Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
землянке, вышла из нее Векторы, дочь пери. Приветствовала она караван:
Ой, как прекрасен Ер-Тостик, жених возлюбленный твой,
Кенжекей!
Лошадь твоя Шалкуйрык — ветра быстрее в степи,
Кенжекей!
Верблюдица много несет добра,
Кенжекей!
Солнце блестит на твоей тяжелой стальной броне,
Кенжекей!
Если не брезгуешь ты бедной землянкой моей,
Кенжекей!
Сделай привал у меня, свежий ты выпей кумыс,
Кенжекей!
Счастье твое не сбежит, если заглянешь ко мне,
Кенжекей!
Не понравились Кенжекей слова Векторы. Ответила она ей:
Дочь пери, Векторы, ты лучше молчи,
Завистливой речи я знаю цену!
А если прекрасен возлюбленный мой, —
То знай, я люблю жениха своего!
И если мой конь быстрее, чем вихрь, —
Я еду сама на своем коне.
И если навьючена Ак-Тюс, —
Свою верблюдицу навьючила я.
И если сверкает стальная броня,—
То я не чужую надела броню.
Твоей землянкой не брезгую я,
Привал не устрою, однако, я в ней.
Меня не заманит твой свежий кумыс.
И если предложишь ты мне даже мёд,
Не стану я есть, Векторы, у тебя!
Прошел без остановки караван со снохами мимо обозленной Векторы. Скоро прибыл он в урочище Соркудук. Говорит Кенжекей Ерназару:
— Не будем делать привала. По всем приметам место здесь плохое.
Выслушал Ерназар и думает:
«Не успели еще доехать до дому, а младшая сноха уже начинает поучать меня».
И велел старик устроить в Соркудуке ночевку. Поставила Кенжекей раньше других снох свою юрту. Пригласила в гости Ерназара. Поговорила с ним откровенно. Увидел старик, что младшая сноха его — умная женщина. Пожалел он, что не послушался ее совета.
Густой туман окутал степь с вечера.
Помнила Кенжекей предостережение своего отца и не спала всю ночь. Но рано утром все же обнаружила исчезновение Ак-Тюс. Сказала сноха свекру о беде. Быстро оседлал старик лошадь, поскакал на поиски верблюдицы. Едет он по степи и видит: стоит саксаул, рядом с ним куст растет. Повод верблюдицы зацепился за куст. Нагнулась верблюдица и щиплет траву. А под деревом дряхлая старуха сидит.
Просит ее Ерназар:
— Бабушка, подай повод!
— Дорогой мой, — отвечает старуха жалобным голосом, — если я встану, то не смогу сесть, а если сяду, то не смогу встать. Нет у меня силы подать тебе повод.
Наклонился Ерназар с лошади, хотел поднять повод, а старуха и вцепилась ему в этот миг костлявыми пальцами в горло.
Сразу догадался Ерназар — напала на него баба-яга. Попытался он вырваться из ее рук, да куда там! Пальцы старухи, словно аркан! Почувствовал Ерназар — пришла к нему смерть.
Выступили у старика на глазах слезы. Стал он просить старуху:
— Дожил я до преклонных лет, только что поженил своих сыновей и думал насладиться радостной жизнью деда. Седая у меня борода и седые волосы. Отпусти меня, матушка!
— Нет, — хрипит старуха и давит ему горло.
У Ерназара душа из нижней части живота сразу перекочевала в верхнюю. Продолжает молить старик:
— Везу девять снох. Что хочешь возьми из их богатого приданого, только отпусти меня!
— Нет! — отвечает старуха и еще крепче жмет горло. Почувствовал старик, что душа его вошла в грудь и стала подниматься вверх.
— Если мало этого, то пастбища мои полны верблюдов. Всех отдам, только отпусти меня!
— Нет! — отвечает старуха и сильнее сжимает костлявые пальцы. Душа Ерназара поднимается горлом все выше и выше.
— Если этого мало, возьми моих снох. Белые они, как яйца, бойкие, как сороки. Всех отдаю тебе. Отпусти меня!
— Нет!
Душа Ерназара уже готова выйти из горла.
— Если этого мало, возьми девятую сноху Кенжекей, самую красивую и умную. Только выпусти меня, матушка!
— Нет!
Душа Ерназара подбирается к самому носу.
— Если этого мало, есть у меня восемь сыновей — как столбы они крепки. Все они твои. Выпусти меня, матушка!
— Нет!
Тут душа Ерназара чуть не выскочила из ноздрей. Увидел он смерть перед самыми глазами. Начал стонать старик:
— Если и этого мало, отдам тебе самое дорогое, что есть у меня: крыло мое в бедствии, силу мою в одиночестве — любимого сына моего Ер-Тостика. Возьми его, только выпусти меня.
Тут баба-яга ослабила пальцы.
— А как же ты мне отдашь Ер-Тостика?
Отвечает Ерназар:
— У меня в кармане точилка. Ер-Тостик точит ею свою стрелу. Она ему очень нужна. Я оставлю ее тебе в залог. Он придет за ней сюда.
Отпустила баба-яга старика. Ерназар к каравану. Ведет за собой в поводу Ак-Тюс, словно и не случилось ничего. Не подозревал только старик, что Кенжекей, незаметно подкравшись к саксаулу, слышала его разговор с бабой-ягой.
Прошло несколько дней. Заметил Ер-Тостик — ночью Кенжекей закрывает на запор свою юрту. Не
Последние комментарии
28 минут 55 секунд назад
32 минут 45 секунд назад
32 минут 13 секунд назад
42 минут 2 секунд назад
44 минут 35 секунд назад
54 минут 47 секунд назад