КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124656

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Встречные огни [Григорий Давыдович Плоткин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Встречные огни

НА РАССВЕТЕ Героическая музыкальная комедия в трех действиях

Действующие лица
Г р и г о р и й  И в а н о в и ч  К о т о в с к и й — легендарный комбриг (он же — грузчик Григорий, а также Полосухин, Билибонский, Разгуляй-Баскаков).

И в а н  К о ш у б а — матрос.

М а р и н а — его невеста.

Т е с л я }

Л у к о в е ц }

Н е ч а й }

П е т р и к }

Р е м е н н и к } подпольщики.

С о н я — жена Ременника.

Ж а н н а  Л я б у р б — французская коммунистка.

Ф р а н с у а }

Д е л я м а р }

Р о ж е } французские моряки.

М с ь е  Э н н о — французский консул.

М а д а м  Э н н о — его жена.

В е р а  Х о л о д н а я — знаменитая артистка.

М и ш к а  Я п о н ч и к — «король» одесских налетчиков.

Р ы ж и й (Шпоня) }

Н о с а т ы й (Кука) } его адъютанты.

М а р т ы н о в — фабрикант, дядя Марины.

Г р и ш и н - А л м а з о в — генерал, начальник гарнизона.

А р б а т о в — жандармский полковник.

Г е н е р а л  Х а л у п с к и й — представитель Директории.

С н е й к — американский офицер.

С м и т — английский чиновник.

П о д п о л ь щ и к и, р у с с к и е  с о л д а т ы, ф р а н ц у з с к и е  м о р я к и, м е с т н ы е  о б ы в а т е л и  и др.


Действие происходит в Одессе весной 1919 года.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

На интермедийном занавесе надпись: «ОДЕССА, 1919…» Выхваченные из темноты тревожным лучом прожектора, на берегу Черного моря стоят подпольщики. Они напряженно всматриваются в даль, где за пеленой ночного тумана угадываются знакомые очертания родного города.


П о д п о л ь щ и к и (поют).

Эту боль не простишь никогда ты[1], —
Словно сердце, прострелен твой стяг,
И в Одессе чужие солдаты
По дорогам печатают шаг.
            Милый город, скорей,
            Видишь: враг у дверей, —
            Перекрестки бронею одень!
            Пусть грохочет норд-ост,
            Подымись во весь рост
            И винтовку возьми на ремень!
                       Над гаванью вновь дымовая завеса
                       И порт за оградой штыков,
                       Но будет счастливой родная Одесса,
                       Свободной на веки веков!
Чтоб по-новому жизнь закипела,
Чтоб над нами заря занялась,
В бой, друзья, за рабочее дело,
За родную советскую власть!
            Ветер тучи согнал,
            Это бури сигнал
            Сотрясает седой небосвод.
            Мы сжимаем кулак,
            Прочь с дороги, беляк, —
            Революция наша идет!
                       Над гаванью вновь дымовая завеса
                       И порт за оградой штыков,
                       Но будет счастливой родная Одесса,
                       Свободной на веки веков!

Луч прожектора гаснет, и, когда через мгновение над скалистым берегом вспыхивает предрассветная зарница, мы видим здесь только  М а р и н у  и  И в а н а. Неподалеку от них — на треножнике, в котелке над огнем, варится без присмотра рыбацкая уха.

Картина первая
М а р и н а  и  И в а н  поют.


И в а н.

В далеком плаванье, пройдя в морях полсвета
В палящий зной и в грозную пургу,
Я сердцем знал: ты существуешь где-то
И не найти тебя я не могу.
М а р и н а.

Едва на небе луч проснется ранний,
Я буду ждать, ты только позови!
Нет для любви преград и расставаний,
Когда сердца открыты для любви!
В м е с т е.

Ты мой рассвет, и нет тебя чудесней,
И неспроста утрачен мой покой.
Тебя сравнить бы можно было с песней,
Но нет на свете песни ласковой такой!

Иван хочет обнять Марину, но в это время входят  П е т р и к  и  грузчик  Г р и г о р и й.


П е т р и к. Неприлично! В такое время!

Г р и г о р и й. Не спугни! Пусть долюбятся.

П е т р и к. Эх, дядя Гриша! Люди воюют, а они… Неприлично!

Г р и г о р и й. А для чего воюют? Чтоб жизнь была, чтоб любовь…

М а р и н а (испуганно). Ой, кто там?

И в а н. Свои. Знакомьтесь! Они для меня что батько родной. А это Петрик. Он для меня, как…


Петрик демонстративно отворачивается.


Тьфу!

М а р и н а (делает книксен). Марина.

Г р и г о р и й. Гм… интересно.

И в а н. Она для меня все одно что… ветер для паруса!

П е т р и к. Тоже мне ветер! Кисейная барышня! (Марине.) Дома небось куклы скучают без вас, а вы с матросом песни распеваете!

Г р и г о р и й (сердито). Петрик!

П е т р и к. Да и матрос хорош! В порту девчата через него сохнут, всякие вздохи и выдохи делают, а он… Такая личность и такая неприличность!

М а р и н а. Что он говорит, Ванечка?

И в а н (Петрику). Замолчи, босота!

Г р и г о р и й (отводит Ивана в сторону). Ты сказал ей, куда ведешь?

И в а н. Я за нее головой поручиться могу.

Г р и г о р и й. Давно знаешь?

И в а н. Давно. Завтра — неделя будет.

Г р и г о р и й. Ясно. Так можно и провокатору дорожку показать.

И в а н. Не доверяете? На подозрение берете?

Г р и г о р и й. Не шуми.

И в а н. Я вам докажу, кто она есть.

П е т р и к. Кто? Мамзеля!

И в а н. Петька!

М а р и н а. Ваня, проводите меня, пожалуйста!


Иван делает шаг.


Г р и г о р и й. Иван!

И в а н. Человека проводить надо.

П е т р и к. Кавалер нашелся!

И в а н. Пошли, Марина.

М а р и н а. До свиданья. (Делает книксен.) До свиданья, мальчик. (Уходит.)


Иван идет за нею.


Г р и г о р и й (кричит). Ваня! Матрос Кошуба!

П е т р и к. Что вы, дядя Гриша, нехай долюблятся!

Г р и г о р и й. А ты, малек, помалкивай!


Входят  Н е ч а й, Т е с л я  и  Л у к о в е ц.


Т е с л я. Плохие дела, товарищ Григорий. Они поставили у завода французских солдат, обшаривают каждого.

Л у к о в е ц. Ну и дела! Скоро в Одессе и дышать можно будет лишь по особому разрешению Антанты! (Зло сыплет соль в котелок с ухой.)


Поспешно входит  Р е м е н н и к.


Р е м е н н и к (Григорию). С трудом вырвался. Я говорю моей Соне, что мне нужно выйти за папиросами, а она: «Я тебе сама все куплю! Прошлый раз ты вышел в табачную лавку и тебе сразу дали прикурить — вернулся с пулей в боку». Здравствуйте! (Сыплет в котелок соль.)


Все смеются. Возвращается  И в а н.


П е т р и к. Смотрите, дядя Гриша: кавалер вернулся.

И в а н. Григорий Иванович, ты ведь сам говорил: людям верить надо. А я люблю ее…

Г р и г о р и й. Что ж, если любишь — верь. А если веришь — люби!.. Но проверять иногда не мешает. (Ко всем.) Так вот, ревком одобрил план вооруженного выступления.

И в а н. Наконец-то! Ура!

Р е м е н н и к (Петрику). Тише кричи!

Н е ч а й. Давно пора! (Петрику.) Марш на пост!


Петрик убегает.


Г р и г о р и й. Что с оружием? Как у вас, железнодорожники?

Т е с л я. Оружия у нас… кот наплакал.

Г р и г о р и й (Нечаю). А у тебя в порту?

Н е ч а й. Не лучше.

Г р и г о р и й (Луковцу). А у вас на заводе?

Л у к о в е ц. Сам знаешь.

И в а н. Надо забрать у французов.

Т е с л я. Голыми руками?

Г р и г о р и й. Да, чтобы добыть оружие… нужно оружие!.. Ревком думал и решил: для начала купить кое-что у Мишки Япончика.

И в а н. Дожили! Покупать оружие у Мишки Япончика, короля одесских бандитов! Идти в бой за чистое дело революции с такой винтовкой… Все у меня внутри закипает, не могу.

Т е с л я. Думаешь, эта винтовка хуже стрелять будет?

Р е м е н н и к. Слушай, Ваня, когда-то моя Соня сказала: если на тебя нападут погромщики — не задумывайся, какой палкой от них отбиваться.

Г р и г о р и й. Отведаем ухи, что ли?


Все располагаются вокруг треножника, пробуют уху.


И в а н (скривился). Кто солил?

Р е м е н н и к. Конечно, не моя Соня!

В с е (подымают руки). Я… я… я…


Вбегает  П е т р и к.


П е т р и к (Григорию). Какая-то шаланда.

Г р и г о р и й. Спокойно. Всем исчезнуть.


Все подпольщики, кроме Григория, Нечая и Петрика, расходятся в укрытия. Входят  Р ы ж и й  и  Н о с а т ы й, опасливо оглядываются.


Р ы ж и й. Что-то я не вижу покупателей.

Н о с а т ы й. Эта контора мне вообще не нравится. А вдруг мышеловка?

Р ы ж и й. Не будь такой припадочный! (Оглядывается.) Вот они.

Г р и г о р и й. Привезли?

Н о с а т ы й. Вы не знаете нашего торгового дома. Слово и дело — металл.

Г р и г о р и й. Два ящика? Небогато!

Р ы ж и й. Товар наш, деньги ваши. Сумма известна. Дешевле нельзя. Мы с этого живем.

Г р и г о р и й (передает деньги). Здесь точно.

Н о с а т ы й (пересчитывает). Эти бумажки почему-то любят счет!

Р ы ж и й (срывает доску с ящика). Свеженькие бычки. Только что с моря. Стреляют, как в аптеке.


Григорий и Петрик поднимают ящик.


П е т р и к. Чистый вес!

Г р и г о р и й. Пошли, Петр Петрович.


Неожиданно Носатый и Рыжий вынимают пистолеты.


Н о с а т ы й. Маленькая передышка!

Р ы ж и й. Ящики на землю!

Г р и г о р и й (Петрику). Клади!

П е т р и к (опуская ящик). Но мы ведь заплатили…

Н о с а т ы й. Серый человек! Мы же можем это добро продать еще раз!

Г р и г о р и й. Ловко!

П е т р и к. Это нечестно!

Р ы ж и й. Щенятам такие слова… Цыть!


Григорий свистит. Вбегают  Т е с л я, Р е м е н н и к  и другие  п о д п о л ь щ и к и.


Т е с л я. Руки вверх!

Р е м е н н и к. Ну, не стесняйтесь, молодые люди! Моя Соня говорит: лучше на одну минуту поднять руки, чем на всю жизнь вытянуть ноги!


Контрабандисты испуганно выполняют приказ.


Н о с а т ы й. Да мы пошутили!

Р ы ж и й. Мы не виноваты. Это Япончик приказал.

Г р и г о р и й. Скажите вашему Мишке Япончику: если он будет выкидывать такие фокусы — Котовский ему морду набьет!


Контрабандисты потрясены.


Р ы ж и й. Григорий Иванович! Боже мой, какая встреча!

Г р и г о р и й (иронически). А… кого я вижу! Угощайтесь! Прошу к столу!

Н о с а т ы й (отведав ухи, скривился). Мы вам эти ящики донесем до самой квартиры.

Г р и г о р и й. Ешь!

Р ы ж и й (скривившись). И совершенно бесплатно!

Г р и г о р и й. Ешь!

Н о с а т ы й. Вот вам ваши деньги.

Г р и г о р и й. Деньги держи при себе. Заплачено, — значит, все! Ешь!

Р ы ж и й. Григорий Иванович, ему нельзя соленого!

Н о с а т ы й. У меня диабет!

Г р и г о р и й. Диабет? Тогда вон отсюда! Даю две минуты.

Р ы ж и й. Зачем так много? (Убегает, вместе с Носатым.)

Т е с л я. Чертова шантрапа!

Р е м е н н и к. Боятся, что эта уха их догонит!


И в а н  вводит  ф р а н ц у з с к о г о  м а т р о с а, на голову которого он набросил свой бушлат.


И в а н. Давай, давай! Парле-франсе!

Г р и г о р и й. Кто это?

И в а н. Шатался здесь — высматривал. (Снимает бушлат.)

Ф р а н с у а (по-французски). О, мон ами! (Бьет себя в грудь.) Же се революсьон, революсьонэ!..

Г р и г о р и й. Революсьон? Революция!

Ф р а н с у а. О вотр шеф, коммандэ?

Р е м е н н и к. Командира спрашивает.

Г р и г о р и й (показывает на себя). Я командир, я…

Ф р а н с у а. Ой, ля-ля! Гранд триумф. Транспорт армэ е фо — бум-бум, сомбре фи! (Что-то показывает жестами, его не понимают.)

Р е м е н н и к. О каком-то оружии толкует.

Ф р а н с у а. Ле транспорт франсэ… пур ля Деникин!..


Все смотрят на Ременника, ожидая перевода.


Р е м е н н и к. Вы думаете — я Эмиль Золя или хотя бы моя Соня. Я только театральный портной.


Франсуа жестами что-то объясняет. Все пытаются отгадать, что он имеет в виду.


Он говорит, что скоро прибудет оружие для деникинцев.

Г р и г о р и й. Когда? Пусть скажет когда?

В с е. Когда? Когда? (Нетерпеливо поглядывают на Ременника).

Р е м е н н и к. Месье!


Франсуа прислушивается.


(Подыскивает нужные слова.) Кьогда? Куан?

Ф р а н с у а. Куан? Се… секре милитэр.

Р е м е н н и к. Он не знает, военная тайна.

Г р и г о р и й (Франсуа). Тебя как зовут? (Показывает на себя.) Я — Григорий, Григорий.

Ф р а н с у а (понял). Франсуа… Франсуа Шанель. (Козыряет.)


Все разговаривают с Франсуа громко, как с глухим. Франсуа всем улыбается и что-то говорит.


Транспорт бум-бум та-та! Сомбре фи! (Жест.)

Р е м е н н и к. На дно? Транспорт пойдет на дно. Взрыв.

Г р и г о р и й. Кто его взорвет? Спросите.

Р е м е н н и к (подыскивает слово). Кьто? Ктьоу? Куа?

Ф р а н с у а (указывает на себя). Се селя! Же нон политик!

Р е м е н н и к. Так и есть. Он сделает все сам. Хоть он и не политик.

И в а н. Провокатор! Нам нужно это оружие, а он его на дно! (Бросается к Франсуа.) К стенке его!

Г р и г о р и й (Ивану). Назад! (Франсуа.) Транспорт взрывать нельзя. (Горячо жестикулирует.) Мы должны его получить. Мы!

Ф р а н с у а. О, нон, нон! (Отрицательно качает головой и что-то энергично объясняет Ременнику.) Бум-бум муа… ля марен франсе…

Р е м е н н и к. Он боится, что это оружие будет тогда стрелять во французских моряков.

И в а н. Тебя никто сюда не звал!

Ф р а н с у а (Ивану). Ту бум-бум… муа!

И в а н. Ты мой враг, враг — понимаешь?

Р е м е н н и к. Не надо комплиментов. Все-таки — иностранец!

Ф р а н с у а. Же франсез.

Г р и г о р и й. Ванек, французы разные бывают.

И в а н. Парижскую Коммуну помнишь? Забыл, значит, гад! (Замахнулся на него.)

Г р и г о р и й. Друзей надо искать по мозолям на руках. Парле франсе?

Ф р а н с у а. Мо-зо-ли?

Г р и г о р и й (сравнивает руки Франсуа и Ивана). Вы не враги. Вы — братья.

Ф р а н с у а. Братья?

И в а н. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! (Хочет обнять Франсуа, но тот испуганно уклоняется.)

Г р и г о р и й. Не понимает. (Ивану.) Проводи его. (Ременнику.) И вы тоже, Яков Семенович, пойдите с ними. Знаете, какой наш Иван дипломат…

И в а н. Я его культурно отведу, кости будут целы!

Г р и г о р и й (Ременнику). Пойдите. Расспросите у француза, где его можно найти в случае чего.

И в а н (Франсуа.) Ну, братишка, давай!

Ф р а н с у а (испуганно подняв руки). Вив ля революсьон!

Р е м е н н и к. Думает, что его поведут на расстрел?

И в а н. Чудак! Мы дипломатично! (Набрасывает ему на голову бушлат.)

Г р и г о р и й. Своей красавице глаза не завязывал!

И в а н. Издеваетесь, да? (Франсуа.) Ну, братишка, давай!


Франсуа, Иван и Ременник уходят.


Т е с л я. И как найти с ними общий язык?

Г р и г о р и й. Сегодня из Москвы должен прибыть один человек — специалист по французским делам…

Н е ч а й. Сегодня? Опасно. Все воронье в Воронцовский дворец слетается. Французский консул господин Энно гульню закатывает!

Л у к о в е ц. Патрули с утра так и шныряют кругом!

Т е с л я. Веселятся, чертовы души!

Г р и г о р и й. Вот где о транспорте узнать можно.

Н е ч а й. Что ты задумал?

Г р и г о р и й. Нанесу визит господину Энно.

Т е с л я. К черту в зубы?

П е т р и к. Дядя Гриша, возьмите меня с собой.

Г р и г о р и й. Тебе другое дело доверено. Пароль не забыл?

П е т р и к. «С моря дует холодный ветер!»

Г р и г о р и й. А отзыв?

П е т р и к. «Ничего, скоро будет жарко!»

Г р и г о р и й. Молодец! (Обнимает Петрика.) Что-то небо сегодня хмурится. Эх, разгоним тучи, и такое солнце откроется!.. (Поет.)

Погоды нет,
                  покоя нет,
А ночь темна, кругом она,
                           и нет дороги.
Когда ж конец,
                       когда ж рассвет?
Шумит волна, —
                          всегда хмельна,
Всегда в тревоге…
Эх, братцы,
                  только не сдаваться,
Друг-товарищ мой, не унывать,
Ведь чайки на воду садятся.
Недолго нам погоды ждать!
Эх, чайки
                над водой!
Уж посмеемся
                      мы над бедой!

Григорий уходит.

Возвращаются  И в а н  и  Р е м е н н и к.


И в а н. Куда он?

Т е с л я. Француза твоего проверить.

Л у к о в е ц. Во дворец к консулу.

И в а н. Что-о? Они только и ждут, чтобы его сцапать. А он сам к ним, пожалуйста. Один? Эх вы, друзья, называется! (Убегает.)

Т е с л я (вслед ему). Подожди, Иван! Вот шальной! (Поспешно уходит вслед за Иваном.)

Р е м е н н и к (Нечаю). Товарищ Федор, зайдите, пожалуйста, к моей Соне и скажите, что мы с вами пошли играть на бильярде… Она все равно не поверит, но вы скажите!

Картина вторая
Приморский бульвар в Одессе. Афиша:

Иллюзион «БОЛЬШОЙ РИШЕЛЬЕВСКИЙ»
Вниманию одесситов
Королева экрана
ВЕРА ХОЛОДНАЯ
в новой фильме
«ДОРОГА В ПАРИЖ»
Под звуки военного марша по бульвару, во дворец Энно проходят  п р е д с т а в и т е л и  Антанты, д е н и к и н ц ы, г а й д а м а к и  и  д р у г и е. Оглушенные духовым оркестром одесские  о б ы в а т е л и  растерянно комментируют происходящее.


О б ы в а т е л и (поют хором).

          Что творится в городе!
          Мундирчики защитные
          И флаги разноцветные
          Мелькают здесь и там:
          Царские, немецкие и желтоблакитные,
          Английские, французские,
          Широкие и узкие, —
          В общем, жизни нету
          Повсюду — тарарам!
Ой, Одесса-мама, что с тобой творится!
Гавань заполняют чужие корабли,
В Лондонской гостинице — сплошное ламцадрица!
А на Дерибасовской ходят патрули…
          Чем все это кончится —
          Людей берет волнение,
          Когда на каждой улице
          Совсем другая власть.
          Это ж вавилонское сверхстолпотворение!
          И ходят опасения
          Насчет землетрясения…
          Нам за что, скажите,
          Подобная напасть?!
П а п и р о с н и к.

«Сальве» и «Цыганка», папиросы «Рица»,
Свежая махорочка — по карману всем.
Г о л о с.

Ой, Одесса милая! Ну что с тобой творится?
Ты от этой паники извелась совсем!

Появляется  П е т р и к. На нем костюм чистильщика.


П е т р и к.

Почистим!
Готовясь в путь-дорожку,
На званый вечер или вовсе никуда,
На этот ящик вы поставьте вашу ножку,
И ваша ножка засияет, господа!
      Неприлично, да, да.
      Неприлично, да, да,
      В грязной обуви гулять!
      Неужели, да, да! Надо лично, да, да!
      Ну, да, да, каждому напоминать!
Почистим!
И вы как на картинке:
Родная мама не узнает больше вас.
Любое зеркало заменят вам ботинки,
Облагороженные ваксой «Дерибас»!
      Неприлично, да, да.
      Неприлично, да, да,
      В грязной обуви гулять!
      Неужели, да, да! Надо лично, да, да!
      Ну, да, да, каждому напоминать!

Важно ведя под руку  М а р и н у, входит  Г р и ш и н - А л м а з о в. За ними гордо, раскачиваясь, идет  М а р т ы н о в. Навстречу им входит пьяный помещик  П о л о с у х и н.


П о л о с у х и н. Ваше превосходительство, как никогда счастлив в вашей особе лицезреть оплот империи. Ура!!!

М а р т ы н о в. Гоните его прочь!


Жандармы пытаются оттеснить Полосухина.


П о л о с у х и н. Шире круг! Бессарабский помещик, Федор Полосухин сейчас генералу в ножки бухнется!

М а р и н а. Он пьян.

Г р и ш и н - А л м а з о в. Да удал! (Жандармам.) Не мешайте выявлению патриотических чувств. Пусть большевики знают, с кем население. (Демонстративно обнимает Полосухина.) Рад познакомиться. Начальник одесского гарнизона, генерал-майор Гришин-Алмазов.

П о л о с у х и н. Кто не знает полководца земли русской, защитника наших душ и нашей собственности! Боже, царя храни…

Г р и ш и н - А л м а з о в. Моя невеста.

М а р и н а (делает книксен). Марина.

П о л о с у х и н. Какая барышня!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Ее дядя.

М а р т ы н о в. Глава торгового дома «Мартынов и К°».

П о л о с у х и н. Очень приятно.

М а р т ы н о в. Что же это вы, батюшка, заблаговременно, или точнее…

П о л о с у х и н. С горя, душа моя. С горя. Сегодня ночью Гришка Котовский сжег мое южное имение.

Г р и ш и н - А л м а з о в. Я объявил за голову этого разбойника двадцать тысяч золотом.

П о л о с у х и н. Ур-ра! Спасителю России — слава! (Одному из обывателей.) Почему не кричишь «ура»?

О б ы в а т е л ь (испуганно). Ура!

Г р и ш и н - А л м а з о в (Полосухину.) Надеюсь, вы с нами?

П о л о с у х и н. Конечно, с вами! От картуза до подметок!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Пойдемте! Вы украсите сегодня наше общество.

П о л о с у х и н. Почту за честь! Боже, царя храни!


В сопровождении Гришина-Алмазова, Мартынова и Марины проходит во дворец. На бульваре появляется  Ж а н н а.


Ж а н н а (Петрику). Чистильщик!

П е т р и к. Женской обувью не занимаемся!

Ж а н н а. У тебя все еще впереди, малыш.

П е т р и к. Вы, дамочка, того…

Ж а н н а. Смотрите, а с моря дует холодный ветер!

П е т р и к (поражен). Что? Ничего, скоро будет жарко! (Шепотом.) Ждите меня на углу. Я провожу.


Проходит отряд  ф р а н ц у з с к и х  м о р я к о в. Среди них  Ф р а н с у а.


Ф р а н с у а (заметив Жанну, выходит из строя). Жанна! Какой сюрприз. Ты здесь? Неужели ты меня не узнаешь?

П е т р и к. Что такое?

Ж а н н а (Франсуа). Что вам угодно?

Л е й т е н а н т. Капрал Шанель, в строй, живо!

П е т р и к (Жанне). Идите по аллее. Я догоню.


Прикрепляет к тумбе плакат, на котором нарисован огромный кукиш и написано: «ГАДЫ, ОДЕССА ВАМ ЕЩЕ ПОКАЖЕТ!» Оглянувшись, убегает. Жандармы пытаются его поймать. Свистки, выбегает французский патруль — Ф р а н с у а, Д е л я м а р  и  Р о ж е. Они останавливаются перед плакатом.


О б ы в а т е л ь. Боже мой, что он повесил! (Поспешно уходит.)

Д е л я м а р (читает). Гады… Одесс…

Ф р а н с у а. Даст нам по шее!

Р о ж е. За что?

Ф р а н с у а. Чтоб не совались в их дела!

Р о ж е. У меня в Лионе — Тереза и двое малышей. Я хочу жить…

Ф р а н с у а. Н-да…

Р о ж е. Что же мне делать? Почему ты молчишь, Франсуа?

Ф р а н с у а. Ты должен вернуться в Лион, к своей Терезе и ребятишкам.

Д е л я м а р. Это предательство!

Ф р а н с у а. Это жизнь. Се ля ви!

Д е л я м а р. Но наш долг…

Ф р а н с у а. В чем наш долг? Залить кровью одесские мостовые? Сделать его Терезу вдовой?

Д е л я м а р (растерянно). Это жизнь. Се ля ви!

Ф р а н с у а. Вот это не жизнь. Это предательство!

Р о ж е. Как же мне жить?

Ф р а н с у а. Сегодня я встретил одного человека, которому мог бы поверить. Мог бы отдать свою жизнь.

Д е л я м а р. Где он?..

Ф р а н с у а. Она прошла мимо. Се ля ви!


Франсуа, Делямар и Роже поют.


Если жизнь тебя, тоскою окружая,
В плен взяла и стал ты сам себе не мил,
И проходит мимо, как чужая,
Та, которой сердце подарил, —
        Погрусти, погрусти,
        А затем и прости.
        Без тревог не бывает любви.
        Это жизнь, се ля ви! (Три раза.)
Если песенкой ты грусть свою измерил,
Покоряясь несговорчивой судьбе,
И твой друг, которому ты верил,
В трудный час забудет о тебе, —
        Погрусти, погрусти,
        Боль не будет расти.
        Силу воли своей призови!
        Это жизнь, се ля ви! (Три раза.)
Если туча грозовая вдруг нависнет,
Как предвестник неизбежного конца,
И придется нам во имя жизни
Встретить град смертельного свинца, —
        Погрусти, погрусти,
        Но сумей все снести,
        Даже если душа вся в крови!
        Это жизнь, се ля ви! (Три раза.)
Картина третья
Сад Воронцовского дворца. С у п р у г и  Э н н о принимают гостей.


Г о с т и (танцуют и поют).

Офицеры и купечество
Представляют здесь отечество,
Будем жить без тревог,
С нами бог, с нами бог, —
Неизменный девиз наш таков!
      В этой милой резиденции,
      В штаб-квартире интервенции,
      Скрипки нежно поют,
      Мы найдем здесь приют
      Под защитой французских штыков.
Кто не имеет солидного веса,
Тот в эти дни пропадет ни за грош!
Наша Одесса, Одесса, Одесса,
Ты по-французски теперь запоешь!
      Покупая, продавая,
      Заживем не унывая,
      Этот мрак непроницаем,
      Нет пути назад.
      Мы поем и восклицаем:
      Мсье Энно, виват!
М а ж о р д о м. Начальник военной миссии Северо-Американских Соединенных Штатов — полковник Снейк.

С н е й к. Хелло, господа!

М а ж о р д о м. Особоуполномоченный Великобритании — сэр Чарльз Невилл Смит.

С м и т. Гуд ивнин, леди и джентльмены.

М а ж о р д о м. Полномочный представитель Директории — генерал Халупский.

Х а л у п с к и й (вносит хлеб-соль на вышитом рушнике). Честь и слава французским спасителям нашей многострадальной…

Г р и ш и н - А л м а з о в (подскакивает). России!

Х а л у п с к и й. Украины!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Ваш сепаратизм явится причиной…

Х а л у п с к и й. Мы самостійно з’ясуємо, чим він з’явиться…

С м и т (Снейку). Грызутся точь-в-точь как у вас в южных штатах.

С н е й к. Йес! Ха-ха!


В вальсе кружатся  М а р т ы н о в  и  М а р и н а.


М а р т ы н о в. О, дитя мое! Генерал тебя любит до бесчувствия, то есть до потери сознательности, или точнее…

М а р и н а. Но я его не люблю.

М а р т ы н о в. Глупенькая! Ты никогда не выходила замуж и не знаешь, что для семейной жизни это не обязательно.

Г р и ш и н - А л м а з о в (подходя). Я могу надеяться, что следующий танец мой?..

М а р т ы н о в. Дорогой Андрей Аскольдович, передаю свою племянницу в надежные руки, или точнее…

Г р и ш и н - А л м а з о в. Рад сообщить, мой будущий тесть, что все подряды на снабжение армии союзников — ваши.

М а р т ы н о в. Я беспокоюсь только о вашем счастье, дети мои!


Гришин-Алмазов и Марина в танце уходят. Мартынов идет за ними.


М а д а м  Э н н о (мужу, наблюдая за Гришиным-Алмазовым). Ты все время пожираешь глазами эту девчонку и облизываешься.

М с ь е  Э н н о. О, Марго, неужели консулу и облизнуться нельзя. Думаешь, твои манеры во всем аристократичны?

М а д а м  Э н н о. Мне надоели твои намеки. Да, я была шансонеткой. Но когда я выступала в шантане «Веселая канарейка» и у моих ног валялась вся Одесса, ты прибегал ко мне за кулисы, сбывать духи и румяна фирмы Коти.

М с ь е  Э н н о. Благодаря мне ты оказалась в Париже.

М а д а м  Э н н о. Благодаря моим высоким связям ты стал консулом!

М с ь е  Э н н о. Высокие связи. О!..

М а д а м  Э н н о. Какая связь между моими связями и твоим… «О!»?

М с ь е  Э н н о. Связистка! Не жена, а прямой провод.

М а д а м  Э н н о. Жюль, не глупи! (Указывая на гостей.) Лучше объясни, зачем тебе понадобился этот сброд?

М с ь е  Э н н о. Мы должны объединить все слои населения, сделать их нашей опорой против красных.

М а д а м  Э н н о. Ах, Жюль, если в город ворвутся красные, нам не помогут ни белые, ни желтоблакитные, ни полосатые! От красных только одно спасенье — вот! (Вынимает спрятанный на груди медальон.)

М с ь е  Э н н о. Надеешься откупиться этой побрякушкой?

М а д а м  Э н н о. В медальоне — яд. Действует мгновенно. Раз — и нет! Если большевики схватят нас, у них в руках окажутся два трупа!

М с ь е  Э н н о. Утешила, спасибо!

М а д а м  Э н н о. Это наша тайна! (Прячет медальон.) О ней ни-ни!

М с ь е  Э н н о. О мон анж, даже ни-ни-ни!


Танцующие гости прерывают этот разговор.


М а д а м  Э н н о (входящему Гришину-Алмазову). Андре, скажите правду. Вы действительно решили жениться на этой девчонке?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Только по деловым соображениям! Но разве это может что-нибудь изменить в наших отношениях?

М а д а м  Э н н о. Ах, Андре! Я вам не советую меня обманывать!


Перемена света. П е т р и к  приводит  Ж а н н у  к ограде Воронцовского сада.


П е т р и к. Вот он, Воронцовский дворец. Пушкин здесь бывал. Буржуев чихвостил. Жаль только — стихами…

Ж а н н а. А надо бы их прозой?

П е т р и к. Нет, бомбой!

Ж а н н а. Воинственный ты человек, Петрик!

П е т р и к. Вы еще не знаете одесситов! Один Суворов чего стоит! А Кутузов!

Ж а н н а. Какое они имеют отношение к Одессе?

П е т р и к. Самое прямое. Идут они как-то утром по Привозу…

Ж а н н а. Привозу?

П е т р и к (удивлен). Вы наш базар не знаете? Откуда же вы родом?

Ж а н н а. Я родилась в Париже.

П е т р и к. Париж, говорят, тоже приличный городишко, но Одесса… Разве у вас есть скумбрия? А бычки? А бублики с семетатью? Хорошо, парижанам этого всего не надо, они, я слышал, питаются лягушками. Но где еще есть такие лягушки, как в Одессе?

Ж а н н а. Ты меня убедил. Одесса — не Париж и Париж — не Одесса!

П е т р и к. Класс! Я сразу понял, — вы хоть, извините, женщина, но кое-что кумекаете.

Ж а н н а. Благодарю за высокую оценку.


К ограде подходит  П о л о с у х и н.


П о л о с у х и н (пьяный, поет). Боже, царя храни! (Жанне.) Не пугайтесь, я Котовский.

Ж а н н а (озирается).


Петрик утвердительно кивает и уходит.


Здравствуйте! Так вот вы какой! Жанна Лябурб.

П о л о с у х и н. Так вот вы какая! Как раз, вовремя! Только что мне удалось установить: завтра прибывает транспорт с оружием для деникинцев. Ночью будут разгружать. Мы их захватим врасплох…

Ж а н н а (подумав). Этого делать нельзя! Завяжется перестрелка, прольется кровь… подымется вой: «Большевики убивают детей парижских коммунаров»…

П о л о с у х и н. Что ж вы предлагаете?

Ж а н н а. Французские моряки должны сами увести эскадру из Одесского порта…

П о л о с у х и н. Было бы здорово, но…

Ж а н н а. Мы с вами им поможем.

П о л о с у х и н. Полагаю, вам нужно немедленно завести знакомства… У нас тут объявился один француз. Матрос. Франсуа…

Ж а н н а. Шанель? Из Марселя?

П о л о с у х и н. Вы его знаете?

Ж а н н а. Кажется.

П о л о с у х и н. У него честные глаза. Жаль, мы его обидели.

Ж а н н а (думая о своем). Я тоже…


Вбегает  П е т р и к.


П е т р и к. Патруль!

П о л о с у х и н. Прощайте! (Разыгрывая из себя пьяного, уходит.)

Ж а н н а (вглядывается). Это он. Иди, Петрик. Я тебя найду на бульваре?

П е т р и к. Я буду ждать… хотя бы всю ночь! (Убегает.)


Входит  Ф р а н с у а.


Ж а н н а (тихо). Франсуа…

Ф р а н с у а (бросается к ней). Жанна… Я не мог ошибиться.

Ж а н н а. А ты такой же, как в Марселе…


Франсуа и Жанна поют.


Ф р а н с у а.

Верь: я жил доселе
Как во сне,
Спой мне о Марселе,
О весне!
Спой мне о Марселе!
Ж а н н а.

Трепетные звезды
И прибой
Позабыть не просто
Нам с тобой!
Пой о Марселе, пой!
В м е с т е.

Марсель, Марсель, далекий наш причал!
Марсель, Марсель — моя любовь!
Ты нас всегда как верный друг встречал,
Когда ж теперь увидимся мы вновь?

Опять сад Воронцовского дворца. Входят  И в а н  и  м а ж о р д о м.


М а ж о р д о м. Ваше имя, звание?

И в а н (в элегантном костюме, который явно ему мал, так же, как и лакированные штиблеты). Любопытствуете? Нехорошо, папаша! Я же вас не спрашиваю, как вас зовут!

М а ж о р д о м. Видимо, вы от нового купечества! А фамилия?

И в а н. Ишь ты! А ежели бесфамильный я?

М а ж о р д о м (объявляет). Представитель нового одесского купечества, его степенство, господин Бесфамильный.

М с ь е  Э н н о. Рад познакомиться. С давних пор люблю купечество и рассчитываю на вашу руку.

И в а н. На мою руку? (Крепко пожимает руку г-на Энно.)

М с ь е  Э н н о (морщась от боли). Очень приятно. Очень приятно.


Иван жмет еще крепче.


Приятно, до боли…

И в а н. До боли? А после? (Отпускает руку.)

М с ь е  Э н н о. Еще приятней.


С л у г а  подносит угощение.


С л у г а. Коньяк, вино, оранжад!

И в а н. Годится. (Выпивает все, что есть на подносе, выбросив соломинку, пьет оранжад.)

П о л о с у х и н (подходя). Оригинал! Это пьют через соломинку. (Громко.) Вася, чертов купчик! Год обещал заехать!

И в а н. Куда заехать?..

П о л о с у х и н (шепотом). Ты зачем сюда пришел?

И в а н (узнал). Григорий Иванович! Да не мог же я вас одного оставить…

П о л о с у х и н. Уходи отсюда… Быстро!

И в а н. Быстро не могу… Штиблеты жмут!

П о л о с у х и н. Ты у меня доиграешься!


В танце проходят  Г р и ш и н - А л м а з о в  и  М а р и н а.


И в а н. Марина! Она здесь?

П о л о с у х и н. Пойдем… Ты обознался.

И в а н. Нет, я не мог ошибиться.

П о л о с у х и н. Барышня…

И в а н. Да что же это, дядя Гриша… Марина?! (Бросается за ней.)


Гремят выстрелы. Гости испуганно замирают. Входит  М и ш к а  Я п о н ч и к. На нем соломенное канотье, фиолетовый пиджак, из-под которого выглядывает оранжевый жилет. Р ы ж и й  и  Н о с а т ы й  сопровождают своего «короля», на ходу обстреливая его карнавальными хлопушками и осыпая конфетти.


М и ш к а. Почтение, господа! Вы спросите — от кого? От независимых граждан Одессы. Меня забыли пригласить, но я не такой обидчивый. Все равно, ни одно темное дело в этом городе не обходится без моего ближайшего участия!

М а ж о р д о м (подбегает к нему). Как прикажете объявить?

М и ш к а. Мишка Япончик всегда сам объявляется. (Поет.)

Не один в пистолете патрончик,
Не один есть в Одессе блондин,
Но поверьте мне — Мишка Япончик,
В своем роде, конечно, один.
         В жизни знал я немало красавиц,
         Я не жалуюсь, — жизнь хороша!
         Если только какой-то мерзавец
         Мне не поверит — придавим, и — ша!
Господа, я король, а не лапоть,
Потому и живу налегке.
Чтоб красивенько дельце обтяпать,
Надо что-то иметь в чердаке!
         Черный фраер меня не обманет,
         У меня ведь такая душа:
         Если кто на пути моем станет,
         Я придавлю, как букашку, и — ша!
Подходи, мою силу измеряй,
Попрощайся с составом семьи!
Мне не жаль твою жидкость с артерий,
Жалко руки запачкать свои!
         Молдаванка успех мне пророчит,
         Как на дело иду не спеша.
         Полицмейстер мешать мне не хочет,
         А коль захочет — придавим, и — ша!

Танец.

Гости испуганно расходятся.


М и ш к а (свистит). Ну?

Н о с а т ы й (появляясь). Порядочек! (Вынимает из кармана более десятка различных часов.) Если спросить гостей, который час, — уже никто не сможет ответить.

М и ш к а. Мелкая ничтожность! Или я не предупреждал…

Н о с а т ы й. Миха, счастливые часов не наблюдают!

М и ш к а. Барахло! На всех бимберах поставить точное время и немедленно вернуть законным владельцам. И не перепутать, где чей бимбер!

Н о с а т ы й (умоляюще). Дарить им это добро?

М и ш к а. Кука, ты меня знаешь! Кишки выпущу! Мне в этом доме надо подписать с Котовским договор о невмешательстве или, в крайнем случае, заработать на нем двадцать тысяч, а ты… Химик! Ты его узнал?

Н о с а т ы й (вздыхает). Думаешь, Котовский принесет сюда свое настоящее лицо?

М и ш к а. А ты думаешь, я тебе даром плачу стипендию! Сделай так, чтоб я тебя искал! (Свистит два раза.)


Носатый исчезает, и вместо него появляется  Р ы ж и й.


Ну?

Р ы ж и й. Все уголки обыскал, всех гостей перещупал. У какого-то господинчика по ошибке даже шмат настоящей бороды оторвал. Все напрасно. Его тут нема.

М и ш к а. И это все, что ты мне можешь сказать русским языком?

Р ы ж и й. Все, Миха. Я сегодня чистый, как ангел. Аж самому противно.

М и ш к а. Шпоня, ты не имел права родиться. Я умею делать харакири.

Р ы ж и й. Вот еще только это, клянусь твоим здоровьем! (Показывает медальон.)

М и ш к а. Миндальон! Где ты одолжил?

Р ы ж и й. У хозяйки дома. И знаешь, где она его носила? На грудях!

М и ш к а. Какая распущенность!


Входит  м а д а м  Э н н о.


М а д а м  Э н н о. Неужели я его потеряла навсегда?

М и ш к а. Она думает, что она его таки да потеряла?

М а д а м  Э н н о. Он так странно смотрел на меня…

М и ш к а. Кто смотрел? Миндальон?

М а д а м  Э н н о. Вы о чем?

М и ш к а. О том, что вы носили на своем сердце. Он у меня тут! (Показывает на карман.)

М а д а м  Э н н о. Кто?

М и ш к а. Только без паники. (Вынимает медальон.) Ваше имущество?

М а д а м  Э н н о. О боже! Мой медальон? Как вы достали?

М и ш к а. Это он… (Указывает на Рыжего.) Поимел удовольствие. Позвольте? (Рыжему.) Шпоня, отвернись! (Надевает ей на шею цепочку с медальоном.)

М а д а м  Э н н о. О, я теперь буду у вас… в вечном долгу.

М и ш к а. В вечном? В наше время, кроме долгов, кажется, ничто не вечно.


С л у г а  подходит с подносом.


С л у г а. Вино, коньяк, оранжад.

М и ш к а (критически оглядывает поднос). И это все? На Слободке живут богаче.


Мажордом объявляет танец. Все танцуют, озираясь на Мишку и его друзей. И в а н  догоняет  М а р и н у.


И в а н (вдохновенно).

Ты мой рассвет,
И нет тебя милее!
И повторять я буду вновь и вновь…
М а р и н а.

Я умоляю: замолчи скорее!
И в а н.

Ответь: давно ты крутишь с ним любовь?
М а р и н а.

Не здесь! Я не могу… Пусти! Прошу!
И в а н.

Тебя, его, себя… всех порешу!
Так обмануть! Недаром говорили:
Не женихайся с барышней!
М а р и н а (демонстративно). Ха-ха! (Шепотом.)

Молчи, нас люди слышат!
И в а н.

                                   Чепуха!
М а р и н а. Ванюша!

И в а н.

Верной быть клялась не ты ли?
К чему тогда было свидание?
М а р и н а.

На нас обращают внимание!
Х а л у п с к и й.

Який ведмидь!
М а р т ы н о в.

                        Нахал!
Х о р  г о с т е й.

Что там такое?
М а р т ы н о в.

Оставьте мою девочку в покое!
Или точней, ни дать ни взять…
А где же будущий мой зять?

Входят  Г р и ш и н - А л м а з о в, м с ь е  Э н н о  и  п а т р у л ь.


Г р и ш и н - А л м а з о в. Где он?

М с ь е  Э н н о.                           Видите, хромает.

Г р и ш и н - А л м а з о в. Внимание! Зайти со всех сторон!

М а д а м  Э н н о. Котовец! Боже, он проник в наш дом!

Х о р  г о с т е й. Котовец он?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Бери его живьем!

М а р и н а. Не может быть! Послушайте…

Г р и ш и н - А л м а з о в. Мы рады поверить вам, но, к сожалению, так!

М а р и н а (Ивану). Беги, Ванюша! Что ж ты стал, чудак?

И в а н (оглянувшись вокруг). Ага, вы так! А ну ложитесь, гады! (Вынимает гранату.)

Х о р  г о с т е й.

Так и жизнь у людей отнимают!
Прямо в пятки уходит душа!
М и ш к а (под столом).

Если бомбу на вас подымают,
Лучше лечь поскорее, и — ша!

Он видит, что Рыжий готовится выстрелить в Ивана.

Входит  П о л о с у х и н.


П о л о с у х и н.

Что здесь такое?
М а р т ы н о в.

                           Видите, голубчик,
Котовец объявился, так сказать…
П о л о с у х и н.

Какой же он котовец? Пьяный купчик!
Торгует детскими игрушками!
(Выхватывает из рук Ивана гранату.)

С такими надо вот как поступать!
(Сильным ударом швыряет Ивана в сторону.)

Вон отсюда!

Иван исчезает.


М и ш к а (осмелев). Королевский удар! Так в Одессе может стукнуть только один человек.

П о л о с у х и н (смотрит в упор). Кто?

М и ш к а. Наивный вопрос! Вы на него можете ответить не хуже, чем я. Только — ша!

Г р и ш и н - А л м а з о в.

Действительно, ложная тревога!
Х а л у п с к и й.

Котовец так бежал! Ха-ха!
М с ь е  Э н н о (Полосухину).

                                        Я поднимаю
Свой тост за вас!
П о л о с у х и н.

                           Готов служить всегда.
Я вам еще Котовского поймаю!
М с ь е  Э н н о.

Бал продолжается! Танцуйте, господа!

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина четвертая
На берегу моря, у скалы  И в а н  К о ш у б а.


И в а н  (поет).

Ой ты, ветер черноморский штормовой,
Не шуми ты над моею головой!
Видишь, нету мне причала,
Видишь, душу укачало,
И хожу я от тревоги сам не свой!
       Мне б не слушать этих ласковых речей,
       Не глядеться в синеву ее очей.
       Я один за все в ответе,
       Как теперь мне жить на свете
       С неприкаянною долею своей?!
Говорю себе: «От сердца оторви»,
Что прошло, того обратно не зови!
Только в сердце боль сквозная, —
Лучше жил бы я, не зная
Этой боли, этой муки и любви!

К Ивану подходит  П е т р и к.


П е т р и к. Доигрался…

И в а н. Эх, Петрик!

П е т р и к. Скажи спасибо, что из отряда не выгнали!

И в а н. Молчи, без тебя тошно.

П е т р и к. И все она — мамзеля.

И в а н. Мамзеля…

П е т р и к. И вообще, что ты в ней нашел? Медуза.

И в а н. Медуза…

П е т р и к. Контра, она всегда контрой останется.

И в а н. Это точно.

П е т р и к. Может, генерал ее специально к тебе подослал?

И в а н. Что?


Входит  М а р и н а.


М а р и н а. Ваня!

И в а н. Ты? Зачем пришла сюда?

П е т р и к. Подослали! Никакого сомневательства.

И в а н. Иди. Я с ней сам поговорю.

П е т р и к. Мы тебе этого доверить не можем.

И в а н. Кому я сказал? Ты что, человека не видел?

П е т р и к (посмотрев на Марину). Не вижу и сейчас.

И в а н (грозно). Отчаливай, говорю!

П е т р и к. Что ж, погибай. (Уходит.)

И в а н. Где они?

М а р и н а. Кто?

И в а н. Гады, которых ты привела с собой?

М а р и н а. Ванечка…

И в а н. Меня на ласку не возьмешь… Кто тебя прислал? Отвечай, или я тебя… (Вынимает пистолет.)

М а р и н а. Убей меня! Ну… Что ты знаешь обо мне? Племянница фабриканта Мартынова?! Звучит пышно, а на деле… «Добрейший» дядюшка свел в могилу мою мать, попрекает каждым куском хлеба, а сейчас, ради своих махинаций, решил отдать Гришину-Алмазову.

И в а н. Чего ж ты целую неделю молчала об этом?

М а р и н а. Ты не спрашивал. А сама не решалась, боялась — разлюбишь.

И в а н. Почему я должен тебе верить?

М а р и н а. Посмотри мне в глаза. Неужели я лгу?


Иван и Марина начинают петь.


И в а н.

Нет, теперь не найти мне покоя,
Свою горькую долю кляня!
М а р и н а.

Если мог ты подумать такое,
Значит, вовсе не любишь меня!
Хочешь, брошусь я в море с откоса?
Обниму, расцелую при всех?!
И в а н.

Над любовью простого матроса
Вам небось посмеяться не грех!
М а р и н а.

Не вчера ли рассвет сизокрылый
Для тебя и меня был хорош?!
Загляни в мое сердце, милый,
И тогда — все поймешь.
И в а н.

Не вчера ли с вечернею зорькой
Я узнал, что такое беда,
И тебе этой кривды горькой
Не прощу никогда!
М а р и н а.

Не понимаю!
И в а н.

Я все теряю!
В м е с т е.

От бури не укрыться никуда!
Все прошло, и над вспененным морем
Пусть рассвет загорится опять,
Никогда не расстаться нам с горем
И друг друга не понять.

Они долго смотрят в глаза друг другу. Неожиданно, притянув девушку к себе, Иван горячо целует ее. Это видят вошедшие  П е т р и к  и  Г р и г о р и й.


П е т р и к. Вот, пожалуйста!

И в а н (отпрянув от Марины, докладывает). Невеста генерала Гришина-Алмазова — арестована.

М а р и н а. Арестована? (От обиды заплакала.)

П е т р и к. Видали? Глазами дождик пускает. Можно, я ее допрошу?

Г р и г о р и й. Понравилось вам здесь гулять, барышня?

М а р и н а. Не называйте меня барышней.

П е т р и к. Извините, мамзель-медуза.

М а р и н а. Я пришла к вам, чтобы объяснить.

П е т р и к. Дело ясное. К стенке ее. У меня рука не дрогнет.


Входят  п о д п о л ь щ и к и.


Т е с л я. От берега до Белой дачи никого.

Л у к о в е ц. Смотрели в оба.

Н е ч а й. На нашем участке — тихо.

Р е м е н н и к. Пустыня. Ни одного верблюда.

Н е ч а й. Видимо, пришла одна…

М а р и н а. Я ушла из дома от дядюшки навсегда.

И в а н. Правда?

М а р и н а. Я готова умереть за революцию!

Г р и г о р и й. Вы знаете, что такое революция?

М а р и н а. Она смоет с нашей земли всякую нечисть. Люди вздохнут свободно, а деньгам и прочему капиталу будет грош цена.

Р е м е н н и к. Пять с плюсом!

Г р и г о р и й. Кто вам сказал об этом?

М а р и н а. Ванюша.

Г р и г о р и й. Ах, Ваня…

Л у к о в е ц. Тогда действительно.

М а р и н а. Дайте мне любое задание, и я докажу…

Г р и г о р и й (хитро). Кто я такой, чтобы давать задания? Вот генерал твой — тот все может. Он и знает больше. Хотел бы я знать все, что он…

М а р и н а. Я его терпеть не могу и видеть не желаю.

Г р и г о р и й. Вот как? А сама говорила, дайте любое задание…

П е т р и к. Меня пошлите… Я все сделаю.

Г р и г о р и й. Это может сделать только она.

М а р и н а. Что нужно сделать?

Г р и г о р и й. Быть красивой и нравиться жениху.

М а р и н а. Я тебе нравлюсь, Ванечка?

П е т р и к. Неприлично.

Г р и г о р и й. Главное, из дома не убегать и очень нравиться жениху — Гришину-Алмазову.

М а р и н а. Понимаю.

И в а н. Григорий Иванович, нельзя ли ей полегче задание? Я люблю ее…

Г р и г о р и й. Это ей по дороге скажешь. Проводи девушку.

И в а н (вздохнув). Пойдем, Марина!

М а р и н а. Я все сделаю. Клянусь!

И в а н. Может быть, все-таки можно полегче?

Г р и г о р и й. Идите.


Иван и Марина уходят.


Р е м е н н и к. Если б моей Соне поручили такое, я бы тоже нервничал.

П е т р и к. Зачем ее отпустили?

Г р и г о р и й. Если подослана, пусть думают, что мы ей поверили. Никуда она не денется, а пригодиться может.

Р е м е н н и к. Моя Соня говорит: скушать курицу ты всегда успеешь, главное, чтоб она у тебя была.

П е т р и к. Буржуйскую курицу жалеть нечего — к стенке и в расход. Эх, мне бы саблю, коня — и в атаку!

Г р и г о р и й. Не горячись, Петрик. Мы еще навоюемся! Но мечта у меня другая. С землей я, понимаешь, с детства дружен. Слышишь, она зовет, дышит, волнуется… (Поет вместе с хором.)

Если ты не знал мечты,
                    значит, даром жил на свете!
Нет, друзья, забыть нельзя
                    золотые степи эти!
Моя красавица, расцветай, беды не зная, —
Слышишь нас —
                    в трудный час
                                мы с тобой, земля родная!
Нас вперед мечта ведет
                    в грозном зареве пожарищ.
Коль она тебе ясна,
                    значит, стоит жить, товарищ!
Одесса милая,
                    много ты хлебнула горя!
Я с тобой, город мой,
                    я с тобой, Черноморье!
Под огнем
                    свой путь пройдем
                                и повсюду мрак развеем.
Час придет,
                    и прорастет
                                 то зерно, что мы посеем!
Заря желанная
                    улыбнется сквозь ненастье, —
В каждый дом
                    принесем
                                  завоеванное счастье!

Перемена света. В одном из уголков городского парка, неподалеку от старинной крепости, стоят  Ф р а н с у а, Р о ж е  и  Д е л я м а р. Франсуа запевает шуточную песенку, остальные подтягивают.


Ф р а н с у а.

Меня друзья не раз предупреждали,
От этих слов всегда бросало в дрожь:
Там, на Одесском солнечном причале,
Моряк, ты в плен без боя попадешь!
Тебя там ждет удел пленительный,
И возражать нам не спеши.
В с е.

В Одессе климат удивительный
И одесситки хороши!
Ф р а н с у а.

Шумит вокруг вечерняя Одесса,
Влечет меня людская карусель.
Стройна и величава, как принцесса,
Навстречу мне идет мадмуазель.
Идет походкою стремительной,
Ах, сердце, сердце, не пляши!
В с е.

В Одессе климат удивительный
И одесситки хороши!
Ф р а н с у а.

Я, подмигнув ей, нежно улыбаюсь
И левым бортом сделал разворот,
Обнять ее за талию пытаюсь,
Но мне она пощечину дает.
Удар совсем не поощрительный,
Я вам признаюсь от души:
В с е.

В Одессе климат удивительный
И одесситки хороши.

Входит  Ж а н н а.


Ж а н н а. Мои земляки увлекаются одесситками? Я ревную.

Д е л я м а р. Напрасно! Такой женщине, как вы, мы никогда не станем изменять!

Ф р а н с у а. Конспирация! Здесь крутился наш лейтенант, уши развесил.

Ж а н н а. Что в порту?

Ф р а н с у а. Транспорт еще на рейде. Разгрузку снова отложили.

Ж а н н а. Что-нибудь подозревают?

Д е л я м а р. Нет! Нашего фейерверка никто не ожидает.

Ж а н н а. А взрывники — люди надежные?

Д е л я м а р. Об этом спросите у него! (Указывает на Франсуа.) Имена он скрывает даже от меня.

Ф р а н с у а (Делямару). Еще раз тебе говорю: все сделаю я сам.

Р о ж е. Куда ты, Франсуа, туда и я.

Д е л я м а р (Жанне). Приказывайте! Клянусь памятью погибших коммунаров, я с честью оправдаю…

Ж а н н а. Зачем так торжественно? Дело не в отдельных смельчаках. Нужно поднять всю эскадру. Потопив оружие, моряки поверят в свои силы.

Ф р а н с у а. Все это не так просто. Никто из наших крокодилов в политику лезть не желает. У молодых в голове только вино и девчонки, а кто постарше — бережет свою шкуру ради семьи. Фотографии этой королевы экрана Веры Холодной имеют больший успех, чем наши листовки.

Д е л я м а р. Выдумываешь!

Ф р а н с у а. Вот как! А чем у тебя набиты карманы? (Бросается к Делямару и после небольшой потасовки вынимает из его кармана и швыряет в воздух пачку фотоснимков.) Кто продавал их по гривеннику штука?

Д е л я м а р (собирая карточки). Я ведь не ради идеи! Просто солдатский заработок.


Входят  Г р и г о р и й, И в а н  и  П е т р и к.


Г р и г о р и й. Привет, камрад!

Ж а н н а. О, добрый день! Долго нас искали?

П е т р и к. Настоящий одессит никогда не заблудится!

Г р и г о р и й (узнав Франсуа). О, мы, кажется, знакомы?

Ф р а н с у а (пожимает руку Григорию). Бонжур, камрад!

Г р и г о р и й (указывает на Ивана). А его узнаешь? Это Иван.

Ф р а н с у а. И-ван! Ру-ки вверх! (Шутя набрасывает Ивану на голову свою куртку). К стен-ке! Вив ля революсьон!

И в а н (освобождаясь). Ну, ну! Давай без намеков!

Г р и г о р и й (Жанне). Ревком ознакомился с планом операции. Отход минеров мы обеспечим. Надо договориться о деталях.

Ж а н н а. Но как пробраться в порт? Туда теперь и птица не залетит!

Г р и г о р и й. А вот как. Завтра в порту концерт для французских моряков. Единственная возможность — пройти вместе с артистами. Конечно, для Ленского комплекция у меня несколько тяжеловата. Придется согласиться на роль поскромней. Зато Иван — типичный принц из «Лебединого озера».

Ж а н н а. Отлично!

Г р и г о р и й. Что это у тебя?

И в а н. Знаменитость.

Г р и г о р и й (взглянув). Вера Холодная! (Петрику.) А у тебя?

П е т р и к. Она же.

Г р и г о р и й (кивнув в сторону разбросанных карточек). И там Холодная. У вас тут, видать, прошел холодный дождь!

Ж а н н а. Вера Холодная — всеобщий кумир. Массовое помешательство!


Входит запыхавшийся  Р е м е н н и к.


Р е м е н н и к. Наконец-то… За вами угнаться — надо иметь запасные ноги! Я только что из театра.

Г р и г о р и й. Что случилось?

Р е м е н н и к. Ничего особенного. Власти запретили концерт.

Ж а н н а. Почему?

Р е м е н н и к. Вы спрашиваете меня?! Я пока что не Гришин и даже не Алмазов! Я только Ременник!

Г р и г о р и й. Узнать о нашем плане они не могли.

Ж а н н а. Странно.

Г р и г о р и й (вертя в руках фотографию). Вера Холодная! Вот кто должен выступить в концерте. Ей отказа не будет!

Ж а н н а (горячо). Да! Ее нужно уговорить! Любой ценой!

Ф р а н с у а. Лейтенант.


Все уходят, кроме Жанны и Франсуа. Появляется  л е й т е н а н т. Подозрительно оглядывает их.


(Разыгрывая из себя гуляку.) Ах, мадемуазель, ваши глаза… Такие глаза теперь очень модны в Париже!


Лейтенант проходит.


Ж а н н а (срывает цветок). Возьми, русская ромашка.

Ф р а н с у а. Жанна! (Прячет лицо в ее ладонях.)

Ж а н н а. Что с тобой? Почему ты сегодня такой…

Ф р а н с у а. Я хочу домой. Хочу, чтобы у меня был дом, семья, дети.

Ж а н н а. И я хочу того же, Франсуа.

Ф р а н с у а. Я боюсь, Жанна.

Ж а н н а (после паузы). Тебя могут освободить…

Ф р а н с у а. Я не трус, ты знаешь. Я боюсь за тебя. Кругом столько врагов.

Ж а н н а. И друзей.

Ф р а н с у а (держит цветок). Ромашка! У нее такие же ресницы, как у тебя… Только белые. (Целует Жанну.)


Жанна и Франсуа поют.


Ф р а н с у а.

Мы вдвоем, и чего же нам боле?
Но досада в душе одна:
В этот край, не по нашей воле,
Забросила нас война.
Ж а н н а.

Пусть утихнет гроза, отгрохочет беда,
Мы вернемся во Францию вновь,
И, как верные спутники, с нами всегда
Будут счастье, и мир, и любовь!
В м е с т е.

И навсегда, неповторимая,
С открытым ласковым лицом,
Россия, Россия, как песня любимая,
Останется в сердце моем.

Снова проходит мимо них  л е й т е н а н т. Взявшись за руки, Жанна и Франсуа убегают от него. Радостные и веселые идут они по авансцене. Это их последняя счастливая встреча. Такими они и должны запомниться зрителям.

Картина пятая
Гостиная в квартире Веры Холодной. У рояля, освещенная тревожным пламенем свечи, В е р а.


В е р а (поет).

Снова дождь, снова дождь, снова улица плачет пустынная,
И сирена в порту, надрываясь, тревожит сердца.
Жизнь моя, может быть, это песня твоя лебединая,
В лабиринте тоски мы встречаем начало конца!
Есть на свете Париж, есть вино, есть большие стремления,
Говорят, даже есть и любовь, я слыхала о том.
Отчего ж суждено мне беспомощно плыть по течению,
На холодной волне, словно птице с подбитым крылом?
                       Пути к своей победе я
                       Утратила, их нет.
                       Финита ля комедия!
                       Зажгите в зале свет.

Вера опускает голову, плачет. Стоявший в темноте  Р е м е н н и к  включает свет. Рядом с ним  Ж а н н а. В ее руках — коробка с платьем.


Р е м е н н и к. Что я вижу? Вера Холодная — королева экрана — плачет. Вы мне очень напоминаете мою Соню — она считает, что хорошие слезы — это лучше, чем плохой смех.

В е р а. Простите… Вы принесли костюм?

Р е м е н н и к. Лучшее из того, что я когда-нибудь шил. Все говорят — что ты так стараешься для Веры Холодной? Что я им отвечу? Что я вас люблю? Я этого не скрываю даже от Сони.

Ж а н н а. Яков Семенович, скоро комендантский час.

Р е м е н н и к. Да, да. Примерьте, пожалуйста. Если что не так, наша портниха исправит. Француженка.

Ж а н н а. К вашим услугам, мадемуазель.


Входит  с л у г а.


С л у г а. Его превосходительство консул французской республики мсье Жюль Энно.

В е р а (удивленно). Просите!

Ж а н н а. Мы очень торопимся.

В е р а. Подождите, пожалуйста, в приемной.


Ременник и Жанна уходят в одну из комнат.


Боже, мне надо привести себя в порядок. (Уходит в другую комнату.)


Входит  м с ь е  Э н н о.


М с ь е  Э н н о (оглядывается). Гм… Неплохое гнездышко из шести комнат с удобствами! Если птичка окажется благоразумной, можно будет провести здесь немало сладких минут!

В е р а (возвращается). Мсье консул? Чему я обязана такой честью?

М с ь е  Э н н о. Я счастлив приветствовать вас.

В е р а. Ваш приход меня взволновал.

М с ь е  Э н н о. Волновать дам — для меня наивысшее удовольствие… (Становится перед Верой на колени.)

В е р а. Что вы, господин консул?

М с ь е  Э н н о. О боже! Почему-то все, даже собственная жена, трактуют меня только как консула и не желают трактовать как мужчину.

В е р а. Я вам сочувствую.

М с ь е  Э н н о. Сочувствовать надо со всеми вытекающими последствиями. Ву компрене, ма шер?

В е р а. Но мое сердце принадлежит искусству.

М с ь е  Э н н о. А все остальное Гришину-Алмазову?

В е р а. У нас с ним нет ничего общего!

М с ь е  Э н н о. Значит, должно быть.

В е р а. Что вы говорите?

М с ь е  Э н н о. Толкать вас в его объятия для меня как для мужчины — просто невыносимо, но как для консула… трагическая необходимость.

В е р а. Нет, нет!

М с ь е  Э н н о. Вашему генералу, в случае катастрофы… Вы меня понимаете? Поручено переправить за границу ценности Одесского банка. Вы должны узнать, куда именно и где они сейчас…

В е р а. Я артистка, а не шпионка!

М с ь е  Э н н о. К чему такие слова? Речь идет о небольшой услуге для страны, которая может стать для вас второй родиной.

В е р а. Моя родина — Россия. Другая мне не нужна!

М с ь е  Э н н о. Чепуха! России вы не нужны! Разве могут понять здесь ваш талант, вашу душу? А там… под сенью Эйфелевой башни вы найдете все, что необходимо королеве экрана!

В е р а (подойдя к двери). Разрешите вам напомнить: выход из моей квартиры здесь!

М с ь е  Э н н о. Минуточку! Поймите, Гришин-Алмазов подозрительно заигрывает с американским полковником Снейком и британским уполномоченным Смитом. Боюсь, что ценности банка он передаст им!

В е р а (нетерпеливо). Уходите!

М с ь е  Э н н о. Я помогу вам уехать в Париж. Вас там ждет слава, успех!

В е р а (гневно). Оставьте меня!

М с ь е  Э н н о. Нет!

В е р а (прислушиваясь). Сюда кто-то идет.

М с ь е  Э н н о. Пусть даже сам черт!


Входит  с л у г а.


С л у г а. Супруга французского консула, мадам Энно.

М с ь е  Э н н о. О, это хуже черта!

В е р а. Пройдите сюда! (Прячет его в одной из комнат.)


Вбегает разъяренная  м а д а м  Э н н о.


М а д а м  Э н н о. Где он?

В е р а. Мадам Энно!

М а д а м  Э н н о. Самое унизительное для женщины быть обманутой.

В е р а. Но я вовсе не посягаю на вашего мужа.

М а д а м  Э н н о. При чем здесь этот старый осел? Где Андре?

В е р а. Андре?

М а д а м  Э н н о. Я получила записку. (Читает.) «Сообчаю, сегодня вечером у Веры Холодной будет ваш малахольный генеральчик на фамилиё Гришин-Алмазов. Если вам это не щекотит нервную систему — можете радоваться, и ша!» Где Андре? (Направляется к двери, за которой мсье Энно.)

В е р а. Устраивать обыск я не позволю.

М а д а м  Э н н о. Верните мне его. Умоляю вас!

В е р а. Что вы, мадам Энно!

М а д а м  Э н н о. Берегитесь! Я жена консула, но дипломатии не потерплю. Одесситы еще не забыли, как я когда-то пела… (Поет.)

Предо мной удивленные лица,
А чего — не пойму, хоть убей!
Всем на свете я готова поделиться
С задушевной подругой своей.
       Почему, почему, почему же
       Ты не скажешь, милая, «мерси»?
       Я охотно отдам тебе мужа,
       Но любовника… нет, не проси!
Нас нередко невзгоды встречали,
Беспокойному счастью грозя,
Поделюсь я и весельем и печалью,
Но любовью делиться нельзя!
       Если сту… если сту… если стужа
       Сердце сдавит, это не беда!
       Я охотно отдам тебе мужа,
       Но любовника… нет, никогда!

Входит  с л у г а.


С л у г а. Господин Мартынов с племянницей!

М а д а м  Э н н о. Господи, если они увидят меня в таком состоянии… Пойдут разговоры… Понимаете, я не в форме.

В е р а (указывает). Прошу сюда!.. Нет, сюда…


Мадам Энно поспешно проходит в указанном направлении. Входят  М а р т ы н о в  и  М а р и н а. Одетая в платье по последней моде, украшенная роскошной прической, Марина уже не напоминает, как когда-то, скромную гимназистку. Теперь это великосветская «львица».


М а р т ы н о в. Бонжур, мадемуазель. Мы пришли, то есть явились, или точнее…

В е р а. Чему обязана вашим визитом?

М а р т ы н о в (читает записку). «Сообчаю: ваш неополитанский жених с голубыми ушами на фамилиё Гришин-Алмазов сегодня вечером будет у Веры Холодной. Если вам это не щекотит нервную систему — можете радоваться, и ша!»

В е р а. Знакомый почерк…

М а р т ы н о в. Успокойся, дитя мое… Его здесь нет.


Входит  Ж а н н а.


Ж а н н а. Разрешите…

В е р а (Мартынову и Марине). Извините, у меня примерка костюма.

М а р т ы н о в. Пойдем, дитя мое…

М а р и н а. Нет, я подожду здесь. (Закуривает, идет к одной из комнат.)

В е р а. Туда нельзя… Прошу сюда… Нет, сюда. Я сама уже не знаю куда…


Мартынов и Марина уходят в свободную комнату.


Сегодня мой дом напоминает Ноев ковчег.

Ж а н н а (показывает платье). Последняя парижская мода.

В е р а (не глядя). Можете идти! Это платье мне не понадобится. Концерт для французских моряков запрещен.

Ж а н н а. Жаль! Они безусловно оценили бы вас… и ваш наряд.

В е р а. Увы!

Ж а н н а. А ведь вы могли бы добиться разрешения, и, к всеобщему удовольствию, концерт состоялся бы. Моряки были бы рады увидеть такую артистку и услышать из ее уст правду о России, о революции.

В е р а. О революции?

Ж а н н а (горячо). Ваша революция открывает путь к большой мечте, к счастью.

В е р а. Гм… Только что меня уговаривали уехать в Париж, подальше от этой революции.

Ж а н н а. А я покинула Париж, чтобы быть здесь, поближе к ее огню!

В е р а. Кто вы?

Ж а н н а (после паузы). Портниха.

В е р а. Понимаю.

Ж а н н а. Французские моряки знают и любят вас. Каждое ваше слово оставит след в их сердцах. Вы нам очень поможете.

В е р а. Хорошо, я попробую добиться разрешения. (Подумав.) Да, я должна это сделать… ради России, ради революции, ради себя, наконец!

Ж а н н а. Любимица публики, Вера Холодная, я знала, что вы поймете меня. Благодарю вас! (Уходит в комнату, где ее ждет Ременник.)


Вера провожает ее задумчивым взглядом. Неожиданно появляется  М и ш к а  Я п о н ч и к.


В е р а. Что вам угодно?

М и ш к а. Я пришел наконец выяснить: вы переходите в мой дворец на Мясоедовской или я остаюсь у вас?

В е р а. Как это понимать?

М и ш к а. Как бракосочетание. Вы — королева с экрана, я — король с Молдаванки. Плохая династия?

В е р а (иронически улыбнувшись). Я не собираюсь замуж.

М и ш к а. Так отвечают все дамы, перед тем как сказать «да»! Я вам устрою красивую жизнь, за которую вы не будете бояться: скрытая вооруженная охрана и полный порядок! Персональный извозчик и открытый счет в любом магазине города Одессы. Вы сильно желаете сниматься в кино? Я вам всю кинофабрику заверну в газетку и принесу в эту комнату. Не годится? Можно в соседнюю.

В е р а (раздраженно). Оставьте меня, прошу вас!

М и ш к а. Все ясно: у меня есть соперник. Где он?

В е р а (устало). У меня никого нет… До свиданья!

М и ш к а (многозначительно). До свиданья! (Томно.) Свиданье с такой роскошной дамой, как вы, — это же праздник! Его нельзя откладывать. Вы именно та Вера, которая вселяет надежду и пробуждает любовь!


Вступает музыка, Мишка пытается закружить Веру в танце. Она отталкивает его.


В е р а.

Довольно пошлости, довольно грубой лести!
Прошу немедленно покинуть этот дом!
М и ш к а.

Его покину я, но только с вами вместе,
Насчет приданого условимся потом!
В е р а.

О, кавалеры, я вашей щедростью всегдашней
Потрясена, вы мой похитили покой:
Один сулит мне рай под Эйфелевой башней
И Молдаванку подарить готов другой!
М и ш к а.

Нужна вам очень эта Эйфелева штучка,
Решить вы можете и здесь любой вопрос, —
В Одессе есть вполне приличная толкучка
И совершенно потрясающий Привоз!
Вы заживете у меня, как Чижик-Пыжик,
Всегда купюрами солидными шурша, —
На Молдаванке я устрою вам Парижик,
Вы только пальчики оближете, и — ша!

Вера указывает Мишке на дверь. Галантно поклонившись, он удаляется. В гостиную стремительно входит  п о л к о в н и к  А р б а т о в, в сопровождении  ж а н д а р м о в  и  Д е л я м а р а. Дальнейший разговор происходит под музыку.


А р б а т о в (Вере).

Известно нам о том,
Что к вам проникла в дом
Преступница опасная —
Француженка и красная!
Я именем закона
Прошу ответить прямо:
Где скрылась таковая
Подозрительная дама?
В е р а (возмущенно).

Известно ль вам о том,
Что так врываться в дом
К артистке — непростительно
И просто возмутительно!
Блюстителям закона
Я заявляю прямо:
Сюда не приходила
Подозрительная дама!
А р б а т о в.

Хоть гость я нежелательный,
У вас я не в чести,
Но обыск самый тщательный
Мой долг произвести!
В е р а.

Что ж, докучать не буду вам
Я просьбой о защите.
Ищите здесь, ищите там,
Ищите, ищите!
А р б а т о в (жандармам).

                        Ищите, ищите!

Из комнаты, расположенной слева, жандармы выводят  м а д а м  Э н н о.


А р б а т о в.

Готов я дать ручательство —
Преступница она!
М а д а м  Э н н о.

Какое издевательство!
Я — консула жена!
А р б а т о в.

Я так обескуражен сам,
Прошу вас, не взыщите!
Ищите здесь, ищите там,
Ищите, ищите!
М а д а м  Э н н о.

Себе перечить я не дам,
Нахалы, трепещите!
Вы лучше поищите там,
Ищите, ищите!

Из другой комнаты выводят  М а р и н у, за ней идет  М а р т ы н о в.


А р б а т о в.

Ошибка маломальская
Теперь исключена.
М а р и н а.

Болван! Я генеральская,
Без трех минут, жена!
А р б а т о в.

Я так обескуражен сам,
Прошу вас, не взыщите!
Ищите здесь, ищите там,
Ищите, ищите!
М а р и н а.

Себя порочить я не дам,
Жандармы, трепещите!
Вы лучше поищите там!
Ищите, ищите!

Из следующей комнаты выводят  м с ь е  Э н н о.


А р б а т о в.

Мы знаем эту публику, —
Опаснее чумы!
М с ь е  Э н н о.

Французскую республику
Здесь представляем мы.
А р б а т о в.

Я так обескуражен сам,
Прошу вас, не взыщите!
Ищите здесь, ищите там,
Ищите, ищите!
М с ь е  Э н н о.

Себя порочить я не дам,
Кретины, трепещите!
Вы лучше поищите там!
Ищите, ищите!
А р б а т о в.

Что ж, лично все проверю я!

Входит  Г р и ш и н - А л м а з о в.


Г р и ш и н - А л м а з о в.

Здесь что за баловство?
Осел из жандармерии!
А р б а т о в.

Так точно, ваше ство!
Г р и ш и н - А л м а з о в.

Вы оскорбили честный дом,
Не ждал я этой прыти!
А р б а т о в.

В другое место мы пойдем,
Простите, простите.
Г р и ш и н - А л м а з о в (Вере).

В доме больше никого не имеется?
В е р а.

Разумеется, разумеется!

Вступает музыка. Жандармы выводят  Ж а н н у  и  Р е м е н н и к а.


Г р и ш и н - А л м а з о в. А это кто? Ну? Вы молчите?

В е р а. Моя портниха.

Г р и ш и н - А л м а з о в (смотрит на Делямара). Портниха?

Д е л я м а р (подходит вплотную к Жанне, но, не выдержав взгляда, опускает глаза). Портниха…

М с ь е  Э н н о. Вам ясно сказано.

Г р и ш и н - А л м а з о в. Так, виноват. Простите.

Р е м е н н и к (Жанне). В таких случаях моя Соня говорит: «Схватив ноги в руки, беги от гадюки».


Жанна и Ременник уходят.


А р б а т о в.

Поверьте, я скорблю о том,
Что потревожил мирный дом!
(Козыряет и уходит.)


Мартынов и конвоиры идут за ним.

В комнату быстро входит  Б и л и б о н с к и й, которого едва успевает представить  с л у г а.


С л у г а. Господин Ежи Билибонский.

В е р а. Кто?

С л у г а (невозмутимо). Билибонский Ежи. (Выходит.)

Б и л и б о н с к и й. Ежи Билибонский, младший совладелец Варшавской фильмкомпании «Висла». Целую ренчки прекрасной пани. Надеюсь, моя крулева слышала о нашей фирме?

В е р а. Не имела чести.

Б и л и б о н с к и й. Цо пани муви? Наши фильмы, триумф экстра Париж — так, Лондон — так, Рим — так и частично — Уругвай. Гвязды экрану польскего чаруют вродой нетленной. Сердца шляхетного панства бац-бац…

В е р а. Что вам угодно?

Б и л и б о н с к и й. Цо пани муви? А? Варшавская фильмкомпания «Висла» затрат жалеть не имеет в виду. Наша фирма фильмовать желает акторку оригинальную Веру Холодную — картине грандиозной «Крулева экрана». Сценарий пана Билибонского, режиссура — так само, импресура — так само. Съемки: Париж — так, Лондон — так, и частично — Парагвай. (Марине, тихо.) Охайте!

М а р и н а. Боже, как интересно: Париж — так, Лондон — так!

Б и л и б о н с к и й (Вере). Пани вельми задовольнена будет. Контракт пшез минуту. Ролик рекламный — съемка завтра. Плац фильмования — порт Одесский. Тема — французские матросы салютуют чаровнице великой, гендлярки базарные рыдать изволят, кобеты — так само, цуречки — так само. Сердца панства шляхетного — бац-бац!

В е р а. Я согласна!

М с ь е  Э н н о. Но это невозможно.

Б и л и б о н с к и й. Цо пан муви?

М с ь е  Э н н о. Порт сейчас закрыт.

Б и л и б о н с к и й. Закрыт? (Обходит гостей, возбужденно жестикулируя.) Париж — так? Лондон — так? Рим — так? И частично Уругвай, Парагвай, Гонолулу. А порт Одесский закрыт? Ха-ха!

М а р и н а. Я хочу видеть эту съемку.

Г р и ш и н - А л м а з о в. Я запретил даже концерт.

М а р и н а. И концерт хочу!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Порядок установлен для всех.

В е р а. Что ж, Вера Холодная вынуждена отказаться.

Б и л и б о н с к и й. Цо пани муви?

М а р и н а. Доблестный генерал и французская эскадра испугались… даже не войска польского, а кинематографа. Позор!

Б и л и б о н с к и й. Ради фильмования — наша фирма жалеть затрат не имеет в виду.

М а д а м  Э н н о. В какой валюте?

Б и л и б о н с к и й. Частично французской, частично…

М а р и н а (Гришину-Алмазову). Неужели мне откажете?

Г р и ш и н - А л м а з о в (заметив поведение мсье Энно). Конечно, нет! Но что скажет господин консул?

М с ь е  Э н н о (поспешно пряча деньги). Я разрешаю.

Г р и ш и н - А л м а з о в (целует Марине руку). Только ради вас.

Б и л и б о н с к и й. Бардзо дзенькую, вельми бардзо. (Дает Вере подписать контракт.)

В е р а. Прошу со мной отпраздновать мой новый контракт. (Слуге.) Шампанское!


Все выходят в столовую. Билибонский задерживается, помахивая контрактом, чтоб скорее высохли чернила.


Б и л и б о н с к и й. Момент.


Неожиданно появляется  М и ш к а  Я п о н ч и к.


М и ш к а. Вы, кажется, имеете интерес до хозяйки этой избушки? Я разослал подметные письма, чтобы отшить от нее генерала, а вы мне ломаете весь базар! Но эта дама все равно будет моя!

Б и л и б о н с к и й. Цо пан муви?

М и ш к а. Хватит, мотай отсюда. (Вынимает пистолет.) Ну?!

Б и л и б о н с к и й (ловко выбивает из его рук пистолет, подхватывает на лету и направляет в его сторону). Вот тебе и ну!

М и ш к а. Смешняк! Эта пушка без голоса!

Б и л и б о н с к и й (вынимает свой пистолет). Но эта бьет без промаха. Руки вверх!

М и ш к а (играет испуг). Боже ж мой! Зачем так сурьозно?

Б и л и б о н с к и й. Ну!

М и ш к а. Цо пан муви? (Подымает руки вверх, из каждого его рукава появляется по пистолету.) Думаете, будем баловаться?

Б и л и б о н с к и й. Нет, я этого не думаю. (Могучим ударом швыряет его на пол.)

М и ш к а. Королевский удар! Если теперь вы будете уверять, что вы не Котовский, а папа римский, я вам все равно не поверю. Предупреждаю: эта местность простреливается. (Тихо свистит.)


Из-за ширмы выдвигается  Н о с а т ы й  с двумя пистолетами в руках. Из-под рояля выползает  Р ы ж и й, толкая впереди себя пулемет.


Б и л и б о н с к и й. Здорово! Признаюсь, не ожидал. Почему ж ты не стреляешь?

М и ш к а. Чтобы Мишка Япончик таким образом дал сигнал вашим людям? За кого вы меня имеете?

Б и л и б о н с к и й. Я пришел сюда один.

М и ш к а. Зачем это кокетство! Я тоже всем говорю, что хожу один, но мы же с вами понимаем, что это значит!

Б и л и б о н с к и й. Что тебе от меня нужно? Хочешь продать меня за двадцать тысяч?

М и ш к а. До сих пор еще ни одна скотина не могла сказать, что Мишка Япончик дешевка. Двадцать тысяч они дают за такую голову. Тьфу… на их голову! Есть вещи, которые не купишь. Мне нужны не деньги, а сама голова. Давайте работать вместе, Григорий Иванович.

Б и л и б о н с к и й. Вместе грабить людей?

М и ш к а. Боже мой, зачем такие мысли? Вы знаете, почему в моем отряде девятьсот девяносто восемь человек, а не полная тысяча? Нет? Двоих фраеров я отправил в небесную командировку за мелочность. Думаете, Мишка Япончик — вор? Мишка — налетчик! Мне нужна крупная игра. Я не лезу в ваши фантазии, но — зачем брехать — долго вынюхивал, кто сильнее, чья возьмет?

Б и л и б о н с к и й. И что решил?

М и ш к а. Чума его знает! Их много, у них армия, у них деньги, но что-то в самой нутре мне говорит: «Миха, не будь чудаком, это не власть для Одессы!»

Б и л и б о н с к и й. Тебе нельзя отказать в дальновидности.

М и ш к а. За мной пойдет весь город. Французы, деникинцы и прочие турки сказали бы Мишке спасибочко… Но Япончик не такой лопух, чтобы идти на сделку с трупами!

Б и л и б о н с к и й. Зачем ты пришел в этот дом?

М и ш к а. Для объяснения в любви.

Б и л и б о н с к и й. А эти пулеметы?

М и ш к а. Я решил взять ее сердце штурмом.

Б и л и б о н с к и й. Вот это дело для тебя и твоей шпаны.

М и ш к а. Григорий Иванович, я лучше буду работать на вас, на революцию. (Протягивает руку.)

Б и л и б о н с к и й (брезгливо отворачивается). Революцию нужно делать чистыми руками! (Уходит.)

М и ш к а. Такая гордость при такой бедности? (Выхватывает пистолет, бросается вслед за Билибонским, но, спохватившись, останавливается.) Мишка Япончик уже не товар?! За что вы меня обидели, «товарищ» Котовский? Что ж… мирные переговоры, как обычно, закончились бесплодно. Вы еще об этом пожалеете: договора про ненападение между нами нет! Эй, Шпоня, Кука, за мной! Только — ша!

Картина шестая
Одесский порт. На причале импровизированные подмостки. Вокруг, в непринужденных позах, разместились  ф р а н ц у з с к и е  м а т р о с ы. Среди почетных гостей — м с ь е  Э н н о  с  с у п р у г о й, Г р и ш и н - А л м а з о в, М а р и н а, М а р т ы н о в  и  д р у г и е. Здесь артисты оперы и балета дают концерт. Сейчас непродолжительный антракт. К Гришину-Алмазову подходит  Д е л я м а р.


Д е л я м а р (оглядываясь). Они отправятся на транспорт, как только начнется вторая часть концерта.

Г р и ш и н - А л м а з о в. Не прозевайте! Немедленно вслед за ними вы поведете отряд французских стрелков. Действовать решительно, однако не привлекая ничьего внимания.

Д е л я м а р. Понимаю. (Козыряет и уходит.)


К Гришину-Алмазову подходит  А р б а т о в  и передает записку.


Г р и ш и н - А л м а з о в (читает так, чтоб слышал мсье Энно). «Сообчаю, если вы думаете, Билибонский — это Билибонский, можете радоваться, и — ша! А кто ж тогда Котовский?» (Арбатову.) Немедленно пригласите сюда поляка со всеми ассистентами.

А р б а т о в. Еще не прибыли-с! Видимо, явятся к выступлению госпожи Холодной.

Г р и ш и н - А л м а з о в. Усилить охрану. «Пригласить» их живьем.

А р б а т о в. Слушаюсь. (Козыряет и уходит.)

Г р и ш и н - А л м а з о в (помахивая запиской). Браво, Мишка Япончик!

М с ь е  Э н н о. Приготовьте для него двадцать тысяч.

Г р и ш и н - А л м а з о в (раздраженно). Как раз ту сумму, которую вы получили от Билибонского, сиречь от Котовского!

М с ь е  Э н н о. Я не подсчитываю, какую сумму вы украли у своего правительства!

К о н ф е р а н с ь е (на подмостках). Начинаем второе отделение нашего концерта. Танго, извините, смерти…

Ф р а н с у а (Роже). Нам пора. За мной!

Р о ж е. Есть!


Из разных мест, крадучись, подымаются французские матросы и присоединяются к ним. По одному выходят.


Д е л я м а р (капралу). Пора. Подымайте стрелков и — за мной! (Уходит.)


За ним по авансцене шагает  г р у п п а  с т р е л к о в. На подмостках  а р т и с т ы  б а л е т а исполняют свой номер.


К о н ф е р а н с ь е. Новинка двадцатого века. Американский танец «Кэк-уок».

М с ь е  Э н н о. После этого, кажется, Вера Холодная.

Г р и ш и н - А л м а з о в (Арбатову). А где же Билибонский?

А р б а т о в. До сих пор не изволил явиться.

М с ь е  Э н н о. А вы не думаете, что Япончик обманул вас?

Г р и ш и н - А л м а з о в. И вас тоже.

М с ь е  Э н н о. Это мы еще увидим.


Аплодисменты после балетного номера сливаются с глухим грохотом далекого взрыва. Вбегает совершенно обалдевший от волнения  Д е л я м а р.


Г р и ш и н - А л м а з о в. Что случилось?

Д е л я м а р. Французские стрелки перешли на их сторону. Транспорт с оружием взорван!

М с ь е  Э н н о (вскакивает). Тише, мерзавец! Расстреляю!

Г р и ш и н - А л м а з о в (Арбатову). За мной!


«Почетные гости» поспешно уходят. Среди матросов шум.


К о н ф е р а н с ь е (перекрикивая присутствующих). Сейчас выступит… (Умолкает, заметив, что мсье Энно направляется к выходу.)

М с ь е  Э н н о. Продолжайте. Не обращайте на меня внимания.

К о н ф е р а н с ь е (растерянно). Сейчас выступит наша любимица, королева экрана, Вера Холодная.


Появляется  В е р а  Х о л о д н а я  в сопровождении  т р е х  П ь е р о.


В е р а (поет).

Мое сердце покинул матрос,
Словно гавань, забытую богом.
И с собой по туманным дорогам
Золотую надежду унес.
      Лишь тоска, лишь беда ви-за-ви,
      Ветер сушит холодные слезы,
      Угасают осенние грезы…
      Ты погибнешь, матрос, от любви!

Сопровождаемая аплодисментами, Вера оставляет подмостки. К ней подходит  Ж а н н а.


Ж а н н а. Спасибо!

В е р а. Вы? Здесь?

Ж а н н а. А теперь идите. Остальное сделаю я.

В е р а. Нет, я останусь. Я должна сказать им всю правду.

Ж а н н а. Нет, нет. Мы не можем подвергать вас опасности! (Поет.)

Гляди, на воду чайки сели,
И тучи тают без следа.
Матрос, ты родом из Марселя,
Зачем же ты пришел сюда?!
      Тебе понравится едва ли
      Слоняться волком меж людьми.
      Тебя сюда совсем не звали —
      Вернись домой (три раза), мон шер ами!
Ты вспомни милую сторонку,
Над морем синий небосвод.
Пока ты здесь, твою девчонку
Другой в таверну поведет.
      А сердце, знаешь, не из стали
      И не из дерева, пойми!
      Тебя сюда совсем не звали…
      Вернись домой (три раза), мон шер ами!
Припомни, друг, в былые годы
Ты жил, весну свою любя,
Быть палачом чужой свободы
Не много чести для тебя!
      Чтоб избежать такой печали,
      Ты флаг над мачтой подними!
      Тебя сюда совсем не звали,
      Вернись домой (три раза), мон шер ами!

Французские матросы окружают Жанну и взволнованно подпевают ей. Р е м е н н и к  и  П е т р и к  раздают листовки. Матросский круг растет, и неожиданно, охваченные единым порывом, все присутствующие уходят за Жанной. Свет гаснет, и в темноте слышен истерический крик Делямара: «Это она все подстроила! Это Жанна Лябурб!»

Свистки, шум.


М с ь е  Э н н о. Жанна Лябурб! Держите ее!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Это Жанна Лябурб!


Освещается другой участок. Ж а н д а р м ы  окружают  Ж а н н у.


П е т р и к (бросается ей на помощь). Назад! Не дам! Остановитесь!


В темноте слышны крики.


Р е м е н н и к. Оставьте мальчика! Стыдитесь!

А р б а т о в. Подпольщик здесь! Попался нам опять!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Вяжите их!

М с ь е  Э н н о. Связать и обыскать!

М а р т ы н о в. Под ноготь их, голубчиков, под ноготь! Или точнее, бейте в добрый час!..

Ж а н н а. Позор! Вы прикажите их не трогать!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Назад! Назад!

Ж а н н а. Я ненавижу вас!

Г р и ш и н - А л м а з о в (Арбатову). Действуйте!


Солдаты во главе с Арбатовым ведут по авансцене связанных Жанну, Ременника и Петрика.


Д е л я м а р. Разрешите мне?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Надеюсь, на этот раз вы не ошибетесь?


Делямар отдает честь и присоединяется к Арбатову.

Процессия остановилась.


А р б а т о в. Вперед, солдаты! Вниманье, взвод! Оружие к плечу!

Р е м е н н и к. Вы не уйдете от расплаты!

П е т р и к. А я плевать на вас хочу.

Ж а н н а (поет).

Пусть не дожить нам до рассвета,
Увидеть счастье не судьба.
Но не страшит нас доля эта,
Ведь продолжается борьба!
Р е м е н н и к.

Пусть содрогнется мир огромный,
Смелее знамя подними!

В музыке — гром. Ременник умолкает.


П е т р и к (подхватывает).

На смену этой ночи темной
Придет рассвет…

Снова гром, и Петрик умолк.


Ж а н н а (исступленно).

Придет рассвет, придет рассвет,
Мон шер ами!

Последние слова Жанны подхватывает хор. Жанну, Ременника и Петрика осветили лучом света, который медленно гаснет. Вбегает  Ф р а н с у а.


Ф р а н с у а (поняв, что казнь уже свершилась, в отчаянии повторяет несколько тактов песни, которую он когда-то пел вместе с Жанной). Ля-ля-ля-ля…


З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Картина седьмая
На Приморском бульваре, неподалеку от знаменитой лестницы, встретились  М а р и н а  и  И в а н.

Марина и Иван поют.


М а р и н а.

Плыву я к берегу, навстречу ясным зорям,
Он, как мечта, сияет предо мной.
Уходит мгла, светлеет даль над морем,
Ужели мне не справиться с волной?!
И в а н.

Едва на небе луч проснется ранний,
Я буду ждать, ты только позови!
Нет для любви преград и расстояний,
Когда сердца открыты для любви!
В м е с т е.

Ты мой рассвет,
                          и нет тебя чудесней
В туманной мгле, над пеною морской.
Тебя мне хочется сравнить сегодня с песней,
Но нет на свете песни ласковой такой.
М а р и н а. Ванюша! Гришин-Алмазов многим загадочно намекает, будто золотой запас Одессы временно спрятан в «Веселой канарейке». Знаешь этот кабачок? Там теперь, мол, весь их багаж.

И в а н. А в самом деле?

М а р и н а. Все ценности в порту, на семнадцатом причале, в контейнере номер тринадцать — пятьдесят восемь. За ним сегодня прибудет посланец от самого Деникина.

И в а н. Тринадцать — пятьдесят восемь! Запомни этот номер! Все, что в этом контейнере, принадлежит народу! (Передает ей пистолет.) Возьми, пригодится.


Входит  Т е с л я.


Т е с л я (радостно). Телеграф наш!


Входят  Л у к о в е ц  с перевязанной головой и  Н е ч а й.


Н е ч а й. Мы окружили Воронцовский дворец!

Л у к о в е ц. Действительно.

Н е ч а й. Гайдамаки удирают с Новорыбной.

Т е с л я. Понимаю.


Входит пожилая женщина. На голове у нее старомодная шаль. Это  С о н я.


С о н я. О, мсье Луковец, здравствуйте! Вижу, вам дали прикурить, как когда-то моему Яшеньке…

Л у к о в е ц (опустил глаза). Действительно.

С о н я. Быть может, вы знаете, где он? Пошел, как всегда, в табачную лавку, и, как всегда, после этого я его третий день ищу. (Нечаю.) А вы его не видели?


Нечай молчит.


Странно… А вы, мсье Тесля?


Тесля тоже молчит.


И в а н. Вы должны знать правду…

С о н я (встрепенулась). Что случилось?

Т е с л я. Товарищ Ременник, Яков Семенович…

С о н я (все поняла). Яшенька…

Т е с л я. Вы можете гордиться своим мужем. Председатель ревкома товарищ Ласточкин, весь наш комитет от души сочувствуют вам.

С о н я. Спасибо. Передайте мсье Ласточкину, пусть он бережется. И маленькая пуля может оборвать большую жизнь.

М а р и н а (сдерживая слезы). Успокойтесь!

С о н я. Только не нужно плакать! Яшенька не любил, когда плачут! (Уходит.)


Марина, Тесля и другие провожают ее.

У афишной тумбы. С н е й к  и  С м и т, поминутно оглядываясь и кого-то ожидая, продолжают взволнованный разговор.


С м и т. Ценности Одесского банка — в «Веселой канарейке»! Невероятно!

С н е й к. Я уверен: Гришин-Алмазов именно на это и рассчитывает. Не потому ли он перенес в «Веселую канарейку» штаб эвакуации, поставив там двойную стражу?!

С м и т. Эта охрана меня и смущает. Вы полагаете, этот джентльмен придет?

С н е й к (пожимает плечами). Я плачу долларами! (Смотрит на часы.)


Неожиданно из-за угла появляется  М и ш к а.


М и ш к а. Спрячьте ваш бимбер, мистер Снейк! Мишка Япончик может опоздать только на собственные похороны!

С н е й к. Хелло, мистер Япончик!

С м и т. О, сэр Мишка. Гуд дей!

М и ш к а (восхищенно). Япончик, британчик и американчик! Международная артель «Напрасный труд»! Не хватает только французского представителя.

С н е й к. Этот коммивояжер нам ни к чему! Делить на три всегда выгодней, чем на четыре.

М и ш к а. Браво, Америка! (Хлопает Снейка по плечу.) Люблю толковых компаньонов. Гарантирую ажур-бонжур. Адресок?

С м и т. «Веселая канарейка».

М и ш к а. Вот оно что! (Присвистнул.) Для этой птички старый аванс… малокалорийный. «Канарейка» требует добавочного проса. Цып-цып?!

С н е й к (делает жест — мол, «за этим дело не станет!» — и передает пачку денег). Однако, надеюсь, никто не узнает, что мы к этому имеем некоторое касательство…

М и ш к а. Своих наводчиков я никогда не продаю. Гуд бай, сэры!


Кивнув Мишке, Снейк и Смит поспешно удаляются. С другой стороны к тумбе подходит  Г р и ш и н - А л м а з о в. Это уже не блестящий шаркун-сердцеед, а обалдевший от катастрофы, растерянный мозгляк — небритый, с запавшими воспаленными глазами.


Г р и ш и н - А л м а з о в (Мишке). Приходили? Говорили, где золото?

М и ш к а. Все как по нотам! Только — ша, не надо паники! Им очень желательно, чтоб я с мальчиками посетил сегодня «Веселую канарейку». Понимаю, вам не хочется, чтоб я так низко пал, опустился до какого-то шантана…

Г р и ш и н - А л м а з о в. Дьявол с вами, опускайтесь! Сходите туда!

М и ш к а (крайне поражен). Что-о? Такая генеральская щедрость? Или, может, вы хочете постричься в монахи? А-а!.. (Хлопнул себя по лбу рукой.) Ясно: мне — кость, себе — весь навар?! Антанте — дуля: пардон, господа, до нас тут побывал Мишка Япончик, все захватил и исчез… утопая в сиянье голубого дня! Генерал Гришкин-Алмазов симулирует банкротство и оставляет себе на черный день желтый металл!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Тише! За это вы получите столько… Вам хватит на три жизни. Аванс! (Передает.)

М и ш к а (взглядом оценив размер «аванса»). Аванс на аванс — двойной баланс. Слушайте, превосходительство… Слушайте сюда! Мы с вами ягоды из одной конюшни. Я доверяю вам, вы мине. Где на самом деле золотой запасик?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Если дворянин вам говорит, что в «Канарейке»…

М и ш к а (в сторону). Это значит — его нужно искать совсем в другом месте! (Гришину-Алмазову). Вы меня извините, но наше дворянство так забрехалось… (Заметив недовольный взгляд Гришина-Алмазова, свистит.)


Появляются  Р ы ж и й  и  Н о с а т ы й.


Шпоня! Кука! Тревога номер один! «Веселая канарейка»!


Мишка и его «адъютанты» уходят. Поспешно вбегает  А р б а т о в.


А р б а т о в (Гришину-Алмазову). Ваше ство! Прибыл! Такой деликатный, такой ласковый… аж страшно!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Кто такой?

А р б а т о в. Личный представитель Антона Ивановича Деникина…


С чувством собственного достоинства, важно входит  п о ж и л о й  м у ж ч и н а, облаченный в черную черкеску, с черепом и скрещенными костями на рукаве. За ним, на почтительном расстоянии, его  а д ъ ю т а н т.


Ч е л о в е к  в  ч е р к е с к е (представляясь). Полковник контрразведки Разгуляй-Баскаков.

Г р и ш и н - А л м а з о в (козыряя). Начальник гарнизона, генерал…

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в (мягко). Не нужно, Андрей Аскольдович!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Вы меня узнали?

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в (протирая пенсне). Вы получили депешу от Верховного?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Так точно.

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. И не сочли нужным встретить меня?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Но… в депеше не было указано, когда именно вы соизволите прибыть… Простите!

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Это в первой депеше!

Г р и ш и н - А л м а з о в. А другой мы не получили. Телеграф захвачен большевиками.

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Ситуация удобная для любых оправданий! Полагаю, мы можем… э-э… наедине?

Г р и ш и н - А л м а з о в (Арбатову). Оставьте нас, полковник!

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Э-э, минуточку! (Натягивает на правую руку перчатку, расправляет ее и подходит к Арбатову.) Мне… э-э… стыдно за вас, Арбатов! (Брезгливо срывает с его мундира погоны.) Генерал вам так доверял, а вы… (Бьет его по щекам погонами.) Шкура!

А р б а т о в (автоматически). Так точно, ваше ство. Виноват, ваше ство!.. (Спохватившись.) Однако осмелюсь спросить…

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Спрашивать будет кто? Мой адъютант. А вы, бывший полковник, что? Будете отвечать. (Адъютанту.) Ежели арестованный пожелает помолиться перед последней дорогой, можно… что? Допустить. Ступайте!


Адъютант, в котором зритель с трудом узнает Луковца, уводит Арбатова.


Г р и ш и н - А л м а з о в (деморализован окончательно). Прошу объяснить…

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Объяснений мы ждем от вас. Котовский разведал все и собирается сегодня захватить… Кто ему мог рассказать насчет семнадцатого причала? Или вы, или кто? Полковник Арбатов. Кто ему мог рассказать насчет контейнера номер тринадцать — пятьдесят восемь? Или полковник Арбатов, или… кто?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Он! Я никогда не думал…

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. А жаль! Иногда думать не мешает! Пока не появился Котовский, нужно отвести контейнер в надежное место. Я поставлю свою охрану.

Г р и ш и н - А л м а з о в. Но…

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в (протягивает руку к погону Гришина-Алмазова). Простите, генерал, люблю что? Аккуратность! (Поправляет погон, перчаткой стряхивает с него пылинку.) Не желаете ли, ваше превосходительство, прогуляться со мной… куда? На семнадцатый причал.

Г р и ш и н - А л м а з о в (искоса поглядывает на свой погон). К вашим услугам, полковник!


Пропустив перед собой Разгуляй-Баскакова, Гришин-Алмазов покорно плетется за ним по лестнице в порт. Встревоженные обыватели удивленно смотрят им вслед.


О б ы в а т е л и. Ой, Одесса-мама, что с тобой творится?..

Картина восьмая
Кабачок «Веселая канарейка». Последний приют белогвардейцев, удирающих из Одессы. Ожидая эвакуации, некоторые из них сидят у столиков, другие — прямо на своих чемоданах. Шепчутся  о ф и ц и а н т ы, подающие кофе и вино. На подмостках загримированная под красавицу, пожилая  т а п е р ш а  атакует видавший виды рояль.


Т а п е р ш а (напевает, еле сдерживая зевоту).

Я охотно отдам тебе мужа,
Но любовника… нет, не проси!

Входит  м а д а м  Э н н о.


М а д а м  Э н н о. Я снова здесь… Мы опять с тобой встретились, «Веселая канарейка», и… опять, когда мне совсем не весело. (Официанту.) Отдельный столик.

О ф и ц и а н т. Все занято, мадам.

М а д а м  Э н н о. Освободите!

О ф и ц и а н т. Но…

М а д а м  Э н н о. Никаких «но» — я мадам Энно!

О ф и ц и а н т. Простите, мадам! (Освобождает для нее столик.)

М а д а м  Э н н о (садится). Коньяку!


Поклонившись, официант исчезает. На улице слышны выстрелы. Вбегают  Р ы ж и й  и  Н о с а т ы й, а за ними  М и ш к а  Я п о н ч и к  в полувоенном костюме.


Р ы ж и й. Руки вверх!

Н о с а т ы й. Чамайданы и весь багаж сюды!

М и ш к а. Боже ж мой! Пришел конец света, последний день Одессы. Сменяются правительства, горит земля под ногами, а вы держитесь за ваши паршивые чамайданчики!

Р ы ж и й (презрительно). Буржуи!

Н о с а т ы й. Миха, можешь представить, что за товар в этой шкорлупке!

Р ы ж и й. А на ихних фигурках, если чуточку потрусить!

Г о л о с а.

— Безобразие!

— Вы не имеете права!

— Мы будем жаловаться!

Н о с а т ы й. Наше золото угоняют за границу и еще подымают хай!

Р ы ж и й. Грабите отечество! Где ваша совесть?

М и ш к а (стреляет в потолок). Господа, ша! Прошу всех организованно, парочками, пройти в суседнее помещение налево. Будет небольшая таможенная проверочка. Жизнь гарантируем каждому… кто не будет нарушать дисциплиночку.

В ы с о к и й  с т а р и к  в  п е н с н е. Я хочу объяснить. Я лидер правых…

М и ш к а. Налево!

П ы ш н а я  д а м а. Мсье Япончик, я готова…

М и ш к а. Налево, мадам!

П о п. Сын мой…

М и ш к а. Налево, папаша!


Все уходят. Из-за рояля выползает мадам Энно.


М а д а м  Э н н о (садится к своему столику). Хоть раз в жизни я могу… не пойти налево! (Наполняет рюмку и пьет.)


Входит  м с ь е  Э н н о. Он пьян. Волосы всклокочены, ноги заплетаются, язык тоже.


М с ь е  Э н н о. Бонжур, мадам!

М а д а м  Э н н о. Жюль! Что с тобой?

М с ь е  Э н н о. Расторговался! Товара больше нет!

М а д а м  Э н н о. Погляди на себя! Что ты из себя представляешь?

М с ь е  Э н н о. Я представляю… великую Антанту!

М а д а м  Э н н о. Где наш багаж?

М с ь е  Э н н о. На крейсере «Вальдек Руссо».

М а д а м  Э н н о. А где крейсер?

М с ь е  Э н н о. В море… (Поет.) Раскинулось море широко…

М а д а м  Э н н о. Как же мы вернемся во Францию?

М с ь е  Э н н о. Во Францию возврата больше нет. Меня там ждет гильотина.

М а д а м  Э н н о. За что? Ты ведь выполнил свой долг!

М с ь е  Э н н о. Да! Выполнил! Транспорт с оружием взорван. Эскадра ушла во Францию, наши моряки — теперь большевики, а в Одессе — мы им оставляем советскую власть!

М а д а м  Э н н о. Что же делать?

М с ь е  Э н н о (решительно). Стреляться! (Приставляет пистолет к виску, затем нацеливается в рот и, лизнув его, опускает.) Не могу! Ты права: я всегда был только консул, а не мужчина!

М а д а м  Э н н о. Всю жизнь я с тобой мучилась!

М с ь е  Э н н о (увидев на ее груди медальон). Яд! Действует мгновенно! Раз — и нет!

М а д а м  Э н н о (в ужасе). Ты хочешь…

М с ь е  Э н н о. Ты сама говорила, если придут красные — им достанутся два трупа!

М а д а м  Э н н о. Я жить хочу!

М с ь е  Э н н о (срывает с ее шеи медальон и всыпает содержимое в два бокала). Поцелуемся на прощание!

М а д а м  Э н н о. Ты с ума сошел!

М с ь е  Э н н о. Тогда я… двойную дозу. (Чокается сам с собой и выпивает.) Так умирают герои Антанты! (Поет.)

Имея нрав примерный
И скромный капитал,
Из фирмы парфюмерной
Я в консулы попал.
Судьбы веленья мудры,
Ценю ее за то,
Ведь без румян и пудры
Политика — ничто!
      Я все куплю и все продам,
      Бонжур, мсье, пардон, мадам!
Теперь удел наш труден,
Отравишься с тоски:
Нельзя уж больше людям
Припудривать мозги.
Расчет мой будет скорый,
Я не щажу затрат.
Был коммивояжером,
Умру как дипломат.
      О, я красиво жизнь отдам,
      Бонжур, мсье! Пардон, мадам!
(Уходит.)

М а д а м  Э н н о. Я опять вдова. (Проходящему официанту.) Генерал Гришин-Алмазов еще не приходил?

О ф и ц и а н т. Нет, мадам! (Уходит.)

М а д а м  Э н н о. Я дождусь его. (Садится и закуривает.)


Входят  Р ы ж и й  и  Н о с а т ы й. Подкравшись, они хватают мадам Энно под руки.


Н о с а т ы й. Люблю высшую аристократию.


Не оборачиваясь, мадам Энно, словно от мух, отбивается от нападающих.


Р ы ж и й. Миха, еще одна не проверена! И почему-то бьется у морду.

М и ш к а (входя). Хамы! На моих глазах? Нравственность для меня превыше за все. (Узнав.) Это же супруга господина консула!

Н о с а т ы й. Мы очень просто можем за нее получить приличный выкуп.

М а д а м  Э н н о (показывает кукиш). Вот!

М и ш к а. Вы не хочете, чтоб порядочные люди честно заработали?

Р ы ж и й. За такую прелесть консул не будет скупиться!

М а д а м  Э н н о. Консула больше нет! Он пошел умирать в соседнюю комнату.

М и ш к а. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал!

Р ы ж и й, Н о с а т ы й. Ша! В квартире покойник. (Тихо уходят.)

М а д а м  Э н н о. Я опять шансонетка! Интересно, большевикам нужны будут люди моей профессии?

М и ш к а. Что я могу вам сказать, когда я не знаю, что будет с моей профессией. (Садится к ее столику.)

М а д а м  Э н н о. О боже! Где Гришин-Алмазов?

М и ш к а. Если я мог вырвать из своего сердца Верочку Холодненькую, вы на вашего генеральчика тоже можете поставить крестик. Вы королева шансонет, я король с Молдаванки. Плохая династия? Короче, вы переходите в мой дворец на Мясоедовской!

М а д а м  Э н н о. Я буду иметь вас в виду!


Пауза. Они сидят подавленные, думая о своем. Мадам Энно тяжело вздыхает.


М и ш к а (на ее вздох). Она мне рассказывает! Когда я впервые встретил вас тут, я сразу понял, что вы за птичка!


Мишка Япончик и мадам Энно поют.


М и ш к а.

Здесь, выпив кофе чашечку,
Я думал, чуть дыша:
Что желтенькую пташечку
Похитил бы, и — ша!
В м е с т е.

Как только нашлась лазейка,
Беги от житейских забот.
Ведь пляшет и песни поет —
Веселая канарейка,
Веселая канарейка.
М а д а м  Э н н о.

Ценю я ваше мнение
И вам скажу — притом:
Друг друга, без сомнения,
В два счета мы поймем!
В м е с т е.

Ты сердце вином согрей-ка
И в зубы возьми бутерброд.
Ведь пляшет и песни поет
Веселая канарейка,
Веселая канарейка!

Танцуя, они уходят.

М а д а м  Э н н о  возвращается к своему столику. Вдруг в дверях появляется  м с ь е  Э н н о.


М с ь е  Э н н о. Пардон, месье, бонжур, мадам!

М а д а м  Э н н о (отмахивается, как от привидения). Жюль, ты?

М с ь е  Э н н о. Что ты мне дала?

М а д а м  Э н н о. Яд!

М с ь е  Э н н о. Где ты его взяла?

М а д а м  Э н н о. Купила у людей Мишки Япончика! Этот яд действует мгновенно.

М с ь е  Э н н о. Действует, но как!.. А я выпил двойную дозу! (Убегает.)

М а д а м  Э н н о. Боже мой! Герои Антанты! (Уходит за ним.)


Входит  М а р и н а.


М а р и н а (официанту). Генерал Гришин-Алмазов не приходил?

О ф и ц и а н т. Все его сегодня спрашивают.

М а р и н а. Болван! Я его невеста!


Возвращается  М и ш к а.


М и ш к а (Марине). Скажите, пожалуйста! Кто это явился! Старая знакомая!

М а р и н а. Мне кажется, мы никогда…

М и ш к а. Берете на понт? Я вас узнал сразу.

М а р и н а. Ах, я вас видела у господина Энно.

М и ш к а. Скажите мне честно, что будет, если ваш генеральчик узнает, что вы приставлены к нему самим Котовским?

М а р и н а. Вы шутник!

М и ш к а. На задушевность идти не желаете?

М а р и н а. Что вам от меня нужно?

М и ш к а. Если завтра ваша будет сверху и придет советская власть — Мишка Япончик и его отряд не должны идти на дно. Передайте Котовскому. За это вы лично продолжаете дышать воздухом — и ша!

М а р и н а. Испугался, бандит?

М и ш к а. Зачем такие слова? Вы не можете интеллигентно? (Грубо отталкивает Марину от двери.)

М а р и н а. Котовский разоружит вашу банду, а вас — расстреляет.

М и ш к а (впал в бешенство). Ты меня агитируешь? Девчонка! Я уже наагитированный по колени! Но вашей советской власти не будет! Не будет! (Желая испугать Марину, стреляет в потолок.)


Входят  Г р и ш и н - А л м а з о в  и  М а р т ы н о в.


Г р и ш и н - А л м а з о в. Что здесь происходит?

М а р т ы н о в. Марина!

Г р и ш и н - А л м а з о в (Мишке). Как вы смеете? Это моя невеста!

М и ш к а (кричит). Горько! Что же вы ее не целуете? Она шпионка из отряда Котовского.

М а р и н а (вынимает пистолет, подаренный ей Иваном). Подлец!

М и ш к а (ловко выхватывает у нее пистолет). Ша, здесь можно нечаянно в человека попасть. (Мартынову.) Старый лопух! (Гришину-Алмазову.) Что же вы молчите? Неаполитанец!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Так это правда?


Марина молчит.


М а р т ы н о в. Детка моя, ты немножко продалась большевикам, или точнее…


Марина молчит.


Сволочь! (Бьет ее по лицу.)

Г р и ш и н - А л м а з о в. Адъютант, повесить ее немедленно… Здесь, у входа в «Веселую канарейку»!


Адъютант бросается к Марине. Неожиданно Мишка заслоняет ее.


М и ш к а. Не дам! Пусть сначала скажет, где Котовский. Он мне нужен живой или мертвый!

Г р и ш и н - А л м а з о в (Марине). Вы еще можете себя спасти. Где Котовский? Последний раз спрашиваю, где Котовский?


Входит  К о т о в с к и й, одетый в свою боевую форму.


К о т о в с к и й. Я здесь, ваше превосходительство!

Г р и ш и н - А л м а з о в (потрясен). Вы?

М и ш к а, Р ы ж и й  и  Н о с а т ы й. Боже ж мой? (Ищут где бы спрятаться.)

М а р т ы н о в. Котовский… лично, или точнее…

К о т о в с к и й. Я. Точнее быть не может! (Голосом Разгуляй-Баскакова.) Не желаете ли, генерал, со мной прогуляться… куда? На семнадцатый причал!

Г р и ш и н - А л м а з о в (разъяренно). Что-о? Это были вы? Взять его! (Котовскому.) Наконец вы в моих руках! Вокруг дома — двойное кольцо охраны. Здесь везде мои люди.

К о т о в с к и й. Вы думаете?


По сигналу Котовского официанты, которые весь вечер обслуживали гостей, сбрасывают с себя белые пиджаки и, обнажив оружие, окружают белогвардейцев. Входят  И в а н, Т е с л я  и  д р у г и е.


М и ш к а (вынимает из кармана и прикалывает к своей груди красный бант). Ура! Наши пришли! (Бодро марширует, сопровождаемый своими «адъютантами».) «Смело мы в бой пойдем за власть Советов…» (Увидев гневный взгляд Котовского, опускает голову и переходит на мотив похоронного марша.) Цум-та-ра-ра-ра-ра!

К о т о в с к и й. Взять всех!


Быстрая перемена света. На скале стоят  М а р и н а  и  И в а н. Слышится их песня.


Ты мой рассвет, и нет тебя чудесней
В туманной мгле, над пеною морской.
Тебя мне хочется сравнить сегодня с песней,
Но нет на свете песни ласковой такой!

Обняв Марину, Иван нежно целует ее. В стороне  ю н о ш а, наблюдает эту сцену.


Ю н о ш а (Котовскому). Целуются! Люди воюют, а они… позор!

К о т о в с к и й. А зачем воюют? Чтоб жизнь была, чтоб любовь… (Зрителям.) Встаньте, друзья, вспоминая о тех, кто отдал жизнь за ваше счастье! (Запевает свою боевую песню.)


Иван, Марина, Луковец, Тесля и другие поют вместе с ним.


Во тьме ночной
Крутой волной
Бушует пламя.
За край родной
На смертный бой
Шагай, народ,
Вперед, вперед
И выше знамя.

З а н а в е с.


Перевод А. Иванишиной.

ЧЕТВЕРО С УЛИЦЫ ЖАННЫ Современная легенда в трех частях

Действующие лица
М а р и я  К о ш у б а — студентка, затем артистка.

К а т я  Б а к л а н о в а — санинструктор отряда морской пехоты.

С е р г е й  Ч е р н е г а }

Г е н н а д и й  М а с л ю к о в } младшие лейтенанты отряда морской пехоты.

Л у к о в е ц — секретарь райкома партии.

А н д р е й — советский разведчик (он же в подполье — парикмахер Стасик и первый биндюжник).

З а г р а в а }

Г и л ь м а н } краснофлотцы.

Ф и м о ч к а — сын Гильмана, ученик музыкальной школы.

О т е ц  В а с и л и й — священник.

П о к у с а й — вице-президент антикоммунистического института, созданного фашистскими оккупантами.

Т у ш к и н — мясник.

М а д а м  Чирус }

М а д а м  П е р е п е л и ц а } торговки на Привозе.

П е т р  Л е щ е н к о — певец, владелец ресторана.

А р б а т о в — дворник, бывший царский полковник.

Е л е н а — королева Румынии.

Г е р м а н  П ы н т я — городской голова.

М а д а м  П ы н т я — его жена.

Г е о р г е  Р а д у л е с к у — румынский солдат.

К у р т  Г о ф м а й е р — оберфюрер СС.

Э в е л и н а  К в а к — фашистская резидентка.

Г р о т — немецкий офицер.

М а т р о с ы, с о л д а т ы, к о м а н д и р ы  К р а с н о й  А р м и и, п а р т и з а н ы, ж и т е л и  г о р о д а , т о р г о в ц ы, б и н д ю ж н и к и, р у м ы н с к и е  и  н е м е ц к и е  с о л д а т ы.


Действие происходит в Одессе в годы Великой Отечественной войны.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Одна из одесских улиц, ведущих к порту. Праздничный день. Среди гуляющих мы видим  М а р и ю, С е р г е я, К а т ю  и  Г е н н а д и я.

Радостно звучит их песня.


Пусть песенка звенит над морем[2],
Над нашей улицей, где с детства мы живем,
Встречаем день, с ветрами спорим
И сердце дружбе отдаем.
      Гляди веселей, молодежь,
      Шагая вперед неустанно:
      На улице Жанны Лябурб живешь,
      Так будь же всегда как Жанна!
Картина первая
Последние слова песни заглушает огромной силы взрыв. Мощные прожекторы боевых кораблей обшаривают берег. Война. Перед нами одна из передовых линий обороны Одессы. М а р и я  прячется в блиндаже. Выбегают  б о й ц ы. Выстрелы, взрывы.


З а г р а в а. Вы только посмотрите, кого этот Гитлер посылает до нашего берега. Одесса! Что они в ней понимают! Это же музыкальный город! (Взмахивает руками, словно дирижируя.) Эй, Пересыпь, давай увертюру!


Слышен гром артиллерии.


Молдаванка, вступай на басах!..


Взрыв.


Слободка! Где твои барабанчики?.. Пулемет — это первая скрипка! (Ложится.)

Г и л ь м а н. Разве так дирижируют? Приходи после войны — научу!

З а г р а в а. Ты что — консерваторию кончал?

Г и л ь м а н. Даже не начинал! Но какое это имеет значение? Видишь эту пролетарскую ручку?

П е р в ы й  б о е ц. Сорок четвертый размер.

Г и л ь м а н. Ее пожимал сам профессор Столярский… П. С.

З а г р а в а. Воспитатель талантов? Зачем он это делал?

Г и л ь м а н. За выращивание нормального вундеркиндера. Когда моему Фимочке исполнилось неполных семь лет, я купил ему скрипочку и повел на Сабанеев мост, до Столярского: «Вы, конечно, будете смеяться, но из этого мальчика выйдет второй Додик Ойстрах! Примите Фимочку в школу имени вас!»


Из укрытия осторожно выглядывает  М а р и я. Она слушает рассказ Гильмана.


З а г р а в а (заметил Марию). А это что за ангел небесный?

Г и л ь м а н. Таки да ангел! (Марии.) Вы давно из рая?

М а р и я. Я оттуда. В городе такой же рай, как у вас!

З а г р а в а. Будем знакомы. Моя фамилия Заграва. Скажите, вы по Раскидайловской, случайно, не проходили? Дом три целый?

Г и л ь м а н. Обожди со своей Раскидайловской! Вы мне скажите за школу Столярского!

М а р и я. Я с улицы Жанны Лябурб, там и Сергей жил… младший лейтенант Чернега. Сегодня ночью бомба попала в его дом. Там была его мама… Как ему сказать об этом… не знаю.


Все молчат. Чуть раньше показался  С е р г е й. Он слышал слова Марии.


(Поворачивается.) Сережа…

З а г р а в а. Товарищ младший лейтенант!

С е р г е й. Не надо! (Надевает бескозырку, снимает бушлат. Отвернувшись, говорит сквозь слезы.) К бою!


Бойцы сосредоточенно готовятся к атаке. В тельняшках и бескозырках, с автоматами в руках, они действительно напоминают «черных комиссаров», как их в те дни называли фашисты. Хором поют.


Бойцов Черноморского Красного флота
Родные зовут берега:
— В атаку, в атаку, морская пехота,
Вперед, моряки, на врага!
        Обожжены пожарами
        Бывали мы не раз,
        И черными комиссарами
        Враги называют нас!
Эх, Черное море, будь грозным всегда ты,
Коричневым гадам на страх, —
Мы черные наши наденем бушлаты,
У них потемнеет в глазах.

Грохочет взрыв. Мария бежит в укрытие. Отряд идет в бой. На ходу вынимая из кобуры пистолет, появляется младший лейтенант  Г е н н а д и й  М а с л ю к о в. За ним бежит санинструктор  К а т я  Б а к л а н о в а.


К а т я. Геночка, милый!

Г е н н а д и й. Тише! С ума сошла!

К а т я. Тебя убьют!

Г е н н а д и й. Пусти!

К а т я. Не пущу.

Г е н н а д и й. Дура!

К а т я. Стыдишься меня?

Г е н н а д и й. Пойми… я командир…

К а т я. К черту все! Я люблю тебя! Понимаешь — люблю! (Обнимает его.)

Г е н н а д и й (отстраняясь). Санинструктор Бакланова!

К а т я. А ты… любишь меня?

Г е н н а д и й. Нашла время! (Целует ее.)


Катя и Геннадий поют.


К а т я.

Ах, какой ты строгий и неласковый!
Сердишься, как будто не любя!
Только я давно за этой маскою
Разгадала настоящего тебя!
До чего же мне милы теперь и любы
Глаз твоих золотые ручьи,
Обжигающие жадные губы,
Беспокойные руки твои!
Г е н н а д и й.

Что это значит? Что это значит?
К а т я.

Есть на все один ответ:
Не могу любить иначе,
Без тебя мне жизни нет!
Г е н н а д и й.

Звал тебя я с детства недотрогою,
Радостно ловил твой каждый взгляд.
Высказать тебе хотел бы много я,
Но солдаты о любви не говорят!
К а т я.

Что это значит? Что это значит?
Г е н н а д и й.

Есть на все один ответ:
Не могу любить иначе,
Без тебя мне жизни нет!

Геннадий поспешно уходит вслед за отрядом. Катя бросает в сторону медицинскую сумку и, взяв автомат, догоняет идущих в бой. Дальнейшее действие идет на фоне музыки, соответствующей характеру боевой обстановки. З а г р а в а  и  п е р в ы й  б о е ц  вносят раненого  Г и л ь м а н а.


З а г р а в а. Сестра, сестрица! Скорей! Да где она? Черт ее возьми!


Из укрытия выходит испуганная  М а р и я.


М а р и я. Дышит?

Г и л ь м а н (тихо). Вот и вся музыка!


Мария извлекает из Катиной сумки бинт и перевязывает Гильмана.


В окопе как в трамвае — не высовывайся. (Тяжело дышит.)

М а р и я. Лежите спокойно!

Г и л ь м а н (вынимает из кармана фотографию). Это Фима Гильман. Его имя еще будут писать на афишах… такими же буквами, как Давид Ойстрах. Мы жили на Малой Арнаутской, двенадцать… Я всегда ему говорил: шесть часов в день скрипочка должна быть у тебя в руках!

М а р и я. Товарищ Гильман! Товарищ Гильман!

Г и л ь м а н. Вы таки да ангел! Вас, наверно, зовут Ангелина?

М а р и я. Меня зовут Мария.

Г и л ь м а н. Тоже неплохо! У Фимочки самая любимая песня «Аве Мария»! Что это? Разве ангелы плачут?

М а р и я. Да, да…

Г и л ь м а н. Вы ведь с улицы Жанны Лябурб…

М а р и я. Да… (Тихо напевает.)

На улице зеленой этой
У покосившихся от времени ворот
Звенит платан, листвой одетый,
И каждый камень здесь поет:
      Оружье сжимай, молодежь,
      Шагая вперед неустанно.
      На улице Жанны Лябурб живешь,
      Так будь же всегда как Жанна!
На улице, познавшей горе,
Молчит сожженная пожарами листва.
Но жизнь сюда вернется вскоре,
И зазвучат опять слова:
      Не вешай голов, молодежь, —
      Любая затянется рана!
      На улице Жанны Лябурб живешь,
      Так будь же всегда как Жанна!

Во время ее пения входят  б о й ц ы. Мария перевязывает им раны. Вбегает разгоряченный боем  С е р г е й.


С е р г е й. Уезжай!

М а р и я. В город?

С е р г е й. Нет, совсем! У меня только ты осталась. Я должен знать, что ты жива, что вокруг тебя не падают бомбы. Я должен получать от тебя письма в самодельных треугольных конвертах. Уезжай немедленно!


Появляется  Г е н н а д и й.


Г е н н а д и й. Катя! Санинструктор! Никогда нет на месте!

М а р и я. Она за вами кинулась… туда!

Г е н н а д и й (встревоженно). Этого еще не хватало.


Подходят  п о л к о в н и к  и  Л у к о в е ц.


(Рапортует.) Товарищ полковник…

П о л к о в н и к. Вольно! Молодцы! Хорошо дрались. Ваши потери?

Г е н н а д и й. Трое раненых.

П о л к о в н и к. Остальные на месте?

Г е н н а д и й. За исключением санинструктора Баклановой. Самовольно пошла в атаку и пока… не вернулась.

П о л к о в н и к (указывает на Марию). А это кто?

С е р г е й. Моя невеста. Из города пришла.


А н д р е й  вносит на руках  К а т ю.


А н д р е й. Молодец девушка! Троих фрицев уложила.

Г е н н а д и й (взволнованно). Жива?

А н д р е й. Ни одной царапины! Оглушило слегка.

К а т я (очнувшись). Гена. Геночка! Ты жив?

А н д р е й. Геночка? (Оглядываясь.) Кто здесь Геночка? (Строго.) Кто — Геночка?

Г е н н а д и й (растерянно). Я… Геночка.

А н д р е й. Что ж ты молчишь?! (Передает ему Катю.)

Л у к о в е ц. У вас тут, вижу, фронтовой филиал загса!

А н д р е й. Вот так всегда — один спасает, а Геночкой становится другой! (Отходит в сторону.)

К а т я (спохватившись, Геннадию). Товарищ младший лейтенант. Ваше задание…

Л у к о в е ц. Не надо! Любви стесняться не надо!

П о л к о в н и к. Все командиры — ко мне!

Л у к о в е ц (Андрею). Ты тоже хорош! Полез под пули! А кто работать будет в подполье? Времени на подготовку у тебя уже нет! Присмотрись к ребятам, может, кого-нибудь к себе возьмешь!

А н д р е й. От такого санинструктора — не откажусь.

Л у к о в е ц. Лейтенант от себя не отпустит. (Улыбаясь.) Геночка!

А н д р е й. Он-то что! Она его не покинет!


Луковец и командиры уходят. Андрей проходит между бойцами, отдыхающими после боя.


С е р г е й (Марии). Прощай! Иди! (Он прощается при бойцах, мужественно и строго.)


Мария уходит. Андрей присматривается к бойцам, подходит к одному нз них, берет у него из рук гитару и напевает под собственный аккомпанемент.


А н д р е й.

Встречались мы с тобою
Над берегом не раз,
И музыка прибоя
Звучит в сердцах у нас.
В семь сорок вечера
                назначено свиданье,
Я буду ждать тебя,
                приду без опозданья,
И в жизни будет этот час
                всегда нам дорог:
Семь сорок!
                Семь сорок!
                         Семь сорок!
Навстречу алым зорям
Поднялся наш народ.
От моря и до моря
Сражение идет.
Друзья мои, спокойней,
Уверенность во всем,
И от моста до бойни
Мы Гитлера свезем!
Семь сорок вечера,
                часы идут как надо!
Стреляй, калечь его —
                коричневого гада!
Пусть удирает он
                на сломанных рессорах:
Семь сорок!
                Семь сорок!
                         Семь сорок!

Андрей, а за ним и все бойцы лихо танцуют. В это время в блиндаже  Л у к о в е ц  беседует с  к о м а н д и р а м и.


С е р г е й. Уйти из Одессы? Да как же это?

Г е н н а д и й. У нас неплохие дела на всех участках!

П е р в ы й  к о м а н д и р. Оборонительный район готов к зиме.

С е р г е й. Можем держаться до полной победы!

В т о р о й  к о м а н д и р. Есть у нас и теплая одежда, и харчи.

Л у к о в е ц. И все же решение Ставки: мы должны оставить Одессу и вывести отсюда тридцатипятитысячную армию без потерь, с полным вооружением.

С е р г е й. Ничего не понимаю!

П о л к о в н и к. Спокойно, младший лейтенант!.. Севастополю нужна подмога.

Л у к о в е ц.Действительно. Задача у нас одна — отстоять Крым. Иначе мы здесь задохнемся. Ясно?

Г е н н а д и й. Ясно, товарищ…

Л у к о в е ц (представляясь). Секретарь райкома партии.

С е р г е й. А мне не ясно. Семьдесят дней весь город, как один человек, работает на оборону, все верят, надеются…

Л у к о в е ц. С Гитлером воюет не только Одесса!


Входит  А н д р е й.


С е р г е й. Мама ваша в Одессе, товарищ секретарь?

Л у к о в е ц. Нет. Я ее похоронил три года тому назад.

С е р г е й. А я свою не хоронил, но ее тоже нет. Я останусь здесь и тоже погибну!

Л у к о в е ц (Андрею). Может быть, возьмешь его к себе?

А н д р е й. Больно горяч! Подумаю.

Г е н н а д и й. Ты меня удивляешь, Сергей. Наше дело — выполнять приказ!

Л у к о в е ц (Андрею). А этого возьмешь?

А н д р е й. Нет. Слишком уж рассудителен.

Л у к о в е ц (Сергею). Понимаю тебя. Тяжело. Действительно. Но в девятнадцатом было не легче! Антанта со всех сторон, белые наступают…

С е р г е й. Оставить Одессу, чтобы в ней хозяйничали враги?

Л у к о в е ц. Больно, очень больно, товарищи! Тогда мы пели. (Запевает.)

Эту боль не простишь никогда ты, —
Словно сердце, прострелен твой стяг,
И в Одессе чужие солдаты
По дорогам печатают шаг.
      Милый город, скорей,
      Видишь: враг у дверей, —
      Перекрестки бронею одень!
      Пусть грохочет норд-ост,
      Подымись во весь рост
      И винтовку возьми на ремень!
Над гаванью вновь дымовая завеса
И порт за оградой штыков,
Но будет счастливой родная Одесса,
Свободной на веки веков!

Эту песню подхватывают все бойцы. Она звучит широко и торжественно, как клятва.


З а т е м н е н и е.

Картина вторая
Приморский бульвар. Ночь. Застывшие в оцепенении жители Одессы. Среди них высокий худой мужчина в синем макинтоше. Это  Г р о т. Повязанный дворницким передником, А р б а т о в  метет тротуар. Э в е л и н а, одетая нищенкой, время от времени появляется в толпе. Сопровождающая эту сцену музыка полна глубокой тревоги.


С т а р и к.

Уходят!
И н в а л и д.

            Конец!
А р б а т о в.

                        Дожили, братцы!
С т а р у ш к а.

Что будет с нами? —
                               Сумасшедшая ночь!
П е р в ы й  к о м а н д и р.

Всем командирам в порту собраться! (Уходит.)
С т а р и к.

Уходят!
Г р о т.

            Уходят!
Э в е л и н а.

                         Прошу помочь!
Ж е н щ и н а.

Все мы теперь о помощи просим!
С т а р и к.

Уходят!
А р б а т о в.

            Герои! (Закуривает.)
С т а р у ш к а.

                       Гасите свет.
В т о р о й к о м а н д и р.

Скорей к коменданту — Приморская, восемь!

Далекий взрыв.


Г р о т.

Электростанции больше нет!

В сторону порта с песней проходят  м о р я к и.


          Обожжены пожарами
          Бывали мы не раз,
          И черными комиссарами
          Враги называют нас.
Эх, Черное море, будь грозным всегда ты,
Коричневым гадам на страх!
Мы черные наши наденем бушлаты,
У них потемнеет в глазах!

Г е н н а д и й  и  К а т я разговаривают на фоне песни.


К а т я. Геночка, я домой сбегаю!

Г е н н а д и й. Это еще что?

К а т я. Я мигом. (Улыбнувшись.) Когда ты такой серьезный, мне особенно хочется тебя поцеловать.

Г е н н а д и й. Пойми, это последний катер!

К а т я. Успею. (Убегает.)

А р б а т о в. Странно уходят. Не правда ли?

Э в е л и н а. Вам, как человеку военному, это лучше знать.

А р б а т о в. Что вы, какой я военный! Я только дворник. Но… слишком аккуратно уходят. Как победители!

Г р о т. А может, они и есть победители?


Арбатов испуганно прячется в толпе. Проходит новая  г р у п п а  м а т р о с о в, за ними наблюдает  М а р и я.


Э в е л и н а. Прошу помочь!

М о р я к и (поют).

Бойцов Черноморского Красного флота
Родные зовут берега:
— В атаку, в атаку, морская пехота!
Вперед, моряки, на врага!

Появляется  С е р г е й. Он замечает прячущуюся за деревом Марию.


С е р г е й. Ты не уехала?

М а р и я. Нет.

С е р г е й. Уйдешь с нами!

М а р и я. Я должна остаться.

С е р г е й. В Одессе? Через час здесь будет враг.

М а р и я. Я знаю.

С е р г е й (кричит). Что ты можешь знать? Ты — недоучившаяся актриса! Идем!

М а р и я. Оставь меня!

С е р г е й. Я перевел свой аттестат в Алма-Ату. До востребования. Ты будешь обеспечена. Там есть театр. (Как приказ.) Ты будешь меня ждать там!

М а р и я (вырывает руку). Пусти!


Сергей и Мария поют.


С е р г е й.

Как мне уйти? Как дальше жить теперь?
И что меня в дороге ждет, не знаю.
С тобою вместе в городе, поверь,
Я раненое сердце оставляю…
М а р и я.

Для нас обоих этот час тяжел,
Но ты пойми, в дни грозовые эти
Должна я знать, что сильным ты ушел,
Тогда мне легче будет жить на свете!
В м е с т е.

Мы единой связаны судьбою,
Вместе и во сне и наяву…
Как, скажи, расстанусь я с тобою,
Как тебя от сердца оторву?!
С е р г е й.

Я оставаться дольше не могу,
Друзья мои уже выходят в море!
Я днем и ночью буду мстить врагу
За наше счастье и за наше горе!
М а р и я.

Мне и самой не верилось вчера,
Что без тебя хоть миг прожить сумею…
Иди, родной, иди — тебе пора!
Дождусь или погибну, но твоею!
В м е с т е.

Мы единой связаны судьбою,
Вместе и во сне и наяву…
Как, скажи, расстанусь я с тобою,
Как тебя от сердца оторву?!
М а р и я (вздохнув). Прощай!

С е р г е й (зло). Актриса! (Поворачивается и уходит.)


Проходят последние подразделения  м а т р о с о в.


Г е н н а д и й (на фоне музыки, сержанту).

Шестой причал. На погрузку, прямо! (Проходит.)
Ж е н щ и н а.

Боже мой, боже мой! Где моя дочь?
С т а р и к.

Бедная наша Одесса-мама!
С т а р у ш к а.

Что будет с нами?
Э в е л и н а.

                             Прошу помочь!

Торжественно звучит духовой оркестр, под звуки которого уходят наши войска. Оркестранты замыкают колонну.

Вбегает  Г е н н а д и й.


Г е н н а д и й (смотрит на часы). Катя! Катя! (Уходит.)


Оркестр играет весело и задорно, все удаляясь и удаляясь.

И вдруг — оглушающая тишина. Все замерли. Вбегает  К а т я. Она здесь одна — в красноармейской форме, с вещевым мешком в руках.


К а т я (поняв, что опоздала). Кончилась моя жизнь!..

Э в е л и н а. Начинается новая жизнь!

Г р о т (неожиданно). Хайль Гитлер!


Вбегает  А р б а т о в. Теперь на нем мундир царского полковника с орденами и регалиями.


А р б а т о в. Нет, теперь старая жизнь вернется, та, что была до революции! (Падает на колени и крестится.) Боже, царя храни!


З а т е м н е н и е.

Картина третья
На украшенной цветами арке надпись: «НОВАЯ ЕВРОПА — НОВЫЙ ПОРЯДОК». Ниже: «НОВЫЙ БАЗАР». И еще ниже «ТРАНСНИСТРИЯ». За аркой рундуки и палатки торговцев. Вывески: «ЗОЛОТАЯ РЫБКА», торговля мадам Чирус». «БИТАЯ ПТИЦА», О. Перепелица». «РАССОЛ и СИРОП», акционерное общество, владелец И. Костомахер». «ЧАСТНЫЙ ХЛЕБ С БУБЛИКАМИ И МАКОМ», хозяин И. Зимчик», «МЯСО ВСЕХ ПОРОД», убой и продажа Щ. Тушкин». «ОВОЩИ НАСУЩНЫЕ» — сестры Б. и Б. Бляхины». «ПИВО, РАКИ И ГАЛАНТЕРЕЯ» — рундук У. Бурундукова». «ЧЕРНЫЙ ПАРУС» — парикмахерская, мастер обоего пола мсье Станислав».

Т о р г о в ц ы  наперебой рекламируют свой товар.

Музыкальная сцена.


М а д а м  П е р е п е л и ц а.

Прекратите разговорчики,
Покупайте помидорчики!
З а г р а в а (вслед немецким солдатам).

Только негодяи, только подлецы…
Не желают кушать наши огурцы!
М а л ь ч и ш к а.

Рыболовный крючок,
Его любит бычок!
Пучок — пятачок!
М а д а м  Ч и р у с.

Вы оденьте-ка очки
И взгляните на бычки!
Распродам за полчаса, —
Не бычки, а колбаса.
Т е м н а я  л и ч н о с т ь.

Только у нас эликсир «Спасение»,
Лечит от грыжи и облысения!
П о к у п а т е л ь н и ц а.

Я и здесь была, я и там была,
Но меня интересует только камбала!
М а д а м  Ч и р у с.

Скумбрия, скумбрия, скумбрия!

Входит  К а т я. Свои вещи для продажи она развешивает на фасаде парикмахерской «Черный парус».

Поет.


С утра сегодня вышла торговать я,
Но мой товар не нужен никому!
Купите кофточку! Есть ношеное платье!
Пальтишко зимнее, недорого возьму!
         Шуми, базар! Любой товар найдется,
         Здесь купишь все, монетами звеня.
         Но только песенка моя не продается,
         А почему — не спрашивай меня!
У нас с тобой нелегкая дорожка,
И ко всему себя ты приготовь:
Давно твердили нам — любовь, мол, не картошка!
Картошка стоит здесь дороже, чем любовь!
         Шуми, базар! Шуми с утра до ночи,
         Всех весели, тревожа и маня…
         Но только песенка моя тоскует очень,
         А почему — не спрашивай меня!
М а д а м  П е р е п е л и ц а (возбужденно). Мадам Чирус! (Указывает на Катю.) Вы только посмотрите на эту несчастную: она закрыла Стасику всю рекламу! (Кате.) Стасик этого не любит!

К а т я. Какой Стасик?

М а д а м  Ч и р у с. Он здесь хозяин. Немцы его старостой базара назначили!

К а т я. Я сама себе хозяйка!

М а д а м  Ч и р у с. Одно из двух: ты или чокнутая, или малахольная!


Вбегает  З а г р а в а.


З а г р а в а. Полундра! Стасик идет!

М а д а м  П е р е п е л и ц а. Тьфу! Чтоб он сюда не дошел!

П о к у с а й. Господа, приближается кошмар! Кошмар на двух ногах!

М я с н и к. Господи, спаси мою тушу! (Прячет свиную тушу.)


Входит  С т а с и к. В экзотическом костюме, он с «парикмахерской элегантностью» прохаживается среди торговых рундуков, приветливо улыбаясь присутствующим. Однако время от времени, когда он кем-либо или чем-либо недоволен, выражение его лица становится неумолимо грозным. Очень трудно в этом человеке узнать Андрея.

Поет.


Гудят норд-осты и норд-весты,
И тучки мчат из края в край.
По Дерибабушке невесты
Толпою ходят — выбирай!
        Надену новенькие корочки,
        Берет надвину на висок
        И к синеглазой черноморочке
        Я пришвартуюсь на часок.
               Не обижайся, моя хорошая,
               Что не причалю к тебе я вновь,
               Ведь сам не знаю, где якорь брошу я,
               Не состоится у нас любовь.
Моряк и мастер «перманента»,
Даю вам подпись и печать,
Что здесь я каждого клиента
Могу заставить замолчать!
        Зайду в бодегу на полчасика,
        И снова я обратно тут.
        Все на базаре этом Стасика
        Не зря хозяином зовут!
(К мадам Чирус.)

               Не обижайся, моя хорошая,
               Что за «налогом» пришел я вновь, —
               Хоть безусловно тебя не брошу я,
               Не состоится у нас любовь!
С т а с и к (мяснику). Господин Тушкин, куда вы прячете это красивое тело? (Указывает на тушу.)

Т у ш к и н. Такую роскошь я хотел сохранить специально для вас.

С т а с и к. Предпочитаю наличными.

Т у ш к и н (вручает деньги). Последние копейки.

С т а с и к (вынимает из его кармана крупные деньги). И предпоследние червонцы? (Заграве, указывая на тушу.) Шкалик, возьми и этот сувенир! Человек может обидеться!


Заграва забирает тушу.


Т у ш к и н. Что вы, я не такой обидчивый!

С т а с и к (схватив за руку Покусая). Ты снова бегал в комендатуру? Капал на меня? (Заграве.) Шкалик, припомнишь ему об этом во второй половине дня!

П о к у с а й. Это насилие!

С т а с и к (показывает кулак). Придется освежить! (Отвернулся к торговке рыбой.) Мадам Чирус, по какому курсу вы сегодня отпускаете вашу тюльку?

М а д а м  Ч и р у с (садится на корзину с рыбой). Не дам!

С т а с и к. Приподымите вашу фигурку! Товар протухнет!


Заграва конфискует ее корзину.


М а д а м  Ч и р у с. Лучше б он забрал мое сердце! Это ж золотая рыбка! (Проходит опечаленная, предлагая покупателям оставшийся товар.) Рачки вареные, рачки…

С т а с и к (указывает на вещи, развешанные у входа в парикмахерскую). Шкалик, что это?

З а г р а в а. Шмутки.

С т а с и к. Какого пола?

З а г р а в а. Прекрасного!

С т а с и к. Пол прекрасный, но качество… (Скривился.) Кто развесил эти жуткие украшения?

К а т я. Я.

С т а с и к (присматривается к ней). Ты?

К а т я. Я закрыла твою рекламу? Бей!

С т а с и к (узнав Катю). Зачем же… Мою фирму и так знают!

К а т я (собрав свои вещи). Пальто! Кому зимнее пальто? (Проходит.)

З а г р а в а (Стасику, шепотом). Узнала вас?

С т а с и к. Вряд ли… она ведь думает, что ее из боя другой вынес… Геночка! Любопытно, почему она здесь?

З а г р а в а. Разведаю. Она вам нужна?

С т а с и к. Нужна… И я ей, пожалуй, нужен, только она сама еще этого не знает.


Появляются  р у м ы н с к и е  с о л д а т ы, обвешанные различными товарами.


Г е о р г е. Европейские товары!

П е р в ы й  с о л д а т. Королевское белье!

В т о р о й  с о л д а т. Пилюли для сладострастия!

П о к у с а й. Этот товар меня интересует.

Г е о р г е. Переносные клозеты для бомбоубежищ!


Свистки, общая тревога. Торговцы прячут свое добро.


З а г р а в а. Облава!


Входит  Э в е л и н а  К в а к. На ней мундир офицера СС. За ней идет  Г р о т  в форме немецкого обер-лейтенанта.


Э в е л и н а (стреляет в воздух). Ахтунг!

Г р о т. Все остаются на своих местах!

Э в е л и н а. На рассвете партизаны взорвали немецкую комендатуру. Это снова дело рук «товарища Андрея». Кто скажет, где он скрывается, получит пятьдесят тысяч марок. Ну? Молчите? Тогда будут расстреляны пятьдесят заложников. (Указывает на одного из посетителей рынка.) Айн!


Солдаты хватают указанную жертву.


Цвай!


Полицаи подталкивают еще одного заложника.


Драй! Фир!


Среди заложников оказывается Катя.


Финф!

З а г р а в а (Стасику). Что делать? Как ей помочь?

С т а с и к. Спокойно! (Подбегает к Гроту.) Господа, на базаре порядок, как в лучшей парикмахерской! Я всех прочесал и даже «постриг»!

Э в е л и н а. Кто такой?

Г р о т. Староста рынка. Наш человек.

С т а с и к. Эти коммерсанты не имеют никакого отношения к Андрею. Пусть они продолжают свою деятельность! Хайль!

Э в е л и н а. Прочь! (Продолжает.) Зекс! Зибен!

З а г р а в а (бросается к Гроту). Стойте!

Г р о т (отталкивает его). В сторону!

З а г р а в а (хватает Грота за рукав). Отпустите их! Я — Андрей!


Эсэсовцы хватают Заграву. Грот жестом приказывает освободить задержанных. Они разбегаются.


Э в е л и н а (Заграве, яростно). Ты? Нет! Ты не есть Андрей, но ты тоже партизан! Взять! (Уходит.)


Грот следует за Эвелиной. Солдаты уводят Заграву. Возвращаются  т о р г о в к и.


М а д а м  Ч и р у с. Эй, как тебя… Катька! Давай по маленькой!

М а д а м  П е р е п е л и ц а. За твое спасенье!

М а д а м  Ч и р у с. Мсье Стасик, хоть вы мой кровопивец, может, поддержите компанию?

С т а с и к. В рабочее время? Алкоголики! (Проходит в парикмахерскую.)


Появляется  М а р и я. В модной одежде она напоминает звезду экрана.


К а т я (радостно). Мария! Машенька!

М а р и я (сдержанно). Простите, я…

К а т я. Не узнаешь? Да что ты! Я… Катя.


Мария пожимает плечами.


Забыла свою подругу? Нет, не может быть! Ты Мария!

М а р и я. Вы что-то путаете!

К а т я. И что жили на одной улице, я тоже путаю? И что любили двух друзей, ты Сергея, а я Генку… и обе мечтали актрисами стать… Это я тоже путаю?

М а р и я. Но меня зовут Жанна.

К а т я (критически оценивая Марию). Жанна? Верно! Когда-то мы с тобой мечтали сыграть роль Жанны Лябурб, коммунистки французской, которую в девятнадцатом Ленин в Одессу прислал…

М а д а м  П е р е п е л и ц а (мадам Чирус). Вы слышите?

М а д а м  Ч и р у с. Если я это услышу, вы меня уже не увидите!


Испуганно приложив пальцы к губам, торговки уходят.


К а т я. Это не я, это война все перепутала! И вот я здесь. Ты не веришь мне? Я опоздала на катер, а Гена…

М а р и я. Не обижайся, но встречаться нам теперь неудобно: я примадонна в ансамбле Петра Лещенко, а ты торгуешь тряпьем!

К а т я. Да, я продаю свои вещи, чтоб прожить, но… не продаю себя! (Круто поворачивается.) Пальто! (Сквозь слезы.) Кому зимнее пальто? (Удаляется.)

М а р и я (огорченно вздохнула). Катюша!


Из парикмахерской выходит  С т а с и к.


С т а с и к. Мадемуазель Жанна?

М а р и я. Луковец просил передать: скоро сюда прибудет королева Елена.

С т а с и к. Знаю. Будет освящать базар.

М а р и я. Гофмайер готовит спектакль с жертвоприношением.

С т а с и к. Хотят показать величие новой власти… (Задумывается.) Шкалика тоже схватили.

М а р и я. Заграву? Что же делать?

С т а с и к. Прежде всего, не горячиться. Кто будет приветствовать королеву от населения?

М а р и я. Искали охотников, но, кроме нескольких биндюжников, никого не нашли.

С т а с и к. Вот как! Ну, мы им покажем свой спектакль! У тебя все?

М а р и я. Нет… (Озабоченно.) Купите у Кати ее пальто!


Стасик горячо пожимает руку Марии. Они поспешно расходятся в разные стороны. Гремит торжественный марш. Появляются  с о л д а т ы, сгоняющие на рыночную площадь  п р о х о ж и х. Входит  П ы н т я  с  с у п р у г о й  и другие  п р е д с т а в и т е л и  городских властей.


М а д а м  П ы н т я. Фи, ты снова нализался! От этого запаха у королевы будет мигрень!

П ы н т я. Не волнуйся! Ее величество знает: настоящий мужчина должен пахнуть конским потом, сигарой и коньяком!

М а д а м  П ы н т я. Настоящий мужчина! А ты… городской голова!

П ы н т я. На что ты намекаешь! Твои намеки пахнут оскорблением должностного лица!

М а д а м  П ы н т я. Я хочу лишь одного: чтоб должностное лицо не дышало мне в лицо… перегаром!

П ы н т я. Лючия! (Хочет что-то сказать ей резкое, но, заметив приближающуюся процессию, командует солдатам.) Равненье налево, — идет королева!


В сопровождении  Г р о т а, Э в е л и н ы  и своей  с в и т ы  входит  к о р о л е в а  Е л е н а. Мадам Пынтя подхватывает и почтительно несет шлейф ее горностаевой мантии, наброшенной поверх военного мундира. За королевой шествует священник  о т е ц  В а с и л и й  и  м а л ь ч и ш к и - с л у ж к и, несущие сосуд со святой водой.


Е л е н а. Пусть ваша торговля будет угодна богу и выгодна вам. Благословляю!

О т е ц  В а с и л и й. Аминь! (Обходит рундуки, осеняет их крестным знамением и кропит святой водой.)

П ы н т я. Да здравствует ее величество Елена, мать Михая Первого, короля всех румын!


Гомон толпы, гром оркестра.


Господа! Сегодня мы отмечаем величайшее событие: старинная румынская область, долгое время ошибочно именовавшаяся Одесской, наконец обрела свое настоящее имя — Транснистрия! В честь этого мы освящаем новый базар! Сейчас выступит лидер местных политических деятелей, вице-президент антикоммунистического института мсье Покусай.

П о к у с а й. При советском режиме я томился в психиатрической лечебнице на Слободке-Романовке. Большевики обвинили меня в шизофрении, маниакально-прогрессивном психозе и, если хотите, в паранойе. Новая власть, без унизительного медицинского осмотра, вырвала меня на волю и привлекла к политической деятельности. Виват! Да здравствует королевская монархия как высшее проявление демократии! Если хотите, трижды виват! (Целует мантию Елены, затем с криком «виват!» бросается к королевской свите, целуя каждого. Лишь перед Гротом и Эвелиной смущенно останавливается и вместо «виват» вскрикивает «виноват!».)

П ы н т я. Остановитесь, господин Покусай! Умоляю вас! (Елене.) Ваше величество пришли приветствовать работники транспорта.

П о к у с а й. Виват!


Приближается пестрая толпа  о д е с с к и х  б и н д ю ж н и к о в.


П е р в ы й  б и н д ю ж н и к (это переодетый Андрей). Делегация одесских биндюжников имеет что-то сказать на пару слов.

П о к у с а й. Да здравствует наш местный люмпен-пролетариат! Виват!

П е р в ы й  б и н д ю ж н и к (одному из своих коллег). Штымп, потуши эту коптилку и объясни, кто здесь король!

Е л е н а. Что такое?

П е р в ы й  б и н д ю ж н и к. Я имею, извините, фамилию Король. Ничего?

П о к у с а й. Я восклицаю: трижды виват!

П е р в ы й  б и н д ю ж н и к. Тсс! Интеллигентные биндюжники не перебивают друг друга! Мадамы и мосье! Большевики душили нас техникой: автомобилями, автобусами, полуторками и трехтонками. Но пришла новая власть, и мы снова на коне! То есть на кобыле… (Поет.)

Мы с давних пор в Одессе жили-были
И грохотали по булыжной мостовой.
Эх, там, где не пройдут автомобили,
Всегда проходит транспорт гужевой!
        Н-но! Н-но! Н-но! Вьё! Поехали, красавица!
        Слякоть и скользота — ерунда!
        Ежели биндюжник вам не нравится,
        Кто же вам понравится тогда?!
Свидетель бог и пресвятая дева:
Бывало, еду, меня слышат за квартал.
А клячу мою звали Королева,
И я при ней был вроде генерал!
        Н-но! Н-но! Н-но! Вьё! Поеду по Одессе я,
        С самого утра уже бухой:
        Эта благородная профессия
        Принесет сармак нам неплохой!

Общий танец биндюжников. Неожиданно  п о л и ц а и, во главе с Арбатовым, вводят  т р е х  а р е с т о в а н н ы х. Один из них — З а г р а в а. Второй — щуплый м а л ь ч и ш к а, прижимающий к груди скрипку. Третий — в оборванном красноармейском обмундировании, прибитый и измученный — окруженец, в котором с трудом можно узнать  Г е н н а д и я.

Вступает музыка.


Е л е н а.

Кто эти люди?
А р б а т о в.

Враги новой власти.
Э в е л и н а.

Я бы их всех растерзала на части!
Е л е н а.

Кто приказал их сюда привести?
Г р о т.

Так приказал оберфюрер Гофмайер.
А р б а т о в.

Может, им сразу веревку на шею?
Или, в честь этого праздника, — пуля?
П е р в ы й  б и н д ю ж н и к.

Что-то вы слишком спешите, папуля!
Взгляните, граждане, кого сюда пригнали! Эти ужасные государственные преступники едва держатся на ногах. Они совсем охляли с голодухи. Неужели какие-нибудь чудики их боятся? Ха-ха!


Биндюжники демонстративно хохочут.


А новая власть крепка и милостива. Не так ли, ваше величество? Что? Одесса, надеюсь, увидит от вас не кнут, а пряник!


Биндюжники дружно одобряют эти слова.


Г р о т (Елене). С ними надо осторожно! Это Одесса. Советую помиловать.

Е л е н а. Если найдутся добрые души, готовые дать приют этим несчастным, я согласна помиловать их!

П е р в ы й  б и н д ю ж н и к (показывая на Заграву).

Вот этого отдайте мне!
Такие мускулы в цене.
Я воспитать его хочу,
К работе парня приучу!
З а г р а в а.

Ах, так! Ты пожалеешь, гад!
П е р в ы й  б и н д ю ж н и к (Гроту).

Он говорит, что очень рад!
Г р о т.

Берите, что ж! Вы заслужили это!
Откуда мальчик?
А р б а т о в.

                           Убежал из гетто.
Г р о т.

Как удалось ему?
А р б а т о в.

                           Свинья
Молчит!
Э в е л и н а (злобно).

Возьму его!
Г р о т.

                    Нет, у меня
Ему, пожалуй, будет лучше!
Благодари, мальчишка, случай!
Его отмыть и причесать
И привести ко мне домой.
Он будет Вагнера играть!
Э в е л и н а.

Какой вы добрый! Боже мой!
А р б а т о в (указывает на Геннадия).

А с этим как? Прибит, контужен…
Кому такой, простите, нужен?
К а т я (выбегает из толпы, присматривается к арестованному).

Отдайте мне! Я этого возьму!
Г е н н а д и й.

Катя? Ты?
К а т я.

                Не плачь, не надо!
Ты ведь сильным был!
Г е н н а д и й. Катя!

Г р о т. Ты его знаешь? Кто он? Жених твой? Муж?

П е р в ы й  б и н д ю ж н и к. Какая разница, кто он! Главное, она хочет бежать с ним в одной упряжке!

Е л е н а (Кате). Спаси его! Спаси!

М а д а м  П ы н т я. Милость королевы не имеет границ!

П ы н т я. Королеве слава! Хайль!

И м е н и т ы е  г о с т и (Елене).

Милостей ваших большое количество
Город узнал в эти дни.
Ваше величество! Ваше величество!
Слава! Господь вас храни!
П е р в ы й  б и н д ю ж н и к. Моя покойная кляча… ее тоже, извините, звали Королева… она тоже была очень добрая, но котлеты из нее получились почему-то твердые, как наждак! (Поет.)

У нас от радости душа затрепетала,
Сдержать нам трудно ликование свое:
Одессе только королевы не хватало,
И как могли мы жить на свете без нее?!

Ощутив иронию, Елена подымается и поспешно уходит. Биндюжники поют ей вслед.


Н-но! Н-но! Н-но! Вьё! Поехали, красавица!
Что бы ни случилось — ерунда!
Ежели биндюжник вам не нравится,
Кто же вам понравится тогда?!
Х о р  о д е с с и т о в.

Транснистрия? Транснистрия
Зачем? Какого беса?
Ведь все равно Одессой
Останется Одесса!

З а н а в е с.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Картина первая
Одесские катакомбы. А н д р е й, Л у к о в е ц  и  С е р г е й  поют.


С е р г е й.

Я узнаю мой город с кварталами разбитыми,
Несломленный, как прежде, для нас он лучший в мире!
Себя мы все отныне считаем одесситами —
И тот, кто здесь родился, и парень из Сибири!
Л у к о в е ц.

Видишь, содрогаются каменные плиты,
Над уснувшей улицей туча проплыла…
Это за Одессу дерутся одесситы
Где-то под Моздоком, около Орла!
А н д р е й.

Адольф сыграет в ящик, и дуче перекинется.
Последнего фашиста мы выкурим из танка,
И встанет вновь из пепла Одесса именинницей,
Пересыпь выпьет чарку и спляшет Молдаванка!
С е р г е й, Л у к о в е ц, А н д р е й (поют вместе).

Эти дни горячие будут не забыты,
К нам придет с победою светлая пора,
И сюда на праздник слетятся одесситы
Из Москвы и Минска, с Волги и Днепра.
С е р г е й. Думал, сообщу новость, а вы уже все знаете!

Л у к о в е ц. Связь с Большой землей у нас не плохая. И то, что наше командование уже готовится к наступлению, — для нас не секрет!

А н д р е й. И противник это чувствует. Нервничает. Они разработали план уничтожения Одессы.

С е р г е й. Без этого плана мне приказано не возвращаться.

Л у к о в е ц. Меня и об этом предупредили. Обмозгуем. А ты пока отдохни с дороги.

С е р г е й. Попробую. (Уходит.)

Л у к о в е ц. Все сверхсекретные документы хранятся у Гофмайера в особом сейфе.

А н д р е й. А где этот сейф?

Л у к о в е ц. Этого не знают даже ближайшие его помощники.

А н д р е й. Поручите мне. Я пойду к нему. Парикмахер всюду пробьется!

Л у к о в е ц. Нет, у меня другая задумка! Нам поможет маленький скрипач, Фимочка. Каждый день его приводят из тюрьмы ублажать Гофмайера музыкой.

А н д р е й. Как с ним связаться?

Л у к о в е ц. Это сделает Мария. Она пойдет к Гофмайеру.

А н д р е й. Опасно.

Л у к о в е ц. Если Мария выяснит, где расположен сейф, мы используем открытие ресторана Лещенко…

А н д р е й. Чтоб выманить Гофмайера из его берлоги?

Л у к о в е ц. Самое трудное — задержать его в ресторане столько времени, сколько понадобится для операции.


Входит  З а г р а в а. На плечах он несет свиную тушу, в руках тяжелые корзины с продуктами.


З а г р а в а. На войне харч — первое дело!

А н д р е й. Пищевые сувениры от общественности Привоза. (Указывает на Заграву.) Вот человек, который может открыть сейф даже в Швейцарском банке! (Заграве.) Про Катю разузнал?

З а г р а в а. Да. Ищет связи с партизанами.

А н д р е й. А Геннадий?

З а г р а в а. Больше дома сидит.

Л у к о в е ц. Ты этому Геннадию веришь?

З а г р а в а. Конечно! Воевали вместе. В плен раненый попал.

Л у к о в е ц (Андрею). А ты что скажешь?

А н д р е й (после паузы). Я доверяю Кате.

Л у к о в е ц. А я полагаюсь на тебя. Поговори с ними.

А н д р е й. Мне нельзя. Я для них Стасиком должен остаться.

Л у к о в е ц (Заграве). Приведи их на берег к нашей скале.

З а г р а в а. Есть!

Л у к о в е ц. А затем пойдешь на Судоремонтный.

З а г р а в а. Зачем?

Л у к о в е ц. Я тебе все объясню. Пошли! (Андрею.) Ты поможешь ему устроиться туда слесарем. Андрей. Начинаю догадываться.


Возвращается  С е р г е й.


С е р г е й. Не спится!


Входит  М а р и я. В простом ватнике она совсем не похожа на артистку Жанну. Луковец, Андрей и Заграва, переглянувшись, тихо уходят.


М а р и я (разглядев Сергея). Что-о? А я думала, зачем меня в катакомбы вызвали! Это бывает так редко.

С е р г е й. Что… нелегко быть Жанной?

М а р и я. Да. Но настоящей Жанне было гораздо труднее! Сергей… Здравствуй, Сережка!


Мария и Сергей, счастливые, рассматривают друг друга. И сразу исчезают хмурые своды катакомб и, кажется, сама собой, из сердец вырывается песня.


С е р г е й.

В ту ночь я, ничего не зная,
Ушел раздавленный тревогой и тоской,
Но и в разлуке ты, родная,
Мне снилась именно такой!
М а р и я.

Привыкла я к любым ударам,
Но не могла и не хотела быть иной,
С тобою вместе мы недаром
Росли на улице одной!
В м е с т е.

Гляди веселей, молодежь,
Любая затянется рана.
На улице Жанны Лябурб живешь,
Так будь же всегда как Жанна!
М а р и я.

Развеяны войны ветрами,
Обиды старые исчезнут без следа,
И никакая тень меж нами
Теперь не ляжет никогда!
С е р г е й.

Пережитые нами беды
До боли сердце обожгли своим огнем,
Но мы с тобою в день Победы
По нашей улице пройдем.
В м е с т е.

Не вешай голов, молодежь,
Шагая вперед неустанно.
На улице Жанны Лябурб живешь,
Так будь же такой, как Жанна!

Перемена света. Вдоль берега бежит  З а г р а в а. За ним с пистолетом в руке гонится румынский солдат  Г е о р г е  Р а д у л е с к у.


Г е о р г е. Стой! Стрелять буду. Руки вверх!

З а г р а в а (поднимает руки). Я стою.

Г е о р г е. Подойди ближе!


Заграва бросается к нему. Потасовка. Наконец солдату удается снова навести пистолет на Заграву.


З а г р а в а. Ну, что ты от меня хочешь?

Г е о р г е. Купи пистолет.

З а г р а в а. У меня нет денег.

Г е о р г е. А листовки?

З а г р а в а. Какие листовки?

Г е о р г е. Те, что на улице разбрасывают.

З а г р а в а. А тебе зачем?

Г е о р г е. Я их продаю.

З а г р а в а. Кому?

Г е о р г е. Нашим солдатам. Если даром раздать — никакого эффекта. За деньги доверия больше.

З а г р а в а. А ты знаешь, что в этих листовках?

Г е о р г е (хитро). Какой продавец не знает своего товара?

З а г р а в а. А если попадешься?

Г е о р г е. Это невозможно. Начальство мне верит, а наши солдаты не верят начальству.

З а г р а в а. Зачем продаешь пистолет?

Г е о р г е. Чем этот мертвый металл, лучше живой капитал!

З а г р а в а. У тебя коммерческая голова!

Г е о р г е. Но эта голова никак не может встать на ноги. Так сказал Георге Радулеску. Слушай… я служу в личной охране домнула Пынти. Кое-что знаю. Пынтя — это товар.

З а г р а в а. Хороший человек?

Г е о р г е. Прохвост высшей марки.

З а г р а в а. Почему ж ты его хвалишь?

Г е о р г е. Если хочешь продать тухлую свинину, говори, что она пахнет фиалками! Так учит Георге Радулеску.

З а г р а в а. Интересно!

Г е о р г е. Кончится война — в торговлю тебя возьму. Свой трест откроем!

З а г р а в а. Смешняк! Думаешь, у меня в Одессе после войны других дел не будет?

Г е о р г е. Другие дела? А что они могут дать для жизни? Торговля облагораживает человека, приучает к честности и взаимной вежливости. Так говорит Георге Радулеску.

З а г р а в а. Георге Радулеску, Георге Радулеску… Кто он такой?

Г е о р г е. Георге — это я.

З а г р а в а. Георге?.. Жора! Я это сразу понял по выражению лица.


Георге и Заграва поют.


Г е о р г е.

Достану я все нужные бумажки,
И мы вдвоем организуем трест.
З а г р а в а.

Оставьте буржуазные замашки,
Одесса — это вам не Бухарест!
Позвольте мне задать вопросик прямо
(Я вам совсем не собираюсь угрожать!):
Одесса — мама?
Г е о р г е.

                         Мама!
З а г р а в а.

                                   Мама?
Г е о р г е.

                                              Мама!
З а г р а в а.

А если мама, значит, надо уважать!
Г е о р г е.

Над нами тучи грозные нависли,
Но я за вашу дружбу все отдам!
З а г р а в а.

В моей Одессе за такие мысли
Общественность спасибо скажет вам!
Ведь знают люди со времен Адама,
Что этот город в клещи не зажать.
Одесса — мама?
Г е о р г е.

                         Мама!
З а г р а в а.

                                   Мама?
Г е о р г е.

                                              Мама!
В м е с т е.

А если мама, значит, надо уважать!

Танец, после которого Заграва и Георге уходят.

Появляются  К а т я  и  Г е н н а д и й. Он еще слаб; прихрамывая опирается на палку.


Г е н н а д и й (настороженно). Зачем ты привела меня сюда?

К а т я. Ты не веришь Заграве? Вместе воевали.

Г е н н а д и й. Мы с тобой отвоевались. Теперь главное — выжить!

К а т я. Не выжить, а жить! Так, чтоб не было стыдно людям в глаза взглянуть!

Г е н н а д и й. Я честный человек. Я не виноват, что попал в плен. Я был ранен.

К а т я. Успокойся. Я ведь тоже в оккупации осталась.

Г е н н а д и й. В этом я виноват.

К а т я. Я не упрекаю тебя.

Г е н н а д и й. Уйдем отсюда!

К а т я. Ты устал, ты измучен, но ты прежний, Генка! (Целует его.)


Подходит  Л у к о в е ц. На голове у него соломенный бриль, в руках — удочки.


Л у к о в е ц (глядя на море). С моря дует холодный ветер.

К а т я. Ничего, скоро будет жарко!

Л у к о в е ц. Здравствуйте, товарищи!

К а т я. Санинструктор Бакланова. Вот удостоверение и комсомольский билет… а он…

Г е н н а д и й. Ничего предъявить не могу. Сами понимаете…

Л у к о в е ц. Да. Надо тебе, товарищ Маслюков, на работу устроиться.

К а т я. Это нелегко.

Л у к о в е ц. Действительно! (Размышляя.) На завод не возьмут: слаб еще! А что, если в ресторан, к Лещенко? На кухню или официантом.

К а т я (разочарованно). На кухню? Его?

Л у к о в е ц. А что?

К а т я. Туда еще трудней.

Г е н н а д и й. А если Марию попросить?

Л у к о в е ц. Кто это?

Г е н н а д и й. Дружили когда-то. Сейчас она у Лещенко главная артистка, Жанна.

Л у к о в е ц. Не откажет?

К а т я. И просить эту продажную шкуру не буду!

Л у к о в е ц. А если надо?

К а т я. Надо? Тогда меньше чем на должность метрдотеля для него — не соглашусь.

Л у к о в е ц (смеется). Действуй!

К а т я. А я?

Л у к о в е ц. Пока на базаре останешься. Торговлю расширить надо.

К а т я. А товар где взять?

Л у к о в е ц. Компаньона подыщем. С капиталом.

К а т я. Можно было бы открыть комиссионный магазин. Но… Стасик, староста базара, не разрешит.

Л у к о в е ц. Пойдешь к Пынте. Дашь ему взятку, все разрешит!

К а т я. Это верно!


Подходит  С е р г е й.


Л у к о в е ц. А вот и компаньон твой.

К а т я. Сережа!

Г е н н а д и й. Сергей! (Обнимает его, плачет.)

К а т я (укоризненно). Геночка!

Г е н н а д и й. Я в плену был, такое видел. (Плачет.)

С е р г е й. Мы опять вместе. (Обнимает их, смеется.)

Г е н н а д и й. Только Мария твоя…

С е р г е й. Про нее не надо!

К а т я. Она еще намучается.

Л у к о в е ц. Действительно! Всем про Сергея правду говорите. На одной улице выросли, вместе на фронте служили. Невеста бросила. На могилу матери приехал.

Г е н н а д и й. Все соседи подтвердят.

Л у к о в е ц. Вот и хорошо. Связь через Сергея. До свидания!

С е р г е й. Скоро увидимся.


Луковец и Сергей уходят.


К а т я (Геннадию). А ты идти не хотел!

Г е н н а д и й (счастливый). Катюша! Даже не верится…


Катя и Геннадий поют.


К а т я.

Гена, не суди себя сурово,
Все тебе, как прежде, по плечу.
Г е н н а д и й.

К жизни ты меня вернула снова,
Чем тебе за это отплачу?
К а т я.

От твоей улыбки и от взгляда
Сердцу веселее вновь.
Только за любовь платить не надо,
Это ведь любовь!
Г е н н а д и й.

Фрицы обо мне услышат снова,
Буду я теперь опять в строю!
К а т я.

Сильного, красивого, родного,
Наконец тебя я узнаю!
Г е н н а д и й.

Впереди — огонь и канонада,
Ты себя к опасности готовь.
За любовь платить по счету надо,
Это ведь любовь!

Они идут навстречу морю и солнцу, им вслед внимательно смотрит  А н д р е й, вышедший несколько раньше. На Андрея сочувственно смотрит  Л у к о в е ц. Перемена света. Снова катакомбы.


А н д р е й (смущенно). Им теперь жить да жить!

Л у к о в е ц. И тебе на тот свет торопиться незачем!

А н д р е й. Я-то что? Меня все равно никто не ждет.

Л у к о в е ц. Одесса ждет! Ждет, когда мы выйдем из катакомб и пройдем по свободным улицам, к морю.


Андрей запевает песню о катакомбах. Луковец подхватывает ее, а вскоре к ним присоединяются десятки невидимых в темноте обитателей катакомб.


А н д р е й.

Пути-дороги наши каменисты,
И каждый шаг дается нам с трудом.
Мы не пираты, не контрабандисты,
Но катакомбы — наш подземный дом.
        Где-то рвутся вражеские бомбы,
        Над Одессой пламенем дыша.
        Катакомбы, катакомбы! —
        Вот где города отважного душа!
Л у к о в е ц.

Ведем сегодня смертный бой с врагами,
Их не спасет железная броня.
Горит земля у фрицев под ногами,
Она зажглась от нашего огня.
        Дал народ нам выверенный компас,
        И сквозь тьму дорога нам видна.
        Катакомбы, катакомбы —
        Черноморская, родная сторона!

З а т е м н е н и е.

Картина вторая
Штаб-квартира гестапо в старинном одесском особняке. Клетчатый паркет, стены, украшенные бронзой. В углу — маленький мальчик  Ф и м а  Г и л ь м а н  играет на скрипке. У письменного стола в глубоком кресле сидит  Г о ф м а й е р. Г р о т  подает ему бумаги на подпись.


Г о ф м а й е р. Тсс! (Прислушивается к музыке.) Вагнер! Его так любит наш фюрер! (Смахивает слезу.)

Г р о т. Если б я знал, что музыка будет так расстраивать вас, я б не осмелился привести этого скрипача… (Делает шаг в сторону Фимы.)

Г о ф м а й е р. Нет, нет! Пусть играет! Слезы очищают сердце арийца… (Пишет резолюцию на одной из бумаг.) По-ве-сить! (Просматривает другой документ.) А этих… можно расстрелять.

Г р о т. Вы устали, экселенц… Вам следовало бы немного развеяться. Кстати, сегодня герр Лещенко наконец открывает свой ресторан.

Г о ф м а й е р. Это правда, что у него там неплохие девицы?

Г р о т. О, суперлюкс! Есть достойные вашего внимания.

Г о ф м а й е р. Вы легкомысленный человек, Грот! Как я могу себе такое позволить, когда до сих пор ничего не ясно, а наши корабли, после ремонта, почему-то взрываются!

Г р о т. Экселенц…

Г о ф м а й е р. Молчите! За Судоремонтный завод отвечаете вы! Почему не расстрелян ни один заложник?

Г р о т. Потому что мертвые молчат.

Г о ф м а й е р. А корабли идут на дно? «Товарищ Андрей» издевается над нами! Боюсь, я не смогу спасти вашу голову, Грот!

Г р о т. Экселенц, больше взрывов не будет! (Подойдя к дверям, вводит Заграву.)

Г о ф м а й е р. Партизан? Вас ист дас?

Г р о т. Взгляните, что он нашел в топке крейсера «Берлин».

Г о ф м а й е р. Уголь.

Г р о т. А внутри? (Разламывает кусок угля.)

Г о ф м а й е р. Взрывчатка? Кто подложил? Вы разыскали?


Заграва внимательно осматривает помещение.


Г р о т. Пока нет. Но он нам поможет.

З а г р а в а. Так точно. Имею отдельные мысли.

Г о ф м а й е р. Вы молодец, Грот! Я вас представлю к Железному кресту. (Заграве.) А тебе — талончик на шнапс.

З а г р а в а. Битте-дритте! Выпью за успех нашего дела!

Г о ф м а й е р. Замечательно! (Гроту.) Кто там в приемной?

Г р о т. Городской голова герр Пынтя.

Г о ф м а й е р. Пусть зайдет!


Грот и Заграва уходят. Появляется  П ы н т я.


П ы н т я. Гутен таг, домнул Гофмайер!

Г о ф м а й е р. Что у вас?

П ы н т я. Ко мне обратился коммерсант, некто Сергей Чернега. Просит разрешения открыть комиссионный магазин.

Г о ф м а й е р. Ваши соображения?

П ы н т я. Разрешить… (Не заметив одобрения.) То есть нет…

Г о ф м а й е р. Меня интересуют ваши соображения.

П ы н т я. Мои соображения… в вашей голове.

Г о ф м а й е р. Можно разрешить. (Откладывает документ.)

П ы н т я. Сигуранца проверяла.

Г о ф м а й е р. Теперь проверит гестапо. Все?

П ы н т я. Примите, пожалуйста, мою жену. Она говорит, что у нее важнейшее дело.

Г о ф м а й е р. Почему не передала через вас?

П ы н т я. Боится, что я все перепутаю. У тебя, говорит, ранний склероз и поздний невроз!

Г о ф м а й е р. Позовите ее!


Пынтя подходит к дверям, зовет жену. Входит  м а д а м  П ы н т я.


М а д а м  П ы н т я. Минуточку! Полминуточки! Одну секунду! В городе нет покоя! Развлечений — ноль целых! Тоска, помноженная на скуку! Мы так надеялись, что наконец господин Лещенко откроет свой ресторан… и вдруг — все это под угрозой!

Г о ф м а й е р. Кто вам сказал?

М а д а м  П ы н т я. Мсье Станислав, художественный руководитель парикмахерской «Черный парус», мастер обоего пола. Он получил приглашение, но очень волнуется: ходят слухи, будто этот ужасный «товарищ Андрей» готовит налет на ресторан. Не пошли бы вы с нами? Ваше присутствие — гарантия безопасности!

Г о ф м а й е р. «Товарищ Андрей» будет в ресторане? Чудесно!

П ы н т я (жене). Мы его там и схватим! Я усилил охрану.

М а д а м  П ы н т я. С твоими вояками еще опасней, чем без них!

Г о ф м а й е р (мадам Пынте). Не волнуйтесь! Я приму меры.

М а д а м  П ы н т я (экзальтированно). Спасибо! Вы верный человек!


Волнуясь, она переходит на песню. Пынтя и Гофмайер следуют ее примеру.


М а д а м  П ы н т я.

Не доверяя никому,
Мы постоянно смотрим в оба
И верность ценим потому,
Что сами вам верны до гроба!
П ы н т я.

О да, с женою мы едины,
Свои сомнения глуша,
Хоть, извините, мы румыны,
У нас арийская душа!
Г о ф м а й е р.

Ну что ж, не ради пышной фразы
Хочу напомнить я опять,
Что фюрер возле высшей расы
Вам разрешил существовать!
Измена всюду бьет каскадом,
Нельзя сомкнуть спокойно век!
М а д а м  П ы н т я, П ы н т я, Г о ф м а й е р (поют вместе).

Как хорошо, когда есть рядом
            Верный человек,
            Верный человек!
Союзников испытывай
И верных отбирай,
По пальцам их подсчитывай:
            Айн, цвай, драй,
            Айн, цвай, драй!
М а д а м  П ы н т я.

От имени румынских дам
Заметить я должна без лести:
Мы рады подчиняться вам
И всей душой мы с вами вместе!
П ы н т я.

Во мне всегда найдете друга
Вернейшего из всех друзей,
Я верен вам, как мне супруга,
И даже больше, чем я ей.
Г о ф м а й е р.

Я тронут вашими словами,
Но помнить вы должны всегда,
Что есть дистанция меж нами,
Не зарывайтесь, господа!
Могу представить вас к наградам
И растоптать могу навек.
М а д а м  П ы н т я, П ы н т я, Г о ф м а й е р (поют вместе).

Как хорошо, когда есть рядом
            Верный человек,
            Верный человек!
Ко всем чертям уныние,
Нам фюрер создал рай!
Немецкая Румыния,
            Айн, цвай, драй,
            Айн, цвай, драй!

После танца Пынтя и его жена уходят. Возвращается  Г р о т.


Г р о т. К вам артистка… от господина Лещенко.

Г о ф м а й е р. Очень кстати! Пропустите!


Грот удаляется. Входит  М а р и я.


М а р и я (поклонившись). Петр Константинович Лещенко просил напомнить: сегодня — открытие ресторана. Без вас он не мыслит…

Г о ф м а й е р. Благодарю за внимание, но дела, дела…

М а р и я. А если и я осмелюсь вас попросить?

Г о ф м а й е р. Мне придется подумать и… капитулировать.


Входит  Г р о т.


Г р о т. Рейхсминистр Гиммлер вызывает вас к прямому проводу.

Г о ф м а й е р. Иду! (Марии.) Надеюсь, обер-лейтенант Грот не даст вам скучать! (Уходит.)

М а р и я (осмотрев комнату, замечает Фимочку). Забавный мальчик! (Гроту.) Можно с ним поговорить? (Фимочке.) Где ты учился музыке? У Столярского?


Мальчик молчит.


Я знала одного морского пехотинца, он всегда говорил сыну: «Фимочка, что бы ни случилось, шесть часов в день скрипочка должна быть у тебя в руках!»


Мальчик молчит.


Его фамилия — Гильман… Гильман! (Гроту.) Этот мальчишка здесь торчит с утра до вечера, все видит… знает, где карты, планы, сейф.

Г р о т. Господина Гофмайера это не беспокоит: этот «музыкальный ящик» скоро будет отправлен в Освенцим.

М а р и я. Если б он рассказал обо всем партизанам, многие большевики остались бы в живых!


Мальчик продолжает молчать.


А ну, малыш, сыграй мне «Аве, Мария!». Я очень люблю эту вещь. (Напевает.)


Мальчик на скрипке подхватывает мелодию. Мария проникновенно поет, продолжая наблюдать за маленьким скрипачом.


Аве, Мария, пречистая дева!
Слушай меня терпеливо, без гнева!
Буду взывать от зари до зари я:
Аве, Мария! Аве, Мария!
        Трепетной просьбой покой твой нарушу,
        Верю, ты сможешь понять мою душу
        И отнесешься ко мне дружелюбно:
        Видишь ты все, что другим недоступно…
Тайна укрыта завесою плотной,
Но позабудь все свои опасенья
И подари мне свой взгляд мимолетный,
Он принесет обреченным спасенье!
        Многое сразу откроется людям,
        И никогда мы тебя не забудем!
        Пусть не страшит тебя злая стихия,
        Аве, Мария! Аве, Мария!

Мальчик смычком указывает на одну из клеток в паркете, где спрятан сейф. Входят возбужденные  Г о ф м а й е р  и  Э в е л и н а.


Э в е л и н а (Гофмайеру). О, у вас дама!

М а р и я. У нас был импровизированный концерт. Способный мальчишка, но…

Г о ф м а й е р. Рад, что вы не скучали. (Провожая ее.) Кстати, вы — Мария? Да? Почему стали Жанной?

М а р и я. Актерский псевдоним.

Г о ф м а й е р. Жанна? (Щелкает пальцами.) Жанна! Я недавно читал про Жанну… (Пауза.) У Мопассана.

М а р и я. До свиданья! (Уходит.)

Г о ф м а й е р. У этого Лещенко неплохой вкус!

Э в е л и н а. Что он в ней нашел?

Г о ф м а й е р. Говорит, что она олицетворяет для него родину.

Э в е л и н а. О, я это понимаю. Я прожила в России десять лет, презирая, ненавидя всех, кто меня окружал. Как я ждала того дня, когда смогу громко сказать: я немка — и принадлежать только немецкому мужчине.

Г о ф м а й е р. За те деньги, которые ты получаешь от Гиммлера, можно принадлежать даже черту.

Э в е л и н а. Это моя профессия. Я агент международного класса.

Г о ф м а й е р. Поэтому ты следишь даже за мной?

Э в е л и н а. Только из чувства самосохранения. Если ты надумаешь меня бросить…

Г о ф м а й е р. И много у тебя материала против меня?

Э в е л и н а. Вполне достаточно, чтоб Гиммлер тебя повесил. Ты это сейчас понял там, в аппаратной?

Г о ф м а й е р. Я никогда тебя не брошу! (Целует ее.) Так вот почему рейхсминистр говорил со мной таким тоном! Он зря волнуется: план уничтожения Одессы никогда не попадет в руки большевиков! Я умею хранить подобные документы! (Нервно прохаживается вдоль кабинета.)

Э в е л и н а. Но ты чем-то встревожен?

Г о ф м а й е р. Обер-лейтенант Грот настоятельно советует мне развлечься… в ресторане Петра Лещенко. Мадам Пынтя умоляет меня прибыть туда для обеспечения порядка, опасаясь нападения «товарища Андрея». Эту дуру напугал парикмахер Станислав. Наконец, только что эта артистка… фрейлейн Жанна. Удивительное совпадение!

Э в е л и н а. Ловушка?

Г о ф м а й е р. Возможно. Что ж, посмотрим, кто в нее попадет. Мы поедем, Эвелина!

Э в е л и н а. Через минуту я буду готова. (Уходит.)


Входит  Г р о т.


Г р о т. Полковник Арбатов.

Г о ф м а й е р. Пропустите!


Грот уходит. А р б а т о в  вводит  Г е н н а д и я.


Рад вас видеть, младший лейтенант.

Г е н н а д и й. Что вам угодно?

Г о ф м а й е р. Почему так грубо? Я подарил вам жизнь.

Г е н н а д и й. Я не просил о милости.

Г о ф м а й е р (зло). Верните ему красноармейское тряпье, и пусть отправляется в лагерь для пленных.

А р б а т о в. Лучше веревку на шею.

Г е н н а д и й. Я смерти не боюсь.

Г о ф м а й е р. Все боятся смерти. И я боюсь… И он… и вы…

Г е н н а д и й. Зачем меня сюда привели?

Г о ф м а й е р. Три дня тому назад вы встретились на берегу с пожилым мужчиной, на голове которого была соломенная шляпа. В течение двенадцати с половиной минут вы беседовали с ним. О чем?

Г е н н а д и й. Он устроил меня на работу в ресторан.

Г о ф м а й е р. Неправда. Это сделала Жанна-Мария, а я не возражал.

Г е н н а д и й. Я отказываюсь от места!

Г о ф м а й е р. Не торопитесь… Давно вы знаете компаньона Екатерины Баклановой? (Показывает фотографию Сергея.)

Г е н н а д и й. С детства. Вместе на флоте служили. Его мать погибла во время бомбежки. Невеста ушла к другому.

Г о ф м а й е р. Зачем он приехал в Одессу?

Г е н н а д и й. На могилу матери.

Г о ф м а й е р. Никогда не следует рассчитывать на то, что собеседник глупее вас.

Г е н н а д и й. Я не знаю.

Г о ф м а й е р. Значит, должны узнать!

Г е н н а д и й. Я честный человек!

Г о ф м а й е р. Допустим. Большевистская пропаганда, наверное, запугивала вас: гестапо — это зверства, пытки? Все это правда! Ничего не поделаешь — война! (Кивает Фиме, тот начинает играть на скрипке.) Война! (Садится в кресло.) Вагнер. (Закрыв глаза, Арбатову.) Возьмите его! Если ничего не скажет — ликвидируйте!

Г е н н а д и й. Я ничего не знаю. Я честный человек! Честный!


Арбатов уводит Геннадия.


Г о ф м а й е р (вслед Геннадию). Тсс! Вагнер! Его так любит наш фюрер! (Утирает слезы.)


З а т е м н е н и е.

Картина третья
Ресторан Петра Лещенко. Г е н н а д и й  в костюме метрдотеля встречает  г о с т е й. Их обыскивают  р у м ы н с к и е  с о л д а т ы. На эстраде стоит  П ы н т я.


П ы н т я (речитативом).

По разрешенью окружной комендатуры,
В свободном городе, свободные во всем,
Мы открываем ресторан — очаг культуры —
И мир своим весельем потрясем!
(Проходит в танце.)

Г о с т и (поют).

Не каждый день такие лица
Такие говорят слова!
Наш долг — плясать и веселиться,
Поскольку пляшет голова.

Входит  С т а с и к, его обыскивают.


С т а с и к. Осторожно, господа. Я с детства боюсь щекотки.

М а д а м  П ы н т я. Это мсье Станислав. (Солдатам.) Не трогайте его!

С т а с и к. Вы сказали, здесь будет господин Гофмайер?

М а д а м  П ы н т я. Он обещал.

С т а с и к. Каждый дрожит за свою шкуру!

П ы н т я. Партизанам нужна моя шкура. Читайте! (Передает листовку Стасику.)

С т а с и к (читает).

«Ты, Пынтя, пьяница и вор,
С тобой короткий разговор:
Вон из Одессы поскорей,
Мотай ко всем чертям! А н д р е й».
М а д а м  П ы н т я. Откуда у тебя эта листовка?

П ы н т я. Я ее купил у нашего солдата за большие деньги.


Подходят  Г е н н а д и й  и  К а т я.


Г е н н а д и й (Кате, указывая на Стасика). Откуда я его знаю?

К а т я. Его знает весь город: базарный староста.

Г е н н а д и й. Нет, я его видел где-то раньше!


Входят  Г о ф м а й е р  и  Э в е л и н а.


М а д а м  П ы н т я (Гофмайеру). Слава богу, вы пришли! (Представляет Стасика.) Это мой парикмахер. Золотые руки.

Г о ф м а й е р. Мсье Стасик? Буду рад стать вашим клиентом.

С т а с и к. Лучше, чтоб вы были моим клиентом, чем я вашим.

Г о ф м а й е р. Моя резиденция вам известна?

С т а с и к. Дом, в который легко попасть, но из которого трудно выйти? Дай бог мне оттуда унести свою голову!

Г о ф м а й е р (смеется). Парикмахеру, как и скрипачу, нужны только руки.

С т а с и к. И сердце, господин Гофмайер!

Г е н н а д и й (представляя). Екатерина Бакланова.

Г о ф м а й е р. А где ваш компаньон?

К а т я. Наверное, сейчас придет.

Г е н н а д и й (отводя Стасика). Мне надо с вами поговорить.

С т а с и к. Рядом с гестапо я чувствую себя спокойней.

Г е н н а д и й (тихо). Вас схватят. Уходите немедленно.

С т а с и к. Бросить такую компанию?

Г е н н а д и й. Вы приезжали отбирать людей для подполья. Вы — Андрей!

С т а с и к. Втяни язык обратно!

Г е н н а д и й. Я могу вас выдать. А я не хочу, не хочу!

С т а с и к. Слушай, метр, если ты не отстанешь, я тебя укорочу сантиметров на двадцать!

К а т я (приблизившись). Убирайтесь! Это вам не Привоз!

Г о ф м а й е р (возвращается). Что случилось?

К а т я. От него никому жизни нет!

С т а с и к (Кате). Он у вас такой ревнительный и нервозный! (Гофмайеру.) Я таких боюсь. У меня был один клиент, жена которого тоже имела на меня взгляды… Так он, когда я его брил, старался укусить меня за ухо. (Проходит.)

Г о ф м а й е р (Эвелине). Следите за парикмахером! (Садится к столику.)


Кивнув Гофмайеру, Эвелина уходит вслед за Стасиком.


К а т я (Геннадию). Что с тобой, Геночка?

Г е н н а д и й. Боюсь… После того как они меня вызывали, я всех боюсь, Катя.

К а т я. Но ты ведь им ничего не сказал?

Г е н н а д и й. Да, да… конечно.


Начинается общий танец. Геннадий и Катя уходят. Входят  С т а с и к  и  Э в е л и н а.


С т а с и к. Боже мой! Кто бы мог подумать, что за этими вшивыми тряпками «Прошу помочь» скрывалась такая прелесть! (Поклонившись, хочет уйти.)

Э в е л и н а. Куда вы? Я хочу танцевать.

С т а с и к. Вы не устали? Сердце у вас крепкое, как тюрьма!

Э в е л и н а. Почему вы так хотите меня покинуть?

С т а с и к. Боюсь влюбиться.

Э в е л и н а. Это так опасно?

С т а с и к. Не так опасно, как неприятно. Я хронический холостяк и привык иметь душевное равновесие.

Э в е л и н а. А почему бы вам не жениться?

С т а с и к. Взять чужого человека в дом, кормить, поить и одевать? Мне это надо?!

Э в е л и н а. А может быть, вы боитесь, что жена узнает какие-нибудь ваши тайны?

С т а с и к. О тайнах семейного мужчины сначала узнает весь базар, затем весь город, а жена — в последнюю очередь.

Э в е л и н а. Обнимите меня крепче!

С т а с и к. А что на это скажет господин Гофмайер?

Э в е л и н а. У меня с ним только служебные отношения.

С т а с и к. Так сказал один парикмахер, когда жена застукала его с маникюршей по имени Жека.

Э в е л и н а. Вы мне нравитесь.

С т а с и к. Как парикмахер или как мужчина?

Э в е л и н а. Как личность.

С т а с и к. А по женской линии вы тоже имеете ко мне интерес?

Э в е л и н а. Во мне женщина неотделима от…

С т а с и к. От офицера СС? Как это приятно: танцуешь с дамой и чувствуешь себя в надежных ручках секретной службы!

Э в е л и н а. В неслужебное время меня интересует совсем другое!


Эвелина и Стасик поют.


Э в е л и н а.

Сегодня я в особенном экстазе,
Забыть готова все тревоги дня.
Ах, почему б… ох, черт возьми… эх, Стасик,
Хочу, чтоб вы похитили меня!
С т а с и к.

Похитить вас? Ну что ж, пойти на кражу
Готов я под влияньем ваших чар!
Допустим, эту просьбу я уважу,
Где сбыть, скажите, краденый товар?
Э в е л и н а.

           Такое похищение
           Достойно восхищения!
С т а с и к.

           А ваши уверения
           Достойны повторения!
Э в е л и н а.

Для вас я лишь обычная блондинка,
А вы такой галантный кавалер,
Что сердце мое тает, словно льдинка,
От ваших парикмахерских манер!
С т а с и к.

Ваш комплимент в меня вселяет силы,
И клятву я без колебаний дам,
Что буду верен вам я до могилы,
До вашей, разумеется, мадам!
           Надеюсь, это мнение
           Не вызовет сомнения!
Э в е л и н а.

           Ах, ваши уверения
           Достойны повторения!

Танцуя, Стасик и Эвелина уходят. Появляется  С е р г е й. Г е н н а д и й  спешит ему навстречу.


Г е н н а д и й. Зачем ты пришел? Здесь очень опасно. Уходи!

Г о ф м а й е р (встает из-за стола). Если не ошибаюсь, господин Чернега?

Г е н н а д и й. Уходи! Что вы все со мной делаете?

С е р г е й. Господин Гофмайер? Очень приятно.

Г о ф м а й е р. Многие так говорят, хотя думают иначе.

С е р г е й. В данном случае слова соответствуют чувствам.

Г о ф м а й е р. Почему опоздали?

С е р г е й. Кругом такая охрана, пройти почти невозможно.


Проходит  М а р и я.


Г о ф м а й е р. Фрейлейн Жанна, присядьте!

С е р г е й (встает). Простите, я не могу сидеть с ней за одним столом.

М а р и я. Я тоже.

Г о ф м а й е р (задерживает их). Жених и невеста… как трогательно!

С е р г е й. Ради нее я бросил все. Перешел на вашу сторону, потерял мать и доброе имя.

М а р и я. Теперь вы богаты и найдете свое счастье.

С е р г е й (пылко). Мое счастье ты! (Вытирает слезу.)

М а р и я. Но я люблю другого! (Плачет.)

Г о ф м а й е р. Как трогательно!

С е р г е й. Я не хочу тебя видеть. Уйди!

М а р и я (гордо). Скоро мое выступление. (Уходит.)

С е р г е й (Гофмайеру). Простите, нервы.

Г о ф м а й е р. Вы очень натурально страдаете. Но я вам не верю.

С е р г е й. Я лучше уйду. (Поднимается.)

Г о ф м а й е р. Вам лучше остаться! (Наполняет бокал.) Давайте поговорим как разведчик с разведчиком!

С е р г е й. Я вас не понимаю.

Г о ф м а й е р. Спокойно. Я знаю все. Вы советский разведчик. Зачем вас прислали сюда?

С е р г е й. Я советский разведчик? (Хохочет.)

Г о ф м а й е р. Да! (Тоже хохочет.) Я мог бы вас арестовать раньше, но не хочу, чтоб это стало известно вашему начальству. Скажите, зачем вас прислали сюда, и вы выйдете из зала и спокойно вернетесь к своим.

С е р г е й. Вынужден вас огорчить, но я только коммерсант.

С т а с и к (наблюдая за столиком Гофмайера). Да здравствует коммерция на базе нового порядка!


На подмостки поднимаются  Л е щ е н к о  и  ц ы г а н с к и й  х о р.


Г о ф м а й е р. Тише. Мы мешаем господину Лещенко! (Обнимает Стасика и Сергея.)


Лещенко поет с хором.


Л е щ е н к о.

Пройдя тропинки узкие,
Скитаясь тут и там,
Мои березки русские,
Я вновь вернулся к вам!
И над пустою чарою
Сижу я день-деньской
Со старою гитарою
И старою тоской.
Х о р.

Эй, наполняй бокал хмельной отравой,
Вся наша жизнь не стоит и гроша!
Чубчик, чубчик! Чубчик кучерявый!
Развевайся, чубчик! Гуляй, моя душа!
Л е щ е н к о.

К тебе тянусь несмело я,
Тянусь издалека,
Ты, как березка белая,
Крылата и легка!
Увы, тебе не пара я,
Измученный такой,
Со старою гитарою
И старою тоской!
Х о р.

Пусть наши дни звенят былою славой,
Будет весна, как прежде, хороша.
Чубчик, чубчик! Чубчик кучерявый!
Развевайся, чубчик! Гуляй, моя душа!

Цыганская пляска.


Г о ф м а й е р (Сергею). Итак, зачем вы здесь?

С е р г е й. Не знаю, что вам ответить на этот вопрос!

Г о ф м а й е р. Вы ответите мне на все вопросы! (Встает из-за стола.)

К а т я. Куда вы уводите моего компаньона?

Г о ф м а й е р. Ко мне. Мы оба немножко пьяны. Машину!

С е р г е й (Кате). Кто предал? Ты или Геннадий?

К а т я. Ты с ума сошел!

С т а с и к (Марии). Если Гофмайер сейчас вернется в штаб, операция будет сорвана.

М а р и я. Неужели Сергей не понимает?

С т а с и к. Кажется, ему сейчас нелегко.

М а р и я. Надо его выручить!

С т а с и к. И провалить всех остальных?

М а р и я. Что же делать?

С т а с и к. Задержать Гофмайера здесь.

М а р и я. Я это сделаю. Любой ценой.

С т а с и к. Только осторожно!


Музыкальная сцена.


Л е щ е н к о.

Коронный номер ресторана —
Жемчужина Одессы — Жанна!
Г о ф м а й е р (Сергею).

Прошу сюда!
Л е щ е н к о.

                     Куда вы, господа?
Волнует Жанну ваше мненье.
Г о ф м а й е р.

Вы передайте извиненья!
М а д а м  П ы н т я.

Останьтесь, умоляю вас.
П ы н т я.

Андрей сюда придет сейчас!
Г о с т и (поют хором).

Останьтесь! Просим вас! О боже!
Какие нам найти слова?
Мы здесь без вас погибнуть можем,
Прав городской наш голова!
С т а с и к.

Нет для актрисы большей драмы.
Останьтесь! Это гвоздь программы!
Г о ф м а й е р (Лещенко).

Что ж, я останусь, зеер гут!
Пусть начинает!
Л е щ е н к о.

                          О, прекрасно!
Г о ф м а й е р (Сергею).

У вас еще есть пять минут
Для ваших размышлений!
С е р г е й.

                                        Ясно!
Л е щ е н к о (Марии).

Пой! Да поможет тебе бог!
М а р и я.

Не уходи! Прошу тебя, не надо!
Горят огни и вечер так хорош!
Как никогда, тебя я видеть рада,
Я верю, ты отсюда не уйдешь!
        Не уходи! Пусть мы совсем не схожи
        И ничего нет общего меж нас,
        Но для меня всего теперь дороже,
        Чтоб ты со мной остался в этот час.
Не уходи! Мы связаны судьбою!
Я знаю: нет любви в твоей груди,
Но не должны расстаться мы с тобою,
Последний раз молю: не уходи!
Г о ф м а й е р (подозрительно приглядывается к Марии).

Пора идти! Покинем этот дом!
Я вас дослушаю потом.
(В сторону Марии.)

                                    Взять!
М а р и я (продолжает петь).

Не уходи! Перед такой утратой
Бледнеют грозы прожитого дня.
Нет, все равно ты не уйдешь, проклятый!
Ты не уйдешь сегодня от меня!
(Стреляет в уходящего Гофмайера.)

С т а с и к. Что ты делаешь? (Выбивает из ее рук пистолет и бросается на помощь Гофмайеру.)

М а р и я. Беги скорей!

С е р г е й. Безумие, Мария!

П ы н т я. Убийство среди бела дня!

Г о ф м а й е р (Стасику). Спасибо! Вы спасли меня.

А р б а т о в (схватив Сергея и Марию). Повесить?

Г о ф м а й е р. Мне они нужны живые.

Г е н н а д и й. Я не повинен в этом.

Г о ф м а й е р. Прочь!

Г е н н а д и й. Еще хочу сказать…

Г о ф м а й е р. Вы все сказали. Пойдемте, друг! (Уводит Стасика.)

Л е щ е н к о.

Березка! Это страшный сон.
Она моя артистка!
Г о ф м а й е р.

                             Вон!
Г о с т и.

За что такая нам беда,
Как мы дойдем теперь домой?
Вот вам и праздник, господа!
Ах, боже мой! Ах, боже мой!
Г о ф м а й е р (гостям).

Довольно! Нечего дрожать!
(Лещенко.)

Концерт прошу вас продолжать.
(Уходит.)


Солдаты уводят Марию и Сергея.


Л е щ е н к о.

Дай на тебя мне наглядеться вволю,
Ну до чего, Маруся, ты мила!
Я никому тебя обидеть не позволю.
Эй, девонька, девонька, куда же ты ушла?
Лети, голубушка,
                          эх, сизокрылая!
Пусть будет весело сегодня нам.
Моя Марусечка, моя ты милая,
Я за тебя, поверь, и жизнь отдам!
Х о р  ц ы г а н.

Две гитары, самовар,
Девушки-красотки!
Погаси душевный жар,
Выпей рюмку водки!

На фоне песни идет сцена Кати и Геннадия.


К а т я.

Так, значит, ты предатель, Гена!
Г е н н а д и й.

Нет, это не моя измена!
Я ничего не знаю.
К а т я.

                              Ложь!
Г е н н а д и й (в ужасе).

Катюша, ты меня убьешь?!
Любимая… да что с тобой?
К а т я.

Не смей любимой звать меня!
Г е н н а д и й.

Забыла ты последний бой,
Когда я вынес из огня…
К а т я.

Не знать бы мне тебя вовек!
Г е н н а д и й.

Я честный, честный, честный человек!
К а т я.

Иди!

Катя уводит Геннадия. Слышен выстрел.


Л е щ е н к о (продолжает петь).

Встречу тебя под золотой вербою,
Сердце свое открою, не тая,
Готов идти всегда повсюду за тобою,
Эх, девонька, девонька, хорошая моя!
Вернись, голубушка ты сизокрылая,
Ведь дожидается нас божий храм.
Моя Марусечка, моя ты милая,
Я за тебя, поверь, и жизнь отдам!
Х о р.

Две гитары, самовар,
Девушки-красотки!
Погаси душевный жар,
Выпей рюмку водки!

З а н а в е с.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Картина первая
Одесский рынок. Некоторые рундуки закрыты, заколочены досками.


З а г р а в а (поет).

Красавица Одесса
Носителям «прогресса»
Сегодня заявляет хохоча:
Пишите завещание,
Желаем на прощание
Всего вам прогрессивного,
Аж до паралича!
В с е.

Транснистрия, Транснистрия
Для нас без интереса.
Ведь все равно Одессой
Останется Одесса!
М а д а м  Ч и р у с. Рачки вареные, рачки…


Входит  А р б а т о в  в сопровождении  д в у х  п о л и ц а е в, П о к у с а я  и  Т у ш к и н а.


А р б а т о в (торговкам). Хозяйка комиссионки не появлялась?

М а д а м  Ч и р у с. Хочешь свой мундир на комиссию поставить?

А р б а т о в. Я тебя, паскуду, спрашиваю как человека.

М а д а м  П е р е п е л и ц а. А она вам отвечает как бывшему дворнику!

А р б а т о в. Вы чего тут расселись?

М а д а м  Ч и р у с. Вы только подумайте, мадам Перепелица: я должна каждому подметайле объяснять, почему мы здесь сидим! А может, нам доктор прописал дыхать свежим базарным воздухом? А может, мы ждем кавалеров, чтоб сказать им за любовь?

М а д а м  П е р е п е л и ц а. Вам нравится мой петушок.


Арбатов кивает.


Так он кусается и может испортить вашу дурацкую личность!


Входит  П ы н т я.


П о к у с а й. Трижды виват!

П ы н т я. Нашли?

Т у ш к и н. Видимо, ее прячет население.

П ы н т я. Ладно, я сам поговорю с населением. Ступайте!..


Арбатов и полицаи уходят.


Дорогое мое население! Я знаю, вы с удовольствием выслушаете меня!


Все разбегаются. Пынте удается задержать только мадам Чирус и мадам Перепелицу.


В моем лице к вам обращается голова.

М а д а м  Ч и р у с. А вы еще голова?

П ы н т я. Да, но моя личная голова теперь висит на волоске! Если вы мне поможете, я вас озолочу! (Тычет ей ожерелье.)

М а д а м  П е р е п е л и ц а (разглядывает подарок). Золотарь!

М а д а м  Ч и р у с (принимая от Пынти бюстгальтер). И вы надеетесь найти в Одессе женщину на такой нумер? Наивняк!

М а д а м  П е р е п е л и ц а. В каком смысле вам нужна помощь?

П ы н т я. В интимном. Теперь, когда мадам Бакланова собственноручно себя овдовила и стала свободной, я хочу ей признаться…

М а д а м  Ч и р у с. Извините, но это может не совсем понравиться вашей супруге.

П ы н т я. Разве у меня супруга? Это мой персональный палач!

М а д а м  Ч и р у с. Вы меня тронули: знали, по какому месту меня ударить! Босяк!

М а д а м  П е р е п е л и ц а. Приходите вечерком! Вы получите свою красотку в самой лучшей таре.

П ы н т я. Я знал, что население меня поймет. (Поет.)

Жил в Кишиневе я,
             жил в Бухаресте я,
И всюду, кажется,
             был не на месте я.
Лишь на Привозе я
             нашел внимание,
И уважение,
             и понимание!
М а д а м  Ч и р у с (поет, обращаясь к соседке).

Ах, посмотрите-ка
             вы на рахитика,
Понятна каждому
             его политика!
М а д а м  П е р е п е л и ц а (поет ей в ответ).

Но чтоб из фраера
             побольше вытрясти,
Должны прибегнуть мы
             к военной хитрости!
П ы н т я.

Устройте встречу мне
             с моим бутончиком, —
Залью вас цуйкою
             и самогончиком!
Примите, цыпочки,
             мои условия,
И я вас в высшее
             введу сословие!

«Дамы» награждают Пынтю многообещающими улыбками и танцуют вместе с ним. После танца Пынтя, церемонно поклонившись, уходит.


М а д а м  Ч и р у с (открывая ящик). Ну, несчастная, можешь немного освежиться!


Из своего укрытия выходит  К а т я.


М а д а м  П е р е п е л и ц а (вынимает бутылку и стаканы). Начнем утреннюю зарядку! Только дурачок не пьет первачок!

К а т я. Спасибо, тетеньки! Вы из-за меня жизнью рискуете!

М а д а м  Ч и р у с. Хорошенький был бы наш город, если б не мог спрятать обыкновенную жертву обстоятельств!

К а т я. Я все время слышу его голос: «Я честный… честный!»

М а д а м  Ч и р у с. Зачем так убиваться? Уничтожила гада, и слава богу!

К а т я. Тетеньки, я ведь его любила!

М а д а м  Ч и р у с. Я тоже любила одного мужчину, а он оказался фининспектором. Водила его в кино, питала мороженым, а он вдруг прислал повестку: платите налоги за три года!

К а т я. Придут наши… кому я нужна такая?

М а д а м  Ч и р у с. Хоть бы скорей уже они пришли!

М а д а м  П е р е п е л и ц а. Вы их так ждете, мадам Чирус?

М а д а м  Ч и р у с. Что вы от меня хочете, мадам Перепелица? Я таки да погавкивала на советскую власть, но разве я желала ей что-нибудь плохое?

М а д а м  П е р е п е л и ц а. Теперь вы хозяйка, имеете свою торговлю!

М а д а м  Ч и р у с. Да, я спекулянтка, но… советская!

М а д а м  П е р е п е л и ц а. Взгляните, кто идет? Бывший кошмар!

М а д а м  Ч и р у с. Он! Стасик! (Кате.) Исчезни, несчастная!


Катя прячется под ящиками. Торговки, словно ничего не произошло, напевают свою песенку, не обращая внимания на  С т а с и к а.


С т а с и к (присаживается к их ящику). Завтракаем?

М а д а м  П е р е п е л и ц а. Ужинаем! (Демонстративно собирает остатки еды.) Почему у вас, господин цирюльник, в глазах похоронный марш?

М а д а м  Ч и р у с. Одно из двух: или наши близко, или ихние уже далеко!

С т а с и к. Разойдись!

М а д а м  Ч и р у с. Одна моя знакомая уже разошлась, так на одного паразита стало меньше!

М а д а м  П е р е п е л и ц а. Мадам Чирус, оставьте его! За такое, извините, добро вам даже медаль не дадут!

М а д а м  Ч и р у с. Неужели вы думаете, я буду вымарывать свои трудовые ладони? Лучше я сохраню свою жизнь на потом! (Гордо уходит вместе с мадам Перепелицей.)

С т а с и к. Такие слова приятно слышать!


Входит  Л у к о в е ц. В руках у него башмаки на продажу. Его сопровождает  З а г р а в а.


Л у к о в е ц (Стасику). Выстрел Марии только повредил: Гофмайер вернулся досрочно, и мы ничего не успели сделать с сейфом.

С т а с и к. Но зато я теперь у Гофмайера первый друг. Спаситель!

Л у к о в е ц. Да. Поэтому комитет и принял теперь твой план, товарищ Андрей. Начинай сегодня. Где сейчас Мария и Сергей?

С т а с и к. Гофмайер перевел их в тюрьму. Теперь он ищет Катю.

Л у к о в е ц. Не следовало ей чинить самосуд!

С т а с и к. Не могла она поступить иначе!


Проходят  Г р о т  и  п а т р у л ь. Грот внимательно смотрит на Луковца.


Л у к о в е ц. Мне пора. Связь через Заграву. (Уходит.)


Заграва и Стасик садятся на ящик, под которым прячется Катя.


З а г р а в а. Вы ее очень любите?

С т а с и к. Кого?

З а г р а в а. Катю?

С т а с и к. Разве заметно?

З а г р а в а. Все давно знают.

С т а с и к. Мы с ней никогда друг другу лишнего слова не сказали, а кажется, ближе ее никого нет. (Вздохнул.) Лирик! (Уходит.)


Из-под ящика вылезает  К а т я.


З а г р а в а. Катя?

К а т я. Где он?

З а г р а в а. Кто?

К а т я. Стасик проклятый. Что он здесь говорил?..

З а г р а в а. Что любит тебя.

К а т я (в отчаянии). Ну почему я такая несчастная… Почему меня одни предатели любят?!

З а г р а в а. Успокойся, Катя.

К а т я. Веди меня в катакомбы. Пусть меня судят, что хотят делают.

З а г р а в а. Тебе верят. И он верит. (Показывает в сторону ушедшего Андрея.)

К а т я. Стасик?!

З а г р а в а. Он не Стасик. Луковец разрешил тебе это сказать.

К а т я. Кто ж он?


За рундуком появляется  п о л и ц а й, прислушивается.


З а г р а в а. Андрей. Когда мы из Одессы уходили, он к нам на передовую приезжал. Он же тебя из огня вынес!

К а т я. Он? Вспомнила… как сквозь туман вспомнила! Все вспомнила!

З а г р а в а. Чего же ты плачешь?

К а т я. Не стою я его. Я жить не имею права, когда Мария, когда Сергей… (Поет.)

Если бы могла я знать заранее,
Может, и не сбилась бы с пути!
Нет мне никакого оправдания.
Что мне делать и куда теперь пойти?
             Не страшит меня суровая дорога,
             Только будут со мною всегда
             Несмолкающая эта тревога
             Неотступная эта беда.
Что б ни случилось, я не заплачу,
С вами я, мои друзья,
Ведь иначе, ведь иначе,
Мне на свете жить нельзя!
(Уходит.)


Входят  Г е о р г е  и  р у м ы н с к и е  с о л д а т ы.


Г е о р г е. Шкалик! Что ты здесь делаешь?!

З а г р а в а. Регулирую сердечные движения!

Г е о р г е. У тебя доброе сердце.

З а г р а в а. Я — одессит, Жора.

Г е о р г е. Знакомьтесь, мои друзья. (Солдатам.) А это Шкалик, я вам говорил.

П е р в ы й  с о л д а т. Очень приятно! Чтоб я всегда видел тебя ходить по Дерибасовской!

З а г р а в а. О, вы уже неплохо научились говорить по-одесски!

В т о р о й  с о л д а т. Одесса — мама!

З а г р а в а. Мама?

Т р е т и й  с о л д а т. Мама!

Г е о р г е. А если мама, значит, надо уважать!

З а г р а в а. Жора, я вижу, твоя торговля листовками идет успешно.

Г е о р г е. Без дотации нет агитации! Но сейчас не до шуток. Фрицы хотят взорвать ваш город.

З а г р а в а. Откуда ты знаешь?

П е р в ы й  с о л д а т. Мы за ними следим.

В т о р о й  с о л д а т. На Дерибасовской на пяти домах отметки сделали.

Т р е т и й  с о л д а т. Около оперного театра толкутся. Выродки!

З а г р а в а. Зачем же вы в ихнее стадо пошли?

В т о р о й  с о л д а т. Силой нас погнали!

З а г р а в а. Давно плюнуть надо — и по домам!

Г е о р г е. А я что говорил?

З а г р а в а (Георге). Давай разводи свою коммерцию. (Передает листовки.) Вечером увидимся. (Уходит.)


Георге раздает листовки солдатам.


Г е о р г е. Сегодня бесплатно.

Т р е т и й  с о л д а т. Союзники!

В т о р о й  с о л д а т. Правильно написано: ты тоже виноват!

П е р в ы й  с о л д а т. Дома нам сидеть надо было.

С о л д а т ы (поют вместе).

Однажды волк явился к чабану
И говорит — давай друзьями будем.
Пойдем с тобою вместе на войну,
Чужие земли для себя добудем!
        Они пришли в соседнюю страну,
        В пути успев немало сел разрушить,
        И приказал «союзник» чабану:
        — Паси овец, а я их буду кушать!
                      Лист зеленый винограда
                      И пшеница как волна,
                      Только горькая досада
                      На душе у чабана.
Пьянеет волк от крови с каждым днем,
А совесть властно требует ответа:
— Зачем, чабан, ты свой покинул дом?
Тебе, ей-богу, ни к чему все это!
        Зовут родные степи чабана,
        Седая мать о нем тоскует молча,
        Есть у тебя, чабан, своя страна,
        Зачем тебе на свете жить по-волчьи!
                      Лист зеленый винограда
                      Пожелтел и приумолк.
                      Чабану войны не надо,
                      Потому что он не волк.

З а т е м н е н и е.

Картина вторая
Резиденция гестапо. Г о ф м а й е р  слушает доклад  Э в е л и н ы.


Э в е л и н а. Минирование города закончено в десять ноль-ноль. Ликвидация завода «Гена» займет… четыре целых и две десятых минуты. Судоремонтный, Январский, а также вокзал, оперный театр и все прочие объекты — соответственно.

Г о ф м а й е р. Девяносто минут, и вместо Одессы — зона пустыни!

Э в е л и н а. Что делать с Чернегой и его невестой? Расстрелять?

Г о ф м а й е р. Нет, этого мало! Надо придумать такое, чтоб вся Одесса содрогнулась.

Э в е л и н а. Повесить?

Г о ф м а й е р. В Успенском соборе!!! Соберите на это зрелище побольше зрителей! И чтоб церковный хор, и музыка… Каждая акция должна вызывать глубокие эмоции.

Э в е л и н а. «Товарищ Андрей» явится в Успенский собор их спасать, или я не знаю психологию русских. (Уходя.) В приемной — городской голова.


Гофмайер кивает. Эвелина уходит и через мгновение пропускает в кабинет  П ы н т ю, которого сопровождает  Г е о р г е.


П ы н т я (взволнованно). Господин оберфюрер. Я теперь буду жить у вас.

Г о ф м а й е р. Что это значит?

П ы н т я. Под мой дом подложена совершенно адская машина.

Г о ф м а й е р. Кто вам сказал?

П ы н т я. Эта листовка:

«Ты, Пынтя, трус и лиходей,
Взорвешься раньше всех.
                                       «Андрей».
Г о ф м а й е р. Глупости! Все мины заведены на определенное время. Они взорвутся, когда вы будете уже далеко. Там часовой механизм.

П ы н т я. Но в моем доме любые часы почему-то всегда спешат!

Г о ф м а й е р. Кто вам дал эту листовку?

П ы н т я. Моя личная охрана.

Г е о р г е. Так точно. Ваши солдаты хотят взорвать господина Пынтю и его любимую супругу.

Г о ф м а й е р. Романише тойфель! Ты хочешь спровоцировать конфликт между мной и городским головой, а может быть, больше — между великим фюрером и вашим Антонеску?!

П ы н т я (Георге). Негодяй! Я отдам тебя под суд!

Г е о р г е. Если до того не взлетим в воздух!

Г о ф м а й е р. Где он взял эту листовку? (Хлопает в ладоши.)


Из-за портьеры появляются  д в о е  э с э с о в ц е в.


Пусть его допросит Грот.


Эсэсовцы уводят Георге.


П ы н т я. Простите его, господин оберфюрер!

Г о ф м а й е р. Кто вам разрешил даже ко мне являться в сопровождении своего телохранителя?

П ы н т я. Боюсь оставлять одного: сбежит, подлец, и мое тело останется без охраны!


Входят  а д ъ ю т а н т  и  э с э с о в ц ы. Эсэсовцы занимают место у входа.


А д ъ ю т а н т. Прибыл парикмахер Станислав.

Г о ф м а й е р. Я жду его.


Адъютант уходит. Появляется  С т а с и к.


С т а с и к. Всегда к вашим услугам, как говорил мой знакомый гробовщик.

П ы н т я. Представителям базарной интеллигенции — слава!

Г о ф м а й е р. О, мой спаситель… рад вас видеть!

С т а с и к (Пынте). Как поживает мадам Пынтя?

П ы н т я. Сидит на чемоданах и вот-вот взорвется!

С т а с и к. Не женщина, а взрывчатое существо!

Г о ф м а й е р (Пынте). Вы можете идти домой.

П ы н т я. Индивидуально? Без охраны?

Г о ф м а й е р (указывая на эсэсовцев). Они вас проводят!

П ы н т я. О, с такой охраной не страшно и на тот свет! (Уходит в сопровождении эсэсовцев.)

С т а с и к (ему вслед). Приятного путешествия!

Г о ф м а й е р. Я готов бриться.

С т а с и к (раскладывая парикмахерские принадлежности). Удивительный вы человек, господин Гофмайер! В ресторане в вас стреляли, вы даже не шелохнулись. Сейчас большевики наступают. В городе суматоха, внизу ваши солдаты так дружно стучат молотками, пакуя соответствующее имущество, что невольно вспоминается кладбище в дни массовых предприятий… а вы — наводите туалет и хоть бы хны!

Г о ф м а й е р. Немецкая аккуратность.

С т а с и к (разводя мыло). Если бы мне сказали, что я когда-нибудь намылю шею самому господину Гофмайеру, я б ни за что не поверил!

Г о ф м а й е р. Осторожно, у меня здесь бородавка!

С т а с и к (держа его за нос). Спасибо, что предупредили! Я ведь мог с ней обойтись, как с банальным прыщиком!

Г о ф м а й е р (неожиданно). «Товарищ Андрей»! Скажите, герр Станислав, вы никогда его не встречали?

С т а с и к. Что вы! Стасик и Андрей никогда не могут встретиться. Один обязательно должен уничтожить другого! Представьте себе: вчера я подхожу к моей парикмахерской, и что я вижу? На дверях — записка. (Читает.)

«Ты продался, Станислав,
Стал участником облав.
Помни, подлый брадобрей,
Я убью тебя. «Андрей».
Г о ф м а й е р. Не волнуйтесь, герр Станислав, вы в гестапо.

С т а с и к. Поэтому я и волнуюсь. А цуцика овчарной системы у вас нет? Очень помогает.

Г о ф м а й е р. Оставьте глупости!

С т а с и к. Легко сказать! Если вас, не дай бог, эвакуируют из Одессы, я останусь один на один с НКВД!

Г о ф м а й е р. В случае тактического отступления мы заберем вас с собой, но… я открою вам одну военную тайну. Партизаны заминировали весь город. Представляете — девяносто минут, и вместо Одессы — зона пустыни.

С т а с и к. Какой ужас!

Г о ф м а й е р. Погибнет мирное население: старики, женщины, дети… (Утирает слезу.)

С т а с и к. Что же делать?

Г о ф м а й е р. Нам известно: план уничтожения города находится у «товарища Андрея». Вы всегда в центре Привоза, там собирается множество людей. Расскажите им об этом, и они сами приведут к вам Андрея.

С т а с и к (решительно). Если так, вы сегодня же увидите Андрея, как сейчас видите меня!

Г о ф м а й е р. Рад, что я в вас не ошибся!

С т а с и к. Ради бога, не дергайтесь, я могу нечаянно чикнуть вашу уникальную бородавку!

Г о ф м а й е р. У вас дрожат руки?

С т а с и к. Сейчас я вам скажу такое, что у вас задрожат даже ноги… как во время землетрясения на Молдаванке.

Г о ф м а й е р. Любопытно.

С т а с и к. План уничтожения Одессы у вас!

Г о ф м а й е р. Примите бритву!

С т а с и к. Схему заложения мин! Живо!

Г о ф м а й е р. Это что за шутки?

С т а с и к. Мне не до шуток! Каждую минуту могут погибнуть старики, женщины, дети… План! Откройте сейф! Ну! У меня в руках не шоколадка! (Вынимает у Гофмайера из кобуры пистолет и наводит на него.)

Г о ф м а й е р. Хорошо. Опустите пистолет! Вы получите все! (Делает шаг якобы в сторону сейфа, но вдруг подбегает к двери.) Дежурного офицера!


Входят  Г р о т, З а г р а в а  и  Г е о р г е.


Г р о т. Дежурный офицер Грот.

Г о ф м а й е р (указывая на Стасика). Взять его!

Г р о т (наводит пистолет на Гофмайера). Экселенц, рекомендую вести себя благоразумно!

Г о ф м а й е р (потрясен). Измена! Вы немец…

Г р о т. Да, немец. Потому и действую в интересах Германии! (Вместе с Загравой открывает в паркете сейф и передает Стасику план.)

С т а с и к (спрятав план, Гофмайеру). А теперь вы прикажете освободить Марию и Сергея.


Гофмайер молчит.


Ну! Кажется, я вас еще не добрил!

Г о ф м а й е р. Солдата фюрера нельзя запугать!

С т а с и к. Но его можно обменять!

Г р о т. Я выведу вас!

С т а с и к. Скорей! (Гофмайеру.) Помните, нам терять нечего, — мы спасаем город! Ну, марш!


З а т е м н е н и е.

Картина третья
Успенский собор. Небольшая  г р у п п а  б о г о м о л ь ц е в  с возмущением наблюдает, как  н е м е ц к и е  с о л д а т ы  силой сгоняют сюда  п р о х о ж и х.

Входят  Э в е л и н а, а д ъ ю т а н т  и  А р б а т о в.


Э в е л и н а. Следите за каждым, кто сюда придет.

А р б а т о в. Есть! «Товарищ Андрей» теперь не выкрутится! Мы его схватим живьем!

Э в е л и н а. Одесситы на всю жизнь запомнят Эвелину Квак!


К ним подходит священник  о т е ц  В а с и л и й.


О т е ц  В а с и л и й. Кого я должен отпевать?

Э в е л и н а. Покойников скоро доставят.

О т е ц  В а с и л и й. Как записать их в нашей книге?

Э в е л и н а. Сергей Чернега и его невеста Мария.


Входит  П ы н т я, торжественно ведущий свою  с у п р у г у.


М а д а м  П ы н т я. А церковь не взорвется?

П ы н т я. Все в свое время! Часовой механизм!


К о н в о и р ы  вводят  М а р и ю  и  С е р г е я. Приговоренные к казни последний раз поют свою песню.


М а р и я.

По улице зеленой этой
С тобою вместе проходили мы не раз…
С е р г е й.

Осталась песня недопетой,
Но допоют ее за нас.
М а р и я  и  С е р г е й (поют вместе).

Не вешай голов, молодежь,
Шагая вперед неустанно!
На улице Жанны Лябурб живешь,
Так будь же всегда как Жанна!
О т е ц  В а с и л и й. Нельзя смотреть без содроганья!

Э в е л и н а. Пора! Начинайте отпевать.

О т е ц  В а с и л и й. Но… я не вижу покойников!

Э в е л и н а. А это кто? Сейчас они станут покойниками.

А д ъ ю т а н т (Эвелине, передавая листовку). Господин Андрей предлагает обменять их на господина Гофмайера.

Э в е л и н а. Я так и знала. Они сейчас умрут!

А д ъ ю т а н т. Но… партизаны не пощадят оберфюрера!

Э в е л и н а. Бедный Гофмайер! В память о нем я надену траурную повязку. (Священнику.) Начинайте!

К а т я (из толпы). Что же вы молчите? Люди!

П ы н т я. А… Бакланова! Где Андрей?

К а т я. Мария… Сережа! Я с вами! (Бросается к ним.)

Э в е л и н а (отталкивая Катю). Вон! (Священнику.) Начинайте!

О т е ц  В а с и л и й  и  х о р.

Со святыми упокой,
Христе, души рабов твоих…
Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!
О т е ц  В а с и л и й. Нет! Это не угодно богу! Живых не буду отпевать!

Э в е л и н а. Он спятил! Вон! Убрать его!


Солдаты уводят отца Василия.


О т е ц  В а с и л и й (уходя). Антихристы! Антихристы!

Э в е л и н а. Они умрут без отпеванья! Солдаты!


Солдаты, подняв оружие, делают шаг вперед.


А н д р е й (выходя из толпы). Нет. Они будут жить! И город наш никому не уничтожить!


По улице, все приближаясь, звучит матросский марш. Рядом с Андреем появляются  З а г р а в а, Г е о р г е, Г р о т, п а р т и з а н ы. Вбегает  Л у к о в е ц, с о в е т с к и е  д е с а н т н и к и. Они окружили Эвелину, Арбатова, немецких солдат и полицаев.


Л у к о в е ц. Одесса поднимает знамя!


Исчезают своды собора, и над городом, озаряя полнеба, трепещет алый стяг победы.


З а н а в е с.


Перевод А. Иванишиной.

КАШТАНЫ КИЕВА Героическая комедия в трех действиях с музыкой, песнями и танцами

ДЕЙСТВУЮТ:
Сегодня

А л е к с е й  Ч е р к а л о в — летчик-испытатель.

В и т а л и й  К о в а л ь ч у к — авиаконструктор.

С т е п а н  И в а н о в и ч  Б е р е ж н о й — генеральный авиаконструктор.

О к с а н а — дочь Бережного, аспирантка исторического факультета.

З а х а р  М у р а ш и ц к и й — авиаконструктор.

П а в л о  Г р о м о в и к — корреспондент редакции «Телевизионные новости».

З о я  М е з о з о е в а — кинооператор студии «Телефильм».

Т а т ь я н а  Ш у л ь г а (Т а н е ч к а) — шофер такси.

И г о р ь  Д у д а р е н к о — лейтенант милиции.

К а р е л  П у л и н е к — чех, участник боев за Киев.

А ш о т  Т у м а н я н — рабочий-строитель из Еревана.

К л а в о ч к а — работница киевского стройуправления.

Г е н р и э т т а — официантка в молодежном кафе.

П и т  Ч и м е р л и н г (он же Петро Чимерлыга) — доцент Ливерпульского института изучения России по кафедре музыкального фольклора.

А в и а к о н с т р у к т о р ы, п и л о т ы, м е х а н и к и, у ч а с т н и к и  песенного фестиваля в Киеве, г о с т и  из братских республик и зарубежных стран.


В дни Великой Отечественной войны

С т е п а н  Б е р е ж н о й — советский летчик, подбитый гитлеровцами на воздушных подступах к Киеву.

Г а л и н а  С е р е д а — врач-хирург, подпольщица, невеста Бережного.

М а р ы с я  С т а ш к е в и ч — учительница, руководитель подпольной группы.

В л а д и м и р  К о в а л ь ч у к — советский офицер-разведчик.

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч  Н и к у л и н — генерал-лейтенант.

И с а а к  М е н д е л е в и ч  Л е р м а н — бухгалтер Потребсоюза.

Р о з а  Б о р и с о в н а — жена Исаака Менделевича.

С в я з н о й  партизанского отряда.

С о л д а т ы  С о в е т с к о й  А р м и и.

П е т р о  Ч и м е р л ы г а — начальник районной полицейской управы в оккупированном Киеве.

Г е н р и э т т а  Ч е р н о г о р о в а (она же Геня Шварцберг) — особа с химическим дипломом.

Н е м е ц к и е  о ф и ц е р ы, п о л и ц е й с к и е.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая
Аэродром на окраине Киева. На летное поле выходят  В и т а л и й, А л е к с е й  и  З а х а р.


З а х а р. Признаю, Виталий: ты победил. Поздравляю!

В и т а л и й. Я только развил твою идею.

З а х а р (запальчиво). Когда тебя назначили вместо меня, я даже хотел покинуть КБ. Честно говоря, до последней минуты мне казалось: такая скорость невозможна. А теперь я рад, что остался и работал с тобой!

В и т а л и й. Перестань! (Желая переменить тему разговора.) А почему наш летчик-испытатель молчит? Последнее слово за ним.

А л е к с е й. Да что тут говорить? Ни одна страна не имеет такого самолета. Скорей бы в небо!

В и т а л и й. Что ж… тогда будем приглашать Генерального?

З а х а р. Пойду позвоню! (Уходит.)

А л е к с е й (вынимая сигареты). Давай по единой?

В и т а л и й (взяв у него сигарету). Нервы играют?

А л е к с е й (затянувшись дымом). Да нет, привычка!

В и т а л и й (взглянув в сторону ворот). Что-то Оксаны не видать!

А л е к с е й. Не придет. Я сказал ей, что испытаний не будет.

В и т а л и й. Она тебе этого не простит!

А л е к с е й. У нее тоже цейтнот. Замоталась со своей диссертацией.

В и т а л и й (кашлянув). Ну и табак! Солома!

А л е к с е й. Я не встречал ни одного конструктора, который в такую минуту не ругал бы табак!

В и т а л и й (задумчиво). Это ведь мой первенец!

А л е к с е й. Могу поклясться: вокруг десятого будешь колотиться еще больше! Верь мне, Виталий: твоя машина может показать такую скорость, что и чертям тошно будет!

В и т а л и й. Ты там не очень казакуй! Придерживайся того, что предусмотрено.

А л е к с е й. Не доверяешь?

В и т а л и й. А кто ж добивался, чтоб отложили твой отпуск?!

А л е к с е й (сорвав цветок). Эх, прокручу твою машину, а затем махну к себе на Волгу! Давно стариков не видел. Да и спиннинг без дела валяется.

В и т а л и й. Поедешь с Оксаной?

А л е к с е й (с наигранным удивлением). Что-о?

В и т а л и й. У вас разве… не решено?

А л е к с е й. Разберемся!


Возвращается  З а х а р.


В и т а л и й (Захару). Позвонил?

З а х а р. Сейчас он будет здесь. Кстати, в проходной лежало это письмо. (Передает.)

В и т а л и й. Мне? Интересно.

А л е к с е й. Мы ни о чем не расспрашиваем, но… догадываемся.

В и т а л и й (читает). «Моя фамилия все равно вам ничего не скажет. Но я могу сообщить о вашем отце все, что вас интересует. В Киеве я проездом. Рад буду повидать вас семнадцатого мая в восемь вечера у Зеленого театра. У меня в руке будет желтый портфель…»

А л е к с е й. Кто это пишет?

В и т а л и й, Не знаю, Много лет я обращался во все инстанции, хотел узнать о судьбе отца. Отовсюду одно: «Пропал без вести!» И вдруг — это!

А л е к с е й. Семнадцатого? Это ж сегодня!

З а х а р. Я очень рад за тебя, Виталий!


Входит  Б е р е ж н о й. Несмотря на ослепительную седину, он выглядит очень моложаво. Во всех манерах этого пожилого человека ощущается неподдельная простота, отсутствие «начальственного» апломба.


Б е р е ж н о й. Извините, хлопчики, я вас немного задержал. Звонил министр. В Москве правительственная комиссия будет принимать самолет двадцать пятого. (Виталию.) И еще новость: наконец Лондон открыл тебе визу. И, конечно, всем членам делегации. В июне будете гулять по аллеям Гайд-парка. Готовьтесь!

В и т а л и й. Это нам недолго!

А л е к с е й. А министр не спрашивал, кто испытывает самолет Виталия Ковальчука?

Б е р е ж н о й. Я ему сам доложил.

А л е к с е й. А он?

Б е р е ж н о й. Говорит: «Алексей Черкалов — пилот высшего класса, но… немного лихач»!

А л е к с е й. Боюсь, это говорил не он, а отец Оксаны…

Б е р е ж н о й. Какая разница! Все проверили?

З а х а р. Можете не волноваться!

Б е р е ж н о й. Что ж, тогда… у кого есть сигарета?

А л е к с е й (передавая пачку сигарет). Между прочим, вчера один руководящий товарищ бросил курить!

Б е р е ж н о й (на секунду смутившись). Это… было вчера! Давай по единой!

З а х а р. Весьма прогрессивное предложение! (Берет сигарету.)

А л е к с е й (Бережному). Против вашей точки зрения Захар никогда не возражает!

В и т а л и й. Мудрый человек: спорить с начальством невыгодно и даже опасно!

Б е р е ж н о й (затягивается дымом, кашляет). Ну и табак! Солома!

А л е к с е й (Виталию). Видишь, и твое мнение совпадает с мнением начальства!

Б е р е ж н о й. На войне мы и не такое курили! Помню, однажды поймали фрица. Бродил переодетый неподалеку от аэродрома. Полные карманы сигнальных ракет. Допрашиваем его, молчит, сукин сын. Мы уж и так и этак. Ни слова! Тогда начальник штаба говорит: «Перекур!» Самосад у нас был такой, что, как закурили всем дружным коллективом, фриц аж позеленел.

А л е к с е й. Некурящий попался?

Б е р е ж н о й. В том-то и дело, что курящий, да вот нашей махры не выдержал. Умолять стал: «Я вам все расскажу, только перестаньте дымить!»

А л е к с е й (смеясь, Виталию). А ты говоришь, солома!

Б е р е ж н о й (взглянув на часы, гасит сигарету). Ну, присядем на дорогу.


Все шутя становятся на корточки.


Все! (Поднимается.)

А л е к с е й (поднявшись, передает Бережному цветы). Степан Иванович, Оксане от меня.

Б е р е ж н о й. Как всегда? Передам. Ну, а теперь что-нибудь — для настроения.

А л е к с е й. Что именно?

Б е р е ж н о й. Ту, что готовили к фестивалю!

А л е к с е й. А не лучше ли — после полета?

Б е р е ж н о й. Сейчас предварительно, а тогда — допоем.

А л е к с е й. Виталий, ты автор, ты и начинай!


Виталий запевает, все подхватывают.


Поднимаясь навстречу заоблачной мгле[3],
И ветрам, и весеннему грому,
Оставляем мы сердце свое на земле,
Притяжению рады земному.
        Сквозь тучи,
                      сквозь бурю,
                                     вперед, напролом,
        Над бездной летя голубою,
        Мы друга крыло ощущаем крылом,
        Товарищ, мы рядом с тобою!
                Пусть наши дороги бессонные
                Рискованны и не просты, —
                Мы поиском окрыленные
                Разведчики высоты!
Дни за днями бегут, пролетают лета
И с невиданной скоростью мчатся.
Есть у каждого сердца своя высота,
До которой должны мы подняться!
        Лети над землею, пусть сердце поет,
        А если в крутом развороте
        Сорвешься, то даже молчанье твое
        Звучать будет песней о взлете!
                Пусть наши дороги бессонные
                Рискованны и не просты, —
                Мы поиском окрыленные
                Разведчики высоты!

Бережной, Виталий и Захар провожают Алексея к самолету. Музыка песни нарастает. Звуки ее сливаются с грохотом мотора. Вышедшие на летное поле  р а б о т н и к и  конструкторского бюро следят за взмывшим в воздух самолетом. Неожиданно вбегает  О к с а н а.


О к с а н а (взволнованно глядя в небо, поет).

Сегодня так спешила к тебе я, мой любимый,
Я знала: усидеть не сможешь ты,
Когда зовет и манит простор необозримый
В суровые объятья высоты!
        Я люблю моторов грохотанье,
        Радость встреч, и трепет ожиданья,
        И родного неба синеву,
        Но хочу, чтоб накрепко со мною
        Был ты связан силою земною,
        Навсегда — во сне и наяву!
Ты слышишь, сердце снова ждет от тебя известий,
Стучит нетерпеливо и замирает вновь, —
В полете, словно в песне, всегда и всюду вместе
С тобой моя тревожная любовь!

Вдали растаял шум мотора. Возвращаются  Б е р е ж н о й, В и т а л и й  и  З а х а р.


З а х а р. Фантастика! Минут через пять он будет над Москвой!

В и т а л и й (взглянув на часы). Уже пролетел!

Б е р е ж н о й (заметив Оксану, удивленно). Оксана?

О к с а н а. От тебя, отец, я этого не ожидала!

Б е р е ж н о й. Алексей просил тебя не тревожить. Я дал ему слово. (Вручает Оксане цветы.) Приказано передать!

О к с а н а. Лешка верен себе!

Б е р е ж н о й. Ты останешься здесь?

О к с а н а. Да, буду ждать.

Б е р е ж н о й (Виталию и Захару). Ну, а вы ко мне! (Уходит вместе с Захаром.)

В и т а л и й (вслед Бережному). Я сейчас! (Оксане.) Как ваша диссертация?

О к с а н а. Остался последний раздел: «Освобождение Киева». Времени — в обрез, жму из последних сил.

В и т а л и й. Люблю это ощущение. Когда появляется свободное время, мне как-то не по себе!

О к с а н а. Вы хотите сказать — для вас, кроме работы, ничего на свете не существует?

В и т а л и й (улыбаясь). Человек эпохи НТР!

О к с а н а. Вы с Алексеем такие разные и — неразлейвода!

В и т а л и й. Единство противоположностей. Диалектика! Кстати, вы и ваша историческая наука тоже, на первый взгляд, несовместимы!

О к с а н а. Я слишком легкомысленна для «синего чулка»?

В и т а л и й. Хотите выдавить из меня комплимент? Это нелегко!

О к с а н а (смеется). Вы действительно робот!

В и т а л и й (запальчиво). А вы…

О к с а н а (поспешно). Кто? Ну? Хотели сказать что-нибудь обидное?

В и т а л и й. Нет… Хорошее. Очень хорошее!

О к с а н а. Долго собираетесь!

В и т а л и й. Есть серьезная причина, заставляющая меня включить тормозную систему.

О к с а н а (кокетливо). Что ж это за причина?

В и т а л и й. Я от души желаю своему другу счастья!

О к с а н а (смущенно). Я вас назвала роботом… извините!

В и т а л и й. Я не обиделся.

О к с а н а (задумавшись). А когда он вернется?

В и т а л и й. Спросим по радио.

О к с а н а. На таком расстоянии?

В и т а л и й. А ему все время дают пеленг.

О к с а н а. Какой?

В и т а л и й. Музыкальный. «Каштаны Киева». (Напевает.)

Дождями высь грозит нежданными,
Но под крылом редеют облака
И город юности, звеня каштанами,
Нам шлет привет издалека.
В и т а л и й  и  О к с а н а (поют вместе).

Каштаны Киева,
                         ветрами опаленные,
Оттенены Днепра голубизной,
Каштаны Киева,
                         как нежные влюбленные,
Вы ждете здесь
                        свидания с весной!
О к с а н а (поет).

Самой судьбой давно доказано,
Что навсегда и, значит, неспроста
С зеленым Киевом навеки связаны
Моя любовь и высота!
В и т а л и й  и  О к с а н а  (поют вместе).

Каштаны Киева,
                         ветрами опаленные,
Оттенены Днепра голубизной,
Каштаны Киева,
                         как нежные влюбленные,
Вы ждете здесь
                        свидания с весной!
Картина вторая
«ПОИТЕ С НАМИ!» — призывает большой плакат над порталом. В скверике у Золотых ворот, в толпе, мы видим  З о ю  и  П а в л а. Со всех сторон сюда стекаются празднично одетые  л ю д и. Зоя фотографирует  г о с т е й.


П а в л о (в микрофон). Мы в центре Киева, у знаменитых Золотых ворот, построенных еще Ярославом Мудрым. Через эти ворота в семнадцатом веке, во главе своего войска, въехал в наш город Богдан Хмельницкий. Золотые ворота всегда были открыты для тех, кто привходил к нам с чистым сердцем и добрыми намерениями. И сегодня здесь собираются наши дорогие гости, участники песенного фестиваля братских народов.


На улице звучит фестивальная песня.


Слышишь, крылья шумят над нашим краем
И звенит и поет голубая даль, —
Золотые мы ворота отворяем:
— Приходите, друзья, на весенний фестиваль!
       Небо звездные гирлянды развесило,
       Стала каждая улица тесна, —
       Всюду легкою походкою весело,
                                             весело,
                                             весело
       Нам навстречу шагает весна!

Глядя вслед уходящим гостям, Павло продолжает говорить в свой микрофон.


П а в л о. На этом заканчиваем первую часть передачи «На улицах Киева». Вел репортаж Павло Громовик. (Выключает микрофон.)

З о я. И все же без Ковальчука — это не передача!

П а в л о. Вот его дом. Видишь? Он обязательно пройдет здесь!

З о я. А мы его не провороним?

П а в л о. Мне дали точные приметы: не толстый, но и не худой…

З о я. Вот как? Тогда мы его сразу узнаем! Цвет волос?

П а в л о. Кажется… темный блондин. Нет, светлый шатен!

З о я. Глаза?

П а в л о. Умные.

З о я. Рост?

П а в л о. Не помню. Кажется, высокий, но, может быть, и не очень…

З о я. Когда тебе объясняли… о чем ты думал?

П а в л о. О тебе… как всегда!

З о я. С твоей серьезностью можно быть только репортером!

П а в л о. Не волнуйся, Зоенька! Я запомнил главное: на нем серая спортивная куртка с «молнией»! (Ужаснувшись.) Что ты делаешь?

З о я (вынув из сумочки бутерброд). Завтракаю!

П а в л о. Шестой раз?

З о я. Это тот самый бутерброд. Шестой раз я пытаюсь его съесть, но ты все время портишь мне аппетит!

П а в л о. Почитай Амосова! Чтоб сохранить здоровье, нужно бороться с перееданием.

З о я. Но чтоб иметь силы для этой борьбы, не мешает основательно подкрепиться!

П а в л о. Ты меня убедила! (Отломив кусок от ее бутерброда, с жадностью ест.) Что у нас еще на пленке?

З о я. Один ученый, один циркач, одна студентка, один строитель…

П а в л о (оглядываясь). Если б еще один работник автотранспорта!

З о я. Не хитри! Тебе понравилась таксистка, которая нас везла. Я слышала, ты назначил ей здесь свидание.

П а в л о. Я ведь должен привлекать актив.

З о я. Не знала, что слово «актив» — женского рода!

П а в л о. Ах, Зоечка, вспомни Вертинского: «Мне нужна не женщина, мне нужна лишь тема!» (Поет.)

Работа — есть работа, рассчитан каждый час,
На эти шуры-муры нет времени у нас!
З о я.

Скрываешь свои чувства ты как последний трус!
Я вовсе не ревную, у каждого — свой вкус.
П а в л о.

             Отметим объективность
             Такого обобщения!
З о я.

             Твоя оперативность
             Достойна восхищения!
Поверить попытаюсь тебе последний раз,
Сниму твою таксистку и в профиль и анфас!
П а в л о.

Ах, Зоя, опасаюсь, ты будешь так снимать,
Что Таню не узнает ее родная мать!
З о я.

             Должна твою девчонку
             Я сделать Афродитою?
П а в л о.

             Я заплачу за пленку,
             Не будь такой сердитою!

Танец.

Слышен шум приближающейся автомашины.


(Вглядываясь.) Она!

З о я. Он!

П а в л о. Кто он?

З о я. Кто — она?

П а в л о. Таня Шульга, таксистка.

З о я. Спортивная куртка с «молнией». Виталий Ковальчук! Я их сниму с верхней точки! (Вскакивает на скамейку.)


Появляются  Т а н е ч к а  и  И г о р ь.


И г о р ь (восторженно). Ты ведь могла меня сейчас задавить!

Т а н е ч к а (взглянула на Павла, смущенно). Я спешила сюда по делу… и задумалась. У тебя сегодня финал?

И г о р ь. Да, наконец! Это был нелегкий экзамен.

Т а н е ч к а. Благополучно?

И г о р ь. Отлично!

Т а н е ч к а. Ну… поздравляю с успешным завершением!

П а в л о (Игорю). Простите, телевидение. Мы были уверены, что у вас будет все хорошо!

И г о р ь. Вы? Как вы узнали, что у меня такое событие?

П а в л о. Телевиденье знает все! Надеюсь, на фестивале вы будете?

И г о р ь. Должен быть… обязательно.

П а в л о. Понятно! (Подает микрофон.) Что вы можете сказать об Алексее Черкалове?

И г о р ь. Странный вопрос!

Т а н е ч к а (Игорю). Алексей Черкалов — летчик, неплохо поет. Выступал в передаче «Алло, мы ищем таланты!».

З о я. Это была наша лучшая передача!

П а в л о. Говорят, в воздухе он себя чувствует как рыба в воде?

И г о р ь. Вполне возможно.

П а в л о (удивленно). Воздерживаетесь от оценки?

Т а н е ч к а. А почему милиционер должен оценивать работу летчика?

П а в л о (удивлен еще больше). Милиционер?

И г о р ь (представляясь). Отныне — лейтенант милиции Игорь Дударенко.

З о я (Павлу). «Не толстый, но и не худой!»

П а в л о (Игорю). А о каком экзамене вы говорили? Вы окончили…

Т а н е ч к а. Школу милиции!

И г о р ь. И получил задание — поддерживать порядок у входа на фестиваль. (Улыбаясь.) Теперь, надеюсь, телевидение знает все?!

Т а н е ч к а. Пошли, Игорек!

З о я (Павлу). Что ж ты стоишь? Привлекай актив!

П а в л о (растерянно, Танечке). Вы… давно знакомы?

Т а н е ч к а. С детства.

И г о р ь. Мы соседи.

П а в л о (с надеждой). А… значит, у вас, так сказать, просто… добрососедские отношения?

З о я (ухмыльнувшись). Так сказать? Это еще как сказать! (Ходит по кругу, фотографируя Павла, Игоря и Танечку.)


С комической серьезностью Игорь, Павло и Танечка поют.


И г о р ь.

За все чудесные достоинства и склонности
Свою соседку не могу не уважать,
Ее, как страж порядка и законности,
Давно мечтаю задержать… и удержать!
П а в л о.

Ах, Таня, Таня, Танечка,
Дождался я свиданьечка!
И г о р ь.

Ах, Таня, Таня, Танечка,
Прими приветик мой!
Т а н е ч к а.

Ну что за воспитаньечко?
Все время — Таня, Танечка!
П а в л о.

Прошу вас к телевиденью не быть глухонемой!
В вопросы тонкие вторгаться не любитель я,
Но на минутку лейтенанта перебью:
Не для газет и не для телевиденья
О вашем сердце дать прошу вас интервью!
И г о р ь.

Ах, Таня, Таня, Танечка,
Дождался я свиданьечка!
П а в л о.

Ах, Таня, Таня, Танечка,
Привет примите мой!
Т а н е ч к а.

Ну что за воспитаньечко?
Все время — Таня, Танечка!
И г о р ь.

Прошу тебя к милиции не быть глухонемой!

Танец.

Картина третья
В музыке звучит тема песни «Разведчики высоты». Мелодия сливается с грохотом авиационного мотора, нарастает, приближается и, достигнув наибольшего звучания, завершается оглушающим взрывом. И сразу — звенящая тревожная тишина.

Освещается просторный кабинет Бережного. В центре, на постаменте — модель нового самолета. Слева — массивный письменный стол, телефоны, селектор.

Здесь в оцепенении застыли люди в белых халатах — к о н с т р у к т о р ы, ч е р т е ж н и к и, м о д е л и с т ы. Входят  В и т а л и й  и  Б е р е ж н о й.


В и т а л и й. Степан Иванович, утром вычислительная машина все подтвердила!

Б е р е ж н о й. Знаю! (Ко всем присутствующим.) Сегодня никто не уйдет домой, пока еще раз не будут проверены все расчеты. (Вздохнув.) Сами понимаете… Каждый из вас может понадобиться в любую минуту!

Ж е н с к и й  г о л о с (в репродукторе). Степан Иванович, вас вызывают из города!

Б е р е ж н о й. Я ведь предупредил — не соединять ни с кем!

Ж е н с к и й  г о л о с (в репродукторе). Дело, говорят, неотложное.

Б е р е ж н о й (в телефонную трубку). Бережной. Что? Напрасно! Какой может быть фестиваль, когда он… Я вам говорю, Алексей Черкалов выступать не будет. Нет, завтра тоже не будет! (Кладет трубку.)


Входит  З а х а р. В руках у него магнитофонная бобина.


З а х а р. Степан Иванович, это запись последнего разговора.

Б е р е ж н о й. Передашь следователю.

В и т а л и й (горячо). Разрешите включить еще раз! Хотя бы конец…

Б е р е ж н о й. Давайте!

Ж е н с к и й  г о л о с (в репродукторе). На проводе Москва, министр.

Б е р е ж н о й (сняв трубку). Да. Пока еще нет. Причину катастрофы расследуем. Часа через два я доложу. Понятно. (Кладет трубку.)

З а х а р. Готово! (Включает магнитофон.)


Голоса с магнитофонной ленты.


Г о л о с  А л е к с е я. Возвращаюсь. Прошу разрешить посадку.

Г о л о с  Б е р е ж н о г о. Аэродром ждет. Ваша скорость?

Г о л о с  А л е к с е я. Не волнуйтесь, машина послушная.

Г о л о с  Б е р е ж н о г о. Я спрашиваю: какова скорость?

Г о л о с  А л е к с е я. Передайте Виталию: я был прав, металл выдержал испытание, не плавится. Предельная скорость на него не влияет.

Г о л о с  Б е р е ж н о г о. Приказываю перейти на нормальный режим!

Г о л о с  А л е к с е я. Есть… Все будет отлично! Я включаю…


Шелест магнитной ленты.


Г о л о с  Б е р е ж н о г о. Ну? Черкалов! Черкалов! Почему ты молчишь? (Взволнованно.) Что случилось?


Лента еще немного шелестит, после чего магнитофон автоматически выключается. Никого не замечая, медленно входит  О к с а н а.


О к с а н а (на музыке).

Беда! Беда! Бежать бы на край света!
Нет! В сердце боль такая — навсегда!
Кто мог подумать, что случится это?
Он еще утром  б ы л… Беда, беда!
В и т а л и й (в тяжелом раздумье).

Но без причины не приходят беды!
Кто виноват? Кому держать ответ?
Лишь миг один остался до победы,
И вдруг… Не верю! Невозможно! Нет!
О к с а н а.

Как дальше жить? Как сердца боль измерить?
Как разогнать перед глазами тьму?
Не надо слов! Мне трудно в них поверить,
А для него — слова уж ни к чему!
В и т а л и й (взволнованно). Оксана! У нас одна беда, общая!


Оксана молчит. Виталий умоляюще глядит ей в глаза, затем, не дождавшись ответа, поспешно уходит.


Б е р е ж н о й. Прошу всех вернуться к своим местам.


Все расходятся.


З а х а р. Быть может… задержать Виталия?

Б е р е ж н о й. Сейчас не нужно!


Понимающе кивнув, Захар уходит.


О к с а н а. Два дня тому назад Алексей должен был получить отпуск.

Б е р е ж н о й. Это я задержал его. Такой самолет можно было доверить только ему. Понимаешь, доченька… (Прохаживается, мучительно подыскивая нужные слова.) Разведка всегда сопряжена с риском. Но разведчики прокладывают путь для целых армий!

О к с а н а. Не надо, отец! Я не ребенок. Меня сейчас может понять лишь тот, кто сам такое пережил!

Б е р е ж н о й (задумавшись). Да…


Вступает музыка.


С Марысей, твоей мамой… Мы поженились уже после войны. А до того у меня была другая невеста, ее подруга… Галина. В июне сорок первого мы с Галей собирались отгулять свадьбу, и вдруг… (Тихо запевает.)

        Ой, на Киев зеленый
        Шли врагов батальоны,
        Грохотала над шляхами
        Свинцовая метель.
        Но, взметнувшись горою,
        Киевляне-герои
        Оборону держали
        Десять долгих недель.
Черный дым над берегом клубился,
И пожары полыхали вдоль дорог,
Враг аж до Крещатика пробился,
Но в сердца людей пробиться он не смог!
        Шуми, Днепро,
        Звени своей крутой волной
        На радость нам, на счастье, на добро,
        Шуми, Славута,
        Шуми, Днепро!
Картина четвертая
В скупо освещенном подвале  Р о з а  Б о р и с о в н а  что-то шьет. Тихо напевая, И с а а к  М е н д е л е в и ч  починяет чьи-то сапоги.


Р о з а  Б о р и с о в н а. Слушай, Исаак, с той минуты, как Марыся Антоновна привела сюда этого товарища С., у тебя даже прорезался голос.

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Ты забыла, Розочка, когда-то меня с моим голосом приглашали в Киевскую оперу… на должность бухгалтера. (Напевает.) «Мы красные артиллеристы, и про нас…» (Вздохнув.) Хоть некоторое время у меня будет мужская компания!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Но почему товарищ С. так долго спит?

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Знаешь, Розочка, если б ты была летчиком и если б тебя немцы сбили над Киевом да еще ранили, я не думаю, что тебе хотелось бы танцевать румбу.

Р о з а  Б о р и с о в н а. Мне кажется, они с Марысей старые знакомые.

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Она ведь сказала: это жених ее подруги, Гали. Неужели этого недостаточно, чтоб удовлетворить твое любопытство?!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Как ты думаешь, брюки нашего Рудика налезут на товарища С.?

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Брюки нашего Рудика? Ноги товарища С. короче процентов на десять.

Р о з а  Б о р и с о в н а (вздохнув). Где теперь наш Рудик?

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Рудик! Пора тебе понять, чтоон уже не маленький Рудик с большими глазами, а солидный сержант Лерман с оружием в руках.

Р о з а  Б о р и с о в н а. Где он теперь?

И с а а к  М е н д е л е в и ч (скрывая волнение, раздраженно). Тебе обязательно надо знать дислокацию наших войск! (Гордо.) Я уверен, что в нашей артиллерии сержант Лерман — не последняя фигура.

Р о з а  Б о р и с о в н а. Когда мы его провожали на фронт, он обещал часто писать нам…

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Обещал? (С болью.) Ты забываешь, Розочка, мы теперь… люди без адреса!

Р о з а  Б о р и с о в н а (передает брюки). Отнеси! Пусть товарищ С. померяет. Только осторожно в темноте, не набей шишку!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Только вчера ты мечтала, чтоб я вообще сохранил свою голову. А сегодня, когда голова в порядке, тебе нужно, чтоб на ней не было даже шишки! Твои запросы растут! (Взяв брюки, уходит.)

Р о з а  Б о р и с о в н а (вздохнув). Тридцать лет я слушаю эти мансы!

И с а а к  М е н д е л е в и ч (возвращается). Почему тридцать, а не тридцать один? Ты не учитываешь время, которое я ухлопал на ухаживание!


Вступает музыка, на фоне которой Роза Борисовна и Исаак Менделевич продолжают свой иронический диалог.


Р о з а  Б о р и с о в н а.

За что я так наказана судьбою?
И с а а к  М е н д е л е в и ч.

Ты на судьбу не жалуйся свою!
Р о з а  Б о р и с о в н а.

Я столько лет намучилась с тобою!
И с а а к  М е н д е л е в и ч.

А я их прожил, видимо, в раю!
Р о з а  Б о р и с о в н а.

Меня в могилу ты загонишь очень скоро,
Не дорога тебе совсем жена твоя!
И с а а к  М е н д е л е в и ч.

Оставим, Розочка, смешные разговоры —
В могиле этой будем рядом — ты и я!
Р о з а  Б о р и с о в н а  и  И с а а к  М е н д е л е в и ч (поют вместе).

Хоть мы живем не очень безмятежно,
Но основных своих позиций не сдаем:
На этом свете и на том, конечно,
Всегда мы вместе, мы всегда вдвоем!
И с а а к  М е н д е л е в и ч.

И все же ты должна со мной считаться!
Р о з а  Б о р и с о в н а.

Угомонись, притихни хоть на миг!
И с а а к  М е н д е л е в и ч.

Я обессилел от твоих нотаций!
Р о з а  Б о р и с о в н а.

Устала я от выходок твоих!
И с а а к  М е н д е л е в и ч.

Готов бежать я на дрейфующую льдину,
В уединенные далекие края!
Р о з а  Б о р и с о в н а.

Напрасно думаешь, что я тебя покину:
На этой льдине будем вместе — ты и я!
И с а а к  М е н д е л е в и ч  и  Р о з а  Б о р и с о в н а (поют вместе).

Конфликты все решаются успешно,
Хотя и спуску мы друг другу не даем:
На этом свете и на том, конечно,
Всегда мы вместе, мы всегда вдвоем!
Р о з а  Б о р и с о в н а (примирительно). Иди уже наконец!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. В самом деле, сколько можно меня здесь задерживать! (Уходит, крича в темноту.) Товарищ С., можно к вам?


Входит  М а р ы с я.


М а р ы с я. Разрешите? Здравствуйте, Роза Борисовна!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Ах, это вы! Здравствуйте! Одежда готова.

М а р ы с я. Роза Борисовна, вы молодец! А где наш гость?


Придерживая рукою лоб, поспешно входит  И с а а к  М е н д е л е в и ч.


И с а а к  М е н д е л е в и ч. Товарищ С. в эту минуту либо надевает новые брюки, либо еще сбрасывает старые. Здравствуйте, Марыся Антоновна!

М а р ы с я. Исаак Менделевич! Привет! Что это у вас на лбу?

Р о з а  Б о р и с о в н а (ужаснувшись). Шишка? Я предупреждала!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Лучше б ты не предупреждала: тогда б я имел обыкновенную нормальную шишку. А теперь у меня шишка со строгим предупреждением!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Боже мой, ты ведь мог погибнуть!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Я спешил, волновался, что ты будешь волноваться!


Немного прихрамывая, входит одетый «с чужого плеча» Б е р е ж н о й. В руках у него свернутый летный комбинезон.


Б е р е ж н о й (Марысе). Ты уже тут? Можем идти к Галине?

М а р ы с я. Она будет ждать у Золотых ворот.

Б е р е ж н о й. Ладно! Роза Борисовна, спрячьте это! (Отдает ей комбинезон, вынимает из укрепленной на нем кобуры пистолет, прячет его в карман.)

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Марыся Антоновна, возьмите и нас! От этого воздуха у Розочки совсем портится характер… А мне тоже пора поискать точку опоры!

М а р ы с я. Что вы имеете в виду?

И с а а к  М е н д е л е в и ч. О, если б я имел точку опоры…

М а р ы с я (улыбаясь). Вы перевернули б весь мир?

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Зачем? Если б я имел точку опоры, я б открыл торговую точку. Это была б для вас неплохая явка.

Б е р е ж н о й. Вы, оказывается, конспиратор! Но как только вы покажетесь наверху, вас арестуют.

Р о з а  Б о р и с о в н а (встревоженно). Тсс! Кто-то идет!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Прячьтесь! (Подкручивает фитиль в лампе).


Все прячутся в соседнем помещении. Крадучись входит  Г е н р и э т т а.


Г е н р и э т т а. Алло, кто тут есть? (Пауза.) Никого! Значит, показалось. (Освещая фонариком стену, вынимает из нее кирпич, а затем вытягивает какую-то шкатулку.)

И с а а к  М е н д е л е в и ч (осторожно входит). Какая встреча!

Г е н р и э т т а (испуганно). Ах!

Р о з а  Б о р и с о в н а (входит). Геничка, соседка! Жива? Слава богу!

И с а а к  М е н д е л е в и ч (Генриэтте). Когда вас в тот вечер забрала «скорая помощь», все решили: вам больше не придется платить за квартиру!

Г е н р и э т т а. Мумочки вы мои! На мое счастье, в больнице дежурила Галя Середа. Мы с нею учились в одной школе. Теперь она хирург. Она меня и спасла.

Р о з а  Б о р и с о в н а. Вы тоже прячетесь тут?

Г е н р и э т т а. Прячусь? Гм! В моем аусвайсе написано «русская».

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Русская? Геня Моисеевна Шварцберг?

Г е н р и э т т а. Генриэтта Михайловна Черногорова, дочь репрессированного.

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Разве ваш папа сидел за политику? Он был обыкновенный себе ювелир, правда, с валютным акцентом.

Г е н р и э т т а. По советским законам спекуляция золотом — это экономическая контрреволюция.

И с а а к  М е н д е л е в и ч. А-а… вы таки имеете заслуги перед Гитлером!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Почему ж вы оказались в этом подвале?

Г е н р и э т т а. Когда-то мой отец оставил здесь кой-какие фамильные мелочи.

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Подземный банк?

Г е н р и э т т а. Все, что тогда не звучало, теперь звучит. Тогда наша милая милиция плевать хотела на мой химический диплом. Я, мумочки вы мои, была для нее — просто самогонщица!

Р о з а  Б о р и с о в н а. А теперь… полиция не против вашей химии?

Г е н р и э т т а. Начальник районной управы — мой первый дегустатор. Химия теперь имеет большие перспективы.

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Какие перспективы имеет химия — не скажу: мой отец был только Мендель, а не Менделеев, и я Исаак, а не Гей-Люссак! А вы лично… имеете одну перспективу: остаться с нами здесь, в подвале.

Г е н р и э т т а. Я б доставила вам такое удовольствие, но боюсь, меня начнут искать! (Хочет уйти.)

И с а а к  М е н д е л е в и ч (преградив ей путь). Назад!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Исаак, что ты надумал?

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Она выдаст тебя и меня!

Г е н р и э т т а. Мумочки вы мои! Как вы могли даже подумать!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Не пущу!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Исаак, тебе нельзя волноваться!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Роза, спрячь свои шипы и… не шипи!

Г е н р и э т т а. Все равно я уйду. Что вы мне сделаете?

И с а а к  М е н д е л е в и ч (оглядывается и, выхватив шкатулку из рук Генриэтты, швыряет ее у выхода). Замурую! И вас и нас!


Шкатулка, упав, раскрывается. Из нее вываливаются золотые браслеты, кольца и другие ювелирные изделия.


«Сокровища погибшего корабля»! (Присмотревшись.) А почему здесь золотые зубы? Боже мой, сколько их! И целые челюсти! Может быть, ваш папаша был не ювелир, а стоматолог?


Долгая пауза.


Г е н р и э т т а (испуганно). Это я потом купила… недавно.

И с а а к  М е н д е л е в и ч. А-а… (Печально качает головой.) Недавно!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Исаак, отпусти ее! Она забудет, что видела нас.

Г е н р и э т т а. Я уже забыла! Мумочки вы мои! Клянусь!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Исаак, она клянется! (Генриэтте.) Ступайте!

Г е н р и э т т а (схватив драгоценности). Ауфвидерзеен! (Чмокнув Розу Борисовну, убегает.)

И с а а к  М е н д е л е в и ч (очнувшись). Что ты натворила!

Р о з а  Б о р и с о в н а (растерянно). Сама не знаю… Я не могла больше видеть ее!


Возвращаются  Б е р е ж н о й  и  М а р ы с я.


Б е р е ж н о й. Надо найти другое убежище. Оставаться здесь вам теперь опасно.

М а р ы с я. Пора идти. Галя ждет. Я провожу тебя и вернусь за ними.

Б е р е ж н о й. Я пойду сам. (Лерманам.) Спасибо вам за приют, за одежду. Не печальтесь, мы еще встретимся в нашем Киеве.

М а р ы с я. А если будешь летать над Белоруссией…

Б е р е ж н о й. Знаю, передам привет твоему Минску! Счастливо!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Всего вам хорошего!


Бережной и Марыся уходят.


Р о з а  Б о р и с о в н а. До свиданья, товарищ С.! (После паузы.) Исаак, почему ты молчишь?

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Я думаю.

Р о з а  Б о р и с о в н а. В такую минуту? О чем ты можешь думать?

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Эх, Розочка… В разведку я б с тобой не пошел.

Р о з а  Б о р и с о в н а. Она поклялась, что не выдаст!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. И ты ей поверила?

М а р ы с я (возвращается). Собирайтесь, друзья мои!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Тсс! Шаги! Может быть, товарищ С. Возвращается. (В темноту.) Товарищ С., это вы?


По стене запрыгал луч фонарика, послышался хриплый голос: «Товарищ? Я тебе покажу товарища, сука! Это полиция!»

Тревожно заревела сирена. Медленно приближающийся луч осветил пятящихся обитателей подвала.


З а т е м н е н и е.

Картина пятая
Кабинет Бережного. Слышен сигнальный гудок селектора.


О к с а н а (с досадой). Что было дальше? Ты встретил свою Галину?

Ж е н с к и й  г о л о с (в репродукторе). К вам инженер Мурашицкий!

Б е р е ж н о й (в микрофон). Пусть войдет! (Оксане.) Потом!


Входит  З а х а р  М у р а ш и ц к и й.


З а х а р. Простите, я не мог не прийти… Оксана, я понимаю твое состояние.

О к с а н а. Не надо, Захар!

З а х а р. Конечно! (Вздохнув.) Алексея не вернешь! (Бережному.) Степан Иванович, вы знаете, я очень уважаю Виталия, он человек талантливый, мы с ним даже стали друзьями. Именно поэтому я хотел бы уберечь его от новых неприятностей.

Б е р е ж н о й (хмуро). Да.

З а х а р. Двадцать пятого в Москве Государственная комиссия должна принимать самолет Виталия.

Б е р е ж н о й. Да. Дубль готов к приемке.

З а х а р. А если с другим летчиком случится такая же история?.. Нужно отложить! Категорически!

Б е р е ж н о й. Гм… отложить?

З а х а р. Из-за любой мелочи наш самолет теперь зарубят!

Б е р е ж н о й. Да. И что ж ты предлагаешь?

З а х а р. Виталию я желаю только добра. Сейчас необходимо вывести его из-под удара. Для этого… вы можете не послушать меня, но я б, на вашем месте, временно отстранил его от конструкторской работы.

О к с а н а. Но для Виталия такое отстранение — это смерть!

З а х а р. Прошу меня правильно понять.

Б е р е ж н о й. Кажется, я тебя правильно понял. (В микрофон.) Нина Ивановна! Немедленно отправьте телеграмму в Москву, министру! Текст: «Сдавать самолет будем двадцать пятого, соответствии с планом. Бережной» (Захару.) Все!

З а х а р. Простите. (Уходит.)

Картина шестая
Цветущая аллея неподалеку от Зеленого театра. Большое предфестивальное гулянье. П а в л о  проверяет микрофон. И г о р ь  Д у д а р е н к о, в новенькой милицейской форме, помогает  З о е  нести кинокамеру.


З о я. Благодарю вас, Игорь! Вы настоящий мужчина.

И г о р ь. Всегда рад помочь. Одного не пойму: что вы снимаете?

З о я. У меня скрытая камера: направишь сюда, снимает туда. Выходит очень естественно…

П а в л о. Если вообще что-нибудь выходит! (В микрофон.) Сейчас, дорогие телезрители, мы с вами находимся на склонах Днепра, у входа в Зеленый театр. Через полчаса здесь начнется фестивальный концерт. По традиции его открывает молодежь.


Танец — «Вальс влюбленных».


И г о р ь (всматривается в даль). Кто это там? (Свистит.) Товарищ водитель, подойдите ко мне!


Слышен шум остановившейся автомашины. Появляется  Т а н е ч к а.


Т а н е ч к а (радостно). Игорек!

И г о р ь (козырнув). Лейтенант милиции Игорь Дударенко. Ваш талончик. Придется уплатить штраф.

Т а н е ч к а (вручает талон). За что, Игорек?

И г о р ь. На посту я не Игорек, а официальное лицо. Для чего здесь знак? Заполним протокол! (Раскрывает планшет, что-то пишет.)

Т а н е ч к а. Я не могла иначе… Если б ты знал, кого я везу…


Входит седой благообразный старичок. В руке у него желтый портфель. Экстравагантный костюм, галстук-бабочка, черные очки. Это  П и т.


П и т. О, мистер милисмен! Ай эм виновайт. Ай эм ужасно поспешайт. Ю андерстенд?

И г о р ь. Йес.

П и т (крайне удивлен). Ду ю спик инглиш?

И г о р ь. Слегка. Здесь нельзя поспешайт, у нас фестиваль.

П и т (радостно). О, фестивал! Фестивал! Ай эм зе гэст оф зе фестивал!

П а в л о. Гость? (Питу.) Будем знакомы, — телевиденье. Вы из какой страны?

П и т (передает карточку). Мой визит кард. Ай эм инозем гэст.

И г о р ь (читает). «Пит Чимерлинг, доцент Ливерпульского института изучения России, по кафедре музыкального фольклора».

П и т (церемонно кланяется). Ай бывайт оф Юкрейниан. Юкрейниан песня вери гуд. Карашо! Симпозиум.

И г о р ь (возвращает визитную карточку Питу). Плиз!

П и т (хлопает Игоря по плечу). Карашо!

И г о р ь (хлопает по плечу Пита). Вери гуд!

П а в л о (также хлопает Пита по плечу). Карашо!

П и т (жмет руку Павлу). Ол райт! Ю ар май френд! (Игорю.) Ю ар зе бютифул милисмен! (Танечке.) Ю ар зе душечка! (Вручает сувенир.) Ю ар зе пампушечка! (Вручает сувенир Зое.)

З о я (направляя камеру). Разрешите?

П и т (замахал руками). Но, но! Ай эм нот фотогенично! У нас на кафедре извещайт: это есть вери бэд примет! Кто… (жест) себя с фильмовайт, тот быстро умирайт!

П а в л о. Как, по вашему мнению, проходит наш фестиваль?

П и т (соображает). А… Вери гуд! Ай хев спешиал оф мюзикал арт! (Поет.)

Ай хев диплом оф мюзикал — диезы энд бемоли,
Стакатто-модерато — из май диапазон.
От Лондона до Глазго давали мы гастроли,
Аллегро сэнтименто у нас без фармазон!
         Нюанс, каданс люблю любовью брата
         И все о’кей, ты только не шуми!
         Кадриль-гопако, квинтето-концентрато,
         А это значит — тутти, до-ре-ми!
Рекомендейшен Грыцю не идти на вечерницу,
На каждой вечернице — додекафонный хор,
Гуляют с джентльменами там гэрлс-чаровницы
И может разразиться крещендо форс-мажор!
         Маэстро, туш! Люфтпауза, фермато,
         А доминанту в сторону прими!
         Кадриль-гопако, квинтето-концентрато,
         А это значит — тутти, до-ре-ми!

Танец.


Т а н е ч к а. Ну как я могла отказать такому пассажиру?

И г о р ь. На первый раз делаю замечание. Но если снова поедешь на знак…

Т а н е ч к а. Что ты тогда сделаешь?

И г о р ь. Как это — что я сделаю?! Заплачу за тебя штраф!


На аллее появляется  В и т а л и й. Он приближается, не замечая встречных прохожих.


П а в л о (увидев Виталия). Спортивная куртка!

З о я. С «молнией»! (Подбегает к Виталию.) Он!

П а в л о. Наконец! (Виталию.) Простите, вы Виталий Ковальчук?

В и т а л и й. Да.

П а в л о (представляясь). Телевиденье. У меня к вам, Виталий, несколько вопросов. Первый: будете ли вы с Алексеем Черкаловым выступать сегодня на фестивале?

В и т а л и й. Нет!

З о я. Не будете?

П а в л о (с нескрываемым огорчением). Почему?

В и т а л и й (поет).

Нет, не молния в сердце ударила вдруг,
Но в глазах покачнулась аллея:
Это страшно, когда ты живешь, а твой друг
Отдал жизнь за тебя, не жалея.
        Ты будешь всегда вспоминать его взгляд
        И время печаль не развеет!
        Пусть ты в его гибели не виноват,
        Но боль от того не слабеет.
Мы умели дружить, это знает любой,
Понимали друг друга, как братья,
И, чтоб нас не могла вдруг рассорить любовь,
Заставлял свое сердце молчать я.
        Но горе свалилось как яростный шквал,
        И давит, и мучит, и гложет,
        А та, о которой всегда я мечтал,
        Понять мое сердце не сможет!

К Виталию подходит Пит.


П и т (подняв желтый портфель). Комрид Виталий Ковальчук? (Горячо пожимает ему руку.) Вери вэлл!

В и т а л и й (поражен). Это вы мне писали?

П и т. Карашо! (Взяв Виталия под руку, уводит его.)


Могучей волной хлынула на аллею танцующая молодежь. Праздник продолжается. Отовсюду слышна фестивальная песня.


Х о р.

Слышишь, крылья шумят над нашим краем
И звенит и поет голубая даль,
Золотые мы ворота отворяем:
Приходите, друзья, на весенний фестиваль!
       Небо звездные гирлянды развесило,
       Стала каждая улица тесна. —
       Всюду легкою походкою весело,
                                             весело,
                                             весело
       Нам навстречу шагает весна!

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина первая
Тревожные сполохи прорезывают вечернюю мглу, освещая развалины домов неподалеку от Золотых ворот. Н е м е ц к и е  о ф и ц е р ы, окружив  Г а л и н у, наперебой заигрывают с нею.


П е р в ы й  о ф и ц е р. Не желая завтра пойти с нами на шпацир, фрейлейн Галя оскорбляет армию фюрера!

Г а л и н а (капризно). Я хочу гулять сегодня, а не завтра!

В т о р о й  о ф и ц е р. Но это невозможно. Сегодня — дела!

Г а л и н а. Дела? С другими дамами? И у Курта, и у вас? А я вам так верила.

Т р е т и й  о ф и ц е р. О найн, либе фрейлейн! Как вы могли такое думать? Сегодня мы имеем приказ потрусить квартирки некоторых комиссаров, а завтра — битте!

В т о р о й  о ф и ц е р. Вир хабен гевисхайт: фрейлейн Галя будет держать дер язык в зубах!

Г а л и н а. Вы мне не доверяете? Мне, которой доверяли свои раны?

Ч е т в е р т ы й  о ф и ц е р. О, майн готт! Как фрейлейн может так подумывать?!

Г а л и н а. Что ж, тогда до завтра!

О ф и ц е р ы. До завтра! (Уходят.)

Г а л и н а (задумавшись). «Имеем приказ потрусить квартирки комиссаров!» Значит, облава! Надо немедленно сообщить Марысе! (Хочет уйти, но, взглянув на часы, останавливается.) Где же она? Должна уже быть здесь. И не одна! Неужели я сегодня его увижу? (Напевает.)

За синей мглой и за туманами
Я вижу даль в сиянье золотом,
С тобой встречались мы
                                    здесь под каштанами,
Они в тоске шумят о том.
         Каштаны Киева,
                                  ветрами опаленные,
         Оттенены Днепра голубизной…

Входит  Б е р е ж н о й. На нем одежда, которую ему дала Роза Борисовна.


Б е р е ж н о й (вместе с Галиной).

Каштаны Киева,
                         как нежные влюбленные,
Вы ждете здесь
                       свидания с весной!
Г а л и н а. Ты?

Б е р е ж н о й (бросился к ней, горячо обнял). Галочка, родная!

Г а л и н а. Когда Марыся мне сказала, я сначала не поверила!

Б е р е ж н о й. Все это время я думал: где ты, что с тобой, жива ли…

Г а л и н а (с улыбкой гладит его волосы). А мне, как всегда, вспоминалась твоя смоляная шевелюра. Чернее нет ни у кого на свете!

Б е р е ж н о й (поет).

Предо мной фронтовая дорога
Вновь открыла родные края.
Здравствуй, счастье мое и тревога,
Негасимая радость моя!
Г а л и н а (поет).

Я мгновенья счастливые эти
Стерегла у черты огневой.
Здравствуй, самый желанный на свете,
Ты вернулся, ты здесь, ты живой!
Б е р е ж н о й  и  Г а л и н а (поют вместе).

Отмеченные грозною судьбою,
Познавшие войны круговорот,
Мы после боя
                     вновь пройдем с тобою
Под аркой наших Золотых ворот!
Г а л и н а.

Ожидать никогда не устану,
Ты пробьешься сквозь горькую тьму,
И в присутствии этих каштанов,
Не стыдясь, я тебя обниму.
Только будь осторожен, почуяв
Приближающуюся грозу!
Б е р е ж н о й.

Пусть гроза, до тебя долечу я,
А собьют самолет — доползу!
Г а л и н а  и  Б е р е ж н о й (поют вместе).

Навстречу пулеметному прибою
Лавиною мы двинемся вперед
И после боя
                   вновь пройдем с тобою
Под аркой наших Золотых ворот!
Г а л и н а (оглядываясь). А где же Марыся?

Б е р е ж н о й. Сейчас будет. Не волнуйся!

Г а л и н а. Она обещала прийти вместе с тобой.

Б е р е ж н о й. Я спешил к тебе. А ей пришлось задержаться; нужно срочно найти новое убежище для людей, у которых я скрывался.

Г а л и н а (нервничая). Она нужна мне сейчас!

Б е р е ж н о й. Что с тобой?

Г а л и н а. Понимаешь, Степа… я только что узнала: в подполье проник провокатор. Ночью готовится большая облава, а все адреса наших людей знает только Марыся.

Б е р е ж н о й. Мы еще успеем ее предупредить. Пошли!

Г а л и н а (растерянно). Нет! Сейчас я не могу!

Б е р е ж н о й. Почему?

Г а л и н а. В шесть часов сюда должен прийти связной партизанского отряда.

Б е р е ж н о й (взволнованно). Значит, ты…

Г а л и н а (тревожно вглядываясь в темноту). Смотри!


Слышны свистки, лай овчарки.


Б е р е ж н о й (всматриваясь). Марыся! И Лерманы! Это у них я скрывался. Куда их ведут? (Хочет побежать.) У меня еще пол-обоймы…

Г а л и н а. Стой! Нельзя так, Степа!

Б е р е ж н о й. Ясно: эта шкура их выдала!

Г а л и н а. Кто?

Б е р е ж н о й. Приходила туда, искала свою шкатулку. Ее фамилия… кажется, Шварцберг.

Г а л и н а. Генька? Самогонщица?

Б е р е ж н о й. Ты ее знаешь?

Г а л и н а. Вместе в школе учились.

Б е р е ж н о й. В сторону школы их и повели!

Г а л и н а. Там теперь сортировочный пункт. Хватают людей сотнями, потом разбирают: кого в лагерь, кого — в гетто, а большинство…

Б е р е ж н о й. Что же делать?

Г а л и н а (решительно). Я пойду к этой Геньке. Она путается с начальником полиции. С Петром Чимерлыгой.

Б е р е ж н о й. Чимерлыга теперь начальник полиции? Это ж известный бандит. Когда-то о нем писали. Его кличка — Петруха Кнур. На что ты надеешься?

Г а л и н а. В первые дни войны, после воздушного налета, Геньку привезли в нашу больницу. Положение было безнадежное. Я сделала все, чтоб спасти ее. Надеюсь, она не забыла.

Б е р е ж н о й. И все же риск очень велик.

Г а л и н а. Без Марыси предупредить подпольный штаб невозможно!

Б е р е ж н о й. Я буду поблизости. Если что… ты дай сигнал!

Г а л и н а. Нет, Степа, ты останешься здесь. Вместо меня встретишь моего связного.

Б е р е ж н о й. Как я его узнаю?

Г а л и н а. Он подойдет к человеку, который в шесть вечера поклонится Золотым воротам и перекрестится. Скажет: «Как тревога, так — до бога?» Твой ответ: «Мне сегодня нечего тревожиться!»

Б е р е ж н о й. Галочка!

Г а л и н а. Освободив Марысю, мы спасем сотни наших людей. Если со мной что-нибудь случится… даже самое страшное… умоляю: не вздумай бросаться мне на помощь! Ты должен встретить связного и передать ему это. (Вручает Бережному пакет.) Поклянись, что сделаешь все как надо!

Б е р е ж н о й. Но… могут быть разные обстоятельства!

Г а л и н а (Бережному). Во имя нашей любви, клянись!

Б е р е ж н о й (тихо). Клянусь!

Картина вторая
Вестибюль одной из киевских школ. В центре — парадная лестница, ведущая в классы. Слева — старинный буфет, вывезенный из чьей-то квартиры. Когда дверцы открываются, за ними виден змеевик самогонного аппарата. Справа — столик, два кресла. У стены — скелет, на тумбочке — глобус.

Скрестив руки на груди, Ч и м е р л ы г а  мрачно смотрит на сидящую за партой  Г е н р и э т т у.


Ч и м е р л ы г а. Шкатулку принесла?

Г е н р и э т т а (вынув из ящика шкатулку, кладет ее на парту). Вот. Здесь на всю нашу жизнь хватит!

Ч и м е р л ы г а (забрав шкатулку, прячет ее в сейф). Эта банка будет в моем банке. Когда понадобится, отслюню тебе кой-чего на мелкие расходы.

Г е н р и э т т а. А где золотые вещи, которые я принесла во вторник?

Ч и м е р л ы г а. Ты думаешь, я за твой аусвайс заплатил поцелуями? Оберштурмфюрер и слушать ничего не хотел. А когда я положил перед ним дюжину золотых часов, он нежно улыбнулся: «Такие дамы, как ваша, полезны для великого рейха!» Это намек!

Г е н р и э т т а. Больше я не могу выдавать своих знакомых!

Ч и м е р л ы г а. Ежели хочешь выжить, никого не жалей! Сейчас формируется правительство новой, самостийной Украины, подчиненной только фюреру. Мне обещают портфель министра внутренних дел.

Г е н р и э т т а (восторженно). Портфель министра? Боже мой!

Ч и м е р л ы г а. Чего обрадовалась, дуреха? Лучше б дали не портфель, а чемодан министра: туда больше входит!

Г е н р и э т т а. Вот тогда я смогу развернуть свою химию! (Поет.)

Смогу открыть я, под охраною полиции,
Лабораторию у самого Днепра
И самогон повышенной кондиции
Давать без страха и упрека на-гора!
          С клиентами связалась дорогими я,
          По вкусу им продукция моя:
          Имеет перспективы эта химия,
          Хи-хи-хи-химия!
                                    Хи-хи-мия!
Я под деревьями, в тени, поставлю столики;
А если дождик, натяну роскошный тент:
Покуда есть на свете алкоголики,
Мы будем денежный иметь эквивалент!
          Отпущены давно уже грехи мои,
          Грехи? Хи-хи! Смеюсь над ними я.
          Имеет перспективы эта химия,
          Хи-хи-хи-химия!
                                     Хи-хи-мия!

Танец Генриэтты и Чимерлыги.


Ч и м е р л ы г а. Министр Петро Чимерлыга! Все школы я превращу в сортировочные пункты. В одном классе буду держать русских, в другом — украинцев, в третьем — грузинцев, в четвертом — евреев… Каждый класс отдельно, у каждого класса — полицай. Класс — полицай! Класс — полицай! А ты будешь моим… химическим лефере… лерефе… референтом! (Почесывает рукой за правым ухом.) Ну, чего буркалы таращишь?

Г е н р и э т т а. Я любуюсь тобой, Петюнчик! Ты так элегантно чешешься за ухом!

Ч и м е р л ы г а. Когда я волнуюсь, этот шрам наливается кровью и свербит.


Входит  п о л и ц а й.


П о л и ц а й. Шестой класс «Б» уже готов. Четвертый «А» тоже.

Ч и м е р л ы г а. Черным ходом, на улицу! Я сейчас выйду.

П о л и ц а й (Генриэтте). А до вас прителющилась школьная подруга. Говорит, якобы ее зовут Галина, а на фамилию якобы Середа.

Г е н р и э т т а (встревоженно). Что ей нужно от меня?

Ч и м е р л ы г а. Нехай зайдет! Поговоришь с ней, прощупаешь то да се, а потом дашь мне отчетик. Ну… паняй! (Уходит вместе с полицаем.)


Входит  Г а л и н а.


Г е н р и э т т а. Боже, какая встреча!

Г а л и н а. Добрый вечер! Надеюсь, вы не забыли меня?

Г е н р и э т т а. Зачем так официально? Мы снова встретились в нашей старенькой школе. (Заискивающе.) Сейчас прозвучит звонок и начнутся уроки!

Г а л и н а. Уроков было уже немало. Теперь на очереди… экзамен.

Г е н р и э т т а. Ты говоришь загадками.

Г а л и н а. Покидая больницу, ты мне сказала…

Г е н р и э т т а. Да, ты спасла мне жизнь. Я перед тобой в долгу.

Г а л и н а. Настало время оплатить этот долг.

Г е н р и э т т а. Сколько тебе нужно?

Г а л и н а. Ты должна спасти близких мне людей. Они здесь.

Г е н р и э т т а. Для тебя? Я все сделаю. Кто они?

Г а л и н а. Марыся Сташкевич, педагог, преподавала в этой школе математику. И старик Лерман с женой.

Г е н р и э т т а. Нет! Ни в коем случае! Что угодно, только не это!

Г а л и н а. Ты должна это сделать!

Г е н р и э т т а. Да, но они видели…

Г а л и н а. Что?

Г е н р и э т т а. Видели… что я сама здесь еле-еле…

Г а л и н а. Чимерлыга тебя послушает!

Г е н р и э т т а. Мумочка ты моя! Все уверены, что я пользуюсь влиянием. Но поверь, я сама — жертва. Я ничего не могу…

Г а л и н а. Можешь.

Г е н р и э т т а. Почему ты не хочешь поверить?

Г а л и н а. Довольно! Придет время, и Геню Шварцберг спросят… обо всем! Подумай хорошенько. Я подожду.

Г е н р и э т т а. Ты угрожаешь?

Г а л и н а. Предупреждаю.


Вступает музыка.


Г е н р и э т т а.

Так со мной говорить никому не позволю,
Не желаю соваться я в ваши дела!
Г а л и н а.

Помоги честным людям вернуться на волю,
Или совесть свою ты совсем продала?!
Г е н р и э т т а.

Я ни в чем не виновата,
Обвиненья эти — ложь!
Г а л и н а.

Помни, близится расплата,
От нее ты не уйдешь!
Г е н р и э т т а.

Да, близка уже расплата,
От нее ты не уйдешь!
Г а л и н а.

Можно лишь удивляться подобному ражу,
Знай, не будет предателей миловать суд!
Г е н р и э т т а.

Если ты не умолкнешь, я вызову стражу,
Полицаи к порядку тебя призовут!
Г а л и н а.

Своего родного брата
Можешь ты продать за грош!
Г е н р и э т т а.

Помни, близится расплата,
От нее ты не уйдешь!
Г а л и н а.

Да, близка уже расплата,
От нее ты не уйдешь!

З а т е м н е н и е.

Картина третья
Улица. Перед школой  п о л и ц а и  выстраивают колонну арестованных. Среди других здесь  М а р ы с я, И с а а к  М е н д е л е в и ч, Р о з а  Б о р и с о в н а. Из-за угла эту сцену наблюдает  Б е р е ж н о й.


Ч и м е р л ы г а (пробегая, толкает арестованного). В колонну, стервец!


Г а л и н а  подходит к Марысе.


Г а л и н а. Марыся!

М а р ы с я. Галочка? Откуда ты?

Г а л и н а. Неважно! Беги!

М а р ы с я. Нельзя. Если в колонне будет меньше на одного человека… они всех перестреляют.

Г а л и н а (решительно). Я стану на твое место!

Б е р е ж н о й (услышав ее слова). Галочка!

Г а л и н а. Другого выхода нет!

Б е р е ж н о й. Это невозможно!

Г а л и н а. Ты поклялся! (Становится рядом с Марысей.)

М а р ы с я. Галя, не надо! Слышишь? Может быть, как-нибудь по-другому!

Г а л и н а. Сегодня ночью облава. Ты еще успеешь предупредить наших. Ты должна это сделать!

М а р ы с я (целует Галину). Родная моя! (Хочет выйти из колонны.)

Г а л и н а. Стой! Чимерлыга возвращается.


Марыся задерживается. Ч и м е р л ы г а  проходит, подсчитывая арестованных.


Ч и м е р л ы г а. Шестьдесят восемь, шестьдесят девять…

Б е р е ж н о й. Я его задержу!

Ч и м е р л ы г а. Шестьдесят десять… тьфу! Семьдесят!

Б е р е ж н о й (лихо заломив кепку). Петруха Кнур! Здоров! (Обнимает его.) Сколько зим, сколько лет! (С назойливостью пьяного человека пытается поцеловать Чимерлыгу.)

Ч и м е р л ы г а (вздрогнув). Что? Какой я тебе Петруха?

Б е р е ж н о й. Видишь, ты уже и не Петруха! А когда мы с тобой вшей кормили в крыжопольской тюрьме, ты был именно Кнур!

Ч и м е р л ы г а. Я никогда не был в Крыжополе!

Б е р е ж н о й. А где ж ты сидел? В Жлобине?

Ч и м е р л ы г а (разъяренно). Нигде я не сидел!

Б е р е ж н о й. С такой интеллигентной мордякой — и не сидел в тюрьме?!

Ч и м е р л ы г а (толкает его). Пошел вон, босота!

Б е р е ж н о й (заплетающимся языком). Кирпу гнешь? (Умиленно.) Я тебя заставлю признать старого кореша! Петруха, неужели ты забыл камерные танцы… Как мы их выкаблучивали в шестой камере?


За это время Галина незаметно занимает в колонне место Марыси. Марыся скрывается в темноте. Потеряв надежду избавиться от пристающего к нему Бережного, Чимерлыга выхватывает пистолет.


Ч и м е р л ы г а. Кончай, говорю! (Взводит курок.)

И с а а к  М е н д е л е в и ч (хватает Чимерлыгу за руку). Что вы делаете? Эта штука может выстрелить!

Ч и м е р л ы г а. Цыть, падло!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Я не могу молчать, когда нарушают порядок!

Ч и м е р л ы г а. Что-о?


Оставив Бережного, Чимерлыга надвигается на Исаака Менделевича. Бережной скрывается в толпе.


Р о з а  Б о р и с о в н а. Иса-а-ак!

Ч и м е р л ы г а (грубо толкает Исаака Менделевича пистолетом). Вот тебе новый порядок, собачья морда!

И с а а к  М е н д е л е в и ч (сплевывая кровь). Не плачь, Розочка! Вытри слезы!

Р о з а  Б о р и с о в н а. Сколько раз я тебе говорила, не лезь, угомонись наконец. Поставь точку!

И с а а к  М е н д е л е в и ч. Точку, Розочка, поставит история! (Напевает.)

Недолго им над нами издеваться,
Предъявим счет за кровь и грабежи!
Р о з а  Б о р и с о в н а.

Исаак, тебе нельзя так волноваться!
И с а а к  М е н д е л е в и ч.

Кто в наши дни волнуется, скажи?!
Р о з а  Б о р и с о в н а.

Колонну, кажется, погонят на чужбину —
В далекие холодные края…
И с а а к  М е н д е л е в и ч.

Не бойся, Розочка, тебя я не покину,
В колонне этой будем рядом — ты и я!
Р о з а  Б о р и с о в н а  и  И с а а к  М е н д е л е в и ч (поют вместе).

Все это дико, страшно, бессердечно,
Хоть неизвестно, что нас ждет потом, —
На этом свете и на том, конечно,
Мы будем вместе, мы всегда вдвоем!

Обняв Розу Борисовну, Исаак Менделевич идет с нею в сторону общей колонны арестованных.


Ч и м е р л ы г а. Кончай кумедию! Паняй!

Б е р е ж н о й (исступленно). Галочка!

Г а л и н а (вздрогнув). Степан, родной! (Поет.)

Любимый мой, всем сердцем верю я,
Что ты исполнишь точно мой наказ,
Твоей отвагою судьбу я меряю,
Клянусь, не дрогну в смертный час!
Каштаны Киева
                         над выжженными склонами,
Пусть вам приснятся радостные сны!
Каштаны Киева,
                         я знала вас зелеными,
Желаю вам расцвета и весны!

Колонна дрогнула, медленно двинулась. Мелодия песни, которую пела Галина, поддержанная хором, звучит торжественно, словно реквием.

Картина четвертая
В тяжелом оцепенении подходит  Б е р е ж н о й  к Золотым воротам, снимает кепку, крестится. И вдруг мы видим, что он совершенно седой. Из темноты к Бережному подходит  с в я з н о й.


С в я з н о й. Как тревога, так до бога?

Б е р е ж н о й (вручив пакет, говорит с трудом). Сегодня… мне сегодня нечего тревожиться!


И, словно подтверждая сказанное Бережным, каштан, к которому он прислонился, грустно зашумел ветвями, поседевшими от призрачного лунного света.


З а т е м н е н и е.

Картина пятая
Кабинет Генерального конструктора. За окном — вечернее звездное небо. Словно завороженная, слушает  О к с а н а  рассказ  Б е р е ж н о г о.


Б е р е ж н о й. Я давно хотел рассказать тебе эту историю.

О к с а н а. Значит, твоя Галина погибла, спасая маму?

Б е р е ж н о й (тяжело вздохнув). Да, сорок первый год… Бабий яр.

О к с а н а (подходит к Бережному, обнимает его). Отец!


Входит  З а х а р.


З а х а р. Разрешите? Прошу извинить. Срочное дело.

Б е р е ж н о й. Ничего, ничего. (Поднимается.) Что там у тебя?

З а х а р. Прибыли выводы судебно-медицинской экспертизы. (Вручает.)

Б е р е ж н о й (взяв бумагу, читает). «Черкалов Алексей, год рождения сорок третий…»

О к с а н а (нетерпеливо). Что там?

З а х а р. Сердце не выдержало такой скорости. Остановилось в полете. Самолет потерял управление.

О к с а н а. Дай взглянуть!

Б е р е ж н о й (в телефонную трубку). Ковальчука, немедленно! Виталий! Что? А где ж он? (Кладет трубку.) Странно.

З а х а р. Степан Иванович, он поехал к Зеленому театру.

Б е р е ж н о й (поражен). Куда?

З а х а р. К Зеленому театру. Собственно, он не в театре, а у входа.

Б е р е ж н о й. Не понимаю.

З а х а р. Здесь проездом какой-то знакомый его отца. Он назначил ему там свидание.

Б е р е ж н о й. Что за ерунда? Какой знакомый?

З а х а р. Не знаю.

Б е р е ж н о й. Да вы что здесь все… по фазе сдвинулись? (Идет к выходу, возвращается.) Эх, черт… не могу оставить КБ!

О к с а н а. Я поеду, отец!

Б е р е ж н о й (удивленно). Ты? В таком состоянии? Не стоит!

О к с а н а. Виталий ничего не знает. Я должна поехать.

Б е р е ж н о й (в телефонную трубку). Машину к центральному подъезду! (Кладет трубку.)


Оксана уходит.


З а х а р. Степан Иванович, разрешите мне сопровождать Оксану?

Б е р е ж н о й. Ладно!


Захар уходит.


Н-да… Именно сегодня его какой-то неизвестный вызывает на свидание! Гм! (В телефонную трубку.) Нина Ивановна, соедините меня с Министерством внутренних дел!


З а т е м н е н и е.

Картина шестая
На склонах Днепра, неподалеку от Зеленого театра, под деревьями стоят столики молодежного кафе. Где-то в глубине парка играет эстрадный оркестр.

Поражая присутствующих модной голубоватой прической, между столиками важно проходит официантка неопределенного возраста, в которой зрителям нелегко узнать  Г е н р и э т т у. В стороне от танцующих пар  П а в л о  настраивает свой магнитофон.


П а в л о (в микрофон). Сейчас на фестивале антракт. Гости разбрелись по аллеям Центрального парка. А некоторые зашли отдохнуть в молодежное кафе.


Появляется  И г о р ь.


И г о р ь (Павлу). Вы теперь записываете только звук?

П а в л о. Танечка повезла Зою в лабораторию. Такую пленку надо немедленно проявить: завтра в эфир!

И г о р ь. Задерживаются наши девушки!

П а в л о. Давайте попробуем поужинать!

И г о р ь. Ужинать? Вы Амосова читали?


Ловко балансируя подносом, проходит  Г е н р и э т т а.


П а в л о. Я держался целый день! (Генриэтте.) Чашечку кофе!

Г е н р и э т т а (на ходу). Мужчина, садитесь, вас обслужат.

П а в л о (присев у столика). Мне кофе.

Г е н р и э т т а. Мужчина, кофе уже нет.

П а в л о. Тогда чаю!

Г е н р и э т т а. Мужчина, у нас не чайная!

П а в л о. А бутерброд можно?

Г е н р и э т т а. Мужчина, все можно, но видите — я сейчас занята! (Проходит.)

И г о р ь. Принципиальная особа! (Павлу.) Мужчина, придется воспользоваться советами Амосова!

П а в л о. Другого выхода нет!

И г о р ь. Я пойду… Кстати, вы здесь не видели Виталия Ковальчука?

П а в л о. Нет. Зачем он вам?

И г о р ь. Просто любопытно: куда его повел этот «карашо»?

П а в л о. Я тоже об этом думал.

И г о р ь. Ладно, ждите девчат, а я пойду поищу Виталия. (Уходит.)

П а в л о (в микрофон). Продолжаем нашу передачу. (Обращается к одному из посетителей кафе.) Простите, вы издалека?

К а р е л. Чехословакия.

П а в л о. Ваше имя?

К а р е л. Меня зовут Карел Пулинек.

П а в л о. Очень приятно. Скажите, Карел, вы впервые в Киеве?

К а р е л. Нет, в сорок третьем я был в бригаде генерала Свободы. Здесь, под Киевом, мы вместе с советскими воинами громили фашистов. Наша дорога на Прагу прошла через ваш город. Я до сих пор помню песню «Каштаны Киева»…


К их беседе прислушивается  д е в у ш к а, сидящая за соседним столиком.


Д е в у ш к а. А мы поем эту песню у нас в Ленинграде.


Проходит  г о с т ь  в узбекском халате. В руке у него коробка с «Киевским» тортом. Он напевает песню «Каштаны Киева».


П а в л о (гостю-узбеку). И вы поете «Каштаны Киева»?

Г о с т ь. Дорогой, мы не только поем, мы танцуем «Каштаны Киева»!


Весело пританцовывая, направляется к свободному столику, садится. Входят  А ш о т  и  К л а в о ч к а. У них в руках тоже коробка с «Киевским» тортом.


П а в л о. И у вас «Каштаны Киева»?

А ш о т. Везем в Ереван. Я прилетел сюда, чтоб по нашему кавказскому обычаю похитить эту киевлянку! Что ты на это скажешь, Клавочка?

К л а в о ч к а. Ашотик, ты просто фантазер!

П а в л о. Вы познакомились здесь, в Киеве?

А ш о т. Не угадаете!

П а в л о. В Ереване?

К л а в о ч к а. Нет, в Ташкенте.

А ш о т. В одной бригаде восстанавливали узбекскую столицу после землетрясения. Но когда я увидел эту прелесть — у меня началось сердцетрясение!

П а в л о (провожает их). Неудивительно — киевлянка! (Вместе с Ашотом и Клавочкой проходит в глубь парка.)


В стороне от других посетителей, за отдельным столиком, сидят  В и т а л и й  и  П и т.


В и т а л и й (возмущенно). Я вам не верю! Это фальшивка! (Хочет порвать какую-то бумагу.)

П и т. Спокойно! (Вынимает из кармана другую бумагу). Неужели вы думаете, что у меня всего лишь один экземпляр такого интересного документа?

В и т а л и й (встает). Негодяй!

П и т. Почему? Из-за того, что ваш батюшка в ноябре девятьсот сорок третьего года перешел на сторону гитлеровской армии? Разве я в этом повинен? А то, что он подписал листовку, в которой призывает советских солдат брать с него пример… это факт его биографии, а не моей!


К Виталию и Питу подходит  Г е н р и э т т а.


Г е н р и э т т а. Что будем поглощать? (Подает меню.) Плиз!

П и т. Тсенк ю! Плиз… Фрайд мит, жареный мнясо. Сверху браун, хрум-хрум, внутренность — блад, рэд кровь, соус пикан…

Г е н р и э т т а. Ясно: два шницеля рубленых. Чем запьем?

П и т. Ту бренди-пег энд литл джин… оранжад!

Г е н р и э т т а (записывает). Пол-литра «Экстры»? Ясно. (Присматривается к Питу.)

П и т (вручает Генриэтте сувенир). Карашо!

Г е н р и э т т а (благодарно ухмыляясь). Мумочка!


Услышав это слово, Пит вздрагивает и бросает на Генриэтту быстрый взгляд. Генриэтта, не обратив на него внимания, уходит.


В и т а л и й. Этого быть не может! У меня есть другие документы.

П и т. Пока что-нибудь прояснится, вам, как говорят у нас на кафедре, перекроют кислород: кто пустит в производство самолет, созданный сыном такого отца?

В и т а л и й (горячо). Мне поверят!

П и т. После этой катастрофы?

В и т а л и й. Вы уже знаете?

П и т. Когда нас интересует какой-нибудь человек, мы знаем о нем все.

В и т а л и й (вскакивает со стула). Подлец!


Входит  И г о р ь. Увидев эту сцену, прячется за ширмой. Пит и Виталий его не замечают.


П и т. Вам нужно лечить нервы! Человек такого редкостного таланта, как вы, должен беречь свое здоровье.. Не волнуйтесь, сейчас этой листовки никто не увидит.. Когда вы приедете в нашу страну, я помогу вам достать ее клише, негативы и все прочее — для уничтожения. Надеюсь, и вы не откажетесь сделать кое-что для меня! Отправляясь к нам, вы сфотографируете ваши чертежи. Пленку вам обменяют на кругленькую сумму… После этого вы сможете возглавить конструкторский центр.

В и т а л и й. Что-о?

П и т. Окончательный ответ вы мне дадите двадцать четвертого в аэропорту. Я вылетаю в Москву последним рейсом. (Нервно почесывает за ухом.)


Вернувшись с подносом, Генриэтта замечает знакомый ей жест Пита.


Г е н р и э т т а (потрясена). О боже! Петюнчик! Мумочка моя!

П и т (принимает из рук Генриэтты поднос, ставит его на стол). Вэри вэлл! Благодарью! Надеюсь, очаровательная мисс не откажет мне уан данс? (Схватив ошеломленную Генриэтту, почти силой заставляет ее танцевать с ним.)


Виталий остается за столиком. Генриэтта и Пит танцуют, напевая.


Г е н р и э т т а.

Петюнчик, миленький! Мы снова повстречалися!
Какое счастье! Боже мой, какой сюрприз!
П и т.

Ай эм не тот! Вы просто обозналися,
Я рад знакомиться с такой прекрасной мисс!
Г е н р и э т т а.

От этих шуток сердце разрывается,
Надежда вновь затеплилась моя!
П и т.

Но в жизни все течет и все меняется,
И я… ай эм не я!
Г е н р и э т т а.

                           И я — не я!
Тебя действительно нельзя узнать. Но мое сердце не обманешь!

П и т. Май симпозиум!

Г е н р и э т т а. Десять лет я отсидела за мои золотые грехи! Видишь, до чего теперь дошла? Чаевые, недолитое пиво, разбавленная водка! Разве о такой жизни я мечтала когда-то?

П и т. Но андерстенд!

Г е н р и э т т а. Где моя шкатулка с золотом? Я понимаю, за тридцать лет у тебя были расходы. Но что-то ведь осталось? Отдай! Умоляю! Хоть какую-нибудь денежную компенсацию!

П и т (переходит на пение).

Вы просто — бютифул! К чему теперь амбиция!
Ай лав ю, мисс! Желаю добрый час!
Г е н р и э т т а.

Ужель в тебе могла так ошибиться я
И это золото навек разлучит нас?!
П и т.

Но андерстенд! На том игра кончается,
У нас тудэй почетная ничья!
Г е н р и э т т а.

Но в жизни все течет и все меняется,
И я уже не я!
П и т.

                     И я — не я!

Оставив Генриэтту в толпе танцующих, Пит поспешно уходит.


Г е н р и э т т а (ему вслед). Вот как! Ты от меня не скроешься! Я тебя и под землей найду!


Появляется  И г о р ь.


И г о р ь (Генриэтте). Под землей? Собираетесь вести раскопки?

Г е н р и э т т а (кокетливо). С разрешения милиции! (Хочет пройти.)

И г о р ь. Минуточку! Когда вы заканчиваете работу?

Г е н р и э т т а. Ах! Мужчина и в милицейской форме остается мужчиной!


Входит  Т а н е ч к а. Заметив Игоря и Генриэтту, останавливается.


И г о р ь (Генриэтте). Ничего не попишешь! Я хочу назначить вам свидание.

Г е н р и э т т а (взбив прическу). Но… вы мне в сыновья годитесь!

И г о р ь. Это не имеет практического значения! (Серьезно.) Я буду вас ждать у выхода.

Г е н р и э т т а. Кто ждет, тот всегда дождется! (В сторону.) Симпатяга! (Уходит.)

И г о р ь. Танечка! Наконец! Подвези меня к милиции! Срочно!

Т а н е ч к а (холодно). Не могу. Бензин на исходе.

И г о р ь. Что с тобой, Танюша?

Т а н е ч к а. Ничего особенного!

И г о р ь. Но ты какая-то… не такая!

Т а н е ч к а. А с чего бы мне быть такой? Талончик ты мой не вернул. Из-за чепухи состряпал протокол. Теперь мне все понятно!

И г о р ь. Глупости.

Т а н е ч к а. А эта официантка — тоже глупости?

И г о р ь. Об этом я расскажу тебе в машине. А пока… раз уж напомнила о протоколе, придется его подписать!

Т а н е ч к а. Не понимаю, чему ты радуешься!


Музыка.


И г о р ь.

Талончик целый возвращаю, как положено!
Т а н е ч к а.

Однако в сердце ощущаю я прокол!
И г о р ь.

На этом дело, так сказать, не подытожено!
Т а н е ч к а.

Ну что ж, согласна подписать я протокол!
И г о р ь.

Ах, Таня, Таня, Танечка!
(Передает протокол.)

Т а н е ч к а.

Я дождалась свиданьечка!
И г о р ь.

Ах, Таня, Таня, Танечка,
Прошу писать без клякс!
Т а н е ч к а.

Ну что за воспитаньечко?
Все время — Таня, Танечка!
И г о р ь.

Но в протоколе сказано:
Пора с тобой нам в загс!

Танец.


З а т е м н е н и е.

Картина седьмая
Снова кафе. За столиком — В и т а л и й, О к с а н а  и  З а х а р.


З а х а р. Все остается в силе. Московская комиссия будет принимать самолет двадцать пятого.

В и т а л и й. Не знаю, смогу ли я поехать.

З а х а р. Почему?

В и т а л и й. Мой отец… нашелся.

З а х а р. Отец?

В и т а л и й (показывает бумагу). Взгляните!

З а х а р (удивленно). Немецкая листовка? (Читает.) «Я, капитан Владимир Ковальчук, перешел линию фронта и вступил в армию великого фюрера. Призываю всех красноармейцев следовать моему примеру…»

О к с а н а. Ничего не понимаю!

В и т а л и й. На обороте — письмо.

О к с а н а (перевернув листовку, читает на обороте). «Сын мой! Предъявитель этого письма — человек, на которого можешь положиться. Надеюсь, ты проявишь необходимую рассудительность и осчастливишь отца, который тридцать лет мечтает тебя обнять…» (Пауза.) Откуда это у вас?

В и т а л и й. Мне это вручил один иностранец.

З а х а р. Но — почерк твоего отца?

В и т а л и й. Не знаю. Я ведь никогда его не видел.

З а х а р. Написано две недели тому назад. Где он сейчас?

В и т а л и й. Если верить этому письму, в Англии. Владелец авиационного завода.

О к с а н а. Надо запросить наше посольство. Быть может, это не тот Ковальчук?

В и т а л и й. Проверить невозможно: он живет под чужой фамилией. Его адрес мне дадут, если, находясь в заграничной командировке, я откажусь вернуться на родину.

О к с а н а (возмущенно). Это провокация!

З а х а р. Я тоже хочу верить, что это провокация. Но такие документы… ты ведь не собираешься их скрывать?

В и т а л и й. Скрывать? Что скрывать? Я не верю этому! Слышишь, не верю! (Поет.)

Я о ласке отцовской мечтал с детских лет,
Но отец не вернулся из боя.
Безуспешно пытаясь найти его след,
Чтил я светлую память героя.
        Он шел сквозь огонь перекрестных атак
        Навстречу фашистскому зверю,
        И кто б ни сказал мне, что это не так, —
        Не верю! Не верю! Не верю!
На него я равнялся все эти года,
Зная воинской верности цену,
Он таким в мое сердце вошел навсегда —
Неспособным на ложь и измену!
        Храню в своей памяти я неспроста
        Тяжелую эту потерю…
        Нет, все, что написано здесь, — клевета!
        Не верю! Не верю! Не верю!
О к с а н а. И я не верю!

З а х а р. Простите, Оксана… я дал слово Степану Ивановичу — позвонить, когда мы разыщем Виталия. Я сейчас. (Уходит.)

О к с а н а. Успокойтесь, Виталий! Все это прояснится. Вы должны сейчас готовиться к отлету в Москву!

В и т а л и й. Нет, нет! Пусть едет Захар. Ему сейчас больше доверия!

О к с а н а. Это ваш самолет. Сдавать его должны вы!

В и т а л и й. Не могу!

О к с а н а. Стыдитесь! Чтоб ваш самолет получил путевку в жизнь, Алексей заплатил такой дорогой ценой! Неужели это вас ни к чему не обязывает?

В и т а л и й. Алексей… друг мой! Он бы меня понял.

О к с а н а.

Верьте, позаботится Москва
О судьбе такого самолета!
В и т а л и й.

Но трещит от боли голова,
Мне теперь совсем не до полета!
О к с а н а.

Трудностей немало впереди,
Нужно драться за свою победу!
В и т а л и й.

Я с такою тяжестью в груди
Далеко, конечно, не уеду!
О к с а н а  и  В и т а л и й (поют вместе).

Пускай гроза
                    слепит глаза,
Ее заслон пробить сумеем!
Своей мечты
                    и высоты
Терять мы права не имеем!
В и т а л и й.

Буря мое сердце обожгла,
Счет открыл я горестным утратам.
О к с а н а.

Верный друг погибшего орла
Должен сам быть гордым и крылатым!
В и т а л и й.

В налетевшей непроглядной мгле
Верную найти дорогу мне бы!
О к с а н а.

Тверже вы шагайте по земле,
И тогда откроется вам небо!
В и т а л и й  и  О к с а н а  (поют вместе).

Пусть труден путь,
                            не в этом суть,
Любой ценою мглу развеем!
Своей мечты
                    и высоты
Терять мы права не имеем!

Виталий взволнованно смотрит вдаль. И начинает видеть рядом с собой десятки верных друзей. Они тянут к нему свои руки. Он слышит их голоса.


Х о р  д р у з е й.

Сквозь тучи,
                  сквозь бурю,
                              вперед, напролом!
Над бездной летя голубою,
Мы друга крыло ощущаем крылом,
Товарищ, мы рядом с тобою!
      Пусть наши дороги бессонные
      Рискованны и не просты,
      Мы — поиском окрыленные
      Разведчики высоты!

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Картина первая
Кабинет Генерального конструктора. Перед  Б е р е ж н ы м  стоит взволнованный  В и т а л и й.


В и т а л и й. Сегодня снова звонок.

Б е р е ж н о й. Напоминает, что завтра летит в Москву?

В и т а л и й. Угрожает: если я не дам ответа до его вылета, он пошлет фотокопии листовки во все инстанции.

Б е р е ж н о й. Банальный ход дешевого шантажиста! Когда в ту ночь ты сообщил мне о вашей встрече, я рассказал кому следует. Заинтересовались! Не тобой, конечно! Тебя знают как облупленного. Просили не волноваться.

В и т а л и й. Благодарю, но я сам прошу все проверить!

Б е р е ж н о й. Кое-что уже уточнили. В Англии нет ни одного владельца авиационного завода, который был бы уроженцем Украины.

В и т а л и й. А листовка? Письма?

Б е р е ж н о й. Разберутся! Между прочим, на поведение этого «доцента» обратил внимание какой-то милиционер. Он уверен, что мы имеем дело с проходимцем. А главное… его опознала одна официантка из молодежного кафе. О ее показаниях мне обещали сообщить. Вот и все. А теперь объясни, почему акт готовности самолета подписал не ты, а Мурашицкий?

В и т а л и й. Он начинал эту работу, ему и сдавать!

Б е р е ж н о й. Да у него ж ничего не вышло! Это ты все поставил с головы на ноги. В Москве ждут тебя!

В и т а л и й. Не могу.

Б е р е ж н о й. Отказываешься от авторства?

В и т а л и й. Не хочу, чтоб туман вокруг имени моего отца задержал приемку самолета.

Б е р е ж н о й. Опять — двадцать пять!

В и т а л и й. Поймите, Степан Иванович! Мне нелегко было принять такое решение. Полтора года бессонных ночей, гибель друга… Слишком дорого обошелся мне мой первенец! Так пусть он летает в небе, хотя бы и под чужим именем.


Входит радостно возбужденная  О к с а н а. В руке у нее объемистая тетрадь.


О к с а н а. Отец! И Виталий здесь! Отлично! Добрый день!

В и т а л и й. Здравствуйте, Оксана!

О к с а н а. Новость-то какая! Вы только послушайте! Когда я начинала работу над диссертацией, в нескольких документах мне попадалась фамилия Ковальчук. Как-то не приходило тогда в голову связать ее с вами, Виталий: Ковальчуков на свете немало! Но после нашего разговора я решила все проверить. И наконец нашла! Вашего отца звали Владимир?

В и т а л и й. Да.

О к с а н а. Он был капитаном разведки?

В и т а л и й. Так было написано в письме военкомата, в котором сообщали, что он пропал без вести.

О к с а н а (показывает фотографию). Узнаете?

В и т а л и й. Но… это ведь такая же фотография, как на листовке!

Б е р е ж н о й (встревоженно). Вот как!

О к с а н а. Вот дневник генерала Никулина. (Открывает на нужной странице.) Слушайте! (Читает.) «Третье ноября 1943 года. Сегодня в последний раз виделся с Владимиром Ковальчуком…»


З а т е м н е н и е.

Картина вторая
Крутой берег Днепра. Под деревцом, в разных позах, сидят  с о в е т с к и е  в о и н ы - р а з в е д ч и к и. Среди них  В л а д и м и р  К о в а л ь ч у к. Солдаты поют.


Нам теперь не до гулянки
В эту грозную пургу,
Но о милой киевлянке
Позабыть я не могу!
Все гляжу на берег правый,
И влечет меня прибой
К Золотым воротам славы,
Где прощались мы с тобой.
       Я спозаранку
       В сожженном краю
       Жду киевлянку
       Родную мою!
Видишь, ночь совсем седая,
А меж нами, среди вод,
Маскировку соблюдая,
Зорька синяя плывет.
Нету сна и нет покоя,
Но от сердца к сердцу вновь
Мост возводит над рекою
Наша трудная любовь!
       Я спозаранку
       В сожженном краю
       Жду киевлянку
       Родную мою!

Появляется  Н и к у л и н. Все вскакивают.


В л а д и м и р. Смирно! (Никулину.) Товарищ генерал! Спецгруппа разведотдела к выполнению боевого задания готова. Капитан Ковальчук.

Н и к у л и н. Вольно! Командиру остаться, остальным разойтись.


Все разведчики, кроме Владимира, уходят.


Ну, капитан, наконец прибыло письмо из Алма-Аты.

В л а д и м и р. От Нади?

Н и к у л и н. Она пока еще в больнице. Пишет военком.

В л а д и м и р (встревоженно). Что-нибудь случилось?

Н и к у л и н. Командование поздравляет тебя: родился сын!

В л а д и м и р. Сын? (Радостно обнимает Никулина, затем, спохватившись). Простите, товарищ генерал!

Н и к у л и н. Ничего, ничего! Хотелось бы предоставить тебе отпуск…

В л а д и м и р. Отпуск?! Как же так? Мне ведь приказано готовиться к переправе на тот берег.

Н и к у л и н (внимательно взглянув на Владимира). Да… Но может случиться так, что ты… никогда не увидишь своего сына.

В л а д и м и р. Товарищ генерал, я все взвесил.

Н и к у л и н (преодолевая колебания). Понимаешь ли… ну что ж! Командование ставит перед тобой такую задачу… Ты — офицер связи, пробираешься к штабу партизанского соединения с письмом, в котором будет указано, что форсирование Днепра и штурм Киева мы начнем с Букринского плацдарма. Немцы схватят тебя, письмо попадет в их руки. Но они могут сразу не поверить, что все это так, начнут тебя допрашивать. Допросы у них особенные… Ты должен держаться до последней минуты, не давая никаких показаний.

В л а д и м и р. Понимаю.

Н и к у л и н. И лишь в том случае, когда действительно возникнет угроза расстрела, ты скажешь, будто собственными глазами видел, что основные силы нашего фронта приближаются именно к Букрину. Если немецкое командование поверит тебе, твое задание будет выполнено!

В л а д и м и р. Ясно.

Н и к у л и н. Ну, а мы ударим из Лютежа. Это сохранит жизнь тысячам наших солдат.

В л а д и м и р. Так точно, товарищ генерал!

Н и к у л и н. Но, возможно, немцы захотят еще раз проверить тебя…

В л а д и м и р. Каким образом?

Н и к у л и н. На это у них стандарт: дадут подписать листовку или что-нибудь в этом роде.

В л а д и м и р. Подписать листовку? Да это ж… Нет, не выйдет!

Н и к у л и н. Ради такого дела придется пойти и на это!

В л а д и м и р. Слушаюсь, товарищ генерал!

Н и к у л и н. Быть может, что-нибудь передать жене?

В л а д и м и р. Передайте ей… (Поет.)

Огневые ветра не дают нам житья,
Громыхает стальная лавина.
Ты не спишь, дорогая солдатка моя,
И тревожно баюкаешь сына.
         Готов я погибнуть в смертельном бою,
         Чтоб знал он счастливое детство,
         И веру, и честь, и всю ярость свою
         Ему я оставлю в наследство!
Те, кто пал смертью храбрых на этой войне,
Будут в памяти жить как солдаты,
Только, может быть, правды, сынок, обо мне
Не узнаешь нигде никогда ты!
         Но что б ни случилось, душою скорбя,
         Шагай не сгибаясь, как воин!
         Житейские штормы не сломят тебя,
         И счастья ты будешь достоин.

Генерал Никулин сердечно обнимает Владимира. Владимир отправляется в путь. Боевые друзья выходят из укрытий и провожают его. В оркестре звучит музыкальная тема «Разведчики высоты».

Когда воины расступаются, на том месте, где стоял Владимир, зритель видит яркое пламя вечного огня Славы.


З а т е м н е н и е.

Картина третья
Бориспольский аэропорт под Киевом. В вестибюле ждут посадки на самолеты  г о с т и  и  у ч а с т н и к и  ф е с т и в а л я.


П а в л о (в микрофон). Сегодня закончился наш фестиваль. Его участники отправляются по домам. До свиданья, друзья! Впереди — новые встречи и новые песни! Счастливого вам полета!


Мимо Павла, едва кивнув ему, важно «проплывает»  З о я. На ней новый костюм, что, по-видимому, переполняет ее чувством собственного достоинства.


(Удивленно.) Зоечка, что с тобой?

З о я. Макси. Уникальная модель. На весь Киев одна. (Кокетничая, прохаживается перед Павлом.) С выставки.

П а в л о. Н-да… фасон а-ля черт возьми! Такого нигде не увидишь!


Входят  К л а в о ч к а  и  А ш о т. На Клавочке такой же костюм, что и на Зое.


А ш о т (влюбленно). Клавочка, от твоего макси у меня кружится голова!

К л а в о ч к а. На весь Киев одно. С выставки. (Заметив Зою в таком же костюме, Ашоту.) Ну, чего стал? Пошли!

З о я (оценив костюм Клавочки, Павлу). Идем отсюда.

П а в л о. Ашоту привет! Вы и вправду похищаете Клавочку?

А ш о т. Операция не удалась: она похищает меня. Лечу домой оформлять свой перевод в Киев. Меняю ереванскую квартиру в панельном доме, улица Сундукяна, шестнадцать!

К л а в о ч к а. Ашуля, мы можем опоздать!

А ш о т (Павлу, восхищенно). А наши дамы как две капли… Да что капли! Как две бутылки армянского коньяку! Иду! (Уходит вместе с Клавочкой.)

З о я. Удивительное совпадение!


Проходит  т р о й к а  д е в у ш е к, одетых так же, как Зоя.


П а в л о. Смотри! Еще три бутылочки! (Присмотрелся, махнул рукой.) Чекушки! (Зое, улыбаясь.) Уникальная модель!

З о я (грустно улыбаясь). На весь Киев одна!

П а в л о. С выставки!

З о я. А ты рад поиздеваться!

П а в л о. Зоечка, зато ты сама — уникальная! (Хочет ее обнять.)

З о я (освобождаясь от его объятий). Не прикасайся!

П а в л о. Ничего не понимаю!

З о я. Обнимай свой «актив»! Меня зовут Зоя, а не Танечка!

П а в л о. Глупости! Ее сердце принадлежит милиции. Мой актив — ты!

З о я. Переключился?

П а в л о. Я от тебя никогда не отключался! Клянусь!

З о я (радостно). Да ну? (Растерялась, не зная, как выразить свои чувства.) Павлик, милый! (Вынимает из сумочки бутерброд.) Возьми!

П а в л о. А как же Амосов? Излишнее питание вредит здоровью!

З о я. Ответственность я беру на себя!


Входит  И г о р ь.


И г о р ь. Здравия желаю!

З о я (Игорю). А вы что тут делаете?

И г о р ь. Обеспечиваю отправку участников фестиваля.


Появляется  Г е н р и э т т а. На ней платье «ультра-мини».


Г е н р и э т т а (Игорю). Я пришла на свидание только из уважения к вашему мундиру.

И г о р ь. А я пришел, потому что… не мог не прийти!

З о я (Павлу). Слышишь?

П а в л о. Я ничего не слышу и ничего не вижу.

З о я. Идем, ты можешь испортиться! (Уводит Павла.)

Г е н р и э т т а (Игорю, кокетливо). В этом платье я, пожалуй, старше вас лет на пять…

И г о р ь. На четыре и восемь месяцев!

Г е н р и э т т а. Милиция всегда играла в моей жизни важную роль.

И г о р ь. Я сразу это почувствовал. Это вселило в мое сердце надежду.

Г е н р и э т т а (восхищенно). Вы — мумочка!

И г о р ь. Что вы говорите? Я и не знал! Побудьте здесь. Я сейчас вернусь. (Уходит.)

Г е н р и э т т а (вслед Игорю). Я готова ждать всю жизнь! (Садится на скамью.)


Входит  Т а н е ч к а. Она несет тяжелый чемодан. За нею важно шествует  П и т.


П и т. Зачем вы тягайт мой багаж? Ю ар леди!

Т а н е ч к а. Вы наш гость!

П и т. Ай хев счастия: вы меня возить первый день, вы меня таксить последний день! Ит из гуд примета!

Т а н е ч к а. Где ваш билет? Я зарегистрирую.

П и т. Май тикет? (Передает билет.) Плиз!


Взяв у Пита билет, Танечка уходит.


П а в л о (возвращается об руку с Зоей). О, мистер Чимерлинг! Как вам понравился наш фестиваль?

П и т. Грандиозен! (Напевает.) «В небесах — солнца золото, золото…» Золото — из голд. Вэри вэлл! (Оглядывается.) Крещендо, ми-диез, фермато!

З о я. Мистер Чимерлинг, прошу ваш автограф.


Пит охотно расписывается в Зонном блокноте. Входит  В и т а л и й. Пит, извинившись перед Зоей и Павлом, подходит к Виталию.


П и т (Виталию). Вы пришел…

В и т а л и й. Мы не закончили нашей беседы.

П и т. Значит, да?

В и т а л и й (решительно). Нет!


Входит  И г о р ь, издалека следит за Питом.


П и т. Я и это предусмотрел! Вы — самоубийца! (Вынимает из кармана пакет.) Небольшое письмецо на имя вашего начальства. Сейчас я его опущу в почтовый ящик. Ну? Ваш ответ?

И г о р ь (быстро подходит). Ответ за шантаж дайте вы!

П и т. Я вас… но андерстенд!

И г о р ь. Ах, не понимаете? (Генриэтте.) Плиз!

Г е н р и э т т а (бросается к Питу). Петя! (В отчаянии.) Ты улетаешь?

П и т. Мисс немножко ошибайт! Я вас не знавайт!

Г е н р и э т т а (разъяренно). Негодяй! Украл мое золото, мои брильянты… украл мою молодость! И не хочешь обеспечить мою старость!

П и т. Мисс просто психопайт!

Г е н р и э т т а. Держите его! Это убийца, фашист!

П и т. Брэдли, брэдли! Меня оскробляйт! Я протестовайт!

Г е н р и э т т а. Это Петро Чимерлыга, начальник полиции!

П и т. Полисии? Ха-ха! Ай эм доцент! Мюзик-арт!


Входит  Б е р е ж н о й.


Б е р е ж н о й (Питу). Здоров, Петруха… Кнур!

П и т. Но, я не есть Кнур!

Б е р е ж н о й. Вот видишь, ты уже и не Кнур! А когда гнал людей на смерть, ты был именно Кнур!

П и т (испуганно). Вы клеветайт!

Б е р е ж н о й. Надеюсь, теперь ты наконец спляшешь камерный танец!

И г о р ь. Это недалеко. Пройдемте! Плиз!


Пит обводит глазами присутствующих, останавливается на Генриэтте.


Г е н р и э т т а (Питу). Ну, чего буркалы таращишь? Паняй!

П и т (яростно шипит). Мумочка!

И г о р ь (Генриэтте). Прошу и вас!

Г е н р и э т т а. Меня? Я уже десять лет отсидела!

И г о р ь. Это были первые десять лет. Вам их зачтут!

Г е н р и э т т а (уныло). Ясно. Снова — дальняя дорога и казенный дом! (Сложив руки за спиной, уходит вслед за Питом, в сопровождении Игоря.)

Б е р е ж н о й. Два сапога — пара!

В и т а л и й (Бережному). Вы их знали?

Б е р е ж н о й. К сожалению! Но об этом потом! Ну… теперь ты полетишь с другим настроением?


Появляется  З а х а р.


З а х а р. Едва не опоздал! Добрый вечер! Виталий, как хорошо, что ты летишь в Москву! Я очень рад за тебя… Посоветую лишь одно: перед началом испытаний нужно серьезно проверить здоровье…

В и т а л и й. Ничего проверять не надо!

З а х а р. Ну, а если… с московским летчиком случится то же, что с Алексеем?

В и т а л и й. Ни с кем ничего не случится. В Москве, во время испытаний, самолет поведу я!

З а х а р. Что ж… ты знаешь, я тебе друг!

В и т а л и й. Знаю!


Быстро входит  О к с а н а.


(Взволнованно.) Оксана!

О к с а н а. С трудом вырвалась! Ну, вы сегодня совсем другой! Поздравляю!

В и т а л и й. Спасибо! Это вы мне помогли…

О к с а н а (перебивает). Желаю вам удачи! Я хочу, чтоб она была… Я верю, она будет! (Поет.)

Сквозь тучи,
                   сквозь бурю,
                                      вперед, напролом,
Над бездной летя голубою,
Мы друга крыло ощущаем крылом,
Товарищ, мы рядом с тобою!
Х о р.

Пусть наши дороги бессонные
Рискованны и не просты,
Мы — поиском окрыленные
Разведчики высоты!

З а н а в е с.


Перевод А. Иванишиной.

МОСТ ПАТОНА („НА ШИПКЕ ВСЕ СПОКОЙНО!“) Лирическая комедия-водевиль в двух частях

Действующие лица
Р о м а н  О р л е н к о — капитан теплохода «Василь Коларов» (Одесса).

К л а в а — его дочь, кандидат технических наук.

М л а д е н  С т а н ч е в — капитан теплохода «Васил Коларов» (Варна).

Л и л я н а — его жена, в прошлом — партизанка.

П е т к о — аспирант-мостостроитель }

С а б и н а — молодая актриса } дети Лиляны и Младена.

Р о с т и к  Г е р г е л ю к — выпускник медицинского института.

А д а  А д а м о в н а — его мать, закройщица киевского ателье мод.

Т а м а р а  Л я л и н а (Мака) — сотрудница видеотелефонного пункта.

А н г е л  Г у г о в — болгарский киноактер.

Ф е д о р  З а г а р о в — бригадир докеров Одесского порта.

М а р и н а  Я к о в л е в н а — кассир Аэрофлота.

О д е с с к и е  д о к е р ы, м о р я к и.


Действие пьесы происходит в наши дни, в течение одних суток — в Одессе, Варне и в Киеве.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Веранда Одесского морского вокзала. Руководимый  З а г а р о в ы м, самодеятельный эстрадный оркестр докеров исполняет песню «Хей, Балкан, ты роден наш!».


З а г а р о в (в микрофон). Внимание! Сегодня в Одесский порт прибыли два однотипных теплохода, один под болгарским флагом, другой — под советским. Это корабли-тезки: каждый из них называется «Василь Коларов», в честь славного болгарского революционера. Приглашаем вас на встречу моряков двух братских стран…


Аплодисменты. Луч прожектора освещает столик, за которым сидят  М л а д е н  и  Р о м а н.


Р о м а н (поднимая бокал). А теперь — за наших детей!

М л а д е н. Как у вас говорят? Выехали!

Р о м а н. Поехали, товарищ Младен! За детей! (Спохватившись.) Я не спросил: а дети у вас есть?

М л а д е н. Парочка: сын и дочь. (Пьет.) Гляжу я на вас, и мне кажется: мы давно — другари!

Р о м а н. Три года я знал: ходит где-то в морях болгарское судно, которое зовется, как наше… И вот наконец встретились!

М л а д е н. «Василь Коларов» — Одесса, «Васил Коларов» — Варна…

Р о м а н. Варну я никогда не забуду!

М л а д е н. А когда ваш «Коларов» заходил к нам?

Р о м а н. «Коларов» пока еще не заходил. Но я лично побывал у вас еще в сорок первом. Служил тогда под Одессой в команде пловцов-минеров.

М л а д е н (восхищенно). Вы были среди них? (Горячо пожимает руку Роману.) Тогда у нас много об этом говорили… шепотом, конечно: гитлеровцы ж держали под Варной целую эскадру!

Р о м а н. Хлопот у нас было с ней немало!

М л а д е н. Но каждый ваш «фейерверк» был для нас как сигнал — держаться и действовать! Кстати, товарищ Роман… не в вашей ли команде служил матрос… Петро?

Р о м а н. Петро? Курганов?

М л а д е н. Фамилии, к сожалению, не знаю… Он был в Болгарии?

Р о м а н. Конечно, как все наши минеры.

М л а д е н (радостно). Товарищ Роман! (Вскочив.) Неужели я напал на след? Даже не верится! Петро для моей семьи — больше, чем родич. Мы столько лет его ищем. Где он сейчас?

Р о м а н (поднявшись). Погиб… тогда, в сорок первом.

М л а д е н (с болью). Нам так хотелось, чтоб он был жив!

Р о м а н (сочувственно). А может, это не тот Петро? Как он выглядел? Не помните?

М л а д е н. Я никогда его не видел. Была б здесь моя Лиляна, она б вам рассказала!

Р о м а н (слегка вздрогнув). Вашу жену зовут… Лиляна?

М л а д е н. Вас удивляет это имя? У нас его повсюду услышишь.

Р о м а н (задумчиво). Лиляна! (Внимательно взглянув на Младена.) Дети у вас взрослые?

М л а д е н. Опасный возраст. Но Лиляна их держит в руках.

Р о м а н (грустно). А я свою дочку сам воспитываю… Жене моей не довелось увидеть ее даже школьницей.

М л а д е н. Девочка учится хорошо?

Р о м а н. Девочка уже кандидат наук!

М л а д е н. О! А кандидата в мужья еще не подыскала?

Р о м а н. Женихи вокруг нее как шмели гудят. Не успевает отгонять.

М л а д е н. Зачем же отгонять? А вдруг подвернется какой-нибудь порядочный шмель?

Р о м а н. Как ты угадаешь, порядочный он или нет, когда все они теперь бородатые?! Вскружит девушке голову, пойдут домашние заботы и… прощай, наука!

М л а д е н. Но… от любви не скроешься! Она и ученых не обходит.

Р о м а н. Поэтому я и волнуюсь.

М л а д е н. А уже… надо волноваться?

Р о м а н. Понимаете, сегодня утром… вашего судна здесь еще не было. Начали мы разгрузку, включили лебедку, и вдруг…

М л а д е н. Оборвался трос?

Р о м а н (махнув рукой). Сердце мое оборвалось…


Перемена света. Просцениум. З а г а р о в  со своей  б р и г а д о й, под музыку, поспешно передвигают декорации.


З а г а р о в. Мальчики, живей: публика ждет!

П е р в ы й  д о к е р (критически оглядывая смонтированные детали декорации). Думаешь, нам поверят, что это Одесский причал?

З а г а р о в. Должны поверить! (Указывая в сторону зрителей.) У них другого выхода нет!

В т о р о й  д о к е р. Майна трап! Еще немного! Хорош!

З а г а р о в. Внимание! Стрелки часов передвигаются на полсуток назад!

Наплыв первый
Одесский порт. У трапа теплохода «Василь Коларов» с гитарой стоит  Р о с т и к. Неподалеку — З а г а р о в  и  д о к е р ы  с цветами в руках.


Р о с т и к (напевает).

То не ветер гонит облака[4],
Их бичом невидимым стегая,
Это я к тебе издалека
Мчусь без остановок, дорогая!
       Солнечному радуясь лучу,
       Ощутив сердечную тревогу,
       Я тебя, как песню, подхвачу
       И возьму с собою в путь-дорогу!
Р о м а н (спускаясь по трапу). Вы здесь кому серенаду излагаете?

Р о с т и к. Извините… вы капитан этого корабля?

Р о м а н. Допустим. А вы кто? От какой организации?

Р о с т и к (приветливо). Не догадываетесь? Я… Ростик.

Р о м а н. Ростик? Как это понимать?

Р о с т и к (смутившись). Буквально… Ростислав Филиппович Гергелюк. Но все меня называют Ростик, потому что я молодо выгляжу.

Р о м а н. Н-да… вас и борода не очень выручает. А что вы тут делаете?

Р о с т и к. Разве ваша дочь не предупредила, что я… могу появиться?

Р о м а н. Ничего не понимаю!


Романа окружают докеры, во главе с Загаровым.


З а г а р о в (протягивая цветы Роману). От четвертой бригады докеров. Пусть молодые будут здоровы и… (Подает сигнал докерам.)

Д о к е р ы (протягивают цветы Роману, хором). Счаст-ли-вы!

Р о м а н (пожимая плечами). Что с вами?

З а г а р о в. Будет вам, Роман Сергеевич! Думали, все на тихаря? (Указывая на Ростика.) Доктор не такой скрытный: когда разыскивал, где стоит «Коларов», поделился со мной…

Р о м а н. Ты что-то путаешь, Федор Антонович!

З а г а р о в. Что-о? К вам приехала ваша родная дочь из Киева или ко мне моя двоюродная соседка из Херсона? (Ростику.) Что вы на это скажете, товарищ жених?

Р о с т и к (встревоженно). Жених? Кто вам сказал? (Роману.) Поймите меня правильно!

Р о м а н (раздраженно). Да откуда вы свалились?

Р о с т и к. Лично я — из Киева. Перед получением диплома был на практике в Винницкой области. Вчера эта практика закончилась. Я сел в поезд, а он пошел не в ту сторону… Вот я и возвращаюсь в Киев через Одессу. Сабина собиралась в эти дни погостить у вас… Я хотел ее проведать. Мы… друзья.

Р о м а н. Сабина? (Грозно.) Это какая Сабина?

Р о с т и к. Ваша, так сказать, дочь.

З а г а р о в (Роману). Извините, кэп… вы, кажется, уже немножко позавтракали: забыли, как зовут вашу дочь! Она собиралась приехать?

Р о м а н. Собиралась, но… Клава, а никакая не Сабина!

З а г а р о в (Ростику). Выходит, это вы, доктор, немножко позавтракали? Забыли, как зовут вашу невесту!

Р о с т и к. Я не собираюсь жениться на… Клаве!

З а г а р о в. А это уже не порядочно! (Кивнул в сторону своих спутников.) Четвертая бригада докеров решила после смены отметить это событие. И вдруг жених — не жених, а Клава превратилась в Сабину!

Р о с т и к. А-а… все ясно! (Роману.) У вас две дочки?! С братом Сабины я немножко знаком, а про сестру она почему-то ничего не говорила…

Р о м а н. Мы говорим на разных языках!

Р о с т и к. Вполне естественно! То есть мне понятно, что вам не все понятно… Я тоже, так сказать, совсем… не совсем!

Р о м а н (подмигнув Загарову). Жара сегодня! (Ростику, почти сочувственно.) И часто с вами такое случается?

Р о с т и к. Вы, кажется… смеетесь надо мной! Я понимал: отец Сабины может встретить меня не очень ласково, но такой прием… это уже так сказать! (Поклонившись, уходит.)

З а г а р о в. Такой банкет сорвался! (Роману.) А могли б иметь дома собственного доктора! Ты заболел — он тебя лечит! И не надо в поликлинику ходить, время терять!

Р о м а н. Я на свое здоровье не жалуюсь!

З а г а р о в. Эх, Роман Сергеевич, был бы врач, а болезни найдутся!


Перемена света. Докеры поспешно устанавливают декорацию.


П е р в ы й  д о к е р. Комедия!

В т о р о й  д о к е р. Цирк!

З а г а р о в. Тише, мальчики! Капитаны продолжают свою беседу. Давайте послушаем!


В луче прожектора — столик, за которым  Р о м а н  и  М л а д е н.


Р о м а н. Сами понимаете, настроение у меня испортилось: отец! Вспомнил, что мы с Клавой два года не виделись, заказал билет… Сегодня лечу в Киев!

М л а д е н. Минуточку, товарищ Роман! (Подумав.) Волноваться должен я: это мою дочь зовут Сабина. Этот шмель, видимо, по ошибке залетел не туда и вас принял за меня!

Р о м а н. Но он ждал невесту из Киева, а не из Варны!

М л а д е н. В том-то и дело… Сабина теперь временно находится в Киеве!

Р о м а н. Как она там очутилась?

М л а д е н. О… это очень даже любопытно!

______
З а г а р о в (на просцениуме). Стоп! Рассказ капитана Станчева мы услышим немного позже. (За кулисы.) Марина Яковлевна, ваш выход!

Г о л о с  М а р и н ы  Я к о в л е в н ы. Иду, иду!


К столику Романа и Младена подходит  М а р и н а  Я к о в л е в н а.


М а р и н а  Я к о в л е в н а. Простите… мне сказали, здесь я могу видеть капитана теплохода «Коларов».

Р о м а н. Это я.

М л а д е н (почти одновременно с Романом). Это я.

М а р и н а  Я к о в л е в н а (недовольно). Я серьезно!

Р о м а н. И мы не шутим!

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Два капитана на одном судне?

М л а д е н. Каждый на своем.

Р о м а н. Оба теплохода называются «Василь Коларов».

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Оба? Их два? (Волнуясь.) А кто из вас сегодня собирается в Киев?

М л а д е н. Я.

Р о м а н (почти одновременно с Младеном). Я! (Младену.) Вы тоже?

М л а д е н. Да, я заказал билет.

М а р и н а  Я к о в л е в н а (всплеснув руками). Я погибла!

Р о м а н. Почему?

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Я выездной кассир Аэрофлота… (Показывает удостоверение.) Громова Марина Яковлевна. Обслуживаю Морфлот.

Р о м а н. Вы принесли нам билеты?

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Простите… только один.

Р о м а н. Нужны два!

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Мне дали две одинаковые заявки: билет для капитана теплохода «Коларов». Я подумала: вторая заявка — это копия.

Р о м а н. Это не трагедия: выпишите еще один билет!

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Невозможно! Я его, простите, уже реализовала.

М л а д е н. Что вы с ним сделали?

М а р и н а  Я к о в л е в н а (жалобно). Пришел один, простите, бородатый молодой человек, немножко оборванный, по последней моде… выпускник медицинского института. Умолял помочь.

Р о м а н. Не иначе, опять этот Ростик!

М л а д е н. Ничего! Еще одно местечко в самолете найдется!

З а г а р о в (на просцениуме). Наивный человек: сейчас конец учебного года. Летят студенты, летят доценты… курортники летят.

М а р и н а  Я к о в л е в н а (растерянно). И я теперь полечу… с работы!

Р о м а н. Успокойтесь! Мы жалобу писать не будем.

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Спасибо. Я уже имела один выговор за рассеянность, а мой дорогой начальник только и ждет повода, чтобы отправить меня на заслуженный отдых!

М л а д е н. Отдых? Разве это плохо?

М а р и н а  Я к о в л е в н а. У вас, видимо, нет детей, и вы не знаете, что для них такое мама-пенсионерка!

Р о м а н. У вас такие неблагодарные дети?

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Этого сказать не могу, но… лучше иметь на работе строгий выговор, чем дома глубокую благодарность!

Р о м а н. Следующий рейс утром… кажется, в пять сорок?

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Отменен: ждут циклона.

М л а д е н. Я поеду сегодня поездом.

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Я уже звонила на вокзал, вся бронь исчерпана!

Р о м а н. Тогда я — последним автобусом.

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Уже ушел!

Р о м а н. Погодите! (Младену.) Кажется… вам нет смысла лететь! Если доктор искал вашу Сабину в Одессе… вы можете разминуться.

М л а д е н. Это исключено: Сабина ждет меня в Киеве.

Р о м а н. Вы уверены?

М л а д е н. Абсолютно. Я ведь хотел вам все рассказать, но мне помешал Аэрофлот! (Марине Яковлевне.) Простите, уважаемая! (Роману.) Несколько месяцев тому назад возвращаюсь я из дальнего плаванья, швартуюсь… а на причале — вся моя семья и еще какой-то человек с очень знакомым лицом…

_____
Вступает музыка. З а г а р о в  и  д о к е р ы  устанавливают новую декорацию.


З а г а р о в. Мальчики, Варна! Ставьте Варну!

П е р в ы й  д о к е р. На две минуты менять декорацию?

З а г а р о в. Это не две минуты! Капитан Станчев любит рассказывать эту историю подробно, со всеми деталями. Майна трап!

В т о р о й  д о к е р. Готово! Можно начинать!

Наплыв второй
Набережная Варны. Борт теплохода «Васил Коларов». На причале — Л и л я н а, С а б и н а, П е т к о  и  А н г е л. Они взволнованно переговариваются между собой. Их реплики звучат речитативом, переходящим через некоторое время в песню.


Л и л я н а.

Не шутите, погодите!
Умоляю — не сейчас!
П е т к о.

Приближается родитель,
Он во всем рассудит нас!
С а б и н а.

Пусть рассудит, я согласна!
Хватит спорить без конца!
А н г е л.

Не тревожьте вы напрасно
Утомленного отца!

Обращаясь к подошедшему  М л а д е н у, Лиляна, Петко, Сабина и Ангел поют:


Л и л я н а.

Ты только не волнуйся, живем мы очень дружно!
П е т к о.

Все живы и здоровы, и нервничать не нужно!
А н г е л.

На Шипке все спокойно!
С а б и н а.

Ты отдохни с дороги!
Л и л я н а.

На Шипке все спокойно!
П е т к о.

Оставь свои тревоги!
В с е  в м е с т е.

Семья судьбой довольна, ведет себя достойно,
На Шипке все спокойно! На Шипке все спокойно!

Младен целует Лиляну и детей, встревоженно приглядывается к ним. Неподалеку стоит Ангел. Время от времени он смущенно покашливает, напоминая о своем присутствии.


М л а д е н (недоверчиво). Все спокойно? (Лиляне.) Твои глаза, Лиляна, меня никогда не обманывали. Что случилось?

С а б и н а (поспешно). Ну что у нас может случиться?

М л а д е н. Я не тебя спрашиваю!

Л и л я н а (искоса взглянув на Ангела). Потом… потом!

М л а д е н (пытаясь догадаться). Не Петко ли натворил каких-нибудь бед?

П е т к о (обиженно). Петко всегда во всем виноват!

М л а д е н. А почему ты в Варне? Аспирантура уже надоела?

П е т к о. А где же мне быть в такой день, когда собирается вся семья?! В институте меня поняли, дали отпуск. А самолетом из Киева сюда — недолго!

Л и л я н а. Диссертация не пострадает: впереди еще полгода!

А н г е л (кашлянув, обращается к Лиляне). Что ж вы не познакомите меня с вашим супругом?

Л и л я н а. Извините! (Младену.) Это наш уважаемый гость, знаменитый киноартист…

М л а д е н (приглядываясь). Неужели… сам Ангел Гугов?

А н г е л (томно). Узнали?

М л а д е н (пожимая Ангелу руку). Да, вы очень похожи…

А н г е л (встревоженно). На кого?

М л а д е н. На себя. Между прочим, в этом рейсе мы опять крутили вашу картину «Жених из Габрово». Вы очень убедительно играете эту роль.

А н г е л. Наверно, потому, что я действительно родом из Габрово.

С а б и н а. И действительно, не раз были женихом?

А н г е л. В шестнадцати фильмах. А в жизни — никогда… увы!

М л а д е н. Надеюсь, вы пожалуете сегодня к нам на курбан?

А н г е л. Курбан? По какому поводу?

П е т к о. Ежегодно в этот день мы празднуем второе рождение нашей мамы.

А н г е л. Второе рождение? Поздравляю! Вы меня заинтриговали.

Л и л я н а. Об этом нелегко вспоминать!

А н г е л. Но… может быть, в нескольких словах?

М л а д е н (обняв Лиляну). Все это война…

С а б и н а. Мама тогда была моложе, чем я сейчас!

Л и л я н а (взволнованной скороговоркой). Я расклеивала партизанские листовки. Однажды ночью эсэсовцы выследили меня, схватили, повели на смерть. Спасенье казалось невозможным. Но вдруг, в темноте, — выстрел, затем другой…

А н г е л. Партизаны?

Л и л я н а. Нет, это был советский матрос… Петро.

П е т к о. Война забросила его на болгарский берег.

Л и л я н а. Петро помог мне бежать. Некоторое время он пробыл в нашем отряде, все полюбили его…

М л а д е н. Когда отряду угрожало окружение, Петро с несколькими друзьями отправился в рискованный рейд, остановил карателей…

Л и л я н а (грустно). Но сам пропал без вести… Я верила: такой, как он, не может погибнуть, долго ждала, надеялась увидеть его снова.

М л а д е н. После войны Лиляна стала моей женой. С тех пор мы вместе разыскиваем Петра, всегда оставляем для него место за нашим столом.

Л и л я н а. Это в его честь мы назвали нашего сына — Петко.

С а б и н а. Петро был вынужден взрывать мосты, а Петко будет строить новые!

Л и л я н а. Найти бы хоть кого-нибудь из его родных!

М л а д е н. Они были бы родными и для нас!

А н г е л (с досадой). А я в такой день — со своими делами! (Лиляне.) Я вас разволновал… очень сожалею.

Л и л я н а. Вы должны меня понять: муж — всегда в море. Петко теперь учится в Киеве. Если еще Сабина уедет, я — совсем одна!

М л а д е н. Куда Сабина уедет?

С а б и н а. В Киев!

М л а д е н. Что? И ты — туда же?! (Петко.) Твоя работа?

П е т к о. Наоборот — я против!

А н г е л (Младену). Не сердитесь, это — моя работа! Я прилетел сюда на крыльях надежды, не успел даже получить командировочных… ни одной стотинки!

С а б и н а. Это воистину подвиг для габровца!

А н г е л. Ах, и вы считаете, что габровцы — банальные скупердяи! Напрасно! Мы просто бережливы и расчетливы. Вот, к примеру, одна стотинка… для вас это не деньги, так, тьфу… абстрактная фикция, мелочь! А для меня — это треть трамвайного билета. Если ее нет, вы — пешеход, если она есть — вы пассажир!

М л а д е н (нетерпеливо). Вы немного отклонились! Что Сабина будет делать в Киеве?

А н г е л. Когда я увидел ее на сцене, я сразу влюбился…

Л и л я н а. Я своего согласия дать не могу!

С а б и н а (Младену). Неужели ты не хочешь видеть меня счастливой?!

М л а д е н. Ты ведь говорила, что не собираешься замуж!

С а б и н а. Я и сейчас это говорю!

М л а д е н (возмущенно). Тогда вообще… я не нахожу слов! (Ангелу.) Я вас уважал как артиста, а вы… не успели со мной познакомиться и уже задумали такое! Герой-любовник!

А н г е л (умоляюще). Но я действительно влюбился…

М л а д е н (закрывает уши руками). Я и слышать не хочу!

А н г е л (схватив Младена за руку). Да, я влюбился… в ее талант! И когда режиссер спросил меня, кто бы мог сыграть главную женскую роль в новом фильме, я заявил: только Сабина Станчева!

М л а д е н. Какой режиссер? Какой фильм?

А н г е л (почти торжественно). «На Шипке все спокойно!» — советско-болгарская лента. Оригинальный сюжет: действие происходит в наши дни и сто лет тому назад, во время турецкого нашествия. Режиссер — новатор: Варну он будет снимать в Киеве, Киев — в Одессе, а потом…

Л и л я н а. Никаких «потом»! Достаточно и этого!

С а б и н а. В нашем Варненском театре я еще двадцать лет буду ждать такой роли!

П е т к о. И подождешь! Ничего не случится!

С а б и н а. Я знаю, почему ты против! Знаю!

П е т к о. Почему?

С а б и н а. Боишься, я приеду и раскрою твои секреты!

П е т к о. Какие секреты? Что ты выдумываешь?!

С а б и н а. Выдумываю? А кто, не успев прилететь в Варну, сразу закрылся в комнате и заказал телефонный разговор с Киевом?

П е т к о. Надо было поговорить… с научным руководителем.

С а б и н а. Вот как! Это научного руководителя ты называешь «солнышко»?! Кто б мог подумать!

П е т к о. А кто б мог подумать, что ты станешь подслушивать…

Л и л я н а. Петко! Что это значит?

М л а д е н (к Петко). Когда мы тебя отпускали в Киев, ты клялся: до защиты диссертации — никаких разговоров о женитьбе!

П е т к о. Но… «солнышко» — это не обязательно — невеста!

С а б и н а. Слышите? Сегодня — одно «солнышко», завтра — другое, а там — целая солнечная система!

А н г е л (улыбаясь). Международный скандал неминуем!

М л а д е н. Не смейтесь, другарь Ангел! Дело это деликатное. (Лиляне.) Была б там Сабина, она б ему не позволила разгуляться!

Л и л я н а. Это невозможно! Девочка еще никогда не ездила одна!

А н г е л. Не волнуйтесь: я там буду для нее все равно что…

П е т к о (перебивая). Второй отец?

А н г е л. Не преувеличивайте, Петко! Как старший брат!

П е т к о. Ангел-хранитель!

А н г е л. Говорите что угодно, однако задерживать Сабину — преступление!

М л а д е н (подумав). Что ж… мы не будем преступниками! Как ты считаешь, Лиляна?

С а б и н а (радостно целует Младена и Лиляну). Я знала, вы меня поймете!

Л и л я н а (обняв Сабину, грустно). Доченька ты моя!

М л а д е н (Ангелу). Надо было сразу сказать: так, мол, и так, речь о киносъемке! А вы — влюбился, влюбился! Я невольно о вас плохо подумал.

А н г е л (радостно). Правда? (Горячо пожимает руку Младену.) Спасибо! Благодарю! От всей души!

М л а д е н. За что?

А н г е л. Я ведь и подумать не смел, что вы можете обо мне плохо подумать! А поскольку вы подумали, то есть допустили, что я достоин такого подозрения… это меня окрыляет. Понимаете, на что я намекаю?

М л а д е н. Нет, таких намеков я никогда не пойму! Понимаете?

А н г е л. Понимаю… к сожалению!

П е т к о (Сабине). Я тебе этого не прощу!

С а б и н а. А я и не прошу прощения. (Младену.) Можешь не волноваться: если Петко начнет себя вести не так, как надо, я дам тебе радиограмму.

М л а д е н. Этого еще не хватало! На судне пойдут разговоры…

С а б и н а. А я зашифрую: «Петко заболел, приезжай!»

Л и л я н а. Заболел! Такими вещами не шутят!

А н г е л. Простите, что я вмешиваюсь, но лучше — нейтральный текст: все, мол, хорошо! Или… название нашего кинофильма: «На Шипке все спокойно!»

М л а д е н. Годится! Если в то время буду в советском порту, обязательно слетаю в Киев и наведу морской порядок!

Л и л я н а. А если ты будешь в океане?

М л а д е н. Тогда… придется тебе стать свекрухой!

Л и л я н а. Порадовал!

М л а д е н. Еще бы! Привезет сынок заморскую невестку, а свекруха с ней даже поссориться не сможет… из дипломатических соображений!

Л и л я н а. Оставь! Идемте лучше домой, время начинать курбан.

______
Перемена света. Веранда Одесского морского вокзала. Р о м а н  и  М а р и н а  Я к о в л е в н а  внимательно слушают  М л а д е н а.


М л а д е н. Как видите, судьба меня связала с Киевом.

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Потрясающе! Но почему вы так уверены, что ваша дочь не приедет сюда?

М л а д е н. Еще в море я получил радиограмму. (Показывает бланк.)

Р о м а н (читает). «На Шипке все спокойно. Целую. Сабина». Ясно: у вас — полундра!

М л а д е н. Видать, это «солнышко» все-таки ослепило нашего Петра!

Р о м а н (вздрогнув). Петра?

М л а д е н. Ну… Петко! Вас это удивляет?

Р о м а н. Нет, меня удивляет другое… Верней, не удивляет, а восхищает, глубоко волнует.

М л а д е н. Что именно?

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Разве ж не ясно? Ваша забота о детях.

Р о м а н (улыбаясь). Вы очень догадливы, Марина Яковлевна! (Внимательно взглянув на Младена.) Летите вы, а я завтра — поездом!

М л а д е н. Нет, нет! Вы два года не видели вашей Клавы! Поездом — я!

Р о м а н. Мое судно здесь простоит неделю, не меньше: разгрузка, погрузка… Успею!

М л а д е н. И мой «Коларов» пробудет в Одессе дней семь. Времени у нас достаточно!

______
З а г а р о в (на просцениуме). Ошибаетесь, дорогие капитаны! В честь исторической встречи двух «Коларовых» четвертая бригада докеров встала на трудовую вахту: разгрузку и погрузку мы завершим не за семь дней, как это было запланировано, а за одни сутки!

М л а д е н (восхищенно). Фантастика!

З а г а р о в (продолжает). Наш почин подхватили все другие бригады; научная организация труда сократит стоянки судов. Экономия — сотни тысяч рублей…

Р о м а н. Здорово! Но теперь откладывать вылет нельзя! (Марине Яковлевне.) Этот билет принадлежит товарищу Станчеву!

М л а д е н. Нет, нет! У вас — единственная дочь!

Р о м а н. Вы — наш гость и у вас… «На Шипке все спокойно!»

М л а д е н. Петко и Сабина живут в киевской гостинице «Славутич». Вы вместо меня проведаете их, по-отцовски все выясните… Даю вам полную доверенность! (Отодвигает билет в сторону Романа.)

Р о м а н. Лучше запишите адрес моей Клавы! (Отодвигает билет на столике в сторону Младена.)

М а р и н а  Я к о в л е в н а. А почему бы вам не бросить жребий?

Р о м а н. Идея! Кто вытянет целую спичку, тот летит в Киев!

М л а д е н. Годится! Спички у вас есть?

Р о м а н. У меня зажигалка. Газовая.

М л а д е н. У меня тоже!

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Положение воистину безвыходное!

______
З а г а р о в (на просцениуме, своим спутникам). Мальчики, ставьте Киев, мост Патона!

П е р в ы й  д о к е р. А кому попадет этот билет?

З а г а р о в. Увидим! Делайте свое дело!

В т о р о й  д о к е р. Но мы тоже интересуемся.

З а г а р о в. Один из двух обязательно полетит: спектакль ведь должен развиваться дальше!

______
Мост Патона. За ним — сияющий огнями, вечерний Киев. Напряженно вглядываясь в даль, П е т к о  поет.


П е т к о.

В тихий вечер, влажный от росы,
Жду тебя я и покой теряю:
То ли — отстают твои часы,
То ли — сердце так спешит, не знаю!

На мосту появляется  К л а в а. Заметив Петко, она отвечает ему словами песни.


К л а в а.

Видела во сне я столько раз
Тополя за далью голубою
И знакомый мост, который нас
Навсегда соединил с тобою.
П е т к о  и  К л а в а (вместе).

Дни пройдут,
                   растают в небе тучи,
Вспомнишь ты весенний первый гром,
Мост Патона,
                   киевские кручи,
Паруса и чайки над Днепром…
П е т к о. Солнышко мое! Я уж и не знал, что подумать!

К л а в а. Меня задержал шеф.

П е т к о (встревоженно). Что-нибудь случилось?

К л а в а. Мой проект утвержден!

П е т к о (целует ее). Клавочка, ура!

К л а в а. Представь себе картину: слева и справа — бамбуковые рощи, рисовые плантации, кокосовые пальмы… И вдруг, среди этой экзотики, над рекой — цельносварной мост!

П е т к о. И на этом мосту — мы с тобой!

К л а в а (осторожно). Понимаешь, Петко…

П е т к о (перебивая). Я сегодня самый счастливый человек в мире!

К л а в а. Я должна тебе сказать…

П е т к о (целуя Клаву). Подумать только: в конце октября — мы там вдвоем! (Заглянув ей в глаза.) Ты не рада?

К л а в а. Меня посылают раньше: надо начать работу до того, как там настанет сезон дождей — барсад. Ливни в этих краях — стихийное бедствие. Через две недели я должна быть там!

П е т к о (растерянно). А я?

К л а в а (вздохнув). Мне тоже будет нелегко без тебя! Но ты ведь не можешь бросить свою диссертацию на полдороге!

П е т к о. Я пойду к директору… Пусть защиту назначат до твоего отъезда. Немедленно!

К л а в а. Это несерьезно: ты сам говорил, сколько надо еще проверять и дорабатывать!

П е т к о (запальчиво). Я буду сидеть дни и ночи… успею!

К л а в а. К сожалению, наука не терпит торопливости!

П е т к о (с досадой). Над этими проклятыми расчетами можно корпеть до бесконечности! Я не могу растрачивать драгоценное время! Патон в моем возрасте уже готовил докторскую! А его отец в мои годы обдумывал, как построить свой первый мост!

К л а в а (улыбнувшись). Ты во всем хочешь быть похожим на Бориса Евгеньевича: утром бегаешь на водных лыжах, вечером — теннис…

П е т к о. Тебе это не нравится?

К л а в а. Почему же? Я очень рада, что ты так чтишь нашего академика!

П е т к о. Борис Евгеньевич не только ваш: он, между прочим, член и нашей Болгарской Академии наук.

К л а в а. Меня потрясает его одержимость… и требовательность к себе. Вот в чем, прежде всего, надо брать с него пример!

П е т к о (задумавшись). Да… ты права! С диссертацией торопиться нельзя! (Вспыхнув.) Но что ж нам делать? Я не могу здесь оставаться без тебя! Когда мы не видимся, хотя бы один день, этот день для меня напрасно прожит! Каждый раз, возвращаясь к себе, я только и живу мыслями — о нашей новой встрече. Я не могу ни о чем другом думать!

К л а в а. Я тоже… боюсь, я невольно мешаю тебе работать!

П е т к о. Выход один: завтра мы зарегистрируем брак! Согласна?

К л а в а. Не понимаю, какая связь… ты снова торопишься!

П е т к о. Любовь — не диссертация! Ее не отложишь!

К л а в а. Разве я тебе не говорила: брак у нас регистрируют не раньше чем через месяц после подачи заявления.

П е т к о. Я пойду к нашему консулу, он поймет и поможет все ускорить.

К л а в а. А кто дал слово родителям — до защиты диссертации даже не думать о женитьбе?!

П е т к о. Я дал это слово… до того, как встретил тебя!

К л а в а. Хочешь до моего отъезда получить официальный документ?

П е т к о. Да! Став твоим мужем, я смогу потребовать, чтоб тебе разрешили здесь задержаться до моей защиты. Как супруге диссертанта!

К л а в а. Нет, Петко… Если я не поеду, пошлют кого-нибудь другого. И вся моя работа… Неужели ты хочешь, чтоб я отказалась от своей мечты?

П е т к о (запальчиво). Ты просто… не любишь меня!

К л а в а (целует его). Петко, милый!

П е т к о (после поцелуя, радостно). Значит, завтра — в загс? Да?

К л а в а (освобождаясь от его объятий). Это… это невозможно!

______
З а г а р о в (на просцениуме, передвигая декорацию). Достаточно! Зрители поняли: между Петко и его «солнышком» произошел конфликт. (Первому докеру.) Что у нас дальше?

П е р в ы й  д о к е р (выдвигая на сцену портновский манекен). Встреча Ростика и Сабины.

З а г а р о в. А ты что сюда тащишь?

П е р в ы й  д о к е р. Это чучело загораживало дорогу…

З а г а р о в (подумав). Давай его сюда! Ростик все равно еще не прилетел, а манекен покамест пригодится для киевского ателье мод.

В т о р о й  д о к е р. А к чему нам это ателье?

З а г а р о в. Ада Адамовна, мать Ростика, там работает главной закройщицей. Сейчас у нее на приеме Тамара Лялина…

В т о р о й  д о к е р. А это что за личность?

З а г а р о в. Видеотелефонистка. Ада Адамовна — волшебница, которая из любой женщины может сделать куколку, а Тамара — куколка, которая может покорить сердце любого мужчины. Так они, во всяком случае, сами полагают. Но не будем им мешать: у них сейчас очень важный разговор, необходимый для нашего сюжета! (Уходит вслед за докерами.)


Ателье мод. Перед  Т а м а р о й, с сантиметром в руках, А д а  А д а м о в н а.


Т а м а р а. Адочка Адамовна, разрез — выше! Колено должно дышать!

А д а  А д а м о в н а. Еще сантиметров десять?

Т а м а р а. Лучше — пятнадцать!

А д а  А д а м о в н а. Ах, Мака, вы ведь не балерина!

Т а м а р а. Видеотелефон имеет свою специфику! Я не просто соединяю один город с другим, я соединяю сердца… На экране меня видят москвичи и ленинградцы, минчане и одесситы. Одесса особенно присматривается к моде.

А д а  А д а м о в н а. Для этого я вам обеспечиваю выигрышное декольте. Ну а юбка… вы же не показываетесь на экране во весь рост.

Т а м а р а. Все равно, абоненты должны догадываться, что у меня есть ноги! Вы забыли, как одевается Шилова и как приодевается Шатилова! Это только Нонна Бодрова всегда при себе.

А д а  А д а м о в н а. До завтра не успею: нужна еще одна примерка. Мы здесь совсем зашиваемся: обшиваем киногруппу. Вы себе представить не можете, что такое актеры: даже этот манекен они могут превратить в неврастеника! Признаюсь, я устала от знаменитостей. Один только Ангел Гугов чего стоит! И ничего не попишешь: девиз нашего ателье — к вашим услугам!

Т а м а р а. Адочка Адамовна, у меня на носу — день рожденья!

А д а  А д а м о в н а. Погодите! У вас уже было что-то на носу, когда я вам шила брючный костюм!

Т а м а р а. Мы найдем общий язык!

А д а  А д а м о в н а. Ну что с вами делать? Я теперь дома никого не принимаю, но вас… приходите вечерком! Адрес вы знаете.

Т а м а р а (радостно). Если вам будет нужен видеотелефон, он ваш! Я соединю вас вне очереди… с кем вы только пожелаете!

А д а  А д а м о в н а. Спасибо, Мака. (Вздохнув.) Мне ничего не нужно!

Т а м а р а. У вас неприятности?

А д а  А д а м о в н а. Не спрашивайте!

Т а м а р а. Неудачный роман?

А д а  А д а м о в н а. Это было б еще не так страшно!

Т а м а р а. Что ж может быть страшней?

А д а  А д а м о в н а. Если б у вас был единственный сын, в которого вложено все самое дорогое, и вдруг вы почувствовали, что можете его потерять…

Т а м а р а (сочувственно). Он тяжко болен?

А д а  А д а м о в н а. Хуже! Он тяжко влюблен, и спасти его, кажется, уже невозможно. Поймите, я не останавливалась ни перед чем, только б сделать этого мальчика человеком! Ростику на период экзаменов нужно усиленное питание? Пожалуйста! Я из-под земли достаю черную икру, а иногда и красную! Мандарины, крабы и прочий дефицит — все в моем доме! А одежда? От и до — сплошной импорт. Мой муж так одеваться не мог. На этой почве мы грызлись, грызлись, и наконец он нашел себе другую подругу жизни.

Т а м а р а. Кто он?

А д а  А д а м о в н а. Мой супруг? Ничего плохого сказать не могу, но большего негодяя свет не видывал!

Т а м а р а. Я не о муже…

А д а  А д а м о в н а. Ах, Ростик! Он — без пяти минут врач. И притом — с очень выгодным профилем.

Т а м а р а. Стоматолог?

А д а  А д а м о в н а. Берите выше!

Т а м а р а. Гинеколог?

А д а  А д а м о в н а. Немного ниже: невропатолог.

Т а м а р а. Это с утра до вечера — со всякими психами?

А д а  А д а м о в н а. К сожалению, он увлекается не ими, а вполне нормальной и опасно красивой особой… (Припоминая.) Сорок восьмой размер и примерно третий рост!

Т а м а р а. Как это вы установили?

А д а  А д а м о в н а. Последнее время Ростик стал по вечерам исчезать. Спрашиваю: ты куда? А он: лаборатория, подготовка к госэкзаменам. Сами понимаете, такое прилежание не могло меня не встревожить. И однажды я пошла за ним следом. Конечно, сделала все, чтоб остаться неузнанной…

______
З а г а р о в (на просцениуме). Мост Патона! Живей!

П е р в ы й  д о к е р. Но Ростик пошел в лабораторию!

З а г а р о в. Его «лаборатория» — на мосту.

В т о р о й  д о к е р. Там сейчас киносъемка.

З а г а р о в. Отлично! Мы увидим то, что в эту минуту Ада Адамовна рассказывает Тамаре!


Установив декорацию, Загаров и докеры уходят.

______
Мост Патона. Вечереет. Где-то поблизости идет киносъемка. Встревоженно оглядываясь, сюда подходит ослепительная блондинка в темных очках. Время от времени она раскрывает зонтик, прячась от посторонних взглядов. Это  А д а  А д а м о в н а. Навстречу ей идут  С а б и н а  и  Р о с т и к. Отгородившись зонтиком, Ада Адамовна прислушивается к их разговору.


С а б и н а. Ты напрасно волнуешься!

Р о с т и к (взволнованно). Я не вижу выхода! Полгода назад я на весь институт заявил, что еду туда, на меня равнялись, а теперь… я не могу не поехать, но…

С а б и н а. Никаких «но»! Когда ты впервые рассказал об этом, я подумала: какой парень! И стала тебя уважать.

Р о с т и к. Я думал… неизбежность разлуки вызовет у тебя другие эмоции!

С а б и н а. Веселей, Ростик! Я очень рада…

Р о с т и к (грустно). Я тебе надоел?


Сабина покачивает головой сверху вниз. Ростик и Ада Адамовна воспринимают это как утвердительный ответ.


А д а  А д а м о в н а (в сторону). Слава богу!

Р о с т и к (Сабине). Очень досадно!

С а б и н а. Что с тобой?

Р о с т и к. Ты киваешь… соглашаешься, что я надоел!

С а б и н а. Ох, я забыла! Когда у нас в Болгарии кивают вот так, это означает возражение: нет! Понимаешь, нет, не надоел!

Р о с т и к. А почему ж ты… рада?

С а б и н а. Рада, что не ошиблась: ты в самом деле — мужественный и решительный! Я еду с тобой!

А д а  А д а м о в н а (в сторону, тихо). Боже мой!

Р о с т и к (Сабине). Ты… серьезно?


Сабина покачивает головой слева направо. Ростик и Ада Адамовна воспринимают это как возражение.


А д а  А д а м о в н а (тихо). Неужели, слава богу?!

Р о с т и к. Несерьезно? Ты надо мной смеешься?

С а б и н а. Да что ты, милый?! Когда в Болгарии качают головой слева направо, это означает «да»! Понимаешь? Я серьезно! Очень серьезно!

Р о с т и к (не помня себя от радости). Сабина! (Горячо целует ее.) Я счастлив!

А д а  А д а м о в н а (в сторону). Теперь это уже окончательно «боже мой»!

Р о с т и к (Сабине). Я никогда не был таким счастливым! Но…

С а б и н а (разочарованно). Опять «но»?

Р о с т и к. У тебя… талант… я не имею права отрывать тебя от искусства! Это ведь твое призвание.

С а б и н а. Я читала: там выступают концертные бригады, а вскоре будет свой театр для строителей. Ясно?

Р о с т и к. Да! (Качает головой слева направо.) Это я по-вашему!

С а б и н а (смеясь). А где мы будем жить? Брезентовая палатка?

Р о с т и к. Не обязательно. Там теперь много поселков. Слева от магистрали — тайга, путь на Амур, а справа — дома городского типа.

С а б и н а. В домах — меньше романтики!

Р о с т и к. Тогда — санитарный вагончик. Я ведь буду врачом.

С а б и н а (увлеченно). Вагончик? Это неплохо!

Р о с т и к. Погоди! А твои родители не будут против?

С а б и н а. А твоя мама уже дала согласие?

Р о с т и к. Я ее не спрашивал и спрашивать не собираюсь! Моя мамуля вообще «с приветом»! Наивысший идеал — это чтоб сынок всю жизнь просидел под ее крылышком! (Незаметно для себя прислоняется к зонтику Ады Адамовны.)

С а б и н а. Интересно, как она отнесется ко мне?

Р о с т и к. Не волнуйся! Когда я вернусь из Винницкой области, как раз выйдет нам срок идти в загс. Распишемся, а тогда уже сообщим родителям. Им останется только радоваться!

С а б и н а (целуя Ростика). Ты — гений!


Волнуясь, Ада Адамовна на мгновение складывает и снова раскрывает зонтик. Ростик едва удерживает равновесие.

______
З а г а р о в (на просцениуме, своим спутникам). Что вы на это скажете?

П е р в ы й  д о к е р. Еще в школе мы учили: всякое действие вызывает противодействие! Мамуля с Тамарой наверняка будут строить им козни!

В т о р о й  д о к е р. Напрасный труд! Что они могут придумать?

З а г а р о в. Даже одна женщина может придумать такое, что ста мужчинам и в голову не придет. А их двое! Вернемся в ателье мод! (Закончив устанавливать декорацию, уходит вместе с докерами.)

______
Ателье мод. Прихорашиваясь у зеркала, Т а м а р а  слушает  А д у  А д а м о в н у.


А д а  А д а м о в н а. Вспоминаю об этом и снова вся дрожу.

Т а м а р а. Покинуть Киев! Мало ему здесь психов, что ли?!

А д а  А д а м о в н а. Стать мужем актрисы — все равно что для женщины выйти замуж за моряка: вечное ожидание, вечное одиночество! Что такое актриса? Гастроли, киносъемки…

Т а м а р а. Супруг может время от времени ездить к ней на съемки.

А д а  А д а м о в н а. Большое удовольствие! Прежде всего он врач. Начнет мотаться за женой, растеряет своих пациентов! А здесь — квартира в центре города.

Т а м а р а. Да он сам псих! Познакомьте меня с ним!

А д а  А д а м о в н а. Надеетесь его пере… переубедить?

Т а м а р а. Пере… влюбить! Вечером он будет дома?

А д а  А д а м о в н а. Сейчас — последняя практика. Я жду его каждую минуту: завтра в институте начнется распределение.

Т а м а р а. Перед распределением мы с ним успеем оформить наш брак.

А д а  А д а м о в н а. Я не совсем понимаю…

Т а м а р а. Поймете, когда он получит свободный диплом и останется в Киеве! Впервые я прибегла к этому средству, когда заканчивала техникум связи. Через некоторое время брак расторгается по обоюдному согласию. За последние годы я таким образом выручила трех выпускников.

А д а  А д а м о в н а. А вдруг ему скажут: вы женились, это неплохо! Берите свою супругу и поезжайте вместе на БАМ!

Т а м а р а. Наивно! (Вынимает из сумочки справку, читает.) «У гражданки Лялиной Тамары Самсоновны комбинированный порок сердца. Ей нельзя менять микроклимат…»

А д а  А д а м о в н а. Мака, на вас вся надежда! Ростик останется здесь, он будет работать в цирке!

Т а м а р а (удивленно). В цирке?

А д а  А д а м о в н а. Да, жена циркового администратора шьет наряды только у меня!

Т а м а р а. Но… ваш Ростик — невропатолог, а не ветеринар!

А д а  А д а м о в н а. Кто умеет лечить людей, тот и возле слонов будет иметь кусок хлеба!

Т а м а р а. Не знала, что у слонов бывают душевные болезни!

А д а  А д а м о в н а. При желании все можно устроить! Но как вы пере… влюбите Ростика?

Т а м а р а. Положитесь на меня! Или вы против такой невестки?

А д а  А д а м о в н а. Ах, что вы! (В сторону.) Могло быть и хуже!

Т а м а р а (напевает).

Оставьте вы сомненья эти:
Сынок забудет все на свете
И, выполняя мой приказ,
Навек останется при вас!
А д а  А д а м о в н а (поет).

Пусть согрешу я перед богом,
Зато — конец моим тревогам:
Он не уедет никуда,
А остальное — ерунда!
            Но как же?
Т а м а р а.

            А так же!
А д а  А д а м о в н а.

            Но почему же?
Т а м а р а.

            Да потому же!
В м е с т е.

И хорошо, что стало так-то,
Могло, пожалуй, быть и хуже!
А д а  А д а м о в н а.

Затея, может быть, пустая, —
Невестка — штучка не простая!
И все ж довольна я вполне:
Мой сын останется при мне!
Т а м а р а.

Моя свекровь — исчадье ада,
Но мне портных искать не надо,
Нарядной буду я всегда,
А остальное — ерунда!
            А как же?!
А д а  А д а м о в н а.

            Да так же!
Т а м а р а.

            А почему же?
А д а  А д а м о в н а.

            Да потому же!
В м е с т е.

И хорошо, что стало так-то,
Могло, пожалуй, быть и хуже!

Входит  Р о с т и к. В одной руке у него чемоданчик, в другой — гитара.


А д а  А д а м о в н а. Ростик! Я ждала тебя еще вчера!

Р о с т и к (чмокнув Аду Адамовну). И потому сегодня не оставила ключей! Я вынужден был через весь город шагать с гитарой под полою!

А д а  А д а м о в н а (виновато). У меня горит план…

Р о с т и к. Кто мне звонил?

А д а  А д а м о в н а. За эти дни я оглохла от телефонных звонков. Снимала трубку, никто не отзывался…

Р о с т и к. Ясно! (Снимает телефонную трубку, набирает номер.) Алло, это лаборатория?

А д а  А д а м о в н а (Тамаре). Я вам говорила!

Т а м а р а. Ах, это наш невропатолог! (Качающейся походкой приближается к Ростику.) Будем знакомы!

Р о с т и к (закрыв трубку рукой). Гергелюк.

Т а м а р а (сюсюкая). Какие мы официальные! Мака.

Р о с т и к (Тамаре). Минуточку! (В трубку.) Только что с самолета. Со мной вместе прилетел… не догадаешься! Капитан теплохода «Василь Коларов». Что? (Вздохнув.) Познакомились!

Т а м а р а (кокетливо). Доктор, вы мне просто необходимы!

Р о с т и к (в трубку). Сейчас иду! (Кладет трубку на рычаг.)

А д а  А д а м о в н а. Отдохнул бы с дороги!

Р о с т и к. Не могу!

Т а м а р а (томно). Неужели доктор оставит меня в беде?

А д а  А д а м о в н а. Ну конечно, он поможет! Долг врача — прежде всего! Я сейчас… там клиенты! (Выходит.)

Р о с т и к. Что с вами? У меня еще нет опыта.

Т а м а р а. О, со мной вы приобретете богатейший опыт!

Р о с т и к. На что вы жалуетесь?

Т а м а р а. На невнимание со стороны врачей.

Р о с т и к. Кто вас смотрел?

Т а м а р а. Всех и не упомнишь! Но я доверяю только молодым специалистам: они еще не заштампованы, у них к каждому больному индивидуальный подход.

Р о с т и к (нетерпеливо). Может быть, мы… в другой раз?

Т а м а р а. Умоляю… не откладывайте!

Р о с т и к. Что у вас?

Т а м а р а. Сверхзвуковой… простите, реактивный синдром. Только не заставляйте меня попадать пальцем в кончик носа и не постукивайте молоточком по коленке! Я эти штучки знаю, на меня они не действуют! Лучше проверьте мой пульс! (Протягивает руку.)

Р о с т и к (поспешно подсчитывает). Двадцать семь, тридцать девять, восемьдесят три, сто шесть… Нормально!

Т а м а р а (кладет руку ему на плечо). Вы полагаете?

Р о с т и к (смущенно снимает ее руку). Что вы делаете?

Т а м а р а. Ищу спасенья! (Обняв Ростика, жадно целует его.)


Ростик беспомощно трепыхается в ее объятиях.

Входит  А н г е л.


А н г е л. Ада Адамовна, где вы? Я пришел на примерку! (Заметив Тамару и Ростика.) О, примерка уже идет!

А д а  А д а м о в н а (вернувшись, Ангелу). Сейчас все будет готово!

Т а м а р а (отпустив Ростика и схватив оставленную гитару, напевает, обращаясь к нему).

Нет ничего любви чудесней,
Мир убедиться мог не раз:
От всех недугов и болезней
Любовь излечивает нас!
       Не проходи, безумец, мимо,
       Пойми, что с нынешнего дня
       Тебе лишь я необходима
       И пропадешь ты без меня!
Пусть нас несет любви пучина
Теперь неведомо куда,
Ты, как порядочный мужчина,
Меня не бросишь никогда!
(Снова целует совсем обалдевшего Ростика.) Готов!

Р о с т и к (испуганно). Я, кажется, схожу с ума!

Т а м а р а. От любви? Что и требовалось доказать!

______
Д о к е р ы  ставят новую декорацию.


П е р в ы й  д о к е р. Ну и ну!

В т о р о й  д о к е р. Перемелется, мука будет!

П е р в ы й  д о к е р. А если не перемелется?!

З а г а р о в. Мост! Скорей — мост! Ростик бежит сюда!


Вбегает запыхавшийся  Р о с т и к.


Р о с т и к. Цветы… Вечер, все закрыто. Здесь поблизости никто не продает цветы?

З а г а р о в (своим спутникам). Человек спешит на свидание, организуйте человеку букет!

П е р в ы й  д о к е р. Где ж мы его возьмем?

З а г а р о в. Докеры таких вопросов не задают!

В т о р о й  д о к е р (Ростику). Пойдемте, доктор! Видите, там — клумба! Штраф беру на себя!

______
Мост Патона. У парапета — С а б и н а  в праздничном болгарском национальном наряде. Перед нею — А н г е л  в костюме янычара.


А н г е л (восторженно). Вы сегодня выглядите как никогда!

С а б и н а. Последний съемочный эпизод!

А н г е л. А что вы собираетесь делать после этого?

С а б и н а. Уеду…

А н г е л. С бородатым доктором?

С а б и н а. Почему это вас так волнует?

А н г е л. Меня волнует ваше будущее. Я получил приглашение на два новых фильма. Там есть роли и для вас… Я хочу, чтоб мы были вместе!

С а б и н а (иронически). Брак ради карьеры?

А н г е л. Так можно растоптать лучшие чувства! Со мной вы увидите мир: Москва, Будапешт, Рим… Это будет свадебное путешествие!

С а б и н а. И вы, габровец, не пожалеете на это расходов?

А н г е л. Мы поедем за счет продюсеров! А когда нам надоест кружить по свету, мы оставим экран и навсегда поселимся в Габрово…

С а б и н а. Вы все продумали!

А н г е л. Да! Вы там будете с утра до вечера смеяться, развлекаться. Вы ведь знаете, что такое Габрово! Самый веселый город в мире! С ним конкурировать может только Одесса!

С а б и н а. До съемки — полчаса. Повторим нашу сцену! (Отойдя в сторону, презрительно смотрит на Ангела.)

Прочь от меня, ничтожный янычар!
Мне твоего не надо в жизни злата,
Я никогда тебя не полюблю!

Подходит  Р о с т и к  с цветами в руках. Остановившись в стороне, восхищенно следит за игрой Сабины.


А н г е л (патетически).

Ты будешь первой среди жен моих,
Любимою владычицей гарема!
Сокровища султана я отдам
За поцелуй твой нежный, за улыбку!
С а б и н а (брезгливо).

Я не желаю слушать слов твоих,
И голос твой постылый мне противен!
Ты — враг мой, враг! Убей меня, убей!
Ведь даже смерть твоей любви милее!
Р о с т и к. Браво! Блестяще!

С а б и н а (радостно). Ты видел?

Р о с т и к. Да… я не могу прийти в себя от волнения! (Передает Сабине цветы, наклонившись хочет поцеловать ее.)


На мосту появляются  А д а  А д а м о в н а  и  Т а м а р а.


А д а  А д а м о в н а. Вот он! Целуется!

Т а м а р а. Мамочка, успокойтесь! Еще не все потеряно!

Р о с т и к (вздрогнув). Мама? (Возмущенно.) Что ты здесь делаешь?

А д а  А д а м о в н а. Он еще спрашивает! Сбежал от невесты… утром — в загс, а он здесь развлекается!

Т а м а р а (Ростику, томно). Милый, я все прощу!

С а б и н а (потрясена). Что это все значит?

Р о с т и к. Не слушай их! Это страшный сон!

А н г е л. А помада у вас на щеке… тоже во сне появилась?

С а б и н а (бросив на Ангела гневный взгляд, швыряет цветы в лицо Ростику). Так вот ты какой… мужественный и решительный!

Р о с т и к. Погоди! Я все объясню!

С а б и н а. Мне и так все ясно! (Убегает.)

Р о с т и к (обезумев). Сабина! (Убегает вслед за ней.)

А д а  А д а м о в н а (утирая слезы). Я этого не переживу!

А н г е л. Я понимаю ваше состояние… Вам далеко? (Предлагает руку Аде Адамовне.) Разрешите, я провожу вас!

Т а м а р а (взяв его под руку). Ведите! (Аде Адамовне.) Ничего! Теперь ваш сынок будет работать в цирке!


Они уходят. На опустевшем мосту появляется  Л и л я н а  с чемоданом в руке. Оглядывается. С противоположной стороны приближается  Р о м а н.


Л и л я н а. Простите… как пройти в гостиницу «Славутич»?

Р о м а н. Очень просто… (Указывает.) Вон высотное здание.

Л и л я н а. Благодарю! (Внимательно посмотрев на него.) Спасибо! (Уходит.)


Роман взволнованно смотрит ей вслед. Вступает музыка.

______
П е р в ы й  д о к е р (кивая в сторону Романа). Почему он остановился?

В т о р о й  д о к е р. Видимо, хотел что-то еще ей объяснить…

З а г а р о в. Не торопитесь, мальчики! Мы обо всем узнаем после антракта!


З а т е м н е н и е.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Номер в гостинице «Славутич». Из широкого окна виден вечерний Киев. Став у двери, П е т к о  задерживает  С а б и н у, пытающуюся выйти из номера. Их возбужденный разговор звучит речитативом, который потом переходит в песню.


С а б и н а.

Может, это шутка злая?
Поступить он так не мог!
П е т к о.

Знать его я не желаю,
Пусть забудет наш порог!
С а б и н а.

Ты прогнал его напрасно,
Я сама скажу ему…
П е т к о.

Не пущу! И так — все ясно!
Разговоры ни к чему!
С а б и н а (безуспешно пытаясь вырваться из рук Петко).

Знай тогда: радиограмму
Я дала… отец наш тут!

В дверь стучат.


П е т к о.

Кто там?

Входит  Л и л я н а.


Л и л я н а.

               Можно?
П е т к о (не отпуская Сабины, удивленно).

                           Мама?
С а б и н а (с не меньшим удивлением).

                                       Мама?
Л и л я н а.

Что здесь? Драка? Самосуд?
С а б и н а.

Ты только не волнуйся, живем мы очень дружно!
П е т к о.

Мы живы и здоровы, и нервничать не нужно!
Л и л я н а (иронически).

На Шипке все спокойно?
С а б и н а.

                                      Ты отдохни с дороги!
П е т к о.

На Шипке все спокойно!
                                      Оставь свои тревоги!
П е т к о  и  С а б и н а.

Хоть мы поем нестройно, ведем себя достойно!
В с е  в м е с т е.

На Шипке все спокойно. На Шипке все спокойно!
Л и л я н а. Не ждали?

С а б и н а. Действительно, сюрприз!

П е т к о. Нам и в голову не могло прийти!

Л и л я н а. Что могло прийти тебе в голову, я догадалась, когда получила телеграмму!

С а б и н а (удивленно). Какую телеграмму?

Л и л я н а (Петко). Возьми наконец мой чемодан! (Передает.) Я давно собиралась вас проведать, документы оформила, но все колебалась: поездом или самолетом? (Достает из кармана телеграмму.) И вдруг — срочная! (Читает.) «Получил сигнал Сабины немедленно вылетай Киев звони мне Одессу целую Младен». Отец никогда не посылал таких категорических приказов. Я не опоздала? Петко еще не женат?

П е т к о. Можешь не волноваться… к сожалению!

Л и л я н а. Ну и молодец! (Сабине.) А твой сигнал?

П е т к о. Сигнал устарел.

Л и л я н а (заметив на письменном столе фотографию). Она? (Присматривается к снимку; видимо, лицо, изображенное там, ей понравилось.) Да… (Петко.) Тебя, конечно, можно понять!

С а б и н а. Она, кажется, его поняла!

Л и л я н а (с неожиданной резкостью). Ты на что намекаешь? Брат у тебя не такой уж плохой! (Снова взглянув на снимок, обращается к Петко.) Что ж у вас там стряслось?

П е т к о (тяжело вздохнув). Теперь это не имеет значения! (Прячет фотографию в ящик стола.) Как ты нас разыскала?

Л и л я н а. Автобусом — до моста Патона, а здесь какой-то прохожий… кстати, моряк, — указал мне, где гостиница. (Задумавшись.) Кажется, мой вопрос его даже удивил.

С а б и н а. Конечно, нашу гостиницу трудно не заметить.

П е т к о (взглянув на телеграмму). «Звони мне Одессу»! (Сабине.) А ты говорила, отец уже здесь?!

С а б и н а (пожав плечами). Его как будто видели в самолете.

Л и л я н а. Кто ж его мог там видеть?

С а б и н а. Один знакомый…

П е т к о. Ростик? Так и говори!

Л и л я н а. Какой Ростик?

П е т к о. Ее жених, которого я недавно выставил за дверь.

Л и л я н а. Вот как! (Сабине.) Сигнализируешь насчет Петко, а сама? Ростик!

С а б и н а. Для меня он больше не Ростик… то есть не жених!

Л и л я н а (с досадой). Ладно, об этом потом! Где ж наш отец? Уже половина двенадцатого!

П е т к о (Сабине). Догони своего Ростика и уточни!

С а б и н а. Он уже наверняка пошел домой.

П е т к о. Позвони ему! Ты ведь хотела с ним поговорить.

С а б и н а. Передумала. Хорошо, что ты меня удержал.

Л и л я н а (нервничая). С отцом что-то случилось, а вы… нашли время для дискуссии!

П е т к о. Я позвоню. (Сабине.) Какой номер?

С а б и н а. Двадцать семь тридцать пять семьдесят девять.

П е т к о (подходит к телефону, набирает номер). Алло! Нет, это не Ростик. Я сам ищу Ростика. Извините, что так поздно. Нет его?

С а б и н а. Не хочет подойти к телефону!

П е т к о (в трубку). Нет, вы не знаете меня. Не надо так волноваться! Извините! (Положив трубку, Сабине.) Исчез твой Ростик!

С а б и н а. Я так и думала!

______
З а г а р о в  и его  п о м о щ н и к и  передвигают декорации.


З а г а р о в. А вы почему волнуетесь? Ростик и не думал исчезать. Полюбуйтесь — бродит возле гостиницы, страдает…

П е р в ы й  д о к е р. Жалко мне Лиляну и детей: у них впереди тревожная ночь!

В т о р о й  д о к е р. Верно! Им невдомек, что в самолете Ростик видел Романа Сергеевича, но был уверен, что это отец Сабины.

З а г а р о в. Ладно! Сейчас к ним придет Роман Сергеевич, и все прояснится!

______
Перемена света. Набережная канала неподалеку от киевской гостиницы «Славутич». Шумят фонтаны, подсвеченные разноцветными фонариками. Сюда подходят  К л а в а  и  Р о м а н.


Р о м а н (озабоченно взглянув на Клаву). Устала ты, Клашенька! Перед такой командировкой неплохо бы тебе попросить отпуск…

К л а в а. Это невозможно!

Р о м а н. Тогда — другая идея! Самолеты ходят туда раз в неделю, да и погода может задержать. Пусть тебе разрешат — пароходом! Мой друг, болгарский капитан, на днях снимается курсом на Хайфон. С пароходством я урегулирую. А в каюте ты и отдохнешь, и поработаешь над своими чертежами.

К л а в а. На это начальство, пожалуй, пойдет. Но… я подумаю. Почему ты так смотришь на меня?

Р о м а н. Ты вроде чем-то опечалена…

К л а в а. «Устала», «опечалена»! Не много ли?

Р о м а н. Быть может, я слишком откровенно сказал тебе про свою тревогу? Но, услышав серенаду этого доктора, я почему-то разволновался.

К л а в а. Ты опять об этом!

Р о м а н. Не буду! Хватит! Но все же… (Присматривается к Клаве.) Сердце твое прижала какая-то досада!

К л а в а. Ты забываешь, я давно не ребенок! (Сдерживая раздражение.) Ну, был у меня… друг. Мог стать женихом, но именно сегодня я почувствовала — мы с ним никогда не поймем друг друга!

Р о м а н. Бывает… Не печалься! Еще успеешь возиться с пеленками!

К л а в а. Мы надолго сюда? Уже поздно.

Р о м а н. Я не мог отказать.

К л а в а. А что там будет? Товарищеский ужин?

Р о м а н. Дипломатические переговоры.

К л а в а. А я ведь даже не знаю, с кем!

Р о м а н. Живет здесь один молодой человек… Погоди! Не в твоем ли он институте? Мостостроитель… Петко Станчев.

К л а в а (вздрогнув). Петко?

Р о м а н. Знаешь его?

К л а в а. Мы… немного знакомы.

Р о м а н. Его отец просил меня провести воспитательную работу… Только ты — никому! Парень увлекся какой-то вертихвосткой…

К л а в а. Вертихвосткой? Откуда у тебя такие сведения?

Р о м а н. Отец получил сигнал тревоги. Ну, а что может быть на уме у этой девицы? Поскорей выскочить замуж!

К л а в а. Твоя проницательность меня восхищает. Что ж ты собираешься делать?

Р о м а н. Беднягу надо спасать: ему насчет диссертации думать надо, а не строить шуры-муры! Попробую убедить его… остаться холостяком.

К л а в а. Благородная миссия! Иди, отец, спасай беднягу!

Р о м а н. А ты? Ты ведь обещала пойти со мной!

К л а в а. Эта работа не для меня! Буду ждать тебя дома. (Кивнув Роману, собирается уйти, но, остановившись, продолжает.) А насчет парохода… я согласна. Только поскорей! Чем скорее, тем лучше! (Уходит.)

Р о м а н. Что это с ней? (Пожав плечами, направляется к гостинице.)


Навстречу Роману из гостиницы выбегает  Р о с т и к.


Р о с т и к (узнав Романа). Вы? Очень кстати!

Р о м а н. Доктор? Добрый вечер! Почему в самолете вы все время от меня отворачивались?

Р о с т и к. После нашей встречи… я не испытывал потребности вас беспокоить.

Р о м а н. Глупости! Что вы здесь делаете?

Р о с т и к. Терплю унижение, которого… не потерплю! Она со мной даже поговорить не желает!

Р о м а н. Кто?

Р о с т и к. Ваша дочурка… Сабина!

Р о м а н. Я вам еще в Одессе объяснил: мою дочь зовут Клава.

Р о с т и к. Но… вы капитан теплохода «Коларов»?

Р о м а н. Да. Советского теплохода. А отец Сабины — капитан болгарского судна, которое тоже называется «Коларов».

Р о с т и к (недоверчиво). Правда? (Задумавшись.) Что же мне делать?

Р о м а н. А что случилось?

Р о с т и к. Моя уважаемая мамуля разбила мне жизнь!

Р о м а н. Разбить жизнь можно только тому, кто сам не способен ее сберечь! (Сочувственно.) Пойдемте, поговорим!

______
На просцениуме — З а г а р о в  и  д о к е р ы.


П е р в ы й  д о к е р. Пойдем за ними?

З а г а р о в (передвигая декорацию). Нельзя: беседа у них серьезная, может затянуться, а у нас — график!

В т о р о й  д о к е р. Что же нам ставить?

З а г а р о в. Квартиру Ады Адамовны.

П е р в ы й  д о к е р. А удобно ли ночью врываться в дом к одинокой женщине?

З а г а р о в. Пока мы поставим декорацию, будет утро. Кстати, окно у нее светится… кажется, она дома не одна!

______
Перемена света. Квартира Гергелюков. За окнами — рассвет, но в комнате забыли выключить электричество: лампочки в торшере и настенных светильниках раздражают глаза своим увядшим видом.

А д а  А д а м о в н а, склонившись над тумбочкой, прижимает к уху телефонную трубку. Перед зеркалом — Т а м а р а  вытягивает вперед руки, приседает, проверяя, как на ней сидит новый ультрамодный наряд.


А д а  А д а м о в н а (в трубку). Алло! Милиция! Да, это опять я. Что? А вы все проверили? Товарищ начальник, если б исчез ваш сын, вы б тоже всю ночь звонили! (Кладет трубку.) Он меня учит не волноваться.

Т а м а р а. Позвоните в вытрезвитель! Вы сразу успокоитесь!

А д а  А д а м о в н а. Ах, Мака, вы его совсем не знаете! (Подумав.) Кажется, я уже всех поставила на ноги…

Т а м а р а. Меня вы свалили с ног! (Зевнув.) Ну и примерочка! Если б я знала, ходила б лучше еще полгода в ателье, как все граждане! (Взглянув на часы.) Скоро уже на работу, а я едва дышу!

А д а  А д а м о в н а. Но мальчик никогда не приходил позже… трех часов ночи! И всегда был у меня на телефонном шнуре. Может быть, звякнуть на Днепровскую спасательную станцию?

Т а м а р а. Звякните в вытрезвитель! Это спасет ваши нервы!

А д а  А д а м о в н а. Поймите, мой Ростик никогда не позволял себе ничего, кроме сухого вина… совсем сухого!

Т а м а р а. Такие непьющие как раз и напиваются: не знают, когда остановиться!


Звонит телефон.


А д а  А д а м о в н а (с надеждой). Неужели? (Схватив телефонную трубку.) Алло! Да, Гергелюк… Ада Адамовна. В «скорую помощь»? Разумеется, звонила. Ах, это и есть «скорая»?! Спасибо, доктор! Ну… за ваше внимание! Что? Понимаю. Извините! (Кладет трубку и облегченно вздыхает.) Ну, «скорая», слава богу, отпала! Но где же он может быть?

Т а м а р а. Вы еще сомневаетесь? Там, где я сказала! (Вытянув руки.) В проймах немного тянет…

А д а  А д а м о в н а. В проймах все будет нормально, когда у меня на душе все будет нормально!

Т а м а р а. Не распускайтесь, Ада Адамовна, еще не все потеряно! Во Дворце бракосочетания можно оформиться до семнадцати часов. Сейчас только четверть девятого. А пьянчужек выпускают из вытрезвителя в восемь ноль-ноль…

А д а  А д а м о в н а. Вытрезвитель, вытрезвитель! Я не могу больше!

Т а м а р а. Сантименты! (Собираясь уходить.) Когда Ростика выпустят, позвоните мне. Напарница у меня — свой человек. Она подменит меня в нужный момент. (Услышав звонок в коридоре.) Пожалуйста, он!

А д а  А д а м о в н а. Нет, Ростик всегда звонит «дзинь-дзинь», а это — просто «дзинь»!

Т а м а р а. А может, у него сейчас в голове «дзинь-дзинь»?!


Ада Адамовна бежит открывать дверь. Возвращается с  А н г е л о м.


А н г е л. Я — ни свет ни заря… простите! Надеюсь, вы уже встали?

А д а  А д а м о в н а. Не волнуйтесь, я еще не ложилась!

А н г е л. Удивительное совпадение: я тоже! (Жмурится.) Электричество? Днем? Это ж самоубийство! Позвольте, я выключу?

А д а  А д а м о в н а. Чувствуйте себя как дома!

А н г е л (выключив электричество). Дома, в Габрово, мы с электричеством вообще на «вы». Во-первых, материальная экономия. Во-вторых, наши глаза не перегорят и наши лампочки не испортятся. То есть наоборот! Мы и часы на ночь останавливаем: им тоже надо отдохнуть. От бесцельного тиктаканья колесики скорей перетираются! (Только сейчас заметил Тамару.) О, вы тоже здесь? С утра!

Т а м а р а. С вечера! Уже собираюсь уходить.

А н г е л. Задержитесь на минутку! Я прилетел сюда на крыльях тревоги. (Достает из портфеля портативную вешалку. Аде Адамовне.) Позвольте сбросить пиджак? Представьте себе, кримпленовые нити тоже перетираются? (Укрепляет пиджак на спинке стула.) Так вот… поскольку я хочу огласить важное сообщение, не пригласим ли мы сюда вашего Ростика?

А д а  А д а м о в н а. Его нет… со вчерашнего вечера.

А н г е л. Странно! Он давно ушел.

А д а  А д а м о в н а (взволнованно). Вы его видели? Где? Когда?

А н г е л. Разрешите по порядку! После того как мы с вами попрощались, я вернулся на мост Патона. Туда же как раз прибыл режиссер… Он сообщил, что последний эпизод, который мы с Сабиной разучили, сценарист вычеркнул. Таким образом, все съемки окончены. Я вежливо сказал «До свиданья!» и отправился в гостиницу.

Т а м а р а. Сабина живет в той же гостинице, что и вы?

А н г е л. Да, в «Славутиче» — вся наша группа. Прихожу, снимаю пиджак, вешаю на место, а сам — на балкон. Вижу, внизу прогуливаются двое — Ростик и какой-то пожилой моряк. О чем они говорили, не знаю, но говорили долго и немножко… возбужденно. В частности, Ростик. Где-то в полночь моряк ушел, а Ростик до утра дежурил под балконом Сабины.

Т а м а р а. Ростик сторожил Сабину, а вы — Ростика?

А н г е л. Не подумайте, что это нездоровый интерес! Я очень люблю дышать свежим воздухом. Вдруг слышу: Ростик свистнул. Трижды! Но его сигнал остался без ответа. Затем он некоторое время громко кашлял, подражал голосу кукушки, но Сабина не реагировала.

А д а  А д а м о в н а. Какая бессердечность!

А н г е л. К ней должен был приехать отец. Это могло ее смутить.

А д а  А д а м о в н а (нетерпеливо). Что ж было дальше?

А н г е л. Когда Ростик запел серенаду, я не выдержал, вернулся в номер, надел пиджак и спустился на улицу. Но Ростика уже не было!

Т а м а р а. Вы хотели вызвать его на дуэль?

А д а  А д а м о в н а. Мака, это неостроумно! (Ангелу.) Вы собирались что-то сообщить?

А н г е л. Да! Страдания молодого Ростика глубоко тронули меня. Сабина тоже, я понял, всеми помыслами принадлежит ему. А я слишком люблю Сабину, чтоб стать виновником ее душевной травмы!

Т а м а р а (иронически). Какое великодушие!

А д а  А д а м о в н а (Ангелу). Вы не имеете права отказываться от своей любви!

А н г е л. Я не имею права в дальнейшем так волноваться: у меня слабая нервная система и слабые шансы на успех! Сабина против брака со мной, ее папаша — тоже не за! Выходит, два — один не в мою пользу!

А д а  А д а м о в н а. А мать Сабины?

А н г е л. Не знаю… она далеко. И, пожалуй, тоже не захочет иметь зятя, так сказать, переростка!

Т а м а р а. Это вы зря! Такой артист, как вы, может еще понравиться женщине, разбирающейся в вопросах киноискусства!

А н г е л (растроганно). Благодарю за добрые слова. Но я вернусь домой, немного отдохну…

Т а м а р а. В Варне? На Золотых песках? Я давно мечтаю об этом!

А д а  А д а м о в н а. С ума сойти можно! У нас навсегда отнимают нашего Ростика, а вы — пески!

Т а м а р а. Золотые!

А д а  А д а м о в н а. Пусть даже брильянтовые! Кстати, вы опоздаете на работу!

Т а м а р а. Успею! (Ангелу.) Ваш пример достоин подражания: я тоже не хочу быть третьей! Третий должен уйти!


Звонит телефон. Ада Адамовна снимает трубку.


А д а  А д а м о в н а. Алло! (Задрожав от волнения.) Ростик, ты? Наконец! Что? Погоди, погоди! Ну, выслушай меня! Я ведь хотела, чтоб лучше! Куда? Не может быть! Сыночек, умоляю, приди, хоть на минутку! На кого ж ты меня покидаешь? На Маку? Очень она мне нужна! Что? (Трубка падает из ее рук.) Конец!

А н г е л (поддерживая Аду Адамовну). Что случилось?

А д а  А д а м о в н а (охрипшим от волнения голосом). Он меня знать не хочет! Оформил назначение, едет туда… Брезентовая палатка или санитарный вагончик… БАМ!

А н г е л. А Сабина? С ним?

А д а  А д а м о в н а. Сказал, едет один… Что я натворила!

А н г е л (снимает с вешалки пиджак, одевается). Гм… тогда картина меняется: если Сабина дала ему окончательно атанде, я могу снова надеяться!

А д а  А д а м о в н а (напевает).

Меня совсем не держат ноги!
А н г е л (бодро).

Благословляю этот час!
Т а м а р а.

Любовь приносит нам тревоги,
Но обнадеживает нас!
А д а  А д а м о в н а, Т а м а р а, А н г е л (поют вместе).

И все же если от невесты
Жених уедет далеко,
Что будет дальше — неизвестно,
Клубок распутать нелегко!
______
П е р в ы й  д о к е р (на просцениуме). Действительно, что будет дальше?

В т о р о й  д о к е р. Неужели снова — гостиница!

З а г а р о в. Да! Утро настало, и Роман Сергеевич может наконец выполнить свою миссию!

_______
Номер в гостинице «Славутич». П е т к о  жестом приглашает  Р о м а н а  к столу.


Р о м а н. А где Сабина?

П е т к о. Пошла с мамой на междугородную, звонить в Одессу.

Р о м а н. Ваша мама в Киеве?

П е т к о. Ее вы тоже знаете?

Р о м а н. Нет… только отца.

П е т к о. Мама вчера прилетела. Получила от отца телеграфный приказ. Вышла какая-то путаница: один знакомый будто бы видел нашего родителя в самолете, который прибыл из Одессы. Вот мы и ждали отца до рассвета. Лишь недавно я связался с Одесским портом и выяснил: капитан Станчев у себя на судне.

Р о м а н. Напрасно они пошли на междугородную: можно было заказать разговор и по этому телефону.

П е т к о. После ночных тревог мама пожелала не только услышать, но и увидеть своего супруга. Нашу семью может удовлетворить только видеотелефон. Присаживайтесь!

Р о м а н. Собственно… поскольку мама здесь и сейчас будет разговаривать с отцом, мне остается одно: передать привет.

П е т к о. Благодарю. А мой отец дал вам, помимо этого, еще какое-нибудь поручение?

Р о м а н (стараясь скрыть свою растерянность). Пустяки!

П е т к о. Интересно!

Р о м а н (обдумывая создавшуюся ситуацию). Да… кхе-кхе!

П е т к о (с иронической заботливостью). Вы простудились?

Р о м а н. Нет, все в порядке! (Взглянув на телефон.) Разрешите?

П е т к о. Прошу вас!

Р о м а н (набрав номер, говорит в трубку). Алло! Доченька? Да, это я. Давно вернулась? Что? Пароходом?! Я ж тебе говорил, возражений не будет! Значит, летим вместе! Как это — не торопиться? До отлета — совсем немного времени. Понимаю. Целую! (Кладет трубку.)

П е т к о. У вас в Киеве дочь?

Р о м а н. Да. Хочу ее устроить пассажиркой на судно к вашему отцу. Ну… (Поднявшись.) Рад был познакомиться…

П е т к о. Нет, я вас так не отпущу! (Подходит к серванту, достает коньяк и конфеты.)

Р о м а н. Не стоит! У меня со вчерашнего дня голова болит.

П е т к о (наполнив рюмки). Моряки это называют «отремонтировать голову»? Прошу! За вас! (Пьет.)

Р о м а н. Ваше здоровье! (Пьет.)

П е т к о (снова наполняя рюмки). Ремонт должен быть капитальный!

Р о м а н. Хватит! Вчера мы с вашим отцом немножко посидели.

П е т к о. Сожалею, что не был с вами! (Пьет.)

Р о м а н. А мы и о вас немного говорили.

П е т к о. Поскольку Сабина послала отцу шифровку, догадываюсь, под каким углом зрения вы рассматривали мою особу.

Р о м а н. Отец желает вам добра!

П е т к о. Можете его успокоить: женитьба не состоится.

Р о м а н. Она вас разлюбила?

П е т к о. Мне трудно ответить на этот вопрос.

Р о м а н. Значит, вы ее?

П е т к о. Если б и хотел разлюбить… не смог бы!

Р о м а н (сочувственно). Говорят: время — лучший врач!

П е т к о (запальчиво). А я не желаю лечиться от любви!

Р о м а н. Тогда… надо за нее бороться! Конечно, если это не какая-нибудь вертихвостка.

П е т к о. Что? Как вы сказали? Вертихвостка?!

Р о м а н. Если она так торопится с замужеством…


В дверь стучат.


П е т к о (недовольным тоном). Кто там?


Входит  А н г е л. Он буквально сияет от радости: оживленные жесты, легкая походка, улыбающиеся глаза.


А н г е л (возбужденно). Сердечный салют!

П е т к о (хмуро). Очень рад!

А н г е л (не замечая его неприветливого тона). Сабины, вижу, нет!

П е т к о. Вы очень наблюдательны!

А н г е л. Веселей, Петко! (Напевает.)

На Шипке все спокойно, оставь свои тревоги…
Р о м а н (подходит к Ангелу). Увидев вас, Петко так обрадовался, что забыл нас познакомить. (Подает руку.) Орленко, Роман Сергеевич.

А н г е л (пожимая руку Роману). Друзья моих друзей… сами понимаете! Ангел Гугов! Надеюсь, не помешал?

Р о м а н. Нет, что вы!

А н г е л (умиленно). Продолжайте, не обращайте на меня внимания! Мы с Петко — свои люди! Я сяду, немного отдохну… (Достает из портфеля вешалки и, сбросив пиджак, укрепляет его на спинке стула.) Буду молчать и обдумывать некоторые жизненные перспективы!

П е т к о (тяжело вздохнув). Сабина придет не скоро!

А н г е л. Я тебе признаюсь, Петко, мне некуда больше спешить! Ты, полагаю, догадываешься… мои шансы возросли!

П е т к о (мрачно). Какие шансы?

А н г е л (с ироничной доброжелательностью). Стать твоим старшим братом! (Роману, указывая на Петко.) Сейчас он захочет, чтоб я выпил! (Петко.) Нет, дорогой братец, не принуждай! Нельзя мне, понимаешь, нельзя! (Ждет, что Петко будет его уговаривать.)

П е т к о (равнодушно). Нельзя? Что ж, не смею настаивать!

А н г е л (растерянно). Гм… я прилетел сюда на крыльях надежды! Поэтому на сей раз не могу тебе отказать! (Наполняет рюмку.) За любовь, которая нас делает счастливыми! (Пьет.) Где ж она сейчас?

П е т к о. Сабина? Мама ее потащила к видеотелефону, на междугородную. (Монотонно, как автомат.) Отец задержался в Одессе, они волнуются, хотят услышать его голос, увидеть его улыбку…

А н г е л (снимая с вешалки пиджак). Отец остался в Одессе? А мама здесь? Сама судьба подбрасывает мне новые козыри! (Наполняет рюмку.) За Лиляну Станчеву, очаровательную мать очаровательной дочери! (Взглянув на рюмки.) А вы? Ваш долг выпить за них! (Наполняет рюмки Петко и Романа.)


Все торжественно пьют.


П е т к о (Ангелу). Хотите их увидеть? Возле гостиницы — стоянка такси.

А н г е л. Такси? Отлично! Я на этом кое-что сэкономлю!

Р о м а н. Вы сэкономите минут сорок!

А н г е л. Я сэкономлю рубль сорок — поеду трамваем! На крыльях счастья! (Набросив пиджак.) Адью! (Поспешно уходит.)

П е т к о. Наконец! (Роману.) На чем же мы остановились? Вы сказали, я должен бороться за свою любовь?

Р о м а н. Конечно, если ваша подруга достойна этого!


В глазах Петко — возмущение. Он хочет ответить что-то резкое, но в это время снова кто-то стучит в дверь.


П е т к о (раздраженно). Кто там?


Входит  Р о с т и к.


Р о с т и к. Добрый день, Петко! Здравствуйте, Роман Сергеевич!

П е т к о. После всего? Я не нахожу слов! Тебя никто сюда не приглашал!

Р о м а н. Извините, Петко! Это я назначил Ростику свидание здесь.

П е т к о. Тогда следовало его пригласить вместе с невестой.

Р о м а н. Он сам только вчера впервые увидел ее!

Р о с т и к. Все это штучки моей мамули!

П е т к о. А ты? Розовый младенец? За свою любовь надо бороться!

Р о с т и к. Я ушел из дома… навсегда. Еду туда, где мечтал быть вместе с Сабиной…

П е т к о (взглянул на часы). Ты едешь сейчас?

Р о с т и к. До отъезда нашей группы еще десять дней.

Р о м а н. Где ж вы будете жить это время?

Р о с т и к. Не знаю… только не дома!

Р о м а н. Я заберу вас к себе. Перед уходом в дальнее плаванье мое судно сделает рейс по черноморским портам. Погостите в моей каюте, а затем — самолетом до Хабаровска.

Р о с т и к (растроганно). Роман Сергеевич! Дорогой!

Р о м а н. Сегодня летим в Одессу! В четырнадцать встречаемся в Жулянском аэропорту. Ясно?

Р о с т и к. Но… я не могу лететь, пока не увижу Сабину!

П е т к о. Ты знаешь, где видеотелефон? Она сейчас там.

Р о с т и к. Петко! (Целует его.) Бегу! (Роману.) Я вам позвоню! (Убегает.)

П е т к о. Ну, от этого жениха тоже избавились! Так вы говорили…

Р о м а н. Я говорил: не каждый объект заслуживает любви!

П е т к о (возмущенно). Объект! Как вы можете?

Р о м а н. Дело не в словах! Успокойтесь! (Наполняет стакан.) Выпейте воды!

П е т к о (отодвигая стакан). Если б вы хоть раз ее увидели!

Р о м а н. Иногда в море маленький огонек нам кажется маяком. А подойдешь поближе — это только фонарик на рыбацкой шлюпке!

П е т к о (не помня себя от гнева). Фонарик? Смотрите! (Достает из ящика письменного стола фотографию.) Вот она! Как вы ее назвали? Вертихвостка? Как вы могли?

Р о м а н (взглянув на фотографию). Что? (Задрожав от волнения.) Клава? Не может быть!

П е т к о. Что с вами? (Придвигает стакан.) Выпейте воды!

______
П е р в ы й  д о к е р (на просцениуме). Не ожидал!

В т о р о й  д о к е р. Я тоже!

З а г а р о в. Не задерживайте движение! Ставьте видеотелефон!

П е р в ы й  д о к е р, в т о р о й  д о к е р (вместе). Есть видеотелефон!

______
Пункт междугородной видеотелефонной связи. Перед входом в студию, из которой ведутся переговоры, за столом, заставленным телефонными аппаратами, сидит  Т а м а р а. Перед ней — совершенно подавленная  А д а  А д а м о в н а.


Т а м а р а (в трубку, металлическим голосом, типичным для некоторых телефонисток). Дежурненькая? По вызову Ленинграда еще не пришли. Одессу не забирай, они только начали. Что? Я не могу их торопить, это иноклиенты. Не понимаешь? (Многозначительно.) Загрангости! Не Костя, а гости! И притом загран! Наконец поняла! (Положив трубку, Аде Адамовне.) Ну вот! Что ж вам посоветовать, Адочка Адамовна? Теперь задержать Ростика… может только Сабина! Необходимо их помирить.

А д а  А д а м о в н а. Думаете, это легко? И вообще… они могут помириться и вместе уехать на эту магистраль!

Т а м а р а. Не торопитесь! Примирение — это первый этап. А дальше — вы должны ее растрогать, вызвать к себе сочувствие.

А д а  А д а м о в н а. Но… каким образом?

Т а м а р а. Вас надо учить? Вы имеете квартиру со всеми удобствами в центре Киева. Но… боитесь одиночества: согласны жить на кухне, только б молодые были рядом с вами!

А д а  А д а м о в н а. На кухне? Это уж слишком!

Т а м а р а. Потом разберетесь! Сначала надо ее разжалобить.

А д а  А д а м о в н а (грустно). Меня и вправду пугает одиночество.

Т а м а р а (все больше увлекаясь своим планом). Вот, вот! Потому что вы женщина психически неполноценная…

А д а  А д а м о в н а. А если она не поверит?

Т а м а р а. Поверит! В случае надобности я могу подтвердить.

А д а  А д а м о в н а. А… другого варианта нет?

Т а м а р а (решительно). Нет и не может быть! Вы скажете: я всю жизнь мечтала обшивать свою невестку словно куколку! И совсем бесплатно. Если не смогу этого осуществить, то наложу на себя руки!

А д а  А д а м о в н а. Страшно даже подумать… но я пойду к ней! Только бы Ангел мне теперь не помешал!

Т а м а р а. Если она с Ростиком помирится, Ангел отпадет сам собой. Автоматически.


Дверь студии открывается, оттуда выглядывает  С а б и н а.


С а б и н а. Простите, изображение есть, но ничего не слышно!

Т а м а р а. Сейчас отрегулируем!

С а б и н а. Благодарю! (Скрывается за дверью студии.)


Ада Адамовна ошеломленно смотрит на закрывшуюся дверь.


Т а м а р а (сняв трубку). Дежурненькая? Дежурненькая, нужно немедленно озвучить Одессу! Слышишь меня? Немедленно! (Положив трубку, замечает, что Ада Адамовна почти в обморочном состоянии.) Что с вами?

А д а  А д а м о в н а (хватаясь за сердце). Это она… Сабина!

Т а м а р а (удивленно). Сабина? Я ее не узнала без грима и всего этого…

А д а  А д а м о в н а (закатывая глаза). Ох… неужели конец?

Т а м а р а. Это только начало! Успокойтесь! Здесь у нас аптечка — специально для нервных клиентов. (Помогает Аде Адамовне подняться.) Пойдемте! (Уводит ее в соседнюю комнату.)


Из двери студии снова выглядывает  С а б и н а.


С а б и н а. Теперь наоборот: голос есть, а изображение исчезло! (Обведя взглядом опустевшее помещение.) И она исчезла!


Вбегает запыхавшийся  Р о с т и к.


Р о с т и к (Сабине). Ты? Ну… я счастлив!

С а б и н а (холодно). Очень за тебя рада! (Хочет уйти.)

Р о с т и к (умоляющим тоном). Ты должна меня выслушать!

С а б и н а. Вчера я внимательно выслушала твою маму. С меня достаточно. Прощай!


Поспешно входит  Т а м а р а.


Т а м а р а (Сабине). Опять что-нибудь не так? Сейчас отрегулируем!

С а б и н а. Спасибо! (Уходит, закрывая за собой дверь студии.)

Р о с т и к (бросается к двери). Сабина!

Т а м а р а. Туда нельзя!

Р о с т и к (узнав Тамару). Вы? Здесь? Как вы смеете меня преследовать?

Т а м а р а. Минуточку! (В телефонную трубку.) Дежурненькая? Что там с Одессой? Я ж тебе объяснила: неудобно! Забери другой канал! Очень прошу! Очень! (Кладет трубку.)


С трудом передвигая ноги, входит  А д а  А д а м о в н а.


А д а  А д а м о в н а (заметив Ростика, опять хватается за сердце). Ох!

Р о с т и к. И ты здесь? Засаду устроили?

А д а  А д а м о в н а. Сыночек, ради бога! Я сделаю все, что ты хочешь, только вернись домой!

Р о с т и к. Ни за что! С тобой у нас психологическая несовместимость! (Тамаре.) А вы? Как вам не стыдно?

Т а м а р а. А чего мне стыдиться? Я деловой человек!

Р о с т и к. Опутали меня такой паутиной! Довольно! Вы меня больше не увидите! (Убегает.)

А д а  А д а м о в н а. Ростик! (Бежит к выходу.) Остановись! (Плетется за ним.) Я не против! Я — за! (Останавливается у выхода, переводит дыхание.) Я на все согласна!


Из студии выходят  С а б и н а  и  Л и л я н а.


Л и л я н а (с досадой). Только начали говорить о главном, и вдруг — ничего!

С а б и н а. На экране, вместо нашего отца, — Чарли Чаплин!

Т а м а р а. Ваш канал забрали для телевидения. Вы поздно пришли. По расписанию это их время. Извините!

Л и л я н а (Сабине). Я говорила: все может случиться! Хорошо, что мы заказали билеты на самолет!

Т а м а р а. Еще раз извините!

А д а  А д а м о в н а (Лиляне). Простите, мадам… вы, кажется, дочь Сабины? То есть она ваша мама? Господи, что я говорю! Вы ее мама?

Л и л я н а (сдержанно). Да.

А д а  А д а м о в н а. Очень приятно! Нам необходимо встретиться и поговорить обо всем.

С а б и н а. К сожалению, у нас очень мало времени: в пятнадцать нужно быть в Бориспольском аэропорту.

Л и л я н а. Да, да, мы очень спешим! (Направляется к выходу.)


Ада Адамовна бросает на Тамару отчаянный взгляд, ища поддержки. Тамара утвердительно кивает, поощряя Аду Адамовну к новой атаке.


А д а  А д а м о в н а (забегает вперед, преграждая путь Лиляне и Сабине). У меня отдельная квартира в центре Киева со всеми удобствами, третий этаж… я согласна всю жизнь на кухне обшивать свою невестку, чтоб она у меня ходила как куколка! И совершенно бесплатно!

Л и л я н а. Ничего не понимаю!

А д а  А д а м о в н а (горячо, как молитву). Вы должны меня понять! У вас — дочь, у меня — сын. Ростик влюблен до безумия…

С а б и н а. Вы нас хотите пригласить на его свадьбу?

А д а  А д а м о в н а. Какая свадьба? Никакой свадьбы! То есть да! Свадьба, но ваша… и его!

С а б и н а. Вы говорили, у него есть невеста!

А д а  А д а м о в н а. Говорила, говорила! Лучше б я себе откусила язык!

Л и л я н а. Какая-то фантасмагория!

Т а м а р а (решительно, Лиляне и Сабине). Не слушайте эту больную женщину! Она ведь не в себе! Вчера ей почудилось, будто невеста Ростика — я! Абсурд, напоминающий бред!

Л и л я н а. М-да…

Т а м а р а. Трижды анекдот: этот мальчик с бородой мог бы мне быть… ну, конечно, не сыном, но уж во всяком случае не мужем! Ха-ха! Можете сделать все необходимые выводы!

А д а  А д а м о в н а. Да, да! Абсолютно все! Ростик ушел из дома навсегда! Верните его! Умоляю!

С а б и н а (с искренней досадой). Где ж его теперь искать?

Л и л я н а (Сабине). Пора идти, отец ждет. До самолета — часа два, не больше!


Весело входит  А н г е л.


А н г е л. От меня скрыться невозможно! (Целует Лиляне руку.) Я знал, что должен прилететь ваш супруг, но такая замена меня вполне устраивает. (Кивнув Аде Адамовне и Тамаре.) Мы недавно виделись! (Сабине, спрятавшейся за спиной Лиляны.) А вы, мадемуазель, не хотите со мной поздороваться?

С а б и н а (сухо). Здравствуйте!

А н г е л (шутливым тоном). Что с нами сегодня?

С а б и н а. Оставьте меня!

Л и л я н а (укоризненно). Сабина! (Ангелу.) Вы что-нибудь понимаете?

А н г е л. Понимаю… к сожалению! Но… отказываюсь понимать.

______
П е р в ы й  д о к е р (на просцениуме). Ясно, что ничего не ясно!

В т о р о й  д о к е р. А где Клава и Петко? Интересно, что у них?

З а г а р о в. Ставьте мост! Они наверняка там!

______
Интермедийный занавес изображает чугунный парапет на мосту Патона. Слева, в луче прожектора, — К л а в а.


К л а в а (поет).

Сквозь туман гляжу я наугад
И, признаюсь, ожидать устала,
Может быть, часы мои спешат
Или сердце у тебя отстало?!

Музыка звучит приглушенно.


Не пришел, не позвонил, не пожелал окончательно все выяснить. Ясно: мой уважаемый батюшка убедил его отказаться от женитьбы.


На противоположной стороне сцены луч прожектора освещает  П е т к о. Клава его не видит.


П е т к о (поет).

Понимаю: этот путь не прост,
Но другой ведь вовсе невозможен:
Даже время не разрушит мост,
Что от сердца к сердцу был проложен!
(На фоне приглушенной музыки.) Ее уважаемый батюшка едва не потерял сознание, когда увидел у меня фотографию дочери. У него и раньше было намерение забрать ее с собой в Одессу… Теперь он это сделает обязательно! А мой папаша охотно увезет ее на своем судне за тридевять земель! (Вспомнив.) Погоди, Петко, погоди! Мама, не зная этого, требует, чтоб и я сегодня летел к отцу на семейный совет! (Вздохнув, продолжает печальным тоном.) Ну, я увижу Клаву… А дальше? В Одессе она повторит все, что говорила мне в Киеве!


Грустно вглядываясь в даль, Клава тихонько проговаривает слова песни. Не видя Клавы, Петко одновременно с ней напевает те же слова.


К л а в а  и  П е т к о (вместе).

Дни пройдут,
                   растают в небе тучи,
Вспомнишь ты весенний первый гром,
Мост Патона,
                    киевские кручи,
Паруса и чайки над Днепром!
______
На просцениуме — З а г а р о в, М а р и н а  Я к о в л е в н а, д о к е р ы.


П е р в ы й  д о к е р. А когда прибывает самолет из Киева?

М а р и н а  Я к о в л е в н а. Один уже прибыл, а второй… я позвоню!

З а г а р о в. Не надо! Они от нас не скроются! (Своим помощникам.) Ставьте Одессу, морской вокзал!

В т о р о й  д о к е р. Будет сделано! Гляди: мы еще ничего не поставили, а капитаны уже тут!

______
Веранда Одесского морского вокзала. За столиком  М л а д е н  и  Р о м а н.


М л а д е н (поднимая бокал). За наших детей! Выехали! (Пьет.)

Р о м а н. Поехали, товарищ Младен! Поехали! (Пьет.)

М л а д е н. Вашу дочку довезу, не волнуйтесь!

Р о м а н. Спасибо. Выездные документы у нее готовы.

М л а д е н. На моем судне ей не будет угрожать никакой Петко!

Р о м а н. И насчет Сабины можете не беспокоиться: Ростика я забираю с собой в рейс.

М л а д е н. Всего на десять дней!

Р о м а н. Все продумано: я уже заказал ему билет на Хабаровск. Сегодня принесут… Вернемся в Одессу, и поверьте, не успеет парень сказать «мама», как я его посажу в самолет!

М л а д е н. Спасибо! Мы, как родители, сделали для наших детей все! Моя Лиляна будет очень довольна.


Входит  Л и л я н а, оглядывается. Заметив Младена, всплескивает руками.


Л и л я н а (Младену). Так ты встречаешь нас!

М л а д е н (вскочив). Я ж не знал, каким именно ты самолетом.

Л и л я н а. Можно было подождать у себя в каюте!

М л а д е н. Понимаешь… прибыл мой друг.

Л и л я н а. Это очень приятно, однако ты мог другу объяснить…

М л а д е н (примирительно). Лиляна, береги нервы!

Л и л я н а. С тобой сбережешь! Спрашиваю: капитан на борту? Мне отвечают: дочь его на борту, а он ушел по важному делу. Что это за новая дочь завелась у тебя? Сабина прилетела со мной!

М л а д е н (улыбаясь). Все ясно: ты подходила не к моему судну.

Л и л я н а. «Васил Коларов» — уже не твое судно? Тебя сняли? Когда это случилось?

М л а д е н. Никто не снимал меня!

Л и л я н а. Ты сам ушел?

М л а д е н. Да нет! Выслушай меня!

Л и л я н а. Хочешь еще что-нибудь выдумать? Я тебя не узнаю!

Р о м а н (Лиляне). Простите… вы узнаете своего мужа, если он вас познакомит со мной!

Л и л я н а (только теперь взглянув на Романа). Вы? (Взволнованно.) Кажется, я узнаю… вас! Но… это невозможно!

Р о м а н. Что именно?

Л и л я н а (вглядываясь в лицо Романа). У меня, видимо, галлюцинация! Вчера в Киеве на мосту Патона я встретила… точно такого моряка!

Р о м а н. И спросили его, как пройти к гостинице «Славутич»?

Л и л я н а (потрясена). Так это… были вы?! И там, и здесь!

М л а д е н (представляя Романа). Капитан советского судна «Василь Коларов». Наши теплоходы — тезки. И даже близнецы: систершип!

Р о м а н (поклонившись Лиляне). Орленко… Роман Сергеевич.

Л и л я н а (стараясь скрыть разочарование). Роман…

Р о м а н. Что вы говорите?

Л и л я н а. Ничего… (В сторону.) Близнецами бывают не только корабли! (Смущенно, Младену.) А ты… герой! Я уже столько времени тут стою… не пригласил сесть, даже не поздоровался!

М л а д е н (торжественно). Здравствуй, Лиляна! (Целует ее.) Извини, растерялся: ты сразу пошла в атаку…

Р о м а н. Прошу к столу!


Все садятся за столик.


М л а д е н (Лиляне). В честь твоего прибытия, мы закажем еще одну бутылочку… (Поймав строгий взгляд Лиляны.) Чаю!

Л и л я н а. Ничего не нужно! Я сейчас ухожу: я ведь оставила Сабину дожидаться тебя возле… чужого судна!

Р о м а н. Мое судно — для вас не чужое!

Л и л я н а. Благодарю.

М л а д е н. А где Петко? Куда ты его поставила?

Л и л я н а. Петко отказался лететь с нами: у него дела в институте.

М л а д е н. Тем лучше: всем тревогам — отбой!

Л и л я н а. Ты, как всегда, шутишь!

М л а д е н. А кто хотел уберечь Петко от женитьбы?

Л и л я н а. Больно смотреть, как он страдает.

Р о м а н. Петко — парень мужественный, он возьмет себя в руки!

Л и л я н а. Вы знаете нашего сына?

Р о м а н. Утром с ним встречался… в Киеве.

Л и л я н а. А ее вы тоже знаете?

Р о м а н. Вашу дочь?

Л и л я н а. Нет… Клаву.

М л а д е н. О, ее другарь Орленко знает неплохо.

Р о м а н (Лиляне). Она вам не понравилась?

Л и л я н а. Я видела только фотографию. Красивая, глаза будто светятся добром… и вдруг — такое жестокое сердце!

Р о м а н. Ей, пожалуй, тоже нелегко… наступать на горло собственной песне!

М л а д е н. Она хочет, чтоб наш Петко стал человеком!

Л и л я н а. И потому отложила свадьбу на такой срок?

М л а д е н. Между прочим, когда, тридцать лет тому назад, я тебя умолял немедленно выйти за меня замуж, ты тоже ставила разные условия и затягивала дело на долгий срок!

Л и л я н а. Но я ведь не говорила тебе: сначала сдай экзамены на штурмана! И не скрывала настоящей причины… Погоди! А может, у Клавы кто-нибудь есть… на примете? Другой?

Р о м а н (горячо). Нет, это не так! Я свою дочь хорошо знаю.

Л и л я н а. Это ваша дочь? Что ж… вы ее воспитали очень рассудительной!

Р о м а н. А если б ваша дочь поторопилась в таком деле, вы были б довольны?

Л и л я н а. О Сабине я не беспокоюсь: она переболела и стала прислушиваться… я убедила ее забыть этого легкомысленного доктора: жених должен быть солидный…

М л а д е н. Как Ангел? Для нее он бескрылый.

Л и л я н а. Крылья людям дает любовь!


С цветами в руках входят  З а г а р о в  и  д о к е р ы.


З а г а р о в (торжественно). Доблестным капитанам…

П е р в ы й  д о к е р, в т о р о й  д о к е р (вместе). Салют! Салют! Салют!

З а г а р о в. Рапортуем: четвертая бригада докеров свое обязательство выполнила. Погрузка закончена. Оба теплохода могут сниматься сегодня.

Р о м а н (шутя, Младену). Одесские докеры хотят поскорей от нас избавиться!

З а г а р о в. Экономия! Она нужна и нам и вам!

М л а д е н. Молодцы! Великое вам спасибо!

Р о м а н. От нашего экипажа — тоже! (Улыбаясь.) Вы снова — с цветами?

П е р в ы й  д о к е р. Вчера вы их нам вернули…

В т о р о й  д о к е р. Но сегодня без них не обойтись!

З а г а р о в. Только что подходим мы к вашему судну, видим: у трапа — смуглая стройная красавица. «Вы кем будете, гражданочка?» — «Я дочь капитана теплохода «Коларов».

Р о м а нов. Да, мы с ней вместе прилетели.

З а г а р о в. Не успели мы познакомиться как следует, вдруг на палубе — вчерашний доктор. Она вздрогнула, он засуетился…

Л и л я н а (Роману). Я говорила: у вашей Клавы кто-то есть!

З а г а р о в. Опять — Клава? Сегодня нас уже не разыграете: мы точно знаем, как ее зовут! (Докерам.) Мальчики, ставьте причал! Покажем родителям то, что мы видели собственными глазами! (Передвигает декорацию.)


Докеры ему помогают.

Наплыв третий
Борт теплохода «Василь Коларов». На причале, у трапа, — С а б и н а. На палубе — взволнованный  Р о с т и к.


Р о с т и к (радостно кричит). Сабина! (Бежит по трапу, остановился.)

С а б и н а. Ростик, милый! Что ж ты остановился?

Р о с т и к. Боюсь вспугнуть этот сон!

С а б и н а. Можешь не волноваться: я не исчезну!

Р о с т и к. Я хочу тебе все объяснить!

С а б и н а. Не надо! Ты любишь меня?

Р о с т и к (покачав головой слева направо, поет).

Пусть о том расскажут соловьи, —
Нам дана с тобой одна орбита!
Для твоей и для моей любви
Улица зеленая открыта.
С а б и н а. Почему ж ты такой хмурый?

Р о с т и к. От радости!

С а б и н а (поет).

Хмуриться, поверь, причины нет, —
Тает в небе голубая наледь,
И зарей улыбчивый рассвет
Будет нам всегда в пути сигналить!

Ростик подбегает к Сабине, вопросительно смотрит ей в глаза. Сабина качает головой слева направо. Ростик горячо целует ее.

______
Докеры передвигают декорацию, возвращая на сцену веранду Одесского морского вокзала, где остались  Л и л я н а, М л а д е н, Р о м а н  и  З а г а р о в.


З а г а р о в. Что вы на это скажете?

М л а д е н. Это действительно — Сабина, а не Клава!

Р о м а н (Загарову). Значит, цветы не мне, а родителям Сабины.

З а г а р о в (преподносит цветы Лиляне). От четвертой бригады…

Л и л я н а. Нет, нет! Это, пожалуй, преждевременно: их случайная встреча вовсе не означает…

М л а д е н. Верно! Это ж не свадьба! Ростик через десять дней улетит в Хабаровск, а Сабина с мамой — домой!

З а г а р о в (докерам). Неужели наши цветы так и увянут? Мальчики, зовите сюда влюбленных!

П е р в ы й  д о к е р. Мы уже их пригласили.

В т о р о й  д о к е р. Вот они!


Входят  С а б и н а  и  Р о с т и к.


Р о с т и к. Роман Сергеевич, мы всюду вас разыскивали. Нужно еще одно место на вашем судне.

Р о м а н. Если вашу просьбу поддержат родители пассажирки, я не возражаю.

Л и л я н а. Отпустить девушку одну… я не согласна!

Р о с т и к. Как это — одну? Мы будем вместе!

М л а д е н (Лиляне). Всего на десять дней!

С а б и н а (возмущенно). Как это — на десять дней?!

Р о с т и к. На всю жизнь!

Л и л я н а (растерянно, Сабине). Доченька моя, ты ведь говорила — ненавидишь его!

З а г а р о в. От ненависти до любви — один шаг!

С а б и н а. Мама, я этот шаг сделала! И не жалею!

Р о с т и к (Лиляне). Вы только не волнуйтесь!

Р о м а н (Лиляне). Для волненья и вправду нет никаких причин: брак на судне регистрирует капитан! (Загарову.) Теперь ваши цветы не увянут!


Загаров и докеры, вслед за Лиляной, награждают цветами Младена, Сабину и Ростика.


З а г а р о в (торжественно). Большого счастья вам, вашим детям, внукам и правнукам!

Л и л я н а (вздохнув, Сабине и Ростику). Что ж, дети мои, счастливого плаванья вам! Десять дней пролетят быстро… буду вас ждать дома, в Варне!

З а г а р о в. Полагаете, они после рейса поедут в Варну?

М л а д е н. Сабина уж во всяком случае! А доктор… (Роману.) Не успеет сказать слово «мама», как окажется в самолете!

З а г а р о в. Вот как! А где Марина Яковлевна? Сейчас ее выход!

П е р в ы й  д о к е р (за кулисы). Марина Яковлевна!

В т о р о й  д о к е р (за кулисы). Товарищ Громова! Скорей!


Входит  М а р и н а  Я к о в л е в н а.


М а р и н а  Я к о в л е в н а. Иду, иду, иду! Оба капитана тут? Чудесно! Сегодня ошибки не будет! Хотя мне дали только одну заявку на Хабаровск для капитана теплохода «Коларов», я принесла вам, простите, два билета!

М л а д е н. Собственно… на этот раз я не заказывал.

М а р и н а  Я к о в л е в н а (растерянно). Что? Я опять ошиблась? Теперь меня уже безусловно пошлют на пенсию!

Р о м а н. Чтоб спасти Марину Яковлевну, придется использовать и второй билет! Ваше мнение, Сабина?

Р о с т и к. Роман Сергеевич, никаких сомнений!

Р о м а н. Я хотел бы знать мнение Сабины.

С а б и н а. Неужели вы хотите так быстро нас разлучить?

Р о м а н. Между молодыми полное единодушие. А что скажут родители?

М л а д е н. Лиляна, я присоединяюсь к твоей точке зрения!

Л и л я н а. Но я… еще не высказала ее!

М а р и н а  Я к о в л е в н а (Лиляне). Подумайте обо мне!

Л и л я н а (вздохнув). Я, конечно, всыпала б своей дочке… (Марине Яковлевне.) Но жалко подводить такую симпатичную женщину, как вы!

Р о м а н. Значит, Марина Яковлевна, сегодня вы правильно ошиблись!

М а р и н а  Я к о в л е в н а (Лиляне). Душевно благодарю! Вы меня спасли! Когда вы пожелаете слетать к вашим детям, я всегда помогу. (Вручает билеты Сабине и Ростику. Поклонившись, уходит.)

М л а д е н (Лиляне). Не знала, что в Одессе ты станешь тещей!

З а г а р о в (Лиляне). Не унывайте, будете и свекрухой!

Р о м а н (Лиляне). Это вам не угрожает: я вашего сына переубедил, Петко останется холостяком!

З а г а р о в. Воздержимся от поспешных выводов!


Входит  К л а в а, здоровается с присутствующими.


К л а в а (Роману). Восемнадцать тридцать. Пора мне идти на болгарское судно. Говорят, оно скоро снимается…

М л а д е н. Без капитана оно из порта не выйдет!

К л а в а. А где ж он?

М л а д е н (вставая). С вашего разрешения, перед вами!

Р о м а н (представляя Лиляну). А это супруга капитана Станчева. (Представляя Клаву.) Моя дочь.

К л а в а (смутившись). Клава.

Л и л я н а. Рада познакомиться. Вы, кажется, в одном институте с нашим сыном… Петко?

К л а в а (растерянно). Да… (Младену.) Боюсь, мое присутствие на судне причинит вам ненужные хлопоты?!

М л а д е н. Нисколечко! У меня как раз есть свободная каюта.

К л а в а (еще более смутившись). И все же… как-то неудобно!


Вбегает  П е т к о  с чемоданом в руке.


П е т к о. Вот где вся компания! Я так и знал!

Л и л я н а (радостно). Сынок! Как ты здесь очутился?

П е т к о. «Пользуйтесь услугами Аэрофлота!»

К л а в а (встревоженно). Что ты затеял?

П е т к о. Защищаться в будущем году. Сначала проверю все свои расчеты на практике: добился командировки на строительство моста по проекту Клавдии Орленко!

Р о м а н (восхищенно). Молодец!

П е т к о (Младену). Надеюсь, отец, у тебя на судне найдется местечко для меня?

М л а д е н (Роману). Как вы считаете, товарищ Роман? Найдется?

Р о м а н (улыбаясь). Должно найтись!

П е т к о (Клаве). А в загс мы теперь можем не торопиться!

К л а в а (грустно). Очень хорошо, что ты это осознал!

Л и л я н а (всплеснув руками). Петко! Как это понимать?

П е т к о. Зачем нам загс? По существующим законам, в море, на судне, брак регистрирует капитан!

М л а д е н (Роману). Знает законы! Юрист!

Р о м а н (Лиляне и Младену). Выходит, мы теперь с вами — родственники? Очень рад!

З а г а р о в (докерам). Мальчики, опять нужны цветы!

Л и л я н а. Не волнуйтесь! Здесь хватит на всех! (Разделив свой букет, отдает часть цветов Роману.)

Р о м а н. Благодарю!


Младен, Сабина и Ростик делятся своими цветами с Клавой и Петко. Входят  А д а  А д а м о в н а, Т а м а р а  и  А н г е л.


А д а  А д а м о в н а. Ну вот… мы как раз успели!

З а г а р о в. На две свадьбы!

Т а м а р а (Ангелу). Я говорила: возьмем такси! Мы б тогда успели на предыдущий самолет!

А н г е л. Такси, такси! Троллейбус нам сэкономил рубль семьдесят копеек!

З а г а р о в. Вы спешили на крыльях любви?

А н г е л. Как вы догадались? Я действительно очень хотел стать… для Петко старшим братом!

П е т к о. А для Сабины — вторым отцом! Оригинальная мысль!

А н г е л. Такова уж моя доля: был женихом в семнадцати фильмах, а в жизни — ни разу!

Т а м а р а. Не падайте духом! Оглянитесь вокруг!


Ангел оглядывается. К огорчению Тамары, останавливает свой взгляд на Аде Адамовне.


А д а  А д а м о в н а (Тамаре). Мака, вы ведь обещали мне вернуть Ростика!

Т а м а р а. В вашем ателье тоже многое обещают!

З а г а р о в (взглянув на часы). Между прочим, время не ждет! Мы не имеем права нарушать график! (Сабине, Ростику, Клаве и Петко.) Молодежь, на посадку! (Аде Адамовне, Тамаре и Ангелу.) А ваша делегация может выйти на причал и помахать им платочками!


Все, кроме Лиляны, Младена и Романа, уходят. Немного позже возвращаются также  З а г а р о в  и  д о к е р ы, чтоб занять свои места на подмостках самодеятельного эстрадного оркестра.


М л а д е н (Лиляне). Ты о чем задумалась?

Л и л я н а (поет).

В сердце часто приходит желание
С тем, что прожито, встретиться вновь,
И тогда мы зовем на свидание
Нашу юность и нашу любовь!
Р о м а н (тоже начинает напевать).

Пусть за мглою календарной
Вспыхнет радуги яркой дуга, —
Черноморье,
                    город Варна,
Золотые берега!
М л а д е н (Роману). Откуда вы знаете эту песню?

Р о м а н. Я ж вам говорил: Варну я никогда не забуду!

М л а д е н. Помню: по ночам вы подвешивали мины к немецким военным кораблям и сразу исчезали. А песня? Вы ее услышали среди волн?

Р о м а н. Однажды ночью подводная лодка, как всегда, забросила в Варненский залив меня и моего замечательного друга Петра Курганова.

Л и л я н а (взволнованно). Петра? Вы знали его?

М л а д е н. Потому я и послал тебе такую решительную телеграмму: хотел, чтоб сама услышала!

Р о м а н. Выполнили мы задание, возвращаемся… А фашисты заметили нас, открыли огонь. Пули свистели вокруг, одна из них догнала Петра. Я — ему на помощь, а тут — шторм! Барахтаюсь, хочу плыть вперед, а волны отбрасывают назад…

М л а д е н. К этому крейсеру?

Р о м а н. Да. Страшной силы взрыв подбросил меня, я успел увидеть, как загорелся фашистский корабль, и… потерял сознание.

М л а д е н. Осколок?

Р о м а н. Царапнуло малость. Очнулся лишь на рассвете в рыбацком шалаше, на берегу. Меня подобрал какой-то старикан, сделал перевязку. Я расспросил его, как связаться с партизанами. Ночью отправился искать отряд. Вдруг на окраине вижу — два эсэсовца ведут под автоматами девушку со скрученными за спиной руками… Что было дальше — вы знаете!

Л и л я н а. Так это вы? Я сразу почувствовала… Но ваше имя — Роман?!

Р о м а н. Я тогда поклялся отомстить за смерть друга, бить врага так, как это делал бы он! В те дни мы, десантники, отправляясь на операцию, каждый раз оставляли свои документы, изменяли имена. Я решил назваться Петром.

Л и л я н а (в глубоком волнении). Я всегда верила, что этот день настанет!

М л а д е н (Роману). Мы всюду разыскивали вас! Если б не вы, не было б нашей семьи!

Р о м а н. После войны я устроился на судно, которое иногда заходило в Варну. Расспрашивал о вас, узнал, что в вашем доме счастье… и никогда не забывал песню, которую услышал тогда, в партизанском отряде! (Напевает.)

Может, в этом судьбы повеление, —
Вспоминая былые бои,
С давних пор, на любом удалении,
Позывные я слышу твои!
М л а д е н (поет).

Океана капризы и каверзы
Не заставят забыть ничего:
Где б я ни был, всегда я на траверзе
Сердца трепетного твоего!
Л и л я н а, М л а д е н  и  Р о м а н (поют вместе).

Пусть за мглою календарной
Вспыхнет радуги яркой дуга,
Черноморье,
                    город Варна,
Золотые берега!

Свет постепенно гаснет, раздвигаются стены морского вокзала, открывая широкий синий простор, среди которого, словно две яркие звезды, вспыхивают огни двух знакомых нам кораблей.


З а г а р о в (в микрофон). Сегодня вечером из Одесского порта одновременно вышли в плаванье два однотипных теплохода, один — под советским флагом, другой — под болгарским. Это корабли-тезки: каждый из них называется «Василь Коларов»…


Сливаясь с шумом волн, мужественно и торжественно звучит песня болгарских партизан «Хей, Балкан, ты роден наш!».


З а н а в е с.


Перевод А. Иванишиной.

ПОТЕРЯННЫЙ ГОРИЗОНТ Драматическая повесть в двух частях

Действующие лица
М и х а и л  Л и ф ш и ц — кандидат технических наук.

Д о р а  Л ь в о в н а — его мать.

Б о р и с — его брат, рабочий завода «Ленинская кузница».

А с я — жена Михаила, лаборантка.

К а т р у с я — жена Бориса, медицинская сестра.

О л е с я  М а к а р о в н а  Д о р о ш е н к о — учительница.

Т и м о ф е й  А н т о н о в и ч  К о л я д а — директор института.

С е р г е й  К а р п е н к о — научный работник.

А д и к  Ф у к с — друг Михаила, заведующий торговой базой.

З и н у х а — жена Адика.

Р и в а — тетя Михаила.

Ш и м о н  Р а ш к о в е р — муж Ривы, раввин.

Я н е к  З а т у л о в с к и й — шофер из Кракова.

Д ж е м а л  Х а б и б и — араб, израильский коммунист.

Т х и я — соседка семьи Лифшиц в Хайфе.

Г о л о с  д и к т о р а  Киевского телевидения, г о л о с  д и к т о р а  Хайфского телевидения, м у ж с к о й  г о л о с  по телефону.


Действие происходит в наши дни в Киеве и в Хайфе.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

На авансцене, в свете прожектора, Д о р а.


Д о р а. Меня зовут Дора… Дора Львовна. А фамилия моя — Лифшиц. То есть это фамилия моего мужа, но я ношу ее, слава богу, пятьдесят два года. Вас интересует мой возраст? Меня он уже давно не интересует: если в жизни случается такое… можно не смотреть на календарь! Думаете, Арон, мой муж, — из тех Лифшицев, которые когда-то в Умани имели часовую мастерскую? Нет, он из тех Лифшицев, которые всюду имели только цорес. Вы не знаете, что такое цорес? Дай вам бог никогда не знать этого слова! Цорес по-еврейски — горе. Я с ним встречалась не один раз!

…Когда фашисты захватили Киев, Борис, наш старший сын, был на фронте, а Мишунька — младшенький — вот-вот должен был родиться… Выстрелы, взрывы, бомбы! В те дни вдруг исчезла Рива, моя младшая сестра. Утром пошла на работу и как сквозь землю провалилась. А вечером на улице схватили Арона и Аллочку, нашу дочку. В то время она закончила пятый класс. (Тяжело вздохнув.) В шестом ей учиться уже не пришлось: Бабий яр!

Конечно, меня ждала такая же судьба, если б не Олеся Макаровна, учительница, наша соседка, светлой души человек. (Взволнованно.) Два года, рискуя своей жизнью, она прятала в школьном подвале меня и ребенка, который появился на свет в эту страшную пору.

…С войны Борис вернулся живой, хотя дважды был тяжело ранен. С ним вместе приехала Катруся, медицинская сестра, она-то и выходила его в госпитале. Конечно, они поженились. Меня об этом и не спрашивали, но до сих пор живут дружно и счастливо, а их красавица дочь уже вышла замуж и уехала с мужем строить новую электростанцию.

…За семейными заботами я не заметила, как промелькнуло время и мой маленький Мишунька стал Михаилом Ароновичем!


Перемена света. Большой телевизионный экран. На экране — улыбчивое лицо  М и х а и л а.


Г о л о с  д и к т о р а. Предоставляем слово Михаилу Ароновичу Лифшицу, кандидату технических наук. Расскажите, пожалуйста, телезрителям о вашем изобретении.

М и х а и л. Это не изобретение, а всего лишь некоторое усовершенствование… Принцип оптической лазерной связи давно известен. Вы можете о нем прочесть в восемнадцатом томе Большой Советской Энциклопедии. Надежность такой связи зависит от атмосферных условий, а поэтому ее дальность пока ограничена несколькими километрами. Наш коллектив поставил перед собой задачу внести конструктивные изменения в существующий прибор, чтоб лазерные лучи могли проникать дальше, за горизонт…

Г о л о с  д и к т о р а. Значит, корабли в открытом море смогут теперь на большом расстоянии связываться между собой и с далекими портами, с помощью оптических сигналов получать и передавать нужную информацию о погоде и других условиях плавания?

М и х а и л. Да… конечно, если наши предположения и расчеты окажутся верными. Работы еще много. Надеемся, что для ее завершения в нашем институте будет создана специальная лаборатория. Мы очень благодарны дирекции и лично профессору Коляде Тимофею Антоновичу, который уделяет много внимания нашим экспериментам.

Г о л о с  д и к т о р а. Спасибо, Михаил Аронович! От души желаем вам дальнейших успехов.


Большая комната в новом доме. Из окна виден Днепр, за которым — красочная панорама Киева. На стене фотография Михаила: облокотившись на парапет моста, он всматривается в открытый перед ним светлый горизонт. На тумбочке модель оптического прибора. Рядом — этажерка с книгами, на которой висит гитара.

В центре комнаты — овальный стол, заставленный едой и бутылками. Возле него хлопочут  Д о р а, К а т р у с я  и  А с я. Из соседней комнаты доносится шум голосов: там собираются гости, ожидая приглашения к столу.


К а т р у с я (Асе). Ты его не защищай! Выступать по телевидению следовало после окончания всей работы!

А с я. Вы с Борисом просто придираетесь! Михаил живет этой работой, не спит ночами, обдумывает каждую деталь, верит в свой замысел. Почему ж ему не поделиться с телезрителями?

Д о р а. Будет вам! Невесточки! Лучше принесли б сюда райские яблочки!

А с я. Варенье полагается к чаю!

Д о р а. Боже, какие мы все ученые! Не дом, а целая Академия наук!


Слышен стук входных дверей и веселые мужские голоса. Входят  К о л я д а  и  М и х а и л.


М и х а и л. Привет и лучшие пожелания!

Д о р а (радостно). Мишунька, сынок! (Обнимает его и целует.) Мы смотрели телевизор и так волновались… Ты просто киноартист!

М и х а и л (смутившись). Ну, хватит, хватит! (Коляде, указывая на Дору.) Моя мать! (Представляя Коляду.) А это Тимофей Антонович, директор нашего института.

Д о р а. Очень приятно!

К о л я д а (пожимая ей руку). Рад познакомиться. Коляда!

М и х а и л (указывая на Асю). Ну, эту лаборантку вы, кажется, немного знаете?

К о л я д а (Асе, сердечно). Действительно, я вас где-то встречал!

М и х а и л (целуя Асю). Еще раз поздравляю!

К о л я д а (заинтересованно). С чем? День рождения?

А с я (смутившись). Нет… сегодня первая годовщина нашей свадьбы.

К о л я д а (Михаилу). Что ж ты мне ничего не сказал? Я бы к такому событию лучше подготовился!

Д о р а. Ваш приход — для нас лучший подарок!

К о л я д а (обняв Асю и Михаила). Ну, друзья мои… Здоровья вам и большого счастья! Желаю дожить в мире и согласии до золотой свадьбы!

А с я. Постараемся! (Указывая на Катрусю.) А это — жена брата моего мужа.

К а т р у с я (знакомится). Екатерина Тарасовна.

К о л я д а. Тимофей Антонович.


Входит  О л е с я  М а к а р о в н а. В руках у нее большой букет.


О л е с я  М а к а р о в н а. Примите и мои поздравления. (Передает букет Асе.)


Михаил и Ася целуют Олесю Макаровну.


М и х а и л (Коляде, радостно). Это Олеся Макаровна Дорошенко!

К о л я д а (Олесе Макаровне). О, сердечно приветствую! (Указывая на Михаила.) Он мне много о вас рассказывал!

О л е с я  М а к а р о в н а (улыбаясь). Был такой скромный мальчик! (Целует Дору.) Сегодня и ваш праздник!

Д о р а (утирая слезы, растроганно). Олеся Макаровна!


Из соседней комнаты выходят  А д и к  и  З и н у х а.


А д и к. Если Магомета не зовут к столу, он приходит сам и приводит свою супругу!

М и х а и л (указывая на Адика). Друг моего детства…

О л е с я  М а к а р о в н а. И тоже — мой ученик.

А д и к. Который блестяще закончил школу с круглыми… тройками! (Представляется Коляде.) Фукс Аркадий Ефимович. (Указывая на Зинуху.) А это моя, извините… Зинуха.

З и н у х а (церемонно кланяясь). Зинаида Семеновна.

А д и к (Коляде). Себя можете не называть. Вы наверняка профессор Коляда!

К о л я д а. Угадали!

А д и к. Не угадал, а вычислил!


Из соседней комнаты входят  С е р г е й  К а р п е н к о  и  Б о р и с.


М и х а и л (Коляде). С кандидатом наук Сергеем Карпенко я вас принципиально знакомить не буду!

С е р г е й (Михаилу). Если б ты во всем был такой принципиальный!

М и х а и л (смущенно). Ты о чем?

С е р г е й. Потом. (Коляде, указывая на Бориса.) А это…

К о л я д а (присматривается к Борису). Ты? (Удивленно.) Борис?!

Б о р и с (улыбаясь). Так точно, товарищ гвардии майор!


Коляда и Борис взволнованно обнимают друг друга.


К о л я д а. Вот это сюрприз! (Доре.) Если б не ваш Боря, не стоял бы я сегодня перед вами! Ранение было такое… никакой надежды! А он два километра, под огнем, тащил меня на своей спине. (Снова целует Бориса.) Чертяка! Где ты сейчас?

Б о р и с. На заводе «Ленинская кузница».

К о л я д а. Давно?

Б о р и с. Как только демобилизовался.

М и х а и л (с гордостью). Мастер и парторг корпусного цеха.

К о л я д а. Ну и дела! Я уже пятый год в Киеве и ничего не знал! А ты? Разве Михаил не говорил, кто теперь директор его института?

Б о р и с. Говорил. Но мне и в голову не приходило, что тот боевой командир стал теперь профессором. Да и фамилия Коляда — не такая уж редкость!

А д и к (Михаилу). Твои шансы растут!

М и х а и л (недовольно). Прекрати!

Д о р а (утирая слезы). Такая встреча! (Взволнованно.) Что же мы стоим? Прошу к столу!

М и х а и л. Слово матери — закон!


С веселыми шутками все рассаживаются вокруг стола.


А д и к (Зинухе). Если б мой брат спас жизнь начальнику райторга, я б на своей базе никогда не боялся ревизии!

З и н у х а (безразличным тоном). Придвинь ко мне буженину.

А д и к. У тебя же больная печень! Жадина!

З и н у х а. Еще одно слово — я встану и уйду!

М и х а и л. Адик, я тебя на полчаса выключаю.

К о л я д а (подняв бокал). А жидкость в бокале, пожалуй, горьковата!

В с е. Горько! Горько!


А с я и Михаил целуются. Аплодисменты, звон бокалов.


К о л я д а. За молодых! (Пьет.)

А д и к. Им горько, а мне с моей Зинухой сладко!

З и н у х а. Я не навязывалась!

А д и к. Что я слышу! У тебя прорезалось чувство юмора!

З и н у х а (Катрусе). Он думает, что его шутки всегда остроумны.

К а т р у с я. Мы Адика немножко знаем: на людях он над тобой подтрунивает, а дома исполняет все твои капризы.

А д и к. А что же мне делать? Иначе она со свету сживет!

З и н у х а. Я встану и уйду!

Б о р и с (поднявшись). Разрешите мне! Вы только что были свидетелями нашей очень дорогой для меня встречи с Тимошем… извини, профессор, с Тимофеем Антоновичем!

К о л я д а. Для тебя я всегда — Тимош!

Б о р и с. Столько вспомнилось…

М и х а и л (полушутя). Регламент!

Б о р и с (Коляде, указывая на Михаила). Ему этого не понять! (Подняв бокал.) За тебя!

К о л я д а. Нет, нет, сначала — за тебя!

С е р г е й. Предлагаю разумный компромисс: выпьем за обоих!


Звенят бокалы, все пьют.


К а т р у с я. Может, сделаем небольшую паузу?

Д о р а. Закусывайте! Здесь все очень вкусно!

М и х а и л (поднявшись). В этот день мне хочется поднять тост — за человека, которому мы с мамой обязаны своей жизнью, за человека, который научил меня грамоте, пробудил интерес к науке… за нашу родную Олесю Макаровну!


Все присутствующие горячо аплодируют.


О л е с я  М а к а р о в н а. Спасибо, Мишунька! Самое большое счастье для учительницы, когда ее ученики становятся достойными людьми! Я с гордостью рассказываю своим коллегам о тебе… (Улыбаясь.) Надеюсь, ты не огорчишь меня?! Будь всегда таким, как сейчас! (Пригубливает бокал.)

М и х а и л (улыбаясь). Обещаю!

К о л я д а. Можете не сомневаться, Олеся Макаровна! Еще когда Михаил защищал кандидатскую, мы убедились — перед нами серьезный человек, умеющий творчески мыслить. Теперь ученый совет будет рассматривать его новую самостоятельную работу. Я уже ознакомился с выводами рецензентов. Проект несомненно оригинальный, представляет значительный интерес для народного хозяйства. Правда, его разработка пока еще вызывает некоторые сомнения… необходимы дополнительные эксперименты, внимательная проверка всех расчетов…

А с я. Для этого ему нужна своя лаборатория!

С е р г е й. Вот это жена! Стоит, как солдат, на страже семейных интересов!

К о л я д а. Это вы зря, Сергей Петрович! Ася, как лаборантка, активный участник этой работы. Я ее понимаю. Но все упирается в средства: нам их отпустят, когда все будет проверено и доказано!

М и х а и л (нервничая). Значит… не раньше будущего года?!

К а т р у с я (Борису). Горячий братик у тебя: все ему подавай немедленно!

К о л я д а. Никто не заинтересован затягивать это дело, но и поспешность… (Разводит руками.)

Б о р и с. Да он и сам это понимает, только пытается нажать на дирекцию!

С е р г е й (поднимая бокал). Михаил, выше голову! За проект!


Снова звенят бокалы.


К а т р у с я. Хватит о делах! Медицина учит — чередовать труд и отдых! (Поднявшись, достает гитару и напевает.)

Недаром снится нам обоим
Черемухи душистая пурга…
Нет! (Передавая гитару Михаилу.) У тебя это лучше получается!

М и х а и л. О да! У меня ко всему — еще вокальный талант! (Взяв гитару, поет.)

Недаром часто снится нам обоим
Черемухи душистая пурга.
И залитые песенным прибоем
Днепровские крутые берега…

Все присутствующие подхватывают припев.


Зеленый Киев, солнечные дали,
Родного неба купол голубой,
Мы здесь росли, трудились и мужали,
Стал этот город нашею судьбой!

Песня смолкает, все на минуту задумываются.


З и н у х а (пережевывая пирожок). Между прочим, в нашем Доме моделей тоже есть лаборатория. Но открыли ее очень просто: помыли пол, развесили фотографии манекенщиц, и все… будьте любезны!

С е р г е й (сдерживая улыбку). Интересная аналогия!

З и н у х а (не поняв его иронии). Очень интересная! Там на одном из снимков я в синтетической шубе, а на втором… представьте себе, в пляжном костюме «бикини»!

А д и к. Надеюсь, вы поняли, что у моей Зинухи есть фигура? Она об этом никогда не забывает!

З и н у х а. Ты опять! Я встану и уйду!

Д о р а. Зиночка, не обращайте внимания!

А с я. Михаилу нужна несколько иная лаборатория… без «бикини».

З и н у х а. Вы плохо знаете мужчин!

К а т р у с я. Она знает своего мужа. С нее этого достаточно.

С е р г е й. Михаила мы знаем все и ценим его не меньше, чем Ася.

А с я (ревниво). Ну-ну!

С е р г е й. Я не преувеличиваю. Он всех зажигает своей одержимостью, сам работает как вол и нам не дает покоя!

М и х а и л (Коляде). Вы сказали, что готовится приказ, в котором будет отмечено все, что надо… Прошу не забыть о моих ближайших помощниках. Взять хотя бы Сергея. Если была необходимость двадцать раз повторить какой-нибудь эксперимент — пожалуйста, с полной отдачей!

О л е с я  М а к а р о в н а (Доре). Молодец Михаил!


Дора довольно кивает.


Б о р и с. Как они хвалят друг друга! (Коляде, шутя.) Надо к ним присмотреться: без критики и самокритики нет движения вперед!

А д и к. Критика и самокритика! Я не ученый, мое дело галантерея. Но и мне ясно: когда заведующего базой начинают критиковать снизу, он должен искать себе новое место работы!

З и н у х а. Я критики не боюсь: если человек из себя что-то представляет, про него всегда бог знает что говорят!

А д и к. Слыхали? Это же не манекенщица, а философ!

З и н у х а. От философа слышу! И если ты не прекратишь, я встану и уйду! (Хочет подняться, но ей это не удается: начал сказываться хмель.)

М и х а и л (Борису). Если я не ошибаюсь, люди говорят мне в глаза…

С е р г е й (немного опьяневший). Я могу это сделать и сейчас!

М и х а и л. Пожалуйста!

С е р г е й. Часто мы слышали от тебя красивые слова о добросовестности исследователя, о требовательности к себе, о скромности…

М и х а и л. Да, я это говорил.

С е р г е й. А какой пример подаешь сам?

М и х а и л. Ты о чем?

С е р г е й. О статье в «Научном вестнике»!

М и х а и л. Я не писал ее! Это корреспондент взял у меня интервью.

С е р г е й. Какая разница! В ней разрекламирован твой проект как вполне завершенная работа…

А д и к. Реклама — двигатель торговли!

С е р г е й. Эта реклама произвела не очень хорошее впечатление. Говорят: хочет повлиять на ученый совет!

М и х а и л. Ученый совет — через два дня, а журнал еще не вышел из печати!

С е р г е й. Ошибаешься: сегодня его читали во всех коридорах!

М и х а и л. Честное слово, я его еще не видел! (Доре.) Нам принесли новый журнал?

Д о р а. Вся почта на письменном столе. Ты говорил, пока сам не просмотришь…

М и х а и л. Минуточку… (Поднимается и идет в соседнюю комнату.)

А с я. За эту неделю ему некогда было даже газеты просмотреть!

К а т р у с я. Его можно понять.

З и н у х а. Я тоже, когда готовлю новую модель, не читаю ни газет, ни журналов!

А д и к. А когда ничего не готовишь?

З и н у х а. Тогда читаю… журнал мод!


Возвращается  М и х а и л. У него в руке журнал и какое-то письмо.


М и х а и л (хмуро). Журнал действительно прибыл. И мое интервью, к сожалению, напечатано. В этот день у нас был очень удачный эксперимент, и я сгоряча наболтал! Мне казалось, что все доказано!

Б о р и с. А телевидение?

К о л я д а. Тут Михаил не виноват. Это мне хотелось, чтобы в «Клубе молодых ученых» прозвучал и наш институт. И жалеть не о чем: я верю в эту работу, верю, что Михаил доведет ее до конца!

М и х а и л (вздохнув). Это не так просто! (Доре.) А тебе, мама, письмо. Лежало в журнале.

Д о р а. Мне? Кто может мне писать?

М и х а и л (рассматривая конверт). Странно!

Д о р а. Может быть, это кому-нибудь из соседей, а положили в наш ящик?

М и х а и л (читает). Лифшиц Доре Львовне.

Д о р а (нетерпеливо). Так посмотри, что там, у меня нет никаких секретов!

М и х а и л (разорвав конверт, вынимает фотографию и читает надпись). «Дорогая моя Дорочка, надеюсь, ты еще сможешь узнать свою родную сестру. Целую, целую, целую. Твоя Рива»… (Удивленно.) Рива?

Д о р а (потрясенно). Она жива? Покажи! (Выхватив из рук Михаила фотографию, внимательно ее рассматривает.) Да, действительно, Ривочка… Боже, как она изменилась. Ривочка! (Плачет.)

О л е с я  М а к а р о в н а. Где ж она была столько времени?

Б о р и с (взглянув на фотографию). Я запомнил ее не такой!

М и х а и л. Тут еще письмо.

Д о р а. Читай, Мишунька, читай!

М и х а и л (читает). «…В те трагические дни богу было угодно сохранить мне жизнь. Я достала паспорт, в котором было указано, что я армянка, а не еврейка. Меня некоторое время не трогали, но потом все же отправили на работу в Германию. Что это такое — всем известно. Когда в Мюнхен пришли американцы, они помогли мне выехать в Палестину. С тех пор я живу в городе Хайфе и уже много лет вас разыскиваю. Лишь недавно мне удалось найти ваш новый адрес…»


Какое-то время все молчат, потрясенные этой новостью.


З и н у х а. Хайфа? Впервые слышу! Это далеко?

А д и к (раздраженно). В Из-ра-и-ле! Ясно?

Д о р а. Боже мой, куда я дела валидол? У кого есть валидол?

К о л я д а. Сегодня действительно вечер неожиданностей!


З а т е м н е н и е.


На авансцене, в луче прожектора, — Д о р а.


Д о р а. После того вечера, наверное полгода, наша семья жила без особых новостей. Я понемногу привыкла к мысли, что моя сестричка Рива, слава богу, не погибла, но мы с ней вряд ли когда-нибудь встретимся. Ну что ж, пусть так, лишь бы она была жива и здорова!

Мишуньку заграничная тетка не очень интересовала: он ведь ее никогда не видел. А Борис, как обычно, все перевел на политику: «Я тебя, мамочка, понимаю, но там есть друзья нашей страны и есть враги. Будем надеяться, что Рива — наш друг!» Я даже улыбнулась: разве может быть иначе?

Дни проходили за днями, и вот наконец настало воскресенье… К нам пришли Боря и Катруся, очень взволнованные и веселые. Они принесли бутылку шампанского и заставили Мишуньку оставить работу, над которой он сидел с утра…


Уютная комната в квартире Михаила Лифшица. Возле окна — письменный стол, заваленный книгами, бумагами и деталями прибора, над которым работает хозяин. Одна стена заполнена книжными полками. В углу — тахта, на которой лежит знакомая зрителю гитара. Возле тахты — маленький круглый столик. На нем бутылка шампанского и фужеры.


Д о р а. А что случилось?

К а т р у с я. Бориса наградили орденом…

Б о р и с (вручая газету Доре). Читай!


Раздается звонок у входной двери.


Д о р а. Сыночек, я горжусь тобой!

А с я. Мы все гордимся!


Снова раздается звонок.


Д о р а. Кто там? Я сейчас. (Поспешно выходит.)

М и х а и л (сердечно обнимая Бориса). Ну, братец… это нужно отметить!


В сопровождении Доры входят неожиданные гости — Р и в а  и  Р а ш к о в е р. Рашковер снимает велюровую шляпу, под которой черная бархатная ермолка.


Р и в а (экзальтированно). Это просто сон! Я тридцать лет молила бога об этой встрече… Сегодня иду по Крещатику, не могу его узнать и плачу… Шимон, скажи!

Р а ш к о в е р. Она действительно плакала. (Показывает.) Вот такими слезами.

Д о р а (утирая слезы). Ривочка! Я не верю своим глазам!

М и х а и л (гостям). Вы удачно прибыли: вся семья в сборе. Это бывает не каждый день.

К а т р у с я. Мы с Борисом пришли две минуты назад.

Р и в а (Борису). Тебя потянуло сюда? Наверно, почувствовал, что сегодня приедет твоя тетя.

Р а ш к о в е р. И привезет с собой нового дядю.

Б о р и с. Честно говоря, и в мыслях не было!

К а т р у с я. Мы прибежали поделиться своей радостью…

Д о р а (спохватившись). Ой, дети мои! Я ж так и не прочитала! (Поспешно разворачивает газету.)

Р а ш к о в е р. А что вы, Дора, должны были прочитать?

М и х а и л. Борю наградили орденом!

Д о р а (читает). …Трудового Знамени! (Взволнованно.) Сыночек мой!

Р и в а (Борису). Поздравляю! Мы приехали в счастливый день! (Рашковеру.) Шимон, скажи!

Р а ш к о в е р. Гм… У вас дают ордена… евреям?

К а т р у с я. Это зависит от заслуг, а не от национальности.

Р а ш к о в е р (подняв бокал). Что ж… тогда — будьте здоровы! (Пьет.) Почему вы так на меня смотрите, Боря?

Б о р и с (улыбаясь). Не думал, что когда-нибудь тост за мое здоровье поднимет духовное лицо!

Р а ш к о в е р. Надеюсь, это вас не скомпрометирует?

Б о р и с. А вы готовы меня «защищать»? Сейчас это модно…

Р а ш к о в е р. Не волнуйтесь, я не член «Лиги защиты евреев».

Р и в а. Между прочим, у Шимона есть своя точка зрения. Шимон, скажи!

Р а ш к о в е р. Спасибо, Рива, ты меня реабилитировала. Теперь Боря поймет, что я хоть и раввин, но чуточку прогрессивный!

Р и в а (желая изменить тему разговора, обращается к Катрусе). Между прочим, Боря и вы очень похожи… просто как брат и сестра! Шимон, ты только посмотри!

Р а ш к о в е р. Похожи? Ничего удивительного: все евреи родственники!

Б о р и с. Но не все родственники — евреи. Катруся — белоруска.

А с я. А моя покойная мать была украинкой.

Р а ш к о в е р. Что вы говорите? (Доре.) Смешанные браки! Лично я ничего против них не имею.

Б о р и с. Интересно!

Р а ш к о в е р. Не ожидали услышать такие слова от «духовного лица»? Государство Израиль еще в сорок восьмом году в своей декларации провозгласило: наш принцип — социальное и политическое равенство всех граждан, вне зависимости от религии, расы и пола!

Б о р и с. И вы этого придерживаетесь?

Р и в а (поспешно). Конечно!

Р а ш к о в е р. Не будем преувеличивать! Некоторых принципов мы придерживаемся, а некоторых — не совсем. Экклезиаст, сын Давида, говорил: на все — свое время! Время рождаться и время умирать, время насаждать и время выкорчевывать посаженное…

Б о р и с. Все от бога? Хитрая философия: можешь повернуть дышло, куда тебе выгодно.

Р а ш к о в е р. Кажется, я попал в дискуссионный клуб?

Д о р а (почувствовав, что назревает конфликт). Вы лучше попробуйте наше варенье! А я принесу чай! (Встает и выходит из комнаты.)

Р и в а (передавая Рашковеру розетку с вареньем). Шимон, это райские яблочки. Честное слово, Дора готовит их как профессор!

Р а ш к о в е р (пробуя варенье). Действительно, божественный вкус!

А с я. А они у вас разве не растут?

Б о р и с. Там немножко другие фрукты…

Р а ш к о в е р. Понимаю ваш намек. Но хоть вам и не нравится Экклезиаст, я все же снова его процитирую: на все свое время! Время убивать и время лечить, время разрушать и время строить, время плакать и время смеяться… Две тысячи лет тому назад бог рассеял евреев по всему миру, ибо это было время разбрасывать камни, а теперь настало время собирать камни…

Б о р и с. Чтоб швырять их в чужой огород?

М и х а и л. Дай дяде договорить!

Р а ш к о в е р (обиженно). Я все сказал!


Некоторое время все смущенно молчат. Возвращается  Д о р а. В ее руках поднос, заставленный стаканами с чаем.


Д о р а (ставя на стол стаканы). Заварка, может быть, слишком крепкая, но Мишунька любит именно такую. Это бодрит.

К а т р у с я (отпивая чай, Риве). Хайфа — большой город?

Р и в а. Как вам сказать… у нас другие масштабы. Но город благоустроен. Мы живем в центре, у нас свой дом, автомобиль, прислуга…

Д о р а. А как с продуктами?

Р и в а. Все, что твоей душе угодно!

Б о р и с. Почти по Чехову: «В Греции все есть!»

М и х а и л (иронически). У Бориса четкая схема: у нас все хорошо, за границей — все плохо!

Б о р и с (раздраженно). Твой брат — очень примитивный человек!

М и х а и л. Ты сегодня перестал понимать шутки.

Б о р и с. Таких шуток я раньше от тебя не слыхал!

Р а ш к о в е р. Не будем спорить! Я понимаю, почему возник этот вопрос. В ваших газетах печатают письма неудачников, которые в Израиле плохо устроились. Да, у нас есть такие. Их даже немало, они бедствуют. Ну и что же? У нас не рай, но и не ад!

Б о р и с. Трогательная «объективность»!

Р а ш к о в е р. Теперь я вас не понимаю!

Б о р и с. А я вас, кажется, понял: вы легко признаете общеизвестное, то, чего нельзя опровергнуть, чтоб придать своим словам бо́льшую убедительность. Как опытный шахматист: жертвуете пешку, надеясь выиграть ферзя!

Р а ш к о в е р (растерянно). Останемся каждый при своем мнении! Мы с Ривочкой приехали, чтобы повидаться с дорогими родственниками… В нашем возрасте — не до политики!

М и х а и л (Борису). Удовлетворен?

Р а ш к о в е р (взяв в руки гитару, перебирает струны). Еврейские песни… Они почти всегда с грустинкой. (Напевает молитвенную песню на языке иврит.)


Все прислушиваются к его пению. После заключительного аккорда Рива, Дора и Михаил аплодируют.


Р и в а (Доре). Ты не забыла? Это поют на пасхальный сэйдер.

Р а ш к о в е р. Вы же не знаете иврита… я вам переведу:

Сегодня мы рабы, завтра — свободны,
Сегодня мы здесь, завтра — на воле!
Дай бог нам этот день в будущем году
Праздновать в Иерусалиме!
(Он всматривается в присутствующих, проверяя впечатление, произведенное на них словами песни в его переводе.)

Б о р и с. Вокальные вариации на ту же тему? А говорили, что в вашем возрасте — не до политики!

Р а ш к о в е р. Если молитвеннаяпесня — политика, считайте, что я ее не пел! (Положив гитару.) И не дотрагивался до струн вашей души! Омэйн! (Подходит к письменному столу, рассматривает книги.)

М и х а и л (шепотом, Борису). Ты все обостряешь!

Б о р и с (тоже шепотом, кивнув в сторону Рашковера). Штучка!

Р а ш к о в е р (примирительно). Поскольку Боря против религии, будем говорить о науке! (Хитровато улыбаясь, указывая на модель оптического прибора.) Лазерная связь?

А с я (удивленно). Откуда вы знаете?

Р а ш к о в е р. О, мы знаем о вас больше, чем вы сами! Наша пресса уделяет большое внимание выдающимся евреям, проживающим в разных странах. Недавно газета «Джерузалем пост» перепечатала статью из вашего научного журнала — интервью молодого киевского ученого…

Р и в а. Лифшица Михаила Ароновича!

Д о р а. У вас писали про нашего Мишуньку?

Б о р и с (иронически). Про «выдающегося еврея»!

М и х а и л (недовольно). Перестань!

Р а ш к о в е р. Что я тогда тебе сказал, Ривочка?

Р и в а. Ты сказал: Ривочка, а может, это наш племянник? (Сдерживая слезы.) Я заглянула в газету, и сердце мое оборвалось! Шимон, скажи!

Р а ш к о в е р. Воистину так! Я даже пошутил: Ривочка, береги свои слезы, это может быть и совсем другой Лифшиц! А сегодня, как только мы прибыли из аэропорта, я попросил «Интурист» все выяснить…

Р и в а. И что вы думаете? Адрес, который нам дали, совпал с адресом, который у меня уже был!

Р а ш к о в е р. Я там у нас расспрашивал людей, имеющих дело с научным бизнесом… Работа Михаила — это товар. За такие вещи у нас платят большие деньги.

М и х а и л (с досадой). Деньги! Меня интересует подтверждение моей научной гипотезы!

Р а ш к о в е р (щелкнув пальцами). Когда ее подтверждают звонкой монетой, это не так уж плохо! Кто имеет деньги, может открыть свое дело.

М и х а и л. Мое дело — лаборатория, опыты, расчеты…

Б о р и с. Михаил не коммерсант, а ученый!

Р а ш к о в е р. Я ему ничего не предлагаю: мы просто, как теперь говорят, обмениваемся информацией.

Р и в а. Я согласна: счастье — это не только деньги! (Рашковеру.) Вот мы с тобой, Шимон, имеем все, но мы одиноки: возле нас нет родных, близких… (Доре.) Сегодня мы вас увидели, поговорили по-семейному, ощутили тепло… (Рашковеру.) Я просто не представляю, как мы теперь будем жить без них… (Всхлипнув.) Шимон, скажи!

Р а ш к о в е р. Это действительно — крик души, и я к нему присоединяюсь.

Д о р а. Да, если б вы постоянно жили здесь… мы ходили бы к вам, а вы к нам!

Р и в а (вздохнув). Ах, Дорочка… Что бы Шимон делал здесь со своей профессией? А вы у нас — совсем другое дело!

Б о р и с (иронически). Наконец-то! Я все ждал, когда вы перейдете к этой теме!

Р а ш к о в е р (потеряв выдержку). Ваша ирония неуместна! Каждый еврей, где б он ни жил, должен по первому звонку из Израиля быть готовым вернуться на землю своих предков! Каждый обязан знать, где его родина!

Б о р и с. А мы это знаем — наша родина здесь!

Р и в а. Зачем спорить? Родственники всегда останутся родственниками.

М и х а и л. Действительно, давайте о другом! (Рашковеру.) Вы говорили о научном бизнесе. Я не совсем понимаю: как можно объединить эти два понятия?

Р а ш к о в е р (искоса взглянув на Бориса). Приезжайте, увидите!


З а т е м н е н и е.


На авансцене, в луче прожектора, Д о р а.


Д о р а. На следующий день Рива и Шимон снова пришли к нам и снова без конца повторяли, что мы должны жить все вместе. Детей дома не было, и я просто извелась от этих разговоров. Хорошо, что потом приехали Адик и Зинуха. Они помогли мне развлекать гостей…


Освещается уголок комнаты, знакомой зрителям по предыдущей картине. За столиком  Р и в а, Р а ш к о в е р, З и н у х а, А д и к  и  Д о р а.


З и н у х а. А правда, что Тель-Авив — это маленький Париж?

Р а ш к о в е р (снисходительно). Как вам сказать? Париж почему-то никто не называет «большой Тель-Авив»!

З и н у х а. Но у вас тоже проводятся конкурсы женской красоты?

Р и в а. Вы хотите получить звание «мисс Париж»?

А д и к. Михаил ее прозвал «мисс Шулявка»! Знаете этот район?

Р и в а. Шулявка! Когда-то в Киеве я там жила!

Д о р а. Шулявку сейчас не узнать!

А д и к. Без конкурсов можно обойтись. Главное, что на земле предков нет Обехаэс!

Р и в а. Обехаэс? Что это такое?

А д и к. Это учреждение… которое «бережет государственную копейку»!

Р а ш к о в е р (в тон ему). Именно ту копейку, которая нужна вам?!

А д и к. А вы хотите, чтоб человек работал на мясе и варил себе суп из костей?

Д о р а. Адик любит шутить! На самом же деле он и Зинуха живут очень скромно.

З и н у х а. Приходится! Могли купить себе «Волгу», а купили «Жигули»!

Р а ш к о в е р. Почему?

А д и к. Зачем раздирать людям глаза? Лучше иметь машину маленькую, серенькую, чтоб мелькала в городе незаметно, как мышка…

З и н у х а. Адик работает в торговой системе и получает скромную зарплату.

Р а ш к о в е р (Адику). Вы, молодой человек, мне сразу понравились… На вас можно положиться?

А д и к. Зинуха, как ты считаешь, можно?

З и н у х а. Мой Адик — деловой человек!

Р а ш к о в е р. Тогда он кое-что сделает для меня… и для себя! (Вынимает из кармана коробку с сигарами и кладет ее на стол.)

А д и к (улыбаясь). Пластиковая бомба?!

Р и в а (поспешно). Боже мой, как вы могли такое подумать!

Р а ш к о в е р. Спасибо, Ривочка, ты меня, как всегда, реабилитируешь! Тут действительно взрывчатые материалы — духовная пища для людей, умеющих национально мыслить. (Достав из коробки сигару, разламывает ее и достает оттуда маленький сверток.)

А д и к. Микропленка?

Р а ш к о в е р. На ней засняты четыре, очень интересных брошюры!

А д и к. Хотите, чтоб я их размножил?

Р а ш к о в е р. Люблю сообразительных людей! (Вручает бумажку.) А это — адреса тех, кому нужно передать по экземпляру…

А д и к. Все будет в ажуре! Но… мы вам, а вы — нам!

Р а ш к о в е р. Омэйн!


Гаснет свет. В луче прожектора — Д о р а.


Д о р а. Встреча с родной сестрой должна была принести мне радость. Но когда наконец Рива с Шимоном уехали, стыдно признаться… я легко вздохнула. Наша семья снова стала жить нормально, каждый был занят своим делом. И даже когда прибыла бумага, в которой сообщалось, что ребе Рашковер с женой приглашают нас в Израиль, Мишунька только улыбнулся и забросил это письмо в ящик своего стола… Ему вообще было не до этого: в работе что-то не клеилось, он ходил озабоченный и очень нервничал. Правда, с Асей они жили душа в душу. И разве могла я представить себе, что на мою голову свалится новая неожиданность!


Поспешно входит  А с я.


А с я (взволнованно). Он просто сошел с ума!

Д о р а. Что случилось? Успокойся! Кто сошел с ума?

А с я (едва переводя дух). Не знаю, с чего и начать. Первую половину дня мы работали, как всегда, молча. И вдруг…


З а т е м н е н и е.


Перемена света. Экспериментальная мастерская научно-исследовательского института. За рабочим столом, в синих халатах, — А с я  и  М и х а и л.


М и х а и л (раздраженно отложив лист с расчетами). Ничего не выходит… Не голова, а казан!

А с я. Ничего удивительного: Адик весь вечер тебе подливал, а ты, как мальчишка…

М и х а и л. Не грызи! Мне и так тяжело. Я ж не мог не поднять рюмку за именинника! (Примирительно.) Чего же ты меня не остановила?

А с я. Раз десять я делала тебе знаки, а ты ничего не замечал. Нашел интересного собеседника! Тебе не надоели его анекдоты?

М и х а и л. Никаких анекдотов! Адик учил меня «национально мыслить»!

А с я. А это разве не анекдот? Чему же он тебя научил? Вчера ты был такой «тепленький», что я и не расспрашивала.

М и х а и л (улыбаясь). Вся его наука вылетела из головы! Эх, никогда не опохмелялся… Говорят, облегчает.

А с я. А мне вчера так хотелось рассказать тебе… очень важную новость.

М и х а и л (стиснув голову ладонями). Что ж тебе помешало?

А с я. Ты сразу уснул. (Смущенно взглянув на него.) Понимаешь, именно вчера я ощутила… у нас будет ребенок!

М и х а и л (вскочив). Ты уверена?

А с я (смущенно улыбаясь). Ошибки быть не может.

М и х а и л (горячо целует ее). Девочка ты моя! (Подхватывает Асю, хочет ее поднять.)


С бумагами входит  С е р г е й.


С е р г е й. Гм… кажется, я не вовремя?

М и х а и л (радостно). Сережка, друг! У нас будет сын!

А с я. Не гарантирую: может быть, дочь…

С е р г е й. Тем лучше. Я дождусь, пока она подрастет, и женюсь на ней. Окончится наконец моя холостяцкая жизнь!

М и х а и л. Имеем зятя!

С е р г е й (Асе). Теща будет не очень сварливой? (Обняв Асю и Михаила.) Поздравляю. Плодитесь и размножайтесь!

М и х а и л (указывая на бумаги в руке Сергея). Что это?

С е р г е й. А… я забыл, ради чего пришел! (Подходит к столу, раскладывает бумаги.) Кажется, могу тебя порадовать…

М и х а и л (с надеждой). Расчеты правильны?

С е р г е й. Твоя ошибка… знаешь в чем?

М и х а и л. Ты уверен, что она есть? (Садится к столу, поспешно рассматривает бумаги, бормоча себе что-то под нос.) Да, да… Да это же было у меня в первом варианте!

С е р г е й (переворачивая лист). Взгляни сюда!

М и х а и л. Что? Подожди, подожди! Так, так… Тьфу! Ну, знаешь… Это ж так просто!

С е р г е й. Как все гениальное!

М и х а и л (нервно рассмеявшись, Асе). Посмотри, какой дурак твой муж! Ухлопал столько времени! И на такой пустяк!..

А с я (заглянула в бумаги). Здесь пустяк, а в натуре это несколько десятков километров.

С е р г е й. С кого магарыч?

М и х а и л (радостно). С меня, конечно! (Вдруг смутившись.) Но это значит… все сначала?

А с я. Ничего не поделаешь!

М и х а и л (раздраженно). Думаешь, я железный?! Еще несколько месяцев не разгибать спины! (Сергею, хмуро.) Действительно, порадовал!


Входит  К о л я д а.


К о л я д а (приветливо). Молодежь на посту? Привет! (Михаилу.) Могу тебя порадовать…

М и х а и л. Ну и день! Сегодня меня все радуют!

К о л я д а. Я только что говорил с Москвой. Решение нашего Ученого совета поддержано!

С е р г е й. Здорово!

М и х а и л (иронически). Оптимист!

С е р г е й. Ну, знаешь… что тебе еще нужно?!

М и х а и л. Спроси у Тимофея Антоновича! Он знает.

К о л я д а (покачал головой). Серьезный человек и… как мальчишка! (Михаилу.) Будет у тебя лаборатория! Можешь мне поверить!

М и х а и л. В бюджете будущего года такие расходы не предусмотрены! Стало быть, когда она будет? Хозяйство у нас плановое!

К о л я д а. Если ты уж так наступаешь на горло, могу объяснить: в нашем бюджете есть значительный резерв на развертывание новых исследований. Заканчивай свои расчеты, а финансы пусть тебя не волнуют! Ты готов к апробации аппарата в условиях открытого горизонта?

М и х а и л (хмуро). Не знаю!

К о л я д а (сдерживая раздражение). Что это с тобой?

А с я. Переутомился.

К о л я д а (Михаилу). Видишь… Я поверил твоим заверениям и могу предложить прекрасную базу для испытаний! Через две недели исследовательское судно «Витязь» выходит в очередной рейс. Тебя согласны включить в состав экспедиции. За эти пять-шесть месяцев ты закончишь все, что надо! А тогда лаборатория — дело вполне реальное!

А с я (восторженно). Мишенька! Ты слышишь?

М и х а и л (раздраженно). Не глухой! (Коляде.) Вы мне, как сказочному принцу, каждый раз задаете новую загадку: ответишь — получишь принцессу! А Кузнецов, в свое время, получил лабораторию, когда его работа имела больше неточностей!

К о л я д а. Мы тогда ошиблись. И это обошлось нам недешево.

М и х а и л. Тимофей Антонович, мы не дети. Если б моя фамилия была не Лифшиц, разговор был бы совсем другой!

К о л я д а (пораженно). Что? Как тебе не стыдно даже думать так?!

М и х а и л. А вы думаете иначе?

С е р г е й (показывая на Михаила). Спятил!

А с я (взволнованно). Михаил… Опомнись!

К о л я д а (Михаилу, едва сдерживая возмущение). Если б я не был директором… я б тебе сказал пару слов!

М и х а и л. Конечно, после нашего «обмена мнениями» вам будет нелегко терпеть меня в институте. Я это предусмотрел… (Вынув из кармана бумагу, кладет ее на стол.) Надеюсь… в другом месте ко мне будут относиться по-другому!

К о л я д а (удивленно). Что это такое?

М и х а и л (указывает на стол). Заявление об уходе с работы.

А с я (хочет схватить заявление). С ума сошел!

М и х а и л (отталкивает ее). Не лезь!

С е р г е й. Бред какой-то!

М и х а и л (Коляде). С этой минуты я считаю себя свободным.

К о л я д а. Боря знает о твоем решении?

М и х а и л. Я вполне самостоятельный человек!

К о л я д а (неожиданно улыбнувшись, мягко, по-отцовски). Я не верю, что это серьезно! Твой демарш лишен всякого смысла! Считай, что его не было! Все это нервы! Тебе обижаться на плохое отношение… Да я в твои годы про такие условия и не мечтал!

М и х а и л. Теперь другое время!

К о л я д а. Весь коллектив буквально живет твоим проектом, столько людей принимают в нем участие… Если ты почему-либо не можешь отправиться в экспедицию, пошлем кого-нибудь другого. Тебе подготовят все данные, а ты тут, на месте, будешь доводить дело до конца…

М и х а и л. Я все обдумал, Тимофей Антонович! (Взглянув на часы.) Извините, мне пора! (Выходит.)


Все присутствующие, словно окаменев, удивленно смотрят ему вслед.


З а т е м н е н и е.


На авансцене, у телефона-автомата, стоит  Д о р а.


Д о р а (в трубку, взволнованно). Алло! Олеся Макаровна? Слава богу! Я вам уже с утра звоню!


В другом углу авансцены, за столиком, возле телефона сидит О л е с я  М а к а р о в н а.


О л е с я  М а к а р о в н а (в трубку). Добрый день, Дора Львовна! Что у вас хорошего?

Д о р а. Большая беда. Наш Мишунька сошел с ума… Бросил работу и подал заявление, хочет, чтоб мы все выехали в Израиль!

О л е с я  М а к а р о в н а. Что? Мишунька? В Израиль?

Д о р а. Я и сама не могла поверить, но… (Тяжело вздохнув.) Он теперь никого слушать не хочет. Только с Адиком закрываются в комнате и о чем-то говорят, говорят, говорят…

О л е с я  М а к а р о в н а. Дайте ему трубку!

Д о р а. Неужели вы думаете, я могла бы говорить об этом при нем? Я звоню из автомата.

О л е с я  М а к а р о в н а. А что Ася? Она согласна ехать?

Д о р а. Так же, как я! Ей очень плохо. Утром был врач и выписал ей нервную микстуру. В доме — настоящий ад. Я только что ходила к начальнику ОВИРа, просила, чтоб нам не давали разрешения на выезд… Это, конечно, между нами: если Мишунька узнает, он меня убьет!

О л е с я  М а к а р о в н а. А что сказал начальник?

Д о р а. Он сказал: у нас лежит заявление. На нем ваша подпись…

О л е с я  М а к а р о в н а. Зачем же вы…

Д о р а. Ничего я не подписывала. Михаил сам…

О л е с я  М а к а р о в н а. Надо было заявить, что ваша подпись подделана!

Д о р а. В последнюю минуту сдержалась… Это ж уголовное дело! Разве я могу такое сделать родному сыну?

О л е с я  М а к а р о в н а. Боря знает об этом?

Д о р а. Сначала мы ему ничего не говорили, да и от всех скрывали: надеялись, Мишунька передумает. А когда Борис узнал, он заявил, что его ноги не будет в нашем доме!

О л е с я  М а к а р о в н а. Я его понимаю… Но я зайду к вам, обязательно зайду! Попробую переубедить Михаила. И вообще… ничего еще не известно. Разрешения на выезд пока нет? Может, и не дадут…

Д о р а (горячо). Если б это было так!


Большая комната, в которой когда-то хозяева праздновали первую годовщину свадьбы Аси и Михаила.

В кресле, в напряженной позе, сидит подавленная тревогой  А с я. Возле окна растерянно топчется  М и х а и л. Облокотившись о стену, Д о р а  грустно качает головой.


Д о р а (тяжело вздохнув). Когда бог решает покарать человека, он прежде всего отнимает у него разум. Мишунька, сыночек мой, гордость моя! Еще не поздно одуматься!

М и х а и л. Я тебе уже сказал: прекрати!

Д о р а. Всю свою жизнь я посвятила тебе… А ты хочешь ее погубить! Я старый человек, много видела на своем веку, но никогда не думала, что мой родной, мой любимый сын может вот так вдруг разрушить нашу семью!

М и х а и л. Довольно! Мне надоело это слушать!

Д о р а (Асе). Умоляю! Останови его!

М и х а и л (раздраженно). Разошлась! Тише! (Указывая на дверь соседней комнаты.) Хотя бы при них не разыгрывай эту трагедию.


Из соседней комнаты выходят  А д и к  и  З и н у х а. В руках у Зинухи блокнот и карандаш.


А д и к. Гарнитур — в контейнер.

З и н у х а. Записала. А книжные полки?

А д и к. Тоже. Восемь штук.

Д о р а (опустив руки, растерянно). Вы сегодня будете, наконец, завтракать?

М и х а и л. Хватит! Я по горло сыт твоими советами!

А д и к. А я не откажусь! Что у вас там вкусненького, мамочка?

Д о р а (едва сдерживаясь). Мамочка! (Демонстративно уходит.)

А д и к (Зинухе). Не грусти! В наши дни еврейский муж — не роскошь, а средство передвижения.

З и н у х а. К сожалению, только в одну сторону… на Ближний Восток.

А д и к. Ничего! Доедем до станции Чоп, небольшая остановка, а затем…

З и н у х а (недовольно). Остановка?

А д и к. В связи с переходом на новые рельсы!

А с я (с горькой иронией). На узкую колею!

А д и к. Благодарю за уточнение! (Зинухе.) А пока марш на кухню. Мамочка очень просила нас перекусить.

З и н у х а. Я готова! (Выходит вслед за Адиком.)

М и х а и л (выжидательно смотрит на Асю). Тебе лучше? (Не дождавшись ответа.) Не хочешь со мной разговаривать? Когда ты болеешь, я… места себе не нахожу! Ну, хотя бы одно слово! О чем ты думаешь?

А с я (с болью). Как ты можешь так легко бросить самое дорогое?

М и х а и л (запальчиво). Самое дорогое для меня — ты! Это ради нашей любви я хочу наконец утвердить себя как человека, как ученого…

А с я. Это можно сделать здесь!

М и х а и л. Я тебе уже говорил: мне там не придется тратить время на всякие испытания и согласования! Я смогу заняться только наукой!

А с я. Перед тобой здесь — открытый горизонт. Работай! У тебя нет никаких оснований изображать из себя обиженного!

М и х а и л. Я уверен: после экспедиции здесь придумают новые препятствия, а там… Ты ведь слышала, обо мне уже писали в газете!

А с я. Не думала, что тебя можно поймать на такую приманку!

М и х а и л (обиженно). Приманка? Просто они сразу оценили мой проект.

А с я. И поэтому ты сразу стал паковать чемоданы? Логично.

М и х а и л (разводит руками). Если ты не хочешь ехать, я…

А с я. Бросишь меня? И это логично.

М и х а и л. Тебе нравится выматывать у меня нервы? Я не могу больше! (Вдруг вспомнив.) А наш будущий ребенок? О нем ты подумала?

А с я. Я подумала! А ты? Не смей больше говорить об этом!

М и х а и л. Ты не хочешь меня понять!

А с я. Хотела бы, но не могу!

М и х а и л (распаляясь). Конечно, потому что ты…

А с я. Что? Говори!

М и х а и л. Потому что ты… только наполовину еврейка!

А с я (после паузы). Наконец ты высказался. Спасибо!

М и х а и л (бросается к ней). Извини! (Лихорадочно целует ей руки.) Я ничего плохого не думал.

А с я. И хорошего тоже!


Слышен звонок. Через минуту входит  Д о р а, пропуская в комнату  Б о р и с а  и  К а т р у с ю.


Д о р а (дрожащим голосом). Вот, за… заходите, они как раз дома! (Испуганно пятясь, выходит.)

М и х а и л (Борису, почти истерически). Пришел меня воспитывать? Я знаю наперед, что ты мне скажешь!

Б о р и с. Я бы не пришел… Это Катруся упросила меня последний раз поговорить с тобой.

К а т р у с я. Вы ж родные братья!

Б о р и с. Вроде… были родными братьями.

М и х а и л. Только без митингового пафоса! Я взрослый человек и немного разбираюсь, что к чему!

Б о р и с. Сомневаюсь.

А с я (вскочив с кресла, подбегает к Борису). Умоляю… помоги! Я этого не переживу! (Плачет.)

К а т р у с я (Асе). Успокойся! (Взглянув на Михаила, укоризненно качает головой.)


Д о р а, по-видимому стоявшая под дверьми, услышав рыдания Аси, быстро вбегает в комнату, хватает со стола микстуру и ложку.


Д о р а (Асе, наливая микстуру). Выпей! Это хорошее лекарство!

Б о р и с (женщинам). Оставьте нас вдвоем!

К а т р у с я (Борису, тихо). Ты только не волнуйся!


Взяв Асю под руки, Дора и Катруся выводят ее из комнаты.


М и х а и л (вызывающе). Будешь меня бить?

Б о р и с. Если б я был уверен, что ты от этого поумнеешь! (Вздохнув.) К сожалению, мама всегда только баловала тебя. (Подойдя к столу, просматривает лежащие там книги.) Бен-Гурион, Теодор Герцль… «Израиль — государство евреев». Откуда у тебя фотокопии этих брошюр?

М и х а и л. Забыл взять у тебя список рекомендованной литературы… для домашнего чтения.

Б о р и с (не обратив внимания на его иронию, мягко). Я всегда гордился тобой… а теперь не могу людям в глаза взглянуть… Верь мне, Тимош Коляда — кристальный человек, а ты заявляешь, вроде его не устраивает твоя фамилия! Позор! Нечестно!

М и х а и л. Дело не в Коляде. Не он, так другие…

Б о р и с (гневно). Может, Олеся Макаровна, которая спасла тебя и маму?

М и х а и л. Единицы не решают проблемы. Две тысячи лет евреи были рассеяны по разным странам, и везде их окружали явные или скрытые антисемиты. Я даже не обвиняю эти народы: так сложилась история! Это неминуемо.

Б о р и с (указывая на книжку Герцля). Здесь вычитал? Сионисты с давних времен вдалбливают в головы доверчивых простаков этот тезис: единственное, мол, спасение для евреев — ехать на «землю обетованную». Там, видите ли, еврейские капиталисты днем и ночью мечтают прижать вас к своему сердцу! Кстати, антисемитизм выгоден в первую очередь им, сионистам! (Указывая на книжку Бен-Гуриона.) Не случайно Бен-Гурион призывал раздувать антисемитизм всеми способами, чтобы ускорить переселение.

М и х а и л. А ты… ты прожил больше меня и никогда ничего не чувствовал?

Б о р и с. В школе, в ФЗУ, на фронте и вот уже скоро тридцать лет на заводе я всегда чувствовал себя равноправным членом единой семьи. О том, что я еврей, мне впервые напомнили гитлеровцы в сорок первом году. А сегодня об этом напоминают сионисты. Те заявляли, что я из-за своей национальности человек неполноценный и поэтому меня надо уничтожить. А эти твердят, что я принадлежу к «богом избранному народу» и поэтому имею право на какие-то особые привилегии. Это ведь две стороны одной и той же расистской медали! Неужели ты этого не понимаешь?

М и х а и л. Я тоже учил политграмоту! Мне не нужно никаких привилегий, но я думаю, среди людей своей национальности мне будет не так уж плохо!

Б о р и с. «Все евреи — братья»?! Старая сионистская песня! В дни войны эти «братишки», спасая собственную шкуру, отдавали в гестапо таких, как ты! Кстати, Эйхман признался: если б у него в аппарате не служили сионисты, он не смог бы выполнить свой чудовищный план — уничтожения шести миллионов евреев!

М и х а и л. Предатели были и среди других народов! Зачем же бросать тень на всех евреев?

Б о р и с. Я говорю о сионистах, а не о всех евреях! Между прочим, ни я, ни ты, как и пятнадцать миллионов евреев, которые проживают в разных странах мира и слились с их народами, — ничего общего не имеем с израильтянами!

М и х а и л. Израиль считает своими гражданами всех евреев, где б они ни жили!

Б о р и с. Конечно, сионистам это выгодно: они хотят иметь в каждой стране свою «пятую колонну». Но ты, Михаил Лифшиц, родившийся в Киеве, воспитанный советской властью… ты обязан знать, где твоя родина!

М и х а и л. Довольно! У меня уже голова разрывается…

Б о р и с. Жаль, что на эту голову дядя Шимон все-таки надел свою черную ермолку!


Возвращается  А д и к.


А д и к (Борису). Мое почтение! Пришли помочь нам паковаться?

Б о р и с (Михаилу). Скажи мне, кто твой друг…

А д и к. И вы скажете, что ваша карьера… тю-тю! Парторг цеха, передовой мастер, орденоносец Борис Лифшиц теперь будет писать в анкетах: родственники за границей есть! И к тому же ближайшие!

Б о р и с (разъяренно). Подонок! Вон отсюда!

М и х а и л. Это мой дом и Адик — мой гость!

Б о р и с. Вот как! (Зовет.) Катруся, нам пора домой!


Входят  К а т р у с я  и  А с я.


К а т р у с я (взглянув на присутствующих и все поняв). Пошли!

А с я (в отчаянии). Катруся… еще минуточку! (Прильнула к ней.)

Б о р и с (Катрусе). Я буду ждать на улице! (К Михаилу.) Эх ты… Мишунька! (Решительно поворачивается и выходит.)


Неся поднос, на котором банки с вареньем, входит  З и н у х а. За ней вбегает совсем обезумевшая  Д о р а.


Д о р а. Зиночка, что вы задумали?!

З и н у х а (Адику). Райские яблочки… там их целая батарея. Что с ними делать?

А д и к (насмешливо). Райские яблочки? (Тоном командира.) В туалет! И спустить воду! А посуду — в мусоропровод!

Д о р а (задыхаясь от волнения). Через мой труп! Лучше я подарю соседям!

З и н у х а. Хотите, чтобы весь город знал о вашем отъезде?

Д о р а (истерически). Не дам!

М и х а и л (Адику, нерешительно). Может, не надо?

А д и к. Когда человека ждет райская жизнь, он может обойтись без райских яблочек! (Зинухе.) Слышала? Чего стоишь?


Входит взволнованная  О л е с я  М а к а р о в н а.


О л е с я  М а к а р о в н а. У вас была открыта дверь…

К а т р у с я. Это Борис выходил и забыл закрыть.

О л е с я  М а к а р о в н а (обведя взглядом присутствующих). Что с вами? Все такие… возбужденные. Вам не дали разрешения на выезд?

Д о р а (сквозь слезы). Разве вы не видите? Разрешили… к великому сожалению! (Судорожно обнимая Олесю Макаровну.) Родная моя, что нам делать? (Указывая в сторону Михаила.) Без нас он там погибнет!

О л е с я  М а к а р о в н а (с болью и гневом долго смотрит в глаза Михаилу). Ах, Миша, Миша!..


Не выдержав ее взгляда, Михаил, потупившись, опускает голову.


З а н а в е с.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Луч прожектора освещает столик на авансцене, за которым сидит  Д о р а. Она сосредоточенно пишет письмо, повторяя про себя каждое слово. В репродукторе — ее голос.


Г о л о с  Д о р ы. Родная моя Олеся Макаровна! Вот уже третий месяц мы в Хайфе. Нам повезло, потому что Шимон, муж моей Ривы, здесь очень влиятельный человек: всех других олим (так называются новоприбывшие) отправляют осваивать пустыню Негев или пограничные селения, которые раньше принадлежали арабам… Каждый день собираюсь написать Борису и Катрусе, но все не могу решиться: они ведь так были против нашего отъезда!

Что я могу рассказать о нашей теперешней жизни? Здесь ужасная жара, свыкнуться с ней нелегко… (Вздохнув.) Да и не только с жарой! Неделю мы гостили у Ривы и Шимона, а затем они помогли нам снять комнатку в районе порта, где сейчас работает Ася. В ее положении такая работа, вы сами понимаете… Но другого выхода нет. Мишунька надеялся, что его дело сразу пойдет на лад, однако вышло совсем иначе… Он так издергался, что даже описать невозможно… Я часто хожу к Асеньке в порт, боюсь, чтоб ей там не стало плохо. Смотрю на море и думаю обо всем, что осталось там, за горизонтом…

1
Скромная комнатушка в старом доме. Вечер. За окном — темный силуэт пальмы, огни неоновых реклам. М и х а и л  растерянно смотрит на вошедшую  А с ю.


М и х а и л. Каждый раз, когда ты приходишь такая уставшая, я готов убить себя!

А с я. Без работы я бы здесь просто погибла. И не только я: мы!

М и х а и л. Работа! Лаборантка Киевского научного института с утра до вечера мотается по причалам и ведет учет грузов!

А с я. Там есть и грузчики с высшим образованием!

М и х а и л. Я сегодня снова ходил в Технион…

А с я. Напрасно! Это ведь учебное заведение. Научно-исследовательская лаборатория им просто ни к чему!

М и х а и л. Я просил, пока придет ответ из Чикаго, дать мне преподавательскую работу.

А с я. Они, конечно, обрадовались твоему предложению?

М и х а и л (угрюмо). Ответили: наши студенты понимают только иврит, а на переводчика у нас нет средств! Поэтому я решил…

А с я. Снова поклониться в ножки дяде Шимону?

М и х а и л. А что мне остается делать?

А с я. Ты быстро загораешься, но еще быстрей гаснешь! Мы не захотели жить в их особняке и поселились в этой развалюхе, чтоб хоть немного чувствовать себя людьми!

М и х а и л. Между прочим, эту развалюху нам наняла тетя Рива…

А с я (ему в тон). После того, как мы подписали обязательство вернуть ей все деньги с процентами!

М и х а и л. А где мы возьмем эти деньги? Из твоего заработка?

А с я. Что ж, пойди к дядюшке! Но ведь он за каждый одолженный фунт из тебя душу вымотает!

М и х а и л. Ты попросту ненавидишь его.

А с я. Ах, я забыла: он святой! (С горечью.) Не ты ли мне говорил: в любом, самом тяжелом положении мы не должны терять своего достоинства!

М и х а и л. Говорил! Но когда нужны деньги, не грех и шапку снять!

А с я. Вот как! Но ведь ты Михаил Лифшиц, а не Адик Фукс!

М и х а и л. Благодарю! (Вспыхнув.) Мы, кажется, с тобою условились — больше не вспоминать это имя! Адик, Адик!


Входит  Д о р а с посудой в руках.


Д о р а (ставя на стол тарелки). А что — Адик? Вы столько лет дружили! Я понимаю: Адик хитрюга, ловкач, но не подлец!

М и х а и л. Раньше и мы думали так.

Д о р а. А теперь? Вам сказали, и вы сразу поверили!

А с я. Ну как же, мамочка, не поверить, когда мы с вами здесь, в Хайфе, а он и его Зинуха…


Кто-то стучит в дверь.


Д о р а. Минуточку!


Дора уходит открывать и возвращается в сопровождении З а т у л о в с к о г о. В его руке чемоданчик, в петлице пиджака — белый цветок.


(Затуловскому, приветливо.) Заходите, заходите!

З а т у л о в с к и й. Простите, Панове! Вы меня не ждали! (Асе.) Целую ренчки прекрасной пани! (Михаилу.) Пан дозволит один вопрос?

М и х а и л (удивленно). Простите, кто вы?

З а т у л о в с к и й. Янек Затуловский, проше пана. Два года мечтал постучаться в двери этого дома — и вот наконец…

А с я. Вы не ошиблись?

З а т у л о в с к и й (убежденно). Дом восемнадцать, квартира три!

М и х а и л. Здесь, кроме нас, есть другие жильцы. Кто именно вас интересует?

З а т у л о в с к и й. Конечно, Ружена! Ружена Гольдман, проше пана!

Д о р а (удивленно). Ружена?

З а т у л о в с к и й. Она тоже из Кракова. Служила машинисткой в нашем таксопарке.

А с я. Она ваша родственница?

З а т у л о в с к и й. Пока не совсем. Как вам объяснить? Вы соседи, все равно узнаете… Я прилетел жениться.

М и х а и л. Романтично!

З а т у л о в с к и й (радостно). Так, так, проше пана. Мы давно кохам друг друга. Но ее матка, пшепрашам, старая ведьма, была против, потому что я — только шофер. Она увезла Ружену сюда, а сама отдала душу богу, земля ей пухом! Как только это случилось, Ружена прислала мне вызов. И вот… полчаса назад я приземлился в Хайфе.

М и х а и л. Кто ж среди наших соседок — Ружена?

А с я. Быть может, та особа, что наверху?

Д о р а (припоминая). Но ее зовут…

А с я. Она здесь без семьи. И давно проживает. Ей, пожалуй, может быть известно…

М и х а и л (Затуловскому). Попробуйте подняться. За нашей дверью, слева — деревянная лестница.

З а т у л о в с к и й. Проше пана, в мансарду?

М и х а и л. Да, да, на чердак!

З а т у л о в с к и й. Дзенькую бардзо! Привет, панове! (Уходит.)

Д о р а. Кажется, в нашем доме будет свадьба!


Перемена света. Совсем убогое помещение на чердаке. У входной двери  Т х и я встречает  З а т у л о в с к о г о.


Т х и я (переспрашивает). Ружена? Гм… Минуточку! (Подходит к ширме, за которой кто-то шевелится, говорит шепотом.) Оделся? Вон дверь, там черный ход. (Вернувшись к Затуловскому.) Ружена жила здесь, внизу, но… зайдите! Будем знакомы, милый! Меня зовут Тхия.

З а т у л о в с к и й (робко сделав шаг вперед). Пшепрашам, пани… А где ж она теперь?

Т х и я. Переехала.

З а т у л о в с к и й. Не скажет ли пани, куда, на какую улицу?

Т х и я (придвигая стул). Присядьте!

З а т у л о в с к и й. Не смею задерживать пани. Какой адрес теперь имеет Ружена?

Т х и я. Нью-Йорк, сорок третья авеню.

З а т у л о в с к и й. Пани шуткует? Ружена ждала моего приезда!

Т х и я (догадываясь). А-а… вы — Янек, ее жених? Очень приятно! Можете о ней не беспокоиться: она хорошо устроилась, вышла замуж за солидного бизнесмена. Больше ей не надо думать про хлеб насущный!

З а т у л о в с к и й (потрясенно). Цо пани муви? Моя Ружена… когда ж это произошло?

Т х и я. Сразу после смерти матери. (Наполняет стакан.) Выпей, милый! Женщины не стоят таких переживаний. Я помогу тебе забыть это досадное недоразумение! (Кладет руки ему на плечи.)

З а т у л о в с к и й (вздрогнув, освобождается от ее объятий). Пани ошибается… Я пришел не для этого!

Т х и я. У тебя мало денег? Мы договоримся!

З а т у л о в с к и й. Нет! (Растерянно осматривает помещение, его взгляд падает на портрет мужчины в черной рамке.) Кто есть той пан?

Т х и я. Мой муж. Не вернулся с Шестидневной войны.

З а т у л о в с к и й (возмущенно). Пан есть жолнеж, солдат, а пани… есть шлюндра!

Т х и я (с болью). Шлюндра?! Да! А что мне делать? Всюду, куда обращалась, на работу не берут, все смотрят как на товар… Один добрый чудак хотел жениться, так родственники покойного мужа не дают мне халицы…

З а т у л о в с к и й. Халица? Цо то есть?

Т х и я. Разрешение вступить в новый брак. За это надо заплатить им огромный выкуп. У жениха таких денег не было, у меня тоже. Вот я и пошла… зарабатывать на свой выкуп! (Раздосадованная собственным признанием, неожиданно вскрикивает.) А теперь топай отсюда… милый!

З а т у л о в с к и й. Хвылечку! Едну хвылечку! Ружена не могла так поступить! (С надеждой.) Пани все выдумала, чтоб задержать неожиданного клиента?! Ежели Ружена давно в Нью-Йорке, кто ж прислал мне из Хайфы этот вызов? (Показывает конверт.)

Т х и я (после некоторого колебания). Я!.. Можешь меня убить!

З а т у л о в с к и й. Нет! То не есть правда!

Т х и я (удрученно). К сожалению, я не лгу! Ружена оставила в своей комнате кое-что из мебели и польскую пишущую машинку. В столе я нашла твое письмо с адресом. А за каждого дурака, которого удается заманить сюда, нам платят по двести фунтов. Понял?


Не помня себя от возмущения, Затуловский бросается к Тхии, но наталкивается на стол, из которого вываливается сломанная ножка. Стол с грохотом падает на пол.

Перемена света. Комната внизу, где проживают Д о р а, М и х а и л  и  А с я. Сейчас здесь, помимо них, Р и в а  и  Р а ш к о в е р.


Р а ш к о в е р (указывая на потолок). Салют в честь нашего визита!

Д о р а. Что-то там сломалось. Не обращайте внимания! Наконец вы пожаловали к нам… Мы чувствовали себя так одиноко.

Р и в а (сдерживая раздражение). Дорочка, я ведь не сижу дома сложив руки: то женский сионистский конгресс, то — заседание комиссии помощи солдатским вдовам, то — пресс-конференция… А Шимон? Разве у него за это время была хоть одна свободная минутка? Шимон, скажи!

Р а ш к о в е р. Ты, Ривочка, как всегда, говоришь только часть правды. (Доре.) Мы могли проведать вас и раньше, но я воздерживался… (Михаилу.) Как ты думаешь, почему?

А с я. Вы хотели, чтоб он больше помучился и стал податливей.

Р а ш к о в е р. Я, кажется, задал вопрос Михаилу…

М и х а и л. Вы не могли мне простить моей горячности тогда… у мистера Волченбойма. Но разве я мог себя сдержать, когда он заявил, что надо столько времени ждать!

Р а ш к о в е р. Джошуа Волченбойм — человек большого масштаба. Он прилетел из Чикаго на несколько дней и все же нашел время для тебя. Но чтобы вложить в какое-нибудь дело свои деньги, он должен быть уверен, что это принесет ему новые, еще большие деньги. Ты напрасно понервничал. Однако Ривочка и я откладывали свой приезд не потому. Нам не хотелось, чтоб вы подумали, будто мы торопим вас с уплатой процентов по вашему обязательству…

Р и в а. Конечно, срок первого взноса давно прошел!

Р а ш к о в е р (Риве). Что я тебе сказал сегодня утром?

Р и в а. Ты сказал: Ривочка, это твои личные деньги. Конечно, они тебе сейчас нужны до зарезу, но…

Р а ш к о в е р (перебивая). Но с близкими людьми надо деликатно… И еще спросил: неужели ты не можешь подождать еще две-три недели?

Р и в а. И что я ответила?

Р а ш к о в е р. Тетя Рива — святая женщина. Она ответила: я готова ждать даже целый месяц!

Р и в а (удивленно). Что-о?

Д о р а (всхлипывая). Спасибо, Ривочка!

Р и в а. Как тебе не стыдно! Разве ты не моя сестра? Или Мишунька не мой племянник?!

Р а ш к о в е р. А сегодня мы все ж таки приехали, потому что я получил телеграмму из Чикаго.

М и х а и л. От Волченбойма? (Протягивает руку за телеграммой.)

Р а ш к о в е р. Не горячись! Ждал три месяца, подождешь еще три минуты! Я хотел немедленно привезти эту телеграмму тебе, но обстоятельства заставили нас побывать сначала в порту…

Р и в а. Шимон благословлял солдат, которых грузили на корабль.

Р а ш к о в е р (многозначительно взглянув на Асю). Там теперь наведен полный порядок!

М и х а и л (нетерпеливо). А что случилось?

Р и в а. Супруга тебе не рассказывала? Странно.

А с я (с подчеркнутой вежливостью). Простите, не успела! (Михаилу.) Портовики сегодня заявили протест против новых военных провокаций. Отказались грузить оружие.

Р и в а. Говорят, одна дама в журнале учета грузов хранила коммунистическую листовку!

М и х а и л. Ах, какое преступление!

Р а ш к о в е р. Твои шутки не совсем уместны! Морской порт — это особый объект. Асю Лифшиц приняли туда на работу, как нашу родственницу. И если Ася Лифшиц сочувствует коммунистам, это для нас не такая уж приятная новость!

М и х а и л. Она больше не будет! (Нетерпеливо.) Три минуты прошли. Что в телеграмме?

Р а ш к о в е р (передавая бланк). Читай!

М и х а и л (пробежав глазами телеграмму). Что-о? Он согласен купить… идею моего проекта?

Р а ш к о в е р. Ты не доволен?

М и х а и л (запальчиво). Я не торгую идеями!

Р и в а. Десять тысяч долларов на улице не валяются!

Р а ш к о в е р. В свободном мире солидные фирмы придерживаются именно такого принципа: у одного покупают идею, других нанимают ее разрабатывать. Это прогрессивно!

А с я. Это все равно что родить ребенка и сразу отдать его чужим людям на воспитание! Михаил мечтал не об этом!

Р а ш к о в е р. Лаборатория? А зачем она ему теперь? Исключительное право на разработку проекта будет иметь не он, а Джошуа Волченбойм.

М и х а и л. Лаборатория мне нужна для дальнейших исследований. А на эти деньги даже одной лазерной установки не купишь!

Р а ш к о в е р. Мне бы твои заботы! Покуда на эти деньги можно приобрести… ну хотя бы радиотелевизионное ателье. Ты — связист, знаешь это дело. Рива. У нас даже есть на примете…

А с я. Вместо научной работы ремонтировать испорченные приемники?

Р а ш к о в е р. На все свое время: сегодня — испорченные приемники, завтра — новенькие лазеры! Если умно повести дело, за несколько лет можно получить приличные доходы.

Д о р а. Извините, Шимон, может быть, я не все понимаю, но несколько лет для Мишуньки — это слишком большой срок!

Р а ш к о в е р. Вы можете быстрей решить эту проблему?

М и х а и л (удрученный всем услышанным). А если ателье не даст мне этих приличных доходов?

Р и в а. Все зависит от клиентуры. Ее надо привлечь!

Р а ш к о в е р. Ривочка, ты растешь на глазах! Именно об этом я хотел сказать. Город у нас не такой большой, все знают о каждом буквально всё. И если кто-нибудь, так сказать, отклоняется от нормы, это запоминают.

М и х а и л. Что вы имеете в виду?

Р а ш к о в е р. О твоей невыдержанности в разговоре с таким человеком, как мистер Волченбойм, даже воробьи на тротуарах чирикают. Это во-первых. А во-вторых, политические симпатии твоей супруги тоже не скроешь. Это может оттолкнуть клиентов. Некоторые будут просто бойкотировать твое ателье, другие побоятся иметь с тобой дело, чтоб не вызвать для себя осложнений…

М и х а и л (растерянно). Что же мне делать?

Р а ш к о в е р. Перед открытием ателье ты должен продемонстрировать свою лояльность к нашему режиму. Меня уже несколько раз спрашивали: не выступит ли ваш племянник по телевидению? Молодой талантливый ученый, приехав на землю обетованную, мог бы рассказать…

М и х а и л. Ну, знаете, это уж слишком!

Р а ш к о в е р. Никто от тебя не требует клеветы на Советский Союз! Но можно поделиться радостью… мол, здесь наконец ты обрел настоящую свободу.

М и х а и л. Я никогда не занимался политикой!

Р а ш к о в е р (прячет в карман телеграмму Волченбойма). Мое предложение тебя не устраивает? Живи как знаешь! У нас тут много ученых голодранцев…

А с я (Михаилу). Не волнуйся! Мы будем жить на мой заработок, а потом…

Р а ш к о в е р. У вас, мадам, уже нет «потом»!

А с я. Мой заработок, конечно, очень скромный, но…

Р а ш к о в е р. Его уже тоже нет: сегодня, после того, что произошло, начальник порта уволил Асю Лифшиц.

Д о р а (в отчаянии). Ривочка, Шимон! Мы теперь совсем нищие!

Р и в а (холодно). Все зависит от вас! Шимон, скажи!

Р а ш к о в е р. Омэйн!


З а т е м н е н и е.


На авансцене, в луче прожектора,  Д о р а.


Д о р а. Прошло еще некоторое время. Мы продали все, что у нас было. Соседи, жалея нас, делились, чем могли… но что могли такие же бедняки, как мы?! Приходили к нам Асины сослуживцы, которые тоже лишились кускахлеба. Они поддерживали нас добрым словом, понемногу помогали и деньгами — одалживали до лучших времен. Особенно заботился о нас Джемал Хабиби, докер, очень душевный человек… Мишунька ходил сам не свой. Мне казалось: от отчаяния он вот-вот потеряет рассудок. Никогда не забуду тот страшный вечер, когда мои опасения подтвердились.


На авансцене вспыхивает большой экран телевизора. На экране — одетый по последней моде — М и х а и л.


М и х а и л. Заканчивая свой рассказ, я хочу еще раз заявить всем, кто меня сейчас видит и слышит: я счастлив, что прибыл на землю обетованную… Она встретила меня, как родная мать, дала мне духовную свободу, открыла предо мной светлый горизонт…

Г о л о с  д и к т о р а. Скажите, господин Лифшиц, каковы ваши ближайшие планы?

М и х а и л. На днях я открываю в центре Хайфы…

Г о л о с  д и к т о р а. Свою научную лабораторию?

М и х а и л. Нет, пока что — радиотелевизионное ателье. Надеюсь, оно принесет мне желаемые доходы, и я смогу приобрести оборудование для лаборатории. Без научной работы я не представляю своей жизни. Пользуясь случаем, заверяю будущих клиентов, что ателье «Михаил Лифшиц» будет ремонтировать телевизоры и радиоприемники всех марок — быстро, добросовестно, с гарантией. Цены умеренные… Шалом!


З а т е м н е н и е.

2
Радиотелевизионное ателье. Бесшумно работает вмонтированный в потолок пропеллер-вентилятор. Кресла для посетителей, журнальный столик, письменный стол и другая мебель в стиле западного модерна. На полированной стойке, полукругом, экранами к зрителю, стоят телевизоры различных типов. Слева — вход в мастерскую. В глубине — стеклянная дверь, ведущая на улицу.

Сидя за письменным столом, А с я  делает какие-то пометки в конторской книге.

На втором этаже, пока притемненная, квартира, в которой теперь проживает семья Михаила.


А с я (услышав телефонный звонок, снимает трубку). Ателье «Михаил Лифшиц».

М у ж с к о й  г о л о с. Мне нужен владелец ателье.

А с я. Его сейчас нет. Если вы желаете отремонтировать телевизор, я запишу адрес…

М у ж с к о й  г о л о с. Нет, господин Лифшиц нужен мне лично.


Слышен характерный щелчок и прерывистые гудки: звонивший повесил трубку. Ася удивленно пожимает плечами. Входит  Д о р а.


Д о р а (кладет на стол деньги). Вот… не смогла передать.

А с я. Деньги? Вы были там?

Д о р а. Я обошла весь порт. Каждого спрашивала, где можно увидеть Джемала Хабиби. И что ты думаешь? Все испуганно оглядывались и отходили в сторону. Только один грузчик случайно узнал меня: вы, кажется, мама Аси Лифшиц? Он рассказал: Джемала на работе не восстановили, его разыскивает полиция…

А с я (поднявшись). Где же он теперь? (Направляется к выходу.)

Д о р а (задерживая ее). Ты не имеешь права рисковать! Тебя еще тогда взяли на заметку. И… спрячь деньги! Мишунька может тебя не понять!

А с я (пряча деньги в ящик). Его понимать я перестала давно.

Д о р а. Думаешь, он сам не переживает?

А с я. Если в Киеве мне кто-нибудь сказал бы, что Миша способен на такое, я б тому глаза выцарапала!

Д о р а. Разве я его оправдываю? (Вздохнув.) Но у нас ведь не было и крошки хлеба!

А с я. Теперь у нас есть хлеб… но какой он горький! Я пробегаю по улице, прячу глаза, стараюсь, чтоб никто меня не узнал. Сижу здесь и тревожусь: а вдруг кто-нибудь придет и скажет: это жена того, который… (Закрыв лицо руками, плачет.) А раньше я так гордилась им!

Д о р а (обняв ее). Успокойся! В мастерской могут услышать.

А с я (указывая в сторону мастерской). Разве это для них новость? Они униженно кланяются нам только потому, что от нас зависит их заработок. Но они… мамочка, они знают нам цену!

Д о р а. Умоляю, замолчи! Ты разрываешь мое сердце!

А с я (задумавшись). На чужбине особенно остро чувствуешь, что такое настоящая родина… (Горячо.) Здесь ведь все чужое: человеческие отношения, улицы, даже воздух чужой! (С болью.) И муж мой здесь тоже стал чужим.

Д о р а (испуганно прислушиваясь). Тсс! Кто-то идет!


Едва передвигая ноги, входит  З а т у л о в с к и й. Прислонившись к двери, он помутившимся взглядом обводит помещение, не узнавая присутствующих женщин. Его когда-то элегантный костюм теперь запылен и разорван в нескольких местах. На лице «свежие» синяки.


З а т у л о в с к и й (хрипло). Пшепрашам… немножечко воды!

Д о р а (взволнованно). Янек? (Асе.) Это ж Затуловский!


Ася, поспешно налив воды в стакан, подает Затуловскому.


А с я. Прошу.

З а т у л о в с к и й (глотнув воды). Дзенькую бардзо! (Узнав Асю, слабым голосом.) О, вы? Целую ренчки! Не ожидал. Пшепрашам, пани! Мой выгльонд не есть файный: маненька авария!

Д о р а. Вы были за рулем?

З а т у л о в с к и й (горько). Цо пани муви! Какая теперь у Затуловского машина! Затуловский теперь моет посуду в ресторации…


Звонит телефон.


А с я (Затуловскому). Извините! (Сняв телефонную трубку.) Ателье «Михаил Лифшиц».

М у ж с к о й  г о л о с. Можно господина Лифшица?

А с я. Он еще не пришел. Вы, кажется, уже звонили? Что ему передать?

М у ж с к о й  г о л о с (раздраженно). Я ж вам говорил, мне нужен он, лично!


Снова прерывистые гудки. Ася кладет трубку на аппарат.


Д о р а (взволнованно, Затуловскому). Как это случилось? Где?

З а т у л о в с к и й. Здесь, на улице… Иду с работы, вижу: два молодчика бьют какую-то пани. Бардзо жестоко бьют… Подхожу, — то есть пани Тхия, ваша бывшая соседка. Как можно? Нех пани Тхия есть шлюндра, она ведь кобета, тобто дама. Кричу: опаментайтесь, панове! А они: смерденный пшек! Для них польский еврей — человек второго сорта: скидай капелюха, когда перед тобой сабра!

А с я (с горькой иронией). Равноправие!

З а т у л о в с к и й. То еще ничего! Тех, кто родом из азиатских стран, они, проше пани, зовут черными евреями и вообще не числят людьми!

Д о р а. Сабра! Сколько прожила на свете и не знала этого слова!

А с я. Сабра — по-нашему кактус. (Саркастически.) Коренные израильтяне придумали для себя это название, чтоб заставить мир трепетать: у кактусов острые колючки.

З а т у л о в с к и й. От этих колючек у меня ребра болят.


С улицы доносится шум автомобиля, остановившегося у входа в ателье. Стремительно входит  М и х а и л.


М и х а и л (не замечая Затуловского). Салют! (Целует Асю и набрасывает на ее шею золотую цепочку с маленьким ключиком.)

А с я. Что это?

М и х а и л. Ключ от машины, которую я только что купил. Один у меня, другой — у тебя! «Бьюик», последняя модель. На таких автомобилях ездят только сабра!

А с я (взглянув на Лору, многозначительно). До чего мы дожили!

М и х а и л (ошарашенно). Я думал, ты обрадуешься… (Только теперь заметив Затуловского.) Янек?! Кто это вас так размалевал?

А с я. Те, что ездят здесь на таких «бьюиках»!

М и х а и л. Что? У тебя снова плохое настроение?

А с я. Ты очень наблюдательный!

М и х а и л. Я тебя предупреждал: у меня тоже есть нервы!

Д о р а. Дети, не надо! У нас гость.

З а т у л о в с к и й (поднимаясь). Пшепрашам, панове! Я пойду.

А с я. Нет, нет! Мой супруг ни за что вас не отпустит! (Михаилу.) Не так ли?

М и х а и л. Конечно. (Затуловскому.) Куда ж вы пойдете в таком виде?! (Доре.) Покажи ему, где можно умыться.

Д о р а (Затуловскому). Извините, я растерялась. Вы можете принять ванну. А я тем временем заштопаю ваш костюм.

З а т у л о в с к и й. О, дзенькую, пани! (Михаилу.) Может, незручно?

М и х а и л (нетерпеливо). Идите, идите!

З а т у л о в с к и й (поднявшись, стонет от боли). Что-то они мне нашкодили… Пшепрашам, панове! (Покачиваясь, уходит в сопровождении Лоры.)

М и х а и л (Асе). Ну, улыбнись наконец! (Обняв ее.) У нас теперь своя машина.

А с я. Ах, Миша… слишком дорого она обошлась!

М и х а и л (не поняв подтекста ее слов). Глупости! Деньги у нас есть, а скоро их будет еще больше! И вообще — не думай об этом! Представь себе: родится ребенок, и мы втроем с ветерком — за город…

А с я. Когда-то у тебя были другие мечты!

М и х а и л. Оставь! Прежде всего я должен обеспечить своей семье нормальное существование. (Запальчиво.) Я для тебя готов на все!

А с я (подумав). Тогда выполнишь мою просьбу?

М и х а и л. Какую?

А с я. Ты ведь готов на все?!

М и х а и л. На все, что в моих силах.

А с я. Значит, выполнишь! У нас теперь есть машина…

М и х а и л (с удовлетворением). Да.

А с я. А для машины нужен хороший водитель.

М и х а и л. Разумеется.

А с я. Затуловский — опытный шофер.

М и х а и л (после паузы). У тебя добрая душа, но ты не учитываешь некоторых обстоятельств… Чтоб удержаться на волне, которая нас подняла, мы должны заботиться о своей репутации.

А с я. Янек тебя не скомпрометирует.

М и х а и л. Про этого Янека до сих пор не могут забыть в «Сохнуте»: скандалист, разбушевался, побил там окна только потому, что получил ошибочный вызов.

А с я. Не ошибочный, а фальшивый!

М и х а и л. Если я возьму его на работу, это будет выглядеть как демонстрация. А мне, пойми, не следует портить с ними отношений! И эти сабра, с которыми он сегодня затеял драку, думаешь, простят ему?

А с я. Он так бедствует…

М и х а и л. Нет, Асенька, об этом и речи быть не может!

А с я (настойчиво). Я тебя очень прошу!

М и х а и л. Ни в коем случае!


Звонит телефон. Ася снимает трубку.


А с я. Ателье «Михаил Лифшиц».

М у ж с к о й  г о л о с. Он пришел наконец?

А с я. Передаю трубку.

М и х а и л (взяв трубку). Слушаю.

М у ж с к о й  г о л о с. Это ты? Сколько сребреников ты получил за свое предательство?

М и х а и л (растерянно). Кто это говорит?

М у ж с к о й  г о л о с. Это говорят все честные люди!


Слышны прерывистые телефонные гудки. Вспыхивают экраны телевизоров, размещенных на полированной стойке. На экранах — лицо Михаила. Одновременно звучит голос диктора.


Г о л о с  д и к т о р а. Сейчас мы повторяем в видеозаписи выступление выдающегося ученого Михаила Лифшица, покинувшего Советский Союз и нашедшего свое счастье на земле обетованной. Предоставляем слово господину Лифшицу…


Мгновение Михаил стоит оцепенев. Собственная подлость, повторенная и размноженная на многих экранах, ужасает его. С криком: «Что вы со мной делаете, сволочи!» — он стремительно бросается к телевизорам и по очереди выключает их.


М и х а и л (яростно). Сволочи!


З а т е м н е н и е.

3
Гостиная в новой квартире Михаила. Стол, сервант, отделанные декоративным пластиком. На окнах жалюзи, на стенах — картины: два библейских старца несут тяжелую гроздь винограда, морской пейзаж с затуманенной линией горизонта. В одном углу на тумбочке — семисвечник, в другом, над телевизором, — инкрустированная перламутром электрогитара.

У входной двери  А с я  удивленно рассматривает  А д и к а, на котором мешковато сидит униформа солдата израильской армии. Затем переводит взгляд на З и н у х у, одетую сегодня весьма скромно.


А с я. Ну, знаете… я уже не надеялась вас увидеть!

З и н у х а (пытаясь улыбнуться). Мир тесен!

А д и к. Очень тесен! (Оглядывая гостиную.) Но люди науки не страдают от этой тесноты!

А с я. Присаживайтесь!


Зинуха и Адик садятся у стола.


А д и к. Да… наконец мы вас отыскали!

А с я (умостившись напротив гостей). Как вы здесь очутились?

А д и к. Честно говоря, не по собственному желанию.

А с я. Вы так неожиданно исчезли… тогда в Вене.

А д и к. Моя парижанка вбила себе в голову, что с ее фигурой нужно гулять только на Монмартре. Я нашел кому дать на лапу, чтоб нас перебросили не сюда, а туда.

А с я. И вы приземлились в Париже?

З и н у х а. На некоторое время.

А д и к. Галантерейная лавка, в которую я вложил остаток денег, прогорела за два месяца: конкуренты растоптали меня.

А с я. А Зина? Нашла там себя?

А д и к. Она едва не потеряла меня: таких манекенщиц у них на одно су — целый пучок.

З и н у х а (обиженно). Месье Шарль был готов меня принять…

А д и к (Асе). Ту работу, которую ей предлагал месье Шарль, пусть она лучше выполняет со своим законным мужем! С месье Адиком!

З и н у х а. Из-за этой дурацкой ревности мы потеряли все!

А д и к. Когда я обанкротился, меня сразу разыскали люди из еврейского агентства: или немедленно верните деньги, которые вам выдал «Сохнут» на переезд в Израиль, или…

З и н у х а. Пришлось лететь в Хайфу, чтоб здесь все отработать, иначе — суд!

А д и к. Не успели мы ступить на землю наших дорогих предков, как меня забрили в солдаты.

А с я. Все ясно.

З и н у х а. А где Михаил?

А с я. Он… плохо себя чувствует.

А д и к (взяв у Зинухи сумочку, вынимает оттуда бутылку коньяку). Сейчас мы его подлечим! «Наполеон» в наших руках. Это все, что у меня осталось от Франции.

А с я (испуганно). Нет, нет! Ради бога! Спрячьте! Ему нельзя!

А д и к. Чуточку!

А с я. Ни капли! Я вас очень прошу — спрячьте!

З и н у х а. Когда жена говорит, надо слушать! (Прячет коньяк в сумочку.) А что с ним?

А с я. Он закрылся в кабинете и просил даже к телефону его не звать!

А д и к. Если ему мешает телефон, он, видимо, заболел новой работой!

А с я (уклончиво). Да… дел у него много!


Пятясь, входит  Д о р а. Нечеловеческими усилиями она пытается сдержать пьяного  М и х а и л а, который, размахивая бутылкой виски, врывается в гостиную.


Д о р а (Михаилу). Умоляю! Что гости подумают?!

М и х а и л. Гости? Вчера звонили, а сегодня явились лично? Я ж сказал — никого не пускать!

А с я. Миша, опомнись!

М и х а и л (пьяным голосом). Сначала выгони Затуловского! Пустили человека умыться, а он теперь отлеживается!

Д о р а. Как ты можешь? Янек в таком состоянии!

М и х а и л. У меня квартира, а не госпиталь! (Взглянув на Зинуху.) А это что за фея? И почему здесь солдатня? (Указывает на Адика.)

А д и к (подхватившись). Мишуня! Ты нас не узнал?

М и х а и л. А почему я должен узнавать всякую шантрапу? (Покачиваясь.) Смирно! В казарму шагом марш!

З и н у х а. Если нас так встречают, я встану и уйду!

М и х а и л. «Встану и уйду»! Знакомые слова! (Окинув помутившимся взглядом Зинуху.) Что я вижу? Мисс Шулявка прибыла на землю обетованную!

А д и к. Наконец-то! (Хочет обнять Михаила.)

М и х а и л (отстраняя его). С солдафонами не целуюсь!

Д о р а. Это ж твой друг, Адик Фукс!

М и х а и л (с неожиданной приветливостью). Что ты говоришь! (Присматриваясь.) Действительно, Адик! А к чему этот маскарад?

А д и к. Маскарад? Меня посылают на фронт.

М и х а и л (весело). Мама, фужеры!

А с я. Хватит тебе!

М и х а и л (подходит к серванту, вынимает фужеры). Нет, не хватит! Я должен выпить с израильским патриотом и его боевой подругой!

Д о р а. Лучше я принесу чаю!

А д и к. И райские яблочки?

Д о р а (вздохнув). Вспомнил?!

А с я. У нас теперь не варенье, а патентованный американский конфитюр.

М и х а и л. Конфитюр для дам, а для джентльменов — виски с тоником. (Наполняет фужеры.)

А д и к (отодвигая фужер). Давай отложим!

М и х а и л. Служивый, тебя не спрашивают! (Женщинам.) Чего вы все стоите? Разве в доме нет кресел? (Усаживаясь возле Адика.) Что ты можешь сказать в свое оправдание?

А д и к. Видишь ли, у меня произошли некоторые недоразумения с этой капиталистической системой.

М и х а и л. Интересно, хоть и не очень конкретно! (Женщинам.) Или вы сядете, или я заберу этого ястреба и пойду с ним ко всем чертям!


Ася, Зинуха и Дора покорно садятся к столу.


Д о р а. Ну вот, все сидят!

М и х а и л. На чем же мы остановились? А… на капиталистической системе! Откуда такой пессимизм в наших вооруженных силах?!

З и н у х а. Мне вспоминается песня Михаила…

Д о р а (незаметно отодвигая от Михаила фужер). Может быть, и сегодня, ради такой встречи… а, Мишуня?

М и х а и л (придвигая к себе фужер). Не хитри! Все со мной хитрят! Надоело! За нашу встречу!


Зинуха подходит к стене, снимает электрогитару и передает ее Михаилу.


З и н у х а. А теперь — для души!

М и х а и л (опять наполняет свой фужер). Душа подождет!

А с я (решительно). Миша, остановись! Я не могу этого видеть!

З и н у х а (Михаилу). Спойте! Дамам нельзя отказывать.

Д о р а. Ну, Мишуня!

М и х а и л. Снова хитришь?

Д о р а. Чтоб так мои враги хитрили со мной!

М и х а и л (скривившись). Начинается! (Взяв гитару, включает шнур в розетку и начинает напевать под собственный аккомпанемент.)

Зеленый Киев, солнечные дали,
Родного неба купол голубой…
(Спазмы сжимают ему горло, но он принуждает себя петь.)

Мы здесь росли, трудились и мужали,
Стал этот город нашею судьбой…
(Вдруг — почти истерически.) Довольно! Я сорвал голос.

З и н у х а. А в Париже как раз модно петь с надрывом! Михаил мог бы там заработать большие деньги.

М и х а и л. Деньги, деньги! Я уже не могу о них слышать!

А д и к (Зинухе). Михаил не певец и не торгаш! (Михаилу.) Я понимаю: ателье у тебя как подсобное хозяйство, а в основном — ты по своей линии…

М и х а и л (стукнув кулаком по столу). Глупости! Нет у меня никакой линии! Ничего нет! Только деньги!

А д и к. А наука?

М и х а и л. Наука? Ты еще смеешь об этом говорить? (Схватив Адика за грудки.) Из-за тебя я познал здесь большую науку!

Д о р а (испуганно). Мишуня, успокойся!

М и х а и л (оттолкнув Адика). Это он подбил меня ехать сюда! Это из-за него я продал идею!

З и н у х а (Михаилу). А ваша голова где была? Ученый. Могли бы еще Адику раскрыть глаза! Он университетов не кончал!

А с я. Мишенька, обвинять мы должны только себя!

А д и к (Михаилу). Мне сейчас хуже, чем тебе.

М и х а и л (одумавшись). Тебе нужны деньги? Пожалуйста!

А д и к (волнуясь). Я ж не знаю, когда смогу их вернуть.

М и х а и л. Неважно!

А д и к. Благодарю, но…

М и х а и л (с настойчивостью пьяного). Никаких «но»!

А д и к. Ну… если б ты мог дать мне фунтов пятьсот…

М и х а и л (с готовностью). Конечно, дам… триста. (Подойдя к серванту, вынимает из ящика бумагу и передает Адику.) Пиши!

А д и к. Что это?

М и х а и л. Бланк долгового обязательства.

А д и к (взглянув на текст). Десять процентов?

М и х а и л. А ты на что надеялся? Я, когда приехал, подписал такое же обязательство своей родной тете Риве! А ты мне пока что не племянник! Не хочешь — не принуждаю!

З и н у х а (поймав растерянный взгляд Адика). Подпиши!

А д и к. Но… если меня убьют, кто вернет этот долг?

Д о р а (опустив глаза). Мы же люди, а не звери!

А д и к. Извините! (Сокрушенно покачав головой, подписывает документ.)

М и х а и л (отсчитав нужную сумму, Адику). Проверь!

А д и к. Зачем? (Угодливо согнувшись, раздавленный и униженный, почтительно смотрит на Михаила.) Спасибо, Михаил Аронович! Мне очень неудобно… я этого никогда не забуду!

З и н у х а. Примите наше большое мерси! (Печально.) И — о ревуар!

А с я (растерянно). До свидания!


Поклонившись, Адик и Зинуха уходят.


Д о р а (им вслед). Я провожу вас! (Уходит.)


Некоторое время Ася внимательно смотрит на Михаила, словно впервые увидела его. Михаил смущенно делает несколько шагов по комнате.


М и х а и л (перебирая струны электрогитары, Асе). Ну, чего ты молчишь?

А с я. Мне страшно.

М и х а и л. Боишься, что эти деньги погибли? Не волнуйся: если с Адиком что случится, Зинуха мне все отработает с процентами.

А с я (закрыв ладонями уши). Прекрати!

М и х а и л (возбужденно). Ты должна меня выслушать! Я вчера так хотел тебя порадовать, и вдруг — этот телефонный звонок!

А с я (опустив руки). Ты меня каждый день радуешь.

М и х а и л. Ты только послушай! (Горячо.) Отныне нам не страшны никакие конкуренты: я задушу их японскими цветными кинескопами! Дядя Шимон помог мне устроить такой гешефт… м-м! (Чмокает губами.)

А с я. Когда-то ты рассказывал о своих научных планах, о создании лазерного многометрового кинескопа… Я тогда чувствовала себя окрыленной, мне хотелось жить, я знала, что у нас есть цель!

М и х а и л. И сейчас она есть!

А с я. Ты не замечаешь: я живу в постоянном напряжении, мне кажется, в меня включили электрический ток. Если тебе не жаль меня, подумай о нашем ребенке!

М и х а и л (потерев руками виски, словно желая окончательно освободиться от хмеля). Да я все понимаю! (Падает на колени.) Прости! Я не имел права столько пить! Если б не этот проклятый телефонный звонок… (Горячо целует ее руки.) Я же люблю тебя! Клянусь, я все изменю в нашей жизни! Ты будешь довольна.

А с я (погладив его по голове). Я хочу тебе верить. Очень хочу!


Входит  З а т у л о в с к и й, смущенно покашливает. Михаил, вздрогнув, поднимается на ноги.


З а т у л о в с к и й. Пшепрашам, панове! Я стукал, стукал…

М и х а и л (стараясь быть приветливым). Пожалуйста!

З а т у л о в с к и й. Не смею вас больше стеснять. Бардзо дзенькую за пшитулок! Но пора и откланяться. До видзення, Панове!

М и х а и л. Почему вы так торопитесь?

З а т у л о в с к и й. За эти дни меня, конечно, уволили из ресторации. Надо искать новую работу.

А с я. Кажется, Михаил Аронович хочет вам кое-что предложить. (Михаилу.) Не так ли?

М и х а и л. Действительно! (Затуловскому.) Я хочу предложить вам… пока совсем не окрепнете, оставайтесь у нас. Еще день или два, сколько потребуется!

З а т у л о в с к и й. О, дзенькую пана! Действительно, мне еще трудно ходить!

М и х а и л. Мансарда в вашем распоряжении! (Асе.) Я угадал твою мысль?


Ася печально смотрит на него, как на безнадежно больного человека.


З а т е м н е н и е.


Вспыхивает большой экран телевизора. На экране — полицейская карточка, на которой в профиль и анфас изображено лицо молодого араба.


Г о л о с  д и к т о р а. Городская полиция разыскивает государственного преступника Джемала Хабиби, бывшего юриста, который служил докером в Хайфском порту. Долг каждого израильского патриота — помочь полиции найти Джемала Хабиби.

4
Помещение радиотелевизионного ателье. За витриной — вечерние огни города. На экранах телевизоров — портрет Джемала. Р и в а, Р а ш к о в е р  и  М и х а и л  прислушиваются к последним словам диктора.


Г о л о с  д и к т о р а. Кто сообщит о месте пребывания Джемала Хабиби, тот получит большую денежную награду…

Р и в а (Михаилу). Твоя жена, кажется, с ним знакома?

М и х а и л. Я тоже. Он бывал у нас.

Р а ш к о в е р. Ривочка, неужели ты думаешь, наш племянник способен на патриотический подвиг? Для этого он слишком сентиментален. (Михаилу, указывая на телевизоры.) Выключи, пожалуйста! Нам нужно серьезно поговорить.

М и х а и л (выключая телевизоры). Садитесь!

Р и в а. Нет, нет, мы спешим. Сегодня исполком религиозной партии будет избирать дядю Шимона своим лидером.

Р а ш к о в е р (Михаилу). А где твоя так называемая супруга?

М и х а и л. Мама повезла ее к врачу. Последнее время Асенька много волновалась. Это может отразиться на ребенке.

Р а ш к о в е р. Опять сантименты!

Р и в а. Настоящий израильтянин должен быть мужественным до конца! Шимон, скажи!

Р а ш к о в е р (Михаилу). Пойми, кто сказал «алеф», тот должен сказать «бет»! У тебя теперь одна дорога, и надо утверждать себя на этом пути!

Р и в а (Михаилу). Деловые круги Хайфы приняли тебя в свое общество. А почему? Потому что ты повел себя так, как тебе советовал дядя Шимон. Надеюсь, ты убедился, что авторитет ребе Рашковера — это в самом деле авторитет!

Р а ш к о в е р. А теперь, когда ребе Рашковер становится лидером религиозной партии, он должен особенно следить за тем, чтоб на этот авторитет не упала даже маленькая тень!

Р и в а. Племянник лидера должен быть человеком безупречным.

Р а ш к о в е р. Золотые слова! (Михаилу.) Пора тебе, мальчик, наконец жениться!

М и х а и л (недоумевая). Жениться?

Р а ш к о в е р. У меня на примете есть подходящая дама. Кстати, она — сабра, имеет приличный капитал…

М и х а и л. Вы шутите? Я женат.

Р а ш к о в е р. Глупости! По нашим законам действительным является только тот брак, который оформлен в раввинате. Ты — человек совершенно свободный.

М и х а и л (возбужденно). Но я люблю Асю!

Р а ш к о в е р. Перед этой женщиной у тебя, согласно закону, никаких обязательств!

М и х а и л. Я не представляю своей жизни без нее!

Р а ш к о в е р. Это твое интимное дело. Мне как-то неудобно давать советы. В таких случаях некоторые мужчины снимают скромное помещение, поселяют в нем ту, без которой жить не могут, и время от времени проведывают ее. А семейная жизнь — это совсем другое! Я, разумеется, не одобряю такого поведения, но… жизнь есть жизнь!

М и х а и л (до предела возмущенный, бросается к Рашковеру). Что вы сказали?

Р и в а (испуганно). Мишуня, это дядя Шимон!

М и х а и л (едва сдерживая себя). Дядя Шимон! Если бы мне это сказал кто-нибудь другой, я б его убил!

Р а ш к о в е р. Он, видите ли, не желает породниться с сабра! Анекдот!

Р и в а. Если кому-нибудь рассказать, подумают, что он сошел с ума!

Р а ш к о в е р. Прошу меня правильно понять. Я вовсе не такой жестокий человек, но… положение обязывает: если мой племянник будет в своем доме держать женщину, с которой пребывает в незаконном браке, я вынужден буду отречься от него и официально заявить о своем проклятии.

Р и в а. Мишуня этого не допустит! Он пойдет с Асей в раввинат и оформит их брак.

Р а ш к о в е р. Не выйдет: она только наполовину еврейка!

М и х а и л. Она будет матерью моего ребенка.

Р и в а. Тогда пусть она примет иудейскую веру! (Михаилу.) Ты ж не хочешь, чтоб твоего ребенка считали здесь момзером, или как там у вас говорят? Байстрюком! Шимон, скажи!

Р а ш к о в е р. Омэйн!

М и х а и л. Неужели вы действительно верите во все это?

Р а ш к о в е р. Во что я верю и во что я не верю, к этому делу не имеет никакого отношения. Ты должен понять: религия цементирует наше государство. Без религии оно б рассыпалось, как карточный домик. (Риве, показывая на часы.) Меня ждут! (Михаилу.) Шалом! (Идет к выходу.)

Р и в а (на ходу). Мишуня, надо ее убедить! Она искупается в микве, помолится, даст клятву и станет настоящей еврейкой! Шалом! (Поспешно выходит вслед за Рашковером.)


Михаил молча смотрит на захлопнувшуюся за ними дверь. С улицы слышен шум отъехавшей машины.


М и х а и л (в тяжелом раздумье). Кто сказал «алеф», тот должен сказать «бет»! Но в этом проклятом алфавите есть еще много букв! (Подходит к сейфу, достает оттуда бутылку виски и фужер.)


Входит  З а т у л о в с к и й  с конвертом в руке.


З а т у л о в с к и й. Пан дозволит?

М и х а и л (наполняя фужер). Заходите, Янек! Вам налить?

З а т у л о в с к и й. Упаси боже! Когда на душе темно, я никогда не пью вудки. От нее делается еще темней.

М и х а и л (подняв фужер). Чтоб у вас на душе посветлело!

З а т у л о в с к и й. Только что я получил письмо из Нью-Йорка.

М и х а и л. От Ружены?

З а т у л о в с к и й. Да, я писал ей туда, просил объяснить…

М и х а и л (снова наполнив фужер). И что ж она ответила?

З а т у л о в с к и й. Она вышла замуж за того пана только потому, что любит меня…

М и х а и л. За женскую логику! (Пьет.)

З а т у л о в с к и й. Вернуться в Краков ей не хватало пенензов, а звать меня в Хайфу не позволяла совесть: не хотела видеть своего коханого нищим!

М и х а и л (захмелев). Ничего, Янек! Вы найдете себе другую жену, с капиталом… Только что мне сказали, здесь есть одна такая интересантка.

З а т у л о в с к и й. Цо пан муви?! То не есть возможно, коханням не гендлюють!

М и х а и л (снова наполнив фужер). За вас, Янек! Я б тебя р-расцеловал, но мой поцелуй тебе ни к чему!

З а т у л о в с к и й (сочувственно). Пану, видать, бардзо плохо.


Входят радостно возбужденные  А с я  и  Д о р а.


Д о р а. Мишунечка, слава богу! Доктор сказал: все нормально!

М и х а и л. З-за эт-то надо в-выпить!

А с я (с досадой). Миша, ты ведь мне обещал!

М и х а и л. Н-не б-буду! Если об-бещал, н-не б-буду! Р-ради тебя…

А с я. Тебе надо отдохнуть.

М и х а и л. А ты спос-собна р-ради м-меня на жертву?

А с я. Начинается! (Забрав бутылку с остатками виски, Затуловскому.) Янек, прошу вас выбросить это в мусорный ящик!


Затуловский, взяв бутылку, вопросительно смотрит на Михаила.


М и х а и л (Затуловскому). Да, в мусорный ящик! Мы начинаем новую ж-жизнь!


Затуловский выходит.


Д о р а. Доктор сказал: теперь надо особенно оберегать Асеньку от всяких волнений.

М и х а и л. Именно поэтому я хочу сейчас поставить все точки над «i»!

А с я. У тебя какая-то новость?

М и х а и л (обдумывая, с чего начать). Наш ребенок должен быть счастливым!

А с я. Это зависит от нас.

М и х а и л. Ты м-меня п-понимаешь с п-полуслова! (Хочет ее поцеловать.)

А с я (отстраняясь). Ну, Миша…

М и х а и л. Нет, нет. (Чмокает Асю в щеку.) Ты ведь не хочешь, чтоб нашего ребенка здесь когда-нибудь избили, как Затуловского?

Д о р а (встревоженно). Боже мой, какие у тебя мысли!

М и х а и л. Дослушайте м-меня до конца! Наш ребенок здесь будет считаться незаконнорожденным, если мы с Асенькой не оформим свой брак в раввинате.

А с я. Кажется, к нам сегодня приходил дядя Шимон!

М и х а и л (умоляющим тоном). Девочка моя, это надо сделать! Обязательно! С волками жить, по-волчьи выть!

Д о р а. Разве ж мы всегда будем жить с волками?

М и х а и л (тяжело вздохнув). У нас теперь одна дорога. Вернуться… невозможно! Мосты сожжены!

А с я (зажав руками голову). Что ты скажешь еще?

М и х а и л. Брак наш может быть оформлен лишь тогда, когда ты станешь настоящей еврейкой: пойдешь в синагогу и примешь иудейскую веру. (Смягчая тон.) Дома ты купаешься в ванне? Там тебя искупают в микве. Ради нашего ребенка!

А с я. Довольно! (Горько.) Каждый раз мы ищем благородную причину для оправдания своего позора. Ради нашего ребенка, ради нашей любви — я послушала тебя, совершила непоправимую ошибку в своей жизни. Мы растоптали свое счастье, свои мечты, свою совесть и вот… докатились до мракобесия! А дальше? Что будет дальше? Я не хочу по-волчьи выть! (Горячо.) Не хочу! Не хочу!

М и х а и л. Да разве это я? Жизнь принуждает нас!


Кто-то настойчиво стучит в дверь.


Д о р а (подойдя к двери). Кто там? Ателье уже закрыто.

Г о л о с  з а  д в е р ь ю. Откройте, пожалуйста. Я к господину Лифшицу и его супруге.


Дора открывает дверь. Входит  Д ж е м а л.


Д о р а (поражена). Вы?

А с я. Джемал?

М и х а и л. Джемал Хабиби?!

Д ж е м а л (плотно закрывая двери). Вы удивлены? Очень прошу вас… спрячьте меня до рассвета.

М и х а и л (стараясь скрыть растерянность). Мой дом в вашем распоряжении.

Д ж е м а л. Благодарю. На рассвете меня будут ждать друзья в другом конце города. Они помогут перейти границу.

Д о р а (Джемалу). Присаживайтесь! Сейчас я приготовлю для вас комнату.

Д ж е м а л (садится). Из окна меня могут увидеть…

А с я (подходит к витрине, опускает штору). Чувствуйте себя как дома. Почему вы раньше не приходили?

Д ж е м а л. Честно?

А с я. Только так.

Д ж е м а л. Не хотел, чтоб у вашего супруга сложилось впечатление, будто я прошу уплаты за ту скромную помощь, которую когда-то…

А с я. Вот какого вы мнения о Михаиле!

Д ж е м а л. К сожалению, он дал основания не только для такого мнения.

М и х а и л. Но вы пришли к нам и не боитесь, что я вас продам!

Д ж е м а л. Нет, не боюсь. Но не потому, что верю в ваше благородство! Это было бы для вас как для человека… полной гибелью. Все ж таки вы бывший ученый, а не полицейский шпик!

М и х а и л. Полагаете, это достаточная гарантия вашей безопасности?

А с я. Миша, ты меня удивляешь!

Д ж е м а л. Позвольте, я отвечу. У меня, вы знаете, много настоящих друзей: Леон Шапиро, Махмуд Риади, Абрам Гуревич… всех не перечислишь! Но я не хотел, не мог искать у них приюта: за мной по пятам следуют полицейские ищейки. А вам ничто не угрожает: никто не станет искать Джемала Хабиби у такого человека, как Михаил Лифшиц!

М и х а и л. И все ж таки с вашей стороны это… очень смело!

Д ж е м а л. У меня сейчас нет другого выхода. Я пришел сюда не только потому, что ваша жена — мой друг, но и потому, что вы — мой враг! Не думаю, что вас устраивает жалкое бездуховное прозябание, на которое вы себя обрекли! Долго ли вы еще сможете так пресмыкаться?

М и х а и л. Ну, знаете… это наглость!

Д ж е м а л. Нет, обыкновенный расчет. Предоставив мне приют, вы спасете себя от окончательного падения… хотя бы в собственных глазах. А это не так мало! Поверьте, мне жаль вашу жену: Ася любит вас и я очень хотел бы, чтоб вы были достойны этой любви!

М и х а и л. Благодарю вас за трогательную заботу обо мне!

А с я (Джемалу). Вас до сих пор разыскивают за ту историю в порту?

Д ж е м а л. Не только за это. На днях в Израиль прилетает Хаким аль-Ханад, пресловутый деятель соседнего арабского государства…

М и х а и л. Он хочет, чтоб здесь, на Ближнем Востоке, наконец настал мир.

Д ж е м а л. Нет, он хочет заключить сепаратную сделку с израильскими правителями! И продать интересы народа Палестины. Этот народ… вы знаете, как он сейчас бедствует, лишенный элементарных человеческих прав!

А с я. А вы? Почему ищут вас?

Д ж е м а л. Полиция теперь хватает всех, кто против этого визита.

М и х а и л. Вы, араб, против Хакима аль-Ханада?

Д ж е м а л. Я против врага, независимо от того, носит он иудейскую ермолку или арабский бурнус!

М и х а и л (задумавшись). Мне трудно это понять.

Д ж е м а л. Израильские дельцы найдут общий язык с арабским политическим бизнесменом. Они уже сдали в химчистку ковровую дорожку, которую простелют к его самолету… (Михаилу.) Я читал в газете: вы снова будете выступать по телевидению. Я б на вашем месте использовал эту возможность и, вместо того чтоб вновь клеветать на Советский Союз, сказал бы людям правду обо всем, что творится здесь.

М и х а и л. Политика — это не мое дело!

Д ж е м а л (с досадой). Понятно!


Возвращается  Д о р а.


Д о р а (Джемалу). Все готово! Можете поужинать и отдохнуть.

Д ж е м а л. Благодарю! За эту неделю я наконец впервые смогу сомкнуть глаза. Спокойной ночи! (Выходит в сопровождении Доры.)

А с я. Спасибо, Миша, что ты его оставил.

М и х а и л. Разве я мог поступить иначе? М-да… орешек! Конечно, полиция не стала бы швырять деньги на ветер! Ф-фу… от этого разговора у меня в голове полная карусель!

А с я. Пора и тебе отдохнуть.

М и х а и л. Вряд ли я смогу теперь уснуть.

А с я. Понимаю. И все ж таки попытайся!


Входит  Д о р а.


Д о р а. Ну, все в порядке! Ему там будет удобно.

М и х а и л. Никогда еще так не болела голова. Пойду прогуляюсь.

А с я. Я с тобой!

М и х а и л. Зачем? Мне хочется побыть одному.

А с я (закрывая собой выход). Я тебя не отпущу!

М и х а и л (отталкивая ее). Что это с тобой?

Д о р а (обеспокоенно). Мишуня, ради бога, никуда не ходи!

М и х а и л (возмущенно). Да вы спятили, что ли?

А с я. Если с Джемалом что-нибудь случится, я этого не переживу.

М и х а и л. Надоели вы мне с вашим арабом! А может, я и вправду не желаю брать на себя ответственность… Я же все-таки еврей! Еврей!

Д о р а. Сыночек, одумайся! Вспомни Олесю Макаровну! Как она прятала нас!

М и х а и л (озлобленно). Человек человеку — друг, товарищ и брат? Хватит! Мы теперь на другой земле! (Хочет уйти.)

А с я (хватает его за пиджак). Ты не посмеешь!

М и х а и л (отталкивая ее). К чертям! Хочешь заслужить себе прощенье там? Отступница!

Д о р а (пытается задержать Михаила). Ты мне не сын!

М и х а и л (с силой толкает ее). Старая дура! (Убегает.)

Д о р а (падая на пол). Фашист!


Входит встревоженный  З а т у л о в с к и й.


З а т у л о в с к и й. Пшепрашам, пани! Я услышал крик… Цо тут у вас?

Д о р а (поднимаясь). Янек, родной… бегите к Джемалу! Надо его предупредить!

А с я (поспешно достав из ящика золотую цепочку с ключиком). Вот ключ от нашей машины. Отвезите Джемала, куда он скажет! Немедленно!

З а т у л о в с к и й. Слушаюсь, пани! (Взяв ключик, убегает.)

Д о р а (всплеснув руками). Лучше б нам не дожить до этого дня!


З а т е м н е н и е.


Слышно, как отъехала машина. Нарастая, в темноте звучит искореженная резкими синкопами мелодия песни «Зеленый Киев».

На авансцене, прислонившись к столбу уличного фонаря, стоит совсем обезумевший, опустошенный  М и х а и л.


М и х а и л (в паническом ужасе). Что я натворил?


Вдалеке слышится голос человека, который некогда звонил Михаилу по телефону.


М у ж с к о й  г о л о с. Сначала продал идею, а теперь честного человека!

М и х а и л (в отчаянии). Что меня заставило бежать туда? Страх? Желание выслужиться? (Ужаснувшись.) Деньги? Деньги! Вот они, вот! (Вынимает из всех карманов бумажные купюры, швыряет их перед собой; ветер подхватывает эти деньги и уносит, словно осенние листья.) Какая мерзость! Как я мог дойти до такого?!


Издалека ему слышится голос Бориса.


Г о л о с  Б о р и с а. Это дядя Шимон надел на твою голову свою черную ермолку!

М и х а и л (истерически). Нет!


С противоположной стороны слышен голос Рашковера.


Г о л о с  Р а ш к о в е р а. Кто сказал «алеф», тот должен сказать «бет»! У тебя теперь одна дорога!

М и х а и л (исступленно). А-а!


В тревожной темноте звучит голос Джемала.


Г о л о с  Д ж е м а л а. Предоставив мне приют, вы спасете себя от окончательного падения… хотя бы в собственных глазах!

М и х а и л. Куда ж теперь? Всюду — пропасть! Дальше — некуда! Финиш! (Спохватившись.) Что я сказал? Да, финиш! (Заметив фары приближающегося автомобиля, бросается ему навстречу.)


Фары круто сворачивают влево. Михаил, как завороженный, бросается им наперерез. Водитель повторяет попытку избежать катастрофы, но это ему не удается. Скрежет автомобильных тормозов сливается с мелодией песни, которую когда-то пел Михаил.

Перемена света. Радиотелевизионное ателье. Оцепенев от ужаса, перед входной дверью стоит  А с я.

Подавленная горем, свалившимся на ее плечи, Д о р а  медленно приближается к авансцене.


Д о р а (в отчаянии). Люди! Что я могу вам еще сказать?!


З а н а в е с.


Перевод А. Иванишиной.

ПИСЬМО В ЦК Драматическая поэма

Действующие лица
С е р г е й  З а п о р о ж е ц — заместитель начальника порта по делам строительства.

Н а с т у с я — его жена.

М а к а р  И в а н о в и ч  С е в е р и н — начальник порта.

В а р в а р а  С т е п а н о в н а — его жена.

В а л е р к а — их сын.

Г а н н а  А л е к с а н д р о в н а  К у к а н о в а — секретарь горкома партии.

С е м е н  С т у п а к — инженер, председатель портового комитета профсоюза.

К с ю ш а — его сестра, радистка.

М а к с и м  А н д р е е в и ч  Ц ы б а — потомственный портовый грузчик.

Т у р л я й — начальник Мостостроя.

А б р и к о с о в — заместитель начальника пароходства.

Б а к л а н — колхозный бригадир.

З а в ь я л о в — начальник нефтепромысла, расположенного по соседству с портом.

Т а м а р а  И г н а т ь е в н а — ординатор городской больницы.

С а н и т а р к а.

Д и с п е т ч е р.

С т р о и т е л и, м о р я к и, с л у ж а щ и е  п о р т а.


Место действия — строительство нового порта на Черном море.

Время действия — наши дни.

Все события происходят в течение одних суток.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

На берегу Белого озера в луче прожектора Сергей.


С е р г е й
Письмо в ЦК!
                     Трудов и дней итоги,
Которые диктует жизнь сама,
Мои раздумья, планы и тревоги —
Вот содержанье этого письма.
Пока его не выразил словами
И не послал в Центральный Комитет,
Хочу я посоветоваться с вами —
В чем был я прав, а в чем, возможно, нет.
Я должен был решить вопрос…
                                                Короче,
Чтоб это все понятней стало вам,
Начну, пожалуй, с той бессонной ночи,
Когда приказ я отдал взрывникам…

Гаснет свет, и в темноте вслед за внезапной вспышкой, озаряющей берега Белого озера, гремит мощный взрыв. Гулкое степное эхо многократно повторяет его. В воцарившейся вновь предутренней тишине резко звучит зуммер полевого телефона. Поднимаются люди, лежавшие в укрытиях, замирают, взволнованно прислушиваясь. С е р г е й  в своем окопчике снимает телефонную трубку.


Так… Что? Заносит?.. Хорошо, ускорю…
Взорвем еще раз… Паникуешь? Брось!
(Кладет трубку, выпрямляется.)
Коса исчезла. Наконец-то море
Навеки с Белым озером слилось!
В с е
Ура!
Ц ы б а
        Глядите — чайка! Вон кружится!
С т у п а к
(иронически)
Вот невидаль!
Ц ы б а
                       Смеешься? Никогда
Не залетали в эту бухту птицы,
А это значит: жизнь идет сюда!
С е р г е й
Да, Цыба, мы открыли жизни шлюзы,
И порт здесь будет сказочный!
В а л е р к а
                                                Ура!
С е р г е й
Тут швартоваться будут сухогрузы,
И лайнеры, и супертанкера́.
Они уйдут и грудью встретят бури
В краях, где зной и где метет пурга.
В Архангельске, в Гаване, в Сингапуре
Им будут сниться эти берега.
Простор степей за сотни лет впервые
Веселыми огнями расцветет:
Здесь гордо встанут вышки нефтяные
И примут вахту у морских ворот.
Ц ы б а
А глубина!.. Да тут сама природа
Решила порту место отвести.
(Указывает.)
Вон бухта Света.

Вдали появляются очертания расцвеченной фонарями бухты. Цыба продолжает показывать.


                            Там — залив Свободы.
А вон, вдали, — мыс Доброго Пути…

Вновь и вновь вспыхивают огоньки, вырисовывая причалы будущего порта.


С е р г е й
Мыс Доброго Пути?..
Ц ы б а
                                 Да.
С е р г е й
                                        Бухта Света?..
Залив Свободы?.. Где?..
Ц ы б а
                                      Гляди, вон там!
За отмелью…
С е р г е й
                      Откуда взял ты это?
Ц ы б а
Названья, что ли?
С т у п а к
                             Он придумал сам.
Ц ы б а
Ну, сам… А что? Запрещено?
С е р г е й
                                              Красиво!
Тебе Совет Верховный поручил
Давать названья?
Ц ы б а
(разворачивает карту)
                             Вот он — порт Счастливый!
Я все на карте здесь изобразил.
С е р г е й
Ишь, тихоход! Все втихомолку…
(Протягивает к карте руку.)
                                                  Дай-ка!
Показывай художество свое!
Ц ы б а
(отдает карту)
Тут, братец мой, мечта… Она как чайка:
Нельзя шуметь, не то спугнешь ее.
С т у п а к
(заглядывая в карту)
Фантазии мальчишки-пионера!
(Указывает в сторону озера.)
Песок там, да и только!

Светает, и в сумраке рассвета исчезает видение будущего порта. Вместо него проступает изуродованный взрывом песчаный берег.


С е р г е й
                                      Что ж, один,
Взглянув на мрамор, видит в нем Венеру,
Другой — лишь камень. Спорить нет причин.
С т у п а к
(Цыбе)
Ты, полагаю, ставишь и рекорды?
Ц ы б а
Чего, чего?
С т у п а к
                   А что, и тут секрет?
Ведь должен докер будущего порта
Грузить в мечтах суда, которых нет!
Ц ы б а
Ты, погляжу я, остроумен больно!
С т у п а к
Смешишь людей, хватаешь через край!
С е р г е й
Да перестаньте ссориться! Довольно!
Взорвали косу, надо петь…
Ц ы б а
                                           Давай!
С е р г е й
(запевает)
Что ты, палуба, ходишь, как пьяная?
Эй, штормяга, не спишешь в расход!
Мне любовь через дали туманные
Обязательно в порт приведет.
В с е
(подхватывают)
А вернешься из дальнего плаванья,
С корабля поспешишь на причал,
И тебя обязательно в гавани
Встретит та, о которой мечтал.

З а т е м н е н и е. И снова в луче прожектора  С е р г е й.


С е р г е й
Так началось. Мы все одним порывом
Тогда согреты были, а потом…
Нет, вы сперва должны узнать о том,
Что было раньше… То есть перед взрывом.
Все по порядку обрисую вам,
Но опущу отдельные детали.
Одни событья пережил я сам,
А о других мне позже рассказали.
…В тот день тревога Настю донимала…

Гаснет свет. Из тьмы проступает небольшой зеленый дворик на окраине города. У калитки  Н а с т у с я  удерживает  С е р г е я.


Н а с т у с я
Таишься ты, Сережа. Не сердись!
Мне кажется, тебя я понимала…
С е р г е й
Спешу…
Н а с т у с я
              Случилось что-то? Поделись!
Неладно на работе?
С е р г е й
                                Вот ей-богу!..
(Отворачивается, бормочет себе под нос какую-то песенку.)
Н а с т у с я
Когда, Сергей, ты напеваешь так,
Я знаю: хочешь скрыть свою тревогу.
С е р г е й
Да нет, Настуся, ерунда… пустяк…

Из дома с чемоданчиком в руке выходит  М а к а р  И в а н о в и ч, направляется к калитке. За ним семенит  В а р в а р а  С т е п а н о в н а.


М а к а р  И в а н о в и ч
Ну что ж, Сергей, дай на прощанье руку.
Ты остаешься на моем посту.
Жаль уезжать, когда такая штука,
Такой удар готовится в порту.
С е р г е й
(проводя рукой по горлу)
Ты здесь вот так, Макар Иваныч, нужен.
Н а с т у с я
Останьтесь!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                   Нет, он болен. Это факт!
Гипертонию доктор обнаружил
И, так сказать, без трех минут инфаркт.
Ему ходить и то не разрешили!
С е р г е й
Что ж, полежать придется на печи.
Гляди, однако, чтоб не залечили.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Ну что вы, там отличные врачи.
И санаторий — высший класс!
М а к а р  И в а н о в и ч
                                               Проведай!
Туда идет семнадцатый трамвай…
С е р г е й
Не обещаю. Может быть, приеду…
Боюсь, нарушу твой покой. Прощай!

Макар Иванович и Варвара Степановна уходят.


Н а с т у с я
Тут что-то есть… Конечно, каждый волен
Лечиться, но…
С е р г е й
                        Ушел, как в землю крот.
А впрочем, он и впрямь серьезно болен.
Н а с т у с я
Ей волю дай — такого наплетет!
С е р г е й
Пускай плетет! Взорву я эту косу.
Нам заложить осталось динамит.
Н а с т у с я
Сереженька!..
С е р г е й
                       Ну что ты смотришь косо?
Н а с т у с я
Не знаю… Сердце у меня щемит.
Не торопись! Взорвешь на месяц позже…
С е р г е й
Спешу не я. Меня торопит план.
Н а с т у с я
Мы, женщины, хитрее вас, Сережа,
И чувствуем, где правда, где обман.
Ты говорил: не каждое столетье
Морские порты строят. Так поверь,
Макар Иваныч никому на свете
Не уступил бы первенства теперь,
Когда бы все на стройке было гладко.
С е р г е й
(нетерпеливо)
Ну, мне пора… А ты домой иди.
Н а с т у с я
Прошу тебя, со взрывом погоди!
С е р г е й
Боишься?
Н а с т у с я
                Да.
С е р г е й
                      Не бойся. Все в порядке.
Н а с т у с я
Да ты меня хоть выслушать попробуй!
Ведь раньше обсуждал свои дела
Со мною…
С е р г е й
(с упреком)
                 Настя!..
Н а с т у с я
(в раздумье)
                               Бросила учебу,
Без колебаний за тобой пошла.
Я понимала и твое молчанье,
И полуслово, и случайный взгляд.
Я разделяла все твои дерзанья
И все, что думал, знала наугад.
Теперь не то… Ты новый, незнакомый.
А я?.. Жена… Пока еще не мать…
Предмет, какой привычно видеть дома.
Не инженер, хотя могла бы стать…
С е р г е й
Трещишь, трещишь, ей-богу, как сорока,
Когда дела и так… Ты что, назло?
Н а с т у с я
Я поняла: не полетишь далеко,
Когда осталось лишь одно крыло.
У нас вот-вот ребенок…
С е р г е й
(ласково обнимая ее)
                                      И отлично!
Н а с т у с я
(продолжая)
Его не дам любовью обмануть!
С е р г е й
Оставь!
(Идет.)
Н а с т у с я
(вслед ему)
             Ну что ж, тебе мы безразличны!
Тогда о нас, пожалуйста, забудь!

Сергей прикрывает за собою калитку, останавливается в раздумье. Настуся не видит его. Возвращается  В а р в а р а  С т е п а н о в н а. Заметив отчаяние Настуси, сокрушенно качает головой.


В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Вы плачете, соседка?
Н а с т у с я
(вытирает рукою щеку)
                                    Это… дождик.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Когда дойдет до ливня… сразу к нам
Переезжайте.
Н а с т у с я
                      Что?
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                              Пожить. А позже
Наверняка дадут жилплощадь вам.
Ваш муж… Он даже не подаст пальто!
Простите, но я вижу. Не слепая.
Тут лучше точка, а не запятая.
Мы вас, как дочь, устроим…
Н а с т у с я
                                            Ни за что!

Сергей потянулся к калитке, хотел что-то сказать, но, махнув рукой, вновь углубился в свои мысли и торопливо пошел прочь. Через мгновение мы видим его в радиорубке, где  К с ю ш а  настраивает рацию. В другом конце сцены освещается пульт управления диспетчерской пароходства.


Д и с п е т ч е р
Я — пароходство.
С е р г е й
                            У себя начальник?
Д и с п е т ч е р
Вчера уехал. Рим, Нью-Йорк, Париж.
Командировка.
С е р г е й
                        Черт возьми, печально.
Д и с п е т ч е р
Есть заместитель. С ним поговоришь?
С е р г е й
Давай!
Д и с п е т ч е р
           Переключаю.

Освещается кабинет одного из заместителей начальника пароходства. А б р и к о с о в  придвигает к себе микрофон.


А б р и к о с о в
                                  Абрикосов.
Ну как у вас строительство идет?
С е р г е й
Мы завершили первый цикл работ.
Теперь взорвать необходимо косу.
А б р и к о с о в
Уж до косы добрались? Чудеса!
А волнорез?
С е р г е й
                    Еще вчера уложен.
Мы дальше делать ничего не можем,
Нам всю работу тормозит коса.
А б р и к о с о в
Ну что ж, взрывай. Как говорится, с богом!
С е р г е й
Уже готовы шурфы.
А б р и к о с о в
                               Стой! Склероз…
Ведь вы с косой взрываете дорогу,
А моста нет!
С е р г е й
                     Да, мост — больной вопрос.
А б р и к о с о в
Какие меры приняты?
С е р г е й
                                   Сначала
Мы каждый день долбили Мостострой,
Потом махнули на него рукой
И сделали паромные причалы.
Мы ждем от вас парома.
А б р и к о с о в
                                      Скажем прямо,
Напрасно ждете. Отменяй аврал!
С е р г е й
Начальник пароходства обещал.
К с ю ш а
У нас лежит его радиограмма.
С е р г е й
Паром как воздух нам необходим!
А б р и к о с о в
Ты что же, первый день живешь на свете?
Паром у нас не предусмотрен в смете.
И потому не можем, не дадим.
С е р г е й
Из-за парома дать сигнал отбоя?
А б р и к о с о в
Ты что, не понял? Надо повторять?
Кредит отпущен в банке Мостострою,
А нам прикажешь деньгами швырять?!
С е р г е й
Да это же — гроши!
А б р и к о с о в
                                Мы не педанты,
Но кто позволит выйти из границ?
Ведь на пароме двадцать душ команды,
А это — двадцать штатных единиц!
Хотел бы дать, но… Хлеб и мой не сладок!
К с ю ш а
(в сторону)
Распелся! Кормит басней соловья!
А б р и к о с о в
Правительством указанный порядок
Не вправе изменить ни ты, ни я.
С е р г е й
Но если дело не решится быстро…
А б р и к о с о в
Не торопись! Давай без лишних драм!
Вернется шеф и позвонит министру,
А тот — повыше…
С е р г е й
                             А покуда нам
Гонять козла, курить и ждать ответа?!
А б р и к о с о в
Нельзя решать такое на «ура».
С е р г е й
Но скоро хлынет нефть. До нефти этой
Не смогут дотянуться танкера!
А б р и к о с о в
Берешь на бога! Мы знакомы с планом.
По плану нефть получим к январю.
С е р г е й
А если вопреки календарю
Она пойдет? Прикажете фонтанам
Ждать шефа?
А б р и к о с о в
                      Если… Я вам не гадалка.
С е р г е й
Соревнованье надо взять в расчет.
Нефтяники — напористый народ!
А б р и к о с о в
Послушай, разве мне парома жалко?
Здесь пахнет нарушением бюджета,
А значит, быть безжалостным изволь!
Ведь и меня не пощадит за это
Партийно-государственный контроль.
С е р г е й
Мы воду пьем из одного колодца,
И цели наши…
А б р и к о с о в
                        Что ни говори,
А подождать с косою вам придется.
С е р г е й
Взрыв отложить?
А б р и к о с о в
                           Да, на недельки три.
С е р г е й
Нельзя! Поймите, мы должны спешить.
Ведь через месяц — осень и норд-осты!
Песчаный берег в шторм не укрепить,
Да и сейчас вгонять шпунты не просто.
Уже ночами здорово штормит…
Ждать три недели, — значит, все пропало!
Весной придется начинать сначала…
А б р и к о с о в
Тогда какой же выход?
С е р г е й
                                      Динамит!
А б р и к о с о в
Что?
С е р г е й
        Кончится вся эта кутерьма!
Включу рубильник! Не могу иначе.
А б р и к о с о в
Но ты нарушишь связь меж четырьмя
Районами! Зарежешь хлебосдачу!
Смеешься?
С е р г е й
                  Мне, поверьте, не до смеха.
А б р и к о с о в
А, черт! С ума сойдешь от этих дел!
С е р г е й
Вам что коса? Пустячная помеха,
А нам задержка — гибель!
А б р и к о с о в
                                          Обалдел!
Тебе никак, я вижу, не втолкую
Того, что ясно даже школяру.
Да ты берешь ответственность какую!
С е р г е й
Я знаю сам. И все-таки беру!
А б р и к о с о в
Ну что ж, бери! Видать, тебе охота
Идти на риск. Перед тобой — стена.
Здесь неуместна поза Дон Кихота,
Сочувствия не вызовет она.
Отложишь взрыв — тебе никто до смерти
Не будет ставить этого в вину.
С е р г е й
Не оправданья я ищу, поверьте,
И что бы ни случилось, я начну!
А б р и к о с о в
Мальчишество!.. Черт знает что творится!
Встал на дыбы, как норовистый конь!..
Не разрешаю!
(Выключает микрофон. Свет в его кабинете гаснет.)
С е р г е й
(Ксюше)
                       Значит, так: в три тридцать
Ты передашь приказ.
К с ю ш а
                                 Какой?
С е р г е й
                                             Огонь!
К с ю ш а
Прости, Сережа… Ты продумал это?
С е р г е й
Да, я продумал.
К с ю ш а
                          Значит, передать?
С е р г е й
Ненужные вопросы и советы
Прошу радистов при себе держать!

Входит  Н а с т у с я.


Н а с т у с я
Сережа…
С е р г е й
                 Что? И ты пришла сюда?
Сидела б дома…
Н а с т у с я
                           Что с тобой, Сережа?
С е р г е й
Не до тебя. Я занят!
Н а с т у с я
                                 Как всегда…
С е р г е й
Пойми меня!..
(Убегает.)
К с ю ш а
                       Не тронь его…
Н а с т у с я
                                               Ты тоже?!
К с ю ш а
Когда б ты знала все…
Н а с т у с я
                                    Тебе известно,
Конечно, больше. Он все время тут.
Ему теперь со мной неинтересно.
К с ю ш а
При чем здесь ты? Он влез в такой хомут!
Н а с т у с я
С меня довольно!
(Уходит.)
К с ю ш а
(вслед)
                            Настя, не печалься!
Не выбивай его из колеи!

Входит  С т у п а к. Он чем-то взволнован.


С т у п а к
Как хорошо, что я вчера начальству
Радировал сомнения свои!
Пришел ответ, синьора?
(Шутливо кланяется.)
К с ю ш а
                                      Не юродствуй!
С т у п а к
Ах, у синьоры важные дела!
Ну, где радиограмма?
К с ю ш а
                                   В пароходство
Я твой протест…
С т у п а к
                           Что?
К с ю ш а
                                   …Не передала.
С т у п а к
Не может быть!..
К с ю ш а
                          Нет, может.
С т у п а к
                                              Это… низко!
Не передать…
К с ю ш а
                       Бранись хоть до утра!
С т у п а к
Но по какому праву? Ты — радистка!
К с ю ш а
Да, но не только. Я — твоя сестра.
Пиши донос. Пусть снимут…
С т у п а к
                                           Ищешь ссоры?
Да что мне ты?! Я там раскрыл…
К с ю ш а
                                                  Поверь,
Тебя спасла я этим от позора.
С т у п а к
Как оправдаться я смогу теперь?
Когда бы знал, что ты такою стала,
Тебя сюда не взял бы я…
К с ю ш а
                                        Чудак!
Я плавала три года. Разве мало?
Меня, конечно, приняли б и так.
Я не боюсь, а ты боишься правды
И потому хотел уйти в кусты.
С т у п а к
Наоборот!
К с ю ш а
                 Ах, Сеня! Вечно прав ты,
Тоска берет от этой правоты!

Свет в радиорубке гаснет. Мы снова видим  С е р г е я  на строительной площадке.


С е р г е й
По радио последовал сигнал.
Я не тревогу чувствовал, а счастье!
Когда ж над бухтой взрыв отгрохотал,
Я спохватился, что обидел Настю.
Искал ее, метался, сбился с ног,
Излазил щели, нервничал, извелся…
И ожидать, конечно, я не мог,
Что утешитель у нее нашелся.

Садится у обломка скалы неподалеку от своего окопчика. К той же скале с другой стороны подходят  Н а с т у с я  и  С т у п а к.


С т у п а к
Ты ждешь совета? Я, конечно, рад…
Н а с т у с я
Тебя всегда товарищем считала.
Еще студентом ты мне был…
С т у п а к
(с горькой иронией)
                                            Как брат?..
Конечно, братом тоже быть немало…
Н а с т у с я
Зачем так зло?..
С т у п а к
                          А разве ты добрее?
Совсем недавно говорила ты,
Что я занять хотел бы пост Сергея,
Затмить его — предел моей мечты.
Н а с т у с я
Не надо, Сеня… Я ждала участья.
Зачем такое вспоминать?
С т у п а к
                                        Прости!
Н а с т у с я
Я поняла, что потеряла счастье
И что назад отрезаны пути.
Ему была несвойственна небрежность,
А тут ушел, как будто бы не знал,
Что женщине в такую пору нежность
Необходима. Душу растоптал!
В слезах бродила я по дому тенью,
Прислушивалась: может, скрипнет дверь.
Не скрипнула. Он не вернулся, Сеня.
Всему конец. Все кончено теперь!..
С т у п а к
Наладится.
Н а с т у с я
                  Нет, нет!
С т у п а к
                                  Ты не права —
Тебя он любит.
Н а с т у с я
                         Утешать не надо.
С т у п а к
Ужели ты серьезно? Вот досада!
Поверить трудно мне в твои слова.
Я так желал вам счастья, но… прости,
Давно тоска ночами сердце гложет.
Подумай, почему до тридцати
Я не женат… А я люблю, быть может!
Не спрашивай — кого. Сказать не смею…
Н а с т у с я
Да что с тобой сегодня, не пойму.
С т у п а к
В любви, как всюду, повезло Сергею,
Я искренне завидовал ему,
И вдруг… Не знаю, что теперь со мною.
Н а с т у с я
Нет, нет, не надо, Сеня!
С т у п а к
                                      Да, да, да!
Оставь Сергея. Будь моей женою!
Н а с т у с я
Ничьей женой не буду никогда!
Я не одна. Ребенок…
С т у п а к
                                 Ничего!
Я в загс пойду… Я заявлю повсюду,
Что я отец…
Н а с т у с я
                    Ничьей женой не буду.
С т у п а к
Официально запишу его!
Н а с т у с я
Опомнись!
С т у п а к
                 Нет, не замолчу, Настуся!
Твой каждый вздох ловлю я столько лет!
По стуку каблучков твоих берусь я
Сказать, печальна, радостна ли…
Н а с т у с я
                                                     Нет!
Остановись! Все это так ужасно…
С т у п а к
Ведь мы с тобой живем в одном дворе,
И я невольно вижу, как напрасно
Ты ищешь душу в этом сухаре.
Он одержим пустой и мелкой страстью,
Он для карьеры не жалеет сил.
И где, поверь, понять ему, что счастье
Он на билет трамвайный получил.
Я друг Сергею… Как доброжелатель,
Скажу ему: «Не мучь ее! Отдай
Тому, кто любит. Не мешай!..»
Н а с т у с я
                                                Ты спятил!
Я прошлому сама скажу «прощай»!

С е р г е й  выходит из своего укрытия.


С е р г е й
Спасибо, Сеня, ты речист, как бог!
Утешил Настю добрым словом друга.
С т у п а к
(встревоженно)
Ты все слыхал?
С е р г е й
                         Я, кажется, оглох,
Не остерегся… Что-то слышу туго.
С т у п а к
Пройдет.
С е р г е й
(прикидываясь глухим)
               Что-что?
С т у п а к
(после некоторого колебания решается)
                               Твоя жена, Сережа,
Прелестна!
С е р г е й
                  Да?
С т у п а к
                        Я… я ее люблю!
С е р г е й
Естественно. Вкус неплохой. Хвалю.
Мне эта дама симпатична тоже.
Н а с т у с я
(огорченно)
Он не ревнует!
С е р г е й
                        Настенька, родная,
Прости меня…
Н а с т у с я
                       Я завтрак принесла.
Ты рано встал. Ты голоден, я знаю.
С е р г е й
Но я спешу…
Н а с т у с я
(настойчиво)
                      Поешь!
С е р г е й
(довольный)
                                   Ты будто зла?
(С аппетитом уплетает бутерброд.)
Н а с т у с я
Мне надо… Я поговорить хотела.
С е р г е й
Пожалуйста.
Н а с т у с я
                     Нет, нет, не на ходу.
С е р г е й
Так погоди. Сперва, Настуся, дело,
А после я минуточку найду.
Н а с т у с я
Что ж, подожду.
С е р г е й
                         А может, лучше дома?
Н а с т у с я
Нет, мы с тобой пойдем и по пути
Поговорим.

Сергей направляется к телефону, установленному в его окопчике.


С т у п а к
(иронически)
                   Сегодня нет приема.
Зайдите завтра!
Н а с т у с я
                          Хватит! Прекрати!

Входят  с т р о и т е л и, о чем-то взволнованно разговаривая между собою.

Прислушиваются к тому, что говорит по телефону Сергей.


С е р г е й
(в трубку)
Пост?.. Пост, алло! Вам уши заложило?..
Как уровень?.. Погромче говори!
А заносимость? Берегитесь ила!
Да, да… Следите за объектом три.
И за вторым… Все сделано? Спасибо!..
Необходима выдержка, пойми!
Дадим сигнал!
(Кладет трубку.)
Ц ы б а
                       Заносит?
С е р г е й
                                      Надо, Цыба,
Все уложить…
Ц ы б а
                       А люди?
С е р г е й
                                     Всех возьми,
До одного. Любого человека
Мобилизуй… И действуй, не робей!
Ц ы б а
Аврал?.. Все будет сделано. Аптека!
(Всем.)
Орлы, за мной!
(Валерке.)
                        За мною, воробей!

Строители уходят. Остаются Сергей, Настуся и Ступак. Вбегает запыхавшаяся  В а р в а р а  С т е п а н о в н а.


В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Валерка здесь?
Н а с т у с я
                         Был только что.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                                   В могилу
Меня сведет! Ушел вчера в обед.
Я даже в «помощь скорую» звонила,
В милицию… Нигде мальчишки нет!
Один сынок. Как говорится, мамин.
Чуть долго нет — смертельная тоска!
Сказал, что будто у него экзамен,
Что ночевать придется у дружка.
Вдруг ночью взрыв… Упала этажерка…
Вскочила я и сразу поняла,
Где ночевать остался мой Валерка,
Какого я мерзавца родила!
Не то что дня, нет ночи без тревоги…
Я мучаюсь уже семнадцать лет!
С е р г е й
Валерка здесь, на вахте у дороги.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
На вахте?.. Он?! А пороху там нет?
С е р г е й
Нет.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
       Почему же в доме все валилось?
С е р г е й
От динамита.

Слышен голос Баклана.


Б а к л а н
                      Тоже постовой!
Ты подрасти сначала…
С е р г е й
                                    Что случилось?

Входит  Б а к л а н  в сопровождении  В а л е р к и  и  Ц ы б ы.


В а л е р к а
Я не позволю!
Б а к л а н
                       Ишь какой герой!
Н а с т у с я
(Варваре Степановне)
Вот ваш сынок.
Б а к л а н
(Валерке)
                         Пусти рукав, иначе…
Ц ы б а
Потише! Он — дружинник.
Б а к л а н
(Валерке)
                                          Эх, пострел!
Коль у тебя горела б хлебосдача,
Ты не такое верно бы запел.
Где тут начальник?
С е р г е й
                              Слушаю. В чем дело?
Б а к л а н
Да я гоню с пшеницей эшелон
И наскочил на этого пострела…
В а л е р к а
«Сдавай назад!» — кричим ему, а он…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Валерка!
В а л е р к а
(отстраняясь)
               Мама!..
Ц ы б а
                            Убеждаю, спорю:
Запрещено движенье по косе…
С е р г е й
(Баклану)
Вас известили?
Ц ы б а
                         Это знали все.
Б а к л а н
Так что же мне, машины сбросить в море?
Нам говорили: мост построят здесь.
А где он, мост?
С е р г е й
                        Спросите в Мостострое.
Б а к л а н
Ну и дела! Да что ж это такое?
Куда ж вы нам прикажете?
С т у п а к
(усмехаясь)
                                          В объезд.
Б а к л а н
В объезд?! Да это ж километровдвести
Крутить баранку! Ну и чертовня!
А срок? У нас всего четыре дня.
Да и бензину на таком объезде
Уйдет дай боже сколько…
С е р г е й
                                         Ты шофер?
Б а к л а н
Нет, бригадир. Баклан. Из «Полной чаши».
Мы первыми сдавали до сих пор,
Теперь к чертям пойдут успехи наши.
С е р г е й
Не горячись! Ты, вижу, парень дельный
И, что к чему, сообразишь. Так вот…
Теперь у нас в стране еженедельно
Со стапелей спускают теплоход.
И ГДР, и Швеция, и Польша
Для нас сегодня строят корабли.
Где зимовать им? Разве мы могли
Тянуть с началом нашей стройки дольше?
Я объясню колхозникам все честно.
Пошли!
Б а к л а н
(с угрозой)
             Пошли! Они тебя поймут!
С е р г е й
(Настусе)
Я отлучусь на несколько минут.
С т у п а к
Да, разговорчик будет интересный!

Сергей и Баклан уходят.


Н а с т у с я
(Ступаку)
Опять, Семен, в твоих словах горчица.
Желаешь зла ему?
С т у п а к
                             Наоборот!
Но посуди: как на него не злиться,
Когда он в петлю голову кладет!
(Тихо продолжает с нею разговор.)
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(Валерке)
Ты, может быть, надеешься на чудо,
Готовясь сдать экзамены вот так?
В а л е р к а
Да все равно я доктором но буду!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Что?
Ц ы б а
         Твой Валерка — истинный моряк.
В а л е р к а
Таблетки, капли, порошки, микстуры…
Для этого учиться столько лет!
Нет, это все не для моей натуры.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(с угрозой)
Пойду к отцу…
В а л е р к а
                        Иди, иди. Привет!
(Убегает.)
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(Цыбе)
Все ты… Все ты… Подсовываешь книжки
Про шхуны и лагуны…
Ц ы б а
                                    Объясни,
Чего ты вечно дергаешь мальчишку?
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
И без Валерки хватит матросни!
Ц ы б а
А твой Макар?..
С т у п а к
(шепотом Цыбе)
                         Держи себя пристойно.
Ц ы б а
(не слушая)
Он был простым одесским моряком.
(Махнув рукой, уходит.)
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(вслед Цыбе)
Не та эпоха! Чтобы жить спокойно,
Теперь в кармане должен быть диплом.
(Настусе.)
Ну как, до ливня не дошло?
Н а с т у с я
                                           Вас очень
Волнует это?
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                     Я хотела вам
Помочь в беде…
Н а с т у с я
(сухо)
                          Спасибо!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(заметив иронию, смутилась)
                                         Между прочим…
Я с вами тут, а мой Валерка там.
Пойду.
(Уходит.)
С т у п а к
            Копаться так в чужом несчастье!
Бестактная и глупая возня!
Но в самом деле… ты решилась, Настя?
Н а с т у с я
Да что вы все хотите от меня?!
С т у п а к
Прости!

Возвращается  С е р г е й.


Н а с т у с я
(Сергею)
Ну как?
С е р г е й
             Как в песенке поется:
«Не пробудил сочувствия ни в ком!»
Они звонить отправились в горком.
Н а с т у с я
Как быть? Что делать? Может, обойдется?

Входит  З а в ь я л о в.


З а в ь я л о в
(Сергею)
Ну как назвать, скажи, твою затею?
С е р г е й
Привет!
С т у п а к
             Привет!
З а в ь я л о в
                          Настуся, добрый день!
(Сергею)
Сказал бы, знаешь… Да при ней не смею.
Угробил нас!.. Ну что молчишь, как пень?
Ругаться мы, Сережа, будем очень!
С е р г е й
Ругаться? Мы?
З а в ь я л о в
                       Устроил тут бузу.
Дороги нет. Как завтра я рабочих
На нефтеразработки повезу?!
С т у п а к
Вопросик!
З а в ь я л о в
                 М-да! На нынешнем этапе
У нас нет связи города с селом.
С е р г е й
Я б вам ответил раньше: дело в шляпе,
Дороги нет — ну что ж, дадим паром.
Причалы есть…
З а в ь я л о в
                         Но только нет порядка?
С е р г е й
Парома нет!

Входит  К с ю ш а.


К с ю ш а
                    Вот пять радиограмм:
Из Ленинграда поздравленье нам,
Приветствуют и Ялта и Камчатка.
(Вручает радиограммы.)
С е р г е й
(с горькой усмешкой)
Приветствуют…
К с ю ш а
                         Не то еще заслужим!
На высоте мы!
Н а с т у с я
                       Этой высоты
Я и боюсь.
К с ю ш а
                  Боишься? Что ты?! Мужем
Таким, как твой, гордиться бы, а ты…
С т у п а к
Ты, кажется, уже сменилась, Ксюша?
Пошла б гулять…
К с ю ш а
                           В мои дела не лезь.
Мне этот воздух нравится.
С т у п а к
                                         Послушай.
Прошу, уйди!
К с ю ш а
                      Нет, я останусь здесь.
З а в ь я л о в
(Сергею)
Что будешь делать?
С е р г е й
                               Настя!
Н а с т у с я
                                           Что?
С е р г е й
                                                   Ступай
Домой.
Н а с т у с я
            Ты снова?
С е р г е й
                             Разве не понятно,
Что будет взрыв, что тут передний край?
Все может быть…
Н а с т у с я
                            Волнуешься?.. Приятно.
Все ж попытаюсь…
С е р г е й
                              Да в таком чаду
Зачем тебе бессмысленно слоняться?
Ступай домой! Ты слышишь?
Н а с т у с я
                                             Что ж, пойду.
А ты с кем хочешь можешь оставаться!
(Направляется к выходу.)
С е р г е й
Настуся, тут такая кутерьма!
Тебя контузить может не на шутку…
(Ксюше.)
А ты чего тут?
К с ю ш а
                      Настенька, минутку!
Я провожу.
Н а с т у с я
                    Спасибо, я сама.
(Уходит.)
К с ю ш а
(взглянув на Сергея)
Нет, нет, я тоже…
(Торопливо уходит вслед за Настей.)
С е р г е й
(снимает телефонную трубку)
                            Пост? Места занять!
Готово?.. Наблюдать за эхолотом!
Давай сигнал!.. Да, можно начинать!
(Кладет трубку, и тотчас взвыла сирена.)
З а в ь я л о в
Полундра! Видишь, чья-то «Волга»…
С е р г е й
                                                          Кто там?

Входит  К у к а н о в а.


К у к а н о в а
(подняв руку)
Отбой!
С е р г е й
           Простите, не пойму…
К у к а н о в а
                                             Герои!
Ответите за это головой!
Вы слышите? Отбой!
С е р г е й
(в телефонную трубку)
Сигнал отбоя!
Что? Почему?! Приказано: отбой!
(Кладет трубку.)

Вновь — сирена. Теперь она звучит прерывисто. На площадку сбегаются  с т р о и т е л и.


К у к а н о в а
Что здесь творится? По какому праву?
Вы что, с ума сошли? Кто дал приказ?
С е р г е й
Я!.. Дольше ждать не мог.
К у к а н о в а
                                        Но переправу
Не навели. И моста нет у вас.

Входят  Ц ы б а, В а л е р к а  и  В а р в а р а  С т е п а н о в н а.


Ц ы б а
Что тут случилось? Сколько можно ждать?
В а л е р к а
Мы подвели шнуры…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                 И он туда же!
Скажите!
В а л е р к а
                Начинается!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                    Я — мать.
В а л е р к а
Ну ладно, мать…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                           Отец тебе покажет!
Ц ы б а
Оставь, Варвара! Мы сейчас оттуда…
Все на мази. Взрывчатка — высший класс!
В а л е р к а
И вдруг — отбой…
К у к а н о в а
                             Отло́жите покуда.
Ц ы б а
Что? Я не очень понимаю вас.
К у к а н о в а
Я говорю…
Ц ы б а
                  Простите, я нервозный.
Когда волнуюсь, я теряю нить…
Мы землю грызли, зарядили гнезда,
А вы теперь…
К у к а н о в а
                      Придется разрядить.
Вот так.
Ц ы б а
             А вы скажите нам причину!
Ведь был приказ.
К у к а н о в а
                            Забудьте про приказ.
Ц ы б а
Желаете, чтоб я труддисциплину
Расшатывал?
К у к а н о в а
                     Не надо лишних фраз.
Ц ы б а
Я говорю, возможно, бестолково,
В особенности при такой жаре,
Но я могу сказать такое слово,
Что не найдете даже в словаре!
Примите мой совет на всякий случай!
(Указывает на Варвару Степановну.)
Тут все понятно даже и таким!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Ты вовсе разбосячился, Максим!
Ц ы б а
А ты меня воспитывай получше!

Входит  М а к а р  И в а н о в и ч.


М а к а р  И в а н о в и ч
О, вся семейка тут! Мое почтенье!..
И Ганна Александровна!
С е р г е й
                                      Привет!
К у к а н о в а
(Макару Ивановичу)
Не выдержали?
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                         Боже, а леченье!
Еще трех дней, как ты уехал, нет!
В а л е р к а
Ну, батька, молодец!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                 Самоубийца!
В а л е р к а
Сидеть на кашке, соблюдать режим,
Когда у нас такое тут творится!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Он хочет смерти! Что мне делать с ним?
М а к а р  И в а н о в и ч
Варвара, стоп!
(Вытирает носовым платком лоб.)
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                        Гляди, лицо вспотело,
А здесь, у моря, дует…
М а к а р  И в а н о в и ч
                                    Ты опять?
К у к а н о в а
(Макару Ивановичу)
Ломать ваш отпуск я бы не хотела,
Но вас придется все же отозвать.
М а к а р  И в а н о в и ч
Понятно.
К у к а н о в а
               Я прошу без промедленья
Во всем здесь разобраться. На бюро
Явитесь завтра в десять. Предложенья
И выводы доло́жите.
М а к а р  И в а н о в и ч
                                   Добро.
Я разберусь, но должен вам сказать я,
Идея тут хорошая была…
К у к а н о в а
Когда добро мы делаем некстати,
Его порой не отличишь от зла.
Автомашин у нас нехватка… Значит,
Не перебросишь все в один присест,
А хлеб идет. Затянет хлебосдачу
По меньшей мере вдвое ваш объезд!
С е р г е й
(Кукановой)
Ну пусть сдадут позднее на неделю,
Пусть даже на две… Хлеб не пропадет!
А тут, считайте, с этой канителью
Пустить на ветер можем целый год!
Скажите, вы смотрели косу?
К у к а н о в а
                                            Косу?
Зачем?
С е р г е й
            Взрыв надо повторить, не то
Там ил такие сделает заносы,
Что всю работу превратит в ничто.
К у к а н о в а
И так уж сил понадобится много,
Чтоб через косу путь восстановить,
А если взрыв еще и повторить,
То вы совсем угробите дорогу.
С е р г е й
Но что важнее?
К у к а н о в а
                         Вас в горкоме спросят
И кое-что подробно объяснят.
Ц ы б а
Пропала бухта! Как ее заносит!
С е р г е й
Без взрыва мы откатимся назад!
М а к а р  И в а н о в и ч
(Кукановой)
Задержка эта, скажем без утайки,
Немалых будет стоить нам потерь.
К у к а н о в а
(резко)
Там разберем!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(дергает Макара Ивановича за рукав)
                       Не суйся в петлю!
Ц ы б а
(вздыхая)
                                                    Чайки
Покинут наше озеро теперь!

ГЛАВА ВТОРАЯ

По приморской улице проходят  М а к а р  И в а н о в и ч  с  В а р в а р о й  С т е п а н о в н о й  и  В а л е р к о й.


В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Тебя спасаю от таких историй…
М а к а р  И в а н о в и ч
Прошу, Варвара, не совать свой нос!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
С таким трудом заткнула в санаторий:
Пересиди! Нет, черт его принес!
В а л е р к а
И хорошо!.. А я глядел из щели.
Какой был взрыв, видал бы ты, отец!
Еще б разок… Все, знаешь, как жалели,
Что нет тебя! Приехал — молодец!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Да у него склероз сосудов!
В а л е р к а
(насмешливо)
                                           Знаю!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Уж если глуп, так умного не корчь!
В а л е р к а
Боюсь, маманя, ты у нас больная.
Холецистит!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                   Что?
В а л е р к а
                           В каждом слове жёлчь!
М а к а р  И в а н о в и ч
А ты чего тут, в этой заварухе?
Экзамены буквально на носу!
В а л е р к а
Чем объяснить: как только ты не в духе,
Так я за все ответственность несу.
М а к а р  И в а н о в и ч
Прочь!
В а л е р к а
           Не уйду.
М а к а р  И в а н о в и ч
                          Еще полслова — тресну!
Забудешь даже думать о косе!
В а л е р к а
Ну до чего ж ты, батя, интересный!
Грозишь — и то, ей-богу, не как все.
М а к а р  И в а н о в и ч
Ступай домой!
В а л е р к а
                       Успею.
(Убегает.)
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                   Сладу нет.
Валерка наш совсем от рук отбился!
Ты побеседуй…
М а к а р  И в а н о в и ч
                         Мне не до бесед.
Я промеж двух бушпритов очутился.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
В порту, Макар, известен ты давно,
А заболел — ну что ж, стряслось несчастье.
Зато теперь ты к взрыву непричастен…
М а к а р  И в а н о в и ч
Здесь порт, Варвара, будет все равно,
Огромный порт…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                           Начальником назначат
Кого? Сергея! Ты уж староват.
Он молодой, он энергичный… Значит,
Пускай его в горкоме поскоблят,
Потеребят, дурить не разрешая.
Тебе-то что за горе?
М а к а р  И в а н о в и ч
                                Снова ложь?!
Болтаешь и сама не сознаешь,
Что сделать подлость — радость небольшая.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
А в чем тут подлость?
М а к а р  И в а н о в и ч
                                   Если человеку
Грозит беда, то надо…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                   Голова!
Ты что, обязан брать над ним опеку?
М а к а р  И в а н о в и ч
Я коммунист…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                        Ба! Громкие слова!
И коммунисту, чтобы жить на свете,
Необходимо тоже есть и пить.
М а к а р  И в а н о в и ч
Да как ты смеешь…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                               Мы с тобой не дети…
М а к а р  И в а н о в и ч
Ко всем чертям!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                          Гляди, какая прыть!
М а к а р  И в а н о в и ч
Вон!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
        Я уйду! Взрывай хоть целый берег!
По мне — пускай хоть с бухтою снесут!
Но не волнуйся! От таких истерик
В одну минуту может быть инсульт!

После затемнения мы видим  С е р г е я, стоящего в раздумье перед бараком управления порта.


С е р г е й
Конечно, не был я при их беседе,
Но я ручаюсь: был подобный спор!
К взаимоотношениям соседей
Я пригляделся с некоторых пор.
Макар порой закатывает сцены,
Кричит жене: «Во всем твоя вина!» —
Но хоть своей Варваре знает цену,
А поступает, как велит она.

Входит в управление, где уже собрались  М а к а р  И в а н о в и ч, Ц ы б а и С т у п а к.


М а к а р  И в а н о в и ч
Не волноваться? Сохранять здоровье?
И кувырком катиться под обрыв?
С е р г е й
Кому угодно доказать готов я,
Что до зарезу нужен новый взрыв.
Держать такую стройку на приколе,
Когда заносит бухту…
М а к а р  И в а н о в и ч
                                   Ты опять?!
Я вам второго взрыва не позволю!
Ц ы б а
Так что ж нам делать?
С т у п а к
                                   Указаний ждать.
С е р г е й
Каких?
М а к а р  И в а н о в и ч
            Твоя позиция знакома:
Все, кроме нас, на свете дураки!
Есть мненье…
С е р г е й
                      Чье?
М а к а р  И в а н о в и ч
                              Ты знаешь сам: горкома.
И поступать горкому вопреки
Я не могу.
Ц ы б а
                Боишься?
М а к а р  И в а н о в и ч
                                Спор бесцельный.
Куканова сказала — и конец.
Ц ы б а
Она серьезный человек и дельный,
Но в нашем деле все-таки не спец.
С е р г е й
Мы ей докажем!
М а к а р  И в а н о в и ч
                          Хоть кричите хором
Хоть каждый врозь, я дам один ответ.
Ц ы б а
Да ты моряк, Макар! Ты знаешь, с морем
Плохие шутки.
М а к а р  И в а н о в и ч
                       Но парома нет.
Будь хоть надежда, я бы не перечил.
Сейчас бы дал команду: «Полный ход!»
С е р г е й
Ну, а покуда ил противоречий
Пускай тебя и косу занесет!
М а к а р  И в а н о в и ч
Я из такой же, как и ты, породы,
Но только пожил… Годы позади.
Не суйся в воду, не узнавши броду:
Есть указанье — делай, нет — сиди.
С е р г е й
Преподаешь хорошие манеры!..
Какой огонь! Горение!
М а к а р  И в а н о в и ч
                                    Остришь?..
Гореть разумно следует и в меру,
Иначе очень скоро погоришь.
И я б хотел идти не вкось, а прямо,
В горкоме карты выложить на стол,
Да что мне скажут! Не прижучил зама,
И на буксире у него пошел.
Вам хорошо храбриться не рискуя.
Для вас все просто: крутит Северин!
А стукнут там — и все вы врассыпную,
Тогда неси ответственность один.
С е р г е й
Надеюсь, нас роднит не только служба?
М а к а р  И в а н о в и ч
А что, никто не дрогнет, не сбежит?
Ц ы б а
Своим друзьям не веришь?
М а к а р  И в а н о в и ч
                                          Дружба дружбой,
Да всяк своею шкурой дорожит.
Ц ы б а
Ты что несешь?..
С е р г е й
                           Народ пойдет за нами.
С т у п а к
Народ?.. Конкретно. Он?
(Указывает на Макара Ивановича.)
                                      А может, я?..
Зачем швыряться попусту словами?
С е р г е й
(указывая на Макара Ивановича)
Работа это, видимо, твоя!
М а к а р  И в а н о в и ч
А у меня что, ум второго сорта?
Сам не могу раскинуть головой?
Ц ы б а
Я карту занесу тебе домой,
И ты увидишь…
М а к а р  И в а н о в и ч
                         Карту? Мне? На черта?!
Ц ы б а
Ну, знаешь, я могу с одесским шиком
Тебе сейчас ответить!
М а к а р  И в а н о в и ч
                                  Сам хорош!
С е р г е й
Ты убедить себя желаешь криком?
Свой темперамент южный выдаешь?
М а к а р  И в а н о в и ч
Засыпался?
С е р г е й
                  Чему ж ты рад?
М а к а р  И в а н о в и ч
                                           Я просто…
А, черт! С таким попробуй строить порт!
С е р г е й
Ты хочешь, чтобы я ушел?
М а к а р  И в а н о в и ч
                                         Да брось ты!
С е р г е й
Желаешь, чтобы подал я рапо́рт?
С т у п а к
Прошу, Сергей, прощения заране,
Советовать — неблагодарный труд,
Но все ж уйти по своему желанью
Не так уж плохо, а иначе суд.
С е р г е й
Такое скажешь!..
С т у п а к
                           Из прокуратуры
Уже звонили дважды в порткомвод.
Хотят привлечь тебя за авантюру
К суду.
Ц ы б а
            Кого?.. Сергея?.. Анекдот!
С е р г е й
Дать по рукам? Привлечь меня к ответу?..
Я от тебя умнее шуток ждал.
С т у п а к
Я не шучу. И, право, слышать это
Мне было очень больно.
С е р г е й
                                      Ты рыдал!
С т у п а к
Смеешься? Я по-дружески, пойми же…
Ц ы б а
Еще слезу пускает.
М а к а р  И в а н о в и ч
                              Видишь сам,
Что дружба дружбой…
С е р г е й
                                   Все прекрасно вижу!
Но ни за что рапо́рта не подам!
(Выходит на авансцену и размышляет вслух.)
Подать рапо́рт? Нет, я не кончил спора.
Пускай снимают! Сам я не уйду.
Готов держать ответ хоть прокурору,
Хоть самому Верховному суду.
А Настя?.. Скажет: «Я боюсь, Сережа!
Вдруг дело примет скверный оборот?»
Я объясню Настусе… Только позже…
Нет, нет, сейчас! Она меня поймет!

Скромно обставленная комната. Вернувшись домой, С е р г е й  ищет Настусю.


С е р г е й
Опять играешь в прятки? Очень мило!
Спешу, а тут ищи тебя, кричи!
Ну где ты, Настя? Хватит, пошутила…
Ну, выходи! Я есть хочу…
(Удивленно.)
                                        Ключи?!
Забыла? Настенька?.. Нет, что-то непохоже.
И стол не убран… Недопитый чай…
(Допивает чай и, вдруг заметив записку, читает.)
«Уже давно все сказано, Сережа.
Ушла. Иначе не могу. Прощай!»
Что, что?
(Перечитывает записку.)
              «Прощай!»… Ко всем моим несчастьям
Еще такого не хватало мне!
Ушла… Совсем… Неправда!.. Настя!
                                                        Настя!..
Кружится пол… И пятна на стене…
(Садится.)
Ну хорошо, бывал с тобою мало…
Ну, занят был… За что же — наповал?!
Ты никогда меня не понимала,
А может, я тебя не понимал?..
Нет, ты права: я был нежней когда-то,
Твою любовь совсем не так берег…
Но в эти дни другим я быть не мог,
Нельзя же брать за них такую плату!
Так что же делать? Так оставить это?
Нет, нет! Сломать!.. Сейчас же! На корню!
Ушла… Куда?.. Ну не на край же света.
Я разыщу… Я все ей объясню…
(Бросается к дверям и едва не сбивает с ног входящую К с ю ш у.)
К с ю ш а
Куда?
С е р г е й
          Не знаю… Приходи попозже.
(Порывается уйти.)
К с ю ш а
Но я по делу. Погоди!
С е р г е й
(на ходу)
                                  Потом!
Я не могу…
К с ю ш а
(решительно)
                   Постой! Тебя, Сережа,
Сию минуту требуют в горком.
С е р г е й
Куканова?
К с ю ш а
                Я Сене позвонила,
Чтоб он послал… Машина у ворот.
С е р г е й
Нет… Я не в силах…
К с ю ш а
                                Должен. Через силу.
С е р г е й
Когда б ты знала!..
К с ю ш а
                              Знаю все.
С е р г е й
                                               Ну вот,
Уже соседи знают… Тары-бары!
Им только сунуть нос в чужой горшок!
К с ю ш а
Настуся поселилась у Варвары,
А у Варвары, знаешь, язычок!
С е р г е й
Все так внезапно… Два удара сряду…
К с ю ш а
Я понимаю, что в душе твоей
Сейчас творится, все же ты…
С е р г е й
                                             Не надо!
К с ю ш а
В горкоме ждут. Езжай, и поскорей!
С е р г е й
Дай с мыслями собраться.
К с ю ш а
                                        Не тревожься.
Пройдет беда, как полая вода.
Ты не пуглив и своего добьешься!
Все обойдется… Ну, идешь?
С е р г е й
(словно очнувшись)
                                            Куда?
К с ю ш а
В горкоме ждут… О господи! Послушай,
Ты невменяем! Разве можно так?
С е р г е й
А почему ты горячишься, Ксюша?
К с ю ш а
Да потому, что я… Что ты… Тюфяк!
Растяпа! Пентюх! Рохля!
С е р г е й
                                      Ну и натиск!
К с ю ш а
Желаешь киснуть? Ладно, раскисай,
Покуда мой достопочтенный братец
Подложит мину под тебя… Пускай!
(Махнув с отчаянием рукой, убегает.)

Сергей удивленно смотрит ей вслед.


Квартира Севериных.

У стола, подперев голову руками, сидит печальная  Н а с т у с я. Рядом, на полу, ее чемодан. В а р в а р а  С т е п а н о в н а  сочувственно смотрит на свою гостью.


В а р в а р а  С т е п а н о в н а
А может, Ксюшка к этому причастна?

Настуся молча пожимает плечами.


Она к нему… Любой мужик — простак.
Пойти бы к ней и выразиться ясно:
Мол, так и так, гражданка, так и так!
Спокойно, но внушительно и строго.
Закон на вашей стороне: жена!
Н а с т у с я
Нет, это раньше началось намного,
Когда радисткой плавала она.
Он изменился до того…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                     О боже!
Наивно как! Вас надо в колыбель!
Такая с толку сбить мужчину может
По радио, за тридевять земель!
Н а с т у с я
(думая о своем)
Кто знает, может, я погорячилась…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Вы думаете, это пустяки?
Как только вертихвостка появилась,
Буквально все рехнулись мужики.
Макар Иваныч… Только это тайна…
Как я о Ксюшке заикнусь — пожар!
Конечно, может, это и случайно,
Но я слежу…

Входит  Ц ы б а.


Ц ы б а
                      Варвара, где Макар?
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Он не сидит на привязи пока.
Не знаю.
Ц ы б а
              Я по делу.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                По какому?
Ц ы б а
Служебному.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                     Не принимает дома.
Ц ы б а
Да ты с какого сорвалась крючка?
А! Ты остришь… Острот такого сорта
Не выношу. От них шибает в нос…
Макар не видел карты. Я принес.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Какой там карты?
Ц ы б а
                            Будущего порта.
Самначертил.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                       Опять мудришь, наверно?
А без тебя не ясно, что и как?
Ц ы б а
Да я пришел не с картой инженерной,
А, я сказал бы, с внутренней.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                             Чудак!
Ц ы б а
(разворачивая карту)
Вот видишь… Гавань. Город рядом с нею.
Меж двух заливов площадь Баррикад…
Все учтено… Вдоль берега — аллея.
Вот парк Шевченко. Рынок. Детский сад.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
А где кино?
Ц ы б а
                   Вот здесь.
Н а с т у с я
(заинтересовавшись, рассматривает)
                                    Все это будет?
Ц ы б а
Да, это будет делом наших рук.
Недаром сказку выдумали люди
Ту, где рисунок оживает вдруг.
Н а с т у с я
Я не слыхала.
Ц ы б а
                       Жил старик на свете.
Он был волшебной силой наделен.
Рисует сети — рыба входит в сети,
Рисует лодку — едет в лодке он.
Был как-то год неурожайный очень.
Схватил он кисть — и встало поле ржи…
Осуществится все, когда захочешь,
С любовью только руки приложи.
Н а с т у с я
Не разделяю вашего азарта:
От карты к делу…
Ц ы б а
                             Чтобы жизнь пройти,
Нужна любому собственная карта,
Не то собьешься запросто с пути.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Философ! Намазюкал на потеху
Такое, что не разберет и сам.
Н а с т у с я
Когда теряешь карту, не до смеха!
И очень грустно…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(Цыбе, растерянно)
                            Ладно, передам.
Ц ы б а
На этой карте все открыто глазу,
Слепой, пожалуй, разберется в ней.
(Настусе.)
Макар Иваныч убедится сразу,
Что ваш Сергей, конечно…
Н а с т у с я
                                          Мой Сергей?..

Вбегает  В а л е р к а. В руках у него лист бумаги.


В а л е р к а
Где батька?
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(подчеркнуто)
                   Здравствуй!
В а л е р к а
                                      Вновь нравоученье?..
Не до поклонов. Там…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(всполошившись)
                                   Опять аврал?
Да говори же: что там?
В а л е р к а
                                     Объявленье.
Ступак повесил. Я его сорвал.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Сорвал?.. Да он… Повесь назад скорее!
В а л е р к а
Сергей Сергеич прав! Однако тут
Такое написали…
Н а с т у с я
(встревоженно)
                           Про Сергея?
Что?.. Что там?..
Ц ы б а
                          Покажи.
В а л е р к а
                                        Читайте!
Н а с т у с я
(пораженная)
                                                        Суд?!

Комната Ступака и Ксюши. К с ю ш а  сидит на диване. С т у п а к  ходит по комнате.


К с ю ш а
(задумчиво напевает)
Почему — и сама я не знаю,
Вдалеке от норд-остов и гроз
Слово «милый» в эфир посылаю,
А выходит тревожно, как «SOS».
Где-то там, у чужого причала,
Ты другую подругу найдешь,
Не услышишь, не примешь сигнала
И на помощь ко мне не придешь…
(Умолкает.)
С т у п а к
Плохое настроение?
К с ю ш а
                                Нет, даже
Отличное.
С т у п а к
                 А на лице — минор.
К с ю ш а
А ты самодоволен, точно вор,
Которому сошла удачно кража.
С т у п а к
(останавливается)
За что ты ненавидишь так меня?
К с ю ш а
Оставь! Могу я подшутить над братом?
С т у п а к
Нет, нет! Ты скажешь!
К с ю ш а
                                   Это ультиматум?..
Я просто так.
С т у п а к
                     Без дыма нет огня.
С тех пор как ты у нас в порту осталась,
Ну просто я тебя не узнаю.
Все злишься…
К с ю ш а
                       Сделай скидку на усталость,
На неуравновешенность мою.
С т у п а к
Причины — что и говорить! Напрасно
Так мягко стелешь… Песенка стара!
Не заслужил я разве, чтоб сестра
Была со мной хотя б тактична?
К с ю ш а
                                                Ясно.
Ты снова хочешь мне напомнить, Сеня,
Какую роль сыграл в моей судьбе,
Что спас меня, сиротку, от лишений.
За это я признательна тебе.
С т у п а к
Совсем нет нужды говорить спасибо.
Ты сводишь спор к обидным мелочам.
А разве мы с тобою не могли бы
Договориться?..

В дверь стучатся.


                          Кто там?

Входит  Н а с т у с я.


Н а с т у с я
                                         Можно к вам?
С т у п а к
Настуся, ты?! Не призрак, не виденье?..
Пришла! Пришла! Я жду тебя давно!
(Бросается к ней.)
Н а с т у с я
(уклоняясь)
Меня, Семен, тревожит объявленье.
К с ю ш а
Ты подала?
С т у п а к
                  Да что для нас оно?!
Я все еще не в силах верить счастью.
Садись! Отныне ты хозяйка тут.
Располагайся!
К с ю ш а
(удивленно)
                      Это правда, Настя?
Все решено?
Н а с т у с я
                   Хочу узнать про суд.
К с ю ш а
Так скоро суд? А если не захочет,
Не разведет?
С т у п а к
                      А почему развод
Тебя волнует?
К с ю ш а
                      Сверхтактичный ход!
С т у п а к
А ты могла б сдержаться, между прочим.
Н а с т у с я
Я не о том.
(Протягивает объявление.)
К с ю ш а
                  Да что ж это! Абсурд!
С т у п а к
Сергея я предупреждал заране,
Но он готов идти хоть на закланье.
К с ю ш а
Что это значит?
С т у п а к
                         Это значит — суд.
Об этом всё… Поговорили — баста!
Присядь, Настуся!
(Суетится, выбирая для нее место.)
                             Лучше у окна…
Чайку?
Н а с т у с я
            Постой!
С т у п а к
                         Тебе что, дурно, Настя?
Н а с т у с я
Нет, очень хорошо.
С т у п а к
                               Глоток вина?
Н а с т у с я
(не слушая)
Что будет с ним? Его посадят, Сеня?
С т у п а к
Я не юрист. Я только знаю — суд
Назначили на это воскресенье.
Ну, а статью какую подберут,
Могу о том узнать в прокуратуре.
Конечно, жаль…
К с ю ш а
                          А подложил свинью
Не ты ли сам?
С т у п а к
(раздраженно)
                       Что?.. Не в моей натуре.
Я все тебе, Настуся, поясню.
Серега сам тому виною…
Н а с т у с я
                                       Сеня,
Я так боюсь… Боюсь как никогда…
Что можешь, сделай для его спасенья.
Ты — друг!..
С т у п а к
                    Спасти Сергея от суда?..
Н а с т у с я
Ну для меня хоть… У тебя влиянье…
С т у п а к
А почему скорбишь об этом ты?
Красивый жест супруги на прощанье?
Ведь между вами сожжены мосты!
Н а с т у с я
Ты сделаешь? Прошу, скажи мне честно.
С т у п а к
Решал не я. Мне трудно обещать.
Сергей — мой друг, об этом всем известно,
И потому неловко защищать…
К с ю ш а
А обвинять удобно?
С т у п а к
                               Мы солдаты:
Приказано… И если бы не я,
Намного хуже было б…
К с ю ш а
                                     Ну и брата
Судьба послала!
С т у п а к
(Ксюше)
                          Замолчи, змея!
(Настусе.)
Поверь, что мне пришлось сегодня туго.
Мне даже дважды сделали упрек,
Что друг не тот, кто защищает друга,
А кто всю правду режет…
К с ю ш а
                                        Демагог!
Все это ложь!
С т у п а к
                      Ну, знаешь ли, сестрица,
Я — человек! И есть предел всему…
К с ю ш а
Ты думаешь, что все вокруг — тупицы
И твой маневр не ясен никому?
С т у п а к
Какой маневр?
К с ю ш а
                        Ты снова лицемеришь…
Я поняла, кто мой безгрешный брат!
Ужель ты, Настя, этой маске веришь?
Он весь фальшивый — с головы до пят.
С т у п а к
Да ты рехнулась!
К с ю ш а
                           Может быть. Не диво!
Такие речи слышать столько лет!
(Настусе.)
Ты с этим типом хочешь быть счастливой?..
Вернись назад, к Сергею! Слышишь?
С т у п а к
                                                         Бред!
Н а с т у с я
Зачем вы так?
С т у п а к
(Ксюше)
                       Меня под корень рубишь?
Отвадить Настю хочешь клеветой?
К с ю ш а
(Настусе)
Сергей… Ушла ты потому, что… любишь.
А он, я знаю, дышит лишь тобой.
Н а с т у с я
Ты знаешь?
К с ю ш а
                   Да.
С т у п а к
(Ксюше)
                         С какой же целью снова
Ты сводишь их? Какой тебе расчет?
К с ю ш а
Возможно, я сильней кого другого
Хотела бы, чтоб он ей дал развод.

После затемнения мы попадаем в кабинет секретаря горкома партии. За столом перед  К у к а н о в о й  в напряженных позах сидят  С е р г е й  и  Т у р л я й.


К у к а н о в а
(Сергею)
Но ты же знал, что нет покуда моста?..
С е р г е й
Выходит, если кто-нибудь с ленцой,
Оброс бюрократической коростой,
Сиди и жди!
К у к а н о в а
                    Что скажет Мостострой?
Т у р л я й
Спешить с проектом было безрассудно.
Чтоб там поставить настоящий мост,
Нам нужно время… Творческий вопрос!
Вопрос капризный…
С е р г е й
                                Нет, вопрос подсудный!
Я понимал: Турляй нас подведет.
Вы — тоже, но не придали значенья…
К у к а н о в а
Так ты нарочно… Забежал вперед?
Такой поступок — это…
Т у р л я й
                                     Преступленье!
К у к а н о в а
(Турляю)
Не надо мне подсказывать.
Т у р л я й
                                           Ему
Нужны газетный шум и популярность!
С е р г е й
И перед взрывом, верно, потому
Я внес поправку на твою бездарность:
Предусмотрел паром.
К у к а н о в а
                                 Но, к сожаленью,
На содержанье штата денег нет.
С е р г е й
Пусть нам поможет в этом горсовет.
Он обеспечить должен населенье?!
Пусть финотдел немного потревожат!
К у к а н о в а
Не выйдет.
С е р г е й
                  Почему?
К у к а н о в а
                                Исключено.
Бюджет, ты знаешь, утвержден давно.
Внеплановых расходов быть не может.
С е р г е й
Бухгалтеров боимся, а кричим,
Что нам до коммунизма недалеко.
К у к а н о в а
Не вижу в бухгалтерии порока.
Финансовый контроль необходим!
С е р г е й
Контроль не тормоз.
К у к а н о в а
                                Как это понять?
С е р г е й
Прижмут тебя статьей, а делу — крышка!
К у к а н о в а
А ты не нарушай…
С е р г е й
                              Я не мальчишка
И сам себе желаю доверять!
Всегда дрожи, всегда скрывай волненье,
Что кто-то из финансовых служак
Сумеет все истолковать не так
И там, где нет, отыщет нарушенье.
К у к а н о в а
Без дисциплины…
С е р г е й
                            Не об этом речь.
Держи ключи от сейфа на запоре,
Но двадцать капель нечего беречь,
Когда на этом ты теряешь море.
К у к а н о в а
Ну хорошо… Ну, денег не дают…
Но если б ты не подорвал дорогу,
Нам не пришлось бы поднимать тревогу!
С е р г е й
Я думал прежде, что отсталых бьют,
А вы!..
К у к а н о в а
            Эх, друг, тебе понять бы надо,
Что нас порою душит и пустяк.
Бывает, я как лучше сделать рада,
А поступаю все-таки не так.
Ломайте график!.. Будь все по-другому,
Возник бы разве этот разговор?
Подумай сам: я, секретарь горкома,
К чему зову?! Да это же позор!
И все ж нельзя, нельзя ни на мгновенье,
Чтоб кто-то рвался с места, как стрела,
А кто-то полз, и что ни учрежденье,
То княжеская вотчина была.
С е р г е й
(в сторону)
Пускай орлы с воробушками дружно
Чирикают, клюют себе пшено…
К у к а н о в а
У нас хозяйство плановое. Нужно,
Чтобы единым строем шло оно.
Пойми, хаос — опаснейшая штука.
Нам очень больно сдерживать полет
Того, кто рвется всей душой вперед,
Но ведь иначе… лебедь, рак и щука!
Порыв порывом, но без дисциплины
Не побеждает армия в бою.
У нас должны все винтики машины
Работать четко…
С е р г е й
                           Я вас перебью.
Судите, если неумно дерзаю,
Иду преступно не плечом к плечу,
Но я не винтик! Ясно? Я — хозяин
И по-хозяйски сам решать хочу!

Вбегает взволнованный  З а в ь я л о в.


З а в ь я л о в
Прошу простить! На промысле событье!
Т у р л я й
Что, досверлились до морского дна?
З а в ь я л о в
Фонтан!
К у к а н о в а
             Фонтан?
З а в ь я л о в
                           Езжайте, поглядите!
Забил фонтан! Досрочно нефть дана!

Куканова звонит. Входит ее  с е к р е т а р ь.


К у к а н о в а
Машину!
С е к р е т а р ь
              Ясно.
С е р г е й
                       Как нам нужен порт!
З а в ь я л о в
(в сторону Турляя)
Начальнички! Сидят такие боссы
И в ус не дуют. Круглый год — курорт!
С е р г е й
(Кукановой)
Сейчас добить, немедля, надо косу!
К у к а н о в а
(гневно Турляю)
Хочу узнать еще одну деталь.
Урвать заказ — ты, несомненно, дока,
А то, что мост к условленному сроку
Ты не построишь, знал?
Т у р л я й
                                     Нам было жаль
Такие упустить ассигнованья.
Хотелось их скорее на крючок!
Финансы — это гвоздь существованья.
Хозяйственник обязан…
К у к а н о в а
                                      Ты — жучок.
Да, да, жучок!
Т у р л я й
                       Позвольте, что за тон?!
К у к а н о в а
Ах, нет у нас взаимопониманья?
Тебя давно пора бы выгнать вон!
Т у р л я й
Но на каком, простите, основанье?
К у к а н о в а
Да, оснований не было, ты прав.
Диплом в кармане, вежлив, тих и скромен,
Ходил в чинах, не пьянствовал, не крал,
А что душою беден и никчемен,
Что в жизни ты синоним пустоты,
О том сказать никто не брался смело,
Пока совсем ты не угробил дела,
Нам не поверят, что негоден ты!
Совсем не сложно быть в анкете чистым.
А ты бы мог сказать открыто нам:
«Я не справляюсь, вижу это сам!» —
Когда б ты был, конечно, коммунистом.
Да, коммунистом!
Т у р л я й
                            В партии, однако,
Я состою давно…
К у к а н о в а
                            Да, состоишь!..
Где безопасно, даже лезешь в драку,
А где исход неясен — промолчишь.
Ты не забудешь вовремя явиться
На партсобранье, взносы уплатить.
Читаешь в «Правде» все передовицы,
Чтоб знать, о чем в докладах говорить.
Член партии! Видали мы таких,
Вертящихся, юлящих перед нею,
Считающих, что партия для них,
А не они для партии. Пигмеи!
Кричат: «Вперед!» — негромко много лет,
А рвутся с места только за зарплатой,
И партии святой авторитет
Таким людишкам нужен, чтобы спрятать,
Как за щитом, убогую корысть,
Благополучье сытости и лени.
В эпоху самых чистых устремлений
Откуда вы, подобные, взялись?!
Да, партия, как жизнь, нам дорога!
Не для того мы с прошлым воевали,
Чтоб в ней теперь турляи пребывали.
Они порой опаснее врага!
Т у р л я й
Но если зря мне дали партбилет,
Тогда, простите, я не разумею:
Чем объяснить, что я за столько лет
Ни одного взысканья не имею?
К у к а н о в а
Да потому, что косу не взрывал,
Жил без горенья, без мечты, без риска!
Наверняка уже обмозговал
И заготовил для меня отписку,
Вручишь ее, спасаясь от беды,
Отыщешь объективные причины:
Рельеф не тот и люди не машины…
Вот так сухим и выйдешь из воды,
Умело в строчках напустив туману,
А вот Сергей легко не хочет жить,
Горел, старался, делал все по плану,
А партбилет свой может положить.

З а т е м н е н и е. В луче прожектора на авансцене  С е р г е й.


С е р г е й
Неправда! Нет!.. Расстаться с партбилетом?!.
Но я ведь слышал это наяву!
Отдать его и потерять при этом
Все, чем я жил и чем сейчас живу?!
Нет, лучше смерть, когда того я стою,
Чем покориться горестной судьбе,
Чем вдруг узнать, что изгнан я тобою,
Что я не нужен, партия, тебе!
Покаяться?.. С фальшивою улыбкой
Признать, что был не вовремя аврал,
И сделать вид, что осознал ошибку,
Которой вовсе я не совершал?
Я из игры тогда бы вышел чистым,
По форме мой понравился б ответ.
Однако я бы не был коммунистом,
Таким путем спасая партбилет!

Луч прожектора гаснет. Затем, снова вспыхнув, освещает здание горкома партии. Здесь  Н а с т у с я  перехватила выходившую  К у к а н о в у.


Н а с т у с я
За что, скажите, так бесчеловечно?!
Он не виновен. Я убеждена.
К у к а н о в а
Но, извините, кто вы?
Н а с т у с я
                                  Я — жена.
Его я знаю лучше вас, конечно.
К у к а н о в а
Не стану с вами спорить. Но поймите:
Вопрос партийный… Так вот, среди дня,
Нам открывать на эту тему митинг…
Н а с т у с я
Нет, я прошу вас выслушать меня!
Не задержу… Я постараюсь быстро.
Вы — секретарь, и вы понять должны:
Когда стоит вопрос о коммунисте,
Нелишне знать и мнение жены.
Мы понимаем, — сами не безгрешны, —
Когда, и где, и в чем ошибся муж.
К у к а н о в а
Но в вашей объективности, конечно,
Я вправе усомниться…
Н а с т у с я
                                    Почему ж?
К у к а н о в а
Ну, это всем понятно…
Н а с т у с я
                                    Погодите!
Еще не все я высказала вам.
Поговорим как женщины, а там
Как вы сочтете нужным, так судите.
Случается, что тесен дом двоим…
Тоска гнетет все больше, безысходней…
К у к а н о в а
Не понимаю.
Н а с т у с я
                    Именно сегодня…
Так получилось… я рассталась с ним.
К у к а н о в а
Расстались?.. Да, простите, ваше имя?
Н а с т у с я
Анастасия… Очень нелегко,
Когда он всеми мыслями своими
И всей душою где-то далеко.
Я не ждала подарков от Сережи,
Мне ни к чему наряды и комфорт,
Но знать хотела, что ему дороже:
Наш будущий ребенок или порт?
Уж о себе молчу… И вечерами,
И в воскресенье — я всегда одна.
Он вечно там!.. Он поглощен волнами!
Он с головою в них ушел, до дна!
К у к а н о в а
Я понимаю, вам тоскливо дома.
Но чем могу помочь?
Н а с т у с я
                                 Не в этом суть.
Я не из жен, что бегают в парткомы
И умоляют мужа им вернуть.
Любовь ушла — напрасны все метанья.
Кричи! Моли!.. Что проку в той мольбе?
Ведь никогда на этаком аркане
Ты не удержишь мужа при себе.
В ночной тиши, гоня свои сомненья,
Сама с собой вступая в долгий спор,
Завидовала я его горенью,
Тому, что спит и видит этот порт.
И на Сергея долго я глядела
При лунном свете, лившемся в окно…
Когда бы все так отдавались делу,
Мы коммунизм построили б давно!
Я все терпела, все переносила,
Ждала вниманья, если не любви…
Нет, сердце больше выдержать не в силах!
И если так хоть раз любили вы…
К у к а н о в а
Сочувствую, поверьте, всей душою,
Но не пойму: любовь-то здесь при чем?
Н а с т у с я
Он изменил мне со своей мечтою,
Он отдал ей жену, ребенка, дом!
Он до конца, всецело слился с нею,
И надо быть не человеком, нет,
Чтоб, не поняв и осудив Сергея,
Отнять за это партбилет!
К у к а н о в а
Не человеком…
Н а с т у с я
                         Этими словами
Я не хотела…
К у к а н о в а
                      Понимаю вас.
Я разберусь, поверьте. А сейчас
Прощайте!
Н а с т у с я
(пошатнувшись, с усилием выговаривая слова)
                  Он не виноват!
К у к а н о в а
(встревоженно подхватывает ее)
                                          Что с вами?!..

Смена света. Коридор городской больницы. У двери с табличкой «Врач»  С е р г е й  вопросительно и тревожно смотрит на  Т а м а р у  И г н а т ь е в н у.


С е р г е й
Ну как?
Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
             Нет, нет! Нельзя вам оставаться.
С е р г е й
Пришла в себя?
Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
                         Пришла. Однако мы…
С е р г е й
Пустите к ней!
Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
                       Ей вредно волноваться.
Напрасно вы стоите под дверьми.
С е р г е й
Хоть заглянуть!
Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
                         Я, право, не бездушна,
Но вас потом не выдворишь.

Из дверей выбегает  с а н и т а р к а.


                                            Куда?
С а н и т а р к а
За кислородом. Ей нужна подушка.
Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
(взволнованно, Сергею)
Пройдите, сядьте. Там, в углу, вода.

Поспешно удаляется. Сергей проходит в угол, наливает воду из графина, стоящего на тумбочке, отпивает, присаживается.


С е р г е й
Безумный день! За горем снова горе…
Удар, другой, за ним опять удар.
Замерзнуть можно в этом коридоре,
А губы сохнут, и бросает в жар!
(Замечает торопливо возвращающуюся санитарку.)
Постойте!
С а н и т а р к а
               Я спешу.
С е р г е й
                               Одно мгновенье!
С а н и т а р к а
Но у меня подушка. Я должна…
С е р г е й
К моей жене примите порученье,
Я не сказал ей главного…
С а н и т а р к а
                                        Она
Совсем слаба. Поймите, может снова…
С е р г е й
Скажите ей, я рядом!.. С нею, там…
С а н и т а р к а
Скажу.
С е р г е й
            Еще единственное слово…
Что я ее…
С а н и т а р к а
                 Понятно. Передам.
(Убегает.)
С е р г е й
Слаба… Нет, нет!.. Тогда зачем подушка?
Привиделось? Да нет же, я не спал.
Как жарко здесь! Как в коридоре душно!
Ужель?
(Склоняется над тумбочкой, подперев голову руками.)

Входит  Т а м а р а  И г н а т ь е в н а.


Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
Сейчас ей… Спите?.. Задремал.

Выключает свет, оставляя только одну лампочку. Снова взглянув на Сергея, уходит. А Сергею, впавшему от усталости в забытье, кажется… Под приглушенную мелодию уже звучавшей в первом действии песни вдалеке возникает построенный порт. По залу разносится усиленный динамиками голос, напоминающий голос Цыбы.


Г о л о с
Гордись! Ты видишь плод своей работы!
И хоть она нелегкою была,
Ты распахнул мне новые ворота
В широкий мир. За то тебе хвала!
Ты поступил по совести. Однако
Не все при этом здраво оценил:
Поторопился, бросился в атаку,
Забыв, что надо обеспечить тыл.
Я разделю с тобою все заботы
И постараюсь, чтобы без хлопот
Ты строить мог…
С е р г е й
                           Чей это голос? Кто ты?
Г о л о с
Не узнаешь, Сережа? Я — народ!
С е р г е й
Народ?.. Спасибо! Постараюсь честно
Тебе служить. Но почему не так
Со мной сегодня говорил Ступак,
Хоть он тобою клялся?
Г о л о с
                                    Интересно!
Ступак? А кто он?.. Есть такие люди,
Что любят ради низменных страстей
Расписываться за меня повсюду.
Я не просил их. Сам я грамотей.
Хвалю в лицо, а если что плохое,
Спрошу с тебя, и строго, не взыщи!
С е р г е й
(озирается)
Скажи, откуда говоришь со мною?
Ты где, скажи!
Г о л о с
                       В себе меня ищи!
С е р г е й
Найду! С тобой во что бы то ни стало
Все одолею…
(Всматривается в даль.)
                     Что произошло?
Взлетела чайка… Взмыла и упала.
У этой чайки сломано крыло!

Делает движение в сторону раненой птицы, но видение изменяется: на берегу лежит в полузабытьи  Н а с т у с я.


Н а с т у с я
Ты снова поздно. Почему, Сережа?
С е р г е й
Работе нет ни края, ни конца.
Н а с т у с я
Но для меня часок найдешь ты?
С е р г е й
                                                 Позже.
Н а с т у с я
Ах, снова позже! Этого словца
С меня довольно!
С е р г е й
                            Успокойся, Настя!
Ну хоть сегодня, что ли, воздержись.
Н а с т у с я
Любовь и нежность, радости и счастье —
Все позже, позже, позже. Так всю жизнь!
Давно устала я от этой сказки.
Хочу сейчас.
С е р г е й
                    Но у меня дела.
Я тороплюсь.
Н а с т у с я
                     А сердце просит ласки,
Оно томится, вянет без тепла,
Как без воды в пустыне, сохнут губы
И молят: «Каплю! Хоть бы каплю дай!»
С е р г е й
Да, я недолюбил, недоголубил,
Но всей душою…
(Вскрикивает.)
                           Нет, не умирай!
Н а с т у с я
Ты опоздал. Уже я у порога…
С е р г е й
Прости мне, Настя! Каждый день — аврал.
Для счастья всех я так работал много,
Что о своем нередко забывал.

Из темноты появляется  Т а м а р а  И г н а т ь е в н а.


Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
Мне выпала тяжелая задача…
Я знаю, тут беспомощны слова.
Мне жаль ее…
С е р г е й
                        Неправда! Я не плачу.
А это значит, что она жива!

Перед ним возникает  В а р в а р а  С т е п а н о в н а.


В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Вы не виляйте: по заслугам кара.
Вам не удастся снять с себя вину.
Когда б во всем вы слушались Макара,
Уберегли б тогда свою жену.
Спокойно жили б, не трепали нервы
И шли рядком, не путая ноги.
А до чего допрыгались теперь вы?
Настуси нет, с Макаром вы враги!

Сергей замечает в полумраке  М а к а р а  И в а н о в и ч а.


М а к а р  И в а н о в и ч
Нет, я не враг. Однако другом тоже
Быть не могу. Иначе я пропал.
Ведь человек я маленький, Сережа!
С е р г е й
Да, маленький. Ты даже очень мал.
М а к а р  И в а н о в и ч
Подай рапо́рт, оформим все, как должно,
И перебросим, сохранив оклад,
Хоть завтра утром на другую должность.
Утихнет шторм — вернем тебя назад.
Я доложу о том, что принял меры,
Ты покаянье дал как на духу,
Переведен на должность инженера,
И нас не станут трогать наверху.
С е р г е й
Придать стремишься свежей политурой
Начальственному креслу новый шик?
Дрожи, цепляйся за номенклатуру,
А я пойду без дрожи напрямик!

Место Макара Ивановича незаметно занимает  С т у п а к.


С т у п а к
Что, погорел? Ты был не в меру прыткий!
Чтоб не упасть, соизмеряй прыжок!
Сиди, сиди, считай свои убытки.
А я слыхал, что у тебя сынок?
Возьму его к себе на воспитанье,
Чтоб стало ясно всем, как я хорош,
И можешь быть уверенным заране.
Что на тебя не будет он похож.
Я дам ему такую подготовку,
Чтоб с малых лет, беря с меня пример,
Умел учесть любую обстановку
И в ней сыграть, как тонкий лицемер.
С е р г е й
Мы жили вместе, общею семьею.
Как подлецом ты в ней сложиться мог?
С т у п а к
Ты не боролся вовремя со мною,
Отпора не дал. Вот тебе итог.
С е р г е й
Да я тебе сверну, проклятый, шею!
(Бросается к Ступаку, пытается его схватить, но тот ускользает из его рук.)
С т у п а к
Ха-ха! Сверни! Я не такой простак!
С десяток разных щелок я имею.
С е р г е й
Вертлявый, черт! И скользкий, как червяк!
Ну нет! Не жди, что дам опять осечку!
Не увернешься от меня, змея!
С т у п а к
(пританцовывая, произносит стаккато)
Пиши! Рапо́рт! Отдай! Свое! Местечко!
Тогда тебя не стану трогать я.
(Исчезает.)

Появляется  Б а к л а н.


Б а к л а н
Ну где ж паром?
С е р г е й
                          Сожрали.
Б а к л а н
                                          Я с тобою
Всерьез, а ты, брат… Что за ерунда?
С е р г е й
Сожрали, правда! Начисто… с трубою…
Б а к л а н
Кто?
С е р г е й
        Крысы канцелярские! Да, да!
Б а к л а н
А, будь им пусто! Что ж это такое?
Нам хлеб сдавать…
С е р г е й
                               Не в силах вам помочь.
Б а к л а н
Я утром слышал от тебя другое.
С е р г е й
То было утром. Наступила ночь.
Я сел на мель. Пробоина в посуде.
Дружок — подлец. Начальник оробел…
Б а к л а н
И потому, что есть такие люди,
Предпочитаешь отойти от дел?!
С е р г е й
Я — человек, и нервы не из тросов…
Тону. Ушел под воду по фальшборт.

Баклан исчезает. На его месте — К у к а н о в а.


К у к а н о в а
Пойми, Сергей, ты строишь только порт,
А я решаю тысячи вопросов.
Порою разных дел невпроворот,
Захлестывает бурное теченье.
Умей свои отстаивать сужденья,
Дерзай и действуй! Партия поймет.
С е р г е й
А суд?
К у к а н о в а
           Но ты же в правоте уверен.
Суд разберется, что по чьей вине…

Видение рассеивается. В больничном коридоре обычное освещение. К с ю ш а  тормошит  С е р г е я.


К с ю ш а
Ну-ну, проснись! Ты долго спать намерен?
С е р г е й
Кто?.. Ксюша, ты?.. Не призрак?.. Не во сне?..
К с ю ш а
Давно, Сережа, никому не снюсь я…
Есть новости. Решила — забегу.

Входит  Т а м а р а  И г н а т ь е в н а.


Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
Пожалуйста, потише!
С е р г е й
                                  Как Настуся?
Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
Пока что вас утешить не могу.
За ней следит профессор неотлучно.
Поговорите. Скоро выйдет он.
С е р г е й
Как затянулся этот страшный сон!
Т а м а р а  И г н а т ь е в н а
Надеюсь, будет все благополучно.
(Уходит.)
С е р г е й
Качает, как на штормовом ветру.
К с ю ш а
А ты держись! И вот что, действуй быстро!
Большая новость! Нашего министра
В Одессе ждут не позже чем к утру.
По радио слыхала. Так что спешно
Ты должен с ним связаться.
С е р г е й
                                           Он и так
О нашей стройке знает все, конечно…
К с ю ш а
А ты напомни.
С е р г е й
                       Нет, на этот шаг
Я не пойду. С души воротит, Ксюша.
Как будто оправдания ищу.
К с ю ш а
С души воротит!.. Нежности!.. Послушай,
Ведь все могло б решиться.
С е р г е й
                                           Не хочу.
Оставить Настю?
К с ю ш а
                           Поспеши, Сережа!
Я вахту буду за тебя нести.
С е р г е й
Нет, Ксюша, нет… Я не могу пойти…
К с ю ш а
Для дела должен! И для Насти тоже!
С е р г е й
Не убеждай. Моли хоть на коленях,
Я не пойду отсюда.
К с ю ш а
                               Почему?
Министр поддержит, — значит, суд отменят.
Иди, Сергей!
С е р г е й
                     Что я скажу ему?
Мол, так и так, явите благородство,
Я ни при чем, я не мутил воды,
Мол, утверждало график пароходство,
А потому спасите от беды!
Не вижу смысла я в твоем совете.
К с ю ш а
Нельзя стоять, Сережа, в стороне…
С е р г е й
Нет, речь идет совсем не обо мне, —
О том, как надо жить на свете!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Кабинет начальника порта. Перед  М а к а р о м  И в а н о в и ч е м  сидит хмурый  В а л е р к а.


М а к а р  И в а н о в и ч
Не я затеял суд.
В а л е р к а
                          Но ты ни слова
Не обронил, чтоб не было его.
М а к а р  И в а н о в и ч
Да я не мог поделать ничего!
В а л е р к а
Заслуживаешь звания святого!
М а к а р  И в а н о в и ч
Не по нутру кого-то мне топить,
А поддержу — меня столкнут со сходней.
В а л е р к а
А почему ты этого сегодня
Не попытался людям пояснить?
М а к а р  И в а н о в и ч
Да вот недавно… Ты стоял в толпе…
Я подошел, но всех как ветром сдуло.
В чем дело? Я не волк и не акула.
В а л е р к а
А мне, считаешь, легче, чем тебе?
Я с гордостью рассказывал ребятам
О том, что ты прошел нелегкий путь,
Был грузчиком, подводником, солдатом…
Мечтал я стать таким когда-нибудь.
Бывало, знаешь, если в драке струшу,
Неловко даже встретиться с тобой…
А кто теперь ты? Капитан-чинуша!
Стыжусь людей…
М а к а р  И в а н о в и ч
                            Гляди, мудрец какой!
Наговорил! Развел, как поп, обедню.
Ступай домой! Пока что мал учить!
Возьму ремень, поговорим, как жить!
В а л е р к а
Нет… Разговор с тобой у нас последний!
М а к а р  И в а н о в и ч
Дерзишь? Мальчишка!
В а л е р к а
                                   Я пошел.
(Уходит.)
М а к а р  И в а н о в и ч
                                                   Куда?
Валерка, стой!
(Вслед.)
                       Ишь, говорить не будет!

Входят  С т у п а к  и  Ц ы б а.


С т у п а к
Пускай Макар Иванович рассудит!
Ц ы б а
Не признаю Шемякина суда!
М а к а р  И в а н о в и ч
(обернувшись)
А, это вы? О чем у вас дебаты?
С т у п а к
Таких упрямых не видал нигде.
Ц ы б а
И вообще, как ты меня ни сватай,
Моей ноги не будет на суде.
Я никакой тебе не заседатель!
С т у п а к
Не горячись!
Ц ы б а
                    Ты слышал мой ответ?!
С т у п а к
Когда доходит до мероприятья,
Так никого во всем профкоме нет!
Ц ы б а
Ме-ро-при-я-тье! Вон как! Ну и слово!
Не провернешь такого натощак.
Сказал бы ты — убийство, и готово!
М а к а р  И в а н о в и ч
Максим!
Ц ы б а
              Отстань! Он кто тебе — свояк?
М а к а р  И в а н о в и ч
Да ведь никто не требует заране
Готового решенья. Поглядишь,
Что скажут…
Ц ы б а
                     Нет! На это заседанье
Не завлечешь, как в мышеловку мышь.
Не по душе мне вся эта затея.
Я Ступаку втолковывал не раз:
Мы оправдаем на суде Сергея,
А вот Сергей… Он оправдает нас?
М а к а р  И в а н о в и ч
Пришли ко мне ругаться? Надоело!
Я целый день сегодня как в чаду.
Рядитесь как угодно…
Ц ы б а
                                    А, задело!
В сторонку хочешь? Подло!
М а к а р  И в а н о в и ч
                                           Я пойду.
Ц ы б а
(удерживая)
Постой!
М а к а р  И в а н о в и ч
             Спешу.
Ц ы б а
(отводя его в сторону)
                         Всего лишь пару слов!
Макар, очнись, приди в себя! Не ты ли,
Когда еще под стол пешком ходили,
Ловил со мной рубашками мальков?
И в комсомол вступали мы на пару.
Да разве вспомнишь сразу все дела?
Одна любовь была у нас — Варвара.
Судьба мне, правда, счастья не дала:
Ты был культурней…
М а к а р  И в а н о в и ч
                                 Ладно, разболтался!
И до утра не кончишь свой рассказ.
(Вновь порывается уйти.)
Ц ы б а
Постой! Ты стал начальником у нас,
А я, как прежде, грузчиком остался.
Завидую? Нет! Я по жизни прямо
Привык шагать, с дороги — никуда.
И ты, Макар, таким же был всегда.
А вот теперь пытаешься упрямо
Свернуть…
М а к а р  И в а н о в и ч
                  Не мучай! Хватит мне речей!
И так уж я хожу от мыслей пьяный.
Ц ы б а
Мелеют от песчинок океаны.
А ты не море, даже не ручей.
М а к а р  И в а н о в и ч
Ишь как загнул!
Ц ы б а
                         В тебе знавал я силу.
Когда в осаду — помню как сейчас —
Взорвать причалы отдан был приказ,
Взорвал, да так, что небу жарко было!
Я чуть не плакал. Ты хрипел: «Не ной!
Война! Раз надо, значит, к черту жалость!
Пусть все летит, чтоб гадам не осталось!»
Так почему же ты теперь иной?
Кто-кто, а я тебя, по крайней мере,
Неплохо знаю. Сколько ни трави
Баланду эту, я тебе не верю!
Нет у тебя предательства в крови.
Я убежден. Не ошибаюсь в друге!
М а к а р  И в а н о в и ч
Ну, все?.. Устал от этой маеты…
Ц ы б а
(в сторону Ступака)
Не верю я, что в руки сволочуги
Отдашь Сергея… Или ты — не ты!
С т у п а к
Я в суд подам!
Ц ы б а
                        Тебе же плохо будет.
(Макару Ивановичу.)
Все изменилось за короткий срок.
Народ тебя, а не Сергея судит,
Он за него.
М а к а р  И в а н о в и ч
                   Нет, я не одинок.

Входит  С е р г е й. В пылу спора присутствующие его не замечают.


Ц ы б а
(Макару Ивановичу)
Ну что ж, тогда напорешься на стену.
Народ не даст…
М а к а р  И в а н о в и ч
                         Грозишь?
С т у п а к
                                         Напрасный труд!
Ц ы б а
Портовики не явятся на суд!
С е р г е й
(неожиданно)
Суд состояться должен непременно!
М а к а р  И в а н о в и ч
Смеешься?
С е р г е й
                 Нет.
С т у п а к
                         Афиша у дверей.
Суд в воскресенье. Так нас известили.
С е р г е й
Нельзя ли…
М а к а р  И в а н о в и ч
                    Хочешь, чтобы отложили?
С е р г е й
Нет, провели, но только поскорей!
Чтоб не тянули…
С т у п а к
                            Если он так просит…
С е р г е й
Нельзя тянуть, пора закончить спор.
Ц ы б а
Тебя я что-то не пойму…
С е р г е й
                                        Заносит!
Скорее суд, скорее приговор!
Хочу суда! Хочу без промедленья!
По ходу дела выступит народ,
И ступакам добиться осужденья,
Я убежден, не даст. Наоборот!
С т у п а к
Не торопись! Считай, что песня спета.
С е р г е й
Напрасно тень наводишь на плетень.
Пускай петух не возвестит рассвета,
И без него наступит новый день!
С т у п а к
Кичиться силой лучше после боя!
С е р г е й
Ну что ж, посмотрим… Я пошел.
(Порывается уйти.)
М а к а р  И в а н о в и ч
                                                   Прости!
Хочу, Сергей, поговорить с тобою.
Ц ы б а
(многозначительно Ступаку)
Мы засиделись. Нам пора идти.
С т у п а к
(Макару Ивановичу)
Могу?
М а к а р  И в а н о в и ч
Ступай!

Цыба и Ступак уходят. Макар Иванович смущенно молчит, не зная, с чего начать. Наконец обращается к Сергею.


              Как Настя?
С е р г е й
                                 Насте лучше.
М а к а р  И в а н о в и ч
Возможно, надо чем-нибудь помочь?
С е р г е й
Спасибо! Все пока благополучно.
М а к а р  И в а н о в и ч
Ты хочешь выслушать меня?
С е р г е й
                                            Не прочь.
М а к а р  И в а н о в и ч
Мне эта каша тоже неприятна.
И я б хотел скомандовать: «Вперед!»
Куканова, однако, не поймет…
С е р г е й
А почему ей будет непонятно?
М а к а р  И в а н о в и ч
На свой аршин всяк мерит молодец…
Меня корят: не спорил, дескать, с нею,
А мне плевать на эту ахинею.
Без дисциплины — партии конец!
С е р г е й
Да разве суть партийной дисциплины
В том, чтоб, забыв достоинство и честь,
В руках начальства быть безвольной глиной,
На всякий чих кричать с поклоном: «Есть!»,
Чуть что, идти тотчас же на попятный,
Ползти назад, утратив пыл бойца,
И говорить начальству, что приятно,
А не всю правду резать до конца?
М а к а р  И в а н о в и ч
(задумавшись)
Возможно, я не тот канат рублю,
Но румб менять не буду ни на ноготь.
Ведь если я внезапно отступлю,
Что обо мне в порту подумать могут?
С е р г е й
И только этим ты встревожен?
М а к а р  И в а н о в и ч
                                                Что ж,
Прислушиваться к мнению не значит…
С е р г е й
Слыхал в порту: всем был бы он хорош,
Когда б не слушал, что о нем судачат.
М а к а р  И в а н о в и ч
Да я ведь честно дожил до седин,
Не плел интриг. Пускай трещат сороки,
Мол, растерялся, сдрейфил Северин,
Дал крен старик, ему бы место в доке.
Все это чушь! Сорок я не боюсь.
Придерживаюсь всех инструкций точно.
Я человек открытый и не склочный…
Не нравится кому-то — ну и пусть!
Я понимаю, положенье сложно…
За правду я всегда стоял горой
И делал, что возможно…
С е р г е й
                                       Но порой
Должны мы делать то, что невозможно!
И если видишь, что тебе дана
Инструкция неверная, — для дела
Отбрось ее к чертям, когда она
Давно и безнадежно устарела.
М а к а р  И в а н о в и ч
Слова, слова! А в жизни все сложнее.
Бывают вещи — с виду проще нет,
А сам себе не можешь дать совет,
Как поступить, как сделать поумнее.
Прикинешь эдак — нет, глядишь, не то,
Прикинешь так — и хорошо как будто,
А червячок все точит… И никто
Помочь тебе не может в ту минуту…
Неужто ты такого не знавал?
С е р г е й
Знавал… Бывало, ходишь до рассвета,
Как будто в шхерах, в лабиринте скал,
И все тупик, и не найти ответа.
М а к а р  И в а н о в и ч
Выходит, это и тебе знакомо?
С е р г е й
Считай, что встретил в жизни чудака,
Но я…
М а к а р  И в а н о в и ч
           Берешь двойную дозу брома
И — на бок? Так?
С е р г е й
                            Нет, я пишу в ЦК.
М а к а р  И в а н о в и ч
В ЦК? Поклепы?
С е р г е й
                          Ну зачем так злобно?!
М а к а р  И в а н о в и ч
А ты при этом думал или нет,
Что, может быть, тревожить неудобно
По мелочам Центральный Комитет?
Небось отчалишь, поднимаешь флаги
И — полный ход!.. Ну что ж, пиши, пиши…
С е р г е й
А я пишу письмо не на бумаге,
А мысленно… Ну, как бы крик души!
Я без письма беспомощнее шлюпки
Болтался б в море на крутой волне.
С ЦК сверяю все свои поступки,
ЦК немедля отвечает мне.
Мы обсуждаем все мои сомненья,
На все находим правильный ответ.
Тогда и скалы тают, точно тени,
И никакого лабиринта нет.
Принципиальность, убежденность, вера
На точный курс всегда выводят нас.
Не страх чинуш, а совесть наша мера,
И с нею мы сличаем наш компас.
Быть может, это странная причуда,
Но только так, нащупав сердцем путь,
Взглянув на все свои дела оттуда,
Ты знаешь, как их надо повернуть.
М а к а р  И в а н о в и ч
Все это так. Но как с твоим советом
Сейчас не сбиться с верного пути?
С е р г е й
Решай как знаешь… Мне пора идти.
(Уходит.)
М а к а р  И в а н о в и ч
(в глубоком раздумье)
Письмо в ЦК!.. Не думал я об этом.

Входит  К с ю ш а.


К с ю ш а
Я к вам.
М а к а р  И в а н о в и ч
             Прошу. И у тебя забота?
К с ю ш а
Вы можете меня принять?
М а к а р  И в а н о в и ч
                                        Приму.
К с ю ш а
Пришла просить… Отпустите с работы?
Решила снова плавать.
М а к а р  И в а н о в и ч
                                    Почему?
К с ю ш а
Так. Есть причины у меня.
М а к а р  И в а н о в и ч
                                         Усталость?
Не нравятся портовые дела?
К с ю ш а
Нет, я в порту охотно бы осталась,
Но… своего причала не нашла.
М а к а р  И в а н о в и ч
Надеюсь все же, случай не пожарный?
А может, я обидел? Не помог?
Поговорим…
К с ю ш а
                     Нет, вам я благодарна.
М а к а р  И в а н о в и ч
Какой же ветер гонит твой челнок?
К с ю ш а
Какой?.. Тот самый ветер бездорожный,
Что и когда-то гнал меня в моря.
М а к а р  И в а н о в и ч
Ты от себя бежишь?
К с ю ш а
                               Весьма возможно.
М а к а р  И в а н о в и ч
Не убежишь! Нас держат якоря.
К с ю ш а
Не от себя, хоть и была бы рада…
Нет, здесь другое…
М а к а р  И в а н о в и ч
                               Что? Попутал черт?
К с ю ш а
Быть может… Понимаете, не надо
Мне оставаться здесь.
М а к а р  И в а н о в и ч
(недовольно)
                                   Пиши рапорт!
(Вручает ей листок бумаги.)

Ксюша присаживается к столу, принимается писать. Входит  В а р в а р а  С т е п а н о в н а.


В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Я вам не помешала?
М а к а р  И в а н о в и ч
                                Деликатно!
Вот только жаль, вошла не постучась.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
(подчеркнуто)
У вас дела служебные, понятно?
М а к а р  И в а н о в и ч
Ты угадала! Так!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                           Радиосвязь?!
К с ю ш а
Готово.
(Поднимается, вручает рапорт.)
М а к а р  И в а н о в и ч
             Ладно. Полежит, а там я
Посовещаюсь, дам тебе ответ.
К с ю ш а
А разве вы решаете не сами?
М а к а р  И в а н о в и ч
Решим вдвоем. С тобою. Спешки нет.

Пожав плечами, Ксюша уходит.


В а р в а р а  С т е п а н о в н а
М-да! Интересно!
М а к а р  И в а н о в и ч
                            Что, хотел бы знать я?
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Все это!
М а к а р  И в а н о в и ч
             А, ты в форме боевой!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Я понимаю, ворвалась некстати,
Но твой сынок…
М а к а р  И в а н о в и ч
(встревоженно)
                          Что?
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                                   Ходит сам не свой!
М а к а р  И в а н о в и ч
У нас возникли кой-какие тренья.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Ах, вот как! Тренья…
М а к а р  И в а н о в и ч
                                 Липнет как смола.
Пытается читать нравоученья.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
А ты не лез бы в скользкие дела!
Ведь говорил тебе Ступак, как другу,
Но ты… Тебе хоть на ухо кричи!
М а к а р  И в а н о в и ч
Ступак, Ступак! Все знают, что подлюга,
И все молчат…
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                        Молчат — и ты молчи.
М а к а р  И в а н о в и ч
Осточертели доводы такие.
И что могу я?..
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                        Что? Конечно, слечь!
Да при твоей, Макар, стенокардии!..
М а к а р  И в а н о в и ч
Стать подлецом? Опять удрать на печь?
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
А в чем тут подлость? Ты не первый день
Серьезно болен, и притом — усталость,
Теперь еще волнение сказалось,
А если что, предъявим бюллетень.
Я думаю, поверят бюллетеню?!
М а к а р  И в а н о в и ч
Нет, не желаю прятаться в кустах!
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
Но для тебя сейчас одно спасенье:
Постель, сердечный приступ и соцстрах!
М а к а р  И в а н о в и ч
Старо, как быль.
В а р в а р а  С т е п а н о в н а
                          Не слушаемся — плачем!
М а к а р  И в а н о в и ч
Довольно я паясничал, как шут.
Я не желаю больше быть лежачим!
Таких лежачих бьют!

Луч света переносит нас в коридор городской больницы. Здесь  К у к а н о в а  и  Ц ы б а.


К у к а н о в а
Вот-вот свершится таинство рожденья,
А почему отца не видно тут?
Ц ы б а
Отцу грозит, как вам известно, суд,
И даже день назначен — воскресенье.
К у к а н о в а
Да, суд… Некстати… Что ж, просить мы будем,
Чтоб отложили на десяток дней.
Ц ы б а
Десяток дней?.. Скажите вашим судьям,
Чтоб отменили!
К у к а н о в а
                         Это им видней.
Помочь Сергею мне б хотелось лично.
Но…
Ц ы б а
        Как у вас выходит, не смекну:
Все на словах красиво и логично,
А вот на деле — так ни тпру ни ну!
Была б команда ваша, все сомненья
В один момент прикончила б она.
К у к а н о в а
Командовать? Навязывать решенья?
Теперь совсем другие времена.
Ц ы б а
Я за Сергея головой…
К у к а н о в а
(улыбаясь)
                                   Наивно!
Ц ы б а
Я докажу!
К у к а н о в а
                 Что он непогрешим?..
Мы разберемся в этом коллективно
И, полагаю, правильно решим.
Минуточку!
(Прислушивается к крику за стеной.)
Ц ы б а
                   Нет, не в ее палате.
И голос не мальчишки.
К у к а н о в а
                                    Вот те на!
А вдруг не он родится, а она?
Ц ы б а
Не думаю. Он! Портовик! В бушлате!
Косая сажень! С богатырской грудью!
К у к а н о в а
Пройдут года, он станет моряком,
А этот порт давно построен будет…
Ц ы б а
Да, если взрывы разрешит горком!

Входит  С т у п а к с букетом в руках.


С т у п а к
Привет!
Ц ы б а
(отвернувшись, говорит в сторону)
             Не отвечаю паразитам.
С т у п а к
О, Ганна Александровна! Как раз
Повсюду я искал сегодня вас.
К у к а н о в а
Так вы в больницу шли ко мне с визитом?
С т у п а к
С цветами… я нелепый вид имею?
К у к а н о в а
Я не пойму, как вы могли сюда
Прийти спокойно?
С т у п а к
                             Я… к жене Сергея.
Ведь мы друзьями были с ней всегда.
К у к а н о в а
А с ним?
С т у п а к
              Конечно, тоже.
К у к а н о в а
                                        Потому
Вы подарить по-дружески готовы
Его жене цветочки, а ему
Букет тяжелых обвинений?
С т у п а к
                                           Что вы?!
Писал я правду, это не позор.
И если вижу нарушенье правил…
К у к а н о в а
Мне доложил сегодня прокурор,
Как ловко правду ложью ты приправил!
Ц ы б а
(грозно надвигается на Ступака)
Так это ты напакостил? Иуда!
С т у п а к
Я попрошу не выражаться так!
К у к а н о в а
(Ступаку)
Пожалуй, лучше вам уйти отсюда.
С т у п а к
Но почему?
К у к а н о в а
(с трудом сдерживаясь)
                  Подите прочь, Ступак!

Затемнение. Затем освещается строительная площадка. На берегу у прибоя  С е р г е й.


С е р г е й
Заносит!.. Черт бы взял водовороты!
Несут песок — и все на этот край…
Как в бухту Света сузились ворота!
Заносит, хоть руками разгребай!

Входит  С т у п а к. Заметив Сергея, он боязливо озирается. С минуту оба молчат. Наконец Ступак решается нарушить молчание.


С т у п а к
Пейзаж довольно грустный, прямо скажем.
С е р г е й
(удивленно меряя его взглядом)
Что, не по вкусу?
С т у п а к
                            Мне, признаться, жаль,
Что так случилось…
С е р г е й
                               Но в таком пейзаже
Ты, кстати, не последняя деталь.
С т у п а к
Ты полагаешь, я хитрю?
С е р г е й
                                       Да что ты?!
Я знаю: ты бесхитростен и мил.
С т у п а к
Оставь, Сергей! Забудем наши счеты.
Я все продумал, переоценил.
С е р г е й
Чем объяснить такое откровенье?
Устал, быть может, от своих атак
Или проснулась совесть на мгновенье
И ты все понял?
С т у п а к
                         Может быть, и так.
Но разгадать хотелось бы другое,
Чего один, должно быть, не пойму.
Несправедливо обойден судьбою
Я был на всех этапах. Почему?
Еще студентом ревность изводила
И жгла меня на медленном огне:
Вся молодежь тебя боготворила
И относилась холодно ко мне.
И что скрывать? Иная ревность гложет,
Поныне сердце точит вновь и вновь.
Души не чаял в Насте я. И что же?
Тебе досталась Настина любовь.
Хоть ты в порту замучил всех работой,
Все за тебя, что ты ни соверши,
Я не гоняю никого до пота…
С е р г е й
Но нет ни в чем, что делаешь, души!
С т у п а к
Ну, возражал… У каждого есть право
На собственное мнение. Считал,
Что тем и кончится твоя забава.
С е р г е й
А ты б хоть раз немного помечтал!
С т у п а к
В игре сказать порою лучше — пас!
С е р г е й
Но пас ведет и к жалкому итогу!
Нельзя шагать и думать каждый раз,
Куда при этом ты поставишь ногу!
Но, собственно, к чему ты клонишь, Сеня?
С т у п а к
Вот, убедись в намереньях моих!
(Показывает Сергею бумаги.)
Четыре дня писал я возраженья,
Но в пароходство не отправил их!
С е р г е й
Поступок настоящего героя!
С т у п а к
Вот ты сегодня требовал суда.
Заявишь там, что я его подстроил…
С е р г е й
Ну, заявлю, допустим… Что тогда?
С т у п а к
А страсти, знаешь, могут разгореться.
Накинутся…
С е р г е й
                    И схватят?
С т у п а к
                                      Не смешно.
С е р г е й
Боишься, что не сможешь отвертеться?
Людей боишься?
С т у п а к
                          Мне-то все равно.
Однако, знаешь, есть «энтузиасты»,
Которым все охаивать не лень,
Заварят кашу, как бывает часто,
И наведут на руководство тень.
А надо сделать все дипломатично,
Так повернуть общественную мысль,
Чтоб стало ясно: это нетипично…
С е р г е й
И что ты предлагаешь?
С т у п а к
                                    Компромисс.
Мы на суде друг друга не затронем,
А я немало выставлю причин,
Чтоб доказать, что ты по всем законам
Не виноват…
С е р г е й
                      Ты просто сукин сын!
Вертишь хвостом, подводишь ловко базу,
Как будто благом всех руководясь,
А стоит правде вынырнуть — и сразу
Видна душа, на дне которой грязь!
С т у п а к
Наедине в словесной перепалке
Ты смел весьма. А встанешь пред судом…
С е р г е й
Ты копошишься в мусоре на свалке
И для себя поживы ищешь в нем.
Но если ты убог инищ душою,
Свою вину не ставь судьбе в укор!
С т у п а к
А почему ты говоришь со мною
Как обвинитель?
С е р г е й
                           Да, я прокурор!
Сейчас нагим во всем своем уродстве
Передо мною ты открылся тут.
Ступай! Хитри под маской благородства,
Однако помни: послезавтра суд!

Входит  М а к а р  И в а н о в и ч.


М а к а р  И в а н о в и ч
(Сергею)
Идти под суд придется нам вдвоем!
С е р г е й
Как?.. Почему?
М а к а р  И в а н о в и ч
(наклоняясь, снимает телефонную трубку)
                        Алло! Готовы к взрыву?..
Да… Приступайте!
(Кладет трубку.)
С т у п а к
                              К взрыву?.. А паром?
М а к а р  И в а н о в и ч
Взлетит коса — распорядятся живо.
(Сергею.)
Теперь я знаю: тот канат рублю!
С е р г е й
Ты… ты всерьез?
С т у п а к
                           А по чьему приказу?
М а к а р  И в а н о в и ч
По моему.
С т у п а к
                 Да нет же! Так вот… сразу?..
М а к а р  И в а н о в и ч
(протягивая руку Сергею)
И верь, Сергей, назад не отступлю!
С т у п а к
Да как же так? Вы знаете, есть мненье…
Не изменилось ничего пока.
М а к а р  И в а н о в и ч
Но я, однако, изменил решенье,
Поскольку знаю мнение ЦК.
С т у п а к
Пронюхали?
М а к а р  И в а н о в и ч
                    Нашел источник.
С т у п а к
                                               Браво!
Снимаю шляпу! Это ловкий ход!
(Указывая на Сергея.)
Урвете часть его слепящей славы,
И за поддержку нового — почет!

Звонит телефон.


М а к а р  И в а н о в и ч
(берет трубку)
Я слушаю… Да, Запорожец тут.
Я передам… Три килограмма с лишком?
(Кладет трубку. Сергею.)
Куканова… Поздравь себя с сынишкой!
С е р г е й
Сын! Я бегу!
М а к а р  И в а н о в и ч
(останавливает его)
                    Сначала — наш салют!

Ревет сигнальная сирена. Сергей замирает, и кажется ему, что видит залитую солнцем палату городской больницы. Н а с т у с я  взволнованно смотрит на  К у к а н о в у.


Н а с т у с я
Он там, в порту?
К у к а н о в а
                          С трудом найти сумела…
Теперь летит взглянуть на сорванца.
Ваш сын — ровесник порта.
Н а с т у с я
                                           Я б хотела,
Чтоб вырос он похожим на отца,
Мечтателем, всегда нетерпеливым,
Не знающим покоя никогда
И потому, наверное, счастливым…
Я от Сережи — больше никуда.
С ним я найду и жизнь и радость в сыне.
Ему отдам я сердца теплоту,
Но и сама хочу летать отныне.
Я непременно крылья обрету!

Гаснет свет. И вновь в луче прожектора  С е р г е й.


С е р г е й
Ну вот и все мои переживанья.
Теперь пора вернуться нам к письму.
У вас, возможно, будут замечанья,
Из добрых рук охотно их приму.
Сегодня — суд. Что он решит — не знаю.
В одном уверен: жить нельзя сейчас
По поговорке «наша хата с краю»
И дело гробить, прячась за приказ.
Нелепо ждать, пока повыше кто-то
Его исправит, спустит вниз другой.
А ты не видишь, разве ты слепой,
Что надо строить иначе работу?!
Нет, сам себе умей отдать приказ,
К письму в ЦК прибегнув за советом.
Ведь коммунизм — не забывай об этом! —
Не для кого-то строим, а для нас!
Лишь у того и правильное слово,
И зоркий глаз, и верная рука,
Кто не теряет провода прямого
Меж собственной душою и ЦК!
(Он смотрит вперед, где над волнами весело кружат белые чайки.)

Перевод Д. Седых.

Примечания

1

Музыку к пьесе написал заслуженный деятель искусств УССР О. Сандлер.

(обратно)

2

Музыку к пьесе написал заслуженный деятель искусств УССР О. Сандлер.

(обратно)

3

Музыку к пьесе написал заслуженный деятель искусств УССР О. Сандлер.

(обратно)

4

Музыку к пьесе написал народный артист СССР, лауреат Ленинской и Государственных премий В. Соловьев-Седой.

(обратно)

Оглавление

  • НА РАССВЕТЕ Героическая музыкальная комедия в трех действиях
  •   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
  •   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
  •   ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
  • ЧЕТВЕРО С УЛИЦЫ ЖАННЫ Современная легенда в трех частях
  •   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  •   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  •   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
  • КАШТАНЫ КИЕВА Героическая комедия в трех действиях с музыкой, песнями и танцами
  •   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
  •   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
  •   ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
  • МОСТ ПАТОНА („НА ШИПКЕ ВСЕ СПОКОЙНО!“) Лирическая комедия-водевиль в двух частях
  •   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  •   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  • ПОТЕРЯННЫЙ ГОРИЗОНТ Драматическая повесть в двух частях
  •   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  •   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  • ПИСЬМО В ЦК Драматическая поэма
  •   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  •   ГЛАВА ВТОРАЯ
  •   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  • *** Примечания ***