Её тень (СИ) [Светлана Головьева] (fb2) читать онлайн

Её тень

Глава 1

СЕЙЧАС

Меня бьёт озноб. Пытаюсь закутаться в одеяло, но оно не помогает. В нос ударяет какой-то специфический запах, возможно, хлорки. Запах пробирается в нос и неприятно щиплет. Пытаюсь открыть глаза, но ничего не получается. Не сразу я понимаю, что они завязаны шёлковым шарфом. Тянусь руками к нему и как только снимаю его, то в глаза ударяет яркий свет. Я жмурюсь, прикрываю глаза ладонью и пытаюсь привыкнуть к этому яркому освещению. Когда цветные блики, маячившие перед моими глазами, словно солнечные зайчики проходят, я оглядываю помещение, в котором нахожусь. Я сижу на кровати с балдахином, который удерживается на четырёх резных деревянных столбах. Покрывало подо мной тёмно-зелёного оттенка с узорами пейсли, вышитыми золотыми нитями. Этот же известный огуречный принт находится и на многочисленных подушках, которыми завалена вся спальня. У большого окна стоит красная оттоманка на золочёных ножках. Шторы, закрывающие окно тёмного шоколадного оттенка, но и здесь есть золотой цвет в виде массивных подхватов с бахромой. Справа от кровати я замечаю небольшой столик на одной ножке из красного дерева и со стеклянной столешницей. На нём стоит серебряный поднос, на котором я замечаю тарелочку с горячими вафлями, чашку со свежесваренным кофе и миниатюрную белую вазу с красной розой.

Медленно я спускаю ноги с кровати и тут же ступаю на ковёр с высоким ворсом. Ноги в нём так и тонут, словно я иду по газону босиком. Во всём теле чувствуется какая-то слабость. А стоит мне полностью подняться с постели, как голова начинает кружиться. Я хватаюсь за прикроватный столб, и жду, пока головокружение пройдёт. Вся обстановка вокруг кажется мне какой-то нереальной. Словно это всё декорации для спектакля. Голова тяжёлая и ничего не соображает. Где я нахожусь, чёрт возьми? В правом виске что-то надоедливо стучит, и я потираю его рукой пытаясь унять это неприятное чувство. Снова оглядываюсь, пытаясь собрать свои разбежавшиеся, словно овцы в поле, мысли. В голове немного проясняется, и я вспоминаю, что меня зовут Делия. А ещё понимаю, что эта комната и близко не похожа на мою спальню.

Постепенно ко мне возвращаются мои воспоминания. А вместе с ними и неприятное липкое, словно кисель, чувство страха. Я чувствую, что за мной наблюдают. Мне даже не нужно его видеть, чтобы это понять. Он похитил меня. И я сама ему это позволила. Чёрт! Чёрт! Нужно попытаться выбраться отсюда и бежать. Но всё моё тело как будто накачали свинцом. Я пытаюсь переставлять ноги, но каждый шаг даётся мне с большим трудом. Подхожу к столику и тянусь к кружке с кофе. В горле сухо, как в Сахаре, язык прилипает к нёбу и мне просто необходим хотя бы один глоток влаги. Губы тоже пересохли и теперь при каждом движении трескаются, и я чувствую привкус крови во рту. Маленькая чашка кофе по весу для меня сейчас равна целому ведру с водой. Левой рукой отчаянно цепляюсь за столешницу, пытаясь удержать себя в вертикальном положении. Всё моё тело качается, как сухой лист на ветру, а если я упаду, то боюсь, что уже не встану. Но мне нужно сбежать. Ведь я видела, на что способен этот псих. То, что он делает со своими жертвами, настоящий оживший кошмар. Не хочу стать ещё одной его жертвой. И то, что по его словам, он меня любит, совсем не успокаивает. Это не любовь, если тебе приходится похищать предмет своего обожания. Это мания, болезнь, которую нужно лечить. Ему нельзя верить. Сейчас может быть он меня и любит, а завтра решит прикончить и распять на городской площади, как всех предыдущих жертв.

Сделав глоток кофе, я ставлю чашку на стол и иду к двери. Несколько метров до неё я преодолеваю, кажется целую вечность. Но когда я наконец оказываюсь рядом с ней, то хватаюсь за её ручку, как за спасательный круг. Вот только он не спасает меня, как я надеялась. Адская боль накрывает меня словно цунами. Из меня вырывается дикий вопль, слёзы брызжут из глаз. Медленно я поднимаю руку и смотрю на обожжённую ладонь. В нос ударяет запах жареной плоти и меня начинает тошнить. Я закрывает рот здоровой рукой, и опираюсь на дверь спиной. Словно дитя, подхватываю обожжённую руку и качаю её, стараясь вконец не разрыдаться от этой жуткой боли. Стискиваю зубы, сдерживая нарастающий крик отчаяния в моей груди. А потом перевожу взгляд на окно. Быстро, как только могу, я подбегаю к нему и распахиваю шторы одной рукой, надеясь найти там спасение. Сейчас я бы спрыгнула даже с десятиэтажного дома, только бы оказаться, как можно дальше от этого места. Вот только за шторами меня ждёт ещё одно разочарование. Окно оказывается подделкой. Вместо него мне открывается вид на прекрасный зелёный луг, трава на котором приходит в движение от каждого порыва ветра. На лазурном небе светит солнце. Но в этом нет ничего настоящего. Ведь этот экран, по сути тот же телевизор.

Это осознание окончательно выбивает меня из колеи. Я оседаю прямо на пол, подтянув к себе голые ступни. Ладонь с выжженной на ней остроконечной звездой насмешливо смотрит на меня, и я больше не могу сдерживаться. Я опускаю голову и вся собираюсь в какой-то комочек, ища успокоения и защиты. Слёзы застилают мои глаза. А из горла рвётся крик, который вполне бы мог снести эти стену, будь я в каком-нибудь фантастическом фильме. Но в реальной жизни я лишь кричу до тех пор, пока голос не садится. Сукин сын, он забрал у меня не только свободу, но и голос. Я встаю и сама удивляюсь неожиданно ожившим силам. Гнев, бурлящий во мне, поддерживает жизнь в этом раненном теле, и я пользуюсь им по полной. Как озверевшая, я налетаю на эту комнату, ураганом проношусь по поверхностям, громя всё на своём пути. Разбрасываю вещи, опрокидываю мебель. Раздаётся звук разбитого стекла, заставляющий меня торжествующе улыбнуться.

— Я всегда знал, что в тебе есть это бунтарство, — слышу я механический голос, который как будто раздаётся со всех сторон. Оглядываюсь в поисках его хозяина, но в комнате никого нет, кроме меня.

— Моя воительница, — с неким трепетом произносит голос и создаётся впечатление, что он стоит за моей спиной. Я резко оборачиваюсь, но там опять никого нет. Я словно тот щенок, что бегает за своим хвостом.

— Я не твоя, — говорю я из последних сил, голос скрипит, как у восьмидесятилетней старухи, которая всю жизнь курила.

— Ты просто ещё не понимаешь, сколько между нами общего. Мы были созданный друг для друга. Я тебе это докажу.

Я собираюсь что-то сказать, но в этот момент со всех сторон на меня надвигается серое облако, похожее на дым. Я отступаю назад, закрываю рот и нос, но вскоре мне уже некуда идти, за мной лишь холодная поверхность стены.

— Поспи немного, ты слишком устала, — снова произносит механический голос, а в следующий миг меня накрывает газовое облако, и я проваливаюсь в бездну.

ТОГДА

Вот и настал тот день, когда можно закинуть надоевшую школьную форму в самый дальний угол спальни. Куда-нибудь под кровать, чтобы кроме подкроватных монстров её никто не видел. Я собиралась провести эти несколько летних месяцев до университета так, чтобы запомнить на всю жизнь. Я надеялась хорошенько оторваться. Вытрясти всю дурь, как говорила моя мама. Чтобы во время учёбы не отвлекаться на развлечения и тусовки.

— Ты можешь делать, всё, что захочешь. Напивайся до потери сознания, если пожелаешь. Это лето в твоём полном распоряжении. Но я так, же надеюсь на то, что ты не потеряешь голову от этой вседозволенности. Иначе в сентябре тебе нечего будет делать в Даремском университете, — эти слова мама, как мантру произносила почти каждый день.

Наверно вы удивляетесь таким демократическим взглядам моей мамы. Но вот что я вам скажу, мои родители всегда были с придурью. И я не преувеличиваю. В своей бурной молодости они были настоящими хиппи. Моя мама даже сейчас сохраняла этот стиль в одежде. И выглядела гораздо моложе своих сорока трёх лет. Тёмные волосы у неё были заплетены во множество косичек и концы каждой увенчивали цветные бусины. На руках и даже на ногах у неё висели браслеты из бисера, которые она сама и сплела. Мама владела старым магазинчиком, который достался ей от родителей, а тем в свою очередь от своих родителей. В общем, это семейный бизнес. В этом магазине продавались старинные украшения, сувениры, фарфоровые статуэтки и ещё куча древних вещей. Некоторые бы давно выкинули всё старьё в мусорку, но моя мама успешно делала на этом деньги. Там же она продавала и украшения сделанные собственноручно.

Мой папа работал в Даремском университете. Вёл лекции по астрономии для студентов. Я всегда думала, что на всей планете нельзя найти человека, более увлечённого звёздами, чем мой отец. Мама как-то рассказывала, что когда я родилась, папа хотел назвать меня Кассиопея. И я была очень рада, что мама ему это не позволила. Мне вполне хватало звёзд в своей жизни. Когда я была маленькая, отец украсил потолок моей спальни настоящими созвездиями. И выкрасил их флуоресцентной краской, чтобы они светились в темноте. Так что к первому классу я наизусть знала все созвездия и вполне могла вести вместе с папой его лекции.

Сегодня я решила выйти на уже привычную пробежку вдоль реки Уир. Недалеко от нашего дома находился лесопарк с дорожками для бегунов. А в нашем городке практически каждый второй был любителем проветрить голову перед работой. Если же бегать не хотелось, то можно было воспользоваться велосипедом, таких людей здесь так же было большое количество. Автомобилей в Дареме было немного, да и в них не было особой необходимости. Весь городок спокойно можно пересечь за два часа. Но зато почти у каждого жителя имелась лодка или парусник. Многие участвовали в регате, которая ежегодно устраивалась в конце лета и к этому событию готовились с большим рвением. С каждым годом участников регаты становилось всё больше. Соревнования делили по возрастам. А в прошлом году даже сделали отдельный заход для детей.

Время было раннее, и чем ближе я приближалась к парку и воде, тем глубже погружалась в облако тумана. Капельки воды, парящие в воздухе, оседали на моём спортивном костюме, отчего тот становился влажным и прилипал к коже. В лесу было тихо, лишь моё дыхание и топот ног нарушали эту предрассветную идиллию. Я никогда не брала с собой плеер, не пользовалась наушниками, для меня лучшим сопровождением были звуки природы. Мне нравилось быть наедине с собой. Это проясняло мысли, приводило в порядок расшалившиеся чувства.

Я уже выбежала на узкую дорожку, идущую вдоль берега реки, когда услышала за собой ещё один топот ног. Прибавила скорость и побежала быстрей, пытаясь оторваться от преследователя. Сердце застучало быстрей, когда я поняла, что он меня вот-вот нагонит. Я закусила губу и резко повернулась к нему лицом. Он тоже остановился и разделяющие нас несколько метров преодолел медленным ленивым шагом. Я улыбнулась, без стеснения, разглядывая его спортивное телосложение. Он в отличие от меня решил сегодня отказаться от спортивной куртки, и был лишь в футболке с коротким рукавом. Светло-русые волосы стали тёмными от влаги и неряшливо спадали на его лоб. Я пыталась отдышаться от долгого бега, но в его присутствии это было сложно сделать. Тем более, когда он так обворожительно улыбался.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — сказал он, оказавшись в опасной близости ко мне. Я была ниже него сантиметров на пять, так что наши лица находились почти на одном уровне. От него исходил запах дезодоранта и еле заметный запах пота.

— Не ври, ты знаешь, что я бегаю тут каждое утро, — дерзко подняв подбородок, ответила я и улыбнулась. По озорным искрам в лазурных глазах я разгадала его дальнейший план действий и была готова. Его сильные руки подхватили меня за талию и прижали к ближайшему дереву. Тёплые губы опустились на мои, и я почувствовала мятный вкус на языке, когда мы поцеловались. Внизу живота всё трепетало от чувств, которые он во мне пробуждал. Я цеплялась за его влажную футболку, отвечая на его поцелуй и была рада тому, что здесь мы одни.

Вам интересно знать, кем был тот преследователь? Маркус Белл — мой парень уже два месяца. Совсем недавно мы начали встречались на пробежке, прячась от остального мира в тени деревьев. Так мы начинали каждый день, а потом он заезжал за мной перед школой и делал вид, что мы только встретились, стараясь выглядеть перед моими родителями настоящим джентльменом. Маркус из состоятельной и очень древней семьи Дарема. Его предки поселились здесь несколько веков назад. Ещё тогда, когда работали угольные шахты. Семья Беллов как раз владела несколькими из них. Но когда добывать стало нечего и этот бизнес пришлось закрыть, они без проблем начали заново. В рекордно-короткое время, сколотив состояние на кленовом сиропе. Они даже сделали себе герб с кленовым листом во главе. Эта семья в Дареме вполне претендовала на роль королевской. А Маркус был их наследным принцем. Он даже внешне напоминал принца. Русые волосы, отливающие медью, голубые глаза, прямой нос, ямочка на подбородке, очень выразительные и правильные черты лица. Высокий и статный со спортивным телосложением настоящего атлета. По нему видно, что он много бегал. И как член знатной семьи, каждый год участвовал в регате.

— Я скучал по тебе, — прошептал он мне на ушко, прежде чем запечатлел лёгкий поцелуй на моей шее. От него исходил жар, несмотря на прохладное утро. Его руки обжигали меня сквозь тонкую материю спортивной куртки. Подул ветер и сухой листик спланировал прямо на голову Маркуса. Я подняла руку, чтобы его убрать, но он перехватил её и поцеловал в запястье. Я улыбнулась при виде этого нежного и немного интимного жеста.

— Ты придёшь завтра на вечеринку? Без тебя я сойду там с ума, ты ведь знаешь?

— Конечно, я не дам этому произойти, не волнуйся. Тем более, я уже купила платье, которое ты оценишь по достоинству. А главное твоя мама не будет смотреть на меня, как на букашку.

— Дорогая, — его тёплая и сухая ладонь легла на моё лицо, и он слегка приподнял мой подбородок, заглянув в глаза, — она тебя любит, просто у неё всегда такое выражение лица. Она вовсе не желает тебе зла, просто её лицо претерпело много пластических операций.

Эти слова заставили меня рассмеяться и Маркус облегчённо вздохнул. С его матерью у нас с самого начала как-то не заладилось. Я думала, что это из-за моего не слишком высокого положения. В глазах Моники Белл я была какой-то ночной фурией, которая того и гляди сожрёт её дорогого сыночка. При каждой нашей встрече, она одаривала меня ледяным взглядом и никогда не оставалась рядом со мной больше, чем на минуту. С большой тщательностью и презрением осматривала каждый мой наряд. Но никогда не говорила в лицо, что я ей неприятна. Рядом с Маркусом она всегда улыбалась мне, делала комплименты, играла роль добродушной женщины. А за его спиной так и плевалась ядом в мою сторону. А вот с отцом Маркуса дела шли гораздо лучше. Алистер Белл был полной противоположностью Моники. Весёлый и добрый к каждому. Искренний в своих чувствах и совершенно не умеющий лгать. Несмотря на своё высокое положение, он никогда не задирал нос и достойно общался с каждым человеком, будь то парковщик, официант или его бизнес-партнёр. И мне это очень нравилось. Я смотрела на него и представляла, что когда-то Маркус станет таким же. Он и сейчас был больше похож на своего отца, чем на мать. И это выражалось не только в чертах характера, но и во внешности.

Моника была худощавой, наверняка постоянно сидела на диетах. Пышные волосы цвета шоколада всегда блестели и казались какими-то искусственными. Аристократические черты лица делали её похожей на какую-то хищную птицу, особенно из-за её острого носа, который напоминал клюв. Маленькие карие глаза ничего не упускали из виду, словно сканировали каждого. И это вызывало лишь большую неприязнь.

Алистер Белл выглядел, как звезда Голливуда восьмидесятых. Пышные русые волосы, всегда зачесанные назад. Блестящие синие глаза, широкие скулы и массивный подбородок с такой же ямочкой, как и у Маркуса. Алистер привил сыну любовь к регатам, утренним пробежкам и езде на велосипедах по пересечённой местности. Так что у старшего Белла была отличная спортивная форма, и каждый деловой костюм сидел на нём идеально. А его улыбка, которая задействовала каждую мышцу лица, сводила с ума многих женщин. Видимо, это и послужило тому, что у него появилась любовница, а с ней и ещё один сын. Но о нём позже.

— Хорошо, ты меня убедил, теперь мне гораздо легче, — я улыбнулась ему и порывисто поцеловала в гладкую щёку. — Мне пора, увидимся позже?

— Конечно, — он взял меня за руку и переплёл наши пальцы между собой, — я заеду к тебе в обед, сходим куда-нибудь и вместе поедим, хорошо?

— Я буду ждать, — нехотя я вытащила свою руку из его хватки, и отошла от него. Мне совершенно не хотелось расставаться, но мама будет ждать меня к завтраку. Каждый день мы начинали с семейного завтрака и никогда не пропускали. Так что какое-то время я медленно шла задом наперёд, а Маркус улыбался мне своей фирменной улыбкой, от которой дрожали колени, и совсем испарялось чувство собственного достоинства.

— Будь осторожна, не хочу, чтобы ты поранилась, — сказал он и, подмигнув мне, побежал в противоположную сторону. Я последовала его примеру и вскоре уже вошла в привычный ритм. Ноги в кроссовках с гулким стуком опускались на асфальтированную дорожку. Утренний туман рассеялся и сквозь облака то и дело пробивались тонкие солнечные лучи. Я выбежала из лесопарка и собиралась перейти через дорогу, когда путь мне преградил красный кабриолет. Как я уже говорила, в нашем городе было мало машин. Но были те, которые и пяти минут не могли пройти на своих драгоценных ногах. Одной из таких принцесс была Шарлотта Ирвинг. А ещё она была бывшей Маркуса. И это автоматически делало меня в её глазах врагом номер один. И, несмотря на то, что они расстались задолго до того, как мы сошлись, она утверждала, что это я их разлучила. В общем, эта девица была стервой с большой буквы «С». Своим предназначением она видимо считала унижение всех, кто ниже неё по статусу. Семья Ирвинг по своей значимости могла посоперничать только с Беллами. Они занимались всем, от торговли до кораблестроительства. Мать Шарлотты строила из себя именитого дизайнера и имела свой бутик в Лондоне. Денег у них не только куры не клевали, но они спокойно могли подтираться стодолларовыми купюрами вместо туалетной бумаги. И всё это, конечно давало Шарлотте право водрузить себе на голову корону.

— Так-так Делия Морриган, — она произносила моё имя, растягивая каждую букву, словно ей было лень вообще говорить. Её стервозные глаза закрывали круглые очки, светлые волосы гладко причесанные были собраны в конский хвост и перевязаны красной лентой. Такого же красного оттенка у неё была помада и лак на длинных острых ногтях. На соседнем сиденье с ней сидела Лорна Канингэм — личный ассистент, прислужница, телохранитель, ручная собачонка и незримая тень Шарлотты. Если Лорну одеть точно так же как Шарлотту, скрыть половину лица за огромными очками, то они будут выглядеть идентично. Один раз они уже провернули такой фокус. Лорна весь вечер притворялась Шарлоттой, пока та была на вечеринке в студгородке. Самое страшное, что даже родители Шарлотты не заметили подмены.

— Что бессонница замучила? — съязвила я, намекая на то, что ещё слишком рано для такой сони, как Шарлотта. Она ни на один урок не приходила вовремя. Каждый раз просыпала, и это всем было известно.

— А вот это не твоё дело, — рявкнула она, от чего даже Лорна подскочила на своём месте. Я улыбнулась. В последнее время мне нравилось выводить эту девицу. Хоть я никогда и не была задирой. Но Шарлотта Ирвинг с каждым днём начинала бесить меня всё сильней.

— Тогда не могла бы ты освободить дорогу и свалить отсюда? — я говорила на удивление вежливо, не переставая улыбаться. А в мыслях представляла, как пробираюсь ночью к ней в спальню и обрезаю её волосы, которыми она так дорожит.

— Для дочери двух хиппи, ты слишком высокомерна. Тебе следует научиться вести себя, так как подобает твоему уровню.

— Не хочу тебя разочаровывать, принцесса, но мы не в средневековье и прости, что не преклоняюсь перед тобой, — в конец, разозлившись, я пнула ногой по колесу её дорогого кабриолета и показала ей средней палец. Она открыла рот в возмущении и хлопнула по рулю. Я отошла от её машины, но не достаточно. В следующий миг, Шарлотта вдавила в пол педаль газа и чудом меня не переехала. В последний момент мне удалось отскочить на газон.

— Скажи «спасибо» за полезный урок, Морриган, — крикнула она мне на прощание и Лорна мерзко захохотала, словно её подруга сказала самую смешную шутку века. Вот же стервы!

Я встала с газона и отряхнула грязь со штанов. Утро, начавшееся так хорошо, сейчас было испорчено этой расфуфыренной крысой. Благодаря ей же, я впервые в жизни опоздала на семейный завтрак. Что конечно не ускользнуло от внимания мамы.

— Готовишься к марафону, дорогая? — подшутила она, когда я завалилась на белоснежную кухню в грязных спортивных штанах. Вытерев вспотевший лоб рукавом куртки, я прошагала к холодильнику и достала бутылку минеральной воды. Отец, сидевший за столом со свежей газетой в руках, ненадолго отвлёкся от чтения новостей и посмотрел на меня поверх своих прямоугольных очков.

— Скорей всего к олимпиаде, — подколол он меня, весело усмехнувшись, словно он был моим братом-проказником, а не отцом.

— Просто встретила мою любимую подругу Шарлотту, вот и задержалась, — ответила я, на ходу убирая бутылку на место и снимая влажную куртку.

— Вы хорошо поболтали? Наверняка она соскучилась по тебе, вы же так долго не виделись, — в голосе мамы прозвучал явный сарказм. Наверно весь город знал о нашей взаимной неприязни с Шарлоттой. То, что Маркус променял её на меня, дочку чокнутых родителей, долго не давало покоям главным сплетникам.

— О, да, она пустила слезу при виде меня и долго не хотела расставаться. Ты же знаешь, как она меня любит, — ответила я с таким же сарказмом, на что мама тепло мне улыбнулась.

— Я рада, что никто не пострадал, — заключила она, и я не стала говорить ей о том, что Шарлотта чуть не сбила меня своей тачкой. — Прими душ и спускайся к нам. Завтрак уже остывает.

— Хорошо, мам, я быстро.

— Это в твоих интересах, иначе папа съест все оладьи, — она кивнула на отца, который, не отрываясь от газеты, уплетал за обе щеки оладьи с апельсиновым джемом. Я улыбнулась и, развернувшись на пятках, взбежала по лестнице на второй этаж. Дряхлые ступени подо мной протяжно застонали, словно приветствуя меня. Пройдя мимо галереи семейных фотографий, расположенных по обеим стенам, я вошла в свою спальню и прикрыла дверь. Сквозь открытое окно проникал свежий утренний воздух. И лёгкая бирюзовая штора плавно колыхалась на ветру, словно парус корабля. У окна стоял компьютерный стол, на котором под ворохом журналов, книг и тетрадей, покоился мой ноутбук. Над столом висела пробковая доска, к которой на разноцветные иголочки были пришпилены полароидные фотографии. На большинстве из них были запечатлены я и моя подруга Николь Леман. Платиновая блондинка с большими зелёными глазами и каким-то эльфийским личиком. Невысокая, но с достаточно округлыми формами. И, несмотря на всю свою миловидность, обладающая вздорным сумасшедшим характером, и безумной любовью к тяжёлым массивным ботинкам и избыточному пирсингу. С Николь мы дружили, наверно, целую вечность. Она мне как родная сестра. Мы знали секреты друг друга, то, что никогда бы не посмели рассказать родителям. Хоть у нас с мамой доверительные отношения, но всегда были вещи, которые совсем не хотелось раскрывать перед ней. Несмотря на то, что моя мать смотрела на этом мир широко открытыми глазами и прекрасно понимала все соблазны, которые окружают её дочь. На некоторые темы мне просто проще было поговорить с Николь, чем с мамой и я не считала, что в этом есть нечто неправильное или плохое. А у кого из вас не было секретов от родителей?

На нескольких фотографиях я была в объятиях Маркуса. Среди почти идентичных снимков одна выделялась больше всех. Этот снимок был с выпускного. На мне облегающее бежевое платье с пайетками и на тонких бретелях. Благодаря туфлям на шпильке мы с Маркусом были одного роста и смотрелись потрясающе. На нём был чёрный костюм с галстуком в тон моему платью. И он обнимал меня за талию, пока за нами кружились в танце наши одноклассники. Нас фотографировала Николь и в тот момент, когда она должна была нажать на кнопку затвора, Маркус неожиданно наклонился ко мне и шёпотом признался в любви. Это было первое признание, поэтому я удивлённо повернулась к нему и когда Николь нажала на кнопку, плёнка запечатлела мою широкую улыбку и безумно влюблённый взгляд, направленный на Маркуса. Самое прекрасное в этом снимке то, что он тоже смотрел на меня таким же взглядом. От чего моё сердце даже сейчас трепетно колотилось.

Я быстро разделась и отправилась в душ. Грязная одежда полетела в корзину для белья, а я шагнула в душевую кабинку и включила воду. Пространство вокруг меня наполнилось теплом и густым паром. Вскоре я уже была в свежей одежде, которая ещё пахла кондиционером, а влажные после душа волосы собрала наверху в пучок.

Как мама и нарекала, папа разобрался со всеми оладьями. Так что мне пришлось довольствоваться хлопьями с молоком. Родители уже собирались на работу, так что мне пришлось есть в одиночестве. Мама поцеловала меня в макушку, прежде, чем лёгкой походкой покинуть дом. Шёлковое летящее платье трепетало позади неё словно крылья бабочки, пока она шла по мощёной дорожке. Папа ненадолго задержался в прихожей, как всегда забыв, где оставил свой старинный портфель, который ему подарила мама, на их последнюю годовщину.

— Посмотри на обувном шкафу, — крикнула я ему, и он стукнул себя ладонью по лбу, пробормотав тихие ругательства.

— Спасибо, дорогая, — с портфелем в руках, он подошёл ко мне и поцеловал в щёку. — Каждый день одно и то же.

— А ты не пробовал ставить его в одно и то же место? — подшутила я над ним.

— Умничаешь? — выгнув свою густую бровь, он стал похож на филина из мультика про Винни-Пуха. — Надеюсь, увидеть тебя сегодня вечером. А то боюсь с этими каникулами, я совсем забуду, как ты выглядишь.

— Могу отправлять тебе фотоотчёты.

— Это отличная идея, — на моё удивление согласился папа. С техникой отец до сих пор никак не мог ужиться. До недавнего времени он пользовался стареньким кнопочным телефоном. И только в прошлом месяце, мы с мамой подарили ему новый смартфон, с которым он обращался, как с бомбой замедленного действия.

Загадочно улыбнувшись, явно что-то обдумывая, отец поправил свой галстук бабочку, вернул съехавшие на нос очки и вышел из дома. А я закончила свой завтрак, поставила грязную посуду в посудомоечную машину и в который раз порадовалась тому, что в мире есть такое чудесное изобретение. Однажды, я даже забила в поисковике и узнала, что сие творение появилось благодаря женщине. Хотя в этом нет ничего удивительного. Я терпеть не могла мыть посуду, для меня это всегда было подобно пытке. Но, несмотря на это, я очень любила готовить, так что посудомоечная машина казалась даром небес.

Глава 2

Позже, как и обещал, приехал Маркус. Звук его мотоцикла слышался задолго до того, как он остановился напротив моего дома. Я накинула кожаную куртку поверх белой блузки, а на ноги надела белые кеды с нашивками в виде стикеров. В сочетании с бледно-голубыми джинсами всё это смотрелось очень гармонично. Ненадолго задержавшись перед зеркалом, я накрасила губы прозрачным блеском и встряхнула свои тёмные волосы, чтобы прибавить им объём. Мои ярко-зелёные глаза в утреннем свете казались большими, словно кукольные и мне это очень нравилось. С улицы донёсся сигнал клаксона, Маркус всегда дожидался меня на своём мотоцикле и только, когда дома были родители, он подходил к двери и галантно стучался, говорил парочку комплиментов, от которых мама таяла, словно мороженое в жаркий день.

Я последний раз посмотрела на своё отражение, проверила всё ли в доме в порядке и вышла на улицу. Маркус снял мотоциклетный шлем и держал его в руках, не отрывая от меня своего игривого взгляда. Я закрыла дверь на замок и пошла ему навстречу. Его новый и супердорогой мотоцикл всегда смотрелся немного нелепо в этом районе, где каждый дом считался культурным достоянием. Мой дом тоже не был исключением. Папа всегда любил называть его фамильной усадьбой. Тут жили ещё его прадед и пробабка. И с того времени в доме мало что изменилось. По старинным стенам из серого камня расползались ветви плюща и казалось, что природа того и гляди проглотит наш дом. Остроконечные крыши дома напоминали собой башенки старинного замка. Дорожка, ведущая от дома, вымощенная камнем уже изрядно просела и между камней начала прорастать трава. Мне нравилась эта старина, но были дни, когда мне казалось, что этот дом и город в целом, законсервировали много веков назад. Всё новое здесь приветствовали крайне неохотно. И поэтому мотоцикл Маркуса сейчас выглядел так, словно прилетел из далёкого будущего.

— Привет, красавица, — Маркус привлёк меня к себе и прижался к губам в тёплом поцелуе. От него пахло мятой. Сейчас он выглядел ещё более привлекательно, чем утром. Спортивные штаны он сменил на чёрные джинсы. А вместо футболки надел тонкий серый свитер под горло и поверх этого кожаная куртка тёплого коричневого оттенка. Волосы выглядели так, словно их целый час укладывал стилист. Под яркими лучами солнца, они переливались и казались гораздо светлей, чем были на самом деле.

— Куда ты меня повезёшь?

— А куда бы тебе хотелось?

— Ты обещал меня накормить, так что я всё ещё на это надеюсь.

— Тогда садись, — Маркус протянул мне второй шлем и помог его надеть, аккуратно затянув все ремешки. Каждый раз, когда он это делал, всё моё тело замирало. В его жестах чувствовалась нежность и забота. Он никогда не позволял сесть мне на мотоцикл без шлема. И это меня подкупало.

После того, как я села позади него, он обхватил мои ладони и опоясал их вокруг своей талии. Мне пришлось немного придвинуться, чтобы крепче за него ухватиться.

— Готова? — спросил он, и когда я кивнула, надел на себя свой шлем.

Вскоре мы уже неслись по старым улицам города, нарушая всеобщую тишину. Редкие пешеходы бросали на нас недовольные взгляды. И только добравшись до центра города, где круглый год обитали туристы, мы получили возможность скрыться в толпе. Хоть сейчас в городе не было студентов, поток туристов не иссякал. Маркус припарковал свой мотоцикл и, взяв меня за руку, повёл через собравшихся людей. Скоро вся страна собиралась праздновать день рождения королевы Великобритании, и город уже готовился к этому яркому событию. Магазинчики и лавочки уже украсили флажками и гирляндами. На главной площади выступали уличные артисты. Некоторые пели песни или играли на музыкальных инструментах. Здесь же стояла небольшая стойка, изображавшая мини-сцену, за которой мужчина показывал детям кукольный театр. Вокруг него уже собралась небольшая толпа разных возрастов, с интересом наблюдая за спектаклем.

Мы прошли мимо них, и Маркус завёл меня в узкую улочку, в недрах которой спрятался паб, о котором знали только местные жители. Мы миновали скрипучие двери и словно попали в другой мир. Из музыкальных колонок лилась старинная мелодия. Официантки ходили в длинных коричневых платьях в пол с белыми фартуками, а на головах носили косынки такого же оттенка, что и платье. Столы были сделаны из дерева и выглядели так, словно им не один век. Рядом с ними стояли скамейки со спинками такие же древние, как и всё вокруг. Здесь словно время остановилось в восемнадцатом веке. Народа тут было не много и все завсегдатае. Мы прошли мимо барной стойки, и Маркус кивнул бармену, одежда которого напоминала костюм баварского пивовара.

— Давай сядем тут, — попросила я, указав на свободное место в дальнем углу паба. Тут было практически темно, если не считать тусклого света от свечей. Мне нравилась эта атмосфера старины, здесь всегда можно было укрыться от реальности и представить себя кем-то другим, нежели ты есть. Всем нам порой не мешает сменить свою повседневную маску.

Когда мы устроились за столиком, к нам подошла официантка и протянула меню на специально состаренной бумаге. Я выбрала яблочный крамбл с вишнёвым сиропом и молочный коктейль. А Маркус заказал пастуший пирог и пинту имбирного пива. Пока мы ели, народа в пабе прибавилось, многие пришли пообедать, как и мы, и стало гораздо шумней.

— Отец интересовался, придёшь ли ты на его юбилей. Ты же знаешь, как он тебя любит. Порой я начинаю ревновать, — Маркус изобразил по-детски обиженную физиономию, чем вызвал у меня приступ смеха.

— Не волнуйся, как бы твой папа не был очарователен, тебя я всё равно люблю больше, — я наклонилась к нему и поцеловала его в губы, — а своему отцу скажи, что я обязательно приду. Разве я могу пропустить такую грандиозную вечеринку.

— Хорошо. Готова идти?

— Конечно, — я кивнула, и Маркус протянул мне руку, поднимая с места. На ходу он достал бумажник из заднего кармана джинсов и положил на стол пару крупных купюр. После мы покинули паб и, петляя по узким улочкам Дарема, вышли к реке Уир. По её берегу шла небольшая тропа, спрятавшаяся за кустарниками с одной стороны и деревьями с другой. Здесь стояли красивые кованые скамейки через каждые десять метров. На одной из них сидела парочка преклонного возраста. Видимо муж и жена, слишком долго прожившие вместе, что стали похожи на один общий организм. Мы прошли мимо них, и за всеми этими морщинками и облаком седых волос я уловила то, как мужчина смотрел на свою любимую. Взгляд полный обожания и нежности не отрывался от её лица. А руки, переплетённые между собой, словно ветви деревьев, кажется, никогда и не расставались. Я улыбнулась, и всё моё тело наполнилось каким-то теплом, глядя на это изображение любви, прошедшей, через время. Я всегда верила в истинную любовь. Передо мной на протяжении многих лет было подтверждение того, что она существует. Мои родители даже сейчас обнимали друг друга с неким трепетом; держались за руки на прогулке; шептали друг другу на ушко всякие мелочи, от которых мама постоянно хихикала, как девчонка. Папа не забывал ни одной важной даты, стараясь сделать для мамы что-то необычное и запоминающееся. Он всегда боготворил её, а она его. И это поистине волшебное зрелище. Не всем удаётся встретить свою любовь. И уж тем более сохранить это чувство на долгие годы.

Мы нашли свободную скамейку в отдалённости, и Маркус усадил меня на колени. Здесь в коконе из зелёных листьев было гораздо теплей. Холодный и такой привычный ветер сюда не проникал, как и шум с главной площади. Мы словно попали на необитаемый остров, хотя на самом деле были, чуть ли не в самом центре города.

— Если бы я мог, то остался с тобой здесь навсегда, — сказал Маркус, не отводя от меня своего взгляда. Здесь в тени деревьев его волосы приобрели какой-то шоколадные оттенок, а лазурные глаза, стали немного темней. Его рука тёплая и немного влажная легла на мою щеку, и я закрыла глаза, наслаждаясь этим нежным жестом. Я всё чаще поражалась тому, как быстро Маркус мог меняться. Он мог отбрасывать колкие и пошлые шуточки, а мгновенье спустя нежно перебирать мои волосы и рассказывать истории из своего детства. Маркус был вежлив и учтив со старшими, заботливым и нежным со мной, слегка нахальным и деловым в компании друзей, профессионалом своего дела в спорте. Меня удивляла и поражала эта его многогранность. Он напоминал мне всем известную головоломку в форме кубика. Я до сих пор не до конца в нём разобралась. Мне он напоминал кубик Рубика, в котором мне ещё не удалось собрать все грани по цветам. Но именно это и удерживает меня рядом с ним, и заставляло влюбляться в него всё сильней.

— Я бы тоже, но боюсь, к зиме мы тут с тобой оба замёрзнем, — я подмигнула ему и сцепила свои руки вокруг его шеи. Во взгляде Маркуса промелькнула неведомая мне искорка, и он довольно ухмыльнулся. Его руки забрались мне под куртку, а потом и под блузку, оказавшись на голой пояснице. По всему телу тут же пробежали мурашки.

— Не бойся, я не дам тебе замёрзнуть, — в его голосе проскользнули сексуальные и даже нахальные нотки. А в следующий момент он уже целовал меня в губы. Этот поцелуй мог бы запросто расплавить арктические льды, что уж говорить обо мне. Даже сейчас, когда температура еле-еле добиралась до двадцати градусов, в Дареме было прохладно. Хоть на дворе и стоял июнь месяц и где-то люди изнывали от жары, но только не в старой доброй Англии. Холодные освежающие ветра с Северного моря не давали прогреться воздуху. Но благодаря поцелуям Маркуса и его горячим рукам, которые гладили мою обнажённую спину, мне было жарко. Мне не хватало воздуха, я плавилась под его натиском и сгорала в его объятиях.

— Если ты обещаешь всегда меня так целовать, то я буду самой счастливой девушкой в мире, — удалось мне выговорить в перерывах между поцелуями. Хорошо, что здесь нас никто не видел, иначе мне было бы стыдно. Несмотря на открытые взгляды своих родителей, я всегда старалась быть скромной, не выделяться из толпы, не показывать своих эмоций. Мне никогда не нравилось излишнее внимание. Но вот насмешка судьбы. Благодаря нашим отношениям с Маркусом, в Дареме я стала почти такой же известной, как и Кейт Мидлтон. И порой меня это жутко нервировало. Но каждый раз Маркусу удавалось заставить меня забыть обо всех, не думать о мнении окружающих и отключаться от многочисленных шепотков и неприятных слухов.

— Пойдём сегодня на костёр? — спросил Маркус, заправляя мои растрепавшиеся волосы за ухо.

— Не знаю, можно, но ненадолго. Я обещала папе вернуться пораньше.

— Хорошо. Зайдём на часок, всё же это первый костёр после выпускного. И у нас пара месяцев на то, чтобы сделать это лето самым запоминающимся.

— Таким оно и будет, ведь со мной самый потрясающий парень, — я наклонилась к нему, скрыв нас обоих за пеленой моих тёмных волос, и прижалась к его прохладным губам. Маркус крепче меня обнял, согревая каждую клеточку моего тела.

— Пойдём, ты совсем продрогла, — он взял мои озябшие руки и поцеловал их.

— Я бы сейчас не отказалась от чего-нибудь горячительного, — пошутила я, поднимаясь в след за Маркусом со скамейки. Мы пошли по узкой дорожке назад к площади, снова погружаясь в городской шум и музыку уличных музыкантов. Маркус крепко сжимал мою руку, пока мы проходили сквозь толпу собравшихся туристов. Несколько актёров показывали спектакль на деревянном помосте, что-то из Шекспира. Мы миновали их, и дошли до мотоцикла Маркуса. Как всегда первым делом он надел шлем на меня, застегнул мою куртку, от чего я смущённо улыбнулась, но из-за шлема он этого не увидел. А потом он проделал то же самое со своей экипировкой и мы сели на мотоцикл. Рёв мотора напоминал рык какого-то дикого животного. А сиденье подо мной вибрировало и казалось, что я сижу на огромном коте, который, не переставая, мурлычет.

Мы миновали мою улицу и двинулись на север. Дома тут были гораздо вычурней, напоминая современные замки. Асфальт на дороге был новеньким, словно его только что здесь положили. Только в этом районе дороги не были вымощены камнем. Дома находились на достаточном расстоянии друг от друга, и между ними можно было бы спокойно поставить ещё один дом. За коваными воротами разрастались зелёные лужайки, фонтаны, фигурные кусты, гаражи с десятком модных автомобилей и наверняка не одна диковинная зверюшка. Каждый раз, оказываясь в этом районе, я очень чётко осознавала одно — мне здесь не место. Всё так и кричало о том, чтобы я бежала отсюда. Тут даже у собак был личных парикмахер, и одежда стоила в двадцать раз дороже, чем моя. Сам воздух здесь был совсем другим, словно в него что-то примешивалось, и дышать им мог только тот, у кого неприлично огромный счёт в банке. Так что я себя здесь чувствовала, как астматик со стажем.

Наконец мы подъехали к дому Маркуса. Хотя домом его можно было назвать с большой натяжкой. Это был настоящий дворец из серого камня с множеством шпилей и башенок. С большими окнами на первом этаже, домом для прислуги, который был раза в два больше моего, и гаражом на восемь машин. А так же бассейном размером с половину футбольного поля, джакузи и собственным теннисным кортом. За домом находился зимний сад, в котором росли самый дорогие сорта роз, орхидей, лилий и пионов. А недалеко от сада располагалась конюшня, в которой жили лошади, стоимость которых превышала стоимость моего дома раза в три. В общем, тут куда ни плюнь, всюду попадёшь на деньги.

Маркус помог мне слезть с мотоцикла и повёл меня к дому. Не успели мы войти, как нас тут же встретил их дворецкий. Нет, вы не ослышались, у Беллов был свой дворецкий. Причём его семья работала здесь с того момента, как предки Беллов тут поселились. Так что Альфред из настоящей династии дворецких. Это было одновременно круто и жутко. Напоминало времена рабовладельцев.

— Мастер Маркус, вы как раз вовремя. Ваша мать искала вас и хотела срочно переговорить по поводу завтрашнего приёма.

Надо сказать, что Альфред выглядел как типичный дворецкий. Высокий, с хорошей осанкой и вечно задранным кверху носом. Седые волосы всегда были в полном порядке, как и его костюм. Вместо обычного пиджака он носил фрак, а чёрные туфли имели слегка загнутые носы и блестели так, что он наверняка смог бы увидеть в них своё отражение, если бы хоть раз опустил голову вниз. Говорил он тоже, как подобает дворецкому, с некоторой вычурностью и английской чопорностью. В общем, иногда мне казалось, что он застрял во времени, где-то в семнадцатом или восемнадцатом веке. Хотя в этом городе, который действительно застрял во временной петле, нечему было удивляться. И ко всему можно было привыкнуть.

— Спасибо, Альфред, я обязательно её найду.

Альфред сдержанно кивнул и перевёл свой соколиный взгляд на меня. Его серые глаза слегка улыбнулись, о чём говорили крошечные морщинки. Он никогда не выходил из своего образа. Фраза о том, что глаза порой говорят больше, чем язык, именно про Альфреда. По его взгляду всегда можно было понять его чувства.

— Добрый день, мисс Морриган, — вежливо поздоровался он, и я чуть не сделала книксен, но во время удержала себя от этой глупости.

— Здравствуйте, Альфред.

— Мы пойдём перекусим, а позже я поговорю с матерью. Делия замёрзла и её нужно напоить чаем, не хочу, чтобы она заболела.

— Я бы на вашем месте, как можно скорей поговорил с матерью. А о Делии мы позаботимся. Не переживайте, мастер Маркус.

Маркус посмотрел на меня, явно не желая оставлять меня одну. Его хватка на моей руке заметноусилилась. Разговор с матерью его совсем не радовал. Как бы он не защищал её передо мной, он прекрасно понимал, что я ей не нравлюсь. И она каждый раз тыкала ему это в лицо. Не переставая, вновь свести его с Шарлоттой. И наверняка в голове уже благополучно их женила.

— Иди, я справлюсь, — я постаралась выглядеть более беспечно, хотя мне совсем не хотелось оставаться без него в этом огромном доме.

— Я скоро вернусь, — он поцеловал меня в щёку и быстрыми размашистыми шагами преодолел просторный холл, направляясь к широкой мраморной лестнице. А я пошла за Альфредом на кухню. Обстановка в доме напоминала скорей музей, чем жилой дом. Дорогая кожаная мебель, объёмные фарфоровые вазы, картины без сомнения подлинники, разнообразные статуи всевозможных форм и размеров, узорчатые персидские ковры, словно реки, перетекали из одной комнаты в другую. И на всех поверхностях стояли фотографии их семьи. А в гостиной даже висел огромный семейный портрет. Сейчас я уже спокойней ко всему этому относилась. Но когда впервые оказалась в этом доме, то стены буквально сжимались вокруг меня, желая проглотить.

Кухня тут тоже не уступала всему остальному дому. С супердорогой посудой соседствовало оборудование самых известных марок. Всё здесь было обустроено, так словно эта кухня находилась в шикарном ресторане, а не в жилом доме. У Беллов даже был свой шеф-повар, какой-то очень известный, которого они купили себе, как понравившуюся игрушку в магазине. Он готовил только на праздники, и я видела его всего один раз.

Сейчас же на кухне, кроме их кухарки Марджери никого не было. Марджери, как и Альфред можно сказать родилась в этом доме. Выглядела она на лет пятьдесят. Худощавая и слегка осунувшаяся. С идеальным каре платиновых волос, почти прозрачными глазами и доброй улыбкой. На ней неизменно, наверно в любое время дня и ночи, находилась её униформа серого цвета с белым фартуком, а на ногах удобные макасины, тоже белые.

— Мисс Делия, как я рада вас видеть, — она всплеснула руками, словно курица наседка крыльями и подошла ко мне. Как я ни старалась убедить её в том, чтобы она не называла меня мисс, мои уговоры на неё не действовали.

— Добрый день, Марджери.

— Мисс Делию нужно напоить чаем, — раздался зычный голос Альфреда за моей спиной, и я чуть не подскочила от неожиданности. На какое-то время я забыла о том, что он рядом. Ему всегда удавалось сделаться невидимым, если это требовалось. Видимо, это требование для всей обслуги.

— Конечно, я всё сделаю, можешь идти, Альфред.

Дворецкий без единого звука покинул кухню и словно растворился в стенах дома. А Марджери взяла меня под руку и повела к столу. Пока я садилась на стул с высокой округлой спинкой, она успела включить плиту и поставить кипятиться чайник. В мгновении ока передо мной на столе появилась вазочка с апельсиновым джемом, тарелка с сахарным печеньем и сладкий хлеб, который Мардж пекла по собственному тайному рецепту. Вскоре вскипел чай, и женщина разлила его по двум чашкам.

— Вот, держи, — она поставила передо мной чашку с чаем, и свежий аромат чайных листьев тут же попал мне в нос. Я довольно улыбнулась и сделала глоток, наслаждаясь напитком. Чай я могла пить в больших количествах и с разными добавками. Я перепробовала наверно уже не один десяток сортов и ни за что бы, не променяла его на кофе, от которого просто без ума моя мама.

— Маркус вас совсем заморозил, никак не может отказаться от своей железяки. Мало того, что мотоцикл сам по себе опасен, так он совсем не подходит для нашего климата. Мальчишка никого не слушает. Хоть вы бы с ним поговорили, убедили от него избавиться. Он может взять любой автомобиль, а вместо этого подвергает не только свою жизнь, но и вашу.

— Не переживайте за нас, Марджери. Он ездит спокойно, да и в нашем городе слишком пустынно на дорогах, чтобы попасть в какую-то аварию. С ним ничего не случится. Тем более он всегда следит за безопасностью, никогда не садится на мотоцикл без шлема. Так что всё будет в порядке. А мне следует одеваться теплее. Просто сегодня я понадеялась на то, что погода сжалится над нами и даст немного больше тепла, чем обычно.

— Вы не в том месте родились, чтобы уповать на благосклонность погоды, — многозначительно сказала Марджери и перевела взгляд за мою спину. Я тоже обернулась и увидела, как в кухню вошёл сводный брат Маркуса. Заккари Белл — был на год старше Маркуса и был его полной противоположностью, и совершенной белой вороной в семействе Беллов. Алистер Белл изменил своей жене со стюардессой — Катриной Райт, как бы смешно это ни звучало. На протяжении долгого времени у него была с ней интрижка. Результатом, которой стал Зак. Когда он родился, то Алистер и Катрина уже разорвали связь, и она ничего не сказала ему о рождении сына. Но судьба та ещё злодейка и когда Заку исполнилось пять лет, Катрина тяжело заболела и вынуждена была признаться Алистеру во всём. А когда она умерла, то старший Белл забрал Зака себе. Моника, конечно же восприняла его, как гадкого утёнка. И никакие попытки убедить всех в том, что она любит своего приёмного сына так же, как родного никого не убедили. Весь город знал, что она никогда и на за что не примет его и вскоре она сама перестала притворяться. Но Алистер любил своих сыновей одинаково и никогда не выделял кого-то одного. И Маркус любил старшего брата, как родного. И хоть Моника всячески отталкивала Зака, в доме не было ни одной фотографии с ним, все семейные снимки запечатлевали только их большую и могучую тройку. Самого Зака это кажется не волновало. Мне всегда казалось, что он вообще не нуждался ни в чём одобрении или любви. Он плевал на всех и вся, был сам по себе. И напоминал собой пирата, готового в любой момент запрыгнуть на свой корабль и уплыть в дальнее плаванье, обрубив все концы. Он был дерзким и самодовольным, а в холодных зелёных глазах всегда таилось что-то неведомое.

Увидев меня сейчас, он изогнул свои губы в ухмылке и вальяжной походкой направился к кухонному столу. Со скрипом отодвинул стул и уселся на него, не отрывая от меня своего пронизывающего, словно холодный ветер, взгляда.

— Не знал, что у нас сегодня будут гости, а то я бы надел фрак, — он попытался пошутить, но мне было не смешно. В его обществе я всегда терялась. С одной стороны мне было его жалко. С малых лет ему приходилось жить в доме, где он был чужим. Мачеха его третировала, унижала, заставляя его детское сердце ожесточиться, а его самого постоянно защищаться от нападок. А с другой стороны он был мне неприятен. В нём не было теплоты, которая была в Маркусе. От него исходил холод, когда Маркус словно излучал собой солнечный свет. Даже сейчас по моей коже пробежались мурашки, заставляя меня поёжиться.

— Тебе налить чаю, Зак? — спросила Марджери, желая перевести его внимание на себя. Она прекрасно понимала моё отношение к сводному брату моего парня, и я была благодарна ей за помощь.

— Конечно, Мардж, — кивнул он, но взгляда от меня не отвёл.

— А где мой любимый младший брат? — спросил он, навалившись локтями на стол. На нём была надета чёрная футболка с изображением гитары, и из-под короткого рукава выглядывал кончик татуировки. У него были сильные руки и длинные пальцы, которые он сейчас сцепил в замок.

— Он разговаривает с матерью, — удалось промямлить мне. Я перевела взгляд на сладкое угощенье и поняла, что совсем не хочу есть. Чашка горячего чая, которую я ожесточённо сжимала в руках, обжигала мои холодные руки.

— А тебя что не позвали? — театрально удивляясь, произнёс он. Марджери за моей спиной недовольно прищёлкнула языком.

— Я сама не захотела идти, — неожиданно твёрдо сказала я, почувствовала внутри себя желание защититься.

— Да, моя мачеха обладает чудодейственным умением отталкивать от себя людей. Но зато своего золотого мальчика она готова холить и лелеять, словно он беззащитный младенец.

— Заккари, — строго одёрнула его Марджери, с громким стуком опустив перед ним чашку с чаем. Он посмотрел на неё с недовольным выражением лица. Тёмные густые брови сошлись на переносице, черты лица стали острее, превращая его в какого-то хищного зверя. Но и Марджери не уступала ему. Какое-то время они сверлили друг друга взглядами. Не произнося ни слова было ясно, что они вели немой разговор. Наконец, Зак кивнул и опустил голову, сдаваясь.

— Прости, Делия, что-то я сегодня не в форме, — произнёс он, поднимая голову и глядя на меня.

— Ничего страшного.

Воцарилась звенящая тишина, которую мгновение спустя нарушил Маркус. И в кухне стало значительно светлей и теплей от его присутствия. Он тут же подошёл ко мне, его рука легла на спинку моего стула, и Маркус наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку.

— Брат, не знал, что ты сегодня будешь дома, — обратился он к Заку, усаживаясь за стол рядом со мной.

— Хотел тоже самое сказать о тебе, — с ехидной усмешкой произнёс Зак, но Маркус не заметил колкости в его словах или сделал вид.

— Мы с Делией гуляли, и она замёрзла, так что я решил её согреть.

— Ох, братец не так нужно согревать девушек, — Зак бросил на меня холодный взгляд и довольно усмехнулся.

— Заккари, — опять одёрнула его Марджери и усмешка тут же покинула его губы. Мардж всегда имела какую-то власть над Заком. Между этими двумя была еле заметная связь. В этом доме, только Марджери он уважал и наверно видел в ней свою мать.

— Ладно, ребятки скучно с вами, — он встал и цепочка, висевшая на его чёрных джинсах, звякнула, стукнувшись о спинку стула.

— Пойдёшь сегодня на костёр? — спросил его Маркус.

— На этот праздник для детишек? — его губы снова изогнулись в насмешке. — Не знаю, если уж у меня совсем не будет планов, то может быть и приду.

Не прощаясь, парень просто развернулся и вышел из кухни, оставив после себя неприятное послевкусие. Но я наконец могла расслабиться, казалось, что всё то время, которое Зак провёл на кухне, я не шевелилась и не дышала.

— Маркус, налить тебе чаю? — обратилась к нему Марджери, убирая со стола нетронутую чашку Зака.

— Нет, спасибо. Мы пойдём наверх. Ты доела? — Маркус повернулся ко мне с широкой улыбкой.

— Конечно, пойдём.

Маркус взял меня за руку и вместе мы покинули кухню. Не останавливаясь нигде, мы пересекли шикарно обставленную гостиную и поднялись по лестнице. Миновали широкий коридор, увешанный семейными портретами, дипломами и наградами Маркуса. И наконец оказались в комнате Маркуса, которая очень отличалась своим дизайном от остального дома. Это была простая спальня со светлыми стенами и высоким потолком. Двуспальная кровать была застелена покрывалом мятного оттенка, на полу лежал тонкий ковёр оттенка сочного лайма. У окна, закрытого римской шторой стоял компьютерный стол, на котором лежал ноутбук и аккуратно сложенные стопки с книгами. Книги стояли и на небольшой полке, висящей над столом. Маркус всегда любил учиться, и в основном книги были научными, какие-то энциклопедии по биологии, сборники и словари. В большом книжном шкафу на полках можно было найти не только книги, но и макет человеческого черепа, и скелеты ящериц в специальных коробочках со стеклянными крышками. Маркус собирался стать биологом. Изучать пресмыкающихся и рептилий где-нибудь в джунглях. И перед колледжем активно поглощал и впитывал в себя всю информацию, касающуюся выбранной профессии.

— Так чего от тебя хотела твоя мама? — спросила я, усаживаясь на его кровати и скрестив ноги в позе лотоса. Маркус же сел напротив меня, откинувшись на массивную спинку кровати. Выглядел он расслабленным, но при упоминании о матери в его взгляде промелькнула какая-то неясная тень. Он глупо улыбнулся и попытался отмахнуться, как он делал всегда, когда речь заходила о его матушке. И это говорило о том, что она сказала ему что-то, что меня совсем не обрадует.

— Просто хотела поздороваться, вот и всё, — он пожал плечами и схватил меня за руку, увлекая за собой. Я перебралась к нему и улеглась на его грудь, подтянув ноги и свернувшись калачиком.

— Опять хотела, чтобы ты вернулся к Шарлотте?

Маркус тяжело вздохнул от моего вопроса, и его грудь резко поднялась, а потом медленно вернулась в нормальное положение. Он рассеянно накручивал прядь моих волос на палец, и я не видела его лица, но понимала, что ему неприятно и тяжело говорить об этом. Противостояние между мной и матерью его изматывало. Я видела это по нему. Он любил свою мать, но и меня он тоже любил, и каждый раз выбирать между мной и ей было трудно.

— Прямо она это не говорила, но просила, чтобы завтра на праздник мы с ней пришли вместе и произнесли небольшую речь. Она всё ещё верит, что мы просто взяли перерыв, и я могу в любой момент вернуться к Шарлотте. Мама считает, что ты для меня просто замена, игрушка для приятного времяпровождения.

— А это не так? — я поднялась на локте и взглянула в его лазурные глаза. Мы уже два месяца встречались, но я не переставала задаваться вопросом, почему среди стольких девчонок и особенно после Шарлотты, он выбрал меня. Я никогда не считала себя уродиной. Я была привлекательной девушкой со спортивной фигурой и хорошим чувством стиля. Но мы никогда не крутились в одних кругах с Маркусом. Мы в прямом смысле были с разных планет. У нас не было ни одного общего знакомого. Я никогда не дружила ни с кем из его окружения, а он никого не знал из моего. Всё что нас объединяло это общая школа и всё. И только одна встреча стала поворотным моментом. Мы познакомились в школьном бассейне. Я вступила в школьную команду по плаванию, а Маркус был в ней капитаном. И вот занятие за занятием мы пересекались взглядами, мимолётными улыбками, короткими касаниями. И только спустя месяц Маркус решился позвать меня на чашку чая, после очередной тренировки. А после этого всё закрутилось с невероятной скоростью. Уже через два дня после этого мы ходили по школе, взявшись за руки, тем самым объявив всем о том, что мы пара. Чем удивили всех, а я нажила себе немало врагов под предводительством Шарлотты Ирвинг.

Маркус посмотрел на меня с нежностью, его пальцы ласково коснулись моей щеки, вызвав у меня приятную дрожь внизу живота. Он одарил меня обворожительной улыбкой, которая безотказно действовала на каждую девушку, женщину, да, чёрт побери, даже бабушку в Дареме.

— Это даже близко не то, что я к тебе чувствую. Я люблю тебя, Делия. И никто, слышишь меня, ни моя мать, ни Шарлотта, ни даже королева Великобритании не заставят меня, тебя бросить. Поняла?

— Поняла, — с моих губ не сходила широкая, счастливая улыбка, когда Маркус притянул меня к себе и поцеловал в губы. В тот момент я была самой счастливой девушкой, не подозревая о том, что скоро всё изменится.

Около семи вечера мы уже были на полпути к месту, где располагался первый за это лето костёр. Это событие собирало всю молодёжь города, а так же туристов, которые никак не могли пропустить такую шикарную вечеринку, на которой рекой лилось бесплатное пиво, а подвыпившие девушки танцевали вокруг гигантского костра в одном нижнем белье. Для меня этот костёр был первым в жизни. В прошлые годы сюда меня было не затащить. Я выбирала тихий и спокойный вечер в кругу семьи, вместо того, чтобы ходить в толпе перепивших и неадекватных подростков. Но этим летом я собиралась оторваться и посетить все вечеринки, которые только можно.

Маркус оставил свой мотоцикл на обочине, где уже стояла целая шеренга автомобилей всевозможных марок и цветов. Он схватил меня за руку и прижал к себе, нежно поцеловав меня в губы, Маркус игриво мне подмигнул, и мы зашагали к берегу реки Уир, на котором уже собралась приличная толпа. Мы находились практически за городом. Домов рядом не было, так что музыка, с грохотом вылетающая из огромных колонок никому не мешала. Берег был засыпан гравием, и мои ноги в кедах то и дело скользили по влажным камням. От реки исходила влажность, а над ней самой парило полупрозрачное облако тумана. Справа от меня стоял пикап нагруженный ящиками с пивом, возле которого толпилась компания парней. Они заметили Маркуса и тут же подняли вверх свои банки с пивом, громко что-то крича. Маркус кивнул им, но не подошёл. Мы протиснулись мимо компании девчонок уже подвыпивших и глупо хихикающих. Одна из них в неприлично коротких шортах повисла на плече Маркуса, что-то прошептала ему на ухо, но он вежливо её оттолкнул. Во мне начала подниматься волна гнева и ревности. Если я весь вечер должна буду смотреть на то, как какие-то девки вешаются на моего парня, я одну из них точно придушу.

Наконец среди этой разномастной толпы я заметила знакомое платиновое каре, а затем ко мне повернулась моя подруга. Николь заметила нас с Маркусом и помахала мне левой рукой, в правой девушка держала банку пива. Одета она была, как и большинство девушек здесь в обтягивающие джинсы и короткий топ, который выгодно выделял её солидных размеров грудь. Поверх топа на ней была чёрная кожаная жилетка, а на ногах высокие ботинки на шнуровке.

— Где вы были, ребята? — прокричала она, после чего обняла сначала меня, а потом Маркуса. От неё пахло алкоголем и вишней, скорей всего от её блеска для губ.

— Мы немного задержались, заезжали к Маркусу домой.

— Оуу…

Николь довольно улыбнулась и я поняла, что в её голове пронеслись картинки того, как мы занимаемся сексом с Маркусом. Моя подруга была слишком раскрепощённой, и секс для неё был любимой темой для разговора. Но что касалось нас с Маркусом, то дальше поцелуев мы с ним пока не заходили. Мы не торопились с этим, да и подходящего момента не было.

— Я пойду, схожу к ребятам, побудешь здесь? Хорошо? — Маркус махнул рукой своим друзьям из команды по плаванию и посмотрел на меня.

— Конечно, иди, я буду с Ник, не переживай.

Он улыбнулся и легко поцеловал меня в щёку, прежде чем раствориться в толпе.

— В раю всё спокойно? — подруга толкнула меня локтём в бок.

— Конечно, почему ты спрашиваешь?

— Потому что твой принц выглядит каким-то рассеянным.

Я посмотрела на Маркуса, который о чём-то разговаривал с двумя парнями в спортивных куртках с эмблемой университета Дарема. Выглядел он как всегда, но я понимала, о чём говорила Николь. После разговора с матерью он всегда казался измотанным, взгляд становился потерянным и задумчивым.

— Всё в порядке, не переживай.

— Как знаешь, — Ник пожала плечами и протянула мне свою баночку с пивом. Я приняла её и сделала один глоток, на вкус было не очень, и я вернула банку подруге.

— Пойду поищу тут колу, — сказала я, на что Ник лишь покачала головой. Я оставила подругу и пошла к пикапу, который заменял бар. Народа собралось ещё больше, и пока я добралась до места, меня три раза толкнули, один раз наступили на ногу, и пару раз пришлось отбиваться от пьяных парней. Когда я уже дошла до заветного пикапа и нашла ящик с колой, мне казалось, что прошла целая вечность. Тут же открыла баночку и сделала глоток, наслаждаясь живительной влагой. Я не сразу поняла, что атмосфера вокруг меня стала меняться. В воздухе появился запах паники. Я пошла туда, где царила большая суматоха, в самый эпицентр катастрофы. Туда откуда долетали отчаянные и дикие вопли. И только подойдя к огромному костру, в полумраке похожем на какое-то чудовище, изрыгающее пламя, я увидела самую ужасную картину в своей жизни. Шарлотта Ирвинг — принцесса нашего города в данный момент полыхала, как свечка. Её волосы горели, а сама она носилась как ошалелая, не давая никому к ней подступиться. Всё были шокированы и смотрели на происходящее, словно перед ними самое прекрасное изображение искусства. Лицо Шарлотты было искажено от боли и ужаса и только это смогло вывести меня из ступора. Я сняла свою куртку и побежала к ней, на ходу крича о том, чтобы кто-нибудь вызвал скорую помощь. Вблизи Шарлотта выглядела ещё ужаснее. Кожа на её лице стала красная и местами пузырилась, становясь похожей на плавленый сыр. Она махала руками, не давая к ней подойти. На помощь мне пришёл какой-то незнакомый мужчина. И пока он держал её за руки, я накинула на её голову куртку, и огонь удалось потушить. Вот только от этого Шарлотте не стало легче, она вопила так, что уши резало. И впервые в жизни мне было жаль её. Я простила ей все нападки в свою сторону. Ведь такой кошмар не пожелаешь даже самому ярому врагу. Хоть она и была заносчивой стервой, но такого она не заслужила.

Я заметила вспышку камеры, кто-то уже начал снимать весь этот кошмар, чтобы выложить в соц. сети. В наше время гораздо важней выложить в интернет крутую фотографию, чем помочь человеку. И это действительно большая проблема. В людях исчезает человечность и сострадание. Они гонятся за лайками и популярностью, не обращая внимания, что там за дисплеем их смартфонов гибнут люди.

Я держала Шарлотту за плечи, пока она тихо скулила, как побитая собака. Вскоре до нас донеслись звуки сирены скорой помощи, и по толпе пробежалась волна перешёптываний. К нам подбежали два медработника и молниеносно забрали Шарлотту из моих рук, положили её на носилки и так же быстро исчезли, словно их тут и не было. А я осталась сидеть на влажной гальке в каком-то оцепенении. Каждый новый вдох вызывал у меня тошноту. Пахло палёными волосами и сгоревшей плотью.

— Делия, давай поднимайся.

Чей-то знакомый голос раздался надо мной, чьи-то руки обхватили мои плечи. Словно в замедленной съёмке я поднялась на ноги. Всё моё тело налилось свинцом. Казалось, что я и вовсе покинула собственное тело, глядя на всё происходящее со стороны. Краем глаза я увидела красно-синие блики от полицейской машины. Вокруг царила суета, все бегали, что-то говорили, но я почти ничего не слышала. А перед глазами всё ещё стояла Шарлотта в огненном ореоле. Лицо искажено от боли, а яростный дикий крик разрывает барабанные перепонки. Вряд ли мне когда-нибудь удастся забыть увиденное.

— Делия, пожалуйста, тебе нужно сосредоточиться. Я отвезу тебя домой, но я должен быть уверен, что с тобой всё в порядке.

Передо мной показалось встревоженное лицо Маркуса, он всё ещё держал меня за плечи и его руки казались очень горячими. Я невольно отшатнулась назад. Маркус нахмурился и его руки безвольно повисли вдоль тела.

— Где ты был? — мой голос был похож на шелест сухой листвы.

— Прости, мы с ребятами отошли ненадолго. А когда вернулись, то было уже поздно. Я тут же тебя забрал. Прости, что меня не было рядом.

— Она горела словно свеча, это было ужасно. Никто ничего не сделал, почему никто ничего не сделал?

Маркус смотрел на меня, как на несмышлёного ребёнка. А я лишь повторяла свои слова снова и снова. Прокручивала в голове происходящее, раз за разом и никак не могла понять, почему ей не помогли. Почему никто не решился выйти и спасти её от этой ужасной муки. И самое главное, как всё это произошло. Я даже не знала, что Шарлотта была здесь. Такие сборища не для неё. Она бы лучше выбрала вечеринку в каком-нибудь эксклюзивном клубе Лондона, куда пускают только детишек богатых родителей. Но сегодня она решила изменить себе, за что и поплатилась.

Бережно и осторожно, словно я в любой момент могу сломаться, Маркус взял меня за плечи и посадил на мотоцикл. Надел на меня шлем, застегнув и проверив все ремешки, а потом сел позади меня. Я оказалась зажата между рулём и его телом, так что могла не переживать за то, что отключусь по дороге и свалюсь с мотоцикла.

Мотор подо мной громко загудел, и мы сорвались с места, уносясь вдаль от этого ужасного кострища, воя сирен и запаха горелой плоти.

Я не заметила, как мы добрались до моего дома. На первом этаже горел свет, и как только Маркус выключил двигатель, из дома тут же выбежали мои родители. Оба выглядели обеспокоенными. Отец видимо недавно пришедший домой ещё не успел избавиться от костюма, но уже без галстука. А мама в бежевых бриджах и яркой блузке с цветочным мотивом.

— Дорогая моя, ты в порядке? — спросила мама, крепко обнимая меня. В нос ударил запах земли, видимо мама опять возилась в своём любимом саду. Я закрыла глаза, наслаждаясь знакомым запахом и тёплыми объятиями. И расплакалась…

— Спасибо, что позвонил, Маркус, — услышала я тихий голос отца. Маркус что-то ему ответил, но я не поняла. Мама уже вела меня в дом, легонько поглаживая по голове. А я еле-еле переставляла свои ноги, несколько раз больно споткнулась о выступающие булыжники на дорожке. Я была разбита и сломлена, внешний мир переставал существовать, и я позволила себе свернуться в свой кокон. Мама проводила меня до моей спальни, и я легла в кровать прямо в одежде. Накрылась пуховым одеялом и закрыла глаза, надеясь, что завтра утром все ужасы ночи потеряют свою силу и растают при свете дня. Но всё это были лишь детские наивные мечты…

Глава 3

СЕЙЧАС

Где-то играет тихая музыка, которая и заставляет меня проснуться. В воздухе витает запах апельсина, но не настоящий, а скорей похожий на освежитель воздуха. Ладонь саднит, и я подношу её к лицу, чтобы посмотреть, что с ней не так. Обожжённая кожа, в некоторых местах неестественно оттопырившаяся, выглядит ужасно. Мне хотелось верить, что это был сон, ужасный кошмар. Казалось, что стоит мне открыть глаза и я окажусь в родных стенах своей спальни. Но нет. Я на самом деле нахожусь в плену у какого-то психа, который мнит себя Мстителем. Я принимаю сидячее положение и вижу, что мои ноги прикованы к кровати каким-то подобием кандалов. Сукин сын! Мало ему было запереть в этой фальшивой комнате, так он решил ещё и сковать меня. Сверху до меня донёсся щелчок, а затем я услышала механический голос.

— Доброе утро, Делия! Надеюсь, ты хорошо выспалась, и больше не будешь пытаться отсюда сбежать. Ведь тебе это всё равно не удастся. Ты же это понимаешь?

— Выпусти меня отсюда!

— Неужели тебе здесь не нравится? Я так старался тебе угодить. Ты моя, Делия! Моя! И это твой дом, так что располагайся. И если ты пообещаешь, что не будешь думать о побеге, то я сниму с тебя кандалы. Мы договорились?

Я решаю согласиться, в надежде, что он придёт сюда, и мне удастся ударить его чем-нибудь тяжёлым. Но он оказывается гораздо умней, чем я предполагала до этого момента. Вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу, он действует откуда-то сверху из своего наблюдательного пункта. Уже в следующий миг раздаётся долгий писк, на кандалах зажигается зелёный огонёк, и они с резким щелчком открываются, выпуская меня на свободу.

— А ты не хочешь прийти сюда и показаться мне? — спрашиваю я с вызовом, глядя по сторонам, пытаясь найти камеру, через которую он за мной наблюдает.

— Не терпится со мной познакомиться?

В механическом голосе чувствуется насмешка.

— Конечно, хочется знать в лицо моего похитителя.

— О, дорогая моя Делия, я тебя не похищал. Лишь забрал тебя в безопасное место. Здесь тебя никто не обидит, никто не будет над тобой смеяться и сомневаться в твоём происхождении.

— Ты хочешь сказать никто кроме тебя? — кричу я, выставляя свою обожжённую ладонь на его обозрение. Выглядит она ужасно, опалённая кожа покрытая волдырями, а местами похожая на обгоревшую бумагу. Но, несмотря на этот кошмарный вид, я удивляюсь тому, что она практически не болит. Видимо мой мучитель накачал меня болеутоляющими, но даже не позаботился о том, чтобы перебинтовать мне руку.

— Ты сама виновата в этом. Я не причинял тебе боль.

— Можешь сколько угодно убеждать себя в этом, больной ублюдок! Ты говорил мне о любви, но даже не представляешь, что такое настоящая любовь.

— Настоящая любовь не бывает без боли, ты же это прекрасно понимаешь, Делия. В ящике прикроватной тумбочки ты найдёшь всё нужное для того, чтобы позаботиться о своей руке. Мы ведь не хотим, чтобы ты её лишилась. И в следующий раз, думай о том, что делаешь, если не хочешь снова пораниться. Помнишь, как красиво пылала Шарлотта? Я сделал это для тебя. Разве это не любовь?

— Ты псих!

Механический смех эхом разлетается по комнате, а затем всё стихает, и я снова остаюсь наедине с собой, но с чувством того, что за мной неотрывно следит мой мучитель.

ТОГДА

Следующим утром я долго не хотела вылезать из постели. Я лежала, накрывшись одеялом и прислушиваясь к звукам дома. Слышала, как сначала мама спустилась по лестнице, наступив на предпоследнюю скрипучую ступеньку. Потом она вошла в кухню и принялась за приготовление завтрака. Вскоре тем же путём к ней присоединился отец. Я слышала их голоса, но не могла разобрать ни слова, да и не хотела. Всю ночь мне снилась Шарлотта, а я раз за разом пыталась предотвратить этот кошмар, но у меня ничего не получалось. Кто бы мог подумать. Ещё несколько дней назад я бы ни за что не поверила в то, что буду сочувствовать ей. Я ведь даже думала о том, чтобы обстричь её волосы. «Мысли материальны», шепнул мне мой тихий внутренний голос и я невольно содрогнулась. Неужели в произошедшем и правда есть моя вина?

— Дорогая? — послышался тихий мамин голос, а за ним лёгкие шаги и мелодичное позвякивание браслетов на её ноге. Я высунулась из-под одеяла и увидела её, такую красивую в свете солнечных лучей. Пылинки витали вокруг неё, добавляя её образу мистики. Она была похожа на фею из сказок, что читала мне в детстве. Мама слегка приподняла своё длинное до пят платье на широких лямках и села на краешек кровати. Она тепло мне улыбнулась и провела прохладной ладонью по моему лбу, убирая с него волосы.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, это же не я чуть не сгорела заживо, — мама болезненно сморщилась, и я пожалела, что так ответила.

— Я понимаю, что увидеть такое для тебя было нелёгким испытанием, но это прошло. Нужно жить дальше. Шарлотта в хороших руках, с деньгами её семьи скоро она уже снова будет тебя доставать своими придирками и подколками. Такие, как она выживут в любой ситуации.

— Я знаю, мам. Но я просто никак не могу понять, кто мог такое с ней сотворить. Конечно у неё много завистников, но пойти на такое? Это ведь не может быть случайностью, понимаешь?

— Не думай об этом, это обязанность полиции. Они во всём разберутся, поняла?

Я кивнула, хотя прекрасно понимала, что им вряд ли удастся найти виновного. Все кто был на костре, были пьяны в стельку. И я не думала, что кто-нибудь мог бы что-то заметить. А если и заметили, то сегодня уже всё забыли и толку от таких свидетелей будет немного.

— Пойдём, тебе нужно позавтракать.

— Хорошо, но я сначала приму душ, — я откинула одеяло и посмотрела на свою белую блузу. На ней в причудливой мозаике расположились пятна крови. Кровь была и на моей правой руке. К горлу подступила тошнота, и я побежала в туалет. Согнувшись пополам, я опёрлась на сиденье унитаза и меня стошнило. Слёзы брызнули из глаз, и дышать стало тяжелей.

— Милая, тебе помочь? — спросила мама, вставая в дверях, тревожно глядя на меня.

— Иди, я скоро спущусь.

— Ты уверена? — в её голосе сквозила обеспокоенность.

— Да, всё будет хорошо. Я приведу себя в порядок и приду.

— Хорошо.

Когда до меня донёсся звук закрываемой двери, я встала и подошла к раковине. Умывшись ледяной водой и прополоскав рот, я взглянула на себя в зеркало и чуть не отшатнулась назад от увиденного. Выглядела я ужасно, кожа казалась прозрачной и бледной, под глазами залегли серые круги, тушь размазалась по всему лицу, губы потрескались и в нескольких местах кровоточили. А тёмные волосы висели грязными сосульками вдоль лица. Я включила душ и как можно скорей избавилась от грязной одежды, кинув её в мусорный бак. Больше никогда в жизни мне не хотелось видеть её. Я приняла душ, с остервенением вымыв всю грязь со своего тела. Наверно отчасти я надеялась, что смогу смыть не только грязь, но и гнетущие воспоминания. Но как бы сильно я не тёрла, это не помогало. Завязав волосы полотенцем, я быстро натянула чёрные лосины и футболку Маркуса с египетскими пирамидами.

Когда я спустилась вниз, родители до этого о чём-то серьёзно переговариваясь, тут же закрыли рты и мило улыбнулись. Весь завтрак каждый из нас делал вид, что сегодня обычное утро. Что вчера я не видела, как человек горит заживо. И у нас это неплохо получалось, до поры до времени. Всё испортил полицейский, позвонивший в нашу дверь и настоятельно просивший меня дать показания. Мои родители долго с ним спорили, утверждая, что я ещё не в состоянии говорить о вчерашнем. Что я ничего не знаю, ничего не видела и не слышала. Я сидела за кухонным столом, апатично жуя булочку с маком и запивая её мятным чаем. Я действительно ничего не знала, поэтому и не рвалась давать показания. От них бы не было никакого толка, так зачем зря разглагольствовать. Вскоре родители вернулись в кухню, довольные тем, что смогли выставить этого стервятника за дверь.

После завтрака мама ушла на работу, в лавке она работала одна, так что пропустить день она никак не могла. А вот папа остался дома, аргументировав этот тем, что сейчас каникулы, и лекций у него нет. Но я поняла, что отчасти он остался из-за меня. В этом преимущество и бремя единственного ребёнка в семье. К тебе всегда относятся с бережностью, и в глазах родителей ты всегда выглядишь, словно хрупкий цветочек.

Отец поднялся в свой кабинет, а я блуждала по дому словно привидение. Слава богу, что скоро приехал Маркус. Только увидев его, я смогла спокойно вздохнуть впервые за это утро. Он ещё не успел слезть с мотоцикла, как я уже вышла ему навстречу. День сегодня был на удивление солнечным и тёплым. Полная противоположность тому, что творилось в моей душе.

— Детка, — Маркус распахнул руки, и я тут же нырнула в его объятия. Глаза защипало, но я не стала плакать. Маркус нежно гладил меня по голове, баюкая в своих руках.

— Как ты? Я хотел приехать раньше, но мама попросила съездить с ней к Шарлотте. Вчера её увезли в местную клинику, но сейчас она уже летит в Лондон. Её отец нашёл какого-то врача, который творит настоящие чудеса. Так что и глазом не моргнёшь, а наша принцесса снова вернётся сюда и будет опять портить жизнь каждому, кто встанет у неё на пути.

— Сейчас я даже не злюсь на неё из-за этого. То что с ней произошло… Это было ужасно. Мне всю ночь снились кошмары. Никогда бы не подумала, что буду жалеть её, но это так.

— Ты очень добрая, Делия. И смелая, если бы не ты, она бы наверняка могла умереть.

— На моём месте мог оказаться кто угодно.

— Но не оказался, — Маркус обхватил моё лицо руками и коснулся моих губ в лёгком поцелуе, — это ты не побоялась и сделала шаг, чтобы спасти её. Ты должна гордиться собой. И больше не думай о Шарлотте, с ней всё будет в порядке. Такие, как она всегда выживают.

— Мама сказала мне то же самое.

— Великие умы мыслят одинаково, — Маркус улыбнулся мне своей волшебной улыбкой, которая вытесняла все тёмные мысли из моей головы. Приобняв меня за талию, он повёл меня к дому. Мы сели на старую кованую скамейку возле моего дома, и я положила голову на его плечо. Солнце приятно припекало, и впервые было ясно, что в город действительно пришло лето. Настоящее, солнечное и тёплое. Хотя все мы прекрасно понимали, что это ненадолго. Но это лишь заставляло нас скорей ловить момент. В такие дни каждый старался проводить на природе, валяясь на своих лужайках и ловя редкие солнечные лучи. Соседи собирались вместе и устраивали пикники. Городок превращался в жужжащий улей и словно просыпался от своей вечной спячки. По тротуару мимо нашего дома проехали две девочки подростка на розовых велосипедах и унеслись вниз по улице, о чём-то переговариваясь. Из дома напротив вышел наш сосед мистер Торндайк, выкатывая на лужайку гриль. За ним выскочили двое его сыновей погодок, оба выглядели лет на шесть. А завершала процессию их коричневая такса, которая тут же побежала метить территорию. Мистер Торндайк кивнул нам в знак приветствия и Маркус махнул ему рукой.

— Ты не передумала на счёт сегодняшнего вечера? — обратился ко мне Маркус, переводя на меня свой взгляд.

— А что твоя мать не отменила праздник?

— Отменила? — Маркус фыркнул и выпрямился, скрестив свои ноги в высоких ботинках на шнуровке. — Произошедшее с Шарлоттой лишь придало ей лишний повод устроить этот ежегодный бал. И сделать его самым запоминающимся. Она выставит Шарлотту великой мученицей и придумает какую-нибудь благотворительную акцию. Так что не удивляйся, когда в скором времени, она даст нашему ботаническому саду имя Шарлотты Ирвинг.

— Господи, эта женщина ни перед чем не остановится. Ты уверен, что она твоя мать?

— Пациент шутит, а это значит, он идёт на поправку? — Маркус прижал меня к себе и поцеловал в висок, после чего снова серьёзно посмотрел на меня. — Так ты придёшь?

— Отвертеться мне не удастся?

— И оставить меня одного в этом дурдоме? Нет уж.

— Тогда я так и быть приду.

— Делия, ты не могла бы мне помочь? — послышался голос отца, а затем он и сам вышел из дома. Две верхние пуговицы на его рубашке были расстёгнуты, а рукава закатаны по локоть. Из кармана коричневых брюк торчал уголок смятой бумаги, а на ногах были клетчатые тапочки. Волосы как всегда торчали в разные стороны, за работой он всегда выглядел, как умалишенный профессор. Отец уже больше месяца работал над какой-то важной статьёй для научного журнала, отчего был немного рассеян. Заметив Маркуса, он поправил очки, съехавшие на кончик носа.

— Маркус, как хорошо, что ты приехал. Наша малышка Делия места себе не находила после вчерашних событий.

Маркус встал и мужчины пожали друг другу руки.

— Поэтому я и приехал. Думаю, ей нужно отвлечься от всего этого. Поэтому, я надеюсь, что вы не будете против, если сегодня она придёт на праздник в нашем доме. Вы же знаете этот ежегодный летний бал, который устраивает моя мама?

— Конечно, я помню. И я вовсе не против.

— Пап, ты просил тебе помочь, что случилось?

— А? — отец перевёл на меня взгляд, который говорил, что он уже забыл, зачем вообще меня искал. Такое с ним случалось часто, я к этому уже привыкла. Он немного подумал, а потом кивнул то ли мне, то ли сам себе. — Ничего дорогая, я сам справлюсь. Не буду вас отвлекать. Пойду наверх, буду дописывать свою статью. Могу поставить сотню на то, что она взорвёт всё научное общество.

Папа широко улыбнулся и, подмигнув мне, вернулся в дом. Когда дело касалось науки и возможного научного открытия, папа становился похожим на ребёнка, который распаковывает подарок рождественским утром. И мне нравилось это. Мои родители занимались любимым делом. А не ныли, как большинство людей, каждое утро о том, как им осточертела их работа. Они наслаждались работой и от этого становились счастливыми.

— Ладно, я поеду домой, нужно встретиться с отцом, он о чём-то хотел поговорить. Увидимся вечером? Я за тобой заеду.

— Хорошо.

Я проводила Маркуса до мотоцикла и прежде чем уехать, он прижался к моим губам в нежном поцелуе. Его крепкие руки обнимали меня за талию, прижимая к себе. Губы кружились с моими в плавном танце. Мне не хотелось его отпускать. Я желала большего, но понимала, что время для этого не самое подходящее. Поэтому нехотя разорвала поцелуй и отошла назад.

— Я буду скучать, — произнесла я тихо, словно боялась, что кто-то может услышать.

— Я тоже, — Маркус сел на мотоцикл, надел шлем на голову и мне были видны только его глаза. Красивые, лазурные глаза, наполненные любовью. — Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, — ответила я, улыбаясь ему. Он ещё какое-то мгновение смотрел на меня, а потом опустил защитный щиток и дал по газам. С диким рёвом его мотоцикл угольно-чёрного цвета, помчался вниз по улице, а потом и скрылся за поворотом.

***

В шесть тридцать вечера того же дня, я стояла в гостиной своего дома, а мама с папой с восторгом осматривали меня. Мама казалось, еле сдерживала слёзы и то и дело пыталась поправить несуществующие складки на моём бежевом блестящем платье. Мы с мамой купили его специально для сегодняшнего бала. Конечно же в моём гардеробе не было ничего хоть отдалённо подходящего для такого праздника. И мне не хотелось давать матери Маркуса повод для насмешек. Хотя кого я обманывала, она всегда находила во мне недостатки.

Хоть и пришлось потратить на это платье практически все мои накопленные деньги, я не жалела, что купила его. В нём я выглядела совсем другой. Более взрослой, элегантной, женственной. Приятная на ощупь ткань обтягивала моё тело, как перчатка, выгодно подчёркивая все изгибы. И даже моя маленькая грудь казалась в разы больше, что мне очень нравилось. Волосы я завила крупными локонами, глаза подвела чёрной подводкой, а губы накрасила матовой красной помадой. Когда я в полной готовности посмотрела на своё отражение в огромном овальном зеркале, то даже не сразу себя узнала.

— А ещё недавно ты носила такие милые платьишки с оборочками и рюшами. А твои коротенькие волосы я лишь чудом могла собрать в два тоненьких хвостика, — мама утёрла глаза и сложила руки под подбородком, с умилением глядя на меня. — Кажется, ещё вчера мы праздновали твоё пятилетие, и ты опрокинула на себя свой праздничный торт. Ты помнишь, дорогой?

— Конечно, Лори. Разве можно такое забыть, — папа снял очки и подмигнул мне, а я залилась краской, как и каждый раз, когда речь заходила о моём детстве. Я помню тот день рождения очень хорошо, благодаря рассказам родителей. Тогда мне так хотелось попробовать на вкус красивые розочки на самой верхушке трёхэтажного торта. И пока одной рукой я тянулась к ним, второй рукой навалилась на большой поднос, на котором и стояло всё это сладкое великолепие, и в одно мгновение торт перевернулся и упал на меня. Фотография моего фиаско до сих пор украшала наш холодильник, который мама превратила в фотоальбом.

— Ладно, давайте не будем снова вспоминать какой растяпой я была.

— Ну почему была, дорогая? Ты и сейчас растяпа, — папа озорно улыбнулся и снова я подумала о том, что он больше похож на моего надоедливого младшего брата.

Я нахмурилась и показала ему язык. В этот момент за окном раздался протяжный сигнал. Мама тут же подскочила ко мне, в последний раз поправила мои волосы и поцеловала в щёку. В её взгляде промелькнул огонёк тревоги, но тут же исчёз и она улыбнулась.

— Повеселись хорошенько, ты это заслужила.

— Хорошо.

В дверь постучали, и я пошла открывать. Маркус в чёрном костюме, белой рубашке с бабочкой и чёрных начищенных туфлях стоял за дверью и казался нереальным. Левая рука была у него в кармане брюк, а правую он протянул мне. В ней лежала небольшая продолговатая коробочка из чёрного бархата.

— Думаю, тебе это пригодится, — таинственно произнёс он и ослепительно улыбнулся. Я взяла коробочку и открыла её. В ней лежал кулон в виде капли из обсидиана на цепочке. Цвет камня граничил между фиолетовым и чёрным, напоминая ночное небо.

— Он прекрасен.

— Как и его хозяйка, — достав кулон из коробочки, Маркус надел его мне на шею.

— Задариваешь нашу малышку подарками?

За моей спиной появились мои родители.

— Она этозаслужила, — ответил Маркус, притягивая меня к себе. — Мы пойдём, а то не хочется опоздать на собственный праздник.

— Конечно, идите. Присматривай за ней, Маркус, — голос отца неожиданно для меня прозвучал строго и твёрдо. Он обнимал мать на плечи и смотрел на нас сквозь стёкла своих очков в прямоугольной оправе.

— Люблю вас, скоро увидимся, — крикнула я им и повернулась спиной. Перед домом стоял чёрный автомобиль. Маркус открыл передо мной заднюю дверцу и помог сесть. За рулём сидел водитель, один из людей его отца. Безликий робот, вот как их называл Маркус и я была с ним согласна. Они все были похожи друг на друга, никогда не улыбались и не разговаривали, по крайней мере, я не слышала. Маркус устроился рядом со мной, обхватив мою ладонь своей. Вскоре мы уже въезжали в огромные кованые ворота с инициалами семьи Беллов. А их особняк сиял, словно новогодняя ёлка. Длинная дорожка, ведущая к дому, была ярко освещена и на ней уже стояли многочисленные автомобили прибывших гостей. Большинство их прибыло из Лондона, в Дареме было мало людей, которые могли бы похвастаться таким же количеством нулей на банковском счёте. Я была большим исключением на этой вечеринке.

Мы вышли из машины, и тут же я услышала звуки классической музыки, доносящиеся из дома. Маркус взял меня за руку, прекрасно видя, что я нервничаю.

— Всё будет прекрасно, не волнуйся. Не обращай ни на кого внимания, кроме меня, — он ласково прикоснулся к моему подбородку кончиками пальцев и притянул меня к себе для поцелуя. Я закрыла глаза, наслаждаясь прекрасным чувством полёта. Губы покалывало в тех местах, где они соединялись с горячими губами Маркуса. Я обхватила его за шею одной рукой, боясь, что ещё немного и я просто свалюсь к его ногам.

— Может, не пойдём? Развернёмся и сбежим отсюда? — прошептала я, надеясь, что он согласится.

— Ну, уж нет, мисс, — он усмехнулся, уголок его рта приподнялся, делая его похожим на озорного мальчишку. Я вздохнула, отчасти надеясь надышаться перед тем, как перешагнуть порог. У меня не было другого выхода, кроме как шагнуть вперёд и посмотреть, что из этого получится.

Стоило нам зайти внутрь, как на нас обратилось множество любопытных взглядов. Мужчины и женщины в дорогих дизайнерских нарядах ослепляли блеском бриллиантов и своих белоснежных улыбок. Вокруг нас словно летал целый рой пчёл. Все о чём-то беседовали, разгуливали по дорогому паркету, стуча своими каблуками и снова и снова вливая в себя бокалы шампанского. Каждый встречный не упускал возможности поговорить с Маркусом, и мне казалось, что мой парень какая-то голливудская звезда. В его ярком ослепительном свете, меня практически не замечали и мне это нравилось. Не хотелось, чтобы эти дамочки рассматривали меня под лупой. Но мне не удалось совсем избавиться от внимания. Навстречу нам шла Моника Белл в красном платье, обтягивающем её худощавое тело. Тёмные волосы были собраны наверху в элегантный узел, тем самым делая черты её лица ещё более острыми и резкими. При ходьбе её левая нога выглядывала из высокого разреза до середины бедра.

Она подошла к нам, пристально осмотрев мой наряд, после чего тихонько цокнула языком и натянула на лицо улыбку. Со стороны она выглядела очень убедительно, но я уже знала, что она может быть хорошей актрисой, если захочет. Мать Маркуса наклонилась ко мне и чмокнула воздух возле моей щеки. Её худощавые ладони легли на мои голые плечи, и она сжала их.

— Делия, как я рада видеть тебя на нашем празднике. Маркус сказал мне, что ты спасла нашу бедную Шарлотту. За что все мы тебе очень благодарны.

— Так поступил бы каждый на моём месте.

— Конечно, — Моника кивнула и перевела внимание на сына. Теперь уже её лицо засветилось искренней любовью. Маркуса она любила всем сердцем. Для неё он был настоящим сокровищем. Самым великим достижением её жизни.

— Дорогой, ты поможешь мне произнести вступительную речь?

— Конечно, мама, мы с Делией тебе поможем.

Лицо Моники скривилось, словно она отведала самый кислый лимон. Но ей удалось взять себя в руки и мило улыбнуться.

— Хорошо, тогда пойдёмте.

Маркус взял меня за руку, и мы пошли к небольшому свободному островку в этой огромной гостиной, видимо специально отведённого для произнесения речи. Моника взяла бокал шампанского с подноса. И начала свою длинную заунывную речь. Пару раз я теряла нить разговора, молясь о том, чтобы она скорей закончила. Наконец Моника попросила всех помолиться за здоровье всеми любимой Шарлотты и все подняли свои бокалы вверх. На краткий миг передо мной снова встала картинка вчерашнего ужаса, но я встряхнула головой, взяла бокал с шампанским и в несколько глотков осушила его.

Вечер проходил на удивление спокойно и без происшествий. Моника сновала между гостями, никого не оставляя без своего царского внимания. Отца Маркуса не было, он уехал по какому-то очень срочному делу в Лондон. Но его отсутствия никто и не заметил. Наконец, когда я уже расслабилась и не ожидала подвоха, а Маркус ушёл в уборную, ко мне подошла незнакомая девушка. На вид она была моей ровесницей. Красивые медные волосы, зелёные глаза, густые ресницы, острый подбородок. Красивая, с прекрасной фигурой и большой грудью. Чёрное платье до колена и лодочки на высокой шпильке. Она появилась словно из ниоткуда. Просто выпрыгнула, как чёрт из табакерки и заявила:

— У Маркуса отличный вкус на девушек, но ты больше похожа на исключение из правил.

— Прости? — я уставилась на неё, пытаясь понять, кто она такая, чтобы говорить эти вещи.

— Я говорю, что после Шарлотты, такой величественной, сексуальной, мне не понятен его выбор. Чем ты его привлекла?

— Тебя это не касается. Это вообще никого не касается, кроме нас с Маркусом. Ты наверно считала, что после Шарлотты его взгляд упадёт на тебя. Но этого не произошло, вот ты и лезешь, куда не надо. Прости, но от разговора с тобой меня жутко затошнило, так что я удалюсь в уборную.

Девица смерила меня хмурым взглядом, отчего на её лице появились морщинки, и она стала выглядеть гораздо старше, чем казалась изначально. Какого чёрта, в этом доме каждому не терпится высказаться о том, какая я недостойная. Я никогда не страдала от низкой самооценки. Но каждый раз, переступая порог особняка, превращалась в маленькую забитую девочку и меня это нервировало. Мимо меня прошёл официант с подносом, и я взяла бокал шампанского. Впервые в жизни мне хотелось напиться. Я огляделась в поисках Маркуса, но он как сквозь землю провалился. Тихо играла музыка, шелестели разговоры, раздавался смех гостей. Людей было столько, что проходить между ними оказалось сложно. И, несмотря на всю эту толпу разодетых мужчин и женщин, я ощущала себя такой одинокой, словно стояла в пустом поле. Я немного приподняла подол платья и направилась к лестнице. Поднялась на второй этаж и, найдя тихий уголок за большой колонной, решила устроиться там. Шум от вечеринки тут был практически не слышен, и я уселась на небольшой кожаный диванчик, наконец-то давая себе расслабиться.

Я любила Маркуса, но наше разное положение в обществе било по нашим отношениям, словно плетью. Казалось, что мы живём в восемнадцатом веке, а не в двадцать первом, где все предрассудки по поводу классов давно рассыпались в пыль. Но нет, сейчас я находилась в настоящем дворце и чувствовала себя крестьянкой, которая тайком прокралась на бал.

— Что ты здесь делаешь?

Твёрдый, холодный голос прозвучал надо мной, как гром среди ясного неба. Я подняла голову и увидела Зака. Он явно не собирался спускаться к гостям. Никакого костюма с белой рубашкой, как у брата на нём не было. Напротив, он полностью был одет во всё чёрное. Джинсы, футболка с логотипом какой-то рок-группы и даже большие наушники, висящие на его шее, были чёрного цвета. Тёмные волосы казались влажными и были зачёсаны назад. Руки он держал в карманах и раскачивался на пятках, глядя на меня пронзительным взглядом. Его зелёные глаза, сверкали как изумруды в полумраке коридора. По моей спине пробежали мурашки, как и всегда при виде Заккари.

— Решила немного отдохнуть от толпы, — ответила я и поднесла бокал с шампанским к губам. В горле пересохло, и мне сочно нужно было выпить. А Зак тяжело вздохнул и к моему большому удивлению опустился на диванчик рядом со мной. В нос ударил запах свежей травы и хвои, можно было подумать, что он только что пришёл из леса.

— Я не об этом, — он покачал головой, словно ведя с самим собой немой разговор, а потом посмотрел на меня, — что ты делаешь с моим братом? Как ты оказалась в этом мире, наполненным фальшью, где нет ни капли искренности и всем правят только деньги. Неужели ты так сильно его любишь, что терпишь эти ядовитые насмешки моей мачехи и всех ей подобных?

— Только ты не начинай говорить о том, что я не достойна твоего брата, мне сегодня это уже говорили, — я снова отпила шампанского и с сожалением заметила, что это был мой последний глоток.

— Ты не достойна? Чёрт, Делия! Ты самая настоящая в этом особняке, который больше напоминает декорации к спектаклю, а все собравшиеся внизу второсортные актёришки. Я хочу сказать, что это Маркус тебя не достоин. Он один из них, такой же двуличный засранец.

— Не говори так о нём, — отрезала я и со стуком поставила пустой бокал на небольшой столик. — Ты просто завидуешь ему, вот и всё.

— Завидую? — его брови взлетели вверх и он рассмеялся. — Чему тут завидовать? Его огромному дому? Так он и мой тоже. Его дорогим тачкам? Так и я могу себе их позволить, если захочу. Я вовсе не завидую своему братцу, просто я вижу его насквозь. А вот твой взор затуманен, и ты не видишь, кто перед тобой.

— Ты завидуешь его популярности, тому, что его все любят, а тебя лишь терпят в этом доме, — я сказала это с такой жестокостью и яростью, какой никогда от себя не слышала и тут же пожалела о сказанном. Лицо Зака ожесточилось, он сжал зубы и встал. — Прости, Зак я…

— Что? Ты не хотела так говорить? — насмешливо спросил он и сокрушённо покачал головой, после чего надел наушники и зашагал прочь. Я встала на ноги и побежала за ним, но куда мне было угнаться за парнем, который знал этот дом, как свои пять пальцев. Он словно растворился в воздухе, оставив меня с неприятным послевкусием. Я никогда не была жестокой, всегда старалась быть мягкой и учтивой с людьми. Родители постоянно говорили, что к людям нужно относиться так, как мне бы хотелось, чтобы относились ко мне. И я следовала этому всю жизнь. А сегодня я словно с цепи сорвалась. Я прекрасно понимала, что обидела Зака. И даже то, что он вовсе не был мне другом, не умоляло моей вины перед ним. От чего я чувствовала себя ужасно. Зря я притащилась сюда, надеясь на прекрасный вечер. В одном Зак был прав, тут всё дышит фальшью. Но только не Маркус. Я не верила в то, что он неискренен со мной.

Я спустилась на первый этаж и тут же столкнулась с Маркусом.

— Где ты была? Я искал тебя повсюду, — он нежно обнял меня за талию, прижав к себе, и целуя в губы. От него пахло сигаретным дымом, а на губах остался вкус коньяка.

— А я искала тебя, — ответила я, мне не хотелось говорить ему о стычке с его братом.

— А я говорил с партнёрами отца. В его отсутствие я вынужден заменять хозяина дома. Не думал, что он будет отсутствовать сегодня. Обычно он никогда не пропускает летний бал. Прости, что оставил тебя в одиночестве.

Он снова поцеловал меня, но я прервала поцелуй. Мне было душно, голова разболелась, а шум вокруг становился невыносимым.

— Ты в порядке? — Маркус коснулся рукой моей щеки, — кажется, ты горишь. Пойдём выйдем на свежий воздух.

Маркус взял меня под руку, и мы стали продвигаться к выходу. Я видела, какими колкими взглядами на меня смотрели эти дамы в шикарных платьях. Как шушукались между собой и противно хихикали. Меня затошнило и стоило выйти за порог, как меня вырвало прямо под куст любимых роз Моники. Ну и ладно, так ей и надо. Карма, господа та ещё стерва.

— Дел, всё хорошо? Принести тебе воды? — голос Маркуса звучал встревожено. Я не смотрела на него, лишь согласно кивнула и достала из клатча пачку бумажных салфеток. Шаги Маркуса стихли, и послышался стук закрываемой двери. Я опустилась на каменные ступени и вытерла рот. На город уже опустилась ночь, и воздух стал влажным и холодным. Я поёжилась и потёрла обнажённые плечи, чтобы согреться. Горло саднило и жутко хотелось пить. Зря я так налегала на шампанское. Что за идиоткой надо быть, чтобы напиться в доме своего парня, да ещё и при его матери, которая и так меня не жалует.

Голова начинала болеть всё сильней, и мне отчаянно захотелось домой. Было бы хорошо сейчас оказаться в своей кровати, накрыться тёплым одеялом с запахом кондиционера и заснуть. Я вздохнула, и изо рта вырвалось облачко пара. Наконец снова хлопнула дверь, и появился Маркус.

— Вот, выпей, — он протянул мне бутылку воды и таблетку аспирина. Я взяла таблетку и залпом осушила почти половину бутылки. Маркус опустился рядом со мной и взял мою свободную ладонь, крепко сжав. Его руки по сравнению с моими казались обжигающе горячими. Он тоже это заметил и, сняв свой пиджак, накинул его мне на плечи.

— Нелегко тебе сегодня пришлось, — сказал он, констатируя факт, а не спрашивая. — Не надо было тебя сюда тащить. Но мне казалось, что тебе нужно было развеяться после вчерашнего. Да и я не думал, что мне придётся оставить тебя и весь вечер исполнять роль отца. Прости.

— Ничего страшного, я всё понимаю, — ответила я, хотя мне отчаянно хотелось закричать на него. Где-то в глубине души мне хотелось вопить, как последняя истеричка. Конечно, я понимала, что ему пришлось заниматься делами отца в его отсутствие, ведь он наследник их империи. Но что я тут делала? Для чего я здесь была? Я понимала, что моя обида была наивной и детской. И поэтому не высказала ему это вслух. Никогда до того момента я не чувствовала себя такой ничтожной и маленькой. Будучи единственным ребёнком в семье, я всегда была окружена любовью и вниманием. Меня всегда видели, я не была невидимкой. А сегодняшний вечер перевернул моё представление о себе с ног на голову. И я уже ничего не понимала.

— Я хочу домой.

— Ты уверена? — Маркус отодвинулся назад, чтобы заглянуть мне в лицо. Выглядел он уставшим, и я тут же перестала на него обижаться. Сегодняшний вечер нас обоих выбил из колеи. Никто в этом не виноват.

— Да, я устала.

— Хорошо, я попрошу, чтобы Грэг нас отвёз.

— Я сама доеду, не беспокойся, тебе не нужно ехать со мной. Оставайся. Увидимся завтра, хорошо?

Мои слова явно не обрадовали его, но сейчас я действительно хотела, просто добраться до дома и лечь спать. Вид у меня был тот ещё, забыв о том, что мои глаза накрашены я несколько раз потёрла их и теперь они наверняка были похожи на чёрные дыры в космосе. Не знаю, как Маркус ещё не сбежал от меня.

— Если ты так хочешь, то хорошо. Я позвоню тебе завтра.

— Буду ждать.

— Я схожу за Грэгом, останься тут, ладно?

Я кивнула, и Маркус улыбнулся мне, после чего развернулся и снова скрылся в доме. А я стала смотреть в большие окна особняка, через которые прекрасно были видны гости этого праздника жизни. Потом я подняла взгляд выше и на втором этаже увидела тень в окне. Это был Зак. Я видела его смутно, но точно знала, что это он. И он прекрасно понимал, что я его вижу. Наши взгляды встретились и пару минут мы смотрели друг на друга, не отрываясь. Я снова вспомнила, каким разбитым он выглядел, когда я говорила ему те неприятные вещи. И опять почувствовала стыд за саму себя. Как у меня язык повернулся такое сказать?

Наше переглядывание прервал Маркус. Он вышел из особняка в компании Грэга. Он же и привёз нас сюда сегодня. Молча пройдя мимо меня, водитель уселся в чёрный мерседес и завёл двигатель.

— Готова? — Маркус подошёл ко мне и приобнял за талию, наклоняясь для поцелуя. Наши губы встретились, и мы поцеловались, плавно, нежно, смакуя друг друга, как самые вкусные сладости. Я наслаждалась теплом исходящим от него и нежностью, которой он каждый раз окутывал меня словно одеялом.

— Да, я готова. Но если ты будешь продолжать меня так целовать, то я уже не смогу ясно мыслить и останусь.

— Этого я и добиваюсь, — игриво заявил он, снова прижимаясь к моим губам в мимолётном поцелуе.

— Ладно, хорош меня соблазнять, — я легонько хлопнула его по плечу и сняла с себя его пиджак, — это кажется ваше, мистер Соблазнитель.

— Можешь оставить себе, если хочешь? — Маркус подмигнул мне, отчего я рассмеялась, но всё-таки протянула ему пиджак и открыла дверцу автомобиля.

— До завтра.

— Что, даже не поцелуешь? — обиженно поджав губы, словно маленький ребёнок, Маркус смотрел на меня соблазнительным взглядом. Но я устояла над его напором.

— Завтра, — ответила я, и прежде чем он сказал хоть слово, скрылась в салоне мерседеса. Уже отъезжая от особняка я повернулась, и взгляд невольно упал на окно второго этажа. Но там уже никого не было.

Глава 4

На следующий день мы с Никки сидели в уличном кафе. Пасмурное небо нависало над нами, угнетая обстановку. Но рядом с подругой я чувствовала себя свободно, настроение было приподнято, несмотря на вчерашний неудачный вечер. Николь пила фруктовый коктейль и ела два шарика мятного мороженного с шоколадным соусом. А я пила один молочный коктейль, есть ничего не хотелось.

— Вот же стерва, а ты так и не узнала, как её зовут? — подруга стучала по столу своими длинными ногтями выкрашенными фиолетовым лаком. На каждом пальце у неё было надето по несколько колец. В носу поблёскивал маленькая серёжка-гвоздик, а в ушах была целая коллекция всевозможных серёжек. Что касалось количества металла в теле, то моя подруга готова была переплюнуть каждого в этом городе. До прошлого лета она выглядела, как среднестатистический подросток. Но потом она подсела на какую-то новую группу играющую рок в местных пабах и теперь она подпевала у них на бэк-вокале. И полностью перевоплотилась. Её дерзкий боевой характер вырвался наружу и превратил её из девочки эльфа в рок-богиню.

— Нет, знаешь, она как-то не подумала представиться, прежде чем поливать меня грязью, — я отпила коктейль и навалилась на спинку пластикового стула.

Время близилось к полудню, но на улице было пустынно. Парочка людей сидели за несколькими столиками. Какие-то редкие люди блуждали от одного магазинчика к другому. Два молодых парня, явные туристы с рюкзаками за плечами направлялись в сторону Даремского замка. И проходя мимо нас, игриво нам подмигнули. Ник послала им воздушный поцелуй, а я лишь закатила глаза, устало потирая виски.

— Ты ни одного парня просто так не пропустишь, да?

— Они первые начали, было бы невежливо никак не отреагировать, — она пожала плечами и отпила свой, коктейль. — И говоря о парнях, как там твой принц? Ты ему не рассказала о своих приключениях?

— Нет, конечно. Зачем? Это не первое моё родео. Я не маленькая девочка, чтобы жаловаться ему. Мы оба прекрасно знаем, что наша пара никому не нравится, а многих и изрядно подбешивает.

Порыв холодного ветра заставил меня поёжиться, и я сильней запахнула джинсовую куртку. Посетителей в кафе прибавилось, и я посмотрела на свои наручные часы. Время как раз подходило к половине первого, так что многие пришли на обед. На противоположной стороне улицы я заметила знакомую женскую фигуру. Лицо закрывала чёрная кружевная вуаль, прикреплённая к миниатюрной шляпке. Блондинистые локоны спадали на плечи, покрытые строгим красным жакетом. Длинные ноги обтягивала юбка карандаш, а увенчивали это пафосное великолепие чёрные лодочки и такого же цвета маленький клатч на золотой цепочке. Патриция Ирвинг — мать Шарлотты, её постаревшая копия, вышла из чёрного мерседеса и элегантной походкой модели двинулась в мою сторону. Меня передёрнуло то ли от нового порыва ветра то ли от того, что мать моей соперницы с каждой секундой приближалась ко мне. Я невольно вжалась в стул и сглотнула. Выглядела она немного воинственно и держалась как снежная королева. Впрочем, чего ещё от неё можно было ожидать. Хоть я с ней никогда лично не общалась, но часто видела, как она ведёт себя с другими людьми, и этот холод чувствовался в ней всегда. Казалось, что она следит за каждым своим шагом, контролирует каждый жест и слово. Она редко улыбалась, а когда делала это, то улыбка её напоминала лицевой спазм.

— Делия, добрый день, — голос её был тих, но было такое чувство, что каждое её слово проникало мне под кожу.

— Здравствуйте, миссис Ирвинг. Примите соболезнования по поводу Шарлотты. Надеюсь, с ней всё будет в порядке.

Мне удалось взять себя в руки и сказать всё это без запинки. Я сдержанно улыбнулась ей, на что она так же сдержанно кивнула.

— Спасибо, Делия. Сейчас она в Лондоне в хорошей клинике. Врачи делают всё, что в их силах. Так что все мы надеемся, что скоро она вернётся к нам и все забудут этот кошмар. Я поэтому и подошла к тебе, как только увидела. Нужно было зайти к вам ещё вчера, но времени не было. А сегодня меня попросили прийти в полицейский участок на встречу с детективом, и как мне повезло, что по дороге сюда я встретила тебя. Я хотела поблагодарить тебя, говорят, ты спасла моей малышке жизнь. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, мы всегда тебе поможем.

— Спасибо, но мне ничего не нужно. Главное ведь, чтобы ваша дочь поправилась.

— Да-да, конечно, — Патриция достала из клатча белый платок и вытерла глаза. Это был самый долгий разговор, который у нас с ней когда-либо происходил. И мне стало её жаль. Сложно представить, что чувствует мать, когда её ребёнок на грани жизни и смерти. Она ведь действительно могла потерять дочь.

— Ну, я пойду, детектив меня ждёт, говорят, есть новые зацепки, — мать Шарлотты снова выпрямила спину, минута слабости прошла и теперь она опять превратилась в живую статую. Кивнув мне на прощание, она развернулась и твёрдой походкой отправилась к полицейскому участку, который находился недалеко от уличного кафе. А я наконец смогла расслабиться.

— Что это было? — Ник уставилась в след Патриции, явно шокированная произошедшим.

— Ты думаешь, я знаю?

— Моя подруга стала героем этого затхлого городишки, ну не круто ли?

— Не говори ерунды. Я совсем этого не хотела. Ты ведь знаешь, что я не люблю всего этого излишнего внимания. А теперь я каждый день хожу так, словно меня освещает миллион софитов.

— Да ладно, в этой дыре ничего не происходит, дай людям немного пошептаться. До этого дня я даже не знала, что в нашем городе есть полицейский участок. Самое жуткое преступление здесь совершила Изи Мортенсон, придя на выпускной в слишком узком платье, из-за чего её объёмная грудь буквально вывалилась, после диких танцев. Так что как бы плохо это не звучало, но произошедшее с Шарлоттой немного оживило этот сонный город. И давай будем честными, она это заслужила.

— Не знаю, Ник. Ты же была там. Это был кошмар наяву. Конечно, она та ещё стерва, но вряд ли это то, что она заслужила.

— Ты слишком добрая, Дел. Будь я на твоём месте, я бы дала это сучке сгореть дотла.

Я в шоке уставилась на подругу и по её взгляду поняла, что она не шутит. Когда мы были детьми, Шарлотта постоянно дразнила Ник за её маленький рост и называла гномом. В столовой она не раз опрокидывала на неё свой поднос, утверждая, что не заметила Николь. А став старше принялась распускать слухи о том, что Ник лесбиянка и, мол, тайком подглядывает за Шарлоттой в раздевалке. Поэтому отчасти я понимала, почему Ник сказала то, что сказала. Но я была с ней не согласна. Даже такая, как Шарлотта не заслужила сгореть заживо.

Через час нам с Николь пришлось расстаться. Она отправилась на репетицию группы, а я пошла домой. Стало немного теплей, редким солнечным лучам удалось вырваться из серого плена свинцовых туч. Я расстегнула свою джинсовую куртку и подставила лицо солнцу. Хотелось впитать его, чтобы потом в дождливые и серые деньки наслаждаться этим теплом. Но, к сожалению, это было невозможно.

Дома мама порхала по кухне и, судя по запаху, готовила шарлотку с яблоками из нашего сада. Мама была любительницей сада и огорода. Она выращивала всё, что только возможно. Так что на столе у нас всегда были экологически чистые продукты, выращенные с любовью, словно дети.

— Привет, милая, хорошо погуляла? Я думала, тебя не будет дольше, и я успею приготовить пирог, — мама держала в руках форму для выпечки, в которую уже успела залить жидкое тесто. Длинные тонкие косички были собраны сзади, чтобы не лезли в лицо. И с такой причёской мама казалась моей ровесницей. Так молодо она выглядела. Джинсовый сарафан в некоторых местах был запачкан мукой, как и её руки и лицо.

— У Николь сегодня репетиция, так что пришлось разойтись пораньше, — я села за стол, который был завален грязной посудой, кожурой от яблок, венчиками и мисками разных форм и размеров. Взяла длинную ленту яблочной кожуры и принялась её жевать. Мама всегда чистила яблоки для выпечки, а я ещё с детства привыкла избавляться от обрезков и кожуры. На мне так же была чистка мисок от сладкого липкого теста, которое я убирала пальцами или просто слизывала. У нас всегда была хорошая команда в плане готовки и уборки.

— Не поверишь, кто со мной сегодня говорил.

— Неужели сама королева? — пошутила мама, убирая форму для выпечки в духовку.

— В каком-то смысле, да. Мать Шарлотты подошла ко мне и поблагодарила за то, что я спасла её дочь.

— Ей сейчас нелегко, ничего удивительного, что она решила тебя поблагодарить.

— Просто это было очень странно. Ты же знаешь, что они все меня недолюбливают. Только самый ленивый не высказался о том, что я не подхожу Маркусу. А уж Патриция наверно больше всех меня не любит, не считая её дочери конечно и матери Маркуса. А тут подошла ко мне и была очень мила. Ты ведь видела её, она всегда словно робот. Но сегодня я первый раз увидела в ней человека способного чувствовать. Мне было её жалко.

— Что известно о Шарлотте?

— Маркус сказал, что её увезли в Лондон. В какую-то высококлассную и наверняка дорогую клинику.

— Ну, значит, всё будет в порядке. А вот и папа, — взгляд мамы упал на окно, а спустя мгновение хлопнула входная дверь, и в кухню вошёл папа. Ослепительно улыбнувшись, он сначала подошёл к маме и поцеловал её в щёку. А потом поцеловал меня в лоб.

— Как дела у моих девочек?

— Всё хорошо, пап.

— Давайте мойте руки и будем обедать.

— Есть, мой капитан, — папа шутливо отдал честь и удалился. Мама улыбнулась в след ему, и в глазах её промелькнул счастливый блеск. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как мои родители общаются. Они были вместе уже двадцать пять лет. Но порой казалось, что они только-только проходят конфетно-букетный период. Они до сих пор были влюблены друг в друга. И возможно от этого выглядели как подростки. Ведь счастье — это лучшее лекарство от старения. Если ваши глаза блестят от счастья, если вы любите и любимы, то вы будете выглядеть гораздо моложе, чем человек, в глазах которого пустота и мрак.

***

В следующую субботу вся страна отмечала официальный день рождения королевы, и наш городок не стал исключением. Я всегда считала странным этот праздник. Ведь это не было настоящим днём рождения. Ведь Елизавета II родилась двадцать первого апреля. Но кто может указывать королеве? Правильно, никто. Поэтому с самого утра в городе развернулась бурная деятельность. Рыночная площадь была забита шатрами, в которых местные ремесленники продавали свои товары. Мама тоже расположилась там со своими украшениями. Я вызвалась ей помочь и вот уже больше часа мы выставляли стойки с браслетами, ожерельями, бусами и серьгами из природных камней и минералов.

Мама по этому поводу даже принарядилась больше, чем обычно. Избавилась от своих косичек, и теперь её красивые густые волосы цвета горького шоколада лежали мягкими волнами на открытых плечах. Для сегодняшнего праздника она выбрала сарафан цвета морской волны длиной в пол. А на ноги надела белые сандалии с цветными ремешками, которые доходили почти до колена, но этого никто не видел из-за длинного платья. День выдался на редкость солнечным и тёплым. Злополучный ветер, который всегда портил погоду, сегодня решил взять передышку и все наслаждались солнцем. Я тоже поддалась порыву и решила оставить свою куртку дома. На мне были узкие джинсы и простая белая футболка. Серьги с пёстрыми перьями разбавляли этот немного скучноватый образ, а волосы, собранные в хвост делали черты моего лица более резкими и чёткими. Я улыбнулась проходящей мимо нас женщине с малышкой на руках и девочка, словно смущаясь, спрятала личико на груди у матери. Из старых динамиков над площадью лилась музыка от классики до самых популярных треков современности. Ближе к обеду вся площадь заполнилась народом. Среди которого яркими пятнами выделялись туристы со своими рюкзаками и неизменными фотоаппаратами, готовые в любой момент запечатлеть что-то интересное. Прямо напротив нашего шатра на противоположной стороне расположилась небольшая сцена, на которой местная труппа показывала спектакль на историческую тему. Вокруг них собралась приличная толпа, с интересом наблюдая за происходящим. Я тоже на миг засмотрелась на них и не услышала, как мама что-то сказала мне. Только когда она толкнула меня в бок, я посмотрела на неё.

— Что?

— Я спросила, останешься ли ты со мной до вечера или у тебя есть планы? Будете смотреть фейерверк с Маркусом?

— Не знаю, мы это не обсуждали. Вчера он уехал с отцом в Лондон по делам и ещё не звонил. Я не знаю даже приехал он или нет.

К нам подошли две девушки на пару лет младше меня и стали разглядывать серьги. Мама тут же отвлеклась на них, и я поняла, что они точно не уйдут отсюда без покупки. Они перемеряли наверно с десяток пар, прежде чем уйти, прикупив себе по набору из серёжек и ожерелья из бисера. В плане торговли моя мама была настоящей акулой. От неё ещё никто не уходил без покупки. И наша жестяная банка для налички уже была забита под завязку, а прошло всего полдня.

— А что с Николь? — мама продолжила разговор, словно он и не прекращался.

— Они сегодня играют в каком-то пабе, в центре города. Планируют сорвать куш, сегодня отличный день для концерта.

— Ну, если до конца вечера не обзаведёшься планами, то можем встретиться с папой и устроить пикник. А потом вместе посмотрим фейерверк. Как тебе такая идея?

— Я не против.

Мама улыбнулась и притянула меня к себе, легонько чмокнув меня в щёку. С час мы работали практически без передышки. И когда я посмотрела на свои наручные часы, которые показывали уже второй час, мой живот жалобно заурчал.

— Я пойду куплю что-нибудь поесть. Тебе что-нибудь захватить?

— Зелёный чай и жареную картошку с рыбой, — мама потянулась к своей поясной сумке и достала оттуда деньги, после чего протянула мне, — вот возьми, можешь сходить к Дженни, она готовит лучшую картошку. Знаешь, где находится её кафе?

Я кивнула и убрала наличность в карман, после чего покинула шатёр и начала своё нелёгкое продвижение через толпу. Меня окружил гомон голосов, похожий на жужжание целого роя пчёл. Чем ближе я подходила к выходу с площади, тем громче становилась музыка. Пару раз мне наступили на ногу, и я с недовольством заметила на своих белоснежных кедах уродливые чёрные отпечатки ног. За это я и не любила праздники. Мне больше по душе были времена, когда в городе было тихо, когда можно было услышать плеск реки Уир, даже не доходя до неё. А сейчас сложно было услышать даже саму себя. Меня кто-то толкнул в спину, и я по инерции полетела вперёд и толкнула стоящего передо мной мужчину. Руки упёрлись в твёрдую спину, обтянутую кожаной коричневой курткой, похожую на те, что носили лётчики. Мои ноги запутались, и я чудом не свалилась на мостовую. Мужчина передо мной повернулся посмотреть, кто же его так толкнул, и я замерла на месте, встретившись с ним взглядом. Его губы расползлись в дерзкой ухмылке, и я невольно сглотнула.

— Делия, не ожидал тебя здесь увидеть. Хотя я вообще думал, что мы с тобой больше никогда не увидимся. Мне даже показалось, что ты скрываешься от меня.

Голос Зака был спокоен и в нём проскакивали нотки насмешки. Он разглядывал меня без стеснения и улыбался. Но сейчас эта улыбка уже не казалась нахальной и дерзкой, она казалась на удивление мягкой и тёплой. Он выжидающе смотрел мне в глаза, а я, не выдержав этого взгляда, опустила голову. Я действительно от него пряталась. Приходя к ним домой, я тут же исчезала в спальне Маркуса и так же молниеносно уходила, лишь бы не встретиться с Заком. Я до сих пор чувствовала стыд за свои слова, сказанные ему в пьяном угаре. Но сейчас казалось, что он вовсе на меня не обижен. Хотя в тот раз я видела, как больно хлестнули его мои слова.

— Мне просто не хотелось встречаться с тобой, после того, как я наговорила тебе те гадости, — сказала я, поднимая глаза и снова встречаясь с Заком взглядами. Улыбка исчезла с его губ, но лишь на мгновение.

— Брось, Делия, я уже и думать об этом забыл. Ты же не думала, что из-за твоих слов я пойду и перережу себе вены в ванной, — он засмеялся, но я поняла, что это был защитный смех, — ты не первая мне такое говоришь. Да и вообще, я слышал слова и похуже в свой адрес, так что не парься.

— Ну ладно, тогда я пойду, мне пора, — и не дав сказать ему ещё хоть что-то, обошла парня стороной и, склонив голову, быстрыми шагами пошла прочь. Вскоре я покинула шумную площадь, но как оказалось не Зака. Он бежал за мной и спустя пару минут уже шёл рядом со мной. Его сбивчивое дыхание я слышала почти у самого уха и немного отшатнулась от такой близости.

— Чего тебе надо, Зак? — спросила я, продолжая идти и смотреть перед собой.

— Решил проводить тебя до…. Куда тебе там нужно?

— Тебя это не касается.

— Снова превратилась в стерву. А ещё пару минут назад ты боялась, что обидела меня.

— Я просто не понимаю, что ты здесь делаешь, мы с тобой не друзья.

— Это верно. Но почему бы нам ими не стать? — в голосе Заккари прозвучало веселье, он явно наслаждался нашей лёгкой перебранкой. А моё тело всё вибрировало от волнения. Мне хотелось скорей оказаться подальше от него. Рядом с ним я всегда терялась, не зная как себя вести. Превращалась в какую-то маленькую дурочку, которая не могла и двух слов связать, чтобы не заикнуться. А если и могла, то мои слова всегда были резкими, делая из меня отъявленную стерву, коей я не являлась.

— Мы друг друга терпеть не можем, зачем же нам становиться друзьями? — я наконец посмотрела на него и заметила, что он улыбается. В его изумрудных глазах играли солнечные блики.

— Я никогда не говорил, что терпеть тебя не могу.

— Прямо может быть и нет, но ты никогда не упускал возможности подколоть меня. Как и своего брата. Он тебя любит, а ты постоянно поливаешь его грязью.

Веселье исчезло с его лица, и он слегка нахмурился.

— Ладно, принцесса Делия, удачного дня, — сказал он холодно и, сложив руки в карманы куртки, поспешил перейти дорогу, оставив меня в смешанных чувствах. Я встала посреди тротуара, глядя в след брату моего парня, и не понимала, что только что здесь произошло.

Позже, купив еду на вынес, я вернулась на шумную площадь. Пришлось снова проделать нелёгкий путь через толпу, но в этот раз никаких неожиданных сюрпризов и неприятностей не произошло. Вскоре мы с мамой уже обедали, предусмотрительно выставив табличку о том, что у нас перерыв на пятнадцать минут. Я всё ещё была в некотором замешательстве после встречи с Заком и от мамы это не ускользнуло.

— Что случилось, пока ты ходила за едой? — спросила она, выбросив пустые коробки от картошки и рыбы в мусорное ведро. Она смотрела на меня, вытирая руки одноразовыми салфетками.

— С чего ты решила, что что-то случилось?

— Да ты посмотри на себя в зеркало, кажется, что ты повстречалась с приведением, — мама тихо хмыкнула и сложила руки на коленях. Тонкие изящные пальцы были унизаны колечками, я перевела взгляд на свои руки, на которых было лишь одно кольцо, которое мама сделала специально для меня. Серебряное кольцо с красивым округлым камнем, который собрал в себе все оттенки жёлтого, зелёного и даже оранжевого. Мама сказала, что это оникс, и он помогает своему носителю видеть истинные намерения других людей. Работая с камнями и минералами, она глубоко изучила свойства каждого из них и вполне могла написать ни одну книгу на эту тему.

— Я столкнулась с Заккари. И разговор как всегда получился немного странный. Не знаю, что с ним не так, но он единственный с кем я не могу нормально общаться.

— Все люди разные, дорогая. С кем-то сразу находишь общий язык, а с кем-то нужно набраться терпения, чтобы подобрать нужный ключик. Просто Зак из тех людей, к которым нужен специальный подход. Наберись терпения.

— Его сложно понять. Маркус так его любит. А Заку кажется наплевать на всех. То он бросает в меня колкости, то предлагает подружиться.

Я доела свою картошку и смяла пустую упаковку, после чего бросила её в урну. Пятнадцать минут закончились, и я убрала табличку, оповещающую о перерыве. Мама, сидящая рядом со мной на складном стуле, тихонько засмеялась.

— Милая, а ты не думаешь, что Заку ты просто нравишься и своим поведением он показывает симпатию?

— Мам, что за глупости? Нет, это вряд ли.

Я покачала головой и обрадовалась новым покупателям, благодаря которым внимание матери покинуло меня. Больше мы об этом не заговаривали. День медленно двигался к вечеру. А я каждую свободную минутку смотрела на дисплей своего смартфона, надеясь увидеть сообщение от Маркуса. Но на меня грустно и сиротливо смотрел пустой экран. Мы не виделись почти два дня, и это была самая долгая разлука. В последнее время отец Маркуса всё больше втягивал сына в семейный бизнес. Алистер Белл мечтал заняться виноделием и сейчас активно изучал эту нишу. Но нельзя было выпускать из рук и фирму, занимающуюся кленовым сиропом. Так что Маркус готовился перенять бразды правления от отца. И мне всё чаще начинало казаться, что мечта Маркуса стать биологом, путешествующим по джунглям, так и останется мечтой. Я не думала, что он решится отказать отцу и укатить туда, куда ему захочется. У него не было такой свободы, какой обладал Зак, являясь внебрачным сыном. Если Маркус был наследным принцем, претендующий на корону, то Заккари являлся бастардом, любимым, но всё равно не годящимся на роль главы семейства Беллов.

— Он обязательно позвонит, не надо так сверлить взглядом свой телефон, — мама положила свою ладонь на моё плечо и тепло улыбнулась. Солнце уже катилось к горизонту. Музыка на площади звучала громче. Крики и пьяный смех раздавался всё чаще. Люди танцевали, обнимались, выкрикивали строчки гимна и каких-то песен в честь королевы. Национальные флаги были везде, где можно. У некоторых виднелись нагрудные значки с изображением Елизаветы II в профиль. У других же миниатюрные копии флага были нарисованы на щеках.

К вечеру стало прохладней, но никого это не волновало. Всем было жарко от танцев, алкоголя и адреналина. А вот мне было холодно. Я пожалела, что оставила куртку дома. Невольно поёжившись от лёгкого порыва ветра, и потёрла руки. Одно радовало, что этот долгий день подходил к концу. Я помогала маме собрать оставшиеся вещи, которые так никто и не купил. Их было не так много, так что нам удалось упаковать их в две коробки. Недалеко от рыночной площади мы оставили наш старенький и потрепанный лендровер. Родители купили его ещё до моего рождения. Но в целом он выглядел как новенький, потому что большую часть времени пылился в гараже.

Мы сложили коробки в багажник и сели в машину. В тёплом салоне автомобиля я блаженно откинулась на мягкое сидение. Наконец-то можно было согреться. Мама уверенно вела машину по узким улицам города, медленно продвигаясь к нашему дому. А когда мы стали подъезжать к нашей семейной усадьбе, как любил называть её папа, то я увидела чёрный мерседес. В окружении старых домов с облупившейся каменной кладкой, этот блестящий чёрный автомобиль напоминал космический корабль, выделяясь ярким пятном.

— Ну, иди уже к своему принцу, — сказала мама, кивая в сторону автомобиля. — Я сама разберусь с коробками. Беги, ты ждала его целый день. А мы с папой вдвоём посмотрим фейерверк.

— Спасибо, — я потянулась к матери и поцеловала её в тёплую щёку. После чего выпрыгнула из машины. Маркус вышел из автомобиля. Гладковыбритый, волосы зачесанные назад, воротничок белой рубашки высовывался из-под коричневого свитера, тёмные джинсы прямые и словно только что выглаженные и начищенные ботинки: всё это делало его гораздо старше, чем он есть на самом деле. Он выглядел солидно и по-деловому. Несмотря на свитер. Совсем не похожий на выпускника школы и я даже не сразу его узнала. Но стоило нам поравняться и увидеть его улыбку, как все сомнения отпали. Передо мной был мой Маркус. Без предисловий он притянул меня в свои объятия, согревая своим теплом и окутывая приятным ароматом парфюма. Тёплые губы вкуса крепкого кофе, целовали меня с настойчивостью и жаром. Отчего я готова была забыть обо всём на свете. Но лёгкое покашливание вернуло меня с небес на землю.

— Добрый вечер, миссис Морриган, — Маркус обнял меня за талию, глядя на мою мать, которая широко улыбалась, видя, как он сконфужен. Мы никогда не переходили грань в присутствии моих родителей. Самое большое, что видели мои родители это лёгкий поцелуй в щёку при встрече. А сейчас мы оба немного увлеклись и щёки мои пылали. — Вам помочь?

Мама несла в руках сразу две коробки, но отрицательно покачала головой, не прекращая улыбаться.

— Я справлюсь, Маркус, спасибо, — она кивнула нам и лёгкой походкой поплыла к дому по заросшей каменной дорожке.

— Мне тебя не хватало, — Маркус кончиками пальцев коснулся моего подбородка, приподнимая моё лицо и заглядывая в глаза. Моё сердце трепетало в груди, отзываясь на близкое присутствие Маркуса. — Я приехал сразу же, как только вернулся в город. Даже домой ещё не заезжал.

— А я весь день думала, что ты мне позвонишь, телефон из рук не выпускала.

Я прижалась к нему, уткнувшись в ложбинку под подбородком, вдохнув знакомый, любимый запах. Вокруг стояла тишина, и лишь редкое стрекотание цикад и отдалённые отголоски праздника нарушали эту идиллию.

— У меня для тебя есть сюрприз, поехали? — Маркус взял меня за руку, и я согласно кивнула. Мы нырнули в салон автомобиля, в котором пахло так, словно он только что был из химчистки. За рулём, как и всегда, сидел Грэг, сосредоточенно глядя перед собой. Автомобиль тихо отъехал от обочины и направился петлять по улочкам города. Я не знала, куда мы едем и даже не представляла. Мне нравилась эта таинственность. Поэтому я расслабилась, откинулась на мягкое кожаное сиденье и наслаждалась близостью Маркуса. Он не выпускал из своей хватки моюладонь, рассеянно водя по тыльной стороне большим пальцем.

Вскоре машина остановилась, и Маркус галантно помог мне выбраться наружу. Только тогда я увидела, что мы приехали на огромное поле. И здесь в окружении лампочек и свечей лежало покрывало, а на нём термос с двумя кружками и тёплый плед.

— Готова посмотреть фейерверк? — спросил Маркус, и ответом ему послужила моя довольная улыбка. Боже, всё казалось таким нереальным, волшебным, что мне начинало казаться, что это сон. Бесконечное звёздное небо сейчас, было ближе к нам как никогда до этого. Я представляла, что стоит мне протянуть руку, и я без труда могла бы сорвать себе одну звезду на память.

— Здесь так красиво, — прошептала я, пока Маркус вёл меня к нашему островку уюта. Ветер тихо шелестел в листве редких деревьев, в шеренгу выстроившись в отдалении. Воздух тут был влажным, но тёплым. Мы уселись на покрывало, и Маркус тут же накинул на меня тёплый плед, от которого пахло сухой травой и мёдом. После он разлил горячий чай по нашим чашкам и протянул одну мне, а вторую взял сам. Когда мы выпели чай и я полностью согрелась, то время как раз подошло к началу фейерверка.

— Нужно лечь на спину, так будет гораздо лучше видно, — предложил Маркус, опрокидываясь на спину.

— Ты уверен? Мне кажется это твой способ меня соблазнить.

— У меня получается? — ослепительная улыбка коснулась глаз, в которых сейчас отражалось звёздное небо.

— Возможно, — сказала я, игриво подмигнув ему, и укладываясь рядом. Укрыв нас пледом, я посмотрела на небо, которое уже в следующий момент озарилось миллионом ярких огоньков всех цветов радуги. Грохот фейерверка был оглушающим и раздавался эхом по огромному полю. Распускающиеся цветы фейерверка, словно падали на нас, завораживая и гипнотизируя своей красотой. Можно было представить, что всё это только для нас с Маркусом. В отдалении от толпы, сплетен и колких взглядов, наедине с ним, я чувствовала себя самой счастливой.

Рука Маркуса лежала на моём животе, кончики пальцев порхали по моей обнажённой коже, заставляя меня задерживать дыхание. Приятная щекотка распространялась по моему телу миллионом мурашек. Я повернулась к Маркусу и заметила, что он, не отрываясь, наблюдает за мной. Над нами грохотал фейерверк, освещая наши лица разноцветными бликами. И всё происходящее казалось нереальным.

— Я люблю тебя, Делия Морриган. Ты лучшее, что было и будет в моей жизни, — его шёпот проникал в самое сердце, заставляя его биться быстрее. Я хотела ответить ему. Хотела сказать, что тоже люблю его. Но не успела, в следующий миг его губы накрыли мои, руки забрались в мои волосы, а тело прижалось к моему, слегка придавив меня к земле. Я вздохнула, и этот звук прозвучал, как стон. Я всё ещё слышала залпы фейерверка, но уже как-то отдалённо. Моё тело становилось лёгким как пёрышко. Я словно парила, взлетала всё выше. Туда где звёзды вели свои немые разговоры. Я была в космосе, а космос был во мне. Поцелуй, некогда лёгкий и нежный, превращался в жар, медленно поглощающий моё тело. Наши руки и ноги переплелись, тела слились в единое целое. И на какое-то мгновение я действительно поверила в то, что мы одни в этом огромном мире. Мы были едины не только физически, но и эмоционально. Казалось, что у нас и сердце одно на двоих. Я никогда до этого не чувствовала себя так. Весь мир за несколько минут изменился до неузнаваемости.

Поцелуи, горячие и обжигающие спускались всё ниже. Руки действовали сами собой, а разум отключился, оставив нас наедине с собой. Я любила этого человека и хотела ему отдать всю себя.

— Я хочу тебя, Дел, но ты уверена, что тоже этого хочешь? Ты готова? — Маркус выжидающе на меня посмотрел. Мы оба резко вздыхали, словно после марафона, ловя губами кислород.

— Да, Маркус, я хочу этого не меньше тебя. Я люблю тебя и не хочу больше оттягивать этот момент.

Я притянула Маркуса к себе и поцеловала в губы. Руками забралась ему под свитер и стянула его. Мы раздевали друг друга, не прекращая целоваться. Мы сталкивались носами, стукались зубами, смеялись и казались совершенно сумасшедшими, но счастливыми.

Вскоре мы уже оба были обнажены. Несмотря на ночную прохладу, наша кожа была влажной от пота. Маркус ласкал мою грудь руками, покрывая поцелуями тело. Я обхватила его руками, прижимаясь к нему так, что между нами просто не осталось ни одного миллиметра.

Влюблённый взгляд Маркуса скользил по моему телу, заставляя меня чувствовать себя совершенной и прекрасной. Когда его твёрдая плоть оказалась между моих бёдер, неведомый трепет прошёлся по моему телу. В низу живота приятно заныло. Я была в предвкушении, и каждая минута промедления заставляла меня увлажниться всё сильнее.

Маркус коснулся губами моей шеи, прокладывая дорожку из поцелуев к ушку. После чего тихо шепнул:

— Ты уверена?

Я лишь кивнула не в силах сказать хотя бы слово. И он вошёл в меня. Мучительно медленно, растягивая меня изнутри. Когда его член столкнулся с преградой, я почувствовала боль и сильней прижалась к горячему телу Маркуса. Он помедлил какое-то время. Спустившись к моей груди, он сначала поцеловал один сосок, а потом опустился на другой, захватив его в рот и немного посасывая. Я вся вибрировала от переизбытка чувств. Моя спина выгнулась, и член Маркуса вошёл в меня на всю длину. Мои ногти вонзились в его спину, я закусила губу, чтобы не закричать от боли. Но вскоре это неприятное чувство покинуло меня, и на его смену пришла волна наслаждения. Медленно и плавно Маркус стал двигаться во мне, раскачиваясь, проникая всё глубже. Наше дыхание слилось воедино, губы в непрерывном поцелуе скользили в сексуальном танце. Руки ласкали и дарили наслаждение в самых неожиданных местах. Я приближалась к финишу. Маркус уже не сдерживаясь, вбивался в меня, снова и снова проникая в самую глубь и доводя меня до моего первого оргазма. И теперь уже не в звёздном небе, а в моей голове взрывался фейерверк. Из моего горла вырвался блаженный стон, а волны оргазма накатывали на меня снова и снова. Вслед за мной кончил и Маркус, вовремя успевший, выйти из меня. Я принимала противозачаточные, но до этого момента мы никогда не обсуждали защиту с Маркусом. Поэтому мне было приятно, что он не стал рисковать.

Отдышавшись и придя в себя, Маркус привлёк меня к себе и укрыл нас обоих пледом. Звёзды над нами молча перемигивались, единственные свидетели нашей любви. Слава богу, что Грэг уехал задолго до того, как нас накрыла эта неведомая волна страсти и захватила с головой. Иначе я бы умерла со стыда.

— Мне так повезло с тобой, Делия. Боже, какой же я счастливчик.

— Думаю, так говорит каждый парень после секса, — усмехнулась я. Пальцы Маркуса перебирали мои волосы, а глаза пристально смотрели на меня. Весь смех тут же удалился из меня.

— Нет, Делия. С тобой я действительно чувствую себя самым счастливым. Я словно сорвал огромный куш.

— Ещё неизвестно кому повезло больше, — я подмигнула ему и поцеловала лёгким поцелуем, — я люблю тебя.

— А я тебя.

Если бы тот момент я могла поставить на паузу, а затем проматывать и переживать снова и снова, то я бы так и сделала. Но как бы печально это не звучало, при рождении нам никто не даёт пульт управления нашей жизнью. И мы не можем вечно проживать один и тот же самый счастливый момент в своей жизни, и так же не можем перемотать самый ужасный. И нам приходится мириться с этой несправедливостью.

Глава 5

СЕЙЧАС

Я не знаю, сколько часов или дней тут сижу. Мне не спиться, всё, что я могу это дремать, дрейфовать где-то на грани сна и реальности. Руку я перебинтовала, но она до сих пор болит. Мне хочется есть и пить, но мой похититель видимо не собирается заходить сюда, пока я не усну. Но я продолжаю ждать его, ждать, когда он принесёт мне еду, и тогда я смогу напасть на него, сбежать и найти Маркуса. А время идёт и с каждой минутой мне становится тяжелей сопротивляться усталости. Я сижу на голом полу, чувствуя под собой холод каменных плит. Смотрю в фальшивое окно, которое показывает ярко-алое закатное небо. И в голове всплывают те закаты, что я видела в своей жизни. Но эта фальшивка не сравниться с ними.

— Незачем себя мучить, дорогая. Поспи, тебе нужно отдохнуть, — механический голос врывается в мой разум слишком неожиданно. Но это заставляет меня взбодриться. Я стараюсь не обращать внимания на ноющую головную боль и оглядываю своё пристанище. После моего выплеска энергии вокруг царит хаос. Как я не стараюсь я никак не могу понять, откуда он за мной наблюдает. И от этого мне снова хочется пробежать по комнате, переворачивая всё верх дном лишь бы найти камеры и отрубить их. Он наслаждается, наблюдая за мной, а мне это не нравится. Мне хочется сбить с него спесь. Обломать кайф, чтобы не казаться в его глазах жертвой.

— Не тебе решать, что мне нужно. То, что ты запер меня здесь, не даёт тебе никакого права командовать мной.

— Милая, ты зря так себя ведёшь. Я уже говорил, что ты здесь для своей же безопасности. Там каждый норовил тебя обидеть, унизить и опорочить. И мне надоело за этим наблюдать и бездействовать. Я совсем не хотел, чтобы эти снобы так вели себя по отношению к тебе. Эти фальшивые, напрочь прогнившие, люди не видели в тебе то, что видел я.

— И что же ты увидел?

— То, что ты самая прекрасная девушка, какую мне посчастливилось встретить и полюбить.

Его слова заставляют меня поёжиться. Я подтягиваю ноги к груди и сжимаюсь в комочек. В голове вспыхивают слова Зака. «Ты одна здесь настоящая. А все они фальшивки». Мурашки пробегают по телу, и я потираю внезапно озябшие руки. Нет, это не может быть он. Кто угодно, только не он, я не могла так ошибиться в нём. Я поднимаю голову, взглядом выискивая камеру, но мои попытки снова оказываются тщетными. И я наконец решаюсь спросить.

— Я тебя знаю?

Раздаётся механический треск, но мой похититель молчит. Сердце моё начинает биться сильней. Меня знобит, тело немеет от сидения на холодном полу. Кажется, его молчание длится вечность. Но потом я слышу простое и невозмутимое:

— Да.

— Тогда приди сюда и покажись мне, — прошу я, одновременно надеясь на то, что он придёт и, страшась этого момента.

— Нет, Делия, ты ещё не готова это принять, — возражает он, а после слышится глухой щелчок и комната погружается в тишину. Я чувствую себя измотанной и уставшей. У меня нет сил, даже подняться с пола. Глаза щиплет от слёз безысходности. Я склоняю голову на подтянутые к груди колени и мгновенно засыпаю. Я больше не могу сопротивляться, за что начинаю злиться на саму себя. Наверное, я никогда не покину своего заточения, и умру тут в одиночестве.

ТОГДА

Спустя несколько дней после того, как наши отношения с Маркусом перешли на новый уровень, я, как и обещала, снова появилась в особняке Беллов. Алистер отмечал свой юбилей, ему исполнялось пятьдесят, но выглядел он на тридцать, не больше. Празднование проходило не в самом доме, а на открытой лужайке за домом. Народа было немного, только родственники и деловые партнёры Алистера. Сам виновник торжества блуждал под руку с Моникой от гостя к гостю, вёл вежливые беседы, подшучивал, делал комплименты, сверкая своей белозубой улыбкой и одаривая каждого пришедшего, своим вниманием.

Мы с Маркусом стояли около небольшого столика с закусками. Мимо проплывали официанты, разнося напитки. Дамы в миниатюрных шляпках и коктейльных платьях вышагивали по изумрудному газону в компании мужчин гораздо моложе их, что выглядело немного нелепо. Когда к нам подошли родители Маркуса, я невольно стала поправлять своё платье пудрового оттенка. Мне казалось, что в уголках моих губ остались крошки от только что съеденной тарталетки с начинкой из морепродуктов. Маркус перехватил мои руки, нервно перебирающие бархатистую ткань платья, и улыбнулся, чем тут же помог мне успокоиться.

— Неужели это мой сын со своей девушкой? — шутливым тоном спросил Алистер, широко улыбнувшись. Он был одет со вкусом, но без лишней показушности. Брюки чинос бежевого оттенка и белая рубашка поло делали его моложе и свежее. И то, что в густых волосах проскальзывали седые нити, ничуть его не портило. Моника, наоборот, рядом с этим светлым, улыбающимся мужчиной напоминала грозовую тучу. Чёрное платье футляр до колен обтягивало худощавое тело, делая её ещё более худой, что её совсем не красило. Волосы как всегда зачесанные назад и собранные в узел выставляли напоказ острые скулы. В ушах поблёскивали бриллиантовые серьги, а губы, накрашенные матовой бордовой помадой, растянулись в хищном оскале при виде меня. Наверняка по её мнению этот оскал можно было считать улыбкой. Вот только я уже знала её насквозь.

— С днём рождения, мистер Белл, — вежливо протянула я, на что Алистер покачал головой и наклонился ко мне, чтобы легонько обнять за плечи.

— Спасибо, Делия. Отлично выглядишь. Хорошо проводите время?

— Да, — кивнула я и посмотрела на Маркуса, — вполне.

— Это хорошо. Маркус найди меня через минут десять. Придёт один очень важный человек, с которым я бы хотел тебя познакомить.

Голос Алистера приобрёл деловые нотки, и я поняла, что разговор абсолютно точно пойдёт о бизнесе. Маркус сдержанно кивнул, и его родители удалились. Я даже удивилась тому, что Моника ни слова мне не сказала. Это было в новинку для меня.

— Пойдём танцевать, — повернувшись ко мне лицом, предложил Маркус.

— Но ведь никто не танцует, — сказала я, оглядывая собравшихся, чинно прогуливающихся по лужайке с гордыми осанками и вздёрнутыми кверху носами. Все тихо переговаривались, словно были в библиотеке, а не на вечеринке. Играла тихая классическая музыка, но больше для фона, чем для танцев.

— Ну и что, пошли, потом мне снова придётся тебя ненадолго оставить. Так что давай не будем тратить наше время, — он взял меня за руку и потащил туда, где народа было не так много и танцевать было удобнее. Обняв меня за талию, Маркус закружил меня в танце. А я совершенно не умевшая танцевать, отдалась в его руки и лишь следовала его уверенным шагам. Мы танцевали, и мне впервые в этом доме было плевать, что подумают остальные. Я наслаждалась моментом, не оглядываясь по сторонам и не прислушиваясь к вечным завистливым шёпоткам.

— У меня кружится голова, — прошептала я, обхватив Маркуса за шею. Улыбка не сходила с моих губ.

— Это наверняка от счастья.

— Ты себе льстишь? — усмехнулась я, на что он закатил глаза.

— Я просто знаю, о чём говорю, — ответил он и прижался к моим губам в нежном поцелуе.

— Встретимся позже, хорошо? Надеюсь, отец не задержит меня надолго.

— Хорошо, я сяду где-нибудь в уголке и дождусь тебя.

— Не скучай тут без меня.

Игриво подмигнув мне, Маркус поцеловал меня в щёку и поспешил зайти в дом через большие стеклянные раздвижные двери. Я снова осталась одна среди незнакомцев, но уже не чувствовала себя такой уж ущербной. Я взяла бокал шампанского с подноса одного из официантов и направилась к оранжерее, которая находилась в некотором отдалении от праздника. Солнце, приближающееся к горизонту, идеально подсвечивало стеклянное строение оранжереи. Делая её похожей на огромный бриллиант. Внутри было тепло и влажно. Могло показаться, что находишься посреди джунглей. Всюду была зелень, разные виды плюща, редкие розы и лилии всех оттенков. Воздух сладкий, цветочный окутывал и буквально оседал на коже. Я устроилась на небольшой скамейке и закрыла глаза, впервые в этом доме я нашла место, в котором мне было спокойно, где не нужно было переживать о том, как я выгляжу, что говорю. Но моё уединение нарушил дерзкий, пьяный голос.

— Составить тебе компанию, Делия?

Я распахнула глаза и увидела, направляющегося ко мне Люка Флетчера. В чёрном смокинге он выглядел совсем не так, как в школьной форме. Люк был членом нашей команды по плаванью. И так же как Маркус был отпрыском богатых родителей. Слишком нахальный, своенравный и себялюбивый. Мне он никогда не нравился, и я старалась его избегать. Я даже не думала, что встречу его тут. Но он видимо пришёл с родителями, которые не могли пропустить такое событие.

— Я уже ухожу, — сказала я, резко поднимаясь на ноги.

Люк самодовольно усмехнулся и приподнял брови, явно показывая, что ни на секунду мне не поверил. В целом он был симпатичным парнем. Мама бы назвала его «смазливым». Короткие светлые волосы, вытянутое лицо, голубые глаза в ободке светлых ресниц, пухлые чувственные губы, острый подбородок. Но в случае Люка внешность его совсем не спасала. Его паршивый характер сводил на нет это прекрасное личико. И даже сейчас, стоя передо мной во всём своём великолепии он источал неприятные волны. Взгляд голубых глаз, заставил меня поёжиться. Я попыталась его обойти, но проход между рядами цветов был слишком узким. Люк неприятно ухмыльнулся моим жалким попыткам бегства, и я снова почувствовала себя маленькой и ничтожной.

— Останься, посиди со мной, — протянул он и потянулся к моей руке. Но я успела её отдёрнуть, на что Люк недовольно хмыкнул. Ситуация начинала меня нервировать, где-то в глубине меня зарождалась паника. Я осмотрелась, надеясь, что кто-нибудь увидит, что я стою здесь в компании с этим жутким типом, и придёт на выручку. Но, к сожалению стены оранжереи хоть и были из стекла, но оно оказалось узорчатым, и через него ничего нельзя было разглядеть.

— Мне нужно идти, Маркус будет меня искать, — снова попыталась уйти от Люка, но в этот раз мне не удалось далеко продвинуться. Он схватил меня за талию, жёстко сжав пальцами моё тело. Я пискнула от боли и попыталась его оттолкнуть. Началась борьба, никто из нас не хотел уступать. А уже в следующее мгновение моя правая нога подвернулась, (каблуки мне в этой ситуации совсем не помогали), и я опрокинулась назад. Люк в свою очередь налетел на меня и вместе мы рухнули на скамейку. Боль от столкновения с твёрдой поверхностью на несколько секунд парализовала меня. Крепкое, тяжёлое тело Люка навалилось на меня всем весом. Мне стало нечем дышать, а Люка эта ситуация лишь позабавила. Он ухмыльнулся и наклонился к моему лицу вплотную. Нас разделяли лишь пару сантиметров. Я отчётливо почувствовала запах алкоголя и сигарет в его дыхании и отвернулась.

— Я давно хотел тебя попробовать. Мне было интересно, что такого нашёл в тебе Маркус. Ты для всех оставалась загадкой, но сегодня мне посчастливилось осуществить задуманное.

Он наклонился к моей шее и втянул носом воздух, нюхая меня, словно он гончая собака, а я его добыча. Меня затошнило. Дышать становилось всё тяжелей. Я пыталась оттолкнуть его от себя. Но все мои попытки оставались безрезультатны. Он был крупным парнем, и справиться с ним было практически невозможно. Я не знала, что делать, паника накатывала на меня словно лавина.

— Если ты это сделаешь, то я тебя убью, — прорычала я, собирая свои последние силы, чтобы противостоять ему. Но Люк лишь рассмеялся.

— Я люблю дерзких, меня заводит, когда девушка может дать отпор.

Люк грубо схватил меня за подбородок и прижался к губам в голодном поцелуе. Его язык проник мне в рот, и меня затошнило ещё сильней. Вторая его рука опустилась к моему бедру и забралась под платье. Я отчаянно барахталась под ним, пиналась, стараясь вырваться. Меня охватил водоворот эмоций. От бессилия я сделала единственное, что могла в тот момент, укусила этого ублюдка. Он сматерился и отпрянул от меня. Его кровь попала мне в рот, и я поморщилась. Люка сильно разозлила моя неподатливость, и он уже замахнулся, чтобы ударить меня. Но в этот момент словно какая-то неведомая сила оттолкнула его от меня. Люк отлетел в сторону, с громким треском приземляясь в ближайшую клумбу с розами. Стебли цветов под ним жалобно простонали, так же, как я минуту назад. В лёгкие мгновенно хлынул поток кислорода, но я всё никак не могла надышаться. Слёзы застилали глаза, и я практически ничего не видела. До меня доносился шум и грохот, чей-то резкий полный ярости голос, какие-то стоны и глухой стук, после чего всё стихло.

— Делия, — тихий голос прозвучал где-то надо мной. Я протёрла глаза, стирая слёзы, и попыталась сесть. Чьи-то сильные руки обхватили меня за плечи, помогая принять горизонтальное положение. Я посмотрела на своего спасителя и с удивлением обнаружила Зака. В глубине души я надеялась, что это Маркус спас меня. Мне хотелось, чтобы он сейчас был со мной, утешал, лелеял в своих объятиях. Но его опять не было рядом и меня это злило.

— Ты как? Надеюсь, он не успел зайти слишком далеко? — Зак выглядел встревоженным. Чёрная чёлка спадала на его лоб, слегка прикрывая правый глаз. Сегодня он хотя бы надел пиджак, ради дня рождения своего отца. Но чёрные джинсы никуда не делись, а вместо рубашки была простая белая футболка.

— Я в порядке, спасибо. Ты пришёл во время, не знаю, что бы он сделал, если бы не ты, — из горла вырвался всхлип, и я закрыла рот рукой. Сердце в груди отбивало сумасшедший ритм. Ладони вспотели, и я потёрла их друг о друга. Меня начал бить озноб и я поёжилась. Зак заметил это и снял свой пиджак, заботливо надев на мои плечи. Меня опять окутал этот запах влажной травы и хвои. Я перевела взгляд на Зака и наверно впервые в жизни по-настоящему на него посмотрела. Он был старше Маркуса на год, но выглядел гораздо взрослей. Копна чёрных, как смоль волос была в лёгком беспорядке после их драки с Люком. На костяшках правой руки я заметила лёгкие ссадины и поняла, что он хорошенько ударил моего обидчика. В груди шевельнулось какое-то приятное чувство. Я была благодарна ему за спасение. Он был единственным человеком среди всей этой толпы, который каким-то чудом оказался в нужном месте в нужное время.

Зак тоже не отрываясь, смотрел на меня, мы встретились взглядами и мурашки побежали по моему телу, как и всегда наедине с ним. Изумрудные глаза, горели зелёным огнём, завораживая и притягивая к себе словно магнитом. У него были притягательные черты лица, нос с небольшой горбинкой, отчётливо выступающие скулы, овальный подбородок, покрытый щетиной. Широкие тёмные брови были сведены вместе, на лбу залегла хмурая морщинка. Он выглядел обеспокоенным. В глазах всё ещё был этот гнев на Люка. Наше переглядывание длилось слишком долго и, смутившись, я отвернулась первая. Что-то неведомое пронеслось по моему телу. И тогда я поняла, что мне впервые спокойно с этим человеком. Мне не хотелось с ним спорить или грубить ему. Меня не тянуло убежать от него подальше. Я наслаждалась этой тишиной и неведомым доселе покоем.

— Рассказать Маркусу? — тихий, но, тем не менее, глубокий голос Маркуса, заставил меня поёжиться. Или это было от упоминания о Маркусе? Не знаю. Сейчас я поняла, что совсем не хочу, чтобы Маркус узнал о произошедшем. Что если это заставит его иначе посмотреть на меня? Что если он поймёт, что я всё же не так хороша для него, как он думал?

— Не надо, не хочу, чтобы он знал.

— Ты уверена? — уже более настойчиво спросил Зак.

— Да, не хочу сейчас обо всём этом говорить. Заново переживать весь этот кошмар, — мой голос сорвался, и я снова всхлипнула, слёзы встали комом в горле. Всё чего бы мне сейчас хотелось, это оказаться в родном доме. Но я не могла уйти, не сказав ничего Маркусу.

— Ладно, если ты так хочешь, то я буду молчать, — сдался он и неожиданно для меня взял мою ладонь в свою. Я замерла, глядя на свою маленькую ладошку в его большой руке. Выглядело всё это немного сюрреалистично. Но я не посмела выдернуть руку из его хватки.

— Я знаю, что мы не друзья, но если тебе захочется поговорить, то ты всегда можешь обратиться ко мне. Хорошо? — каждое слово Заккари проникало мне под кожу. Я чувствовала себя странно, но приятно. И это осознание словно пробудило меня ото сна. Я встрепенулась, выдернула свою ладонь из руки Заккари и встала. Нужно убираться отсюда и как можно скорей.

— Спасибо, Зак, за всё, правда, — я сняла с себя его пиджак и положила на скамейку. — Спасибо, я пойду. Маркус наверняка меня уже потерял.

Упоминание Маркуса словно ударило Зака по щеке. Он нахмурился и кивнул, в его глазах промелькнуло то ли сожаление, то ли боль… Я снова почувствовала себя стервой, но ничего не могла поделать. Если бы я осталась тут хоть на секунду, то могла наделать глупостей. Я чувствовала это слишком отчётливо. Развернувшись на каблуках, я поспешила покинуть оранжерею. По пути я достала влажные салфетки из сумочки и зеркальце. Приведя себя в порядок, я вернулась на праздник.

Все казались ещё более пьяными, чем были до того, как я ушла. Никто и не заметил моего отсутствия. Да и когда я вернулась, никто не посмотрел в мою сторону, продолжая вести свои светские разговоры, хвастаясь огромными счетами в банке. Я зашла в дом, надеясь отыскать Маркуса там. Мне нужно было его увидеть, иначе я могла взорваться. Во мне бурлили эмоции и не самые хорошие. Я никогда не чувствовала себя такой разбитой. Казалось, что я сбилась с пути и потеряла нужную мне дорогу. Мне нужно было обрести свой якорь. Рядом с Маркусом мне всегда было спокойно, ему удавалось заставить меня забыть обо всём. Но сейчас его как назло нигде не было. Я поднялась по широкой лестнице на второй этаж и свернула налево, там находился кабинет его отца. Возможно, они всё ещё разговаривали. Но подойдя к кабинету и открыв тяжёлую деревянную дверь, я поняла, что там никого нет. Я начинала терять терпение. Чувствовала себя каким-то брошенным котёнком. И непрошеные слёзы снова встали комом в горле. Я подняла глаза и глубоко вздохнула. Нужно было взять себя в руки.

— Делия?! Что ты здесь делаешь? — холодный строгий голос заставил меня вздрогнуть. Я посмотрела на мать Маркуса и чуть не рассмеялась. Чёрт, что за насмешка судьбы. Сейчас я совсем не хотела видеть Монику с её этой идеальной внешностью и насмешливым взглядом. Чёрное платье обтягивало её слишком сильно, и пока она грациозно шла по коридору, цокая своими шпильками, платье повторяло каждое её движение.

— Я искала Маркуса, — наконец совладав с дрожью во всём теле, ответила я.

— Он наверняка в саду, развлекает гостей. Всё же это его обязанность, как хозяина дома.

Мне хотелось сказать, что это вовсе обязанность Маркуса, а его отца. Но я промолчала. Моника терпеть не могла своего мужа. Это знал каждый. Алистер изменял жене, да ещё и привёл в дом внебрачного сына. Это кого хочешь, взбесит. А тем более такую женщину, как Моника. Поступок мужа унизил её перед всем городом, и она не могла ему этого простить. Но всё же она отлично играла роль заботливой жены при гостях. Их брак строился далеко не на любви. Это было деловое соглашение. Что Алистер, что Моника были выходцами из богатых семей. А брак помогал удвоить их состояние. Единственный человек, которого Моника любила, был Маркус. И она старалась окружить его заботой, помогала подняться на ноги и больше, чем Алистер желала, чтобы её сын встал во главе семейной империи. Особенно теперь, когда Алистеру пришла в голову идея о винограднике.

— Тогда я пойду и поищу его там, — я попыталась обойти её, но она вовремя схватила меня за запястье. Прикосновение её холодной худощавой ладони к моей руке заставило меня вздрогнуть. Перед глазами снова встала самодовольная физиономия Люка, и я постаралась скорей прогнать это видение.

— Я не желаю тебе зла, Делия, — на удивление мягким тоном произнесла Моника, — но мне бы хотелось, чтобы ты попытала своё счастье где-нибудь в другом месте. Подальше от моего сына.

— Это не вам решать, — огрызнулась я, выдёргивая свою руку из её цепких пальцев. Моника тяжело вздохнула, выглядела она уставшей. И впервые за всеми её масками я увидела настоящую Монику. В уголках глаз залегли еле заметные морщинки, уголки губ опустились вниз, словно у грустного клоуна, а в глубине глаз таилась какая-то тревога.

— И всё же я надеюсь на твоё благоразумие, — холодно ответила женщина, снова возвращая на лицо стервозную маску.

Я отвернулась от неё и поспешила покинуть особняк. Маркуса я нашла в саду в копании нескольких мужчин в элегантных костюмах, сшитых на заказ. Увидев меня, он растянул губы в улыбке и тут же привлёк меня к себе, легонько поцеловав в щёку.

— Господа, представляю вам свою девушку, Делию Морриган, — весёлым, игривым тоном произнёс он, обняв меня за талию.

— Вы потрясающе выглядите.

— Маркус, а ты везунчик.

Комплименты посыпались на меня со всех сторон. Я вымученно улыбалась, отчаянно мечтая покинуть эту вечеринку. Не хотелось находиться здесь дольше пяти минут. Этот дом уже достаточно испортил мне жизнь. Этот мир, изъеденный фальшью мне не принадлежал. И в этот момент я как никогда была этому рада.

— Может уйдём отсюда? — шепнула я Маркусу, когда мы отошли от гостей.

— Ты устала?

— Да, хочу куда-нибудь уйти, где тихо и спокойно.

— Хорошо, пошли, — Маркус улыбнулся и прижал меня к себе. Я обняла его и старалась насладиться этой минутой нежности. Но сердце в груди громыхало, как сумасшедшее. Я не могла расслабиться. Моё тело было наряжено как никогда. Но чем дальше мы оказывались от дома Маркуса, тем легче мне становилось. Мы миновали злополучную оранжерею, теннисный корт и пришли к огромному бассейну. По обеим сторонам от него стояли шезлонги, а в дальнем конце на небольшом отдалении располагалась небольшая беседка. Мы зашли туда и устроились на мягком кожаном диванчике. На белом деревянном столике стояла тарелка с фруктами, а в ведёрке со льдом лежала бутылка вина.

— Ты знал, что я захочу тебя увести? — спросила я, улыбаясь Маркусу. Выглядел он совершенно невинно и даже удивлённо, словно сам не знал, откуда тут всё это взялось. Но я прекрасно понимала, что он заранее всё подготовил.

— Я знал, что тебе будет нужно тихое местечко. Для тебя такие праздники тяжело даются.

Знал бы ты насколько тяжело, — подумалось мне, но вслух я этого не сказала.

— Спасибо, — поблагодарила я его и обняла. Я чуть было снова не расплакалась, но вовремя себя остановила. Уткнулась ему в шею, вдыхая знакомый аромат парфюма и греясь его теплом.

— Ты в порядке? — Маркус отодвинулся назад, чтобы было удобней смотреть на меня. Нахмурившись, он пристально осматривал меня. Я выдавила из себя улыбку, надеясь на то, что он не станет углубляться в расспросы.

— Всё хорошо, сядем?

— Конечно, — кивнув, Маркус помог сесть мне и устроился рядом. Бросив на меня быстрый взгляд, он улыбнулся и достал бутылку вина. Одним резким движением он достал пробку и разлил вино в два бокала, которые предусмотрительно стояли здесь же.

— В скором времени это вино будет называться в твоим именем, — протягивая мне, бокал красного вина, произнёс Маркус.

— Ты шутишь?

— Нет. Отец купил виноградник, на котором раньше делали это вино. И я договорился с ним, чтобы его переименовали в твою честь.

— Ты сумасшедший, — улыбнулась я, глядя на парня перед собой. Я сделала глоток вина, и приятный вкус винограда проскользнул в горло. Я снова улыбнулась. Маркус наклонился ко мне и поцеловал, ласково и нежно, касаясь одними губами. Приятное тепло разлилось по моему телу. Я забыла обо всех ужасах этого дня. Мне представлялось, что мы оказались за миллион миль от этого особняка и этих прогнивших людей. И хотелось остаться тут навсегда.

Мы действительно долго сидели на этом маленьком островке, вдали ото всех. Я лежала на груди Маркуса, слушая, как он рассказывал мне о каких-то нелепых историях из своей жизни. К вечеру стало прохладней, но я грелась от тепла Маркуса. Когда стемнело, то вокруг бассейна зажглись разноцветные лампочки, а в беседке он зажёг пару свечей. Тихий и такой уютный вечер сгладил все углы и принёс мне только самые лучшие эмоции. Я боялась, что вспоминая этот день спустя много лет, буду помнить, только то, как меня чуть не изнасиловали. Но теперь понимала, что нам следовало бы запоминать только лучшее в своей жизни. А от всего плохого бесследно избавляться.

Я даже не помнила, как уснула. Просто в один момент открыла глаза и поняла, что нахожусь в своей спальне. За окном ярко сияло солнце, через открытое окно проникал свежий утренний воздух. От чего полупрозрачная белая штора плавно взлетала вверх.

Я села на кровати и поняла, что на мне всё ещё вчерашнее платье. Встав на пол, я быстро пробежала в ванную, раздеваясь по пути. Приняла душ, почистила зубы и переоделась в спортивный костюм. Время было раннее, и я решила пойти на пробежку. Завязав волосы в хвост, я натянула кроссовки и тихо выскользнула из дома. Вокруг стояла тишина, город ещё мирно спал. Мои ноги с глухим стуком ударялись об асфальтовую дорожку. Я бежала привычным маршрутом, свернув к лесопарку, погрузилась в туманное облако. От реки исходила влажность и прохлада, не давая мне вспотеть. Благодаря пробежке мои мысли вставали на свои места. Я решила, что если мне и придётся рассказать Маркусу о Люке, то я это сделаю, когда придёт время. Вчерашний вечер казался сказкой, а поутру и вообще сном. Но я понимала, что он был реален. Я была благодарна Маркусу, что он сделал такой подарок. Благодаря ему мне удалось избавиться от неприятных чувств, которые зародились во мне в тот день.

Я пробежала больше обычного и решила вернуться назад. Туман понемногу рассеивался. Солнце прогревало воздух, птицы в ветвях деревьев звонко пели свои затейливые песенки. И настроение моё улучшалось с каждым шагом. Когда деревья расступились передо мной, и я оказалась в городской полосе, то решила бежать другим путём, через рыночную площадь. Но чем ближе я подбегала туда, тем отчётливей до меня доносились голоса людей. Я слышала неприятный вой сирены, такой непривычный для нашего городка. А когда оказалась на площади, то увидела, что там собралась целая толпа народа. На лице каждого из них застыла маска страха, удивления и отвращения. Я попыталась протиснуться мимо них, чтобы посмотреть, что же привлекло их внимание. Собравшиеся стояли полукругом возле огромного памятника Чарльзу Уильяму ван Стюарту. Памятник возвышался над площадью, словно гора.

Вокруг звучали тихие шепотки, люди закрывали рот ладошками, некоторые женщины плакали, а мужчины хмуро качали головами. Приехала полицейская машина, из которой выскочили два офицера и тут же принялись разгонять толпу.

— Что тут случилось? Что произошло? — спрашивала я у людей, но меня словно никто не слышал. Офицеры просили всех разойтись, но никто не двигался с места. А мне наконец удалось пробраться к первым рядам. И тогда я пожалела, что пришла сюда. К горлу подступила тошнота, и я закрыла рот руками, сдерживая рвущийся наружу крик. Голова закружилась, и я лишь чудом не упала, благодаря тому, что вокруг меня стояли люди, удерживая меня в горизонтальном положении.

Мои глаза смотрели на это зверство, и я не могла отвести взгляд. На ступеньках возле памятника сидел Люк Флетчер, в одних плавках, со связанными руками и перерезанным горлом. Кровь причудливым кружевом растеклась по его груди. Тело выглядело неестественно бледным, почти синим. Я всё смотрела на него, а в голове проносились события вчерашнего дня. Самодовольная усмешка, сильная хватка на моей руке, тошнотворный запах алкоголя. Только вчера этот человек был жив, а сейчас сидит тут у всех на виду с перерезанным горлом. Что это? Насмешка судьбы? Карма? Кто способен на такое? Всё пошатнулось в моих глазах. Слёзы резали глаза, как острое стекло. Я забыла, как нужно дышать. И понятия не имела, что происходит с моим миром. А потом в моей голове пронеслась мысль, ужасающая и кошмарная. В нашем городе появился убийца. Может быть, он был сейчас среди нас, следил за реакцией на свою работу. Наслаждался страхом, исходящим от людей. Я сделала шаг назад, потом ещё один, а спустя минуту уже неслась по улице, не разбирая дороги, лишь бы скорей оказаться как можно дальше от безжизненного тела Люка Флетчера.

Глава 6

Оказавшись дома, я всё никак не могла прийти в себя. Меня бил озноб, руки и ноги онемели, пот стекал по моим вискам. Всё вокруг меня утратило чёткость, казалось, что я брожу в тумане и не могу никак выбраться. Я пролетела по дому, не беспокоясь, что могла разбудить родителей. Мигом поднялась по лестнице и закрылась в своей спальне. Я не знала, что делать, меня охватила паника, и я стала задыхаться. Какое-то неприятное липкое чувство накатило на меня, и от него невозможно было избавиться. Мои резкие вдохи разрезали пространство вокруг и звучали слишком громко. Сердцебиение барабанной дробью отдавалось в ушах. Стоило на миг закрыть глаза и тело Люка вставало передо мной. Встряхнув головой, я стала расхаживать по комнате, сжимая и разжимая кулаки. Я пыталась привести чувства в норму, успокоиться, но с каждой секундой лишь глубже погружалась в истерику. Задёрнув шторы, я забилась в небольшое открытое пространство между кроватью и тумбочкой. В темноте и в этом коконе я постепенно стала приходить в себя. Голова разболелась, но я не посмела покинуть своё убежище, даже чтобы сходить за таблеткой. На меня накатила усталость, и я провалилась в забытье.

Меня разбудил настойчивый звонок мобильного. Рингтон, который раньше я просто обожала, сейчас действовал на нервы. Я открыла глаза и попыталась подняться на ноги. Всё тело отчаянно протестовало, послышался хруст, когда я выпрямилась. Голова всё ещё болела. В полумраке спальни я ничего не видела. А телефон продолжал трезвонить. Я всё никак не могла понять, откуда исходит звук. Вскоре звонок прекратился, но спустя пару секунд затрезвонил снова. Телефон нашёлся под кроватью, что меня удивило. Как он там оказался, было для меня загадкой.

Яркий экран смартфона ослепил меня, и я не сразу смогла прочитать имя звонившего. Только с третьей попытки буквы, наконец, сложились в имя. Звонила Ник, и я тут же приняла звонок.

— Делия? Куда ты пропала, я звоню тебе всё утро! Ты слышала, что произошло? — голос подруги был звонким, почти истеричным. От этого я поморщилась, устало опустилась на мягкую кровать и легла на спину. Чувствовала себя я настоящей развалиной.

— Я всё видела, — шёпотом сказала я, голос неожиданно сорвался. Мне не хотелось думать об увиденном, я отчаянно гнала от себя это видение.

— Что? — Ник опять заверещала, и я отодвинула трубку подальше от уха. — Я сейчас к тебе приду. Ты в порядке? Господи, что я несу, говорят, это было ужасно. Я уже выхожу. Жди.

Подруга положила трубку, а я дала себе волю и расплакалась. Подтянув ноги к груди, я свернулась в комочек. Мне хотелось кричать. Я понимала, что вокруг творится что-то ужасное. Но никак не могла собрать все кусочки пазла. Мне казалось, что я упускаю, что-то очень важное. И это меня пугало. А потом меня вдруг осенило. Мысль оказалась такой чёткой, что от неё нельзя было отмахнуться. Я резко села и вытерла мокрые от слёз щёки. Взгляд мой упал на большое, в полный рост, овальное зеркало на колёсиках в углу комнаты, и я увидела своё отражение. Бледное лицо на фоне чёрных волос казалось каким-то неестественным, красные глаза выглядели болезненными. Волосы в беспорядке свисали вдоль лица. Выглядела я, как смерть воплоти. Я снова подумала о своей жуткой догадке и отшатнулась от своего страшного отражения. Встала на ноги слишком резко, отчего голова немного закружилась, и я чуть не упала. Но мне удалось сохранить равновесие. Я снова принялась расхаживать по комнате, слишком громко топая ногами.

— Милая, у тебя всё хорошо?

В дверях спальни появилась мама и встревожено на меня посмотрела. Видимо, своим топотом я её разбудила. Она до сих пор была в белом махровом халате, а волосы наспех собрала в хвост. Увидев её, я тут же бросилась к ней в объятия.

— Ну-ну, не плачь, что случилось? — тихий ласковый голос матери успокаивал меня. Мы сели на мою кровать. Я не выпускала мамину руку из своей хватки, с ней мне было спокойней.

— Мама, сегодня убили человека, и кажется это всё из-за меня, — я не смотрела на неё, просто не могла. Я снова и снова думала о том, что кто-то действительно делает все эти ужасные вещи ради меня. От этой мысли меня даже передёрнуло. Но у меня было время подумать. Сначала пострадала Шарлотта, которая меня терпеть не могла, и с которой мы были в постоянном конфликте. Потом Люк, который чуть было меня не изнасиловал, а следующим утром оказался мёртв и выставлен на всеобщее обозрение. Была ещё одна жертва, но тогда я не обратила на это внимания. Это произошло перед выпускным. Я здорово поссорилась с Эмбер Джекаби. Она каким-то образом залезла в мой компьютер и украла мою итоговую работу по истории, выдав её за свою. Это выяснилось не сразу, но когда меня обвинили в плагиате, сказав, что я украла работу у Эмбер, всё вышло наружу. Тогда я взбесилась и готова была на всё, мы чуть не подрались, но Николь подоспела вовремя и увела меня оттуда. А на следующий день, Эмбер попала в аварию. У её машины отказали тормоза, и она слетела с моста, лишь чудом оставшись в живых. Сейчас я начинаю думать, что всё началось с неё, она первое звено в цепи.

— Кого убили, и почему ты решила, что это из-за тебя? — голос мамы был тих и еле заметно дрожал. Я понимала, что она старалась быть спокойной ради меня. В нашем городе никогда не происходило ничего столь ужасного, как убийство. Поэтому для всех жителей это стало огромным шоком.

— Вчера на празднике кое-что произошло, — выпрямившись, посмотрела на маму, мне было тяжело об этом говорить, но я нуждалась в освобождении от этого груза. Одной нести его мне было слишком тяжело. — Люк Флетчер, один из друзей Маркуса, попытался меня изнасиловать.

Мама всхлипнула и тут же прикрыла рот ладонью. В её красивых глазах появились слёзы. Она тут же поспешила обнять меня и я, склонив голову на её плечо, сама чуть было не расплакалась. Но вовремя себя сдержала, сейчас было не время раскисать.

— Он не успел ничего сделать, мама. Зак вовремя подоспел и отшвырнул Люка от меня. Он меня спас. А сегодня утром тело Люка нашли на рыночной площади с перерезанным горлом.

— Господи, какой ужас, — голос мамы опустился до шёпота, в уголках глаз появились морщинки. Она выглядела потрясённой. — И ты думаешь, что это из-за того, что он вчера с тобой сделал?

— Конечно, сама подумай. Сначала Шарлотта, сейчас Люк, а до всего этого была ещё и Эмбер, которая теперь ходит на костылях. Всё это связано.

Я практически кричала, и выглядел при этом как истеричка, но мне хотелось, чтобы мама поняла меня. А она смотрела на меня, как на маленького ребёнка, который утверждает, что феи и драконы реально существуют.

— Милая, ты ищешь связи там, где их нет. Это просто случайности. Да ужасные и кошмарные, но такие вещи просто происходят. Не стоит брать на себя вину за это. Ты не виновата в том, что кто-то пострадал. Ты не сделала ничего плохого.

— Но ведь это правда. Ты просто не видишь всей картины в целом, — я взмахнула рукой и встала с кровати. Всё моё тело вибрировало, я никак не могла усидеть на месте.

— Тебе нужно успокоиться и всё обдумать. Пойдём, я приготовлю тебе чай сромашкой. Мы посидим и спокойно поговорим, хорошо?

Мама встала и подошла ко мне, перехватив мои руки, она ласково их погладила. Мне было противно от самой себя. Моё поведение было неприемлемо, и я понимала, что маме хотелось меня успокоить. Я никогда не доставляла проблем своим родителям. Это, по сути, была моя первая истерика, и она явно пугала маму. Но я ничего не могла с этим сделать. Меня спас звонок в дверь.

— Это наверно Николь, мы собирались прогуляться, — торопливо прошагав к своему платяному шкафу, я достала джинсовую куртку, натянула на голову чёрную бейсболку с эмблемой Манчестера-Сити, стараясь не смотреть на маму, которая выглядела разочарованной.

— А как же завтрак?

— Мы перекусим в кафе, — я быстро поцеловала маму в щёку и вышла из комнаты. Я чувствовала взгляд матери, но, ни разу не обернулась. Открыла дверь и, встретившись с недоумённым взглядом Николь, покинула родительский дом.

— И куда мы так торопимся? — подруга чуть не вприпрыжку бежала за мной.

— Куда-нибудь подальше отсюда, — сказала я, на что подруга удовлетворённо кивнула и бросила взгляд на свой мини купер.

— Тогда поехали, — она села за руль, а я устроилась на соседнем сиденье. Её машинка всегда казалась мне какой-то игрушечной. В ней могли сидеть только два человека, и она вполне могла бы поместиться в моей ванной комнате, такой крошечной она была.

Мы ехали загород, туда, где на полях раньше паслись овцы и лошади, а теперь в большинстве своём все они были заброшены. У нас там было своё тайное место. На границе двух участков располагалась каменная стена высотой около метра. Мы часто сидели на ней в детстве, представляя себя принцессами в замке.

Оказавшись там, впервые после нескольких лет, я поняла, как мне не хватало этого места. Как только Ник остановила машину, я выбралась наружу, вдохнув свежий воздух. Поля вокруг были похожи на изумрудные бархатистые ковры. Здесь было так спокойно и тихо. Я закрыла глаза и подставила лицо редким солнечным лучам. Мне захотелось остаться здесь и никогда не покидать это райское место. Немного постояв на месте, мы двинулись к стене, которая раньше нам казалась гигантской и непреодолимой. Но с годами она поистрепалась, в некоторых местах обсыпалась и обвалилась. Мы сели на неё, и какое-то время просто сидели в тишине. Николь выжидала, когда я первая начну разговор. Но я чувствовала, как ей трудно сдерживаться. Подруга болтала ногами в воздухе и с глухим стуком колотила пятками по стене. Она всегда была слишком любопытной, от неё ничего невозможно было скрыть. Поэтому собравшись с силами, я рассказала ей всё. Сорвав сухую травинку, я крутила её в руках, пока с моих губ слетали не самые приятные слова.

— Хреново всё это, — вздохнула подруга, когда я закончила. Она приняла всё это гораздо спокойней моей мамы. И, кажется, серьёзно задумалась над моими догадками и мыслями по поводу случившегося. Заправив белокурую прядь за ухо, Николь посмотрела на меня. — Ты думала о том, кто это может быть?

— Пока не знаю. Все видели нашу ссору с Эмбер. И уж тем более всем было известно, что мы с Шарлоттой ненавидим друг друга. Но про то, что сделал Люк, знал только Зак. Я просила его не говорить Маркусу. Но может он сказал кому-то другому, или сам Люк наговорил лишнего. Я уже не знаю, что и думать.

— А что если это Зак? — я шокировано уставилась на подругу, в глазах которой плясали какие-то дьявольские огоньки.

— Что? Ты с ума сошла?

— А разве в этом нет логики? — Николь вопросительно посмотрела на меня, брови её удивлённо поползли вверх и она начала загибать пальцы. — Выглядит он устрашающе, ни с кем не общается, его никто не любит, в семье его за человека не считают. От такого вполне могло развиться какое-то психическое расстройство. Вполне возможно, что он втайне влюблён в тебя. Наверняка в его комнате все стены покрыты твоими снимками, как в тех ужасных фильмах, про преследователей.

Подруга рассмеялась, но мне было не до смеха. В этом и правда была логика. Новый порыв ветра заставил меня поёжиться, и я спрятала руки в карманах куртки. Меня передёрнуло от таких мыслей. Неужели это мог быть Заккари? Он в последнее время действительно вёл себя по отношению ко мне немного странно. Но разве это повод его обвинять?

— Да я же шучу, — отмахнулась Николь, приобняв меня за плечи, — ты что Дел, шуток не понимаешь? Тебе нужно расслабиться. Давай будем честными. Что Шарлотта, что Люк гнилые люди. Не стоит накручивать себя по лишнему поводу. Это же не ты убийца. Или ты?

Подруга пристально на меня уставилась, выглядя при этом слишком серьёзной, а потом опять расхохоталась, заметив на моём лице недоумение.

— Шучу я, шучу.

— Иногда я задумываюсь, почему я с тобой дружу, — покачав головой, сказала я, глядя на подругу, — а потом понимаю, что моя жизнь без такой сумасшедшей девушки, как ты, была бы неполноценна.

— Конечно, кто бы ещё повёз тебя в эту глушь, морозить задницу на этих камнях, — она довольно улыбнулась и соскочила со стены, — я серьёзно, здесь реально холодно. Поехали, выпьем чего-нибудь горячительного и забудем о том, что среди нас бродит убийца. Мы ведь с тобой ещё живы, так, что давай жить.

Я кивнула, радуясь кратковременно передышке от всех этих трагедий и тайн. Мы сели в машину и вернулись в город. Зашли в один из многочисленных пабов, и я впервые за день нормально поела. В пабе играла лёгкая танцевальная мелодия, отчего моё тело расслаблялось. Казалось, что с меня сняли тяжёлые кандалы. В полумраке этого зала, в окружении незнакомцев, слушая грязные шуточки Николь, можно было представить, что внешний мир стёрся. Всё, что у меня было — это этот момент, и я хотела его разделить.

А потом мне пришлось вернуться домой. Как только Николь высадила меня, из дома ко мне выскочил Маркус. Синяя ветровка была расстёгнута и под ней виднелась белая футболка. Тёмно-синие почти чёрные джинсы и коричневые замшевые ботинки завершали его, как всегда идеальный образ. Я же по сравнению с ним выглядела нелепо в этих спортивных штанах, джинсовой куртке и бейсболке. Он подбежал ко мне и зажал в своих крепких объятиях. От него пахло приятным парфюмом и шампунем, словно он только что вышел из душа. Маркус обхватил моё лицо руками, вглядываясь в него с особой тщательностью. Тёмные брови сбежались к переносице, черты лица стали жёстче, но потом так же быстро всё снова вернулось в норму. Маркус облегчённо вздохнул и поцеловал меня в лоб.

— Я звонил тебе всё утро, где ты была? Я так волновался. Весь город с ума сходит. Говорят, что среди нас бродит убийца.

— Мы с Николь ездили за город, мне нужна была передышка от всего этого. А телефон я отключила, не хотела ни с кем говорить.

Маркус кивнул и приобняв меня за плечи повёл в дом.

— Твоя мама сказала, что ты видела его тело. Мне очень жаль.

Мы остановились на пороге и наши взгляды встретились. Хотелось упасть к нему в объятия и разрыдаться. Но я пыталась сдерживаться, хоть и чувствовала, как разваливаюсь на части. Маркус будто бы почувствовал это, потому что тут же прижал к себе.

— Хочешь, я увезу тебя далеко отсюда? Поедем в Лондон. У моей семьи там дом. А хочешь, отправимся в Швейцарию? Или в Италию? Куда хочешь, только скажи. Я сделаю всё ради тебя, ты же знаешь?

Он погладил меня по щеке, и я улыбнулась. Рядом с Маркусом всегда было легко. И возможно я бы согласилась с ним сбежать, будь это при других обстоятельствах. Но сейчас мне не хотелось оставлять родителей одних. Я итак заставила маму переживать.

— Я не хочу бежать из родного города. Если мы когда-нибудь куда-то и уедем, то только потому, что хотим, а не, потому что какой-то псих терроризирует город.

— Ты у меня такая храбрая, — Маркус улыбнулся, и его глаза заблестели. Он обнял меня, и мы вошли в дом. Родители были на кухне, мама как всегда что-то пекла, а отец читал книгу. При виде нас он оторвался от чтения и улыбнулся мне. Мама отряхнула руки о цветастый фартук и выжидающе посмотрела на меня, словно думала, что я в любой момент могу взорваться.

— Со мной всё хорошо, не надо на меня так смотреть.

Мама облегчённо вздохнула и принялась замешивать тесто. Отец отложил книгу и жестом предложил нам сесть за стол. Я сняла бейсболку и устроилась напротив него, Маркус сел рядом.

— Ну, что молодёжь, какие планы на этот день? — папа говорил будничным тоном, отчаянно пытаясь вести себя как обычно. Но я прекрасно видела, как он нервничал, явно думая о том же, о чём и каждый из нас. С этого дня жизнь всех нас уже не могла быть прежней. Такие события всегда оставляют отпечатки.

— Мы пока не думали, столько всего произошло, — Маркус пожал плечами и перевёл взгляд на меня.

— Я сегодня больше не хочу никуда идти. Хватит с меня. Хочу остаться дома со своими самыми близкими и любимыми людьми, — мои слова подействовали на маму успокаивающе. Я заметила, как она улыбнулась, выкладывая в форму для запекания мясную начинку.

— Тогда как на счёт того, чтобы устроить вечер игр?

В детстве мы каждый день устраивали такой вечер игр. Мы играли в шарады, монополию, в угадай слово, эрудит. Я любила такие вечера. Мама готовила несколько видов пиццы, делала лимонад и попкорн, после чего мы рассаживались на полу в гостиной и часами играли. Было очень весело. Сейчас же такие вечера устаивались очень редко, и порой я очень по ним скучала. А сегодняшний день как никакой другой подходил для такого занятия.

Но Маркус рядом со мной на мгновение напрягся. Его рука под столом сильней сжала мою ладонь. Я посмотрела на него, но он всё так же улыбался. Поэтому я не стала акцентировать на этом своё внимание.

— Это отличная идея, пап, — ответила я за нас обоих, и Маркус согласно кивнул.

Позже, когда мясной пирог был готов, и мама достала его из духовки. Мы, как и много лет назад, устроились на ковре в гостиной. Вот только сегодня с нами был ещё и Маркус. Мы играли в «Эрудит», разделившись на две команды. Мама с папой были против нас с Маркусом. И пока родители обыгрывали нас с большим преимуществом. Папа всё время шутил, заставляя меня смеяться до слёз. А мама следила за тем, чтобы никто из нас не оставался голодным. Так что вскоре я уже не могла съесть ни крошки лишней. В итоге мы с Маркусом проиграли, но никто не обиделся. Все мы отлично проводили время и ненадолго забыли обо всех кошмарах, что было большой победой. А потом Маркусу позвонили, и он удалился переговорить. Я слышала его недовольный шёпот, он пытался говорить так, чтобы его никто не услышал, но до меня всё-таки долетали обрывки фраз. Я поняла, что звонила его мать. Вернувшись назад, Маркус лишь подтвердил мою догадку. Выглядел он не слишком радостным, хоть и продолжал улыбаться. Тогда до меня дошло, что ему придётся уйти. Конечно, разве могла Моника отпустить сына от себя на такое долгое время. Злость и ревность овладели мной в тот момент. Мне хотелось, чтобы сегодня Маркус побыл со мной, я нуждалась в нём больше, чем Моника. Но разве у меня было право удерживать его? Она его мать и если ей хочется, чтобы её сын бы рядом, он будет. В тот момент я злилась на Маркуса за то, что он выбрал её, а не меня. Но мне не хотелось развивать скандал. Я сдерживала себя, как могла.

— Мне придётся вас оставить. Спасибо за хорошо проведённое время мистер и миссис Морриган, — вежливо сообщил он, после чего обратился ко мне. Я всё ещё сидела на полу, а он возвышался надо мной. Мне не хотелось даже смотреть на него в тот момент. Но я всё-таки поднялась на ноги и встретилась с ним взглядом. — Не проводишь меня?

— Конечно, — сдержанно ответила я и поспешила на выход. Выйдя из дома, я встала на крыльце, скрестив руки на груди и отчаянно сдерживая рвущиеся наружу слёзы. Я вела себя, как ребёнок снова и снова, но ничего не могла с собой поделать. Тогда я находилась в разбитом состоянии. Я не чувствовала твёрдой почвы под ногами. Казалось, что я находилась в свободном падении и неизвестно, что ждало меня там внизу.

— Делия, я вижу, как ты злишься, и это меня убивает, — голос Маркуса был тих и нежен. Он встал ко мне вплотную, ласково провёл пальцами по моей щеке. Мурашки, пробежавшие по моему телу, заставили меня вздрогнуть. Слёзы стояли в глазах, но я сдерживала их из последних сил. Маркус прижал меня к себе, снова и снова поглаживая меня по голове. Я вцепилась в него, спрятавшись в его крепких тёплых объятиях. Уткнулась носом в его грудь, пытаясь растянуть время, надеясь на то, что он останется здесь. Но до меня донеслось шуршание шин и, посмотрев на дорогу, я увидела чёрный мерседес, который одним своим видом лишил меня надежды.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — пропищала я, голос дал осечку и сорвался. — Что ей нужно от тебя? Она всегда всё портит. Почему она не может оставить нас в покое. Будь ты сейчас с Шарлоттой, она бы ни за что не стала тебя отвлекать.

— Милая, успокойся, — он отодвинулся, чтобы лучше видеть моё лицо, а потом поцеловал. Его тёплые губы осторожно коснулись моих, и я закрыла глаза, отдаваясь моменту. Но он закончился слишком быстро. — Мне тоже не нравится оставлять тебя, но я должен ехать. Скоро всё наладится, дорогая, вот увидишь. Помни, что я сделаю всё ради тебя. Потерпи немного, хорошо?

— Я просто хочу, чтобы сегодня ты остался, разве я прошу слишком многого? — не унималась я. Маркус ничего не ответил, просто прижал меня к себе и поцеловал в висок. Мы стояли так, обнявшись, словно сросшись телами, пока не раздался неприятный звук клаксона.

— Я позвоню тебе позже, — сказал он и, оставив меня одну на крыльце, поторопился к автомобилю. Я не хотела смотреть, как он уезжает, как снова бросает меня ради неё. Поэтому я зашла в дом ещё до того, как Маркус скрылся в салоне мерседеса.

— Всё хорошо, дорогая? — папа с тревогой посмотрел на меня, пока я проходила мимо них, направляясь к лестнице.

— Да, пап, всё прекрасно, — ответила я гораздо резче, чем хотелось. Но извиняться я не стала. Вместо этого я поднялась к себе в комнату и включила компьютер. Он тихо загудел, а я села на вращающийся стул и закрыла глаза. В висках стучало, и я потёрла их, надеясь избавиться от боли. Когда компьютер включился, то я зашла в интернет. Не знаю, что я хотела там найти. Я действовала словно в темноте на ощупь. Сначала я поискала информацию о самых известных серийных убийц, маньяков. Только в Англии таких оказалось больше двух десятков. Самый известный, конечно же, Джек-потрошитель, по такой же аналогии был назван ещё один серийный убийца Джек-раздеватель, который не просто убивал своих жертв, но и раздевал, после чего выкидывал всех в Темзу. Эта находка вернула меня к Люку. Его тоже раздели, а затем перерезали горло. В основном жертвами большинства убийц были проститутки. Ещё я узнала, что у таких людей садистские наклонности проявляются с детства. И порой это происходит не только из-за неблагоприятных событий, но и из-за генетической предрасположенности. Я задумалась, неужели маньяком становятся из-за какого-то специального гена. Что если у такого серийного убийцы родится ребёнок, станет ли он в будущем тоже убивать?

Мне стало дурно от таких мыслей. Я встала и открыла окно, мне нужно было подышать свежим воздухом. Пока я сидела за компьютером, солнце уже успело скрыться за горизонтом и небо окрасилось в ярко-алый цвет. Перед глазами снова встало окровавленное тело Люка. Кто-то проделал всё это с особой тщательностью. Выследил Люка, может быть, даже накачал его снотворным, чтобы не было проблем. А скорей всего сам Люк был настолько пьян, что ничего не соображал. Потом его раздели и только тогда раскроили горло. Наверняка убийца наслаждался тем, как медленно и плавно стекали капли крови по алебастровой коже. Я прочитала, что многие серийные убийцы видят красоту в том, что делают. Они наслаждаются своей работой, словно предметом искусства. Этот человек сдержан и методичен. Он всё рассчитал, продумал каждый шаг. Ему не хотелось просто убить Люка. Нет, главным для него было выставить его напоказ. Донести, что-то до людей, до меня…

Я знала, что это не совпадение. И пусть мама мне не верила, я должна была что-то сделать. Начав убивать, серийные убийцы уже не могут остановиться. Их может остановить либо тюрьма, либо смерть. Всё, что было до Люка, для него являлось разминкой. Но теперь он попробовал вкус крови и теперь хуже животного. Кто знает, кто в следующий раз привлечёт внимание. Кого он решит убить ради меня?

Мне нужно было что-то предпринять. Возможно, стоило обратиться в полицию, рассказать о своих догадках. Но мне могли бы и не поверить. Хотя такое жестокое убийство должно было их насторожить. Может быть, они даже вызвали кого-то из Лондона для расследования. Тогда они должны проверять каждую зацепку.

Я выключила компьютер и постаралась всё хорошенько обдумать. Снизу до меня донёсся звук дверного звонка. Время было позднее, но я подумала, что возможно пришёл Маркус. Может ему удалось сбежать от вездесущей матери. Поэтому я вышла из спальни и вприпрыжку спустилась вниз. Мама уже закрывала входную дверь, когда я подошла к ней. В руках она держала небольшую белую коробочку.

— Это тебе, наверняка Маркус решил побаловать после всего, что произошло, — мама улыбнулась мне и протянула коробочку. — Откроешь тут?

— Пожалуй, пойду к себе и посмотрю, что он припас для меня на этот раз.

Коробочка была лёгкая, и на ней красивым шрифтом было напечатано моё имя. Поцеловав маму в щёку, я поспешила наверх. С губ не сходила улыбка, Маркус любил делать приятные сюрпризы. Особенно сегодня, для меня был важен его подарок. Обида на него тут же пропала. Конечно, было плохо, что он находился вдали от меня. Но всё же он не забывал про меня.

Я уселась на свою кровать и аккуратно развязала белую шёлковую ленту. По телу пробежали мурашки от предвкушения, и я не стала тянуть время. Я открыла коробку и тут же поняла, что это подарок вовсе не от Маркуса. Холодок пробежался по спине, и я вздрогнула. Оставив коробку на кровати, я встала и отошла от неё, словно внутри лежала бомба. Комок встал в горле, ладони вспотели и стали липкими. На внутренней стороне коробочки был приклеен стикер на котором таким же красивым шрифтом, что и моё имя, было написано всего пара слов, но каждое проникало под кожу, как острые иглы.

«Я сделал это для тебя», вот что гласила записка. А в самой коробке лежал корсаж с тремя белыми розами, края лепестков которых были окроплены кровью. Всё внутри меня покрылось толстой коркой льда. Страх не давал мне пошевелиться. Мне хотелось кричать, но я словно онемела. Я звала маму, но это было лишь в моей голове, изо рта не вылетало, ни звука. Но потом, что-то пробудилось во мне, и в следующий миг весь дом сотрясал мой дикий крик…

Глава 7

Мы все сидели в нашей гостиной. Меня всё ещё немного потряхивало. Мама накинула на меня мягкий плед и навела свой целебный травяной чай. Родители устроились по бокам от меня, словно пытаясь защитить. А напротив нашей сплочённой троицы сидел детектив Ходжез. Он занял место на небольшом кожаном пуфе и мама рядом со мной кажется беспокоилась как бы мужчина его не сломал. И ей было чего бояться. Ной Ходжез был похож на великана. Когда он вошёл и пожал моему отцу руку, то папа еле заметно поморщился от боли. Детектив обладал грубыми чертами лица. Слишком большой нос и губы, почти квадратный подбородок делали его похожим на греческую скульптуру атлета. Коричневый пиджак сидел на нём вплотную, и казалось, в любой момент может разойтись по швам. Он слегка наклонился к нам, уперев руки в бёдра, в руках он держал блокнот и ручку. Говорил он тихим, глубоким голосом и всем своим видом хотел показать, что он нам не враг. Поначалу даже шутил, вёл какой-то отвлекающий разговор, наверняка думая, что так ему удастся завоевать наше доверие. Но когда понял, что все его манипуляции бесполезны, перешёл к делу.

— Делия, я понимаю, что тебе тяжело обо всём этом говорить. Ты не против, что я перешёл на «ты»?

— Нет, всё нормально.

— Хорошо, тогда я попрошу тебя рассказать мне обо всём необычном, что произошло с тобой за последнее время. Любая мелочь важна. Это дело дурно пахнет, никто не хочет, чтобы такое повторилось. Поэтому мы должны как можно скорей найти убийцу.

— Вы думаете это и, правда, серийный убийца?

Мой вопрос явно застал детектива врасплох. Он еле заметно дёрнулся, но в целом оставался спокоен. Постукивая ручкой по колену, Ходжез ненадолго задумался.

— Мы же говорим честно, ведь так? — я кивнула, и он продолжил. — Такая вероятность вполне возможна. Люка Флетчера не просто убили. Его выставили напоказ, чтобы что-то донести. Убийце это явно принесло удовольствие. А такие люди, как правило, не останавливаются на одном убийстве. Это как наркотик. Ему будет нужна новая доза. Поэтому очень важно разложить всю информацию по полочкам и понять, что им движет. Если нам удастся проникнуть в его голову, то мы сможем остановить его.

— Я вас поняла, — я отдала чашку с чаем маме и принялась рассказывать. Детектив всё внимательно слушал и делал какие-то заметки в блокноте. Дойдя до Люка, я снова вспомнила и пережила тот момент. Меня зазнобило, и я сильней укуталась в плед. Папа положил руку на моё плечо, а мама сжала мою ладонь, ободряюще мне улыбнувшись. Им тоже было нелегко, но они держались ради меня, и я была им очень благодарна.

— Мы проверим все ваши показания. Вы нам очень помогли, Делия. Если у нас ещё будут вопросы, то я вам позвоню. Вот моя визитка, — он протянул мне карточку и встал на ноги. С моего места он выглядел ещё выше. — Я возьму его посылку, пусть её осмотрят криминалисты, может, найдут что-то интересное.

Детектив Ходжез достал из кармана сначала белые латексные перчатки, а затем прозрачный пакет с клипсой. Аккуратно, опустив коробку с окровавленными розами, он зажал клипсу. Сколько раз я видела похожие картины, просматривая детективные сериалы. И вот теперь я сама стала главной героиней такого детектива. Хотелось одновременно смеяться и плакать. Наверно я понемногу начала сходить с ума.

Детектив ушёл, но я даже не встала, чтобы с ним попрощаться. Отец его проводил и ещё долгое время до меня долетали их приглушённые голоса. Я чувствовала себя измотанной, из меня словно выжали всю жизнь. Нужно было поспать, может с восходом солнца весь этот хаос превратится в туман? Кто знает.

— Дорогая, может быть, ты хочешь поесть? Я приготовлю что-нибудь вкусное для тебя, — мама улыбалась, но в глубине её глаз залегла печаль.

— Не хочу, лучше пойду спать, — я поднялась с дивана и подошла к матери. Обняв её, я долго не могла отпустить, но всё-таки расцепила руки и поплелась к себе в спальню. Вот бы этот день скорей закончился.

***

Меня разбудили солнечные лучи. Время было раннее, солнце только-только поднималось из-за горизонта. Вчера я не подумала закрыть шторы перед тем, как лечь спать. Мне вообще было не до этого. Я села в кровати и потёрла виски. Вставать не хотелось, кровать так и манила к себе, но я сделала усилие и поднялась. Приняв душ, я переоделась в чистую одежду, и спустилась вниз. В доме было тихо, родители ещё спали. Поэтому я решила прогуляться, пока весь городок ещё спал. Взяв яблоко из плетёной корзинки, я тихо выскользнула из дома и отправилась проверенным маршрутом. Воздух был прохладным и влажным. Небо надо мной было бледно-голубое, а там где только что взошло солнце насыщенного оранжевого оттенка. Впервые за долгое время я наслаждалась погодой, природой вокруг себя. Меня успокаивала эта тишина, я словно уравновесила свою душу. В голове была пустота, и мне нравилось это. Сейчас я совсем не хотела ни о чём думать. Выбросив остатки яблока в ближайшую урну, я сложила руки в карманы своей толстовки и побрела по беговой дорожке. Бегать не хотелось, для этого просто не было сил, поэтому я пошла медленным шагом. Вдыхая свежий лесной запах, я продвигалась вглубь лесопарка, когда за спиной послышались шаги. Сначала я решила, что это Маркус. Но прислушавшись, поняла, что это не он. Мы достаточно долго бегали вместе, и я запомнила его манеру бегать, то с какой частотой силой опускались его ноги на асфальтированную дорожку. И я могла точно сказать, что за моей спиной был не он. Я почувствовала горький привкус паники. Перед глазами пронеслись все ужасы и кошмары последних дней. А потом на смену страху пришла злость. Я злилась на того, кто решил, что способен вершить судьбы, лишать людей жизни. Кем он себя мнил? Мстителем? Моим чёртовым ангелом хранителем? Нет уж, хватит. Я не собиралась брать на себя вину, за его преступления. Он мог сколько угодно говорить, что делал это для меня. На самом деле он лишь выставлял меня своей сообщницей. А я этого не хотела. Поэтому решив, что мой преследователь это возможный убийца, я собрала весь свой страх в кулак и повернулась к нему лицом. Я надеялась увидеть кого угодно, только не Заккари. Он удивлённо посмотрел на меня и, не успев увернуться, получил кулаком в нос. Всё произошло в считанные секунды, и предотвратить этого я не могла. Возмущённый крик сорвался с его губ, и он сложился пополам, левой рукой уперевшись в бедро, а правой зажав нос.

— Делия! Какого чёрта? — всё ещё зажимая нос, Зак смотрел на меня, как на сумасшедшую. А я стояла напротив него, качая свою правую руку, как ребёнка. Удар получился что надо, и теперь моя рука жутко болела. Ситуация казалась комичной. А я чувствовала себя настоящей идиоткой. О чём я вообще думала?

— Прости, Зак, я не хотела, думала это кто-то другой, — лепетала я, переминаясь с ноги на ногу. Хотелось сбежать отсюда как можно скорей.

— Так вот как ты проводишь свободное время, колотишь людей? — с вызовом спросил он, выпрямляясь и упираясь в меня пристальным взглядом. Я не знала что сказать, просто стояла и смотрела на него. В этих простых спортивных штанах и серой футболке, с влажными от пота волосами он был не похож на того Зака которого все видели день за днём. Мрачный, неразговорчивый парень, внебрачный сын Алистера Белла. Сейчас он был просто Заком.

— Прости, Зак, мне, правда, жаль. Вся эта обстановка вокруг раскалила меня до предела. Сложно держать себя в руках, когда происходят такие ужасные вещи.

— Да уж, держать свои руки на месте ты точно не можешь. Я и не знал, что у тебя так хорош хук справа, — Зак хмыкнул и уголок его рта приподнялся в насмешливой ухмылке.

— Я ведь уже извинилась, долго ты ещё будешь надо мной смеяться? — возмутилась я, но получив в ответ очередную ухмылку, развернулась и пошла дальше. Пошёл мелкий дождик, и я накинула капюшон толстовки на голову.

— Эй, подожди! — крик Зака нагнал меня раньше, чем он сам оказался рядом со мной. — Ну, прости, ладно. Ты же знаешь, иногда я перегибаю палку. В нашей семье роль милого и доброго мальчика играет Маркус. А я тот, что всех достаёт своими подколами и чёрными шуточками.

— Знаешь, очень хорошо всё время прикрываться этими масками. Я плохой. Не подходи, а то убьёт. И даже не пытаться хоть как-то себя исправить. Неужели тебе нравится строить из себя нелюдимого отшельника, который всех ненавидит?

Я опять вела себя, как стерва, но это уже стало привычкой в присутствии Зака. Я посмотрела на него, продолжая идти дальше. Он выглядел спокойным, казалось, что мои слова его никак не задели. Может быть так и есть, а может, он просто хороший артист.

— А ты никогда не задумывалась, что я такой и есть? Я живу в доме, где меня в лучшем случае не замечают, а в лучшем каждый раз пытаются оскорбить. Да там мало кто заслуживает того, чтобы их любить. Я не собираюсь улыбаться этим прогнившим людишкам, которые своими острыми фальшивыми улыбками вполне могут вскрыть мне глотку. Они ненавидят меня, а я ненавижу их. Всё честно. Разве нет? — Заккари пожал плечами и посмотрел на меня в ожидании ответа.

— А как же Маркус? Он ведь любит тебя. И твой отец, он хороший человек.

— Маркус лишь жалеет меня, как ребёнок, подобравший на улице полуживого котёнка и выходивший его. Может он и думает, что любит меня. Но для меня он мой брат лишь по крови, да и это почти не считается. А отец… Да, он хороший человек в какой-то степени. Но хороший ли он отец? Вот это уже другой вопрос.

Зак замолк и дальше мы пошли в полной тишине. Я обдумывала его слова, а он наверняка снова вспоминал свою нелёгкую жизнь. Да он рос в обеспеченной семье. Он никогда не нуждался в деньгах, Алистер всегда снабжал сыновей приличными суммами. У каждого из них был огромный счёт в банке. Но разве можно купить за деньги счастье, или любовь, даже простое уважение? Нет, настоящие чувства не купишь ни за какую валюту.

— Я вовсе не хотел тебе жаловаться. Не пойми меня неправильно. Просто я ответил на твой вопрос. Я не хочу, чтобы меня жалели, тем более ты.

— Ну конечно, это наверняка повредит твоему образу плохого парня. Неужели девушки всё ещё на это ведутся? — я попыталась перевести наш разговор, потому что от напряжения, внезапно возникшего над нами у меня начало сводить зубы.

— Конечно, все без ума от плохишей. Так что мне нужно держать марку, — он провёл рукой по волосам с таким наигранно самодовольным лицом, что я не смогла сдержать приступ смеха. Спустя мгновение Заккари тоже рассмеялся. Остальной путь мы проделали в уютной тишине. Моросящий дождь закончился, и небо снова озарилось солнечными лучами. Мы сделали круг по парку, и вышли к реке. Лёгкое облако тумана парило над серебристой водной гладью. Течение здесь было спокойное и ровное. Около противоположного берега плавали три утки, время от времени ныряя под воду и возвращаясь с мелкой рыбёшкой.

— Знаешь, мы ведь можем находиться рядом друг с другом и не ссориться, ты заметила? — игриво улыбаясь, обратился ко мне Зак. Тут у спуска к реке были расположены ступеньки, изрядно заросшие и местами раскрошившиеся от старости и мы сели на самую верхнюю из них.

— Да, для этого просто нужно держать язык за зубами. Когда ты молчишь, ты не кажешься таким отъявленным засранцем.

— То же самое могу сказать и о тебе, — кивнул Зак, широко улыбаясь, за что и получил от меня локтём в плечо. — Ладно, шучу.

Снова воцарилось молчание. Я всё ещё чувствовала небольшую неловкость в компании Зака, но уже не тряслась от ужаса, как раньше. Мимо нас медленно проплыл старичок на деревянной лодке с набором удочек всех мастей. Чем напугал троицу уток, и они как по сигналу рванули с места и упорхнули, оставив круги на воде.

— Мне пора, мама будет волноваться, — сказала я, поднимаясь на ноги и отряхивая штаны от мелких песчинок.

— Конечно, — Зак кивнул и тоже встал, он был выше меня на целую голову, но сейчас стоял на ступеньку ниже и наши лица находились на одном уровне. Его пристальный взгляд изумрудных глаз проникал в самую душу. Я опустила голову, чувствуя себя при этом как-то странно. По коже пробежали мурашки, и я убрала руки в карманы толстовки. Я не знала, что сказать и Зак тоже не пытался разрядить обстановку. Мы просто стояли в утренней тишине. Зак смотрел на меня, я чувствовала это, но не поднимала голову, вместо этого я усердно разглядывала свои ноги и ковыряла носком кроссовка землю, пиная мелкие камушки.

— Тебя проводить? — спросил Зак, чем привлёк моё внимание. Я подняла голову и встретилась с его кривой ухмылкой. Я заметила, что у него такая манера улыбаться. Если Маркус улыбается, то в этом действии участвует все лицевые мышцы. А у Зака получается такая ленивая улыбка. Правый уголок рта приподнимается, словно нехотя.

— Думаешь, я не дойду сама?

— Боюсь, как бы ты по пути не встретила очередного бегуна и не сломала ему нос, — отшутился он, и я сделала обиженное лицо.

— Ты мне теперь это будешь каждый раз напоминать?

— Конечно, ты посмотри на мой больной нос. Ещё немного и ты могла бы его сломать, — он наклонился вперёд, собираясь поближе показать свой пострадавший нос. Говорил он наигранным голосом, словно обиженный маленький мальчик. И я не могла смотреть на него без улыбки.

— Ладно, жертва уличного насилия. Если хочешь, подай на меня жалобу моему адвокату. А мне и правда пора, — я помахала ему рукой и пошла вдоль берега в сторону дома. Но Зак не собирался прощаться вот так. Я снова услышала торопливые шаги за спиной. А вскоре он уже поравнялся со мной.

— Знаешь, что за преследование могут посадить в тюрьму? — спросила я, поворачиваясь к нему лицом. Он невинно пожал плечами, мол, ничего не знаю, и продолжил идти рядом.

Так мы и шли бок о бок, молча. Зак не пытался заговорить, а я отчасти радовалась его компании. Ещё несколько недель назад, я готова была спустить на него всех собак, так он меня нервировал. А сейчас я спокойно шла рядом с ним и чувствовала себя в безопасности. Как быстро может измениться отношение к человеку. Как быстро сам человек может перевернуть представление о себе с ног на голову. Скорей всего я до сих пор бы видела в Заккари странного, замкнутого и неприятного парня, если бы он не спас меня от Люка. Но то, что он сделал, сыграло свою роль и перевесило чашу весов в лучшую сторону.

Вскоре мы дошли до перекрёстка и молча разошлись в разные стороны. Мы не прощались и даже не перекинулись взглядами. Мы не были друзьями, но возможно могли бы ими стать.

Дома мои родители уже сидели за кухонным столом в ожидании меня. Стоило мне только переступить порог, как мама тут же подбежала ко мне с расспросами. Я понимала, что в такой обстановке она волновалась за меня, но мне было тяжело дышать в этом коконе гиперопеки.

— Со мной всё хорошо, мам. Я в порядке. Просто решила прогуляться. Вот и всё. Не надо каждый раз бить тревогу, если меня нет дома. Хорошо? — я обняла её и поцеловала в тёплую щёку. От неё пахло фиалками и влажной землёй. Наверняка она уже успела сходить в сад за свежими овощами.

— Хорошо, милая. Я стараюсь, как могу. Но и ты меня пойми. В городе появился какой-то псих, готовый убить любого на своём пути. Конечно, я волнуюсь.

— Делия, просто будь более осмотрительна и внимательна. Всегда носи с собой телефон и не ходи одна по темноте. Этого нам будет достаточно, — папа снял свои очки и улыбнулся мне тёплой отеческой улыбкой. Я села рядом с ним за стол и обняла его. Я всегда считала, что мне повезло с родителями. Многие мои знакомые постоянно жаловались на то, что родители их не понимают, вечно орут и чуть что лишают всех благ цивилизации. Но в нашей семье мы всегда могли договориться друг с другом. Родители всегда старались общаться со мной на равных. Они доверяли мне, а для любого человека это всегда важно.

После завтрака, отец удалился в свой кабинет, дописывать статью для журнала. А мы с мамой отправились на рынок. Мама взяла с собой плетёную корзину. На голове у неё была бежевая шляпа с огромными полями, а из одежды она выбрала сарафан небесно-голубого оттенка с широким кожаным поясом. Она плыла по пыльным улицам Дарема, словно фея из древних сказаний. Её улыбка заражала хорошим настроением каждого встречного. Я держала её под руку и чувствовала, что сопровождаю какую-то звезду по красной дорожке. Мама здоровалась с прохожими, желала им доброго дня и шла дальше. От неё исходила бешеная энергетика, и люди это чувствовали. Мы ходили от палатки к палатке, и мама беседовала с продавцами, как со своими старыми знакомыми. Делилась советами с фермерами по поводу лучшего удобрения для огурцов или помидор. А те в свою очередь продавали ей семена чуть ли не даром. Я всегда любила ходить с мамой за покупками. Мне нравилось наблюдать за ней в такие моменты. Нравилось, как она общается с людьми, как преподносит себя.

Вскоре мы уже возвращались домой с полной корзиной новых семян. Ещё мама купила по банке свежей сметаны и сливок, несколько штук мандаринов и лимонов, пару баклажан и свежую свиную вырезку. А я несла огромную дыню, от которой исходил сладкий аппетитный аромат. Этот поход за покупками повлиял на меня лучше любого лекарства от депрессии. Я чувствовала себя отдохнувшей. С губ не сходила улыбка. И казалось, что все страхи и невзгоды позади. Мы вернулись домой, и я помогла маме убрать продукты, пока она рылась в своих многочисленных книгах и блокнотах с рецептами. В этот момент в дверь позвонили, и от неожиданности я даже уронила мандарины. Один из них закатился под стол, и пришлось лезть за ним.

— Это Маркус, — оповестила меня мама, и, вылезая из-под стола, я увидела, что она смотрит в окно. Я отряхнула колени от пылинок и пошла открывать. Звонок раздался снова, и когда я распахнула дверь, то Маркус только-только убирал руку от звонка. Выглядел он как всегда потрясающе. Чисто выбритый, в брюках и синем свитере, красиво оттеняющем его цвет глаз, он вполне мог свести с ума любую девушку таким видом.

— Привет, незнакомец, не хочешь зайти? — спросила я, переступая порог.

— Привет, красавица, я как раз хотел предложить нечто противоположное. Прогуляемся? — он галантно выставил локоть, и я согласно кивнула.

— Мам, я выйду с Маркусом, не теряй меня, — крикнула я маме и закрыла за собой дверь. Взявшись рукой за предплечье Маркуса, я последовала за ним. Напротив дома стоял его мерседес за рулём, которого неизменно сидел Грег с каменным выражением лица. Но мы не сели в машину, слава богу. А пошли вниз по улице.

— Я завтра еду в Лондон на несколько дней. Отец хочет познакомить меня с советом директоров. Будет несколько званых ужинов, пару совещаний. Ты же знаешь, как он хочет скорей ввести меня в курс дела.

— Знаю, но разве ты не собираешься поступать в университет этой осенью? Ведь ты не успеешь учиться и управлять бизнесом.

Маркус часто говорил мне о том, как ему хотелось бы путешествовать по джунглям, изучать змей, ящеров, может даже отыскать неизвестный до этого вид. Каждый раз, рассказывая об этом, его глаза загорались, он оживал, в красках описывая своё будущее. Но в последнее время он почти не говорил об этом. И мне было больно видеть, как его мечту отодвигали на второй план.

— Об этом я хотел сказать тебе уже давно, но всё не находил подходящего момента, — он сплёл наши пальцы вместе и остановился, посмотрев мне в глаза, — я не буду поступать в Даремский университет. Отец хочет, чтобы я поступил в школу бизнеса в Лондоне.

— Что? Но как же твоя мечта? Ты ведь хотел…

— Моя мечта подождёт, — перебил он меня, и устало потёр лоб, — вообще я хотел поговорить о другом.

— Но…

— Успокойся, Делия. Всё в порядке. Это просто небольшая отсрочка. Я с этим смирился.

— Тогда о чём ты хотел поговорить?

— Как я уже сказал, завтра мне нужно уехать в Лондон и я хочу, чтобы ты поехала со мной, — последние слова он произнёс медленно, разделяя каждое слово продолжительной паузой.

— Поехать с тобой в Лондон? Ты шутишь?

— Почему ты так думаешь? Я предельно серьёзен. Ты разве не хочешь? — он нахмурился и посмотрел мне в глаза так, словно и, правда, сомневался в моём желании ехать.

— Конечно, хочу. Очень хочу. Просто это всё неожиданно.

— Я не хочу оставлять тебя тут одну, когда вокруг происходят все эти ужасы. И тем более из-за всех моих дел мы стали видеться реже, а мне это не нравится. Я очень скучаю по тебе, — Маркус наклонился и прижался лбом к моему лбу. На миг у меня внутри появилось неприятное чувство вины за то, что я сегодня проводила время с Заком, пока Маркуса не было. Но потом я уговорила, что в этом не было ничего плохо, мы просто поговорили. Так что вина исчезла так же быстро, как и появилась. А я обняла Маркуса за пояс и прижалась к его груди.

— Я тоже очень скучаю без тебя и с радостью поеду с тобой, куда попросишь, — прошептала я, поднимая голову и встречаясь с ним взглядом. Маркус широко улыбнулся и погладил меня по волосам, после чего приподнял пальцем мой подбородок и прижался тёплыми губами к моим. Поцелуй получился нежным и томным, но даже он заставил меня таять под его натиском. Я прижалась к нему сильней, опустив руки на его плечи, чтобы удержаться на ногах. До меня донёсся тихий стон, и я улыбнулась.

— Давай возвращаться, пока я не наделал глупостей, — улыбаясь, произнёс Маркус, обнимая меня за талию. Зрачки его глаз всё ещё были расширенными, практически закрывая собой голубую радужку. Он прижал меня к себе, и мы пошли к дому, не прекращая улыбаться. Мне даже не верилось, что завтра мы с Маркусом покинем этот город, пусть всего на несколько дней. Я никогда не покидала Дарем, но после событий последних дней, я была рада уехать. Тем более с Маркусом. Я действительно по нему скучала. Но я так же боялась, что за всеми этими делами, он снова будет вынужден оставить меня. Но сейчас я не хотела об этом думать, я плотнее прижалась к Маркусу, слушая его планы на эти несколько дней в Лондоне.

Глава 8

А следующим днём наш самолёт произвёл посадку в аэропорту Хитроу. Аэропорт оказался такой огромный, напоминая своими размерами целый городок со своими отелями, барами и ресторанами, магазинами и сувенирными лавками. Всюду сновали люди с чемоданами, отправляясь на свой рейс. Огромные самолёты взмывали ввысь, словно гигантские птицы. День выдался солнечным, и белоснежные фюзеляжи сверкали на солнце. Маркус обнимал меня за плечи, а я просто наслаждалась его близостью и всем, что нас окружало. Я никогда не выезжала за пределы Дарема, и Лондон для меня казался другой планетой.

Нас снова сопровождал Грег, он шёл впереди и в обеих руках держал по чемодану. Молчаливый и сосредоточенный на своей работе, он как никогда напоминал своим видом робота. Мы вышли из огромного здания аэропорта и оказались на просторной площадке, на которой стояло пару автомобилей. Мы направились к чёрному мерседесу, скорей всего арендованному. Грег убрал наши чемоданы в багажник, а мы с Маркусом сели в салон автомобиля.

— Я так рад, что ты поехала со мной, — улыбаясь, Маркус притянул меня к себе и прижался губами к моему виску.

— Разве я могла отказаться от возможности посетить Лондон?

— Так вот что заставило тебя согласиться? А я думал, что ты хотела побыть со мной подольше, — он отодвинулся, приняв обиженный вид.

— Всего лишь отчасти, но ты же знаешь, что я готова лететь куда угодно, если ты будешь рядом. Мы так редко видимся в последнее время, — я прильнула к нему, и он тут же обхватил меня руками.

Вернулся Грег и вскоре мы уже направлялись в Лондонский сити. Маркус объяснил, что там находится офис их компании, а так же дом в котором мы будем жить. Сквозь тонированные стёкла автомобиля город был виден плохо, но Маркус пообещал устроить мне персональную экскурсию, поэтому я расслабилась в его объятиях. А вскоре и вовсе уснула. Взбудораженная предложением Маркуса об этой поездке, я не спала почти всю ночь, поэтому усталость взяла своё. Я проснулась от тёплого дыхания Маркуса на своей щеке, он гладил меня по волосам и что-то тихо шептал. Только спустя пару минут я поняла, что он меня будил.

— Вставай спящая красавица, мы приехали.

Маркус помог мне выйти из машины, и я замерла на месте, удивлённо взирая на высокий небоскрёб, сияющий на солнцесвоими стеклянными панелями. Маркус рядом со мной тихо усмехнулся и приобняв меня за талию чуть подтолкнул к входу. У больших стеклянных дверей стоял швейцар в красивой униформе. Он, молча, открыл перед нами дверь, сдержанно кивнув Маркусу. Тот в свою очередь тоже ему кивнул, и мы вошли в прохладный просторный холл. Полы были начищены до такой степени, что в них можно было увидеть своё отражение, как и на пололках, которые были зеркальными. Маркус провёл меня к лифту и нажал какие-то кнопки. Почти сразу же металлические створки лифта раскрылись перед нами, и мы вошли. Маркус снова нажал на кнопку и лифт начал медленно подниматься. Я оперлась о зеркальную стену лифта, а внутри у меня всё переворачивалось от происходящего. Лифт всё поднимался и поднимался и мне начало казаться, что мы уже парим где-нибудь в космосе. Маркус повернулся ко мне и игриво подмигнул, явно чувствуя моё настроение. Он взял меня за руку, переплетая наши пальцы и в этот момент лифт остановился, двери его открылись и мы попали в невероятных размеров пентхаус. Огромное пространство без стен и дверей, перетекало из одной зоны в другую. Тут была и кухня вся сделанная из стали, зона отдыха с мягкими кожаными креслами и плазменным телевизором. На кофейном столике между креслами лежал ноутбук, и стояла ваза с розовыми пионами. Надо сказать, что цветы тут были повсюду. Лилии, розы, орхидеи: все они стояли в красивых керамических вазах на столах, этажерках и даже на полу. От этого всё пространство пропиталось смесью их ароматов. Здесь так же была зона для совещаний или обедов с длинным столом из дерева, покрытым толстым слоем лака и с комплектом стульев из такого же дерева.

Маркус не отпуская моей руки водил меня по пентхаусу, показывая, что где находится, а я лишь смотрела вокруг широко открытыми глазами и не верила, что правда здесь нахожусь. Он показал мне комнату, которую назвал кинотеатром, там располагался огромный экран, напротив которого стояли мягкие кресла в несколько рядов. Рядом с кинокомнатой находилась спальня с огромной двуспальной кроватью. На белоснежном покрывале лежала бледно-розовая большая коробка, к которой и подвёл меня Маркус.

— Открой, это для тебя, — прошептал он, вставая позади меня. Я развязала большой белый бант из атласа и открыла коробку. В ней лежало платье, шёлковое, нежного жемчужного оттенка.

— Оно прекрасно, — сказала я, рассматривая платье. Я бы себе такое никогда не купила. Оно наверняка стоило столько, сколько не стоила вся моя одежда. Настоящий шёлк в руках ощущался нереально.

— Прекрасное платье, для прекрасной девушки, — промурлыкал Маркус мне на ушко, убирая волосы с моей шеи и целуя ключицу. Потом в его руках появилась квадратная коробка из красного бархата. Он повернул меня к себе лицо и открыл её. На белой подложке лежало красивая нитка жемчуга в тон платью. — И это тоже тебе.

Аккуратно вытащив жемчужное колье из коробки, Маркус надел его мне на шею. И с минуту не отрываясь, смотрел на него, потом довольно улыбнувшись, кивнул и, притянув меня в свои объятия, поцеловал. Поцелуй получился страстный и на редкость горячий. Его ладони прошлись по моей спине, после чего крепче прижали к его крепкой груди.

— Я должен тебя оставить ненадолго. Надеюсь, тебе хватит этого времени, чтобы привести себя в порядок и приготовиться к незабываемому вечеру, — он соблазнительно и мучительно медленно проложил дорожку из поцелуев по моей шее, спустившись к ключицам.

— Что ты задумал? — тихо спросила я, цепляясь за его плечи.

— Тебе понравится, вот увидишь, — Маркус улыбнулся и, оставив меня в этом головокружительном состоянии, покинул меня. Звякнул лифт, и вскоре я осталась одна посреди шикарной спальни.

Решив для начала принять душ, я пошла на поиски ванной комнаты. Но когда нашла, то я словно перенеслась в spa-салон. Здесь находилась красивая ванна на золочёных ножках, душевая кабинка с кучей всякой техники, джакузи с гидромассажем и даже сауна. Я набрала ванну, воспользовавшись ароматизированной пеной для ванн и сняв жемчужное колье, забралась в горячую воду. Из горла вырвался блаженный стон. Я могла бы жить в этой ванне, ей богу. Но насладившись вдоволь, я вышла из воды и, закутавшись в белый махровый халат и завернув волосы в полотенце, я вернулась в просторную гостиную. Огромные окна в пол давали потрясающий обзор. Я взяла бутылку воды из холодильника и, усевшись в объёмное мягкое кресло, расположилась прямо напротив окна. Отсюда виднелся весь Лондон, Биг-бен, Букингемский дворец, лондонское Око, Вестминстерский мост и даже Соборная церковь Святого Петра. Всё это я видела только в книгах, в интернете, а теперь находилась так близко, что сложно было поверить в реальность происходящего.

Прошло наверно часа два, когда лифт снова оповестил меня о том, что Маркус вернулся. Я полностью одетая уже ожидала его. Закрутила волосы в мягкие волны, немного подкрасила ресницы, нанесла блеск на губы, надела подаренное им платье и свои белые босоножки на каблучке, не забыла и про жемчужное ожерелье. В таком виде я встретила своего парня, который замер в дверях лифта, только взглянув на меня. В глазах Маркуса загорелся огонёк, губы растянулись в широкой улыбке и он медленно двинулся ко мне. В шикарном строгом костюме, с бабочкой вместо привычного галстука он выглядел сексуально и как настоящий мужчина, а не как мальчишка месяц назад, окончивший школу. От него исходили неизвестные мне до этого волны, я повела плечами, отгоняя мурашки. Ноги начали дрожать, и когда Маркус встал вплотную ко мне, я уже готова была упасть в его объятия, растечься возле его ног безвольной лужей, расплавиться, как воск свечи. Но я заставила себя удержаться на месте.

— Девушка, мы с вами случайно не знакомы? Кажется, вы напоминаете мне кое-кого, — игриво произнёс Маркус, обвивая своей правой рукой мою талию.

— А я впервые вас вижу, — подыгрывая ему, ответила я.

— Не хотите со мной прогуляться по вечернему Лондону? У меня как раз освободился вечер, — Маркус повёл меня к лифту.

— Я вовсе не против, ведите, я полностью ваша.

Он посмотрел на меня, ловко изогнув бровь и довольно усмехнувшись, завёл меня в лифт. Как только дверцы за нами закрылись, он прижал меня к зеркальной поверхности и, обхватив моё лицо, прижался к губам. Язык прошёлся по моим губам, лаская их и проникая внутрь. Я простонала ему в рот, сильней прижавшись к нему. Он эпицентра внизу живота расходились горячие будоражащие волны, заставляя мою голову кружиться, а меня яростней целовать Маркуса. Его руки опустились по моему телу и сжали бёдра. Я выгнулась ему на встречу, прильнув ещё ближе. Маркус закинул мою ногу так, что мне пришлось оплести его ей. Это открыло ему доступ и в следующее мгновение его пальцы отодвинули тонкое кружево моих трусиков и проникли внутрь меня. Не встретив сопротивления, потому что я уже была влажной, он начал массировать меня. Поцелуй становился сильней, напористей. Я хваталась за него, боясь упасть. Наслаждение накатывало на меня медленно, а потом захватило целиком. Пальцы Маркуса довели меня до оргазма, заставив меня кричать от удовольствия. Но даже это не заставило его остановиться. Он продолжал входить в моё лоно пальцами, пока я не обессилела и не повисла на нём, жадно глотая воздух. Щёки мои пылали, я чувствовала себя немного странно. Оргазм был потрясающий, гораздо ярче, чем в наш первый раз, а сейчас он даже не снимал штаны. Мы оба были в одежде, но казалось, что это заводило ещё больше. Но то, что мы сделали это в лифте, заставило меня немного устыдиться. Я бы никогда не подумала, что способна на такое. А теперь…

— Тебе понравилось? — прозвучал его тихий, но твёрдый, практически рычащий, голос возле моего уха.

— Да, разве могло быть иначе, — мы встретились глазами, и в этот момент я даже не узнала его. Глаза стали практически чёрными, черты лица стали немного острее и жестче, он напоминал хищника, поймавшего свою жертву в ловушку. И хоть он улыбался, эта улыбка тоже была хищная, дикая. Медленно словно в замедленно съёмке, Маркус достал руку, которой довёл меня до оргазма и облизал пальцы, которые сохранили мои соки. Я смотрела на него, словно завороженная и не могла отвести взгляд. Между ног всё снова запульсировало с новой силой, и я сжала бёдра. Маркус заметил это и его губы растянулись ещё шире.

— Может, вернёмся в пентхаус? — предложил он.

— Ты же обещал показать мне Лондон, не забыл? — я чудом взяла себя в руки, казалось ещё немного, как я разденусь и займусь с ним любовью прямо здесь на полу.

— Тогда пошли, — он снова нажал какую-то кнопку, оказывается, до этого он просто заблокировал лифт, чтобы его никто не мог вызвать. А теперь лифт плавно скользил вниз. Выйдя на первом этаже, я заметила несколько мужчин, явно недовольных тем, что им пришлось так долго ждать лифт. Я отвернулась от их возмущенных взглядов, щёки мои пылали. И как только мы вышли на улицу, я громко рассмеялась. Маркус смотрел на меня, весело улыбаясь, ожидая пока пройдёт моя истерика. Потом кивнул кому-то и к нам подъехал мерседес. Из него вышел Грег и открыл перед нами дверь автомобиля. Маркус усадил меня, а потом сел сам.

— Ну что, ты успокоилась? — спросил он, пока Грег обходил машину и садился за руль. Я глубоко вздохнула, успокаиваясь и приводя себя в порядок.

— Ты сведёшь меня с ума Маркус Белл, — призналась я, глядя на мужчину перед собой. А он ничего не ответил, просто прижал меня к себе и поцеловал в макушку. Машина тронулась с места, и мы поехали по вечернему Лондону.

***

Грег высадил нас на Кингс Роуд, деревья тут были увешаны гирляндами и красиво переливались в вечерних сумерках. Рестораны, пабы и кафешки здесь шли друг за другом, и все были забиты до отказа. Самая разнообразная музыка лилась со всех сторон. Мы перешли через дорогу, и Маркус повёл меня мимо ряда ресторанов и бутиков. Мы свернули в какой-то переулок, Маркус бросил на меня таинственный взгляд и хитро улыбнулся, после чего толкнул незамеченную мной ранее дверь, и мы начали спускаться в подвал. Здесь горел тусклый свет, а чем дальше мы заходили, тем громче до нас доносились звуки танцевальной музыки. Длинный коридор вскоре начал расширяться, и мы попали в огромный зал. За столами накрытыми красными скатертями сидели люди, мимо сновали официанты с подносами нагруженными едой. Место было необычное, кирпичные стены обшарпанные и местами с подтёками соседствовали с красивыми красными коврами с разнообразными орнаментами. Кожаные дорогие диваны стояли рядом со старыми деревянными стульями и столами, сделанными из простых ящиков для овощей. Помещение разделялось на уровни. На самом верхнем стояли столы, где люди ужинали. Ниже располагалась зона отдыха с креслами и диванчиками, справа от неё находилась широкая барная стойка, возле которой стояли необычного вида узкие кожаные кресла оранжевого и фиолетового цветов. Напротив зоны отдыха располагалась небольшая сцена, на которой стояли музыкальные инструменты и несколько мужчин занимались настройкой микрофона и гитар. А ещё ниже, словно в яме находился танцпол, оттуда до нас и доносилась музыка. Я с интересом осматривала это удивительное место, а Маркус рядом со мной тихо посмеивался над моим шоком. Он повёл меня на самый верх, там мы устроились за округлым столиком. К нам тут же подошла официантка. Молодая девушка в белой рубашке, черных брюках и таком же чёрном фартуке. Она улыбнулась Маркусу, скорей просто из вежливости, чем флиртуя. Но я поняла, что они знакомы, потому что Маркус обратился к ней по имени, хотя девушка была без бейджа.

— Амина, я буду то же, что и всегда. А моя девушка, — он сделал акцент на последнем слове и посмотрел на меня, ожидая, что скажу я. Подхватив меню, я быстро пролистала страницы и, в конце концов, остановилась на хорошо прожаренном стейке и зелёном салате. — И принеси ещё бутылочку вина, — добавил Маркус, пока девушка всё записывала в свой блокнот.

— Подождите немного, мистер Белл, заказ сделают быстро и в лучшем виде, — она снова улыбнулась и я заметила, как она смутилась и, её щёки порозовели. Как только она ушла я перевела взгляд на Маркуса.

— И часто ты тут бываешь?

— Каждый раз, когда приезжаю в Лондон, — улыбаясь, и слегка наклонившись вперёд, ответил он. — Кажется, кто-то ревнует?

— Что? Вовсе нет, — я пожала плечами и откинулась на спинку стула. В ответ Маркус лишь посмеялся. Пока мы ждали наш заказ, его телефон несколько раз звонил. Он не отвечал, но с каждым новым звонком выглядел всё более удручённым. Я поняла, что звонила его мать. И когда в следующий раз его смартфон завибрировал, я схватила его и ответила. Меня распирало от злости. Даже здесь за много километров, ей удалось испортить наш вечер.

— Алло, — рявкнула я, Маркус недовольно поморщился и потянулся за телефоном, но я отвела руку, не давая ему перехватить его.

— Алло, Делия?! Где Маркус? Он в порядке? — голос её звучал встревожено.

— Моника, ваш сын не маленький ребёнок, не нужно звонить ему каждые пять минут. Дайте ему немного свободы, я вас очень прошу, — сказала я, отчаянно сдерживая свои эмоции и стараясь говорить как можно спокойней и вежливей.

— Делия, дай трубку моему сыну, это очень важно, — приказала она, но за этими стальными нотками я услышала то, чего кажется, никогда не слышала раньше от Моники, страх и мольбу.

— Он в порядке, Моника. Жив и здоров, наберитесь терпения, и скоро он к вам вернётся, и вы снова сможете выносить ему мозг, — я начинала терять терпение, а Маркус напротив меня нахмурился ещё сильнее. Я собиралась отключиться, когда в трубке послышался тихий умоляющий голос:

— Делия, ты не понимаешь, ему нужно…

— Что ему нужно, так это чтобы вы ослабили свою хватку. Доброго вечера вам, Моника, — сказала я и нажала на «отбой». Как только я вернула телефон на место, то сразу поняла, что вечер испорчен.

— Я выйду ненадолго, — тихо сказал Маркус, поднимаясь из-за стола.

— Маркус, подожди, — я встала вслед за ним, но он поднял руку, останавливая меня. Я безвольно опустилась обратно на стул. А он развернулся и оставил меня одну. Он обижался на меня? Неужели я перегнула палку с его матерью? Конечно, я знала, что она ему небезразлична. Он любил её так же как меня, но неужели он не видел, как сильно она в него вцепилась? Всему приходит конец, и я устала терпеть её поведение. Да я не родилась в семье нефтяных магнатов, не ношу дизайнерские тряпки и не езжу на дорогих тачках. Но я такой же человек, как и она, и я обладаю чувством собственного достоинства. А Моника, по-видимому, считала меня жвачкой прилипшей к ботинку, от которой никак нельзя было отделаться.

Принесли наш заказ, а Маркус всё не возвращался. Я налила себе бокал вина и осушила его залпом. Аппетит пропал напрочь, и я выпила ещё. А потом, плюнула на всё и пошла танцевать. Маркус мог обижаться сколько угодно, но я поступила, так как считала нужным. В конце концов, я приехала в Лондон в надежде сбежать от вечно надоедающих мамаш, от маньяка возомнившего себя моим ангелом хранителем, от людей, которые оценивали других по состоянию кошелька. Я мечтала провести несколько дней в компании парня, который любит меня. Так что это я должна была на него обижаться за то, что он снова выбрал не меня на этой дурацкой чаше весов.

Я спустилась в яму, где уже танцевала молодёжь. Звучал какой-то популярный попсовый трек. Вино сделало своё дело, и я почувствовала лёгкость во всём теле, стоило мне только влиться в ритм музыки. К чёрту их всех! Я закрыла глаза, чувствуя вибрации во всём теле и двигаясь в такт новым аккордам. Мне было хорошо, и я всеми силами пыталась заглушить неприятный голосок в голове, твердящий мне вернуться назад и извиниться перед Маркусом. Хватит с меня, мне совсем не хотелось чувствовать эту вину, которая словно яд пропитывала мою кожу. Всё о чём я думала и мечтала это о том, чтобы хоть раз Маркус выбрал меня, а не свои дела, бизнес, или свою мать. Но некоторым мечтам просто не суждено сбыться, ведь так?

На мои бёдра опустились чьи-то руки, что тут же заставило меня вздрогнуть и вернуться в реальность. Я отшатнулась и повернулась лицом к своему незваному гостю. Позади меня стоял какой-то мужчина, изрядно подвыпивший, о чём говорила его кривая ухмылка и красные глаза.

— Какого чёрта? Что вы себе позволяете? — возмутилась я, на что он ещё шире растянул губы в ухмылке.

— Киса с коготками? Мне нравятся такие, — заплетающимся языком произнёс он и протянул ко мне свои руки. Вокруг нас танцевали люди, но никто не обращал внимания на то, что происходило. Я отшатнулась назад от него, а он запутался в своих ногах и налетел на меня, оплетая вокруг меня свои ручищи. От падения нас спасла стена, к которой я теперь была прижата. Его лицо оказалось напротив моего, обдавая меня тошнотворным запахом алкоголя. Перед глазами снова встал образ Люка, и меня сковала паника.

— Уже не такая воинственная? — усмехнулся он и наклонился ещё ближе. Резкие удары моего сердца эхом раздавались в ушах. Я снова оказалась в оранжерее, прижатой к твёрдой скамье телом Люка Флетчера. Я начала задыхаться, слёзы душили меня, липкий страх снова завладел мной. А потом что-то заставило меня очнуться, вернуться в клуб и вздохнуть полной грудью. Я осмотрелась и увидела, что Маркус успел вернуться и теперь выбивал дерьмо из этого пьяного мудака, который решил распустить руки. Все столпились вокруг них двоих, никто не решался им помешать. Точнее помешать Маркусу, который методично наносил удары по физиономии мужчины. Я находилась в шоке от увиденного, никогда до этого я не видела Маркуса таким разъярённым. Он никогда не дрался, а если это и происходило, то больше напоминало игру. Сейчас же всё было на самом деле и меня напугало то, что лицо Маркуса при этом было спокойным, он словно находился в прострации, казалось, он покинул своё тело, в глазах его была пустота.

— Маркус! Остановись, Маркус! — крикнула я, наконец вырвавшись из оцепенения. Я подбежала к нему, но он меня не слышал и не видел. Я позвала его снова, но ничего не изменилось, тогда я стала звать охрану. Меня бил озноб, кровь была повсюду: на каменном полу, на пиджаке Маркуса, на его белоснежной рубашке и даже на лице. Я отшатнулась назад и чуть не упала. Меня поддержала под руку какая-то девушка, и я благодарно ей кивнула. Наконец пришли двое мужчин в чёрной униформе охраны и, взяв бессознательное тело мужчины под руки, вынесли его на улицу.

Маркус медленно поднялся на ноги и осмотрелся вокруг, ища меня взглядом. Когда же он нашёл меня, то тут же подбежал ко мне, в глазах его плескалась тревога.

— Ты в порядке? Этот поддонок не успел ничего с тобой сделать? — спросил он, и его кровавая рука легла на мой подбородок. Я ничего не могла сказать, просто смотрела на его красивое лицо, на котором словно веснушки виднелись капельки крови, и не узнавала парня перед собой. Я понимала, что нужно что-то сказать, ведь он всё ещё смотрел на меня. Его голубые глаза полные любви были направлены на меня, но только они говорили мне кто передо мной. Всё остальное заставляло меня усомниться в нём.

— Делия? Всё хорошо? — снова спросил он, а я лишь молча, кивнула. Слишком много крови вокруг, слишком много крови в моей жизни в последнее время. Этот парень определённо заслужил, чтобы кто-то поставил его на место, но не перегнул ли Маркус палку?

— Ты вся дрожишь, пойдём, — он заботливо накинул на мои плечи свой пиджак и повёл меня к выходу. Кто-то из официантов подал ему пакет со льдом и белое полотенце. Я не смотрела по сторонам, всё, на что я была способна в тот момент это просто переставлять ноги, чтобы не споткнуться и не упасть. В голове не было никаких мыслей, кроме шума. Какое-то надоедливое жужжание. Маркус шёл рядом со мной, не отставая ни на шаг. Мы вышли на улицу, и прохлада вечернего Лондона приятно окутала меня. Подошёл Грег и открыл передо мной дверцу автомобиля. Я забралась внутрь, Маркус поспешно сел следом. Он потянулся к моей руке, сжав её. Но я видела перед собой лишь руку в кровавых разводах.

— Делия, ты в порядке? — снова спросил он, наверно уже десятый раз.

В порядке ли я? Нет, я далеко не в порядке. Моя жизнь с каждым днём всё больше превращается в хаос. Люди, которых я думала, знаю, превращались в каких-то незнакомцев. А незнакомцы становились ближе, чем когда-либо. Всё переворачивалось с ног на голову, и я не успевала подстраиваться под эти изменения. Я хотела всё это сказать Маркусу, хотела накричать на него за то, что он снова поставил меня на второе место, за то, что снова бросил. Я злилась на него, на себя. Но вместо всего этого я повернулась к нему и посмотрела на его лицо. Он успел вытереть его от капелек крови, но мне всё же удалось заметить одно алое пятнышко.

— А ты в порядке, Маркус? — спросила я, чем явно удивила его. Мы, молча, переглядывались, а его хватка на моей руке стала сильней. Я чувствовала его смятение и недовольство. Он тихо выдохнул и отвернулся к окну.

— В последнее время всё идёт кувырком. Мне пришлось отказаться от своей мечты, поступить так, как того хотел отец. Тот парень просто довёл меня до ручки. Я вышел из себя, но такого больше не повторится, — он снова повернулся ко мне, в его глазах плескалось отчаяние и сожаление. — Прости, что я тебя напугал. Я не хотел. Просто, когда я увидел, как этот урод прижимает тебя, я потерял контроль над собой.

— Маркус…

— Ничего не говори, ладно, — он наклонился ко мне, прижимаясь к моему лбу своим. Свет уличных фонарей изредка просачивался в салон, освещая нас. Мы молчали, но в этой тишине наши тела говорили гораздо громче нас. Я понимала, как Маркусу нелегко. На его месте любой мог выйти из себя. Понемногу моя обида и злость утихали, и я обняла его за плечи, прижавшись всем телом. Он упёрся подбородком в моё плечо, и я почувствовала его горячее дыхание на шее. Сердце моё защемило, меня окутала какая-то неведомая до этого тоска. Я закрыла глаза и ещё крепче обняла Маркуса. Мне хотелось успокоить его, хотелось, чтобы он знал, что со мной ему не о чем беспокоиться. Я любила его, разве это не повод, чтобы простить ему все прегрешения? Да и был ли он так уж виноват в произошедшем? Я уже так не думала. Если бы я осталась ждать его, и никуда не пошла, то ничего бы не произошло. Так что если и искать виноватых, то это была я.

— Спасибо, что заступился за меня, — прошептала я, в ответ Маркус ещё сильнее обхватил меня руками.

— Разве я мог поступить иначе? Ради тебя я сделаю всё.

Глава 9

СЕЙЧАС

Когда я снова прихожу в себя, то замечаю, что все вещи стоят на своих местах. Всё прибрано, а на кофейном столике стоит поднос с едой. Я сажусь в кровати и поднимаю взгляд на потолок. Я чувствую, что он смотрит, знаю, что он где-то там, вот только где? Сколько я уже здесь нахожусь? Не знаю, время тут течёт иначе, и сложно определить день сейчас или ночь. Я встаю с кровати, и ноги погружаются в высокий ворс ковра. Я уже знаю, что под ним находится бетонный пол. Стены тоже бетонные. Всё это напоминает какой-то подвал или гараж. Снова поднимаю голову и смотрю на потолок. Люминесцентные лампы освещают мою комнату, и сначала я отвожу взгляд от их яркого света. Но потом замечаю какой-то маленький чёрный предмет, за лампой. Неужели это и, правда, камера? Захожу с другой стороны, чтобы рассмотреть лучше. Кажется, это действительно миниатюрная камера. Потолок тут высокий и мне вряд ли удастся достать до него, но я всё же делаю несколько попыток. Сначала встаю на кровать, вытягиваю руку вверх, пытаясь достать и сбить камеру, но мне не хватает роста. Потом решаю встать на кофейный столик, он гораздо выше кровати и возможно я смогу достать до потолка. Убираю поднос с двумя тарелками и кувшином сока, ставлю его прямо на пол и забираюсь на столик. Он недовольно скрипит, но стойко меня выдерживает. Но даже так мне не хватает ещё сантиметров тридцать. Опускаю голову, и взгляд падает на кучу подушек, лежащих на кровати. Быстро спускаюсь на пол и начинаю закидывать камеру подушками. Ничего не получается, камера стойко стоит на месте. Поэтому я беру одну подушку и вместе с ней забираюсь на стол, после чего собрав всю ненависть и злость, запускаю этой подушкой по камере. Слышится треск и камера пикирует на пол, где разбивается на несколько частей. Из меня вырывается победный клич, и я начинаю скакать на столе от радости.

— Как ты сейчас будешь за мной подглядывать, чёртов ублюдок?! — ору я, оглядываясь, словно ожидая, что он вот-вот войдёт в комнату, чтобы наказать меня за камеру. Я даже возвращаюсь на пол, в надежде встретиться с ним лицом к лицу. Но мои ожидания, так и остаются всего лишь ожиданиями. Дверь не открывается, а молча, действует мне на нервы. А потом вдобавок ко всему со всех сторон на меня направляется звук механического смеха. Это мигом убавляет чувства победы во мне, я кружусь на месте, словно волчок, выискивая ещё одну камеру. Как я могла подумать, что тут всего лишь одна камера? Идиотка.

— Ты очень сообразительна, Делия. Я всегда это знал. В первую очередь к тебе меня привлёк именно твой ум. Среди этих поверхностных девчонок, которые думают только об одежде, макияже, о каких-то дурацких ток-шоу. Среди всех них, ты всегда была самой умной, целостной, настоящей. Ты снова и снова доказываешь мне, что я не зря тебя выбрал.

— Долго ты будешь держать меня тут? — ору я, чувствуя, как на меня снова накатывает чувство бессилия и обречённости.

— До тех пор пока ты не примиришься с тем, что я тебе не враг.

— А что потом? Что будет с нами дальше? Надеешься, что я полюблю тебя?

Снова этот механический смех.

— Милая, Делия, ты уже меня любишь, — даже в этом видоизменённом голосе чувствуется нежность, с которой он произносит моё имя. И это опять возвращает меня к вопросу о личности моего похитителя. Этот человек точно знает меня и говорит о том, что я знаю его. И люблю…. А может он всё это лишь придумал. Что если я с ним пересеклась один раз, улыбнулась случайному прохожему, а он принял эту улыбку на свой счёт. Ведь такое тоже возможно. Сколько книг и сериалов я прочитала и пересмотрела на эту тему? Если у человека проблемы с психикой, он может видеть в некоторых вещах то, чего там и нет.

— Я хочу увидеть тебя, — заявляю я твёрдо и на мгновенье даже не узнаю собственный голос. Его молчание заставляет меня ещё больше нервничать. Я начинаю бояться того, что он и правда сейчас войдёт в эту дверь. Я боюсь, что увижу знакомое лицо, и остатки моего мира разлетятся на части. Но мой похититель снова даёт мне отсрочку.

— Я не могу, Делия. Я уже говорил, что ты не готова.

— Что если я никогда не буду готова? Что если я никогда не приму тебя? Что будет тогда? Ты будешь держать меня здесь до тех пор, пока я не умру?

Глаза щиплет от подступающих слёз. Тот небольшой запас сил, что у меня был ещё минуту назад, начинает заканчиваться. Я опускаюсь на мягкий матрац, чувствуя себя при этом дряхлой развалиной. И от этого ещё сильней злюсь на себя. Неужели моя жизнь теперь будет заперта в этих четырёх стенах.

— Отдыхай, Делия. И не забудь поесть, тебе нужно питаться.

— Что, не хочешь, чтобы я умерла раньше времени? — сказав это, я поднимаю поднос с пола и со всей силы бросаю его обратно. Еда разваливается, рассыпается по полу, кувшин с соком падает и разбивается. Он один сделан из стекла, тарелки и ложка оказываются пластиковыми, и ничем не могут мне помочь. Но в тот миг, наблюдая за тем, как осколки стекла разлетаются по полу, в моей голове рождается новая безумная идея. Я опускаюсь на колени, хватаю самый большой осколок и прикладываю его к запястью. Меня немного трясёт, но я понимаю, что отступать некуда. Возможно, это его напугает и он придёт сюда, чтобы мне помешать, а уж тогда я попытаюсь напасть на него и сбежать. Если всё пройдёт как надо, то скоро я буду дома, и этот кошмар закончится.

— Ты не сделаешь этого, Делия, — предупреждающий тон его голоса слышен даже сквозь помехи.

— Хочешь проверить? — я надавливаю стеклом на запястье до тех пор, пока на бледной коже не появляется капелька крови. В этот момент я чувствую себя героем. Во мне бурлит настоящая буря чувств. Всё тело словно источает электричество. Я улыбаюсь и наверняка со стороны выгляжу умалишённой. Снова надавливаю, и стекло вгрызается в кожу. Закусываю губу до боли и чувствую привкус крови на языке. Я не тороплюсь, жду, что вот-вот он войдёт сюда, чтобы спасти меня. Не для того же он всё это делал, чтобы смотреть на то, как я вскрою себе вены. Давай же иди сюда, мой личный демон, встретимся с тобой лицом к лицу.

— Ты снова делаешь ошибку, Делия. Когда в следующий раз ты проснёшься, не говори, что это я виноват в твоей боли. Сегодня ты сама сделала это, — слышится щелчок, означающий, что он отключил микрофон, а в следующий момент со всех сторон на меня надвигается плотное облако тумана. Я уже знаю, что оно принесёт с собой и ещё до того, как я успеваю, что-то сделать, моё тело валится на холодный пол. В горле першит, а глаза смыкаются, и я погружаюсь во тьму с мыслью о том, что ему снова удалось меня обыграть.

ТОГДА

Спустя два дня мы вернулись домой, сменив шум огромного Лондона на уединённость и чистый воздух Дарема. Эти два дня мы провели в номере отеля, лишь по вечерам выбираясь на улицу, чтобы прогуляться. И я могла с точностью сказать, что вечерний Лондон, искрящийся в ярких рекламных щитах, разноцветных фонариках и гирляндах, с неоновыми вывесками мне нравился гораздо больше, чем Лондон при свете дня. Мы гуляли ночи напролёт и приходили в номер отеля уставшие, но счастливые, после чего принимали долгую расслабляющую ванну вместе. Это казалось счастьем. Какой-то мини-версией медового месяца. Мы источали любовь всеми клеточками тела. И я наслаждалась каждым проведённым моментом в этом раю. Я надеялась запомнить это на всю жизнь. И под конец мне совсем не хотелось возвращаться домой. Я понимала, что стоит мне ступить на родную землю, как все проблемы, от которых мне удалось ненадолго сбежать, снова вернутся ко мне.

Маркус завёз меня домой и поехал к себе. Наверняка Моника уже с ума сходила без него. Но я должна была отдать ей должное, последние дни она не звонила. Я вообще не видела, чтобы Маркус с кем-то говорил по телефону. И это, конечно же, меня радовало.

Дома меня ждал отец, который наконец-то сдал свою статью в журнал и от этого казался окрылённым и словно помолодевшим. Мама была в своей лавке, так что мы с отцом вместе пообедали, и я решила наведаться к ней. Погода была чудесной и на редкость солнечной. Магазинчик мамы находился в центре Дарема, и пешком нужно было идти минут тридцать. Но я не торопилась, медленно прогуливаясь по улицам города, наслаждалась погодой. По сравнению с Лондоном Дарем напоминал собой тихую деревеньку, особенно в это время года, когда студенты находились на каникулах, а туристов было не так много.

Я прошла уже половину пути, когда из-за угла на меня выскочил Заккари Белл. Сначала я его не узнала, витая где-то в своих мыслях. На нём была белая растянутая майка, поверх которой он надел кожаную чёрную куртку, неизменные чёрные джинсы снова были на месте, а завершали образ потёртые кеды. Чёлка казалась слишком длинной и спадала на глаза, отчего он то и дело откидывал её назад. На шее болтались наушники, которые были его верными спутниками практически всегда. Очень редко я видела его без них. Он криво ухмыльнулся, правый уголок рта снова взмыл вверх, и я невольно улыбнулась в ответ.

— Привет, незнакомка, давно не виделись. Как тебе Лондон? Братец прокатил тебя на колесе обозрения? Показал Биг-Бен? — говорил он насмешливо и самодовольно, как и всегда когда речь заходила о Маркусе.

— Привет, всё прошло хорошо. Не переживай.

— А я и не переживаю, — он опять откинул чёлку назад и небрежно пожал плечами, — просто хотел знать действительно ли мой братец такой скучный, как о нём говорят.

— Если ты снова решил поливать грязью своего брата, а по совместительству моего парня, то я лучше пойду, — я обошла его и продолжила свой путь. Но Заккари конечно же не мог оставить последнее слово за мной. Поэтому догнал меня, и мы пошли бок о бок, словно лучшие друзья, хоть это и не было правдой.

— Прости, Делия. Я не хотел. Но ты ведь знаешь, что язык мой — враг мой.

— Нет, Зак я ничего о тебе не знаю. Всё, что мне известно, это то, что ты не умеешь себя вести или делаешь вид, что не умеешь. Создаётся впечатление, что ты специально делаешь вид, что ты мудак, который несёт всякий бред и старается как можно больней уколоть другого человека. Зачем ты это делаешь? Ведь каждый раз мы начинаем с этого. С того, что ты ведёшь себя, как болван, наверняка думая, что это выставляет тебя в лучшем свете, но ведь это не так, — я внезапно остановилась, и Заккари сделал то же самое. Я не знала, зачем вообще всё это говорила ему. Ведь ясно было, что в следующий раз он снова поступит как обычно. Но мне жутко надоело, что этот человек намеренно выставляет себя кретином, которому на всех плевать. Потому что мне посчастливилось увидеть за этой прочной бронёй настоящего Заккари. Парня, который спас меня от изнасилования, который может рассмешить, посочувствовать. Так почему сейчас он снова стоял передо мной в этой нахальной высокомерной позе, говоря всем своим видом, какой он плохой парень?

— Это плохо, что сейчас я как никогда раньше, очень сильно хочу тебя поцеловать? — неожиданно для меня спросил он. Вопрос заставил меня оцепенеть в прямом смысле слова. Я не могла пошевелиться, просто стояла и осмысливала каждое слово. А не послышалось ли мне? Зак же напротив меня был серьёзен как никогда. Его взгляд сначала был направлен на мои глаза, а потом опустился на губы. Он сделал шаг ко мне, а я перестала дышать. Воздух просто застрял где-то в лёгких. Всё что я могла делать, это смотреть на Заккари, который сейчас впервые в жизни казался сам на себя не похожим. Черты лица словно смягчились, как и всё его поведение, каждое движение плеч, рук, казалось плавней. Та враждебность, которая всегда таилась в его взгляде, испарилась. Он задумчиво смотрел на меня, словно не до конца понимая свои чувства. Его рука легла на мою скулу, медленно прошлась по линии подбородка, вызывая приятные мурашки и лёгкую дрожь в коленях. Я не понимала, что происходило. Всё это больше напоминало сон. Может мне действительно всё это снилось? И если да, то плохо, что мне нравилось происходящее? Заккари наклонился ко мне, так что наши лица расположились на одном уровне. Я снова почувствовала этот свежий хвойный, лесной запах и голова моя закружилась. Я теряла связь с реальностью. Всё, что происходило вокруг нас, превратилось в белый шум. Я видела только зелёные глаза Заккари, которые гипнотизировали меня.

— Что будет, если я тебя сейчас поцелую, Делия? Прямо тут, посреди улицы. Что ты сделаешь? Ударишь меня или ответишь взаимностью? А если ответишь, будешь ли потом жалеть? — каждое его слово было сказано шёпотом, только для меня и проникало мне под кожу, миллионом острых иголочек. Я не знала, что ответить, да и надо ли было отвечать? Я ощущала себя в западне, но вместо того, чтобы бежать, шла навстречу смертельно опасному хищнику.

— Я не знаю, Зак, не знаю, чтобы я сделала, — слова дались мне с большим трудом, но они были чистой правдой.

— Хорошо, — Заккари неожиданно выпрямился и снова ухмыльнулся. — Тогда до встречи.

Он подмигнул и сделал несколько шагов назад, всё ещё не отводя от меня пристального взгляда. А я стояла, словно дерево, глубоко пустившее корни в землю и не могла сдвинуться с места. Что тут сейчас произошло?

— Я поцелую тебя, Делия Морриган. Поцелую тогда, когда ты будешь знать точный ответ на вопрос, — выкрикнул Зак, после чего развернулся и, сложив руки в карманы джинсов, поспешил своей дорогой.

***

Когда позднее я наконец добралась до магазинчика, мама сразу же заметила моё странное состояние. От неё всегда было сложно что-либо скрыть. Наверно это какое-то материнское чутьё.

— Что-то ты слишком бледная, хорошо себя чувствуешь?

— Всё хорошо, мам. Просто из-за перелёта немного устала, — соврала я, мне совсем не хотелось говорить о встрече с Заком. Но не из-за того, что мне не хотелось делиться этим с мамой, а скорей от того, что мне самой было стыдно говорить об этом вслух. Он чуть меня не поцеловал, а я вместо того, чтобы возразить ему, возможно даже ударить, просто стояла и таяла от его неприличной близости. Разве это нормально? У меня ведь есть парень. Красивый, заботливый, любящий парень, которого я люблю. Так какого хрена я превратилась в такую размазню перед Заком. В тот момент я вообще не думала о Маркусе, только о том, как приятно пахло от Зака и какие у него невероятные зелёные глаза. Что со мной вообще не так?

— Удачно съездили в Лондон? — поинтересовалась мама, меняя тему. Но по её глазам я прекрасно понимала, что она не поверила в мою усталость. Эта женщина видела меня насквозь. Я села на стул возле прилавка, за которым стояла мама. Сегодня она как всегда выглядела потрясающе. В красной шёлковой блузе с широкими рукавами, в джинсах с завышенной талией и босоножках на платформе. Тёмные волосы собраны в красивую косу и перевязаны алой лентой. В ушах, позвякивая при каждом движении, висели объёмные серьги с разноцветными бусинами. Она нагнулась, навалившись локтями о прилавок, и посмотрела на меня выжидающе.

— Хорошо, было здорово. Мы много гуляли, Маркус показал мне все самые известные места Лондона. Мне понравилось, — про драку я конечно же умолчала, не хотелось омрачать светлый образ Маркуса перед мамой. Иногда она может быть слишком мнительной и осторожной. А это обязательно бы заставило её задуматься настолько ли Маркус хорош для её единственной дочери.

— И всё же ты чего-то недоговариваешь, юная леди, — мама, прищурившись, посмотрела на меня, но поняла, что я ничего не скажу.

Звякнул колокольчик над входной дверью, и мы обе обернулись. Неожиданный гость для нас обоих появился в магазинчике и всем своим видом явно выделялся. Ну, точно слон в посудной лавке. Свободного места в магазине было мало, тут и там громоздились шкафы, забитые до отвала шкатулками, фигурками, старыми книгами, открытками и ещё бог знает чем. Передвигаться тут можно было только по витиеватым коридорчикам и очень осторожно. Поэтому, как только детектив Ходжез начал продвижение по захламлённым тропинкам, то тут же уронил пару ваз. Благо с реакцией у него всё было в порядке, и он вовремя их подхватил, не дав упасть.

— Извините, — сказал он своим глубоким грудным голосом, убирая вазы на место и подходя к нам. — У вас тут как в сокровищнице у дракона.

Он улыбнулся, но как-то натянуто. Видимо опять пытался наладить между нами дружескую атмосферу своей шуткой. Но я ещё по прошлому разу поняла, что шутить этот мужчина совсем не умел.

— Что привело вас к нам, детектив? — вежливо спросила мама. Держалась она прямо и как-то воинственно. Я поняла, что так она пыталась скрыть волнение. Думаю, мы обе считали, что появление детектива вряд ли было вызвано чем-то хорошим. По спине у меня пробежал холодок. Я всё подобралась на стуле и в ожидании уставилась на детектива.

— Делия, какие у вас отношения с Моникой Белл? — обратился ко мне детектив, вытаскивая из кармана брюк блокнот с ручкой. А я почему-то не сразу поняла, о чём он спрашивает. Даже не могла вспомнить кто такая Моника Белл. В голове мгновенно образовалась пустота.

— Вы конфликтовали с матерью вашего парня Маркуса Белла? — напрямую спросил он.

Голос детектива Ходжеза стал более строгим, и это вывело меня из ступора. Я зажмурилась, нервно потёрла лоб.

— Мы… эээ…не то чтобы, — я мямлила как какая-то идиотка. В голове звенело, и я никак не могла сосредоточиться.

— Дорогая, не нервничай, дыши глубже и расскажи детективу всё, что он хочет знать, — мама обошла прилавок и встала позади меня, опустив руки на мои плечи. Почувствовав её рядом, я кивнула и снова обратилась к детективу.

— Ничего такого серьёзного не было. Думаю, у многих возникает недопонимание с матерью своего парня. Тем более мы с Маркусом из разных социальных слоёв, если вы понимаете, о чём я. Думаю, это всегда являлось самой главной причиной ссор между нами с Моникой. А почему вы спрашиваете?

Детектив видимо записывал мои слова в свой блокнот. А потом посмотрел сначала на мою мать и выглядел при этом не слишком радостным. Что-то тёмное таилось в его взгляде, какая-то тяжесть или безысходность. Он вздохнул, перевёл взгляд на меня, а я снова поразилась тому, как же он здесь выделялся. В своём чёрном костюме, с этим слегка воинственным выражением лица, он был настоящим тёмным пятном в этом ярком окружающем его мире. За его спиной на стене висели абстрактные картины, цветные бумажные зонтики, даже несколько воздушных змеев. Всё такое яркое, дышащее жизнью. А от Ноя Ходжеза словно пахло смертью.

— Мы нашли Монику Белл.

— Что значит нашли? — непонимающе спросила я, наклоняясь вперёд.

— Полчаса назад её обнаружили в собственной оранжерее с перерезанным горлом, — на удивление спокойным и будничным тоном сообщил детектив. Я посмотрела на маму, совершенно сбитая с толку. Это сон? Наверняка сон. Иначе, как ещё это можно объяснить. Мама потерянным взглядом смотрела на меня. Нижняя губа у неё задрожала, а рука на моём плече сжалась сильнее. Я опять повернулась к Ходжезу.

— Она… она умерла? — голос мой походил скорее на писк, воздух застрял в моём горле, не давая нормально вздохнуть.

— Не знаю, как, но ей удалось выжить. Она в коме. В этот раз убийца действовал не так аккуратно. Он словно спешил. Если с Люком Флетчером он не торопился, выжидая пока вся кровь покинет его тело. То здесь, его словно что-то спугнуло. Орудие убийства не найдено, но эксперты считают, что это садовый секатор. Всё указывает на то, что это убийство не было запланировано. Мы думаем, что Моника знает убийцу. Если она выживёт и очнётся, то у нас есть все шансы поймать его. Но она потеряла слишком много крови. Убийца лишь чудом не перерезал ей сонную артерию.

— Кто её нашёл? — спросила я. Подумала о Маркусе, который сейчас наверно убит горем. Господи, мне срочно нужно к нему. Ему нужна моя помощь.

— Их дворецкий.

Я кивнула, сама не зная зачем, а потом встала. Нужно было идти к Маркусу. Он наверняка с ума сходит. Это всё моя вина. Если бы не я, ничего бы не произошло.

— Ты не виновата, Делия.

— Что? — непонимающе я посмотрела на детектива. Я что сказала это вслух? Наверняка так и есть.

— Ты не виновата. Такие люди не могут ясно думать. Они просто хотят убивать, придумывая для себя какие-то мотивы, которые якобы оправдывают их зверства. Не бери на себя чужую вину.

— А кого мне винить? Может быть вас? Ведь ваша работа ловить этих психов, а вы ни черта не делаете! Люди гибнут, а вы ещё даже не продвинулись в своём расследовании ведь так?

Детективпромолчал, и это всё сказало за него. Ярость бурлила во мне, я готова была крушить всё вокруг. Бросив на детектива последний взгляд, я направилась к выходу.

— Делия! Делия, куда ты? — мама кричала мне в след, но я не могла больше там оставаться. Мне нужно было к Маркусу, сложно было представить, что он сейчас чувствовал.

— Я буду с Маркусом, — крикнула я матери, после чего открыла дверь и вылетела на улицу. Я решила сначала наведаться к ним домой. По пути несколько раз звонила Маркусу, но каждый раз включался автоответчик. Эта неизвестность злила меня ещё больше. Я убрала смартфон в карман и остальной путь до особняка Беллов бежала на пределе своих сил. Вскоре передо мной предстал этот дворец, а перед ним несколько полицейских машин. Люди в униформе сновали туда-сюда. Переговаривались, подписывали какие-то бумаги, собирали улики. Шум стоял невыносимый. Я попыталась пробраться мимо офицеров, но неожиданно один из них меня остановил. Это был мужчина средних лет, с редкими усиками, вытянутым лицом с острыми скулами и маленькими карими глазами.

— Посторонним сюда нельзя, мисс, — преграждая мне путь, заявил офицер.

— Я не посторонняя.

— Вы тут живёте? — скучающим тоном спросил он, удерживая меня за плечи. Вырваться из его хватки у меня не получалось, пробежка через весь город забрала у меня все силы. Энергия, которой до этого казалось у меня сверхмеры, теперь куда-то улетучилась.

— Нет, тут живёт мой парень. Его мать чуть не убили. Пропустите меня! — мне наконец удалось вырваться из его рук. Казалось ещё немного, и могла бы его ударить. Но в этот момент меня окликнул знакомый голос.

— Делия! — Зак появился рядом со мной, словно вырос из-под земли. Бросив воинственный взгляд на офицера, он обнял меня за плечи и повёл мимо полицейских в сторону дома. — Пойдём внутрь.

— Где Маркус? Как он? Я звонила ему несколько раз, но он не брал трубку.

Меня потряхивало от нахлынувших эмоций. Солнце, так не кстати вышедшее из-за облаков, слепило мне глаза. Голова начинала болеть. И всё о чём я могла думать это о том, как Маркус переживёт этот кошмар.

— Он в своей спальне. Никого к себе не пускает.

— Я пойду к нему, я ему нужна.

Мы вошли в дом, и Зак отпустил меня. Я посмотрела на него и по его состоянию поняла, что сейчас ему тоже нелегко. А может, это было из-за того, что я так рвалась к Маркусу. Может он просто ревновал. Но было ли сейчас это уместно с его стороны? Я уже ничего не понимала. Всё, что мне сейчас было нужно, это найти Маркуса. Поэтому я поспешила к широкой лестнице.

— Делия, не надо. Дай ему время побыть одному, — крикнул мне в след Зак, но я не послушала. Я повернулась к нему, встретившись с его пронзительным взглядом. Некогда зелёные глаза сейчас казались золотыми. И в них было что-то такое, что удерживало меня. Он нахмурился, плечи его поникли. Заккари топтался на месте, и я впервые видела его таким сбитым с толку. Он выглядел так, словно хотел что-то мне сказать, но потом передумал. Я отвернулась и поспешила подняться наверх. Добежав до спальни Маркуса, я толкнула дверь, надеясь войти, но она оказалась заперта.

— Маркус! Маркус, это я, открой мне! — я кричала и барабанила в дверь кулаками, но с той стороны было тихо. — Маркус, пожалуйста!

Ответом мне снова была тишина, я начала стучать сильнее. Каждый удар отдавался болью, но я не останавливалась. Глаза щипало от слёз, я была так зла на всех и на себя в первую очередь. Если бы Маркус не встретил меня, его мать всё ещё была бы цела и невредима. В ушах эхом проносились слова детектива. Он просил не винить себя. Но разве я могла? Всё что сейчас происходило, было сделано из-за меня. Я причина этого хаоса.

— Маркус, впусти меня!

— Уходи, Делия! Не сейчас! — послышалось из-за двери. Я даже не сразу узнала голос Маркуса. Стальной, холодный тон мигом охладил мой пыл. Я замерла на месте с поднятой для удара рукой.

— Маркус, пожалуйста, — молила я, но следующие слова убедили меня в том, что сегодня он точно не хочет меня видеть. Неужели он тоже винил меня в произошедшем? Это осознание больно ударило меня в самое сердце. Я закусила губу, боясь разрыдаться.

— Я не хочу сейчас ни с кем разговаривать. Я не могу. Уйди, Делия! Я прошу тебя, — последние слова он произнёс тихо, а за тем что-то громко ударилось в дверь, и я невольно отскочила назад. Меня бил озноб, я стояла перед такой знакомой дверью и не знала, что делать дальше. Уйти? Этого ведь просил Маркус. Но действительно ли это то, чего ему хотелось? Я не знала, поэтому просто опустилась на пол перед дверью Маркуса, опёрлась спиной о стену и принялась ждать. Может ему надоест сидеть в четырёх стенах, и он решит выйти. Сейчас мне как никогда хотелось обнять его, успокоить, сказать, что всё будет хорошо. Но он всё решил за меня, и у него было на это право.

— Я ведь тебе сказал, что он никого не пускает к себе, — тихий голос Заккари вырвал меня из моих мыслей. Я быстро вытерла лицо от слёз и повернулась к нему. Он смотрел на меня взглядом полным сожаления, и от этого мне стало еще хуже. Я всхлипнула и отвернулась, закрывая рот рукой и сдерживая нахлынувшие эмоции. Я чувствовала, что вторая волна слёз на подходе, и мне не хотелось рыдать в присутствии Зака.

— Ему тяжело, всем нам тяжело. Дай ему время, — Заккари опустился на пол рядом со мной.

— Он винит меня в случившемся, — призналась я, не решаясь смотреть на Зака.

— Совсем нет, с чего ты так решила? Ты ни в чём не виновата, — с жаром начал переубеждать меня Зак. А после взял меня за руку и легонько сжал её.

— Этот монстр, — я посмотрела на Заккари, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться, — он делает это из-за меня, или ради меня. Сначала он отомстил за меня Шарлотте, потом убил Люка, теперь Моника. Кто следующий? Я боюсь, Зак. Мне так страшно.

— Иди сюда, — он приобнял меня за плечи, и тогда я совершенно расклеилась. Слёзы застилали моё лицо, тело сотрясалось в рыданиях, а Зак сжимал меня в объятиях, не давая мне потерять связь с реальностью. Я даже не думала, что в этом было что-то неправильное. Там за дверью мой парень переживал за свою мать, которая находилась на грани жизни и смерти. А по другую сторону от него я утопала в слезах и собственной вине, в объятиях его брата. В тот момент я была благодарна за то, что не одна. Я была на краю пропасти и благодаря Заку не упала вниз.

— Зак, я давно хотела спросить, — я немного отстранилась и посмотрела на него зареванными глазами. Избавившись от небольшой доли вины и горя, я почувствовала небывалый подъём. Я словно прозрела, я знала, что мне нужно было сделать. Если полиция не в состоянии найти убийцу, то это должна сделать я. — Зак, ты говорил кому-нибудь о том, что Люк пытался сделать со мной?

— Конечно, нет, ты ведь просила этого не делать, — Зак говорил честно, я видела это по его выражению лица.

— Значит, это Люк кому-то проболтался. Он был сильно пьян и вполне мог сболтнуть лишнего.

— К чему ты ведёшь?

— Мне нужно самой найти убийцу. Я обязана его остановить, понимаешь?

— Ты с ума сошла? — Зак весь подобрался, его взгляд говорил сам за себя. Он совершенно опешил от услышанного. Да я и сама до конца не понимала, каким образом собираюсь всё это провернуть.

— Он из-за меня всё это начал, не думаешь ли ты, что будет правильно, если я его остановлю?

— Ты не можешь всерьёз говорить о таком. А если ты подвергнешь себя опасности? Что если он решит убить тебя? Причинит тебе вред?

— Он ничего со мной не сделает, он считает, что любит меня.

— Делия, он псих. Кто знает, что в его представлении значит любить. Нет, я не могу позволить тебе сделать это, — он покачал головой и встал на ноги, я тоже последовала за ним. Выглядел он совершенно сбитым с толку. Нервно провёл руками по волосам, и я впервые заметила, что они гораздо длинней, чем я думала. Он обернулся ко мне и наши взгляды встретились. Я поняла, что он всё ещё не верил в мою затею. Да я и сама не верила. Но мне нужно было что-то сделать. Бездействие ни к чему не привело. Я просто не могла пережить ещё чью-либо смерть.

— Ты должен мне помочь, — выпалила я, раньше, чем обдумала эту мысль. Я посмотрела на дверь Маркуса, там было непривычно тихо. Поэтому я взяла Зака за руку и отвела в конец коридора, туда, где Маркус бы нас не услышал. — Вместе у нас с тобой больше шансов его поймать. Поговорим с людьми, может кто-то что-то видел. Может нам повезёт, и мы найдём его раньше, чем он ещё кого-то убьёт.

— Я сейчас всё не могу отделаться от мысли, что ты сошла с ума, — ответил Зак, еле заметно улыбнувшись, — но если ты и правда собралась этим заняться. То мне стоит за тобой приглядеть. Неизвестно куда тебя заведёт эта глупая идея. Тебе и, правда, нужен напарник в этом сумасшествии.

— Спасибо, что ты так веришь в меня, — съязвила я, но я действительно была очень благодарна Заку за помощь. Впервые за долгое время я увидела свет в конце этого тёмного тоннеля. Я лишь надеялась, что эта миссия не превратится в пыль. Я больше не могла допустить ничьей смерти.

Глава 10

Думала ли я, что внутри меня живёт маленькая Нэнси Дрю? Поначалу да. Мне казалось, что стоит мне выйти из особняка и по-настоящему заняться расследованием, как со всех сторон на меня посыплются зацепки. Я считала себя непобедимой и гораздо умней, чем я была на самом деле. В действительности же всё обстояло иначе. Мы с Заком почти две недели искали то, что возможно пропустила полиция. Но всё было тщетно. Действовать, как частные детективы мы тоже не могли. Нас никто не воспринимал всерьёз. У нас не было доступа к документации. Мы не знали, что делать и куда следовать дальше. У меня начали опускаться руки. Казалось, что все вокруг настроены против меня. Маркус продолжал меня избегать. И я не могла понять: злится ли он на меня, или просто таким образом переживает трагедию. Я звонила ему, но он не отвечал. Всё, что я получила от него за последнее время, это одно единственное сообщение, в котором он писал, чтобы я набралась терпения и дала ему ещё немного времени. И я сделала так, как он просил. Я порядком устала стучать в глухую дверь. Безнадёга окутала меня невидимым коконом и не давала вздохнуть полной грудью. Только Заку удавалось держать меня на плаву. Он не оставлял меня одну надолго. Мы всё время обдумывали новые пути расследования, и однажды до меня дошло то, что мы упускали до этого.

— Нам нужно поговорить с Шарлоттой. Может она расскажет нам то, чего не сказала полиции.

— Ты в это действительно веришь? — скептически посмотрев на меня, спросил Зак. Мы были на заднем дворе моего дома. Я сидела на качелях, а Зак напротив меня занял место в шезлонге. Солнце ярко освещало лужайку, многочисленные клумбы с цветами и грядки с овощами. Папа ранним утром уехал в университет, а мама ушла в лавку, так что никто нам не мешал своими вечными допросами. Родители, конечно, не сразу поняли наше неожиданное сближение с Заком. Но прямо никто из них не говорил, что он им не нравится. Скорей всего они как всегда осторожничали с ним. Своей внешностью Заку всегда удавалось отпугнуть людей. И я прекрасно понимала чувства родителей. После светлого и добродушного Маркуса, им было непривычно видеть рядом со мной кого-то вроде Заккари Белла.

— Почему бы и нет?! Мы должны попробовать все варианты. Конечно, я не являюсь фанаткой Шарлотты, как и она моей, но надеюсь, что в этой ситуации нам удастся пойти на перемирие, — я пожала плечами, делая вид, что действительно верю в то, что говорю. Но Заккари лишь ухмыльнулся в ответ и закатил глаза. Убрав руки за голову, он разлёгся на шезлонге, устремив взгляд в непривычное для нас ярко-голубое небо, без единого облачка.

— Так ты пойдёшь со мной?

— Шарлотта Ирвинг ненавидит меня больше, чем тебя. Конечно, я пойду. Хотя бы ради того, чтобы побесить её, — Заккари посмотрел на меня и хитро ухмыльнулся.

— Тогда вставай, — я поднялась с качелей и встала над Заккари, который всё ещё лежал на шезлонге с видом ленивого кота.

— Ты хочешь идти прямо сейчас? — прищурившись, спросил Зак, словно не веря тому, что всё правильно услышал.

— Конечно, чего тянуть. У нас нет времени, мы должны действовать. Что если следующей жертвой станет Маркус или ты, — при этих словах я невольно запнулась, в горле пересохло. Стоило только представить, что кому-то из них причинят боль. Я подняла голову, моргнув пару раз, прогоняя, непрошеные слёзы. Неожиданно я почувствовала лёгкое прикосновение к своей руке. А когда опустила голову, то увидела, что Зак взял меня за руку. Он ободряюще мне улыбнулся и встал рядом со мной. Он не стал меня успокаивать, не стал переубеждать. Вместо этого просто сказал:

— Пойдём, поговорим с этой мегерой.

Я кивнула, и мы вышли на улицу, перед домом стояла ауди Зака, сияя на солнце. Мы сели в машину и направились к дому Шарлотты. Я не знала, где она живёт, но предполагала, что недалеко от Маркуса. И действительно, особняк Ирвингов находился в самом конце той же улицы, на которой жила семья Маркуса. Их дом походил на старинный замок. Здесь вполне могли снимать сериал «Аббатство Даунтон». Кованые ворота с инициалами семейства встретили нас, за ними располагалась огромная, изумрудного цвета, лужайка. У входа в дом располагались широкие ступени по бокам которых, стояли фигуры львов.

Стоило нам выйти из машины, как на первом этаже я заметила чью-то фигуру в окне. Штора шелохнулась, и фигура исчезла. И почти сразу из дома вышла женщина в элегантном бордовом жакете и юбке до колена того же оттенка. Светлые волосы, собранные в пучок, лежали слишком идеально, от чего казались какими-то искусственными. Она сдержанно нам улыбнулась, скорей из вежливости, чем от того, что рада была нас видеть.

— Добрый день, могу я вам чем-нибудь помочь? — поинтересовалась она, пока мы поднимались по лестнице.

— Здравствуйте, я хотела бы поговорить с Шарлоттой.

— Вы её подруга? — вежливо спросила она, оглядывая меня оценивающим взглядом. Растянутая футболка, потёртая джинсовая куртка, выцветшие джинсы и кеды вряд ли могли сделать из меня подругу Шарлотты. В её окружении все предпочитали носить только брендовые вещи. Выбирая из тех, что открывали как можно больше тела. Поэтому врать мне было бесполезно.

— Мы вместе учимся, хотела проведать её.

— Пойдёмте за мной, — женщина последовала к входу, а мы поспешили за ней. Но пропуская меня в дом, она холодным взглядом пригвоздила Зака к месту, — А вы, молодой человек, подождёте здесь.

Зак посмотрел на меня, ожидая моей реакции на её слова. Наверняка, если бы я запротестовала, он бы вошёл, несмотря на то, что его не пускали сюда. А тогда кто знает, чем всё могло закончиться. Поэтому я кивнула, давая ему знать, что всё в порядке. Он нерешительно топтался на месте, явно не соглашаясь с такими условиями. Но делать было нечего и он всё же остался на улице. А я вошла в великолепно обставленный особняк Шарлотты Ирвинг. Стены были увешаны семейными портретами не только Шарлотты с родителями, но и их дальних предков. Дорогая антикварная мебель украшала просторную гостиную. Из которой на второй этаж вела широкая лестница с резными перилами. Я шла за своей сопровождающей, оглядываясь по сторонам, запоминая длинный путь, чтобы не потеряться на обратной дороге. Один коридор перетекал в другой, двери сменяли одна другую, пока наконец мы не остановились перед белой дверью с красивой медной ручкой в форме львиной головы.

— Мисс Шарлотта, к вам посетительница, хотите её принять? — спросила женщина, заглядывая в комнату. Послышался тихий голос, совсем не похожий на крикливый тон Шарлотты. Я не разобрала, что она сказала, а женщина кивнула и шире открыла дверь.

— Можете зайти, только ненадолго.

— Хорошо, спасибо.

Я протиснулась между ней и дверью и вошла в тёмную спальню. Дверь за мной затворилась с глухим щелчком, как бы говоря, что пути назад нет. Я неловко огляделась по сторонам. Шторы были наглухо закрыты, помещение освещала лишь настольная лампа. У стен возвышались книжные шкафы, в углу стоял комод, на котором стояли многочисленные фоторамки, но фотографий я не могла разглядеть, было слишком темно. Ещё дальше я увидела платяной шкаф, наверняка доверху забитый стильной и дорогой одеждой. Почти в самом центре спальни располагалась кровать с балдахином. Она была идеально заправлена, даже в этом полумраке я видела, что покрывало было идеально разглажено. Шарлотту, вернее её смутный силуэт, я заметила в кресле у окна. Она смотрела куда-то в стену и почти не шевелилась. От такой обстановки по моей коже пробежались мурашки. Я даже подумала о побеге. Но сделай я это, то точно бы выглядела как дура. В конце концов, я пришла сюда не просто так, у меня была на это очень важная причина.

— Не думала, что ты решишься прийти сюда после всего, — голос Шарлотты звучал надломлено и устало. Я совсем не узнавала её. Не понимала, чего от неё можно ожидать и это нервировало меня ещё больше.

— Я и не хотела приходить, — Шарлотта хрипло хохотнула и навалилась на спинку кресла. Я же продолжала стоять у двери, подсознательно думая, что это самая удачная позиция. Если у Шарлотты вдруг неожиданно поедет крыша, то мне удастся быстрее сбежать отсюда.

— Ты всегда выделялась своим пристрастием говорить правду, — она нервно застучала ноготками по деревянному подлокотнику кресла, — можешь сесть, если хочешь, конечно.

Я кивнула, хотя она не могла меня видеть. Шарлотта всё ещё сидела ко мне спиной, и я не могла видеть её лица, как и она моё. Но возможно это было к лучшему. Я боялась увидеть последствия от огня на её лице. Как бы я к ней не относилась, но я не была слепой и прекрасно видела, что эта девушка выделялась среди всех своей красотой. А теперь благодаря мне, её лицо навсегда будет изуродовано. Я поёжилась от собственных мыслей и неожиданно нахлынувших чувств. Тихо переставляя ноги, я добралась до мягкого пуфа и опустилась на него.

— Так зачем ты всё-таки пришла, Делия? Посмотреть на моё уродство? Посмеяться надо мной? Свести счёты и сказать, что так мне и надо? Я итак это знаю. Я заслужила то, что со мной произошло. И отплачиваю за все свои прегрешения с лихвой. Тебе не кажется? — она немного повернулась ко мне, но благодаря полумраку спальни я всё ещё не видела её лица. Говорила она уже громче и в её голосе отчётливо сквозили нотки отчаянья. И только тогда я поняла, что Шарлотта Ирвинг окончательно сломлена. От этого осознания мне стало жалко её. Я и представить не могла, что она сейчас переживала.

— Я пришла вовсе не для того, чтобы насмехаться над тобой. Ты меня совсем не знаешь, раз тебе могло прийти такое в голову.

— Ты права, я тебя не знаю. Но я уже ничему не удивляюсь. Люди способны переворачивать представление о них с ног на голову в один миг. Это я отчётливо поняла, попав в этот ад.

— Мне очень жаль, Шарлотта, правда.

— Ну, ведь это не ты сделала.

— А ты знаешь, кто это сделал? Ты его видела?

Шарлотта замерла, я заметила, как её тело буквально окаменело. Я не могла точно сказать, о чём она подумала в тот момент. Но могла предположить, что перед ней снова предстали события того злополучного вечера. Я опять пожалела о том, что пришла. Чувствовала себя скверно от того, что вынуждена снова тревожить её ещё свежие раны.

— Я вообще не хотела туда идти. Никогда до этого я не приходила ни на один костёр. Это вообще не моё. Мне никогда не нравились эти сборища пьяных незнакомцев, запах дешёвого пива, постоянные крики и возгласы. Но в тот вечер меня словно что-то тянуло туда. Все планы как назло накрылись, и мне нечего было делать. Я решила, почему бы и не сходить? — она печально рассмеялась, взгляд её блуждал по комнате, нигде долго не задерживаясь. Я чувствовала её нервозность, возможно даже страх. Она уже не сидела в этой спальне, она перенеслась в прошлое, туда, где её жизнь разделилась на «до» и «после». — Я приехала, когда вечеринка была в самом разгаре. Люди разделились на компании по интересам. Пьяный хохот разлетался по водной глади. Было прохладно, а влажный воздух словно оседал на мою одежду, отчего она неприятно липла к телу. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Мне нужно было уйти сразу же, как какой-то парень налетел на меня чуть было не пролив своё вонючее пиво. Но я осталась. Глупо, не правда ли? И что меня заставило там остаться? Хотя, я точно знаю ответ на этот вопрос. Я осталась из-за Маркуса. Я видела его, когда он поцеловал тебя, перед тем как уйти к парням из своей команды. Он всегда был моей слабостью, единственной слабостью. Меня тянуло к нему, даже когда я видела, что он во мне не нуждался. Поэтому я всегда злилась на тебя, Делия. Меня он никогда не любил, никогда не смотрел так, как на тебя, не прикасался так, как к тебе. Меня он просто терпел, и я это прекрасно знала. Но мне хватало и того, что мне позволено просто находится рядом. А потом он встретил тебя, и я окончательно потеряла к нему доступ. Видеть, как он смотрел на тебя горящим взглядом, мне не очень-то хотелось. Я завидовала тебе.

Она снова рассмеялась, а потом повернулась ко мне лицом. Тусклый свет от настольной лампы упал на её лицо, и я заметила несколько свежих шрамов около ушей и на лбу. На голове, в виде тюрбана был замотан тёмно-фиолетовый шарф. Только он натолкнул меня на мысль о том, что под ним Шарлотта скорей всего лысая. Она криво усмехнулась, видя мою реакцию на её перемены.

— Теперь мне ничего не остаётся, кроме как завидовать тебе молча. Больше на меня ни один парень не посмотрит, — она снова отвернулась к стене, скрывшись от меня во тьме.

— Всё не так плохо, — мои слова прозвучали не слишком убедительно и Шарлотта это поняла. Она рассмеялась грустно и как-то обречённо. Но вся правда была в том, что даже с этими шрамами Шарлотта не превратилась в уродину, она всё ещё была симпатичной. И я надеялась, что однажды она всё же найдёт того, кто увидит в ней эту красоту, скрытую за шрамами. Как же всё-таки переменчива жизнь. Не так давно мы готовы были перегрызть друг другу глотки, а теперь сидели и болтали почти, как лучшие подруги.

— Я рассказала детективам всё, что помнила о том вечере, — монотонно и с явным безразличием продолжила Шарлотта. — Всё произошло слишком быстро. Кто-то толкнул меня в спину и я почувствовала, как по волосам стекает жидкость с неприятным запахом, а в следующее мгновение моя голова уже полыхала, как долбанный факел. Наверно это было то ещё зрелище. Как ты считаешь? Ты же видела всё со стороны.

Я молчала, не зная, что сказать на это. Мне даже показалось, что в воздухе снова появился этот запах палёных волос и обгоревшей плоти. Я встала и немного прошлась по комнате. Мне становилось душно и тесно в этих четырёх стенах.

— Я должна сказать тебе «спасибо». Моя мать тебя боготворит. Кто бы мог подумать, что меня спасёт мой заклятый враг, — она хохотнула, а я продолжала молчать. Я раздумывала над тем, стоило ли ей говорить, что она из-за меня пострадала. И никак не могла решить.

— Тебе не за что меня благодарить, — в итоге сказала я. Горло сковало словно тисками, не давая вымолвить ни слова больше. Я прокашлялась, а потом вывалила на неё эту неприглядную правду. — Шарлотта, не знаю, что говорили тебе детективы. Но правда в том, что ты пострадала из-за меня. В городе появился человек, который мстит за меня. Ты не единственная жертва. Он убил Люка Флетчера и чуть не убил мать Маркуса. Моника в коме. Я поэтому и пришла к тебе, чтобы узнать, помнишь ли ты что-то важное с того вечера. Мне нужно найти его раньше, чем он убьёт ещё кого-то.

Я закончила, а Шарлотта молча смотрела на меня. Я не знала, о чём она думала. Злилась на меня? Наверняка.

— И давно ты мнишь себя детективом? — вопрос меня озадачил. Такого я не ожидала. Я уже представляла, как она вскочит со своего кресла и кинется на меня, поливая проклятиями и оскорблениями. Я даже не сразу нашлась, что ответить.

— Ты думаешь, тебе удастся поймать того, кого не могут найти квалифицированные агенты? Если это так, то ты не так умна, как я думала.

— Я вовсе не нуждаюсь в твоих насмешках. Мне нужно это сделать, понимаешь? Я не могу спать, не могу нормально дышать, зная, что этот монстр на свободе и убивает от моего имени. Я боюсь, что следующим может стать Маркус. Он ведь тебе дорог? Так помоги мне найти убийцу!

Я кричала во весь голос, но не собиралась больше сюсюкать с ней. Время уходило, а у меня не было ни одной зацепки. Я и без неё понимала, что у меня нет шансов на его поимку. Но и бросить всё на самотёк я тоже не могла.

— Я не видела того, кто это сделал со мной. Боюсь, что я ничем тебе не могу помочь в этом расследовании. Но одно я могу сказать тебе, — она встала и подошла ко мне. Теперь её лицо находилось в нескольких сантиметрах от моего, и шрамы стали виднеться отчётливей. Она неожиданно для меня взяла мою руку и крепко сжала её, не давая мне вырваться из этой хватки. Её глаза смотрели в мои, и казались неестественно чёрными в этом полумраке. — Оставь это дело профессионалам, если не хочешь закончить так же, как Люк или Моника. Каждый из нас понимает, что этот убийца настоящий псих. Что если вскоре ему надоест наблюдать за тобой со стороны и он захочет, чтобы ты была только с ним? Ты об этом подумала? Найми охрану, не выходи из дома пока этого монстра не поймают. Не лезь на рожон. Ты спасла мне жизнь, и теперь моя очередь отдавать долги. Так что послушай меня. Не высовывайся.

— Я бы хотела спрятаться в своей спальне, накрыться одеялом и пролежать под ним пока этот кошмар не закончится, но я не могу. Я просто не могу.

— Тогда тебе некого будет винить никого, кроме себя, когда ты окажешься в лапах этого человека, — Шарлотта отпустила меня и вернулась в кресло.

Я понимала, что она во многом была права, но не хотела с этим мириться. Я продолжала верить в какое-то чудо, надеяться, что у меня получится. Минуту я простояла на месте, Шарлотта молчала, и я приняла это за знак того, что разговор окончен. Тихо я выскользнула из её спальни, притворив за собой дверь, и направилась на выход. Нужно было скорей выйти на улицу, вдохнуть свежий воздух и скинуть с себя этот налёт обречённости, что осел на мне, как пыль. Кое-как я нашла выход в лабиринте множества коридоров и лестниц и вышла на улицу. Зак стоял, привалившись к телу каменного льва. Он стоял с закрытыми глазами, подставив лицо солнечным лучам. В этой расслабленной позе, с руками в карманах джинсов, он выглядел более мягким и расслабленным, чем обычно.

— Ну как там поживает наша даремская принцесса? — не открывая глаз, спросил он.

— Она справляется, как может. И как бы это странно не звучало, но мне кажется, этот кошмар изменил её в лучшую сторону. И мне её действительно жаль, ей пришлось нелегко.

— О! — он открыл глаза и посмотрел на меня, удивлённо, приподняв чёрные брови. — Так вы теперь с ней подруги?

— Нет, но теперь я вижу её иначе. Она сказала много правильных вещей.

— А что-нибудь существенное? Она видела нападавшего? Может его описать или дать какую-то зацепку?

— Нет, она говорит, что не видела. Но я надеюсь, что она что-нибудь вспомнит. Надежда — всё, что у меня осталось.

— Хорошо, — он выпрямился и отряхнул ладони, после чего подошёл ко мне и приобнял меня за плечи. — Как на счёт того, чтобы пообедать. Это расследование меня выматывает.

— Я не против, но выбирать кухню буду я, — я улыбнулась ему и мы вместе спустились с лесенок, направившись к автомобилю Зака.

— Только ничего японского, палочки — это не моё. Разве ими можно хоть что-то съесть? Нет. Это орудие пыток какое-то. Да и какой нормальный человек будет есть сырую рыбу, — он скривился в отвращении.

— Просто ты не ел нормальные суши, поэтому ты так говоришь. Я знаю отличный ресторанчик, в котором ты навсегда забудешь о своей нелюбви к этому блюду. Да ещё и научишься владеть палочками.

— Неужели в этом ресторанчике к высококлассными суши прилагается мастер-класс по управлению палочками? — игривым тоном спросил Зак, открывая дверцу машины передо мной. Наши лица находились на одном уровне, и в какой-то момент мне стало неловко смотреть в его изумрудные глаза. Происходящее казалось каким-то интимным. Щёки мои начали гореть. Я подумала о том, как бы на это отреагировал Маркус, если бы увидел нас. Ему сейчас тяжело, и мне бы правильней было быть с ним. Поддерживать его в этот нелёгкий период его жизни. А я вместо этого флиртовала с его братом. Мне стало стыдно, казалось, что собственное тело мне не подчиняется. Я опустила взгляд, уставившись на свои ноги. А Зак продолжал смотреть на меня, я отчётливо чувствовала это. А потом я подумала о тех днях, что я провела под дверью Маркуса. О куче звонков, которые он оставил без ответа и о его дурацком сообщении. Я пыталась быть с ним, разве нет? И если он так меня ненавидит, что не может хотя бы взглянуть мне в глаза, если он винит меня в произошедшем с его матерью, то не пойти ли ему куда подальше. Я устала доказывать всем, что я хороший человек. Мне надоело, что все в этом городе смотрят на меня, как на чуму. Кто-то проболтался о том, что убийца действует от моего лица и теперь я превратилась в изгоя. Меня обходили стороной, словно это я была убийцей. Только рядом с Заком и родителями я чувствовала покой. Благодаря им, я всё ещё держалась на плаву. Так что я задвинула чувство вины в дальний ящик и улыбнулась Заку.

— У тебя будет лучший учитель.

— И кто же он, если не секрет?

— Он стоит перед тобой, — я подмигнула ему и села в салон автомобиля. Заккари широко улыбнулся, что с ним происходило очень и очень редко, а потом захлопнул дверцу и оббежал машину спереди.

— Раз так, — он сел за руль и посмотрел на меня с весёлой усмешкой, — то я согласен съесть даже жареного таракана.

Я рассмеялась, а Зак как ни в чём не бывало, направил ауди на пустынную дорогу. Я расслабленно откинулась на сиденье и просто смотрела на дорогу. На мгновение я запретила себе думать обо всех кошмарах последнего месяца и просто представила себя обычной девчонкой. На дворе стояла прекрасная летняя пора, и я отлично проводила свои каникулы. Я была просто Делией, которая ехала обедать в компании хорошего парня. Мне хотелось удержать это настроение подольше. Иначе я могла взорваться от переизбытка чувств. Мне нужна была передышка от всего этого хаоса. И благодаря Заку, она у меня была.

Глава 11

Следующим утром я отправилась к Маркусу. Снова. Не знаю, почему делая одно и то же, я ждала иной результат. Но мне просто надоела эта неопределённость. Если Маркус меня ненавидел, то я хотела услышать это от него. Я не видела его неделю, и мне казалось, что я дала ему достаточно времени. Я обходила его особняк стороной. С Заком мы встречались в основном у меня, не желая, причинять Маркусу неудобства. Но сегодня утром я решила, что во что бы то ни стало, добьюсь встречи с ним. Но когда передо мной предстал особняк Беллов, то я в нерешительности замерла перед открытыми воротами. Перед домом стоял автомобиль Зака и один из трёх мерседесов, на котором мне случалось ездить несколько раз с Маркусом. Особняк казался пустым, я подняла глаза на второй этаж, где находилась спальня Маркуса, шторы там были задёрнуты. Нерешительно я сделала пару шагов в направлении дома, потом ещё несколько и вскоре уже стояла на крыльце. Моя рука потянулась к звонку и на миг задержалась над ним. Я вдруг подумала, что не смогу пережить этот разговор. Не смогу смотреть ему в глаза, видя в них ненависть и обиду. А самое главное, что сама буду бояться посмотреть на него, ведь я как никто другой остро ощущала вину по поводу случившегося. И всё же это стоило сделать. Пластырь нужно сдирать резко. Я могла вытерпеть эту боль. Поэтому я надавила на звонок и стала ждать. Дверь как всегда открыл дворецкий.

— Мисс Делия, доброе утро! Что вас привело сюда так рано? — вежливым глубоким тоном спросил он, впуская меня в дом. Я снова удивилась тому, как этот мужчина вписывался в шикарную, старинную обстановку дома. Альфред был такой же изысканный и элегантный, как мебель в доме. Я даже не представляла его в другой обстановке. Он внимательным взором оглядел меня, ожидая ответа, а я бросила беглый взгляд в сторону лестницы.

— Доброе утро, Альфред. Мне нужно было увидеть Маркуса. Мы давно не виделись и почти не разговаривали.

— Мастер Маркус наверняка ещё спит. Может быть, вы зайдёте позже? Мальчику сильно досталось в последнее время. Его мать всё ещё в коме и прогнозы неутешительные, — он многозначительно посмотрел на меня, всем своим видом говоря, чтобы я ушла. Дверь он так и не закрыл за мной, видимо ожидая, что я быстро сдамся.

— Я понимаю, что ему трудно. Поэтому я и пришла. Ему нужна поддержка близкого человека.

— Думаю, если бы он действительно в этом нуждался, то давно бы пригласил вас к себе, — осадил меня Альфред тоном взрослого человека, объясняющего ребёнку простые истины. И меня это окончательно взбесило. Кто он, чёрт возьми, такой, чтобы так себя вести?

— Я знаю, что вы хотите для него лучшего. Но я должна с ним поговорить. И вы меня не остановите, — прежде, чем он успел мне что-то ответить, я рванула к широкой лестнице и, минуя ступеньки, поднялась на второй этаж. Там, свернув налево, я прошла по коридору и остановилась перед дверью Маркуса. За ней стояла непривычная, леденящая тишина. Я постучала, и стук прозвучал, как гром среди ясного неба. Я даже невольно вздрогнула. Но за дверью было всё так же тихо.

— Маркус! Маркус, это Делия. Нам надо поговорить, — голос мой звучал жалко, вся моя показная твёрдость начала таять, словно мороженое в жаркий день. Я уже не была уверена, что мне нужно встретиться с ним. Но меня удерживала на месте некая обида. Я чувствовала несправедливость. В конце концов, это не я перерезала горло его матери. Мои руки чисты, ведь так? Мне казалось, что только я могу себя винить. У всех остальных на это не было права. Поэтому я снова постучала и закричала громче.

— Прекрати этот детский сад, Маркус. Выйди и выскажи мне всё в лицо. Мне кажется, я заслуживаю правду, разве нет? Ты винишь меня в случившемся с Моникой? Вини, но скажи мне это в лицо. Не надо прятаться от меня, — ответом мне снова была тишина. Во мне поднималась ярость, злость лавиной захватывала меня. Я заколотила в дверь с новой силой. Руки болели, глаза щипало от слёз, хотелось кричать, крушить всё вокруг.

— Открой это грёбаную дверь, Маркус! Или я её выломаю! — крикнула я и плечом толкнула дверь. Боль от столкновения с твёрдой поверхностью волной пробежала по всей руке, но я не обратила на неё внимания.

— Мисс Делия, мне кажется, вам лучше уйти, — послышался со стороны вежливый голос Альфреда. Я посмотрела на него, и мой вид заставил его отступить назад.

— Я увижу его так или иначе, — прошипела я и снова толкнула дверь плечом. Послышался треск, и дверь медленно приоткрылась. Я тяжёло дышала, и оторопело глядела на щель между дверью и косяком. Медленно я толкнула дверь, входя внутрь. Сколько раз я была в этой комнате с Маркусом? Слишком много, чтобы сейчас понять, что тут всё слишком изменилось. Здесь всегда был идеальный порядок, всё лежало на своих местах. Книги на полках стояли в алфавитном порядке. Постель всегда заправленная, без единой складочки. А теперь здесь словно прошёл торнадо. Кровать была разобрана, подушки валялись на полу. На ковре, возле книжного шкафа, лежали осколки стекла. Несколько книг были разбросаны по всей спальне. А на двери виднелся кровавый отпечаток руки, размазанный и слишком ужасающий. Меня охватила дрожь, озноб сковал мои ладони, вызывая в пальцах боль. Мысли проносились в моей голове слишком быстро, я не могла сконцентрироваться на них и выбрать одну единственную. Я пошарила рукой в воздухе, не отводя взгляда от кровавого отпечатка. Наконец мне удалось нащупать стул, и я опустилась в него, находясь в каком-то оцепенении. Я открыла рот, мне нужно было кого-то позвать. Альфред, он же был где-то рядом. Нужно позвать его, вызвать полицию. Нужно, чтобы здесь всё осмотрели профессионалы. Слава богу, мне не пришлось ничего говорить. В спальню осторожно вошёл Альфред, словно опасаясь, как бы я снова на него не набросилась и не запустила чем-нибудь тяжёлым. Он сразу заметил мой отрешённый взгляд, направленный в одну точку. Он проследил за тем, куда я смотрю, а потом снова огляделся вокруг. Его лицо вытянулось, на нём наверно впервые в жизни отразились неподдельные эмоции. Шок в его глазах читался слишком явно. Но ему удалось взять себя в руки. Мужчина подошёл и осторожно поднял меня на ноги.

— Пойдёмте мисс, я вызову полицию, они во всём разберутся. Не будем волноваться раньше времени, — он говорил спокойно, словно ничего не произошло. Но в моей голове оглушительно выла сирена. Я думала, что волноваться уже поздно и всё самое страшное уже свершилось. Но потом я заставила себя думать о лучшем. Пока я не увидела мёртвое тело Маркуса, я всем сердцем должна верить, что он в безопасности, что он цел и невредим. Что он просто решил уехать куда-нибудь отдохнуть в одиночестве, привести свои мысли в порядок.

— Это моя вина, — выдохнула я, медленно переставляя ноги. Альфред держал меня под руку, не давая упасть, без него я бы уже давно развалилась на части. Тепло исходящее от него немного согревало моё продрогшее тело. Но до конца я так и не могла согреться.

— Не думайте об этом, дорогая, — он усадил меня на диван, когда мы спустились в гостиную, и накрыл тёплым мягким пледом. — Посидите здесь, а я позвоню в полицию.

Он прошёл к окну, возле которого на специальной стойке стоял телефон. Я наблюдала за ним. Видела, как элегантно он снял трубку, как грациозно указательным пальцем нажал нужные цифры, а потом приложил телефон к уху. Он задумчиво смотрел в окно, пока ждал соединения. Наконец на той стороне провода ему ответили, и он начал что-то говорить, но я не слышала ничего. Мне представлялось, что я нахожусь под водой. Всё происходящее я видела немного искажённо и практически ничего не слышала. Поэтому мне начало казаться, что возможно всё это сон. Может, я до сих пор сплю в своей кровати, в своей спальне. И я всё ждала, что вот-вот зазвонит будильник и этот ночной кошмар рассеется в утреннем свете. Но будильник всё не звонил и не звонил.

Не знаю, через сколько приехал детектив Ходжез в компании экспертов-криминалистов. Альфред впустил их, и они тут же отправились наверх, неся в руках металлические чемоданчики. Я представила, как они сейчас начнут рыться в вещах Маркуса и мне стало неприятно. Какая-то часть меня хотела бежать вслед за ними и встать в дверях спальни, чтобы не пускать этих незнакомцев туда. Но потом я поняла, что всю атмосферу спальни Маркуса, нашего уютного гнёздышка, уже давно испортил похититель, мой Мститель, псих, возомнивший себя вершителем судеб.

— Делия, я могу с тобой поговорить? — детектив Ходжез неожиданно возник передо мной, словно неизвестно откуда выросшая гора. Сегодня на нём был светло-коричневый костюм, какого-то горчичного оттенка. Выглядел он усталым и помятым. Видно, что в последнее время он спал слишком мало. Детектив сел напротив меня прямо на кофейный столик. Слегка наклонился вперёд, чтобы наши лица находились примерно на одном уровне. Его пристальный взгляд заставил меня поёжиться, я плотней закуталась в плед. Ситуация казалась до боли знакомой. Только сейчас со мной не было родителей, и я находилась в доме, который ненавидела всей душой.

— Его похитили, да? — произнесла я тихо, но Ходжез услышал.

— Пока рано что-либо говорить, но всё указывает на это.

— Раньше он никого не похищал, — на мои слова детектив кивнул, немного поджав губы.

— Так и есть. Я думаю, что это из-за того, что с Маркусом у вас любовная связь. Наш субъект скорей всего позавидовал этому и поэтому решил похитить Маркуса. Ему надоело быть на вторых ролях. В его фантазиях, ты его единственная любовь. И вполне понятно, что он не хочет, чтобы между вами кто-то стоял.

— Вы говорите так, словно знали, что это произойдёт. Так почему вы не могли поставить охрану возле дома? Если бы вы лучше делали свою работу, то этот псих уже давно сидел бы за решёткой!

Я вопила, как сумасшедшая. Слёзы застилали мне глаза, внутри меня всё горело огнём, злость и обида разъедали меня быстрей, чем какой-либо другой яд. Мне хотелось забиться в какой-нибудь тихий уголок и сидеть там, пока мир перестанет снова и снова ставить мне подножки.

— Делия! — знакомый голос, заставил меня встрепенуться, я посмотрела за спину детектива и встретилась взглядом с мамой. Встревоженная, с влажными глазами, она шла мне навстречу, словно ледокол, расталкивая в стороны офицеров полиции. Я встала с дивана и бросилась ей в объятия. Рыдания вырвались из моего горла, мама обняла меня, не давая мне упасть.

— Я здесь, милая. Я здесь, — шептала она снова и снова, укачивая меня в объятиях и поглаживая по голове.

Как выяснилось позже, Маркуса не видели уже несколько дней. Все думали, что он просто горюет, и не досаждали ему. Его отец находился в Лондоне по делам компании и никак не мог приехать, чтобы поддержать сына. Сейчас же, узнав о возможном похищении, он уже направлялся сюда. Машина Маркуса стояла в гараже. Ни на одной камере наружного наблюдения не было видно ни самого Маркуса, ни похитителя. Компьютерщики уже работали с записями, надеясь найти хоть какую-то зацепку. Была вероятность, что запись закольцевали, либо похититель был хорошо знаком с местностью и знал все слепые зоны. Кровь на двери совпала с ДНК Маркуса, хотя это и не стало сюрпризом. Все банковские карты Маркуса бездействовали, что тоже указывало на то, что его похитили. Телефон его был отключен уже долгое время. Каждый довод детектива Ходжеза говорил о том, что Маркус абсолютно точно сейчас находился в руках этого ненормального психа.

Мама сидела со мной на диване, крепко обнимая за плечи. Пока детектив выкладывал перед нами сухие факты. Чувство бессилия и усталости обрушилось на меня со всех силой, придавив к земле. Мне было тяжело дышать и сосредотачивать своё внимание на дальнейших словах детектива Ходжеза. Я чувствовала, что падаю в бездну, и падение было слишком долгим.

— Что тут происходит? — Заккари появился в дверях особняка слишком неожиданно для всех нас. Все офицеры тут же на него обернулись, но смерив его безразличными взглядами, снова вернулись к своей работе. Детектив встал, чтобы подойти к нему, но Зак его опередил. Его встревоженный взгляд замер на мне, а потом, нахмурившись, он посмотрел на Ходжеза и более грубо повторил, — что тут происходит?

— Заккари, вашего брата похитили, — спокойно и как всегда хладнокровно ответил детектив. Мне даже стало интересно, что должно произойти, чтобы вывести его из себя.

— Что? — он нахмурился ещё сильней, потом потёр рукой лоб, словно у него неожиданно заболела голова. — Вы позвонили отцу? Он должен знать, должен быть здесь.

— Он уже едет. Мне нужно взять у васпоказания. Расскажите всё о последних нескольких днях. Может быть, вы слышали или видели что-то необычное, — детектив бросил на меня беглый взгляд, — давайте отойдём и я всё запишу.

— Конечно, подождите минутку — ответил Зак, после чего подошёл ко мне и опустился передо мной на колени. Затем посмотрел на маму, — здравствуйте миссис Морриган.

— Здравствуй, Зак. Надеюсь, твоего брата найдут как можно скорей и с ним всё будет в порядке, — сочувственно произнесла мама.

— Я тоже на это надеюсь, — он снова обернулся ко мне и еле заметно улыбнулся, — с тобой всё в порядке?

— Наверно, я уже ничего не понимаю. Я боюсь за него, — прошептала я, еле сдерживая слёзы. Заккари взял меня за руку и нежно погладил по тыльной стороне ладони.

— Маркус сильный малый, он задаст этому психу, вот увидишь. Скоро он снова будет дома цел и невредим. Верь в это, хорошо?

Я лишь кивнула и крепче сжала его пальцы, мне не хотелось отпускать Зака. Он каким-то странным образом подпитывал меня, давал мне силы бороться и даже просто дышать. И сейчас он был мне нужен, как никогда сильно. Но он встал, поцеловал меня в лоб и ушёл с детективом на улицу.

— Дорогая, поедем домой? Здесь тебе всё равно больше делать нечего, — мама бережно погладила меня по голове. Сил куда-то идти совсем не было, и если бы я могла, то осталась на этом диване до скончания своих дней. Но, к большому сожалению, всё это было невозможно. Поэтому я встала вслед за мамой и пошла за ней к выходу. Я держалась за её руку, как за спасательный круг. Она была для меня проводником к реальности. Без неё я бы увязла в своих мыслях. Мама словно заново учила меня ходить, если бы не она, то я вряд ли добралась до дома в целости.

Когда мы пришли, на пороге нас уже ждал папа с взъерошенными волосами, очками, съехавшими на самый кончик носа и потерянным взглядом. Увидев нас, он тут же бросился нам навстречу.

— Почему вы так долго? Какие новости?

— Они уверены, что Маркуса похитили. Когда мы уходили, я слышала, как детектив с кем-то говорил по телефону. Они собираются бросить на его поиски собак. Надеются, что они помогут, — ответила мама, крепче обнимая меня за плечи.

— Они обязательно его найдут, дорогая, — постарался успокоить меня отец, но от меня не ускользнула лёгкая дрожь в его голосе. Я понимала, что он врал, отец сам не верил в то, что говорил. Он вообще никогда не умел лгать, за это я его любила ещё больше. Но в тот момент мне нужен был человек, который заставил бы меня поверить в хороший исход этого дела.

— Спасибо вам обоим, — сказала я, когда наша троица вошла в дом, — я пойду к себе и постараюсь немного отдохнуть. Сил совсем нет.

— Конечно, дорогая. Мы с папой будем здесь, так что зови в любой момент, хорошо? — мама впервые с того момента, как появилась в особняке Беллов позволила себе показать настоящие эмоции. Там, когда я практически рассыпалась на части, она была скалой, защищавшей меня от всех буйных ветров. Сейчас же, убедившись, что я в безопасности она казалась такой же уставшей, как я. А в её красивых глазах теперь отчётливо виднелся страх и тревога.

— Со мной всё будет хорошо, мам, не переживай, — я подошла к родителям и обняла их обоих, после чего развернулась и с трудом преодолев лестницу, заперлась в своей спальне. Оказавшись тут, я огляделась, сама не знаю зачем. Но осмотрев всё, я поняла, что эта спальня больше не соответствует своей хозяйке. Плакаты на стенах, доска с фотографиями, мягкие игрушки, яркие безделушки и прочая ерунда: всё это говорило о жизнерадостной, счастливой девушке. Но я больше не была такой. Сейчас я чувствовала себя оболочкой, оставшейся от прежней Делии Морриган. Все чувства во мне были выжжены злостью и яростью на Маркуса, на этого убийцу, на себя, в конце концов. И теперь во мне не осталось ничего.

Я прошла к своей кровати и легла на неё, поджав колени к груди. Хотелось реветь, кричать, истерить, но сил на это не было. Поэтому я просто закрыла глаза и через мгновение уже летела в тёмную бездну, в которой пробыла несколько часов без сновидений.

СЕЙЧАС

Мне нужно выбраться отсюда, нужно и как можно скорей. Я всё ещё не спросила его о Маркусе, потому что боюсь спровоцировать его. Детектив Ходжез считал, что этот псих уверен в том, что между ним и мной настоящая любовь. А если он узнает о том, что я беспокоюсь о Маркусе, то не убьёт ли он его? Я уверена, что Маркус всё ещё жив. Когда меня похитили, прошла чуть больше недели после исчезновения Маркуса. А сколько здесь провела я, мне было не известно. Была большая вероятность, что Маркус убит и выставлен на всеобщее обозрение так же, как Люк. Но я стараюсь об этом не думать. Если бы он действительно убил его, то наверняка бы сказал мне об этом.

Я обхожу свою комнату в поисках какой-то зацепки, которая поможет мне отсюда сбежать. Мой тюремщик никогда не входит в комнату, пока я бодрствую. Он всегда дожидается, пока я усну. Идея вспыхивает в моей голове с поразительной ясностью. Я должна притвориться, что сплю и ждать, когда он войдёт. Это единственный вариант. Мне нужно просто подождать его, а когда он зайдёт, то ударить чем-нибудь по голове и бежать без оглядки. Я чувствую сильный приток адреналина, обдумывая свой побег. По мне словно пустили заряд тока, всё моё тело дрожит от нетерпения. Поэтому, как только картинка на моём фальшивом окне сменяется ночным небом, я укладываюсь в постель. За последние дни я приноровилась определять примерное время. Я поняла, что картинки тут сменяются друг за другом в определённом порядке и в своё время.

Накрывшись одеялом, я принимаюсь ждать. Я не боюсь, что могу уснуть. Адреналин бушует во мне словно ураган, не давая мне вырубиться. Мой взгляд падает на табурет, стоящий рядом с кроватью и я решаю, что он отлично подойдёт для моего оружия. А потом закрываю глаза, прекрасно зная, что этот урод наблюдает за каждым моим действием, и начинаю ждать.

Время тянется слишком долго. Всё моё тело начинает болеть от долгого лежания в одной позе, но повернуться я не могу. В этом положении мне частично видна дверь и так я могу быстрее среагировать, когда мой похититель войдёт. Поэтому я продолжаю терпеть неудобства. Я убеждаю себя в том, что всё это того стоит.

Наконец до меня доносится какой-то щелчок, я продолжаю лежать неподвижно с закрытыми глазами. Слышу, как открывается дверь практически бесшумно. Мягкие шаги направляются в мою сторону. Он обычно приносит мне чистую одежду каждую ночь. Иногда добавляет средства личной гигиены. Задаривает меня коробками с конфетами, либо украшениями. Эти коробки стоят в углу моей камеры в большой стопке. Возможно, он считает, что это поможет ему меня усмирить, перетянуть на свою сторону, заставить любить его.

Я чувствую, что он стоит в моих ногах, слышу его тихое размеренное дыхание. Сердце в моей груди грохочет так громко, что я боюсь, как бы он не услышал и не раскусил меня. Я пытаюсь успокоиться. Считаю в обратном порядке от десяти до одного. У меня только один шанс на побег. Если я не смогу всё это провернуть, то я застряну здесь надолго. Нужно быстро соскочить с кровати и схватиться за табурет, а потом ударить его им по голове. Когда я досчитываю до одного, то откидываю одеяло, спрыгиваю с кровати и хватаюсь за ножку табурета. Мне кажется, что я действую со скоростью света. Я замахиваюсь, но он меня опережает, и удар приходится ему на плечо. В полумраке я не вижу его лица, но он выше меня на голову, а то и больше. Он набрасывается на меня и в один миг отбирает у меня табурет, скручивая мои руки за спиной. Я кричу от боли и пытаюсь вырваться из его хватки, но всё бесполезно, он очень силён. Мы стоим так близко, что я чувствую его дыхание на своей шее. Я извиваюсь как змея, пинаю его ногами, но он словно каменная статуя никак не реагирует.

— Отпусти меня, ты сукин сын! — верещу я, изрядно выдохшись. Чувствую себя мошкой, которая запуталась в паутине.

Мужчина перехватывает мои запястья, видимо, чтобы освободить себе одну руку. Потому что в следующее мгновение что-то острое прокалывает мою шею. Наверно это снотворное, решаю я. И оно действует слишком быстро. Слабость накатывает на меня, делая мои конечности ватными. Мужчина укладывает меня на кровать и укрывает одеялом. Я вижу его смутную тень, пока он идёт к двери. Потом он открывает её и свет, исходящий из коридора освещает его лицо. Снотворное сильное и глаза мои начинают слипаться, но когда мужчина оборачивается ко мне, то я вижу его лицо. Он кажется знакомым. Но я всё никак не могу вспомнить его. Я уже с трудом соображаю, но пытаюсь держаться на плаву. Мне нужно вспомнить его. Нужно… Сон затягивает меня, и я борюсь из последних сил. Уже на грани реальности и сновидений мне всё же удаётся напрячь мозги. И я понимаю, что человек, который только что был в этой комнате не кто иной, как Грег. Молчаливый водитель и охранник Маркуса. Я не успеваю больше ни о чём подумать. Снотворное окончательно затягивает меня в свои сети.

Глава 12

ТОГДА

Трудности нас закаляют, так любят говорить все кому не лень. Но мне казалось, что такие люди просто не знают, что такое настоящие трудности. Когда тебя снова и снова бьют, не давая подняться, сложно найти в себе силы чтобы продолжать бороться. Я была измотана и растерзана последними событиями до такой степени, что мне даже сложно было подняться на ноги следующим утром. Я пролежала в кровати ни один день, находясь в полной прострации. Мама с папой по очереди заходили ко мне, просили спуститься, но я не могла. Мама приносила еду мне в комнату. Но аппетита у меня не было, и я даже не притронулась к ней. Все мои мысли были направлены в одно русло. Я думала о Маркусе, о том, как он там, жив ли ещё? Мыслить позитивно становилось всё сложней.

Неожиданный стук в дверь вырвал меня из раздумий. Я повернулась, чтобы посмотреть, кто пришёл, и увидела Николь. Подруги не было в городе две недели, они с группой ездили на рок фестиваль в Нью-Йорк, и я была рада, что она находилась на другом берегу океана. Там ей ничего не угрожало, и она была в безопасности. Но мне очень её не хватало. Она всегда была сильней меня, поддерживала в сложных ситуациях и могла воодушевить меня всего одним словом. Поэтому увидев её в дверном проёме, я не сдержала эмоции и расплакалась.

— Не думала, что мой приезд будет встречен слезами. Я тоже скучала без тебя, но плакать не собираюсь, — улыбнувшись мне, она села на краешек моей кровати. Я потянулась к ней, и мы обнялись.

— Ты как всегда вовремя. Здесь такое творится.

— Не удивительно. Этот город стоит только благодаря мне. Стоило мне уехать, как он загорелся синим пламенем.

— Боже, как же мне тебя не хватало, — я улыбнулась сквозь слёзы.

— Давай поднимайся и приведи себя в порядок. Выглядишь кошмарно, да и воняет от тебя просто ужасно, — она насмешливо изогнула бровь и, оглядев себя, я поняла, что действительно выгляжу, так словно меня протащили по дороге несколько километров. Волосы спутались и торчали в разные стороны. Пижама видела времена и получше и висела на мне, как на вешалке. И это не говоря о лице, которое наверняка выглядело помятым и бледным. Большая часть меня хотела остаться в постели, в этом уютном мирке, вдали от страшной реальности.

Николь протянула мне руку, и я схватилась за неё, поднимаясь на ноги. Слабость отозвалась во всём теле, но я старалась не обращать на неё внимание. Никки помогла мне добраться до ванной, а там оставила меня одну.

— Я разогрею тебе завтрак, а ты прими душ и смотри не усни тут, — сказала она, прежде чем закрыть дверь.

А я избавилась от этой ужасной пижамы, залезла под душ и какое-то время просто стояла под напором горячей воды. Я старалась ни о чём не думать, просто слушала журчание воды. Приняв душ, я почистила зубы и постаралась скрыть следы бессонной ночи с помощью косметики. Но вот усталый взгляд, словно у загнанного зверя, скрыть было нечем. Я вышла из ванной комнаты и переоделась в простые трикотажные брюки и толстовку. Вскоре пришла Николь с горячим завтраком. Увидев меня, она довольно улыбнулась и поставила поднос на прикроватный столик.

— Твои родители волнуются за тебя.

— Со мной всё в порядке, ты же видишь. В отличие от Маркуса, — я взяла чашку с чаем и сделала глоток.

— Это не твоя вина, — сочувственно произнесла Никки, пристально глядя на меня.

— Ты не первая это говоришь, но от этого мне не становится легче. Сложно в это поверить, получив сообщение с текстом «я сделал это для тебя» после того, как убили Люка.

— Я понимаю, ситуация дерьмовая, но нужно взять себя в руки. Не давать этому уроду разрушить твою жизнь.

— Он уже это сделал. Разве ты не видишь? Я сижу в руинах, которые не подлежат восстановлению.

Прозвучал сигнал моего сотового, он лежал рядом со мной на кровати, и я увидела имя Заккари на экране. Он звонил уже несколько раз, и каждый раз оставлял голосовые сообщения, но я не прослушала ни одного. Я чувствовала себя ужасно от того, что сейчас очень нуждалась в его присутствии. За последнее время мы стали с ним близки, наверно даже слишком. И чем крепче становилась между нами связь, тем отчётливей я понимала, что начинаю испытывать к нему, что-то совсем не похожее на простую дружескую симпатию. И это заставляло меня ещё острее чувствовать вину. Я всегда считала себя хорошим человеком. Но что если я обманывала саму себя. Что если я плохой человек? Ведь Маркус сейчас был в плену у этого ненормального, а я хотела, чтобы сейчас тут оказался не он, а Заккари. Неужели я разлюбила его? Или на самом деле никогда не любила по-настоящему?

— Может быть, ты ответишь? — голос подруги заставил меня встрепенуться, я даже вздрогнула от неожиданности. Непонимающе я уставилась на неё, а она в свою очередь кивнула в сторону моего смартфона. Я посмотрела на него, на экране снова высветилось имя Заккари. Но я отключилась, и перевернула телефон экраном вниз.

— Потом перезвоню ему сама.

— Что между вами двумя происходит? — Никки удобней устроилась в кресле напротив меня, закинув ногу на ногу и сцепив руки в замок. Выглядела она воинственно. Чёрные обтягивающие джинсы были заправлены в высокие ботинки на шнуровке и платформе. А поверх бежевого свитера была надета чёрная кожанка с клёпками. Светлые волосы с левой стороны были заправлены за ухо, выставляя напоказ всё многочисленное количество серёжек. Кажется, за последнее время их изрядно прибавилось.

— Ничего не происходит, с чего ты это взяла? — я подобрала под себя ноги и села в позе лотоса.

— Может с того, что ты смотришь на свой телефон, как на бомбу замедленного действия, — подруга пожала плечами.

— Это не так, тебе просто показалось.

— Ты не забыла, что мы с тобой знакомы практически всю сознательную жизнь? И за это время я изучила тебя вдоль и поперёк. Я прекрасно знаю, когда ты что-то скрываешь. Ты всегда закусываешь нижнюю губу, когда врёшь или недоговариваешь. Так что не пытайся увильнуть.

— Мы просто стали общаться немного больше.

— Насколько больше?

— Если тебя интересует, был ли между нами секс, то нет! — ответила я немного резче, чем предполагала и, Николь это заметила. Потому что она тут же воодушевилась и наклонилась ко мне.

— Но тебе бы хотелось?

— Что? — щёки мои покраснели, я отчётливо ощутила, как они загорелись.

— Не будь дурочкой, ты прекрасно поняла, о чём я спросила.

— Я поняла, но просто подумала, что мне послышалось. Мой парень сейчас находится в руках какого-то психа, который любит пускать кровь своим жертвам. Мне кажется, что сейчас совсем не время думать о другом парне.

— Но ты всё равно думаешь, — не унималась Никки.

— Я…

Что я могла сказать? Ведь она была права, я думала о Заккари. И хоть это было неправильно, но я нуждалась в нём. Всё же я была очень плохим человеком, сомнений в этом больше не оставалось.

До меня донёсся звук дверного звонка. Кто-то пришёл. Я прислушивалась к звукам, доносящимся снизу. Чьи-то шаги направлялись по лестнице в мою спальню. Они становились всё ближе, пока наконец дверь не открылась, и на пороге не возникла мама.

— Дорогая, Заккари пришёл, он ждёт тебя внизу.

Николь напротив меня довольно хмыкнула. А мои щёки ещё больше покраснели.

— Я сейчас спущусь, мам.

— Хорошо, — мама улыбнулась и, тихо притворив за собой дверь, ушла.

— Вот и ответ на мой вопрос, — сказала Николь, поднимаясь с кресла.

— Я думаю, сейчас совсем не время об этом говорить.

— Конечно, я и не заставляю тебя об этом говорить. Я просто хочу, чтобы ты перестала обманывать саму себя и отнекиваться. Между вами двумя определённо что-то происходит. То, что это совсем не вовремя, это ясно всем. Но с этим ничего не поделаешь.

Подруга сочувственно мне улыбнулась и притянула в свои объятия. Её слова крутились в моей голове, и я прекрасно понимала, что она права. Но от этого мне не становилось легче.

— Не пропадай, хорошо? — Никки заглянула мне в лицо, не выпуская меня из объятий. — Если поймёшь, что тонешь в своих мыслях, тут же звони мне. Ты в этом не одна. Поняла? И не отталкивай родителей, они переживают.

— Хорошо, сделаю всё, что в моих силах.

Мы спустились вниз. Заккари ждал нас на крыльце. Выглядел он измотанным. Чёрная бейсболка была перевёрнута козырьком назад. Повёрх чёрной футболки он надел джинсовую жилетку. На смену чёрным джинсам пришли синие, что меня немного удивило. Непослушные пряди волос торчали в разные стороны из-под бейсболки. Он был небрит, и это придавало ему ещё более хулиганский вид. Он стоял, облокотившись о деревянные белые перила, и смотрел на дорогу, поэтому не сразу заметил нас с Николь. Ник обняла меня на прощанье и тихо прошмыгнула мимо Заккари. Он тут же встрепенулся и выпрямился. Обернувшись ко мне, он ненадолго замер. Я стояла напротив него, переминаясь с ноги на ногу. После всего сказанного Николь, после моих собственных мыслей я иначе взглянула на Зака. Сложно было утверждать, что я не чувствовала к нему ничего кроме дружеской симпатии, когда он вот так смотрел на меня, когда был так близко.

— Я звонил тебе миллион раз, но ты не брала трубку, поэтому я решил прийти сюда сам. Хотел узнать, как ты, — первым начал Зак.

— Чувствую себя измотанной, — ответила я, отойдя немного вправо, где находилась небольшая скамейка. На ней, кажется, ещё совсем недавно мы сидели с Маркусом. А что теперь? Казалось, что прошла целая вечность с тех светлых времён.

— Отец приехал вчера, они делают всё что могут, чтобы найти Маркуса. Отряд с собаками ещё прочёсывает местность. Есть все шансы на положительный исход. Сейчас тебе нужно думать только об этом. Его обязательно найдут.

Я не знала, что на это сказать. Моя вера в лучшее, моя надежда иссякала, как песок в песочных часах. Песчинка за песчинкой. Заккари подошёл ко мне и сел рядом. От него исходил свежий запах леса, хвои и дождя. Осторожно, как будто боясь меня спугнуть, он потянулся к моей ладони и взял её в свои руки. Его пальцы ласково пробежались по ней и наконец крепко сжали её. Я изо всех сил боролась со слезами. Тёплый ветерок трепал мои волосы. В воздухе проносились ароматы цветов. Где-то неистово лаяла собака, проехала машина, прозвенел звонок велосипеда, чей-то звучный лёгкий смех донёсся до нас вместе с ветром. Жизнь вокруг шла своим чередом. Пока я находилась в каком-то непроницаемом пузыре, вне времени, вне жизни.

Мне становилось нечем дышать. Моё сердце билось так медленно, что я боялась, как бы оно вовсе не остановилось. Все чувства и эмоции выветрились из меня. Я ничего не чувствовала. Во мне царила пугающая пустота. Мне нужно было что-то, что снова заставило бы меня сделать новый вздох, что-то, что оживило меня, насытило эмоциями, заставило бороться за себя, за всех моих близких. Наверно именно поэтому я повернулась к Заку и произнесла тихо, отчасти стыдясь этих слов, отчасти боясь.

— Поцелуй меня.

Заккари молча смотрел на меня, он был в замешательстве. Это отчётливо читалось в его зелёных глазах. Он слегка прищурился и наклонился вперёд.

— Не думаю, что это то, что тебе сейчас нужно, — произнёс он тихо и проникновенно. — Ты горюешь, тебе плохо, я понимаю. Но этим ты не заглушишь свою боль. Ты будешь сожалеть об этом, когда весь хаос уляжется. А я не хочу, чтобы ты жалела. Не хочу, чтобы ты стыдилась нашего поцелуя. Как бы я не хотел тебя поцеловать, я не буду это делать, когда ты в таком отчаянье.

— Господи, Зак. С каких пор ты стал таким правильным? — я вскочила на ноги и бросила на него полный злости взгляд. Когда мы с ним поменялись местами? Когда он стал хорошим парнем, а я превратилась в стерву и шлюху? Что со мной не так? Я чувствовала острую боль в груди, ярость разъедала меня изнутри, пожирая всё на своём пути. Это уже невозможно было остановить. — Мне совсем не нужны твои нравоучения. Я просто попросила тебя поцеловать меня. Разве это так сложно? До меня ты, небось, многих перецеловал и вряд ли хоть одной отказал.

— Но ты не все, ты не любая девушка, Делия. Может, я хочу, чтобы с тобой у меня всё получилось, чтобы всё было по-настоящему. Если бы я встретил тебя раньше, чем Маркус, у нас всё могло бы быть иначе. Но сейчас мы не в том положении. Ты любишь моего брата, я знаю, я вижу это…

— А что если я и тебя люблю? — выкрикнула я, перебив его. Слёзы уже вовсю бежали по моим щекам. Желчь поднималась к горлу, обжигая его. Я лишь чудом стояла на ногах. Сил во мне становилось всё меньше. Мне казалось, что я плутаю по лабиринту, вновь и вновь натыкаясь на очередной тупик.

Заккари подошёл ко мне и взял меня за запястья. Я боялась на него взглянуть. Все эмоции снова ворвались в меня бурным потоком, переворачивая всё на своём пути. Я дрожала и чувствовала себя сломанной веткой, которую несёт бурное течение горной реки. Бережно Заккари утёр мне слёзы своей рукой, убрал мешающиеся пряди волос с лица и приподнял моё лицо за подбородок. В его изумрудных глазах была такая нежность и любовь, что я просто не могла оторвать взгляд. Это мгновение, казалось, растянулось на целую вечность. Заккари обнял меня, крепко прижав к своей груди. Рукой он снова и снова гладил меня по волосам, опускаясь к спине. Он удерживал меня рядом, укачивал и лелеял в своих руках, давая мне успокоиться, прийти в себя. Заккари ничего не говорил, и я была благодарна ему за это. Сейчас, когда злость во мне немного угасла, я поняла, как глупо выглядела со стороны.

— Успокоилась? — спросил он, слегка отодвигаясь от меня, чтобы посмотреть в лицо.

— Да, наверно да.

Мы стояли и смотрели друг на друга, молча, но думая об одном и том же.

— Я сказала правду, — прошептала я, дрожащим голосом. Руки Заккари всё ещё удерживали меня. Я чувствовала его тепло, вдыхала его запах и слышала, как моё сердце трепетало от близости с ним. Но все эти чувства омрачала вина по отношению к Маркусу.

— Я знаю, Дел, знаю, — Заккари тяжело вздохнул и снова прижал меня к себе. Я обвила свои руки вокруг его пояса и дала себе немного времени. Мне хотелось просто быть с этим человеком рядом. С мужчиной, который за такой короткий срок смог стать для меня родным и близким. Я была благодарна ему, за то, что он находился рядом, когда я нуждалась в нём больше всего.

Глава 13

Ближе к вечеру, когда Зак ушёл, к нам наведался детектив Ходжез. С каждой новой встречей он выглядел всё хуже и хуже. Видно дело стояло на месте.

— Собаки ничего не нашли. Они вывели нас в сторону заброшенных шахт, но там потеряли след. Телефон Маркуса, как и его банковские карты молчат. Записи с камер чисты, нет никаких следов вмешательства. Так что мы считаем, что похититель знаком с местностью и знал, где можно было пройти, чтобы не попасть в объектив. А из этого следует вопрос к тебе, Делия.

— Ко мне? Но что я могу сказать?

— Есть ли у вас предположения о том, кто может желать зла вашему парню? Может кто-то из его команды по плаванию. Ты ведь тоже была в команде, тебе должно быть известно о каких-либо конфликтах. И ещё, возможно ты видела в последнее время каких-либо подозрительных личностей рядом с собой? Не знаю, может, чувствовала, как за тобой следят?

— Не знаю. Маркус из тех людей, которые всем нравятся.

— Никто не может нравиться всем, Делия. Это невозможно. Все люди разные и все иногда спорят, ссорятся. Тем более в этом возрасте. Может Маркус ставил себя выше других, указывая на своё денежное превосходство?

— Маркус не такой. Я никогда не видела, чтобы он превозносил себя над другими. Все в команде, да и не только там, уважали его. Он хороший парень. А по поводу слежки или чего-то необычного, то ничего такого не было. Я бы наверняка заметила. У нас тут все друг друга знают.

— Никто не отказывается от варианта, что наш субъект приезжий. Возможно, это турист, случайно заметивший вас на улице. Такие люди могут быть нормальными, но порой какое-то событие заставляет его измениться, действует как спусковой механизм. Навязчивые идеи разъедают их личность быстрее, чем самый сильный яд.

— Вы считаете, что это кто-то извне?

— Мы ничего не исключаем, Делия. Мы хватаемся за любую зацепку.

— Вы узнавали как там Моника? Есть шансы, что она очнётся? Она наверняка знает убийцу. Она должна была его видеть.

— Она всё ещё в коме. Шансов на то, что она очнётся слишком мало. Сейчас у нас нет ничего, что бы указывало на личность субъекта. Поэтому все мы надеемся на то, что Моника придёт в себя.

Я встала с кресла, мне было тяжело сидеть на месте. Кто в действительности скрывался под маской убийцы? Мне было легче думать о том, что это кто-то посторонний. Мысли о том, что этот кто-то может быть моим знакомым, наводили на меня страх и панику.

— Прошёл уже месяц, а вы не нашли ничего, что могло бы помочь, — я повернулась к мужчине, который сидел в кресле, в том же самом что и в прошлую нашу встречу. Тогда он вошёл в наш дом с видом знатока. Всем своим видом он говорил о том, что такие дела для него не в новинку. И думаю, все мы поверили ему, надеялись, что он в два счёта найдёт этого психа. Но дни шли, и надежда уходила вместе с ними. Сейчас я уже не верила, что он может справиться с этим делом. Как и он сам. Теперь он выглядел измождённым и потерянным, хоть и пытался держать марку. — Скажите, детектив Ходжез, сколько таких дел вы раскрыли в Лондоне? Ведь вас не так просто прислали сюда.

— У меня было достаточно практики. Я ловил серийных убийц гораздо хуже, чем наш Мститель. Но этот человек не оставляет следов, ни отпечатков пальцев, ни ДНК, ни свидетелей. Так может работать только квалифицированный наёмник. Он ошибся лишь раз, не убив Монику. Это может говорить о том, что его кто-то спугнул. Либо он хорошо знаком с Моникой. Возможно, что их что-то связывало и это не дало ему довести дело до конца, — детектив говорил чётко и по делу, не выдавая своих эмоций, словно он солдат на докладе перед своим генералом. Это меня взбесило. Я ходила из угла в угол, не находя себе места, а он сидел с таким выражением лица, словно зачитывал заученную речь.

— Как вы можете говорить так спокойно? Откуда в вас эта бесчувственность? — я повысила голос и в комнату тут же влетела мама, которая всё это время сидела на кухне. Я хотела поговорить с детективом наедине, поэтому мама согласилась нам не мешать, но быть рядом.

— Делия, всё в порядке? — она посмотрела сначала на меня сочувственно и мягко, а потом перевела воинственный и холодный взгляд на детектива. Тот поднял руки в знак капитуляции и еле заметно улыбнулся.

— Не волнуйтесь, миссис Морриган. Всё хорошо.

Мама в тот момент готова была вышвырнуть этого гиганта из нашего дома одной рукой, я прекрасно видела это по выражению её лица. Поэтому поспешила вступиться за него.

— Я просто немного вспылила на пустом месте, всё в порядке. Иди, хорошо?

Она ещё раз глянула на мужчину, и я заметила, как он словно сжался под этим натиском. Мама неодобрительно цокнула и покачала головой, но всё же ушла. Я плотнее запахнула свой вязаный кардиган и уселась на диван. Вокруг нас воцарилась неприятная тишина, мы, молча, смотрели друг на друга и кажется, никто не знал, что сказать. Наконец детектив Ходжез нарушил молчание первым.

— Понимаешь, Делия, после стольких дел приходится отгораживаться от эмоций. Я не могу погружаться в этот хаос, не заперев перед этим своё сердце. Я видел гораздо больше смертей, чем мне бы хотелось. У меня были провалы и победы. Конечно, побед было больше. Но каждый мой провал означал чью-либо смерть. И если я буду думать об этом, если хоть ненадолго дам себе слабину, то мне будет невероятно сложно снова вернуться к реальности. Я понимаю, что ты злишься. Ты понадеялась на меня, а я тебя подвёл. Но я пытаюсь сделать всё, чтобы разобраться в этом деле. Я найду нашего Мстителя, сделаю всё, что в моих силах. Мы вызовём ещё людей из Лондона, будем опрашивать каждого жителя этого города.

— Вот только не будет ли уже слишком поздно для Маркуса?

Мой вопрос остался без ответа. Я и не ждала, что он ответит. Всем известно, что полицейским, как и врачам нельзя давать ложные надежды, нельзя обещать того, что скорей всего может и не случиться. А он уже нарушил правило.

***

Следующим утром Николь вытащила меня на прогулку. Погода радовала, солнце наконец отвоевало себе место на небосводе и многочисленные облака сдалась под его натиском. Поэтому было непривычно тепло для всех нас, привыкших к прохладному и дождливому лету. Мы прошли мимо лодочного эллинга и поднялись на мост Кингс-гейт. Недалеко от него находились учебные корпуса Даремского университета. Ещё недавно я так мечтала учиться там. А теперь мне хотелось бежать как можно дальше из этого города, который в одно мгновение стал чужим и враждебным.

— Так у них ничего на него нет? — спросила Николь, отламывая кусочки от багета и бросая их вниз, где плавали несколько уток. Тут наверху было немного прохладней, ветер обдувал со всех сторон, но благодаря солнцу это было практически незаметно.

— Совсем, он словно чёртов призрак, — я отщипнула от своего багета, но вместо того, чтобы кинуть птицам, положила кусочек в рот.

— Может быть, тебе уехать из города? Ненадолго, пока его не найдут и всё не уляжется.

— Не думаю, что это хорошая идея. Да и куда мне ехать? Не могу же я сесть на первый попавшийся автобус и уехать в неизвестном направлении.

— Почему не можешь? Как по мне, то это гениальная идея.

— Я не хотела быть такой бесполезной, какой на самом деле являюсь. Я пыталась сделать хоть что-то, чтобы найти какие-то зацепки, улики, указывающие на личность убийцы, но из этого ничего не вышло. И меня это убивает. Я кажусь себе такой ничтожной. А если я убегу от всего этого, то точно сойду с ума. Я должна быть здесь, когда его найдут.

— А ты не боишься, что следующей в его списке можешь стать ты, — Николь выжидающе посмотрела на меня. И я впервые заметила в её глазах страх.

— Забавно, то же самое сказала мне Шарлотта, когда я приходила к ней.

— Ну конечно, она же не такая тупица, какой хочет казаться. Иногда и в её голову приходят правильные мысли. Очень редко, но всё же.

Я рассмеялась. Шарлотта всегда была для Николь больной мозолью. Но чем старше она становилась, тем лучше переносила боль, когда кто-то задевал эту мозоль. Я раскрошила оставшийся багет и отряхнула руки от крошек. Николь подвинулась ко мне ближе, прильнув головой к моему плечу. В её голове крутился миллион мыслей, я практически слышала их. Подруга переживала за меня и пыталась найти выход из сложившегося положения. Но порой всё, что нам остаётся это ждать. И я ждала.

У меня зазвонил телефон, и я достала его из кармана джинсов. Номер был незнакомый, и я немного занервничала, рука задрожала, и я только чудом не выронила сотовый.

— Не ответишь? — Николь смотрела на меня, удивлённо приподняв брови. А я, не отрываясь, сверлила взглядом свой сотовый. — Хочешь, чтобы это сделала я?

— Нет, — я замотала головой. — Нет, всё хорошо. Я отвечу.

Я провела по экрану большим пальцем и приложила телефон к уху. Сердце глухо билось в груди. Я ожидала услышать кого угодно только не Шарлотту Ирвинг. Но как бы странно это не звучало, её голос заставил меня успокоиться. По крайней мере, это был не Мститель, решивший сообщить мне, что снова убил ради меня. Я даже вздохнула с облегчением. Николь, стоящая напротив, смотрела на меня, как на сумасшедшую. Выглядела она встревоженной и казалось, что в любой момент готова была вызвать скорую.

— Делия? Это Шарлотта. Никак не могла до тебя дозвониться. Звонила тебе домой, но твоя мама сказала, что ты ушла.

— Шарлотта, зачем ты вообще мне звонишь? — Николь нахмурилась ещё сильней, услышав имя своего заклятого врага.

— Я слышала, что Маркус пропал. Нам надо поговорить. Я кое-что вспомнила. Ты должна приехать ко мне. Это очень срочно, — Шарлотта говорила сбивчиво и взволнованно. Её голос дрожал, и казалось, что ей не хватало воздуха.

— Ты вспомнила, кто это с тобой сделал? — теперь уже я разволновалась. Неужели она действительно вспомнила его? Ведь это означало, что полиция сможет его найти. Они вернут Маркуса и всё закончится. От предвкушения у меня задрожали коленки. Я ухватилась за предплечье Никки, нервно кусая губы и ожидая ответа от Шарлотты.

— Делия, я всё сказала. Ты должна сейчас же приехать ко мне. Никому ничего не говори. Я всё расскажу тебе при встрече. Боюсь, он может прослушивать телефоны. Поторопись. Это очень важно.

— Но, Шарлотта…

Договорить я не успела, в трубке раздались короткие гудки. Я оторопело стояла на месте, глупо пялясь на свои ботинки. Она говорила серьёзно? Неужели телефоны действительно могли прослушивать? Я посмотрела на свой смартфон и нажала на кнопку выключения. Экран погрузился в темноту. Чёрт. Всё казалось нереальным. Когда моя жизнь превратилась в кино. Ведь это только в фильмах людей убивают таким страшным способом, похищают, а телефоны прослушивают. Такого же просто не может быть в реальной жизни. Или может?

— Что она сказала? — Николь пришлось немного меня встряхнуть, чтобы вытащить из моих долгих раздумий. Я смотрела на неё и не узнавала. Мне вообще на какой-то миг стало трудно о чём-либо думать. Но потом в голове прозвучал встревоженный голос Шарлотты. Я никогда не видела, чтобы она испытывала страх. Мне казалось, что в её организме вообще нет такой функции. Но я могла поклясться, что она точно чего-то боялась. Или кого-то. «Я кое-что вспомнила». Эта фраза снова и снова прокручивалась в моей голове. А потом я поняла, что крылось за этим страхом и за этими словами. Она знала убийцу, это не был кто-то пришлый. А это значило, что и я тоже его знала.

— Мне нужно идти, — я медленно пошла к выходу с моста, но с каждым шагом прибавляла скорость.

— Делия? Куда ты? — Николь бежала за мной, но я развернулась. «Никому ничего не говори», голос Шарлотты снова прозвучал в моей голове, словно она стояла рядом со мной.

— Я позвоню тебе вечером, хорошо? Мне, правда, пора.

Николь смотрела на меня, как на умалишённую. Она сделала шаг мне навстречу и распахнула руки, словно собираясь меня обнять, но я отступила назад. Быстро развернувшись, я побежала с моста. До меня ещё долетали её крики, подруга звала меня по имени. Но я не оглядывалась. Во мне бурлила энергия. Мои ноги с глухим стуком барабанили по брусчатке. Я бежала всё быстрее и быстрее. Дома вокруг меня сменялись, превращаясь из старых, увитых диким виноградом и плющом домишек, в дорогие усадьбы, особняки, дворцы. В горле у меня пересохло, мышцы ныли от напряжения. Я давно не бегала по утрам, и тело начинало протестовать от недостатка тренировок. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем вдали показался особняк Ирвингов. Остаток пути я преодолела быстрым шагом, жадно глотая воздух.

Большие кованые ворота были открыты, и я без проблем прошла мимо них и направилась к особняку. Никаких машин не было на подъездной дорожке. Я быстро перескочила через несколько ступенек, поднимаясь по небольшой лестнице. Безмолвные охранники — каменные львы сидели на своих местах. Я прошла мимо них и встала перед высокой дверью. Из моего рта вырывались рваные вздохи, в боку неприятно закололо. Я пыталась привести дыхание в норму, но получалось с трудом. Хотелось пить и немного посидеть, но времени на это не было. Я нажала на звонок и стала ждать.

Спустя пару секунд, я позвонила ещё раз, но никто так и не вышел. За дверью царила тишина. Где же их домоправительница? Может в таком огромном доме она просто не слышала звонка, находясь где-то в самом отдалении. Я позвонила ещё раз и опёрлась на дверь, но та неожиданно открылась и я чуть не ввалилась в огромную прихожую.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? Здравствуйте! Шарлотта? — я нерешительно топталась на месте. Всё это напоминало сцену из какого-то фильма ужасов. Мурашки пробежали по моей спине, и я передёрнула плечами, прогоняя их. Неприятное чувство облепило меня со всех сторон, словно паутина.

— Шарлотта? Это Делия, ты просила меня прийти! — крикнула я в пустоту, и мой голос эхом пронёсся по особняку, отскочил от высоких потолков и вернулся назад. Где-то наверху, что-то упало, и я вздрогнула от неожиданности. Внутренний голос кричал, умолял и просил меня развернуться и бежать отсюда как можно дальше и быстрее. Но ноги упрямо шагали вглубь особняка. Меня потряхивало от бушующих внутри эмоций. Страх перемешивался с адреналином. А какая-то неведомая сила снова и снова толкала меня вперёд.

— Шарлотта? — крикнула я, поднимаясь по лестнице. Я снова шла по лабиринту коридоров и дверей. Сама не знаю, как я вообще запомнила путь к спальне Шарлотты. Но мои ноги шли словно сами по себе, а я лишь наблюдала со стороны. Ладони вспотели, я провела ими по джинсам, пытаясь стереть влагу. В горле пересохло. В моей голове яростно выли сирены. Я уже знала, что ничего хорошего меня не ждёт, задолго до того, как оказалась перед дверью в спальню Шарлотты. Она была приоткрыта, и я подошла ближе на негнущихся ногах. Пульс ускорился, и теперь где-то в висках у меня звучала непрекращающаяся барабанная дробь. Моя рука сама потянулась к ручке в форме львиной головы. Медленно я толкнула дверь от себя, и мой взгляд упал на пол. Тогда я и заметила бордовое пятнышко на дорогом паркете. Это точно был не соус, убеждать себя в этом не было смысла. Стоило мне вдохнуть, как в нос ударил терпкий, металлический запах крови. Я сглотнула, в горле разверзлась пустыня. Сирены в голове стали выть ещё громче. Мой разум хотел убежать отсюда, но тело намертво вросло в пол. Я подняла взгляд и увидела её. Гардина вместе с тяжёлой бархатной шторой упала и теперь валялась на полу, поэтому солнечный свет освещал эту спальню, наверное, впервые за последний месяц. Она лежала на полу в луже собственной крови. Её глаза, наполненные страхом, были распахнуты и смотрели в потолок. Бирюзовое платье наполовину стало красным от крови, а из рваной раны на горле вытекали последние капли крови.

Горячая слеза пробежала по моей щеке, за ней ещё одна и еще. Из горла вырвался какой-то сдавленный хрип. Я подошла к ней и опустилась на пол, прямо в лужу крови. Моя рука сама потянулась к её глазам. Я закрыла их, не в силах больше смотреть на этот страх и безнадёжность. Меня трясло, холод распространялся по моему телу с невероятной скоростью. Я взяла Шарлотту за руку и расплакалась ещё сильней от того, что она была ещё тёплая. Тогда я поняла, что опоздала. Мне нужно было бежать быстрее, ведь она просила. Если бы я была быстрее, то могла спасти её. Чувство вины снова захлестнуло меня. Но теперь это было заслуженно. Сегодня я действительно могла спасти ей жизнь, но не сделала этого. Я рыдала, слёзы застилали мне глаза. Мои внутренности словно связали в узел. Я понимала, что мне нужно позвонить в полицию. Но у меня не было сил. Я снова посмотрела на Шарлотту. Следы от ожогов обрамляли её лицо, извилистыми узорами. Перед глазами снова встал тот вечер у костра. Тогда мне удалось спасти её. Но сегодня судьба распорядилась иначе.

Дрожащей рукой я достала свой смартфон и набрала номер детектива Ходжеза. Только тут я заметила, что моя рука вся в крови и экран телефона тоже. Я слушала долгие гудки, невидящим взглядом глядя на кровь, которая была повсюду. Она пропитала мои джинсы, осталась на моих руках, забилась под ногти. В трубке раздался голос детектива Ходжеза глубокий и немного грубоватый, но я слышала его как будто издалека. Я словно погрузилась в гипноз.

— Делия! Делия, ответь мне сейчас же! — крик детектива наконец вырвал меня из забытья. Я посмотрела на телефон так, словно впервые его видела. В голове было пусто. Нужно было что-то сделать, что-то сказать. Мой взгляд снова упал на Шарлотту, лежащую рядом со мной, потом я посмотрела на свою руку, сжимающую её ладонь, которая с каждой секундой становилась всё холодней.

— Он убил её, — прошептала я, поднося телефон к уху.

— Что? Делия, говори громче, я тебя не слышу, — детектив явно был вне себя от злости и нетерпения.

— Мститель он… он убил Шарлотту…

— Господи, где ты? Где ты сейчас находишься? — теперь он звучал встревожено.

— Я у неё дома… она такая холодная, такая холодная, — сил держать телефон больше не было. Я выпустила его из рук, и он упал на пол. Детектив Ходжез что-то ещё говорил, но я его уже не слышала. В ушах всё звенело, а в глазах потемнело. Кажется, я упала, голова вдруг заболела, но я больше ничего не соображала. Наверно я умирала. Мной овладело какое-то оцепенение, холод сковал меня по рукам и ногам, и я больше не могла пошевелиться. Я думала, что это мой конец и была этому рада. Больше никакой боли, никаких страданий. Я наверно была единственным человеком, который с радостью шёл навстречу смерти.

Глава 14

Я не умерла. Я поняла это, когда открыла глаза и увидела, что нахожусь в своей спальне. Знакомые стены с постерами актёров и певцов угрюмо уставились на меня, словно я чужачка. И я действительно была такой. Мне было неуютно в собственной коже. Я словно надела пиджак не по размеру. Я больше не знала кто я такая, чего хочу, для чего вообще живу. Зачем я в этом мире?

Полная апатия захлестнула меня с новой силой. Я поднялась с кровати, медленно, боясь, что от любого резкого движения я развалюсь на части. Во всём теле чувствовалась невыносимая слабость. Кое-как я натянула на себя спортивный костюм с кроссовками и собрала волосы в хвост, даже не глядя в зеркало. Мне нужно было покинуть эту комнату, этот дом, стены которого давили на меня. Внизу меня встретила мама в цветастом фартуке поверх простого белого платья. На голове у неё была большая соломенная шляпа, а на руках перчатки. Видимо, она только что вышла из сада. Она всегда любила поковыряться в земле, это её успокаивало. А сейчас всем нам требовалось успокоительное.

— Милая, хочешь поесть? Ты проспала почти сутки, наверняка чувствуешь слабость. Доктор сказал, что у тебя нервное истощение. Всё произошедшее в последнеевремя сказалось на твоём состоянии, — мама подошла ко мне, на ходу стягивая перчатки, и погладила по голове. Выглядела она уставшей и словно постарела на несколько лет. Морщинки в уголках глаз стали глубже, а в самих глазах залегла тревога, которая теперь вряд ли когда-то уйдёт. Я обняла её, чтобы хоть как-то её успокоить. Мне совсем не хотелось, чтобы она каждый день переживала за меня, она такого не заслужила. Мама всегда была тем человеком, который мог поднять всем настроение одной улыбкой. Её лицо всегда искрилось радостью, счастьем. А смех звучал лучше самой красивой музыки. Но в последнее время она перестала смеяться, да и улыбалась не так широко и ясно, как прежде. Над нашим домом, словно сутки напролёт находилась тяжёлая грозовая туча.

— Я буду в порядке, мам, обещаю, — произнесла я тихим, сдавленным голосом, на большее я была не способна. Я поцеловала её в щёку и выдавила из себя улыбку. Обе решили, что вышло не очень, но тактично промолчали. Мама осмотрела мой вид и недовольно поджала губы.

— Куда ты уходишь?

— Я прогуляюсь, не могу сидеть в четырёх стенах.

— Детектив Ходжез собирался сегодня зайти, ему нужно взять твои показания.

— Пусть подождёт. Они всё равно ничего не найдут, так какой в этом смысл? — я пожала плечами и направилась к двери.

— Делия, нельзя сдаваться, ты же понимаешь? Нужно думать позитивно.

— Вряд ли мои позитивные мысли помогут Маркусу, — ответила я, на что мама лишь хмуро покачала головой. Я не стала больше задерживаться, вышла из дома и захлопнула за собой дверь.

Я шла с трудом, переставляя ноги. На моих плечах словно лежал какой-то груз, который тянул к земле. Мне казалось, что я находилась в каком-то пузыре. Весь окружающий мир потерял свою чёткость. Звуки были приглушёнными, и я не замечала вокруг себя ничего. Я чувствовала себя единственным человеком на всей планете. И это давало мне волю спокойно обдумать всё произошедшее за последний месяц. Как быстро всё, что мы считали важным, главным, утрачивает свою значимость. Наши мечты, стремления, желания: это так зыбко. Ещё недавно я представляла, как буду учиться в одном из лучших университетов страны. Думала о том, как мы с Маркусом вместе будем погружаться в этот новый мир. А по окончании учёбы мы могли бы пожениться. Послать к чёрту всех ненавистников и быть просто счастливыми вместе. А что сейчас? Сейчас я даже не была уверена, что люблю его достаточно сильно. Он был дорог мне, я переживала за него, мне было плохо от того, что он сейчас возможно страдает по моей вине. Но любовь ли это? С появлением Зака в моей жизни, все мои чувства перемешались. Я саму себя не узнавала и это пугало. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь заново перезапустил это лето. Что если тогда я и совершила какую-то ошибку, повлекшую за собой все эти ужасные события?

Я шагала через лесопарк, туда, где мне всегда было легко и спокойно. Сколько раз я бегала этим маршрутом. Сколько раз мы встречались здесь с Маркусом, начиная каждый новый день, в обществе друг друга. Воспоминания об этих днях сейчас причиняли боль. Я прошла ещё немного вперёд и спустилась к реке по раскрошившимся каменным ступеням. Телефон в кармане куртки снова зазвонил, это продолжалось уже около получаса, но я не отвечала и даже не смотрела, кто это был. После Шарлотты мне было страшно отвечать на звонки.

Здесь у воды было прохладней, и я убрала руки в карманы куртки, чтобы согреться. Вокруг стояла такая тишина, от которой становилось немного тревожно. Воздух пах смесью трав и полевых цветов. Капельки росы здесь ещё не высохли и, как маленькие бриллианты были рассыпаны повсюду. Я вдохнула, наверно впервые за это утро глубоко и свободно и закрыла глаза.

Это помогло мне услышать приближающиеся шаги задолго, как сам нежданный гость приблизился ко мне и сел на ступеньку рядом. Его лицо было наполовину скрыто под козырьком бейсболки, поэтому я не могла распознать по нему, что он чувствовал. Он опёрся локтями о свои колени и сложил руки под подбородком. Рукава чёрной кожаной куртки слегка задёрнулись, и я увидела небольшой шрам на запястье, выглядывающий из-под широкого ремешка часов.

— Как ты меня нашёл? — спросила я, устремляя взгляд на спокойное размеренное течение реки Уир. Меня всегда успокаивала вода, она словно гипнотизировала, вводя в транс. И мне нравилось это ощущение.

— Твоя мама сказала, что ты ушла прогуляться. Я и решил, что ты где-то здесь. Ты всегда приходишь сюда, когда весь мир рушится за твоей спиной.

— Это место всегда вселяло в меня покой, надежду, что всё образуется, что все проблемы решатся, так или иначе. Но кажется сейчас все мы в тупике. Все мы ждём, когда очередная бомба разорвёт наш городок на куски, которые уже невозможно будет собрать воедино.

Я умолкла и опустила голову, усталость снова обняла меня своими крепкими объятьями, от которых было не избавиться. Рука Зака легла на моё плечо, заставляя посмотреть на него. Когда мы встретились взглядами, я готова была расплакаться от увиденного в его глазах. Изумрудные глаза Зака искрились от любви, от боли и сочувствия. Он притянул меня к себе, уткнувшись губами в макушку. Я прижалась к нему, радуясь его теплу и нежности, заботе и неведомой силе, которая исходила от него, окутывая меня и возвращая мне смысл для борьбы.

— Это не конец, Делия. Не конец.

— Это меня и пугает больше всего…Незнание того, что он с нами ещё не закончил. Кто в его списке будет следующим. Ты? Или может быть я?

Я выпрямилась и посмотрела на него, сердце разрывалось от смешанных эмоций, но одно я знала точно, Заккари стал для меня очень близким человеком, и если бы с ним что-то случилось, то я бы этого не пережила. Поэтому коснулась его щеки, покрытой щетиной, и наклонилась к нему. Наши лица впервые находились в такой близости. Взгляды пересеклись, ладони вспотели от волнения, а пульс ускорился раза в два. Заккари тоже нервничал, я чувствовала это, видела по его напряжённому взгляду, по тому, как трепетали его тёмные густые ресницы. Его глаза горели неистовым зелёным огнём. Мы чувствовали одно и то же. Мы были совершенно разными, но прекрасно друг друга понимали. И видя мою нерешительность, Зак первым сделал этот шаг в пропасть. Его тёплые губы коснулись моих. Лёгко и осторожно, словно боясь меня спугнуть, он прошёлся кончиком языка по моей нижней губе. Его рука легла на мой затылок, и он притянул меня к себе. Поцелуй углубился, стал более смелым, страстным. В нём чувствовалась любовь, голод, какая-то неудержимость. Так целуются люди, которые знают, что в следующее мгновение их город накроет цунами, и они погибнут. Наш город уже погряз в руинах, наши жизни были навсегда сломлены, души изранены, нам нечего было терять.

— Знаю, сейчас не подходящий момент. Время надо сказать неспокойное, — я нервно опустила взгляд на наши сплетённые пальцы и улыбнулась, всё ещё не веря, что действительно собираюсь предложить такое. В последнее время я всё чаще делала, то чего сама от себя не ожидала. Но сегодня мне действительно было это нужно. Я нуждалась в Заке, в том, что он мне дарил, когда находился рядом. И пусть меня осудят, пусть скажут, что я плохая, раз вообще думаю о таком. Ведь мой парень находился неизвестно где, возможно он страдал или уже давно был мёртв. Но я не могла об этом думать. Только рядом с Заком я находила покой, только он заставлял меня забыть обо всём этом кошмаре. Я любила его, мне нужно было признаться в этом хотя бы самой себе. И я абсолютно точно чувствовала, что Заккари тоже меня любил. Это его любовь исцеляла все мои душевные раны. И я хотела быть с ним, пока могла. — Я хочу сказать, если мы доживём до завтрашнего утра, то я бы хотела, чтобы мы встретили его вместе. Не знаю, что нас ждёт дальше, но я больше не могу находиться вдали от тебя, не могу лгать самой себе, говоря, что ничего не чувствую по отношению к тебе. Не могу игнорировать то, как реагирует моё тело, когда ты рядом. Знаю, что всё это неправильно, может быть, кому-то это покажется гадким. Но разве может любовь быть неправильной? Ведь благодаря ей я чувствую себя гораздо счастливей и живей. Я всё пытаюсь понять, когда это началось. Когда я стала чувствовать то, что чувствую и понимаю, что это было со мной с самого начала. Да, с той самой первой встречи на школьном дворе. Помнишь, ты тогда приехал за Маркусом, потому что у него сломался мотоцикл. Ты тогда вёл себя, как настоящая задница, как впрочем и всегда.

Заккари улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Мои руки дрожали, я очень волновалась, говоря это вслух, то и дело заикалась, но он продолжал сжимать мои ладони и внимательно слушать. Поэтому я продолжила, но отвернулась к реке, не в силах одновременно выворачивать перед ним свою душу и смотреть в его глаза. Это было чересчур для меня и для моей нервной системы.

— Мне всё время казалось, что это от страха по моей коже бежали мурашки при виде тебя, что это из-за твоего нахального и грубого поведения всё моё тело немело, а ноги подкашивались. Но на самом деле, я просто не понимала своих чувств. Я обманывала себя и всех вокруг, продолжая себя убеждать в том, что ты кусок дерьма, который всем приходится терпеть. Но что-то в глубине души каждый раз убеждала меня в обратном, лишь сильней притягивая к тебе. Это не любовь с первого взгляда, даже не со второго. Это чувство, похожее на деревце, которое ты посадил в моём сердце и которое поливал с каждой нашей встречей. Оно выросло, окрепло и зацвело благодаря тебе. Я говорю полную чушь? — я снова перевела взгляд на Заккари, но он не смеялся надо мной, даже не улыбался. Его лицо было серьёзно, как никогда. Он внимательно смотрел на меня, словно пытался проникнуть мне в душу. Глупый, он не понимал, что уже давно пробрался мне под самую кожу и поселился внутри меня. Забрался так глубоко, как никому до него не удавалось.

— Нет, Делия. Это не чушь. Совсем нет. Ведь я чувствовал тоже самое. И поэтому вёл себя как скотина. Мне казалось, что это тебя оттолкнёт. Мой брат гораздо лучше меня, ты ему подходишь. Так я думал и не хотел ничего испортить между вами. Я действительно не самый лучший человек, моё сердце отравлено яростью и обидой ко всему этому миру, мне не хотелось, чтобы ты прикасалась ко мне. Ты слишком добрая, мягкая и милая, чтобы видеть это безобразие. Но, в конце концов, у меня просто не хватило выдержки. Тем более, когда в городе начало твориться чёрти что. Я пытался быть тебе другом. Держать дистанцию. Маркус всегда был ко мне добр, в этом ты была права. Мне не хотелось его ранить.

— Жизнь всегда такая сложная?

— Думаю, первые лет двадцать, а потом просто привыкаешь, — и опять эта кривая соблазнительная ухмылочка. И как я могла так долго закрывать на это глаза.

— Давай заключим договор хотя бы до завтрашнего утра?

— Какой?

— Мы не будем говорить ни про Маркуса, ни про Шарлотту, ни про этого маньяка, ни про чувство вины, которое мучает нас обоих. Давай на несколько часов будем просто Делией и Заком, согласна?

— Хорошо.

— Тогда пошли, — Зак встал и протянул мне руку.

— Куда? — он помог мне встать, но руку так и не опустил. На его губах блуждала улыбка, а глаза сверкали на солнце.

— Свожу тебя на свидание, давно ты была на пикнике?

— Вообще-то да.

— Тогда пойдём, пока погода опять не испортилась, — Заккари подмигнул мне, обнял за плечи и мы пошли по тропинке к парковке, на которой он оставил свой автомобиль.

Он отвёз меня на другую сторону Дарема, туда, где каждый дом обладал приличным пастбищем, просторным огородом. Эдакие миниатюрные фермы. Автомобиль свернул к одному из таких домиков. Небольшой, двухэтажный дом с массивной кирпичной трубой и старой черепицей выцветшей на солнце. На втором этаже было что-то на подобии балкончика, на котором в глиняных горшках стояли цветы. Два окошка выходящих на дорогу, закрывали белые кружевные шторы. К дому вела тропинка из булыжника наполовину заросшая сорняком. Некогда белый забор с калиткой, сейчас выглядел изрядно потрёпанный непогодой. Дождь и ветер сделали своё дело, и краска практически облупилась. Но хоть дом и выглядел старым и немного заброшенным, словно старый дедушка, живший в одиночестве. Тем не менее, от него исходило некое тепло и уют.

Заккари взял меня за руку и повёл к дому. Почтовый ящик возле калитки был открыт и пуст. А на самом ящике значилась фамилия Левингстон. Я обернулась к Заку, пока он открывал передо мной калитку. Мы замерли в проходе, и я решила спросить.

— Чей это дом?

— Мой, — просто ответил он, но во взгляде проскользнула печаль. Видно, что он не очень-то хотел мне об этом рассказывать. Зак отвернулся и с тоской посмотрел на дом из серого камня. Тихо вдохнул и с шумом выдохнул. Когда он снова взглянул на меня, то ему удалось улыбнуться. — Это дом моей матери. Я жил тут с ней, пока она не умерла.

С этими словами он пошёл дальше. Плечи его ссутулились, я понимала, что сейчас он скорей всего вспоминал её. Я чувствовала боль и грусть, исходящую от него. Этот дом снова возвращал краски его потускневшим воспоминаниям, раздирал раны, которые успели затянуться. Я нагнала его и взяла за руку, крепко сжала, давая понять, что я здесь, что ему не нужно проходить через всё это в одиночку. Заккари посмотрел на меня, чёлка снова упала на лоб, закрывая глаза, и он убрал её. На его губах заиграла улыбка, когда наши взгляды встретились. И от этого на моей душе стало гораздо спокойней.

Мы вошли в дом, и мне показалось, что нам удалось перенестись во времени. Внутри царил идеальный порядок, но сразу было видно, что здесь никто не живёт. Мебель стояла старая, чуть моложе самого дома и преимущественно вся из дерева. В маленькой гостиной напротив камина расположились два мягких кресла с деревянными резными подлокотниками. На каминной полке под слоем пыли стояли рамки с детскими фотографиями Зака. На большинстве из них Заккари находился в объятиях своей мамы. Она была настоящей красавицей, не удивительно, что Алистер Белл её приметил. Женщина была похожа на итальянку. Высокая и стройная, чёрные вьющиеся волосы доходили до лопаток. Широкая улыбка освещала её лицо, а каре-зелёные глаза искрились счастьем. У неё была приятная внешность, она притягивала к себе взгляд. И теперь увидев её, я поняла, что Заккари много взял от неё. Когда он улыбался по-настоящему, широко и искренне, то становился её полной копией.

— Она была очень красивой, — я обернулась к Заку, который стоял позади, наблюдая за мной.

— Да, так и было, — он грустно улыбнулся, его глаза затянуло туманом воспоминаний. Он смотрел на фотографии, а сам словно находился далеко отсюда, в своём счастливом прошлом. — Я принесу дров, а то тут скоро станет холодней.

— Хорошо.

Заккари кивнул и вышел из дома. А я ходила по дому, осматривая место, где когда-то жил этот маленький мальчик в окружении любви и ласки. Здесь был его райский уголок, здесь он в последний раз чувствовал себя ребёнком. Покинув этот дом, он навсегда распрощался с детством, попав в холодный особняк к людям, которые не любили его так сильно, как это делала его мама. Эти стены видели его маленькие и большие победы. На этом старом кресле его мама читала ему сказки. А по этому полу бегали его маленькие ножки. Здесь звучал смех и жила любовь. Но теперь этот дом напоминал шкатулку с воспоминаниями, которую доставали лишь по случаю.

Заккари вернулся с охапкой дров и быстро зажёг камин. Запахло дымом, дрова громко затрещали, словно протестуя и сопротивляясь своей жалкой участи. Отряхнув руки, Заккари повернулся ко мне и подмигнул.

— Пойдём, поищем, что-нибудь поесть. Я иногда приезжаю сюда, когда хочу побыть один и привожу еду. Так что здесь должно что-то остаться.

— Ты привёз меня на пикник, а сам даже не знаешь, есть здесь еда или нет? С планированием у тебя явно проблемы.

— Не будь со мной так строга. Я же не думал, что повезу тебя сюда. Всё произошло спонтанно. Кто знал, что нас потянет на откровенности, и мы решим сбежать ото всех, — он развёл руками, по-детски улыбаясь.

— Ладно, пойдём на поиски клада, — я прошла мимо него на кухню, немного толкнув его плечом, проходя мимо. Он усмехнулся и покачал головой, следуя за мной.

В итоге нам посчастливилось найти две пачки чипсов, пачку маршмелоу и три банки имбирного эля. Конечно, из всего этого вряд ли мог получиться пикник, но мы всё же смогли устроиться.

Мы уселись перед камином, прямо на пол. Жар от огня согревал нас, но мы всё же закутались в плед. Как сказал, Зак, то это для атмосферы, а не для тепла. В многочисленных коробках с виниловыми пластинками и кассетами нам удалось найти более приличную музыку. Отыскав старый магнитофон, Зак вставил кассету в него, и зазвучала приятная незнакомая мелодия. Женский мелодичный голос разлился по уютной гостиной. Пели на французском, и я невольно заслушалась.

— Из всех стран, в которых мама побывала, Францию она любила больше всего. Иногда она пела мне перед сном на французском. И всё мечтала остаться там навсегда, — с задумчивым видом произнёс Заккари, на его губах застыла еле заметная улыбка. Потом он встряхнул головой, словно отбрасывая лишние воспоминания, и поднёс свою баночку с элем к губам.

— А куда бы ты поехал, если бы у тебя была такая возможность. Куда бы ты хотел сбежать?

— Я часто об этом думал. Поводов для побега было много. Думаю я бы поехал в Сидней. Это почти что край света, достаточно далеко, чтобы не чувствовать давления со стороны отца и чтобы не ассоциировать себя с этой семьёй. Идеальный вариант.

— А ты? — он пристально посмотрел на меня, блики огня в его глазах придавали ему немного мистический вид. Волосы находились в полном беспорядке, но в этом было какое-то своё неповторимое очарование.

— Я не знаю. Сейчас я бы была совсем не против сбежать хоть в Антарктиду.

Заккари усмехнулся и взял шпажку с маршмелоу. Я тоже взяла свою шпажку и протянула её к огню. Немного подождав, когда зефир достаточно поджарился, я подула на него и откусила. Последний раз я жарила зефир в детстве, на заднем дворе собственного дома вместе с родителями. И сейчас пробуя это сладкое, расплавленное чудо кулинарии я словно перенеслась в прошлое.

— Ты такая красивая, когда улыбаешься.

Комплимент Заккари заставил мои щёки покраснеть. Я почувствовала, как жар разлился по лицу. Слава богу, мы сидели в темноте, и только свет от огня в камине освещал нас. Поэтому я надеялась, что он не заметил моих румяных щёк.

— Я надеялся, что ты скажешь, что я тоже не плох, — насмешливо произнёс Заккари, чем заставил меня рассмеяться. Я посмотрела на него, а он в свою очередь смотрел на меня поверх банки пива. Отпив немного, он поставил её на пол рядом с собой и слегка наклонил голову. Улыбка сошла с его губ, он изучающее, смотрел на меня. Его взгляд блуждал по моему лицу, потом начал спускаться ниже. Мы сидели плечом к плечу, и он наверняка чувствовал, как по моему телу пробежала лёгкая дрожь. Когда наши взгляды пересеклись вновь, я увидела в нём что-то, чего до этого никогда не замечала. Страсть. Тёмный огонь, угрожающий сжечь всё на своём пути. Я словно загипнотизированная наклонилась к нему. И наши губы соединились. Его рука легла на мой подбородок, прошлась по щеке и наконец остановилась на шее. Губы Зака ласкали мои, не торопясь, нежно и трепетно. Я закрыла глаза, полностью отдаваясь моменту. Поцелуй углубился и мы, осмелев, оказались на полу. Я лежала на Заке, а его руки блуждали по моему телу. Мы оба были в одежде, но это не мешало чувствовать друг друга. Наши тела переплетались, поцелуй становился похожим на схватку, на борьбу без правил. К редкому потрескиванию дров в камине примешались звуки наших резких вздохов. Полумрак комнаты лишь больше распалял нас. Все проблемы, ненужные вопросы и страхи в тот момент нас покинули. Мы действительно стали просто Заком и Делией. Там за стенами этого дома мир мог полностью исчезнуть, но нам не было до этого никакого дела. Были только мы и наша любовь, которую наконец выпустили из клетки на долгожданную свободу.

Горячие поцелуи становились смелее, руки опускались всё ниже, забирались под одежду. Не было времени, чтобы подумать о правильности того, что мы делаем. Да и не хотелось. Мы действовали, следуя велению сердца, а не мозга. Одежда слетала с разгорячённых тел, полностью освобождая нас от последних оков. Глаза Зака сияющие в этом полумраке, сводили меня с ума. Его руки касались самых нежных, интимных участков кожи, оставляя после себя до боли приятные ощущения. Мы сливались, друг с другом и всё казалось таким правильным, таким идеальным. Мы словно читали мысли друг друга, предугадывая каждое новое действие. Всё это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но если это был сон, то ни один из нас не хотел просыпаться.

Обнажённые мы лежали на полу, в крепких объятиях друг друга. Зак нависал надо мной, проникая в меня медленно и плавно. Его взгляд удерживал мой, пока он доводил меня до грани безумия. Наслаждение, которое он дарил мне, нельзя было сравнить ни с чем. Это было чем-то неповторимым, сумасшедшим, божественным. Полное блаженство окутывало меня. Я притянула Заккари к себе, целуя его с жаром. Мои ноги оплели его тело, позволяя ему ускориться. Темп стал быстрее, он вбивался в меня на всю длину. И каждый толчок подталкивал меня к пропасти. Мне было жарко, я хватала воздух, цеплялась за Зака, вонзая ногти в его спину. Оргазм приближался, я чувствовала, как напрягались мышцы живота, как там внизу всё изнывало от наслаждения и приближающегося освобождения.

— Если это сон, то ущипни меня, — прерывисто произнёс Зак, глядя на меня. Уголки его губ приподнялись в очаровательной, сногсшибательной улыбке.

— Я сделаю кое-что получше, — перевернувшись, я оседлала его и прильнула к губам. Оказавшись сверху, его член проник в меня ещё глубже. Оргазм захватил меня полностью. Меня словно уносило в открытый океан. Я прижималась к Заку, как будто он был моей последней надеждой, моим спасением. Он кончил вслед за мной, крепко обхватив меня руками и поставив жирную точку своим поцелуем.

— Я люблю тебя, Господи, ты даже не представляешь, — ласково погладив меня по щеке, он поцеловал меня в лоб. Я уже давно не чувствовала себя такой счастливой. А главное на своём месте. Всё что сейчас произошло, не было случайностью, стечением обстоятельств, выбросом гормонов или ещё чего-то. К этому вела меня судьба с самого начала.

— Боюсь, что я представляю это, как никто другой, — крепче обняв его, я улеглась ему на грудь.

Не знаю, когда нас обоих сморило сном. Но когда я пришла в себя, и открыла глаза, за окном было уже светло. Дрова в камине прогорели, и теперь от них исходило еле заметное тепло. Я даже не поняла, что меня разбудило, пока не услышала звонок своего сотового. Осторожно, чтобы не разбудить спящего Зака, я встала и пошла на поиски телефона. Он лежал в куртке, которая валялась на полу. Достав его из кармана, я посмотрела на экран и увидела скрытый номер. Он звонил уже не первый раз, тут же на экране мигал один пропущенный. Я вышла в кухню, чтобы звонок телефона не разбудил Заккари. Моя рука в нерешительности замерла над экраном. Я боялась отвечать, что-то подсказывало мне, что не стоит этого делать. Но телефон всё звонил и звонил. Дрожащим пальцем я провела по экрану и приложила телефон к уху.

— Алло.

— Ты хотела меня найти, — прозвучал с той стороны механический голос. По моей спине тут же пробежал холодок. Я замерла, боясь пошевелиться, вымолвить хоть слово. Страх сковал меня по рукам и ногам.

— Кто ты? И где Маркус? Что ты с ним сделал? — мой голос звучал тихо и сдавленно. Слишком слабо.

— Отвечу при встрече. Приходи в Ботанический сад через час. Одна. Никому не звони и ничего не говори. Я буду ждать тебя там.

Послышался щелчок, и звенящая тишина нахлынула на меня. Я всё ещё не верила в происходящее. Неужели это действительно был ОН? Или это чей-то глупый розыгрыш. Медленно, словно мои ноги были весом с тонну, я стала передвигаться по дому. Пришла в гостиную и оделась. Казалось, что я всё ещё сплю. Но сколько бы я не просила себя проснуться, ничего не получалось. Я в последний раз посмотрела на Зака. Мне не хотелось его оставлять. Я боялась, что вижу его в последний раз и пыталась запомнить каждую чёрточку его лица. Сердце разрывалось на миллион кусочков, но я всё же заставила себя развернуться и покинуть дом. У меня был час, чтобы добраться до Ботанического сада, нужно было торопиться.

Глава 15

СЕЙЧАС

Он не выходит на связь уже несколько дней, если верить моему искусственному окну. Если за всем этим действительно стоит Грег, в чём я лично сомневаюсь, неужели он боится того, что я увидела его. Я всё думаю над тем, почему Грег оказался здесь в ту ночь. Он никак не ассоциировался у меня с Мстителем. Нет, это точно был не он. Грег из тех людей, которые хорошо исполняют приказы, но на самостоятельные действия у них не хватает мозгов. Он определённо был пособником в этом деле, а не главным исполнителем. Но тогда, из этого выходил следующий вопрос. На кого он работает?

От всех этих размышлений у меня гудит в голове. Я несколько дней не ела и не пила. Мне не удавалось нормально поспать, мешали ночные кошмары. От меня жутко воняло, и мои нервы были на пределе. Я сгрызла все ногти на руках, нервничая и расхаживая по своей комнатушке туда-сюда. Теперь же я сижу на холодном бетонном полу, который хоть немного меня охлаждает. Здесь нет никаких отверстий, никакой вентиляции. И кажется, что с каждым часом тут становится всё жарче. Моя одежда вся промокла от пота и прилипает к коже. Я чувствую себя усталой и измотанной. И то, что ОН со мной не говорит, совсем меня не успокаивает. Я боюсь, что он сейчас вполне может ещё кого-нибудь убивать, пока я тут сижу взаперти.

— Эй, тебе не кажется, что так с любимыми не поступают? — с вызовом ору я, глядя в потолок. Вторую камеру я так и не нашла, но я думаю, что она точно где-то там на верху.

— Ты грёбаный лжец! Ты никогда меня не любил. Ты совершенно точно не знаешь что такое любовь. Решил заморить меня голодом? Для этого ты меня сюда притащил? Хочешь посмотреть на мою медленную мучительную смерть? Ответь мне!

Просидев тут достаточное количество времени, я чувствую, что готова ко всему. Я больше не боюсь. Во мне поселилось какое-то спокойствие, а может это просто безразличие. Не знаю. Но мне так надоело сидеть в этих четырёх стенах, без дела. Хочется встретиться с ним лицом к лицу. Но он упорно оттягивает этот момент, не знаю для чего.

— Если ты всё ещё надеешься, что я тебя полюблю, то этого никогда не произойдёт. Слышишь? Ты больной ублюдок, не заслуживающий любви.

Снова тишина. Никогда до того, как попала сюда, я не думала, что тишина может быть такой громкой. И этот звенящий голос тишины сводит меня с ума. Глаза болят и, кажется, что в них насыпали песка. Мне нужно поспать, нужно набраться сил. Но я не могу отключиться. Я всё время прислушиваюсь, ожидаю, думаю. И чем дольше я нахожусь здесь, тем больше думаю о Заке. Воспоминания о нём поддерживают меня на плаву, не давая сойти с ума. Я вспоминаю то утро, когда мне пришлось оставить его. И я раз за разом говорю себе, что это было ошибкой. Мне нужно было остаться с ним. Стоило позвонить копам, они должны были с этим разбираться, а не я. Я не герой, не в моих силах справиться с этим драконом. Я должна была снова вернуться к Заку, в его тёплые объятия, в наш небольшой мирок, где царит доверие и нежность. Почему я не осталась? Я мнила себя умнее всех, думала, что смогу сама с ним справиться. Поймать убийцу казалось так легко. Я летела на место нашей встречи с такой скоростью, с какой никогда не бегала. Я игнорировала боль, усталость, жажду. Это всё было неважно. Ведь мне было известно, что меня ждёт на финише и это меня подстёгивало. В небольшом отдалении от входа в Ботанический сад, протекал ручей, а над ним перекинут красный деревянный мост. Там я и должна была его ждать. Он опаздывал уже на десять минут, и моё волнение усиливалось с каждой минутой. Я пару раз обдумывала варианты отхода, хотела сбежать, вернуться назад. Но каждый раз меня что-то удерживало. Он подошёл незаметно, словно попросту возник из воздуха. Я услышала его только тогда, когда он встал за моей спиной. И тогда я поняла, что обречена, что вряд ли вернусь назад в скором времени. Мне не удалось увидеть его лица. Обернувшись к нему, я тут же зажмурилась, потому что мне в лицо что-то брызнули. Я пыталась протереть глаза, но с каждой секундой моё сознание ускользало от меня, тело отказывалось повиноваться, и скоро я уже полностью погрузилась во тьму. А потом я очнулась в этой хорошо обставленной тюрьме.

Я должна попробовать сбежать отсюда. Мне нужно это сделать, если я не хочу умереть в этой клетке. Но как это сделать? Поднимаю голову и смотрю на дверь, после того раза, когда я обожгла руку, я больше не пыталась открыть дверь. Рука до сих пор болит, и ожог выглядит ужасно. Само осознание того, что этот уродливый шрам в форме звезды навсегда останется со мной, заставляет меня содрогаться. Нужно попробовать снова открыть дверь. Может быть, в этот раз мне повезёт, и ручка не будет такой горячей. Возможно, ли что он забыл включить нагрев? Я должна проверить, нельзя просто сидеть, сложа руки. Собрав оставшиеся силы, я встаю на ноги и подхожу к двери. Струйка пота стекает по моему виску, и я тут же стираю её рукой. Очень жарко, хочется пить. Во рту такая сухость, что язык прилипает к нёбу.

Ручка двери выглядит обычно, но она и в прошлый раз ничем не выделялась. Мне нужно взять что-то, чтобы не обжечься снова. Я оглядываюсь в поисках подходящей тряпки, которую можно использовать, как прихватку. В итоге беру покрывало с кровати и, обернув ладонь в уголок покрывала, хватаю ручку двери пальцами. Но я не чувствую тепла, поэтому избавляюсь от ненужного покрывала и снова обхватываю ручку. Ладонь соприкасается с прохладной поверхностью и из горла выходит облегчённый вздох. Я потираю лоб, касаюсь пальцами губ и глупо улыбаюсь. Теперь нужно попробовать открыть дверь. Возможно, сегодня мой счастливый день. Ведь не всё тётушке Судьбе потчевать меня дёгтем, пора бы побаловать и ложечкой мёда.

С трепетом и невероятным волнением я кручу ручку двери и слышу тихий щелчок, который в этот момент звучит для меня прекрасней любой музыки. Я не могу поверить своему счастью. Сердце радостно трепещет в груди. Усталость, жажда, сонливость: всё это в одно мгновение отходит на второй план. Я уже представляю, как возвращаюсь домой, встаю на знакомом пороге, и как родители меня встречают, обнимают прямо в дверях, и все мы радуемся, что всё закончилось.

Медленно, боясь спугнуть удачу, я толкаю дверь, и она открывается. Боже, может быть это всё сон? Осторожно я выхожу в длинный тёмный коридор. Босые ноги ступают по холодному бетонному полу. Мои глаза практически ничего не видят, и мне приходится идти, держась одной рукой за стену, а вторую выставить вперёд, чтобы ни во что не врезаться. Где-то вдалеке капает вода мерно и с одинаковым интервалом. Больше никаких звуков не слышно. Я оглядываюсь назад и вижу открытую дверь своей комнаты, из которой льётся свет. Но тут же оборачиваюсь. Нужно продолжать идти дальше. Я не хочу снова оказаться там, ни за что в жизни.

Я прибавляю скорость, игнорирую мелкие камешки, которые то и дело вонзаются в мои голые ступни, причиняя боль. Темный коридор кажется бесконечным. Но вскоре я вижу вдали какой-то свет. Воздух становится свежее. Я уже практически бегу к этому свету, мне кажется, что там меня ждёт выход. А как же иначе. Здесь даже пахнет так, словно находишься в лесу.

Я резко выхожу из темноты и оказываюсь перед дверью. Дверь точно такая же, что была и у меня и это заставляет меня насторожиться. Что ждёт меня за этой дверью? Долгожданная свобода? Или очередная тюрьма? Что если всё это продуманный ход Мстителя. Может быть это его игра. Такие психи, как он любят играть в свои странные игры.

За моей спиной раздаётся грохот, и я невольно вздрагиваю. Оглядываюсь, но в темноте никого не вижу. Страх заставляет меня забыть обо всём. Это он управляет моей рукой, это он открывает дверь. Я лишь следую за ним и захлопываю за собой дверь. Опираюсь на неё, боясь, что в любой момент сюда может войти мой похититель. Здесь тихо и мои вдохи буквально разрезают сжатый воздух. Тут так же темно, как в коридоре и я не могу видеть даже собственных рук. Немного постояв на месте и решив, что никто не собирается врываться сюда, я отхожу от двери. Выставив руки вперёд, я шаг за шагом продвигаюсь в этой тьме. Сделав пару шагов, я натыкаюсь на что-то холодное и гладкое, по ощущениям похожее на стекло. Прикладываю к нему обе ладони и иду вдоль него, пытаясь найти место, где эта стеклянная стена заканчивается. Но когда она заканчивается, то мои руки натыкаются на холодную, немного шершавую бетонную стену. Куда я попала на этот раз?

— Ты хотела сбежать, Делия? — механический голос застаёт меня врасплох. А то, что я ничего не вижу, лишь нагоняет на меня больший страх. Я озираюсь по сторонам, чувствуя себя загнанным в западню зверьком. — Неужели ты думала, что я могу тебя вот так просто отпустить? Я так долго шёл к тому, чтобы спрятать тебя от всех посторонних глаз, от злости и зависти окружающих, что вряд ли готов вот так просто отказаться от тебя. Тем более после того, что я узнал о тебе и Заке. Ты меня очень расстроила, Делия. Но ничего, я разберусь с этой проблемой. Покажу тебе, что этот парень просто тобой воспользовался. Он не любит тебя. Да и то, что чувствовала ты, по отношению к этому оборванцу простой обман. Он задурил тебе голову и неудивительно. Ты была в непростой ситуации, не знала, кому верить, а кому нет. Но я открою тебе глаза, Делия. Вот увидишь.

— О чём ты говоришь? Заккари лучше тебя в сто раз. Ты даже близко с ним не стоял. Долбанный псих. Ты не смеешь меня здесь удерживать. Я уже сказала, что никогда тебя не полюблю. Такие как ты не заслуживают ничего хорошего. Я бы убила тебя, если могла. Только покажись мне, выйди сюда и я раздеру тебя на кусочки голыми руками! — ненависть клокочет во мне. Я действительно готова сделать всё обещанное с ним. Услышав в его устах имя Зака и всё то, что он о нём наговорил, мне хочется вырвать его язык. Как он смеет сравнивать себя с Заккари.

— Милая, милая Делия, — голос его прозвучал снисходительно, словно он обращался к маленькому ребёнку. — Мне нравится, когда ты выпускаешь своего внутреннего демона. В такие моменты я понимаю, что не ошибся в тебе. Мы с тобой очень похожи, очень.

— Ты несёшь полный бред. Я не похожа на тебя. Я не убийца!

— Да? Но ты ведь только что собиралась разорвать меня на кусочки. Разве это не убийство?

— Это другое…

— Правда? Почему же?

— Потому что без тебя этот мир стал бы лучше!

— Так же как и без Люка Флетчера, Шарлотты Ирвинг, Моники Белл. Все они были гнусными людьми, разве нет? Я сделал мир лучше.

— Они никого не убивали. Они просто люди, которые сделали не тот выбор в своей жизни. Люди, которые ошиблись. Мы все такие, все иногда переходим черту. Но ты зашёл слишком далеко.

— Я сделал это ради тебя, как ты не поймёшь? Ведь они унижали тебя, насмехались над тобой, пытались причинить боль.

— Я тебя об этом не просила! Я не просила, чтобы ты убивал ради меня! Это ты решил стать монстром.

— Я не монстр, дорогая. Я человек, который сделает всё, чтобы его любимая была в безопасности.

— Я ненавижу тебя! Слышишь? Я хочу, чтобы ты сдох! Я никогда не буду тебя любить. Никогда. Ты монстр, как бы не убеждал себя в обратном.

— Тебе надо отдохнуть, скоро ты обязательно поймёшь меня. И согласишься, что я всё делал правильно. А пока я оставлю тебя наедине с тем, кого ты якобы любила. Посмотри, какой он жалкий, раз уж ты сама нашла его.

Щелчок, оповещающий о том, что связь прекратилась, раздаётся сверху, а потом помещение озаряется холодным светом. Я закрываю глаза, от яркого освещения и не сразу понимаю, что стою перед стеклянной камерой. Всё ещё щурясь, я не сразу вижу, что кто-то лежит на полу. Сгорбленная фигура парня привалена к стене, а голова опущена на грудь. Тёмные волосы, заслоняют лицо, а руки лежат по швам. Только обратив внимание на руки, и заметив широкий кожаный ремешок часов, я понимаю кто это. В панике я прислоняюсь к стеклу и начинаю колотить по нему руками. Глаза наполняются слезами, когда я вижу капельки крови на его чёрной футболке. Кровь оказывается и на полу, словно рассыпанные зёрна граната. Я колочу руками по стеклу, но кажется, что он меня не слышит.

— Зак! Заккари! Очнись! Пожалуйста, пожалуйста, — причитаю я, но он не двигается. — Что ты с ним сделал? Что это, по-твоему? Хочешь устроить мне урок? Если тебе так хочется кого-то избить, причинить кому-то боль, то почему не взять меня?

Меня бьёт дрожь, я оглядываюсь по сторонам, я хочу, чтобы он пришёл сюда. Мне так хочется расцарапать его самодовольное лицо. Я снова поворачиваюсь к обездвиженному Заку. Сердце болезненно сжимается, глядя на него. Мне нужно помочь ему, нужно добраться до него, проверить, что он жив. Сейчас я больше всего боюсь, что этот психопат убил его. С этого расстояния я не могу разглядеть, дышит ли он. Его грудная клетка не двигается. Я снова принимаюсь колотить по стеклу, но всё безрезультатно. Осматриваюсь, пытаясь понять, как мне попасть внутрь. Нахожу кодовый замок, который, видимо, открывает дверь. Но мне вряд ли удастся его взломать. Кто знает, что творится в голове психа? Только сам псих.

Стоит поискать другой вариант. Надо чем-то разбить стекло. Снова осматриваю комнату, но здесь пусто. Нет совершенно ничего, кроме голых стен. Я чувствую какую-то опустошённость. Знаете, то чувство, когда начинает казаться, что всё предрешено. Что за нас уже всё решил кто-то сверху. Словно мы находимся в какой-то компьютерной игре, и каждым нашим шагом управляет некто другой, просто нажимая на клавиши. Когда понимаешь, что ничего не можешь сделать, чтобы изменить конечную точку. Что если всё это вело меня в эту камеру, если моя судьба увидеть, как умирает моя любовь?

Нет! Нет, нельзя идти на поводу у своих страхов. Иначе он победит. А я не могу этого допустить. В этой игре я сама должна захватить пульт управления. Я должна победить.

Я вытираю лицо, набираю полные лёгкие воздуха и встаю напротив стеклянной стены. Нельзя тянуть. Нельзя сдаваться. Раз уж я не могу найти ничего, чтобы разбить это стекло, то придётся делать это своими руками. Другого варианта у меня нет. Пока я не удостоверюсь в том, что Заккари жив, я не успокоюсь. Даже если придётся сбить руки в кровь.

Я начинаю бить по стеклу, снова и снова. Вспоминаю все зверства, которые совершил этот монстр. Снова чувствую запах опалившейся кожи Шарлотты, вижу окровавленное тело Люка Флетчера. Все события последнего месяца проносятся в моей голове с невероятной скоростью, подпитывая мою ярость, добавляя сил. Каждый удар отдаётся болью во всём теле. Я толкаю стену плечом. Но все мои усилия остаются напрасны. Слёзы застилают моё лицо. Болезненный крик вырывается из моего горла, когда я наношу последний удар кулаком. Острая боль обрушивается на меня словно лавина. Мои кулаки в крови, и я не могу ими пошевелить. Кажется, что я сломала правую кисть. Но сейчас я не обращаю внимания на эти вещи. Всё что я вижу, через непрекращающийся поток слёз, это мелкие трещинки, расползающиеся по этому огромному стеклу. Тихий еле заметный треск сопровождает, каждую новую трещину. И теперь передо мной не безупречная гладкая стена, а некая паутина. Левой рукой я слегка надавливаю на центр этой паутины, и с мелодичным звоном стекло осыпается на пол. Кажется, несколько осколков попадает мне на босые ноги и даже вонзаются в кожу. Но я не вижу этого и не чувствую. Я словно стала суперчеловеком. Боль больше не властвует надо мной. Всё что меня сейчас волнует, это Заккари. Поэтому я переступаю через полосу, на которой осколков больше всего и всё равно мне не удаётся избежать всех стекляшек, несколько вонзается в мои ступни. Острая боль проносится по моим ступням, но я стискиваю зубы и иду дальше.

Когда я уже оказываюсь рядом с Заккари, то медленно опускаюсь на пол. Меня одолевает страх. Я боюсь, что всё уже потеряно. Боюсь, что потеряла его навсегда. Ведь я только что его нашла. Протягиваю к нему руку, осторожно убирая волосы с его лица. Его нижняя губа разбита и опухла. И возможно нос сломан. Крови на футболке немного, так что я делаю вывод, что серьёзных травм на нём нет. Это уже даёт мне небольшое облегчение. Но остаётся самое главное. Дрожащей рукой я тянусь к его груди. Пожалуйста! Пожалуйста! Только будь жив! Моя ладонь касается его груди, он кажется тёплым, что уже является хорошим знаком. Но я всё ещё не чувствую его сердцебиения. Поэтому я опускаю голову и кладу ему на грудь. Сначала я ничего не слышу, но потом я улавливаю тихое и какое-то нерешительное биение сердца. Тогда я по-настоящему вздыхаю с облегчением. Я улыбаюсь, а потом неожиданно для себя самой начинаю смеяться. Все громче и громче, вскоре начиная хохотать словно сумасшедшая. А потом на смену хохоту приходят слёзы. Глухие рыдания вырываются из моей груди. Я цепляюсь за футболку Зака, словно убеждая себя, что он здесь, что он жив. В моём тёмном коридоре снова забрезжил свет благодаря Заку. Он вернул мне надежду. Надежду на спасение, надежду на счастливый конец.

— Делия…

Тихий, хриплый, слабый голос Зака заставляет меня поднять голову. Я даже не сразу понимаю, что это действительно говорит он. Глаза его закрыты, а ресницы тихонько подрагивают. Его правая рука ложится мне на голову, и он проводит ей по моим волосам. А потом медленно открывает глаза, так словно это даётся ему с большим трудом. Взгляд его затуманен, и тогда я понимаю, что его скорей всего чем-то накачали, чтобы привезти сюда.

— Делия, это правда… ты? Это… не сон? — произносит он, с трудом подбирая и выговаривая каждое слово.

— Да, Заккари. Да я тут, я с тобой, — я провожу рукой по его шершавой щеке, покрытой густой щетиной. Я стараюсь улыбаться, казаться сильной, сдерживать слёзы. Но получается с трудом.

— Я так долго тебя искал….Так долго… Делия, — словно что-то вспомнив Зак весь напрягается и на мгновение словно окончательно приходит в себя, — где он? Ты его видела? Я всё узнал! Всё, слышишь?! Где мой брат?

— Я не видела его, о чём ты говоришь? Что ты узнал?

Но он больше ничего не произносит. Видимо наркотики ещё действуют на него. Потому что в следующий момент его глаза снова закрываются, и он отключается. Что он имел в виду, говоря всё это? Что такого узнал Заккари? Неужели ему известно кто скрывается за маской Мстителя?

Глава 16

Проходит несколько часов, а может и минут. Не знаю. Находясь в этой тюрьме, привыкаешь не придавать значения времени. Голова Заккари лежит на моих ногах, когда он потерял сознание, я попыталась сделать всё, чтобы ему было удобней. Машинально я глажу его по волосам левой рукой,которая пострадала меньше всего. Это меня успокаивает, как и то, что он рядом. Я начинаю думать, что вместе у нас гораздо больше шансов покинуть эту клетку. Нужно только придумать план.

— Делия…

— Я здесь, Зак.

Он открывает глаза и не сразу понимает, где находится. Но постепенно его взгляд становится более осмысленным, видно, что он вспоминает. Потом Заккари резко садится и оглядывается. Когда он снова оборачивается ко мне, то его глаза буквально горят. Он открывает рот, словно собирается, что-то сказать. Но вместо этого тянется ко мне рукой и гладит по щеке. Я закрываю глаза, наслаждаясь его близостью.

— Господи, что с твоими руками? — в голосе Зака явно слышится паника и даже злость. Я открываю глаза и вижу, как он осматривает мои израненные руки. Правая рука немного опухла и я не могу пошевелить пальцами. Выглядит она надо сказать ужасно.

— Ничего страшного, просто стекло оказалось немного толще, чем я предполагала, — я улыбаюсь, стараясь его успокоить, и одновременно пытаюсь игнорировать боль в руках.

— Нужно вытащить тебя отсюда, тебе надо в больницу, — он поднимает голову и смотрит на меня с нежностью. Его глаза блестят, и я понимаю, что он сдерживает слёзы. Заккари стискивает зубы, и скулы его напрягаются, лицо становится ожесточеннее и он снова смотрит на закрытую дверь. — Это всё он, ты же знаешь?

— Кто он? — не понимаю я.

Заккари оборачивается и с холодным блеском в глазах произносит:

— Мой брат. Делия, за всем этим стоит Маркус.

— Нет, — я качаю головой, не в силах поверить в услышанное, — нет, нет, нет

Я повторяю это снова и снова, а голос мой становится всё неуверенней. Смотрю на Заккари, надеясь, что он сейчас убедит меня в том, что пошутил. Но он выглядит слишком серьёзно, а в глазах его холодная ясность. Он хмурит брови и наклоняется ко мне. Его руки опускаются на мои плечи, глаза пристально вглядываются в моё лицо. Он глубоко вздыхает, набираясь сил для этого нелёгкого разговора.

— Это Маркус. Я сам долго не мог в это поверить. Но если честно, то догадывался, что это он убийца. Ведь я говорил тебе с самого начала, что он носит маску, как и все остальные. Он научился прекрасно владеть собой. Он улыбался всем, с каждым был любезен. Но разве такое возможно? Когда он был маленьким, у него были вспышки ярости, все списывали это на возраст. Но мне кажется это намного серьёзней. Что-то всегда таилось за его улыбками и чрезмерной вежливостью.

Заккари убирает руки, и смотрит на потолок, ничего там не найдя, он снова возвращается ко мне.

— Когда ты пропала, я начал собственное небольшое расследование. Я переосмыслил каждый необычный момент за последний месяц. Всё, над чем стоило бы подумать раньше, но никто не обратил на это внимание. Я вспомнил, что видел Люка с Маркусом, после того, как Люк попытался тебя изнасиловать, — он болезненно морщится, скорей всего вспомнив тот ужасный вечер, — Люк вполне мог сболтнуть лишнего, ведь он был пьян в стельку и ничего не соображал. Он и трезвый был придурком, а пара баночек пива делали из него настоящего идиота. И Моника, вспомни, как она не хотела, чтобы вы с ним встречались. Подумай над этим, и ты поймёшь, что здесь есть смысл.

— Но…но Моника же его мать, — на последнем слове у меня садится голос. В моей голове какая-то пустота, в ушах шумит, и я встряхиваю головой, пытаясь прояснить мысли. — А Шарлотта? Они же встречались…

— Если уж он не пожалел свою мать, то убить Шарлотту для него стало не труднее, чем пришлёпнуть муху, — Заккари устало потирает лоб и виски, снова смотрит на дверь, словно ждёт, что сюда в любой момент может кто-нибудь войти. Когда он снова поворачивается ко мне, то я замечаю, как ему тяжело всё это говорить. Маркус для него тоже не чужой человек. И всё это выбило из колеи не только меня, но и его. — Я понимаю, что тебе сложно в это поверить, но это правда. Мне кажется, неудавшаяся попытка убийства Моники окончательно помутила его разум. Он инсценировал своё похищение, возможно боясь, что его каким-то образом свяжут с покушением.

— Это всё какой-то бред…

— Я с тобой полностью согласен. Это смахивает на второсортный детектив. Но мы должны принять то, что всё происходящее реально. У моего брата поехала крыша и я боюсь, что он может причинить тебе вред, — его ладонь касается моей щеки, нежно и мягко. Заккари наклоняется и тихонько целует меня в уголок губ.

— Если всё, что ты говоришь правда, то я не думаю, что он причинит мне вред. Ведь он любит меня. Я боюсь, что он может сделать больно тебе. Что если…

Я затихаю, сглатывая ком в горле, чувствую, что вот-вот расплачусь. Заккари осторожно притягивает меня к себе, боясь причинить боль. Всё моё тело болит, но я не обращаю на это внимания. Вместо этого я впитываю тепло и любовь через его прикосновения.

— Тшшш… Он не сделает ничего ни с тобой, ни со мной. И ты знаешь почему? — он говорит мне в макушку, бережно поглаживая меня по волосам. Я не отвечаю, да это и не нужно. Поэтому он сам добавляет, — потому что мы сбежим. Я вытащу тебя отсюда, чего бы мне это не стоило. Скоро ты окажешься в безопасности. Обещаю.

Тон его голоса твёрд и решителен. И его уверенность передаётся мне. Я действительно верю, что с ним мы сможем сбежать.

— Как ты сюда попал? — я немного отклоняюсь, заглядывая ему в лицо.

— Когда я стал подозревать Маркуса, то начал думать, куда бы он мог тебя увезти. Ты ведь знаешь, что когда-то семья Беллов владела обширной территорией, на которой располагались угольные шахты.

— Так значит, ты знаешь, где мы? — с надеждой спрашиваю я.

— Да, мы на самом дальнем участке бывших владений Беллов. Когда я приехал сюда, я точно не знал, где он тебя держит. Поэтому пришлось побродить. Маркус заметил меня раньше, чем я его. Он подкрался сзади и ударил меня чем-то тяжёлым по затылку. А потом я очнулся уже здесь.

— И что нам теперь делать?

— Мы дождёмся, когда он придёт сюда, и я вытащу тебя.

— А если не придёт? Я уже пыталась так сбежать. Но вместо него пришёл Грег. Видимо он помогает Маркусу во всём. Я так и не смогла сбежать, он меня усыпил.

— Но теперь ты не одна, я с тобой. Вместе мы сможем сбежать, — он ободряюще улыбается, и я согласно киваю. Потом Зак встаёт и идёт к двери. — Я посмотрю что тут за замок, возможно, удастся его взломать.

— Я как давно ты умеешь взламывать замки?

— Думаю это умение заложено в моих генах, — с хитрой ухмылкой произносит Заккари, наклоняясь над замком. — Это какой-то автоматический замок. Его не открыть обычным ключом, нужен компьютер. Маркус скорей всего закрыл его, находясь в своём логове.

— Не говори так, — морщусь я. Мой разум всё ещё не до конца свыкся с мыслью, что Маркус убийца. Человек, от улыбки которого все вокруг становились чуточку счастливей. Это я сделала его таким? Любовь ко мне вынудила его стать монстром? Или он изначально был такой, просто умело это скрывал? Вопросы множились в моей голове. И я поймала себя на мысли, что хочу задать их Маркусу в лицо. Мне нужно с ним поговорить. Я чувствовала некую ответственность по отношению к нему.

— Как так?

— Не знаю, просто для меня всё это кажется дикостью. Понимаешь?

Заккари разворачивается и направляется ко мне. Выглядит он уставшим, как и я. Мы с ним в одинаковой ситуации. То, что его не было со мной здесь всё это время, не значит, что ему досталось меньше, чем мне. Тем более Маркус его брат, хоть и сводный. Они выросли вместе. Маркус всегда хорошо отзывался о брате. А теперь запер его здесь со мной. Кто знает, что он сделает с ним дальше? Нам нужно, как можно скорей бежать отсюда, пока мы оба можем это сделать.

— Понимаю, Делия. Это сложно, перестать думать о нём, как о человеке, которого ты любила. Но он изменился, теперь это другой человек. И очень опасный.

Опустившись передо мной на колени, он поправляет мои волосы, которые выглядят не лучшим образом. Я несколько дней не ела и не пила, и даже такой короткий срок сказался на моём теле и на самочувствии. Слабость ощущается всё сильней. Сидя на этом бетонном, холодном полу я просто не могу пошевелиться. Даже улыбка требует от меня больших сил.

Заккари садится рядом со мной, спиной опираясь о стену, так же как я. Воцаряется молчание, каждый из нас находится в своих мыслях. По хмурому сосредоточенному лицу Зака я понимаю, что он, возможно, придумывает план побега. Глаза мои закрываются сами собой. Я пытаюсь бороться со сном, но он сильнее меня. Я вымотана и иссушена до капли.

Зак замечает это и, обернув руку вокруг меня, укладывает мою голову себе на грудь. Ласково гладя меня по голове, он тихо произносит:

— Спи, Делия. Тебе нужно набраться сил. Когда ты проснёшься, мы сбежим отсюда. Обещаю.

Я собираюсь спросить, как он хочет это провернуть, но язык меня не слушается. Глаза смыкаются и, разомлевшая от тепла, я засыпаю, убаюканная биением его сердца. Впервые за долгое время меня не мучают кошмары.

***

Я просыпаюсь от тихого шёпота, кто-то гладит меня по голове. Открываю глаза, но вокруг непроглядная тьма.

— Делия, — шепчет Зак, — просыпайся, кто-то идёт.

Я сажусь, и какое-то время чувствую себя сбитой с толку. Потираю лоб, моргаю глазами, пытаясь согнать с себя остатки сна. Зак сидит рядом, но я совершенно не вижу его лица, только какие-то неясные очертания.

— Я ничего не вижу, — так же тихо говорю я. На миг мне в голову приходит мысль, что я ослепла. От этого по моей коже молниеносно проносится череда мурашек.

— Он отключил свет, не бойся. Как только он войдёт, я всё сделаю сам.

— Ты уверен, что придёт Маркус? Может это будет Грег?

— Тогда это будет немного сложней. Всё же Грег служил в армии и хорошо подготовлен. Но ты не переживай. Тшш… Он совсем рядом.

Я прислушиваюсь и сначала ничего не слышу. Но постепенно улавливаю звуки приближающихся шагов. От ожидания моё тело немного вибрирует. В памяти всплывает моя неудавшаяся попытка сбежать. Надеюсь, в этот раз всё пройдёт гораздо лучше. Я сильней прижимаюсь к стене и устремляю взгляд туда, где должна быть дверь. В этой кромешной тьме ничего не видно, и от этого я чувствую небольшую нервозность.

— Сиди на месте, пока я с ним не разберусь, хорошо?

Я киваю, не в силах вымолвить ни звука. Конечно же в темноте Заккари не видит, что я киваю и поэтому снова повторяет:

— Хорошо?

— Да, хорошо.

В следующее мгновение дверь открывается, и из коридора в нашу камеру проливается тусклый свет. Тёмная фигура заходит внутрь, и я сразу понимаю, что это не Маркус. Слишком крупный и широкоплечий. Грег. Он не успевает сообразить, что происходит. Заккари налетает на него и сбивает с ног. Элемент неожиданности помогает ему, и он быстро наносит резкий мощный удар в каменное лицо Грега. Тот даже не морщится от боли, одним рывком он сбрасывает с себя Зака и бьёт его в живот. Крик вылетает из моего рта, и я прикрываю его ладонью. Мои руки дрожат, сердце бешено ударяет в грудную клетку. Мне нужно встать и помочь ему. Но что я могу сделать с одной работоспособной рукой, да и, то левой? Зак просил меня сидеть на месте и ждать. Но разве я могу просто сидеть и смотреть?

Сам Заккари в этот момент бьётся не на жизнь, а на смерть с этим воякой. Преимущество на стороне Грега, но и Заккари пытается ему не уступить. Рваные вдохи звучат то тут, то там. Скрипит разбитое стекло, глухие удары и тихое шипение заполняют комнату. Заккари удаётся ударить Грега в нос и на крошечный участок освещённого пола капают капли крови. Это лишь сильней распаляет Грега, и я вижу, как он тянется к карману брюк. Шприц со снотворным. Чёрт. Нужно что-то сделать. Я поднимаюсь на ноги, медленно и неповоротливо, как восьмидесятилетняя старуха. Грег бьёт Зака в живот, и Заккари сгибается пополам. Они оба уже изрядно выдохлись, но Заку досталось больше, я вижу это по тому, как он жадно хватает ртом воздух.

Я иду к ним, стараюсь быстрее переставлять ноги, но мне всё кажется, что я еле плетусь. Грег заносит руку со шприцём над Заком, собираясь воткнуть его ему в шею, как мне. Но я не могу этого позволить. Я наклоняюсь, поднимаю с пола самый большой осколок стекла и, перешагнув через груду осколков, оказываюсь как раз за спиной Грега. Он не видит меня и это даёт мне возможность на удар. Я замахиваюсь левой рукой и вонзаю осколок стекла ему в шею. Шприц с глухим стуком падает на пол, а изо рта Грега выходит воздух, словно из спущенного колеса. Слышно только тихое шипение. Он тянется руками к осколку, пытаясь его вытащить, но я понимаю, что это вряд ли ему поможет. Кровь шумит у меня в ушах, пока я наблюдаю за тем, как этот человек борется за свою жизнь. Всё происходит за считанные минуты, но для меня они растягиваются в вечность. Грег падает на колени и наконец достаёт осколок, это становится его последним действием. Кровь покидает его тело молниеносно. Она растекается по полу огромной лужей. Неужели в человеке действительно так много крови? Она растекается всё дальше, пока не касается моих босых ступней. Я чувствую её тепло, и меня словно парализует. Я не могу пошевелиться. Когда Грег валится в лужу собственной крови, ко мне подходит Заккари, тяжело дыша. Он хватает меня за плечи и отводит подальше от мёртвого тела Грега. А я не могу перестать смотреть на него. Глаза щиплет от непролитых слёз. Я только что убила человека. Я такая же убийца, как и Маркус. Он говорил правду, утверждая, что я такая же как он. Теперь это действительно так.

— Я убила его, убила…

— Пойдём, Делия. Не смотри туда, хорошо? Пошли, нам нужно бежать. Давай.

Заккари ведёт меня к выходу, я кое-как переставляю ноги. Ноги. Я опускаю взгляд и вижу, что они испачканы в крови. Оборачиваюсь и вижу кровавые следы на бетонном полу. Из меня вылетает всхлип, и я быстро отворачиваюсь.

— Я такая же как он…

— Не говорит так, ты не хотела его убивать. Ты не плохой человек, — Зак останавливается, тусклый жёлтый свет освещает его лицо. Глаза его кажутся чёрными при таком освещении. Он ненадолго замолкает, словно подбирая слова. Кусает губы, вздыхает и наклоняется ко мне ближе. Наши лбы соприкасаются, когда он продолжает:

— То, что там произошло, не твоя вина. Ты слышишь? В его смерти виноват Маркус. Это он запер нас здесь, это он убивал людей, ради своего извращенного наслаждения. Понимаешь? Просто иногда нам выпадают дрянные карты, и приходится делать, то, что не хочется.

Он ласково прижимает меня к себе, обнимая так, словно я фарфоровая статуэтка, готовая разбиться в любой момент. Хотя отчасти именно так я себя и чувствую.

— Давай, продержись ещё немного, хорошо? Нам надо выбраться наверх и каким-то образом не заблудиться в этих лабиринтах.

— Хорошо, пошли.

Зак приобнимает меня за талию, перекидывает мою левую руку себе через плечо, чтобы мне было легче идти, и мы начинаем продвигаться вперёд. В какой-то момент мне начинает казаться, что мы ходим по кругу. Все коридоры здесь похожи друг на друга, ничем не отличаясь. С каждым поворотом я теряю надежду. Мои ноги болят, и идти становится всё тяжелей.

— Давай-ка я тебя понесу, так будет быстрее, — говорит Зак и тут же подхватывает меня на руки.

— Если бы мы не находились чёрт знает где, и не должны были сбегать от маньяка убийцы, то этот момент можно было даже назвать романтичным, — шучу я, выдавливая из себя улыбку. Заккари усмехается и качает головой.

— У нас ещё будет на это время, вот увидишь, — он подмигивает и продолжает идти дальше со мной на руках.

Так мы петляем ещё несколько минут…или часов? Уставшие, израненные, но слишком упрямые, чтобы сдаться. Наконец воздух становится более свежим и прохладным. Слышен какой-то шум, похожий на звук дождя. Я смотрю на Зака и вижу, как он улыбается. Для нас это хороший знак, это означает, что где-то здесь должен быть выход. Кажется, что стоит только зайти за поворот, и мы окажемся на свободе. Но…

Вместо этого мы оказываемся перед новым препятствием в лице Маркуса. Хотя я даже не сразу его узнаю. На нём клетчатая рубашка, заправленная в синие джинсы и коричневые массивные ботинки на шнуровке. Волосы сильно отросли с нашей последней встречи и теперь топорщатся в разные стороны. Подбородок и щёки покрывает густая щетина. Если бы я прошла мимо него на улице, то вряд ли бы узнала. Его глаза с блеском смотрят на меня. В руках он держит ружьё. Может мне всё это кажется? Я встряхиваю головой, зажмуриваюсь, снова открываю глаза, но галлюцинация не исчезает.

Заккари аккуратно опускает меня на пол, не отрывая яростного взгляда от брата. Я чувствую, как всё его тело напрягается. В этот момент он напоминает хищную кошку, готовящуюся к прыжку.

Маркус же, напротив, выглядит относительно спокойно. Медленно, с видом профессионала он поднимает ружьё и нацеливает его на нас. Прицеливается, словно собираясь выстрелить. И Зак тут же загораживает меня своим телом. Я выглядываю из-за его плеча, пытаясь понять, что собирается делать Маркус. Я боюсь, что он действительно может выстрелить. Рукой я цепляюсь за руку Зака, пытаясь оттянуть его в сторону. Я не дам Маркусу убить его. Но Маркус вдруг опускает ружьё и улыбается. Не так как прежний солнечный паренёк, которого все любили и который с каждым был добр. Нет. Эта улыбка больше похожа на оскал хищного животного. Холодная, расчётливая.

— Вы уже уходите? А я думал, мы ещё немного поиграем, — произносит он, продолжая улыбаться. Но потом в одно мгновение выражение его лица меняется, и он вскидывает ружьё. Маркус нажимает на курок и раздаётся оглушительный выстрел…

Глава 17

Мы с Заккари бросаемся друг к другу, он закрывает меня от пули, и я кричу. В ушах ещё звенит после выстрела, и я нахожусь в небольшом замешательстве. Встречаюсь взглядом с Заком и он кивает, как бы говоря, что всё в порядке. Потом он поворачивается к Маркусу, всем своим видом говоря о том, что готов разорвать его на части голыми руками. Маркус же стоит, широко расставив ноги, с ружьём на плече. Некогда красивые голубые глаза сейчас кажутся тёмными и пустыми.

— Что ты творишь, Маркус? Остановись, пока всё не стало ещё хуже, — спокойно и вкрадчиво произносит Зак, снова заслоняя меня собой. Он напряжён, я чувствую это по его телу, по тому, как нахмурены его брови и сжаты зубы. Мы оба понимаем, что перед нами не просто какой-то посторонний человек, нет, это человек, который был дорог нам обоим. И думаю, что Заку тоже тяжело переубедить себя в том, что перед ним не его брат, больше нет. Это какой-то незнакомец.

— Или что, Зак? — он безразлично пожимает плечами, начиная медленно расхаживать. За его спиной я вижу что-то напоминающее грузовой лифт с железной решёткой. Это наш путь наверх, путь на свободу. Но не думаю, что Маркус так просто нас отпустит. Я чувствую свежий влажный воздух и понимаю, что давно не была так близко к свободе.

— Или мне придётся тебя остановить, — с холодной ясностью отвечает Зак. Это вызывает у Маркуса приступ смеха. Его губы, которые не так давно целовали меня, сейчас растягиваются в звериный оскал.

— Ты наверно не заметил, что у меня в руках ружьё, а что есть у тебя? — он ухмыляется и переводит свой тёмный взгляд на меня. — Делия, боюсь, что только ты можешь решить это сложнейшее уравнение. Кого-то придётся удалить из этого примера. Так кого ты выберешь, меня? Или моего непутёвого сводного брата? Но учти, что ты сама должна будешь провести эту операцию. Ты убьёшь одного из нас.

— О чём ты, чёрт возьми, говоришь? Ты сошёл с ума? — кричу я, выходя из-за Зака. Я делаю шаг вперёд, но Заккари хватает меня за запястье, пытаясь удержать. Я поворачиваюсь к нему и пытаюсь взглядом показать, что всё нормально, я справлюсь. Он, конечно же, не верит, я вижу страх и смятение в его глазах, но в итоге Зак всё ж отпускает мою руку. Я снова смотрю на Маркуса и говорю, — я не собираюсь играть в твои извращённые игры. Я не такая, как ты.

— О, правда? А как же бедняга Грег? — он наклоняет голову вправо и выжидающе смотрит на меня. Следит за моей реакцией и наслаждается тем, что она есть. Я снова вижу кровавую лужу, в которой лежит мёртвое тело Грега. Это мгновенно выбивает почву из-под ног, лишает силы, которой казалось, у меня было предостаточно.

— В смерти виноват ты, Маркус, — Зак приходит мне на помощь и придерживает меня за плечи. — Ты не смеешь винить её в этом. Она сделала то, что было необходимо в тот момент. Ты же убивал людей ради своего наслаждения. Ты хоть чувствуешь угрызения совести? Винишь себя в их смерти? В том, что чуть не убил свою мать?

При упоминании о Монике в глазах Маркуса словно всё проясняется, на короткий миг я снова вижу в нём того Маркуса, в которого влюбилась. Но он быстро испаряется, а лицо этого Маркуса ожесточается, становясь каким-то острым, звероподобным.

— Моника всегда нам мешала. Делия, ты же помнишь, как она каждый раз лезла в наши отношения. Я долго терпел, я пытался дать ей время, дать новый шанс принять тебя. Но она снова и снова просила меня, тебя бросить. Она боялась, что я причиню тебе вред.

Я удивлённо таращусь на Маркуса, не сразу понимая смысл его слов. Моника боялась, что он причинит мне вред? Она меня защищала? Нет, это какой-то бред. Но потом я вспоминаю наш с ней разговор на дне рождения Алистера. Тогда мне становится ясно, что она действительно пыталась оградить меня от Маркуса. Значит, она знала, что с ним что-то не так?

— Да-да, моя мамочка всегда знала, что во мне живут два человека. Ей долго удавалось это скрывать. Но нельзя вечно сдерживать в себе зверя. Когда-нибудь ему удастся вырваться из своей клетки и тогда никто не сможет спастись. Всё, что я мог, это выбирать, кого можно убить.

Маркус медленно продвигается к нам ленивой походкой. Настоящий тигр в клетке. Инстинктивно я прижимаюсь к Заку, ища убежища. Его крепкие руки сжимают меня, даря кратковременное чувство покоя и защищённости.

— Ты мог обратиться за помощью, — говорю я, но мой голос неожиданно срывается, превращаясь в беспомощный писк.

— Что? — Маркус хмурится, я чувствую его ярость, которая так и просится вырваться на свободу. — Лечь в психушку? Этого ты хочешь для меня, Делия? Нет, дорогая, этого никогда не будет. И знаешь почему? Потому что я не псих.

— Именно так и говорят все настоящие психи, — не сдержавшись, говорит Заккари, это действует на Маркуса, как красная тряпка для быка. Он молниеносно нацеливает на него ружьё. Я выскакиваю вперёд, поднимая руки вверх.

— Не надо, Маркус. Ты же не хочешь этого делать.

— Почему не хочу? Очень даже. У меня есть веские причины, чтобы избавиться от него.

— Но ведь он твой брат, — я делаю шаг ему навстречу.

— Делия, не надо, не подходи к нему, — тихо произносит Зак, и я слышу волнение в его голосе. Но я не могу позволить Маркусу его застрелить, нужно его успокоить.

— Если бы он действительно был моим братом, то, не стал уводить у меня девушку. Разве не так?

Маркус убирает ружьё и смотрит на меня, ожидая ответа. Его взгляд проникает мне под кожу и глубже, переворачивая все мои внутренности, сжимая сердце. Я чувствую вину за то, что разбила его хрупкое сердце и ответственность за то, что он стал убийцей. Всё это всегда будет лежать тяжёлым грузом на моих плечах. Но всё-таки, несмотря на то, что он сотворил, часть меня продолжает его любить. И я не могу избавиться от этой части себя.

— Зак в этом не виноват. Ты сам меня оттолкнул, не помнишь? Я неделю практически ночевала на твоём пороге. Я ведь думала, что ты страдаешь из-за матери, хотела тебя утешить. Но ты наверняка наслаждался моими причитаниями? Так это было?

— Нет, Делия…

— Нет, уж помолчи. Я долго ждала этого момента, когда смогу сказать тебе всё, что думаю. Так что слушай. Во всём, что произошло лишь твоя вина, слышишь? Потому что, если бы ты не превратился в монстра, перерезающего всем глотки, ты бы не потерял меня. Мы могли бы быть счастливы до сих пор. Но ты сам от меня отказался, выбрав своего внутреннего зверя. Так что, если ты и, правда, ищешь виновника, то посмотрись в зеркало. И если где-то в своей чёрной душе, ты всё ещё надеешься, что я смогу всецело любить человека, руки которого в крови, то ты глубоко ошибаешься. Я просто не могу этого сделать. Ни сейчас, ни когда-либо ещё.

Я замолкаю и смотрю на Маркуса, он задумчиво смотрит куда-то мне за спину. Где-то там, на поверхности завывает ветер. А здесь внизу воцаряется тишина, нарушаемая лишь моим шумным дыханием. Я стою из последних сил, здесь гораздо прохладней и моя влажная от пота одежда неприятно холодит кожу. В ушах шумит, и я боюсь, что могу упасть без сил в любой момент.

— Я всё же до последнего надеялся, что смогу тебя переубедить. Что бы ты там не говорила, но мы действительно с тобой похожи, в тебе тоже есть тьма, от которой ты пытаешься откреститься. Но как там говорится? Насильно мил не будешь? Да? — он поднимает глаза к потолку, словно что-то обдумывая. А потом согласно кивает и наводит на нас ружьё. — Я просто убью вас обоих.

Зак вовремя бросает меня на пол, потому что в следующее мгновение над нами пролетает пуля и ударяет в стену.

— Вы оба меня предали, думаю, это справедливое наказание для вас, как считаете? — он снова стреляет, а Зак помогает мне подняться, и мы перебегаем, согнувшись пополам к груде каких-то деревянных ящиков, возможно оставшихся здесь ещё с тех времён, когда работали шахты. Мы прячемся за ними, прислушиваясь к шагам Маркуса. Зак поворачивается ко мне и прикладывает палец к губам, приказывая не шуметь. Это единственное укрытие в этом небольшом помещении, так что нам больше негде спрятаться.

— Ну же, выходите, я не хочу вас просто пристрелить. Это совсем не интересно. Давайте немного повеселимся перед тем, как всё закончится, — холодный, расчётливый голос Маркуса заставляет меня поёжиться. Больней всего ранят близкие люди. Теперь я это понимаю, как никто другой. Как можно любить человека и не увидеть в нём такую большую тьму? Как я могла такое просмотреть? Просто ты смотрела совершенно в другую сторону, — говорит мне мой строгий внутренний голос. И это действительно было так. Я даже не пыталась заглянуть ему внутрь. Мне вполне хватало того, что было снаружи.

— Сиди здесь, хорошо? — одними губами произносит Зак, то и дело, оглядываясь и прислушиваясь.

— Что ты задумал? — я цепляюсь за его руку, боясь отпустить. Мне страшно, я никогда не испытывала такого всепоглощающего чувства страха. Всё внутри меня леденеет, руки дрожат, и я вовсе не хочу остаться одна, не хочу отпускать Зака.

— Я обещал, что вытащу тебя, и я это сделаю, — он наклоняется, и его губы мягко касаются моих. По моей щеке стекает одинокая слеза. А когда Заккари убирает мою руку со своего запястья, я чувствую ужасающую пустоту. Я вжимаюсь в эти деревянные ящики, словно пытаясь, стать ими, слиться с их поверхностью. А глаза мои неотрывно следят за Заком. Он обходит наше убежище, стараясь не шуметь и не высовываться. Я замираю, даже дышу еле-еле, стараясь не выдать ни себя, ни его.

— Делияяяя, — Маркус растягивает моё имя, и я слышу улыбку в его голосе, — выходи сюда. Спаси своего нового парня.

Шаги Маркуса становятся ближе, я чувствую, что он рядом. Волоски на моих руках встают дыбом. Я зажимаю рот рукой и пытаюсь передвинуться подальше. Зак уже скрылся за ящиками, и я не могу его видеть, от чего испытываю ещё большее волнение.

— Делия, ты можешь сейчас всё закончить, только выйди ко мне. Я оставлю своего братца в живых, а ты уйдёшь со мной. Как тебе такая идея?

Если бы он говорил правду, я бы сделала так, как он предлагает. Я бы вышла к нему, ради Зака. Но я ему не верю. Он ни за что не оставит нас в живых после того, как мы оба его предали. Он просто не сможет.

— Неужели вы и правда готовы умереть ради своей любви? — на этот раз его голос раздаётся практически над моей головой. Я сильней вжимаюсь в ящики, подтягиваю ноги к груди, но он всё равно меня находит.

— Выходи, Делия, больше нет смысла прятаться, — он нацеливает на меня ружьё, и я практически прощаюсь с жизнью. Зажмуриваюсь, не желая видеть его бесчувственное выражение лица. Я не особо верующая, но в этот момент я начинаю молиться, я вспоминаю все счастливые моменты своей короткой жизни, думаю о своих родителях. В горле стоит ком, но я не плачу. А в следующий миг до меня долетает глухой удар, и я открываю глаза.

Маркус отворачивается от меня и переводит полный ярости взгляд на Зака. А вместе с ним и своё ружьё. Он с некоторым промедлением жмёт на курок, видно удар Зака выбил его из колеи. Слава богу, Заккари удаётся отпрыгнуть, и пуля пролетает мимо. Я выбираюсь из своего укрытия, просто не в силах сидеть на месте. Закари бьёт ногой Маркуса в живот, и он теряет равновесие, ружьё вылетает из его рук и падает на пол. Воспользовавшись замешательством Маркуса, Зак отшвыривает ружьё в сторону.

— Вспомним старые времена, брат, — последнее слово Маркус произносит с явным презрением.

— Конечно, ведь раньше я всегда тебя побеждал, разве нет? — Заккари ухмыляется, передёргивает плечами и встаёт в стойку, выставив вперёд кулаки. Он словно специально натравливает на себя Маркуса, пытается вывести его из себя. Но зачем?

— Только не сегодня, — гневно выплёвывает Маркус и налетает на Зака, он делает подножку, и Заккари валится на пол. Я вскрикиваю, поднимаясь на ноги. Всё тело противится, но я должна что-то сделать, должна помочь.

— Если бы ты не был мои братом, я бы тебя убил, — произносит Зак, слегка задыхаясь, когда им обоим удаётся подняться на ноги. Они стоят друг напротив друга, прожигая друг друга взглядами. Оба в грязи и крови.

— Надо же какой моралист, — насмехается Маркус и снова наносит удар, но Заккари ловко от него уворачивается. Он бьёт брата в лицо, и они снова сцепляются, падая на пол и нанося новые удары.

— Остановитесь! — кричу я. — Пожалуйста!

Я не хочу, чтобы они поубивали друг друга. Я не хочу, чтобы Зак убил Маркуса. Пусть его лучше посадят в тюрьму за все его убийства.

— Я говорил тебе, Делия! Ты должна была выбрать, — Маркус смотрит на меня пустыми тёмными глазами, от этого взгляда холодок пробегает по моей спине. А потом словно из воздуха в его руке появляется нож. Он прищуривается и изгибает губы в ухмылке. Моё сердце сжимает стальной кулак, когда я поворачиваюсь к Заку и кричу во всё горло:

— Зак, у него нож!

Но я не успеваю, Заккари наносит удар кулаком, а Маркус отвечает ему ножом в бок.

— Нееееееет! Нет. Нет. Нет.

Я бросаюсь вперёд, но замираю на месте. Зак словно и, не заметив рану, бьёт Маркуса в живот и выбивает нож из его рук. Я уже думаю, что Маркус промахнулся, что всё обошлось, когда вижу кровавые капли на полу. Зак прижимает левую руку к ране, а второй пытается отбиваться от Маркуса. Я оглядываюсь в поисках ответа, в поисках оружия. Мне нужно спасти его. Что бы Маркус не говорил, а он был прав. Я должна решить этот пример. Если не хочу потерять того, кого по-настоящему люблю. Отсюда могут выйти только два человека. Придётся решать, и немедленно. Но правда в том, что я всё уже решила. Маркус налетает на Зака и валится на него сверху, пригвождая его всем своим весом к полу. Руки Маркуса опускаются на шею Заккари, и он начинает его душить. Я вижу, что Зак уже измотан. У него не остаётся сил для борьбы.

— Делия…беги… уходи отсюда, — произносит Зак, пытаясь сбросить с себя Маркуса. Он кивает в сторону грузового лифта. Но я не могу просто уйти, оставив его здесь. Не могу дать Маркусу убить его.

— Послушай его, Делия! Он уже не жилец, а ты ещё можешь спастись, — самодовольно произносит Маркус, сильней сжимая горло Зака. Я отвожу взгляд и наконец нахожу ружьё. Подхожу к нему и поднимаю его с пола. Оно оказывается гораздо тяжелей, чем я предполагала. Я навожу его на Маркуса и прицеливаюсь. Получается не сразу, правая рука опухла, поэтому приходится стрелять левой. Господи, неужели я действительно собираюсь это сделать. Ведь это Маркус, человек, который подарил мне первый поцелуй. Тот, кто стал моей первой любовью.

По щеке стекает слеза, я слышу, как хрипит Зак, борясь за свою жизнь. И это заставляет меня принять окончательное решение. Решение, которое изменит жизнь всех раз и навсегда. Маркус поднимает голову и устремляет на меня свой взгляд. Я замечаю неверие в его взгляде. Но оно мгновенно исчезает, когда мой палец жмёт на курок, и пуля ударяет его в грудь.

— Прости, — шепчу я, опуская ружьё и отбрасывая его в сторону. Маркус заваливается на бок, сжимая грудь руками. Он что-то бормочет, но я не могу разобрать, что именно, да и не хочу. Стараясь не смотреть на него, я подхожу к Заку и с трудом поднимаю его тело на ноги. Я закидываю его руку через своё плечо и веду к лифту. Он передвигается еле-еле. Кровь покидает его тело слишком быстро. И я боюсь, что могу не успеть, могу потерять его после всего этого.

— Я ведь просил тебя бежать, — тихо произносит Заккари.

— Разве я могла?

Мы доходим до лифта, и я опускаю Зака на пол, чтобы открыть железную решётку. Она тяжёлая и ржавая, поэтому приходится приложить много сил, чтобы с ней справиться. Она протяжно скрипит, но всё-таки поддаётся. Я снова подхожу к Заку и подхватываю его под руку. Когда мы наконец-то оказываемся в спасительном лифте, я со всей силы нажимаю на кнопку и падаю на пол рядом с Заккари. Мы начинаем подниматься, лифт слегка потряхивает, но это минимальные неудобства для нас. Вскоре в лифт попадают первые лучи рассветного солнца. Воздух, чистый и свежий окутывает нас. Когда мы оказываемся на поверхности, мы не можем пошевелиться. Я беру Зака за руку, и мы просто смотрим на рассвет. Мы обессилены, но мы вместе. Мы попали в ад и вернулись назад, кто ещё может таким похвастать. Я набираю в грудь воздух и вдыхаю, снова и снова.

— Это рай? — произносит Заккари, закашливаясь. Я смотрю на его бледное лицо в кровоподтёках. Его взгляд затуманен, а на потрескавшихся губах блуждает слабая улыбка.

— Нет, но очень на него похоже, — я встаю на ноги, игнорируя протесты своего слабого тела, и поднимаю Заккари, — давай, продержись ещё немножко. Нужно отвезти тебя в больницу.

Мы находимся на заброшенном пустыре. Я осматриваюсь и в небольшом отдалении замечаю машину Зака. Маркус даже не потрудился её спрятать. Хотя это вполне ожидаемо. За такое долгое время его логово никто не нашёл, вряд ли бы сейчас что-то могло измениться. Заккари держится из последних сил, я чувствую, как силы его покидают. Одной рукой я пытаюсь удержать его в вертикальном положении, а второй прижимаю его руку к ране.

— Давай, Зак, ещё немножко, помоги мне дотащить тебя до машины, а потом сможешь немного отдохнуть.

— И в кого ты такая упёртая, Делия Морриган? — задыхаясь, шепчет Заккари, криво ухмыльнувшись. Мы оказываемся в паре метров от машины, когда он закатывает глаза и валится на землю. Я быстро наклоняюсь и подхватываю его под руки. До машины мне приходится тащить его по земле. Кое-как я открываю заднюю дверцу автомобиля и заталкиваю его туда. Получается у меня только с третьей попытки. Во мне словно открывается какое-то второе дыхание. Появляются новые силы, которые помогают держаться на плаву и сохранять ясность ума.

Я сажусь за руль и завожу мотор. Приходится всё делать одной рукой, так как правая рука опухла ещё сильней и болезненно пульсирует. Я долго еду по пустырю, и уже думаю, что он никогда не закончится, когда вдалеке наконец показывается выезд на шоссе. Не знаю, правильно ли еду, просто надеюсь, что мне повезёт, и скоро я доберусь до больницы. Прибавляю скорость, радуясь тому, что в это раннее утро на шоссе ещё никого нет. Солнце поднимается выше и теперь слепит глаза, мешая следить за дорогой. Я опускаю козырёк и снова жму на газ. В зеркало заднего вида смотрю на Зака, который всё ещё без сознания. Всё что мне сейчас остаётся, это молиться. Господи, он должен выжить. Я не могу потерять ещё и его. Это нечестно. Он такого не заслуживает.

Наконец появляются первые дома, и я въезжаю в город, тихий спящий Дарем. Пока он ещё спокоен, но совсем скоро над ним взорвётся настоящая ядерная бомба, которая сметёт каждого на своём пути. Жизни всех жителей будут задеты, ведь они узнают, что за всеми ужасами, поглотившими их дома, стоял золотой мальчик, принц даремский.

Ещё немного и я заезжаю на парковку нашей небольшой двухэтажной больницы святого Павла. Я выскакиваю из машины, приземляясь босыми ногами на холодный асфальт. Из больницы выходит медсестра, видимо решившая перекурить. Но как только она видит меня, то на миг просто замирает на месте. Её глаза расширяются, а сигарета, которую она только-только собиралась зажечь падает на землю.

— Помогите же мне, что вы там стоите! — ору я, уже открывая дверцу автомобиля и вытаскивая Заккари. Медсестра забегает в здание за помощью, а я поворачиваюсь к бледному лицу Заккари. — Продержись ещё немного, совсем чуть-чуть. Ради меня, прошу Зак.

Я провожу рукой по его лицу и целую в лоб. Глаза жгут слёзы, я уже чувствую их скорое приближение. Наконец ко мне подбегают люди с каталкой и забирают у меня Заккари. Все они что-то кричат, вставляют в него какие-то трубки, иглы. Кто-то берёт меня за плечо, сжимает его, что-то говорит, но я ничего не слышу. Я вижу только Заккари, а всё остальное для меня не имеет значение. Я выдыхаю, понимая, что сейчас от меня ничего не зависит. Зак в надёжных руках, о нём есть кому позаботиться. Приняв это, я даю себе разрешение расслабиться. Я чувствую невероятную слабость, усталость и сильную боль во всех частях тела. Я хочу пить, но ещё больше я хочу спать. Моё тело наливается тяжестью, глаза смыкаются, и я падаю. Меня окружает тьма, лишь голоса всё ещё нервно звучат со всех сторон, но скоро и они исчезают. Я наконец-то ощущаю покой, которого давно не чувствовала. Всё закончилось, наконец-то.

***

Что для вас счастье? Ехать на полной скорости на новеньком мотоцикле по гладкой трассе? Чувствовать тёплые солнечные лучи на лице? Иметь возможность заниматься любимым делом? Или выпить бокал дорогого красного вина после работы, наслаждаясь прекрасным видом на закат? А может, счастье — это когда каждое утро можешь просыпаться рядом с любимым человеком, целовать его, обнимать, видеть, как он улыбается, как хмурится за разгадыванием кроссвордов, как прикусывает нижнюю губу, закручивая гайки на своём древнем авто? Моё счастье сейчас спит в нашей огромной двуспальной кровати, пока я сижу на берегу лазурного океана с чашкой свежего чая. Ещё слишком рано, но в самый раз для того, чтобы насладиться первыми лучами солнца и встретить новый день лицом к лицу. Ветер треплет мои волосы, а волны, окаймлённые белой пеной, лижут мои ступни.

Вы спросите, как я смогла снова стать счастливой после всех ужасов произошедших в моей жизни? А как иначе, когда рядом находится правильный человек, который одним прикосновением может отогнать ночные кошмары. А они мне снятся и довольно часто, но к ним я уже привыкла. Это малая плата за то, что я осталась жива, пройдя через такое, и, слава богу, осталась при своём уме. Прошло два года с того дня, как я вырвалась на свободу и рухнула без сил на больничной парковке. Всё не сразу встало на свои места. Город ещё долгое время приходил в себя после того, как узнал о том, что Маркус Белл скрывался за маской Мстителя. А мы с Заком стали известны каждому, как выжившие, которым удалось сбежать. Самое страшное, что наша история стала новым заработком для ушлых людей. Теперь каждый турист, приезжавший в Дарем, хотел взглянуть не на замок в котором снимали Гарри Поттера, а на места, в которых были найдены жертвы Мстителя. Оказалось, что многие в наше время увлечены историями о маньяках.

Алистер Белл переехал в Лондон окончательно, после того, как похоронил сына. Моника, которая каким-то чудом всё же выкарабкалась из долгой комы, тоже исчезла из Дарема. Никто до сих пор не знает где она, но недавно прошёл слух, что она подалась в монастырь. Хотя мне с трудом в это верится. Не представляю Монику в монашеской рясе.

Что касается нас с Заком, то мы уже больше года, как осели в Сиднее. Мне хотелось сбежать как можно дальше от Дарема и всё, что с ним было связано. К сожалению, мне не удалось уговорить родителей переехать вместе со мной, они никак не могли бросить свою работу. Так что теперь мы видимся каждое Рождество и созваниваемся по скайпу.

Только оказавшись так далеко, я смогла спокойно вздохнуть, не боясь оглядываться назад. Конечно, прошлое навсегда остаётся с нами, но нам решать как далеко и за сколькими замками его хранить. Своё я запрятала так далеко, насколько это возможно. Здесь на другом континенте, в окружении новых людей, можно было спокойно затеряться и мне это нравилось. Я работала в женском журнале, составляла всякие опросники и писала колонку рецептов. Мне нравилась моя работа. Я писала из дома и в любой момент могла выйти на пляж и насладиться океаном. Я чувствовала себя свободной, а после своего заточения, свобода приобрела для меня новое значение, более глубокое и дорогое. Наш дом походил на бунгало, окна которого были всегда открыты настежь и по коридорам блуждал лёгкий ветерок. Воздух здесь был влажный и солёный, а солнце светило практически весь год. Для меня это место было раем и заслуженным подарком одновременно.

— Не слишком ли рано ты встала, дорогая? — сонный голос Заккари вырывает меня из моих мыслей, и я улыбаюсь ему. Мужчина (а теперь это действительно был мужчина, а не парень) опускается рядом со мной на песок. На нём только бежевые пижамные штаны. Накаченный торс с белой полоской шрама на левом боку обнажён, чему я очень рада. Заккари служит в местном отделении полиции и ему нужно держать себя в хорошей физической форме. Иногда я смотрю на него и не могу поверить, что он мой, что благодаря ему, я спаслась из того заточения. Нередко я думаю о том, что могла до сих пор оставаться в той тюрьме, если бы Зак не перестал искать. И за это я всегда буду ему благодарна.

— Просто хотела увидеть первые лучи солнца.

— Как ты себя чувствуешь? — улыбаясь, спрашивает он, наклоняясь ко мне и прикасаясь рукой моего округлившегося живота. Обручальное кольцо поблёскивает, отражая рассветные лучи. Я смотрю на него, а сердце в груди трепещет, словно маленькая птичка. Счастье внутри меня радостно двигает крохотной ножкой, что заставляет меня улыбнуться.

— Всё хорошо, — киваю я, — всё хорошо.

Заккари обнимает меня и целует в висок. Солнце показывается из-за горизонта, давая разрешение началу нового дня. Нового счастливого дня. А за этим днём, последует череда других. И каждый из них будет наполнен радостью, маленькими победами и широкими улыбками. Мы оба это заслужили.

Конец.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

href=#t14> Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17