Бесславное крушение одной блестящей репутации [Гилберт Кийт Честертон] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »
Честертон Гилберт Кийт Бесславное крушение одной блестящей репутации
В один прекрасный день мы с Бэзилем Грантом беседовали, сидя на империале полупустого трамвая; во всем мире нет более удобного места для бесед. Мимо нас двигались неизмеримые серые пространства Северного Лондона; медленный ход трамвая давал нам возможность постичь всю их необъятность и нищету. Мы впервые поняли истинный ужас беднейшей части Лондона. — Но одного вы не должны забывать: эти казенные, плебейские кварталы дают так много свидетельств высоты человеческой души, — обычным своим рассеянным и серьезным тоном сказал Бэзиль Грант, когда я поделился с ним своими мыслями. — Я согласен с вами. Я согласен с тем, что эти люди обречены на более чем варварскую жизнь. На их долю выпала цивилизация третьего сорта. И все же я твердо уверен, что большинство здешних жителей — хорошие люди. А стремиться быть хорошим — это гораздо более рискованная и смелая авантюра, чем пуститься на парусной лодчонке в кругосветное плавание, к тому же… — Продолжайте, — сказал я. Ответа не последовало. — Продолжайте, повторил я, взглянув на него. Большие голубые глаза Бэзиля, казалось, выкатились из орбит, он не меня слушал. Он пристально смотрел на улицу. — В чем дело? — спросил я, глядя в том же направлении. — Это просто удивительно, что как раз в момент величайшего моего оптимизма я напоролся на этого человека. Я сказал, что все здешние жители хорошие люди, а между тем вот вам отъявленнейший негодяй Лондона. — Где? — спросил я, перегнувшись вперед. — Где? — О, я был вполне прав! — продолжал он своим странным, дремотным тоном, который обычно появлялся у него в самые трудные минуты и пугал собеседника. — Я был вполне прав, говоря, что здешние жители — хорошие люди. Они герои, они святые. Быть может, они изредка и украдут ложку; случается им и избить кочергой двух-трех женщин. И все-таки они святые, они ангелы; на них белоснежные одеяния; у них крылья и сияние вокруг чела, во всяком случае, по сравнению с этим человеком. — С каким человеком? — снова воскликнул я. И тут я увидел фигуру, на которую был устремлен взор Бэзиля. То был гибкий, изящный человек, очень быстро пробиравшийся сквозь суетливую уличную толпу; в его наружности не было ничего достопримечательного, и все же, обратив на него внимание, вы уже не могли оторваться и испытывали огромное желание узнать о нем как можно больше. На нем был черный цилиндр, в линиях которого, несмотря на всю их простоту было что-то странное, какой-то причудливый изгиб, тот самый, при помощи которого художники-декаденты восьмидесятых годов пытались придать цилиндру ритмичность этрусской вазы. Его почти совсем седые волосы были завиты искусной рукой человека, сознающего и ценящего красоту сочетания серого с серебром. В продолговатом овале его лица мне почудилось что-то восточное; он носил черные, коротко подстриженные усы. — В чем его преступление? — спросил я. — Я не точно знаю все подробности, — сказал Грант, — но он одержим жаждой мистифицировать своих ближних. Возможно, что для выполнения своих планов он прибегает к тому или иному обману. — Каких планов? — спросил я. — Если вы так хорошо его знаете, так объясните мне, почему он самый подлый человек в Англии. Как его зовут? Бэзиль Грант несколько мгновений смотрел на меня. — Я не знаю его имени. Я первый раз в жизни его вижу. — Первый раз видите его! — воскликнул я с некоторым испугом. — Что же вы тогда хотели сказать, называя его самым подлым человеком в Англии? — То, что я сказал, — спокойно ответил Бэзиль Грант. — Увидев этого человека, я увидел также и многих других идущих по жизни в сиянии своей невинности. Я увидел, что все эти жалкие, будничные люди, проходящие мимо нас, были самими собой, тогда как он самим собой не был. Я понял, что обитатели всех этих трущоб — разносчики, карманные воры, хулиганы, — все они — в глубочайшем смысле этого слова — стараются быть хорошими. И я понял также, что этот человек старается быть плохим. — Но если вы никогда раньше не видели его… — начал я. — Ради бога, взгляните на его лицо! — крикнул Бэзиль так громко, что прохожий остановился. — Взгляните на его брови! В них кроется та адская гордыня, которая некогда заставила сатану глумиться над самим небом. Взгляните на его усы — они видом своим оскорбляют человечество! Заклинаю вас небом, взгляните на его волосы! Именем вечных звезд, взгляните на его шляпу! Я смотрел, но не замечал ничего особенного. — Но в конце концов все это очень фантастично и совершенно абсурдно, сказал я. — Учтите голые факты. Вы никогда раньше не видели этого человека, вы… — О, голые факты! — воскликнул он с отчаянием. — Голые факты! Неужели вы действительно допускаете? Неужели же вы так погрязли в предрассудках, так цепляетесь за туманные, доисторические суеверия, что верите в факты? Неужели вы- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »
Последние комментарии
1 час 40 минут назад
2 часов 11 секунд назад
2 часов 25 минут назад
2 часов 29 минут назад
11 часов 59 минут назад
12 часов 3 минут назад