои парни лишь хмыкнули и, похлопав меня по плечу, направились на занятия. Сидя за партой на лекции, Ронэр не выдержал и спросил:

— Как ты с ней живешь в одном доме?

И, судя по направленным взглядам всех парней, этот вопрос интересовал не только моего зама.

— Да я с ней практически не живу. Встречаемся только на завтраках, а вчера она домой вернулась лишь в двенадцатом часу ночи и тут же ушла в свою комнату. А утром появилась с бледным лицом, выпила кружку кофе и заснула у меня на заднем сидении кабриолета, — протараторил я. — Мы с ней только парой фраз за все это время перекинуться успели.

— Мда, очень занятная малышка, — задумчиво прокомментировал Саймон.

— А что она делает сегодня вечером? — не унимался Том.

— Не знаю, но матери сообщила, что будет поздно, — отчитался я.

— Интересно, а где это она время проводит? — прищурив глаза, ни к тому конкретно не обращаясь, задал вопрос Ронэр.

Друг озвучил именно тот вопрос, который терзал меня сегодня с самого завтрака.

Глава 8

Син

День в школе начался с того, что нас всех попросили собраться в школьном дворе и представили нам нового директора. Им оказался тот самый учитель истории — единственный преподаватель, с которым я успела познакомиться. Пока проходила церемония представления, я чувствовала на себе косые взгляды, но вполне профессионально их игнорировала. Да, да, я тут совершенно не при чем, просто в сторонке стояла, а они взяли и все тут поменяли. И ничегошеньки не докажете. Участвовать в очередных игрищах, кто тут круче, я была не настроена, так как абсолютно точно знала результат.

День продолжался согласно расписанию: алгебра, геометрия, литература, история, учебники, тетрадки, уроки, перемены, ровно до тех пор, пока ко мне не проявили интерес.

— Привет, Син! — поздоровался со мной подошедший к нам с Моярой в столовой парень. Это было огромное светлое помещение с большими окнами и высоким потолком в отдельно стоявшем здании в центре школьного и студенческого городка. К нему вели специально построенные переходы из других отдельных зданий, а также вымощенные желтым камнем дорожки, по одной из которых мы дотопали с подругой на большой перемене. Взяв себе стандартный обед, мы сели в угол, где нас и нашел этот прекрасный представитель демобилизованных из славной туринской армии парней.

— Привет, Керем! — поздоровалась я.

Видимо, парень не ожидал от меня такой осведомленности, даже слегка замялся.

— Ты, что с ним уже знакома? — удивилась Мояра.

— Ты торопишься, — шутливо громко зашептала я подруге. — Сейчас он соберётся, и у нас состоится знакомство.

Конечно, я не была с ним знакома, но никогда не любила попадать в незнакомые обстоятельства неподготовленной. Поэтому, проведя весь день в школьной библиотеке, воспользовалась самой обширной базой данных местных индивидов. Хранитель Зу так соскучился по общению, что выложил мне абсолютно все, ничего не скрывая. Вот от него-то я и узнала, что в нашей школе существуют две группировки: пафосные мажорики и опасные вояки, вернувшиеся недавно с фронта. Среди них держался очень хрупкий мир. Вояки давно бы уже подмяли под себя нежных аристократов, если бы не их прикрытие в виде влиятельных родителей. Но сегодня, то бишь, уже вчера — это хрупкое равновесие было нарушено после случившегося инцидента с главой мажорской группировки и при моем непосредственном участии.

Надо же первый же час моего пребывания в школе сопровождался жуткими катаклизмами! А я всего лишь была против, чтобы меня за плечи хватали.

Теперь в ближайшее время будут пересмотрены зоны влияния, и глава военной группировки моих одноклассников — Керем, подминая под себя обезглавленную группу мажоров, несомненно, изъявит желание со мной познакомиться лично, чем недвусмысленно подчеркнет свое ко мне уважение. Какая прелесть! Не обрыдаться бы! А оно мне надо? Я же просто хотела тихо отучиться этот год в школе, получить свой честно заработанный аттестат и рвануть в лекарскую академию. Но, видно, не судьба!

— Я, так понимаю, ты уже в курсе событий, и перед тобой не стоит хороводы водить? — улыбаясь и уверенно глядя мне в глаза, спросил Керем.

Он был среднего роста, широк в плечах, с темными волосами, отливающими рыжинкой, светло-карими глазами и квадратным волевым подбородком. Взгляд был тяжелым, давящим. Он мне понравился. Мне всегда нравились жуководы. Они, как и их машины, покрытые защитным панцирем, были непробиваемы, и били противника без промаха из большой пушки, торчавшей из башни «жука». На них всегда можно было положиться. Невозможно сосчитать сколько раз я по связи просила их о помощи, когда наш госпиталь брали в кольцо эриконцы. И ни разу «жуки» не отказали, несмотря на свое плачевное положение. Вот и сейчас передо мной стоял яркий представитель своего рода войск.

— Хороводы — это долго, я пообедать не успею, — ответила я. — Или ты, как Ёрник, пришел сообщить, что я сегодня иду с тобой на набережную гулять? — скривив губы, спросила я.

Керем со смехом в театральном испуге поднял обе руки вверх:

— Ведающий упаси меня от такого опрометчивого шага. Но если бы ты, несравненная…

— Син, что тут происходит? — на самом интересном месте прервал парня Явуз. — Керем, здравствуй.

Приветствие прозвучало так, как будто мой неродственник объявил приговор. Одноклассник, ничуть не смущаясь, пожал грубияну руку и с места не сдвинулся. Явуз стоял рядом со мной и сверлил парня глазами, а его ребята из разведгруппы умело блокировали пути к отступлению, деловито отрезая лидера от одноклассников.

— Уже ничего, — расстроенно вздохнула я, — вот умеешь ты не вовремя появиться.

— В таком случае, Керем, можешь идти к своим товарищам, — скомандовал зануда.

И парень, действительно, развернулся, окинув меня еще более заинтересованным взглядом, пошел прочь. Мояра сидела на стуле рядом со мной и нервно пила сок.

— Мояра, поставь, пожалуйста, стакан, ты же сейчас подавишься! — забеспокоилась я о подруге.

Она тут же поставила посудину, звонко стукнув ею по столу. Я удивленно посмотрела на девушку, потом перевела взгляд на Явуза:

— Ты зачем ее так напугал? Это же грех над медсестрами издеваться! Были бы в госпитале, тебе бы за это голову открутили!

От моей обличительной речи у Явуза на лице брови поползли вверх.

— Никого я не запугивал, мы вообще не знакомы. И откуда ты знаешь, что она медсестра?

— Так вы еще не знакомы? — удивилась я. — Тогда, Мояра, знакомься, это сын мужа моей мамы Явуз. А это его друзья — Ронэр, Горт, Саймон, Дерек, Брул, Том, — я по очереди перечисляла всех ребят из разведгруппы Явуза. — Ребята, знакомьтесь, это моя подруга Мояра.

Все ребята улыбнулись Мояре и пожали ей руку, отчего она смущенно тоже улыбнулась им в ответ.

— А откуда ты узнала, что я медсестра? — удивилась подруга.

— Оттуда же, откуда узнала, что Явуз — командир разведгруппы, Ронэр — снайпер, Дерек — сапер, а Горт — связист. У вас это на лицах написано.

Ребята недоверчиво на меня смотрели, на что я лишь пожала плечами. Не хотите — не верьте.

— Так значит вы с Явузом родственники? — решила на свою беду уточнить подруга.

— Нет! — рявкнул Явуз одновременно вместе с моим спокойным «нет».

Парни начали откровенно посмеиваться над своим командиром и подмигивать моей подруге, мне же удалось сохранить серьезное выражение лица. Но ситуация все-таки взбесила Явуза, и он, наклонившись ко мне, прошипел приказ:

— После занятий я отвезу тебя домой, будь готова, я позвоню.

И, убедившись, что я его расслышала, ушел с парнями в другой конец столовой.

— Ага щас, побежала, и волосы назад, — проворчала я.

От моего высказывания Мояра сначала прыснула в кулачок, а потом заливисто рассмеялась на всю столовую так, что одноклассники стали на нас оглядываться, включая Керема с друзьями.

Потом опять продолжились школьные занятия. Вообщем, в библиотеку я смогла вырваться только часа в два. Господин Зу встречал меня с сияющей улыбкой:

— А вот и мой любимый читатель!

— И Вам добрый день, господин Зу, — весело поприветствовала я хранителя. — А я в этот раз не с пустыми руками.

И достав из рюкзака колбасу, сыр, хлеб и сливовую наливку, разложила все это на столе в читальном зале.

— Дитя мое, да как ты можешь? — не веря своим глазам, возмущался хранитель.

— Это не я, — оправдывалась, подняв руки вверх в примирительном жесте. — Это господин Фукус Вам передал с заверениями вечной дружбы.

— Этот старый хрыч все-таки решил проявиться? — господин Зу был поражен.

— Двадцатилетний коньяк любого может заставить проявиться, — потирая ноющий висок, проворчала я. — Потому, если Вы не против, то я не присоединюсь к этой чудесной трапезе.

Господин Зу сочувственно покачал мне головой, но настаивать не стал.

Сегодня я провела время в университетской библиотеке не менее плодотворно. Мир лекарственных растений и энергетических потоков поглотил меня с головой. Но я была вынуждена покинуть это райское место, и прервал меня, как обычно, телефонный звонок:

— Син, ты где? — услышала я в трубку раздраженный голос Явуза.

Раздражение парня можно было понять, ведь он мне звонил прямо по окончании занятий, но я принципиально не брала трубку. Пусть сразу отучается мной командовать. Получив пару гневных сообщений, я, отсмеявшись, принялась за изучение милых моему сердцу томов.

— Явузик, милый, что-то я не припомню, что должна перед тобой в чем-то отчитываться, — пропела я в трубку.

— Я напомню тебе, что ты находишься одна в незнакомом городе, и я, как старший должен…, - цедил он в трубку.

— Расслабиться и заниматься своими делами, — перебила я его. — Явуз, давай договоримся, я девочка большая, ни в чьей опеке не нуждаюсь. Но, если мне понадобится помощь, ты первый, к кому я обращусь, но и тогда у тебя будет право отказать мне в просьбе.

На том конце звенела пронзительная тишина. Видимо, такого поворота событий парень явно не ожидал.

— Ты что-то еще хотел? — прервала я затянувшуюся паузу.

— Нет! — рявкнул он и оборвал разговор.

— Обиделся, — констатировал господин Зу. — Зачем ты с ним так? Он ведь, действительно, о тебе беспокоится.

— Лучше сразу расставить все точки над «ю», — объяснила я. — Терпеть не могу гиперопеки, раздражает.

— Смотри, девочка, не пожалей потом, — качал головой хранитель.

Взглянув на армейские часы, я обнаружила, что сейчас шесть часов вечера и давно бы надо погулять. Поэтому я позвонила Мояре и предложила посетить какой-нибудь парк развлечений.

Мы с подругой встретились у ворот в парк:

— Ты почему все еще в школьной форме и с рюкзаком? — удивилась девушка.

— Потому что еще не была дома и не могла переодеться, — ответила я.

На самой Мояре было красивое летнее платье сиреневого цвета с маленькими рукавами-фонариками. На ней оно смотрелось очень кокетливо и чрезвычайно ей шло.

— Ну что, пойдем, покатаемся? — с предвкушением спросила я.

— Да, конечно, — замялась подруга, стараясь незаметно оглянуться.

— Ты кого-то еще ждешь? — улыбаясь, спросила я, уже давно догадываясь о ее маневре.

— Нет, кого мне ждать? — растерялась девушка.

— Они справа, за кустом чайной розы, — подсказала я подруге.

Услышав это, Мояра покраснела:

— Прости, что так получилось.

— Ничего страшного, но в следующий раз предупреждай заранее. Я бы тогда тоже принарядилась.

Подруга облегченно выдохнула.

— Какая неожиданная встреча! — к нам из-за куста чайной розы вышел Керем с другом.

— Опустим положенные реверансы, — я перешла на деловой тон. — Зачем ты хотел меня увидеть?

Керем сразу весь подобрался и стал серьезен:

— В школе вчера произошли некоторые события, которые повлияли на расстановку сил. Я бы хотел услышать твои условия.

А парень крут! Прямо, берет быка за рога. Предлагает обсудить условия мирного договора, так как по достоинству оценил мой административный и боевой ресурсы. Молодец, боец!

— Условия очень просты: я хочу отучиться этот год в нашей школе.

— И это все? — терпеливо уточнял «жук».

— Да, возня в муравейнике меня не интересует, — вот так вот, одним предложением я пояснила, как отношусь к происходящему.

— А если…, - начал он развивать негативный вариант развития событий.

— Ты же и сам не хуже меня знаешь, что всегда существует вариант вылить на муравейник канистру горючки и поджечь спичку. Но в этом не заинтересованы ни ты, ни я.

— А если появится тот, кто будет в этом заинтересован? — не сдавался негативщик.

— То это будет твоя головная боль, — определила я круг его обязанностей.

Керем постоял с минуту, внимательно меня разглядывая и, хмыкнув, улыбнулся:

— А ты умеешь вести переговоры.

— Спасибо за комплимент, — вежливо ответила я.

— Девочки, хотите покататься на каруселях? — подал голос его друг.

— Мы с незнакомыми парнями на каруселях не катаемся, — улыбнулась я.

— Я Цун — друг Керема.

— Приятно познакомиться, — протянула я ему руку: — Я - Син, это моя подруга Мояра.

— Я знаю, тебя, Син, вся школа уже знает, — аккуратно пожав мне ладошку, рассмеялся Цун.

— Кто бы сомневался, — улыбнулась я. — Итак, с каких каруселей начнем?

Вечер был чудесный, мы вдоволь накатались на аттракционах, каруселях, посетили туннель страха, где заливисто смеялись. Видимо, наш военный опыт не давал нам даже шанса напугаться на этом аттракционе. Парни угощали нас мороженым и сладкой ватой, а затем зазвали на колесо обозрения. Мы забрались в кабинку, так удачно рассчитанную на четверых человек и, держась за поручни, стали обозревать красоты вечернего города, что раскинулся у нас под ногами. Пейзаж был прекрасен ровно до середины пути, затем запас моего бесстрашия закончился и, сжав до боли в руках поручень, я зажмурилась.

— Син, с тобой все в порядке? — забеспокоилась Мояра.

— Да, все как обычно, — не разжимая зубов, ответила я.

— Тогда открой глаза, дорогая, — попросила подруга.

— Не могу, — шипела я.

— Почему? — в голосе девушки послышался испуг.

— Страшно, — призналась я.

— А зачем тогда села в кабину? — пытала меня Мояра.

— Очень хотелось покататься, — честно призналась я в собственной глупости.

— Ты что не знала, что будет так высоко? — к моему допросу присоединился Керем.

— Знала, — признавалась я.

— Тогда зачем села в кабинку? — сердился парень.

— Очень хотелось покататься, — стонала я.

— Ребята, если не заметили, то вы пошли по второму кругу, — хмыкнул Цун.

И тут неумолимо поднимавшуюся кабинку немного качнуло, и я, не открывая глаз, ухватилась за чью-то горячую руку и прижалась к чьему-то боку.

— Син, все хорошо, дыши, мы скоро спустимся, — шептал мне на ухо встревоженный голос Керема.

Я поняла, что веду себя неприлично, и, приоткрыв глаз, обнаружила свою трясущуюся тушку практически вжатую в Керема. Тот усиленно делал вид, что ничего особенного не происходит. Усилием воли оторвала себя от него и отодвинулась на место, разжав руки, по одной переместила их на поручень.

— Первый раз такое вижу, — присвистнул Цун, явно комментируя мои манипуляции.

— Сейчас я немного адаптируюсь, — успокаивала я саму себя.

Подняв глаза вверх, стала рассматривать темное небо, луну, звезды. Это помогло.

— Хороший аттракцион, адреналин зашкаливает, а то в туннеле страха как-то тоскливо было, — решила я поддержать светскую беседу.

Мои друзья сначала недоуменно переглянулись, а потом стали громко хохотать.

— Хороший аттракцион? Адреналин зашкаливает? Да ты бледная, как смерть, у тебя от страха даже губы посинели, — кричал Керем.

— Ну, ты тоже не отличаешься румянцем, — заметила я, посмотрев в лицо парню, а затем быстро вновь перевела взгляд на небо.

— Это я за тебя испугался. Вдруг, в обморок упадешь? — ворчал парень.

— Да, если упаду, то лететь мне придется долго, — я представила эту картину и вся сжалась. — Ой, зачем я только это сказала!

Мояра тут же меня обняла и затараторила:

— Держись, мы скоро будем на земле.

— Зато тебя сейчас посетила очередная порция адреналина, — шутил Цун, пытаясь разрядить обстановку.

— Кажется, у меня передоз, — подхватила я.

— Не знаю как у вас, а я практически в ауте, — хохотал Керем.

Вот так, смеясь и обнимаясь, потому что ноги подкашивались не только у меня, мы и вывалились из кабинки.

— Ну и что тут происходит? — встретил нас недовольный голос Явуза.

— Быстро бежим отсюда, а то этот злой дядя меня сейчас поймает и наказывать будет, — пыталась отшутиться я.

Но это был не тот случай, Явуз был настроен очень решительно, поэтому, чтобы избежать скандала, нужно было быстро разруливать ситуацию. Я обратилась к Керему и Цуну, которые закрыли нас с Моярой собой от «злого дяди» и его зама:

— Ребята, спасибо за прекрасный вечер, но нам действительно пора домой.

— Ты уверена? — очень серьезным голосом спросил Керем.

— Конечно, нам с Явузом все равно по пути, — печально вздохнув, ответила я.

Явуз прошел сквозь парней, как горячий нож сквозь сливочное масло, подошел ко мне и сурово на меня посмотрел:

— Не хмурься, ты нестрашный, — я взяла его за руку и спросила: — Мы Мояру до дома довезем?

— Конечно, — хриплым голосом проговорил мой неродственник. — Садитесь в машину, а я пока с ребятами побеседую.

Мы с подругой попрощались с парнями и пошли к машине.

— Ты уверена, что там драки не будет? — беспокоилась девушка, все время оборачиваясь назад.

— Конечно, это же не шпана подзаборная, а ребята, только что вернувшиеся с фронта. Им я доверяю на все сто процентов, — на мои слова подруга лишь покачала головой.

— А как Явуз с друзьями тебя нашел? — не удержалась от вопроса Мояра.

— Ну, это совсем легко, вычислили по местонахождению твоего телефона, — пояснила я.

От моего ответа лицо подруги удивленно вытянулось. Вернувшись, Явуз и Ронэр, молча сели в машину. За всю дорогу, они не произнесли ни одного слова. Когда мы подъехали к дому Мояры, подруга прежде чем выйти из машины крепко меня обняла и поцеловала в щеку. Покидая кабриолет около своего особняка, Ронэр бросил на меня сочувствующий взгляд, но так ничего и не сказал.

Это же надо, какой у Явуза полезный талант есть, всех вокруг себя запугивать, и никто с глупыми расспросами не пристает! Когда мы приехали в замок, он вышел из машины, встал рядом со мной, потом долго на меня смотрел и, произнеся: «Ложись спать», ушел.

Спрашивается, зачем надо было так суетиться? Я с таким немногословным сервисом и на такси домой бы доехала.

Так как вернулась домой поздно, то на ужин опоздала, но зато мы с мамой вволю наболтались, и я представила ей господина Фукуса. Судя по тому количеству тем по лекарскому делу, что они успели обсудить за вечер, у хранителя появился еще один подопечный. И вот я уже собиралась было поспать, как мой живот решил взбунтоваться, напоминая мне о том, что сладкой ватой и мороженым сыт не будешь. Поэтому, накинув на пижамку свою армейскую куртку (да, гардеробчик еще пополнять и пополнять!), я отправилась на кухню на поиски чего-нибудь съедобного.

Глава 9

Явуз

Мне показалось, что мимо моей двери кто-то прошел. Годы военной службы давно отложили на моих привычках свой отпечаток, я приложил для этого немало усилий, так как это существенно влияло на продолжительность моей жизни и жизни моих парней. Поэтому умение просыпаться от каждого шороха являлось у нас в разведке большим достоинством, кроме прочих, конечно.

Я прошелся по коридорам и галереям замка, но никого не обнаружил, ни в библиотеке, ни в столовой, ни в холле никого не было. Решив исключить все варианты, я заглянул на кухню. Син сидела в куртке защитного цвета прямо на кухонном столе, раскачивая ногами, и большой ложкой уплетала торт, запивая его компотом. Она сидела спиной ко мне и смотрела в окно на звездное небо и, кажется, улыбалась. Я решил к ней незаметно подкрасться и напугать, почему-то хотелось отомстить этой девчонке за ее непослушание. Медленно дыша и плавно ставя ноги на пол, я стал приближаться к малолетке.

— Явуз, дорогой, присоединяйся, — даже не оглядываясь на меня, сказала блондинка. — Тоже проголодался, на ночь глядя?

Как она это сделала? Я был поражен. Она меня обнаружила! Даже бывалым разведчикам редко удавалось меня засечь, а малышка, не напрягаясь, сделала это. Обернувшись ко мне, она с улыбкой положила себе в рот очередную большую ложку с тортом:

— Очень вкусно.

— Я смотрю, вседозволенность ведет к анархии, — ворчал я.

Почему-то это девочка вызывала у меня потребность ее контролировать.

— Все верно, я больше предпочитаю анархию, нежели быть погребенной под могильной плитой порядка и чужих правил, — веселилась малолетка.

— Ты считаешь, что правила и порядок — это бред? — подходя к ней, спросил я.

— Нет, — уверенно ответила она, — но в личной жизни позволяю себе и окружающим баловаться.

— Как только мать с тобой справляется? — усмехнулся я.

— Твоя тетка, видно, заразная, — рассмеялась моя заноза. — Ты сейчас говоришь точно также, как она!

Син жестом фокусника вытащила из рукава куртки защитного цвета еще одну большую ложку и вручила мне, потом похлопала ладошкой по столу по другую сторону от торта:

— Садись, пообщаемся.

Я не смог отказать себе в удовольствии утолить свое любопытство:

— Хорошо, только я тоже хочу стакан компота.

— Чудесно, стакан в буфете, компот в холодильнике. Прошу…, - раскинув руки в стороны, рассмеялась мелкая.

— Ты что же, предлагаешь мне мародёрствовать? — пытался шутить я.

— Это же твоя кухня! — тоже шутя, возмутилась она. — Как ты интересно обосновал свою собственную лень? Восхищена!

Меня тоже восхитило умение малолетки делать комплименты. Мы молча посидели, а меня все терзал вопрос, от ответа на который она мастерски ушла.

— Ты мне так и не ответила, как с тобой твоя мама справляется?

— У нас в семье простой принцип: живи сам и не мешай исполнять свое предназначение другому, — серьёзно ответила малышка. — Ты думаешь просто быть дочерью военного лекаря? Мама всю войну была рядом с передовой. Снаряды долетали и до нашего госпиталя. Отговорка «это мое предназначение, дочка» — плохо успокаивала.

Резкая перемена в ее настроении меня удивила. Только что рядом со мной в полумраке на кухонном столе сидела легкомысленная веселая девочка, а сейчас это была серьезная, собранная девушка. Казалось, что Син даже стала старше, причем лет на десять.

— Но тогда была война, и практически все лекари помогали армии. Сейчас же все иначе: стычки случаются редко, в основном, на границе, — пытался объяснить я, и даже успокоить ее.

— Ты меня так и не услышал, — печально улыбнулась Син и, повернувшись ко мне лицом, сказала. — Предназначение моей мамы — быть военным лекарем. И если что-то случиться — она первая, кого пошлют в самое пекло.

— Почему? — я был поражен, услышав ее ответ.

— Потому, что она лучшая! — вздохнула мелкая. — И я ее отпущу, потому что люблю и не могу помешать исполнять ей свое предназначение.

Мы снова замолчали. В моей голове все перевернулось. Как это хрупкая женщина, могла получить предназначение — быть военным лекарем. Образ пушистой и ласковой хомочки никак не мог у меня соединиться с суровыми буднями войны.

— А ты решил, что сможешь со мной справиться? — неожиданно спросила у меня Син.

— Я тебе не родитель, чтобы справляться с тобой, но это было бы несложно, — отшутился я.

— Ты так думаешь? — ее глаза заблестели азартом, которым, не подозревая об этом, она заразила и меня.

— Уверен! — как-то легко улыбнулся я ей в ответ.

— Ммм, поиграем? — уперев руки в стол, наклонившись над тортом и, приблизив ко мне свое лицо, спросила она.

— Я с малолетками не играю! — так же приблизив к ней свое лицо и глядя ей в глаза, ответил я.

А вот это была моя ошибка! Заглянув в ее зеленые глаза, в которых плясали смешинки, почувствовав ее запах, рассмотрев сочные губы, я совсем был не уверен в своей стойкости. Я уже было потянулся для поцелуя, как услышал насмешливое:

— А это будет интересно! Первый ход, чур, за мной! Как ты правильно заметил, из нас двоих я младшая, а младшим нужно давать фору.

И мелкая, вспорхнув со своего места, направилась прочь из кухни. Я, провожая ее взглядом, все также сидел на кухонном столе рядом с медовым тортом и большой ложкой в руках. В моем горле стучало сердце. Я только что ее чуть не поцеловал! Я, наследник знатного туринского рода Позеванто, командир разведгруппы передового полка, потерял над собой свой хваленый контроль и чуть не поцеловал эту своенравную малолетку!

Разозлившись, я ударил кулаком по столешнице, оставив в ней большую вмятину.

Син

Распрощавшись с Явузом, я отправилась к себе в спальню. В голове зрел план. Этому высокомерному разведчику удалось изрядно меня замотивировать на гадости. Будучи первой маминой помощницей в нашем госпитале, я была вынуждена подавлять в себе эти наклонности, а тут такой шанс проявить себя. И, конечно, я не могла упустить.

— Фукус! — звала я друга.

Тишина.

— Фукус, выходи, гадствовать будем! — кричала я.

После этих слов хранитель появился, правда, на его лице просматривалось явное осуждение:

— Ты чем с мальчиком на кухне занималась?

— Торт ела, ты же сам все видел, — изумилась я.

Никогда не понимала, зачем задавать вопросы, ответы на которые ты знал, а в данном случае, еще и самолично лицезрел.

— Я так и поверил! — пыхтел хранитель. — Сидела там, вся такая соблазнительная, речи ласковые говорила.

— Так, стоп! Если ты так переживаешь за мальчика-переростка, то почему явился мне, а не ему? Если ты такой сочувствующий, вот и лети к НЕМУ нос утирать. А меня не отвлекай, мне еще по ходу новый план придумывать надо, в связи с тем, что ты отказываешься участвовать в гадстве.

И что он во мне на кухне соблазнительного нашел, в моей детской и целомудренной, застегнутой на все пуговицы пижаме или в старой армейской куртке? Самой соблазнительной там была большая, наполненная тортом ложка, потому что сладкая.

— Какой план?

— Гадкий!

— Син, так нельзя себя вести, — начал журить меня хранитель.

Молчу.

— Син!

Молчу. Усевшись к себе на кровать и положив подбородок на руки, сделала задумчивый вид.

— Син!

Молчу. Размышляю.

Фукус дулся, летал по комнате, но любопытство победило, и он не выдержал:

— Син, прости.

Я молча подняла на него глаза.

— Ладно, выкладывай, что ты там придумала, помогу, чем смогу.

Я, потирая в предвкушении руки, стала рассказывать свои наметки.

Глава 10

Явуз

— Син! — проорал я во все горло, выпрыгивая в коридор.

Из всех соседних дверей повыскакивали мои старые и новые заспанные родственники и слуги. В том числе, из-за своих дверей показался и искомый мною объект.

— Что случилось, Явуз? — недоуменно разглядывая мой вид, спросил отец.

А из-за его спины выглянули смеющиеся глаза малышки, которая явно давилась хохотом, прикрывая свой ротик ладошкой.

— Ничего отец, просто кошмар приснился, — не стал ничего объяснять я.

А посмотреть было на что. Я стоял в мокрых пижамных штанах розового цвета, причем уверен, что вчера они еще были нормального серого цвета, а сегодня утром, вдруг, порозовели, весь покрытый перьями, но тут тоже нужно уточнить, розовыми перьями, и был жутко зол.

— Явуз, какая у тебя занятная пижамка, — сочувственно улыбнулась мне Данейра, — но заколочки тебе эти не идут.

Я провел рукой по голове и обнаружил там две заколки для девочек в виде бантиков и тоже розового цвета.

— Явуз, как ты можешь себе позволить появляться перед нами в таком виде? — разгневанно шипела на меня, явно еще не проснувшаяся, но уже прибывающая при полном параде тетка Лекоя.

— Как Вы, госпожа Лекоя, смеете оговаривать мальчика, да еще после того, как ему приснился кошмар? — воинственно поставив руки в боки, стала надвигаться на тетку моя защитница.

И вдруг над теткой появился таз, наполненный водой, и опрокинулся на нее. Замок зазвенел от новых пронзительных криков. Сначала мы все замерли от неожиданности, а потом стали хохотать, хватаясь за животы, смеялся даже вечно забитый муж тетки Лекои, не боясь получить наказание от собственной жены. Но та ткнула его в бок локтем, отчего несчастный согнулся пополам, и поволокла в свои комнаты. Я нашел глазами Син, она смотрела на меня открыто, а потом залихватски подмигнула:

— Явуз, не расстраивайся, против кошмаров я знаю одно верное средство: варенье. Поэтому, собирайся и пошли завтракать.

На это госпожа Данейра лишь покачала головой, но ничего нам не сказала, а я, усмехнувшись, кивнул проказнице и вернулся в свою комнату готовиться к завтраку. Оказалось, так быстро метнувшись в коридор, я не все успел рассмотреть по дороге. Все мои комнаты преобразились. Теперь, зайдя в них, можно решить, что эта детские апартаменты, причем девочки. Меня окружали розовые стены с единорогами и маленькими феями, розовые занавески с цветочками, розовые ковры и коврики, розовые диваны и пуфики. Кругом были развешены постеры совершенно мне не знакомых музыкантов, валялись мягкие игрушки всевозможных размеров. В углу сидел огромный плюшевый медведь тоже розового цвета. Но больше всего меня разозлила моя кровать с розовым постельным бельем и висевшим над ней розовым балдахином. Я что, в этом спал? У меня складывалось впечатление, что я нахожусь внутри сладкой ваты розового цвета. В голове звучал только один вопрос: как она это сделала, если принимать во внимание, что на это у нее ушла только одна ночь? Я точно помню, что засыпал в своей постели, и комнаты были мои, а проснулся в розовом убожестве. Я подошел к кровати, подле нее стояла огромная ванна с водой, в которую я спросонья и попал, вскакивая по сигналу тревожной побудки, а над ней — большой пакет, из которого все еще вылетали перья. Значит, это был ее первый ход в нашей игре! Интересная у девочки фантазия! Ну что ж, малышка, ты сама напросилась! Вот теперь и не жалуйся! Я решительно открыл гардероб и вздохнул с облегчением, там было все, как обычно, и никаких розовых неожиданностей. Переодевшись, я спустился к завтраку. Там меня уже ждало все мое семейство, включая и малышку, которая приветливо улыбаясь, намазывала себе бутерброд с маслом и вареньем, и с упоением его уплетала.

— Доброе утро, Явуз, — поздоровалась она, — выбирай, какое лекарство тебе больше нравится.

И действительно, вокруг меня было выставлено десятка полтора вазочек с разнообразным вареньем. Я не являюсь большим поклонником сладостей, но Син так заразительно ела свой бутерброд, что я тоже решил попробовать. Варенье, действительно, оказалось вкусным.

— Син, где ты вчера гуляла? — спросил у девчонки мой отец.

Я весь напрягся от того, что сейчас он при всех начнет ее отчитывать за несанкционированный и лично им не одобренный отдых. Но малолетка нежно ему улыбнулась и начала рассказывать.

— В парке аттракционов, мой генерал, — дожевывая очередной бутерброд, ответила она, — Мы с Моярой — моей подругой и одноклассниками Керемом и Цуном катались на каруселях. Было очень весело, — бесхитростно щебетала малышка. — Мама, какое тут вкусное мороженое! А потом нас с Моярой забрал Явуз и отвез домой.

Отец одобрительно посмотрел на меня и похлопал по плечу в знак благодарности. И это вся реакция родителей на то, что она шаталась по парку развлечений в компании малознакомых людей? Может быть, госпожа Данейра считает это нормальным, но я знаю своего отца, он точно должен возмутиться. Но грозный туринский генерал спокойно сидел и умилялся. Что эти женщины сделали с моим отцом? Его будто подменили.

Еще мне показалась очень странным то, что Син, вроде, и не соврала ничего, но выходило, будто я такой молодец, хотя мы вчера в течение всего дня ругались.

— А на каких каруселях вы катались? — улыбалась Данейра.

— Практически на всех, — легко рассказывала малышка. — Но самым впечатляющим было колесо обозрения.

И тут с лица госпожи Данейры сошла улыбка, и она серьезно спросила:

— Ты зачем туда полезла?

Впервые из уст этой женщины я услышал, что-то издалека напоминающее строгость по отношению к своей дочери.

— Захотелось!

А малолетка умеет давать развернутые ответы.

— Нехваткой адреналина страдаешь? — осуждающе спросила ее мать.

— Видимо, но вчера я большую дозу хватанула, теперь надолго хватит, — нежно улыбнулась мелкая.

Данейра на это только покачала головой и попросила:

— Ребенок, береги себя.

— Хорошо, я буду стараться, — очень серьезно ответила Син.

Это что такое было? Я присутствовал при великом событии: госпожа Данейра жестко отругала свою дочь за недопустимое поведение?

— Спасибо, Явуз, что не оставил Син одну и привез домой, — поблагодарила меня лекарка.

— Мама, что ты делаешь? Явуз ведь теперь решит, что ты ему разрешила меня контролировать, — возмутилась малолетка.

— Маленькая, а разве это плохо, если Явуз будет за тобой присматривать? — явно дразнил мелкую мой отец.

Честно, я и сам пока не знал, как к этому относиться. С одной стороны, мне абсолютно было неинтересно возиться с этой школьницей, но с другой стороны упустить случай, чтобы прищучить выскочку, я не хотел, особенно после событий сегодняшнего розового утра.

— Мой генерал, пожалейте сына, я же ему жизнь искалечу, — рассмеялась девочка. — Потеряет покой и сон, присматривая за мной.

— Ты совершенно права, не стоит тебя контролировать. Насколько я помню, контроль в твоем случае ведет к массовым разрушениям, — в голос хохотал мой вечно сдержанный отец, чем чрезвычайно удивил меня, и, особенно, тетку Лекою с мужем, которые не проронили ни слова, а лишь злобно пыхтели в тарелку.

Вскоре мы откланялись и поехали в школу. Син, как и в первый день села на переднее пассажирское сидение и, как только машина выехала наполевую дорогу, прикрыла глаза и раскинула руки. Любуясь ею, я почти готов был простить ей утреннюю шутку.

— Привет, Син! — радостно улыбался друг. — Ты решила провести поездку до школы в сознании?

— Привет, Ронэр! — пожала мелкая ему руку. — Да, решила вас сегодня побаловать!

— И чем вызвана такая щедрость? — мой зам отчаянно флиртовал с малолеткой.

— Явуз меня утром очень порадовал, — явно намекая на розовое безобразие, смеялась, усаживаясь обратно на переднее сидение, заноза.

Друг внимательно на меня посмотрел, но ничего спрашивать не стал, а улыбаясь своей самой обаятельной улыбкой, вновь обратился к вертихвостке:

— Расскажешь?

— Нет, если Явуз захочет, то сам расскажет, — глядя исключительно на меня, ответила мелкая.

Мы тронулись, и Син, вновь приняв образ летящей птицы, наслаждалась дорогой до школы, а мы с Ронэром сидели молча, боясь нарушить эту идиллию. У школы нас традиционно встречали парни.

— Доброе утро, Син! — радостно улыбаясь, приветствовали ее пацаны.

— Доброе утро! — пожимая каждому руку в утреннем приветствии, здоровалась мелкая.

Это удивило нас всех, обычно девчонки, особенно ее возраста сторонились ребят из-за резкости в движениях и холодности глаз, их пугал наш напор. А вот Син чувствовала себя с нами легко и свободно, как, впрочем, и мы с ней.

Заметив, на школьном крыльце свою подругу и помахав ей, засобиралась на занятия. Повесив свой рюкзак на плечо, он повернулась ко мне и сказала:

— Я с нетерпением жду твой ход, не разочаруй меня!

И весело мне подмигнув, вприпрыжку побежала к подруге.

— Командир, и что между вами происходит? — серьезно спросил Ронэр. — Ты же нам вчера сам внушал, что она маленькая шестнадцатилетняя девочка.

— И девочке захотелось поиграть.

— Но судя по ее довольной мордочке, она выигрывает, — хмыкнул Дерек.

— Это ненадолго, — провожая Син взглядом, заверил я. — Скоро она сильно пожалеет, что решила со мной поиграть.

— Командир, а ты уверен, что пожалеет именно она? — засомневался Том.

Как ни хотелось себе признаваться, но я не так уж был уверен в ответе.

— Парни, мне понадобится ваша помощь, — обвел я взглядом свою команду, они по старой привычке все подобрались и вытянулись по стойке «смирно»: — Не будем разочаровывать девочку.

Глава 11

Син

Перед школой меня встречала слегка взволнованная Мояра:

— Тебе вчера сильно досталось?

— Это как? — удивилась я.

— Ну, Явуз был так сердит, разъярен, как тигр, — пояснила свой вопрос подруга.

— Ну что ты наговариваешь на парня, он очень добрый и заботливый, — рассмеялась я. — Проявил заботу, нас с тобой домой подвез.

— От такой заботы у меня до сих пор мурашки по коже табуном бегают, — поежилась одноклассница.

— Как ты с такой мнительностью медсестрой служила? — искренне удивилась я.

Мояра вздохнула и призналась:

— Практически с закрытыми глазами.

— Это как? — недоумевала я.

— Зажмурюсь и перевязываю, трясусь вся, и укол ставлю, губу прикушу, и в вену вхожу, — выкладывала свою печаль коллега.

— Несладко тебе пришлось, — обняв подругу, посочувствовала я. — Что ж тебе никто не подсказал, что пацанам нужно в глаза смотреть, там у них под грубостью, наглостью, сарказмом и жесткостью находится самое главное.

— Что? — затаив дыхание, ждала моего ответа подруга.

— А ты посмотри повнимательней, может, разглядишь. Тут главное ничего не бояться, — рассмеялась я.

— Я тебе в следующий раз, так же отвечу, — насупилась подруга.

— И я с удовольствием последую твоему совету, — потянув одноклассницу за руку, пообещала я.

Честно говоря, я сильно удивилась вопросу Мояры. Ко мне уже давным-давно относились, как к равной, то есть взрослой, и отчитывали исключительно за ошибки в исполнении своих должностных обязанностей, но стружку, надо сказать, снимали, не делая скидок на возраст. А так как в вопросе профессии, конкретнее, призвания, я была закостенелым педантом, жестким, требующим того же педантизма от коллег, то не могу припомнить, когда это мне «доставалось»?

Пока мы шли на первый урок, к нам присоединились Керем и Цун:

— Доброе утро, Син, — поздоровался со мной Керем.

— Доброе утро, Мояра, — поздоровался с подругой Цун.

— Привет, ребята, — ответили мы.

— Как вы вчера доехали до дома? — в голосе Керема слышалось явное беспокойство.

— Вполне благополучно, — ответила я за двоих. — Что у нас первым уроком?

И мы дружно пошли на занятия.

— Син, девочка, ты в курсе, что Явуз со своими парнями готовит для тебя сюрприз?

Господин Зу застал меня в женском туалете, когда я мыла руки. Вид при этом у него был очень трогательный. Он висел под потолком и закрывал прозрачными ладошками глаза.

— Я не просто знаю, я на это активно надеюсь, — рассмеялась я. — Только ради Единого, не рассказывай ничего. Парни стараются, не будем портить их сюрприз.

— Девочка, ты уверена, что справишься? — тревожился за меня хранитель.

— Уважаемый, господин Зу, я понимаю, что вы имели дело только с нежными школьниками и рафинированными студентами. А мы ребята, вернувшиеся с фронта, товарищи толстокожие, и нас обыкновенными шутками не проймешь, — успокаивала я друга.

— Хорошо, Син, но, если тебе понадобиться моя помощь, я буду рядом, — грустно промолвил Зу и исчез.

А я, воодушевленная ожиданием сюрприза, побежала на урок. В этой школе, расписание занятий у каждого ученика было свое собственное, и поэтому, сегодня в столовую на большой перемене я шла одна. Вдруг меня неожиданно, но надо признать, аккуратно, кто-то схватил и, взвалив на плечо, потащил в неизвестном направлении. Началось! Ура! Для вида я даже покричала, посопротивлялась, как смогла, изобразила испуг. Но не сильно, не хотелось переигрывать. Явуз держал меня крепко, судя по запаху парфюма, это был именно он, поэтому я себя чувствовала в надежных руках, причем в буквальном смысле. Согласно направлению движения, мы на всех парах неслись в спортзал. Редко встречавшиеся студенты и школьники, шарахались от нас в испуге, потому что Явуз был одет в камуфляж и балаклаву и, действительно, имел устрашающий вид. Вдруг, заметила, что к нам очень, надо сказать, быстро приближался разъяренный Керем. Но я смогла незаметно для моего похитителя подать парню знак, что все хорошо, и не нужно мне мешать перемещаться по территории школы таким образом. И когда тот в недоумении все-таки остановился, с облегчением выдохнула: чуть мне весь сюрприз не спугнул! Добежав до спортзала, Явуз открыл дверь и пихнул меня внутрь, при этом я чувствительно приложилась копчиком, что меня немало разозлило. Можно было и поаккуратнее сработать! Все, буду мстить! Главное, не выйти сейчас из образа маленькой и напуганной. Мальчики это любят.

Явуз

Малышка сидела на полу, затравленно оглядываясь, дверь в спортзал с грохотом захлопнулась, а вместе с ней захлопнулась и ловушка. Девчонка вздрогнула. Тут же щелкнули замки, погас свет, представление началось. Пока я мчался на свою позицию, в кромешной тишине поднялся вой, тут и там зажигались глаза нечисти, поднятые мертвяки, скалясь щербатыми улыбками, шатаясь из стороны в сторону, поковыляли к девушке. Модифицированные боевые вурдалаки, которых так любили использовать для выкашивания нашей пехоты эриконцы, протяжно завыли и, скрипя мощными когтями по деревянному полу, крадучись, пошли в том же направлении, что и мертвяки. Мы сидели в засаде за зрительскими трибунами, и уже, потирая руки, ожидали перепуганных криков девчонки, но она молчала. Мы стали напряженно вглядываться в то место, где на полу должна была биться в истерике малолетка, но никого там не обнаружили. Надев очки ночного видения, оглядел зал, но ее нигде не было. И вдруг, все эти, управляемые нами с помощью засекреченной техники чудовища развернулись и с невиданной прытью помчались в другую сторону, набрасываясь на убегавшую от них жертву и раздирая ее на части, показались куски чьей-то плоти, летевшие в центр зала, из-за которых два вурдалака устроили драку. И вот тут-то в зале послышался пронзительный, душераздирающий, женский крик, от которого в жилах холодела кровь. Меня пробил пот, я судорожно стал отключать нагнанных нами в этот зал монстров, и включать свет в спортзале, парни лихорадочно мне помогали, часть из них уже бежала к тому месту, откуда донесся крик, и раскидывала в разные стороны монстров. Неожиданно, справа от них поднялась с пола и метнулась в сторону какая-то маленькая, и, судя по движениям, сильно покалеченная фигурка. За ней рванули умертвия и вурдалаки, на бегу опрокидывая ее на пол и заваливаясь на несчастную сверху. К ним присоединились все остальные чудовища, что находились в зале. Нас оглушил еще один крик, который перешел в надрывное хрипение и бульканье. Я бросил бесполезную аппаратуру и со всех ног побежал к куче, рвущей друг друга нечисти.

— Син, держись, я иду! — орал я, срывая голос.

Мы с парнями рвали мертвяков голыми руками, раскидывая в разные стороны, и когда дошли до конца, то на полу ничего не обнаружили, он был абсолютно чист. Ни пятен крови, ни оторванных частей тела, ничего. Мы стояли с парнями в тишине, хрипло дыша, и не верили своим глазам. Син нигде не было! Вдруг загорелся свет, послышались чьи-то одиночные аплодисменты. Я обернулся и увидел малолетку, стоявшую в десяти шагах от нас и снимавшую все происходящее на телефон.

— Явуз, я тебе уже говорила, что ты нестрашный? А я сегодня так надеялась, что ты меня напугаешь!

Мы растерянно переглядывались. Она нас провела! Нет! Она МЕНЯ провела! Но как? Это невозможно! Это секретные военные технологии! Но она каким-то образом это сделала!

— Не расстраивайтесь! Мне очень все понравилось. Особенно это: Син, держись, я иду! — передразнивала меня мелкая. — Ребята, теперь я знаю, что на вас всегда можно положиться в трудной ситуации.

— Что-то мне подсказывает, что ты и сама вполне справишься с любой трудной ситуацией, — нехотя рассмеялся Ронэр.

— Пусть это останется нашим маленьким секретом, — кокетливо подмигнула нахалка и посмотрела на меня: — Явуз, не расстраивайся, в другой раз обязательно получится.

Подойдя к выходу из спортзала, она достала из волос шпильку и, с легкостью открыв замок и толкнув дверь бедром, оглянулась и, улыбаясь мне прямо в глаза с усмешкой сказала:

— Ах да, дорогой, следующий ход МОЙ!

Когда за ней захлопнулась дверь, я не смог сдержаться и выматерился в голос.

— Командир, мне на боевых не было так страшно, как сейчас за нее! — повалившись, как подкошенный, отозвался Брул.

— Поддерживаю, — поочередно проговорил каждый член моей команды, последовав его примеру и бухнувшись на пол.

— Явуз, рассказывай, что натворила малышка, если ты ей пытался устроить такое? — резко стал серьезным мой зам.

— Розовый кошмар! — буркнул я.

Мы всегда доверяли друг другу, это одно из основных правил разведгруппы, и я не видел смысла что-либо скрывать от пацанов. Выложил, как на духу:

— Сегодня утром я проснулся в розовых штанах, плюхнулся в ванну с холодной водой, был осыпан розовыми перьями, на моей голове торчали две заколки в виде розовых бантиков…

От моего перечисления парни, лежавшие на полу стали сначала тихонько посмеиваться, но с каждым моим аргументом звук усиливался и к концу перешел в настоящее ржание.

— У мелкой необузданная тяга к розовому? — стебался мой зам.

— Но это все мелочи, — предупредил я.

— Так, так, это интригует, — хохотал Дерек, — что еще розового она добавила в твою жизнь?

— Теперь стены, шторы, пол, ковры, мебель, и даже постельное белье у меня розовое, — подытожил я.

— А девчонка готовилась, — поднимаясь на ноги, заметил Саймон.

— В том то и дело, игру мы с ней затеяли только вчера поздно вечером, а сегодня я проснулся в розовом угаре, и никак не возьму в толк, как можно такое провернуть за одну ночь.

— Силу применила? — предположил Горт.

— Ты представляешь, сколько ее надо потратить на такое? — резонно заметил Ронэр. — Мелкая бы с утра на ногах не стояла.

— Еще версии? — спросил Том.

Все молчали, оглядывая зал, и вновь начали смеяться.

— А малышка нам попалась с фантазией! — заикаясь сквозь смех, воскликнул Брул.

— Ага, и с технической подготовкой! — заметил Дерек.

— И нервы у нее железные! — добавил Саймон.

Мы все как-то сразу перестали веселиться и серьезно задумались.

— Судя по реакции, эту нечисть она не первый раз видела и даже управляться с ней умеет, — подытожил Том.

— Командир, а что ты о ней знаешь? — задал вопрос Горт.

— Она дочь главного лекаря военного госпиталя, всю войну сопровождавшего наши войска, то есть находилась недалеко от передовой, для оказания помощи нашим раненым, — хмуро перечислял я, уже давно понимая смысл задаваемого другом вопроса.

— А где в то время, пока ее мама служила военным лекарем в передовом госпитале, была Син? — озвучил Саймон звенящий в воздухе вопрос.

— Не знаю, парни. Что Син, что госпожа Данейра, честно говоря, вопросы, связанные с войной, умело обходят, — поделился я.

— Как и мы, — подметил мой зам.

Глава 12

Син

Настроение было восхитительным. Победить противника на его поле, его же оружием, доставить хлопоты, заставить пережить то, что предназначалось мне — это истинное удовольствие. Уроки прошли незаметно, освободившись, я, можно сказать, по традиции, направилась в библиотеку.

— Син, девочка моя, — встретил меня немного встревоженный хранитель. — Как я рад, с тобой все в порядке, и тебе не понадобилась моя помощь.

— Господин Зу, — рассмеялась я. — Вы слишком преувеличили грозившую мне опасность. Мы с ребятами замечательно повеселились.

— Боюсь, если бы надо мной решили так пошутить, я бы второй раз умер, — заметил прозрачный библиотекарь.

— Да, там же не было ничего страшного, вполне милые зверюшки с вполне дружелюбными разведчиками, — хохотала я. — Что-то перепутали, и вторые порвали первых. Хорошо, что первые были уже давно мертвы, поэтому больно никому не было.

— Твое милосердие просто умиляет, — язвил господин Зу. — Не буду тебе мешать, а то я тоже довольно давно мертв, но это не означает, что меня можно рвать на части.

Я кровожадно скривила мордочку, хранитель не выдержал и рассмеялся. Вновь полностью погрузилась в работу, закопавшись в свои восхитительные фолианты, очнулась, как всегда, из-за телефона.

— Предлагаю сходить в кино, — звонила Мояра. — К нам хотят присоединиться Керем и Цун, но если ты против, то они к нам НЕ ПРИСОЕДИНЯТСЯ, а просто посидят на соседних креслах в зале.

Короче говоря, «жуки» не оставляли шансов сходить в кино в одиночестве, хорошая стратегия, люблю напористых, но воспитанных, и это, кажется, тот самый случай.

— Нет, Мояра, все нормально, я не против присоединения, — рассмеялась я.

На том конце провода явно с облегчением выдохнули, видимо, не только парни надеялись на мое согласие. Что ж, я только рада за подругу, Цун, мне показался очень хорошим парнем.

— Ой, уже шестой час, — удивилась я, глядя на свои армейские часы. — Моярочка, я тогда домой, переодеваться, — воскликнула я и повесила трубку.

Действительно, нужно попробовать носить что-то помимо военной или школьной формы.

Явуз

Мне категорически не хватало информации о девчонке. Чтобы планировать успешные операции, нужно быть в курсе всех деталей об объекте. У меня же не объект, а сплошное решето. Первый раз, увидев девчонку, я, видимо, сделал поспешные выводы или, что вероятнее, меня к ним целенаправленно, и надо сказать успешно, подвели. Маленькая, глупенькая, избалованная девица с примитивными стремлениями в жизни. А все оказалось гораздо сложнее и многограннее. Мелкая, как всегда, наверное, пойдет гулять со своими друзьями, поэтому в ее отсутствие я планировал на сегодняшнем ужине разузнать побольше о малолетке, заведя разговор о девчонке с ее матерью и моим отцом. Но меня ждал сюрприз, на ужин спустилась и Син. Она была в легком голубом платье, в летних босоножках на очень высоком каблуке, причем двигалась в них малышка свободно, будто танцуя. В ее ушах висели длинные сережки, в виде ажурных капель серебряного цвета, заостряющие внимание на ее изящной шейке, волосы были зачесаны в оригинальную прическу, подчеркивающую ее высокие скулы. Малолетка явно воспользовалась косметикой, потому что зеленые глаза на худеньком лице стали казаться огромными озерами, из глубины которых невозможно было вынырнуть. Единственное, что резко контрастировало с ее образом, это большие армейские часы, находившиеся на ее левом узком запястье. Но мелкую все устраивало. Увидев ее, спускавшуюся в зал, я остолбенел. А она, как будто ничего не замечая, вращалась вокруг себя и демонстрировала госпоже Данейре и моему отцу свой наряд, выслушивая комплименты.

— Прекрасно выглядишь, ребенок, — улыбалась лекарка.

— Спасибо, мам.

— Куда собралась? — поинтересовался отец.

— В кино, — садясь за стол, сообщила мелкая.

— С кем? — в тоне отца не было ни капли неудовольствия.

— С Моярой, Керемом и Цуном, — ничего не скрывая, рассказала малолетка.

— Разве это прилично в такой поздний час встречаться с молодыми людьми? — не смогла сдержать себя тетка Лекоя.

Как ни странно, но сегодня я ее полностью поддерживал.

— Когда поздно для моей дочери буду решать я с мужем, — обрубила любые дискуссии на эту тему мать Син и растянула губы в оскале так достоверно, что тетка Лекоя поежилась.

Пушистая хомочка вновь показала свои острые зубки.

— Тогда, молодая леди, тебе следует либо поменять наряд на армейскую форму и оставить свои наручные часы, либо остаться в своем нелепом платьице и снять это убожество, — не оставляла попыток достучаться до новых неразумных родственниц моя тетка.

Син смерила насмешливым взглядом Лекою:

— Спасибо за комплимент, если ТЫ, ТЕТУШКА, ко мне так цепляешься, то, значит, я, действительно, отлично выгляжу, — от фамильярности мелкой мою тетку перекосило.

Это не осталось незамеченным. Мои родители уже откровенно посмеивались над страданиями несчастной Лекои.

— Ребенок, у меня к тебе просьба, — обратился к мелкой отец, — езжай на такси.

— Не волнуйся отец, я ее подвезу, — не дав ей ответить и удивляя самого себя, сказал я.

Меня поразила реакция мелкой, она мне искренне улыбнулась и пролепетала:

— Если тебя это не затруднит, то я буду очень рада.

Отец одобрительно похлопал меня по плечу. Меня бы совершенно не затруднило в таком наряде посадить ее под домашний арест, а из дома выпускать исключительно в чадре, по старым туринским обычаям.

— Прошу всех к столу, — пригласила нас на ужин госпожа Данейра.

На что, как бывшая хозяйка замка, тетка Лекоя только закатила глаза, но презрительное фырканье титаническими усилиями все-таки сдержала. Мы заняли свои места и приступили к еде.

— Сын, как ты смотришь на то, чтобы завести себе собаку? — неожиданно задал вопрос отец в середине ужина.

Не донеся вилку до рта, я замер:

— Почему ты решил, что мне нужен пес? — заподозрив неладное, спросил я.

— Ну, у тебя в последние дни такая тяга к братьям нашим меньшим, — расплывчато ответил генерал Контер.

— С каких это пор нечисть, мертвяки и вурдалаки стали нашими братьями? — удивилась госпожа Данейра.

И тут все встало на свои места — мелкая нажаловалась, а меня ожидал грандиозный семейный скандал с промыванием мозгов и другими неприятными воспитательными моментами. Но то, что творилось дальше, совершенно не оправдало моих прогнозов.

— Ты права, дорогая, собака, Явузу не подойдет. Может, волк? Что ты об этом думаешь, сынок? — с улыбкой обратился ко мне глава рода Позеванто.

Я только открыл было рот, но меня бесцеремонно перебила лекарка, отпивая вино из хрустального бокала:

— Дорогой, домашний питомец — это большая ответственность, нужно начинать с малого. Явуз, что ты думаешь о морских свинках и хомячках?

Бурлящая во мне до этого вопроса злость тут же улеглась. Услышав последнюю фразу из уст женщины, которая у меня ассоциировалась исключительно с пушистой хомочкой, я не удержался и рассмеялся, мой смех тут же поддержали отец, Данейра и Син, чем вызвали мое неудовольствие.

— Госпожа Данейра, я приму Ваш совет к сведению, но по какой причине вы решили, что я не могу справиться с такой ответственностью, как забота о домашнем животном?

— Понимаешь, дорогой, между хозяином и питомцем должен быть налажен контакт, достигнуто доверие, тогда питомцем легко управлять, и он с легкостью справится с любым заданием. А судя по операции, что ты со своими друзьями провел в школе, то у тебя проблемы с доверием с подчиненной тебе нежитью и модифицированными волками.

— Согласен, Данейра. К сожалению, сынок, пес для тебя — это пока слишком большая ответственность, а вот морская свинка в самый раз.

Я начал снова закипать, но веселые глаза лекарки и отца, не давали зацикливаться на собственных обидах. Их шутки не были злыми, скорее являлись дружеским подтруниванием. Мелкая при этом старалась сохранять серьезный вид, но удавалось это ей плохо, хотя она и кусала губы, чтобы не улыбаться. Я поймал ее искрящийся весельем взгляд и всем своим видом дал понять, что этот разговор мы продолжим позже и без свидетелей. А это нахалка, поняв мой посыл, улыбнулась мне и кивнула.

— Уверяю Вас, Данейра, я вполне способен контролировать нечисть любой сложности, — заверил я лекарку.

— Отчего же, мальчик мой, в спортзале твои подопечные разбежались от тебя, как тараканы? — уже откровенно хихикала госпожа Данейра.

— Пока я затрудняюсь ответить на этот вопрос, но обязательно докопаюсь до причины провала, — с угрозой глядя на малолетку, заверил новую родственницу.

— Ведающий тебе в помощь, — выдохнул отец, качая головой, и с хитрой улыбкой посматривая на мелкую, а потом — на собственную жену.

— Тебе, любимый, помощь Ведающего сильно помогла? — обратилась к мужу лекарка.

На это отец лишь громко рассмеялся и на глазах у всех нас приобнял жену, проведя указательным пальцем по ее щеке, и поцеловал.

— Да как вы можете устраивать блуд прямо у нас на глазах? — завопила Лекоя.

На что Данейра и Син лишь удивленно посмотрели на мою тетку, а мой отец, как будто заледенев, отчеканил:

— Лекоя, ты уже сыта, можешь покинуть нас.

Тетка поджала бледные тонкие губы и, вскочив со стула, вцепившись в худую руку своего мужа и таща его за собой, гордо вышла из столовой.

— Ну, если она ЭТО считает блудом, то…, - Данейра замялась.

— То любопытно, как она исполняет свой супружеский долг? Наверно, в темноте, с закрытыми глазами, одетая в три пижамы, а вероятнее всего, под наркозом, — закончила за родительницу маленькая нахалка.

— Син, как ты можешь? — недостоверно возмутилась, глядя на дочь, лекарка.

— Ой, а я что это вслух сказала? — театрально прикрыв рот ладошкой и закатив глаза, шепотом спросила мелкая. — Давайте считать, что я об этом подумала.

Малолетка умильно сморщила свое личико, и мы все не выдержали и дружно рассмеялись.

— Явуз, вы с ребятами в спортзале нечисть голыми руками разгоняли. Никто не поранился? — заботливо поинтересовалась лекарка.

Меня поразило, с какой легкостью она задавала вопросы про мертвяков и другую пакость, как будто вовсе их не боялась. Вон тетка с мужем еле сидели за столом, даже тарелки отодвинули, готовясь к потере сознания. Любой нормальный человек, услыхав об этих страшных созданиях, как минимум нервничал бы, а обычно просто тикал со всех ног, куда глаза глядят, и никто его за это не осуждал, так как от нечисти не было спасения. А Данейра расспрашивала, будто о совершенно рядовом случае.

— Нет, никто не поранился, нечисть была столь любезна, что даже на нас не нападала, позволяя нам спокойно ее нейтрализовать, — ответил я.

— Странно, но ведь у мертвяков нет разума, чтобы вам что-либо позволять или запрещать? Они же могут лишь исполнять волю своего кукловода, не так ли? — спросила Данейра, как будто на что-то намекая, а потом не выдержала и рассмеялась, причем так заразительно, что и отец не выдержал и тоже разулыбался. — Вы были такие забавные, когда пытались найти Син. Нечасто можно увидеть растерянную и дезориентированную туринскую разведгруппу.

Я глянул на мелкую, она смотрела на меня с улыбкой, хлопая глазами. И именно ее спокойная реакция больше всего бесила меня.

— У Вас, госпожа Данейра, странная реакция на нечисть, мертвяков и вурдалаков, — осторожно подметил я.

— Отчего же она странная? — искренне удивилась лекарка.

— Нормальные люди пугаются, когда узнают, что их ребенка пытались затравить мертвяками, вурдалаками, — прояснил я.

— И это мне говорит тот, кто рвет вышеупомянутую нечисть голыми руками, а в свободное время согласно заданию выслеживает противника и нейтрализует, — не сводя с меня хитрого прищура, посмеивалась надо мной хомочка. — Хотя, если знаешь, что твой отец любит планировать операции с массовыми жертвами противника, то удивляться не приходится. Наследственность пока никто не отменял.

— И Вас не напугали эти странности нашего поведения, когда Вы соглашались выйти замуж за моего отца? — парировал я.

— Ты это спрашиваешь у человека, который в качестве лучшего досуга предпочитает резать людей? — лучезарно улыбнулась мне лекарка.

— Боюсь предположить, чем любит заниматься Ваша дочурка, когда у нее бывает свободная минутка? — не сдержался я.

— Снимать часовых, — ляпнула малолетка.

— Как? — растерявшись, задал я тупой вопрос.

— Изящно! — привычно ушла от ответа девчонка.

Наконец, этот злосчастный ужин закончился. Мало того, что я не смог узнать ничего полезного про девчонку, так еще весь вечер был объектом для насмешек своего отца и его жены. Хотя шутили они по-доброму, но это все равно было обидно. Меня удивила реакция родителей, они не сердились на меня за то, что пытался напугать малолетку. Согласен, попытка провалилась, что само по себе являлось невероятным. Любая знакомая мне особа женского пола, особенно в таком нежном возрасте, должна была визжать, истерить, мчаться, куда глаза глядят, и, в финале, упасть в обморок. Любая, но не Син. Вся моя злость от выслушанных насмешек и разочарование от провалившейся затеи сосредоточилась на мелкой, мне захотелось высказать ей все свои обиды.

Попрощавшись с родными, мы с малолеткой направились во двор к машине. Проходя по узкому коридору, ведущему к дверям, я быстро шагнул к девчонке и, схватив ее за талию, втащил в нишу закрытую гобеленом. Как человек, выросший в этом замке, я знал много потаенных мест в этом доме. Малышка, надо признать, не сопротивлялась, а с любопытством ждала продолжения:

— Что счастлива, ябеда?

Брови мелкой поползли вверх:

— Ты чего обзываешься?

— А разве не ты показала моему отцу и своей матери съемку из спортзала? — пошел я в наступление.

— Нет, зачем мне это? — все еще вися в воздухе, пожала плечами малолетка.

Она была такая легкая, что выпускать ее из рук, ну совершенно не хотелось.

— Тогда как отец об этом узнал? Он же мог посмотреть только твою съемку, — продолжал негодовать я.

— Разве? — улыбалась мелкая, этим вопросом введя меня в тупик.

Я стоял молча и пытался быстро соображать. Син театрально тяжело вздохнула:

— Ответь, если бы ты, Явуз, привез двух любимых женщин в незнакомый для них город, разве ты не установил бы за ними наблюдение, так, на всякий случай, чтобы в критический момент помочь?

— Ты хочешь сказать, что отец видел то, что происходило в зале в онлайн-режиме? — пораженно спросил я.

Неспешно освобождаясь из моих рук и спрыгнув на пол, малышка ответила:

— А вот это тебе лучше уточнить у моего генерала.

— Если бы это было так, то он тогда непременно прислал кого-нибудь тебя спасать, — не желая верить в эту версию, уперся я.

Девчонка уже откровенно потешалась надо мной, сделав шаг и приблизившись к моему уху, интимно прошептала:

— А кто тебе сказал, что он не прислал?

От такого поворота событий я остолбенел, по спине побежали мурашки.

— Явуз, не хочу торопить твой мыслительный процесс, но меня друзья ждут, — продолжала шептать мелкая, выводя узоры пальчиком на моем плече.

Удивившись сам на себя от заполнившего меня недовольства, от понимания того, что ее кто-то ждет, я молча отступил и, развернувшись, пошагал к машине. Син следовала за мной, не отставая. Меня одолевала масса вопросов, но задавать их моей пассажирке было бесполезно. Она лишь очаровательно улыбалась и сохраняла молчание. Остановив машину у кинотеатра, я повернулся к ней и задал тревоживший меня всю дорогу вопрос:

— А почему ты не сдала меня отцу?

— Явуз, мы же играем, это был твой ход. Почему я должна жаловаться моему генералу на игру, которую сама же и затеяла? — она открыла дверь автомобиля.

— Подожди, — остановил я малышку, аккуратно сжав, предплечье. — Ты хочешь сказать, что знала о том, что произойдет?

— Конечно, — рассмеялась мелкая, — несложно было догадаться, что произойдет что-то захватывающее, когда ты так заботливо понес меня на своем плече через весь университетский сад. Честно говоря, мне понравилось на тебе кататься. Вот только финал подкачал.

Девчонка выдержала трагическую паузу:

— Мой копчик был очень недоволен такой жесткой встречей с полом. В следующий раз маты стелите, пожалуйста.

— И это все твои претензии? — насмешливо спросил я.

— Все остальное мне очень понравилось: изощренная фантазия, массовость, спецэффекты, выдумка и задор. Браво! — она наклонилась ко мне и по-дружески чмокнула в щеку. — А теперь прости, но мне, действительно, пора.

Малышка плавно вышла из машины и, помахав мне рукой, направилась к друзьям, которые ждали ее на крыльце кинотеатра. При этом самый старший из парней, Керем, был крайне недоволен, хмурился и поджимал губы. Мы встретились глазами, и я понял, что предо мной — мой главный соперник. Сопляк явно имел на мелкую виды и всячески это мне демонстрировал.

Глава 13

Син

— Син, что между вами с Явузом происходит? — подозрительно смотря на моего «водителя», спросил Керем.

— Держим нейтралитет, — честно ответила я.

— И как, получается? — хохотнул Цун, за что на него с осуждением шикнула Мояра.

Надо признать, что общество этого парня явно шло на пользу подруге, она стала намного раскованнее и смелее в общении.

— С переменным успехом, — улыбнулась я. — На какой фильм пойдем?

— Не знаю, — пожал плечами Керем. — Выбирала Мояра.

— «Сладкая месть», любовная мелодрама, — радостно объявила подруга.

Услышав название, ребята сморщились, а от жанра застонали, будто от зубной боли.

— Если вам не нравится, то зачем вы согласились купить билеты на этот фильм? — растерялась Мояра.

— Давайте тогда пойдем на что-нибудь другое, — предложила я.

— Нам все равно, на что идти, — пытаясь успокоить, Цун приобнял Мояру за талию, заглядывая в ее расстроенные глаза.

— Там еще есть ужасы, боевики и мультики, — перечислил Керем.

— Этого добра нам и в жизни хватает. Выбор очевиден, — подытожила я, и, взяв Керема за руку, повела его в кинозал. — «Сладкая месть» звучит интригующе.

Фильм ожидаемо был абсурден. Мы выбрали для просмотра мелодрамы задний ряд, комментировали каждую сцену и смеялись. Остальные зрители поначалу на нас шикали, пытались приструнить, но затем махнули на нас рукой. Смотря на то, как главные герои целуются, я вдруг вспомнила наше прощание с Явузом. Это была явно моя ошибка. Не следовало этого делать. Я все еще ощущала его запах, мужской и такой родной, а мои губы — гладкую кожу щеки, такую теплую и нежную, пронзительные голубые глаза заглядывали в душу. Осознав все это, я практически сбежала, боясь раскрыть ему свои чувства. Кажется, совместное проживание в замке будет не таким уж легким.

Я так глубоко ушла в свои мысли, что, когда Керем взял меня за руку, это для меня стало полной неожиданностью.

— Ты загрустила? — шепнул он мне на ухо.

— Все нормально, просто задумалась, — с трудом вынырнув из своих мыслей, ответила я.

— О Явузе?

Он что, в моей черепной коробке копался?

— И о нем тоже, — никогда не любила врать.

— И что ты о нем думаешь? — парень явно пытался задать этот вопрос равнодушно.

— Что все непросто, — вторя его безразличию ответила я. — А о чем задумался ты?

— О тебе, — Керем тоже старался быть предельно откровенным.

— И что ты думаешь? — я с улыбкой вернула вопрос другу.

— Что все непросто, — склонившись над моим лицом, повторил мой ответ парень.

Я рассмеялась и откинулась на спинку кресла, мне вдруг стало так легко. А может, я все преувеличиваю? Поддалась мгновению, а на самом деле мои отношения с Явузом — это «сладкая месть», выдуманная на пустом месте мелодрама! А вот рядом реальная жизнь, реальные люди, реальные отношения. Посмотрев на Мояру и Цуна, увидела, как они светятся, улыбаются друг другу, сидят вполне счастливые и довольные, а я впала в пустые размышления. Тряхнув головой, я сжала Керему руку и вновь принялась смотреть «месть». Одноклассник нежно сжал мою ладонь в ответ, отчего по моему телу разлились тепло и трепет.

— Син, что ты подготовила по биологии? — спросил меня Цун в кафе, где мы решили попить чаю после кино.

— А что у нас по биологии? — удивилась я.

— Ты что, забыла? Нам же на завтра реферат задали на пятьдесят листов! — заволновалась Мояра.

— Ой, а вот про слона-то я и запамятовала, — озабочено вздохнула я, — Пятьдесят листов! Может, ты и мою тему помнишь? — с надеждой спросила я подругу.

— Конечно, — ответила моя спасительница: — «Контролируемая и адресная доставка лекарственных средств. Наноразмерные лекарственные средства. Биоразлагаемые и биосовместимые полимеры — основа новых лекарственных форм».

— Ребята, простите, но мне срочно нужно домой, — засобиралась я. — Как оказалось, у меня еще пятьдесят страниц не написано.

— Может, уже и спешить не стоит? Ты все равно не успеешь, — поддержал меня своей «заботой», виновато улыбавшийся Керем. — Материала по этой теме у нас на руках все равно нет.

— Спасибо за подсказку, но мне действительно пора, — я достала из сумочки телефон, чтобы вызвать такси.

Мне на руку опустилась горячая ладонь Керема:

— Не беспокойся, мы тебя подвезем.

Я благодарно улыбнулась, как с ним легко, не то, что с… Додумывать окончание фразы мне совершенно не хотелось и я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи.

Домой мы примчались быстро. Керем вышел из машины, чтобы открыть передо мной дверь автомобиля. Мы долго стояли друг перед другом, глупо улыбаясь и переминаясь с ноги на ногу, при этом, не зная, что сказать. Друзья нам не мешали. В итоге мы неуклюже пожали руки, и я побежала в открытую для меня дворецким дверь. Забежав к себе в комнату, я прижалась спиной к двери, улыбаясь в потолок.

— Как прошел твой вечер, малышка?

От неожиданности вздрогнула:

— Фукус, лекарь-заика — это крайне неудобно! Ты, что, решил загубить мое призвание на корню?

— Ни в коем случае! — проворчал хранитель замка. — Если не хочешь отвечать на воспитанные вопросы, то спрошу как старый лекарь: где весь вечер шаталась?

— В кино я ходила, милосердный ты мой, с друзьями! — мечтательно улыбаясь, сообщила я.

— И как кино? — не унимался скучающий прозрачный друг.

— Смешное!

— Комедия? — любопытствовал Фукус.

— Мелодрама, — ответила я.

— В конце все умерли?

— Да, — я, прикрыв глаза, кружилась по комнате.

— И чего в этом смешного? — недоумевал Фукус.

— Если бы они не умерли своими силами, мы готовы были в этом им помочь, — хихикнула я.

— Ты права, по сравнению с тобой, я действительно милосерден, — ответственно заявил друг.

— Господин Фукус, — вспомнив про уроки, обратилась я.

— Просто Фукус, — поправил меня хранитель.

— Хорошо, Фукус, — согласилась я, — мне помощь твоя нужна.

— Какая?

— Свяжись, пожалуйста, с господином Зу, хранителем школьной библиотеки. Для написания реферата по биологии мне нужны фолианты по теме «Контролируемая и адресная доставка лекарственных средств. Наноразмерные лекарственные средства. Биоразлагаемые и биосовместимые полимеры — основа новых лекарственных форм», — отчеканила я просьбу.

— И ты думаешь, что он позволит вынести ценные фолианты из своего хранилища знаний? — засомневался друг.

— Я верю в доброту людей и хранителей! — призналась я, вынимая их ушей сережки и скидывая с ног босоножки.

— Какая ты еще маленькая и наивная! — озвучив мой диагноз, хранитель исчез, но ненадолго, буквально через пять минут он вернулся со свитками в прозрачных руках и лицом, на котором отпечаталось изумление.

— Как ты его подкупила? — допытывался Фукус.

— Это не я! — ответила, рассмеявшись. — Это мои трудолюбие и искренний интерес к книгам и фолиантам.

А впереди меня ждала долгая и бессонная ночь, которую я провела, надо сказать, с большой пользой: и реферат написала, и интересные мне свитки изучила. Мир лекарственных растений засиял для меня радужными красками. Уснуть удалось только перед самым рассветом, и то уложила себя спать, практически насильно, так как оторваться от рукописей было невозможно.

Усталость давала о себе знать, в голове шумело, в глазах начинало двоиться. Нас снова бомбили, а раненых везли нескончаемым потоком. Мы работали как роботы, привычно не позволяя себе опускаться до жалоб и истерик, но наши силы были на исходе.

— Маленькая, я полетел, — привычно нежно приобнял меня генерал, прощаясь. — Береги себя.

Меня тревожило чувство неправильности происходившего.

— Уже уезжаешь? — удивилась я. — Но ты же еще не видел маму!

Контер никогда не позволял себе покинуть госпиталь, не повидавшись с моей родительницей. Каждый из нас знал, что на войне может случиться всякое, и каждая встреча может быть последней. Мы отказывались об этом думать, но неукоснительно следовали этому правилу. И упустить возможность увидеть любимые глаза — это последнее, что сделал бы мой генерал!!!

— Сияние мое, — неожиданно назвал меня моим полным именем мой генерал. — Твоя мама передала мне через Лювею, что не хочет меня видеть, и впредь просит не беспокоить ее моим вниманием.

Бред какой-то! Во-первых, если моя родительница приняла бы такое решение, то объявила о нем, смотря прямо в глаза генералу. Во-вторых, Лювея — первая старшая операционная медсестра нашего военного госпиталя и мой главный учитель в деле освоения премудростей профессии медсестры, никогда бы не позволила себе участвовать в разрыве отношений двух любящих людей. Ее отказ был бы несомненно грубым, но прямолинейным и честным, за что мою Лювею так высоко и ценили в госпитале. И, наконец, мой генерал никогда бы не отступил от моей мамы, несмотря ни на какие ее отказы, тем более, переданные через третьих лиц.

— Мой генерал, здесь что-то не так, не спеши, давай вместе поговорим с мамой, — держа его за руку, тараторила я, стараясь переубедить.

— Маленькая, прости, но мне, действительно, пора бежать, смотри, что на фронте творится, — чмокнув меня в макушку, он сел в машину, и та тронулась.

Я побежала к его машине, пыталась открыть дверь, но не смогла, стучала в окна, но мне никто не открыл. Мой генерал сидел с абсолютно прямой спиной, непроницаемым выражением лица и смотрел только вперед. Машина выехала с территории госпиталя и направилась по дороге, идущей вдоль ущелья. Я бежала ей вслед, но она уже была далеко. Вдруг, вверху взорвался фугас, и лавина камней покатилась вниз по скалам, сметая все на своем пути, включая машину генерала.

— Нет! Контер! Мой генерал! — кричала я и бежала к злосчастной машине.

Добежав до обрыва, я увидела, как искореженные обломки генеральского автомобиля горели на дне ущелья большим факелом. Выживших не было.

— Нет! — боль разрывала душу. — Контер! Пожалуйста! — я снова потеряла родного человека. — Мой генерал! Пожалуйста!

— Син! Проснись! — меня трясли сильные мужские руки. — Син, это только сон, проснись маленькая!

Я открыла глаза и обнаружила себя практически сидевшей на коленях у Явуза, а он гладил мое лицо и волосы, пытаясь успокоить:

— Син, проснись!

Я, ничего не понимая, озиралась вокруг. Это моя комната, моя кровать. А вот что тут делает Явуз? Почему я сижу у него на коленях? Начала сползать с его таких удобных колен:

— Явуз, что ты тут делаешь? — мой голос хрипел.

— Тебя спасаю.

— От кого? — оглянулась я в поисках обидчика.

— От кошмара, — хмыкнул он на мою наивность.

— Тогда зря пришел, — загрустила я. — Это дело безнадежное.

— Часто снятся? — сразу как-то став серьезным, спросил парень.

Я лишь кивнула головой, усаживаясь рядом и протирая глаза кулаками. Меня до сих пор чувствительно потряхивало. Это был сон, всего лишь сон. Все живы, можно выдохнуть. Но спасительные мантры, проговариваемые в голове, никак не помогали.

— Выпей воды, — Явуз приобнял меня за плечи и поднес к моим губам стакан.

Я настороженно на него посмотрела. Наш предыдущий опыт общения допускал некоторые каверзы в адрес друг друга, но я была сейчас совершенно не в состоянии на них реагировать.

— Не дури, пей, — хмуро командовал он, видимо, догадавшись о причинах моей заминки. — Ты бледная, как смерть, тебя трясет. Я не позволю себе шутить над столь беззащитным созданием.

— Ззря! — как смогла, улыбнулась я. — Такого второго шанса у тебя может и не быть.

От моего нахального заявления, у парня брови поползли вверх, и он чуть не выронил стакан из рук.

Да, вид у меня тот еще, аппетитный. Хмыкнув подрагивавшими губами, я взялась за предложенный стакан воды, обхватив его и кисть парня двумя руками, и принялась, стараясь не расплескать воду, пить. Но это не получалось. Вода текла у меня по подбородку, шее, затекала на грудь. Она освежала и проясняла мысли, но в тоже время еще больше холодила. Меня уже нешуточно трясло. Когда стакан опустел, я откинулась назад и подняла глаза на парня, он сидел и, не отрываясь, глядел в область моей ложбинки.

— Яяявуз, кккуда ты сссмотришь? — насмешливо заикалась я.

— Туда, — все так же неотрывно любуясь открытым кусочком моего влажного тела, ответил парень.

— А тттуда разве можно сссмотреть благородным наследникам зззнатного туринского рррода? — пафосно завернула я.

— Ты совсем замерзла, — отмерев и собравшись смыслями, умело перевел он внимание на другую тему.

Явуз взял с кровати шерстяное одеяло и закутал меня в него, как гусеницу, стараясь, чтобы ни один кусочек моей кожи не показывался наружу, за исключением носа.

— Так лучше? — заглядывая мне исключительно в лицо, спросил парень.

— Тебе виднее, — закатив глаза, ответила я. — Но поможет мне сейчас лишь сигарета!

— Ты еще маленькая, тебе курить нельзя. Твоя мама знает, что ты куришь? — сердито поинтересовался он.

— А как ты думаешь, кто меня научил? — пожав плечами, ответила я вопросом на вопрос. — Удивляюсь, как ты до сих пор меня еще моей родительнице не сдал?

— Не знал, что у вас все так запущено! — щелкнул меня по носу парень. — И я не привык жаловаться на соперников, тем более на девчонок.

— Как благородно с твоей стороны! — хихикнула я, — Может, ты предпочитаешь, чтобы я скрывала от тебя свои пагубные привычки?

— Я тебе не брат, не отец и не мать, чтобы воспитывать, — слегка огрызнулся мой сосед.

— Золотые слова, — одобрила я. — В следующий раз, когда решишь меня отчитать, воспитывая, вспомни о них, — пафос парня меня рассмешил.

Подобрав одеяло, я подошла к окну, уселась на подоконник и прикурила сигарету. Моя зажигалка привычно не поддалась с первого раза. Я заученным движением провела ею по ноге и снова прикурила. Пламя опалило сигарету, и я с наслаждением втянула дым. Никотин начал гулять по крови, я потихоньку стала расслабляться, дрожь уходила, дыхание выравнивалось, частота сердцебиения затихала. Меня отпускало. Я открыла глаза и увидела, что Явуз уже сидел напротив, наклонившись ко мне, и пристально меня разглядывал.

— Не смотри так, ты меня пугаешь, — скривив мордочку, закапризничала я.

— Тебя напугаешь, как же! — хохотнул парень. — Я уже пробовал, но ничего не вышло.

Я сделала еще одну затяжку, лицо при этом у Явуза помрачнело.

— Не хмурься, — чуть стуча зубами, улыбнулась я. — Лучше скажи, как ты услышал, что я кричала? Стены тут толстые, комнаты твои далеко! Как ты мог меня услышать?

Парень задумался:

— Не знаю, я спал и вдруг четко услышал твои крики. Ты звала, тебе снился кошмар, вот я и пришел тебя разбудить. Ты звала отца, что тебе приснилось?

Я чуть замялась, но решила ничего не скрывать:

— Приснилось, что его машину завалило камнями и сбросило с обрыва, — ответила я.

— Не стоит так переживать, это всего лишь сон, — успокаивал меня парень.

Я сделала последнюю затяжку и подожгла фильтр, так, что от него не осталось и следа. Согреться так и не удалось, теперь меня потрясывало от холода.

— Может, ты и прав, нужно постараться еще поспать, — соскальзывая с окна, предложила ему.

Мои дрожащие ноги подогнулись, и я стала заваливаться на пол. Сильные руки тут же подхватили мое трясущееся тело и понесли в кровать:

— Ты дрожишь вся, — встревожился Явуз.

Он был такой горячий, что я не смогла отказать себе в удовольствии и, прижавшись к его манящему теплу, засунула руку под его майку.

— Ммм, как тепло! — закрыв глаза, протянула я.

— Ты чего творишь, мелкая, — возмутился парень на мое хулиганское поведение.

— Греюсь, — закрыв глаза от неописуемого блаженства, протянула я. — Мне говорили, что в Туринии всегда тепло, а меня трясет, будто я в мороз в прорубь окунулась. Это ж надо так нагло врать!

— Никто тебе и не врал, — усаживаясь на мою кровать и облокотившись на спинку вместе со мной подмышкой, ворчал Явуз. — Сейчас на улице почти тридцать градусов жары, ты сидишь в шерстяном одеяле, при этом еще приклеилась ко мне, как улитка, и все еще жалуешься на холод.

Я положила ему на плечо голову и прижалась к живительному теплу. На меня, наконец, снизошёл покой, дрожь унялась, веки налились свинцом. Я поудобнее устроилась рядом с сидевшим со мной парнем и начала уплывать в царство Морфея.

— Ты не боишься утром быть мною скомпрометированной? — как мне показалось, интимно шепнул мне в макушку Явуз.

— Ты же сам сказал, что меня нелегко напугать, — сквозь сон улыбнулась я и попросила. — Не уходи, пожалуйста, пока ты рядом, они не придут.

— Кто? — не понял моей просьбы разведчик.

— Кошмары.

Глава 14

Явуз

Я так и не смог уснуть, просидел почти до будильника в обнимку со своим дрожавшим чудом, прислушиваясь к своим ощущениям, в которых, как ни старался, не смог разобраться. С одной стороны, мне хотелось бежать от нее, куда глаза глядят, а с другой — от девчонки невозможно было оторваться. И это ее еле слышное «не уходи», словно приковало меня к малышке. Я позволил себе обнять мелкую и уткнуться в макушку пушистых волос. Она, наконец, расслабилась и перестала дрожать. Ее тоненькая рука скользнула по моей груди и, остановившись в районе пояса, крепко меня обняла. Мир вокруг затих, звуки, краски, запахи и желания исчезли. Было лишь ее дыхание, лишь запах ее волос, лишь мое желание быть рядом. Но мне удалось взять себя в руки. Перед самым ее пробуждением я аккуратно переложил ее на подушку и бесшумно вышел из ее спальни. А мелкая, перевернувшись на бок, сладко обняла подушку, точно так же, как минуту назад обнимала меня.

До завтрака я попросил отца уделить мне немного времени. Нужно было все-таки прояснить некоторые моменты по школьному происшествию. Отец пригласил меня в свой кабинет, его глаза смеялись, хоть он и пытался сохранить серьезный вид.

— О чем ты хотел со мной поговорить, сын?

— Хотел уточнить у тебя, отец, как ты узнал о том, что случилось в школе? — не стал юлить я.

— По моему приказу в систему видеонаблюдения системы безопасности школы и университета внедрились мои ребята и присматривали за ребенком, — прямо ответил отец. — И каково же было их удивление, когда они увидели, как через центральный парк образовательного учреждения какой-то субъект в балаклаве взвалил девочку себе на плечо и поволок, как мешок с картошкой, в неизвестном направлении. Они с перепугу даже чуть не направили маленькой на помощь группу мгновенного реагирования, — хохотал отважный туринский генерал. — Хорошо заметили, как Син дала знак своему другу Керему, чтобы тот не вмешивался, и решили подождать дальнейшего развития событий. Правда, нервы при наблюдении за происходящим в спортзале у моих подчиненных все-таки не выдержали, и парней они вызвали, мне сообщили. Хорошо, я отбой дал, иначе спортзал давно бы уже штурмовали. Группа дежурила у дверей.

— У дверей школы? — удивился я.

На мой вопрос отец рассмеялся:

— У дверей спортзала!

Значит, выходя из спортзала, Син должна была с ними столкнуться, но при этом даже виду не подала. И как понимать: она подала сигнал Керему, о том, что ей не нужна помощь? То есть, у нее был шанс не попасть в спортзал, а она от него сама отказалась! Что происходит? Я решительно ничего не понимал! Малолетку пугают нежитью, вурдалаками, а она, вместо того, чтобы улепетывать, настаивает на участии в этом сомнительном удовольствии. И при этом ведет себя так, будто ничего странного вокруг не происходит. Или разведгруппы, нежить, волки-убийцы, группы мгновенного реагирования, видеослежка, похищения среди бела дня — это для нее естественная среда?!

В этот раз завтрак проходил в немного натянутой обстановке, и всему причиной была тихая Син. Она была непривычно неулыбчивая, бледная и подавленная. Это сразу все заметили. Но расспросить ее о чем-то было сложно, мелкая рассеянно и совершенно невпопад отвечала на вопросы. Единственный момент, когда малолетка оживилась, был связан с отцом:

— Мой генерал, какие у тебя планы на сегодня?

Вопрос несколько удивил отца, но он ответил предельно откровенно:

— Все, как обычно, ребенок, поеду в управление.

— На машине? — хмурилась маленькая.

— Да, как обычно, — не понимал отец.

— А какой дорогой? — Син задавала вопросы, но при этом думала о чем-то своем.

— Через город, — начал уже хмуриться мой родитель. — Ребенок, что происходит?

От его ответа мелкая сразу просияла:

— Через город — это замечательно. Только обязательно через город, — тараторила девчонка. — Ничего не происходит, теперь все в порядке.

— А тебя повезет Тирель? — не унималась мелкая.

— Конечно, — все так же терпеливо отвечал отец. — Кому же меня везти на службу, если не моему личному шоферу.

Госпожа Данерия уже хмурилась и смотрела на дочь настороженно, отец был к мелкой очень внимателен, а вот моя тетка Лекоя откровенно раздражена. Ее всегда злили разговоры, в которых она ничего не понимала.

— Может, уже хватит нести глупости? Что такого необычного сегодня происходит, что ты, Син, устроила генералу такой допрос с пристрастием? Он после завтрака поедет на службу, как делает это каждое утро, — стараясь быть это как можно сдержанней, высказалась тетка.

Мелкая на этот выпад ничего не ответила, лишь окончательно замкнулась в себе. Она так и не произнесла ни одного слова, пока мы ехали к дому Ронэра. Сидела на пассажирском сидении тихая, бледная и даже слегка подрагивала. Она о чем-то напряженно думала, на мои вопросы не реагировала, поэтому я решил оставить ее в покое.

— Доброе утро, друг, — пожимая мне руку, поздоровался Ронэр. — Син, как твои дела?

Мелкая никак не отреагировала на появление моего зама.

— Что с ней случилось? — хмурился друг.

— Ночью кошмар приснился, — не стал я вдаваться в подробности.

Вдруг маленькая побледнела еще больше, глубоко задышала, у нее затряслись руки. Она стала суетливо копаться в своем рюкзаке и, выудив оттуда телефон, стала, нервничая, до кого-то дозваниваться. Когда услышала ответ на том конце, облегченно выдохнула:

— Тирель, слава Единому, успела.

Ей что-то стали говорить в трубку, но она резко перебила:

— Генерал с тобой?

Пауза.

— Где вы едете?

Услышав ответ, она обреченно закрыла глаза.

— Как по окружной дороге? Но мой генерал обещал…, - она выдохнула и вся сразу подобралась: — Ладно, это уже не важно. Ты можешь сейчас остановиться?

Пауза.

— Тирель, прокляну тебя вплоть до седьмого колена, остановись!

Пауза. Вдруг из трубки послышался громкий звук, напоминавший взрыв и крики людей. Глаза мелкой в разы увеличились, и она начала кричать в трубку:

— Тирель, Тирель, нажми на тормоз и ответь в эту чертову трубку, сын упертого ишака!

— Син, девочка, что происходит? — забеспокоился Ронэр.

В телефонной трубке послышались гудки — связь оборвалась. Она еще несколько раз попыталась дозвониться до водителя отца, я при этом пробовал звонить своему родителю. Но ничего не получалось.

— Явуз, с генералом что-то случилось, нужно ехать на окружную дорогу, — от молчаливой и тихой девчонки не осталось и следа, перед нами сидела серьезная, решительная и удивительно взрослая Син. Такой я ее еще не видел.

— За завтраком отец сказал, что поедет через город, — садясь в кабриолет, я перепроверял информацию.

— В последний момент они поменяли планы, — сухо выдавала она последние данные. — Тирель сообщил, что они на окружной.

Ронэр запрыгнул на заднее сидение машины, и мы помчались к отцу. Я ехал, не соблюдая скоростной режим и нарушая правила дорожного движения, мелкая даже не обращала на это внимания, всю дорогу методично пытаясь дозвониться то до водителя, то до отца. Но все попытки были неудачными. Как только мы выехали на окружную дорогу, так сразу попали в огромную пробку. Странным оказалось то, что машины стояли в заторе только в одну сторону, встречная полоса была абсолютно пустой. Навстречу нам не ехала ни одна машина. Я решил рискнуть и, выехав на встречную полосу, помчался к началу затора, при этом Син смотрела на меня с явным одобрением. Мне даже показалось, что если бы я этого не сделал самостоятельно, то мелкая настаивала на таком маневре. Вот ведь странное создание!

Доехав до начала затора, я увидел каменный обвал, который перегородил дорожное полотно в обе стороны, сделавший невозможным проезд. Мы дружно выпрыгнули из машины и побежали к краю завала. Судя по всему, взрыв фугаса, расположенного на краю горы, по которой как раз и бежало дорожное полотно, повлек за собой обвал камней. Почти у обрыва я заметил машину отца, которая была завалена огромными булыжниками. У меня внутри все похолодело. Все было точно так, как рассказывала Син в своем кошмаре. Я рванул к погребенной под камнями машине на негнущихся ногах.

— Отец! — орал я во все горло.

— Мой генерал! — еле слышно шипела рядом Син.

Мы добежали до покореженного железа, озираясь по сторонам в поисках отца и его шофера. Но выжить в этой истерзанной груде металлолома было просто невозможно.

— Явуз! — почудился мне голос отца.

Я стал вертеть головой во все стороны в поисках источника звука.

— Явуз, мы здесь! — вновь услышал я.

Отец сидел на траве, у его ног лежал шофер с окровавленной ногой, которая была вывернута под неестественным углом. Генерал и несколько подоспевших водителей пытались оказать пострадавшему первую медицинскую помощь. Мы метнулись к ним. Син прошлась быстрым взглядом по фигуре отца, выискивая повреждения. Но отец был цел, только вся его одежда покрылась пылью. Его шоферу повезло меньше, он был бледен и все время стонал, рана на ноге, перебинтованная на скорую руку, кровоточила. Мелкая вдруг расплылась в широкой улыбке и, доставая что-то из своего рюкзака, нежно заговорила с шофером:

— Ну что, ты, мой хороший? Где болит?

Незаметно для меня в ее руках оказался шприц с лекарством, который она быстро поставила парню.

— Тирельчик, потерпи, сейчас станет легче, — ворковала она над раненым, разматывая неумелую повязку, наложенную отцом.

Движения девчонки были выверены до автоматизма и точны. Лицо спокойное, поза расслабленная. Она была в своей стихии и полностью контролировала ситуацию. От осознания этого, вопросов в моей голове только прибавилось. Я посмотрел на своего родителя, он был серьезен и собран. Но с нашим приездом стал заметно спокойнее.

— Вы помощь вызвали? — спросил я.

— Да, сейчас должны подъехать и медики, и мои парни, — кивнул отец. — Нужно разобраться с тем, что тут произошло.

— Как вы успели выскочить из машины, судя по завалу тут одним фугасом не обошлось? — пытался прояснить я ситуацию.

— Да, взрывов было несколько, и наша машина должна была быть в самом эпицентре каменного обвала, — рассказывал отец. — За несколько секунд до начала взрывов у Тиреля зазвонил телефон, и он взял трубку, сначала начав сбавлять скорость, а затем, вообще, пытаясь съехать на обочину и остановиться. Это-то нас и спасло. Потому что, когда начались взрывы, скорость машины была небольшой, и мы смогли выскочить, только вот Тирелю не повезло — камнем ногу перебило.

Я повернулся к шоферу и услышал:

— Спасибо, Син свет…

Договорить ему мелкая не дала, перебив:

— Сейчас я тебя подпитаю, и — в госпиталь, а там тебе мама кость вправит, и нога станет прежней, даже хромать не будешь.

Мелкая приложила одну руку к сердцу парня, а другой открыла ему рот и, глядя в глаза, выдохнула прямо в горло. Из ее губ полился сияющий красный тоненький ручеек. Синеватое лицо парня постепенно начало розоветь, а хриплое прерывистое дыхание нормализовалось. Когда мелкая, чуть пошатываясь, отстранилась от Тиреля, он выглядел вполне здоровым человеком, если не считать сломанной ноги. Син улыбалась ему бледными губами, но при этом выглядела очень довольной.

— Тирель, сиди тут и никуда не уходи. Жди скорую, а я пойду пройдусь, — командовала малолетка, вставая на ноги.

— Только из уважения к Вам, госпожа Син. Иначе никто бы не смог меня удержать на месте, от стыда помчался бы, куда глаза глядят, — добродушно шутил шофер. — Чем я могу Вас отблагодарить?

Малышка, повернула голову к раненому, томно улыбнулась. Ее ответ был полон нежности и кокетства:

— Танго, я люблю танго.

Тирель растерялся:

— Но я, к сожалению, не умею танцевать танго.

Девочка на это лишь пожала плечами:

— Учись, у тебя теперь для этого много времени.

Беседа, которую мелкая вела с водителем, заметно успокоила парня. Осознание беды ушло из глаз, он расслабился и стал уверенным в том, что теперь с ним все будет хорошо. Такие фривольности жутко меня злили, а вот отец к ее поведению остался совершенно спокоен.

Затем мелкая отвернулась и пошла к месту, где под камнями была погребена машина отца. Она подошла так близко, насколько это позволяли камни, и вглядывалась в искореженный металл.

— Что ты там пытаешься разглядеть? — спросил я, подойдя к девчонке.

Она так глубоко ушла в себя, что, видимо, не услышала моих шагов и вздрогнула:

— Не нужно ко мне так подкрадываться и не отвлекай меня сейчас.

Мелкая прошлась вдоль линии упавших камней, стараясь подойти к машине с другой стороны, и вновь замерла на месте, вглядываясь в автомобиль.

— Командир, мне все это не нравится, показалось, что наверху кто-то есть. Если взрывы повторятся, то мелкую завалит, — встревоженно докладывал Ронэр, который все это время не спускал глаз с Син.

— Мне тоже, — согласился я. — Поднимись наверх, проследи, чтобы у нас не было неожиданных гостей.

Друг на мой приказ лишь кивнул, рассказывать ему, что нужно делать, не требовалось. В это время как раз подъехала карета скорой помощи и специалисты отца. Водителя подняли на носилки и погрузили в машину, которая тут же повезла его в госпиталь. Парни отца, получив указания, рассредоточились по территории. Вокруг поднялась небольшая суета. Но девочка, стоявшая на камнях и прикрытыми глазами пристально всматривавшаяся в обломки автомобиля, будто этого не замечала. Мне было непонятно, что она там ищет подобным образом. Я снова подошел к ней, встал рядом и стал рассматривать машину. Сначала ничего не происходило, но потом я заметил, что между обломками машины что-то сверкнуло. Пригляделся, точно! Искрит энергетический камень. И если продолжать так на него любоваться, то не заметим, как он взорвется. Я схватил Син в охапку и побежал к кабриолету, громко крича:

— Камень искрит! Сейчас будет еще один взрыв!

Меня услышали, и стали грамотно действовать: вскоре площадка была очищена как от гражданских, так и от военных специалистов. И только я успел добежать с мелкой до своей машины, как у нас за спиной прогремел взрыв. Я повалил ее на землю и накрыл собой. Было слышно, что взрыв спровоцировал еще один камнепад. Мы лежали за машиной, но пара довольно увесистых камней чувствительно ударила меня в спину, так что я не сдержался и зашипел сквозь зубы. Син подо мной тут же зашевелилась: она подтянула вверх руки и прикрыла ими мою голову. Мы лежали на земле, смотря в глаза друг другу, я тесно прижимался к маленькому податливому телу и вдыхал запах ее волос. Так мы пролежали, пока не кончился обвал.

— Дети, у вас все в порядке? — услышал встревоженный голос отца.

Я был вынужден выпустить из объятий мелкую. Она опустила свои руки, ласково проведя ими по моему лицу, отчего мое сердце усиленно забилось, а кровь быстрее побежала по венам. Я поднялся на ноги, увлекая малышку за собой.

— Да отец, с нами все нормально, — успокоил я родителя.

Он подошел к нам, придирчиво оглядывая меня и девочку.

— Вот ведь неудача, теперь будет проблематично, понять, что тут случилось, — глядя на догорающую машину, сетовал отец.

— Мой генерал, а ты уверен, что это лишь неудачное стечение обстоятельств? — серьезно спросила мелкая.

— Что ты хочешь сказать, ребенок? — прищурился отец.

— Я почти уверена, что это покушение.

Подошедший к нам Ронэр, услышав эти слова задумчиво присвистнул.

— Ты что-нибудь там нашел? — спросил я друга.

— Там кто-то был, но его следы, скрыл камнепад. Также там были установлены в ряд и взорваны несколько фугасов, спровоцировавшие обвал, — четко докладывал мой зам.

Выслушав моего друга, отец вдруг вспомнил:

— Кстати, как ты узнала, что мне грозит опасность?

Син покосилась на меня и Ронэра, но затем, как будто решившись, перевела взгляд на генерала:

— Кошмар приснился.

Друг на ответ мелкой сначала хмыкнул, а потом и вовсе рассмеялся, видимо, сказывалось напряжение. Отец же отнесся к сообщению Син очень серьезно:

— Об этом мы с тобой, дорогая, подробно поговорим дома, а сейчас езжайте в школу.

На обратном пути мелкая была также задумчива.

— Ты, действительно, веришь, что твой кошмар связан с произошедшим на окружной дороге? — спросил Ронэр у Син.

Малолетка устало вздохнула и монотонно протараторила:

— Конечно, нет. Это я просто себя накрутила, поэтому я сейчас глубоко дышу, думаю о прекрасном и успокаиваюсь, — и для подтверждения своих слов, действительно, глубоко задышала и натянула на лицо улыбку.

Она выглядела все еще бледной, но решительной.

— Умеешь же ты, мелкая, отшивать парней, — хмыкнул друг. — То есть к тебе с глупыми утешениями не приставать?

— С утешениями не нужно, — подтвердила малолетка. — Лучше расскажи, что интересного ты там, наверху, увидел?

— Что конкретно тебя интересует? — уточнил мой зам.

— То, что не вписывается в общую картину несчастного случая, не мне вас, диверсантов, учить, — прищурившись и внимательно отслеживая реакцию Ронэра, ответила мелкая.

— Если не считать твоего нестандартного поведения, то других странностей я не видел, — не стал раскрывать девчонке подробности мой зам.

— Мдааа, и это наши прославленные разведчики! — протянула малолетка, да так, что нам с другом стало как-то обидно, что мелкая такого низкого мнения о нас. — Хотя, если не хотите говорить, придется все узнать из других источников.

Она повернулась вперед, делая вид, что любуется пейзажем.

— Мне показалось, что от обломков машины шел луч…, - припомнил я. — Но, возможно, мне это померещилось, потому что потом машина сразу взорвалась. А может, это искры от энергетического камня.

— Не померещилось, — жестко отрезала Син. — На машине генерала стоял маячок, который подавал сигнал о местонахождении твоего отца.

— Син, это невозможно, — возразил я. — Отца хорошо охраняют: на военной базе это сделать нереально, по дороге тоже. Где, по-твоему, ему могли подсадить маячок?

— Сам подумай. По-моему, ответ очевиден — у нас в замке, — уверенно ответила девчонка. — Тирель, как обычно, завтракал на кухне и трепался с поварихами. Машина оставалась без присмотра.

— Ты хочешь сказать, что отца хотел убить кто-то из своих? — раздражение от услышанного накатывало на меня волнами.

— Я хочу сказать, что в машину моего генерала кто-то из своих поставил маяк. Про убийство тут орешь только ты, хотя, возможно, орешь правильно, — нагло кричала мне в ответ малолетка.

— Тогда, может, это сделала ты? — я уже откровенно над ней издевался.

— Да, если технически подходить к этому вопросу, то я смогла бы это сделать, — от такого ответа мелкой, я чуть не выпустил руль из рук, а надо заметить, мы ехали по трассе на приличной скорости, — Но зачем мне это нужно? В чем моя выгода? — как будто не замечая ничего вокруг, Син засыпала меня вопросами.

Мы с Ронэром задумались, а мелкая, между тем, продолжала рассуждать вслух:

— Ты тоже, как разведчик технически подкован, и тебе не составило бы труда осуществить данное мероприятие. И мотив у тебя имеется.

— Это какой же у меня мотив? — степень раздражения уже перерастала в бешенство.

— После смерти отца, ты займешь место главы знатного туринского рода! — меня перекосило от данной перспективы, и это заметила мелкая нахалка. — Согласна, привилегия сомнительная, и от нее больше свалится тебе на голову проблем, чем благ, но не будем сбрасывать ее со счетов.

Выслушивая все это, я уже, скрипя зубами, еле сдерживался. Решил привести малолетке свои убойные аргументы.

— Давай рассмотрим, что подарит смерть моего отца твоей матери! — цедил я сквозь скрипящие зубы. — Зная щедрость генерала Контера в отличие от скупости твоего отца, она останется одной из самых обеспеченных вдов во всей Туринии. Может мотив — это просто алчность?

Она как будто вся подобралась и метнула на меня разъяренный взгляд. Мои слова явно задели ее за живое. Я уже пожалел о словах, которые так опрометчиво швырнул ей в лицо.

— Хорошая версия, — с холодной улыбкой одобрила мою речь малолетка и, глядя мне в глаза, с издевкой похвалила. — Алчность — сильный мотив. И, кстати, о маме, — она взяла телефон и, дождавшись ответа, стала собранно, без эмоций докладывать: — Мам, у нас проблемы, моего генерала пытались убить на окружной дороге по пути на службу, подрыв цепочки фугасов, в машине был установлен маячок. Подозреваю, что маяк в машину подкинули у нас в замке.

Лекарка слушала молча, не перебивала, затем дала короткие инструкции дочери и отключилась. Син тоже замкнулась в себе и остаток пути до школы ехала молча.

Глава 15

Син

Я не заметила того момента, когда мы приехали в школу, очнулась от криков.

— Что ты с ней сделал? — орал Керем, хватая Явуза за грудки.

— Я ее пальцем не тронул, — шипел разведчик.

— Тогда что с ней? — перехватывая руку соперника и делая подсечку, цедил одноклассник.

Явуз молчал, но умело уйдя из захвата, приложил парня о капот машины. Вокруг нас уже скопилась толпа народа, своими криками подначивая драчунов.

— Керем, прекрати, я просто задумалась! — подала я голос.

Парни тут же обратили на меня внимание:

— Тогда, может, объяснишь, почему ты такая бледная и расстроенная? — хрипел, прижатый к кабриолету Керем.

Надо же, «расстроенная»! Я думала, что выгляжу злой, разъяренной! А я все лишь расстроенная! Видимо, все-таки научилась скрывать свои эмоции или хотя бы подменять! — ухмыльнулась я про себя.

— Просто кошмар приснился, — не стала врать. — Не нужно за это бить Явуза.

Я подошла к однокласснику и взяла его за руку, покрытую ссадинами.

— Ну вот, как маленький, весь поранился, — ворчала я. — Не дай Единый, подхватишь от Явуза какую-нибудь дрянь. Лечи потом тебя! А вдруг, он заразный?

От моих слов оба парня остолбенели, и тут же отцепились друг от друга.

— Это, позволь узнать, чем же таким от меня можно заразиться? — шипел Явуз.

— Ну, на глазок, думаю, я перечислю не весь список, тут хотя бы анализы сдать для начала надо.

— Назови то, что ты на глаз смогла диагностировать, лекарка ты криворукая, — разъярился недородственник.

— Гордыня, спесь, упертый характер, отсутствие чувства юмора. Последнее наиболее страшное, потому что вообще не лечится, — бесстрашно перечисляла я. — Керем, хороший мой, протяни руки, я их продезинфицирую.

От моего ласкового тона, обращенного к сопернику, Явуз зарычал. Одноклассник же послушно вытянул передо мной руки, при этом с превосходством глядя на своего соперника. Я тщательно обрабатывала его конечности, демонстративно не замечая разведчика. Все это время Явуз громко пыхтел рядом. Когда я закончила с Керемом, он подошел ко мне и протянул свою пораненную руку.

— Не смеши меня, — издевалась я, — эту царапину подорожником лечат.

Я убрала остатки пластыря и препараты в задний карман рюкзака.

— Ты — лекарка, — подойдя вплотную, шипел мне в лицо парень, — и не можешь отказать нуждающемуся в помощи.

Керем и Цун пытались пробиться ко мне и помочь, но их крепко держали ребята из разведгруппы моего недородственника.

— Я не лекарка, — задрав голову, чтобы смотреть ему в глаза, зло ответила ему, — могу отказать в помощи даже умирающему, — я сделала длинную паузу, чтобы смысл моих слов дошел до нахала. — Да и судя по твоему ко мне отношению, мое финансовое положение и кривизна рук не позволяет оказать помощь столь достойному воину.

Смерив Явуза самым своим презрительным взглядом, я развернулась и пошла в школу, за мной тут же последовали Керем и Цун.

— Син, это правда, что генерал Контер попал в аварию? — вычленив самую важную на данный момент информацию, спросил Керем.

— Правда, — коротко ответила я.

— Вы из-за этого с Явузом поругались? — прояснял одноклассник.

— И из-за этого тоже, — не стала уточнять я.

— Ты не хочешь мне об этом говорить? — не унимался друг.

— Нет, — честно ответила ему.

— Я мог бы помочь, — Керем взял меня за руку и развернул к себе.

— Керем, генерал Контер способен решить все свои проблемы, — заверила я друга. — А своих провинившихся я предпочитаю наказывать сама!

Явуз

«Своих провинившихся я предпочитаю наказывать сама!» — эти слова все время звучали у меня в голове. Я знаю, что обошелся с мелкой грубо. Упоминание об ее отце было совершенно недопустимо. Она практически спасла жизнь моему отцу! Да, это было странно: кошмары, ее нервозность. Но позвонила она водителю отца очень вовремя, именно в тот момент, когда подорвался первый фугас, и отец со своим шофером смогли выбраться из машины. Меня разозлило ее предположение, о том, что маячок, существование которого еще нужно доказать, прикрепил к автомобилю отца кто-то из своих. Они неделю как появились в нашей жизни, в нашей семье и уже смеют высказывать подобные подозрения в адрес моих родных. Неважно, какие между нами отношения, но обвинять родных в покушении на отца я не позволю!

— Явуз, зря ты мелкую обидел, — подошел ко мне Ронэр, — судя по ее решимости, маленькая тебе этого не простит.

— Командир, что ты ей сделал? — хмуро спросил Саймон.

— Сказал чистую правду! — хрипло ответил я.

— Какую? — не отставал от меня Горт.

— Сказал, что ее отец после своей смерти оставил их с матерью без гроша в кармане, а в случае смерти моего отца, госпожа Данейра будет богатой вдовой, — мрачно цедил я.

Меня вдруг оглушила тишина, образовавшаяся на автостоянке после моих слов.

— Явуз, если малышке все-таки понадобится помощь чтобы наказать тебя, я первый протяну ей свою руку, — решительно заявил Том.

Поддерживая его слова, закивали все мои парни, включая Ронэра:

— Том говорит дело, друг, в этот раз ты сильно накосячил.

Я знал, что они правы, но это совершенно не значит, что малолетка может высказывать вслух свои глупые предположения, а тем более, открыто обвинять моих близких.

Отмахнувшись от неприятных мыслей, я рассказал парням о разговоре с отцом, и мы быстро вскрыли систему видеонаблюдения в спортзале. Увиденное нас абсолютно не порадовало, но тон отзывов моих парней говорил об обратном:

— Командир, она не сопротивлялась…

— Командир, она дала знак своему парню, чтобы он не вмешивался…

— Командир, она ловко ушла с точки наблюдения в слепую зону…

— Командир, она что-то запустила в своем телефоне, видимо перехватывала управление нечистью…

— Командир, у двери спортзала ребята в масках из соседней конторы…

— Командир, она снимала наш позор на телефон…

— Командир, она перекинулась с парнями из группы мгновенного реагирования парой слов, и те уходят…

— Явуз, что происходит?

Если б я знал, что происходит! Но особенно меня раздражало то, с каким восторгом они комментировали каждое движение малолетки.

— Мда, командир, сработано чисто и профессионально, не подкопаешься, — подытожил мой зам. — Странно все это.

— Самое удивительное то, что мой отец и ее мать знают о наших играх и ничего не предпринимают. Как будто то, что происходит — это в порядке вещей.

— Ты пытался у них расспросить о Син? — поинтересовался Дерек.

— Да, но они уходят от ответа, — пожал я плечами. — Ну, не допрашивать же их.

— Допрашивать не нужно, — хмыкнул Том, — а вот запрос послать в архивы будет полезно.

— Светлая ты голова, — пошутил над другом Ронэр, — тебя бы к нам в разведку — цены бы не было.

Чувство вины не покидало меня весь день. Еще мои парни подливали масло в огонь своими намеками. Это жутко нервировало, я не мог сосредоточиться на занятиях. Подходившие ко мне однокурсницы своим глупым кокетством откровенно раздражали. В моих мыслях была Син со злыми зелеными глазами. Ее резкие фразы долетели до цели и все время крутились у меня в голове. Почему мне так важно ее отношение ко мне? После занятий я решил с ней поговорить.

Глава 16

Син

В отличие от того, как началось мое сегодняшнее утро, день прошел спокойно. К удивлению своих друзей я успешно сдала свой реферат. Остальные уроки тоже прошли без заминок.

— Син, признавайся, как ты смогла написать свой реферат, — пытала меня Мояра в столовой.

— Это тебе генерал Контер блат в университетской библиотеке с раритетными фолиантами пробил? — весело язвил Цун.

У него был такой нахохленно-обиженно-непосредственный вид, как у цыпленка-подростка с ощипанным хвостом, что я не выдержала и впервые сегодня рассмеялась:

— Если вы так настаиваете, то я могу познакомить вас со своим блатом.

У парней азартно загорелись глаза:

— Вдруг, генерал будет недоволен? Или у тебя из-за нас будут неприятности? — насторожился Керем.

— А причем тут мой генерал? — как можно загадочней улыбнулась я.

— Син, нам нужно срочно поговорить, — надо мной неожиданно навис Явуз.

Керем и Цун вскочили со своих мест, готовые, если понадобится, силой оттащить от меня недородственника. Мояра осталась сидеть рядом со мной и хмуро глядела на Явуза. Я подняла на парня глаза и долго рассматривала его лицо. Он явно испытывал муки совести, но не хотел в этом признаваться даже самому себе. Ну что ж, мучайся дальше, не будем, так сказать, мешать процессу. Разведчик также не спускал с меня глаз, ловя любое изменение в моей мимике.

— Ты ошибаешься, Явуз, нужно поговорить только тебе, — отчеканила я. — Мне с тобой говорить не о чем, все самое интересное о себе и своих родителях я от тебя уже услышала.

— Мелкая, я… — сбавив обороты в своем напоре, замялся парень.

— Мелкая, маленькая я только для друзей и родных, — жестко отбрила я. — Ты таковым не являешься.

Я демонстративно перевела взгляд на одноклассника:

— Керем, мне после школы нужно в госпиталь заскочить, подвезешь?

Парень скосил хитрый взгляд на моего недородственника и серьезно кивнул:

— Это доставит мне огромное удовольствие, МЕЛКАЯ!!!

На эту подколку, я лишь фыркнула и закатила глаза, но на мое счастье обеденный перерыв закончился, и мы поспешили на занятия.

— Син, я еще не закончил, — злился Явуз.

— Пустота карманов, которые мне оставил мой отец, не позволяет остаться и продолжить с тобой беседу, — ядовито улыбнулась я и вышла из столовой, за моей спиной послышался грозный рык.

О, Единый, какой темперамент!

— Ты не боишься, что он тебя в замке поймает и отшлепает? — шепотом спросила Мояра.

— Ты тут чья подруга, МОЯ или ЯВУЗА? — громким шепотом возмутилась я.

— Твоя, конечно! — озираясь и понимая, что наш разговор слышат все окружающие, удивилась подруга.

— Тогда зачем этому рычащему деспоту идеи подкидываешь? — давясь от смеха, спросила я, Керем и Цун на это лишь хмыкнули.

После последнего урока я повела своих друзей в университетскую библиотеку.

— Что-то я не пойму, куда мы идем? — озираясь, ворчал Цун.

— Как куда? В библиотеку! — ответила я.

— Зачем? — насторожилась Мояра.

— Как? Вы же хотели узнать мой блат при подготовке реферата, — пояснила я.

— Да, но я думала, что ты познакомишь нас с каким-нибудь замом генерала, который по просьбе господина Контера добыл для тебя редкие фолианты, — призналась подруга.

— Ой, ну зачем такие сложности?! — удивилась я, входя в читальный зал. — Господин Зу, добрый день! Я пришла вернуть Вам раритет.

Перед нами тут же материализовался хранитель библиотеки:

— Добрый день, моя любимая читательница! Какая радость! Ты сегодня не одна!

— Да, знакомьтесь, это мои одноклассники: Мояра, Керем и Цун. Ребята, это господин Зу — многоуважаемый хранитель университетской библиотеки, — я достала из рюкзака тубусы с рукописями и аккуратно положила их на стол перед хранителем. Подняв на друзей глаза, обнаружила, что они застыли в изумлении, рассматривая господина Зу.

— Очень приятно с вами познакомиться, ребята, — расплылся в улыбке хранитель.

Мои друзья никак на это не отреагировали, так и стояли, застыв соляными столбами.

— Господин Зу, объясните мне, пожалуйста, что здесь происходит? — терялась я в догадках.

— Понимаешь, милая, хранители тоже хлебнули лиха во время войны и теперь мы отказываемся появляться перед людьми. Увидеть нас — это большая редкость. Правда, как я понял, не для тебя.

— Понятно, дорогой хранитель Зу, — теперь ситуация с поведением друзей стала для меня проясняться. — Сегодня, к моему огорчению, я не смогу насладиться рукописями Вашего храма знаний в виду того, что спешу в военный госпиталь к другу, — сообщила я.

— Да, я осведомлен об этом ужасном инциденте, который произошел на окружной дороге с генералом Контером, — качая головой, печалился хранитель.

— Я смотрю, вести быстро разносятся по нашей деревне, — протянула я. — Версии есть?

— Будут, — загадочно прищурился мой прозрачный друг, — Если понадобятся еще фолианты, сигнализируй, маленькая, — подмигнув мне, хранитель Зу исчез.

В тот же момент мои одноклассники покачнулись и стали промаргиваться.

— Син, что это было? — пораженно спросил Цун.

— Я же вас только что знакомила! — рассмеялась я. — Господин Зу — хранитель библиотеки!

— Хранитель! — прошептала Мояра.

— Живой! — также тихо проговорил Керем.

— А вот это спорное утверждение, — поправила я друга.

— Как ты его вызвала? — азартно затараторил Цун.

— Я не вызывала, — охотно поясняла я. — Хранитель Зу сам явился, можно сказать, от скуки.

— Почему? — не поняла Мояра.

— Потому, что я была первой посетительницей университетской библиотеки за пять с половиной лет.

— Действительно, — подтвердил мои слова Керем. — За два месяца обучения, я ни разу не побывал в библиотеке. Все же в электронных учебниках есть.

— Как видишь, не все, — хитро прищурилась я. — Ребята, извините, но мне в госпиталь пора.

— То есть, у нас тоже есть шанс подружиться с самим хранителем Зу? — воодушевился Цун.

— Лично я не вижу в этом никаких препятствий, — ответила я, направляясь к выходу. — Керем, госпиталь, — напомнила я другу.

Одноклассники, до этого пораженно рассматривавшие читательский зал, спохватились и направились за мной. Я всей душей стремилась в госпиталь. Чувствуя ответственность за Тиреля, тревожилась о его здоровье. Знала, что с ним все должно быть хорошо, но привычка лично отслеживать лечение своих раненых, за столько лет войны переросла в черту характера. Керем привез меня в госпиталь, у порога которого я с ним и распрощалась.

— Где тебя носило? — накинулся на меня Люцус — хранитель моего госпиталя, стоило мне только переступить порог.

— Сами же приказали в самой наигрубейшей форме отдыхать, жить обычной жизнью и учиться, как обычная школьница, а теперь претензии высказывают, — привычно переругивалась я со своим старым другом.

— И я по тебе соскучился, — довольно хмыкнул хранитель.

— И я тебя люблю, — в той же манере ответила я. — Как дела у Тиреля?

— У кого? — драконил меня Люцус.

— Парень, которого к вам сегодня утром привезли, — пояснила я, — твою новую головную боль, как ты любишь выражаться.

— Родная моя, почему ты не можешь прислать головную боль с параметрами девяносто-шестьдесят-девяносто и карими глазами пугливой лани, а не этого прозаичного шофера? — негодовал друг.

— Если я тебе ее пришлю, о чем ты тогда будешь мечтать? — спросила я, отдавая хранителю рюкзак и надевая материализовавшийся передо мной белый халат.

— Мечтать не буду, буду действовать! — нахально заявил друг.

— Тирель где? — перешла я на деловой тон.

— Пятая палата, — тут же отрапортовал Люцус.

В палате Тирель был не один, Лювея ставила ему капельницу.

— Милая, опять прислала подранка и вновь с неугомонным характером, — обнимала меня лучшая в мире операционная сестра.

— А куда еще мне его присылать, если не под твое заботливое око? — расцеловывала я Лювею.

— Девочка моя, нормальные дети несут домой котят и щенков с переломанными лапками и птенчиков с перебитыми крылышками. А ты? — давясь от смеха, выговаривала мне подруга.

— А я не размениваюсь по мелочам и тащу сразу перспективных ухажеров, — так же с трудом сохраняя серьезный вид, отвечала я.

— В ухажеры я согласен, — оживился парень.

— А ты куда лезешь со своим переломом ноги, — шикнула на него Лювея. — Лежи и не отсвечивай, мы насчет тебя еще ничего не решили.

Просмотрев состояние водителя, я убедилась, что к допросу он вполне пригоден:

— Тирель, у меня к тебе ряд вопросов, — не теряя времени начала я.

От моего делового тона Лювея сразу подобралась, с водителя тоже слетела веселая расслабленность:

— Что Вы хотели узнать Син свет…

— Ты сегодня сканировал машину на предмет маячков?

— Да, конечно.

— Когда? — задавала я конкретные вопросы.

— Утром, в первый раз прежде чем сесть в машину, во второй раз после того как приехал в замок за генералом, — четко, по существу докладывал парень.

— То есть перед тем как выехать из замка, ты ее не сканировал, — резюмировала я.

— Нет, но разве генералу в замке грозит опасность? — голос Тиреля постепенно перешел в шепот, а глаза округлились от шокирующей догадки.

— Если исходить из имеющихся фактов, то маячок вам могли подсадить или в замке, или по дороге до базы, — рассуждала я.

— По дороге не могли, я был внимателен, это исключено, — подтверждал мои опасения Тирель.

— Значит, остается замок, — подводила я неутешительные итоги.

— Мелкая, может, ну его, это осиное гнездо, — насторожилась моя Лювея. — Переезжай ко мне или в госпиталь жить.

— Дорогая, за кого ты меня принимаешь? — пафосно возмутилась я. — За слабачку? Нет, я не буду отказывать себе в удовольствии перекусать этих насекомых, — воинственно ухмыльнулась я.

— Вот, это моя девочка! — с гордостью во взгляде приобняла меня подруга. — Если нужна будет компания во время перекуса, зови. Я тоже люблю зубки об злых и полосатых насекомых поточить, — хохотнула моя Лювея.

Я вновь вернулась к шоферу:

— Рассказывай, как ты провел утро в замке, во всех подробностях.

Парень сначала приосанился, а потом густо покраснел и отвел глаза.

— Да, ладно, тебе, Тирель, смущаться. Момент, когда ты в углу зажимал ту рыжую повариху, можешь опустить, — милостиво разрешила я.

Парень в изумлении встрепенулся:

— А Вы откуда знаете? Видели? — на глазах расстроился шофер.

— Не видела, —успокоила его я, — на тебе до сих пор ее запах.

— Фух, — облегченно выдохнул парень.

— Ничего не «фух», — отчеканила Лювея, — к нам в ухажеры набивался, а сам с поварихами шашни крутишь! — взывала к совести Лювея.

Шофер проникся и пошел пятнами, но стойко продолжал доклад:

— Я, как обычно, приехал в семь утра в замок, и привычно припарковал машину у восточного крыла, предупредив генерала, пошел на кухню завтракать, — ответственно рассказывал Тюрель.

— Кого встретил или видел, пока шел от автомобиля до кухни? — закидывала я парня вопросами.

— Нууууу, дворецкого, горничную — молоденькую такую, Явуза, а по дороге в столовую столкнулся с его вредной теткой, — перечислял водитель.

— Хм, и выходит, что среди них только Явуз способен подкинуть в машину маячок, устроить засаду с применением цепочки фугасов! — вслух рассуждала я. — Или того, кто подкинул вам маяк, ты просто не увидел?

— Может, в замке есть еще кто-то, способный подкинуть нам маячок? — задумавшись, спросил Тирель.

— Нужно у Фукуса спросить, — согласилась я с его идей.

— А кто у нас Фукус? — тут же оживилась Лювея, услышав новое имя.

— Хранитель замка, — пояснила я.

— Еще один хранитель? — тут же материализовался передо мной Люций.

— Ага, кстати, твой коллега. Тоже целитель. Познакомить? — хитрила я.

— Обязательно, — расплылся довольный прозрачный друг, — А что он пьет? На что ты его приманила?

— Тут все стандартно — коньяк двадцатилетней выдержки, — улыбалась я.

— То есть полное совпадение вкусов! Подружимся! — потирая ладошки, довольно щурился Люций. — Сегодня я еду к тебе в гости.

— Хорошо, — запищала я, радостно прыгая на месте, потом опомнилась и повернулась к раненому: — Что-нибудь подозрительное или необычное с тобой в это утро происходило?

— Нет, — сведя брови на переносице ответил парень. — Ничего такого не было.

— Жаль, — разочарованно вздохнула я. — Ладно, будет инфа, сигнализируй, я всегда на связи.

Я подошла к Тирелю и потрогала его лоб, как и ожидалось, парень был в полном порядке и уже шел по пути к выздоровлению, дня через два начнет приступать на ногу. Расцеловавшись с Лювеей и распрощавшись с Тирелем, мы с моим любимым хранителем на такси вернулись в замок. Всю дорогу размышляла о результатах допроса. Ничего полезного узнать пока не удалось. То, что утром за генералом приезжал Тирель на машине, место парковки и примерный маршрут поездок знали все в замке, доступ к машине, как оказалось, был свободный. А это значит, что любой, более или менее технически подкованный, человек мог это сделать. Значит, нужно искать дальше.

Мы вернулись домой довольно рано, к моему удивлению в соседних со мной комнатах шла активная деятельность: Явуз переносил вещи из своих апартаментов в комнаты по соседству с моими.

— Ты решил сменить спальню? Думаешь, около меня спится лучше? — расплылась я в самой своей язвительной улыбке.

— Да, — ответ парня был абсолютно нейтрален, он напрочь игнорировал мое отношение к нему.

— А чем же тебя не устраивает нынешнее состояние твоих апартаментов? — не унималась я.

— Основная претензия к цветовой гамме. Боюсь, что от такого скопления розового у меня возникнет фобия, — пытался добродушно шутить мой новый сосед, получалось плохо, но Явуз прилагал большое старание.

— То есть, ты надеешься, что переезд поможет решить твою проблему? — усмехнулась я.

— Переезд нет, это временная мера, а вот ремонт, думаю, мне поможет, — как можно доброжелательнее улыбался парень.

— Видимо, мы говорим о разных проблемах, — печально вздохнула я.

Парню мои слова явно не понравились, и он насторожился, а я продолжила нагнетать.

— Могу тебя заверить, ремонт тебе не поможет, — сказав это, я развернулась и пошла в свои комнаты. Явуз же застыл посреди коридора с коробкой в руках:

— Поясни, что ты хочешь этим сказать, — потребовал парень, но я проигнорировала его слова и скрылась за дверью своих апартаментов.

— Мелкая, я правильно тебя понял? — хранитель Фукус неожиданно всплыл передо мной.

— Если ты спрашиваешь с точки зрения извращенной фантазии, не ограниченной моральными принципами, о гадских планах в отношении недостойного, то да. Благословляю тебя, мой прозрачный друг, на свершения, — легкомысленно махнула я рукой.

— Ой, как у вас тут интересно, — материализовался Люцус. — Я тоже желаю поучаствовать во всех вышеозвученных бесчинствах.

— Милости просим, — хихикнула я.

Фукус плыл по комнате и явно пребывал в ступоре. Появление второго хранителя ввергло его в шок. Срочно требовалось исправлять ситуацию.

— Господин Фукус, позвольте представить моего большого и безмерно любимого друга господина Люцуса, хранителя военного госпиталя туринских вооруженных сил, — вещала я. — Господин Люцус, позвольте представить моего нового и уважаемого друга господина Фукуса, достопочтенного хранителя этого замка.

— Ребенок, на кой ляд весь этот пафос, — выслушав мою речь, сморщился мой Люцус. И обратившись к коллеге, протянул прозрачную руку: — Я Люцус — лекарь. За мелкую и Данейру развею в вечности.

Хранитель замка также протянул моему лучшему другу точно такую же прозрачную руку:

— Я Фукус — лекарь. Понял и принял к сведению. Если понадобиться помощь в развеивании кого-либо, зови, помогу.

Дружеские отношения между хранителями завязывались на моих глазах.

— Мелкая, что такое гадкое ты планируешь? — возмущался Люцус. — И, самое обидное, почему без меня? И за что будем карать несчастных?

Я уселась на кровать, скрестив под собой ноги, ночка предстояла нам бессонная: не люблю планировать гадости впопыхах. От данного процесса можно получить столько удовольствия!

Вечер и ночь для моего соседа прошли без происшествий, тихо и мирно, а вот утро явно не задалось:

— Да как таких земля носит? — орал мой неугомонный недородственник.

Носит, очень даже носит…

Глава 17

Явуз

Ну как такое может быть? Я точно помню, что засыпал в новой комнате с нормальным цветом стен, а проснулся вновь в этом розовом кошмаре, под розовым балдахином и на розовом белье. Проведя руками по голове, опять обнаружил в волосах детские розовые заколки, а на себе розовые домашние штаны. Вот только сегодня было новшество, напротив кровати прямо из пола росло деревце, крона которого была подстрижена в виде пони, причем розового пони. Вот из-под хвоста животинки вылетали сиреневые бабочки. От такого нахальства, руки сами сжались в кулаки, и я, не глядя, вскочил с кровати. Только мои ноги коснулись пола, я вновь был обсыпан розовыми перьями, а ноги намокли. Правда, вода в ванной в этот раз была теплая. Скрипя зубами, чтобы не наломать дров, решил успокоиться и умыться. Опустив руки в воду, обнаружил на ногтях розовый лак. Понял, что вновь начинаю закипать. Умывшись, вернулся в гардеробную, и уже не удивился тому, что все мои рубашки, штаны, майки, пиджаки были розового цвета, но разных оттенков. Метнулся в комнаты, в которые я вчера вечером пытался переехать. Туда, к счастью, мною предусмотрительно вчера были перенесены несколько вещей нормального цвета, оделся, взял рюкзак с учебниками и вспомнил, что пару тетрадок оставил в своем письменном столе. Надежда на совесть мелкой пакостницы жила до последнего мгновения, но нет, малая была последовательна во всем, рабочие тетради были нежно-розового цвета и пахли сиренью.

Удивительные бабочки, вылетавшие из-под хвоста розового куста-пони разлетались по всем моим апартаментам и садились на все предметы интерьера, гармонично вписываясь в это розовое убожество. Понимая, что мелкая беснуется, и не стоит мешать девочке выпускать пар, я подошел к окну и открыл ставни, чтобы отдышаться. Свежий воздух помогал успокоиться, ровно до того момента, пока глаза не наткнулись на мой кабриолет. И тут я не выдержал:

— Да как таких земля носит! — вопила моя душа во все мое горло.

Во дворе стоял не мой красный кабриолет, а розовое безобразие, на котором красовались пресловутые сиреневые бабочки в блестящих стразах. Это уже был явный перебор. Покушаться на мою машину! Перекрасить мой кабриолет! Малолетка ведет против меня боевые действия и очень, надо сказать, успешно! И чтобы как-то жить в своем собственном доме вне этого розового безобразия, видимо, будет разумно помириться! Не став откладывать разговор в долгий ящик, я направился в спальню девчонки. Громко постучав в дверь, я тут же ее открыл и вошел внутрь увидев заспанную Син в облегающей маечке и коротких шортиках.

— Привет! — сдерживаясь, и, как только мог, мирно поздоровался я. — Почему у тебя не заперто? Удивлен, что ты уже проснулась.

Мелкая сладко потянулась и стала с хитрым прищуром меня рассматривать:

— Ты считаешь, что мне в этом замке грозит опасность и стоит запираться? — она явно ждала от меня какой-то реакции, но я промолчал, поэтому она продолжила хриплым ото сна голосом: — Сегодня благодаря тебе весь замок проснулся ни свет, ни заря. Кошмар приснился, что ты так орешь?

— Не приснился, — я не выдержал ее дерзости и зло усмехнулся: — Увидел наяву!

— Заинтриговал! — насмешливо проговорила Син, кулачками протирая глаза.

Я понял, что опять начинаю злиться, а это только помешает достижению той цели, с которой я к ней пришел.

— Син, я хотел с тобой поговорить, — начал я процесс мирных переговоров.

— В пять утра?

— Да! — настаивал я.

— Может, попозже? — пыталась увильнуть соня.

— Нет! — я был непреклонен, и она это явно поняла.

— Мое сознание обязательно должно присутствовать или я могу поспать? Если это для тебя важно, фиг с ним, глаза останутся открытыми, — ее изобретательности можно было только позавидовать.

— Обязательно!

— Хорошо, тогда коротко и по делу, — наконец-то согласилась мелкая.

Вздохнув и собравшись, я произнес:

— Я хотел извиниться за свои слова, они были произнесены в запальчивости, я не хотел тебя обидеть, и был не прав.

Мелкая, сидя на своей кровати и положив руки на колени в своей коротенькой пижаме смотрелась трогательно. Взъерошенные после сна волосы придавали ее образу хрупкость. При этом, она с издевательской улыбкой, глядя в упор мне в глаза, приподняла левую бровь и отчеканила:

— Извиниться ты НЕ ХОЧЕШЬ, а ВЫНУЖДЕН. Ни одного своего слова ты не произносишь на эмоциях, ты слишком для этого вдумчив. А обидеть меня ты хотел, и у тебя получилось. Своими словами ты попал в цель. Явуз, ты был прав во всем, в каждом своем слове.

От такой откровенности я даже растерялся. Она сказала правду. Все было именно так: я хотел обидеть это заносчивое создание, раздражавшее меня с первой минуты своего появления. И у меня получилось, результат даже превзошел мои ожидания, вот только никакого удовольствия или мало-мальского удовлетворения я не почувствовал. А девчонка, между тем, продолжала:

— Розовый кошмар вынудил тебя сделать тактическое отступление лишь для того, чтобы получить преимущество в будущем и возможность комфортно жить в настоящем, — мелкая рассмеялась, и ее смех переливался грустными нотками. — А мне с какой стати предоставлять противнику преимущество в противостоянии?

— У нас с тобой нет никакого противостояния! — подойдя к кровати и нависнув над девчонкой, цедил я.

— Разве? Тогда с какого перепугу ты мне публичные сцены в школьной столовой устраиваешь? — малышка не отшатнулась, а чуть приблизившись к моему лицу, смотрела на меня своими распахнутыми глазами.

Я замолчал. Действительно, зачем я пристал к девчонке на людях, если можно было спокойно поговорить дома? Оторваться от ее глаз было невозможно, запах кожи манил. С трудом заставил себя говорить, разрывая это сладкое мгновение минутной близости:

— Хорошо, больше этого не повторится, — пообещал я осипшим голосом.

Син лишь хмыкнула и, встав с кровати, направилась в ванну.

— Зачем ты это сделала с машиной? — устало спросил я.

— А что с кабриолетом? — искренне удивилась мелкая. — Сломался?

— Нет, — ответил я. — А ты что, не знаешь?

— Не знаю о чем? — разговор превращался в абсурд.

— Собирайся, скоро сама все увидишь, — сдался я.

Вышел из ее комнаты с раздвоенными чувствами: с одной стороны я был уверен, она причастна к смене окраса автомобиля, а с другой стороны ее удивление не было фальшивым.

Завтрак проходил в молчании. Видимо, все домашние уже узнали о произошедшем и не хотели подливать масла в огонь, поднимая неприятную тему, лишь изредка бросали на меня вопросительные взгляды. А вот мелкая спокойно кушала, мурлыкая что-то веселое себе под нос. В конце завтрака у нее зазвонил телефон.

— О, это за мной! — радостно воскликнула она, — Всем хорошего дня, я в школу! — и, закинув рюкзак на левое плечо, поскакала к выходу.

Я поймал ее в коридоре:

— Ты куда бежишь?

— В школу! — ее ответ, как всегда, отличался логичностью.

— И как ты туда решила отправиться, пешком?

— Явуз, если придется, то я пойду пешком, лишь бы не находиться с тобой в одной машине, но к чему такие сложности? Меня подвезут! — сквозь оскал беспечно лепетала она.

Выходя во двор замка, я увидел Керема, в недоумении рассматривающего мой обновленный за одну ночь кабриолет. Малолетка, увидев кричаще-розовый тюнинг машины встала, как вкопанная:

— Ой, какое розовое убожество! — затем перевела на меня хитрый взгляд и елейно пропела: — А тебе идет!

— Ты хочешь сказать, что это не твоих рук дело? — злился я.

— Нет, но надо признать, бабочки в стразах на твоем кабриолете произведут в универе фурор! — насмехалась малолетка.

— Тогда садись в машину, я тебя в школу отвезу! — скрипел я зубами.

— Ни за что, — откровенно хохотала надо мной мелкая, — мне еще дорога моя репутация.

В это время во двор вошли Данейра с отцом. Они делали вид, что ничего особенного не происходит, но их выдавали смеющиеся глаза.

— Оригинальный дизайн, сынок, — похвалил меня отец, — это ж надо так судьбу прогневить!

— Не расстраивайся, дорогой, — погладила меня по плечу подошедшая Данейра, — бабочки — это не самый худший вариант.

— А что, могло быть что-то еще хуже? — не веря ее словам, спросил я.

— Конечно, — залихватски подмигнула мне лекарка. — Существуют тысячи способов сделать гадость ближнему.

Вот этого, я совершенно не ожидал.

— Мама, мой генерал, познакомьтесь, это мой одноклассник и друг Керем, — представила своего нового шофера малолетка. — Керем, это моя мама — госпожа Данейра и мой генерал — господин Контер.

И вот тут поведение лекарки изменилось кардинальным образом. Если минуту назад на меня весело смотрели и нежно, успокаивающе гладили по плечу, то теперь мать Син смотрела на Керема очень серьезно и внимательно, пронзая его взглядом насквозь, казалось, заглядывая в самые потаенные мысли.

— Доброе утро, Керем, — поздоровалась она. — Надеюсь, ты понимаешь, что берешь на себя ответственность по транспортировке моего ребенка до школы?

— Да, госпожа, — серьезно ответил парень. — В крайнем случае, вы оторвете мне голову или умертвите иным способом, — Керем пытался шутить, но явно неудачно.

— Нет, Керем, — лицо лекарки окаменело, черты заострились и напоминали маску суровой богини. — Жить ты будешь долго, но зря…

Во дворе замка повисла гнетущая тишина, которую нарушила возмущенная тетка Лекоя:

— Госпожа Данейра, разве можно говорить мальчику такие вещи?

— Можно и даже нужно, — не сводя глаз с Керема, ответила лекарка. — Он же военный и должен четко осознать степень угрозы.

Лекоя на это лишь стояла в полном недоумении, глупо хлопая глазами. Да, сильна мачеха! Не всякая так умеет припечатать! Керем на это с уважением опустил голову в полном согласии:

— С Син и волос не упадет.

— Что ж, такая формулировка меня устраивает, — улыбнулась Данейра.

На этом мелкая и Керем распрощались и уехали в школу. Я же направился в гараж, выбрать для поездки другую машину. Поиски затягивались, я был разъярен, когда проверив все автомобили, обнаружил, что ни один не работает. Причем наш механик бил себя в грудь, что еще вчера вечером все машины были исправны. Но как мы не старались, ни одна не хотела заводиться. Во мне бурлил гнев, мелкую хотелось наказать с особой жестокостью, потому что в моем распоряжении исправным оставался только один автомобиль: розовый кабриолет с жуткими бабочками. Я не терял надежды и пытался вызвать такси, но, как назло, либо не мог дозвониться до оператора, либо все машины были заняты. Время поджимало, и мне ничего не оставалось, как только поехать в университет на розовом кошмаре. Ронэр, увидев машину, сквозь смех пытался что-то сказать, но я его сразу оборвал:

— Только молчи, иначе в универ мы с тобой пойдем пешком.

Друг все понял и зажал рот руками, сдерживая смех. За что я ему был неимоверно благодарен.

Когда мы с Ронэром въезжали на университетскую автостоянку, обычный гул суетившихся студентов и школьников стих. Все взоры были обращены только на мою машину. Мои ребята, давясь от смеха, подошли нас поприветствовать:

— Командир, признавайся, какого бога ты разгневал?

— Скорее богиню! — поддержал шутку мой зам.

— И, судя по наказанию, она в ярости, — продолжил Брул.

— Ты с ней хоть пытался поговорить, или тебе твоя гордость не позволяет? — укорил Горт.

— Пытался, — признался я.

— А она что? — спросил Ронэр.

— Вежливо и последовательно согласилась с моими ранними высказываниями, — вздохнул я.

— То есть перемирие в ближайшем будущем не состоится, — резюмировал Саймон.

— Нет, — согласился я.

— Что будешь делать? — уточнил Дерек.

— Ремонт, — мой ответ стал для парней явной неожиданностью.

— Если можно, то поподробнее для недогадливых, — попросил Том.

— Машину видели? — не глядя на розовый ужас, а лишь показав рукой, спросил я.

— Отчетливо, — кивнул Горт.

— Так вот такое же счастье у меня розовеет и в моих апартаментах, — вещал я.

— С бабочками? — издевался мой зам.

— Да, они вылетают из-под хвоста куста в виде розового пони, — проинформировал я о масштабе бедствия.

— Однако! Какая у девочки интересная фантазия! — не скрывая, восхищался Брул.

— А почему ты приехал на девчачьем кабриолете? — усмехнулся Дерек. — Нормальных машин в замке совсем не осталось?

— Ни одну машину нормального цвета сегодня утром невозможно было завести, кроме этого ужаса. А такси отказывались ехать на мой адрес! — рычал я.

— А девочка умеет просчитывать все варианты! — теперь не скрывал своего восхищения мелкой Дерек.

— Как думаешь, это был ее второй ход в вашей игре? — пошел с другого конца рассуждения Том.

— Хотелось бы думать, что да, но чутье мне подсказывает, что так легко я не отделаюсь, — предположил я, и парни, кивая головами, со мной согласились.

— Командир, тебе помощь в ремонте нужна? — с явной надеждой в голосе спросил Ронэр.

— Я бы не отказался, — согласился я. — Да и ночами со мной какая-то чертовщина творится.

— Замечательно! — азартно соглашались на явную авантюру мои парни.

После занятий в университете мы, заехав в строительный магазин и набрав все необходимое для ремонта, собрались в моих апартаментах, работа кипела. Мы довольно быстро покрасили стены в темно-синий цвет, напрочь закрасив розовую дрянь, вынесли в сарай всю розовую мебель, и наконец-то избавились от ненавистного розового балдахина, усеянного розовыми перьями, убрали с пола розовые ковры, а с окон — розовые занавески. Теперь в моих комнатах было по-спартански пусто и сумрачно. Дерево в виде розового пони с пресловутыми сиреневыми бабочками было максимально аккуратно выкорчевано из пола, вынесено в сад и установлено около фонтана. Провозились, практически до самой ночи, поэтому, когда расправили спальные мешки и, дружно выпив освежающего пива, усталые, но довольные улеглись спать, не ожидали очередного подвоха.

Глава 18

Явуз

— Командир, тут опять пусто, — докладывал по рации Ронэр.

Мы ушли в поиск разведгруппой в составе десяти человек еще три дня назад. Командир полка поставил перед нами конкретную задачу: найти эриконских диверсантов и обезвредить. И мы вот уже трое суток обыскивали ущелье, но никаких следов обнаружить не удалось. А это значит, если провалим задание, то весь наш полк может попасть под ковровую бомбардировку, и от него ничего не останется. Ставки были высоки, как никогда, поэтому я приказал своим парням вернуться и вновь обыскать эту вершину от основания и до снежной шапки. Парни злились, но иного выхода я не видел. И тут из-за снежного заслона на нас вышла стая эриконских модифицированных волков. Их было восемь штук, матерые. Они в злобе скалились, не спуская с нас голодных глаз. Мы нарвались на самую опасную разновидность измененных животных — людоедов. Для них человеческое мясо — самое желанное лакомство. Я приказал открыть огонь на поражение и отступать. Но наши самые меткие выстрелы лишь еще больше разжигали в скалящихся животных охотничий инстинкт. В один момент модифицированные звери, как по команде разделились на несколько групп и начали одновременно преследовать трех моих парней, что находились ближе к ним. Мы пытались прикрыть пацанов, стреляли, не жалея патронов, но зверье наступало со всех сторон, наклонив головы к земле, со скалящихся морд капала слюна, красные глаза горели огнем азарта. Пули отлетали от зверей, как горох, не нанося особого ущерба. Вдруг два волка кинулись на Джона и Дерека, и начали рвать моих парней прямо у нас на глазах. Мы пытались к ним пробиться, но зверье стояло стеной, мгновенно разорвав ребят, буквально на куски, и повернувшись к нам перемазанными в крови мордами, готовилось вновь атаковать. Алэн пытался скрыться в трещине скалы и взобраться на нее, но ему не дали. Волки, как будто играли с нами. Они позволили вскарабкаться Алэну до середины скалы, а потом двое зверей из стаи, высоко подпрыгнув и схватив моего парня за ноги, скинули его вниз, где вся стая на наших глазах неспешно рвала его на части и тут же глотала оторванные куски жертвы.

— Отходим, — скомандовал я.

Внутри меня колотилось бешенство, за всю войну в моей группе не было ни одной потери, я тщательно планировал каждую операцию, ломая голову и напрягая весь штаб, дабы иметь максимальное количество информации и путей отходов, если понадобится. А сейчас, у меня на глазах рвали моих парней, а я мог лишь скомандовать «отступаем».

Я отходил, прикрывая оставшихся парней. Мы практически укрылись в расщелине, когда в нее начала сбегаться нечисть. Они неожиданно появились, как будто ниоткуда: вылезали из щелей, из-под камней, вставали из песка. Скаля свои щербатые рты, не отводя мертвых глаз, они цепляли моих парней за руки и ноги. Мы вновь открыли огонь из всего имевшегося у нас оружия, пули проходили сквозь тела умертвий, вырывая внутренности, но при этом не наносили им хоть какого-то значительного урона. Умертвия были заговоренными, поэтому, не обращая внимания на наносимые нами повреждения, четко шли к цели. Появление умертвий такого уровня стало для нас полной неожиданностью, ведь нам доложили, что в этом районе никакой нечисти и модернизированного зверья нет и быть не может, жара их просто делает беспомощными и бесполезными в использовании. Мы понадеялись на достоверность этой информации, и это стало для нас фатальной ошибкой. Справа незаметно соскользнувшее со скалы умертвие впилось в горло Колту, а неожиданно поднявшаяся из песка нечисть вцепилась Тому в ногу, ломая другу кость, третий мертвяк пронзил Саймона насквозь грудь культяпкой, что когда-то была его рукой. Саймон полз по ущелью к нам, запутавшись в собственных кишках. Его неспешно преследовали умертвия, не торопясь добить, давая нам «насладиться» в полной мере смертью друга. Я посмотрел на Саймона, и наши глаза встретились. Он не был в отчаянии или напуган, как всегда спокоен и собран. Еще когда-то давно, перед первым поиском, мы с парнями договорились, что если случиться так, что кто-то из нас окажется в лапах нечисти или зверья, то парни не оставят его в живых на растерзание падали. И сейчас я видел в глазах Саймона лишь одно желание, чтобы моя рука не дрогнула. И я выстрелил, и как оказалось не один. Рядом, также твердо прозвучал выстрел Ронэра. Нас осталось четверо, мы бежали вверх, пытаясь выбраться из так заботливо приготовленной для нас западни. И попали в каменный лабиринт. Согласно имевшимся у нас картам его не должно было тут быть, но реальность была жестока. Это означало лишь одно, в штабе был предатель, и, может, даже не один. Полк пытались слить, а вместе с ним и нас, мы явно мешали врагу. Пробегая сквозь каменные ряды, наткнулись на воду, которой мы были неимоверно рады. С разбегу окунулись в нее, смывая с себя страх, пытаясь отрезвить сознание. И тут мы услышали самое страшное, где-то недалеко от нас одна огневая точка бомбила наш полк. Сорентировавшись по звуку, оценив расстояние до нашей цели и разделившись, мы практически ползком, направились к установке. Нам уже не нужно было команд или инструкций, каждый знал, что нужно делать. Работавшая по полку огневая точка должна быть уничтожена любой ценой. Подкравшись сзади, я увидел пятерых эриконцев слаженно работавших около своей установки. И тут Горт прыгнул на первого эриконца, стоявшего в охранении. Брул бросился на наводчика, Ронэр — на командира подразделения артиллеристов. Я тут же обезвредил двоих ближайших по мне замешкавшихся солдат, но в тот же момент из-за скал на нас попрыгали десятка два эриконцев. Нас ждали! Нет, не так! Нас выманивали! Я видел, как один за другим на землю падали мои парни с окровавленными ранами. Рядом со мной зарычал Ронэр, схватившись за правый бок и держа автомат в левой руке, отстреливаясь, отступал к так радушно встретившему нас водоему. Я под прикрытием огня своего зама кинул к установке связку заранее приготовленных взрывалок и утянул Ронэра за ближайшую к водоему скалу, чтобы укрыться от взрыва. Взрыв был знатный, сдетонировали боеприпасы боевой установки, и наших преследователей по частям разметало по всему ущелью. Мы с Ронэром немного выдохнули и стали отступать к водоему. Оказавшись в центре источника, я заметил, как на противоположном берегу нас уже встречали волки, а с того края ущелья, откуда мы только что вышли, уже подходила новая волна умертвий, зажимая в клещи. У нас с Ронэром был только один шанс — взобраться на скалу, находившуюся в центре водоема и по ней переползти на соседнюю скалу, а там, в расщелине, можно было укрыться от этой нежити. Шанс был невелик, но он был, и я скомандовал:

— Ты первый, я прикрою и за тобой.

— Нет, командир, иди ты первым.

— Это приказ, не тяни время!

Ронэр изрядно хромая, вскарабкался на скалу, я, отстреливаясь, за ним. Ему практически удалось перебраться на соседнюю отвесную глыбу, как выстрел эриконского снайпера, ранил его в грудь, и мой лучший друг ничком упал в воду. И тут же подоспевшее зверье стало рвать его на части. Самый ловкий из модифицированных волков, преследуя меня, как загнанного зайца, начал карабкаться по скале. И надо сказать, у него это неплохо получалось. Цепляясь мощными и острыми когтями за выступы скалы, он подтягивался на передних лапах, упирался о скалу задними, и вновь подтягивался вверх. Гонимый охотничьим азартом и, вероятно, голодом, волк настигал меня. Адреналин зашкаливал, я, уже не сдерживаясь и не боясь быть обнаруженным, развернулся и сам кинулся на зверя. И в тот же самый момент случилось то, что мы всеми силами пытались предотвратить: по полку начали бить сразу из нескольких оружий. Все, это был конец. В бессильной злобе я ломал преследовавшего меня зверя, выворачивая из суставов лапы, выкалывая глаза и разрывая пасть. Я начал орать отборным матом и, свалив дохлое тело волка вниз, к сородичам, стрелял в них, тратя последние патроны и не щадя глотки.

Глава 19

Явуз

— Явуз, так, тебя, наперекосяк, — вдруг услышал я сердитый окрик отца.

Неожиданно лучи яркого солнца ослепили меня, а звуки щебетания перепуганных птиц оглушили. Проморгавшись, я обнаружил себя сидевшим в верхней чаше садового фонтана с рогаткой в руках, из которой я ритмично отстреливался. Струи фонтана били мне в лицо. Внизу в фонтане валялся отломанный от верхней чаши белый ангел с перебитыми руками, ногами, а так же крыльями. У подножья места моей дислокации сидел мокрый и ошарашенный Ронэр с такой же рогаткой в руках. Оглянувшись вокруг, в кустах, на деревьях, цветочных клумбах мною были обнаружены все мои парни живые и невредимые, все с рогатками, в розовых тренировочных штанах и такими же розовыми заколками-бантиками. Сад при этом был больше похож на место боя, цветы вытоптаны или вырваны, кусты срезаны словно бензопилой, деревья поломаны, будто сквозь них пробежало стадо слонов. А мои парни, впрочем, как и я, ошарашено озирались по сторонам, с трудом осознавая произошедшее.

— Парни, если вам так захотелось провести тренировку с использованием видеотренажеров в запрограммированной реальности, то проводите ее на полигоне. Стоит пожалеть труд садовника! — давясь улыбкой, журил нас отец.

— Извините, генерал Контер, — первым нашелся мой мокрый зам. — И в мыслях не было.

— Понимаю, — задумчиво покивал отец. — Да и, парни, — розовая форма вам категорически не идет. Хотя в заколках вы очаровательны, — мы дружно повскакивали со своих мест, оглядывая свой утренний прикид.

Как она могла это сделать? А то, что эта «тренировка» была рук мелкой, сомневаться не приходилось. Это ее второй ход?! Раздражение вперемешку с восхищением бурлило во мне и пенилось. Такого я никогда не испытывал, даже в реальности, что уж говорить о тренировках. Я их проходил много раз и с полным, и с частичным погружением и всегда мог распознать условность происходящего, всегда, ровно до сегодняшней ночи. Стыдно признаться даже самому себе, что я свято верил в реальность боя, адреналин сносил башню. Хотелось сейчас же найти мелкую и открутить ей голову за устроенное.

— Явуз, ты ничего не хочешь мне рассказать? — отец многозначительно обвел глазами разрушенный сад и снова вернулся к моей персоне, смотря на меня испытывающим взглядом.

— Нет, я сам справлюсь, — твердо ответил я.

— Сын, не ври хотя бы сам себе, — не сдержавшись, улыбнулся отец. — Вы всей разведгруппой не справились. Пора уже признать тот факт, что против вас играет достойный соперник, и перестать вести себя, как салаги.

Мы с парнями переглянулись, отец явно знал, что происходит, но не вмешивался, давая нам с Син возможность разобраться между собой.

— Ответственно заявляю, — слезая с верхней чаши и выходя абсолютно мокрым из фонтана, твердо сказал ему: — Я переиграю своего соперника.

— Ну, пока я вижу лишь плачевный результат три ноль не в твою пользу, — констатировал отец, затем, обведя нас внимательным взглядом негромко произнес: — Маленькую не обижать, потом сами себе не простите, — затем развернулся и вошел в дом.

Я даже не стал задумываться над тем, что сказал отец. Сейчас у меня были более волнующие меня проблемы. Мои парни уже стояли рядом со мной, разглядывая место боя. На их лицах было написано недоумение. Мы и раньше проводили подобные тренировки с полным погружением в смоделированную реальность. Кураторы тоже пытались делать это максимально неожиданно и достоверно, но никогда у них не получалось создать для нас подобную реальность, где я терял друзей, рвал руками врага, чувствовал боль, холод, страх. Я, глядя на моих парней, понимал, что и они испытывали всю гамму и полноту чувств в розовых штанах и с бантиками на головах. Над нами, в прямом смысле издевались!

— Командир, генерал Контер прав, она нас сделала по всем пунктам, а мы со всей своей хваленой подготовкой ей ничем противостоять не могли! Я даже не понял, что это — смоделированная для нас реальность!

— Ничего, следующий ход будет за нами, — злился я.

— Ага, главное, чтобы мы в течение ответного хода в штаны не наложили, а то перспектива развития событий ведет именно к этому, — хохотнул Саймон.

— Согласен, мне даже за линией фронта так страшно не было. Она, как будто, вытащила все мои самые потаенные страхи и в них с головой окунула, — криво улыбался Дерек.

Парни, соглашаясь, ему покивали.

— Перед нами стоит теперь задача не победить, а не намочить штаны, — смеялся Том.

— Ты не веришь в нашу победу? — не унимался я.

— Ты сначала выжми свои розовые штаны, а потом потолкуем о победе, — ворчал Ронэр, внимательно рассматривая заколки, которые он снял со своей головы. — Да и, понимаешь, победа над маленькой девочкой — не то достижение, к которому я бы хотел стремиться. О нем даже рассказать никому нельзя — засмеют, — хохотнул мой зам.

— Что у нее за тяга к розовому? — также стягивая с головы заколки, спросил Горт.

— Причем сама этот цвет не носит, — с укоризной заметил Брул.

Вот так вот, перекидываясь розовыми замечаниями и снимая с головы бантики, мы и вернулись в мои комнаты. Открыв двери, первыми вошли Ронэр, за ним Том и Дерек. Мы последовали за ними, когда вдруг парни резко остановились, и мы, по инерции продолжая движение, врезались в их спины.

— Парни, да что вы как, вкопанные встали на дороге…, - начал я выговаривать, пока мои ребята не разошлись по сторонам и передо мной открылось…

Розовые стены, занавески, ковры, балдахин над кроватью, покрытой розовым постельным бельем. Дерево розового пони стояло на своем месте, а рой сиреневых бабочек мирно летал по моим комнатам. Все было в том же состоянии, как будто тут и не было ремонта.

— Что с нашими машинами? — Ронэр озвучил зудевшую в воздухе мысль.

Мы дружно метнулись к окнам с ненавистными розовыми занавесками. На парковке стояли шесть розовых машин, украшенных сиреневыми бабочками с блестящими стразами.

— Доигрались! — вынес вердикт Ронэр.

— Ты считаешь, что мелкая решила и нас наказать? — поинтересовался Том.

— Скажем так, перспектива стать хотя бы друзьями выглядит более туманной, — пояснил свою точку зрения мой зам.

— Командир, я с маленькой ссориться не хочу, тут никаких сухих подштанников не хватит с ней конфликтовать, — заявил Саймон.

— Ты хоть с ней поговорить пытался? Выйти, так сказать, на мировую, — начал убалтывать меня Горт.

— Пытался, — признался я, — рассказал, что ремонт собираюсь сделать.

— А она?

— А она посмеялась и сказала, что ремонт моей проблеме не поможет.

Парни оглянулись, рассматривая порхающих бабочек, которые бесстрашно садились нам на головы, плечи, и даже на носы.

— Ну, здесь с ней сложно не согласиться, — отмахиваясь от назойливых насекомых, сказал Дерек, — реально ремонт не помог.

— А разве лекарки могут все это сотворить?

Вопрос хороший, но ответа на него у меня пока не было. Азарт уже наполнил мою кровь: выяснить, найти, догнать, разгадать. Парни тут же поняли мой настрой.

— Будем выяснять, — довольно растянулся в улыбке Ронэр.

— Умываемся, переодеваемся и завтракать, — привычно скомандовал я.

— Командир, на что она этим намекает? — расправив в руках захваченную университетскую форму нежно розового цвета, спросил Брул.

Парни кинулись к своим сумкам, и подтвердилось самое неприятное: Син поменяла цвет одежды всех парней.

— Ну, если это сделает ее счастливой… — начал Ронэр.

— Или заставит хотя бы улыбнуться… — продолжил Дерек.

— Я готов терпеть на себе эти розовые тряпки, — обреченно закончил Горт.

— Тем более, что она не оставила нам выбора, — жестко добавил я.

К завтраку мы спускались розовой командой, пытаясь скрыть свое смущение. Встречавшаяся по дороге прислуга столбенела и, не скрываясь, смотрела на нас недоуменными взглядами. Наше появление в столовой произвело фурор:

— Доброе утро, ребята! — поприветствовала нас Данейра. — Дорогой, в армии решили поменять цвет формы у разведчиков? Интересно, это с какой окружающей средой вам предстоит слиться?

— С фламинго! — в столовую впорхнул объект наших утренних злоключений, сияя улыбкой, обвела нас взглядом и уселась на свое место. — Всем доброе утро! Как спалось?

Вопрос прозвучал издевательски.

— А как ты считаешь? Как мы выспались? — цедил сквозь зубы я.

Она подняла на нас глаза и быстро прошлась цепким взглядом:

— Бледность, повышенный пульс, потливость, увеличенные зрачки, нервозность, — быстро и деловито перечислила она наши симптомы. — Расскажете, что снилось?

— Нет, — рявкнул я, также усаживаясь за стол.

Мелкая лишь пожала плечами и с аппетитом принялась завтракать, видимо, чувство любопытства в ней сегодня утром еще не проснулось.

— Мальчики, — обратилась к нам с улыбкой Данейра. — А что, сейчас так модно по ночам в розовых штанах по кустам и фонтанам прыгать?

— Простите, госпожа, мы не хотели испортить Ваш палисадник, — неумело за всех нас извинялся Ронэр.

— Да термометр с ним, с этим палисадником, — легко отмахнулась лекарка, за что получила возмущенный взгляд тетки Лекои. — Просто мне всегда казалось, что использовать визоры для моделирования реальности в тренировках безопаснее на полигонах, а не в садах с густой растительностью.

Она смотрела на нас открыто, ее глаза насмешливо сверкали, при этом одновременно светились теплом и добротой. Как ей удавалось сочетать в своем взгляде все эти качества?

— Вы совершенно правы, госпожа, — ответил Саймон, слегка подавившись пирожным, так как совершенно не ожидал шуток в наш адрес со стороны моей мачехи. — Просто наше участие в ночной тренировке для нас самих стало большой неожиданностью. Это же относится и к нашей новой униформе.

Со стороны мелкой послышались смешки, которые она старалась скрыть.

— А что? К вам так легко подкрасться? — продолжала давить на нашу общую больную мозоль лекарка. — Я была убеждена, что разведчики в туринской армии отличаются особой подготовкой!

Нас умыли по полной. Малолетка уже хохотала, прикрывая рот руками, ее плечики ритмично подрагивали, что неимоверно злило.

— Вы правы, госпожа, — пытался продолжить ведение переговоров с лекаркой Саймон. — У нас самая лучшая подготовка. И мы сами никак не можем понять, как это получилось, и кто мог сделать так, что группа высококлассных профессионалов с немалым боевым опытом не смогла понять, что принимает участие в обычной тренировке в смоделированной реальности?

— Ну, тут есть пара вариантов, — с хитрой улыбкой и чуть прищурив правый глаз, ответила лекарка, мы напряженно ждали ее ответ. — Либо вы не высококлассные профессионалы, либо вас обошли более крутые специалисты.

— Да быть того не может, — возмутился праведным гневом Брул. — Я за всю войну не встретил того, кто бы мог обойти нас, тем более на подобных тренировках.

Син на это лишь снисходительно хмыкнула и продолжила завтрак, Данейра покачала головой и тоже промолчала.

— Ты не встретил, Брул, или тебе не захотели открывать свои возможности? — уточнил генерал.

Мы все затихли, задумавшись над вопросом моего отца. А я стал внимательно рассматривать мелкую, все, что с ней было связано, я не мог для себя логично объяснить. Девочка ее возраста не могла организовать для нас такую ловушку, тем более одна. Значит, у нее были помощники. Кто? Отец? Лекарка?

— Госпожа Данейра, почему вы решили принять участие в проведении «тренировки» для нас? — озвучил я свои подозрения.

Она подняла на меня свои серые глаза и звонко рассмеялась.

— Нет, дорогой, в данном мероприятии нет моего участия. Хотя не скрою, зрелище, в котором подготовленные диверсанты в саду под моим окном в розовых штанишках и заколочках на голове заламывали деревья и кусты, ползали по газонам, купались в фонтане и отрабатывали элементы рукопашного боя на садовых статуях — упоительное. Признаюсь, от души смеялась полночи и все утро. Но могу сказать, что если бы меня пригласили поучаствовать в проведении подобных испытаний, я не отказала бы себе в удовольствии.

Намек был вполне прозрачен: мелкая спланировала и провела мероприятие без участия родителей, но если бы ей понадобилась их помощь, они ей ни в чем не отказали бы. Вопрос: а чьей тогда помощью она воспользовалась?

Я перевел взгляд на малолетку, она, не отводя глаз, наблюдала за мной. Меня покоробил ее цепкий и пронзительный взгляд. Она меня читала, и закрадывалось осознание, что читала, как открытую книгу, от аннотации до тиража. Лицо было спокойное, уверенное, взрослое. Мы смотрели друг на друга, не мигая, несколько минут, затем она, будто спохватившись, моргнула и мгновенно переменилась. Напротив меня снова сидела маленькая девочка с хвостиками, будто беличьими кисточками, и наивно хлопала глазками.

Далее завтрак проходил вполне мирно, ровно до того момента, пока на телефон малолетке не пришло сообщение, и она быстро со всеми распрощавшись, направилась на выход. Я не выдержал и, соблюдя все правила этикета, последовал за ней. Как ни странно, но никто не стал меня останавливать, они либо считали, что Син ничего не угрожает, либо думали, что ей хватит сил со мной справиться. Выходя из столовой, я поймал на себе насмешливый взгляд лекарки, в котором была небольшая доля опасения, но не за малолетку, а за меня. За МЕНЯ! Да, что, черт возьми, происходит в этом доме?!!

Я настиг мелкую все в том же темном коридоре, недалеко от выхода. Но только я приблизился к малолетке, как она незаметным для меня движением крутанулась на пятке, и я уже лежал на полу с зафиксированными за спиной руками, а она, уперевшись коленом мне в спину и, наклонившись к уху, шептала:

— Ну что, Явузик, я вижу, тебе понравился мой ход!

— Очень. Не боишься моего следующего?

— Жду с нетерпением! — продолжала шептать она. Ее теплое дыхание ласкало мою шею, а близость гибкого тела будоражила воображение. — Вдруг ты перестанешь лениться и придумаешь для меня что-то интересное!

От услышанного меня захлестнула злость. Как эта мелкая смеет насмехаться надо мной, да еще и перед моими друзьями и всеми обитателями моего же родового замка.

— Я постараюсь и придумаю, — цедил я сквозь боль, пронзившую позвоночник. — Ты в панике и рыданиях себя не соберешь!

— Конечно-конечно, — шептала нахалка, чуть ослабив давление своего колена, так что боль постепенно начала уходить. — Только сперва штаны просуши, а потом старайся. Как тебе мои модифицированные волки и нежить? Правда, ласковые и шустрые? Как сноровисто они всех твоих пацанов на куски порвали?

Меня затопиланевиданная доселе ярость. Значит, эта мелкая тварь специально смоделировала реальность тренировки так, чтобы нас убивали!

— Да я тебе! — начал я, пытаясь развернуться и схватить ее за руку, но мне удалось повернуться лишь на пару миллиметров, так как малолетка нажала на точку на спине, и волна боли тут же отрезвила мое сознание.

— Что ты мне? — хищно цедя каждое слово мне на ухо, спросила Син. — Ты даже пацанов своих не смог в типовом бою в горах защитить, почувствовать, в какой реальности находишься, переломить ход боя и выполнить поставленное перед тобой командиром полка задание. Подскажи, может, тебе для этого денег отца не хватило? Или противник просто был не осведомлен о твоем высоком социальном статусе, поэтому и не разбежался сам по себе? Ведь в бою имеет значение только твой личный профессионализм, а у тебя вместо него дырка от бублика! И теперь ты решил отыграться за все свои неудачи на мне? А вот это уже поступок слабака! Я была о тебе лучшего мнения! Не забудь, следующий ход за тобой, не разочаруй меня!

Каждая ее фраза хлестала мое самолюбие, как будто розгами.

— Кто ты? — хрипя от бессилия, спросил я.

Ответом мне была тишина. Она уже давно упорхнула, освободив меня из захвата, а я все не мог отойти от нашего разговора, медленно поднимаясь с пола и глядя ей в след. Она же, ни разу не обернувшись на меня, подбежала к молокососу, ее однокласснику, улыбнувшись ему, села в машину и уехала в школу. В моей груди начало зудеть странное чувство: захотелось набить этому парню лицо и сломать пару-тройку костей. Но раздражало то, что он не давал мне никакого повода. Понимание того, что маленькая сидит в его машине на пассажирском сидении, разведя руки в стороны и прикрыв глаза, нежно улыбается, а от развевавшихся на ветру коротких светлых волос пахнет травами и свежестью, внутри все кипело. Я от бессилия лишь сжимал кулаки.

В университет мы с парнями въехали розовой кавалькадой. Наши бабочки на машинах и «нежная» униформа произвели неизгладимый эффект, особенно на девчонок. Мы сразу же попали в эпицентр внимания, Лория — носившая звание первой красавицы университета, вместе с табуном своих прихлебательниц окружила нас и, строя мне глазки, безостановочно задавала нам глупые вопросы:

— А почему вы все перекрасили машины в розовый цвет? Бабочки — это модно? Последний тренд? Розовый цвет униформы — это обязательно? Она меня полнит! Трагедия!

У меня не было желания, что-либо объяснять этой пустышке, и я просто кивал головой. Мне хотелось побыстрее от нее отделаться, так как она жутко засоряла эфир, но, приметив в толпе рядом пасущихся школьников хитрый прищур искрившихся зеленых глаз, сделал противоположное: по-хозяйски положил руку на крутое бедро Лории и резко притянул ее к себе, так, что она буквально врезалась мне в грудь. От пустышки, ожидаемо, не последовало сопротивления, так как она уже давно навязывалась мне в подружки, наоборот, она благосклонно отнеслась к подобному развитию событий и, поерзав, поудобнее устроилась у меня под боком, преданно заглядывая в глаза. Я же не сводил взгляда с лица мелкой. Та, правильно поняв мои действия и приняв вызов, хищно растянула оскал и нахально, приподняв правую бровь, мне подмигнула. Проведя говорящим взглядом по моей фигуре и фигурке прилипшей ко мне Лории, хмыкнула своим мыслям и, развернувшись, спокойно пошла в школу. За ней последовали ее друзья.

Как только Син скрылась из виду, мне тут же захотелось отцепить от себя красотку, но это оказалось невозможно, ибо это хрупкое создание имело хватку цербера. И казалось, даже, если пристрелить ее, это бы не решило проблему. Девушка явно заполучила то, к чему так давно и страстно стремилась и совершенно не собиралась от этого отказываться. Да, в порыве желания утереть нос мелкой, я совершил трудноисправимую ошибку, подпустив к себе Лорию. Она же, не замечая изменений в моем настроении, с упоением щебетала какие-то глупости у меня подмышкой. Парни уже смотрели на меня с откровенной жалостью. Это был мой просчет! Хотя, может, не стоит считать этот опрометчивый поступок промахом? Рассмотрим Лорию и ее табун поклонниц, как дополнительный ресурс с неучтенными возможностями? Син права, следующий ход за мной, и мне необходимо тщательно к нему подготовиться, чтобы не ударить в грязь лицом. И для этого не помешают новые персонажи. Видимо, в моем лице что-то изменилась, так как мои парни резко подобрались, а Лория прижалась еще теснее.

Глава 20

Син

Дни шли своим чередом, ничего неординарного не происходило: школа, госпиталь, уроки, библиотека, изучение редких фолиантов, вечерние прогулки с друзьями. «Розовые» диверсанты затаились и не предпринимали никаких попыток сделать ответный ход. Мы с моими хранителями Фукусом и Люцием откровенно маялись от скуки, ожидая хоть какой-нибудь реакции от парней. Лишь Фукус исключительно из-за природной вредности поддерживал розовый интерьер в апартаментах моего недородственника и, особенно трепетно, заботился о розовом пони, извергавшем сиреневых бабочек. Вот нужно мне было ляпнуть под чашечку коньяка такую глупость! Но парни вели себя предельно вежливо и воспитанно, казалось, даже смирились со своей розовой униформой и с блестящими бабочками на капоте.

В спортзале шли соревнования по баскетболу. С состязаниях участвовали две университетские команды и две школьные. В финал вышли команда Явуза и команда Керема. Мы с Моярой сидели на верхнем ряду зрителей и болели за наших одноклассников. В финальной игре шла ожесточенная борьба, причем остальных своих соперников парни расщелкали, как орешки, с первых секунд подавили инициативу и навязали свою игру. Складывалось впечатление, что их интересовал только финал, а остальные соперники — это лишь мелкое препятствие, преодоление которого — простая формальность. А вот теперь соперники добрались друг до друга и со всем усердием громили оппонентов, но вот в чем был парадокс. Команды оказались равными по силе, скорости, стремлению к победе.

— Цун, правый фланг, — кричал Керем, бросая мяч по левому и обойдя державшего его игрока, бежал под кольцо, чтобы принять мяч от члена своей команды и послать его в кольцо.

— Ронэр, держи Керема, — командовал Явуз, делая удивительный финт мячом и посылая его из центра поля прямо в корзину.

Счет шел на равных, соперники попеременно обходили друг друга, то на одно, то на два очка. Весь зал был в напряжении, громко поддерживая обе команды.

Пробегая вдоль поля с мячом, Керем довольно сильно толкнул Явуза, диверсант упал на пол, внушительно ударившись спиной. Он тут же вскочил на ноги и кинулся на моего одноклассника, толкнул его в грудь. Тут же к Явузу подбежали его парни, а к Керему — одноклассники, завязалась потасовка. С трибун повскакивали парни и, не разбирая, кто свой, кто чужой, с воодушевлением махали кулаками. Мояра прижалась ко мне в испуге:

— Что же мы будем делать?

— Хулиганить, — вглядываясь в знакомые лица, ответила я.

Несмотря на творившуюся вокруг нас суету, парни как из одной, так и из другой команды действовали очень слаженно, давая возможность и помахать руками, и блокировать соперника, не давая чрезмерно разойтись. При этом они не выпускали меня из поля своего зрения, замечая каждую мою реакцию на происходящее. Ничего нового! Скучно!

— Хулиганить? — растерялась подруга, — Ты уверена?

Я демонстративно обвела спортзал призывным взглядом с кокетливой улыбкой и остановилась на самом подходящем кандидате в жертвы. Его было не жалко. Красив, самовлюблен, пренебрежителен к девушкам, эгоистичен и подл. Он сидел в трех рядах от нас, холеный, накаченный, вполне подходящий для моих хулиганских целей. Я театрально медленно расстегнула пару верхних пуговиц своей белой форменной рубашки и призывно ему улыбнулась. Мое поведение явно привлекло его внимание. Он встал со своего места и направился ко мне.

— Красавица, ты не меня ищешь? — разглядывая меня с ног до головы, вальяжно протянул смазливый.

Он подошел к нам с Моярой и протянул руку:

— Я Викей, инженерно-энергетические потоки, пятый курс.

Я не стала теряться:

— Син, выпускной класс школы, — представилась я, пожимая руку парня.

Его лицо слегка вытянулось, видимо, парень не ожидал такой подлянки, а надеялся, что моя внешность его обманывает и я употребимого возраста. Но судя по его решительному настрою, Викей не терял надежды.

— А это моя подруга Мояра, — не упускала я инициативу. — Отчего же ты не принимаешь участия в столь дружной потасовке?

Мой вопрос явно удивил парня.

— Я не считаю нужным следовать за толпой! — снисходительно поглядывая на побоище, ответил павлин.

Интересно, он боится прическу испортить или ногти сломать? Несмотря на накаченность мышц, удар у парня поставлен не был.

— Действительно, что за глупый стадный инстинкт? Практичнее жить своим умом, — лила я патоку на самолюбие смазливого, при этом отмечая, что Явуз и Керем метелили друг друга без былого пыла, все время посматривая в нашу сторону, то и дело пропуская удары.

— Ой, — негромко вскрикнула я, хватаясь за глаз.

— Что случилось? — театрально вскинул руки Викей, готовый защитить меня от любой опасности, особенно от соринки в моем глазу.

— Кажется, что-то в глаз попало, — жалобно пищала я.

Викей тут же приблизился ко мне вплотную, взял мое лицо в свои руки и практически приблизившись губами к моим губам (видимо это был лучший ракурс для осмотра моего органа зрения), аккуратно приподнял мне веко и заглянул в глаз.

— Эй, ты, быстро отошел от нее, — в один голос орали заклятые друзья Керем и Явуз. — И руки убери!

Викея, как ветром, от меня сдуло на пару шагов. Да, защитник оказался хлипенький! Но я решила доиграть эту пьесу до конца и, сделав вид, что споткнулась, навалилась на свою жертву. Тот по инерции выставил вперед руки и поймал меня. От этого оба находившихся на спортивной площадке капитана, еще недавно, противоборствующих команд окончательно взбесились и, расталкивая в разные стороны попадавшихся у них на пути людей и предметы, уже мчались к нам. Ну вот, пора было делать красивую финальную точку. Я спряталась за подрагивающей спиной Викея, который от страха не мог двинуться с места, а лишь мог наблюдать, как на него надвигалось цунами ярости двух самцов, не поделивших одну самку, и внезапно обнаруживших, что пока они мерились, скажем так, «линейками», самочка уже нашла себе третий объект с «линейкой». Достав из кармана телефон и проникнув в университетскую систему противопожарной безопасности, я, не раздумывая, перевела ее в режим «пожар», и с потолка стали бить упругие струи воды. В один миг потасовка в спортзале прекратилась, все замерли и замолчали. Будто опомнившись, они рассматривали друг друга и творившееся вокруг них. Лишь две мокрые фигуры, не останавливаясь и не замечая ничего вокруг, закричали в одну луженую глотку:

— Син!

Ой, ты боженьки! Ну, разгадали мой коварный план! Орать-то зачем?

Подлетев ко мне и отшвырнув Викея в сторону, как ненужную тряпку, парни дружно нависли надо мной. Дрожавший павлин стек по стене бесформенной, но ухоженной субстанцией и был счастлив тем, что больше никто на него не обращал внимания. Оглянувшись по сторонам, он, сноровисто перевернувшись, встал на четвереньки и пополз к выходу, даже не возмущаясь на то, что под вызванным мною дождем возникла небольшая суматоха, в которой ему наступали на руки.

— Я смотрю, мордобой и дождь положительно влияют на формирование крепкой мужской дружбы.

Моя фраза вызвала у парней агрессию, если судить по дружному рыку, вырвавшемуся из груди.

— Мелкая, что ты творишь? — возмутился Керем.

— Все, что моей душе угодно! — улыбнулась я, щурясь от струй воды. — Мне показалось, что вы занимались тем же самым.

Явуз смотрел на меня в упор и только яростно сжимал и разжимал кулаки, громко пыхтя себе под нос.

— Как ты это намереваешься объяснять директору? — едва сдерживаясь, цедил мой недородственник сквозь зубы, медленно надвигаясь на меня. — Он же родителей в школу вызовет!

Ой, напугал! Ну, вызовет! Ну, мама с моим генералам прилетят! Ну, будет повод посмеяться!

— Вызовет, обязательно вызовет! — заверила я, подбоченясь, мол, «знай наших». — И видео покажет! Я считаю, с родными нужно делиться забавными моментами своей жизни. Это сближает! Пусть посмотрят и посмеются.

Видимо, моя идея делиться с родителями позитивными новостями была для Явуза в новинку, потому что парень замер, смотря на меня, как на идиотку.

— Да, за такое поведение тебя пороть надо! — не на шутку завелся мой недородственник. — Если на тебя раньше управы не было, то я сам ее найду.

— Ну, ты смешной! Если моя мама вышла замуж за твоего отца, то ты решил, что имеешь право меня воспитывать? Какая наивность, да еще в столь почтенном возрасте!

Явуз принял вызов и пошел в контратаку.

— А ты решила, что, если мой отец женился на твоей матери, то ты можешь безнаказанно творить беспредел и разрушать здания? — орал на меня парень.

— Я и раньше творила подобное. Почему же после свадьбы наших родителей что-то должно поменяться? — недоумевала я. — Только не надо снова заводить шарманку о высоком статусе, ваших богатствах и другой чепухе.

От моего ответа Явуз, Керем, окружавшие нас одноклассники и друзья диверсанта впали в ступор.

— Что означает «и раньше творила подобное»? — шептал осипшим голосом Керем.

— В смысле «не должно поменяться»? — вторил ему Явуз.

Я насмешливо обвела мокнувших парней высокомерным взглядом и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, хмыкнув, вышла из спортзала, стуча зубами. Миссия выполнена: мир между мужчинами достигнут.

Как только за мной захлопнулась дверь, я помчалась в туалет, где, стащив с себя мокрую рубашку, начала выжимать ее над раковиной. Неожиданно дверь туалета с грохотом распахнулась, и в него ввалились Керем и Явуз с командой поддержки. За их спинами маячила перепуганная Мояра.

— Это мужской туалет? — сохраняя независимый вид, стоя перед толпой парней в ажурном белье и школьной юбке, спросила я.

— Нет, — сипло ответили Явуз и Керем, рассматривая мое нижнее белье.

— Ну, слава Единому, а то я подумала, что перепутала, — театрально выдохнула я и продолжила свое занятие.

В женском туалете стояла гробовая тишина, нарушаемая звуком струй, стекающих с выжимаемой мною форменной рубашки в раковину.

— Тогда не буду вас задерживать, спасибо, что заглянули, можете идти, — мельком взглянув на них, дала я распоряжение, не отрываясь от своего занятия.

Моя нагота абсолютно меня не смущала. Я родилась в пограничном гарнизоне и взрослела в военном госпитале. Все время на людях. Да и лекарство, это вид деятельности, который совершенно не уживается со стыдом.

В моем носу защекотало, и я чихнула. В тот же момент парней вынесло из туалета воздушной волной, и разметало по коридору, плавно огибая Мояру и, не причиняя ей вреда. Как только у нее появилась возможность пробиться в женский туалет, она уже стояла рядом со мной, стуча зубами, а за ее спиной захлопнулась дверь.

— Господин Зу? — вопрошала я, смотря в зеркало перед собой.

— Девочка, как ты это сделала? — проявился, в находившемся напротив меня туалетном зеркале, хранитель университетской библиотеки.

— Что? — для подробного ответа мне необходимо больше информации, так как сегодня приключилось много событий, к которым, например, у Явуза было бы много претензий.

— Заметила меня! — возмутился мой прозрачный друг.

— Хранитель и библиотекарь вы чудесный, а как диверсант-маскировщик — дилетант, — хитро подмигнула я господину Зу.

Дымка в отражении подернулась рябью, хранитель явно расстроился, но решил не увлекаться печалью, и перешел на деловой настрой:

— Син, что происходит? Почему вокруг тебя кипят нешуточные страсти?

— Господин Зу, — утирая намокший нос, обратилась я. — К черту страсти, нам бы с Моярой просушиться, иначе Люций нас посадит на больничку и удавит своей заботой и ворчанием.

Вокруг нас закрутился поток теплого, местами горячего воздуха, который одновременно и согрел и просушил нас.

— Люций? — заинтересовался прозрачный друг.

— Да, хранитель моего военного госпиталя и мой лучший друг, — одевая просушенную рубашку, ответила я.

— Хранитель госпиталя? — с придыханием произнесли господин Зу и Мояра.

— Познакомить? — удивляясь реакции друзей на эту новость, спросила я.

— Обязательно, — в один голос попросили мои собеседники.

— Хорошо, но сейчас срочно в библиотеку! — в шутку скомандовала я.

Господин Зу приоткрыл для нас незаметную для глаза боковую дверь прямо в туалете и, последовав за ним по узким и темным коридорам, мы вскоре очутились в университетской библиотеке.

Глава 21

Явуз

Ярость бурлила во мне и пенилась. Как этой мелкой удается всегда выходить сухой из воды, да еще с такой легкостью, и обводить меня вокруг пальца?

Она стояла там полуобнаженная, хрупкая, манящая. Капли воды текли по плечам, рукам, бежали по спине. Светлая, почти прозрачная кожа сверкала от света ламп. Короткие волосы, которые она пальцами зачесала назад, открывали лицо и ее блестящие зеленые глаза, приковывали к себе. Лишь традиционные хвостики-кисточки, кокетливо торчали из ее мокрой прически. Маленькая, совершенно не стесняясь, стояла перед зеркалом у раковины и выжимала свою мокрую форменную рубашку. Малолетка что-то спрашивала, я даже не старался понять то, что она говорила. Все мое внимание было сосредоточено на ней. Изгиб спины, плавность рук, стройность ног, изящность шеи… Она, выкручивая руки, неторопливо выжимала рубашку и вела светскую беседу с Ромэром. Ее осанка и плечи были расслаблены. Син была совершенно спокойна, будто не она сейчас стояла перед толпой возбужденных дракой парней. Кто она? Почему ничего не боится? Почему данная ситуация для нее не является чем-то необычным? Шокирующим? Затем, судя по жесту у мелкой зачесался нос, и она тихонько чихнула, и тут как будто под нашими ногами взорвалась ударная шашка: нас подняло над полом и отшвырнуло в коридор, где мы неслабо приложились о стену и сползли на пол.

Едва поднявшись на ноги, мы рванули к двери в женский туалет, которая оказалась запертой. Открыть ее было невозможно. Мы с Керемом пытались выбить дверь, как по отдельности, так и совместно. Докричаться до девчонок никак не получалось. И когда мы потеряли всякую надежду, и Ронэр уже крепил к ней взрывчатку, дверной замок щелкнул, и она открылась сама собой.

Ввалившись в помещение, мы никого там не обнаружили. Туалет был пуст, о том, что там кто-то был, говорили лишь пара луж у раковин, оставшихся на полу после пребывания в туалетной комнате мокрых девчонок.

Где они? Я и мои парни имели изрядный опыт маскировки, накопленный и подтвержденный во многих военных операциях. Но и мы терялись в догадках, куда могли подеваться две малолетние девчонки.

Цун, друг Керема, что-то напечатал в телефоне и стал напряженно ждать. Через несколько минут ему пришло ответное сообщение, и он озвучил:

— У Син с Моярой — дела, они сейчас заняты.

Ее одноклассники тут же успокоились и ушли. Мы же смотрели друг на друга в недоумении.

— Что происходит? — возмутился Брул.

— Мелкая беспредельничает, — со смешком ответил Ронэр, на ходу снимая мокрую майку розового цвета.

— Разве так можно? — сетовал, как родитель пяти детей, Дерек.

— А кто ей запретит? — продолжал хохмить мой зам.

— Сильно ее задела нанесенная тобой обида, командир, — ворчал Том.

— Да, и она права, — поддержал Саймон.

— Без извинений никак не обойтись, — продолжал на меня давить Горт.

— А если я не буду извиняться перед этой соплюшкой? — ершился я.

— Чтобы так громко возмущаться, ты, командир, сначала штаны просуши, — подколол меня Брул.

— Розовые, — подначил Ронэр.

И все мои мужики заржали, как боевые скакуны, громко и заливисто.

Парни были правы, с мелкой давно нужно было поговорить обстоятельно. В конце концов, она права, я, действительно, перегнул палку. Но нужно признать, особую мотивацию для разговора, мне придавали мокрые розовые штаны, прилипшие к ногам.

Переодевшись в сухое и успокоившись, нужно признаться, это далось не так уж легко, я стал искать Син. У мелкой обнаружился удивительный талант, исключительно полезный для разведчиков: она умела потеряться так, что никто не мог ее найти. Даже подключение к поиску этой малолетней и вредной особы всех моих ребят, техники, визуальных и энергетических потоков, не дали никаких результатов. Причем, мы не стали ограничиваться настройкой только на мелкую, поиски Мояры, Керема и Цуна дали те же нулевые результаты. Этот дружный квартет, как сквозь землю провалился.

— Командир, ночевать-то она домой приходит? — продолжал веселиться Ронэр.

— Да, — сердился я.

— Вот там ты на нее засаду и устроишь, — озвучил итог наших бесполезных поисков Том.

Глава 22

Син

Господин Зу был очень гостеприимен, и, обрадовавшись нашей женской компании, принялся поить нас крепким чаем и угощать чудесными плюшками из нашей столовой.

— Ммм, как это вкусно! — протянула я, отпив горячий чай из кружки, которую, как обычно, держала обеими руками, и грелась.

Надо же! В пылу споров, интриг и провокаций даже не заметила, как замерзла. Сидевшая рядом со мной Мояра, во все глаза смотрела на хранителя, затаив дыхание.

— Девочка, ты уже отомри и пей чай, а то на тебя смотреть боязно, того и гляди от восторга в обморок свалишься, — подлетев вплотную к лицу подруги, деловито ворчал библиотекарь.

Мояра дернулась, ее глаза подозрительно затянулась поволокой. Господин Зу не растерялся и от души шлепнул девочку по щеке.

— Ой, — вскрикнула она, — ты чего дерешься?

Мояра возмущенно потирая обиженную щеку, громко пыхтела.

— Вот теперь ты хоть на человека стала похожа, а не на безмозглую субстанцию с восторженными глазами! — пафосно подняв вверх прозрачный указательный палец, хитро подмигнул подруге хранитель. — Пей чай и плюшки трескай, поклонница.

Мояра немного смутилась, но быстро взяла себя в руки и последовала совету хранителя.

— Сегодня снова будешь изучать лекарское дело? — млел от нашей компании одинокий хранитель.

— Нет.

Господин Зу удивился: — И что же ваши пытливые умы хотят узнать?

— Причину покушения на моего генерала, — деловито засовывая в свой рот последнюю плюшку, сообщила я.

От таких новостей Мояра чуть не подавилась предпоследней наисвежайшей пироженкой, а господин Зу завис над нами от недоумения.

— И что, ты рассчитываешь найти эту причину в моей библиотеке?

Я смерила мерцающего хранителя насмешливым взглядом:

— У меня в друзьях целый скучающий хранитель-библиотекарь. Разве теперь имеет значение: фолиантом, из какой именно библиотеки, я заинтересуюсь?

Господин Зу, подбоченясь, ответил мне таким же нахальным взглядом:

— А жизнь-то становится все интереснее и интереснее!

— А вы разве живой? — не к месту ляпнула Мояра и, поняв свою оплошность, густо покраснела.

— Дитя, когда вы рядом, я начинаю чувствовать себя именно таким, живым, — искренне улыбнулся мой прозрачный друг. — Ну-с, с чего начнем?

— История рода, — деловито облизывая руки, делала я заказ на литературу.

— Зачем же так издалека? — удивился хранитель.

— Все ближайшее мы с мамой уже проверили по своим каналам. Там все чисто, — ответила я.

— Что, значит, чисто? — спросила, подобравшаяся Мояра.

— Уважаем, почитаем, обласкан престолом, злопыхателей в служебной и личной жизни не обнаружено. Завистники мелковаты и даже не помышляют проявляться, дабы не быть раздавленными талантом моего генерала решать проблемы, — авторитетно заверила я.

— Это точно? Может, вы что-то пропустили? — засомневалась в моем авторитете подруга.

— Все проверено и перепроверено тщательным образом. Или ты думаешь, что моя мама вновь пышет желанием остаться вдовой? — зло спросила я.

— Вот умеешь же ты подобрать аргументы! — восхитилась Мояра.

— А то! Ладно, это все лирика! Давайте взглянем сперва на родовое дерево и ознакомимся с родовыми книгами «покушаемого»! — распорядилась я.

— Интересно, а генерал знает, до какого чина ты его сейчас опустила? — хихикнула подруга.

— Главное, чтобы его не опустили до звания покойника, — легкомысленно отмахнулась я. — А остальное — пустяки!

Мояра и господин Зу дружно мне закивали, хранитель, задумавшись, тут же куда-то исчез, а у подруги пропиликал телефон.

— Цун прислал сообщение, они с Керемом беспокоятся, что с нами, — передала одноклассница.

— Напиши, пожалуйста, что с нами все в порядке, предложи встретиться вечером. Но у меня большая просьба, не говори, где мы, и что мы делаем. Это большой секрет. От этого зависит жизнь моего генерала, — обратилась я в подруге.

— Ты им не доверяешь? — насторожилась подруга.

— За ними могут следить или считывать телефон, что приведет к нам, — объяснила я.

Мояра понимающе кивнула и отправила Цуну сообщение.

— Они ждут нас в восемь на набережной.

Ну что ж, до восьми у нас вагон времени, которые мы проведем с пользой. Господин Зу совершил истинное чудо и приволок нам настоящие раритеты с легендами и сплетнями, с гербами и фамильным деревом прославленного туринского рода, взявшего свое начало от обычного героя, освободившего наследника самого туринского императора в далеком мохнатом году. Героя оценили, приблизили к престолу, отдали учиться в академию и в знак благодарности сплавили ему в жены девицу знатного происхождения, но мерзкого характера, которая довольно умело и, потому, быстро, свела его в могилу, даже не обзаведясь наследником. Но, как выяснилось позже, стерва рано радовалась, так как у нашего сведенного в могилу героя, оказывается, был бастард с нехилой поддержкой друзей несвоевременно усопшего отца. В конце печальной пьесы коварную мачеху выгнали, сослав в глухой монастырь на краю империи, и справедливость восторжествовала. В наследство вступил незаконнорожденный отпрыск под присмотром старших и мудрых мужей-воев.

С юных лет у малыша проявился отцовский талант геройствовать, и парень достиг огромных успехов в ратном деле. Стал приближенным к престолу вельможей, можно сказать, другом, спасенного его отцом наследника. И с этих пор род Позеванто всегда находился подле престола, доказывая своими талантами и мастерством умение защищать родину и императора, и приумножал свое влияние среди знати и высоких военных чинов.

Я изучала принесенные мне господином Зу из императорской библиотеки документы и не находила в них ничего интересного или того, за что мог бы зацепиться глаз. Все гладко, ровно, почтенно, как и должно быть у высокопоставленного вельможи: подвиги, борьба за власть и влияние, интриги. Но, если отвлечься от увлекательной личной жизни представителей этого славного рода и заняться сухой статистикой, то выяснялось: все мужчины рода Позеванто умирали не своей смертью, практически в расцвете лет, не доживая до своего сорокапятилетия. Однако, им всегда удавалось оставлять наследников, потому-то пока и не прервался этот уважаемый туринский род.

— Господин Зу, можно выяснить, почему они мрут, не доживая до сорока пяти лет? — спросила я у хранителя.

— Восхищаюсь такой постановкой вопроса! — хохотал библиотекарь.

— А по существу что-нибудь есть? — пыталась обидеться я, но на это никто не обратил внимания.

— Ты чего имеешь в виду? — растерялась подруга.

— Ну, сказки, пророчества, легенды об этом героическом роде? — уточнила я.

— Не припомню, — задумался господин Зу. — Надо поискать.

Все наши изыскания сводились к одному: род стал знатен только благодаря воинской удаче и честной службе каждого его представителя, всегда возле престола. В заговорах, переворотах не участвовал, среди вольнодумцев не замечен. Это ж кому вы дорогу перешли, что вас так регулярно истребляют? А вот на этот вопрос в книгах ответа как раз и не было.

В восемь вечера, мы, как и договаривались, встретились с ребятами на набережной. Чудесное море, музыка, плывущая по воде, световые кристаллы, освещавшие пешеходные дорожки и пляж, влюбленные парочки: все это навевало романтическое настроение.

Керем шел рядом со мной и нежно взял меня за руку.

— Позволишь? — волнуясь и заглядывая мне в глаза, спросил парень.

— Опасаюсь повредить тебе кисть, — пытаясь сдержать смех, ответила я. — Мало ли, может, она во время сегодняшних соревнований сильно травмировалась, когда ты ею так самозабвенно наносил удары по лицу и печени Явуза. Болит, наверное! Махались вы с ним самоотверженно.

Парень хмыкнул, но оправдываться не стал, лишь покрепче сжал мою ладонь.

— Сейчас на пляже начнутся танцы с огнем, пойдем, посмотрим, — и он увлек меня за собой.

Мои ноги стали проваливаться в песок, и я сняла босоножки. Теплый песок успокаивающе ласкал мои пальцы, легкий бриз целовал шею. Мы с друзьями брели по берегу к воде, около которой собирались многочисленные зрители, чтобы посмотреть на представление. Керему удалось провести нас практически в первые ряды зрителей.

Началось представление. Забили в барабаны, в центр импровизированной сцены вышла полуобнаженная юная девушка в этническом туринском наряде с открытыми плечами и животом. Ее движения были неторопливыми и гибкими, она извивалась под ритм барабанов. Как только публика разогрелась от этого завораживающего зрелища, ее помощники передали ей горящие шары на тонких цепях, которыми она начала изящно вращать вокруг своего гибкого стана. Игра музыки, теней, огня, полуобнаженного тела, ритм барабанов. Все это завораживало. Керем встал за моей спиной и, прижав меня к своей груди, смотрел на танцовщицу. Его сердце гулко стучало и я, не выдержав, обернулась. Парень перевел на меня свои, казавшиеся в темноте черные, как ночь, глаза, бурлящие страстью и опасностью, в которых можно было потерять себя. Не знаю, сколько времени мы так простояли, не разрывая зрительного контакта, и нас потянуло друг к другу. Вокруг стояли влюбленные пары, громкая музыка и, особенно, ускорявшийся ритм барабанов, сводили с ума и заставляли кипеть кровь. Керем склонился к моим губам, его горячие руки обняли меня за талию, а теплое дыхание согревало шею. Его лицо приближалось ко мне, а руки крепче сжимали в своих объятьях. Я прикрыла глаза и сама потянулась к столь желанным губам. Мир вокруг меня замер, в нем существовали только двое: он и я. Кровь стучала в ушах в такт барабанам, дыхание сбилось, я, словно, летела к столь желаемому, что сопротивляться этому не было никаких сил. Мне казалось, что я уже ощущаю нежность поцелуя на своих губах, ноги предательски подрагивали, а руки с жадностью впитывали мужское тепло. Я тянулась к своему источнику жизни, чтобы вдоволь напиться…

Глава 23

Син

— Син! — резкий окрик Явуза оборвал первое действие моей сказки.

Волшебство, окружавшее нас, тут же разрушилось. Холодный ветер неприятно лизал руки и плечи. Толпа зрителей с любопытством косилась на нас, танцовщица сбилась с ритма и обожгла ногу. Противно зашипев, как змея, похромала к палатке, где находились ее коллеги по цеху уличных танцовщиков. Огонь тут же затушили, и в воздухе начало пахнуть гарью. Очарование вечера сдуло в одно мгновение. У парня к этому явный талант!

Я с неохотой оторвалась от Керема и, выглянув из-за одноклассника, увидела традиционно разъяренного Явуза, причем без привычной группы сопровождения. Но он был не один, а со своей новой девушкой, которую подцепил мне назло после своего «розового» преображения.

— Добрый вечер, Явуз и Лория. Рада, что вы ВМЕСТЕ решили провести этот вечер в столь романтической обстановке. Только зачем другим все портить? — скалясь, щебетала я. — Берег большой, отчего же вас занесло именно сюда?

— Ты как себя ведешь? — подскочил ко мне Явуз, схватил за предплечье и дернул на себя так, что меня сдуло прямо в объятья недородственника. Читай на Книгоед.нет

Керем тут же ударил Явуза в плечо с такой силой, что тот, выпустив меня из объятий, умудрился все же сгруппироваться и пойти в контратаку. Между ними вновь завязалась потасовка. Люди вокруг стали от нас шарахаться, девчонки запищали. От столь резких маневров парней я не устояла на ногах и кулем свалилась на родную попу. Ну что ж мне за родственники достались, даже спокойно погулять не дают!

Ко мне подлетела самовлюбленная курица Явуза и стала высказывать все, что у нее накипело за последние десять минут, и удивила нас всех небывалым объемом информации:

— Это все из-за тебя, зараза! Ты мне весь вечер испортила! Зачем, таких как ты, из клеток выпускают?! — противно верещала пустышка, прыгая вокруг меня и тыкая своими наманикюренными пальцами.

Настроение было совершенно испорчено, волшебного продолжения вечера не предвиделось, разочарование зашкаливало, нужно было как-то прогонять свою хандру. Ухватив верещавшее над моим нежным ушком создание за шею, я макнула ее лицом в песок. Раздражавший звук тут же прекратил резать мой музыкальный, и оттого чувствительный, слух. Девица отчаянно заработала руками, гребя песок и пытаясь из него вынырнуть, отплевываясь и даже бросая в меня угрозы, но тут же уходила лицом глубже в «дюны». Потасовка парней тут же прекратилась, они застыли в недоумении, лицезрея мою расправу над пустоголовой красавицей, не умевшей правильно оценить риски.

— Син, она задохнется! — испуганно прошептала Мояра. — И тебя посадят!

— Задохнется — откачаем, — равнодушно ответила я. — А если не получится, вызовем моего генерала, и это никчемное тело прикопают где-нибудь в тихом безлюдном месте. Неглубоко, чтобы местные лисицы и шакалы могли поглодать эти худые кости.

Девица под моей рукой тут же затихла и начала мелодично подвывать, причем этот вой меня совершенно не раздражал. Желание выжить творит чудеса!

— Ты так уверена, что отец отмажет тебя в случае убийства?! — смеясь, как будто я сказала самую большую в моей жизни глупость, спросил Явуз.

— Мой генерал ни разу не дал мне повод в нем усомниться, — серьезно проговорила я.

Лицо моего недородственника посуровело, Керем и Цун подобрались, Мояра выглядела слегка напуганной, Лория откровенно рыдала.

— Син, а может не надо? — попросила подруга.

— Может и не надо, — ответила я, ослабив хватку.

Лория тут же с прогрёбами выскочила из-под моей руки и, шипя, будто ошпаренная кипятком, кинулась на шею Явуза, свалив его с ног. Недородственник пытался оторвать от себя девицу, но хватка цербера, помноженная на пережитый страх, сделала эти попытки тщетными.

— Явуз, не будем вам мешать сладко проводить этот вечер, — поднимаясь с песка и отряхивая попу, щебетала я, наслаждаясь зрелищем поверженного моськой тигра.

Лория, услыхав мой голос, усилила хватку на шее диверсанта так, что он стал задыхаться, меняя цвет лица на алый.

— А если она его придушит, тоже нужно будет вызывать генерала Контера, чтобы прикопать Явуза? — надо же, а у Мояры оказывается есть юмор, причем черный. Настоящая лекарка!

— Не исключено, — ответила я, получив за это яростный взгляд недородственника и, нахально ему подмигнув, побежала по берегу прочь от этой пошлой сцены, устроенной пустышкой.

Конец вечера прошел не так волнующе и романтично. Мы гуляли по берегу вчетвером, перешучиваясь по поводу представления, устроенного Лорией. Позже Керем отвез меня домой. Стоя на подъездной дорожке, он держал меня за руку и прямо глядел в глаза:

— Син, извини за драку. Я не хотел.

— Хотел! — рассмеялась я.

— Не хотел испортить НАШ вечер, — уточнил парень.

— Извиняю! — улыбнулась я.

— Спасибо! — Керем потянулся ко мне и легко поцеловал в щеку.

— За что? — замерла от нежности, но собрав мысли в логическую кучку, все же спросила.

— За то, что с тобой так легко, — ответил парень, а потом, развернувшись, сел в машину и уехал.

Глава 24

Явуз

Отделаться от Лории оказалось не простым делом. Я уже давным-давно пожалел, что связался с ней, поддавшись желанию уколоть малолетку. Отпоить красотку шампанским и утешить добрым словом для нее оказалось недостаточным. Ей требовалась в качестве моральной компенсации близость, причем заядлая поборница морали нашего университета пыталась залезть мне в штаны, не особо смущаясь общественных мест. Отказ заняться с ней сексом в машине, магазине под камерами, общественном туалете, и в переулке за закусочной, мотивированный заботой о ее физическом состоянии и репутации, она посчитала слабой отмазкой, и была права, но все же уступила и позволила отвезти себя домой. Выгрузив в умат пьяную девицу у входной двери ее дома и позвонив в дверной звонок, я поцеловал ее в лоб и рванул на всех парах домой устраивать засаду на мелкую. Охотничий азарт гнал меня во весь опор.

Было уже достаточно поздно, когда Керем привез маленькую домой. Они недолго постояли у машины, держась за руки, потом этот выскочка поцеловал ее в щеку и уехал, а она еще некоторое время стояла на улице и, улыбаясь, смотрела вслед уехавшей машине. В моей груди клокотала злость. Как он посмел до нее дотрагиваться! Как она посмела так поздно разгуливать без присмотра! И тут Син, словно очнувшись, резко перевела взгляд на меня. Ее зеленые, пронзительные глаза смотрели мне прямо в сердце и укоряли меня в моей неправоте. Да, когда я вижу их с Керемом вместе, я теряю контроль, и поговорить с ней так и не удается. Мелкая права, она мне не сестра, и я не имею права навязывать ей свою заботу. Она мне не сестра. Как ни странно, но меня этот факт больше радовал, чем огорчал. ОНА МНЕ НЕ СЕСТРА!!! Я вновь посмотрел в окно, маленькой там уже не было. Что ж, пришло время начать мирные переговоры, хотя мы с ребятами потихоньку стали привыкать к розовой гамме нашей одежды и моих апартаментов. Я вышел из своих комнат и направился к Син.

Мелкая обнаружилась у себя в комнатах. В ванной шумела вода, и я решил подождать в гостиной. Ее апартаменты отличались аскетичностью и логичностью. Несмотря на ее желание перекрасить все и всех вокруг меня в розовый цвет, ни одного розового предмета я не обнаружил. У нее вообще было мало личных вещей, комната выглядела так, будто в ней никто не живет. Все предметы мебели стояли на своих местах: стулья задвинуты к столу, покрывала на диванах и креслах натянуты, занавески расправлены аккуратными одинаковыми волнами. Лишь на столе лежала старая потрепанная книга. Это оказалось раритетное издание императорской библиотеки, единственный экземпляр в стране «Волны, потоки, их влияние на восстановление жизненного источника».

— Удивлен моему чтиву на ночь? Могу одолжить, когда закончу, — голос мелкой звенел сарказмом.

— Нет, спасибо. Я предпочитаю что-нибудь более устрашающее, — пытался я отшутиться.

— Пытки, новые методики ведения допроса? — язвила малолетка.

Я повернулся к девчонке, чтобы ответить на шутку и замер. Она стояла мокрая, босая, обернув свое гибкое тело в махровое полотенце.

— Не часто ли ты сегодня предстаешь передо мной в обнаженном виде?

— Не часто ли ты врываешься сегодня ко мне без стука и разрешения? — тут же отбрила меня мелкая.

Син, абсолютно не смущаясь, подошла ко мне и, закрыв книгу, аккуратно вложила ее в чехол и бережно убрала в книжный шкаф за стекло.

— Что привело тебя ко мне и без группы поддержки? — не стесняясь своего облачения, спросила мелкая.

— А мне есть чего опасаться? — насмешливо спросил я.

На мой вопрос Син лишь пожала плечами, отчего полотенце слегка сползло вниз. Оно сползло буквально на полсантиметра, но осознание этого возбудило мое, скажем так, воображение, отчего в штанах стало тесно.

— Может, ты оденешься? — просипел я.

— Зачем? — логика девчонки манила.

— Чтобы поговорить, — собрался с мыслями я.

— Я не хочу, — она не капризничала, просто озвучила свое решение.

— Почему? — я даже растерялся от такой откровенности.

Мелкая, не торопясь, подошла по мне и, обойдя меня кругом, громко втянула носом воздух, при этом ее ноздри трепетали, а глаза были слегка закрыты. Я стоял как вкопанный, боясь пошевелиться и, не отрывая глаз от маленькой полуобнаженной феи, впитывал ее образ, который, казалось, навсегда впечатался в мою память. От нее пахло полевыми цветами, капли воды падали на хрупкие плечи с мокрых волос. Бледная кожа светилась, и хотелось наклониться к ней, и, так же, как и маленькая, глубоко втянуть носом ее чудесный запах.

— От тебя воняет этой пустоголовой блондинкой с гипертрофированной самооценкой, — мелкая брезгливо сморщила нос и отошла от меня на два шага. — Поэтому я не расположена с тобой сегодня вести светские беседы.

Ответ мелкой не удивил меня, он меня шокировал. От меня воняет Лорией? Как она могла это почувствовать? Но я собрался и продолжил настаивать.

— Хорошо, тогда я скажу, что хотел и уйду, — четко проговорил я.

На это Син лишь вновь пожала плечами, отчего полотенце еще сползло вниз на полсантиметра. Говорить становилось все сложнее.

— Я пришел извиниться. У меня было время подумать, и ты умеешь мотивировать людей на активацию мозговой деятельности, — говоря это, я обеими руками взял майку на груди, намекая на ее розовый цвет, — ты права, в тот момент, когда я говорил тебе обидные слова о твоей семье, я хотел тебя обидеть, и у меня это получилось. Твой педагогический талант доходчиво убедил меня, что терять родных — это больно и насмехаться над этим нельзя. А мои намеки на корыстность абсолютно беспочвенны. Знаю, главная лекарка военного госпиталя — это безмерное уважение со стороны любого фронтовика. А фронтовиков у нас сейчас — каждый первый. Я прошу у тебя прощения. Больше такого не повторится.

Мелкая смотрела на меня в упор, не отрывая глаз. Она сканировала меня, как будто пытаясь понять, какую подлянку я приготовил на этот раз. Но я был искренен, как никогда. Последний ее ход показал мне, как тяжело терять лучших друзей. Беда потери родных во время войны меня миновала, и пацанов своих я всех сохранил. А она — дочь лекарки. Раненые, страдающие, умирающие. Цинизм — часть профессии, иначе сойдешь с ума.

Уголок ее рта слегка дернулся:

— Хорошо, я принимаю твои извинения.

— Мир? — с надеждой спросил я.

— Нет, — она была несгибаема.

— Почему? — возмутился я, ведь мы же обо всем договорились.

— Ты мешаешь мне жить так, как я хочу, —честно ответила мелкая.

— Но ты же сказала, что принимаешь мои извинения, — настойчиво напомнил я.

— Но это не означает, что я соглашаюсь жить по твоим правилам, — малышка была восхитительно непреклонна. — Я закончила разговор, покинь мои покои.

Син отвернулась от меня, и я увидел на ее спине татуировку головы дракона, выпускавшего пламя. Рисунок был очень большой и занимал всю спину. Дракон был прекрасен, хищен, черен, рельефен, опасен. Его голодные глаза смотрели на меня, пронзая насквозь, гипнотизируя. Хищник, готовый к нападению, был наколот на спине этой хрупкой девочки. И тут мелкая остановилась, повернула голову и через плечо посмотрела на меня. Ее глаза были столь же холодными и хищными. Мне даже на мгновение показалось, что ее зрачки стали вытянутыми, как у рептилии.

— Спокойной ночи, Явуз! — попрощалась она, входя в свою спальню. — Сладких снов.

Последнее ее пожелание звучало слишком двусмысленно, поэтому я всю ночь провел без сна. Как только закрывал глаза, то видел обнаженные плечи, стройные ноги, гибкие руки и зеленые глаза, превращавшиеся в глаза самого страшного хищника, холодного и безжалостного, и потому столь притягательного.

Глава 25

Явуз

Снова эта зараза мелкая ставит над нами эксперименты! Мы снова в поиске. Шли по скалам, нас преследовали волки и нечисть. Кольцо сжималось. После последней атаки было уже двое тяжелораненых. Мы несли их на руках, на легкие ранения уже не обращали внимания. Нас гнали, целенаправленно и умело, зажимали в кольцо. Мы огрызались из автоматов, но патроны заканчивались, и их нужно было беречь. Мы искали лазейку, чтобы выскочить из клещей, но ловушка так умело была расставлена, что при каждой попытке прорыва натыкались на стены умертвий. Неожиданно волки кинулись в атаку, спрыгивали со скал, мы отстреливались и закидывали зверей гранатами. Когда боеприпасы кончились, пошли в рукопашную, кромсали волков ножами. Бой был страшен. Мы стояли плечом к плечу, прикрывая раненых, но волки надвигались нескончаемой волной. Я уже задыхался от усталости, когда рядом со мной упал на колени Ронэр, в его левую руку вонзилась челюсть волка, которого он кромсал своей правой рукой.

— Ронэр, держись! Я сейчас! — орал я сквозь гул боя. Наваливаясь на волка сзади, я ломал его челюсть, чтобы освободить другу руку.

— Горт, твою мать, вызывай подкрепление! — орал я во все горло. — Где там наши?

Горт, раненый в живот, с синими губами и зеленым лицом, превозмогая боль, продолжал методично вызывать подкрепление, но рация молчала.

— Командир, сзади! — перекрикивая шум боя, орал Том.

Я сгруппировался и тут же откатился в сторону, полагаясь на инстинкты. На месте, где я только что стоял, на четыре лапы приземлился матерый волк. Явно вожак. Он на полголовы был выше остальных и шире в плечах. Волк не сводил с меня глаз, с его клыков капала слюна, передние ноги уперлись в землю. Меня приглашали исполнить танец смерти, как минимум, для одного из нас. Что ж, не буду отказываться. Такую красивую смерть не каждый может себе позволить. И мы с вожаком закружились на площадке. Остальные волки отступили, давая своему вожаку пространство для боя. Я не спешил кинуться первым в атаку. Пацанам нужна была передышка, а радисту — время. Время — это все, что у нас осталось. Время докричаться до своих. Вожак не торопился, наслаждаясь происходящим. Он то наскакивал, то тут же отступал, то пытался цапнуть исподтишка. Вожак чувствовал свое превосходство и забавлялся с жертвой, то есть со мной. А мне оставалось не терять голову и быть начеку. Вдоволь со мной наигравшись и убедившись, что я не ведусь на провокации, вожак пошел в атаку. Я сделал вид, что оступился, и он тут же прыгнул на меня. Я сгруппировался, ушел в сторону, полоснув зверя по боку, пытаясь задеть жизненно важные органы, но матерый умудрился увернуться, и мне удалось лишь полоснуть его по ребрам. Волк взвыл и разозлился. Все, шутки кончились, сейчас меня будут убивать.

— Ронэр, уводи пацанов! — отдал я свой последний приказ, принимая на грудь вожака.

Его челюсть нависла над моим лицом, а лапы давили на плечи так, что мне становилось сложно дышать. Мощные зубы плавно приближались к моему горлу. Смрадное дыхание зверя обжигало лицо, в его глазах уже сияла желанная победа. Руки слабели, его клыки были в миллиметре от моей шеи…

— «Дракон», «дракон», это «бобер», доложите обстановку, — послышалось в рации.

Мой радист отрапортовал о нашем местоположении. Волк почувствовал неладное, увеличил вдвое свои усилия в желании перегрызть мне глотку, но надежда на спасение и мне придала сил. Мы так и замерли, не уступая друг другу.

— Вижу вас, — раздался голос в гарнитуре. — Уходите за камни, — командовал родной голос. — По целям будут работать снайпера.

И тут же волки, окружавшие нас, начали один за другим падать, поскуливая и повизгивая. Матерый тоже дернулся, но напор не ослабил. Потом дернулся еще и еще раз, продолжая пытаться порвать мне горло, пока его глаза не закатились, а из глотки не потекла кровь прямо мне на лицо. Я с трудом скинул тело матерого в сторону и, повалившись на землю, уставился в небо. Там в лучах рассветного солнца висел вертолёт, из которого по волкам били два снайпера — надежные парни. Мое лицо холодело от волчьей крови, но у меня не было сил, чтобы обтереть его. Мы выжили!

— Явуз, — сквозь бред услышал я голос в гарнитуре, откликнувшийся на наш сигнал о помощи. — Явуз, просыпайся, дорогой.

Мне казалось, что женские руки ласкали мое лицо и нежно гладили по голове:

— Открой глаза, расскажи, что тебе приснилось.

Я в недоумении открыл глаза и обомлел. В изголовье моей кровати под розовым балдахином сидела Син в майке и коротких шортиках, и моя голова лежала у нее на коленях. Она водила влажными руками по моим волосам и лицу.

— Это был всего лишь сон, я его сейчас прогоню, и все будет в порядке, — шептала маленькая, продолжая гладить меня по щекам. — Лишь плохой сон! Уходи от нас!

Она говорила какие-то детские глупости, и мне, действительно, становилось спокойнее. Сердце билось ровнее, рваное дыхание восстанавливалось, руки переставали лихорадочно сжиматься в кулаки.

— Дыши, мой хороший, дыши. Я прогоню все твои страхи, — нежно ворковала она надо мной.

— Ты чего тут делаешь? — закашлялся я.

— В гости пришла.

— Почему? — ее поведение меня удивляло.

— Ты позвал.

— Как?

Односложные ответы маленькой сильно раздражали, а абсолютное спокойствие вводило в ступор. Я все еще лежал головой у нее на коленях, а она продолжала водить своими тонкими пальчиками по моему лицу, и делала это так, как будто это само собой разумеющиеся вещи.

— Приснилось, что ты меня зовешь, я и пришла.

Опять эти ее непонятные сны!

— Почему? — настойчиво допытывался я.

— Тебе нужна была помощь.

— Но мы же так и не заключили с тобой мир, — напомнил я.

— Ты прав, мира между нами нет, но мы своих в беде не бросаем, — спокойно ответила она.

Я поднялся с уютных девичьих колен и сел напротив маленькой. Она заботливо осмотрела меня, оттянув веки, заглянула в глаза, приложила палец к сонной артерии и отсчитала пульс, прислонила пальцы к вискам и прикрыла свои глаза. Я замер, боясь спугнуть видение и, как зачарованный, рассматривал девушку. Она была сосредоточена, слегка сморщила нос, рот был немного приоткрыт, и сквозь розовые губы виднелись жемчужные зубы. Маленькая слегка массировала пальчиками мои виски, и мне казалось, что через них в меня вливались тонкие, едва заметные энергетические потоки. Неожиданно она распахнула глаза и нежно улыбнулась. Малышка дарила такую улыбку только своей маме и моему отцу. Даже с подругой и Керемом Син была более сдержана. А сейчас маленькая дарила мне свою нежность.

— Я тебе тут энергопотоки поправила и нервы чуток успокоила. Спать будешь, как младенец, — сообщила мелкая, убирая руки с моих висков.

Я перехватил ее кисть. В моих ладонях она показалась маленькой и хрупкой.

— Откуда ты знаешь, как нужно выводить из кошмара? — спросил я.

— Живу давно! — ушла она от ответа.

— Пришла и даже не испугалась, я же мог тебя обидеть! — возмутился я ее беспечности.

— Почему я должна тебя бояться? Ты такой же, как и остальные ребята, вернувшиеся с войны, — устало улыбнулась она, смущенно вытягивая свою ладошку из моих рук: — Днем хорохоритесь, а ночью, когда больно, в подушку плачете, а в бреду мамку зовете.

Она одним гибким движением встала с кровати и ушла из моей спальни. Со мной остался лишь запах луговых цветов. Я еще долго смотрел в потолок и думал о ней.

Глава 26

Син

Утро радовало. Чирикание пташек, солнечные лучи, запах свежескошенной травы под окном. Сладко потягиваясь, я встала с кровати.

— Жизнь прекрасна! Тянет сделать гадость! — прошептала я.

— Может, не надо? — возмутился проявившийся Фукус. — Мальчик же попросил у тебя прощение. А ты с ним даже мириться не захотела.

— Мир нужно еще заслужить! — коварно улыбнулась я хранителю.

— Тогда, что означает твое прощение? — растерялся прозрачный друг.

— Лишь то, что я не буду ему пакостничать, — ответила я.

— То есть, мне больше нельзя перекрашивать все его вещи в розовый цвет? — загрустил хранитель.

— Вообще, это была твоя инициатива! Но, если ты продолжишь это занятие, то выдашь свое существование. И дальше спихивать на меня твою самодеятельность уже не получится, — подначивала я друга.

— Подожди, а они что, даже не подозревают, кто устроил им все это розовое безобразие? — негодовал прозрачненький.

— Почему же не подозревают? Они просто уверены, что это я. Правда, не знаю, как объясняют себе способности, которые у меня напрочь отсутствуют, — рассмеялась на недогадливого друга.

— Вот так всегда, стараешься, изобретаешь, инновационные идеи продвигаешь, а вся слава достается маленькой пигалице! — негодовал друг.

— Да-да, страдалец, слава твоя досталась именно мне, а то спрятался за женским подолом, а теперь плачешься. Неблагодарный!

— Почему это я неблагодарный? — подскочил в воздухе хранитель.

— Потому что все косые взгляды от твоих инновационных идей достаются исключительно мне! — парировала я.

Как обычно, душевно переругиваясь с хранителем родового замка Позеванто, я и встретила новое утро. Завтрак прошел в мирной обстановке. Все тщательно пережевывали пищу и весело переглядывались. Причиной тому был мой недородственик. Явуз удивил всех хорошим настроением. Он спустился в столовую, улыбаясь, и вежливо со всеми поздоровался. Судя по удивленным лицам моего генерала и его сестры с мужем, улыбающийся Явуз — это редкость. Поэтому все вели себя очень тихо, дабы не спугнуть это чудо.

— Явуз, — не выдержал мой генерал. — Раскрывай карты, чем обусловлено твое хорошее настроение?

— Я сегодня проснулся без заколок на голове! — хмыкнув, ответил парень.

— Розовых, — уточнила мама.

— Розовых, — подтвердил мой сосед по апартаментам, и все, присутствовавшие за столом повернули ко мне головы, на что я лишь легкомысленно пожала плечами. Подумаешь, мелочь какая!

— Ты считаешь, это позитивный знак, сынок? — все также не отрывая от меня глаз, спросил мой генерал.

— Безусловно, — едва сдерживая смех, ответил нахал.

— Может быть, ты проснулся в штанишках НЕ РОЗОВОГО цвета? — подколола за меня этого зазнайку моя родительница.

— Нет, к сожалению. Но, я думою, это связанно с тем, что в моем гардеробе больше не осталось одежды, в том числе и домашних штанов другой расцветки, — печально вздохнул мой недородстванник, при этом хитро скосив на меня глаза, и подмигнул.

— Аккуратней, дорогой, — сделала парню предупреждение моя родительница. — Чтобы быть в дальнейшем таким самоуверенным в цвете своего гардероба, необходимо вначале заключить надежный мир на долгие времена со своим оппонентом!

Мама так же хитро скосила глаза на Явуза и подмигнула нахалу, отчего у того форменно отвисла челюсть, а когда он опустил глаза на маленькую кофейную чашечку, стоявшую на крошечном блюдце, кофейная пара на его глазах порозовела в знак предупреждения.

Явуз шутливо поднял руки вверх и, смеясь, произнес:

— Все, сдаюсь на милость победителя!

— Боюсь, дорогой, этого будет мало, — скептически хмыкнула мама.

Когда закончили завтракать, Керем привычно прислал мне сообщение, что ждет меня во дворе. И только я направилась к нему, как меня перехватил Явуз:

— Давай я тебя подвезу, зачем беспокоить парня?

— Ты же знаешь, что розовый цвет негативно сказывается на моей репутации, — отшутилась я. — И я не хочу давать Лории повода снова быть утопленной в песке.

На это парень только хмыкнул, но возражать не стал.

— Вы помирились с Явузом? — первое, что спросил у меня Керем, увидев нас, выходивших вместе из дома.

— Нет, — рассмеялась я. — Просто решили попробовать не ругаться.

Мой ответ явно не понравился парню, но он промолчал, проводив Явуза недобрым взглядом.

День в школе проходил хорошо, уроки, домашнее задание, даже обед в столовой я провела в мирной обстановке. Явуз со своими парнями подошли к нам, вежливо поздоровались и, заняв соседний столик, стали обедать, иногда бросая на нас любопытствующие взгляды.

Конечно, Лория не упустила момента и демонстративно вешалась на Явуза, громко сообщая всем и каждому, чьей девушкой она теперь является. Но ее главный посыл звучал так: «Явуз занят! Он теперь МОЙ! Все слышали? МОЙ!» Не только окружавшие слышали и видели ее посыл, но и сам Явуз, отчего сильно морщился, косясь на свою счастливую подружку. Та же, не замечая его реакции, счастливо щебетала, подпрыгивая на его коленях и делая вид, что в упор меня не видит. Что лично меня вполне устраивало.

А затем случился форс-мажор. После обеда все старшие классы школьников согнали на полигон, и старший тренер по военной подготовке озвучил «счастливую» для меня новость:

— Друзья, рад вам сообщить, что наши кураторы из военного гарнизона согласились провести для нас военные стрельбы, в которых вы сможете принять непосредственное участие. Для этого вы сейчас разобьетесь на группы из десяти человек и попробуете свои силы в таких дисциплинах, как наведение на цель, управление оружием, командование огневой точкой. Наши шефы предоставили во временное пользование двадцать орудий. А теперь слушайте внимательно: от орудий не отходить, четко выполнять команды куратора. Большинство из вас знает, что такое артподготовка и знает последствия беспечного отношения к ней, — серьезно предупредил нас тренер.

— Син, ты будешь в нашей команде? — глаза Керема возбужденно блестели в азарте, как перед боем.

— Конечно, но я бы хотела слинять отсюда, — честно призналась я. — Пойду отпрошусь!

Я подошла к старшему тренеру.

— Уважаемый тренер Грэн, разрешите обратиться, — по всей форме завела я беседу.

Он окинул меня снисходительным, недовольным взглядом и поморщился, как от зубной боли:

— Обращайтесь.

— Я себя сегодня плохо чувствую, разрешите, пожалуйста, покинуть полигон, — ровным голосом проговорила я.

Он хмуро обвел мою фигурку недовольным взглядом повторно и заявил:

— То, что ТЫ являешься падчерицей генерала Контера, не означает, что ТЫ можешь делать все, что захочешь! А сейчас вернись туда, откуда притопала, и займись делом, — орал мне в лицо поставленным командным голосом этот камикадзе так, что слышал весь полигон.

Штабная крыса, правильная, неповоротливая, знающая и следовавшая только букве устава, в критической ситуации ведущая парней на гибель по собственной глупости, а совершив это позорное деяние, не способная даже застрелиться, но быстро шагающая по карьерной лестнице. Видимо, эта шавка, рьяно завидовавшая моему генералу, и жалующаяся судьбе на несправедливость, решила за все свои обиды отыграться на мне. Ой, зря!

Ладно, пойдем другим путем. Я сделала вид, что возвращаюсь к выделенному нашей десятке орудию, но, как только штабист отвел от меня взгляд, которым он пытался просверлить в моей спине дырку, я рванула в сторону к забору, окружавшему полигон. К другим школьникам, которые подошли к Грэну, старший тренер был более лоялен и спокойно выпустил с полигона. Но не меня.

Забор полигона находился под магической защитой, но это было полбеды, с внешней стороны забора стояло оцепление из подчиненных штабиста. Они зорко следили за моими передвижениями. Я попыталась завести разговор с ними:

— Господа, я прошу прощения за беспокойство, но я себя не очень хорошо чувствую. Пожалуйста, отпустите меня в школу.

— Ученица Син, я разве в первый раз нечетко сказал, что тебе запрещено покидать полигон? Приказываю вернуться к своему расчету и выполнять упражнения по стрельбе из артустановки, — верещал самоубийца хорошо поставленным командным голосом.

Мда, вредный мужик мне попался. Не зря его бабы не любят, мягче надо быть, дубовый ты мой. Что ж, будем подключать административный ресурс. Я отошла на несколько шагов от мужика и стала вытаскивать телефон из кармана юбки. Меня начало пошатывать, в ушах постепенно нарастал гул. Но тут совершенно неожиданно даже для меня, мою руку резко вывернули так, что плечевой сустав подозрительно хрустнул, и плечо пронзила острая боль, так давно не напоминавшая о ранении. В глазах потемнело, чтобы не вскрикнуть, и не порадовать этого урода, я закусила губу, во рту появился вкус железа. Попалась Син! Рука ослабла, телефон практически сам упал в ладонь вредного тренера.

— Капрал, — обратился он к своему подчиненному, — проводи ученицу к месту проведения занятий.

Капрал смотрел на меня с явным сочувствием, но ослушаться приказа не посмел. Кажется, я попала в настоящие неприятности. Ладно, мне не в первой, будем разбираться.

Сначала был долгий и нудный инструктаж, мои одноклассники живо интересовались устройством прекрасного в своем совершенстве, но грозного оружия. Я стояла за Керемом, уютно спрятавшись за его спиной. Он сразу разгадал мой маневр, потому сорганизовал парней из нашей десятки так, чтобы я всегда со всех сторон была прикрыта спинами ребят. Вскоре приставленный ко мне капрал потерял к объекту своего наблюдения всякий интерес, и сам увлекся устройством артустановки.

И вот все инструктажи были закончены, и мы приступили к стрельбам. Ну как мы, мои одноклассники сначала с осторожностью дали по залпу, затем освоившись, стали стрелять из орудий все чаще и чаще. Я стояла в сторонке, вздрагивая от каждого залпа, и старалась себя успокоить. «Это наши стреляют! Война закончилась! Это только учения! Это не по-настоящему!» Ничего не помогало, ноги подрагивали, в глазах плыли круги, к горлу подкатывала тошнота.

Керем быстро смекнул, что нужно разбиться согласно расчету, чтобы не толкаться, а выполнять каждый свою операцию. Выделенное ему орудие стало стрелять гораздо быстрее и точнее. Все это я отмечала автоматически, практически на привычном подсознании, а в это время ко мне подкрадывалась паника, заставляя искать убежище, окоп, овраг, на крайний случай, в яму спрятаться, а лучше закопаться. Но нужно было держать лицо, я не могла себе позволить впасть в истерику, плакать, кричать, рвать на себе волосы. Я ДОЧЬ ГЛАВНОЙ ЛЕКАРКИ ВОЕННОГО ГОСПИТАЛЯ! Твердила я себе без устали. Должна соответствовать!

— Син, не хочешь поучаствовать? — заботливо спросил воодушевленный Керем.

Он был радостно возбуждён, его глаза светились счастьем, как у маленьких детей, которым дали поиграть в долгожданную игрушку.

— Спасибо, дорогой! Но это развлечение не для меня. Я предпочитаю менее шумное занятие, — растянула я губы в улыбке.

— Ну, хорошо, тогда я пойду, там мои парни… — оглядываясь с гордостью на свой расчет, прокричал одноклассник.

— Конечно, иди! Они тебя ждут, — кивнула я.

А я неплохо держусь. Керем даже не обратил внимания на мое состояние, хотя я уже чувствовала, как спина покрылась испариной.

Наша десятка, нет, поправка, девятка слаженно вела огонь и, надо сказать, на очень приличной скорости. Судя по звуку, снаряды ложились ровно в цель или рядом с ней. Ни один снаряд не ушел в молоко. У Керема талант к организации людей и командованию. Смотря на него, и остальные десятки распределились, согласно расчетам. Над полигоном стоял дым от установок, гул от выстрелов поглощал все остальные звуки. Нас бомбят! Ковровая бомбардировка! Нас пытаются сровнять с землей! Нужно вывозить раненых! Раненые! Их нет! Что мне делать? Нужно укрыться! Срочно нужно укрыться!

Глава 27

Явуз

Я сидел на занятиях. Этикет — не самый интересный предмет. Мы с парнями присутствовали и просто терпели. Профессор Пур — профессионал своего дела, читал свой предмет добросовестно и тщательно описывал каждую тонкость этикета со всех сторон, следя, чтобы мы не отвлекались, а внимали его словам, которые, судя по его отношению к делу, были на вес золота. Вдруг у меня зазвонил телефон. Профессор Пур поднял на меня недовольные глаза:

— Студент Позеванто, если у Вас такой важный разговор, то, пожалуйста, выйдите из аудитории.

Только авторитет моего отца допускал такую вольность. Обычным смертным такое было непозволительно. Высветившееся имя было странным «новая жена отца» и мне не знакомым, поэтому отбив вызов и извинившись перед преподавателем, вернулся к лекции. Но вызов с этого номера все повторялся и повторялся. Я стал подозревать что-то неладное, потому, отпросившись у профессора, вышел из аудитории, поймав при этом на себе взгляд злопамятного преподавателя. Ох, чувствую, будут у меня проблемы при сдаче этого зачета.

— Да, слушаю, — приложив трубку к уху, ответил я на пятый звонок.

— Явуз, дорогой, нужно быть более внимательным к родственникам, — выговаривала мне госпожа Данейра, — я уже хотела вызывать группу быстрого реагирования.

Несмотря на полушутливый тон, голос лекарки мне показался непривычно напряженным.

— Зачем? — удивился я. — Что-то случилось?

— Не знаю, — честно ответила Данейра. — Син не отвечает на звонки, а я чувствую, что ей плохо.

— В смысле «чувствуете», что ей плохо? — ошалел я от объяснений.

— Явуз, дорогой, — еле сдерживаясь, ответила лекарка. — Давай позже обсудим мои необычные способности, а сейчас я хочу, чтобы ты нашел Син и помог ей. Мелкой страшно, она в панике. Спаси ее! — и лекарка повесила трубку.

Мда, это женщина умеет ставить боевые задачи лучше, чем командир нашего полка, четко, ясно, мотивированно. В душе шевельнулась тревога. В следующую секунду я уже стоял в дверях аудитории и, игнорируя профессора Пура, отдавал распоряжения:

— Группа, все ко мне! Ронэр, вещи мои захвати, у нас задание.

Парни не подкачали, через три секунды были уже рядом со мной, сосредоточенные и готовые к выполнению задачи, поставленной родиной. А родина приказала найти дочь и спасти! Этим и займемся!

— Что случилось, командир?

— Перед нами поставлена задача: найти Син и эвакуировать ее! — отчеканил я.

— Кем поставлена задача? — насторожился Ронэр.

— Главной лекаркой военного туринского госпиталя и, по совместительству, ее матерью, — пояснил я.

Я уже смотрел расписание мелкой на сегодня по школьной сетке. У них сейчас история. Ронэр в это время отслеживал по камерам видеонаблюдения местонахождение маленькой, но в классе ее не оказалось, как и всех ее одноклассников. В школе вообще было подозрительно малолюдно.

— Где она? — вслух ворчал Том.

Пока мы по камерам обследовали всю школу и территорию, прилегавшую к ней, Ронэр не упустил возможности спросить:

— Командир, ответы по запросам о малышке пришли?

От этого вопроса меня аж передернуло:

— Да.

— И что там? — навострили ушки все члены моей команды.

— Ничего, причем, абсолютно чистый лист: не значится, не была, не привлекалась, сплошные не, не, не, не. Складывается ощущение, что ее вообще нет. А один мой друг из соседнего ведомства очень конкретно намекнул, чтобы я не совал нос, куда меня не просят, или не сносить мне головы, и никакой папаша мне в этом случае не поможет.

— Странно все это, — задумался было Горт, но нас всех отвлек окрик.

— Полигон, командир! По ходу, у них учебные стрельбы. Вон какой дым в небе стоит, — доложил Дерек.

Мы стали на мониторах рассматривать происходящее. Школьники слажено работали у орудий, задорно отстреливая цели. Было видно, что парни и девчата бывалые, работали азартно, с огоньком. Но мелкой нам обнаружить так и не удалось.

— Командир, нужно прорываться на полигон! — резюмировал Ронэр.

— Согласен, — подтвердил я.

Мы достали из розовых рюкзаков наградное оружие, попрятав в одежду и обувь ножи, направились к полигону. Полигон был окутан изолирующим полем, потому шум и гарь от выстрелов на территорию школы не просачивались. По периметру полигон был окружен цепочкой охранников, состоявших на службе университета и школы. Парни пыжились от важности.

Молча посовещавшись, решили, что вести переговоры долго и, вероятнее всего, бесперспективно. Желание доказать всем и каждому свою боевую мощь читалось в лицах каждого звеньевого в оцеплении. Поэтому, распределив между собой цели, мы на мягких лапах рванули в атаку. Через полторы минуты оцепление по нашей стороне было аккуратно снято, упаковано и уложено рядком в ближайшем овраге. Затем Дерек технично сделал проход в изоляции забора полигона. Когда мы вошли на полигон, то на нас никто не обратил внимания. Все были заворожены боем, наполненным суетой, грохотом, дымом, и радостью победы. Одни громили врага, как делали это на фронте, другие мстили за страх, который пережили, прячась от бомбежек. Мы методично обходили все орудия, осматривали группы школьников, увлеченно суетившихся вокруг них, опрашивали всех и каждого, но мелкой среди одноклассников не было, и никто ее давно уже не видел. Мы обошли весь полигон, но результат был нулевым.

— Может, поискать ее через телефон? — предложил Горт.

Я взял свою трубу и запустил программу. Она тут же показала точку нахождения прибора. Мы метнулись к ней. Там стоял важный старший тренер Грэн, гордо выпятив грудь.

— Старший тренер Грэн, разрешите обратиться! — вытянувшись по стойке смирно, проорал я, перекрикивая шум стрельбы.

— Обращайтесь, — снисходительно ответил преподаватель, недовольно хмуря брови.

— Я студент Явуз Позеванто, ищу школьницу Син Позеванто, принимающую участие в данных стрельбах. Но поиски девушки результатов пока не принесли. Мне срочно нужно узнать ее местонахождение.

Мои парни, следя за моей беседой с этим напыщенным индюком, со знанием дела окружали старшего тренера вместе со всем его сопровождением. Пара кураторов с явными следами военного опыта незаметно дали согласие на проводимую нами операцию и, сделав вид в срочной необходимости, отошли к орудиям.

— Студент, ты серьезно думаешь, что я буду искать перепуганную девчонку, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями? — голос Грэна сочился язвительностью.

— Тогда как ТЫ объяснишь тот факт, что ее телефон находится у ТЕБЯ, и ТЫ не отвечаешь на звонки ее матери? — я перешел на холодный командный тон, припечатывая каждым словом зарвавшегося преподавателя.

— Да как ты смеешь, щенок! — заорал старший тренер, взбешенный моим неуважением к его персоне и погонам, наступая на меня.

— Смею! — зло процедил я, укладывая Грэна лицом в землю и быстро стягивая связкой руки за спиной. Вытащив телефон Син из его кармана штанов, обнаружил на нем двадцать пять непринятых вызовов от лекарки. Данейра волновалась, нужно было спешить. Я оглянулся и увидел, что мои парни уже закончили вязать всех подчинённых Грэна и уложили их на землю рядом с начальником.

— Щенок, ты хоть понимаешь, что тебе за это будет?!

Перед глазами всплыло воспоминание, как Син с нахальной улыбкой, смеясь, отвечала на подобный вопрос: «Ничего!». Хмыкнув, я от души пнул старшего индюка по ребрам и, махнув парням рукой, вновь принялся обшаривать полигон. Теперь мы это делали более тщательно, неторопливо, обыскивая каждую канаву, осматривая технику, стоявшую поодаль.

Лишь через пятнадцать минут я наткнулся на машину, за колесом которой сидела скрюченная фигурка мелкой и мерно покачивалась. В этом запуганном зверьке с трудом узнавалась веселая и вечно смеющаяся Син. Она вся сжалась, даже, казалось, уменьшилась в размере. Сидя за колесом грузового тягача, перевозившего орудие, маленькая, согнув ноги в коленях, зажав уши руками и зажмурившись, тихонько раскачивалась. Цвет лица у нее был серым, губы синими, из угла рта текла тонкая струйка крови, от того что маленькая, сжав зубы, прокусила губу. Син прерывисто дышала, а плечи слегка вздрагивали при каждом выстреле. Остолбенев, я не знал, как к ней подойти, чтобы не напугать еще больше. Хотя, куда уж больше?

Я подал сигнал Ронэру:

— Прекращай стрельбы! Ей необходима тишина! Я ее нашел! — орал я во все горло, чудом перекрикивая шум орудий.

Я подлез под машину к Син и, подхватив ее на руки, вытащил на белый свет. Она сначала никак не отреагировала на мои действия, продолжая вздрагивать. Ее тело было сильно напряжено. Я поднял не стройную девушку, а камень, твердый и холодный, и крепко прижал ее к груди.

— Син, очнись, уже все хорошо, сейчас все закончится, — успокаивал я ее, прижавшись губами к макушке.

Услышав мой голос, она чуть приоткрыла глаза, в них стояла настоящая паника, которую маленькая титаническими усилиями пыталась сдержать. Во взгляде промелькнуло узнавание, и тело девушки понемногу начало расслабляться. Орудия стали стрелять все реже и реже.

— Ты как? — спросил я, пытаясь разговорить девочку.

— Плохо, — хрипло ответила она.

— Домой? — обрадовавшись ее ответу, спросил я.

— В госпиталь! — спрятав лицо у меня на груди и засунув холодные руки под рубашку, ответила Син.

Меня пронзило током, и пришло осознание правильности происходящего. Я держу на руках именно ту девушку, которую должен, и защищаю самого дорогого для меня человека. Земля может вокруг вздыбливаться, мир рушиться в адову бездну! Но пока я держу ее на своих руках, МЕНЯ ЭТО УСТРАИВАЕТ!

Конец первой книги.

Оглавление

Лекарки тоже воюют

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27