КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706105 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272715
Пользователей - 124641

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Тень за троном (Альтернативная история)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

Сразу скажу — я

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Гончарова: Азъ есмь Софья. Государыня (Героическая фантастика)

Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))

С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Собачья работа. Книга 1. Философская игра (СИ) [Кэт Шредингера] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

====== Глава 1. Певец, который умер ======

Потому что звезда рок-н-ролла

Должна умереть.

© Сплин — Звезда рок-н-ролла

Гарри Поттер тяжело переживал отстранение от работы. Это был не первый такой случай в его карьере Аврора, но сейчас он действительно чувствовал себя виноватым. Дело казалось пустяковым, изначально авроров привлекать даже не планировали — обычное нарушение Статута о секретности, ну ладно, не совсем обычное, но точно не казавшееся опасным.

Началось все так: довольно известный магловский поп-певец, чья популярность начала падать, решил подогреть интерес к себе, выступив в эфире ток-шоу «Пусть обсуждают» с историей о том, как в юности, около пятнадцати лет назад, когда его карьера была на пике, стал жертвой приворота со стороны сумасшедшей поклонницы. На взгляд Гарри, история для маглов выглядела бы просто глупо и неубедительно, да ещё и выставляла звезду эстрады в крайне неприглядном виде, поскольку тот бросил девушку беременной и никогда больше не интересовался её судьбой, вспомнив лишь тогда, когда продюссеры решили, что для оживления карьеры срочно нужен скандал.

Магическое сообщество Великобритании вряд ли бы узнало об этих приготовлениях, если бы ушлые магловские журналисты не разыскали ту самую предполагаемую ведьму, чтобы договориться о присутствии на шоу вместе с сыном-подростком, который, на их беду, как раз приехал к ней на каникулы из закрытой школы… Известной такой закрытой школы, широко известной, хоть и в узких кругах. Ведьма действительно была таковой, хотя и весьма слабой, и готова была на всё, лишь бы увидеть бывшего любовника, а вот мальчик впал в ярость и наложил на работников телеканала несколько весьма гадких заклятий, чем привлек внимание сотрудников Министерства к этой неприятной истории, а так же чуть было не заслужил исключение из Хогвартса.

Помимо наказания подростка, было решено стереть память всем маглам, готовившим съёмки. Однако, когда группа магов отправилась в звукозаписывающую студию «Трезубец» накладывать Обливиэйт самому певцу и его команде, случилось непредвиденное — в студии по случайности находились две ведьмы-певицы, работающие среди маглов и тайно использующие тёмный артефакт, выкачивающий из их коллег-конкуренток молодость и красоту. Они с перепугу решили, что маги пришли по их душу, и не нашли ничего лучше, как напасть на них. Не готовая к этому группа специалистов по секретности сразу же вызвала подкрепление из авроров. Гарри, аппарировавший на место преступления, сразу же обезвредил одну из нападавших, а вот вторая отбила пару его заклятий, прежде чем быть пойманной. Аврор уже было решил, что его работа успешно выполнена, но тут понял, что ставший причиной всего этого безобразия певец неподвижно лежит на полу — в него отлетело отраженное ведьмой оглушающее заклятие, а при падении он ухитрился удариться головой. Магл был мёртв.

Против Поттера было выдвинуто обвинение в причинении смерти по неосторожности гражданскому лицу и в нарушении всё того же Статута секретности. На период расследования он был отстранён от работы с ограничением права покинуть страну. Поэтому он сидел дома, в своем коттедже в Годриковой Впадине, и люто завидовал жене, Беллатрикс Блэк, которая тоже являлась аврором и теперь, казалось, работала за них двоих. К чести Гарри, он впервые в жизни завидовал ей, хотя нельзя сказать, что раньше повода не было — Беллатрикс была непревзойденным боевым магом, единственным знакомым Гарри, кто мог сражаться двумя волшебными палочками одновременно. Она же после смерти своего отца стала хранителем непобедимой Бузинной палочки, созданной самим Мерлином, от которого происходил род Блэков.

По легенде, палочка была получена с помощью тёмного ритуала: якобы, чтобы спасти Британию от какого-то очередного зла, Мерлин изобрел способ создания непобедимого оружия, немного похожий на создание Хорхрукса, но, в отличие от него, заключающий в предмет душу не убийцы, а убитого. Чтобы сделать созданную им палочку непобедимой, Мерлин наложил ею Аваду Кедавру на свою любимую жену, Нимуэ, и теперь душа волшебницы много веков питала могущество Бузинной палочки. Впрочем, Гарри никогда не верил в эту историю, как и в существование подобного ритуала или Хоркруксов. Блэк, обладающий Бузинной палочкой, именовался Воином Зари. Унаследовать её должен был один из сыновей-близнецов Гарри и Беллы — Сириус, носящий фамилию матери, поскольку по мужской линии род Блэков прервался. Второго близнеца звали Джеймс, и он был наследником Поттеров.

Теперь Гарри мог целые дни проводить с сыновьями, что было ещё более изматывающим, чем дежурства на работе — двухлетние близнецы были развитыми не по годам и невероятно активными. Гарри даже боялся выводить их на прогулку — в доме их удерживали охранные чары, а вот попав на улицу они сразу наровили убежать. Конечно, Годрикова Впадина была не крупным поселением, где все хорошо друг друга знали, но это не значило, что детей можно было бы упускать из виду. Внешне мальчики были разными — Сириус унаследовал внешность матери — тёмно-фиолетовые глаза и темные волосы, и, как Гарри надеялся, свойственные всем Блэкам красоту и аристократичность. Джеймс же обладал типичной внешностью Поттеров — синими глазами и чёрными волосами. Согласно родовой книге, абсолютно все дети Поттеров рождались с такими данными, единственным исключением стал сам Гарри (если не считать какого-то Ренли, жившего в Средние века, чьи глаза меняли цвет в зависимости от того, что на нем надето). Его отец женился на прекрасной девушке с ярко-зелеными, как листва или луч Авады, кому как больше нравится, глазами, и пламенно-рыжими волосами. В древности про неё сказали бы, что она «поцелованна огнём». Предки считали, что такие приносят счастье. Впрочем, она умерла совсем молодой, и отец больше никогда не женился. Волосы у Гарри были фамильными, чёрными, но цвет глаз он унаследовал от матери.

Беллатрикс отправила через каминную сеть записку, что вернётся только ночью, и Гарри, чтобы не бездельничать, решил сводить близнецов на детскую площадку и заодно зайти за покупками — обычно он посещал магловский магазин, хотя Кричер, их домовой эльф, собственность рода Блэк, очень переживал из-за этого. Он был сторонником теории превосходства волшебников во всех сферах жизни.

Одев близнецов и усадив их в коляску, даже ни разу не прибегнув к Империусу, гордый собой Поттер отправился на детскую площадку. Аврор вежливо поздоровался с присутствовавшими матерями (сегодня здесь оказались только маглы) других детей, но постарался расположиться подальше от них — бесконечное обсуждение ток-шоу и мыльных опер его не привлекало, особенно в последние дни. То, что за детьми следит он, а не Белла, никого не удивляло — все знали, что они с женой работают посменно, иногда в ночь. К тому же, к нему, с его простыми манерами, соседи относились лучше, чем к высокомерной красивой Белле.

Незаметно наложив на детей следящие чары, Гарри посмотрел на развальны замка Годрика Гриффиндора, когда-то возвышавшигося на Утесе, нависающем над Годриковой Впадиной. В древности под замком были золотые прииски, но они иссякли ещё в Средние Века, если, конечно, существовали не только сказках. Гарри в ранней юностей пытался их найти — им с дальней родственницей, Виндой Розье, вечно нечего было делать на каникулах. По легенде, Годрику было всего семнадцать лет, когда он убил безумного Тёмного Лорда Эйриса. Когда-то в детстве Гарри мечтал, что в семнадцать тоже победит какого-нибудь Тёмного Лорда. Поэтому сразу после Хогвартса он пошёл в Аврорат. Своего первого тёмного волшебника он победил в девятнадцать лет, а вот Тёмные Лорды оказались товаром штучным. До сих пор Гарри ни одного из них не видел в живую, только на картинках в учебниках истории. Говорили, что последний Темный Лорд был уничтожен в Восточной Европе в сороковых годах, но точно об этом нигде не было написано. В основном авроры гоняли разных мелких преступников типа тех девиц с амулетом и иногда опасных существ. И вот ему уже двадцать пять лет, и он отец двоих детей. Возможно, он получил знак, что пора задуматься о смене работы?

От экзистенциальных размышлений его отвлекло внезапное понимание, что именно обсуждают мамаши на скамеечке. Эти клуши говорили о смерти той самой поп-звезды!

— …а все-таки, наверное, он что-нибудь принял, — говорила одна. — Музыканты ведь все такие… Как можно так упасть, если ты не под кайфом?

— Ой, так жалко! — не в тему отвечала другая. — Такой красивый! И лицо, и задница!

От этих милых девических восхвалений достоинств покойного Гарри поплохело ещё больше.

— А имя какое красивое! — подхватила третья. — Подумайте только — Рэй Таргарьян! Интересно это настоящее?

— Дорогая, ты совсем журналов не читаешь? Конечно это псевдоним! Он из старой дворянской семьи, его родители были против…

На этом месте Поттер забрал сопротивляющихся детей и сбежал.

Вечером, уложив близнецов и проконтролировав приготовление ужина Кричером (впрочем, еда, предназначавшаяся Беллатрикс, всегда была самой лучшей — домовик, в отличии от соседей, любил хозяйку намного больше, чем хозяина), Гарри нашёл в интернете несколько концертных записей убиенной поп-звезды и надел наушники. Он вообще часто пользовался магловской техникой — для аврора никакие средства связи и поиска информации не могут быть лишними.

Гарри так засмотрелся, что заметил вернувшуюся жену только когда она сорвала с него наушники.

— Хватит пялиться на своих Кардашьян! — притворно строго прикинула Воин Зари. Руки у неё были расцарапаны, на щеке ссадина — в целом Беллатрикс выглядела очень довольной. Она обожала сражаться.

— Чего? — не понял парень.

— В смысле, как там, Таргарьяна, — поправилась Белла. — Хотя он и правда очень симпатичный… — протянула она, присмотревшись к экрану. Гарри ответил на это недовольным взглядом. — Жаль, что магл. Но имя ужасно глупое, не запомнить.

— Конечно это псевдоним, — заметил аврор. — Его настоящее имя — Том Риддл.

— Намного проще, — кивнула Белла. — Бросай ты по нему убиваться, гад он был, алименты не платил!

— Я и не убиваюсь, это немного другое… Пошли спать.

Наверное, Гарри переборщил с просмотром записей, поскольку теперь концерт ему снился. Он был один в тёмном зале, единственным светом в котором был яркий луч софита, выхватывающий четырёх людей на подмостках. Вот к микрофону подошёл светловолосый мужчина в красно-золотой одежде, с такими же ярко-зелеными глазами, как у Гарри. Он улыбнулся и эта улыбка резала, как нож. В руках у него появилась электрогитара.

Он начал играть, и мелодия была столь безысходной, что, казалось, в мире ничего нет, кроме Азкабана и его дементоров.

…In a coat of gold or a coat of red,

a lion still has claws,

And mine are long and sharp, my lord,

as long and sharp as yours…*

Трое других также придвинулись ближе, среди них был ещё один мужчина и две женщины. У мужчины не было головы, а к обрубку шеи кто-то пришил волчью. Одна из женщин была обнажена и закована в цепи, а за спиной другой появилось что-то вроде дверного проёма, за которым было только небо, куда тут же с диким воплем выпал какой-то человек.

… But now the rains weep o’er his hall,

with no one there to hear.

Yes now the rains weep o’er his hall,

and not a soul to hear.**

У солиста же правая рука, как теперь видел, заканчивалась обрубком, отдельно от которого существовала заколдованная золотая кисть, перебирающая струны.

Наконец, безысходная мелодия закончилась, солист с выражением той же безысходности произнёс в микрофон что-то непонятное — «С Бродягой, Хвостом, Сохатым, а может быть, даже с Лунатиком, почем мне знать»… После чего развернулся и вышел в небесную дверь, куда за ним чуть погодя последовали и остальные, дверь исчезла, и свет от софита погас, так что Гарри оказался в полной темноте. Тут же он услышал справа от себя что-то вроде стука когтей по полу. Волшебной палочки Гарри нигде не было. Обернувшись, парень увидел два горящих красных глаза, которые тут же переместились левее и ближе. Существо издало что-то вроде глухого ворчания, сменившегося громким скрежетом, к которому тут же добавился вопль «Зааважу сволочь». Тут Гарри понял, что проснулся, а кричит Белла. В окно кто-то бился, издавая тот самый скрежет.

Машинально схватив палочку и скомандовав ” Люмос» Гарри увидел, что в окно бьётся всего лишь почтовая сова, а Белла уже открывает ей, ругаясь на то, что кто-то пишет в столь неурочное время.

С горем пополам забрав письмо и ещё раз пообещав жестоко убить отправителя, Беллатрикс кинула его Гарри, которому оно и было адресовано. И тут за окном раздался самый настоящий, достаточно близкий волчий вой.

— Надо же, неужели в деревню забрели! — удивилась Воин Зари, впрочем, судя по вою, зверь был всего один. — Кто этот гад? — осведомилась она, кивнув на злополучное письмо.

— Директор Хогвартса… — недоуменно ответил аврор. — Настаивает на встрече.

====== Глава 2. Директор, у которого много врагов ======

Лишь однажды пытался я школу поджечь,

Да учитель узнал, спички выбросил в печь.

© Пикник — Весна

У ворот Хогвартса Гарри встречал знакомый еще со времен собственной учебы Рональд Уизли, но в каком виде! Поттер был поражен — однокурсник поседел, волосы стояли дыбом, а глаз дергался.

— Привет, Рон! — поприветствовал он бывшего рыжего. — У меня назначена встреча с директором.

— Привет, Гарри, — обрадовался тот. — Я тебя провожу! Слышал, тебя поперли из Аврората?

А он-то уже забыл, за что рыжего не любили.

— Я отстранен до конца выяснения обстоятельств, — спокойно ответил аврор. — А что с твоими волосами?

— Это все проклятые дети виноваты! — пылко вскричал Рон. — Пикси, а не дети! Малолетние дементоры!

Всю дорогу до директорского кабинета он продолжал костерить студентов. Особенно часто он поминал каких-то «уродливую феминистку», «отвратительного мелкого гоблина» и «грязного оборванного носатого хама», судя по всему, лишенных даже зачатков уважения к педагогическому гению Рональда.

Кабинет директора мало изменился со времен учебы Гарри — бесконечные портреты покойных руководителей школы и колдографии ныне здравствующего. Тот так же практически не изменился — все такие же ярко-голубые глаза и широкая белозубая улыбка. Рядом с директорским креслом стоял высокий молодой мужчина, одетый в длинную винно-красную мантию, скрепленную около горла крупным светящимся кровавым рубином. Гарри он с первого взгляда не понравился, хотя казался очень красивым — правильные черты лица, длинные льняные локоны, жесткие серые глаза — было в нем что-то страшное и неестественное. Этот мужчина был единственным новым элементом интерьера кабинета.

— Гарри, мальчик мой! Как я рад тебя видеть! — директор улыбнулся еще шире, хотя, казалось бы, некуда. — Садись! Познакомься с моим заместителем, новым деканом факультета Гриффиндор, Геллертом Гриндельвальдом!

— Я счастлив увидеть вас лично, уважаемый аврор Поттер! — Гриндельвальд старательно изобразил теплую улыбку. По-английски он говорил хорошо, но с континентальным акцентом. — В эти темные времена те, чьи сердца хранят в себе огонь, обязаны держаться вместе. Именно вы можете оказаться Избранным, аврор Поттер.

— Эээ, спасибо, — неуверенно ответил Гарри, чувствующий себя как на собрании секты. — Директор Локхарт, чем обязан вашим приглашением?

— Аврор Поттер, мы наслышаны о вашем отстранении, — снова заговорил Гриндельвальд, обходя его кресло, Локхард же продолжил смотреть на Гарри со своей фирменной идиотской улыбкой. Поттер даже кинул в него невербальной «Финитой», чтобы снять Империус, но ничего не изменилось, только локоны вдруг стали выглядеть значительно менее шикарными. В этом Гриндельвальд его точно обошёл. — И были огорчены им. Мы с моим уважаемым другом директором Локхартом очень хорошо понимаем, что Общее Благо иногда требует лишних жертв. Вы всего лишь выполняли свой долг аврора — разгонять мрак, ибо ночь темна и полна ужасов…

— Очень огорчены! — поддакнул Локхард. — Даже имя какое-то идиотское, Рэй… — Гриндельвальд бросил на него такой взгляд, словно тот был заговорившей плесенью, и директор снова заткнулся.

— Оно не настоящее… Так, подождите! Мое отстранение вполне законно, и я не желаю выслушивать эти инсинуации!

— Гарри, мальчик мой! — снова осмелился внести свою лепту в разговор Гилдерой Локхарт, — Ты просто не знаешь о постигшем Хогвартс несчастьи! Ты ведь помнишь легенду о Питере-Крысе?!

— Еще бы я ее не помнил! — Гарри в ярости вскочил и чуть не направил на директора палочку. — На моих глазах эта тварь убила Седрика Диггори, а вы лично официально заявили, что я сумасшедший!

— Мистер Поттер, — проговорил Гриндельвальд, легким взмахом ладони затыкая директора. — Человеку свойственно ошибаться, но битва, начавшаяся в начале времен, идет не между вами и министерством, и не между министерством и директором Хогвартса, а между светом и тьмой, между жизнью и смертью…

— Я самый красивый мужчина в Хогвартсе! — вдруг сдавленно вклинился директор. — А после того, как погиб мистер Филч…

— Стоп! — рявкнул Поттер самым аврорским голосом, на какой был способен. — Что вы несете?! А ну рассказывать по-порядку! А вы, Гриндельвальд, молчите!

И Локхард рассказал по порядку. Как оказалось, в конце учебного года в Хогвартсе произошло убийство — кто-то зарезал бессменного завхоза замка, мистера Филча. Глава попечительского совета Драко Малфой предпочел дать взятку в официальные инстанции, чтобы директор имел возможность расследовать данное ужасающее преступление внутренними силами без скандала, тем более, убийство выглядело не магическим. Однако, пролитие крови на территории замка привело к активизации древнего злого духа, обитающего в Хогвартсе — Питера-Крысы. При жизни Питер был безумным маньяком и темным магом-некромантом, преследующим молодых и красивых парней. Будучи проклятым кем-то из жертв, он превратился в огромную злобную крысу, блуждающую в подземельях замка. Последний раз он активизировался, когда Гарри учился на четвертом курсе — тогда погиб Седрик Диггори с Хаффлпафа, капитан команды по квиддичу, отличник, староста и просто самый популярный парень в школе. По неподтвержденным данным, как и многие жертвы Питера Седрик после смерти сам стал нежитью. Говорили, что родители переправили его в гробу с землей в США, где он теперь обитает в какой-то дождливой деревне, не отмеченной даже в самых подробных картах. Гарри в это не верил — только безумец рискнул бы попасть в поле зрения Аврората Соединенных Штатов, известного своей фанатичностью и полной отмороженностью.

Как и положено маньяку, Питер-Крыса предпочитал определенный типаж — его жертвы были популярными юношами с аристократической внешностью, чаще темноволосыми, изредка рыжими, не глупыми. На взгляд Гарри, Гилдерой Локхарт вряд ли мог его заинтересовать, но сам директор был свято уверен, что именно он является самым красивым и умным мужчиной Хогвартса, а значит, намеченной жертвой маньяка. В связи с этим, профессор Гриндельвальд посоветовал ему нанять Гарри Поттера, чья карьера в Аврорате оказалась под угрозой, и чья уверенность в существовании Питера-Крысы не подлежала сомнению, в качестве охраны.

Помимо Крысы, Локхарт посчитал личным врагом убийцу или убийц Филча.

Официально Гарри была предложена должность профессора зельеваренья, поскольку занимавший ее ранее Рональд Уизли был по многочисленным просьбам студентов переведен на открывшую в связи со смертью Филча должность завхоза.

Гарри покинул кабинет Локхарта с обещанием подумать — все озвученное его сильно обеспокоило, но ни директор, ни непонятно откуда взявшийся заместитель доверия не вызывали. Но ведь дети явно были в опасности… Однако, не успел он отойти и десяти шагов от двери, его догнал Гриндельвальд.

— Я провожу вас, если позволите, аврор Поттер. Мне все равно необходимо развести письма маглорожденным абитуриентам.

Гарри потерял дар речи.

— Да вы…вы…вы охренели?!!! Сегодня двадцать седьмое августа!!!

— А еще у нас нет профессора зельеварения, — грустно отозвался светловолосый волшебник, — Честно говоря, в Британии я второй день. — судя по его выражению лица, этого времени хватило, чтобы глубоко её возненавидеть. — Однако, как говорил Заратустра, делая невозможное, мы приближаемся к состоянию сверхъчеловека…

— Идите вы со своими проповедями знаете куда?! — вызверился аврор. — Ладно, я согласен, но это только потому, что вы разваливаете школу!!! Ах да, я же забыл, что вы второй день в Британии, извините.

Наверное, наезжать на пафосного блондинчика из-за безалаберности администрации Хогвартса все же было лишним.

— Ради детей! — понимающе кивнул Гриндельвальд.


К выполнению новых обязанностей Гарри был вынужден приступить сразу же — маглорожденные абитуриенты все еще не получили свои письма. Покинув антиаппарационный барьер, уже почти бывший аврор отправился в сиротский приют, где обитал одиннадцатилетний Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.

По дороге Гарри, пожалевший сироту, решил купить для мальчика каких-нибудь сладостей, но в магазине оказались только лимонные дольки, пришлось брать их.

Дамблдор оказался серьезным мальчиком с необычными серебристо-белыми волосами.

— Скажите честно, — угрюмо проговорил он, глядя на Поттера исподлобья. — Вы работорговец? В закрытую школу — это значит на рынок живого товара? А ну отвечайте! — прикрикнул он так, словно ожидал безоговорочного повиновения. — Ой, дольки! Дольки я люблю.

— Нет, что ты, я волшебник, и ты тоже волшебник, но тебе нужно учиться в школе, чтобы научиться управлять своей силой.

— Волшебник? — Альбус посмотрел на него как на одноклеточное. — А чего не избранный? Или законный император галактики, чью корону узурпировала собака, в смысле узурпатор с собакой, ой, то есть, отобрали псы узурпатора? Волшебник, тоже мне, придумайте что-то менее нелепое!

Гарри взмахнул палочкой, и из нее выскочил серебристый олень.

— Ненавижу оленей! — воскликнул Альбус восторженно, но тут же состроил гримасу по-злее. — Узурпаторское животное!

— А я думал, ты собак ненавидишь, — усмехнулся Гарри. — Что, теперь веришь, что я волшебник?

— Нет, собачки мне нравятся, особенно белые, — признался Альбус. — А собачку наколдовать можете?

— Могу, только она на самом деле не живая, — Гарри снова взмахнул палочкой. — Это называется трансфигурация. Ты тоже научишься этому со временем.

— Я всегда знал, что я особенный! — кивнул Дамблдор. Кажется, «собачка» убедила его окончательно. — Я умею делать разные вещи… когда другие дети нападают на меня, я говорю, что призову дракона, и у них действительно появляются ожоги и струпья.

— Альбус, я понимаю, что ты просто защищаешься, но использовать магию вне школы для тебя пока очень опасно — ты можешь легко потерять контроль и навредить и себе и другим.

Дамблдор сделал вид, что принял утверждение к сведению.

— Когда я овладею своей силой, я сделаю так, чтобы у каждого ребенка в мире было свое лимонное дерево. Скажите, а вы умеете разговаривать с драконами?

— Нет, Альбус, с драконами никто не может разговаривать, — начал объяснять Гарри, обрадованный, что его больше не обвиняют в причастности к работорговле. — Но кровь дракона можно использовать во многих зельях и ритуалах, а жила дракона — одна из наиболее распространенных сердцевин для волшебных палочек. Тебе, кстати, необходимо купить товары для школы, для детей, не имеющих средств, выделена небольшая стипендия, тебе на все хватит, не переживай. Я могу сопроводить тебя, но если ты хочешь, я расскажу тебе, что нужно делать, и ты можешь пойти один.

— Я всего лишь одиннадцатилетний ребенок, — Дамблдор посмотрел на Гарри, как на полного идиота, — И, конечно, будет намного лучше, если меня будет сопровождать кто-то из взрослых.

«Вполне милый ребенок, — подумал Гарри. — И чего это директриса плела, будто он все время врет, манипулирует и интригует?»

Комментарий к Глава 2. Директор, у которого много врагов Догадаетесь, кто стоит во главе Аврората США?

====== Глава 3. Магия, которая запретна ======

Забери мое золото, мой амулет,

Все, что можешь с собой унести, забери.

Я хотела бы верить, что смерти нет,

Но она сторожит у самой двери.

© Скади (Людмила Смеркович) — Кельтская

Беллатрикс совершенно не оценила новую работу мужа, в результате чего тому пришлось несколько напряженных минут уворачиваться от круциатусов и криков «А как же я? А как же дети? А как же Кричер?! О Кричере ты подумал, олень бессовестный?!». Впрочем, она быстро примирилась с ситуацией, сообразив, что происходящее в школе выходит далеко за пределы нормы, и там действительно необходимо присутствие человека, имеющего опыт оперативной работы и знакомых в Аврорате. О Геллерте Гриндельвальде, кстати, ни магическими, ни магловскими методами узнать не удалось ничего, кроме того, что он бывал в Японии, а так же посещал Украину и США. Гарри даже связался с Варамиром Шестишкурым, весьма неприятным темным волшебником, нынешнем директором Дурмстранга, но тот ответил, что не знает семьи волшебников с фамилией Гриндельвальд в принципе, и никакой Геллерт Гриндельвальд или кто-то похожий по него по описанию Дурмстранг в течении последних двадцати лет точно не заканчивал. А Гарри почему-то упорно казалось, что блондинчик имеет крепкую темномагическую боевую выучку, которую легальное можно получить лишь в Дурмстранге.

За детьми согласилась приглядывалась тетушка Гарри, Марджери, которая недавно в очередной раз овдовела, и все равно подыскивала себе какое-нибудь занятие, поскольку сидеть в опустевшем доме ей было довольно не комфортно. С Беллой Гарри планировал поддерживать связь с помощью магических парных зеркалец — одного из многочисленных блэковских артефактов. Так же для срочного вызова подкрепления или эвакуации они обменялись порт-ключами — аппарация в Хогвартсе, как известно, не работает. Бесперебойной работы магловской техники так же никто не обещал.

На самом деле, бывший аврор очень слабо представлял себе, как будет заниматься педагогической деятельностью — все усилия он бросил на подготовку к «общению» с Геллертом мать его Гриндельвальдом и Питером-Крысой. И вот осень близко, а точнее, уже наступает. Конечно, остались планы занятий от Рональда Уизли, но ознакомившись с ними, Гарри сделал вывод, что недовольство студентов его лекциями было вполне оправданно. Самого бывшего аврора, в общем-то, тоже было сложно назвать образцом компетентного зельевара, хотя курсы подготовки и повышения квалификации аврората существенно подняли его уровень владения этим предметом по сравнению со школьным. Вот с преподаванием защиты от Темных Искусств он точно справился бы великолепно, но такой вакансии не было — эту должность занимала Квирина Квиррел, наблюдатель от аврарата, что прекрасно знали все студенты, хотя это считалось тайной. Правда, в боевой магии она всегда была абсолютно некомпетентна.

31 августа Поттер снова удостоился личной аудиенции у директора, который, кстати, старался появляться в школе как можно реже. Естественно, в кабинете обретался и таинственный Гриндельвальд в своих неизменных красных одеждах. В руках он вертел томик Ницше. Лицо блондинчика перекосила злобная гримаса и он тихо повторял «ненавижу аристократов». Наверное, пообщался с чистокровными из Попечительского совета. Интересно, был ли он сам чистокровным? Изначально по манерам и поведению казалось, что да… Кстати, Поттер спрашивал у Шестикурого относительно маглорожденных и полукровок, но тот лишь злобно рассмеялся и с отвратительной гримасой заявил, что в последний раз полукровке удалось закончить Дурмстранг более семидесяти лет назад, когда сам директор еще был студентом. «Но это не принесло ему счастья.»

— Гарри! — выдал свою обычную жизнерадостную улыбку Локхарт. — Я хочу предупредить тебя относительно одного из студентов! Это совершенно исключительный мальчик! В этом году он сдает СОВ, и у него обязательно должен быть высший балл! Понимаешь, обязательно! Позаботься об этом! Он должен блистать ярче всех на курсе!

— Полагаю, речь о наследнике известного рода? — предположил Гарри, еще не успевший узнать, чьи благородные отпрыски на каких курсах учатся. В любом случае, перспектива тащить ленивого мажора на высший балл ему как-то не нравилась.

— О, мальчик мой, это сын самой леди Джоанны! — директор воодушевленно замахал руками. — Самой богатой женщины магического мира!

— Я думал, ее сын наполовину гоблин, — вспомнил очередную беседу соседок по детской площадке бывший аврор.

— Так и есть! Бедняга всего три фута ростом и выглядит… весьма специфически!

— Как его зовут и на каком он факультете? — что же, по крайней мере, совершенно исключительный полугоблин вряд ли станет объектом преследования Питера-Крысы.

— Его зовут Филеас Флитвик, и он учится на моем факультете, — вмешался Гриндельвальд. — Учтите, юноша талантлив и обладает хитрым и острым умом, таким студентом гордились бы и Рейвенкло, и Слизерин. Однако, ваш предшественник не сумел привить ему интерес к зельварению, а мальчик отличается весьма упрямым характером, и постоянен в своих симпатиях и антипатиях. Ваша задача — привить ему интерес к своему предмету, придать уверенности в собственных силах. Этого студента определенно ждет великое будущее, даже в своих пороках он проявляет неординарные способности — по крайней мере, как ему в конце прошлого учебного года удалось протащить в Гриффиндорскую башню проституток, я совершенно не понимаю.

— То есть, у него большие проблемы с дисциплиной? — в принципе, для Гриффиндора пренебрежение правилами — явление типичное, и Гарри опасался, что помимо охоты за Крысой на него планируют повесить еще и спасение маленькой богатенькой задницы из неприятностей, куда оная будет со слизиринской хитростью и рейвенкловской продуманностью старательно вляпываться.

— Как я уже сказал, юноша требует особого подхода. Мы с директором многого от него ожидаем, — кивнул Гриндельвальд. — Рассчитываю на вашу гражданскую сознательность, профессор Поттер, никто, кроме вас не сможет помочь ему.

— И, мальчик мой, — встрял Локхарт. — Флитвик не должен сдать СОВ хуже своих однокурсников! Ни в коем случае! На его потоке есть сильные студенты, но они все как на зло без связей!

— Задвигать других студентов ради вашего золотого мальчика я не буду! — бывший аврор был очень зол. Он прекрасно узнал все эти порядки еще во время собственной учебы и ненавидел их.

— Ваша задача вовсе не «задвинуть» кого-либо, а раскрыть потенциал конкретного студента, — уточнил формулировку Гриндельвальд, которого, кстати, опять перекосило, — Так же, я настаиваю на повышенном внимание к мальчику, которого вы посетили с письмом — Дамблдору. Потенциально это невероятно сильный волшебник, искренне надеюсь увидеть его на своем факультете.

Освободившись от директора и его заместителя, Гарри решил посетить место смерти Аргуса Филча. Сопроводить его вызвался Рон Уизли. По дороге Рональд успел сильно надоесть бывшему аврору вопросами про семейную жизнь с Беллатрикс («она же наверное если и умеет готовить, то разве что зелья из крови девственниц»…), а так же рассказами о своей младшей сестре Джиневре, которая как раз училась на на одном курсе с золотым мальчиком Флитвиком. У Гарри даже возникло неприятное подозрение, что Рон надеется на гибель Беллы на каком-нибудь задании, чтобы выдать за него эту самую Джиневру. Общение с Уизли казалось все более и более неприятным занятием, но он пока больше ни с кем кроме высшего начальства в школе не общался, а подробности о Филче нужно было добывать неофициально — в Аврорате ему ничего конкретного узнать не удалось, коррупция такая коррупция. Единственно, Гриндельвальд соизволил предоставить информацию о семье покойного, но там, на первый взгляд, не было ничего интересного — никакого особого наследства с Аргуса было не получить.

По словам Рональда, Филча нашли утром лежащим в луже крови в коридоре недалеко от библиотеки. Кто-то ударил его ни то в шею, ни то в живот ножом — точной информацией Рон не владел. Особых социальных контактов завхоз не имел, по всей видимости, будучи сквибом, он завидовал магам и это в конец испортило его характер. Студенты его терпеть не могли, но так дела всегда и обстояли, и особых обострений в отношениях с кем-либо незадолго до смерти не было.

— А где его кошатина? — вспомнил Гарри о единственном друге покойного. Что-то не сходилось, не только в ситуации с убийством, а вообще в личности Филча, но Поттер все никак не мог поймать эту неправильность. Он вспомнил недавнее общение с Варамиром Шестишкурым, и сердце забилось быстрее. Но эта магия в Британии строжайше запрещена…

— Миссис Норрис? Не знаю, вроде, пропала куда-то, сбежала в лес, наверное, — значит, нужно поговорить с лесником, как его, кстати, зовут? Хотя, в ЭТОМ лесу обычная кошка вряд ли долго протянет. В чем же все-таки подвох? Еще нужно поговорить с Драко — зачем тому вообще понадобилось покрывать это безобразие? От воспоминания об однокурснике Гарри сильно захотелось процитировать Гриндельвальда относительно аристократов.

В кармане завибрировало зеркальце. Коротко извинившись перед Роном и наложив заглушающие чары, Гарри ответил. Беллактрикс, одетая в подобие викторианского платья и готично накрашенная, радостно помахала бутылкой.

— Гарри, срочно переносись ко мне! Смотри, что у меня есть!

— Кого это ты ограбила?

— Сегодня взяли четырех нелегалов с Ямайки в Лютном! Это же «Вечерняя тень», настоящая, представляешь?! Мы можешь узнать будущее!

— Шикарно! Сейчас, найду камин.

— Жду на Гриммо 12.


— Гарри! Я так соскучилась! — воскликнула Белла, прыгнув к нему на шею и обняв так, что чуть не сломала пару костей. Она сама была настоящей аристократкой, и многие считали ее высокомерной, но на самом деле она не была такой… а может, иногда и была, но не с ним, хотя его кровь не чистая. Впрочем, Гарри никогда не понимал, как вообще можно судить о людях по статусу крови.

— Тише, ты же не хочешь разбудить Вальбургу? — Поттер опасался крикливого портрета Беллиной тети, почему-то считающего себя его тещей. И, конечно, он совершенно не отвечал ее аристократическим запросам.

— …хочешь разбудить Вальбургу… — ответило эхо блэковского особняка. — Разбудить Вальбургу… Вальбургу…

— Да брось, тетя тоже наверняка соскучилась! — жизнерадостно отмахнулась Воин Зари. — Как там твое расследование? Кричер, в столовой все готово?

— Белла, будь проще, — Гарри усмехнулся. Все-таки чопорное чистокровное воспитание не может пройти бесследно. — Зачем нам столовая? Пусть тащит все в спальню! Кстати говоря, могу я воспользоваться библиотекой Блэков? Мне нужна информация по Темным Искусствам.

— Да неужели? — она тоже рассмеялась. — Что же именно? Я так ждала, когда же ты попросишь об этом…

— Ну… магия души. У меня крутится в голове одна теория, но она вроде бы слишком дикая.

— О, да ты знаешь толк в извращениях… Кричер, тащи из библиотеки «Волхование всех презлейшее», слышишь?

— Верный Кричер уже все исполнил, хозяйка, — почти сразу же квакнул домовик. Приказы Гарри он обычно выполнял раза в два медленнее. Или в особняке Блэков ему просто было комфортнее, чем в Годриковой Впадине.

— Все, не отсвечивай, — махнула Белла эльфу.

— Итак, мое милое светлое дитя, — чуть позже обратилась она к мужу, взяв в руки принесенный Кричером фолиант. — Что же за теория посетила тебя? Кстати говоря, «Вечерняя тень» откроет твой разум, так что рекомендую испить, — она протянула ему кубок с подозрительной ярко-синей жидкостью.

По закону, употребление этого напитка не было запрещено, а вот ввоз в Великобританию был очень сильно ограничен непомерными пошлинами и весовой нормой на человека. Поэтому, «Вечерняя тень», также называемая Вином колдунов, была огромной редкостью.

— Ты знаешь, где можно прочитать о вселении в животных?

— Видишь ли, это древняя друидическая магия, знания о которой передавали устно от наставника к ученику, — протянула Беллатрикс. — Тебе очень повезло, что в моем роду кое-что из знаний о друидах сохранили, даже то, считается темным. Уверенна, даже большинство чистокровных семей давно уже ничего не помнит, да и кто сравнится в древности с Блэками? Магия души — довольно общее понятие, и она может проявиться только у потомков древних друидов, и то не у всех. Можно быть очень могущественным волшебником, но не иметь ни малейшей возможности ее использовать. Насколько мне известно, никто из Блэков не мог, хотя сам Мерлин обладал этой способностью. Некоторые люди могли видеть образы будущего и общаться на расстоянии, некоторые в добавление к вещим снам могли овладевать телами животных, перенося в них часть своего разума — таких называли «Меняющими шкуры», или оборотнями, но это не те обычные наши оборотни, которые служат луне, так что я бы их так не называла, чтобы не путаться. И это не анимагия тоже.

— И что им давало перенесение души в животное? — на самом деле Гарри знал лучше, чем было разрешено, но не хотел говорить Белле, она же все-таки аврор, не стоит вешать на нее выбор между ним и законом. — Как это выглядело?

— Они могли видеть глазами своего животного, управлять им в бою, посылать на разведку…

— То есть, шпионить? — Гарри нахмурился, все более убеждаясь в своих подозрениях. — Слушай, Белла, ты знаешь, может ли быть Меняющим шкуры сквиб?

— Сквиб?! Как может быть доступно сквибу то, что многим сильным магам не по плечу?! — Воин Зари явно обиделась за себя и всех потомков Мерлина разом.

— Ну, в этом же и дело, получается, это врожденная особенность, не связанная с остальной магией, разве нет? Ох, ладно, звучит безумно, но ты никогда не задумывалась, как именно Филч ухитрялся шпионить за студентами с помощью кошки? Он же как будто видел ее глазами! Если она тебя заметила, он сразу прибегал, где бы сам ни был. И, напоминаю, он сквиб, он просто не мог использовать любую нормальную магию!

— Гарри, ну и бред! — Беллатрикс хрипло расхохоталась. — Самое бредовое, что это единственное логичное объяснение! Получается, он много лет на глазах кучи студентов и преподавателей нарушал закон! Потрясающе! Просто… шикарно!

— Вот я и думаю, могли ли его убить за это. Может, это чтобы избежать скандала? И поэтому Малфой дал ту взятку?

— Возможно, хотя если бы я хотела грохнуть кого-то в школе ради паники или вызова Крысы — грохнула бы именно Филча, легкая цель, сам понимаешь.

— Да, об этом я тоже думал, — сквиб, постоянно шатающийся в одиночестве по пустым вечерним коридорам, действительно, был самой легкой мишенью. Кому нужна паника? Гриндельвальду, наверное, не мог же он просто так взяться из ниоткуда и пролезть наверх? А на волне страха того же Локхарта это вполне реально.

— Не знаю, возможно, это не правда, но говорили, что дух мертвого Меняющего шкуры продолжает жить в его звере, — немного неуверенно протянула Белла. — Может быть, если поймаем кошку, сможем применить к ней легилименцию?

— Это было бы прекрасно, но говорят, она исчезла. Хотя, даже если поймаем, выглядеть будем полными психами.

— А мы всегда ими выглядим. Гарри, я не понимаю, я что, зря отжала «Вечернюю тень»? — Гарри никогда не мог понять, почему Белла выглядела истинной аристократкой, даже разговаривая как типичный аврорский «подопечный» из Лютного.

Вино колдунов пахло мертвичиной, а на вкус напомнило одновременно полироль для метлы, оборотное зелье, кровь и золотой снитч. Сначала ему казалось, что ничего не происходит, но тут его разум словно оказался в другом месте. Вот город, который кажется пустым. Гриндельвальд идет по заброшенной улице, редкие люди носят маски на лицах, видно колесо обозрения — оно давно не работает. Табличка с кириллической надписью и знаком опасности. На Гриндельвальде нет маски, на груди медальон в виде треугольника, в который вписан круг с вертикальной черточкой. Квартира. Красивый парень кричит на беременную девушку. Вот он выгоняет ее, с грохотом захлопнув дверь за ее спиной. Девушка приваливается спиной к стене, держась за живот. По ее щекам стекают слезы. Она смотрит на Гарри, как будто видит его. «Должен быть еще один, — шепчет она. — У Смерти три Реликвии». Рональд Уизли за шахматной доской двигает красную пешку. «Пешка, дошедшая до конца, превращается в королеву», — говорит он. Синяя роза на блестящей белой поверхности… Мертвец с печальной улыбкой на серых губах взмахом руки посылает в бой отряд инфери… Разрушенный атриум Министерства, везде убитые и раненные волшебники, обломки и пятна крови. Мужчина в черной мантии с капюшоном подхватывает на руки тело Беллатрикс в разорванной алой мантии аврора. «Кровавая звезда возвещает конец всему», — бросает он иаппарирует.

Комментарий к Глава 3. Магия, которая запретна Шестишкурый в фике – славянская фамилия, так и произносится.

“Волхование всех презлейшее” – книженция, в которой Томми нашел информацию о хоркруксах.

====== Глава 4. Студенты, которых ждет сдача СОВ ======

Клевер Патрика и молот Тора,

Разгонись, разбей черепом гору,

Цвет рубина — твоя эмблема,

В свете нет неразрешимой проблемы.

© BRUTTO — Приказ Эрнесто

Пятикурсница по имени Гермиона Джин Грейнджер больше всего хотела курить. Сказал бы ей кто чуть больше двух лет назад, она бы не поверила, что будет вот так торчать на вокзале Кинг-Кросс в ожидании Хогвартс-экспресса и мечтать о сигарете. Тогда она казалась себе образцом правильности, хоть, пожалуй, и не была им. Точно, не была! Да, она отлично училась, потому, что где-то услышала, что для девушки в магическом мире важнее внешность и замужество, а не способности и карьера, а она готова была на все, лишь бы доказать обратное. Доказать что-то, спасти кого-то, изменить мир — то, ради чего мы и живем, разве нет? В книгах по истории магии писали, что в мире волшебников никогда не было дискриминации женщин, но судя по тому, что Гермиона видела вокруг себя, это не было правдой, наоборот, карьерных возможностей меньше, чем в мире маглов. Иначе как объяснить, что новым заместителем Директора стал какой-то иностранный волшебник-мужчина, а не леди Оленна Розье, профессор гербологии, декан факультета Хаффлпафф, которую все прочили на этот пост? А ведь леди Розье — чистокровная из списка «Священных двадцати восьми», одна из самых высокородных волшебниц Британии.

Прошлым летом произошло самое большое несчастье в жизни Гермионы Джин Грейнджер — погибла мама. А может, самым большим несчастьем было родиться волшебницей? Смысл в этой магии, если не можешь защитить тех, кого любишь, а «настоящие» волшебники только и делают, что шпыняют грязнокровкой?

Да, она продолжала отлично учиться. Но ей стало плевать на правила, плевать на безопасность. Весь четвертый курс она боролась за все, за что могла — требовала прекратить оскорбления маглорожденных и полукровок, поднимала вопрос о сексистских высказываниях и некомпетентности некоторых преподавателей. В основном получала за это штрафные баллы, насмешки студентов, несколько раз нарывалась на драку. И старостой среди девочек Гриффиндора сделали не Гермиону с ее блестящей успеваемостью и выдающимися магическими способностями, а Джиневру, которая почти не имеет оценок «Превосходно», зато всегда так вежлива и все делает мило, как и подобает чистокровной леди. Правда, старшего брата означенной Джиневры Рональда Уизли сместили с должности преподавателя, но как завхоз он еще отыграется на ней, можно не даже сомневаться. Пусть так. Если Гермиона будет бороться, она не будет чувствовать чертову пустоту. Ей будет казаться, что во всем этом есть смысл.

В Хогвартсе у нее не осталось друзей — с ней все еще хотели общаться только Невилл Лонгботтом, робкий, неуверенный в себе мальчик, которого постоянно шпыняла семья, даже пообещав отправить в колонию для несовершеннолетних волшебников с криминальными наклонностями, если он не попадет на факультет храбрецов Гриффиндор, и Филеас Флитвик, полукровка, вечно комплексующий из-за происхождения и внешности, но она не чувствовала с ними достаточной близости, хотя всегда помогала и защищала. В общем, не очень то хотелось садиться в поезд со всеми этими людьми. Единственно, там она наконец-то сможет воспользоваться чарами для отведения глаз и наплевав на все правила выкурить сигарету. Даже не хочется вспоминать, как она их добывала — подделала паспорт в прошлом семестре, на территории Хогвартса, конечно. А что, живем только один раз, и все люди смертны, даже волшебники. Преподавателя, если вдруг кому-то из них вздумается проверить тамбуры, ей отвадить не удастся, но старост ее чары проведут.

Гермиона включила музыку в наушниках. Техника плохо переносит высокую концентрацию магии, и в Хогвартсе это удовольствие не будет доступно ей.

Now I don’t know what to do,

I don’t know what to do

When she makes me sad.

Музыку прервал телефонный звонок. Она хотела сбросить, но рассмотрела, кто звонит, и все же ответила.

— Да, я на вокзале… Ты уверен? Не стоит, чтобы нас видели вместе… Что значит, я тебя стесняюсь?! Это твои слизы меня стесняются, в смысле, нас с тобой стесняются, да пофиг, ты где?

Прервав связь, Гермиона побежала искать его — он был где-то здесь, но они не видели друг друга.

She is everything to me,

The unrequited dream,

The song that no one sings,

The unattainable.

She’s a myth that I have to believe in,

All I need to make it real is one more reason.

— Привет, — вместо искомого она заметила одинокого, судя по возрасту, первокурсника, с сомнением разглядывающего колонну. — В первый раз в Хогвартс?

— Вы удивительно наблюдательны, мисс, — ответил ребенок таким тоном, словно являлся, как минимум, императором галактики, зло сверкнув на нее ярко-голубыми глазами.

— Пройти на платформу 9 и ¾ очень легко, главное не бояться, — все-таки подсказала Гермиона, несмотря на его недружелюбный настрой.

— Я не боюсь, я мечтаю поступить на Гриффиндор, — огрызнулся тот. Волосы у него были странного серебряно-белого цвета. Чистокровный, наверное, вон какой злобный, но почему тогда один и хочет на Гриффиндор? Мальчик гордо вскинул голову и все-таки прошёл через магический барьер, отделяющий его от мира волшебников.

I don’t know what to do,

I don’t know what to do when she makes me sad.

— Гермиона? — подошедший откуда-то сзади парень схватил её за левое предплечье, — Наконец-то! Не мог найти тебя в толпе…

— Том, не надо меня хватать! — воскликнула девушка. Он не сжимал ладонь сильно, но ей почему-то стало… странно, словно укололо чем-то. Рука на месте прикосновения зачесалась. Пальцы у Риддла были холодными. — Больно…

— Прости, — слизеринец слегка растерялся. — Я просто никак не мог найти тебя…

— У меня рука чешется, может, у тебя пальцы в каком-то зелье? — нахмурилась девушка.

— Да я вроде ничего не трогал, — Том с некоторым удивлением посмотрел на неё. — Только не говори, что у тебя на меня аллергия! Отлично выглядишь, кстати!

— Ну, не знаю, спасибо, — Гермиона была в чёрных рваных джинсах и объемной белой футболке с чёрным принтом в виде черепа, она специально оделась так, чтобы скорее отпугивать, чем привлекать. К тому же, свою гриву она несколько дней принципиально не расчесывала. Но Риддл был не из боязливых. Сам он был из тех, кто без всяких «но» красив, как какая-нибудь звезда Голливуда, с этими его правильными чертами лица и блестящими чёрными волосами. Только глаза цвета стали иногда казались слишком холодными. Джинсы на нем были тоже чёрные, и футболка чёрная, с принтом в виде белого волка. — Хочешь?

Она протянула ему один наушник.

But I won’t let this build up inside of me.

I won’t let this build up inside of me.

— Давай, мне нравится эта группа, — Том взял его с некоторой опаской. Он часто случайно ломал технику магическими выбросами, за что постоянно получал от матери — у них не было денег на новую. С Гермионой такое тоже иногда случалось, но перед её семьей финансовая проблема не стояла, так что её не ругали. — Ты читала «Историю магии» Бэгшот? Мне кажется, там ошибки.

— Я думала, ты хочешь стать Темным Лордом, а не историком, — усмехнулась Гермиона. — Брось, Бэгшот лучший специалист по истории магии в мире.

Профессор Батильда Бэгшот, несмотря на очень почтенный возраст, преподавала историю магии и одновременно была деканом Слезерина. Все студенты змеиного факультета, кроме Тома Риддла, её просто обожали.

— Да не хочу я быть историком, мне только антиквариат интересен, — поморщился Том. — Знаешь, сколько можно найти могущественных темных артефактов? Ты слышала про род Гонтов?

A catch in my throat, choke,

Torn into pieces, I won’t. No.

I don’t want to be this

— Только в списке чистокровных, и то упоминание, — она криво усмехнулась. — Я же не чистокровная.

She isn’t real.

I can’t make her real.

She isn’t real.

I can’t make her real.

— Вот видишь, а в «Истории магии» про них вообще ничего не сказано! История переписана! А чистокровные про них знают, я подслушивал! Говорят, у них был медальон Слизерина…


Пока они разговаривали на магловской стороне, другие юные волшебники успели занять все купе.

— И кто правил магической Германией перед Второй Мировой Войной я лично не знаю, — продолжал доказывать некомпетентность Бэгшот Том.

— Да ты ничего не знаешь, Том Риддл, — Гермиона усмехнулась и открыла очередную дверь купе, в котором обнаружился одиноко сидящий в углу тот самый мальчик с серебристыми волосами.

— Тут занято, — бросил он раздраженно.

— Обломятся, — огрызнулся Том, решительно затаскивая вещи. — Не жирно тебе целое купе, тоже мне, император драконов?!

Мальчик уставился на него как на чудное виденье, но тут же снова состроил злое лицо и отвернулся.

— Да хватит тебе злобиться, — бросила ему Гермиона. — Как тебя зовут-то хоть?

— Альбус, — отозвался он неохотно, глядя в окно. — Альбус Дамблдор.

— Серьёзно? — усмехнулся Том. — А пафоса, будто как минимум Драко Малфой.

— Драко? — заинтересовался Альбус. — Странное имя. А кто это?

— Глава попечительского совета, — объяснила Гермиона. Этот Малфой все время старался сделать так, чтобы чистокровные студенты имели преимущества перед остальными. Она его просто ненавидела, как и прочих «аристократов».

— Мерзкая тварь, — конкретизировал Том. — Вы, случайно, не родственники?

— Не надо так, — все-таки, наглое создание было совсем мелочью. — Я — Гермиона Грейнджер, с Гриффиндора.

— А ты? — спросил Альбус, все ещё зачарованно разглядывая Тома.

— Том Риддл, со Слизерина, — бросил тот, закатив глаза. Мелочь его явно выбесила.

— Там же темные маги учатся, я читал в «Истории Хогвартса»…

— История магии переписана! — вернулся к предыдущей теме Риддл. — Слизеринцы совсем не темные! Это заблуждение! Бэгшот так специально написала, чтобы другие факультеты с нами не общались и у нас было меньше проблем с дисциплиной!

— Я все равно хочу поступить на Гриффиндор, — как-то печально проговорил Дамблдор.

Том взмахнул волшебной палочкой, от чего в воздухе возникла ярко-голубая роза.

— Как же я соскучился по магии, — проговорил он и, чуть покраснев, протянул её Гермионе. Дамблдор зачарованно наблюдал за его манипуляциями. — Смысл быть волшебником, если нам запрещают колдовать?! Это же наша сущность!

— Том? Мы же тебя всюду ищем! — в купе начали подтягиваться новые заинтересованные лица в лице слизеринского пятикурсника Гренна Гойла, мальчика размером с зубра. Обычно в школе он всюду таскался за Риддлом. На Гермиону, которая на всякий случай выхватила палочку, он бросил обеспокоенный взгляд — большинство слизеринцев её просто не переносило.

— Привет, Гойл, — поздоровалась она немного напряжённо.

— Привет, Гермиона! — здоровяк расплылся в облегчённой улыбке и хлопнулся на диванчик. — А ты кто? — спросил он Дамблдора. — Волосы как у Малфоев… Чистокровный?

— Н…не знаю, — признался тот. — Это правда?! Волшебники всех судят по чистоте крови?!

— Не совсем, — поморщился Том. — Но чистокровным быть лучше. А как это ты не знаешь?

Альбус промолчал и отвернулся к окну.

— Ты не знаешь своих настоящих родителей? — спросила Грейнджер тихо. — Не переживай, на Гриффиндоре тебя никто не будет судить по чистоте крови!


Как и хотел Альбус Дамблдор, его распределили в Гриффиндор, и он, довольный, занял место рядом с Гермионой.

— Интересно, что это за молодой волшебник за преподавательским столом? — шепнула Джиневра сидящей рядом с ней Лаванде Браун. Гермиона привычно поморщилась: какие же они ограниченные, только и могут, что обсуждать парней. — Довольно симпатичный.

Гермиона с сомнением глянула на преподавательский стол. Новый профессор выглядел странновато — у него были растрепанные черные волосы, и губы какие-то посиневшие, а еще что-то неуловимо выдавало в нем силовика — ни то берцы, ни то камуфляжная одежда, ни то отсутствие мантии.

— Это профессор Поттер, — шепнул ей Дамблдор, со странным выражением лица рассматривающий распущенные золотые локоны Лаванды. — Он принес мне письмо.

Альбус отточенным движением незаметно утащил из тарелки Джиневры лимонное пирожное.

Тем временем распределение закончилось. Директор Локхарт, выглядящий немного нервно, поднялся со своего кресла, чтобы произнести речь.

— Здравствуйте, дорогие ученики! — он улыбнулся. — Позвольте представить моего нового заместителя, декана факультета Гриффиндор и преподавателя Чар — Геллерта Гриндельвальда! Профессор Гриндельвальд, вам слово! — кажется, это была самая короткая речь директора в истории.

Высокий светволосый человек в красном вышел на свободное пространство и медленно прошел вдоль факультетских столов.

Дамблдор перевел немного обалдевший взгляд с лавандиных локонов на его и обратно. Грейнджер чуть не рассмеялась в голос, сообразив, что прически и впрямь одинаковые.

— Дорогие студенты! — начал речь Гриндельвальд, остановившись посредине и воздевая руки в обьемлющем жесте. — Я буду честен — нас ждут тяжелые времена, ибо ночь темна и полна ужасов. В этом году учеников Хогвартса будет преследовать злобный дух Питера-Крысы! Ради общего блага, мы должны сохранять единство! Я могу сказать, что являюсь специалистом по борьбе с темными сущностями, рыцарем света и жизни. Именно поэтому уважаемый директор пригласил меня занять эту должность! Обещаю вам, что приведу школу к победе над злобным духом! Ради общего блага, в этом году вас ждут следующие изменения: каждую пятницу будет проходить обязательное собрание дуэльного клуба. Коридор на третьем этаже будет закрыт, заходить туда запрещено, если вы не хотите быть сьеденными драконом. Любые мои распоряжения имеют преимущество перед распоряжениями остального персонала. Посещать запретный лес разрешается только в рамках отработок. За нарушение любого из этих правил, в случае, если нарушитель выживет, последует исключение. А теперь позвольте представить вам профессора Поттера, нового преподавателя Зельеварения! Профессор Поттер имеет большой опыт оперативной работы в Аврорате Великобритании, в связи мы все можем рассчитывать на его помощь в борьбе с Питером-Крысой. Профессору Рональду Уизли в этом году доверена ответственнейшая задача — заведовать хозяйством школы. Я отношусь к мистеру Уизли как к своему самому доверенному помощнику. Список остальных школьных правил вы всегда можете уточнить у него. А теперь да начнётся пир!

После пира Гермиона сбежала из гостиной на свидание с Риддлом. Ей стало очень страшно — Том был очевидно во вкусе злого духа.

— Видела этих придурков?! — криво ухмыльнулся Риддл. Гренн Гойл стоял на стреме. — Даже не знаю, кто из этих, извините за выражение, героев хуже? Поттер или Гриндельвальд?

— Очевидно, что способ победы над Крысой нам придётся искать самим, — вздохнула Грейнджер.

— Гермиона? — Том придвинулся совсем близко и очень тихо спросил. — Это ведь не ты убила Филча?

Комментарий к Глава 4. Студенты, которых ждет сдача СОВ Гермиона и Том слушают песню Слипкнот, текст и перевод: https://m.en.lyrsense.com/slipknot/vermilion_pt_2

«Священные двадцать восемь» – https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/%D0%A1%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D1%87%D0%BD%D0%B8%D0%BA_%D1%87%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D1%8B%D1%85_%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D1%88%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2

Я часто буду ссылаться на них в этом фике.

Почему у Гермионы зачесалась рука? Была смерть её матери случайностью?

====== Глава 5. Розы, которые колются ======

Смерть танцует вальс,

По залу кружат кружат пары.

Waltz, Ein Zwei Drei Waltz,

Auf Wiedersehen, mein lieben Frau.

© Агата Кристи — Ein Zwei Drei Waltz

— Итак, вы тут развесили изображения своих друзей? — леди Оленна Розье насмешливо ухмыльнулась, рассмотрев новые портреты на стенах директорского кабинета. Поскольку Локхарт ещё во время пира смылся в неизвестном направлении, его заместитель посчитал себя полным хозяином в Хогвартсе. — Не забывайтесь, вы всего лишь заместитель директора, Гриндельвальд. И то, лишь пока в фаворе у министра магии.

Розье — чистокровная семья, очень богатая, очень. Но деньги — еще не все. Nein! Никакой уникальной магии, воображения, силы духа — того, что выделяет действительно великих волшебников — он ни в ком из этих Розье не чувствовал.

— Рад вашему вниманию, леди, — бросил он в слух. — Позвольте выразить моё величайшее восхищение… вашей прямотой и честностью. Надеюсь, мы станем добрыми друзьями!

— Даже не сомневаюсь, — усмехнулась леди Оленна и подалась вперёд, насмешливо вскинув бровь. — Слушайте сюда, Гриндельвальд! Вы — не британец и, насколько мне удалось узнать, не чистокровный, — «я — последний вероятный потомок Годрика Гриффиндора! Это важнее чистоты крови!» — Поверьте мне, ваши успехи рассыплются прахом в ваших руках, если вы не будете соблюдать традиции и не начнёте проявлять уважение к волшебникам Британии.

«Ненавижу Британию.»

— У вас ко мне предложение, леди Оленна? — волшебник позволил себе холодную, но многообещающую улыбку. На самом деле, в этот момент он представлял, как выставит прилипчивую чистокровную аристократку и наконец откроет бутылку виски. Первое сентября — не праздник, что за идиотизм? В этот день началась Вторая Мировая Война — 1 сентября 1939 года немецкие войска вошли в Польшу.

— Ну разумеется. Вам нужны союзники в Британии, разве нет?

— У меня достаточно союзников, — проговорил он пренебрежительно.

— Да неужели? Вы спите с Драко Малфоем? — она снова вздернула бровь. — Вы красивы, отдаю должное, но Драко славится переменчивостью и к тому же предпочитает брюнетов. Или женитесь на полумагле — бастардке министра?

«Министр действительно что-то говорил о своей дочери…» Гриндельвальд внутренне напрягся. Женитьба, тем более, на полукровке, да ещё и британке, совершенно не входила в его планы. При всем презрении к аристократам, в постели он предпочитал чистокровных.

— Не понимаю, почему вас так интересует моя личная жизнь, профессор Розье.

Пожилая леди усмехнулась.

— Возможно, потому, что, в некотором роде, могу стать её частью?

— Вы предлагаете мне жениться на вас? — а что, если вернуть ей молодость, она была бы вполне ничего… И чистокровная.

Леди Розье презрительно расхохоталась.

— Вынуждена вас разочаровать, меня вы совершенно не привлекаете. Я могла бы подумать о браке между вами и моей внучкой Марджери, если вы сумеете хоть немного понравиться ей, конечно.

Гриндельвальд видел колдографии этой Марджери, как и прочих британских чистокровных из наиболее известных семей. Она была действительно красива — каштановые волосы, стройная, около тридцати лет. И союз с семьей Розье казался интересным… а когда он найдёт то, что ему нужно в Британии, никакой брак не помешает ему исчезнуть, сменив имя и внешность. Гриндельвальд машинально сжал медальон в виде символа Трёх Реликвий.

— Думаю, я сумею понравиться вашей внучке, леди Розье.

— Надеюсь на это, — чистокровная жестом фокусника извлекла бутылку и наколдовала два бокала. — Арборское золотое, моя семья владеет виноградниками во Франции, ненаносимыми на магловские карты, конечно.


Батильда Бэгшот, его двоюродная тетя, нервно меряла шагами директорский кабинет, бегая из угла в угол, так что в глазах зарябило.

— Что от тебя надо этой Розье?! — воскликнула она обеспокоено.

— Она предлагала мне союз и брак с её внучкой Марджери…

— С Марджери?! — Батильда замерла на месте. — Надеюсь, ты отказался?!

— Почему я должен отказываться? Розье — богатый чистокровный род…

— Рэй, не будь идиотом! — воскликнула тетя. — Марджери проклята, это все знают! Все её мужья умирают, иногда прямо на свадьбе! Эта женщина хочет тебя убить! Я… я запрещаю тебе общаться с этими Розье! Все твои проблемы из-за того, что ты вечно попадаешь в дурные компании!

— В смысле, запрещаешь?! — разозлился заместитель директора. — Не забывай, сколько мне лет…

— Я все отлично помню! — тихо проговорила Батильда. — И не забывай, что мне лет намного больше чем тебе! Я с самого начала говорила твоему отцу, что тебе нужно было учиться в Хогвартсе, а не в той темномагической помойке, которую ты закончил, но разве меня кто-нибудь слушает?! Никаких проблем бы не было…

— У меня бы не было Камня, Бэт… — примирительно проговорил Гриндельвальд, коснувшись красного самоцвета у горла. Тот обжег его кожу жаром, болезненно, но в то же время приятно. Камень позволял им с Батильдой продлить свою жизнь и молодость много сверх отпущенного срока. Он не раз предлагал тете вернуть юность и сменить имя так же, как это делал он, но Бэгшот всегда отказывалась, предпочитая оставаться бойкой старушкой. — Мы бессмертны…

— Марджери Розье это точно исправит, — пробормотала Батильда скептически. Она только сейчас заметила портреты и снова взвилась. — Хватит жить прошлым! Сколько ты их с собой таскаешь, с паденья Берлина?!

— Немного меньше. Не говори об этом, в Хогвартсе везде шпионы.

— Я здесь много лет работаю и знаю, как обойти защиты, — усмехнулась тетя. — Следи лучше за собой. Хоть бы эту гадость снял, — ткнула она палочкой в один из портретов. — Его имя не зря вычеркнули из истории, он опасен!

— Он давно мертв, — Гриндельвальд покачал головой. — Мертвецы не возвращаются, Бэт! По крайней мере, через столько лет.

— У Розье есть ещё одна девица на выданье, Винда, — задумчиво проговорила Батильда, видимо, решив сменить тему. — Но они её никому не показывают, говорят, будто она во Франции. Интересно, почему…

Комментарий к Глава 5. Розы, которые колются «Мы станем добрыми друзьями» – отсылка к речи Амбридж.

1 сентября – ещё и день рождения Кэт, конечно, для наших героев это не праздник! ;)

Арборское золотое у Мартина – символ вранья ;)

====== Глава 6. Тайна, которую все знают ======

Убегаю в прошедшие миги,

Закрываю от страха глаза,

На листах холодеющей книги —

Золотая девичья коса.

© А. Блок — Разгораются тайные знаки

Выспаться в гриффиндорской спальне для девочек пятого курса было совершенно невозможно — Джиневра тихо рыдала всю ночь. Гермиона пыталась узнать, что с ней стряслось, но та не отвечала, лишь продолжала всхлипывать, пока Минерва Макгонагалл, раздражительная шотландка с чёрными волосами из старинного рода с медведем на гербе, не запустила в неё заклятием Силенцио.

— Грейнджер, ну ты и тупая, — презрительно сказала утром Лаванда Браун, тщательно расчесывая свои золотые локоны. — Все знают, почему плачет Уизли.

— Ой, молчи, Браун, — отмахнулась Гермиона. — Только сплетни разносишь.

— Сама молчи, — огрызнулась Макгонагалл. Они с Лавандой дружили. Или встречались — на этот счёт имелись разные мнения. — Ты вообще гуляла со слизом, предательница!

— Ну хоть не с Лавандой! — презрительно скривилась Гермиона. — Не понимаю, как можно «гулять» с человеком, у которого все извилины ушли в локоны!

Впрочем, волосы у Гермионы у самой вились — они вечно торчали во все стороны и вообще были жутко непослушными.

— Мы не «гуляем», а если бы и, Лаванда поумнее твоего Риддла будет! — отрезала Минерва. — Раз для тебя так важны мозги, как ты нам заливаешь, встречалась бы с Флитвиком! А то повелась на смазливое личико!

— Слизеринская подстилка! — добавила Лаванда, встряхнув тщательно расчесанными волосами.

— Пошла ты! — Грейнджер выхватила палочку, и Браун с визгом спряталась за Макгонагалл, которая тоже схватилась за оружие.

— Хватит, — проговорила вернувшаяся из душевой Джиневра настолько уныло, что её послушались.

Правда, по виду рыжей было и не сказать, сколько она рыдала — вот что значит настоящая леди!

На завтраке Грейнджер снова встретила Альбуса Дамблдора. Вид у него был не менее злобный, чем у неё самой.

— Ненавижу старосту! — прошипел мальчик, заметив Гермиону. — Что это за гребанный мутант вообще?!

— Ты про Фила? — кстати, Риддл тоже почему-то ненавидел Флитвика. — Альби, будь толерантнее! Он полугоблин.

— Хрена се его родаки извращенцы! — опешил Дамблдор. — Почему волшебники такие ебнутые?

— Не знаю, я маглорожденная.

— Почему мы, маглокровки и полукровные, не можем объединиться и начать притеснять этих придурков? — спросил Альбус серьезно.

— Во-первых, потому что любая дискриминация отвратительна, — поморщилась Гермиона. На самом деле, на их потоке не было, кажется, ни одного по-настоящему магически сильного чистокровного. Та же Браун, например, её, маглорожденную, боялась, а полукровка Макгонагалл — нет. Хотя и зря. — Во-вторых, твой любимый Флитвик, технически, как раз полукровка.

— Так не с человеком же… — с отвращением выплюнул тот. — Ты бы стала, того, с гоблином?!

— Нет, конечно! — воскликнула девушка, не подумав. — Но вообще двое взрослых разумных существ имеют право сами решать, трахаться им или нет, — добавила ради справедливости. Не рано ли ему об этом? — Чем тебя староста достал? — быстро спросила она, чтобы уйти со скользкой темы.

— Он при всех однокурсниках потребовал рассказать про моих родителей, сволочь! — с ненавистью прошипел Альбус. — А я в ответ спросил, из какой он кунсткамеры выполз и есть ли у него самого родители вообще или он пробирочный. По-моему, он разозлился.

— Слушай, ну, он же не читает мысли… — вступилась Грейнджер за старосту.

— А что, волшебники это не могут? — как-то напряжённо поинтересовался Дамблдор. — Значит, не могут…

— Могут, но нужно иметь талант и долго учиться, это называется легилименция, — объяснила Гермиона. — Ну, это не совсем чтение мыслей…

— Образы, обрывки воспоминаний, — проговорил Дамблдор обескураженно. — А ты умеешь?

— Нет, у меня пока не получается, мне же только пятнадцать… Стоп, ты откуда знаешь? — сообразила вдруг девушка. — Ты что, умеешь? Я никому не скажу!

— С детства… — проговорил Дамблдор как-то печально. — Оно само получается. Но с Флитвиком вообще не выходит…

— Я попробую найти что-нибудь в книгах, — проговорила Гермиона обеспокоенно. — Это очень круто, но пока не стоит остальным об этом знать, хорошо?


В расписании на этот день не было ни одного занятия со Слизерином, только с Хаффлпаффом и Рейвенкло. Студенты орлиного факультета ей, в основном, нравились, а вот хаффлпафцев она не любила. Этот факультет был самым престижным, считалось, что на него попадают самые успешные и трудолюбивые волшебники с хорошим характером. Там были как чистокровные, так и маглорожденные и полукровки, но в основном все из хороших, в смысле полных и обеспеченных, семей.

После спаренной с раздражающе-благополучными хаффлпаффцами гербологии (леди Оленна Розье язвила даже больше обычного — понятно, она зла, что вакансию заместителя директора предложили этому Гриндельвальду) был обеденный перерыв. Гермиона не пошла в Большой зал, а сбежала на кухню, где они часто встречались с Риддлом. Том уже ждал ее — он с меланхоличным видом жевал стейк, заедая его конфетами, и увлечённо что-то читал. Верный Гренн Гойл, как обычно, стоял на страже, заодно обгладывая куриную ногу.

— Привет, Грейнджер! — помахал он ей куриной костью.

— Привет… — оторвался от чтения Том.

— Ты что, вырвал страницы из библиотечной книги? — воскликнула Гермиона. — Ну нельзя же так…

— Это тебе нельзя, ты хорошая девочка из среднего класса, — вскинул бровь Риддл, криво усмехнувшись.  — А я — малолетний уголовник их Хакни, мне можно. Это же важно, смотри! А книгу мне не дали.

Гермиона взяла кусок пергамента. Заголовок гласил: «Легенда о Питере-Крысе».

— Как интересно… — текст выглядел сказочкой, но кое-что в нем могло иметь и рациональное зерно. — Значит, Питер при жизни был маглорожденным, которого взял на воспитание и обучение чистокровный маг, воспылавшим запретной страстью к красавице-дочке учителя, обещанной в жены чистокровному наследнику самого Салазара Слизерина. Наверное, эти наследники Слизерина сплошь темноволосые или рыжие? Ах, тут сказано, эта роковая красотка как раз была рыжая, наверное, она рыжих потом и нарожала. Слушай, я тут одно слово вообще не понимаю…

— «Предмет, хоркруксом рекомый»? — спросил Риддл. — Да, я сам без понятия, что это.

— Почему плачет Уизли, ты, конечно, тоже не знаешь? — вспомнила вдруг Гермиона. Не то, что это могло быть важным, но формулировка «это же все знают» её как-то обидела.

— Ничего-то я не знаю, — развёл руками Том. — Надеюсь, рыдает Рональд Рыжая Падла?

— Уизли? — вмешался в разговор Гойл. — Да это же все знают!

— Ты знаешь, почему плакала Джиневра? — удивилась Грейнджер. От зуброобразного бугая из Слизерина она ожидала этого в последнюю очередь.

— Вы знаете, что на каникулах она живёт с Рональдом? Не с родителями? — спросил Гренн.

Гермиона отдала страницы с непонятным словом «хоркрукс» Риддлу и взяла пару лимонных пирожных. Она их любила, но Джиневра её часто так раздражала, что обычно ей не хотелось есть то же самое, что Уизли.

— Ну и? — спросила она.

— Родители Джиневры — Артур Уизли и Молли Прюэтт, оба чистокровные из списка двадцати восьми, — проговорил Гойл, видимо, для пущей вескости, погрозив кому-то невидимому куриной костью. Его род тоже был чистокровным, но до попадания в список не дотянул.

— Плюнуть нельзя, в аристократа попадёшь, — усмехнулся Риддл. — Итак, чистокровнейшие родители где-то шляются, и этой кукле приходится жить с братом. Дальше?

— Они не просто где-то шляются, их изгнали, — объяснил бугай. — Все началось с того, что их сын Чарли поехал в Румынию изучать драконов. Он раскрыл какой-то ужасный секрет, о котором нельзя говорить. Тамошние волшебники были в ужасе. Арестовать его послали самого Юлиана Минца — это какой-то крутой маг из Восточной Европы. Чарльз был убит. Артур с Молли и их сыновья-близнецы, Фредерик и Джордж, пытались разобраться с этим, но ничего не добились. Дошло до того, что их тоже хотели арестовать, но они сбежали. А Рональд сказал, типа он поддерживает мировое магическое сообщество и все такое… отрекся от семьи, в общем. Соврал, наверное.

— Может, и не соврал, — криво усмехнулся Риддл. — Эта Рыжая Падла кого угодно предаст. Наверное, хотел стать единственным наследником чистокровного рода?

— Уизли — нищие, наследства того — ломанный сикль, — как-то печально проговорил Гренн. — Многие чистокровные семьи совсем обеднели… Но Артур и Молли — очень сильные волшебники, очень.

— Но сейчас-то Джиневра не от бедности плачет, — заметила Гермиона. — Что случилось?

— Они вступили в международную революционную организацию, «Одичалые», — ответил Гойл. — «Одичалые» — крутые, они хотят отменить Статут Секретности. Чтобы волшебники больше не прятались…

— Мне тоже надоело прятаться, — зло бросил Том. Взглянув в его глаза, Грейнджер почувствовала неясную тревогу. — Меня чуть не исключили за летнюю историю с журналистами. Это просто издевательство!

Гермиона взяла его за руку.

— Почему мы ничего не знаем об этом? — спросила она.

— О таком не говорят при маглорожденных и полукровках, не пишут в новостях. Но мы, чистокровные, знаем друг друге намного больше, чем хочет Министерство.

— Понятно… — маглорожденных необходимость прятаться от друзей и родных мучила сильнее, чем чистокровных, которые с маглами-то никогда не общались. «Международное правительство боится наших связей с большим миром». — Но Джиневра, все-таки, почему плачет?

— А, самое главное-то, — Гренн почесал в затылке. — «Одичалые» во главе с Артуром Уизли вчера вечером прибыли в Британию. Хрен знает, зачем, правда.

— Наверное, она боится, что родителей отправят в Азкабан, — Гермионе стала как-то жалко Джиневру.

— Ходят слухи, будто Луна Лавгуд сделала пророчество, — немного неуверенно проговорил Гойл. — Что в Британии скоро появится Тёмный Лорд, который уничтожит Статут и сделает так, чтобы волшебники смогли жить свободно. Но мне кажется, это уже полная фигня.

— Конечно, фигня! — огрызнулся Риддл. — За свою свободу надо сражаться самим, а не ждать какого-то Тёмного Лорда. Кто это, кстати? Чем эти Лорды отличаются от других темных волшебников?

— Королевской кровью, — ответил Гойл. — Так говорят. Хрен знает, что это значит. Ходят слухи про семью Розье. Типа, они потомки каких-то Королей-чудотворцев.

— Меровингов, — глаза Риддла блеснули. — Их так называли. Они правили…

— Раннесредневековыми франками, — закончила за него Гермиона. — Что-то я сомневаюсь. Ладно, пора на учебу, у меня сейчас Гриндельвальд.

— Попробую подвалить к Батильде насчет этого хоркрукса, хотя вряд ли что-то выйдет, — задумчиво проговорил Риддл. — У меня же сейчас история. Слушай, а ты попробуй вызнать у Гриндельвальда, вот и узнаем, чего он стоит.

— Вряд ли я ему понравлюсь, — скептически пробормотала Гермиона, посмотрев на свой облупленный чёрный лак на ногтях и вспомнив про обрезанный в знак протеста против школьных правил галстук.

— Да кто его знает… польсти ему, что-то вроде «сэр, я увидела слово, которое не поняла, я подумала, если кто-нибудь и может мне помочь, то разве что такой волшебник как вы», — Том изобразил заигрывающий тон, потом вышел из образа и поморщился. — Ну, как там он себя расписал, герой борьбы с темными искусствами, рыцарь света и жизни?

— Ой, Риддл, если ты считаешь, что его надо склеить, больше шансов, по ходу, у тебя, — поморщилась Гермиона.

— Ну тогда поговори с ним о шампуне или что-то такое, у он же тоже кудрявый, — Том запустил руку ей в волосы, растрепав их окончательно. — Он точно любит лесть, я это чувствую. А вот мне что сказать Батильде… хорошо выглядела она разве что лет восемьдесят назад, и сама об этом знает, она вредная, но совсем не дура. А ее новую статью по истории я не читал.


— Ваше первое задание, — сообщил профессор Гриндельвальд, как показалось Гермионе, немного злорадно. — Представить, что Хогвартс осажден войсками Темного Лорда. Спланируйте оборону.

— Проще простого, — ухмыльнулся Аластор Моуди с Гриффиндора, крупный нахальный парень со старым шрамом на лице, наверное, от темного заклятья или какой-то магической твари, он никому не рассказывал. Сам мальчик был полукровкой, но его род входил в «священные двадцать восемь». За гончих на родовом гербе и свирепый характер Ала прозвали Псом. — Лично я ищу ближайший выход и сваливаю. Джиневра, ты со мной? — он повернулся к девушке, которая, оказывается, опять плакала, и переменился в лице. — Джинни…

— Мисс, ммм, — Гриндельвальд явно забыл фамилию. — Уизли? Вы можете пойти в больничное крыло. Наш новый колдомедик, доктор Квиберн, обязательно вам поможет! — Чистокровная рыжая леди молча встала и, ни на кого не глядя, покинула класс. «Рональд у нас, получается, тоже аристократ?!» — Итак, вернемся к вашему заданию…

— Профессор, но какое оно имеет отношение к Чарам? — спросил староста Рейвенкло, Гаррик Олливандер, странный пучеглазый мальчик, что называется, «на своей волне».

— Видите ли, мистер… — Гриндельвальд снова запнулся. «Если уж он даже старост запомнить не может, про остальных и говорить нечего.»

— Олливандер, — невозмутимо напомнил рейвенкловец.

— Видите ли, мистер Олливандер, чары имеют гораздо более широкий спектр применения, чем консервативно настроенные маги обычно думают, — Гриндельвальд холодно улыбнулся.

— Ну, например, можно превратить доспехи в големов, — предложил Флитвик. «Толку-то с них?» — И кого-нибудь… что-нибудь поджечь…

— Это не магия, это логика, — Гермиона подняла руку и, не дожидаясь реакции Гриндельвальда, встала с места. — Как известно, даже великие волшебники часто бывали с ней не в ладах. Скажите, профессор, из кого состоит армия Темного Лорда? Великаны? Оборотни? Темные маги? Сколько единиц каждого рода войск?

Гриндельвальд, внезапно, ободряюще улыбнулся.

— Вы задаёте правильные вопросы, мисс…

— Грейнджер, Гермиона Грейнджер. Так вот, сколько в армии Темного Лорда оборотней?

— Оборотней?! — с ужасом переспросил Невилл.

— Хм, сколько сейчас оборотней в Британии? — задумчиво проговорил Гриндельвальд. — Теоретически, можно приплюсовать восточноевропейские стаи… Пусть будет две тысячи.

— Две тысячи?! — воскликнул Невилл.

— Волшебников сколько? — поинтересовалась Гермиона.

— Около сотни обученных темных магов. И учтите, Тёмный Лорд использует инфери.

— Это ещё что? — поинтересовался Моуди.

— Поднятые мертвецы, — объяснила Гермиона.

— Они боятся огня, — добавил Гриндельвальд.

— Офигеть, значит, я инфери! — хмыкнул Пёс.

— В единственном числе надо говорить «инфернал», — пояснил профессор.

— А можно перейти на сторону Темного Лорда? — уточнил Олливандер.

— Чисто теоретически, да, — Гриндельвальд усмехнулся.

— Так, против меня Темный Лорд, сотня обученных темных магов, тысяча оборотней, со мной пытающийся сбежать инфернал Моуди, Флитвик с доспехами и минус Олливандер… — посчитала Гермиона. — Что там насчёт великанов?

— Штук тридцать, — махнул рукой Гриндельвальд. — И они разрушают стены замка.

— Нужно разделить имеющихся магов на три отряда и послать их за стены замка, — встрял вдруг Ремус Люпин, странноватый, необщительный мальчик с Гриффиндора. — А оставшиеся пусть охраняют три самые высокие башни — Гриффиндорскую, Рейвенкловскую и Астрономическую…

— Зачем, чтобы побольше своих положить?! — не поняла Гермиона. — Хотя про башни норм идея. Нужно усилить защитные чары замка и со стен уничтожать великанов и прочих…

— Учтите, во многих легендах Темные Лорды способны ставить свои метки на людей, — задумчиво проговорил Гриндельвальд. У Гермионы почему-то вдруг снова заболело предплечье, как вчера на вокзале. — И если внутри защитных чар хоть один отмеченный, защитные чары легко обрушить…

— А на драконе ваш Темный Лорд случайно не летает? — спросила вдруг Макгонагалл. — Раз уж такой крутой, что свои метки расставляет.

— Нет, — Гриндельвальд решительно тряхнул волосами. — Да будет вам известно, мисс, что названное вами — наитемнейшее из всех темных искусств, запретное даже для величайших темных волшебников.

— Значит, надо использовать этого помеченного как приманку, — сказала Гермиона. — Если поймаем, конечно.

— У вас есть тактико-стратегическое мышление, мисс, ммм, Грейнджер, — внезапно одобрил Гриндельвальд. — А теперь переходим к изучению защитных чар для жилищ…

После занятия Гермиона решилась подойти к преподавателю.

— Сэр, я хотела бы задать вам один вопрос, — протянула она. — Понимаете, я подумала, такой волшебник, как вы, может знать… Я прочитала одно слово, которое не поняла, и нигде не могу найти…

— Что вы прочитали, Грейнджер? — спросил Гриндельвальд без особого интереса.

— Хоркрукс. Я увидела это слово, но не знаю, что это…

— А, хоркрукс? Действительно, малоизвестный раздел темнейшей магии. Проблема в том, что они существуют лишь в теории, а на практике их создание попросту невозможно. Для теоретического изучения я могу дать вам пару книг… Хотя, наверное, вы не читаете по-немецки? — воскликнул он с сожалением. — А древние руны?

— Руны читаю, — пробормотала Гермиона, несколько удивленная его сговорчивостью.

— Одну минуту, сейчас книгу найду… Только не забудьте вернуть, она редкая!

Комментарий к Глава 6. Тайна, которую все знают Гермиона https://pp.userapi.com/c849416/v849416888/1c99bc/zqAUjMqL6ug.jpg

Гриндельвальд https://pp.userapi.com/c849416/v849416888/1c99ce/4lLZ70_ph3g.jpg

https://pp.userapi.com/c849028/v849028957/1da2a2/RNi6xt4rRe8.jpg

Округ Хакни – бедный район Лондона

Про обрезанный в знак протеста школьны форменный галстук я взяла из книги «Джентельмены и игроки», Дж. Харрис, там тоже действие происходит в английской закрытой школе.

Причём здесь Меровинги – https://ficbook.net/readfic/8092089/21009262#part_content

====== Глава 7. То, очем нельзя вспоминать ======

Просыпаясь, он смотрел в мокрое окно

Казалось, что деревья подходят всё ближе

Ночью кто-то допивал вино,

Оставляя доллар на открытке из Парижа

© Drezden — Ронин

Когда Гарри сам учился в Хогвартсе, он временами жутко боялся, что его исключат. Впрочем, это не мешало ему влипать снова и снова — он то правила нарушал, то хамил излишне зарвавшимся преподавателям, хотя в целом учился прилично. Особенно плохо было после четвертого курса, когда погиб Седрик Диггори. Хогвартс — прекрасен, сказочен, волшебен, но он требует крови, Гарри точно знал это. А другие студенты перешептывались, будто это он убил Седрика…

Самое плохое, что отцу было, кажется, все равно, что чувствует Гарри. После смерти матери он редко бывал в Британии, а если и появлялся, то все время проводил в барах и пабах, а не с сыном. После смерти Седрика отец устроил настоящий скандал в школе и Министерстве, чтобы Гарри перестали считать сумасшедшим или убийцей, и официально все подозрения действительно были сняты. Но он даже не поговорил с сыном, хотя Гарри буквально разрывали на части испуг, гнев и чувство вины из-за произошедшего на его глазах кошмара.

В Хогвартсе у него был только один близкий друг, Барт, который тоже был в вечных неладах со своим отцом. Были, конечно, приятели по квиддичной команде — Гарри просто великолепно летал, словно сам был птицей. Его называли чуть ли не лучшим ловцом за всю историю школы. Впрочем, иногда он видел странные сны, где действительно был птицей… И это пугало его не меньше, заставляло чувствовать себя темной тварью. Но после случая с Крысой он твёрдо решил, что хочет стать аврором.

Барт и команда не могли заменить ему семью. Он, конечно, много времени проводил с Мардж и другими Розье, но им он не всегда мог рассказать, что с ним происходит — они просто не понимали, в их благополучном мире большой и счастливой семьи, не замешанной в темных искусствах, не было представления о подобных вещах. И Гарри любил их ещё и за это. А об отце даже вспоминать не хотел.

Но больше всего он привязался к Винде, когда она на каникулы приезжала в Британию, они проводили почти все время вместе. Девочку, на год младше его, считали странной, в семье Розье она была кем-то вроде белой вороны. Зато она всегда понимала Гарри, и никогда не осуждала. Пожалуй, он относился к ней как к сестре, которой у него никогда не было. Даже внешне они были немного похожи, оба темноволосые, хрупкие, он, правда, с возрастом и тренировками стал крупнее, а она так и осталась совсем тонкой и невысокой, с ярко-зелёными глазами. Но она очень давно не появлялась в Британии… Барт тоже уехал, сразу после школы.

А на курсах аврората он стал встречаться с Беллой, потом они поженились. Она тоже чувствовала себя одинокой — почти вся её семья умерла, кто от драконьей болезни, кто ещё от чего. Ходили слухи, что Арктурус Блэк, учившийся в Европе много лет назад, в тридцатых годах, и погибший от неизвестной темной магии, навлёк проклятие на весь род. Но Белла никогда не говорила об этом.

Иногда Гарри хотелось стать невидимым и бродить так по Хогвартсу вечно, охраняя студентов. Он так теперь и делал, накладывая на себя чары невидимости. Гарри считал, что намеченная жертва Крысы — сын убиенного певца, так должно быть хотя бы по закону подлости. Но новость про «Одичалых» заставила его вернуться домой, покинув школу. Ему просто необходимо было встретиться с женой.

Как выяснилось, дома, в Годриковой впадине, кроме Беллы присутствовали Мардж и её младший брат.

— Привет, Лорас, а ты почему не в Хогвартсе? — юный Розье учился на шестом курсе.

— Гарри, вот, хоть ты скажи им! — взвыл подросток. — Они меня забрали! Говорят, в Хогвартсе опасно! А я не маленький, я сам могу решать! Я же капитан команды Хаффлпаффа! Что обо мне друзья подумают?!

Лорас действительно был симпатичным мальчиком, с карими глазами и вьющимися каштановыми волосами, как у большинства Розье. «Седрик тоже был капитаном квиддичной команды Хаффлпаффа.»

— Ну, Питер-Крыса правда опасен, — заметил Гарри. — Я тебя понимаю, но не могу указывать твоей семье, что делать. Родители, наверняка, очень за тебя переживают.

«Не то, что мой отец.»

— Как будто он так хочет учиться, — закатила глаза Мардж. — Только и делает, что залипает в своём инстаграмме.

— Толку-то, все равно в Хогвартсе сеть не ловит, а все друзья там, — пожаловался Лорас. — Мне даже лайки никто не ставит, только маглы какие-то незнакомые. Вот, смотрите, — он продемонстрировал всем фото, на котором позировал на фоне какого-то дворца в Лондоне.

— Слабо разбираюсь в магловской моде, но, по-моему, эти джинсы — женские, — хмыкнула Белла. На фотке парень был в узких белых джинсах и чёрной футболке с принтом, изображающим рыцарские латы. — Ты же, все-таки, чистокровный…

— Вот, лучше бы занимался, — усмехнулась Мардж. — Экзамены все равно придётся сдавать.

— Белые джинсы сейчас в тренде! — обиделся Лорас. — Почему все волшебники такие старомодные?! Я что, в мантии фоткаться должен? Мардж, тебе бы тоже не мешало обновить гардероб!

— Оставь меня в покое, я в трауре, — отмахнулась Марджери, чьи длинные каштановые локоны были собраны в хвост, а черное магловское платье показывало самую чуточку больше, чем положено скорбящей вдове. Она была старше Гарри на пять лет и считалась одной из самых красивых женщин среди чистокровных Британии. — А твои джинсы ужасны, не напоминай.

— А вот Белла — крутая неформалка! — выдал вдруг младший Розье.

— Правда? — удивилась та. С магловской точки зрения она действительно выглядела весьма готично.

— Слушайте, вам Винда не писала? — поинтересовался у Розье Поттер.

— Гарри, милый, если она кому-то и писала, то только тебе, — поморщилась Мардж. — Не хочу даже вспоминать об этой девчонке — бабушка столько из-за неё переживала…

— Она присылала открытку из Парижа пару месяцев назад… — сказал Гарри. Инстаграмм у Винды тоже имелся, но она много месяцев ничего туда не постила.

— Дай угадаю, с видом на кладбище? — усмехнулся Лорас.

— Да, Пер-Лашес, — кивнул Поттер. — Прошу прощения, можно я заберу Беллу на пару слов? Кричер, подай гостям ещё чаю с пирогом, пожалуйста.

— А вина можно? — нахально поинтересовался Лорас.

— Можно, — Гарри усмехнулся. — Но только Мардж.


— Белла, мне совсем не нравится ситуация с «Одичалыми». У меня плохое предчувствие. Пожалуйста, не участвуй в сражениях с ними.

— Да брось, — Беллатрикс бросила на него удивленный взгляд. — Когда я бегала от драки?!

— Это не просто драка, их группировка опасна.

— Статут Секретности — это стена, а мы — дозорные на ней, — проговорила Беллатрикс задумчиво. — Нельзя отступать со своего поста, нельзя допустить, чтобы маглы узнали о нас. Ходят слухи о пророчестве, будто в Британии вернётся Тёмный Лорд. Мы обязаны остановить их!

— Вернётся? — Гарри слышал, что этот Лорд просто появится. — Постой, в Британию или в Британии?

— В сороковых годах в Восточной Европе был уничтожен темный волшебник ужасающей силы, об этом нельзя даже говорить… — резко бросила Белла. — Оборотни, великаны и прочая нечисть считают его мессией, они верят, что он воскреснет и освободит их всех!

— Воскрешение невозможно, — Гарри не был в этом так уж уверен. В легенде о Питере-Крысе он наткнулся на слово «хоркрукс» и с огромным трудом вызнал, что это. Магия была темной и требовала человеческого жертвоприношения, но, по его мнению, вполне рабочей. — Белла, у тебя нет хоркрукса… Я не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось!

Комментарий к Глава 7. То, о чем нельзя вспоминать Догадаетесь, кто отец Гарри?

====== Глава 8. То, о чем нельзя забывать ======

Красные лучи сквозь пепельный туман

Базальтовые руны спящего Атзума

На могиле братьев он просил вулкан

Сжечь воспоминания в хижине Раздруны

© Drezden — Ронин

Когда он учился в Дурмстранге, больше всего он боялся встречи с чистокровными студентами, которые жестоко издевались над ним, а сопротивляться было запрещено. Но если бы он мог повернуть время вспять, то бы с радостью вернулся туда. В мире есть вещи намного страшнее школьной травли… Восточный фронт, например. Гибель близких.

Человек, которого волшебник любил больше всего на свете, погиб еще в 1945 году. Он бы сделал все, чтобы спасти его, но был далеко, в плену, и сам был при смерти. В лагере для военнопленных было холодно, как в царстве Хель, но в бреду ему виделось, как что гибнет в огне магловских бомб — нет, не так, британских бомб, вместе с Аннерозе. Он видел, чувствовал, как их одинаково серые глаза лопаются, плоть сползает с костей, а смерть с небес все забирает и забирает жизни. Если бы он был рядом наяву, у них был бы шанс спастись, ведь он же волшебник, но Розе родилась сквибом.

После этого кошмара он вдруг начал выздоравливать, а его магия изменилась, став огнем под кожей, согревая в лютый мороз, давая власть над пламенем. Конечно, заключенным никто не давал газет, но охранники слушали радио и обсуждали новости, а он хорошо знал их язык. Так он узнал, что Дрезден, где жила Розе, действительно разбомбили. Лагерь стерегли авроры, фантастические твари и даже белые деревья с ликами (хорошо, что от западных отрогов Уральских гор до восточного побережья Атлантики эту древнюю мерзость давно искоренили), а что еще страшнее, километры тайги, но тогда ему удалось сбежать. Только одна мысль двигала им — убедиться, что он ошибся, и Розе жива.

Где там! Он бы с радостью умер вместо нее, он легко бы отдал правую руку, чтобы ее вернуть, но не смог создать гомукункула с ее душой для ритуала Плоти, крови и кости.

Чтобы сделать хоркрукс, нужно владеть магией души, редким умением, свойственным некоторым волшебникам из древних родов. Она до сих пор иногда встречается, но в их семье никто не владел ею. Эта магия позволяет контролировать животных, перемещая в них часть себя, создавая, как сказали бы маглы, «резервную запись». Хоркрукс был более темным и продвинутым вариантом, доступным лишь сильнейшим из магов души. Его можно использовать для воскрешения. В теории. Создать работающий хоркрукс оказалось невозможным даже для самого талантливого волшебника, которого он знал. А для них с сестрой этот вид магии изначально был недоступен.

Но он верил, что способ воскрешения из мертвых существует — и не только для волшебников, для сквибов и маглов тоже! «Я хотел бы вернуть всех погибших по моей вине, и всех, кого не смог защитить. Если ради этого придётся совершить несколько новых убийств, это — приемлемая цена.»

Ночами ему снилась бесконечная кровавая баня среди снегов Восточного фронта. Если бы не Красный камень, он бы, наверное, умер от недосыпа, потому что все время просыпался от ужаса. Вот бы научиться совсем не спать, во сне мы оказываемся почти во власти смерти.

Гриндельвальд знал пророчество, в котором говорилось: «…сама смерть склонит перед ним колено». Он долго искал способ его осуществления, ради него он и вернулся в Британию, которую искренне ненавидел за Дрезден.

Но на старом кладбище в Годриковой впадине Батильда похоронила останки его сестры…

«Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше», гласила надпись на могильной плите. Сестра была такая красивая на старой фотографии…

Гриндельвальд встал на колени перед надгробием, положив туда цветы — букет алых и белых роз.

— Если я все сделаю правильно, мы увидимся, обещаю, — прошептал он. — Я тебя вытащу, и сама смерть преклонит колени…

Он сжал в ладони треугольный медальон с перечерченным кругом внутри, острые края больно впились в кожу.

— Хватит жить прошлым, Райнхард, — он не слышал, как подошла Батильда. — Давай уйдём отсюда! Пожалуйста… Отпусти её!

— Как ты можешь так говорить, она же и твоя племянница! — воскликнул он с гневом. — Не только моя сестра!

— Она давно упокоилась с миром, — проговорила тетя с непонятным упрямством. — Оставь прошлое в прошлом…

— Прошлое делает настоящее таким, какое оно есть, ты же историк! — Гриндельвальд отошёл от могилы сестры, и его взгляд упал на другую плиту. Там было написано «И последний же враг истребится — смерть». Надпись показалась ему чем-то вроде знака. — Смотри…

— Немедленно отойди от Лили Эванс! — воскликнула Батильда испуганно. «Вдруг она все-таки впадает в маразм?!» — Не приближайся к Лили!

На могиле была фотография красивой рыжей девушки, её звали Лили Эванс-Поттер. Мать Поттера, который Гарри, чтоли? Почему к ней нельзя приближаться?

— Ладно, Бэт, ты только не кричи… — произнёс он успокаивающе. Ссориться с последним живым родственником не хотелось.

Он все равно уже все спланировал. В пророчестве говорилось об окровавленной звезде, и он уже наметил человеческую жертву — чистокровную волшебницу из рода со звездой на гербе, со звездным именем. «Она же аврор, а долг аврора — разгонять ужасы ночи. Что такое смерть, если не вечная тьма? Её смерть послужит избавлению всех остальных людей от необходимости умирать. Она погибнет для благородной цели.»

Комментарий к Глава 8. То, о чем нельзя забывать По поводу песни в эпиграфе – я тоже не знаю, что за хижина Раздруны. Атзум – вулкан в Японии.

Бомбардировка Дрездена – https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BE%D0%BC%D0%B1%D0%B0%D1%80%D0%B4%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BA%D0%B0_%D0%94%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B0

Пророчество – это пророчество об Азор Ахае

====== Глава 9. Тайна, которую никто не знает ======

Циферблат застыл неоновым пунктиром

Качалась паутина серой бахромой

Мастера кэндзюцу с мёртвым господином

Призраки в доспехах, стража и конвой

© Drezden — Ронин

— Как на Прорицаниях? — спросила Гермиона злорадно, встретившись с Риддлом в начале обеденного перерыва. Сама она давно отказалась от этого бессмысленного предмета, а Том на него зачем-то ходил.

— Стабильность, — усмехнулся Риддл. — Трелони гадала на таро и нас учила. Ей, как всегда, выпал тринадцатый аркан, Смерть, и, в дополнение, Башня, поражённая молнией, типа, он тоже несчастливый. Она очень обрадовалась. Хорошо ещё, что сегодня просто пятница, а не тринадцатое.

— Суеверие, что тринадцать — дурное число возникло из-за библейского мифа… — протянула Грейнджер. — Почему волшебники в это верят?

— Не знаю, все равно самое сильное магическое число — семь, — усмехнулся Том. — Представь себе, можно сделать семь хоркруксов и стать бессмертным…

— Ага, и спать в окружении этих семи хоркруксов в хрустальном гробу, как Белоснежка, — у Риддла действительно были чёрные волосы и светлая кожа в сочетании с холодной красотой, совсем как в сказке. — А Питер-Крыса придёт тебя целовать…

— Как, ты отдашь мой хрустальный гроб какой-то Крысе? — воскликнул Том. — Я-то думал, ты моя принцесса! И что же со мной будет от его поцелуя?!

— Как что, облысеешь, лишишься носа… — продолжила нести чушь с серьезным видом Грейнджер. — Да какая из меня принцесса, Риддл? Я маглорожденная, а в большом мире — самая обычная девочка из самого обычного среднего класса…

— Похоже на нелеченый сифилис, не надо мне таких «поцелуев», тем более от Крысы. Слушай, Гермиона…

— Что?

— Я хочу тебя кое-с-кем познакомить! — гордо объявил Риддл. — И для меня ты самая настоящая принцесса, знаешь, мне снилось, будто мы жили в замке на севере, ты была законной дочерью, а я — бастардом… Стоп, ты же была моей сестрой…

— Фига себе тебе сны снятся, — удивилась Грейнджер. — Ну, у чистокровных, конечно, есть правило «ни капли чистой крови на сторону», но, все-таки, надеюсь, сон не вещий.

— Мы не можем быть братом и сестрой, — рассмеялся Том. Конечно, ведь их родители им известны. Правда, Риддл говорил, что не знает, из какой магической семьи на самом деле происходит его мать. В магловских документах у неё стояла фамилия Рид, но она была просто выдуманной. Но у Грейнджер родственников-волшебников не было вовсе. — У нас же глаза разного цвета. Пойдём в лес!

— В Запретный лес? — вскинула брови Гермиона. Том усмехнулся и кивнул. — Нам же строжайше запрещено туда ходить… и на зелья опоздаем…

— Грейнджер, не бойся, ты же со мной! — на это Гермиона в шутку отвесила ему подзатыльник.

— Ничего я не боюсь! Я же гриффиндорка!

— Вот и отлично, тебе понравится! — Том взял её за руку и потянул к выходу. Проскользнуть в Запретный лес само по себе было той ещё задачкой. — Только это — тайна, ладно?

— Конечно! — кивнула Гермиона. За эти дни они успели полностью законспектировать всю информацию по хоркруксам и вообще темной магии из книги Гриндельвальда и вернуть её профессору. Правда, Грейнджер чисто для развлечения наколдовала голубую розу, как раньше Том в купе, и случайно, с недосыпа, забыла её между страницами. Она очень надеялась, что цветок исчез, и Гриндельвальд не примет её за сектантку или влюблённую поклонницу.

Они с Томом, кстати, долго обсуждали то занятие, где нужно было спланировать оборону от Тёмного Лорда. Риддл тоже не понял, в чем прикол доспехов-големов, зато его очень заинтересовали возможности армии из волшебников, инфери, великанов и оборотней. Они составили штук двадцать планов обороны и взятия Хогвартса.

В запретном лесу было опасно, это все знали. Там жили кентавры, единороги и даже оборотни. Но ребята не думали, что в близи от школы можно встретить кого-то опасного.

— Познакомься, — гордо сказал Том, когда деревья вокруг них сгустились. Где-то в вышине раздавалось мерное воронье карканье. — Это Призрак!

— Да их же и в школе полно… — из кустов неслышной тенью выскользнул огромный белый волк с рубиново-красными глазами. Он подбежал к Риддлу и радостно лизнул его руку. Гермиона от испуга вскинула палочку. — Ой!

Зверь был и правда впечатляющим — мощный, стройный, с огромными острыми зубами. В сочетании со снежной белизной и красными глазами смотрелось жутко и в то же время… волшебно.

— Призрак, это Гермиона, — приказным тоном бросил Том. — Её нужно охранять.

Зверь повернулся к ней и принюхался.

— Откуда он у тебя? — удивилась Грейнджер. — Такой огромный…

— Нашёл в прошлом году, — признался Риддл. — Совсем маленьким. Его, наверное, родители бросили за то, что он белый. Я его поил укрепляющим зельем и купал в костеросте. Поэтому он такой и вырос…

— Ну ты даёшь… — поразилась Гермиона. Она осмелела настолько, что погладила зверюгу по пушистому загривку. — Не представляла тебя в роли няньки… потрясающе! Как ты его скрывал?

— Понимаешь, я владею чем-то вроде псионики…

Внезапно зверь снова принюхался и тихо зарычал. Риддл положил руку ему на голову и прикрыл глаза, после чего волк бесшумно исчез в кустах, а Том так и остался с прикрытыми глазами.

— Здесь Хагрид, — прошептал он чуть погодя. — У него паук.

— Что? Откуда ты… — тихо проговорила Гермиона. Она не вполне понимала, что происходит. Рубенс Хагрид был студентом третьего курса Гриффиндора и отличался гигантским ростом при редкостной тупости.

— Охренеть! — Риддл открыл глаза. — У Хагрида есть гигантский паук!

— А у тебя есть гигантский волк, — пробормотала Грейнджер. — Почему ты решил, что здесь Хагрид? — она вскинула палочку и прошептала заклятье обнаружения. — Хоменум Ревелио!

— Не подействует, оно для людей, а он же полувеликан, — шепнул Риддл.

— Ой, мало мне Альбуса с его ненавистью к Филу… — заклинание подействовало. Кстати, про то, что Рубеус — полувеликан, по Хогвартсу ходили сплетни, но доказательств не было. — Пойдём!

— Эта злобная сопля начинает мне нравится! — хмыкнул Том.

— Флитвик?

Риддл поморщился.

— Альбус!

Гермиона, кстати, выполнила своё обещание и перерыла много книг по легилименции и окклюменции в библиотеке, но про врожденную легилименцию там ничего не было, словно кто специально вымарал. «Не только историю правили.» Наверное, чистокровные с их вечными секретами могли бы что-нибудь рассказать, но она не решалась спрашивать.

Хагрид обнаружился на поляне. Он сидел на коряге. Рядом с ним бегал огромный, размером со среднюю собаку, паук.

— Петрификус Тоталус, — воскликнула Грейнджер и выступила на поляну. — Хагрид, с ума сошёл, это же акрамантул, эти гады ядовитые!

— Ты кого ядовитым гадом назвала?! — возмутился… акромантул. Похоже, на эту тварь плохо действовал стандартный Петрификус. Мохнатые лапы начали подергиваться. — Дура…

— Эй, пасть… жвала захлопни! — огрызнулся Риддл. — Пообломаю!

— Арагог не ядовитый! — воскликнул Хагрид, поднявшись во весь немалый рост и грудью загородив питомца. — Не хами, Арагог!

— А че она обзывается?! — огрызнулась тварь. — Ядовитый гад в тайном месте спит! Его только Лорд-что-спрятан разбудить может!

— О чем это он? — воскликнул Риддл обескураженно.

— Че? — поддержал его Хагрид. — Ты, это…

— Ничего-то ты не знаешь, — презрительно бросил Арагог. — Наследник!

— Жвала пообломаю, — ещё раз пообещал Том.

— Так, Хагрид, слушай сюда, увижу эту тварь в Хогвартсе — убью на месте! — пообещала Гермиона. — Понял?!

Рубиус кивнул. Сильно убежденным он не выглядел.

— Протащишь её в Хогвартс — сразу узнаю! — прошипел Том зловеще. В кустах сверкнули красные глаза. — И глаз на жвала натяну, усёк? Тебе просто повезло, что мы уже опаздываем на Поттера!

— Интересно, что за ядовитый гад спит в тайном месте? — проговорил он задумчиво, когда они уже приближались к замку.

— Ой, больше акромантулов слушай! — Гермиона усмехнулась. — Наследник.

Комментарий к Глава 9. Тайна, которую никто не знает У волшебников есть суеверие, что из тринадцати человек за одним столом первый вставший умрет – было в «Узнике Азкабана». Оставшиеся в Хогвартсе на Рождество думали, что их двенадцать, но тринадцатым был сидящий с Роном в облике крысы Питер. Дамблдор встал и умер первым из присутствующих. А вообще это реальное суеверие. Еще Питер тринадцать лет притворялся крысой Уизли, а Сириуса обвинили в убийстве тринадцати человек перед арестом – двенадцати маглов и Питера. Да и Гарри на момент УА как раз тринадцать лет.

В «Танце с драконами» у Джона Сноу тринадцать глав, в конце последней его убивают из-за того, что он хочет нарушить клятву дозорного ради Арьи. Это напоминает легенду о тринадцатом Лорде-командующем Ночного Дозора, который нарушил свои клятвы, полюбив мертвую женщину с синими глазами, и назвал себя Королем Ночи. Через тринадцать лет его свергли, все записи о Ночном Короле были уничтожены, а само имя сделалось запретным.

Шестнадцатый аркан – Башня, пораженная молнией, с его помощью в каноне Трелони предсказала смерть Дамблдора. Интересно, что молния – личный символ Гарри, есть мнение, что Роулинг косвенно обыгрывает мотив отцеубийства.

====== Глава 10. Пророчество, о котором не говорили ======

Как ты стонала в своей светлице,

Я же с напудренною косой

Шел представляться Императрице

И не увиделся вновь с тобой.

© Н. Гумилёв — Заблудившийся трамвай​

Большую часть свободного от занятий времени Гарри посвящал тому, что накладывал на себя дезюллюминационные чары и пытался найти Питера-Крысу. Чаще всего он бродил в подземельях Слизерина, наблюдая за студентами, но ни малейших признаков Крысы пока не было. Сейчас он намного больше боялся за Беллу, хотя она даже слушать его не хотела. Тревога изводила его, разъедая душу изнутри. Они даже и не виделись особо после того разговора, когда она рассказала ему о темном мессии нечисти…

Так же он пытался узнать, что спрятал Гриндельвальд в коридоре на третьем этаже. Там оказалась целая полоса препятствий, включавшая трехголового пса, но Гарри никак не мог пройти её до конца — все время проигрывал в заколдованные блондинчиком шахматы. Одно радовало — дракон таки отсутствовал.

Обучение школьников зельям оказалось крайне опасным занятием — дети, вполне оправдывая наименование «малолетние дементоры», постоянно путали ингредиенты, забывали надевать защитные перчатки и вообще всячески пренебрегали техникой безопасности. К тому же, в Хогвартсе существовала давняя традиция на все самые опасные предметы «спаривать» скандальный Гриффиндор со столь же скандальным Слизерином, видимо, в целях улучшения генотипа магической популяции путем беспощадного естественного отбора, так что на занятиях имели место быть и осознанные диверсии. У Гарри в голове не укладывалось, сколько крови он сам, оказывается, попортил своим преподавателям. «Страшно не то, что я — взрослый волшебник, а то, что взрослый волшебник — это я.»

С особенной ненавистью Гарри ждал первого занятия пятого курса Гриффиндор/Слизерин, где, как он уже знал, учились золотой мальчик Флитвик, некая Грейнджер — девушка с отличными оценками, для которой, однако, из всех преподавателей доброе слово нашлось лишь у пафосного блондинчика, что само по себе внушало подозрения, младшая сестра Рональда Уизли, успевшая заочно надоесть по рассказам брата, староста Слизерина по фамилии Долохов, из-за которого блондинчик как-то разразился в учительской особенно длинной и прочувствованной речью на тему ущербности аристократии, правда, никто не понял, что он перед этим курил (хотя леди Розье и попросила поделиться), и, для полного счастья, сын убиенного певца, однако, судьба и расписание долго лишали бывшего аврора столь радостной встречи.

И вот настало оно. Последнее занятие первой пятницы учебного года, последний урок перед первым в году обязательным собранием дуэльного клуба Гриндельвальд, конечно же, Гриффиндор/Слизерин. Как оказалось, не зря он опасался.

— Профессор Поттер, можно задать вопрос? — поднял руку черноволосый мальчик со Слизерина, едва студенты успели рассесться.

— Да, мистер?..

— Снейп, Северус Снейп. Я хотел бы узнать вашу квалификацию, профессор, — студент посмотрел на Гарри взглядом аврора на допросе, словно ожидал, что тот сейчас признается в приобретении поддельного диплома в Лютном у мигрантов.

— Моя квалификация состоит из полного образования в Хогвартсе со сдачей ТРИТОН по Зельеварению, прохождения курсов подготовки британского Аврората, прохождения курсов повышения квалификации при британском Аврорате в течении шести лет ежегодно.

— Таким образом, степени Мастера Зелий вы не имеете? — с нескрываемым ехидством уточнил Снейп. И чего это он решил прикопаться? Может, его сын певца надоумил? Впрочем, черноволосый парень, как две капли воды похожий на убиенную звезду эстрады, бросил на Северуса слегка раздраженный взгляд.

— Моей квалификации хватает для преподавания в школе, хотя я бы предпочёл вести Защиту от тёмных искусств, если у вас возникли какие-либо вопросы по компетенции преподавателей, вы всегда можете уточнить у школьной администрации.

— Хорошо, профессор, а могу ли я уточнить у вас, — Снейп издевательски ухмыльнулся. — Где вы будете искать безоар? А чем аконит отличается от клобука монаха?

— Очевидно, что искать его я буду в этом шкафу, а вообще его добывают в желудке козы. Аконит и клобук монаха — одно и тоже. Если вы продолжите задавать вопросы не по теме занятия, я буду вынужден снять баллы со Слизерина.

— Лорд Поттер, — воскликнул слизеринец с кривым подбородком, на котором из нормальной школьной формы имелась только мантия — под ней он был одет в нечто из костюмных фильмов. Кружевное жабо топорщилось, неуловимо напоминая огромную дохлую моль, вышитые штаны ниже колен сменялись белыми чулками на подвязках, ботинки тоже были сдобрены шелковыми бантами. Волосы странного молодого человека были напудрены и завиты тугими буклями, сзади заканчиваясь косичкой, опять же, с бантом. Говорил он наигранно картавя и растягивая слова. — От имени факультета Слизерин как староста курса я хочу извиниться за поведение Снейпа, он совсем не умеет себя вести в приличном обществе, сидел бы в своем Гадюкино…

— Вам совсем не обязательно называть меня Лордом, достаточно «сэр» или «профессор», — на самом деле, подобное обращение считалось немного устаревшим даже между волшебниками из старых чистокровных семей, к которым Поттеры не относились. Может, конечно, этот мальчик так сильно уважает сотрудников школы? Лорд-профессор, лорд-хранитель чулана со швабрами, лорд-командующий собакой лесничего… Звучит. — И вам не нужно вмешиваться в мои разговоры с другими студентами, мистер…

— Антонин Долохов, лорд Поттер, — со стороны Гриффиндорцев послышались смешки и шепотом высказанные альтернативные варианты имени типа «Аристофилия головного мозга» и «Мамзель Антуанетта». Гарри заметил, что хотя Слизеринцы и зашикали на них из факультетской солидарности, некоторые не смогли скрыть ухмылки, а сидящий рядом с предполагаемым сыном певца быкоподобный парень и вовсе не сдержал смех. Из Гриффиндорцев не смеялась только фантастически красивая, словно сказочная принцесса, девушка с длинными волосами цвета меди, алебастрово-белой кожей, ярко-голубыми глазами и тонкими высокими скулами. Судя потому, что среди них она оказалась единственной рыжей, это и была Джиневра, хваленая сестра Рона Уизли. Что же, следует признать, она и правда прекрасна. Неожиданно. Долохов от такого внимания покраснел и обиженно потупился. — Простите, но разве Поттеры не в родстве с чистокровным родом фон Мариендорф, к которому принадлежит действующий министр магии Германии?

— Еще одно слово, и мне придётся снять баллы с Гриффиндора, — пообещал Поттер. — Долохов, во-первых, аристократическая приставка «фон» никогда не используется среди волшебников Германии, это у них даже в законе прописано, а Хильдегарде Мариендорф известна как раз строжайшей приверженностью букве закона. Во-вторых, между большинством древних волшебных семей действительно существуют родственные связи, но это не повод для обращения «лорд», так именуют лишь глав чистокровных семей и членов Визенгамота, и то многие считают это обращение пережитком.

Долохов с крайне удивленным видом сел.

Одна из студенток Гриффиндора, Минерва Макгонагалл, почему-то отсутствовала, и никто не мог сказать, где она. Гарри опять ощутил укол тревоги. Он вдруг вспомнил, что эта Мариендорф, до того, как стать министром, командовала Авроратом Германии. Может быть, связаться с ней на правах родственника, вдруг она что-то знает про пафосного блондинчика? Впрочем, у него всегда было ощущение, что она его заочно ненавидит — история с Седриком в своё время испортила её рейтинги, пресса Германии утверждала, будто родственник кандидата — сумасшедший и убийца. Драко Малфой не упустил шанса поставить Гарри в известность, что о нем пишут.

— Итак, сегодня мы будем готовить укрепляющее зелье. Кто может рассказать об его свойствах? Мистер Флитвик? — хм, наша знаменитость, посмотрим, что он знает.

— Понятия не имею, — без раздумий отозвался полугоблин. — Понимаете, профессор, мне зелья все равно в жизни не пригодятся. Я уже решил, что буду заниматься чарами. Спросите вон Риддла, ему же надо подлизываться к преподавателям…

— Минус пять баллов с Гриффиндора за неуместные высказывания! — бросил Поттер, даже не подумав, что воспитательные меры в отношении богатого наследника могут кому-нибудь не понравиться. — И еще пять за отсутствие ответа.

— Я ничего не знаю, профессор, — с виноватым видом сообщил Риддл, хотя Гарри не собирался следовать совету Флитвика. — Вообще ничего. Меня здесь даже дразнят за это! Подростковый газлайтинг!

— Буллинг, Том Риддл! — воскликнула Грейнджер. — Простите, профессор, но Том — немного тупой!

Флитвик, только что нахально ухмылявшийся снятым баллам, теперь переводил подозрительные взгляды с Гермионы на Риддла и обратно, явно не понимая, что происходит. Остальные студенты тоже недоумевали, впрочем, возможно, они просто не знали, что такое «газлайтинг». Газовый свет? Как он может быть связан со школьными издевательствами? Гарри, например, не знал. А вот что они задумали, понял. Неплохая мысль, чтобы отвадить Крысу.

— Ужасная безграмотность, — подыграл он. Вообще, сообразительный мальчик, хотя, у духов свои методы, и неизвестно, подействует ли этот спектакль.

— Спасибо, профессор, — парень грустно кивнул. Ему бы в сериалах сниматься.

Снейп готовил зелье быстрее и лучше, чем получилось бы у самого Поттера, Гермиона Грейнджер и Том Риддл, изображавший незнание только на словах, тоже прекрасно справлялись, у краснолицего Мундунгуса Флетчера каким-то непонятным образом раствор начал медленно мутировать в самогон, из-за чего Гарри заставил его начать заново, у Флитвика худо-бедно получалось, хотя и с помощью Грейнджер, Гренн Гойл явно чувствовал себя неуверенно, но с подсказками Риддла у него выходило вполне прилично, а вот Невилл Лонгботтом творил что-то невообразимое: рассыпал ингредиенты, собрал их, перевернув при этом котел, поднял котел и начал беспорядочно кидать туда ингредиенты, забыв разжечь огонь. Гарри пришлось встать с ним рядом и полностью взять на себя руководство процессом.

— Почему вы так переживаете, мистер Лонгоботтом? — тихо спросил он, понаблюдав за мальчиком. Тот явно очень нервничал и не мог взять себя в руки.

— Просто у меня никогда не получаются зелья, профессор, то котел расплавиться, то взорвется, а я не могу разочаровать свою семью, — а ведь Лонгботтомы если не богаты, то обеспеченны, вот кому бы поучиться нахальству у Флитвика. — Когда у меня плохие оценки, они говорят, что я позор семьи, и мне место в колонии для несовершеннолетних волшебников!

— Поверьте, в колонии Святого Брута вам точно не место, — нашли, чем пугать ребенка.

— Там место нашим слизеринцам, наверное, — пожаловался Невилл. — Кроме Дафны, она очень хорошая. Поттер посмотрел на Дафну Гринграсс. Наследница не самого богатого, но безупречно чистокровного рода, включенного в «Священные двадцать восемь», девушка была не по-женски крупной, мощной и некрасивой. Привлекательными в ней были только большие, наивные ярко-голубые глаза. Она явно смущалась всего и держалось очень неловко. Впрочем, Гарри уже знал, что она — прекрасный игрок в квиддич и летает в факультетской команде, хотя в Слизерине по традиции играли только мальчики.

— Почему? Они занимаются чем-то запрещенным? — на особый успех Гарри не надеялся, но чары помех на всякий случай навесил.

— Ну… они же темные темные маги. Это все знают. А можно спросить, профессор, на каком факультете учились вы?

— Ну, вы только котел не опрокиньте, на Слизерине! Не трогайте котел, я сказал!!! — Гарри выровнял опасно покосившийся зельеварческий инвентарь заклинанием. Во время учебы полукровка-Поттер весь Слизерин поставил на уши, поскольку не был согласен молча терпеть притязания чистокровных на тотальное превосходство. — Если вас это утешит, я хотел в Хаффлпафф, но шляпа выбирала между Гриффиндором и Слизерином.

— Я тоже хотел на Хаффлпафф, но моя семья требовала, чтобы я был на Гриффиндоре, а шляпа хотела отправить меня в Рейвенкло, — признался Лонгботтом, слегка успокоившись.

Прошло более половины занятия, когда в дверь раздался громкий стук и в аудиторию ввалилась Квирина Квиррел.

— Профессор Поттер, профессор Поттер, — завопила она, задыхаясь.

— Да, что случилось? — Квирина пыталась отдышаться. При её немалом весе это было непросто. Она все открывала и закрывала рот, напоминая выброшенную на берег рыбу.

— В кабинет директора! — рявкнула она, наконец придя в себя. — Срочное извещение из Министерства!

— Им придется подождать, я не могу оставить класс!

— Ну привет, дементоры! — раздался голос Рональда Уизли со стороны двери. — Заместитель директора послал меня провести остаток занятия… Что, Поттер, трупов пока нет? На тебя не похоже.

— Не правда, профессор очень хорошо ведет занятие! — разозлилась Грейнджер.

— И хотя его компетенция оставляет желать лучшего, в отличии от вас, он хотя бы проходил подготовку Аврората… — вставил свои пять кнатов Снейп.

Последнее, что Гарри услышал, отбывая в сторону директорского кабинета, было «пятьдесят баллов с Гриффиндора, сто со Слизерина, дементоры!»

В кабинете директора Гриндельвальд отсутствовал. Квирина тоже смылась — якобы, искать его. Видимо, волшебник покидал кабинет в спешке, поскольку даже не выключил музыку, доносившуюся из зачарованного магнитофона — вообще-то, электроприборы в Хогвартсе не работали, но многие знали, как обойти это, хотя получалось только с наиболее старой и примитивной техникой.

Песня была на каком-то иностранном языке, наверное, на немецком, из которого Гарри знал разве что применение древних рун в магии, и то плохо, так что он ни слова не понял, хотя песня ему даже понравилась.

Волки уходят в небеса.

Горят холодные глаза.

Приказа верить в чудеса

Не поступало.

Вызов из Министерства, по его мнению, мог означать только что-то связанное с этими «Одичалыми», точно ничего хорошего. Больше всего на свете Гарри ненавидел оставаться в неведении и ждать.

И каждый день другая цель,

То стены гор, то горы стен

И ждёт отчаянных гостей

Чужая стая.

Тревога за Беллатрикс становилась просто закаливающей. «Статут Секретности — стена, и мы — дозорные на ней.» Это извещение из Министерства… Гарри принялся мерять кабинет шагами. Обычно, интерьер кабинета менялся со сменой директора, однако, Гриндельвальд, хотя формально был лишь его заместителем, убрал несколько портретов Локхарта и повесил три новых — на одном, неподвижном, была изображена очень красивая и похожая на Гриндельвальда белокурая девушка в старомодном платье, на другом ярко-рыжий юноша в какой-то магловской военной форме. На третьем портрете был мужчина с черными как вороново крыло волосами, который спал. На нем тоже была форма, но другая — из символики Гарри смог разглядеть пентаграмму. Этого черноволосого он уже, кажется, где-то видел, но где и когда он мог?

Спиной,

К ветру и всё же

Вырваться может

Чья-то душа.

Спасёт,

Но не поможет

Чувствую кожей,

Пропащая.

Вспомнилось предсказание про Тёмного Лорда. Конечно, оно казалось Гарри довольно дурацким, но все же… Мелькнула шальная мысль, что, может быть, «Одичалые» решились провести какой-то ритуал для возрождения того Тёмного Лорда, на которого молится восточноевропейская нечисть. Хотя, с точки зрения Гарри, гораздо более вероятной была трактовка предсказания, что в Британию вернётся какой-то временно отсутствующий волшебник и проявит себя как Тёмный Лорд. Или просто кто-то станет Тёмным Лордом, без всяких сложностей с возрождением покойников.

Не помнят слов, не видят снов

Переросли своих отцов.

И, кажется, рука бойцов

Колоть устала.

Внезапно, ожило сквозное зеркало.

— Гарри! — воскликнула Беллатрикс, одетая для боевой операции. — Если к тебе сейчас прибежит Кричер и начнет кричать, что меня надо спасать, шли этого маленького гада подальше! Со мной все хорошо! — и отключилась. Вот как… Гарри схватился за палочку. Как можно победить Тёмного Лорда?

Позор и слава в их крови

Хватает смерти и любви

Но сколько волка не корми

Ему все мало.

— Давно ждете? — Гриндельвальд был в необычной для себя короткой мантии, странно похожей на аврорскую. За ним маячила Квирина Квиррел. — Короче: террористическая группировка «Одичалые» напали на поместье Макгонагаллов. Наша ученица Минерва узнала об этом еще утром, поймала в запретном лесу фестрала и улетела, никого не поставив в известность. Неизвестно, чем Макгонагаллы так насолили Одичалым, но они там полным составом, во главе с этим Артуром Уизли. Министерство стягивает авроров, но не успевает, и они терпят большие потери. Поскольку там наша ученица, Министерство считает, что мы должны придти им на помощь!

Квирина пискнула и упала в обморок, выронив знакомого вида бледно-розовый пергамент с министерской печатью в виде косого креста.

— Так, хорошо, но нас двое? — Гарри поднял извещение. Квирину Квиррелл явно можно было не учитывать.

— Я пытался поймать Локхарта, — Гриндельвальд смутился и немного покраснел. — Но даже не помню, нашел или нет. Видимо, нашел.

— Кричер! — бедный домовик был связан, но не мог не явиться на зов хозяина. В отличии от волшебников, эльфы способны преодолевать антиаппарационные щиты школы.

— Хозяин! — завопил он, не забывая биться головой о ножку директорского стола. Видимо, Беллатрикс запретила ему просить о помощи исвязала. — Хозяйка Белла в беде! Кричер помнит! Когда мисс Белла родилась, хозяева гадали о судьбе мисс Беллы, и бедный Кричер знает — было предсказано, она будет великим воином, непобедимым в бою, да, непобедимым, но должна бояться женщин и детей из семьи Прюэтт! Прюэтт, хозяин!

— Жена Артура — урожденная Прюэтт! — воскликнул Гарри, побледнев. — Кричер, мое оружие быстро! Перенеси меня к поместью Макгонагалл!

В нос ударил запах леса и мокрой земли, а в уши — шум боя.

Дом Макгонаголлов был большим, серым и каменным, больше про него, по сути, ничего и не скажешь. Не замок, конечно, но и далеко не лачуга. Часть магических щитов и стен уже была пробита. Вокруг поместья произрастал лес. Одичалые притащили с собой великана, летающий магловский танк, стреляющий взрывающимися снарядами, вероятно заколдованными, а может быть, и еще что-то столь же впечатляющее — Гарри пока знать было неоткуда. Нападающих оказалось много, больше чем он надеялся. На сколько бывший аврор знал, их организация состояла из двух довольно условных формаций — одной, техномагической, руководил Артур Уизли, безумный мечтатель, яростно желающий объединить магию с магловским научно-техническим прогрессом, другой, друидской, Ксенофилиус Лавгуд с дочерью Луной, считающий себя наследником древнего жречества, духовным пастырем как для магов так и для маглов, и просто эко-маньяк. Также к ним примыкали разные группы униженных и оскорбленных официальной политикой правительств магического мира — оборотни, великаны, вампиры, маги крови, маги души и вообще разная мелко уголовная шушера, которой некуда было идти. Каким именно образом два лидера все-таки спелись, Гарри понятия не имел.

Танк ни то очень бодро нарезал круги вокруг поместья, разрушая стены и магические щиты, ни то их было два. Гриндельвальд присвистнул.

— Прикройте меня, — бросил он и так выставившему щиты Поттеру. И вскинул палочку, призвав… Адское Пламя.

Гарри в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так справлялся с заклятьем Адского Пламени, как этот блондинчик. Обычно его использовали загнанные в угол преступники, и кончалось это тем, что сами калечились. Однако прицельно направленное Адское Пламя Гриндельвальда слушалось его просто идеально — оно ударило в танк, пробивая его явно усиленную магией броню и охватывая целиком так быстро, что управлявшие боевой машиной маги не успели ничего сделать, кроме как попытаться направить горящую махину в сторону своего убийцы в попытке забрать его с собой. Взмахом палочки Гриндельвальд отбросил ее прямо в великана.

Гибель танка привлекла внимание сражающихся к новым врагам, и Гарри оказался против сразу трех магов. Бывший аврор сразу начал начал с довольно агрессивной атаки, бросив в них усиленной Бомбардой, поскольку не мог тратить на них много времени — ему нужно было найти Беллатрикс. Одного он сразу же оглушил, но двое других подняли более мощные щиты, и тут же Гарри оступился и пропустил режущие в плечо по касательной, в самый последний момент отпрянув и выставив щит. В ответ он снова бросил Бомбарду, и сразу же вскинул левую руку с пистолетом — что, думали, одни вы умеете в техномагию? «Я же полукровка.» Вот Беллатрикс ничего сложнее кинжала и правда не признавала из принципа.

— Сдавайтесь! — крикнул он. Один из противников удержался на ногах, другой попытался подняться и тут же припал на одно колено, видимо, был ранен. — Руки за голову!

Сдаваться одичалые не пожелали и ответили сдвоенной Авадой, точнее попытались, но не успели завершить заклинание. Гарри выпустил по ним, кажется, всю обойму, тот, что уже был ранен, повалился замертво, зато второй ухитрился в дюйме от себя превратить пули в пух. Поттер кинул очередную Бомбарду, наконец свалив противника, при падении потерявшего маску и оказавшегося девчонкой, да еще и блондинкой, даже светлее, чем Гриндельвальд.

— Грамкины и снарки пришли за тобой! — закричала она, показывая Гарри за левое плечо и аппарировала, на долю секунды опередив красный луч Экспеллиармуса. Какая быстрая! Вот стерва.

Бывший аврор на всякий случай бросился на землю, прикрывшись щитовыми чарами, но девица действительно ушла, а не сменила позицию для новой атаки. Грамкины со снарками тоже не явили себя миру. Гриндельвальд куда-то делся, впрочем, сполох пламени в лесу намекал, куда. Решив, что пафосный блондинчик сам способен за себя постоять, а если и нет, его, в отличии от жены, не жалко, Гарри перезарядил пистолет и кинулся искать Беллу. Заклятие обнаружения нормально работало только в помещениях, но большое скопление людей оно все-таки смогло выявить. Трое авроров, спрыгнувшие со стен поместья, прикрывали от группы примерно из семи магов, видимо, предводителя и его охраны, пробитую в стене поместья крупную брешь. Тяжелой техники у нападавших больше не было, рядом догорали обломки еще одного танка, но имелись пистолеты и один автомат. Лиц авроров за защитным снаряжением не получалось разглядеть, но тот, что был впереди, сражался сразу двумя палочками.

Гарри прикрылся дезиллюминационными чарами и начал заходить в тыл противнику.

— Сдавайтесь! — крикнул один из авроров, не Белла, голос был мужским. — Оружие бросить, руки за голову!

Противники огрызнулись выстрелами и заклятьями. Беллатрикс резко бросилась вперед, отбивая их своими щитовыми чарами.

— Протего максима! — крикнула она.

— Это вы должны сдаться! — крикнул предводитель. Кажется, это и был Артур Уизли. Странно, кто-то из Блэков упоминал, что родители Беллы перед ее рождением надеялись на мальчика и выбрали для «него» имя Артур. Что за мысли лезут в голову? Кто же из этих Прюэтт? — Отступите, пока не слишком поздно!

Комментарий к Глава 10. Пророчество, о котором не говорили Долохов: http://fashionstime.ru/wp-content/uploads/2013/02/fk1.jpg

http://fashionstime.ru/wp-content/uploads/2013/02/Ladi-and-gentlemen-of-the-18th-century.jpg

В тексте использована песня группы Би-2 «Волки»

====== Глава 11. Наследник, который ничего не знает ======

Are you, are you

Coming to the tree

© The Hanging Tree — OST «The Hunger Games: Mockingjay — Part 1»

Занятие по зельям подходило к концу совсем не мирно — Уизли как будто сам превратился в одного из так часто поминаемых им дементоров.

— Риддл, вы опять ошиблись с ингредиентами! — «чего прицепился, Падла рыжая, в моем районе за такое положено перо под ребра». — Грейнджер! Вы все испортили! Начинайте сначала! Флитвик! Вы повторяли за Грейнджер и тоже все перепутали! — «да что ты, придурок, несешь, еще к Севу прикопайся, бездарность!» — Снейп, вы что творите вообще? — «серьезно?»

— Но профессор! — возмутился Северус, — Вид моего зелья полностью соответствует описанию в учебнике! — конечно, именно это Рыжей Падле и важно, после того, как ты ляпнул про подготовку при Аврорате.

Том знаком велел Снейпу заткнуться. Ещё не хватало опять лишиться баллов в угоду этой рыжей дряни.

— Профессор, согласно описанию в учебнике… — подхватила эстафету Гермиона. Риддл и ей сделал знак помолчать, но она только отмахнулась. Ладно, Гриффиндор не Слизерин, им потом кто-нибудь обязательно подкинет незаслуженных баллов, так что справедливость будет восстановлена. С‘est la vie, у них же Флитвик!

Уизли обходил котлы студентов, каждому норовя что-то подсыпать. Ну все, конец их зельям. Том был почти уверен, что преподаватель гадит намеренно, иначе как объяснить, что над каждым удостоенным его внимания котлом поднимается никак не соответствующий описанию в учебнике дым? Теперь сорвался и начал хамить Моуди. Аластор в целом был парень дельный — именно он в прошлом году помог Тому провернуть подставу хаффлпаффцев, лишившую их Кубка школы. Правда, ввязался он во все это, придя бить Риддлу морду за разыгрывание «в темную» Джиневры, нашел за кого заступаться, все равно такому как он ничего с ней не светит. Том абсолютно не понимал, как, имея хоть каплю мозга, можно влюбиться в эту гламурную куколку. Дура же набитая, да еще и Гермиону постоянно третирует! Завидует, что та не зависит от общественного мнения, и как волшебница намного талантливее!

Впрочем, у Риддла давно уже была теория, согласно которой Рональд только притворяется посредственным зельеваром, а сам активно использует приворотное зелье, чтобы создать видимость популярности своей безмозглой сестренки и со временем найти для неё богатого мужа (вот бы Флитвика, а то если это существо продолжит клеиться к Грейнджер, Том его точно убьет, а ведь Гермиона этого не одобрит), а себе, наверное, богатую жену, а то другого способа обеспечить себе достойное положение у брата с сестрой просто нет. Что же Уизли в котлы-то подкинул? Не приворотное же действительно — на всю-то группу?! Тому живо представилась физиономия Поттера, который вернулся и увидел вместо студентов стадо скандирующих «Рональд Уизли — наш король» зомби.

Зелье Моуди, над которым продолжал колдовать преподаватель, полыхнуло. Страдающий пирофобией, не понять, как с ней на Гриффиндор поступил, Аластор испуганно отскочил от котла и высказал Уизли то, что вся группа о нем думала. И тут Тома повело, как в одном из тех повторяющихся кошмарных снов, где он бежал по какому-то подземелью, а голоса в стенах шипели «Ты не настоящий наследник, твое место не здесь». Он наконец понял, что сделал Уизли — кинул им в зелья состав для предсказаний, который активировал способности у тех, у кого они есть, причем лошадиную дозу. Кажется, Моуди повело тоже — он зачарованно уставился в огонь.

— Надо открыть дверь! — крикнула Гермиона, схватила палочку и повернулась к означенной двери. Уизли мерзко усмехнулся и что-то шепнул Лонгботтому — Риддл смотрел на это будто бы через стекло, наркотическая (или какая она, была бы наркотическая, должна была бы на всех действовать, разве нет?) дрянь полностью завладела его магией и телом. Он не понимал, есть ли в руке Рыжей Падлы палочка и что происходит. Убейте Уизли, кто-нибудь… Невилл бросил горсть какого-то белого порошка в котел. Наверное, нужно было что-то сделать, но Том как будто наблюдал за собой со стороны.

Риддл был не здесь, он видел стену из льда… Темно, и снег падает хлопьями… Гриндельвальд в красном плаще явно одет не по погоде… Его глаза светятся, словно красные звезды. «Не впадай в отчаяние, лорд, — тихо говорит он Тому. — Твоя сестра не потеряна для тебя.» Что ты знаешь о моем сердце, что ты знаешь о моей сестре?

Внезапно Уизли взмахнул палочкой. Котёл накренился и начал падать на Лонгботтома. Грейнджер, в отличии от Тома нормально соображающая, вскрикнула и тоже взмахнула палочкой, от чего котёл вдруг взорвался. Гермиона оттолкнула Невилла, осколки и кипящая гадость полетели в них обоих, но больше в неё. Все было так внезапно, Риддл ничего не успел сделать, он просто хотел, чтобы она не пострадала. Что-то произошло, каким-то образом он почувствовал связь через своё касание на её руке…

На ногах он устоял, даже палочку не уронил, но вот зачем схватился за нее никак не мог понять. Уизли с довольной ухмылкой распылял какую-то смесь из пульверизатора, похожего на магловский перцовый баллончик. Так, стоп… Гермиона! А что, собственно, случилось? У Тома очень сильно кружилась и болела голова, и он никак не мог понять, что только что произошло.

— Профессор, что с Гермионой? — обвиняющий, звенящий от ненависти голос принадлежал самому Тому. Забыв о межфакультетской вражде, Риддл подбежал к свалившейся на пол девушке. Осколки котла и зелье ей не повредили, но она казалась холодной и словно бы окаменевшей. И без сознания. Сердце Риддла чуть не выскочило из груди. Что ты знаешь…

— Мисс Грейнджер нарушила правила безопасности и опрокинула на себя котел с зельем, очень прискорбно! — расстроенным Рональд Уизли не выглядел. — Флитвик, Джиневра, как старосты, доставьте девочку в больничное крыло! Используйте заклинание Мобиликорпус.

Конечно, зачем же профессору самому сопровождать пострадавшую на его уроке девочку в медпункт?

Риддл бросился за ними, но в коридоре недалеко от выхода из аудитории к нему вдруг кинулся тот мелкий злобный мальчик, Дамблдор.

— Том Риддл? Я почувствовал…

— Сдрисни, сопля, — посоветовал ему подошедший Моуди. — Как же он меня бесит, такой мелкий, а понтов больше чем у тебя, Томми с погонялом Лорд.

— Чего надо, Пёс? — да что они все к нему пристали?! Тома трясло, словно от холода.

— Пусть сначала это мелкое недоразумение свалит.

— Не вижу Флитвика, — скривился Том. — А этот остается. Он вундеркинд.

Грейнджер говорила, Альбус оказался потенциально невероятно способным волшебником. Том решил все-таки выслушать их. Вдруг скажут что-то полезное. Он сам никак не мог понять, что произошло, и был просто в ужасе, с огромным трудом удерживая маску спокойствия.

— Я чувствую, что вам всем троим недавно стирали память! — с каким-то отчаянием в голосе проговорило мелкое недоразумение. Троим? Ах да, Гойл, как обычно, маячит рядом.

— Он что, залезает в голову? — удивился Гренн. Залезает в голову? Так можно?

— Серьёзно?! — только и смог выдавить Том. А Моуди уставился на малолетку с какой-то смесью отвращения и ужаса.

— Альбус, — как можно мягче произнес Том, наконец, слегка собравшись. — Какие воспоминания? Это важно!

У самого Риддла тоже имелась специфическая способность из области менталистики — он мог проникать в чужое сознание, глядя чужими глазами, слушая чужими ушами, перехватывая контроль над телом. Правда, проделывать это Том пока решался только с животными. О своих возможностях он узнал лишь около года назад, когда нашел волчонка в Запретном лесу недалеко от замка. Маленький зверь был альбиносом, с белой шерстью и красными глазенками, и Том подумал, что родители выбросили его из-за необычной масти. Волчонка, которому он дал имя Призрак, удалось выходить, к тому же, с помощью костероста Риддл сделал его почти вдвое больше и сильнее обычного волка. Довольно скоро Том начал видеть сны, в которых он бегал в теле волка, а немного позже научился контролировать его наяву. Риддл пытался повторить успех со змеей, символом своего факультета, но эти эксперименты чуть было не стоили ему рассудка — змеиное тело оказалось совсем не приспособлено для людского разума, мозг ничтожно мал, а органы чувств отражали мир вовсе не так, как человеческие, передавая совершенно непонятные картинки и ощущения. Впрочем, в случае крайней необходимости, она вполне успешно смогла бы заменить магловский прибор тепловизор.

— Я не могу восстановить, я просто вижу неправильности, — ответил Дамблдор, подумав. В его глазах стояла какая-то мрачная решимость. — И еще у тебя и Аластора в голове обрывки чего-то вроде снов, но вы их почему-то не замечаете. А у твоего друга, — он кивнул на Гойла, — Этой аномалии нет. Только след удаленных воспоминаний.

— Мелкий поганец прав, — заметил Моуди. — Сейчас возникли какие-то странные воспоминания, будто меня заперли в сундуке. Но я уверен, что ничего подобного никогда не было, и даже в голову мне не приходило. Бред.

— Наведенные воспоминания? — предположил Том. — Ничего не знаю, нет у меня никаких наведенных обрывков.

— У тебя какая-то ледяная стенка, — уточнил первокурсник, сосредоточившись. — Ночь, звезды…

— Моуди, что ты там хотел мне рассказать? — прервал экзекуцию Том. Ему стало ещё неуютнее, чем было.

— Обещайте не делать такую глупость, как обращение в Аврорат, — презрительно скривив свое обожженное лицо ответил тот. — Вы ведь понимаете, насколько авроры бесполезны?

— Догадываюсь, — Том кивнул. — Говори.

— Я отследил, как упала Грейнджер. Она стояла лицом к двери, спиной к котлу, и упала в том же направлении, повалив Лонгботтома. — Моуди наглядно продемонстрировал, о чем говорит, поставив Дамблдора как Грейнджер, а Гойла как котел. — Она никаким образом не могла опрокинуть на себя котел и так упасть, его опрокинули, понимаешь?

— И кто толкнул котел? Рядом были Флитвик и Лонгботтом.

— Заклинанием — любой, — снова скривился Моуди.

— Да, но меня почему-то бесит Лонгботтом, — Том задумался. Это же Невилл, он мог просто ошибиться. А, без разницы, все равно по ненадежным воспоминаниям пока не разобраться, зайдем с другой стороны. На самом деле, Том все это время очень ждал возможности лично пообщаться с человеком, ставшим кармой для его мерзкого отца (прав Пес, авроры странные), но что поделаешь, если происходит какая-то чертовщина? — Он еще при Поттере пытался испортить свое зелье; — Риддл снова задумался. Гойл точно все сделает так, как скажет Том, а вот лояльность гриффиндорцев под большим вопросом. — Моуди, ты готов действовать? Сегодня было покушение на Грейнджер, завтра напасть могут на любого из нас.

— Это странный вопрос, Томми. На хрена ты мне еще нужен?

— Я и задаюсь этим вопросом. Разве у тебя есть повод доверять мне более, чем гриффиндорцам?

— Есть причины не доверять гриффиндорцам, — Аластор говорил так, что, казалось, обрубал фразы топором. — Есть причины рассчитывать на твою разумность. Ты встречаешься с Грейнджер, а значит, ты хочешь узнать, зачем это все было сделано, и у тебя присутствует мозг в голове. Гриффиндорцы всегда платят свои долги, не забывай.

— Слизеринцы помнят.


Гермиона была без сознания. Ее кожа на руке покрылась какими-то чешуйками, словно… каменела? Почему ее не переправят в Мунго?

В палату вернулся их новый колдомедик.

— Полугоблины так редки, вот бы провести исследование… — пробормотал он себе под нос. Чего? А, познакомился с Флитвиком. — Вы наверное пришли навестить девочку? — обратился он к Тому. — Я доктор Квиберн, новый школьный колдомедик.

Интересные новости, а куда делся месье Крессен? Нормальный же был дедок, если не считать эмбрионы в колбах по всем полкам… Студентам сообщали только о заменах в преподавательском составе. Доктор Квиберн выглядел не старым, но пожилым, у него были темные с проседью волосы и добрейшие карие глаза.

— Да, я Том Риддл с пятого курса Слизерина. Скажите пожалуйста, что с Гермионой? Насколько я понимаю, ожог укрепляющим отваром никак не должен был вызвать подобной реакции.

— Да-да, совершенно уникальная реакция, — кивнул колдомедик. — Очень интересная! Вероятно, у вашей подруги открылась аллергия на какой-либо из компонентов. Я уже забрал образцы пораженных тканей для анализа, славные образцы, остается дождаться результата.

Может быть спросить его насчет стертой памяти? Нет, пожалуй, опасно.

— Доктор, все-таки, что с Гермионой? Вы думаете, она скоро выздоровеет?

— Понимаете, мой мальчик, я впервые вижу нечто подобное, а у меня огромный опыт, я работал в том числе в зонах боевых действий… Так что скорость ее выздоровления во многом зависит от ее магической силы и психологической выносливости, но вы не переживайте, все мои исследования говорят, что человеческие тело и психика способны перенести намного больше, чем нам кажется! Как, например, испытания разъедающего зелья в Польше… Впрочем, мой мальчик, не отвлекаю ли я вас своей болтовней от занятий?

— У нас должно было быть собрание Дуэльного клуба профессора Гриндельвальда, но его отменили, — на самом деле, Риддлу бы не мешало присоединиться к своим союзникам, которых он отправил искать ценного свидетеля Лонгботтома, куда-то исчезнувшего, но и больше узнать от колдомедика тоже хотелось. — Доктор, вы смогли определить, каким составом облили Гермиону? Это же не укрепляющий эликсир, в него что-то добавили!

— По моему предварительному заключению, туда могли примешать соль, — серьезно? Просто соль? Зачем? — Вы даже не представляете, как вам повезло, что у вас преподает такой потрясающий маг, как Геллерт Гриндельвальд! Это великий человек, великий! Нет такого темного волшебника, что не боялся бы его!

— Простите, мне действительно пора! — Том бросился к двери. — До свиданья!

Он только что заметил Лонгботтома в Запретном лесу. Глазами волка. Мальчик, с необычайно уверенным для себя видом, шел к большому белому дереву с красными листьями. «Здесь такое есть?!»

Заплаканная Джиневра бежала в сторону Гриффиндорской башни. Призрак факультета Слизерин, Безголовый Янос — удивительно подлое и беспринципное существо, обожающее давать живым Слизеринцам свои бесценные советы, как всегда, заметив девушку, начал над ней издеваться, летая вокруг, хохоча и подкидывая свою отрубленную голову, но ей было совершенно не до него. От Риддла призрак почему-то сбежал, втянувшись в стену. Он терпеть не мог Тома. Тот отвечал ему тем же. У всех факультетов нормальные призраки: гриффиндорский Кровавый Лорд со своими длинными когтями, нестрижеными волосами и бородой и пятнами серебряной крови на старинной одежде — совершенно жуткий старик, рейвенкловский Сладкий Робин вообще похож на девочку из «Звонка», хаффлпаффский Лорд-с-персиком выглядит как идеальный средневековый рыцарь из куртуазного романа. А у них, слизеринцев, ревностнее всех хранящих дух древней магии, — Янос без головы, зато с коррупционными схемами, какая проза! Фу, позорище.

Поскольку занятия у большей части курсов уже закончились, а Гриндельвальда в замке все еще не было, многие ученики теперь бродили по территоррии вокруг Хогвартса, затрудняя этим Тому задачу незаметно пробраться в Запретный лес. Дезиллюминационные чары он ещё не успел освоить. Чертовы придурки, интересно, где шляется Гойл? Моуди отправился проверять Гриффиндорскую башню, а Гренна Том отправил как раз стеречь выходы. Как же плохо, что в Хогвартсе и рядом с ним не ловят ни сотовые, ни интернет! Хорошо хоть менталистика не блокируется — связь с волком Том все ещё поддерживал.

Кстати о волке — Призрак продолжал наблюдать за Лонгботтомом. Пока Риддл искал путь (незаметно пробраться в лес ему все-таки удалось, теперь оставалось найти это клятое место, заклятие обнаружения вне помещения работало очень плохо, это только у Гермионы оно действовало почти нормально — она всегда была очень собранной), Невилл успел помяться около облюбованного дерева, сунуть в дупло какой-то сверток, развернуться и побрести в сторону замка. Это был шанс перехватить его, но тут волчье обоняние сообщило, к дереву идёт человек под дезиллюминационными чарами.

Немного покружив вокруг, он нашёл дерево и вытащил свёрток из дупла. Риддл за это время успел подойти достаточно близко. Было очевидно, что свёрток представляет большую ценность — и Невилл, и человек под чарами обращались с ним очень аккуратно.

Дезиллюминационные чары вроде хамелеона — подстраиваются под окружающую среду, но, если знать куда смотреть, при движении можно заметить что-то вроде колебаний. Когда-то на первых курсах Том читал легенду о Призраке замка Харренхолл — убийце, пользовавшимся древним могущественным волшебным предметом, плащом бога Смерти, дающим истинную невидимость, и она показалась ему страшнее всех ужастиков. Даже видел потом кошмары о невидимом убийце, который пришёл за ним. А дезиллюминационные чары менее совершенны, а значит, не страшны. Впрочем, тут волшебник их сбросил.

Это оказался тощий молодой человек лет двадцати на вид, с серебряно-золотыми волосами, в пижонской шелковой мантии в духе поборников чистоты крови, — из тех, на которые у Тома никогда бы не хватило денег, — черной с вышитым красной нитью драконом. Том узнал этого типа. Это был Драко Малфой, глава попечительского совета. Серьезно?! Гнев, пьянящий и темный, туманящий взгляд, завладел душой Риддла.

Оторвав от мантии полосу чёрной материи (ничего, заклятьем «Репаро» он владеет в совершенстве) Том повязал ею нижнюю часть лица на манер маски и схватил с земли корягу потяжелее.

Полностью соединившись с сознанием зверя, Риддл остро почувствовал все лесные звуки и запахи. Контролировать своё и волчье тело одновременно, координировать действия обоих, причём в экстремальной ситуации, было очень непросто. На секунду мальчику показалось, что он не сможет вернуться и навечно останется с раздвоением личности. Ориентируясь на обоняние волка и видимое мельтешение по краям силуэта бывшего невидимки, идущего к антиаппарационному барьеру, Риддл стал подкрадываться к нему сзади. Волк, волей Тома стараясь прятаться за кустами, заходил с другой стороны.

Подобравшись поближе и выбрав удобный момент, Том-в-волчьем-теле бесшумным белым призраком выскочил прямо перед противником. Тот попытался вскинуть палочку, но волк сомкнул зубы на его предплечье, заставив ее выронить. Том же со всей силу ударил бывшего невидимку корягой по голове. Риддл облизал губы — вкус живой человеческой крови во рту даже в своем теле был слишком ярким. Ему повезло, подельник Лонгботтома вырубился с одного удара.

Надо было хватать сверток и сваливать, но Риддла будто что-то держало. Глянув на Призрака, мальчик понял, что волк завороженно смотрит на то самое белое дерево с красными листьями. Все-таки взяв сверток, Том тоже взглянул на дерево, уже собираясь уходить, и увидел, что на стволе вырезано лицо, а дупло на самом деле представляет собой открытый перекошенный рот. Ствол был таким же белым, как шерсть волка, а листья столь же красными, как его глаза. Кажется, дерево тоже смотрело на них. Тому вдруг стало очень страшно. В шелесте листьев ему послышалось что-то типа «отдай… чистая кровь… отдай нам его кровь…»

Комментарий к Глава 11. Наследник, который ничего не знает Нет, я не решила превратить всех женских персонажей в «девиц в беде». Пока так надо. Плюс, обыгрывается канонная ситуация из ТК.

Глюк Тома – разговор Джона с Мелисандры из ТсД

====== Глава 12. Смерть, которая преклонит колено ======

Да, сегодня позволено все,

Что крушишь себя так увлеченно.

Видишь, я над тобою кружу.

Это я фиолетово-черный.

© Пикник — Фиолетово-черный

Когда-то в Дурмстранге он знал одного Блэка, Арктуруса, которого почему-то отправили учиться туда, а не в Хогвартс. Юноша с чёрными волосами и фиолетовыми глазами был очень сильным магом, да ещё и красивым, словно какой-то Ален Делон. Но для светловолосого полукровки Блэк стал настоящим кошмаром. Он был заводилой в компании особенно жестоких чистокровных, отравлявших жизнь юному Райнхарду. Кажется, британец считал прямо-таки своим священным долгом измываться над «грязнокровкой», доказать, что низшему созданию не место среди таких как он. Момент, когда другой столь же чистокровный волшебник наложил на высокомерного Блэка заклятье Круциатус, и тот корчился от боли, нечеловечески вопя, стал одним из самых счастливых в жизни Райнхарда.

— Протего максима! — крикнула женщина со звездным именем, взмахнув сразу двумя волшебными палочками. Смелая девчонка, но не стоит ее жалеть. «Кто она этому Арктурусу? Двоюродная племянница?» Гриндельвальд не был знаком с этой Беллатрикс лично, но изучил колдографии — она была такой же темноволосой, удивительно красивой, с необычными ярко-фиолетовыми глазами.

План боя у дома Макгонагаллов разработал именно Гриндельвальд по заказу Министра магии Британии. Серией провокаций, выманивших их сюда, занимался сам британский лидер. Зачем ему все это понадобилось, было тайной, но платой была полная свобода действий на территории Хогвартса.

— Это вы должны сдаться! — отозвался ее противник. Его тоже жалеть не стоит. «Что, общение с Минцем ничему не научило? К сожалению для вас, я не меньшая тварь, чем Юлиан.» — Отступите, пока не слишком поздно!

Волшебник крепко сжал в правой руке палочку, а в левой — тонкий узкий клинок из белого дерева, старого, твердого и холодного, словно камень, нет, еще тверже и холоднее, слишком короткий для меча и слишком длинный для кинжала. Ему слышался стук сердца — наверное, собственного, но казалось, будто он исходит от клинка. У Гриндельвальда, как и Блэк, была вторая волшебная палочка, более старая и мощная, чем его собственная, полученная после смертельной дуэли с представительницей древнего темномагического рода Гольденбаумов, но он терпеть не мог её использовать. К ней ещё имелась парная, но вот кто был её нынешним владельцем, Райнхард не знал. Она, как и белый клинок, нужна была ему для определенных видов темных искусств, к которым у него, при всем могуществе, не было никакой склонности. Хорошо давалось Гриндельвальду только Адское Пламя, да трём ныне непростительным он выучился ещё в школе, хоть и с трудом. Темные искусства идут от сердца, не от разума, а ему всегда лучше давались формулы и логика, прямо как той девочке с пятого курса. Настоящие способности к темной магии из обитателей Хогвартса он чувствовал в Поттере, в юном Дамблдоре, что естественно, и ещё в черноволосом мальчике со Слизерина, чью фамилию забыл.

Кажется, стук сердца стал громче. Где-то среди деревьев каркнул ворон. Зашелестела листва. Нервы сдают, похоже.

Клинок был очень старым и по легенде принадлежал ни то герою, ни то злодею древности, восставшему из мертвых и заколовшему собственную возлюбленную, и носил имя Игла, но ценность его была не в том — теперь он был носителем части силы погибшего темного волшебника-некроманта. Гриндельвальд постоянно имел его при себе, как и палочку Гольденбаумов — тис, дерево героев и темных магов, и перо феникса. Но палочку он терпеть не мог, всегда используя собственную, кипарисовую, хотя она была гораздо слабее, а к Игле привязался и часто прибегал для темных чар и ритуалов. Смешно, но волшебная палочка мертвого некроманта тоже была из тиса, только в сердцевине жила дракона. Где же она сейчас? Зато в его собственной как раз перо феникса.

Схватка проходила не так, как он рассчитывал. Сначала один из авроров упал, кажется, от пули. Двое других сумели защититься трансфигурацией. Убийца и еще один Одичалый сразу же рухнули, как подкошенные, получив режущие заклятия от девчонки с двумя палочками. У одного из них отвалилась голова, другой просто свалился в луже крови. Остальные бросились на волшебницу, надеясь завались ее кучностью, но ничего не вышло — она слишком хорошо сражалась. Один, правда, чуть не достал ее Круциатусом, но заклятие отлетело — Поттер, который, конечно, уже бегает где-то поблизости, прикрыл, надо полагать. Надо его удалить. Свалились еще один аврор и трое нападавших. Еще одному Одичалому вышибло мозги пулей. Девчонка сошлась один на один с предводителем, обезоружила его Экспеллиармусом и связала Инкарцеро, для надежности приложив головой о землю. И как это понимать?!

— Рональд Уизли соврал, — прошептал он, обращаясь к Игле.

Конечно, ответа не было.

— Я же использовал на нем Империус, как он мог…

Ему не было дела до конфликтов между глупыми британцами, которые хотели использовать его силу и боевые навыки в своих целях. Он даст им то, что они хотят, но возьмет гораздо больше, их жизни, если ему захочется. Значит, Уизли решил, что может безнаказанно соврать ему? Выгораживал мамашу? Это ошибка. Гриндельвальд же и не собирался позволить причинить вред этой Молли… Раньше.

Гневно сощурившись, волшебник коснулся кончиками пальцев красного камня, что всегда был при нем, прошептал заклинание, смешивая тени со светом. Работай же, Красная Тинктура, давай…

Камень превращений, хоть и через небольшое сопротивление, отозвался мгновенно, сплетая свет и тень вокруг мага в чуждое, фальшивое обличье. Высокий светловолосый мужчина теперь казался женщиной средних лет, с длинными рыжими волосами и эффектными, корректно выражаясь, формами. За точность соответствия он бы, честно говоря, не поручился — волшебник видел ее только на колдографиях, и не имел при себе ничего принадлежавшего ей ранее. Но все же, возможность есть. К предсказаниям он относился очень серьезно. Смена облика вызвала головокружение, он чувствовал себя не в своей тарелке, но выбора не было, надо собраться!

Что же, теперь можно показаться — волшебник выступил из-под тени деревьев и собственных чар на свет. В голове издевательским перезвоном, почему-то, заиграла та старая песня, про яблони и груши.

— Не трогай моего мужа, ты, сука! — крикнул он, надеясь, что маскировка голоса хоть немного похожа на настоящий голос Прюэтт-Уизли. — Авада Кедавра.

Девчонка ловко увернулась от смертельного зеленого луча и ударила в ответ странной модификацией атакующего заклинания, запустившего в него подобия сюрекенов в форме звезд. Он увернулся быстрее, чем, по его мнению, смогла бы домохозяйка, но недостаточно быстро — одна из звезд пробила его щит и задела бедро, другая срубила несколько иллюзорных рыжих прядей. А ты опасная! Как же хотелось вызвать Адское пламя, почувствовать его голод и жар, дикую разрушительную мощь и тепло, музыкой выходящие из-под кожи, но он использовал его только в своем обличье. Вместо этого он вызвал обычный колдовской огонь, слабый, не достойный такой противницы, какой была Беллатрикс.

Земля загорелась под ногами девчонки, и под его ногами тоже, поскольку она частично отразила заклятье. Волшебник переместился за ее спину и веером разбросал оглушающие, надеясь убрать заодно Гарри Поттера — тот был пока нужен живым. Нет, другого волшебника с древней кровью в Британии найти, если что можно, а вот минимально адекватного преподавателя в эту проклятую школу — задача для Сверхчеловека. Получилась — он услышал звук падающего тела. Отлично. Беллатрикс закрылась круговым щитом и снова бросила свое звездное проклятье, но он влил в собственный щит столько силы, что тот выдержал, хотя и с трудом. В ответ волшебник бросил режущее, но смог пробить ее защиту, лишь использовав все-таки палочку из тиса. «Я что, могу проиграть эту дуэль?!»

В Гриндельвальда полетело несколько заклятий со стороны. Огненный колдун взметнул землю вокруг себя, используя её как дополнительный щит. Он предположил, что это все-таки Поттер — вот ведь настырный!

Похоже, он оказался в проигрышном положении и уже решил, что придётся аппарировать, пока с него не сбили маскировку, но тут ему на помощь пришёл какой-то неизвестный волшебник. Он запустил в Беллатрикс редким темномагическим заклинанием, принявшим облик огненной змеи и пробившим её щиты. Гриндельвальд как-то видел подобное в исполнении Оберина Мартелла, могущественного колдуна из Америки. Блэк пошатнулась, но в последний момент ни то она, ни то Поттер отразили атаку. Гриндельвальд не стал медлить, бросив в неё Редукто и Бомбарду.

Девчонка увернулась и хрипло расхохоталась, тоже бросив Бомбарду. Он взял его на поднятый тисовой палочкой щит, инстинктом понимая, что сейчас она подставится, тем более, второй волшебник как раз запустил Круциатусом, и прошептал: «Авада Кедавра».

Ничего личного. Жертвоприношение должно совершиться.

Конечно, все пошло не так.

В последний момент прямо перед девчонкой появился Поттер (а кто тогда вырубленным валяется?!) и закрыл ее собой. Дезюллюминационные чары рассеялись, и он сломанной куклой упал на траву.

Гаденыш! Весь ритуал испортил! Смерть сильного волшебника, закрывшего собой другого, вызывает защиту крови, так что теперь трогать Беллатрикс нельзя, не говоря о поиске преподавателя! Девчонка, явно в шоке, взвизгнула: «Круцио»! Волшебник увернулся и аппарировал — недалеко, просто, чтобы без свидетелей снять иллюзорное обличье. Нет, дорогая, я не стану нарываться на кровную защиту. Кем нужно быть, чтобы про нее не знать?

Нельзя гоняться за исполнением пророчества. Но для него оно было слишком важно, туманя разум, став наваждением.

«…сама смерть склонит перед ним колено.»

В кармане завибрировал телефон. Удобное все-таки это магловское изобретение, но в Хогвартсе не работает категорически. Nokia 3310, конечно, она меньше всего страдает при магических выбросах. Смартфоны от его присутствия умирали. Звонил Квиберн. Чего это он не в школе?

— Herr Гриндельвальд, — волшебник поморщился, он так и не смог привыкнуть ни к имени, ни к фамилии, — Девочка, пострадавшая при разлитии раствора, пребывает без сознания, — убить мало этого Уизли! — В целом же присутствуют неконтролируемые реакции, я не понимаю, откуда идёт окаменение.

— Причём здесь вообще девочка? — разозлился окончательно Гриндельвальд. Холодной иголкой сердце кольнул страх. Не так шло буквально все!

— Грейнджер с пятого курса Гриффиндора, — равнодушно отчитался Квиберн.

— Речь была про мальчика-чистокровного! Приведите девочку в чувство, она не должна пострадать!

«Я что, становлюсь сентиментальным по отношению к этим британским детям?!»

— Mein Herr, я контролирую ситуацию, но обязан был поставить вас в известность.

— Надеюсь.

Он нажал кнопку отбоя, от злости чуть не сломав телефон — на этот раз не выбросом, а просто слишком сильно стиснув пальцы. Магия того порядка, который он пытался сотворить, подобна мечу без рукояти — плохо прогнозируема, легко выходит из-под контроля и всегда, всегда готова пожрать тебя. Пока же было понятно, что Рональд Уизли попытался развернуть ритуал в соответствии с собственным видением.

В некотором отдалении прозвучал шум схватки. Какая удача! Снова накинув иллюзию — изменив свою одежду (на самом деле его гардероб в принципе состоял из ровно двух футболок, черной и белой, с принтом в виде знака Трех Реликвий, штанов, куртки и пары ботинок; ну ладно, трусы и носки ещё; все остальное при необходимости создавалось Камнем Превращений, а чаще просто набрасывалась иллюзия с его же помощью) на красную мантию, он бросился к сражающимся. Отлично, террорист против аврора… Усыпив невербальным «Сомниумом» последнего, он оглушил «Одичалого» — какое, все-таки, глупое название, — и утащил его в лес.

Террорист оказался девушкой, тощей, курносой и рыжей. Бастард Уизли что ли? У этих британцев женщины откровенно страшные. «Она совсем не похожа на мою сестру». Хотя нет, чистокровные волшебницы бывают вполне ничего…

Приводить девушку в чувство он не стал — жалко, все-таки, просто ударил клинком по горлу. Тот покрылся красными прожилками, впитывая кровь, и словно запульсировал в руках.

Он вскинул волшебную палочку, указав на труп. Капли крови все еще стекали по его рукам. — Пламя, покажи мне Розе. Пожалуйста.

В огненных языках не было ничего.

— Покажи мне Розе, как мне вернуть мне мою сестру? — повторил он с отчаянием.

Лицо Джиневры, синий цветок, снова лицо Джиневры. Синие розы, много синих роз рассыпалось по какому-то подземелью.

— Как оживить мертвого сквиба?

Тюрьма, охранник в знакомой форме — «Сердце зимы»? Узник со спутанными светлыми волосами мечется по полу камеры. Это — прошлое? «Оно в Хогвартсе, оно в Хогвартсе», — шепчет он. И — снова синяя роза на чем-то белом.

— Я знаю, кто вы, огненный колдун! — раздался хриплый женский голос со спины. Как она нашла?!

— Да неужели? — Беллатрикс Блэк стоит перед ним с белой совой на плече, нацелив на него палочку, рядом с ней связанное существо, маленькое, но широкоплечее, заросшее бородой. Кажется, это и есть волшебник, наколдовавший змею. Фиолетовые глаза женщины горят — нет, не яростью, фанатичной решимостью. — Что же вы знаете, леди Блэк?

— Паршивые грязнокровки! — шипит существо.

— На кого пасть разинул! — огрызнулась Беллатрикс. — Вы огненный колдун, владеете ритуальной магией. И вы вернёте Гарри…

— Какой ритуал?

— А что, сами не понимаете?!

— Все, кто посвящен, на него рассчитывают, но вряд ли ваши ожидания оправдаются, — бросил он устало.

— Значит, вы некомпетентны в Темных искусствах, — огрызнулась снова девица, не снимая его с прицела. — Это вам подарок, как там, говоришь, тебя зовут? — Существо прошипело что-то нечленораздельное, но она добавила: — Империо!

— Лорд Морфин Гонт, моё имя Морфин Гонт!

Это должно быть враньем, Гонты вымерли еще в тридцатых годах прошлого века! Доканали себя кровосмешением, выродились и обнищали. Потомки Джона Гонта, первого герцога Ланкастера, сына короля Британии, королевская кровь. «Все Тёмные Лорды несут королевскую кровь, это известно!» Но после принятия Статута Секретности Гонты не имели контактов маглами, они входят в Двадцать восемь, как и Блэки.

— Отлично, приступим! Аuf wiedersehen, лорд Морфин Гонт!

Странно, белый нож показался ему пустым и обычным. Даже привычный холод куда-то ушел из него. Но когда он испил крови Гонта, чужая холодная сила так и хлынула, расползаясь под кожей…

Комментарий к Глава 12. Смерть, которая преклонит колено https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/%D0%94%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%81%D0%B8%D0%BD%D0%B0_%D0%B4%D0%BB%D1%8F_%D0%BF%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D1%87%D0%B5%D0%BA Тис, как и кипарис, кладбищенское дерево. По материалам с Поттермор, палочки из тиса пользуются дурной славой, как темномагические, но иногда попадают к настоящим героям. У кипариса по Роулинг нет зловещей репутации, это древесина героев, но http://www.symbolarium.ru/index.php/%D0%9A%D0%B8%D0%BF%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%81,_%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BE

Парные палочки, одна из которых тисовая – это именно то, о чем вы подумали. Тема ещё будет раскрыта.

Клинок сделан из Чардрева.

Джон Гонт – историческое лицо.

====== Глава 13. Тот, чьё имя запретно ======

Я видел их, валяясь трупом под луной.

Луна горела окровавленной звездой.

© Агата Кристи, «Четыре слова”​

Он осознал, что ему холодно. Если он мог чувствовать холод, значит, он еще существовал. Не толькокак дух. Рядом послышался какой-то звук — будто всхлипнула женщина или ребенок. Раз он слышит, возможно, у него осталось и зрение? Гарри открыл глаза. Он был в странном белом мареве. Порыв ветра бросил ему в лицо снежное крошево. Оглядевшись, Гарри понял, что находится на вокзале Кинг-Кросс, но стеклянный купол разрушен, и по всему огромному залу ледяной ветер гоняет снег и острые холодные осколки.

Снова раздался ни то стон, ни то всхлип. Прикрыв глаза от ледяного крошева ладонью, Гарри пошел на звук. Из белого марева перед ним нарисовался каменный алтарь, на котором лежала девушка. Ее глаза были закрыты, как во сне, и она металась, словно ее мучили кошмары. Каштановые волосы разметались по серой поверхности камня, а тонкие пальцы терзали крепко зажатый в них цветок — розу неестественного ярко-синего цвета. Гарри потянулся к ней, чтобы снять с алтаря, но тут из тени появилась фигура человека в магловской военной форме, резким движением преграждая ему путь.

— Мне жаль, но вы ничем не можете помочь ей, — тихо, но твердо произнес он с заметным польским акцентом, печально улыбнувшись. Волосы у него были черными, будто вороново крыло, губы мертвенно-серыми, а ордена в виде звезд на груди горели, словно злые красные глаза. — По крайней мере, здесь.

— Она моя студентка, — возразил Гарри, наконец-то узнавший девушку. — И вас я, кстати, тоже видел. На портрете в кабинете директора вы все время спите, но, выпив Вечернюю тень, я видел вас с инфери, мертвыми слугами!

— Зеленое зрение, — мягко ответил его собеседник, словно это все объясняло. Но Гарри сначала не понял о чем речь. Цвет глаз, возможно? У самого человека в магловской форме они были ярко-голубыми. Но тут он вспомнил, что читал об этом в «Волховании всех презлейшем». — Вино колдунов? В наших с вами широтах как-то больше принято обращаться к белым Чардеревьям.

— Никогда о них не слышал, не понимаю, о чем вы говорите, — Гарри опять выдал желаемое за действительное. О Чардеревьях он читал там же, но полагал выдумкой. — Стойте, мы оба мертвы? А как же девочка? Если она здесь не проснулась, значит, она еще жива?

— Мы с вами не вполне мертвы, поскольку целы существа или предметы, вмещающие часть наших душ, неужели вы правда не чувствуете? — собеседник Гарри удивленно поднял тонкие темные брови. — Почему сейчас мы здесь, и где это здесь находится — более сложный вопрос. Полагаю, вы правы насчет девочки.

— О нет, — Гарри приложил руку к лицу. Шикарно! Ну и в теле какой зверушки ему предстоит доживать? «Только не в Кричера!» Ладно, и так ясно. — Магия души. Я-то тут причем?! А девочка?!

— Старые боги неспокойны, — печально проговорил человек в магловской форме, проигнорировав слова Гарри. Он вообще был слишком расслабленно-меланхоличен и для военного, и для темного волшебника, его мягкая манера даже располагала к себе, но все это не отменяло его связи с запрещенной магией, в причастности к которой он еще и обвинил самого Поттера. — Они жаждут крови. Прислушайтесь, вы тоже сможете услышать.

Гарри действительно почудилось что-то вроде «Отдай… чистая кровь… отдай его кровь…». Добрые какие эти Старые боги!

— Так ваши Старые боги — фанатики чистокровных?

Человек в магловской форме рассмеялся.

— Что вы, они не мои, я атеист. Ими становятся, при некоторых обстоятельствах, — он бросил на Гарри заинтересованный взгляд. — Вы действительно ничего не знаете об истинном преимуществе чистой крови?

— Нет у чистой крови никаких преимуществ, — хмуро ответил Гарри, которому эта риторика смертельно надоела еще во времена учебы на Слизерине. — Это просто мифология, призванная обосновать, что одни люди лучше других. Как фашизм.

— Ложь, — его собеседник покачал головой. — Как чистокровный добавлю — сладкая ложь. Ни ваша версия, ни версия поклонников чистоты крови в корне не верны. Чистота крови и древность рода безусловно ценны в одном — они обеспечивают хороший результат при ритуале жертвоприношения. Правильно убив волшебника из древнего рода даже магл способен сотворить мощную магию.

Гарри живо представил, как человек в магловской форме с мягкой извиняющейся улыбкой перерезает глотку истошно вопящему о своей чистокровности Паркинсону или Малфою. Картинка получилась до тошноты отчетливой.

— Что, пробовали приносить людей в жертву?

— А вы? — перевел стрелки тот, загадочно усмехнувшись.

— Пробовал. Себя.

— Тогда вам повезло больше, чем мне, — неожиданно серьезно ответил человек в магловской форме. — Никогда не хотел связывать свою судьбу с вооруженными силами, но… Мне все равно повезло больше, чем другим. У меня была возможность продвигаться по службе, делать что-то полезное, но все чаще и чаще мне было необходимо жертвовать жизнями людей, без всякой магической подоплеки, так, как любой командующий на любой войне делает это.

— Вы заговариваете зубы. Я говорил не о том, — перед глазами встал кабинет Старой Бэт, как слизеринцы прозвали Батильду Бэгшот, времен шестого курса. — Сэр, что вам известно о хоркруксах?

Человек в магловской форме наградил Гарри долгим оценивающим взглядом.

— Это сложная магия, которую сами друиды и прочие древние жрецы относили к запрещенной. Нельзя занимать чужую «шкуру». Нельзя вселяться в человека. Будучи в шкуре зверя, нельзя спариваться с животными и есть человечину. Нельзя создавать хоркруксы, — вот это все Гарри действительно слышал впервые. Значит, они не миф, чтобы ни говорила Батильда Бэгшот. — Я был аврором, сражавшимся с темным волшебником, который сейчас называет себя Гриндельвальдом, и здесь оказался по его злой воле, как и вы. Зачем вам знание о хоркруксах?

— Питер-крыса, злобный дух Хогвартса, — стоит ли рассказывать темному магу? Да какая уже разница, зато этот тип разбирается в подобном точно получше Локхарта. Было бы что терять. — Я наткнулся на упоминание Хоркрукса в легенде о нем. Нет, я знаю, что это предмет, в который можно заключить душу, но механизм работы не понимаю. Возможно, если я раскрою секрет хоркрукса, я смогу изгнать Крысу, — Гарри смутился. Он упустил свой шанс и понимал это. — Смог бы, если бы узнал раньше, я хотел сказать.

— Изгнать? — кажется, ему наконец удалось чем-то заинтересовать собеседника. — Я, правда, не изучал историю Британии после свержения безумного Лорда Эйриса детально, но мне казалось, это неподтвержденная фактами легенда.

— Нет, я видел его своими глазами. Он убил мальчика, Седрика Диггори с Хаффлпаффа. Я ничего не смог сделать.

— Вы уверенны? — видимо лицо Гарри сильно перекосило, поскольку его собеседник тут же уточнил: — Я имею в виду, что это могла быть иллюзия, или боггарт, чтобы отвлечь от настоящего, вполне живого убийцы. Вы можете рассказать, как все произошло, подробно?

Когда Гарри начал работать в Аврорате, он много раз пытался наконец понять, что же тогда произошло. Но даже сейчас, когда от него ничего больше не зависело, а его собеседник был такой же тенью, он все еще не мог составить непротиворечивую версию, исключающую существование злого духа. При этом Гарри чувствовал, что чем дальше он рассказывает свою историю, тем больше человек в магловской форме (который тоже был аврором, теперь в этом не было сомнений) склоняется к версии, что он убийца, выдумавший историю про Крысу. Именно так подумал бы сам Гарри на его месте, услышав подобное, и именно те вопросы, которые ему задавали, задавал бы он. И пусть перед ним не «правильный» аврор, а самый настоящий темный волшебник, если не Темный Лорд вообще, все равно обидно же! Просто потому, что вспоминаешь свое состояние в четырнадцать лет так, словно все было только что.

— Я хотел бы уточнить несколько деталей по внешности существа, — мягко произнес «Темный Лорд». — Вы сказали, что глаза светились?

— Да, очень ярко…

— Вы могли опознать это свечение, если бы увидели такое же?

— Думаю, что смогу…

— Черные тени пляшут, — с досадой воскликнул человек в магловской форме, перебивая Гарри. — Запомните: чтобы продвинуться вперед, нужно вернуться назад, люди забыли, деревья помнят… — Его глаза удивленно расширись, а потом из них полилась кровь, как слезы заливая лицо, а после и плечи, грудь, орденские звезды. Он словно и сам начал растворяться в ней. Вскинув руку, он попытался ухватиться за Гарри, но успел лишь коснуться его предплечья, прикосновение было удивительно неприятным, обжигающе ледяным. Он вдруг холодно, торжествующе расхохотался, а глаза вспыхнули мертвенной синевой.

— Как вас зовут? — крикнул Гарри вслед выцветающей кровавой тени.

— …нельзя называть…

Тень пропала. И все это место начало пропадать, закрутившись ледяным вихрем, выцветая вместе с ним самим.

— Хедвиг, — прошептал Гарри. Больше он ничего уже не почувствовал. Только холод… и боль в предплечье.

«…нужно вернуться назад.»

Комментарий к Глава 13. Тот, чьё имя запретно Узнали красавчика?

В роли этого персонажа я всегда представляю Джонни Деппа. Он такой... печально-долбануто-криповый:

https://www.9linesmag.com/wp-content/uploads/2016/02/0902-06.jpg

https://www.fresher.ru/manager_content/images2/20-strannostej-dzhonni-deppa/big/3.jpg

https://i.gifer.com/2ny.gif

http://celebritypost.ru/wp-content/uploads/Johnny-Depp-730×560.jpg

Умеет ли он жечь синим огнём? https://thumbs.gfycat.com/FelineDisastrousGar-size_restricted.gif И устоит ли стена?

====== Глава 14. Легендарные герои и где вы можете найти их ======

Неделей ранее, Нью-Йорк, США

Wenn getanzt wird will ich führen

Auch wenn ihr euch alleine dreht

Lasst euch ein wenig kontrollieren

Ich zeige euch wie es richtig geht

© Rammstein — Amerika

— Эй ты, как тебя… — окликнул Пэйта, молодого волшебника работающего в подпольном баре «Слепая свинья», где собиралось всякое магическое отребье Соединённых Штатов, Персиваль Грейвс. — Ещё виски!

Раньше Грейвс был Старшим Аврором США и считался героем. Но после того, как его обличье принял какой-то темный волшебник и долго выдавал себя за него, чуть в процессе не захватив контроль над магической Америкой, Персиваля с позором выгнали из МАКУСА, и теперь он только и делает, что целыми днями торчит в этом грязном баре. Даже дорогущий черно-белый костюм измялся и засалился. Пэйт же по-жизни всегда выглядел помятым, хоть и не пил почти.

Слухи успели распространиться самые невероятные. Говорили, будто тот темный волшебник был ушедшим от наказания нацистским преступником, известным как Кровавый Император. Другие добавляли, что сбежал после разоблачения он с помощью самого Оберина Мартелла, Красного Змея, хозяина «Слепой Свиньи», опаснейшего преступника Штатов. После своего брата Дорана — главы картеля Мартеллов, конечно. Сплетники утверждали, будто Оберин питает слабость к золотым локонам, а пол для него не важен…

— Привет, — кто-то коснулся плеча Пэйта. — Ты здесь работаешь?

Обернувшись, он растерянно раскрыл рот и уронил грейсово виски. Перед ним стояла совершенно незнакомая девушка, очень красивая, с длинными рыжими локонами, в спортивной майке, обтягивающей идеальную тренированную фигуру, как в рекламе магловских фитнесс-залов, и камуфляжных штанах.

— Ой, прости, — смутилась девушка и четким движением выхватила палочку. У самого Пэйта с магией вечно не ладилось, его даже отчислили из американской Школы магии, Ильвермоне. Иногда он думал, что лучше бы ему родиться маглом, чем настолько бездарным волшебником. — Репаро!

— Эээ, да ладно, — протянул Пэйт. По-английски девушка, кстати, говорила с заметным акцентом.

— Розе, — представилась она. — Я, типа, тут тоже теперь работаю…

— Ну офигенно, виски мой где?! — вмешался в разговор Персиваль Грейвс. Пэйт почувствовал, что хочет придушить его. Он, кажется, никогда и не разговаривал с настолько красивой девушкой… или это настолько красивые девушки никогда не разговаривали с ним?

— Сейчас, — проговорил он, и трясущимися руками налил ещё вместо разлитого. — Я — Пэйт… Рози? Очень красиво…

— Розе, сокращение от Катерозе, это немецкое имя, — поправила его девушка.

— Ты из Германии приехала? — спросил Пэйт растерянно.

— Нет, мы из России… — мы? Он надеялся, что она одна. — Моему деду предложили работу в Нью-Йорке, и я переехала с ним.

— Деду? А чем он занимается?

Розе закатила глаза.

— Он специалист по Тёмным искусствам… Или вроде того. Очень скучно!

— Хорошо, что не аврор… — протянул Пэйт немного напуганно.

— Он был Старшим аврором СССР, — пожала плечами Розе равнодушно. — Давно, правда…

Юноша вдохнул и выдохнул. Ну был и был он Старшим аврором, чего бояться-то. Грейвс тоже был, и совсем недавно, а теперь — законченный алкаш, ничего больше.

— А ты кем тут будешь работать? — спросил он Розе. — Здесь никогда не было таких, ну…

— Частично — официанткой, частично — охранником, — бросила та равнодушно.

— А это не опасно? — засомневался Пэйт. Магическое сообщество США в последнее время было взбудоражено — ходили слухи о жутком темном создании, обскуре, за которым, якобы, и охотился Император, да так и не поймал. — Сюда ходят темные существа, оборотни там, и темные маги…

Дверь открылась и, словно в подтверждение, в бар заявилась довольно странная пара. Впереди шёл мощного сложения пожилой мужчина, с гривой седых волос и военной выправкой, бережно сжимающий в руках весьма криповатое чучело толстого черно-белого кота. За его левым плечом маячила наредкость пафосная стриженная темноволосая деваха в узких белых джинсах и выпендрежной чёрной косухе. На

голове у неё был заломленный на бок берет, словно она косила под Че Гевару. Пожилой мужик оглядел бар прищуренным взглядом и презрительно бросил:

— Отвратительно. Какая грязь! Здесь все надо переделать. Первым делом мы уберём из меню алкоголь…

— Э, ты вообще кто?! — забеспокоился Персиваль Грейвс, услышав «уберём алкоголь».

— Экспеллиармус! — выбил у него палочку мужчина. Он тоже говорил с акцентом. — Вы, наверное, мистер Грейвс? Вы немедленно отправляетесь на курсы избавления от зависимости!

— Чего?! — обалдел Персиваль. — Курсы?! Да кто ты такой…

— Империо! — приказал ему мужчина с чучелом кота. Грейвс застыл и выплеснул остатки виски на пол, после чего сходил за тряпкой и начал по-магловски вытирать пол. Все, находящиеся в баре, потеряли дар речи от подобной наглости.

— Слишком радикальное кодирование даже для тебя, Минц, — прошипела стоящая за левым плечом мужчины с чучелом девушка, передернув в косой усмешке ярко-красные губы. Она говорила по-английски чисто, но с британским акцентом, как у злодеев из магловского кино. — Что ты за контрол-фрик такой?

— Боюсь, тебе и такое не поможет, Лентяйка, — в тон ей ответил Минц. Это погремуха у неё такая, Лентяйка? — Так, жители этого клоповника! — рявкнул он властно. — Теперь вы будете выполнять все, что я скажу! Первым делом, вы проведёте здесь уборку. После этого, мы избавимся от всех алкогольных напитков…

— Минц, стопе! — оборвала его Лентяйка. — А как же Кровавый Император?!

— Что Император? — презрительно хмыкнул Минц. — Все, что мог, он уже здесь выпил, не переживай за него. Если это действительно был он, конечно.

— Бурбон… столетний, Огден из Британии, виски шотландский, солодовый, все моё коллекционное вино… — начал вдруг перечислять Грейвс.

— Эээ, Император выпил? — почесала в затылке Лентяйка.

— Все моё коллекционное вино… — печально подтвердил Грейвс и продолжил драить пол.

— Ты — Юлиан Минц? — хмуро спросила Мари Ла Дуур, управляющая баром. Немолодая афроамериканка была жрицей Вуду и её побаивался даже Аврорат США. — Красный Змей что, совсем с ума сошёл, раз пригласил тебя?

— Полагаю, он решил, что лучше я, чем Кровавый Император, — хмуро бросил Минц.

— Сомневаюсь, он хотя бы не запрещал нам продавать алкоголь, — отбрила Мари. — Если это действительно был Кровавый Император, ты сам сказал, что точно никто не знает.

— Он выпил моё коллекционное вино! — напомнил Персиваль Грейвс. — А ещё зверски убил Тину!

— Туда ей и дорога, суке аврорской! — отрезала Мари. Грейвс, несмотря на Империо, потянулся за палочкой, но она была у Минца, поэтому он просто замахнулся на Ла Дуур грязной тряпкой.

Лицо «контрол-фрика» перекосила гримаса отвращения и ярости, одной рукой он крепче прижал к себе чучело, словно стремясь защитить его, другой направил палочку на тряпку.

— Эванеско, Эванеско, Эванеско… — кажется, бар ещё никогда не был настолько чистым. Избавившись от наиболее заметной грязи, он перевёл совсем недобрый взгляд на Пэйта, от чего тот невольно съёжился. — Так, теперь ты… даже не знаю, как сказать по-английски…

— Чушка, — подсказала Лентяйка с высокомерной ухмылкой.

— Дедушка, это Пэйт, — заговорила Розе. — Он здесь работает!

— Я как раз хотел сказать, что он здесь больше не работает, Розе, — хмыкнул тот. — Мне не нужны чушки…

— Что?! Да куда же мне идти?! — воскликнул Пэйт. — Не знаю, как у вас, а здесь волшебникам запрещено общаться с маглами… Где я работу найду?!

— Не нужны чушки?! — Розе прищурилась и скрестила руки на груди. — Чего же тогда с нами таскается эта Винда-Свинда? Что она вообще полезного делает?! На все один ответ — «Пойду выпью да лягу спать»!

— Что? — распахнула ярко-зеленые, неприятно похожие по цвету на вспышку смертельного проклятья, глаза Лентяйка. — Да только меня, похоже, интересует уничтожение Кровавого Императора! Что, ваша битва за чистоту, трезвость и карьеру, эээ, Пита важнее?!

— Конечно, мы, недостойные, не ценим снизошедшую до нас чистокровную госпожу, — скривилась Розе. — Никто тебя, бедненькую, не понимает, иди уже напейся с горя, ложись спать и не отсвечивай!

Лицо Лентяйки, несмотря на макияж, пошло красными пятнами.

— Roses red and roses white Plucked I for my love’s delight… — процитировала она какие-то стихи, отвесила Розе шутовской поклон, вытащив из воздуха букет красных и белых роз (Пэйт с сожалением подумал, что не умеет ничего подобного), и с оскорбленным видом отвернулась к Грейвсу.

— Финита! — направила она на него палочку. — Мистер Грейвс, мистер Грейвс, послушайте… вы же не из-за коллекционного вина так убиваетесь, верно? Все дело в Тине, которую он убил, да? Да сядем же уже, эээ, Пэт, нам бутылку лучшего коньяка, какой здесь есть, слышишь?

— Позерка! — воскликнула Розе, отбрасывая букет на барную стойку.

— Да кто он вообще такой, этот Кровавый Император? — спросил Пэйт, все-таки оделив Лентяйку и Грейвса бутылкой бренди (Винда требовала именно коньяк, но его не нашлось) и чистыми стаканами, у Розе.

— Сама без понятия, какой-то наци, — пожала та плечами. — У дедушки спроси.

Но Пэйт боялся Минца, который так и не сказал, что не увольняет его. Сейчас «контрол-фрик» доказывал Ла Дуур, что бар нужно переименовать.

— Но он уже больше ста лет называется «Слепая свинья»! — горячилась Мари. — Это традиция! Ты нас что, не уважаешь?!

— Честно говоря, нет, — пожал плечами тот. — Нужно что-то яркое, чтобы люди сразу понимали, где нас искать…

— «Фантастические твари и где вы можете найти их»! — посоветовала Винда, на секунду оторвавшись от беседы с Грейвсом. Тот вдруг рассмеялся, чего с ним на памяти Пэйта и не бывало.

— Дедушка, а кто такой этот Кровавый Император? — окликнула Минца Розе. — Пэйт спрашивает…

— Он был во главе магической Германии и Австрии к концу Второй Мировой Войны, — проговорил Минц несколько мягче, чем обычно. — Его настоящее имя — Райнхард фон Мюзель, и он был самым могущественным волшебником того времени. Он был единственным, кто смог сбежать из «Сердца зимы», тюрьмы для военнопленных в Сибири, сейчас её не существует. Есть сведения, что вернувшись в Германию он убил собственную сестру, чтобы получить непобедимое оружие, потому что для ритуала нужно было принести в жертву того, кого любишь больше всего на свете, но это не подтверждено. Однако, он абсолютно точно сумел увеличить свою силу даже сверх прежнего и захватить власть. Но он совсем обезумел… После падения Берлина он снова смог сбежать, неизвестно, каким образом — даже не сомневайтесь, мы предпринимали все усилия, чтобы поймать его! Но после Войны то тут, то там появлялся кто-то похожий на него, как у вас сейчас… Появились легенды, что Кровавый Император непобедим и бессмертен…

— Это мы ещё посмотрим, — воскликнула Лентяйка, которая, кажется, реально напилась и лучше бы шла спать. — Ему, похоже, нравится убивать женщин, и за это он должен быть наказан! Я хочу его убить…

Грейвс что-то согласно хрюкнул, упал головой на руки и захрапел.

— Даже не думай, ты пока не готова, — бросил Минц. — Я нашёл новое название для бара!

Он взмахнул палочкой, и над барной стойкой зажглись большие серебристые буквы: «Легендарные герои».

Комментарий к Глава 14. Легендарные герои и где вы можете найти их Когда танцуют, я хочу вести.

Даже если вы кружитесь[3] в одиночку,

Позвольте вас немного проконтролировать.

Я покажу вам, как правильно. -http://rammstein.ru/amerika.html

Винда цитирует первую строчку стихотворения Р. Киплинга «Blue Roses» – «Красные розы и белые розы собрал я в букет, чтобы порадовать свою любимую». В дальнейшем стихотворение будет приведено целиком.

Несмотря на то, что на пост-советском пространстве любой бренди принято называть коньяком, по международным стандартам так может именоваться лишь бренди, произведённый в провинции Коньяк (Франция) из местных сортов винограда по строго выдержанной рецептуре.

https://coub.com/view/1tkosj – посмотрите клип, шикарный кроссовер!

Песня в тему: https://youtu.be/Gqsircmxj78

Винда: https://u.movielib.ru/personpics/1002508151/r/6zvhp9vp/personpics-r.jpg

====== Глава 15. Мертвые, которые не возвращаются ======

И я трублю в свой расколотый рог боевой

Я поднимаю в атаку погибшую рать

И я кричу им — «Вперед!», я кричу им — «За мной!»

Раз не осталось живых, значит мертвые — Встать!

© Оргия Праведников, «Последний воин мертвой земли»

— …Zyhys perzys stepagon Aeksio Oño jorepi, se morghultas lys qelitsos sikagon. Hen syndrorro, oños. Hen ñuqir, perzys. Hen morghot, glaeson. Я же вам говорил, ничего не выйдет.

— Ничего вы не знаете, Геллерт Гриндельвальд. Обливиэйт!

Сильно воняло дымом, кровью, палеными волосами и еще чем-то горелым. Было темно. В отдалении слышался шум, но схватка, по сути, уже закончилась. Гарри не помнил, почему оказался лежащим на земле. Наверное, в него попало заклинание, но боли он не чувствовал нигде, кроме левого предплечья. Земля казалась слишком холодной, чтобы лежать на ней, и Гарри попытался встать.

— Осторожно! — воскликнула Белла. Голос у нее был какой-то странный. На плече у Беллатрикс почему-то сидела Хедвиг, теперь вскрикнувшая и белым призраком взлетевшая на ближайшее дерево.

Белла помогла ему подняться. Лицо ее было бледнее обычного, а глаза испуганно расширены. За спиной у Беллатрикс стоял Гриндельвальд. Он тоже выглядел как-то блекло. Оба были испачканы копотью, и, похоже, кровью. Кто-то рассказывал, древние спартанцы перед битвой одевались в красное, потому что на нем не видно ран. Это не совсем правда — кровь, засыхая, темнеет и быстро превращается в уродливые коричневые пятна.

Что-то необычное, зловещее беспокоило Гарри. Ему чудились остаточные следы высшей некромантии. Но эта магия была слишком редкой, слишком тёмной, чтобы быть хорошо знакомым с ней. Он взглянул на Беллатрикс, и под ногами ее Гарри почудились мелкие голубые цветы, но это оказались лишь лунные блики на траве. Он взглянул на Гриндельвальда, и вдруг увидел, как вокруг него мелькали сполохи огня и черные, извивающиеся тени.

«Хедвиг» — позвал Гарри мысленно и разделил свое сознание, взлетая в оперении совы над местом прошедшей схватки. Вселиться в тело животного оказалось удивительно легко, учитывая, что он годами сознательно блокировал эту способность, хотя от снов, в которых летал птицей, так и не смог избавиться полностью — ощущение полета было таким прекрасным! Ему даже показалось, что теперь у него хватило бы силы завести еще пару «шкур». Предплечье вдруг снова выстрелило болью, заставив приглушенно зашипеть от неожиданности. «Круто, — оценил Гарри, оглядевшись с высоты. — К нам идет министр».

Глава британских магов не был плохим правителем, но отличался очень жестким и непредсказуемым характером. Гарри был знаком с ним несколько ближе, чем хотелось бы — в школе он дружил с сыном тогда еще не министра, Бартом, который несколько лет назад переехал в США. От отцовского контроля подальше. Гарри усмехнулся, вспомнив, какой скандал закатил будущий глава британских магов, когда Барти начал брать уроки игры на электрогитаре и одеваться в черные футболки с черепами, и покинул тело птицы — вряд ли бы министр смог почувствовать его магию, но рисковать не следовало.

— Министр Крауч, — вежливо поздоровались все трое. Бартемиус Крауч был одет в серый магловский костюм и рубашку цвета сырого мяса. У него были русые волосы, сильно тронутые сединой, и очень холодные внимательные бледно-серые глаза. Министра сопровождали двое авроров и неприятного вида полная молодая женщина в ярко-розовом юбочном костюме, тоже магловском. Ее Гарри не знал, но, судя по тому, что ее глаза были очень похожи на глаза самого Бартемиуса, она являлась его родственницей.

— Добрый вечер, — негромко ответил министр. — Как вы объясните, что вокруг вас я чувствую эманации некромантии?

— На нас напал волшебник, называющий себя Морфином Гонтом, министр, — ответила Беллактрикс. — Он попал в Гарри неизвестным мне проклятьем, и угрожал призвать инфери. Этот волшебник выглядел как бездомный магл, но был неожиданно сильным, я полагаю, что мы имели дело с сумасшедшим. Мне на помощь пришел мистер Гриндельвальд, заметивший, что волшебник пытается использовать магию смерти, и ударивший его Адским Пламенем. Если бы не это, я была бы уже мертва!

— Останки? — быстро уточнил министр. Белла и Гриндельвальд синхронно ткнули в непонятного вида кучку, оказавшуюся обгоревшим трупом. — Немедленно вызовите невыразимцев, пусть заберут на экспертизу, — бросил он женщине в розовом, нахмурившись. Та вытащила розовенький, видимо, это был ее любимый цвет, айфон последней модели, говорящий ни то о ее магической слабости, ни то, напротив, о потрясающей силе контроля магических выбросов, и принялась тыкать в экран.

Некоторое время министр молча поочередно буравил взглядом Гарри, Беллу и Гриндельвальда. Поттер на всякий случай попытался поставить окклюменационный барьер, хотя знал, что его мозг по каким-то причинам неприспособлен к этому виду магии.

— При нем были какие-либо артефакты, амулеты, украшения? — строго спросил он, видимо, решив, что их нервы уже достаточно пострадали.

— Я не заметила, но считаю это возможным, очень уж сильна была его магия, — пожала плечами Белла.

— Согласен с леди Блэк, — кивнул Гриндельвальд. — Я не успел рассмотреть, что именно он использовал, но его магия была очень сильна…

— Поттер? — вскинул бровь министр. — Что вы можете к этому добавить?

— Я был без сознания, поэтому ничего не знаю относительно Гонта. Что в нем такого особенного?

— Что ж, в гуманитарных дисциплинах вы никогда не блистали, — согласился Крауч. — Гонты, пожалуй, самая древняя и знатная из магических фамилий Британии. Они возводили свой род к Проклятым королям, властителям Курганов из Барроутона, что правили задолго до Мерлина, а после Основателей их предки породнились с наследниками Салазара Слизерина. Гонты хранили свою чистокровность так рьяно, что женились на родных сестрах, а детей не отправляли в Хогвартс. В начале двадцатого века, по данным Министерства, умер последний из них, нищий и больной старик из выродившегося рода. Никто теперь не знает, какие секреты хранила эта семья, известно лишь, что секреты были темными. Гонты умели управлять животными и поднимать мертвецов, но это легенды. По крайней мере, я надеялся до этого дня. Мой принцип правителя — тихие земли, мирные люди, и таким, как Гонты, нет места в моем мире.

— А теперь мы должны обыскать их! — радостно встряла женщина в розовом. — Вдруг кто-то из них прячет древние темномагические артефакты?

Она наградила пренебрежительным взглядом Беллу, а Гарри и Гриндельвальду достались откровенно сальные. Где же они, по ее мнению, артефакты спрятали?!

— Долорес, я очень ценю твое рвение, но иногда оно слегка выходит за рамки, я доверяю тем, кто сражается за интересы Министерства, — тихо проговорил Крауч не терпящим возражений тоном. — Мне будет вполне достаточно сданных воспоминаний.

Вот зараза, лучше бы обыскали. Хотя… Долорес…

Не думать о белой сове.

— Мы сдадим свои воспоминания, как только нам обеспечат подобающие условия, — решительно заявила Белла.

— Это неосторожно, — возразила розовая женщина. — По крайней мере, мистера Гриндельвальда мы обязаны обыскать, как волшебника, о котором Министерству Британии недостаточно известно.

— Мне известно достаточно… — возразил министр, но Долорес уже шагнула к белокурому волшебнику, образовав совершенно вырвиглазное сочетание красного с розовым. Видимо, обыскивать она его собралась лично и с особым пристрастием.

— Прекрасная леди, простите, но у вас нет предписания, — попытался отклонить ее притязание явно занервничавший Гриндельвальд, но тут из его левого рукава что-то выпало. Он поторопился подхватить этот предмет, но Долорес быстро выкрикнула: «Акцио».

— Так-так-так, — садистски улыбаясь, проговорила она, — Не это ли запретный артефакт Гонтов, мистер Гриндельвальд?

Гарри никогда еще не видел столь разгневанного человека. На щеках заместителя директора выступили желваки, а глаза блеснули красным. Долорес же явно наслаждалась его ненавистью, ее толстые короткие пальцы издевательски поглаживали отобранный предмет — узкий длинный кинжал из какого-то матового белого материала. Взгляд Поттера буквально прилип к нему — предмет казался невыразимо холодным и… чуждым. Он действительно относился к темной магии, Гарри не мог усомниться в этом.

— Это память о дорогом человеке, — с отчаянием в голосе проговорил Гриндельвальд. — Я прошу вернуть мне его.

Гарри послышался холодный, издевательский смех. Он завертел головой, но источника так и не заметил.

— Как же звали этого человека, расскажите, поведайте, — потребовала розовая женщина, явно надеясь поймать колдуна на лжи.

— Иван. Иван Снегов, — снова раздался чей-то смех. Гарри был уверен, что это ложь, но не мог объяснить, почему. — Он давно умер.

Крауч направил на нож палочку.

— Долорес, хватит! — приказал он. — Этот предмет несет на себе чары, но он вполне безопасен! Проверьте его!

— Да, министр, — кивнули все авроры, включая Беллатрикс. — На нем нет темной магии.

Как так? Почему они не чувствуют?

— Можно мне посмотреть? — спросил он. Министр кивнул.

— На всякий случай, не прикасайтесь к нему, Поттер, — велел он.

Нож действительно казался обычным, чары на нем выглядели старыми и растерявшими силу, рун или знаков не было, кроме маленькой литеры «S» на рукояти. Но холод казался все сильнее.

— «S» может относиться к чистокровному роду Селвинов из числа Священных двадцати восьми, от которого я веду своё происхождение по линии матери, — задумчиво проговорила Долорес. Министр скептически вскинул бровь, но промолчал. — Я оставлю этот предмет у себя.

Адская боль пронзила левое предплечье Гарри, заставив закричать и упасть на колени. Сердце билось так, словно хотело выскочить из ребер. Труп предполагаемого Гонта поднялся, сияя синевой глазниц, и, неестественно переваливаясь, двинулся к министру. Кажется, другие трупы, сколько их ещё не убрали, вдруг тоже начали подниматься. Перед глазами Поттера расцвел синим цветок в треугольнике, пересечённый огненной чертой. Боль в предплечье стала невыносимой. Слабость накатила волной, и последним, что он вспомнил, были слова, вырезанные на могильной плите Лили Эванс на кладбище в Годриковой Впадине: «И последний же враг истребится — смерть».

Комментарий к Глава 15. Мертвые, которые не возвращаются Использована Рглорианская молитва при воскрешении Джона Сноу из сериала. https://1xohb.top/?tag=s_63157m_355c_d115_n52_{site_id}_l620_pop-up

Обратите внимание, что фамилия «Эванс» образована от «Эван», кельтской формы имени «Иоанн», Джона Сноу я скроссоверила с Томом Риддлом, так что от него имя «Джон» ушло, но все равно оно немного «волшебное» в этом фике (например, подчёркнуто, что второе имя Гермионы – Джин, женская форма от Джон, это канон).

====== Глава 16. Кровь, которая чиста ======

В золотых цепях я утопаю в болоте

Кровь моя чище чистых наркотиков

© IC3PEAK — Смерти больше нет

В шелесте листьев ему послышалось что-то типа «отдай… чистая кровь…отдай его кровь…»

Наверное, это было лишь плодом разыгравшегося воображения, и у Тома появилось ощущение, что он сходит с ума. Он бросился в сторону замка, заставив волка бежать в противоположную сторону, в глубь чащи. Кажется, никогда еще ему не было так страшно.

Уже недалеко от Хогвартса Риддл понял, что все еще тащит не только сверток, но и корягу. Это было очень глупо, поэтому он как можно скорее разломал ее на несколько частей и уничтожил их заклятием Эванеско. Том посчитал, что даже если кто-нибудь решит проверить его палочку, применение этого бытового заклинания не будет выглядеть подозрительно. Так же он поспешил вернуть нормальный вид мантии. Чертово дерево, он никогда даже не слышал ни о чем подобном!

Пробравшись в замок, Том нигде так и не встретил Гойла, и это начало его бесить. Решив сначала хотя бы относительно спрятать сверток, а заодно, возможно, обнаружить его наконец, мальчик направился к подземелью Слизерина. По дороге ему встретилась профессор Трелони, с радостно-безумным видом пропевшая:

— Тени собрались и пляшут, да, милорд; да, милорд. Не уйдут они отсюда, нет, милорд, нет, милорд.

Почему она еще в Хогвартсе, а не в Мунго? Больная стерва…

Ни в гостиной, ни в спальне пятого курса Гойла не было. В спальне, к счастью, не обнаружилось и прочих однокурсников. Риддл не смог справиться с желанием развернуть сверток, пока никто не видит. Там оказалась книга. Довольно большая, красивая книга в зеленой с позолотой кожаной обложке. Это же… Не может быть! Батильда Бэгшот, которую другие слизеринцы называли Старая Бэт, говорила им об этой книге. Все экземпляры в мире были изъяты и уничтожены Авроратами согласно международному договору! Но золотые буквы были вполне реальны: Ньют Б. Скамандер, «Драконы, змии, виверны: их неестественная история». Том поверить не мог, что в его руках оказалась уникальная запрещенная книга. И куда же ее теперь прятать?!

— Значит, ты нашел книгу запретных знаний, ничтожный мальчишшшка? — прошипел у него над ухом полный потусторонней злобы голос. Но дверь точно не открывалась… Резко повернувшись, Риддл столкнулся взглядом с маниакально пялящимся на книгу Кровавым Лордом. Гриффиндорский призрак простер над ней свою длань с нестрижеными, загнутыми когтями, но бесплотная рука могла лишь пройти насквозь. — Может быть, мне следует рассказать о ней этому красному выскочке, декану моего факультета? Он хотя бы знает, что такое огонь, в отличии от тебя, грязнокровка…

Так, Том, выдохни… мертвая дрянь не имеет никакой власти, кроме как настучать директору, с поправкой на то, что директор на школу плевать хотел, его заместителю. А раз распинается тут, значит не так уж хочет стучать. С‘est la vie.

— Я не грязнокровка, Лорд. Вам интересна эта книга?

— Не грязнокровка? — Кровавый Лорд усмехнулся. — Что есть твоя волчья кровь, если не грязь? Волки, львы, олени — всего лишь подданные. Только огонь имеет значение. Может быть, в настоящем мире, а не в этом жалком отражении, в тебе текла бы моя кровь, кровь богов и драконов. А возможно и нет.

Так, ясно, еще один потерянный клиент психиатра. Львы, олени — ну и бред.

— Да в ком угодно может быть ваша кровь. Чистокровные все время рожают сквибов, а потом стирают им память и выбрасывают в мир маглов. Это все знают.

— Глупый обычай! — воскликнул призрак, и его бледные глаза полыхнули, став на секунду лиловыми. — Ни капли чистой крови не должно уходить на сторону!

— Постойте, вы сказали, кровь богов и драконов? — Малфой ведь Драко… Может, не такой уж бред? — Это ваша книга?

— Нет, глупый ты грязнокровка, будь у меня эта книга, я бы сжег их всех! — расхохотался Кровавый Лорд. — Никто не смог бы остановить меня, даже тот… зеленоглазый мальчишка. Ничтожные людишки называли меня Темным Лордом, но я был рыцарем света и жизни, просто им было не понять этого! — что-то такое Риддл уже слышал, только вот от кого? Точно, Гриндельвальд.

— Знаешь что, грязнокровка, — проговорил призрак, слегка успокоившись. Молчи же, Том, с имеющими на тебя компромат психами лучше не спорить! — Я покажу тебе место, где можно скрыть книгу, но взамен ты должен будешь исполнить мое желание, а если не справишься, красный выскочка в тот же миг все узнает!

— Кажется, вы не предоставляете мне выбора, — плохо быть призраком, такой дешевый шантаж при столь пафосном имидже — это провал. — Я хотел бы сначала узнать, что это за желание.

— В Хэллуин, что когда-то звался Самайн, ты приведешь моего наследника в чертоги былых королей, туда, где танцуют призраки.

— Ни хрена себе у вас квесты! — искренне возмутился Риддл. — То есть, из-за маленькой книжечки, которая вам самому интересна, да, интересна, я же вижу, не надо так на меня смотреть, я должен искать того-не-знаю-кого, а потом еще и тащить его к призракам на куличики?!

— Именно, мальчишка, и не смей хамить Темному Лорду! — не, настучать он может хоть сейчас, и заклинанием его не приложишь, мертвый же, гад.

— Где эти чертоги и как узнать вашего наследника? Я, если вы не забыли, всего лишь школьник, — кажется, Том переобщался со злобной мелочью. — И мне запрещено покидать школу.

— Он великий чистокровный маг! — чуть нервно ответил призрак. — Иначе просто быть не может! Я расскажу тебе верные приметы, по которым ты его узнаешь…

— Нет, — отрезал Том. — Я сам сдам книгу в Аврорат.

— Ты не сделаешь этого!

— А вот и сделаю. Не буду я выполнять ваши мутные схемы. Сами ищите.

Секретное место, где, по словам Кровавого Лорда, можно было спрятать книгу, располагалось в коридоре на восьмом этаже. Призрак заставил его три раза пройти туда-сюда, старательно думая о месте, где можно спрятать опасный предмет. Как ни странно, данные манипуляции сработали — в стене появилась дверь, ведущая, как объяснил впечатлившийся риддловским блефом Кровавый Лорд, в Выручай-комнату, по его словам выходило, крайне полезное место. Выглядело «полезное место» как гигантский хламовник. Рискуя быть погребенным под горой мусора, Том засунул книгу в шкафчик, на который, для приметности, установил мраморный бюст какого-то волшебника. При этом на Тома откуда-то свалился старый потертый рог вроде охотничьего, и Том повесил его на тот мраморный бюст для еще большей заметности.

От «мутного квеста» Том, конечно, отмазался, но теперь у Кровавого Лорда, как ни крути, был на него компромат. Да и что делать с книгой запретных знаний? Ладно, вот Грейнджер очнётся, и они что-нибудь придумают.

Честно говоря, Риддл успел в усмерть задолбаться за этот день, и мечтал только об ужине и кровати, уже даже разбирательство с Гренном и Лонгботтомом хотелось отложить до утра, но этим планам не суждено было сбыться. На пути к Большому Залу его отловил Моуди. Под глазом гриффиндорца красовался здоровенный фингал, да и вообще он выглядел потрепанным.

— Кто тебя так? — искренне удивился Том.

— Гойл твой. Лонгботтом наплел ему, как тяжела и неказиста жизнь богатенького чистокровного наследника, тот сопли развесил и полез его защищать! Слизеринец называется! Развели как лоха!

— Где они?

— На кухне прячутся, Лонгботтому надо заесть стресс, — Аластор издевательски скривился.

— От кого прячутся? — заинтересовался Том.

— От меня.

— Пошли быстрее, пока не смылись, — и «заесть стресс» тоже не помешало бы, да.

Рядом с проходом на кухню стоял, облокотившись на стену, злобный малолетний телепат и меланхолично поглощал лимонные дольки.

— Не уверен, но мне кажется, Лонгботтом под кайфом, — сообщил он им. — С виду он в норме, но в голове что-то странное…

— Может, последствия той фигни со стиранием памяти? — предположил Том, вытаскивая из пакетика лимонную дольку.

— Ну, не похоже… вы-то не под кайфом, — неуверенно проговорил Альбус.

— Короче,Лонгботтом — опасный псих, — резюмировал Аластор.

— Пойдем, пора с ним побеседовать, — скомандовал Риддл, ударив кулаком о ладонь.

— Невилл ни в чем не виноват! — «поприветствовал» Тома Гренн. Ага, вообще ни в чем… «Да я его пока и не обвинял. Пока.»

— Уж не хочешь ли ты решить это за меня? — угрожающе произнес Риддл, обводя их зловещим взглядом. Кажется, особенно кровожадно получилось, когда он заметил блюдо с жаренным мясом, стоящее прямо за спиной Лонгботтома, но тот принял на свой счет.

— Это ради общего блага! Дело в том, что определенный круг лиц в нашей школе практикует темную магию… — насколько знал Риддл, в «определенный круг» входила вся школа, за исключением, возможно, первых двух курсов Хаффпаффа. — Вспомните хотя бы убийство Филча!

— Ну, помним, — бросил Риддл. Сторона, в которую пошёл разговор, заставила его внутренне растеряться.

— Вы просто не знаете мою семью! Когда я был маленьким, они думали, что я сквиб, и пытались меня утопить, чтобы я использовал стихийную магию, а в другой раз выбросили из окна! — да, проблемы у этих чистокровных мажоров… Риддла наоборот в детстве все ненавидели из-за постоянных всплесков стихийной магии, особенно за то, что рядом с ним постоянно коротило электроприборы. — А когда появился мой младший брат, Ричард, мне вообще житья не стало. У него-то первый стихийный выброс случился в два года! Я был уверен, что мне сотрут память и выкинут в магловский приют!

Вот, Том же говорил, чистокровные постоянно так делают!

— Лонгботтом! Хватит зубы заговаривать! Очень любопытно, как твое якобы тяжелое детство связано с сегодняшним инцидентом? — сказал он в слух. — Зачем ты соль в котёл кинул?

Риддл предположил, что заподозренную Квиберном соль подбросил сам Невилл, но это было не точно.

— Я не знаю! — вытаращился Лонгботтом. — Какую соль?!

Том скосил глаза на Дамблдора, давно уже жравшего попкорн. Тот едва заметно кивнул. Лонгботтом говорил правду. Но на врожденную легилименцию нельзя полностью полагаться — мало ли какие есть хитрые способы ее обойти? Особенно у отпрыска обеспеченной чистокровной семьи. Том нередко испытывал что-то вроде отчаяния, когда какая-нибудь бездарность из старинного рода запросто вытаскивала из семейных закромов древний артефакт, о самой возможности существования которого такие как он даже не догадывались.

Вероятно, следовало продолжить стоять со злобным видом, но Риддлу уже надоело голодать, и он наконец-то утащил у домовиков куриную ногу.

— Хм… — Моуди многозначительно потер подбородок и тоже ухватил кусок курицы. — Мне кажется, что ты врешь…

И тут раздался самодовольный голос, который Том хотел услышать меньше всего в мире.

— Разве вам не говорили, что ночь темна и полна ужасов? — неужели никто ни разу не сказал тебе «Авада Кедавра», рыжая ты падла?! — Особенно, Риддл, для таких молодых людей, как вы?

А это еще о чем?! Черт, точно, Крыса.

— Я уверяю, что мы не нарушали никаких правил, профессор, — да какой на фиг он профессор? Завхоз.

— Дело в том, что мы испугались за Лонгботтома, его видели выходящим из замка, но никто не видел, как он вернулся! Мы боялись, что на него может напасть Питер-Крыса…

— Это все очень интересно, Риддл, но каким образом вы в таком количестве оказались на кухне? — Уизли усмехнулся.

— Глупые грязнокровки оказались здесь благодаря мне, — внезапного защитника Том не ожидал, и, честно говоря, он был кстати. — Жрональд, толстый мальчик действительно заблудился, я показал им, куда он пошел, но пока они его искали, лестница повернулась, и единственный доступный им ход в основные коридоры оказался как раз через кухню. А сам ты сюда для чего явился?

— Как завхоз замка, я могу посещать любые помещения, Кровавый Лорд, — напомнил Рыжая Падла.

— О, прости, запамятовал, что ты у нас теперь Мастер над швабрами.

— Значит, ты готов свидетельствовать, что эти студенты не нарушали правила, Кровавый Лорд? — задумчиво проговорил Уизли.

— Они не нарушали, — кивнул призрак. — Кстати говоря, Жрональд, тебя ищут, и я бы, на твоем месте, затаился в какой-нибудь тайной части замка.

С этими словами Кровавый Лорд поспешил втянуться в стену.

Рональд Уизли, прищурившись, проводил его взглядом. Потом медленно перевел глаза на Риддла.

— Знаете, ребята, возможно, у меня будут неприятности из-за этих слов, — немного неуверенно проговорил он. — Но, я думаю, опасность Питера-Крысы сильно преувеличена.

— Почему, сэр? — это уже интересно. — Почему вы так считаете?

— Я учился в Хогвартсе на одном курсе с Гарри Поттером, когда погиб Седрик Диггори с Хаффлпаффа, — Уизли замялся. — Понимаете, Поттеры — очень древний род, древнее, скажем, Розье и Малфоев, хоть и не столь чистокровны. Вы же знаете, что это значит, Риддл? И, на самом деле, Гарри Поттер был единственным, кто видел Питера-Крысу. Остальные свидетели сами путаются в том, что говорят, и, похоже, просто повторяют за ним. После убийства Филча Крысу видела вообще Трелони… сами понимаете. А на следующий год он начал встречаться с девушкой Седрика. И это не единственное, что странно…

Что еще было странным, Уизли рассказать не успел. Как и предупреждал Кровавый Лорд, его искали. В стене образовалась дыра от Бомбарды, в которую, слегка пошатываясь, ввалился явно очень пьяный белобрысый парень, одетый как байкер — в кожаные штаны и мотоциклетную куртку с языками пламени. Воздух вокруг него буквально искрил от стихийной магии, казалось, то тут, то там мелькали сполохи огня и черные, извивающиеся тени.

— Уизли, тварь британская, вы меня дез…дез…дезинформировали!!! — парень обвиняюще наставил на него бутылку виски вместо палочки, заметил это, и, выматерившись, впечатал Рональда в стену просто взмахом руки.

— Профессор Гриндельвальд, держите себя в руках, здесь дети! — воскликнул тот. Гриндельвальд? Серьезно?! Тот, наконец заметив мальчишек, наградил их гневным взглядом почему-то красных, прямо как у волка, глаз.

— Britische Schweine! — прошипел он какое-то неизвестное Риддлу заклинание и снова взмахнул рукой. Тома как будто рвануло порт-ключем, и в следующую минуту он обнаружил себя в студенческой спальне, только вот стены были не зелеными, а кроваво-красными, с золотистой отделкой, как и белье, и даже занавески.

— Фига себе, Томми, тебя, кажется, перевели! — пораженно воскликнул Моуди.

— Чтоооо? — заверещал обнаружившийся в этой же комнате Флитвик.

— Что? — невольно повторил за ним Том. — Да он просто перепутал спальни…

Моуди покачал головой и молча ткнул пальцем в галстук Риддла. Действительно, тот изменил свой цвет на красно-золотой. Оторочка мантии тоже покраснела, словно ей стало стыдно.

— Ебааать, — прокомментировал Том. Недовольный домовик кинул около свободной кровати его вещи и забрал лонгботтомовские.

— Так нечестно! — возмутился Моуди. — Почему меня не перевели из этой огненной дурки? «Это распределение, его не отменить!»

Аластор сплюнул.

— Расслабься, — посоветовал Риддл. — Если он каждую пятницу так надирается, у тебя будет шанс.

— Пошли, узнаем, жив ли Дамблдор, и я заодно покажу тебе нашу отвратительную гостиную, — предложил Моуди чуть погодя.

С Дамблдором все было более-менее в порядке — от столь радикального перемещения его немного тошнило. Гриффиндорская гостиная была, в целом, не столь уж отвратительной, просто слишком яркой. Камин был раза в три больше, чем у Слизерина, и несколько человек сидели перед ним, напряженно пялясь в огонь.

— Что они делают? — удивился Том.

Моуди неопределенно пожал плечами.

— Попробуй. Может, понравится.

Между лестницами в мужские и женские спальни висел здоровенный портрет Годрика Гриффиндора, побеждающего Темного Лорда. Основатель на нем, с поправкой на меч и старинный золотой доспех, чем-то напоминал Гриндельвальда — красный плащ и золотые волосы, но глаза у него были ярко-зеленые.

Риддлу показалось, что он начинает что-то понимать. Наверное, ему показалось.

====== Глава 17. Там, где танцуют призраки ======

Есть такие дороги — назад не ведут.

На чужом берегу я прилив стерегу.

Паруса обманув, ветер стих навсегда,

Плоским зеркалом стала морская вода.

© Мельница — Лента в волосах

Как выяснилось, Лентяйка готова была костьми лечь за то, чтобы в баре продолжалась продажа алкоголя. Она заявила, что действия Минца противоречат идеалам демократии, и заставила весь персонал бара и постоянных посетителей проголосовать «за» или «против». «Против», как и следовало ожидать, были сам Юлиан Минц и его внучка. Пэйт, как бы ни опасался «контрол-фрика» и ни боялся разочаровать Розе, проголосовал «за», поскольку был уверен, что иначе продаж не будет и он умрет с голоду.

Результаты голосования Минца не убедили, и Винда, чтобы защитить запасы алкоголя и основы демократии, наколдовала темномагическую стену из синего огня, увидев которую даже Мари Ла Дуур побледнела от ужаса. Минц же только усмехнулся и призвал Адское Пламя. Даже Пэйт знал, что это заклинание очень опасно и легко выходит из-под контроля, но, похоже, Юлиана Минца не зря прозвали контрол-фриком.

Остановить безобразие смогла только неожиданно заявившаяся в бар Сарелла, дочь Оберина Мартелла. Пэйт всегда хорошо к ней относился — высокая мулатка, красивая, хоть и не так, как Розе, была веселой, умной и, как и рыжая, совсем не задавалась. Не то, что Лентяйка…

— Мы с отцом голосуем за продажу алкоголя! — крикнула она с порога. — И наш голос — решающий! Стоп, это что за фигня?!

— Это — Винда, — скептически проговорила Розе. — Приятно познакомиться.

— Эм, — растерялась Сарелла. — Эээ, Винда, это вы наколдовали синий огонь?! Это же какая-то очень мощная темная магия!

— Ну я… — проговорила Лентяйка немного пристыженно.

— Это, ммм, потрясающе! — воскликнула Сарелла. Пэйт немного расстроился. Он надеялся, что хотя бы Мартеллы поставят на место высокомерную красотку. Юноша был зол на неё — теперь его все стали называть Чушкой, хотя он никогда в жизни столько не мылся и не чистил одежду. Да и Минца звали Контрол-фриком, но за глаза. — Но не могли бы вы, пожалуйста, так больше не делать?

— В баре? — Винда почесала в затылке.

— В Америке.

Пэйт поморщился. Лентяйка, как и говорила Розе, вечно дрыхла, но в оставшееся время каким-то образом ухитрялась становиться центром всеобщего существования.

Юлиан Минц и Розе поселились прямо над баром, наколдовав там расширенное пространство. Винда им совершенно не помогала, но ей тоже выделили комнату. Единственное, что она попыталась сделать полезного — это как-то заколдовала чайник для Розе, так что он начал летать и самостоятельно наливать в чашку чай, но девушка потом не знала, как ей от него избавиться — он никак не хотел отставать от нее.


Пэйт работал за барной стойкой, ни Минца, ни Розе не было — они ушли на тренировку. Дело было днём, посетители почти отсутствовали.

В бар зашёл совершенно незнакомый молодой человек с гитарным чехлом, с волосами соломенного цвета и веснушчатым лицом, одетый в чёрную футболку с принтом в виде черепа, обвитого змеёй.

— Мне нужен Юлиан Минц, четырнадцатый Старший аврор СССР! — заявил он с порога звенящим голосом. У него был такой же «злодейский» акцент, как у Лентяйки. — Правда, что он здесь?!

— Его сейчас нет…

— Мне нужно увидеть Юлиана Минца! — молодой человек потянулся за палочкой. Его до странности светлые бледно-серые глаза маниакально сверкнули, укуренный, что ли?

Индеец Ракхаро, охранник, двинулся к нему, но британец отбросил его одним взмахом палочки, да так, что он вырубился.

— Пэйт, отойди, — на левое плечо юноши опустилась ладонь подкравшейся со спины Лентяйки. — Барт? — протянула она с удивлением. — Барти Крауч? Ты чего здесь делаешь?

— Розье? — вскинул светлые брови тот. — Я слышал, ты во Франции… Мне нужен Юлиан Минц. Это очень срочно! Говорят, его можно найти в этом баре!

— Прошу прощения, но зачем? — к губам Лентяйки прилипла кривая ухмылка.

— Может, ты не знаешь, но Минц был воспитанником и личным учеником Тёмного Лорда, именуемого Королём Ночи! — воскликнул Крауч с таким видом, как будто это все объясняло.

— И? — хмуро бросила Лентяйка. У них не только у обоих был «злодейский» акцент, на Винде тоже была футболка со скелетным принтом — чёрная, с костистой дланью, сжимающей розу.

— А ты сама здесь что, не из-за этого? — проговорил Барт, маниакально расширив глаза. — Разве ты не хочешь узнать секреты Тёмного Лорда?!

— Представь себе, у меня другие цели в жизни, — «они у неё вообще есть?» — Барт, слушай сюда, если ты хоть слово скажешь про Короля Ночи при Минце, я заколдую тебя так, что даже твои предки — Красные Короли ужаснутся! — ярко-зеленые глаза Лентяйки сверкали так злобно, что Пэйту захотелось оказаться как можно дальше. Вокруг неё, кажется, поднялся холодный ветер, растрепавший соломенные волосы Барта. — Ты думаешь, это какая-то игра? Думаешь, быть личным учеником Тёмного Лорда — прикольно и клево?! Имя тринадцатого командира Аврората СССР не просто так запретили произносить! Юность Минца была настоящим кошмаром, понятно тебе?!

— Что?! — Барт заслонил рукой лицо. — Винда, я вовсе не думаю, что это — прикольно и весело! Я хочу узнать, что на самом деле случилось с Седриком Диггори, вот в чем дело! Вот почему я углубился в Темные искусства!

— С Седриком? — Винда прищурилась. — Гарри рассказывал, что с ним случилось. Тебе этого мало?

— Мало. — Барт вдруг устало потёр лоб. — Можешь меня заколдовать, Розье, но я не верю ему. Говори что хочешь, но я не вернусь в Британию, пока не пойму, что он сделал на самом деле.

— Что он сделал на самом деле, Барт? — Розье, похоже, ушам не поверила. — Крауч, ты же его друг…

— Подумай сама! — прошипел Барт. — То, что он говорит, невозможно! Единственное объяснение — он сам вызвал Крысу! Разве ты не знаешь, Поттеры — очень древний род, да, они не считаются аристократами, но происходят от самих Дюранндонов! Чисто теоретически, у них больше оснований претендовать на Нурменгард, чем у немецких Мариендорфов, которые им владеют! Просто мы, британцы, мало интересуемся большим миром, вот и они не претендовали! А древний знак Нурменгарда, выбитый над его воротами…

— Не имеет никакого отношения к Гарри. Темные искусства потому и искусства, что исходят от сердца, не от разума, Барт. Ты всерьёз думаешь, что он мог бы сделать то, о чем ты говоришь?

— Тебя там не было, в Хогвартсе, — прищурился Барт. — Тебе легко судить, когда сама была так далеко…

— Там где я была, глупые студенты до сих пор устраивают чуть ли не поклонение криво накорябанному на стене ни то Кровавым Императором, ни то самим Королем Ночи знаку Трёх Реликвий, — хмуро бросила Лентяйка. — Никто не хочет учить историю… У нас был один парень, Виктор Крум, всю его семью жестоко убили в Войну… Мы с ним и ещё несколькими ребятами как-то напали на тех придурков… А ты смеешь в чём-то обвинять Гарри только на основе дальнего родства.

Пэйт слышал про Виктора Крума — тот был известным квиддичным ловцом. Фамилия Мариендорф тоже показалась смутно знакомой, в газетах что-то такое мелькало, наверное. А вот все остальное было дремучим лесом, словно эти люди явились из другого мира. Понятно было лишь то, что обсуждали они убийства и смерти.

— Я понял, ты всегда будешь его выгораживать, — произнёс Барт печально. — Только что же ты сама не желаешь появляться в Британии?

— А вот это тебя не касается, но с Седриком Диггори никак не связано, — отрезала Лентяйка. — Будь уверен.

— Ладно, я ухожу.

Он сделал несколько шагов к выходу, потом резко развернулся с палочкой в руке, запустив каким-то заклинанием в Винду.

Девицу отбросило к стене, приложив спиной, сверху посыпались бутылки. Пэйт не знал, что предпринять, Барт явно был искусным волшебником на несколько уровней выше собравшихся. Были бы здесь Минц или хоть относительно трезвый Грейвс… Белобрысый наставил на Лентяйку палочку.

— Протего Дьяболика! — шепнула та. Синий огонь взметнулся стеной, закрывая её и Пэйта. Розье медленно встала, на её пухлых губах снова залипла кривая ухмылка. — Убирайся! — бросила она холодно. — Или умрешь!

Голубой огонь, приняв форму драконьей головы, сделал выпад в сторону Барта. Тот отпрянул.

— Заклинание Короля Ночи… — прошептал он удивленно и в то же время восторженно. — Ты узнала…

— Убирайся! — повторила Розье. И криво, невесело ухмыльнулась, вкрадчиво добавив: — Нам всем придётся умирать.

— Не сегодня, — бросил Барт уже из дверного проема (в самом баре действовали антиаппарационные чары). Он предпочёл смотаться.

— Винда, тебе, это, больно? — воскликнул Пэйт. — Я умею лечить, вправлять кости там…

Целительные заклинания были одним из немногих его полезных магических умений.

— Лучше сделай мне чаю с бренди… — бросила девушка. Она скептически оглядела разбитые бутылки. — Контрол-фрик меня точно убьёт!

— Почему, это же этот… Барт начал?

— Во-первых, я не была готова к нападению. Не думала, что Крауч настолько упорот, чтобы напасть на такого же как он волшебника из числа Священных двадцати восьми. Во-вторых, использовала мощную темную магию, хотя могла обойтись без неё, — она с сожалением посмотрела на разбитые бутылки. — Например, поднять осколки Левиосой и засадить ему в глаз. Трансфигурировать пол под его ногами… Вариантов масса.

— А что не так с синим огнём? — решился спросить Пэйт. — Я про такое заклинание даже не слышал…

— Он убивает на месте. Защититься почти невозможно. Быстрая, но мучительная смерть.

— Ну, от осколка в глаз тоже можно откинуться… — Пэйт подал ей забодяженый с бренди чай.

— У смерти много лиц, — печально проговорила Лентяйка. — Но темная магия легко выходит из-под контроля и оборачивается против призвавшего, вот в чем проблема…

— То есть, ты могла нас всех убить? — прошептал Пэйт с ужасом.

— Нет. Я отлично владею этим заклятием, к тому же, оно убивает только тех, кто хочет зла призвавшему. Остальные легко могут пройти через огонь. Он был гением, тот волшебник…

Винда допила чай.

— Вот что, ничего не говори про Барта и Темных Лордов при Минце и Розе, это может причинить им боль! — сказала она, подумав. — Я могла бы стереть тебе память, но я верю в свободу воли. Хорошо?

— Я никогда не причиню боль Розе… — бросил Пэйт и смущенно покраснел.

Винда хмыкнула.

— И лучше не выходи из бара. Барт — сильный волшебник, Гарри говорил, он ухитрился сдать двенадцать СОВ, и все превосходно, и ЖАБА тоже…

— Каких сов и жаб он сдал? — совершенно растерялся Пэйт. — Куда?

— Это гос-экзамены в маг-Британии так называются. Хрен знает, что может придти ему в голову, не выходи один, понял?

— А ты тоже сдавала этих жаб? — заинтересовался Пэйт. Сам он до экзаменов не доучился.

— Нет, я училась в Дурмстранге, это на севере, — пожала плечами Винда. — И меня выгнали.

Пэйт думал, он один такой.

— А меня из Ильверморне.


— Винда, что здесь было? — поинтересовался Минц, вернувшись. — Ты что, опять наколдовала Дьяболику?

— Ну, наколдовала, — пожала плечами Лентяйка. — Хватит уже меня контролировать. Я уезжаю.

— Да неужели? — Минц вскинул брови. — Не в Британию ли?

— Даже если и так, тебе-то что? У нас демократия. Имею право.

— В Британии, насколько я помню, монархия, — хмыкнул тот.

Пэйт же, который, как ему и сказала Винда, попросился остаться в баре, и теперь сидел вместе с ними наверху, смотрел на Розе. Девушка занималась тем, что пыталась приладить магловские наушники к магическому радио. Получалось плохо — звук в них не шёл, разносясь вместо этого по всей комнате.

High in the halls of the kings who are gone

Jenny would dance with her ghosts

The ones she had lost and the ones she had found

And the ones who had loved her the most

— В магловской. У волшебников нет королей. — отрезала Лентяйка.

— Скажи это Кровавому Императору, — скривился Минц. — Винда, ты сама говорила, что твоя семья даже имя твоё вспоминать не хочет, что ты собираешься там делать?!

The ones who’d been gone for so very long

She couldn’t remember their names

— Ничего, переломятся, вспомнят, — нахмурилась девушка. — А что я тут делаю? Я думала, мы хотим обезвредить того ублюдка, но тебе, похоже, все равно, а я уже все, что могла, узнала у Грейвса. Слишком долго я была далеко…

— К встрече с Императором ты точно пока не готова! Он убьёт тебя…

And she never wanted to leave

Never wanted to leave

— Ты так говоришь, как будто он в Британии, — Винда усмехнулась. — Нам всем придётся умирать. Ему — тоже.

— А я сказал, тебе нельзя возвращаться в Британию! — рявкнул Минц. — Мы с Розе беспокоимся за тебя!

— С Розе? — Винда сухо рассмеялась. — Розе, детка, скажи ему, насколько тебе на меня наплевать!

Розе подняла голову от радиоприёмника, посмотрела на Лентяйку, но промолчала и вернулась к прерванному занятию.

Never wanted to leave

Never wanted to leave

— Император может вернуться в Британию, — словно нехотя признал Минц. — Там могила его сестры.

They danced through the day and into the night

Through the snow that swept through the hall

From winter to summer then winter again​​

Til the walls did crumble and fall

— А вот Грейвсу не наплевать на Тину Гольденбаум, — проговорила Винда тихо. — И Амос Диггори до сих пор горюет о сыне…

And she never wanted to leave

Never wanted to leave

Never wanted to leave

Never wanted to leave

Розье несколько раз прошлась из стороны в сторону.

— О сыне, — повторила она наконец. — Какая же я фантастическая дура!

Never wanted to leave

Never wanted to leave

— О чем ты, Розье? — резко осведомился Минц, но Лентяйка молча взяла косуху и покинула бар, аппарировав прямо с порога. Пэйт аппарировать вообще не умел. Пытался сдать экзамен, но три раза расщепился и больше не пробовал.

— Надеюсь, она не встретится с Авроратом США? — Розе казалась равнодушной, но слегка побледнела.

— Пусть Аврорат США надеется, — бросил Минц резко и пошёл кому-то звонить.

High in the halls of the kings who are gone…


Пэйт проснулся ближе к утру. В комнате над баром, созданной с помощью расширенного пространства, было так тихо, что ему стало беспокойно. Он вышел. Минца видно не было. На лестнице со стороны чёрного входа слышались голоса. Пэйт не хотел подслушивать, но узнал Розе. В щелку он мог рассмотреть силуэты обеих девушек.

— Винда, где ты была?

— Мне нужно было кое-что узнать, про одного знакомого из Британии…

— Чистокровные! — воскликнула Розе с досадой. — Сколько же у вас секретов? Почему ты ничего не говоришь? Я так испугалась, когда ты убежала…

— А ты хотела бы услышать? — Винда сухо рассмеялась. — Я же для тебя вечно спящее недоразумение, чистокровная госпожа, которая думает, что её никто не понимает, а сама только и может, что пить…

— Это правда, что твоя семья не хочет вспоминать твоё имя? — спросила Розе напряжённо. — Я слышала про Розье — богатый чистокровный род, но репутация у твоей семьи нормальная…

— Вот именно, а я не вписываюсь. Они тоже думают, что я бесполезная. А ещё я вылетела из Дурмстранга за темную магию — кем надо быть для этого?!

— Ты не бесполезная, я же видела, как ты колдуешь! Это просто… чудо!

— Только Тёмные искусства, — заметила Винда хмуро. — Я бы хотела, чтобы у меня нормально получалось все нормальное волшебство, но… я просто такая. Розе, будь осторожнее, тут бродит белобрысый псих по имени Барт, который вбил себе в голову какую-то ерунду про тёмную магию. Ещё один больной на голову чистокровный! Сегодня я выкинула его из бара, но он наверняка вернётся… упорный, не то, что я! Сдал двенадцать СОВ, и все превосходно!

— Барт? — Розе хихикнула. — Как Барт из «Симпсонов»? Который говорил, что блондинки тупые, а блондины — злобные?

— Именно, — Винда тоже усмехнулась. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…

— Ничего-то ты не знаешь, Розье, — рыжая тихо рассмеялась. — Вообще-то я была лучшей на курсах Аврората. И дед меня защищает. И ты… ты ведь тоже меня защитишь, если на меня нападут?

— Я… конечно, Розе… — проговорила Винда крайне растерянно. От её обычной наглости не осталось и следа. Он взяла пальцы рыжей в свои и поднесла к губам.

Это было ужасно и неправильно. Во-первых, они обе девушки. Это только у маглов к такому относятся просто! Во-вторых Розье наглая, ленивая и ничего не умеет, кроме как каставать темные чары. Неужели такой девушке как Розе она может понравиться?! Но… она же красивая, и чистокровная, и смелая, это нельзя отрицать! Да ещё из богатой семьи… Если бы она была парнем, Пэйт бы давно уже с ума сходил от ревности, но он же не думал… Нет, от Лентяйки-то чего угодно можно ждать, но Розе? Может, эта Розье её заколдовала?

Розе провела рукой по щеке Винды, отвела прядь растрепанных темных волос. Та на секунду замерла, а потом притянула её к себе и поцеловала, жадно запустив пальцы в рыжие локоны.

«Она же все равно бросит Розе и уедет в свою Британию» — подумал Пэйт с некоторой надеждой. Или её убьёт этот Император, как подружку Грейвса… Такие долго не живут, слишком… наглая? Слишком… герой?

Пэйт сам не заметил, как оказался на улице. Бродить по предутреннему Нью-Йорку не так уж безопасно, но он даже не задумался об этом…

— Какая встреча! — тихо произнёс кто-то с британским акцентом. — Ступефай!

Комментарий к Глава 17. Там, где танцуют призраки «Нам всем придётся умирать» – слова Гриндельвальда Ньюту, когда его уводят в конце первых «Тварей». Учитывая бзик Гринди на Реликвиях Смерти, мне показалось, фразу можно сделать аналогом «Валар моргулис».

Про СОВ и ЖАБА Барти – канон с Поттермор.

По поводу фамилии Тины. Поскольку фамилия Гольдштейн (золотой камень) по принципу образования немецких фамилий явно еврейская, кому-то может показаться странным, что она превратилась в нацистско-рейховскую фамилию Гольденбаум. Однако, по тем же правилам, фамилия Гольденбаум (золотое дерево)... тоже еврейская!

В тексте использован OST к 8 сезону ИП, «Дженни из Старых Камней», песни из сериала в фике по умолчанию считаются песнями маг-мира.

Синий огонь – найдите 10 отличий: https://thumbs.gfycat.com/TeemingGlossyErne-size_restricted.gif

https://i0.wp.com/78.media.tumblr.com/663da20656c0174487085c5435f446cb/tumblr_pfmzh6FbGp1rkd2bio2_500.gif?w=605&ssl=1

https://media1.tenor.com/images/042bca7c35a04d5278386c677a53f2d4/tenor.gif?itemid=12213718

====== Глава 18. Гости, которых не приглашали ======

А что, уже миг ушёл?

Что, уже жизнь позади?

Никто не вспомнит потом,

Что мы с тобой короли.

А король — король до конца,

А конец — всего лишь слово.

Гильотина — начало сна

Другого…

© Глеб Самойлоff & The Matrixx, «Жить всегда» ​

Первое, что увидел Гарри, открыв глаза, был непонятно откуда взявшийся розовый куст. На нем произрастали вовсе не замогильно-синие, как тот, что привиделся ему перед потерей сознания, а обычные красные цветы. Рядом с кустом обнаружилась статуя юноши с веслом, которую Гарри лично всучил отец, как бесценную семейную реликвию рода Поттеров. Было тепло и слышалось тихое потрескивание огня в камине. Значит, он у себя дома, в гостиной, на диване. И опять не помнит, как он здесь оказался.

— Что, этот Поттер еще не очнулся? — раздался манерный голос. — Вечно он в обмороке, викторианская девица какая-то!

— Драко, не ной, — раздраженно посоветовал кто-то голосом Мардж. — На себя посмотри. И вообще, ты у него дома.

Драко?! Драко Малфой?! Он-то что здесь забыл? Гарри же ему неоднократно писал с просьбой о встрече, через себя переступал, можно сказать, но «аристократ» отвечал, что не имеет времени на всяких Поттеров.

— На меня напало чудовище! Сколько раз тебе повторять!

За розовым кустом мелькнули огромные ярко зеленые глаза. Гарри с криком «Ступефай» сразу же оказался на ногах.

— Малфой, немедленно убери из моего дома своего чокнутого эльфа!

Драко обнаружился в кресле. Однокурсник стал еще бледнее и тоньше, чем Гарри его помнил, и выглядел совсем юным и несчастным. Он явно попытался пренебрежительно скривиться, но вышло неубедительно.

— Успокойся, Поттер. Доббичек, миленький, он не напугал тебя?

Одетое в драную грязную наволочку существо вылезло из своего убежища и гордо встало перед креслом Малфоя, обличающе наставив на Гарри кончики ушей.

— Король Ночи коснулся тебя?! — строго вопросило оно. И, словно убедившись в чем-то, повторило уже утвердительно, при этом презрительно скривив губы куда эффектнее, чем хозяин. — Он коснулся тебя.

— Малфой, что несет твой слуга? Какой еще Король Ночи? Ты так своего бойфренда называешь?

— Да как ты смеешь подозревать меня в подобной мерзости, Поттер?! — огрызнулся тот. — И вообще, не знаю, о чем речь, но Добби всегда прав!

— Слушай, Драко, — с сомнением протянула Марджери. — Если ты так ценишь своего домовика, может, оденешь его во что-нибудь более приличное?

— Да что вы все до меня докопались? — возмутился Малфой. — Мало того, что на меня наложили Империо и напало чудовище…

— Что? — обалдел Гарри, моментально успокаиваясь. — Драко, когда на тебя наложили Империо?

— Мы можем поговорить наедине? — почти попросил Малфой.

— Да, пойдем. Извини, Марджери, — Гарри, который, честно говоря, чувствовал себя так, словно из него выпили всю кровь, проводил однокурсника в кабинет, не смотря на возражения домовика, шедшего рядом и ворчавшего: «на нем же печать Короля Ночи, хозяин», и запер за ними дверь. — Итак, что ты хотел мне рассказать?

Драко с ужасом в глазах подскочил вплотную к Гарри. На секунду тому даже показалось, что он хочет броситься ему на шею.

— Меня укусило чудовище! Я боюсь, что это был оборотень!

— Драко, почему ты пошел не в Мунго и не в Аврорат?! — Гарри аж перекосило от такой безответственности. — Здесь дети и Мардж! Ты мог подвергнуть их опасности!

— На тебе-то вообще печать Короля Ночи! — в очередной раз возмутился эльф.

— Драко, объясни своему домовику, что следующим в него полетит кресло, а если и это его не успокоит, то Авада, — как можно спокойнее попросил Гарри. Он терпеть не мог Добби, и было за что: на втором курсе тот сначала втерся к нему в доверие, рассказывая, какие злобные у него хозяева, а потом скинул с метлы во время квиддичного матча, после чего Поттер надолго попал в больничное крыло в просто ужасном состоянии. Тогда ему впервые в жизни и приснился непростой сон. Кто-то недавно назвал это «зеленым зрением», но кто это был, Гарри не помнил.

— Да как ты можешь так говорить о моем эльфе?! — воскликнул Драко. — Он же о тебе так заботится!

— Показывай ты свой укус оборотня, Малфой, — устало вздохнул Гарри, у которого совершенно не осталось сил пререкаться. По затравленному взгляду Драко он уже решил, что сейчас тот примется снимать штаны, но однокурсник всего лишь задрал рукав на правом предплечье. — Как твое чудовище выглядело?

Гарри размотал пропитанную каким-то заживляющим зельем тряпку. Рука Малфоя была довольно сильно порвана зубами какого-то крупного хищника, но никакой особой магии Поттер не чувствовал.

— Огромное, белое, косматое, с горящими кроваво-красными глазами, — описал своего монстра Малфой. — Похоже на огромного белого волка или, может быть, лиса.

— Очень странно, никакой магии нет, — заметил Гарри, накладывая заживляющие чары. Судя по зубам, зверюга была как минимум с ирландского волкодава. — Точно не оборотень, можешь успокоиться. Где же ты встретился с этим гигантским полярным лисом?

— Около Хогвартса, в Запретном лесу, — ответил Малфой, который явно начал успокаиваться. — Только не спрашивай, пожалуйста, что я там делал. Я был под Империо и не помню. Могу дать Непреложный Обет и поклясться богами Старыми и Новыми.

— Опиши свои ощущения, — потребовал Гарри. Он не владел легилименцией, точнее, заглянуть в чужие мысли мог, но «жертва» при этом всегда испытывала сильную боль. А поскольку Малфой еще в школе стал неплохим окклюментом, шансов проникнуть в его разум без увечий у Поттера не было.

— В первый раз это на меня наложили после убийства Филча, — признался Драко. Гарри показалось, что он говорит правду. — Поверь уж, я не собирался ничего замалчивать. Но вместо этого потратил больше денег, чем мог себе позволить, чтобы замять дело без огласки. Я был как под кайфом, но в точности знал, как и что надо сделать. А ты же понимаешь, как Крауч относится к коррупции. У меня появились все шансы отправиться в Азкабан, он мог бы и не захотеть учитывать мое состояние. Когда я пришел в себя, я был в ужасе, поскольку единовременное изъятие потраченной суммы нанесло значительный ущерб моим делам. Честно говоря, я просто пошел надраться в одно достаточно закрытое заведение, в котором часто бываю. Там я познакомился с одним симпатичным парнем по имени Рэй. — «Рэй?!» — Фамилии я не помню, внешность, как я теперь думаю, была фальшивая. Утром я проснулся у себя в мэноре, снова словно под кайфом, ничего не помнящим о том, как прошла ночь. Понятия не имею, стерли мне память или подсыпали магловского клофелина. У кровати лежали пачка магловских долларов США и записка, где было сказано, что я больше не являюсь главой попечительского совета Хогвартса, но должен об этом молчать, иначе меня убьют. Когда я прочитал записку, она сразу же сгорела. Я впечатлился, несмотря на невменяемое состояние. Ты же знаешь, с инстинктом самосохранения у меня все в порядке. Со временем я начал бороться с Империо, но тогда я стал замечать, что у меня начались провалы в памяти, иногда довольно долгие, около недели…

Шикарно, конечно, как заметить на Гарри какую-то непонятную печать Короля Ночи — так Добби первый, а хозяина травите, кто хотите, чего на него внимание обращать.

— А сегодня я пришел в себя, когда на меня напало чудовище, — продолжил историю Малфой. — Точнее, я потерял сознание, а когда очнулся, понял, что чары спали.

— Понятно, — Гарри невербально бросил в него одно из аврорских проверяющих заклятий, и оно выдало неожиданный, или, может быть, как раз ожидаемый, результат. — Акцио, наркотики! Сноу?! — перед Поттером плюхнулся весьма внушительный пакет с белым порошком. — Малфой, серьезно? В памяти у него провалы!

— Гарри, ты меня за идиота держишь? — прошипел совершенно побелевший Драко. — Ты, правда, считаешь, что я бы стал по доброй воле носить это при себе?

— Добби! — позвал Поттер, надеясь, что тот хоть иногда обращал внимание, чем занят его хозяин, но домовик успел куда-то незаметно испариться. Тварь ушастая! И как сквозь защитные чары кабинета просочился?! Гарри показалось, что стало холоднее. — Малфой, как твой эльф мог исчезнуть без приказа? Позови его!

— Раз исчез, значит, так было надо! — заступился за ушастого Драко. — Может, он испугался твоей печати Короля Ночи!

— Малфой, мозги включи! — Гарри совсем не хотел озвучивать все пришедшее в голову, но его понесло. — Да твой домовик тебя и травил! Ему же на тебя совсем плевать, что, не видно? Свалил, потому что понял — спалили!

— Вы не правы, — прервал Гарри негромкий голос с польским акцентом. Тот настолько обалдел, что сразу же замолчал, растеряно оглядываясь. Это он головой ударился или на него малфоевский порошок прямо сквозь пакетик подействовал? — Это существо опасно, но оно не могло причинять хозяину прямой вред. Повелитель иллюзий, мастер тени и пламени — вот кто может быть замешан.

— Если только ты не дал ему одежду, Малфой… — устало добавил Гарри. — Может быть, ты дал ему одежду, пока был под кайфом, и на самом деле он тебе больше не подчиняется, откуда мне знать…

— Лорд Малфой? — задумчиво прервал его тот же невидимый собеседник. — Вы знаете, что разговариваете с потомком королей?

Неужели Поттер все-таки сошел с ума?

— Гарри, что с тобой? — немного истерично спросил Малфой. — Ты сам-то ничего не принимаешь?!

— Прости, в меня прилетело неизвестное заклинание, — попытался объяснить Гарри. — Почему ты мне все это решил рассказать?

— А разве ты не чувствуешь? Нас с тобой хотят слить! — Малфой холодно улыбнулся. — Я мешаю, поскольку моя семья традиционно слишком богатая и влиятельная, а на тебя легко что-нибудь свалить, потому что ты вечно везде лезешь, а потом вокруг куча трупов… и нет, я лично не считаю, что ты виновен в смерти Седрика. Не надо так на меня смотреть.

— Но Добби…

— Не смей обвинять моего домовика! — взвился вдруг Драко. — Я ухожу!

— Сомниум, — мгновенно среагировал Поттер, так что Драко не успел выставить щит и обмяк в кресле. — Теперь у меня есть спящий Малфой, шикарно, что же с ним делать…

— В первую очередь его нужно спрятать, — ответил тот же голос, только теперь Гарри все-таки смог разглядеть собеседника, похожего на белую тень с ярко-голубыми глазами, но явно более материального, чем витающие в Хогвартсе призраки. Он сидел на краю стола, меланхолично глядя в сторону бутылки бренди, стоящей на полке в стеклянном шкафу. На нем была магловская форма, которую Поттер, кажется, видел в каком-то фильме. — Потому что его попытаются убрать.

— Кто вы? — шокированно выпалил Гарри. — Ах да, — он приложил ладонь к лицу, — Забыл, что разговариваю с потомком королей…

— Вы его только что усыпили, — человек в магловской форме печально усмехнулся, повернувшись к Поттеру и встретившись с ним взглядом. — Малфой, Малфуа, прямой потомок бежавшего в земли франков принца Визериса, сына Темного лорда Эйриса, называвшего себя Верховным Королем Британии.

— Драко?! — от сюрреалистичности происходящего Гарри вдруг стало весело. Все вокруг стало восприниматься как глюк. Очень упоротый глюк. Он просто накурился знаменитого «плана Дорана» и бредит. А Малфой перебрал со Сноу, вот и дрыхнет. — Вы-то кто? Объясните, наконец. Я вас, кстати, видел, на портрете в кабинете директора…

— Да, а еще выпив Вечерней тени… — каким-то образом угадал предполагаемый глюк. Хотя, если он порождение ушибленной фантазии Гарри, ничего странного.

— Так кто вы? — все-таки снова спросил Поттер. Глюк запустил пальцы в волосы и на секунду отвернулся к окну, глядя на звезды.

— Воспоминание. Воля темного волшебника заключила меня в предмет, который пытался использовать в своих целях тот, кто теперь называет себя Геллертом Гриндельвальдом; — как и при разговоре с Драко, Гарри интуитивно чувствовал, что сказанное — правда, но опасался полагаться на свои ощущения, слишком уж странной выглядела история. — Я был аврором, который сражался с ним.

— Зачем он пытался вас использовать? — бесполезно задавать вопросы своему глюку. Лучше бы занялся вопросом, что делать с Малфоем.

— Ему нужны мои знания по высшей некромантии, потому что он хочет оживить мертвых людей, — печально проговорил глюк, все еще глядя на звезды. — И я на все готов, чтобы получить свободу, даже на уничтожение! Мой род был очень древним, и он подозревал, что я могу знать забытый секрет воскрешения.

— Это невозможно, — машинально отозвался Гарри.

— Этот волшебник действительно умеет совершать невозможное, — покачал головой человек в магловской форме. — Он не отступает ни перед чем, и потому очень опасен. Кстати, вы же впервые слышите о принце Визерисе?

— Наверное… — Крауч прав, Гарри никогда не был силен в гуманитарных науках.

— Вы можете заглянуть в какую-нибудь энциклопедию, — глюк усмехнулся, — И если найдете его там, то убедитесь в моей реальности.

— Ага, — без особого энтузиазма согласился Поттер. Идея была довольно здравой, но в какой книге следует искать этого Визериса, и где она валяется, Гарри представлял слабо. — Сначала нужно что-то делать с его, извините за выражение, величеством; — он кивнул на спящего Малфоя, чье королевское происхождение выносило мозг не хуже, чем Авада в лоб. Это же Драко, злобное честолюбивое существо, вечно огребающее неприятности! — Эта тварь, Добби… спорить готов, он же вас испугался! Как вы это сделали?!

Человек в магловской форме снова запустил пальцы в волосы и задумчиво посмотрел на Гарри.

— Много ли вы знаете о домовых эльфах? — видимо, недоуменный взгляд Гарри яснее всяких слов говорил, что нет. — Много веков назад предкиэтих созданий кое-что создали для защиты от людской агрессии. Видите ли, история человечества всегда была историей войн и угнетения, люди распространялись по планете подобно вирусу, подминая под себя не только животный и растительный мир, но и магических созданий. Маги или маглы, кроманьонцы или искатели нефти — люди всегда остаются самым агрессивным видом. И в век любой, в любом краю, дела людей останутся всё те же. Так вот, предки ваших домовых эльфов создали то, что не смогли контролировать. У этого существа ярко-зеленые или кроваво-красные глаза, я прав?

— Зеленые, — «как у… меня?» — Кровавые глаза были, как утверждает величество, у покусавшего его зверя. Это что-то значит?

— Красные или зеленые глаза были у избранников Старых Богов, или так считается, — глюк пожал плечами. — Что за зверь покусал Малфоя?

— Белый лис, а может волк, а может, просто пес, огромный. Откуда вы знаете все это об эльфах и принцах? — Гарри вот знал об этом не больше, чем о связи газового света со школьной травлей. — Вы же говорите, что были аврором, а не историком.

— Вообще-то я планировал стать историком, — лицо глюка стало таким, словно вопрос причинил настоящую боль. — Некоторые думают, что история — это такая философская игра. Хотят в нее попасть, играть сами, а не быть фигурами. Но я хотел только знаний, не власти и не славы. Я был вынужден уйти из Дурмстранга в конце предпоследнего курса, и единственной возможностью продолжить образование оказалась кафедра военной истории при Аврорате Советского Союза…

— У нас такой нет, — заметил Поттер.

— Неудивительно, — глюк снова печально усмехнулся. — Сразу после моего поступления ее расформировали и присоединили к кафедре боевой магии, как не оправдывающую своё существование, а по окончании, меня, естественно, распределили в авроры.

— Ладно, принимается, — Гарри скрестил руки на груди. — Если вы действительно хотите поломать планы вашего белобрысого знакомого, мы должны спрятать величество, разве нет? А без вашей помощи я не справлюсь с Добби.

— Вы можете собрать полное досье на Рональда Уизли и его семью?

— Что, Рональда? О, Мерлин! — Гарри окончательно показалось, что он сошел с ума. — Сейчас вы меня порадуете известием, что он наследник каких-нибудь Королей Курганов, которые правили до Эйриса Безумного?!

— Кто угодно может быть наследником королей, — человек в магловской форме в очередной раз посмотрел в окно, где звезды уже не были видны, потому что их закрыли тучи, которые, когда Гарри проследил за взглядом своего глюка, перерезала яркая зигзагообразная молния. — Имя — лишь слово, а слова — ветер.

— Стойте, вы правы, — как же он мог быть таким глупым?! Гарри в очередной раз сделал «рука-лицо». Если так будет продолжаться, у него скоро шрам на лбу возникнет.

— Вы голосовали за Крауча?

— Я голосовал за Оленну Розье, — бабушку Мардж, по крови Марджери Розье не была его тетей, ее первым мужем был покойный дядя Гарри. — А что?

— Та самая Оленна Розье, которая работает деканом факультета Хаффлпафф в Хогвартсе?

«А сам он не из Розье? Чем-то напоминает Винду… Но на остальных не похож.»

— Да, она ушла из министерства как раз после неудачи на выборах…

— И, конечно, эта умная и амбициозная женщина безмерно рада, что по протекции министра магии заместителем директора и фактическим правителем единственной в стране школы, одновременно являющейся сосредоточием магии, стал иностранец в красном плаще, пришедший из ниоткуда… — мягко, так что издевка казалась почти незаметной, проговорил глюк. — Вы не хотите разбудить дракона? — резко сменил он тему, глядя на Драко.

— А на фига? — удивился Гарри, заботливо подновив заклятье. — Так его спасать гораздо удобнее, может, я и плохо знаю историю, но в том, что Малфой, как проснется, сразу в нее влипнет, абсолютно уверен.

— Вы понимаете, что ваши действия подходят под статью «похищение»? — обманчиво-мягко проговорил глюк. — Волшебники имеют право сами решать, как им поступать! Свобода…

— А маглы, по-вашему, не имеют? — «нашёлся тут самый моральный.» — Вы чего хотите? Чтобы ваш белобрысый друг сжег его заживо или что-то такое? — на самом деле, Гарри было стыдно, он хорошо помнил, как на шестом курсе бросил в Драко режущим заклятьем и тот чуть не умер. Именно поэтому он и хотел сохранить его жизнь. — Думаете, это настоящий ницшеанец остановиться? Он был в США, я узнал. Доллары были американскими!

Человек в магловской форме поморщился.

— Содержать вы его планируете в коме, как спящую красавицу, или как пленника? — он задумчиво поглядел на Драко. — Я рекомендую первый вариант. Мне это решение не нравится, но Гриндельвальд ненавидит таких как он.

— Геев? — искренне удивился Поттер. — Я-то думал, он сам…

— Кого? — вскинул брови тот. — А, это содомитов теперь так называют? Их тоже, но в первую очередь драконокровных, аристократов и британцев.

— Внушительный список! — Гарри направил палочку на Малфоя и наложил чары стазиса. — Как мне обеспечить защиту от Добби? Я сам знаю, что поступаю неправильно, но Империо и наркотики — это серьезно.

— Нужно найти помещение из железа и максимально искусственных материалов, например, подойдет магловский пластик. Главное, ничего деревянного.

— У меня на чердаке как раз сломанный холодильник валяется, — вспомнил Гарри. — Он совсем магловский, должен подойти.


— Нет, Кричер, это ужасно, мы не можем… — осознав, что дверь на чердак открыта, а Гарри стоит на пороге и внимательно слушает, сидящая на полу Белла испуганно замолчала. Кричер тоже молчал, грустно опустив уши.

— Что не можете? — выпалил Поттер. — Эй, вы что, пьяны?

— Почему у тебя на руках Малфой?! — одновременно с ним заговорила Беллатрикс. На ней было магловское платье вместо порванной формы, по ее обыкновению, викторианской эпохи. Темные вьющиеся волосы промокли, а косметика вокруг глаз немного поплыла, придавая сходство с зомби.

— Белла, ты пила? — возмутился Гарри. Он не любил пьяных людей… и не людей тоже. Из-за вечно выпивавшего отца. Мало ему было заглядывающегося на стоящее в шкафу бренди (Беллино, кстати) глюка! — А Кричеру, Кричеру-то как можно было налить? Он же от сливочного пива — и то косеет! Быстро на кухню, приведи себя в порядок! — приказал он эльфу, экспрессивно взмахнув Малфоем, потерял при этом равновесие и чуть не упал, привалившись к косяку.

— Почему. У тебя. На руках. Драко?! — грозно проговорила она, поднимая палочку.

— Почему вы с Кричером пьяны? — не пожелал сдаваться Гарри.

— Мы просто немного поговорили с Гриндельвальдом! — огрызнулась Белла. Поттер буквально физически почувствовал, как где-то в районе груди ворочается ярость. С каких это пор она разговаривает с Геллертом Гриндельвальдом? Что у них вообще могут быть за общие темы?! Тем более, если он не гей! И о чем она не хочет ему рассказывать?

— Это теперь так называется?!

— Хозяин! — прервал назревающий скандал внезапно вернувшийся Кричер. — Прибыл ваш отец, сэр Роберт Поттер!

— Что?! — Гарри смертельно побледнел и уронил Малфоя на пол. К такому повороту событий он точно не был готов. Этому-то что надо? Вдобавок у него снова заболело левое предплечье. — Белла, пожалуйста, проследи, чтобы не сдох, но не буди, это очень важно!

С этими словами он следом за Кричером бросился вниз, оставив совершенно офигевшую, судя по лицу, жену наедине с Драко.

Грозное ощущение присутствия высшей некромантии было не слабее, чем при поднятии Гонта. Предплечье болело все сильнее.

— Вы тоже чувствуете? — спросил человек в магловской форме, про которого Гарри чуть было не забыл. На его лице застыло недоуменное выражение.

Сэр Роберт Поттер был пьян не меньше невестки. Он небрежно опирался всем своим немалым весом на статую юноши с веслом — бесценная семейная реликвия, ага, — и что-то доказывал Марджери, помахивая букетом белых лилий, распространявших в воздухе одуряющий сладкий аромат, противно мешающийся с парами алкоголя.

Судя по лицу Розье, она вряд ли чувствовала присутствие чего-то опасного, но глубоко возненавидела весь род Поттеров. Мардж нужно было срочно спасать.

— Что тебе нужно? — агрессивно осведомился Гарри. Общаться с отцом ему не хотелось от слова «совсем».

— А, наследничек, — Роберт сделал пренебрежительный жест рукой. — К сожалению, ты мне нужен. Но сначала я хочу посетить могилу Лили!

Сделав это очень информативное заявление, он развернулся и покинул дом.

Присутствие магии смерти резко ослабло.

— За ним! — приказал человек в магловской форме, хватая Гарри за руку и вытаскивая за порог.

— Волшебники имеют право жить свободно, не фиг тут командовать! — рявкнул на него Поттер, но вот по сути возразить было нечего.

Комментарий к Глава 18. Гости, которых не приглашали Тут не та фишка, что в «Тринадцатом аркане», кто читал, не та.

Кстати, мне кажется, после всего этого Драко Малфой вряд ли все ещё предпочитает брюнетов. :/

Меня опять трясёт от отвращения к ЛоГГ, так что не знаю, как буду писать дальше. Может, прода будет очень скоро, может, наоборот. Ладно, тут есть целых два шикарных канона...

Сноу, snow, снежок – сленговые наименования кокаина.

====== Глава 19. Загадки, которые не разгаданы ======

Снял погоны и петлицы,

И уже успел напиться —

Демобилизация.

© Сектор Газа — Демобилизация

Когда трупы начали подниматься, британские авроры замерли, даже министр с бледными глазами на секунду застыл, даже Беллатрикс Блэк дрогнула, прежде чем вскинуть палочку. А Поттер почему-то снова вырубился. Неужели нервы не выдержали? Гриндельвальд услышал смех. Только секунду спустя он понял, что это он сам смеётся. Из его палочки уже вырвалось Адское Пламя — это было просто, он действовал на старых рефлексах. Как будто что-то в нем самом все эти годы было мертво, но теперь поднято некромантией… Инфери сами по себе не столь уж и опасны для сильного волшебника, куда важнее первобытный ужас, который они внушают.

Огонь губителен для мертвецов, инфери предпочитают темноту и сырость, этому учат в любом Аврорате. Но британцы, наверное, никогда не сталкивались с подобным и даже не думали, что могут столкнуться.

Бои с мертвыми ни раз снились ему в кошмарах, но сейчас он чувствовал какую-то радость, что-то вроде облегчения, ни капли страха. Адское Пламя отбросило Гонта и уничтожило окончательно.

— Я — свет, что приносит рассвет, — хрипло прошептала Блэк, тоже вскидывая палочку и вызывая огонь. Но её помощь особо и не требовалось. Гриндельвальд уже практически сам справился.

Беллатрикс Блэк бросилась к мужу. А министр задумчиво смотрел то на неё, то на Гриндельвальда.

— Это было очень впечатляюще, — тонким радостным девчоночьим голоском, совершенно неподходящим к её плотному сложению и садистским замашкам, объявила Долорес, подкравшись вплотную и вперив в лицо хищный взгляд. Это внезапно напугало больше любых инфери. — Вы — мой герой!

— Простите, мисс… — Гриндельвальд понял, что не знает фамилии «полумаглы-бастардки министра».

— Амбридж, Долорес Амбридж! — женщина в розовом снова садистски улыбнулась. — Вы же хотите получить вашу игрушку назад? — она продемонстрировала ему Иглу. С точки зрения Гриндельвальда эта Амбридж была совершенно непривлекательна и внешне, и по манерам — злобная и вульгарная. Особенно по сравнению с Марджери Розье. — Полагаю, мы могли бы договориться… — она облизнула губы. — С глазу на глаз!

Министр тоже буравил Гриндельвальда взглядом, но его глаза были нечитаемо-холодны.

— Долорес, полагаю, мистер Гриндельвальд сейчас нуждается в отдыхе, — проговорил он наконец. — А нас ждёт ещё много работы. Гриндельвальд, свободны.

«И все? Нас не будут проверять?»

— Простите, но могу я забрать свой нож? — спросил он как можно нейтральнее.

— Этот предмет мог принадлежать чистокровному роду Селвинов, — министр холодно улыбнулся. — Мы обязаны проверить это. Долорес свяжется с вами… немного позднее.

Гриндельвальд вспомнил разговор с леди Розье. «Если бы я был женат на её внучке, министр бы не посмел разговаривать со мной так. Британские чистокровные способны уважать только друг друга.» Нож не имел ни малейшего отношения ни к каким Селвинам, вымерший чистокровный род, которому он принадлежал, звался Старицкие. Гриндельвальд очень хотел вернуть его — он уже ощущал отсутствие так, словно от него самого оторвали кусок, и чувствовал все более сильную ярость и растерянность.

Словно в подтверждение его мыслей, леди Блэк вызвала своего эльфа, Кричера, Гриндельвальд почему-то запомнил его имя, и он исчез вместе с Поттером, хотя министр не давал ей разрешения на это. Эльф почти тут же вернулся к хозяйке. Гриндельвальд заметил, что Блэк очень бледна и напугана. Это Беллатрикс-то, совершенно бесстрашная в бою! «Она впервые применила темную магию с человеческим жертвоприношением, — сообразил он вдруг. — Мне тоже было очень страшно в первый раз, не во время, потом. Боялся даже возвращаться в замок! Ян ещё стащил бутылку абсента прямо из кабинета директора…»

— Гриндельвальд, свободны! — холодно повторил министр.

— Леди Блэк, можно вас? — тихо окликнул он чистокровную. Амбридж пронзила его злобным взглядом. «Завидует её красоте, что ли?» Проигнорировав это, Гриндельвальд протянул Беллатрикс руку и аппарировал их к магловскому бару, где как-то уже был.

— Поверьте, вам нужно выпить, — бросил он ей как можно спокойнее и тверже и коснулся камня, убирая надоевший красный плащ. Кожанка с языками пламени устраивала его куда больше. — Не корите себя, Белла! Как говорил Годрик Гриффиндор, «чего не сделаешь ради любви!»

Блэк молча коснулась себя палочкой, меняя одежду. Её чёрное платье с кружевом вышло из магловской моды примерно так лет сто назад, но смотрелось скорее готически-сексуально, чем откровенно глупо, как часто случается, когда британские волшебники пытаются выйти в мир маглов. «На самом деле, мы неплохо смотримся вместе.» Кричера, который, оказывается, увязался за ними, она тоже заколдовала, так что он стал походить на человеческого старичка. Все это она делала словно на автомате, фиолетовые глаза были пустыми и испуганными. «Да, я вёл себя так же.»

Гриндельвальд взял бутылку виски и лёд.

— Пейте, — сказал он, разлив его по бокалам. Подумав, он налил так же и Кричеру — у того был очень несчастный вид. — Пейте, Белла. Вам станет легче.

— Вы не в чем не виноваты, — добавил он чуть погодя. — Я не знаю, кем надо быть, чтобы не попытаться вырвать того, кого любишь, из лап смерти…

— Мы виноваты! — покачала она головой. Взгляд стал более осмысленным. — Я виновата, вы, наверное, не знали… Пророчество Лавгуд…

— Пророчество?! — нахмурился Гриндельвальд и залпом допил свою порцию. — Лавгуд? «Принцесса Одичалых»?

— Пророчество, — обронила Блэк отрывисто. — О том, что в Британии вернётся Темный Лорд. А может быть, вернётся в Британию, а может, просто появится, кто знает точно?

«У меня было другое пророчество.» Гриндельвальд почувствовал новый приступ ярости. Он так сжал в пальцах бокал, что тот опасно хрустнул, и поспешил поставить его. «Рональд Уизли наверняка знал! Тварь британская!»

— Я думала, это о легендарном темном волшебнике из Восточной Европы, Короле Ночи, — тихо сказала Беллатрикс Блэк. Гриндельвальд вздрогнул, машинально потянувшись за Иглой, но её не было. — Мне даже казалось, вы можете иметь к нему отношение… но я ошиблась… — «Nein!» — Гонт… дело с самого начала было в Гонте! Королевская кровь! Один из самых старых темномагических родов Британии, в древности они носили иную фамилию… Мы все считали его вымершим, откуда теперь выполз Морфин?

— Загадка. Но мы же убили его, — произнёс Гриндельвальд успокаивающе.

— Но он поднялся… Это мы виноваты, мы что-то сделали, когда проводили ритуал, и как-то активировали силу Гонтов! — Беллатрикс залпом выпила ещё виски.

В душу Гриндельвальда закралось сомнение. Его первой мыслью было, что хоркрукс внезапно заработал как должен был, а не так, как все это время, но зачем Королю Ночи устраивать подобный бессмысленный цирк? «Он же прекрасно знал, что с таким количеством инфери я легко справлюсь.»

— Силу Гонтов? Они действительно поднимали инфери? — он не понимал, что происходит, но в любом случае злился. И просто физически ощущал необходимость вернуть Иглу, но вместо этого влил в себя ещё одну порцию алкоголя. Взгляд его туманила все нарастающая ярость, а не опьянение.

— Гонты — самый могущественный из чистокровных родов Британии, — фиолетовые глаза вспыхнули чуть ли не восторгом, Гриндельвальд как вживую увидел перед собой покойного Арктуруса Блэка, так любившего мучить его за магловскую кровь. — Новый Темный Лорд может быть из Гонтов, возможно, у рода есть наследник… Королевская кровь! Среди чистокровных ходят слухи про род Розье, но у роз сейчас нет достаточно могущественного волшебника, чьё появление в Британии можно было бы счесть возвращением, хотя они и происходят от древних королей франков. А вот если объявится потомок Гонтов… Гонты вернутся. В любом случае, виноваты мы… Нельзя нам было проводить этот ритуал… — Беллатрикс выпила ещё виски. — Барт, — произнесла она вдруг. — Красные Короли… хотя… Кричер, перенеси нас домой! Спасибо, Гриндельвальд!

Оставшись один, он налил себе ещё виски. «Ненавижу Британию!» Гриндельвальд подумал, что очень хотел бы знать, почему Беллатрикс вышла замуж за Поттера. Он ведь полукровка, а Блэки всегда были фанатичными блюстителями чистоты волшебной крови. Когда он сам учился в Дурмстранге, среди чистокровных ходили теории, будто волшебник, вступающий в связь с маглом или хотя бы дотрагивающийся до него, отдаёт ему часть своей магии. Полукровки считались не настоящими волшебниками, а носителями части силы, вытянутой из родителя-мага, и продолжающими вытягивать силу из окружающих чистокровных. Из-за этого Райнхард был самым настоящим неприкасаемым — над ним смеялись, его оскорбляли, в него кидали заклинания, но никогда не притрагивались физически, разбегаясь с гримасами отвращения при его приближении. Не то чтобы все в Дурмстранге прямо-таки верили в это, но боялись спорить с Арктурусом Блэком и его сворой.

Гриндельвальд почувствовал очередной приступ ярости. Ему срочно нужно побеседовать с Рональдом Уизли, этой лживой чистокровной британской мразью!


— Уизли, тварь британская, вы меня дез…дез…дезинформировали!!! — Он заметил, что наставил на него бутылку виски вместо палочки, и, выматерившись, впечатал Рональда в стену просто взмахом руки.

— Профессор Гриндельвальд, держите себя в руках, здесь дети! — дети?! Действительно, даже мелкая драконокровная гадина! Ещё толстый чистокровный трус, потенциальный темный маг со Слизерина, какой-то бугай и нахальный мальчик с ожогом, он Гриндельвальду даже нравился. Надо же, Уизли решил прикрыться детьми!

— Britische Schweine! — прошипел он и обратился к магии Хогвартса, сливаясь с ней, чтобы отправить детей подальше. Британская школа охотно отозвалась, подчиняясь. «Видимо, я действительно потомок Гриффиндора!»

— Уизли, как вы посмели?! — он впечатал рыжего волшебника в стену, магией приподнимая над полом. — Че, тварь, думал, я не узнаю?!

— Грин-де-вальд! — придушенно выдохнул тот. — Хва-тит!

— Как ты меня назвал, сука?! — ещё больше взбесился огненный волшебник.

— Ты ничего не знаешь! — как-то сумел вывернуться рыжий. — Ничего! Сфинкс не загадывает загадки… Все пророчества храниться в Отделе Тайн!

— Что?! — Гриндельвальд ничего не понял. Он снова вскинул палочку. — Ты посмел мне солгать!

— Я… я был вынужден! — Рональд вскинул руку. — Они обещали забрать мою сестру, Джинни, если я не буду делать так, как они скажут! Клянусь семью книгами и восьмой, что проклята! Я не могу потерять Джиневру, не могу, слышишь?!

— Сестру? — выдохнул Гриндельвальд. Его злоба начала остывать. — Кто «они»? Говори толком!

— Не могу! — Уизли вдруг вновь схватился за горло.

«Непреложный Обет?!»


В своей комнате Гриндельвальд первым делом притянул к себе книги по хоркруксам. Он жаждал понять, что случилось с Иглой. Может быть, вовсе ничего, и все дело было в крови Гонта, как и думает Блэк… Но они же смогли оживить Поттера после попадания Авады, значит, воскрешение возможно! Ja! Возможно, это главное! Даже если Темным Лордом в результате окажется Поттер. Есть ли в нем королевская кровь? Гриндельвальд не помнил.

Буквы расплывались перед глазами. Гриндельвальд ничего не мог понять и начал впадать в настоящее отчаяние. Вдруг между страницами он увидел синюю розу, совсем как в видении. Откуда она тут, что это значит? Слабая надежда вдруг затеплилась в его сердце, возвращая веру в волшебство. Но когда он взял цветок, тот растаял в его пальцах. Несколько секунд Гриндельвальд непонимающе смотрел перед собой, а потом уронил голову на руки и уснул.

— В кабинет директора, быстро! — раздался вдруг крик над ухом. Голова раскалывалась. «Зачем я директору? Он что, узнал про кражу абсента?! Яна тоже вызвали?» С трудом разлепив веки, он вдруг понял, что не в Дурмстранге.

— Б-Батильда? — простонал Гриндельвальд, сжимая голову в ладонях. — Не ори…

— Не ори?! — ещё громче взвизгнула тетя. — Ты вообще соображаешь, что натворил, идиот?!

— Гонты? — внезапно вспомнил Гриндельвальд. «Виноваты мы.» — Тёмный Лорд здесь?! «Они»?!

— Если бы! — Батильда облила его холодной водой из палочки, заставив вскочить, отчего в голове словно что-то взорвалось и вдобавок затошнило. — Августа Лонгботтом! Быстро в кабинет директора!

Комментарий к Глава 19. Загадки, которые не разгаданы В ГПиПП то, что Волдеморт использует инфери, подаётся как что-то ужасное, неожиданное и из ряда вон выходящее (при том, что, например, Непростительные легко кастуют абсолютно все УПсы, а в седьмой книге и Гарри с Макгонагалл).

Старицкие – https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BD%D1%8F%D0%B7%D1%8C%D1%8F_%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B5

Надеюсь, смысл названия понятен?)

====== Глава 20. Сестра, которую забрали ======

Ich warte hier

Don´t die before I do

Ich warte hier

Stirb nicht vor mir

© Rammstein — Stirb nicht vor mir

— Вы не в чем не виноваты! — волшебник продолжал молча смотреть на могильную плиту. На фотографии молодая женщина улыбалась. Это так несправедливо, что она умерла, но смерть когда-нибудь приходит за всеми. Но к ней пришла в лице конкретного человека. Нельзя вернуть мертвых, но это не значит, что мы ничего не можем сделать — надо покарать убийцу, и тогда его кровавые руки больше ни до кого не дотянутся!

В семье Розье при упоминании Винды закатывали глаза и шутили насчёт кладбищ. В этом был смысл — её действительно вечно туда заносило. А что такого? Все умирают, смысл замалчивать? Как будто, от того, что мы не будем говорить о смерти, она забудет о нас… Наивно.

— Вы не виноваты, Грейвс! — повторила Лентяйка. — Не корите себя! Он был сильнейшим волшебником сороковых годов, а ведь тогда шла Война, это было время героев, но все же никто так и не смог остановить его!

Винда сжала кулак — её больно задевала несправедливость того, что Император ушёл от наказания и продолжает творить зло, когда столько людей уже погибло по его вине, и взмахнула палочкой, возлагая на могилу Тины Гольденбаум букет из белых роз. Чуть подумав, она окрасила края лепестков морозной голубизной. Так было красивее. Ей действительно было жаль эту Тину. Она была аврором, это непросто! Женщинам, даже волшебницам, все равно тяжелее в бою, чем мужчинам — от природы более медленная реакция, да и физическая сила все-таки может пригодиться! Сама Винда, кстати, с детства ненавидела спорт, к счастью, она всегда оставалась аристократически-изящной, хотя обычно ела как не в себя. А Гольденбаум, по словам Грейвса, была прекрасным аврором, это внушало уважение.

— Она не была такой как вы, Винда, — проговорил Персиваль Грейвс с горечью. «Как я?» Лентяйка недоуменно почесала в затылке. — Такой изящной, женственной, уверенной в себе! — «аристократизм не пропьёшь, я пыталась!» — Но она тоже была красивая… А я никогда не говорил ей этого! Мне надо было сказать ей, что она — потрясающая девушка, она так мало это слышала, хотя заслуживала намного больше других, а теперь слишком поздно! Её забрал Кровавый Император, а я все ещё зачем-то живу…

— Мы не можем вернуть Тину, — голос Винды звучал хрипло. — Но мы можем убить эту подлую зажившуюся тварь, чтобы больше никто не пострадал от её рук! Не отчаивайтесь, Грейвс, это прекрасно, что вы выжили!

— Я оказался беспомощен… нет ничего хуже этого! — проговорил Персиваль отрывисто. — И он убил Тину, воспользовавшись моим обликом! Ненавижу эту тварь! У него есть артефакт, позволяющий менять внешность, не знаю, что это, но ему не нужна оборотка, — «оборотное зелье. Если бы я внедрилась куда-либо в чужом облике, использовала бы его.» — Но он оставил мне жизнь, чтобы выпытать мои привычки. Его легилеменция… — он коснулся виска. — Она ужасно болезненна, он не очень хорошо ею владеет.

— Жаль, что вам пришлось это терпеть, но, значит, у него есть хотя бы одна слабость, — заметила Винда. — Знаете, мне всегда нравилась история, а она учит нас тому, что неуязвимых и непобедимых гениев не бывает в природе. У всех есть слабые места.

Грейвс помолчал.

— Вы правы, Розье, — сказал он наконец. — Знаете, я так и не поговорил с сестрой Тины. В отличии от Кровавого Императора, она прекрасный легилимент. Хотя об этом часто забываешь — с виду она такая типичная пустоголовая блондинка из магловских комедий…

— Барт Симпсон говорил, что блондинки тупые, а блондины злобные, но он мог ошибаться, — Винда невесело усмехнулась. «Барти Крауч и Кровавый Император — просто образцово-показательные злобные блондины.» — Давайте поговорим с этой сестрой, вдруг она знает, зачем ему понадобилось убивать Тину?

— Авроры МАКУСА уже разговаривали с ней, но мне теперь не получить протоколы, — сказал Грейвс немного смущенно. — Да, сейчас позвоню ей.

Винда тоже любила пользоваться магловской техникой. Конечно, она часто ломалась от магических выбросов, но девушка более-менее научилась себя контролировать. К сожалению, при мощном волшебстве типа голубого огня все гаджеты сразу же бесславно издыхали. Пока Грейвс разговаривал, она закинула в уши наушники и включила музыку.

Wenn Schwesterlein zur Arbeit muss

Schließt mich im Zimmer ein

Hat eine Puppe mir geschenkt

Dann bin ich nicht allein

Wenn Schwesterlein zur Arbeit muss

Fährt sie nicht mit der Bahn

Ihr Schaffensplatz ist gar nicht weit

Ist gleich im Zimmer nebenan

— Винда, — махнул ей Грейвс. Лентяйка выключила музыку. — Куинни Гольденбаум готова встретиться с нами.

Розье сосредоточилась, старательно выставляя окклюменционные щиты. Это было сложно — ей очень хотелось спать, всю ночь снилась какая-то совершенно эпическая муть, где она была рыцарем, спасавшим привязанную к скале златовласую принцессу от намеренного сожрать её дракона, и к утру она чувствовала себя совершенно разбитой, как будто реально с драконом сразилась.


Куинни Гольденбаум назначила им встречу у себя. Квартира была оформлена в преувеличено девчачьем стиле, от которого Винду всю жизнь подташнивало. Но поглядев на припухшее и словно посеревшее лицо хозяйки, Розье запихала свои эмоции куда подальше — Куинни выглядела так, словно очень давно не высыпается, потому что плачет по ночам. «А я ещё себя жалею!» На молодой женщине было пепельно-розовое шелковое платье, а бледно-золотые, с серебряной прядью, локоны выглядели посекшимися и безжизненными. Но все равно красивая… Очень.

— Тина мне никогда ничего не рассказывала, ничего, — проговорила она печально. — Спасибо, что пришли, мне важно, что про Тину помнят. Может быть, если бы она больше общалась со мной, я бы могла бы ей чем-то помочь, кто знает?

— Вы ни в чем не виноваты, — в который раз за день повторила Винда. — Куинни, может быть, вы замечали что-нибудь в его мыслях?

— Нет, в основном он думал, как ненавидит британцев… — Куинни Гольденбаум тряхнула светлыми волосами. — Может быть, попробуйте штрудель? Тина очень его любила…

Она всхлипнула.

Когда они уходили, Розье на всякий случай оставила Гольденбаум свой номер мобильного.


— Винда? — Минц критически оглядел вернувшуюся Лентяйку. — Есть хочешь? Я сварил рассольник.

— Да, наверное… — пробормотала девушка. Она совсем недавно съела кусок штруделя, но Минц тоже готовил вкусно. — А где Розе?

— Ушла гулять с Пэйтом, — проговорил тот немного неодобрительно. — Он показывает ей достопримечательности Нью-Йорка.

— С Пэйтом? — Винда насмешливо вскинула бровь. — Он же ничего за пределами бара не знает!

На самом деле, она забеспокоилась. Говорила же этому Пэйту не выходить из бара!

— Зря ты так, он попросил меня натаскать его по боевой магии, и, знаешь, он совсем не так бездарен, как кажется, — Минц усмехнулся. — И историю знает неплохо, ну, Розе заинтересовалась…

— Никогда не замечала, чтобы она интересовалась историей, — Розье нахмурилась и отодвинула тарелку. — Спасибо, есть больше не хочется.

История была ее любимым предметом, но Розе все время говорила, что это нудятина. Она снова вставила наушники и включила музыку.

Am Himmel dunkle Wolken ziehen

Ich nehme artig meine Medizin

Und warte hier im Daunenbett

Bis die Sonne untergeht

«Что она могла найти в этом Пэйте? Вроде бы, вообще ни о чем, но… Он — парень, и тоже полукровка, как она. Маглокровные вечно относятся к нам как к добыче, трофею — получили и задвинули подальше, как статусную, но ненужную вещь. Только я — не вещь.»

Sie kommen und sie gehen

Und manchmal auch zu zweit

Die späten Vögel singen

Und die Schwester schreit

«Только мы сами позволяем относиться к нам как к вещам — вот Марджери, например, сколько раз выходила замуж за кого семья скажет, даже за нечистокровных, главное, чтобы заплатить могли.»

Am Himmel dunkle Wolken ziehen

Ich nehme artig meine Medizin

Und warte hier im Daunenbett

Bis die Sonne untergeht

Винда позвонила Розе, но та не ответила, она позвонила еще раз, рыжая взяла трубку, сказала, что позвонит позже, и отключилась. Голос у нее был вполне веселый. Ревность ледяной рукой сжала сердце. Розье постаралась думать о Кровавом Императоре. Она не могла понять, зачем ему понадобилась дуэль с сотрудницей Аврората. Сестры Гольденбаум были обычными полукровками второго поколения, родители давно умерли от драконьей оспы, никакого особого наследства не оставили… В британских родах Малфой и Блэк, кстати, тоже многие от этой болезни умерли, даже ходили слухи о проклятье. Розье, к счастью, не пострадали. Чем Тина могла его отдельно разозлить? Разве что, он действительно любит убивать женщин? «Наверное, считает, что место женщины — на кухне, а не в Аврорате.»

А в Штатах ходили слухи о жутком сгустке темной энергии, обскуре, но Грейвс утверждал, что это — полная чушь… И верно, Винда раньше даже не слышала никогда об этих обскурах, откуда ему взяться? А Минц сказал, что еще в начале прошлого века они встречались… Но Гольденбаум-то причем?

Und dann reiß’ ich der Puppe den Kopf ab

Dann reiß’ ich der Puppe den Kopf ab

Ja, ich beiß’ der Puppe den Hals ab

Es geht mir nicht gut

Ich reiß’ der Puppe den Kopf ab

Ja, ich reiß’ der Puppe den Kopf ab

Und dann beiß’ ich der Puppe den Hals ab

Es geht mir nicht gut, nein!

Телефон пиликнул. Винда подумала, что это Розе, но сообщение пришло от Куинни Гольденбаум. «Пожалуйста, придите на встречу, — писала девушка. — Вы же понимаете, что о многих вещах невозможно говорить при мужчинах…»

Dam dam

Dam dam

Dam dam

— Далеко собралась? — Минц, скрестив руки на груди, застыл в дверях бара. — Сегодня я убедился, что к встрече с Кровавым Императором ты точно пока не готова…

— За внучкой своей следи! — что-то в его словах заставило ее насторожиться, но она не смогла поймать мысль. — Хватит указывать мне, что делать!

Wenn Schwesterlein der Arbeit frönt

Das Licht im Fenster rot

Ich sehe zu durchs Schlüsselloch

Und einer schlug sie tot

Und jetzt reiß’ ich der Puppe den Kopf ab

Ja, ich reiß’ der Puppe den Kopf ab

Und dann beiß’ ich der Puppe den Hals ab

Jetzt geht es mir gut, ja!

Ich reiße der Puppe den Kopf ab

Ja, ich reiß’ der Puppe den Kopf ab

Und jetzt beiß’ ich der Puppe den Hals ab

Es geht mir sehr gut, ja!

«Да что за место такое, — подумала Винда, подойдя к задрипанного вида магловскому заведению «Аль-Фасиль», где назначила ей встречу Гольденбаум. — Шаверма, наверное. Что такая девушка, как Куинни, забыла в подобной дыре?»

Dam dam

Dam dam

Dam dam

Комментарий к Глава 20. Сестра, которую забрали Эпиграф:

Я жду здесь

Не умирай прежде меня

Я жду здесь

Не умирай прежде меня – http://rammstein.ru/stirb-nicht-vor-mir.html

Фамилия «Грейвс» с английского значит «Могильный», кстати.

Винда слушает песню Puppe – текст и перевод: http://www.perevod-pesen.ru/rammstein-puppe/ послушайте, песня меня очень впечатлила. https://youtu.be/R4GKOWQZF08 Хотела её к «Тринадцатому аркану» добавить, но забыла, когда его писала.

====== Глава 21. Ради Общего Блага ======

Я не знаю формулы, но ток всегда есть ток,

Я увидел женщину, я бросил ей цветок,

Волки расступились, можно рыть подземный ход —

Но в окне напротив установлен пулемет.

© Сплин, «Мне сказали слово»​

Гроза бушевала все яростнее. Гарри накинул на лицо капюшон, но это мало помогало от падающей с неба воды. В результате он предпочел просто подставить голову под струи дождя. Холодная вода слегка проясняла мысли — или так казалось. Зачем отцу внезапно понадобилась эта встреча? Он же лет пять не вспоминал о существовании Гарри, даже на свадьбу явиться не соизволил… Белла так обиделась, что даже пообещала наложить на него Круциатус, если все-таки появится. Почему именно сегодня, когда и так случилось столько странных и пугающих событий? Котел Невилла, предсказание Кричера, странный провал в памяти, Добби с Малфоем, весьма активный возможно не такой уж и глюк — в Питера-Крысу ведь тоже не все верили, и вот, вишенка на торте, возвращение блудного папочки! Ах да, еще поднятие инфернала, интересно, кстати, его упокоили? А то Гарри ухитрился вырубиться в самый, так сказать, разгар событий. Хотя, раз Белла дома и успела напиться с Гриндельвальдом, наверное, зомбоапокалипсис не состоялся.

Аппарировав к магловской церквушке, за которой располагалось старинное кладбище, Гарри пораженно замер. Ему показалось, что кладбищенская решетка сплошь увита голубыми цветами, иногда вспыхивающими мертвенно-синими огоньками, словно глазницы сегодняшнего инфернала. Левое предплечье снова пронзили ледяные иглы. Резким движением Гарри задрал рукав, чтобы, наконец, посмотреть на причину боли. Там было странное пятно, похожее на след от прикосновения окровавленных пальцев. Откуда это могло взяться, он не мог вспомнить. Еще утром ничего подобного определенно не было.

Белла сказала, что Гонт с наркотическим именем наложил на Гарри неизвестное проклятье, а министр говорил о каком-то темном артефакте. Может быть, след на руке как раз остался от проклятья, а эманации некромантии Поттер стал видеть как побочный эффект? Глюк же может быть реальным глюком, фокусом сознания, пытающимся отделить от себя часть, связанную с темной магией. Конечно, это попахивает шизофренией, но вполне правдоподобно. В конце концов, Гарри ведь вырос без матери с отцом-алкоголиком, которому было на него глубоко наплевать. Откуда он должен был бы взять здоровую психику?

Прямо перед Гарри в землю ударила молния. Да, странно, что не в него. Грянул гром. Поттер ошалело потряс головой, отвлекаясь от попыток анализа. Это же надо, так залипнуть под проливным дождем! Кстати, а куда делся глюк? И папочка, если уж на то пошло.

На кладбище вела узенькая калитка. Привычно прикрывшись дезиллюминационными чарами, Гарри как можно тише отворил ее и протиснулся внутрь. Здесь было столько магии, что от некоторых гробниц аж как будто исходило свечение. Шикарно, и раньше он, оказывается, не замечал этого! Конечно, в первую очередь он хотел пойти к могиле матери, но синеватое свечение вело его в самую глубину кладбища. Решив, что там творится нечто важное, он начал пробираться туда, где раньше никогда не был, хотя часто посещал Лили, или, возможно, был, просто не замечал ничего интересного.

Наконец, он нашел то, что искал — старое-престарое запущенное надгробье, имя на котором было совершенно невозможно разобрать. А вот символ, выбитый чуть ниже, вполне поддавался рассмотрению. Треугольник с кругом и черточкой, совсем как на медальоне Гриндельвальда! Знак испускал явственное мертвенное свечение. Что это значит? Гарри недоуменно почесал затылок — сейчас он обрадовался бы даже новому явлению глюка с нудной лекцией по истории.

Взмахнув палочкой, он произнес несколько заклинаний для выявления темной магии, но никакого явного эффекта они не дали. Следующей мыслью было вскрыть могилу, но вот что делать дальше Гарри представлял плохо — поднимать инфернала, что ли, раз это теперь модно?! Кроме шуток, с данной областью темной магии он был очень слабо знаком даже в теории. Знал только, как их уничтожать — огнем, конечно.

«Подумай логически, — сказал себе Гарри, чувствуя себя все глупее и глупее. — Эта могила — очень старая. Она была тут раньше, чем вся твоя семья. И на ней все время был этот знак. Вот он какой потертый, и лишайником тронут — наверняка сделан самим создателем плиты. Раньше любых Гриндельвальдов с их медальонами. И эта магия видна не всем и фонит. А глаза-то синие…»

Паззл начал складываться в картину, которая ему совсем не нравилась: артефакт Гонтов, о котором говорил министр, на самом деле все время, пока считался утерянным, находился в его семье, окрашивая глаза поколений его родных синим цветом. Сейчас он должен быть у Роберта, именно его Гарри почувствовал. Что могло так сильно фонить, кроме древнего могущественного темного предмета? Скорее всего, проклятие Гонта (какое-то специфическое старинное заклинание, завязанное на магию крови), попав в него, разбудило, так сказать, скрытое влияние артефакта. Когда трупы начали подниматься, Гарри стало плохо, как будто он применил очень могущественную магию. Невербальное беспалочковое создание инферналов (или во множественном числе правильно инфери?) как раз должно к такой относиться. «Ты это сделал, Гонта подняло твоей силой, вот ты и свалился в обморок от усталости». Гарри чувствовал огромную необходимость поговорить с Беллой, не только как с самым близким человеком, но и как с представителем темного рода Блэк, но она уже о чем-то ему солгала…

Надо было делать хоть что-то, но он чувствовал себя попросту потерянным. Самой здравой мыслью казалось направиться на могилу Лили, но Гарри попросту не хотелось этого делать. Он как никогда желал, чтобы его мать была с ним, а не в могиле. В какой-то момент ему захотелось самому забыться мертвым сном под занесенной снегом землей.

С этой мыслью он все-таки аппарировал. Как ни странно, его идиотская фантазия оказалась отчасти правдивой — дождевая вода над могилой Лили действительно заледенела, покрыв плиту морозными узорами.

Не доходя буквально двух рядов до предполагаемой цели, Поттер заметил человека, стоящего у старой затянутой лишайником плиты в стороне от дорожки. Не отец, стройнее и ниже ростом — примерно комплекции самого Гарри. Палочки при нем вроде бы не было. И кому не спится в такую ночь?! Если это случайный посетитель-магл, его нужно срочно убирать отсюда! Мужчина резко обернулся, безошибочно отследив местонахождение Гарри, и его глаза полыхнули синим огнем, а дождевая вода прямо в воздухе начала леденеть, превращаясь в град.

Сейчас глюк выглядел почти реальным, даже волосы его были почти мокрыми. И все-таки он был выцветшим, вроде как люди на старой кинопленке. Лишь глаза светились ярким льдисто-голубым светом. Голова снова закружилась, на секунду показалось, что из-за деревьев выглядывает гигантская злобная Крыса. В следующее мгновение ему стало настолько плохо, что земля покачнулась и надвинулась на него, так что пришлось ухватиться за какое-то надгробие, чтобы не уткнуться в нее носом.

Лишайник частично скрывал надпись на серой каменной плите, но Гарри удалось прочитать что-то типа «Анна» и дату смерти — 1944. Еще на камне были выбиты изречение из Библии: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» и выцветшее черно-белое фото девушки в старомодном платье.

— Странно… Хм, неужели Батильда… Поттер, это важно! — прошептал вроде-бы-не-глюк. — Мне нужна ваша палочка.

— Нет! — огрызнулся Гарри. — Этовсе-таки вы подняли Гонта? Я не позволю тянуть из меня магическую энергию! Проваливай, откуда выполз, нежить!

Могильный холод сковал все тело, а синеглазый нагнулся и с издевательски-сочувственной улыбкой отстегнул с его руки волшебную палочку. Гарри искренне пожелал ему быть сожранным Питером-Крысой — вдруг тот соблазнится черными волосами и заумной речью, — но сказать в слух ничего не мог, тело окончательно отказалось его слушаться.

— Простите, это ради Общего Блага, мне правда жаль! — синеглазый взмахнул палочкой, от чего на надгробье появился венок из голубых роз, а потом опустился на одно колено, коснувшись земли кончиками пальцев, и она пошла глубокими трещинами. Через несколько долгих мгновений он выпрямился и медленно, пафосным жестом, напоминающим о дирижёре симфонического оркестра, вскинул руки. Гарри с ужасом понял, что сейчас будет, но не мог прекратить смотреть.

Секунды тянулись, словно переваренные макароны. На лице нежити нарисовалось недоумение. Ровным счетом ничего не происходило.

Темный волшебник что-то злобно прошипел на парселтанге (хотя, скорее, это был просто польский) и опустил руки.

— Что-то для легендарного героя ты не впечатляешь… — проговорил непонятно откуда взявшийся Роберт и ударил его молотом, из которого вырвалась молния.

Комментарий к Глава 21. Ради Общего Блага В Британии много гастарбайтеров-поляков, поэтому сама я считаю акцент великого темного волшебника таким элементом стеба. С другой стороны, польский язык – шипящий, а это уже отсылка к парселтангу из канона.

Ну вы поняли http://www.trud.ru/userfiles/gallery/69/b_6932a8794dfb5c3aab40c6348edc04b4.jpg

====== Глава 22. Розы, которые отравлены ======

ПОВы Пэйта и Винды для меня действительно очень важны, потому что он, единственный из всех имеющихся пока ПОВов — слабый волшебник, в своем каноне нифига не Избранный/Тёмный Лорд/гений/Азор Ахай. А Винда Розье единственный ПОВ-персонаж — чистокровный аристократ.

Я дарил тебе розы, розы были из кошмарных снов,

Сны пропитаны дымом, а цветы мышьяком.

© Наутилус Помпилиус — К Элоизе

У Пэйта никогда не было столько времени, чтобы подумать о своей жизни. Что у него вообще хорошего-то было? Мать родила его от не-мага, а общение с обычными людьми в Штатах вне закона. Поэтому отца он никогда не знал, и алиментов не получал. Поскольку мать была беременна, в тюрьму её не отправили, но она спилась ещё до того, как Пэйта выгнали из Ильверморне, полезла в гиблое дельце с ограблением, и МАКУСА её закрыли. Никакой работы кроме как в баре он не нашёл — для того, чтобы заниматься контрабандой или что-то такое нужны магические навыки, а у Пэйта даже простые заклинания плохо получались. Лучше бы он не-магом родился — США одна из самых развитых стран в магловском мире, он бы и пособие получал, и с работой был бы хоть какой выбор.

В сериалах например сниматься. На нормальную роль его, конечно, никто бы не взял, но в массовку, изображать какой-нибудь труп в мешке… Пэйт недавно смотрел один космооперный сериал, там в каждой серии кого-то убивали, иногда толпами. А при осаде одной космической станции трупы даже ели. Сериал Пэйту вообще очень понравился, хоть и мрачновато закончился. Говорят, какой-то актёр погиб перед самым завершением съёмок последнего сезона… Он был из Британии, совсем как Лентяйка с Бартом.

Барт Крауч оказался аж сыном главы британских волшебников. Он так и сказал — «никто не вступится за никчемного полукровку, работающего в нелегальном заведении, кому нужны проблемы с Министерством магии Британии?»

Пэйта он оглушил и запер у себя на чердаке — этот Барт снимал дом в пригороде. У него было оборотное зелье, куда он кидал волосы Пэйта, чтобы превращаться в него и пытаться узнать у Минца секреты того чернокнижника, о котором говорил с Лентяйкой. Сначала Крауч держал Пэйта под Империо, но поняв, что тот все равно никакой особой магией не владеет, забил на это. Пэйт ужасно боялся, что он что-нибудь сделает с Розе…

Временами Барт появлялся, чтобы покормить пленника и больше узнать о его привычках. А главное, срезать ещё волос. Вот и сегодня он за этим притащился.

— Не трогай Розе, — сказал ему Пэйт, набравшись храбрости. «Как же я хочу её увидеть!»

Чистокровный волшебник рассмеялся.

— А что ты мне сделаешь? Я не сражаюсь с Чушками, — он движением палочки отстриг прядь волос у Пэйта. — Она ничего… полукровочки часто бывают хорошенькими, не в твоём случае, правда, — он обидно скривил губы, — Но ничего особенного, расслабься. Вот Винда Розье — другое дело, — в глазах Барта появился жадный блеск. — Этой крале я бы показал, что значит мужчина. Тем более, из британских чистокровных, пригодных для брака, она больше всего подходит мне по возрасту, силе и внешности. Есть ещё, конечно, Алекто Кэрроу, но она выглядит примерно как ты, Чушка…

С точки зрения Пэйта, Розе была в миллион раз лучше этой чистокровки-Винды. Та, конечно, секси, с этими её белыми джинсами, пухлыми яркими губами, кривой улыбкой и кошачьими глазами, если кто любит тощих брюнеток, конечно, но такая наглая и пафосная… И реально любит прибухнуть. А вот Розе милая, и все умеет — и колдовать, и драться, и готовить! Только Винда об этом знает получше Пэйта…

— А Минцу я точно нравлюсь больше, чем ты, — добавил Крауч самодовольно. — Он меня научил некоторым заклинаниям и сказал, что у меня талант. Я их, правда, и так знал, но я же притворяюсь тобой… Зачем он торчит в этой дыре? Тебе-то, конечно, не понять, но Минц — один из лучших боевых магов в мире, хоть и грязнокровка. Не просто так его усыновил Тёмный Лорд!

«Мне-то Минц ничего подобного не говорил. Он бы сразу меня выгнал, если бы не Розе.»

— Что ещё за Тёмный Лорд? — спросил Пэйт. Он почему-то заочно боялся всех этих людей, о которых говорили Лентяйка и Барт — наставника Минца, хоть он вроде и умер, кого-то там убившего Гарри…

— Обычно мы в Британии так называем волшебников, которые хотят навязать свою власть не только другим волшебникам, но и маглам, — пожал плечами Барт. — Для этого нужно обладать немалой силой и смелостью, хотел бы я когда-либо стать настолько могущественным!

— Здесь, в Америке, нам даже общаться с ними нельзя! — удивился Пэйт.

— Зато мой отец предпочитал общаться с маглой-хозяйкой пекарни, а не с мамой, — проговорил вдруг Барт с горечью. — Я был лучшим студентом Хогвартса за многие годы, а он беспокоится только об этой полукровной бездари, моей сестре! Она же на нас даже не похожа! Да она и на мать свою, маглу, не похожа, та хоть на морду лица смазливая! Мне он даже невесту никогда не искал, а сестре все кого получше присматривает!

— А почему ты сам себе невесту не найдёшь? — спросил Пэйт. «Если Крауч заставит Лентяйку стать его женой, она не сможет приставать к Розе.» — Хоть ту же Розье, если она тебе подходит?

— Может, потому что она в прошлый раз чуть не сожгла меня синим огнём? — спросил Барт насмешливо. — Не надейся, если твоя Розье меня убьёт, ты все равно останешься здесь навек!

— Да не хочу я, чтобы она тебя убила! — помотал головой Пэйт. «Все, чего я хочу — это Розе.» — Сделай что-нибудь, например опои её приворотным зельем и женись! Ты-то сильный волшебник, не то, что я, сдал кучу сов с жабами! А она ни в чем, кроме темных чар, и не разбирается, её, как меня, из школы этой северной выгнали! Вы же чистокровные, у вас разводиться не принято!

— Точно, — пробормотал Барт Крауч. Его бледные глаза так и загорелись. Он наколдовал корзинку бледно-розовых, с кроваво-красными вкраплениями, роз и капнул на них каким-то зельем. — Я могу заставить её принести клятву на крови… Тогда она будет моей вместе со всеми своими темнолордовскими заклятиями и никогда не сможет причинить мне вред! Спорить готов, отец не найдёт для этой своей Амбридж жениха круче, чем Винда Розье, даже перерыв всю галактику! Пожалуй, ты не бесполезный, Пэйт… Ты ведь любишь ту, другую девушку, Розе, верно? Хочешь её?

Комментарий к Глава 22. Розы, которые отравлены А есть ли у волшебников статья «изнасилование»? По многим косвенным признакам, похоже, что нет. Приворотные зелья свободно продаются (см. ГПиПП, сцена в магазине Фреда и Джорджа и ситуация с Ромильдой), Корвус Лестрейндж увёл чужую жену под Империусом, и Лита даже не считалась бастардом, хотя это уже следующий вопрос...

====== Глава 23. Орден феникса ======

Stirb nicht

Sometimes love seems so far

Ich warte hier

Your love I can´t dismiss

© Rammstein — Stirb nicht vor mir

— Мисс Розье? — Куинни Гольденбаум нервно заломила руки. Винда заметила, что она привела себя в порядок — расчесалась и немного накрасилась. Выглядела златовласка очень мило, но её несоответствие этому месту так и бросалось в глаза. — Вы пришли!

— О чем вы хотели мне рассказать? — спросила Винда негромко, наложив чары от подслушивания. — И почему здесь?

Внутри заведение с востокообразным названием «Аль-Фасиль» выглядело даже гаже, чем снаружи. Несколько мигрантистого вида маглов уже успело смерить девушек очень заинтересованными взглядами, так что Винда, накладывая чары отвлечения внимания, едва удержалась от того, чтобы проклясть их всех. Несмотря на контингент, хозяин, видимо, был очень патриотичным — над барной стойкой зачем-то болтался американский флаг.

— Здесь не бывает МАКУСА… Я… — Куинни закусила нижнюю губу. — Я — сильный легилимент, я почувствовала, что вы поймёте… что вы так же добры, как и красивы… Прошу вас!

«Какой-то подозрительный комплимент.»

— Что я пойму, Куинни? — Розье почесала в затылке. Глаза златовласки были полны слез. «Не похоже, чтобы она играла. Она и правда раздавлена.»

— Пожалуйста, выслушайте меня! Я увидела в ваших мыслях — простите, я не специально, — быстро добавила девушка. — Мне тяжело контролировать мою легилименцию… папа был таким же, и мама, а вот Тина родилась без неё… — Винда никогда не слышала про неконтролируемую врожденную легилименцию. Это наверняка относилось к Тёмным искусствам, но почему-то нигде не описывалось. Так, постойте… родители сестёр — родственники? У чистокровных бывает, хотя Розье до такого не опускались, но странно в полукровной семье. — Я поняла, что вы искали одного человека, но не нашли. Он горюет по сыну. Амос Диггори, британец.

— Вы позвали меня поговорить о Диггори? — нахмурилась Винда. — Куинни, пожалуйста, успокойтесь и объясните по порядку. Вы написали, что не все можно говорить при мужчинах.

— Я так написала, чтобы вы пришли, — Гольденбаум покраснела. — Я увидела в ваших мыслях, что вы всегда готовы заступиться, если мужчина обижает женщину… Простите. Но я действительно не могла говорить при Грейвсе, он же был аврором…

— Отлично, значит мои окклюменционные щиты никуда не годятся, — бросила Винда мрачно, поняв, что её пытаются втянуть во что-то явно нелегальное. И куда эта глупая блондинка влипла?! — Так причём здесь Диггори?

— Вы — совсем не плохой окклюмент, просто пару раз ослабили контроль, — проговорила Куинни с виноватым видом. — Я знаю Амоса Диггори… Это было почти сразу после смерти Тины… Я случайно услышала его мысли в толпе и поняла, что у нас с ним похожие судьбы. Если хотите, я могу связаться с ним и он сюда аппарирует.

Винде все это совсем не нравилось, но она же действительно не нашла Амоса Диггори… Другого шанса может и не представиться. Девушка сжала палочку, спрятанную в рукаве куртки. Аппарирует, вот как. Значит, они с Куинни уже встречались здесь, аппарировать можно лишь в то место, которое знаешь.

— Что ж, зовите.

Винда не была знакома с Амосом Диггори, знала только, что когда-то он работал в Министерстве. Их семья была довольно известной, даже когда-то осчастливила Британию Министром магии. Но по чистоте крови они намного уступали Розье, не считаясь аристократами. Гарри говорил, Амос очень любил Седрика Диггори и был совершенно разбит его смертью. Как зовут его жену и чем она занимается Розье не имела ни малейшего понятия. Что касается самого погибшего, вроде бы он был довольно талантливым волшебником, красавчиком и капитаном квиддичной команды Хаффлпаффа, даже леди Оленна ничего не могла припомнить плохого сверх того, что он был невыносимо скучный.

Куинни позвонила ему по мобильному. «Зная британских волшебников, пользоваться телефоном он наверняка научился уже в Америке.»

Диггори оказался несколько помятым пожилым мужчиной в очках. Выглядел он откровенно неухоженно и как-то припыленно, как бывает с одинокими стариками. «Возможно, его жена тоже умерла или на почве горя они развелись. Не всегда беды сплачивают.»

— Вы — Винда Розье? — осведомился он, оглядев её с некоторым скепсисом. — Юлиана Минца на старости лет потянуло на юных дев? Мисс Гольденбаум, что эта розочка может понимать?

«Причём здесь вообще Минц?! Я хотела поговорить о Гарри и Седрике…»

— Вы пришли, чтобы делать оскорбительные намеки? — вскинула брови Винда. — Моя личная жизнь вас в любом случае не касается.

— Амос, не говорите так! — горячо воскликнула Куинни Гольденбаум. — Винда Розье — талантливая волшебница! И хороший человек!

«Они что, пытаются играть со мной в доброго и злого аврора? Чего они хотят от меня? Точнее, внезапно, от Минца.»

— Вы не очень похожи на других Розье, — проговорил Амос Диггори, приглядевшись. — А глаза, глаза зеленые, совсем как…

— Как у Гарри Поттера, я знаю, — Винда поморщилась. Почему-то все вечно указывали ей на отсутствие сходства с её семьей.

— Я хотел сказать, как вспышка третьего непростительного, — проговорил Амос невозмутимо. — Но у Гарри Поттера глаза имеют тот же цвет, это верно.

«Офигенно жизнеутверждающее начало разговора.» Винде стало действительно неуютно. Как будто она виновна, что они с Гарри живы, а его сын — нет…

— Простите, что спрашиваю, вам, наверное тяжело вспоминать, но я хотела бы поговорить о вашем сыне, Седрике… — начала говорить Винда.

— Конечно, хотите, — проговорил Амос Диггори уныло. — Ведь в школе Хогвартс в конце прошлого учебного года произошло убийство, и старая дура Трелони теперь клянётся, будто снова видела Питера-Крысу.

— Откуда вы знаете? — удивилась Винда. — В газетах ничего подобного не писали…

— Все верно, не писали, — он хмуро посмотрел вниз. — Мне сообщила Чо Чанг. Кокнули завхоза.

«Девушка Седрика, в которую был влюблён Гарри. Без понятия, чем она теперь занимается.»

— Похоже, я должна срочно вернуться в Британию, — Винда обескураженно запустила руку в волосы.

— Нет, мисс Розье, пожалуйста! — вскричала Куинни Гольденбаум. По её щекам покатились слезы. — Мы позвали вас не за этим! Умоляю, помогите вернуть мою сестру!

— Простите, мисс, но это невозможно, — проговорила Винда как можно мягче. — Мертвых не вернуть, но мы можем защитить живых! Питер-Крыса…

— Вы прибыли в США с Юлианом Минцем, мисс Розье, — прервал её Амос Диггори. — Этот человек был учеником и наследником последнего из известных Тёмных Лордов, могущественного некроманта, по слухам, знавшего секрет воскрешения. Говорят он предал своего учителя и сознательно уничтожил его знания…

— Это ложь! — воскликнула Винда, зло сощурившись. Волна гнева, холодного и темного, захлестнула её. Амос и Куинни испуганно отшатнулись, почувствовав её силу. — Не смейте так говорить! Была Война, мы сражались, волшебники и маглы несли огромные потери! Если бы секрет воскрешения существовал, им бы воспользовались!

Она старалась никогда не спрашивать Минца о его приемном отце, потому что ещё в Дурмстранге кое-что услышала о том, какой личностью тот был. Темный волшебник представлялся ей чудовищно жестоким эгоистом с совершенно детским идеализмом и готовностью творить самые жуткие вещи, как он считал, «Ради Общего Блага» — таков был его девиз. Впрочем, некоторые говорили, что им же руководствовался и Кровавый Император. Восточноевропейские волшебники даже его боялись меньше — от служения Императору могла освободить хотя бы смерть, а Тёмный Лорд и её не считал уважительной причиной. Приемный сын у него был чем-то вроде домового эльфа в чистокровных британских семьях, бесправным прислужником. А какого ещё можно ждать отношения к «грязнокровке» от одного из самых могущественных в мире чистокровных волшебников? Юлиан, похоже, до сих пор был благодарен ему за то, что взял его себе в ученики, но Винда считала эту привязанность типичным примером Стокгольмского синдрома.

— Пожалуйста, Винда! — Куинни разрыдалась. — Я вас умоляю! Если есть хоть малейший шанс, верните мне мою сестру!

— Поймите, пожалуйста, то, что вы говорите, всего лишь миф, — Розье было очень тяжело смотреть на все эти слезы, чужое горе. Но она ведь не давала им и не хочет давать никаких ложных надежд! Мертвые упокоились, это живым больно. — Король Ночи был могущественным некромантом, способным использовать в бою множество инфери сразу, но это — просто поднятые трупы, куклы, управляемые волей колдуна. Мерзкое зрелище! Если вы не понимаете, я даже могу продемонстрировать на каком-нибудь мертвом животном, что это…

— Вы это действительно умеете?! — воскликнул Амос Диггори. — Вы настолько хорошо сами владеете некромантией?!

Куинни же просто умоляюще распахнула глаза. «Ох, зря я это ляпнула, теперь с меня не слезут.»

Она просто ненавидела, когда люди говорили о её темномагических способностях. Ей казалось, что в ней сразу же перестают видеть человека, а лишь какую-то функцию. И все же раз за разом прокалывалась, демонстрируя их — Темные искусства ей нравились, вот в чем фишка. Занимаясь ими, она чувствовала себя… собой?

— То, что я могу поднять инфернала, не означает, что я могу творить чудеса, — проговорила она немного устало. — Поймите, наконец, о многих великих волшебниках прошлого ходили легенды, будто бы те умели воскрешать мертвых, но все они так и остаются легендами! Гарт Зеленорукий, Салазар Слизерин, Дейнерис Завоевательница, Николас Фламель, Гормлайт Гонт, даже о Годрике Гриффиндоре иногда рассказывают подобное! Это просто проекции наших желаний — мы все на самом деле хотели бы не умирать, хотели бы спасти своих близких от смерти. Но история не знает подтверждений возможности реального воскрешения!

— Родители говорили, в нас течёт кровь Дейнерис Завоевательницы, — проговорила вдруг Куинни тихо. — Говорят, к любому члену нашей семьи в час нужды приходит феникс… — Гольденбаум смущенно замолчала. «Она что-то путает. Символом Дейнерис был дракон, а не феникс. И она не оставила потомков. Её единственный сын родился мертвым, и в гневе и горе она принесла в жертву своего раненного в битве мужа, Рудольфа, обретя невиданное могущество и начав путь великого завоевателя…»

— Семейные легенды иногда бывают просто легендами, Куинни, — проговорила тихо Винда. — Мне жаль, но это так.

— Палочка, красный тис и перо феникса, — проговорила вдруг Куинни. — Кровавый Император забрал её! Она исчезла! Я думала, может она сгорела во время дуэли, но нет! Вот зачем он убил Тину!

Розье задумалась. У палочек из тиса интересная репутация — считается, что они дают власть над жизнью и смертью, идеально подходят для некромантии и темных чар. Но иногда они выбирают настоящих героев, способных защищать других до последнего. Минц как-то дал ей поколдовать очень старой палочкой из тиса, с жилой дракона в сердцевине, с рукоятью, вырезанной в виде фигурки волка. Он так и не сказал, кому она принадлежала раньше. Палочка ей даже подошла, но Винда не почувствовала какой-либо значительной разницы со своей собственной, из терновника и пера феникса. Терновник хорош для темных чар и боев, это очень сильная древесина.

— Пожалуйста, верните мне сына, — проговорил вдруг Амос Диггори. — Минц не просто так везде берет вас с собой, красивую девушку, да, но и сильного некроманта. Он, должно быть, хочет передать вам знания Тёмного Лорда… — он встал со своего места и опустился на колени перед Виндой.

— Да вы с ума сошли! — взвизгнула девушка, вскакивая и пытаясь поднять его. Это же надо такое придумать — знания Тёмного Лорда! Да изначальная версия про «потянуло на молоденьких» и то ближе к правде! — Вставайте немедленно!!! Куинни, вы-то куда?! Прекращайте это быстро!!!

Перед Розье ещё никто не падал на колени, кроме одного охотника за чистокровными невестами по фамилии Черночайниковский. За кого они её принимают? За Тёмного Лорда?

— Арестум Моменто! Стоять! — послышался вдруг чей-то магически усиленный голос. Все маглы замерли. — Аврорат США! Вы обвиняетесь в несанкционированном митинге и создании темного культа!

Винда кинула несколько Протего. Не Дьяболик, а обычных, усилила чары отвлечения внимания, взмахом палочки разбила стекла, резанув ими авроров. Одного довольно сильно поранила, попав в глаз, куда и целилась, остальные отбились отталкивающими чарами. «Их трое. Кажется, это все!»

— Аппарируйте! — велела она Куинни и Амосу. «Темный культ, тоже мне! Орден, блядь, феникса!»

В неё прилетело режущее и Ступефай, она взяла на щит, но не удержала, и пропустила режущее, в последний момент увернувшись. Почти. Плечо задело. Кровь забрызгала звёздно-полосатое знамя. Стол повалился, по полу рассыпалась соль. Что-то задымило.

— Не можем! — воскликнула Куинни. — Они заблокировали…

— На пол! — скомандовала Розье, невербально колдуя. — Не лезьте!

Винда снова взмахнула палочкой, трансфигурируя пол под ногами противника. Если повезёт, получится сломать им кости… не успела. Двое нераненных отпрыгнули. Они были своеобразные — огромный мачового вида мужик и маленькая тощая деваха, оба явно индейцы. Их иссиня-чёрные волосы были заплетены в украшенные перьями и колокольчиками косы. «Кто ж им стуканул-то?»

Оба подняли палочки.

— Импедимента! — крикнул мужик.

— Круцио! — вот мелкая стерва! Винда невербальной Левиосой подняла стол и прикрылась им, отправив обломки в деваху, и пропустила ещё одно режущее от мужика. Мелкая взвизгнула, получив ножкой по голове, а сама Винда начала оседать на пол.

— Круцио! — крикнула она, последним усилием свалив уже почуявшего победу мужика. Его щит не выдержал непростительного. — Ступефай! Ступефай!

Винда нехотя посмотрела вниз. Лучше бы она этого не делала — вокруг неё растекалась лужа крови. Серьезность раны было сложно оценить, но выглядело страшновато. Куинни, поддерживающая Амоса, которому чем-то прилетело по голове, в ужасе зажала рот ладонью и кинулась шептать какие-то заклинания, которые нифига не помогали.

— Дай… солонку, что-нибудь! — велела ей Винда, стиснув зубы, чтобы не закричать. Девушка сунула ей платок. — Портус! — антиаппарационные чары не действуют на порталы, но мало кто в принципе способен их создавать. — Хватайтесь…

В глазах потемнело, и Винда повалилась на пол.

Комментарий к Глава 23. Орден феникса Не умирай

Иногда кажется, что любовь так далеко,

Я жду здесь

Твою любовь я не могу отпустить. http://rammstein.ru/stirb-nicht-vor-mir.html

Все насчёт волшебных палочек – с Поттермор.

А я нашла примерную визуализацию для Императора нашего Кровавого, Гриндельвальда, когда он в магловской одежде:

https://i.pinimg.com/originals/3b/01/e7/3b01e7c81620f214460b8da7c0f5f10b.jpg

https://i.pinimg.com/236x/65/c3/0c/65c30c8ad77d811170d7dbd37848e3c8—europe-band-joey-tempest.jpg

https://i.pinimg.com/originals/a8/11/64/a81164d82efb73d2e35bf297a19240f6.jpg

====== Глава 24. Ворона, у которой три глаза ======

Немного боли, немного любви,

Немного крови, немного Земли

© Агата Кристи — Немного Земли

Темный волшебник что-то злобно прошипел на парселтанге (хотя, скорее, это был просто польский) и опустил руки.

— Что-то для легендарного героя ты не впечатляешь… — проговорил непонятно откуда взявшийся Роберт и ударил его молотом, из которого вырвалась молния.

Тот пошел помехами, словно голограмма в магловском фильме, и исчез, уронив палочку на землю. Гарри резко стало лучше, словно к нему вернулась выкаченная энергия. Он почувствовал себя так, будто очнулся от кошмара между сном и явью.

— Ты тоже его видел? — задал он тупейший вопрос.

— Конечно, — Роберт почесал в затылке. В руке у него вместо палочки был молот. — Если это настоящий Король Ночи, он сейчас снова появится, его так легко не выпилить.

Гарри побыстрее нагнулся за свой палочкой, заодно повнимательнее рассмотрев фотографию девушки на надгробье. Она показалась ему похожей на Гриндельвальда, словно пафосного блондинчика переодели в платье и в таком виде сфотографировали. Гарри нервно усмехнулся. Может, так и было? Могила же пустая…

— Король Ночи? — кажется, Добби говорил то же самое. «Это я ничего не знаю, Том Риддл».

— Чья была гениальная идея — пойти за мной на кладбище? — строго спросил отец вместо ответа.

— Этого, Короля Ночи… — честно признал Гарри.

— Так и знал, что тебя и на это не хватит, наследничек! — разочарованно пробормотал Роберт.

— Что?! — Гарри почувствовал ярость. И даже какое-то подобие ревности. — Да как ты смеешь? Тебя сколько лет не было? Пять? И ты еще предъявляешь мне претензии? Да ты к кому вообще пришел, ко мне или к этому глюку?!

Прямо перед Робертом ударила молния. Если бы он не перехватил ее на молот, она бы его, наверное, убила.

— Эй, успокойся! — прикрикнул отец. — Ты так пол кладбища сейчас разнесешь!

«Что, он думает, это я сделал?! Бред какой! Вот он допился!»

— Гарри, мне жаль, что меня никогда не было рядом, но я был занят, у меня была важная работа! — без тени раскаяния заявил Роберт.

— Ага, бухать и шляться по стрип-барам!

Между прочим, присутствие темной магии снова явственно ощущалось, и шло не от молота. Кстати про молот, что это такое?

— Прекрати. Ты из-за чего так бесишься?! Ну не пришел я на твою свадьбу, так мне эта чистокровная не нравится! Мог бы себе кого получше найти!

— Не указывай, с кем мне общаться! — возмущённо отрезал Гарри.

— Да, без моих указок ты себе нашел прекрасную компанию, — скептически заметил Роберт. — Сумасшедшая убийца Блэк, которая так не хочет объясняться с тобой, что стерла часть воспоминаний, и неупокоенный Король Ночи, который вытягивает из тебя жизненные силы. Признайся, ты просто фанат чистой крови? В школе вон все с этим придурошным Бартом ходил, а на каникулах с мелкой Розье…

— Белла — не убийца! — да как Роберт вообще смеет такое говорить… — А Барт — не придурошный! У него просто тоже были проблемные отношения с отцом!

— Простите, я не хотел вытягивать из вас жизненные силы! — видимо, Король Ночи оказался настоящим, поскольку действительно снова появился. Теперь вокруг него хаотично летали мелкие острые льдинки. — Мне нужно было проверить могилу, ради…

— Общего Блага, бла-бла-бла, — Роберт бросил на него тяжелый взгляд. — Лучше бы честно признался, что ты некрофил и тебя тянет к женским трупам!

— Да как вы смеете обвинять меня в подобной мерзости?! — прошипел тот, вдруг до смешного напомнив Драко Малфоя, отрицающего свою гомосексуальность.

— Откуда вы выползли и какого Мордреда вытягивали из меня жизненные силы? — перебил его Гарри.

Роберт погрозил молотом.

— Во имя богов Старых и Новых, подумайте головой, вы оба! Ваша проблема в том, что вы абсолютно тупые!

— Попробовали бы семьдесят лет просуществовать без тела! — Король Ночи выглядел так, словно привык, что все вокруг постоянно восхищаются его гениальностью — обескураженным настолько, что даже оскорбиться не смог.

— Только не говори, что ты не спал, — пожал плечами Роберт. — Гарин Злостный, говорят, проспал в хоркруксе пару тысячелетий, пока не возродился, и ничего, не был таким тупым.

— Вы перевираете историю, на самом деле…

— Только не начинай рассказывать, как ты мечтал стать историком, — перебил его отец, демонстративно зевнув. — Это самая жалкая жизненная трагедия на свете! Даже страдашки белобрысого по сестре как-то поинтереснее.

— Даже не собирался, — Король Ночи изобразил на лице ледяное презрение. — Чего вам нужно, Штормовой король? Вы же не просто так заманивали меня сюда?

— Хочешь новое тело, вычеркнутый из истории? — Роберт усмехнулся. — Живое тело, материальное? По чему больше всего скучаешь, признайся? Водка, бабы?

— По себе судишь? — огрызнулся Гарри. — Ты серьезно собираешься вернуть тело этой нежити?!

— Конечно нет, — Роберт посмотрел на него, как на идиота. — Это задача для тебя, Гарри.

— Чего?! — хором воскликнули Гарри и Король Ночи.

— У меня, вообще-то, нашлись бы дела поинтереснее, чем торчать на кладбище с двумя истеричными идиотами, но я действительно любил Лили и выполняю её волю.

— Подождите… — Король Ночи сощурился, совсем как Винда, когда сильно злилась, перевел взгляд с Гарри на его отца, потом на могилу Лили Эванс, потом снова на Гарри, заглянув ему в глаза. — Есть ли что банальней смерти на войне и сентиментальней встречи при луне… — прошипел он что-то рифмованное на незнакомом языке. — Ваша жена, леди Лили Эванс, последняя Трехглазая Ворона, лидер Культа Земли…

— Что? Это шутка?! — Гарри сполз на могильную плиту похожей на Гриндельвальда девушки. — Какая, нафиг, ворона?!

Роберт недовольно поджал губы.

— Из вас двоих все-таки ты более тупой, наследничек! — укоризненно воскликнул он. — Он хотя бы знает о Культе Земли.

— Ещё бы нет, они меня убили! — прошипел тот злобно, снова сощурившись. — И я заставлю вас заплатить…

Снова ударила молния, весьма специфически сочетаясь с так и не успокоившейся ледяной порошей.

— Остынь, — бросил ему Роберт. — Хотя, тебе уже некуда. Культ Земли уничтожен, старые боги умирают. После смерти Лили…

— Какой ещё Культ Земли? — воскликнул Гарри. — Причём здесь мама?!

— Трехглазая Ворона — воплощение старых богов, память человечества, — бросил Король Ночи с выражением ледяного презрения. — Да, я чувствовал… Я был в хоркруксе, но почувствовал, что Трехглазая Ворона исчезла… думал, это какой-то трюк…

— Причём. Здесь. Мама?! — повторил Гарри, которого совершенно не интересовали какие-то там культы и боги.

— Она была совсем не обычной волшебницей, Гарри, — проговорил Роберт с внезапной печалью. — Ты все узнаешь, но не от меня. Вообще-то, для начала мне надо раздать вам квестовые предметы…

— Чего? — перебил его Гарри. — В смысле, нам?

— Что значит «квестовые предметы»? — недоуменно спросил неупокоенный аврор.

— Не обращайте внимание, — Гарри сделал «рука-лицо». — Это он путает магловские компьютерные игры с реальностью. Допился.

— Заткнитесь оба, — взмахнул молотом Роберт. — А то вообще ничего не получите.

— А так мы что получим? — фыркнул Гарри. — Игровую приставку? Нет уж, я хочу объяснений!

— Я тоже хочу знать, что леди Трехглазой вороне, к тому же покойной, от меня надо!

— Так, — Роберт тяжело опустился на могильную плиту. — Слушайте сюда. Вы сегодня убедительно доказали, что вы оба тупые. Вы настолько тупы, что герои детских книжек и аниме по сравнению с вами — сплошь гении. Я даже не знаю, что надо сделать, чтобы быть еще более тупым героем, чем вы. Вот ты — кого ты послушал, прежде чем бросаться в бой? Домового эльфа и Гриндельвальда, который, скорее всего, является сменившим именем нацистским преступником фон Мюзелем…

— Так звали полукровку, закончившего Дурмстранг, — воскликнул Гарри, в который раз сделав «рука-лицо». — Ему что, правда столько лет?!

— Далее, — Роберт сделал вид, что не слышал. — Прежде чем прыгать под Аваду, ты хотя бы убедился, что человек перед тобой имеет отношение к Прюэттам?

— Прости, что? — это звучало бредовей даже пассажа про квестовые предметы, — Какую еще Аваду?!

— Зеленую, Гарри, зеленую, — зло усмехнулся отец. — Выпущенную переодетым в тетку из Прюэттов Гриндельвальдом.

— Не передергивайте, — вмешался Король Ночи. — Вы в своем уме, вот так вываливать подобную информацию?

— Хорошо, идиот, о котором слагают легенды, давай пока про тебя! — угрожающе произнес Роберт. — Вот что ты изображал перед министром? Ритуальное самоубийство? Разве не было и так понятно, что никто не вменит твоему Гриндельвальду хранение опасных артефактов и поднятие инфери, как ты рассчитывал? Ты рисковал только уничтожением своего хоркрукса. Кстати, тебе ведь у него жилось неплохо — он с тобой постоянно пытался общаться и даже подкармливал человеческими жертвами. Вот что тебя не устраивало? Так сложно было договориться с ним или просто его убить?

— Я рассчитывал подвести его под Азкабан, пусть и ценой своего полного уничтожения. Это не дешевый размен, как вам, возможно, кажется — я читал о дементорах, темных тварях, охраняющих тюрьму Британии. Ему не выжить среди них, слишком много тяжелых воспоминаний. Даже недолгое пребывание там должно убить его или безвозвратно разрушить разум. Что касается меня — для меня уничтожение хоркрукса, безвозвратное прекращение существования, было бы освобождением! Поймите, я не просил подкармливать меня человеческими жертвоприношениями, я аврор, а не преступник! — Гарри бы на его месте действительно предпочел самоубиться с музыкой, чем продолжать такое существование. Может, он и правда тупой, но есть вещи, которые просто нельзя терпеть. Правда, Гарри-то не создавал хоркрукса, и не вытягивал ничьих жизненных сил. Да и план скормить блондинчика дементорам все-таки отдавал подлостью, если он рассчитал правильно. Такой участи никто не заслужил. — А убить… Я не могу пойти против Гриндельвальда.

— Интересно, почему? — осведомился Роберт. — А впрочем, разбирайтесь сами. Собственно, вот! — он сунул Королю Ночи некий сверток, именно от которого и фонило некромантией. — Лили оставила записки, я в этом мало что понимаю. Правда, не уверен, что она учла, насколько вы тупые. Все, пока. Как говорят в Германии, hasta la vista. А нет, забыл!

Он направил палочку на Гарри и прошептал какое-то заклинание. Поттер ничего не понял.

— Auf Wiedersehen, идиот, стоять! — мертвый аврор снова что-то прошипел на своем Парселтанге, но отец успел аппарировать.

Осознание наступило, как порыв того самого ледяного ветра, который теперь успокоился. Попадание Авады, взорванный вокзал, прикосновение окровавленных пальцев к руке — вот откуда взялась эта самая Печать, и голос Беллы, произносящий «Обливиэйт». Вот почему она напилась и плакала на чердаке…

— Эй, Гарри, послушайте меня, это уже произошло, сейчас вы в порядке! — попытался привести его в чувство синеглазый. — Посмотрите на меня.

Наверное, ему забыли сказать, что со стороны мертвых полуматериальных темных сущностей подобные попытки вывести из состояния шока выглядят как минимум странно. Гарри совершенно не успокаивало наличие рядом прицепившейся к нему нежити, которой его собственная мама зачем-то хотела вернуть тело.

— Молли Прюэтт действительно выглядела как-то странно… — прошептал он в слух. Молли, никакой не Гонт, и заклинание определенно было Авадой.

— Красивее, чем настоящая, но какая-то неестественная? — да, так она и выглядела. — Он может менять облик как угодно, но получается, как на магловских рекламных плакатах — приглаженная, искусственная внешность. Поттер, то, что ваша жена решила стереть вам память, было приемлемым в той ситуации. Учитывая вашего министра, пожалуй, оптимальным. Кстати, объясняться с ним вам еще придется.

— Чего вы ее оправдываете? — «сейчас он еще скажет, что обзывать нас тупыми тоже было оптимально». На вокзале звезды на его мундире залило кровью, и кровь эта придала сил поставить на Гарри «печать» и выйти за ним в мир живых. Чья она была? Не очень-то хотелось знать, но Поттер чувствовал, что должен.

— Ну, просто у меня за более чем семьдесят лет вообще никого не осталось… Но если бы у меня была жена, я бы сделал все, чтобы наладить с ней отношения. Кстати, заберите, эти… квестовые предметы, мне тяжело поддерживать даже относительную материальность.

— Семьдесят лет… — Гарри забрал сверток и начал его разворачивать. — То есть Гриндельвальд реально старый? Если тогда вы с ним сражались? Стоп, семьдесят лет назад была Вторая Мировая Война, разве нет? О Мерлин, реально нацистский преступник?!

— Именно так, — мертвый аврор печально улыбнулся. — Я же сказал, он способен менять внешность.

— Король Ночи — это типа грозное прозвище? Вроде как Роммель — Песчаный Лис?

— Вообще-то песчаные лисы — это такие милые зверюшки на тонких лапах и с огромными ушами. А так да, типа того, — он снова принял печальный вид. — Я действительно не понимаю, чего ваши родители от меня хотели. Они меня обескураживают…

«Похоже, эта тварь со мной теперь надолго, если так нужно моей маме, придётся как-то терпеть…»

— Не, на милую зверюшку вы точно не тянете, даже не старайтесь притворяться, — нечто воздушное, серебристо-серое выпало из свертка и, шурша, мягко опустилось на землю, поблескивая складками. Гарри нагнулся, чтобы подобрать эту вещь. Сомнений не было — мощнейшие эманации высшей некромантии исходили именно отсюда. Она была очень странной на ощупь, как будто частично состояла из воды.

— Не может быть! — воскликнул Король Ночи. Он выглядел искренне шокированным. — Плащ Многоликого Бога, реликвия Смерти! Вот почему мы чувствовали магию смерти! А потом ваш отец его просто надел и Плащ скрыл его от нас! Потрясающе!

К серебристому плащу, как и предупреждал Роберт, прилагалась записка.

«Дорогой Гарри!

Если ты это читаешь, значит, сбылась худшая из вероятностей развития событий. Худшая для магической флоры и фауны, для Земли. Ради Ньюта Скамандера и самой жизни, нельзя позволить превратить Землю в радиоактивную пустыню, а к этому идёт, я это вижу, потому что могу просматривать вероятности далеко вперёд. Но будущее поливариантно, не всегда можно правильно оценить, к чему приведут наши действия. Если я мертва и Трехглазая Ворона перестала существовать, единственным путём спасения множества видов животных и растений, да и самой биосферы нашей планеты, является слом великой стены, закона, который считается священным. Надеюсь, ты понимаешь, о чем речь.

Я оставила инструкции, если Роберт действует согласно им, записка попадёт к тебе только в том случае, если ты заглянешь самой смерти в лицо и вернёшься назад живым. Я бы не хотела этого для тебя, поэтому, надеюсь, это письмо ты все-таки никогда не прочитаешь.

Знай, что я действительно люблю тебя! Л. Э.

P. S. И последний же враг истребится — смерть.»

Внизу был нарисован треугольник с вписанным кругом, который пересекала вертикальная черта. «Гриндельвальд носит такой медальон, — с удивлением подумал Гарри. — И на старой могильной плите тоже был этот знак!»

— Чего? Какого ещё бога?

— Плащ Смерти. Он дает невидимость! — видимо, вещь и правда была очень ценной, но Поттеру в этот момент было абсолютно не до этого. — Вы что, «Призрака Харренхолла» не читали?

— Мюзикл смотрел, — отозвался Гарри, по-прежнему глядя на записку. Насколько он понимал, это действительно был почерк его матери. И что ему с этим делать? Как такое возможно? — О Мерлин, гадость какая! Думаю, это вам.

Вторым «квестовым предметом» оказалась отрубленная человеческая рука. К ней тоже прилагалась записка. Гарри не стал ее читать, но заметил, что она намного длиннее предназначенной ему.

Король Ночи запустил пальцы в волосы. На самом деле, скорее всего, жесты и мимика не имели для него значения — ведь реального тела у него нет. Он просто пытался притвориться живым или действительно очень сильно хотел быть живым по-настоящему. По мере чтения его лицо становилось все более растерянным и несчастным. В конце он яростно скомкал записку и сжёг её вспышкой странного синего огня.

— Плоть слуги, отданная добровольно, она даже не написала, кто пошёл ради меня на такое! — воскликнул он разочарованно. — Я и слугами своими никого не считал… Слушайте, а вы с Батильдой, ну, случайно, не родственники по материнской линии?

— Точно нет, моя мать маглорожденная, и это правда, — Гарри действительно ознакомился со своим генеалогическим древом. — Наверное, в роду были сквибы, но давно, а у Бэгшот, по-моему, родных вообще нет.

— Есть, — Король Ночи презрительно скривился. — Но она пишет ни в коей случае не причинять вред Батильде. Вы не знаете, почему?

Ага, конечно, Гарри хотел бы предположить, да откуда.

— Не знаю. Почему старые боги умирают? Мы же слышали их на вокзале.

— В Британии древовидец только один, ему лет триста, и он давно не в себе, — не очень охотно пояснил Король Ночи. — Не удивляйтесь, все сильные Маги Души и пользователи могущественных следящих магических предметов знают друг про друга. Я очень плохо понимаю,как работает магловский интернет, но, по-моему, принцип тот же. Древовидцы ещё есть, но их мало и никто из них не обладает могуществом Трехглазой вороны — древней сущности, переходившей от одного к другому со времён Короля Брана. Но кто-то из них связан с вашим отцом, очень уж много он знает. Я не разбираюсь в современном мире, рядом с Гриндельвальдом я почти бессилен.

— Вы сказали, что не можете пойти против Гриндельвальда… — вспомнил Поттер. Почему-то представилось, как темный маг сейчас изобразит проникновенный взгляд и добавит: «Это должен быть ты, Гарри».

— Это очень древняя магия, обряд Жертвы. Нет ни словесной формулы, ни движения палочкой, только искреннее желание защитить другого ценой своей жизни, — начал он подробно объяснять вместо этого. — Один молодой и глупый, но самоотверженный маг закрыл его собой, совсем как пытались сделать вы ради волшебницы из Звёздного дома, создав этим древнюю магию жертвы. Теперь на нем Защита крови. Любая моя попытка причинить ему вред магией возвращается ко мне, не тронув его, мои заклятья отражаются в меня же, даже его прикосновения к хоркруксу причиняют мне невыносимую боль. Я полностью сам виноват — у меня была возможность его уничтожить, но его друг заслонил его собой, и я буквально на секунду захотел дать этому другу шанс передумать. Он был хорошим человеком на дурной стороне. Запомните, никогда не следует жалеть врага. В тот момент сгорели только инфери, но потом эта жертва превратила в ад уже моё существование!

Гарри не знал, что сказать на это, ничего не шло в голову.

— Я думаю, он больше никогда не будет пытаться убить вашу жену, — добавил мертвый аврор чуть погодя. — Решил, что на ней тоже может быть Защита крови. Правда, я считаю, для обряда Жертвы нужно, чтобы нападающий сам позволил жертве уйти, но точно никто не знает…

— Зачем? — все происходящее казалось редким абсурдом. Конечно, огненный колдун с самого начала казался странным и зловещим, но не настолько же? — Зачем ему вообще было пытаться убить Беллу?

— Это из-за Пророчества, но я не знаю его полностью, к тому же их вообще лучше игнорировать. Там была строчка о звезде или звездах, которые закровоточат.

— Нельзя игнорировать то, что опасный психопат считает для себя руководством к действию, — заметил Гарри.

— Кстати, вам известен пароль от Плаща Смерти?

— У него что, еще пароль есть? — прямо лицензионная версия, а не артефакт.

— По идее должен быть… попробуйте что-то типа «Нам всем придется умирать»…

Со стороны деревни раздался крик петуха.

— Если что, коснитесь палочкой метки на руке, я вас услышу, — сказал Король Ночи и исчез внутри могилы похожей на Гриндельвальда девушки, словно провалившись в нее. Отрубленная рука зашевелилась и уползла за ним.

Тут же завибрировало беллино сквозное зеркальце.

— Да, — односложно ответил Гарри, совершенно не представляя, как с ней говорить и следует ли показывать, что воспоминания вернулись.

— Гарри, где ты? — обеспокоенно спросила Белла. Она выглядела уставшей и какой-то посеревшей. — Ты в порядке?

— Да, — «нет.» — А ты?

— Я да. Иди домой, ты где? — Беллатрикс с удивлением посмотрела ему за спину. — Что ты делаешь ночью на кладбище? — произнесла она недоуменно.

— Я сейчас буду.

Гарри спрятал Плащ Смерти и записку под футболку и аппарировал к своему порогу. Белла уже ждала его у двери. Она была в домашней магловской одежде, что означало у нее крайнюю степень усталости — на ней были трикотажная юбка вроде теннисной и фиолетовая майка с принтом в виде падающей звезды. Несмотря ни на что, Гарри невольно на нее залюбовался.

— Ты очень красивая, — сказал он.

— Чувствую себя убитой, — покачала головой Белла. — Что, все вампиры попрятались в свои могилы? — устало пошутила она, или, может быть, не пошутила.

— Нет, в чужие, — ответил Гарри в тон. — Может быть, тоже пойдем спать?

Он искренне надеялся, что больше никаких Тёмных Лордов сегодня не будет. Надо рассказать Белле, что он все вспомнил и что на самом деле ее пытался убить Гриндельвальд, но учитывая ее непредсказуемость и взрывной характер, лучше это сделать в другое время.

Перед этим он все же заглянул в ящик, где у него лежали личные письма матери. На первый взгляд там не было ничего интересного. Он словно впервые увидел маленькую фигурку золотого льва — Лили училась на Гриффиндоре, факультете героев. «Гриффиндорцы всегда платят свои долги» — вспомнил он старую присказку. Тут же почему-то вдруг пришло в голову, что он слишком давно ничего не писал Винде. Практически не глядя он открыл мессенджер и скинул ей песню, которую недавно перезаписал с магического радио в магловский формат.

Его взгляд упал на одно из старых писем. Там стояла подпись Батильды Бэгшот. Интересно…

— Гарри, ты там не уснул? — обеспокоено окликнула его Белла. — По-моему, тебе срочно нужен отдых…

Комментарий к Глава 24. Ворона, у которой три глаза Похоже, все Поттеры – просто гениальные лингвисты! :/

Король Ночи цитирует стихотворение И. Бродского «Лили Марлен». Откуда он его знает? Гриндельвальд мог слушать его по радио, например, он же все время таскал с собой хоркрукс.

Кирхайс: Кэт, за что?!

Лили: просто мы с тобой тут самые рыжие... :/

Про Короля Брана https://ficbook.net/readfic/8092089/21699986#part_content

Клип, которым я отчасти вдохновлялась: https://youtu.be/WwpyJUSCUSc

====== Глава 25. Герой, о котором слагают легенды ======

От историй грязных уж не отмыться:

Муж сестры родной и братоубийца…

Все, что не украла судьба-шалава —

Это верный меч, да былая слава.

© Канцлер Ги — Чезаре Борджа

Батильда Бэгшот в этом учебном году стала выглядеть значительно бодрее. В смысле, на вид ей вряд ли можно было бы дать более ста тридцати лет. Хорошо отдохнула за лето? Все предыдущие годы их декан все более уменьшалась и сморщивалась. На своем распределении Дафна Гринграсс, как и большинство поступающих, хотела попасть на Хаффлпафф, но теперь радовалась, что оказалась на Слизерине — все благодаря Старой Бэт. Несмотря на редкий даже для волшебников возраст — около двухсот лет, она была действительно хорошим деканом.

Однако сейчас даже ее вмешательство не могло успокоить слизеринскую гостиную. Еще бы — в Хогвартсе никогда не было переводов студентов с одного факультета на другой, а теперь вдруг случился.

— Это против традиций! — кричали одни.

— Попрание священных обычаев! — вторили им другие.

— Мы этого так не оставим! — подключались третьи. Факультетская гостиная все больше становилась похожа на магловскую улицу во время митинга.

— Мы помним традиции!

— Да, Слизерин помнит! — «лозунг» тут же был подхвачен множеством голосов.

— Слизерин помнит! Слизерин помнит! Слизерин помнит!!! — Дафна нервно сглотнула. Она была старостой курса и не могла присоединиться к этому безумию, даже если бы захотела, — хотя, Долохов-то вон, стоит, скандирует. Но и остановить его у нее не выходило. Честно говоря, она просто была очень стеснительной и взаимодействие с аудиторией давалось ей тяжело. Дафна совсем не была красивой и женственной, как положено леди, ей все время казалось, что окружающие только об этом и думают, когда смотрят на неё. Комфортно чувствовала она себя только в квиддичной форме, на метле, с битой. Так её и всеобщее внимание не смущало.

— Они меня ненавидят, — грустно проговорил подкравшийся к ней сзади Лонгботтом.

— М, нет, конечно же нет, — проговорила Дафна, которую это внезапное замечание из-за спины заставило поперхнуться. Хорошо, что не ударила — в квиддичной команде Слизерина она, единственная девушка, играла на позиции загонщика, а по росту и физической силе превосходила большинство парней. — Просто мы, слизеринцы, очень консервативны и не приемлем попрания традиций.

— Да ладно, просто вы очень любите Риддла, — скептически покачал головой Невилл.

Это не было правдой. Например, лично Дафне Том не слишком нравился — он вечно оказывался в центре всеобщего внимания из-за своего поведения, а к тем, кто был с ним не согласен или казался ему слабым, относился как к мусору. Ни один воспитанный чистокровный не стал бы так выпендриваться. Истинный рыцарь всегда помогает тем, кто слабее, доказывает свое превосходство делом, а не словом, и не претендует ни на что, кроме того, что принадлежит ему по праву. Вот и с чистокровным волшебником должно быть так же. Отец говорил ей всегда помнить, что их род входит в «Священные двадцать восемь» и ничуть не разбавил кровь со времен составления сборника, но никогда не заговаривать об этом, а если упомянут другие, переводить тему разговора. Конечно, внешне Том Риддл — очень симпатичный, но Дафна чувствовала, что за его красотой скрывается хищный оскал. Не зря он стал встречаться с Грейнджер, которая всегда вела себя очень высокомерно и даже вызывающе. У неё действительно многие предметы шли намного лучше, чем у той же Дафны, которая вечно стеснялась поднять руку, а заклинания получались слишком слабыми, если весь класс смотрел на неё. Вот когда она тренировалась в одиночестве или дома с родителями, все сразу выходило намного лучше. А в теоретических дисциплинах Гермиона вообще блистала на фоне Гринграсс, которая очень старалась, но все равно оценки имела средние. Но все равно Дафне было очень жаль, что на Грейнджер свалился котёл, и она надеялась, что гриффиндорка быстро поправится.

— Невилл, не накручивай себя, — посоветовала она. — Маглокровка может добиться популярности, но он — не один из нас. Это все знают.

— Риддл не маглорожденный, его отец — Альфард Блэк. Это тоже все знают.

— Не хочу обсуждать сплетни, — пожала плечами Дафна.

Страшилки о чистокровных, погубивших себя неподобающим поведением в их среде буквально вдалбливались в головы подрастающему поколению. История Альфарда Блэка произошла как раз незадолго до рождения Дафны. Волшебник влюбился в магловскую женщину и хотел тайно жениться на ней против воли родных, когда она забеременела. Оскорбленные чистокровные родичи разыскали его возлюбленную, и она погибла, перед смертью родив мертвую девочку. Когда несчастный Альфард узнал об этом, он в припадке горя бросился в Черное озеро, перед этим завещав все свое состояние Обществу поддержки сквибов, чтобы оно не досталось никому из тех, кто мог быть причастен к смерти его любимой. Как в общественном сознании мертвой девочкой стал Том Риддл, Дафна так и не поняла. Наверное, это потому, что Блэки в основном всегда были красивые, и Том тоже красивый. Да ещё и высокомерные. Правда, их так мало осталось… Среди чистокровных ходили слухи, будто многие в этой семье умерли из-за того, что убили беременную подругу Альфарда — проливший родную кровь проклят. Леди Беллатрикс Блэк — настоящая красавица и прекрасный боец, но Дафну она крайне раздражала. Возможно, потому, что девушка в тайне засматривалась на Гарри Поттера. Он не только был симпатичным, Дафна знала, что для квиддичной команды Слизерина Поттер стал буквально легендарным героем, лучшего ловца и лучшего капитана не было чуть ли не за всю историю факультета. И своей жене не запрещает работать. Кстати, их предыдущий ловец в прошлом году окончил школу, и нового пока так и не отобрали…

Заниматься опровержением слухов о происхождении Тома ей никогда не приходило в голову — из нелюбви к сплетням, естественно! Но вообще она иногда слушала магловскую музыку и прекрасно знала, кто его отец. Кстати, одной из основных причин нелюбви Дафны к Риддлу и Грейнджер было то, что они не стеснялись говорить, будто квиддич — игра для идиотов.

— Ты слишком много думаешь о Риддле, — сказала она вслух, немного поразмыслив. — Тебе следует помнить, что, в отличии от него, ты принадлежишь к старинному и доблестному роду.

Лучше бы она этого не говорила. «Какая же я глупая, а еще слизеринка». Хитрости она в себе вообще никогда не чувствовала, по правде сказать.

— Завтра же моя семья прибудет сюда изгонять меня из рода, — печально пробормотал Невилл. Чем им так Слизерин плох? Впрочем, у всех чистокровных семей свои заморочки, ей, например, уже с двенадцати лет подыскивают жениха, только никак не подыщут. Последний чистокровный наследник, на которого её отец очень надеялся, вообще подарил ей красную розу и сказал, что больше она ни на что с его стороны рассчитывать не может. Всякие амбициозные полукровки, желающие породниться со старинным родом, сами себя предлагали ей в мужья, да ещё разговаривали с ней и её родителями в таких выражениях, словно делают великую милость. А Дафна вообще не особо хотела выходить замуж, ей больше нравилась мысль, что она станет профессионально играть в квиддич. У чистокровных не принято, чтобы замужняя женщина работала… Маглорожденные и полукровки завидовали чистокровным из числа Священных двадцати восьми темной, глубокой завистью, всегда больно ранящей Дафну. Знали бы, чему они завидуют…

— Прямо так и из рода… Скорее будут скандалить с профессором Гриндельвальдом.

— Будут, — кивнул Лонгботтом.


Наутро выяснилось, что глубоко правы были оба. Несмотря на субботу, профессор Бэгшот велела Невиллу немедленно отправиться в кабинет директора, и сердобольная Дафна, на правах старосты, увязалась с ними. Еще к их компании присоединился Гренн Гойл, видимо, сильно соскучился по своему господину и повелителю.

Со стороны Гриффиндора тоже явилась целая делегация — Моуди по кличке Пес, в дополнение к шраму от ожога разжившийся подбитым глазом, Флитвик, злой и с разбитым носом, и, конечно, Том, пытающийся сохранить аристократичный, как он это себе представлял, вид несмотря на разбитую губу, кровоподтек на скуле, растрепанные волосы и сбитые костяшки пальцев.

Профессор Гриндельвальд выглядел вполне достойно своих студентов — он был какой-то позеленевший, с опухшими глазами. Его лицо выражало полнейшее равнодушие к трем разгневанным представителям семейства Лонгботтомов, возглавляемым сурового вида пожилой дамой в зеленом платье, причудливой шляпе с чучелом грифа на тулье и совсем немного поеденном молью лисьем манто.

Портреты на стенах замерли в ожидании зрелища, кроме черноволосого военного, который спал. Особенно ехидную физиономию состроил покойный директор Финеас Найджелус Блэк.

— Что вы вообще можете понимать в управлении школой, молодой человек? Как вы получили эту должность? Почем мне знать, в каких вы отношениях с Драко Малфоем и с этим идиотом Локхардом… — выговаривала дама Гриндельвальду. Заметив внука, она сразу же переключилась на него. — Что, допрыгался? — дама одобрительно оглядела побитые физиономии гриффиндорцев. — Вот, брал бы пример с этих ребят! Сразу видно, достойные молодые люди!

«Они чистокровные, но не аристократы, — подумала вдруг Дафна. — Настоящие аристократы не стали бы выносить разборки на публику, Гриндельвальд, наверное, специально пустил в кабинет нас всех».

В непонятного назначения магическом приборе качнулся маятник. Плотоядно облизнулся портрет Финеаса Найджелуса Блэка. Заместитель директора равнодушно-вежливо улыбнулся.

— Как вы понимаете, перевод с факультета на факультет возможен только с соизволения древней магии Четырех Основателей, — сообщил он. — Магия замка сказала свое слово. Обратный перевод невозможен.

Невилл обреченно пискнул. Дафна перевела взгляд с портрета Годрика Гриффиндор на его же шляпу, ответственную за распределение. Артефакт безмолвствовал.

— Факультет Слизерин выпустил множество знаменитых магов, — вмешалась Батильда Бэгшот. — К тому же, у нас очень дружный коллектив и по-настоящему семейная атмосфера!

Она бросила многозначительный взгляд на синяки гриффиндорцев.

— Мой внук не должен учиться в этом гадюшнике! — отрезала дама. — Уж лучше я переведу его в Дурмстранг, если этот бездарь, конечно, не провалит тесты! Салазар Слизерин был по-настоящему темным магом…

— Он был великим волшебником! — заступилась за свой факультет Бэгшот. — Годрик Гриффиндор тоже не был воплощением добродетелей! Да, в легендах он — образец героя, но настоящая история совсем иная!

— Как вы смеете?! — с достоинством пророкотала Августа Лонгботтом. — Годрик Гриффиндор избавил мир от безумного Тёмного Лорда Эйриса, вознамерившегося сжечь до тела целой город, за что его прозвали Героем Вестерлэнда…

— Но есть все основания считать, что он был отцом детей своей коронованной сестры, леди Серсеи, — проговорила Бэгшот. — А если вспомнить, при каких обстоятельствах сказана знаменитая фраза «Чего не сделаешь ради любви»…

— То, что великий герой был подвержен пагубным страстям, не делает его менее отважным! — отрезала леди Лонгботтом. — И никак не оправдывает Салазара Слизерина!

— Отвага сама по себе ещё не делает человека героем, — бросил с высокомерным видом Гриндельвальд. — Только преодолевая страх, можно стать по-настоящему смелым!

Августа Лонгботтом неуловимо быстрым движением взмахнула палочкой и прямо у горла Гриндельвальда вдруг застыло лезвие меча. Он отшатнулся, слегка побледнев, но тут же взял себя в руки.

— Вы мне угрожаете, леди? — спросил он насмешливым тоном.

— Преподаёте Чары? — так же иронично бросила Августа Лонгботтом. — Я считаю, что трансфигурация в бою часто бывает эффективнее.

— Действительно, я видел много эффектных примеров её применения, но в некоторых ситуациях чары незаменимы, — ответил декан Гриффиндора, вперив в леди тяжелый взгляд.

Дафна вдруг заметила, что портрет Годрика Гриффиндора подмигнул ей. Снова придушенно пискнул Невилл. Семья просто издевается над ним! Но ведь шляпа отправила же его на Гриффиндор при распределении!

— Подождите! — воскликнула девушка, поразившись собственной смелости. «Только преодолевая страх, можно стать по-настоящему смелым!» — Ведь Распределяющая шляпа… артефакт… только настоящий Гриффиндорец сможет достать меч… — Дафна почувствовала, что абсолютно все взоры устремлены на нее, даже спящий портрет военного — и тот бросил заинтересованный взгляд из-под ресниц, и мучительно покраснела. Моуди издевательски усмехнулся. Госпожа Лонгботтом набрала воздуха в грудь, но ее опередила профессор Бэгшот.

— Дафна, моя дорогая девочка, это замечательная идея! Пять баллов Слизерину!

— Ну конечно, спятившая старуха награждает своих змеенышей за любую высказанную глупость! — рявкнула леди Лонгботтом.

— Принесите свои извинения уважаемой леди декану или вы все будете вынуждены покинуть кабинет! — Гриндельвальд встал из-за стола, причем в кабинете стало ощутимо жарче, Невилл, Гойл и Риддл отшатнулись, а Моуди и вовсе отпрыгнул к двери поближе. — Если профессор Бэгшот считает идею замечательной, значит, так мы и поступим!

— Профессор, в «Истории Хогвартса» написано, что для этого истинный Гриффиндорец должен подвергнуться смертельной опасности! — заспорил Невилл.

— Ваши законные представители будут возражать? — удивился Гриндельвальд. Мать Невилла, очень похожая на него круглолицая женщина, тоже испуганно пискнула.

— Нисколько; — уничижительным тоном бросила Августа Лонгботтом.

— А я думал, у меня семейка хреновая, — встрял Моуди. — Профессор, а можно я не смогу достать меч? Я просто хочу на Слизерин.

— Молчи, щенок! — рявкнула на него дама. — Ты говоришь о Красном Мече Героев!

— Я Пес! — так же рявнул в ответ тот и тихо, но так, что услышали все, осведомился у стоящего рядом Риддла, — Эй, заучка, каких еще героев?

— Галактики, — скептически отозвался Том. — «Звездные войны», что ли, не смотрел?

— Не отвлекайте! — прикрикнул на них профессор Гриндельвальд, успевший нахлабучить на Невилла Распределяющую шляпу и теперь разглядывающий его с вивесекторским энтузиазмом. — Какую же смертельную опасность нам воспроизвести?

Задумчиво нахмурившийся колдун обошел вокруг студента.

— Геллерт, мы ведь не станем подвергать мальчика настоящей опасности? — забеспокоилась Бэгшот.

— Нет, не будем, — отозвался тот, как на миг почудилось Дафне, с некоторым сожалением. Девушка уже успела десять раз пожалеть о своей идее. — Придумал! Серпенсортиа!

Раздался звук, похожий на выстрел. На глазах ошеломленной Дафны из палочки Гриндельвальда вылетела длинная черная змея и шлепнулась на пол. Кто-то истошно закричал.

— Ах ты дрянь! Она сама! Да как так?! — что-то горящее полетело прямо под ноги Дафне.

— Да прекрати ты орать! — стоящий рядом Риддл отвесил Моуди, который и был источником воплей, подзатыльник.

— А кто всех перебудил?! — возмутился Аластор и ткнул его локтем под ребра.

— Тихо, — махнул рукой в их сторону Гриндельвальд, поднявший с дымящегося паркета горящий предмет, который оказался волшебной палочкой Моуди, и разглядывающий его с выражением мрачной задумчивости.

— Переведите этих двух психов на Слизерин, пожалуйста! — устало попросил необычайно молчаливый сегодня Флитвик. Черная змея, о которой все забыли в связи с выходкой песьей палочки, подползла к Невиллу и нависла над ним, открыв клыкастую пасть. — Мало того, что этот чокнутый Риддл кричит во сне…

— Риддл виноват, что ему приснился кошмар?! — вызверился Пес. — Он же не привык ночевать в одной комнате с тобой! Да любому бы на его месте…

— Силенцио! — заткнул обоих Гриндельвальд. — Будьте уверены, я разберу все ваши вопросы, но позже.

— Знаете что? — Дафну понесло. Она понимала, что нужно молчать и ничего не делать, но это было выше ее сил. Девушка сорвала с Невилла шляпу, поскольку его неспособность извлечь меч уже стала для нее очевидной. — Вам вообще не стыдно? Еще Гриффиндорцы называется! Герои! Кошмары снятся — повод для драки? Так что ли? Невилл, тебе повезло, что тебя к нам перевели! И вам, миледи, тоже должно быть стыдно! — она развернулась к семье Лонгботтомов, которые, кажется, потеряли дар речи от такой наглости, но тут черная змея набросилась на нее со спины и вцепилась клыками в плечо. От неожиданности Дафна чисто на квиддичных рефлексах ударила ее тем тяжелым предметом, что оказался у нее в правой руке, второй отбросив шляпу и перехватив его как биту. Змея упала, разрубленная пополам, и тут же исчезла, истаев туманом. Укус в плечо оказался лишь иллюзией, а вот левую ладонь она, оказывается, сильно порезала, схватившись за лезвие сжимаемого ею в руках меча. Что, меча?!

Кровь капнула на дымящийся паркет, подпаленный палочкой Моуди. Все взгляды были обращены на Дафну. Девушку охватила паника. В полной тишине раздался звук аплодисментов. Она с удивлением посмотрела на профессора Гриндельвальда, который улыбнулся ей одобрительно, хоть и кривовато.

— Красный Меч Героев выбрал вас, мисс, — тихо произнес он. — Давайте я посмотрю вашу руку.

— Меня что, теперь, на Гриффиндор?.. — с трудом выговорила Дафна, заикаясь от волнения.

— Магия школы не считает это необходимым, — усмехнулся Геллерт Гриндельвальд. — Профессор Бэгшот, что скажете вы?

— Что скажу, что скажу… в больничное крыло девочку, срочно! Вон как порезалась, и испугалась, наверное! И мальчику тоже надо, смотрите, ему дурно!

Действительно, Риддл, про которого все забыли, покачнулся, и, если бы не Моуди, сполз бы на пол. На его лице была кровь.

— Вы правы, Батильда, — профессор Гриндевальд выглядел слегка обеспокоенным. — Стойте на месте, вы оба, сейчас я отправлю вас в больничное крыло; — он вскинул руку. Риддл с Моуди наградили своего декана такими взглядами, что он предпочел уточнить, — Не нервничайте, я просто призываю эльфа. А вы, мисс, раз меч вас выбрал, берите его с собой, ибо ночь темна и полна ужасов.

— Что? — не поняла Дафна. Батильда Бэгшот извлекла откуда-то ножны и сунула их девушке.

Больничное крыло казалось пустым, видимо, колдомедик был чем-то занят. Риддл, которого все еще пошатывало, решил полюбоваться на свою бессознательную подружку, и Дафна пошла за ним, на случай, если снова свалится.

— И как вообще этой штукой пользоваться? — жалобно пробормотала она, глядя на меч.

— Ну, колоть следует острым концом, а рубить острой стороной, — поделился своими знаниями об основах рукопашного боя Том.

— Спасибо, кэп, — по-магловски отозвалась Дафна. — Он обоюдоострый.

— Круто, — устало бросил Риддл. Его девушка, заставив Гринграсс поперхнуться. Бедная девочка!

— А что у нее в руке? — удивилась она вслух. Просто молчать казалось совсем бестактным, а больше никакие слова не лезли.

— В руке? Странно… — Риддл с видимым удивлением вытащил из окаменевших пальцев смятый кусок пергамента. — Это вырвано из какой-то книги, пергамент и краска явно дорогие и очень старые, — оценил он, развернув его.

— Может быть, Грейнджер вырвала его из библиотечной книги? — предположила Дафна.

— Нет, она никогда бы не стала портить книгу. И как она могла его держать, когда на нее свалился котел? — Дафна уже и сама поняла, что сказала глупость. И текст, и миниатюра ничуть не пострадали от зелья. — Его кто-то вложил. Написано на староанглийском, не совсем понимаю…

— Это же Легенда о Зимней Розе, — воскликнула Дафна, узнав страницу. У них дома был старинный сборник всяких сказаний с почти такой же, миниатюра в виде тонко выписанного венка из синих роз была и вовсе неотличимой. — Ее же все знают. Ой, в смысле, все чистокровные…

Риддл наградил ее тяжелым взглядом.

— Извини. Это баллада про хитрого грязнокровку, укравшего девушку из рода Салазара Слизерина, о Мерлин, я не хотела сказать «грязнокровка», просто, легенда старая, там так и написано…

— Значит, ее могли оставить, как сообщение… — прошептал Риддл, жадно вглядываясь в пергамент. Поверх старинного текста, наискось, печатными буквами, было написано одно слово.

«Крипта».

Дафна поперхнулась и крепче сжала Красный Меч Героев.

Комментарий к Глава 25. Герой, о котором слагают легенды Согласно канону, Августа требовала, чтобы Невилл готовился к ЖАБА по Трансфигурации, с которой у него было плохо, а не по Чарам, которые ему нравились, поскольку считала, что Чары – «для слабаков».

====== Глава 26. Страх, который не искоренить ======

Похоже, что прошлой ночью был звездопад,

Но звезды, как камни, упали в наш огород.

© Кино — Жизнь в стеклах​

— Риддл виноват, что ему приснился кошмар?! — злобно рявкнул тот мальчик, у которого загорелась волшебная палочка. Это интересно. «Значит, кошмары здесь мучают не только меня?» — Он же не привык ночевать в одной комнате с тобой! Да любому бы на его месте…

— Силенцио! — «что же вы так все орете, гады, не видите, что ли, у вашего декана похмелье». — Будьте уверены, я разберу все ваши вопросы, но позже.

— Знаете что? — возопила страшная, как Восточный фронт, стриженная светловолосая девица. — Вам вообще не стыдно? — «вот именно, не стыдно так вопить?!» Раскалывающаяся голова и подкатывающая к горлу тошнота не добавляли Гриндельвальду человеколюбия. — Еще гриффиндорцы называется! Герои! Кошмары снятся — повод для драки? Так что ли? Невилл, тебе повезло, что тебя к нам перевели! И вам, миледи, тоже должно быть стыдно! — с этими словами девица вытащила меч из шляпы. Еще не хватало! Эта дурында — избранный герой?!

Кровь из порезанной дурындиной ладони капнула на дымящийся паркет, подпаленный загоревшейся палочкой того шумного мальчишки со шрамом. Он что, тоже — избранный герой? Еще хуже. Более того — он даже хуже Гарри Поттера. Кровь содержит соль, между прочим. «Сколько же лет я не мог найти избранного героя, а теперь избранничество расползается, как радиация!» Декан Гриффиндора, отбросив воспоминания о городах возле залива Нагасаки и реки Припять, выдавил одобрительную улыбку.

— Красный Меч Героев выбрал вас, мисс, — тихо произнес он, легилименцией проникая в мозг того черноволосого мальчишки, чьи кошмары стали причиной драки среди гринффиндорцев. Гриндельвальд уже обращал на него внимание раньше — чувствовал значительные способности к темной магии, но фамилию не запомнил. Так, Кассандра, сейчас узнаем, что там тебе снилось? — Давайте я посмотрю вашу руку.

— Меня что, теперь, на Гриффиндор?.. — с ужасом пробормотала девица с порезанной рукой, глядя на него широко распахнутыми ярко-голубыми глазами. Огненный маг даже пожалел её.

— Магия школы не считает это необходимым, — он постарался ободряюще улыбнуться, вышло что-то вроде ухмылки. — Профессор Бэгшот, что скажете вы?

— Что скажу, что скажу… в больничное крыло девочку, срочно! — двоюродная тетя всегда была намного добрее отца… впрочем, сестра, в свою очередь, была добрее его самого. — Вон как порезалась, и испугалась, наверное! И мальчику тоже надо, смотрите, ему дурно!

Действительно, мальчишка, в чей разум он заглянул, покачнулся, и, если бы не тот приятель с ожогом и загоревшейся палочкой, свалился бы на пол. У него из носа потекла кровь. Надо же, какие мы нежные! А сон-то оказался действительно примечательный — юноша шел по длинному темному коридору в старинном стиле, даже не готическом, а, пожалуй, романском. Никаких окон не было, и вообще место выглядело подземельем. Было действительно как-то иррационально страшно, колдуну невольно вспомнилась ледяная степь, свист пуль и бьющие в лицо ветра зимы. Мальчишка боялся, но шел вперед, потому как знал, что должен. У стен начали появляться каменные изваяния людей и животных — змей и волков, и у всех у них были живые глаза, злобно, безумно горящие красным и синим. «Ты умрешь, все, кого ты знаешь, умрут, все люди должны умереть» — шипели голоса из стен. Потом изваяния стали явственно надгробными, трупы под ними заскреблись, и саркофаги начали открываться…

Обычный ли это кошмар? Или все-таки он почувствовал творившееся у дома Макгонагаллов волшебство? «Беллатрикс Блэк говорила, что мы могли разбудить силу Гонтов во время ритуала, но причём тут этот мальчик?»

— Вы правы, Батильда, — проговорил вслух декан Гриффиндора. — Стойте на месте, вы оба, сейчас я отправлю вас в больничное крыло; — «Кассандра» и мальчик с ожогом уставились на него с таким видом, что пришлось пояснить, — Не нервничайте, я просто призываю эльфа; — наверное, после вчерашнего, вообразили, что он может закинуть их на дно Черного озера мерлингам на завтрак. Стоит ли стереть им память? Или совсем спятят? — А вы, мисс, раз меч вас выбрал, берите его с собой, ибо ночь темна и полна ужасов.

— Что? — ошалело спросила избранная героиня, захлопав ресницами. Нет, глаза у нее, конечно, красивые, но в целом… Батильда подала ей ножны. Спасибо, тетя! Он-то понятия не имел, где они лежат, а манящие чары на таких артефактах могут и не работать.

А почему же у госпожи Долорес-как-там-ее-фамилия сработали манящие чары на Игле? Странно. Все-таки, он уже давно перестал верить, что артефакт одушевлен. Много лет тот вел себя как предмет, не обладающий разумом и волей, по крайней мере, выше уровня обыкновенной волшебной палочки. При этом заставляя обладателя испытывать все более сильную иррациональную привязанность к себе, желание прикасаться, разговаривать…

Неужели он позволил заморочить себе голову? Снова?

Тем временем Кассандра со страшной девочкой давно убыли вместе с эльфом, а мадам Лонгботтом снова принялась что-то ему доказывать. Вот неугомонная женщина! Заместитель директора, оказывается, полностью пропустил ее тираду мимо ушей, и теперь мог ответить на ее злобный выжидающий взгляд разве что тем же.

Флитвик и мальчик с ожогом, а вмести с ними портреты покойных директоров Хогвартса, которые, впрочем, за редким исключением разумны примерно как Siri из магловских айфонов, наблюдали за их гляделками с интересом древних римлян на трибунах Колизея. Батильда выжидала. Внук грозной бабушки старательно изображал испуганную лань перед стаей волков. Сначала огненный колдун подумал, что на это может купиться разве что страшная девочка, но в голове у него снова встали непрошенные воспоминания — на этот раз об учебе в Дурмстранге. Гриндельвальд думал, что давно перерос подростковые страхи, но ни то встреча с похожей на Арктуруса Блэка Беллатрикс, ни то сама атмосфера школы пробудила их во всей красе. Нет, чисто технически он в этом возрасте был полной противоположностью пухлого робкого чистокровного из сурового древнего рода, и магические школы тоже друг от друга сильно отличались — здесь немало полукровок и маглорожденных, некоторым из них даже хватало смелости давать отпор, когда чистокровные начинали оскорблять их. И ещё девчонки… В Дурмстранге сейчас тоже их принимают, но в его время там учились только мальчики. Райнхард совсем не представлял, какого это подросткам — обучаться совместно. Он в школьном возрасте как-то совсем не думал о девушках, но, наверное, если бы они присутствовали в Дурмстранге, все было бы иначе…

— Значит, вы приняли моё предложение?! — рявкнула мадам Лонгботтом, видимо, поняв, что ответа на предыдущую тираду она не дождется. — Рада, что вы не боитесь пойти на такой шаг! Страх — это слабость, и я искореню ее из своего рода!

— Все люди должны чего-то бояться, — возразил он вслух. — Ради Общего Блага…

— Кто сказал вам эту глупость?! — нет, определенно, вежливость и тактичность не были сильными сторонами мадам Лонгботтом.

— Я сказала, — спокойно проговорила Батильда Бэгшот. — Все люди должны чего-то бояться, а незнание, что такое страх — порок.

— Болезнь такая, Урбаха-Вите называется, — устало добавил заместитель директора. — Генетическая, рецессивная. У фанатиков правила «ни капли чистой крови на сторону» иногда такие дети рождаются, от чистокровности головного мозга.

Сейчас он выпроводит посетителей и серьезно поговорит с Батильдой насчёт Гонтов. Все-таки она не только его тетя, но и один из лучших специалистов по магической истории в мире. Ян во время учебы был её страстным почитателем. Но после Войны она стала писать исключительно конъюнктурные вещи.

Только сначала нужно принять что-нибудь от похмелья…

— Страх — это слабость, — повторила мадам Лонгботтом. — Как вы, глупый мальчишка, неизвестно как ставший деканом Гриффиндора, можете забыть про безумного Темного Лорда Эйриса, которого погубили страх смерти и паранойя…

— Как будто паранойя — это что-то плохое, — внезапно нагло встрял мальчик с ожогом. — Постоянная бдительность, все дела… Кстати, профессор, можно мне все-таки перевестись на Слизерин?

Нет, хозяин загоревшейся палочки, тебе нельзя на Слизерин.

— Магия школы уже сказала свое слово, — произнес он вслух со всем возможным для его похмельного состояния апломбом. На самом деле, ему было очень плохо. «Меня, конечно, всегда тошнило от чистокровных аристократов, но не настолько же буквально!» — Вас, леди Лонгботтом, это тоже касается, ваш внук — очень умный и начитанный волшебник, я уверен, что он станет гордостью факультета Слизерин.

— Очень надеюсь на это! — воскликнула мадам Лонгботтом, гордо вскинула голову и покинула кабинет, увлекая за собой сына с невесткой — тварей бессловесных. В дверях она обернулась: — Рада, что вы приняли моё предложение!

— Аuf wiedersehen, леди Лонгботтом! — внешне невозмутимо попрощался огненный волшебник. Свалили, наконец! «Только что я принял-то?!»

— Извините мою бабушку, — тихо проговорил Лонгботтом. — Она просто очень меня стесняется; а вы правда считаете, ну…

Вот и отец тоже стеснялся, что сестра родилась сквибом. А когда на родине вышел бесчеловечный закон, что сквибы должны служить «полноценным» волшебникам, а значит, их можно продавать с аукциона…

— Мистер Лонгботтом, извиняться всегда следует только за себя. Да, я уверен, что вы очень умны и станете замечательным волшебником! — люди так любят, когда им говорят то, что они хотят услышать, — Декан Бэгшот отзывается о вас очень высоко. Если у вас больше нет вопросов ко мне, можете вернуться в факультетскую гостиную. Профессор Бэгшот, пожалуйста, проследите, чтобы Слизеринцы поняли, что должны относиться к Лонгботтому как к товарищу. После того, как вы поговорите со студентами, мне нужно будет встретиться с вами.

— Геллерт, раз вы приняли решение, что Невилл Лонгботтом станет новым ловцом квиддичной команды Слизерина, будет разумно, если вы лично займётесь его тренировками! — проговорила Батильда осуждающим тоном.

— Чего?! — «так вот какое предложение я, по их мнению, принял…» — Но так нельзя, я же декан Гриффиндора!

— Вы считаете, я лично должна сесть на метлу? — с ядом в голосе спросила тетя. Она знала, что в школьные годы светловолосый полукровка сам играл на позиции ловца. Квиддич он любил, но больше хотел быть охотником, однако его взяли только ловить снитч, потому что на этой позиции не нужно взаимодействовать с другими игроками — чистокровные даже в этом брезговали общаться с ним. — В моем-то возрасте?

— Почему этим не может заниматься ваша команда? — удивился Гриндельвальд. — На крайний случай, у вас есть Поттер!

— Я не хотел в эту команду! — воскликнул Невилл Лонгботтом. — И вообще с трудом держусь на метле! Вы понимаете, как они все будут ко мне относиться?!

«Очень хорошо представляю, подростки жестоки…»

— Ладно, ладно, Лонгботтом, я буду вас тренировать, — «если это единственный способ, чтобы вы прекратили орать!» — Но только первое время!

— Спасибо, профессор! — обрадовался тот, кажется, даже искренне.

— Батильда, пожалуйста, поговорите насчёт Невилла с вашими студентами.

Таким образом, количество присутствующих в кабинете сократилось до Флитвика и мальчика с загоревшейся палочкой. Любопытный у него ожог все-таки — похоже, что от Адского пламени…

— Итак, студенты Гриффиндора, что заставило вас пойти на открытую конфронтацию? — негласного правила, что драки магловскими методами, если они не привели к смерти, вышестоящими магами всегда игнорируются, он нарушать не хотел, но все же не был заинтересован в том, чтобы его подопечные совсем слетели с катушек. — Факультет — ваш дом…

— Вот именно, красный выскочка! — внезапно прямо из директорского стола перед его глазами величественно поднялась фигура Кровавого Лорда, факультетского призрака. Рука с длиннющим когтем обличающе ткнула заместителя директора в грудь. — Если бы ты был хоть немного компетентен, — глаза мертвеца гневно блеснули фиолетовым огнем, почти как у Беллатрикс Блек. — Ты бы знал, что один из твоих любимчиков устроил пожар в факультетской гостиной! Поторопись, иначе ты не успеешь спасти глупую девчонку, сестру мастера над швабрами…

— Что, Джинни? — мальчик со шрамом смертельно побледнел и шагнул вперед. — Огонь?!..

— Огонь, — злобно расхохотался Кровавый Лорд. — Хотите рецепт, как победить страх? Просто представьте Снейпа со Слизерина в дурацком платье и шляпе той фанатички, что вещала тут про Гриффиндора!

— Флитвик, как староста, соберите всех гриффиндорцев, которые не в гостиной, и отведите в Большой зал, — Гриндельвальд кинул в камин щепотку летучего пороха и шагнул туда со словами «Гостиная Гриффиндора». В последний момент он почувствовал, как почему-то трясущийся мальчик со шрамом хватается за его руку и кидается следом. Райнхард понятия не имел, кто из «его любимчиков» мог устроить пожар, но подозревал, что не обошлось без Дамблдора. На секунду все его тело сковал вяжущий, липкий иррациональный ужас. Перед глазами вдруг встал образ тощего угрюмого Слизеринца, одетого в платье и шляпу с птицей бабушки Лонгботтома…

Комментарий к Глава 26. Страх, который не искоренить Болезнь Урбаха-Вите https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D0%B7%D0%BD%D1%8C_%D0%A3%D1%80%D0%B1%D0%B0%D1%85%D0%B0_%E2%80%94_%D0%92%D0%B8%D1%82%D0%B5

====== Глава 27. Волшебник «Аль-Фасиля» ======

Вьется по груди алая змея,

Кто тебя последним видел,

Это был не я.

Это был не я, Боже сохрани,

Никакой любви, это был не я.

© Агата Кристи — Детка-конфетка

— Верни мне сестру! — кричала Куинни Гольденбаум. Её лицо некрасиво кривилось, исчезая в синем пламени. — Верни её! Верни!

— Но я… — попыталась ответить Винда, однако, она потеряла Куинни среди множества других людей, которые все требовали, требовали…

— Верни мне маму! — говорила растрепанная девчонка-подросток. — Смысл быть волшебником, если не можешь вернуть тех, кто дорог?!

А синий огонь все горел, пламя взметало свои языки выше и выше, напоминая диковинные синие цветы, прекрасные, но губительные.

— Я просто хочу вернуть сестру, — с отчаянием прошептал светловолосый мужчина. Винде показалось, что его одежда залита кровью. — Просто вернуть!.. Я никого не хотел убивать…

Винда стояла посреди каменного амфитеатра, в темноте. Только от синего огня шёл свет. Люди пытались прорваться к ней сквозь окружившее её кольцо пламени, но толькосгорали, сгорали… И даже рассыпаясь прахом, все кричали «верни!» Девушка перевела взгляд на предмет, который она сжимала в руках. Это был выбеленный временем человеческий череп, на лбу которого значилось: «Ради Общего Блага».

— Верните мне сына! — крикнула невысокая полная рыжая женщина. — Верните, убийцы!

— Верни мне сына! — глухо прорычал Амос Диггори. — Пожалуйста! Верни мне Седрика!

Только сейчас она заметила, что в кольце пламени не одна. Рядом с ней стоял черноволосый мужчина, чьи глаза сияли такой же синевой, как огонь, окруживший их.

— Ты забрала моего сына, а я заберу твоего брата, — проговорил он, глядя на нее с немного безумной мягкой улыбкой. Винда с ужасом увидела лежащее у его ног тело. — Долги надо платить…

— Нет, не трогай Гарри! — закричала она. По крови они не были братом и сестрой, но считали себя такими из-за одинакового цвета глаз. — Оставь его!

— Ты вернёшь мне жену… — прошипел черноволосый юноша, на груди которого зияло несколько кровоточащих ран. — Вернёшь мне жену… Вернёшь мне жену…

Но вот и он рассыпался в прах в синем огне…

— …вы вернёте Гарри, — крикнула Беллатрикс Блэк, подняв палочку, но и её поглотило пламя…

— Нам всем придётся умирать, — печально проговорил стоящий с ней в круге пламени мужчина, все ещё улыбаясь. — Ради Общего Блага…

— Верни, верни, верни! — раздавались крики со всех сторон. Винде показалось, что в огонь лезет толпа инфери. Вот их уродливые пальцы тянутся к ней…


Розье очнулась, приподнимаясь на локтях и хватая ртом воздух. В комнате было светло, она лежала в кровати. Никакого синего огня…

— Тихо, тихо! — прикрикнул на неё незнакомый мужчина. — Вам нельзя так резко двигаться, сеньорита Розье. Все-таки Дрого — лучший боец Аврората США…

— Вы кто?! — Винда с некоторым удивлением принялась разглядывать незнакомца. Высокий, смуглый — судя по всему, уроженец Латинской Америки. У него были жесткие морщины у рта, жгучий взгляд заядлого ловеласа, иссиня-чёрные с легкой проседью волосы на висках начали слегка отступать, надо лбом образуя острый клин. Он был в ярко-оранжевых брюках и жёлтой шелковой рубашке, на груди висел крупный золотой медальон в виде солнечного диска, пробитого копьем, но самым примечательным Винде показалась обвившая его огромная пестрая змея, обратившая свой взгляд на Розье и высунувшая трепещущее жало. — Где я?

Девушка потянулась за палочкой, но в рукаве её не было. И самого рукава тоже не было. Винду раздели.

— Оберин Мартелл, — мужчина обаятельно улыбнулся. «Это который трахнул Кровавого Императора?! Брат Дорана с «планом»?» — Но меня чаще называют Красный Змей. Успокойтесь, это сеньор Минц попросил меня посмотреть вашу рану. Я известен как специалист по ядам, но в целительстве тоже немного разбираюсь.

— И как она? — Винда покосилась вниз. Ей не очень понравилось, что этот Оберин снял с неё все, включая лифчик. Боли она не чувствовала, но под левой грудью змеилась тонкая красная полоса.

— Шрамы от заклятий не проходят бесследно, сеньорита, — ответил Мартелл. — Как я уже говорил, Дрого, с которым вы сразились — лучший боец Аврората США. Он никогда не проигрывал

бой… Никогда раньше, я хотел сказать. Память об этом останется с вами навсегда. Но в целом вы здоровы, хотя вам лучше ещё немного поспать.

Винда почему-то представила, как этот Оберин её усыпляет и насилует, добавляя в коллекцию своих сексуальных побед к Императору. Она понимала, что это маловероятно, но не могла избавиться от мерзкого мысленного образа.

— Вы так и не ответили, где я, сеньор Мартелл, — проговорила Винда, оглядевшись. — Вряд ли же меня отправили в легальную больницу? — она усмехнулась, и зря — это отдалось болью в груди, хотя и не сильной. В целом, Оберин оказался прав, рана действительно стремительно заживала.

— Конечно, нет, — Мартелл уселся на стул рядом с кроватью. Его змея сползла на пол, но продолжила наблюдать за девушкой, положив голову ему на колени. В Британии была легенда о змееустах — магах, владеющих парселтангом, змеиным языком. Это считалось признаком темнейших из всех волшебников, им, якобы, владел исчезнувший род Гонтов, последних наследников Слизерина. Но в Дурмстранге, где Темные искусства изучают легально, говорили, что парселтанг — миф, основанный на ошибочном понимании способности «меняющих шкуры» магов души управлять животными. — Вы же теперь знаменитость. Все газеты пестрят заголовками о Волшебнике «Аль-Фасиля». Вы у меня дома.

— Круто, — пробормотала Розье. Ей хотелось спросить про Амоса Диггори и Куинни, но она не была уверенна, что это безопасно. «Кровавый Император с ним в этой же постели развлекался? Надеюсь, нет!» — Что ещё за Волшебник «Аль-Фасиля»? Кстати, можно мне какую-нибудь одежду? Мне не нравится, что я перед вами голая.

Впрочем, трусы ей все-таки оставили. Интересно, белые джинсы не сильно пострадали? Винда их очень любила.

— Да, разумеется, — Оберин Мартелл протянул Розье её палочку из терновника и махнул собственной, призвав красный шелковый халатик. «Что же, мне, по крайней мере, вернули оружие.» — Хотя, скажу честно, мне нравится, что вы передо мной голая, мадемуазель.

— Да кто бы сомневался, — хмыкнула Лентяйка, поплотнее заворачиваясь в халат. Он был коротким, выше середины бедра, и грудь тоже скрывал как-то не особо. Судя по взгляду Оберина, пробежавшему по её фигуре, выглядеть скромнее она не стала. На самом деле, наглый американский волшебник с его жгучими темными глазами был вполне ничего, хотя на любителя. Что-то опасно-интересное в нем чувствовалось, но Винду никогда такие не привлекали. Ей в принципе больше нравились светлые или рыжие волосы и бледная кожа. И вообще, лучшее украшение мужчины, если уж говорить о мужчинах, — скромность! И умение готовить. — Так почему я знаменитость?

— Не совсем вы, — Оберин тонко усмехнулся, погладив свою змею. — Волшебник «Аль-Фасиля», как вас прозвала пресса — настоящего имени они не знают. По их версии, вы — лидер темного культа, стремящегося свергнуть сам священный Статут Секретности. Впрочем, Статут вы действительно нарушили, факт. Волшебник «Аль-Фасиля» даже потеснил меня в звании самого опасного преступника Штатов, в одиночку справившись с тремя сильнейшими аврорами МАКУСА и сумев уйти с помощью нелегального порт-ключа.

Розье с силой провела рукой по лицу.

— Мерлин, — пробормотала она растерянно. — Всегда мечтала прославиться дракой в шаверме, nein! Теперь меня убьёт не только Контрол-фрик, но и леди Оленна…

— Контрол-фрик очень переживал за вас, — заверил её Красный Змей. — Дрого использовал редкую индейскую модификацию режущего заклинания, Минц не знал контр-заклятья, поэтому обратился ко мне.

«Долги надо платить…»

— Кто-то стуканул в МАКУСА, — проговорила Винда.

— Совершенно определенно, — чёрные глаза Мартелла весело сверкнули. — Но следили не за вами, а за девушкой, с которой вы встречались. Возможно, вы не заметили, но Куинни Гольденбаум — сумасшедшая.

— Где она? — бросила Винда, сощурившись. Её пальцы против воли крепче сжали палочку.

— Я поместил её в частную клинику. Не переживайте за неё, доктор Бенемюнде — один из лучших специалистов в мире. Девушка невероятно талантлива, нельзя разбрасываться такими, как она. Но врожденная легилименция — опасный дар. Похоже, её разум не выдержал постоянного соприкосновения с чужими мыслями. До убийства сестры она была просто немного экспрессивной — я не был знаком с ней тогда, но собрал досье. Она вела себя немного истероидно и выглядела как персонаж с пинап-открыток, но никто не обращал внимания на маленькие странности…

— Женщина имеет право одеваться и вести себя так, как ей нравится! — хмуро бросила Лентяйка. «Чувак в оранжевых штанах знает, о чем говорит, а то!» — Если она чувствует себя привлекательной именно в розовых ретро-платьях и на каблуках, это не делает её сумасшедшей!

Почему-то потеря Куинни из зоны досягаемости сильно расстроила Розье — как будто была частицей огня, у которого можно согреться, солнечным лучом, чем-то недостающим самой Лентяйке.

— Не делает, — кивнул Оберин. — Никто не беспокоился. Тем более, её старшая сестра, Порпентина, была очень здравомыслящим человеком. Но после её смерти странности Куинни перестали быть безобидными. Она наложила приворот на некоторых сотрудников МАКУСА, чтобы получить доступ к секретным разработкам… Люди редко бывают такими, какими кажутся. Мисс Гольденбаум выглядит настолько милой и наивной девушкой, что просто не может не стать источником неприятностей. У неё появились бредовые идеи, девушка поселилась в своём выдуманном мире, где она происходит из никогда не существовавшего рода Императоров магической Германии, прямых потомков Дейнерис Завоевательницы, к которым в час нужды приходит феникс, символ бессмертия. Поверив в свою избранность, Гольденбаум решила найти могущественного некроманта, который сможет помочь ей вернуть её сестру к жизни…

«У Завоевательницы не было детей, а её символом был дракон, а не феникс, все книги по истории так говорят.»

— И все-таки, что было нужно МАКУСА? — проговорила Винда немного раздраженно. Следили ли за местом, где появлялась Куинни? Или за самой девушкой? В таком случае, как? Аппарацию не отследить… может быть, её переписку читали магловскими методами? — Как именно за ней наблюдали? Они же явно ждали, когда можно будет хоть к чему-то прикопаться!

— Это самое интересное, сеньорита, — Мартелл подмигнул ей. — Для меня. У Старшего Аврора США есть могущественный темномагический следящий артефакт. Он был у Кровавого Императора, когда тот выдавал себя за Грейвса, думаю, бессмысленно отрицать, что я с самого начала знал об этой подмене? Я хочу получить его, потому что он имеет отношение к моему роду.

— Мартеллов? — уточнила Винда. «Надеюсь, он не собирается отправить меня добывать эту вещь?»

— Предком Мартеллов была ирландская волшебница Изольда Сэйр, вынужденная бежать в Америку от своей жестокой родни, — проговорил Оберин таким тоном, словно Винде надлежало упасть в обморок от восторга. Однако, она намного лучше знала европейскую историю, чем американскую. Розье помнила, что Сэйр — основательница школы Ильверморни, но кто её родня… — Именно к её роду со стороны матери артефакт и имеет отношение.

— Откуда же он у Императора? — спросила Розье с проснувшимся интересом.

— Насколько мне удалось узнать, в первой половине двадцатого века он попал в коллекцию антиквариата последнего Старицкого, это вымерший чистокровный род…

— Да, из Польши, — кивнула Винда. — Я слышала.

Старицкие были одним из самых чистокровных родов континентальной Европы. Под конец они совершенно помешались на своей чистоте крови, заключая браки внутри рода, из-за чего в результате и выродились. Но в конце девятнадцатого века за одного из них выдали девушку из рода Розье. Её звали Санса и она славилась красотой и прекрасными манерами. Винда как-то нашла в семейном архиве её письма к матери. Сансе, выросшей во Франции и закончившей Бобатон, было очень тяжело прижиться в Восточной Европе, тем более, семья Старицких быстро теряла деньги и влияние из-за своего стремления отгородиться от мира, но она была настоящей леди и твердо помнила долг послушной дочери и жены. Винду её судьба в своё время привела буквально в ярость — эта умная и красивая женщина совершенно не заслуживала прозябать в семье помешанных чистокровных ретроградов, но сама она считала своим долгом быть хорошей женой, пусть и переступая через себя. Сыновей у Сансы Старицкой не было, только две дочери, одна из которых, несмотря на слезы матери, видевшей всю губительность правила «ни капли чистой крови на сторону», вышла замуж за собственного кузена, насколько Винда помнила, и ставшего последним в этом роду. Другая была выдана за чистокровного из швейцарского рода Лестрейндж, а уже на их дочери женился ещё один Розье, дед Винды. Обычно её семья не приветствовала родственных браков, но эти двое полюбили друг друга, а чистокровных в принципе мало.

Таким образом, немного крови Старицких текло в ней. Хотя, чьей только не текло, все старые магические семьи давно породнились. Зеленые глаза у неё точно не в Старицких. Да и не в Розье.

— Амоса Диггори вы тоже заперли в дурку? — решила уточнить Лентяйка.

— Нет, что вы, он хочет невозможного, но не сумасшедший, — пожал плечами Оберин. — Верно, моя милая Нагини? — Змея издала шипящий звук, как будто соглашаясь. — Он у Минца.

— Понятно, — хмуро бросила Винда. — Могу я тоже с ним встретится?

— Я бы рекомендовал вам ещё отдохнуть, кстати, вы голодны? Вашу одежду я отдал дворецкому, почистить, её скоро принесут. Но вы не пленница, можете поступать, как вам угодно, — Оберин с немного насмешливым видом поцеловал ей руку. — Только не забывайте, что вы — Волшебник «Аль-Фасиля», нарушитель Статута Секретности и самый разыскиваемый преступник Штатов.

Комментарий к Глава 27. Волшебник «Аль-Фасиля» Скетч, почему Гарри и Винда считают друг друга братом и сестрой:

Все герои обсуждают свои проблемы канонов

Том Риддл: превращается в Джона Сноу я ради своей сестры Арьи пафосно умер в своём 13м ПОВе в ТсД! А по сериалу я ради своих сестёр убил Дени!

Альбус Дамблдор: я всю жизнь страдал из-за своей сестры Арианы, а в Тварях мне ещё подсунули Аурелиуса. превращается в Дени и меня обвиняют в смерти Визериса! Не понимаю, как вообще можно быть нормальным героем без брата или сестры! Желательно мертвых!

Райнхард: поэтому ваша мерзкая династия украла мою сестру Аннерозе?! превращается в Гриндельвальда за это я убью Ариану! А вообще я согласен, герой без сестры – днище, а не герой!

Невилл: превращается в Сэма Тарли ты сожгла Дикона! Гриндельвальд, убивай ещё и Абертфорта!

Оберин: мою сестру звали Элия Мартелл!

Куинни: а я спасла Тину в первых Тварях, но бросила во вторых!

Дамблдор: это тут ещё Литы нет...

Гарри: привет, что вы обсуждаете?

Все: у тебя есть сестра? А хотя бы брат?! Нет?! Какое убожество! О чем с тобой разговаривать?! Главный герой, тоже мне!

Годрик Гриффиндор: превращается в Джейми ты позоришь наш цвет глаз! Райнхард больше подходит на роль моего наследника в этом фике, у него же сестра!

Братья Уизли: Шейм! Шейм! кидают в Гарри навозные бомбы

Гарри: эй, темноволосая зеленоглазая злодейка из Тварей с 5 минутами экранного времени! Будешь моей сестрой?

Винда: ура, наконец-то я вписываюсь в коллектив! А ты готовить умеешь?

====== Глава 28. Огонь, который разгоняет холод ======

Феникс в небе ночном

Вторит движенью комет,

Демон или орёл,

Хранящий бессмертья секрет.

© Ария — Феникс

Хагрид с третьего курса уже ни раз пытался вызвать Дамблдора на разговор. Альбусу он не нравился — врожденная легиллименция постоянно давала на нем сбои, наверное, из-за того, что Рубеус не человек, а полувеликан (об этом постоянно сплетничали чистокровные ребята). Чутье подсказывало, что неестественно громадный подросток на самом деле имеет непростые секреты. Оно у Альбуса было отточенное тяжелым детством и почти никогда не подводило. Да и вел себя этот Хагрид, будто хотел продать ему травку или типа того. «Может, его подкупили, чтобы я нарушил правила, и меня отчислили?»

Ребята с курса Альбуса сразу невзлюбили за то, что в отличии от них ото всех, даже чистокровных, которым дома наверняка уже что-то объясняли, обучение магии давалось ему вовсе без всякого труда. Если его однокурсники целый урок Трансфигурации не могли превратить спичку в иголку, он выполнил задание с первой попытки. То же самое было и на Чарах — все заклинания удавались ему почти сразу, пока остальные ребята мучились. Даже профессор Гриндельвальд, который всегда смотрел на Альбуса так, словно мечтал подловить на чем-то ужасном, наградил его баллами. Магия как будто полюбила Дамблдора, послушно выполняя все, что ему надо. Теоретические предметы вроде Истории магии и Астрономии тоже давались ему хорошо, и только зелья не нравились: лягушачья икра, нарезанные флоббер-черви, чьи-то там глаза, мозги и желчь, брр, гадость! Еще ужасным предметом была Защита от Тёмных Искусств, но это из-за преподавания Квирины Квиррел — она просто тупая истеричная стерва, а не учитель. Так бы Альбус и сами Тёмные искусства с удовольствием поизучал…

Гермиона сказала, что у нее в первые недели обучения тоже все получалось лучше и быстрее, чем у других ребят, кроме Тома, но не настолько, как у Дамблдора. И ее многие не любили и обзывали заучкой. До сих пор не любят, но серьезно задирать опасаются — она сильная ведьма, только посмеиваются за спиной. Она же объяснила, что школа вовсе не безопасна, особенно для маглокровок и вообще всех, за кем не стоит могущество клана. «Считается, что последним студентом, погибшим в Хогвартсе, был Седрик Диггори около десяти лет назад, но он чистокровный, а есть сведенья, что еще несколько маглорожденных пропали без вести, только это никого не волнует. Я не хочу пугать тебя, но, пожалуйста, будь осторожен! В мире рабства и феодальных отношений, — вот в каком мире мы живем!»

Как же она права оказалась! Альбус сидел перед камином в гостиной, с ногами забравшись в кресло. Ему нравилась близость огня. Мальчик терпеть не мог холод и с содроганьем ждал зимы, когда, по словам старшекурсников, весь замок буквально выстывал и покрывался изморозью. В руках у него был учебник по Астрономии — первокурсникам задали написать эссе, но сосредоточиться на звездах все никак не получалось — в голове вертелись мысли только об одном. «На Гермиону Джин Грейнджер напали. Реально напали. Школа магии опасна. Ты мало что знаешь про волшебников. Все так же плохо, как в обычном мире».

Гостиная почти пустовала — кто-то еще спал, некоторые ребята с третьего курса и старше уже собирались в Хогсмит. Это магический посёлок, где студентам можно гулять по выходным. Альбусу было ужасно интересно, что представляет собой место, в котором живут только волшебники, но до третьего курса еще учиться и учиться.

«Созвездие Лебедя (лат. «Cygnus», что означает «лебедь») названо в честь божественного лебедя, в чьем обличье, согласно магловской легенде, бог Грозы вступил в священный брак с прекрасной Ледой, царицей древних спартанцев», — гласил учебник. Как же нудно написано! Альбус протер глаза, возможно, в другое время его бы заинтересовал вопрос, как можно вступить в брак с человеком в обличье птицы, но сейчас вместо прочитанного в голове откладывалось только «на Гермиону Грейнджер реально напали, школа опасна». — «Яркие звезды образуют крестообразную фигуру вдоль Млечного Пути. В честь созвездия Лебедя получили свое имя трое известных представителей благороднейшего и древнейшего чистокровного рода Британии…»

Мимо пробежал в сторону выхода Флитвик, почему-то с разбитым носом. Альбус опустил учебник, забыв закрыть, и вскочил с кресла, но спросить ничего не успел. Чуть погодя староста вернулся и бросился в спальню, выудив оттуда Тома Риддла и Аластора Моуди.

— Срочно! В кабинет директора!.. — устало подгонял их Флитвик. — Только Риддл, Пес пусть тут останется!

— Хлебало завали! — зарычал Моуди, на лице которого был здоровый синяк. — Не тебе указывать мне, что делать, мажор!

— Том? — Дамблдора вдруг по-настоящему испугало лицо Риддла — он был снежно бледен, с каким-то безумным блеском в глазах, нездоровый вид «удачно» подчеркивали пятна крови на скуле и разбитых губах и растрепанные черные волосы.

Риддл выдавил напряженную ухмылку.

— Сиди здесь и постарайся особо ни с кем не разговаривать, — бросил он Альбусу. — Мы разберемся!

— А Томми сегодня оптимистичен, — буркнул Моуди.

— Хватит меня так называть, — огрызнулся Риддл, но в мыслях у него не чувствовалось злобы на Аластора. Том злился на других. И еще в разуме Риддла был след какого-то… ужаса. Непонятно…

— Господа, у вас есть много возможностей пообщаться, когда вас не требует к себе профессор Гриндельвальд, — устало напомнил Флитвик. — Может, хватит испытывать его терпение?

Заглянуть в разум старосты оказалось не очень просто. Наверное, нечеловеческое происхождение влияет. В его мыслях было много застарелой, мстительной злобы и не меньше желания помочь своему факультету. Странно как… Больше Альбусу ничего не удалось понять.

— В общем, ты сидишь тут, а мы с Томми к декану. — Подытожил Моуди.

Неужели Тома все-таки переведут обратно? Или Гриндельвальд вообще решил докопаться до них за ту сцену на кухне? Вдруг их всех исключат? Дамблдор жутко боялся вылететь. Несмотря на все странности Школы, магия была лучшим, что с ним случалось в жизни. Он чувствовал себя сильным, надеялся со временем обрести настоящее могущество, чтобы изменить жестокий мир.

Риддл кивнул и вдруг потрепал Дамблдора по волосам.

— Все будет нормально… — тихо проговорил он, и с этим ребята ушли.

Альбус попытался вновь сосредоточиться на астрономии, но получилось еще хуже, чем раньше. Больше всего он не хотел, чтобы Риддла перевели обратно. Черноволосый мальчик в футболке с волком, наколдовавший синюю розу в поезде, почему-то казался ему самим воплощением магии. Альбус жутко нервничал каждый раз, когда говорил с ним, смотрел на него… И никогда не хотел отводить взгляд.

Информация, что в честь созвездия Лебедя были названы именем «Сигнус» три представителя чистокровного рода Блэк казалась вообще ненужной и раздражающей — да кто они такие, эти «чистокровные Блэки», зачем им столько внимания уделять?! «Пуп земли, тоже мне!» Когда Альбус вырастет, он сделает все возможное, чтобы волшебников оценивали не по крови, а по достоинствам! Гермиона Джин Грейнджер говорила, что на протяжении веков чуть ли не все выдающиеся волшебники пытались изменить ситуацию с «чистокровным диктатом», но традиции были слишком сильны, а тайно хранимые старинными родами темные артефакты, напоенные кровавыми жертвоприношениями, — слишком могущественны. «Это колесо надо сломать!» — с внезапно вспыхнувшим гневом подумал Альбус.

Но иногда ему казалось, что он сам, должно быть, из древнего рода — иначе откуда у него необычные для других волшебников способности к чтению мыслей и, кажется, власть над огнем? Но из какого?

Гостиная совсем опустела. Только в дальнем углу светловолосая Лаванда Браун что-то выговаривала Минерве Макгонагалл, которая со вчерашней ночи стала по мненью Гриффиндорцев героиней прямо-таки галактического масштаба, хотя никто ничего не знал по сути происшествия. Обе девушки перешли на повышенные тона, окончательно перепутав в голове Дамблдора бога грозы, Млечный путь, Леду, Блэков и прочих лебедей.

— Лав! Это же все ради тебя! — воскликнула Минерва.

— Но это за гранью… надо быть осторожнее… тебе просто повезло! — отвечала Браун. Блики огня камина переливались в ее длинных светлых волосах, делая их похожими на поток расплавленного золота.

— Но ведь повезло!.. — с отчаянием проговорила Макгонагалл, а Лаванда разрыдалась и кинулась ей на шею. Что между ними двоими происходит? Он бы принял их за лесбиянок, но такого в их мыслях не было — мальчик с понятным интересом проверил.

В довершение всего Альбус вдруг заметил, что картинка в учебнике, изображающая несчастное созвездие Лебедя, запачкана свежей кровью. Вот ведь… Откуда? Он вспомнил о ссадинах на лице Тома Риддла. Пергамент быстро впитал в себя кровь, слово выпивая ее. Дамблдор, прошипев ругательство, хотел свести коричневато-бурые кляксы с нарисованных звезд заклинанием, но у него не получилось. Ну вот, еще и учебник испорчен… Хотя, это его не волновало. Альбуса больше заботило, принадлежит ли эта кровь Тому Риддлу. Лебедь… Дамблдору никогда не нравились эти птицы. «Почему нет созвездия феникса?»

Макгонагалл с Браун убежали в направлении спальни девочек. Гостиная опустела. Ненадолго. Почти сразу приперся Рубеус Хагрид, словно специально ожидавший удобного момента.

— Ну вот и ты, Альбус, — проговорил он подозрительно довольным тоном. — Я тут, это, кой-чего принес… — с этими словами полувеликан кинул в него темным овальным предметом, похожим на мяч для игры в регби. Дамблдор не хотел ловить его, но все же поймал, словно подчинившись какой-то магии. И уронил наконец несчастный учебник.

Предмет оказался тяжелым черным яйцом, покрытым мелкой чешуей. Альбус сжал его в ладонях, зачарованно разглядывая. Изнутри яйца шел обжигающий руки жар, но отпускать его не хотелось даже за все блага мира.

Черноту поверхности прочерчивали алые прожилки, слегка пульсирующие, словно кровеносные сосуды. Дамблдору казалось, что отследить их все — самое важное сейчас. Поэтому он не заметил, как Хагрид, прошептав «Типа, сорян», толкнул его вместе с яйцом прямо в камин.

Комментарий к Глава 28. Огонь, который разгоняет холод Про то, что Хогвартс зимой замерзает, см. ГП и ФК: «…продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промерзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь». В реале в Шотландии зимой довольно холодно (таки прототип вестеросского Севера!), а неотапливаемые помещения – норма для Британских островов.

Созвездие феникса есть, видимо, Альбус просто не дочитал до него. :)

Ловите песню, хм, огня: https://youtu.be/ZkW-K5RQdzo

====== Глава 29. Те, кто спит ======

My girl, my girl, don’t lie to me

Tell me where did you sleep last night

© Nirvana — Where Did You Sleep Last Night

Сначала, когда Барт отпустил его, Пэйт не так уж и хотел возвращаться в бар к вечно спящей Лентяйке и требующему соответствия фантастическим стандартам чистоты и трезвости Юлиану Минцу. Но больше ему идти было и некуда. Разве что поискать своего отца-магла, только ведь нельзя волшебникам с ними общаться… А ещё к Розе тянуло, как Манящими чарами.

Все шло своим чередом — в смысле, творился какой-то трэш. Правда, оказалось, что произошли нововведения — теперь войти могли только те, кому дал допуск Оберин Мартелл. Но Пэйт был в списке допущенных. Минц появился в баре, таща за собою скованную заклятиями девушку, одетую как хиппи. У неё были спутанные белокурые волосы и огромные светло-голубые глаза.

— Я должна увидеть Волшебника «Аль-Фасиля», — говорила ему девушка тихим спокойным голосом, как будто бы это не её связали. У неё тоже был британский акцент. «Это уже становится предсказуемым.» — Я должна сказать ему! Это очень важно! Он же не знает, что президент МАКУСА Серафина Пиквери — вендиго!

— Для человека в международном розыске ты что-то много болтаешь, — осадил её бывший Старший аврор СССР.

— Это реально она? — с сомнением спросила присутствовавшая в баре Сарелла. — Наш президент — вендиго? Она серьезно?

Пэйт тоже мысленно покрутил пальцем у виска. Вендиго были одними из самых темных существ Америки. Не может же президент МАКУСА оказаться нежитью-людоедом…

— Конечно, вендиго, — спокойно ответила девушка. — Это же очевидно. Поэтому Оберин Мартелл на ней не женится, хотя они много лет любят друг друга!

— Если бы папа захотел, он бы женился хоть на вендиго, хоть на президенте! — разозлилась Сарелла. — Сеньор Минц, она реально поехавшая!

— Все пророки тронутые, — хмыкнул тот. — А блондинистые — особенно.

— Хм, ладно, — немного неуверенно протянула Сарелла. — Заприте её и не выпускайте, нам ни к чему, чтобы о ней узнали в МАКУСА.

— Розе, выполняй, — скомандовал Юлиан. — Только смотри, ничего у неё не бери! Особенно если она будет предлагать тебе наркотики!

— Для этого у нас есть Мартеллы, — хмыкнула Розе, выверенным движением аврора направляя палочку на девушку. Они ушли.

Минц перевёл на Пэйта тяжелый взгляд.

— Если чистокровный наследник Красных Королей считает, что я не знаю, как он тут шастал в твоём обличье, а потом тебя отпустил, то сильно заблуждается, — бросил он немного пренебрежительно. — Кстати, он совершенно отвратительно протирает стаканы, даже хуже, чем ты, Пэйт. Все волшебные аристократы почему-то способны соблюдать чистоту только в вопросах крови, а по жизни те ещё… чушки. Передай ему, чтобы приходил, поговорим.

— Как скажете, — пробормотал Пэйт. Чокнутый белобрысый Барт подправил ему память, но оставил номер телефона.

— Наследник Красных Королей — это так интересно! — загадочно улыбнулась Сарелла. — Жду-не дождусь встречи!

Пэйта жутко перепугала ситуация с Бартом, но никому особо не было до него дела — Лентяйка Розье как всегда стала центром всеобщего внимания, появившись посреди бара в бессознательном состоянии, истекающей кровью, в компании незнакомых истеричной белокурой красотки и противного старика, очередного британца. Пэйт уже начал ненавидеть эту Британию. Голливуд не врет! Старик, кстати, так и остался пока жить над баром, а блондинку куда-то забрали люди Оберина Мартелла. А сам Красный Змей аппарировал вместе с Лентяйкой — даже антиаппарационные щиты временно сняли ради этого. С тех пор Винда не появлялась. Контрол-фрик, кажется, переживал за неё — он все время ходил с чучелом кота, судорожно в него вцепившись. «А за меня никто не переживает…»

Впрочем, скорее всего, с Виндой все уже было в порядке, просто она как обычно где-то уснула. В результате Минцу она, судя по всему, таки позвонила.

Спутники Розье рассказали, что, будучи тяжело раненной, она сумела наколдовать нелегальный порт-ключ. Тут уж Пэйт её зауважал — сильная магия. Правда, сам он этого не видел, видел Барт. Он даже ухитрился сфотографировать лежащую в луже крови Розье «на память». Возможно, его это возбуждает…

Кажется, это именно о ней пишет пресса… хотя, Минц категорически отрицал, что Розье может быть главой темного культа.

— Чего замер? — вскинул брови Минц. — Звони ему. Сын министра магии Британии, нелюбимый своим отцом, бегущий от него, но тайно жаждущий его любви… да, сеньорита, это интересно.


Пэйт, как и Розе, был отправлен в свою комнату, когда Минц куда-то ушёл вместе с Бартом Краучем и Сареллой. Он попытался поговорить с девушкой, но она была молчалива и совершенно не обращала на него внимания. Даже не ответила, кто та странная блондинка, которую Минц назвал пророком. Пэйту было интересно — он раньше никогда не видел настоящих пророков. Говорят, это огромная редкость…

Скрывшись за своей дверью, она тут же включила песню на каком-то незнакомом языке, зазвучавшую на весь этаж.

Жизнь меня приняла прохладно

Кто родился — меня поймёт

Получает любовь бесплатно

Тот, кто слаще всего поёт

Зайдя в свою комнату, юноша не сразу смог закрыть за собой дверь — её вдруг заклинило. Когда она наконец захлопнулась, кто-то шепнул «Финита!»

Когда закончилось детство — я понял одно

Что мне досталось в наследство почти ничего

А для разбитого сердца сплошной rock’n’roll

Когда закончилось детство

Никогда ещё красивые девушки не забирались без спросу в комнату Пэйта, но если девушка — Лентяйка Розье, он бы предпочёл, чтобы этого и дальше не происходило.

Винда застыла у двери, прислонившись к косяку и бросив на замок запирающее заклятье. Наверное, она уже давно была где-то в баре под чарами невидимости… Кажется, Пэйт впервые видел её в платье — тонкий стан девушки затянут в кроваво-красный шёлк, одно плечо и ноги ниже колен обнажены. Наверняка стоит дороже, чем Пэйт за всю свою жизнь заработал… Он только сейчас понял, насколько Винда Розье красива и соблазнительна — неудивительно, что её хочет Барт и даже Розе повелась. Она была просто волшебно, пугающе восхитительна.

— Кажется, я говорила тебе не выходить из бара, — сказала она тихо, сощурив свои кошачьи зеленые глаза. — И не упоминать Крауча при Минце.

— Ты поцеловала Розе! — зло бросил ей Пэйт. — Ты хоть понимаешь, что для волшебников это — извращение?! Или последние мозги пропила?! Думаешь только о себе!

— Волшебники должны жить свободно, как сами захотят! — вскинула голову Винда. — И любить — кого захотят!

— Кого захотят?! — Пэйт понимал, что хамить могущественному волшебнику — плохая идея, но уже не мог остановиться. — Кого ты захочешь, это сказать хотела? О Розе ты подумала?! Считаешь, раз ты такая вся аристократка, можешь тащить в постель кого угодно?! И пофиг, что это мерзко?!

— Мерзко? — Винда холодно усмехнулась. — Скажи уж прямо, что для тебя мерзко, когда женщина сама выбирает, с кем ей спать. Мы же волшебники, это же должно оправдывать, что мы застряли в средневековье! — она презрительно скривилась. — Как будто ты о ней так прямо заботишься. А уж Барт-то в твоём обличье…

— Минц знал, что это он! — в тон ответил Пэйт. «И конечно, на меня ему было наплевать!» — Может, и Розе знала! — он все-таки подумал, что не стоило так злить Винду. — Прости, не моё дело, с кем ты спишь!

— Может, — кивнула Розье, почесав в затылке. Её лицо скривилось. — Юлиан точно знал.

— Он — сын министра, — зачем-то проговорил Пэйт.

— Темного Лорда, — поправила Винда. — Приемный… А, ты о Крауче?

Днём и ночью, как одержимый

Я искал своего отца

Мне сказали, что папа в Риме

Заменяет собой Творца

— Отец никогда не любил Барта, — бросила она, чуть подумав, — А ради любви… хм.

Винда достала фляжку и криво усмехнулась.

— Ты ведь уже знаешь, что это, — «оборотное зелье». — Давай сюда волос.

— Ты правда думаешь, что Розе могла знать? — спросил Пэйт, хотя ему совершенно не хотелось обсуждать это, особенно с Виндой.

Когда закончилось детство — я понял одно

Что мне досталось в наследство почти ничего

А для разбитого сердца сплошной rock’n’roll

— Я знаю только одно, — печально проговорила девушка, скривившись, но выпив неприятно выглядящую жидкость. «Это тебе не чай с бренди» — подумал Пэйт злорадно. — Некоторые долги надо платить! Помоги расстегнуть платье, оно тебе не пойдёт! — «Неужели я так глупо выгляжу со стороны?!» Прекрасная девушка на глазах превратилась в… не самого симпатичного парня. — Может быть, ты утаил от меня что-то важное? Лучше не ври мне!

— Я? Как будто я вообще что-то знаю!

«Может, надо сказать ей, что Крауч хочет её заполучить? Нет, пусть лучше сожрут друг друга, аристократы британские!»

— Уверен? Ненавижу крыс! — девушка без спросу взяла что-то из его одежды. И подняла палочку. — А ты пока, хм, побудешь мной. Сомниум!

Комментарий к Глава 29. Те, кто спит Переодевания символичны. Особенно цвета одежды.

Использована песня Би-2 «Детство»

====== Глава 30. То, что разбудили ======

Не имеющий голоса Логос во мне

Раскаляется добела.

© Мельница, «Радость моя»​

Пламя кружило перед ним, как стриптизерши в магловском баре, кружило, пело, размахивая желтыми, оранжевыми и алыми вуалями, страшными с виду, но и прекрасными, прекрасными, живыми от жара. Должно было быть страшно, но испуга не было. Просто еще одно чудо сказочного Хогвартса.

Важен был только огонь. Пламя было таким прекрасным: ничего прекраснее Альбус не видел, каждый язык казался ему чародеем, облаченным в желто-оранжево-алые одежды, кружившие под дымным плащом. Он видел алых пламенных львов, великих желтых змей и единорогов, сотканных из бледно-синего пламени; рыб, лис и чудовищных волков, ярких птиц и цветущие деревья; каждое новое видение было прекраснее предыдущего…

— Что здесь?.. — с истерическими нотками в голосе закричала какая-то девчонка. Зачем?.. — Глациус! Глациус!

Он не знал этого заклятья, но, наверное, оно было для заморозки. Синеватая корка магического льда накрыла костер, гася его. Страх накрыл Альбуса внезапно, как будто его облили холодной водой, и разочарование было не слабее. Но в руках его было что-то жаркое, полное магии. Правда, выглядела эта штука совсем как черный сморщенный зонтик. «Зонтик» медленно поднял увенчанную рожками головку, похожую на змеиную, раскрыл немного мутные рубиново-красные глазки и чихнул, выпустив из ноздрей струйку пара. Альбус почувствовал, как страх отпускает — существо в руках словно наполняло его уверенностью. Дракон! Самый настоящий дракон!

Девушка, погасившая пламя, не опуская палочки, подошла поближе к камину. Это была Джиневра.

— Что случилось? — воскликнула она, протягивая к Дамблдору руку, но, заметив дракона, взвизгнула и отскочила. Ее обычно кукольно-красивое лицо выглядело несчастным и испуганным. — Хагрид, снова твои штучки?!

— Джинни! — воскликнул полувеликан, показывая на дракончика, — Это же ребенок! Ну разве не красавчик?!

— Я типа тоже ребенок, — возмутился Альбус, отшатываясь от Хагрида, который потянулся погладить черную рогатую голову. Ага, толкать его в камин — это нормально? Словно почувствовав настрой Дамблдора, дракончик молниеносно раскрыл пасть и лязгнул острыми клыками, пытаясь ухватить полувеликана за палец.

— Хагрид, помолчи пока! — велела Джиневра с неожиданной для нее сталью в голосе. Ее голубые глаза гневно сверкнули. — Альбус, ты как оказался в камине? Можешь вылезти?

— Наверное… — одежда и волосы Дамблдора обгорели, остатки мантии выглядели жалко и глупо, но ожогов, кажется, не было совсем. Странно, Альбусу всегда нравились огонь и горячая вода, но когда об него однажды потушили сигарету, боль он чувствовал как все люди.

Прижимая к себе дракончика, Дамблдор осторожно выполз из камина. Джинни растерянно его оглядела, явно не зная, что делать с его обгоревшей одеждой.

— Эванеско, — неуверенно произнесла она, направив на Альбуса палочку. Дракон на это среагировал мгновенно: яростно зашипев, он плюнул в девушку огнем. Джиневра вскрикнула, в последний момент успев отпрыгнуть. Пол задымился. Дамблдор со всех сил вцепился в дракона, чтобы тот перестал выдыхать огонь, но маленькое черное существо выкручивалось не хуже дворового кота.

— Ну хватит! — пытался уговаривать он. — Это просто Джинни, она же хотела помочь!

Но у дракона было свое мнение. Он продолжил выкручиваться, а когда Альбус упал на него, прижимая к полу, высунул голову из-под его плеча и длинным «залпом» поджег потолок.

Теперь пламя было не только в камине, оно охватило всю гостиную. Дамблдор понял, что пора паниковать. Он крепко обнял дракона, который наконец-то успокоился, и попытался вспомнить хоть что-нибудь спасительное, но в голову лезли только магловские молитвы.

Хагрид и Джиневра пытались заклятьями погасить огонь, но у них ничего не получалось — наверное, драконье пламя само по себе волшебное. Джинни пронзительно закричала — загорелись ее волосы и мантия. Хагрид набросил на нее какую-то тряпку, пытаясь сбить огонь, но тряпка тоже вспыхнула, будто сухая трава.

— Арестум Моменто! — Гриндельвальд сам был как оживший язык пламени. От его заклинания замерло все, даже огонь. Блики от остановившегося пламени в его светлых волосах казались короной из плавящегося золота. Оно все раскалялось, стекало, сжигая его… На секунду Дамблдору померещилась какая-то полная сокровищ пещера, сжигаемая огромным беснующимся драконом, на спину которого залез юноша с золотым кубком в руках и заставил взлететь. «Потому что семь — самое могущественное магическое число» — вкрадчиво прошептал кто-то голосом Риддла. Потоки расплавленного золота обжигали…

— Г…глациус, глациус! — дрогнувшим голосом скомандовал Моуди, направив палочку на Джинни. Гриндельвальд поднял руку, но заклятие Аластора подействовало и без его помощи. Словно в замедленной съемке, колдун повернулся к Альбусу. Может, это было просто отражение огня, но его глаза казались красными и горящими, как звезды.

Дамблдор никогда раньше не пытался заглянуть в мысли Гриндельвальда, к тому же, тот все равно держал окклюменционные барьеры, но сейчас словно провалился в его сознание. Под внешним спокойствием заместителя директора жили бессильный гнев, застарелая ненависть и страх. Он ненавидел драконов и всех, кто способен управлять ими, в его памяти были образы драконьих наездников, чья одежда была странной даже для волшебника, а волосы серебристыми. «Дракарис!!!» Гриндельвальд боялся их до паники и не мог отомстить. И что-то было неправильно, какая-то червоточина, кривизна, и везде, где она была, стоял образ белокурой девушки. Очень неприятной, фальшивой и похожей на фарфоровую куклу.

Дракон, которого Альбус все еще прижимал к полу, вдруг зашипел, как кошка, и все-таки вывернулся. Неприятная девушка испуганно вскрикнула, и Дамблдора вышвырнуло из чужого сознания. Все, кроме дракона и Моуди, который все еще пытался как-то помочь Джиневре, даже языки пламени, были под властью заклинания Гриндельвальда, Альбус и сам не мог шевельнуться.

Дракончик подпрыгнул, взмахнул крыльями и бросился на профессора. Тот выкрикнул заклятье: «Круцио!» Увернувшисьв полете, дракон вцепился зубами в его руку и повис на ней, как бульдог. Дамблдор почувствовал вкус чего-то соленого и обжигающего. Ни чем не показав боли, Гриндельвальд перекинул палочку в другую руку и повторил свое заклинание.

Дракон почти по-человечески закричал и упал на пол, его словно резали миллионом ножей на части. Резкая и внезапная боль заставила Альбуса сжать кулаки и подняться. Кровавые круги перед глазами сложились в образ какой-то закрытой красной двери. И Дамблдор выкрикнул слово, которое ни то вспомнил, ни то кто-то подсказал. Он даже не понимал, что оно означает.

— Дракарис!!!

====== Мультимедийный эпилог ======

Все персонажи: что за фигня? Зачем нас сюда собрали?

Кэт: выходит под песню Крематория «Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть» Итак, придурки, вы никому не нужны. Поэтому я решила убить вас всех и уничтожить ваш мир. Не расстраивайтесь, как говорил канонный Дамблдор, «для высокоорганизованного разума смерть — очередное приключение»…

Дамблдор: я, блядь, такое сказал?!

Кэт: да, в детской книжке.

Том: это самая жуткая детская книжка в мире. Кэт, пожалуйста, скажи, что ты обкурилась!

Кэт: нет, Том, Джон или как там тебя ещё, я не обкурилась! Мне надоело, что я вкладываю в вас огромное количество времени, сил и эмоций, но это никому кроме меня не надо! Если бы кто-то из читателей вас любил, они могли бы вас спасти, и для этого даже не надо бросаться под Аваду, как Лили Эванс, но они вас не любят. Если бы они давали хоть какую-либо обратную связь, я бы не так эмоционально выматывалась из-за вас, но сейчас у меня просто нет сил. Все равно, все люди умирают. Валар Моргулис.

Гарри: Кэт, ты серьезно собираешься из-за этого нас всех убить? Я думал, ты даёшь шанс тем, кто погиб в каноне — Белле, Сириусу и другим. Неужели это для тебя не важно?!

Райнхард: мрачно, вспоминает «Тринадцатый аркан» Гарри, поверь мне, Кэт важно точно что-то другое. Кэт, это неправильный поступок. У тебя же куча недописанных глав про нас, и ведь на самом деле ты всех нас по-своему любишь и считаешь живыми. Ты будешь страдать из-за этого, как я в каноне страдал из-за Вестерланда, и ты сама это знаешь — иначе не дала бы мне сюжетную линию с манией оживить погибших по моей вине!

Эйрис: презрительно о Семеро, какой неженка! Кэт, сожги их всех! Как Дейнерис — Королевскую гавань! Я-то все равно призрак, мне не жалко!

Гермиона: заткнись дохлый Темный Лорд! Кэт, так же нельзя, мы хотим жить!

Винда: почему вместе с виновными должны страдать невиновные? Убивала бы только мужчин, хотя бы!

Юлиан: Винда, пожалуйста, закрой рот и иди спать! А ты, Кэт, если ты так сильно переживаешь из-за того, что читатели нас не любят, что готова нас всех убить, лучше бы сходила на курсы избавления от интернет-зависимости!

Ян: Юлиан, сам рот закрой! Можно подумать, твою фигню про зависимости кто-нибудь когда-нибудь слушал и не делал наоборот! Кэт, ты не можешь принимать решение об уничтожении мира в одно лицо! Это против идей демократии! Давайте проведём голосование!

Кэт: что-то я не припомню, чтобы давала вам конституцию. Отклоняется.

Годрик: Кэт, то, что ты собираешься сделать, ужасно. Ты и сама это понимаешь, иначе не сделала бы меня героем Вестерлэнда за убийство Темного Лорда Эйриса, который хотел сжечь целый город. Нельзя оглядываться на мнение читателей, ценно только твоё собственное мнение! Ты же знаешь, как в каноне меня презирали за убийство Эйриса! косится на Райнхарда не то, что этого, который не спас Вестерланд!

Райнхард: а вот Дейнерис за сожжение Королевской Гавани даже не раскаивалась…

Кэт: Райнхард, если ты раскаиваешься за какие-то два миллиарда в Вестерланде и не раскаиваешься при этом за завоевание Галактики, то ты — идиот, не знакомый с базовыми основами логики, в чем, я, в общем, никогда не сомневалась.

Райнхард: два миллиона.

Кэт: тем более.

Райнхард: но наш мир в целом повторяет твой, а значит ты сейчас собираешься убить около семи миллиардов человек! Около семи!

Том: в сторону почему её нельзя просто заточкой в печень?!

Кэт: как я уже говорила, нам всем придётся умирать, валар моргулис, all men must die! Смиритесь.

Винда: я же говорила, all men! Все мужчины!

Кэт: все, хватит! Этот фик пора заканчивать!

Гарри: Кэт, давай мы что-нибудь сделаем, чтобы ты передумала! Сведём какой-нибудь странный пейринг например! Нельзя же так легко сдаваться!

Ян: мы с Райнхардом можем выиграть какое-нибудь безнадежное сражение! Например, разбить Дейнерис с её драконами, дотракийцами и безупречными! Только дай нам хотя бы шанс!

Райнхард: мы с тобой можем даже вступить в пейринг, Ян, но это вряд ли заставит её передумать. На это были способны только читатели, но они нас не полюбили…

Кэт: Гарри, это не сериал «Чудотворцы». Хотя… создает входящий в атмосферу метеорит Да, Райнхард, ты прав, считай, что для вас, как в «Красавице и чудовище», опал последний лепесток с розы. Прощайте.

Гарри: почему-то я думал, что истории про смерть и про любовь должны быть другими…