Автограф [Михаил Павлович Коршунов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (95) »
Автограф
Виктории Тереховой
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Побеседуем на вольную тему? — сказал кто-то негромко в телефонную трубку. — Ксения! Ринальди! — обрадовалась Геля. — Куда подевалась? — Заботы. — «Я сильна твоим доверием, твоим мужеством сильна». — Помнишь еще? — «Скачет мячик, скачет желтый, скачет мячик по стене. Посылает его мальчик круглым стеклышком ко мне». — Геля вспоминала стихи, которые Ксения писала в школе, в младших классах. Ксения ничего не ответила. Молчала. — Ты меня слушаешь? Ксения может замолкнуть посреди разговора, совершенно неожиданно, произвольно. — У Саши в баре не показываешься. Он придумал новый коктейль «Капли дождя». В стакане шелестит, будто идет дождь. Эгоистка, всех забыла. Не стыдно тебе? — Скоро покажусь, послушаю «Капли дождя». Решу, как жить дальше. — Всегда решала. Где ты сейчас работаешь? Леня говорил — в библиотеке. Леня Потапов — школьный друг Гели и Ксении. — В библиотеке при заводе электрических сталей. — Каких сталей? — Электрических. — Да ты что? Не понимаю! — У Гели даже пресекся голос. — И не надо понимать. — Ксения, но… — Не продолжай. — Ксения, надо увидеться. — Геля, у меня просьба в отношении книг. Собственно, по этой причине позвонила. Прости. — Ну что ты… Геля подумала: «Ксения верна себе — ничего, кроме правды». Так было всегда. — Вышел двухтомник «Пушкин в воспоминаниях современников» и Керн «Воспоминания, дневники, переписка». Не могу достать. Для меня эти книги… — Я постараюсь. — Запиши рабочий телефон. Домашнего все еще нет. — Диктуй. Ксения продиктовала номер. — Тяжело в заводской библиотеке? — Я тебе сказала — не продолжай. Наверное, мне просто неинтересно. Что такое электричество, откуда оно берется, можешь объяснить? — У меня была тройка по физике, хотя я в туфель на экзамене клала пятак. А у тебя — четверка. — Я умела создавать видимость. Во всем. Удается мне до сих пор, к сожалению. — Ты несправедлива к себе. — А ты? — Что я? — Справедлива? — У меня сниженные потребности. Со мной все ясно. Ксения опять надолго замолкла, потом сказала: — Я себя не люблю. Геля позвонила от имени отца в книжную Лавку писателей Вере Игнатьевне Ковалевской. Вера Игнатьевна знала отца Гели, когда он был еще совсем молодым писателем и приходил в Лавку за своими первыми авторскими экземплярами. Нужных сейчас Геле книг не было. «Прошли уже». — «А каким издательством выпущены?» — «Художественная литература». Геля позвонила в издательство. «Выделим из спецфонда». Вскоре Вера Игнатьевна сообщила Геле, что книги поступили. Геля немедленно позвонила Ксении. — Как я тебе признательна. Ты не представляешь. — Представляю, потому что знаю тебя. — Мне добираться от завода часа полтора, учти. — Учту. Но когда Геля приехала в Лавку, Ксения уже ждала. Геля и Ксения присели в большой комнате. Обе высокие, изящные. Но черты лица у Гели женственнее, движения мягче. Чувствуется — она подвластна обстоятельствам, не в силах им до конца противостоять. Ксения порывиста, нетерпелива, что, очевидно, ей мешает и с чем она старается бороться, потому что пытается контролировать себя, свои поступки. Комната была густо заставлена шкафами с книгами. Книги громоздились и на шкафах. Были сложены даже на полу, на листах оберточной бумаги, современные и старинные, уже обтрепанные и пожелтевшие, с едва различимыми названиями. Полукруглые, низко расположенные окна выходили из комнаты внутрь основного торгового зала, и эта комната была хозяйством Веры Игнатьевны и ее постоянного помощника Аркаши. Аркаша носил мягкие туфли, в которые он переодевался на работе, легкие индийские джинсы и рубашку-шотландку. Если Аркаша не был занят беседой о спорте — о боксерах, пловцах, конькобежцах, гимнастах — или об оперных постановках — он знал все оперы мировой сцены и знаменитых исполнителей, — тогда он беседовал о книгах, и, казалось, не было такой книги или такого автора, о котором Аркаше нечего было бы сказать. Говорил он всегда полушутя, так, чтобы не обидеть собеседника, если собеседник чего-либо не знал из того, о чем говорил Аркаша. Любил повторять изречения: «Рукопись — книга — книжный прилавок — бессмертие» — и что «Многие хвалят одни книги, но читают все же другие». Скрип дверец шкафов, потрескивание деревянной лестницы, ведущей из основного, нижнего торгового зала сюда, наверх, к Вере Игнатьевне и к Аркаше, коротенький прилавок, лишенный от времени во многих местах лака, запах старых переплетов и старого книжного клея, люстра со множеством треснувших хрусталиков, стол, заваленный каталогами, тематическими планами издательств, — все это не могло не- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (95) »
Последние комментарии
17 часов 12 минут назад
1 день 9 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 18 часов назад
4 дней 34 минут назад
4 дней 4 часов назад