Фантазии Старой Москвы [Геннадий Александрович Михеев] (fb2) читать онлайн

Геннадий Михеев

Фантазии Старой Москвы

ПРЕДИСЛОВИЕ (И ПРЕДУСМОТРЕНИЕ)

Предупреждение: в книге используется ненормативная лексика. Но как же иначе, если мои герои говорят на языке московских улиц.

Здесь соединены два проекта: литературный и фотографический. Если в текстовой части я в меру дарования напряг свой фантазийный аппарат, визуальная сторона абсолютно документальна; она суть есть фотодневник, ведущийся мною на протяжении четырех десятилетий. Только учтите: технология светописи позволяет фиксировать исключительно видимость. А еще мне представилось, что Москва ― гигантский зверь, который мирно разлегся на Среднерусской возвышенности, дремлет ― и ему видятся причудливые кошмарики. Или Вы думаете, Первопрестольная — эдакая раковая опухоль на теле страны?

НЕЗНАКОМКА И ХАРИТОНИЙ-ОГУРЕЧНИК

...Пробившись к краю платформы, Сергей узрел картину, достойную кисти… а, пожалуй что, ни черта недостойное зрелище: промеж рельсов на коленях дрожала согбенная фигурка, а перед ней громадиной возвышался поезд. Холодный свет фар опалял безумца, а за стеклом угадывался впавший в ступор машинист, взирающий на происходящее абсолютно пустыми глазами.

Еще минуту назад слышался адский скрежет металла, а после - истерические визги. Похоже, машинист оказался героем ситуации и вовремя вдарил по тормозам. Народ живо обсуждал инцидент, слышались едкие комментарии: "Дураков давить надо... Как повезло... Не было печали... Опоздаем... Какой бред..." Многие, лыбясь, фоткали.

Эпизод затянулся, как будто остановилось время. Наконец, видимо, когда сняли напряжение с контактного рельса, в яму спрыгнули менты и принялись волочить жертву. Та безвольно не сопротивлялась. Именно "та": когда самоубийцу втаскивали на платформу, прикрикивая на пассажиров, чтобы раздвинулись, Сергей понял, что это женщина. Почти детское лицо сияло идиотическим блаженством. Незнакомка третьего тысячелетия от Рождества Спасителя ― и вовсе даже не прекрасная.

Бронзовые изваяния сталинских суперменов и супервуменов взирали на метросуету в буддистском всеприятии. Они уж столько всего этого наповидались... Поезд все так же стоял, машинист продолжал стеклянно созерцать бесконечность. Народ распалялся до неистовства. Сергей не стал дожидаться, ринулся вниз, в переход на "Театральную". Мало ли теперь городских сумасшедших – в Третьем Риме у многих крышу-то сносит.

Прошло около недели. Сергей сидел с приятелем Андрюхой в дешевой кафешке. Мужчины уминали фаст-фуд и машинально точили лясы. Андрей вещает:

- Вся агрессия от веры. Во что человек верит - за то он готов убивать. Даже если речь идет о вере в торжество справедливости и... эти... либертарианские идеалы.

- Ну, почему, - парирует Сергей, - убивают и просто так. Это в книжках все мотивировано и детерминировано, а в жизни большое место оставлено его величеству случаю. Подруга не дала - пошел крушить ларек.

- Тоже вера. В то, что подруги пренепременно должны давать.

- Какая на хрен вера. Либидо и гормоны. Плюс царя в голове вытравили. При помощи зомбоящика.

- Бессмысленный и безобразный русский бунт локального масштаба ― всего лишь мелкое хулиганство. Я же говорю о вопросах высшего порядка.

- От хулиганства к безмерному злодейству меньше половины шага.

- Если ты имеешь в виду пусси раойт и пляски в храме, здесь все логично. Да они лишь б...и, верящие в то, что б.....о может быть искусством. Противоположная сторона наоборот верит в то, что искусство - это б.....о.

- Да одна это сторона! По большому-то счету. Православные экстремисты или там эклоги — лишь частные случаи. Эрос подавляется многочисленными табу. Ну, и стыд разбирает за системные нарушения постов и тайное пожирание печенек. Я конечно имею в виду не социальные сети, а религиозные... посты. И кстати про пуси-муси. Что девки бесновались в храме, ты запомнил. А что он там напели?

- Это… что-то там про Путина.

- За – али супротив?

- Да какая хрен разница. Сережа... - Ох, не любит Сергей уменьшительно-ласкательное, его прям бесит это "Сережа", но видно коллега испытывает желание побесить. - Краткое сравнительное религиоведение. Возьмем эту вот забегаловку. Здесь сидят разные люди. Вбегает человек и кричит: "Христос воскресе!" Многие ответят: "Воистину воскресе!" Ежели человек крикнет: "Ом мане падме хум-м-м!", никто не отреагирует - чё, псих или хипстер. При возгласе "Аллах акбар!" все без исключения попрячутся под столы…

Невольно Сергей глянул окрест себя. И взгляд его внезапно остановился на неожиданно знакомом лице. Это была та самая девушка, которая пыталась покончить собой на "Площади Революции". Она сидела одна и как-то украдочно уничтожала бутерброд. Тут же взъелось сомнение: она ― или только похожа? А лицо-то простое, не пораженного гламуром… таких вообще полно. Хотя… именно намек на блаженную улыбку и помог вспомнить... Андрей вывел Сергея из "грогги":

- В принципе я не против б....й, но наверное все же не стоит б....м дозволять плясать там, где молятся.

- Б...ь, Анд-рюша ― это ведь всего лишь любительница. - Сергей адекватно ответил на "Сережу". Он приметил краешком глаза, что до нее, то есть, до метрожертвы, слово "б...ь" таки донеслось ― и она вздрогнула. Непонятно отчего, Сергея получение самоубийцей "месседжа" даже как-то окрылило. - И кстати... почему-то любителей потрахаться и альфа-самцов нехорошими словами не называют.

Меж тем Сергей размышлял только об одном: подкатить — или... а вдруг ― не она? Даже если она ― что он ей скажет... "Здрасьте-пажалста, я имел честь быть свидетелем вашего суицида!"

Два приятеля - логисты, если по старинке - складские работники. Ну, да - Сергей с Андреем все же бело-синие воротнички, забивают в компы базу данных, а не кули ворочают, но по большому счету - планктон. Несмотря на далеко не юный возраст, неженатые - и не были. Жизнь у обоих, короче, усушенная.

И все же Сергей решился. Сказал приятелю: "Чуть задержусь...", причем Андрей посмотрел на визави удивленно. Меньше анализа - больше решимости. Подойдя к столику со знакомой незнакомкой, уверенно и без спроса сел. Та допивала кофе, с расстояния протянутой руки ее лицо показалось совсем уж простоватым.

- Меня Сергеем зовут. - Заявил он нагло.

- Зовут - иди. – Девушка нарочито равнодушничала.

- Уже.

- Что?

- Пришел.

- Разве тебя подзывали?

- Я что - собачка, чтобы по призыву?

- Отвали.

И все-таки она, заключил Сергей. Схватив недопитый кофе, девушка резко встала и пошла к двери. Сергей, выдержав паузу, двинулся вслед. Незнакомка свернула на улицу Солженицына (бывшая Коммунистическая, а до того - Алексеевская). Сергей глупо пристроился метрах в пяти сзади, наблюдая тощую, обтянутую джинсами задницу, темно-русые, забранные в хилый хвостик волосы, и худые плечи под черной кофтой. Именно такой он впервые увидел ее на путях "Площади революции"! Дура, противостоящая гигантской железной массе, извергающей холодный светодиодный поток. Так они прошагали полтора квартала. Резко остановившись и не обернувшись, она неожиданно мягко произнесла:

- Ты же не собака.

- Я просто боюсь тебя потерять.

- Еще не обретя?

Сергей парень застенчивый. Так нагло он повел себя, пожалуй, впервые. Двое стояли на тротуаре в мучительной паузе. А может быть, рассуждал про себя Сергей, тебе, Антонов (это его фамилия) просто любопытно? Ты хочешь всего лишь узнать, почему эта антиблоковская незнакомка решила расстаться с жизнью.

- Хорошо... - Вдруг произнесла она. - Во вторник. У Грибоедова. В шесть. И не прись за мной. Сейчас.

- Утра или вечера?

- Дурак.

- Хотя бы скажи... сейчас. Как тебя зовут.

- Я тоже не собачка. Всё.

Грибоедов, Грибоедов... У Булгакова "Грибоедовым" звалась тусовка советских писателей. Теперь же это только памятник на Чистых прудах, вариантов, кажется, нет. Сергей даже сам не понял, за каким он в это ввязался. Скорее всего, интриговала тайна.

На работе ехидничал Андрюха: "Чё побежал-то как на привязи..." Антонов не стал распинаться - чисто по-приятельски послал коллегу на все веселые буквы. Чувствовалось, Андрей немного все же завидует Сергееву безрассудству. И кстати: Андрюха из забегаловки ушел раньше. Он что - следил?..

У Сергея одно время была девушка, с которой он поддерживал довольно глубокие отношения. Но пришлось расстаться; девушка устроилась крупье в подпольное казино и началось недопонимание. Типа: я вся такая романтичная и крутая, вяжусь с мафией, а ты... Впрочем, определенный опыт за Антоновскими плечами имеется. Если девушку разбирает любопытство узнать, какую длину имеет половой член заинтересовавшего ее молодого человека, лучший способ узнать - измерить, желательно линейкой. Если молодому человеку хочется узнать, почему девушка решилась сыграть в Анну Каренину - следует войти в доверие — она сама все бляд… то есть, блюдечке выложит…

...Она опоздала на дипломатичные пять минут. Одета все так же, безвкусно, мрачно, и снова без косметики. Сергей сходу набрался наглости предположить:

- Скорее всего, тебя зовут Аня.

Уголками губ ухмыльнулась. Вероятно, просекла и заценила злой юмор:

- Хорошо. Для тебя я Анна. Только не на шее.

- В петлице.

- Любишь поиграть словами.

Надменная пигалица, готка, блин.

- В кафе?

- Нет - пройдемся...

Девушка шагала, частя, немного впереди. Сергей знает, что с девушками не надо о погоде и политической обстановке, уж лучше пока помалкивать. С бульвара повернули налево, приостановившись на углу, самоубивица с выражением произнесла:

- Случай исторический. Имя этому переулку дал Пушкин.

- Который Александр Сергеич?

- Детство его прошло здесь. Не знал?

- А почему в честь себя не назвал?

- Тогда не по чину было. При Пушкине переулок был Хомутовский, по имени богатого домовладельца сержанта Хомутова. Местность называлась Огородной слободой, здесь разводились царские огороды. Ну, еще при Иване Грозном. Там, дальше еще стоял охотничий дворец царя. За огородами начинался гутой лес.

- Понятно.

Двое шагали вдоль унылых домов. Лес, огороды, доходное место, где тонко там и рвется, рассуждал Сергей, к чему все это москвоведение...

- А вот и пришли. - Гипотетическая Анна остановилась. Скверик, потесненный железной решеткой солидного забора. - На месте, где стоит этот бюст, когда-то был особняк. Там жила Татьяна Ларина.

- Та, что была влюблена в Евгения. "Онэгин, я с крават не встану..." - Сергей и сам смутился от своей пошлой шутки Посмотрев, что девушке никак не отреагировала, он вдруг ощутил: с ней хорошо, как с другом. - Это же все ли-те-ра-ту-ра. Вымышленные персонажи. Значит и особняк - выдумка.

- Именно так и есть. Но вся Москва знала его как дом Татьяны Лариной. Когда читали у Пушкина: "У Харитонья в переулке возок пред домом у ворот остановился...", верили. Особняк сломали за ветхостью, сделали сквер, поставили Чаплыгина. А этот вот переулок, Малый Харитоньевский, при Пушкине назывался Мальцов или Урусов, потому что здесь стоят особняки дворян Мальцовых и Урусовых.

- Да я знаю его. Бывшая улица Грибоедова, здесь же дворец брако... этих... сочетаний. Не Мальцовых?

- Нет, тот - Рериха. При Пушкине Огородная слобода считалась как бы Рублевкой, если сравнить с нашим временем. Дворянским гнездом. Свои усадьбы здесь имели Грибоедовы, Сухово-Кобылины, Баратынские, Бестужевы-Рюмины. И у Пушкиных был свой домик. Он сгорел. При французах.

- Ты много знаешь...

- Плохо сплю. Теперь - к сути. Юсуповский дворец знаешь?

- Ну, приблизительно.

- А про несметные сокровища Юсуповых, запрятанных в подземельях Ивана Грозного, слыхал?

- И конечно же там еще лежит вся библиотека Иоанна Ваильевича.

- По крайней мере, она не найдена. Было точно известно о скрипке работы Страдивари, она так и не найдена. Теперь посмотри на эту стройку...

- Аня кивнула на элитное здание, еще до конца не отделанное, на другой стороне Малого Харитоньевского. - На том месте когда-то стоял храм. Святого Харитония Исповедника, или по-старомосковски, Харитония-огуречника.

- А теперь что будет?

- Элитное образовательное учреждение. Детей жалко - место прОклятое.

- Потому что храм грохнули?

- Денис говорил, все началось гораздо раньше. Здесь было капище племени вятичей. Когда христиане пришли, жрецы и прокляли.

- Жесть.

- Хуже. Несколько веков был пустырь. А при Алексее Михайловиче, в честь его венчания на царство, решили построить храм.

- Лужкове?

- Того звали Юрий Михайлович. Строили при Романове, отце Петра Великого. Целый собор, с пределами. - С Малого Харитоньевского на Большой свернул длиннющий розовый лимузин. Девушка, примолкнув, следила за ним глазами коровы. Через минуту встрепенулась: - Да... храм сломали в тысяча девятьсот тридцать пятом. Не без умысла. Надеялись найти Юсуповские сокровища. Или хотя бы наткнуться на подземелье Ивана Грозного.

- Слушай... а тебе нимб не жмет? - Неожиданно для самого себя прервал девушку Сергей.

- Что...

- Святость из тебя прям прет.

- Дурак.

- Я знаю. Ну и растолкуй дураку: зачем ты мне все это рассказываешь.

- Потому что... Да нет. Зря. Ты прав.

- Ладно. Прости. - Сергей понял: не готова. - Ну, и что дальше.

- Вот. Почитай это. - Девушка нервным движением вынула из сумки сложенный пополам файл, там листы А4. - Потом расскажешь, что думаешь.

- И когда же настанет это "Потом"?

- Через неделю. В то же время. У Лермонтова.

- Мужик в пиджаке и дерево вот такое?

- Что?

- Проехали.

- Не провожай меня. Пожалуйста. К метро дорогу найдешь?

- Да вот прямо и направо.

- Молодец. Я тоже поборола свой топографический кретинизм. Приобрела ориентацию.

Типа Анна резко повернула и зашагала прочь.

Неврастеничка, рассудил Сергей. Но... ведь она действительно было распрощалась с жизнью. Может быть, я для нее некая зацепочка, которая заставляет подавлять суицидальные наклонности. Будем считать, это такая игра... Но обидно: Сергей представлялся, а она не обращается к нему по имени. Декадентские отношения.

Да и вообще: какого хрена она этим грузила... Захотела продемонстрировать свою осведомленность в вопросах истории? Ну, такой извращенный вариант понтов. Сергей вслух выругался матом. Громко - на него испуганно глянулась старушка, тащащая тележку чуть впереди. Сергею стало стыдно, он свернул в переулок и пошел наугад.

На следующий день не удержал язык за зубами и рассказал о произошедшем приятелю. Присутствовал элемент похвальбы: все-таки не он назначил свидание, а она. Андрюха неожиданно серьезно рассудил:

- Так начинаются отношения. Просто интересно, когда будет койка.

Надо же... как раз сексуальная сторона вопроса выпала. Сергей осознал: к этой "Карениной" он испытывает чувства, какие были бы к... сестре? Нет - не то. Или...

Вдруг вспомнилось: эта "Каренина" спрыгнула на "Площади Революции" приблизительно на середине платформы. Если бы там, где поезд только вырывается из тоннеля, шансов бы не было. Значит, искала шанс. Какого-то еще Дениса приплела. И все дураком обзывает, с-с-с… серая мышь.

К рукописи притронуться все не решался. Сергей вообще читатель не страстный, а здесь - навязали слишкоммногобукв. Только на четвертый день, осознав, что свидание на носу, взял файл с собой на работу. Читать начал в метро. Принтерная, тускловатая распечатка, с незначительными правками синей ручкой. Сразу глянул последний лист, там подпись: "Денис Муянов". Почти Мудянов. Всего в пачке насчитались три рассказа, вот они.

ПРИКАЯННЫЕ

...Иль лучше был он Светлый Дух

И душу чистую в руках

Он нес к Пречистому Престолу

Вдруг Враг нечистый непристойный

Пред ним явился на крылах

И бедну душу увидав

Весь содрогнулся вопия:

Отдай ее! Она моя!..

Дмитрий Александрович Пригов (похоронен в некрополе Донского монастыря)

Учитель говорил: «О, как щедры духи!

Смотришь на них и не видишь их,

слушаешь их и не слышишь их.

Они наполняют все вещи и без них

ничего не существует».

Книга Ритуалов (Ли Цзи), Учение о Середине

Скончался писатель Александр Исаич Солженицын. У них ведь - писателей, поэтов, художников, композиторов, да вообще всей творческой элиты (как интеллигенции, так и попсовой шушары) - обычно как: ежели ты раскручен, популярен, уважаем - у тебя и похоронА козырные, в хорошем месте. А вот неудачникам прописано помирать в безвестности, бренные же тела закапывают или сжигают в рядовом порядке.

После наступает осмысленный и беспощадный Суд Времени. Вопросы блата, моды, пиара, личной харизмы, случая отпадают - Время судит строго; оно не знает, наверное, что не суди да и сам не попадешь под стопу народной Фемиды. Бывает, что обласканный Фортуной деятель культуры свои прижизненные ласки получал заслуженно. Но чаще случается наоборот. Человечество открывает непризнанного при жизни гения крайне редко. Один случай на сто миллионов творческих смертей. Впрочем, все относительно, ибо вероятность того, что та или иная планета Вселенной обитаема, еще ниже.

Время вскрывает и вопиющую несправедливость - это когда тот же писатель оказывается даже не бездарностью, а плагиатором, эксплуататором чужих материально нуждающихся талантов, а то и вовсе злодеем. А то и наоборот: всеми презираемое ничтожество на поверку оказывается неимоверным талантищем. Но тело трогать уже не будут, за редким разве исключением, когда незаслуженно обиженного некозырными похоронАми гения возжелают перезакопать, так сказать, по чину – вместе с авторитетными бандитами, хитропопыми царедворцами и артистами. Ну, я конечно, не личности имею в виду, а бренные останки.

Напомню, что такие гении как Вольфганг Амадей Моцарт и Марина Цветаева похоронены неизвестно где. В этом, кстати, есть интрига. В основном же мы знаем, кого и куда закопали. Нам, подавляющему большинству, перепадает немалая честь радоваться тому факту, что хотя бы один атом твоего тела когда-то был составной частью какого-нибудь гения. Ну, может, и злодея - в конце концов, моя сказка о нематериальной среде.

В общем, тело Александра Исаича похоронили в некрополе Донского монастыря. К слову, дело-то егойное осталось. Само собою, душа человека по истечении некоторого времени отправилась куда надо. А дух остался.

Мало кто из живущих понимает, чем дух от души отличается. На самом деле все очень просто: душа несет всю тяжесть грехов и отвечает за поступки носителя. А дух никогда ни за что не отвечает, а только чувствует. О, нет - я солгал. Еще у духов есть характеры и разум, а в придачу и совесть. Кстати, наш язык интуитивно нащупал суть, которая содержится в разности между словами "духовность" и "душевность". Исповедь, покаяние... все это относится к душам и их спасению, а духи неподотчетны и напрасны. Помнишь, Сталин риторически вопрошал: "А кому сейчас легко?" Теперь ты знаешь, кому.

Первобытные люди всю эту мистику очень даже разумели, ибо поклонялись духам предков, которые всегда рядом. Ученые потом назвали эту религию "анимизмом". Встречаются и "гении места", духи геостационарной привязки; но что-то все реже и реже - издержки глобализации и научно-технического прогресса.

А еще бывают случаи, когда душа никак не может отделиться от духа. Это явление мы знаем под названием "приведение". Иначе их еще обзывают "неприкаянными душами". Таковые веселят (пугают) физически живых, но по сути они безвредны, ибо наша жизнь по сравнению с их адом - муравейник. Есть страны, в которых сохраняется культ привидений, к примеру, но большая часть человечества таковых панически боится и тщательно их изживает при помощи дыма и заклинаний.

Раньше еще были духи гор, лесов, полей, ручьев - в общем, частиц неживой природы. Но они все повымерли почти - человечество наделало много приборов, излучающих губительные для всего духовного волны и создающие духоподавляющие поля. Скоро, наверное, загнется и дух планеты, которую человечество именует Землею. Впрочем, не надо отчаиваться - может еще небесное тело, на поверхности которого нам довелось пообитать, пересилит и так даст нам прикурить, что мало не покажется.

Духи не ходят и даже не летают. Их поведение определяется принципами квантовой механики и подчиняются принципу неопределенности Гейзенберга. Полнее всего к состоянию духов подходит слово: "витают". Все дело в том, что на самом деле духи живут в ином измерении, человеческая наука его еще не открыла. Духи - не вещество и не энергия, но все же для них придуманы центры притяжения. Вот интересно было бы узнать, кем...

В отличие от души дух смертен. Понимаешь ли, в чем дело... духи существуют, пока жива цивилизация. Никто еще не рассчитал среднюю продолжительность жизни духа, но с точностью можно сказать: силою духа может похвастать не каждый. В общем, есть некая связь миров духовного и человеческого. И, похоже, они взаимозависимы. Духи не обладают половыми признаками, ведь они бестелесны и им не надо размножаться. И все же замечу: без человека дух человеческий невозможен.

Есть люди, именующие себя духовидцами. Абсолютное их большинство - шарлатаны, устраивающие забавные спиритические сеансы, но встречаются и подлинные; им-то как раз дано на уровне хотя бы интуиции чувствовать иное; но и они его постигают только через прозрачные полунамеки. И последнее соображение теоретической части. Я не хотел о самом страшном, но уж коли пошла писать губерния... в общем, самое жуткое в этом мире - это когда в теле отсутствует дух. Душа все еще есть (она же бессмертна), а дух сей носитель уже испустил. Такие живые мертвецы хуже мифических зомби. Заметь: они ведь ходят среди нас и что-то говорят. Работают, растрачивают семя и даже улыбаются. Вот это - беда. Но никто не знает, отчего это тело стало духовным мертвецом и можно ли такое предотвратить.

Я, любезный читатель, изложил гипотезу, а уж принять ее или усмехнуться - твое дело. Только не забывай: даже христианство настаивает на существовании Святого Духа, силы, природа которой не то что не изучена, а даже совершенно неясна.

Итак, покоился, покоился дух Александра Исаича (назовем его для краткости ”духом А“) - надо же хотя бы передохнуть после насыщенной жизни - и скучно ему стало. Все-таки прижизненные злоключения не сразу отпускают - посттравматический синдром.

И отправился дух А повитать в доступном пространстве. А оно ограничено стенами Донского монастыря. Может оно и к лучшему: за южной стеной - Донское общественное кладбище с крематорием, так сказать, предприятие более низкой духовности, зато высокой производительности. Вероятно, и в тамошнем духовном мире творится нечто, но мы ведь сейчас на монастырском некрополе.

Дух А наблюдает витание множества других подобных ему существ, наслаждается своеобразной гармонией духовного движенья. Покамест ему неясны закономерности нового существования, он просто заворожен. После, когда все это войдет в привычку, высокое чувство притупится. Да и у живых людей то же: мы приходим в Мир восхищенными дилетантами, но неуклонно превращаемся в ворчливых ретроградов. Хорошо, тело быстро изнашивается, а то царствовала б на Земле исключительно сила, толкающая старушек агрессивно наводить порядок в Божием храме.

Итак, витает, витает себе дух А по доступному пространству и начинает ощущать какое-то стадное однообразие. Неужто, думает он, здесь тоже не найти свободы и покоя, ведь там, где больше одной индивидуальности, никак не обойтись без зависти, низости, мелочных обид. В человеческой жизни А довелось испить эту чашу до дна, уж что-что, а о способности людей предавать он знает несколько больше дозволенного здоровой психике.

Казалось бы, даже элитные погосты - прям концлагеря, где дух на духе сидит, да еще духом погоняет. Нет: каждый дух вроде бы как сам по себе, да и свободы в достатке. На самом-то деле духи малипусенькие как атомы, и только по мере злой надобности они способны разрастись до масштабов церетелевского Петра. А все же хорошо витается, ведь ты ничем никому не обязан, как говорится, очищен от духовной грязи. Это где-то там твоя оболочка сочиняла опусы, отстаивала свою правду, боролась с режимом. То есть, играла некую навязанную обстоятельствами и наложенной миссией роль. Может именно потому так и устают люди, что вынуждены отказываться от права оставаться собою. Редко ведь кто доживает хотя бы до ста оборотов планеты вокруг звезды.

Помотавшись, дух А отправился в свой домик (у духов тоже есть домики) осмыслить новое бытие. Человеческое трудно отпускает. Интересно, размышлял А, как же там душа? Для духов это ведь тоже загадка - в смысле, душевные переживания. Наши сказки про рай, ад и чистилище и в духовном мире тоже являются сказками. Дух и душа в теле частенько конфликтовали, соперничали, но все же они родственники. Впрочем, расстались легко, это ж закон. Да к тому же именно дух помог душе отделиться и стартонуть в неведомое далёко.

Так было еще сколько-то раз, но однажды одна сущность таки пристала к нашему А. Все произошло как-то легко, естественно, без церемоний.

- Чем было то, от чего ты освободился?

Да... в среде духов все запросто - без здрасти и пожалста. Назовем его Б. Оно, это Б такое же безликое внешне, как и А, так же близко к абсолютному совершенству. Духи ведь индивидуальности, а значит не лишены недостатков. Абсолютное - это небытие, отсюда вырастает мрачная гипотеза по поводу душ, а духи все же бытуют.

А вкратце поведал о судьбе Александра Исаича Солженицына. Даже успел изложить некоторые идеи своего носителя - того самого, тело которого сейчас обрело вечный покой.

- Да-а-а... - Рассудило Б. - Говоришь, ТВОЙ ратовал за сбережение народа и справедливость. А в последние обороты планеты вокруг звезды проживал в домике в деревне…

Само собою, духи не общаются промеж друг дружки по-нашему. Просто я пытаюсь переводить с духовного на человеческий. К вопросу о: я не являюсь духовидцем, но пока еще умею фантазировать, а это тоже круто, ведь силою воображения мы можем покорять миры.

- Новый правитель империи поспособствовал. А деревня - село Троице-Лыково, на окраине Москвы.

- Вот ведь как... моя тож в Подмосковье... того. Село было - егойное?

- Ну, почему... там много собственников. У моего был участок земли за забором, ну, гектара четыре.

- Забор-то надежный?

- Что?

- Не беспокоил ли народ?

А намек понял. Чуточку обиделся:

- Издержки популярности. Пришлось даже охрану нанимать - чтоб почитатели через забор не лезли.

- Сам-то не из дворян?

- Из християн. От земли.

- От земли к земле... хе! А у моей было шибче. Владела несколькими селами, одно из которых, кстати, Троицкое. Но не Лыково. Любимая, так сказать, резиденция. Забавное все же совпадение, ведь Троица - наше, духовное понятие. А популярна моя была тоже. На всю Москву, а посля уже и Россию-матушку. То ж была по охраною, к слову. Приходили в Ивановский монастырь семьями, вместе с детьми - только для того чтоб только на мою взглянуть. Хотя б через окошко. Что-то я про твоего, кажичь слыхало.

- Еще бы. Совесть нации.

- Гордыня, значит... а пошли кой-чего покажу...

Каменное надгробие. На нем навешаны крестики, поставлены иконки, свечки. Наверное, промелькнуло в мыслящем существе А, праведница и молитвенница.

- С одной стороны, - пояснило Б, - они о душе моей скорбеют. А с другой - тоже слава.

Надпись с надгробия видно истерлась. А не решается спросить, кто под камнем лежит. Подсказывает Б:

- Вон, сбоку карандашная надпись...

А читает:

"ДАРЬЯ САЛТЫКОВА (САЛТЫЧИХА). УБИЙЦА 138 ЧЕЛОВЕК"

Оп-паньки...

- Судом доказано только тридцать восемь убийств. Остальное - наговоры.

На самом деле А восприняло (давайте все же будем духов обозначать в среднем роде, ведь они бесполые) новость без содрогания. В духовном мире человеческие страсти - это "где-то там, в другом, примитивном измерении". В душевном, возможно, все иначе.

- Это они правильно делают. - Рассудило А. - Не поистерся еще в русском народе дух милосердия.

- Это да. Великодушия им не занимать...

Б поведало А всю подноготною судьбы своего тела. И то, как насильно была отдана замуж за нелюбимого, как подымала двух сыночков, которые, к слову, выросли порядочными людьми, как осталась в двадцать шесть лет вдовой. Сколь переживала, когда изменил полюбовник. Если б удалось ему отомстить, не появился бы на свет Божий поэт Федор Тютчев.

- Да нешто твоя в Бога не верила? - Вопросило А.

- О-о-о... громадные деньги на храмы жертвовала, по святым местам паломничала, нищим и убогим щедро подавала. И вообще... времена были такие. Зверствовали тыщи, козлицей отпущения сделали мою. Ежели б Савелий да Ермолай не пробились бы тогда к молодой и еще глупой Екатерине, моя б может перебесилась как многие.

- В каком-то смысле правда есть и на твоей стороне. Но сдается мне, ты почему-то свою оправдываешь.

- Одиннадцать лет заживо погребенная, в яме без света, и лишь по большим праздником на цепи подводят к окошечку - чтоб Литургию послушать. И то только до "оглашенные изыдите"... И многое на мою наговорено. Моя не ела младенцев, не пила кровь невинных девиц, вообще не пила никакую кровь. И разве твой... он никогда не убивал?

- Мой был на войне, там убивают по закону.

- А-а-а... война. Тут много таких лежит. Кой-чего тебе еще покажу...

А и Б мгновенно переместились к кресту. На нем красивые буквы:

"ДЕНИКИН АНТОН ИВАНОВИЧ"

А рядом еще:

«ДЕНИКИНА КСЕНИЯ ВАСИЛЬЕВНА»

- Могила есть, прах есть, а дух - йок.

- Такое возможно?

- В этом мире возможно все. Дух произрастает там, где его посадят. Духи этого воителя и его верной подруги обитают в других углах планеты. Егойный дух в городе Детройт, государство Вермонт Соединенных Американских государств. Еёйный – в городе Париж, Франция, на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Останки несколько раз перезахоранивали, духам же человеческому заморочки пох...

Б выразилось на крепком русском языке. А не передернуло, егойный тоже любил вставить словцо. Но только в быту - не в литературе, потому что последнее для него было святым.

- То есть, ты намекаешь, что дух привязан к месту?

- Знаю. Но в этом мире возможно все. Мы же духовные созданья. Только отвязка - явление нечастое, один случай на мильён. Поскольку здесь пока еще менее мильёна попыток, подобного не случалось. Но это ж не значит, что не произойдет. Никто из наших... то есть, нас - не застрахован.

- Да откуда же ты столько знаешь.

- Моей были интересны человеческие страдания. Мне интересно все. Здесь был монастырь, потом музей, теперь опять монастырь, завтра будет не пойми, что. А библиотека оставалась всегда, и в ней знания. А тебя какая тема греет?

- Ну... страдания моему тоже были интересны. Но больше - история России. А еще он уважал библиотекарей. Мне же... думаю, я тоже всеядное. А вот скажи, дружище старожило: что эти вот трое сгруппировались?

Действительно, три духа витали, одновременно вращаясь будто в замысловатой карусели друг вокруг дружки. Б усмехнулось... ну, на человеческом языке это можно назвать усмешкой, и как-то умильно произнесло:

- Такова их свобода. Даже во Вселенной редко бывает, чтобы звезда одна. В основном звезды соединяются в системы - чаще по двое, реже по трое. Мы, духи, тоже ведь живем по законам природы. А история их тел занятна...

Б задумалось. А, подождав маленько, не выдержало:

- Так поведай.

- Если вкратце, - встрепенулось Б, - они своей праведной жизнью в человеческом обличье заслужили того, чтобы даже после физической смерти не оставаться неразлучными.

- А подробнее...

- Его звали Михаил Нарышкин, он был полковником лейб-гвардии Измайловского полка. Герой, красавец, франт. Она - Елизавета, дочь героического генерала Петра Коновницина. Все у них было прекрасно, пока не скончался их первенец, девочка, Наташа. Единственное ихнее дитё. Их тела потом к дочке и дохоранивали. Михаил как человек благородный и пылкий от природы включился в заговор. Ну был такой - через четверть века после того как моя преставилась.

- Декабрист?

- Как угадало?

- Ты забыло: мой был большой любитель истории.

- Ну, да... Так вот. Когда у тех авантюристов все сорвалось, Петру присудили двенадцать лет сибирской каторги. Это не так страшно, как у моей, которую пожизненно похоронили, но... ах, да вспомнило: твой же тоже на каторге был. И каково?

- Конечно не сахар. Но жить можно.

- Моя к слову зело сладкое любила. А не давали...

- Ну, дальше-то...

- А что - дальше... Елизавета Петровна - величина при дворе, фрейлина ея величества Елизаветы Федоровны. Моя, к слову, тоже с царицей зналась, и скажу, что Катрин была садистка и даже нимфоманка. Ч-чорт, опять я отвлеклось, прости... Долго не давали дозволения, но она добилась своего - поехала в Сибирь. Болела Лиза с детства астмой, трудно пришлось. Муж сидел в Читинском остроге, она рядом поселилась. Изредка давали свидания. Моей-то вот ни черта не давали, а когда из покаянной могилы перевели в каземат, кому не попадя показывали через окошко яко зверушку.

- Все-таки у тебя комплексы.

- Но я борюсь. Так вот, значит... Между прочим, у Лизы два брата, Иван да Петр, тоже офицеры и заговорщики... Но высидели и они, дождались послабления режиму. Выпустили Михаила с каторги - и на Кавказ, рядовым. Она за ним. Так прошло еще шесть лет... собственно, это все.

- А умерли, надо полагать, в один день.

- Почему. Она пережила его на четыре оборота планеты вокруг звезды.

- Это хорошо. Хорошо...

- Ты о чем?

- Да так...

- Ах, вот тут у нас еще одна история. Он пережил ее на много лет. Но вот что странно... красивая любовь, я не побоюсь этого слова, духовная, но...

Снова пауза.

- У тебя какие-то провалы, дружище.

- Да. Да... что-то не в духе я. Отдохнуть бы. Отдохнуть...

Б увитало чёрт знамо куда. А подумалось: наверное, все же какой-то частью это несчастный дух связан с душою. По крайней мере, ему перепадают муки. Надо бы и мне покамест поразмышлять в тишине.

...Чудно здесь, в монастыре. И днем и ночью за стенами шум, беспокойство. А здесь самое громкое - колокола. Их металлическое гудение прям как бальзам на душу. А начал уже осознавать, что то тело, которое оно сбросило, было уже и не таким бойким. Да к тому же оно далеко не всегда находило общий язык с разумом. А может оно и хорошо, что наконец удалось сбросить с себя оболочку. Только обвыкнуться надо. Похоже, дух Салтычихи уже всех тут достал; навязчивый и вообще злобненькое существо. Ко всяким новичкам небось подкатывает в надежде обрести слушателя. Но все открещиваются.

В самых жутких кошмарах не представлялось, что доведется сойтись с духом, которым обладала душегубица. Что раньше А знало о Салтычихе? Ну, конечно, та женщина слыла олицетворением крепостничества. Свои злодеяния удачно покрывала ассигнациями, а брали все - даже попы. Кажись, ей и наказание столь жестокое назначили потому что не раскаялась - хотя бы для виду. Сильна духом была или упоротая? Какая, впрочем, разница... Одному духу судьба предопределила стать носителем злодея, другому - праведника, третьему - амбивалентного существа. Игра случая.

В мире духов, то есть, духовном пространстве никто никого не судит - потому что никто не играет назначенную роль. Когда существо само по себе, оно неспособно творить добро или зло. Да там и не хотят знать, что такое этика. Оно конечно, есть у духов зависимость от человеческого, но... как бы это помягче сказать-то... короче, духовный мир вторичен по отношению к гуманитарному. Потому что человек может быть бездуховным, а дух бесчеловечным - не может. Только не говорите об этом духам: осерчают.

Следующая встреча А с Б случилась далеко не в следующую ночь. Уверен, тебе, читатель, не надо объяснять, с какого перепугу духи активизируются в часы, когда звезда, которую люди (то есть, мы, конечно) именуем Солнцем, шпарит по другому боку планеты. Все произошло так же спонтанно и естественно: витали, витали - да и свитализировались.

- Вот тоже две могилки рядом. В одной лежит прах девушки Дуняши, Авдотьи Норовой. Она даже вдохновила одного известного повесу. Когда я преставилась, уже родился мальчишка, из которого вырос поэт Александр Пушкин. Он лежит в другом монастыре, отсель далече, а дух уж не знаю, где...

А уже привык к зависаниям Б. Оно просто подождало.

- Пушкин написал поэму: "Евгений Онегин". А образ Танечки Лариной, ну главной героини, дурочки, влюбившейся до беспамятства в одного негодяя, а потом... моя тоже любила. Он предал. А потом другой поэт родился...

- Тютчев. Ты уж говорило.

- Да. Вот, значит, девица. Упокоилась молодою. А втюрилась в молодого офицера, но не повесу. В деревне это было, на природе. Воздух, видно, располагает. Письма ему писала высоким штилем. Она полюбила страстно, но... духовно. Просто боготворила своего кумира. Офицера звали Петр Чаадаев. Тоже бравый такой, герой. Но потом он сошел с ума. Стал философские письма писать, прослыл чуть не главным московским чудаком и оригиналом. Ну, у него это наследственное: еще дед егойный персидским шахом себя воображал. А внук писал, что де жизнь человека как духовного существа обнимает собою два мира, из которых один только нам ведом. В общем, правду писал, но современники еще на доросли.

- Еще как доросли. Только уж шибко французскою заразой пропитались, да в масонов заигрались.

- Ну, может быть. Прожил Петр Чаадаев немало, накликал на себя гнев сильных мира сего за вольномыслие, а перед кончиною завещал, чтоб, значит, закопали его возле праха Дуняши Норовой. То ли совесть его бередила, ведь когда был молодым и бойким, не любил он Дуню-то. Она вообще слабая здоровьем была, знала, что не жилица. И похоже своею физической смертию Дуняша толкнула Петра к неумеренному философствованию.

- А где ж их духи-то?

- Хоть убей не знаю. Тут их хотя и не мильён еще, но много. Но злые духи говорят, они так и не соединились. И не соединятся. Никогда.

- Так значит здесь есть злые духи?!

- Вот ты какое... Я думало, тебя тронет моя гипотеза, что не сойдутся два близких по духу существа, а ты взволновалось природою зла.

- Я хоть и свежачок в этом мире, да понимаю: не были они близки по духу - и все тут.

- Не нам судить. Да ничего: обвыкнешься - не будешь уже столь категоричным.

- А вот скажи, дружище...

- Ась? - Б напряглось.

- Ты тут столько уж оборотов планеты вокруг звезды... и все время одно?

- Но сейчас-то нас - двое...

- Вот ведь ёлы-палы!

- Где?

- Не где, а что. Мой ведь завещал положить свое тело рядом с могилою историка Василия Осипыча Ключевского. Чтоб значит, духовно сойтись. А тут - ты.

- Значит, и для тебя я - дерьмо. - Б обидливо затрепыхалось.

- Ты само меня только что пыталось излечить от этой... категоричности.

- Да. Да...

Б увитало с такою же беспардонностью, как и возникло. А осталось наедине с собою. Оно глянуло окрест себя - и...

МЕГАНАХОРЕТ

У раджи Караньи было

царственное дерево баньяна

по имени «Неколебимый».

И тень от его раскидистых ветвей

была прохладна и приятна.

Никто не стерег его плодов и

никто не причинял никому

вреда из-за его плодов.

И вот явился человек,

который насытился его плодами,

сломал ветку и пошел своей дорогой.

И подумал дух, обитающей в дереве:

«Как это удивительно, как поразительно,

чтобы человек был столь низок и

сломал ветку после того как

насытился плодами дерева.

Полагаю, дерево не принесет больше плодов».

И дерево перестало давать плоды.

«Ангуттара Никаяйа»

Название медицинского учреждение искажаю лишь по одной уважительной причине. Психиатры - закомплексованные и склонные к депрессиям люди. Хорошо еще, не неврастеники. И все равно они могут запросто обидеться и заказать автора каким-нибудь психам. Один ведь сатана, грохнут, и ни черта им не будет, психи и без того уже на принудительном лечении. Я же жить пока еще хочу, как, впрочем, и всякая земная тварь.

Короче, одну из старейших психиатрических лечебниц Первопрестольной назовем старинным словом "Доллгауз". Уже два с гаком столетия дурка, уютно расположившаяся в тихом уголке Старой Москвы, близ бывшего Камер-Коллежского вала, успешно применяет всякие практики обуздания душевных болезней. Науки развиваются, такие средства как дыба, ледяная ванна и экзорцизм уступили место медикаментозным методам. Что характерно, душевнобольных меньше не стало, зато расширился спектр заболеваний, квалифицирующихся как расстройство человеческой психики.

Я уж сразу начну историю с конца, то есть с момента, когда моего героя изгнали из уютного пенала и карьера нашего полублаженного-полублажного покатилась под гору. Василий Гурьевич Пупкин являлся обитателем Доллгауза и частью довольно-таки скромного, но оригинального бизнес-проекта. Персонал учреждения, давно уже плюнув на издержки популярности одного отдельно взятого лица, установил таксу и допускает к Васе Чеканутому жаждущих горожан. Тарифы взимаются в зависимости от статуса клиента и услуги оказываются по чину.

Васю поселили в отдельной палате, напоминающей пенал. Не люкс - но сойдет, кстати, раньше-то как раз это был каземат смирения. Это сделано потому что ему стали завидовать другие дураки, а от них можно ждать любой гадости. Нести ахинЭю умеют даже идиоты, но почему далеко не ко всякому прислушиваются? Все ведь знают, что пророки в своем отечестве претерпевают лишь от своих. А тут не только пророк, но и "доллгаузский оракул".

Преимущественно Вася отвечает записками. Никогда Василий не говорил, что записки надо куда-либо совать, но сложилось поверье, что ради исполнения желаний бумажку надо, пардон, скушать. Вот и жрут, жрут, жрут... порою и не запивают. А то и засовывают еще в какое-нибудь болезное место. Уж очень все это похоже на массовое умопомешательство, что, впрочем, для любого мегаполиса – норма.

Так москвичи и говорят в затруднительные минуты: "Надо бы в дурку сходить, у Васи Чеканутого совета спросить". Впрочем, идут далеко не все, а только слабые духом. Персонал жадный, берет гонорары (и это всего лишь за допуск к телу), чаще всего приходится выстаивать в очереди, а народ теперь злой. Да и хорошо: если б такая толпа была как к Поясу Богородицы, случился бы коллапс. Васе почти не перепадает, за исключением сладостей и крепкого индийского чаю (когда-то, еще в монастыре, пристрастился он к чиферам). Ну, да слава – продукт самоценный. Бывает, топ-менеджеры глубоко страдают именно от того, что бабло-то у них есть, а вот известности – ноль. Жопу лижут, но никто не любит, а это вообще беда.

Иногда Вася что-то и произносит, обычно - невпопад. Да и пишет тоже белиберду, чаще всего исковерканные цитаты из Ленина или Маркса. База-то есть, глупо не юзать. Клиенты толкуют пророчества в меру своей испорченности. Василий давно постиг нехитрую науку: надо говорить то, что от тебя хотят услышать, но полунамеками.Старая схема: говори туманно - сойдешь за умного. А смысл при наличии воображения можно углядеть даже в куковании кукушки. Это не лукавство, проблемы-то у людей типовые: квартирный вопрос, финансы, ненависть к бывшим близким да вожделение того, для кого ты ничтожество. Ситуация - не тоннель, из нее более одного выхода, и на самом деле человек его уже нашел, только ждет "божественного пинка". И почему бы не дать. Конечно же, это психология и жизненный опыт.

Из медицинского персонала в Васину святость никто не верит. Я же говорю, что пророки "отеческими" не бывают. Такие случаи в Доллгаузе уже бывали, только во времена императорской династии Романовых. Ну, тогда и нравы были иные; даже царская семья имела своего персонального то ли старца, то ли юродивого ― я имею в виду Гришку Распутина. Нынешняя империя только еще осваивает данный опыт. Оно конечно, у Васи Чеканутого есть конкуренты: астрологи, экстрасенсы, политологи и духовные лица. У них перед Васей медийное преимущество: не слезают с экранов зомбоящика. Оно же, то есть, преимущество, является и роковым недостатком: приелись и достали. Васин пиар идет по-старинке, через молву. Заткни сарафанное радио проверенным методом государственного террора - не то что Василия Гурьевича Пупкина, имя родной мамы поостерегутся произносить. По счастью для Васи, мы до такого покамест еще не дошли.

О внешности Васи Чеканутого. Росту он чуть ниже среднего, сухощавый, рыжий, с козлиной бороденкой, не рыжей, а бесцветной, и такими же неубедительными усиками. Глазки красные, губищи влажные. Ну, не Ален Делон. Но с лица воду ведь не пьют, Путин у нас тоже не Брэд Питт, однако альфа-мачо.

А чему удивляться? Ну, да: святая наша вера в чудо есть первейшая характеристика человеческой натуры. Звери не верят - потому и счастливы в своем зверстве. Нам же, чем больше у нас всего, тем тоскливее от нехватки чего-то такого непонятного. Остается повторить набивший оскомину штамп. Если лет пятьдесят назад показать современный смартфон какому-нибудь мирянину и сказать правду, что де посредством данного устройства доступны все знания человечества, он с трудом поверит в то, что его далекие потомки, утыкнувшись в гаджеты, лайкают котиков, пишут всякую смурню и верят в предсказания вангующих.

Особенно недовольны Васиной популярностью клирики. Батюшки с амвона проповедуют ни в коем случае не ходить к Васе, ибо на нем нет благодати. Тем самым вольно (ну, не невольно же) религиозные деятели занимаются Васиным промоушеном.

Итак, вознамерился встретиться с Васей Чеканутым некий известный деятель - не то власти, не то бизнеса, а в общем, неважно. Короче, Первое Лицо. Еще со вчерашнего в Доллгаузе некие вежливые люди в черном учинили шмон, а с утра ограничили режим. Направо-налево - расстр... да нет, конечно - просто запрещено. Все сидят як цуцыки и трепещут. Васе наказали не дурить, ведь от его верно сказанных слов зависит будущее не то что кормящихся Васиной славою, а даже всего столичного здравоохранения, а вкупе и всея соцзащиты. Раньше что-то сильные мира сего до таких вот кадров не нисходили. Чёрт его знает, какая хрень в голову Первому взбредет, они ведь все такие капризные.

Пока персонал с контингентом мандражируют, не грех нам заняться ретроспективой.

О предварительной жизни Василия Гурьевича Пупкина на самом деле известно немного. Вася Пупкин - пензяк, то есть, родом из Пензы. Ежели точнее, из городка Кузнецк, что, впрочем, неважно. Хотя, происхождение из мещан уездного уровня какое-то все же значение имеет. Обладая врожденным даром к наукам и прочим видам размышления, их гранит он изрядно выгрыз и стал даже в каком-то смысле ученым. Говорят, преподавал Василий Гурьевич в педагогическом институте марксистско-ленинскую философию. Конечно, было это в те времена, когда в нашей стране еще верили в светлое будущее. Больших высот на поприще науки Пупкин не достиг, но доцентом кафедры марксизма-ленинизма все же являлся.

Напомню: в эпоху развитого социализма (и недоразвитого коммунизма) существовало поверье: ежели кто-то начнет серьезно вчитываться в труды Маркса, Энгельса и Ленина и проникать в суть, непременно слетит с катушек. Вероятно, в учении, которое, если вы помните, бессмертно потому что верно, высматривали демонизм. Поэтому труды классиков старались конспектировать не вдаваясь в смысл. А Вася вдавался.

Однажды весною Василий Гурьевич на собственной лекции внезапно впал в ступор и упулился в окно. Хорошие паузы - признак гениальных преподавателей и актеров. Но ЭТА продлилась до неприличия долго. Выйдя из оцепенения, Пупкин молча вышел вон. Студенты с интересом наблюдали, как согбенная фигурка растворилась в сени парка. С тех пор Василий Гурьевич в Пензе не появлялся.

Психиатр сразу же намекнет на весеннее обострение и посмотрит по лунному календарю, не было ли в тот момент полнолуния. Далее, врач обязательно проверит наследственность и характеристики с места работы. В роду Василия Гурьевича сумасшедших не водилось, а его родной брат Павел – так вообще был священником. Только не православным, а какой-то непонятной церкви – пресвитерианской, что ли. Грохнули Павла, причем, не за веру, а за бизнес. Это случилось во времена, когда марксистско-ленинская идеология уступила чёрт знает чему, вера в светлое будущее исчезла и все бросились хапать денег.

Сведения о гражданском состоянии Пупкина противоречивы. В истории болезни ничего нет, но говорят, у него были жена и дети. Были...

Биография анахоретской жизни Василия Гурьевича Пупкина есть собрание вероятностей. Могло быть, а могло и не быть. То есть, ничего достоверного сказать нельзя. Вроде как Василий подвизался сначала в качестве трудника одной из православных обителей. А трудник что за человек: перекати поле, функция. Навроде как уже тогда Вася Чеканутый (прозвище он получил именно в монастыре, от божиих людей) стал привлекать к себе внимание со стороны экзальтированных лиц, а позже и прочих обывателей, столь подверженных всякому внешнему влиянию. Язык-то подвешен, а от догм марксизма-ленинизма до християнских понятий не так и далече. Все люди братья, владыкой мира будет труд, моральный кодекс строителей чего-то прекрасно далекого и все такое. За исключением страшного суда и Бога в его триединстве (хотя три источника марксизма тоже неслучайны).

Религиозному руководству не понравилось, что какой-то там свихнувшийся интеллигентишко несет пургу, а к нему прислушиваются. Короче, товарища попросили. И отправился Вася Пупкин не куда-либо, а на Кавказские горы. Прослышал он, что там, в потаенных пустынях спасаются отшельники, которые, как истинно совершенные существа знают эту самую Истину и могут ответить на главный Васин вопрос: для чего жить? Вот чебурашка-то! Всем известно, что жить надо для того, чтобы не было потом мучительно больно. А больно-то как раз от того, что не знаешь, ради чего все это. Но у философов свои понятия, даже у тех, кто с катушек покамест не соскочил.

Отшельников Вася не обнаружил и стал таковым сам. Обосновался в ущелье, обустроил личное хозяйство, ну, и принялся... как бы это помягче сказать... практиковать. Как птица: жаждой божией пищи. Как там у поэта: "заветы вечности храня, мне тварь доступна здесь земная и звезды слушают меня лучами радостно играя". К Пупкину потянулся местный народец, причем, вне зависимости от вероисповедания, национальной идентичности или политических предпочтений. Сначала пастухи (они ведь ближе всех к анахоретам) - а потом уже и все остальные.

Тут - война. С лесными братьями, которые тоже любят ущелья и природную благодать, Вася вначале уживался, но вскоре перестал - потому что стали они склонять отшельника к своей известной всем религии. Не всем скопом, конечно, а ихние рав… то есть, имамы. Религию как таковую, данную нам в восхищениях, Пупкин что-то не очень взлюбил, составив для себя такое мнение, что верить надо просто так, без ритуалов. Приям какой-то, что ли, Мартин Лютер.

В те времена Вася был относительно молод и почти пылок. А кавказцы и сами такие. В общем, пришлось Пупкину покидать Кавказские горы, ища себе другое место приложения своего таланта. А в чем он? Трудно сказать... Василий Гурьевич - ученый человек и даже настоящий философ, пусть и марксистско-ленинский. Ну и что с того, что, еще будучи трудником, Вася Чеканутый предсказал путч, обвал рубля, приход вместо демократов прохиндеев, войну с братанами в Украине, подминание бизнеса под себя гебистами... Это же вполне себе логические явления. Ты б, Вася, еще яйца Вексельберга вменил себе в заслугу.

Когда сыновья гор гнали Васю в Россию (в плен не брали потому что никто выкупа не даст) он предрек Вторую Чеченскую и совсем немыслимое: якобы духовный лидер гордой исламской республики, тот самый, что призвал резать русских беспощадно, станет первейшим другом нового российского правителя из органов, который придет на смену алкашу. Даже такой бред просчитывается, надо лишь знать менталитет наших людей.

Вася стал странником. То есть, светя своей бороденкой, таскался по Руси-матушке без всякой системы. Но и здесь не заладилось: слава о провидце шагала впереди него, и в каждом новом селении его уже подждали. В смысле, жаждущие откровений. Подлили керосинчику в огонь средства массового оболванивания, размещая репортажи о похождениях Пупкина и его якобы прорицаниях. Практически, Вася Чеканутый стал медиафигурой.

Власти (как светские, так и духовные) озаботились явлением лжепророка, а в особенности его гипертрофированной популярностью. Проблему решено было решить кардинально: нашего героя свинтили, надавали в обло, погрузили в карету и отвезли в Доллгауз. Можно было поступить проще и гениальнее: просто грохнуть и закопать. Но у нас тогда еще почитался гуманизм. Особо к истории болезни пришить было нечего, по большому счету у нас большинство медиафигур такие вот чеканутые. Некоторые - так вообще содомиты, драчуны и гордынелюбы. Одного только Жирика возьмите: вот уж по ком Доллгауз тоскует, а дедуля все еще далеко не там. Сочинили маниакально-депрессивный психоз. Василию Гурьевичу и хорошо: на носу была зима, а тут тепло и кормежка. Устал скитаться-то. Так, в уюте старинного особняка, среди ландшафтов Старой Москвы протекла добрая дюжина не самых худших Пупкинских лет.

Не то олигарх, не то министр преминул прибыть со значительным опоз... то есть, задержкой, конечно, от назначенного времени. У них в верхних эшелонах обычай такой: ажиотаж подогревать - и вообще... почтительность в подданных трепетным ожиданьем воспитывается. Все уже на рогах стоят, психи волнуются, врачи тоже на грани. А Вася Чеканутый, весь причепуренный, в прибранном пенале сидит себе и по привычке жует свой хилый ус.

У Первого Лица очевидная проблема: сын-мажор совсем от рук отбился. Учебу в престижном закордонном универе забросил, ничего не хочет, зато подружился с вредными привычками. Вот с этим своим геморроем крупное начальство в дурку и завалило. Проблема у детей Первых Лиц всегда одна: все уже есть ― и нечего хотеть. Да у тому же Первое Лицо давно поменяло супругу (мать ребенка отправлена на заслуженный отдых) и практически от отпрыска откупается. Дома ждет краса ненаглядная, спортсменка и умница с упругими титьками. А тут родительский казус.

Были опробованы психолог, нарколог, архиерей, военный комиссар, имиджмейкер и прочая рать узких специалистов. Результат нулевой. На самом деле Первое Лицо попало под влияние своей сиськастой пассии, пробивавшейся к своему триумфу из своего мухосранска через моральные препоны. Известно ведь, что одна ночная птица всех дневных перепоет. Та, движимая искренней заботою о свое ровеснике-пасынке, понадеялась, что Чеканутый хоть чем-то успокоит душу мужика на пороге климакса. Сын уже ломоть оторванный - пусть себе разлагается. Небось сдохнет от наркоты, с наследством легче разбираться будет.

Лицо внушительно вкатилось в пенал в сопровождении двух телохранителей. Повело носом, скуксилось. Несмотря на санобработку, амбрэ стоит не ахти, Чеканутый не приверженец гигиены. Вася, сидячи в позе Будды просветленного, изрек:

- Обалдуи обязательны?

Ребята из фэсэо переглянулись. Изобразили преданность.

- Оставьте нас. - Дозволило Лицо.

Двое одинаковых с лица, прикрыв снаружи дверь, приложились ушами и взяли стволы наизготовку. Так, на всякий случай.

- А ты садись. В ногах правды нет. - Сказал умиротворенно Вася. - За геморрой не бойся, тут для тебя мяхкое принесли.

Первое угадывание. Хотя, по большому счету, геморрой для Первых - явление штатное, издержки образа членской жизни. Так-то в пенале табуретки стоят, но для Лица приготовили мягонький ВИП-стул.

- Тя как звать-то? - Запросто спросил Чеканутый.

Лицо представилось.

- Эка тебя занесло-то. Хотя... твоя новая подослала? - Второе угадывание! Ну, чуть раньше я намекнул, что от тенденции не убежишь. - Рассказывай, что ль... вершитель.

Лицо, проглотимши саркастический укол, изложило суть. Состоялась пауза. Ну, ты понял, что Василий Гурьевич горазд на паузы. Слышно было как стражники за дверью дышат. После чего наш предсказатель изрек:

- Ну и хули пришел.

Лицо не привыкло к фамильярности, тем более грубой. Но не стало возбухать:

- Узнать.

- Ты ж всё знаешь. Дети расплачиваются за грехи родителей.

- И что.

- А ты живи, чё. Или другое хотел услышать.

Просто Вася сказал правду. Нормальные оракулы матку не рубят, Чеканутый тоже вообще воздерживается, потому и популярен в простонародье. А тут - в самое больное место. Как говорится серпом по яй... пардон, по молоту. Внешний полунамек оказался слишком больным. Лицо знает, что испоганило сыну жизнь. Только даже себе в этом не признается. Все надеется, отпрыск перебесится и возьмется за этот... гуж.

- А подробнее... ну... все-таки. А?

Чеканутый более не снизошел до ответа. Первому Лицу стало досадно. Он конечно был готов к тому, что сумасбродный дурак что-нибудь да выдаст. Среди его начальников тоже такие встречались. Но не надо было цеплять болячку - вот... У Лица привычка к вежливости. На самом деле Лицо и хотело высказать Чеканутому простые слова, ведь и ВИП тоже происхождения народного. Но Оно встало - и горделиво вышло.

Да все бы и Бог с ним, но семши в свой бронированный членовоз германской сборки Первое Лицо обнаружило, что с ним нет егойного гаджета. Дело не в цене штучки: там ведь содержатся сведения государственной важности, например телефоны друзей по покеру, буквально - судьба Империи на волоске. У Первого Лица привычка: войдя куда-либо нижестоящее, класть свой гаджет рядом. Оно и положило на тумбочку, а возмутившись хамством обитателя дурки, забыло.

Охрана вернулась и тщательно обыскала как Пупкинскую келию, так и прилегающее пространство. Первичный осмотр результата не дал. Решили расширить радиус и Васе больно надавать. Замахнувшись, услышали из-под тумбочки: "Бо-оже, царя хра-ни-и-и..." Такой гудок у высокопоставленного гаджета.

То ли устройство завалилось само, то ли Чеканутый помог - неясно.

Василий Гурьевич скаканул к тумбочке, схватил гаджет - да и откликнулся:

- На проводе.

- Па! - Аккурат звонило чадо, с того света. То, есть, из Баден-Бадена. Все папкины тугрики дитё опять просрало, тратясь даже не на удовольствия, а всего лишь на понты, демонстрируя приятелям а так же неприятелям свои купеческие замашки.

- Забудь своего па, гавнюк. - Вася отвечал тоном суперпупермэна из блокбастера. - Его не существует, будь самим со...

Больше Чеканутый ничего сказать не успел. Брутальные ребята вырубили пророка и гаджет вырвали.

Уже через час Василий Гурьевич Пупкин находился в другом конце Старой Москвы, но тоже в районе Камер-Коллежского вала. А именно, в Бутырской тюрьме. Нашего деятеля впихнули примерно в такой же пенал, только в нем уже сидели, стояли и лежали примерно двадцать человеческих душ. Психам в тюрьму не положено? У нас во всех сферах кладут с высокой колокольни на все что положено. Народная тавтология.

К слову, Лицо допущщикам к телу так не шиша и не заплатило. У них ведь, Первых Лиц, обычай такой: САМИ ДОЛЖНЫ ПОДНОСИТЬ. Ну, еще эта система называется феодализмом. Вскоре Лицо увлеклось государственными делами и постаралось забыть о своей слабости (нефиг было своей сиськастой пассии потакать). От греха избавиться решили руководящие работники здравоохранения, посчитавшие, что таким способом получится эффективно прикрыть свои жопы.

Вечером Первое Лицо наглоталось вискаря и высказало соске все что думает. Та в долгу не осталась и в неравном браке случилась первая серьезная катастрофа. Если уж говорить серьезно, сильный мира сего и в самом деле хотел пообщаться с равным себе. В смысле, Лицо управляет денежными потоками, а Чеканутый рулит в области человеческих предрассудков. На самом деле ни у того ни у другого нет друзей, они в сущности как персты Божии. Но не срослось... второй обломал первого. Два хЕрактера.

Конечно Васе надо было проявить сметку. Ну, сказал бы простые слова утешения, что ли, посоветовал отправить парнишку в армию или в научную экспедицию на Южный Полюс. В общем, в мужской коллектив, в котором если и меряются – то не кошельками. А он – матушку-правду, за которую страдают во все времена. Даже народные артисты пляшут и глотки дерут перед Первыми Лицами – потому что знают, подрыгаешься - будет тебе небо в адмазах, а взбрыкнешь – не будет тебе ничего: ни дач, ни квартир, ни государственных наград, ни карьеры.

Одно слово: дурак. Даром что Вася Пупкин.

Пенал Бутырки меж тем ожил. Мало того, что Василию Гурьевичу предоставили козырное место на нарах: еще и перестукиваться стали из других камер с просьбою передать от Чеканутого какую-нибудь маляву. Чтоб ее, значит, сожрать или еще куда засунуть. А Васе что, один хрен: из одного казенного дома в другой...

Как изолировать популярного в народе человека? Ну, такого, к примеру, как Леша Чек... то есть, Навальный... Да никак! Вот и они хотели Васю исключить из народного бытования. Вот тупые! Если что-то поселилось в головах, это удаляется только вместе с головами. Или вариант Сталина с его репрессиями, о чем уже говорено-переговорено. Почему многие Сталина хотят. Не ради порядка – для того, чтобы мусор из голов позачистить и вставить в них машинки. Этот мусор между тем - мировое культурное наследие. С грехами, заблуждениями, страстями, подвигами, покаяниями и даже либерастами.

Короче, не засиделся Вася Чеканутый в тюрьме. Выдворили человека, отвезли на воронке в темное место - и отпустили с Богом. Документы между тем предусмотрительно выдать забыли.

Дело было ночью. Василий Гурьевич хорошо знает человеческую психологию, законы диалектического материализма и подлости. Но он не знает Москвы. Побрел наудачу, ища тепла (стоял дубяк). И прибрел к теплоцентрали. А там...

Под трубою устроились такие же униженные и оскорбленные как и Вася Чеканутый. Давайте уж по честноку. У Василия Гурьевича были медные трубы, он действительно страдает душевным заболеванием: мегаломанией, иначе говоря, звездной болезнию. Привык ко вниманию и что ему в рот смотрят.

Вася, присев под трубою чуток в сторонке в позе Будды, начал втолковывать, что он знаменитый сумасшедший из Доллгауза, к которому полмосквы с надеждою приползает. Признался, что пострадал за правду, высказанную в лицо сильному мира сего, причем, очень даже литературным языком.

Выслушали его обитатели дна, головушками покачали. Один убогий Васе и выдает:

- Чё ты впариваешь, уйобище. Хочешь греться - сиди и не бзди, мы не звери, своих не гоним. Бухло есть?

Уж что-что, а Вася не пьет. В смысле, не бухает. Он возьми - да и скажи:

- Алкоголь - яд для ума.

- Ты мудак, или прикидываешься?

Бомжи в сущности - такие же Чеканутые, как и Вася. Только в них нет харизмы и не подвешен язык. Да и с удачей не все слава Богу. А истиной они владеют в той же мере. Был бы умелый пиар-технолог, любого бы взял убогого - и раскрутил до уровня Васи.

Пупкин уже понял: в ЭТОЙ среде его явно не примут в прежнем качестве. И он бросил играть роль, скинул с себя маску блаженного. Вася вопросил:

- Что - выхода никакого?

- Выход есть. Встань - и иди отсель в жопу со своим ядом. Впрочем, можешь остаться. Только не выёживайся а утром добудешь бухла.

- Как же вы низко пали! - Патетически произнес Чеканутый.

Бомж, поразмыслив, рассудил:

- Истинно говорю тебе, чуня: высоко поднялся - больно упал.

- Нет! - Воскликнул Василий Гурьевич. - Нет, нет и нет!!!

Он встал - и пошел во тьму. Дальше следы Васи Чеканутого теряются.

С той поры многие являлись в образе блаженного, доказывая, что именно он Вася Чеканутый и есть. Всякий раз выяснялось: самозванец. Документа, подтверждающего подлинность персонажа нет, приметы совпадают не вполне. Претендента больно наказывали и отпускали ко всем чертям.

Получается, Система таки стерла человека. Она может. С идеями - сложнее.

Вот, что хочу сказать в рамках морали. Пройдет много лет. Имя Первого Лица если и будут вспоминать - только в плане того, сколько оно нанесло урону Державе своими дуростями и капризами. А скорее всего вовсе вспоминать и не будут. А что касается имени Василия Гурьевича Пупкина... Ну, Церковь такого не канонизирует - не ТЕ времена. А вот в качестве очередной московской легенды дух Васин существовать будет в веках.

Посему все Первые Лица живут здесь и сейчас, а властители наших дум обитают в завтра - и чхали они на наши хотелки.

ГОЛОВА С НОСОМ

Пока зло не созреет,

глупец считает его подобным меду.

Когда же зло созреет,

тогда глупец придается горю.

Ибо, как не сразу свертывается молоко,

так содеянное злое дело

не сразу приносит плоды;

тлея подобно огню, покрытому пеплом,

оно следует за этим глупцом.

Джаммапада

Говорят, когда 1 июня 1931 года товарищу Джугашвили (партийная кличка - Сталин) доложили о том, что при вскрытии могилы писателя Николая Гоголь-Яновского (более известного как Гоголь) у останков не обнаружено головы, тот был взбешен. В смысле, не Гоголь, конечно, а Сталин. Иосиф Виссарионович слыл выдающимся читателем (хотя и пописывал тоже - а попробовали бы не прочесть!) и безмерно уважал русскую литературу. В те времена Кобо еще не стал Отцом Всех Народов, а посему мог проявить кавказский темперамент, так что исполнителям приказа Первого о расследовании пропажи, если бы они не расследовали дело в кратчайшие сроки, грозили бы Соловки. Ну, ежели б усатый уже стал Отцом, только Соловками бы не отделались.

Планировалось торжественное перезахоронение праха классика русской фантасмагории на Новодевичьем, а тут - казус.

Конечно же, в первую руку были арестованы и допрошены все насельники бывшего Свято-Данилова монастыря - из тех, кого еще не отправили на Соловки. С них станется: последний оплот "Тихоновской" церкви, сдавшийся только в прошлом году. Некоторые, растворившись в пролетариате, все еще проживают в жилтовариществе, расположившемся в монастырских постройках. От таких можно ждать любой свиньи. Кстати, выяснилось, что жилтоварищество уже жаловалось на мародерство на неохраняемой территории, а ответственные лица не реагировали. Досталось и последним.

Литературному истеблишменту Страны Советов, почти в полном составе присутствовавшему 31 мая 1931 года при вскрытии могилы классика, приказано было держать свои поганые языки за зубами, вне зависимости от того, санированы те или позаброшены. Изначально бомонд придерживался, но после все стали нести ахинЭю, причем, каждый - свою. С них, писак, станется. Ну, ничего... пройдет лет шесть - с каждым разберутся поименно, да еще и сочинять друг на дружку примутся очень даже нужную следствию ахинЭю.

Назначенная бригада чекистов очень быстро вышла на Театральный музей, что у Павелецкого вокзала. Все следы подводили к событию, произошедшему 22 года назад. В 1909-м, к столетию Гоголя решено было реставрировать могилу. И якобы купец и коллекционер Алексей Бахрушин, отстегнув рабочим приличную мзду, забрал Гоголевский череп себе.

Оперативники, учинив в Бахрушинском музее полнопрограмный шмон и перелопатив более миллиона единиц хранения, нашли аж сорок черепов. Они возрадовались удаче: чудак собирал головы - значит следствие напало на верный след! Бывшие бахрушинские прихвостни вспоминали любимую поговорку хозяина: "Доброму вору все впору". Но самого Бахрушина же нет в живых, от почил в бозе в прошлом году, и никто не сообщил дополнительных сведений по существу.

Арестованных по делу монахов, хотя они и не были причастны, таки отправили куда надо. Нечего столичный советский дух осквернять опиумом. Весьма кстати возник дополнительный повод нанести решительный нокаутирующий удар по мракобесию.

Эксперты так и не смогли установить, что за череп вкопан в могилу гражданина Яновского на небольшой глубине (на него наткнулись при эксгумации). Разве что криминалисты уточнили: череп юношеский, его носитель ушел из жизни приблизительно столетие назад, и есть вероятность что потерявший голову - ровесник гражданина Гоголя-Яновского. Совпадение странное, но времена такие, что удивляться чему-либо - в особенности после контрреволюционного террора и Гражданской войны - вряд ли следует. Антропологическое исследование (на основе фотографий гражданина Яновского и его посмертной маски) показало, что череп явно не Гоголевский. Тот же самый вердикт – и по поводу сорока бахрушинских черепов. Следователи поработали и со всеми присутствовавшими 31 мая в некрополе бывшего Данилова монастыря – подлое же отродье, кто-нибудь взял да умыкнул – и опять же каждый нес свою ахинЭю. Тупик? В принципе - да. По счастью для многих в то время у молодого государства было немало международных и внутренних дел (договоры с Германией, Польшей, Афганистаном, на внутреннем театре – борьба с текучкой кадров, укрепление колхозов, обуздание чересчур ретивых раскулачивателей и расхреначивателей на местах…), а посему товарищ Сталин на радость прихвостням охладел к таинственной истории и следственная бригада избежала на свою удачу грозящей кары.

Итак: туловище без головы и голова без туловища... Материалы и вещественные доказательства ушли в архивы НКВД. Доступ к ним закрыт и сегодня, что дает пищу всякому бреду. Собственно, после перезахоронения гр. Гоголя-Яновского бывший Данилов монастырь окончательно можно было превращать в спецучреждение закрытого типа, приемник-распределитель для детей врагов народа. Что и было сделано.

Потом еще родилась дурацкая легенда о голове Гоголя, путешествующей в поезде-призраке где-то в ином измерении. Тоже красивая фантазия. А вот что случилось на самом деле...

- ...Горь-ким-сло-вом-мо-им-пас-ме-ю-ца...

- Ты чё, опупел?

- Да вот, написано. - Архар приблизил свечку к черному камню.

- Чит-татель, бл.... - Бадян грязно выругался. - Давай накидывай шибче! Вакса впахивает, а ты...

Бадян - предводитель троицы. Шпана Даниловой слободы, рабочей окраины Первопрестольной. Архар, Вакса, Бадян - уличные погоняла. Троицу нанял престарелый дядька, согласно пацанскому ранжиру, "шляпа"; пережиток из интеллигентов-недобитков царского режима.

1930 год, ночь. Некрополь Данилова монастыря уже год как безбожно раздербанивают. Утаскивают каменные кресты, мраморные надгробия, а в особенности чугунные ограды. И так по всей Москве: мрачное наследие былых времен обменивают на советские тугрики, которые весело пропивают по кабакам. Опыт вскрытия могил есть: пацанам известно, что сверху склепы не берутся, под них надо подкапываться. Угадали со второго подкопа, так что управились часа за два. Бывший настоятельский корпус, нависающий над могилою, мрачен. Обстановочка сначала подстегивала к куражу, а теперь запал иссяк. Вспоминаются уже истории про оживающих по ночам мертвецов, призраки черных монахов и всякую прочую нечистую силу. Никто из троих таковую не видел, но мальчики верят. Для защиты знают и спасительную молитву: "Свят, свят, свят..."

Мальчики не вполне выполнили заказ "шляпы". Тот дал настоящий человеческий череп, чтоб, значит, положили вместо. Но, проникнув наконец в склеп и сняв крышку гроба, мальчики были столь поражены зрелищем, что позабыли вложить обманку. Вакса даже пробормотал молитву. Череп был... с носом. Длиннющий, вострый шнобель, в пляшущем пламени свечи казалось даже, он шевелится. Причем, голова была повернута вправо, и создавалось впечатление, что мертвец укорительно смотрит на гробокопателей пустыми глазницами. Плюс к тому - каштанового цвета шевелюра, аккуратно причесанная, будто на живом... Голову обрамляет кружевной воротник, торчащий из сюртука. Да и ручищи раскинулись как-то неестественно... Впечатление, что похороненный проснулся и пытался перевернуться.

От греха даже не стали искать золота, забрали бошку (она с адским хрустом отделилась от туловища), накинули крышку и стали быстренько закидывать прокопы. О подменном черепе вспомнили уже когда все закончили. Откопали небольшую ямку, вложили, утоптали, прикрыли дерном. Комар носа не подточит! Сначала хотели свалить просто так, но вспомнили: аванс-то они получили, а вот вторую половину "шляпа" обещал по исполнении заказа.

Старик, разглядев голову, поцеловал ее в чело, пустил слезу и его пухлые белые руки затряслись.

- А зачем вам этот Гоголь-Моголь? - Решился спросить Архар. Мальчик, когда еще учился в школе, читал "Вия", "Утопленницу" и "Вечера на хуторе". Жуткий писака, похоже, знавшийся с демонами. Хорошо, мальчики Богу не верят, а то бы ни за что не решились бы пойти на дело.

- Когда народ не Блюхера, и не милорда глупого - Белинского и Гоголя с кладбИща понесет... - Туманно ответил заказчик и ехидно захихикал.

Чеканутый, синхронно подумали пацаны. Получив мзду, причем, "шляпа" щедро навесил сверху, они поспешили ретироваться.

Собственно, дети Даниловой слободы уже почти исчезают из моего рассказа. Бадяна черед два года пырнули пером в пьяной драке, и он насмерть истек кровью. Вакса в 36-м угодил на комсомольскую стройку на Дальний Восток (подался за длинным рублем) и там замерз. Архар пропал без вести в 42-м под Демянском.

А вот про "шляпу" мы сейчас узнаем некоторые подробности. Это сочинитель Доронин. Именно сочинитель, а не писатель, ибо сочиняет фантасмагории. Доронин, грузный 54-летний джентльмен принципиально не вступает в Союз советских писателей. Да кто бы его еще туда порекомендовал... Литературную карьеру Доронина погубила фантастическая антиутопия "И ад следовал за ними...", опубликованная в одном либеральном журнале незадолго до Октябрьского переворота 17-го. В ней описываются трагические последствия правления униженных и оскорбленных при царизме пролетариев. То есть, гешефт кончится сначала большой кровию, а после и очень большой, и все случится как прописано в Иоанновом Откровении: каждый четвертый - смертная жертва.

Вынужденный трудиться в должности мелкого делопроизводителя, до недавнего времени Доронин состоял в городском обществе "Старая Москва", которое недавно разогнали. Коренной москвич Доронин озабочен судьбою исторического наследия Белокаменной. Изучая состояние московских кладбищ, краеведы пришли к печальным выводам: все ужасно, кошмарно, и безбожно растаскивается. Новая власть, сотворив большую кровь, желает истереть старое, дабы на развалинах выпестовать Нового Человека, послушного и безмозглого муравья.

И все же общество "Старая Москва" сделать успело многое, например, специальная комиссия обследовала общественные кладбища и некрополи, составив подробнейший список "ценных" могил, сохранение которых по мнению экспертов есть важная задача молодого государства. В одном только Даниловом монастыре таковых насчиталось 40. Кладбищенская комиссия "Старой Москвы" совместно с Союзом писателей даже создали Временный Комитет по охране могил выдающихся деятелей. В том-то и дело что временный...

Доронин проживает в комнатушке бывшего доходного дома на Солянке. Коммуналка - четырнадцать комнат, муравейник. Если б не служил - и того бы не дали. А уж о том, что отняли во времена оно, лучше и не вспоминать - чтоб душу не бередить. От Даниловской слободы домой шел пешком, стараясь держаться темных переулков. Приволокся к утру, когда муравейник уже ожил. Для алиби рассказал встречным соседям, что де был в командировке, прибыл утренним поездом. Осторожно приоткрыл саквояж, дабы удостовериться, не пропала ли реликвия в дороге. Убедившись, блаженно уснул.

Череп юноши, то самый, что должен был заменить Гоголевскую голову в гробу, был взят в самом опасном месте Москвы, на Лазаревском кладбище. Там пасутся разношерстные банды Марьиной Рощи, творя всякие безобразия. Останок безвестного валялся промеж могил, да там много чего валяется - контингент таков.

Далеко не всякое преступление имеет мотив. У Доронина таковой все же был. Видя, как мародеры безжалостно проникают в склепы, Доронин хотел упредить удар и спасти хотя бы частичку своего кумира. Не для себя - для человечества.

Доронин, к слову, кое-что предугадал. Так, бесследно исчезла главная святыня Данилова монастыря, нетленные мощи Святого благоверного Князя Московского Даниила. Раку до последнего оберегал непреклонный "Даниловский Синод", но Советы добрались и до самого владыки Феодора.

Приснился Николай Васильевич; выйдя из фаэтона, сняв шляпу и махнув тростью, классик тихо обратился к Доронину:

- Как все же хорошо в дороге, так бы ехал и ехал...

- Куда, уважаемый? - Вопросил Доронин.

- В вечность, батенька вы мой...

Проснулся Доронин совершенно счастливый.

Прошло два года. Доронин состарился, скуксился, замкнулся в своем счастье. Да, все плохо, будущего нет, прошлое канула в пустоту, а грело сочинителя только обладание мощами. Он все так же служил, правда, руководство посматривало на неэнергичного исполнителя с порицанием. Однажды Доронин на работу не пришел. На четвертые сутки из-за отвратительной вони пришлось взламывать дверь в доронинскую комнату. Старик лежал в постели в позе зародыша, сжимая саквояж. На его потемневшем лице застыла диавольская улыбка.

Вскрытия не делали, сразу отправили труп на кладбищенский участок для малоимущих граждан, где над холмиком ставится только табличка с номером. Поскольку родственников у Доронина не оказалось, нехитрое имущество распределили по соседям, а многочисленные книги передали в домкомовскую библиотеку.

Саквояж достался дворнику Маматкулову. Будучи человеком неграмотным, но законопослушным, татарин передал человеческий останок участковому милиционеру Панину. На самом деле, Маматкулов сильно перепугался, подумав, что в саквояже шайтан.

Маматкулову перепал от Доронина еще и толстенный набитый бумагами чемодан. Изначально Маматкулов намеревался использовать бумаги по утилитарному назначению, но в тот же день он решительно сжег во дворе как чемодан, так и его содержимое. Оказывается, после Революции Доронин много и неустанно сочинял. Рукописи, как выяснил Маматкулов на практике, очень даже хорошо горят. Возможно Мир потерял Гения, который, к слову, в свое время предрек общероссийскую катастрофу. Но и об этом мы не узнаем, ибо сотрудники ОГПУ изничтожили все сохранившиеся экземпляры либерального журнала с пророческой антиутопией. И сколько таких авторов человечество так и не оценило?

Когда-то, еще при царизме участковый Панин был студентом-филологом. Будучи политически активным, вступил в партию социалистов-революционеров, за что был отчислен из университета. Дальше все закрутилось, закрутилось... но некоторого образования уже не пропьешь. Панин прекрасно понял, что за ВЕЩИЦА в руки свалилась, тем более слухами Москва полнится ― об исчезнувшей из могилы голове Гоголя уже сложили легенды. Панин не стал передавать находку в отделение и никак ее не оформил. Милиционер просто положил саквояж на верхнюю полку домашнего шкафа. Очень уж не хотелось иметь дело с Лубянкой. Жене и сыну наказал ни в коем случае не трогать предмет, ибо он обладает высочайшей государственной важностию. Панин действительно чрезвычайно гордился тем, что стал обладателем важнейшей части Гоголя и во многих смыслах истории русской культуры.

Меж тем в городе Ленинград случилось убийство всенародно любимого Сергея Мироныча Кирова ― органы принялись ворошить прошлое своих рядов, и в особенности дело касалось бывших эсеров троцкистов и прочего рода уклонистов. В квартиру Паниных с обыском нагрянули ночью. Когда опера заглянули на верхнюю полку шкафа, участковый Панин истерически завопил.

Зря. Жена Панина, Паниха, будучи когда-то воспитанницей пансиона благородных девиц, проявила разум и сметливость. Женщина перепрятала опасный раритет во дворовый сарай. Впрочем, участкового это не спасло. Он мог даже и не кричать ― все равно милиционер был бы осужден за контрреволюцию и уклонизм.

Разумная Паниха после того как мужа на воронке увезли куда следует, снесла саквояж на толкучий рынок возле Устьинского моста и там его как бы случайно оставила в толчее. Саквояж хоть и старенький, но добротный, возможно его когда-то смастерил великий химик Менделеев. Конечно, под ногами он не залежался, а именно попал в руки крестьянина подмосковной деревни Верхние Котлы Анисину, привезшему в Москву торговать молочные продукты семейного подворья. Анисин едва вырвал находку из грязных ручонок местной шпаны, при этом убедительно выругавшись.

Трамвай номер девятнадцать лениво прополз мимо бахрушинского особняка и бывшего Даниловского монастыря, при этом Анисин по старорежимной привычке, оглянувшись по сторонам, перекрестился. Ему показалось, саквояж затрясся. Ну, да в трамвае всегда трясет.

Дома Анисин, раскрыв саквояж и размотав сверток из восковой бумаги, долго вглядывался в останок и размышлял: "Вот, бляха-муха, поди теперь отмажся что ты не верблюд..." Тем не менее, голову Анисин за бутылочкой отменного первачка показал учителю сельской школы Шикулеву, происхождением из мещан; мужчины приятствовали несмотря на разность происхождений и образований. Интеллигент, мгновенно опознав приметы, возрадовался: теперь он наконец прославится и выберется из этой дыры! То есть, Шикулев имел в виду себя: напишет статью, опубликует в крупном московском журнале, будет везде ездить с лекциями о том, как он открыл Гоголя.

Но Анисин не уступил находки - ни за какие шиши. Я имею в виду добротный кожаный саквояж. А голову, заверил Анисин, он сам поутру отвезет куда следует - ну ее к лешему. Шикулев вступил в рукопашный поединок с приятелем, который закончился братанием, взаимным лобзанием и уверениями в том, что учитель и крестьянин друг дружку безмерно уважают. А уже глубокой ночью Шикулев исчез вместе с Анисинской находкою.

Имеется в виду голова, саквояж остался у крестьянина. Святыню Шикулев бережно завернул в занавеску, так же стыренную у Анисина. Полночи педагог проговорил с Гоголем о том-сем, да собственно имел место монолог, ведь мертвые головы не имеют обыкновение вести бесед. Шикулев сетовал на судьбу, а в пустых глазницах он усматривал Саму Вечность.

В ночь подморозило, ветви деревьев сковал иней. Сверток лежал на учительских коленях, трамвай ретиво звенел на поворотах. В это время продравший глаза Анисин направлялся в милицию писать заявление о явке с повинной и вопиющем воровстве со стороны прогнившей интеллигенции. Да... классовая сучность подмазавшегося в товарищи антисоветского элемента должна была проявиться рано или поздно.

В милиции Анисина послали на три веселые буквы, добавив, чтоб он ступал домой и проспался. Голова с носом, беглый учитель, занавеска... похоже на белую горячку, а по ней специалисты иного рода. Для убедительности крестьянина вывели на крыльцо и дали под зад сапогом. Выбравшись из сугроба, Анисин рассудил: нет головы, нет бывшего приятеля - и хрен с ними.

Между тем Шикулев прибыл на Белорусско-Балтийский вокзал и купил билет до станции Гжатск. В этом городке на Смоленщине проживала сестра Шикулева, которая была замужем за доктором Гагиным, посланным поднимать здравоохранение в нищую глубинку. Шикулев надеялся пересидеть в провинции, написать исследовательскую статью, разослать ее в журналы, а потом триумфально вернуться в столицу и выступить на заседании Академии Наук. Очень, кстати, удачно, что Академия недавно переехала из Ленинграда в Москву.

Как вы верно заметили, Гоголь счастья что-то не приносит, и этой очевидной истины Шикулев явно не осознавал. На привокзальной площади города Гжатск растерянно стояла простая деревенская баба с двумя прижавшимися к ней детишками, да еще с младенцем в руках. Ничем она не отличалась от баб деревни Верхние Котлы. Шикулев, проходя мимо крестьянки, вдруг обернулся и спросил:

- Что, трудно на деревне?

- А кому легко... - устало ответила баба. - Сама-то я тоже росла в большом городе, голод погнал...

- Да ладно. В городах тоже не сахар. А вот пускай младенчик подержится за счастье свое...

Шикулев протянул сверток с головою. Малыш, едва его ручонка прикоснулась к скатерти, отпрянул и заплакал. Старшие еще сильнее прижались к матери.

- Ну. Ну-у-у... не плачь. - Попытался успокоить дите педагог. - Дядька купит тебе калач. Как звать-то?

- Анна. Тимофеевна.

- Да не тебя. Капризу этого твоего.

- Юрка. Гагарин.

- Дворянская фамилия.

- Окститесь, товарищ. Не дай Бог.

- Будет счастливым твой Юрка. Поверь!

- Не сглазь. И калачом не мани, коль нету...

Младенец, успокоившись, искоса поглядывал на Шикулева. Подкатили сани, лошадью управлял мужик в ватнике, изрядно поддатый, но мрачный. Семья погрузилась, дядька, выругавшись, хлестанул лошадь - и та потянула ношу прочь.

- Счастливым, запомни! - Крикнул Шикулев вослед. Кажется, мужик в ответ послал учителя во все места.

Сестре и ее мужу Шикулев рассказал все как есть. Родственникам ситуация не понравилась, ведь имеют место криминал и кощунство. Терпела семья Гагиных Шикулева ровно неделю, и, не вынеся пресса, учитель отправился в Москву с целью, как он выразился, все устаканить. Ну, там - помириться с Анисиным, навести порядок в школьных делах и наведаться в Академию наук.

В Гжатск Шикулев так и не вернулся. Так же, как выяснилось позже, не появился учитель и в Верхних Котлах. Что произошло в дороге, нам неведомо. А могло случиться все - как и в нынешние времена.

Супруги Гагины, уединившись от детей (таковых в семье медработников двое), разглядывали голову с носом и рассуждали: в милицию сдашь - поди потом, отвертись... Да может и не Гоголь это вовсе, а просто безвестный останок. Лучше, решили супруги, пусть полежит в положенном месте... И ночью доктор Гагин закопал голову на городском кладбище. Правда на всякий случай сверток снабдил запиской: "Предполагаемые останки великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя". Пусть даже все неправда, но чем ведь бес не шутит.

Доктора Гагина арестовали в сентябре 37-го. Ему вменили антисоветчину, хотя Гагин-то как раз всегда приветствовалсоветскую власть и в глубинку отправился потому что энтузиаст. Может, рассказал кому не надо не тот анекдот, или неуважительно отозвался о политике партии и правительства. Органы не докладывали, а им виднее. Хорошо, не тронули Гагинскую жену, в девичестве Шикулеву, и детей. Все так же женщина продолжала трудиться в районной больнице в должности медсестры.

Прошли четыре года. Осенью 41-го Гжатск оккупировали немецкие войска. Все думали, ненадолго, Красная Армия даст фашистам больно под Москвою и примется гнать ворога на Запад. Но германские войска что-то не торопились оставлять город. Причем, военные буквально заполонили Гжатск. Гагина все так же сестричествовала в больнице, которая была превращена в немецкий госпиталь. Одновременно оказывала помощь советским военнопленным в лагере, организованном прямо в городе. А чтоб уж совсем не пропасть с голодухи, пятнадцатилетний старший сын подрабатывал на кладбище, копая могилы.

И вот однажды Гагин-младший принес домой сверток. Тряпка прогнила, а вот носатый череп и записка, аккуратно упакованные промасленный крафт - нет.

- Смотрите, Гоголя откопал! - Гордо заявил мальчик.

- Да ну! - Восхитилась младшая сестра. - Всамделишний?

Мать расплакалась. Она осознала, что Гоголь - не только судьба семьи, но и проклятие.

На квартире у Гагиных между тем стояли несколько солдат Вермахта. Один из них, ефрейтор Шмутке, знает русский язык. Он услышал про Гоголя и заинтересовался находкой. Дело в том, что Шмутке - поклонник русской культуры, "Мертвые души" на языке оригинала читал еще в юности и восхищался очаровательной дремучестью русской провинции. Будучи человеком честным, ефрейтор предложил выкупить голову, а в качестве оплаты назначил шесть банок германской тушенки. По тем временам - предложение царское. Конечно же, Гагины согласились на сделку.

Даже если голова вовсе не Гоголевская, прикинул Шмутке, дома, уже после войны он выставит раритет на обозрение, доказывая, что русскую святыню добыл в жестоком бою под Москвою.

Через два дня мальчика и девочку отправили на принудительные работы в Германию, Гагиной было сообщено, что детям очевидно повезло, ибо в Европе они будут сыты и ухожены. Гагина не верила немцам; когда она высказывала Шмутке все что думает, тот виновато улыбался. А еще через неделю подразделение, в котором служил ефрейтор Шмутке, передислоцировали севернее, под Демянск. Именно там, на выходе из болота, Шмутке добил изголодавшего Архара - того самого мальчика, выкопавшего когда-то по заказу "шляпы" голову гения. Гагина погибла весною, от советского снаряда, попавшего в дом. Это была артподготовка перед освобождением Города. Она так и не узнала, что мужа расстреляли еще до войны. Дети же после разгрома фашизма вернулись в СССР; германская каторга и в самом деле сохранила им жизни.

В конце войны, в Восточной Пруссии, когда наши в результате ожесточенного противостояния захватили немецкий поселок, возле кирхи командир отделения минометчиков старший сержант Анисин вырвал из рук изуродованного фашистского трупа чемодан. Какого же было удивление вояки, когда среди содержимого он обнаружил... ту самую голову, которою когда-то он нашел на толкучем рынке и которую у него по пьяни умыкнул без вести пропавший учитель Шикулев. На сей раз Гоголевский качан был завернут в золотошвейную плащаницу, украденную фрицем в каком-то храме.

Так частичка Гоголя вернулась в Москву, точнее в бывшую деревню Верхние Котлы. Трофеев сержант Анисин по своей крестьянской натуре привез немало, и так получилось, что все лето 45-го вояка о голове не вспоминал. Герой-победитель, грудь в медалях и даже блестят две "Славы". Кавалер что надо, все бабы егойные. Да и с крестьянством пришлось завязать: устроился на завод имени Сталина формовщиком.

Только ближе к осени досуг и бодун толкнули раздумать, что делать с гоголью. За последнее десятилетие ой, много чего было, но Анисину в душу запали слова коварного учителя о том, что с этим можно в Академию Наук. И отправился Анисин не куда-нибудь, а в Нескучное, в сам Президиум. Оделся само собою по форме и при регалиях, посему милиционер на проходной гнать фронтовика не стал. Но и на территорию к слову не пропускал.

Аккурат из Президиума выходил солидный относительно молодой человек, про которого милиционер заявил: "А вот тебе, зёма, настоящий ученый! Может, подойдет..." Профессор Вихрухин не был академиком, но он уже являлся доктором наук, правда, таких которые чуть позже будут объявлены "лженаукой". Внимательно изучив объект, Вихрухин задумчиво изрек:

- Да, спасибо. Советская наука вам будет безмерно благодарна...

Оно конечно, перспективный ученый, следуя первому научному принципу все подвергать сомнению, планировал сначала провести экспертизы и посоветоваться с коллегами.

С той поры следы Гоголевской головы совершенно теряются. Не уверен, что в упадке нынешней нашей науки, да и страны в целом (и в частности автозавода, на котором остаток жизни проработал Анисин) виноват Гоголь. Но кто-то же – виноват…

АНТИДИГЕР

- ...Расскажи: кто он, этот Денис?

- Вначале мне хотелось бы услышать твое мнение о его прозе.

- Линия Гоголя в русской литературе. Неслучайно же он так проехался по голове классика.

- И все?

- Нет. Скажи правду: зачем ты дала мне это читать?

- Чтобы ты высказался.

- Откуда мне знать, хорошо это написано или как.

- Тебе понравилось?

- В принципе, да. - Соврамши Сергей. На самом деле рассказы он осилил через нехочу.

- А что?

- Понравилось? Ну, автор выбирает нестандартные сюжеты. Незанудный. Да и умный.

- А еще?

- Тема занятная. Только...

- Ну... говори.

- А почему ты назначила наше... - Сергей не решился произнести слово "свидание". Вообще, раз в неделю обычно встречаются любовники. - Нашу встречу именно у Лермонтова?

- Очень странное совпадение. Пушкин и Лермонтов хоть и в разное время, но первый год своей жизни провели почти рядом. Гений места.

- А Толстой и Достоевский?

- Я... не знаю.

- Отлично. Значит, лучше спишь.

- Отдавай.

- Что?

- Рассказы, что...

- А если бы я забыл? - Спросил Сергей, передавая файл.

- Рукописи не горят.

- Сомневаюсь.

- Хорошо. Пойдем вон туда. - Девушка повела Сергея в подземный переход, в сторону Центра. На сей раз одета она была несколько иначе. Все те же джинсы, но синяя кофточка. Уже хотя бы не готический образ. И еще - она не опоздала. Когда вышли наружу, к «Красным воротам», тоном учительницы начальных классов пояснила:

- Боярский переулок. Раньше назывался Трехсвятительский, в честь храма Трех Святителей в Огородниках. Его сломали почти одновременно с Харитонием. Так же как и Николу в Мясниках. Тоже искали клады. А Боярским назвали при советской власти.

- В честь артиста Боярского.

- Не совсем. Здесь есть еще и Хоромный тупик. Он в старину именовался так же, как и переулок: Трехсвятительский. Там дальше Большой Козловский переулок. Не от больших козлов, хотя... В общем, по фамилии князей Козловских. Напомню: аристократическая местность.

- Теперь - особенно. Живут-то здесь те, у кого жизнь удалась. - Сергей - обитатель спального района, Вешняков.

- Подо всем этим протекают речка Черногрязка. Ее загнали под землю еще давно.

- А теперь ты мне ответь. Я выдумал твое имя. А ты - не выдумала имя... автору?

Похоже, вопросом Сергей сбил девушку с толку. У него эта версия возникла раньше, позавчера: писательница-неудачница, страдает от отсутствия аудитории. Конечно Антонов погуглил, и никаких намеков на Дениса Муянова не обнаружил. Фамилия между тем редкая - странно. Она размышляла, что ответить. Наконец, произнесла:

- Хорошо. Я расскажу тебе про Дениса.

- Муянова?

- Ничего смешного. Фамилия как фамилия.

- Тем не менее, если бы выходил за него замуж, оставил девичью фамилию.

Наконец она улыбнулась:

- Длинная история. Уверен, что хочешь слушать?

- Давай уж без этих. Ты же сама хочешь. В смысле, рассказать.

 Хорошо...

ИСТОРИЯ ДЕНИСА МУЯНОВА ИЗ УСТ НЕЗНАКОМКИ

Денис Анатольевич Муянов родился в семье слесаря и кладовщицы типографии издательства "Связь", что в переулке Стопани (теперь - Огородной слободы, в далеком прошлом - Чудовский). Какая глупость! Не то, глупость, что родился. Конечно, Денис увидел Свет Божий в родильном доме – имени Клары Цеткин, это на Таганке, в Шелапутинском переулке. Рос-то он в Козлах (местный топоним). А семья обычная, в меру выпивающие работяги. Бывшая лимита, когда-то понаехали из Рязанской и Смоленской областей. Покорили, как говорится. Ну, и потом всю оставшуюся жизнь расплачивались - за то, что сами, по своей же дур... да нет - скорее, социальной активности оторвались от того, для чего скорее всего и были предназначены.

В семье он единственный, хотя родители могли произвести на Свет Божий и больше потомства. Жили в коммуналке, в Большом Козловском (отсюда и "Козлы"), комнатка так себе, даже без балкона - не расплодишься. Обстановка - "воронья слободка", соседи друг дружке кровные враги. Может в иных коммуналках – из кинофильмов и песен – душа в душу, как в песнях день рожденья всем обчеством, но здесь не искусство.

В ясли ходил рядом, теперь это здание занимает главный штаб военно-морского флота, детский садик тоже недалеко, на Стопани. Потом, когда вместо коммунистов к власти пришли демократы, в нем сделали еврейскую школу.

Учился в школе номер 613, на углу улицы Грибоедова и Большого Харитоньевского переулка, она носила имя Николая Некрасова, возле нее даже стоял памятник поэту. Потом школу перевели в другое здание, на улице Чаплыгина, а в старом сделали медицинское училище, номер 24. Что-то складывалось не так, никакое учреждение в этом доме не задерживалось, все катилось в тартарары.

Денис стал задумываться о том, что не так. А на мысли мальчика подтолкнуло одно, казалось бы, малозначительное событие. На углу Грибоедова и Харитоньевского к Муянову подошел старец. Такой - с седой бородой и в сером пиджаке, воняющем нафталином. Мальчиков было трое, но дедушка обратился именно к Денису:

- Знаешь, что здесь было, отрок? - И кивнул на школу.

- Конечно. Церковь. - Дело в том, что об этом знают все. Старухи во дворе рассказывают, да еще и крестятся, выпучив коровьи глаза.

- Молодец. А мне скоро помирать, вот... Один остался, такие дела. Хочу тебе отдать это...

И старец протянул альбом, красный, потертый, с золотым теснением. На обложке так и написано: "АЛЬБОМЬ". Он небольшой, меньше книжки, но толстенький.

- А почему мне? - Спросил Денис.

- Так... не знаю.

- Спасибо.

- Пожалуйста. Ты сохрани. Ради Бога. Пожалуйста.

Период, в который попало Денискино детство, своеобразный. Старая Москва стахановскими темпами выселялась. Москвичей вытесняли поближе к МКАД, ходили слухи о том, что тех, кто не хотел и ерепенился, отправляли в психушку, а то и травили. Дома ломали, а на их месте строили всякое разное, преимущественно учреждения и элитное жилье для партийных и прочих начальников. И период между выселением жильцов и поломкой ветхие лачуги были для пацанов клондайком. Детвора любила лазить по старым домам в поисках всякого такого. Да и взрослые барахольщики тоже были не дураки, ведь люди порою бросали несметные сокровища наподобие сталинских облигаций, старинных книг или даже почтовых марок. Последние тогда были в моде. Как говорится, избавлялись от прошлого ради светлого будущего в каком-нибудь Ясеневе. В выселенных домах было страшно, но разве мальчики - не мужчины?

У пацанов даже бизнес оформился: находки они обменивали - например, на жвачку. Вот и про красный альбом Денис подумал то же. Дома он разглядел подарок старца и по внутренней интуиции обменивать раздумал. Раньше он его не видел, в смысле, старика. В Старой Москве много таких вот чудаков... было. И каждый чудил во что горазд. В основном они являлись натуральными городскими сумасшедшими, своеобразным красочным штрихом на серой картине бывшего купеческого города, превращенного в имперскую столицу, но в дурдом почему-то их не отправляли.

Альбом содержал какие-то не слишком разборчивые записи и чертежи. Сначала было непонятно, а потом озарило предположение: вдруг здесь рассказывается о кладе? Внимательно изучив одну из схем, Денис узнал план родных переулков. Но очень скоро устал, надоело. Забросил на шкаф и забыл. Мальчишья память коротка.

Наткнулся на старую вещь уже через несколько лет, подростком - мать заставила выбросить барахло. Мучительно вспоминал, и наконец из глубин памяти выплыл образ старца. Теперь Муянов внимательно просмотрел записи. Будучи начитанным, мальчик кой-чего сообразил. Это был дневник некоего исследователя, датированный концом девятнадцатого века. Записи касались Огородной слободы и прилегающих территорий. Само собою, вместо 613 школы на схемах обозначен был храмовый комплекс, да и расположение домов в кварталах было несколько иным. И уж совсем таинственным представлялась разветвленная сеть подземных коммуникаций. На схемах они обозначались таинственными словами "паттерна", "лаз", "коридор" и даже "склеп". Все конечно с ятями.

В некоторых частях рукописи неизвестный запросто указывал: "далее мы идти побоялись", "проход завален", "скопились удушливые газы". Похоже, уже тогда андеграунд был изрядно поврежден и уж точно не изучен. Чудным казалось, что под городом есть еще один город, целый мир. Воображение рисовало самые страшные и одновременно чарующие картины.

Прошло немного времени, и красный альбом вновь наскучил. Денис упрятал заветный дневник в ящик письменного стола, и... вновь забыл. Взрослея, юноша интересовался разными вещами – практическим всем, что находится промеж науки и искусства. Но призвания что-то все не нащупывалось. Любил лежать с книгой, слоняться по Старой Москве, мечтать. А учился так себе, без огонька и мотивации. Сын рабочих, Денис и подумывал о пролетарской судьбе.

Все изменилось после того как Денису попалась книга Игнатия Стеллецкого о поисках библиотеки Ивана Грозного, той самой Либереи из легенд. Вопрос раскопок в Кремле Дениса не интересовал; спецслужбы наверняка все изведали и засекретили. А вот сведения о подземельях в Огородной слободе вдохновили. Кстати в московский язык потихонечку стало приходить слово "диггер". Сопоставляя сведения от Стеллецкого с содержанием красного альбома, Муянов наконец понял: старик подарил тогдашнему постреленышу уникальный документ.

Денис поступил в техникум, на специальность "геодезия". Не по призванию, а потому что Топографический техникум был относительно недалеко, в Колобовских переулках — двадцать минут пешком. Учебное заведение располагалось в бывшей пересыльной тюрьме, и там имелись шикарные подземелья, оборудованные под лаборатории. После техникума попал по распределению на предприятие номер семь ГУГК. Ну, неважно, что это за контора такая - ирония в другом: оно в те времена было расположено в Шелапутинском переулке, аккурат напротив роддома имени Клары Цеткин. Цикличность в нашей жизни встречается нередко. О самой работе говорить нечего: обычная рутина, тем более вся муяновская душа целиком принадлежала тайнам подземелий Огородной слободы. Пока еще - в теоретическом плане.

Родители в то время уже умерли. Маму хватил инсульт; когда ее вернули из больницы, не могла говорить, а только плакала, глядя виноватыми глазами. Отец скончался через четыре месяца. Курил утром с перепоя в коридоре, сидячи на обувном ящике, и тихо скончался. Возможно Господь любит того, кого забирает без мук...

Грянула перестройка и жестокий режим ослаб в связи с деструкцией государства в целом. Проще говоря, многие места Старой Москвы остались бесхозными, и в частности мародеры повыкорчевали ранее наглухо затворенные двери...

- ...все, - томно произнесла незнакомка, - устала.

- Красиво. Интригует. - Улыбнулся Сергей. - Полагаю, история идут к тому, что автор нашел несметные сокровища.

- Малую часть сокровищ Феликса Юсупова нашли еще в тысяча девятьсот двадцать пятом, когда ремонтировали дворец. Наткнулись на межстенок.

- Скрипку Страдивари?

- Плмнишь... Нет ― осуду из благородных металлов, украшения. Все разошлось по музеям.

- Ну, а основная часть? И как насчет библиотеки Грозного…

- Потом. Через неделю. У Крупской. В тот же час.

- Она тоже была... того?

- В смысле...

- Гением места.

- Не совсем. Просто удобная точка. Еще дать?

- Что?

- Почитать. Денискины рассказы.

- Не вопрос...

Девушка вынула из сумки файл, протянула. Сергей глянул, воскликнул:

- Подожди, Карени... – От оговорки даже не по Фрейду, и по Швейку, зарделся: - прости.

- Да ничего. Проехали.

- Это же те самые рассказы, которые ты мне давала в прошлый раз.

- Ах... - "Каренина", покопавшись в сумочке, достала другой файл: - Вот.

Антонов пробежал глазами:

- Да. Это что-то свежее. И все же. Ты мне расскажешь, как... дошла до такой жизни?

- Возможно.

Незнакомка резко развернулась и стала уноситься прочь ― в своем стиле.

Вообще, подумал Сергей, это своего рода хамство. Он оглянулся вокруг себя и обнаружил, что стоит на совершенно незнакомом перекрестке. Вокруг теснятся мрачные кажущиеся безжизненными домишки. На одном разглядел указатель: "Подкопаевский переулок". Сергей, ни у кого не спрашивая дороги, побрел наугад. Угадал, из пучины старомосковских переулков выбрел очень скоро.

К чтению он приступил уже в метро. На сей раз – несколько попридирчивей.

...Сергей снова не удержался, и на работе некоторые моменты сообщил коллеге.

- Если ты думаешь, что тобой никто не манипулирует, значит, тобой манипулируют профессионалы... - Задумчиво произнес Андрей.

- Уж не намекаешь ли ты, что в меня втягивают в секту?

- Да чего уж намекать... Ты ж кремень, тебе веру не втюхаешь.

- А тебе?

- Смотря - кто... - Пробормотал Андрей, ехидно улыбнувшись.

Из фотографического проекта

«Старая Москва»

1980-е

РЕСТИТУЦИОНЕРКА

Ночь проходит.

Она никогда не вернется.

Тщетно проходит она для того,

Кто действует без Закона.

Уттарадхъяянасутра

В нас всегда таится надежда на то, что где-то не в шутку занеможет да и помрет незнакомый тебе родственничек, для которого ты окажешься единственным наследником немыслимых сокровищ. А лучше - мыслимых, чтоб рассчитать остаток жизни на полное удовлетворение этих... ну, мечт. И что характерно, грезы идиотов порою действительно порою сбываются, причем, по странной закономерности, исключительно для лентяев и пофигистов.

Своеобразная идеология "емельянства" – то бишь модели сказочного героя Емели-дурака, который прищучил темные силы и давай их доить – в обществе торжествует в форме финансовых пирамид, лотерей, дауншифтинга и прочих разлагающих личность явлений. Боюсь, здесь отчасти повинно и христианство, не пораженное вирусом протестантской ереси. Если думать, что власть, напасти, выигрыши и наследства – от Бога, получится, мягко говоря, когнитивный диссонанс. Полагаю, мы неспособны понять, что и от каких сил – и в этом наша благодать, ибо мы самим нутром постигаем беспричинное великолепие бытия.

Марию лентяйкой назовешь вряд ли. Она долго и неустанно трудится на ниве охраны русского языка от англо-сЕксизмов, блатного жаргона и элементарной бес-грамотности, а именно, работает корректором в крупном издательстве. Незаметная ее миссия приносит несомненную пользу человеческой культуре. Без таких скромных служителей... чуть не вырвалось: "культа"... нет - служителей Языка современная литература превратилась бы базар.

Не обходится без конфликтов с авторами и редакторАми, ибо вторгание, то есть, вторжение в стиль и лингвистические инновации - не должностная функция корректора. Но Мария готова биться за каждое слово и любой оборот речи, ибо... да что там размусоливать! Урусова согласна пасть жертвою невежества ради спасения основы национальной культуры, коим является Язык (не анатомический, а вербальный).

От пафоса обращусь к практике и патологии жизни. А может, и потологиии, но это я неудачно каламбурю. У Марии жизненная ситуация: неудачный аборт по дальней молодости лет, отсюда бесплодность и кривая судьба. В свое время настоял молодой человек, а она подалась. Эх, чего уж там рассупониваться на сослагательные темы! Кто верит в множественность жизней, тому легко. А тогдашний молодой человек, став немолодым, жестоко поплатился. Жаль, его поучительная история не влезает в формат данной истории и стиль рассказа не дозволяет растекаться по древу.

У Марии есть друг, Иван, бывший однокурсник. Он женат, с детьми и в принципе счастлив. Встречаются они изредка для, можно так сказать, релаксации и вообще. Тому способствует двушка в престижном районе Москвы, в которой Мария проживает в единственном числе, если не считать наглого рыжего кота Никиту. Это даже не любовь, а дружба, смешанная с чувственными наслаждениями. Я и про кота, и про котище. Он, то есть, Иван ее жалеет, она его тоже по-своему уважает. А по большому счету Мария более никому не нужна.

Так бы все и тянулось, но нагрянули два обстоятельства, очень даже странно совпавшие.

Когда умерли Машины родители, почти в один день (промеж ними была настоящая Любовь, что называется, душа в душу), она два года не могла взяться за разбор семейных архивов. И вот, наконец решившись, среди бумаг Мария наткнулась на такое вот письмо, вложенное в конверт с вензелями (яти упускаю):

"Любезный мой потомок!

Род Урусовых немало содействовал процветанию нашего Российского Отечества, но, видать, грехи пращуров наших отразились на фамильной судьбе.

Я составляю сие послание в момент, когда остался ни с чем, лишился накопленных богатств так глупо, безрассудно, нелепо. Многострадальное наше Отечество одержимо стало бесами, будет еще немало невинных жертв. Но я свято верю в то, что Свет победит и все вернется на круги своя. Знай, потомок: тебе по праву принадлежит фамильное имение в Огородной слободе Москвы, в Малом Харитоньевском переулке, владение три. Ты должен рачительно распорядиться собственностью, доставшейся твоим предкам за праведные труды и приумноженной благодаря Господу нашему и стараниям честных людей.

С надеждою на конечное торжество Правды и верою в Божие провидение, Князь Александр Александрович Урусов".

Бумага красивая, с водяными знаками и тиснением. Кстати, сохранившая аристократическую белизну. Конверт помятый, без выходных данных. А что за вензеля - неясно. С одной стороны, мало ли что понапишут. Но тайна рода рано или поздно прорастет – то ли как благословение, то ли в образе проклятия.

В семье Марии, когда еще живы были родители, не в правилах было ворошить прошлое. Отец родился в Средней Азии, откуда привез маму, коренную поволжскую немку. Из полунамеков было понятно, что многих из Урусовых расстреляли или сгноили в исправительных лагерях советской империи, а туркестанская ссылка спасла хотя бы кого-то.

Мария и без лишних разговоров с раннего детства знала, что является потомственной дворянкой, и внутренне этим гордилась. Родители даже и называли малышку "княгиней Мэри". Оказалось, не в шутку. Мария глубоко уважала отца - за то, что не предал фамилии и тем самым сломал свою карьеру. Отец был талантливым инженером, но все его изобретения присвоило начальство. Зато и пробивался в науке сам, трудом и стараниями покорив Москву, поступив в престижный институт несмотря на происхождение, а ведь это было еще при Сталине. Да, пусть отец был невыездным, но его не вполне обидели: дали жилье, приняли на работу в НИИ, хотя и не более того.

У Марии был старший брат. Он, офицер, герой, погиб при исполнении интернационального долга в одной из проклятых стран. Мария его плохо помнит, ибо, когда Роман поступил в военное училище, она была первоклашкой (Мария поздний ребенок). Брат был настоящим Русским Офицером, и жаль, что он так и не успел обзавестись семьею и детьми. А, может, и хорошо. Лежат теперь на Николо-Архангельском кладбище три гроба, один из которых - цинковый. А на могильном камне оставлено место для одной надписи. Знать бы только, кому ее наносить.

Немногим позже на электронный адрес Марии пришло письмо от неизвестного адресата. Вот оно:

"Уважаемая Мария Владимировна!

Обращаюсь вам из далекой Америки. Дело в том, что род Урусовых обширен, его раскидало по всей планете - от Австралии до Патогонии, но только Вы являетесь законной наследницей недвижимости в городе Москве, в Малом Харитоньевском переулке, дом три. Это участок земли, особняк и флигель. Долго расписывать не буду, к письму прилагается файл с юридическим обоснованием и геоинформационной привязкой. Полагаю, Вам следует воспользоваться Вашим правом реституции. Более занимать Вас не буду, удачи!

С почтением, Феодор Ртищев".

Файл не открылся. Он вообще имел непонятный формат. Мария отписалась этому заокеанскому Феодору, но тот не ответил. Итак, сразу два послания ― из прошлого и настоящего. Для всякого интеллигентного человека совпадений не бывает, он, в данном случае – она во всем видит знаки. Даже в горящей колокольне Новодевичьего монастыря.

Мария как специалист с высшим гуманитарным образованием покопалась в сетевых ресурсах и обнаружила: князь Александр Александрович Урусов жил в восемнадцатом веке. Но, может быть, автор бумажного письма, по многим признакам относящегося к началу двадцатого века, ну, или как минимум концу девятнадцатого - какой-то безвестный потомок знаменитого коллекционера и мецената. Да и вообще - не мистификация ли?

Сама профессия обязывает проверять и еще раз проверять. Новые послания некоему Ртищеву снова не возымели ответа, что даже злило. У русской женщины, с немецкими и татарскими (ведь Урусовы пошли от Орды) корнями своя логика, суть которой - отсутствие таковой. Опять же, природное женское любопытство и вышеозначенная надежда на справедливость судьбы. Это даже не червячок, который точит, а червячище, монстр подсознания. Ощущение того, что ты наследник и вообще богоизбранный - наркотик. Короче, в голове Марии созрела в прямом смысле идефикс.

Женщина как-то вечернее время поехала в Центр и отыскала означенное владение. Если повернуть с Мясницкой налево (по пути от Центра), это близко. Мария узрела каменную стену с железными воротами, за которыми проглядывался двухэтажный приземистый особнячок, несколько меньше тех, что строят нынешние хозяева жизни на Рублевках, но в масштабах старого города ничего себе так, уютненько. В окнах строения не угадывалась жизнь. Да и вообще, кажется, архитектурное сооружение особо не эксплуатируется. Интриговало то, что ворота будто запаяны, а на заборе никаких обозначений. Непонятно, что там, и какое современное назначение памятника старинного зодчества. Немного постояв и повоображав себя королевой бала, наследница в задумчивости пошла к метро.

Когда Мария показала письмо предка и распечатку е-мэйла Ивану, тот, вальяжно разлегшись в кровати, искренне рассмеялся:

- Давно знал, что ты - прЫнцесса и все такое!

Только счастливые любовники и коты умеют разваливаться со значительным и деловым видом. И вот, что характерно: до определенного момента женщину такое поведение партнера не раздражает.

- Ну а что ты думаешь про... - Вопросила женщина, доверчиво положив любовнику голову на плечо.

- Как что. Надо взять - и пусть леж... то есть, стоит. Такие подарки на улице на валяются.

- А если серьезно.

- Зайка - (Иван называет подругу зайкой)... - В нашем царстве-государстве чудес не бывает. - Иван с семьей ютится в двушке даже меньшей по общей площади, чем у Марии. Быт давит, сами знаете. А подспудно и завидно. - Ты хоть сфоткала свою эту недвижимость?

- Ой, забыла.

- Давай погуглим. - Космический снимок в Паутине показал, что объект даже из безвоздушного пространства смотрится мрачно. Иван (он по профессии редактор художественной литературы) озадачился. - Похоже на какой-то замок злого Берии.

И при чем здесь Берия... У Марии было немного мужчин, поэтому она так и не привыкла к их общей особенности: говорить то ли серьезно, то ли в шутку. Собственно, на этом обсуждение было окончено. Иван торопился в отпуск, вместе со всею семьей. Надо было исполнить долг главы семейства, да и вообще.

Мария ходила к объекту еще три раза. Как говорится, влечет неведомая сила. Отойдя на другую сторону Малого Харитоньевского, можно было хоть что-то разглядеть. И ни разу она не приметила признаков хотя бы какой-то жизнедеятельности за глухим забором. Когда человек один, всегда приходят разные фантазии, чаще - больные. Это в группе не нафантазируешь, хотя и бывает. И в Марии созрел, возможно, не самый удачный план. С другой стороны - а что ей еще делать-то?

Однажды, уже глубоким вечером, Мария, одевшись наподобие ниньзи, перемахнула через каменную стену на территории владения номер три по Малому Харитоньевскому переулку. Она воспользовалась тем, что, во-первых, переулки Центра в выходные совершенно безлюдны, а во-вторых, уличное освещение устроено таким образом, что фонари зажигается лишь реагируя на движение. Современные наносбере... то есть, энергосберегающие технологии. Пытливая натура, постояв, дождалась, когда погаснет фонарь и ловко вскарабкалась на препятствие. Да, забыл уточнить: гражданка Урусова обладает неуродской фигурой и весьма спортивна. У нее дома даже есть велотренажер и беговая дорожка.

Спрыгнув вниз, Мария вначале затаилась. Тихо, покойно, только вдали шумят Садовое кольцо и Три вокзала. Аккурат, среагировав на движение, в переулке включился свет, можно сориентироваться. Мария впервые оглядела свое наследство целиком. Здание показалось громадным и устрашающим, хотя со стороны, через забор выглядело игрушечным. Все окна в нем зияли зловещей чернотой. Оказалось, садик крайне неухожен, весь покорен одичавшим кустарником. Едва пробравшись сквозь дебри, Мария подошла к строению вплотную.

Решившись включить фонарик, она посветила в окно. Разглядела разве фрагменты мебели. Мария внимательно осмотрела окно на предмет наличия сигнализации. Таковая не обнаружилась. Уже без фонаря Мария дошла до угла особняка и нерешительно выглянула. Там было совсем темно, как говорится, хоть глаз проколи. Стало реально страшно, возможно, иссяк запас адреналина, да и боязно пронзать темное пространство карманным светом. Но для первого раза достаточно. Женщина, теперь уже ориентируясь, вернулась к забору и с акробатическим изяществом переместилась в переулок.

Домой Мария приехала счастливая, ведь это был первый в ее жизни по-настоящему мужественный поступок. Безжизненное, как будто законсервированное древнее сооружение в самом Центре столицы... Представлялось, что имение специально дожидается своего наследника. Наслед... ницы? А где же законное, документально подтвержденное обоснование... Мария верила в свою интуицию, которая не говорила, а даже пела: "Княгиня!"

Две недели кряду не отпускало желание: что же там, внутри? Мария, хоть и сильная (относительно), но женщина. А что губит всех женщин? Правильно: любопытство. Но порою оно и одаривает, иначе человеческому роду настал бы перевод. Для того, чтобы взломать окно и проникнуть во чрево фамильного особняка, нужна грубая мужская работа. Кандидатура только одна: Иван. Да он и может: сантехнику и электрику в Машином доме мужик починяет исправно.

Но мужчины - трусы, они даже к врачу боятся идти. Предпочитают лечиться водкой (с солью или с перцем - в зависимости от характера заболевания). Мария подошла к идеологической (ну, или моральной) обработке Ивана крайне деликатно: сначала полунамеками, а после и мягкими, прямыми указаниями. Мужчины ведь не могут без смысла, а таковой был придуман следующий: нужно оценить состояние заброшенного строения на предмет реституции. Если там все запущено, браться за предстоящие судебные тяжбы (о возвращении недвижимости законной наследнице) вряд ли стоит - не по карману.

Иван был готов через три недели. Все же Мария готовить умеет. Он уже и переправил со своей квартиры необходимый инструмент. Интересно, размышляла Мария, когда они ехали в "Рено" Ивана: а догадывается о чем-нибудь егойная? Да вообще каждая женщина должна, разве только совсем тупые неспособны. Иванову жену Мария видела только один раз, и, осознав, что хочет ее придушить, в дальнейшем старалась вероятных встреч избежать. Даже приходилось отлынивать от всяких издательских тусовок, ведь туда приходят с половинами.

...Итак, техника преодоления препятствий отработана тренировкой. Очутившись в садике, двое на время притаились. Поняв, что все идет гладко, молча подошли к фасаду. Иван, поковыряв каким-то инструментом, с легкостью фокусника вынул стекло. За ним - второе. Из недр здания пахнуло теплой затхлостью. Господи, как просто! Он первый протиснулся в окно, подал руку Марии. Очутившись внутри, постарались привыкнуть к мраку. Угадывался большой канцелярский стол, в углу в ряд стояли витые стулья.

- Восемь стульев из дворца. - Произнес Иван.

- Казенненько. - Ответила Мария.

- Антикварненько. Осмотрим дальше.

Иван двинулся к светящейся белым двери. Она подалась.

- Чудно. Внутренние замки не предусмотрены.

В коридоре он решился включить фонарик. Стены, покрашенные в синий, увешаны портретами мужчин с аксельбантами. Высвечивая поочередно каждого, Иван усмехнулся:

- О, твои предки были военными.

- Да я и сама боевая. А давай поднимемся наверх... - Лестница холодная, мраморная. Гулкие шаги отражаются мягким эхом. Мария томным голосом произнесла: - Здесь наверняка живет привидение.

- Привидением становится тот, у кого совесть нечиста. Ты на что намекаешь...

- На моем роду все же лежит проклятие.

Иван промолчал. Луч света вылавливал в темном, как это пошло не звучит, царстве всякие предметы: этажерки, канделябры, гардины. Центральный зал, двери в который были настежь, оказался вполне просторным. Стены украшены лепниной, возбуждающие воображение тени мебели.

В этой комнате Мария и Иван занялись физической любовью. Гормональный взрыв, свежая обстановка - да и вообще... красивое завершение отчаянного мероприятия. Делали они это на широком подоконнике, с видом на Малый Харитоньевский. После, делово оглядев пространство, Иван заявил:

- Ну, что ж... Материальная часть не нова, но вполне себе комильфо. Надо брать.

- Уже. - Твердо ответила Мария.

- В смысле...

- Ты проник внутрь... то есть, мы. Значит, бастион взят.

- Ну, мы ж только разведчики. Штирлиц и эта... Мата Хари.

- В войнушку в детстве не наигрался.

- Полагаю, и ты - тоже.

- Игры бывают разные...

- Пора выбираться.

Иван нежно поцеловал Марию, при этом надавив своим пузиком, и любовники ринулись наружу. Марией овладела расслабленность. Едва они выбрались из окна, на них навалилась молчаливая темная сила. Женщина пыталась завизжать, но ей быстро заткнули рот. Наших исследователей понесло, понесло куда-то...

Очутившись в очень-очень светлой комнате, ниньзя увидели людей в... военно-морской форме.

- Вы кто? - Спросил офицер, капитан третьего ранга, красиво выпуская сигаретный дым изо рта.

- Я - княгиня Урусова. - С достоинством ответила Мария.

- О, как. - Моряк ухмыльнулся. - А этот - граф Орлов. Да?

- Дя-я-яденьки, атпусти-и-ити на-а-ас, мы не хате-е-ели! - Неожиданно малодушно завыл Иван.

Марию между тем занимала только одна мысль: "Как же там Никита, кто его будет кормить?!". Напомню, это ее домашний кот. Да у него дурной характер, он может даже в отместку за малую обиду крупно нагадить, но без ухода, в замкнутом пространстве зверь помрет. Нет - и вторая мысль: а что бы стал делать Ванька, если б его так вот захватили вместе с его законной?

- Кафка. - Произнесла Мария.

- Хавку? - Переспросил морской волк. - Не положено.

- А вы - кто? - Напрямую спросила Мария.

- Мы? - Каптри притушил тонкую дамскую сигаретку об консервную банку. - Те, кто надо. А вы - кто не надо. Но разберемся, да...

- Мы случа-а-айно.... - Вновь заскулил Иван.

- Нет. Неслучайно. - Твердо прервала подельника женщина.

- Хорошо, хорошо... - Офицер, нагло раздев женщину порочным взглядом, ехидно улыбнулся.

Мужчину с женщиной затолкали в какой-то чулан и замкнули. Была кромешная тьма, свет не пробивался даже в дверные щели. А фонарик и прочие причиндалы у наших героев отобрали. Причем обыскали старательно, бессовестно облапав и Марию. Оба осели вдоль шершавой стены на пол. Он попытался ее обхватить за плечо, но она отстранилась.

- Мда... - Произнес Иван. - Дурачка включить не вышло. Кажется, они пешки. Пошли докладывать своему начальству, а сами не знают, что делать. - Мария ничего не ответила. Слышно было, как она скрипит зубами. Или это мелкая дробь. - Вот так вот... княгиня Мэри. Мы с тобой оказались способны на безрассудство. Так могут только влюбленные, безумцы и поэты.

Иван когда-то сочинял стихи. Но поэтом не стал, из молодого вина получился отменный уксус, то есть, в Ивановом случае – хороший редактор. Мария, которая тоже когда-то упорно насиловала музу, даже в редакторА не выбилась. Жрица русского языка, как авторы язвят, "весталка Розенталя". Ну, ладно Иван - его быт заел. А Мария и могла бы еще попытать счастья на литературном поприще, времени-то вагон и маленькая тележка.

Мария Урусова имеет жирную синицу в руках: двушку в престижном районе Москвы. Родных у нее не осталось, может быть, она и написала бы завещание в пользу любовника. Ну, не своего же Никиту. Так нет: возжелала хоромы. Еще бы царицу морскую из себя вообразила... Опалила мысль: а вдруг Иван ее окучивает ИМЕННО ДЛЯ ТОГО?!

- Ваня, - Спросила Мария, - ты меня… любишь?

- А как ты думаешь? - Ответил мужчина. - Если бы не любил - потащился с тобой в эту жопу?

- Тогда давай искать выход! Он есть всегда.

Горе-любовники установили тактильный контакт. Вместе они принялись ощупывать пространство. У слепых же получается - почему бы не получиться у тупых?

И кто там предлагал петь песни безумству храбрых? Маша стучала костяшками пальцев по стене - и достучалась. Звук стекла!

- Бей! - решительно воскликнула наследница.

Иван саданул локтем. Звон, грохот, какой-то адский восторг. Еще один удар - разбито второе стекло - в темницу ворвались свет и свежесть. Быстренько расчистив осколки, Иван выбрался наружу. Это был знакомый Малый Харитоньевский переулок! Он вытащил любовницу - и двое поскакали в сторону Мясницкой.

Подбежав к машине, Иван обнаружил, что нет ключей.

- Я знал... - Произнес он отрешенно.

- Нет! Нет... но посмотри!

Ключи валялись на асфальте, у колеса. Видно, Иван их выронил, когда рассовывал по карманам инструменты, оставшиеся на беду у моряков. Послышался топот с Малого Харитоньевского, будто шаги отряда Командоров. Через несколько секунд "Рено" уносилось прочь, Мария, оглянувшись, увидела замерших в нелепых позах, будто они обитатели Содома, людей.

- Что это было? - Вопросил Иван, поочередно отрывая руки от руля и слизывая с них кровь.

Мария не отвечала, ибо с ней случилась истерика. Женщина одновременно и хохотала, и рыдала. Когда приступ прошел, она спросила:

- Послушай, друг ситный... А это не ты случайно подсунул мне ТО письмо?

- Какое такое письмо, зайка?

- Эмэйл. А может и бумажное.

- Ты идиотка. Но с тобой прикольно. Надеюсь, ты не брала с собой документов?

- А ты, ты... - Мария не нашла, что ответить. Да и не надо было. Сейчас она не одна, стоит заценить момент.

ФЕОДОРИНО СЧАСТЬЕ

Отвори себя,

создай свободное пространство;

освободи вход от преград!

Как новорожденное дитя,

освобожденное от утробы,

свободно вступай на всякий путь!

Атхарваведа

Сила веры мало изучена, но никто не возражает, слыша, что вера, помноженная на любовь, способна сдвигать горы. Хотя на самом деле никто и никогда наяву с подобным явлением не сталкивался. Я имею в виду не сдвигание гор, любовь и веру как отдельные явления, а все - и сразу. Хитрость в том, что мы-то, людишки, считаемся с силою Слова, а вся остальная материя, жанная нам Богом в ощущениях - неизвестно. Если кто-то вспомнит, что де вначале было Слово, во-первых, пусть перечитает Книгу Бытия, во-вторых же, осознает, что греческое "логос", которое на самом деле было вначале всего и вся, на русский переводится довольно неожиданно. Ну да мой рассказ не о хитросплетениях теологии, эллинистики и библеистики.

Стоит уточнить: я имею в виду веру во что угодно, силу, не заключенную в позолоченную клетку религии; любовь подразумевается духовная; горы - метафора. За веру люди и впрямь способны на великие подвиги и титанические глупост.

Ксения Аввакумова делала себя сама. Понаехав из далекой российской глубинки, девушка творила персональную карьеру, как говорится, не щадя ни своего живота, ни животов чужих. А как еще провинциалам пробиваться к Олимпу - если не шагать по трупам противников и чхать на совесть и честь?

Пробилась, чё. Как в писаниях говорится, кто ищет - тот обрыщет. Или что-то наподобие того, дословно не припомню. Но есть... как бы это помягче сказать-то... ну, скажем так, духовные, что ли, потребности. Или невыраженные стремления чистой натуры. А душа - потемки, сами знаете. Это в блок-бастерах да сказках народов Мира есть добрые и злые, которые друг дружку все мутузят, в реальной жизни все по Достоевскому: в каждой, даже злодейской душонке ангелы с бесами сходятсяи утраивают безжалостный тусняк. И никто в конечном итоге не побеждает, ибо данные сражения не для того. Истина же в том, что жизнь человеческая – как музыка: пока она звучит – радует или печалит окружающих, а профанфарили финальные аккорды – ее как не было. Точнее, остались смутные ощущения чего-то такого эдакого, что уже не повторить никогда.

Ксении в отличие от абсолютного большинства человеческого планктона на поприще покорения статусного Олимпа повезло. Москва, которая, как известно, соплям не верит, одно время валялась у этой женщины в ногах и подобострастно скулила. Нашелся тот самый принц, если говорить вернее, приз, за обладание которого борются не только светлые и темные силы (не будем уточнять, какие из них ангельские, а какие бесовские), но и жаждущие наживы мадемуазели, а вкупе даже и прочие существа. Ксения просто удачно оказалась в нужное время в нужном месте. Завидным женихом оказался крупный столичный туз. У них в верхних эшелонах тренд такой: избавиться от старой, ставшей недостаточно упругой и гибкой половины и начать частную жизнь с чистого листа. Да и кто бы отказался выкинуть к лешему огламуренно-зажравшуюся и сварливую, взяв юную послушную дурочку? Роль последней сыграть может и очень хитрая особь, но еще не факт. А то, что семейное непостоянство не считается у нас теперь зазорным - несомненная заслуга либерализации общества; в конце концов, интимная сторона каждого из нас - наше персональное дело, за которое мы то ли будем отвечать в ином существованьи, то ли не будем.

Ксения и уважала мужа, годившегося ей в отцы, и в некотором смысле любила. Продолжалось это долгих четырнадцать лет. Нечто ларинское высвечивалось в ее гендерном поведении: "да, в неравном браке венчанА, но буду век ему верна". Вы, кстати, не замечали, что пассионарии - исключительно варвары? Итак, Глеб Холодов остановил блуждающий взгляд на Ксении Авакумовой, скромной сотруднице департамента по связям с общественностью. Очень скоро новоявленная боярыня вынесла наследника, мальчика, которого назвали Павлом. Все как в сказке Пушкина. Нет... не все вообще-то.

Ксения, или, как именовал ее супруг, Кася, себя для своего суженого-ряженого вполне зацеломудрила. Ну, а что касается нравственного блеадства... знаете: в художественной литературе одно, а в реальности жизнь несколько сложнее. Молодые козлики оказываются на поверку ублюдками и мерзавцами значительно чаще, чем старые козлы, что подтверждает древняя как мир пословица про коня и борозду.

С Касей у Холодова-старшего был всего лишь второй брак. Первая с перезревшими чадами здравствуют себе во граде Праге, а энная сумма заткнула гонор, что было зафиксировано и в юридических документах.

То что было промеж Каси и Глебушки (так его Ксения называла потому что он коротенький и округлый как батон хлебушка, характером же вполне себе мягок), все же изобиловало запоминающимися моментами. Хотя, случалось и всякое, но даже ссоры несчастьем не назовешь. Ведь что такое "счастье" в буквальном смысле: то, что есть сейчас. Возникла у тебя нужда, а нет возможности. Дорвался, облегчился – получи пять минут ощущения, но на шестой ты уже обо всем и забудешь. Если кто не понял, я сейчас про творческий процесс говорю.

Глеб Борисович Холодов когда-то был партийным бонзой. В перестройку ушел в бизнес, который конечно являлся полукриминальным (а по тем временам как иначе), потом попал в чиновники по линии трубоделия, после крутился в очень крупном бизнесе, повязанным с гэбистской мафией, ну, а когда он пошел на второй срок... ну, женился то есть на юной провинциалке, Холодов-старший являлся руководителем крупного департамента и очень влиятельной фигурой. Но сколько волка не корми, он все одно рано или поздно издохнет. Простите уж за цинизм. После климакса нагрянули депрессия, рыбалка, преферанс и мужские недуги. Однажды он возьми - да и помре. Преставился Глебушка в самолете на высоте 10200 метров. Сердце остановилось, когда отправлялся в важную командировку. Наверное все, кто Богу душу отдает на небесах, прямиком попадает в рай. Хотя не факт.

В наследство Касе и отпрыску достались квартира на "золотой миле" Старой Москвы, дача в известном направлении и немало всяких-разных активов, позволяющих рантьериться по самое небалуйся. Я уже не говорю про автопарк элитных железных коников, от которого Ксения, впрочем, наскоро избавилась, оставив себе разве пару могучих джипов. Как грица, полный набор. Но госпожа Холодова не такая, она не хотела превращаться в светского монстра. Еще при жизни мужа Ксения не паразитировала, а учредила фитнес-клуб, клинику пластической медицины и центр раннего детского развития. Вполне себе бизнес-леди. Или вумен - не знаю уж, как там правильно. Все круги рая для элитных домохозяек. С центра все по-настоящему и началось.

Управляющая детским заведением Наталья попросила Ксению Георгиевну (само собою, подчиненные именовали Касю по имени-отчеству, за глаза же - Хозяйкой) пустить в заведение некую общину - ради проведения «молитвенного собрания». Подчиненная подчеркнула: православную.

Так получилось, что в этот момент в детском центре оказалась Хозяйка. Если верить в провидение, Ксения Георгиевна сама напоролась на то, что, возможно, всю свою жизнь искала. Значительное душевное смятение связано было с ощущением бессилия совладать с чадом и, говоря по правде, чисто женской тоскою.

Краешком глаза и уха Кася увидела и услышала такую картину. Около пятидесяти человек, мужчины и женщины с малыми детьми, окружали священника. Он, облаченный в подрясник и с серебряным крестом на толстой цепи, высокий и худой, сетовал:

- Хочу с вами, чада мои любезные, посоветоваться. С прихода меня сняли. Вы и сами прекрасно знаете, что там творится и каковы нравы клира. Я так не могу.

- И что же теперь, батюшка? - Подал голос один грузный мужчина.

- Если б я знал... Для того и обращаюсь к вам, ибо вы - глас Божий.

Никаких советов не последовало. Какая-то странная атмосфера горести царила в этом коллективе, разве только малышня сновала по комнатам, испытывая на прочность имущество. А потом члены общины исповедовались и причащались. Ксении было любопытно, она, делая вид, что занята проверкой финансовой документации, подспудно наблюдала собрание. Почувствовав, что ее присутствие превысило пределы приличия, Хозяйка покинула заведение в очень для себя непонятном состоянии.

Священник обладает привлекательной внешностью, это факт. Черная окладистая борода, буйная шевелюра, могучий нос, пылкие глазищи. На следующий день Ксения обсудила ситуацию с Натальей. Та пояснила: отца Арефия переводят в Туркестанскую епархию: церковному начальству не по душе пришелся его непритирчивый характер. Пока служил на приходе, вокруг батюшки собралась община. А в основе конфликта - священническая ревность, ибо благочинному сильно не понравилось, что к молодому попу народ как мухи на это... на сладкое липнет, что подрывает авторитет настоятеля.

Вполне логичный вопрос: если человек ― священник и человек верующий, какое его собачье дело рассуждать о том, кто, куда его посылает и надолго ли? Как же тогда с христианским смирением, религиозной моралью... Наталья ответила:

- Куда же тогда деваться общине, Ксения Викторовна... Мы собрались не вокруг церкви, а возле пастыря.

- Странно все это. Вы тоже все верующие люди. Или...

- Понимаю, как же. Но если мы всеми семьями отравимся за батюшкой к новому его месту служения, получится абсурд.

- Наталья, какой-то христианин очень-очень давно так и говорил: "Верую ибо абсурдно".

- Полагаю, вам следует встретиться с отцом Арефием и задать ему ваши вопросы напрямую. И кстати. Меня теперь зовут НаталИя.

- А в чем разница?

- Во всем...

Ксения узнала, что Арефий - белый священник, то есть, у него есть матушка, зовут Анастасией, и дети, аж четыре экземпляра мал-мала-меньше. Да они там были - среди общинников, клубные развивающие игрушки корчевали. Только Арефий семью не выделяет, для попа она такие же члены общины как и прочие. Сей факт одновременно порадовал и расстроил.

Ксения родом из советского моногородка, где в традициях был атеизм, точнее, вера в светлое будуЮщее. Это же тоже своего рода религия. Когда моя героиня впервые попала в Первопрестольную, она не преминула посетить гробницу Самого Человечного Человека, и сделала это с подобострастием. Потому что мавзолей для нее был Храмом. А церкви – просто обыкновенные архитектурные памятники. С той поры не поменялось в сознании ничего. Да кстати, с Касей в этом вопросе был солидарен и Глебушка, так и оставшийся с советских времен убежденным коммунистом, что не мешало ему устраивать игрища с прибавочной стоимостью.

Холодов-старший был на короткой ноге с Самим, про него с придыханием шептали: "Глеб Борисович - друг Самого...". Сам, тоже, кстати, устроивший апгрейд половины, подспудно следил за судьбою как вдовы своего приятеля по давнишним темным делишкам эпохи первоначального накопления Капитала, так и наследничка. Между тем Холодов-младший уже ступил в пору юности и стал приобретать черты натурального мажора. Отношения матери-одиночки с сыном, внутри которого уже бурлят гормоны, сложны и в среде люмпенов, а уж когда женщина является сливкой общества (простите меня за намеренное искажение русского языка), тут вообще атас. Да и мальчика можно понять. Непросто заставить себя что-то сделать, если ты знаешь, что все блага и без того упадут на тебя с небес. Характер у Павла получился непокладистым. Классная руководительница элитной школы для высокопоставленных отпрысков от такого неподарка выла. А ведь там все такие... с гонором. Надо быть совсем уж отморозком, чтобы заставить училку выть. Впрочем, я отвлекся.

Итак, община отверженного протопопа (точнее, протоиерея) внедрилась в недра Холодовского, пардон за тавтологию, холдинга. Собрания в детском центре стали проходить еженедельно. Подозреваю, отец Арефий знает, где пастись, ну, или пасти. Священник тоже когда-то понаехал с периферии и действовал согласно сложившимся алгоритмам, прописанным в оскароносном фильме "Москва слезам не верит".

Разговор состоялся. Встретились Ксения и отец Арефий возле фитнес-клуба. То ли случайное столкновение, то ли подстроенное - то нам неведомо. Он был один, и она - тоже. Увидя священника, Ксения внутренне возрадовалась. Только не поняла, зачем батюшка и по улице в духовном платье ходит. Чувство было непонятное, новое. Он подошла сама:

- Здравствуйте. Как все неожиданно.

Ксения заметила движение руки священника. Привычка давать лобзать длань для благословения. Поскольку женщина благословения не попросила, получилась неловкая поза.

- Спаси Господи. Очень хорошо, что увидел вас, Ксения Викторовна. Не могу не извиниться за те собрание, что мы устраиваем в вашем... - Служитель культа немного кокетливо замялся, не зная, какое произнести существительное.

- Детском центре.

- Да. Да... Непростая ситуация. Надо было изъясняться не Наталии, а...

- То есть, все неслучайно. - Прервала Ксения.

- Не сталкивался со случайностями.

- Изъяснитесь. Я слушаю.

- Есть люди, для которых ваш покорный слуга является... не то, чтобы пастырем, а человеком, которому доверили самое дорогое из того, что может у нас быть.

- Душу?

- Да, именно так.

- И что...

- Община подверглась гонениям. Мы могла бы собираться на чьей-нибудь квартире, но...

- Понятно. Разве я против? Но и вы мне ответьте...

Ксения задала тот самый вопрос, напрямую. В смысле, о христианском смирении, подчинению вышестоящим лицам и мировом порядке.

- Очень, очень хорошо, что вы об этом спросили! - Радостно воскликнул священник. Ксения краешком глаза приметила, что сквозь стекла фитнес-клуба на двоих пялятся несколько пар любопытных глаз подчиненных. - Тогда ведь я ответа не получил. Скажу честно: не знаю. Господь для меня превыше всего, но надо думать и о будущем своих чад. Всех...

- Зачем вы оправдываетесь. - Снова прервала собеседника госпожа Холодова. - Если вы знаете о своей правоте...

- Да. Все не то, не так.

- А что же тогда - так...

И Арефий, пытливо глядя собеседнице не в глаза, а куда-то ниже, может быть, на тонкий пушок над губами, запросто спросил:

- Просто ответьте себе на один вопрос: для чего вы живете?

- Вы себе на такой же вопрос конечно ответили.

- Я живу для Бога. Для чего же еще...

- А как же - семья, дети...

- Вы - женщина. И это хорошо.

- Вы - мужчина. И это - плохо?

- В плане служения - хорошо. Но в моем случае быт стоит на втором месте.

Надо же, пронеслась к голове у Ксении мысль, вот закрой глаза - ощущение, что тебя обрабатывает свидетель Иеговый. Значит, сила не в словах, а в устах, их испускающих... И вправду - для чего ты, Ксюша Аввакумова, небо коптишь? (Ксения до сих пор себя обзывает девичьей фамилией, видимо, ее внутреннее "я" считает, что "хождение в Холодовы" - занятное приключение.) Семя, как говорится, легло на благодатную почву...

...Наверное что-то здесь есть от стокгольмского синдрома. Арефий свою общину держит в своеобразных духовных заложниках, а уж с какой целью - ему виднее. Ну, и прониклись люди к человеку, на котором лежит то ли благодать, то ли прелесть. Но это лишь предположение, одна из версий. Второй вариант. Есть духовные авторитеты, могущие при стечении ряда обстоятельств прослыть святыми праведниками. Но им не хватает половины шага, а может, простого везения. Третья версия: в эпохи смуты появляется плеяда пророков, как бы Природа экспериментирует, предлагая кандидатуры лидера, могущего образумить народ. Апокрифы повествуют о множестве интересных деятелей, пришедших два тысячелетия назад на Пэйсах в Ершалаим. Но история сохранила только одно имя. Впрочем, гипотез можно придумать много. Но истины все равно не знает никто. Во всех гипотезах ключевой является одна человеческая особенность: вера в чудо. Всякому пророку придется удивлять окружение, ну, чтобы народ восхитился и стал поуправляемее. Жаль, что в этой истории чудес что-то не наблюдается.

...Прошел месяц, и Ксения получила новое имя, духовное: Феодора. Переход в новую общность всегда сопряжен отказом от прошлого. Никакой драматичности, просто так получилось, само собою. Можно ли в метаморфозе Ксении усмотреть что-то инфернальное? Сказать сложно. Как минимум, отец Арефий использовал свою мужскую привлекательность, а мотив неясен. Скажу кощунственную вещь, за которую христиане меня по головке не погладят: Иисус тоже явно был не уродом. Но в отличие от Арефия Спаситель творил чудеса (правда нехотя, скорее от отчаяния).

Все труднее становились отношения инициированной Феодосии с сыном. Они и до того были неблизки (да и занимались с парнишкой преимущественно гувернантки да репетиторы), а теперь, когда на Пашкиных глазах мать стала превращаться в религиозную фанатичку, начались отвратительные скандалы. В пылу гнева Павел заявлял: "Эта секта хочет наших денег - вот!" - "Да что бы ты понимал, малекула!" - отвечала Феодора, а сама думала: Господи, откуда во мне такая ненависть... Арефий по этому поводу изрек: "Перебесится... я сам таким был по юности лет". И Феодосия ощущала себя корабликом, увлекаемым могучим течением.

Может быть, все и текло бы вот так - в вялом порядке, с собраниями в детском клубе, исповедями и причастием. Но все изменилось после того как однажды отец Арефий всколыхнул... Глобальную Паутину.

В ютьюбе появился ролик с проповедью Арефия. Она посвящена была человеческому в человеке. Да по сути батюшкина речь являлась одной из интерпретаций Второго послания апостола Павла к коринфянам. Разве только имелась конкретика ― и гласом вопиющего "мессадж" не остался. В нужное время раздались слова о том, что мы пропитываемся враждою друг к другу, преумножаем зло и плодим врагов. Удачное совпадение: Россия отжала Крым, на Донбассе случилась бойня, братья пошли на братьев. Мы обезумели, забыли Христовы заповеди, преисполнились гнева. Простые слова, даже какие-то детские. Запись собрала два миллиона просмотров и тысячи перепостов с комментариями в основном одобрительного толка.

И вот здесь за отца Арефия взялись уже не бородатые люди из епархии, а хорошо побритые вежливые пацаны из спецслужб. В ролике нашли призывы к... экстремизму. Якобы данные сентенции способствуют расколу общества.

Вскрылась одна неожиданная деталь. Москву отец Арефий завоевал, став в свое время духовником и даже другом одного влиятельного человека, левой руки Самого. Сначала думалось, сел в "тот поезд", после оказалось: не совсем. Случилась беда, кажется, общая для нынешней России: почувствовав, что левая рука харизматичнее хозяина, Сам вначале отдалил ее, а после левую руку принялись шпынять всякие разные опричники. Кстати, было за что. Рука вынуждена была... как там в их кругах говорится... "свалить из рашки-гавняшки". Соответственно, не поздоровилось и присновзятым левой руки.

То есть, левую руку на самом деле пощадили. Если б осталась и заварила какую-нибудь оппозицию, получился б Ходор-два. Сам в этом плане проявил царственное великодушие. Ну, а что касается моральной стороны вопроса... извините - при настоящем феодализме грохнули б на мосту – и всего делов. Одним самовлюбленным пиарастом меньше – больше будет уважение к интеллигенции со стороны плебса, ибо уже не так будет дискредитироваться наши гнилая интеллигенция. Влиятельный человек предлагал отцу Арефию туда же - в Лондон. Священник проявил себя патриотом, сказал, что православная вера без царя и Отечества - звенящий кимвал. Перевели протоиерея в обычный приходской храм, на третьи роли - так сказать, гордыню усмирять, а дальше вы все уже знаете.

Павел в плане учебы пошел в совершенный отказ. Дотянул бы - мама пристроила б в престижный вуз. Волшебные бумажки у нас способны творить и не такие чудеса (вот почему они для нас теперь – подлинное божество). Да и в школе все было шито-крыто, ведь, напомню, семью Холодовых опекал Сам. Но чем грубее шьешь, тем отвратительнее кроится.

Паша пропал. Его исчезновению предшествовала очередная мерзкая ссора, в ходе которой сын обвинил мать в том, что у той крышу снесло на почве религии, она втюрилась в смазливого попа и вообще превратилась в зомби. По всем трем пунктам Холодов-младший был в сущности прав.

Отец Арефий само собою сказал, что на все воля Божия. И Ксе... простите, Феодора согласилась. Здесь я что хочу сказать. Религия - причем, любая - подавляет индивидуальную волю. Ты доверяешься неким силам и веришь в благодать. А в жизни все сложнее: кроме судьбы и случая есть твой личный выбор и стремление самосовершенствоваться, научиться чувствовать Кантовский Закон внутри тебя. В вопросах веры все иначе, так вот: верующий человек один пред Господом. Религиозный человек нуждается в посредниках, и среди таковых далеко не всегда попадаются праведники.

Весь бизнес Холодовой был окончательно запущен. Почувствовав послабление, директорА стали тянуть кто что может, растаскивать активы по своим оффшорам. Финансовые империи рушатся шустро, а капитал сам знает, что делать в случае делового расстройства капиталиста. Холодовский холдинг казался незыблемым, и здесь мне хочется применить толстую иронию: креститься надо, когда думаешь, что мир прочен.

Арефий за свою дерзость поплатился коварным образом. В его скромную квартирку (в свое время с недвижимостью подсобила ныне беглая левая рука Самого) нагрянули с обыском. Опера обнаружили неправильную литературу и некое запрещенное вещество. Они этот умеют. Священника, заковав в наручники, отправили в Бутырскую тюрьму, квартирку опечатали, сославшись на то, что она де была прихватизирована в обход Закона, семью вежливо выставили на улицу.

Феодора поселила матушку с детишками на своей рублевской даче. Так получилось, что раньше хозяйка с Анастасией тесно не общались, а теперь вот пришлось. Многодетная мама рассказала:

- Когда мы сошлись, Арефий не был священником. Вы не поверите, но Арефий рэкет по ларькам собирал. Случилось страшная беда: их бригаду на стрелке почти всю перебили, а его даже не задело. Тогда-то он и поверил. Уже будучи далеко не юношей, окончил семинарию, потом духовную академию. Из нашего городка я уезжать не хотела, но Арефий - сказал: "Предстоит нам перетерпеть еще немало, Михална..." Сподвиг тот самый, кто потом стал левой рукою Самого, он ведь тоже из наших краев, вот и перетащил. У батюшки в нашем городке приход был, уважение. А здесь - одни интриги да подковерная возня.

- Какие-то страсти сплошные. - Резюмировала Феодора.

- Батюшка говорит, мы не для покоя рождены.

- А есть промеж вами... любовь?

- Как без нее. Только... да нет - не стоит об этом.

Чего-то Анастасия все же недоговаривала, но Феодора ее пытать не стала.

Никогда Холодова этого не делала, но на сей раз попыталась дозвониться до Самого. Не с первого раза - но получилось. Выслушав жалобы, традиционно предупредительно-хамовитый Сам неожиданно вопросил:

- А что же с Павлом?

Надо же... в пылу страстей Феодора действительно как-то и забыла о пропаже сына. Так получилось, что когда был жив Холодов-старший, он относился к Ксении немного как к старшей дочери. А вот Пашку ― боготворил. От этого Ксения чуточку Павку недолюбливала. Да и вообще отношения матери и сына не сложились.

- Да. - Ответила Феодора. - Паша исчез.

- Я уважал... тот есть, уважаю Глеба Борисовича. Он был государственный человек, умница. Мы ведь, Ксения Викторовна тоже беспокоимся о судьбе Павла, а вы...

"Ксения" резанула слух Феодоры, ведь она порвала с прошлым. Женщина дерзнула:

- Но и у отца Арефия четверо детей. И что он плохого сделал против этого вашего государства?

- Ксения Викторовна... нашего. Нашего государства. Этот батюшка сеет смуту, разделяет людей, чтобы одни презирали других, и у нас есть сведения, что его подрывную деятельность... можно я вам уж скажу напрямую?

- Да говорите уж.

- Так вот. Его финансово обеспечивает .... - Сам назвал имя бывшей своей левой руки. - И это очень серьезно, ибо есть силы, которые стремятся ослабить Россию, создавая пятую колонну. Я ведь вам сейчас сообщаю конфиденциальные сведения. Поэтому вот, что... давайте мы с вами сосредоточимся на поисках Павла Глебовича. Я дам соответствующие поручения...

И Феодора вспылила:

- Боюсь, вы уже и раньше дали какие-то поручения. Ка-кая сволоч-ная стра-на.

- Полагаю, вы не правы, Ксения Викторовна. Очень надеюсь, проснется здравый смысл и вы начнете думать. Прошу прощения, у меня встреча. Будьте благоразумны, прощайте!

Послушав короткие гудки, Феодора опустила руки. Трубка упала на пол и рассыпалась на куски.

...Когда члены общины пошли перекрывать Новослободскую улицу, Феодора настояла, чтобы Анастасия осталась на даче, с детьми. "Молитвенное стояние" продолжалось недолго. Прибыл ОМОН и быстренько разобрался со всей этой катавасией.

Феодору провели по делу как организатора и идейного вдохновителя массовых беспорядков. Суд арестовал Феодору на два месяца, и ее поместили в следственный изолятор номер шесть. Остальных из общины отпустили под подписку о невыезде, правда, нескольких мужчин в ту же ночь неизвестные лица зверски отмутузили.

На второй день пребывания в Перерве Феодора устроила скандал, требуя, чтобы тюремные власти связали ее с Самим. Закончилось все помещением в ШИЗО. Там неистовая фанатичка объявила голодовку.

На двадцать восьмую ночь к Феодоре пришел ее покойный муж. Феодора открыла глаза - Глебушка. Смотрит на нее внимательно, чуточку улыбаясь.

- Я знала, Глеб Борисович. - Очень спокойно произнесла Феодора.

- Я, как ни странно - тоже. Ну, здравствуй, Кася.

Кася... как будто бы он о каком-то другом человеке говорит.

- Ты пришел мне что-то сказать.

- Да. Да...

Феодора не вставала. Она, преодолев досаду, почувствовала душевное тепло.

- Сам тебя помнит. - Сообщила вдова.

- А вот ты - нет. - Обиженно произнес Глеб. На могиле когда в последний раз была?

Действительно, съездив на годовщину на элитное столичное кладбище вместе с коллегами Холодова-старшего, Ксения больше там не появлялась.

- Но ты же пришел не поэтому.

- Именно. Ты заблудилась. Вот, в чем дело.

- ЗдОрово! - Феодора звонко рассмеялась. Но быстро утомилась, остыла, обмякла. - Похоже, тебя подослал Сам. Это так?

- А все-таки ты дура. Но я тебя любил именно за это.

- Тогда - кто?

- Только в ЭТОМ мире есть так называемый здравый смысл.

- А в ТОМ?

- Сама узнаешь.

- Ну, хорошо. Если ты станешь меня убеждать в том, что отец Арефий - шарлатан, может быть я и поверю. Но велика вероятность, что ты - результат воздействия какого-нибудь секретного фээсбэшного газа.

- Думай что хочешь.

- Между прочим, я тебе не изменяла. Как до, так и после.

- Разве я тебя об этом просил. А, впрочем, если тебе от этого спокойнее...

- Тогда уж говори наконец: зачем пришел? Про сына хотел узнать?

- Боюсь, о Пашке я знаю больше твоего. Мне показалось... представилось, ТЫ хотела. Да и в определенном смысле ты - моя фантазия.

- Мы все тогда - фантазии друг друга. Твоя первая ведь кажется еще жива. Интересно: ты и к ней - приходишь? - Феодора вновь залилась смехом. На сей раз, устала еще быстрее. Когда она наконец сосредоточилась на реальности, Глеба уже не было. Феодора удрученно произнесла: - Ну вот и поговорили… Глебушка. Как причастилась.

Утром Ксения Георгиевна Холодова просто не проснулась. Охрана нашла узницу лежащей с закрытыми глазами и с выражением какого-то греховного довольства на лице. Охранница доложила, что подследственная ночью испугала весь этаж демоническим гоготом. Врачи констатировали сердечную недостаточность и общее истощение организма. Поскольку тело никто не востребовал, его похоронили в Подмосковье, на болотистом спецучастке, где над каждым холмиком - только табличка с номером.

Все активы бывшей империи Холодовых ушли к рачительным и здравомыслящим хозяевам. Скорее всего это хорошо - иначе все развалилось бы и не досталось уже никому.

Дальнейшая судьба отца Арефия, матушки Анастасии, а так же их детей не столь трагична. Погнобив священника в Бутырской тюрьме, власть его таки выпустила: суд дал условный срок. Ни о какой карьере в лоне РПЦ не могло быть и речи. Помыкавшись, семья иммигрировала в иные края. Чуть раньше бывшая левая рука Самого была найдена мертвой в своей ванной, в элитном пригороде Лондона. СМИ преподали случившееся в стиле "собаке - собачья смерть". Община рассосалась. То есть, люди, напуганные ситуацией, разошлись кто куда. Большинство вернулись в приход и смирились. Надо же помнить о важности такой христианской благодетели как смирение. Ходят слухи, что часть общинников подалась в Сибирь и там они, поселившись в деревне, избрали себе наставника и живут себе натуральным хозяйством - в ус не дуют. Как старообрядцы или, прости Господи, виссарионовцы. Но это лишь сплетни, они не проверены.

Да, сообщу и про Павла Холодова. С ним ничего страшного не случилось. Юноша закончил среднее образование в закрытом кадетском корпусе, а после поступил в Академию ФСБ. Подозреваю, молодого человека ждет интересное будущее.

НЕИЗВЕСТНАЯ ИЗ ЯУЗЫ

Простота - это то, что

труднее всего на свете:

это крайний предел опытности

и последнее усилие гения.

Жорж Санд

Яуза имеет стабильное качество: жизнь и экология в нашем городище вроде бы налаживаются, промышленность окончательно херится, а вода в Яузе-реке все такая же вонючая и серо-коричневая, как… да уж пожалуй лучше никак. Ну, сущая клоака Москвы, заключенная в молчаливый гранит, умеющий хранить тайны. Иногда даже задумываешься: а не является ли Яуза засланкой из параллельного мира, в котором алчущие олигархи превратили Белокаменную в гигантскую фабрику по производству всяких благ, а высоколобые интеллектуалы из альтернативной цивилизации нашли способ выбрасывать продукты переработки в крымнаш... тьфу - то есть, в мир наш дивный и благоустроенный бирюковскими дехканами без любви, зато тяп-ляп?

И вот, представьте себе, в устье Яузы, там, где зловонный шустрый поток вливается в ленивую и величественную Москву-реку, аккурат под Малым Устьинским мостом однажды утром всплывает не слишком обычная утопленица. Даже видавшие виды эмчеэсники и перевозчики тел потрясены необыкновенной красотою девушки, блаженным выражением ее миловидного лица. Тлен будто испугался коснуться прекрасных черт! Фотографии просачиваются в прессу и неопознанная получает прозвище "Неизвестная из Яузы". Девушка у всех на слуху, журналисты и блогеры строят предположения. Ну, хоть в таком виде безымянный человечек получил свои "пять минут славы".

Поскольку Неизвестная из Яузы так и не была идентифицирована, можно строить любые предположения. Самая распространенная гипотеза: за четыре дня до обнаружения Неизвестной в одном из столичных борделей отдал Богу душу знаменитый боевой генерал, начинающий политик и харизматичный лидер движения националистического толка. Ситуация вопиющая, ведь генерал был на слуху, отличался семейными узами, постозностью и благолепием поведения. А тут - нелегальный публичный (хотя и элитный) дом, пикантная ситуация и прочее. Так вот, записные аналитики убеждали аудиторию, что Неизвестная - та самая ночная бабочка, на которой вояка испустил дух. Конечно, не обошлось и без теории заговора, ибо генерал ратовал за панславянский союз и открыто проявлял неприязнь к некоторым этносам. Вариант, что мужик просто не рассчитал силовой расклад, не рассматривался.

Поскольку, как уже отмечено, в мегаполисе сосуществуют несколько параллельных цивилизаций, мир проституции неучтен. Одной путаной больше, меньше - на характер Первопрестольной данная погрешность не влияет. Такой огромный организм, титанический странноприимный дом хрен чем всколыхнешь. Шоу продолжается несмотря на.

У нас сенсации случаются чуть не каждый день, одна жареней другой. Через пару масяцев о Неизвестной уже никто и не помнил, потому что кавказские абреки грохнули известную медиафигуру оппозиционного толка, и пересудная энергия набросилась на новую пищу. Информационные поводы нам подбрасывают неустанно, и, похоже, у НИХ там для этого есть специальный департамент, финансирование деятельности которого проходит по секретным статьям госбюджета.

Малюсенькое историческое отвлечение. Слово "сволочь" пришло к нам из устья Яузы. В старые времена в этом месте вылавливали немало трупов девушек и младенцев. Профессия людей, вытаскивающих несчастных жертв, так и называлась: сволочь. Еще в Петровские времена Москва полнилась слухами о том, что де в Немецкой слободе и Лефортове всякая нерусь из развращенной Европы творит безобразия, последствия коих отправляются в последнее свое плаванье по притоку Москвы-реки. Изуверы де приносят в жертву безвинных прекрасных девиц и христианских младенцев. Ну, нечто подобное теперь сочиняют про украинских военных на Донбассе и мировое иудейство.

Итак, неизвестная... Стереотипное предположение: девица попала в жернова имперской столицы, ее здорово перемололо жизнею, а тело оказалось в итоге в месте слияния рек. Конечно же представляется грешный в кубе порочный мир (вовсе не немецкий, а очень даже россиянский), который пытается из прекрасного создания сотворить гламурного монстра либо порочную рабыню, что в сущности одного поля ягоды. В модели "красавица-чудовище" Неизвестная из Яузы предстает пищею миллионоликого дракона, и шансов нет. "Не ходите, дети, вы Москву покорять, там удавы, гориллы и злые крокодилы, а не только в зоопарке!" - потому что в относительном выигрыше (ежели уж считать таковым материальный успех) оказывается один из миллионов, остальные же выпадают в вонючий осадок.

Все было совсем не так. Вопреки бритве Оккама.

Света Рубцова родилась и выросла в Старой Москве. Двухэтажный особнячок в Малом Комсомольском переулке давным-давно был нарезан на коммуналки, в одной из комнатущек девчушка и подрастала. Теперь Комсомольские переулки именуются как и в старину: Златоустинскими. Не знаю, уместно ли теперь говорить о "гении места" но уютные дворики близ площади Дзержинского, пардон, Лубянки, и в самом деле во времена Светиного детства были весьма милы, хотя и запущены. Девочку с младенчества во дворе называли "Светиком" ибо ребенок и впрямь лучился, радуя взгляд и умягчая сердца. А родители у Светика были простые люди, хотя и технические интеллигенты.

О Светиковом явлении ходили сплетни, потому как Светикова мама что-то не была замечена беременною. Имелось предположение, что девочку взяли из Дома малютки, но разве для жизни это так важно? Характерно, что пересудами страдали все те же старухи, что искренне любили Светика и обожали с ней сюсюкаться. Мама Светикова - женщина нехудая, беременность могли просто не заметить. Так что пусть происхождение прекрасного дитя останется тайною. А в сплетнях есть минимум одна положительная черта: часть из них является правдою или как минимум близкой к истине интерпретацией правды. А еще без сплетен немыслимо существование общности (даже если таковая сформировалась во Всемирной Паутине).

Во времена Светикиного детства уголок Старой Москвы между Большим Комсомольским и Армянским переулками все еще хранил черты мещанского мира, причем, с положительными оттенками. Не стоит ведь забывать: Петербург развивался как имперская столица, оттого и столь величественно-надрывна архитектоника Северной Пальмиры. Москва же веками являлась прежде всего купеческим городом, характерным дикой эклектикой и замашками населения. Старая Москва несмотря на попытки наведения лоска все же тепла и свежа, а Старый Петербург - наоборот.

Светик радовала обитателей двора, она была и в самом деле позитивным человечком. Жаль только, девочка не блистала особыми умственными способностями. Если говорить точнее, таковых у ангелочка не имелось. Диагноз поставлен был еще в яслях: олигофрения степени имбецильности. Обучение в особой школе для "особо одаренных детей", а если говорить без сарказма, в корректирующем учебном заведении слабо помогло. Необучаемая - и все тут. Мозги без извилин, хотя и характер добрый.

А в обыденном плане Светик ничем таким от остальной детворы не отличалась. До определенной поры. Ну-у-у... скажем так, сверстники взрослели (психологически), Светик же свято сохраняла детскую наивность и прямоту. Даже младшие школьники относились к девушке как к ребенку-переростку. Они ее называли: "Светик-конфетик". Сладкое она любила - это да. Сердобольные бабушки дворовые конфетками услащали. Но, повторю, ни тени надменности или издевательств! Для всех Светик была своя, наподобие отдаленного родственника. Что-то в этом милом существе было от ангельского чина, что понимали даже отменные негодяи.

Подросшее дитя Рубцовых не сказать, что было красивым - скорее, миловидным и органичным. Лучившиеся светлые глаза обладали какой-то непонятной силою... умиротворения, что ли. Видя Светика, люди хотели жить. Такое же действие оказывают выдающиеся произведения искусства.

Дети, как вы наверняка заметили, подрастают быстро, оглянуться не успеешь - как... а, впрочем, перескачем через данный промежуток времени. Ни на округлую маму, ни на сухощавого представительного папу Светик похожа не была, а являлась сама собою: среднего телосложения, обычного роста, ну, а все остальное - ниже нормы. Но бывает и такое, что даже в невзрачных индивидах гуляет энергия неясной природы, заставляющая поверить в победу света над тьмою. А, может быть, все дело в привычке зрения. Люди видят человечка ежедневно, и он не докучает. То ли символ, то ли ангел двора, а может даже талисман.

Разговаривать с девицею особо было не о чем, но она любила сидеть со старухами и с неизменной таинственной джокондовской улыбкою, запрятанных в краешках припухлых губ, слушать. А хоть бы даже сплетни. Имея группу инвалидности, могла не работать, но без дела не сидела - выучилась стричь. В смысле, волосы. Конечно, в основном стригла бабушек, но порою и других обитателей двора. Кто-то расплачивался копейкой, кто-то просто "спасибо" говорил, а Светик не требовала, но особо радовалась шоколадным конфетам и кокаколе.

Во дворике был стол и для сильной половины человечества. За ним старики забивали козла и заливали за воротник. Иногда и так, что некоторые тут же, на травке и отсыпались. Но деды какие-то все попадались неживучие, видно, бытие их потрепало, а крылья портвейна - доконали. В общем, первой жертвой урбанины стал мужской уголок. А в конце времен из исторических малых архитектурных форм двора осталась разве скамейка, поставленная на столбы из очень стойкой к гниению лиственницы.

Двор менялся, многие получали квартиры в спальных районах, население редело. Светиковы ровесники и ровесницы, для которых девушка была обыкновенной безобидной дурочкой (а бывают и обидные!), покидали родное гнездо с легкостью, а появлялись новые люди, племя незнакомое и явно не испытывающее симпатий к месту прописки. На Светика новые москвичи глядели сочувственно, видимо и в ихних кишлаках и аулах обитают такие же дурачки и дурочки.

Считается, старухи не вымирают - потому что старятся все новые и новые кадры. Но в случае дворика в Малом Златоустинском вышло иначе. Старухи таки вымерли, или разъехались. Лишь изредка какая-нибудь из еще невымерших приезжала в родные пенаты из своего Чертанова или Строгина, затравленно осматривала до боли знакомое пространство, видела незнакомые лица и произносила традиционную старомосковскую мантру: "Панайэхалитут!" Затем старожилка шла проведать Рубцовых. Только увидев Светика, душа гостьи успокаивалась.

Как там говорил евангелист Матфей: будут последние первыми и первые - последними. Едва человечество в очередной раз обнаруживает, что истина в противоположной стороне, те, кто плетется в арьергарде, оказываются вдруг впереди. Правда они социально пассивны и не знают, что делать, а посему в авангард вновь, растолкав серую массу, выдвигаются настоящие буйные. И все равно: присмотритесь к "омегам". Ну, так - ради любопытства. Ох, простите за философское отвлечение.

Так получалось, что из особнячка жильцы съезжали, а Рубцовы - нет. Комнатушка у них была уютная, в мезонине ― самое что ни на есть поэтическое место. Меж тем вот так постепенно, постепенно особнячок заполонили всякие непонятные людишки, которых ЖЭК селил полулегально. Да и весь двор приобретал черты, прости Господи, караван-сарая.

Родители Светиковы не торопились менять среду обитания потому как любили свой двор, да еще им нравилось жить практически как московские дворяне. Но всему приходит конец. Предложили власти ЦАО Рубцовым неплохую квартиру на Госпитальном валу, намекнув, что ежели не согласятся, следующим предложением станет Южное Бутово. Супруги, помаявшись рассудком, согласились. Надо было только чуток подождать: строители задерживали сдачу объекта, устраняя недоделки.

И вот родители в связи с грядущим событием сподобились сделать себе царский подарок: омыть ноги в водах Индийского океана. Да и, откровенно говоря, и дочка несколько докучила, хотелось от нее отдохнуть. И это естественно: одно дело быть светом для соседей, другое - для близких родственников. Перепоручив Светика одной из соседских старух, Рубцовы отправились к вожделенному месту. Да, собственно, Светик не такая уж совсем и дура: готовить умеет, любит порядок, счет деньгам знает.

На целых два месяца - к мечте! Как говорится, за всю предыдущую жизнь. Они ведь, интеллигенты, воспитанные песнями Окуджавы и Визбора, оставались романтиками. Да и Светик наконец ощутила необычную для себя свободу, ведь до того она была под опекой. "Смотрящая бабушка" не допекала, ты сама предоставлена себе, да и вся комната наконец в твоей власти.

С берегов Индийского океана чета Рубцовых не вернулась. Было сообщение в прессе, что де на курорт нахлынул цунами, и в первую руку карма настигла счастливчиков первой линии. Даже в раю случаются такие вот напасти. Девушка новостей не смотрела, газет не читала, информацию пришлось черпать из традиционного источника. Светик не вполне понимала, когда старухи ей пытались объяснить, что родители всё - тю-тю. Бабульки любят вот так вот: сгустить. Срок прошел давным-давно, а мама с папой все не возвращались.

«Смотрящая старуха» вдруг умерла. Отвезли в больницу с аритмией, там пожилая женщина Богу душу и отдала. Светик осталась совершенно одна. И часто во дворе сиживала она в одиночестве. Наверное, уже вымерли и старухи-эмигрантки (или состарились настолько, что уже не могли приехать и навестить). В общем, тоска, даже стричь стало некого. Светик тайно надеялась, что родители все же вывернутся и вернутся, а потому она со скамейки любила вглядываться в подворотню. Там, в ином, Большом мире могут даже случаться чудеса. Воображение наивного сердца рисовало сказочные картины, что де родители очутились на необитаемом острове и ждут спасения. Блаженные в отличие от нас умеют искренне верить.

Здесь я уточню: комната, в которой проживала наша блаженная, была приватизирована, а обственником является Светикова мама. По закону должно пройти полгода - ну, чтобы объявились все наследники и претенденты. Таковых у Рубцовых что-то не оказалось. Новоявленные обитатели старого уголка поглядывали на чудачку теперь уже искоса. Дело в том, что пришлые Светика просто-напросто... стеснялись. Прошло время, стали даже и побаиваться. Ведь тихий омут-то, еще неизвестно, кто в нем, то есть, в ней водится. Да и вообще... материализовавшимся москвичам были чужды это двор, этот город, эти аборигены, этот дух. В конце концов они ведь колонизаторы, а значит у них и психология соответствующая! Оккупантская.

И однажды появился ОН. Из подворотни. Славянин, молодец. Не то чтобы красавец, но и урод... то есть, не урод, конечно. Увидев девицу, сидящую в одиночестве, подсел и разговорил. Опыт есть: несколько лет работы торговым агентом научат многому. Само собою, ОН не москвич. Именно по этой причине - мотивированный и знающий, что ЕМУ надо.

Наивное дитя было искренне радо. Когда случайный прохожий напросился как-нибудь наведаться в гости, девушка конечно была на последнем небе от счастья. Как готовилась Светик к грядущему ЕГО явлению! И сама прихорошилась, и порядок в комнате навела. И даже наготовила яств, отстегнув от своего инвалидского бюджета изрядную сумму. И он пришел. С цветами, да еще и шампанским. Раньше девушка не пробовала алкоголя, а таковой оказался даже круче кокаколы.

В ту пору особняк представлял собой подлинный бедлам, посему событие не осталось замеченным. Каждая группировка во дворе жила сама по себе, воспринимая среду как джунгли. Светик вкусила целых две недели счастья. Все было круто, как в мечтах. Но после случилось то, с чего собственно и начинался мой рассказ. Не могу представить, что произошло на самом деле - там, на Яузе, но уж Господь-то все наверняка все видел четко.

Полагаю, фотографию Неизвестной из Яузы в прессе и блогосфере видели в том числе и выходцы из старинного дворика МаломЗлатоустинском переулке. Может быть, в глубине подсознания они и признали своего Светика. Но никто себе в этом ни фига не признался. Лучше умиляться красивым мифам, нежели устрашаться голой правды.

Как там говорится в сакральных текстах: свято место пусто не бывает? Конечно я имею в виду комнату в мезонине. Очень скоро в особняке появились новые жильцы и собственники, люди наверняка богобоязненные и пассионарные.

Еще, через относительно небольшой промежуток времени, особняк расселили. Все жильцы получили квартиры в новостройках. Новые владельцы комнаты в мезонине въехали в законную квартиру на Госпитальном валу. После капитального ремонта особняк окружил ажурный забор, а по периметру поставили вооруженную охрану. Что за муторная контора расположилась в исторической постройке (истории которой толком никто и не знает), неясно, но наверняка хозяйствовать стали достойные и уважаемые люди – какие же еще?

А дворик, собственно говоря, опустел. Был Светик-конфетик – и не стало. Исчезло юное созданье как сон, как утренний дурман… ой, то есть, туман. Скамейка на столбах из лиственницы была утилизирована, на ее месте появилась детская площадка с резиновым нанопокрытием. Детей на ней встретить теперь можно довольно часто. В основном они азиатские, чьи родители - теснящиеся по подвалам трудовые мигранты с предгорий Памира. Новая малышня Старой Москвы походит на маленьких Будд.

Резюме. Человечество гадает, в чем тайна улыбки Моны Лизы. Но все что-то забывают про бритву Оккама, согласно которой наиболее разумный ответ: Мона Лиза была обыкновенной дурой, и в ее идиотизме гений Леонардо узрел Всеобъемлющую Вселенскую печальку.

КОЛОБКОЦИОНИСТ

"Каренина" явилась в платье, красном. С голыми тощими смешными детскими коленками, причем даже невооруженным глазом было заметно, что такое одеяние девушке непривычно: она то и дело одергивала сзади подол. Да еще и какие-то несерьезные тапочки-мокасины, ножки в них переминаются, переминаются... Опоздала на девять минут и заметно нервничала. Товарищ Крупская взирала на все это равнодушно.

Сергей с ходу отдал файл с рассказами, произнеся:

- Давай уж не будем вести себя рассеянно как в прошлый раз. Будет новая партия или как?

"Анна" улыбнулась, позитивный настрой молодого (да уж и не такого свежего, если на чистоту) человека передался и ей, девушка чуточку раскрепостилась:

- Да, правильно. Вот. - Произошел обмен файлами. Собеседница пояснила: - Здесь совсем другого толка рассказы.

- Отлично. - Заявил Антонов, принимая подношение. Внутренне вообще-то ликовал: значит и следующая встреча случится! - И куда мы пойдем теперь...

- Давай пока никуда. Вот здесь присядем и ты мне расскажешь о том, что думаешь. По поводу прочитанного.

- Не увидел драйва. – Решительно заявил Антонов.

- То тесть…

- Вот взять историю про блаженную дурочку. - Сергей, едва двое расположились на скамейке, начал нарочито назидательно. - Светика. Ты на самом деле не рассказы пишешь, а истории сочиняешь. Назидательные.

- Не я! – Смешно возмутилась собеседница. - Денис... сочинял.

- Да это неважно. Светик, я так понял - аллегория. Слышал, такие персонажи всю деревню спасают. Ну, в данном случае - двор. И что - спасла?

- Да разве в этом дело?

- Да в чем же еще. Ведь притча же, кстати, набросанная грубыми мазками. Поэтому - не рассказ.

- Надо было иначе заканчивать?

- Не только заканчивать, но и начинать.

- То есть…

- Тон. Слишком на мой взгляд эпический.

- А как надо было?

- Откуда мне знать. Ну, что ли диалоги придумать. Или эпизоды. Писателю виднее. Но дело не в том, это же детали.

- Тогда – в чем? – «Анна» действительна вся превратилась во внимание.

- Уж коли есть луч Светика в темном царстве, - Сергей даже усмехнулся от удачного каламбура, - значит, нельзя его так вот гасить. А то ведь сплошная депрессуха. Ты кстати не задумывалась о том, что лучшие образцы мировой литературы позитивны?

- Ты вообще Чехова читал? Например, "В овраге".

- Я читал "Каштанку".

- Там гусь подыхает. "Дон Кихот" заканчивается смертью главного героя. - Девушка зажглась темой, точнее, интеллектуальной игрою. - А еще "Страдания юного Вертера", "Пиковая дама", "Бедная Лиза"... и...

- А не рассказать ли тебе сказочку про Колобка. Или про волка с семерыми котлетами, то бишь, козлятами. Или про Снегурочку.

- Лучше про белого бычка.

- Да, расскажи ты. Название слышал, сказку – нет. А?

- Про бычка? Пожалуйста. Жил бычок, белый, который не стал жить как все и пошел вопреки. Он помешал, его убили, закопали, и табличке написали: жил был бычок, белый, который…

- Троллинг любишь.

- Но в сказке зарыта правда.

- Понял. Есть два направления литературы. Жизнеутверждающая и жизнеубивающая. Оба имеют право на жизнь. Конечно: герои "Мастера и Маргариты" уходят в иную жизнь.

- Они умирают физически... для ЭТОГО мира. И мне думается, история про реституционерку - в этом ключе как раз именно рассказ. Там сплошь детали.

- Детали? Двое захотели освежить половые отношения и залезли куда не следует. Легко отделались. Ведь я знаю, куда они забрались: на территорию главного штаба военно-морского флота.

- И еще рассказ – о несчастной женщине, страдающей оттого, что жизнь проходит бездарно.

- Знаешь, что… твой этот Муянов, - продолжил Сергей, и... чуть не усмехнулся: знакомая незнакомка пыталась прикрыть колени подолом, у нее это не получилось и она упрятала ножки куда-то вниз, - пожалуй закоренелый феминист. Или ты специально так тексты подобрала.

- Конечно, да. Что думаешь еще?

- Совершенно серьезно: активно не понравилось мировоззрение автора. Ты упомянула Булгакова. Вот он все же оптимист с таким... моцартианским даром. - Сергей думал. Спросить сейчас – или не спросить про суицидальную историю этого наивного создания? Вот это – история, а не какой-то там перепих на подоконнике! Нет... заключил Антонов, придет время - сама расколется. - Он нигилист, фаталист и... этот... менталист.

- Не слишком много "истов"?

- Еще мало. И уж точно не перфекционист. Вот взять историю про эту... ну, тетеньку богатую, которая попала в секту...

- Ты так думаешь...

- Денис твой построил свою историю именно таким образом, чтобы я подумал именно так. Автор смоделировал судьбу боярыни Морозовой, положив ее на канву современности. - Сергей лукавил. Ради любопытства он в Инете действительно прочитал про Феодосию Морозову и сопоставил. - Это самый простой путь: обыграть известный сюжет.

- Да. В чем-то правда твоя. Мне тоже этот рассказ не очень. Нет сострадания к героине.

- Жалеть никого не надо, это сопли. Мы вот "Каштанку" не жалеем, нам просто интересно смотреть на мир глазами прикольной собачки.

- Хорошо, хорошо...

- Ты о чем?

- Та так... проехали. Хороший разбор получился. Спасибо.

- Ну вот, что, мадам... или мадемуазель. Ты даже не говоришь, как тебя зовут на самом деле.

- Если ты представляешь меня Анной, так оно и есть.

- Ты же не придуманная, кажется настоящая. - Денис коснулся пальцем голой коленки. Девушка не дернулась, но легкий багрянец на ее лице выдал волнение. - Так ты мне дорасскажешь историю своего Дениса?

- Возможно. Только пойдем, хочу тебе сейчас кое-что показать.

- Может перекусим.

- Я не голодна. И еще. Застегни ширинку.

Серега глянул – действительно, но только одна пуговица. Отвернувшись, сделал это. Почувствовал, как и сам раскраснелся, но успокоил себя: с кем не бывает. Счет один-один, квиты. Сергей вдруг с особенной болью ощутил, что он намного старше "условной Анны" и уж наверняка знает о жизни гораздо больше нее. Но, может быть, Антонов знает меньше о смерти?

- Рассказы нормальные, добротные. - Двое уже встали, пошли переход. Сергей решил уж сказать приятное. - Гениальные они или обычные сказать не могу. Я же тебе говорил, что неспециалист.

- Пойдем вниз. - Скомандовала девушка. - В ее голосе ощущалось торжество крохотной моральной победы.

- В преисподнюю? - Ехидно спросил Сергей.

- Просто - под гору.

Перешли Сретенку, стали спускаться по странно пустынному для такого времени (года и дня) Рождественскому бульвару. Остановились на углу улицы Неглинной. Девушка указала себе под ноги:

- Видишь этот люк? Под ним протекает река. Денис водил меня туда. Он очень хорошо знал все ходы. Было страшно... интересно.

- Конечно там водятся гигантские крысы и тараканы, приведения, коммунисты и зомби.

- Тараканы есть, это да. Всего остального пока не встречала. Да и Денис не рассказывал о чертовщине.

- А о чем тогда... в смысле, рассказывал. Не только же тараканов показал.

 Да. Именно. Так вот...

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ДЕНИСА МУЯНОВА

Итак, настали времена, когда в Москве за бесхозностью и либеральными послаблениями открылись многие двери. Ну, точнее их повыкорчевали вандалы и мародеры - те самые, которые чуть ранее строили светлое коммунистическое будущее. Сие не касается входов в конторы, учреждения и фирмы - как раз в них добавилось охраны и прочих средств защиты от народонаселения. Просто эпоха прихватизации породила иную систему ценностей: хватай все что плохо лежит и хорошо храни награбленное, чтоб другие не зарились! А кто не спрятался и не закрышевался – сам виноват.

Поняв, что все из подземной части Москвы уже уворовано, потенциальные хвататели и опричники эпохи первоначального накопления народного добра капитально повернулись в сторону народа - чтобы уж обобрать его как липку при помощи всяких ваучеров, МММ и бейсбольных бит. И это у них вполне себе получилось.

Имея воспитанный еще в детстве вкус к исследованию неведомого, Муянов принялся осваивать теперь вполне доступные места. Выяснилось: Игнатий Стеллецкий в свое время не зря жизнь положил на исследование подземной Москвы, ведь это практически второй город.

Прежде всего удивляло подземное противоборство эпох. Новые инженеры строя коммуникации совсем не опирались на опыт предыдущих поколений. Винные подвалы и подземные городили строили там же, где проходили тайные лазы царской эпохи. Секретные переходы между зданиями дворянских усадеб устраивались в тех же глубинах, где и схороны Огородной слободы. Подземелья при храмах направлялись к бывшим засыпанным оврагам, а там они могли упереться в тайные пыточные ямы опричников. Короче, подземная эклектика, что и характерно для Третьего Рима. И все это историческое нагромождение сметалось при строительстве железобетонных бомбоубежищ в Сталинскую и Хрущевскую эпохи. Более-менее оставалась нетронутой сложившаяся система канализации, которая зацикливалась вокруг коллектора речушки Черногрязки, но и в ней, как говорится, даже чёрт рисковал сломить голову и ноги.

Примерно в то же время Денис начал сочинять. В основном - рассказы, из истории Старой Москвы. Пробовал посылать в журналы, их тогда было довольно немало. Реакция редакций – нулевая.

Все так же Муянов трудился на поприще геодезии и картографии. Знания помогли; Денис, используя таковые, а так же соответствующие приборы, начал строить свои планы подземной Москвы, соизмеряя их со сведениями, почерпнутыми из того самого красного альбома столетней давности. Похоже, старик знал, кому передать реликвию.

Аккурат в то время сломали старое здание 613-й школы и стали рыть котлован под новое сооружение. Торопливость заказчиков насторожила молодого исследователя: другие ветхие дома так наскоро не рушили. Стройплощадка с гигантским котлованом тщательно охранялась, и никаких информационных щитов, сообщающих, кто строит, что и зачем - не наличествовало. Характерно, что после вывоза строительного мусора и грунта на стройке все застопорилось.

Денис наведался к школьному приятелю Пашке, по уличной кликухе, Ареху. Тот был не дурак выпить, так что имелся хороший повод. Арех жил в доме рядом со стройкой; комната громадной коммуналки выходила на Большой Харитоньевский, зато из кухни хорошо просматривался котлован. Пронаблюдав происходящее внизу и даже сфотографировав, Муянов сделал вывод: некие люди ведут полноценные археологические исследования. В профиле раскопов угадывалась древняя кладка, вот ее-то как раз и расчищали неведомые специалисты сплошь мужского рода.

- Подожди-ка. - Прервал Сергей. - Смею предположить, у твоего этого Дениса тоже была кликуха. Например...

- Нет, не угадал. Его звали просто Дэн. Но продолжу....

Самый простой, буквально напрашивающийся вывод: ищут клад. Но разве, когда в тридцатые годы прошлого века ломали храм и копали фундамент под школу, таковой не обнаружили? Дело темное... Возможно секретные архивы какие-то сведения хранят, но, как пел бард, удивительное рядом, но оно зап-ре-ще-но. Приходилось надеяться только на собственные источники и интуицию.

Красный альбом, точнее, безвестный его составитель сообщал: в районе храма Харитония имеется целая сеть подземных ходов, большая часть из которых заброшена и вероятно утрачена из-за обрушений. Но ведь в альбоме - сведения столетней давности! С той поры уже как минимум дважды все ломали, затевали новые стройки, наверняка со своей системой инженерных коммуникаций. В общем, занятная и таинственная история, дарящая немало пищи фантазийному аппарату.

Денис с нивелиром, теодолитом и тахеометром на ты. И не только: здорово освоился и в подземном мире, который хотя и изобилует опасностями, обладает и таинственной привлекательностью. Под землей доходил даже до Кремля. Но там, в самых интересных ответвлениях, стоят мощные решетки, закрывающие проходы к чему-то запретному.

Несколько раз с Денисом ходил в экспедиции и школьный приятель, но однажды, запаниковав в слишком узком и темном проходе, Арех отказался составлять компанию напрочь. Сказал: "У тебя совсем крышу снесло, а кладов ты все равно не найдешь, кишок тонок!" И это еще более подзадорило нашего героя.

У Муянова появились конкуренты: дигеры. Именно они и прозвали Дениса "антидигером". Встречались в разных местах, всегда расходились мирно, с шутками и подколками. Дигеры манили в свои команды, ведь Дэн-антидигер много знает... то есть, знал. Но встречаются такой род людей, которые всегда будут оставаться "одинокими волками".

Иногда приходилось и рисковать, преодолевая разломы и завалы. И так - постепенно, постепенно Муянов все ближе и ближе подбирался к системе ходов Юсуповского дворца и бывшей Харитоньевской церкви...

- Пока поставлю точку. - Прервала свое повествование девушка.

- О'кэй. - Произнес Сергей. - Хотя больше похоже на запятую.

- Через неделю в то же время у Абая. Сможешь?

- Ну, я попробую. - Абай... да вовек не знал бы, но как-то возле казахского акына тусовались хипстеры, устроившие громкий "оккупайабай". Серега туда заезжал - чисто полюбопытствовать. Увидел, что они там как сектанты, одержимые – и отвалил. Антонов все же испытывает странную тягу к каким вот... крейзи.

Когда Антонов передал детали новой встречи своему приятелю по работе Андрюхе, коллега попросил дать почитать рассказы этого таинственного Дэна Муянова. Сергей не дал, сославшись на конфиденциальность. Андрей обиделся:

- Если промеж вами интим, не....й трепаться.

- Хорошо. - Не желая идти на конфликт, парировал Сергей. - В следующий раз спрошу у нее разрешения.

- Здорово она тебя захомутала, старик. - Констатировал Андрей.

И был вообще-то прав.

Из фотографического проекта

«Старая Москва»

1990-е

Вообще-то я изначально хотел дать фотографии без подписей, но здесь вынужден пояснить: в кадре — похороны Анастасии Цветаевой.

ЧТО ОТЖАЛИ У КУЧКИ

Человек всегда

стоит на перекрестке

добра и зла.

Кёдан Абсолютной Свободы

Довольно застарелый анекдот о том, что де самым лакомым куском Москвы владеет влиятельный и уважаемый китайский клан ЦАО (окраины же достались менее крутым криминальным группировкам Поднебесной: ЮВАО, СВАО, ЮЗАО, ТиНАО и т.д.) вообще-то пошл, но во всякой шутке всегда есть доля шутки. Если в Первопрестольной существует Китай-город, почему бы не быть и тонкому восточному юмору.

Несмотря на все тщания градоначальников разных эпох, Старая Москва исполнена веселости и бесшабашности. Наш город забавен даже в топонимике. Спасоналивковский, Бабьегородский, Дурасовский, Колпачный, Козловский переулки... Здесь дух Москвы, здесь Русью пахнет! И сохраняются еще места, столь мило показанные в «Женитьбе Бальзаминова» (хотя фильма-то снималась в Суздале). Я знаю сотни таких уголков. Вот убери из них автомобили – полная картина!

Нынешняя Старая Москва (в границах ЦАО, которая за некоторыми исключениями соответствует очертаниями Москвы образца 1912 года) когда-то была молодою; та же Огородная слобода в свое время являлась густым лесом, рассеченным болотистой Черногрязкой. Старательные и деятельные славяне преобразили глухомань в плодородный участок земли при посредстве подсечного земледелия и смекалки.

Достоверно известно, что, когда Юрий Долгорукий (вдумайтесь в погоняло: не напоминает кликухи криминального авторитета?) согласно преданию отжал территорию у некоего Кучки, здесь жили представители славянского племени вятичи. Историки сделали все от них зависящее для того, чтобы мы ничего достоверного о вятичах не знали. За исключением того, что самой популярной деталью вятического орнамента являлся солярный знак, иначе говоря, свастика. Мы можем судить об этом субэтносе разве что по результатом раскопок.

Потом было сочинено некое поэтическое воззрение славян на историю, согласно которому Кучка держал одну из своих жен в темнице, издевался над ней, а Гарик Долгору... простите, Юрий из рода Рюриковичей решил спасти женщину – и Кучку-то грохнул. Какая связь между садизмом и отжимом собственности, не знаю, но после свершения правосудия хозяином села Кучкино, а вкупе и других окрестных сел чудесным образом стал Долгорукий. Ну, кому известно феодальное право хотя бы в общих чертах, тот знает, с какого бодуна и членами какой группировки (чего уж юлить: кооператива "Озеро"), например, был отжат у известного еврея Миши Ходора егойный "Юкос" (который суть есть народное зло и национальное достоинство). Ходор тоже, кстати, чё-то у кого-то отжимал, за что олигарха и загнобили, как говорится, по самое небалуйся. Но царь помиловал, у нас же он добрый.

Кто был тот злополучный Кучка? А леший его знает - вроде как крупный землевладелец, как говорят историки, феодал. Тогда ведь царило Средневековье – со всеми вытекающими. Летописи дают ему (то бишь, Кучке) имя: Степан Иванович. И якобы резиденция Кучкина была на речке Самородинке – там, где теперь монахи Сретенского монастыря замаливают грехи нашего, прости Господи, национального лидера. Зато мы вправе предположить, что Кучка был все же не самый плохой из людей. Неслучайно в свое время великие русские композиторы собрались в банд... то есть, в творческий коллектив, получивший наименование "Могучая Кучка".

Ну, потом родственники Кучкины отомстили прям по законам гор: убили сына Юрия Долгорукого Андрея Боголюбского, причем, зверски. Да то обычная практика тех времен, и не только на Руси: просто перечитайте "Гамлета". Если не согласны, освежите в своей памяти "Леди Макбет". В свое время и вятичи отжали долину Москвы-реки у некоего племени, которое в результате было не то ассимилировано, не то вырезано. Примерно то же самое через несколько столетий европейцы сотворили с коренными американцами. Само слово "москва" явно неславянского происхождения, а в переводе с одного из финно-угорских языков оно означает: "мать-медведица" (правда на другом наречии значение совсем иное: "коровий брод"). Да вся Московская топонимика сплошь – непонятки: Сетунь, Клязьма, Истра, Яуза, Колокша, Пахра… это только если касаться рек. А уж весей лучше уж и не касаться вовсе. И кстати: наилучшим образом всю эту белиберду понимает народность коми.

Как бы то ни было, Москва из маленького укрепленного городка разрослась до масштабов смыслового центра Авразийской Империи, умеющей наподобие эксгибициониста показывать кузькину мать кому ни попадя. Правда строился мегаполис не сразу, и только через несколько столетий после зачатия проекта примерил на себя звание "Третий Рим". Да и чин у Москвы изначала был никакой, да к тому же Москве, чтобы стать суперпуперской и всеми ненавидимой, довелось много раз сгорать, избавляться от населения при помощи моровой язвы и голода, терять и обретать статус, а тако же безжалостно поглощать либо извергать человеческие массы.

Интересный вопрос: а почему именно Москве суждено было стать Первопрестольной и Резиновой? Сначала Киев, потом Владимир, да и Тверь с Угличем претендовали на центральную позицию в Русском мире. Удобны Великий и Нижний Новгороды, Коломна, Муром, Ярославль, Смоленск. А чем плохи Могилев, Бологое, Сызрань, Кинешма? Возможно, большую роль сыграл факт, что Боровицкий холм затерян среди глухих лесов (был), и это выгодно в стратегическом плане. Напомню: Россия - это баба с х...., ну, то есть с харизмой. Но это лишь одна из версий. Может быть просто некий тыкнул мечем в землю и патетически изрек: "Отсель грозить мы будем Миру!" Мой рассказ будет не об истории Москвы как таковой, тем паче она досконально описана в правильных, одобренных Минобнаукою учебниках (каждый из которых напрочь опровергает основные постулаты предыдущего). Поведаю о некоторых правителях Старой Москвы - той, что теснится в пределах Камер-коллежского вала.

Всякий исконно русский город начинается с образования детинца, иначе говоря, Кремля. Это потом уже начинают огороды городить во всяких слободах и на заставах. В основание детинца по старой славянской традиции кладется невинно убиенный младенец. То есть, наоборот: убиенный невинный младенец (прости уж за игру словами). Это своеобразный языческий метод защиты от злых сил: ежели клин выбивают клином, по идее зло тоже нейтрализуется при посредстве зла. Хотя... славянский авторитет Долгорукий (происхождением из варягов, потомок скандинавского авторитета Рюрика) был кажется христианином. Может и Кучка тоже причащался и исповедовался. Ну, не в этом дело: традиция - это же святое. Мы же вон яйца красим на Пасху, а святые отцы не против, а очень даже за. И дедушка Мороз со своей Снегурочкой - тоже как бы не христианские персонажи. А как промолчать про Бабку-Ёжку, русалок и домового.

Может Кучка был и не язычник, но о христианских храмах на территории нынешней Москвы до Долгорукого не слыхивали. Зато в урочище Черная грязь имелось свое капище, священная роща, куда по славянским праздникам (на Ярилин день, на Масленицу, на Велесов день, на Купалу) приносили жертвы: закалывали быка, жарили и с выражением подобострастия на лицах пожирали. А еще, ну, совсем по архаичным преданиям, якобы в урочище Черная грязь жрецы неведомого племени, когда поняли, что с технологически более продвинутыми славянами им не совладать, глубоко запрятали свою главную святыню, Золотую Бабу. Еще раз: они же были погаными, какой-то бабе поклонялись. Не то что мы.

Столетиями капище не трогали, ибо християне по старой доброй традиции все еще приносили в рощу жертвы. Так - на всякий пожарный случай: ни богов, ни истуканов обижать не следует, мало ли что. Но при первом царе династии Романовых лес дорубили, на пригорке же воздвигли храм во имя Харитона Исповедника. Колдунов и ведьм изничтожили, а последнего языческого жреца Огородной слободы в кандалах отправили на покорение Сибири. И началась очередная новая жизнь.

Москва! Как много в этом... Не надо ведь забывать, что все ветхое и дряхлое когда-то являлось навьем... ох уж этот наш язык! "Нава" по-древнерусски (а тако же по-арийски) - русалка, невинно убиенное человеческое создание. "Русалка" - понятие древнеримское. Впрочем, все органично, мы ведь живем именно что по понятиям. Так вот... и Харитоньевская церковь в свое время являлась новостройкой – примерно как нынешние ресинские "двести храмов". Такие еще намаливать и намаливать. Вероятно, судьба культового сооружения таковой и получилась, что не намолили.

Местность в Огородной слободе при Иване Грозном была как Сталинская "Ближняя дача": закрытая, хорошо охраняемая территория. Ежели поймают кого – давай гнобить. Конечно, и в те времена ходили сплетни об оргиях, подземных темницах, в которых томятся противники режима, массовых захоронениях репрессированных и прочем бесовстве. И конечно же, о тайном ходе из "Ближней сокольей дачи" в Кремль.

Но что-то меня отвлекло.

Уместно говорить не о верховных правителях или суверенах, а о московских ГРАДОНАЧАЛЬНИКАХ. Правда в то время система была мудрее и город путали с окрестностями ― потому что область (губерния) свой центр кормит и все едино. Да к тому же одно лицо командовало гарнизоном, судило отступников и командовало, куда помои выливать. Одно время пытались эту прекрасную модель возродить в виде аракчеевских военных поселений, но было поздно, ибо общество уже поразил здобный вирус либерализма. А сейчас власть стала глупее. Почему – не знаю, видимо так кому-то угодно.

Подъем Москвы связан с монголо-татарским игом. До 1300 года от Р.Х. Москва оставалась крошечным слабоукрепленным лесным городком, но, когда сын Александра Невского князь Даниил захватил Коломну, более крупный и развитый город, новый центр зазвучал. По крайней мере, "Москва" после этого ратного события все чаще и чаще фигурирует в летописях. А за год до Данииловой аннексии русская митрополия переехала из Киева во Владимир.

В 1302 году, едва владимирский князь Андрей отправляется в Орду за ярлыком (это что-то наподобие лицензии на осуществление административных действий, только она выдавалась Великим хам... то есть, ханом), Данила Московский (снова бандитское погоняло?) захватывает власть на всей Владимирско-Суздальской земле. Но еще через год Данила загадочным образом помирает, и престол достается его сыну Юрию Московскому. Тот бодается с Михаилом Тверским, оба мотаются за семь тыщ верст в Каракорум бить челом хану, и в итоге под самой Москвою разыгрывается битва промеж двумя Рюриковичами, Юрием и Михаилом. Побеждает Юрий, ибо на его стороне выступили свирепые татарские отряды.

Ничего, разошлись. Но когда двое соперников вновь поехали в Орду на поклон, Михаила там коварно убили. Москвичи столь жестоко надругались над трупом тверича, что даже Великий хан Кавгадый ужаснулся зверством русских. Сын Михаила Дмитрий не простил жестокости: через семь лет в Орде при так же примерно обстоятельствах был убит Юрий Данилович Московский.

Подлинное начало Москвы надо бы отнести к 1337 году, когда дотла сгорел Кремль. Князь Владимирский Иван Данилович Калита (снова бандитская кликуха?) велит отстраивать теперь уже дубовую крепость. Унижена Тверь: оттуда выслан вечевой колокол, получивший при этом плетей. Подмяты Галич, Углич, Белозерск. И появляется Всея Русь, которой правит сын Калиты Семен. Никаких вече и прочих народовластий! Только жесткая рука и строгая тирания.

Вот, кто может считаться первым московским градоначальником: литовский князь Остей, внук великого Ольгерта. Дело было так. Димитрий Донской попал в историю, разгромив на Дону Мамая. Через два года после Куликовской битвы хан Тахтамыш, забыв, что Димитрий сослужил Орде великую службу, сокрушив самозванца, попер на Москву. Димитрий, и его окружение отважно удрали, оставив бразды правления храброму литовцу. Четыре дня москвичи держали осаду, метали в татар камни, лили им на голову смолу. И в конце концов ордынцы пошли на попятную: согласились принять делегацию москвичей, которые вышли предложить богатый выкуп в обмен на отступ. И Остей, и сопровождавшие его священники были коварно убиты. Варвары ворвались в город, пожгли его, а москвичей всех погубили. Как сообщает летопись, остались только земля, пыль и прах. Героический Димитрий Донской, вернувшись на пепелище после побега, горько плакал.

С той поры, едва только беда надвигалась на Москву, первые лица бежали, оставляя на защиту города своих ставленников. Так, когда в 1408 году Москву осадили войска Едигея, в городе командовал Владимир Серпуховской. 55-летний старик проявил мудрость, выторговав снятие осады за три тысячи рублей. Но после было объявлено, что случилось чудо наподобие заступничества Богородицы. Так и повелось на Руси: ежели удается отвести напасть, победа приписывается Богородице, лавры же достаются пересидевшему в безопасности первому лицу.

Взять 1571 год. На Москву движется войско Давлет-Гирея, укрепленное недовольными московской политикой детьми боярскими из Белева, Калуги и Каширы. Иван Четвертый отважно бежит в Александрову слободу. Крымчане захватывают сжигают Москву - дотла. Гибнет воевода Иван Бельский, руководивший обороною Первопрестольной; он ранен в одной из стычек, его выносят с поля битвы, но воевода задыхается в московском пекле. И что делает Грозный царь, возвратившийся не пепелище: Иван казнит всех, кто был ответственен за оборону столицы: командующего опричным войском Михаила Черкасского, руководителя обороны Москвы Василия Темкина, спальника Григория Грязного и еще сотню лиц из московского управления. Как теперь принято говорить, утрата доверия. А еще через два года Грозный расправился и с новым московским воеводою, Михаилом Воротынским. Кажется, все же не за ошибки управления или поражение, а просто так - для профилактики. Хотя слово «профилактика» в русском языке еще не бытовало, метод «бей своих, чтоб чужие боялись» практиковался.

Потом случилось вовсе несуразное. Иван Четвертый назначает Великим Князем Всея Руси служилого татарина Саина Булата Бекбулатовича, себя же низводит до звания князька Московского, то бишь, начальника Москвы. Татарин въезжает в кремлевские палаты, сам же Иван Васильевич ютится в доме на Неглинной. Безумие продолжается ровно год, но "Иванец Московский" за этот промежуток успевает замучить изрядное число москвичей, как он сам выражался, "перебрал народец".

Была и еще одна сила, издавна управлявшая Москвою. Это бояре, говоря современным языком, небедные авторитетные паханы. Именно бояре в пору Великой Смуты, в 1610 году приняли решение впустить в Москву поляков. Среди последних было немало немцев-наемников, которые ввели в городе комендантский час и запретили москвичам ходить с оружием. В общем, полный ахтунг, "кто будет чтить немецкий порядок, получит фкусный булька, кто не будет, получит пах-пах, стоять и трепететь, русиш швайн!" И только Минин с Пожарским, приведшие ополчение с периферии, спасли ситуацию. Кстати, князь Дмитрий Пожарский, ставший фактически головою Москвы, дал под стенами Белокаменной по зубам полякам и в 1618 году. Так что памятник Минину и Пожарскому в образе древнеримских воинов стоит в сердце столицы по заслугам. А вот Владимиру Красно Солнышко – наоборот (не Путин, а который Креститель), ничего он полезного для нашего города не сделал – по причине того, что при нем Москвы и в проекте не было.

С боярской малиной, эдаким олигархатом Средневековья, удалось разобраться только Петру Первому. Он просто сломал систему, правда для этого пришлось и повыкабениваться. Но на то он и Великий. Когда в 1713 году царь Петр Алексеевич лишил Москву статуса столицы, учреждена была должность губернатора. Первым штатским градоначальником Первопрестольной стал сын боярский Никита Стрешнев. Петр Великий любил Никиту за то, что тот с особой яростью уничтожал на Красной площади восставших стрельцов, а называл Стрешнева "святым отцом" ибо московский губернатор оставался единственным во всей империи лицом, коему дозволялось носить бороду. На потешных свадьбах Стрешнев любил одеваться католическим епископом, при этом играя на большом роге. Именно он подписал смертный приговор царевичу Алексею. Что касается полезных стрешневских дел для Москвы, о том нам неведомо.

Следующий московский градоначальник Василий Ершов правил недолго, ибо выяснилось, что он из беглых крепостных. В отместку Ершов обвинил своего пра-преемника Салтыкова в казнокрадстве, в результате чего тот был отстранен от дел. Впоследствии Ершова арестовали как соратника Меньшикова и подстригли в монахи.

Третий московский губернатор князь Григорий Ромодановский по юности лет "ночевал у гроба" царевича Симеона Алексеевича. Заведовал провиантским приказом, иначе говоря, был тем самым интендантом, о натуре которых Петр говорил: "Этим жалование не класть, ибо сие мерзкое отродье само себя прокормит". Первым замостил улицы Москвы после того как город сгорел на четверть.

Четвертый по счету, Алексей Салтыков, тоже вышел из интендантов. Назначен московским губернатором по смерти своего тестя Ромадановского. Как уже было сказано ранее, после обвинения со стороны Ершова в "потере" 50 тысяч казенных денег Салтыков уволен без всяких почестей. В оправдательном донесении Петру Салтыков доказывал, что наоборот "о сборах царского величества многое прилежание учинил" и принес прибыль в 90 тыщ. Петр, велев Сенату расследовать дело о финансовых махинациях, временно назначил начальником Московской губернии Кирилла Нарышкина. Салтыков в должность так и не вернулся. Уворованные деньги так же найдены не были.

Нарышкин в должности долго не задержался: обвинен Сенатом в нечистоплотности. К Нарышкинскому барокко отношение имеет не он, а его отец и дед. Следующий московский градоначальник Иван Ромодановский был последним представителем некогда влиятельного клана... то бишь, княжеского рода Ромодановских. Имел титул "князя-кесаря", ведал Преображенским приказом. Был мягок, при розыске редко, хотя и метко прибегал к пыткам. Сам Петр в письмах Ромодановскому именует его Величеством, себя же называет "покорным слугою". Принимал живое участие в забавах Петра, где выходил в бархатной, подбитой соболями мантии, в золотой короне и со скипетром в руке. Его супруга же являлась древней царицею, в старинной русской одежде и в короне с изумрудами, рубинами и жемчугами.

О деятельности князя Ивана Ромодановского как администратора сказать нечего. Зато много известно, что он вытворил в роли руководителя тайной канцелярии. Задачу борьбы с оппозицией выполнял исправно, потому и пережил трех царей и четыре правительства. Уйдя в отставку, тихо дожил в Москве на Моховой. Любимое увлечение: травить зайцев.

Далее следовал капитан Алексей Плещеев. То был высокий муж, бывший единовременно и московским губернатором, и сенатором, и начальником московского монетного двора. Через три года был сослан в Сибирь, там поставлен на должность сибирского губернатора. По доносу о злоупотреблениях снят с должности, правда, когда немилость ослабла, Плещеева назначили президентом Сибирского приказа.

После появилась должность московского генерал-губернатора. Первым из таковых суждено было стать денщику царя Петра Великого Григорию Чернышеву. Тот впервые устроил в Москве уличное освещение. Фонари обязаны были зажигать и гасить сами москвичи. За нарушение - административное наказание в виде плетей. Жена Чернышева по молодости лет была метрессой Петра имела прозвище "Авдотья бой-баба".

Должность губернатора не отменялась, но почему-то абсолютное большинство из губернаторов след в истории оставили неглубокий. Например, о губернаторе Москвы Вилиме Вилимыче Дельдене мы не знаем ничего, да, впрочем, и поправить ему дали только три месяца. Следующий губернатор, Феодор фон Балкен, или попросту Балк, из лифляндских дворян, рулил пять лет. То был славный гражданин Российской империи, но почему-то Русский биографический словарь о деятельности Балка в должности губернатора таинственно сообщает только следующее: "известен по своей жене Матрене Монс".

А вот здесь интересно: Матрена (а по-немецки Модеста) Монс была сестрою адъютанта Петра Великого Виллема Монса, главного заводилы сомнительных развлечений царя в Немецкой слободе. Когда она вышла замуж за фон Балкена, получила прозвище "Балчиха". Забавно (точнее, печально), что за несколько недель до своей смерти Петр получил на Монса донос. Мы не знаем, что вменялось Петрову приятелю по молодецким забавам, но ему наскоро отрубили голову, Балчиху же публично били кнутом на Сенатской площади, после чего отправили по этапу в Тобольск.

Впрочем, я соврал. Балк все же сделал хорошее дело, будучи в должности московского губернатора. Он уделял внимание ремонту мостов на дороге из Москвы в Петербург - чтобы не было препятствий к передвижению войск. Так же при нем в 1737 году сгорели Кремль, Китай-город, Белый и Земляной города. Балк - первый градоначальник Москвы, умерший, пребывая в оной должности, причем своею смертью.

Ну, все... кажется я тебя, читатель, уже замотала всеми этими деятелями. Это ж чертополосица сплошная. Вот взять Карла Карловича Бирона; после нескольких месяцев пребывания в должности московского генерал-губернатора схвачен, заключен в крепость города Риги, а после отправлен в бессрочную ссылку на Колыму. Вся его вина состояла в том, что он - брат Эрнеста-Иоганна Бирона, фаворита императрицы Анны Иоанновны и вдохновителя бироновщины, реакционного режима, подавляющего всякие потуги к свободам. Карл до Колымы не доехал: в столице снова случился государственный переворот. Но в Москву градоначальник уже не вернулся, так и таскался по перифериям.

В 1740 году градоначальником Москвы стал еще один денщик Петра Великого, Александр Бутурлин. Для Москвы ничего не сделал, да и вообще жил в Санкт-Петербурге, хотя и назначался московским генерал-губернатором дважды. Следовавший за ним Василий Левашов был генерал-губернатором Москвы целых семь лет. Хотя на самом деле являлся специалистом по вновь присоединенным территориям. Завоевание Кавказа - именно заслуга Левашова. Наконец-то можно говорить про реальные дела! При Левашове были разобраны стены Белого города, а из белого камня построено много полезных зданий. По свидетельству современников Левашов являлся необычайно честным и бескорыстным человеком (для того времени). Похоронен на Воздвиженке, но, когда погост ликвидировали, могила первого в истории Москвы безупречного градоначальника была утрачена. В основанном Левашовым городе Кизляр до сих пор выпускается коньяк "Левашов".

Следующая за Левашовым фигура, князь Никита Трубецкой был прозван современниками "беспринципным оппортунистом" и "куртизаном", ибо благодаря придворной ловкости и лести пережил все дворцовые перевороты и стал свидетелем восьми царствований. Прославился тем, что на пирах Петра Великого замечательно ревел теленком. В царствование императрицы Елизаветы Петровны надрывно рыдал на всех церковных церемониях. При Петре Третьем перевязывался голунами подобно барабану, маршируя высоко задирал ноги на плацу и смело месил строевым шагом грязь. Сочинял стихи, покровительствовал театру. Имение Трубецкого в Нескучном саду - шедевр подмосковной усадебной архитектуры. Для Москвы ничего полезного не сделал.

Очередной градоначальник, граф Петр Салтыков оказался на редкость удачным выбором. Много радел о реконструкции зданий, построил в Москве Воспитательный дом. Облегчил ввоз в Москву хлеба и одновременно ограничил ввоз в Первопрестольную вина. Лично участвовал в сжигании вредных для общества книг, искоренял азартные игры.

Прокололся на малодушии. В 1771 году в Москве разыгралась чума; градоначальник спрятался в своем подмосковном имении Марфине. Ощутив послабление власти, москвичи подняли чумной бунт и убили архиепископа Амвросия. Императрица Екатерина Великая сняла Салтыкова с должности по утрате доверия. Граф помер в позоре и похоронен в штатном порядке, без почестей.

Дальше пропущу целую плеяду имен. Среди них встречаются и яркие, но все они - марионетки в руках своенравной Екатерины. Погубернаторствовал и сын Петра Салтыкова Иван. Природа на сием деятеле уж точно отдохнула. Практически Москвою управлял любимец императора Павла полицмейстер Эртель, граф Салтыков же себоритствовал. Любил кутежи, женщин, но особенной страстью генерал-фельдмаршала была охота. В наследство своему сыну Иван Петрович оставил два миллиона восемьсот тысяч рублей долгу. Примерно за ту же сумму тогда можно было купить вторую Москву.

Особая фигура - Федор Ростопчин, галлофоб и публицист патриотического толка. В историю Ростопчин вошел как человек, напрочь сжегший Москву. Когда в Россию вторглись войска Наполеона, Ростопчин наладил выпуск антифранцузской агитации в виде листовок, называемых "афишками". Таковые пробуждали в москвичах патриотический угар, под воздействием пропаганды были биты проживающие в Первопрестольной иностранцы (все - не только французишки), но в общем и целом в Москве до поры тщательно охранялось благопристойное спокойствие. Перед Бородинской битвой Ростопчин пытался собрать московскую дружину, но этого сделать не удалось в связи с бегством населения из города. На всякий пожарный случай Ростопчин выслал из Москвы и свою семью.

Следует подчеркнуть: свое имущество Ростопчин оставил в городе, на разграбление врагу, ибо опасался обвинений в личных интересах. От Наполеона Ростопчин получил прозвище "Герострат", причем специальная комиссия французов доказала вину в поджогах именно московского главнокомандующего. Впрочем, в глазах россиян Ростопчин прослыл героем и мучеником. После того как Наполеон был бит, Ростопчин сосредоточился на преследовании масонов и восстановлении Москвы из пепелища. По выходе в отставку долго лечился в Германии от геморроя. В конце жизни окончательно осел в Париже,время от времени выезжая в Баден-Баден для лечебных процедур. Европейцам запомнился как человек, предававшийся забавам, не соответствующим его летам и высокому званию, а так же отказавшийся от честолюбия. Сын Ростопчина, полноценный "мажор", угодил в Париже в долговую тюрьму, жена перешла в католическую веру и заставила сделать это дочерей.

Теперь – о блистательном кавалере. Светлейший князь Дмитрий Голицын отбарабанил на московском хозяйстве аж 24 года. По слабости зрения всегда ходил с лорнетом и был узнаваем издалека по характерному отрывистому смеху. Плохо разбирался в людях и оттого всегда был окружен всякими пронырами. Хорошо говорил по-французски, и очень скверно - по-русски. Отличался застенчивостью, но многие принимали сие за аристократическую спесь. Уже будучи генерал-губернатором Голицын как мальчик был подчинен своей своенравной матери, прям пред ней трепетал, причем до самой своей смерти. Герой Отечественной войны 1812 года, отличился при Бородине и под Красным. Среди губернаторских заслуг: строительство Большого и Малого театров, закладка храма Христа Спасителя, возведение Москворецкого моста, открытие Первой Градской больницы, строительство Триумфальных ворот. Москвичи ценили доступность, гостеприимство и справедливость градоначальника. Впрочем, молодец-красавец уронил себя во мнении Москвы и вообще всей публики через любовную связь с одною замужнею женщиною, которую Светлейший князь взял даже с собою за границу. Умер на православную Пасху, в Париже. Похоронен в некрополе Донского монастыря.

Своеобразный кадр - граф Арсений Закревский. Назначенный московским градоначальником в 65-летнем возрасте, Закревский на протяжении 11 лет нагонял страх на москвичей своими самодурством и невежеством. В народе был известен под прозвищем Чурбан-паша. Такой и нужен был, ибо в Европах поднимались революционные настроения, которые на нашей почве вряд ли принесли бы добрые плоды. Кто-то ведь должен душить прекрасные порывы. Пытался бороться с коррупцией: проиграл. Регламентировал все и вся, даже время окончания балов и правила разведения кошек, но регламентам никто не следовал. Хотел, чтобы пред ним все трепетало. В особенности Закревского раздражало слово "либерал".

Ненавидел купцов, общался с ними как с лакеями. Ни слова не понимал по-французски, зато виртуозно владел нашим великим и могучим. Прослыл закоренелым реакционером, в докладных царю даже против фамилий аполитичных лиц приписывал: "Этот - готовый на все". Отправлен в отставку после того как его дочь Лидия Нессельроде вышла замуж за князя Друцкого-Соколинского не разведясь с предыдущим мужем. Долго отказывался верить известию об отмене крепостного права. Остаток жизни прожил во Флоренции.

Абсолютный рекордсмен - князь Владимир Долгоруков. 26 лет у руля Москвы, до самой гробовой доски! Единственный градоначальник Москвы, в честь которого названа улица. Впрочем, ничем особенным в должности отмечен не был. Просто правил - и все.

Трудна была судьба Великого Князя Сергея Романова, пятого сына императора Александра Освободителя. Градоначальник разорван на куски при срабатывании адской машинки террориста Каляева, брошенной возле Никольской башни Кремля. При нем (не при Каляеве, конечно, а Романове) построены Мытищинский водопровод, Художественный театр, трамвайные линии. При Романове стремительно развивалась промышленность, но Сергей Александрович издал указ о запрете слива отработанных фабричных вод в Москву-реку. Впрочем, катастрофа на Ходынском поле случилась так же в правление Сергея Романова, за что в народе его прозвали "князем Ходынским". Являлся противником демократизации общества, будто чуя, к чему это все приведет.

Злые языки утверждали, что Романов несколько пристрастен к особам - но не женского полу. Про него ходила поговорка: раньше Москва стояла на семи холмах, теперь - на одном бугре. "БугрЕ " в переводе с французского - "лицо нетрадиционной половой ориентации". Вдова Князя Ходынского Великая Княгиня Елизавета Федоровна, урожденная принцесса Гессен-Дармштадская после смерти мужа основала Марфо-Мариинскую обитель. Зверски убита большевиками в 1918 году.

Губернатор и записной либерал Владимир Джунковский в детстве был пажом Великого Князя Сергея Александровича. В молодости - адъютантом все той же фигуры. Дорос до командующего Отдельным корпусом жандармов. Пытался разоблачить пагубное влияние Григория Распутина на царскую семью, за что был уволен с должностей и отправлен на фронт. Когда к власти пришли левые, советское правительство вначале даже определило Джунковскому пенсию. Но в 1918-м его арестовали и посадили в Бутырскую тюрьму. В 1921-м большевики Джунковского освободили. Он работал церковным сторожем и давал уроки французского. Есть легенда, что бывший градоначальник принял монашество. Вновь, уже 72-летним старцем, арестован в 1937-м. Расстрелян на Бутовском полигоне.

Я упускаю многих персонажей занятной трагикомедии, но имени одного из последних градоначальников царского времени не упомянуть не могу. Это Феликс Юсупов, тот человек, с которым связаны легенды о несметных сокровищах Огородной слободы. Юсупов, фантастически богатый человек, так же был адъютантом Великого князя Сергея Александровича. Пробыл в должности главного начальника Москвы полгода, снят потому что не смог предотвратить антигерманские погромы 1915 года. После революции сбежал в Италию. Умер и похоронен в Риме, так и унеся с собою в могилу тайны Юсуповского дворца и его подземелий.

А потом пришли комиссары. Первым из таковых стал купец и масон Челноков. Вторым - доктор Кишкин. Третьего не было, ибо Москвою стали править председатели исполкома Моссовета. Многие из этих замечательных людей при Сталине были расстреляны, но некоторые дожили до глубокой старости. Не могу не подчеркнуть характерную особенность всех советских деятелей: они в той или иной степени прилагали усилия к тому, чтобы Старую Москву изничтожить.

При ТЕХ еще царях Москва была поделена на "части". Конечно, подразумевались полицейские части. И по большому счету Москвою управляли жандармы, городовые да околоточные. А при советской власти, еще в 1917-м Старую Москву нарезали на своеобразные лимонные дольки, районы. Здесь нельзя уже говорить о "правителе Старой Москвы", ибо районы как бы выплескивались из Центра наружу, а мегаполис в целом - уже совсем иная конгломерация.

Когда советская власть проиграла холодную войну за светлое будущее человечества, талантливейшие деятели коммунистического режима, в числе которых особо выделялись комсомольцы, стали строить то самое, против чего по молодости и глупости лет боролись: капитализм. Тут включились и ушлые ребятишки, умеющие хорошо пилить бюджеты, преимущественно евреи и дагестанцы.

Городские охлократически-леберастические власти, почуяв раж, вновь собрали дольки в единый лимон. Ну, то есть, в Центральный административный округ. На феод поставили человека, названного по-древнеримски: префект. Впрочем, в ЦАО пока остаются раёны, которые суть есть деление лимона на сферы влияния – но не китайских кланов. Главы управ отличаются тем, что с завидной постоянностью фигурируют в коррупционных скандалах. Примерно тем же отличаются и полицейские власти. Чаще всего фигуранты отмазываются и оседают на Рублевском золотом дне или натурализуются на Лазурном побережье Франции в качестве «новых русских». И вот, что... пройдет еще лет сто – и найдутся грамотные остроязычные едкие борзописцы, которые всех выведут на чистую воду. И наши потомки узнают, почем фунт... тьфу - то бишь, ху ис ху. Жаль только, жить в ту эпоху прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе.

Меня же увольте. Есть святой принцип: о действующих начальниках либо хорошо - либо ничего. Кто способен пойти дорогою Радищева?

Вот такое мое оборзение Москвы от Кучки до лучших дней.

ИНОЙ

Боритесь со злом внутри себя;

не обращайте свою борьбу

в борьбу со злом в других.

Лунь юй

Любите ли вы Старую Москву так как умеют любить ее демоны? А еще - черти, бесы, шайтаны, упыри, изверги и прочая разномастная очаровательная нечисть... Время от времени Первопрестольную навещает и Сам Князь Тьмы, что отмечено в летописях и былинах, а тако же высокохудожественной литературе. Как правило, москвичи это дело шикарно обставляют, а потом красочно описывают всякие беды и невзгоды, настигшие Первопрестольную в результате визита высокопоставленного... ну, или глубокоупрятанного существа.

Можно до бесконечности спорить о том, что де всякое зло есть просто обратная сторона добра, или что добро должно быть даже не с кулаками, а с увесистой дубиною или пулеметом. Когда бабло побеждает зло, всякая такая этика бессильна, и словесные упражнения - лишь масло в огнь, пылающий в преисподней. Все бессмысленно, ибо здесь у нас не математика: отрицательное помноженное на отрицательное дает негатив в квадрате, а вовсе не плюс. И только преумножение добра приносит несомненную пользу человечеству. Но на такое способны лишь святые люди. Да к тому же далеко не всякий имеет дар отличить хорошее от плохого. Вот ты подкрадываешься, подкрадываешься к какой-нибудь отвратительной бяке преисполненный благородного гнева… Бамц по кумполу! А там добро.

Человечество склонно к фантазиям; люди выдумали и божественные пантеоны, и демонологию. И там, и там - интересно и разнообразно. Почему? Полагаю, люди проецируют на небеса и под землю своих, физиологических демонов. Ну, для чего, к примеру, выделять ангелов и архангелов... А в чем смысловой корень мифа о серафиме Сатанаиле? Я не знаю, хотя знаком с разными гипотезами.

На самом деле ничего не встречается в чистом виде. Во всяком явлении присутствуют польза и вред, да к тому же для каждой позиции есть набор полезного и вредного плюс допустимая мера. В общем, демонология - темная наука. Но и теология - изрядные дебри. Да и в альтруизме света немного: неся добро всему сущему, ты рискуешь поддержать какого-нибудь маньяка или диктатора, ряженого в овечью шкуру. Полагаю, мизантропия - не самая скверная идеология, ведь лучше ждать подложенную свинью, нежели всегда быть готовым к высокому полету человеческого духа.

Я не знаю, почему нечистая сила так любит Старую Москву. Перефразируя известный мем, предположу, что она просто умеет хорошо ее готовить. Но и москвичи не промах: вон, как Сталина-то культивируют в своих котелках! Одно из мест исторической Москвы носит название У чёрта на Кулишках. Там еще памятник стоит: два мужика. Иные полагают: геи. Некоторые думают: гои. Другие подозревают: ночной дозор, вампирский тандем (не подумайте: это я не на МедвеПута намекаю). Нет: люди, стоящие у чёрта на Кулишках, дали нам письменность. И вот этими буквами мой грешный разум, управляя пальцами с нечищеными ногтями сочиняет такое... м-м-м-мда… пойду-ка ногти подстригу…

Все. Зачистил (вот так бы еще и с душою…) – можно продолжать. У темной стороны всегда одна задача: разделить людей, посеять вражду. Так легче править Миром. Сам процесс интересен и возможно даже нужен, но человечество характерно тем, что с завидной регулярностью выходит из-под контроля и творит всякие беды, причем, проявляя выдающуюся фантазию. А потом списывают на происки сатаны: "Ну, что ж тут поделаешь: бес попутал". Не грех предположить, что и у нехороших сил в некотором роде благородная миссия: "перебрать людишек". Ну, то есть, проредить ряды - чтоб лучше росло. Так виноградарь срезает грозди и бросает гнить - для того чтобы оставшиеся ягоды впитали гниль и сахару набрали. Так и мы, человеки, время от времени удобряем поля сражений. Кто нас к тому толкает - уж не Великий ли Садовник? То нам неведомо, наше дело - вбирать в себя соки и расфуфыриваться во всех смыслах.

Сейчас я применил казуистику. Мы не виноград и даже не муравейник. Мы хуже - вот истина. И по поводу свободы воли и всего такого. Нечистая сила сама по себе не персонифицирована, она, сволочь, всегда кого-то нанимает или покупает душу, обещая преференций. И ведь многие ведутся, ибо покамест в загробную жизнь и воздаяние верят не всякий, зато и от материального поощрения тоже не отказываемся - ведь мы же не святая бригада Потапова.

И люди запросто, без страданий совести преумножают запасы мирового зла. Ведь так легко натворить мерзостей, а потом и бить себя в грудь: " Не винава-а-атая я-а-а, он он са-а-ам прише-е-ел!" Ну, а то, что ты был лучшим учеником... Бог не выдаст - свинья не съест. И откуда такая мерзкая поговорка...

Итак, на сей раз тот самый "не тот товарищ, который правит бал" направил в Москву некое лицо в образе медийной фигуры. А как может быть иначе, если мы своими мыслями накрепко зависли в медиапространстве. Для нас Интернет - особое Царство Свободы, где мы можем быть самими собою и говорить что думаешь. А воля - это такой дар, которым еще надо уметь пользоваться. Неслучайно ведь говорят: "Ты ему только дай волю!"

Назову ЕГО навскидку: Демьян Пришлый. Имя на самом деле не так много и значит. Главное: логин. Ну, или прозвище. Вот это уж точно как название кораблю, собирающемуся плыть. У Пришлого логин: Иной. В него Демьян вложил много смыслов, так сказать, создал квинтэссенцию.

Кто завладел вниманием - владеет Миром. Так мы склонны полагать. Хотя на самом деле это не так: миром владеет тот, кто управляет действиями властителей дум. Ну, то есть манипулирует нами через марионеток. Ты вот думаешь, что иначе мыслишь, делаешь все по-своему, говоришь собственные слова. На самом деле, если б это действительно было так, тебя бы никто не слышал, тебя вообще не заметили бы и уж точно не поняли. Потому что для того, чтобы тебя услышали и к тебе хотя бы присмотрелись, надо говорить то, что хотят слышать и показывать то, что хотят видеть.

В истории были такие деятели как Герострат, Брейвик, Чикатило, Иуда, Геббельс, Вышинский. Почему мы о них знаем, хотя надо бы напрочь истереть всю память о любителях геростратовой славы? Потому что они - ЛЮДИ, рожденные матерями, а не гоблины. О них снимают телевизионные передачи и даже пишут книги. Может быть, мы повторяем вышеозначенные имена для того, чтоб черти почаще подкидывали угольку под емкости, в которых они варятся. А вдруг они ТАМ на самом деле парятся в джакузи и визжат от чувственного восторга?

Всякая медиафигура, даже если это отрицательный персонаж, желает завладеть твоим вниманием. Особенно хорошо это получается у демонических личностей. Светлые люди испускают свет, а это утомляет. Темные люди пожирают свет - и в этом их притягательность. Получается своего рода медиавампиризм. В головах всех кряду поселиться проблематично - не бывает же такого, что все тусуются в одном месте. Хотя в истории человечества всякие случаются: например, расцветают тоталитарные режимы. Но в таковых мозги-то как раз выключаются - системой правит страх, обитающий в мозжечках. Да, общества в фашистском рейхе, в исламском каганате, в марксистской Кампучии едины. Но это же не общность, а обыдленная масса, к которой все соревнуются в том, кто больше любит Отца Всех Народов, национальную идею или правильную реГиЛию. А всех неправильных - на перековку мозгов, до полного раскаяния и осознания. А лучше всего крамольные мысли отделяются вместе с головой. Оно может так и надо, ведь и головы надо промывать для профилактики тараканов. Едва зашевелился червь сомнения - гаси!

Самый скверный способ тоталитаризма - сетевой. Даже если аудитория Сети придерживается либеральных взглядов, инакомыслящих мочат столь же яростно, как и дрочат. И здесь в плохом смысле хороши сообщества любого толка, даже реакционного: слово "толераст" ругательно для каждой твари. Все почему: ты хочешь слыть своим парнем (своей девчонкой). Будешь говорить вопреки - станешь изгоем. А кому охота, чтоб от тебя отвернулись? Вот тут-то бесы и веселятся.

Демьян Пришлый родился и вырос в Старой Москве. Национальность этого человека сложна, там намешаны славяне, угро-финны, тюрки, вот только евреев покамест не замечено. Это я специально сообщаю поклонником теории жидомасонского заговора. Семья приличная, отец даже был министерским работником. Каких-то теплых чувств к своей малой родине у Демьяна не возникло. Возможно, все дело в воспитании: отец несмотря на то что был частью системы, дома ругивал и Советский Союз, и Старую Москву, и даже двор (не царский, а свой, жилой). Дело в том, что отец сам из глубинки, он в свое время талантом и интригами покорил Белокаменную, но в определенный момент некая противоборствующая министерская группировка поставила Пришлому-старшему препон, обломав карьерную лестницу. Вот старик дома все зло и вымещал.

Окончив самый центральный из московских вузов, Историко-архивный институт, Демьян по архивной линии не пошел, увлекся айтишными делами, а именно - компьютерным дизайном. Дело было новое, интересное и даже захватывающее. Специалисты были востребованы, и, когда на Российской земле шустрил гениальный биржевой спекулянт Джордж Сорос, Демьян попал в один из его проектов - в качестве верстальщика. Сошка мелкая, но нужная. Да и нормальная потогонная система Форда есть занятие полезное для опыта.

А потом появился Интернет. Конечно, на самом деле он был и раньше, но до положения Глобальной Паутины и модного времяпровождения еще не дорос. Демьяна как талантливого айтишника пригласили работать в страну Данию. Там он наскоро осознал, в каком дурдоме взрастал. Демьян - трудоголик и техноман, большой любитель фотографировать, и вообще: его Родина на самом деле - работа. А уж в какой части Мира ты находишься в данный момент - ничтожный параметр. Это он так думал поначалу.

Однажды Демьян пересекся с одним умным евреем, ник которого - Мудозвон. Ну, это по-русски звучит столь вызывающе, буквы "мудозвона" писались на латинице: Mudozvon. Но мы-то, русскоговорящие, пока еще не разучились воспринимать сущее по-кириллически. Вот и припомнишь двух мужиков в рясах, стоящих у чёрта на Кулишках... Кстати, про умных евреев: ты встречал евреев глупых? Безнравственных, подлых, мерзких я встречала. А вот глупых и злых - нет. А вот среди русских уж точно попадаются всякие, а посему наша нация более универсальна.

Мудозвон предложил Пришлому поучаствовать в сетевом проекте, в котором каждый участник будет вести свой дневник и выкладывать его в открытый доступ. Занятие свежее, резерв неосвоенный. Пока ни о какой морже идти речи не могло, работали для удовлетворения персонального эго.

Пришлому надо было выбрать свой ник самому, а думал он недолго, ему вообще нравилось это слово: "иной". Что-то в нем гуляет такое... библейское, что ли. Сразу Иной топ-блогером не стал. Пришлось попахать на компанию, которая замутила проект глобального сетевого СМИ, в формате которого все, кто хотел, мог постить какую угодно хрень, а самые популярные посты входили в топ. Никто тогда не ставил ребром моральный вопрос о том, что ради рейтинга придется потакать низким инстинктам.

Не сразу, но пришла мода на сетевые дневники. Людям надо было всего лишь преодолеть личную застенчивость. На самом деле мы все хотим, чтобы нас заметили и оценили, или послушали, только зачастую боимся себе в этом признаться. В общем, глобальное СМИ стало стремительно развиваться. И в серой массе родились свои звезды.

Порою меня волнует идея: а не есть ли Всемирная Паутина тем самым Диаволом, который искушает людей? Да нет, успокаивает рассудок, разве возможность приобрети Все Знания, накопленные человечеством, может быть от Сатанаила?! Стоп! Ты же через Сеть постигаешь добро и зло, имеешь все, что ни пожелаешь за сущие копейки... Кто тебе подсовывает это надкусанное яблоко?..

С другой стороны, Интернет - наркотик. По крайней мере, для Иного он стал таковым точно. Вероятно, эдакое средство передачи информации возникло несколько раньше, нежели эту прелесть готова была принять человеческая психика. Вот и возникли закавыки. Так же и с алкоголем: одни впадают в зависимость, другие вообще обходятся без, третьи вырабатывают иммунитет. Между тем наука кричит о том, что де алкоголь - яд, в то время как мировое искусство воспевает зеленого змия в хвост и гриву. А с Паутиной все сложнее: федерального агентства по контролю за интернетом пока еще не создано, а значит - гуляй, Вася, лабай и хавай.

Иной наделен особой прелестью. Это вообще дар, иначе его именуют харизмой. Думается, Пришлый использовал его на все сто десять процентов. Полагаю, исходя из этого владельцы глобального СМИ и предложили Иному работу. Они его подписали на фотоленты всех мировых агентств, что, кстати, недешево. Иной сам выбирал, какие фотографии ему выбирать для того чтобы постить. Пришлому был дарован карт-бланш: реализуй все свои таланты и набирай подписчиков, плоди и размножай контент!

Для топа блогосферы были отобраны проекты разных форматов. Один крыл матом и постил сиськи: это для быдла. Другой провоцировал представителей власти и время от времени писал посты типа: "Меня опять обокрали". Третий, ведя образ жизни буржуа, разъезжал по туристическим красотам мира и строчил оттуда репортажи, украшая их яркими фотками. Еще один проект: рассказы проститутки, причем, сочиняла их целая команда талантливых прозаиков. Была и страничка огламуренной стервы, рабыни фитнеса. У Иного своя ниша: новостная фотография на злободневные темы. Обладая тонким вкусом, Иной выбирал самое лучшее, и всегда конечно реагировал на самые громкие события. К тому же Иной часто выкладывал неформат: фотки ниочем. А это добавляет ощущение какой-то, что ли, естественности, «человечинки».

Понимая, что надо быть ближе к фактуре, Иной вернулся на историческую Родину. Выкинул из своей квартиры в Старой Москве постояльцев, стал в ней жить-поживать и чего-то там наживать. Пришлось стать полноценным самсебефоторепортером: таскаться по громким акциям, освещать беспорядки и прочую суету. Но в основе все же оставалась публикация лучших новостных фотографий. Что поделать, если новости в нашем мире - кровь, боль и страдания людей. Мы ведь живем а состоянии Апокалипсиса, фотографы лишь фиксируют отдельные эпизоды. Тебе это не нравится? Смотри сиськи и киськи, читай хронику производственной жизни проститутки. Как говорится, пойло на любой вкус.

Подлинный звездный час Иного случился в самом Центре Старой Москвы на Манежной площади. В спальном районе горячие парни с Кавказа убили футбольного фаната. Неважно, что в конфликте виноват был погибший, обозвавший горца нехорошими словами - человек-то мертв. И вот громадная масса молодых славян стекается на Манежку. Они скандируют националистические лозунги, жгут файеры и кидают дружные зиги в сторону Кремля. Прессы там тоже немало. Но, пока официальные СМИ согласовывают информацию перед публикацией, съедается время. Между тем Иной с ходу выкладывает все в своем твиттере. Так же скоро посты летят и на другие платформы. Мир следит за вакханалией через каналы Иного. Он медиум, бог, царь информационной горы!

Благодаря оперативности Иной становится теперь уже абсолютно признанным гением новостной фотографии. Его картинка, на которой сквозь кровавый дым бритоголовые пацаны в нацистском приветствии салютуют Режиму, облетает весь Мир. А там, в Кремле, сидит герр Байбаков, Серый Кардинал Режима.

После яркой победы наступает пауза, рейтинг чуточку ползет вниз. Так всегда бывает после оглушительного успеха. И вдруг однажды в блоге Иного появляется странный репортаж из кремлевского кабинета Серого Кардинала. Читатели видят, что читает герр Байбаков, какие портреты стоят на столе идеолога власти. Иной намекает, что попал туда случайно. Никто не верит, но включается друга извилина: "Иной близок к Самому!"

У Байбакова патологическая любовь к творческим людям. Все знают, что Кардинал тайком пописывает прозу и публикует свои опусы под псевдонимом. Для публикаций Серый затеял даже журнал, который спонсировал эпатажный, но адекватный олигарх, а редактировал придворный репортеришко, умеющий прикольно стебаться. Презентовали понтово-демонический журнал "Русский канонир" на крейсере "Аврора", причем все набухались так, что боевой корабль очнулся от своих сладких снов и пришел в ужас. Среди гостей присутствовал Иной. Он впервые встал перед настоящим моральным выбором: рассказывать в своем блоге об этом безобразии правду - или умолчать о некоторых несуразностях? Но ведь Иной уже минимум единожды солгамши, не раскрыв своей аудитории секрет попадания в кабинет Байбакова! В общем, моральный выбор пал на фильтрацию базара. И, кажется, пал не только выбор.

Байбакова читали лишь для того, чтобы разгадать тайные знаки Кремля. Может, от того его и заморочки, что человек страдает от обделенности прозаическим даром. Да и в конце концов... есть же Судия Время: оно в будущем покажет, кто чего стоит на самом деле. Главное, чтоб они - будущее и то самое дело - настали в принципе. Для чего нужна Байбакову своя демонизация: государственность. Он сторонник проекта "Сталин лайт" - чтобы пугались либерасты и либерманы, и в головах не возникло смуты. Что же касается творческих мук и всего такого... давайте уж не будем здесь размазню разводить: пусть каждый делает свое дело, и будет что будет.

Совершенный взлет Иного настал, когда его включили в пул (читай: свиту) Самого. Несколько раз топ-блогер (первый в истории автор-редактор-издатель самодеятельного СМИ!) летал с Самим в разные интересные места. Своим читателям Иной разъяснял: "Кремль хочет быть ближе к нам, простым людям, я лишь ихний случайный выбор". Хотя на самом деле Иной ни хрена не понимал, можно сказать, лишь терялся в предположениях, да к тому же администрация Самого даже не требовала от Иного передавать материалы на согласование.

И настал момент, когда Иной подумал, что он - видный общественный деятель и социальная величина. Даже в определенном смысле политик, ну а знатная медиафигура - это точно. Стоять в общем ряду с Быковым, Акуниным, Гудковым, Венедиктовым, Немцовым, Собчак! Это же многого стоит. Оно конечно, ежели закрыть глаза и представить всех этих лиц во главе государства, проберет ужас. Но мы закрывать глаза на них не будем!

Итак, пришло самое страшное испытание из всех вообразимых: медные трубы. Направо и налево - интервью, приглашения на понтовые мероприятия, узнаваемость на улице с непременными идиотическими улыбками... полный альбац! Открылась и другая сторона медали: известность утомляет и даже может ввести в депрессию. Но, когда все время занят, это же как таблЭтка.

Либералом и западником Иной являлся природным. Он же европеец по сути, органически не приемлющий сатрапов и душителей свободы. Видя, как изощренно Власть заигрывает с нациками, Иной понимал, что государство катится в пропасть. Разве можно, видя, молчать. Но одно дело, когда ты обычное дерьмо, другое - когда ты элитное дерь… тьфу! – то есть, избранный. В свое время, когда Байбаков впускал Иного в свой основательно подготовленный визажистами и пиарщиками кабинет, Кардинал преследовал минимум одну благородную цель: показать аудитории, какой Байбаков умный, начитанный и аккуратный человек. Потому и книжки для фотосессии подбирались соответствующие: Ницше, Платон, Вольтер, Саади, Лао Цзы, Достоевский. Акутагава, Селинджер и все в этом роде. Иной был назначен "случайно попавшим" потому что у него интеллигентная аудитория, не быдло. Когда Серый Кардинал имеет имидж интеллектуала, некоторая часть интеллигенции волей-неволей задумается: а не лучше ли цивилизованная тирания, нежели варварская дерьмократия? Кстати, Кардинал ошибся: практика показала, что в авторитарном обществе движущая сила ― серость, для которой «интеллигент» ― словечко ругательное.

А тут избранный берет - а начинает резать... эту... правду-матку. Иной стал выискивать нелицеприятные факты современной России и смело таковые распространять. Миссия, такскаать: приподнять веки населению - и пусть увидит всё. Благо, недостатка в подобного рода фактуре у нас нет: кругом идиотизм, маразм и административный восторг.

Когда-то Иной был женат. Разошлись мирно, причем экс-супруга осталась в Дании, живя в комфорте и покое. И вот однажды женщина, о которой Иной уже изрядно подзабыл, делает громкое заявление, причем через Интернет: якобы Демьян Пришлый сожительствовал со своей несовершеннолетней падчерицей. Конечно такого не было. Но у нас ведь как: ложечки-то вот они, родные, а осадочек остался. Ярлык "ПЕДОФИЛ" клеится легко, ан хрен отскребешь.

Началась не то, чтобы травля, и вязкая такая балабольщина. Никаких заявлений в полицию, все на уровне кухонной свары. Попытки связаться с бывшей и разобраться в частном порядке успеха не принесли, однако проросла на душе язва, которую, собственно, подтачивало общественное мнение: у нас ведь злодеем хорошего человека не назовут «Ах Иной? Это тот, который со своей падчерицей…»

И настал момент, когда Иной покинул Россию. Он поселился в одной маленькой европейской стране, славящейся своими русофобскими настроениями. И это не Дания. Тут-то значительная часть аудитории Иного и призадумалась: ежели человек чист пред Господом - к чему бежать? Вот Ходор к примеру не бежал. Потом, правда, пожалел. Оно конечно, у нас засудят и без вины. Но уже сама ментальность населения настроена на следующую волну: "невиновных нет, если ты не судим - значит к тебе еще не пришли".

Иной своим читателям сообщил: "Буду теперь рассказывать всю правду о жизни в Европейском Союзе, ничего не скрою!" Пипл рассудил: «Ну наконец-то хоть Иной этих баронов фондерпшиков прищучит!» Он действительно несколько раз вылетал к местам европейских беспорядков: когда либеральная власть гасила антиглобалистов, арабов и негров. Но аудитория отреагировала на репортажи вяло: это же читатели Иного, человека, некогда близкого к трону русского царя, а на што на короли заморские? Злые языки заключили: "Ага, записался в педофильски-педерасткое лобби!" Не все в порядке в датском королевстве? Да пофиг - у нас тут свое царство-госублятсво! Пришлось Иному искать варианты очередного переформатирования. А путь оказался один: вернуться к русскому срачу, который так любят бундосы и пиндосы.

Иной руководствовался благими намерениями, он ведь хотел приносить обществу пользу. Чес-слово. Аргумент Иного: "Я борюсь с последней империей на планете Земля и рабским сознанием жителей этой сраны!" Многие парировали: "Молодец, мужик, продолжай бороться с дядей Сэмом, а то он уже во все дыры свои поганые пальцы позосовывал и вынул четыре пуда вони!" Ну а насчет "этой сраны" - прям крик подсознания. Ну, да: и путинская семья обитает вовсе не в рашке. Но ведь Путин-то не обсирает, и не говорит: "эта".

Злую шутку сыграла актерская стезя. Когда Иной еще крутился в российском истеблишменте, ему предложили роль в художественно-документальном сериале, призванном рассказать всю правду об армии генерала Власова. Режиссер и продюсер сочли, что по фактуре Иной очень даже напоминает злосчастную историческую фигуру. Практически один в один, вот ведь бывает. Собственно, на этом карьера лицедейства кончилась, но уж попал так попал.

Оказавшись вне родного пространства, Иной представил себя типа как Герцен, который, таскаясь по лондонским пабам на пару со своим Огаревым, отважно бия в свой "Колокол", поднимал в несчастной России волну народного гнева. Умения быть актуальным моему герою не занимать. Каждую весну накануне Дня Победы Иной публиковал пост, в котором задавал вопрос: "Так что мы собственно празднуем 9 мая, ежели бездарные военачальники на сей алтарь положили 28 миллионов человеческих жизней?" Но платить в нашем мире надо за все. В свое время, когда Иной был еще в фаворе у власти, Старую Москву украшали постеры: Иной в форме генерала Власова поздравляет ветеранов с Победой.

Да, у Иного не нашлось своего "Огарева", зато он имел единомышленников - из тех, кто тоже желает исправить Россию в сторону европейских ценностей. К слову, в стране, которую Иной избрал для своего добровольного изгнания пиво - это национальная идея. Граждане именно этой республики особо радостно в свое время встречали Гитлера, укладывая путь фашистов дорожками из хризантем и униженных евреев. Но бойтесь данайцев, цветы приносящих!

Герцена разбудили декабристы. А какая падла разбудила Ле... то бишь, Иного? Предложу собственную теорию. Чудовищно обло, озорно, стозевно и лайяй - это и есть Всемирная Паутина, без персонификации. Ее изобретатели вовсе ничего не придумали, а вскрыли запломбированный и защищенный табу всех религий системный блок Пандоры. Мы, лайкающие все и вся - и есть то самое "лайяй". Высшая сущность, которая возникла над человечество и поработила нас - некая новая форма существования Разума, которая в конце концов и станет подлинным властителем планеты. Ну-у-у... это один из сценариев. Возможны разные варианты развития событий. Может быть, нас поработят не роботы и не Глобальная Сеть, а, например, новая форма насморка, то есть, зловредные микробы. Или религиозный страх. Или инопланетяне. В том-то и прелесть бытия, что мы только лишь предполагаем, располагают же иные (со строчной буквы).

Ежели случится то, что я предположил, ОНА уже не даст никому вырубить все серверы и прекратить подачу электроэнергии на дата-центры. Человечество же превратится во вспомогательную цивилизацию, истово обслуживающую Систему. Доминирующая роль людей кончится, Паутина же будет нас держать в узде социальных сетей. О, как. А ты думал - все по-децки?

Изгнание... У нас обычай такой: некто обсирает срану... то есть, миль пардон, страну в хвост и гриву, сочиняя какие-нибудь "Записки кремлядьского дигера", а потом и валит из рашки, как говорится, от греха. И там, за бугром выясняется, что этот "некто" на хрен никому не нужен, ибо его задача - обсирание страны происхождения. Пшол вон – на позиции! А-а-а-а… не хочешь? Ну, тогда уж не обессудь, крутись как умеешь. И наступает... как бы это сказать-то помягче... когнитивный диссонанс: ты (то есть, он) являлся критиком того, без чего смысл твоего существования теряется.

Иной принялся отыскивать язвы путиноидской России, истово, по чертовой дюжине твитов за сутки, поща всякую правдивую ерунду. Зачем искать недостатки в сране почитателей пива, хризантем и Гитлера? На это говно мухи не налипают. Не сомневаюсь, что правда и на стороне Иного. Режим сосредоточился на улучшении имиджа государства в том время как надо все же улучшать само государство. Иному дистанционно удалось уволить мЕнистра культуры одного сибирского региона - за проведенный конкурс кулинарного мастерства, на котором к столу подавали торты в виде шоколадных жертв Хатыни и кремовых Матросовых. Такие мЕнистры культуры-мультуры нам и впрямь не нужны. Так что Иному - зачОт.

А тут аккурат - славяно-славянская война. Царь-государь под шумок адского майдана порешил отжать Крым, а может и весь понт. В смысле, Эвксинский. Куратором проекта выступил Серый Кардинал Байбаков. Ради того, чтобы майданутые укронацики не потащились со своими антимоскальскими настроениями на Симферополь, пришлось принести в жертву Донбасс. Стратегически решение верное, этически - мерзость. А когда говорят пушки, пиздоболы молчат. Каждый становится бойцом идеологического фронта, битвы же гремят на информационном поле. Медийные фигуры волей-неволей становятся полноценными боевыми единицами, ведущими свои аудитории на последний и решительный.

Еще один катализатор - убийство Немцова. Можно по-разному оценить фигуру и заслуги Бориса Ефимовича, но убивать вообще нехорошо, это грех. Посты Иного, где он просто публиковал чужие кощунственные фотки с трупом, вызвали яростную полемику на тему: "злодеи убрали праведника/герои добили мразь". Вот то самое: общество расколото, адекватные внешне люди расходуют свою душевную энергию на грызню, превращаясь в быдло. А ты спрашиваешь: в чем демонизм Иного...

Реакция непременно последовала, и она предсказуема. Иному припомнили и сотрудничество с хитродобрым дядюшкой Соросом, и второе гражданство Дании (а у него таковое есть), и попытки расшатать строй. А что уж тут говорить о педофилии... Таковой не пахло? М-м-мда... а вот теперь сомневаюсь: вероятно, все же попахивало ― с чего это вдруг звезда позиции оставила…

Человек подвергся обструкции. Иной и сам призывал к гноблению себя, похоже, получая от этого удовольствие. Он считал себя мучеником, Борцом с Системой, человеком, осмелившимся ополчиться на Самого... уж не Сатану ли? А вот здесь непонятно: в Лице Иного одни усматривали олицетворение зла, иные - квинтэссенцию добра... Но, если честно, подавляющему большинству было абсолютно по.

А потом Демьян Пришлый исчез. Бесследно. Одним из его последних постов был такой:

"Я свободен. Наконец свободен. Глобальная Паутина - убивающий душу наркотик, отбирающий небесные дары человека ради личных понтов. Я познал подлинную сущность вещей и явлений, а так же цену псевдопопулярности. Я ухожу. Ухожу потому что больше не желаю преумножать скорбь. Я люблю, меня любят, а большего мне и не надо. От умерщвляющей зависимости избавиться было непросто. Я совладал, причем, несоизмеримой с человеческой жизнью ценой. Друзья! Оглядитесь вокруг, постарайтесь полюбить тех, кто рядом с вами. Если Вы проснулись утром и увидели родное лицо - это уже счастье. Мир Вам!"

"Хрен вам!", подумал Демьян, поставив восклицательный знак.

Заметь, читатель: в послании слишком много "Я".

Очень скоро возник другой топ-блогер, работающий в подобном формате. Его мы узнали под ником "Лепый". А, кстати, могли бы под ник "Иной" подвести и другого исполнителя, но делать этого не стали, ибо в каждом третьем комментарии к посту Иного встречались два слова "педофил" и "русофоб".

На самом деле и у Байбакова, и у других Серых Кардиналов немало подобного рода проектов, причем гораздо более глобальных. Это и нашисты, и Херург со своими мотохунвейбинами, и бесогонтэвэ, и Рамзан-паша и… в общем, есть где раззудеться плечу.

Возможно, Пришлый даже не исчез из Сети, просто теперь он тусит в иных эмпиреях. Как бы то ни было, Иных уж нет, а те далече. Но миссию свою Иной все же выполнил на все сто десять процентов: посеял в обществе много-много-много взаимной ненависти. Он как пушкинский раб добыл от древа Анчар качественный яд и своими стрелами-постами разослал в души человеческих зерна зла.

Вот как легко в рассказе перескакивать из страны в срану, из эпохи в апохуй, из судьбы в мудьбу! Мысль не знает временных или пространственных ограничений, и это... тоже ведь прелесть. Мы способны на что угодно - если не в реальности, то в виртуальности. Помните, как там в одной священной книге: "возжелал человека, состоящего в браке с другим - ты уже согрешил". Грех... Человечество и начиналось-то с грехопадения, и первое греховное чувство - стыд. А кто вообще искушал-то женщину, не помните? И кстати, вкусив от плода, люди узнали не только о зле, но и о добре. А, значит, попытались отличить одного от другого. Если по честноку, получилось плохо, мы до сих пор путаемся и тыкаемся во всякое дерьмо яко слепые щенки. Отчего и воняем. А на задней поверхности модливых гаджетов зияет символ: надкушенное яблоко.

Полагаю, для Глобальной Паутины тоже существует этика. Только таковая руководствуется принципом сохранения планеты, которую человечество назвало Землею. В страшных фантазиях рисуется грядущее господство монстров. Но, вероятно, господствовать будет Планетарный Разум, который в результате Метаморфоза возникнет из Всемирной Паутины и подчинит волю своих создателей. Есть ли это Темная Сторона? Это смотря для кого. От тьмы еще никто не ослеп, а вот от шибко бойкого света - слепнут.

Все едино, нет абсолютного и чистого. Иной творил и злое дело, и благое. Он понимал себя хирургом (со строчной буквы), делающим обществу больно во благо. Но у него не было... как бы точнее выразиться... А, вот, придумал: праведности. Иной не был святым. А ЭТОМУ обществу нужны праведники, а не привереды. Люди, готовые взойти на Голгофу. Обвинили в педофилии? Испей свою чашу, как это сделал Сократ! Тогда мир, не нашедший путь к святой правде, поверит в твой золотой сон.

На самом-то деле Иной являлся винтиком в механизме управления обществом. На него пал выбор: "Ты станешь Мефисто, у тебя найдутся почитатели, которые понесут тебя на руках!" Человек отработал нормально так, конкретно. А надо было - ненормально, с надрывом, с кровию. Люди действительно ждут Спасителя, в каждой новой медиафигуре выглядывая потенциального Пророка. Но в эту шкуру что-то рядятся сплошь не те товарищи, которых мы ждем.

Оказалось, когда тебя несут на руках, кто-то - да и придержит за яйца. Сумеешь истерпеть боль и обиду?

СПАКУСИТЕЛЬ

Все человеческие тела

одолжены людям Богом.

С каким намерением

используете вы их?

Офудэсаки

Мы уже задевали духовный вопрос, точнее, миф, согласно которому у места могут быть духи. Но могут и не быть - все зависит от стечения обстоятельств и нашей веры.

Что за дух царит в самом Центре Старой Москвы? Не надо быть Вангой, чтобы смело заявить: это дух Владимира Ильича Ульянова, человека, чью гробницу украшает партийный псевдоним: "ЛЕНИН" (и пусть потомки гадают: да кто же такая была эта Лена?..). Давайте уж не думать, что Ильич Первый - душа неприкаянная. Я здесь говорю о духах, приключения же душ есть тайна великая, недоступная даже духовным существам. Ведь душа отходит в мир иной (привет Иному!), а дух покамест здесь колупается. И пусть вы мне докажете, что де мумия Вождя мирового пролетариата лежит ниже уровня земли, а значит все по-християнски и даже по-божески. Дело не в положении гроба, даже если и хрустального, ведь у нас здесь не сказка о спящем царевиче.

Может возникнут вопрос урн с прахом, замурованных в кремлевскую стену. Останки у нас имеют сакральное значение, иначе мы не помещали бы их в специально выделенные места. Даже индусы кидают прах не куда либо, а в священную реку Ганг. Ученые утверждают, что и сама духовность в истории человеческой цивилизации началась в момент, когда люди задумались об умерших. Жаль, иногда культуры в своем почитании духов частенько доходят до того, что забывают о живых, но не будем о грустном.

Смею напомнить: детинцы на Руси потому так и назывались, что в их основание закладывался прах убиенных детей. Кремль града Москвы исключением не был, поэтому и в этом аспиде... простите, аспекте исконные арийские традиции мы, так сказать, блюдуем. Осмелюсь предположить, духа в пепле ни на йоту. Хотя речь может идти лишь о моем персональном мнении. Но в пепле есть иная сущность: он вынуждает помнить. Нет пепла - не существует прошлого. Вот.

За гробницей Ильича в землю закопаны и другие персонажи. Например, тиран Иосиф Джугашвили. Одно время из Сталина тоже сделали мумию и положили ее рядом с Ильичем. Но не заладилось, политическая ситуациясложилась НЕ ТА. А потом и религию, в основе которой лежит поклонение мумиям Отцов, несколько замылили. Стали превозносить Мамону, хотя что коммунизм, что мамонизм - все одно чистой воды фанатизм, ведь и за то и другое особо отъявленные и мамочку родную не пожалеют. Вот интересно: и куда теперь делись все эти миллиарды конспектов работ Ильича Первого, которые на уроках марксизма-ленинизма строчили апологеты?

Материалисты коммунистического толка, пусть даже они и были диалектиками и гегельянцами, поклонялись не хрену собачьему, а Священной Мать… пардон, Материи. Данная сущность есть всеобъемлющая масса, порождающая все и вся в результате причудливой игры Природы. Когда на хозяйстве две бабы (Материя и Природа), хорошего ждать не приходится и хочется выть матом. Нынешние ученые мужи поклоняются Темной Материи, которая согласно их убеждению, царит во Вселенной. Все же видимое, если правильно понимаю, есть Материя Светлая. Значит – зрите и внимайте: пред нами предстает Великое Творение... двух баб.

И вот все витает, снует дух Ильича Первого по Старой Москве со своими апостолами... Ч-чорт, спросишь ты: какие на фиг "апостолы"?! А вот здесь я тебя, читатель, удивлю. Великий замысел претворялся в мрачную реальность на протяжении полувека. Эксперимент с двумя вождями в одной упаковке не заладился, это же не твикс. Я сейчас по пальцам пересчитаю всех, кто лежит в тылу гробницы Вождя.

Слева направо: Суслов Михаил, он же Серый Кардинал; Джугашвили Иосиф, известный при жизни как Отец Всех Народов; Калинин Михаил, Добрый Дедушка; Андропов Юрий, Темный Рыцарь; Дзержинский Феликс, Железный Человек; Брежнев Леонид, Гений застоя и застолья или Ильич Второй; Свердлов Яков, Сын Булочника; Фрунзе Михаил, Непобедимый Воин; Жданов Андрей, Гастрономический Гений; Ворошилов Климент, Учитель Всех Стрелков; Буденный Семен, Великий Всадник; Черненко Константин, Образец Невзрачности. Великолепная дюжина. Правда, если еще присовокупить Самого Человечного Человека, она получается чёртова — как в популярной книжке, тиражи которой зашкаливают уже много столетий кряду.

Не все прям титаны, но все же Отцы, люди высокого полета. Задумка налицо. Кто автор, судить не берусь, возможно, сего нам вообще постичь не дано. Но какое многообразие характеров! Каждый что-то привнес в историю кровавого века, который обозначают двумя андреевскими крестами (кстати, нынешний век – это два креста с восклицательным знаком). А если мысленно всех воскресить - получится еще тот паноптикум... Господи, да какие еще "если"! Все - проехали. Были эти правители талантливыми, никакими, добрыми, кровожадными: за все ответят их души. Духам же легко, ведь у них нет ролей. Да и место интересное - это тебе не мертвенный некрополь Донского монастыря. Вот вы думаете: монстры. Но представьте себе духов Старого Петербурга: там же сплошь Романовы, а это кошмар из кошмаров.

Хочу отметить одну закономерность: бывшие носители всех тринадцати душ не являлись урожденными москвичами. Да и те, чей прах заселил Кремлевскую стену - тоже неместные. То есть, духам доводится существовать далеко от места происхождения тел. А вот и не знаю, для чего это сейчас сказанул.

Мы и сами повинны в том, среди нас обитают те духи, которых мы бы не хотели, а тех, кого хотели, нет и в помине. Я, например, желаю, чтобы над Старой Москвою витал дух Есенина. В смысле, не перегар, а вообще. Дело не в религии или культе, а в самой сути вопроса. Вот Жукова сожгли и прах замуровали: разве от этого Георгий Константинович стал менее почитаемым в русской патриотической среде? Не считался с потерями (хотя и жалел солдат)? То же можно сказать и о Тамерлане, и о Наполеоне или о Гудериане. Все трое, кстати, перли в своем время на Москву и получили по зубам. Но и духа Жуковского средь нас нет - даже несмотря на изваяние с козырного краю Манежки. Может быть, если бы Жуков попал Апостолы, а Жданов - в прах, было б интереснее. Но Непобедимый Воин там уже есть, двое - уже перебор. Я ж говорю: все продумано и уравновешено. Это мы думаем, что бардак и бедлам, а здесь ― Система.

Что же касается мумии Самого Человечного.... в церквах тоже ведь останки усопших помещают на всеобщее обозрение и для поклонения. Надо же понимать, почему с Ильичем Первым сделали так-то вот: напомню, в 1924 году от Рождества Христова народ русский еще жил верою в силу святых мощей. Ну, да везде свои обычаи, они суть народный дух. Если то или иное учение допускает идолопоклонство, значит, тому способствует естественное право, главенствующее в обществе в данную эпоху.

Итак, духи большевистского пантеона витают себе по Старой Москве – и все, гады, видят. А между тем они не одни такие. Москва ведь вся на костях: еще в царские и богобоязненные времена погосты истирались напрочь, на их же месте строились всякие здания. Такие вот сущности время от времени отражаются на фотографических снимках в виде световых кругов, звериных оскалов, а то и еще каких безобразий. Специалисты предполагают: некие энергетические поля, но мы то знаем – есть много, друг ты ситный мой, на Божием Свете, чего не понимают даже дети.

Очередной префект ЦАО, номинальный хозяин Старой Москвы, которого в детстве во дворе звали "Фуксом", - еврей. Но не чистопородный, в наших краях теперь натурального еврея не сыщешь даже в синагоге. Давайте и мы его будем звать Фуксом. Он родился и вырос в Старой Москве, на бывшей Огородной слободе. Потом следовала карьера, и вот, на тебе: префект. Фигура негромкая, но значимая, практически управляющий Старой Москвы, по чину - генерал-губернатор.

У Фукса есть законная жена и почти взрослые дети. Есть незаконная жена и маленький ребенок. Есть прелестная готовая на милые безрассудства фотомодель. Но не хватает уединения. И как в том анекдоте про Ильича, который сказал Крупской, что ушел к Арманд, сказал Арманд что ушел к Крупской, а сам в библиотеку - и аботать, аботать и аботать, Фукс ищет возможности побродить просто так, наедине с собою. Так лучше мысли выстраиваются, а для чиновника такого ранжиру строй мыслей, структурирование – святое.

Фукс любит ночами, вот так, в одиночку дозором и никем не узнаваемым обходить владения свои. Устаешь от внимания и подхалимажа, хочется побыть обычным внештатным человеком. Нередко префект заходит и на Красную площадь. Теперь у нас не времена тоталитаризма, ночная жизнь Старой Москвы кипит, людишки слоняются, по-настоящему уединиться и подышать ЭТИМ ДУХОМ, ощутить "нерв" подотчетной территории не получается вполне. Зато мыслительный процесс протекает натуральным образом, ибо в небесах торжественно и тихо, а редкая пробивающаяся сквозь паразитную засветку звезда со звездою о чем-то сокровенном говорит. В нашем эклектичном городе все со всем перекликается и оспаривает; такой у Белокаменной нрав.

Фукс каким-то внутренним органом чувствует присутствие в Старой Москве духов. В определенном смысле префект - духовидец. А духи уж точно все видят, слышат и (с несколько отчужденным интересом) наблюдают. Зайдя на Красную площадь (обычно с Варварки) Фукс пристально вглядывается в кремлевский погост, и в его мозгу оживают образы: эта земля, закрытая мрачной брусчаткой, столько в себя впитала! Некоторые глупые люди утверждают, у Красной площади нехорошая "карма". Если уж и допустить существование таковой, плохая у Болотной площади и Ходынского поля, у Волхонки (ведь Храм Христа воздвигли на развалинах древнего монастыря, настоятельница которого прокляла все сущее). Красная же площадь - просто центр империи. Даже кладбище здесь к месту, ибо древние славяне тоже своих мертвых упокаивали на перекрестье дорог. Ну, да: народная мифология связывает с перекрестками уйму дурных предрассудков. Но именно здесь, в этом пятачке планеты Земля сходятся немало мифологий и эпосов.

Иные глупцы усматривают в Красной площади масонскую символику, и даже точнее: жидомасонскую. Фукс - русский еврей, а посему он знает, что есть фикция, а что - пища для ума и чувств. Смутные ощущения подсказывают опытному аппаратчику: духи Старой Москвы вовсе не демоны.

Ах, да: забыл уточнить. У нас же много знаковых мест. Это и Соборная в Кремле, и Сенатская в Петербурге, а есть еще Мамаев курган, Куликово поле, Бородино, и... в общем, все такие участки, где проливалась русская кровинушка. Впрочем, меня опять занесло.

Однажды в полночь Фукса привлекает шум, почти у самого мавзолея. Довольно внушительная толпа окружает нечто, люди возбужденно шумят. Яхве ростом Фукса не обидел; подойдя ближе, префект видит первопричину возбуждения: на брусчатке, понурившись сидит абсолютно голый худющий человек. Менты же промеж собою обсуждают:

- Невозможно, таарищ полковник. Он себя яйцами к камню прибил.

- Вот, б...я. Прям по яйцам?

- Ну-у-у, по мошонке.

- Хренов м...к. Граждане, ничего здесь интересного нет, разойдитесь. Да принесли наконец?

Толпа гогочет. И не расходится, плебеи, сейчас же у нас не тирания. Жаль, подумал Фукс, в иные времена вы бы тут у меня полыбились, с-скоты. Полиция не пыталась оттеснить толпу потому что была в подавляющем большинстве. Надо бы подать идею о ночном усилении. Наконец принесли плед, вонючий, черный. Вовремя - потому что этот мудозвон уже дрожал как наркоман в ломке. Все фоткали на свои гаджеты и горячо обсуждали шоу, сдабривая речь увесистыми русскими словами.

Врачи скорой, заглянув под плед и посветив фонариком, тоже искренне расхохотались. Пузатый доктор добродушно вопросил:

- Яйца оставлять - или хер с ними?

Голый человек в ответ разве что поскрежетал зубами.

- Ладно. Вась, вызови мэчеэс, тут без монтировки не обойтись... Приятель, а давай вот этим вот молотком я тебе по...

Добряк хмыкнул, вызвав новый взрыв хохота у массовки. Еще через несколько мгновений эскулап воскликнул:

- Ах ты засранец! Пирсинг сделал, хер-рой.

Оказалось, чудак заранее продырявил свою мошонку при помощи хирургии, гвоздь же вогнал в уже подготовленное отверстие.

Конечно же, всю эту комедию видели и духи Старой Москвы. Они вообще малоэмоциональные существа, но развлечения все же любят. Грустно смотреть как фанатики обливают себя бензином и поджигают. Печально наблюдать, как беснуются, взобравшись на лобковое... то есть, лобное место блеяди с гитарами. Танки, грохочущие по брусчатке, ритуальные концерты с половецкими плясками, путинги - все это пугает. А вот такие локальные мероприятия типа продырявленной мошонки – забавно и свежо. Это тебе не кознь стрельцовцев… тьфу – то есть, казнь стрельцов, конечно.

Представьте себе картину: скотобаза у мавзолея получает бурю эмоций, а вокруг витают тринадцать духов и с любопытством наблюдают развитие ситуации. Духовные существа обсуждают момент, и к единогласию все не придут. Спорят те, кто когда-то были Дзержинским и Брежневым, Ильичом Вторым. Они - вечные антагонисты. Впрочем, я неправильно сказал: застарелые – духи же не вечны.

- Что-то в последнее время пиарасты зачастили. - Заявляет Феликс. - Завтра в их газетах этот м….к станет звездою дня.

- А в бытность моего, - Задумчиво произносит Леня, - на площадь по-серьезному выходили.

- Надеюсь, не по-большому.

- Но какие очередя стояли к нашему-то брату. А теперь каток заливают. И вообще.

- Вот и доигрались. В либерализм. Знаешь... когда мой это пространство зачищал от коммерции...

- Да при моем, между прочим, здесь штрафовали даже за брошенную спичку. А этого - сразу бы в Кащенко, на медикаментозное исправление.

- Забыло, что ль? Всю эту систему как раз мой и мутил.

- А сейчас вот – мудят. Х-х-хэ!

- Ты еще молодо. А я вот помню времена, когда в этом пространстве витал дух Васьки Блаженного. Вот это был м….к так м….к! Его дух распинался, что Васька и не такое с яйцами выкабенивал. А москвичи взяли - и на его мощах вон какую дуру отмахали! - Дух Дзержинского указал на Покровский собор.

- Это хорошо, что не сломали. При моем, помнишь, вон там, в Зарядье какой дом колхозника захреначили! А вот пришли вот эти, - дух Леонида Ильича неопределенно махнул на толпу, - и под корень.

- Да, помню. "Россией" звалась. Так сказать, предвестник вон того вавилонского кошмара. - Дух Феликса Эдмундовича махнул в сторону Моску-сити. Вот взять бы за яйца нынешнего московского градоначальника - и пригвоздить. Без пирсинга.

- Вот-вот. Чекист из тебя таки не выветрился. И еще. Твой был поляком. И ты знаешь, кого изгнали из Москвы вон те... - Дух Брежнева кивнул на Минина с Пожарским в образе античных богов.

- А злое ты оттого, что, когда твоего хоронили, могильщики гроб уронили. Вот.

- Зато потом про моего стихи сочиняли: "Мы подымем Брежнева - будем жить по-прежнему".

- Памятник моему, к слову, тоже хотят вернуть на прежнее место, Лубянка без Железного Феликса смотрится сиротою...

Оставим застарелый спор духов двух деятелей. Всякое событие для них лишь повод потеребить былое. Духи смертны, а посему давайте к ним уж относится по-человечески. Фукс, как я раньше сказать, что-то чует. Стоя в толпе, он неожиданно для самого себя вслух произнес:

- Не дождетесь...

Некоторые зеваки недоуменно посмотрели на холеную рожу зажравшегося интеллигента, но очень скоро презрительно отвернулись.

...ОВД "Китай-город" рядом, в сотне метров. Фукс, представившись, голосом каменного гостя заявил:

- Проведите меня к нему.

Дежурный полицейский опешил:

- Н-н-непаложено.

-Я щас тебе покажу непаложено. - И набрал номер генерала, начальника окружного УВД. С ним у Фукса отношения неплохие, но, когда тебя в два ночи подымают с одра... И все же положение префекта обязывает: с такой статусной фигурой положено даже то, на что сами знаете что положено. Очень скоро Фукс беседовал с мудозвоном с глазу на глаз. Правда время от времени в дверную щелочку нет-нет - да и сверкали бдительные глаза.

- Итак... - Многозначительно начал Фукс.

- И сяк. - Нехотя ответствовал задержанный.

- Завтра ты проснешься знаменитым. Если вообще удастся заснуть. Я заметил, твоя эта акция была хорошо спланирована. Папарацци там хватило. Нанял?

- И что? - Человек в дамских платье и пальто (почему-то правоохранители выдали мудозвону женскую одежду) вел себя развязано как будто он музыкант Шнур. Уж не под кайфом ли, подумал префект, вглядываясь в узкий зрачок.

- Меня зовут... - Фукс назвал свое официальное имя. - А тебя?

- Коля. - Мудозвон презрительно посмотрел на протянутую Фуксову руку, дернулся, но своей не подал.

- За каким хреном все это... Николай.

- Хрен я не трогал. Это святое. Это пускай ваши эти культурные деятели раздают госпремии за х..и, нарисованные на мосту. И кстати, что-то не припомню, чтобы мы с вами пили на брудершафт.

- Да. Простите. - Действительно, подумал Фукс, а что это я с ним веду себя как будто я лагерный вертухай...

- Хорошо. Уж коли вы начальник всей этой богадельни, скажу. Жаль, не поверите.

- Почему не поверю?

- А потому, дорогой вы мой человечище, что вы не знаете главной истины.

- И в чем же она...

- А в том, что истина валяется под ногами.

- Это все?

- Нет. Ежедневно в пять утра на восточной стороне Андреевского моста вы встретите... его.

- Кого?

- Спакусителя.

- Че-го?

- Спа-кусителя.

- То есть, и сегодня встречу тоже?

- Я же сказал, гражданин начальник: ежедневно.

- Получается же, ежеутренне.

- Не умничайте, вы не борделе.

- И как я его узнаю.

- Легко. Он в оранжевом.

- Оранжевая зараза?

- Почти.

- Уж не хотите ли сказать, что этот спаку.. ку...

- Спа-куситель.

- Вот-вот. Так это он вас надоумил?

- Нет. Но он благословил.

- Он что - поп?

- Хуже. То есть, лучше. Он... спакуситель.

- Ведь ты... то есть, вы... обкурились. Или нанюхался. А?

- Я просветлился. А вы - еще нет.

- Яйца для этого протыкать обязательно?

- Каждый ищет свои пути. ОН же говорит, какая из них неверна.

Вот, б...я, подумал префект, какое времечко настало. Понаехали в Первопрестольную типа пророки на букву Х. Строят из себя чёрт знает что, а на самом деле хотят зацепиться. Небось и этот... мудозвон Коля - не москвич, а свой это перфоманс с генитальной перфорацией придумал для того, чтоб на квартирку накопить. Надо бы разобраться, кто твои заказчики, хер-рой. Вот бы дух Сталина все это видел...

Дух Иосифа Виссарионовича видел все. И слышал. Но ему невесело: эпохочка такая накатила, что его призывают миллионы, от этого мумию в саркофаге все время ворочает. Возможно, если бы болезнь на скосила Железного Феликса, диктатором стал бы Эдмундыч. Но сослагательного наклонения не приемлет даже духовный мир. Таковому только настоящее подавай, хотя... духи конечно же жалеют об упущенных возможностях существованья в человеческом обличье: кого-то не трахнули, хотя и могли, кого-то грохнули, хотя был шанс воздержаться. И почему-то иные духи с духом Иосифа Джугашвили предпочитают лишний раз не якшаться. Все-таки, думаю, завидуют популярности. Ну, разве только дух Ильича Первого время от времени подвитывает к гордецу. Не чужие же друг дружке люди были. Вот и сейчас он обращается к духовной основе своего преемника:

- Смутные времена все же настали.

- Скорее, мудные. - Ответствует Сталинский дух. - И что бы ты хотело, если эти, с позволения сказать, люди сначала истово разрушали то, что с таким надрывом строили наши, а теперь пытаются из обломков возродить похеренную империю.

- Да. Им не хватает идеологии. Которую они теперь обзывают "национальной идеей".

- Снова хотят обещать царствие небесное. Там - в иной жизни. Наши же сулили эпоху великого благоденствия. На этой Земле. Хотя и для будущих поколений.

- Ты расскажи это Никиткиному духу. Тот как раз обещал для нынешних.

- Потому его дух и не вошел в сонм избранных. Нас ведь мало, счастливцев праздных.

- Полагаю, на Новодевьчем тоже любопытные духовные тусовки. Впрочем, каждый сам заслуживает сваю посмертную судьбу. А все же Никитка - первый правитель Империи, смещенный мирно - и живым.

- При посредстве дворцового переворота. Потом пришел Ильич Второй и устроил... разгильдяйство. Теперь вон духу нашего Феликса втирает небось, что его хотят клонировать и на царство поставить.

- Ревнуешь.

- Ровняю.

- И подтачивают строй такие... мудозвоны.

- Такой, как ты выразилось, мудями звенящий - лишь марионетка. Кукловод в этой безумной системе.

- Неужто и ты думаешь, что тот мостовой клоун Спакуситель - и есть...

- Именно то самое: демон спасения.

...Фукс почти сразу увидел ЕГО. Одинокая фигурка в оранжевой жилетке мела дощатый пол. Для раннего утра на мосту было явно не безлюдно, причем индивидуумы прогуливались поодиночке. Уж не один ли префект склонен к ночным колоброжениям? В рассветной лазури мир Старой Москвы представлялся таинственный как будто это Венеция.

- Тебя как звать? – С ходу спросил Фукс.

- Исай Назаров. - Не отрываясь от дела, ответил чистильщик.

- Спакуситель - ты?

Тщедушный человечек распрямился и замер, глядя вниз. На простонародном сморщенном лице замерла виноватая улыбка:

- Слушаю твой вопрос, человек.

- В глаза смотри! – Воскликнул Фукс. Оранжевый поднял взор, и в его удивительно светлых зенках префект увидел… словами не описать… глубочайшую кротость и все многовековое страдание русского мужика. – Я уже спросил: ты?!

- Не совсем, ...... - Исай назвал префекта по имени-отчеству.

- Узнал.

- Читаю газету ЦАО. Там вы на каждой странице.

- Того, с яйцами на Красной Площади ты надоумил?

Сморщенную физиономию исказила гримаса обиды, такая бывает, когда нищему вместо денег подают еды. Оранжевый промямлил:

- Они просто приходят и спрашивают: "Надо ли?" А как я могу сказать, что не надо? Ведь человек пришел потому что внутри него уже замысел, только разве червь сомнения гложет. Я ему и говорю: "Черви - твой персональный миф, а твоя идея - и есть реальность. Делай что должно, только никого не лишай жизни!"

- А ты мудреный.

- Если вы уж, ......, пришли задать свой вопрос – тот, настоящий – задавайте, чего уж.

Фукс завис. Ведь действительно: не дворник пришел к префекту, а наоборот. Вот эти хитрые славяномордовские глазки... терпеть ненавидит Фукс деревенщину, они всегда себе на уме. Но действительно - есть у тебя, Фуксик, ТОТ САМЫЙ вопрос? Ну, наподобие: "что есть истина"? Ах, да: про истину тебе уже мудозвон говорил. Якобы она валяется под ногами. Но Фукс Колю и не спрашивал. Что нового может спросить о жизни человек, у которого она удалась? Наконец префект нашелся, что сказать:

- Просто хотел посмотреть, что ты за человек.

- Да. Много раз слышал. Так и говорят: "Разве может быть пророк в своем отечестве". Вот, что скажу. - Исай отставил метлу, сел в позу урки. - Есть такие люди, которым боязно жить своим умом. Они не хотят быть ответственными пред НИМ. - Оранжевый многозначительно указал вверх. - Они ищут кого угодно, чтоб, значит, душу не отягощать злом. Отсюда и рождается теория пророков.

- Ты считаешь, пророков нет?

Уборщик учинил мучительную паузу. Похоже, у дядьки все же комплекс гения. Наконец оранжевый заговорил:

- Вот давеча ко мне приходили двое, спрашивали: надо им валить Дом Музыки, или же что другое завалить, например, Останкинскую башню? Как я могу сказать, что не надо, коли у них уже и взрывчатка заготовлена, и руки чешутся... Уж лучше Петр, чем Дом Музыки или башня. В последних все же люди.

- Как-кой такой… Петр!?

- Церетелевский. Какой еще...

Фукс глянул за стекло. В рассветной дымке угадывался силуэт монстра, чем-то неуловимо непонимающий плевок дьявола. Уж столько лет прошло, все привыкли к истукану Колумба с головою царя. - Погоди! - встрепенулся префект. - Что еще за взрывчатка такая.

- Почем мне знать-то я ж не сапер.

Мост затрясся. Истукан вдалеке будто подпрыгнул - и начал крениться влево, в сторону храма Христа Спасителя. Снизу подымался дымный пудинг. Фукс почувствовал, как мост уходит у него из-под ног, к горлу подступила тошнота...

Как и следовало подозревать, на мосту оказалось немало снимающих людей. И здесь подсуетились, с-скоты. Грохот от взрыва донесся очень-очень тихий, наверное, ветер в другую сторону унес - на Кремль. Более всего поразили возгласы поросячьего восторга, сливающиеся в адский хор. На всякий случай Фукс ущипнул себя, проверив, не кошмар ли это. К сожалению, проснуться не вышло. В голове пронеслось: та-а-ак, сначала перфоманс с яйцами, теперь теракт... а Бог любит троицу! Префект схватил оранжевого за шкирман и молча потащил наружу. Исай оказался орешком крепоньким, но он не сопротивлялся.

…Фукс, имея опыт госслужбы, знает: в должности префекта ему теперь недолго осталось, а значит надо многое успеть. Беседа, опять же с глазу на глаз, продолжилась в застенках УВД по ЦАО. Поскольку гражданином Назаровым интересовались люди из фээсбе, надо было торопиться. Фукс выторговал у чекистов всего полчаса. Допивая уже четвертый стакан двойного кофе, префект вопрошал;

- Так кто же ты, непонятное созданье?

- Как кто. Чистильщик. Как теперь модно говорить, клинингёр.

- Душ?

- Я с утра не принимаю.

- Я говорю: ты чистильщик человеческих душ?

- С ума сошли. Моста.

- Знаешь, что... - Фукс осекся: пару часов назад мудозвон поймал префекта на том, что он ведет себя как прокуратор. - Исай... как вас по батюшке...

- Ионыч.

- Исай Ионыч... говорите уж правду: те люди, которым вы давали указание взорвать... они это... - Фукс осознал: да пусть оперА такого рода вопросы задают, все я не о том, не о том... - Почему вы им не...

- Откуда мне знать, гражданин Фукс. - Префект почувствовал, как по его спине полился холодный пот. Его дворовую кликуху знают лишь друзья детства. - Подошли вчерась утром и спросили: "Ионыч, хотим грохнуть Дом музыки". М-м-мда...

- Ну, чего замолчал.. ли. Что дальше?!

- Я им: музыка ни в чем не виновата, братки. Хочется грохнуть - сделайте уж это с чем-нибудь неодушевленным.

- Так значит, ты... то есть, вы... А тот, который сегодня с яйцами...

- У мавзолея? Коля? У него получилось, значит.

- Почти

- Так то – блаженный, убогий. Художник от слова худо. Да пусть - жалко что ль...

- А что... с ним тоже так: хотел убить какого-нибудь... а ты... то есть, вы ему наказали яйца пригвоздить?

- Не совсем. Он просто хотел самовыразиться, что ли. Да и пусть духи Старой Москвы поразвеются, все им потеха.

- Ну уж духов может не надо примазывать.

- Как без них. Все нормальные люди томятся духовной жаждой.

- И часто к вам приходят... вот такие.

- Редко. Бывает, за всю неделю не придут. А то и трижды за утро.

- И каждый со своей идеей?

- Почему. Иной просто хочет знать, зачем он живет.

- Что же вы им говорите.

- Да ничего. Мне-то откуда знать, зачем вы все живете.

- Откуда вы вообще свалились?

- В паспорте же указано. Деревня Ольховка Тамбовской области. Раньше ее называли Второй Китай. Народу хренова туча жило. Теперь все захирело.

- В вашей этой Ольховке к вам тоже приходили за... советом?

- Да что вы, гражданин Фукс. Там я был колхозник и дурак.

- Вот, что... Спакуситель из Второго Китая. Нам сегодня или завтра ждать каких-то сюрпризов?

- Н-у-у... как сказать. Придете домой - включите телевизер. В мире кажный божий день творится тако-о-ое. И давайте уж по сути. Вы будете задавать свой вопрос или мы продолжим вот эту вот дрочку?

И Фукс сообразил, что ему надо спросить у чистильщика моста:

- В чем я найду... покой?

- В этой жизни?

- Пока - да.

- Тогда - в воле. - С видом самодовольства, легко вздохнув, изрек Спакуситель.

В тот же день Фукс совершил самый яркий поступок в своей жизни (этой). На информационном поле он затмил не то что Колины яйца, прибитые к брусчатке Красной площади, но даже заваленного Колумба с головою Петра. Цивилизованное человечество долго языки чесало на тему Фуксового безумства храброго. А вот духи Старой Москвы, включая даже духа Ильича Первого, что-то особо не возбудились. Тут и не такое на их веку выкабенивали да выёживали, правда, все предыдущие попытки делали люди не столь высокого положения.

Что же касаемо дальнейшей судьбы Исая Ионыча Назарова, человека из Тамбовской глуши, которого волей провидения экзальтированные интеллигентишки придумали обзывать Спакусителем, то нам неведомо. Был бы градоначальником я, оставил бы чистильщика на прежнем месте - дабы бдел и осведомлял органы. Подобного рода фигуры Системе необходимы, иначе неадекваты совсем озвереют.

СОВСЕМ ПРОПАВШИЙ

- Публицистика! - С ходу отрезал Сергей. Абай, казалось, весь напрягся от мужской нагловатости. "Анна Каренина" опоздала на четырнадцать минут. На сей раз девушка была в черных брюках, лакированных ботиночках и синей кофте, под которой почти светилась белая блузка. И снова - ни капли косметики на детском, правда, слишком невыспавшемся лице.

- А говоришь, не разбираешься. - Знакомой незнакомке понравился заданный тон.

- Давай уж сразу меняться.

- Как - внутренне или внешне... - Съязвила девушка.

Обмен файлами состоялся. Упаковав (на сей раз не глядя) тексты, Сергей не преминул спросить:

- Ты не будешь против, если я дам это почитать одному своему знакомому.

- Для чего?! - Неожиданно резко воскликнула девушка.

- Ну-у-у... глупо это с твоей стороны. Я бы и предыдущие рассказы мог показать кому угодно.

Девушка отходила от неразумного возмущения долго, в ней все будто кипело. Наконец выдохнула:

- Ладно. Пусть читает. Прости... Но пусть потом так же выскажет свое мнение.

- Очно?

- Что...

- Через меня, или мне его с собою взять...

"Анна" мелко, переливчато рассмеялась:

- Ну, прям… - Произнесла она, окончательно успокоившись. - реши уж сам. Я ведь именно тебя прошу почитать, а не кого-либо. Впрочем... Давай-ка поподробнее о том, что думаешь об УЖЕ прочитанном.

- Несколько раз твой это Муянов увлекается и называет себя в женском роде. По меньшей мере сранно. - Денис осмысленно исковеркал слово, между прочим, пародируя каламбуристый стиль автора. - Присядем?

Девушка не отказалась, а разоблачительное высказывание Антонова проигнорировала. Скамейка с видом на пруд, над которым нависает мрачный дом. По глади лениво передвигались водоплавающие. Сергея немного удивило, что девушку совершенно не впечатляет вид лебедей. - Сценарий у нас обычный?

- То есть...

- Ты мне обещала до-рассказать историю своего этого Муянова. Не зря же ты мне даешь... почитать столько его писанины. - Сергей почти уже убедился в том, что Муянов - фантазия незнакомки. Девушка явна горазда на выдумки и обожает мистифицировать. Но на сей раз Антонов не стал выражать свое подлинное мнение.

- Там все невесело, если честно. - Заявила "Каренина".

- Печальна разве что несчастная любовь. Остальное - покатит.

- Оксюморон.

- Не понял.

- "Несчастная любовь" - явление невозможное.

- То есть, ты намекаешь на то, что если кто-то кого-то плохо любит, значит, просто не научился готовить?

- Ни на что я не намекаю. И вообще это пошло. Можно, покурю?

- Я не родитель, чтобы запрещать. - Вот уж не ожидал, что ты смолишь, детка, подумал Сергей.

"Анна" вынула нераспечатанную пачку "Парламента", явно неумело сняла обод, прикурив, смешно закашлялась. Выделывается, хочет показать, что крутая и прожженная...

- Давай все же поговорим сначала о рассказах. Ведь у нас сценарий - или...

- Что ты хочешь услышать, о вулканчик?

- Всё.

- О'кэй. Первый рассказ познавательный, информационно насыщенный. Смею констатировать информационную спекуляцию, жонглирование фактами. Я подозревал, что талант и сарказм Салтыкова-Щедрина востребованы и теперь. Немного жаль, что не рассказано о нынешних правителях Старой Москвы.

- А ведь третий рассказ как раз о префекте, который в должности сейчас.

- Он что, готов совершить что-то такое офигительное?

- Мы все готовы.

- Как юные пионеры.

- Как кто?

- Забыл. Ты ж родилась уже в новое время. Другое поколение. А почему ты не обращаешься ко мне по имени? Если забыла, меня зовут Сергей.

Девушка замялась. На ее лице изобразилось подобие глупой улыбки. Она виновато произнесла:

- Прости. Мы ведь можем называть друг друга как хотим. В этом особенная свобода. Вот как бы ты хотел, чтобы к тебе обращались?

- Товарищ Антонов. - Не задумавшись гаркнул молодой человек.

- Уж лучше тогда - никак.

Сергей ощутил, что отношения между ним и знакомой незнакомкой переменились. Начинается словесная война. Притирка характеров? Или накапливается моральная усталость... Сергей произнес нарочито растянуто:

- Ты знаешь, что я думаю... мы, русские – люди, излишне отягощенные прошлым.

- К чему это ты?

- К твоему первому рассказу о том, как что-то там отжали у Кучки. Вот взять французов. Они чайники своим королям посрезали - и не парятся. Свобода на баррикадах Парижа, французские поцелуи, тужуры, абажюры и все такое. А мы вот паримся. Чехов писал: то, что французы устилают розами и лилиями, мы, русские, украшаем роковыми вопросами. А между прочим у них культура - это внешнее, лоск. Я читал, во времена французских просветителей в Париже право быть похороненным в персональной могиле имели только богатые. Всех остальных сваливали в общие ямы. А нас же даже в самые реакционные времена оставалось право на два аршина земли. Но мы себя самобичуем: у нас власть тупая и вороватая, в плебсе сидит раб и вообще мы все умрем.

- Но ведь... - "Каренина" немного опешила от страстного натиска Антонова. - Рассказ-то юмористический.

- Саркастический. У нас и юморить умеют только с надрывом и плохо скрытым презрением. А если уж бунт - так обязательно бессмысленный и безобразный.

- Астольф де Кюстин, француз между прочим, называл Россию страной фасадов. Может у них там и лоск, а у нас - потемкинские деревни. Иной – из тех людей, которые хотят показать зафасадье.

Сергей не стал спрашивать кто такой этот Кюстин. И "фасад" - тоже французское словечко, в русском языке есть слово "лицо" и выражение "выносить сор из избы". Может девка пашет мелкой клеркессой, или она - коррекор с неполадками в личной жизни. (Сергей забыл, что и он сам - клерк, все развлечение которого в личное время - вечерняя "дота", а на персональном фронте один атас). Развела тут аксероны... Он немножечко досадовал на то, что двое встретились и вместо того чтобы говорить о главном, принялись оппонировать друг дружке. Какой же в этом кайф... На самом деле хотелось уже воскликнуть: "Да заколебал уже твой этот аксирон, давай наконец определяться с позициями!" Надо было только подобрать нужный момент. Но произнеслось совсем другое:

- Иной как раз и старается у тебя поднять бунт, возбудить народ. И у него это отчасти получается, между прочим. Эти деятели имеют ту же цель, что и Петруша Верховенский: расшатать систему. Возможно, расшатывать и вправду надо – ну, чтоб драйва больше – но... да ладно – без «но».

- Ты имеешь в виду всех блогеров?

- Зачем их демонизировать. Я убежден, что та же Новодворская была святой и даже праведницей. У нее только одного лишь недоставало: харизмы. Некоторые блогеры становятся журналистами в смысле второй древнейшей профессии, им же тоже кушать хочется. Расшатывают и те, кто осознает себя продажной тварью и сливным бачком, и те, кто убежден в своей святой непорочности.

- Мы не в лодке, ежели таковой не считать планету.

- Отлично! - Сергей чуть не вскочил от непонятного возбуждения. - Там же проводится мысль о том, что Инет - новая форма жизни, обладающая разумом и волей. Некая общепланетарная сущность. Тогда какой же это рассказ. Получается научный трактат или памфлет.

- Ну-у-у... тогда и Бредбери, и Лем - ученые. В их прозе тоже иллюстрируются идеи.

- Дело не в том, что иллюстрируется и даже не в подаче. Когда идея превалирует над образом, искусство нервно курит в сторонке. А в случае с Иным получается эдакое давление авторитета. Человек спросит: "Что мне делать, как жить?" И тот, кому он доверяет, может сказать: "Ненавидеть".

- Кого?

- Какая к чёрту разница. Я слышал, в Средневековье находились деятели, которые считали исчадием ада книгопечатание, а Гуттенберга - олицетворением Сатаны. Потом возникло движение разрушителей машин, толпы были свято убеждены в том, что механизмы рано или поздно заменят человека и уничтожат его, и во многом они были правы. Всегда находятся консерваторы и ретрограды, это нормально. Но ужасно, когда некто говорит: пойдем жечь книги, бежим рушить станки, погнали перерубать кабели, айда ломать устои. У тебя же написано...

- Не у меня! У Дениса.

- Да неважно! Так вот... Паутина подарила человечеству дополнительные возможности, облегчила доступ к информации. И осчастливленные небывалыми возможностями режутся онлайн в ворд оф танкс и им начхать на тему личностного или там интеллектуального развития. И здесь появляются Иные, которые кричат: оглянитесь вокруг, мир исполнен страданиями! Они ведь что умеют: из титанического массива информации вычленять элементы и делать их удобоваримыми. Чтоб цепляло. А чего ты хотела, если у нас культура потребления - в том числе и информации. Вот и плавает на поверхности... это... медиафигуры, источают ароматы. Вот ты скажи: тебе самого жалко этого человека?

- Какого? - Анна инстинктивно стала вглядываться прохожих.

- Блогера этого своего.

- Зачем мне его жалеть.

- А я скажу, зачем. Ведь автор изобразил не характер, а функцию. Фукс - характер, а Иной - схема. Какой-то собирательный невыразительный образ.

- Ведь каждый в мире – странник… . Пойдем...

Сергей, вставая, вспомнил Андрюхины слова: "Тобой манипулируют". Перешли трамвайную линию, двоих всосал узенький переулок. Дома Старой Москвы стояли молчаливым разномастным строем, и общее для них было одно: пыль на фасаде. Если уж Россия - страна фасадов, то и с ними не все ладно. Сергей продолжил философствовать:

- Где-то читал, что англичане де верят в Закон, евреи верят в Бога, русские же верят в Доброго Царя.

- Цари-то у нас добрые. - Убедительно произнесла Анна. - Народ злой.

- Озлобленный скорее. Но все же широкой души, как у нас принято говорить.

- Ну, это от скученности. Много незнакомых людей вокруг, неизвестно что ждет за очередным углом.

- Ага. В усадьбе какого-нибудь помещика все друг друга знали и царил божественный порядок.

- Верно сказано. Старая Москва и вправду - большая-большая царская усадьба. Здесь все еще сохраняется замысел, а целостность давно потеряна.

- И ведь в этих гробах с окнами кто-то еще живет. - Сергей многозначительно обвел ручищами пространство переулка. Руки у Антонова действительно немаленькие, из него получился бы неплохой могильщик.

- Представь, еще есть и коммуналки. Но в основном Центр становится элитным жильем, а подвалы достаются обслуге, преимущественно азиатам.

- Кстати, про гастарбайтеров. Очень, очень неубедительна фугура спакус... спасикус...

- Спакусителя.

- Вот именно. Там чистый Кафка. - Антонов Кафку не читал, но слово "абсурд" знает.

- А если присовокупить духов - гофманиана.

- А почему не булгаковщина... Ты никогда не задумывалась: почему в прошлом русская литература что-то в мире значила, теперь же она - ничтожная величина?

- Все не так. Те наши писатели, которые теперь там котируются - ну, там Чехов, Толстой, Достоевский – при своей жизни тоже для закардонья были пустым местом. Но вот, когда в России стали вершиться мировые события... - Сергей вдруг узнал знакомый угол. Двое остановились возле недостроенного помпезного здания. Сзади - скверик с бюстом.

 А вот здесь я дорасскажу про Дениса. - Заявила девушка.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ АНТИДИГЕРА

Ден-антидигер приобрел в определенных кругах репутацию суперсталкера подземного мира Старой Москвы. Можно сказать, он превратился в легендарную фигуру. Единственное: Денис никого в свой мир не впускал и по нему не водил, имеются в виду как внутренний, духовный, так и подземный. Муянов упорно исследовал андеграунд, продолжая работу, начатую столетие назад безвестным создателем красного альбома. На самом деле круг лиц, заинтересованных в познании сокрытой Москвы, предельно узок. Мы ходим по этому городу, не то что не задумываясь о существовании другой реальности, но даже не замечая, что сквозь паразитную засветку уличного освещения проглядывают звезды. Само собою, составлялся и новый Свод подземного мира Старой Москвы: увесистые папки пололнялись картами, подробными описаниями и фотографиями. Все оцифровывалось и хранилось сразу на нескольких дисках.

В плане же быта ничего не менялось. Денис все так же жил в коммуналке, расселить которую оказалось не под силу даже самым упоротым риелторам. Каждая семья требовала себе особых преференций, а непомерные аппетиты абсолютно тормозили процесс.

Умер Арех: отравление алкоголем. Денис особо не страдал по этому поводу, но потеряна была точка наблюдения за стройкой на месте Харитоньевской церкви. Странные люди исчезли, в котловане приступили к заливке фундамента. Ходы, которые пытались исследовать незнакомцы, заложили бетонными блоками.

В принципе, Денис уже знал, до чего докопались конкуренты. Они проникли в коммуникации второстепенные, не имеющие продолжений либо изрядно поврежденные. С других концов, до завалов Муянов их проходил, и все данные показывали: группировка своих целей не достигла.

Работу на предприятии номер семь ГУГК пришлось оставить. Мало чести и денег, да и все в этой системе захирело. Устроился ночным сторожем в одну хиреющую контору. Ночь через ночь: времени для продолжения исследований остается уйма. Одно время на Муянова наседали журналисты, в особенности телевизионщики: хотели вытянуть информацию или затащить на передачу мистического толка. Поняв, что на такого где сядешь, там и слезешь, отчалили. А в медиасфере ведь как: ежели ты не тусуешься – тебя как бы и не существует.

Сфера исследований сузилась до окрестностей Юсуповского дворца, хотя, чтобы попасть в зону интереса, заходить надо было издалека. Потихонечку входы в подземную Москву приобретали заслоны, и это даже хорошо: отсекались случайные любопытствующие, ну, а знающим людям это было даже на руку.

Однажды, разобрав относительно нестарую, приблизительно столетнюю кладку в одном малозначимом ответвлении коллектора, Денис проник в очень-очень древний ход, не обозначенный ни на одной из схем. Опыт подсказывал: каменные своды относятся ко второй половине шестнадцатого века. Из стен торчали крюки с обрывками цепей, что напоминало пыточный каземат. Пройдя по неизведанному подземелью метров семьдесят, он понял: ход идет в обход храма (а значит и стройки). В неглубокой нише обнаружилась металлическая дверь. Свистание воздуха в щели указывало на то, что пространство за дверью незамкнуто. Засовы не подались, хотя ржавчины на них скопилось немного. В фонаре садились аккумуляторы, не хватало слесарных инструментов, и Муянов решил отложить исследование на послезавтра.

И каково же было Денисово удивление, когда, придя к своему открытию с экипировкой и морально готовым ко всему, он увидел, что... кладка восстановлена! И раствор между кирпичами уже остыл. С работниками Мосводостока Муянов более-менее дружит. Те его даже уважают, ведь они лезут в преисподнюю хотя бы за деньги, а этот чудак – запросто так. Парень наверняка ищет клады, но ведь кто-то же должен искать. Уж лучше пускай это делает "свой", предсказуемый.

Вернувшись, Денис сделал записи в своем дневнике. Закончил словами: "Зная направление, попробую подойти с другого конца". Так вышло, что заметки стали последними. Он вышел и отправился туда, откуда уже не вернулся.

Скорее всего, за Муяновым давно следили и ждали определенного момента. Будучи почти профессионалом подземного мира, Ден-антидигер совершенно не разбирался в системе, царящей в мире надземном. Неизвестная структура положилась на опыт Муянова, зная: уж этот фанатик уж точно хоть что-то – да найдет.

- Не совсем понял. - Высказался Сергей после паузы. - Он же, ты говоришь, известная личность. Почему же никто не стал искать...

- А где? Человек же никому не докладывал, куда и зачем идет.

- Исходя из твоих слов, ты знала.

- Удалось только прочитать последние записи.

- Куда же делся архив Муянова, и все такое...

- Его комната не была приватизирована. Теперь в ней живут совсем другие люди, которые утверждают, что въехали в совершенно пустую жилплощадь. У меня остались только его литературные вещи, ну, и некоторые другие документы.

- Ну, а заявление в полицию?

- Писала. Но там мне сразу сказали: в Москве ежедневно пропадают несколько десятков людей. Кто-то возвращается сам, изредка находят тела, но в основном люди исчезают бесследно.

"А был ли Муянов?" - Сергей имел право задать резонный вопрос. Но не стал этого делать. Девочка реально горазда сочинять.

- Как же вы познакомились, ежели твой антидигер - такой отшельник и, кажется, мизантроп? - Сергей задал этот вопрос для того, чтобы подыграть визави. - И вообще: ты же была вхожа в его мир.

- Да стоит ли об этом...

- Тайна?

- Просто уже поздно. Ты разве не заметил.

Действительно, незаметно смерклось.

- Места стремные, - оглядываясь, произнес Антонов. - Тебя проводить?

Девушка некоторое время пыталась принять решение. И все же сказанула, мельком заглянув в антоновские глаза:

- До "Красных ворот"… тебе удобно?

Почему-то Сергей внутренне возликовал. Это же уступка. И что-то ему подсказывало, что идевушке было приятно. Она даже затараторила:

- Мы как раз будем проходить мимо его дома. - Не останавливаясь, девушка обмолвилась: - А вот здесь жил Арех, из его квартиры Денис наблюдал за стройкой. - Пройдя два дома, свернули налево, за угол. "Каренина", остановившись, с расстановкой произнесла: - Вот его окно, на четвертом этаже.

Там горел свет. В кирпичной серой пятиэтажке светились не больше десятой части окон.

- Так вот ты какая, лачуга альпиниста наоборот. - Ернически воскликнул Антонов.

Дальше шли молча, но неудобства от этого Сергей не испытывал. На эскалаторе двое расположились лицом к лицу, как любовники. Сергей был на ступеньку ниже, но его глаза были точно на уровне ее лба. Сергей даже разглядел морщинки. Уже когда спустились, возник еще один неловкий момент.

- Через неделю. У Гоголя. - Сухо доложила "Анна".

- В воскресенье я не смогу. - Соврал Сергей. Просто захотелось выежнуться. - Как насчет субботы.

- Хорошо. - Вздохнула "Анна".

- А ты какого Гоголя имеешь в виду?

- Того самого. У Арбатских ворот.

- А то ведь у нас еще есть Гоголь-центр. И, к слову, могила Гоголя, про нее кстати писал Денис.

- Мы встретимся у памятника.

- Только вот, что. Ты мне должна рассказать еще и о том...

- Что замолк. Говори уж.

- О'кэй. О том, кто тебя довел до самоубийства. Вот. - Сергей наконец почувствовал внутреннее облегчение.

- Хорошо. - Неожиданно легко ответила девушка. Теперь уже можно, да.

И она впрыгнула в вагон подошедшего поезда. Двери долго не закрывались. Двое очень-очень серьезно смотрели друг на друга. Сергей мучился борьбою с порывом: вскочить - или... Наконец створки захлопнулись. Антонов, шагнув вперед, положил ладонь на стекло, улыбнулся. Девушка не сразу - но сделала ответный жест, только без улыбки. И поезд тронулся.

Какие на хер это отношения, размышлял Сергей, едя домой. Если в следующий раз будет та же херня, не знаю, что сделаю. Просто попрощаюсь - и все.

...Антонов дал рассказы Андрею на следующий день. Правда, всего два, а не три, а о причинах – попозже. Тот вернул через два дня, с комментарием:

- Не в моем вкусе.

- Значит, не торкнуло.

- Да не зацепило. Бред ниочём.

- А бред должен быть обязательно о чем-то?

- Твою эту незнакомку я видел один только раз, да и то мельком.

- Значит, как я понял, девушка все же понравилась, а все остальное - нет.

- Ты понимаешь, старик... - Андрей подвис, кажется, подбирая слова. - Человечество особенно тем, что целые вавилоны наворачивает только лишь для того, чтобы никто не подумал, что ты на самом деле в жопе.

- К чему это ты, Андрюх.

- А к тому. Сколько вы там уже... месяц колбаситесь?

- Ты бы поосторожнее в выражениях.

- Что - правда глаза колет?

- Какое твое собачье дело до наших отношений?

- Собачье? Послушай, старик... у тебя вообще с головой все в порядке?

- Как-нибудь со своей головой разберусь сам.

- Пока я вижу, что ты теряешь реальность.

- Значит я таковую однажды нашел...

- Да жалко тебя, старик.

- Себя пожалей.

- Да паш-шел та на…

Еще мгновение - и мужчины сплелись в жестоких объятиях, в смысле, подрались. Оба это делать не умеют, поэтому, дабы нейтрализовать неуверенные удары противника, пришлось перейти в клинч. Со стола из-за задетых проводов с грохотом повалились мониторы. "Крышу снесло у мальчиков-переростков", - заключили коллеги. Во многом они были правы. Если внешне вроде нормальные пацаны не замужем, то есть не женаты, и обнимаются, повалив друг дружку на пол, какие же они нормальные.

Из фотографического проекта

«Старая Москва»

2000-е

ПОВОДЫРЬ

Плевелы портят поля,

страсть, ненависть, глупость, желания

портят этих людей.

Поэтому то, что дано

освободившемуся от

страсти, ненависти, глупости и желаний,

приносит великие плоды.

Дхаммапада

Феодосий не вполне слепой: он видит свет и движение. На самом деле это очень много, для большинства человеческих сует - вполне достаточно. Ну, а что касаемо деталей... в них же лукавые сидят, лучше уж не различать. Впечатляют бельма на глазах старца, на них хорошо клюют горожане - подают от души. Пусть говорят, что де москвичи несердобольные люди – нет, просто они всем запуганы и не верят слезам.

Юрка - семилетний постреленыш, поводырь. Этот сезон для него первый и Первопрестольная мальчику внове. Удивляет все, а особенно восхищает несоответствие рассказов о большом городе, которые он слышал на родине, дома, и реальности. На самом деле все круче, обширнее и понтовее. Одни только витрины чего стоят, и даже удивительно, почему это москвичи совершенно не обращают своего надменного внимания на эдакие чудеса за стеклом. О-о-о, да ради одного этого вида стоит страдать, выкабениваться и унижаться!

Пацан умеет тонко и трогательно выводить: "Лю-ю-юди добрыя-я-я, сами мы нямэ-э-эсныя, пагарэ-э-эльцы. Дедушка слепой, дома у нас нэ-э-эту, сгарэ-э-эл. Пада-а-айте Бога ради хто скока смо-о-ожет!" А, впрочем, мальчик уже научился импровизировать, может вставить вместо "сгарэл" что-нибудь наподобие "упрэл", или заместо "сможет" - "смажет", за что украдкой получает от деда оплеуху. Но парнишка он такой - отчаянный, искусство же требует новых форм. Дед же, вопреки своей натуре, на работе произносит не слова даже - заклинания: "Не приведи Господь вам, любезныя, оказаться в нашем положении. Никогда не зарекайтесь!" Получая же милостыню, выдыхает: "Благослови господь, радость моя, и пусть мир войдет в твой дом!" Юрка же щебчет что-то типа: "Паминь!", что по идее должно означать "аминь". Смысла слов Юрка все равно не знает, а, значит ― никакого злого умысла.

В метро хрен внедришься, там своя мафия. И смотрящие забирают три четверти выручки, в чем их понять вообще можно: надо делиться и с ментами, и с дежурными по станции, и с уборщиками, и даже с ворами. Таков закон столичного чрева, да в общем-то и Руси-матушки в целом. От супермаркетов отгоняют охрана. Возле рынков пастись не дают торгаши да все те же бандюги. Так и приходится слоняться по улицам и клянчить на удачу. Иногда и гонят, но чаще все же подают.

Ночуют старик и мальчик подвале древнего дома в Кривоколенном переулке. Двухэтажный особняк отдали на реставрацию, но рабочие уже лет семь как не приходят на объект. Поговаривают, что воротилу, который взял памятник архитектуры в аренду на сорок девять лет с обязательством по восстановлению строения, грохнули. По счастью цокольную часть не отключили от коммуникаций и можно жить. Там и еще есть постояльцы, народец разный и стремный. Все умещаются дружно, без особенных конфликтов. Последние возникают лишь когда кто-то напивается до положения риз и начинает бузить. Дебоширов здесь скручивают и дают остыть на сквознячке. Очередное доказательство старой идеи о том, что анархия действительно – мать ваша… пардон, порядка, конечно, мать.

Совсем рядом - страшная Лубянка. Ну, это по словам Феодосия такая прям ужасная; старик утверждает, что де бывал там и "вкусил". Желтый дом в свете закатного солнца выглядит даже весело, но такому перцу как Феодосий непонятно верить или как. Вот, странно... На той же Лубянке стоит голубая Юркина мечта: Дворец Детских Радостей. В его недра Юрку с дедом охранники не пускают: не по чину. И воображение мальчика рисует дивные картины, в которых сказочные герои вежливо предлагают юному лже-погорельцу все радости и развлечения мира. Как всегда, остается довольствоваться лишь видом витрин, за которыми дышит иная реальность, может быть даже и подлинная – в отличие от подлой, в которой вынуждены обитать мальчик со старцем.

Родом они из села Благодатного, и называются "благодатенцами". Оно на границе лесостепи и Дикого Поля. Со времен царя Гороху у благодатенцев отхожий промысел такой: погорельцы Бога ради. В летний период християне мирно трудятся на своих усадьбах, осенью же, после уборки урожая они хреначат бродить с сумою по матушке Руси и прикидываются несчастными. В это деле благодатенцы поднаторели дай Боже, и каждый проявляет свой отпущенный Господом талант в меру натуры, давя на жалость сердобольному великодушному населению великой империи.

Случаются годы, когда играть не приходится. Засухи, заморозки, дожди, саранча, войны, восстания, революции, перестройки, дефолты - все это приводит к подлинному голоду, а то и мору. И разбредаются побираться уже всем селом, причем делают это совершенно искренне. Ну, в такие годины колобродят почти все на многострадальной, но все же благословенной шестой части земной суши. Подают в лихолетье хуже, ибо страдает-то вся страна. Но люди таки спасаются. Закон благодатенцев: когда прикидываешься, а не душу изливаешь, всегда получается убедительней. Сей факт доказывает, что искусство выше жизни.

При советской власти пережитки пытались искоренить. Не сразу - постепенно, ведь когда и твой отец, и твой прадед, и твой пра-пра-пра были погорельцами Бога ради, у тебя уже генотип. В селе разрушили церкву, построенную, кстати, на собранные благодатенцами подаяния, Бога отменили. А вот нищебродство все еще бытует - и все потому что на страну все нисходят и нисходят всякие разные напасти, горе-горькое по свету шляется и Благодатное невзначай стороною не обходит.

Лучшие времена Благодатного пришлись именно на колхозный строй; случались при советах и атеистах даже годы, когда на отхожие промыслы не выходил почти никто. С другой стороны, Матушкой сырою землею Господь благодатенцев не обделил. Что же такое случилось, что люди перестали в свою землицу верить? Куда вообще мчится Тройка-Русь, осененная перстами святых и проклятая ворожьими силами? Нет ответа.

А с чего это село ― "Благодатное"? Так здесь все просто: христиане же отправлялись в свои вояжи во благо живота своего, а если подают, то не зло, а самое что ни на есть благо. По крайней мере такова расхожая версия. Хотя, когда нынешние старцы были слюнявыми засранцами, их деды утверждали, что раньше село звалось Горюновым. Но проезжала царица, а население войска выгнали на тракт, чтоб значит, изображали благодарный народ. Горюновцы столь рьяно играли в достаток (они ж лицедеи по натуре, им хоть погорельца, хоть молодца-красавца - все одно изобразят талантливо), что царица воскликнула: "Да какие ж вы горюновцы... самый что ни на есть благодатный край". На самом деле ехала не царица вовсе, а супруга декабриста Муравьева. И християн никто не выгонял, ибо они были государственные, рабства не знавшие, да и вообще в селе был престольный праздник. Это народная фантазия у нас такая: все у нас к царю или царице клонится.

Феодосию в годы послевоенья было столько, сколько Юрке сейчас. Он сопровождал деда Маркела, который красиво прикидывался инвалидом Русско-Японской войны, героем Цусимы. Взрослея вместе с эсэсэром, Феодосий менял амплуа, постепенно перейдя в ранг старца. Достойная роль! Жаль вот только, все так быстро и стремительно проходит... С Лубянкой он действительно знаком. Будучи относительно молодым мужиком - а было это в хрущевские годы - угодил Феодосий в кутузку, за тунеядство. Поймали на Казанском вокзале, прикрывал своих благодатенцев, уходящих от облавы. Его и еще нескольких арестантов возили на Лубянку помогать по строительству. И вот однажды их, мужиков, вертухаи прижали к стене, приказали закрыть зенки и чайники не воротить. Феодосий украдкой все же глянул: по внутреннему двору вели с дюжину окровавленных людей. Один из них крикнул: "Товарищи, верьте, что солнце свободы возгорится, каждому достанется по вере его, режим падет!" Феодосий за свое любопытство схлопотал удар дубинкой в челюсть и потерял два зуба. Он так и не узнал, что за мученики такие, но образ запечатлелся на всю жизнь.

Юрка - продукт особый. Он дальний Феодосиев родственник, и так случилось, что его мамка и дедушка в самом деле сгорели. В отходе заночевали в вагончике, а у буржуйки неисправный дымоход. Бывает же и такое, что даже мнимые погорельцы берут – и горят. Феодосий взял мальчика в работу потому что пацана должны были забрать в приют. Не хотелось как-то лишать ребенка воли. Юрке бы в школу, в первый класс, но ежели повяжут органы опеки – бросят в казенный дом. А кому охота? Само собою, пришлось пуститься в бега, ведь документально ни черта не оформлено. Помогает, что у старца с парнишкой одна фамилия: Едрёмины. Именно что через "ё".

Вот что главное в жизни как погорельца Бога ради, так и любого странника: воля. Легко с душою цыганской кочевать никого не любя. Это ж и в самом деле благодать, когда кажное Божье утро просыпаешься и сам решаешь: идти или ну его на... Конечно в холодное время года особо и не побродишь, посему кочевников всякого рода притягивают большие города, производящие много тепловой энергии и денежной массы. Москва - большой котел, в котором варится людская масса, и как много в этом звуке: "СТОЛИЦА"!

Контингент подвала разнолик. Среди странных типов старец наиболее дружен с глухонемым чувашом Ионой, как тот сам себя именует, И-о. Чуваш был дворником в элитном доме на "Золотой миле", в районе Пречистенки. Ограниченную высоченным забором территорию И-о вылизывал как сука своих щенков, и ВИП-жильцы на него не порадовались. Но появилась у И-о чисто человеческая слабость, которая и сгубила карьеру.

Подобрал И-о на улице щеночка и приютил. Назвал его по-своему, глухонемому: У-у. Когда собачка была маленькая, весьма забавила жильцов. Эдакий забавный комок, бросающийся под ноги и рискующий схлопотать пендаля. Отлетит комок шерсти перевернется - и снова играть. Такой шматок позитива. Слишком уж быстро У-у выросла, и стала ретивой и брехучей сучкой. А разве тебе, читатель, понравится, ежели в твоем, например, подъезде поселился пес, который тебя облаивает всякий раз, когда ты приходишь домой, да еще и норовит хватануть за пятку?. Можно понять и У-у: она же выслуживалась перед хозяином, считая, что творит благое дело. Глупое короче попалось И-о существо, хотя он его и безумно любил.

У И-о – своя хозяйка, дама старая, мерзкая. Приказала барыня дворнику избавиться от надоедливой шавки. И-о к У-у шибко привязался, но и работу терять не хотелось то ж. Постояв со своею шавкой на Крымском мосту, И-о, вздохнув, отвязал с шеи любимой У-у камень и бросил его в воду. Собачку он пристроил на небольшой пустырь, возле Свято-Зачатьевского монастыря, а хозяйке сообщил: "У-у ы-ы-ы". И красноречиво провел ладонью по шее. Своей, конечно.

Глупая собачонка выдала себя сама: выбралась однажды утром из своего убежища, прибежала на ресепшен элитного дома и принялась по своему обычаю брехать. Охранник, следуя приказу барыни, со словами "Ничего личного..." тупо шлепнул У-у. Мучилось животное недолго, молча изображая глупыми глазенками покорность, но уже было поздно – раньше надо было умнеть. Похоронив пса на пустыре, убитый горем дворник весь день слонялся по городу, впервые в своей трудовой жизни наплюя на трудовые обязанности. Ночью ресепшен сгорел, мстительный же чуваш ударился в бега.

Эту свою историю И-о рассказывает в жестах и междометиях. Пока не появился в подвале Феодосий со своим поводырем, никто не понимал, что собственно чуваш хочет сообщить. Да, Старец не различает детали, но чует самую суть, а так же понимает чисто человеческие чувства, и в этом его преимущество.

И-о промышляет тем, что собирает по элитным помойкам Старой Москвы всякую хрень и сдает в пункты приема вторсырья. Беглый дворник, корча смешные рожи и рассекая спертый воздух ручищами, доказывает, что вот накопит денег и вернется в свою деревню на Волге, где заживет как человек. Особенно у отставного дворника удается жест, обозначающий, как уже достала эта Первопрестольная маета. Но, ежели судить по логике, денег на дорогу И-о давно скопил, но что-то все не валит и не валит.

По своему дворнищецкому опыту И-о содержит подвал в идеальном порядке, прям как немец какой-то. А еще чуваш умеет замечательно слушать. Он не слышит слова, но много понимает по артикуляции губ, жестикуляции и выражению глаз собеседника. Оно тому же старцу и надо - по возрасту своему Феодосий ворчлив и не может остановить свою речь в нужном месте.

А вот Юрка не дружен ни с кем. Интуиция подсказывает: доверять нельзя даже деду (мальчик к своему слепцу так и обращается: "деда"). Но так сложилось: когда старик взял мальчика с собою в отход, что-то не спросил, надо ли это пацану. Э-э-эх, была б воля Юркина - он бы махнул в Краснодар. Но только после того как познает тайну Дворца Детских Радостей. Где-то он слышал, в Краснодаре даже зимою тепло и много фруктов. Там, в вожделенном Краснодаре Юрка бы перебился до момента, когда повзрослеет - и пошел бы в машинисты. Очень уж ему нравится запах железнодорожного тавота и шум вокзалов.

Юрка порою размышляет: когда-нибудь в далеком-далеком будущем и он станет таким же противным, мерзко чавкающем во время еды пердуном. Его будут все уважать и отдавать лучшие куски - лишь бы отвязался. Но Юрка, который к тому времени в результате очевидного жизненного метаморфоза превратится в заслуженного машиниста старца Георгия, будет величественно помалкивать, а уж каждое слово сказанет - как отольет. Как бы то ни было, с погорелым делом Бога ради свое будущее Юрка не связывает.

Москву Феодосий называет "бесу подобной". И вот, что странно: никто из обитателей подвала особняка в Кривоколенном не произносит добрых слов о городе, в который их забросила нужда. Все ненавидят столицу, причем – искренне. Как вообще можно презирать среду, в которую ты завалился сам? Но все эти люди и себя толком не любят – что же тут говорить об окружающем мире…

С ментами Басманного района у подвала консенсус. Каждая новая смена, собрав с постояльцев приюта дань, говорит (устами одного из городовых): "И штоп тут у меня без фокусов!". Под "фокусами" и "у меня" имеется в виду промысел на территории района. Людишки-то разные, и средства пропитания у всех своеобычные. А ежели что случается на раёне, обитатели подземелья доложат, что знают, операм. Так работает правоохранительная система и государство вообще.

Своды у подвала округлые, старец говорит, дом еще с каких-то донаполеоновских времен, переживший пожар. Что такое "донаполеоновские времена" Юрка не знает, но ему представляются какие-то страшные ящеры и динозавры, гуляющие по полям. А вот "пожар" для мальчика – нечто непонятное: пацан в курсе, конечно, что случилось с его близкими предками, но ни одного пожара наяву он еще пока не видал. Может это налет Змея Горыныча? По правде, Юрка так не смог научиться любить мамку с родным дедом, они ж все время в отходах. Подымала его бабка Софья, старуха вредная, жадная и тупая. Она и Феодосию-то Юрку отдала "на пользование" только потому что тот денег заплатил, так сказать, арендовал.

Феодосий утверждает, что де якшается с духами Старой Москвы, даже с духом какого-то Ленина, который якобы хвалился деду, что танк у своей могилы остановил. Какой танк, Юрка так и не понял. Особенно часто по словам Феодосия на Лубянку завитывает дух какого-то Железного Феликса. Это что ли такой трансформер… Юрка полагает, эту фигню старец придумал для статуса. А, впрочем, пущай трындит: чем бы старый не тешился…

Однажды посередь ночи в подвал нагрянули такие полицаи, которых Юрка еще не видывал. Они были красивые, огромные и статные как настоящие супермэны. С матом бугаи согнали всех в центральный каземат (там камбуз) и поставили улов на колени. Обитатели вели себя как сонные мухи, ведь контингент привык ко всему. В смысле плохому - хорошего здесь не ждут.

Не самый внушительный, но ведущий себя как бонза полицай убедительно и спокойно произнес:

- Нам нужен глухонемой чуваш. Где он прячется.

Народ безмолвствовал. Действительно: И-о среди улова не было, ушмыгнул.

- Будьте благоразумны, ребята. Сдадите искомое - вам же лучше будет.

- Куда уж лучше... - Съязвил один из обитателей.

- Пеняйте на себя, идиоты.

"Идиоты" стояли стадом, глядели на ментяр ненавидяще и одновременно внутренне ликующе. Каждый думал: "Ну, слава те Господи это не за мной!" Мальчик же, положив голову на дедово бедро, додремывал.

- Погоди, начальник! - Воскликнул старец. - Вон там, в подклете глянь...

В подвале есть такой потаенный куток - именно для таких вот случаев. Беглого дворника выволокли, при этом несколько раз больно ударив. У-у смотрел затравленно и обреченно, как будто он - поросенок, которому сейчас отсекут яйца. Старший мент выволок чуваша на свет, сверил личность с картинкой на своем телефоне. Удовлетворительно хмыкнул.

- У-у-ы-э-э-э... - Промычал несчастный, за что получил под дых.

- Молодец, старикан. - Назидательно произнес начальник. - Заморыш – твой?

Юрка перепугался. Уму уже захотелось запричитать: "Д-я-яденька, самы мы ня мэ-э-эсныя...", но перебил дед:

- Внучок, гражданин начальник, мы с дяревни...

- Да ладно. Все мы с дяревни. Се ля ви.

Иону поволокли наружу. Тот по своему обычаю мычал, наверное, прощался. Казалось бы, инцидент исчерпан, но далее последовала самая неприятная процедура - тотальный шмон. Полицаи бесцеремонно выкидывали вещи на пол и брезгливо в них копались. Обыскивали и людей, причем творили это безобразие со знанием дела и предельно грубо. Не пожалели даже мальчика: громила облапал пацана без церемоний. С деда ловко сняли пояс, тот самый, в котором он хранит бабло. Старик сказал полицаю:

- Креста на тебе нету, сынок.

- Есть. - Ответил бугай. - Вот, смотри. - Блюститель Закона вынул из грудков золотой крестик, на золотой же цепи.

- Да не крест это у тебя. Аксессуар.

- Там, наверху и без тебя разберутся. - Разумно ответил правоохранитель.

Обитателей поодиночке стали выводить наружу. Необычное продолжение, такого раньше не случалось. Кто-то покорно не сопротивлялся, некоторые возбухали, за что получали дубинами по ребрам. Последними оставались старик с мальчиком. Их трогать не стали, но неожиданно вежливо попросили освободить помещение. Главный полицай надменно произнес.

- А вы гуляйте. Пока. Подвал будет опечатан, и молите Бога и советскую власть, что для вас все так обошлось.

Так два человека - тот, у которого все позади и тот, у которого в жизни все еще только (будем надеяться) начинается, очутились на улице. Всех же остальных закинули в грузовики с решетками и отправили в неизвестность.

Между тем на улице ветрило гонял мокрый, налипающий на хари снег. Накатило чувство нелегкой досады, перемешанное со страхом. Впервые мальчик отчитал старика:

- Фигли ты добился своим этим прогибом... эх, деда, деда.

- Цыц! - Погасил попытку доминирования Феодосий. - В твоей жизни еще не раз такое будет, что ты потеряешь добро. Даже и волю потеряешь. Но не теряй веры.

- Да что это за вера у тебя такая.

- В небо, в небо вера.

- Вот и посмотри на это свое небо. Как оно нас лас-кает.

- Да, это может и неприятно. Но мы же его ощущаем, оно с нами. Жаль конечно, увидеть уже не смогу.

- В том-то и дело...

Во двор въехала еще одна ментовкая машина. Вышел знакомый полицай, из овэдэ Басманный, виноватым тоном заявил:

- Не обессудь, старик. Ребята с главка, у них установка соответствующая. Чуваш и впрямь кому-то там насолил, и разбираться уже не нам. Лавочка ваша закрыта. И так уж от души попользовались, благодарите судьбу. Ну, вы гуляйте, что ли. И да: пацанчика не погуби. Щисливо!

- Мудило. - По-взрослому выругался пацан, когда пузатый блюститель втиснулся в теплый ментовоз.

- О, Господи, Господи, духи небесные... - Причитал дед.

- И что же говорят твои духи, деда? - Издевательски спросил малыш.

- Духи не говорят - зрят.

- На кой хрен тогда они нужны...

Старшее поколение промолчало, что конечно не в его манере. Дед и мальчик поплелись в подземный переход под Лубянкой, по крайней мере там сухо. Не задалось: полусонный сотрудник метрополиции молча, не вступая в дискуссии вытолкал бедолаг на волю стихии, которая все не унималась. На той стороне Лубянки вожделенными огнями светился Дворец Детских Радостей. Вот ведь как бывает в жизни, размышлял Юрка, кажется, здорово повзрослевший в эту ночь: одним все, другим хрен без масла.

Картину наблюдал одинокий бородатый человечек, стоящий у Соловецкого камня и облепленный снежной мантией. Изначально Юрку передернуло - "Дух! Дед не врет, они существуют!" - но фигура чихнула, что развеяло мрачное сомнение.

- Что, - спросил незнакомец противным картавым голоском, - и вы поняли, что у нас за жизнь?

- Обычная, - ответил старец, отирая снег с лица, - сегодя ты танцуешь джаз – а завтра...

- Система. – Незнакомец указал перстом куда и положено указывать, то есть, в никуда,

- Она есть даже в безумии. - Рассудил Феодосий.

- Нет. - Парировал Бородач. - Безумие неструктурировано. Здесь именно что система, в которой вы - неотъемлемая часть. Вы - оправдание полицейского государства. Потому вас и не уничтожают. До определенного момента. Ну, что же... идемте, люди Божии...

И они пошли, не задавая лишних вопросов. Пусть даже там, впереди ожидает ад, но там может быть не холодно и сухо. В пути незнакомец со старцем о чем-то непонятно трындели, да Юрка и не пытался вникнуть, ибо его начала одолевать дрожь. Поводырь жался к старцу, тем паче Феодосия нельзя отпускать, он же как ребенок - беспомощный. Переулки, дворы, все мрачное, пустое... что это за город такой недобрый... Наконец вошли бездну подъезда, поднялись на третий этаж. Юрка понял: в эту ночь они с дедом не пропадут!

При свете и без шапки незнакомец выглядел как натуральный местечковый еврей: вороненая борода, выпученные, исполненные невыразимою скорбью глазенки, блестящий череп, обрамленный клоунским венком волос.

- Георгий Перельсон. - Представился добродетель. - Бывший математик.

- Шо там за базар, Жорик? - Раздался скрипучий голос из-за облезлой двери.

- Переночуют, ма. - Громко ответсвовал «бывший». И чуть тише: - Мама больная, с ней надо деликатнее.

- От ить вяжешься со всякими. Гони их к чорту!

- Так мы пойдем все же... - Тактично произнес Феодосий.

- Больных не надо слушать, у них психика.

Действительно, голос из-за двери больше не раздавался. Обувшись в тапочки, старик и мальчик по возможности тихонько вошли в зал. Он был весь в книгах - они грудились не только на полках, но и на полу.

- Да... - Продолжил философствовать бородач. - Бывших гэбистов не бывает. А математики вот - встречаются. Да что же это я, Господи! - Человек хлопнул ладонью по лысине. - Чаю – и спать.

Прихлебывая на кухне горячий напиток, Юрка осмелился спросить:

- А зачем вы нас к себе взяли? Мы ж непонятно кто.

- Про вас-то мне как раз все ясно. Вы странники. Именно про вашего брата говорят: гость в дом - Бог в дом. А вот про себя я не понимаю ничего. Восемь лет прожив в Америке, вернуться в эту...

- Пошто было возвращаться. - Мальчик спросил механически, уже полусонно.

- Пригласили. В университет, лучший в мире. Красный диплом, кишат идеи продвинуть науку, тщеславие и все в этом роде. Думал, там демократия и либерализм. Оказалось, прохиндеи. Я разгадал одну научную загадку, над которой бились несколько поколений математиков, но авторство присвоил другой... чтоб его. Опубликовал он открытие под своим именем – и гудбай. Да тут еще мама больная. Опять же, Старая Москва какая-никакая, а Родина. Ну, да, во временах, в которых довелось родиться, живут и умирают...

Григорий увидел, что мальчик уже сладко сопит, и разумно прервал свой спич. Юрке снилось, что он сбежал от старика, затесался в какую-то щель и вдруг очутился в недрах Дворца Детских Радостей. Кругом игрушки, игрушки, игрушки... На голову села птичка и принялась шебуршить в волосах. По телу текли приятные токи...

- Внук? - Спросил Перельсон.

- Напарник, ответил старец, поглаживая мальчика по непослушным патлам. - У нас свое дело: погорельцы Бога ради.

- Понимаю. Нелегкий хлеб.

- Интересно все же. Разные люди, характеры.

- М-м-мда. А я вот родился социопатом. Псих-одиночка.

- Математику-то совсем бросил?

- Только в качестве прикладного заработка использую: репетиторствую.

- А может оно и к лучшему.

- Что - оно...

- Вот Юрка. Выучится например математике, станет в формулах ковыряться - мозга за мозгу и... - Феодосий осекся. Будучи великим психологом, старец невольно оскорбил хорошего человека.

- Да... может быть. - Григорий всем видом дал знать, что не обиделся. - Кому-то трафит, кому-то не очень. Колесо сансары. Но от математики редко с ума-то сходят, ведь она суть есть язык Вселенной, при помощи которого мы учимся слышать музыку небесных сфер.

- Да я тоже без семьи, да и родных детей нет. – Старик, казалось бы, сменил тему, но на самом деле сказал о сути. - А ты еще нестарый, найдешь какую-нибудь, настругаете. И все потекет обычным чередом. И почему не на Святой Земле?

- Да нет уж там ничего святого - сплошной живоносный огонь. Там те же люди, что и в Большом Яблоке: прощелыги.

- Ну-у-у, сынок, так тебе везде будет горчица. Ты вот, что: бросай всю эту меланхолию. Начинай наконец жить. Ежели глаза твои видят, хер стоит - радуйся, это ж дар Божий. Вот глянь на пацана: его устами сглаголит истина.

Первое, что произнес Юрка, проснувшись и потянувшись на промятом диване, было:

- Деда, поехали домой - а?

СКАЗ ПРО ТО, КАК БОЯРИН ИМПЕРАТОРА ПРИЮТИЛ

Идите, смотрите на сей мир,

подобный пестрой царской колеснице!

Там, где барахтаются глупцы,

у мудрого нет привязанности.

Дхаммапада

Всякий диктатор, чем более пропитывается ближе к старости сентиментальностью (характерно, что диктаторы до старости доживают, а герои почти что - нет), тем острее ощущает чувство жизненной ущербности, нехватки чего-то такого, отчего существованье могло бы приобрести подлинный смысл. А еще все диктаторы – мелкие, в смысле физическом. Тогда почему же люди ставят на этих существ, почитают и превозносят невеликих закомплексованных тварей? О-о-о, сие есть величайшая тайна, но я сейчас приоткрою эту завесу.

Если у нас в Старой Москве есть Китай-город, почему бы не быть и еще чему-нибудь такому... поднебесному? Я намекаю не на сонмы туристов из братской республики, столь нагло поработавшей Тибет, не на труппы (не путать с трупами!) шаолиньских монахов, таскающихся по миру ради наживы, и не на хозяев подпольных цехов, производящих все известные мировые бренды, и уж тем более не на держателей спа-секс-салонов и сомнительных заведений общественного пропитания. Я о чем-то более возвышенном, словами трудноописуемом.

Пуи, пепельного цвета кобель породы пекинес, получил свои имя в честь последнего китайского императора. Да он и ведет себя так же как все восточные самодержцы: надменно и царственно. И не беда, что минимум двенадцать крайних поколений рода Пу, к которому имеет честь принадлежать Пуи, увидели Свет Божий на русской почве.

На родине чая определенный нрав породы культивировали на протяжении восьми династий. Взращивали животных особого рода, должных скрашивать бытие лиц никак не ниже мандаринов и уж наверняка выше апельсинов. Ну, не беда, что получилась пародия на высшую знать: главное - соответствие заданному образцу. Примерно так создавались болонки, пуделя да бультерьеры - в общем все производные волков, у которых отняли способность выживания вне человеческой среды.

Как и остальные шавки породы пекинес, Пуи глядит свысока на особей всех пород своего вида, вне зависимости от половой принадлежности и габаритов. Оно конечно, с таким росточком выглядит подобное поведение довольно забавно, но верь размер не главное не токмо собачьем мире. Вот гляньте на нашего Путина – многое поймете. Даже если четвероногие пытаются заигрывать с Императором, он резко огрызается и норовит куснуть (если что - я не про Путина, а о Пуи). Примерно то же самое он делает и по отношению к двуногим, даже если они ему знакомы. Марку держит - а это уже генотип.

Поводырша Пуи - внушительных объемов тетка, от которой почти всегда дурно воняет, за исключением момента, когда та выходит из ванной комнаты. Причем тетка сама себя старательно обмазывает вонючими веществами, и похоже делает она это назло окружающим.

Ну, там - в жилище Пуи - обитают и другие двуногие, к которым пес благородных кровей относится по-хозяйски строго. В квартире у Пуи козырное место: в центральной зале, из которой двери в другие комнаты. То есть, свита оказывает Императору достойную честь, прячась по ночам в своих конурах, оставляя своего господину срединное пространство. Мимо Пуиного трона они всего крадутся почтительно, потому как Император всегда адекватно реагирует на резкие движения. И уж чего-чего, а не любит Пути… тьфу – Пуи запанибратства. Всякие попытки прикоснуться к себе пес-самодержец пресекает на корню, а зубы ему Собачий Бог дал что надо.

Трапезу четвероногому хозяину подают вовремя, а попробовали бы задержать. От того что Императору не по вкусу, тот выразительно воротит морду, вкусности же принимает великодушно. Конечно, Пуи соблюдает все церемонии, главная из которых - выход в пространство. Там Пуи со всею приличествующей статностью метит разные места, а так же неторопливо, основательно выбирает точку, на которой подобает посрать. Нормальная вполне себе ужавшаяся жизнь высшего существа.

А тут весна, позывы тепла с улицы, флюиды и все такое. Благородный пес привык таскать на себе это неповоротливое вонючее существо, утягивая его туда, куда пожелает душа. Но однажды ошейник сам собою расстегнулся (а может вовсе не случайно, а имело место дворцовая интрига?!), и совпало событие с проходом мимо аппетитно пахнущей сучки. Лихим молодцом Император загалопировал в сторону самки, которая, задрав задницу, ускорила ход. Отчаянный окрик поводырши не возымел действия - супротив природы не попрешь.

Вы не заметили, что императоров и диктаторов разных типов всегда губят случайные сучки?..

В узком проходе Пуи пристроился сзади проходимицы и после нескольких не слишком точных попыток величественно таки впендюрил по самое небалуйся. Та покорно не сопротивлялась, тем самым выразив почтение Высокому (хотя и коротконогому) Лицу. Ну, или морде – неважно.

Когда все закончилось, сучка унеслась прочь. Наш же герой обнаружил, что пребывает в совершенно незнакомом месте.

Так началось Дао Пуи.

Незнакомые места и непонятные запахи сменялись бешеной чередой. Вначале было любопытно, но вскоре стала подступать паника. Пуи успокаивал себя: "Это лишь легкое приключение, легкое приключение, легкое..." Перво-наперво помогало, но аутотренинг - не универсальное средство.

В некоторых местах двуногие пытались приставать к Пуи, тот по обычаю выдавал адекватный ответ. Пуи любит это состояние легонького голодка – оно ведь побуждает к жизни. Но дома - это одно: только дашь знак слугам, они тут же выкладывают яства. Здесь же все было как-то не так.

Прошло еще немного времени, и жрать захотелось слишком даже не легко. Практически, мысли о еде вытеснили все остальные чувства. Пуи сейчас разодрал бы кого угодно, чтобы только набить чрево и угомонить наконец того первобытного зверя, который в нем проснулся.

Пуи тащился по незнакомым местам и отовсюду его обонянием овладевали запахи жратвы. Иногда двуногие его даже пихали, некоторые опять же норовили обратиться к Императору с какими-то человеческими словами. Пуи всегда считал, что разбирать этот вой двуногих не его императорское дело, сейчас же пришлось пересмотреть обычай. Пуи замирал, чтобы выждать паузу: авось да поднесут пожрать. Но что-то все не подносили и не подносили.

Однажды пронзила очень простая мысль: да надо вернуться наконец к этой дуре-поводырше, простить слуг за нерасторопность и восстановить божественный порядок. Дворец где-то рядом, стоит лишь здраво рассудить и сориентироваться наконец в этом чёртовом пространстве. Пуи просто не знал, что коварные селекционеры в породе пекинес напрочь убили способность находить выход из щекотливых ситуаций. Рассудок точила мысль: а может все это сон, всякая такая хрень снится часто. Раньше, в далекой молодости, в своих снах Пуи даже летал по воздуху и надлежащим образом обтяфкивал нижестоящих. Теперь сны уже не те - они о покое и благолепии, в которых тоже какой-то кайф.

Вдруг Пуи замер, увидев картину: отвратительный, облезлый вонючий кот владел посудиной, в которой грудой возвышалась ОНА: жратва. ОНА не выглядела аппетитной, да и запах не являлся восхитительным. Но некая сила, сидящая в голове, настойчиво твердила: "Жрать, жрать, жрать, ж-ж-ж..." С голодухи аж подташнивало.

Пуи величественно подбрел к месту трапезы. Странно, но котик не отступал. Пес острастительно тявкнул. Облезлый выгнул спину, приподнял хвост - и-и-и... прыгнул на Императора. Все предыдущие коты в жизни Пуи панически улепетывали от нашего героя. Этот же когтями цапанул собачий нос! Пуи визжа отпрянул. Далеко убегать не стал, голод добавил отчаяния. Вторая попытка приблизиться к НЕЙ окончилась приблизительно так же. В третий раз пес пошел в яростную атаку. Рыча и оскалив пасть он ринулся в последний и решительный бой.

Кота зовут обычно: Барсик. В детстве он был домашним котенком, но, когда однажды перешалил и несколько нашкодил, его выкинули в реальную жизнь. Сгинуть не дали инстинкты: животное взрастили реалии улиц и дворов Старой Москвы. Поскитавшись, Барсик осел во дворе, богатом кухнями. Свирепый нрав помог зачистить пространство от конкурентов и стать Царем двора. Барсик умеет подавлять противника и держать хвост трубой. А еще котяра - отменный крысобой, за что среди двуногих своего двора он пользуется особенным уважением.

Барсику не впервой давать прикурить всяким таким поганым псам, и он это умеет. А уж потерявшиеся домашние собаки - тупые из тупых. Они и теряются-то оттого что дебилы. Барсика прикалывает добродушие потерянных и их вера в свою какую-то исключительность. Наивные кретины на воле долго не живут. Но что-то в облике этого расфуфыренного ничтожества Барсика зацепило. В третий раз мурлыка отошел в сторону и возгласил троекратное "м-э-э-эу-у-у": даже в среде четвероногих безумству храбрых поют песни.

Когда Пуи наконец набил утробу, он поднял голову и разглядел человеческие ноги. Котяра в позе копилки и с выражением Будды на самодовольной морде пребывал чуть поодаль. Человечьи ноги пахли чем-то малознакомым, но все же не неприятным. Приподняв свои блестящие пуговки, Император узрел разве что пышную бороду.

- Тя как звать, чучело? - спросил двуногий.

- Р-р-рав! - тявкнул Император.

- Рав, значит. А меня Пал Владленыч зовут... то есть, звали. Теперь - Паша Боярин, грешный подлец и свободный художник. Бум знакомы. Ну, пошли, что ль, Рав.

- Р-р-рав! - Снова вырвалось из груди Пуи. И повинуясь какой-то непреодолимой силе он засеменил за двуногим. Барсик наблюдал за удаляющимися существами с какой-то ревнивой тоской.

...Дом большевиков, серый невзрачный чемодан в уютном дворе переулка Огородной слободы был сдан в 1935 году. В смысле, построен и принят правительственной комиссией. Товарищ Сталин к тому времени уже разогнал Общество старых большевиков, обидно назвав его "собранием старых пердунов", для членов которого элитное жилище и возводилось. Впрочем, самих пер... то есть, большевиков покамест не перестреляли и даже позволили (вместе с семействами) заселиться в элитную новостройку. Долгое время бывший Чудовской переулок носил имя Александра Стопани, большевика старой закалки, одного из основателей РСДРП и Общества старых пер... то бишь, большевиков.

Из окон квартиры Боярских хорошо виден подлинный архитектурный шедевр, автором которого является гениальный Ле Карбюзье. Эдакая гантель в форме чемодана – вся из стекла и бетона, а цвета – запекшейся крови. Два дома - ровесники, и пусть происхождение разнится - судьба строений приблизительно одинаковая: трудная. А что вообще в нашей богоранимой сране легкое... даже Отец Всех Народов по всем вопросам сетовал: "А каму сэйчас лэх-ко?"

Прах Александра Стопани (партийный псевдоним: Ланге) замурован в кремлевской стене. Кто внимательно читал предыдущие мои рассказы, знает, что сие означает. Дед Стопани, Джованни, был музыкантом, сбежавшим с обласканных Солнцем холмов Тосканы искать лучшей доли на студеных Сибирских просторах. По своей воле, между прочим! Доля найдена не была, и шарманщик (такова, по некоторым сведениям, была музыкальная специальность бедняка Джованни) помер в нищете и безвестности в глухом, но богатом селе Усолье. Сын Стопани Митрофан, воспитанный в Сиротском доме, стал врачом и уважаемым человеком. Это я к тому говорю, что прицаризме социальный лифт работал, а теперь поди ж ты - устрой выпускника детдома в медицинскую академию... Сын Митрофана Стопани, почти, кстати, ровесник Владимира Ульянова, будучи студентом юрфака Казанского университета, проникся идеями Карла Маркса и пошел по линии светлого коммунистического будущего. На самом деле линия-то неплохая, уж никак не грешнее христианской, но человечество пока еще не еще не доросло до всеобщего равенства и братства: пороки оттягивают, да и вообще Древо познания добра и зла не зря было посажено.

Иван Федорович Боярский являлся соратником Александра Мирофановича Стопани. Его партийный псевдоним: Крутой. Будучи выходцем из купеческой семьи Курской губернии, Иван так же поверил в светлое будущее человечества и прочие бредни. В свое время они вместе с Ланге и Кобо (первый партийный псевдоним Иосифа Джугашвили) занимались разными темными делами, могущими послужить сюжетами боевиков в жанре истерн. Известно, что Сталин тяготился своим интересным прошлым, и все знавшие Кобо с иной стороны, что-то не выжили. С Боярским и Стопани произошло примерно то же. Как там принято было говорить в те времена: нет человека - значит ничего такого и не было. Обмолвлюсь: погоняло "Крутой" случайно не дают.

По счастью в те времена сын за отца не был в ответе - это тебе не нынешняя эпоха постохлократии. Сын Ивана Боярского Артем стал красным командиром и коммунистом еще той закваски. Пережив репрессии (хотя уже был изобличен как норвежский шпион и отправлен в Воркуту), Артем Боярский угодил на фронт Великой Отечественной войны, ибо молодых и неопытных командиров перебили, свежий призыв обучить не успели, а вести отряды на последний и решительный кто-то все же должен. Но так получилось, что батальон Боярского входил в состав злополучной Второй Ударной армии генерала Власова. Что случилось с мужем и отцом, супруга Анна Филипповна и дети Владлен с Викторией так и не узнали. Спектр вероятностей широк: или загорает на песке Копакабаны, или гниет в болотах под Мясным Бором.

Анна Филипповна служила в том самом доме Ле Карбюзье, в Центральном статистическом управлении. Являлась обычным рядовым винтиком, порядочным человеком и коммунистом, в каком-то роде даже святым, ибо убитому мужу так и не изменила, а так же до своей смерти верила в непокобелимость Сталина.

Виктория так замуж и не вышла. А вот Владлен вышел... то есть, женился, конечно, причем - дважды. Первая жена выбросилась из окна Дома большевиков, оставив двоих маленьких детей. Вторая жена подарила роду Боярских третьего, сына, и бежала с югославским дипломатом в Европу. Владлен Артемович переживал, отчего быстро сгорел - в фигуральном смысле.

И в просторной четырехкомнатной квартире на верхнем этаже Дома большевиков проживали Виктория Артемовна, женщина, по сути поднявшая троих племянников, да молодежь: Иван (в честь прадеда), Людмила да Павел. Да и какая она молодежь! Уже за сорок всем, свежесть далеко не первая.

Вот ёлэ-палэ! И с какого бодуна я все это рассказываю... Ах, вот: вспомнила. Все приходится говорить в прошедшем времени. Самый неудачный из всех чад – Паша, младший отпрыск. В школе номер шестьсот тринадцать имени поэта Некрасова учился из рук вон. В институт не поступил, зато рано познакомился со всеми радостями жизни. Я имею в виду не посещение библиотеки или музея, а то, что когда-то называли злачными местами. Вся алкашня Большого и Малого Харитоньевских переулков в собутыльниках, со шпанистого детства на учете в сорок шестом отделении милиции. Работать не желал - в общем непришейрукав сами знаете к чему. Вся Машковка знала Пашу Боярина; как говорится, знаковая фигура и пропащая душа. И семья, то есть, тетка да брат с сестрою, порешили: если уж природа на человеке отдохнула, путь он и сам отдыхает на природе. Тем более что из квартиры все пропадали и пропадали накопленные предыдущими поколениями материальные ценности (вероятно, и духовные - тоже).

У семьи Боярских дача в Жаворонках... была. Скромный домишко на восьми сотках, на участке лес. Вот туда горе-родственничка и сослали. Ну, там Паша развернулся. Жил непонятно чем, а если говорить точнее, устроил у себя притон для алкашни поселка Жаворонки. Эта братия быстро друг дружку находит и очень дружно кучкуется.

Чего-чего, а уж здоровья Пашке не занимать - потомок курских купцов, наподобие Серафима Саровского. Бывает же, что Господь дарует всяким, кому это не надо (я конечно про Пашу, а не про Серафима) витальные силы. Вот, кто объяснит, почему интенсивнее всего размножаются олигофрены, а рафинированные интеллигенты зачастую бесплодны? Но это так – риторический вопрос.

Виктория Артемовна скончалась от инфаркта, когда узнала, что Пашка, бывший любимый пленянничек (а ведь сама его баловала, за что карма явно отяжелилась), дачу пропил. Месяц на вырученные денежные средства бухал весь антиистеблишмент Жаворонков, а, когда Пашка заявился в Дом большевиков (скотина: его даже на похоронах не было), брат сестрою послали гулену ко всем чертям, уже окончательно прокляв.

Чертями оказались ушлые предприниматели в сфере недвижимости. Я не знаю, встречаются ли белые риелторы, но черные бывают - это точно. Первым пропал Иван. Ушел на работу и не вернулся. Людмила заявляла конечно в овэдэ Басманного района, и ей там честно ответили: "Гражданочка, в нашей богоранимой сране бесследно исчезают десятки тысяч людей в год. Конечно мы занесем вашего мужа... что? Ну, ладно – брата в базу данных, так что надейтесь, да..."

Людмила хотела отыскать Пашку, ведь последний родной человек. Да и женская интуиция подсказывала: наверняка замешан, скотина! Но не случилось. С женщиной стряслась очень странная история. Она небедный человек, разве только не сложилось с личной жизнью. И как-то на майские праздники полетела погреться на Синайский полуостров. Войдя в Красное море, Людмила из него не вернулась. Администрация отеля не стала поднимать волну, понадеявшись, что авось обойдется. И обошлось: постоялицы никто не спохватился. Вы наверняка заметили, что в роду Боярских что-то все пропадают. В отличие, кстати, от рода итальянского шарманщика Стопани: там все, за исключением Джованни, явно не пропали.

Прошло еще совсем немного времени, и шикарная квартира на верхнем этаже Дома старых пер... тьфу - большевиков стала собственностью иного лица. Тихий Центр многого стоит. А наш Пашка-Боярин что-то не пропал. Известно ведь, что известная субстанция не тонет. Он проживает в коммуналке в Люблине, в уютной комнатушке. Там и другое отребье обитает, короче, гадюшник. Но жить можно. А вот как рассосалось вырученное состояние, чёрт его знает.

Глядя, как все ужасно получилось, Паша призадумался и в результате с ним случился метаморфоз. Он почти что бросил злоупотреблять и в нем проснулся высокохудожественный талант. Последний из Боярских стал писать картины маслом и подавать барыгам на Измайловском вернисаже. Бывает же такое: первую часть жизни ты подавляешь свой дар и творишь мерзости. А постом осознаешь, какой ты был мразью и становишься прям святым. Один из примеров – судьба Марии Магдалины. Еще один пример – полюбовница министра обороны по прозвищу Табуреткин: уж как расцвела после того как блудник тупо, как кошка котят, ее бросил и нарисовал небо в клеточку. Я конечно имею в виду, в творческом плане.

Поскольку нужны краски, холсты, подрамники и грунты, надо продавить страсть к зелью. У последнего из магик… пардон, Боярских оное получается не вполне, но по сравнению с тем разгульем, что он позволял себе раньше, теперь Паша чисто праведник. Преимущественно Боярин изображает виды Старой Москвы. Пашины работы покупают за смешные деньги, но ему хватает. Он как тот философ, научившийся довольствоваться малым.

И вот, шагая двором Старой Москвы, Паша увидел заблудшего пса породы пекинес с затравленными глазами. Боярин произнес пару ласковых - и собака, забыв свое персональное величие, подчинилась чужой воле. Полагаю, Пуи нужен был именно такой, отчаянный двуногий. Вот вам истина: простота. Как там у Пушкина: давно, усталый раб, задумал я побег...

Если вы случайно в одном из старых московских двориков встретите бомжового типа художника (да, собственно, эти касты столь схожи...), склонившегося над этюдником, а рядом дремлющего пекинеса со свалявшейся шерстью, знайте: эти существа потеряли все, но взамен обрели друг дружку. Пекинес любит называть свое имя: «Р-р-рав!» Да: это он, отставной Император Пуи. Великий грешник, погубивший свой род, и обычный пес, думавший раньше, что он – Центр Вселенной. Им хорошо, они свободны. По крайней мере, в этом мире.

НА ЧЕМ МИР СТОИТ

Любовь покрывает множество грехов.

Первое послание апостола Петра

Она была обыкновенной серой мышкой столичных джунглей, ничем особенным не выделяющейся в этой аморфной, подвластной трендам планктонной массе. Он был неизлечимым индивидуалистом, слишком замкнутым в раковине собственных предубеждений и считающим себя исключительным чтожеством. По крайней мере, он всегда тщился грести супротив мейнстрима, за что и влип. Она же скорее всего просто ждала чего-то, смутно представляя свой идеал. Возможно, им и дано было соединиться как абсолютным противоположностям, но диалектика в мире людей работает далеко не всегда.

Чуть позже она попыталась составить партию с такою же как она заурядностью, складским работником, не обладающим какими-либо талантами или хотя бы харизмой. Некоторое время она таскала долговязого великовозрастного сморкунчика по Старой Москве, болтая все что в голову взбредет. Она и сама не понимала, зачем это творит, возможно, все дело в обычной женской зловредности. Вот что было бы с Троей, если бы не взбалмошность некоей Елены, умевшей поглощать любовь?

Такой большой город и столь много одиноких сердец. А, впрочем, кому дано познать весь ад Пустоты, найдет его в любой области Вселенной.

Это даже хорошо, что они не поработились псевдореальностью социальных сетей. А может бы лучше уж Паутина - по крайней мере Сеть дает иллюзию наполненности жизни, да к тому же ты можешь позволить преобразить себя в образ удачливой альфы.

Но что-то я начинаю путаться. Логист ее нашел сам, в забегаловке. Принялся утверждать, что видел ее на рельсах метро. Это было неправдою, ибо тогда под поезд бросилась совсем иная женщина. Может быть стоило найти того машиниста, который спас ей жизнь? Логист обещал поискать, но очень быстро забыл. Их хлебом не корми - да только наобещать каких-нибудь звезд.

Итак, уже мысленно расставшись с жизнью и чудом ее обретя, она стала другой, напрочь лишившейся предубеждений. Поступок был спонтанным, просто в одно мгновение показалось, что так будет правильно.

Но хватит - теперь о НЕМ. Он был намного старше, в отцы, впрочем, по возрасту не годившийся, но явно из другого поколения. Две эпохи, два века слились воедино, отбросив пустое и оставив суть. Само слияние произошло буквально и мгновенно: они просто столкнулись на Сретенке, оба слишком были углублены в себя. Она упала, измазала в грязи джинсы и кофту, он уговорил сходить к нему домой и замыть. Да нет - неправильно: он просто сказал: «Судьба». И она пошла.

Он жил в коммуналке, в Большом Козловском. Соседи на нее смотрели удивленно, без зла, из чего она сделала вывод: женщин он к себе водит нечасто. Ничего в первый день не было, и вместе с тем произошло важное событие, значение которого она смогла оценить слишком поздно.

А потом он начал вводить ее в свой мир. Для обоих процесс был мучительный, ведь они были слишком уж разные и одновременно одинаково дремучие. Настало утро, и...

Дальше Сергей читать не стал. Его охватило чувство отвращения. Просто вопиющая издевка. Ну, дошли эти двое до койки и принялись в ней кувыркаться. Андрюха все же прав, намекая на манипуляции. Ну, почему мы, люди, склонны к усложнению... Этой своей бритвой Оккама мы все норовим отсечь себе и окружающим детородные органы. Мир стоит на том, на что стоит - вот. А вообще имеет место откровенный плевок в лицо.

ОЗЕРО ЛЮБВИ

Ежели есть такие, кто "тащица" от лампового звука или аналоговой фотографии, почему бы не предположить наличие фанатов реальной реальности. Конечно я лукавлю - таких много. Было бы иначе, человечество перестало б размножаться и вовсе вымерло.

Вот только беда: всегда находятся деятели, утверждающие, что де реальностей больше одной, и мы способны существовать сразу в нескольких (но не более чем в семи - таков закон психологии). Якобы далеко не всякий использует дар сей хотя бы на полкатушки. Таким фанатикам верить чревато: здравый смысл кричит о том, что есть только "здесь" и "сейчас", все остальное - потуги извращенного разума.

Сергей увидел свою незнакомку издалека. Моросил косой студеный дождик, именно про такую погоду говорят, что хороший хозяин свою собаку на улицу не выгонит. Девушка была одета во все черное и аж прогибалась под весом торчащего поверх ее головы рюкзака. Она напоминала гномика, пробирающегося с добычей к своей.

Едва Антонов протянул файл с рассказами, девушка отрезала:

- Давай потом. Сейчас хотелось бы другого.

- Ты что-то украла? - Съязвил Сергей, упрятал рукопись назад и указал на непомерную поклажу. Он решил пока не задавать самый естественный вопрос: что за дерзкую хрень она насочиняла про складского работника? Поиграет с ней чуток в эту напрасную игру про дурочку и резонера - и досвидос.

- Почти. - Она не обиделась.

- Делись. - Мужчина насильно стащил рюкзак с плеч девушки, и, хотя та пыталась противиться, сделал это предельно решительно. - Если литература потом, то что - сейчас...

- А что у тебя под глазом? - Она кивнула на Сергеев фингал.

- Пустяки, тело житейское. – Сергей специально исковеркал слово. - Ну, так...

- Хочу пригласить тебя в преисподнюю.

- Уж не в подземелье ли.

- Угадал.

- О, как. Так пошли же. Чего стоим. Но и ты мое понеси... - Сергей взвалил на свои плечи рюкзак напарницы, который и впрямь оказался нелегким, ей же передал свой рюкзачок. - И да. Еда, питье - есть? А то неровен час, заплутаем...

- Не волнуйся. Всего в достатке. Значит готов... - "Анна" двинулась в сторону Кремля, Сергей, вновь очутившись в ситуации ведомого, потащился чуть сзади, да они и сама виновата, что вынуждает оценивать свои прелести с бексайда: м-м-мда... недостатки есть и у Венеры Милосской: у той нет рук и отсутствует вагина, но туловише все одно выставляют в музеях. Некоторое время шагали молча. И вдруг она произнесла:

- Да... ты хотел узнать мое подлинное имя. Меня зовут Надеждой.

- Я опять должен тебе верить? - Издевательским тоном спросил Сергей.

- Да какая разница-то. Считай, мне хотелось бы, чтобы ты ко мне обращался именно так. Значит... вот, что. Видишь забор: там стройка. Сломали старый доходный дом, будут строить офисный центр. А, кстати, когда рушили, здорово наваляли активистам, защитникам Старой Москвы. – Девушка многозначительно глянула на Сергеев синяк. - У нас неплохие шансы. Если будет кричать охрана, прем как танки, за нами они побоятся - понял?

- А если начнут стрелять.

- Боевиков насмотрелся. Нафига им это надо. Ни на кого не реагируем, идем - и все...

Девушка отодвинула краешек рекламного баннера – и буквально втолкнула Сергея и рюкзак в щель. Они очутились на краю котлована. Рабочих не видно, сегодня у них похоже выходной. Пока спускались, измазюкались - дождь же. Снизу Сергей оглянулся, и увидел трех охранников, которые молча наблюдали за парочкой. Расстояние довольно немаленькое, но, кажется, Антонов прочитал на их лицах сожаление.

Сергей трухнул; он плелся за (теперь уже Надеждой) и мысленно ворчал: "Нахрена согласился на авантюру... она же крейзи!"

- Вот. - Произнесла девушка, указав на пролом в кладке белокаменной стены. - Нам сюда...

И они втиснулись в затхлую полость. Покопавшись в рюкзаке, Надежда выдала Сергею строительную каску и фонарь; тем же самым оснастила и себя:

- Коротенький инструктаж: не суйся никуда. Если жить хочешь. Вот тебе и свисток, в нем же - компас. По крайней мере сориентируешься если разминемся.

- Все так серьезно?

Девушка ничего не ответила. Луч на мгновение пронзил Серегино лицо, потом стал блуждать по мокрым сводам. Назвавшаяся Надеждой продолжила грузить:

- Итак, мы попали в казематы шестнадцатого века, время Ивана Грозного. Когда-то они были всего лишь дворовыми постройками боярских усадеб. Но время и человечество нарастили культурный слой, от шести до восьми метров. Городская канализация проходит чуть выше, поэтому здесь будет сыро. Ножки промочишь - не серчай.

Свет фонарей гулял по грязно-серым стенам. Сергей различил нацарапанную надпись: "ИЗЧЕЗ ДАБЫ ОБРЕСТЬ". "Огресть" - пронеслось в голове. Под ногами хлюпало, да и воздух был явно несвеж.

- Могла бы предупредить. Взял бы резиновые сапоги.

- Да... неувязка, прости. Но здесь чисто, известняк и глина - отменные фильтры. Итак, мы с тобой сейчас внутри Ваганьковского холма. Когда-то в его недрах добывали строительный камень, остались катакомбы. Мы сейчас в них и спустимся.

Свернули налево, в коридор с белокаменными сводами. Было заметно, что путь идет под уклон. Под ногами тек ручеек, вода в нем была совершенно прозрачная.

- Только ты пожалуйста не забывай, - Поучительно произнесла девушка, - после длительного пребывания во мраке очень больно будет смотреть даже на умеренный свет.

- Да уж. - Ответствовал Сергей: - Мрак - это твое.

- Над нами, - Надежда пропустила словесный укол мимо ушей, - Министерство обороны. Когда его строили, создали железобетонный мешок - на случай ядерной войны - ну, а то, что ниже, тоже залили бетоном. Так они думали. На самом деле бетон ушел в карстовые промывы. Грунтовые воды, найдя другие пути, взяли - да и прочистили старые ходы. А вот теперь - смотри!

Двое очутились в обширной пещере, посередине которой простиралась гладь озерка.

- Озеро Любви. - Произнес Сергей.

- Почему...

- Подозреваю, здесь предавались утехам Марина Мнишек и Лжедмитрий Третий.

- Неостроумно. Я вообще серьезно...

- А я - нет.

- Первый этап пройден, передохнём.

- А не передОхнем?

Девушка промолчала. Они присели на берегу водоема. С потолка в воду падали капли, образуя на глади причудливые узоры.

- В том мире, - Надежда, прервав паузу, указала наверх и улыбнулась наподобие Иоанна-Крестителя на картине кисти Леонардо да Винчи, - нас приучают искренне не радоваться ничему. Вообще ничему не радоваться, а только искать новых впечатлений.

- Если ты не в курсе, вот это проникновение в преисподнюю нашего первопрестольного городка сопряжено с некоторыми новыми впечатлениями.

- Всегда хорошо, когда впервые. Запомнится на всю оставшуюся жизнь. Вот когда вернемся к нашим троглодитам...

- А я почему-то всегда думал, что троглодиты обитают как раз в преисподней.

- Вот именно здесь я их что-то не встречала.

- Ты имеешь в виду, в Озере Любви?

- Да никакое оно не любви. Просто водоем с питьевой водой. Создано было специально на случай осады Москвы. Между прочим, невдалеке стояли палаты Малюты Скуратова, и некоторые ходы были построены по его приказу.

- И там конечно горы скелетов.

- В те времена к человеческим останкам принято было относиться уважительно - потому что Бога боялись. Но вот старые погосты, скрытые культурными слоями, действительно существуют. Старая Москва вся на костях - но это нормально. Только и кладбища выше этого уровня.

- Что же тогда - ниже?

- Метрополитен. Но по сути метро - защищенные от подземной Москвы трубы, с вентиляционными шахтами. Готов?

- Не вполне. Но, кажется, уже поздно вертать взад.

- Отлично. Сейчас придется реально попотеть, потому что мы пройдем под руслом реки Неглинной.

Довольно долго шагали то белокаменными катакомбами, то узкими коридорами с кирпичными сводами. Дважды пришлось промокнуть - преодолевали препятствия по колено в воде. На привале, в сухом каземате, в который вела тесная прореха, Сергей спросил:

- У нас есть конкретная цель?

- Их много. - Ответила «сталкерша», освобождая бутерброды от фольги. - Одна уже достигнута: ты убедился в том, что под городом есть другой город. Кстати многое здесь открыл именно Денис.

- Какая же цель следующая.

- Потерпи. Всему своя череда.

- Кто-нибудь еще здесь бывает?

- Здесь - нет. Опасаются. Поэтому нам бояться некого.

- Зачем тогда все это строили, если не для кого...

- Я тоже задавалась этим вопросом. Ты заметил, что Старая Москва - та, которая на поверхности - сумбурна? Но в ней хотя бы были векторы развития. А здесь так: московская цивилизация в период подъемов принимается строить и копать, а в депрессивные годы - забрасывать и забывать. Если в надземном городе ломают и на старом месте строят что-то для того времени более нужное, в подземном же просто прокладывают новые коммуникации, а старые стараются либо обойти, либо замуровать. Жаль мы не сможем попасть в недра Боровицкого холма: там есть великолепный подземный храм. Его тоже забыли.

- Вот откуда ты знаешь. Видела?

- К сожалению, нет. Но его подробное описание есть в том самом красном альбоме.

Поднявшись чуть выше, цепляя серые выступы, они очутились в объемистой трубе с деревянными сводами. Здесь было совершенно сухо и свежо.

- Мы сейчас под Красной площадью. - Торжественно доложила девушка. Обнаружив этот ход лет пятьдесят назад, его попытались залить бетоном. У властей только один метод: изолировать все непонятное и потенциально опасное. Хотя могли бы изучить. Ход очень древний, а хорошо сохранился потому что был грамотно продуман дренаж.

- Все ходы куда-то ведут. А этот?

- К Лубянке. Для эвакуации казны.

- И что… про него не знают в фээсбэ?

- Знали. Но там сейчас не до этого, они ж целиком поглощены проблемой сохранения политического режима. Свои исследования они забросили, материалы отправили в архив.

Тащиться по прямой было утомительно. Сергей проворчал:

- Как-то скучновата твоя эта подземная Москва. Ходы, ходы... Где, чёрт возьми, сокровища.

- Сама подземная Москва и есть сокровище.

- Со-окро-овище!

"О-о-о, о-о-о, о-о-о, о-о-о-о..." - Отозвалось эхо подземелья. Двое стояли перед разверзшейся пастью. Сергей подумал: когда стоишь у входа в пещеру, там, в темноте скрывается тайна. Когда фонарики осветили пространство, свет выхватил какие-то детские рисунки на стенах: звери, причудливые существа. Пространство было столь обширным, что свет терялся в углах.

- Инопланетяне? - Едко спросил Антонов.

- Есть разные версии. - Пояснила девушка. - Самая вероятная, ну, согласно бритве Оккама: здесь, в этой пещере было священное капище какого-то очень древнего народа, жившего на Москве-реке еще до вятичей и даже угро-финнов.

- Неандертальцы?

- Возможно все.

- Значит, библиотеки Ивана Грозного здесь не найти.

- Если она где-то и есть, то еще в неоткрытых полостях.

- О, сколько нам открытий чудных готовит подземелья дух.

- Чтобы в этом мире что-то действительно открыть, надо как минимум искать.

- Не намекаешь ли ты, что хочешь нанять меня в качестве рабсилы.

- Во всем ты видишь намеки. Пойдем...

- Нет, погоди. - Сергей решился. - Ты почему меня прописала в этом своем... рассказе.

- Давай потом.

- Сейчас. Пока не ответишь, дальше не двинусь.

- Зачем, зачем... Сережа... это лишь слова, не относись к ним слишком серьезно.

- Слова способны убить. Разве ты не знаешь?

- Убивают люди. Там - наверху.

- Ты уходишь от ответа.

- Ну, знаешь...

- А намек на то, что я для тебя должен отыскать машиниста.

- Он ведь тоже человек подземной Москвы. Но вообще мне интересно, что он тогда испытывал.

- А ты?

- Что - я...

- Что испытала ты?

- Ничего особенного. Прошлой жизни уже нет.

- Неправда. Не бывает прошлой жизни, если ты еще в этой. Ты запуталась - вот что я тебе скажу.

- А ты.

- Только еще начинаю впутываться…

И они потащились дальше. Снова череда коридоров, пролазов, белокаменных катакомб, паттерн. Если бы не звуки капели с потолков и журчание ручейков, можно было бы сойти с ума от тишины. Трудно поверить, что там, наверху, кипит муравейник Третьего Рима. Однажды Сергей задержался в очень-очень узком пролазе. Пришлось втискивать не только себя, но и рюкзак. Надежда, обернувшись, ехидно произнесла:

- Ну, да... рожденный ползать летать не может. Но ползать он должен научиться половчее как-то.

- Конечно. - Отозвался Антонов. - Ты как раз рождена для этого.

- Я рождена, чтоб сказку сделать былью.

- Хорошо что не болью.

- Каламбурист хренов…

На новом привале Сергей высказался:

- Знаешь, что... если ты думаешь, что подземный мир - это супер, напомню: из-под земли не видны, например, звезды.

- А между прочим, - мгновенно ответила Надежда, - отсюда не видно еще очень-очень многое из того, на что лучше и не смотреть.

- Но мы же не кроты.

- Вот видишь, - удовлетворенно произнесла проводница по подземному миру, - ты совершил очередное открытие. Мы не кроты, кроты немы.

Сергей промолчал, он понял, что с этой женщиной общаться надо очень умеренными порциями. Прошагав, еще минут около пяти, уткнулись в металлическую дверь.

Сергея пронзила догадка:

- Слушай! Уж не та ли эта железная дверь, которую обнаружил твой этот антидигер...

- Дверей много. Вот, попробуй... - Надежда, наклонив Сергея, вынула из рюкзака изящную монтировку.

- Нас ждут сокровища графа Юсупова. - Провозгласил Антонов, взвешивая железяку. – Продадим, наварим…

- Князя. - Поправила девушка. - И вполне может быть. Денис был близок к этой тайне, но...

Засов сдвинулся от двух ударов. Дверь с трудом - но подалась. Из нее брызнул свет, который поначалу ослепил. Более-менее адаптировавшись, они вышли на поверхность. Сергей узнал Большой Харитоньевский переулок. Но многое было не так, например, вместо помпезного здания-сундука на углу с Малым Харитоньевским красовалась блистающая белизной церковь. Она как будто светилась, аж заболели глаза.

- Уж не тот самый Харитоний ли? - Спросил Антонов.

- Подозреваю, здесь альтернативная реальность! - С восторгом провозгласила Надежда.

- Это же бред.

- А вот Денис...

И тут Антонов сорвался:

- Слушай! Достал уже твой Мудянов подземный троль...

Возле них остановился черный лимузин. Дверь отворилась, из нее выскочили двое амбалов в черных костюмах. Миновав Антонова, они схватили Надежду. Девушка попыталась завизжать, но ей зажали рот. Сергей нелепо приобнял одного из напавших и пытался оттащить. Достал из кармана свисток, что есть сил в него дунул. Звука не было.

Вдруг по ушам звонко хлестнуло.

...Открыв глаза, Сергей увидел, что по зеркалу, которое висит в его комнате, кажется, еще с тех времен, когда Антонова еще и не было в проекте, змеей протянулась извивающаяся трещина. Сергей встал, потирая затылок, по которому, похоже, действительно вмазали. В свете полной Луны, пробивающейся через замутненное окно, посмотрел на свое отражение. Оттуда, из Зазеркалья на него глянул пожилой усталый мужик, явно не исполненный счастья.

- И приснится же... - Произнес он вслух. И все же воспоминания о грезах ему были приятны.

Его как кипятком ошпарило, аж покрылся испариной: он бросился искать файл с последними рассказами то ли Муянова, то ли незнакомки, представившейся во сне Надеждой. Таковой не обнаружился.

...Подождав сверх назначенного времени двенадцать минут, Антонов вспомнил: а ведь где-то там, во дворах есть и второй Гоголь. Тот самый, что не пришелся по душе товарищу Сталину. Формально оба Гоголя - у Арбатских ворот. Вот ч-чорт.

Быстренько перебежав на красный проезжую часть, нырнув в подземный переход и выскочив оттуда ка чертик, уже через две минуты Сергей был у Гоголя Согбенного. На скамеечках чинно сидели люди, но незнакомки... Анны... Надежды... да какая, блин, разница! Ее не было.

- Пипец. - Спокойно произнес Антонов. Все одним разом повернули свои головы в сторону Антонова и посмотрели на него как будто он городской сумасшедший.

Сергей понесся к Гоголю Стоящему. Там вообще никого не было. Мужчина ненавидел себя, Старую Москву, всех этих истуканов. Сидящий в Сергее антипод сказал: "Наваждение кончилось. Все пришло в норму".

- Да! - Воскликнул логист. - Да-а-а-а-а! - "Ну, да, - вторил антипод, - иди уж, страдающий неюный Вертер, не пугай москвичей".

Антонов легко дыша зашагал в сторону "Кропоткинской". Глаза невольно отыскивали черты незнакомки, чье подлинное имя он так и не узнал, в каждой из встречных женщин.

2017 год

Из фотографического проекта

«Старая Москва»

2010-е

Спасибо за то, что дочитали и досмотрели книгу до конца.

С надеждой на новую встречу, Геннадий Михеев.

Оглавление

  Геннадий Михеев

Фантазии Старой Москвы